Aleksander Omiljanowicz "Duch Bialowiezy"
 Перевод с польского В.В.Анисимова
 Издательство Воениздат, Москва 1978
 OCR& SpellCheck: The Stainless Steel Cat (steel_cat@pochtamt.ru)


   Александр Омильянович






   Лампы  дневного света  мягко  освещали узкий  длинный зал.  Здесь,  в
"Волчьем логове" под Кентшином, 19 июля 1941 года должно было состояться
совещание ставки Гитлера,  Стены в  зало были голые,  и лишь на одной из
них висела карта, испещренная разноцветными линиями и условными знаками.
Это  была  карта  расположения войск на  Восточном фронте.  Посреди зала
стоял огромный стол,  заваленный штабными картами.  Вокруг стола и возле
висевшей  на   стене  карты  толпились  участники  совещания,   обсуждая
последние военные события.
   Фельдмаршал Вильгельм Кейтель то  и  дело поглядывал на  часы.  Время
приближалось к одиннадцати.
   Наконец тяжелые массивные двери открылись,  и  в коридоре послышались
шаги.
   - Смирно!   -  скомандовал  Кейтель.  Офицеры  застыли  в  фашистском
приветствии.  -  Мой  фюрер,  штаб готов к  совещанию.  Хайль Гитлер!  -
доложил он, подобострастно глядя Гитлеру в глаза.
   Фюрер замер в театральной позе. Шедшие позади него Геринг, Геббельс и
Гиммлер тоже остановились.  Затем Гитлер сел  и  кивком головы пригласил
всех занять места,
   - Можно начинать, мой фюрер? - спросил Кейтель.
   - Да-да, - нервно буркнул Гитлер, листая лежавшие перед ним бумага.
   Кейтель, подойдя к висевшей на стене карте, начал докладывать:
   - Наши  доблестные войска  заняли  Смоленск  и  Рославль и,  отбросив
противника на восток,  север и юг, с упорными боями продолжают наступать
на Москву...
   - Мурманский фронт? - прервал его Гитлер,
   - Мой фюрер,  начиная с пятнадцатого июля наступление наших и финских
войск  здесь  остановлено.  Идут  ожесточенные  бои.  Мы  приближаемся к
Чудскому озеру. Войска перегруппировываются, подтягивают резервы.
   - Юг?
   - Взят Кишинев. Продолжается наступление на Киев, - ответил Кейтель.
   Гитлер подошел к  карте  и,  нервно грызя ногти,  стал  рассматривать
обозначенный цветными  карандашами  выдвинутый  вперед  участок  фронта,
клином упиравшийся в  Москву.  Наконец,  обернувшись к  сидевшим в зале,
сказал:
   - Москва уже в  наших руках!  В  соответствия с моей директивой номер
тридцать  три,  которую  вам  сейчас  зачитает  фельдмаршал,  приказываю
перебросить танковые армии от Москвы. Генерал Гудериан со своими танками
будет наступать на юг,  а  генерал Гот -  на север,  на Псков и  Великие
Луки. Понятно?
   Первым взял слово генерал Йодль:
   - Мой  фюрер,  одна  пехота и  артиллерия не  сумеют прорвать оборону
русских под Москвой.  Русские -  фанатики, и они будут отчаянно защищать
свою столицу. Поэтому я предлагаю хотя бы одну танковую группу, например
генерала Гудериана, оставить в битве за Москву.
   - Чушь!  Москва уже наша!  -  истерически крикнул Гитлер.  -  Геринг,
сколько самолетов вы сможете бросить на Москву?
   - В первом эшелоне - до трех тысяч: полторы тысячи бомбардировщиков и
почти столько же истребителей. Если понадобится, то могу и больше.
   - Достаточно!    Выполняйте   директиву   номер   тридцать   три!   -
категорическим тоном подытожил Гитлер.
   - Слушаюсь, мой фюрер! - кивнул Кейтель...
   Спустя  несколько часов  совещание закончилось,  и  Гитлер  предложил
Герингу,  Геббельсу,  Гиммлеру и  Кейтелю перейти в малый конференц-эал.
Там их уже ждали Розенберг, Кох и Кубе.
   - Господа!  - заявил Гитлер. - Русская кампания подходит к концу. Это
вопрос нескольких недель.  Я  пригласил вас  сюда,  чтобы назначить моих
паместников в занятые нами восточные районы... Генрих...
   - Да, мой фюрер! - воскликнул Гиммлер и вытянул руки по швам.
   - Ты  и  СС  займетесь  германизацией  восточных  земель.  Директивы,
надеюсь, знаешь...
   Гиммлер кивнул головой.
   - Розенберга я  назначаю министром рейха  по  управлению завоеванными
восточными территориями.  Кубе  в  качестве гаулейтера возьмет власть  в
свои руки в Белоруссии,  Ты,  Кох,  будешь назначен комиссаром Украины и
возглавишь администрацию в округе Белосток.  А когда наши войска вступят
в Москву, станешь ее гаулейтером.
   - Мой фюрер, у меня просьба, - обратился Геринг к Гитлеру.
   - Слушаю.
   - Я  от  души рад всем этим назначениям:  лучших кандидатур не найти.
Для себя же я хотел бы попросить...
   - Говори! - коротко бросил Гитлер, пристально глядя ему в глаза.
   - В  округе  Белосток находится Беловежская пуща  -  самый  большой и
красивый лесной массив в  Европе.  Я  бывал  когда-то  там  на  охоте  с
польским президентом.
   - Хочешь Беловеж? - нервно прервал его Гитлер.
   - Сейчас  все  объясню,   мой  фюрер,  Я  хотел  бы  получить  в  мое
распоряжение Беловежскую пущу и все прилегающие к ней леса.
   - Зачем они тебе нужны?
   - Мои  ученые как  раз работают над планом преобразования Беловежской
пущи и округа Белосток.  Разрешите показать на карте? - Геринг подошел к
висевшей на стене карте и начал объяснять:  -  Это - Беловежская пуща, а
это -  остатки Кнышиньской пущи. Дальше тянутся Августовские леса, а вот
здесь -  Пиская и  Ромницкая пущи.  Прошу взглянуть.  Между этими пущами
находятся  районы  с  бедной  почвой  и  отсталым  сельским  хозяйством.
Предлагаю:  все  деревни  от  Беловежской  пущи  до  Кнышиньской пущи  и
Августовских  лесов  уничтожить.   Населением  займется  Гиммлер,  а  на
освобожденной территории мы посадим лее.  Таким образом, упомянутые пущи
соединятся  и  в  центре  Европы  возникнет  уникальный огромный  лесной
комплекс.  Это будет база для научных исследований и  великолепное место
для охоты.  В этой связи хочу заметить,  мой фюрер,  что ученые по моему
указанию уже разрабатывают такой план. Мне также известно, что Генрих, -
он  показал на  Гиммлера,  -  уже  направил туда специальный полицейский
батальон, чтобы очистить Беловежскую пущу от жителей,
   Гитлер молча посмотрел на карту,  на зеленые пятна лесных массивов, а
затем сказал:
   - Хорошо, бери ее себе.
   - Мой фюрер!  -  радостно воскликнул Геринг. - У меня нет слов, чтобы
выразить вам свою благодарность!
   После  совещания в  узком  кругу  Кейтель  пригласил Геринга  в  свой
бункер.  Там их  ожидал адмирал Вильгельм Канарис,  руководитель военной
разведки - абвера.
   - Герр рейхсмаршал,  поздравляю вас с  прекрасным подарком фюрера,  -
проговорил Кейтель. - Кстати, мне хотелось бы вам кое-что сообщить.
   - Слушаю вас  внимательно,  -  ответил Геринг,  усаживаясь в  удобное
кресло.
   - Так  вот,  адмирал Канарис,  -  Кейтель показал на  присутствующего
руководителя абвера,  -  проинформировал меня относительно того,  что  в
связи с  перемещением линии фронта дальше на  восток он  решил перенести
туда ряд своих оперативных подразделений абвера...
   - Правильно! - перебил его Геринг.
   - Однако  некоторые  меры,  предпринятые адмиралом  Канарисом,  тесно
связаны с тем подарком, который вы только что получили.
   - С подарком? - удивленно поднял брови Геринг. - О, это начинает быть
интересным!
   - Сейчас все объясню.  Осенью тысяча девятьсот тридцать девятого года
один из  наших разведывательных центров,  специализирующихся по Востоку,
разместился в Су-леювеке под Варшавой. Этот центр носит кодовое название
"Валли  I".   Так  вот,  недавно  управление  адмирала  Канариса  решило
перенести часть своих подразделений дальше на восток Дело в  том,  что к
"Валли I"  теперь перейдут многие разведывательные задачи на центральном
участке  фронта.  Местом  пребывания одного  из  таких  отделении абвера
избран Беловеж, а точнее, бывший царский дворец в Беловеже.
   - Дворец? - удивился Геринг
   - Вы имеете что-нибудь против этого?  - спросил Кейтель. - Но ведь до
сегодняшнего дня ни  я,  ни адмирал Канарис не знали,  что фюрер подарит
его вам.
   - И это отделение разведки уже переехало туда?  -  обратился Геринг с
вопросом теперь уже к Канарису.
   - Частично да, - ответил тот.
   Геринг закурил сигару и начал молча вращать рукой вентилятор, а потом
спросил:
   - Почему вы решили остановиться именно на Беловеже?
   - По  ряду причин.  Во-первых,  там мы  имели и  до  сих имеем хорошо
разветвленную агентурную сеть.  Во-вторых, Беловеж - идеальное место для
нашей  работы.   Дворец  так   расположен,   что  исключает  возможность
наблюдения за  ним со стороны вражеской разведки.  Каждая подозрительная
личность там сразу бросается в глаза! - объяснил Канарис.
