Date: 03 Jun 97
 E-mail: dik@ashtech.msk.ru
 © Copyright Дмитрий Кинкулькин 1997





        Я   лежал   на   теплом  прибрежном  песке,  наполовину
высунувшись из  спальника.  Мимо  скользили,  тускло  блестя  в
лунном  свете,  спокойные  воды  Трисули.  Ночь  была  теплой и
светлой. Песок и камни отдавали жар, накопленный за день; сияла
огромная   полная  луна.  На  противоположном  берегу  полыхала
бледным в свете луны огнем вершина холма -  крестьяне  выжигали
джунгли.  Изредка высоко над головой бесшумно проплывало что-то
вроде украшенной новогодней елки. Это по дороге  далеко  вверху
проезжал  грузовик  "Тата",  расцвеченный  гирляндой  лампочек.
Одинокие светлячки, будто подзарядившиеся  от  луны,  добавляли
свои  короткие  штрихи  в  игру ночного света. Вверху на склоне
едва угадывался дом отца Дипака, где лежали наши каяки.
       Перед  тем, как провалиться в сон, я переживал мгновения
счастья и свободы, я чувствовал спокойную радость, и усталость,
чуть  большую, чтобы быть приятной. Я был один на берегу в этот
час, но не был одинок. Я был частью окружающего меня мира, и  с
полным правом дышал воздухом этой ночи.

       Эти  замечательные  минуты  я  прожил  совсем  недавно в
Непале, где мы прошли реки  Верхняя  Сун  Коси,  Кали  Гандаки,
Марсианди  и катались на Трисули. О том, как это происходило, я
и хочу  рассказать.  В  этом  рассказе  местоимение  "я"  будет
встречаться  очень  часто,  чаще  может  быть, чем предписывает
скромность. Во-первых, я хочу написать  именно  о  моих  личных
впечатлениях  и ощущениях. Во-вторых, мы поехали в Непал только
вдвоем с моим другом Сергеем Киреевым, но и с ним  на  полпути,
как  вы  узнаете,  если  дочитаете  до  соответствующего места,
временно расстались. Впрочем, за  Сергея  не  беспокойтесь:  он
владеет  художественными средствами значительно более сильными,
чем прозаический текст. Купите  кассеты  с  его  песнями;  быть
может,  вам не понравится, но равнодушными вы не останетесь 1).
       Как  наш вояж не был похож на "Самодеятельное туристское
путешествие на территории СССР", так  этот  текст  не  является
туристским  отчетом. Я сознательно не расшифровывал слова вроде
пенджаби, Пашупатинатх, ваджра. Пусть будет  лучше  "непонятно,
но здорово". Я не придерживался какого-либо одного принципа при
написании географических названий, не описывал подробно, как мы
забрасывались  и  выбрасывались,  где  и  почем  что  покупали.
Категории сложности и расстояния я списывал с книжки  2).  Если
кто соберется в Непал поплавать или погулять по горам, и у него
возникнут вопросы, пусть просто звонит мне (095) 238-3635   или
пишет  dik@ashtech.msk.ru.  Тем  более,  и  я надеюсь сходить в
Непал еще. Многих людей встречали мы в Непале, но не  встретили
никого,  кто  бы сказал, что эта его поездка в Непал последняя.
Все, кто побывал  в  Непале  хоть  раз  (а  особенно  треккеры,
альпинисты,   водники),   надеются   туда  вернуться,  и  я  не
исключение.




       Наконец,  после  долгого  шумного дрожания в небесах над
мягкой облачной периной, самолет приблизился  к  Катманду.  Уже
призвали  не курить, пристегнуть ремни и привести спинки кресел
в  вертикальное  положение.  Изменение  тона  работы  турбин  и
шевеление  дюралевых  плавников  выдавало близость посадки, а я
так и не мог показать  другу  картину,  которая  поразила  меня
полтора года назад. Вместо сверкающей стены гималайских хребтов
видна  была  только  неясная  мгла,  над  которой   поднимались
сюрреалистические  башни  из  цветной  капусты.  Во мгле иногда
вспыхивали зарницы.  Под  самолетом  проплыли  лесистые  гребни
Махабхарата, и сквозь облачные клочья показалась веселая даже в
тени грозовых облаков долина Катманду с ее игрушечными полями и
домиками,   которые   остаются   игрушечными  и  после  посадки
самолета.
       Аэропорт  Трибхувана  отнюдь  не столь суров, как Ш-2, и
когда я приветствовал чиновника за стойкой паспортного контроля
веселым   "намасте",   движение   застопорилось   в  результате
короткого обсуждения, какая стоит погода  и  в  какой  науке  я
"scientist".  Непал  пользуется  репутацией  страны,  в которой
ничего не меняется,  и  дальнейшее  было  вполне  предсказуемо.
Легкомысленно равнодушная к нашим рюкзакам таможня, план города
free, и  стена  желающих  увезти  нас  куда-нибудь  на  выходе.
Естественно,   таксист,   которого   мы  выбрали,  оказался  не
таксистом, а агентом гостиницы, куда ему страстно хотелось  нас
поселить.  Естественно, рядом бежали его конкуренты, пытающиеся
втолковать нам,  что  он  не  таксист,  а  мы,  мол,  настоящие
таксисты.  Естественно,  все  это  с белозубыми улыбками, и без
малейших признаков раздражения, когда не выгорело. Естественно,
наш  водитель  достал проспект с фотографиями своей гостиницы и
попросил заехать в нее посмотреть, а если  нам  не  понравится,
тогда он отвезет, куда мы скажем.
       Стоило чуть-чуть отъехать от аэропорта, как Сергей начал
понимать,  куда  попал.  Понимание  приходило  к  нему,  как  к
московскому   автолюбителю   и   человеку,   обдрайвившему  все
Соединенные Штаты, через картины автомобильного движения,  мало
того,   что   левостороннего,   но  подчиняющегося  не  столько
правилам, сколько законам взаимного доброжелательства. Я думаю,
Сергей   даже   не   обратил   внимания  на  оставшийся  справа
Пашупатинатх и на  клубы  дыма  на  берегу  Багмати.  Вот  мимо
промелькнул  новый  королевский  дворец, и мы вползли в Тамел -
один из кварталов старого города, где  находятся  1000  дешевых
ресторанчиков, 10000 дешевых гостиниц, где на улицах, в которые
едва пролезает одна малолитражка, толчется  миллион  народу  со
всех  концов  света,  едут друг другу навстречу сотни велорикш,
моторикш, такси, велосипедов - и  все  помещаются,  никто  друг
другу  не  мешает.  Главное,  только  не  бояться  движения, не
отскакивать в сторону от каждого гудка или звонка. А  то  можно
неожиданно  для  себя  оказаться  в  лавке  -  антикварной  или
туристского снаряжения. Из какого-нибудь темного угла раздастся
негромкое:  "Хэлло!  Намасте!  Excuse me sir, good price, cheap
price..." - и так просто обратно  на  улицу  не  выберешься.  А
снаружи на вывесках, на рекламных объявлениях, на транспарантах
поперек улиц слова из  книжек,  из  романтических  историй,  из
приключенческих  фильмов:  Эверест, Сун Коси, base camp, Тибет,
elephant safari, Мачапучаре, Бутан...
      Мы бросили вещи в гостинице и пошли гулять. Мы бродили по
Тамелу, по центральным улицам,  потом  через  старый  город  на
площадь  королевского дворца. Сергей балдел, глядя по сторонам,
вдыхая смешаный запах благовоний и помоек. А я балдел, глядя на
него.  В  свой первый вечер в Катманду я тоже не менее двух раз
прошел мимо дверей своей гостиницы, не заметив ее.
       Наша  гостиница  - это Sherpa Guesthouse, традиционное с
легкой  руки  альпинистов  место  поселения  русских.  Когда  в
советское время я читал Ремарка или Хемингуэя, я поражался, как
это у человека есть родной  кабак,  где  его  знают  официанты,
родная  гостиница,  где его знает портье; место, где его ждут и
рады видеть. Потом у меня появилось такое место - Sherpa Guest-
house  с  рестораном  Tibet's Kitchen. Только чтобы зайти туда,
где мне рады, надо  лететь  из  Москвы  одиннадцать  часов.  Мы
поужинали в Tibet's Kitchen, попрощались с портье и поднялись в
свой номер. Я был дома, я вернулся в Катманду.



       Вообще-то  мы  приехали  в  Непал  не  для  того,  чтобы
оттягиваться в Тамеле. Мы приехали плавать на лодках по  речкам
- сначала попроще, потом посложнее, потом еще сложнее, - и так,
пока не придет время лететь обратно.  У  нас  есть  "отягчающее
обстоятельство"  - Сергей не каякер, а каноист. У него лопастей
в два раза меньше, а мозгов ему требуется в  два  раза  больше.
Каяк  ему  западло,  ему  требуется  С-1.  Поэтому  с  утра  на
следующий  день  мы  отправились  арендовать  лодки  в Ultimate
Descents. Это рафтинговая фирма номер один по своей репутации в
Непале.  Когда встречаешь в Тамеле человека с веслом или другим
водным атрибутом, и спрашиваешь его, кто он такой и  что  здесь
делает,   то  в  ответ  слышишь:  "Я  рафтер  (каякер)  из  США
(Австралии, Германии). Я  буду  покорять  Трисули  (Сети,  Кали
Гандаки)   с  Ultimate  Descents  (без  вариантов)".  Боссом  в
Ultimate Descents работает David  Allardice,  один  из  авторов
завлекательной   книжки   Whitewater   Nepal.   Эту  фирму  нам
рекомендовал и имевший с ней дело раньше Саша Давыдов.
      Оффис их оказался в двух шагах от нашей гостиницы. Наружу
через стеклянную витрину смотрел телевизор. На  экране  каякеры
играли  со  страшными  бочками,  а  рафтеры  махали  веслами по
воздуху, визжа от наслаждения. Несколько непальцев -  рикш,  не
нашедших   седоков,  и  торговцев  ножами  кукри,  без  особого
интереса наблюдали за этим зрелищем. Внутри, под  фотографиями,
знакомыми   по   книжке  Дэвида,  сидела  симпатичная  девушка.
"Здравствуйте!" - сказали мы. "Мы вообще-то сами не местные, мы
водники    из   России.   Мы   приехали   плавать   по   речкам
самостоятельно.  Сделайте  нам  пермитов  побольше,  дайте  нам
пожалуйста  лодки, весла, юбки и чего у вас есть еще хорошего".
- "Охотно" - ответила девица. "Мы вам очень рады."   -  "Вот  и
хорошо"  -  сказали  мы, - "тогда сделайте нам пермиты на Бхоте
Коси 3), Моди Кхолу, Кали Гандаки, Марсианди для начала и дайте
нам  каяк  и каноэ покруче".  - "А что такое каноэ?" - спросила
девица. "Ах да, у нас есть долбленые каноэ из цельного ствола."
-  "Это  такой  каяк,  в  котором  стоят  на  коленях, а гребут
однолопастным веслом."  - "А, катарафт!" - обрадовалась девица.
-  "Ну уж нет, катамаранами мы по горло сыты, нам С-1 подавай."
- "У нас нет таких лодок" - погрустнела  девица.   -  "Как  так
нет?  А Сашу Давыдова вы знаете?"  - "Конечно, знаем, кто ж его
не знает."  - "Так вот, Саша Давыдов нам сказал, что в Ultimate
Descents  есть  несколько  С-1."   -  "Да?  Но я в ваших лодках
ничего  не  понимаю,  я  тут  вообще-то   чтобы   клиентов   на
коммерческий  рафтинг  заманивать.  Вы приходите в одиннадцать,
глядишь, и Дэвид подтянется."  - "О.К."
       В  одиннадцать  часов  никакой Дэвид не появился. "Дэвид
приболел немножко" - сказала девица.  - "Конечно,  понимаем"  -
сказали  мы.  "После выходных с великими такое часто случается,
уж кому знать, как не нам."  - "Но  он  звонил  и  сказал,  что
где-то между каяков у него завалялось каноэ. Вы приходите в три
часа, гид отвезет вас в boat house, и уж там-то вы найдете все,
что  вашей  душеньке угодно."  - "О.К." - сказали мы, и поехали
на рикше в Сваямбунатх. Поднявшись по лестнице мимо обезьян, мы
обошли  огромную  ваджру  (дордже),  ударили  в колокол и пошли
вокруг ступы,  вращая  молитвенные  барабаны.  Могучие,  полные
тайного смысла и древней гармонии мантры устремились к небесам.
Хотя от кармы своей никуда не денешься, но хуже теперь точно не
будет.
       Над  горами  опять  сгустилась  мгла, вспыхнули зарницы,
загрохотал  гром.  Когда  мы  пришли   в   Ultimate   Descents,
накрапывал  дождь.  Действительно,  нас уже ждала пачка готовых
пермитов и гид-непалец, с которым мы поехали в boat house.
       В  сарае  в  boat house висело несколько десятков лодок.
Основные  фирмы  и  типы  каяков  были  достойно  представлены.
Казалось,  каждый  может  выбрать  себе  лодку  по вкусу. Еще в
Москве я решил, что при моем весе 82 килограмма  в  тот  момент
(по  возвращении  несколько  меньше)  и  весе груза до 12 кг на
сплаве, мне нужна лодка объемом не менее 300 литров, желательно
прийоновская.  (Perception  мне  нравится меньше; Dagger я знаю
только на вид; Piranha, очень популярную в Непале, Саша Давыдов
брать  отсоветовал  из-за  более  хрупкого  пластика.)  Tornado
казался мне слишком здоровым, а  Invader  -  слишком  маленьким
(280 л) и слишком спортивным для сорокалетнего гребца, имевшего
большой  перерыв  и  проплававшего  всю  жизнь   на   поддувных
дебаркадерах. Вскоре я нашел T-Canyon, вытащил наружу и залез в
него. Все как раз, осталось подобрать юбку. Тут-то и ждало меня
разочарование:  в  boat  house оказалось не более двух десятков
юбок, в основном рваных, и ни одна из них не подходила. Однако,
по совету Саши Давыдова, я захватил пару разных юбок из Москвы.
Но ни одна из них тоже не полезла на T-Canyon.
       Но  все  мои  проблемы  ничего  не стоили по сравнению с
Серегиными: в то время как я, со спертым  в  зобу  от  жадности
дыханием,  перебирал  каяки,  выискивая,  какой лучше подойдет,
Сергей не мог найти  ни  одного  каноэ.  Последовало  несколько
звонков  Дэвиду,  уверявшему,  что  каноэ где-то должно быть, и
дневная программа окончилась тем, что Дэвид  пообещал  назавтра
во  всем  разобраться  лично.  Тут-то я и понял, почему Дэвид в
своей книге рекомендует отводить на подбор лодок не менее  двух
дней.
       Вечерело,  шел дождь, и мы решили последовать еще одному
совету из книги Дэвида -  купить  "легкий  нейлоновый  тент  за
6-10$".  Однако  таких тентов в тамельских лавках не оказалось.
Поэтому мы  просто  в  местной  (не  туристской)  лавке  купили
пластиковый тент и пошли обратно. И тут мы заблудились в старом
городе, обретшем новый вид в дождь и в темноте.  Несколько  раз
мы   пробивались  через  запруженные  народом  узкие  улочки  к
площадям  на  "углах"  Тамела,  но  каждый  раз   мимо   Тамела
промахивались.  Вскоре  мы  поняли, что "промахиваемся" потому,
что и не хотим в Тамел, нам хорошо бродить  мимо  пагод,  ступ,
изваяний львов. В конце концов дождь кончился, мы взяли рикшу и
поехали в гостиницу. Этот вечер был  знаменателен  тем,  что  я
последний  раз  за  время  путешествия  надевал  длинные брюки,
кроссовки и носки.
       Следующее  утро  мы снова провели в boat house. Я понял,
что в T-Canyon мне поплыть не  суждено  и  без  особой  надежды
вытащил  Invader, считая, что на его очко юбки тоже не полезут.
Однако одна из моих юбок села отлично. Так  получилось,  что  я
взял  Invader,  и  не  разочаровался.  Это  оказалась  легкая в
управлении даже для меня  лодка,  которая  вполне  подошла  для
сплава  с  грузом  и  без груза по самой разной воде и даже для
игр. Если бы я взял T-Canyon, было бы  хуже.  Я  подобрал  себе
хорошее   весло   (хотя  и  тут  выбор  был  невелик)  и  решил
посмотреть, как дела у Сергея. Дела обстояли так: Сергей и  два
непальских  гида  снова  перебирали  все лодки в поисках каноэ,
периодически звоня в оффис  Дэвиду.  После  очередного  звонка,
когда  Дэвид  сообщил,  что  каноэ  синее  и  лежит справа, его
все-таки удалось отыскать. Теперь  встала  следующая  задача  -
найти  юбку.  Опять  начались звонки, и в конце концов канойная
юбка,  которая  как-то  налезала  на  очко,  нашлась.  Итак,  к
полудню,  усталые,  но  довольные,  мы были экипированы и могли
отправиться на нашу первую речку.




