Пьеса в пяти действиях
----------------------------------------------------------------------------
Money
Перевод H. Надеждиной
Библиотека драматурга.
Эдвард Джордж Бульвер Литтон. Пьесы. М., "Искусство", 1960
OCR Бычков М.Н.
----------------------------------------------------------------------------
Лорд Глоссмор.
Сэр Джон Веси - баронет, кавалер ордена Гвельфа, член Королевского
общества, член Общества антиквариев.
Сэр Фредерик Блаунт.
Стаут.
Грейвс.
Ивлин.
Капитан Дадли Смус.
Шарп.
Ток.
Франц - портной.
Тебурийт - обойщик.
Макфинч - ювелир и серебряных дел мастер.
Макстакко - архитектор.
Кайт - торговец лошадьми.
Кримсон - портретист.
Граб - издатель.
Патент - каретник.
Леди Френклин - сводная сестра сэра Джона Веси.
Джорджина - дочь сэра Джона Веси.
Клара - компаньонка леди Френклин, кузина Ивлина.
Члены клуба, слуги и т. д.
Место действия - Лондон, 1840 год.
Гостиная в доме сэра Джона Веси; на заднем плане двустворчатая дверь в
другую гостиную; справа - стол с книгами и газетами, слева - диван,
письменный столик. Сэр Джон, Джорджина.
Сэр Джон. Да, он будет ровно в два. (Читает письмо с траурной каймой.)
"Дорогой сэр Джон, с тех пор как умерла эта святая женщина, моя Мария...".
Хм! Мария - его жена; она сделала из него мученика, а теперь он делает из
нее святую!
Джорджина. Ну и что дальше - "с тех пор как она умерла"?
Сэр Джон (читает). "...я живу в холостяцкой квартире, куда я,
разумеется, не смею пригласить дам. Поэтому разрешите мне, для ознакомления
с завещанием покойного мистера Мордаунта, душеприказчиком которого я
назначен, привести мистера Шарпа, стряпчего, в ваш дом, ибо ваша дочь
является ближайшей родственницей покойного. Я буду у вас ровно в два часа.
Генри Грейвс".
Джорджина. И ты действительно уверен, что бедный мистер Мордаунт сделал
меня своей наследницей?
Сэр Джон. Да к тому же одной из богатейших наследниц в Англии. Неужели
ты еще сомневаешься? Разве ты не ближайшая его родственница? Твоя дорогая
матушка была ему родной сестрой. Пока он жил в Индии и копил несметные
богатства, разве мы упускали малейшую возможность послать ему маленькое
напоминание о нашей бескорыстной привязанности? Разве мой дом не был его
домом, когда он в последний раз приезжал в Англию? Ты была тогда еще
малюткой. Разве я не объедался из вежливости его отвратительными индийскими
пряностями и пловами? Разве он не курил свой кальян - противный старый
сумасброд... я хочу сказать, бедный милый друг - в моей лучшей гостиной? И
разве ты хоть раз забыла назвать его "мой красавец-дядюшка", ибо этот
достойный человек был тщеславен, как павлин?
Джорджина. И такой урод!
Сэр Джон. Наш дорогой покойник! Увы, он действительно был некрасив.
Точно кенгуру, заболевший желтухой! И если он, после такого нежного
отношения к нему, не сделал тебя своей наследницей, - тогда... тогда,
видимо, все благороднейшие черты нашего характера: любовь к родне, чувство
справедливости... прививают нам с детства совершенно впустую!
Джорджина. Превосходно, сэр! Кажется, я слышала эти слова в твоей
последней речи в Таверне Масонов, когда ты выступал по важнейшему вопросу о
чистке труб?
Сэр Джон. Ах, ты моя умница! Какая память! Сядь, Джорджи. Поскольку
произошло это счастливейшее... я хочу сказать, печальнейшее событие, я,
кажется, могу доверить тебе одну тайну. Ты видишь, какой у нас прекрасный
дом - прекрасные слуги, прекрасное серебро, прекрасные обеды; все думают,
что сэр Джон Веси очень богатый человек.
Джорджина. А разве нет?
Сэр Джон. То-то и оно, что нет. Все это враки, дитя мое, так и знай!
Как жертвуют пескарем, чтобы поймать на удочку форель, так, ловко растратив
одну гинею, можно приманить их целую сотню. В жизни есть два правила. Первое
- людей оценивают не по тому, каковы они на самом деле, а по тому, какими
они кажутся. Второе - если у тебя нет своих заслуг или своих денег, надо
использовать чужие заслуги и чужие деньги. Мой отец заработал свой титул
службой в армии и умер без гроша в кармане. За его заслуги я получил пенсию
- четыреста фунтов в год; благодаря этим четыремстам фунтам в год я получил
кредит на восемьсот фунтов; благодаря этим восьмистам фунтам я женился на
твоей матери, которая принесла мне в приданое десять тысяч фунтов; благодаря
этим десяти тысячам фунтов я получил кредит на сорок тысяч фунтов и платил
Дику Сплетнику три гинеи в неделю, чтобы он всюду называл меня "скупердягой
Джеком"!
Джорджина. Ха-ха! Довольно неприятное прозвище.
Сэр Джон. Зато солидная репутация. Назвать человека скупым - все равно,
что назвать его богачом; а когда человека называют богачом - он пользуется
всеобщим уважением! Благодаря этому уважению я завоевал избирателей,
переменил свои политические убеждения, уступил свое место в палате министру,
причем самое меньшее, что тот мог предложить взамен человеку с таким весом,
- это контору по выдаче патентов с двумя тысячами годового дохода. Вот как
надо добиваться успеха в жизни. Враки, только враки, дитя мое!
Джорджина. Надо сказать, что ты...
Сэр Джон. Знаю жизнь - ну, разумеется. Что же касается твоего
состояния, поскольку мои расходы превышают мой доход, мне нечего оставить
тебе; однако даже и без дядюшкиных денег, ты всегда слыла богатой
наследницей "скупердяги Джека". То же можно сказать и о твоем воспитании. Я
шел на любые издержки, чтобы дать тебе возможность блеснуть, - о, я не
забивал тебе голову всякими историческими событиями и проповедями, - но ты
умеешь рисовать, петь, танцевать, с достоинством входить в комнату... Так
воспитывают в наше время благородных девиц, чтобы они стали гордостью
родителей и счастьем супруга, когда они его поймают. Кстати, о супруге: ты
знаешь, мы думали о сэре Фредерике Блаунте.
Джорджина. Ах, папа, он такой очаровательный...
Сэр Джон. Был очаровательным, дорогая, пока мы не узнали о смерти
дядюшки. Но для столь богатой наследницы, как ты, мы будем искать по меньшей
мере герцога. Куда же это запропастился Ивлин?
Джорджина. Я его не видела. Какой странный человек - такой насмешник, -
а ведь может быть очень приятным.
Сэр Джон. Шутник? Циник? Никогда не знаешь, как к нему подступиться.
Мой личный секретарь, бедный родственник, ничего за душой не имеет, а ведь
глядит на всех нас свысока, черт побери!
Джорджина. Так зачем же ты держишь его у себя, если от него нет
никакого толка?
Сэр Джон. Вот тут ты ошибаешься. У него множество талантов: он
подготавливает мои речи, пишет мои памфлеты, проверяет мои расчеты. Мой
доклад о последней Комиссии принес мне большую известность, и меня поставили
во главе новой Комиссии. Кроме того, он все же наш родственник - ему не надо
платить жалованья, а доброе отношение к бедному родственнику всегда ценится
в свете. Великодушие - весьма полезная добродетель, особенно когда оно
ничего не стоит. Вот с другой нашей родственницей, Кларой, дело обстояло
совсем иначе: ее отец счел возможным назначить меня ее опекуном, хотя у нее
не было ни гроша, - весьма обременительно и никакой пользы. Поэтому я сбыл
ее с рук леди Френклин, моей сводной сестре.
Джорджина. А леди Френклин еще долго будет гостить у нас?
Сэр Джон. Не знаю, дорогая; чем дольше, тем лучше - ведь муж оставил ей
весьма кругленькую сумму. А-а, вот, кстати, и она сама!
`
Леди Френклин, Клара, сэр Джон, Джорджина.
Сэр Джон. Дорогая сестрица, мы как раз пели вам дифирамбы. Но что я
вижу? Вы не в трауре?
Леди Френклин. Почему я должна носить траур по человеку, которого
никогда не видела?
Сэр Джон. Но ведь он мог оставить вам что-нибудь в наследство.
Леди Френклин. Тем меньше причин для скорби! Ха-ха-ха! Дорогой мой сэр
Джон, я из тех, кто считает чувства чем-то вроде капитала, и я никогда не
делаю вида, что они у меня есть, если на самом деле их нет!
Сэр Джон (в сторону). Глупая женщина! (Кларе.) А вы, Клара, видно,
больше соблюдаете приличия, хотя вы очень, очень, очень дальняя родственница
покойного; кажется, что-то вроде троюродной кузины?
Клара. Мистер Мордаунт сказал однажды помощь моему отцу, и это черное
платье - единственная возможность выразить мою благодарность.
Сэр Джон. Хм! Благодарность! Девчонка, кажется, на что-то надеется.
Леди Френклин. Значит, душеприказчик - мистер Грейвс, именно его
назначил завещатель? Того самого мистера Грейвса, что всегда одет в черное и
всегда оплакивает свею несчастливую судьбу и эту святую женщину, его Марию,
которая устроила ему собачью жизнь?
Сэр Джон. Того самого. Его слуги одеты в черные ливреи, у него черная
коляска, он ездит верхом на вороной лошади, и если он когда-нибудь женится
снова, готов поклясться, что в память этой святой женщины, его Марии, он
возьмет в жены негритянку...
Леди Френклин. Ха-ха-ха! Ну что ж, увидим! (В сторону.) Бедный Грейвс,
он всегда нравился мне - такой примерный супруг.
Входит Ивлин, никем не замеченный; он усаживается и берет книгу.
Сэр Джон. Сколько родственников появилось в связи с этим завещанием!
Мистер Стаут, политико-экономист... лорд Глоссмор...
Леди Френклин. Его дед был ростовщиком, и поэтому лорд Глоссмор
презирает всех простолюдинов, всех выскочек и плебеев.
Сэр Джон. Сэр Фредерик Блаунт...
Леди Френклин. Сэ' Ф'еде'ик Блаунт, который считает, что буква "р"
слишком г'уба, и потому отменил ее. Это представитель нового типа
благоразумных молодых джентльменов: они слишком вялы и хилы, чтобы
предаваться здоровым излишествам, как это делали их предки, и посему
предпочитают быть женственно-томными. В прошлом столетии были в моде
озорство и беспечность, а нынче - спокойствие и эготизм. Он никогда не
делает глупостей и не говорит ничего умного. (Кларе.) Прости меня, дорогая,
сэр Фредерик, кажется, твой поклонник, поскольку, здраво рассудив, он не
увидел "Никакого в'еда" в том, чтобы влюбиться в твою красоту и в твои
большие ожидания. Да, еще наш бедный ученый родственник - о, мистер Ивлин,
вы здесь!
Сэр Джон. Ивлин! Вас-то мне и нужно. Где вы пропадали весь день? Вы
занялись теми бумагами? Написали мою эпитафию бедняге Мордаунту? По-латыни,
вы не забыли? Составили отчет о моей речи в Эксетер-холле? Просмотрели
прения о пошлинах? Ах, да, вы очинили все старые перья у меня в кабинете?
Джорджина. А мне вы привезли черный флоретовый шелк? Заехали к Сторру
за моим кольцом? Заходили к Хукему за последними карикатурами Дойля и
юмористическим альманахом? - ведь из-за траура нам нельзя выезжать.
Леди Френклин. А что же случилось с моей гнедой, вы узнали? Вы взяли
мне ложу в Оперу? Купили моему маленькому Чарли кубарь?
Ивлин (продолжает читать). В этом Пэли, разумеется, прав; если так
строить данный силлогизм... (Поднял голову.) Сударыня? Сэр? Мисс Веси? Я вам
нужен? Пэли пишет, что если вы помогаете даже тем, кто этого не заслуживает,
вы развиваете в себе человеколюбие... Не надо извиняться. Я весь к вашим
услугам.
Сэр Джон. Опять на него нашло.
Леди Френклин. Вы дозволяете ему странные вольности, сэр Джон.
Ивлин. Не удивляйтесь, сударыня, - это единственная награда за мои
труды. А сейчас я хочу воспользоваться щедростью сэра Джона.
Леди Френклин. Прошу меня извинить... мне понравилась ваша
находчивость. Сэр Джон, я, видимо, мешаю вам; я знаю, что ваша щедрость так
застенчива, что вы никому не даете ее заметить! (Отходит в сторону.)
Ивлин. Я сегодня не мог выполнить ваши поручения - я должен был
навестить бедную женщину - мою нянюшку и последнего друга моей матушки. Она
очень бедна, очень... больна... она умирает... и задолжала за полгода
квартирную плату...
Сэр Джон. Вы знаете, что я с радостью сделаю для вас все, но нянюшке...
(В сторону.) У некоторых людей нянюшки всегда больны! (Ивлину.) Кругом
столько обманщиков ...мы поговорим об этом завтра. А сейчас я весь поглощен
нашим прискорбным событием! (Смотрит на часы.) О! как поздно! Мне надо еще
написать письма... и ни одно перо не очинено! (Уходит.)
Джорджина (вынимая кошелек). Пожалуй, я дам ему... а если я все же не
получу наследства? Папа дает мне так мало карманных денег - и я должна
купить эти серьги! (Прячет кошелек.) Мистер Ивлин, дайте мне адрес вашей
нянюшки!
Ивлин (пишет на бумажке адрес и дает ей, в сторону.) Несмотря на все ее
причуды, у нее доброе сердце! Ах, мисс Веси, если б эта бедная женщина не
закрыла глаза моей покойной матушке, Альфред Ивлин не выпрашивал бы
милостыню у вашего отца!
Клара заглядывает через плечо Джорджины и читает адрес.
Джорджина. Я обязательно займусь этим... (в сторону) если получу
наследство!
Сэр Джон (за сценой). Джорджи, иди же сюда!
Джорджина. Иду, папа. (Уходит.)
Ивлин опять сел у стола и закрыл лицо руками.
Клара. Как это тяжело для его благородной души! Что ж, тут я, во всяком
случае, могу его утешить! (Села, собралась писать.) Но он узнает мой почерк!
Леди Френклин. Зачем вы вкладываете банковый билет, Клара? По какому
счету вы собираетесь платить?
Клара. Тсс! Ах, леди Френклин, вы же так добры! Это для одной бедной
женщины... но она не должна знать, кто прислал деньги, иначе она их не
возьмет. Может быть, вы? Нет! Ее почерк он тоже знает...
Леди Френклин. Вы хотите, чтобы я передала их? С удовольствием! Бедная
Клара... Ведь это же все ваши сбережения... а я так богата!
Клара. Нет, я хочу сделать все сама... я горжусь этим... это мой
долг... моя радость! А у меня так мало радостей! Тсс! Отойдемте в сторону!
Уходят в открытую дверь за сцену и там тихо беседуют.
Ивлин. И я должен терпеть все это до конца своих дней! Я честолюбив, а
Бедность мешает мне выдвинуться. Я образован, а Бедность вынуждает меня
служить глупцам! Я люблю, а Бедность властно преграждает мне путь к
алтарю... Но нет, нет, если, как мне кажется, я любим, тогда я... что? тогда
я начну одурманивать себя грезами, и мне будет сниться Рай, в который мне,
может быть, не суждено войти.
Леди Френклин (Кларе). Да, я велю моей горничной переписать и отправить
это письмо... она хорошо пишет, а уж ее почерк никто не знает. Сейчас я
распоряжусь, и все будет немедленно исполнено. (Уходит.)
Клара идет к авансцене и садится. Ивлин продолжает читать. Входит сэр
Фредерик Блаунт.
Клара, Ивлин, сэр Фредерик Блаунт.
Блаунт. Никого! - О, мисс Дуглас! Нет, нет, не буду вам мешать. А где
же мисс Веси, Джо'джина?
Клара встает, он садится на ее стул.
Ивлин (поднял голову, увидел это, подал Кларе стул и снова сел читать.
В сторону). Нахальный щенок!
Клара. Сказать ей, что вы здесь, сэр Фредерик?
Блаунт. Не надо, не надо! П'емиленькая девица, эта компаньонка!
Клара. Как вам понравилась вчера Панорама, кузен Ивлин?
Ивлин (читает громко):
"С циветтой схож раздушенный сей хлыщ,
Духами он богат, а духом нищ" *.
{* Перевод стихов в пьесе Мих. Донского.}
Неплохо написано!
Блаунт. Сэ'!
Ивлин (подает ему книгу). Вы не находите? - Это Купер.
Блаунт (отмахиваясь от книги). Купе'?
Ивлин. Купер.
Блаунт (пожав плечами, Кларе). Ст'анный человек, мисте' Ивлин!
О'игинал! Нет, Пано'ама не дает вам никакого п'едставления о Неаполе -
п'елестное местечко! Я неп'еменно езжу туда че'ез год - я так люблю
путешествовать. Вот вам пон'авился бы 'им - д'янные т'акти'ы, но очень
к'асивые 'азвалины. П'осто начинаешь все это любить.
Ивлин (читает):
"Поверьте, - олух, повидавший свет,
Куда умней, чем олух-домосед".
Блаунт (в сторону). Этот Купе' пишет очень ст'анно! Хм. Но я не буду
унижать себя ссо'ой. (Вслух.) Надеюсь, чтение завещания не отнимет у нас
много в'емени. Бедный ста'ик Мо'даунт - я его ближайший 'одственник по
мужской линии. Он был большой чудак. Кстати, мисс Дуглас, вы об'атили
внимание на мою двуколку? Тепе'ь входят в моду двуколки. Я буду счастлив,
если вы 'аз'ешите мне покатать вас. Да, да, счастлив, счастлив! (Пытается
взять ее руку.)
Ивлин (вскрикнул). Оса! Оса! Сейчас она сядет! Осторожно, мисс Дуглас,
оса!
Блаунт. Оса! Где? Не гоните ее в мою сто'ону! Есть люди, кото'ые не
об'ашают на ос внимания, но я те'петь их не могу - они че'товски больно
жалят!
Ивлин. Ах, простите, - это всего лишь овод.
Входит слуга.
Слуга. Сэр Джон просит вас пожаловать к нему в кабинет, сэр Фредерик.
(Уходит.)
Блаунт. Сейчас. Нет, в этой девушке есть какая-то п'ивлекательность,
клянусь! Конечно, я люблю Джо'джину... но если я п'иглянусь компаньонке...
(Задумчиво.) Это не п'инесет мне никакого в'еда! Au plaisir! {- желаю всего
наилучшего! (Франц.)} (Уходит.)
Ивлин и Клара.
Ивлин. Клара! Клара. Что, кузен?
Ивлин. И вы тоже живете в зависимости! Клара. Но у леди Френклин, - а
она хочет, чтобы я забыла об этом.
Ивлин. Но разве свет может об этом забыть? Эта дерзкая
снисходительность, это самодовольное любование еще оскорбительнее, чем
высокомерное пренебрежение! Да, облачите Красоту в шелк и тончайшие шали,
посадите Добродетель в колесницу, повинуйтесь всем их прихотям, укройте их
обеих от дуновения ветерка, оградите золотой решеткой - и обе они, Красота и
Добродетель, будут божествами и для крестьянина и для вельможи. Но лишите их
всего этого - пусть Красота и Добродетель будут бедны... зависимы...
одиноки... беззащитны! О, тогда все будет по-иному - те же люди будут
толпиться вокруг них, глупцы, щеголи, распутники, но не для того, чтобы
поклоняться им в храме, а для того, чтобы принести их в жертву!
Клара. Как вы жестоки!
Ивлин. Простите! Когда сердце человека - его единственное богатство,
даже нежная привязанность становится горька. Я привык к унижениям, они
больше не раздражают меня. Я могу насмехаться над тем, от чего раньше
страдал. Но вы, вы! Такая хрупкая, такая чувствительная... одно
неуважительное слово, один небрежный взгляд, брошенный на вас, одна
презрительная нотка в голосе - вот когда я ощущаю, как тяжела доля бедняка.
Он может оборонять своей гордостью только себя, другого она не защитит.
Клара. Но у меня тоже есть гордость... я тоже могу улыбаться в ответ на
бессмысленную дерзость!
Ивлин. Улыбаться... а меж тем он взял вашу руку! Ах, Клара, вы не
знаете, как я страдаю, ежедневно, ежечасно! Когда вас окружают другие -
молодые, красивые, богатые... эти лощеные светские баловни... я готов
обвинять вас в вашей красоте, я терзаюсь из-за каждой улыбки, которую вы
дарите другим. Нет, нет, не говорите ничего! Мое сердце не может больше
молчать, вы должны выслушать все! Ради вас я терпел докучливое рабство в
этом доме, издевательства глупцов, насмешки наемников, добывал себе кусок
хлеба таким трудом, который мог бы принести мне иные, более достойные плоды,
- да, ради вас, ради того, чтобы видеть вас... слышать вас... дышать одним
воздухом с вами... быть всегда подле вас, чтобы хоть один человек мог дать
вам возможность насладиться подлинным уважением, - ради этого, ради этого я
томился, страдал и терпел. О Клара, мы оба одиноки... у нас обоих нет
друзей... вы для меня все, весь мир - не отворачивайтесь, вся моя судьба в
этих словах: я люблю вас!
Клара. Нет... мистер Ивлин... Альфред... Нет, нет, не говорите об этом,
не думайте... это безумие!
Ивлин. Безумие. Ну нет! Выслушайте меня до конца - я беден, у меня нет
ни гроша, я, как нищий, прошу хлеба для умирающей служанки. Это правда... Но
у меня железное сердце. У меня есть знания... терпение... здоровье... и моя
любовь к вам пробудила во мне честолюбие! До сих пор я пренебрегал своими
силами, потому что презирал все, пока не полюбил вас! Но когда мне надо
будет трудиться для вас... поддерживать вас... облегчать вам путь... я... я,
Альфред Ивлин, бедняк, обещаю завоевать для вас славу и богатство! Не
отнимайте вашей руки... этой руки... разве она не будет моей?
Клара. Ах, мистер Ивлин... Никогда... никогда!
Ивлин. Никогда?
Клара. Забудьте это увлечение; наш брак невозможен, слова любви
принесут нам одно разочарование!
Ивлин (с горечью). Потому что я беден.
