---------------------------------------------------------------
     Рисунки: Халина Белинска
     Перевел с польского: Святослав Свяцкий
     Титул оригинала: "Witaj, Karolcia!"
     PRINTED IN POLAND "НАША КСЕНГАРНЯ" ВАРШАВА
     OCR: Кирилл (Колобок)
---------------------------------------------------------------
     повесть-сказка


     Полагается,  чтоб  все  начиналось  со  встречи.  Но  на этот  раз  все
начинается с прощания. Почему? Сейчас об этом узнаете.
     Вокзал. Всюду полным-полно народу. Оно и понятно: первые дни лета, люди
торопятся на  отдых.  Едут  взрослые  и  едут дети, одни мчатся  вприпрыжку,
другие еле-еле тащатся с тяжелыми чемоданами, третьи забрались уже в вагон и
выглядывают из окон. Кто отправляется в  горы, кто к морю, кто  на  озера, а
есть и такие, которые спешат в  деревню или  на курорт, чтоб  подлечиться  и
отдохнуть.
     Отдохнуть и подлечиться едет и  тетя Агата. Интересно, узнаете ли вы ее
в толпе? Минуточку, сначала надо отыскать Каролинку. Будет  это нелегко,  но
попробуем.
     Давайте заглянем на перроны. На  третьем перроне  ее нет,  нет ее  и на
первом. На пятом собралось много народу,  и я не уверена, что мы найдем ее в
этой  суматохе. Давайте  поищем еще. Вы  помните,  как  выглядит  Каролинка?
Волосы собраны сзади в хвостик, спереди -- челка. Глаза похожи на кошачьи --
большие,  зеленые.  Мордочка  круглая, как  яблоко. Вероятно,  она чуть-чуть
подросла.
     Не та  ли это девочка в красном плаще? Ну, разумеется! Каролинка стоит,
задрав  голову, возле одного  из  вагонов.  Рядом  мама и  папа. А  из  окна
выглядывает тетя  Агата.  Вот уж кто не изменился!  Добрая,  как  всегда,  и
улыбается. На ней дорожный плащ и шляпка с цветами. По-видимому, это анютины
глазки, так, по крайней мере, кажется Каролинке.
     Тетя Агата уезжает на целый месяц. Ей надо лечиться. От ревматизма.
     -- Береги  себя и  не  простужайся,  Агата, --  говорит  мама.  А  папа
добавляет:
     -- Главное, поскорей напиши.
     И  только  Каролинка не произносит ни слова.  С грустью думает она, что
целый месяц тети Агаты не будет  дома.  Трудно себе  это представить, потому
что до сих пор тетя всегда, ну просто всегда-всегда, была  дома. Что бы  там
ни происходило.  Но  раз надо лечиться,  то ничего  не поделаешь. Необходимо
ехать.
     -- Садитесь, закрывайте двери. Прошу отойти от вагонов!
     --  Поезд  отправляется,  --  закричала  тетя  Агата.  --  До свиданья,
Каролинка, ешь почаще фрукты!
     -- Хорошо, тетя, до свиданья!
     Голос Каролинки  заглушает  хлопанье дверей.  Свистнул  паровоз. Каждый
паровоз непременно свистит, покидая вокзал. Он, наверное, тоже хочет сказать
"до свиданья".
     -- До  свиданья! -- крикнула еще раз тетя Агата. Поезд побежал быстрей,
еще быстрей, и  белый платочек,  которым махала тетя Агата,  становился  все
меньше, пока совсем не исчез из глаз.
     -- Пошли домой, -- сказала мама и взяла Каролинку за руку.
     Хорошо теперь возле дома, где они получили квартиру  год назад. Столько
тут перемен! Зеленеют газоны, на клумбах красуются душистые и пестрые цветы,
появились скамейки, где  можно посидеть и поболтать с соседями. Вот и сейчас
на  скамейках сидят  пани Гжибовская и  пани  Лисневская. Рядом с Лисневской
зеленая леечка. Наверно,  собирается  полить  грядку. Потому что  у  каждого
жильца своя грядка. Находятся они у южной стены, где всегда много солнца.
     -- Не полить  ли  тебе,  Каролинка, грядку, -- сказал папа, -- мне пора
идти на важное собрание.
     --  Принеси, Каролинка, заодно  несколько редисок  на ужин,  -- сказала
мама. -- Только бери самые крупные. Маленькие пусть подрастут.
     Каролинка  кивнула.  "Хорошо,  мама". Да  и  цветочки  на балконе  надо
полить, правда?
     Все трое,  запрокинув  голову,  посмотрели  на  свой балкон.  Это  был,
пожалуй, самый красивый балкон в доме. По правде говоря, другие балконы были
тоже красивые. В зеленых  ящиках цвели красные пеларгонии, розовые  петуньи,
красавицы-настурции  и  пахучая  резеда.  Карабкался вверх дикий  виноград и
лиана, которую  называют  кобея, а  кое-где был душистый  горошек со  своими
маленькими цветочками -- белыми и красными. А у них  на балконе папа посадил
весной вьюнок. Цветы у вьюнка были розовые, голубые  и фиолетовые,  а стебли
обвили  весь  балкон  --  чем  не беседка?  Уф,  ну и  пришлось  потрудиться
Каролинке,  поливая растения  на балконе!  А  когда она мчалась вниз,  чтобы
полить грядку, ей встретился  на лестнице мальчик в синем свитере,  ростом с
Каролинку.
     -- Привет, Каролинка! Ты куда?
     -- Привет, Петрик! Будешь носить воду для грядки?
     Наконец-то попался нам Петрик! Ну и вырос! Однако мы  сразу его узнали.
Светлые  волосы с зачесом набок, голубые глаза, чуть  курносый нос  с добрым
десятком веснушек и эта его улыбка. За которую все его любят.
     Ясное дело, сейчас  он поможет Каролинке  носить воду  для грядки.  Оба
измажутся по уши, но ведь по-другому не бывает. Они не прочь возиться так до
самого вечера, но мама  Петрика вышла на балкон и  зовет его ужинать. Ничего
не поделаешь, пора возвращаться.
     -- Пойдешь завтра гулять, зайди ко мне, ладно? -- просит Каролинка.
     --  Зайду,  зайду,  --  отвечает Петрик, -- Поиграем... Может,  сделать
шалаш, а?
     -- Вот было бы хорошо!
     Об этом  шалаше  и  о том,  как  они  завтра  будут  играть,  Каролинка
рассказывает маме, помогая ей накрывать на стол. Тетя Агата уехала, потому и
работы дома стало больше.
     --  Вымоешь  редиску  и  насыплешь соли в солонку, -- говорит  мама. --
Потом принеси тарелку и вилки.
     Надо   вам  сказать,   что  Каролинка   справляется   со  своим   делом
замечательно.  Вымытая  и разложенная  на  тарелке  редиска  выглядит  очень
аппетитно, на столе посредине -- вазочка с настурциями, -- кружки для молока
даже сверкают, так здорово вытерты они полотенцем. Остается поставить только
корзиночку с  хлебом  и варенье.  Мама  разбивает  яйца для яичницы. Вот-вот
должен появиться папа. Каролинка села к телевизору смотреть вечернюю детскую
программу.
     -- Ну,  наша Агатка уже доехала, -- сказал за ужином папа, посмотрев на
часы.
     -- Надеюсь, дорога не слишком ее утомит, -- отозвалась мама. -- Место у
нее  было неплохое,  у самого окна. А  завтра по пути из больницы  (не знаю,
помните ли вы, что  мама Каролинки  работает медсестрой в больнице) я сделаю
покупки и приготовлю обед. Каролинка, ты мне поможешь, правда?
     Каролинка кивает в ответ.
     -- Я тоже могу сделать покупки. Я уже много раз ходила в магазин.
     Мама соглашается.
     -- Хорошо. Только ты должна мне обещать, Каролинка: пока мы с  папой на
работе, ты далеко ходить не будешь. До магазина и обратно.
     -- И больше никуда? -- воскликнула в ужасе Каролинка.
     -- Ну почему же? Если погода  будет хорошая, можешь пойти во двор и там
поиграть с Петром и другими ребятами, которые пока не уехали. Но  если будет
дождик, из дому не выходи.
     -- А на лестницу можно?
     -- На  лестницу?  -- Мама слегка удивилась,  но, подумав,  сказала:  --
Можешь и на лестницу. Только я не понимаю, какое это удовольствие. Совсем не
место для игры. В наших домах лестницы такие узкие!  Во всяком случае, прошу
не носиться по двору под дождем.  Промочишь туфли, забудешь переобуться, вот
и простудилась.
     -- По радио обещали завтра хорошую погоду, -- заметил папа. -- Стоит ли
заранее портить себе настроение?


     Дождь барабанил в окно, и  это  разбудило Каролинку. Она  взглянула  на
тоненькие  струйки воды, стекающие по стеклу, и  поняла, что выйти  из  дому
нельзя и что  гулять во  дворе  ей  не  придется. Когда мама,  которая,  как
всегда, ужасно торопилась на работу,  ушла, и дверь захлопнулась, стало  еще
тоскливее.  Не знаешь, что и делать... Впрочем,  какое-нибудь занятие всегда
найдется.  Каролинка полила  цветы в  горшках, вымыла чашки  и тарелки после
завтрака, уложила в коробку из-под шоколадных конфет свои ленты, заглянула к
Эвелинке, которую укутала  в одеяло. Бедная  Эвелинка... Не знаю, помните вы
ее или нет, какая она  некрасивая. Но Каролинка очень ее любила. Больше всех
других кукол. Ну вот. Она уложила Эвелинку спать. А теперь что? "Посмотрю-ка
я,  что делается на лестнице",  -- подумала  Каролинка  и  приоткрыла дверь.
Кто-то бежал по лестнице вниз. Это был Петрик.
     -- Привет! -- сказал он. -- Что делаешь?
     -- В том-то  и дело,  что  ничего, -- жалобно вздохнула Каролинка. -- Я
хотела во двор, да дождик. А сидеть на лестнице -- разве это занятие?
     Уж,  конечно,  нет.  Лестница узкая,  с  самыми обыкновенными железными
перилами. Хотя, с другой стороны, -- все-таки не дома.
     --  Давай добежим донизу,  станем в дверях  и посмотрим. Может,  дождик
перестал, -- предложил Петрик.
     Но когда они спустились и стали  в дверях,  то выяснилось,  что хорошей
погоды  ждать  не  приходится.  Из  серой  тучи,  которая  заволокла   небо,
изливались на землю тоненькие струйки воды.
     -- Ну и льет, -- проговорил Петрик. -- Неизвестно, когда перестанет.
     На плитках дорожки, между газонами, посвечивали глубокие лужи. Но никто
по  ним не  бегал, никто не  пускал бумажных корабликов. Наверно, потому что
погода стояла холодная, и мамы не очень-то любят, когда дети простужаются  и
лежат потом в  кровати.  Пожалуй, одни только  цветы на  клумбах  радовались
купанью.  Из  соседних  корпусов  вышел  какой-то  человек,  скрытый  черным
зонтиком,  да пробежала перепачканная  в грязи собака.  Только минуту спустя
Каролинка догадалась, что это Нерон их дворничихи.
     -- И в самом деле Нерон! -- подхватил Петрик. -- А мы что будем делать?
     --  Откуда я знаю? -- со вздохом ответила Каролинка.  --  Пошли наверх,
там подумаем.
     Не успели  они дойти  до второго этажа, как  услыхали, что кто-то бежит
следом по  лестнице. Заинтересованные, они свесились через перила  и увидали
незнакомую им  тетеньку, которая в этом доме не жила. Но поскольку Каролинка
и Петрик были дети вежливые, они с ней поздоровались.
     -- Здравствуйте! -- ответила  незнакомка  и  остановилась.  Она была  в
плаще, с которого  капала вода, в  левой  руке держала закрытый уже  красный
зонтик,  а под мышкой несла рулон бумаги.  Из кармана плаща торчали  цветные
мелки, порядком затупившиеся.
     -- Ну что, ребята? Слоняетесь по лестнице? -- спросила незнакомка.
     -- Хотели во двор, да дождь, -- со вздохом сказала Каролинка.
     Незнакомка закивала в ответ.
     -- Да, дождь, -- произнесла она. -- Только, наверно, этому делу можно и
помочь?
     Петрик и Каролинка посмотрели друг на друга. Помочь? Как? Но незнакомка
улыбнулась и повторила:
     -- Наверно, можно помочь?..
     И побежала выше, точно куда-то торопилась.
     --  Ну  что, пошли домой, а? -- сказал, подумав, Петрик.  Но не сделали
они и двух шагов, как Каролинка заметила на ступеньке голубой мелок.
     -- Кто-то потерял! -- сказала она. -- Только кто?
     -- Наверно,  та  тетенька, которая с нами разговаривала,  --  догадался
Петрик. -- Видела, у нее в кармане полно было всяких мелков?
     Но хоть они и бежали следом до самого чердака, незнакомку обнаружить не
удалось.
     -- Не могла ж она так быстро войти в квартиру!
     -- Давай спросим во всех квартирах по  очереди, -- предложил Петрик. --
Я думаю, не будут на нас кричать, раз мы ищем человека, потерявшего вещь.
     Они  пошли  по  лестнице  с  этажа  на этаж  и стали  звонить в  каждую
квартиру.  Некоторые  квартиры были пустые, и на  звонок никто не выходил, а
там,  где  хозяева оказались дома, они  выяснили,  что незнакомка к  ним  не
заходила.
     -- Мы хотим вернуть потерянную вещь, -- объясняли ребята.
     Когда  они  дошли до верха, то  оказалось, что дальше делать нечего. На
самом  верху было  только маленькое  открытое  кем-то оконце, через  которое
проглядывало серое небо.
     -- Может,  она вылезла на крышу? -- подумали  ребята.  -- Но бывает  ли
такое?
     -- Давай напишем  объявление  и приклеим  его внизу на  дверях. Напишем
так: "Потерянный мелок можно получить у Каролинки в квартире N 5"
     -- Знаешь,  хорошая  мысль,  -- похвалила Петрика  Каролинка. -- Вот  и
напиши.
     -- Надо только взять бумагу. Я домой сбегаю.
     -- Захвати еще клею и кнопок, -- крикнула вдогонку Каролинка.
     -- Ладно!
     И Петрик помчался вниз, в свою  квартиру, а Каролинка осталась наверху,
возле двери на чердак. Она села на верхнюю ступеньку и стала терпеливо ждать
Петрика.  А  тот  все не шел да  не шел. Потом где-то хлопнули двери,  и  на
лестнице  послышались  шаги. Но чьи? Неизвестно. И вот наконец  запыхавшийся
Петрик прибежал наверх.
     -- Где это ты пропадал? -- спросила Каролинка.
     -- Знаешь, я сбегал вниз и прилепил там объявление. На входной двери.
     -- Правильно  сделал, -- похвалила  Петрика Каролинка. -- Эта  тетенька
может каждую минуту придти и будет волноваться, что потеряла мелок...
     -- Только куда она делась? Может, вылезла на крышу?
     -- Может, и вылезла, --  ответила Каролинка. Но  с сомнением в  голосе.
Ведь  тетеньки  не ходят  по крышам.  --  А если и  вылезла, так должна была
спуститься обратно... Но мы все время на лестнице и ее не заметили.
     -- Может, она вернулась другой дорогой, -- сказал, подумав, Петрик.
     -- Погоди-ка! А ну, покажи мелок. Он голубой, верно?
     -- Голубой! Погляди, он  не  такой, как  у  нас в школе.  И оправа тоже
другая, правда?
     Деревянная оправа,  куда был  вставлен  мелок,  отливала  яркой голубой
краской и сверкала, как полированная.
     --   Интересно,  какой  получится  цвет,  если  что-нибудь  нарисовать.
Попробую!
     -- Смотри не сломай.
     -- Я буду рисовать осторожно-осторожно. У тебя нет бумаги?
     -- Есть кусочек от той бумаги, на которой я писал объявление!
     -- Давай сюда!
     И Каролинка нарисовала на этом клочке бумаги то, что она умела рисовать
лучше всего, а именно, кошку. Один большой  круг -- вот  вам и кошка, точней
кошачье  брюшко.  Круг поменьше --  кошачья  мордочка.  А  на  мордочке  два
треугольника --  кошачьи  уши. Остались еще глаза  и  усы, ну и, разумеется,
хвост.
     -- Хороший мелок! -- сказал Петрик, но не успел добавить,  что  цвет  у
него не  такой, как у  тех мелков, которыми они  пишут  в  школе,  а гораздо
лучше, как  произошло нечто неожиданное: нарисованная на бумаге  кошка вдруг
исчезла с листа, точно ее сдуло, зато на лестнице рядом с  ребятами появился
самый что ни на есть  настоящий кот.  Но шкурка у него была голубенькая. Для
начала он мяукнул по-кошачьи, постоял, выгнув дугой спину и глядя на Петра и
Каролинку голубыми глазами, похожими на большие незабудки. Только нос у него
был розовый. Как земляничина.
     -- Ра... ра... разве это бывает? -- спросила, заикаясь, Каролинка.
     -- Бывает,  -- протянул  в ответ  голубой  кот. --  Раз ты меня видишь,
значит, бывает!
     Каролинке показалось, что голос у кота чуть хрипловатый.
     -- Откуда он тут взялся? -- спросил в свою очередь Петрик, посмотрев на
Каролинку.
     -- Откуда, откуда?.. Да ведь это она меня нарисовала. Ты что, не видел?
-- отозвался кот.
     --  Никогда не  видел,  чтоб нарисованный  кот вдруг оживал и  прыгал с
бумаги на  пол! --  прошептал  в изумлении  Петрик. --  И  чтоб разговаривал
человеческим голосом.
     -- А теперь увидел! Так получилось потому,  что нарисовали меня голубым
мелком.
     -- Голубым мелком... -- повторила, как эхо, Каролинка.
     -- Это  я  про тот  мелок, который у  тебя  в  руке.  Вы,  наверно, уже
догадались,  что  мелок   необыкновенный.  Стоит  им  что-то  нарисовать,  и
нарисованное оживает. Как я. Каролинка нарисовала меня, и я явился.
     -- Явился?... -- протянула Каролинка.
     -- Что ты повторяешь одно  и то же! -- буркнул голубой кот.  -- Если не
верите,  можете попробовать  еще. Пожалуйста!  Ага, должен вас предупредить:
этот мелок  принадлежит тому,  кто его нашел. Нашла его, кажется, Каролинка,
да?
     -- Да, -- честно признался Петрик, -- его нашла Каролинка.
     --  Так вот,  Каролинка, знай:  за  этим мелком никто не придет!  Разве
что... разве что сама Филомена...
     -- Филомена?!
     -- Это ты про тетеньку, которая хотела отобрать у нас голубую бусинку?
     -- Конечно! Про кого ж еще? Берегитесь ее! О чем это мы  говорили? Ага,
о рисунках... Каролинка, ты смело можешь рисовать все, что тебе захочется.
     -- Я сама не знаю, что... -- начала в нерешительности Каролинка.
     -- Все равно. Что захочется!
     -- На этой же бумажке?
     -- Ни  в коем  случае!  На  бумажке  ты уже нарисовала меня.  Если  там
нарисуешь что-нибудь  еще, будет  жуткая  теснота,  а я тесноты не люблю.  Я
люблю, чтоб было просторно. Так-то, моя дорогая.
     И голубой кот лениво потянулся.
     -- Так ведь... так ведь листок чистый, -- не выдержал Петрик.
     -- Чистый? Ты так считаешь?
     Голубой кот  захохотал с издевкой,  высоко подпрыгнул и, как показалось
ребятам, исчез.  Но  в  ту же секунду  они увидели его изображение на листке
бумаги. Каролинка хотела что-то сказать, но не успела она  рта открыть,  как
листок оказался снова чистым, а кот сидел уже на полу, рядом с ними.
     --  Я думаю, теперь вам  наконец ясно: если я пожелаю,  я могу быть  на
листке, если нет, могу с него спрыгнуть. И потому я возражаю...
     -- В таком случае... -- начал Петрик.
     --  В таком случае, можете рисовать на чем угодно. Хоть на  стене, хоть
на столе, хоть на деревьях.
     -- На стенах рисовать нельзя, -- строго сказала Каролинка.
     -- Конечно, нельзя, --  согласился голубой кот.  -- Нельзя обыкновенным
мелком или карандашом. Но голубой мелок -- другое дело. Сами убедитесь. Даже
следа не останется. Ну-ка, Каролинка, попробуй, смелее!
     -- Только что нарисовать? -- задумалась Каролинка. -- Может,  еще  одну
кошку?
     --  Я предпочел бы что-нибудь  другое, -- сказал, поморщившись, голубой
кот.
     -- А  может, поробовать мне? -- загорелся вдруг Петрик. --  Можно? -- И
Петрик взглянул с вопросом на кота. -- Например, на двери от чердака?
     --  Сколько угодно! Каждый  может рисовать этим мелком, и рисунок будет
настоящий.
     --  Рисуй,  Петрик! Только нарисуй что-нибудь  красивое,  -- подбодрила
мальчика Каролинка.
     -- Я постараюсь!
     Петрик  думал  с  минуту, а потом дрожащей слегка рукой вывел  на двери
деревцо.  Потому что Петрик лучше  всего умел рисовать  деревья. Стоило  ему
кончить,  как рисунок исчез  с двери, и  вот уже  рядом  с ними  красовалось
симпатичное голубое деревцо с голубыми листочками.
     -- Видите -- я  прав, --  с  удовлетворением произнес  голубой  кот. --
Надеюсь, больше  вы не  будете задавать мне глупых вопросов. Можете рисовать
все, что вам заблагорассудится. Конечно, до  тех  пор, пока голубой мелок не
испишется. Если вам что-то не понравится, можете перечеркнуть рисунок.
     -- То есть, как -- "перечеркнуть"? -- спросили ребята.
     -- А  очень просто. Так и так! --  И  голубой кот  махнул лапой,  желая
показать, как это надо делать. -- Разумеется, мне  бы хотелось, чтоб вы меня
не перечеркивали. Приятно, знаете ли, погулять по крышам и вообще по свету.
     --  Конечно, тебя  мы  не перечеркнем,  -- с  горячностью заверила кота
Каролинка. -- Правда, Петрик? Мы его не перечеркнем?
     -- Конечно! Нам бы очень хотелось, чтоб он остался. Навсегда.
     -- Там будет видно! Я стану вас навещать. Позовете -- прибегу.
     -- А как тебя позвать?
     Голубой кот шевельнул хвостом, теряя терпение.
     -- Очень просто: "Киса! киса! киса!" Ага!  Еще  раз напоминаю: берегите
мелок. В особенности, от Филомены!
     И  голубой кот,  махнув лапой на прощанье,  прыгнул на лесенку, которая
вела на крышу.

