Зачинается-починается сказка долгая, повесть добрая.
Ходило Ершишко, ходило хвастунишко с малыми ребятишками на худых
санишках о трех копылишках по быстрым рекам, по глубоким водам. Прожился
Ерш, проскудался. Ни постлать у Ерша, ни окутаться, и в рот положить нечего.
Приволокся Ерш во славное озеро Онего. Володеет озером рыба Лещ. Тут
лещи - старожилы, тут Лещова вотчина и дедина со всем родом-племенем.
Закланялось Ершишко рыбе Лещу. Ерш кланяться горазд: он челом бьет, затылком
в пол колотит:
- Ой еси, сударь рыба Лещ! Пусти меня, странного человека, на подворье
ночь переночевать. За то тебя бог не оставит, родителям твоим царство
небесное...
Пустил Лещ Ерша ночь обночевать.
А Ерш ночь ночевал, и две ночевал... Год жил, и два жил!... И
наплодилось в озере Онеге ершей втрое, впятеро против лещей. А рыба ерш
ростом мала, да щетина у ей, как рогатины. Почали ерши по озеру похаживати,
почали лещей под ребра подкалывати. Три года лещи белого свету не видали,
три года лещи чистой воды не пивали.
С этой напасти заводилась в озере Онеге бой-драка великая.
Бились-дрались лещи с ершами от Петрова до покрова. И по этой лещовой правде
взяли лещи Ерша в полон, рот завязали, к судье привели.
Судья - рыба Сом с большим усом - сидит нога на ногу.
Говорит Лещ:
- Вот, господин судья... Жили мы, лещи, в озере Онежском, ниоткуда не
изобижены. Озеро Онего век было Лещова вотчина и дедина. Есть у меня на это
письма, и грамоты, и судные записи. Откуль взялся в озере Онеге Ершишко
Щетинников, не ждан, не зван? Лисий хвост подвесил, выпросился у меня в
Онеге ночь перележать. И я за его сиротство, ради малых ребят на одну ночь
пустил. А он, вор, ночь ночевал, и две ночевал. Год жил, и два жил... И
теперь ершей в озере впятеро больше против нас, лещей. Да та худа рыба ерши
ростом мала, а щетина у их, что лютые рогатины. И они по озеру нахвально
похаживают, лещей под ребра подкалывают. Наши деушки-лещихи постатно себя
ведут, постатно по улочке идут, а ерши наших девок худыми словами лают. С
этой беды заводилась у нас с ершами драка немилостива, и по моей Лещовой
таланести взяли мы Ершишко Щетинникова в полон и к тебе привели: сидите вы,
судьи, на кривде, судите по правде!
Говорит судья - рыба Сом:
- Каки у тя, Леща, есть свидетели, что озеро ваше, лещово?
Лещ говорит:
- Нас, лещей, каждый знает. Спроси рыбу Семгу да рыбу Сига. Живут в
озере Ладожском.
Спрашивает судья Ерша:
- Ты, ответчик Ерш, шлесся ли на таковых Лещовых свидетелей, Семгу да
Сига?
Ерш отвечает:
- Слаться нам, бедным людям, на таковых самосильных людей, Семгу и
Сига, не мочно. Рыба Семга да рыба Сиг люди богатые. Вместе с лещами пьют и
едят. И хотят они нас, малых людей, изгубить.
Судья говорит:
- Слышишь, истец Лещ. Ерш отвод делает... Еще какие у тебя есть
свидетели-посредственники?
Лещ говорит:
- Еще знают мою правду честна вдова Щука да батюшко Налим. Живут в
Неве-реке, под городом Питером.
Спрашивает судья Сом:
- Честна вдова Щука да батюшко Налим тебе, Ершу, годны ли в свидетели?
Ерш в уме водит: "Рыба Налим - у его глаза малы, губища толсты, брюхо
большо, ходить тяжело, грамотой не доволен. Он не пойдет на суд. А Щука -
она пестра, грамотой востра, вся в меня, в Ерша. Она меня не выдаст".
И Ерш говорит:
- Честна вдова Щука да батюшко Налим-то общая правда, на тех шлюся.
Посылает судья - рыба Сом - Ельца-стрельца, пристава Карася, понятого
Судака по честну вдову Щуку, по батюшку Налима.
Побежали Елец-стрелец, пристав Карась, понятой Судак из Онега-озера на
Ладогу, с Ладоги на матушку Неву-реку. Стали щупать, нашли Щуку. Учали
батюшку Налима искать. День искали и два искали, не пили не ели и спать не
валились. На третьи сутки -день к вечеру, солнце к западу - увидали под
островом Васильевским колодину. Колодину отворотили - под колодиной батюшко
Налим сидит.
Елец- стрелец, пристав Карась, понятой Судак челом ударили:
- Здравствуешь, сударь-батюшко Налим! Зовет тебя судья - рыба Сом с
большим усом - во славное озеро Онего во свидетели.
