---------------------------------------------------------------
© Copyright Леонид Цветков, 1998
Email: stelth@tchercom.ru
Date: 15 Feb 2000
---------------------------------------------------------------
Опять с купальщиками в ссоре,
С утра не просыхая даже,
Угрюмо материлось море,
Шатаясь пьяное по пляжам.
Все в пене море, словно в мыле,
Искало, кто еще нестойкий,
И ночью небо напоило
Горько-соленою настойкой.
И долго, море разбирая
На литры и на километры,
Гудели волны до утра и
Плясали с подгулявшим ветром.
Потом ругались до истерик,
До синяков, до посиненья.
При этом вешались на берег,
С тоски, а не от вожделенья.
А волнолом любовь и силу
Волне сулил. И та, нимало
Не сомневаясь, согласилась,
Но, для приличья, поломалась.
И он, волнуясь, чуть нетрезвый,
Сливался с ней, хрипя любовно,
Что волноваться ей полезно,
Рожая маленькие волны.
...И вот, поглаживая вскоре
Свое расстроенное брюхо,
К нутру прислушивалось море,
Приставив к раковинам ухо.
А горизонт веревкой тонкой
Связал его почти до мола.
И море булькало тихонько
Водой зеленой, как рассолом.
Был сер и тяжел, как откормленный боров
Рассвет. И, под грома призыв,
Вдруг дождь навалился на утренний город
Всей тяжестью летней грозы.
Но город не спал. И, бессонницей мучим,
Усердно, как стадо коров,
Он, стоя, до капли выдаивал тучи
В подойники ржавых дворов.
И долго, почти не стесняясь трамваев,
Женщин, детей и мужчин,
Стонали ручьи, сладострастно лобзая
Округлые шины машин.
Солнцем день после битвы весенней
Награжден, как Звездою Героя.
Был протоплен июнь с воскресенья
И сегодня томится жарою.
Он доводит природу до транса,
Сад желает напиться и спиться,
И крадется Летучим голландцем
Летний зной по волнам черепицы.
Жар безжалостен, ломит-то - вишь как!
Дождик капельницею потребуй!
Как термометр вдали телевышка
Трется где то в подмышках у неба.
Ветер слаб и страдает одышкой,
Воспалением слева и справа.
Ночь короче кафтана у Тришки.
Подлатать бы, да утро настало!
Забылся день - и в вечер канул.
Секунды - все наперечет.
А мысли глубиною с ванну
И не заполнены еще.
И снова, в ожиданьи утра,
Давить мгновенья, словно гной,
И забивать прохладный сумрак
По горловину тишиной.
Глотать и запивать молчаньем
Минут шершавых порошок,
В которых каждый звук отчаян,
Как по тревоге марш-бросок.
И грызть тугую мякоть часа,
И дупла пауз ковырять,
Как недоваренное мясо
Жевать и не переживать...
Но день ощипан. Ближе к ночи
Синее тушка и постней.
И мысли мельче и короче,
Как полагается во сне.
Днем, оттолкнувшись от рассвета,
Виляло солнце желтым задом,
А мимо проходило лето,
То огородами, то садом.
Прошедший дождь лежал на лужах
И новый ждал, и по приметам
Все шло к тому, что будет хуже,
А это проходило лето.
На что походка походила
Тех по стволам взошедших веток,
Где в жилах листьев стыли стили
Ста лет, где проходили лета?
Как лету шла походка мило!
И, колыхаясь телом студня,
Лишь раз оно остановилось,
Улегшись на тепло полудня.
Не шел в сравнение ни с чем
Часов ушедших беспорядок,
Но шли часы и в пять, и в семь,
И лето проходило рядом.
Прошли : и насморк , и укус,
И след от этого укуса,
И сон прошел, и я пройдусь,
Как лето - нехотя и грустно.
Дрожа и на дорогах дрожь
Дробя, держась придурковато,
По городу шатался дождь
Вихляющей походкой фата.
То поджидал за дверью тех,
Кто забывал про зонтик утром,
То, поскользнувшись как на грех,
Катился вниз по переулкам.
То, словно похотливый муж,
Ласкал прилипчиво и грубо,
А то подглядывал из луж
Почти под каждую из юбок.
Шептал какие-то слова,
Слюною брызгая на шею,
И, наконец, язык сломав,
Стекал за ворот, холодея.
Потом он стал занудлив так,
Что переполнил, как терпенье,
Не только лужи, но и мрак,
Недели, дни, часы, мгновенья.
И так запил, махнув рукой
На все и все пропив до крошки,
Что этот месячный запой
Сгноил весь урожай картошки.
Летом в людей забивается блажь -
Сыпать часы и недели на пляж.
Вот уже временем речка полна,
Лета, похоже, зовется она.
Ночь отодвинув с утра на восток,
Солнце лучей распускает клубок.
Тени, как кошки с пушистым хвостом,
Жмутся к ногам и играют с песком.
Речка брюхата, но страстна на диво,
Двум берегам отдалась похотливо.
Только любовники за поворот,
Задом вильнула и новым дает.
Чуя, что полдень жарою измучен,
Тучи на солнце набросились тучей.
