Повесть


     ---------------------------------------------------------------------
     Машков В. Детское время: Повести. - Мн.: Юнацтва, 1987.
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 3 марта 2003 года
     ---------------------------------------------------------------------

     В книгу вошли повести "Между "А" и "Б"",  "Веселая дюжина", "Соскучился
по дождику" и  "Как я был вундеркиндом",  которые выходили прежде отдельными
изданиями и вызвали интерес у читателей.
     Герои повестей -  неугомонные мальчишки, которым до всего есть дело. Об
их жизни автор рассказывает увлеченно,  занимательно,  но не упрощая сложных
проблем воспитания.
     Для младшего школьного возраста.




     Как только они выскочили из двухэтажного деревянного дома, Володька, не
прощаясь,  круто повернул к  вокзалу.  Васька потоптался в нерешительности у
подъезда, потом заторопился следом за приятелем.
     Догнав Володьку, Васька уверенно произнес:
     - Счас громыхнет, ну и духотища!..
     Володька промолчал.  Сунув руки в  карманы джинсов,  он  сосредоточенно
пылил по улице видавшими виды кедами.
     Сощурившись, Васька поглядел на белесое небо.
     - Если б среди ночи полило, вот была бы везуха! А?!
     Володька хмыкнул, но рта снова не раскрыл.
     - Ты чего молчишь? - разозлился Васька и вдруг догадался: - Боишься?!
     - Чего? - Володька остановился и вскинул голову.
     - Сам знаешь - чего.
     Володька смерил приятеля взглядом.  Васька сегодня был явно не в  своей
тарелке.
     "Неужто трусит? - подумал Володька. - Непохоже что-то на него".
     Ничего не ответив, Володька свернул в переулок.
     - Эй, пить хочешь? - окликнул его Васька.
     Володька обернулся.  Приятель стоял  у  тележки с  газированной водой и
рылся в карманах. Когда Володька подошел, Васька спросил:
     - Тебе с сиропом?
     - Чистой,  -  Володька  протянул копейку  меднолицей,  будто  индианка,
газировщице.
     - На свои пьешь? - ехидно поинтересовался Васька.
     - На свои,  -  подтвердил Володька и с удовольствием стал пить холодную
воду.
     Выпил и Васька, но от тележки не отходил.
     - Молодой человек,  вы пьете, или что? - поторопила его раскрасневшаяся
от жары женщина с высокой прической, стоявшая в очереди за Васькой.
     - Или что, - не оборачиваясь, ответил Васька и обратился к газировщице:
- Повторите, пожалуйста...
     Васька,  не спеша,  выпил стакан с сиропом и тут же заказал еще чистой.
Жаждущая воды очередь негодующе зароптала.  Но Васька сделал вид, что никого
вокруг нет и в помине, и, только осушив третий стакан, оторвался от тележки.
     Приятели побрели по  улице,  сплошь  застроенной маленькими деревянными
домиками. В садах цвели яблони.
     Володька раздул ноздри:
     - В этом году яблок будет, ешь - не хочу!
     Васька фыркнул:
     - Если морозы не ударят...
     Они   взобрались  по   скрипучим   ступенькам  на   пешеходный  мостик,
перекинутый через железнодорожные пути.
     Володька  дошел  до  середины мостика,  облокотился о  поручни  и  стал
глазеть вокруг.
     Как бы  Володька ни  спешил,  он всегда останавливался на этом мостике.
Отсюда  хорошо  было  видно  массивное  здание  вокзала.  Внизу  сходились и
расходились  рельсы,   нестерпимо  блестевшие  на   солнце.   Володька  даже
зажмурился.
     Бодрясь,  пропыхкал старичок-маневровый,  выбираясь поближе к  вокзалу.
Стремительно подкатил к перрону гладкий молодцеватый тепловоз.
     - Дома  слышен весь этот шум-гам?  -  спросил Васька,  облокачиваясь на
поручни рядом с Володькой.
     - Еще как!
     Володька  нашел   глазами   оцинкованную  крышу   четырехэтажного  дома
кирпичной кладки.
     - И ночью?
     Володька кивнул.
     - Как же вы спите? - удивился Васька.
     - Привычка, - ответил Володька. - Ко всему привыкаешь.
     - Может, и правда, - пожал плечами Васька.
     Володька протянул приятелю руку:
     - Ну, пока!
     - Уже? - Васька искренне огорчился. - Подожди, поговорим...
     - Наговоримся еще сегодня,  - отрезал Володька и, повернувшись, зашагал
к дому.
     Васька еще некоторое время постоял в  раздумье,  а  потом и  сам нехотя
стал спускаться по ступенькам мостика.
     Дома на Володьку накинулась мать:
     - Ты где шатался?
     - На дополнительных был, - привычно соврал Володька.
     Из комнаты родителей доносился храп отца. "Угомонился уже", - определил
Володька.
     Он  прошел на  кухню,  сел за стол.  Мать подвинула сыну полную тарелку
драников.  Володька полил их сметаной и принялся в охотку уплетать. Володька
очень любил картофельные оладьи, и мать часто их жарила для него.
     - Успеешь исправить двойки? - сердито спросила мать.
     У нее были красные припухшие глаза.
     - Угу, - ответил с полным ртом Володька.
     - И  ты  еще мне душу выматываешь.  Никто не жалеет мать,  вот помру я,
тогда спохватитесь, да поздно будет...
     Внезапно  храп  прекратился.   Отец  заворочался.  Под  ним  заскрипела
кровать.
     Мать замерла,  побледнела.  Володька перестал жевать.  Прошло несколько
секунд в ожидании - проснулся отец или нет?
     Но он снова захрапел. Мать облегченно вздохнула и стала мыть посуду.
     Володька доел драники, запил их молоком.
     - Я пойду спать.
     - Иди, - сказала мать.
     Близнецы -  братишка и сестричка -  уже спали. Ленка, оттеснив Саньку к
самой стенке, лежала, раскинувшись, посередине кровати.
     Володька подвинул Ленку, помог братишке лечь поудобнее. Но Ленка тут же
снова оттолкнула Саньку к стенке.
     Володька беззвучно рассмеялся. Ну и характерец у Ленки.
     Володька разделся и лег. За окном пыхтели маневровые паровозы. Ночью их
еще лучше слышно,  чем днем.  Он  соврал сегодня Ваське,  что привык к  шуму
поездов.  Последние ночи он и  вовсе не спит,  засыпает лишь на рассвете,  и
утром матери с трудом удается разбудить его.
     Неслышно  отворилась  дверь,   и  в  комнату  вошла  мать.   Переложила
близнецов,  укрыла их.  "Радость вы моя,  единственная",  - прошептала она и
направилась к старшему сыну.
     Володька поспешно закрыл глаза.  Мать поправила одеяло, провела влажной
теплой ладонью по щеке, взъерошила волосы.
     Мальчишке неудержимо захотелось расплакаться и  открыть матери все-все.
Ведь рассказывал же  он  ей обо всем,  когда еще был маленьким.  Но Володька
сдержал себя и притворился спящим.
     Мать ушла, тихо затворив за собой дверь.
     Нет,  мама и своими заботами сыта по горло.  Один отец чего стоит. Да и
близнецы - ребята шустрые. Нечего маму понапрасну расстраивать.
     Придется Володьке самому выпутываться.  Ни  на  чью помощь он  не может
рассчитывать.
     В доме все спали, кроме мамы. Наконец, переделав все дела, легла и она.
     Володька выжидал. Мама не скоро уснет. Да и храп отца ей мешает.
     Надо подождать. Еще есть время.
     А  вот  теперь  -  пора!  Володька,  не  зажигая света,  быстро оделся.
Привычка! Сколько раз вставал засветло, собираясь на рыбалку.
     Нашарил под  диваном веревку,  вытащил ее  и  привязал одним  концом  к
батарее. Двойным морским узлом. Потянул изо всей силы - должна выдержать.
     Свободным концом веревки обвязал рюкзак,  который был упакован еще днем
и лежал в углу под кроватью.
     Кажется, все. А записка?
     Володька вынул из школьного портфеля тетрадь,  вырвал из нее страничку.
Теперь ему тетради долго не понадобятся. Взял ручку и задумался.
     А потом, склонившись над столом, решительно вывел на белевшем в темноте
листке:
     "Я уехал.  Не ищите меня.  Со мной ничего не случится.  Начну работать,
вышлю деньги".
     Володька подошел к окну,  бесшумно отворил его и окинул цепким взглядом
пустынную улицу. Вроде бы - никого.
     Мальчишка осторожно спустил вниз  рюкзак.  А  потом,  прикрыв за  собой
окно, спустился по веревке и сам - на одних руках.
     На  земле Володька отвязал рюкзак и,  не оглянувшись на дом,  торопливо
зашагал по улице.




     Поезд приходил в  полночь,  и потому Петр,  попрощавшись с попутчиками,
загодя вынес свой тяжеленный черный чемодан в тамбур.  И теперь,  прижавшись
лбом к холодному стеклу,  Петр всматривался в темноту,  стараясь узнать, где
проходит поезд.  Но  в  темноте не  больно чего  разглядишь.  И  Петр скорее
угадывал знакомые места, чем видел их.
     - Эй, хлопец, стекло выдавишь, - раздался за его спиной сердитый голос.
     Петр обернулся и рассмеялся.
     - Я думала - пацан, - извиняющимся голосом сказала пожилая проводница в
голубом форменном костюме и темно-синем берете, входя в тамбур.
     - А что - ездят пацаны? - спросил Петр, ничуть не обидевшись.
     - Еще сколько,  - стараясь загладить свою резкость, охотно рассказывала
проводница. - И все с удочками, рюкзаками... С рыбалки и на рыбалку...
     Петр улыбнулся:
     - И мы так же ездили...
     Проводница внимательно поглядела на  Петра,  на его черный чемодан,  на
бескозырку, которую моряк держал в руке.
     - На побывку, что ли?
     - Нет, насовсем, - ответил Петр. - Демобилизовался...
     - Вот матери радость -  сын вернулся, - вздохнула проводница. - И моему
Сашке скоро в армию... Девятый класс кончает...
     - В институт поступит, - бодро сказал Петр.
     - А конкурс?  -  проводница задумчиво покачала головой. - Нет, институт
не для него... Хоть бы школу кончил, шалопай. Девчонки так и вьются...
     Петр  снова  рассмеялся.   Улыбнулась  и  проводница,   а  потом  вновь
посерьезнела.
     - Я уже решила,  осенью ухожу из проводниц. Боюсь за Сашку. Я подолгу в
рейсах, а он один, так и до беды недолго. За ними, мальчишками, глаз да глаз
нужен... Да чего это я вам рассказываю, сам-то еще вон какой молоденький...
     Петр пожал плечами.  Он и сам удивлялся, почему с ним бывают откровенны
совсем не знакомые люди. Может, потому, что он умел слушать?
     - Ладно,  пойду,  скоро -  станция,  -  спохватилась проводница.  -  Со
счастливым возвращеньицем домой, морячок.
     Проводница ушла,  и Петр снова прилип к окну.  Пошли освещенные редкими
фонарями улицы,  где дома по макушку прятались в зелени.  Вот и его улица...
Мама,  наверное,  уже  спит.  Он  ей  не  написал,  когда приедет.  Чтобы не
волновалась зря.
     На  перрон Петр  выскочил самым первым,  радостно завертел по  сторонам
головой. Как давно он не был дома - целых три года!
     Немногие приехавшие пассажиры уже покинули перрон, а Петр все стоял, не
выпуская из рук чемодана.
     На перроне показался Володька и,  не мешкая, направился прямо к поезду.
Моряк будто только его и ждал.
     - Эй, друг! - весело окликнул он мальчишку.
     От неожиданности Володька остановился.
     - Куда это так рано собрался?  -  спросил,  подходя к нему,  Петр.  - В
поход, что ли? - И он кивнул на рюкзак, ладно сидевший за плечами мальчишки.
     Володька оглядел моряка.  Все ясно, демобилизовался парень, на радостях
потрепаться хочется.
     И, чтобы поскорее отвязаться, Володька, не подумавши, брякнул:
     - На рыбалку.
     - А удочки что же - дома забыл? - Моряк широко улыбнулся.
     Но Володьку не так-то легко сбить с толку.
     - А они у меня там, на месте, запрятаны.
     - Выходит,  не переловили еще рыбу в  Соже,  пока меня не было дома?  -
спросил Петр.
     - Есть,  есть рыба, - успокоил его Володька. - Только ловить ее надо на
проводку.
     - А это что за зверь? - удивился Петр.
     Володька покосился на поезд. Скоро, наверное, дадут отправление. А ведь
надо еще незаметно проскользнуть в вагон.
     Но как же он, этот любопытный моряк, не знает, что такое проводка?
     - Надо знать глубину,  где забрасываешь, - принялся торопливо объяснять
Володька.  -  И  грузило ставить так,  чтобы крючок чуть ли не по самому дну
шел. А наживка, само собой, вареный горох.
     - И  что  берется?  -  Петр уселся на  чемодане,  собираясь,  наверное,
выведать у мальчишки все до мельчайших подробностей.
     - Язи... килограмма по три, - прихвастнул Володька.
     Петр застонал от восхищения. Раздался гудок, мальчишка встрепенулся:
     - Извините, мне пора...
     - Тебе на этот поезд? - спросил Петр.
     - Ага.
     - Так у  меня же тут проводница -  старая знакомая.  -  Петр подтолкнул
Володьку к вагону.
     - Подвезите старого друга на рыбалку, - попросил моряк проводницу.
     - А  чего  на  ночь  глядя?   -  Проводница  недоверчиво  поглядела  на
мальчишку.
     - Так на рассвете самый клев, - ответил за Володьку Петр.
     - И завтра суббота,  и каникулы вроде еще не начались,  -  не сдавалась
проводница.
     - А я отпросился у классной, - торопливо ответил Володька.
     А про себя подумал: поезд сейчас пойдет, и останешься с носом. Придется
ждать следующего.
     А  когда следующий?  Нет,  надо попасть на  этот поезд во  что бы то ни
стало.
     - Слушай,  а может, и вправду завтра поедешь? - предложил Петр. - И я с
тобой.
     - Не могу завтра,  -  замотал головой Володька.  -  Меня сегодня ребята
ждут...
     - Залезай скорее, - согласилась проводница, - а то передумаю.
     Володьку не надо было долго упрашивать.  Едва он вскочил в  вагон,  как
поезд тут же тронулся.
     - Ни пуха ни пера, - крикнул Петр.
     Володька обернулся и помахал рукой моряку, который так неожиданно помог
ему.
     Петр пошел домой.  Как завидовал он незнакомому мальчишке! Ну ничего, в
следующее  воскресенье они  вдвоем  выберутся  на  рыбалку,  пройдут  бором,
хранящим дневное тепло,  и  еще до восхода солнца окажутся у  реки.  Постой,
спохватился Петр, а ведь ты даже не знаешь, ни как зовут этого мальчишку, ни
где его найти.  Жаль,  мальчишка,  по всему видать,  отличный рыбак, с таким
ловить одно удовольствие.
     От вокзала до дома Петру было рукой подать,  и через несколько минут он
стоял у знакомой двери.
     Петр осторожно нажал на кнопку звонка.
     За  дверью послышались легкие быстрые шаги.  У  Петра  сильнее забилось
сердце, он опустил чемодан на пол.
     - Кто там? - послышался мамин голос.
     - Это я, мама...




     Когда  Петр  объяснил  дежурному  лейтенанту,  сидевшему за  деревянной
перегородкой,  кто  он  такой и  что  ему  надо в  милиции,  тот невозмутимо
ответил:
     - Начальник занят... Подождите...
     Петр присел на стул и задумался. Таковы причуды судьбы! Когда в райкоме
комсомола у него спросили,  имеет ли он опыт работы с детьми,  Петр ответил,
что был как-то вожатым в лагере.  И тогда Петру предложили пойти на работу в
детскую  комнату милиции -  временно,  на  лето.  Петр  сперва  отказывался,
говорил,  что не потянет,  а потом согласился. На судоремонтном обещали, что
возьмут его  осенью слесарем-сборщиком.  Оставаться без  дела  все  лето  не
хотелось. Вот так Петр очутился в милиции.
     - Начальник вас ждет, - прервал размышления Петра дежурный.
     Петр одернул по привычке бушлат и  вошел в кабинет.  Коротко стриженный
майор с  загорелым лицом предложил Петру сесть и некоторое время разглядывал
этого   худого  долговязого  парня  со   смешным,   торчавшим  на   макушке,
мальчишеским хохолком.
     - Значит, по собственному желанию в милицию?
     - Так точно, - вскочил Петр.
     - Да ты сиди,  сиди,  -  мягко улыбнулся майор.  - Понимаешь, инспектор
детской комнаты ушла  в  декрет.  Район у  нас  трудный -  один  вокзал чего
стоит...
     - Да что вы?!  - искренне удивился Петр. - По-моему, самый лучший район
в городе. Я здесь всю жизнь живу...
     Майор с недоумением поглядел на Петра:
     - Поработаешь с мое, по-другому заговоришь...
     Петр ничего не сказал, но по его молчанию чувствовалось, что по-другому
он говорить не намерен. Майор взял со стола голубую папку и поднялся:
     - Пойдем провожу на место работы...
     Проходя мимо дежурного, майор коротко бросил:
     - Через полчаса буду...
     На  крыльце  остановились.  Майор  вытащил  начатую пачку  "Беломора" и
протянул Петру.
     - Спасибо, - отказался Петр и добавил: - Уже десять лет, как не курю...
     Майор хмыкнул.
     Они сошли с  крыльца и  зашагали улицей,  по обе стороны которой стояли
деревянные дома.
     - У нас тут такие дела произошли,  -  закурив папиросу,  начал майор. -
Во-первых,  ограбление  промтоварного  магазина  на  Подлесной.  Думаю,  что
верховодил  взрослый  дядя,  но  действовали  здесь,  бесспорно,  мальчишки.
Забрались со двора через фрамугу, отключили сигнализацию...
     Петр слушал внимательно. Майор неожиданно рассмеялся:
     - С отпечатками там путаница получилась.  Какие ж, мол, это детки, если
отпечаток подошвы сорок четвертого размера?
     - Акселерация,  -  уверенно произнес Петр.  Ему очень хотелось показать
майору, что он отлично разбирается в современных подростках.
     - Вот, вот, - уже серьезно сказал майор, - выросли до неба, а умишка...
В общем, товаров похищено на очень крупную сумму.
     - Фью, - присвистнул пораженный Петр.
     - Вот тебе и "фью"! - майор строго посмотрел на Петра.
     - Виноват, товарищ майор, - отчеканил Петр.
     Майор показал на папку, которую нес под мышкой:
     - Теперь  другое  дело  -   побег  из  дому  шестиклассника  Прокопенко
Владимира.  Прокопенко - известный бегун на дальние дистанции. Во второй раз
в  путь  отправляется.  Между прочим,  -  майор остановился,  протянул Петру
папку,  достал спички,  зажег потухшую папиросу,  с удовольствием затянулся,
выпустил дым и только тогда сказал:  -  Между прочим, сбежал Прокопенко в ту
же ночь, когда было совершено ограбление.
     - Вы считаете,  что между побегом и ограблением есть связь?  -  спросил
Петр. Он уже начинал чувствовать себя в роли заправского сыщика.
     Майор хитро прищурился,  не ответил и  снова зашагал.  Петр с  папкой в
руке двинулся за ним следом. На ходу майор обернулся:
     - Вполне возможно, но...
     - Я понимаю, - поспешно перебил его Петр. - Нужны доказательства.
     Майор одобрительно кивнул.
     Они  остановились возле  пятиэтажного блочного  дома  перед  табличкой:
"Детская комната милиции".
     В подъезде майор достал связку ключей, нашел нужный и отпер дверь.
     - Входи, будь хозяином!
     Майор  пропустил  Петра  вперед.   Тот  вошел  и   очутился  в  обычной
двухкомнатной квартире. В большой комнате у окна моряк увидел стол, а на нем
- массивную чернильницу и стакан с остро заточенными карандашами.
     Петр положил на стол папку и продолжал осмотр квартиры. Посидел немного
на диване и перешел в другую комнату.  Там тоже был стол,  на котором лежали
подшивки детских газет и  журналов.  Стены были  оклеены плакатами,  которые
призывали собирать металлолом и не прыгать на ходу поезда.
     - Ну, как квартира? - спросил майор.
     - Ничего, нормальная, - ответил Петр.
     - Твоя  основная работа  -  профилактика,  -  майор  снова  перешел  на
серьезный тон.  -  Главный объект  -  вокзал.  Ограблением на  Подлесной уже
занимаются, но ты все же пацанов пощупай. Вопросы есть?
     - Пока нет, надо разобраться.
     - Тогда приступай. Будешь ежедневно являться ко мне с докладом.
     Майор ушел.
     Петру  не  терпелось  поскорее  распутать это  дело.  Едва  за  майором
закрылась дверь,  как он тут же присел к столу и открыл папку.  С фотографии
на него глядел исподлобья Володька Прокопенко.  Взлохмаченные волосы, взгляд
недоверчивый, враждебный.
     Петр  даже  застонал,   словно  от  зубной  боли.   В   этом  мальчишке
новоиспеченный инспектор сразу  узнал  своего недавнего знакомого,  который,
теперь-то  он  это понял,  так здорово заливал ему про рыбную ловлю.  Вот уж
действительно,  нарочно не  придумаешь.  Выходит,  что  он  сам помог бежать
малолетнему преступнику.  Как говорится, проводил в дальнюю дорогу и пожелал
счастливого пути.
     "Нет,  не может быть,  -  осенило вдруг Петра.  -  Я приехал в полночь,
мальчишка отправился в  неизвестном направлении минут  через  пятнадцать.  А
ведь ограбление произошло гораздо позже, значит, он ни в чем не виноват".
     Петр пулей выскочил из детской комнаты.
     - У  Прокопенко алиби,  -  выпалил Петр,  догнав майора,  и рассказал о
своей встрече с Володькой на вокзале.
     Против ожидания майор не восхитился,  не кинулся Петру на шею,  даже не
объявил благодарности.
     - Во-первых,  Прокопенко никто не обвиняет,  - тихо проговорил майор. -
Ты даже дела не успел открыть,  а тебе уже все ясно. Разузнай, почему убежал
Прокопенко. Поговори с родителями, с друзьями, в школу сходи. И, пожалуйста,
не пори горячку...
     Петр долго глядел вслед майору,  пока его коренастая, плотная фигура не
исчезла за поворотом улицы.
     Петр побрел обратно.  Он уже раскаивался, что помчался за майором и так
опростоволосился.  Еще, чего доброго, майор не возьмет его на работу. А Петр
уже знал, что он не уйдет из милиции, пока не разыщет Володьку.




     Володька Прокопенко кружил по симферопольскому вокзалу.
     Сперва вместе с  толпой он пересек зал ожидания,  торопясь выбраться на
перрон. Потом вернулся в здание вокзала, деловито зашагал, завертел головой,
словно разыскивая кого-то.
     Притормозив у неплотно прикрытой двери ресторана,  Володька загляделся.
Как ему сейчас хотелось быть вместе с этими людьми, которые, сидя за столом,
беспрестанно двигали челюстями,  вгрызались зубами в  мясо,  ложку за ложкой
поглощали супы, борщи, солянки...
     И  вот тогда Володька закружил по  вокзалу,  будто неведомая сила гнала
его,  не  давая ни  минуты покоя.  Неведомой сила была только для  тех,  кто
наблюдал за мальчишкой со стороны,  а  самому Володьке она была очень хорошо
известна. Вот уже второй день мальчишка ничего не ел.
     Та  же сила снова вынесла мальчишку на перрон.  Там стоял поезд.  Толпа
приезжих уже  схлынула.  Лишь  редкие пассажиры тащили чемоданы к  выходу на
привокзальную площадь.
     Володька пронесся вдоль всего состава и  уже собирался повернуть назад,
как вдруг увидел,  что в двери последнего вагона появилась бабушка в очках и
робко позвала:
     - Носильщик!
     Володька оглянулся по сторонам -  носильщиков и след простыл.  Тогда он
ринулся к бабушке.
     - Я - носильщик!
     Бабушка с сомнением оглядела мальчишку:
     - У нас два чемодана...
     - Можно и два, - Володька был согласен на все.
     Он взобрался в опустевший вагон и прошел по коридору следом за бабушкой
в купе, где сидела пухленькая, серьезная не по годам, девочка.
     - Вот,  Дашенька, и носильщик, - произнесла бабушка таким тоном, словно
сама не верила, что привела настоящего носильщика.
     А Дашенька тоже не поверила и строго спросила:
     - А где твоя медаль?
     - Не медаль, а бляха, - поправила бабушка.
     - Бляха у  отца,  а он заболел,  и я вместо него,  -  объяснил Володька
девочке и перевел взгляд на чемодан.
     Черного цвета,  с блестящими железками по углам,  он занимал чуть ли не
половину полки. С таким чемоданом, сделанным, наверное, еще при царе Горохе,
вряд  ли  справились бы  два  дюжих носильщика.  Володька почувствовал,  как
оставляет его уверенность.
     - А где второй? - осторожно спросил он.
     - Вот, - показала бабушка под столик.
     Второй  чемодан  все-таки  был  нормальный,  пузатый,  веселого желтого
цвета, с застежкой-молнией. Володька повеселел:
     - Ну, поехали... Куда нести?
     - На стоянку такси, - сказала бабушка.
     Поднатужившись,  Володька с  трудом  сдвинул тяжеленный черный чемодан,
ухватился за  него обеими руками и  понес по коридору.  Бабушка сочувственно
посмотрела ему вслед, взяла второй чемодан и вместе с Дашенькой заспешила за
носильщиком.
     Володька спрыгнул на перрон.  Бабушка и  Даша подтолкнули ему чемодан с
высокого тамбура,  и Володька,  не в силах удержать его на весу,  с грохотом
опустил на землю. Но тут же приподнял его двумя руками и потащил по перрону.
Огромный чемодан  водил  мальчишку из  стороны  в  сторону,  оттягивал руки,
пригибал к  земле.  Со  стороны казалось,  что не  мальчик несет чемодан,  а
чемодан тащит за собой маленького носильщика.
     Бабушка с внучкой не поспевали за мальчишкой.  Бабушка даже подумала, а
не собирается ли носильщик потихоньку улизнуть от нее.  И  она не вытерпела,
крикнула:
     - Молодой человек!
     Володька остановился, бухнул чемодан на перрон.
     - Что, тяжело? - участливо спросила бабушка. - Отдохните, пожалуйста.
     Ей было уже совестно,  что она заподозрила в дурном этого, по-видимому,
хорошего мальчика.
     - Ничего, - ответил Володька, еле переводя дух.
     - Мы  собрались на  все  лето в  Крым,  -  оправдывалась бабушка.  -  И
сентябрь прихватим,  если погода будет.  Вот и  набрали вещей.  Да и подарки
везем знакомым.
     - У меня такса -  полтинник,  - произнес с видом заправского носильщика
Володька.
     - Хорошо, - легко согласилась бабушка.
     Вздохнув,  Володька поднял чемодан и  сразу же  стал набирать скорость.
Снова бабушка с внучкой отстали, но бабушка уже не беспокоилась.
     У  входа  на  привокзальную площадь  прохаживался милиционер.  Володька
опустил чемодан,  наклонился,  делая вид,  что зашнуровывает кеды. Бабушка с
внучкой подбежали к нему.
     - Бабуся,  если милиционер спросит,  кто  я,  -  Володька едва заметным
кивком показал на стража порядка, - скажите, что я ваш внук Володя. Ладно?
     - Ладно,  -  кивнула бабушка, переводя недоуменный взгляд с Володьки на
милиционера и с милиционера на Володьку. - А что случилось, молодой человек?
     - Все в порядке, бабуся.
     Володька хотел идти медленнее,  чтобы бабушка с Дашенькой не отставали.
Но  проклятый чемоданище снова потащил его вперед и  вперед.  Включив третью
скорость,   Володька   запетлял  через   площадь.   Когда   проносился  мимо
милиционера, крикнул, обернувшись:
     - Ты не волнуйся,  бабушка.  Я  заплывать далеко не буду.  И в шторм не
полезу в море.
     Милиционер  улыбнулся,   покачал  головой  и,   повернувшись,  пошел  в
противоположную сторону.
     В  хвосте очереди на стоянке такси Володька плюхнул чемодан на асфальт,
разжал онемевшие пальцы.
     Подошли бабушка с внучкой. Бабушка открыла сумочку и вынула рубль.
     - У меня сдачи нет,  -  Володька развел руками.  -  Погодите,  я сейчас
разменяю. - И помчался к зданию вокзала.
     - Плакал ваш  рублик,  гражданочка,  -  подал голос сухощавый мужчина в
светлой кепке, стоявший в очереди перед бабушкой. - Кому поверили?
     - Что вы, он обязательно принесет сдачу, - горячо вступилась бабушка. -
И вообще, людям надо верить.
     - Людям - да, - сказал мужчина в светлой кепке. - Но не этим пацанам.
     Одно  за  другим  подлетали к  стоянке такси  и,  захватив пассажиров с
багажом,  стремительно уносились,  а Володьки все не было.  Бабушка украдкой
поглядывала в сторону вокзала. Мужчина в светлой кепке молча ухмылялся.
     - Бабушка, носильщик бежит, - Дашенька радостно захлопала в ладоши.
     К ним подбежал запыхавшийся Володька.
     - Думал, опоздал, - проговорил он торопливо, протягивая бабушке мелочь.
- Как назло - всюду перерыв.
     Бабушка  торжествующе посмотрела на  мужчину в  светлой кепке,  но  тот
сделал вид, что ничего не заметил. А Дашенька дернула его за руку.
     - Вы видели, дядя, мальчик принес сдачу... Вы видели, дядя?
     Мужчина что-то буркнул и кинулся к такси.
     Когда подошла очередь бабушки с Дашенькой,  Володька помог им поставить
чемоданы в багажник.
     - Счастливого вам отдыха в солнечном Крыму.
     Такси развернулось на площади и помчалось к морю.  Куда же еще? В Крыму
все дороги ведут к морю.
     Володька с  завистью поглядел вслед  машине,  а  потом,  спохватившись,
побежал к киоску, где продавались пирожки с мясом.
     Сколько можно купить пирожков за  полтинник,  если  один  пирожок стоит
десять копеек?  Тут,  как  ни  считай,  -  в  ответе больше пяти пирожков не
получится. Володька мгновенно решил задачку, но еще быстрее он проглотил эти
самые пирожки.
     Сидя на  ограде привокзального сквера,  Володька заметил,  что из  урны
торчит вверх дном бутылка.  Он спрыгнул на землю,  подошел к  урне.  Бутылка
оказалась целой.
     Мальчишка огляделся. Из-за куста можжевельника выглядывало горлышко еще
одной бутылки. Володька побрел по скверику.
     На  глаза  ему  попался  потрепанный бумажный  мешок.  Володька положил
бутылки в мешок и закинул его за спину.
     Мешок все тяжелел.  И  когда Володька подошел к ларьку,  возле которого
хлопотала  дюжая  буфетчица  в  замызганном халате,  мешок  был  туго  набит
бутылками.
     - Принимайте стеклотару, - весело сказал Володька.
     - Где набрал? - поинтересовалась буфетчица.
     Она вынимала из мешка бутылки, придирчиво оглядывала каждую и ставила в
ящик.
     - Очистил вокзальные окрестности, - улыбнулся Володька.
     Буфетчица заполнила ящик,  вытащила из  кармана халата  деньги и  молча
протянула Володьке.
     - Вы ошиблись, - робко проговорил Володька. - Тут мало...
     - А на что тебе деньги? - с ухмылочкой спросила буфетчица.
     - А тебе на что? - огрызнулся Володька.
     - Ты чего тыкаешь? - вскинулась буфетчица.
     - А вы чего тыкаете? - не сдавался Володька.
     - Ах  ты,   молокосос!  -  завопила  буфетчица.  -  Вот  сейчас  кликну
милиционера, он тебе, сопляку, покажет, как бутылки красть...
     Привлеченные криком буфетчицы, к ларьку подошли молодой железнодорожник
и старик в чесучовом костюме.
     - Шпаны  развелось,  -  бушевала буфетчица.  -  Людям  порядочным житья
нету!..
     Зажав в кулаке деньги, Володька задал стрекача.