     Задрав  головы, ребята стояли  возле  лесенки и смотрели вслед голубому
коту,  пока  тот не исчез  на крыше. Наконец  Каролинка, посмотрев на мелок,
зажатый в правой руке, проговорила:
     -- Ты думаешь, что это все  с голубым мелком -- правда? Может, нам  это
только кажется?
     --  Что  значит  -- "кажется"? Ты что, не видишь  голубого  деревца  на
лестнице?
     -- Верно, -- согласилась Каролинка, -- Да еще какое хорошенькое! У него
голубой ствол  и голубые листочки. А растет прямо  из  камня.  Жаль его  тут
оставлять. Знаешь что, давай стащим его вниз!
     -- Что  ты говоришь,  Каролинка!  Не можем  же мы вырвать его  и унести
прочь, раз оно тут растет. Оно засохнет. Уж я-то понимаю в этом деле: у меня
дядя -- садовод.
     Каролинка огорчилась:
     -- Значит, ты считаешь, надо оставить его на лестнице?
     -- Разумеется. Знаешь что? Мы  можем его  зачеркнуть! Посмотрим, правду
ли сказал кот.
     --  Разве тебе его не жалко, а? Пусть  себе лучше растет. Разве оно тут
кому-нибудь мешает?
     --  Конечно,  нет.  Только что  будет  потом, когда оно  вырастет такое
большое, что проломит крышу?
     -- Пусть проломит!  -- заявила с  решительностью Каролинка. -- Если оно
будет очень высокое, как ты думаешь, совьют на нем аисты гнездо?
     -- Ах, если б свили!.. -- со вздохом сказал Петрик.
     -- Слушай, а что если нам с тобой нарисовать аиста?
     -- Здесь? Сейчас? Да ты что, Каролинка? Где ему поместиться?
     -- Ну тогда -- птичку поменьше.
     -- Зачем?
     -- А я нарисую! -- заупрямилась Каролинка. -- Ведь это я нашла мелок.
     -- Конечно, ты, -- подтвердил Петрик, -- но тебе самой не нарисовать.
     -- Как это "не нарисовать"? А кто нарисовал кота?
     -- Ты. Нарисовала его ты. Это  потому,  что ты  всюду  и всегда рисуешь
этих своих кошек.
     -- А теперь я хочу нарисовать не кошку, а птичку.  Увидишь, какая будет
красивая.
     Не успел  Петрик  сказать  и слова, как  девочка  нарисовала на  дверях
чердака голубую птицу с огромным клювом.
     -- Да она некрасивая! -- с возмущением крикнул  Петрик. Но едва он  это
произнес, как рисунок исчез, а на дереве появилась  изрядных размеров птица.
Крылья  голубые,  клюв  большой  и с  острым  концом.  Птица раскрыла  клюв,
закаркала, как ворона, забила крыльями и подпрыгнула на ветке.
     --  Не очень-то она  получилась,  --  призналась Каролинка,  -- сама не
знаю...
     Но договорить  Каролинка  так и не успела,  потому что птица  слетела с
ветки, явно намереваясь клюнуть девочку!
     -- Пошла! -- крикнула Каролинка и замахала руками.
     -- Пошла! -- повторил следом за ней Петрик. -- Вон отсюда!
     Птица их поняла, она  взлетела выше,  сделала круг  и выпорхнула  через
открытое окно на улицу.
     -- Хорошо, что улетела,  -- сказала со вздохом  облегчения Каролинка. И
тут  же  добавила: -- Честное слово, Петрик,  я  хотела нарисовать маленькую
хорошенькую птичку, а получилась уродина.
     -- Вот именно, -- буркнул Петрик.
     Каролинка покраснела.
     -- Я знаю, что умею рисовать не все. И вообще, не будем больше об этом.
Давай рисовать по очереди.
     -- Ладно,  -- согласился  Петрик и добавил:  --  А  мелок пусть будет у
тебя!
     --  Но у  меня нет большого кармана,  чтоб  его спрятать,  -- сказала с
огорчением Каролинка. -- Может, держать его все время в руке, а потом...
     В ту же минуту до них донесся бой часов с башни на ратуше.
     -- Ой-ой-ой, который же это час? -- с испугом спросила Каролинка. -- Ты
считал, сколько пробило?
     -- Я  не считал, -- отозвался Петрик. --  Но ведь  мы можем  спуститься
домой и посмотреть, сколько времени.
     Они  домчались до второго этажа и  вбежали  в квартиру.  Оказалось, что
мамин будильник остановился на десяти часах.
     Каролинка встряхнула его, чтоб стал тикать, но он упорно молчал.
     -- Надо его завести, -- посоветовал Петр.
     -- Завести? -- уныло протянула Каролинка. -- Мама очень не любит, когда
я завожу. Один раз у меня это не получилось, и пришлось отдавать будильник в
ремонт.  Но  если  даже и заведем, все  равно  не будем знать, который  час.
Знаешь что? Пошли к вам. Ведь у вас тоже есть часы.
     -- Есть,  есть. Но  тоже не  ходят. А  те, которые ходят, мама носит на
руке.
     -- Что же нам делать?
     -- Хм... Можно, пожалуй,  спуститься на  улицу  и посмотреть  время  на
больших часах в мастерской у часовщика.
     -- Что ты! -- Каролинка даже замахала руками, желая тем  самым сказать,
что предложение Петрика -- вещь невозможная. -- Я обещала маме,  что не буду
ходить по улице.
     -- Тогда сбегаю я! -- вызвался Петрик.
     -- А тебе мама разрешила? Ведь это далеко...
     --  Верно, -- сказал огорченный Петрик, -- в том-то и дело, что тоже не
разрешила.
     -- Вот видишь... Плохо без часов, а?
     -- Слушай! -- воскликнул  Петрик. -- Ведь... Ведь мы с  тобой могли  бы
нарисовать часы.
     -- Нарисовать?
     -- Ну да. Голубым мелком.
     -- А ведь это мысль! -- похвалила Петрика Каролинка и вежливо добавила:
-- Может быть, нарисуешь ты? У тебя, конечно, получится лучше.
     -- Ты так считаешь? -- скромно спросил Петрик. И взял голубой мелок. --
Но где будут эти часы? На стене?
     -- Можно повесить и на стенку. Только будет  лучше, если мы поставим их
на столик, а? -- сказала Каролинка.
     -- На столик, конечно, лучше, -- решил Петрик  и нарисовал  круг. Потом
пририсовал  подставку  и  стал  выписывать цифры  от одного  до  двенадцати.
Некоторые  цифры,  правда,  поползли  вкось,  но  так  ли  это  важно,  если
получаются часы? Зато  стрелки удались на славу,  в особенности  -- большая,
минутная.  Едва  Петрик закончил рисунок,  как на столе уже  стояли и тикали
необычные часы. Все в них было голубое,  --  где потемнее, где посветлее, но
голубое, -- и только стрелки были темно-синие.
     --  Замечательные  часы,   правда?  --  с  гордостью   спросил  Петрик,
поглядывая на Каролинку.
     --  Очень  красивые, --  похвалила Петрика Каролинка. --  Вот только --
правильно ли они ходят? Сейчас на них четыре, а...
     --  Четыре -- это потому, -- перебил ее Петрик,  -- что я так нарисовал
стрелки.  Выходит, часы у нас есть,  а,  сколько  времени, мы  все равно  не
знаем. Жаль, нет у нас телефона. А то можно было бы справиться...
     -- А не мог бы ты нарисовать телефон? Это очень трудно?
     -- Вот еще!... Совсем даже нетрудно. Знаешь, мысль очень хорошая.
     -- Поставили бы мы его на маленький столик у дивана...
     -- Сейчас сделаем...
     Но это оказалось не так-то просто. Нарисовать телефонный аппарат вместе
с трубкой -- работа не маленькая. Пришлось Петрику попыхтеть. Зато, когда он
кончил,  на столике у дивана красовался голубой телефон. Может, трубка  чуть
покривилась,  но  на  это не  стоило  обращать  внимания.  Тут  же  раздался
мелодичный звонок.
     -- Как серебряный колокольчик! --  заметила Каролинка и  сняла трубку с
телефонного аппарата.
     -- Алло! -- сказала она, -- кто это говорит?
     --  Здравствуй, Каролинка, --  послышался в трубке  знакомый  голос, --
узнаешь ли ты меня?
     -- Это ты! --  радостно воскликнула Каролинка  и, прикрыв трубку рукой,
как это делают взрослые, сказала Петрику: -- Голубой кот.
     -- Спроси его сразу, не знает ли  он, по какому  номеру узнавать время,
-- попросил Петрик.
     --  Конечно, знаю,  -- прозвучал в  трубке голос голубого кота.  --  По
номеру 926. До свиданья, Каролинка!
     -- Девятьсот двадцать шесть, -- повторила Каролинка, положив трубку  на
рычаг.
     Когда они наконец дозвонились, оказалось, что уже первый час.
     --  Ой, как поздно! -- сказала испуганно Каролинка.  -- Через два  часа
придет мама, а потом -- папа. Бедной маме придется готовить обед, а до этого
ей еще надо бежать за покупками. Знаешь что, -- продолжала вслух  рассуждать
Каролинка, --  не  попробовать ли приготовить обед мне? Вот мама обрадуется!
Она придет домой усталая и будет думать, что ей надо  возиться на кухне, а я
попрошу ее,  чтоб  она только вымыла руки  и села к  столу вместе с папой. Я
подам вкусный суп, потом жаркое, потом что-нибудь еще, на третье.
     -- А есть у тебя мясо и все, что надо для обеда? -- спросил Петрик.
     -- Кажется, ничего нет. Мама собиралась купить все сама.
     -- Пошли тогда за покупками.
     Каролинка помотала головой.
     -- Во-первых, нет денег, во-вторых, я обещала маме не уходить далеко от
дома. А магазин, где продают мясо, не близко.
     Каролинке стало грустно. Что теперь делать?
     Оба  сидели  на кухне, огорченные, что  ничего не получается, как вдруг
Каролинке пришло в голову, что обед может быть и без жаркого.
     -- Приготовлю обед без мяса. Это называется "вегетарианский обед". Мама
даже  говорила,  что  полезно  для  здоровья  есть  вегетарианские блюда  --
например, из яиц. Я сделаю омлет или яичницу! И сварю томатный суп: помидоры
в доме есть. И яйца, кажется, тоже. Надо в шкафу посмотреть.
     В шкафу  и  в самом  деле оказалось несколько  помидоров и  миска,  где
лежали яйца.
     -- Сейчас посмотрю, сколько  яиц! --  сказала  Каролинка и  переставила
миску на стол. Она вынимала  яйца  по одному, клала на стол и считала:  раз,
два,  три,  четыре...  Но  не  успела  она пересчитать  все  яйца,  как  они
покатились -- стол  был,  наверно, с наклоном,  -- упали,  и, тихо  треснув,
раскололись на полу. Теперь не пересчитаешь!...
     -- Ай-ай-ай, --  запричитала Каролинка. Она  стояла и глядела, а  самой
хотелось расплакаться. -- Что мне теперь делать?
     -- Если хочешь, я пойду и куплю, -- вызвался Петрик, который всегда был
готов прийти на помощь. Но Каролинка только покачала головой.
     -- Купишь? На что? Мама не оставила денег.
     --  У меня есть  свои, слышишь?  Я откладываю  в глиняную свинку.  Если
хочешь, одолжу тебе. Там немного, но на яйца хватит.
     -- Не  могу! Мама рассердится, если узнает, что я взяла в долг. А потом
-- надо убрать все это.
     -- Давай уберу я.
     И Петрик  принялся за работу. Не очень-то это у него  получалось,  но в
конце концов он все-таки  справился.  Каролинка  меж  тем в полном  отчаянии
сидела на табуретке.
     -- Что теперь делать? Уж, конечно, мама не будет довольна.
     --  Не  будет, -- согласился Петрик. И сел  на  другую  табуретку.  Они
сидели с минуту в молчании, и вдруг Петрик вскочил.
     -- Слушай, я придумал!
     -- Что? -- спросила Каролинка, не поднимая головы. И даже слегка пожала
плечами. Что можно придумать, раз яйца разбиты?
     -- А что, если мы попробуем их нарисовать... я про голубой мелок...
     -- Про голубой мелок?... -- отозвалась, как эхо, Каролинка.
     -- Да. Может, стоит попробовать... -- снова сказал Петрик.
     Каролинка помотала головой.
     -- Думаешь, получится? Ведь яйца -- это то, что едят...
     -- Попробуем!
     -- Ладно. Хочешь -- пробуй. Только на  чем  их рисовать?...  На  столе?
Мама будет недовольна, если увидит каракули.
     -- Давай -- на бумаге. Дай вон ту, которая на окне.
     Это был листок из старой тетради  Каролинки, еще с первого  класса, где
по  всей  странице  было  написано  множество  раз:  "У  Али   есть  кошка".
Учительница велела тогда Каролинке написать  это, наверно, больше двенадцати
раз,  чтоб  выучить  ее писать  хорошенько. Петрик  на  исписанной страничке
нарисовал  мелком одно за другим три яйца. И Каролинка, которой не верилось,
что из  всего этого может что-нибудь  получиться, вскрикнула  от  изумления.
Потому  что  стоило  Петрику  нарисовать  яйца,  и они лежали уже на  столе,
готовые  скатиться  на пол,  как те другие  -- настоящие.  Тем только они  и
отличались от настоящих, что скорлупа у  них была голубая, на  которой там и
сям виднелась надпись: "У Али есть кошка".
     -- Но  ведь это же --  не настоящие  яйца!  -- закричала  с  отчаянием,
увидев их, Каролинка. -- Что скажет мама? -- И на глазах у нее стояли слезы,
потому что она была очень расстроена.
     -- Только не реви,  --  сердито  сказал Петрик. -- Может, они не совсем
такие, как настоящие, но если они вкусные и  если их можно есть, то в чем же
дело? Надо только попробовать. Я нарисую еще несколько штук, и мы положим их
в мисочку.
     -- Рисуй,  если  хочешь,  -- ответила Каролинка, махнув рукой.  --  Все
равно  не буду делать из них ни яичницы, ни омлета. Что скажет мама: голубой
омлет! Да и вообще мне расхотелось готовить.
     -- Это верно! -- согласился Петрик.  --  Самое  лучшее, когда дома есть
домработница, которая  варит обед.  У  одной нашей  знакомой  тетеньки  есть
домработница, она ходит в белом переднике, готовит вкусные вещи и умеет печь
пирожные.
     --  Ну тогда, -- сердито сказала Каролинка, -- вместо этих дурацких яиц
надо было нарисовать домработницу!
     Само  собой разумеется, Каролинка сказала это просто  так  --  она была
сильно огорчена. А этот Петрик!... Тотчас схватил мелок и нарисовал тетеньку
в  длинном  платье  и в переднике. Пририсовал ей растрепанные  волосы,  рот,
глаза и  нос. Нос ему  не  очень  удался. Был  он  длинный, остроконечный  и
напоминал клюв у аиста. Он даже хотел подтереть его резинкой, но прежде, чем
он  успел  это сделать, посреди кухни стояла уже  голубая  с  ног  до головы
худущая тетенька с необыкновенно длинным носом.
     --  Ха,  --  произнесла  тетенька своим  скрежещущим  голосом.  --  Ха!
Наконец-то я с вами встретилась!
     -- Кто вы такая? -- прошептала в ужасе Каролинка.
     -- Кажется, это я ее нарисовал, -- сказал  не  менее напуганный Петрик.
-- Кого-то она мне напоминает... Только кого?...
     Он был  уверен,  что  с  ней  когда-то  встречался.  Эти маленькие злые
глазки, взъерошенные волосы и длиннющий нос!
     "Кажется,  она похожа на  продавщицу из универмага. -- Стал припоминать
Петрик.  -- А  может, на секретаршу городского  президента? А может,  на них
обеих?"
     -- Но ведь это  же Филомена! --  крикнула  вдруг Каролинка. -- Я узнала
ее! Это Филомена!
     -- Я рада, что мы встретились снова! -- затараторила  меж тем Филомена.
-- Не удалось мне отобрать у вас бусинку, зато  сейчас  вы отдадите мне этот
проклятый мелок!
     И  она  протянула свою тощую руку, похожую на  когтистую  лапу  большой
птицы.
     -- Не отдавай, Петрик! Не отдавай! -- крикнула в отчаянии Каролинка.
     -- Ни за что! -- храбро крикнул Петрик и выскочил из кухни. Но не успел
он  и  двери закрыть,  как Филомена  выскочила  за  ним  следом, и в комнате
началась беготня вокруг  стола  -- Филомена,  к  сожалению, бегала ничуть не
хуже, чем Петрик.
     -- Скорей, скорей, она поймает тебя! -- кричала Каролинка.
     И  в  самом  деле,  в  какой-то  момент Филомена  почти-почти  схватила
Петрика.  Она потянулась  к голубому  мелку, который  Петрик зажал в  правой
руке. Но Петрик был не увалень, не разиня!  Он рванулся  в сторону. И  тогда
Филомена,  которая  на  это  не рассчитывала, грохнулась с размаху на  пол и
растянулась во весь рост. Она хотела было подняться, но Каролинка ухватилась
за ее тощую ногу, стараясь хоть на секунду удержать ее на месте. Это было не
так-то  просто, потому  что Филомена стала лягаться:  казалось, она  вот-вот
вырвется, догонит Петрика  и отберет мелок. И вдруг Каролинка  вспомнила то,
что говорил голубой кот. И как только вспомнила, сразу крикнула Петру:
     -- Перечеркни ее! Перечеркнии!...
     Тогда  Петрик, у которого мелок  был по-прежнему в правой руке,  махнул
наискось один раз, потом другой.
     И Филомены не стало.