Нету на небе другого мяча,
Тайм пролетел - получилась ничья!
*********************************
268.Вкус укуса.
Ах, бросьте, бросьте - дело вкуса:
Вкус уксуса и запах скунса.
Я, как туземец взглядом бусы,
Ловлю особенности вкуса.
Вкус искусителен. И грустна
Без вкуса жизнь, как без искусства..
Но без укуса вкус безвкусен,
Искусственен и безыскусен.
...Ну, укуси себя, не трусь!
А хочешь, я тебя? Искусан,
Поймёшь - хоть и болит укус,
Но бесподобен вкус укуса!
Вдыхали запах ноздри стен
И были сыты им и пухли,
И на себе держали тень
Всего, проникшего на кухню.
Стол угловат. Его углы
Непривлекательны. Да крошки...
Но обольстительно круглы
Под скатерть спрятанные ножки.
Плафон побритый, желт и гол,
Глядит, как под подол соседки,
Туда, где, упираясь в пол,
Не разгибались табуретки.
Вся, в ожидании ножа,
Обнажена буханка хлеба.
Кастрюлям хочется рожать
Чужим утробам на потребу.
От газа чайник ждет удар
Апоплексический, разящий.
Но будущий и бывший пар
Неразделимы настоящим!
Еще вчера лобзавший среду,
Не подпуская вторник близко,
Четверг уже после обеда
Пытался пятницу потискать.
У той - привычные заботы,
Ей - лишь бы день отбарабанить,
И смыться быстренько в субботу,
А там, намылиться - и в баню!
В субботу так необходимо
Почуять к вечеру, что возле
Труба молекулами дыма
Стреляет очередью в ноздри.
...Пускай мы жизнь на семь не делим,
Но по субботам, перед баней,
Считаем : даже понедельник -
Не что иное, как предбанник.
И все ж не избежать деленья
На до и после, чтоб измерить
Весь жар и влажность - вожделеньем
Нагого перед банной дверью.
Где, чудо чувствуя боками,
С обычным ковшиком напару
Отыщет раскаленный камень
Внутри воды источник пара.
Лихой, хоть связанный, как пленник,
Бесцеремонней мужа в спальне,
Уже повсюду лазит веник,
Зеленый ветреный охальник.
Добравшись до седьмого пота,
В воде холодной ждешь спасенья...
Пускай, кончается суббота,
Ведь завтра будет воскресенье!
Просыпаюсь - что за гадство,
Головы не приподнять.
Навалилось государство
И насилует меня.
Вроде с вечера ложились
В разных комнатах, а вот
Жмет и давит что есть силы
Да коленкою в живот.
Надо что-нибудь придумать,
Ведь раздавит же в момент,
Если слева хочет Дума,
Если справа Президент.
Что- то врут, да я не верю,
Ночь кругом, погашен свет.
Эх, вчера не запер двери,
Говорил же мне сосед.
Отбиваться нету силы,
А ему то что - кряхтит,
Лезет без презерватива,
А ведь всюду бродит СПИД!
...Я не целка, но обидно,
Мы с ним вроде бы сродни.
И к тому же очевидно,
Что критические дни!
За окном зима, к сожаленью,
Робко гнев меняет на милость.
Ты сидишь на моих коленях,
Ну, зачем ты на них садилась?
Я ж у чувства еще не пленник,
Ну лобзался, ну гладил груди,
Но чтоб так, чтобы на коленях...
Непонятно, что дальше будет.
Лезут сумерки, как сомненья,
Сквозь окно и мысли на скатерть,
И уже на твоих коленях
Я слегка отвернул халатик.
Ну, сиди и в окошко пялься,
Только так, только бы такая!
Не сама рука и не пальцы -
Это сердце туда толкает.
Кровь несется. Ее давленье
Распирает внутри и внешне.
Ах, как ты сидишь на коленях,
И не только на них, конечно.
Смесь из слов еще боле-мене.
Замолчать ли? Не знаю точно.
И ушла рука от колена,
Но еще не дошла до точки.
Время жжет секунды-поленья,
Постепенно их превращая
В то, что ты сидишь на коленях,
Что рука моя ощущает...
Столько лет прошло, но не лень мне
Вспоминать, становясь все старше:
Ты сидишь на моих коленях,
А рука моя дальше, дальше...
Ах, осень! Сладостный азарт
Измен, когда весь день в "падучей"
Дождями бьются об асфальт
И изменяют небу тучи.
И вот в словах знакомый пыл.
Ах, это я, скажи на милость.
Нет, я еще не изменил,
Но все же что-то изменилось.
Глаза, куда глаза глядят,
Спешат, а пальцы-то не лучше.
И гладят груди, как котят,
Им мордочки смешные плюща.
Почти все встало на места,
А есть места нежней коленок.
Не только губ хотят уста,
Но шепчут: " Это не измена".
Но изменились мысли. Пусть.
Где чувства вкус, там привкус тела.
Не ядовит же мой укус,
Но он для яблока смертелен.
...Вопрос: "А это все всерьез?"
Опять остался без ответа.
И хлещут веники берез
Всю ночь по мокрой коже ветра.