     С   дня  на  день  Петр  откладывал  свое  знакомство  с   Володькиными
родителями. Все надеялся разыскать Володьку и принести в дом добрую весть.
     Но наконец понял,  что медлить больше нельзя.  Как раз была суббота,  и
Петр был уверен, что застанет отца с матерью дома.
     Дверь Петру открыли так быстро, словно его прихода с нетерпением ждали.
Увидев Петра,  невысокий худой мужчина в мешковатом пиджаке поморщился.  Он,
как видно, ждал кого-то другого.
     - Я новый инспектор детской комнаты милиции, - представился Петр.
     - Володю нашли! - радостно воскликнула светловолосая женщина, появляясь
за спиной мужчины.
     - Нет еще,  но найдем,  обязательно найдем, - как можно бодрее произнес
Петр.
     - Проходите, пожалуйста, - пригласила мать и засуетилась: - Извините, я
сейчас...
     - Проходите, - без особой охоты произнес отец.
     Петр вошел в комнату,  огляделся.  Наверное,  недавно здесь был ремонт,
потому  что  стены  сверкали свежей краской.  Нарядный полированный сервант,
алевшая новенькой обивкой широкая тахта. В углу скромно примостилась книжная
полка.   Петр  обратил  внимание,  что  в  основном  она  заполнена  изрядно
потрепанными научно-популярными книжками.
     - Вот  пришел познакомиться с  вами,  с  родителями Володи,  значит,  -
сказал Петр.
     - Да,   мы  и  есть  родители,   к  несчастью,  -  невесело  проговорил
Прокопенко-старший, приглашая Петра сесть.
     - Отчего же так -  к несчастью?  -  и Петр уверенно добавил:  -  Володю
найдем, и все будет хорошо.
     - Вы еще человек молодой,  - усмехнулся Прокопенко. - Погодите, станете
отцом, другое запоете... Конечно, если такого сыночка заимеете.
     Вошла мать. Протянув Петру руку, представилась:
     - Екатерина Антоновна. А это отец Володи, Иван Петрович.
     - Очень приятно, Устинович, - Петр поднялся со стула, пожал обоим руки.
     - Сейчас чай  пить  будем,  -  сказала Екатерина Антоновна и  принялась
расставлять на столе чашки.
     - Если б вы знали,  сколько он нам нервов и крови попортил,  - вздохнул
отец.
     Екатерина Антоновна разлила чай, пригласила Петра:
     - Присаживайтесь, пожалуйста.
     Петр придвинулся к столу, взял чашку, отпил.
     - Ну,  теперь его за такое дело упекут,  конечно,  в  тюрьму,  -  вновь
заговорил Прокопенко-старший.  -  Там он спутается с  настоящими бандитами и
выйдет на волю законченным преступником.
     - Да  что вы  его раньше времени хороните?  -  возразил Петр.  -  Ему и
четырнадцати нет...
     Чашка в руке отца задрожала.
     - Вы не волнуйтесь, пожалуйста, - мягко сказал Петр. - Извините меня...
     - А я не волнуюсь,  -  ответил тот.  -  С чего вы взяли?  - И торопливо
спрятал руки под стол.
     Наступило неловкое молчание.
     - Может, еще чашку? - предложила Екатерина Антоновна.
     - Не откажусь,  -  согласился Петр. - Я вот совсем не знаю вашего сына.
Каков он? Что его интересует? Какие книжки читает?
     - Читает там что-то,  -  пожал отец плечами.  -  Да ведь я его почти не
вижу. Я маляр, вкалываю с утра до ночи. И в выходные работаю.
     - А как вы думаете, почему Володя убежал? - спросил Петр.
     - А мы и сами не знаем,  - пригорюнилась мать. - Я Володю даже к старцу
водила...
     - Какому старцу? - удивился Петр.
     - Катерина,  -  строго сказал отец.  - Зачем всякую ерунду рассказывать
инспектору?
     - Какая же это ерунда?  -  обиделась Екатерина Антоновна.  -  Ведь надо
было узнать, что с ним происходит.
     - Чепуха, бабские забабоны, - отрезал Прокопенко.
     Мать не стала перечить, затихла.
     В  дверь  позвонили,  и  Иван  Петрович пошел  открывать.  Через минуту
вернулся.
     - Катерина,  я на работу, - хмуро объявил он и выжидательно поглядел на
Петра.
     - Как что-нибудь узнаем о  вашем сыне,  немедленно сообщу,  -  пообещал
Петр отцу.
     Тот молча кивнул и, ссутулившись, вышел.
     - Вы про старца говорить начали... - напомнил матери Петр.
     - Святой старец,  -  она  застенчиво улыбнулась.  -  Вы  не  подумайте,
пожалуйста,  что я верующая или баптистка какая. Но когда он осенью убежал в
Чернигов,  я не на шутку испугалась.  Спрашиваю,  чего ты бегаешь,  чем тебе
дома плохо? А он молчит. Раньше Володя мне все рассказывал, делился со мной,
а теперь -  ни слова. Ну, мне одна женщина на работе посоветовала: "Нечистая
сила в нем бродит, своди его к старцу".
     Екатерина Антоновна замолкла.  Перед  Петром  сидела  усталая женщина с
добрым ласковым взглядом.  На мгновение Петру даже показалось, что перед ним
его мать.
     - И что, помог старец? - спросил Петр.
     Екатерина Антоновна покачала головой.
     - Володька все испортил.  Когда пришли к  старцу,  у него там на плитке
кастрюля стояла,  а в ней что-то булькало. Старец водил над кастрюлей руками
и бормотал непонятные слова.  Володька принюхался да как ляпнет: "Что, дядя,
химичишь?  Брось людям головы морочить.  Пошел бы лучше на завод вкалывать".
Тут  старец взревел,  вскочил,  чуть  кастрюлю свою  не  перевернул.  Нас  с
Володькой словно ветром сдуло. Бежим, а старец орет не своим голосом. Мне-то
сперва со  страху почудилось,  что  старец божие  проклятия на  наши  головы
призывает, а он нам вдогонку такие, извините, слова посылал...
     Мать только руками всплеснула.
     Не удержавшись, Петр расхохотался.
     - Да и то правда,  - заулыбалась и мать. - Поглядели бы на того старца.
Здоровущий такой мужик.
     Мать  Володи  словно  преобразилась.  Перед  Петром  сидела еще  совсем
молодая с добрыми глазами женщина.
     - До вас там женщина была,  -  сказала мать и махнула рукой.  -  Своего
будет иметь и на чужих поласковее поглядит.
     - Спасибо за чай, - сказал Петр, подымаясь. - А с кем ваш сын дружит?
     - Самый  близкий дружок  его  -  Вася  Семенков,  -  ответила Екатерина
Антоновна.
     - А  когда этот Семенков последний раз к  вам приходил?  -  Петр сделал
пометку в блокноте.
     - Да  на  следующее утро,  как  Володя исчез,  -  вздохнула мать.  -  Я
пристала к Васе с расспросами,  а он твердит,  что ничего не знает...  Никто
ничего не знает...
     Прощаясь с Петром, Екатерина Антоновна тихо попросила:
     - Найдите моего сына...


     Петр поспешил домой.  Ему необходимо было поскорее поделиться тем,  что
он увидел и узнал. А лучшего советчика, чем мать, у Петра в жизни не было.
     Не  успел Петр притворить за собой дверь,  как услышал из комнаты голос
матери:
     - И  только в два часа ночи вконец измученный,  но счастливый инспектор
возвратился домой.
     - Мама,  ты не смейся,  -  вбегая в комнату,  воскликнул Петр, - у меня
действительно интересное дело,  -  и  во  всех подробностях поведал о  своем
посещении родителей Володи Прокопенко.
     - Отец и  мать надеются,  что  только я  смогу отыскать их  сына,  -  с
наивной гордостью закончил он свой рассказ.
     Мать покачала седой головой.
     - Потому и  надеются,  что  не  знают,  какой ты  еще  у  меня  зеленый
милиционер.
     - Мама, ты не веришь, что я справлюсь с этим делом? - Петр уже серьезно
смотрел матери в глаза.
     - Верю,  что справишься,  но  ты всегда должен помнить,  что все это не
игра, а жизнь, - также серьезно ответила мать.
     - Я понимаю их горе,  -  продолжала она. - Ужасно, когда сын убегает из
родного дома. Но ведь в побеге и их вина есть. Все это не так просто. Ладно,
- решительно закончила мать и взлохматила шевелюру сыну.  - Пошли обедать, а
то ведь от голодного детектива и беглецу легче убежать.
     Петр облегченно рассмеялся.
     За столом мать неожиданно сказала:
     - По-моему, тебе пора браться за учебники.
     Уплетая борщ, Петр попробовал возразить:
     - Мама,  мне ни за что не подготовиться в  этом году.  Не успею просто.
Знаешь, на морских сквозняках все выдуло из головы. И потом - работа.
     - Ну и что? - строго сказала мать. - Если хорошо организовать день, все
можно успеть.  Мне ведь было не легче. После того как от них ушел отец, мать
осталась с  Сашей и Петром.  И растила их,  и училась в институте.  И всегда
была веселой, энергичной. Теперь Сашка инженер, уехал на стройку в Сибирь.
     - Неужели ты забыл о своей мечте? - спросила мать.
     Петр покачал головой.  Как он может забыть? Еще мальчишкой больше всего
любил глазеть на  паровозы.  И  мечтал:  "Вырасту,  буду  строить тепловозы,
электровозы. Самые быстрые, самые сильные..."
     Неожиданно пришла мысль:  "А  ведь на  каком-нибудь поезде катит сейчас
Володька Прокопенко? Куда едет? Или, может, приехал? Где он?"




     Володька брел по улице без определенной цели - куда глаза глядят. Время
приближалось к полудню, и солнце припекало уже на совесть.
     Володька перешел на тенистую сторону улицы и очутился перед булочной. В
витрине красовались затейливые сдобные булочки, баранки, слоеные пирожки.
     Володька толкнул дверь и  вошел.  У  входа возле кассы сидела женщина в
белом халате и клевала носом.  Покупатели выбирали, что их душе было угодно,
расплачивались в кассе и уходили. Все ясно - самообслуживание. То, что надо.
     Володька направился к полкам. Долго, скривившись, выбирал. Все не то.
     Улучив  мгновение,  когда  рядом  никого не  оказалось,  схватил первую
попавшуюся булку, сунул за пазуху и направился к продавщице.
     - Мама велела купить свежий...
     - А  у нас что,  не свежий?  -  без особой охоты возразила продавщица и
жестом показала, мол, проходи.
     Оказавшись на улице,  Володька припустил со всех ног.  Отбежав подальше
от  булочной,  купил в  ларьке бутылку кефира и  свернул во  двор ближайшего
дома. Сел на скамейку. Оглядевшись, вытащил из-за пазухи булку.
     Поев, Володька повеселел и снова отправился бродить по жарким улицам.
     Надо пробираться к  морю,  думал Володька.  Здесь опасно.  А  на  пляже
теперь миллион людей. Там легко затеряться. Там его можно целый год искать и
не найти.
     Внезапно  мальчишка замер.  Посреди  тротуара стоял  милиционер и,  как
показалось Володьке, не сводил с него глаз.
     Куда   удирать?   Стрельнул  глазом   в   сторону.   Перед   ним   была
парикмахерская.  Не  раздумывая,  шмыгнул туда.  Оглянувшись,  увидел  через
стеклянную дверь - милиционер стоит на прежнем месте.
     Парикмахерская маленькая -  всего три кресла. С одного из них навстречу
Володьке шустро вскочил щупленький лысый старичок с бородкой -  вылитый гном
из сказки.
     - Желаете стричься, молодой человек?
     Отступать было некуда.
     - Угу, - невнятно ответил Володька и уселся в кресло.
     - Как   будем  стричься,   молодой  человек?   В   данный  момент  ваши
великолепные,  пшеничные волосы пребывают,  так  сказать,  в  художественном
беспорядке.
     - Наголо, - без сожаления произнес Володька.
     Старичок замахал руками:
     - Вы что,  с ума сошли,  молодой человек? Такие замечательные волосы! Я
вам сделаю современную модную прическу, поверьте мне.
     - Наголо, - повторил Володька.
     - Нет,  я не могу,  -  старый мастер даже порозовел от волнения.  -  О,
товарищ старшина,  обратите внимание на  этого странного молодого человека -
он  желает остричь такие  прекрасные волосы.  А  может,  он  хочет  изменить
внешность, чтобы его нельзя было узнать?..
     Володька  повернул  голову  и   почувствовал,   как   душа  его  начала
стремительно приближаться к  пяткам.  В соседнее кресло усаживался тот самый
милиционер, от которого, как казалось Володьке, он так ловко удрал.
     Милиционер снял фуражку, вытер платком красное лицо.
     - А зачем ему в этакую жару столько волос носить? Верно?
     Володька кивнул. От волнения он не мог вымолвить ни слова.
     - Как знаете, - потухшим голосом произнес старичок парикмахер.
     Он   молча  укрыл  Володькины  плечи  белоснежной,   приятно  хрустящей
простыней.
     - Завидую я ребятне,  - мечтательно протянул милиционер, возле которого
стрекотала  ножницами  молоденькая  парикмахерша.   -  Каникулы...  Купайся,
загорай сколько хочешь...  Эх,  был бы  я  сейчас мальчишкой,  целый день не
вылазил бы из моря...
     Над  Володькой зажужжала машинка.  Она  въехала сзади,  с  затылка,  и,
проделав в его кудрях колею,  замерла у лба. Володьке вдруг стало нестерпимо
жаль своих волос, и он зажмурил глаза.
     А машинка все жужжала, и Володьке казалось, что этому жужжанию не будет
конца.
     Наконец машинка умолкла. Володька услышал голос старого парикмахера:
     - Все, молодой человек. Но, бог свидетель, я этого не хотел.
     Володька открыл глаза.
     Он  увидел  в   зеркале  лопоухого,   наголо  стриженного  мальчишку  с
выпученными от волнения глазами.
     "Неужели это я?"  -  подумал Володька,  и ему стало удивительно легко и
весело.  Он  хитро  подмигнул своему отражению и  бросил взгляд на  соседнее
кресло. Милиционера не было.
     Володька встал и  подошел к  парикмахеру.  Тот сидел у  окна,  печально
глядя на улицу.
     - Сколько я вам должен?
     Старичок только махнул рукой.
     - Я за такое денег не возьму.
     Володька незаметно опустил полтинник в  карман его халата и выскочил на
улицу.
     Ветерок приятно холодил голову.
     Милиционер был прав.  Без волос даже лучше.  Не так жарко. А теперь - к
морю,  на  пляж.  Каникулы начались,  а  Володька еще ни разу не искупался в
море.
     Володька решительно повернул к автобусному вокзалу.
     У  открытой передней двери автобуса "Симферополь -  Ялта" контролерша с
красной повязкой на рукаве проверяла билеты.
     Володька полез напролом.
     - А твой билет? - остановила мальчишку контролерша.
     - У мамы,  -  ответил Володька. - Она в автобусе. А я выходил газировки
попить...
     Прокопенко подпрыгнул и помахал рукой кому-то в автобусе.
     - Что-то я тебя не припомню, - наморщила лоб контролерша.
     Цепко ухватив Володьку за плечо, она подтолкнула его в автобус.
     - А ну, показывай, где твоя мать?
     Привлеченный шумом,  выглянул  из  кабины  шофер,  кряжистый  малый,  в
полосатой с  закасанными рукавами рубахе.  Он  жевал бутерброд,  запивая его
молоком.
     - Женщины, чей это? - обратилась к пассажирам контролерша.
     Сколько женских лиц -  добрых,  красивых, веселых! Но не было среди них
родного, маминого...
     - Я,  наверное,  автобусы перепутал,  -  спохватился Володька. - Это на
Керчь?
     - На Ялту, - ответила контролерша.
     - А мне на Керчь, - Володька вырвался и спрыгнул на асфальт.
     У  автобуса собрались люди,  ждавшие посадки.  Контролерша снова  стала
проверять билеты.
     - На  Керчь!  Знаю я,  какая тебе Керчь нужна,  -  приговаривала она  с
довольной улыбкой. - Я этих зайцев насквозь вижу, что твой рентген...
     Володька все же далеко не уходил, вертелся у кабины водителя.
     Шофер подмигнул мальчишке и  показал,  что  надо  пройти чуток вперед и
свернуть налево.
     Володька понимающе кивнул и  не  спеша  пошел в  указанном направлении.
Там, за углом, ждали автобуса - высокий важный мужчина с пузатым саквояжем и
молодая женщина с коричневым чемоданом.
     Вскоре подкатил "Икарус".  Шофер открыл дверь и  впустил безбилетников.
Мужчина и  женщина дали шоферу деньги и  получили билеты.  А  Володьке шофер
молча указал на маленькую скамеечку возле себя.
     Автобус тронулся в  путь.  Вдоль дороги потянулись зеленые сады,  среди
которых едва виднелись белые и желтые домики.
     - Хорошая  у  вас  работа,   -  подал  голос  Володька.  -  Целый  день
катаетесь...
     - Неплохая, - согласился шофер. - А ты к нам на каникулы?
     - Ага, - кивнул Володька. - К дяде и тете в Ялту.
     - Откуда сам будешь? - допытывался шофер.
     - Из Гомеля.
     - А чего без вещей?
     - Понимаете,  -  сказал  Володька.  -  Мама  вперед  поехала.  С  двумя
чемоданами.  Один черный,  а  другой желтый.  А  я  отстал.  Вышел газировки
попить, а поезд - ту-ту, и нету!
     - Ну,  брат,  врать ты мастак,  -  ухмыльнулся шофер.  -  Давай гони за
проезд.
     Мятый рубль и мелочь утонули в его широкой ладони.
     - А билет? - напомнил Володька.
     - Обойдешься,  -  отмахнулся шофер,  пряча деньги в  карман.  -  А  как
приедем в Ялту, сдам тебя в милицию.
     - За что? Что я вам сделал? - прошептал Володька.
     - Испугался!  -  обрадовался шофер.  -  Не трусь, не сдам. Время, брат,
деньги, не стоит его на всякую ерундовину, вроде тебя, тратить.
     Володька  незаметно  отодвинулся от  шофера.  Но  тот  уже  не  замечал
мальчишку. Весело насвистывая, гнал автобус в Ялту, к морю.




     Петр несмело отворил дверь учительской и замер на пороге.
     - Здравствуйте, могу я видеть классного руководителя 6 "Б"?
     Со школьных лет у  Петра осталась робость перед учительской,  и  потому
спросил он тихо.  Сидевшая за столом и что-то писавшая пожилая учительница с
гладко  зачесанными  волосами,  посмотрела  на  Петра  поверх  очков  и,  не
поворачивая головы, громко окликнула:
     - Инесса Сергеевна, к вам!
     Две  молоденькие учительницы,  которые  весело  шептались у  зеркала  в
противоположном углу учительской, одновременно посмотрели на Петра.
     Одна из  них в  светлом платье с  короткими рукавами медленно подошла к
Петру.
     - Мне необходимо с  вами поговорить,  -  Петр смущенно подергал себя за
нос и показал на дверь.
     Учительница пожала плечами, мол, что за чудачества, и вышла в коридор.
     Резко зазвенел звонок.  С  шумом распахнулись двери классов,  и  оттуда
вылетели  мальчишки и  девчонки.  Улыбаясь,  Петр  глядел  на  них.  Веселая
кутерьма перемены приободрила его, и он представился.
     - Устинович, инспектор детской комнаты милиции.
     Занимаюсь побегом Прокопенко. Хотелось бы узнать, что он за парень?
     - Дать характеристику Прокопенко? - удивилась Инесса Сергеевна. - Прямо
здесь, в коридоре?
     - Ну зачем -  характеристику?  Просто расскажите,  кто он такой, почему
убежал?
     - Захотел и убежал -  вот и вся причина,  - ответила учительница. - Что
ему школа,  в которую надо еще две недели ходить?  Что ему родители, которые
переживают, ночей не спят, волнуются, где их сын? Ему на все наплевать... Ну
что ж! На педсовете поставлен вопрос о его пребывании в школе. Теперь судьба
Прокопенко зависит от районо.
     - Куда же ему тогда деваться? - спросил Петр.
     - Как куда?  -  невесело улыбнулась Инесса Сергеевна.  -  Вам,  товарищ
инспектор,  лучше,  чем  кому-либо,  известно,  куда спроваживают малолетних
преступников. Вся школа знает, что Прокопенко с компанией ограбил магазин...
     - Но ведь нет никаких доказательств,  -  вырвалось у Петра. - То есть я
хочу  сказать,  -  поправился он,  -  что  пока еще  не  все  ясно.  Ведется
следствие.
     - Допустим,  нет  доказательств,  -  мягко,  словно  уговаривая малыша,
начала Инесса Сергеевна,  и внезапно голос ее окреп, зазвенел. - А шесть лет
ежедневного кропотливого труда всего педагогического коллектива затрачены на
Прокопенко впустую. Отблагодарил своих учителей, нечего сказать!
     Учительница показала на портреты,  висевшие на стене вдоль коридора.  С
фотографий на Петра глядели симпатичные улыбающиеся женщины и мужчины, грудь
которых украшали ордена и медали.
     - И давайте,  наконец, вспомним, что у наших учеников, кроме прав, есть
и обязанности,  -  Инесса Сергеевна снова обрела спокойствие.  -  И не будем
забывать, что в войну ровесники Прокопенко становились героями, а он стал...
     Учительница покосилась на инспектора и не сказала, кем стал Прокопенко.
Но Петр отлично понял, куда она клонит.
     Вновь прозвенел звонок.  С  криком и  шумом со двора в  коридор влетели
ребята.  Но в классы они не торопились. Устраивали пробки в дверях, затевали
потасовки.
     - В  последние дни совсем распустились,  -  сокрушенно покачала головой
Инесса Сергеевна. - Извините, у меня - урок.
     - В классе Прокопенко? - спросил Петр.
     - В классе, где учился Прокопенко, - подчеркнуто ответила учительница.
     - Инесса Сергеевна, - попросил Петр, - можно мне поговорить с ребятами?
     - Пожалуйста,  -  ответила учительница.  -  Только  недолго.  Сегодня -
последний урок.
     Петр и  сам не знал,  чего его дернуло напроситься на урок.  Можно было
вполне дождаться,  когда урок кончится,  и поговорить наедине с ребятами. Но
он просто был не в силах ждать еще целых сорок пять минут.
     В шестом "Б" стоял оглушительный шум.  Его слышно было в коридоре. Петр
был уверен, что ребята ходят на голове.
     Инесса Сергеевна рывком отворила дверь,  и  в то же мгновение шум стих.
Словно кто-то невидимый выключил звук.
     Следом за  учительницей в  класс вошел Петр и  ахнул.  Ребята стояли за
партами и  не  сводили преданных глаз с  Инессы Сергеевны.  Та  бросила едва
заметный взгляд на  Петра,  мол,  учитесь,  как надо воспитывать.  Но  вдруг
Инесса Сергеевна повернулась к доске и от возмущения перешла на шепот:
     - Кто это сделал?
     Петр глянул на доску. Вот что было выведено на ней:

                Последний день - учиться лень.
                Мы просим вас, учителей,
                Не мучать маленьких детей.

     Со школьной поры милые и  глупые строчки.  Петр улыбнулся им как старым
друзьям.
     - Это твоя работа,  Казючиц?  -  вскипела Инесса Сергеевна. - А ну, иди
немедленно вытри!
     - И  совсем  не  я,  -  огрызнулся  Казючиц,  непоседливый мальчишка  с
пронырливыми глазками. - Нашли козла...
     Петр взъерошил шевелюру и кинулся к столу:
     - Это  кто  тут маленькие дети?  Такие парни вымахали,  что скоро меня,
долговязого, перегоните...
     - Ребята,  к нам пришел товарищ Устинович,  из милиции,  -  представила
моряка  Инесса Сергеевна и  отошла к  окну.  Мол,  объясните сами,  что  вас
привело в школу.
     Класс с  любопытством посматривал на Петра.  А он с неменьшим интересом
вглядывался в  мальчишек и девчонок,  с которыми учился Прокопенко.  Что они
скажут о своем товарище, которого уже десять дней нет в школе?
     - А где Володя Прокопенко?  - напрямую спросил Петр. - Вы знаете, что с
ним?
     Самой смелой оказалась девочка с ямочками на розовых щеках.
     - Он убежал из дому и из школы,  -  ответила она.  -  Уже во второй раз
убежал...
     - А почему убежал, как ты думаешь?
     - Потому что Прокопенко - хулиган, - не задумываясь, принялась отвечать
розовощекая. - В класс приходил побитый, под глазами - синяки. Спросишь его:
"Кто тебя так?" -  сразу лез драться.  А когда мы предложили ему,  что будем
помогать, как отстающему, он нам грубо ответил...
     Розовощекая запнулась.  До  сих пор так бойко говорила.  Петру казалось
даже, что девочка отвечает заданный урок.
     - Как он вам ответил? - спросил Петр.
     - Он сказал...  -  розовощекая снова замялась,  а  потом,  собравшись с
духом, выпалила: - Он сказал, что повесит нас на фонаре... вниз головой...
     В  классе  наступило неловкое молчание.  Инесса  Сергеевна выразительно
глянула на Петра. Видите, каков он, ваш Прокопенко!
     - Я бы тоже вас, Пигулевская и Кунцевич, повесил на первом же столбе, -
раздался с последней парты мрачный голос Казючица.
     - Казючиц, ты не на улице, а в школе!
     Инесса Сергеевна вышла  к  столу,  навела порядок и  снова  удалилась в
тень.
     Казючиц буркнул себе под нос и замолк.
     Заерзала на  парте,  замахала рукой  соседка  Пигулевской -  остроносая
Кунцевич.  Даже ее тоненькая косичка, перевязанная голубой лентой, трепетала
от нетерпения.
     Петр кивнул девочке, и та мгновенно вскочила:
     - Прокопенко всегда вел себя вызывающе,  словно все мы -  пустое место.
Когда мы ему делали замечания,  он только свирепо ухмылялся и,  не дослушав,
шел  своей  дорогой.  В  общественной  жизни  класса  участия  не  принимал,
пионерских поручений не выполнял, - протараторила девочка на одном дыхании.
     - Как  это  не  принимал?  -  громко  хлопнул  крышкой парты  конопатый
мальчишка -  все лицо у него было усыпано веснушками. - Как это не принимал?
А помните, как Прокопенко весь класс водил в лес, за грибами?
     - Ага,  -  поддержал конопатого светловолосый мальчик  в  очках.  -  За
строчками и сморчками...
     - И ничего интересного не было,  -  вновь поднялась Кунцевич.  - Только
ноги промочили... Потом две недели все чихали и кашляли...
     - Неправда,  -  прошептала с первой парты черноглазая девочка.  -  Было
очень интересно. А какие вкусные грибы оказались - объедение...
     - А почему ты шепотом говоришь?  - Петр вскочил из-за стола. - Когда ты
заступаешься за человека, надо говорить громко, надо кричать!
     Петр заходил вдоль рядов. Притихшие ребята не спускали с него глаз.
     Петр остановился у  второй парты,  рядом с  дверью.  За  партой сидел в
одиночестве конопатый мальчишка. Петр подсел к нему.
     - Это Володино место?
     - Да, - ответил конопатый.
     Ребята повернулись к инспектору, будто ждали от него чего-то.
     - Лет через двадцать вы будете совсем взрослыми,  - тихо сказал Петр. -
И у вас будут дети -  мальчишки и девчонки,  почти такие же,  как вы.  Жизнь
тогда  будет  чудесная.  Ученые  обещают,  что  со  временем мы  победим все
болезни...   Представляете,   люди  не  будут  болеть.  Ну,  может,  насморк
останется...
     Кто-то засмеялся, на него шикнули.
     - А  вот  что мы  будем делать с  такими болезнями,  как равнодушие?  -
спросил Петр.  -  Жил-был парень,  сидел на  предпоследней парте,  поближе к
двери...  Наверное,  чтобы убежать поскорее из класса.  А чем он жил,  о чем
думал,  о  чем мечтал,  мы  не  знаем.  А  как он хотел с  кем-нибудь из вас
подружиться, да просто поговорить разок...
     Петр встал и  подошел к столу учителя.  Класс молча и напряженно следил
за ним.
     - Что же мы будем делать вот с такими болезнями человека? Тут нам никто
не поможет - ни врачи, ни ученые, никто... кроме нас самих...
     Петр  перевел взгляд  на  учительницу,  про  которую совсем  забыл.  Та
смотрела на него с нескрываемым удивлением. Петр смешался, спохватился:
     - Я, кажется, много времени занял... Извините, до свидания...
     Моряк поспешил к  выходу.  Кто встал,  кто остался сидеть.  Учительница
оторвалась от окна, подошла к столу. Села и подняла глаза на ребят.
     - Целый год мы встречались каждый день, - подбирая слова, начала Инесса
Сергеевна.  -  И  вот  сегодня -  последний урок...  Самый последний...  Все
перешли в седьмой класс, кроме...
     Ребята  невольно  снова  повернулись к  парте,  где  сидел  в  грустном
одиночестве конопатый.
     Радостно залился звонок. Ребята вскочили, зашумели:
     - До свидания, Инесса Сергеевна!
     - До свидания!
     Класс опустел в  мгновение ока,  и Инесса Сергеевна осталась одна.  Она
раскрыла журнал, нашла фамилию Прокопенко. Последние дни - сплошные н/б, что
значит - не был. Вот недавно еще был, а сейчас - уже нету.
     Учительница начала одну за  другой читать вслух фамилии своих учеников.
По алфавиту,  от "а" до "я".  Будто сегодня первое сентября,  и она,  Инесса
Сергеевна, только знакомится с мальчишками и девчонками из 6 "Б".




     В  уютной бухточке,  отгороженной скалами от  внешнего мира,  стояли на
берегу двое мальчишек лет десяти.  Оба загорелые,  в купальных трусиках.  Но
один - поплотнее и пошире в плечах, а другой - и подлиннее, и по худее.
     Загибая пальцы, худеряшка безостановочно считал:
     - 43... 44... 45... 46...
     Крепыш, приставив к глазам бинокль, обшаривал море.
     - 57...  58... 59... 60... Минута... То есть, уже две минуты... Гарька,
ты видишь его? - спросил худеряшка у крепыша.
     Не отрываясь от бинокля, Гарька молча покачал головой.
     - 7...  8...  9...  10...  Может,  с ним что случилось? - забеспокоился
худеряшка. - 14... 15... 16... Может, у тебя бинокль барахлит?
     - Мой бинокль барахлить не может,  - твердо ответил Гарька. - И вообще,
не подымай паники, Шурик!
     Вдруг Гарька обрадованно закричал:
     - Вот он!
     Раздался всплеск,  и  на  поверхности моря  показалась стриженая голова
Володьки.
     - Вижу и  без твоего бинокля!  -  беззлобно огрызнулся Шурик и что есть
силы заорал:
     - Ура-а-а!!!
     Володька уже шел кролем к берегу. Вода пенилась по его следу. Не доплыв
нескольких метров до  берега,  встал на ноги.  Мокрое лицо Володьки сияло от
радости.
     Мальчишки бросились к нему.
     - Две минуты 35 секунд, - восхитился Шурик.
     - "Отличные, еще не отравленные никотином легкие" - так сказал про меня
профессор Зенкевич,  - небрежно бросил Володька и с удовольствием растянулся
на теплой гальке.
     - Кто-кто? - переспросил Гарька.
     - Профессор    Зенкевич,    начальник    кругосветной   экспедиции   на
исследовательском судне "Витязь", - невозмутимо объяснил Володька.
     Мальчишки переглянулись, и Шурик опустился возле Володьки.
     - Ты что, был в научной экспедиции?
     - Не был,  но буду,  -  Володька сел и,  глядя в  глаза Шурику,  громко
прошептал: - Только об этом никому ни слова. Тайна, гроб-могила. Понятно?
     - Понятно, - машинально кивнул Шурик.
     - Свистишь, пацанов в экспедицию не берут, - не поверил Гарька.
     - Пацанов  не  берут,  а  меня  взяли,  -  гордо  произнес Володька.  -
Экспедиции нужны опытные аквалангисты...  Ты что,  думаешь, академик с седой
бородой под воду полезет?
     - Вечно ты, Гарька, никому не веришь, - Шурик неожиданно прыснул: - Вот
умора - академик с седой бородой под воду ныряет.
     Гарька не  ответил,  но по всему чувствовалось,  что Володька не убедил
его.
     И Володька это понял.
     - Твое?  -  спросил Володька, показывая на самодельное подводное ружье,
лежавшее у ног Гарьки.
     - Мое, - ответил Гарька.
     - Дай на минутку.
     - Бери.
     Володька поднялся,  взял  ружье.  Прицелился в  сторону моря,  нажал на
курок. Острога со свистом прорезала воздух.
     Володька зарядил ружье, вошел в воду. Набрал побольше воздуха и нырнул.
     Где-то  здесь за черным камнем пряталась камбала.  Володька ее заметил,
когда нырял, чтобы продемонстрировать мальчишкам мощь своих легких.
     Ага, вот она, круглая, плоская! Даже с места не сдвинулась. Словно ждет
его, Володьку. Вот дуреха!
     Володька почувствовал,  что ему не хватает воздуха. Он вынырнул, глянул
на берег, где ждали его мальчишки, и, сверкнув на солнце пятками, снова ушел
под воду.
     Теперь к  камбале Прокопенко подплыл с  противоположной стороны.  Когда
рыба учуяла его, было уже поздно. Острога достигла цели.
     Володька вышел  на  берег,  молча положил на  гальку добычу.  Мальчишки
склонились над камбалой.
     - Мы тут каждый день рыбачим,  а такой ни разу не выловили,  - удивился
Шурик.
     - Где ты ее поймал? - спросил Гарька.
     - За черным камнем пряталась,  -  ответил Володька. - Хотела удрать, но
от меня не удерешь...
     Он снял камбалу с остроги и, еще живую, трепыхавшуюся, швырнул подальше
от воды.
     - Слушай,  -  воскликнул Гарька,  - а почему тайна? Если б меня взяли в
кругосветное плавание, я бы гордился и всем рассказывал.
     - Верно, - согласился с другом Шурик, - зачем же гроб-могила?
     - Вы  бы  гордились?  -  переспросил Володька.  -  А  родители  вас  бы
отпустили?
     Шурик подумал и вздохнул:
     - Вряд ли.
     Гарька, не раздумывая, выпалил:
     - Я бы удрал.
     - Молодчина, - хлопнул его по спине Володька. - Я тоже удрал.
     Лица мальчишек вытянулись.
     - Удрал,  -  подтвердил Володька.  -  Профессор Зенкевич вызвал меня  -
приезжай,  Володя,  экспедиции позарез нужны опытные аквалангисты.  А  мне в
школу еще целый месяц топать.  Сказал родителям,  они - ни в какую. Мать - в
слезы,  отец -  за ремень.  Ну я и решил удрать. Нельзя же, чтобы из-за меня
экспедиция срывалась. Наука еще погибнет.
     Мальчишки глядели Володьке в рот.
     - И вот ночью,  когда дома все уснули, - продолжал Володька, - я открыл
окно и  по  веревке спустился вниз,  на  улицу.  Сел на  поезд и  прикатил в
Ялту...
     - Володя,  ты перепутал,  -  как-то виновато произнес Гарька, - научные
суда отплывают из Одессы...
     - Верно,  из Одессы,  -  согласился Прокопенко.  - Но я сейчас на мели,
ребята.
     Мальчишки непонимающе уставились на него.
     - Грошей  нет,  чтобы  до  Одессы  добраться,  -  объяснил Володька.  -
Последние ушли на телеграмму шефу...  Я  сообщил профессору,  что буду ждать
его ежедневно в шесть часов вечера у ялтинского почтамта.  Думаю, через пару
дней шеф будет здесь.
     - А если не будет? - спросил Гарька.
     - Если не будет?  -  задумчиво протянул Володька. - Отдохну пару дней и
потопаю на своих двоих по берегу до Одессы.
     Мальчишки помолчали, а потом Шурик предложил:
     - Володя, мы у родителей попросим тебе на билет. Нельзя же, чтобы наука
погибала.
     - А, смешные вы ребята, - Володька поднялся и побрел к морю.
     Мальчики  ждали  ответа.   Володька  спиной  чувствовал  их  испытующие
взгляды.
     Володька неожиданно сделал  стойку  и  пошел  на  руках  к  мальчишкам.
Продержавшись несколько секунд, он шлепнулся на гальку.
     - Мои  родители наверняка в  милицию заявили.  А  ваши  родители начнут
расспрашивать,  кто я  да откуда.  И  тогда все пропало.  И наука -  тоже...
Понятно, почему гроб-могила?
     Гарька и Шурик молча кивнули, с восхищением глядя на Володьку.
     - Слушай, ты, наверное, есть хочешь? - вдруг спросил Шурик.
     Гарька дернул приятеля за руку. Мол, чего глупые вопросы задаешь?
     - Я сыт воздухом и морем,  -  воскликнул Володька, впрочем, без особого
воодушевления.
     - Мы  сейчас  принесем  еду,  -  подхватился  Шурик  и  стал  торопливо
натягивать шорты и тенниску.
     - Через полчаса будем, - пообещал и Гарька, зашнуровывая кеды.
     - Ребята,  - Володька поднял вверх указательный палец. - Только помните
- никому ни слова!..
     - Гроб-могила, - прошептали мальчишки и побежали в город.
     Оставшись один, Володька надел маску, ласты и пошел в воду.
     Он плыл медленно, лениво перебирая ластами.
     И   вдруг  безудержная  радость  охватила  мальчишку.   Он  кувыркался,
забирался на  самое дно,  потом с  шумом вылетал на поверхность,  выбрасывая
целый фонтан брызг. И снова уходил под воду.
     Володька  чувствовал  себя  настоящим  властелином  морей  и   океанов.
Мальчишке казалось,  что все ему под силу и нет ничего на свете, с чем бы он
не совладал.
     Наконец,  уставший, Володька выбрался на берег, прижался щекой к теплой
гальке и закрыл глаза.
     Вскоре послышались торопливые шаги.  Володька приоткрыл глаз -  к  нему
спешили  запыхавшиеся  Гарька  и  Шурик.   В  руках  у  мальчишек  болтались
целлофановые мешочки с едой.
     Володька вскочил на ноги и пошел навстречу мальчишкам.