      План был такой: учитывая долгий перерыв в сложных походах
на малых судах, небольшую численность группы (всего в два  раза
больше  минимальной)  и  обещанное  коварство  гималайских рек,
ходить речки в таком порядке, чтобы каждая  предыдущая  служила
подготовкой  к  следующей.  Последней  речкой должна была стать
Марсианди. Для подготовки к Марсианди  мы  хотели  использовать
самоценный маршрут по Моди Кхоле и Кали Гандаки, для тренировки
перед Моди Кхолой - участок Бхоте Коси и  Сун  Коси  от  95-ого
километра  до  плотины,  а  для  начальной разминки - следующий
участок Сун-Коси от Кхадичоура до Долалгхата.
       Мы  сторговались  с  такси,  и  в  два  часа  поехали  в
Кхадичоур. Через  час  езды  мы  оказались  в  Бхактапуре.  Это
совершенно  замечательный  средневековый  город, в котором надо
смотреть не только  дворцовую  площадь  с  храмами  и  пагодами
(здесь  снимались  многие  сцены  фильма  Бертолуччи "Маленький
Будда"), но и сам  город  с  узенькими  улочками  и  двориками,
соединенными   совершенно   невероятным   лабиринтом   узеньких
переходов. Следующим нашим экскурсионным  объектом  должен  был
стать  Дуликель - маленький городок на гребне невысокого хребта
со знаменитым видом на  Гималаи.  Но  останавливаться  не  было
смысла.  Вместо  гор  были  видны  только мрачные серые облака.
Впрочем,  когда  мы  спустились  к  Долалгхату,  где  сливаются
Индравати и Сун Коси, пейзаж повеселел. Здесь сияло солнышко, и
чувствовалось, что день был  жаркий.  Но  на  этом  веселье  на
сегодня  закончилось.  Во-первых, двадцать километров дороги до
Кхадичоура оказались плохом состоянии, и мы ехали не  обещанный
в  книге  час (хорошая скорость для Непала), а почти два часа в
тряске и в пыли. А во-вторых, нам не  понравилось  то,  что  мы
увидели   с  дороги.  Нижняя  часть  участка  вообще  не  имела
препятствий, и расход на ней был на вид похож на  50  куб.м./с,
обещанные  в  книге для апреля. Но на верхней половине участка,
где нам предлагался "great  warm-up  day,  lots  of  good  play
spots..."  и  т.д.,  воды было значительно меньше, и были видны
только крутые техничные порожки, разделенные  плесиками.  Нечто
такое,  только  непрерывное,  мы  рассчитывали  увидеть на Моди
Кхоле. Несколько разочарованные, мы уже в сумерках  приехали  в
Кхадичоур  и  обнаружили,  что  ночевать  в нем негде. Пришлось
ехать два километра выше, в  Ламосангу,  где  мы  поселились  в
местном guesthouse. Хотя я был в Непале во второй раз, это была
моя первая ночевка в месте, не предназначенном для туристов. До
этого  я  ночевал либо в палатке, либо в лоджах. Однако комната
на верхнем этаже, выходящая на  террасу,  оказалась  чистой,  и
когда  нас накормили дал батом, мы были вполне удовлетворены. Я
спустился к хозяину, договорился с  ним,  как  мне  показалось,
чтобы  нас накормили чем-нибудь утром, и не доставая спальников
(настолько было тепло), мы завалились на  лежанки,  любуясь  на
ящериц,   ползающих   в   погоне   за  какими-то  длиннокрылыми
насекомыми по потолку и стенам. Прежде чем заснуть, мы  решили,
что  на  верхний участок не поедем. Нам не хотелось трястись по
ремонтируемой дороге ради пусть  и  техничного,  но  еще  более
маловодного  участка,  ведь  мы,  не  придавая Верхней Сун Коси
самостоятельного значения, приехали разминаться на ближайшую  к
Катманду реку.
      Наутро я вышел на террасу полюбоваться деревенской жизнью
и обнаружил, что воды в реке вообще нет. Мы заехали вчера  выше
водоотводной трубы ГЭС, и нам предстояло тащиться несколько сот
метров, чтобы начать сплав. Мы спустились  в  чайную,  где  нам
сразу  подали  по  местному  обычаю  чай  с молоком в маленьких
граненых стаканчиках. Через некоторое  время  стало  ясно,  что
предыдущий  контакт двух цивилизаций был неудачен, и завтрак на
этом закончен. Я отправился к хозяину просить хотя  бы  чапати,
но  и  это  оказалось "но посибель". Настаивать не было смысла:
простые непальцы не завтракают; многие вообще  не  умеют  прямо
сказать  "нет",  тем  более  "сэру".  Так  поступил вчера и наш
хозяин. Из съедобного я нашел на полках в его  маленькой  лавке
только  печенье  двух  сортов.  Съев  по пачке печенья с чаем и
расплатившись с хозяином, мы взяли лодки и отправились вниз  по
дороге. Долго нести нам, конечно, не дали. Сразу появились двое
ребят, которые за несколько десятков рупий помогли тащить лодки
и показали наиболее удобный спуск. Мы начали паковать вещи, а к
нашим носильщикам присоединились  еще  десятка  два  ребятишек,
начиная  от  совсем  маленьких. Их мельтешня вокруг изрядно нас
отвлекала, и не сразу мы привыкли к тому, что любые сборы, даже
в  местности,  на  первый  взгляд  ненаселенной,  происходят  в
окружении улыбающихся детишек,  трогающих  вещи,  залезающих  в
лодки,  машущих  веслами,  примеряющих  спасжилеты  и  шлемы  и
неуклюже пытающихся помочь. В Непале, как и  во  многих  других
странах  Азии, детей не наказывают, и даже достаточно взрослому
непальскому ребенку (а они свободно бегают лет с трех) в голову
не приходит, что раздраженный "сэр" может отмахнуться не глядя.
       Нет  проблемы сплавиться по Верхней Сун Коси налегке, но
мы взяли вещи с собой, учитывая, что  все  следующие  реки  нам
придется   идти   с  грузом.  Хотя  у  нас  не  было  лагерного
снаряжения, упихались мы по первому разу с трудом.  Мы  еще  не
представляли  себе  местных  условий  и взяли много лишнего. Но
понимание местных условий начало  приходить  к  нам,  когда  мы
пощупали  воду. Она была теплая! На ощупь 18-20 градусов, и это
была самая холодная вода, по которой нам пришлось  сплавляться.
Конечно, я знал об этом заранее, но не мог поверить.
       Гималаи  -  это молодые горы, и хотя реки начинаются там
очень высоко (например, Марсианди из  озера  Тиличо  на  высоте
около 5000 м), но приемлемые для сплава уклоны они приобретают,
свалившись с главных хребтов в  долины  гималайских  предгорий.
Поэтому  большинство  сплавных  участков  лежит ниже 1000 м над
уровнем моря. Наиболее трудные экспедиционные реки Арун и Хумла
Карнали   идутся  на  высотах  ниже  2000  м.  Даже  Дудх  Коси
проходилась начиная с 2850 м - относительно небольшая высота по
сравнению  с нашими тянь-шаньскими точками начала сплава. Более
того, я помню странное ощущение, когда по пути  из  Джомсома  в
Кагбени  на  высоте под 3000 м, мы купались в ручье, вытекавшем
откуда-то  из  под  ледников   Нилгири,   и   обнаружили,   что
температура  воды позволяет несколько десятков секунд понежится
в омуте (12-14 градусов?). Итак, мы сплавляемся  ниже  1000  м,
северный  тропик  рукой  подать, и до экватора по широте ближе,
чем до Москвы. Поэтому в дальнейшем список  моих  личных  вещей
был очень коротким: майка, шорты, сандалии, сухие трусы, куртка
из Polar-500, штанишки из Polar-100 (которые я  не  надевал  ни
разу),  спальник,  коврик. Сплавлялся я в неопреновых шортах, в
рубашке из Polar-200 и в легкой куртке  для  гребли.  При  этом
даже  в  пасмурные  дни  приходилось на простых участках каждые
5..10 минут кувыркаться. На сложных участках,  где  можно  было
предвидеть  просмотры  и  причаливание  в  неудобных  местах, я
надевал неопреновые гидроботинки, а на участках от  3+  и  ниже
греб босиком. Когда вода теплая, даже камни кажутся мягкими. Об
этом я мечтал всю жизнь, и вот, "на старости лет", дождался.
       Мы спустили лодки в улово и попробовали покувыркаться. Я
был удивлен, как легко ставится Invader,  даже  с  барахлом.  У
Сергея  тоже  все  получалось  нормально,  хотя он жаловался на
неудобное крепление коленных ремней и плохое  весло.  Но  самым
неприятным  было  то,  что  после нескольких переворотов и даже
после некоторых интенсивных гребков, его юбка начинала сползать
с обруча. Однако ничего не оставалось делать, как плыть вниз. И
мы поплыли. Поначалу все было, как  мы  видели  с  дороги.  Шли
крутые  мелкие  порожки,  которые  мы проходили легко, объезжая
надводные камни  и  сваливаясь  с  обливных.  Но  вскоре  уклон
возрос,   появились   ярко   выраженные   сливы,  и  вскоре  мы
остановились посмотреть уже вполне нормальный порог  с  большим
перепадом  и  несколькими  ступенями  сливов. Сергей показал на
косую жесткую бочечку в последнем сливе и спросил, не боюсь  ли
я  ее. Я ответил, что не боюсь нисколько, и пошел порог первым.
Проехав первые сливы с обливных камней,  которые  казались  мне
более  сложными,  я  в  полурасслабленном  состоянии  въехал  в
пресловутую бочку, которая меня и положила. Это  оказалось  для
меня  неожиданным,  одна  нога  выскочила  из  упора,  и пока я
вставлял ее обратно и по дурной привычке перехватывал весло  на
рычаг,  меня  выбросило  на  мелководье  в  конце  порога. Шлем
застучал по камням, и я решил, что  последние  метры  до  плеса
лучше  плыть  вниз  не головой, а ногами. Через тридцать метров
после порога я уже  был  у  берега  и  в  расстроеных  чувствах
отливал  воду,  а  потом переставлял слишком свободный пяточный
упор. Если бы я знал, что это мой последний wet  exit  во  всем
путешествии  (хотя не последний заплыв), я бы огорчался меньше.
Сергей обнес  порожек,  и  мы  поплыли  дальше.  Река  вошла  в
небольшое ущельице, и пороги уже не казались такими маленькими.
Ступеньки были крутыми, и поэтому  приходилось  часто  вылезать
смотреть. Вскоре произошел еще один интересный эпизод: двигаясь
по длинной шивере, мы заехали за крутой поворот и увидели перед
собой  грань обрывающейся воды, за которой выплескивались вверх
белые протуберанцы. Сергей сразу улетел за прибрежный камень, а
я,  опасаясь,  что  мы  помешаем в маленьком улове друг другу и
видя в нескольких десятках метров впереди и на несколько метров
ниже  гладкий  быстроток,  погреб  вперед. Передо мной возникла
здоровенная глубокая бочка,  обходить  которую  было  негде.  Я
разогнался,  уперся  в  нее,  немножко  поборолся,  но она меня
положила и выплюнула. "Ничего себе маленькая речка"  -  подумал
я.  "Два  переворота,  и  оба  в бочках!" Впрочем в первый день
всегда все не так... Сразу встав рычагом, я чуть было не  залег
снова, пока перехватывал весло. Если  бы   не  чувствительность
Invader'а  к управлению креном, мне пришлось бы кувыркаться еще
раз. Было ясно,  что  от  дурной  привычки  вставать  в  походе
рычагом,  приобретенной  в  другие  времена и на других лодках,
пора избавляться.
      Я рассчитывал, что к обеду мы будем уже в Долалгхате, где
сможем нормально поесть и не спеша уехать в Катманду,  но  было
два  часа,  а  мы  еще  не  дошли  до  устья  Балефи.  Пришлось
устраивать ланч - еще по пачке печенья и по кружке фильтрованой
воды  из  реки.  Перед  отъездом  я  купил  в  "Турине"  фильтр
отечественного  производства  за  24000  рублей  (в  20-40  раз
дешевле зарубежных аналогов). Мы использовали его все время, не
прибегая к йодированию, и не имели проблем со всякими  местными
заразами    4).    Скудный   ланч   не   способствовал   долгим
расслаблениям,  и  мы  погребли   дальше.   Вскоре   показались
несколько  скал в русле, отмечающих конец порогов. Сергею часто
требовалось  вылезать  из  каноэ  размяться,  и   догрести   до
Долалгхата  заняло  у  нас  два  часа.  Там  мы  как раз успели
принести лодки к последнему автобусу в Катманду. Когда мы ехали
на  реку,  вид  встречных автобусов нас пугал - они были набиты
битком, даже на крышу  трудно  было  бы  поместиться.  Но  этот
автобус,  который  шел  уже  в  темноте  и  приходил в Катманду
поздно, был наполовину пуст, и мы доехали, хотя и голодные,  но
зато в прохладе и с комфортом.




      Как известно, Непал - это страна строгих нравов. В десять
часов вечера все рестораны и прочие заведения закрываются.  Как
специально  отмечено  то  ли  у Дэвида, то ли в какой-то другой
книжке, одинокая женщина может бродить по ночному Катманду,  не
опасаясь  сексуального  преследования. Но нас больше волновало,
сможем ли мы пристроить лодки и поесть, заявившись в  Sherpa  в
десять  часов.  В памяти стояло жуткое возвращение с Сарыджаза,
когда мы почти сутки не могли ничего  найти  поесть,  пока  наш
промерзший насквозь автобус не приехал в алмаатинский аэропорт.
Ехать ужинать в казино "Аннапурна" после трудного  дня  нам  не
хотелось.  Но  зря  мы  беспокоились.  Нам  и  каяки затащили в
укромное местечко,  и  ужином накормили  в  совершенно   пустой
Tibet's Kitchen.
       Мы решили потратить следующий день на отдых и подготовку
к следующему походу, а послезавтра поехать  в  Покхару.  Сергей
должен  был разобраться со своим снаряжением, а я - купить все,
что нужно для нескольких дней  автономного  сплава,  билеты  до
Покхары,  и так далее. Кроме того, сравнивая расходы Бхоте Коси
и Моди Кхолы, мы начали сомневаться, что последнюю стоит идти в
начале  апреля.  Хотя  Дэвид  утверждает  в  книжке, что даже в
декабре это "still fun", мы теперь стали критичнее относиться к
его  утверждениям,  и  заподозрили,  что  это  не тот fun, ради
которого мы прилетели в Непал. Если мы не идем на  Моди  Кхолу,
или  идем  ее  без треккинга с носильщиками (а это станет ясно,
когда мы увидим реку), то у нас появится два-три свободных дня.
Поэтому  мы  решили,  что  я  куплю  еще книжку по треккингу на
случай  если,  когда  мы  наплаваемся,  нам  захочется  немного
потрекать.  Я  с  легко со всем этим справился к обеду. Покупку
большей  части  продуктов  я  оставил  на  Покхару,  но   решил
произвести  эксперимент над Сергеем и собой. В одной из лавок я
нашел продукты якобы для альпинистов - мешочки из фольги  весом
125  г с марками типа Lowe или Vaude, надписями вроде Peak meal
и  названиями  блюд  из  ресторанного  меню.  Содержимое   этих
мешочков  засыпается  в  кипящую  воду  и  не варится, а просто
разбухает в ней три-пять минут. После этого получается  вкусный
завтрак  или  ужин  на одного человека, который нам трудно было
съесть полностью. Я не решился брать только такие  продукты,  и
на  ужин  взял  потом  в Покхаре мясные консервы (100 г/рыло) и
местные Instant  noodles.  В  результате  получилась  раскладка
около 500 г/(рыло*день) с излишествами типа свежего хлеба. Если
брать только Peak meal, то можно довести вес раскладки  до  400
г/(рыло*день).  Конечно,  это стоит денег, но мне кажется, если
вес ограничен, то такой рацион вполне оправдан для  походов  до
пяти-семи  дней.  Во  всяком случае, мне такой подход к питанию
кажется  более  перспективным,  чем  миска  каши  с  горкой   и
отскакивающей  ложкой плюс добавка в котле, после которой через
два часа чувствуешь себя опять голодным доходягой, не способным
тащить  эти  горы  жратвы  дальше. При нашей раскладке, правда,
добавки в котле не оставалось в  силу  самой  технологии,  зато
перед  кипячением  воды для чая скрести единственный котелок не
приходилось.  Не  приходилось  также  задумываться  о  соли   и
специях,  поскольку  наши  продукты их содержали и так. Все это
пустяки, но когда идешь вдвоем, статус вечного дежурного быстро
надоедает.
       В  Непале автобусное сообщение хоть и медленное, но зато
дешевое. Существует несколько градаций автобусов, и  высшая  из
них - tourist bus. Это такой автобус, на который билеты продают
на нумерованные  места,  а  сиденья  и  промежутки  между  ними
рассчитаны на европейца (то есть в полтора-два раза больше, чем
в местных автобусах). Я купил билеты на такой автобус, а  также
местный  весьма  навязчивый  сервис  навязал  мне забронировать
места в гостинице Саровар в Покхаре. Вообще-то в Непале заранее
бронировать  ничего  не надо, но мне понравилось, что гостиница
стоит в саду (есть где положить лодки) и имеет большую  плоскую
крышу  (есть  где  сушить  барахло).  Ведь  гостиница в Покхаре
должна надолго стать нашим базовым лагерем.
       В  обед я встретился с Сергеем и узнал, что первая часть
его сегодняшней деятельности  закончилась  провалом.  Почти  во
всех  рафтинговых  фирмах,  куда  он  заходил  в  поисках более
подходящего каноэ, просто не понимали, что ему нужно. Только  в
одной  фирме  припомнили,  что  у  них  была  C-1, но ее утопил
клиент. Поэтому Сергею пришлось примириться с лодкой и упорами,
а  вторую  половину  дня  он  решил  потратить  на  то, чтобы с
местными народными умельцами перешить  юбку  и  вставить  новый
жгут.  Я же лениво отправился по каким-то необязательным делам,
и ноги сами принесли меня  на  дворцовую  площадь.  Не  обращая
внимания  на  предложения  купить  нож кукри, тигровый бальзам,
гашиш, марихуану, нанять гида, поехать в Тамел на рикше, купить
еще  сотню  разных  сувениров,  сделать  пожертвование, я снова
любовался пагодами, куклами короля с королевой, домом  Рана.  И
тут  мне  сделали  предложение,  от  которого  я был не в силах
отказаться. Это каким же должен  быть  уровень  сервиса,  чтобы
сапожник  не только заметил расходящийся шов на моих сандалиях,
но  и  сумел  убедить  человека,   принципиально   настроенного
игнорировать  любые  предложения, обратиться к его услугам?! Мы
сели на ступени пагоды, и сапожник с удивительной ловкостью, но
без  суеты, исправил не только рвущийся шов, но и прошил заново
все остальные. При этом он выяснил в светской беседе, откуда я;
где,  когда  и  почем  купил  эти  сандалии;  когда  и  где  их
ремонтировал; ношу ли я их у себя  на  родине  и  много  других
вещей.  Если  учесть, что он не знал английского и не отрывался
от работы, это было немалое достижение. Достигнуто оно  было  с
помощью  других  обитателей  площади  - торговцев, гидов и т.д.
Сидя на ступеньках пагоды и болтая с этой странной компанией, я
не чувствовал никакого неудобства, а наоборот, приятно проводил
время. Это лишний раз подтвердило теорию, к которой  я  пришел,
когда был в Непале в первый раз. По-моему, "сэры" - это одно из
племен Непала. В Непале много племен, очень  разных  по  языку,
религии  и  обычаям.  Некоторые  отличаются  друг  от  друга не
меньше, чем "сэры"  от  некоего  усредненного  непальца.  Бхоты
живут  в горных долинах, шерпы - в Соло Кхумбу, невари - вокруг
Покхары, такали - в верховьях Кали Гандаки, сэры живут в Тамеле
и  на  Lakeside  в  Покхаре.  У  сэров  дикие обычаи - они едят
ложками и вилками, иногда даже нечистую  пищу,  не  пьют  сырую
воду,  иногда  держат  пищу  в левой руке, гладят друг друга по
голове... Но между некоторыми племенами  различия  еще  больше,
например   у   мусульман  пенджаби  полигамия,  а  у  бхотов  -
полиандрия. И все терпимы друг к другу, никто никого не режет и
даже  не  обсуждает чужих обычаев и образа жизни. Еще пятьдесят
лет тому назад эта земля для сэров была  запретной,  но  первые
сэры,  которые  пришли  сюда,  были  не  воины и не религиозные
фанатики, а альпинисты и исследователи.  Они  оставили  о  себе
хорошую  память.  У  сэров  очень  много денег, но они не умеют
ходить  по  горам,  радоваться  жизни  и  улыбаться,  как   все
остальные.  В  общем,  сэры  здесь не чужие, у них в этой жизни
есть своя ниша, которую им никто не выделял, а все  вышло  само
собой ко взаимному удовлетворению.
      Сапожник закончил свою работу и заломил несусветную цену,
используя при аргументации ранее вытянутые из меня сведения. Но
и у меня нашлись аргументы для торговли. Когда цена упала в три
раза, я почувствовал, что хотя  резервы  далеко  не  исчерпаны,
торговаться  дальше  я  не  хочу.  Все были довольны, и я тоже.
Сапожник на радостях зашил мне бесплатно кожаный бумажник, и я,
попрощавшись  с честной компанией, отправился домой в поселение
сэров.
       Отличительная  черта  Sherpa - это постоянный полумрак и
прохлада  в  номерах,  окна  которых  выходят   во   внутренние
дворики-колодцы.   Когда   сосед   наверху  принимает  душ,  то
спросонья кажется, что на улице пасмурно и идет дождь. Но когда
рано утром мы вытащили лодки наружу, лило как из ведра на самом
деле. Погрузив часть барахла на рикшу,  мы,  шлепая  по  лужам,
направились   на   Кантипат,   откуда  отправлялись  туристские
автобусы. Там, где мы рассчитывали найти  наш  автобус,  стояла
целая  колонна  штук  из  двадцати.  Чтобы найти свой автобус и
загрузиться, мне потребовалось три раза пробежаться под ливнем:
первый раз, чтобы найти автобус; второй раз с лодками; а третий
раз пригнать рикшу с рюкзаками, который почему-то не поехал  за
нами   сразу.  Правда  Сергею,  который  вместе  с  кондуктором
привязывал каяки  на  крыше,  пришлось  вымокнуть  еще  больше.
"Кондукторы"-помощники  водителей в Непале - это особая тема. В
turist bus'е они продают билеты, размещают груз на крыше,  и  в
общем,  в  их  обязанностях нет ничего особенного. Но в местных
автобусах эти обычно молодые люди работают вовсю. Часто  вместо
того,  чтобы  просачиваться  внутри через самую давку, они, как
герои вестернов, лазают снаружи, обилечивая публику через окна,
иногда перебираясь через крышу, чтобы проверить груз и тех, кто
на нем сидит. Когда эти трюки происходят на  горном  серпантине
или  в  момент  обгона впритирку колонны окутанных черным дымом
грузовиков "Тата", смотреть просто страшно. Часто  эти  ребята,
чья работа заключается в общении с людьми, напоминают мне своей
открытостью киплинговского Кима - "дружка всего мира" 5). Вот и
в этом автобусе нам попался такой "дружок". Когда мы уселись на
свои самые лучшие места -  за  спиной  у  водителя,  где  можно
свободно  вытянуть  ноги,  я увидел, что необычайно обаятельная
улыбка кондуктора,  приглашающая  всех  к  ней  присоединиться,
относится  ко  мне. Мои намокшие сандалии стали линять, и когда
я, развалившись в кресле, скинул их, оставили на  ногах  черные
полосы.  Ничего  не  оставалось,  как  улыбаться вместе. Вскоре
заулыбался весь автобус,  и  мне  пришлось  во  второй  раз  за
двенадцать  часов  рассказывать  интернациональному  сообществу
где, когда и почем я купил свои сандалии. Этой  темы  могло  бы
хватить  надолго,  но час был ранний, и все пассажиры, немножко
обсохнув, постепенно задремали. Только "дружок всего  мира"  не
спал  и  улыбался,  подарив  всем  окружающим  немного от своей
внутренней радости.