- О-о, робята! Я человек старой, у меня брюхо большо, мне идтить
тяжело, язык толстой, непромятой, глаза малы -далеко не вижу, перед судьями
не стаивал, у меня речь не умильна... Нате вам по гривенке. Не иду на суд!
Привели на суд Щуку.
Суд завелся.
Вот судья - рыба Сом - сгремел на Ерша:
- Сказывай, ответчик Ерш, каки у тя на Онежское озеро есть письма и
крепости, памяти и грамоты?
И Ерш ответ держит:
- У моего-то папеньки была в озере Онежском избишка, в избишке были
сенишки, в сенишках была клетишка, а в клетишке сундучишко под замчишком. В
этом сундучишке под замчишком были у меня, доброго человека, книги, и
грамоты, и судные записи, что озеро Онего - наша, ершова вотчина. А когда,
грех наших ради, наше славное Онего горело, тогда и тятенькина избишка, и
сенишки, и клетишка, и сундучишко под замчишком, и книги, и грамоты, и
судные записи - все сгорело, ничего вытащить не могли.
В те поры Леща, и Щуку, и всех добрых людей, которые рыбы из озера
Онега, горе взяло:
- Врешь ты, страхиля! Нища ты коробка, кисла ты шерсть! Наше славное
озеро Онего на веку не гарывало, а у тебя, у бродяги, там избы не бывало!
А Ерша стыд не имет. Он заржал не по-хорошему да опять свое звонит:
- Был у моего тятеньки дворец на семи верстах, на семи столбах. На
полатях бобры, под полатями ковры - и то все пригорело... А нас, ершей,
знают в Питере, и в Москве, и в Соломбальской слободе, и покупают нас,
ершей, дорогою ценою. И варят нас с перцем и с шафраном, и великие господа,
с похмелья кушавши, поздравляют...
И честна вдова Щука не стерпела:
- Нищая ты копейка! На овчине сидишь, про соболи сказываешь! Тридцать
ты лет под порогом стоял, куски просил. А кто тебя, Ерша, знает да ведает,
тот без хлеба обедает. Останется у голи кабацкой от пропою копейка, дак на
эту копейку вас, ершей, сотню купят. А и уху сварят - не столько наедят,
сколько расплюют.
И Ерш к Щуке подскочил и ей плюху дал:
- Вот тебе раз! Другой бабушка даст!
И Щука запастила во весь двор:
- Караул, убивают! А озеро Онего век было Лещово, а не Ершово! Лещово,
а не Ершово!
Судья возгласил:
- Быть по сему! Получай, Ерш, приказ от суда: уваливай из озера Онега.
Ерш в ответ:
- На ваши суды плюю и сморкаю!
И Ерш хвостом вернул, головой тряхнул, плюнул в глаза всей честной
братии, только его и видели.
Пошел Ершишко, пошел хвастунишко на худых санишках о трех копылишках с
малыми ребятишками по быстрым рекам, по глубоким водам. По пути у Леща в
дому все окончательно выхвостал...
Из Онега-озера Ерш на Белоозеро, с Белаозера в Волгу-реку.
Река Волга широка и долга.
Стоит в Волге-реке Осетер. Тут Осетрова вотчина и дедина.
Закланялось Ершишко рыбе Осетру, челом бьет, затылком в пол колотит:
- Ой еси, рыба Осетер! Пусти меня в Волге-реке одну ночь перележать. За
то тебя бог не оставит. Родителям вашим царство небесное...
А рыба Осетер хитра и мудра. Она знает Ерша.
- Не пущу!
Ерш на него с кулаками. Ерша схватили, с крыльца спустили.
Ерш придумывает: "Рыба Осетер хитра-мудра, а если будет вода мутна,
Осетер в гости пойдет и невода не минует".
Начал Ерш Волгу-матушку со дна воротить, с берегов рыть. Волга-река
замутилась, со желтым песком смешалась.
Стали люди поговаривать:
- О, сколько рыбы поднялось! Воду замутили...
Люди невод сшили, стали рыбу промышлять. А рыба Осетер хитра-мудра:
видит, вода мутна - и она дома сидит, в гости не ходит.
Это Ершу хуже ножа. Он мимо Осетровых хором свищет, рад оконцы
выстегать.
- Эй ты, Осетрина, старая корзина! Отпирай окна и двери, будем драться
четыре недели. И я тебе голову оторву. Схожу сейчас пообедаю и приду тебя,
Осетра, убивать.
Пошел Ершишко обедать да и попал в невод. Из невода в медный котел. Уху
из Ерша сварили, хлебать стали. Не столько съели, сколько расплевали. А хоть
рыба костлива, да уха хороша... Сказка вся, больше врать нельзя.
3
Популярность: 5, Last-modified: Wed, 01 Jun 2005 20:45:03 GmT