     Петр  направлялся к  дому Васи Семенкова,  когда со  двора,  где  между
столбами была натянута сетка, долетел ликующий крик толпы. В Петре проснулся
болельщик, и он рысцой потрусил к площадке.
     Рослый парень в  белой  майке взлетел над  сеткой и  "срезал".  Пытаясь
достать мяч, соперник упал. Мяч отскочил от его рук и унесся к болельщикам.
     - Дави их, Семен! - покраснев от натуги, заорал малыш рядом с Петром.
     - Это Вася Семенков? - неожиданно для себя спросил Петр.
     - А кто же еще? - даже обиделся малыш.
     Петр  кивнул и  стал  внимательно наблюдать за  Семенковым.  Тот  играл
отменно. В какой бы точке площадки ни оказывался мяч, его встречал Семенков.
А "резал" он и с правой, и с левой руки.
     Семенков еще раз ударил, и его команда выиграла.
     Болельщики окружили Ваську.  Тот открутил кран на водопроводной трубе и
начал умываться.
     Петр протиснулся поближе к Семенкову:
     - Здравствуй, Вася! Мне с тобой необходимо поговорить.
     Семенков набрал в  рот  воды.  Он  полоскал горло и  внимательно изучал
Петра. Наконец Васька сплюнул воду.
     - Вы из газеты?
     Петр не  нашелся,  что ответить.  Молчание всегда означало согласие,  и
Васька кивнул головой.
     - Что ж, можно и поговорить. Погодите минутку, я только переоденусь.
     И   Семенков   продемонстрировал  улыбку,   явно   предназначенную  для
фотографа.
     Петр присел на  пустую скамейку.  Отсюда хорошо была видна волейбольная
площадка, где уже готовились к игре новые команды.
     Васька вернулся скоро.  В  белой рубахе,  светлых брюках и  ярко-желтых
туфлях он выглядел так, словно хоть сейчас его фотографируй.
     Петр покосился на туфли. Вот эти ярко-желтые тупоносые туфли могли быть
похищены из магазина на Подлесной. Петр никогда не видел таких. "Да ну, чушь
какая-то, - отмахнулся Петр. - Ты и вправду становишься сыщиком. Мало ли где
этот пижон мог достать туфли?"
     Видя, что Петр не открывает рта, Семенков пришел к нему на помощь:
     - Вас интересует, как я начал свой спортивный путь?
     - А ты действительно здорово играешь, - похвалил Петр парнишку.
     - Я играю за юношеский "Спартак",  - небрежно произнес Васька. - Тренер
считает, что у меня есть будущее...
     На  площадке команды начали игру.  Петр  по  привычке поставил на  одну
команду.  Сейчас он  выбрал команду,  где играл юркий рыжий мальчишка.  Если
рыжий и его команда выиграют,  то...  Собственно,  что будет потом,  Петр не
знал. Просто все будет хорошо. Может, даже Володька найдется.
     - Какое же будущее? - спросил Петр.
     - Я буду играть в сборной,  - размечтался Семенков. - Поездки по Союзу,
за границу... Отличная жизнь. Машина своя, "Жигули". Впрочем, к тому времени
машину пошикарнее придумают. Как вы считаете?
     - Наверняка придумают,  - ответил Петр и разозлился, может, оттого, что
"его команда" проспала легкий мяч.  - А вот я, когда малым был, мечтал такую
машину изобрести,  чтобы она по земле мчалась, и по воде плыла, и по воздуху
летала,  и  под воду ныряла,  да  еще и  под землю забиралась,  и  там могла
продвигаться, как крот...
     - Вы  затем  и  пришли сюда,  чтобы поделиться со  мной  воспоминаниями
детства? - насмешливо протянул Семенков. - Очень трогательно.
     Петр смутился,  но тут его команда повела в  счете,  и  это приободрило
моряка.
     - Нет,  я  пришел поговорить о  твоем  друге -  Володьке Прокопенко,  -
сказал Петр и почувствовал, как Васька напрягся. - А где он сейчас?
     - Дома,  наверное,  -  невозмутимо ответил Семенков, - или на Соже рыбу
тягает...
     - Зачем ты врешь?!  -  рассердился Петр.  -  Ты отлично знаешь,  что он
убежал из дому.
     Команда,  за  которую болел  моряк,  снова проспала легкий мяч,  и  это
раздосадовало Петра.
     - Знаю, - легко согласился Семенков. - Я еще не то знаю.
     - Вот и прекрасно, - подхватил Петр. - Сейчас все мне и расскажешь.
     - С какой некстати?
     Небрежным движением Петр  вытащил  из  внутреннего кармана  милицейское
удостоверение. Огорошенный, Семенков растерянно почесал затылок.
     - Я слушаю, - Петр не давал мальчишке опомниться.
     - А где же протокол? - Семенков уже пришел в себя.
     - У меня память хорошая, - парировал Петр.
     - Ладно, слушайте, - решился Семенков. - Знаком я с Володькой два года.
И лучше, чем он, пацана не знаю. Все.
     - Кратко.
     - Зато ясно.
     Петра  страшно обрадовали слова Семенкова.  Значит,  он  настоящий друг
Володьки. А Петру сперва показалось, что Семенков парень не ахти. В волейбол
играет здорово,  а сам никуда не годится.  Выходит, что Петр ошибся, и такой
парень, как Вася, наверняка поможет разыскать друга.
     - Слушай, - спросил Петр, - а почему Володька убежал?
     - Прокопенко,   вообще,   скрытный  парень,   -  неопределенно  ответил
Семенков.
     - И тебе, другу, ничего не сказал?
     - Ничего, - помотал головой Семенков. - Если б я знал, что он удерет.
     - Чтобы ты сделал?  - спросил Петр. - Удрал вместе с ним? Как в прошлый
раз в Чернигов?
     Семенков на секунду замешкался, но тут же нашелся.
     - В Чернигове я гостил у дяди, - объяснил он.
     - А Володька с тобой за компанию?
     - Точно,  -  подтвердил Семенков. - И если б я знал, что он удерет, я б
отговорил его. Глупо из-за такой ерунды удирать...
     - Из-за какой ерунды? - насторожился Петр.
     - Классная пригрозила,  что оставит его на второй год.  А он испугался,
что отец изобьет его, и удрал...
     - Отец бьет Володьку? - удивился Петр. - Не может быть, он такой тихий,
совершенно сломленный бедой человек...
     - Тихий?  - хохотнул Семенков. - В общем, я говорю то, что знаю, а ваше
дело - судить...
     - Да, конечно, - согласился Петр. - Надо разобраться.
     На площадке завопили болельщики.  Игра кончилась. Рыжий мальчишка и его
команда, поникнув головами, покинули площадку.
     - Мои продули,  -  огорчился Петр.  - Я на них поставил. Если выиграют,
то...
     - То что? - улыбнулся Семенков.
     - Ничего,  -  спохватился Петр.  -  Но  я  не понимаю,  чего же добился
Володька своим побегом?  Его вообще собираются исключать из школы.  Нет, тут
что-то не так.
     - Думайте, - бросил Семенков.
     Петр испытующе поглядел на мальчишку.
     - А ты не хочешь думать? Я рассчитываю на твою помощь...
     - Чем смогу, помогу, - Семенков встал и шутовски поклонился.
     Поднялся и Петр.
     - Если узнаешь, куда убежал Володька, приходи ко мне в детскую комнату.
На Пролетарской, знаешь?
     - К  сожалению,  не  приходилось  посещать,  -  Семенков  с  притворным
огорчением развел руками.
     - Не много потерял,  - утешил мальчишку Петр и протянул ему руку. - Рад
был с тобою познакомиться.
     Семенков пожал руку и, оглянувшись по сторонам, перешел на шепот:
     - А вот все говорят, что Прокопенко участвовал в ограблении...
     - И ты поверил глупым слухам? - сердито оборвал Васю Петр.
     - Я знаю, что Володька на такое дело не пойдет, - воскликнул Вася. - Но
что там было, в магазине?
     - Пока что мало известно,  -  ушел от ответа Петр.  -  В  общем,  будем
искать Володьку. Найдем - и от этих нелепых слухов ничего не останется...
     - Будем искать, - повторил, как эхо, Семенков.
     Он был явно разочарован, что инспектор оказался таким неразговорчивым.
     А Петр вернулся в детскую комнату,  довольный,  что встретился с Васей.
Наконец-то хоть один человек защищает Володьку. А то навалились все. Правда,
Вася основательно запутал дело. Но на то и Петр инспектор, чтобы разгадывать
загадки.  А самое главное,  что у него появился помощник. Вдвоем с Васей они
справятся с любым делом.




     Володька поднялся рано  и  первым делом  искупался.  Море  было  тихое,
прохладное. Володька не любил купаться днем, в самую жару, когда вода в море
становилась горячей, будто в ванне.
     Потом Володька наживил удочку и,  прихватив ведерко для рыбы,  пошлепал
по берегу к камню,  который выдавался из воды,  словно огромный зуб морского
чудовища.
     Мальчишка вскарабкался на камень.  Сел,  свесив ноги.  Забросил удочку.
Сощурившись, глядел на поплавок.
     Вокруг  стояла  первозданная тишина.  Море  только просыпалось,  лениво
потягивалось спросонья.
     Володька любил такие часы,  когда он  оставался один на  один с  морем.
Мальчишка ни о чем не думал,  ему было хорошо, и ничего другого он не хотел.
Он  сидел на  камне и  чувствовал,  как раннее нежаркое солнце согревает ему
спину, шею, руки...
     Время  от  времени  поплавок  окунался  в  море.  Володька подсекал,  и
пойманный бычок отправлялся к своим братишкам в ведерко.
     Володька скосил глаза -  на  завтрак хватает.  Но не хотелось уходить с
камня, не хотелось расставаться с морем.
     Неожиданно Володька вспомнил про моряка,  которого встретил на вокзале.
Вот сюда бы, на море, махнуть им вдвоем на рыбалку. Тут рыбы на всех хватит.
     Под чьими-то ногами затрещала галька. Кого несет нелегкая в такую рань?
Володька нехотя обернулся.  На  пляже появились запыхавшиеся от скорого бега
Шурик с Гарькой. В руках у них были неизменные целлофановые мешочки, набитые
едой, а Шурик еще держал пенал.
     Володька ловко смотал удочку, подхватил ведерко и сполз с камня.
     - Молодцы,  что рано пришли, - улыбаясь, Володька подошел к мальчишкам.
- Сейчас будет мировецкий завтрак - уха из бычков.
     - А мы нарочно рано,  -  сказал Шурик,  но его дернул за руку Гарька, и
худеряшка замолк.
     Володька  покосился  на  пенал,  вгляделся в  непривычно серьезные лица
мальчишек. Не иначе что-то затеяли, подумал он, ну да ладно, сами расскажут.
И весело закомандовал:
     - Разжигайте костер, а я займусь бычками.
     Легко сказать - разжигайте костер. Ни кустика, ни деревца поблизости.
     Но Шурик с  Гарькой были ребята бывалые и принялись таскать выброшенные
зимним  штормом  коряги,  сучья  деревьев,  доски  к  Володькиному потайному
убежищу - углублению в скале.
     Взглянув на гору сушняка, Володька присвистнул от восторга:
     - Ну теперь живем! На все лето сушняка хватит!
     - А экспедиция? - строго спросил Гарька.
     - Какая экспедиция? - Володька наморщил лоб.
     - Ну,  конечно,  конечно,  - Володька напустил на себя глубокомысленный
вид и кинул последнего бычка в ведерко. - Вам на все лето сушняка хватит!
     Володька разжег костер. Поставил на подкопченные булыжники ведерко.
     Шурик и  Гарька развалились на  Володькином ложе.  Его  он  соорудил из
высушенных солнцем морских водорослей.
     Вскоре в  ведерке уже булькала уха.  Володька потешно втягивал ноздрями
запах и сокрушался:
     - Жаль, посудина маловата...
     Мальчишки сидели притихшие и задумчиво глядели на Володьку. "Что с ними
творится?  -  мелькнуло снова у Володьки.  -  И чего Шурик пенал притащил? И
почему сегодня Гарька без бинокля? Обычно бинокль болтался у него на шее".
     Володька наклонился над  ведерком,  зачерпнул ложкой  уху,  попробовал.
Пожевал губами, смакуя.
     - Самый раз, - решил Володька.
     Он снял ведерко с  булыжников,  раздал мальчикам ложки.  Шурик и Гарька
достали  из  целлофановых  мешочков  бутерброды,   разломили,  поделились  с
Володькой.
     - Будем хлебать из одного котелка, - сказал Володька. - Как на фронте.
     Шурик отхлебнул, поперхнулся:
     - Горячая, черт.
     - А ты не торопись и постуди, - посоветовал Володька.
     Он  с  улыбкой глядел,  как  Шурик  и  Гарька усердно дуют  на  уху  и,
осторожно, чтобы не пролить ни капли, несут ко рту ложку.
     - Ну, как уха? - спросил Володька.
     Мальчики восторженно замычали.
     - Это разве уха?  -  воскликнул Володька. - Вот у нас на Соже - уха так
уха! Пальчики оближешь и добавки попросишь. Ребята, приезжайте ко мне. Когда
я вернусь из экспедиции, само собой... Договорились?
     - Договорились,  -  ответил с полным ртом Шурик,  а Гарька только молча
кивнул.
     - Возьмем лодку и махнем по Сожу,  -  мечтательно говорил Володька. - В
стариках - старых руслах - уйма рыбы. Днем будем ловить, загорать, купаться,
а  вечером высадимся на берег,  костер запалим,  ухи наварим.  А  утречком -
снова поплывем...
     Когда ведерко опустело,  Володька бросил в  него  ложки и  направился к
морю.  Он  отошел  подальше от  своего убежища и  песком хорошенько продраил
ведерко. Вскоре оно сверкало, как новое.
     Володька вернулся к  мальчикам.  Они  смешно  отдувались после  сытного
завтрака.
     - А теперь на камни? - спросил Володька.
     - На камни! - и за себя, и за друга ответил Шурик.
     Камни, где ребята ловили рыбу, находились с другого края бухты.
     Они взяли подводное ружье,  удочки,  а  Шурик прихватил с  собой пенал.
Володьку разбирало любопытство, и он не выдержал:
     - Ты что, пеналом собираешься ловить?
     Шурик рассмеялся:
     - Нет, в пенале...
     - Погоди, - остановил приятеля Гарька, и Шурик прикусил язык.
     На камнях ребята тягали рыбу,  а  в  полдень перестало клевать и солнце
припекло так, что от него осталось единственное спасение - море. И мальчишки
наперегонки побежали купаться.
     Володька забрался в воду по пояс и крикнул:
     - Кто меня поймает?
     Шурик положил пенал на гальку, и мальчишки пошли в воду.
     Глядя на  них  с  улыбкой,  Володька подпускал ребят поближе.  Когда же
мальчики бросились на него,  пытаясь схватить,  он резко оттолкнулся от дна,
упал на спину и заработал руками и ногами.  Поднял такую водяную завесу, что
мальчики на мгновение растерялись.  А  потом Гарька нырнул и сумел уцепиться
за Володину ногу. На другой тут же повис Шурик. И они все трое пошли на дно.
Вынырнули и стали плавать на спор - кто кого обгонит?
     Накупавшись вволю, они вылезли на берег и растянулись на гальке.
     - А дельфинов вы будете изучать в экспедиции? - спросил Гарька.
     - Само собой,  -  ответил Володька.  -  Представьте себе, подплываю я к
дельфину,  хочу  с  ним  по  душам  поговорить.  "Как  житуха,  дельфин?"  -
спрашиваю. А дельфин: "Так себе. Рыбы мало. Шурик с Гарькой всю выловили".
     Шурик улыбнулся.
     - А  самое главное,  что мы  должны узнать,  ради этого наша экспедиция
отправляется в  Тихий  океан,  -  серьезно проговорил Володька,  -  может ли
человек жить под водой,  питаться рыбой,  планктоном и  всякими водорослями.
Столько морей и океанов, а люди в них не живут...
     - Море - отличная штука, - сказал Шурик. - Но я бы ни за какие коврижки
не согласился жить под водой.
     - Я  бы немножко пожил,  дня три,  а  потом бы на солнышко потянуло,  -
сказал Гарька и повернулся к Володьке: - А ты?
     - Я?  -  Володька подтянулся на руках и посмотрел на море,  неторопливо
катившее одну за другой волны к берегу.  - Если б мог, я бы на землю и вовсе
не вылазил, так и жил бы под водой...
     Шурик с Гарькой переглянулись.
     - Володя,  а ты не опоздаешь в экспедицию?  -  напомнил Гарька.  -  Уже
одиннадцать дней прошло...
     - Одиннадцать? - Володька удивился и сел. - Да, мне пора. Видно, что-то
с  шефом  случилось.  Не  приезжает за  мной.  Ладно,  дотопаю как-нибудь до
Одессы.  Нельзя,  чтобы из-за меня экспедиция откладывалась... Раз я обещал,
значит, должен ехать.
     Гарька подтолкнул Шурика.  Тот  протянул Володьке пенал,  с  которым не
расставался целый  день.  Начиная догадываться,  Володька открыл пенал.  Там
лежали мятые рубли и мелочь.
     - Тут  на  билет  до  Одессы  хватит,   -  объяснил  Гарька.  -  И  еще
останется...
     - Ты не волнуйся,  -  добавил Шурик.  -  Мы сами собрали. Наши родители
ничего не знают.
     - Гроб-могила, - поднял вверх руку Гарька.
     - Родители дадут нам денег на мороженое,  а мы - в пенал, - рассказывал
Шурик.
     - Или на кино дадут,  а мы деньги в пенал,  - воскликнул Гарька. - Кино
можно и зимой поглядеть, правда?
     Володька сурово посмотрел на Гарьку.
     - Где твой бинокль?
     Мальчик отвернулся:
     - Дома забыл...
     Володька решительно сунул пенал Шурику:
     - Нет, я не могу взять.
     - Почему? - искренне удивился Шурик.
     - Вы и так столько дней меня поили и кормили,  а я... В общем, не могу,
и все.
     Володька повернулся к ребятам спиной.
     - А экспедиция? - тихо произнес Шурик.
     - Какая экспедиция?  -  взорвался Володька, оборачиваясь к мальчикам. -
Обойдется без меня экспедиция сто раз! Это же смешно - наука и я!
     Неизвестно,   что   мог   в   запальчивости  наговорить  Володька,   но
остановился.  Мальчики смотрели на него с осуждением. "Эх, ты, - говорили их
взгляды. - Мы думали, ты герой..."
     - Ладно,  -  глухо сказал Володька. - Пошли покупать билет до Одессы. Я
вам вышлю долг с Тихого океана... с первой получки.
     Мальчишки просияли.
     - Пойду оденусь, - сказал Володька и побрел по берегу.
     "Как быть? - размышлял Володька. - Вот влип так влип".
     Вдруг  он  услышал  незнакомые возбужденные голоса.  Прячась за  скалу,
Володька подкрался поближе  и  увидел,  что  в  его  убежище хозяйничают две
женщины и мужчина.
     - Я давно заметила неладное,  -  говорила светловолосая полная женщина,
которая  показалась Володьке  на  кого-то  похожей.  -  Наготовлю котлет  на
два-три дня,  а они за день исчезают.  Ну,  думаю, неужели у Шурика появился
волчий аппетит? По нему не видать...
     Володька понял,  на  кого похожа женщина.  На Шурика.  Это его мама.  А
смуглый сухощавый мужчина -  вылитый Гарька.  Значит, это его папа. А вторая
женщина, наверное, Гарькина мама.
     Мама Шурика подняла Володькину куртку:
     - Теперь совершенно ясно, они кого-то кормили моими котлетами!
     - А  я  спрашиваю утром у Гарьки,  где твой бинокль,  -  сказал Гарькин
папа. - "Потерял", - говорит. Он, понимаете, "потерял" бинокль, с которым ни
на секунду не расставался.  Даже ночью бинокль висел у него на шее. И теперь
я  понимаю,  что он  отдал кому-то  бинокль.  Или же продал его,  чтобы дать
кому-то деньги. Кому, вот вопрос...
     Мама Гарьки молча кивала головой.
     - Нет,  вопрос в том,  где они, - нетерпеливо произнесла мама Шурика. -
Не случилось ли с ними чего?
     От камней долетел голос Шурика:
     - Володя!!!
     - Это Шурик!  Скорее!  - воскликнула мама Шурика и побежала к камням, а
за ней и родители Гарьки.
     Володька пробрался в  убежище,  торопливо оделся и  на  прощанье окинул
взглядом бухту,  где он провел одиннадцать отличных дней. Целых одиннадцать!
А  казалось,  он  только  вчера  забрел  сюда  и  познакомился  со  славными
мальчишками.
     Закинув за  спину куртку,  Володька стал выбираться из бухты наверх,  к
шоссе.
     А  в  это время Шурик и  Гарька с удивлением увидели,  что к ним вместо
Володьки бегут их родители.
     Мама Шурика выхватила у сына пенал и открыла его.
     - Деньги? Откуда? - поразилась она, передавая пенал папе Гарьки.
     Папа повертел пенал в руках, пересчитал деньги и обратился к сыну:
     - Теперь ты скажешь, где бинокль?
     Глядя отцу прямо в глаза, Гарька твердо произнес:
     - Я потерял бинокль.
     - Ой,  -  заныла мама Шурика.  -  С  кем  вы  тут  связались,  небось с
воришкой? Кто он, этот Володя?
     - С воришкой?  -  голос Шурика обиженно зазвенел.  -  Да ты знаешь, кто
Володя?..
     Гарька толкнул приятеля в спину, и Шурик смолк.
     На лицах мальчишек, когда их увидели родители, было написано отчаяние -
Володька не успел взять деньги.  Как же он теперь доберется до Одессы? А что
будет с кругосветной экспедицией и, вообще, с наукой?
     После такого случая Шурику и Гарьке запретили одним ходить на море.  Но
мальчикам иногда удавалось улизнуть из дому и  побывать в своей бухточке.  И
ни разу больше они не встретили там Володю.  Бухта уже не казалась мальчикам
такой  таинственной и  необыкновенной,  и,  послонявшись немного по  берегу,
Шурик с Гарькой возвращались в жаркий, пыльный город.




     - Прошу вас,  проходите...  Осторожненько голову... Конечно, подвальное
помещение -  есть подвальное помещение...  Но  мы не привереды,  у  других и
такого нету...
     Согнувшись,  Петр вошел в  пионерскую комнату.  Приведший его сухонький
подвижный старичок в просторном пиджаке и соломенной шляпе размахивал руками
и без умолку говорил:
     - Вот выставка работ наших детей...
     Петр  увидел на  стенде вышивки.  Рядом на  столике расположились плоды
терпеливого выпиливания -  витиеватые рамки для портретов. К противоположной
стене   приткнулся  шкаф,   сквозь   стеклянные  дверцы  которого  виднелись
разноцветные корешки книг. На дверцах висел маленький блестящий замок.
     - Это наша библиотека,  -  объяснил старичок.  -  В шкафу лежат шашки и
шахматы.  Приходи в любое время. Хочешь - читай, хочешь - играй. И скажу вам
откровенно -  по вечерам здесь, как говорится, негде яблоку упасть. В скором
времени приобретем телевизор.  И тогда можно будет коллективно просматривать
детские передачи с  последующим их  обсуждением...  Дети получат несомненную
пользу.
     Петр  с  любопытством оглядывал  комнату.  Во  всем  чувствовалась рука
хорошего хозяина.
     - А вот Прокопенку сюда не затянешь,  - бледные щеки старика порозовели
от гнева. - Как я его не уговаривал, чего только не предлагал, ни в какую...
Неужели здесь нет  того,  что могло бы  увлечь нормального ребенка?  Столько
сил,  нервов потрачено на  одного непутевого,  а  ведь я  их  мог с  большей
пользой отдать  хорошим детям...  И  еще,  неблагодарный,  гадости про  меня
говорит.  Мне передали,  что он  называет меня домовым,  меня,  председателя
домового комитета...
     Петр едва сдержался, чтобы не улыбнуться, и предложил:
     - Василий Петрович, давайте поднимемся наверх...
     - Хотите двор осмотреть? - захлопотал Василий Петрович. - Пожалуйста...
     Он  погасил свет,  долго громыхал во  тьме  замком,  закрывая на  ощупь
дверь.
     Петру не  давала покоя история с  угоном мотоцикла.  Ему казалось,  что
если он разберется в этой истории, тогда и узнает, почему убежал Володька. И
вот с утра пораньше Петр отправился к дому, где жил Володька Прокопенко.
     Василия  Петровича,  председателя домового  комитета,  он  встретил  во
дворе.  Петр сказал, что он из милиции и что его интересует история с угоном
мотоцикла.
     Василий Петрович бережно пожал руку Петра:
     - Вы  получите самую  полную и  объективную информацию.  Только давайте
сначала посмотрим, как мы, домком, организуем досуг детей...
     Они  вышли во  двор.  После тьмы  подвала солнечный свет  слепил глаза.
Василий Петрович даже зажмурился.
     - Ох ты!
     Из соседнего подъезда с криком:  "Ах, негодники!" - выскочила женщина в
пестром халате и,  теряя на  бегу шлепанцы,  налетела на мальчишек,  которые
гоняли по двору мяч.
     - Вы что, не видите - белье чистое висит, - шумела женщина.
     Мальчишки взяли мяч и нехотя поплелись со двора.
     - А куда ребятам деваться? - спросил Петр.
     Посреди  небольшого тесного двора  возвышались столбы.  Между  столбами
были натянуты веревки, на которых висело белье.
     - Пусть идут в школу,  -  сказал Василий Петрович.  - Там замечательная
спортплощадка.
     - Василий Петрович,  -  напомнил Петр. - Вы обещали рассказать, как был
угнан мотоцикл.
     - Извольте,  одни только факты,  и ничего,  кроме фактов,  - воскликнул
Василий Петрович.
     Он вскинул энергичным жестом руки.  Петр невольно засмотрелся на рукава
просторного пиджака Василия Петровича,  ожидая,  когда из них вылетят факты,
словно голуби из рукавов фокусника.
     - Один  молодой человек,  рабочий,  недавно демобилизованный из  армии,
мечтал купить мотоцикл, - начал Василий Петрович. Они медленно шли по двору.
- Молодой человек откладывал с каждой получки, кое-что, само собой, добавили
родители.   И  вот  настал  тот  прекрасный  день,   когда  молодой  человек
осуществил,  наконец,  свою мечту -  купил мотоцикл.  И не простой, а "Яву".
Если вы  хоть капельку смыслите в  мотоциклах,  то  поймете чувства молодого
человека.  Сказать,  что он был счастлив, значит, ничего не сказать. Молодой
человек приехал вот сюда,  во двор, на ярко-красной "Яве". Мотоцикл сверкал.
Молодой человек сиял.  Он совершил круг почета по двору. За ним бежала толпа
мальчишек.
     Василий Петрович рассказывал,  бурно жестикулируя. Петр живо представил
и счастливого парня, и восторженных мальчишек, и самого виновника радостного
переполоха - огненно-красный мотоцикл.
     Незаметно для себя собеседники забрели в "бельевое царство" - оказались
у столбов, где на веревках сушилось белье.
     - Молодой  человек  поставил "Яву"  у  подъезда,  а  сам  побежал домой
обедать,  -  продолжал Василий Петрович.  -  Но ключ, по рассеянности или от
радости,  оставил в  мотоцикле.  И  вдруг посреди обеда внизу взревел мотор.
Молодой человек выскочил на балкон и увидел,  как Прокопенко уносится на его
мотоцикле.
     - Он видел,  что это был Прокопенко? - настойчиво спросил Петр и глянул
на Василия Петровича.
     Но  лица председателя домкома Петр не увидел -  его закрывала полосатая
простыня -  и потому он уставился на ноги Василия Петровича, обутые в желтые
сандалеты.
     - А  кто ж еще?  Больше некому,  -  искренне удивился Василий Петрович,
подлезая под простыню и оказываясь рядом с Петром. - И потом, тот, кто угнал
мотоцикл,  был в зеленой куртке.  В нашем дворе,  кроме Прокопенко, никто не
носит зеленых курток... В тот же день вечером я увидел Прокопенко, подскочил
к нему: "Отвечай немедленно, где мотоцикл моего сына?"
     - Значит, этот молодой человек...
     - ...Мой сын,  -  гордо произнес Василий Петрович.  -  Но это не меняет
дела. Я объективно освещаю события. Сегодня он украл у моего сына, завтра...
     - Понятно, - прервал домкома Петр. - Вы подбежали к Прокопенко...
     - Да, я подбежал к Прокопенко, - продолжал Василий Петрович. - Он стал,
конечно,  отпираться,  что никакого мотоцикла в глаза не видел. Сочинил, что
идет с дополнительных по алгебре.  Но я видел,  что он бессовестно врет.  Он
был явно испуган, что все так быстро раскрылось...
     Петр задумался.  А почему испугался Володька?  Вся эта история с угоном
мотоцикла случилась прошлой осенью.
     Отец,  по словам Васи, мог за такое избить сына. Может, Володька боялся
отца?
     - Все  видели,  что  мотоцикл  угнал  Прокопенко!  -  Василий  Петрович
взмахнул руками, как бы призывая в свидетели жильцов.
     Женщина  в  пестром  халате,   которая  прогнала  со  двора  мальчишек,
неторопливо снимала  сухое  белье  и  откровенно прислушивалась к  разговору
Петра и Василия Петровича.
     - Добрый день, - Петр повернулся к женщине. - Вы видели, как Прокопенко
угнал мотоцикл?
     - Сама  не  видела,  -  охотно  начала женщина,  словно только и  ждала
вопроса Петра,  -  но уверена,  что это был Прокопенко...  По таким, как он,
тюрьма плачет...
     - А вы видели,  как Прокопенко угнал мотоцикл? - спросил Петр у молодой
женщины, которая принесла полный таз выстиранного белья.
     - Нет, не видела, - ответила та, - но все говорили, что это Прокопенко.
     - А  я  ни секунды не сомневался в  виновности Прокопенко,  -  раздался
громкий уверенный голос.
     Петр  обернулся.  Рядом  с  Василием Петровичем стоял  тучный человек с
выправкой бывшего военного.  Василий Петрович что-то  шепнул тучному на ухо,
глазами показывая на Петра.
     - Вы  видели,  как  Прокопенко угнал мотоцикл?  -  упрямо повторил свой
вопрос Петр, делая ударение на слове "вы".
     - Нет, не видел, - спокойно ответил тучный. - Но он сам признался...
     - Когда?
     Это было так неожиданно, что Петр растерялся.
     - Назавтра, - ответил Василий Петрович.
     - Когда мотоцикл обнаружили за городом в кювете, - добавил тучный.
     - Мотоцикл был в ужасном состоянии,  словно его вынули из мясорубки,  -
торопливо вставил Василий Петрович.
     - Ну хоть кто-нибудь видел, что мотоцикл угнал Прокопенко?
     Петр обвел взглядом жильцов.
     - Он через два дня убежал из дому,  - сказала женщина в пестром халате.
- Видно, совесть замучила...
     - Если она бывает, совесть, у преступников, - усмехнулся тучный.
     - Мне очень жаль Екатерину Антоновну,  -  вздохнула молодая женщина.  -
Очень добрый, славный человек, и вот как не повезло с сыном...
     - Так что нас, молодой человек, не удивило ограбление на Подлесной, - с
оттенком  превосходства  произнес  тучный.   -   Это   не   случайность,   а
закономерность.  И  я  бы  рекомендовал милиции принимать самые жесткие меры
против такого рода подростков. В наше время так их не распускали...
     Петр понял, что пора уходить. Все, что мог, он узнал, а вступать в спор
с Володькиными соседями не имело смысла.
     - Послушайте,  - перешла на шепот женщина в пестром халате, - а правда,
что они там, на Подлесной, сторожиху придушили?
     Жильцы так и  впились в Петра взглядами,  с нетерпением ожидая,  что он
скажет.
     - А  как  вы  считаете,  способен он,  -  Петр не  мог повторить слово,
которое произнесла женщина, - способен Прокопенко на такое?
     - Как вам сказать, - замялась женщина.
     - Все начинается с малого, - подал голос тучный.
     Петр разозлился. Как у них язык поворачивается такое говорить?
     - Так  вот,  -  произнес Петр,  -  никакой сторожихи воры  и  не  могли
придушить,  потому что в магазине ее совсем не было.  А вот сигнализацию они
отключили. Расскажите об этом всем жильцам вашего дома... Спасибо за беседу!
     Петр  круто повернулся,  чтобы уйти.  Но  не  тут-то  было!  Дорогу ему
преградил пододеяльник, сушившийся на веревке. Петр пролез под ним. И тут на
его  пути  оказалась простыня.  Чертыхаясь,  Петр  поднырнул под  простыню и
очутился, наконец, на воле.
     Петр  вздохнул  с  облегчением.  Ему  удалось  вырваться из  "бельевого
царства".
     И вдруг Петра словно черт дернул. Он обернулся и выпалил:
     - Между  прочим,  к  ограблению магазина Прокопенко не  имеет  никакого
отношения.
     - Есть доказательства? - встрепенулся тучный.
     - Неопровержимые, - ответил Петр и решительно зашагал прочь со двора...