       Очень  может быть, что Покхара на берегу теплого озера у
подножия фантастических вершин Аннапурны и Мачапучаре  -  самое
райское  место  на  Земле.  Однако  в  тот день это было весьма
сомнительно. Хотя в долинах Трисули и Марсианди, через  которые
мы  ехали,  светило  солнце,  в  Покхаре шел довольно противный
дождь. Местный полицейский с трудом оборонял приезжих от  толпы
таксистов  и  агентов  гостиниц.  Не сразу удалось найти нашего
хозяина. Но когда мы устроились в гостинице и  привели  себя  в
порядок,  дождь кончился, а пока обедали, подул ветер, разогнал
облака, и вершины Южной Аннапурны и Мачапучаре вылезли в полный
рост.  Только теперь Сергей впервые увидел Гималаи. Это зрелище
привело его в такой энтузиазм, что он схватил лодку и пошел  на
озеро тренироваться. А я отправился прошвырнуться по Lakeside и
заглянуть в некоторые турфирмы  на  дальнейшую  перспективу.  В
одной из первых же контор мне пообещали не только доставить нас
на Марсианди, но и обеспечить носильщиками, поварами,  базовыми
лагерями  и  т.д.,  а  также  рассказали, что в прошлом октябре
поддерживали таким образом каякера, который прошел реку соло от
Сианге.  Пообещав  рассмотреть предложение, я с трудом вырвался
из цепких лап навязчивого сервиса. В гостиницу я пришел  уже  в
темноте,  но  Сергея  еще  не было, и мой каяк лежал одиноко. Я
забеспокоился:  вдруг  Сергей  заблудился  на  озере,  не  зная
местной географии, и ездит туда-сюда у противоположного берега.
Но через двадцать минут из сада раздался грохот полиэтилена,  и
появился  довольный  Сергей.  Он  сообщил, что юбка не слетает,
лодку он чувствует нормально и что на  обратном  пути  попал  в
серьезную  переделку. У берега его осадили местные ребятишки, и
он стал катать их на деке. Но  покатать  одних  и  не  покатать
других было бы несправедливо, поэтому дело затянулось.
       Лично  я  так  и не привык завтракать в ресторанчиках на
берегу озера. Каждый раз я заново удивляюсь, что вот сижу среди
цветов,  под банановой гроздью, а надо мной в шести с половиной
километрах по вертикали висит Южная Аннапурна. А уж видеть  эту
картину  из  окна  гостиницы,  не  отрывая  головы от подушки -
"объясните, за что?". Погода была прекрасная, и мы  поехали  на
такси к началу сплава. Дорога полезла на хребтик, позади далеко
внизу  заблестело  озеро  с  храмовым  островком,  а  когда  мы
перевалили,  показалось  Лумле,  где полтора года назад начался
мой  треккинг.  У  меня  прямо  сердце  забилось  от  радостных
воспоминаний  и  предвкушения  новых приключений. Правда, когда
дорога спустилась к Моди  Кхоле,  стало  чуть  менее  радостно:
простые участки реки выглядели просто как шкуродеристые шиверки
и перекаты, а в порогах надо  было  сползать  по  камням.  Река
была,  безусловно,  проходима,  причем без особого труда, но мы
без сожаления решили, что плавать по ней сейчас  не  стоит.  "В
Баглунг"  -  сказали  мы  таксисту.  "Как  можно  выше  по Кали
Гандаки".
      Как известно, все водники - невольные лжецы. Особенно это
проявляется, когда речь идет об уровне воды. Очень редко  можно
встретить  человека,  который  признается, что прошел маршрут в
низкую  воду.  Поэтому  на  большинстве  рек  в  б.  СССР  вода
колеблется  от средней до высокой. Постараюсь быть объективным:
в начале апреля мы имели ту воду, какую и следовало ожидать  по
диаграммам   в   "Whitewater   Nepal".   Потом   вода   заметно
поднималась. Происходило  ли  это  быстрее,  чем  в  среднем  в
апреле, судить не могу. Но по словам гидов, этот весенний сезон
самый дождливый за пятнадцать лет. Когда я спрашивал с надеждой
в  голосе:  "Но  ведь  это  еще  не  муссон?",  гиды и клерки в
туристских конторах отводили глаза. Во всяком случае, 22 апреля
Махеш  Кхола  (ручеек,  вдоль  которого  дорога  из  Катманду в
Покхару выводит к Трисули) выглядел более интересной рекой, чем
Моди Кхола 11 апреля.
       Зато  Кали  Гандаки выглядела нормально, когда мы первый
раз ее увидели. Воды было полно, видны были пороги. Здесь, выше
устья  Моди  Кхола,  река  текла  в  ущельи с заметным уклоном.
Скажу, забегая вперед, что Кали Гандаки оказалась лучше, чем мы
о  ней  заранее  думали.  Это довольно мощная река, и отдельные
пороги заслужили свой плюсик после четверки. Дэвид прав,  когда
пишет  о  необычно  дружественном  характере реки: теплая вода,
плесы  или  гладкие  быстротоки   после   порогов,   отсутствие
каких-либо  затыков, песчаные пляжи, водопадики по берегам... В
общем река для получения  удовольствия,  для  учебы,  река,  на
которой  опасность  ниже,  чем сложность. И именно на этой реке
нас  подстерегала  катастрофа,  которая  едва   не   прекратила
путешествие.
       Но  пока все шло нормально. Чуть не доезжая до Баглунга,
мы нашли симпатичный пляжик у дороги, расплатились с таксистом,
собрались  и  поплыли.  Перед  стартом я обнаружил, что в книге
предстоящий участок не  описан,  но  откуда-то  я  помнил,  что
впереди  серьезные  пороги  6).  Вскоре мы уперлись в первый из
них, и после просмотра благополучно прошли его. Почти сразу  же
подошли  к следующему под названием "The Evil One". Вот это уже
был настоящий порог. Сначала в сужении русла шла крутая горка с
полуобливными  камнями и пирамидальными валами. Затем почти вся
струя упиралась в мощную бочку и падала в выходном сливе  через
большие  обливные  камни,  образуя  при  этом несколько удобных
язычков. Самый  простой  из  них  у  левого  берега  был  почти
полностью  перегорожен  деревянным  частоколом  -  ловушкой для
рыбы. (Таких ловушек много на Кали Гандаки. Иногда кажется, что
их  специально поставили, чтобы каякеры не ездили через боковые
канализации. Как правило, они безопасны для плывущего человека,
так  как  стоят  далеко  в  стороне от основной струи.) Я пошел
первым не без некоторого беспокойства,  однако  ушел  от  бочки
довольно  легко,  хотя  валы  оказались  неожиданно  высокими и
жесткими. Зато  маневр  скатыванием  с  них  в  нужную  сторону
оказалось  очень  эффективным. Затем пошел Сергей. На длинной и
слабозакаяченной лодке он пошел через бочку, но  вышел  из  нее
уже  вверх  килем. Почти сразу он встал, но лодка наехала лагом
на обливник и перевернулась второй раз в прибрежное улово.  При
второй  попытке  встать  юбка  слетела,  и  Сергей вывалился из
лодки. Прежде чем я подплыл к нему, он уже стоял на  прибрежной
отмели.
       Дальше  река  весело  потекла  к  устью  Моди  Кхолы без
требующих просмотра порогов. А после устья  Моди  Кхолы  ущелье
стало  еще  живописнее,  и появились мощные пороги с отдельными
бочками, уважительно упомянутыми в книге, с жесткими  валами  и
прижимами  к  скальным  выступам.  Все это напомнило мне Саяны,
Китой. Мы с этими порогами довольно легко справлялись,  я  даже
пытался  пользоваться  только  теми  маневрами,  которые у меня
плохо получались, и через это дело  пару  раз  кувыркался.  Эти
максимально   приближенные  к  боевым,  а  также  тренировочные
перевороты на выходе из порогов я использовал для избавления от
привычки  всегда применять только рычаг, пытаясь каждый раз под
водой анализировать, каким способом и  с  какой  стороны  лучше
вставать.  Это  оказалось  очень  полезно, и за два дня я довел
свой переворот до полной надежности. Мы не забывали  любоваться
симпатичным  ущельем с зелеными склонами, самыми разнообразными
птицами на берегах и над водой, водопадиками - и так,  пока  не
покажется   следующий   порог.   Ближе   к  вечеру  река  стала
упрощаться. Мы уже  искали  место  для  ночлега,  как  вдруг  я
увидел,  что  Сергей пытается встать в улове с противотоком над
небольшим прижимчиком. Сначала я подумал, что  он  тренируется,
но  когда  он выскочил из лодки, я понял, что происходит что-то
незапланированное. Дальше больше: из улова  у  противоположного
берега  я видел, как Сергей с лодкой стал крутится по улову, не
в состоянии выбраться ни на берег,  ни  на  струю.  Улово  было
дурное,   с   поганками   и   воронками,   и  Сергея  временами
притапливало. Наконец, ему это надоело, он оттолкнулся от лодки
и  оказался  на берегу, а лодка - на струе. Я поехал ее пихать,
но еще не осознавая серьезность ситуации,  делал  это  довольно
вяло,  поэтому не успел вытолкнуть до следующей шиверы. Проходя
ее, я наконец сообразил, что  надо  поторопиться  -  нас  всего
двое,  дело  идет  к вечеру, и Сергея от меня уже отделяет один
скальный выход. Выпихнув лодку, я выскочил на берег,  и  увидел
Сергея,  то  ползущего по скале, то плывущего вдоль нее. Вскоре
мы  встретились  на   отмели.   Сергей   выглядел   усталым   и
недовольным,  и  его  можно  было  понять:  вставать  в улове с
вертикальной турбулентностью  противно,  а  без  юбки,  которая
опять   слетела,   вообще   бесполезно.  На  первый  день  было
достаточно, и на ближайшем пляже мы заночевали.








       Вечер  получился  не  очень веселый. Нам стало ясно, что
дальше Сергей должен плыть очень аккуратно. Вдобавок, часть его
груза  промокла.  Из-за  этого  произошел совершенно пустяковый
эпизод, только потом мы поняли,  что  это  был  предупреждающий
знак  свыше.  Среди  промокших  вещей были три плитки шоколада,
которые Сергей положил "сушиться" под звездами на  камень.  Там
они и остались, когда мы легли спать. Было пасмурно, я спал под
тентом недалеко от наших шмоток, а Сергей лег  в  другой  части
пляжа.  (Это был последний раз, когда я спал под тентом в нашем
путешествии. В дальнейшем мы ленились его ставить.) Среди  ночи
я  услышал  шорох поблизости и светанул в ту сторону фонариком.
Шорох прекратился. Говорят, что на  Кали  Гандаки  до  сих  пор
можно встретить леопарда. Но это был явно не леопард, не йети и
не гималайский медведь, а кто-то поменьше. Наутро  вместо  трех
шоколадок  на  камне  остались  только  две,  а  третья, слегка
обгрызенная, нашлась вскоре под камнем. Собирались мы, конечно,
в  кучке  детишек,  но  мы  уже  привыкли,  и они нам больше не
мешали.
       Мы  поплыли дальше по "саянской" реке. Было пасмурно, но
тепло. Пороги попадались часто, так что скучно совсем не  было.
Вскоре   мы   встретили   две   большие  группы  рафтеров.  Обе
сопровождали safety kayaker'ы непальцы. Кроме этого,  вместе  с
одной из групп ехала "школа НТП" - команда каякеров-европейцев,
один из которых явно  обучал  остальных,  заставлял  их  делать
различные  тренировочные упражнения на плесах. Все они ехали на
пираньевых плэйботинах. В этот день то мы их обгоняли,  то  они
нас: мы шли быстрее, но иногда останавливались смотреть пороги.
Один из них я шел вдвоем с непальским гидом, и это было весело.
Ему было одиноко среди неуклюжих надувных чудищ, и он предложил
идти дальше вместе. Но пришлось отказаться -  у  нас  наступило
время  ланча.  Видя  наши  приготовления,  проплывающие рафтеры
начали кричать своим гидам, что и им пора  чего-нибудь  поесть,
но  гиды  только  командовали:  "Вперед!",  и  вскоре все рафты
скрылись за поворотом. Сразу неведомо откуда - на нашем  берегу
не  было  видно  ни деревни, ни тропы - набежали детишки. Среди
них белозубой улыбкой выделялся один пацан постарше - очередной
"дружок".  Нас не насторожило странное поведение детей, которые
даже  не  дождались  самого  интересного  зрелища  -  как  сэры
фильтруют  воду  и  едят свою странную еду. Тихий уход детей мы
наивно приписали их чувству такта. Только две девочки некоторое
время  следили за нами из-за камня, затем скрылись и они. Вышло
солнце. Предвкушая радостный сплав по направлению к знаменитому
Сети  Бени, я начал паковать фильтр, кружки и книгу "Whitewater
Nepal". И тут я  услышал  слова  Сергея,  которые  поначалу  не
понял:  "Я  не  вижу  своего  мешочка".  Естественно,  как  его
увидишь, если он болтается на шее  вместо  галстука.  Но  через
несколько  секунд я понял, что пропал мешок Сергея с паспортом,
деньгами, кредитной картой,  обратным  билетом  и  почти  всеми
рупиями,  которые мы наменяли на поход! Может быть, он упал под
камень, как шоколадка ночью? Нет,  все  просматривается,  мешка
нет.  Стало  ясно,  что дружок увидел брошеный в стороне мешок,
сообразил, что это такое, не выдержал соблазна и стырил. Ведь в
нем  одних  долларов  больше,  чем  годовой  доход крестьянской
семьи!
       Известно,  что  в  Непале  не  воруют,  даже  возвращают
потерянные деньги и вещи. Но известно также, что даже в  Непале
не все люди находят в себе силу сопротивляться соблазну. Я знал
это с прошлого раза,  когда  пришлось  составлять  заявление  в
полицию для соотечественника, который в людном месте бросил без
присмотра видеокамеру, и больше ее  не  видел.  Но  что  пользы
махать  кулаками  после  драки. Единственно, что можно сделать,
это пойти искать деревню и этих детей, и потребовать украденное
обратно.  Сергей  отправился  вверх  по течению, где была видна
тропа, а мне ничего не оставалось, как сидеть стеречь  то,  что
мы  еще  не прошляпили. Времени подумать о том, что будет, если
паспорт Сергея и деньги вернуть  не  удастся,  было  более  чем
достаточно. Мы должны будем вернуться в Катманду, чтобы заявить
в посольство. Я тоже должен ехать,  чтобы  подвердить  личность
Сергея.  Мы должны получить деньги - того, что останется у меня
после оплаты аренды лодок, на дальнейшую жизнь не хватит, не то
что  на  путешествия.  Мой  паспорт  -  в Катманду, в залоге за
лодки. Правда, в Непале без паспорта, но с пермитом ты не БОМЖ,
а  все  равно  сэр,  но  это  в  обычных  делах, а нам придется
заявлять в местную полицию. Куда, кстати? Мы знаем только,  что
проплыли  Пурти Гхат. У нас нет карты района, есть только схема
в книжке. Для сплава это достаточно, но не для того,  чем  нам,
возможно,  придется  заниматься. В общем, если мешок не удастся
вернуть,  путешествие  закончится  досрочно,  и  нам  предстоят
малоприятные  хлопоты. И вдруг (прошло всего полчаса) показался
Сергей. Неужели он уже нашел мешок? Увы, оказалось что тропа на
склоне  ведет в деревню, стоящую слишком далеко и высоко, чтобы
дети могли успеть прибежать оттуда. Вверху  на  противоположном
берегу  виднелась  другая  деревня,  и Сергей подумал, что если
ниже по реке за поворотом есть подвесной мост,  то  детей  надо
искать там. Он пошел вниз по берегу и вскоре скрылся за отрогом
хребтика, возвышавшегося над нашей стоянкой. Прошло полчаса.  Я
посмотрел  в  ту сторону и увидел на гребне на фоне неба фигуру
крестьянина с ношей. Проследив глазами направление его пути,  я
увидел в нескольких местах на гребне в 300-400 метрах надо мной
угадывающиеся в зелени силуэты слишком правильной формы,  чтобы
быть  естественными. Я встал и сделал несколько шагов от берега
в джунгли. Там начиналась  идущая  круто  вверх  тропка.  Итак,
деревня  была прямо над нами. Я не мог уйти от лодок и вещей, а
Сергей шел по ложному следу. Наши шансы продолжить  путешествие
еще уменьшились.