     Не успели ребята прийти в себя, как раздался звонок.
     -- Кто-то звонит в квартиру, -- сказал Петрик.
     -- Кто ж это такой? -- удивилась Каролинка и  побежала открывать, но за
дверями никого не было. В ту же самую минуту звонок послышался снова. Петрик
хотел было  уже сказать,  что  это, наверно, чьи-то глупые шутки, как  вдруг
Каролинка сообразила: да ведь это же телефон! И в самом деле,  она оказалась
права! Каролинка  подбежала к столику у  дивана, на котором  стоял  телефон,
сняла трубку:
     -- Алло!
     -- Мяу! -- отозвался голубой кот.  Оказалось, что  это  он. -- Мяу! Это
ты, Каролинка? Кажется, у вас была не очень-то приятная встреча с Филоменой,
а?
     -- Вот именно,  -- подтвердила Каролинка, -- она была тут, но теперь ее
тут нету.
     -- Знаю, что нету,  но зачем вы ее к  себе пригласили?  То есть, я хочу
сказать,  зачем  нарисовали?  Она и без рисунка постарается отобрать  у  вас
мелок.
     -- Мы не нарочно. Просто Петрик хотел  нарисовать домработницу, которая
приготовит нам обед, чтоб помочь маме, когда она придет с  работы. Сама-то я
готовить по-настоящему пока не умею.
     --  Пора  научиться,  -- заметил кот.  -- Это в  жизни  понадобится. Но
вообще вам нужно было нарисовать не домработницу, а повара.
     -- Повара? -- протянула Каролинка. -- Постой, постой, сейчас я спрошу у
Петрика. Петрик, ты умеешь рисовать повара?
     Петрик ответил, что повар у него не получится.
     -- Он не может, -- сказала Каролинка в телефон.
     -- Но ведь  всегда  можно  нарисовать  и поправить,  --  заметил  кот и
добавил: --  Пожалуйста,  извини,  Каролинка, но мне пора кончать,  я  очень
спешу. Желаю приятных игр, до свиданья.
     Каролинка хотела продолжить разговор, но как поговоришь с тем, кто  уже
повесил трубку?
     --  Собиралась  я  спросить его  кое о чем, --  заметила  Каролинка  со
вздохом. -- Придется подождать, когда позвонит снова.
     -- А не можешь ли ты ему позвонить сама? -- поинтересовался Петрик.
     -- Конечно, могу. Только я номера не знаю.
     -- Правильно. А почему ты его насчет повара спрашивала?
     Каролинка объяснила.
     -- Хм, -- буркнул  Петрик, -- вообще-то, если ты очень хочешь,  я  могу
срисовать. Только с чего? Не помню я, чтоб где-то была книжка с поваром.
     -- А  нам  и не надо книжку!  Я знаю, что  делать!  Знаю! --  закричала
Каролинка и убежала на кухню.
     Минуту  спустя  она  вернулась оттуда  с  небольшим прозрачным пакетом.
Сбоку  на  нем  была  надпись "Шоколадный  крем", а под  надписью красовался
улыбающийся повар в колпаке -- рот от уха до уха.
     -- Тебе нетрудно будет его срисовать, -- сказала Каролинка Петрику.
     --  Не рисовал я еще  поваров.  Я умею рисовать  коней,  и самолеты,  и
корабли, но повара... Это очень трудно.
     -- Подумаешь!  Совсем  даже  не  трудно!  Дай-ка мелок! Ведь  его можно
срисовать через  копировальную  бумагу!  Сам  увидишь!  У  папы в столе есть
копировальная бумага...
     И Каролинка вернулась вскоре с листком синей копировки и кусочком белой
бумаги.
     -- Увидишь! -- повторила она. Каролинка положила  белую бумагу на стол,
на нее копировальную бумагу, сверху пустой пакет, и принялась за работу.
     Петрик подумал, что лучше посидеть спокойно и  посмотреть,  что у  этой
Каролинки получится. А Каролинка,  устроившись за  столом,  рисовала  вовсю.
"Осторожно! Продерешь еще бумагу!" -- хотел  крикнуть Петрик,  чтоб  позлить
Каролинку,  уж очень здорово  нажимала она  на  мелок,  но  не  успел и  рта
открыть, как  случилось нечто необыкновенное: в одну и ту же секунду явились
два толстых высоких повара в  голубой поварской  одежде  и высоких колпаках.
Оба  были,  казалось, из  фарфора. Оба  держали  в вытянутых  руках  блюдо с
шоколадным кремом. В  комнате запахло шоколадом и ванилью. Повара произнесли
с поклоном:
     -- Наше почтение! Мы пришли по твоему вызову, Каролинка.
     Каролинка не знала, что и  сказать, но она  встала со стула  и  сделала
реверанс. Повара снова поклонились и сказали:
     -- Не откажите, пожалуйста, отведать нашего крема. Он вкусный, здоровый
и питательный.
     --  С  удовольствием,  --  заикаясь,  произнесла  Каролинка.  --  Мы  с
удовольствием попробуем... Только почему вас -- двое?
     --  Как это почему? -- удивились в  один  голос повара. -- Так  ведь ты
рисовала нас через копировальную бумагу!
     Каролинка бросила взгляд на пакетик с рисунком и убедилась, что рисунка
там больше нет. Пакетик  был белый и чистый. Повара меж тем  поклонились еще
раз.
     --  Приказывай, Каролинка!  Но  сначала не откажите  в  нашей  просьбе:
отведайте крему!
     Неизвестно откуда повара достали  две голубых тарелки и положили на них
две огромные порции крема.
     -- Неплохо! -- сказал Петрик, доедая свою порцию. -- Правда, Каролинка,
неплохо?
     -- Замечательно! -- с жаром воскликнула Каролинка. -- Добавки можно?
     -- И мне, и мне, -- и Петрик тоже протянул тарелку.
     -- Мы рады, что крем вам понравился, -- произнесли с улыбкой повара. --
Ждем ваших приказаний.
     -- Как  тебе  кажется?  --  спросила Каролинка,  глянув с  вопросом  на
Петрика. -- Можно их попросить приготовить нам обед?
     Не дождавшись ответа, Каролинка улыбнулась поварам.
     -- Наверно,  скоро  придет с работы мама. Потому-то я вас и нарисовала.
Мне бы хотелось сделать  ей сюрприз. Но  я не уверена,  что  шоколадный крем
можно считать обедом...
     -- Ну разумеется, --  воскликнули  разом повара.  --  Шоколадного крема
недостаточно!  Но  мы в  одну  минуту приготовим  любое  кушанье,  какое  ты
пожелаешь.
     -- Правда?
     -- Правда. Мы хоть сейчас за работу.
     -- Вот это здорово! -- обрадовалась Каролинка. -- Надо только подумать,
что  бы  вам заказать...  Может, томатный  суп? Мама очень его  любит. А  на
второе -- что-нибудь из мяса. Только что?
     -- Моя мама говорит, что не может быть ничего вкуснее жареной  индейки,
-- вмешался в разговор Петрик.
     -- Весьма изысканное блюдо, -- похвалили Петрика повара.
     --  Пусть будет  жареная индейка,  -- согласилась Каролинка. --  Только
прошу вас, сделайте что-нибудь на десерт.
     -- Может быть, ванильный крем? -- спросил один из поваров.
     -- Или мороженое? -- предложил другой. -- Сливочное и ореховое.
     -- Ой -- мороженое! Мороженое, мороженое! До чего ж здорово, а, Петрик?
     -- Верно -- здорово!
     -- Ты со своей мамой тоже должен прийти к нам на обед!
     -- Не знаю, согласятся ли твои мама и папа, чтоб  мы пришли, -- заметил
Петрик.
     -- Ясное дело, что согласятся, -- уверила Петрика Каролинка.
     -- Побегу тогда, скажу маме, что вы ее пригласили. Наверно, она наденет
нарядное платье, чтоб все было, как на празднике.
     И хлопнув вовсе даже не нарочно дверью, Петрик помчался на третий этаж.
Повара меж тем, весело мурлыча что-то себе под нос,  возились  на кухне. Они
разрешили  Каролинке  сесть  на  высокую  кухонную  табуретку и  следить  за
работой.  На  кухне  появились  вдруг  огромные блестящие  кастрюли, которых
прежде  там  не было,  и повара  рубили что-то,  мешали,  сыпали  приправы и
взбивали  белок.  То и  дело заглядывали  они  в  духовку, где  на  противне
жарилась аппетитно подрумяненная индейка. Еще минута -- и обед будет готов.
     -- Что скажет мама,  когда увидит вас на кухне? -- забеспокоилась вдруг
Каролинка. -- Как я ей объясню?...
     --  Что-нибудь  изобретем... -- успокоили ее повара. -- Мы всегда можем
вернуться на рисунок. Только какая это жизнь... Сплошная скука! -- и один из
них расплакался: тот, которого Каролинка нарисовала с  копировальной бумаги.
Он был побледнее.
     -- Хорошо, хорошо! Только что же нам делать? -- воскликнула Каролинка.
     --  Тсс,  -- приложил  один из  них палец  к губам. -- Твоя  мама может
прийти каждую минуту. Давайте подумаем, что ты ей скажешь.
     -- Может, вы спрячетесь в шкаф?
     -- В этот шкафчик? Да мы  там не поместимся! Знаешь что, ты скажешь ей,
что мы из бюро добрых услуг.
     Каролинка покрутила головой.
     -- Это будет вранье. А я никогда не вру.
     -- Ты права, Каролинка! -- воскликнули оба  повара и даже покраснели от
стыда. -- Ты не должна врать! В таком случае, мы сами ей это скажем. Мы ведь
ненастоящие, так что нам -- все равно.
     --  И  обед тоже --  ненастоящий?  -- забеспокоилась  Каролинка.  --  И
индейка, и мороженое? Все будут очень голодные.
     -- Нет, обед -- настоящий. Теперь...
     Но Каролинка не дослушала, что еще сказали  повара  -- раздался скрежет
ключа в замке. Она лишь крикнула:
     -- Это мама! -- И побежала в прихожую.
     В самом деле, это была мама.
     -- Здравствуй! -- сказала она  Каролинке и чмокнула  ее в щеку. -- Чего
ты так раскраснелась?
     -- Что-то мне жарко...
     --  Может,  смеряем  температуру?  -- забеспокоилась  мама.  Она  часто
волновалась из-за здоровья  Каролинки. Наверно,  потому что мама  работала в
детской больнице.
     -- Мама, у меня все в порядке, я совсем-совсем здорова.
     Мама, однако, чтоб удостовериться, коснулась еще раз Каролинкиной щеки,
и, успокоенная, воскликнула:
     -- Ах, как тут аппетитно пахнет!
     --  Мама,  это  сюрприз!  Я  тебя прошу:  иди в  комнату и подожди  там
немного, пока не придет папа.
     -- А что будет на обед, Каролинка?
     -- Сама увидишь. Я пригласила и Петрика с мамой.
     -- Пригласила Петрика с мамой? Так ведь ничего еще не готово.
     -- В том-то и сюрприз. Иди, иди в комнату.
     Едва закрылась за мамой дверь, Каролинка побежала  на кухню. Но там все
было  в полном  порядке.  Оба  повара  трудились  не  покладая рук, готовили
какой-то  соус,  проверяли, хорошо ли  пропеклась индейка. Каролинка  хотела
спросить у  них о  чем-то,  но вдруг услышала крики  из комнаты. Со всех ног
помчалась она туда. Оказывается, это были крики восхищения и радости. Только
что  вернулся  папа,  и  они  с мамой были вне себя от  счастья, обнаружив в
квартире телефон. Мама к тому же сказала, что у него приятный цвет.
     -- Ни разу в жизни не видела еще голубого телефона, -- сказала мама. --
То-то все удивятся.
     --  Самое  главное, что это очень  удобно,  -- заметил папа. -- Столько
времени мы ждали, пока проведут телефон, и вот -- пожалуйста. Кому мы сперва
позвоним? -- спросил он у мамы и снял трубку. Но не успел  он набрать номер,
как  в  трубке  вместо обычного  сигнала  --  Каролинка  расслышала  это  --
раздалось знакомое мяуканье.
     -- А это что? -- удивился папа. -- Кто-то мяукает!
     -- Наверно, чьи-то шутки,  -- сказала мама.  -- Дай теперь попробую  я,
позвоню одной знакомой.
     Но стоило маме взять трубку, как вновь послышался голос кота.
     -- Что это значит? -- спросила мама в досаде.
     --  Может,  поговорю я,  --  робко предложила Каролинка.  Взяла  у мамы
трубку и сказала:
     -- Алло!
     -- Алло!  --  отозвался голубой кот. --  Почему не  отзываешься  сразу,
почему прикидываешься, что меня не узнала?
     -- Я не могу сейчас с тобой разговаривать, -- строго сказала Каролинка,
-- мама и папа пришли обедать.
     -- Тогда другое дело, --  протянул кот,  явно пристыженный.  -- В таком
случае прошу прощения. Позвоню в  другой раз.  Только ты не рассказывай, что
говорила с голубым котом. Все равно не поверят. Привет!
     -- Привет! -- и она повесила трубку.
     --  Кажется, это кто-то из твоих  друзей, -- покачал  головой  отец. --
Надеюсь, Каролинка,  он  прекратит  свои глупые шутки...  Что за  новость --
мяукать по телефону? Кто, собственно, это был?
     -- Это кот!  -- вырвалось у Каролинки,  и она  поспешно добавала: -- То
есть... один такой... значит... Сейчас будет обед! Прошу к столу!
     -- К столу? Каролинка, что случилось? Стол накрыт, словно к празднику!
     Действительно, стол выглядел необыкновенно. Он был накрыт  скатертью --
голубой,  как  небо.  На  этой  скатерти  красовались тарелки  с голубыми  и
золотыми узорами, посредине ваза с цветами,  тоже голубыми,  а ложки, ножи и
вилки  были,  наверно,  серебрянные,  так  они  сверкали.  Откуда  все  это?
Каролинка сразу  догадалась,  что это  повара постарались по  всем  правилам
убрать стол. Мама продолжала удивляться вслух, а папе пришла в голову мысль,
что сегодня, по-видимому, день рождения мамы.
     -- Весьма возможно, -- согласилась мама.  -- Никак не  могу  запомнить,
когда мой день рождения.
     В эту самую минуту в прихожей раздался звонок. Это пришел Петрик вместе
со  своей  мамой.  Оба  были по-праздничному  одеты  и  принесли  букетик  с
незабудками.
     --  Ах,  голубой букетик,  --  обрадовалась  мама. --  Не  знаю, отчего
сегодня все голубое. Я очень люблю этот цвет.
     А Петрик прошептал на ухо Каролинке:
     -- Это повара, да? Вот постарались! Что ты с ними сделала?
     -- Сейчас сам увидишь, -- ответила  Каролинка и побежала на  кухню. Там
оба  повара  ждали  только  знака,  чтоб подавать обед. Каролинка распахнула
двери, и они друг за  другом вошли в комнату.  Первый нес в супнице томатный
суп, второй держал с достоинством фарфоровую разливательную ложку.
     -- Добрый день! -- произнесли оба. -- Разрешите разливать суп?
     -- Пожалуйста, --  сказала мама, кивнув головой, --  только как вы сюда
попали?
     --  Их Каролинка нарисовала! --  вырвалось  у Петрика.  Но, к  счастью,
никто  не обратил  на  него  внимания,  потому  что  оба повара отвесили  по
поклону.
     --  Мы  из  бюро  добрых услуг. "Голубое небо".  Варим супы  на  пробу.
Надеемся, наш обед вам понравится. Как вам томатный суп?
     -- Великолепно!... -- произнесли все хором.
     Обед удался на славу. Мама говорила, что индейка прекрасно пропечена, а
папа съел даже две порции.  А мороженое! Мама  Петрика сказала, что  в своей
жизни  она не  ела ничего  подобного.  Когда обед был  закончен и  со  стола
убрали,  папа  решил   отправиться  на   кухню,  чтобы  поблагодарить   этих
замечательных, хоть и несколько странных, как он выразился, поваров.
     --  Надо  же как-то  с ними  рассчитаться,  ведь  это такая  работа, --
добавил папа.
     Не успела Каролинка рта открыть, как он поднялся из-за стола.
     -- Папочка! -- крикнула она, но было уже  поздно.  Петрик  посмотрел на
Каролинку понимающим взглядом, но и он, по-видимому, не знал, как остановить
папу. Впрочем, тот не задержался на кухне.
     -- Там  никого  нет,  --  заявил  он.  -- Но  самое  странное,  что все
прибрано. Когда они успели --  ума не приложу. Видно, один из них  в  спешке
оставил на столе пакетик из-под шоколадного крема.
     --  Папочка,  --  спросила  обеспокоенная  Каролинка.   --  Скажи,  где
пакетик... он еще там?
     --  Этого только не хватало! Я хотел его  выкинуть, чтоб не было лишних
вещей на кухне, как вдруг его подхватил сквозняк, и он улетел в окно.
     -- В окно! -- повторила с сожалением Каролинка. -- Жаль!...
     -- А потом вот еще что... -- продолжал папа. -- Почему ты разбрасываешь
вещи на кухне, Каролинка? Я полагаю, это  должно быть в пенале. -- В руках у
папы был голубой мелок.
     -- Да,  это мой мелок! -- вскрикнула Каролинка  и  кинулась к папе. Она
взяла у него мелок, и в эту самую минуту зазвонил голубой телефон. Каролинка
подбежала к аппарату.
     --  Мяу! -- послышался в трубке веселый голос голубого кота. -- Это ты,
Каролинка?
     -- Я, -- чуть не плача ответила Каролинка и посмотрела на папу, который
услышал, наверно, мяуканье, потому что сурово нахмурил брови.
     -- Я, --  повторила Каролинка. -- Я  сейчас очень  занята  и не могу  с
тобой разговаривать.
     -- Ладно, -- фыркнул кот и повесил трубку. Папа  меж тем рассердился не
на шутку.
     --  Каролинка,  --  заявил  он, --  я запрещаю  тебе  разговаривать  по
телефону с этим дурно  воспитанным мальчиком, который изображает кота.  Если
он снова позвонит,  поговорю с ним я. Вот тебе и на! Хорошенькое дело!  Нет,
Каролинка  действительно не знала, как ей быть. И  все из-за этого телефона.
Разумеется, телефон очень красивый. И Петрик здорово  потрудился, прежде чем
его нарисовал. Но что  из этого, если голубой кот  лезет не вовремя со своим
разговором? Лучше уж не  было б телефона. "Одну минуточку, -- подумала вдруг
Каролинка, -- а если б его и в самом деле не было? Зачеркну-ка я его голубым
мелком, и все тут!" И Каролинка  махнула рукой, в которой у нее был мелок --
махнула,  так  сказать,  на  пробу,  слегка,  только  чтоб  посмотреть,  что
получится. Но,  видно,  и этого было вполне  достаточно,  потому что голубой
телефон исчез со столика. Точно его никогда там и не бывало.
     -- Что теперь будет? --  подумала перепуганная Каролинка. -- Что будет,
когда мама и папа увидят, что телефона нету?
     Но ничего не случилось. И только мама сказала:
     -- Знаете, мне снилось, будто у нас голубой телефон. Смешно, а?...

     Каролинка  сидела  на  каменной скамейке у дома.  Рядом  она  поставила
зеленую лейку -- Каролинка сказала дома, что  выйдет полить цветы на клумбе.
После  того,  как обед  завершился  и  оба повара  пропали, Каролинка решила
спуститься во двор, чтоб все спокойно  обдумать. Туда же должен был прийти и
Петрик, они уже договорились об этом.
     Итак, Каролинка сидела в задумчивости на скамейке у газона. Место  было
уединенное. И  потому  Каролинка  могла,  вынув  из  кармашка голубой мелок,
поразмыслить над тем, что произошло.
     "А  что,  если  все это  мне  приснилось,  -- рассуждала  сама с  собой
Каролинка. -- Ведь сказала же мама, что голубой телефон ей приснился. Да, но
мама не считала, что обед приснился тоже. Нет, обед был настоящий!"
     Каролинка, поглядев на мелок, стала думать, что бы ей такое нарисовать,
как вдруг послышался знакомый голос:
     --  Ой,  какой хорошенький  мелок! Покажи-ка!  Я такого еще не  видала.
Откуда он у тебя? Заграничный, да? Смотри, как блестит! Подарили?
     Это  была Агася.  Увидев, что Каролинка сидит  на  скамейке  одна,  она
подбежала к ней и протянула за мелком руку.
     -- Покажи! -- повторила она.
     -- Лучше не дотрагивайся, сломаться может, -- буркнула Каролинка.
     -- Подумаешь! Раз ты такая, не нужен  мне твой мелок. Вот еще, мелков я
не видала, что  ли? Не  буду ходить перед тобой на задних лапках,  тоже  мне
подруга.
     Сказав все это, обиженная Агася удалилась.
     --  Да,  я твоя  подруга! -- хотела крикнуть ей вслед Каролинка, но  не
смогла,  потому что в эту минуту ей захотелось расплакаться. Ай-ай-ай, какой
необыкновенный, какой  трудный день! Сколько всего  свалилось  на Каролинку!
Сначала, правда, были вещи приятные,  хоть и странные,  а теперь, пожалуйста
--  неприятность.  Кому охота терять  подругу! Но  давать  мелок  Агасе было
нельзя, потому  что у  Агаси бывают  иногда самые  невероятные желания,  она
может сломать мелок -- что тогда будет? Или нарисовать неведомо что... Самое
лучшее  -- подальше спрятать мелок, чтоб  с ним ничего  не случилось.  Может
быть, даже стоит завернуть его в платочек... Каролинка полезла за платком. И
нащупала  в кармане листок бумаги. Но не  обратила  на него внимания --  она
думала обо всех этих делах, связанных  с голубым мелком, -- сами  понимаете,
было о чем подумать. Не заметила она также, как вновь кто-то очутился рядом.
Но это была не Агася, а незнакомая ей тетенька, которая неизвестным  образом
оказалась  вдруг на  дорожке у скамейки. Тетенька была худущая и высоченная,
на голове --  шляпа, которая все время  сползала  набок,  закрывая  ей лицо.
Из-под короткой юбки торчали ноги в натянутых кое-как чулках.
     -- Дорогое дитя, -- произнесла  тетенька,  -- дорогое дитя, не та ли ты
девочка, которая вывесила на двери объявление?
     -- Какое объявление?  --  спросила Каролинка  и посмотрела на  дверь. В
самом деле, на лестничной двери виднелась бумажка.
     -- Это Петрик наклеил, -- объяснила Каролинка.
     -- А ведь мелок-то --  мой!  -- сказала неожиданно тетенька.  Шляпа меж
тем съехала на  другой бок и выглянул кончик длинного острого носа.  Женщина
потянула  за  край  шляпы  тощими  пальцами  с  длинными  ногтями.  Ее  рука
напоминала аистиную лапу.
     -- Мне бы хотелось, дитя мое, чтоб ты вернула мне мою пропажу.
     Каролинка встала  вежливо  со  скамейки и сказала, не в  силах  одолеть
удивления:
     -- Вы меня, пожалуйста, извините, но та тетенька...
     -- Какая еще "та тетенька"? -- проскрежетала Каролинкина собеседница.
     -- Та тетенька,  которая потеряла  мелок,  -- с достоинством  объяснила
Каролинка, -- выглядела  совсем  иначе. Плащ у  нее был голубой, и вообще...
она была другая!
     -- Я  вижу, ты совсем завралась! -- грубо сказала Каролинке незнакомка.
-- Немедленно отдавай мелок! Где он у тебя!
     --  Не скажу!  Потому  что  вы совсем другая!  Мелок я отдам только той
тетеньке!
     --  Ах  тааак, -- зашипела, словно змея, грубиянка. -- А что  у тебя  в
кармашке передника, деточка? Если не ошибаюсь, именно там ты прячешь что-то!
     И  странная  незнакомка  протянула свою  длинную  лапу,  чтоб  схватить
голубой мелок!
     --  Нет! -- геройски крикнула Каролинка. -- Пусть придет та  тетенька в
голубом плаще!
     --  Не  отдашь?  --  снова  зашипела  захватчица. --  Ну,  это  мы  еще
посмотрим!
     -- Нет!  -- повторила Каролинка. -- Извините,  пожалуйста, но вам -- не
отдам.
     И  Каролинка  подалась  всем телом  назад,  потому  что эта  разбойница
наклонилась к ней и вновь потянулась к карману передничка. Каролинка меж тем
успела  вложить руку в карман, при этом  она не заметила, что из кармана  на
траву выпала бумажка,  которая  сама собой  развернулась.  А на  бумажке был
рисунок.
     Трудно объяснить, как это произошло, но в  ту же секунду с бумаги сошел
голубой кот. Каролинка хотела крикнуть: "Киса --  помоги!", но не  успела --
кот сделался раза в два больше, его голубая шерсть встала дыбом и он, выгнув
дугой спину и громко фыркнув, что, как известно, является  у котов признаком
ярости, бросился в нападение.
     -- Фффф, -- шипел и фыркал голубой кот.
     -- Пошел вон! -- закричала тетенька. -- Что это значит?
     И  зонтиком,  который  неизвестно   откуда  появился  у  нее  в   руке,
замахнулась на кота.
     --  Не бейте его, не надо!  -- крикнула в отчаянии Каролинка и, вытянув
руки,  бросилась на помощь  коту.  Но он и сам  мог за  себя постоять: одним
прыжком очутился он на огромной шляпе незнакомки и грозно  зашипел. Кажется,
это сильно ее напугало, потому что она сказала со стоном:
     -- Сдаюсь. Только ты уйди с моей шляпы!
     -- Фффф, -- голубой кот снова зашипел и зафыркал, затем прыгнул как  ни
в чем не бывало на скамейку рядом с Каролинкой, а тетенька бросилась наутек.
Как Каролинке показалось, она открыла свой дырявый  зонтик и, ухватившись за
ручку, поднялась в воздух, а затем исчезла за крышами домов.
     Разинув рот, следила за ней Каролинка, но из оцепенения ее вывело тихое
мяуканье. Теперь мяуканье было не злое, скорее заискивающее -- мяу!
     -- Голубой кот, --  прошептала Каролинка. -- Какой  же ты молодец,  что
пришел мне на помощь!
     -- Может,  я и в самом деле молодец, -- замурлыкал довольный кот, -- но
подумай, что могло бы произойти, если б Филомена отобрала у тебя мелок.
     -- Так, значит, это была Филомена?
     -- Она самая, моя дорогая, она самая.
     Ну  разумеется! Это была Филомена. Просто Каролинка не сразу ее узнала.
Из-за этой огромной шляпы, которая закрывала лицо.
     -- Мне  показалось, будто я  знаю, кто это, -- призналась Каролинка, --
но догадаться я так и не смогла. Вот уж не думала, что она появится снова.
     -- Ай-ай-ай, какой ты ребенок, Каролинка!  Ведь она один раз на вас уже
напала!
     -- Да, да. Это Петрик случайно ее нарисовал.
     -- Вот именно.
     -- Она напала на нас, хоть у нас нет больше голубой бусинки...
     -- Зато у вас есть голубой мелок!