     Петр поднял трубку телефона и услышал хриплый голос майора:
     - Зайди ко мне немедленно...
     Петр хотел было спросить,  зачем и  почему вызывает его начальник,  как
тот уже повесил трубку.
     Петр  отложил все  дела,  запер  дверь детской комнаты и  заторопился в
милицию. Ничего хорошего от этого звонка майора он не ждал. Обычно начальник
подробно расспрашивал обо всем, подбадривал Петра, а тут буркнул два слова -
и ты бери шапку в охапку и беги сломя голову.
     В коридоре отдела было,  как обычно,  людно. Петр с трудом пробирался к
кабинету начальника. Неожиданно с радостным окликом его остановил незнакомый
парень:
     - Петруха, ты? Привет!
     На круглом пухлом лице парня сияла счастливая улыбка.
     - Не узнаешь?  - схватив Петра за пуговицу, парень подтащил его к окну.
- На одной улице жили. Как ты? Отбарабанил уже на флоте?
     - Узнаю,  -  ответил Петр,  хотя никак не  мог вспомнить,  где он видел
парня. - Как жизнь?
     - Отлично, - бурно воскликнул парень и показал домовую книгу, обернутую
в газету. - Вот выписываюсь из нашего захолустья. Отличную квартиру получил,
в центре... Отличная работа, оклад что надо... А ты где сейчас?
     Петр не успел ответить, как его окликнул проходивший мимо лейтенант:
     - Устинович, тебя начальник ждет...
     - Знаю, - ответил Петр. - Иду...
     - Так ты что, в милиции? - поразился парень.
     - Да, в милиции, - твердо сказал Петр.
     - А ты всегда чокнутый был,  -  жалеючи,  словно маленького, проговорил
парень.  - Помнишь, как мы потехи ради кошку подвесили на крыше сарая... Так
ты на нас налетел:  "Гады,  фашисты..."  Мы же лет на пять старше тебя были,
прибить могли... Правда, и ты нам влепил прилично.
     - Мало,   -   глухо  произнес  Петр.   Он,   наконец,   вспомнил  этого
круглолицего. Тот всегда отирался возле самого сильного парня.
     - Чего мало? - не понял круглолицый.
     - Мало влепил, - не прощаясь, Петр направился к кабинету начальника.
     Круглолицый хмыкнул,  мол,  что взять с чокнутого, и кинулся к очереди,
которая тянулась в паспортный стол.
     - Бабуся,  я здесь стоял, - круглолицый легко оттеснил старушку и встал
на свое место.
     В  кабинете багровый от  гнева  начальник сперва ходил  взад-вперед,  а
потом остановился перед замершим навытяжку Петром:
     - Ты  вел  себя,  как мальчишка,  как сопливый пацан.  Чего ты  дразнил
пенсионеров,  старых уважаемых людей? И вот результат - жалоба на инспектора
детской комнаты милиции...
     Майор в который раз убедился,  что кабинет ему тесноват, сел за стол и,
немного остыв, продолжал:
     - И  откуда ты взял,  что Прокопенко не имеет никакого отношения к делу
на  Подлесной?  Откуда у  тебя,  -  майор глянул на лист бумаги,  лежащий на
столе, - неопровержимые доказательства?
     - Насчет неопровержимых я прихвастнул, - честно признался Петр.
     - Наврал то есть, - заключил майор.
     - Допустим, что Прокопенко участвовал в ограблении и отправился сбывать
краденое. Почему же тогда его кормят малые в Ялте? - Петр пошел в атаку. - И
потом,  откуда у них доказательства?  Все считают, что Прокопенко вор да еще
сторожиху придушил...
     - Просто они думают,  - объяснил майор, - что ограбление и побег в один
и тот же вечер не случайное совпадение...
     - Если б думали,  - воскликнул Петр. - Весь ужас в том, что они как раз
не думают. Навесят на человека ярлык и довольны...
     Майор во  все глаза глядел на инспектора.  Обычно уравновешенный,  Петр
сегодня был на удивление задиристым.
     - Чего стоишь?  Садись,  -  разрешил майор и добавил:  -  Чего ты такой
ершистый?
     - Да  вот  встретил  тут  "друга  детства",   -   поморщился  Петр.   -
Перебирается из нашего "захолустья"... Ну и пусть катится ко всем чертям!
     - Я не улавливаю, о чем ты, - нахмурил брови майор.
     - Этот не воровал,  не удирал из дому,  а гадил исподтишка,  и попадало
другим,  а он выходил сухим из воды,  -  запальчиво говорил Петр. - И сейчас
отлично устроился в жизни, а я знаю, уверен, что он подлец.
     - Ну зачем так ставить вопрос? - повысил голос майор.
     - А иначе нельзя, - убежденно произнес Петр.
     Майор промолчал,  а  про себя подумал,  что инспектор разошелся,  и это
хорошо.  Ведь моряк,  бывший флотский старшина,  а ведет себя, как послушный
первоклассник.
     - Как дела на вокзале? - поинтересовался майор.
     - Я из ребят дружину создал. Пока - порядок.
     - Чего же ты не хвалишься? - удивился майор.
     - Еще рано, - махнул рукой Петр.
     - Ну,  а  вообще,  что ты собираешься делать с трудными подростками?  -
полюбопытствовал майор.
     - Есть у меня одна идея, - мечтательно протянул Петр.
     - Ну-ну? - подался вперед майор.
     - А  что,  если  соорудить настоящую флотилию,  посадить  на  нее  всех
трудных ребят и отправиться по Сожу в Днепр...
     - А дальше? - нетерпеливо спросил майор.
     - ...а из Днепра в Черное море... - закончил Петр.
     - Неплохо, - одобрил майор. - А потом?
     - Поплаваем по Черному морю,  позагораем и вернемся домой,  - улыбнулся
Петр.
     - А-а, - майор откинулся в кресле.
     Он, конечно, понимал, что идея Петра - чистой воды фантазия. И все-таки
что-то привлекало в ней майора.  И он подумал, что надо бы идею обмозговать.
Вот только бы со срочными делами управиться...
     - Может, на Черном море и Володьку встретим, - вдруг сказал Петр.
     - Кстати, о беглеце, - подхватил майор. - Что тебе удалось узнать?
     - И мало и много, - ответил Петр.
     - То есть? - не понял майор.
     - Мало -  это,  я почти не знаю,  куда он убежал и почему,  -  объяснил
Петр. - Много - это, я уже представляю, что за парень Володька Прокопенко.
     - А что дружок его?
     - Семенков?
     - Да,  Семенков,  -  сказал  майор.  -  Всюду  они  вдвоем,  Прокопенко
попадается,  а  Семенков выходит сухим из  воды.  Не  похож ли  он на твоего
"друга детства"?
     - Ну что вы!  -  воскликнул Петр.  -  Мой "друг детства" ни о ком слова
доброго не скажет... А Семенков защищает Володьку...
     - Послушать тебя, - хмыкнул майор, - так твой Володька ангелочек, разве
что без крылышек?
     - Нет, нормальный парень, - покачал головой Петр. - И отчаянный - тоже.
Представьте,  как  он  там один?  Как бегает от  милиции,  а  ведь ему нет и
четырнадцати...
     - Бегает,  паршивец,  людям добрым нервы портит, - проворчал майор. - В
общем, с этим делом надо поспешить...
     - Вы же мне сказали - не торопиться, - напомнил Петр.
     - Верно, - подтвердил майор. - Не торопиться, но спешить надо.
     Выйдя из  кабинета начальника,  Петр  осмотрелся.  В  очереди,  которая
тянулась к паспортному столу, "друга детства" уже не было.
     На  улице Петр постоял немного,  поглазел на  небо,  дождь все никак не
соберется, и медленно побрел к детской комнате.
     Петр  приближался к  двухэтажному деревянному дому.  Из  подъезда сломя
голову,  будто за  ним гнались,  выскочил парень.  В  ту же минуту на втором
этаже распахнулось окно, оттуда высунулась женщина и визгливо крикнула:
     - Я  тебе сто раз говорила,  уехал твой Андрей.  Уплатил за  три месяца
вперед и уехал. И больше не приходи, не пущу!..
     Женщина захлопнула окно.  Парень кинулся прочь от дома и чуть не сбил с
ног  Петра.  Петр  успел схватить парня за  руку  и  увидел,  что  это  Вася
Семенков.
     - Привет!  -  обрадовался Петр.  -  Ты  куда несешься?  Чего ко  мне не
заходишь?
     И Вася разглядел, на кого он налетел. С неожиданной злостью крикнул:
     - А вы, значит, слежку за мной установили, гражданин инспектор?!
     - Какая слежка? Ты о чем? - строго спросил Петр.
     Семенков спохватился и перешел на привычный шутливый тон:
     - Ну как, вы напали на след известного бегуна на дальние дистанции?
     - Нам сообщили,  что недавно Володю видели в Ялте,  - ответил Петр. - А
где он теперь, не знаю.
     - В Ялте? - волнуясь, переспросил Семенков. - А с кем он был?
     - С  мальчишками местными,  -  улыбнулся Петр.  -  Он  им сочинял,  что
отправляется в кругосветную экспедицию,  его поили,  кормили и еще деньги на
дорогу собирали...
     Вася растерялся, услышав слова Петра, но снова все перевел в шутку:
     - Выходит, вы зря беспокоились? Володька загорает на курорте...
     - Пока ему везет, - согласился Петр. - А что будет дальше?
     Вася пожал плечами.  Кто знает,  что будет дальше? Во всяком случае он,
Вася, не знает.
     - Чего мы здесь стоим? Пошли пройдемся, - предложил Петр.
     Они пошли той дорогой,  по которой совсем недавно -  какой-нибудь месяц
назад!  -  брели Вася с Володькой. А в садах появились уже маленькие, словно
лампочки,  яблоки.  Володька был прав -  яблок в этом году будет - завались.
Володька,  вообще,  всегда был прав. Говорил - давай удерем, но он, Вася, не
согласился.  А  вон и  тележка с газированной водой,  возле которой хлопочет
продавщица, меднолицая, будто индианка.
     Вот и пешеходный мостик,  перекинутый через пути. Петр и Вася поднялись
по скрипучим ступенькам и,  не сговариваясь,  остановились посредине.  Так и
они с  Володькой стояли,  облокотившись на  поручни,  и  глазели на  рельсы,
нестерпимо блестевшие на солнце.  Вася зажмурился. То ли оттого, что слепило
глаза,  то  ли  оттого,  что  не  хотелось  вспоминать последнюю  встречу  с
Володькой.
     - Я хотел у тебя спросить, - прервал затянувшееся молчание Петр.
     - О чем? - насторожился Вася.
     - Ты не знаешь, кто угнал мотоцикл с Володькиного двора?
     - Я угнал, - спокойно ответил Вася.
     - Ты? - не поверил Петр.
     - Зашел однажды к  Володьке,  -  с  удовольствием принялся рассказывать
Вася.  -  А  его дома не было,  он в  это время страдал на дополнительных по
алгебре.  Я  послонялся по  двору,  гляжу,  мотоцикл стоит,  а  в  нем ключи
торчат...  Дай,  думаю,  прокачусь,  все  равно делать нечего.  Сел,  завел,
покатил за  город.  Шоссе  было  мокрое,  после  дождя,  меня  занесло...  А
навстречу самосвал полз...  В общем, я успел выскочить из мотоцикла. Немного
поцарапался, а от мотоцикла одна каша осталась...
     - Почему же Володька все взял на себя? - спросил Петр.
     - Потому что он мой друг, - просто ответил Вася.
     Петр подергал себя за нос.
     - А ты сам-то хоть понимаешь, что натворил?
     - Так ведь я взял только покататься, - пожал плечами Васька.
     - Эх ты,  горе-мотоциклист.  Ладно,  мы еще к этому вернемся. Во всяком
случае для  меня  ясно  одно:  Володя тебя тогда выручил,  теперь твой черед
помочь ему.
     - Вы правы,  -  думая о своем, проговорил Семенков. - Настал мой черед.
Завтра ждите от меня новостей, инспектор.
     - Что ты задумал? - обеспокоенно спросил Петр.
     - Ничего,  ровным счетом ничего,  - широко улыбнулся Вася. - Неужели вы
не можете подождать до завтра?
     - Хорошо, - согласился Петр. - До завтра.
     Они пожали друг другу руки и разошлись. Каждый в свою сторону.




     Солнце пекло невыносимо,  а  электровозу -  хоть бы хны!  Тянул и тянул
себе вагоны, спешил к горам, за которыми было море.
     На  раскаленной крыше последнего вагона ничком лежал мальчишка.  Лежал,
как на пляже, в одних плавках, подстелив рубаху и брюки.
     Солнце припекало так, что мальчишка приподнялся и сел. Это был Володька
Прокопенко. Из майки он соорудил себе некое подобие чалмы и прикрыл голову.
     "Жаришься тут,  как окунь на сковородке, - невесело подумал Володька. -
И даже хуже,  чем окунь.  Того хоть постепенно поджаривают, переворачивают с
боку на бок, а меня сразу с двух сторон".
     Вспомнились Гарька  и  Шурик,  одиннадцать отличных дней  у  моря.  Эх,
ребята, не знали вы, с кем свела вас судьба!
     Внезапно Володька услыхал сзади  шум  и  обернулся.  На  крышу проворно
вскарабкался мальчишка.  У  него  были ошалелые от  испуга глаза.  Мальчишка
бросился бежать по крыше.
     - Стой! - крикнул Володька.
     Тот не послушался.  Тогда Володька бросился на него,  свалил и прижал к
крыше. Мальчишка брыкался, пытаясь вырваться.
     - Ты куда,  лезешь, дурья башка! - орал Володька. - Дотронешься до этой
штуковины, и от тебя мокрого места не останется.
     Мальчишка обмяк, перестал сопротивляться.
     - Это же токосъемник,  - Володька отпустил мальчишку. - Ток по проводам
через него доходит до электродвигателя. Физику проходил?
     - Проходил, - ответил мальчишка, с опаской поглядывая на токосъемник. -
Переменный ток высокого напряжения...
     - Правильно, - подтвердил Володька.
     Мальчишка глупо улыбнулся,  радовался, что опасность миновала. Но никак
не мог унять дрожь во всем теле.
     - Сидел бы дома и за мамину юбку держался, - разозлился Володька.
     - Мне в Севастополь надо, - тихо сказал мальчишка.
     - Чего?
     - В мореходное училище, - застенчиво признался мальчишка.
     - Удрал из дому... - догадался Володька.
     Мальчишка растерянно кивнул, словно сам не верил, что убежал из дому.
     - Ты откуда? - спросил Володька.
     - Из Костромы, - ответил мальчишка.
     - Далеко, - уважительно произнес Володька.
     - Ага, - согласился мальчишка. - А ты откуда?
     - Из Гомеля.
     - Тоже далеко.
     Володька протянул руку:
     - Володя.
     - Алеша,  -  пожал руку новому приятелю мальчишка,  -  то  есть Алексей
Громов.
     - Ну, и как тебе жилось в твоей Костроме? - поинтересовался Володька.
     - Нормально,  -  насмешливо  произнес  Алеша.  -  Жил  в  трехкомнатной
квартире со всеми удобствами,  а  также с папой,  мамой,  бабушкой и старшей
сестрой Ольгой.
     - Отец бил тебя? - напрямую спросил Володька.
     - Что ты -  папка добрый,  -  улыбнулся Алеша и  вздохнул:  -  Только в
командировки часто ездит...
     - Чего же ты сбежал? - поразился Володька.
     - Воспитывают они меня все... Ну, какой из тебя мужчина - от горшка два
вершка,  труслив,  как заяц, обыкновенный гвоздь в стену забить не можешь, -
Алеша с обидой передразнил кого-то,  наверное, сестру или бабушку. - Вот я и
убежал. Чтобы доказать им, какой я мужчина.
     Володька улыбнулся.  Алеша -  мальчишка лет двенадцати - сейчас здорово
напоминал взъерошенного задиру-воробья.
     - Трус,  трус... - кипел Алеша от возмущения, - а где ты смелым будешь?
В школе? Когда макулатуру собираешь?
     Мальчишка вскочил на ноги.
     - Вот если б сейчас война была! Гранату в дверь - бабах! Гранату в окно
- стекла вдребезги!  Ворвался в дом.  Из автомата -  тр-р-р!  И -  на второй
этаж! Ура-а-а!
     Увлеченный порывом Алеши, поднялся и Володька.
     - Я  предпочитаю  пистолет,  -  небрежно  произнес  он.  -  Пистолет  -
надежнее...  Они тебя окружили,  винтовки на тебя наставили, с ножом к горлу
пристали: "Кто такой? Документы!" А ты спокойненько: "Документы? Чичас..." И
не спеша лезешь за пазуху...
     Володька показал,  как  его  рука лезет под воображаемую рубаху и  как,
добравшись до пояса, вдруг сжимается, словно выхватывает пистолет.
     - Бах! Бах! И все с копыт!
     Володька присел и "палил" вовсю из сжатого кулака. Потом распрямился.
     Это означало,  что все враги повержены.  Алеша с  восхищением глазел на
нового приятеля.
     Неожиданно  Володька  обернулся,   брови  гневно  сошлись  у   него  на
переносице.
     - Но к  белякам пришла подмога.  Тогда ты на коня и  -  ходу!  А они за
тобой в погоню. А ты - бах! - один слетел с коня, бах! - другой слетел, бах!
- третий!..
     Володька стрелял из-под руки, пригнувшись, словно скакал на лошади.
     - И ты пришпорил коня, твой и след простыл...
     - Ни за что им нас не догнать, - похвастался Алеша.
     Возбужденные ребята вновь уселись на крыше.
     - Как ты считаешь, меня в мореходку примут? - с надеждой спросил Алеша,
будто от Володьки зависела его судьба.
     - Примут,  -  уверенно произнес Володька.  -  Ты  только не  красней...
Держись хладнокровно!
     Приунывший на мгновение, Алеша вновь разговорился:
     - Вот у моряков жизнь так жизнь!  На море шторм в десять баллов,  волны
высотой  в  десятиэтажный дом!  Корабль бросает из  стороны в  сторону,  как
щепку.  А  ты  расставил ноги пошире,  стоишь,  будто врос в  палубу,  и  не
шелохнешься... И ничего на свете тебе не страшно.
     - Так уж ничего?  -  добродушно поддел приятеля Володька.  - Чего же ты
как угорелый летел на токосъемник?
     Алеша все же обиделся.
     - Меня милиционер засек. Я побежал и забрался на крышу.
     Володька и Алеша поглядели в сторону движения поезда.
     Показалась голова в  серой милицейской фуражке и  исчезла.  Милиционер,
вероятно, пытался залезть на крышу.
     - Вот он, - прошептал Алеша и поглядел на Володю так, словно спрашивал,
а что теперь делать.
     - Мне такое кино не нравится, - свистнул Володька. - Он нас сцапает...
     - И тогда мореходка погорела? - спросил Алеша.
     - Тогда все погорело.
     Милиционера было видно по пояс.  Он вытер платком потное лицо и крикнул
что-то ребятам, но из-за стука колес и ветра они не услышали.
     Володька молча вскочил,  не суетясь,  но и  не медля понапрасну,  надел
рубаху, натянул брюки.
     - Ты куда? - выдохнул Алеша.
     Он догадался, что задумал Володька, но не мог в это поверить.
     - Буду приземляться, - коротко ответил Володька, зашнуровывая кеды.
     - На ходу?
     - Он ждать не будет, пока поезд остановится, - головой Володька показал
на милиционера, который, высоко подняв зад, полз осторожно по крыше.
     - Прощай, Кострома! - Володька встал и протянул приятелю руку.
     - И я с тобой, - опомнился Алеша.
     - Ты хоть раз прыгал?
     - Ни разу, - честно признался Алеша.
     - Тогда сиди и  не  рыпайся,  -  Володька взъерошил приятелю волосы.  -
Счастливо оставаться!
     Володька стал спускаться вниз. Милиционер крикнул:
     - Парень, погоди, послушай, что скажу!..
     - Ну,  давай,  дядя,  только покороче,  видишь, мне некогда! - Володька
наполовину слез.
     - Чего ты бегаешь?  Все равно поймаем,  - у милиционера пот струился по
лицу, он задыхался.
     - А чего до сих пор не поймали? - хвастливо произнес Володька. - Капкан
бы поставили... Р-раз - мне хвост и прищемило...
     - Дурачок,  ты же человек,  хоть и  глупый.  Да и  у  милиции есть дела
поважнее...  Сколько я вашего брата перевидал...  И злость берет,  и жалею я
вас, дурней, - сами себе, своими руками жизнь портите. Ну куда ты прибьешься
- к жуликам?..
     - Ладно,  дядя, пожалей вот малого, - Володька кивком головы показал на
Алешу, - а мне пора...
     Володька спустился на подножку вагона. Ветер пузырил рубаху. Милиционер
крикнул:
     - Не смей! Назад! Кому говорят - назад!
     Свесившись,  Алеша с  волнением глядел на приятеля.  Володька подмигнул
Алеше,  отпустил поручень и  прыгнул.  Кубарем скатился по откосу и  исчез в
придорожных кустах.
     Алеша  не  сводил  глаз  с  кустов.   Володька  не  появлялся.  Подполз
милиционер. С него ручьем лил пот. Милиционер и Алеша глядели на удаляющиеся
кусты.
     - Неужели?.. - Алеша не договорил.
     - Типун тебе на язык, - свирепо зашипел милиционер.




     Вроде бы ничего не произошло, а Петр ощутил неясную тревогу. Он сидел в
детской комнате, перебирал дела, а думал все время о Семенкове.
     Петр пытался себя успокоить.  "Завтра ждите от меня новостей", - бросил
на  прощанье Семенков.  Завтра  наступило,  а  Вася  не  приходит и  никаких
новостей не приносит.  Ну и что с того?  Придет завтра или послезавтра. Петр
был уверен, что Вася поможет и ему, и Володьке.
     Когда в дверь постучали, Петр крикнул:
     - Входите!
     Он подбежал к двери, чтобы открыть.
     Но это был не Вася. Первым в комнату вошел коренастый плотный мужчина с
ярко-желтым портфелем в  руках,  а  следом за  ним высокая статная женщина с
заплаканными глазами.
     - Нас послал к вам начальник отдела,  -  объяснил причину своего визита
мужчина.  -  Дело в  том,  что  наш  сын вчера ночью не  вернулся домой,  не
появился он и сегодня утром.
     - Мы  обнаружили записку,  -  сказала  женщина и  протянула Петру  лист
бумаги.
     Усадив мужчину и  женщину,  Петр сел сам и  развернул записку.  Вот что
было написано там веселым размашистым почерком:
     "Родители!  Мне  необходимо исчезнуть на  пару  дней.  Надо кое  с  кем
выяснить отношения.  Не волнуйтесь, не поднимайте паники! До скорой встречи!
Вася".
     Уже догадываясь по знакомому насмешливому тону,  кто написал эти слова,
Петр поднял голову и спросил:
     - Простите, а как ваша фамилия?
     - Мы -  Семенковы,  -  ответила женщина.  -  Товарищ инспектор,  что вы
думаете о записке?
     Петр снова уткнулся в записку,  словно для того, чтобы разобраться в ее
смысле. А на самом деле ему надо было прийти в себя.
     "Вот  и  дождался новостей от  Семенкова,  -  невесело подумал Петр.  -
Спасибо,  Вася,  удружил.  Лучше ты  ничего не мог придумать,  как удрать из
дому?  Что это вы, будто сговорились? Сперва один убежал, теперь - другой. А
майор даже не предупредил,  что нагрянут родители Семенкова.  Вообще-то,  он
прав. Я сам заварил эту кашу, самому мне ее и расхлебывать".
     Петр оторвался от записки:
     - Может, ваш сын уехал в Чернигов к дяде?
     - У нас нет и не было родственников в Чернигове, - исчерпывающе ответил
папа.
     - Но ведь Вася был осенью в Чернигове,  -  напомнил Петр и посмотрел на
маму.
     И папа перевел взгляд на маму.
     - Вася мне сказал,  что ему надо на несколько дней съездить к другу,  -
невозмутимо начала мама и тут же смутилась. - Я и отпустила...
     - А как вы объяснили в школе, когда Вася пропустил целую неделю? - Петр
посмотрел в упор на маму.
     Та покосилась на папу, опустила голову и тихо ответила:
     - Достала справку от врача - катар верхних дыхательных путей...
     Папа выразительно крякнул, но промолчал.
     "Вот оно как в вашей семье делается",  - подумал Петр и снова обратился
к папе:
     - Есть ли у вашего сына друг по имени Андрей?
     Папа повернулся за помощью к маме.
     - Нет,  - не задумываясь, ответила мама. - Друга по имени Андрей у Васи
нет. Может, просто знакомый?
     - Понятно, - протянул Петр.
     - Что вам понятно?  - всхлипнула мама. - Товарищ инспектор, неужели вас
не  пугают эти слова:  "Надо кое с  кем выяснить отношения"?  С  кем?  Какие
отношения?
     - Честно говоря,  вам  должно быть это лучше известно,  чем мне,  -  не
выдержал Петр.
     Папа,  до  сей  поры  молча и  нетерпеливо похлопывающий по  портфелю с
блестящими застежками, решительно поддержал Петра:
     - Товарищ инспектор совершенно прав. Мы обязаны лучше знать, почему наш
сын уехал, куда уехал и зачем уехал.
     Папа поднялся и твердо сказал маме:
     - Пошли.
     - Но как же? - мама умоляюще поглядела на Петра. - Екатерина Антоновна,
мать  Володи  Прокопенко,   говорила  мне,   что  вы  такой  чуткий,   такой
внимательный.  Вы найдете Васю?  Только бы с ним ничего не случилось! Только
бы он был жив!
     - Мы сделаем все,  зависящее от нас, - сказал Петр. - А вы, пожалуйста,
когда Вася найдется...
     - Не беспокойтесь,  товарищ инспектор, - перебил Петра папа. - Теперь я
сам возьмусь за воспитание сына...
     Поддерживая под локоть всхлипывающую мать,  папа вывел ее  из  комнаты.
Едва за  родителями Семенкова захлопнулась дверь,  как  Петр тут  же  набрал
номер телефона майора.
     И  когда в трубке послышался хриплый голос Владимира Михайловича,  Петр
торопливо,  словно боясь,  что  майор  перебьет его,  рассказал о  том,  что
приходили родители Семенкова,  что Вася, наверное, в Чернигове и что надо бы
проверить,  кто такой Андрей.  В  двух словах Петр сообщил о своей встрече с
Семенковым у двухэтажного деревянного дома.
     - Я прошу,  -  сказал в самом конце Петр,  -  чтобы вы направили меня в
Чернигов, и я оттуда привезу Семенкова.
     Майор долго кашлял в трубку.
     - Вы считаете,  что я провалю операцию?  - срывающимся голосом произнес
Петр.
     - Нет,  я  так не  считаю,  -  майор наконец-то  откашлялся.  -  Просто
Семенков тебя знает и, увидев, что ты приехал, может натворить глупостей. Мы
сообщим о Семенкове нашим коллегам в Чернигов,  они все сделают как надо.  И
про  Андрея  сейчас выяснят хлопцы...  А  ты  молодец,  много  узнал...  Ну,
работай.
     Похвала майора не  утешила Петра.  Ему  казалось,  что начальник в  нем
сомневается и серьезного дела не доверит.  Будь Петр на месте майора,  он бы
так  поступил.  Ведь что получается?  Петр еще одного не  нашел,  как второй
убежал.  И не без его,  Петра, помощи. Зачем он говорил Васе, что теперь его
черед помочь Володьке?  Вот тот и кинулся "выяснять отношения".  Наверное, с
тем Андреем. Как бы Вася и вправду не натворил дел...
     Когда Петр вернулся домой,  мама сразу догадалась,  что  у  сына что-то
стряслось. Настолько расстроенная у него была физиономия.
     - Петруша, что случилось? Сядь, посиди.
     Но Петр не садился,  а кружил по комнате.  Наконец он остановился прямо
перед матерью:
     - Мам, ты оказалась права - не вышел из меня инспектор.
     - Погоди,  сперва сядь,  - настойчиво сказала мама. - Вот так. А теперь
расскажи толком, что случилось.
     И сын поведал матери обо всем, что произошло сегодня.
     - Теперь ты понимаешь, что именно я толкнул Семенкова на побег?
     - Понимаю, - ответила мама. - А вот родители Семенкова понимают, что их
беспечность привела к побегу?
     - Кажется, начинают понимать...
     - Вот видишь,  только начинают понимать,  -  воскликнула мать.  -  А ты
хочешь,  чтобы после двух встреч с  тобой Семенков стал другим человеком.  У
него вполне сложившийся характер. Ему сколько лет?
     - Шестнадцать, он девятый класс кончил...
     - Ну, вот, - развела руками мама. - И вообще, за месяц работы в милиции
ты стал худой как черт...
     - Я и был худой как черт, - улыбнулся Петр.
     - Ну не скажи,  -  возразила мать.  -  И потом, Петруша, нельзя так все
близко принимать к сердцу...
     - А как можно?
     - Если б я знала, - прошептала мать.
     - Мам,  ты помнишь,  -  сказал Петр,  -  как уволили Марью Тихоновну из
твоей лаборатории и как ты хлопотала, чтобы ее восстановили?
     - Ну! - пылко воскликнула мама. - Это же было совершенно несправедливое
дело... Как же я могла молчать?
     - Вот именно, - улыбнулся Петр. - Послушай, мам, а я и вправду как черт
голодный.
     - Ой, заговорил ты меня, - всплеснула мать руками.
     Вскоре Петр уплетал за обе щеки борщ, а мать не сводила глаз с сына.
     - Как поешь, ляг отдохни, - говорила мать.
     - Некогда отдыхать -  экзамены на носу,  -  с шутливым вздохом произнес
Петр.
     Помедлив немного, мать сказала:
     - Ты знаешь,  в этом году тебе не стоит поступать.  Конечно, жаль - год
пропадет.  Но слишком большая нагрузка вредна для здоровья. Честно говоря, я
не думала, что у тебя будет такая трудная работа...
     Петр пошел к  себе в  комнату,  лег на тахту.  Полистал свежий журнал и
отложил.
     Полежал с открытыми глазами.  Из соседней комнаты долетала приглушенная
музыка. Мама включила телевизор.
     Да, он, Петр, тоже не представлял, что будет так тяжело...




     На  прибрежной гальке  подсыхали вылинявшая до  белизны майка,  пестрая
ковбойка с  распластанными рукавами,  под ней серые брюки и  в  самом низу -
сверкающие от чистоты кеды. Ни дать ни взять - человек.
     А рядом лежал, раскинув руки, Володька. Закрыв глаза, он дремал.
     Внезапно на мальчишку легли тени и послышался веселый голос:
     - Прошу у аудитории внимания!
     Володька  чуть  приоткрыл один  глаз.  Его  окружила  компания  веселых
девушек и юношей в плавках и шортах.  Студенты,  решил Володька. Кто же еще,
кроме студентов,  умеет так беззаботно жить на свете,  словно у  них впереди
целая вечность? Еще только школьники. Но эти ребята, пожалуй, староваты, для
школьников.
     Бородатый парень выступил вперед и воздел руки вверх.
     - Перед  нами  скелет  неизвестного юноши  из  захоронений пятого  тире
шестого веков до  нашей эры,  -  начал парень,  подражая кому-то,  кого  все
знали, потому что слова зубоскала покрыл дружный смех.
     Володька открыл оба глаза и тоже улыбнулся.
     - Путем тщательных исследований, основанных на собственном оригинальном
методе,  -  продолжал парень, - я пришел к неопровержимому выводу, что юноша
этот был  отменно ленив,  лекций не  посещал и  науке предпочитал лежание на
солнышке на  берегу Понта Эвксинского,  то  бишь  Черного моря.  Сообщаю сие
название для тех, кто не удосужился прийти на мою прошлую лекцию...
     Володька сел,  обхватив руками худые колени.  Зубоскал подергал себя за
бороду, будто не поверил тому, что видели его глаза, и патетично воскликнул,
показывая руками на мальчишку:
     - То, что произошло на ваших глазах, нельзя назвать иначе, как чудесным
оживлением скелета.  Вот до чего дошла, так сказать, докатилась наука в наше
время... Не без моей помощи, само собой.
     Володька улыбался,  открыв рот.  Студенты уже визжали от  хохота.  Лишь
одна долговязая девушка в широченной шляпе, которая почти закрывала ее лицо,
сохраняла серьезность.
     - Миша!  Ребята!  Пошли,  а то Аристарх Павлович рассердится, - позвала
долговязая девушка.
     Миша с ходу продекламировал:

                В гневе сидит Аристарх и в печали,
                Булку сухую жует, запивая кефиром.