   - Хорошо,  герр  адмирал,  -  немного подумав,  сказал  Геринг.  -  В
какой-то  степени это меня даже устраивает.  Я  пока не  смогу там часто
бывать,  а  ваши  люди  будут охранять дворец от  всякого рода  незваных
гостей,  например от  проходящих мимо воинских частей.  Один из флигелей
дворца я оставлю для себя. Кроме того, я посоветовал бы при вашем центре
создать  также  отделение  разведки  люфтваффе.   Кого  вы   собираетесь
назначить там шефом?
   - Майора  Завелли.  Это  исключительно  способный  и  опытный  офицер
разведки.
   - А  отделение нашей  разведки возглавит майор  Фриватт,  тоже  очень
способный человек,  -  заметил Геринг. - Прошу вас, адмирал, подготовить
соответствующий  приказ  о   взаимодействии  разведки  абвера  с   нашим
отделенном в Беловеже.  И я распоряжусь направить туда батальон наземной
службы авиации, который будет нести охрану дворца и отделений разведки Я
пошлю  в  Беловеж также  старшего егеря инженера Тирпняга,  а  Гиммлер -
унтерштурмфюрера СС Бертеля. Оба займутся очищением пущи и прилегающих к
ней районов.
   - Прекрасно, герр рейхсмаршал! - воскликнул обрадованный Канарис.
   - И еще одно.  Необходимо договориться с Гиммлером о направлении туда
усиленных  полицейских частей.  Беловеж  -  это  сердце  огромной  пущи.
Следует  учитывать  возможность  активизации бандитизма!  -  предостерег
Геринг.
   - Я займусь этим, - заверил Кейтелъ.
   - Должен отметить,  герр адмирал, что вы, как никто, умеете размещать
свои разведывательные органы.  Беловеж -  это прекрасное место.  Вы были
там когда-нибудь? - спросил Геринг Канариса и Кейтеля.
   - Нет,  я  никогда там не был.  Я  знаю Беловеж лишь по описаниям,  -
ответил Канарис.
   - Еще  не  все  потеряно.  Как  только у  вас будет время,  приглашаю
приехать на охоту,  -  заявил Геринг.  -  Итак,  будем считать, что этот
вопрос  решен.  Я  отдам  сейчас  приказ,  чтобы  разведка  моей  ставки
направила в  Беловеж  необходимых людей  и  оборудование.  О  конкретных
деталях   сотрудничества  договорятся   заинтересованные  лица.   -   И,
попрощавшись с Кейтелем и Канарисом, Геринг покинул бункер.



   Его  разбудил  далекий  грохот.   Сначала  он  решил,   что  это  ему
приснилось,  но грохот повторился,  и на этот раз совсем рядом.  Штангер
вскочил с постели, протер глаза и выглянул в окно. Да, это был воздушный
налет.  Не  зажигая света,  Штангер быстро оделся,  распахнул стеклянную
дверь и вышел на балкон.
   На  темном  фоне  ночного  неба  перекрещивались лучи  прожекторов  и
светящиеся пунктиры трассирующих пуль и зенитных снарядов.  Земля гудела
от  взрывов бомб,  словно  под  ударами огромного молота.  Откуда-то  из
черной бездны неба нарастал гул моторов. Заградительный огонь артиллерии
усилился.
   Скрестив руки  на  груди,  Штангер стоял,  прислонившись к  притолоке
двери,  и всматривался в лучи прожекторов. Тяжелые бомбардировщики волна
за  волной шли на Москву.  Время от времени яркие вспышки озаряли ночное
небо,  объятые  пламенем  подбитые  самолеты  противника  устремлялись к
земле, оставляя за собой шлейф огня и дыма.
   Налет  продолжался  несколько  часов.   И  только  когда  на  востоке
загорелась утренняя заря, был дан отбой воздушной тревоги.
   Штангер взглянул на часы. Было еще очень рано, но спать уже больше не
хотелось.  Он  прикрыл балконную дверь,  зевнул,  потянулся,  заложил за
спину руки  и  начал расхаживать но  небольшой комнате.  Его  энергичные
движения,   легкая,пружинистая  походка,   стройная,  подтянутая  фигура
выдавали в нем военного илп спортсмена.  Продолговатое,  немного смуглое
лицо,  большие карие глаза,  темные брови. На лоб спускалась темно-русая
прядь волос,  которую он то и дело нетерпеливым жестом отбрасывал назад.
С  виду ему было не больше тридцати.  Здесь,  в  уединенном подмосковном
домике, спрятавшемся среди садов, он жил уже несколько недель. Когда ему
иногда  приходилось покидать  свою  квартиру,  он.  искусно  менял  свою
внешность и надевал темные очки.  В свободное время, которого оставалось
не  так уж  много,  он  читал или гулял по  заросшему густым кустарником
саду,  вспоминая отдельные эпизоды из  своей жизни,  полной опасностей и
приключений.  И теперь,  расхаживая взад и вперед по комнате,  дожидаясь
наступления утра и приезда друзей,  он мысленно возвращался к тому,  что
пережил.
   Офицером разведки он  был  уже не  первый год.  Свою разведывательную
деятельность он  начал еще  до  войны.  Теперь это  казалось ему далеким
прошлым.  События его жизни между сентябрем 1939 года и  июлем 1941 года
казались  ему  прологом  к  тому,  что  предстояло сделать  в  ближайшее
время...
   Он знал, что скоро вернется на оккупированную гитлеровцами территорию
и  будет  вести  беспощадную борьбу с  жестоким и  коварным врагом.  Ему
хотелось как можно скорее включиться в эту борьбу.  Из газет и сообщений
по  радио он знал,  что наши войска отступают по всему фронту,  что весь
мир  с  беспокойством следит  за  смертельной схваткой Красной  Армии  с
фашистскими полчищами.
   "Что меня ждет там, в тылу врага? - думал он про себя. - Как примут в
абвере?  Застану "ли я  тех,  кто знает меня,  и  как они встретят после
нескольких месяцев моего отсутствия?  Не вызову ли я  у  них подозрений?
Впрочем, учитывая военную обстановку, алиби у меня вполне надежное..."
   .  В последнее время он усиленно,  с утра до вечера,  изучал новейшие
методы шифровки, конструкцию современных раций, знакомился с устройством
мин различного назначения.  Все, чему он здесь учился (хотя Штангер и не
был  новичком в  этом деле),  должно было ему  пригодиться там,  куда он
возвращался.
   Ежедневно  в   этот  уединенный  домик  наведывались  двое  мужчин  в
штатском.  Это были специалисты по разведке Германии,  генерал и  майор.
Вместе с  ними  Штангер уточнял планы будущих разведывательных операций.
Они учили его стратегии и тактике борьбы,  которую ему предстояло вскоре
вести самостоятельно, в одиночку.
   Сегодня они опять приехали к нему.
   - Вижу,  ты  почти не  отдыхал,  -  заметил генерал Кир,  внимательно
поглядев на усталое лицо Штангера.
   - Да, фашисты не давали спать, - ответил тот.
   - Нам тоже.
   - Сколько сбили самолетов?  - спросил Штангер, жестом приглашая сесть
генерала и майора.
   - Многие не вернулись сегодня на свои базы.
   - Что нового на фронте? - продолжал расспрашивать Штангер.
   - Ничего утешительного.  Фашисты рвутся к  Москве.  Ну ничего.  И  на
нашей улице будет праздник! - сказал Кир.
   - И я верю в это, - ответил Штангер.
   - Будем воевать! Я привез тебе, Анджей, долгожданную весть.
   - Лечу? - перебил его обрадованный Штангер.
   - Да, летишь.
   - Наконец-то! Когда?
   - Самое позднее -  через три дня. Это уже решено. Ночью тебе доставят
необходимое снаряжение.  Еще  раз  тщательно все  проверь,  не  забыл ли
чего-нибудь.  А  теперь слушай.  К тебе зайдет наш начальник радиосвязи.
Уточни с  ним все детали программы связи...  Ты знаешь,  о чем я говорю.
Работать будешь один, как и договорились. Если понадобится - поможем. Мы
уже имеем сведения о  том,  что в лесах формируются партизанские отряды.
Связи с  ними не  ищи.  Пусть они немного окрепнут.  Мы тебе сообщим,  с
каким из  отрядов,  а  точнее,  с  кем иа  командиров следует установить
контакт.  Он  будет  тебе  необходим для  проведения диверсионных актов,
которые сейчас трудно предвидеть.  Сам участия в  диверсиях не принимай.
Ты - разведчик. Твое оружие - это достоверные сведения о замыслах врага.
Помни об этом.
   - Послушай, Кир. Необходимо учитывать и то обстоятельство, что "Валли
I"  может  передислоцироваться.  Да  и  меня  могут по  многим причинам,
которые я  сейчас  не  в  состоянии предугадать,  направить на  работу в
другое место и даже в глубь рейха. Что тогда?
   - Сам примешь нужное решение.  Несколько дней назад мы  получили пока
еще не проверенное сообщение о том, будто абвер переводит некоторые свои
отделения ближе к линии фронта на восток.  Это логично. Военная разведка
должна продвигаться вслед за  фронтом.  Есть  сведения,  будто "Валли I"
организует свой филиал в Беловеже.  Проверишь,  насколько они верны.  На
месте  адмирала  Канариса я  тоже  разместил бы  одно  из  подразделений
разведки на центральном участке фронта,  именно в Беловеже. Это отличное
место для разведывательной работы.  Если все это подтвердится, ты должен
любой ценой проникнуть туда.
   - Постараюсь.
   Сидевший до  сих  пор  молча  майор Георг вынул из  портфеля довольно
внушительный пакет и положил его на стол.
   - Это для тебя, - обратился он к Штангеру.
   - Спасибо. Подлинные?
   - Разумеется.  Схемы линии обороны,  военные коды,  приказы... Но это
вряд ли  представит для них особую ценность.  Их  больше обрадует список
наших "агентов", которых ты "разоблачишь".
   - Представляю себе выражение их лиц,  когда они узнают, что некоторые
из сотрудников абвера "работали" на русских!  - воскликнул Кир. - Вот бы
увидеть эту картину и  услышать их комментарии по этому поводу!  С одной
стороны, это укрепит твои позиции, а с другой - абвер лишится нескольких
опытных  сотрудников.  В  борьбе  с  жестоким  и  коварным  врагом  надо
пользоваться его же оружием! Запомни это, Штангер.