Наживка - мысль, и свой улов -
Слова и сочетанья слов -
Тащу из самой глубины.
В блестящей чешуе метафор
Они, как римский гладиатор,
Без прав, но вооружены.
Их не наденешь, как награду,
Не съешь, как плитку шоколада,
Но слаще и весомей нет
Смешных и жалких эполет.
Не сдернут их с тебя, доколе
Ты ими сам вполне доволен.
Их не украсть и не продать.
Их можно только прочитать!
---------------------------------------------------------------
© Copyright Леонид Цветков
Email: cvetkov.stelth@tchercom.ru
Date: 23 Feb 2000
---------------------------------------------------------------
Не мыслей хор, скорее, - соло,
Где мысль, тонкая, как нить,
Что утро в позе дискобола
И хочет солнце запустить.
А вот и серая мыслишка,
Как мышка юркнет за буфет.
А может это мысль про мышку,
А мышки не было и нет?
Я мысленно из койки вылез,
При мысли, что узнаю суть.
О, мысль, глубокая, как вырез,
Ну, как в тебя не заглянуть.
Гоню дурные мысли силой,
От них всегда не по себе.
Ах, мысль, опять ты озарила,
Чего ж не спалось то тебе?
У мыслей в смысле вдохновенья
Нет разных задних мыслей. Пусть
Себе текут. Я в их течении
Попозже просто искупнусь.
О, мысль о пище! Это ты
Вспугнула прочих мыслей стаю,
Тебя по запаху узнаю,
По обаянью простоты.
На мысли сам себя ловлю,
Что мысль ловлю и, как ни странно,
Но с наслаждением давлю
Ее, как самку таракана.
363. Час ожидания в 60 строках.
Не время биться во время кризиса
Любовной темой о стены лбов,
Но стоит к мозгу любому приблизиться,
Как сразу почувствуешь - есть любовь!
Висит на шее и трет, как свитер,
А тут - веревкой, поскольку жду.
И час ожиданья до блеска вытерт
Наждачной бумагой ревнивых дум.
Не верю, что время ползет вперед,
Коль память все время пятится,
Что вдоль свободен и поперек,
Как вечер свободный в пятницу.
Разрою память. Событий клад я
Тащу из нее с надеждою,
Что вспомню, как складывал складки платья
И множил их с жадной нежностью.
Присуще каждому чувство меры,
Но это чувство - вне всяких мер.
Я чувствую - чувством полна атмосфера,
Из дыр озоновых лезет вверх.
Внутри я - то бог, то почти скотина,
Не бешеный тигр, так клопенок кроткий, -
То клетки, набравшиеся адреналина,
Скандаля, взрезают друг другу глотки.
Испачкал, касаясь всего подряд,
Свой взгляд я - менять пора.
Не брошу, а выброшу грязный взгляд
В помойную яму двора.
Весна обветшалую юбку снега
Задрала, себя демонстрируя,
И краской стыда сползает с неба
Закат, горизонтом кастрирован.
Кормлю ожиданием как на убой
Любовь. Жду погоды у моря.
А рядышком день, покончив собой,
Повис на веревке сумерек.
Куда б ты не шла - ко мне ли, к столу ли,
К нему ли...К кому? Куда?!
Ты кутаешь зябко мои поцелуи
В поджатых своих губах.
Как вышло, что я - силен и огромен,
Невзрачной такой попался?
Ты ж вся помещалась в мои ладони,
Всем телом прошла сквозь пальцы.
Звонок ли? Хватаю себя со стула.
Пот холоден, как купель!
А это весна сквозь зубы сосулек
Всего лишь цедит капель...
Себя не обманешь. Любая ложь
Стесняет - всегда приталена.
А чем, не знаю, еще собьешь
С горячего сердца окалину.
Возможно, вот так и сходят с ума,
Раз ум в невозможном виде.
Возможно ль меня оттащить от окна,
В котором тебя увидел!?
Час прОбил. Часам полагается бить -
Такая у них конструкция.
Люблю! И по должности должен любить!
По всем должностным инструкциям!
На небе, засиженном стаями птиц,
Вчера распускавшем нюни,
Солнце лысиной так и блестит,
Жаль, до него не доплюнуть.
Бывало, обкладывали облака
Небо отборной бранью,
А нынче лоснятся его бока,
Как будто сейчас из бани.
Забудем, что небо простая сумма
Газов. Лучше иметь ввиду -
Небо мудрей государственной Думы -
В нем нет государственных дум.
Небо - хозяин, каких уж мало,
Гостям набивая живот,
Снегу, бывало, насыплет навалом,
бывало - дождя нальет.
И только сумерек липкий скотч
Залепит каждую тень,
На черный день оставляя ночь,
Небо растратит день.
Оно ощетинится звездами. Ночь
Привычна словно жена.
Конечно, умна и красива. Но
Есть круглая дура - луна.
Меня заграбастал мир. Пальцами дней
Мнет, гладит и перебирает,
Жизнь пробует мною, как первую, ей
Внушая, что будет вторая.
Вам это понятно, но все же не он,
А я в самом центре событий.