Клара. И я тоже! Брак, который принесет нищету... лишения... вечный
страх за завтрашний день... Я столько видела таких браков! Не будем больше
говорить об этом никогда!
Ивлин. Довольно... я повинуюсь. Я ошибался... ха-ха! Мне казалось, что
я тоже любим. Я уже утратил частично свою молодость в заботах и труде... мой
дух ожесточился... меня уже никто не может любить... и я не должен был
полюбить никого!
Клара (в сторону). Ах, если б только мне одной пришлось страдать...
терпеть нужду... Что мне сказать ему? (Вслух.) Мистер Ивлин... кузен...
Ивлин. Сударыня...
Клара. Альфред, я... я...
Ивлин. Отвергаете меня?
Клара. Да, да! Все кончено! (Уходит.)
Ивлин. Что же это? Вчера ее рука задрожала, когда я коснулся ее... А
роза, которую я дал ей... она поцеловала ее... как бы не зная, что я все
вижу! Это была ловушка... хитрость... ведь я тогда был так же беден, как и
сейчас. О, им будет над чем посмеяться! Что ж, смелее! Презренье кокетки
способно разбить только слабое сердце! А теперь, когда мне уже никто не мил
и весь свет, стал для меня лишь гигантской шахматной доской, - сяду и буду
всерьез играть в шахматы с фортуной!
Входят лорд Глоссмор и слуга.
Слуга. Я доложу сэру Джону, милорд. (Уходит.)
Ивлин берет газету.
Глоссмор. Секретарь... хм! Прекрасная погода, сэр; есть какие-нибудь
известия с Востока?
Ивлин. Да, все умные люди опять уехали туда.
Глоссмор. Ха-ха-ха! О нет, не все - вот идет мистер Стаут, наш великий
деятель в области политической экономии!
Стаут, Глоссмор, Ивлин.
Стаут. Доброе утро, Глоссмор!
Глоссмор. Глоссмор! Выскочка!
Стаут. Боялся, что опоздаю... задержали в приходском управлении!
Удивительно, до чего невежественны английские бедняки! Полтора часа не мог
вбить в голову глупой старой вдове с девятью детьми, что еженедельное
пособие в три шиллинга противоречит всем законам общественной
нравственности!
Ивлин. Превосходно! Замечательно! Вашу руку, сэр!
Глоссмор. Как! Вы одобряете подобные взгляды, мистер Ивлин? По-вашему,
старухи годны только на то, чтобы умирать с голоду?
Ивлин. Умирать с голоду! Какое заблуждение! Право, милорд, когда
попусту бросают деньги каждому, кто умирает с голоду, этим лишь поощряют
нищету!
Стаут. Он говорит весьма умно!
Глоссмор. Какие бесчеловечные убеждения! Где наши добрые старые
времена, когда помощь несчастным была долгом богатых людей!
Ивлин. Да, если подумать, пожалуй, правы вы, милорд! Я тоже знаю одну
бедную женщину... больную... умирающую... в нужде... Ей тоже суждено
погибнуть?
Глоссмор. Погибнуть! Какой ужас!.. В христианской стране! Погибнуть!
Избави бог!
Ивлин (протягивая руку). Что же вы тогда дадите ей?
Глоссмор. Хм! Сэр... ей должен дать приход!
Стаут (энергично). Нет!.. Нет!.. Нет! Разумеется, нет!
Глоссмор. "Нет! Нет" А я говорю: да! да! И если приход отказывается
помогать беднякам, единственное, что остается твердому и решительному
человеку, который придерживает
был моим двоюродным братом.
Сэр Джон. А Джорджина его родная племянница - самое ближайшее родство!
Превосходный был человек, хотя со странностями... доброе сердце, но какая
печень! Два раза в год я посылал ему тридцать дюжин бутылок с челтенхемской
минеральной водой! Сколь утешительно вспоминать в такие минуты об этих
маленьких знаках внимания!
Стаут. Я тоже аккуратно посылал ему отчеты о парламентских прениях,
переплетенные в телячью кожу. Он доводился мне троюродным братом - весьма
разумный человек... и мальтузианец: не женился, чтобы не увеличивать избыток
народонаселения и не растратить по мелочам свое состояние на собственных
детей. А теперь...
Ивлин. Он пожинает счастливые плоды холостяцкой жизни, предвкушая
благодарность всех своих близких и дальних родственников!
Леди Френклин. Ха-ха-ха!
Сэр Джон. Ш-ш! Приличия, леди Френклин, не забывайте о приличиях!
Входит слуга.
Слуга. Мистер Грейвс, мистер Шарп.
Сэр Джон. Вот и мистер Грейвс, а с ним и стряпчий Шарп, который привез
завещание из Калькутты.
Грейвс, Шарп, Сэр Джон и прочие.
Сэр Джон |
Глоссмор } (хором). Ах, сэр!.. Ах, мистер Грейвс!
Блаунт |
Стаут |
Джорджина прижимает к глазам платок.
Сэр Джон. Какое прискорбное событие!
Грейвс. Все в жизни прискорбно. Утешьтесь, мисс Веси. Правда, вы
потеряли дядюшку, но я... я потерял жену... такую жену! Лучшую из женщин...
и троюродную сестру покойного! Извините меня, сэр Джон... при виде вашего
траура мои раны снова начинают кровоточить.
Слуги обносят всех вином и сандвичами.
Сэр Джон. Освежитесь... выпейте стакан вина. Грейвс. Благодарю вас.
Превосходный херес... Ах, эта святая женщина, моя Мария! Она так любила
херес; все напоминает мне о Марии! Ах, леди Френклин, вы знали ее. Ничто
теперь не может пленить меня... (В сторону.) Чрезвычайно приятная особа эта
леди Френклин!
Сэр Джон. А теперь перейдем к делу. Ивлин, вы свободны.
Шарп (глядя в свою записную книжку). Ивлин. Вы имеете какое-нибудь
отношение к Альфреду Ивлину?
Ивлин. Это я.
Шарп. Родственник покойного, но очень дальний. Присядьте, сэр; и вам
могло быть что-нибудь оставлено, безделица, конечно; однако все
родственники, хотя бы самые дальние, должны присутствовать.
Леди Френклин. Но Клара тоже родственница. Я позову ее. (Уходит.)
Джорджина. Ах, мистер Ивлин, надеюсь, вы получите хоть что-нибудь -
несколько сот фунтов, а может быть, и больше.
Сэр Джон. Ш-ш! Молчите! Тише, тише! Внимание!
В то время как Шарп распечатывает завещание, входят леди Френклин и Клара.
Шарп. Завещание очень краткое, поскольку все, что оставлено, личная
собственность покойного. Этот человек никогда не говорил ничего лишнего.
Сэр Джон. Побольше бы таких людей! (Вздыхает и качает головой.)
Все вздыхают и качают головой.
Шарп (читает). "Я, Фредерик Джеймс Мордаунт из Кулькутты, находясь в
здравом уме и твердой памяти, хотя и немощный телом, завещаю по собственной
воле: первое - моему троюродному брату, Бенджамену Стауту, эсквайру,
Пэл-Мэл, Лондон...
Все взволнованы.
стоимость отчетов о парламентских прениях, которыми он изволил надоедать мне
долгие годы, за вычетом стоимости пересылки, которую он всегда забывал
оплачивать, - в размере четырнадцати фунтов, двух шиллингов, четырех
пенсов".
Все облегченно вздыхают.
Стаут. Что-o? Четырнадцать фунтов? Будь он проклят, старый скряга!
Сэр Джон. Приличия... не забывайте о приличиях! Продолжайте, сэр!
Шарп. "Далее - сэру Фредерику Блаунту, баронету, моему ближайшему
родственнику по мужской линии..."
Все взволнованы.
Блаунт. Бедняга!
Джорджина кладет руку на спинку кресла, в котором сидит Блаунт.
Шарп, "...насколько мне известно, самому элегантному молодому человеку
в Лондоне, в награду за это единственное, как я слышал, его достоинство -
пятьсот фунтов на покупку туалетного прибора.
Все облегченно вздыхают. Джорджина, поймав взгляд отца, убирает руку.
Блаунт (смущенно улыбаясь). Ха-ха-ха! Довольно плоская шутка... весьма,
весьма плоская!
Сэр Джон. Потише, пожалуйста!
Шарп. "Далее - Чарльзу, лорду Глоссмор, уверяющему, что он является
моим родственником, - мою коллекцию засушенных бабочек и родословное древо
Мордаунтов, от начала царствования короля Иоанна".
Все облегченно вздыхают.
Глоссмор. Бабочки! Родословное древо! Я отрекаюсь от этого плебея!
Сэр Джон (гневно). Это уже слишком! Соблюдайте приличия! Продолжайте,
прошу вас!
Шарп. "Далее - сэру Джону Веси, баронету, кавалеру ордена Гвельфа,
члену Королевской академии наук, члену Общества антиквариев и т. д...".
Все взволнованы.
Сэр Джон. Ш-ш! Вот теперь действительно интересно!
Шарп. "...который женился на моей сестре и который ежегодно посылает
мне челтенхемскую минеральную воду, чуть не приведшую меня к смерти, завещаю
- пустые бутылки".
Сэр Джон. Как! Неблагодарный старый плут, старый...
Все (хором). Приличия, сэр Джон, соблюдайте приличия!
Шарп. "Далее - Генри Грейвсу, эсквайру, Олбани...".
Все взволнованы.
Грейвс. Ба! Джентльмены... мне же всегда не везет... ручаюсь, что ни
единого колечка...
Шарп, "...пять тысяч фунтов, трехпроцентными".
Леди Френклин. Поздравляю вас!
Грейвс. Не с чем! Трехпроцентные! Бумаги, которые наверняка будут
падать... вот если бы земли, тогда... хоть бы один акр! Не везет, как
всегда!
Шарп. "Далее - моей племяннице, Джорджине Веси...".
Все взволнованы.
Сэр Джон. Вот оно, вот оно!
Шарп. Десять тысяч фунтов, акциями Ост-Индской компании, что, вкупе с
известными всем сбережениями ее отца, более чем достаточно для незамужней
молодой женщины".
Сэр Джон. Так что же этот старый дурак сделал со всеми своими деньгами,
черт возьми?
Все (хором). Право, сэр Джон, это уже слишком! Соблюдайте приличия!
Ш-ш!
Шарп. "...Исключая все выше указанное, завещаю по добрей воле все мое
состояние - в акциях Ост-Индской компании, бонах, казначейских билетах,
трехпроцентной консолидированной ренте и наличных деньгах в Калькуттском
банке - Альфреду Ивлину, в настоящем или в прошлом, студенту Трикитиколледжа
в Кэмбридже (назначая его тем самым единственным наследником моего имущества
и душеприказчиком совместно с упомянутым Генри Грейвсом, эсквайром)...
Все страшно возбуждены.
Шарп. "...Такому же, по слухам, чудаку, как и я, и единственному из
моих родственников, который никогда не подольщался ко мне и который, испытав
нужду, сумеет найти лучшее применение богатству". А теперь, сэр, мне
остается лишь поздравить вас и передать вам это письмо от покойного, -
думается мне, весьма важное.
Ивлин (подходит к Кларе). Ах, Клара, если б вы любили меня!
Клара (отворачиваясь). Теперь его богатство разлучит нас навеки еще
скорее, чем бедность!
Все окружают Ивлина и поздравляют его.
Сэр Джон (Джорджине). Джорджина, дитя мое... делай вид, что ничего не
произошло... это может быть блестящей партией! Друг мой, поздравляю вас:
теперь вы важное лицо... очень важное!
Ивлин (в сторону). И только ее голоса не слышно!
Глоссмор. Если я могу быть вам хоть чем-нибудь полезен...
Стаут. Или я, сэр...
Блаунт. Или я! 'екомендовать вас в мои клубы?
Шарп. Вам понадобится человек, который будет вести ваши дела. Мистер
Мордаунт всегда пользовался моими услугами.
Сэр Джон. Позвольте! Позвольте! Дом мистера Ивлина здесь - я всегда
относился к мистеру Ивлину, как к сыну! Мы на все готовы для него. На все!
Ивлин. Одолжите мне десять фунтов для моей старой нянюшки!
Все быстро опускают руку в карман.
Занавес
Прихожая в новом доме Ивлина; в углу, за ширмой, Шарп, окруженный книгами и
бумагами, сидит за конторкой и пишет.
Кримсон, портретист; Граб, издатель; Макстакко, архитектор; Тебурийт,
обойщик; Maкфинч, серебряных дел мастер; Патент, каретник; Кайт, торговец
лошадьми; Франц, портной.
Слуги снуют взад и вперед.
Патент (Францу, показывая рисунок). Да, сэр, это новый
кабриолет-визави, фасона Ивлин! Никто нынче так не в моде, как мистер Ивлин!
Деньги делают человека, сэр.
Франц. А портной, der Schneider {- портной. (Нем.)}, телает
тшентельмена! Это я, мистер Франц из Сент-Тшеймс, снимай с него мерку, шей
костюмы, это я телай красивый, представительный тшентельмен из тех, кого
папа с мамой стелал лишь безобразный голый малыиишка!
Макстакко. Мистер Ивлин - человек с большим вкусом! Он хочет купить
виллу лишь для того, чтобы снести ее и выстроить вновь! А-а! Мистер Макфинч!
Рисунок для нового подноса?
Макфинч (показывая рисунок). Да, сэр! Щит Александра Великого для
мороженого и лимонада! Две тысячи фунтов.
Макстакко. Чертовски дешево! Вы из Шотландии?
Maкфинч. Из Арбердауншира. Подыхрай, как ховорится, мне, а я подыхраю
тебе!
Дверь на заднем плане распахивается, входит Ивлин.
Ивлин. Начинается утренний прием! Итак, добрый день! А-а, Тебурийт,
эскизы драпировок? Прекрасно! А вам что угодно, мистер Кримсон?
Кримсон. Сэр, если вы разрешите мне написать ваш портрет, я стану
богатым человеком. Вы такой знаток живописи - это все говорят!
Ивлин. Живописи! Живописи! Вы уверены, что я знаток живописи?
Кримсон. Ах, сэр, разве вы не купили великого Корреджо за четыре
тысячи?
Ивлин. Совершенно верно. Я все понял. Значит, благодаря четырем тысячам
я оказался знатоком живописи? Я заеду к вам, мистер Кримсон... до свиданья.
Мистер Граб... ах, вы тот издатель, который некогда отказал мне в пяти
фунтах за поэму? Вы правы, это были весьма дрянные вирши!
Граб. Вирши?! Мистер Ивлин, это было божественно! Просто времена тогда
были плохие.
Ивлин. Очень плохие - для меня.
Граб. Но теперь, сэр, если вы захотите отдать мне предпочтение, я буду
продвигать эту поэму... я буду ее продвигать! Я издаю только великосветских
поэтов, сэр; а такого джентльмена, как вы, надо продвигать! Пятьсот фунтов
за поэму, сэр!
Ивлин. Пятьсот фунтов, когда они мне не нужны, меж тем как пять фунтов
показались бы мне тогда целым состоянием!
Я стал богат и, странно, с тех времен
Для всех я стал талантлив и умен!
Обернулся к остальным; те окружают его.
Кайт. Тридцать отменных жеребят из Йоркшира, сэр!
Патент (показывая рисунок). Кабриолет-визави фасона Ивлин!
Maкфинч (показывая рисунок). Поднос фасона Ивлин!
Франц (разворачивая свой сверток, с достоинством). Сэр, я принес фрак -
знаменитый фрак фасона Ивлин!
Ивлин. Ох, идите вы к... я хочу сказать: идите домой! Прославьте меня
кабриолетами, подносами, портьерами и фраками, как я уже прославлен в
живописи и скоро буду прославлен в поэзии. Я отдаюсь в ваши руки - уходите!
Макфинч, Патент и другие уходят. Входит Стаут.
Какой у вас возбужденный вид, Стаут!
Стаут. Говорят, вы только что купили грандиозное поместье Грогджинхоль?
Ивлин. Да, Шарп сказал, что просто даром.
Стаут. Так вот, моему любезному другу, члену палаты Хопкинсу, депутату
от Грогджинхоля, осталось жить не более месяца... но интересы человечества
запрещают нам сожалеть об отдельных личностях. Наш патриот Попкинс намерен
выставить свею кандидатуру тотчас же после смерти Хопкинса! Ваше
покровительство обеспечит ему успех. Ваше время настало! Вперед, на стезю
Просвещения! О, черт меня побери, сюда идет Глоссмор!
Стаут, Глоссмор, Ивлин; Шарп все еще за своей конторкой.
Глоссмор. Как удачно, что я застал вас дома! Хопкинс из Грогджинхоля
одной ногой в могиле. Пивовар Попкинс уже начинает тайком собирать голоса -
вот что значит плебей! Поддержите молодого лорда Сайфера - весьма ценный для
нас кандидат. Наступил ужасный момент - от избрания Сайфера зависит
Конституция! Голосуйте за Сайфера!
Стаут. Попкинс - вот кто нам нужен!
Ивлин (задумчиво). Сайфер и Попкинс... Попкинс и Сгйфер... Просвещение
и Попкинс - Сайфер и Конституция! Что мне делать? Слушайте, Стаут, меня в
ГрогджиНхоле никто не знает.
Стаут. Там знают ваше поместье.
Ивлин. Но ведь неподкупность при выборах... голосование в соответствии
с личными убеждениями.
Стаут. Ну, конечно, Сайфер подкупает всех и вся... Разрушьте его
планы... сохраните за округом его вольности! Выкиньте на улицу всех, кто
собирается голосовать против Просвещения и Попкинса!
Ивлин. Правильно! Долой тех, кто позволяет себе вольности и восхищается
еще какой-то вольностью, кроме нашей вольности! Вот это называется
вольностью!
Глоссмор. Сайфер человек с весом... у него будет пятьдесят тысяч
годового дохода. Сайфер никогда не поставит на голосование проект, не
обдумав предварительно, насколько он может затронуть людей с пятьюдесятью
тысячами годового дохода!
Ивлин. Правильно! Нет собственности без закона, значит, закон,
защищающий собственность, - единственный надлежащий закон! Вот это
называется законом!
Стаут. Попкинс всецело за экономию... сколько общественных денег
растрачивается впустую! Спикеру в палате платят пять тысяч в год, тогда как
мой шурин, председатель приходского управления, заверил меня, что согласен
стать спикером при половинном окладе!
Глоссмор. Довольно, мистер Стаут. У мистера Ивлина слишком большое
состояние, чтобы защищать равенство в правах!
Стаут. И слишком большой ум, чтобы слепо поддерживать людей с подобным
состоянием!
Ивлин. Мистер Ивлин неспособен на все эти хитрости! Вы когда-нибудь
играли в волан?
Оба. В волан?
Ивлин. Волан! Это состязание между двумя партиями. Обе партии
подкидывают нечто с необыкновенной ловкостью... это нечто не должно упасть
на землю... Выше! Ниже! Сюда! Туда! Повсюду! Никуда! Как серьезны игроки!
Как волнуются зрители! Как жужжат воланы! Но когда это нечто падает на землю
- вообразите, это всего лишь пробка, утыканная перьями! Идите, играйте сами,
- без меня!
Стаут (в сторону). Прискорбное невежество! Аристократ!
Глоссмор. Бездушные убеждения! Выскочка!
Стаут. Значит, вы не против нас? Я завтра же приведу Попкинса!
Глоссмор. Не связывайте себя ничем, пока я не представлю вам Сайфера!
Стаут. Пойду справлюсь о здоровье Хопкинса. Избрание Попкинса начнет
новую эру в нашей истории! (Уходит.)
Глоссмор. Мне надо ехать в клуб... взгляды всей страны обращены на
Грогджинхоль. Если Сайфер не пройдет, Конституция погибла! (Уходит.)
Ивлин. Оба хороши! Деньги против Человека! Шарп, идите-ка сюда... дайте
мне взглянуть на вас! Вы мой поверенный, мой стряпчий, вы ведете мои дела...
полагаю, что вы честны... Но что такое честность?.. Где она кроется? В какой
части нашего тела?
Шарп. Вероятно, в сердце, сэр.
Ивлин. Нет, мистер Шарп, в кармане. Вот, посмотрите: я кладу этот кусок
желтой земли на стол... я созерцаю вас обоих; здесь - человек, там - золото.
Теперь скажите, разве мало у нас людей, таких же честных, как мы, которые
движутся, мыслят, чувствуют и рассуждают так же, как мы, прекрасные внешне,
с нетленной душой, и которые в то же время способны продать мысль, рассудок,
тело, да и душу в придачу вот за эту маленькую монетку, как только их карман
опустеет на несколько дней? Виновен ли в этом сам человек? Нет, это вина
всего человечества! Бог сотворил человека, а из чего человек сотворил себе
божество? Когда я был беден, я ненавидел мир, теперь я богат и презираю его!
Глупцы... мошенники... лицемеры! Кстати, Шарп, пошлите сто фунтов тому
бедному каменщику, у которого вчера сгорел дом.
Входит Грейвс.
Ах, Грейвс, мой дорогой друг! В каком мире мы живем! Подлая дворняжка, а не
мир, - подлизывается к хозяину и кусает нищего! Ха-ха! Теперь она
подлизывается ко мне, потому что нищий купил дворняжку!
Грейвс. Мир ужасен! Но астрономы говорят, что есть блуждающая комета,
которая в один прекрасный день подожжет его, - хоть какое-то утешение для
нас!
Ивлин. Каждый час приносит нам мрачный урок... характер ожесточается...
привязанности увядают... сердце обращается в камень! Ну, Шарп! Что вы стоите
разинув рот? Вы совсем неспособны на сострадание? Пойдите займитесь
каменщиком.
Шарп уходит.
Грейвс, Ивлин.
Ивлин. Грейвс, из всех моих новых друзей, - а имя им легион, - вы
единственный, кого я уважаю; мы хорошо понимаем друг друга - у нас
одинаковый взгляд на жизнь. Право, я очень рад видеть вас!
Грейвс (с тяжелым вздохом). Чем вас может радовать такой несчастный
человек?
Ивлин. Я сам несчастлив.
Грейвс. Вы? Пф! Вы не были обречены на утрату супруги...
Ивлин. Но ведь мне, увы, может быть, суждено обзавестись ею! Сядьте и
слушайте. Мне нужен наперсник. Когда я, еще в детстве, потерял отца, моя
бедная мать отказывала себе во всем, чтобы дать мне образование. Кто-то
сказал ей, что ученость лучше, чем дом и земли. Это ложь, Грейвс!
Грейвс. Возмутительная ложь, Ивлин!