     Каролинка стояла в задумчивости посреди комнаты.  Поскольку тетя  Агата
уехала, Каролинка жила  сейчас в этой комнате  одна.  Она стояла  с  голубым
мелком в  руке и думала, куда бы его спрятать. В платяной шкаф? Нельзя. Мама
часто заглядывает  туда, чтоб проверить, аккуратно ли Каролинка сложила свои
вещи.  Что скажет мама, если обнаружит  там мелок?  Может,  положить его  на
книжной  полке, у самого края? Тоже не пойдет! Мелок может скатиться оттуда,
упасть на пол и сломаться. Вот было бы горе!
     Куда его сунуть?
     Каролинка прошлась  взглядом по  мебели.  Посмотрела  на свою  кровать,
застланную покрывалом с  цветами, на  белый шкаф  с  одеждой, на  полки,  на
которых стоят книжки. На  верхней полке  -- книги для  чтения, на нижней  --
учебники,  обернутые в  черную  бумагу.  Рядом столик. Тоже  белый.  На  нем
Каролинка  готовила уроки. На столике вазочка с цветами  и  две фотографии в
рамках.  На  одной  из них  тетя  Агата, выглядит она  не так,  как выглядит
теперь,  потому  что фотографию сделали  в дни ее юности. У тети  Агаты были
тогда две толстые косы и смеющееся лицо. Некоторые говорят, что Каролинка на
нее похожа.  На другой фотографии, чуть  побольше, папа и мама. Мама на этом
снимке с челкой, а папа очень худенький. Этот снимок Каролинкин дядя сделал,
кажется, лет шесть назад.
     Кроме  фотографий, на столике стоял еще барометр. Это --  такой прибор,
который показывает, хорошая будет погода или дождь. Барометр был, откровенно
говоря, собственностью тети Агаты, но стоял на столе у Каролинки.
     Можно ли  было  оставить там  голубой мелок? Каролинка  перевела взгляд
направо, где стояла кровать  тети и ее  туалетный столик с  зеркалом. Столик
был  весь  уставлен фотографиями,  флакончиками с духами, банками  с кремом,
были там также две вазочки.
     -- Нет, нет, нельзя класть мелок на  туалетный столик тети Агаты. Лучше
положить все-таки на свой стол. Это всего удобней -- если мелок понадобится,
сразу можно будет его взять, и не надо нигде рыться.
     И Каролинка  положила мелок между фотографиями.  Ей показалось, что это
самое подходящее место.
     Впрочем, времени на  размышление не оставалось,  потому  что в  комнату
заглянула мама.
     -- Мне надо  уходить, Каролинка, -- сказала мама. -- Ты останешься дома
одна. Ничего не поделаешь, пока мне не дадут отпуск и мы  не поедем на море,
тебе придется быть дома одной...
     -- А на дворе играть можно?
     -- Можно, только мне бы не хотелось, чтобы ты бегала  по дождю.  А если
очень уж надо, надень  тогда боты, чтоб ноги были сухие. И не ходи по лужам.
В  холодильнике  я оставила тебе молоко,  выпей, когда будешь завтракать  во
второй  раз.  Есть там  еще  пирог. Можешь пригласить  Петра.  Позавтракаете
вместе.  Молока  и на Петра хватит. Ты уже придумала, во  что будете играть?
Может, в домино?
     -- Э, нет! -- Каролинка помотала головой. -- В домино я не люблю.
     -- Может, будете рисовать? -- поинтересовалась мама. -- Вижу, у тебя на
столе  лежит мелок. Всего только один! Знаешь что? Я  оставлю тебе  денег, и
когда дождик кончится, ты сходишь в магазин на нашей стороне улицы  и купишь
новые  мелки. Только  очень прошу: не переходи  на другую сторону.  Я всегда
сама  не  своя,  когда ты  переходишь  через дорогу. Купи  себе  мелки.  Мне
интересно выяснить, кто из вас лучше рисует -- ты или Петр.
     -- Петр -- лучше, -- со вздохом произнесла Каролинка.
     -- Ну-ну, посмотрим...
     Мама хотела сказать что-то еще,  но в этот момент позвонили в квартиру,
и она пошла открывать. Это была пани Люцинка, мамина приятельница с работы.
     -- Я за  тобой, Аня, -- сказала пани  Люцинка маме. -- Хочу купить себе
новую  шляпку.  Ты лучше  всех можешь посоветовать, какую  выбрать. Мы  еще,
пожалуй, успеем. Пойдешь со мной?
     -- С удовольствием,  -- согласилась мама. -- Знаешь, я даже видела одну
очень красивую шляпку. У нее была высокая тулья и поля...  погоди, объяснить
трудно, лучше я нарисую.
     Не успела Каролинка слова сказать, как мама подошла к столику и голубым
мелком стала рисовать шляпу.
     -- Сзади у нее было перо, -- сказала мама.
     -- Сзади  перо? -- задумалась пани Люцинка. -- Красиво ли  это? Постой,
постой... Точно такая шляпа?
     Каролинка закрыла глаза руками,  страшно было смотреть на то, что может
сейчас произойти. Обе женщины стали меж тем громко восхищаться шляпой.
     --  Очаровательно!  --  воскликнула  пани  Люцинка.  Обрадованная  мама
добавила:
     --  Правда!  Только  не  представляю себе, откуда  она тут  взялась. Не
помню, чтоб я ее покупала. Ага, догадалась! Это, наверно, Янек. (Янек -- это
Каролинкин папа). Наверно, это Янек хотел мне сделать  сюрприз. Он  знает, я
безумно  люблю голубое. Каролинка,  ты не видела, когда папа принес сюда эту
шляпу?
     -- Нет, папа ее сюда не приносил, -- сказала маме Каролинка.
     -- Ну, тогда представления  не имею, как  она тут  очутилась. Шляпа, во
всяком случае, очень красивая.
     Мама  надела шляпу и побежала  в ванную,  чтоб посмотреться  в зеркало.
Пани Люцинка пошла следом.
     --  Тебе  очень  идет  эта  шляпка, Аня, --  сказала  она маме. --  Я с
удовольствием куплю себе такую же. Пошли скорей!
     -- Пошли,  пошли! -- подхватила мама. И перед уходом еще  раз напомнила
Каролинке про второй завтрак.
     -- Когда вернусь, постараюсь приготовить обед. Не каждый день  приходят
повара из бюро добрых услуг. Представь себе, -- мама вновь обратилась к пани
Люцинке,  -- представь себе, вчера у нас был настоящий пир. Пришли повара из
бюро  добрых услуг,  -- как оно называется, я уже  не помню, -- и совершенно
бесплатно приготовили нам замечательный обед. А потом так быстро ушли, что я
даже поблагодарить не успела. И ни за что не хотели брать денег. Вообще день
вчера был какой-то странный. Ты знаешь, мне приснилось, будто у нас телефон.
Голубой. Очень красивый. Но стоит снять трубку, как раздается мяуканье.
     -- Ужасно  смешной  сон,  -- согласилась  пани Люцинка. --  Пошли же, в
конце концов!
     Хлопнула  входная  дверь, и  Каролинка осталась  одна.  Первое, что она
попыталась выяснить, -- на столе ли голубой мелок. Но его там не было.
     "Что с  ним  случилось?  Что с ним  случилось?" --  твердила про себя в
отчаянии   Каролинка.   Вдруг   кто-то   позвонил.  "Наверное,  Петрик,   --
обрадовалась девочка. -- Может, вместе найдем".
     Но это оказался не Петрик,  это  была Дудкова из соседнего корпуса. Она
приходила каждую неделю  убирать  в квартире,  но  мама, видно, забыла,  что
сегодня как раз тот самый день, когда Дудкова приходит делать в доме большую
уборку.
     -- Здравствуй,  Каролинка, -- весело сказала Дудкова. -- Что, мамы  нет
дома? Пошла на работу? У нее сегодня дежурство? Да, да, работать в больнице,
когда у  тебя ребенок, не  так-то просто! А  ты что такая хмурая, Каролинка?
Заболела, что ли? Личико  у тебя раскраснелось, словно от гриппа. Если надо,
я спущусь вниз, из телефонной будки позвоню маме.
     --  Нет,  нет,  у меня  все в  порядке, --  поспешила  заверить Дудкову
Каролинка. -- Я только так... Одна вещь у меня потерялась.
     -- При уборке найдется, -- утешила девочку Дудкова. -- Я это учту. Чаще
всего пропажа находится, когда метешь, уж ты мне поверь.
     Но Каролинка,  не слишком доверяясь  утешительнице,  стала искать сама.
Раза  три,  наверно,  переставила  она  все  на  столике, но  мелка  там  не
оказалось. Потом она посмотрела на туалетном столике у тети Агаты -- думала,
может, мама  положила мелок туда  по ошибке. Как  бы не так! И  там мелка не
было!
     "Что же теперь будет? -- думала в отчаянии Каролинка. -- Такой хороший,
славный волшебный мелок, и нет его.  А ведь мы с  Петриком хотели нарисовать
столько разных вещей. И некоторые очень важные!"
     -- Ну  что,  не отыскался этот твой карандашик?  --  спросила  Дудкова,
входя со щеткой в комнату. --  Не огорчайся. Мама купит тебе новый. Конечно,
купит. А я принимаюсь за уборку. Бумажонок тут накопилось!... И пыли...
     Сказав так, Дудкова  прошлась  щеткой  под  столиком  и  вымела  оттуда
бумажку.
     -- Каролинка, эта  бумажка тебе  не  нужна, а?  А вон там  под кроватью
валяется тряпка. Голубенькая!
     Дудкова нагнулась и схватила с пола нечто похожее на кусок  голубого то
ли  бархата,  то ли  меха. В ту  же  секунду послышался пронзительный вопль,
который был не чем иным, как душераздирающим мяуканьем!
     -- Аааах! -- произнесла перепуганная насмерть  Дудкова и села на пол от
удивления --  то,  что она держала  в  руках,  вовсе не  было  тряпкой,  это
оказался --  представить только! -- голубой хвост  голубого  кота. Каролинка
оцепенела от ужаса.
     Что-то теперь будет?
     К счастью,  ничего особенного не  произошло.  Кот вырвал  свой  хвост у
Дудковой и, оскорбленный, отскочил в сторону и фыркнул. Затем он  выбежал из
комнаты.
     --  Голубая кошка! -- воскликнула Дудкова,  которая обрела наконец  дар
речи.  --  Голубая  кошка!  Впервые  вижу  такое.  Откуда  она  взялась?  --
обратилась Дудкова к Каролинке.
     -- Сама не понимаю, -- заметила Каролинка. Она действительно не  знала,
как объяснить присутствие кота в комнате.
     Но Дудкова решила загадку самостоятельно.
     -- Знаю, знаю, в чем тут  дело!  Ваша кошка...  Грация, или  как там ее
зовут,  попала случайно в голубую краску. Надо ее поймать и  вымыть в ванне.
Бедное животное... Голубая кошка!
     --  Почему ж бедное?  -- спросила Каролинка. --  Мне кажется, это очень
красиво!
     -- Красиво,  красиво... --  отозвалась,  пожав плечами, Дудкова.  -- Да
ведь она не  похожа на всех остальных кошек. Разве это приятно -- быть ни на
кого не похожим?
     -- Понятия не имею, -- прошептала Каролинка. -- Может, приятно.
     --  Знаешь  что,   Каролинка,  сбегай-ка  посмотри,   куда  эта   кошка
запропастилась. Найдешь -- запри в ванной. Я ее еще вымою.
     -- Хорошо.
     И Каролинка стала рыскать по квартире в поисках кота. Но не затем, чтоб
схватить его и запереть  в ванной. О нет! Планы насчет кота были у Каролинки
совсем другие. Кота, впрочем,  она  отыскала без труда. Он сидел преспокойно
на диване в комнате мамы и умывался лапкой, как умываются все коты на свете.
     -- Ты здесь! -- обрадовалась, увидев кота, Каролинка.
     --  Здесь!  А  почему  б   мне  здесь  не  быть?  Эта  славная  женщина
потревожила,  правда,  мой сон, но я могу  поспать и здесь,  на диване, пока
твоей мамы нет дома.
     -- Знаешь, Дудкова хочет тебя выкупать, она думает, что ты крашеный!
     -- Этого еще не хватало! -- замахал кот в  возмущении хвостом.  -- Мыть
настоящего голубого  кота!  Не  нравится  мне эта  Дудкова вместе  со своими
идеями! Слушай, Каролинка, нельзя ли нарисовать какую-нибудь другую женщину,
которая занялась бы тут уборкой, а?
     -- Нельзя, -- покрутила головой Каролинка. -- Нельзя, потому что все мы
Дудкову  очень  любим. И она очень  хорошо ко всем нам  относится и помогает
маме по  хозяйству, часто работает дольше, чем  должна, и  не  берет  за это
денег. На Дудкову всегда можно положиться, так говорит мама.
     -- Вот  оно  что. Тогда  прошу прощения.  --  Вид у  голубого кота  был
смущенный. Чтоб  замять этот  разговор,  он  решительно сказал, умывая лапой
правое ухо:
     -- А  ты знаешь, что  случилось с  твоим  мелком? Мне кажется, ты ищешь
его...
     --  В том-то  и дело, что я волнуюсь, --  призналась  Каролинка. -- Я в
отчаянии. Я уже всюду искала...
     -- Напрасно, напрасно, --  заметил кот. --  Мелок забрала случайно твоя
мама. Если  не ошибаюсь,  он находится сейчас у  нее в сумочке. Может,  маме
показалось, что это ее авторучка?...
     --  Мама  забрала  с собой  мелок! -- простонала  Каролинка.  И тут  же
подумала: "А  что  если  мелок  выпадет  у  мамы  из  сумочки  и  потеряется
навсегда?"
     -- Что ты собираешься делать? -- спросил кот.
     --  То  есть  как  "что"? Я должна  как  можно  скорей ехать к  маме  в
больницу. Мама  очень не  любит, когда я там бываю. Но другого выхода у меня
нет.
     --  А я за это время отосплюсь,  --  сказал зевая кот. --  Разлягусь на
постели, как только уйдет твоя любимая Дудкова.
     Каролинка  хотела  сказать, что она  не разрешает  ему  всякие словечки
насчет  Дудковой, но  как  раз в эту минуту  Дудкова  заглянула  в  комнату.
Счастье еще, что она не заметила голубого кота, который  мгновенно свернулся
в клубок, дерзко прикинувшись голубой подушкой на диване.
     -- До свиданья, Каролинка!  -- сказала Дудкова. -- Я ухожу. Скажи маме,
что приду послезавтра.
     -- Хорошо, -- ответила Каролинка, -- до свиданья!
     Едва  за Дудковой затворилась дверь, Каролинка  надела плащ,  причесала
челку  -- маме очень  не нравилось, когда Каролинка ходила растрепанная,  --
выяснила, есть ли у нее деньги на автобусный билет  и ключи,  и поспешила на
улицу.
     Она  еще  проверила,  захлопнулась  ли  дверь  от   квартиры,  и  стала
спускаться по лестнице. На первом этаже она встретила Петрика.
     -- А я к тебе,  --  весело сказал Петрик, еще  не подозревая,  какие  у
Каролинки неприятности.  -- Я уже  сделал все покупки для мамы. -- И  Петрик
показал набитую свертками сетку. -- Снесу сейчас это все наверх, и  мы можем
играть. Дашь мелок, правда? -- спросил он шепотом.
     -- Не знаю, дам ли, -- жалобно проговорила Каролинка. -- Не дам, потому
что у меня у самой его нету!
     -- Как это "нету"? -- Петрик даже испугался.
     -- Нету, потому что он у мамы в сумочке! Я еду в больницу! Жди меня!