Мир мною притянут, он как электрон
Вокруг меня мчит по орбите.
Здесь не перебора. Я все перебрал,
Пускай, "перебрав", я не спорю.
Но струн переборы я не переврал,
В "очко", да, страдал перебором.
И век, что кончается, мой, а не чей,
Моим пониманьем проверенный,
В нем звякают дни мои связкой ключей
За поясом ключника-времени.
За спинами лет я почти полубог,
Хоть с вами болтлив да забавен -
Гнилой уже, редкий штакетник зубов
Не держит язык за зубами.
Мне только над прошлым неведома власть.
Зажат его плотною массой.
Ни выше подняться, ни ниже упасть,
Увы, мне уже не удастся.
Я памятью в прошлое тычусь, моля
Его изменить постоянству.
Так тычется круглою мордой Земля
В порожнее вымя пространства.
Я прошлым прикован к бумаге, и строк
Тяжелых звеню кандалами.
Мне будущим лишь продлевается срок,
Записанный между словами.
Вот так вот. Не каждому с прошлым везет.
Мое - хоть стегай хворостиной.
Рассвет, подметая пылиночки звезд,
Сор вынесет невыносимый.
Былое не трону. А солнце на трон
Восходит. И это уместно.
Но места себе не найдет электрон,
И мне не находится места...
Клева нет, а рыбам только б плясать.
Вечер хмур и, как и я, невезуч.
И махровым полотенцем леса
Вытирают спины мокрые туч.
Честь рыбацкая еще дорога.
Потерплю, авось ее сберегу.
Тут себя не берегут берега
И по пояс забредают в реку.
Пересяду, что затылок чесать.
Счастья нет, хоть знаю наверняка,
Что счастливую минуту в часах
Можно выловить и на червяка.
Мысли плавают, снуют, не сидят.
Им не надо и наживки из слов.
И на мысли сам поймаю себя,
Что, пожалуй, это тоже улов.
Как под юбку, под поверхность воды
Суну руку. Не пойму одного -
Вроде, влажно и тепло, а поди ж
Кроме сырости там нет ничего.
Можно плюнуть на червя, на крючок,
На судьбу - вода, мол, что за беда -
Кислород и водород - вот и все,
Что имеет за душою вода.
Кровоточит час секундами, и
Все же удочку смотает рука.
И, животик подобрав на мели,
Захохочет перекатом река...
То, что завтра, точно, будет восход,
Обещает, как обычно, закат.
Я то вынесу, конечно, но кот,
Как он выдержит? Наверно, никак.
Теченье, омутом завязано на бантик,
В заливы лазало зализывать следы.
Река текла. Воды чистейшей бриллианты
На ней висели, как молекулы воды.
Наш взгляд на воду был наивно-старомоден,
Мол, без нее - "и не туды и не сюды,"
Мол, для того круговорот воды в природе,
Чтоб солнце воду выжимало из воды.
А нам саженками сподручней воду мерить,
чем водомеркам, хоть их больше штук на сто,
А ветер волны все науськивал на берег
И тискал пухлые округлости кустов.
На женских прелестях отвар реки настоян,
А содержимое купальников тогда
Шаталось пуще, чем моральные устои,
Но что стояли не устои - не беда.
Мы выходили из реки, как из купели,
Как будто части окружающей среды,
А из воды на нас спокойные смотрели
Соседи-рыбы, в рот набравшие воды.
Жизнь - это когда в аппетит
Покушаешь, выспишься следом,
А нынче желудок бурчит
Да дуется мрачным соседом.
Возможно, кислотность не та,
А может быть дело в микробах, -
Съешь что-нибудь - и тошнота,
Не съешь - голод мучит утробу.
Он что-то задумал опять,
Ишь, недра свои беспокоит.
В любовь что ли вздумал играть
С двенадцатиперстной кишкою?
Тупой, а туда же - острить,
Что пища, мол, острая. Разве
Острит твой нахлебник-гастрит
Со стервой, язвительной язвой?
Мы это сейчас не в ладах,
А прежде все было иначе...
Я столько вложил в него. Ах,
Да что там! И нету отдачи.
Опять ты урчать! Погоди.
Вот зенки залью, да как слева...
Но что-то мешает всадить
Мне нож в твое гнусное чрево.
А зенки залиты. И нет
Причин не закусывать, вроде.
...И зло усмехнулся сосед
на нижнем конце пищевода.
Вроде лето в июне юно,
Ан, присушит - и нет травы!
Ах, как выбрито небо июнем
До безоблачья, до синевы.
И с рожденья не стрижен ветер,
Непоседлив, лохмат, вихраст.
Он дитя, разве он в ответе?
Дождь подать бы. Да бог подаст.
Кто-то крестится, словно взятку
Предлагает. Уж больно прост.
Зря лежит крестовой десяткой
Непобитой еще, погост.
И вот уже вечер не спрятать,
Сколь хочешь растягивай тень.
И сумерки к стенке заката
Уже поставили день.
В прохладу, хотя не очень,
Но все же июнь завез.
И в черном неводе ночи
Забились рыбешки звезд.