Ивлин. Поверив этой лжи, меня послали в школу, затем в колледж,
стипендиатом. Вы знаете, что такое стипендиат? У него гордость джентльмена,
знания ученого, но, облаченный в ливрею нищего, он вынужден пресмыкаться
перед джентльменами и учеными! Мне присуждали первые премии... меня
заметили... я уже надеялся получить ученую степень и стать членом
факультета, - иными словами, добиться для себя независимости и обеспечить
кров моей матери. И вот однажды некий молодой лорд меня оскорбил... я
ответил ему. Он ударил меня... и отказался извиниться... отказался дать мне
удовлетворение. Ведь я был стипендиат... пария. Мишень для ударов! Но я все
же мужчина, сэр, я отхлестал его кнутом на глазах у всего колледжа! Прошло
несколько дней, и о позоре лорда все забыли. А стипендиат на следующий же
день был исключен... его будущая карьера пошла прахом. Вот в чем различие
между Богатыми и Бедными: одного может сдвинуть с места только смерч,
другого сбивает с ног легчайшее дуновение! Я приехал в Лондон. Пока была
жива моя мать, мне было для кого трудиться; и я трудился... надеялся...
боролся, чтобы стать хоть чем-нибудь. Она умерла, и я как-то пал духом,
покорился своей судьбе; Альпы вокруг меня казались слишком высоки, чтобы
можно было на них взобраться... я перестал заботиться о своем будущем.
Наконец, я согласился стать бедным родственником... приживалом и
джентльменом-лакеем сэра Джона Веси. Но у меня были на это свои причины - в
его доме жило одно существо, которое я полюбил с первого взгляда.
Грейвс. А она полюбила вас?
Ивлин. Я так полагал, но жестоко ошибся. Не далее как за час до
получения этого огромного наследства я признался ей в любви, но был
отвергнут из-за своей бедности. Теперь смотрите: помните письмо, которое
Шарп дал мне, когда прочел завещание?
Грейвс. Разумеется. Что же было в нем?
Ивлин. После всевозможных намеков, оговорок и предостережений -
полушутливых, полусерьезных - о, бедный Мордаунт хорошо знал свет! - он
писал... да я прочту вам: "Избрав вас своим наследником, ибо я считаю, что
деньги надо помещать туда, где их лучше всего смогут использовать, я не
ставлю условия, но прошу об одолжении. Если у вас нет уже другой, прочной
привязанности, мне хотелось бы подсказать вам выбор: мои ближайшие
родственницы - это. моя племянница Джорджина и двоюродная племянница Клара
Дуглас, дочь некогда любимейшего моего друга. Когда б вы могли найти себе в
одной из них свою будущую жену, это был бы брак, который я мечтаю устроить
сам, если успею при жизни возвратиться в Англию". Друг мой, это не
формальное условие... наследство не связано с ним. Но я так признателен ему,
что почитаю своим нравственным долгом выполнить это условие! С тех пор
прошло уже несколько месяцев, мне пора решиться; имена вам известны.
Женщина, которая меня отвергла, - Клара Дуглас!
Грейвс. Но теперь она согласится.
Ивлин. И я буду обязан золоту тем, в чем было отказано моей любви?
Неужели вы считаете меня рабом своих страстей?
Грейвс. Но вы должны избрать одну из них, ради простого чувства
благодарности; это даже ваш долг, вы совершенно правы. Вдобавок вы постоянно
бываете у них в доме, и все это заметили; одна из девушек, вероятно, питает
какие-то надежды. Да, пора сделать выбор между той, которую вы любите, и
той, которую вы не любите.
Ивлин. Тогда я предпочту жениться на той, к которой я буду предъявлять
меньше требований. Если мы оба вступим в брак с уважением, основанным на
рассудительности, и со спокойным вниманием друг к другу, это может не
принести нам счастья, но по крайней мере принесет покой. Ах, жениться на
той, которую вы обожаете, но чье сердце закрыто для вас, мечтать о
сокровище, а иметь право требовать лишь шкатулку от него, преклоняться перед
статуей, которую вы никогда не сможете оживить, - такой брак будет злом, тем
более мучительным, что рай уже виднелся впереди.
Грейвс. Джорджина хорошенькая девушка, но она тщеславна и
легкомысленна. (В сторону.) Однако он не имеет права быть разборчивым - он
не знал Марии! (Вслух.) Да, мой дорогой друг, теперь, по зрелом рассуждении,
я полагаю, что вы будете так же несчастливы, как и я. Когда вы женитесь, мы
сольем воедино наши стенания!
Ивлин. А если вы неверно судите о Джорджине? Она, может быть,
благороднее, чем кажется. В тот день, - но до того, как было прочитано
завещание, - бедная женщина, для которой я просил помощи и чей адрес дал
только Джорджине, получила письмо, написанное незнакомым или измененным
почерком, подписанное "Альфреду Ивлину от неизвестного друга"; в это письмо
была вложена весьма значительная для девушки сумма.
Грейвс. Так почему же вы это не проверили?
Ивлин. Не посмел. Иногда, вопреки всякой логике, я надеюсь, что это
была Клара. (Вынимает письмо из жилетного кармана и смотрит на него.) Нет,
почерк я не узнаю. Грейвс, я ненавижу эту девушку!
Грейвс. Которую? Джорджину?
Ивлин. Нет, Клару. Но, к счастью, я уже успел отомстить ей.
Подойдите-ка поближе. (Шепчет.) Я подкупил Шарпа, и он сказал ей, что в
письме, которое мне оставил Мордаунт, была приписка к завещанию; по этой
приписке Кларе Дуглас причитается двадцать тысяч фунтов.
Грейвс. А разве этого не было? Как странно, что он не упомянул о ней в
своем завещании.
Ивлин. Одна из его причуд; кроме того, сэр Джон писал ему, что леди
Френклин удочерила ее. Но я рад... я выплатил эти деньги, она больше ни от
кого не зависит. Никто не может оскорбить ее теперь... всем этим она обязана
мне и ничего не подозревает... ничего, дружище... Она всем обязана мне...
мне, кого она отвергла... мне, бедному студенту! Ха-ха! В какой-то мере я
отомстил ей, не так ли?
Грейвс. Вы славный малый, Ивлин; мы понимаем друг друга. Может быть,
Клара случайно увидела адрес и продиктовала кому-нибудь письмо?
Ивлин. Вы полагаете? Я сейчас же отправлюсь к ним!
Грейвс. Да? Хм! В таком случае я поеду с вами. Леди Френклин
приятнейшая особа. Если б она не была так весела, я бы, пожалуй...
Ивлин. Нет, нет, и не думайте, женщины еще хуже мужчин!
Грейвс. Вы правы; любовь - это безумие, свойственное мальчишкам!
Ивлин. Чувствовать - значит страдать!
Грейвс. Надеяться - значит обманываться!
Ивлин. Я покончил с романтическими бреднями!
Грейвс. А мои погребены вместе с Марией.
Ивлин. Если только Клара написала это письмо...
Грейвс. Поспешим, а то леди Френклин еще уедет куда-нибудь. Долина
слез! Долина слез!
Ивлин. В самом деле, долина слез!
Уходят. Затем Грейвс возвращается за шляпой.
Грейвс. Опять забыл шляпу! Не везет, как всегда! Если бы из меня
сделали шляпного фабриканта, мальчики наверняка рождались бы без голов!
{Этой меланхолической шуткой мистер Грейвс обязан одному итальянскому поэту.
(Прим. авт.)}
Та же гостиная в доме сэра Джона Веси, что в первом действии. Леди Френклин,
Клара, слуги.
Леди Френклин. Уже третий час, а мне еще предстоит посетить столько
знакомых! Велите Филлипсу сейчас же закладывать карету. Немедленно!
Слуга. Прошу прощенья, миледи; Филлипс просил меня сказать, что
жеребчик захромал и сегодня ехать невозможно. (Уходит.)
Леди Френклин. Пожалуй, это к лучшему; у меня будет повод отказаться от
множества несносных визитов. А чтобы ехать на бал, придется занять лошадей у
сэра Джона. Клара, вы должны посмотреть на мой новый тюрбан от Карсона -
такой прелестный и так мне к лицу!
Клара. Ах, леди Френклин, вы будете очень огорчены, но... но...
Леди Френклин. Но что же?
Клара. Ужасная неприятность! Бедняжка Смис вся в слезах... Я обещала
сама сказать вам. Ваш маленький Чарли готовил уроки и пролил на стол
чернила, а Смис не заметила... она достала тюрбан, чтобы пришить к нему
жемчуг, как вы пожелали, и... и...
Леди Френклин. Ха-ха-ха! И положила его на стол и выпачкала в чернилах.
Ха-ха-ха! Воображаю, какое у нее было лицо! Нет, серьезно, это даже к
счастью: пожалуй, мне больше всего идет черная шляпа с перьями!
Клара. Дорогая леди Френклин, у вас действительно чудный характер!
Леди Френклин. Пожалуй... А ведь такой тюрбан был бы к лицу любой
женщине! Не забудьте об этом, когда выйдете замуж. Да, кстати о замужестве,
- я безусловно покорила мистера Грейвса.
Клара. Мистера Грейвса? Я думала, он безутешен!
Леди Френклин. Из-за этой святой женщины, его Марии? Бедняга! Мало того
что она изводила его при жизни, она преследует его и после смерти.
Клара. Но почему же он оплакивает ее?
Леди Френклин. Почему? Потому что у него есть все, чтобы быть
счастливым, - порядочнее состояние, отменное здоровье, вполне приличный
характер... А так как быть несчастным доставляет ему наслаждение, он нашел
единственный повод для этого, который ему может простить свет, - смерть
своей Марии. Что же касается всего остального... вдовцы всегда таковы, то
есть тогда, когда они собираются жениться вторично. Но, Клара, дорогая
моя... вы рассеянны... бледны... несчастливы... я вижу слезы на ваших
глазах!
Клара. Нет... нет... не слезы... нет!
Леди Френклин. С тех пор как мистер Мордаунт оставил вам двадцать
тысяч, вы сделались предметом всеобщего обожания. Сэр Фредерик так и пылает!
Клара (презрительно). Сэр Фредерик!
Леди Френклин. Ах, Клара, утешьтесь... я знаю вашу тайну - я уверена,
что Ивлин любит вас.
Клара. Любил - но этой любви больше нет. Он неверно понял меня, когда
был беден, а теперь, когда он богат, не мне объяснять ему!
Леди Френклин. Дитя мое, счастье слишком редкая вещь, чтобы приносить
его в жертву щепетильности! Зачем он так часто бывает у нас?
Клара. Может быть, ради Джорджины!
Входит сэр Джон; он роется в книгах на столе, как бы разыскивая газету.
Леди Френклин. Пф! Джорджина моя племянница; она красива и хорошо
образованна... но корыстолюбие отца испортило и ее... она не стоит Ивлина!
За его едкой иронией кроется нечто благородное... быть может, он способен на
самые доблестные поступки. Ради него, как и ради вас, позвольте мне хотя
бы...
Клара. Сделать меня предметом его сострадания? Ах, леди Френклин, если
бы он обратился ко мне по чьей-то подсказке, я бы снова его отвергла! Нет,
если он не может прочесть в моем сердце... если он не попытается это
сделать, пусть он не узнает, что оно разбито!
Леди Френклин. Вы меня не поняли, дитя мое: позвольте мне лишь сказать
ему, что - вы продиктовали то письмо... что вы послали те деньги его
нянюшке. Бедная моя Клара! Ведь то были ваши последние крохи. Что ж, если он
считал вас скупой, он увидит, что ошибся!
Клара. Он догадался бы сам, если б любил так, как я люблю!
Леди Френклин. Догадался? Что за вздор! Почерк ему незнаком... он
вполне мог подумать, что письмо писала Джорджина!
Сэр Джон (в сторону). Хм! Писала Джорджина!
Леди Френклин. Позвольте же мне сказать ему только о письме! Я знаю,
как это повлияет на его выбор!
Клара. Выбор! Унизительное слово! Нет, леди Френклин, нет! Обещайте
мне!
Леди Френклин. Но...
Клара. Нет! Обещайте... поклянитесь!
Леди Френклин. Что ж... обещаю.
Клара. Вы знаете мой нелепый характер: даже дети не бывают такими
пугливыми. Сколько раз вы смеялись над тем, как я дрожу и бледнею при виде
обыкновенного паука, но я дала бы отрубить себе руку... прошла бы босая по
раскаленным угольям, как в старинных пытках, лишь бы избавить Альфреда
Ивлина даже от минутного страданья. Но я отказалась разделить с ним его бед-
ность, и я умру со стыда, если он подумает, что я влюбилась теперь в его
деньги! Вы не нарушите своего обещания, мой добрый друг?
Леди Френклин. Нет, если вы уж так решили.
Клара. Благодарю вас. Я... я... простите меня... мне нехорошо.
(Убегает.)
Леди Френклин. Ну и глупы же эти девушки... Они так же стараются
потерять мужа, как бедная вдова старается приобрести его!
Сэр Джон. Вы не видели последний номер "Таймса"? Куда девалась газета?
Не могу ее найти!
Леди Френклин. Он, кажется, у меня. Принести вам?
Сэр Джон. Милая сестрица, вы просто бесценное созданье! Пожалуйста!
Леди Френклин уходит.
Тьфу! До чего это противоестественно - устраивать заговор против своей
собственной семьи! О каком же письме идет речь? А-а, я что-то припоминаю.
Входит Джорджина.
Джорджина. Папа, я хочу...
Сэр Джон. Мне очень хорошо известно, чего ты хочешь! Скажи мне, ты
знала, что Клара послала деньги этой старой няньке, с которой Ивлин
приставал к нам в день завещания?
Джорджина. Нет. Он дал адрес мне, и я обещала... если...
Сэр Джон. Дал адрес тебе? Вот это удачно! Шш!
Входит слуга.
Слуга. Мистер Грейвс: Мистер Ивлин.
Грейвс, Ивлин, сэр Джон, Джорджина, леди Френклин.
Леди Френклин (входит). Вот вам газета.
Грейвс. Да-да! Читайте газеты... Они скажут вам, в каком мире мы живем.
Ежедневный перечень мошенничеств и бедствий! Здесь - объявления шарлатанов,
ростовщиков, второсортных оптовых фирм и изображения мальчишек с веснушками
и без оных. Но хватит с нас жертв и обманщиков! Переверните страницу -
сообщения полиции, банкротства, шулерства, подлоги и биографическая заметка
о курносом мужчине, убившем трех собственных херувимчиков в Пентонвилле. И
вы считаете это лишь исключением, подтверждающим добродетель и здоровую
натуру нашего народа? Обратитесь к передовым статьям, и у вас волосы встанут
дыбом при виде страшной испорченности или печального идиотизма той части
населения, которая мыслит иначе, чем вы. За свою жизнь я уже читал о
восемнадцати правительственных кризисах, шести периодах упадка сельского
хозяйства и торговли, четырех церковных переворотах и трех окончательных,
ужаснейших, непоправимых нарушениях всей конституции. И это называется
газетой!
Леди Френклин. Ха-ха-ха! Вы, как всегда, говорите с таким блеском, так
забавны и добродушны!
Грейвс (нахмурился, очень зол). Я добродушен, сударыня?
Леди Френклин. О, вам надо всегда так приятно улыбаться; когда вы
улыбаетесь, вы выглядите настолько моложе... настолько красивее...
Грейвс (смягчившись). Сударыня... Очаровательная женщина, клянусь!
Леди Френклин. Вы не видали последних карикатур Дойля? Они превосходны;
даже вы посмеялись бы над ними. Впрочем, я не уверена, что вы вообще умеете
смеяться.
Грейвс. Сударыня, я не смеялся со дня кончины этой святой женщины, моей
Ma...
Леди Френклин. Вот оно что! А этот насмешник, сэр Фредерик, говорит,
что вы никогда не смеетесь, потому что... Вы не рассердитесь?
Грейвс. Рассержусь? Пф! Я слишком презираю сэра Фредерика, чтобы
обращать какое-либо внимание на его слова! Так он говорит, будто я не
смеюсь, потому что...
Леди Френклин. Потому что у вас нет передних зубов!
Грейвс. Нет передних зубов! Однако! Ха-ха-ха! Это замечательно, честное
слово! Ха-ха-ха! (Хохочет.)
Леди Френклин. Ха-ха-ха!
Они уходят и садятся за стол в той гостиной, которая за сценой.
Ивлин (в сторону). Клара, конечно, не выйдет... Как всегда, избегает
меня. Но не все ли равно? Что она для меня? Ничто! Это ее перчатка,
ручаюсь... Ни у кого нет такой маленькой ручки! Она хватится ее... ну и
пусть! Никто этого не видит... Оставлю перчатку у себя... чтобы досадить
Кларе!
Сэр Джон (Джорджине). Предоставь это дело мне. Ты нарисовала его
портрет, как я тебе велел?
Джорджина. Да, но мне не удалось уловить выражение лица... Я дала
портрет Кларе, чтобы она его подправила.
Сэр Джон. Эта Клара вечно нам мешает!
Входит капитан Дадли Смус.
Смус. Здравствуйте, милейший Джон. Ах, мисс Веси, вы и не знаете,
сколько сердец вы покорили вчера у Ольмака!
Ивлин (разглядывает Смуса, в то время как тот беседует с Джорджиной). И
это знаменитый Дадли Смус?
Сэр Джон. Его обычно называют губитель Смус. От Англии и до египетских
пирамид не найти более искусного игрока в вист, в экарте, в шахматы, в пикет
и на биллиарде. Изысканные манеры, всегда называет всех по имени, но будьте
осторожны, когда станете играть с ним в карты!
Ивлин. Неужели он плутует?
Сэр Джон. О нет! Но он всегда выигрывает. Каждый сезон он разоряет
парочку лордов и десятка два гвардейских офицеров; он действует на чужие
состояния, как карлсбадская вода на желудок. Поразительно толковый малый!
Ивлин. Толковый? О да! Когда человек крадет кусок хлеба, мы обвиняем
его в мошенничестве, а когда человек отводит реку от чужой мельницы, чтобы
молоть свое зерно, мы восхваляем его - какой толковый человек! И все ищут
знакомства с капитаном Смусом.
Сэр Джон. А кто посмеет пойти претив него? Самый воспитанный, самый
любезный джентльмен... и самый меткий стрелок во всей Англии! Вряд ли вы
найдете более толкового человека!
Ивлин. О-о, какой интересный портрет! Подобные люди - живая сатира на
наше общество!
Смус (ласково кладет руку на плечо сэра Джона). Милый Джон, вы
прекрасно выглядите. Вас как будто обновили! Представьте меня мистеру
Ивлину.
Ивлин. Я давно мечтал об этой чести, сэр.
Кланяются и жмут друг другу руки. Входит сэр Блаунт.
Блаунт. Зд'авствуйте, сэ' Джон. Ах, Ивлин, мне так надо видеть вас!
Ивлин. Как жаль, что я не могу быть невидимкой.
Блаунт. Отойдемте в сто'ону. Может быть, вы знаете, что я когда-то был
поклонником мисс Веси, но после этого весьма эксцент'ичного завещания сэ'
Джон дал мне отставку, намекая на какую-то ста'ую любовь. (В сторону.)
П'ичем я отлично знаю, что это ложь!
Входит Клара.
Ивлин (увидев Клару). Старую любовь! (В сторону.) О Клара! (Вслух.)
Как-нибудь в другой раз, мой дорогой Блаунт.
Блаунт. Одну минуту... я хочу, чтобы вы оказали мне содействие в
отношении мисс Дуглас.
Ивлин. Мисс Дуглас!
Блаунт. Да. Видите ли, хотя у Джо'джины большие ожидания, и скупе'дяга
Джек оставит ей все, что имеет, но сейчас у нее есть только ее наследство,
десять тысяч... и, ве'оятно, п'очно закупленные за ней. У Кла'ы двадцать
тысяч. И мне кажется, что я всегда немножко н'авился ей.
Ивлин. Еще бы!
Блаунт. Ходят слухи, что вы соби'аетесь сделать п'едложение Джо'джине.
Сэ' Джон очень ясно намекнул, кто эта ста'ая любовь.
Ивлин. Вот как?
Блаунт. И вы почти член этой семьи; стало быть, если вы замолвите за
меня словечко пе'ед мисс Дуглас, это не п'ичинит мне никакого в'еда! (В
сторону.) Надо наказать Джо'джину за ее ве'оломство!
Ивлин. Но, черт вас побери! Откройтесь ей сами. Вы как раз такой
человек, какие нравятся молодым девицам... они понимают вас... у вас
одинаковый уровень! Право, вы слишком скромны, вам не нужен посредник.
Блаунт. Вы мне льстите, до'огой мой! Сам по себе я, конечно, не так уж
плох. Но вы! Кто сможет устоять пе'ед вами? Вы же возмутительно богаты!
Ивлин (обернулся к Кларе). Мисс Дуглас, что вы думаете о сэре Блаунте?
Посмотрите на него. Он хорошо одет... молод... довольно красив...
Блаунт отвешивает ему поклон.
умеет кланяться... занятный собеседник... словом, у него есть все, чтобы
покорять сердца! Однако он считает, что если бы мы оба ухаживали за одной и
той же дамой, она предпочла бы меня, потому что я богаче. Что вы на это
скажете? Неужели любовь в самом деле аукцион? И правда ли, что женщина
отдает свое сердце тому, кто назначит большую цену?
Клара. Сердце? Нет.
Ивлин. Но руку... да! Вы отвернулись. О, вы не решаетесь ответить на
этот вопрос.
Джорджина (в сторону). Сэр Фредерик любезничает с Кларой? Я накажу его
за вероломство! Уж вам-то совсем не пристало так говорить, мистер Ивлин!
Ваше богатство составляет ничтожнейшую долю вашей привлекательности... ведь
вами все восхищаются... такое остроумие, такой вкус, такой талант! Ах, я,
кажется, говорю очень опрометчиво...
Сэр Джон (похлопал Ивлина по плечу). Зачем вы кружите голову моей
девочке? Нехорошо, нехорошо! A propos {- кстати. (Франц.)}, я хочу показать
вам последние рисунки Джорджины. Она сделала большие успехи, с тех пор как
вы обучили ее, как соблюдать перспективу!
Джорджина. Нет, папа, нет! Прошу тебя... Не надо.
Сэр Джон. Чушь, дитя мое! - Странно, она никого так не боится, как вас!
Смус (Блаунту, беря понюшку из табакерки). Наш милейший Джон
превосходный отец! Он вполне заменяет ей мать.