     Увидев в проходной Каролинку, мама забеспокоилась.
     -- Что случилось? Я так перепугалась, когда пан Ян позвонил мне!
     Пан Ян -- это был вахтер, который сидел в проходной и проверял пропуска
у  тех, кто входил в  больницу. Ведь не каждому можно  туда  войти. И вот Ян
сообщил маме по телефону, что ее хочет видеть дочка.
     -- Что случилось? -- повторила мама.
     -- Ничего, -- выдавила из себя Каролинка. -- Приходила Дудкова...
     -- Знаю, что  приходила... Она должна  была сегодня прийти!  Ты затем и
приехала, чтоб сообщить  мне об  этом? Ты всегда такая  умная и послушная...
Что  такое стряслось сегодня? Ты знаешь, я не люблю,  когда ты одна ездишь в
автобусе. Может, бюро добрых услуг опять прислало поваров  или уборщиц или я
там не знаю кого?
     --  Нет, нет, никого не  прислали, -- тихо сказала Каролинка и опустила
голову.  Ей по-прежнему  не  хватало духу сказать маме,  зачем она явилась в
больницу. А дело-то было важное.
     -- Что такое случилось, дочка? У тебя личико раскраснелось... Может, ты
больна?
     Каролинка молча помотала головой.
     -- Тогда  скажи, в  чем дело. Даже если  ты что-то натворила, я не буду
сердиться, мы вместе поговорим, подумаем, как  все исправить. Ну что? Может,
потеряла  ключи  от  квартиры?  Или...  Никак  не  могу  понять,  почему  ты
молчишь...
     Тут мама посмотрела на часы.
     -- Ой,  мне пора  наверх, надо давать детям лекарства и делать уколы. Я
заберу  тебя  наверх,  ты  подождешь меня  в  дежурной  комнате. --  И  мама
обратилась к вахтеру:
     -- Дайте, пожалуйста, Ян, самый маленький халат для моей дочки.  А плащ
мы оставим в гардеробе.
     Каждый,  кто входит в больницу, обязательно должен  надеть белый халат,
как  доктор или  сестра.  Каролинка  была  уже несколько  раз в больнице,  и
длинный белый  халат с длинными рукавами ей очень нравился. Она представляла
себе тогда, что она доктор.
     На этот раз,  однако,  несмотря на красивый халат  и на то, что Ян, как
обычно,  шутил  и  уверял,  что  Каролинка  выглядит,  как настоящий доктор,
девочка была по-прежнему озабочена. Мама не знала, что и думать, и глядела в
молчании  на  свою  единственную дочь,  пока  они ехали в  лифте наверх. Они
прошли  по  длинному белому  коридору и очутились  в  дежурной комнате.  Там
другие сестры, мамины подруги, поздоровались с Каролинкой.
     -- Ну что, -- спросила пани Люцинка, -- ты так соскучилась по маме, что
за ней приехала?
     А  пани Янечка шутит,  что Каролинка  хочет, наверно, научиться  делать
уколы.
     Каролинка  чуть  улыбнулась, так, из вежливости, и  стала наблюдать  за
тем, как мама готовит шприцы для уколов.
     Какие  несчастные эти  больные  дети!  Не  могут ни  бегать, ни играть.
Каролинке их очень жалко. Они  лежат в своих кроватках, все забинтованные, у
некоторых ноги задраны вверх -- подвешены на специальных  блоках, чтоб после
перелома срослись как следует. Бедные-бедные. Им  не только очень больно, им
еще очень скучно.
     -- Ну,  Каролинка,  -- говорит мама, --  у  меня свободное время,  пока
кипятятся  инструменты.  Видишь, все сестры разошлись по палатам,  скажи мне
быстро, в чем дело.
     -- Дело в этом мелке, -- заикаясь, выдавила из себя Каролинка.
     -- В каком мелке? Ничего не понимаю, дочка.
     -- Ты забрала по ошибке мой мелок.
     --  Так ведь я  ж дала тебе  денег, чтоб  ты купила себе целую  коробку
новых хороших мелков!
     --  Да, -- отвечает Каролинка, а сама умоляюще  смотрит на  мать. -- Но
этот мелок самый красивый. Я люблю его больше других.
     Мама только покачала головой.
     -- Какая ты упрямица, Каролинка. -- И мама  подходит к своему шкафчику,
снимает с полки сумочку, а из сумочки вынимает... мелок!
     --  Этот  и  есть  твой  любимый? --  спрашивает она, протягивая  мелок
Каролинке.
     -- Этот, мамуся! Этот!
     И  Каролинка  -- сама  не  своя от счастья оттого, что  держит  в  руке
голубой мелок. Если б не мама, она бы его поцеловала!
     --  Вот и все горе? --  спрашивает мама и добавляет:  -- Ах, Каролинка,
если б ты только знала, какое горе у тех детей, которые тут лежат!
     Каролинка хочет сказать маме, что этот мелок не простой, что из-за него
стоило и поволноваться, но ведь нельзя ж говорить об этом. А детям,  которые
тут лежат, Каролинка с удовольствием поможет. Пусть сразу поправятся!
     "Будь  у  меня  голубая  бусинка, я могла  б попросить  ее об  этом, --
вздохнула Каролинка. --  Но у  меня всего лишь мелок... Мелком  можно только
рисовать. А ведь здоровья не нарисуешь".
     --  Раз пропажа нашлась, возвращайся,  дочка, домой, -- говорит мама  и
целует  Каролинку  на прощанье. --  Сама  съедешь вниз,  ладно?  Я  сегодня,
наверно, немножко задержусь, у нас много работы.
     --  Спасибо,  мамочка!  Ты  ужасно  добрая,  --  говорит  Каролинка.  И
направляется по  коридору  к выходу. Вдруг  она  слышит,  кто-то  ее  зовет.
Каролинка  сперва подумала,  что  это ей показалось, но вот она вновь слышит
свое имя: "Каролинка! Каролинка! Поди сюда!"
     Каролинка остановилась  в нерешительности, не понимая, откуда доносится
голос,  и лишь  через некоторое время  заметила,  что дверь в  одну из палат
приоткрыта. Сквозь щелку она увидела стоящие в ряд кровати, на которых лежат
дети. Один из них, маленький мальчик, не лежал, он сидел на своей кровати и,
не переставая, махал рукой Каролинке.
     -- Каролинка, -- повторил он, -- зайди, не бойся.
     Каролинка заглянула в приоткрытую дверь и лишь теперь узнала  мальчика.
Разумеется,  это был Адам  из крайнего  корпуса. И Каролинка припомнила, как
неделю назад Дудкова рассказала, что Адама сбил велосипедист.
     -- Забрали  мальчонку в больницу, -- закончила она  тогда свой рассказ,
-- нога у него сломана.
     Каролинка стоит уже на пороге и спрашивает:
     -- Тебе больно, Адам, да? Когда ты будешь ходить?
     -- У  меня  уже  не болит, может, дней через десять я вернусь домой, --
говорит Адам. -- Иди сюда, Каролинка. Расскажи что-нибудь, мне очень скучно.
     --  Сюда,   наверно,   нельзя,  --   шепотом   отвечает   Каролинка.  И
оглядывается,  не  следит ли за ней  кто-нибудь  из  коридора.  Вдруг начнут
кричать, что она забралась в палату! Но в коридоре -- никого.
     -- Заходи, -- повторяет Адам. -- Ну, пожалуйста! Зайди на минутку! Ведь
ты в белом халате, а в халатах к больным можно.
     Каролинка не так уж уверена, что можно: сегодня впуска  в больницу нет,
но как отказать человеку, у которого нога в  гипсе? И Каролинка торопливо на
цыпочках входит в палату.
     -- Скажи, что  у  нас во дворе? --  Адаму  во что  бы то ни  стало надо
знать, что делается на Цветочной улице.
     -- Почти  все разъехались, --  говорит Каролинка.  --  Только Дорота  и
Агася еще не  уехали, ждут, когда их папе  дадут отпуск. И Петрик тоже  пока
дома. Он с мамой поедет в горы, а когда у  моего папы будет отпуск и  у мамы
тоже, то мы поедем к морю. Лешек и Яня поедут скоро в детский лагерь. А  ты,
когда поправишься, тоже куда-нибудь поедешь?
     --  К бабушке и  дедушке в  лесничество! Знаешь, там, где дедушка, есть
косули. И кабаны тоже.  А зимой воют по ночам волки. А я волков нисколько не
боюсь!
     --  А я боюсь! -- говорит Каролинка. -- Волки бросаются на людей и рвут
их на части. Мне нравятся белки!
     -- Мне тоже  нравятся белки! Знаешь,  у моего дедушки  есть одна  такая
белочка, которая приходит  сама  и берет  из  рук  орешки. Вот бы сюда такую
белку! -- И Адась тяжело вздохнул. -- Только этого все равно не будет: белки
в больницу не приходят...
     И тут Адась заметил, что Каролинка держит в руке голубой мелок.
     -- Дай  мне  мелок!  -- воскликнул он, просияв от  счастья.  --  Я буду
рисовать! У меня даже тетрадка  есть, а вот мелков нету! Мама обещала, что в
воскресенье принесет целую коробку,  знаешь,  большую такую коробку? Дай мне
пока этот мелок!
     -- Я не могу! -- И Каролинка спрятала руку с мелком за спину.
     -- Дай! Я очень тебя прошу! -- Адась готов был расплакаться.
     Как  тут быть?  Бедный Адась, он так болен, лежит целые  дни в постели,
скучает... И в то же время Каролинке страшно было дать ему мелок. Во-первых,
Адась может его сломать, во-вторых, неизвестно, что еще он нарисует и что из
этого  получится,  а  в-третьих, нельзя  же  дать  ему мелок,  а  потом  его
отобрать,  тогда  все ребятишки из  окрестных домов  будут бегать за  ней  и
дразнить: "Жадина-говядина, жадина-говядина".
     Что делать? Лучше всего выйти поскорей из палаты, и делу конец.
     -- Мне так хочется, чтоб у меня была белка, пусть даже на рисунке, -- и
Адась вздохнул.
     --  Что  ты  тут  делаешь, Каролинка?  --  послышался  знакомый  голос.
Каролинка поспешно обернулась -- в дверях стояла пани Люцинка.
     -- Тетенька-сестричка,  -- закричал Адась  (к сестрам в больнице  так и
обращаются: "тетенька-сестричка"). -- Тетенька-сестричка, вы не сердитесь на
Каролинку, это я  ее позвал. Она  живет в  соседнем  доме. Мне  так  скучно!
Разрешите, пожалуйста, чтоб она немножко со мной  поиграла! Я все время  так
хорошо себя  веду!  Никогда  еще в жизни  я  так  хорошо себя не  вел, как в
больнице. Я не  плачу, когда мне делают уколы! И  не капризничаю, когда дают
лекарства! И витамины тоже глотаю. Позвольте, а?
     Слыша все это, пани Люцинка не выдержала и расхохоталась.
     --  Наверно,  ты,  Адам,  адвокатом станешь.  Так  ты  умеешь  за  себя
постоять. Ну,  ладно.  Раз уже Каролинка  в халате,  можно  остаться  ей  на
минуту, но только на одну минуту! Помни об этом, Каролинка!
     -- Хорошо, -- сказала Каролинка, -- мне все равно надо идти.
     -- Но когда будешь уходить, отдашь мне мелок, да?
     Адась  смотрел на  нее  такими  глазами,  что  Каролинка  не могла  ему
отказать. Она сказала:
     --  Хорошо,  я  дам  тебе  мелок,  но только  на  время.  Не  навсегда,
понимаешь? Навсегда  не могу. Если хочешь, завтра моя  мама  принесет тебе в
больницу новые мелки. Это будет мой тебе подарок. Ладно?
     --  Ладно, -- согласился Адась. --  Только смотри не забудь. А теперь я
нарисую белку.
     И не дождавшись ответа, Адась схватил мелок и принялся рисовать.
     "Что теперь будет? Что будет?" -- думала с тревогой Каролинка, наблюдая
за тем, как Адась водит  мелком по бумаге. Откровенно сказать, рисовал он не
очень здорово. И зверек слабо напоминал белку. Но хвост Адась пририсовал ему
большой  и пушистый.  Стоило  Адасю сделать последнюю черточку, как странное
животное  соскочило с  бумаги и превратилось  в живую белку.  Но это была не
обыкновенная белка, совсем даже нет! Это была голубая белка, больше  похожая
на кенгуру, чем на белку. Но главное было то, что ребятам в палате она очень
понравилась.  Сперва  она  уселась у Адама на  подушке,  потом устроилась на
спинке его кровати,  потом  перескочила на блок,  к  которому привязана была
нога Адама.
     -- Какая красивая! -- хором воскликнули ребята. -- Еще нарисуй!  Еще! Я
хочу, чтоб у меня была собака!
     -- А я хочу тигра!
     -- А я кролика!
     Счастье еще, что Адась засмотрелся на белку, и Каролинке удалось вынуть
у него из пальцев  мелок. Она собралась уже выскользнуть из палаты, но вдруг
какой-то малыш, совсем еще маленький мальчик, может, лет трех, закричал, что
ему  надо кролика. Разве  можно уйти спокойно домой, если знаешь, что у тебя
мелок, которым ты нарисуешь кролика? Нет. Не таким была человеком Каролинка,
чтоб  не  доставить  удовольствие  карапузу. Она взяла у Адася тетрадку,  и,
раз-два,  нарисовала  кролика. Пожалуй,  уши у  кролика были длинноваты,  но
важно ли это, если он тут  же принялся скакать по одеялу, а малыш запищал от
восторга.
     Кролик был  голубой и выглядел совсем  как плюшевый, зато резвился, как
настоящий. Каролинка покатывалась со смеху, глядя, как он скачет,  встает на
задние лапки, как шевелит своими непомерно длинными ушами.
     Теперь  дети знали:  если Каролинка рисует какого-нибудь  зверька,  тот
оживает. И все закричали, чтоб она рисовала еще и еще.
     И Каролинка  принялась рисовать. Может, не  каждый рисунок был удачный,
но главное было  то, что  это всем очень нравилось. Разве мог не  нравиться,
например, ушастый  ослик, очутившийся возле кровати мальчика с забинтованной
головой?  Что из того, что ослик был голубой, хотя  ослики бывают серые? Это
неважно, совсем  неважно.  Или  забавная  лохматая собачонка --  голубая,  с
белыми пятнами! Какая она славная! Как преданно сидит у кроватки Богуся!
     Как весело стало вокруг! Все  веселились напропалую, забыв про болезнь.
Но  веселились  при  этом  молча,  потому  что  шуметь  в   больнице  строго
запрещается!
     И  хотя мальчики не  шумели,  об их затеях  проведали  каким-то образом
девочки. Одна из них, ходившая уже на костылях,  пришла попросить Каролинку,
чтоб та и к ним заглянула.
     -- Для мальчишек рисуешь, а для нас нет? -- так заявила она.
     И Каролинка согласилась. В самом  деле -- можно  ли  отказать девочкам?
Каролинка рассталась с мальчиками, и на прощание они прокричали шепотом:
     -- Да здравствует Каролинка!
     Девочки  с нетерпением  ее  ожидали. И  сразу засыпали  просьбами.  Две
девочки пожелали,  чтоб  у них  были  куклы с  кроватками,  а одной  девочке
захотелось, чтоб  было уже  тепло, цвели цветы и летали  бабочки.  Еще  одна
девочка попросила воздушный шарик. Заказов  было столько, что Каролинка едва
поспевала. Хорошо еще, что Адась подарил ей тетрадку -- на чем бы иначе  она
рисовала? Всякий знает: ни на стене, ни на двери рисовать нельзя.
     Комната девочек стала совсем голубая. У каждой  теперь  было что-нибудь
синенькое. В довершение  всего, чтоб было еще красивей, Каролинка нарисовала
две  хорошенькие голубые вазочки с голубыми цветами и,  как только те  стали
настоящими, поставила их на окошке.
     -- Ты очень хорошая, Каролинка! -- сказали все девочки.
     Они  попросили еще, чтоб Каролинка  нарисовала  игрушечную плиту и чтоб
вместе с ними устроила  большой кукольный пир, как вдруг в коридоре раздался
негромкий звонок.
     -- Что это? -- забеспокоилась Каролинка.
     -- Это значит, что сейчас придут врачи, чтоб узнать, как чувствуют себя
дети.
     --  Тогда я  убегаю!  -- вскрикнула Каролинка. Она помахала на прощанье
рукой, в которой был зажат  мелок,  и побежала к лифту, путаясь  по дороге в
полах своего халата.
     Съехав вниз,  она могла,  к  счастью, оставить его в проходной и надеть
свой собственный плащ. Мелок она сунула в карман.
     "Интересно, чем занят дома  голубой  кот, --  подумала  уже в  автобусе
Каролинка. -- Отлеживается, наверно, на моей постели и понятия не имеет, что
за это время произошло".
     И тут  Каролинка вспомнила: да  ведь она  же велела  Петрику,  чтоб тот
поджидал ее!

     Петрик   и  в  самом  деле  ждал  перед  домом,  обеспокоенный   долгим
отсутствием Каролинки.
     -- Я уж думал, с тобой что-то случилось, -- сказал он.
     --  Ну,  конечно,  случилось.  Да  еще сколько  разного  случилось!  --
воскликнула Каролинка. -- Сейчас я все тебе  расскажу, но  сперва поднимемся
наверх, я очень устала и хочу пить. Да, вспомнила: ведь мама ж оставила  нам
молока в холодильнике и пирог. Поедим и спустимся вниз, а?
     -- Ладно, -- согласился Петрик. И они мгновенно очутились в квартире.
     Молоко оказалось  вкусное, а  такого замечательного пирога  они  вообще
никогда не ели.  Все, наверно, из-за  того, что оба были голодные. Когда они
пировали за кухонным  столом, Каролинка почувствовала  вдруг, что  о ее ноги
трется что-то мягкое, шелковистое.
     --  Грация! -- воскликнула Каролинка. -- Наконец-то ты вернулась домой.
Где ты пропадала?
     Надо вам  объяснить, что серая кошка Каролинки  недавно  отправилась на
свою кошачью  прогулку и  исчезла  из  дому.  Но  это была, однако, не серая
Грация с  белой  мордочкой, это  был голубой кот,  который вскочил на пустой
стул возле стола и заявил:
     -- Ну, я выспался. Мог бы соснуть и  еще,  но услышал  приятное для уха
бренчанье посуды и понял, что  вы объедаетесь лакомствами. А обо мне забыли.
Могла  б  и мне, Каролинка, налить порцию этого превосходного молочка! Налей
побольше, не жалей!
     -- Не знаю, куда тебе и налить, -- сказала Каролинка, -- в блюдечко, а,
может, в чашку...
     -- Ты еще спрашиваешь! Если мех  у  меня голубой, если я умею говорить,
так это еще не значит, что я, как все порядочные коты, не ем по-кошачьи. Да,
да, сюда, в это большое блюдечко! Ах, какое молоко!...
     Высказавшись  таким  образом,   голубой  кот  принялся  лакать  молоко,
высовывая при этом язычок, который был у него такой же розовый, как его нос.
     -- Где ты, собственно,  была? -- вежливо осведомился  кот, когда молоко
было уже  на  исходе  и  показалось донышко. --  Если не ошибаюсь,  ты из-за
чего-то  расстроилась... Ах, да! Как я  мог  забыть про это!  Ведь твоя мама
взяла по ошибке мелок. Надеюсь, ты привезла его обратно.
     --  Да, привезла,  и  даже  нарисовала  множество  кроликов,  ослика  и
медвежонка...
     --  Надеюсь,  ты не рисовала  котов. Если  рисовала, то  я  считаю себя
обиженным. Не забывай, я твой друг, и  мне будет неприятно, если другие коты
неизвестно зачем и  почему станут путаться у  тебя под ногами.  Эти рисунки,
как  я догадываюсь, были предназначены  для больных детей, которым ты хотела
доставить удовольствие?
     -- А ты-то откуда знаешь об этом? -- удивилась Каролинка.
     --  Во-первых, ты долго не  возвращалась, во-вторых, я знаю твое доброе
сердце,  а  в-третьих,  я догадался  об этом, посмотрев  на  мелок,  который
высовывается из твоего кармашка. Он почти исписан.
     --  Почти  исписан?  --  забеспокоился  Петрик.   --  Если  ты  столько
рисовала...
     -- Детям жалеешь? -- обрушилась на него Каролинка. -- Уж постыдился бы!
Не бойся, и на твою долю останется.
     -- Останется, останется, -- буркнул кот. -- Но все равно мелок рано или
поздно будет исписан до конца.
     --  И  исчезнет  так  же,  как  бусинка? --  спросила  с  беспокойством
Каролинка.
     -- Ну разумеется...
     -- Выходит, не очень-то и порисуешь!
     -- Как  это нехорошо,  Каролинка!  -- с укором сказал кот. -- Мелок для
того  и  существует,  чтоб  им  пользоваться. Сама знаешь,  сколько  радости
доставила ты детям. Правильно? Рисовать можно и даже нужно!
     -- Только всего им не нарисуешь, -- помотала головой Каролинка.
     -- Что значит "всего"?
     -- Когда у нас была бусинка, мы могли, например, попросить, чтоб кто-то
стал знаменитым, верно? А ведь этого не нарисуешь?
     --  Да, нарисовать это не так-то просто, -- согласился с ней Петрик. --
Знаешь,  можно  нарисовать какую-нибудь  такую  вещь,  чтоб  ее  хозяин стал
знаменитым.
     -- Ты  так  считаешь?...  --  засомневалась  Каролинка.  И  она  решила
спросить голубого  кота, что он насчет  этого  думает,  но  кота уже и  след
простыл. Отправился, наверно, подремать к Каролинке в комнату.
     -- Что будем делать? -- спросила Каролинка. -- Может, спустимся вниз.
     -- Давай, -- согласился Петрик. -- Только возьми мелок.
     -- Сперва я должна  вымыть посуду, --  спохватилась вдруг Каролинка. --
Мелок,  к  сожалению,  за   нас  этого  не  сделает.  Пришлось  бы  рисовать
какую-нибудь особенную машину или домработницу.
     --  Лучше  не надо!  -- закричал  Петрик. -- Мелка жалко.  Давай я тебе
помогу, вытру тарелки и чашки.
     Когда они  спускались по  лестнице,  Каролинке  пришла в  голову  новая
мысль.
     -- Ты собираешься рисовать, Петрик, а бумаги мы с собой не захватили.
     -- Зачем бумага? Будем рисовать на стене или прямо на ступеньках.
     -- На стене я не  люблю. Сам ведь знаешь:  учительница в школе сказала:
это делать нехорошо.
     -- Я  помню,  как она говорила,  но  ведь она  про голубой  мелок тогда
ничего не знала. Она ведь не думала, что рисунок сам собой исчезнет.
     Каролинка все же засомневалась.
     -- А что, если не исчезнет?
     -- Давай нарисуем что-нибудь маленькое, для пробы!
     --  Ладно, -- согласилась  Каролинка.  --  Нарисуем  для пробы.  Может,
бабочку, а? Погоди, сама нарисую.
     Бабочка  получилась не  очень  удачная. Одно  крылышко  было  побольше,
другое поменьше,  на одном у нее  было два пятнышка,  на  другом -- три,  но
стоило  Каролинке  закончить  рисунок, как  бабочка  шевельнула  крылышками,
оторвалась  от  стены  и  стала подниматься  в воздух.  Но  главное,  стенка
осталась чистая.
     --  Ну что, разве я не прав? -- Петрик даже подскочил от радости. -- Не
прав?  Мы  можем  рисовать  что  угодно! Дай-ка  мне  мелок, Каролинка!  Вот
увидишь,  сейчас я  нарисую что-нибудь  ужасно смешное!  Это  будет сюрприз.
Отвернись и не смотри! Ну, пожалуйста, не смотри сюда, пока не скажу: пора!
     Каролинка  никак  не могла догадаться, что там  Петрик  рисует.  Одного
только она боялась: вдруг кто-нибудь пойдет по лестнице, будет тогда скандал
из-за рисунка, ведь не могут же они сказать, что рисунок необыкновенный.
     -- Пора? -- Каролинка забеспокоилась оттого, что Петрик долго копается.
     -- Сейчас, сейчас. Подожди минутку. Пора!
     Каролинка  повернулась как можно быстрее и вскрикнула от  изумления. По
ступенькам карабкался крокодил. Он был голубой, как незабудка.
     -- Не  бойся!  -- дрогнувшим голосом проговорил  Петрик. -- Я думаю, он
нам ничего не сделает. Я только так, для шутки!
     Что  касается  крокодила,  тот  шутить,  кажется,  не собирался. В  его
продолговатой,  грозно  оскаленной  светло-голубой пасти сверкало  множество
мелких острых зубов. Он зевнул, потянулся, а затем...
     -- Бежим! -- крикнула Каролинка. -- Бежим!
     Петрик схватил ее за руку.
     --  Бежим наверх!  -- скомандовал он. --  Ему  нас не  догнать! Смотри,
тащится еле-еле.
     И  в самом деле, крокодил  быстротой  не  отличался,  но  лучше было не
ждать, когда он схватит  тебя  в свою зубастую пасть. И они побежали, прыгая
через  две  ступеньки.  Вот  они очутились у  дверей Каролинкиной  квартиры,
нажали на ручку, вот они уже за дверями.
     --  Мы  спаслись,  --  прошептала  Каролинка.  -- А  что если  он будет
ломиться в квартиру?
     -- Ты что! -- тут же нашелся Петрик. -- Крокодилы в дверь  не  ломятся!
Иди сюда, послушаем, близко ли он.
     Но стоило им подойти к двери, как снаружи донеслись крики ужаса.
     --  Ах!  Ох!  Какое  чудовище!  Крокодил!  Откуда  он  взялся?  Бегите!
Запирайте двери!
     -- Не наделал  бы  он  там  беды!  --  выдавила  из  себя  с  отчаянием
Каролинка.
     -- Не наделает, -- заверил ее Петрик. -- Я этого не допущу!
     -- А... а... каким образом? --  произнесла Каролинка. -- Что  ты будешь
делать?
     -- Я его застрелю!
     -- Из чего ты будешь стрелять? У тебя ни ружья, ни пистолета! Откуда ты
возьмешь оружие?
     -- Знаю! -- геройски ответил Петрик. -- Пистолет я сейчас нарисую.
     -- Рисуй быстрей! Все равно где... Можешь даже на стене в  прихожей, --
торопила Петрика Каролинка.
     -- Дай мне мелок!
     -- Мелок?  У меня  нет  мелка. Мелок  был  у  тебя,  когда  ты  рисовал
крокодила.
     --  По-моему,  я  сразу  же  тебе  его  отдал,  -- буркнул  Петрик.  --
Минуточку, может, я сунул его в карман...
     Но ни в  одном  из карманов мелка не было.  Петрик осмотрел карманы еще
раз,  потом  еще, и все понапрасну.  На лестнице меж тем происходили ужасные
вещи. Слышались голоса перепуганных жильцов, их крики.
     -- Может, позвать кого-нибудь из зоопарка, чтоб его забрали? -- сказала
соседка по фамилии Бжозовская.  Петрик и Каролинка узнали  ее по  голосу.  А
соседка по фамилии Гжибкова закричала:
     -- Лучше вызовем пожарных!  Лучше  вызовем  пожарных!  Пожарные  с  ним
справятся! У меня  брат в  пожарной команде, он  очень  храбрый.  Ничего  не
боится! Ооооой, какой крокодилище! Сейчас он влезет на нашу площадку! Бежим!
     Послышался топот ног, захлопали двери.
     -- Что будет? -- застонала Каролинка. -- Что теперь будет?
     -- Ничего не будет! -- ответил Петрик. -- Просто я выйду и поищу мелок.
А когда найду, горе этому страшилищу!
     --  Да ведь  он  проглотит тебя! --  зарыдала Каролинка. --  Умоляю, не
ходи!
     Но  было  уже  поздно:  Петрик  рывком  распахнул  дверь и  выскочил из
квартиры. Крокодил разлегся поперек лестницы, словно  желая  загородить  ему
дорогу. Хоть и с голубыми глазами, но выглядел он ужасно.
     --  Будь осторожен! --  крикнула вслед Петрику  Каролинка. Она стояла в
открытых дверях, с трудом сдерживая страх. Но ведь не могла  ж она  покинуть
друга в беде.
     -- Будь осторожен! -- повторила Каролинка.
     --  Не   беспокойся!  --  крикнул  Петрик  и  храбро  перемахнул  через
крокодила, намереваясь бежать вниз по лестнице. Ведь  если он потерял мелок,
значит, скорей всего, тот скатился вниз.
     Действительно, мелок лежал внизу.  Почти на  первом этаже.  Хорошо, что
никто  на  него  не  наступил!  Он  лежал  возле  самой  стены  --  голубой,
сверкающий. Петрик схватил мелок и крикнул Каролинке:
     -- Есть! Нашел!
     Но когда он, поднявшись  выше,  собрался нарисовать пистолет или ружье,
он с ужасом обнаружил, что мелок сломан!
     --  Это  я  виноват,  Каролинка, --  простонал с  отчаянием  Петрик. --
Наверно, ты мне этого никогда не простишь! Как быть?
     --  Не знаю, -- тихо ответила Каролинка.  -- Я не знаю, что  нам теперь
делать. Если б хоть был поблизости кот!
     -- Так ведь он спит в твоей комнате! -- воскликнул Петрик.
     --  Верно!  Знаешь,  мы  спасены...  Голубой  кот наверняка  что-нибудь
придумает! Кс, кс-кс, кс!
     -- Мяу!  -- послышался почти в тот же самый момент знакомый  голос.  --
Что случилось?
     --  Ужасная вещь!  Крокодил... Голубой крокодил! Что делать? И вдобавок
мелок сломался, -- закричали наперебой ребята.
     --  Только и  всегоооо?  --  осведомился  кот,  потягиваясь.  --  И  вы
разбудили меня из-за такого пустяка! Как мне спалось! Мне  снилось, будто мы
с вами путешествуем... Ага, вы говорите, крокодил...
     -- Да, там на лестнице... длиннющий!
     -- Голубой? -- уточнил кот.
     -- Голубой, -- подтвердил Петрик. -- Это я его нарисовал.
     -- Вот не знал, что  вы любите крокодилов, -- с насмешкой  ответил кот.
-- Вкус у вас, признаться, немного странный...
     --  Это  была шутка. Петрик  нарисовал его  случайно.  -- вступилась за
приятеля Каролинка. -- Петрик хотел, чтоб было смешнее...
     -- Не  имеет значения, -- и кот снова зевнул  со  скучающим  видом.  --
Разве я не говорил: если кто-то  нарисованный вам не нравится, надо взять да
перечеркнуть? Если не ошибаюсь, вы это уже делали?
     -- Действительно! -- воскликнул Петрик. -- Я перечеркнул Филомену.
     -- Вот именно. Значит, теперь нужно перечеркнуть крокодила.
     --  А  крокодила  разве можно перечеркнуть? -- переспросила  на  всякий
случай Каролинка.
     -- Ясное дело, -- фыркнул кот, теряя терпение. -- Взмахнешь мелком раз,
другой -- и готово!
     -- А п-п-п-поломанным мелком тоже можно махать? -- заикаясь, проговорил
Петрик. Очень уж он разволновался из-за всей этой истории.
     -- Попробуй, мой друг!
     В  ту  же самую  минуту к  дому подкатила,  завывая  сиреной,  пожарная
машина.
     --  Скорей, Петрик, скорей, -- прошептала Каролинка. И  Петрик изо всех
сил махнул сломанным мелком справа налево и слева направо.
     Крокодил исчез.
     --  Что же все-таки горит? --  допытывался начальник пожарной  команды,
который  первым взбежал вверх  по ступенькам, готовый вступить в  схватку  с
огнем. -- На каком этаже?
     -- У нас  не горит,  -- сказала соседка по фамилии  Гжибкова. -- Но нам
показалось, что  у  нас на лестнице крокодил. Голубой.  От  кончика носа  до
кончика хвоста!