     Предводительствуемая Мишей  компания побрела вдоль  пляжа к  невысокому
холму.  Володька вскочил  на  ноги  и  растерянно поглядел вслед  студентам.
Неожиданно Миша обернулся и помахал ему рукой. И тогда Володька крикнул:
     - А вы куда?
     Студенты остановились, обернулись. За всех ответила долговязая девушка:
     - Мы студенты, на практике. Ведем раскопки.
     - А-а, научная экспедиция, - понимающе протянул Володька.
     - Что, бывал в экспедициях? - Миша оглядел мальчишку с ног до головы.
     - Приходилось, - не вдаваясь в подробности, ответил Володька.
     - Хочешь с нами? - предложил Миша.
     Володька кивнул и с надеждой посмотрел на веселого парня. Тот подмигнул
мальчишке:
     - Собирай манатки!
     Володька быстро натянул еще влажную рубаху и  брюки и  потянулся следом
за  студентами,  стараясь держаться поближе к  Мише.  К  нему Володька сразу
почувствовал расположение.  Веселым людям он доверял,  можно сказать, на все
сто. Веселые люди, знал Володька, добрые люди.
     Студенты подошли к  двум высоким колоннам.  Это были словно бы ворота в
древний город.  Этот город таился до  поры до  времени под землей.  А  когда
сняли  верхний  слой  земли,  то  люди  увидели на  удивление прямые  улицы,
вымощенные камнем, чудом сохранившиеся стены домов...
     Там,  где некогда была городская площадь, пестрели палатки. Возле одной
из них на складном стульчике сидел Аристарх Павлович, злющий-презлющий.
     Увидев  его,  Володька прыснул.  Аристарх Павлович,  и  вправду,  жевал
булку,  запивая ее кефиром. Одет он был, как и студенты, в шорты и клетчатую
тенниску.  На  голове  красовалась войлочная шляпа.  Одно  отличало  его  от
студентов - у Аристарха Павловича не было бороды.
     Будто нашкодившие школьники,  студенты молча разбрелись по раскопкам, а
Миша подтолкнул Володьку к Аристарху Павловичу.
     - Аристарх Павлович,  обратите внимание,  сей  юноша  проявил страстный
интерес к  археологии.  К  тому же -  косая сажень в плечах.  Короче говоря,
приобщим страждущего к науке - таскать носилки с землей он вполне годен.
     Бросив оценивающий взгляд на Володьку, Аристарх Павлович буркнул:
     - Кожа да кости.
     - Вот и отлично,  откормится на наших харчах, - у Миши на все был готов
ответ.
     - Берите,  -  наконец сдался Аристарх Павлович.  -  Но  только под свою
личную ответственность.
     - Отвечаю бородой, - торжественно, словно давая клятву, произнес Миша и
хлопнул Володьку по спине. Мол, дело сделано.
     Аристарх Павлович строго глянул на Володьку.
     - Запомните, молодой человек, ни одного черепка руками не трогать...
     - Я понимаю, - открыл, наконец, рот Володька.
     - Видите,  какой сообразительный,  -  воскликнул Миша,  -  с  полуслова
понимает, так сказать, на лету схватывает...
     Аристарх  Павлович махнул  рукой.  Мол,  делайте,  что  хотите,  только
оставьте  меня  в  покое.  Наверное,  брызжущий весельем Миша  ему  порядком
надоел.
     Миша  повел  Володьку  к  своему  месту  работы.  Это  была  широкая  и
неглубокая яма, от которой шел узкий ход к еще одной яме.
     Там  сидела долговязая девушка в  широченной шляпе и  осторожно счищала
щеткой землю с какой-то штуковины, напоминавшей кувшин.
     Миша сел на краю ямы и свесил вниз ноги.
     - Ну, старик, ты в рубашке родился, - сказал он Володьке.
     - Аристарха уломать  трудно.  Мы  тут  будем  еще  с  неделю  копаться.
Заработаешь немного.
     - А что я должен делать? - озирался по сторонам Володька.
     - Я в тебе не ошибся,  ты и вправду жаждешь трудиться, - удивился Миша.
- Работа у тебя,  прямо скажу,  будет пыльная...  Я буду копать,  а потом мы
вдвоем станем относить землю. Авось что-нибудь выкопаем. Ясно?
     - Ясно, - скривился Володька.
     По  правде  говоря,  он  представлял свою  работу более  заманчивой.  А
таскать землю - не ахти какое увлекательное занятие.
     Миша заметил,  что мальчишка приуныл.  Тогда он поднялся во весь рост и
простер руки к морю.
     - А  теперь я  посвящу тебя  в  тайны самой удивительной из  наук,  имя
которой -  археология, - начал Миша торжественно, и Володька невольно поднял
голову.  - Вот здесь, на берегу Черного моря, давным-давно, сотни лет назад,
жили люди. Они пасли скот, строили жилища, отбивались от врагов, любили друг
друга,  рожали и растили детей,  ели,  пили,  умирали...  Века прошумели над
этими степями, занесли, засыпали землей прошлое. И вот пришли мы, археологи,
и раскопали -  ни много ни мало, - а жизнь людей. И теперь мы про тех людей,
что когда-то жили здесь, знаем все... Ну, почти все...
     Миша снова сел на краю ямы,  свесив ноги,  и бросил взгляд на Володьку.
Веселый студент, конечно, понимал, что он произнес не самую плохую речь.
     Но  никак  не  ожидал,  что  она  произведет такое сильное впечатление.
Мальчишка был просто-напросто ошеломлен.
     - А как вы это узнаете? - наконец спросил Володька.
     - Очень просто,  -  небрежно ответил Миша и  протянул руку к  черепкам,
которые лежали на доске. - Можно, я возьму, Лида?
     Лида,  та  самая  долговязая девушка,  не  подымая головы  от  кувшина,
ответила:
     - Возьми,  только осторожнее,  пожалуйста,  а то Аристарх Павлович меня
съест.
     - Можешь успокоиться,  тебя он  не  съест,  подавится,  -  по  привычке
съязвил Миша, взял черепок и повернулся к Володьке.
     - Мне достаточно одного черепка,  чтобы я мог рассказать,  в каком веке
жил  человек,  которому принадлежал кувшин,  был он  богат или беден,  каким
владел  ремеслом...  Словом,  могу  выдать  полную биографию нашего далекого
предка.
     - По  одному черепку?  -  удивился Володька,  беря  из  рук  Миши кусок
обожженной глины.
     Володька недоверчиво поглядел на черепок.  Да такие черепки он встречал
тысячами,  сколько раз их подфутболивал.  Вот уж не думал, что они так важны
для науки.
     - По одному черепку,  - подтвердил Миша. - Ну, конечно, необходим багаж
знаний...
     К Мише и Володьке давно приглядывался Аристарх Павлович.  Все работают,
а эти двое чешут языками.
     - Войцеховский, - окликнул Мишу Аристарх Павлович, - не кажется ли вам,
что ваш обеденный перерыв затянулся на несколько столетий?..
     Миша умел ценить хорошую шутку.  Он рассмеялся,  взял лопату с короткой
ручкой и стал осторожно копать.
     Вскоре Миша наполнил рыжей землей носилки.
     - Впрягайся, брат, - позвал он Володьку.
     Мальчишка не расслышал.  Он вертел в руках черепок,  разглядывая его со
всех сторон.
     - Ты чего?  -  удивился зубоскал,  увидев,  как блеснули слезы в глазах
мальчишки.
     - Ничего, - отвернулся Володька и положил черепок на доску.
     Миша и Володька подняли носилки и стали спускаться с холма.
     Сколько носилок земли перетаскали они за полдня, Володька не мог толком
вспомнить. А Миша к тому же ни на секунду не закрывал рта. Сперва Володька с
любопытством слушал его байки,  а  потом перестал.  Мальчишка думал только о
том,  как  бы  дотащить носилки,  которые  с  каждым  разом  становились все
тяжелее. Но Володька не жаловался. Лишь как-то бросил в сердцах:
     - Какие вы археологи, вы землекопы...
     - Верно, - согласился Миша и поглядел на солнце.
     Солнце  медленно спускалось по  небосводу в  море.  Наверное,  захотело
искупаться. Умаялось светило за целый день работы.
     Миша и Володька высыпали землю и вернулись к себе в яму.
     - Есть у  меня смутное предчувствие,  -  произнес Миша,  -  что сегодня
археологического открытия не произойдет. Поэтому пошли смоем трудовой пот.
     Они  искупались  и  успели  к  ужину,  который  приготовили  на  костре
дежурные.  Володька сидел рядом с Мишей,  уплетал за обе щеки, слушал, о чем
говорят студенты,  и  ему  было  хорошо!  Тем  более  что  грозный Аристарх,
которого мальчишка немного побаивался, укатил ночевать в город.
     Володьке вспомнились Гарька и  Шурик.  Со  славными ребятами он  прожил
одиннадцать прекрасных дней. Вспоминают ли они его, Володьку? Или забыли?
     И со студентами, Володька чувствовал, ему будет хорошо.
     Когда поужинали, Володька вызвался:
     - Я помою посуду.
     - А сумеешь? - засомневалась Лида.
     - Помою - посмотрите, - сдержанно ответил Володька.
     Никогда еще он так тщательно не драил песочком котелки, как сегодня. И,
может,  раз десять полоскал их в воде. Придирчивая Лида, осмотрев сверкавшие
котелки, осталась довольна.
     - Мастер на все руки,  -  гордо сказал Миша.  - Незаменимый человек для
нашей экспедиции...
     Миша взял гитару, подмигнул Володьке и запел:

                Ты помнишь мезозойскую культуру?
                Под скалой сидели мы с тобой.
                Ты мою изодранную шкуру
                Зашивала каменной иглой.

     Володька прыснул.  Ну  и  забавная песня!  Такой он  никогда не слыхал.
Студенты, сидевшие вокруг костра, подхватили:

                Я сидел немытый и небритый,
                Нечленораздельно бормотал,
                В этот день топор из кернолита
                Я на хобот мамонта сменял.

     Дирижировал хором длинный костлявый студент в круглых очках.  Его звали
Кирилл.
     А потом была еще одна песня. Еще веселее, чем прежняя.

                Шла собака через мост,
                Четыре ноги, пятый - хвост.

     Эту песню Володька быстро запомнил и припев тянул уже вместе со всеми.
     Настраивая гитару, Миша спросил:
     - Кирюша, что будет следующим номером нашей программы?
     Не успел Кирилл ответить, как Лида строго напомнила Володьке:
     - Мальчик, а тебе не пора домой?
     - Я человек самостоятельный, - отмахнулся Володька.
     - Ответ, достойный мужчины, - не удержался и похвалил Миша.
     - Но,  Миша, мальчика ждут родители, беспокоятся наверняка, - стояла на
своем Лида. - И вообще, мы не знаем, кто он, откуда...
     - Я знаю одно,  -  резко ответил Миша.  - Володька - отличный парень, и
больше ничего не хочу знать...
     Володька подхватился, обвел взглядом студентов.
     - Я пошел... Спасибо за ужин. До свидания.
     Наступило неловкое молчание.  Все глядели в  темноту,  где исчез в одно
мгновение Володька.
     Миша побренчал немного на гитаре и отложил ее в сторону.
     - Миша,  чего же ты не играешь? - спросила Лида. - Сыграй, а то грустно
стало.
     - Сама сыграй, - огрызнулся Миша.
     - А я не умею, - ответила Лида.
     - Тогда сиди и помалкивай...
     Миша вскочил и поспешно зашагал в ту сторону, куда направился Володька.
     - Какая его муха сегодня укусила? - удивилась Лида.
     - А ты не догадываешься? - спросил Кирилл, поправляя очки.
     - Кирилл, давай споем, - попросили студенты.
     Кирилл пересел на место Миши и взял гитару.
     Миша спустился с холма к пляжу. Глаза постепенно привыкли к темноте. Но
Володьки нигде не было видно.
     Миша остановился,  прислушался. Мягко, лениво набегали на берег волны и
беззвучно рассыпались.  Внезапно Мишино ухо уловило, как неподалеку сорвался
и покатился камень.
     Миша  кинулся  к  скале,  поросшей кустарником,  вскарабкался наверх  и
очутился у  входа в  пещеру.  При  его  приближении в  глубине пещеры кто-то
затих, затаился.
     - Володя, ты не бойся, это я! - прошептал Миша.
     - Я  не  боюсь,   -   ответил  Володька,  как  показалось  студенту,  с
облегчением.
     Миша сел у входа в пещеру.
     - А чего домой не идешь? - спросил он.
     - Неохота, - ответил Володька.
     - Понятно, - присвистнул Миша. - Батя выдрал тебя, и ты убежал из дому.
     Володька не отозвался.
     - Я  сразу догадался,  что у  тебя не все ладно,  -  промолвил Миша.  -
Ничего, поживешь с нами, заработаешь кучу денег, велосипед купишь... Слушай,
пошли к нам ночевать, в палатке места хватит...
     - Не хочу, - сказал Володька. - А утром я приду, не опоздаю.
     - Обиделся на Лидку,  -  догадался Миша.  -  Она зануда порядочная,  но
девчонка неплохая...
     На море застучала моторка.  На ночной лов пошли рыбаки. Володька и Миша
долго слушали, как затихает вдали стук мотора.
     - А у меня вот какая история вышла,  -  неожиданно признался Миша. - От
нас с мамкой отец удрал.  Мне тогда семь месяцев было, я его совсем не помню
и  после ни  разу не видел.  Маме он сказал,  что духовно ее перерос и  если
останется с  нами,  то погубит свою индивидуальность.  Вот так он выразился,
мой папа, папочка, папуля... Большой шутник он был, весь в меня...
     Миша замолк. Володька тоже не подавал голоса.
     - Ты не спишь? - спросил Миша.
     - Нет, - тихо ответил Володька.
     - А  вот  это совершенно зря,  -  расшумелся Миша.  -  Надо спать,  сил
богатырских набираться.  Завтра тебе придется поишачить.  Я,  знаешь,  какой
свирепый -  настоящий рабовладелец.  Я  с  тебя семь потов сгоню,  семь шкур
спущу.
     Володька рассмеялся.
     Миша попрощался и ушел.  В ночной тишине долго были слышны его шаги. Но
вот и они затихли.
     Мальчишка высунул голову из пещеры и  ахнул.  Такой уймы звезд Володька
еще никогда не видел. На небе было настоящее столпотворение.
     Володьке вдруг показалось,  что  он  один на  всей земле,  и  стало ему
нестерпимо больно, и он заплакал. Володька ревел, давился слезами, стонал от
обиды, и лишь одно мальчишку утешало, что никто его не видит, кроме звезд. А
звездам до Володьки не было никакого дела.




     - Ну и яблок нынче! Такого года я давно не припомню!
     Майор стоял у  окна и глядел на липы,  высаженные вдоль улицы,  и можно
было только удивляться, где он видел те яблоки.
     - А жара какая!  -  майор повернулся к Петру,  молча сидевшему за своим
столом.  -  Нет,  такой жары сто лет не было!  Я не понимаю,  зачем ехать на
какой-то юг, у нас лучше всякого юга.
     Петр только кивнул. Он понимал, что не ради разговора о погоде и урожае
пришел в  детскую комнату начальник.  Майор и  раньше заходил к  Петру,  они
говорили о  делах.  Но никогда прежде майор не начинал так издалека.  Видно,
что-то случилось серьезное. Что?
     И вправду, майор грузно опустился на стул, лицо его обмякло.
     - Из   Чернигова   товарищи   сообщили,   что   Семенков   обнаружен  в
бессознательном состоянии,  -  хрипло произнес майор.  -  Поймали Андрея. На
первом же допросе показал, что в магазине они орудовали вдвоем с Семенковым,
а  Прокопенко не пришел.  Сперва Андрей хотел отложить дело,  а потом решил,
что все подозрения падут на удравшего Прокопенко...
     - Так оно и вышло, - вставил Петр. - Всех обдурил жулик...
     - Не  всех,  а  некоторых,  -  подчеркнул майор и  добавил:  -  Что  не
радуешься, моряк? Ты оказался прав, твой Володька в этом деле не замешан.
     - А что врачи говорят о Васе? - вопросом на вопрос ответил Петр.
     - А что врачи, - поморщился майор. - Надеются...
     - Это я виноват,  -  проговорил Петр. - Если б я знал, если б я понимал
раньше, чем это грозит Семенкову, я бы...
     - Ты  что,  взял Семенкова за  ручку и  привел его к  Андрею?  -  майор
сердито перебил Петра.  -  Нет,  Семенков сам  пошел на  дело...  Прокопенко
все-таки  сбежал  в  последнюю  минуту...   Так  что  его,  Семенкова,  вина
главная... А потом и наша вина, взрослых, родителей прежде всего...
     Все у  майора выходило гладко,  но  Петр понимал,  что не  простит себе
никогда, даже если с Семенковым все будет в порядке. Он занимался Володькой,
который был далеко,  и  проморгал Васю,  который находился рядом,  виделся с
ним, говорил...
     Семенков был ему,  Петру, нужен только для того, чтобы узнать кое-что о
Володьке.
     - Ты знаешь,  -  неожиданно заговорил майор.  -  Я уже давно в милиции.
Когда молодым был,  ух как люто ненавидел всех этих жуликов и грабителей. До
зубовного скрежета. А сейчас - поверишь ли? - жалею их...
     Заметив в глазах Петра недоумение, майор нахмурился:
     - Особенно пацанов жалею.  Куда, думаю, вы лезете, жизнь себе губите ни
за что ни про что. Видно, старею. Пора на пенсию...
     Сегодня майор  и  вправду выглядел постаревшим.  Морщинистое лицо  было
нездорового желтого цвета.
     - Знаешь, о каком времени я мечтаю? - снова заговорил майор. - Когда не
будет ни одного жулика и  хулигана.  По улицам будут ходить только честные и
культурные люди.
     - Милиционеры тогда станут безработными, - усмехнулся Петр.
     - Не волнуйся,  работа у милиции найдется,  -  успокоил Петра майор.  -
Уличное движение,  например.  Если такими темпами будет расти движение, я не
знаю, к чему мы приедем или, наверное, придем...
     Майор  тяжело  поднялся со  стула,  сунул  Петру  широкую  короткопалую
ладонь:
     - Ну, будь здоров, работай.
     Едва  стихли  в  подъезде тяжелые  шаги  майора,  как  в  комнату снова
постучали.  Петру вовсе не хотелось кого-то выслушивать,  с кем-то говорить,
но дверь все-таки он открыл.
     На пороге стояла девушка с распущенными каштановыми волосами, в светлых
брюках.  Петру показалось,  что он раньше видел девушку,  но где и когда, не
мог вспомнить.
     - Здравствуйте,  товарищ инспектор,  -  девушка смело вошла в комнату и
уселась на диване. - Так вот как вы живете... Неплохо...
     - Извините, - откашлялся Петр. - Вы не ошиблись адресом?
     Девушка радостно, по-детски рассмеялась.
     - А  вы меня не узнали?  А еще говорят,  что у милиционеров потрясающая
зрительная  память.  Стоит  один  раз  кого-нибудь  увидеть,  на  всю  жизнь
запоминают... Я - учительница, Инесса Сергеевна...
     - Бывшая учительница,  -  поддел Петр,  досадуя на  себя,  что не узнал
Володькину классную.
     - Учителя бывшими не бывают, - задиристо произнесла Инесса Сергеевна.
     "А ведь она права, - подумал Петр, - но чего ее сюда принесло?"
     - Что слышно о Володе? - спросила учительница.
     - А  вам какое дело?  -  зло ответил Петр.  -  Прокопенко -  отрезанный
ломоть... Поставлен вопрос о его пребывании в школе...
     - Поставлен, но не решен. И вообще, если вы не хотите отвечать, я пойду
к начальнику отдела.
     Учительница вскочила на ноги и, тряхнув волосами, направилась к двери.
     - Погодите!  -  остановил Петр  Инессу  Сергеевну и,  дождавшись,  пока
учительница сядет, сердито воскликнул:
     - Как вы могли поверить,  что Володька участвовал в  ограблении?  Вы же
каждый день его видели.  Сегодня окончательно установлено, что Прокопенко не
имеет никакого отношения к делу на Подлесной.
     - Что вы  говорите?  -  встрепенулась учительница.  -  Это очень важно,
очень... А как я могла поверить?
     Инесса Сергеевна задумалась и вдруг обезоруживающе улыбнулась:
     - Я же еще совсем зеленая учительница.  Первый год в школе.  И, знаете,
как важно себя поставить сразу,  чтобы ученики почувствовали,  кто ты  есть.
Тут главное первый урок.  И надо же, на первом уроке стычка с Прокопенко. Он
вертел в  руках зеркальце и пускал солнечные зайчики...  И один зайчик попал
мне в лицо. Я подумала, что он надо мной издевается, разозлилась и выставила
его из класса.  С того дня у нас с Прокопенко никаких контактов. Что бы я ни
предпринимала,  он лишь молчал или отвечал односложно "да",  "нет". И росла,
теперь я понимаю, ненависть друг к другу.
     С удивлением Петр слушал учительницу, так откровенно говорившую о себе.
     - Теперь бы  я,  -  продолжала Инесса Сергеевна,  -  или вызвала бы его
отвечать, или перевела бы все в шутку. Может, у него все это случайно вышло?
Теперь бы я...
     "Теперь бы я,  - кипел от возмущения Петр, - теперь бы мы... А о чем мы
думали раньше? Столько пламенных слов произнесли, а человека проморгали".
     - Вы  знаете,  как-то  зимой  я  проводила урок  физкультуры,  -  снова
улыбнулась Инесса Сергеевна.  -  Заболел учитель физкультуры. В общем, пошли
мы в парк,  на лыжах кататься.  И тут обнаружилось,  что Наташа Никольская -
помните,  она сидела на первой парте,  черноглазая,  симпатичная? - забыла в
классе варежки...
     "А, это она прошептала, - вспомнил Петр, - что было очень весело".
     - И что вы думаете,  -  продолжала Инесса Сергеевна. - Прокопенко отдал
ей свои перчатки... А ведь стоял январь, мороз был жуткий... Я тогда решила,
что  Наташа нравится ему  и  он  выделяет ее  среди  других девочек.  Ничего
подобного.  Она была для него,  как все.  Выходит, что Прокопенко - добрый и
внимательный мальчик...
     - Боже,  какая трогательная история!  Отпетый хулиган и  воришка отдает
свои перчатки девочке,  чтобы та не отморозила нежные белые пальчики.  Так и
хочется поплакать в платочек. - Петр картинно вскинул руки.
     В  моряка сегодня словно бес  вселился.  Любое слово учительницы ужасно
злило его.
     Инесса  Сергеевна вскочила,  хотела  что-то  сказать,  но  не  смогла и
выбежала из комнаты. Петр покрутил головой.
     - Ну и скотина ты,  брат, - обругал он сам себя. - Нахамил девушке. Она
тебе душу открыла, а ты...
     Петр  опрометью выскочил на  улицу.  Инесса  Сергеевна не  успела  уйти
далеко. Петр легко разглядел ее каштановые волосы, разлетавшиеся при ходьбе.
     Петр вновь поблагодарил природу, которая дала ему такие длинные ноги. В
несколько прыжков он догнал Инессу Сергеевну и осторожно тронул ее за руку.
     Девушка остановилась,  резко повернулась к Петру и посмотрела на него в
упор.
     - Простите меня,  -  Петр опустил голову.  - Я вел себя по-хамски. Но у
меня сегодня тяжелый день... Впрочем, это не оправдание...
     - А что случилось?
     Инесса Сергеевна так просто и  хорошо спросила,  в глазах ее было такое
неподдельное сочувствие и искреннее желание знать, что у Петра стряслось.
     И Петр,  не таясь,  рассказал девушке обо всем. И о Васе Семенкове, и о
деле на Подлесной,  и,  больше всего, о том, сколько успел наломать дров он,
Петр, всего лишь за месяц работы инспектором.
     - Как  видите,  я  ужасно зеленый милиционер,  -  уныло  произнес Петр,
приготовившись к граду насмешек, которых он ждал от девушки.
     Но Инесса Сергеевна и не собиралась смеяться над моряком.
     - Я считаю, - произнесла девушка, - что у вас есть явные педагогические
способности.
     - Да  ну,  какие способности,  -  махнул рукой Петр,  хотя в  душе явно
обрадовался похвале и  даже возгордился.  -  А  вот  чего мне  и  вправду не
хватает - так это знаний. После десятилетки на флот, а потом - в милицию.
     - Надо учиться, - просто сказала Инесса Сергеевна.
     - Надо, - притворно вздохнув, согласился Петр.
     Оба рассмеялись и неторопливо пошли по улице.
     Жара уже спала, и улица была полна народу.
     - А  вы  сообщили родителям Прокопенко о  том,  что  их  сын  не  имеет
никакого отношения к ограблению? - спросила Инесса Сергеевна.
     - Пока нет.
     - Почему?
     - Потому что  хочу  прийти к  ним  в  один  прекрасный день и  сказать:
"Здравствуйте, ваш сын нашелся!"
     - День для  них  будет и  вправду прекрасным,  -  задумчиво проговорила
Инесса Сергеевна. - Тогда я зайду сегодня к родителям Володи. Ладно?
     - Хорошо, - кивнул Петр.
     - Мы  через пару дней в  поход идем всем классом,  на  целую неделю,  -
сказала Инесса Сергеевна.  -  Я  надеялась,  что Володя будет с  нами...  До
свидания, строгий инспектор!
     - До  свидания,  -  Петр  бережно  пожал  руку  девушки.  -  Приходите,
пожалуйста.
     - После похода приду обязательно, - пообещала она.
     Вот   ведь  как   бывает.   Два   человека  поговорили  по-человечески,
почувствовали друг к другу симпатию. И сразу один воспрянул духом. Еще утром
ему казалось, что все пропало. А теперь у него появилась надежда.
     Великое дело - надежда! Вот и врачи говорят, что у Васи есть надежда. И
у Володьки есть надежда. У всех есть надежда...




     - Доблестные защитники Севастополя одну  за  другой  отбивали  яростные
атаки гитлеровцев. Малахов курган держался из последних сил...
     Разрубая воздух рукой,  седой  худощавый экскурсовод вел  рассказ.  Его
слушали с волнением, и он сам загорался от собственных слов, хотя произносил
их далеко не в первый раз.
     Слушали мужчины,  знавшие,  что  такое война,  не  понаслышке.  Слушали
женщины и плакали, вновь переживая то, что, казалось, уже забыто.
     Слушал капитан второго ранга  в  черном парадном мундире.  Он  держал в
руке фуражку,  и легкий ветерок,  долетавший с моря, ерошил его густые русые
волосы.
     Слушал и Володька Прокопенко. Он пробился поближе к экскурсоводу, чтобы
как  можно  больше увидеть и  не  пропустить ни  слова.  Ни  на  одном уроке
Володька так жадно не слушал.
     И внезапно Володьке почудилось, что он взлетел на невидимом вертолете и
увидел сверху бой...
     Под  ним  проплывал прекрасный город с  белыми домами,  синими бухтами,
зелеными садами,  а Володька слышал взрывы снарядов, скороговорку пулеметов,
слышал, как с ноющим звуком заходили в пике самолеты...
     Экскурсия направилась дальше.  А  Володька  с  капитаном второго  ранга
задержались у пушки, покореженной взрывом.
     - Сорокапятка,  -  сказал капитан не то себе, не то Володьке. - В войну
она нам честно послужила...
     - По танкам била прямой наводкой, - вскинул голову Володька.
     - Досталось ей крепко, - вздохнул капитан, обходя вокруг пушки.
     - Они  ее  подбили,  когда все  наши были убиты,  -  убежденно произнес
Володька.
     - Или когда снаряды все вышли, - сказал капитан.
     - А так бы они ее ни за что не победили, - воскликнул Володька.
     Не отрывая взгляда от пушки, капитан молча кивнул.
     - Товарищи,  -  послышался  голос  экскурсовода,  -  прошу  садиться  в
автобус. Продолжим наш маршрут.
     Экскурсия медленно потянулась к автобусу.
     Володька ринулся к  машине,  обогнал всех,  первым  влетел в  автобус и
плюхнулся на свободное сиденье.
     - Мальчик, это мое место!
     Перед  Володькой стояла дородная женщина,  подрумянившаяся на  крымском
солнце.  Володька и не думал спорить. Он покорно поднялся, уступая место. Но
женщине этого было мало.
     - И  вообще,  ты  не  из  нашей экскурсии,  -  женщина смерила взглядом
мальчишку. - Я тебя раньше не видела... Какой-то приблудный...
     К  Володьке повернулись экскурсанты.  Не любил Володька,  когда на него
глазеют.  Неприятное это ощущение.  Ну  что ж,  придется убираться восвояси.
Ведь он и  вправду приблудный.  Шел мимо,  увидел экскурсию,  присоединился.
Жаль теперь уходить,  экскурсовод здорово рассказывает.  Наверное, сам здесь
воевал,  все помнит...  А что,  если его попросить,  чтобы взял в экскурсию?
Такой человек не прогонит.
     - Это  я  приблудный,  -  заступился за  Володьку сидевший через проход
капитан,  который так и не надел фуражки, наверное, из-за жары. - А он самый
доподлинный экскурсант.
     Капитан силком заставил сесть упиравшегося мальчишку.
     - Товарищи, все в сборе? - подал голос экскурсовод от кабины водителя.
     - Все, - громко ответил за всех капитан и с видом заговорщика подмигнул
Володьке.
     - Тогда поехали, - кивнул экскурсовод водителю.
     Автобус тронулся, и Володька прилип к окну.
     Чего  только не  повидал в  тот  день мальчишка.  А  потом откололся от
экскурсии и стал бродить по улицам в одиночку.
     В  необыкновенный город попал Володька.  В  другом городе -  один,  два
памятника,  и все.  А тут что ни дом,  то памятник. Потому что за каждый дом
тут шел смертельный бой. О чем и оповещают прохожих мемориальные доски.
     Володька без устали топал по  улицам,  останавливался и  читал,  шевеля
губами, надписи на мемориальных досках.
     Остановился мальчишка и  у  нового дома,  хотя на  нем не  было никакой
мемориальной доски.
     Володька не отрывал взгляда от витрины спортивного магазина. Там стояла
ярко-желтая палатка. Возле нее на колышках висел котелок.
     Костер был картонный. Над котелком склонились картонные туристы.
     Володька фыркнул.  Ну  и  дурашливый вид у  этих туристов.  Не то что у
бородатого Миши и его друзей.
     На  другой же  день после встречи со  студентами Володька переселился в
палаточный лагерь.  И в одно прекрасное утро проснулся,  как сказал Миша, во
втором веке до нашей эры.  Володька не знал, как спали люди до нашей эры, он
же  дрых  без  задних ног.  Целыми днями таскал с  Мишей носилки.  Помогал и
другим  студентам.  Однажды сам  Аристарх одобрительно похлопал мальчишку по
плечу.
     Но как ни интересно было днем, Володька с нетерпением ждал вечера. Ждал
того  часа,  когда студенты рассаживались вокруг костра и  начинались песни,
одна уморительнее другой,  забавные истории, слушая которые, Володька визжал
от хохота.
     А вчера студенты уехали в Ленинград.  Звали с собой Володьку.  Но он не
поехал,  хотя в Ленинграде ни разу не был.  Не поехал,  сам не знает почему.
Нет,  знает. Не хотел, чтобы его жалели. Не маленький, не пропадет. Потому и
денег не взял, хотя Миша совал настойчиво. Взял лишь свои, те, что заработал
на раскопках.
     Взял еще адрес и телефон Миши.  Обещал написать или позвонить, если что
случится.
     Но вчера,  когда он остался один на пустынном берегу, Володька отчаянно
пожалел,  что не поехал с Мишей.  Но он даже самому себе не признавался, что
жалеет.
     И  тогда Володька отправился в  Севастополь.  Ведь сюда он давно мечтал
попасть, и только встреча со студентами-археологами отвлекла мальчишку.
     Володька повернулся спиной к витрине.  Хватит воспоминаний!  Надо жить!
Кстати, не мешало бы поесть.
     Он подошел к киоску,  купил булку и бутылку кефира.  Забрел на бульвар,
сел на скамейку, жадно куснул и торопливо запил из бутылки.
     Прямо перед ним город спускался террасами к бухте.  Внизу расплавленным
асфальтом чернела улица. По ней мчались, сверкая на солнце, машины.
     По  тротуару медленно шла  девочка.  Черные  волосы  свободно падали на
плечи.  Белое платье облегало смуглое длинное тело. Володька перестал жевать
и с открытым ртом смотрел на девочку.
     Девочка почувствовала Володькин взгляд,  остановилась, подняла голову и
увидела мальчишку.  Они глядели друг на друга, разделенные обрывом и улицей,
по которой мчались машины.
     - Свободно?
     Володька обернулся.  Перед ним стоял капитан второго ранга,  тот самый,
что уступил ему место в автобусе.
     - А-а, приблудный экскурсант? - обрадовался капитан, узнав мальчишку. -
Куда ты пропал? Я искал тебя...
     Он сел на скамейку, снял фуражку и пригладил русые волосы.
     - Подкрепляешься? Молодцом!
     Володька бросил взгляд на улицу -  девочка исчезла.  Он даже привстал и
завертел головой,  но  девочка словно сквозь землю провалилась.  Неужели она
привиделась мальчишке?
     - Ты чего? - заинтересовался капитан. - Ищешь кого?
     - Город осматриваю, - ответил Володька и принялся за еду.
     - А  я  и  забыл,  что не обедал,  -  признался капитан.  -  Как с утра
заправился, так и хожу.
     Володька покосился на  моряка и  почувствовал,  что  совсем не  про еду
хочет  с   ним  говорить  капитан.   И  вправду,   моряку  страшно  хотелось
выговориться,   излить  кому-нибудь  душу.   И   лучшего  собеседника,   чем
немногословный мальчишка, ему было не найти.
     - Удивительно,  но факт,  -  капитан развел руками.  -  Моряк, с 18 лет
больше в море живу,  чем на суше, а в Севастополе первый раз... Конечно, и в
кино его видел,  и книжки про него читал,  но все - не то... Тут даже воздух
особый... Верно?
     Володька кивнул,  поставил порожнюю бутылку в  урну  и  с  любопытством
уставился на капитана.
     - Сколько морей и  океанов перевидал,  -  продолжал капитан.  -  Тихий,
Ледовитый,  Северное море, Балтика. А до Севастополя никак не мог добраться.
А  теперь вот  дали командировку,  так я  все дела за  три дня провернул,  а
четвертый - весь на осмотр. Какой город! Нет улицы, не обагренной кровью его
защитников.
     Володька вспомнил, как капитан все время ходил, держа в руках фуражку.
     Капитану стало неловко,  что он все время говорит,  а мальчишке не дает
рта раскрыть.
     - А ты откуда, живешь где? - спросил капитан.
     - В Белоруссии, - коротко ответил Володька.
     - Бывал у вас,  - воскликнул капитан. - Только проездом, к сожалению...
Геройская земля. А в городе каком?
     - В Гомеле, - оглянувшись, ответил Володька.
     - А в Севастополь к родственникам приехал? - не отставал капитан.
     - Ага, к дяде и тете, - выдавил из себя Володька.
     - Так в Гомеле мой старшина живет,  Петр Устинович, - шумно обрадовался
капитан. - Не знаком?
     - Нет, - покачал головой Володька.
     - Ты много потерял,  -  сказал капитан.  -  Петя душа-парень!  А  какой
механик!   Двигатель  чувствует,   что   твой   доктор   сердце  больного...
Демобилизовался он весной, так до сих пор все его вспоминают...
     Капитан поднялся и крепко, по-мужски пожал руку Володьке.
     - Рад  был с  тобою познакомиться,  -  и,  не  выпуская руку мальчишки,
поинтересовался: - А как тебя зовут?
     Ох до чего же Володька не любил отвечать на подобные вопросы, даже если
их задавал такой симпатичный дядька, как капитан второго ранга.
     - Володя,  -  представился мальчишка и беззвучно щелкнул каблуками.  Но
разве кеды могут щелкнуть как следует!
     - А  меня -  Василий Федорович,  -  капитан еще раз крепко тряхнул руку
мальчишки.  -  Ну, будь здоров! Мне пора - старый приятель ждет к обеду... А
вечером я отбываю...
     - Вечером? - вырвалось у Володьки.
     - Вечером, - подтвердил Василий Федорович.
     Ну,  это уже просто нечестно.  Только он выложил капитану все про себя,
как тот уезжает. А ведь он, Володька, еще ни о чем не расспросил капитана.
     - Можно,  я вас провожу к приятелю?  -  встрепенулся Володька. - Дядя и
тетя к сыну своему в лагерь уехали, и мне некуда спешить...
     Капитану и  самому не хотелось так скоро расставаться с  приглянувшимся
ему мальчишкой.
     - Отлично, пошли вместе, - ответил Василий Федорович.