Подошел к леди Френклин и Грейвсу. Ивлин и Джорджина садятся и рассматривают
рисунки, сэр Джон склонился над ними; сэр Блаунт беседует с Кларой, Ивлин
следит за ними.
Ивлин. Прекрасно! Вид из Тиволи... (В сторону.) Проклятье! Она опускает
глаза, когда он говорит с ней! (Вслух.) Не находите ли вы, что эта окраска
не совсем верна? (В сторону.) Она краснеет, да, да, краснеет! (Вслух.) Но
вот этот Юпитер великолепен! (В сторону.) Что за хлыщ! (Встает.) Она любит
его, это ясно... меня тоже может кто-нибудь полюбить... мне тоже могут
улыбаться и краснеть, глядя на меня...
Джорджина. Вам дурно?
Ивлин. Простите. Да, вы действительно сделали успехи. Кто мсжет быть
способнее вас, мисс Веси? (Берет рисунок, подчеркнуто оказывая Джорджине
внимание.)
Клара. Да, сэр Фредерик, на концерте была масса народа... А-а, сн
полагает, что Джорджина вознаградит его за прошлые огорченья! Ее он только
хвалит, на мою же долю остаются одни колкости!
Блаунт. Мне хотелось бы п'едложить вам мою ложу в опе'е на следующую
субботу, - это самая лучшая ложа. Я не богат, но все, что имею, т'ачу на
себя. Я вменяю себе в обязанность иметь все самое лучшее - без лишней шумихи
- лучшую ложу в опе'е... лучших собак... лучших лошадей... лучший в своем
'оде дом. Для полноты ка'тины мне недостает лишь лучшей жены!
Клара (рассеянно). Все будет в свое время, сэр Фредерик.
Ивлин. Ах, будет... не так ли? Джорджина отказала этому ничтожеству...
а она любезничает с ним! (Берет в руки портрет.) Что это? Мой портрет?
Джорджина. Нет, нет, не смотрите... нельзя! Я не знала, что он здесь!
Сэр Джон. Ваш портрет, Ивлин! Право, дитя мое, я и понятия не имел, что
ты умеешь улавливать сходство... это для меня новость! Очень, очень похоже,
клянусь!
Джорджина. О, нет! В жизни он гораздо лучше! Дай сюда портрет. Я его
разорву! (В сторону.) Противный сэр Фредерик!
Ивлин. Не надо, прошу вас.
Клара. Так, так... значит, он любит ее! О, я несчастная! несчастная! Но
я не покажу и вида... Нет, нет... я тоже могу быть гордой. Ха-ха-ха! Сэр
Фредерик... прелестно... прелестно... вы так занимательны! Ха-ха-ха!
(Истерически смеется.)
Ивлин. О, эти опытные кокетки, даже смеяться они не могут естественно.
Клара смотрит на него с укоризной и отходит в сторону с сэром Блаунтом.
Но где же новая гитара, которую вы хотели купить, мисс Веси? С черепаховыми
инкрустациями? Вот уже скоро год, как вы о ней мечтаете, но я все еще не
вижу ее!
Сэр Джон (отводит его в сторону, конфиденциально). Гитара? Я открою вам
секрет. Она истратила деньги, которые я дал ей на гитару... истратила с
благотворительной целью. Уже давно... в тот самый день, когда читали
завещание. Я видел письмо... оно лежало на столе... и в нем были деньги. Но
только не говорите ей ни слова, иначе она никогда не простит мне!
Ивлин. Письмо... деньги! Как звали особу, которой она их послала? Не
Стентон ли?
Сэр Джон. Право, я не помню.
Ивлин (вынимая письмо). Это не ее рука!
Сэр Джон. Нет, я еще тогда заметил чужой почерк, но я заставил ее
открыть мне правду: она просто не хотела, чтобы кто-нибудь знал об этом, и
поручила кому-то переписать письмо. Могу я взглянуть на него? Да, кажется,
то самое. Но я не думал говорить вам, кому она посылала деньги. Я ей это
обещал. Но как же она узнала адрес миссис Стентон? Вы мне его не давали.
Ивлин. Я дал его ей, сэр Джон!
Клара (в глубине сцены). Да, я поеду в оперу, если поедет леди
Френклин. Леди Френклин, дорогая, поедемте! Значит, в субботу, сэр
Фредерик...
Блаунт уходит.
Ивлин. Сэр Джон, для такого человека, как я, это простое проявление
щедрости, не выставляемой напоказ, - выше всего на свете! Доброе сердце...
чувствительный нрав... милосердие, избегающее яркого света... скромность,
краснеющая от своего превосходства... стремление к чему-то более
возвышенному, чем Маммон... - таковы подлинные совершенства, придающие
красоте вечную молодость! Их я и искал в той, которая станет моей спутницей
жизни. Но я нашел их... увы! не там, где хотелось бы! Мисс Веси... я буду с
вами откровенен... я скажу вам прямо...
Клара подходит ближе, он говорит громче, глядя на нее в упор.
Я любил другую - глубоко, преданно, горько, тщетно! Я не могу предложить
вам, как предложил ей, первую любовь, первый трепет сердца, первую его
весну! Но если уважение... благодарность... твердое решение подавить все
воспоминания, которые могут затмить ваш образ, если всего этого будет
достаточно, чтобы побудить вас принять мою руку и мое состояние, я всю
жизнь буду стараться оправдать ваше доверие!
Клара стоит неподвижно, стиснув руки, затем медленно садится.
Сэр Джон. Счастливейший день моей жизни!
Клара откидывается на спинку кресла.
Ивлин (бросается к Кларе, в сторону). Она бледна, ей дурно! Что я
наделал! Боже мой, Клара!
Клара (встает, улыбаясь). Будьте счастливы, кузен... будьте счастливы!
От всего сердца желаю вам, Альфред Ивлин, - будьте счастливы!
Занавес
Гостиная в доме сэра Джона Веси. Сэр Джон, Джорджина.
Сэр Джон. И он не просил тебя поскорее назначить день свадьбы?
Джорджина. Нет. А с тех пор как он сделал мне предложение, он бывает у
нас так редко, и всегда такой мрачный... Ах, бедный сэр Фредерик во сто раз
интереснее его.
Сэр Джон. Но Ивлин в тысячу раз богаче.
Джорджина. Сэр Фредерик так хорошо одевается!
Сэр Джон. У тебя будут великолепные брильянты. Но имей в виду: я
заметил тебя вчера в парке с сэром Фредериком; чтобы этого больше не было!
Когда молодая особа помолвлена с одним, неприлично ей кокетничать с другим!
Такое поведение может помешать твоему замужеству. Это в высшей степени
неприлично!
Джорджина. Не бойся, папа, он занят Кларой.
Сэр Джон. Кто? Ивлин?
Джорджина. Сэр Фредерик. О-о! Ненавижу таких проныр, как она!
Сэр Джон. Ивлин положит на твое имя весьма крупную сумму. Что бы ни
случилось, ты будешь прекрасно обеспечена.
Джорджина. Папочка, дорогой, ты всегда выставляешь все в таком
привлекательном виде! А вдруг он узнает, что письмо писала Клара?
Сэр Джон. Нет; и я постараюсь убрать ее поскорее из нашего дома. Но тем
не менее меня кое-что тревожит. Ты сама знаешь, - как только Ивлин получил
эти деньги, он стал жить в поистине королевской роскоши. В Лондоне у него не
дом, а настоящий дворец, и он еще купил очень большое поместье. Ты посмотри,
какую жизнь он ведет! Балы... банкеты... изящные искусства... домашние
концерты... благотворительность... сколько это должно стоить!
Джорджина. Но если он может себе позволить...
Сэр Джон. О, пока речь шла только об этом, мне нечего было бояться. Но
с тех пор как он сделал тебе предложение, он стал еще более расточительным.
Говорят, он начал играть; и он не разлучается с капитаном Смусом. А на Смуса
не хватит никакого состояния! Если Ивлин запутается, он может ничего не
положить на твое имя. Надо торопиться со свадьбой!
Джорджина. О-о! Бедный Фредерик! Как ты думаешь, ему действительно
нравится Клара?
Сэр Джон. Право же, не знаю... Надевай шляпку и поедем к Сторру и
Мортимеру выбирать брильянты.
Джорджина. Брильянты... Да, мне полезно прогуляться. Значит, ты
спровадишь Клару? Она такая хитрая...
Сэр Джон. Не бойся. Пришли-ка ее сюда.
Джорджина уходит.
Да, со свадьбой надо торопиться. У Джорджины не хватает ума, чтобы подчинить
себе Ивлина до замужества, ну, а потом женщинам уже нетрудно забрать нас в
руки... Благодаря этому браку я стану важной персоной. Ивлин, видимо, отдаст
мне десять тысяч Джорджины. Боюсь только, как бы он не пристрастился к
картам! Ведь я люблю его, как собственного сына... и считаю его деньги тоже
как бы своими собственными!
Клара и сэр Джон.
Сэр Джон. Клара, дорогая моя...
Клара. Сэр...
Сэр Джон. Дитя мое, то, что я скажу, может показаться немного резким и
недобрым, но вы знаете мою прямоту... Словом, ближе к делу: я знаю, дорогая,
о вашей привязанности к мистеру Ивлину...
Клара. Сэр Джон! _Моей привязанности?_
Сэр Джон. Это заметили все. Леди Кайнд говорит, что вы таете на
глазах... Бедняжка, мне жаль вас, очень жаль. И потом письмо, которое вы
написали его нянюшке, ведь это каким-то образом перестало быть тайной, а
свет так недоброжелателен. Не знаю, правильно ли я поступил; но после того
как мистер Ивлин сделал предложение Джорджи... разумеется, не раньше... мне
показалось, что вам, благопристойной молодой девице, должно быть очень
неприятно, если вас будут подозревать в определенных намерениях относительно
человека, который не питает к вам никаких чувств... И я предпочел намекнуть,
что письмо написала _Джорджи_...
Клара. Не знаю, сэр, какое вы имели право...
Сэр Джон. Совершенно справедливо, дорогая моя... я все думаю, а может
быть, мне надо сказать мистеру Ивлину, что письмо писали вы... как вы
находите?
Клара. Нет, сэр, не говорите... прошу вас... я... я... (Зарыдала.)
Сэр Джон. Клара, милочка, не надо плакать; я никогда не затеял бы
подобного разговора, если б меня не беспокоила моя девочка. Джорджина так
страдает от всех этих толков о вашей привязанности...
Клара. Всех этих толков! Боже мой, какое мученье!
Сэр Джон. Они гнетут ее... даже портят ее характер. Видите ли, хотя
свадьба состоится в очень скором времени, мистер Ивлин бывает у нас реже,
чем следовало бы. Короче говоря, я боюсь, как бы все эти маленькие приступы
ревности, эти подозрения не омрачили их будущий союз! Ведь я отец...
простите меня!
Клара. Омрачили их союз! Нет, нет! Чего вы хотите от меня, сэр Джон?
Сэр Джон. Вы теперь ни от кого не зависите. Леди Френклин как будто
решила остаться в городе. Не станет же она забирать свою долю семейного
достояния из-за нелепой склонности к мистеру Грейвсу? Он все время мурлыкает
и стонет возле нее, словно мартовский кот. Как вы думаете, а?
Клара. Сэр... вы говорили обо мне... о моей несчастной особе...
Сэр Джон. Плутовка! Ну конечно! конечно! Э-э, я хотел сказать вот что:
леди Френклин непременно хочет остаться здесь, вы же сами себе госпожа.
Миссис Карлтон, тетушка моей покойной жены, ненадолго уезжает
путешествовать; она будет в восторге, если вы согласитесь сопровождать ее.
Клара. Вы угадали мое желание, сэр Джон. (В сторону.) Наконец-то я
смогу избегнуть страданий и унижения! (Вслух.) Когда она едет?
Сэр Джон. Через пять дней, в понедельник. Вы прощаете меня?
Клара. Я благодарю вас, сэр.
Сэр Джон (пододвигая кресло к столу). Так напишите ей сами несколько
слов, и все будет улажено.
Входит слуга.
Слуга. Экипаж подан, сэр Джон; мисс Веси готова.
Сэр Джон. Подождите. Быть может, сказать Ивлину, что письмо написали
вы?
Клара. Нет, сэр, умоляю вас.
Сэр Джон. Но если это откроется, Джорджи окажется в неловком
положении...
Клара. Это никогда не откроется.
Сэр Джон. Ну что ж, как вам будет угодно. Я понимаю, для такой гордой и
чувствительной девушки... это очень тяжело... Джеймс, если придет мистер
Сирьос, священник, скажите ему, что я поехал на большое собрание в
Эксетер-Холл; если заедет лорд Спрюс, скажите, что я, кажется, поехал на
репетицию "Золушки". Да, если явится Макфинч - этот докучливый кредитор
ходит ко мне через день! - скажите ему, что я спешно уехал на торги, хочу
приобрести поместье Балстрод. А визитную карточку герцога Лофти бросьте этак
небрежно на стол в холле. Да, Джеймс, перед обедом ко мне должны прийти два
джентльмена - мистер Скваб, радикал, и мистер Куолм из мерилбонской
ассоциации консерваторов. Проведите Скваба в кабинет и дайте ему газету
"Уикли тру сан", только не ошибитесь, а Куолма - в заднюю гостиную и дайте
ему "Таймс" и "Морнинг пост"! Приходится изворачиваться, ничего не
поделаешь, таков наш свет! Обман... сплошной обман, клянусь! (Уходит.)
Клара (складывая письмо). Итак... решено! Еще несколько дней, и мы
расстанемся навсегда! Еще немного, и другая будет носить его имя - его жена!
О, счастливица... Она по праву сможет сказать ему: "я твоя!" - даже если это
услышит весь мир. И я омрачаю их счастье, я - облако на их солнечном
небосклоне! Но если она любит тебя, Альфред, если она знает тебя, если она
тебя ценит... и если она сможет прощать тебе обиды, как я... Тогда я буду
издали благословлять ее имя и поминать его в своих молитвах за тебя.
Ивлин (за сценой). Мисс Веси только что уехала? В таком случае я
оставлю ей записку.
Ивлин и Клара.
Ивлин (в сторону). Клара! (Вслух.) Я не помешал вам, мисс Дуглас?
Клара (направляясь к двери). Нет, я закончила свои дела.
Ивлин. Я вижу, что мое присутствие вам неприятно, - вот почему я так
редко бываю здесь. Но я могу вас обрадовать, сударыня: я только назначу
сегодня день свадьбы, а затем уеду к себе в поместье, пока... пока...
Словом, сегодня мое посещение обратит вас в бегство в последний раз.
Клара (в сторону). В последний раз! И больше мы никогда не увидимся...
Но расстаться вот так - с насмешкой, со злобой... нет, не могу! (Подходит к
Ивлину.) Да, Альфред, мы в самом деле видимся, должно быть, в последний раз.
Я уезжаю из Англии.
Ивлин. Уезжаете?
Клара. Но прежде разрешите мне поблагодарить вас за вашу доброту ко мне
в прошлом, - одинокому человеку это не так легко забыть.
Ивлин (автоматически). Уезжаете из Англии!
Клара. Я давно этого хотела... но довольно обо мне! Ивлин, теперь,
когда вы обручены с другой, теперь, не возвращаясь к прошлому, не боясь
взаимного непонимания и ошибок, мы можем, хотя бы, остаться друзьями, какими
были когда-то. И мне хотелось бы сказать вам несколько слов, которые может
позволить себе только друг... сестра...
Ивлин (взволнованно). Мисс Дуглас... Клара... Если я что-либо могу
сделать... Ведь сотни чужих людей, попрошаек, говорят мне: "В вашей власти
раскрыть или закрыть эту руку, - недостойную руку, уверяю вас, - и горе
нищего обратится в радость или перейдет в отчаяние!" Если моя жизнь, кровь
моего сердца могут вам помочь... как помогает другим мое золото, - скажите
только слово! И прошлое, о котором вы говорите, да, это тягостное прошлое
будет зачеркнуто и забыто.
Клара (протягивая руку). Значит, мы друзья! Вы снова мой кузен, мой
брат!
Ивлин (выпустил ее руку). Брат! Продолжайте.
Клара. Да, я буду говорить, как слабая, неопытная, невежественная,
ничем не выдающаяся сестра могла бы говорить со своим братом, по-мужски
честолюбиво мечтая о его будущих успехах. О Ивлин, когда вы унаследовали эти
огромные деньги, мне нравилось мечтать о том, как вы распорядитесь своим
богатством. Вы добры, умны, талантливы; я знаю, какой пылкий дух кроется за
вашим холодным сарказмом, сарказмом человека, столь долго терпевшего
неудачи! Я видела, что перед вами открывается, наконец, благородный и
светлый путь, и часто думала: пройдут годы, и там, в далеких краях, где я
буду очень скоро, я услышу, как ваше имя отождествляют не с теми поступками,
на которые богатство толкает низких людей, нет, но с теми деяниями и целями,
для достижения которых богатство служит у возвышенных людей только
орудием... И я думала также, что смогу сказать себе, проливая гордые и
сладостные слезы: "Этот человек когда-то любил меня!"
Ивлин. Довольно, Клара! Довольно, прошу вас!
Клара. Но так ли это получилось? Остались ли вы верны себе? Пышность,
тщеславие, роскошь, причуды, безумства - все это может принести известность
другим, но оно противоречит всем стремлениям, всем свойствам души Альфреда
Ивлина! О, простите меня! Я слишком смела, я причиняю вам боль, оскорбляю
вас. Ах, я не решилась бы это сказать, если бы мне не казалось порой, что...
Ивлин. Что в моих безумствах, в моем легкомысленном отношении к судьбе,
которая вознесла меня так высоко, виноваты вы? Вот что вы думали, и были
правы. В молодости я изведал всю горечь нужды, и, может быть, мне просто
хотелось, страстно хотелось вкусить этой ослепительной, сверкающей жизни,
которая была видна мне вся, но на которую я смотрел издали, с самой низкой
ступеньки и при этом с возмущением. Однако мне хватило месяца, даже недели,
для этого опыта. Опыт! Как быстро мы узнаем, сколь холодны сердца, сколь
низки человеческие души, будь то у аристократа в его залитом солнцем дворце
или у нищего на паперти, чьи лохмотья заливает дождь! Между двумя полюсами
общества разница лишь в одном: наверху порок, улыбаясь, предается разгулу,
внизу злодеяние, хмурясь, умирает с голоду. Но вы, вы же отвергли меня
потому, что я был беден. Можете меня презирать, если хотите, можете считать
мою месть недостойной, но я хотел показать вам ту роскошь, тот мишурный
блеск, то великолепие, которое, как мне казалось, вы так высоко ценили,
показать, сколь привлекательно для вас, женщин, подобное положение в
обществе, - ведь вы могли бы разделить его со мной, если б любили меня! Но
мне не помогло ничто - ни моя бедность, ни мое богатство! Вы не любили меня
ни тогда, ни теперь, и моя судьба решена.
Клара. Счастливая судьба, Ивлин. Ведь вы любите!
Ивлин. И наконец-то любят меня! (После паузы, резко обернувшись к ней.)
Вы сомневаетесь?
Клара. Нет, нет, я твердо верю в это! (В сторону.) Неужели она способна
не любить его!
Ивлин. Может быть, Джорджина тщеславна... и легкомысленна... и...
Клара. Нет, нет, не думайте! Как только вы оградите ее от
корыстолюбивых советов отца, вы сумеете перевоспитать ее и поднять до себя.
Она еще очень молода... хороша, весела, жизнерадостна... остальное вы
придадите ей сами, если будете верить в себя. А теперь, когда между нами не
осталось ничего враждебного, даже сожалений, даже... (улыбаясь) мщения, вы
оправдаете свою благородную натуру. И... прощайте, кузен!
Ивлин. Нет, подождите... вас интересует моя судьба! Быть может, я
обманулся? О, почему, почему вы оттолкнули сердце, принесшее все к вашим
ногам? Быть может, вы еще могли бы... могли... Но я с ума сошел... не знаю,
что говорю... ведь я связан словом с другой... мы дали обет... Уезжайте,
Клара, так будет лучше. Но о ком-то, возможно, вы все же станете скучать
больше, чем обо мне, - о ком-то, к чьим безумствам вы были более
снисходительны, о ком-то, кого вы хотели бы назвать нежнее, чем братом!
Клара (в сторону). Может быть, ему от этого будет легче. ...Ну что же,
верьте в это... и расстанемся друзьями!
Ивлин. Друзьями! И это все! Так оно бывает в жизни: ее взгляд отгонял
любые горести, от одного прикосновения ее руки трепетало сердце, своей
неземной красотой она освещала, подобно лунному свету, все самое низменное,
- но пройдет немного времени - год, месяц, день, - все это исчезнет... и мы
будем вспоминать с усмешкой наши праздные мечты! Все сладостное очарование,
постигнутое лишь однажды, никогда не вернется вновь! И тот, кто первый все
забыл, кто навсегда лишил вашу жизнь солнечного света, приходит к вам и
говорит небрежно: "Расстанемся друзьями!" Уезжайте, Клара, уезжайте... и
будьте счастливы, если можете!
Клара (плача). Как он жесток! Как он жесток до последней минуты... Да
простит вас бог, Альфред! (Уходит.)
Ивлин. Глупец! Что она говорила? Как она смотрела на меня? Неужели она
меня любит? Она защищает свою соперницу... когда я обвинял ее в
привязанности к другому, она этого не отрицала... и все же какой-то
внутренний голос твердит мне, что я опрометчиво отдал себя во власть
болезненной ревности. Но выбор сделан, и я должен принять все его
последствия...
Входят слуга и Грейвс.
Слуга (Грейвсу). Леди Френклин заканчивает свой туалет, сэр.
Грейвс. Я подожду.
Слуга уходит.
Грейвс и Ивлин.
Грейвс. Она была бы достойна дружбы с моей навеки утраченной Марией!
Она так внимательна ко мне - она пригласила меня не для того, чтобы утешать,
- это невозможно! - но для того, чтобы наслаждаться скорбью вместе со мной!
Да, то будет печальная картина... (Увидел Ивлина.) Вы, Ивлин? Мне только что
сказали, что место депутата от Грогджинхоля наконец освободилось. Почему бы
вам не выставить свою кандидатуру? Владея таким имением, вы можете пройти
даже без обсуждения вашей кандидатуры.
Ивлин. Я презираю эту борьбу за пустяки, эту вечную тяжбу между
Властями и Человеком, - и вы хотите, чтобы я стал одним из крикливых
спорщиков? Никогда!