      Опять текло пустое время.
       Если  наше  путешествие закончится подобным образом, это
будет очень обидно для меня. Но не так, как бывает обидно после
спортивной неудачи. Нет, совсем по другому.
       Двадцать  лет  назад,  в  те  времена, когда я руководил
походом на страшную реку Мсту и покорял на салютищах  нехоженую
и  таинственную Хойто-Оку, мне в руки попала тоненькая книжечка
французких альпинистов, которые  совершили  первовосхождение  в
Гималаях 7). Из нее я впервые узнал, что якобы существует такая
волшебная страна Непал, населенная народом, общение  с  которым
ценно  для  европейца  само  по  себе.  Там невероятные вершины
сияют, как языки  белого  пламени,  веселые  и  самоотверженные
шерпы  несут  свои  ноши  через  леса  цветущих  рододендронов,
могучие реки текут  под  ненадежными  мостами,  сплетенными  из
лиан.  Восходитель  там не только покоряет вершины, он обретает
при этом мистическое знание, которое меняет всю его последующую
жизнь.  Я  даже не мечтал об этой стране. Она была для меня как
толкиновское Среднеземье. В это же  время  я  быстро  "рос  как
турист".   В  1981-82  я  пережил  первый  приступ  каякинга  с
прохождением Китоя, Онота, Чаткала...
       В мае 1982 года я стоял на перевале через Кунгей Алатау.
Под нами лежал Иссык-Куль, а на той стороне, как  языки  белого
пламени,  сияли  вершины Терскея и более дальних хребтов. Здесь
начиналась великая Центральная Азия, на  другом  конце  которой
первая  советская  гималайская  экспедиция  покоряла  в эти дни
Эверест. Значит, все это и правда  существует!  Я  понял  слова
песни:

    ...и пока в темноте сияет белое пламя,
       ничего не может случиться со мной!

     Наверное,    излишне   говорить,   что   я   купил   книгу
"Эверест-82",   прочел   классические   книжки   про   Гималаи:
"Аннапурну" Эрцога и "Тигр снегов" Тенцинга Норгея. Я любовался
умопомрачительными гималайскими картинками, но даже и не мечтал
туда   попасть;   мне   было   достаточно,  что  мы  "осваиваем
Центральную Азию" с другого конца. При этом водный  туризм  для
меня  развивался по спирали: после приступа каякинга я вместе с
друзьями шел на катамаранах туда, где мне казалось  слабо  идти
на  каяке,  а им меня ловить. Вы не смотрите, что в этом тексте
все "я" да "я"; на самом деле я очень коллективный  человек,  и
мысль   бросить   друзей  и  организовать  "под  себя"  каячную
экспедицию  даже  не  приходила  мне   в   голову.   Постепенно
катамаранный   туризм   вырождался   с   ростом   сложности   в
погрузочно-разгрузочные и такелажные работы, и начинался  новый
виток спирали. В 1988-89 я пережил второй приступ каякинга. А в
1990 мы первыми прошли  Сарыджаз.  Это  было  роковое  событие.
После  этого  многие  участники перестали ходить в походы. Было
ясно, что это конец, что ничего лучше уже не  будет.  Несколько
походов  гидом  с  буржуями,  разочарование  и  в  этом занятии
тоже... И тут я узнал, что в Непал можно ездить,  что  там  уже
побывал  мой  друг  Володя Богданов, с которым мы много походов
прошли, что это дешево и что  меня  туда  приглашают!  Осталось
только  получить  паспорт.  Но  проклятые  большевики, не сумев
утащить за собой в могильный тлен своего Мавзолея  всю  Россию,
продолжали свое бесовское глумление над народом. В числе многих
тысяч пострадавших они назначили меня отказником. Только в 1995
году  я  получил  паспорт,  и  поехал  в Непал. Мы прошли путем
паломника в Муктинат, поднялись на Dhampus pass. Мы заходили  в
буддистские   монастыри,   видели  магический  театр  тибетских
мистерий. Но настоящий шок я испытал  в  Покхаре  на  Lakeside,
когда  понял,  глядя на выставленные каяки, что две мои мечты -
Непал и каякинг, прекрасно сочетаются. Я возвращался  в  Москву
полный  впечатлений,  и в то же время неудовлетворенный, хотя и
понимал  -  не  все  сразу.  Тем  более  последние два вечера в
Tibet's  Kitchen  мы  провели   в   компаниии   альпинистов   -
покорителей восьмитысячников. Я сидел с ними за столом и думал:
"Вот им-то есть что отмечать, а я что тут делаю?" За  несколько
дней  до  того  мы  смотрели  с  перевала  в сторону Тибета, на
распростертый под ногами Мустанг с его лунным  пейзажем.  Но  я
косил  глаза  на  юг  и сквозь "самое глубокое на Земле ущелье"
между Аннапурной и Дхаулагири видел ряды холмов Непала. За ними
в  дымке была пустота - там начиналась индийская равнина. Вот в
этих туманных холмах текут великие бурные реки, и  там  я  буду
плавать на каяке.
       Прошел  год.  Его  я  потратил на попытки убедить разных
людей составить  мне  компанию.  "Россия  -  родина  слонов"  -
говорил  я,  "но  нельзя  вечно жить в колыбели". "Да что ты" -
говорили мне друзья. "Зачем такие деньги платить? Мы лучше  еще
раз  на  Чаткал  (Сарыджаз,  Белую, Лихоборку) сходим." Мне это
напоминало эпизод  двадцатилетней  давности,  когда  я  пытался
объяснить  матросу,  в  какую сторону делать крен при выходе на
струю, а он говорил в ответ, что был на Мсте двенадцать раз,  и
учиться  ему  нечему.  Как  бы то ни было, осенью 1996 нас было
трое, и билеты были заказаны. Но все сорвалось, а я оказался на
Сарыджазе.  Вернувшись оттуда, я твердо решил: мы едем в Непал;
мы там занимаемся сплавом; мы не побеждаем себя, а получаем  от
сплава  удовольствие.  Нас  собиралось  ехать  четверо, поехало
двое. Но мы приехали и поплыли. И вот теперь мы  прошляпим  все
таким  глупым  образом?  Не  может быть - "пока в темноте сияет
белое пламя, ничего не может случиться  со  мной".  Послышались
шаги.  Я  посмотрел  вверх.  По  тропе  спускались  с  необычно
серьезным видом двое непальских подростков.




       Они  подошли  и  сели рядом со мной с каким-то виноватым
видом. Я попытался  заговорить  с  ними,  но  они  не  понимали
по-английски.  Только один раз, когда я сказал "my friend", они
оживились и начали показывать вверх в сторону деревни.  Значит,
Сергей  был  в  деревне,  и  там  что-то  происходило,  но что,
выяснить я не мог. Оставалось только опять запастись терпением,
но  я  чувствовал,  что  уже  ненадолго. И действительно, через
несколько минут ребята вскочили,  и  стали,  повторяя  "friend,
friend",  показывать вверх. Я увидел, что на хребтике, там, где
начинался спуск к нам, показалась целая толпа, и начала  быстро
спускаться,  но  затем  люди  остановились на одном из уступов.
Солнце садилось, и скоро они скрылись в  тени.  Опять  пришлось
ждать.  Вдруг  ребята  снова стали показывать вверх, и я увидел
уже недалеко цепочку спускающихся людей. Я узнал фигуру Сергея,
и вскоре он в окружении нескольких детей приблизился настолько,
что можно было различить улыбку и  зеленый  мешочек  из  БЦУ  в
руках. Все кончилось хорошо, все было улажено. По крайней мере,
так считали детишки, снова оседлавшие лодки, схватившие  шлемы,
весла, спасжилеты и прочие игрушки. Осталось только узнать, что
произошло.
       Когда  Сергей завернул за отрог, он увидел, что никакого
моста поблизости нет, а по склону над  ним  спускаются  обычные
для  Непала  террасированые  поля. На них работали крестьяне из
деревни над нами, так что Сергей  сразу  вышел  куда  надо.  Но
возникла  другая  трудность:  никто  из  деревенских не знал ни
слова по-английски. Сергей жестами  сумел  показать,  что  ищет
что-то  ценное,  и  что замешаны дети. Крестьяне вполне логично
посчитали, что он потерял своих детей. Пока Сергей поднимался к
деревне, каждый новый человек, к которому он обращался, надеясь
найти понимающего  слова  "money,  passport",  присоединялся  к
шествию,  и  вскоре  он возглавлял толпу из пятидесяти человек.
Больше всего Сергея поразило, что женщины, от мала  до  велика,
носили  серьгу  в  ноздре.  Наконец,  уже  у  самой деревни, им
встретился  еще  не  старый  мужчина   располагающей   к   себе
внешности,  который  сразу  понял,  в  чем  дело.  Бахадур  был
отставным унтер-офицером индийской армии, он не только  говорил
по-английски,  но  и  показал себя человеком действия. Он сразу
заверил  Сергея,   что   все   похищенное   будет   возвращено.
Действительно,  дело было серьезное не только для нас, но и для
жителей деревни. Бахадур  понимал,  что  если  делу  будет  дан
официальный ход, воришке не поздоровится, а у деревенских будут
неприятности. Непал - это демократическая страна с  эффективной
полицией   и  законопослушным  населением,  преступления  здесь
раскрываются. Туристы пользуются особым покровительством,  есть
даже особая туристская полиция, которая следит, чтобы гостей не
обижали. Но  официальные  последствия,  быть  может,  не  самое
главное.  В сельской глубинке, где нет дорог, и жизнь течет так
же, как и сотни лет назад, еще  сильны  духовные,  нравственные
основы  сельской  общины.  Это  не  пустой звук, не полузабытое
воспоминание о былинном прошлом. Это живо и работает, и позор -
прослыть  деревней  воришек,  да еще обокравших не знающих цены
деньгам, наивных и беспомощных  сэров.  Итак,  украденное  надо
вернуть   как   можно   скорее.   Сергей   в   прошлом  работал
следователем,  и  ему  было  особенно  интересно  наблюдать  за
действиями   Бахадура  и  других  селян,  осознавших  ситуацию.
Сначала была установлена личность преступника  -  Сергей  узнал
одну  из  приходивших  к  нам девочек, и та быстро раскололась.
Затем  преступник  был  задержан,  хотя  и   пытался   убежать.
Допрашивали  его  около часа, при этом Сергея просили держаться
подальше. Кололи убеждением (вряд ли  простые  непальцы  вообще
способны применять насилие), при этом читали какие-то священные
тексты.  (Объясняли,  как  плохо  будет  змеей  или  пауком   в
следующем  воплощении?)  В  конце концов, мальчишка признался и
повел показывать свой тайник на склоне.




       Следующей задачей для нас было поужинать, но в окружении
толпы  вновь  обретенных  маленьких  друзей  сделать  это  было
непросто.  Когда  я начал собирать дрова, ребятишки стащили мне
весь хворост в радиусе двухсот метров, а когда  стал  разжигать
костер,   десятки  маленьких  ручонок  тянулись  подложить  еще
веточку или  щепочку.  Оставалось  только  надеяться,  что  они
убегут домой, как стемнеет. Но получилось иначе. Уже в сумерках
пришел Бахадур с  двумя  первыми  моими  посетителями,  которые
оказались его сыновьями, и предложил нам свое гостеприимство. С
одной стороны, отказываться не стоило, ведь деревенские  жители
хотели  как-то  загладить неприятные часы, которые мы пережили.
Да  и  хотелось  посмотреть  на  деревню,  лежащую  вдалеке  от
туристских  путей.  С другой стороны, собирать вещи и тащить их
на четыреста метров вверх непривычным сэрам не хотелось. Но это
нам  и не предлагали; сыновья Бахадура помогли побросать шмотки
в рюкзаки, взвалили их на  спину,  и  побежали  вперед.  Подъем
оказался не особо трудным: тропы в Непале обычно проложены так,
чтобы  путник  минимально  уставал  и  максимально  наслаждался
разнообразием окружающих пейзажей.
       Уже  в густых сумерках мы поднялись на гребень хребтика.
По  нему  свободно,  без  всякой   тесноты,   были   разбросаны
деревенские  домишки.  Дом Бахадура был один из самых больших и
стоял у вершины холма. От него открывался широкий вид на речное
ущелье  и  гряды  холмов,  покрытых где джунглями, где сплошной
лестницей полей-террас. Наверняка при ясном небе отсюда были бы
видны  вверху речной долины вершины Дхаулагири и Аннапурны. Нас
представили  жене  и  многочисленным  родственникам   Бахадура,
усадили  на  плетеные  табуретки у входа в дом и угостили чаем.
Постепенно подтягивались жители деревни,  желая  посмотреть  на
невиданных  экзотических людей. Вскоре нас пригласили перейти в
дом. Дом Бахадура для Непала обычен: первый  этаж  глинобитный,
разделен  на  несколько  комнат  с утрамбованым земляным полом.
Передняя стена состоит  из  простенков,  на  которые  подвешены
дверные   створки.  Днем  они  открываются,  и  передняя  стена
исчезает. На равнине дверные створки занимают почти всю площадь
передней  стены, и дом с закрытыми дверьми имеет вид гаража или
депо. Здесь, на вершине холма, было только по  одному  широкому
дверному  проему  в  каждой из комнат. В каждой комнате в стене
были прорублены маленькие окна  без  стекол,  но  со  ставнями.
Открыв  их,  можно  было  обеспечить  вентиляцию  ночью,  когда
дверные  створки  закрываются.  Из   одной,   главной   комнаты
поднималась  лестница  на  второй,  деревянный этаж под крышей,
соломенной на  бамбуковых  стропилах.  Иногда  лестница  просто
приставлена  снаружи,  часто  это  просто  бревно  с  глубокими
затесами. Вдоль второго этажа идет  галерея-балкон,  нависающая
над входами и поддерживаемая деревянными столбами. Уровень пола
нижнего этажа выше уровня окружающей земли на полметра, и  этот
парапет  продолжается снаружи до линии края балкона. Образуется
нижняя галерея, где проводят большую часть  времени  женщины  и
маленькие  дети.  Внутри  нет  никакой  мебели  и почти никаких
вещей, кроме появляющихся при необходимости плетеных табуреток,
циновок для сна и металлической посуды.
       Не  откладывая  в  долгий  ящик,  нам  налили  в высокие
металлические стаканы ракши  -  местного  крепчайшего  рисового
неочищенного  самогона. Когда мы выпили с хозяином и убедились,
что это серьезная штука, нам подали  закуску:  орехи  арахис  в
плошке  и  дал  мот  -  смесь  каких-то  зерен,  бобов и острых
приправ. В свете керосиновой лампы было видно, что вся открытая
дверь заполнена лицами любопытных девочек и женщин с серьгами в
ноздрях. Нижние ярусы составляли детские лица. Но  это  нам  не
мешало  потягивать  ракши  и  беседовать  с  хозяином  о жизни.
Естественно, запивали мы сырой водой, полагая, что ракши  убьет
всякую заразу. Вскоре хозяйка принесла рис и курятину. Мы ели и
пили не торопясь, но  скоро  координация  движений  ухудшилась,
речь  замедлилась,  деревенская  жизнь  как будто замерла, и мы
завалились на циновках в соседней комнате. Отключаясь, я увидел
шевеление  в  окошечке  и  светанул туда фонариком. Послышалось
совершенно инвариантное к расе, нации и культуре  хихиканье,  и
подглядывающие  дети  разбежались.  Больше нас до утра никто не
тревожил.