Задрыгали буквы-стиляги,
Ноженками среди слов,
И сосет из ручки бумага
Как вампир голубую кровь.
Все ночью напилось допьяна,
А после - в окошко глянь -
Как будто зеленый утопленник
С рассветом всплыла земля!
Время шею подставит, и "раз-два" -
Полночь сутки отрубит сплеча.
И в открытые двери пространства
Поезд вломится, нервно стуча.
Жмутся к рельсам, дрожа, полустанки,
Поезд давит в ушах тишину.
Ночь - чекистом в черной кожанке -
Ставит к стенке неба луну.
Все, что делится на километры,
Ловит ночь и бросает во тьму,
Если ноздри заложены ветра,
Поезд даст прочихаться ему.
В сто стоп-кранов ругнулся он. Мало?
Можно - в тысячу! Хочешь? Изволь.
Поперек - только воздух да шпалы,
Остальное, естественно, вдоль.
Вправо-влево пространства навалом,
Но его он не видит в упор.
Лишь по рельсам зеленым сигналом
Поезд гонит тупой светофор.
С рельс сошел, как с ума. И в квартиру
Мчится. Стойте-ка, он мне знаком.
В этом поезде я пассажиром,
Машинистом и проводником.
Настроению надо куда упасть,
И лучше бы в лужу слез.
А суну-ка голову в ночи пасть
Под острые зубы звезд.
Под ручку с ночью пройдусь разок,
Гулять - настроения нет.
Эй, кто там смотрит в луны глазок?
Да это мой силуэт.
Ночь только что вылупилась из дня,
А тьмы уже - сразу тьма.
Ее настроение можно понять,
Да вот не найти впотьмах.
Себя-то вижу едва на треть,
А что-то ищу - чудак.
Свое настроенье б куда-то деть,
Да вроде бы некуда.
Постой-ка, а что с ним? Да нет его.
Упало, наверное, ишь.
Тебе как ночь, так и падать. Вон
И днем-то едва стоишь.
...Вернусь с настроением, пусть с таким.
Не бросишь же так лежать.
Не свято место, а все ж таки
Пустым-то чего держать.
День лезет, вцепившись в карниз,
В окно, как любовник со стажем.
И солнце - китайский нудист -
На небе лежит, как на пляже.
Я тоже лежу без трусов
( Вот бабам бы на загляденье )
И тычутся стрелки часов
В бессмысленный час пробужденья.
Лишь к пиву, понятно ежу,
С утра мучит нежность такая,
Что та, с кем в постели лежу,
Все чувствует, не понимая.
Да, надо по-новому жить
С утра, с посещенья сортира,
А то, что в ладони лежит,
Потискать и выпустить с миром.
Взять правду бы и обнажить
И голую резать - давай, а?
Нет, нынче душа не лежит,
Хоть тоже почти что нагая.
Отложена жизнь. И не смог
Проснуться, и пива не будет,
И гол как сокол кошелек
Лежит в ожидании чуда.
Желание вечное странствий
Зачем заготавливать впрок?
Так вскроем же брюхо пространства
И вытащим кишки дорог.
И вот ты уже возбужден
От близости автомобиля,
И можно начать под дождем,
Коль место под солнцем "забили".
К заправке! На запах бензина!
Ты прав, даже если без прав...
Глотает тебя и машину
Дороги голодный удав.
Вопросы, дела и утраты -
Их правой педалью примнет.
Нам только б, раскрыв радиатор,
Хватать на ходу кислород.
В низинах разлегся туман,
С утра раздавивший полбанки,
С дорогой закручен роман,
И выкрутишь только "баранкой".
Нет женщин, измен и сомнений,
Но чувствовать не перестал.
Заменит иные колени
Горячий коленчатый вал.
Как здорово чувствовать, блин,
Что ты еще, в общем, не старый,
Под взглядами встречных машин,
Кокетливо строящих фары.
В движеньи быстрее, чем дома,
Решишь половину задач,
Сумев к полосе для разгона
Свести полосу неудач.
Все. Нет ни бензина ни сил.
Но цель уже здесь под уклоном.
Я все же оплодотворил
Дороги желанное лоно.
Капот словно душу раскрыв,
Вздохну, потому что осталось
Лишь вскрыть напряженья нарыв
И выпустить гноем усталость.
Еще мы молоды, как будто.
Но время атакует нас,
И час взрывает как фугас...
Летят осколками минуты.
Инстинктом продолженья рода
Природа по уши полна.
И даже в недрах огорода
Любовь, ты властвуешь одна.
Чуть-чуть к капустницам приблизьтесь -
У них закручена любовь
В развалинах капустных листьев
С толпой плешивых кочанов.
Стыдливо девушки куда-то
Свои оттаскивают взоры,
Поскольку в зелени томатов
Висят бесстыдно помидоры.
А вот мужской нескромный взгляд
Прилип, не может оторваться,
Где у смородины наряд
Весь в ярких пятнах менструаций.
Тут тоже эротичный вид:
Сосками розовыми дразнит
И, как любовница в оргазме,
Крыжовник кожу бороздит.
А этот зелен, но к зазнобе
Уже ходил. И вот конец -
Весь в пупырышках от озноба
Рассола просит огурец.