   - Я  помню об этом везде и  всегда.  Ведь я  довольно долго находился
среди них.
   Беседа затянулась. Позже к Штангеру приехал специалист по радиосвязи,
а  затем и  по  шифрам.  С  ними он  провел еще  несколько часов.  Около
полуночи  подъехала  автомашина.  Это  майор  Георг  привез  необходимое
снаряжение.  Несмотря на усталость,  Штангер тщательно все проверил. Все
было  на  месте:  рация  с  большим  радиусом действия,  шифр,  комплект
запасных деталей,  взрывчатые вещества,  несколько магнитных мин,  нож с
пружиной,  портативная пила по металлу,  химикаты для тайнописи,  связка
отмычек,  немецкий автомат  "шмайсер",  пистолет с  глушителем и  другие
предметы, необходимые для работы в тылу врага.
   В этот день он заснул очень поздно.
   Наступали   августовские  сумерки.   У   дома,   служившего  Штангеру
пристанищем,  остановилась легковая автомашина.  Это  приехали проводить
его генерал Кир и  майор Георг.  В комнате у стены лежали парашют,  туго
набитый рюкзак, "шмайсер" и сумка с запасными магазинами.
   Кир вынул из портфеля бутылку коньяка. Штангер принес рюмки.
   - Ну, Анджей... - начал было Кир.
   - Не  люблю расставаний,  -  прервал его Штангер.  -  Давай-те выпьем
лучше за скорую встречу.
   Выпили по  рюмке,  закурили.  Разговор не клеился.  Кир,  взглянув на
часы, встал.
   - Пора, тебя ждет дальняя дорога.
   Забрав вещи,  они вышли на улицу.  Георг сел за руль. Машина медленно
выкатилась за  ворота  и  помчалась на  запад.  Осталась позади  окраина
Москвы.  Ехали  мимо  затемненных  деревушек  и  поселков,  мимо  лесов,
погруженных в  ночной мрак.  Затем свернули на какую-то нолевую дорогу и
через несколько сотен метров увидели аэродром.
   Остановились  возле  небольшого  здания.  Штангер  надел  комбинезон,
натянул на голову летный шлем с  защитными очками.  Кир и  Георг помогли
ему подогнать лямки парашюта,  закрепить рюкзак,  "шмайсер" и  пистолет.
Штангер был готов к полету.
   Снова  сели  в   автомашину  и  подъехали  к  стоявшим  на  аэродроме
замаскированным самолетам.  Остановились  возле  транспортного самолета,
приспособленного для  десантирования.  Летчик в  звании капитана доложил
Киру,  что  экипаж  и  самолет  готовы  к  вылету.  Из  темноты вынырнул
начальник  аэродрома  и  сообщил,   что  группа  бомбардировщиков  через
пятнадцать минут вылетает на боевое задание.
   Аэродром и  его  окрестности окутывала темная  августовская ночь.  По
небу,  усеянному звездами,  неторопливо проплывали облака.  А  на земле,
захлебываясь, ревели запускаемые моторы бомбардировщиков. Один за другим
самолеты выкатывались из укрытий на взлетную полосу.
   Экипаж  специального самолета  занял  свои  места.  И  вот  заговорил
сначала один,  а затем и другой мотор.  Из выхлопных труб вылетели снопы
искр и клубы газов.
   Генерал Кир подошел к Штангеру, обнял его ж прижал к себе. Минуту они
стояли  обнявшись,  не  проронив ни  слова.  Штангер быстро направился к
самолету.  Но вот он остановился,  обернулся,  взглянул еще раз на своих
товарищей и сдавленным от волнения голосом произнес слова прощания.
   Самолет вырулил на старт.  Через маленькое окошко Штангер видел,  как
один  за  другим  обрываются от  земли  бомбардировщики.  Спустя  минуту
поднялся в  воздух и  их самолет.  Описав круг над аэродромом,  он начал
медленно набирать высоту,  пока  наконец не  занял свое  место в  боевом
строю.
   Летели  на  запад.  Штангер  сидел  один.  Непрерывный монотонный гул
утомлял его.  Он курил сигарету за сигаретой и  то и  дело поглядывал на
светящиеся в темноте стрелки часов.
   Время  приближалось к  полуночи.  Думать  о  предстоящем  задании  не
хотелось.  Он  знал его до мельчайших деталей и  понимал всю трудность и
опасность.
   И хотя Штангер верил в успех,  в свое хладнокровие,  выдержку и опыт,
все  же  он  испытывал некоторое беспокойство,  как  перед  каждой новой
операцией.
   Штурман, повернув голову, крикнул Штангеру:
   - Подлетаем к линии фронта!..
   Штангер кивнул в  знак того,  что понял,  и взглянул в окошко.  Стало
светлее.  Внизу,  под ними, тянулась зигзагообразная линия, обозначенная
огнями  пожарищ и  вспышками выстрелов артиллерийских орудий.  Это  была
линия фронта.
   Штангер  почувствовал,   как   ему   вдруг  заложило  уши.   Самолет,
маневрируя,   шел  вниз,  уходя  от  ярких  лучей  прожекторов.  Они  то
разбегались в  разные стороны,  то  снова перекрещивались,  образуя сеть
паутины. Трассирующие пули, как рой светлячков, пронизывали ночной мрак.
   Штангер судорожно вцепился в сиденье.  Он ощущал, как дрожит самолет,
слышал вой моторов и  грохот разрывавшихся вблизи снарядов.  В следующее
мгновение   он   увидел   невдалеке  ослепительную  вспышку,   а   затем
устремившийся к  земле длинный хвост из огня и  дыма.  Это рухнул сбитый
гитлеровцами бомбардировщик.
   Дьявольский танец  самолета среди огня  прожекторов и  артиллерийских
разрывов продолжался довольно долго. А может, это только так показалось?
   Наконец прожектора и зенитные орудия остались позади, и самолет вновь
погрузился в ночной мрак.
   Штангер вытер пот  со  лба.  Ему  хотелось как  можно скорее покинуть
самолет и оказаться на земле,  но предстоял еще длинный,  утомительный и
самый опасный участок перелета.
   Время приближалось к полуночи. Он закурил очередную сигарету.
   Вновь  открыла  огонь  зенитная артиллерия.  Вероятно,  где-то  внизу
находились военные  объекты.  Лучи  прожекторов частоколом протянулись в
небо.  По  фюзеляжу и  крыльям  самолета забарабанили осколки.  Стараясь
уклониться от них, летчик бросал машину то вверх, то вниз, то в стороны.
Но  вот  внезапно ослепительный свет залил все внутри самолета.  Это два
прожектора поймали его в  свои щупальца.  Рядом с  самолетом загрохотали
разрывы  снарядов.  Летчик  тотчас  же  направил  самолет  вниз,  однако
снижающаяся машина никак не  могла вырваться из скрестившихся на ней лап
прожекторов.
   Вдруг  Штангер увидел яркую  вспышку и  услышал оглушительный грохот.
Машину сильно тряхнуло,  стало светло, как днем. Запахло гарью. Не успел
он сообразить,  что самолет падает, как из кабины выполз раненый штурман
и крикнул:
   - Попали! Вышел из строя правый мотор... Крыло горит... Прыгай!
   Машина,  охваченная пламенем, вырывавшимся из правого крыла и мотора,
неслась все быстрее к земле,  которую озаряли лучи прожекторов и вспышки
артиллерийских залпов,  Штангер  молниеносно  надвинул  на  глаза  очки,
поправил лямки парашюта, подполз к двери и с трудом вывалился в бездну.
   Подхваченный мощным  порывом  ветра,  Штангер перевернулся на  спину,
сделал в  воздухе несколько движений руками и  повернулся лицом к земле.
До нее было еще далеко. От быстрого падения захватывало дух. Правую руку
он держал на кольце парашюта,  но не раскрывал его.  На такой высоте его
легко могли нащупать прожектора - и тогда... Об этом он не хотел думать.
Земля   стремительно   неслась   навстречу.    Инстинкт   самосохранения
подсказывал  ему   раскрыть  парашют.   Сильный  встречный  ветер   рвал
комбинезон, рюкзак, срывал с головы шлем и очки.
   Штангер выждал еще несколько секунд ж рванул кольцо.  Над ним взвился
купол парашюта,  и его сильно тряхнуло.  Он поправил стропы и теперь уже
спокойнее взглянул вниз.
   Артиллерийские  позиции  и   прожектора  остались  справа  от   него.
Невдалеке виднелись три огненных факела.  Это горели сбитые самолеты. Он
не знал, где находится и где приземлится.
   Напрягая  зрение,  увидел  очертания  домов  и  деревьев.  Они  росли
буквально на глазах. Нащупал кобуру пистолета. "Шмайсер" висел у него на
груди,  а  шесть  запасных  магазинов находились в  специальной сумке  у
пояса.
   Штангер заметил,  что  падает  на  деревья какого-то  сада,  я  начал
подтягивать  стропы  парашюта.   Раскидистые  кроны  деревьев  неумолимо
приближались.  Он поджал ноги и закрыл лицо руками. Парашют зацепился за
сучья,  и Штангер ударился о ствол дерева. Придя в себя, он почувствовал
тупую боль в правом боку.  Штангер повис на дереве вниз головой. Пытаясь
освободить ноги от строп парашюта,  он с  трудом вытащил нож,  перерезал
стропы и  свалился на  землю.  Два  часа  назад  Штангер несколько иначе
представлял себе приземление в тылу противника.
   Штангер постоял минуту,  все  еще  ошеломленный тем,  что произошло в
течение  этих  ужасных  секунд.   Далекий  грохот  артиллерии  понемногу
затихал,  но  вдруг до  его слуха донеслись чьи-то приглушенные голоса и
нараставший гул автомашин. В небо взметнулось несколько ракет.