      Деревня уже давно проснулась, когда в шесть часов Бахадур
разбудил нас. Солнце только поднималось, но уже  чувствовалось,
что  день  будет  ясным и жарким. Здесь наверху дышалось как-то
особенно легко, и несмотря на вчерашнее,  мы  чувствовали  себя
бодро.  Вчера  мы  потеряли  полдня,  и сегодня горели желанием
пройти побольше. Позавтракав и  попрощавшись  с  хозяевами,  мы
стали спускаться вниз. Старшие сыновья Бахадура были уже заняты
в  поле,  поэтому  тащить  наши  рюкзаки  поручили   мальчишкам
поменьше.  Было  видно,  что  им  тяжело,  поэтому  мы отобрали
рюкзаки. Но спуск был нелегким не поэтому. Легко ли спускаться,
когда  один  ребенок,  как  горный  козлик, чтобы срезать петлю
серпантина, прыгает чуть ли не  тебе  через  голову  прямо  под
ноги,  а  два  других  висят  на  каждой руке? Им и в голову не
приходит, что выросший  на  равнине  сэр  может  оступиться,  и
задавить неуклюже кого-нибудь. Как бы то ни было, мы спустились
и быстро собрались, несмотря на помощь наших маленьких  друзей.
Не  было  еще  полдевятого,  когда  мы отплыли. Через некоторое
время слева показалось устье притока и деревня, а на отмели  за
притоком  мы  увидели толпу людей в пурпурных одеждах. Когда мы
подошли поближе, мы увидели, что вся  деревня  этим  прекрасным
утром  собралась  у  реки, а в пурпур одеты женщины. Был ли это
праздник, или какой-то деревенский обычай, мы так и не  узнали,
потому  что  напротив  отмели  находился  знаменитый порог Сети
Бени. Это уже совсем не походило на Саяны,  скорее  на  Среднюю
Азию. Простой по структуре, но мощный, плотовый, как говорится,
порог. Обычно плотовыми называют  пороги,  которые  опасны  для
плотов,  но  просты для маневренных судов. Этот был хорош и для
каяка. Во всяком случае, Сергей его обнес, а я с  удовольствием
проехал в каком-то радостном настроении из-за празднично одетых
людей на берегу. Опять изюминка  прохождения  состояла  в  том,
чтобы  съезжая  в нужную сторону с высоких пирамидальных валов,
уйти от  здоровенной  бочки.  Дальше  река  сохраняла  интерес,
временами   входя   в   ущелья   со   скальными  стенками,  где
образовывала порожки с большими глыбами в русле. Особый интерес
таким  местам  придавала вертикальная турбулентнось. Но ближе к
обеду река стала успокаиваться и, войдя после устья Андхи Кхола
в  западную  петлю,  потекла  ровным  спокойным потоком. Здесь,
кстати, появилась дорога, не отмеченная  в  книге,  и  строится
мост.  Затем  река снова взбрыкнула, мы прошли еще один хороший
порог, где для того, чтобы уйти от  большой  бочки,  надо  было
ехать  через  другую  поменьше.  Во  второй половине дня мы шли
длинный простой участок, то догоняя рафтеров,  то  отставая  от
них,  пока  Сергей  разминал  ноги. Наконец они стали на ночлег
около Риди, и больше мы  их  не  видели.  Мы  плыли  дальше  по
большой спокойной реке, встречая из препятствий только перекаты
с поганками и воронками в конце. Где-то в полшестого, видя  что
до   Ранигхата   нам   сегодня  не  доплыть,  мы  выбрали  пляж
посимпатичней и остановились на ночлег.
       Ночью  спалось  довольно  тревожно, потому что все время
сначала вдалеке, а потом прямо над головой вспыхивали бесшумные
зарницы.  Один  раз  мы дружно выскочили из спальников - на нас
посыпались из звездного неба дождевые капли. Но пока мы решали,
ставить  тент  или  ну  его  на фиг, капать перестало, а вскоре
занялась заря, и зарницы исчезли в свете утра.
       Мы  позавтракали,  собрались  и  поплыли.  Через  час за
поворотом показался Ранигхат - заброшенный дворец,  побежденный
джунглями.  Он  стоит на утесе над рекой, и его ярусы живописно
врезаны  в  скалу.  От  воды  ведет  лестница,  по  которой  мы
поднялись  и  увидели,  что  дворец  вовсе не так заброшен, как
кажется издалека. Внутри трудились плотники-реставраторы, а над
главным  входом,  рядом  с  несколькими санскритскими граффити,
было накорябано три имени по-русски. Чтобы ни у  кого  не  было
сомнения,  эти  патриоты  рядом  намалевали "Russia". Несколько
огорченные, мы еще побродили по дворцу, а  затем  спустились  и
долго дрейфовали по плесу, глядя назад; именно снизу по течению
дворец смотрелся лучше всего.
       Сплав  без  порогов  начал  надоедать, но книжка обещала
впереди лучший участок реки. И наконец после  простого  порожка
мы подошли к наиболее сложному порогу "Shake, rattle and roll".
С первого взгляда  порог  показался  не  очень  сложным,  но  в
результате он вполне оправдал свой плюсик после четверки. После
разгонной шиверы слив через всю реку упирался в  бочку  сложной
формы  с  несколькими узкими проносными язычками. Дальше мощный
поток с крутыми валами упирался в две здоровенные бочки слева и
справа.  В  конце  большой  надводный  камень  слева и обливник
справа образовывали ворота с пологим сливом, который выводил из
порога   на   дорожку   мощных  валов.  Сергей  решил  идти  на
разгруженном каноэ.  Но  лишнее  время  на  просмотр,  пока  он
доставал свои мешки, не пошло мне впрок. Я недооценил мощь воды
и  скорость  течения.  Пробив  входную  бочку  по  центральному
язычку,  я  врезался  в  крутые  валы,  потерял  на пару секунд
ориентировку,  и  поздно  понял,  что  иду  в  левую  бочку.  Я
попытался  уйти обратно в центр, но на груженой лодке не успел,
и свалился в бочку полулагом. После короткой безнадежной борьбы
я   перевернулся,   но   сразу  же  встал.  Бочка  оценила  мою
решительность  и  отпустила.  Но   это   было   только   начало
неприятностей.  Отсюда  уже не было пути в центр, и меня валило
на огромный камень. С его подушки я съехал в косой  слив  между
ним  и  береговыми глыбами. Внизу я не удержался и опять залег.
Прежде, чем я успел выставить весло, последовал  удар,  и  каяк
остановился,  к  чему-то  прижатый.  Но  не  успел я подумать о
катапультировании, как лодка вздрогнула,  проползла  немного  и
закачалась  на  воде.  Тут  уж  я  не  стал ждать, поднялся и с
дорожки выходных валов свалился в ближайшее улово.  Дыхалки  на
победный  клич  уже  не  оставалось.  Отдышавшись, я переехал в
более удобное улово, и стал ждать Сергея. Ждал долго, но так  и
не  дождался. Выбравшись на берег, я увидел, что Сергей обносит
лодку.  Оказывается,   увидев   мои   мучения,   Сергей   решил
покувыркаться  в  улове перед порогом, лишний раз убедился, что
после нескольких переворотов юбка слетает, и решил не  искушать
судьбу.
      Дальше на схеме были отмечены пороги, в том числе 4+. Его
мы не нашли, но участок оказался интересным и для нас  довольно
необычным.  Пороги  представляли  собой широкие пологие сливы с
перепадом несколько метров, за  ними  шли  самые  разнообразные
валы,  местами бочки и обливные камни. Прохождение начиналось с
траверса в нескольких метрах над гранью падающей воды, во время
которого  высматривалось  место,  где лучше скатываться, и куда
ехать потом. Все  было  мощно,  но  не  страшно,  и  напоминало
некоторые  места  на Нарыне. После пяти-шести таких препятствий
река опять  успокоилась.  Вверх  по  долине  начали  собираться
черные  тучи. Часам к трем мы увидели впереди скальное сужение,
а за ним ферму капитального моста.  Это  были  приметы  поселка
Рамди, где наш маршрут заканчивался.




       Едва  мы  выбрались  на  берег,  пронесся  порыв  ветра,
бросивший целое облако песка в лицо. Тучи закрыли  полнеба.  Мы
побросали  шмотки  в  рюкзаки,  схватили  лодки  и  еле  успели
добежать до  придорожных  чайных  у  моста,  когда  разразилась
настоящая  предмусонная  буря. Обрушился ливень, по дороге и во
все стороны помчались мутные ручьи, и уже через несколько минут
из  домов  начали  выскакивать  хозяева  с  мотыгами, поправляя
канавки, пока дома не затопило. Но тут  раздался  грохот,  и  с
неба  посыпался  град  размером  с фалангу большого пальца. Эти
градины больно ударяли, влетая в дверь чайной после отскока  от
земли.   Даже  местные  приветствовали  этот  град  удивленными
возгласами. Ливень то стихал, то начинался снова. Над  деревней
проносились  клочья  облаков  самых  необычных  форм.  Все  это
продолжалось  до  позднего  вечера.  Река  под  мостом   быстро
превратилась  из  зеленой в темно-коричневую, но не поднималась
заметно.
       Мы  опоздали  на  последний  автобус в Покхару, никакого
движения из-за дождя не было. Стало ясно, что придется ночевать
и  уезжать  ранним  утром.  Поэтому мы заказали местного виски,
какой-то жалкой закуски, справили  предварительный  гусятник  и
завалились  спать.  Вскоре мы поняли, что выбрали чайную плохо.
Все время в нашу каморку из большой комнаты доносились  громкие
голоса  с  какими-то  ненормальными  интонациями,  и  когда мне
понадобилось выйти, я понял, в чем дело. Они  всю  ночь  курили
травку с помощью специальных трубок, и веселились напропалую. В
довершение всего налетели комары, видимо подумавшие, что муссон
уже  начался.  Разбитые  и  не выспавшиеся, мы с утра залезли в
автобус,  который  следующие  шесть  с  половиной  часов   полз
девяносто  километров  до Покхары, останавливаясь возле каждого
дома. Хорошо, что после вчерашней бури было не жарко. Эффектные
пейзажи,  открывающиеся  с  петель серпантинов, уже не радовали
глаз. Как только удавалось задремать, автобус останавливался, и
меня  будил  задорный  голос  расносчика  огурцов,  который  со
скоростью и громкостью пулемета выпаливал:  "О,  какро,  какро,
какро!".  (В  стране,  где  бананы  растут  прямо на деревьях у
дороги, главный деликатес для местных - ломти огурца с перцом и
солью.)
       Усталому  и невыспавшемуся человеку особенно бросались в
глаза в городках, где автобус подолгу стоял, неприятные стороны
непальской  жизни:  привычка местных громко отхаркиваться после
еды, смешанный запах отбросов, пряностей и курительных палочек,
сидящие  в  пыли  босые люди в лохмотьях. Скорее бы вернуться в
Lakeside, в туристскую башню из слоновой кости...

       Еще вчера Сергей сказал мне, что на Марсианди не пойдет.
Он решил вместо этого отправиться в треккинг в ABC -  Annapurna
base   camp.   Это  самый  короткий  из  треккингов  в  районе,
приводящий к ледникам и к подножью восьмитысячников.  Мне  идти
пешком  совершенно  не  хотелось - я и так за последние полтора
года натрекался по уши. Сплавляться  соло  я  также  не  хотел.
Поэтому  я  решил,  что  буду  дальше  ходить  с  коммерческими
рафтинговыми группами. Конечно,  это  дороже,  чем  сплавляться
автономно,  но  с  каякера  много  денег не возьмут, зато будут
кормить, возить, ловить,  развлекать  и  т.д.  Опять  же  новые
знакомства. Осталось только найти фирму, ведущую на Марсианди в
подходящие сроки. Для этого надо было только пройти вдоль Lake-
side,  внимательно  глядя  по сторонам. Это получилось не сразу
из-за бури с ливнем и  градом,  которая  налетела  откуда-то  с
Рыбьего  хвоста  и  пронеслась  над  Покхарой, сметая рекламные
щиты. Но к вечеру я нашел для себя  компанию  и  предварительно
договорился. Правда, они отправлялись девятнадцатого, а сегодня
было только  пятнадцатое,  поэтому,  чтобы  не  расплескать  ни
капельки   набранной   формы,   я  решил  завтра  отдохнуть,  а
послезавтра съездить на денек покататься на Трисули.




       Еще  в предыдущий приезд в Непал я решил, что по Трисули
плавать не буду. Это большая река, на  значительном  протяжении
текущая вдоль дороги Катманду - Покхара. С дороги видны длинные
плесы, перекатики и редкие порожки - просто участки  с  валами.
Меня  очень  удивило,  что Саша Давыдов использовал Трисули для
разминки  перед  Марсианди.  Это  имеет  смысл   только   из-за
сокращения  времени  и  расходов  на переезды - считал я. И вот
география загнала меня самого на Трисули. Более того,  я  попал
на  Трисули в этой поездке даже два раза и в конце концов нашел
в этой речке свой кайф. Но не сразу.
       У  рафтинговых  фирм  на Трисули конвейер - стационарные
лагеря, между которыми  они  гоняют  группы  каждый  день.  Мне
продали  однодневное  путешествие,  включая  дорогу до старта и
обратно,  ланч  и  возможность  проплыть  25..30   километровый
участок  реки  на  пустой  лодке вместе с рафтовой группой. Мне
предложили  участок  от  Фислинга  до  Муглинга,  ближайший   к
Покхаре,   и  я,  не  видя  разницы  между  участками  Трисули,
согласился.  Мы  с  Сергеем  последний  раз  вместе  поужинали,
договорились  о встрече в Катманду, и ранним утром я отправился
на туристском автобусе в Фислинг. Туда автобус приехал часов  в
одиннадцать, я нашел своего гида Саммата, тот показал мне, куда
спускаться. Я оказался на  раскаленном  пляже,  где  ждали  два
рафта  и  их  пассажиры.  Кроме  меня, все было на месте, и как
только я натянул  спасжилет,  рафты  отплыли.  Речка  Трисулька
понравилась  мне  с  воды больше, чем с дороги. Во-первых, вода
была  градуса  22-24.  Во-вторых,  сверху  масштаб   оценивался
неправильно:  речка  оказалась  больше,  чем смотрелась, валики
выше. Кроме того, речка была не такая ровная: на перекатах  был
заметен  уклончик,  за  камушками  были хорошие улова. И ущелье
оказалось довольно интересным: часто красивые скальные  берега,
и  песчаные  пляжи  еще роскошнее, чем на Кали Гандаки. Потом я
узнал, что долина Трисули очень красива, и даже  дорога  ее  не
портит;  только  любоваться  ею  надо на восходе или вечером. К
тому же я приехал сюда  не  развлекаться,  а  тренироваться.  И
пожалуйста  - передо мной двадцать пять километров Лосева, даже
лучше. Я далеко обгонял рафты, поэтому имел достаточно  времени
на  катание,  пытаясь  отрабатывать  то, что понадобится мне на
Марсианди: жесткие траверсы, заходы в маленькие  улова,  прыжки
через  обливные  камни,  маневр  с использованием подушек перед
надводными камнями.  Рафтеры  с  удивлением  следили  за  моими
странными  занятиями.  Впрочем,  гиды  их развлекали как могли.
Первым рафтом управлял  Саммат  с  рулевым  веслом,  вторым,  с
помощью   пары   распашных   весел,   -  младший  гид,  молодой
плотненький парнишка, этакий гималайский медвежонок.  На  плесе
он  предложил  клиентам  искупаться  и  добился,  чтобы они все
поскидывали друг друга в теплую, спокойную,  но  быструю  воду.
Развлечение заключалось в том, что за поворотом начинался порог
с высокими пологими валами. Из  воды  раздался  дикий  визг,  и
клиенты  запрыгали  вверх-вниз.  Естественно, все это кончилось
тихим плесом, где гид собрал  довольных  клиентов  на  плот.  С
особым   удовольствием   он   затаскивал   за  бюст  мокреньких
хихикающих девушек. Тут подошла пора ланча. Плоты  причалили  к
раскаленному  песку, и гиды начали готовить салат, резать хлеб,
открывать консервы. Я познакомился с парнем из Техаса,  который
был  не  в  состоянии  понять мое удовольствие от теплой воды и
горячего песка, с девчонкой  из  Швеции,  которая  с  интересом
послушала,  какой  я крутой и как смело покоряю все гималайские
реки. Но тут позвали к  столу,  и  звон  металлических  тарелок
заглушил светскую беседу.
       После  ланча  река  стала  повеселее.  Появились пороги,
которые можно было назвать мощными, если идти их по  максимуму.
После  порогов  метром  на  двести  тянулись  поля  поганок.  Я
старался не пропускать ни одного интересного места, метаясь  от
одного  берега  к  другому.  Как только я чувствовал утомление,
начинался  длинный  плес,  часто  между  скальных  берегов,   я
подходил  к  плотам  и  принимал  участие в светской беседе или
взаимных обрызгиваниях. Наконец часа через два гид  предупредил
меня,  чтобы  после  следующего  порога  я  не  упиливал далеко
вперед,  а  то  пропущу  "put-out".  Мы  просвистели  порог   в
Муглинге,  который смотрелся с моста, как перекатик, а на самом
деле представлял собой довольно полное  собрание  разнообразных
воронок  и  поганок,  и  пристали к пляжу, от которого к дороге
поднималась специально воздвигнутая для рафтеров лестница.  Тут
произошло  нечто,  чего  я  так  до сих пор и не понял. То ли я
прохлопал ушами, то ли меня накололи. Пока я  отливал  воду  из
лодки  и  искал на рафте свои сандалии, часть рафтеров побежала
вверх по лестнице, прыгнули в подкативший автобус и уехали. Был
ли это автобус на Покхару, или куда еще, никто из оставшихся на
берегу не знал, но попутчиков для меня среди  них  не  было.  Я
плюнул  на  это  дело,  схватил каяк, поднялся на дорогу и стал
ждать какого-нибудь транспорта. Минут через пятнадцать  подошел
местный  автобус. "Покхара?" - спросил я. "Покхара!" - ответили
мне, схватили каяк и весло, и  закинули  на  крышу.  Я  влез  в
дверь, помощник постучал водителю, и автобус тронулся.





       Вскоре  я понял, что автобус мне достался особенный. Вел
его  чернобородый  пенджаби  разбойничьего  вида.  Его  красный
тюрбан  смотрелся, как пиратская повязка. Заднюю треть автобуса
занимало стадо блеющих коз. Как я скоро выяснил,  ни  водитель,
ни   его   помощники,   ни  кто-либо  из  пассажиров  не  знали
по-английски ни слова. А в общем, за вычетом местного колорита,
это  поначалу  напоминало  возвращение из однодневного походика
где-нибудь в Подмосковье или езду из Лосева в Сосново.  Сидячих
мест  не было, но на крышу меня пока не пускали. Останавливаясь
у каждой чайной и у каждой трубы с водой, где можно было попить
или  совершить  омовение,  автобус  дополз  до Думре. Здесь под
крики "О, какро, какро, какро!" он надолго застрял. Наконец коз
повыкидывали   наружу.   Водитель   окинул   взглядом  салон  и
повелительным  жестом  указал  мне  на   крышу.   Я   не   стал
отказываться  и  устроился  на  каких-то мешках рядом с каяком.
Автобус тронулся, и я  забалдел.  После  тесноты  автобуса  его
высокая   грузовая   площадка   казалась  свободно  плывущей  в
пространстве платформой. Я начал пьянеть от теплого воздуха, от
цветущих деревьев вдоль дороги, от плавных очертаний холмов, по
которым лестницей поднимались игрушечные поля. Вдруг что-то  со
страшной  силой  хлестнуло  меня  по  лбу.  От  боли  я чуть не
свалился с крыши. Через некоторое время, размазав кровь и слезы
по  фэйсу,  я  понял,  что  как  ни  балдей,  а за ветками надо
следить. Но тут автобус переполз через небольшой хребтик,  и  я
забыл про боль. Передо мной открылась широкая долина, а над ней
- закат во  всей  тропической  красе.  Контуры  ближайших  гряд
холмов,  покрытых  джунглями,  были четкими, как на рисунке. За
ними вставали следующие хребты, чем дальше,  тем  более  зыбких
очертаний,  и  последние  едва  угадывались.  Над  ними плавало
искаженное рефракцией огромное теплое, но уже не яркое  солнце.
В  его  лучах  облачка и дымка над холмами переливались мягкими
красками от серебра до пурпура. Мне казалось, что  я  -  король
волшебной  страны,  которого несет над ней волшебная колесница.
Эффект усиливался, когда мы проплывали через деревушки - теперь
водитель  вырвался  на  простор  и  мчал  без остановок, только
гудел, въезжая в деревню. Крестьяне, возвращавшиеся с полей,  и
дети,  услышав гудок, оборачивались и приветствовали меня, а я,
летя над деревней на  уровне  крыш,  отвечал  им  чем-то  вроде
"Здорово,  поселяне!"  или  "Какой  русский  не  любит  быстрой
езды!". Этот  чудесный  полет  продолжался  до  тех  пор,  пока
автобус  не  спустился в долину, а солнце не зашло за холмы. Но
воздух  все  еще  был  теплым,  и  ехать  было   приятно.   Так
продолжалось, пока автобус не приехал в Дамаули. Здесь водитель
потребовал, чтобы я слез. Я отказался. Он не стал настаивать, а
только  показал  мне:  "Тогда  держись",  и  погнал  по темному
пустынному шоссе. Дневное тепло испарилось,  стало  холодно,  и
через несколько минут я пожалел, что не спустился. На следующих
коротких остановках я не решался слезть, опасаясь, что  автобус
тронется,  когда  я  буду  на  лестнице, и не обладая ловкостью
местных, я окажусь на шоссе. Но через несколько  километров  из
боковой долины вдруг дохнуло теплом, да так и осталось, пока мы
не приехали в Покхару.
       В Покхаре на автостанции я был единственным туристом. Ко
мне подкатили четверо таксистов и все заломили двойную цену.  Я
вполне  мог  позволить себе заплатить лишний доллар, но я и так
живу всю жизнь в условиях коммунистической  монополии,  поэтому
решил  разбить  стачку,  а  заодно  проверить  свои либеральные
взгляды. Я считал, что в  стране,  где  ненасилие  -  норма,  и
поэтому  штрейкбрехера  нельзя  убить  или  искалечить, никакая
стачка невозможна. Валять дурака  пришлось  семь  минут,  потом
подъехали  двое юных "нарушителей конвенции", и я уехал с ними.
Чтобы  хоть  как-то  поддержать  монополию,  один   из   первых
таксистов  скинул  цену  еще  ниже,  но  я гордо отказался. Мои
водители были так рады, что прорвались на выгодный и престижный
рынок,  что ликование прямо распирало их. Они даже, полагая что
я в Покхару только приехал,  повезли  меня  длинной,  но  более
живописной дорогой. Закинув каяк в гостиницу, я пошел ужинать в
один из ближайших ресторанчиков.
       Все  было  в  порядке, за исключением пустяка: я остался
один.