     Настало  следующее  утро и прошло.  Днем  Петрик и Каролинка спустились
вниз  посидеть  в саду. Они устроились на каменной скамейке, которая  стояла
поодаль возле газона.
     -- Есть у тебя чем заточить мелок? -- спросила Каролинка.
     -- Конечно, есть! -- И Петрик достал из кармана точилку.  -- Я купил ее
на скопленные деньги. В  магазине  мне сказали, что это лучшая,  какая у них
есть. Значит, купить стоило. Главное, чтоб затачивала как следует.
     -- Ясное дело, стоило, -- подтвердила Каролинка. -- Только имей в виду,
точилки  ломают  кончик у мелка!  Я тебя предупреждаю! Я очень боюсь, что на
этот раз случится то же самое.
     -- А если мы попробуем осторожно, совсем-совсем осторожно, а?
     -- Давай попробуем!
     И Каролинка достала из кармана завернутый в платочек мелок.
     Вид у сломанного мелка был жалкий.
     -- Хорошо, если он не будет крошиться, -- со вздохом сказала Каролинка,
наблюдая за тем, как Петрик затачивает мелок. Надо, впрочем, заметить, делал
он это исключительно осторожно. Он несколько раз повернул  точилку, и из нее
свесилась  тонкая  деревянная  стружка,  какая  бывает в  тех случаях, когда
затачиваешь мелок или карандаш.
     -- Точится? -- забеспокоилась Каролинка. -- Точится, а?
     Но Петрик не очень был доволен своей работой.
     -- Пока что только дерево затачивается. Как пойдет дальше -- не знаю.
     Вот тебе и на! Точилка стала вдруг ужасно тупая. Не могло быть и речи о
том, чтоб заточить мелок.
     -- Что делать?  Что делать?  --  твердила без устали Каролинка.  Петрик
тоже был огорчен.
     -- Это все  из-за меня, -- сказал он. -- Все из-за меня. Надо  было мне
рисовать этого крокодила!
     Каролинке  стало  жаль Петрика.  Известно,  с  каждым  может  произойти
неприятность. И чтоб  утешить его, Каролинка заговорила о том, что найдется,
наверно, какой-нибудь способ очинить мелок.
     -- А не можешь ты, Петрик, заточить его перочинным ножиком?
     -- Могу! -- ответил Петрик. -- Но для этого надо, чтоб нож  был острый,
а мой никуда не годится. Никуда -- весь в выщербинах!
     --  Мне  кажется,  у  вас  неприятность!  --  послышался  вдруг  чей-то
пискливый голосок. Дети обернулись. На газоне стояла забавная девчушка. Нет,
они ее не знали. Она  не жила, конечно, в  их  доме. На девочке было красное
платьице  в зеленый  горошек. Волосы, которые  она,  наверно, уже  с год  не
расчесывала, свисали  в два хвостика, перевязанные оранжевыми ленточками. На
тощих, подернутых  легким  пухом  ногах  красовались фиолетовые  сандалии  и
дырявые голубые носочки.
     --  Во-первых, не ходи по газону,  -- обратился к  ней Петрик. -- Траву
затопчешь!
     -- Это неважно! -- запищала девочка. -- Трава и так вырастет. Дайте мне
ваш мелок, я его заточу, у меня есть острый ножик.
     --  Правда?  -- обрадовалась  Каролинка. -- Заточи,  пожалуйста!  Прошу
тебя!
     --  Давай! --  заскрежетала девчонка  в  красном  платьице  с  зелеными
горошками. Не  успела  Каролинка и  слова сказать, как она выхватила  у  нее
мелок.
     -- Хи-хи-хи-хи! --  засмеялась девчонка. -- Вот он! Наконец-то  он мой!
Буду теперь рисовать все, что пожелаю!
     -- Филомена! --  воскликнул  в ту  же  секунду Петрик. --  Ведь это  же
Филомена!
     И он бросился  к ней с намерением вырвать у нее пусть сломанный, но все
же волшебный голубой  мелок. Однако Филомена  --  теперь можно  было  уже не
сомневаться, что это она  -- словно выросла  вдруг: когтистые руки свесились
до колен, нос стал похожим на клюв аиста, ноги сделались длинные-длинные. Не
удивительно,  что  теперь ее  было не  догнать. Филомена, потрясая мелком  и
подпрыгивая на тощих, как жерди, ногах, радостно пищала:
     -- Хи-хи-хи-хи-хи! Вот он! Любуйтесь, больше не увидите!
     -- Сейчас же  отдайте  наш мелок! --  закричал Петрик. --  Отдайте  наш
мелок! --  Он  бросился  за Филоменой,  но  догнать  ее  оказалось не так-то
просто:  она была  выше Петрика,  и  ноги  у  нее  оказались  куда  длиннее.
Неизвестно, чем бы все это  кончилось, если  бы с противоположной стороны не
выскочил вдруг Лешек.
     -- Держи  ее, Лешек, держи, это Филомена! -- крикнула  Каролинка. Лешек
загородил  Филомене  дорогу   со  стороны  газона,  и  Филомена,  невероятно
озадаченная,  посмотрела  в его сторону. Сделала она это  так неуклюже,  что
ноги,  ее  длинные  ноги,  стали  заплетаться.  Она  потеряла  равновесие  и
грохнулась наземь. Но и это еще не все: падая, Филомена разжала свои похожие
на  когти  пальцы  и  выпустила  мелок.  Посвечивая  голубой  оправой, мелок
покатился по плиткам, которыми выложена была дорожка возле скамейки.
     -- Каролинка, хватай! -- крикнул Петрик.
     --  Кого?  --  спросила  Каролинка.  Она  совсем  потеряла  голову.  --
Филомену?
     -- Хватай мелок!
     Ну наконец-то! Каролинка подбежала  и схватила мелок. Зажала его крепче
в кулаке. Теперь Филомена его не получит!
     -- Ах  вы, мелкота, -- заскрипела меж тем Филомена,  с  трудом вставая.
Лешек  и  Петрик  хотели  ей даже  помочь --  им стало  жалко, что  она  так
растянулась. Но Филомена отпихнула их и зашипела:
     -- Не удалось сейчас, удастся в другой раз!
     Потом, подскочив, поднялась в воздух и исчезла, словно ее не бывало.
     -- Кто это?  -- стал  допытываться  Лешек.  --  Прежде я  никогда ее не
видел.
     -- Это  злая волшебница,  -- объяснил Петрик, -- она хотела отобрать  у
нас мелок.
     -- Мелок... какой мелок?
     --  Ну,  такой... голубой...  волш....  --  только  и успел  произнести
Петрик, как Каролинка его перебила.
     --  Мелок... Мой  любимый мелок... Скажи,  Лешек,  нет  у тебя случайно
острого ножика?
     Ножик у Лешека был, но, к сожалению, тупой.
     --  Что  же  нам  делать? --  обратилась к  Петрику  Каролинка,  вконец
расстроенная.
     -- Может, у твоего папы есть острый ножик? -- спросил Петрик. -- Вот он
идет...
     В самом деле, к дому приближался папа Каролинки.
     -- Папа, нет у тебя острого ножика? -- бросилась Каролинка к отцу. Папа
остановился.
     -- Есть, дочка. Только зачем тебе острый ножик?
     -- Я хочу очинить его! -- И Каролинка показала отцу мелок.
     -- Сама? Эй, Каролинка,  а что будет, если пальцы себе порежешь? Дай-ка
лучше  твой  мелок  сюда,  я  сам  его очиню. Возьму домой и сделаю  там  не
торопясь.
     --  Нет, нет! --  крикнула что есть сил Каролинка. -- Очень тебя прошу,
папочка,  дорогой! Очини  его здесь,  сейчас! Сядь  на  скамейку, тебе будет
удобно!
     -- Только почему ты хочешь, чтоб  я  очинил  его  непременно сейчас? --
удивился папа.
     -- Потому что он очень нам нужен! Ужасно нужен!
     -- Ну, ладно, -- согласился папа. Сел на скамейку и принялся за работу.
Как здорово  это  у него получалось! Каролинка даже подпрыгнула от  радости.
Вот  будет наточен!  Кто сможет  сделать это лучше  папы?  Маленьким лезвием
своего  перочинного ножа  папа подстругал сперва  аккуратно дерево, а потом,
когда  показалась голубая  сердцевина,  стал затачивать и  сам  мелок,  этот
чудесный мелок,  которым можно было нарисовать столько необыкновенного. Папа
заточил его  так,  что теперь можно было  провести  кончиком  совсем  тонкую
черточку.  Одного только  папа не заметил: когда вырастали  незабудки. Когда
папа кончил свою работу и встал со скамейки, он очень удивился.
     --  Смотрите! --  сказал папа. -- Я и не  знал,  что кто-то посадил тут
такие хорошенькие цветочки.
     -- Правда! -- протянул Лешек, который все это время следил за  тем, как
папа затачивает мелок,  и тоже ничего не заметил. -- Раньше их, кажется, тут
не было.
     Папа торопился домой, и разговора о цветах больше не было. А Каролинка,
забравшись на  скамейку,  чтоб  легче было дотянуться, обняла папу за  шею и
крепко поцеловала.
     -- Папочка, ты даже не представляешь, как я тебе благодарна!
     Потом  папа ушел, и  они  остались втроем.  Присели  на скамейку, чтобы
прийти в себя после недавнего происшествия.
     И тут из окна четвертого этажа кто-то крикнул: "Лешек! Лешек!"
     -- Я здесь! -- крикнул Лешек. Каролинке и Петрику он сказал с досадой:
     --  Вот  тебе  и  на!  Мама  меня зовет.  Придется,  наверно, сидеть  с
двойняшками, мама собирается уйти из дому. А я-то думал, что смогу поехать к
тете на телевизор. Жаль!...
     И Лешек вздохнул, расстроенный. Двойняшки, которые только что родились,
были  очень  симпатичные --  две  девочки  с  розовыми мордашками  и  рыжими
чубчиками.  Но  за  малышами  должен,  конечно,  кто-то  следить. Ничего  не
поделаешь, придется пропустить  передачу. Лешек вздохнул еще раз  и  оставил
своих друзей на скамейке.
     --  Мы должны сделать что-нибудь для  него, -- сказала Каролинка, когда
Лешек  ушел.  -- Если б  не он,  Филомена бы не  споткнулась и  не выпустила
мелок.
     -- Правильно! -- согласился Петрик. -- Но что можно придумать? Мы можем
пойти и понянчить двойняшек, а  он тем временем посмотрит  телевизор. Только
его мама, наверно, будет не очень довольна.
     --  Уж,  конечно,  нет! А  не  лучше  ли,  вместо  того,  чтоб  нянчить
двойняшек, нарисовать для него телевизор?
     -- Нарисовать телевизор? Думаешь, это у нас получится?  --  недоверчиво
спросил Петрик.
     -- А мы попробуем.
     -- Правильно!
     -- Побежали к его квартире!
     Говоря по правде, на этот раз рисунок Петрику  удался. Не прошло и пяти
минут, как у дверей квартиры на четвертом этаже стоял небольшой, но красивый
телевизор.
     -- Готово! -- сказал довольный своей работой Петрик.
     -- Он мне очень нравится! Ведь это не страшно, что он голубой, правда?
     --  Конечно, нет!  Погоди,  сейчас  пририсую  антенну,  иначе  не будет
работать, а? -- добавил Петрик, дорисовывая антенну, которая очутилась рядом
с телевизором.
     -- Петрик, ты очень способный, -- похвалила приятеля Каролинка.
     -- Ты и в самом деле так думаешь? -- обрадовался Петрик.
     -- Давай ты будешь рисовать и за меня и за себя. Согласен?
     -- Ясное дело, согласен. Ведь ты не сердишься из-за крокодила?
     --  Вот еще!  Не о чем и говорить. --  И Каролинка махнула рукой, желая
сказать тем самым, что история с крокодилом -- дело прошлое.
     -- Знаешь, это было ужасно смешно. Может, нарисуем  его еще раз? Только
не сейчас. Сейчас надо написать записку. Лучше печатными буквами, чтоб сразу
можно было прочесть. Напиши так: "Телевизор для Лешека".
     -- Может, мы еще напишем, от кого, а?
     -- Хорошая мысль. Мы напишем так... -- и Каролинка задумалась.
     -- Мы напишем: "От друзей".
     --  Можно, -- согласилась Каролинка.  -- Знаешь что, припиши еще: "и от
голубого кота". Чтоб было таинственно. Интересно, обрадуется ли Лешек...
     Лешек, конечно, обрадовался. Не успели они  спуститься с лестницы,  как
на четвертом этаже щелкнула дверь,  и вскоре послышались  крики  изумления и
радости. Ребята остановились, чтобы послушать.
     -- Что это? Что такое? -- заговорила первой мама Лешека.
     --  Телевизор!  Телевизор!  -- радостно вопил Лешек.  -- Для меня!  Для
меня!
     Пооткрывались другие двери, и все соседи выбежали из квартир.
     -- Вот это да! -- закричали соседи. -- Приятно получить такой подарок!
     -- И  в самом деле, очень  приятно сделать  кому-нибудь подарок, --  со
вздохом удовлетворения произнесла Каролинка. --  Знаешь, Петрик, мне хочется
сделать подарок кому-нибудь еще. Будем рисовать вместе, ладно?
     -- Ладно, ладно, -- согласился Петрик.