   Штангер быстро сорвал с  себя  лямки парашюта,  летный шлем  и  очки,
отстегнул "шмайсер",  поставил его на  боевой взвод и  бросился напрямик
через  сад  к  темной стене  кустарника,  росшего вдоль  забора.  Рюкзак
цеплялся  за  ветви  деревьев,   мешал  ему  бежать,   но  он  не  хотел
расставаться с  ним:  там  находилось  все  необходимое  для  выполнения
задания в Беловеже.
   Задыхаясь от бега,  разведчик достиг плетня, но в этот момент услышал
немецкую речь и топот ног на улице.
   Штангер понял, что окружен и бежать ему некуда.
   На минуту притаился,  чтобы собраться с  мыслями.  Со стороны дерева,
где  висел его парашют,  послышались голоса людей и  лай собаки.  Спустя
минуту Штангер увидел их...  Они бежали по саду,  растянувшись в  цепь и
освещая дорогу электрическими фонариками.  Впереди всех  бежал  немец  с
овчаркой на поводке.  Штангер понял,  что попал в западню,  и передвинул
переключатель "шмайсера" на непрерывный огонь,  пытаясь сдержать дрожь в
руках.
   Преследователи на  минуту остановились,  видимо решая,  откуда и  как
лучше атаковать его. И тогда Штангер нажал на спусковой крючок автомата.
Длинная очередь ударила по цепи.  Начался переполох.  Он видел, как упал
проводник собаки,  как завертелась на  месте и  заскулила овчарка.  Визг
собаки смешался со словами команд и стоном раненых.
   Штангер выпустил еще две короткие очереди,  перемахнул через изгородь
и, петляя, побежал по улице.
   Ему казалось,  что крики немцев преследуют его со  всех сторон.  Было
светло как днем, так как небо то и дело освещалось ракетами.
   Свернув в сад и обогнув какой-то дом,  он выскочил в переулок. Позади
слышался шум  погони.  Штангер помчался переулком вдоль высокого забора.
Когда забор кончился,  разведчик осторожно высунул голову,  посмотрел по
сторонам.  Улица  казалась  пустынной.  "В  какую  сторону  бежать?  Как
выбраться из  этого проклятого города?"  -  думал он  про себя.  Штангер
сделал несколько шагов  и  вдруг прямо перед собой увидел двух  немецких
солдат.  Они  выросли перед ним будто из-под земли.  Повернуть назад или
бежать было бесполезно.
   - Хальт!  -  крикнул он,  решив таким образом выиграть хоть несколько
секунд.  Солдаты в  нерешительности остановились.  -  Где  комендант?  -
спросил он начальственным тоном. - Подойдите поближе!
   Он  все  время  держал "шмайсер" наготове и,  когда солдаты сделали к
нему несколько шагов, нажал на спусковой крючок. Длинная очередь сразила
их наповал.
   Через калитку он  влетел на  чей-то двор,  миновал хлев,  сарай,  еще
какие-то строения.  Он был весь в поту,  дрожал от усталости и волнения.
Штангер не знал,  сколько еще времени осталось до рассвета.  Летняя ночь
коротка, а о рассветом он терял последний шанс вырваться из западни.
   На минуту остановился,  сменил магазин в  "шмайсере" и  только теперь
сообразил,  что облава ведется не только на его. Видимо, немцы заметили,
как из сбитых самолетов выпрыгнули с парашютами летчики.
   Штангер пришел  к  выводу,  что  немцы  потеряли его  след.  Он  стал
пробираться  медленно,   осторожно,   то  и  дело  прислушиваясь.  Через
штакетник забора  выглянул на  улицу  и  в  конце  ее  заметил  немецкий
грузовик.  Штангер в  нерешительности остановился.  На улице -  ни души.
Возле  одиноко стоявшей машины тоже  никого не  было  видно.  "Обойти ее
дворами?  А вдруг в ней никого нет?  -  размышлял он про себя. - Другого
такого случая может и не быть..."
   Разведчик осторожно приближался вдоль забора к  машине.  Его отделяло
от  нее  уже  всего  несколько десятков метров,  как  где-то  позади,  в
лабиринте улочек, вновь загрохотали выстрелы и вспыхнули ракеты.
   Штангер молниеносно вскарабкался на забор и  ловко спрыгнул на улицу.
Грузовик  был  совсем  рядом.  Штангер  хорошо  различал накрытый темным
брезентом кузов, колеса и даже регистрационный номер.
   Вдруг он вздрогнул.  В кабине кто-то закашлял. "Если это водитель, то
он  должен  сидеть с  левой  стороны...  Двери  этих  марок  грузовиков,
кажется,  не закрываются изнутри.  А если закрываются?..  - пронеслось в
голове. - Тогда автомат в окошко - и либо пан, либо пропал..."
   Штангер бесшумно подкрался к машине,  зашел с правой стороны, вскочил
на подножку, рванул на себя дверцу и мгновенно оценил ситуацию.
   - Тихо...  Пикнешь -  убью...  -  прошипел он  сквозь зубы,  упираясь
стволом "шмайсера" в бок застигнутого врасплох водителя.
   Перепуганный немец  поднял  руки,  Штангер  захлопнул дверцу  кабины,
придвинул к  себе стоявшую на сиденье винтовку водителя и коротко бросил
по-немецки:
   - Заводи!..  Только не вздумай кричать или сигналить...  Пристрелю на
месте... Поехали!
   Затарахтел стартер.  Заработал мотор.  Немец дрожащими руками включил
скорость.
   - Что это за город?
   - Пружаны... - стуча зубами, ответил немец.
   - Ах,  Пружаны,  - задумчиво проговорил Штангер. - Поезжай кратчайшей
дорогой за  город в  направлении Беловежа.  Если  наткнемся на  засаду -
погибнешь первым...
   - Слушаюсь, герр...
   - Поехали! Быстрее!..
   То и дело косясь на немца,  Штангер внимательно смотрел на улицу,  по
которой они ехали.  Она казалась вымершей. Ракеты взлетали где-то правее
их.
   - Все выезды из города охраняются...  Посты и шлагбаумы,  - осмелился
наконец пробормотать немец.
   - А далеко отсюда до контрольного поста на шоссе в Беловеж?
   - Около километра.
   - Прибавь  газу!   -   И  Штангер  подтолкнул  немца  в  бок  стволом
"шмайсера".
   Автомашина,  ревя мотором и светя щелочками затемненных фар,  мчалась
по  городу  на  огромной  скорости,  подпрыгивая на  ухабистой мостовой.
Подъехали к какому-то перекрестку,  свернули,  судя по всему, на одну из
главных улиц.  Здесь Штангер велел немного сбавить ход.  Все  чаще стали
попадаться  патрули.   Некоторые  из  них  с  любопытством  смотрели  на
мчавшуюся автомашину с  номерным  знаком  вермахта.  Но  пока  никто  не
задерживал  ее.  Мимо  промелькнули несколько  грузовиков  с  солдатами,
вызванными, видимо, на помощь участникам облавы.
   - Через триста метров - пост и шлагбаум, - прошептал немец, судорожно
вцепившись в руль.
   - Каждую машину проверяют?
   - Да, герр...
   - А шлагбаум какой?
   - Деревянный.
   - Выжимай газ до отказа.  Постараемся проскочить ьа полном ходу. Если
сбавишь скорость - нущу пулю в лоб и поеду один.
   Мотор  заревел во  всю  мощь.  Светившаяся стрелка спидометра застыла
возле отметки "80".  Автомашину бросало из стороны в сторону.  Казалось,
еще немного - и она врежется в какое-нибудь придорожное дерево...
   Наконец Штангер увидел красные огоньки шлагбаума и  полоску света  из
приоткрытой двери караульной будки.
   - Газу!  Газу!  -  торопил он немца, и тот выжимал из мотора все, что
можно.
   Постовые  заметили  мчавшуюся  автомашину.  Вспыхнуло световое  табло
"Стой!".  Фигурка солдата в каске отделилась от караульной будки.  Мигая
красным фонариком, постовой выбежал на середину шоссе.
   - Жми! Газу! Не обращай на него внимания! - кричал Штангер водителю.
   Рев  мотора заглушил отчаянный крик  солдата,  выбежавшего на  шоссе.
Видимо,   в   последнюю  минуту  постовой  вонял,   что   автомашина  не
остановится,  хотел отскочить,  но было поздно.  Глухой удар бампера - и
немец  исчез  под  колесами.  От  сильного удара шлагбаум сломался,  как
спичка.  Машину с разбитой фарой и помятым крылом чуть было не забросило
в  кювет.  Она  слегка задела бортом дерево,  но  в  последнее мгновение
водитель  успел  выровнять ее,  прибавил газу,  и  она  вновь  помчалась
вперед.
   Рев  мотора заглушал раздававшиеся им  вслед  выстрелы.  Увидев,  как
немец пригнул голову почти к самому рулю, Штангер машинально тоже вобрал
голову в плечи.  Первая пуля вонзилась в доски кузова. Вторая, рикошетом
от железа, чиркнула по шасси.
   - Стараются бить по колесам, сволочи, - прошипел Штангер.
   - Что? - переспросил немец.
   - Прибавь  газу!  -  добавил  разведчик более  миролюбивым тоном.  Он
почувствовал себя чем-то связанным с  этим солдатом:  оба они стремились
избежать смерти, только каждый вкладывал в это свой смысл.
   Штангер взглянул на немца.  В  тусклом свете щитка приборов он увидел
руки,  судорожно сжимавшие руль,  грязно-серый  мундир солдата вермахта,
каску в  форме горшка на голове и стекавшие из-под нее -  он заметил это
лишь теперь - по лбу и одутловатому лицу струйки пота.
   - Боишься? - спросил Штангер, не меняя позы и не отводя "шмайсера" от
бока немца.
   - Да, "герр...
   Машина продолжала мчаться.  "Пока мне  удалось уйти  от  них  целым и
невредимым,   однако  наверняка  уже  трезвонят  телефоны,  организована
погоня.  Как только достигнем леса,  сверну на  какую-нибудь проселочную
дорогу, чтобы удалиться подальше от шоссе..." - размышлял Штангер.