       Если  вы,  гуляя  по  Тамелу или Lakeside, видите десять
объявлений разных фирм о рафтинге на Марсианди с девятнадцатого
апреля,  не  думайте,  что там соберется демонстрация из десяти
групп. Ничего подобного! Это просто значит, что небольшая фирма
организует  такое путешествие, используя для уловления клиентов
десять посредников. С одним из таких посредников мы  и  уловили
друг  друга. Когда я зашел в одну из контор, обещавших сплав по
Марсианди, и предложил присоединиться  в  качестве  каякера,  у
меня  даже  не  стали  спрашивать, ходил ли я раньше на каяке и
представляю ли, что такое  Марсианди,  а  предложили  заплатить
смешную  по  сравнению  с рафтерами цену. Здесь работал принцип
"кто шил пиджак?": посредник привлекает  клиентов,  обещает  им
много  чего  такого,  о  чем  гиды  даже и не узнают, но его не
волнуют такие мелочи, как безопасность сплава. Никто ни за  что
не  отвечает,  зато  все  довольны.  Но тогда я ничего этого не
понимал и, переждав очередную  грозу,  направился  на  breefing
meeting.  Я  еще  не  дошел  до  Fishtail  Trekking, где ожидал
познакомиться с гидами и другими клиентами, как меня  остановил
еще  один  улыбающийся  "дружок  всего  мира",  правда  немного
староватый для своей роли, и заявил, что он  из  фирмы  Holiday
Adventures,  которая организует путешествие. После этого он раз
пять переспросил, все ли снаряжение у меня есть, и  раз  десять
попросил  быть  на  автобусной остановке в пятидесяти метрах от
моей гостиницы в 6.15 завтра, не опаздывая. Я не стал ни о  чем
спрашивать  Рамеша  (так  его  звали),  ведь через пять минут я
встречусь со всей группой и выясню все,  что  меня  интересует.
Однако  в  Fishtail  Trekking  не  было  никого,  кроме радушно
приветствовавшего меня  клерка.  Он  стал  лихорадочно  куда-то
звонить,  а  на все вопросы типа смогу ли я попасть после конца
сплава в Катманду, а не обратно в Покхару,  отвечал  "no  prob-
lem".  Вскоре  появился  вызванный человек. Это оказался тот же
Рамеш. Когда я спросил его,  где  остальные  клиенты,  Рамеш  с
обезоруживающей   улыбкой   сказал,   что   группа  наша  очень
маленькая: двое американцев на рафте, там же старший гид и двое
младших  гидов,  а  также safety kayaker и я - седьмой. Это мне
понравилось: слава Богу, не придется путешествовать в  толпе  и
плыть среди пяти рафтов. Познакомить себя с гидами я не просил,
- мне и  в  голову  не  приходило,  что  Рамеш,  так  тщательно
выяснявший  все  о  моем снаряжении, не гид. Я ограничился тем,
что заставил Рамеша записать мне в блокнот график похода.
       Недостатком  этого  путешествия  было  начало  сплава от
Бесисахара. Я знал, что спортивным стандартом считается  начало
от  Сианге (22 км выше), а некоторые рафтинговые фирмы начинают
от Нгади (10 км выше). Но когда я спрашивал об этом, то даже  в
известных   фирмах   мне  начинали  вешать  лапшу  на  уши  про
поднимающуюся  воду,  начало  муссона  и   связанные   с   этим
смертельные   опасности.   Пришлось  согласиться  на  сплав  от
Бесисахара, утешаясь тем, что в книжке единственный участок  5-
показан  ниже.  Да  и  на  подробной карте, которую мне показал
Рамеш, поперечных черточек с циферкой 5 было немало.  Полностью
удовлетворенный,  я  распрощался  с  Рамешем, выслушав еще одну
серию  просьб  завтра  утром  не  опаздывать,  и  отправился  в
гостиницу  паковать  вещи.  Я  был  в  отличном настроении: мне
предстояло самому только грести и  получать  удовольствие.  Обо
всем  остальном,  включая  мою  безопасность,  будут  заботится
другие люди. Знал  бы  я,  что  на  самом  деле  мне  предстоит
настоящее   приключение,  намного  круче,  чем  самостоятельный
сплав! И это приключение будет выстроено не по  канонам  ихнего
Голливуда,  а  вполне  по штампам "Мосфильма" застойных времен.
Как вам такой сюжет? Коварные американцы  в  сговоре  с  алчным
проводником  подвергают  риску всю группу, но простой советский
парень  всех  посрамляет,  снискав  любовь  молодых  угнетенных
туземцев, а в конце - хэппи-энд!
       На  следующий  день  в 6.15 утра я ждал у отеля "Meera",
пока не прибежал Рамеш и не усадил меня  в  автобус  до  Думре.
Перед  этим я наблюдал, как Рамеш носится по Lakeside на крышах
автобусов, собирая клиентов, отправляющихся на разные маршруты,
не  только  рафтинговые.  Посадив в автобус меня, Рамеш показал
невысокого  парня  с  длинными  волосами,  собранными   конским
хвостом  на  затылке,  и сказал, что это Дипак, safety kayaker.
Дипак сел на халявные места впереди сбоку от водителя, а  рядом
с ним сели двое симпатичных скромных мальчишек - младших гидов.
Как я узнал потом, старшего из них звали Кришна, и у  него  уже
была  лицензия  гида.  Второй  официально  еще  не  был  гидом,
по-английски почти не говорил, и  держался  настолько  скромно,
что я так и не выпытал его имени. По дороге Дипак подсел ко мне
и стал расспрашивать, где и на каких каяках я  ходил.  Рассказы
про  Нижний  Башкаус  и поддувные каяки остались ему совершенно
непонятны. Он немного оживился  лишь  когда  я  рассказал,  что
только  что  прошел  Кали Гандаки в самостоятельной группе и не
имел никаких проблем. Затем Дипак спросил, сколько мне  лет,  и
когда я ответил, что сорок, поинтересовался, боюсь ли я воды. Я
стал расспрашивать в ответ и узнал, что  Дипаку  двадцать  один
год,  что  он  работает гидом уже восемь лет, на воде ничего не
боится, прошел Марсианди на каяке три раза, еще любит Карнали и
Тамур,  и  это  его собственный зеленый Hurricane едет на крыше
автобуса. Также он объяснил мне, что американцы  добираются  на
такси  из  Катманду вместе с другим старшим гидом Пробиндрой, и
мы встретимся с ними в Думре.
      Мы приехали в Думре в полдесятого. Американцев там еще не
было. Некоторое время я провел, рассматривая  наше  снаряжение,
сложеное  у  обочины.  Кроме  двух  каяков,  выделялся огромный
мешок, как мне объяснили, с кухней; четыре пластиковые бочки  с
едой  и  еще неведомо чем; а также две широкие деревянные доски
непонятного мне назначения. Но больше всего я удивился,  увидев
плотовую гребь. Вот уж чего не ожидал увидеть в Непале!
       Три  часа  мы  ждали  американцев. Это означало, что они
выехали из Катманду значительно позже, чем мы из Покхары.  Хотя
Непал,  как  и  Россия,  не  относится  к  числу мест, где люди
уважают свое и чужое время, это не способствовало  появлению  у
меня  априорной  симпатии  к  будущим товарищам по путешествию.
Наконец, приехало такси, из которого вылез Пробиндра -  красиво
сложенный   парень   с   тонкими  чертами  лица  положительного
персонажа индийских фильмов. Затем вылезли американцы - Стефани
и  Марк.  Стефани  мне  понравилась. Это была невысокая молодая
женщина, приятная и простая в общении. Марк оказался высоченным
парнем,   и  когда  чуть  позже  мы  представились  друг  другу
подробнее, я узнал о нем вещи, которые меня не обрадовали. Марк
сразу  рассказал,  что  работает  менеджером  по  маркетингу  в
небольшой фирме в Кремниевой долине. Мне приходилось на  работе
иметь  дело  с представителями этой важной прослойки заморского
социума, и у  меня  сложилось  о  них  определенное  мнение.  Я
считал,  что  это  люди  довольно  занудные, и их этика рабочих
взаимоотношений далека от той, что принята  в  среде  недобитой
российской  технической  интеллигенции.  С  другой стороны, они
действуют рационально, поддаются убеждению разумными доводами и
не  считают для себя западло задавать вопросы и учиться. Как ни
смешно, Марк таким и оказался.
      После встречи мы торчали в Думре еще три часа. Американцы
и  я  ждали,  когда  появится  наше  специальное   транспортное
средство   до   Бесисахара.  Но  нашим  транспортным  средством
оказался  обычный  местный  автобус.  Правда,   нас   запустили
первыми,  предоставив  выбрать места. Я, конечно, уселся у окна
справа, чтобы любоваться по пути порогами.  Отправились  вместе
два  автобуса,  этим  и  объяснялась  задержка.  Как и обещали,
дорога оказалась отвратительной - разбитой и пыльной. Сорок два
километра  автобус  ехал  почти  пять часов. Часа через полтора
после отправления  показались  первые  пороги.  Даже  с  высоты
100..200  метров  было  видно, что я еду куда надо. Чем выше по
реке мы поднимались,  тем  интереснее  смотрелись  препятствия.
Были  видны  огромные камни в русле, большие сливы. Бросалось в
глаза, что маневр в порогах требуется  сложный,  но  оценить  с
высоты  мощь  воды  было  трудно.  Меня  зрелище порогов только
радовало: я иду с гидами, и безопасность не моя забота.
       Хотя  мы ехали с относительным комфортом (автобус не был
набит), видно  было,  что  тряска,  пыль  и  неудобные  сидения
раздражают  американцев.  Но когда в Палиа Сандху пассажиров из
двух автобусов  согнали  в  один,  мои  новые  товарищи  слегка
прибалдели.  Впрочем,  не  прошло  и  двух часов, как мы, уже в
сумерках, прибыли  на  место.  Тут  Стефани  и  Марку  пришлось
пережить  еще  одно  разочарование.  Гиды  не  решились  или не
захотели в темноте  тащить  груз  к  реке,  и  решили  ночевать
недалеко  от дороги. Я не имел ничего против, место было вполне
приличное: ровное, просторное, около ручья. Но американцам  оно
не  понравилось,  ведь им обещали стоянки на пляжах у реки. Они
попросили гидов поставить им  палатку  и  вместе  с  Пробиндрой
пошли  в деревню звонить куда-то по телефону. Я тогда не придал
этому значения. Когда они вернулись,  уже  был  подан  чай.  Мы
провели  вечер  в  светской  беседе,  причем  я старался больше
говорить, чем слушать. Мой английский  оставляет  желать  много
лучшего,  и  наибольшие  проблемы  у меня с пониманием. Когда я
разговаривал с Марком, а особенно с  живой  и  непосредственной
Стефани, мне приходилось часто переспрашивать.
      Это проявилось и утром, когда, выбравшись из спальника, я
увидел, что озабоченные  Стефани  и  Марк  о  чем-то  спорят  с
озабоченными   Пробиндрой   и   Дипаком.   "Ты  понимаешь,  что
происходит?" - спросила меня Стефани. - "Честно говоря, нет." -
"Пробиндра   заболел,   он  не  может  идти."  Тут  я  вошел  в
синхронизацию  и  понял,  что   Пробиндра   с   обезоруживающей
откровенностью  рассказывает,  как вчера вечером с деревенскими
перебрал ракши, и  теперь  у  него  лихорадка  и  понос,  ночью
столько-то  раз  и  утром  столько-то. Конечно, американцев это
огорчило, но они даже не поняли, что именно изменилось. Зато  я
понял:   Дипак  поведет  плот,  а  safety  kayaker'ом  буду  я.
"Рожденный ползать получил приказ летать..."
       Пробиндру  и дипаковский Hurricane отправили на автобусе
обратно, и после завтрака все  барахло  по  крутой  тропинке  с
помощью  местных спустили к реке. Гиды стали готовить рафт. Это
было судно совсем другое, чем те, на которых катают клиентов по
Трисули  и Кали Гандаки. Посуда была длиной четырнадцать футов,
шириной около двух метров, самоотливная.  Сзади  она  кончалась
транцем,  в  качестве  которого  служила одна из удививших меня
досок. Там же в специальных  кницах  на  выдающихся  окончаниях
баллонов    была   укреплена   металлическая   дуга,   служащая
подгребицей. Вторая доска  была  привязана  посередине  и  была
платформой для груза. Она отделяла корму, где должен был стоять
у греби Дипак и сидеть  с  веслами  двое  мальчишек,  от  "зоны
клиентов" на носу.
      Тут я увидел, что Кришна мучается, скребя резину обломком
ножовочного полотна. Надо было наложить заплату на  протершееся
место  около  вентиля.  Я сказал ему, что у меня есть шкурка, и
даже действительно ее нашел. Кришна был  потрясен,  он  впервые
видел клиента не только знающего, как ремонтировать судно, но и
имеющего при себе ремнабор. Вообще к  этому  моменту  у  нас  с
гидами,  особенно с Кришной, установились особые отношения. Они
не могли не обратить внимания, что я помогаю таскать груз,  что
мои  вещи помещаются в одном маленьком драйбэге, что я сплю под
небом так же, как они сами, не требуя ставить себе палатку, что
я,  в  отличие  от  Стефани, не контролирую сложную схему мытья
посуды в трех тазиках, и что  я  вижу  и  понимаю  больше,  чем
обычно  клиенты.  В  последнее  Дипаку  верить  не хотелось. Но
наконец все было готово,  и  он  собрал  нас  возле  судов  для
инструктажа перед стартом.