Грейвс. Вы правы, простите меня.
Ивлин (в сторону). И тем не менее Клара говорила о моем честолюбии.
Когда я сумею отличиться, она пожалеет, что отвергла меня. (Вслух.) Но все
же, Грейвс, как бы ни было испорчено человечество, наш долг попытаться хотя
бы немного исправить его. Каждый англичанин обязан чем-то своей родине.
Грейвс. Безусловно! (Считает по пальцам.) Восточными ветрами, туманами,
ревматизмом, легочными заболеваниями и налогами...
Ивлин нервно ходит взад и вперед.
Вы чем-то взволнованы? Поссорились со своей нареченной? Погодите,
пройдет месяц после женитьбы, и вы уже не будете знать, куда деваться!
Ивлин. Как вы умеете ободрить человека...
Грейвс. А стоите ли вы того, чтобы вас ободряли? В одно прекрасное утро
вы говорите мне, будто любите Клару или, по меньшей мере, ненавидите ее,
что, собственно, одно и то же, - бедная Мария часто говорила, что ненавидит
меня! - и в тот же вечер делаете предложение Джорджине!
Ивлин. Клара быстро утешится - с помощью сэра Фредерика.
Грейвс. Он слишком молод.
Ивлин. Хорош собой!
Грейвс. Самодовольный фат!
Ивлин. И потому неотразим.
Грейвс. Тем не менее Клара была настолько бестактна, что отказала ему.
Мне говорила об этом леди Френклин, которой он поверял свои горести,
поправляя галстук.
Ивлин. Грейвс, дорогой мой, это правда?
Грейвс. Но что с того? Вы должны жениться на Джорджине; она, по словам
леди Френклин, искренне привязана... к вашему богатству. Идите, Ивлин,
надевайте себе петлю на шею; они вас ловко провели.
Ивлин. Они? Чушь! Если кто и провел меня, так это я сам! Не странно ли,
что, когда дело касается разума - арифметики и логики жизни, - мы
благоразумны, проницательны, осторожны; но затроньте наши сердца, пробудите
наши страсти, лишите нас на мгновенье надежной брони - корыстолюбивой
расчетливости, и любой философ окажется глупее дурака! Меня провели - если б
только я был в этом уверен!
Грейвс. Ну, конечно! Вы пробовали заполучить Клару, когда были бедны;
вы правильно сделали, что попробовали заполучить Джорджину, когда стали
богаты!
Ивлин. Совершенно верно! Продолжайте.
Грейвс. У вас будет превосходный тесть. Когда сэр Джон говорит о ваших
доходах, у него буквально навертываются слезы на глаза!
Ивлин. Сэр Джон? Возможно! Но Джорджина?
Грейвс. Разыгрывает вечером любовь к вам, поупражнявшись в этом утром с
сэром Фредериком!
Ивлин. Будьте же серьезны, наконец, прошу вас! Что вы хотите этим
сказать?
Грейвс. Что, идя сюда, я часто встречаю ее в парке с сэром Фредериком.
Ивлин. Это правда?
Грейвс. Ну и что? Человек рожден, чтобы быть обманутым. Но вы, кажется,
очень нервничаете... у вас дрожат руки - это все от игры. В клубах говорят,
что вы играете при очень крупных ставках.
Ивлин. Ха-ха-ха! Говорят? Проиграть или выиграть несколько сотен -
дешевый дурман... все, что угодно, лишь бы забыться... Бедняк пьет, богач
играет... а причина одна и та же! Однако вы правы, это средство слишком
низко, больше я играть не буду.
Грейвс. Очень приятно - ведь ваш дружок, капитан Смус, разорил половину
наших юных наследников. Играть с ним - все равно что объявить себя
банкротом. Даже сэр Джон обеспокоен. Я только что встретил его на Пэл-Мэл;
он остановил меня и умолял поговорить с вами. Да, я совсем забыл - ваши
банкиры Флэш, Бриск, Кредит и Кo?
Ивлин. Ах, сэр Джон обеспокоен? (В сторону.) И этот плут и шарлатан
одурачил меня? Но я могу расправиться с ним его же собственным оружием!
...Хм! Действительно ли Флэш мой банкир? Почему вы спрашиваете?
Грейвс. Потому что сэру Джону сказали сейчас, что их дела очень плохи;
он умоляет вас забрать оттуда все, что вы туда вложили.
Ивлин. Хорошо, я этим займусь. Так сэр Джон обеспокоен моей игрой?
Грейвс. Ужасно! Он даже сказал мне, что пойдет сегодня вечером в клуб
понаблюдать за вами.
Ивлин. Понаблюдать за мной! Отлично! Я буду там.
Грейвс. Но вы обещаете больше не играть?
Ивлин. Обещаю... играть. Я не могу отказаться от игры.
Грейвс. Но, черт вас побери! Страдайте, пожалуйста, разбивайте себе
сердце, это все чепуха! Но берегите же карман!
Ивлин. Я пойду туда... будут играть с капитаном Смуссм, проиграю
сколько захочу - тысячи, миллионы, миллиарды... и если сэр Джон посмеет
шпионить за моим проигрышем, как бы он сам не проиграл на этом деле!
(Ссбрался уйти, но вернулся.) До чего же я рассеянный! О каком это банке вы
говорили? Флаш, Бриск и Кредит? Вот неудача! И сегодня уже поздно забирать
деньги. Скажите сэру Джону, что я ему весьма признателен и что он найдет
меня в клубе в любое время до рассвета, за картами с моим другом Смусом!
(Уходит.)
Грейвс. Он сошел с ума! Впрочем, в этом нет ничего удивительного.
Собаки в страхе ждут летнюю жару, а человек в страхе ждет медового месяца!
Входит слуга.
Слуга. Леди Френклин просит вас, сэр, пройти к ней в будуар.
Грейвс. В будуар? Хорошо, я сейчас приду.
Слуга уходит.
Как бьется сердце! Вероятно, от горя... Бедная Мария! (Ищет в карманах
носовой платок.) Ну, конечно, белого нет. Не везет, как всегда. Пошел
навестить даму, чтобы побеседовать о дорогой усопшей, и не взял ничего,
кроме этой дурацкой, пестрой, блестящей, желто-красно-синей отвратительной
индийской тряпки; просто неприлично неутешному вдовцу пользоваться таким
платком! Ах, эта Фортуна, вечно она терзает чувствительные сердца! В
будуар... ха-ха-ха! В будуар! (Уходит.)
Будуар в том же доме. Леди Френклин.
Леди Френклин. Мне так жаль этого несчастного, который твердо решил
испортить себе жизнь, что я не менее твердо решила сделать его счастливым.
Если только мой план удастся, он будет смеяться, будет петь, будет... Тсс!
Он идет.
Входит Грейвс.
Грейвс (вздыхает). Ах, леди Френклин!
Леди Френклин (вздыхает). Ах, мистер Грейвс!
Они усаживаются.
Леди Френклин. Простите, что я заставила вас так долго ждать. Какая
сегодня прелестная погода!
Грейвс. Дует восточный ветер, сударыня, но вам все кажется прекрасным -
вы всегда в хорошем расположении духа! Бедная Мария, она тоже была так
весела...
Леди Френклин. Да, она была весела! Столько жизни и такой характер!
Грейвс. Характер? О да... его ничто не могло сломить. Она всегда
умудрялась настоять на своем. О, другой такой женщины я не встречал!
Леди Френклин. И когда она была оживлена, она была так хороша! Глаза ее
так и сверкали!
Грейвс. Не правда ли? Ах-ах-ха-ха-ха! А помните ее милую манеру тспать
ножкой - эдакой крошечной ножкой, - я снова вижу перед собой Марию! Ах, эта
беседа так меня утешает!
Леди Френклин. А как она хорошо играла в ваших любительских спектаклях!
Грейвс. Помните ее в роли миссис Окли в "Ревнивой супруге"? Ха-ха! Как
у нее это получалось! Ха-ха-ха!
Леди Френклин. Ха-ха-ха! Да, да - в самом первом явлении, когда она
выходила и говорила: "Ваша жестокость, ваша грубость убьют меня!"
Грейвс. Нет, нет, не так! Более энергично! "Ваша жестокость, ваша
грубость убьют меня!" Ха-ха-ха! Уж я-то знаю, как она это говорила, она
проверяла эту фразу на мне по два раза в день! Моя бедная крошка! (Утирает
слезы.)
Леди Френклин. А как она пела! Как сочиняла музыку! Напомните мне эту
французскую песенку, которую она так любила...
Грейвс. Ха-ха-ха! Веселая песенка, правда? Сейчас... сейчас...
позвольте...
Леди Френклин (напевает). Тра-ля-тра-ля-ля-ля-ля! Нет, не так.
Грейвс (напевает). Тра-ля-ля-тра-ля-ля-трам-там-там!
Оба. Тра-ля-ля-тра-ля-ля-трам-там-там! Ха-ха-ха!
Грейвс (откинулся на спинку кресла). Ах, какие воспоминания пробуждает
во мне эта песенка! Они слишком тяжелы!
Леди Френклин. Разумеется, тяжелы, но все мы смертны... (Вздыхает.) А
помните, как она танцевала у вас на рождество шотландскую джигу с капитаном
Макнаутеном?
Грейвс. Ха-ха-ха! Ну, разумеется! Разумеется!
Леди Френклин. Вы помните это па? Что-то в этом роде, не так ли?
(Танцует.)
Грейвс. Нет, нет, не так, совсем не так! Встаньте здесь. А теперь...
(Напевает мотив.) Ля-ля-ля! Ля-ля-ля!
Танцуют.
Превосходно! Очаровательно!
Леди Френклин (в сторону). Ну, теперь я добилась...
Входят сэр Джон, Блаунт и Джорджина. Все застывают в изумлении. Леди
Френклин продолжает танцевать.
Грейвс. Обворожительно! Восхитительно! Я словно вижу перед собой Марию!
Так... так... дайте вашу ручку... О, черт! Не везет, как всегда!
(Остановился напротив сэра Джона.)
Леди Френклин убегает.
Сэр Джен. Однако, мистер Грейвс!
Джорджина |
} Бис, Бис, Браво!
Блаунт |
Грейвс. Вы ошибаетесь! Я... я... сэр Джон... Видите ли... леди
Френклин... то есть я... Моя бедная Мария! Ты по крайней мере избавлена от
подобных превратностей судьбы!
Джорджина. Продолжайте, пожалуйста! Блаунт. Мы не будем вам мешать!
Грейвс. Мешать мне! Должен сказать вам, что это грубо... это недостойно...
устраивать себе зрелище из переживаний несчастного страдальца, который ищет
утешения у сочувствующего ему друга... Но такова природа человека!
Джорджина. Мистер Грейвс! (Идет за ним.)
Грейвс. Бессердечная!
Блаунт. Д'огой мисте' Г'ейвс! (Идет за ним.)
Грейвс. Легкомысленное существо!
Сэр Джон. Оставайтесь обедать! (Идет за ним.)
Грейвс. Бесчувственный человек.
Все. Ха-ха-ха!
Грейвс. Чудовища! Прощайте! (Уходит.)
Все следуют за ним.
Клуб; вечер, яркие огни. Маленькие преддиванные столики с книгами, газетами,
кофейными и чайными приборами. Несколько членов клуба собралось у камина;
один сидит, закинув ноги на спинку стула; другой - закинув ноги на стол;
третий - закинув ноги на полку камина. На переднем плане слева Старый член
клуба, сидя у маленького круглого столика, читает газету. Справа - карточный
столик, за которым сидит капитан Дадли Смус, потягивая лимонад. В глубине
сцены еще один карточный стол.
Глоссмор и Стаут.
Глоссмор. Вы редко бываете в клубе, Стаут.
Стаут. Да; время - деньги. Час, проведенный в клубе, - это капитал без
процентов!
Старый член клуба (читая газету). Официант! Табакерку!
Официант приносит ему табакерку.
Глоссмор. Так, значит, Ивлин пристрастился к игре? Я вижу, что губитель
Смус, "мрачно притихнув, ждет вечерней добычи". Да, работа, надо полагать,
предстоит серьезная - Смус пьет лимонад. Хочет сохранить ясную голову -
хитрая собака!
Входит Ивлин; по пути пожимает многим руки.
Ивлин. Здравствуйте, Глоссмор! Хэлло, Стаут, вы ведь не играете?
Политическая экономия никогда не играет в карты, да? У нее никогда нет
времени на чтонибудь более легкомысленное, чем Ренты и Доходы, Оплата и
Труд, Высокие Цены и Низкие Цены, Законы о хлебе, Законы о бедных,
Десятинные подати, Денежное обращение и другие калеки! Нормы, Загадки,
Налоги, Шарады и прочая тоска! Вот кто сыграет со мной - Смус! Послушайте,
Смус! Партию в пикет? Вы должны дать мне возможность отыграться!
Члены клуба многозначительно подталкивают друг друга; Стаут отходит в
сторону с табакеркой. Старый член клуба свирепо смотрит на него.
Смус. Альфред, дорогой мой, с превеликим удовольствием!
Усаживаются за стол.
Старый член клуба. Официант! Табакерку!
Официант берет ее у Стаута и подает Старому члену клуба. Входит Блаунт.
Блаунт. Так, так! Ивлин опять за столом, - а, Глоссмо'?
Глоссмор. Да, Смус прилип к нему как пластырь. Он не дурак, этот Смус.
Блаунт. Сыг'аем одну па'тию?
Глоссмор. С кем?
Блаунт. Флат и Г'ин.
Глоссмор. Плохие игроки...
Блаунт. Я взял себе за п авило - иг'ать с плохими иг'оками; пять
п'оцентов в твою пользу! Ненавижу аза'тную иг'у! Но сыг'ать спокойно одну
па'тию, особенно когда ты лучший иг'ок из четве ых, - от этого в'еда не
будет!
Глоссмор. Умница Блаунт!
Блаунт берет табакерку и отходит с ней в сторону. Старый член клуба свирепо
смотрит на него.
Блаунт, Глоссмор, Флат и Грин усаживаются за карточный столик в глубине
сцены.
Смус. Тысячу извинений, мой дорогой Альфред... Девяносто... репик...
десять карт... игра!
Ивлин (передает ему ассигнацию). Игра! Но прежде чем продолжим, - один
вопрос. Сегодня четверг - сколько вы рассчитывали выиграть у меня до
будущего четверга?
Смус. Ce cher Alfred {- наш милый Альфред! (Франц.)}! Такой шутник!
Ивлин (записывая в книжечке). Сорок игр в вечер - пять вечеров, минус
воскресенье; наши обычные ставки; кажется, я правильно подсчитал?
Смус (взглянув на запись). Правильно, - если я выиграю все, что почти
невозможно!
Ивлин. Это будет возможно, и даже вдвое больше, при одном условии. Вы
умеете хранить тайны?
Смус. Уж я-то умею молчать, дорогой Альфред! Я ни от кого не получал
наследства, никогда не тратил меньше четырех тысяч в год... и ни одна душа
не знает, как это мне удавалось!
Ивлин. Тогда слушайте... два слова.
Они шепчутся.
Старый член клуба. Официант! Табакерку!
Официант берет табакерку у Блаунта и т. д.
Входит сэр Джон.
Ивлин. Вы поняли меня?
Смус. Абсолютно! Я весь к вашим услугам.
Ивлин (снимает карты). Вам сдавать.
Они продолжают играть.
Сэр Джон (стонет). Вот он, мой драгоценный зятек, то есть будущий
зятек! Тратит мои будущие доходы и дает себя одурачивать! (Берет табакерку.)
Старый член клуба свирепо смотрит на него.
Блаунт. Я кончил. С вас двадцать пять фунтов на последнюю взятку, Флат.
Неду'но, а? (Подсчитывает выигрыш.) Вы не иг'аете, сэ' Джон?
Сэр Джон. Играю? О нет! Черт бы его побрал - опять он в проигрыше!
Ивлин. Проклятые карты! Удвоим ставку!
Смус. Как вам будет угодно. Я согласен.
Сэр Джон. Вот именно! Он согласен!
Старый член клуба. Официант! Табакерку!
Официант берет ее у сэра Джона и т. д.
Блаунт. Я выиг'ал восемь 'аз на свою масть и взял все ставки - я
никогда не п'оиг'ываю, потому что никогда не иг'аю с компанией губителя
Смуса. (Берет табакерку.)
Старый член клуба свирепо смотрит на него.
Сэр Джон (заглядывает в карты Смуса; проявляет признаки беспокойства).
Боже, сжалься над нами! У Смуса семь в его масти! Какие у вас ставки?
Ивлин. Не отвлекайте нас... Я сношу только четыре. - Ставки, сэр Джон?
Колоссальные! Надо же, чтобы так не везло! Ни одной карты к моей масти!
Отойдите, пожалуйста, сэр Джон, прошу вас... я начинаю злиться!
Старый член клуба. Официант! Табакерку!
Официант приносит табакерку.
Блаунт. Ставлю сотню фунтов на следующую иг'у, Ивлин.
Сэр Джон. Нечего, нечего! Не мешайте ему! Все рыбы сплываются к
приманке. И акулы, и колюшки - все пощипывают моего зятя.
Ивлин. Сотню фунтов, Блаунт? Самый безупречный джентльмен не побрезгует
случайно найденной гинеей. Утроим ставки, Смус!
Сэр Джон. Меня словно посадили на раскаленные уголья! (Хватает
табакерку.) Спокойнее, Ивлин! Будьте осторожны, мой мальчик! Спокойнее...
Спокойнее!
Ивлин. Что? Что? У вас четыре дамы! Квинт от короля! Проклятые карты!
Дайте новую колоду! (Бросает старую колоду назад, через плечо, на сэра
Джона.)
Старый член клуба. Официант! Табакерку!
Несколько членов клуба собираются вокруг играющих.
Первый член клуба. Я еще ни разу не видел чтобы Ивлин вышел из себя!
Он, наверно, в громадном проигрыше.
Второй член клуба. Да, очень интересно!
Сэр Джон. Интересно! Несчастный!
Первый член клуба. Бедняга, через месяц он разорится.
Сэр Джон. Я весь в холодном поту.
Второй член клуба. Смус - воплощенный дьявол!
Сэр Джон. Дьявол - ребенок перед ним!
Глоссмор (похлопывая сэра Джона по спине). Какой умница, этот Смус, а,
сэр Джон? (Берет табакерку.)
Старый член клуба свирепо смотрит на него.
Ставлю сотню фунтов на эту игру, Ивлин.
Ивлин (вполоборота). Вы? Да здравствует Конституция! Пусть будет сотня!
Старый член клуба. Официант! Табакерку!
Стаут. Кажется, я рискну двумя сотнями, Ивлин!
Ивлин (обернулся ко всем). Ха-ха-ха! Наконец-то Просвещение и
Конституция сошлись во взглядах. О Стаут! Как приятно поставить на
счастливое число - самое счастливое число - главное число! По рукам, Стаут!
Двести фунтов! Ха-ха-ха! Сдавайте, Смус. Браво, политическая экономия!
Ха-ха-ха!
Сэр Джон. Что за истерика? Он заговаривается! И не стыдно - вам? Его
собственная родня - все в заговоре, настоящая банда разбойников!
Члены клуба возмущены.
Стаут (членам клуба). Шш! Он собирается жениться на дочери сэра Джона.
Первый член клуба. Как? На дочери скупердяги Джека? О-о!
Все. О-о!
Старый член клуба. Официант! Табакерку!
Ивлин (встает; очень взволнован). Довольно, довольно... я кончил...
достаточно! Глоссмор, Стаут, Блаунт, я расплачусь с вами завтра. Я... я...
будь я проклят, это подлинное разорение! (Хватает табакерку.)
Старый член клуба свирепо смотрит на него.
Сэр Джон. Разорение? Еще бы! Сколько он проиграл? Сколько он проиграл,
Смус? Не очень много? А? а?
Все собираются вокруг Смуса.
Смус. Безделицу, дорогой Джон... Прошу извинить меня. Мы никогда не
оглашаем своих выигрышей. (Блаунту.) Как поживаете, Фред? (Глоссмору.)
Кстати, Чарльз, вы кажется, продаете свой дом на Гросвенор-сквер? За
двенадцать тысяч, да?
Глоссмор. Совершенно верно, и всю обстановку по сходной цене. Примерно
тысячи на три.
Смус (заглянув в свою записную книжку). Хм! Что ж, мы еще поговорим об
этом.
Сэр Джон. Двенадцать и три - пятнадцать тысяч! Какой хладнокровный
мерзавец! Пятнадцать тысяч, Смус?
Смус. Да, сам дом - это безделица, но содержание его ...не знаю, хватит
ли у меня на это денег, мой дорогой Джон!
Старый член клуба. Официант! Табакерку! (Повертел ее в руках, яростно.)
Ничего не осталось! (Дает табакерку официанту, чтобы тот наполнил ее.)
Сэр Джон (обернулся). Ничего не осталось!
Ивлин (истерически смеясь). Ха-ха-ха! Ничего не осталось? Как бы не
так! Слушайте, Смус! Здесь в клубе слишком шумно. Сэр Джон, вы вечно торчите
под носом. Поедем ко мне, поедем! Шампанское и жаркое на вертеле! Попытка -
не пытка. Счастье еще может перемениться, у нас впереди целая ночь, клянусь
Юпитером!
Сэр Джон. Целая ночь??? Бога ради, Ивлин! Ивлин!! Опомнитесь! Подумайте
о Джорджине, о ее чувствах! Подумайте о своей покойной матушке! Подумайте о
еще не родившихся детях! Подумайте о...
Ивлин. Ни о чем я думать не буду! Наплевать! Вы и не знаете, сколько я
проиграл; это все вы виноваты, вы то и дело отвлекали меня! Пшш! Прочь с
дороги! Поехали, Смус! Ха-ха-ха! Целая ночь, мой милый, целая ночь!
Смус и Ивлин уходят.
Сэр Джон (уходя вслед за Ивлиным). Вы не должны играть, вы не смеете!..
Ивлин, дорогой мой!.. Он пьян! Он сошел с ума! Почему никто не посылает за
полицией?
Все. Ха-ха-ха! Бедный скупердяга Джек!
Старый член клуба (впервые за все время встал; он окончательно
рассвирепел). Официант! Табакерку!!
Та же прихожая в доме Ивлина, что в первой сцене второго действия.
Тебурийт, Макфинч, Франц и другие поставщики.
Тебурийт (вполголоса). Говорят, мистер Ивлин стал играть. Сегодня
прошел довольно странный слух... не знаю, что и думать! Нам, бедным
торговцам, надо смотреть в оба, мистер Макфинч, и ковать железо, пока
горячо!