Вот вам - свободная любовь,
Что полигамна, а не моно,
Гуртом упругая морковь
У грядки распирает лоно.
Топлесс, не загорев почти,
Смотрите, нас мол не убудет,
Вываливают кабачки
Свои увесистые груди.
У всех любовные дела,
И каждый жаждет "половину",
И лишь картошка - отцвела,
А все еще блюдет невинность.
На ломти режет солнце горизонт,
Чтоб накормить прожорливое море.
Таится ночь, но есть ли в том резон,
Ведь день уже закатом опозорен.
А суша тянет море на себя
До шеи, словно ватное одеяло,
Не потому, что круглая Земля,
А потому что чуть похолодало.
Мельчают волны. Вот их нет почти,
Но в воздухе от них тепло осталось.
В микроволновой вечера печи
Готовятся ощипанные скалы.
Вода под нос бормочет дребедень
И ждет, что успокоится и ляжет
Забытый всеми уходящий день,
Что в поисках себя бредет по пляжу.
Дню кажется, что полночь - не предел,
Но непонятно, что за тем пределом,
Где "завтра" громоздится грудой дел,
Которых нет еще на самом деле.
385.Наждак наваждений
Так день тяжел, что, весь дрожа,
Валился ночи в изголовье,
И силясь солнце удержать,
Закат натужно харкал кровью.
...По нервам что ли полоснуть
Да чувствам надавать затрещин,
Как щука осенью в блесну,
Вцепиться взглядом в ноги женщин.
Все, от чего уже отвык,
Припомнить, потрясти летами,
Давно потрепанный язык
Вдоль предложений заплетая.
Под напряженье - вольт под сто -
Попав, и зная, что под током,
Не брод искать в потоке слов,
А самому нестись потоком.
Но не найти ответ простой
В движениях осатанелых:
Как властвовать над красотой,
Овладевая только телом?
...Был вечер и сошел "на нет",
Час дохлебал мгновений блюдо,
А ночь, ворочаясь во сне,
Уже совсем не пахла блудом.
И снова жизнь-волчица
Глядит зверье-зверьем,
И небо волочится,
Брюхатое дождем,
И ветер-попрошайка
Цепляется к штанам,
Нет, мне штанов не жалко,
Но я их не отдам.
Деревья чуть провисли,
А эти - нате вам! -
Разрезаны на листья
И брошены к стволам.
Как устоим-то сами,
Коль крутится, снуя
Под нашими ногами,
Вертлявая Земля?
Под вечер - все в порядке,
А ночь пройдет едва -
На срезе правды-матки
Вновь выступят слова.
Сколь в них воды? Как в воду
Смотрел, почти всерьез,
Как утро с неба сводит
Татуировку звезд.
И снова - все нормально.
Не мальчики- мужи,
Вновь обликом моральным
Мы отражаем жизнь.
Жаль, что на снимках - вон как,
Его не разглядим,
Сколь хочешь фотопленки
На нас не изводи...
С рожденья мечтая пожить в раю,
Мы с первого вздоха, кажись,
Ползком, а потом и в пешем строю,
Всю жизнь атакуем жизнь.
Она, конечно, не так уж слаба
И даже жестока, ведь
Именно с этой жизнью борьба -
Борьба не на жизнь - на смерть.
Вначале все это похоже на спорт -
Пока еще жизнь сильна.
Потом телевизор, карты, кроссворд
Пополнят наш арсенал.
И жизнь отступит за флеши лет,
А мы ей - еще юбилей.
Нам дни рождений - как дни побед
Раз в 365 дней.
А жизнь не сдается. С самим собой
Заставив сражаться всех,
Но мы бросаем болезни в бой,
И это сулит успех.
Вот мы сильнее ее раз в сто,
Раз в двести, вообще без мер...
Победным кличем - последний стон:
"Да здравствует смерть!"
Кровь людская - не водица,
Вкус, как водится, другой.
У воды да не напиться?
Но напьешься не водой.
Ах, ничто так не подводит
И не сводит, как вода.
То-то водят хороводы
Черти в заводи пруда
На работе так изводят -
Зубы сводишь добела.
Так порой завод заводит,
Что заводятся дела.
Сводит - мост, канал - отводит,
За нос водит поводырь.
Но когда отходят воды,
То совсем не от воды.
Отводок открыв молодке,
Ты доводишь до беды.
Нет, не всяк развод - от водки,
А разводы - от воды.
Струн натянуты поводья.
Пальцы сводит. Сквозь лады.
Хлещет звуков половодье,
Совершенно без "воды".
Дню полагается на ужин.
Он в вечер, нехотя, отчалив,
С тоской поглядывает в лужи,
Чьи зенки залиты печалью.
Уныло звякают трамваи,
Печалью рельсы беспокоя,
А грустный дождик размывает
Грань меж печалью и тоскою.
Грусть не кончается и длится
В среде несчастных и счастливых,
Она в глазах у продавщицы,
Торгующей в палатке пивом,
Что так ленива и покорна,
Не реагируя на шутку,
За взгляд нескромный не одернув,
Лишь чуть одергивает юбку.