     Капитан  отворил  дверь  и   подтолкнул  Володьку  в   тесную  прихожую
однокомнатной квартиры.
     - Саша, принимай гостей! - громко позвал Василий Федорович.
     Ему никто не ответил.
     - Ничего не понимаю,  - протянул капитан, выгружая купленную в магазине
снедь на столик в прихожей, и тут же заметил у телефона записку.
     Василий Федорович развернул сложенный вдвое листок бумаги, от удивления
даже присвистнул:
     - Фью!  Сашка  задерживается  на  работе...  Собрание.  "Кашеварь  сам,
припасы на  кухне..."  Это он  мне предлагает.  А  я-то думал,  грешный,  мы
придем, а стол ломится от яств.
     Володька глянул на огорченную физиономию капитана и спросил:
     - Где кухня?
     - Вот, - капитан показал на стеклянную дверь.
     - Сейчас стол будет ломиться от яств, - закасывая рукава, весело сказал
Володька.
     Он  подхватил  продукты,  купленные капитаном,  и  направился в  кухню.
Василий Федорович потянулся следом.
     - Ты что надумал?
     Володька вооружился ножом и начал потрошить рыбу.
     - Ну  и  мастак  ты,   -  восхитился  капитан,  понаблюдав  за  ловкими
движениями мальчишки. - Где научился?
     - Жизнь научила, - усмехнулся Володька.
     Он зажег газ, поставил сковородку на огонь, плеснул растительного масла
и положил кусок рыбы, обваляв его сперва в муке.
     Капитан снял китель,  отнес на  вешалку и  вернулся в  кухню,  на  ходу
закасывая рукава белоснежной рубахи.  Аппетитно шипя, на сковородке жарилась
рыба.
     Увидев, что капитан взял нож, собираясь ему помочь, Володька сказал:
     - Я один справлюсь, Василий Федорович. А вы отдохните...
     Капитан сел на табуретку, откинулся к стене, вытянул ноги.
     - А я и вправду устал,  -  промолвил Василий Федорович.  - Мой парадный
костюм явно не для крымской жары... Да-а, какой город, какой город!
     Покончив  с  рыбой,  Володька взялся  за  помидоры с  огурцами.  Он  их
сполоснул под краном и стал нарезать на дощечке.
     - Василий Федорович,  -  спросил Володька,  -  а  вы  на  каком корабле
плаваете?
     - Ну,  брат,  это  военная тайна,  -  напустил на  себя  загадочный вид
капитан.
     - Я умею держать язык за зубами, - твердо сказал Володька.
     - Верю, - серьезно ответил капитан. - Я служу на эсминце.
     - Эскадренный миноносец, - восхищенно протянул мальчишка.
     - Так  точно,  -  подтвердил Василий Федорович и  шутливо предложил:  -
Володя, а давай ко мне на камбуз коком?
     - Хоть сейчас,  -  Володька положил нож,  кинулся к капитану. - Василий
Федорович,  возьмите меня на  эсминец коком,  юнгой,  кем  хотите...  Я  все
могу...   Не   подведу,   не   испугаюсь.   Ваши   приказы  буду   выполнять
беспрекословно.
     Ошеломленный словами мальчишки, капитан не знал, что ответить.
     - Нет,  об эсминце и речи быть не может,  -  наконец проговорил Василий
Федорович. - Вырастешь, с удовольствием возьму. А вот Нахимовское...
     - Согласен в Нахимовское, - подхватил Володька.
     - Постой, - вскочил капитан. - А родители что скажут?
     - Я убежал из дому, - выпалил Володька. - И домой не вернусь.
     - Вот  оно  что,   -   озадаченно  протянул  Василий  Федорович.   -  Я
догадывался, что у тебя не все в порядке, но чтобы так...
     Володька с  надеждой глядел на  капитана.  Ждал,  что  тот  ответит.  А
Василий Федорович не знал,  как быть.  Не приходилось ему в  жизни разрешать
такие дела.  Нет,  эсминцем командовать гораздо легче,  чем определить,  как
быть с мальчишкой. Ошибешься и всю жизнь парню испортишь.
     - Такие дела, брат, с бухты-барахты не делаются, - нашел выход капитан.
- Мне сегодня надо уезжать.  Служба,  брат.  А  ты пока поживешь у Сашки,  у
Александра Степановича...  Парень он  хороший.  А  там что-нибудь придумаем.
Добро?
     Володька радостно кивнул и снова захлопотал у стола.
     Стукнула входная  дверь.  Капитан  поднялся и  пошел  навстречу хмурому
усталому человеку.
     - Вот и Александр Степанович,  -  приветствовал капитан приятеля. - А у
нас все готово... Собственно, мы пахали, а дело делал один Володя...
     Приятель покосился на неплотно прикрытую дверь.  В кухне Володька вовсю
стучал ножом и  пел ужасно фальшиво,  но  зато громко:  "А  ну-ка  песню нам
пропой, веселый ветер, веселый ветер, веселый ветер..."
     Александр Степанович поморщился и спросил:
     - Кто такой?
     - Отличный парень,  моряком хочет стать, - улыбнулся капитан. - Сегодня
познакомились.
     Приятель фыркнул:
     - Ну,  Вася,  безнадежный ты романтик.  Стянет что-нибудь твой отличный
парень и смоется.
     В кухне стукнул нож, смолкло пение.
     - Что ты ерунду мелешь?  -  прошептал капитан,  с опаской поглядывая на
дверь.
     В   коридор   вышел   Володька,   настороженный,   готовый  ко   всяким
неожиданностям. Исподлобья мальчишка глянул на Александра Степановича.
     - Ты знаешь,  Саша,  -  сказал капитан.  -  Я  попрошу тебя приютить на
некоторое время Володю. Совсем ненадолго. А потом я за ним приеду.
     - Ты кто? Откуда? - Александр Степанович глядел в упор на мальчишку.
     Володька молчал.
     - Пусть остается у меня, я не против, - повернулся приятель к капитану.
- Но пусть сперва скажет,  кто он,  откуда,  чего сюда приехал.  Могу я  это
знать?
     - Из дому убежал,  -  наконец проговорил Володька. - В Нахимовское хочу
поступить...
     - Врешь, - рассмеялся Александр Степанович. - Скажи правду.
     - Я говорю правду, - повысил голос Володька.
     - А ты не кричи,  - одернул мальчишку Александр Степанович. - Так ты не
хочешь правду говорить?
     - Саша,  -  вмешался капитан.  - Ну чего ты к человеку пристал? Давайте
сядем за стол и все обговорим...
     Набычившись, Володька двинулся по коридору к двери.
     - Володя, постой, - крикнул капитан. - Тебе же некуда идти...
     - Не ваша забота,  -  огрызнулся Володька.  -  Оставите ночевать,  а  я
денежки прикарманю, и тю-тю.
     Александр Степанович стал у двери, преграждая путь. Но Володька, сделав
обманное движение,  все  же  сумел проскочить мимо  него,  распахнул дверь и
скатился по лестнице вниз.
     - Володя, подожди, - крикнул капитан и кинулся следом за мальчишкой.
     Когда Василий Федорович выскочил на  улицу,  Володьки и  след  простыл.
Капитан бросился в одну сторону, в другую - мальчишки нигде не было.
     Василий Федорович вернулся в  дом и  медленно поднялся по  лестнице.  У
распахнутой двери его ждал, потирая плечо, приятель.
     - Вот звереныш! Да ты не волнуйся, ничего он не стащил...
     - Нескладно  как  получилось,   -   бормотал  в  растерянности  Василий
Федорович. - Пропадет парень.
     - Ха-ха!  -  засмеялся  Александр  Степанович,  подталкивая капитана  в
квартиру и  запирая за  ним дверь.  -  Такой не пропадет.  Такой кого угодно
вокруг пальца обведет. А-а, было о чем говорить!
     Они вошли на кухню. Приятель выставил бутылку коньяка.
     - Садись, выпьем, - хозяйничал Александр Степанович. - Тебе же скоро на
поезд. Мы как следует и не поговорили.
     Василий Федорович обвел  взглядом стол,  на  котором лежала поджаренная
Володькой рыба,  нарезанные им помидоры с огурцами, и, хоть с утра ничего не
ел, почувствовал, что не сможет взять в рот ни куска.
     - Нет, мне пора, - спохватился капитан.
     - Ты чего? - удивился приятель.
     Василий Федорович молча направился в комнату, вытащил чемодан, открыл и
стал  торопливо складывать в  него  вещи.  На  пороге появился приятель.  Он
некоторое время  глядел на  поспешные сборы  капитана,  а  потом  с  горечью
произнес:
     - Столько лет не виделись...
     Капитан  затянул  на  чемодане  "молнию"  и,  не  подымая  глаз,  глухо
проговорил:
     - Спасибо за гостеприимство.
     - Прощай, - бросил приятель.
     С  чемоданом  в  руке  Василий  Федорович вышел  на  улицу,  огляделся.
Володьки нигде  не  было.  "Неужели он  не  мог  догадаться,  -  рассердился
капитан, - что после этого я не останусь ни минуты в том доме?"
     Капитан дотащил чемодан до  перекрестка,  поймал  такси,  велел  шоферу
везти его на вокзал и, когда тот включил третью скорость, попросил:
     - Помедленнее, пожалуйста...
     Шофер хмыкнул.  Мол, что за чудачества. Обычно пассажиры гонят его, как
на пожар.  Но,  глянув на капитана,  шофер молча сбросил газ.  Моряков шофер
уважал.
     А капитан еще почище придумал:
     - Давайте поездим по городу... Еще есть время.
     Шофер улыбнулся.
     - Вы приезжий? С удовольствием...
     Конечно,  Василию Федоровичу напоследок хотелось еще  раз  взглянуть на
замечательный город,  который он  успел полюбить,  как  чувствовал,  на  всю
жизнь.  Но была у капитана и другая цель.  Он надеялся, что увидит в уличной
толпе Володьку.
     Потому  Василий Федорович вполуха слушал рассказ шофера,  оказавшегося,
как  все  севастопольцы,  горячим  патриотом  своего  белокаменного  города.
Капитан оглядывал каждого прохожего, который шел по улице.
     - Стой!  -  крикнул капитан,  увидев,  как  в  толпе мелькнула знакомая
клетчатая рубаха.
     Такси резко затормозило.  Капитан выскочил на  тротуар,  в  два  прыжка
догнал мальчишку в клетчатой рубахе. Но это был совсем другой парень.
     - Извини, - пробормотал капитан.
     Он  сел  в  такси  и  снова  велел ехать на  вокзал.  До  отхода поезда
оставалось полчаса.
     По перрону Василий Федорович ходил взад-вперед, то и дело поглядывая по
сторонам,  а  не  появится ли  Володька.  Капитан был уверен,  что на вокзал
мальчишка непременно придет, и тогда они вдвоем поедут на Балтику и, вообще,
придумают, что делать дальше.
     Поезд медленно тронулся.  Держась за поручень,  капитан шел рядом и все
оглядывался. И наконец вспрыгнул на подножку вагона.
     А  Володька стоял в  здании вокзала и,  прижавшись к  холодному стеклу,
глядел, как набирает ход поезд и увозит Василия Федоровича.
     Неожиданно мальчишка кинулся к выходу. Он расталкивал людей и кричал:
     - Пропустите! Я на поезд опаздываю.
     Когда Володька выскочил на перрон, поезд уже ушел.




     Петр шагал по улице размашисто и весело. Он представлял, как обрадуются
родители Володьки,  когда узнают о письме. Сколько они пережили за то время.
И сейчас, конечно, Володьку еще не нашли, но хоть известно, где его искать.
     Петр  нащупал в  кармане пиджака конверт.  Бывают в  жизни удивительные
совпадения. Василий Федорович, его флотский командир, встретился с Володькой
в  Севастополе.  И  вот  прислал Петру тревожное письмо -  отличный парень в
опасности, отличному парню надо помочь.
     А Петру весело. Может, от того, что он и капитан, оба верят в Володьку?
А может, от того, что и вправду теперь найти мальчишку ничего не стоит. Надо
только поехать в Севастополь - и все.
     Петр остановился у дома кирпичной кладки. Легко взбежал на третий этаж.
У квартиры Э 12 потоптался немного, поискал звонок. Не нашел и постучал.
     За дверью шумело застолье,  и вежливый стук Петра никто не услышал.  Он
постучал сильнее - ни ответа ни привета.
     Тогда Петр  толкнул дверь.  Она  оказалась незапертой,  и  Петр вошел в
узкий коридор и направился в комнату.
     - Здравствуйте,  к вам можно?  -  громко спросил Петр.  -  Извините,  я
стучал... Дверь была открыта...
     На  голос  Петра  из  боковой  комнаты выглянула заплаканная Володькина
мать, охнула и скрылась за дверью.
     В  большой комнате за  столом,  на котором стояли бутылки водки -  одна
опорожненная,  другая начатая,  -  сидели двое мужчин. В одном из них Петр с
трудом узнал отца  Володьки.  Прокопенко-старший словно вырос,  движения его
стали властными и уверенными.  А главное,  изменилось лицо - из растерянного
оно превратилось в мрачное, даже злое.
     Друг отца - добродушный круглолицый парень - пьяно улыбнулся Петру.
     - Садись, друг, третьим будешь...
     Петр присел к столу,  других стульев поблизости не оказалось.  Он хотел
дождаться,  когда  выйдет  мать  Володьки,  чтобы  ей  рассказать  о  письме
капитана.
     - Спокойно,  Федя, - отец положил жилистую руку на пухлую руку друга. -
Он из милиции...
     Федя хохотнул,  решив,  что друг привирает, и взял бутылку, намереваясь
налить Петру. Тот накрыл ладонью граненый стаканчик.
     - Извините, я не пью...
     - Ты что, с нами брезгуешь? - взвился отец.
     Он выхватил у Феди бутылку, тяжело задышал:
     - Ты мне ответь, моего мерзавца поймали?
     Петр выдержал взгляд отца:
     - Вашего сына мы пока не нашли...
     - Слыхал, Федя? "Пока не нашли", - ухмыльнулся отец.
     - Но, - начал было Петр, и его тут же властно перебил отец:
     - Никаких "но"! Ты зарплату получаешь и немалую. Так вкалывай как след.
Как мы с Федей вкалываем.  А то хулиганья развелось,  жуликов,  бандитов!  И
пацанов распустили.  Что хочу, то и делаю - вот как они живут. Слишком много
мы  стали  им  позволять.   Чего  не  пожелают,  мы  им  сразу  преподносим.
Пожалуйста, кушайте на здоровье. Вот они и сели на шею, обнаглели, перестали
уважать старших. Да если б я своему батьке хоть слово поперек сказал, так он
прибил бы меня с ходу... И правильно сделал бы! Так, Федя?
     - Прибил бы, - подтвердил Федя. - Как пить дать прибил.
     Петр и не пытался спорить с отцом Володьки, понял, что бесполезно, но с
любопытством слушал его.  Правда,  Петра не покидало ощущение, что перед ним
не  отец Володьки,  растерянный,  согнутый бедой,  а  совсем другой человек,
какого он не знал.
     На секунду замолкший Прокопенко-старший продолжал:
     - А этим пацанам все по боку. Отца оскорбить - раз плюнуть. Остаться на
второй год -  проще пареной репы.  Ничего не стоит убежать из дому, ограбить
магазин, убить человека... Ни стыда у них, ни совести нет...
     - Доказано же,  что Володя не имеет никакого отношения к ограблению,  -
возмутился Петр.
     - Но  с  грабителями водился,  -  отец жестко поглядел на  Петра.  -  И
милиции  нечего  с  ними  цацкаться.  Нашкодили,  получайте,  голубчики,  по
заслугам...
     - Постыдился бы, Иван, гостя так встречать...
     Петр поднялся. В комнату вошла мать Володьки в нарядном платье.
     - Я бульбочки почистила, поставила... Вмиг сварится.
     Екатерина Антоновна приветливо улыбнулась Петру,  но  глаза ее  глядели
тревожно.  Она сердцем чувствовала,  что Петр принес новость,  но какую - не
знала. Из-за спины матери испуганно выглядывали близнецы - брат и сестра.
     - Я к вам с доброй вестью, - начал Петр.
     - Володю нашли? - прошептала мать.
     - Нет еще,  -  ответил Петр.  -  Но его видели недавно в Севастополе...
Видел мой флотский командир. Он письмо мне прислал.
     Петр вытащил из кармана конверт.
     - Капитан пишет,  что  они  подружились с  Володей,  что  он  бы  его с
удовольствием взял на корабль,  настолько ваш сын самостоятельный и разумный
парень, да вот только годков ему не хватает.
     Отец и Федя молча глядели на Петра.
     - Так что скоро вы увидите своего сына, - сказал Петр.
     - Спасибо за добрую весть, - растрогалась мать.
     - До свидания, - кивнул всем Петр и направился к выходу.
     - Куда же  вы?  -  всплеснула руками Екатерина Антоновна.  -  Бульбочка
вот-вот сварится...
     - Спасибо,  как-нибудь  в  другой  раз,  -  сказал Петр,  направляясь к
выходу.
     - Понимаю, служба, - вздохнула мать и пошла следом за Петром.
     На лестничной площадке она остановила инспектора.
     - Вы уж простите моего дурня, ради бога. Не составляйте протокола.
     - И часто он... так? - спросил Петр, показывая на дверь.
     Мать кивнула и торопливо добавила:
     - А  когда не пьет,  хороший человек.  О  семье думает.  Зарплату домой
приносит, почти всю.
     - А когда пьет? - спросил Петр.
     - Когда пьет - страшно, - мать закусила губу. - Меня бьет, детей...
     - И Володю?
     - Его тоже.  Володя за меня заступается,  -  тихо улыбнулась мать. - Но
куда ему против отца? Сколько раз я отводила Володю к сестре ночевать...
     - Катерина! - послышался из-за двери голос отца.
     - Иду! - отозвалась мать.
     - Может, мне с ним поговорить? - предложил Петр.
     Мать покачала головой.
     - Не надо... С этим я уж сама справлюсь... А вы хороший человек. Вот уж
матери  вашей  счастье.  И  отцом  хорошим будете,  если  сейчас  за  чужого
мальчишку болеете, как за своего.
     Она поглядела на Петра с надеждой и ушла.
     Петр потоптался у  закрытой двери и  стал медленно спускаться вниз.  Он
понимал,  что изменить жизнь Володькиной семьи ему трудно,  но именно оттого
на душе у Петра было скверно.
     Катерина Антоновна надеется на  Петра.  Она ничего не сказала,  но Петр
это почувствовал.
     И  тут Петр вспомнил свою мать.  С той поры как старший брат Саша уехал
на  стройку в  Сибирь,  Петр остался у  матери и  кормильцем,  и  опорой,  и
надеждой. А много ли мать видит сына? С утра до вечера сын на работе.
     Петр заспешил домой. По дороге купил в гастрономе торт.
     Когда  Петр   появился  на   пороге,   мать   покосилась  на   коробку,
крест-накрест перевязанную бечевкой, спросила:
     - А что за праздник сегодня?
     - А  просто  так  разве  нельзя купить торт?  -  весело сказал Петр.  -
Обязательно ждать праздника?
     - Нет,  не обязательно,  -  ответила мать, и по тону ее Петр понял, что
безо всякой причины торты тоже не покупаются. - Пойдем, чай поставлю.
     - Погоди, - остановил ее Петр. - Я сам. Ты посиди.
     Поставив чайник на плиту, Петр вернулся к матери.
     - Был я у родителей Володьки, - сказал Петр.
     - Письмо Василия Федоровича показал? - спросила мать.
     - Показал,  -  кивнул Петр. - Вошел, а там отец с дружком пьянствуют, а
мать с малышами прячется в другой комнате, боится...
     - Конечно,  без отца жить тяжело,  -  вздохнула мать.  -  Но и  с таким
пьянчугой не слаще...
     Когда их оставил отец,  Петру не было и года. Мать ему была всю жизнь и
мамой, и папой...
     - Мам,  ты не расстраивайся, на следующий год я обязательно поступлю, -
сказал Петр. - Ты мне веришь?
     - Верю, - улыбнулась мать.
     - Но теперь уже в педагогический, - добавил Петр.
     - Наверное, так будет правильней, - подумав, согласилась мать.
     На кухне захлопал крышкой чайник - подав голос, что пора пить чай.
     Петр с матерью пошли на кухню. Мать нарезала торт, попробовала кусочек.
     - Свежий,  очень вкусно, - похвалила она и неожиданно сказала: - Только
ты будь осторожнее, Петя. Ножом еще ударят...
     - Это кто же  меня ударит?  -  беспечно воскликнул Петр.  -  Мальчишки?
Силенок не хватит...
     - Не мальчишки,  так взрослые,  - стояла на своем мать. - Я тебя прошу,
Петя...
     - Хорошо, мама...
     Петр молча пил чай из блюдечка. А мать не сводила с него глаз, и были в
ее взгляде и гордость за сына, и тревога, и радость, и печаль...
     Кажется,  легче легкого прочесть, о чем говорят глаза матери, настолько
ясно и открыто в них отражается все,  о чем она думает и что чувствует. А на
самом деле нет ничего в мире сложнее материнского взгляда.




     Руки в брюки, нахохлившись, Володька брел малолюдными в воскресное утро
дворами микрорайона. Когда мальчишка огибал длиннющий дом, издали похожий на
крейсер,  навстречу Володьке стремительно вышла  смуглая  девочка в  розовом
платье. Черные, блестящие волосы свободно падали ей на плечи.
     Володька пригляделся.  Эту девочку он встречал раньше. Да, он видел ее,
когда сидел на  бульваре и  жевал булку.  Потом еще  к  нему подошел Василий
Федорович, и Володька потерял девочку из виду.
     Девочка  радостно распахнула глаза  и  остановилась.  Она  тоже  узнала
Володьку. Но мальчишке было неприятно, что девочка напомнила ему о капитане,
и он грубо бросил:
     - Чего зенки вылупила? Шлепай своей дорогой.
     Не ждавшая таких слов, девочка растерянно заморгала, а Володька потопал
дальше.
     До его слуха внезапно долетело:
     - Лэжыт сыненькое круглэнькое под кроватью и пищит. Что такое?
     Володька  обернулся  и  увидел,   как  смуглую  девочку  окружили  трое
мальчишек,  по виду его ровесники. Тот, который, коверкая слова, дразнился -
рыжая челка закрывала его лоб, - схватил девочку за волосы.
     - Ну,  будешь  отвечать на  вопросы?  -  издевался мальчишка,  пригибая
девочку к земле.
     Девочка молчала. Володька снова пошел своей дорогой. Какое ему дело! Но
не успел Володька сделать несколько шагов, как услышал тихие слова девочки:
     - Отпустите, мне больно...
     - Ответишь, тогда отпустим, - ухмылялись мальчишки.
     Володька круто повернулся.  Вынул руки  из  карманов,  тыльной стороной
ладони провел по внезапно пересохшим губам и пошел на мальчишек.
     - А ну, отвали от девчонки! - негромко потребовал Володька.
     Мальчишка с  рыжей челкой окинул с  головы до  ног оценивающим взглядом
Володьку и хмыкнул:
     - А ты кто ей - хахаль?
     Мальчишки и  не  думали трусить.  Что ж,  другого Володька и  не  ждал.
Придется драться. Отчаянное настроение овладело Володькой.
     Он ударил под ложечку тому, с рыжей челкой. Мальчишка ойкнул, скорчился
и отпустил волосы девочки.
     На  Володьку накинулись двое.  Он  только успел влепить одному по носу,
как  второй нанес ему удар по  зубам.  Володька ощутил на  губах солоноватый
вкус крови.
     Внезапно мальчишка с  рыжей челкой налетел на Володьку сбоку и сбил его
с ног.
     Но  тут  на  мальчишку с  рыжей челкой бросилась девочка и  вцепилась в
него.
     Из ближнего подъезда вышел старик.  Он нес под мышками черных маленьких
собачек. Увидев дерущихся, старик тонким голосом крикнул:
     - Хулиганы!
     Собачки спрыгнули на землю и отважно затявкали,  не отдаляясь,  правда,
от ног хозяина.
     Мальчишки на секунду замешкались.  Воспользовавшись заминкой,  Володька
вырвался, вскочил на ноги, схватил за руку девочку, и они побежали. В туфлях
на высоких каблуках девочке бежать было трудно.
     Вдруг она вскрикнула и присела.  Ах,  черт,  подвернула ногу.  Володька
остановился. Мальчишки настигали их. Девочка умоляюще глядела на Володьку.
     Володька повернулся навстречу мальчишкам.  Но  девочка  сбросила туфли,
взяла их в руки и,  превозмогая боль,  побежала босиком. Володька кинулся за
ней.
     Вскоре они очутились на людной улице и  смешались с  толпой.  Мальчишки
отстали, погрозив на прощанье:
     - Мы еще встретимся...
     Володька с девочкой добрели до набережной и остановились перевести дух.
     Девочка поглядела на вспухшую губу Володьки и участливо спросила:
     - Больно?
     - Ничего,   переживем,   -   небрежно  ответил  Володька,   хотя   губа
немилосердно ныла.
     Девочка сняла с  шеи висевшую на цепочке круглую штуковину,  похожую на
медаль,  и приложила к Володькиной губе. Володька попробовал отвертеться, но
девочка была непреклонна:
     - Это из чистого серебра, подержи, и все пройдет.
     Володька покорно  прикрыл губы  серебряной штуковиной.  Она  и  вправду
приятно холодила и успокаивала.
     Девочка не сводила с мальчишки восторженных темных глаз, в которых, как
казалось Володьке, сверкал таинственный огонь.
     - Ты смелый, храбрый, сильный. Ты защитил женщину. Ты рыцарь.
     Этого Володька уже  не  мог  вытерпеть.  Он  оторвал от  губ серебряную
штуковину и протянул ее девочке:
     - Покедова.
     Девочка испуганно схватила мальчишку за руку:
     - Ты уходишь?  Но я  ведь останусь одна.  А вдруг они притаились вон за
тем углом?
     Володька сильно сомневался, что пацаны пристанут на людной улице к этой
чудиле,  но  та  глядела на него так,  словно никто другой в  мире не мог ее
защитить, и Володька махнул рукой.
     - Ладно, отведу домой. Ты где живешь?
     - На проспекте Нахимова, - обрадовалась девочка.
     Сунув руки в  карманы брюк,  Володька широко зашагал по набережной.  За
ним,  прихрамывая,  запрыгала девочка.  Володька покосился на  нее  и  пошел
медленнее.
     - А ты где живешь? - подала голос девочка.
     - В Гомеле, - буркнул Володька.
     - Гомель, Гомель, - начала вспоминать девочка. - Это в Белоруссии?
     - Угу, - кивнул Володька.
     - У тебя пшеничные волосы и голубые глаза,  - сказала девочка. - Теперь
я знаю, что самые храбрые люди на свете - это белорусы.
     Володька усмехнулся - ну и чудила!
     - А здесь у родных гостишь? - продолжала расспрашивать девочка.
     - Ага, у дяди с тетей, - привычно соврал Володька.
     - А Гомель - красивый город? - снова спросила девочка.
     - Спрашиваешь!  - фыркнул Володька. - Если хочешь знать, Гомель - самый
красивый город в Советском Союзе. Не веришь?
     Володька остановился. Ему показалось, что девочка сомневается.
     - Я,  знаешь, сколько городов видел? - Володька стал загибать пальцы. -
В Белоруссии во всех городах был - в Минске, Бресте, Витебске, Могилеве. И в
Риге был,  и в Киеве,  в Москве, Чернигове... И все равно - лучше Гомеля нет
города...
     - А Ереван? - вдруг спросила девочка.
     - В Ереване я еще не был, - признался Володька.
     - А я жила в Ереване,  - мечтательно проговорила девочка. - Куда вокруг
ни посмотришь, всюду горы. А Ереван между ними, в долине.
     Девочка  взгрустнула,  вспомнив  родной  город.  Чтобы  ее  подбодрить,
Володька сказал:
     - Вот если бы в  одном городе -  в  Гомеле или в Ереване -  собрать все
самое красивое, что есть в других городах... Ну и город был бы!
     - Ты хорошо придумал, - согласилась девочка.
     Она ступила шаг и вскрикнула:
     - Не могу больше... Нога болит.
     - Может, у тебя вывих? - предположил Володька. - А ну, залезай...
     Володька подсадил девочку на парапет набережной,  а сам стал на колени.
Осторожно снял туфлю. Оглядел ступню.
     - Ничего страшного, - определил Володька. - Обыкновенный вывих.
     Он взял ногу девочки и решительно повернул.
     Девочка вскрикнула и затихла.  Не отнимая рук от ступни,  Володька тихо
сказал:
     - Больше болеть не будет...
     - Уже легче, - также тихо ответила девочка.
     - Чего же ты раньше не сказала, что болит?
     - Боялась, что ты меня бросишь...
     - Теперь можешь бегать, сколько захочешь...
     - Спасибо, ты мне второй раз помог...
     Девочка мягко  высвободила ногу.  Володька вспрыгнул на  парапет и  сел
рядом. Они болтали ногами и глядели на море, сверкавшее под лучами солнца.
     - Меня зовут Ануш Погосян,  - девочка протянула Володьке узкую, твердую
ладошку. - По-русски - Аня, Аннушка...
     - Владимир Прокопенко,  -  Володька крепко пожал руку девочки.  - А еще
можно звать - Вовка, Володька.
     - Ой, мне пора, - Ануш посмотрела на часики. - Володя, ты был в морском
аквариуме, где рыбок показывают?
     - Нет, - ответил Володька. - А каких рыб?
     - Настоящих,  морских, - объяснила Ануш. - Аквариум - это самое любимое
место у  меня в  Севастополе.  Мы туда с  папой ходим каждое воскресенье.  А
сегодня и мама с нами пойдет... Ты пойдешь? А?
     Володьке не  хотелось расставаться с  девочкой,  и  он согласился.  Они
спрыгнули с парапета.  Опершись на руку Володьки,  Ануш надела туфли,  и они
зашагали по улице. Теперь Володька и Ануш шли рядом.
     - А твой папа - капитан? - спросил Володька.
     - Нет, инженер.
     - Обыкновенный инженер? - удивился Володька.
     - Нет, старший инженер, - ответила Ануш.
     - Я  думал,  что  все  жители  Севастополя -  моряки,  -  Володька  был
несколько разочарован, но тут же не преминул похвастаться. - А вот мой дядя,
у которого я гощу, кавторанг - капитан второго ранга.
     Они  нырнули  в  подворотню и  очутились в  тенистом дворе  старого,  с
высокими окнами дома. Ануш потянула Володьку за руку:
     - Пошли, посмотришь, где я живу.
     - Я здесь подожду, - упирался Володька.
     - Я - сейчас, - крикнула девочка, вбегая в подъезд.
     Володька постоял,  послушал,  как  звонко цокают каблучки ее  туфель по
лестнице,  и повернул со двора. Он еще раньше решил, что, как только доведет
Ануш до дома, сразу смоется. Девчонка Ануш симпатичная, но неизвестно, что у
нее за родители.
     - Володя, ты куда?
     Володька обернулся.  Его догоняла Ануш.  А  следом за ней шли мужчина и
женщина и приветливо махали руками.  Наверное,  мама и папа девочки. Впервые
Володька обрадовался, что не успел удрать.
     Ануш взяла Володьку за руку и повела навстречу отцу и матери.
     - Познакомьтесь,  пожалуйста,  - торжественно произнесла девочка, - это
Володя Прокопенко, а это - мои мама и папа.
     Высокий черноволосый папа в очках крепко пожал Володьке руку:
     - Так вот он, герой, спаситель моей дочери, очень рад познакомиться.
     - Здравствуйте,  Владимир, - с улыбкой подала руку мама. - Мы вам очень
признательны.
     Володька  краснел.   Володька  не   знал,   куда  деваться  от   потока
благодарностей, который нежданно-негаданно обрушился на него.
     Но,  чего скрывать,  не часто в  жизни Володьке говорили хорошие слова,
вот он и засмущался, потому что, как оказалось, это не совсем уже неприятное
дело.
     - Я вижу,  -  заметил папа,  -  что наш герой,  как и подобает отважным
людям, скромный человек... И еще я вижу, что ему перепало от хулиганов...
     Володька поспешно прикрыл ладонью губы. А папа повернулся к дочери:
     - Так куда мы направляемся?
     - К рыбкам, - не терпящим возражений тоном произнесла Ануш.
     - Приказ командира - закон для подчиненного, - папа потешно вытянулся в
струнку, изобразив на лице полнейшее послушание.
     Ануш  залилась смехом.  Володька улыбнулся.  У  этой  чудилы и  отец  -
веселый мужик.
     - А может,  Владимира дома дядя и тетя ждут?  -  сказала мама,  которой
Ануш уже успела передать все, что она знала о мальчишке.
     Володька заколебался.  Врать таким симпатичным людям он  не  мог,  но и
уходить ему расхотелось. Как же выкрутиться?
     - Дядя в командировку уехал, - брякнул Володька. - В Ленинград.
     - А тетя? - поинтересовалась мама.
     Правильно, подумал Володька, раз есть дядя, должна быть и тетя. Но куда
же ее девать? А, пусть поедет вместе с дядей.
     - А тетя тоже в Ленинград уехала. Захотела по музеям походить.
     - Так ты совсем один остался? - допытывалась мама.
     Ох уж эти мамы!  Пока все не выспросят,  не успокоятся. Но, впрочем, на
этот вопрос Володька может ответить с полной откровенностью:
     - Один.
     - А что, вполне самостоятельный мужчина, - одобрил папа.
     - Не говори так,  -  мама обняла Володьку за плечи.  -  Представь, Ануш
одна осталась. Я с ума бы сошла, наверное.
     У  Володьки защекотало в  носу.  Ну  как  он  мог  подумать,  что  мама
нехорошая? Папа и дочка - славные люди, а мама - нет? Так не бывает.
     - К рыбкам, - сказала Ануш, и все пошли.
     Дети - впереди, взрослые - чуть позади.