       Дипак долго, но очень четко и понятно объяснял Стефани и
Марку, какие будут команды, что делать, вылетев с плота, и  так
далее.  Мне  он сказал только, что я должен идти первым и ждать
рафт после порогов. Тогда я спросил, как мы будем друг с другом
взаимодействовать. "Очень просто" - ответил Дипак. "Видишь этот
свисток? Если я свистну, приставай к берегу. Если я  не  свищу,
смело иди вперед." "О.К." - сказал я, и мы поплыли.
       Сразу же пошли серьезные пороги с крутым падением. Здесь
в реке текло кубов 50-60, и характер воды  был  совсем  другой,
чем  на  Кали  Гандаки.  Во  всех проходах стояли крутые валы с
пенными гребнями, самые разные бочки, отбойники.  Вскоре  камни
стали  больше,  маневр  сложнее.  Я  уже  катился  вниз, как бы
отражаясь от отбойников то слева, то справа,  часто  на  нижней
опоре, успевая резко пересекать струю, чтобы в последний момент
попасть в следующую дырку. Я испытывал настоящий восторг. Такие
пороги  в  таком стиле я никогда не ходил! Я смотрел буржуйские
фильмы  и  завидовал  крутым  каякерам,   у   которых   здорово
получается так лихо идти при крутом падении в сложном пороге. И
вот теперь я сам так иду! Без просмотра, или вылезая  на  берег
на  минуту  и  намечая  линию  движения  в  общих чертах, менее
подробно, чем при  сплаве  на  катамаране.  Зачем  мне  детали?
Спорить  о  линии движения не с кем. Я иду на таком маневренном
судне, что успею исправить ошибку. А если не успею и  лягу,  то
встану  и  дальше погребу. "Вы умеете играть на скрипке?" - "Не
знаю, не пробовал." Я попробовал - и заиграл как Гидон  Кремер.
Так  мне  казалось.  А  чтобы  еще  поддержать мою уверенность,
пороги перемежались быстротоками без падения, и даже плесиками.
       Вообще  Марсианди произвела на меня сильное впечатление.
На том участке, что мы шли, пороги четвертой категории  и  выше
продолжаются около тридцати километров только с одним небольшим
перерывом. При этом нет затыков, которые требовали  бы  обносов
или  долгой  разведки.  Из  виденных  мной рек очень немногие я
поставил бы выше, если оценивать только воду  (а  не  берега  и
подходы),  причем  не  по отдельным порогам, а по участку в три
десятка километров. Если идти  Марсианди  в  "нашем"  стиле:  с
дневками,   ремонтами,  базовыми  лагерями,  трудными  обносами
груза, опасными проводками,  и  полуторасуточным,  извините  за
выражение, "стапелем", то получится большой многодневный поход.
       Поджидая  рафт  в  уловах, я смотрел назад (если перепад
позволял), и удивлялся его  маневренности.  Принцип  управления
был  такой  же,  как на катамаране, только вместо отруливаний с
кормы была гребь Дипака. Положительную скорость  задавали  двое
мальчишек.  И  все  это, с четырьмя бочками, бензиновой кухней,
четырьмя драйбэгами американцев, маневрировало  не  хуже  наших
хороших  катамаранных  экипажей. А чего удивляться, если угол к
потоку  практически  мгновенно  выставляет   каякер,   действуя
независимо от остальной команды!
       Тем временем мы приближались к месту, где в книге Дэвида
напечатана пятерочка. И действительно, перед очередным  порогом
раздался   свисток,   и   мы   пошли   смотреть.   На  коротком
крутопадающем  участке  стояли  в  шахматном  порядке  здоровые
глыбы,  не  оставляя  очевидной линии движения. В проходах были
мощные сливы. Я пошел первым, но недооценил  сложность  маневра
на  коротком расстоянии. Меня навалило на камень и перевернуло.
Одним эскимосским переворотом дело не  обошлось,  -  я  потерял
линию  движения  и  залег  еще  раз. Вставая повторно, я увидел
рядом лицо Марка, но когда я поднялся, он уже вылезал на берег.
Я  посмотрел вверх, увидел плот, прижатый к камню, и стал ждать
следующего пловца. Но, к моему облегчению, плот выплыл целиком.
Вскоре  мы  подошли  к  порогу,  которым в книжке пугают: "...a
nasty rapid where the water is funneled onto a big central rock
guarded  by  shark  teeth...".  Для рафта здесь был только один
путь - по мокрым камням правого  берега.  Было  просто  приятно
помочь   мальчишкам,   которые   тягали   плот   с  улыбками  и
неподдельным энтузиазмом. Интересно, что Дипак даже  не  понял,
почему  я  предложил  обнести  рафт до того, как пойду порог. У
него в голове не укладывалось,  зачем  хорошему  каякеру  может
быть  нужна страховка. К этому моменту он уже объявил "You're a
good kayaker", и перестал обо мне беспокоиться. Поэтому,  когда
я  шел  этот  порог, внизу никого не было, так же как и на всех
остальных порогах Марсианди. Я пытался  проехать  вдоль  левого
берега,  сливаясь  между  этих  самых  "shark  teeths",  но  не
удержался, - одним из отбойников  меня  выбросило  в  центр,  в
левую  часть  слива,  бьющего  под  скалу.  Вернуться влево мне
удалось только в последний момент кормой вперед.
      После ланча все продолжалось в том же духе, только пороги
стали мощнее, проблемой стал не  только  маневр,  но  и  мощные
сливы,  часто  с  навалом на обливники. Один такой слив посреди
сложного порога,  мне  кажется,  запомнился  всем  надолго.  На
заходе  в  порог  было  крутое  падение,  маневр между обливных
камней и бочек. После  поворота  основная  струя  валила  через
огромный  камень.  Единственной  возможностью  для  каяка  было
свалиться в маленький язычок, чуть  не  доезжая  обливника.  Но
было видно, что попасть очень нелегко - вода туда почти не шла.
Чтобы  жизнь  медом  не  казалось,   за   сливом   метров   сто
продолжалось  месиво  обливников  и  бочек. Правда, при удачном
прохождении основного слива, дальнейшая линия движения казалась
очевидной.  Как  всегда,  я  поехал первый, но когда вылетел за
поворот, понял, что в язычок не попасть - слишком  мало  места.
Перелетев  обливник, я пытался удержаться на ровном киле внизу,
но оказалось слабо. Слабо оказалось и встать,  две  попытки  не
удались,  каяк  перебрасывало  через обливники, слегка месило в
бочках. Когда я высунул голову  подышать,  воздуха  наверху  не
оказалось.  Но  я  не  чувствовал  ни  паники, ни беспокойства.
Почему-то был уверен: сейчас это кончится, я  встану  и  дальше
пойду.  Так  оно и оказалось. Я оглянулся назад, гребя к улову.
Позади меня был весь  порог,  а  впереди  -  то,  что  казалось
несколькими  десятками метров спокойной воды, и огромная скала,
заслоняющая дальнейший вид.
       Но  этот  порог  для меня еще не кончился. Еще раньше мы
решили, что я пойду его и на рафте  вместо  Стефани.  Возможно,
неправильно  было  идти  такой  порог  без safety kayaker'а, но
Дипак,  видимо,  решил  что  для  резкого  ухода  влево   нужен
нормальный  гребец  на  носу  справа, - может быть тогда safety
kayaker и не понадобится.
      Возвращаясь к рафту, я поленился лезть вверх по камням, и
поплыл последние десять  метров  по  улову.  Если  бы  я  знал,
сколько мне придется плавать через несколько минут... Но у меня
был синдром каякера: хотя я побаивался сразу идти  такой  порог
на  судне,  в  котором  не  сидел ни разу, отнестись серьезно к
сплаву на рафте я не мог.
      Конечно, тот маневр, который не удался на каяке, не вышел
и на рафте. Мы ухнулись полулагом с обливника, и я увидел,  как
у  меня под ногами Марк вывалился со своего баллона. "Что же он
не держится" - успел подумать я, и вдруг  с  удивлением  понял,
что  мой  баллон,  вместо  того, чтобы плюхнуться обратно вниз,
продолжает подниматься.  Катамаранный  инстинкт  звал:  "Прыгай
между баллонов". С трудом удалось преодолеть этот зов, и, когда
рафт перевернулся, я был снаружи, держась  за  леер.  Тут  рафт
прижало  к береговому камню. Как ни странно, я почему-то забыл,
что иду с гидами, и за мою безопасность отвечают другие люди, и
начал  командовать,  с  трудом  вспоминая  английские слова. Но
Дипак, как вскоре выяснилось, в  командах  не  нуждался.  Вдруг
плот дернулся, его сорвало с камня и развернуло. Людей у нашего
борта стало притапливать. Я бросил леер от греха подальше. Мимо
поплыло  брошенное  весло, я схватил его, и тут меня потащило в
боковой слив. Пихаясь ногами от камней, я свалился со ступеньки
и  со  страхом  увидел,  что  меня несет в проход, где застряло
огромное бревно. Просочиться мимо него удалось  только  потому,
что  на  мне был спасжилет малого (как говорят у нас на родине)
объема. Будь я обвешан здоровыми подушками с воздухом,  мог  бы
провести  на  том бревне остаток жизни. Меня выкинуло на "плес"
перед скалой, чуть ниже места, где я вставал на каяке. Плот был
впереди  метрах  в  семи.  На днище были только Кришна и Дипак,
больше никого поблизости не было. И тут я увидел, как  на  счет
раз  они  встали, держа веревку, привязанную к лееру, а на счет
два Дипак с Кришной, чей суммарный вес вряд ли намного превышал
сто  килограммов,  поставили  перегруженый рафт на ровный киль.
Вот что  значит  профессионалы!  Они  схватили  весла,  и  плот
ухнулся  куда-то вправо за скалу. Я решил плыть по улову вправо
и выбраться на берег, а если не успею - уплыву вниз за  плотом.
Тем  более по пути в какой-то воронке болталось еще одно весло.
Но не тут-то было! В улове оказалось круговое течение, и как  я
не  плескался,  оно  вернуло  меня  обратно,  но ближе к скале.
Следующая попытка отняла много  сил,  а  закончилась  таким  же
результатом.  И  тут  я  увидел,  куда  девается вода из улова.
Передо мной была не одна скала, а две, разделенные узкой щелью.
В  эту  щель  и  текла  вода,  перекатывалась  через  небольшой
обливник, и падала куда-то вниз. Как не носило меня по улову, я
все  время  приближался  к  этому  невеселому  месту.  Подобные
ситуации и ощущения хорошо описаны  у  Эдгара  По  в  рассказах
"Низвержение  в  Мальстрем"  и  "Колодец  и  маятник".  Вот что
бывает, когда ходишь не на каяке! Можно было бороться изо  всех
сил  в  надежде,  что  кто-нибудь  прибежит с морковкой, но мне
показалось, что у рафтеров  и  своих  забот  хватает.  Я  решил
задержаться  на  обливнике,  и  с  него  посмотреть в щель. Это
удалось, и я увидел, что в щели не так страшно.  Потыкав  двумя
веслами, я убедился, что вниз под левую подмытую скалу тянет не
сильно, и сполз с камня. Метров семь меня несло в узком  кривом
канале,  пока  я  не выплыл на свет. Меня подхватило течение, я
оттолкнулся ногами еще от двух камней  и  оказался  на  широком
быстротоке. Впереди у правого берега был зачален рафт, а на нем
стоял Кришна с морковкой. Я из последних  сил  поплыл  к  нему,
Кришна  метнул  свой снаряд, и через несколько секунд я валялся
на плоту, тяжело дыша. Я  увидел,  что  на  рафте  только  двое
ребят, и стал спрашивать, где Дипак и Марк. Но Кришна забыл все
английские слова и только улыбался. На мгновение я подумал, что
сейчас  с  двумя  пацанами пойду догонять пловцов на незнакомом
судне  по  незнакомой  реке.   Любопытно,   как   мне   довлели
катамаранные   представления:   правильным   решением  было  бы
переправиться на рафте к каяку на левый  берег  и  догонять  на
нем.  Но тут выше по течению на осыпи показались Марк и Дипак -
видимо, они пошли за  мной.  Увидев  меня,  они  вернулись,  мы
переправились,  Дипак вызвался пригнать каяк, я сказал ему, где
болтается брошеное весло, и группа вышла из аварии без  потерь.
      Я чувствовал усталость после этого заплыва и ждал, что мы
скоро остановимся, тем более  Бхоте  Одар,  в  районе  которого
предполагалась  ночевка,  был  где-то  рядом.  Но на втором или
третьем из следующих порогов я вновь почувствовал кайф и  забыл
об  усталости. Пороги стали более мощными, но менее техничными,
и мы куда-то неслись как угорелые. По крайней  мере  дважды  мы
проходили  с  наплыва  пороги,  где  явно  надо  было свистеть.
Усталость все-таки давала о себе знать, я  уже  просто  съезжал
вниз  по  валам и отбойникам на низкой опоре, стараясь избегать
активных маневров. Наконец, около пяти часов, когда мы были уже
около   Таркугхата,   Дипак  решил  стать  на  ночлег.  Но  тут
воспротивилась Стефани. По ее мнению, дорога на  другом  берегу
была  слишком  близко,  и пыль могла попадать в лагерь. Поплыли
дальше. Сразу же Дипак снова "забыл" свистнуть  перед  порогом,
выход  из  которого  не  был  виден.  Свалившись  вниз с крутой
ступеньки, я обнаружил, что деваться совсем  некуда,  и  только
следил,  чтобы  со  следующего слива ударить поперпендикулярнее
носом в камень.  Слава  прочному  прийоновскому  полиэтилену  и
пяточным упорам! Я начал болтаться в неустойчивом равновесии на
подушке этого камня, потом другого, проваливаясь то  одним,  то
другим  бортом  в  неверную  пену.  Невозможно было понять, где
выход из этого каменного  мешка,  пока  вдруг  передо  мной  не
открылась  калитка  в  другой  мир,  и  я  оказался  на  добром
приветливом плесе между двух пляжей. Рафт долго не появлялся. Я
выскочил  на  берег как раз вовремя, чтобы помочь его обтащить.
Мы сбросили плот на воду, переправились на другой берег,  и  уж
теперь-то против стоянки никто не возражал.







       Наступило самое приятное время дня. Солнце еще не ушло с
нашего пляжа, можно было  благодушно  расслабиться  в  ожидании
ужина.  Забот об установке лагеря в Непале немного, а у клиента
вообще никаких. Немного в стороне у воды Кришна  раскочегаривал
бензиновую  кухню.  Я чувствовал к нему симпатию. Мне нравилась
его улыбка, его скромность, его радостное трудолюбие. Но больше
всего  мне  понравилось,  как  он  бросает спасконец. Я немного
завидовал  Кришне:  в  шестнадцать  лет  вместо   того,   чтобы
подвергаться промыванию мозгов в душном классе, он наслаждается
"солнцем,  воздухом  и   водой",   проходит   сложные   пороги,
знакомится  с  новыми  людьми.  И  при  этом  выходит  на стезю
престижной в стране и доходной профессии. Вдобавок я не мог  не
ответить на его мальчишеское восхищение мной, которое я замечал
в течение дня. Вот и сейчас, повторив уже не новую фразу насчет
хорошего каякера и оглянувшись по сторонам, Кришна протянул мне
ломоть посоленного огурца. Я с удовольствием стал  его  жевать,
вопиюще  нарушив  нормы  безопасности  для  западного туриста в
странах третьего мира. И тут, чтобы я  не  очень  расслаблялся,
подошел  Дипак и поведал мне, почему мы так спешили. Конечно, в
тот раз Дипак рассказал не все, и не  все  я  сразу  понял.  Но
потом,  в  доме  своего  отца  и на грузовике, он рассказал мне
больше, а остальное я вывел из поведения Дипака и  американцев.
        Прошлым  вечером  Стефани  и  Марк  испытали  серьезное
потрясение. Им раньше никогда в жизни не приходилось  ездить  в
битком   набитом  автобусе.  Для  представителей  американского
среднего класса, живущих в  стерильном  пригороде  и  считающих
нечистым,  антисанитарным местом даже городские улицы, это было
нелегко. Ведь в автобусе можно оказаться  прижатым  к  человеку
вшивому  или  с  открытой  язвой. "Политическая корректность" и
сознание  "долга  Севера  перед  Югом"  заставляли   несчастных
сохранять   внешнюю  невозмутимость,  но  узнав,  что  ночевать
придется  вблизи  дороги,  они  решили  действовать,   схватили
Пробиндру  и  побежали  звонить  своему  travel  agent'у.  Марк
договорился, что этот ужас будет сокращен с трех дней сплава до
двух,  и  в  три  часа  второго  дня их уже будет ждать такси в
Бималнагаре, чтобы отвезти  к  следующему  пункту  itinerary  в
Читван.  Никакого  злого  умысла  против меня такое действие не
содержало, просто Стефани и Марк забыли меня  взять  в  расчет.
Значительно  меньше  мне  понравилось  поведение  гидов.  Дипак
практически поставил меня перед свершившимся фактом. Мы  прошли
за первый день две трети сложного участка, нарушая в этой гонке
неписаные правила безопасности. В тот момент я видел только две
возможные  причины  этого. Во-первых, многие непальцы просто не
умеют сказать "нет". Пару раз мы наблюдали это в  чистом  виде,
например,  когда  таксист  поворачивал  на  встречную полосу по
команде пассажира, забывшего о левостороннем движении. Но Дипак
выглядел  парнем,  знающим  себе  цену,  и вел себя с клиентами
уверенно. Значит, оставалась только вторая причина: Дипак отдал
предпочтение  клиентам,  заплатившим  каждый  в три раза больше
меня. Мне это страшно не понравилось, и я заявил Дипаку, что  в
любом случае получу столько дней рафтинга, за сколько заплатил.
Потом я сосчитал до десяти и пошел разбираться с Марком.
       На самом же деле Дипак "вступил в сговор" с американцами
по очень простой причине: сокращение времени  сплава  было  ему
выгодно.  Почти  все непальцы, работающих в туристских фирмах и
тому подобных заведениях, невероятные жмоты (по крайней мере, с
точки  зрения "сказочно богатых" русских). В стране, где до сих
пор некоторые даже в городах работают за еду, сто рупий (меньше
2$)  -  это сумма, ради которой можно пойти на многое. Особенно
это касается молодых людей  -  гидов,  торговцев,  содержателей
лоджей,  которые выбились в люди иногда просто благодаря знанию
английского, и имеют возможность  сравнить  жизнь  родителей  и
свою.  Именно чтобы сэкономить несколько сот рупий, Дипак повез
нас на местном автобусе. Как впоследствие  поведал  мне  Дипак,
его  симпатии  были  на  моей  стороне,  ведь  вся комбинация с
сэкономленным днем оказалась реально возможна, только когда  он
убедился,  что  я  иду  достаточно уверенно, чтобы использовать
меня в качестве пробного поплавка 8). Кроме того, Дипак понимал
меня  как  каякер  -  каякера.  Но  путешествие  всего  с тремя
клиентами не могло быть особо выгодным, и когда  перед  Дипаком
замаячили суммы порядка нескольких десятков долларов, вопроса о
том, как действовать дальше, у него не возникло.
       Когда я сделал Марку "официальное заявление", он не стал
мне  возражать  и  сразу  начал  извиняться.  Американцы   люди
законопослушные,  а  я  был в своем праве. Кроме того, на Марка
сегодняшний день произвел сильное впечатление, и он понял,  что
со  вчерашней "реарранжировкой" поторопился. После двух купаний
он лучше стал понимать происходящее, а я к концу дня приобрел в
его  глазах  некоторый  авторитет. После переворота, пока Дипак
плавал на каяке за веслом, он поведал  мне,  что  до  сего  дня
считал  себя  опытным рафтером, прошел с гидами семь четверок в
Калифорнии, но в Непале  четверки  совсем  другие.  Потом  Марк
пожаловался,  что  везде  говорится,  что  лучшие  сандалии для
рафтинга - "Teva", но для таких заплывов они не годятся, и одна
сандалия  у  него слетела. Я с энтузиазмом объяснил, что ходить
надо в неопреновой обуви , и сунул  ему  гидроботинок  в  лицо.
Тогда Марк спросил, хорошо ли будет сплавляться в кроссовках, и
внимательно выслушал ответ. Кроме того, он сообщил мне, что  ни
разу  не  видал,  как  ходят сложные пороги на каяке (неужели в
Калифорнии для каяков и рафтов раздельные полосы?), и  забросал
вопросами  типа  как  делается эскиморолл и почему я так далеко
отрываюсь от рафта в порогах.
       Когда  я сообщил Дипаку, что конфликт улажен, и мы будем
придерживаться прежнего расписания, я, не догадываясь еще о его
"алчности",  был  удивлен  тем, что он остался недоволен. После
некоторых размышлений Дипак  предложил  компромиссный  вариант:
завтра  мы  идем  до  Бималнагара,  оттуда отправляем Стефани и
Марка, после чего Дипак берет свой каяк, и на следующий день мы
вдвоем   отправляемся  на  Трисули  от  Бенигхата  до  Фислинга
(участок выше того, где я уже был). Получив уверения в том, что
это  интересный  участок,  и стоянка в Бималнагаре - хорошая, я
согласился к радости всех присутствующих.  К  этому  времени  я
понял  побудительные  моменты  Дипака и заявил ему: "Но никаких
переполненных местных автобусов! Ты возишь меня из  Бималнагара
в  Бенигхат  и  из  Фислинга  в  Катманду на транспорте не хуже
туристского автобуса." Крыть  Дипаку  было  нечем,  и  он  ушел
думать думу, как бы зажать еще сотню-другую рупий.




      Утро было замечательным. В шесть часов, когда нас позвали
пить чай, было ясно и тепло. Я вылез из спальника, глянул вверх
по  долине  и обалдел. Мало того, что в лучах еще не взошедшего
солнца сверкали  белые  стены  хребтов,  далеко  вверху  долины
сквозь  дымку  видна  была  огромная  гора.  Ее  срезаный конус
намного возвышался над остальными вершинами.  Достав  карту,  я
убедился, что это Манаслу.
       К  восьми часам все было готово к выходу. Я был настроен
несколько благодушно, ведь большая  часть  порогов  позади,  но
вдруг увидел нечто мобилизующее: пацаны, которые вчера гребли в
одних  маечках  под  спасжилетами,  достали  гребные  куртки  и
затянули  манжеты.  И  понеслось  по-новой, так же здорово, как
вчера. Река стала большой и мощной, но некоторые пороги все еще
требовали  неочевидного  маневра. Я запомнил два ярких эпизода.
Первый из них привел меня в эйфорическое состояние, опровергнув
представление,  что  добиться  результата  на воде можно только
тренировкой. Оказалось,  что-то  может  получиться  само  собой
благодаря  вдохновению,  которое я чувствовал в эти дни. Мощный
порог кончался навалом на скалы. "Эх,  надо  было  влево..."  -
подумал  я.  Но  "лево" уже унеслось вверх и назад. Передо мной
было два больших камня, и я не мог их миновать, потому  что  не
было отбоя - вода втягивалась в узкую щель между ними. Эта щель
оказалась уже каяка, и я въехал  в  нее  на  канте,  перехватив
весло в одну руку. Раздался грохот полиэтилена, и я слетел вниз
по камням на  длину  каяка,  как  мне  показалось.  Сразу  меня
бросило  лагом в довольно приличную бочку. Ни о чем не думая, я
оперся на нее правой рукой. Балансируя веслом в левой руке,  я,
как  Маугли, оседлавший пантеру, стал гладить бочку ладошкой. И
после  нескольких  "восьмерок"  пантера  смирила  свой  нрав  и
позволила   перехватить  весло.  Стоя  в  улове,  пока  рафтеры
смотрели порог, я пытался понять,  что  произошло.  Я  видел  в
каком-то фильме про родео, как опираются на бочку рукой. Но мне
и в голову не приходило, что я могу это сделать, и это окажется
полезно   при   прохождении   порогов.  "Вы  умеете  играть  на
скрипке?.."
       Второй  эпизод произошел, когда уклон уменьшился, и было
ясно, что сложный участок кончается. Передо  мной  был  длинный
быстроток,  в  конце  которого  я  видел  стандартный порожек с
навалом на большой прибрежный камень. Внезапно я понял,  что  в
картине  передо  мной  что-то  не  сходится, как в рисунках, на
которых  лестница   идет   по   спирали   и   замыкается,   или
перпендикулярные  плоскости  интерьера  переходят одна в другую
без излома. Порожек в конце быстротока был намного ниже меня! Я
различил   посреди   быстротока   грань  падающей  воды.  Через
несколько  секунд  я  катился  со  слива,   показавшегося   мне
огромным,   в  соответствующих  размеров  бочку.  Нижняя  струя
подхватила меня, и я оказался за бочкой, в шипящей пене. И  тут
я  почувствовал, что меня тянет назад. Ничего особенного в этом
не было, но поразительными  были  размеры  и  правильная  форма
всего  препятствия.  Я греб вперед изо всех сил, оглядываясь на
целый горный склон  из  бутылочного  стекла.  Наконец,  течение
подхватило  меня  и  потянуло вперед. Я начал пересекать струю,
чтобы уйти от навала, но  недогреб  и  перевернулся.  Встав,  я
подумал,  что  кильнулся, подсознательно выбрав наиболее легкий
физически  способ  прохождения.  Мы  прошли   все   пороги   от
Бесисахара  за двадцать пять часов с нашего вчерашнего отплытия
- два чайника, два пацана, гид  и  каякер!  Причем  каякер  без
заплывов  и  обносов.  И  не говорите мне, что приключенческими
могут быть только самодеятельные  путешествия,  а  коммерческий
рафтинг скучен 9).
       К счастью, вскоре наступил ланч, во время которого Дипак
катался на валах на ближайшем перекате и  учил  Марка  вставать
винтом,  а  я  валялся  на горячем песке. Следующие час-полтора
сплава  по   простой   реке   запомнились   только   интересным
разговором.  "Почему  ты  не  играешь в бочках?" - спросил меня
Дипак.  - "Потому что я не плэйботер" - ответил я.  "И  вообще,
когда  я  учился  каякингу,  у  нас не было возможности играть.
Кроме того, может попасться бочка, с которой лучше не  играть."
- "Как это?" - спросил Дипак.  - "Ну, очень большая."  - "Может
у вас в России и есть такие бочки" - гордо  сказал  Дипак,  "но
здесь  в  Непале  я  могу  играть в любой."  - "Очень интересно
узнать,  чем  отличается  каякинг  в  России  и  в  Непале?"  -
подключился  Марк.   - "Дело не в России и Непале" - ответил я,
"просто я учился двадцать лет назад. Нам было играть не на чем.
У  нас  были  лодки  либо  слаломные,  либо поддувные. Нынешних
плэйботов тогда не было. Кроме того, в Москве бочек  нет,  а  в
походах  нам было не до игр. Поэтому у меня нет привычки играть
в бочках." Как потом оказалось, Дипак принял  этот  разговор  к
сведению.
       Вскоре  мы  причалили  у подвесного моста в Бималнагаре.
Гиды стали разгружать рафт, а я взял  каяк  и  пошел  вверх  на
обещанную хорошую стоянку.