     Вечером, лежа в  кровати, Каролинка  думала о  том,  какие  игры они  с
Петриком  затеют  на следующий  день  и  сколько  всяких  нужных  вещей  они
нарисуют. Можно, например, нарисовать велосипеды для всех детей из  соседних
домов и устроить  велосипедные  гонки. У некоторых ребят велосипеды, правда,
уже  были, но как  приятно подарить  каждому  по  новому  велосипеду!  Кроме
велосипедов, можно  еще нарисовать двое качелей,  а можно и  целую карусель!
То-то будет веселье!
     С этой  мыслью  Каролинка  заснула.  Голубой  мелок  лежал  у  нее  под
подушкой, завернутый  в самый красивый  носовой платок. На всякий случай  --
чтоб был, как говорится, под  рукой.  Ведь не знаешь  заранее, когда он тебе
пригодится.
     Представьте себе, мелок очень и очень даже пригодился на следующий день
с  утра.  Кто б  мог подумать, что после  вчерашнего  теплого вечера с  утра
польет  дождь?  А  между  тем,  когда  Каролинка  проснулась, капли  стучали
тоскливо в окно, и все на свете казалось пасмурным и печальным.
     -- Ну и погодка, брр, -- сказала за завтраком  мама. -- Хуже всего  то,
что свой зонтик я отдала на прошлой неделе Люцинке, и та  до сих пор мне его
не вернула.
     -- А плащ? -- поинтересовался папа.
     -- Плащ? Все  горе в  том, что плащ я  забыла взять  после  починки  из
мастерской. Не представляю себе, как я сегодня выйду из дому!
     Папа беспомощно посмотрел на маму.
     -- Может, наденешь  мой плащ? Нельзя сказать,  что он непромокаемый, но
зато двойной.
     --  Ах, Янек! -- ответила  мама, смеясь. -- Да ведь  он же будет мне до
пят! Ничего не  поделаешь, как-нибудь доберусь. А ты, Каролинка, -- добавила
мама, -- не выходи, пожалуйста, из дому.
     -- А с зонтиком можно было б выйти?
     -- Ну, с  зонтиком, да еще если б ты надела боты, можно было б выйти из
дому. Но зонтика у тебя нету, поэтому не о чем и говорить. Вот придет к тебе
Петр, будете вместе играть. Кажется, ты собиралась рисовать, я слышала, вы с
Петром говорили про это. Правда?
     -- Правда, -- ответила Каролинка и покраснела. Ведь разговор с Петриком
шел не про обычные рисунки, а про рисунки голубым мелком.
     -- Ну, мне пора, -- сказала  мама и встала  из-за стола. --  Отнесу  на
кухню чашки. Ты их вымоешь, Каролинка?
     Но на этот вопрос мама ответа не получила, так как  Каролинки в комнате
уже  не  было. Ни  мама, ни папа  не обратили внимания, что Каролинка  зашла
сперва к себе в комнату,  потом  неизвестно  зачем отправилась в прихожую  и
вернулась оттуда, слегка зарумянившись.
     -- Что произошло, Каролинка? -- мама  подошла  к  ней и коснулась рукой
щеки. --  Надеюсь, ты не простужена?  Веди  себя хорошо. Может, приберешь  в
квартире, ладно? Сегодня должно быть  письмо или открытка  от тети Агаты. Мы
тоже скоро поедем. Как только  я и  папа получим отпуск.  Придется  тебе еще
некоторое время посидеть тут одной. Ну,  я одеваюсь и ухожу, терпеть не могу
опаздывать. Брр! Как не хочется выходить из дому в такую погоду!
     И  мама с  сумочкой отправилась  в прихожую.  Слышно было, как  щелкнул
выключатель, и тут до Каролинки и до папы донесся удивленный мамин голос:
     -- А этот зонтик... он чей?
     -- Какой зонтик,  Аня?  --  спросил папа, который  стоял в эту минуту у
письменного стола и искал что-то в ящике.
     --  Я  о  зонтике,  который  в прихожей. Не представляю  себе,  чей это
зонтик! Вчера, правда, заходила Люцинка, но у нее нет такого зонтика.
     --  Дайте-ка  я  погляжу, -- сказал папа, выходя в  прихожую. -- Может,
какая другая подруга его оставила, а?
     -- Понятия  не  имею! Ведь  я убирала  вчера  в прихожей и  зонтика  не
заметила. Какой красивый, ты только посмотри, Янек! Прекрасный цвет!
     И мама открыла зонтик.
     --  Он  голубой,  как небо  в солнечный день. Какой хорошенький!  Ручка
только немного странная... Видите: кошачья голова с голубыми глазами.
     -- Так он тебе не нравится? -- с беспокойством спросила Каролинка.
     --  Напротив! Я считаю,  он очень  красивый. Только можно ли его взять,
ведь я не знаю, чей это зонтик.
     -- Можно,  мамочка, конечно,  можно! -- воскликнула  Каролинка. --  Это
зонтик для тебя!
     --  Для  меня?...  Дочка,  что  ты  говоришь? Во  всяком  случае, я  им
воспользуюсь  и возьму его  себе на время.  Если  кто-нибудь за  ним придет,
позвони, Каролинка,  мне  в больницу  от  соседей с  первого этажа.  Я сразу
отвезу его хозяину.
     -- Хорошо, хорошо, -- закивала головой Каролинка и при этом таинственно
улыбнулась.  --  Я  уверена, за ним  никто не  придет. А если  и  придет, то
получит другой зонтик.
     -- Как это "получит другой"? Что ты говоришь, дочка?
     Хорошо еще, мама  торопилась, и  у нее  не  было времени  расспрашивать
Каролинку  насчет  зонтика, потому  что  иначе Каролинка  выдала  бы секрет.
Впрочем,  Каролинка  не  одна  нарисовала  зонтик,  ручку  к нему пририсовал
голубой кот -- Каролинке было бы не успеть.
     "Хорошо,  что  все удалось",  -- с удовлетворением  подумала Каролинка,
когда  осталась одна в квартире.  Она  подошла к окну,  чтоб посмотреть, как
мама пойдет  по улице,  и убедилась, что такого  красивого зонтика ни у кого
нет.  Каролинка  засмотрелась  и  не сразу  услышала звонок в квартиру.  Она
побежала и открыла.  Это  был Петрик.  Он так запыхался,  точно пробежал сто
километров.
     --  Слушай,  Каролинка,  нет  у  твоей мамы лишнего  зонтика?  Моя мама
оставила свой зонтик в автобусе. А дождь-то какой -- видала?
     -- Зонтика пока нету, но  сейчас будет!  -- многозначительно произнесла
Каролинка. -- Пошли ко мне в комнату!
     --  Так мне же  надо возвращаться, а то мама на работу опоздает. У меня
времени нет!
     -- Не говори лишнего, рисуй скорее! Если, конечно, можешь!
     И Каролинка протянула с улыбкой Петрику голубой мелок.
     -- Думаешь, получится?
     --  Конечно,  получится!  Я  сама нарисовала  сегодня зонтик для  мамы.
Получился голубой и самый красивый на свете. Рисуй теперь второй.
     -- Да ведь мне зонтика, пожалуй, не нарисовать, -- признался Петрик. --
В  зонтиках я  не разбираюсь. А ты  не  можешь? Мама так  торопится. Смотри,
дождик все сильнее...
     --  Попробую, -- вздохнув, сказала Каролинка. -- Я только ручку не умею
рисовать.
     -- Ручку я дорисую. Такую же, как на трости.
     Не прошло и минуты, как в руках у Петрика оказался великолепный голубой
зонтик.
     -- Большое  тебе спасибо!  -- крикнул Петрик, выбегая  на лестницу.  --
Потом я приду к тебе.
     -- Приходи быстрее!
     Но Петрик  явился не  очень-то скоро.  Каролинке  пришлось его ждать да
ждать, она уж не знала, что и думать. Она успела  прибрать у себя в комнате,
вымыть  чашки  и тарелки после завтрака, уложить белье и платьица у  себя  в
шкафу, а Петрик все не шел.
     -- Пойду, посмотрю, что с ним такое, -- решила Каролинка.
     Она закрыла квартиру и стала спускаться на третий этаж. Позвонила, и за
дверями послышался хорошо знакомый голос Петрика:
     -- Кто там?
     -- Это я, Петрик, открой! Что случилось? Почему не приходишь?
     -- Дверь захлопнулась!
     -- То есть как "захлопнулась"?
     -- Видишь ли, у нас такой замок, который захлопывается, а мама взяла по
ошибке мой ключ с собой.
     -- И тебе не выйти?
     -- И мне не выйти!
     -- Слушай, Петрик, может, мне съездить к твоей маме за ключом, а?
     --  Не получится!  --  отозвался  из-за  двери  Петрик,  -- это страшно
далеко! Надо ехать на двух автобусах.
     -- Ого-го! -- сказала огорченная Каролинка. -- Что же делать?
     И тут Каролинка вспомнила: когда у них в  квартире испортился замок, ее
папа просил папу Лешека и Яни, чтоб тот занялся его починкой. Их папа хорошо
разбирается в замках. Он слесарь. И Каролинка сообщила об этом Петрику.
     -- Ну и что из того?  -- вздохнул  за дверями Петрик. --  Ведь  их папа
вернется с работы только вечером.
     -- Верно! Как же тогда быть?
     Вот  уж  огорчение,  так огорчение!  Весь день испорчен. Бедный Петрик!
Наверно, голодный, ведь он собирался завтракать у Каролинки.
     -- Ты голодный, а?
     -- Еще бы! Слушай, ты ничего не можешь придумать?
     -- Ни-че-го! --  ответила Каролинка. -- Знаешь что, у меня есть  мысль.
Может, наш ключ подойдет к вашим дверям?
     Мысль была хорошая, но ключ, к сожалению, не подходил.
     -- Может,  у вас дома есть  еще  какие-нибудь  ключи?  --  не  сдавался
Петрик. -- Сбегай посмотри!
     -- Я точно  знаю, что нету! Погоди-ка, Петрик, погоди! Потерпи минутку!
Только б удалось!
     -- А что ты придумала? -- оживился Петрик.
     -- Удастся -- сам увидишь!
     И Каролинка сунула дрожащую от волнения руку в кармашек. Мелок  был  на
месте.
     "Придется рисовать  на двери, ничего не поделаешь, другого выхода  нет,
-- подумала Каролинка. --  Если не получится, помою дверь, чтоб мама Петрика
не сердилась. Ах, только б удалось!"
     Но  нарисовать  ключ  не  так-то просто.  И Каролинке пришлось  изрядно
попыхтеть, прежде чем она  изобразила нечто  похожее на ключ. Зато  едва она
кончила,   как  на   каменную   площадку  с  металлическим   звяканьем  упал
настоящий...  ну, может, и не  совсем настоящий, но  во всяком случае, ключ.
Ключ из голубого металла.
     -- Ах! -- воскликнула Каролинка.
     -- Что случилось? -- забеспокоился Петр.
     -- Не беспокойся! Все в порядке.
     До чего трудно попасть в замочную скважину, если человек волнуется, как
в ту минуту волновалась  Каролинка. Конечно, ключ  есть, только подойдет ли?
Вот  удалось  всунуть  его в замок  и теперь... теперь надо повернуть! Замок
щелкнул -- и дверь открыта! На пороге стоит сияющий Петрик и спрашивает:
     -- Как ты это сделала? Как ты это сделала, Каролинка?
     А Каролинка скромно улыбается, скромно, но гордо, и ничего не отвечает.
В руке у нее голубой мелок.
     -- Нарисовала! Вот здорово!
     --  Еще  б  не  здорово, --  соглашается  Каролинка. --  Теперь  закрой
хорошенько квартиру, и мы пойдем завтракать. А потом, потом...
     -- Потом что-нибудь придумаем. Что-нибудь такое!...
     Ну и проголодались же оба! На этот  раз мама оставила в большом термосе
подогретое  молоко. К  молоку  были булочки  с  тминным  сыром  и  по  куску
шарлотки. Завтрак хоть куда!  И  они в  один миг его уписали. А  потом стали
советоваться: что делать дальше, поскольку на улице дождь.
     -- Я знаю, что делать, -- заявила Каролинка. -- Давай  нарисуем зонтик,
большой, на двоих, и выйдем под зонтиком во двор.
     -- Ну, скажем, вышли, а что дальше?...
     -- Дальше видно будет, -- отвечает Каролинка.
     И вот ребята  уже  спускаются  вниз.  У  Каролинки  под  мышкой голубой
зонтик, который они вдвоем только что нарисовали. Петрик говорит со вздохом:
     -- Как жаль, что нельзя нарисовать хорошей погоды!
     -- Конечно, нельзя! Только бусинка исполняла наши желания. Но мелком мы
можем рисовать разные вещи, которые тоже нам пригодятся. Не жалуйся, Петрик!
Что б мы с тобой стали делать, если б я не нарисовала ключ, а?
     --  Да я не жалуюсь. Послушай, а может,  попробовать нарисовать солнце,
как ты считаешь?
     -- Нарисовать солнце? --  Каролинка так и замерла  с поднятой  ногой на
лестнице. -- Ну и желания у тебя! Так ведь солнце будет голубое, а  ты видал
когда-нибудь голубое солнце?
     -- Ну, не видал.  Давай попробуем, Каролинка! Пусть это будет самое что
ни на есть маленькое солнце!
     Не успела Каролинка ответить, как на лестнице послышались  чьи-то шаги.
Дети  остановились, чтоб  посмотреть,  кто  идет.  Это  оказался  почтальон.
Бедный, ну и промок же он! Вода ручьями  стекала с его куртки и  надвинутого
на глаза капюшона.
     -- Здравствуйте, ребята,  -- сказал почтальон. --  Не выходите лучше  в
такую погоду, а то промокнете, как я. Куртка у меня считается непромокаемая,
но чувствую, вода уже просочилась насквозь. Я принес тебе письмо, Каролинка.
     -- Письмо! -- обрадовалась Каролинка. -- Правда?
     -- Правда. На, получай. Даже не письмо -- открытка. Какая красивая!...
     -- Это от тети Агаты,  --  обрадовалась Каролинка.  --  Знаешь, Петрик,
давай сядем на лестнице и прочитаем, что пишет тетя. Большое вам  спасибо за
открытку.
     -- Пожалуйста! -- ответил почтальон  и улыбнулся. А  потом еще добавил:
-- До свиданья!
     -- Давай читать! -- сказала, сгорая от нетерпения, Каролинка.
     -- В  таком  случае, зонтик нам  пока не  нужен, --  заметил Петрик. --
Слушай,  Каролинка, ведь мы,  если только  пожелаем,  можем  нарисовать себе
другой, а почтальону  придется  долго еще  ходить  по дождю.  Видала, как он
вымок?
     -- Я понимаю, что ты  хочешь  сказать. Беги следом и  отдай ему зонтик.
Как это  мы сразу не догадались! Даже стыдно... Если он  будет отказываться,
скажи, что у нас дома великое множество всяких зонтиков.
     Минуту спустя запыхавшийся Петрик вернулся обратно.
     -- Ну что, отдал?
     --  Отдал.  Слушай,  Каролинка,  не думаешь  ли  ты, что надо  поскорей
нарисовать еще несколько зонтиков? Ты погляди, что творится!
     И в  самом  деле, люди  бежали мимо,  мокрые,  скрюченные,  с поднятыми
воротниками. Зонтики были не у всех.
     -- Ты рисуй, а я буду раздавать, -- распорядилась Каролинка.
     И теперь каждому, кто  мок на дожде, Каролинка вручала красивый голубой
зонтик.

     Следует все-таки признаться: насколько вся эта история с зонтиками была
приятной  и  удачной, настолько  неприятное  у  нее было  окончание.  Ничего
страшного, собственно, не произошло,  просто у Каролинки,  когда она мчалась
по лестнице, подвернулась нога.
     Сначала было даже не очень больно, но уже  к вечеру Каролинка ходила  с
трудом, и мама заметила, что с ногой что-то неладно.
     Мама  сделала на ногу компресс и заявила, что  завтра,  если опухоль не
спадет, Каролинке придется лежать в постели. Но  даже если опухоли не будет,
все равно лучше, если Каролинка ходить не станет. В особенности по лестнице.
     -- А на одной ножке прыгать можно? -- поинтересовалась Каролинка.
     -- Прыгать на  одной ножке? -- повторила удивленная мама. И сразу стало
ясно, что ни о каких прогулках не может быть и речи.
     Лежать в постели! Дома! В комнате...
     Каролинка едва  не расплакалась от  горя,  даже  кончик ее  пухленького
носика  чуть  покраснел,  а  это, как известно, означает,  что слезы  готовы
хлынуть  ручьями,  и  вдруг  из-под  кровати вылез голубой кот.  Он, похоже,
ничуть не был огорчен, наоборот, удовлетворенно мяукнув, он сказал:
     --  Не  понимаю,  Каролинка,  чего  ты  расстраиваешься!  Всегда  можно
придумать что-нибудь интересное! Не унывай! Выше голову! И потом...
     Он собирался,  конечно, сообщить что-то очень важное, но в эту минуту в
комнату заглянула  мама,  чтоб  выяснить,  пила  ли Каролинка  молоко.  Мама
воскликнула:
     --  Никак не могу  понять, что стряслось с  нашей Грацией. У нее всегда
была такая чистенькая, такая славная серебристая шерстка, а как она выглядит
теперь? Вся голубая! В краску упала, что ли?
     Маме и в голову не пришло, что это  совсем не  Грация! Но разве поверит
мама, если объяснить, что это -- голубой кот? Нет, не поверит. Самое  лучшее
-- не пускаться в объяснения.
     Раздумывая над всем этим, Каролинка вскоре заснула.
     На следующее  утро  оказалось,  что  нога  немного  лучше.  Всего  лишь
немного.
     -- На всякий случай поставлю тебе снова компресс, -- сказала мама.
     -- А встать можно?
     -- Пока полежи в постели. Если к вечеру опухоль спадет, разрешу встать.
     -- И выйти во двор?
     -- Ну нет. Ходить взад и вперед по лестнице я тебе не позволю!
     --  Значит, мне все время лежать  в постели? -- И Каролинка  посмотрела
печальным взглядом на маму. -- Все время? -- повторила она.
     -- Почему же все время? Увидим, что будет к вечеру, а пока я приготовлю
завтрак.
     Завтрак, принесенный мамой  на большом подносе, оказался очень  вкусным
--  все,  что  Каролинка  любит:  яичница,  и творожный  сырок,  и малиновое
варенье. После завтрака мама сказала:
     --  Знаешь  что, Каролинка,  посуду я  уберу,  а  поднос оставлю.  Сядь
поудобней, поднос мы положим тебе на колени. Можешь ставить на него игрушки,
можешь рисовать.
     -- Хорошо,  -- согласилась Каролинка. -- Дай мне строительный набор,  я
построю сейчас городок.
     -- Вот и прекрасно, -- похвалила Каролинку мама.
     Набор,    наверное,    был   самый    красивый   на    свете.    Домики
крохотные-крохотные, но если расставить их  на подносе, получится  настоящий
городок, в котором могут жить маленькие человечки.
     -- Что тебе еще дать, Каролинка? Может, книжку?
     --  Лучше всего -- сказки. Ту толстую книжку, знаешь? Потом дай мелки и
какую-нибудь  тетрадку.  И  еще маленький  голубой  мелок.  Достань  его  из
кармашка в платье.
     -- Да ведь голубой есть у тебя в коробке с мелками. А этот порядком уже
исписался. -- Мама была удивлена.
     -- Дай мне его. Прошу тебя, мамочка!
     И Каролинка покраснела.  Ей пришло в голову, что мама догадалась, какой
это необыкновенный мелок. Но нет,  мама  спешила  на работу и  успела только
сказать Каролинке,  что ключ от квартиры  она  отнесет Петрику: пусть придет
поиграть с Каролинкой. И еще добавила, что Дудкова приготовит для нее обед.
     -- У меня, к сожалению,  сегодня  дежурство,  и  я  вернусь  позже, чем
обычно. А у папы  какое-то собрание. Да ты не огорчайся,  доченька, может, я
забегу днем посмотреть, как у тебя нога.
     Хлопнула дверь, и Каролинка осталась одна. Она подумала, с чего начать,
и  решила  расставить  на  подносе домики.  Каролинка поставила  их так, что
посредине получилась  площадь.  В каждом городке  есть  площадь.  Или рынок.
Остальные домики  Каролинка  разместила  так, что получились боковые улочки.
Выглядело  это  очень  красиво,  и  Каролинка  представила   себе,  что  она
совсем-совсем маленькая, такая маленькая, что может жить в этом городке. Она
выбрала даже один из домиков для себя,  самый нарядный  -- розовый с зеленой
крышей. И с балконом. А потом вообразила, что она заблудилась в этом городке
и не может попасть домой.
     Но играть все время в одну и ту же игру скучно.
     --  Может, потом я  придумаю что-нибудь еще, --  решила Каролинка, -- а
пока почитаю.
     И она стала искать в книге сказку про заколдованную  принцессу, которая
живет в высокой башне. Ее  заточила туда злая волшебница. Каролинке пришло в
голову,  что эта  злая  волшебница, наверно,  похожа на  Филомену. Каролинка
всякий  раз  перечитывала эту  сказку с  интересом и всякий раз  ее  трогала
судьба принцессы, вот и сейчас она чуть не всхлипнула. Несчастная принцесса!
Одна-одинешенька, да еще заколдованная!
     -- И я тоже сегодня одна-одинешенька. Хоть бы Петрик пришел скорей!..
     Может, со скуки, а может, оттого что  на нее  напала грусть,  Каролинка
съела  одно из маленьких пирожных, оставленных на тарелочке. Почти такое  же
вкусное, как те пирожные, которые печет тетя Агата.
     -- Дорогая тетя Агата...  -- сказала  со вздохом Каролинка и  съела еще
одно пирожное, потом снова взяла в руки книжку и открыла ее на той странице,
где была история с принцессой.
     "Сидит себе, бедная, в этой башне, и нет у нее даже пирожных. Жаль, что
я не могу ее угостить!  Но если бы... -- продолжала размышлять Каролинка, --
если бы она пришла ко мне, мы могли бы поиграть вместе..."
     И Каролинка устроилась удобней в кровати.
     Может, что-нибудь нарисовать?
     Нарисовать?
     -- Нарисую-ка я эту принцессу из  сказки, -- решила Каролинка и взяла в
руки голубой мелок, верней, тот огрызок, который от него остался.
     Нелегко было нарисовать принцессу, очень нелегко!
     Кружок  --  это голова,  потом шея. Ну,  шея,  может, и длинновата,  но
ничего  не  поделаешь.  Теперь  платье.   Голубое  платьице  так  голубым  и
останется. Принцессы, впрочем, часто носят голубые платьица -- бархатные или
шелковые.
     Теперь  руки,  ноги, волосы... Волосы немного  растрепанные,  но это не
страшно. Потом  надо нарисовать глаза, у  принцесс  всегда большие, голубые,
потом еще нос и губы...
     Каролинке  хотелось,  чтоб  принцесса улыбалась, но это  не получилось.
Можно  было даже сказать, что  принцесса чуть грустна.  Но это, по-видимому,
оттого,  что  она сильно горюет. Так, теперь -- корона. У  принцессы  должна
быть  корона. Обязательно. Корона,  правда, не удалась и  сползла набок,  но
ничего не попишешь. И кто б мог  подумать! Едва Каролинка кончила рисовать и
отложила мелок,  как  на кровати рядышком с ней очутилась  девочка в голубом
платьице  и  со  съехавшей  набок  короной!  Волосы  у девочки  были  слегка
растрепанные, и она смотрела на Каролинку глазами голубыми, как незабудки.
     Каролинка тоже  посмотрела на  принцессу, широко  открыв глаза,  только
глаза у нее были, как мы знаем, зеленые.
     -- Не узнаешь меня? -- спросила девочка. -- Ты ж сама меня нарисовала!
     -- Значит, ты принцесса?
     -- Я настоящая принцесса, -- ответила растрепанная девочка.
     --  Кажется,  ты  не  очень  удачно  получилась,  --  скромно  заметила
Каролинка.  --  Петрик  нарисовал  бы  лучше.  Но  главное,  что  ты  вообще
существуешь! Мы с тобой будем сейчас играть, хочешь?
     -- Играть...  Я  не  могу играть  -- я  заколдованная!  Ты  должна меня
расколдовать! Ну что ты на меня так уставилась?
     -- Я... -- ответила Каролинка. -- Я еще ни разу не видела принцессы.
     Она хотела сказать что-то  еще, но  дверь в квартиру открылась, и почти
сразу в комнату заглянула Дудкова.
     -- Ну  что,  Каролинка? --  спросила она. -- Ты же, наверно,  голодная?
Сейчас я приготовлю обед.
     -- Нет, я не голодная, -- помотала головой  Каролинка. Принцесса сидела
меж тем на краешке ее постели и рассматривала Дудкову.
     -- Это девочка из  вашей  школы?  --  спросила Дудкова и посмотрела  на
принцессу  даже с некоторым  подозрением. --  Странный какой-то ребенок... А
корона у тебя что, с карнавала, что ли?
     И, не дождавшись ответа, Дудкова отправилась на кухню.
     -- Мне не хочется есть! -- крикнула ей вслед Каролинка.
     Но Дудкова ее не услышала, потому что дверь на кухню уже захлопнулась.
     --  Почему ты  не хочешь,  чтоб  твоя управительница  приготовила обед,
почему капризничаешь? -- спросила в свою очередь принцесса.
     -- Это вовсе даже не управительница, это -- Дудкова!
     -- Не имеет значения! -- махнула рукой  принцесса. -- Важно другое:  ты
не хочешь обедать, а я просто погибаю от голода! Столько лет торчу в башне и
не могу толком  наесться.  Колдунья дает мне все  время одну только холодную
кашу! И ту -- не в тарелке и не в мисочке, а на старой газете!
     -- Холодную  кашу на старой газете! -- повторила с ужасом Каролинка. --
Какая жуть!
     -- Уж конечно... О, я вижу,  у тебя тут пирожные! Сколько лет не видела
пирожных!
     Даже не спросив у Каролинки позволения,  она с жадностью набросилась на
пирожные и все их съела.
     --  Вкусно, -- заявила принцесса и облизнулась. -- Совсем такие же  пек
наш повар при королевском дворе моего папы.
     -- А это пекла моя мама.
     -- Вот как! --  Принцесса закивала. Она хотела сказать что-то еще, но в
эту минуту вошла Дудкова с обедом.
     -- Я принесла тебе супу, Каролинка. Хороший овощной суп!
     -- Овощной? -- переспросила принцесса.  --  Терпеть  не могу  овощного!
Ничего не поделаешь, пусть будет овощной. Я такая голодная!
     -- Вот как? -- сказала Дудкова, удивившись. -- Она тоже будет  обедать?
Твоя мама, Каролинка, ничего мне об этом не говорила.
     -- Я отдам ей свой обед, она очень хочет есть. Давно не ела.
     --  Бедная девочка.  --  И  Дудкова покачала  головой.  --  Почему  это
некоторые совсем не заботятся о детях? Я принесу остатки супа, хватит на вас
обеих, и второе тоже разделю, ладно?
     --  Пожалуйста,  --  сказала  Каролинка. А принцесса меж  тем, снова не
спросив позволения, принялась за суп.
     -- Из приюта она, что ли? -- сказала, разжалобившись, Дудкова. -- Такая
голодная! И одета-то как!..
     И  Дудкова  пожала  плечами,   таким  странным  показалось  ей  голубое
бархатное  платье  принцессы.  В  самом  деле,  Каролинка нарисовала  платье
кое-как:  с  одной стороны юбка оказалась  совсем  короткая,  зато  с другой
свисала почти до пола. Да и рукава -- так себе: один длиннее, другой короче.
Принцесса тоже была,  по-видимому, не слишком довольна своим нарядом, потому
что сказала, с упреком глянув на Каролинку:
     -- Видишь, как ты меня вырядила?
     -- Я? -- спросила Каролинка и покраснела, ведь принцесса была права. --
Может, потом удастся поправить платьице,  -- торопливо проговорила Каролинка
в утешение. -- Прошу тебя, не огорчайся!
     Принцесса только головой мотнула, так занята была она супом. Она громко
чавкала -- наверно, на кухне было слышно.
     -- Ты всегда так громко ешь? -- спросила озадаченная Каролинка. -- Ведь
это нехорошо!
     Принцесса кивнула.
     -- Всегда. С  тех пор, как  меня заколдовали. Раньше я  так  не ела.  А
теперь, даже если  стараюсь  тихонько,  все  равно не  получается. Никак  не
сладить!..
     -- Как плохо быть заколдованной! -- И Каролинка сочувственно вздохнула.
     -- Конечно, плохо!
     Дудкова принесла меж тем второе.
     Принцесса  облизалась   и  прямо  рукой  схватила   котлету.  Каролинка
отвернулась, чтоб  не  видеть этого. Что сделаешь, если человек  заколдован?
Хороше  еще, что Дудкова ничего  не заметила -- она стояла к ним спиной. Уж,
конечно, рассказала бы об этом в соседних домах.
     Дудкова вышла из комнаты, через некоторое время вернулась за тарелками,
а перед уходом заглянула к Каролинке еще раз.
     -- Я пошла домой, -- сказала она. -- Будьте паиньками.
     И так посмотрела на принцессу, точно заранее знала, что та  паинькой не
будет. И все, вероятно, из-за растрепанных волос.
     --  Ты не хочешь причесаться? -- робко спросила  Каролинка, когда дверь
за Дудковой закрылась.
     -- Я  не могу! --  мрачно отозвалась принцесса. --  Никакая гребенка не
возьмет! Во-первых, такой ты меня нарисовала, а во-вторых, я заколдованная!
     -- Значит, такой ты и останешься?
     -- Пока меня не расколдуют.
     Принцесса села в ногах у Каролинки, скрестив по-турецки ноги. Вид у нее
был печальный, но самое неприятное заключалось в том, что она  начала сопеть
носом.
     -- У тебя что, насморк? -- спросила обеспокоенная Каролинка.
     --  Очень  может  быть.  Думаешь,  в  этой  башне  не  холодно?  Жуткие
сквозняки, вдобавок окна без стекол!
     -- Это ужасно!  -- не на шутку расстроилась Каролинка.  -- Ты наверняка
простудилась. Дать тебе носовой платок?
     И  Каролинка протянула  принцессе  свой  платок  -- голубой  с  розовой
каемкой.
     -- Спасибо, -- сказала принцесса и громко высморкалась.
     -- Может, что-нибудь надеть на тебя? Я дам кофточку!
     Но принцесса печально помотала головой.
     -- Ничего мне не поможет! Никакая сила!
     -- Но  ведь  это  --  ужасно,  -- снова  сказала Каролинка. --  Как  же
все-таки быть?
     Не успела  принцесса ответить, как до Каролинки донесся скрежет ключа в
замке. Это был Петрик.
     -- Здравствуй, Каролинка, -- сказал он, входя в комнату. -- Я слышал, у
тебя нога болит?
     -- Да, мама поставила мне компресс.
     -- Вот я и  пришел... -- И тут  Петрик осекся. Только сейчас заметил он
сидящую со  скрещенными по-турецки  ногами принцессу.  Он уставился на нее в
изумлении.
     -- Это твоя подруга, Каролинка? Из школы?
     -- Нет, что ты. Это же принцесса!
     -- Чтооо? -- И Петрик вытаращил глаза.
     --  А  этот  мальчик  -- кто?  -- спросила  в свою очередь  принцесса и
вытерла нос.
     -- Это Петрик,  -- поспешно объяснила Каролинка. -- Мой  товарищ. Ты не
бойся,  я  ему сейчас все объясню.  Хорошо, что ты пришел, Петрик, принцесса
как раз...
     -- Какая принцесса?.. Брось эти шутки!
     В самом деле, Петрик не знал, что и думать об этой растрепанной девочке
со съехавшей набок короной.
     -- Мне все-таки кажется, принцессы выглядят иначе.
     --  Я и  сама так  думала, -- призналась Каролинка. -- Я нарисовала ее,
понимаешь?
     --  Вот оно что!  Только  ты  не очень... -- Петрик хотел  сказать, что
рисунок  не очень удался, но подумал, что принцессе это может быть неприятно
и вовремя сдержался.
     -- Кроме того, она еще заколдованная, -- сообщила Каролинка. -- И у нее
насморк: она жила в сырой башне, ее заточила туда злая волшебница.
     Петрик  снова кивнул, по-прежнему не зная, как  отнестись  ко всей этой
истории.
     --   Она  останется  тут?  --  спросил  он  через   некоторое  время  с
беспокойством.
     -- Еще чего  не хватало! -- воскликнула принцесса. --  Я и не думаю тут
оставаться! Не собираюсь! Но раз вы меня нарисовали...
     -- Это я тебя нарисовала,  -- сказала с раскаянием в голосе  Каролинка.
-- Потому ты так и выглядишь. Петрик нарисовал бы тебя, наверное, лучше. Мне
кажется, я тебе об этом уже говорила...
     -- Ничего  не поделаешь, --  со вздохом  сказала  принцесса  и шмыгнула
носом.  --  Какая  есть, такая  есть. Для заколдованной принцессы  не так уж
плохо. Так будет, пока не найдется тот, кто меня расколдует...
     В ту же минуту они услышали, как открывается входная дверь.
     -- Наверное, это -- мама! -- пискнула Каролинка.