   - Мотоцикл сзади...  -  испуганно прошептал немец.  Штангер этого  не
заметил, а водитель увидел огонек одинокой фары в боковом зеркальце.
   Штангер  приподнялся на  сиденье и  посмотрел в  небольшое окошечко в
задней стенке кабины.  Вдали за  ними  действительно мчался мотоциклист.
Незатемненная  фара   отбрасывала  длинную  полосу  света  на   шоссе  и
придорожные  кусты.   Штангер  покосился  на  спидометр  -   восемьдесят
километров. Значит, мотоцикл их скоро догонит,
   - Далеко до леса? - спросил он немца,
   - Километров десять.
   - Догонят нас?
   - Это мощный мотоцикл.
   - Как тебя зовут?
   - Гельмут.
   - Послушай, Гельмут, если удерешь от них - будешь жить!
   - О, герр...
   - Молчи и жми на всю катушку!
   Штангер взял  винтовку немца,  вынул затвор и  засунул его  в  карман
комбинезона.   Затем  снова  прильнул  к  окошку.  Мотоцикл,  настойчиво
сигналя, явно настигал их.
   - Вот, дураки, хотят, чтобы мы остановились!
   Штангер на глаз прикинул расстояние.  Еще далеко...  Цель небольшая и
подвижная...  Да  и  машину сильно трясло:  можно промахнуться.  В  этот
момент в доски кузова и в шасси ударила очередь.  "Из автомата стреляют,
- констатировал он.  -  Значит,  долетают.  Они в лучшем положении: цель
больше, поэтому легче попасть".
   Он встал коленями на сиденье,  прикладом разбил стекло, высунул ствол
"шмайсера" в окошко. Долго ловил прицелом слабо дрожащий свет мотоцикла,
потом нажал на  спусковой крючок -  раз,  другой,  третий.  По  стеклу и
потолку кабины забарабанили пустые гильзы. Запахло порохом.
   - Промазал...  Промазал! - огорченно воскликнул Штангер и выхватил из
"шмайсера" пустой магазин.  -  Сбавь скорость!  - крикнул он немцу и еще
раз прицелился.
   - Есть! Попал! Наконец-то!
   Луч фары мотоцикла описал дугу и погас слева в кювете.
   - Хорошо, Гельмут! - Штангер похлопал немца по плечу. - Жми дальше!
   На  горизонте показалась темная полоса леса.  Небо начинало светлеть,
приближался рассвет.  Толкко теперь Штангер смог взглянуть на часы. Было
половина третьего.  Ужасно хотелось пить и курить,  но он тут же отогнал
от себя эти мысли. Первая схватка с врагом еще не закончилась.
   Разведчик опустил боковое стекло.  Свежий порыв ветра ударил в  лицо.
Штангер всей грудью вдохнул запахи леса и прохладу летнего утра.
   Наконец въехали в  лес.  Здесь было еще темно,  над землей поднимался
туман. Штангер решил расстаться с немцем.
   - Ты принимал участие в облаве? - спросил он его,
   - Так точно!
   - На кого?
   - Наша  зенитная артиллерия и  ночные истребители сбили  три  русских
самолета.   Несколько  летчиков  выбросились  на  парашютах.   Нам  было
приказано схватить их...
   - Останови машину!
   Немец резко затормозил. Штангер ощупал его карманы.
   - Вылезай!  Скорее! Чего ждешь? - крикнул он и, видя, что тот медлит,
подтолкнул водителя стволом автомата.
   - Герр летчик, не убивайте... У меня жена и дети...
   - Мы  в  спину не  стрелнем.  Я  дарю тебе жизнь,  но  не дай нам бог
встретиться так еще раз... А теперь беги отсюда!
   - Спасибо, герр...
   - И  вот  еще  что.  Тебя  теперь все  равно расстреляют.  Гестапо...
Наверняка...  Подумай и  уходи лучше к партизанам.  В пущу.  Там тебе не
придется их долго искать...
   Немец выскочил из кабины.
   - А если вернешься в город, то расскажи все, как было. Я не летчик. Я
партизан.  Приходил за продуктами, попал случайно в облаву. Остальное ты
видел.
   Штангер захлопнул дверцу,  включил скорость и  нажал на  акселератор.
Некоторое время он еще видел в боковом зеркальце стоявшего посреди шоссе
немца.
   Проехав с  километр,  Штангер заметил за крутым поворотом уходившую в
лес  проселочную дорогу  и  свернул  на  нее.  Дорога  оказалась  вся  в
выбоинах.
   "Если нарвусь на партизанскую засаду,  некогда будет доказывать,  кто
я...  - думал он про себя, - Надо же, спастись на парашюте, выпрыснув из
сбитого немцами самолета,  не сломать шеи, повиснув на дереве, вырваться
из облавы и вдруг погибнуть от пуль своих..."
   Машина двигалась с трудом. Штангер то и дело поглядывал на спидометр,
однако скорость росла медленно.  Температура воды в  радиаторе поднялась
до ста градусов.
   Не успел разведчик далеко отъехать от шоссе,  как увидел,  что дорога
раздваивается. Он свернул на мейее ухабистую. Ветки рвали брезент кузова
машины,  мотор хрипел из последних сил. Впереди показался спуск в овраг.
Лавируя между деревьями,  Штангер проехал еще  несколько сот  метров.  И
наконец машина остановилась.
   Штангер вылез из  кабины,  умыл лицо в  ближайшей луже и,  закинув за
плечо  "шмайсер",  начал  пробираться сквозь  густой  молодняк,  посыпая
дорогу за собой специальным порошком, чтобы собаки не взяли след.
   Несколько часов разведчик кружил по лесной чаще. Он еле волочил ноги.
Его шатало из стороны в сторону. Снаряжение и оружие казались невыносимо
тяжелыми.  От усталости ломило спину, ноги подкашивались. Он нашел среди
густых молодых елей небольшую полянку, сбросил рюкзак, расстегнул ремень
и  снял  комбинезон.  И  только теперь заметил,  что  солнце уже  высоко
поднялось над пущей. Наступил день. Штангер сел, чувствуя себя внутренне
опустошенным и  смертельно уставшим.  Он  закрыл глаза  и  долго глубоко
дышал.   Потом  закурил,   затянулся  несколько  раз  сигаретой,   но  с
отвращением отбросил ее.
   Развязал рюкзак,  вынул карту и  фляжку со спиртом.  Сделав несколько
глотков,  не почувствовал ни крепости, ни горечи. Он понимал только одно
- пока выиграл схватку за жизнь.
   Потом долго изучал воспаленным взглядом карту, шепча что-то про себя,
пока наконец не положил голову на рюкзак и не заснул.



   В лесной глуши Штангер дровел несколько дней. Лечил царапины и ушибы,
обдумывал  план  дальнейших  действий.   Наконец  двинулся  в  путь.   В
бескрайней  пуще  он  чувствовал  себя  в   относительной  безопасности.
Разведчик обходил стороной дорога,  просеки,  вырубки.  Он шел в сторону
Беловежа,  ориентируясь по  компасу.  Никого из людей не встречал,  лишь
иногда вспугивал лесных зверей.
   На  третий день  своих скитаний он  вошел в  дремучий бор.  Прикинув,
решил,  что  находится в  Национальном парке,  а  значит совсем рядом  с
Беловежем.  Отыскал тропинку,  ведущую в  заповедник,  сделал отметку на
одном из деревьев и углубился в лесную чащу.
   Вскоре наткнулся на  огромный завал.  Поваленная бурей  столетняя ель
образовывала из  своих  ветвей  и  пригнутых к  земле  кустов орешника и
молодняка естественное убежище.  Это было сухое, укромное и относительно
безопасное место. Разведчик переночевал в этой "берлоге". На другой день
он  вынул из  рюкзака пачку документов,  упаковал рацию,  смазал оружие,
зарыл  все  под  поваленным деревом,  точно  ориентировал образовавшийся
тайник по местным предметам.
   Три   следующие  ночи  он   провел  на   берегу  Буга  возле  деревни
Слохы-Аннопольские.  Там в одном из заброшенных бункеров спрятал сверток
с документами. Освободившись от "лишних" вещей, вышел на шоссе и зашагал
в направлении Гродно.


   Надвигались сумерки.  Моросил  мелкий  дождик.  Вместительный штабной
"опель"  мчался  по  шоссе  в   сторону  Беловежа.   На  заднем  снденье
расположились два офицера,  держа наготове автоматы и гранаты.  Это были
капитан Фанер и  лейтенант Швинд -  сотрудники разведцентра "Валли I"  в
Сулеювеке.
   Фанер взглянул через плечо водителя на спидометр.
   - Франц,   прибавь  скорость!   Что  ты  ползешь,  как  черепаха?!  -
прикрикнул он на водителя.
   - Герр  капитан,  я  не  могу  ехать быстрее восьмидесяти километров.
Дорога скользкая, крутые повороты, выбоины, машину и так заносит.
   - Постарайся проскочить эту  проклятую пущу  до  наступления темноты!
Лес в  этих краях наводит на меня страх,  -  повернулся он к  лейтенанту
Швинду.
   - Да,  когда-то я очень любил лес,  а теперь ненавижу его,  - ответил
тот.
   - Я тоже, - заметил Фанер, не спуская глаз с лесной чащи.
   - Еще  одной  загадкой  больше.  Придется  распутывать,  -  продолжил
прерванный разговор Швинд.
   - Если б он был летчиком,  тогда все ясно.  Но он,  судя по всему, не
входил в число членов экипажа ни одного иэ сбитых самолетов...  А за эту
оставленную без охраны автомашину командир оперативной группы получит по
шее! Я тщательно проанализировал весь инцидент. Этого человека забросили
не к партизанам...
   Фанер не  успел договорить фразы,  так  как в  этот момент взвизгнули
тормоза,  послышались выстрелы,  и подбитый "опель",  завертевшись,  как
волчок, свалился в придорожную канаву.