     Рыба -  круглая, как тарелка, но только с хвостом и мордой - подплыла к
стеклянной перегородке и уставилась на Володьку.
     - Камбала, - шепнула на ухо мальчишке Ануш.
     Володька усмехнулся, вспомнив свою недавнюю подводную охоту. И все-таки
он  никак  не  мог  привыкнуть к  диковинным морским рыбам.  Все  время  они
казались ему ненастоящими, словно он их в кино видит или по телевизору.
     Морской аквариум находился под землей.  Жара осталась наверху,  а здесь
царила прохлада.
     Завороженные увиденным, люди ходили тихо и разговаривали шепотом, как в
музее.  Повсюду на  стенах были  словно окна,  через которые люди  наблюдали
жизнь рыб.
     За  окнами  плавали неслышные рыбы,  недоверчиво косились на  Володьку.
Когда он подходил ближе, рыба - осторожный скат или глупая камбала - вильнув
хвостом, мгновенно исчезала.
     Володька  притаился  у  окошка,  ждал,  когда  появится  скат.  Но  тот
появлялся только тогда,  когда мальчишка отходил подальше. Словно не доверял
стеклянной перегородке и догадывался, что имеет дело с опасным рыболовом.
     - Тебе хочется поплавать вместе с рыбками? - шепнула Ануш.
     - Хочется, - кивнул Володька. - С подводным ружьем.
     Глаза Ануш полыхнули нешуточным гневом. Подражая отцу девочки, Володька
вытянулся по стойке "смирно". Ануш залилась радостным смехом.
     К  ним  обернулись и  недовольно зашикали.  Мама  Ануш  прижала палец к
губам.
     Володька  и  Ануш  весело  подмигнули друг  дружке,  надули  щеки,  еле
сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
     Девочка  все  же  не  вытерпела,  выбежала  из  аквариума  на  улицу  и
рассмеялась.  Следом за  ней выскочил Володька.  Он  смотрел на Ануш и  тоже
смеялся.
     Бывают такие минуты,  когда вроде ничего не произошло и  смеяться вроде
не из-за чего, а тебе удивительно весело.
     Вскоре из аквариума вышли и мама с папой.
     - Ануш, ты ведешь себя, как маленькая, - пожурила мама дочку.
     Папа замахал потешно руками, изображая, как он отчаянно замерз.
     - Я в этом морском царстве-государстве окоченел.  Ах,  как чудесно, что
на свете есть солнышко.  Как представлю,  что очутился на морском дне и меня
опутывают зеленые липкие водоросли, становится - бр-р-р! - не по себе.
     Володька почувствовал, что не ради него папа Ануш веселый, а просто тот
всегда такой, и позавидовал девочке.
     - Так,  а теперь самое время обедать, - предложил папа. - От лицезрения
морских чудовищ у меня разыгрался чудовищный аппетит.
     - Владимир, надеюсь, обедает у нас? - радушно пригласила мама Ануш.
     - Нет,  -  неожиданно для самого себя отказался Володька, но, увидев на
лицах Ануш и ее родителей недоумение,  поспешно объяснил: - Спасибо большое,
но я не могу. Меня ждут к обеду - дядя и тетя.
     - Они же уехали, - хором сказали Ануш и ее родители.
     - Это родные уехали,  -  вовсю выкручивался Володька.  -  А  двоюродные
остались. Я им обещал, что к обеду обязательно буду.
     Ануш и ее родители очень огорчились.  Они поверили Володьке.  У них и в
мыслях не  было,  что  мальчишка их  обманывает.  Собственно,  для  чего?  И
Володьке стало ужасно неловко и хотелось одного - побыстрее уйти.
     - Но,  -  остановил его папа, - в следующее воскресенье - ты наш гость.
Обещаешь?
     - Обещаю, - Володька облизнул губы.
     Папа быстро черкнул шариковой ручкой в записной книжке, вырвал листок и
протянул его мальчишке.
     - Здесь адрес и телефон. Мы тебя ждем.
     Володька  кивнул  и  сунул  листок  в  карман  брюк.   Он  старался  не
встречаться глазами с Ануш, но чувствовал, что девочка ужасно обиделась. Она
не  могла понять,  отчего Володя так неожиданно уходит.  И  от обиды даже не
спросила его об этом.
     - До свидания! - попрощался Володька и пошел.
     Володька и  сам не знал,  отчего он отказался от приглашения.  В  конце
концов,  почему бы не пообедать,  раз зовут хорошие люди?  Ко всему прочему,
деньги у  него на исходе.  И тут мальчишка вспомнил Василия Федоровича и его
приятеля и все, что произошло в той квартире. Конечно, Ануш и ее мама и папа
замечательные люди,  но Володька боялся идти к ним в дом и ничего с собой не
мог поделать.
     Мальчишка старался уйти как можно дальше от  дома Ануш,  чтобы снова не
встретиться с девочкой и ее родителями. Врать им он больше не мог.
     Путь  Володьки пролегал мимо  кафе  "Якорь",  расположенного в  глубине
сквера.  Сквозь  стеклянную стену  было  отлично  видно,  как  в  кафе  люди
аппетитно уплетали первое,  второе и  третье.  Нет,  все-таки жаль,  что  он
отказался от радушного приглашения.
     У  мальчишки засосало под ложечкой.  Да,  пора обедать.  Но  только это
шикарное кафе не для Володьки. Надо поискать что-нибудь попроще.
     Володька повернулся и чуть ли не нос к носу столкнулся с Ануш.
     - Ты чего? - удивился Володька.
     - Пошли в кафе, - вместо ответа предложила девочка и, чтобы Володька не
мог отказаться, добавила: - Я ужасно голодная.
     - Пошли,  - решился Володька. Он успел заметить, что девочка одна и что
ее родителей поблизости не видно.
     Володька взял  Ануш за  руку и  толкнул стеклянную дверь.  В  кафе было
полно  народу,  но  они  отыскали столик на  двоих,  и  вскоре перед ними  в
тарелках дымилась ароматная солянка.
     Володька не знал о том,  что Ануш,  пока он бродил по городу, все время
шла  за  ним.  Ануш  была  уверена,  что  Володя просто-напросто постеснялся
обедать с  ними и  потому отказался,  а  на самом деле ему совершенно некуда
идти.  Ведь дядя с  тетей уехали в Ленинград,  а двоюродных родственников он
выдумал.  Ануш не  могла оставить одного Володю после того,  как  он  храбро
защищал ее.  И  еще  девочка договорилась с  папой и  мамой,  что  к  вечеру
приведет мальчишку домой. Ведь очень может быть, что ему негде ночевать.
     Всего этого Володька не знал,  а потому уплетал за обе щеки.  Он думал,
что снова случайно встретился с Ануш. Вернее, он был так рад встрече с Ануш,
что ни о чем не хотел думать.
     - Володя,  а  ты  был  в  Беловежской пуще?  -  спросила Ануш,  набирая
ложечкой мороженое, посыпанное шоколадной крошкой.
     - Был, - кивнул Володька.
     - А зубров видел?
     - Видел,  -  ответил Володька и,  заметив,  что  девочка ждет  от  него
рассказа,  охотно начал: - Мы забрались в глубь пущи и увидели вольное стадо
зубров.  Ну, они ходили, где хотели, и никаких загородок не было вокруг... А
еще в  пуще рыси водятся,  они бросаются с  деревьев на  человека,  прямо на
шею...
     - Ой, - непритворно взвизгнула Ануш.
     - Мы тоже боялись рысей, - улыбнулся Володька. - Их и егери боятся.
     - Я не верю,  -  покачала головой девочка.  -  Ты не боялся,  ты не мог
бояться.
     - Немножко трусил, - признался Володька.
     - Немножко - не считается, - засмеялась Ануш.
     Между столиками быстро шла официантка, оставляя на каждом из них счет.
     Ануш  решительным движением подвинула к  себе  счет,  бросила  на  него
беглый взгляд и открыла сумочку.
     - В  Севастополе платят моряки,  -  Володька протестующим жестом поднял
руку, в которой были зажаты деньги.
     Ануш  защелкнула сумочку.  Девочка  ничего  не  сказала,  но  глаза  ее
смеялись.
     Володька сразу догадался,  о чем подумала Ануш. Мол, какой же ты моряк.
Вообще, удивительно, как легко он понимал эту девочку.
     - Не моряк, так буду моряком! - твердо произнес Володька и отвернулся.
     Не  любил Володька,  когда над ним смеются.  Пускай даже такая девочка,
как Ануш.
     - Ты не сердись,  -  Ануш положила свою руку на Володькину.  - А сейчас
куда пойдем?
     Володька не ответил.  Через три столика от них, сразу за проходом сидел
Петр и ел сосиски.  Володька хотел было отвернуться, да не успел - инспектор
его заметил.
     Петр замер.  Сосиска торчала у  него в  зубах,  словно сигара.  Вот так
встреча!  Уже три дня Петр в Севастополе,  уже три дня ищет Володьку,  а тот
сидит себе преспокойно в кафе с девочкой и уплетает мороженое.
     Где  он  видел  этого  парня,  думал Володька.  А,  это  же  тот  самый
демобилизованный моряк,  который посадил его  в  Гомеле на  поезд.  Володька
тогда ему  растолковывал,  как  ловить на  проводку.  А  что  моряк делает в
Севастополе?  Наверное,  в  отпуск приехал.  Но почему с ним рядом лейтенант
милиции?  Вот лейтенант что-то  спросил у  моряка.  Тот,  проглотив сосиску,
ответил. Тут что-то нечисто. В общем, надо драпать.
     - Так куда мы пойдем? - нетерпеливо переспросила Ануш.
     - Сейчас что-нибудь придумаем, - ответил Володька.
     Он улыбнулся Петру.  Мол,  очень рад встретить земляка,  привет,  и все
такое.
     Петр,  в свою очередь, ответил улыбкой и жестом показал, мол, давай иди
к нам, присаживайся.
     Тут к  ним снова подошла официантка,  и  переговоры на  некоторое время
прервались. Володька осторожно поглядывал по сторонам.
     Если он кинется к  выходу,  лейтенант и  моряк сразу скумекают,  что он
хочет дать деру, и смогут его перехватить. Да, тут они его поймают.
     Взгляд  Володьки  остановился на  двери,  прикрытой  портьерой.  Оттуда
официантки выносили  тяжелые  подносы,  нагруженные тарелками  и  бутылками.
Понятно,  это  выход  в  кухню.  Еще  когда  Володька бродил возле кафе,  он
заметил,  что  к  кухне  подъехала машина  и  люди  в  белых  халатах  стали
разгружать ее.  Значит,  дверь из кухни открыта.  Очень хорошо.  И  сразу за
кухней - парк. Просто прекрасно. Да, а как же Ануш?
     Вот она глядит на него с улыбкой, славная девчонка.
     - Ты хочешь еще мороженого? - предложил Володька.
     - Хочу, - застенчиво призналась Ануш. - Но официантка ушла.
     - Я сейчас ее найду.
     Володька решительно поднялся,  помахал Петру рукой,  мол, сейчас приду,
бросил прощальный взгляд на Ануш, направился к кухне и исчез за портьерой.
     Ануш сидела за столиком и представляла, как они пойдут сейчас с Володей
бродить по городу.  Девочка вдруг подумала,  как хорошо,  что на нее сегодня
напали мальчишки. Ведь не случись этого, она бы не встретила Володю.
     Внезапно из кухни послышался грохот,  испуганные женские возгласы. Ануш
увидела,  как  из-за  столика через проход вскочили милиционер и  долговязый
парень и со всех ног кинулись к кухне.
     Что  там  произошло?  Посетители кафе оживленно обменивались догадками.
Вдруг  Ануш  вспомнила:  ведь  на  кухню  пошел Володя.  Неужели с  ним  что
случилось?
     Колыхнулась портьера,  и в зал стремительно вошел долговязый парень. Он
поискал кого-то глазами, а потом направился прямо к Ануш.
     - Позвольте? - спросил Петр и, не дождавшись ответа, сел.
     - Что там случилось? - Ануш показала на кухню.
     - Вы знакомы с Володей? - спросил Петр.
     - Да,  он мой друг, - гордо ответила Ануш и настойчиво повторила: - Что
там случилось? Где Володя? Что с ним?
     - Володя снова убежал, - коротко сказал Петр.
     - Снова? - удивилась Ануш. - Но почему?
     - Почему? Это длинная история, - Петр испытующе глянул на девочку.
     - Я хочу все знать, - упрямо сказала Ануш.
     Петру пришлась по душе настойчивость незнакомой девочки.
     К столику подплыла официантка и поставила две вазочки с мороженым.
     - Тогда пойдемте отсюда, - согласился Петр. - Да, а мороженое?
     - Я  не  хочу  мороженого,  -  Ануш  открыла сумочку,  достала рубль  и
протянула официантке.
     - Уже, барышня, заплочено, - улыбнулась официантка. - Кавалер заплатил.
     Ануш гневно глянула на официантку, и та молча ушла.
     Петр и Ануш покинули кафе.
     Они  шли  по  улицам,  и  Петр рассказывал девочке все,  что он  знал о
Володьке Прокопенко.  Ануш слушала, ловя каждое слово. Но когда Петр сказал,
что Володьку подозревают в ограблении, девочка не выдержала и воскликнула:
     - Если б  вы видели,  как Володя защищал меня от хулиганов!  Он дрался,
как настоящий рыцарь!  А  вы  говорите,  что он  воришка.  Володя не мог так
просто уехать,  -  убежденно произнесла Ануш.  - Он обязательно позвонит мне
или напишет.
     Уверенность  девочки  заразила  Петра.   Впрочем,   заразить  его  было
нетрудно.
     Еще в  тот день,  когда он  получил письмо от Василия Федоровича,  Петр
твердо решил,  что он поедет в Севастополь и,  конечно,  найдет Володьку. Не
может не найти.
     Оставалось уговорить майора. Но тот не поддавался.
     - Интересно,   каким  таким  способом  ты  собираешься  его  найти?   -
недоверчиво хмыкал майор. - Дома дел полно, нечего на море прохлаждаться...
     - Я чувствую, что найду, - убеждал Петр майора с утра до вечера.
     И наконец майор сдался и отпустил Петра на неделю.
     И  вот  Петр в  Севастополе.  Предчувствия его не  обманули.  Он  нашел
Володьку, но тут же его потерял.
     Как теперь Петр посмотрит в глаза майору?
     Слова Ануш зародили в душе Петра надежду. Каждое утро вдвоем с девочкой
они отправлялись бродить по городу,  а  дома оставалась дежурить мама Ануш -
на случай, если Володька придет или позвонит.
     Они  обошли,  казалось,  все улицы,  облазили все бухты в  окрестностях
города.  Володьки нигде не было.  Не звонил он и  домой Ануш и  не появлялся
там.
     Петр понял, что на этот раз ему мальчишки не найти. К тому же кончалась
неделя, на которую отпустил его майор.
     Надо было возвращаться. И Петр стал собираться домой.
     - Уезжаете, - с обидой в голосе произнесла Ануш.
     - Столько дней искали и все без толку,  -  виновато объяснил Петр.  - В
милиции мне сказали, что Володи нет в городе. Они бы давно его нашли.
     - А я все равно буду искать, - стояла на своем Ануш.
     Договорились,  что, если девочка хоть что-нибудь узнает о Володьке, она
тут же сообщит Петру.  Обменялись адресами и  распрощались.  Ануш -  с явной
обидой на  Петра.  А  Петр  -  с  непонятным ему  самому чувством вины перед
девочкой и гордости за нее.
     Уезжая,  Петр думал про Володьку:  "Послал бы хоть,  черт, Ануш письмо.
Так ждет девочка вести, а он укатил, и ни слуху от него ни духу".
     Ануш оказалась права.  На  другой день после отъезда Петра от  Володьки
пришло  письмо.  Штемпель на  конверте оказался смазанным,  и  было  неясно,
откуда письмо послали.
     Вот что было в письме:

     "Здравствуй, Ануш, и здравствуйте, мама и папа Ануш!
     К сожалению,  я не могу воспользоваться Вашим любезным приглашением, то
есть прийти к Вам и пообедать. Меня срочно вызвали в научную экспедицию.
     Я навсегда сохраню в своем сердце память о нашей встрече.
     Ануш!  Если к  тебе эти гады будут приставать,  передай им,  что я  еще
вернусь и поговорю с ними как следует.
     До свидания!
                                                       Всегда Ваш
                                                       Прокопенко Владимир".




     - К вам можно?
     Петр оторвался от бумажки, радостно вскочил из-за стола.
     В  комнату вошла Инесса Сергеевна,  а  следом за  ней  пухлая девочка с
большим  белым  бантом  в  каштановых волосах  и  долговязый мальчишка,  чьи
пронырливые глазки тут же принялись разглядывать все вокруг.
     Вероятно,  он ожидал увидеть нечто необыкновенное, а оказавшись в самой
обычной двухкомнатной квартире, искренне был разочарован.
     - Как и обещала,  сразу после похода,  - протягивая Петру руку, сказала
Инесса Сергеевна.
     - Я рад, - ответил Петр.
     Рассадив гостей, он с любопытством поглядел на них. Мол, с чем пришли?
     - Наш класс решил,  - тряхнув волосами, сказала Инесса Сергеевна, - что
Володя Прокопенко будет учиться в 7 "Б". Верно, ребята?
     - Абсолютно, - подтвердил долговязый. - Где же еще Прокопенко учиться?
     Петр вспомнил,  что фамилия мальчишки Казючиц и  что тогда в  классе он
темпераментнее  всех  защищал  Володьку.  И  девочку  Петр  узнал  -  Наташа
Никольская. Это ей на уроке физкультуры Володька отдал свои перчатки.
     - Мы поможем Володе по тем предметам,  по которым он отстает, - сказала
Наташа. - Я, например, буду писать с ним диктанты.
     - А ты? - Петр повернулся к Казючицу.
     - Я? - переспросил мальчишка. - Я буду его морально вдохновлять.
     Петр рассмеялся.
     - Мы совершенно серьезно, - учительнице показалось, что Петр не поверил
им. - С директором школы договорились. Справится Володя с работами на лето и
перейдет в 7 класс.
     Сейчас они,  конечно, замечательно придумали, размышлял Петр. Но если б
чуть раньше хватились,  то, может, и никакого побега бы не было. Очень может
быть. А вслух Петр сказал:
     - Все это хорошо, но Володю еще найти надо...
     - А что о нем слышно? - спросила Инесса Сергеевна.
     - Пять дней назад я видел его в Севастополе, - вздохнул Петр.
     - Видели? - удивилась классная. - И что?
     - Снова удрал,  -  разозлился на себя Петр.  -  Я  не успел ему и слова
сказать, как его след простыл.
     - Ну и Прокопенко! - покрутил головой Казючиц.
     Мальчишка не  скрывал своего восхищения.  Разве  может поймать Володьку
этот ненастоящий милиционер?  У  него и  формы нет,  наверное,  и  пистолета
приличного не выдали. Видно, еще учится на милиционера.
     - А где Володя теперь? - спросила Наташа.
     - Не знаю. - Петр развел руками. - С тех пор о нем ничего не слышно.
     В комнате наступила тишина.  Все думали о Володьке. Где он обитает? Под
какой крышей ночует? А может, под открытым небом? Жив ли вообще?
     Представив,  как  трудно  сейчас  приходится Володе,  Наташа  зашмыгала
носом.
     - Он не верит никому,  - задумчиво проговорил Петр, - страшно озлоблен,
а жить так среди людей нельзя - можно натворить бед.
     - Удивительно, но в походе мы чуть ли не каждый день вспоминали Володю,
- сказала Инесса Сергеевна.  - Вот если б он был с нами, мы бы и рыбы больше
наловили, и грибов насобирали самых лучших...
     - Да, без Прокопенко не то, - подал голос Казючиц.
     - Вы понимаете,  -  Петр повернулся к  Инессе Сергеевне,  -  чем дольше
Володька бегает,  тем больше шансов, что он прибьется к настоящим ворам... А
тогда спасти его будет трудно...
     - Неужели ничего нельзя сделать? - от волнения голос у Наташи зазвенел.
     - Мы делаем все возможное, - ответил Петр.
     - Нет,  Прокопенко не  пропадет,  -  протянул  Казючиц.  -  Вы  его  не
знаете... Не такой он парень, чтобы пропасть...




     На  переплетениях дальних станционных путей было  тихо,  покойно.  Сюда
едва долетали голоса тепловозов. Здесь отдыхали товарняки.
     Между  вагонами на  удивление легко  и  бесшумно шнырял мордастый дюжий
парень.  Внезапно скоба  на  двери  одного из  вагонов дернулась и  поползла
вверх.  Кто-то  изнутри пытался открыть дверь,  приспособив для  этого кусок
проволоки.
     Мордастый,  оказавшийся поблизости,  поспешно нырнул под  вагон.  Потом
осторожно выглянул.
     Заскрипела  отодвигаемая  дверь,   и   на   песок  выпрыгнул  Володька.
Нетвердыми шагами он подошел к колонке.  Нажал на ручку и долго,  жадно пил,
обливаясь.  Наконец отвел душу, вытер рукавом рубахи рот и медленно побрел к
станции.
     Мордастый выбрался из-под вагона.
     Показался маневровый.  Набирая скорость,  он  резво  катил  со  стороны
станции. Опустив голову, Володька брел по путям навстречу паровозу.
     Испуганный машинист высунулся из кабины и непрерывно сигналил.
     Мальчишка,  казалось, ничего не видит и не слышит. Но, когда маневровый
был в  каком-нибудь десятке шагов от него,  Володька в два прыжка перескочил
через рельсы и отбежал в сторону. Машинист что-то орал и грозил ему кулаком.
     Улыбаясь,  Володька приветливо помахал машинисту.  Мол,  все так и было
задумано и нечего зря подымать шум.
     Наблюдавший  за  мальчишкой  мордастый  восхищенно  покачал  головой  и
решительно зашагал следом.
     Володька долго шел по городу, пока не добрался до Волги.
     Сел на берегу, прижав к худому подбородку острые колени. Сощурившись от
нестерпимого солнца,  Володька глядел  на  широкую  реку,  по  которой плыли
белоснежные теплоходы и неказистые буксиры тащили баржи...
     Рядом  присел мордастый.  Скосив глаза,  Володька поглядел на  него,  а
потом снова уставился на реку.
     - С прибытием в город-герой Волгоград! - заговорил мордастый.
     - Наши здесь дрались? - спросил Володька.
     - Ага,  -  ответил мордастый. - А фрицы со стороны города лезли... И не
прорвались...
     Мордастый вытащил из кармана сверток,  развернул газету. В свертке были
две воблы. Одну мордастый протянул Володьке:
     - Дорогому гостю - дары Волги-матушки.
     Володька торопливо разломил воблу, содрал кожу и впился зубами.
     - Путешествуешь?  -  полюбопытствовал мордастый.  -  Овладела  охота  к
перемене мест?
     Володька не ответил.
     - Побегала за  тобой  милиция,  я  гляжу,  высунув языки,  -  мордастый
подмигнул мальчишке, - а поймать не смогла?
     - Везло просто, наверное... - ответил Володька, посасывая воблу.
     - Ты сколько уже в бегах?
     - Третий месяц пошел.
     - Ерунда, - мордастый покачал головой. - Везти могло день, два, от силы
- неделю... Но чтобы третий месяц держаться на поверхности, тут нужна голова
на плечах,  сила в руках и ногах. - Мордастый усмехнулся: - Я уверен, если б
сейчас война была,  ты  был бы  незаменимым разведчиком,  подрывником да кем
хочешь...  Если свою родную милицию столько за нос водишь, неужели фрицев не
обдурил бы?
     - Обдурил бы, - рассмеялся Володька.
     - Такому парню дело нужно, настоящее, серьезное, - негодовал мордастый,
- а  ему говорят:  "Не рыпайся,  сиди тихо за  партой вместе с  маменькиными
сыночками",  а  дома батя добавляет:  "Ты куда?  Ты чего?  А ремня не хочешь
попробовать?"
     Володька вздрогнул.
     - Ты думаешь,  откуда он про меня столько знает?  - невесело усмехнулся
мордастый. - Сам когда-то был такой... На своей шкуре все испытал...
     - А теперь как живешь? - спросил Володька.
     - Отлично,  -  похвалился мордастый.  - На уровне мировых стандартов. И
тебе советую - они на тебя плюют, и ты - плюнь.
     Володька возмутился:
     - Я не хочу ни на кого плевать.
     - Ты меня не понял,  -  мордастый хлопнул мальчишку по спине, поднялся,
отряхнул брюки.  -  Соловья можно и баснями кормить,  а здорового парня вряд
ли. Пошли перекусим.
     Многое  из  того,  что  говорил  мордастый,  было  для  Володьки  очень
знакомым. Он слыхал нечто похожее, но не мог вспомнить, где и когда.
     Володька встал. Глянул напоследок на Волгу и побрел за мордастым.
     В кафе мордастый заказал Володьке два бифштекса.  Им принесли по кружке
пива.
     Оглянувшись по  сторонам,  мордастый вытащил из-за  пазухи четвертинку,
раскупорил ее,  налил в свою кружку, плеснул и в Володькину. Мальчишка хотел
было отказаться, но мордастый подвинул ему кружку, поднял свою:
     - За встречу...
     Володька кивнул и припал губами к кружке.  Мордастый не пил, ждал, пока
мальчишка оторвется от кружки. Тогда и он отхлебнул несколько глотков.
     Володька  вмиг  расправился  с  бифштексами  да  еще  старательно вытер
тарелку корочкой хлеба и отправил ее в рот.
     - Да-а,  -  протянул  мордастый,  -  аппетит  ты  не  растерял в  своих
путешествиях...
     Через стеклянные стены кафе виднелись и Волга,  и дальний низкий берег,
но как-то неясно, словно в тумане.
     - Вот таких ребят люблю,  -  говорил мордастый.  - Выпить - так выпить,
дело делать -  так делать. А то расплодилось маменькиных сыночков, слюнтяев.
А,  черт с ними,  пусть сидят дома,  держатся за мамину юбку и кушают манную
кашу...
     От питья и еды Володька повеселел и благодушно внимал речам мордастого.
Стоп,  спохватился Володька.  Тоже самое говорил ему и  Ваське Андрей.  Ага,
очень похоже.  Хотя студент и мордастый полная противоположность друг другу.
Андрей тонколицый,  худой, даже щуплый, вот только руки необыкновенной силы.
Но удивительно - мордастый говорит теми же словами, что и Андрей.
     - Теперь  о  деле,  -  мордастый  придвинулся  к  Володьке.  -  Дело  -
пустяковое. Надо открыть один вагон и забрать дефицитный товар.
     - Чего-чего? - не понял Володька.
     - Ну,  шмотки,  за которые можно прилично содрать с пижонов, - объяснил
мордастый. - Вагон, по моим сведениям, прибудет сегодня вечером.
     - Я не пойду, - Володька вскочил.
     Мордастый схватил мальчишку за руку, больно сжал ее, и Володька сел.
     - Тихо!  Тихо,  дурачок,  -  горячо зашептал мордастый.  -  А  куда  ты
пойдешь?  По поездам мотаться? У тебя за душой и гроша ломаного нет. А там и
милиция сцапает.  Ты  же сам чувствуешь,  что сцапает.  Привезут тебя домой,
батя  отдерет как  Сидорову козу,  и  потопаешь ты  в  школу,  и  будут тебя
сопливые девчонки пропесочивать и  прорабатывать.  Ну как будущее,  светло и
прекрасно?
     Володька опустил голову.
     - А тут полчаса работы,  -  убеждал мордастый,  - получаешь свою долю и
кати,  куда  хочешь.  Ты  же  любишь путешествовать,  вот  и  путешествуй на
здоровье.
     Володька напрягся. Попался, ничего не скажешь. А что делать? Надоело до
смерти бегать, как зайцу, и боязно идти в милицию.
     Кто знает, как там дело на Подлесной? Поймали Андрея?
     - Или  со  мной  оставайся,   -  мордастый  облизнул  губы.  -  У  меня
грандиозная идея  появилась.  А  если из  таких ребят,  вроде тебя,  создать
отряд...  дружину добрых молодцев или благородных разбойников... Будем тогда
хозяевами положения. А? Так что пораскинь мозгой и оставайся...
     Володька с  испугом уставился на мордастого.  Тот спохватился,  оборвал
себя:
     - Ну,  это,  так сказать,  перспективный план, а сегодня - есть работа.
Возьми пару рублей,  -  мордастый протянул Володьке деньги.  - Походи, город
посмотри...
     - Ага, - Володька машинально взял деньги. - Я еще ничего не видел.
     - Во-во, поглазей, - подхватил мордастый. - А ровно в девять я тебя жду
у товарной. Пока!
     Мордастый расплатился за  обед и  ушел.  Поднялся и  Володька.  Пока не
поздно,  надо бежать. Но куда? Осточертели эти поездки, устал он, запутался.
А, пропади оно все пропадом, гори ясным огнем.
     Володька брел,  не разбирая дороги. И совсем не смотрел по сторонам. Он
так мечтал увидеть этот город, а сейчас не глядел на него. Не мог глядеть.
     Вдруг Володька остановился и поднял глаза. Ноги привели его к базару.
     Базар пестрел красками,  сверкал,  манил,  дразнил.  Ошалелый от обилия
плодов,  Володька облизывал губы,  не зная, на чем остановить свой выбор. Он
брел от прилавка к прилавку,  пока не добрался до загородки, где продавались
арбузы. Тут уж Володька не колебался. Протянул помятый рубль седому старику,
который сидел на ящике у весов и жевал хлеб с колбасой.
     - Мне - один.
     - Обед - не видишь, что ли, - недовольно буркнул старик.
     Володька хотел  было  уйти,  как  подкатила машина,  доверху  груженная
арбузами.
     - Афанасьич!  Кончай обед!  Принимай скоропортящийся товар!  -  стукнув
дверцей, на землю спрыгнул парень в клетчатой рубахе.
     - Погоди, Михаил, - сказал старик. - Моя деревяшка сегодня бастует...
     Володька  пригляделся  к  старику.  Из-под  штанины  у  того  виднелась
деревяшка с металлическим наконечником, выхоженным до блеска.
     - Тогда  -  перекур,  -  парень сел  на  подножку и  полез в  карман за
сигаретами.
     - А если он сверху будет мне бросать? - подал голос Володька.
     Прикидывая,  что  и  как,  старик поглядел на  Володьку и  на  шофера и
скомандовал:
     - Залезай, Михаил!
     Шофер ловко забрался на гору из полосатых арбузов. Володька встал прямо
в загородку. Он расставил пошире ноги, чуть пригнулся.
     - Держи, Яшин! - шофер размахнулся и кинул арбуз.
     Володька поймал его и осторожно уложил. Поймал второй, третий...
     Володька сбросил рубашку. Шофер тоже разделся до пояса.
     Арбузы взлетали,  заслоняя Володьке солнце, летели медленно, еле-еле, и
опускались на руки мальчишке.
     Вскоре машина опустела.  Громыхая,  шофер  задраивал борта.  Спина  его
лоснилась от пота:
     - Где ты, Афанасьич, такого помощника добыл?
     - Сам смастерил,  -  подмигнул Володьке старик и встал у весов,  потому
что к прилавку подошли люди.
     Володька тяжело дышал,  как после трудного матча,  но был счастлив.  Он
подавал старику арбузы, выбирал покупателям получше.
     Увлеченные работой, старик и Володька не заметили, как уехал шофер.
     Когда в  загородке осталось четыре арбуза,  старик вытер лицо платком и
сказал:
     - Все - шабаш!
     Развернув газету на ящике,  старик положил на нее еду. Вынул из кармана
складной  нож,   разрезал  колбасу,   батон,  огурцы,  и  все  это  молча  и
неторопливо.
     - Присаживайся, перекусим, - позвал старик Володьку.
     Мальчишка охотно подсел,  посмотрел на старика.  У  того было темное от
загара лицо и сахарного цвета зубы. Еще бы - каждый день ест арбузы.
     - Ты  мне  крепко помог сегодня,  -  сказал старик,  -  а  кому спасибо
сказать, и не знаю...
     - Владимир Прокопенко, - Володька аппетитно хрустел огурчиком.
     - Спасибо,  Владимир,  - сказал старик. - А меня Николаем Афанасьевичем
зовут... Ты - царицынский? В Волгограде живешь?
     - Нет,  я  в  гости приехал,  -  привычно соврал Володька,  -  к дяде с
тетей...
     - Слушай,  а пошел бы ты ко мне в помощники по-настоящему,  - загорелся
старик.  -  И  колхозу польза,  и  тебе...  Самостоятельный парень,  стыдно,
видать, у родных деньги на мороженое выпрашивать?
     - Я согласен,  -  поспешно сказал Володька.  - Понимаете, дядя с тетей,
оказывается, к Черному морю уехали, в отпуск...
     Старик внимательно поглядел на Володьку.
     - И  ночевать,  поди,  негде?  Будем у  кума  ночевать...  Ну-к,  подай
арбуз...
     Ловкими движениями старик разрезал арбуз на куски, жестом показал, мол,
бери,  не  стесняйся.  Мальчишка  потянулся,  взял  кусок.  Зажмурившись  от
удовольствия, стал уплетать арбуз.
     - Так-так,  -  рассуждал старик.  - Председателю я предложу: две машины
пустить под это дело ежедневно и  прицепы приспособить.  Председатель у  нас
толковый мужик. Он согласится...
     Заурчала машина. Раздался знакомый веселый голос:
     - Эй, купцы-продавцы, кончай загорать...
     Володька вскочил на ноги, скинул рубаху.
     Снова арбузы летели медленно, заслоняя солнце, и Володька ловил их.
     В  тот вечер мордастый не  дождался Володьки.  Он  подумал,  что пацан,
наверное, попался.
     Один мордастый на  дело не  пошел.  Не  хотел рисковать.  Решил выждать
несколько дней.