Печаль, она необычайно
Проникновенна. Даже в "Вискас".
В подъезде кот глядит печально
На переполненную миску,
А сам, похоже, чуть не плачет...
На всё печальное похожий
Грустит любовник, что под платьем
Опять найдет одно и то же.
Печален в праздничной попойке
И музыкант и, чуть икая,
Грустит он, словно бомж в помойке,
В печальной музыке копаясь.
Отметив окончанье века,
Печально шедшего куда-то,
Грустить внутри своих молекул
Не прекращает каждый атом.
Мельчают звуки и по росту
Плетутся в ночь с тоскою тайной,
А ночь печальнее погоста,
А тишина еще печальней.
Но мир, заставленный печалью,
Замешен из такого теста,
Чтоб, от печалей отличаясь,
С утра начать с другого места.
Вот оно, море,
Шапкой на воре,
Кажется вскоре
Вспыхнет закат.
Мордою в пене
Тычется в берег,
Суше не веря,
Наверняка.
Море не просто
Синяя простынь
С веста до оста,
С зюйда на норд.
Это же чудо,
Словно повсюду
Налит в посуду
Синий восторг.
Вот оно, счастье
Синее. Здрасьте!
Сжатое в страсти.
Словно кулак,
Море, остынь-ка,
Ляжешь на спинку -
Будешь как синька
Или синяк.
Волны следили -
Есть ли следы, и
Не наследил ли
Кто. Ведь давно
Море, меж нами,
Метить следами
Даже цунами
Запрещено.
Море, не скрою,
Любит сырое,
А на второе
Ест корабли.
Глянь, уже топит
Куцый как топик
Флаг на флагштоке
Где-то вдали.
Море - не суша.
Стоит послушать
Шум его лучше
Утром, когда
Вовсе не грубо
В синие губы
Небо беззубое
Чмокнет вода.
Верят в народе,
Что по природе
В море все вроде
Как у людей
Море - сложенье
Сотен явлений
И отложенье
Разных солей.
Море всего-то
Мокрое что-то.
Что за охота
Лезть в глубину?
Море не ванна,
Но, как ни странно,
В нем постоянно
Ходят ко дну.
Но не в ответе
Море, а ветер.
Вот он, приветик,
Тычется в бок.
Словно на сцене
Он неврастеник
Разиных стенек
Страстный игрок.
Пену в оскале
Волны таскают.
Грусть ли тоска ли -
На сердце - пусть!
Горе любое
Сдастся без боя,
Если прибоем
К морю прибьюсь.
Полночь. Зима. Спят в постелях жена и сын.
Отдых. В идее сна нет другой идеи.
И как гладиаторы бьются в часах часы,
Стрелки скрестив как мечи, ни на что не надеясь.
Город, набитый зимой от земли до крыш,
Хлопьями связанный с небом, едва белеет.
Может быть только затем у окна стоишь,
Чтоб эта связь становилась еще сильнее.
Взгляд, подставляя себя под такой пейзаж,
Тяжесть его представляет, как видно, мало.
Взгляду приятно, когда есть еще этаж
Выше того, на котором его застали.
А тучи состарились, сыплется их труха
Или песок, что представить не так уж сложно.
Старость не держится долго в своих руках,
А снегопад вообще удержать невозможно.
Ну-ка, метель, не ленись, а давай кружись,
А то уже вид твой напомнил собой обои.
Это и есть, то что нынче зовется жизнь
Или же то, что потом назовут судьбою.
Что из того, что есть дом и своя постель,
Где выспаться можно хотя бы разок в неделю,
Когда впереди, глянь в окошко, одна метель,
И хуже всего, то что кончится все постелью.
Тычется мордою ветер в мое стекло.
В крапинках белых он кажется чуть нежнее.
Надо бы лечь (под одеялом всегда тепло),
Но разве тепло - это то, что всего нужнее?
А стало быть - форточку настежь! Пускай тотчас
Сквозняк - под ноги ползком, а по носу - насморк.
Взглянул на часы - оказалось, что время - час,
Тот самый, которого все же убили насмерть!
Дню высказал вечер без тени сомнений
Все то, что хотелось сказать.
Перчатками длинными брошены тени,
И в вызове не отказать.
Но договориться - не хватит талантов.
Готовы? К барьеру же, плиз!
И солнце с луною как два секунданта
Друг с другом уже разошлись.
Но слишком уж небо для солнца покато,
Ему удержаться невмочь.
И вот уже сломана целка заката,
Как в первую брачную ночь.
И целей не видно, и целиться нечем,
И целая ночь на пути,
И солнце, попавшее в аут под вечер,
Без света уже не найти.
В борьбе между светом и тьмой, как и с пьянством,
Успех переменчивей слез.
И вот уже ночь застегнула пространство
На мелкие пуговки звезд.
Тем временем, Время, наш главный бухгалтер,
Чтоб были часы сочтены,
Сложило попарно, как груди в бюстгальтер,
Прошедшие ночи и дни.
В любви есть странная привычка
К игре воображенья. Может быть,
И грудь - не то, что прикрывает лифчик,
А то, что хочется под ним вообразить.