   - Помогите! - раздался крик раненого водителя. Оба офицера предвидели
такую  возможность,  но  были  все  же  застигнуты врасплох молниеносным
нападением.  Под сильным огнем они выскочили из горящей машины и залегли
чуть в  стороне от  нее во рву.  Их прижали к  земле автоматные очереди.
Водитель,  истекая кровью,  полз за ними,  но вскоре отстал,  неподвижно
застыв на месте.
   - Герр капитан,  портфель!.. - воскликнул Швинд, стараясь перекричать
грохот стрельбы.
   - Стреляй!  Задержи их  хотя бы на минуту,  а  я  спасу документы!  -
крикнул ему в ответ Фанер.
   Оба  открыли  огонь  из  автоматов.  Длинными очередями они  били  по
густому  кустарнику,  в  котором  скрывался невидимый противник.  Быстро
меняя   магазины,   продолжали  вести   огонь,   не   давая   партизанам
приблизиться.
   - Беги! - крикнул Фанер Швинду. - Я тебя прикрою, а потом сам отойду.
   - А как быть о документами?
   - Идиот! Речь идет о жизни, а не о бумагах! Беги!
   Швинд вскочил - и сразу же возле него засвистели пули. Спрятавшись за
ель,  он бросил гранату и,  пригнувшись, побежал прочь от шоссе, горящей
автомашины и отстреливавшегося Фанера.  Вскоре он увидел между деревьями
фигурки партизан. Дорога к отступлению была отрезана.
   У  него осталось лишь три  запасных магазина.  Швппд решил драться до
конца.  Он знал,  что партизаны,  как правило, пленных не берут. Экономя
патроны,  Швинд стрелял короткими очередями,  с ужасом думая о том,  что
скоро боеприпасы кончатся.  Кольцо партизан все плотнее сжималось вокруг
него.
   И  вдруг он услышал треск выстрелов и взрывы гранат со стороны шоссе.
Спустя некоторое время затарахтел пулемет,  и до Швинда долетели команды
на немецком языке.  Он замер, считая это галлюцинацией. Еще не веря, что
подоспела долгожданная помощь, Швжнд поднял голову.
   Партизаны  сменили  направление атаки.  Воспользовавшись этим,  Швинд
бросился к  шоссе,  но резкая боль в  правом плече свалила его на землю.
Оружие выпало из рук. Левой рукой он поднял автомат и продолжал стрелять
короткими очередями.
   Шум боя постепенно удалялся.  Из  лесной чащи показалась цепь солдат.
Швинд был спасен.
   Ему помогли дойти до шоссе, перевязали рану. Невдалеке горел "опель",
возле него лежал труп водителя.
   Солдаты уложили на одеяло тело капитана Фанера, прошитое в нескольких
местах  пулями.  Посреди  шоссе  стоял  грузовик с  дымящимся мотором  и
простреленными покрышками.  За  ним  виднелись другие автомашины военной
колонны.  Она  совершенно случайно оказалась на  месте  схватки Фанера и
Швинда с партизанами.


   - Герр полковник, я привез его, - доложил адъютант, входя в кабинет.
   В дверях стоял лейтенант Швинд. Правая рука его была в гипсе и висела
на перевязи.
   - Герр полковник, разрешите доложить...
   - Садитесь,  -  ответил  полковник  Шмельслегер и  нетерпеливо указал
рукой на кресло. - Ну как, заживает?
   - Через недельку-две все будет в порядке.
   - Проклятые бандиты,  -  заметил полковник,  пододвигая Швинду  пачку
сигарет. - Документы сгорели?
   - Так точно, герр полковник, сгорели.
   - Чепуха.  Восстановим.  Жаль  Фанера...  Это  был  храбрый офицер...
Участвовал в стольких операциях...
   Швинд опустпл голову.
   - Не проходит и недели, чтобы то в одном, то в другом месте в лесу не
случалось подобного.
   - Ненавидят нас, - вставил Швинд.
   - Ничего,  мы их усмирим.  Всему свое время. Они еще почувствуют нашу
твердую руку. Научатся уважать нас. А теперь я вас слушаю...
   - Депо происходило так: мы сбили три советских самолета...
   - Где? Я уже забыл.
   - Над Пружанами.  Нескольким членам их экипажей удалось выпрыгнуть на
парашютах.  По тревоге был поднят местный гарнизон.  Началась облава.  И
вот  в  саду  одного  из  домов  обнаружили парашютиста.  Тот  подпустил
преследователей поближе и  уложил из "шмайсера" четырех человек,  в  том
числе проводника с собакой.
   - Как это - из "шмайсера"? - удивленно спросил Шмельслегер.
   - Да,  из  нашего  "шмайсера".  Нашли  пустые  гильзы  от  него.  Они
приложены к делу.
   - Значит, это был не летчик и не член экипажа?
   - Вот именно,  герр полковник. Те стреляли бы либо из пистолета, либо
из русского автомата. В конце концов ему удалось вырваться из окружения.
На какое-то время след его потеряли. На одной из улиц на него неожиданно
наткнулся патруль из двух солдат. Он застрелил их обоих и удрал.
   - Что за болваны!
   - Это еще не все. На пустынной улице стояла военная автомашина...
   - С водителем? С охраной? - перебил его полковник.
   - С водителем, но без охраны. Диверсант угнал ее...
   - Как это -  угнал? С водителем? - спросил Шмельслегер и с удивлением
взглянул на Швинда.
   - Да,  с  водителем.  Машина  разбила  шлагбаум,  задавила одного  из
постовых,  проскочила контрольный пункт на шоссе и устремилась в сторону
пущи...
   - И никто ее не преследовал?
   - Преследовали.  За нею бросились в  погоню два солдата на мотоцикле.
Они стреляли, пытаясь остановить ее, но диверсант открыл по ним ответный
огонь.
   - Ну и что, догнали?
   - Нет.
   - Значит, в машине ехало двое?
   - Сейчас,  герр полковник, я дойду до этого. Диверсант ранил водителя
мотоцикла и  повредил мотор.  Вот  взгляните.  Эти пули от  "шмайсера" я
вытащил из мотоцикла.  -  Швинд протянул полковнику две сплющенные пули.
Тот  внимательно  осмотрел  их,  а  Швинд  продолжал:  -  Оторвавшись от
преследователей, диверсант добрался до пущи, высадил водителя...
   - Где он?
   - Арестован.
   - Расстрелять труса!
   - Слушаюсь!
   - Ну и что дальше?
   - Он  проехал  на  автомашине  по  пуще  еще  километров пятнадцать и
покинул ее.
   - А остальных парашютистов поймали?
   - Да, четырех, в том числе бортстрелка спецсамолета.
   - Его допросили?
   - Разумеется. Мы его допрашивали три дня,
   - Признался?
   - Сначала молчал, но третьей степени воздействия не выдержал...
   - Детали  меня  не  интересуют!   -  заявил  полковник,  и  лицо  его
передернулось от злобы. - Что он сказал?
   - Он сообщил,  что их самолет поднялся с аэродрома под Москвой. Перед
самым стартом к самолету привезли на легковой машине какого-то человека.
Бортстрелок не  видел его  вблизи,  поскольку сидел уже в  самолете,  но
успел заметить, что ото был довольно высокий мужчина в темных очках. Его
снаряжение составляли автомат,  рюкзак  и  парашют.  Водитель похищенной
автомашины описал его внешний вид таким же образом. Правда, от страха он
не сумел разглядеть его как следует...
   - А что стало с летчиками этого самолета?
   - Либо  погибли,   когда  сбили  самолет,   либо,   приземлившись  на
парашютах, скрылись.
   - А где должны были сбросить этого?
   - В  том-то  и  дело.  Бортстрелок утверждает,  будто над Беловежской
пущей. Кстати, и самолеты летели в том же направлении.
   - Где находятся остальные пленные летчики?
   - В гестапо в Волковыске.
   - Хорошо.  Я позвоню туда,  чтобы их доставили к нам.  Вести это дело
поручаю  вам.  -  Шмельслегер  подошел  к  телефону  и  велел  дежурному
немедленно соединить его с гестапо в Волковыске.  -  Ну и к какому же вы
пришли выводу? - снова обратился он к Швинду.
   - Это  довольно загадочная история.  Во-первых,  летчики должны  были
сбросить одного человека,  а  не  группу.  Отсюда вывод,  что  это  была
какая-то  важная персона.  Во-вторых,  секретный характер всей операции.
В-третьих,  его поведедие в Пружанах свидетельствует о том, что мы имеем
дело с опытным диверсантом.
   Раздался телефонный звонок, и полковник снял трубку.
   - Алло,  Волковыск?  Говорит  полковник  Шмельслегер из  разведцентра
"Валли  I"  в  Сулеювеке.  Прошу  вас  отправить  схваченных в  Пружанах
советских летчиков  к  нам.  Усильте  охрану...  Что?  В  Белосток?  Ну,
хорошо...  Спасибо...  -  Он  постучал  ио  вилке  телефонного аппарата.
Послышался голос  дежурного  офицера.  -  Соедините  меня  с  гестапо  в
Белостоке.  Только поскорее! - бросил Шмельслегер повелительным тоном. -
Их привезли уже в Белосток,  -  сказал полковник,  обращаясь к Швжнду. -
Завтра их доставят к нам.
   Спустя некоторое время снова раздался телефонный звонок.  На  проводе
был Белосток.
   - Это полковник Шмельслегер.  С  кем я говорю?..  Хайль Гитлер,  герр
гауптштурмфюрер!  У меня к вам просьба.  У вас находятся четыре летчика,
схваченные в Пружанах.  Да...  Да...  Мне только что сообщили об этом из
Волковыека...  Что?!  Не  может  быть!  Кто  отдал  такой  приказ?  Ведь
следствие еще не окончено! - И, скверно выругавшись, бросил трубку. - Вы
себе  представлнете,  -  задыхаясь,  прошипел  он,  -  что  наделали эти
идиоты?!
   Швияд вопросительно взглянул на Шмельслегера.
   - Расстреляли всех!
   - И бортстрелка?