Макфинч. Черт бы побрал эти икорные дома! Стыд и срам, что джентльмены
разоряются сами, кохда мы, честные торховцы, мохли бы помочь им в этом, да
еще поддержать наше родное искусство и коммерцию!
Все одобрительно кивают.
Из комнат выходит Смус; в руках у него карандаш и записная книжка.
Смус (осматривается). Хм! Хм! Превосходные картины! (Пощупал портьеру.)
Новомодный вельвет, хм! Прекрасная планировка комнат! Да, этот дом получше,
чем у Глоссмора! О, мистер Тебурийт, сбойщик. Вы обставляли эти комнаты? Все
самое лучшее, а?
Тебурийт. Самое наилучшее! Мистер Ивлин не из тех людей, что скупятся
на расходы.
Смус. Ваша правда. Вам уже, вероятно, заплатили, Тебурийт?
Тебурийт. О, нет, сэр. Богатым заказчикам я никогда не посылаю счетов.
(В сторону.) Счета, что деревья: не прикасайся к ним, они и разрастутся!
Смус. Хм! Не уплатили? Хм!
Все поставщики жмутся друг к другу.
Maкфинч. Не нравится мне его "хм"! Весьма подозрительно!
Тебурийт (торговцам). Это величайший картежник, капитан Смус - лучший
игрок в Европе... обчистил герцога Силливеля. Очень ловкий человек!
Смус (ходит взад и вперед). Тридцать шесть на тридцать восемь футов...
Хм! Пожалуй, там лучше бы сделать фонарь, больше света, - это очень сложно,
Тебурийт?
Maкфинч. Если мистер Ивлин хочет перестраивать дом, ему надо обратиться
к моему друху, мистеру Макстакко!
Смус. Ивлин! Я говорил о себе. Мистер Макстакко? Хм!
Тебурийт. О себг? Вы купили этот дом, сэр?
Смус. Купил? Хм! Ха! Как сказать... Значит, вам еще не уплатили? Хм! И
вам? И вам? И вам? Хм! Ха!
Тебурийт. Нет, сэр. Ну и что же? За мистера Ивлина нечего опасаться!
Ха-ха!
Все (с беспокойством). Ха-ха! Ну и что же?
Maкфинч. Ну и что же, сэр? Я человек бедный, у меня семья; прошу вас
сюда, капитан! На вас в книхах есть маленький счетец; мы его, так и быть,
перечеркнем, если вы скажете, что значат эти "хм!", "ха!".
Смус. Макфинч, дорогой мой, не вынуждайте меня испробовать на вас
палку; я ни за что не позволю расстраивать мистера Ивлина. Бедняга! Ему ужас
как не везет в карты. Значит, вам еще не платили? Не посылайте счетов, ни в
коем случае, - поняли? Да, этот дом весьма неплох, переделки понадобятся
незначительные. До свиданья. Хм! Ха! (Уходит, разглядывая все по пути.)
Тебурийт. Ясно как день! Отдал свой собственный дом на последнюю
взятку!
Те же; из комнат торопливо выбегает взволнованный Шарп.
Шарп. Боже мой! Боже мой! Кто бы мог подумать! Эти карты - орудие
самого дьявола. Джон! Томас! Харрис! (Звонит.)
Входят двое слуг.
Том! Отнеси это письмо сэру Джону Веси. Если его нет дома, разыщи его! Он
даст тебе чек. Сходи в его банк и получи по чеку деньги, немедленно. Живо!
Живо! Марш!
Тебурийт (хватая слугу за рукав). Что случилось? Что случилось? Что с
мистером Ивлиным?
Слуга. Плохо, очень плохо! Всю ночь просидел с капитаном Смусем!
(Убегает.)
Шарп (другому слуге). Да, Харрис! Ваш несчастный хозяин! О боже мой!
Боже мой! Отнеси это письмо бельгийскому посланнику в Портленд-Плейс.
Паспорт в Остенде! И держи наготове дорожную коляску!
Макфинч (хватая слугу за рукав). Паспорт! Слушай-ка, дружочек, зачем он
собирается за тридевять земель?
Слуга. Не задерживайте меня! У него какая-то боль в груди... нужна
перемена воздуха - поздние часы и капитан Смус! (Убегает.)
Шарп (расхаживая взад и вперед). А если банк лопнет? Если банк уже
лопнул и он не сможет взять деньги... Он кругом должен Смусу!
Тебурийт. Банк? Какой банк?
Шарп. Банк Флаша! Флэша, зятя капитана Смуса! А что вы слыхали? Что?
Тебурийт. Народ валом валит, требуют обратно вклады.
Шарп. Мне надо идти! Ступайте! Ступайте! Вам не удастся сегодня
повидать мистера Ивлина.
Тебурийт. Мой счет, сэр!
Maкфинч. У меня куча ребят и маленький счетец!
Франц. Настоящий тшентльмен в первый ошередь тумай о портной, сэр.
Шарп. Зайдите еще раз, зайдите еще раз на рождество. Банк... карты...
банк! О боже! (Уходит.)
Тебурийт. Банк!
Maкфинч. Паспорт!
Франц. И от фрака фасона Ивлин увидят одну только спину! Donner und
Hagel! {- тысяча чертей! (Нем.)} Нато остановил его! Нато насыпать ему соль
на фалды!
Тебурийт (в сторону). Надо сбегать в Сити и узнать, что слышно с
банком.
Макфинч (в сторону). Схожу-ка я к кузену-стряпчему. Терпение, нам
остается только терпение, мистер Тебурийт!
Тебурийт. Да... Да... Один за всех, все за одного... на равных правах.
Такой мой обычай, сэр!
Все. На равных правах!
Уходят.
Входят слуга, Глоссмор и Блаунт.
Слуга. Мистер Ивлин не совсем здоров, милорд, но я доложу ему!
(Уходит.)
Глоссмор. Очень любопытно узнать о результате этой партии наедине.
Блаунт. О, он так ужасно богат, он даже может позволить себе остаться
наедине с губителем Смусом!
Глоссмор. Бедный скупердяга Джек! И ведь Джорджина была, кажется, вашей
нареченной?
Блаунт. Она действительно н'авилась мне, хотя я и сделал в отместку
п'едложение ее кузине. Но человек бессилен пе'ед деньгами.
Входит Ивлин.
Если бы все было по-честному, вы бы узнали, кого п'едпочитает Джо'джина: но
отец п'инес ее в же'тву! Она сама намекнула на это.
Ивлин. Итак, джентльмены, за мной есть должок, по сотне каждому из вас.
Оба. Не будем говорить об этом!
Ивлин (пряча записную книжку). Что ж, не будем говорить об этом.
(Отводит Блаунта в сторону.) Ха-ха-ха! Вы не поверите, но мне бы не хотелось
расплачиваться с вами сейчас: мои деньги под замком, и я должен ждать ренту
из Грогджинхоля. Поэтому будем считать, что я вам должен не сто фунтов, а,
предположим, пятьсот, хорошо? Вы можете дать мне чек на остальные четыреста.
Но, смотрите, ни слова Глоссмору.
Блаунт. Глоссмо'у? Величайшему сплетнику во всем Лондоне? С
удовольствием! С удовольствием! (В сторону.) Дать взаймы богачу - это
никогда не может п'инести в'еда; так или иначе, их получишь об'атно. Кстати,
Ивлин, если вы хотите моего се'ого уп'яжного, можете получить его за двести
фунтов; всего будет семьсот.
Ивлин (в сторону). Вот вам светские ростовщики - ваш друг не берет
процентов, он продает вам лошадь. (Вслух.) По рукам, Блаунт.
Блаунт (пишет чек; задумчиво). Нет, мне здесь ничто не пов'едит; эта
исто'ия с п'авой ногой обязательно кончится костным шпатом.
Ивлин (Глоссмору). Мне не совсем удобно отдавать вам сейчас эти сто
фунтов; и мне надо набрать крупную сумму для Грогджинхольского поместья.
Быть может, вы дадите мне взаймы еще пятьсот или шестьсот фунтов... на
текущие расходы.
Глоссмор. Разумеется! Хопкинс умер; ваша заинтересованность в
Сайфере...
Ивлин. Этого я в данный момент не могу обещать. Но, в знак моей дружбы
и благодарности-весьма ничтожный знак, - я буду счастлив, если вы примете от
меня в подарок прекрасного серого упряжного, которого я купил сегодня, - он
стоит двести фунтов.
Глоссмор. Купил сегодня! Тогда я могу быть спокоен. Друг мой, вы всегда
так по-княжески щедры!
Ивлин. Ерунда! Напишите просто чек; но, смотрите, ни слова Блаунту!
Глоссмор. Блаунту! Это же городской глашатай! (Идет к столу писать
чек.)
Блаунт (дает Ивлину чек), 'энсом, Пэл-Мэл, Ист-Энд.
Ивлин. Благодарю вас. Так вы делали предложение мисс Дуглас?
Блаунт. Да, че'т побе'и! Я готов был поклясться, что н'авлюсь ей; вы
помните, нап'име', как она вела себя в тот день, когда вы сделали
п'едложение мисс Веси? А ведь Джо'джина...
Ивлин. Имеет лишь половину того, что есть у мисс Дуглас.
Блаунт. Вы забываете, сколько должен был накопить скупе'дяга Джек!
П'ошу п'ощения...
Ивлин. Ничего, ничего; только ни слова сэру Джону, не то он еще
вообразит, что я разорился!
Глоссмор (дает Ивлину чек). Рэнсом, Пэл-Мэл, Ист-Энд. Скажите, вы вчера
проиграли или выиграли?
Ивлин. Проиграл! Выиграл! О! Забудем об этом, если вы мне друг. Я
должен сейчас же послать в банк! (Разглядывает чеки.)
Глоссмор (в сторону). Как, он занял деньги и у Блаунта?
Блаунт (в сторону). Это чек ло'да Глоссмо'а.
Ивлин. Прошу меня извинить; мне надо одеваться; я не могу терять ни
минуты. Не забудьте, что вы сегодня обедаете у меня, в семь часов. Вы
встретитесь со Смусом. (Со слезами в голосе.) Быть может, я в последний раз
буду приветствовать вас в этом доме! Но... что я говорю? О, это шутка!
Шутка! До свиданья. До свиданья. (Уходит, сердечно пожав обоим руки.)
Блаунт. Глоссмо'!
Глоссмор. Блаунт!
Блаунт. Тут, кажется, что-то неладно!
Глоссмор. Совершенно с вами согласен.
Блаунт. Но я п'одал своего се'ого же'ебца.
Глоссмор. Серого жеребца? Вы? А сколько он стоит, говоря откровенно?
Блаунт. Поскольку он п'одан, я вам скажу - г'ош ему цена!
Глоссмор. Грош? Он подарил его мне!
Излил в дверях неслышно отдает слугам приказания.
Блаунт. Как это нек'асиво! Вы знаете, я начинаю не'вничать...
Глоссмор. Нервничать! Нам надо бежать - мы должны приостановить платежи
по нашим чекам.
Ивлин закрывает дверь, слуга пробегает по сцене.
Блаунт: Хэлло, Джон! Куда это вы так спешите?
Джон (очень торопится). Прошу прощения, сэр Фредерик, - в Пэл-Мэл, к
Рэнсому. (Убегает.)
Блаунт (торжественно). Глоссмо', мы поте'пели по'ажение!
Глоссмор. Весь город узнает об этом, будьте спокойны!
Уходят.
Входят Ток и другие слуги.
Ток. Живей, живей поворачивайтесь! Время не терпит. Эта комната будет
гардеробной. Миссис Крамп и все наши дамы будут здесь прислуживать женщинам
до того, как те поднимутся в гостиную. Уберите конторку, да пошевеливайтесь!
И дайте мне газету. (Усаживается с газетой.)
Слуги суетятся вокруг.
Странные слухи ходят о моем хозяине! А пучеглазый побежал за паспортом.
Входит Франц со свертком.
Франц. Мистер Ток, милейший мистер Ток, я принес вам маленький
потарошек.
Ток. Джон, Чарльз, - брысь отсюда!
Слуги исчезают.
Нельзя развращать низшие классы.
Франц (вынул пару панталон; Ток рассматривает их). Ваш хозяин
прошелига. Он хочет спешать - мы все, как это говорится, сел в галошу,
мистер Ток! Прошу только пустить в дом мой друг, мистер Клатш. Я сегодня же,
как это говорится, налошу арест на все пошитки!
Ток. Панталоны я возьму, но вы забыли положить что-нибудь в карманы.
Франц. Ну, конешно, забил! (Дает ему деньги.)
Ток. Калитка во дворе останется незапертой. Только, пожалуйста, без
шума! Не показывать коготки, как говорят французы.
Франц. Милейший мистер Ток, завтра я потлошу кое-што и в тругой карман.
(Уходит.)
Ток. Мой хозяин меня не удовлетворяет.
Входит слуга.
Слуга. Мистер Ток, какие зажечь канделябры? Уже поздно.
Ток. Не мешай мне, теперь я разммышляю! Да, да, безусловно! Чарльз,
калитка во дворе открыта.
Слуга. А в буфетной все серебро! Я сейчас сбегаю!
Ток. Ни с места! Пусть она будет открыта.
Слуга. Но...
Ток (с достоинством). Надо же впускать свежий воздух.
Они уходят.
Пышная гостиная в доме Ивлина. Ивлин и Грейвс.
Грейвс. Вы вынули свои деньги из банка Флэша и Бриска?
Ивлин. Нет. Грейвс. Нет! Значит...
Входят сэр Джон, леди Френклин, Джорджина и Стаут.
Сэр Джон. Вы получили чек на пятьсот фунтов? Очень рад, что...
Ивлин (прерывая его). Сердечно благодарю! Бесконечно признателен! Вы
так добры - они пришлись как раз вовремя, эти пятьсот фунтов. Вы даже не
знаете цены этим пятистам фунтам. Я никогда не забуду вашего благородства.
Сэр Джон. Признательность! Благородство! (В сторону.) Неужели меня
провели?
Ивлин. И в минуту такого отчаяния...
Сэр Джон (в сторону). Такого отчаяния! Он выбирает самые безобразные
слова во всем лексиконе!
Ивлин. Я покончил со Смусом. Но тем не менее мои дела не совсем в
порядке, и вы должны оказать мне еще одну любезность. Я внес пока только
десять процентов залога за Грогджинхольское поместье. Остальное мне надо
внести на этой неделе, нет, боюсь, что завтра. Я уже продал процентные
бумаги; деньги лежат в банке, и я, разумеется, не вправе их трогать; но если
я не заплачу в срок, я потеряю и залог и поместье.
Сэр Джон. К чему это он клонит?
Ивлин. Состояние Джорджины - десять тысяч фунтов. Я все время собирался
преподнести эту безделицу вам, дорогой сэр Джон.
Сэр Джон. Ах, Ивлин, ваша щедрость поистине трогательна. (Вытирает
глаза.)
Ивлин. Но слухи о моих проигрышах напугали моих поставщиков. В данную
минуту у меня столько крупных долгов, что... что... что... Но Джорджина,
кажется, слушает нас, и я сам скажу ей все.
Сэр Джон. Нет, нет... Нет, нет! Девушки ничего не понимают в делах.
Ивлин. Вот поэтому я и хочу поговорить с ней. Тут речь идет не о делах,
а о чувствах. Стаут, покажите сэру Джону моего Корреджо.
Сэр Джон (в сторону). К черту Корреджо! Этот человек рожден, чтобы
терзать меня.
Ивлин. Дорогая Джорджина, льщу себя надеждой, что, несмотря на все
слухи, которые ходят обо мне, вы сохранили веру в мою честь.
Джорджина. Неужели вы можете сомневаться в этом?
Ивлин. Должен признаться, что в настоящую минуту я нахожусь в несколько
стесненных обстоятельствах: я был настолько слабохарактерным, что проиграл
много денег; ко мне предъявляют и другие требования. Обещаю вам не играть
больше, пока я жив. Мои дела могут поправиться; но первые несколько лет
после нашей свадьбы нам, возможно, придется урезывать себя.
Джорджина. Урезывать!
Ивлин. Быть может, даже жить в деревне.
Джорджина. Жить в деревне!
Ивлин. Умерить свои расходы.
Джорджина. Умерить расходы! Я знала - произойдет нечто ужасное.
Ивлин. А теперь, Джорджина, в вашей власти спасти меня от тревог и
унижений. Мои деньги в банке и недоступны для меня; мои долги чести должны
быть уплачены. Вы совершеннолетняя - вы можете распоряжаться своими десятью
тысячами...
Сэр Джон прислушивается. Стаут тоже.
Сэр Джон. Я стою, как на горячих угольях.
Ивлин. Если бы вы могли дать мне их взаймы месяца на два... вы
колеблетесь! Неужели вы способны считать бесчестным человека, которого вы
назовете своим супругом перед лицом всех клеветников и глупцов, зовущихся
"светом"! Можете вы дать мне это доказательство вашего доверия? Какая цена
браку без доверия, Джорджина?
Сэр Джон (в сторону, Джорджине). Нет! (Указывая на Корреджо.) Да,
краски недурны!
Стаут. Но вам не нравится сюжет?
Джорджина (в сторону). Может быть, он только испытывает меня? Пусть
лучше папа сам займется этим!
Ивлин. Итак?..
Входит Блаунт.
Джорджина. Я... я дам вам ответ завтра. (В сторону.) А вот и милый сэр
Фредерик! (Идет к нему.)
Входят Глоссмор и Смус; Ивлин приветствует их, особо подобострастно кланяясь
Смусу.
Леди Френклин (Грейвсу). Ха-ха-ха! Не забавно ли это было - как нам
помешали вчера?
Грейвс. Прошу вас не возвращаться более к этой унизительной теме.
Глоссмор (Стауту). Смотрите, как Ивлин увивается вокруг Смуса.
Стаут. Что за низость? Смус - профессиональный игрок, человек, который
живет своей ловкостью! В жизни не завел бы такого знакомства!
Смус (Глоссмору). Итак, Хопкине умер - вам, наверно, хочется провести
от Грогджинхоля Сайфера, а?
Глоссмор. Что? Вы могли бы этому помочь?
Смус. Ce cher Charles {- наш милый Чарльз! (Франц.)}! Для него - с
удовольствием!
Стаут. Грогджинхоль! Какое он имеет отношение к Грогджинхолю? Глоссмср,
представьте меня Смусу.
Глоссмор. Как? Игроку? Человеку, живущему своей ловкостью?
Стаут. Но ведь его ловкость - капитал, который приносит большие доходы!
Я сам представляюсь ему. Здравствуйте, капитан Смус. Мы, кажется,
встречались в клубе - очень приятно познакомиться с вами в приватном доме.
Каково ваше мнение о делах нации? Дела плохи, очень плохи! Просвещение в
загоне! Доходы падают катастрофически! В финансах никто ничего не смыслит!
Только один человек может спасти страну - и это Попкинс!
Смус. Он в парламенте, мистер Стаут? Кстати, как ваше имя?
Стаут. Бенджамен. Нет - избиратели так невежественны; они не могут
оценить его по достоинству. Он, конечно, не оратор... По правде говоря, он
порядком заикается... но необыкновенно глубокий ум. Не могли бы мы выдвинуть
его от Грогджинхоля?
Смус. Надо, надо подумать об этом, милый Бенджамен.
Ивлин (подходит к ним). Дорогие друзья, прошу садиться. Я хочу
посоветоваться с вами. Ровно год тому назад я получил огромное состояние, и
так как, по счастливому стечению обстоятельств, в тот же день я снискал и
ваше уважение, я хочу спросить у вас, не находите ли вы, что я мог бы
истратить эти деньги иным способом, который оправдал бы ваше расположение ко
мне?
Глоссмор. О, нет, это невозможно! У вас такой изумительный вкус...
Прекраснейший дом...
Блаунт. П'екрасные лошади! (В сторону, Глоссмору.) Особенно се'ый
же'ебец.
Леди Френклин. Великолепные картины!
Грейвс. И превосходный повар, сударыня.
Смус (засунув руки в карманы). По моему мнению, Альфред, - а ведь я
знаток по этой части - лучше истратить ваши деньги вы не могли!
Все (кроме сэра Джона). Безусловно!
Ивлин. А что вы скажете, сэр Джон? Вы, вероятно, считаете меня немного
безрассудным, но ведь вы знаете, что в нашем мире единственная возможность
показать себя вполне приличным человеком - это достаточно прилично выставить
себя напоказ!
Сэр Джон. Разумеется, разумеется! Нет, лучше поступить вы не могли. (В
сторону.) Не понимаю, к чему он клонит!
Джорджина. Разумеется... (Ласково.) Не урезывайте себя, Альфред,
дорогой мой!
Глоссмор. Урезывать тебя! Так поступают только плебеи.
Стаут. Плебеи, сэр! Хуже, чем плебеи! Это против всех правил
общественной нравственности. Все знают, что в наше время расточительность -
благодеяние для народа. Она поощряет искусство... дает людям работу...
требует увеличения количества прядильных машин.
Ивлин. Вы меня успокоили. Признаюсь, я полагал, что человек, достойный
столь искренних друзей, мог бы сделать что-нибудь лучшее, чем кутить...
наряжаться... пить... играть...
Глоссмор. Ерунда! Тем больше вы нам нравитесь. (В сторону.) Хотя я не
прочь получить обратно свои шестьсот фунтов!
Ивлин. И теперь вы такие же верные мои друзья, как и тогда, когда
одолжили мне десять фунтов для старой нянюшки?
Сэр Джон. В тысячу раз более верные, мой мальчик!
Все поддерживают его одобрительными восклицаниями.
Входит Шарп.
Смус. Кто этот новый друг?
Ивлин. Кто? Этот человек первый сообщил мне о богатстве, которое я, по
вашему мнению, так хорошо истратил. Но что же, однако, случилось, Шарп?
Шарп что-то шепчет Ивлину.
Банк лопнул!
Сэр Джон. Лопнул? Какой банк?
Ивлин. Флаш, Бриск и Кo.
Глоссмор (Смусу). А Флаш был вашим зятем. Примите мои сожаления.
Смус (берет понюшку табаку). К чему, Чарльз? Там у меня счета нет.
Сэр Джон. Но я предупреждал вас... вы взяли оттуда деньги?
Ивлин. Увы, нет.
Сэр Джон. О! И много у вас там осталось?