       Выйдя наверх, я понял, что дипаковы штучки продолжаются.
Место было подходящее, но не чтобы  ночевать,  а  чтобы  отсюда
уехать  поскорее. Это был вытоптаный пятачок на окраине деревни
у тропы к подвесному мосту. Вокруг толпились взрослые и дети не
столько  из  любопытства,  сколько из надежды что-то заработать
или выпросить. Вот через стоянку  проковылял  больной  человек,
посередине  его  вырвало.  Хорошо, что не видят Стефани и Марк.
Они стояли ко мне спиной, обсуждая со  встретившим  их  агентом
дальнейшие  планы.  Мы  попрощались, и они направились к такси.
Тут я занялся Дипаком. Ругать его было бесполезно - непальцы не
понимают  гнев  и  насмешку, потому что сами ими не пользуются.
Поэтому  я  выстроил  в   порядке   возрастания   набор   своих
аргументов.  Но  далеко  заходить  не пришлось. Когда я сообщил
Дипаку, что прекрасно могу покататься на Трисули один, а  потом
поеду  к его боссу требовать деньги обратно, и что гид нужен не
для того, чтобы ловить меня в  порогах,  а  чтобы  обеспечивать
ночлег,  транспорт  и  т.д.,  и  деньги именно за это плачены -
тогда Дипак не стал упорствовать, и  даже  показался  несколько
пристыженным.  "Хорошо" - сказал он. "Сейчас я поеду за каяком,
потом мы поедем в Бенигхат в дом моих родителей и оттуда завтра
поплывем  по Трисули. О.К.?" - "Посмотрим" - сказал я, стараясь
не улыбнуться преждевременно. Дипак  пошел  в  сторону  дороги.
Вскоре  и  я с помощью Кришны перетащил туда лодку и рюкзак. Мы
уселись на скамеечку у обочины.  - "Ну что, Кришна, говорят, ты
скоро  поведешь  самостоятельно рафт по Кали Гандаки?"  - "Да."
- "У тебя получится, Кали Гандаки для рафта no problem."  -  "Я
знаю."  Люди совершенно разного возраста, разных языков, разных
культур, мы были просто друзьями, которым  жалко  расставаться.
Со  стороны  Думре  показался автобус с зеленым Hurricane'ом на
крыше. Из него выскочил Дипак, мы кинули наверх мой Invader,  я
попрощался с Кришной и поехал навстречу новым радостям жизни.
       Автобус  был  полупустой,  и  мы  с комфортом доехали до
Муглинга. Здесь Дипак выполнил наш  уговор  и  нашел  транспорт
лучше туристского автобуса - дальше мы поехали на грузовике, на
самом  верху  наваленного  груза.  Эта  поездка  в  наступающих
сумерках  была очень приятной. В это время суток долина Трисули
была просто красива. На этот раз я не чувствовал  себя  королем
Непала  -  нас  наверху было человек пять. К тому же мы провели
время в беседе с Дипаком. Он  оставил  свои  комбинации,  и  мы
просто  разговаривали,  как товарищи по сложному походу. Именно
тогда  я  узнал  некоторые  детали  нашего  путешествия.  Дипак
жаловался  на  невезенье  с болезнью Пробиндры, соглашался, что
спешка в первый день была за гранью разумного  и  извинялся  за
это  передо мной. А когда я сказал, что раньше сам был когда-то
гидом, а кроме того, был уже в Непале (я говорил это Дипаку при
первой   встрече,   но   тогда   его   настроенный  на  клиента
согласованый фильтр не  пропустил  эту  информацию)  и  поэтому
"know  something  about  Nepali  guides",  то Дипак замолчал на
несколько минут. Я пожалел, что лишний раз пристыдил его.
       Проезжая  мимо  Фислинга,  Дипак что-то громко крикнул в
сторону лагеря рафтеров у реки. "Там мой брат, он тоже  гид"  -
пояснил он.
       Солнце зашло. Мы проехали Бенигхат и километра через два
грузовик остановился возле большого  одиноко  стоящего  дома  у
дороги.  Это  был  дом  родителей  Дипака.  Мы  занесли лодки и
барахло внутрь,  и  Дипак  познакомил  меня  со  своими  отцом,
матерью,  еще  одним  братом, сестрой и другими родственниками.
Дом был очень странным - не было ни поперечных перегородок,  ни
перекрытия между этажами. Мы сидели за столом, уплетая дал бат,
как под сводом готической церкви. Было видно, что родные Дипака
живут  бедно.  Кроме  того,  из  разговора  я узнал о необычных
обстоятельствах личной жизни Дипака, оправдывающих его  тягу  к
каждой  добавочной  рупии.  Вокруг нас в большой зале протекала
домашняя жизнь так, как будто меня не было. Это  азиатский  тип
privacy:  люди  живут  скученно, но такт позволяет им не лишать
друг друга необходимой доли уединения. Позже я понял,  что  был
еще  и  подтекст:  родителям  Дипака  не  очень хотелось, чтобы
человек вне касты ночевал  под  их  крышей.  Поэтому,  когда  я
предпочел спать на берегу, а Дипаку сказал, что он нисколько не
обидит меня, если будет ночевать в  доме,  всех  это  устроило.
Дипак  и его брат проводили меня вниз, и мы пожелали друг другу
спокойной ночи.
    Я лежал на теплом прибрежном песке...




...дышал воздухом этой ночи.
       Солнце  еще  не встало, когда меня разбудил "Good mourn-
ing!" Дипака. Мы поднялись к дому, где его  мать  угостила  нас
чаем.  "Ты  знаешь"  -  сказал  мне Дипак, "у нас в Непале есть
такой обычай по утрам не  завтракать".  "Опять  за  прежнее"  -
подумал  я сперва, потом сообразил, что Дипак меня подначивает,
и ответил: "Хороший обычай. Только ты, дружок, мозги-то мне  не
канифоль".  Мы  рассмеялись  и  потащили  каяки  вниз  -  плыть
завтракать в Бенигхат.
       Садясь  в  каяк,  я  оглянулся назад на огромное красное
солнце, поднявшееся в верховьях долины. Утренний пейзаж на реке
был  невероятно  красив,  и  когда у меня вырвалось восклицание
восторга, Дипак очень обрадовался. Ведь  это  была  его  родная
река, и он хотел показать ее гостю во всей красе.
        До   Бенигхата  на  реке  ничего  не  было,  но  Дипак,
дорвавшийся наконец до каяка, не  пропускал  не  одной  границы
улова,  чтобы  не  сделать пируэт. Я вел себя солидно, не желая
являться в деревню мокрым с головы до ног. После завтрака  дело
пошло  веселее.  Пошли  порожки  и перекатики, на которых Дипак
знал каждую струйку, каждый камешек, и, идя за ним, я попадал в
какие-то  высокие  сливы  между  обливных  камней, в узкие щели
между прибрежными камнями и скалами на берегу. Особенно  весело
было Дипаку резвиться на плэйботе. Я предложил поменяться, но к
сожалению, разница в ширине сидений у непальца и сэра оказалась
в каяках не меньше, чем в автобусах.
       Но  наконец  мы дошли до первой из любимых бочек Дипака.
Дипак сразу в нее заехал, и минут пять  я  любовался  из  улова
опорой  на  ладонь,  жонглированием  веслом и прочими подобными
штучками. Кончилось все  это  переворотом  через  корму,  Дипак
встал  и  помахал  мне  рукой  -  твоя,  мол, очередь! Назвался
груздем - не говори, что не дюж, и я поехал траверсом в сторону
бочки.  Но когда я взглянул поближе, куда меня приглашал Дипак,
я  инстинктивно  поехал  обратно  в  улово.  Мне   никогда   не
приходилось лезть добровольно в такую здоровую бочку. Я и шанса
такого не имел - чтобы была такая  бочка,  подходящая  для  игр
пустая  лодка,  и  чтобы  внизу  не было ничего опасного. После
очередной "программы" Дипака я все-таки  сел  в  эту  бочку,  и
остался  в ней надолго. Ревущее чудище заключило меня в упругие
пенные объятия, и мы стали едва ли не единым целым.  Я  уже  не
ощущал  бурную  воду  как  нечто враждебное и опасное. Вокруг в
лучах жаркого, но еще невысокого  утреннего  солнца  вспыхивали
тысячи  радуг.  "Пошли дальше" - махал рукой Дипак, "там такого
добра еще двадцать километров".  И  мы  погребли  вперед.  Этот
участок  реки  был  и  вправду намного лучше того, на котором я
катался  раньше.  Плесы,  обрамленные  скальными   берегами   и
пляжами,  чередовались с порогами, в которых было полно высоких
катальных  валов  и  бочек.  Каждый   камень   открывал   новые
возможности чего-нибудь изобразить, а Дипак внимательно следил,
чтобы я не пропустил  ничего  интересного,  вроде  его  любимой
бочки  в  Горесахаре. Это была большая вода, но дружественная и
безопасная.
      Было уже больше десяти часов (Дипак хотел быть в Фислинге
на шоссе в одиннадцать, чтобы посадить меня на tourist  bus  из
Покхары)  когда  я  увидел, что Дипак, пристав к берегу, как-то
особенно внимательно проверяет юбку, пряжки спасжилета и прочие
тесемочки.  Я  понял,  что  меня  ожидает  напоследок  какой-то
сюрприз. И действительно, перед нами показалась грань  падающей
воды,  и  за  ней  бушующая пена. Дипак не спеша погреб поперек
широкого  русла,  выбрал  подходящее  место  и  ухнул  вниз.  Я
нацелился  за  ним  в  эту точку. Передо мной возникла огромная
мягкая бочка, и я погреб изо всех сил через нее. Когда я всплыл
на  свет,  я увидел перед собой вторую такую же. За ней бушевал
хаос огромных пульсирующих пирамидальных валов. Все это было не
особо  сложно,  но кайф был полный. Я еще не ходил именно таких
многоводных порогов на каяке, только в кино видел. Когда  порог
кончился  (так  и  хочется  сказать "стих"), я подумал, что для
большого рафта здесь все просто, но маленький  катамаран-двойку
здесь  должно  перевернуть, а некоторые "мои знакомые" четверки
может разобрать на части. Когда-то  зрелище  такой  воды  перед
"Камикадзе" вынудило нас уйти с Башкауса в паводок. Но здесь за
порогом идет не десять  километров  подряд  еще  намного  более
сложной  воды,  а спокойный плес. С этими мыслями я заглянул за
поворот - и увидел второй такой же порог. Пришлось испытать это
редкостное  удовольствие  еще раз 10). На плесе внизу меня ждал
Дипак. Он  показал  вперед,  где  в  нескольких  сотнях  метров
виднелись стоянки рафтеров у Фислинга, и вопросительно поглядел
на меня. "Good run, good finish" - только и мог сказать я  ему,
чуть отдышавшись.
       Не  спеша  догребли мы до пляжа, отлили каяки, и полезли
наверх. Там около шоссе уже ждал с  нашими  вещами  мой  старый
знакомый  Саммат,  который и оказался гидом - братом Дипака. Он
смотрел на меня с довольной улыбкой - от нас,  мол,  никуда  не
денешься.  "Ну  как  тебе  теперь  непальские  гиды?" - спросил
Дипак. "Very good" - честно ответил я.




       С  этого  момента  и  до тех пор, пока мы не оказались в
суровом Шереметьево, произошло много всяких событий  и  встреч.
Пробиндра  болел  с  температурой  и  лихорадкой  два дня, а на
третий  выздоровел.  Я  благополучно  добрался  до   неожиданно
прохладного  и дождливого Катманду и на следующий день встретил
там Сергея. Он вернулся из  треккинга  довольный  и  загорелый,
несмотря  на то, что каждый день после полудня начинался дождь.
До ABC он не дошел одного перехода, увидев, что все South Sanc-
tuary  накрыто  густыми облаками, и там идет то ли дождь, то ли
снег. В Катманду мы встретили водников из Новокузнецка, которые
на  катамаране  и "бублике" прошли Карнали от Симикота. Судя по
рассказам, больше всего на  этой  сложной  реке  их  впечатлили
десять  обносов  завалов.  А  в  предпоследний  день,  гуляя по
Тамелу, я неожиданно встретил своего сослуживца, доброе  сердце
которого  не  смогло устоять против жалостных призывов "Команды
Горький" купить последнюю  горящую  путевку.  Хотя  альпинисты,
объявившие  русский  сезон в Гималаях, давно покинули Катманду,
русские попадались на каждом шагу. Несмотря на это, в  самолете
были свободные места. Весенний сезон заканчивался...
      Прежде чем ехать в аэропорт, я обошел, вращая молитвенные
барабаны, великую  ступу  Боднатх.  Шел  проливной  дождь,  под
ногами  неслись потоки воды, стекающей с купола. Но мне было за
что благодарить небеса.

       Сочиняя  этот  текст,  я  намеревался  включить  в  него
приложения   о   подготовке,   планировании    и    результатах
путешествия,  но  затем  подумал, что этот специальный материал
малоинтересен широким массам советских трудящихся, и  обсуждать
его   лучше   в   более  располагающей  обстановке.  Тем  более
результаты и так налицо: я впервые почувствовал себя  настоящим
каякером  (это таким, который не слабее на воде надувного судна
с сильным экипажем). И это не потому, что  я  такой  крутой,  а
потому  что Непал действительно рай для каякера. Теперь я знаю,
как самому обрести утраченную было радость  от  сплава,  и  как
помочь это сделать другим.
       Я  пытаюсь представить, как бы мог пройти сейчас сложные
реки,  которые  мы  ходили  на  катамаранах.  Но  я   не   буду
возвращаться.  Ведь  отпуск  в году только один, и провести его
надо так, чтобы в старости не было стыдно за бесцельно прожитые
годы. Уже нет времени ходить в СНГовию, когда существует Непал,
весь гималайский регион в целом, и, наверное, еще много новых и
доступных мест. Нас там ждут.

        Вскоре  после  нашего  возвращения  несколько  человек,
побывавших в Непале в этом сезоне или  раньше,  встретились  за
столом.  Каждый  рассказывал  про  свой,  разный  Непал. Но все
сошлись в одном: самостоятельное путешествие в Непале даже  для
весьма  потрепанного  опытного  туриста - это как первый поход.
Свежесть  и  острота   восприятия,   которая   теряется   после
нескольких лет занятий туризмом, в Непале возвращается. А кроме
того, как ни замечательны горы  и  реки,  это  не  главное.  Мы
встречали  людей,  верящих  всерьез,  что  главное  -  то,  чем
притягивает Непал - выражено  в  названии  страны,  которое  на
самом деле представляет собой аббревиатуру:

   Never
   Ending
   Peace
   And
   Love.




1)  Есть  другой  Киреев,  чьи кассеты тоже продаются, но он не
Сергей.

2) D. Allardice, P. Knowles. Whitewater Nepal. River Publishing
UK and Menasha Ridge Press.

3)  Под  названием  Бхоте Коси дают пермиты на маршрут, который
включает участок реки с этим названием до слияния с Сун Коси, и
участок после слияния, где река уже называется Сун Коси.

4)  Фильтр (без абсолютной гарантии) не пропускает механическую
и химическую грязь, а также  бактерии.  Против  вирусов  он  не
работает. Все рассказы о том, как мы предохранялись от инфекции
или ее игнорировали - это только наши рассказы,  и  ни  в  коем
случае не рекомендации.

5) До того, как он стал участником "большой игры".

6)  Этот  участок  описан в книге: P. Knowles. Rafting Nepal. A
Consumer's guide. UK River Publishing. В остальном эта книга  -
подмножество Whitewater Nepal.

7) Р.Параго, Я.Сеньер. Макалу, западное ребро. Мысль, М., 1977.

8)  Как  подлинный плюралист, приведу мнение Дипака. Правда, он
его  не  высказывал,  поэтому  пришлось  сочинить  самому:  "My
friend!  В  тех  порогах,  где  тебя  "использовали как пробный
поплавок",  ты  не  только  не  заплыл  ни  разу,  но  даже  не
переворачивался.  Именно  тот  стиль,  который  ты связываешь с
нарушением правил безопасности, обеспечил тебе  "полный  кайф".
Как раз мое искусство гида позволило тебе этот "кайф" испытать.
А что я кой-какие лишние  деньги  зажилил,  так  это  случайное
совпадение."

9)  Все таки ходить следует А) самостоятельно, и Б) на каяке. В
этом убеждают  рассказы  знакомых,  прошедших  Трисули  и  Кали
Гандаки  клиентами  на  рафте.  Они  увидели  и  почувствовали,
несмотря на предыдущий туристский опыт в б.  СССР,  только  то,
что им показали и дали почувствовать гиды.

10)  По  книге  Whitewater Nepal это Upset (Class 4) и Surprise
(4-).

Популярность: 18, Last-modified: Thu, 26 Jun 1997 15:30:14 GmT