   - Я же сказал - всех! Вся наша работа пошла теперь насмарку! - кричал
взбешенный полковник.



   Часовой,  положив палец  на  спусковой крючок автомата,  остановился,
разглядывая медленно приближавшегося к нему по аллее мужчину в штатском.
   - Хальт! Назад! - крикнул часовой.
   - Вы  должны  меня  выслушать  и  передать  кому  следует!  -  бросил
по-немецки неизвестный.
   - Стоять и  не двигаться!  -  предупредил часовой,  не спуская с него
глаз, затем подошел к воротам и нажал кнопку звонка.
   Спустя  минуту  из  темноты  вынырнул офицер.  Подойдя к  незнакомцу,
осветил его электрическим фонариком.
   - Откуда и к кому? - коротко спросил он.
   - Мне нужно видеть полковника Шмельслегера, - тихо ответил мужчина.
   Офицер,  посвечивая фонариком,  еще раз оглядел неизвестного с ног до
головы и спросил:
   - Кто вы?
   - Вы что, полковник Шмельслегер?
   - Нет.
   - Тогда  прошу  не   задавать  лишних  вопросов  и   отвести  меня  к
полковнику!  -  резко прервал его незнакомец.  - Скажите ему, что прибыл
человек и назвал пароль "Граница".
   - У вас есть оружие?
   - Нет.
   - Обыскать!  -  приказал офицер солдату.  Убедившись, что неизвестный
безоружен, офицер коротко бросил: - Идемте!
   Незнакомца сопровождали офицер  и  вызванный для  этого  солдат.  Они
миновали огромный сад и  вошли в холл роскошной виллы.  Офицер,  показав
рукой на кресло, оставил возле незнакомца солдата, а сам удалился.
   Мужчина  устало  опустился в  кресло  и  равнодушным взглядом  окинул
прекрасно обставленный холл. Минут через десять офицер вернулся.
   - Прошу следовать за мной. Полковник ждет вас.
   - Благодарю.
   Они поднялись на  второй этаж виллы,  и  офицер показал ему на  дверь
одной из комнат. Незнакомец постучал.
   - Войдите! - послышался приглушенный изоляцией голос.
   Мужчина толкнул дверь и вошел в кабинет.
   - Герр полковник... Докладываю о возвращении с задания...
   Шмельслегер минуту с удивлением разглядывал вошедшего, словно не веря
собственным глазам.
   - Штангер! Вернулся? Жив? Не может быть!..
   - Как видите, герр полковник.
   - Черт  побери!  Мы  уж  решили,  что  тебя либо схватили большевики,
либо...  Впрочем,  в  твою смерть я  не верил.  Ты умеешь вывернуться из
любого положения!  -  Полковник вышел из-за письменного стола и протянул
ему руку.  -  Хорошо, что ты вернулся. Садись. Дежурный! - И Шмельслегер
хлопнул в ладоши. В дверях появился офицер.
   - Кофе и коньяк! - коротко бросил полковник.
   - Слушаюсь!
   Когда дежурный закрыл за собой дверь, полковник обратился к Штангеру:
   - Постой-ка, постой-ка, когда мм виделись с тобой в последний раз?
   - В марте, герр полковник.
   - Да, да. Столько событий произошло, столько перемен! Столько времени
пролетело!
   - Больше шести месяцев, - уточнил Штангер.
   Вошел адъютант с подносом.  Запахло кофе.  Полковник наполнил рюмки и
обратился к Штангеру:
   - Ну, а теперь я тебя внимательно слушаю.
   - Герр полковник,  подробный рассказ о моих приключениях за последние
яолгода  займет  слишком  много  времени  поэтому буду  краток.  Как  вы
помните,  тогда,  в  марте,  майор  Завелли доставил меня  и  еще  двоих
разведчиков  на  пункт  переброски  в  Зарембы-Косьцельные.  Границу  мы
пересекли  благополучно.  Советская  пограничная  охрана  не  обнаружила
нас... А те, двое, живы, вернулись? - спросил он вдруг полковника,
   - Живы? Не знаю. Что с ними стало, неизвестно.
   - Я расстался с ними возле Чижева и,  следуя вашему приказу, двинулся
на  восток.  Разведал строительство аэродрома возле  Высоке-Мазовецкое и
Бельск-Подляски,   затем   в   течение   нескольких  дней   наблюдал  за
строительством укреплений на Буге...
   - Да, мы получили твое донесение об этом.
   - В  начале июня я  выехал в  глубь Белоруссии,  как  мне приказали в
шифровке.  События двадцать второго июня  застали меня в  районе Минска.
Рацию я  спрятал в  Беловежской пуще,  поэтому не мог связаться с вами и
доложить  обстановку.   Вскоре   ко   мне   присоединились  двое   наших
разведчиков.  Русские отступали.  Мы  на  свой  страх и  риск перерезали
телефонные провода, разбирали железнодорожные пути, поджигали деревянные
мосты, меняли указатели дорог...
   - А,что с теми двоими?
   - Однажды мы напоролись на патруль. Я сумел уйти, а их схватили...
   Шмельслегер,  отливая маленькими глотками коньяк,  не спускал взгляда
со  Штангера,  внимательно рассматривая его  усталое лицо и  потрепанную
одежду. А тот продолжал свой рассказ:
   - Я отходил все дальше на восток...
   - А почему на восток?
   - Кто  шел на  запад,  вызывал подозренпе.  Все двигались на  восток.
Впрочем, вы знаете, как это было...
   Полковник кивнул головой.
   - С  толпой беженцев я добрался до Минска.  Военные патрули на каждом
шагу проверяли документы.  Всех мужчин забирали с собой.  За документы я
не беспокоился.  Они были вполне надежными.  Вместе с  другими мужчинами
меня забрали на строительство оборонительных укреплений, Я хотел бежать,
но  уже  на  другой  день  меня  назначили  бригадиром.   Впрочем,  меня
удерживали там и другие обстоятельства...
   - В каком месте строились эти укрепления?
   - Под  Минском.  Сейчас  они,  правда,  уже  потеряли свое  значение,
поскольку линия фронта ушла далеко на восток, но там мне удалось напасть
на след одной тайны,  связанной с  районом Белостока.  Паша строительная
контора располагалась в  бараке,  II  вот  однажды я  услышал за  стеной
интересный   разговор   между   офицерами,   руководившими   сооружением
укреплений.  Я узнал, что до войны они возводили оборонительный рубеж на
Буге и,  отступая,  закопали там какую-то шкатулку или ящик с секретными
документами. Они размышляли вслух о том, хорошо ли их спрятали...
   - А они сказали где?
   - Да.  В одном из бункеров возле деревни Слохы-Аннопольскне на берегу
Буга, где-то в кустах.
   - Отлично. А теперь расскажи, как тебе удалось бежать?
   - Это произошло спустя некоторое время. Фронт стремительно катился на
восток. Однажды ночью нас погрузили на автомашины и увезли под Смоленск,
на  строительство полевого аэродрома,  затем  рабочих  перебрасывали еще
несколько раз с  места на место.  И вот,  когда нас повезли в Москву,  я
сбежал. Я брел от деревни к деревне, обходя стороной города. Работая под
Минском,  я раздобыл себе справку о том,  что я,  Иван Николаев, являюсь
строителем военного объекта (а  это  соответствовало действительности) и
направляюсь на  специальные работы.  При проверке документов эта бумажка
не  вызывала  подозрений,  а  военные  автомашины даже  подвозили  меня.
Справка выручала меня не раз. Вот она! - И Штангер положил справку перед
полковником. - С ее помощью я сумел добраться до линии фронта. Спрятался
в  одном  из  сел.  Там  меня  и  нашли наши.  Но  опятъ начались всякие
осложнения. Вначале меня бросили на ремонт дороги...
   - Почему же ты не сказал, кто ты?
   - Герр полковник,  в нашей работе чем меньше говоришь,  тем лучше.  У
фронтовых войск нет времени проверять чьи-то анкетные данные,  поэтому я
снова сбежал.  На этот раз я  уже без каких-либо препятствий добрался до
Гродно.  Там явился в комендатуру и в общих чертах рассказал о себе. Мне
выписали документ на проезд до Белостока,  а  там в  свою очередь выдали
пропуск на проезд сюда. Вот и все, герр полковник.
   - Да,  да...  -  пробормотал Шмельслегер,  грызя  мундштук трубки.  -
Хорошо,  что ты нашелся. Дел полно. За это время у нас произошли большие
перемены.  Многие  твои  знакомые работают сейчас  в  Беловеже,  где  мы
открыли филиал нашего отделения.  Ты,  наверное, не знаешь, что капитана
Фанера нет уже в живых?..
   - Не может быть!  Что,  погиб на фронте?  -  поинтересовался Штангер,
поскольку хорошо знал Фанера. Ему раньше приходилось сталкиваться с ним.
   - Нет.  Они ехали со  Швжндом на автомашине из Пружан.  Там сбили три
советских самолета.  Была организована облава на летчиков. Обнаружили то
ли  диверсанта,  то  ли  шпиона...  Завязалась  перестрелка.  Диверсанту
удалось  вырваться  из  окружения,   и   в  довершение  всего  на  нашей
автомашине.  Впрочем,  Швинд сам  тебе это расскажет.  Фанер со  Швиндом
отправились  туда  для  расследования.   Возвращаясь,  они  нарвались  в
Беловежской пуще  на  засаду.  Фанер  и  водитель погибли.  Автомашина с
документами сгорела.  Швинд был ранен...  -  Полковник на  минуту умолк,
затем  продолжил свой  рассказ;  -  Эти  идиоты из  гестапо в  Белостоке
расстреляли всех схваченных летчиков, в том числе и пилота спецсамолета,
на котором летел диверсант.  Пока что нить оборвалась...  Ну,  хватит об
этом. Ты. наверное, хочешь отдохнуть?
   - Отдыхать будем после победы,  -  ответил Штангер, стараясь сдержать
волнение.
   - Ты прав.  Мы живем в такое время, когда приходится жертвовать всем.