Ивлин. Ведь я же говорил вам, что деньги на покупку Грогджинхоля у
моего банкира... нет, нет| зачем так пугаться? Не у Флэша... они у Хора, да,
да, у Хора! Уверяю вас! У Флэша всего лишь безделица, клянусь! Мы поговорим
об этом завтра, Шарп. Еще один день... хоть один день, прожитый весело!
Сэр Джон. Хорошенькое веселье!
Блаунт. А он взял у меня взаймы семьсот фунтов.
Глоссмор. И у меня шестьсот!
Сэр Джон. И у меня пятьсот!
Стаут. Хорош гусь! Настоящий Джереми Диддлер!
Смус (сэру Джону). Вы знаете, Джон, если б мне предложили приличную
сумму за этот дом, вот так, как он есть - с мебелью, серебром, картинами,
книгами, бронзой и скульптурами, - я бы отдал его.
Сэр Джон. Силы небесные!
Стаут (сэру Джону). Вы очень ненадежно поместили вашу дочь. Что делать?
Дочь - это тот же капитал; советую вложить свободный капитал в новое дельце!
Сэр Джон (направляясь к Джорджине.). О-о! Боюсь, что мы были слишком
грубы с сэром Фредериком. Это милейший молодой человек.
Входит Ток.
Ток (Ивлину). Прошу прощенья, сэр, но мистер Макфинч настаивает, чтобы
я передал вам это письмо сию же минуту.
Ивлин (читает). Что?! Сэр Джон, этот малый, Макфинч, узнал о моих
неприятностях и требует, чтобы я заплатил ему... это письмо от стряпчего.
Какая наглость!
Ток. Там внизу еще мистер Тебурийт, сэр; он заявил, что не сдвинется с
места, пока ему не заплатят.
Ивлин. Не сдвинется с места, пока ему не заплатят? Как же быть, сэр
Джон? Смус, как же быть?
Смус. Если он не сдвинется с места, пока ему не заплатят, устройте ему
там постель, Альфред, и я включу его в список, как часть недвижимого
имущества.
Ивлин. Вам легко шутить, мистер Смус. Но...
Входит полицейский - посыльный от шерифа, подает Ивлину какую-то бумагу и
что-то шепчет.
Что такое? Франц, портной? Какой беспримерный наглец! Этого уж я никак
не ожидал!.. Сэр Джон, в доме судебные пристава!
Стаут (похлопал сэра Джона по спине, со смаком). В доме судебные
пристава, старина! Но я не дал ему взаймы ни пенса!
Ивлин. И ведь из-за сущего пустяка - ста пятидесяти фунтов! Сэр Джон,
прошу вас, заплатите ему... или прикажите моим людям выгнать вон этих
приставов, или выгоните их сами, или еще что-нибудь, а мы пойдем обедать!
Сэр Джон. Заплатите! Выгоните! Черта с два! О, мои пятьсот фунтов, мои
пятьсот фунтов! Мистер Альфред Ивлин, мне нужны мои пятьсот фунтов!
Грейвс. Я собираюсь сделать большую глупость... Потерять и друга и
деньги... Не везет мне, как всегда! Ивлин, идите, обедайте! Я сам все улажу.
Леди Френклин. Я готова полюбить вас за это.
Грейвс. Что вы сказали? Значит, я счастливейший из... Ах, сударыня, я
не знаю, что говорю!
Грейвс и полицейские уходят.
Ивлин (Джорджине). Не придавайте всему этому значения! Повторяю вам -
десяти тысяч фунтов будет более чем достаточно, чтобы со всеми расплатиться.
Вы дадите мне завтра ответ?
Джорджина. Да, да!
Ивлин. Но вы же не уходите? И вы, Глоссмор? Вы, Блаунт? Вы, Стаут? Вы,
Смус?
Смус. Нет! Пока у вас есть хоть одна гинея на игру, я вас не покину.
Глоссмор. Да, от человека с такими сомнительными политическими
убеждениями можно было ожидать чего угодно!
Стаут. Не удерживайте меня, сэр. Ни один мало-мальски просвещенный
человек не растранжирил бы свой капитал подобным образом. Картины и
скульптуры - пф!
Ивлин. Как, вы же все говорили, что лучшего применения моим деньгам я
не мог бы найти! Ха-ха-ха! Какая нелепейшая ошибка! Уж не воображаете ли вы,
что я сяду в долговую тюрьму? Ха-ха-ха! Почему вы не смеетесь, сэр Джон?
Ха-ха-ха!
Сэр Джон. Какое ужасающее легкомыслие! Обопрись же на руку сэра
Фредерика, мое бедное, оскорбленное, невинное дитя! Мистер Ивлин, после этой
невероятнейшей сцены вас не удивит, что я... я... О-о! Я задыхаюсь!
Смус. Но, Джон, дорогой мой, нам остается возможность распорядиться
хотя бы обедом!
Стаут (в сторону). Завтра в Грогджинхоле выборы. Эти новости могут еще
и не добраться туда до окончательного голосования... (Подбежал к Ивлину.)
Сэр, Попкинс никогда не дает взяток, но Попкинс побьется с вами об заклад на
тысячу фунтов, что он не пройдет в Грогджинхоле.
Глоссмор. Это нечестно, мистер Стаут! Вот Сайфер презирает всякие
увертки! (В сторону, Ивлину.) Однако, во имя Конституции, назовите свою
цифру.
Ивлин. Я знаю, каковы заслуги Сайфера; мне известен глубокий ум
Попкинса; но вы опоздали, кандидатура занята!
Ток (докладывает). Кушать подано.
Глоссмор (остановился). Обед?
Стаут. Обед! Пахнет отменно!
Ивлин (сэру Джону). Суп из черепахи и дичина!
Все останавливаются в нерешительности.
Ивлин. Вот-вот, идемте! Но, знаете что... Блаунт, Стаут, Глоссмор, сэр
Джон, - одно лишь слово: не дадите ли вы мне взаймы десять фунтов для моей
старой нянюшки?
Все отступают на несколько шагов.
А-а, вы отступаете... Вот урок для всех, кто выбирает себе друзей за их
богатство, а не за их душевные качества! Утром вы дали мне взаймы сотни на
пустые траты, а теперь отказываете в десяти фунтах на великодушный поступок!
Уходите! Между нами все кончено! Уходите!
Все, кроме Ивлина и Смуса, уходят возмущенные. Возвращается Грейвс.
Грейвс. Эй, что это значит?
Ивлин. Ха-ха-ха! Затея удалась на славу - обманщик обманут! Идемте,
друзья мои, идемте; когда в великой битве между человеком и судьбой знамя
золота повержено в прах, - остается лишь поднять бокалы за храбрецов, не
покидающих нас в беде!
Занавес
Клуб. Смус, Глоссмор, другие члены клуба.
Глоссмор. Как вы думаете, его лошади будут продаваться?
Смус. Весьма возможно, Чарльз! Прекрасные кобылы! Хм! Ха! Официант,
стакан хереса!
Глоссмор. Говорят, ему придется уехать за границу.
Смус. Что ж, сейчас самое лучшее время года для путешествий.
Глоссмор. С нами со всеми должны сегодня расплатиться; это
подозрительно!
Смус. Очень подозрительно, Чарльз. Хм! Ха!
Глоссмор. Дорогой мой, вы, наверно, знаете истинное положение вещей.
Почему вы молчите? Сколько вы на самом деле выиграли у него? Дом тоже ушел?
Смус. Дом, безусловно, никуда не ушел, Чарльз, я сам видел его сегодня
на том же месте в половине десятого... Он не сдвинулся ни на дюйм.
Слуга подает Глоссмору письмо.
Глоссмор (разглядывая письмо). Из Грогджинхоля - спешное! Что такое? Я
просто поражен!!! (Читает.) "В самую последнюю минуту стали продвигать
кандидатуру мистера Ивлина, и никто не знает его политической платформы! Нас
ждет поражение! Конституция погибла!
Сайфер". О! Как это нечестно со стороны Ивлина! Проходит в парламент,
чтобы не сесть на скамью подсудимых!
Смус. Он на это способен.
Глоссмор. Несомненно, сэр. Несомненно!
Входят сэр Джон и Блаунт, беседуя.
Сэр Джон. Мой милый мальчик, я не кремень, я живой человек! Если
Джорджина действительно любит вас, - а я в этом уверен, - я никогда не
принесу ее счастье в жертву честолюбию. Она ваша: я так сказал ей сегодня
утром.
Блаунт (в сторону). Ста'ый в'аль!
Сэр Джон. Это лучшая из дочерей! Самое послушное, безыскусственное
создание! И она получила надлежащее воспитание. Из хорошей дочери получается
хорошая жена. Приходите к нам обедать, в семь часов, и мы поговорим о
денежном обеспечении и всем прочем.
Блаунт. Да, деньги меня не инте'есуют, но...
Сэр Джон. Ее десять тысяч будут положены на ее имя - это само собой
разумеется.
Блаунт. Все десять, сэ'? П'аво, я...
Сэр Джон. Ну и что с того, мой мальчик? Я оставлю вам обоим все свои
сбережения. О, вы же знаете, какой я экономный! "Скупердяга Джек", а-а? В
конце концов, о человеке судят по имеющимся у него ценностям!
Смус. И чем больше он стоит, Джон, тем более стоящим он должен быть!
(Уходит.)
Блаунт (в сторону). Да, д'угих детей у него нет; она должна
унаследовать все его сбе'ежения - не думаю, чтобы это мне пов'едило. Но все
же эти десять тысяч... мне нужны эти десять тысяч; если Джорджина сбежит, я
могу ничего не класть на ее имя!
Входит Стаут, вытирая лоб платком; он отводит сэра Джона в сторону.
Стаут. Сэр Джон, нас разыграли. Брат моего секретаря - главный клерк
Флэша. У Ивлина не было в их банке и трехсот фунтов.
Сэр Джон. Силы небесные! Вы меня словно громом поразили! Но как же
тогда губитель Смус... наложение ареста на имущество... Нет, он несомненно
разорен!
Стаут. Что касается Смуса, тот "всегда рад оказать любую услугу". Все
это ловкий трюк, ручаюсь вам! Смус уже надул меня, потому что к вечеру Ивлин
наверняка станет депутатом от Грогджинхоля. Я получил спешное письмо от
Попкинса; он в отчаянии, не из-за себя, но из-за Англии, сэр Джон, - что
будет с Англией?
Сэр Джон. Но какая могла быть цель у Ивлина?
Стаут. Цель? И вы ищете цели у такого причудливого существа? У
человека, который даже не имеет политических убеждений? Цель? Быть может,
разорвать помолвку с вашей дочерью. Примите меры, сэр Джон, не то ваша семья
может потерять поместье!
Сэр Джон. А-а! Я начинаю понимать, где зарыта собака! Но еще не поздно,
дорогой.
Стаут. Моя заинтересованность в Попкинсе заставила меня побежать к
лорду Спендквику, бывшему владельцу Грогджинхоля. Я сказал ему, что Ивлин не
сможет выплатить ему остальные деньги, а он сказал мне...
Сэр Джон. Что?
Стаут. Что мистер Шарп полчаса тому назад уплатил их. У Попкинса нет
никакой надежды! Англия будет проклинать сегодняшний день!
Сэр Джон. Джорджина даст ему денег взаймы! Я дам ему взаймы, каждый
человек в моем доме даст ему взаймы, - я снова понимаю, что значит быть
тестем! (В сторону.) Нет, спокойно. Надо соблюдать осторожность. Стаут,
может быть, на его стороне... Ловушка... Вряд ли! Но сначала я сам повидаю
Спендквика. Сэр Фредерик, извините меня... сегодня вам не удастся обедать у
нас. И должен сказать, по зрелом размышлении, что это будет очень некрасиво
- покинуть бедного Ивлина теперь, когда он в беде. Нельзя так, мой мальчик,
нельзя! Весьма польщен честью и рад видеть вас, как друга. Эй, велите
подавать мой экипаж! Хм! А-а, вздумали провести скупердягу Джека, да? Шутка
неплоха, честное слово! (Уходит.)
Блаунт. Мисте" Стаут, что вы сказали сэ'у Джону? Что-то обидное о моем
ха'акте'е; да, да, я знаю, не от'ицайте. Сэ', я т'ебую удовлетво'ения!
Стаут. Удовлетвсрения, сэр Фредерик? Как будто просвещенный человек
способен драться, чтобы получить удовлетворение! Вашего имени я не поминал;
мы говорили об Ивлине. Вообразите только, он и не думал разоряться!
Блаунт. Не 'азо'ился! А-а, тепе'ь мне все ясно. Так, так! Постойте, -
она должна вст'етиться со мной в па'ке! (Вынимает крошечные часики.)
Стаут (вынимая огромные часы). Мне надо идти в приходское управление.
Блаунт. Как 'аз успею. Десять тысяч фунтов! У меня вся к'овь кипит... Я
не позволю так об'ащаться со мной, будь он хоть сто 'аз скупе'дяга Джек!
(Уходит.)
Гостиная в доме сэра Джона Веси. Леди Френклин и Грейвс.
Грейвс. Да, я уверен, что бедняга Ивлин все еще любит Клару, но вы меня
не убедите, что она отвечает ему взаимностью.
Леди Френклин. Она выплакала все глаза, узнав о его бедах. Она отдала
бы все, что имеет, лишь бы избавить Ивлина от последствий его сумасбродства,
ручаюсь вам!
Грейвс (в сторону). Ну что же, она всего лишь вернула бы ему его
собственные деньги. Хорошо бы попытаться выведать у нее что-нибудь.
Леди Френклин (звонит). Пожалуйста. Я так привязана к ней, что прощаю
вашему другу все, кроме предложения Джорджине.
Входит слуга.
Где молодые дамы?
Слуга. Мисс Веси, кажется, все еще в парке; мисс Дуглас только что
вернулась.
Леди Френклин. Как? Она уходила вместе с мисс Веси?
Слуга. Нет, миледи. Я провожал ее в банк Драммонда. (Ухолит.)
Леди Френклин. Драммонда?
Входит Клара.
Зачем вам понадобилось бежать в такое время к Драммонду, дитя мое?
Клара (в замешательстве). О, я... то есть... мне... А-а, мистер Грейвс!
Как поживает мистер Ивлин? Как он держится после такой неожиданной перемены?
Грейвс. С потрясающим спокойствием! Боюсь, что у него тут (постучал
пальцем по лбу) не все дома. В городе говорят, что он якобы спешно уезжает
за границу, быть может, даже сегодня!
Клара. За границу? Сегодня?
Грейвс. Но всем его кредиторам будет уплачено; его тревожит только одно
- останется ли мисс Веси верна ему в его несчастье?
Клара. Ах, значит, он так любит ее?
Грейвс. Хм! Вы очень много хотите знать!
Клара. Вчера вечером она сказала мне, будто он говорил ей, что десять
тысяч покроют все его долги. Это верно?
Грейвс. Так он по крайней мере утверждает. Мисс Веси даст их ему
взаймы?
Леди Френклин (в сторону). Если она это сделает, я утрачу всякое
уважение к ее покойной матери - ведь это означает, что Джорджина не дочь
сэра Джона!
Грейвс. Я хотел бы убедиться в том, что моему бедному другу нечего
ожидать от женского великодушия.
Леди Френклин. Как это вежливо! Стало быть, мужчины не так алчны?
Грейвс. Я, например, знаю подобного человека; когда он был беден, его
отвергло одно столь же бедное созданье; потом он неожиданно разбогател и
немедленно заставил своего стряпчего сочинить приписку к завещанию, никогда
там не существовавшую, - чтобы женщина, которая им пренебрегла, могла стать
полностью независимой.
Леди Френклин. И он ничего не сказал?
Грейвс. Ничего, никогда. В Юридической общине этой приписки к завещанию
нет. Вам не верится, мисс Клара? Всего хорошего!
Клара (бежит вслед за ним). Одно слово, умоляю! Так ли я вас поняла? О,
как я могла быть так слепа! Ивлин, Ивлин, какое великодушие!
Грейвс. Вы это цените, а Джорджина бросит его. Мисс Дуглас, он
по-прежнему вас любит... Вот вечно я так! Сую нос в чужие дела, как будто
они стоят того... черт бы их побрал! (Уходит.)
Клара. Джорджина бросит его! Вы полагаете? (В сторону.) Он скоро
узнает, что Джорджина и не думала писать то письмо!
Леди Френклин. Вчера она сказала мне, что никогда больше не увидится с
ним. Надо отдать ей справедливость, она не так корыстна, как ее отец, и,
насколько она вообще на это способна, привязана к другому. Даже когда она
была помолвлена с Ивлином, она каждый день встречалась в парке с сэром
Фредериком.
Клара. А он остался один - печальный, всеми покинутый, разоренный... И
я, которая обязана ему своим состоянием, я, женщина, которую он любил
когда-то, стою здесь и трачу время лишь на слезы и молитвы... О, леди
Френклин, сжальтесь надо мной, сжальтесь над ним! Мы обе в родстве с ним...
мы обе имеем право утешить его! Прошу вас, пойдемте к нему, пойдемте!
Леди Френклин. О нет... вряд ли это будет прилично. Что скажет свет? Я
не могу!
Клара. Все покидают его... тогда я пойду одна!
Леди Френклин. Вы, такая гордая, такая самолюбивая?
Клара. Что такое гордость, когда ему нужен друг!
Леди Френклин. Он сам виновен в своих бедах... игрок!
Клара. Можно ли разбираться сейчас в том, кто виноват? Я не имею на это
права. Все, что у меня есть, все подарено им, а я об этом и не подозревала!
Леди Френклин. Но если Джорджина действительно вернет ему слово, если
она уже сделала это, - что он подумает? Только то...
Клара. Только то, что... если он по-прежнему любит меня, у нас хватит
на двоих. И я буду рядом... Но это слишком радужные мечты! Он сказал мне,
что я могу называть его братом. Где же должна быть сестра, как не подле
него! Но... я... я дрожу... а если я... и впрямь слишком смела? Что мне до
света! Я слушаюсь только голоса совести! - но не будет ли он презирать меня?
Леди Френклин. Нет, Клара, нет! Ваша душа открыта всем, самые злые
языки не смогут превратно истолковать ваши намерения! Но я предвижу, что эта
встреча может составить счастье вас обоих! Одна вы не пойдете. Мое
присутствие вас оправдает. Дайте мне вашу руку, мы пойдем вместе!
Уходят.
Комната в доме Ивлина.
Ивлин. Пока что все превосходит мои ожидания! В Смусе я уверен. И я
убедил даже Шарпа. Мое избрание в парламент расценят, как возможность
избежать долговой тюрьмы. Ха-ха-ха! Вряд ли это продлится долго, но мне
нужны еще лишь несколько часов, и за это время, надеюсь, я буду полностью
разорен!
Входит Грейвс.
Что говорят обо мне, Грейвс?
Грейвс. Чего только не говорят!
Ивлин. Три дня назад меня все уважали. Сегодня утром оказалось, что я
подлец, а ведь я все тот же!
Грейвс. Хм! Но игра...
Ивлин. Что за ханжество! Разве играть - преступление? Преступно было
проигрывать! Молчите уж! Если б я разорил Смуса, а не он меня, признайтесь,
мне бы жали руку еще сердечнее, и все улыбались бы, поздравляя меня с
удачей! О-о, Грейвс! Я недаром был богат и недаром был беден. Пороки и
Добродетели начертаны таким языком, который свет не может истолковать; он
читает их в скверном переводе, а переводчики - Удача и Неудача! Один вы не
изменились!
Грейвс. В этом нет большой заслуги. Я всегда готов смешать свои слезы с
чужими слезами... (В сторону.) Я знаю, что это глупо, но ничего не могу
поделать. Слушайте, Ивлин, вы мне нравитесь, я богат, и если я смогу помочь
вам выпутаться, это позволит мне остаться брюзгой до конца моих дней! Вот я
и высказался!
Ивлин (взволнованно). Значит, в людях все же есть что-то хорошее! Друг
мой, я должен открыть вам всю правду - напрасно вы считаете меня мотом, мои
потери ничтожны, меньше ежемесячного дохода с моих капиталов.
Грейвс радостно трясет его руку.
Это была лишь стратегическая уловка, чтобы выяснить, кому отдана любовь, на
которой будет зиждиться счастье всей жизни, - Деньгам или Человеку? Теперь
вы понимаете, почему я просил у Джорджины этого единственного доказательства
доверия и привязанности. Как вы полагаете, даст она мне его?
Грейвс. Вы очень будете страдать, если она вам откажет?
Ивлин. Я все так же люблю Клару, к чему отрицать... Когда я в последний
раз говорил с ней, во мне снова вспыхнули прежние чувства; чтобы подавить
их, мне надо собрать все силы своей души. Ну что же, я не из тех изнеженных
господ, которые считают, что человек неспособен побороть любовь; они
называют собственную слабость голосом неодолимой судьбы. Так оправдывается -
и неудачно оправдывается - каждая женщина, продающая свою честь, каждый
прелюбодей, обманывающий друга! Нет, сердце дано разуму в союзники, а не в
предатели!
Грейвс. Что вы хотите сказать?
Ивлин. Только одно: если Джорджина останется верна мне, что бы ни
случилось, - да я и не собираюсь слишком тяжко испытывать ее, - если она не
страшится - не разорения и нищеты, нет! - а просто скромного существования,
если, короче говоря, она любит меня такого, какой я есть, я навсегда
вычеркну Клару из своих мыслей. Я связан с Джорджиной словом и приду к
алтарю, полный решимости заслужить ее любовь и исполнить обет.
Грейвс. А если она отвергнет вас?
Ивлин (радостно). Если так, я опять свободен! А тогда... тогда я
осмелюсь спросить, без урона для своей чести, не может ли Клара объяснить
то, что было, и благословить то, что будет!
Входит слуга с письмом.
Ивлин (читает письмо). Жребий брошен! Конец мечтам... Великодушная
девушка! О Джорджина, мне еще надо заслужить тебя!
Грейвс. Джорджина! Не может быть!
Ивлин. И как это деликатно, как женственно, какое в этом достоинство!
Да, мы неверно судим о человеческом сердце. Мы видим на поверхности мусор и
забываем, что в глубине могут таиться жемчужины! Я думал, что она неспособна
на такую преданность!
Грейвс. Я тоже.
Ивлин. Было бы низко продолжать это испытание, я сейчас же напишу ей и
открою всю правду ее великодушному сердцу! (Пишет записку.)
Грейвс. Я бы дал тысячу фунтов за то, чтобы эта маленькая плутовка
Клара опередила ее! Но так уж мне не везет: если я хочу, чтобы человек
женился на одной женщине, он непременно женится на другой, назло мне!