Зато потом вообразить не можешь,
Что можно не погладить их -
Те лоскутки незагорелой кожи,
Чуть выпуклее остальных.
Безвременье. Но жаловаться грех
На время, на попутчиков и встречных,
Что не хватает времени на всех,
Хотя оно, конечно, бесконечно.
И в то же время, время нам не врет,
И потому мы принимаем без обиды,
Что нас со временем то водка не берет,
То, хоть и не ко времени, - либидо,
В июле ливни лили, или
Лучи сушили их следы.
Когда оскомину набили
Незрелой зеленью сады.
Теплом напившись словно зельем,
Качались травы, а леса,
Корнями уцепившись в землю,
Тянули шеи в небеса.
И все сильнее от натуги
Синело небо в эти дни,
Стремясь совокупиться с лугом,
Хотя бы где-нибудь вдали.
Ах, лето! Ничего не делать
И делать всякое - уместно:
И ягоды щипать, и девок,
Что подвернулись мягким местом.
Те подворачивались сами
И в небо хохотали громко.
И солнце скалилось над нами
Зубами в золотых коронках.
Завел часы. Встряхнул. И нет сомнений -
Идти или остаться, раз идут,
Идут часы, дробя в секунды Время,
Разбрасывая камешки минут.
Идут часы, и это их работа.
И бьют все время да не в бровь, а в глаз.
Тем временем, разбился обо что-то,
От Времени откалываясь, час.
Идут часы. Их механизм точен.
И равномерно падают из них
То сутки, то отдельно - дни и ночи,
Плоды их ежесуточной возни.
Часы идут. И им до нас нет дела.
Не обмануть их, разве что - убить.
Расстреляна прошедшая неделя, -
Через нее пришлось переступить.
Идут часы. Их стрелки время месят,
И в этой смеси, - где они - Ау!
Счастливый день, неделя или месяц.
Ну, месяц-то, конечно, я загнул.
Часы идут, расшатывая годы,
Чтоб вырвать их из челюсти веков,
Чтоб не болтались, словно в непогоду
Срамные ягодицы облаков.
Часы идут. По направленью к смерти
Идет и жизнь. И их не сбить с пути.
И все равно, в каком тысячелетьи
Идти часам. Им только бы идти.
... Идут часы, то походя, то сходу
Беря эпохи, зная наперед,
Куда идти, а тот, кто их заводит,
Следит, чтобы не кончился завод.
А ну, представлю-ка картину:
(Такую небольшую, в меру)
Передо мной лежит фемина,
Иль нету ничего, к примеру.
Но, ежели лежит фемина,
Тогда ложиться рядом с нею,
А ничего - со скучной миной,
И лучше с противопехотной
Иль с целым грузом мин на шее
Ложиться. Только неохотно.
Мол, что поделаешь, фемины,
Ну, то есть, женщины, конечно,
В картинах понимают мало,
И ежели их там застало,
То норовят, махнув беспечно
Рукой на ваше представленье,
Махнуть куда-нибудь подальше
К подруге Маше или Даше
(лишь бы не к Саше - этот менее
всего подходит). На картине
Опять чего-то не хватает.
И снова, кажется, фемины.
Ну, ничего. Раз занятая,
Займем другим картину эту,
Что вы представили. Представьте:
Нет ничего, не только платья,
Но и другой одежды нету
Ни на фемине, ни на кресле.
И кресла тоже нету. Если
Нет ничего - на что ложиться?
Фемина ж может быть девицей!
Ну, ничего себе картина!
Но надо обходиться этой.
Вот, что за бабы-то, фемины!
Как будто нет других на свете...
...Не нахожу картине места,
Представьте, мучаюсь без сна я,
Хотя фемины, как известно
Всем, из себя не представляют
Ничего.
Зимою утро я на слух
Воспринимаю. На рассвете
Не дворники скребут, так ветер
Почти не переводит дух.
Будильник мой, отстав от моды,
Отстал. Но у него на лбу
Написано, что на судьбу
Напрасно стрелки переводим.
А взгляд переведешь, и вот
В него войдет другой, который
Из зеркала, и скор и дорог,
Как телеграфный перевод.
Посмотришь вниз, и так охота
Понять, у мира на краю,
Что толку в том, что я встаю
И отправляюсь на работу?
Что ветер ищет, сбившись с ног,
Когда он, чуть не с ног сбивая,
Врезается в стоящий с краю
Спокойный толстенький сугроб?
Чтоб успокоиться? Но нет
Нигде покоя в мире этом.
И мне, покончив с туалетом,
Поесть и долго ждать обед.
Как изучить-то, согласись,
Весь этот мир вокруг, природу
Всего лишь в вольном переводе
На свою собственную жизнь?
Я чаще не курю, чем пью,
И чаще думаю, чем езжу,
И реже говорю, чем прежде,
Но все же чаще, чем курю.
Я никогда не говорю,
Что я помалкиваю чаще,
Чем не курю. А как иначе
Сказать, что вовсе не курю!?
Популярность: 4, Last-modified: Wed, 23 Feb 2000 11:23:37 GmT