     Старик пересчитал деньги и торжественно вручил их Володьке:
     - 37  рублей  50  копеек...  Твоя  зарплата  за  полмесяца,  Прокопенко
Владимир, сезонный рабочий... Получи и распишись...
     - Вы меня кормили,  поили,  -  отнекивался Володька. - Жилье дали... За
что же деньги?
     - А  ты знаешь,  что благодаря твоему самоотверженному труду наш колхоз
продал в  два  и  семь десятых раза больше арбузов,  чем  за  тот же  период
прошлого года,  -  сердито сказал старик и добавил:  -  Бери. Честным трудом
заработанных денег нечего стыдиться...
     Володька сунул  несколько бумажек в  карман,  оглядел свои  потрепанные
брюки.
     - Николай Афанасьевич, я в город... Брюки куплю...
     - А  дядя  с  тетей еще  не  приехали?  -  прищурившись,  старик глядел
неотрывно на мальчишку.
     - Нет, - Володька понурил голову.
     Солнце еще не зашло, но жара спала. Базар постепенно пустел, затихал.
     - Задерживаются, видать, - старик затянулся цигаркой, выпустил дым. - А
ведь мы с тобой, Владимир, вроде как земляки...
     - Вы из Гомеля? - обрадовался Володька.
     - Нет, нога моя там лежит, в земле, - старик медленно провел ладонью по
деревяшке.  -  Понимаешь, какая ерундовина получилась. Три года грязь месил,
пыль поднимал и хотя бы разок царапнуло...  А тут в одну минуту -  трах! - и
нет ноги...
     - И Берлин вы не брали? - вырвалось у Володьки.
     - С  Берлином,  прямо скажу,  хрен с ним,  а вот ногу жалко,  -  старик
смачно затянулся. - Без ноги я теперь - сторож на баштане и купец на базаре.
Конечно, кому еще торговать в горячее время, как не безногому.
     Старик сердито запыхтел цигаркой.
     - А где она лежит? - тихо спросил Володька.
     - Кто? - не понял старик.
     - Нога ваша, - мальчишка показал на деревяшку.
     - Ветку знаешь? - спросил старик.
     - Знаю, город.
     - Тогда он назывался населенным пунктом,  -  усмехнулся старик.  -  Вот
там, под Веткой, и лежит она, моя нога...
     - Я же там сто раз рыбу ловил, - протянул Володька.
     На  почти пустом базаре молча сидели два человека,  старый и  малый,  и
думали о житье-бытье человеческом.
     Кряхтя, старик поднялся:
     - Пора и нам на отдых.  Денек был тяжелый.  Так ты сходи погуляй, брюки
купи. Только, гляди, не промотай много с получки...
     Николай Афанасьевич шутливо погрозил мальчишке пальцем и,  взяв  веник,
стал неторопливо подметать в загородке.
     - Николай Афанасьевич, - Володька вскочил на ноги, - нет у меня никаких
родственников, я вас обманул...
     Против ожидания старик не удивился:
     - Я  уже догадался,  что нет у  тебя тут родных...  За две недели ты ни
разу о них не вспомнил...
     - Я убежал из дому, - сбивчиво говорил Володька.
     Слишком долго он молчал,  а  этому старику он мог и  должен был открыть
все.
     - Там все так перепуталось. Отец напивался, избивал мать. Я заступался,
он  меня тоже бил...  С  одной компанией связался...  Они  меня подбивали на
воровство. Тогда я убежал...
     - Далеко  тебя  закинуло,  -  вздохнул Николай  Афанасьевич и  спросил,
помолчав: - А дальше как думаешь жить?
     Володька пожал плечами. Он и вправду не знал, что с ним будет завтра.
     - Я мог бы тебя пристроить у нас,  в колхозе,  -  сказал старик.  -  Ты
парень самостоятельный.  Но мать одну нельзя кидать. Она - баба, ей тяжелей,
чем нам,  мужикам...  Вот так. Ну, иди и, гляди, к ужину не опаздывай. Я вот
уберу и за тобой следом.
     Володька пулей выскочил за базарные ворота.  Теперь, когда он рассказал
обо всем старику,  настроение у  мальчишки было отличное.  Вдвоем с Николаем
Афанасьевичем они наверняка что-нибудь придумают...
     Неподалеку от базара,  на соседней улице, был магазин "Мужская одежда",
сквозь  стеклянные стены  которого  виднелись пальто,  плащи,  костюмы.  Еще
вчера,  когда они с  Николаем Афанасьевичем зашли в  этот магазин,  Володька
приглядел  себе  светло-серые  брюки  и  рубаху,   полосатую,  в  цветочках.
Остановка была за деньгами.
     И вот сегодня Володька распахнул дверь магазина.
     В кабинке мальчишка облачился в новые брюки и рубаху. Посмотрел на себя
в зеркало.  Да,  его не узнать.  Весь вид портили потрепанные кеды. Володька
сунул руку в карман,  вытащил пару трешек и рубли.  Ладно,  туфли - с другой
получки.
     Пока Володька крутился перед зеркалом,  продавщица завернула в  сверток
поношенные брюки и рубаху.  Об этом ее попросил Володька.  Не выбрасывать же
старую одежду, пригодится еще для работы.
     Володька взял сверток, кивнул продавщице и выскочил на улицу.
     Увидал киоск и направился к нему. Протянул киоскерше мелочь:
     - Два "ВТ"!
     Прокопенко спрятал одну пачку про запас,  а вторую раскупорил.  Вытянул
сигарету. Закурил, пустив для форса дым через нос. Задымил. Своей сигаретой.
Купленной на свои деньги.
     Был тот час дня,  когда домой возвращались рабочие люди.  Мимо Володьки
неторопливо прошли двое молодых парней. Мальчишка потянулся за ними.
     Подражая парням, Володька сунул руки в карманы новых брюк, крепко зажав
под мышкой сверток. И, помахивая сигаретой, побрел неспешной походкой хорошо
поработавшего человека.  Ведь  целый  день  вкалывал,  крутился как  белка в
колесе и теперь может себе позволить не торопясь пройтись по городу.
     На  тротуаре стояла  желтая бочка  на  колесах с  надписью "Жигулевское
пиво".
     К бочке вилась очередь. Парни встали в самый хвост. За ними пристроился
и Володька.
     Очередь была длинная,  пиво отпускали медленно,  но люди не злились.  В
разноголосом гуле,  стоявшем над  очередью,  были слышны шутки,  смех.  Люди
отдыхали после работы.
     - Четыре, - заказали парни перед Володькой.
     Взяв каждый по две кружки, они отошли к стойкам.
     - Одну,  -  пробасил Володька и  опустил  в  мокрую  ладонь  продавщицы
мелочь.
     С кружкой в руке мальчишка стал неподалеку от парней. Их кружки были на
стойке,  а  парни  очищали неторопливо воблины,  перебрасываясь словечками и
смеясь.
     - На хвост, - один из парней протянул мальчишке половину рыбины.
     - Спасибо, - сказал Володька и взял.
     Парень подмигнул. Мол, не стоит благодарности.
     Володька  пил  маленькими глотками пиво,  посасывая хвост,  на  котором
сверкали белые  крупинки соли.  Мальчишка и  не  заметил,  как  выдул  целую
кружку.
     Кивком попрощавшись с парнями,  Володька побрел к базару.  Там - в двух
кварталах от рынка - был дом кума Николая Афанасьевича, у которого они жили.
     Володька заскочил в гастроном,  выбрал самую большую коробку конфет, на
которой красовались розы. Это - младшим детям кума - Наташе и Андрюше. Малые
каждый день  встречали у  ворот  Николая Афанасьевича и  Володьку,  когда те
возвращались с  базара.  И Николай Афанасьевич всегда брал для малышей самые
большие и самые вкусные арбузы.
     С  коробкой конфет в одной руке и свертком в другой Володька свернул на
улицу,  которая вела  к  базару.  Собственно,  это  был  проулок,  пыльный и
пустынный.
     Внезапно  на  плечо  мальчишки  легла  тяжелая  рука.   Володька  резко
крутнулся, чтобы высвободиться. Но не тут-то было. Мальчишку держали крепко.
     Володька обернулся и увидел мордастого.  Вот про кого мальчишка начисто
забыл и не думал даже, что может с ним когда-нибудь снова встретиться. Будто
жил мордастый на другой планете, а не в одном с ним городе.
     Мордастый заметил Володьку еще тогда,  когда тот пил пиво.  Оглядел его
новые брюки и рубаху,  подумал, что пацану повезло. И решил, что на этот раз
он  не  отпустит его  так  просто.  Лучшего помощника для  дела,  которое он
задумал, ему не сыскать.
     Мордастый шел следом за Володькой,  выбирая удобный момент. И вот здесь
в тихом проулке наконец настиг мальчишку.
     - Нехорошо,  -  осуждающе  покачал  головой  мордастый,  сжав  железной
хваткой Володькино плечо.  -  Познакомились, подружились, можно сказать, пуд
соли вместе съели,  а  ты бросил друга.  И  причем в  самый трудный для меня
жизненный момент. Так благородные люди не поступают.
     Незаметно Володька покосился по сторонам.  Ни единой живой души вокруг.
Да и,  вообще,  не привык Володька у кого-нибудь просить помощи.  Привык сам
себя защищать. А что сегодня придется драться, это он понял сразу. Мордастый
его больше не выпустит.
     - И  к тому же за тобой долг,  -  напомнил мордастый,  -  который,  как
известно, платежом красен.
     Обе руки Володьки были заняты.  Он переложил коробку и  сверток в  одну
руку, другой вытащил из кармана трешку и сунул ее мордастому:
     - Теперь мы в расчете!
     Бумажка утонула в огромной лапе мордастого.
     - Мало, - жестко произнес он.
     - Больше не дам! - сказал Володька.
     - Ладно,  -  вдруг согласился мордастый, пряча трешку в карман. - Что в
свертке?
     - Джинсы старые, - ответил Володька.
     Мордастый расхохотался:
     - Выкинь ты это барахло...  Со мной у  тебя всегда будут полные карманы
денег...
     Володька  нагнулся,   будто   хотел  положить  сверток  к   забору,   и
почувствовал,  что  мордастый держит его  не  так  крепко.  Тогда  мальчишка
вырвался и ударил мордастого головой в живот.
     Застонав,  мордастый согнулся и схватился руками за живот.  Володька со
всех ног  кинулся к  базару -  там должны быть люди.  Но  пробежав несколько
шагов,   он  остановился.   Конфеты  и  сверток  остались  на  земле,  возле
мордастого. Как же он, Володька, без подарка явится в дом кума?
     Мальчишка повернул назад, поднял конфеты и сверток. Прижавшись спиной к
забору, мордастый стонал от боли. "Так тебе и надо, гад", - подумал Володька
и кинулся опрометью к базару.
     За  своей  спиной  мальчишка услыхал тяжелые шаги.  Не  останавливаясь,
Володька  обернулся.   Его  настигал  мордастый.   "Вот  здоровый  гад,  уже
очухался", - мелькнуло в голове Володьки.
     Когда  показались базарные ворота,  мордастый настиг Володьку,  схватил
его и ударил по зубам.  Мальчишка упал. Из его рук выпала коробка, и конфеты
разлетелись по мостовой.
     Володька поднялся,  сплюнул кровь и  -  мордастый не успел уклониться -
влепил изо всех сил по ненавистной роже. А в ответ получил такой удар, что у
него все поплыло перед глазами. И Володька рухнул на землю.
     Над  ним склонился мордастый.  "Прибьет",  -  подумал Володька и  хотел
плюнуть в морду, но лишь пошевелил губами...
     Володька не  видел,  как,  неловко  подпрыгивая,  будто  раненая птица,
торопится к нему на помощь Николай Афанасьевич.
     - Держись, Володя!




     Петр  и  заведующая детским приемником,  усталая женщина в  темно-синем
халате,  пересекли  пыльный,  с  редкими  травинками двор  и  остановились у
домика, на двери которого была прибита табличка с надписью "Изолятор".
     - Как он себя чувствует? - спросил Петр.
     - Сейчас лучше,  -  ответила заведующая.  -  А  первые дни на  ногах не
стоял. Этот бандюга чуть его не убил. Если б не старик...
     Они вошли в  дом,  и заведующая отворила первую слева дверь.  В комнате
стояло четыре кровати.  Три из них были аккуратно застелены,  а на четвертой
прямо на сером одеяле ничком лежал одетый Володька и спал.
     Заведующая и Петр осторожно вошли, тихонько прикрыв за собой дверь.
     Остриженный наголо,  с  оттопыренными ушами,  Володька  спал  тревожно,
стонал, вздрагивал.
     Тяжело вздохнув, заведующая прошептала:
     - Намучился парень,  набедовал...  Может,  вы  завтра  поедете?  Пускай
мальчонка отоспится, окрепнет...
     Петр не  успел ответить.  Володька заворочался,  открыл глаза и  сел на
кровати.
     - Вот инспектор за тобой приехал,  -  сказала заведующая.  -  Собирайся
домой.
     - Здравствуй, Володя, - Петр протянул руку мальчишке.
     - Здрасте, - Володька поднялся и пожал руку. - Так вы инспектор?
     - За это я тебя должен благодарить, - ответил Петр.
     - А где Манюня? - поинтересовался Володька.
     - Кто-кто? - не понял Петр.
     - Мария Николаевна, инспектор, - объяснил Володька.
     - Сына растит, - ответил Петр.
     Мальчишка настороженно глядел на Петра.  Словно допытывался у  него,  с
чем ты явился сюда и что ты от меня хочешь.
     - Как ты жил? - спросил Петр.
     Володька пожал плечами:
     - Жил...
     - Не знаю,  смог ли бы я,  как ты,  убегать,  прятаться,  скитаться,  -
задумчиво проговорил Петр.
     - Между прочим, жил припеваючи, - закуражился Володька, не хотел, чтобы
его  жалели,  чтобы распускали над  ним нюни.  -  На  свете столько дураков!
Расскажешь им  сказку,  а  они  уши развесят и  жратвы нанесут столько,  что
только успевай брюхо набивать.  И  воровал!  Да!  А  почему бы  не стянуть у
лопухов, что плохо лежит?!
     Володька вызывающе смотрел на Петра.
     - Ах,  какой герой,  удрал из дому, - сдержанно произнес Петр. - Вместо
того  чтобы  мать  защищать,  он,  видите ли,  на  юг  укатил,  на  солнышке
позагорать.
     Володька опустил голову. Бравада слетела с него вмиг.
     - Вы когда маму видели? - тихо спросил он.
     - Позавчера, - ответил Петр. - Хоть бы одну открытку матери послал...
     - Ага, - подхватил Володька. - Вы бы меня тут же сцапали.
     - Зачем нам тебя цапать? Мы тебя найти хотели...
     Увидев, что разговор принял мирный характер, заведующая сказала:
     - Я  пойду оформлять документы,  а  вы пока погуляйте во дворе...  Обед
через полчаса.
     - Пускай мне деньги вернут, - твердо сказал Володька. - Я их заработал.
     - Верно, - подтвердил Петр. - Это его деньги.
     - Все будет в порядке, - пообещала заведующая.
     Они  вышли  во  двор.  Заведующая поспешила к  себе.  Петр  и  Володька
остались одни.
     Мальчишка поднял голову и поглядел на чистое, без единого облачка небо.
     - Андрея поймали, - как бы между прочим, сказал Петр.
     Володька встрепенулся.
     - Он сказал,  что у  них с Семенковым поджилки тряслись,  когда были на
Подлесной, все думали, что вот-вот ты приведешь милицию.
     - Так им и надо!
     Володька облегченно рассмеялся. Все, что гнело его долгие месяцы, вдруг
в одно мгновение рассыпалось. Будто ничего и никогда не было.
     И сделал это моряк, с которым он случайно встретился на вокзале.
     - Андрей зверски избил Семенкова,  -  продолжал Петр. - Вася до сих пор
не пришел в себя.
     Володька сжал кулаки.
     - Андрей вообще гад. Нас с Семеном один мужик попросил стащить доски со
стройки.  Обещал хорошо заплатить.  Ну,  мы,  дураки,  согласились. Один раз
сошло. А в другой раз нарвались на этого Андрея. Так он сказал, что заявит в
милицию,  если мы не будем ему помогать.  Васька струсил... Ну, остальное вы
знаете...
     - Знаю, - кивнул Петр. - А в сентябре вы ездили к нему в Чернигов?
     - К  нему,   -   подтвердил  Володька.  -  Он  готовил  одно  дело.  Да
сорвалось... Мы уже думали, что он про нас забыл, как вдруг объявился весной
у нас... И закрутилось...
     - Вот что я  хочу у  тебя спросить,  -  сказал Петр.  -  Семенков угнал
мотоцикл, а ты взял вину на себя. Зачем? Мало у тебя своих "подвигов" было?
     - Одним больше,  одним меньше,  все равно, - махнул рукой Володька. - А
Васька меня тоже выручал. Ночевал я у него.
     "Когда отец выгонял из дому", - подумал Петр.
     - А почему без погон? - вдруг спросил Володька.
     - Не заслужил еще, - пожал плечами Петр.
     - А не жалко - из моряков в милиционеры? - прищурился Володька.
     Петр покачал головой:
     - Теперь нет.
     - Видите, я тоже про Вас кое-что знаю, - радостно сказал Володька.
     - Василий Федорович рассказал? - спросил Петр.
     - Он, - кивнул Володька. - Мировой дядька...
     - Настоящий...
     - Вот только приятель у него, - поморщился Володька. - Одним словом, не
моряк...
     Калитка отворилась,  и  во  двор,  тяжело  ступая на  деревяшку,  вошел
Николай Афанасьевич. В руке он нес сетку с тремя огромными арбузами.
     Володька сорвался с места и в то же мгновение повис на шее старика.
     - Чуть не свалил,  чертяка,  -  бурчал Николай Афанасьевич.  -  У  меня
все-таки одна нога.
     Старика  тронуло,  что  мальчишка так  радостно  его  встретил,  но  он
старался не подавать вида.
     - Вот,   держи,  -  Николай  Афанасьевич  протянул  мальчишке  сетку  с
арбузами. - На память, что ли...
     Подошел Петр, поздоровался со стариком. Николай Афанасьевич отвел Петра
в сторону.
     - Вы, товарищ инспектор, с ним поласковее... Парень он хороший...
     - Не беспокойтесь, все будет хорошо, - ответил Петр.
     Из распахнутого настежь окна высунулась заведующая.
     - Товарищ инспектор, Николай Афанасьевич, Володя! Идите обедать.
     За  обедом заведующая принялась благодарить Николая Афанасьевича,  мол,
если б,  не он, то, может, и не сидел бы сейчас за столом Володя Прокопенко.
Но старик перебил заведующую:
     - Не меня надо благодарить, а вот ее...
     Николай Афанасьевич похлопал по  своей деревяшке.  Все  с  любопытством
повернулись к нему.
     - Я вот кляну ее часто,  - старик лукаво улыбался, - и за дело. А в тот
день она выручила мальчишку.  Находился я, устал. Ну, чувствую, шагу ступить
не могу.  Сел отдохнуть.  Пока отдыхал,  время шло.  А когда вышел с базара,
увидел - бежит Володя, а за ним гонится этот бандюга... Так что спасибо надо
сказать моей деревяшке...
     Все засмеялись. Обед прошел быстро и весело.
     Старик отправился и на вокзал - проводить Володю и Петра.
     Мальчишка шагал впереди и гордо нес сетку с тремя огромными арбузами.
     На перроне Володька обнял Николая Афанасьевича.
     - Напиши, когда приедешь, - тихо попросил старик.
     В  вагоне Володька с любопытством оглядывал купе.  Впервые за последние
месяцы он ехал с такими удобствами, а главное, с билетом.
     Поезд мчался по степи.  Всюду, куда ни глядел Володька, стоял в скирдах
убранный хлеб.
     Вот и лето прошло, пролетело. Честно говоря, он и не заметил. Все время
его несло куда-то.
     Ничего себе - провел каникулы, отдохнул, набрался сил.
     Зато  впечатлений  -   уйма.   Порасскажешь  ребятам  -   не   поверят.
Ухмыльнутся,  наплел с три короба Прокопенко.  Эх, ребята, хотел бы Володька
присочинить, да незачем.
     Над головой мальчишки мерно колыхалась сетка с арбузами.  Глянет на них
Володька и сразу вспомнит Николая Афанасьевича.
     Рядом с Володькой сидел Петр и все время чему-то улыбался. Вот чудак!
     - Вы  братья?  -  неожиданно спросила попутчица,  женщина средних лет с
крашеными волосами.
     - Братья, - с улыбкой подтвердил Петр.
     Володька покосился на инспектора -  чего тому взбрело в голову называть
его братом? Петр подмигнул мальчишке, мол, не выдавай, брат.
     Володька хмыкнул и уставился в окошко.
     - У родных гостили, а теперь домой? - не отставала попутчица.
     - Так точно, - ответил Петр. - Домой - в Гомель.
     Попутчица замолкла.  Но видно было,  что ее так и  распирало от желания
поговорить с братьями.
     - А  вы  откуда  сами  будете?  -  догадавшись  о  мучениях  попутчицы,
поинтересовался Петр и, сам того не желая, выпустил джинна из бутылки.
     - Мы из Москвы,  -  затараторила попутчица и  ткнула пальцем в  верхнюю
полку,  где,  отвернувшись лицом к стенке, то ли спал, то ли просто лежал ее
муж.  -  Живем в Измайлове.  Район,  вы знаете, чудесный. Через улицу - лес,
самый настоящий,  ели там, березки... Правда, от центра далековато. Но рядом
метро.  И потом скажите на милость,  что мне делать каждый день в центре,  в
этой сутолоке, в этом сумасшедшем доме? Нечего мне там делать...
     Попутчица перевела дух, и тогда Володька поднялся:
     - Я выйду...
     Мальчишка прошел по коридору в тамбур,  стал у двери и выглянул в окно.
Поезд мчался по мосту через широкую реку.
     Деловито прошагала озабоченная проводница и строго предупредила:
     - Мальчик, к дверям нельзя прислоняться...
     - Знаю, не маленький.
     В тамбур шумно вошел Петр. Давясь от смеха, проговорил:
     - Насилу вырвался, думал, уже все - погиб во цвете лет...
     - А я знаю, чего вы прибежали, - ухмыльнулся Володька. - Боитесь, что я
удеру.
     - Не боюсь, - ответил Петр. - А если удерешь, дураком будешь...
     - Это почему? - нахохлился Володька.
     - Потому, что кончается на "у", - отшутился Петр.
     - А  почему вы  ей  наплели,  что мы братья?  -  задирался Володька.  -
Побоялись правду сказать, что вы - милиционер и везете опасного преступника?
     - Не набивай себе цену, "опасный преступник", - ушел от ответа Петр.
     Он  понимал,  отчего такой ершистый Володька.  Скоро,  совсем скоро они
приедут в Гомель. Как встретят Володьку дома?
     - Ты Ветку знаешь? - спросил Петр.
     - Знаю, - ответил Володька, и снова вспомнил Николая Афанасьевича.
     - Я был в тамошней школе-интернате,  -  сказал Петр.  -  И договорился,
тебя берут в 7-й класс.  Сможешь часто видеться со своими -  до Гомеля рукой
подать.
     - Нет, - покачал головой Володька, - не поеду я в Ветку. Я домой поеду.
     - Но  почему?  -  спросил Петр,  хотя по тону,  каким говорил Володька,
понял, что не вчера пришел мальчишка к такому решению.
     - Я домой поеду,  -  упрямо повторил Володька.  -  Матери одной трудно.
Малые ей дают жару,  да и батя...  Если батя будет так закладывать, сляжет в
больницу.  А  знаете,  какой он маляр!  Экстра-класса!  В общем,  надо ехать
домой. Кончу восемь классов, пойду на завод. Буду работать и учиться.
     - Тебя ребята ждут, - сказал Петр. - И Инесса Сергеевна... Приходили ко
мне, спрашивали про тебя...
     Володька хмыкнул и ничего не сказал.
     - А я вот думаю на следующий год в педагогический поступать,  -  сказал
Петр. - Связался вот с такими, как ты, и забросил свою механику.
     - А на рыбалку ездили? - спросил Володька.
     - Ездил пару раз, больше не удалось. Вот что, - решительно сказал Петр,
- как доберемся домой,  в тот же день махнем на рыбалку... И не уедем назад,
пока не наловим по десятку язей... Договорились?
     Володька молча кивнул.
     - На этот раз не подведешь? - спросил Петр.
     - Не подведу, - пообещал Володька.
     В купе они вернулись, когда попутчица, угомонившись, уже спала...
     Утром,  еще  не  открыв глаза,  Петр  лежал  на  полке и  вспоминал все
подробности разговора с Володькой. Ничего не скажешь - славный парень.
     Петр открыл глаза и посмотрел на часы - семь. Пора вставать.
     Петр перевел взгляд на стенку -  на привычном месте сетки с арбузами не
было.  Еще  ничего не  подозревая,  Петр поднялся и  увидел,  что Володькина
верхняя полка пуста. На аккуратно застеленной постели лежала записка.
     Петр торопливо схватил ее и прочитал:
     "Дядя Петя!  Вы  за  меня не  бойтесь!  Просто я  привык ездить на свои
деньги. Встретимся в Гомеле. Не забудьте про уговор. С приветом Прокопенко".
     Петр натянул тренировочные брюки и кинулся к проводнице.  Та наливала в
стаканы чай.
     - Мой брат не выходил? - запыхавшись, проговорил Петр.
     - Постойте,  -  наморщила  лоб  проводница,  -  он  побежал  следом  за
пассажиром  из  четвертого купе  -  тот  забыл  свои  арбузы...  Вы  знаете,
огромнейшие арбузы...
     Петр прислонился к стенке.
     - А что, отстал? - с тревогой спросила проводница.
     - Отстал, - выдавил из себя Петр.
     - Да вы не беспокойтесь,  - принялась утешать Петра проводница. - Через
пять минут станция,  мы пошлем телеграмму, брата вашего посадят на следующий
поезд, и все будет в порядке...
     Петр вернулся в купе, бухнулся на постель и в отчаянии проговорил:
     - Удрал! Неужели все надо начинать сначала?..
     - Кто удрал? Ваш брат? - не подымаясь, сонно произнесла попутчица.
     - Какой он брат?  - разозлился и на Володьку и на самого себя Петр. - Я
его должен был в милицию доставить... Проворонил, проспал...
     - В  милицию?!  -  в  мгновение  ока  попутчица  оказалась  у  двери  и
приоткрыла ее. - А ну, быстро предъявите ваши документы.
     Петр протянул ей красную книжечку. Попутчица долго сверяла фотокарточку
с расстроенным оригиналом.
     - Отдаленное сходство имеется, - процедила попутчица.
     - А теперь снимите мои чемоданы...
     Петр с трудом стащил тяжеленные чемоданы.
     - Вам же не скоро сходить...
     - А  я  и  не  схожу,  -  попутчица открыла чемодан и  многозначительно
произнесла: - Я хочу проверить, все ли на месте...
     Петр побледнел,  но сдержался.  Сгреб мыльницу, полотенце и выскочил из
купе.
     "Ну и задам я ему при встрече,  будет знать,  как не слушаться старшего
брата, - подумал Петр. - Но встретимся ли мы снова?"




     Не заходя домой, Петр прямо с поезда отправился в детскую комнату. Надо
было обдумать, как он объяснит майору, что потерял Володьку.
     С  первой станции Петр позвонил майору,  сообщил,  что Володька убежал.
Ответ майора был  краток -  без  мальчишки не  возвращаться.  Как же  теперь
объяснить?
     В  глубине души Петр надеялся,  что  Володька его встретит на  перроне.
Ведь  как  раз  на  сегодня  они  договорились поехать на  рыбалку.  Неужели
Володька его подведет?
     Ключ в замке неожиданно свободно провернулся. Выходит, в комнате кто-то
есть?
     - Войдите! - послышался за дверью женский голос.
     Ничего не понимая,  Петр толкнул дверь,  вошел и увидел за своим столом
женщину в  форме лейтенанта милиции.  Сперва ему  показалось,  что перепутал
двери, и он повернулся к выходу, пробормотав извинение, но тут же догадался.
     - Значит, смена пришла? - широко улыбнулся Петр. - Давайте знакомиться.
Моя фамилия - Устинович.
     - Карасева  Мария   Николаевна,   -   крепко   тряхнув   руку   моряка,
представилась женщина. - Прокопенко не нашли?
     Петр развел руками:
     - Тут он не объявлялся?
     - Нет,  - Мария Николаевна поправила очки в золотой оправе. - Майор все
утро звонил, вас спрашивал. Он очень сердит...
     Петр махнул рукой, мол, чему быть, того не миновать, и перевел разговор
на другое:
     - Как здоровье вашего сына?
     - Спасибо, хорошее, - Мария Николаевна вся засветилась от радости.
     Дверь распахнулась,  и  в  комнату вошел майор.  Кивком головы он велел
Марии Николаевне садиться и уставился на Петра.
     - Ну  что,  доигрался?  -  сдержанно,  хотя чувствовалось,  что он весь
кипит,  начал майор.  -  Вся милиция три месяца искала одного пацана,  с ног
сбилась,  нашла,  наконец, а он упустил... Повез в купейном вагоне, чтобы не
травмировать ребенка... Какой ты, к чертям собачьим, милиционер?
     Последние слова майор выкрикнул и опустился в кресло.
     - Я так на тебя надеялся... Ну, чего молчишь? А, что тебе говорить!
     И вправду,  что тут объяснять? Столько людей искало мальчишку, нашли, а
он снова убежал. Выходит, Петр подвел и этих людей и майора...
     Чтобы не глядеть на расстроенного начальника,  Петр отвернулся к окну и
чуть не ахнул.  На тротуаре стоял Володька Прокопенко.  Он был в  резиновых,
выше колен,  сапогах, длинном выгоревшем плаще, а за плечами висел рюкзак. В
одной руке мальчишка держал ведро, а другой опирался на удочки, перевязанные
бечевкой.
     Петр зажмурил глаза и помотал головой. Не померещилось ли ему все это?
     Но когда Петр открыл глаза, мальчишка не испарился и не исчез.
     Володька Прокопенко собственной персоной стоял под окном и  делал Петру
выразительные знаки,  мол,  давай  поскорее  выбирайся отсюда  и  поедем  на
рыбалку, а то ждать уже надоело...
     - Товарищ майор,  -  повернулся Петр  к  начальнику.  -  Прокопенко сам
вернулся домой... Как и обещал мне...
     Майор быстро глянул в окно.  На тротуаре уже никого не было -  Володька
предусмотрительно исчез.
     - Разрешите идти? - вытянулся Петр.
     - Значит, на завод? - спросил майор.
     - На завод, - подтвердил Петр. - Ждут меня...
     - А  если нам  добавят единицу?  -  хитро прищурился майор.  -  Пойдешь
работать? На пару с Марией Николаевной? Согласен?
     - С Марией Николаевной - согласен, - улыбнулся Петр.
     Женщина улыбнулась в ответ.
     Майор отвел Петра в сторону:
     - Ты не сердись на меня. Я погорячился...
     - Ничего, - ответил Петр.
     - Семенков,  кажется, пришел в себя, - сказал майор. - Через неделю его
можно будет перевезти домой...
     - Вот  это хорошая новость!  -  воскликнул Петр.  -  Спасибо,  Владимир
Михайлович!
     Попрощавшись с  Марией Николаевной и  майором,  Петр выскочил на улицу.
Володьки нигде не было.  Петр прошел немного и свернул за угол. Привалившись
спиной к стене дома, его ждал Володька.
     - Дядя Петя, чего вы уговор не выполняете? Я вас с утра жду...
     Петр окинул взглядом мальчишку с  головы до пят -  цел и  невредим -  и
только  сейчас почувствовал,  сколько он  перенес за  те  дни,  когда  исчез
Володька.
     - Вот что, - решительно сказал Петр, - чтобы это было в последний раз.
     - Хорошо, - Володька выдержал упорный взгляд Петра.
     - Мне минут десять на сборы,  -  крикнул Петр.  - Значит, через полчаса
встречаемся на поворотке.
     Володька кивнул.  Повороткой называлось место, где машины, выбираясь из
города, поворачивали на шоссе.
     Вскоре  Петр  и  Володька сидели в  кузове попутного грузовика.  Машину
трясло немилосердно, Петра и Володьку подбрасывало в кузове, а они хохотали.
Еще бы - вдвоем едут на рыбалку.
     На  двадцатом километре остановили грузовик и  к  реке  пошли  сосновым
бором.
     Володька как очутился в лесу, так и завертел радостно головой.
     - Красноголовики!  -  кричал  Володька  и  становился на  колени  перед
маленькими подосиновиками в алых шапках.
     - На обратном пути наберем, - торопил мальчишку Петр. - Вот-вот темнеть
начнет, провороним вечернюю зорьку.
     До темноты они успели наловить на уху.
     Костер  разожгли на  косогоре.  Володька укрепил на  стойках над  огнем
ведерко с водой. Когда вода закипела, бросил туда окуньков.
     Володька не  отходил от  костра.  Кашеварил.  Присев  на  корточки,  он
зачерпывал ложкой из  ведерка,  дул,  чтобы  не  обжечься,  хлебал,  пробуя,
причмокивал и поднимал вверх большой палец в знак восхищения.
     Чуть поодаль,  постлав брезентовый плащ,  лежал Петр и не сводил глаз с
костра и с мальчишки.  Лицо Петра было спокойно,  лишь изредка он усмехался,
глядя, как колдует над ухой Володька.
     Реку в  темноте Володька не  видел.  Но  он чувствовал спиной прохладу,
которая подымалась снизу,  оттуда,  где бесшумно текла река,  и от того, что
она была рядом, Володьке было хорошо.
     Он зачерпнул ложкой уху и протянул Петру.
     - Попробуйте.
     Петр сделал глоток. Ароматное варево обожгло горло.
     - Мировая уха! - облизнулся Петр.
     - Куда тем бычкам! - гордый похвалой, воскликнул Володька.
     - И не говори, - поддержал мальчишку Петр.
     - А в другой раз и о бычках мечтал, - неожиданно признался Володька.
     Да, подумал Петр, туго приходилось мальчишке в эти месяцы.
     Но теперь все позади...
     Петр  молча  разлил  уху  в  кружки,  разломил буханку хлеба,  протянул
Володьке.
     Хлебали маленькими глотками, покряхтывая и отдуваясь.
     Сколько Петр мечтал о такой встрече.  Вот поедут с Володькой на рыбалку
и  уж  наговорятся всласть.  В  мыслях  Петр  уже  о  стольком переговорил с
Володькой, и за себя, и за него.
     И вот,  наконец,  они встретились,  поехали вдвоем на рыбалку, наловили
окуньков,  закинули донки на  ночь,  сварили уху,  уплетают за  обе  щеки  и
молчат.  Что ж,  выходит,  и говорить не о чем?  А ведь молчат люди и потому
еще, что отлично понимают друг друга.
     Володька вспомнил другой  берег,  другой  костер  и  славных  мальчишек
Шурика с Гарькой.
     - А вот как послать письмо,  если адреса не знаешь? - спросил Володька.
- Только город и имя.
     - Найдем адрес,  -  пообещал Петр.  - Тебя же вот нашли. А кому письмо,
друзьям?
     - Не знаю -  друзьям или не друзьям, но без них я бы совсем пропал, это
точно...
     Петр потянулся за добавкой.
     - Как дома встретили?
     - Нормально, - ответил Володька. - Арбузы понравились.
     - Ануш написал? - спросил Петр.
     - Угу, - кивнул Володька.
     - Замечательная девочка, - сказал Петр.
     - Чудная,  -  усмехнулся Володька,  вспомнив,  как  Ануш  называла  его
рыцарем. Смешно, он - и вдруг рыцарь.
     - Ты знаешь, - Петр подергал за кончик носа. - Мне очень нравится Инна,
твоя классная. Как, одобряешь выбор?
     - Красивая, - сказал Володька.
     - Это я разглядел. А вообще?
     - И вообще - ничего...
     Петр не подбрасывал сучьев, и костер потихоньку угасал.
     - Васька выздоравливает, - сказал Володька.
     - Я знаю, - ответил Петр. - Значит, скоро встретимся...
     - Пора на боковую, - зевнул Петр. - В сене ляжем?
     - Конечно, а где же еще? - подтвердил Володька.
     Он  подошел к  еле видному в  темноте стогу,  разгреб лаз и  забрался в
середину. Покрутился, устраиваясь поудобнее.
     Петр упрятал рюкзаки в  стог и тоже полез вглубь.  Поворочался,  готовя
себе ложе. Наконец оба угомонились.
     - Хорошо, - Петр втянул в себя запах сена. - А там где ночевал?
     - На свежем воздухе, - ответил Володька. - Под звездами...
     - Итак,  с  прошлым покончено,  -  с шутливой торжественностью произнес
Петр. - Завтра наступит первый день новой жизни...
     - Угу, - пробормотал Володька и провалился в сон.
     ...Дождь хлынул на рассвете, да не дождь, а настоящий ливень.
     Петр с Володькой зашевелились в сене и высунули головы.
     - Вот невезуха,  -  огорчился Петр. - Все лето на рыбалку собирался - и
на тебе! Придется сматывать удочки.
     Володька глянул на небо.  Оно было обложено тучами со всех сторон, и не
было никакой надежды, что скоро развиднеет.
     - А  в дождь же клюет,  -  Володька вылез из стога и накинул длинный до
пят плащ с капюшоном.  Потоптался немного,  словно проверяя, серьезный дождь
или так себе,  никудышный,  и, убедившись, что дождь не шутит, взял удочки и
стал спускаться вниз к реке.
     - Ты  ведь промокнешь до нитки!  -  кричал вдогонку мальчишке Петр,  не
решаясь выбраться на мокрый свет божий.
     Володька  повернул  к  Петру  улыбающееся лицо,  по  которому струились
потоки воды:
     - А я по дождику соскучился...
     Вот она,  родная земля!  Косогор, скошенный луг с темными стогами сена,
река, медленно текущая в лес, и этот лес, не видный в дожде...
     Сквозь шум дождя долетел гудок тепловоза.  Володька замер. Прислушался.
Не слыхать. А может, почудилось?
     И впервые Володьке стало страшно, что он мог где-нибудь сдуру погибнуть
и никогда бы не увидел снова ни этой реки, ни этого леса...
     Петр не  выдержал,  накинул плащ,  выскочил из  стога прямо под дождь и
поспешил за мальчишкой.
     Петр догнал Володьку, и они вместе пошли к реке.
     А по ним, по реке, по всему свету лихо лупил дождь.

Популярность: 7, Last-modified: Tue, 11 Mar 2003 09:53:53 GmT