Ивлин звонит, входит слуга.
Ивлин. Отнеси это немедленно мисс Веси; скажи, что я буду через час.
Слуга уходит.
Теперь я навсегда отказался от Клары! Почему же мне так тоскливо? Почему,
заглядывая в будущее, я вижу только прошлое?
Грейвс. Стало быть, вы снова считаете себя помолвленным с Джорджиной?
Ивлин. Бесповоротно.
Входит слуга и докладывает о леди Френклин и мисс Дуглас. Леди Френклин,
Клара, Ивлин и Грейвс.
Леди Френклин. Милый Ивлин, вам может показаться странным наше
посещение в такую минуту, но у нас, право, нет времени на церемонии! Мы с
вами в родстве... говорят, вы собираетесь покинуть Англию!.. Скажите нам
откровенно, чем мы можем быть вам полезны?
Ивлин. Сударыня... я...
Леди Франклин. Полно, полно... не бойтесь довериться нам; Клара еще
ближе вам, чем я; быть может, ваш друг позволит мне посоветоваться с ним? (В
сторону, Грейвсу.) Пусть они останутся одни.
Грейвс. Если бы все вдовы были такими ангелами, как вы! Но вы пришли
слишком поздно, как всегда бывает, когда хочешь чем-нибудь помочь.
Уходят в другую комнату, дверь в которую приоткрыта.
Ивлин. Мисс Дуглас, не знаю, как и благодарить вас, - ваша доброта,
ваша участливость...
Клара (дав волю своим чувствам). Ивлин! Ивлин! Зачем вы так говорите?
Доброта, участливость... Ведь я узнала все, все! Это я должна говорить о
благодарности... Даже тогда, когда я причинила вам такую боль, когда вы
сочли меня корыстной и холодней, когда вы думали, что я так слепа и низка,
что не могу оценить вас, даже тогда вы не забыли обо мне, о моем
благополучии, о моей судьбе! И это вам, вам я обязана всем, это вы избавили
бедную, одинокую девушку от рабства и зависимости. Ваши слова были так
горьки, а ваши поступки так деликатны... Так вот какова была ваша месть,
благородный Ивлин!
Ивлин. Не благодарите меня - месть была сладка. Мне радостно было
думать, что я неотступно следую за вами, хоть вы сами того и не подозревали;
ведь во всем - от самого малого до самого большого, - во всем, что могло
купить это золото, даже в ваших драгоценностях, вашем платье, в котором вы
казались другому еще прекраснее, во всем, что доставляло вам свойственную
молодым женщинам невинную радость, была и моя доля! И даже если мы
разлучимся навеки, если спустя много лет, в другом, может быть, более
счастливом доме, где чьи-то нежные голоса будут называть вас "матушка", вся
эта мишура вызовет на ваших устах улыбку, эта улыбка и будет моей,
предназначенной мне, - тому, чью руку вы отвергли, чьей любовью вы
пренебрегли!
Клара. Пренебрегла! Вот вам доказательство моего пренебрежения: сейчас,
когда мне сказали, что вы снова бедны, как прежде, я забыла все - свет,
гордость, даже то, что я женщина, - я помню лишь о ваших горестях, и я с
вами!
Ивлин (в сторону). О небо! Пошли мне сил перенести все это! (Вслух.)
Неужели это тот же голос? Ведь когда я стоял перед вами на коленях, когда я
молил оставить мне надежду хоть когда-нибудь назвать вас своей, вы говорили
только о бедности, вы ответили: "Никогда!"
Клара. Потому что я была недостойна вашей любви, если б вынудила вас
жить в еще большей нужде! Выслушайте меня, Ивлин! Мой отец, как и вы, был
беден, но щедр, одарен, как и вы, полон честолюбивых стремлений,
чувствителен, как и вы, к малейшему оскорблению. Он женился, как это
случилось бы с вами, на женщине, которая принесла ему в придание лишь
бедность и заботы. Альфред, Альфред, я видела; как талант стал проклятьем
для самого себя, как честолюбие перешло в отчаяние; я видела, как боролся,
какие терпел унижения, как мучился этот гордый человек; видела его горькую
жизнь, раннюю смерть и слышала, как моя мать рыдала над его бездыханным
телом, осыпая себя упреками. Так скажите мне, Альфред Ивлин, могла ли
женщина, к которой вы питали столь благородную любовь, отплатить вам
подобней участью?
Ивлин. Клара, мы должны были разделить ее!
Клара. Разделить? Никогда не дозволяйте женщине, которая любит
по-настоящему, оправдывать этими иллюзиями свой эгоизм. В таких браках жена
не может разделить тяготы, это муж должен добывать деньги, рассчитывать
каждый грош, работать, терпеть, мучиться из-за повседневных забот... Жена...
увы, не может разделить с ним эту тяжелую борьбу, она может быть лишь
свидетельницей отчаяния. Вот почему я отказала вам, Альфред!
Ивлин. Но ведь сейчас вы думаете, что я так же беден, как тогда?
Клара. Зато я не бедна, мы не столь бедны. Все мое состояние - ваше, и
если, как я слышала, половина его избавит вас от долгов, у нас еще останется
другая половина. Это скромные возможности, Ивлин, но это не нужда!
Ивлин. Довольно, довольно, вы даже не знаете, как вы меня мучаете. Ах,
если бы тогда, когда надежда была еще возможна, вы предложили бы мне скрыть
ее в своем сердце и дождаться лучших дней!
Клара. И погубить вашу жизнь из-за надежды, которой, быть может, до
старости не суждено сбыться, закрыть вам путь к более счастливому выбору, к
заслуженной удаче, сковать вас обетами, которые лишь раздражали и злили бы
вас, - ведь моя молодость со всеми ее скудными украшениями к тому времени
уже увяла бы, - свести все ваше существование к одному долгому ожиданию!
Нет, Альфред, даже теперь вы меня не знаете!
Ивлин. Не знаю вас! Вы кроткий ангел, чье превосходство просто
непонятно грубой мужской натуре, и мне дозволено лишь благоговеть перед ним!
Почему эти благословенные слова не были обращены ко мне раньше? Почему,
почему я услышал их только сейчас? Слишком поздно! Боже мой, слишком поздно!
Клара. Слишком поздно? Зачем же я все это сказала?
Ивлин. Богатство! Что оно мне без вас? Рядом с вами я готов признать
его могущество - предвосхищать каждое ваше желание, облегчать вам каждый
шаг, подчинять вам все, что жизнь берет взаймы у Грации и Красоты, а потом
заглянуть в эти глаза и увидеть там сокровища вашего сердца, которые так
велики, что их не мог бы расточить даже король! Да, тогда золото и впрямь
превратилось бы в божество! Но все напрасно! Напрасно! Всеми узами веры,
признательности, верности и чести я связан с другой!
Клара. С другой? Значит, она все же верна вам, даже в беде? Я не знала
того! Не знала... И так выдала себя! Какой стыд! Теперь он будет меня
презирать!
Входит сэр Джон; в это же время из комнат входят леди Френклин и Грейвс.
Сэр Джон (искренне и с достоинством). Ивлин, вчера я был слишком резок
с вами. Но это вполне естественно, вы сами понимаете. Однако Джорджина так
энергично защищала вас...
Леди Френклин подходит поближе, чтобы послушать.
Закройте дверь, сестрица, прошу вас... Я не мог устоять перед ней. Что такое
деньги без счастья. Напишите мне обязательство; она настаивает на том,
чтобы дать вам десять тысяч взаймы.
Ивлин. Знаю, я уже получил их.
Сэр Джон. Уже получили? Он шутит! Право, последние дни я живу среди
каких-то тайн замка Удольфо! Сестрица, вы не видели Джорджину?
Леди Френклин. Нет, мы расстались, когда она пошла погулять в парк.
Сэр Джон (в сторону). Ее нет ни в парке, ни дома... куда же она
запропастилась?
Ивлин. Я написал мисс Веси, просил ее назначить день нашей свадьбы.
Сэр Джон (радостно). В самом деле? Леди Френклин, ступайте, найдите ее
немедленно, она, вероятно, уже вернулась; возьмите мою карету, тут всего
лишь два шага - вы сразу же будете обратно. (В сторону.) Я поехал бы сам, но
боюсь оставить его хоть на минуту, когда он в таком прекрасном расположении
духа!
Леди Френклин (отталкивая Клару). Нет, нет, оставайтесь тут, пока я не
вернусь. (Уходит.)
Сэр Джон. И не надо падать духом, дорогой мой, на худой конец, у вас
будет все, что я смогу вам оставить. А тем временем, если я могу быть вам
чем-нибудь полезен...
Ивлин. Ха! Вы! И вы тоже? Сэр Джон, вы видели мое письмо мисс Веси? (В
сторону.) А может быть, она узнала правду до того, как решилась на такое
великодушие?
Сэр Джон. Нет, клянусь честью! Я только заглянул домой по пути от лорда
Спендк... то есть из Сити. Джорджины не было дома-какая досада, правда?
Голоса за сценой: "Ура! Ура! Да здравствуют консерваторы!"
Что это такое?
Входит Шарп.
Шарп. Сэр, это депутация из Грогджинхоля. Голосование закончилось в
течение часа. Вы избраны! Поздравляю, сэр, поздравляю!
Ивлин. И все это, чтобы угодить Кларе!
Сэр Джон. Мистер Шарп... мистер Шарп... скажите мне, сколько мистер
Ивлин потерял у Флэша и Кo?
Шарп. Очень много, сэр, очень много!
Сэр Джон (в испуге). Как? Очень много?
Ивлин. Говорите правду, Шарп... тайну можно раскрыть!
Шарп. Двести двадцать три фунта, шесть шиллингов, три пенса - сумма
слишком велика, чтобы выбрасывать ее на ветер!
Грейвс. А-а, теперь я понимаю. Бедный Ивлин попался в свою собственную
ловушку!
Сэр Джон. Что, мой милый, что? Что? Ха-ха-ха! Так это все был обман...
обман, клянусь честью! Стало быть, он вовсе не разорен, а, мистер Шарп? Ну
ничуть, ни крошечки, ни капельки не разорен?
Шарп. Он даже тратил меньше, чем ему позволяют его средства, сэр.
Сэр Джон. Какой достойный человек! Я готов подпрыгнуть до потолка! Я
самый счастливый тесть во всем Соединенном Королевстве! - А вот это стучит в
двери сестрица!
Клара. Поскольку я ошиблась, кузен, поскольку вы теперь не нуждаетесь
во мне, забудьте обо всем, что произошло: мне здесь нечего больше делать.
Прощайте!
Ивлин. Если бы вы могли в эту минуту заглянуть в мое сердце, если б вы
видели, какой любовью, каким уважением, какой тревогой оно полно, вы бы
поняли, как мало, по сути, стоит богатство в час испытаний! И мы должны
расстаться теперь, теперь, когда... о, я не плакал со дня смерти моей
матери...
Входят леди Френклин, Джорджина и весьма смущенный Блаунт.
Грейвс. Вот и сама Джорджина - все надежды рухнули!
Сэр Джон. Какой черт принес сюда этого Блаунта? Джорджи, Джорджи,
дорогая моя, я хочу...
Ивлин. Отойдите от нее, сэр Джон.
Сэр Джон. Но я должен кое-что сказать ей... я хочу...
Ивлин. Отойдите, я вам говорю, - ни слова, ни знака! Если вашей дочери
суждено быть моей женой, мое сердце будет искать ответа лишь в ее сердце!
Леди Френклин (Джорджине). Джорджина, только не лги!
Ивлин. Стало быть, это правда, Джорджина, что вы доверяете мне, хотите
меня выручить? Это правда, что, поступая так, вы считали меня разорившимся?
Простите мне мои сомнения... Отвечайте, как если бы вашего отца не было
здесь, отвечайте со всей правдивостью, которую вам еще оставил свет,
отвечайте, как если бы на чашу весов были поставлены горе или счастье
человека, отвечайте так, как сердце женщины, еще девственное и
неоскверненное, должно отвечать тому, кто доверил ему все!
Джорджина. Что это значит?
Сэр Джон (делая ей знаки). Не смотрит сюда... ну, не смотрит, черт ее
дери! Хм! Хм!
Ивлин. Вы колеблетесь. Умоляю... заклинаю вас, отвечайте!
Леди Френклин. Только правду!
Джорджина. Мистер Ивлин, ваше богатство могло ослепить меня так же, как
оно ослепило других. Поверьте мне, я искренне сочувствую вашему несчастью.
Сэр Джон. Молодец! Вы слышите, Ивлин!
Джорджина. Что такое деньги без счастья?
Сэр Джон. Какая умница! Мои слова!
Джорджина. И теперь, поскольку наша помолвка расторгнута, - так мне
сказал папа сегодня утром, - я обещала свою руку тому, кому уже отдала свое
сердце: сэру Фредерику Блаунту.
Сэр Джон. Я сказал тебе? Я? Ничего подобного... ничего подобного... вы
просто насмерть запугали ее, она не понимает, что говорит!
Ивлин. Не сон ли это? А письмо... письмо, которое я получил сегодня?
Леди Френклин (заглядывает в письмо). От Драммонда, банкира.
Ивлин. Читайте! Читайте!
Леди Френклин. "На Ваш счет только что поступило десять тысяч фунтов...
от того же самого неизвестного друга". О Клара, теперь я поняла, почему вы
были сегодня утром у Драммонда!
Ивлин. Что? Клара? И то, первое, письмо... та же подпись, из-за
ко/горой я связал себя на всю жизнь и пожертвовал своей любовью...
Леди Френклин. Письмо было написано у меня на глазах, и тайна
сохранена, чтобы...
Ивлин. Клара, поднимите голову! Я свободен... освобожден! Вы меня
прощаете? Вы меня любите? Вы моя! Мы богаты, богаты, - я могу дать тебе
состояние, власть, могу посвятить тебе всю свею жизнь, свей мысли, сердце,
душу, - я весь твой, Клара, моя Клара, моя жена!
Сэр Джон (Джорджине). Ты проиграла из-за ренонса, побила главную масть
у своего же собственного отца. О-о! Несносная девчонка! А-а, леди Френклин,
это вас я должен благодарить за все, что произошло!
Лед и Френклин. Вы должны благодарить меня за то, что она сейчас здесь,
а не на пути в Шотландию с сэром Фредериком. Я застала их в парке как раз
вовремя, чтобы разубедить и спасти ее! Но надо отдать ей справедливость -
мне понадобилось только намекнуть на ваше недовольство...
Джорджина (чуть не плача). Ты же сам сказал мне сегодня утром, папа,
что с бедным Фредериком поступили несправедливо и что ты все уладишь в
клубе, - разве ты забыл?
Блаунт. Полноте, сэ' Джон! Вам надо винить только себя и дьявольскую
хит'ость Ивлина. В конце концов я уж не такая плохая па'тия, а что касается
десяти тысяч...
Ивлин. Я их удвою. Ах, сэр Джон, что такое деньги без счастья?
Сэр Джон. Пф! Пустяки... ерунда... не морочьте мне голову!
Леди Френклин. Но если вы не согласитесь, она останется совсем без
мужа!
Сэр Джон. Да-а, сказано неглупо! (В сторону, Ивлину.) Вы хотите удвоить
сумму? Тогда поместите ее только на имя Джорджины. Что ж, я не корыстолюбив.
Пусть она будет счастлива с вами, Блаунт. Дитя мое, я тебя прощаю. (Ущипнул
ее за руку.) У-у, дура!
Грейвс (леди Франклин). Боюсь, что все это очень заразительно. Что вы
скажете? Я уже ощущаю какой-то брачный зуд. Может быть, и мы, а? Только
откровенно... откровенно!
Леди Френклин. Откровенно? Вот вам моя рука - при одном условии: мы
дотанцуем нашу джигу в день свадьбы.
Грейвс. Согласен. Неужели это правда? О моя бедная Мария! Как хорошо,
что ты избавлена от подобных превратностей судьбы!
Входит Смус.
Смус. Здравствуйте, Альфред. Я не помешал? У вас, кажется, семейный
прием?
Блаунт. Пожелайте нам счастья, Смус. Джо'джина моя, и...
Смус. И наши четверо друзей тоже как будто составили свою партию в
пикет! Джон, милый мой, у вас такой вид, словно вы поставили крупную сумму
на последнюю взятку!
Сэр Джон. Сэр, вы... я... Черт бы его побрал! И к тому же он стреляет
без промаха!
Поспешно входят, оживленно разговаривая, Стаут и Глоссмор.
Стаут. Я уверен, что он на нашей стороне; с нами все просвещенные люди.
Глоссмор. Он наш, без сомнения, если сохранил свое состояние; с нами
все собственники... Милый Ивлин, вчера вы были дурно настроены, но я прощаю
вас.
Стаут. Разумеется! Что сталось бы с обществом, если б человеку надобно
было сохранять два дня подряд одинаковое расположение духа. Прошу слова! Мне
только что сообщили о вашем избрании, Ивлин. Поздравляю! Обсуждение главного
законопроекта этой сессии назначено на пятницу. Мы рассчитываем на ваш
голос. Двигайтесь по пути прогресса вместе с эпохой!
Глоссмор. Храните Конституцию!
Стаут. Ваши деньги сотворят для нашей партии чудеса. Смелее вперед!
Глоссмор. Наша партия уважает людей с подобным состоянием. Крепче
держитесь за нее!
Ивлин. Поверьте, я тоже безгранично уважаю всех этих достойных и
разумных, хоть и несколько самонадеянных людей, почитающих себя осью в
колесе, но быстрота нашего продвижения вперед зависит, я полагаю, не столько
от них, сколько от Дородного Джентльмена, который сидит в коляске и
оплачивает почтовые! А согласно моим политическим убеждениям, надо считаться
только с тем, что будет полезнее всего именно Дородному Джентльмену.
Смус. Сиречь, Джону Булю. Ce cher старикан Джон!
Стаут. Так я и остался несолоно хлебавши.
Глоссмор. Это не человек, сэр, а какой-то флюгер!
Ивлин. Смус, мы еще должны свести наш первый и последний счет по
пикету. Я бесконечно признателен вам и за оказанную услугу и за урок,
который вы преподали этим джентльменам! (Кларе.) А ты, Клара, тебе я обязан
всем, ты примирила меня с человечеством. Друзья мои, надо признаться, что
среди причуд и безумств, тщеславия, обмана и пороков, - этих актеров в
великой Комедии Жизни, - мы только по своей вине не находим прекрасные души,
облагораживающие других! Этих душ мало, они редки, но лучами вечной истины и
любви они рассеивают мрачные тени, которые отбрасывает Время.
Грейвс. Но даже если истина и любовь найдены, для нашего более или
менее полного счастья нужны еще...
Леди Френклин. Здоровье...
Грейвс. Ровный характер...
Клара. Доброе сердце...
Смус. Партия в картишки...
Джорджина. Родственные души...
Блаунт. Надлежащая степень осто'ожности...
Стаут. Передовые взгляды...
Глоссмор. Нерушимость конституции...
Сэр Джон. Знание света...
Ивлин. И... побольше денег!
Занавес
^TПРИМЕЧАНИЯ^U
Пьеса "Деньги" ("Money") написана в 1840 г., в том же году поставлена
на сцене Лондонского театра Хеймаркет.
Баронет - дворянский титул, составляющий переходную ступень между
низшим и высшим дворянством. В отличие от представителей высшего дворянства
баронет, например, не имеет наследственного права заседать в верхней палате
английского парламента.
...кавалер ордена Гвельфа. - Гвельфский орден был учрежден в 1815 г. в
Ганноверском королевстве принцем-регентом Георгом (впоследствии английским
королем Георгом IV).
Королевское общество - английская Академия наук.
Эксетер-холл - здание на Стрэнде, одной из главных улиц Лондона; здесь
обычно происходили религиозные, благотворительные и политические собрания.
Дойл, Джон (1797-1868) - английский карикатурист. Ему принадлежат
карикатуры на многих политических деятелей.
Пэли, Уильям (1743-1805) - английский богослов и моралист.
С Циветтой схож раздушенный сей хлыщ,
Духами он богат, а духом нищ...
Строки из стихотворения английского поэта Уильяма Купера (1731- 1800)
"Беседа". Циветта - зверек, выделяющий ароматную жидкость цибет.
Поверьте, олух, повидавший свет,
Куда умней, чем олух-домосед!
Строки из стихотворения того же автора.
Консолидированная рента (консоли) - обязательства государственных
бессрочных или долгосрочных займов; в Англии они составляют основную массу
государственных займов.
Я стал богат и, странно, с тех времен
Для всех я стал талантлив и умен!
Строки из поэмы английского поэта Александра Попа "Опыт о Критике".
...из мерилбонской ассоциации консерваторов. Мерилбон - один из районов
в северной части Лондона, приравненных к городам и графствам, имеющим право
представительства в парламенте. Ассоциация консерваторов - зародыш
английской партии консерваторов.
...в роли миссис Оклив "Ревнивой жене". - "Ревнивая жена" - пьеса
английского драматурга Джорджа Кольмана (1732-1794); обработка для сцены
романа "Том Джонс" Фильдинга.
..."мрачно притихнув, ждет вечерней добычи". - Цитата из оды "Бард"
английского поэта Томаса Грея (1716-1771).
Корреджо, Антонио Аллегри (1494-1534) - итальянский художник эпохи
Возрождения.
Настоящий Джереми Диддлер - персонаж из водевиля ирландского драматурга
Джемса Кенни (1780-1849) - "Погоня за деньгами" - любитель пожить на чужой
счет.
В Юридической общине - корпорация (общество) юристов, занимавшихся
адвокатской практикой в особом - церковном - суде, где слушались
бракоразводные дела, дела по утверждению завещаний, по наследству и т. д.
Заблуждения, как мусор, всплывают наверх.
Если жемчуга ищешь - ныряй.
Ивлин использует образ из пьесы английского драматурга Джона Драйдена
(1631-1700) "Все за любовь".
Я живу среди каких-то тайн замка Удольфо. - Намек на один из самых
популярных "романов ужаса" - "Удольфские тайны", принадлежащий перу
английской писательницы Анны Радклиф (1764-1823).
Сиречь, Джону Булю. - Джон Буль - сатирический образ, созданный
английским писателем Джоном Арбетнотом (1667-1735) в серии политических
памфлетов "История Джона Буля". Имя Джона Буля стало нарицательным для
обозначения корыстолюбивого, расчетливого буржуа-англичанина.
Р. Облонская
Популярность: 6, Last-modified: Thu, 26 Sep 2002 20:33:15 GmT