     Каролинка и Петрик посмотрели друг на друга в растерянности.
     --  Что  делать с принцессой? Что  делать?  --  твердила  Каролинка.  А
принцесса  меж  тем  сидела  преспокойно   на  кровати.  Только  теперь  она
устроилась на краешке и болтала ногами.
     -- Может, спрятать ее куда-нибудь? -- предложил Петрик.
     -- Но куда? Куда?
     -- Сам не знаю... Может, под кровать... А может, в шкаф?
     Хорошо еще, что мама,  возвращаясь из  больницы,  шла всегда в  ванную,
чтоб вымыть руки. Руки она мыла долго и обстоятельно.
     --  Может, лучше  все-таки  под  кровать,  --  волновалась  все  больше
Каролинка.  -- Дорогая принцесса, будь  так  добра, залезь, пожалуйста,  под
кровать: мама пришла!
     -- Под  кровать? -- возмутилась принцесса и  хотела сказать что-то еще,
но Петрик подумал, что вопрос надо решить по-мужски.
     -- Послушай, принцесса,  или ты залезешь под кровать, или тебе придется
худо!
     -- А что значит "придется худо"? -- заинтересовалась принцесса.
     -- Потом объясню, -- подступал к ней Петрик, -- полезай!
     -- Там темно и  тесно, -- закапризничала принцесса, но залезла все-таки
под кровать.
     Тут в комнату вошла мама.
     --  Ты  здесь,  Петр?  --  обрадовалась  она.  -- Ну,  как  твоя  нога,
Каролинка, не болит?
     -- Не болит. Совсем не болит, мама!
     --  Сейчас посмотрим. --  И мама стала снимать повязку. -- Опухоль  уже
спала. Пошевели пальцами. Не больно?
     -- Нет, мамочка, нисколько не больно!
     -- Вот и прекрасно! Сейчас на всякий случай  перевяжем снова, но теперь
уже без компресса.
     -- Ты обещала мне: если все будет в порядке, я могу встать с постели.
     -- Ладно, дочка. Если хочешь, можешь встать. Петр выйдет  на минутку из
комнаты, а я помогу тебе одеться.
     И мама подошла к шкафу, чтоб достать оттуда платье для Каролинки.
     -- И мне можно будет выйти во двор?  --  спросила с надеждой  в  голосе
Каролинка.
     И тут в комнате кто-то громко чихнул.
     -- Каролинка, у тебя что, насморк? -- спросила мама, оборачиваясь.
     -- Нет, у меня нет насморка!
     -- Но ведь  я же своими ушами слышала: кто-то чихнул. Петрик из комнаты
вышел. Кто же тогда чихал?
     --  Мама,  это  не  я!  Это  не  я,  мама!  --  Каролинка  готова  была
расплакаться.
     -- Как бы то ни было, во  двор тебе нельзя, доченька, -- сказала мама и
поцеловала Каролинку в кончик носа. По квартире ходить можешь, а по лестнице
нельзя. Ты что, бросила платье на пол? -- спросила вдруг удивленная мама. --
Погоди, не вскакивай с кровати, я сама подниму. Наверно, оно упало...
     --  Нет,  нет, я  подниму, мама,  -- крикнула Каролинка.  Но  было  уже
поздно,  мама наклонилась  и  потянула на  себя  краешек голубого бархатного
платья.
     -- Что это? -- крикнула мама. -- Кто там под  кроватью? Что это значит,
Каролинка?
     -- Ничего особенного, -- ответила Каролинка, а сама густо покраснела.
     Принцесса меж тем вылезла из-под кровати. Волосы у нее растрепались еще
больше, а корона съехала на правое ухо.
     --  Почему эта девочка залезла под кровать? -- стала допытываться мама.
-- Что за глупая забава?  Почему  вы играете в прятки, когда  можно заняться
чем-нибудь другим? Петр,  зайди,  пожалуйста, в  комнату.  Неужели,  ребята,
ничего больше не могли придумать?
     -- Да ведь это же принцесса, -- сказал Петрик, желая хоть как-то спасти
положение.
     --  Хорошо.  Даже  если у вас какая-то  другая игра, все  равно это  не
причина, чтоб бедная принцесса торчала под кроватью. А ты, девочка, -- и тут
мама  посмотрела  на   принцессу,  --  такая  растрепанная,  что  тебе  надо
причесаться. Что сказала бы  твоя мама, если б вдруг  тебя  увидела?  Где ты
живешь? Наверное, не в наших корпусах.
     -- Я живу в башне, -- ответила принцесса, шмыгая носом.
     -- В  какой еще башне? Выходит, она не с нашей улицы? -- не переставая,
спрашивала  мама. --  Каролинка,  что это  за девочка? Откуда она взялась? Я
никогда прежде ее не видела. Она из твоего класса?
     -- Нет... она... она из сказки.
     -- Да, я из сказки, -- подтвердила принцесса, шмыгнув опять носом.
     -- Ведь я же дала тебе платок! -- воскликнула в отчаянии Каролинка.
     Как  теперь  быть? Петрик  беспомощно  уставился  на свою приятельницу.
Выручило их то, что мама взглянула в эту минуту на часы.
     -- Каролинка,  мне пора в больницу,  потом я  должна еще  зайти к одной
больной тетеньке. Ведите себя, пожалуйста, как следует.
     -- Хорошо, мама! -- закричала Каролинка.
     И уже через несколько секунд дверь за мамой захлопнулась.
     -- Что будем делать? -- спросил Петрик.
     А принцесса снова забралась на кровать и уселась, поджав под себя ноги.
Лицо у нее было очень несчастное.
     --  Сама не  знаю,  --  ответила Каролинка  и развела руками. -- Может,
спросим у принцессы?
     -- Хочешь с нами играть?
     --  Еще  чего  не   хватало!  --  хмуро  отозвалась  принцесса.  --   Я
заколдованная.
     -- Вот тебе и на! Что же с ней делать? -- спросил огорченный Петрик. --
Сидит тут, чихает, играть не хочет.
     -- Зачеркнуть  ее мы тоже не можем, это было бы нехорошо, -- прошептала
Каролинка.
     --  Да я  не об этом. Только что нам с ней делать?  --  повторил Петрик
неизвестно в который раз.
     -- Вы можете меня расколдовать, -- ответила принцесса и шевельнулась на
кровати -- у нее, наверное, затекли ноги.
     -- Расколдовать? Ты думаешь, нам это удастся? -- И Каролинка всплеснула
руками. -- Что надо сделать, чтоб тебя расколдовать?
     -- Сперва полагается нам отыскать замок и башню, -- заявила принцесса и
поправила корону, которая сползла у нее теперь на левое ухо.
     -- Где эта башня? -- стал допытываться Петрик.
     --  Уж, конечно,  не здесь, в комнате! --  дерзко заявила принцесса. --
Прежде всего надо выйти отсюда.
     -- Куда выйти?... Ничего не понимаю...
     -- Понимать не  обязательно...  Что  тут  понимать?  Нарисуйте  дверную
ручку.
     -- Ручку? -- Петрик и Каролинка переглянулись.
     -- Нечего переглядываться, пусть кто-нибудь из вас нарисует  ручку, вот
и все.
     -- Где нарисовать? Зачем?
     -- Зачем -- сами увидите, а нарисовать лучше всего здесь на стене.
     -- На стене?
     --  На стене,  на стене,  -- повторила, передразнивая  их,  принцесса и
самым гадким образом показала язык.
     -- Это очень некрасиво -- показывать язык! -- строго сказала Каролинка.
-- Как тебе не стыдно!
     -- А мне нечего стыдиться,  я заколдованная, вот  и все. Рисуйте ручку.
Только голубую ручку, не какую-нибудь другую.
     --  Хорошо,  --  Петрик  кивнул  в  знак  согласия головой  и  печально
вздохнул, заметив, что мелок совсем исписался.
     --  Видишь?  -- прошептал он,  показав мелок Каролинке.  --  Скоро весь
изрисуем.
     -- Но  ведь  не можем же мы не нарисовать ручки, если надо расколдовать
принцессу.
     -- Ладно, давай!
     И Петрик  стал рисовать  на стене дверную  ручку.  Ручка  получилась не
очень удачная, но принцесса хмуро сказала:
     -- Пусть хоть такая будет.
     Во  всяком случае, на стене уже  появилась  настоящая дверная ручка  из
металла с голубым отливом.
     -- На  что  это похоже? -- разволновался вдруг Петрик. -- Ручка посреди
стены!  Никогда  не  видал ничего подобного! Посреди стены!  -- повторил он,
пожимая плечами.
     -- Еще не то увидишь! -- И принцесса презрительно поморщилась.
     Каролинка  хотела  что-то возразить, но в  эту самую  минуту в комнате,
неизвестно откуда,  появился голубой  кот. Он выгнул  дугой спину, фыркнул и
замяукал в нетерпении.
     -- К чему все эти разговоры? Нажми ручку, Каролинка. Время не ждет!
     -- Хорошо, -- сказала шепотом Каролинка и осторожно  нажала на ручку, и
тогда перед ними открылась дверь, которой в комнате не было.


     --  Ой-ой-ой! -- вскрикнула  Каролинка. -- За  этой дверью ничего нету!
Там только белым-бело!
     Каролинка  была права. Перед ними был только белый  туман, а  за спиной
громко захлопнулась дверь.
     -- Где мы? -- закричал взволнованный Петрик.
     -- Много не говорите, скорее за мной! -- послышался голос принцессы. --
А  то еще  опоздаю  и  меня  из-за  вас не  расколдуют!  Вы  что,  считаете,
расколдовать можно в любую  минуту?  Как  бы  не  так!  В нашем  королевстве
расколдовывают только с десяти утра до пяти  вечера. Потом волшебницы заняты
другим делом, к ним лучше не подступайся.
     -- Нет, правда? -- спросил с недоверием Петрик.
     -- Раз говорю, значит -- правда. В путь, скорее в путь!
     -- То есть как -- "в путь"? В какой это путь, когда никакого пути нету!
Только белым-бело! Как мыльная пена или взбитый белок.
     --  Не говори глупостей! Слушать не желаю!  --  И принцесса надулась от
обиды. -- Какая там еще мыльная пена! Это белая бумага!
     -- Бумага?
     -- Не веришь? А ты пощупай!
     Петрик послушно вытянул руку  и  наткнулся на  большую белую стену. Она
была гладкая и твердая.
     --  Ну  что?  --  спросила  принцесса, шмыгнув носом.  -- Убедился?  Не
говорила я тебе, что бумага? Бумага, мой друг, бумага...
     --  Бумага! -- повторила Каролинка. -- Что нам здесь делать, если здесь
только бумажная стена и ничего больше? Стоять и ждать, что ли?
     --  На  этой  бумаге  можно  нарисовать  много   всякого,  --  пояснила
принцесса. -- Когда нарисуете все,  что полагается,  чары исчезнут, и я буду
расколдована! Понятно?
     -- Понятно-то понятно, -- отвечал Петрик. -- Хуже всего то, что голубой
мелок уже на исходе. Правда, Каролинка?
     -- А мне какое  дело? -- засмеялась простуженным голосом  принцесса. --
Или расколдовываете или нет? Как желаете...
     --  Ну что, Каролинка? -- И Петрик посмотрел  на Каролинку, а Каролинка
посмотрела на Петрика. Жаль было этот необыкновенный мелок. Можно нарисовать
еще  столько полезного и  интересного. Может, пароход? А может,  деревенский
домик? А  может,  автомобиль?  А может, холодильник?  Мама  Петрика  как раз
мечтала о холодильнике.
     Можно бы  еще нарисовать красивое платьице и комнатку для кукол или лук
и стрелы. А  то  еще  новый радиоприемник...  Столько  всего можно было  еще
нарисовать!...
     --  Я знаю, для меня  вы этого делать не будете, --  жалобно всхлипнула
принцесса. --  Да и кто будет  делать, кто? Я на  вас не в обиде... Иначе  и
быть не может! Останусь навсегда заколдованной...
     Слезы катились по ее некрасивой мордашке, и она размазывала их рукой по
щекам.
     -- Ведь я же дала тебе платок!  -- напомнила ей Каролинка. -- Почему не
вытираешься платком?
     -- Мне все равно. Ну, я пошла...
     Она  поправила корону на голове и собралась уже уходить, но Каролинка и
Петрик, глянув друг на друга, закричали разом:
     -- Не уходи! Мы тебя расколдуем!
     -- Значит, все-таки поможете? -- спросила прерывающимся от слез голосом
девочка.
     -- Поможем, поможем, -- подтвердил Петрик. -- Скажи только, что делать.
     --  Сперва  вы должны нарисовать дорогу, а по обеим сторонам  дороги --
деревья.
     -- Хорошо, -- согласился Петрик. -- На этой стене нарисовать?
     -- Так ведь она для этого и существует! -- огрызнулась опять принцесса.
-- Не спрашивай много, рисуй!
     Каролинка искоса взглянула на принцессу. Было ей ужасно неприятно,  что
она с ними так разговаривает.
     -- Не удивляйся, Каролинка, --  заметил кот. -- Ведь она заколдованная.
Так и должно быть.
     Тем временем принцесса села на пол и принялась распоряжаться:
     -- Гуще рисуй деревья, они у тебя очень редкие! И чего ты бережешь этот
мел? Дальше  замок рисуй. Только большой, с высокой башней. Торопись, ведь я
говорила,  что расколдовывают только до пяти! Лучше  всего нарисуй на  башне
часы, тогда будем знать, сколько времени.
     Часы, которые  Петрик нарисовал  на  башне, показывали  без пяти  минут
пять.
     -- У меня уже рука болит от рисования, -- вздохнул Петрик.
     -- Давай теперь я. -- Каролинка взяла у Петрика мелок.
     -- Ну и замок  нарисовали, -- не унималась  принцесса. -- Без окон... А
должно быть двадцать окон, иначе нечего и стараться.
     -- Двадцать?  -- повторила Каролинка  и принялась  рисовать. Она  очень
торопилась, а  голубой  мелок  становился все короче  и  короче.  Деревянная
оправка  треснула пополам  и  свалилась наземь, и  Каролинка рисовала теперь
одним только мелком. Она осторожно держала его в пальцах, чтоб не сломался.
     "Останется, может, еще маленький кусочек, -- думала Каролинка, -- тогда
я нарисую..."
     Но не было даже возможности подумать,  что нарисует она голубым мелком,
потому что принцесса только и делала, что распоряжалась:
     --  Замок  кончили...  Так. Вокруг  замка  должен  быть  сад.  Деревья,
деревья...
     -- Хорошо! -- кивнула Каролинка и  принялась рисовать деревья,  а мелок
становился все короче и короче.
     "Чего там жалеть, --  успокаивала сама себя Каролинка, -- ведь мы хотим
ее расколдовать".
     --  Ну что,  кончила  ты с этими деревьями? --  нетерпеливо  прошептала
принцесса.
     -- Кончила, -- прошептала  Каролинка. На больших часах до пяти часов не
хватало  всего полминутки...  Каролинка взглянула на огрызок мелка,  который
она с трудом удерживала в кончиках пальцев. Посмотрела на рисунок, сделанный
Петриком  и  ею,  и,  по своему желанию,  без  просьбы, нарисовала еще перед
замком четыре голубых цветочка.
     --  Чтоб  было  красивее,   --  пояснила  Каролинка,   поворачиваясь  к
принцессе. И  в это  мгновение  она  увидела  перед  собой  не  растрепанную
замарашку, а хорошенькую  принцессу,  такую, какой должна быть принцесса  из
сказки. Та с улыбкой протянула руки к Петрику и Каролинке.
     -- Спасибо! -- сказала принцесса и с чувством поцеловала обоих. --  Мне
пора в мой замок. -- И она показала на рисунок. Но это был уже не рисунок --
перед ними открылась  настоящая дорога,  появился настоящий  замок,  выросли
деревья. Все было голубое.
     Принцесса выбежала на  дорогу и помахала им платочком, который подарила
ей Каролинка.
     -- Прощайте!
     --  Прощай! --  прошептала Каролинка и почувствовала, что по щеке текут
слезы.  Она  хотела  отереть их  платочком,  но вспомнила, что  платочек она
подарила принцессе, и отерла слезы ладонью.
     А  тем  временем  голубой  мир  перед  ними,  только что  нарисованный,
побледнел и наконец пропал из глаз.
     -- Вот все и кончилось, -- с грустью сказал Петрик.
     -- Да, -- вздохнула Каролинка.
     Дети  даже и не поняли, каким образом очутились  они вновь  в комнате у
Каролинки. И вдруг Каролинка заметила, что в  руке у нее по-прежнему огрызок
голубого мелка.
     -- Петрик! -- крикнула Каролинка. -- И как  это я раньше не догадалась!
Ведь этим огрызком мы можем нарисовать голубую бусинку!
     --  Правильно! И бусинка исполнит  все  наши желания!  Жаль,  что мелок
кончился...
     -- Но ведь ты не жалеешь, что мы расколдовали принцессу?
     -- Еще чего! Это я так сказал...
     -- Может, удастся  нарисовать бусинку этим  огрызком?... --  шепнула  с
надеждой Каролинка.
     -- Попробуем!
     Но мелка хватило  Каролинке  только  на то,  чтоб  нарисовать маленький
шарик.  Да  и  тот  с  выщербинкой,  и  ничего  больше.  Едва Каролинка  его
нарисовала, как шарик подпрыгнул  и взмыл  в воздух,  некоторое время ребята
следили за его полетом, потом он побледнел и тоже пропал.
     -- Бусинка! -- крикнула Каролинка. -- Не пропадай!
     Но шарика уже не  было, и только Каролинке  и Петрику показалось, будто
откуда-то донесся тихий голос:
     -- До свиданья! До свиданья!
     Тут  вернулась  домой  мама,  и  рядом  с  Каролинкой  мяукнула  кошка.
Каролинка поспешно обернулась и посмотрела -- кошка была светло-серая.
     -- Наконец-то Грация вернулась с этих своих прогулок, и  шерстка  у нее
опять чистая, -- заметила мама.
     И Каролинке вдруг показалось,  что Грация подмигнула  ей заговорщически
голубым глазом.

     Мария Крюгер "Привет, Каролинка!"
     Рисунки: Халина Белинска
     Перевел с польского: Святослав Свяцкий
     Титул оригинала: "Witaj, Karolcia!"
     Printed in Poland
     "НАША КСЕНГАРНЯ" ВАРШАВА

Популярность: 5, Last-modified: Thu, 07 Feb 2002 11:48:49 GmT