Может,  у  тебя  есть  какие-нибудь планы  относительно своей дальнейшей
работы?
   Штангер,   поймав  на  себе  пристальный  взгляд  полковника,  минуту
помолчал, а потом сказал:
   - Я  столько времени был  оторван от  разведывательных дел,  поэтому,
если быть откровенным...
   - Слушаю тебя...
   - Вы  упомянули о  Беловеже.  Раньше я  имел там  неплохую агентурную
сеть.  Может,  попробовать поработать в новом разведцентре?  Впрочем,  я
заранее согласен с любым вашим решением, герр полковник.
   - Хорошо.  Я  подумаю,  а  пока иди отдыхай.  Подбери обмундирование,
получи аванс  на  приобретение личных вещей.  Завтра здесь  будет  майор
Завелли,  начальник нашего отделения в  Беловеже.  Я  поговорю с  ним  о
тебе...


   Совещались втроем:  полковник Шмельслегер,  майор  Завелли и  капитан
Клаузер.  На столе перед ними лежала папка с грифом "Секретно". Это было
личное дело лейтенанта Штангера.
   - Вы проверили его регистрацию в Гродно и в комендатуре Белостока?  -
обратился полковник Шмелъслегер к майору Завелли.
   - Проверил. Подтвердили, что он там был.
   - Я  еще  раз  просмотрел его  личное  дело,  все  его  донесения,  -
продолжал полковник,  - и каких-либо неясных мест не обнаружил. Впрочем,
в  нашей работе надо всегда быть подозрительным,  причем по  отношению к
каждому.  Пока нет оснований подозревать его.  Могли ли  завербовать его
большевики?.. Не знаю...
   - Можно предположить, - вмешался капитан Клаузер.
   - Можно и нужно. В разговоре с ним я старался прощупать его:
   - Ну в что? - поинтересовался Завелли.
   - Ничего.  Он  очень  устал.  Согласен  работать  везде.  Упомянул  о
Беловеже, но так, мимоходом.
   - Герр полковник, вы уже что-нибудь решили? - спросил Завелли.
   - Пока еще  нет.  Начиная с  того дня,  как он  появился у  нас,  мне
ежедневно докладывают о каждом его шаге, о его встречах и разговорах. Он
получил обмундирование, был у парикмахера. Отсыпается, иногда появлнется
в казино...
   - Расспрашивал кого-нибудь о делах? - вмешался Клаузер.
   - Нет,  только о знакомых. Больше слушает других, о себе почти ничего
не рассказывает.
   - А может,  герр полковник,  вы все-таки что-то решили? - переспросил
Завелли.
   - Вот ломаю голову, как использовать его.
   - Я   готов  взять  его  в  Беловеж  в  качестве  офицера  по  особым
поручениям!  -  заявил Завелли.  -  Мы  уже  перенесли туда львиную долю
оперативных дел.  Мне  очень  нужны переводчики,  а  он  знает русский и
польский, неплохо говорит по-литовски и по-белорусски.
   - Однако некоторое время надо не спускать с него глаз. Береженого бог
бережет! - вмешался Клаузер.
   - Только  делать  это  нужно  крайне  осторожно,   а  то  он  человек
обидчивый.  Не  следует раздражать его  необоснованными подозрениями,  -
предупредил полковник.  -  Сегодня же  распоряжусь подготовить приказ  о
назначении Штангера офицером по  особым  поручениям при  вас,  майор.  А
завтра,  господа,  отправляйтесь вместе с  ним  искать те  документы,  о
которых он говорил, - закончил разговор Шмельслегер.



   Автомашины  миновали  Дрогичин.   Шоссе,   сделав   крутой   поворот,
спускалось в  долину и  шло вдоль берега Бута.  В  первой машине рядом с
водителем сидел Штангер,  а на заднем сиденье -  майор Завелли и капитан
Клаузер.  Следом за ними мчался вездеход с  пятью саперами.  На пригорке
возле Заенчника Штангер велел остановить машину.
   - Что, приехали? - спросил Завелли.
   - Минуточку,  герр. майор, сейчас я сориентируюсь, - ответил Штангер,
внимательно  рассматривая  штабную  карту.   -   Нет,  герр  майор,  еще
километров пять, - заявил он после некоторого раздумья. - Поехали.
   Машины тронулись.  Из-за  холмов показались полуразвалившиеся печки с
одиноко торчавшими законченными трубами - все, что осталось от сожженной
деревни Слохы-Аннопольские.
   - Здесь. Останови! - приказал Штангер водителю.
   - Это точно? - спросил Завелли.
   - Да, герр майор. Отсюда и начнем поиски.
   - Вы не забыли о нашем пари?  Сегодня вечером за ваш счет пьем коньяк
и  плотно  ужинаем?  -  проговорил  Клаузер,  иронически  поглядывая  на
Штангера.
   - Герр капитан, вы считаете, что я уже проиграл?
   - Если найдем документы, то - нет. Но -я в это не верю. Большевики их
надежно спрятали.
   - Довольно!  -  прервал их  спор  Завелли.  -  Нечего  терять времени
впустую! Давайте искать.
   Они поднялись на  пригорок.  Следом шли саперы,  неся щупы.  лопаты и
миноискатели.  С  пригорка открывалась широкая панорама долины Буга.  На
другом берегу реки  виднелись лесистые холмы  и  деревни.  Внизу  темным
пятном  выделялись  сожженные  Слохы-Аннопольекие.  Штангер  внимательно
осмотрелся.  Он не раз бывал здесь, но всегда ночью и поэтому не мог как
следует разглядеть окрестностей.
   С  пригорка,  на  котором  они  стояла,  виднелись  шероховатые стены
бункеров,
   - Начнем отсюда, - проговорил Штангер и показал рукой на один из них.
   Все  направились следом за  ним.  Дверь бункера была сорвана взрывом,
часть  стены  обрушилась,  потолок  обвалился.  Амбразуры были  обожжены
огнем.
   - Огнеметчики, - заметил Клаузер.
   Вошли внутрь.  Там стоял запах гари и трупный смрад.  Клаузер осветил
фонариком пол, потолок и стены.
   - Что здесь написано?  -  обратился он к Штангеру,  осветив фонариком
нацарапанную на стене надпись.
   - Здесь   держал  оборону  лейтенант  Завыков  с   группой  бойцов...
Погибаем...  но не сдадимся!  Смерть фашистам!  Победа будет за нами!  -
медленно прочитал Штангер.
   - Фанатизм и большевистская пропаганда! - проворчал Клаузер.
   Они  осмотрели  один  бункер  за  другим,   а   саперы  со  щупами  и
миноискателями облазили  тем  временем  растущие  вокруг  кусты.  Прошло
несколько часов, однако поиски не дали пока никаких результатов.
   Когда уже все буквально валились с ног от усталости, Штангер повел их
через Слохы-Аннопольские в сторону Семятыче, В дверях одного из подвалов
вдруг появилась женщина. Заметив их, она поспешно повернула назад.
   - Позови ее,  -  кивнул Завелли Штангеру.  Тот окликнул женщину.  Она
подошла к ним, дрожа от страха. - Спроси ее, кто сжег деревню?
   Штангер  повторил  по-польски  вопрос   Завелли.   Женщина  беззвучно
пошевелила губами. Штангер повторил вопрос.
   - Немцы...
   - Фронт, война... А где жители?
   - Там. - Она показала рукой на луг.
   - Работают?
   - Нет,  лежат мертвые.  Пятьдесят восемь человек.  Там мой муж и двое
сыновей. - Глаза женщины вспыхнули ненавистью.
   "Если б  я мог сказать ей,  как мне тоже ненавистен этот мундир..." -
подумал Штангер, глядя в глаза женщине.
   Он перевел ее слова. Клаузер на это заметил:
   - Только таким путем мы утвердим наше господство над этими дикарями и
выполним свою  историческую миссию.  -  И  он  показал  рукой  на  руины
деревни.
   Остальные промолчали и  двинулись за Штангером,  который направился к
видневшимся за деревней бункерам. Они разделились на группы, в каждой из
которых были саперы,
   - Здесь что-то  есть!  -  крикнул вдруг один  из  них,  наткнувшись в
кустах на полуметровой глубине на какой-то деревянный предмет.
   - Копайте! - приказал Завелли.
   Когда саперы сияли слой дерна и  песка,  то  все увидели крышку ящика
из-под патронов.
   - Осторожно!  Проверьте,  не заминировано ли,  - предупредил Клаузер,
предусмотрительно отходя подальше от ящика.
   Саперы внимательно осмотрели находку:  мин не  было.  Сорвали крышку.
Штангер вынул из ящика пачку завернутых в брезент документов.
   - Ну так кто угощает ужином, герр капитан? - торжествующе взглянул он
на Клаузера,
   - Вам всегда чертовски везет, - буркнул тот.
   Завелли  взял  у  Штангера  документы  и  положил  в  портфель.   Все
направились к стоявшим в стороне автомашинам...
   Штангер,  сидя  рядом  с  Клаузером,  вспоминал слова  генерала Кира,
сказанные им на прощание в домике под Москвой: "Когда вернешься к ним, у
тебя должно быть безупречное алиби. Но этого недостаточно. Тебе известно
их коварство и подозрительность.  Это опытные разведчики. Они в сказочки
не верят.  Мы дадим тебе в  руки убедительный козырь,  и ты должен умело
воспользоваться им.  Сохранилась документация оборонительного рубежа  на
Буге,  который возводили наши войска.  Документация подлинная, ни у кого
не  вызовет подозрений.  Когда нам придется форсировать Буг,  этот рубеж
уже  не  будет  играть  особой  роли.  Документы  закопаешь недалеко  от
какого-нибудь бункера и замаскируешь,  чтобы не вызвать подозрений.  Они
наверняка клюнут на эту удочку и начнут их искать. Ты им в этом поможешь
и таким образом укрепишь свои позиции в их глазах..."
   Покосившись на мрачное, изрытое оспой лицо Клаузера, поглядывавшего в
окошко,  Штангер испугался собственных мыслей,  как будто капитан мог пх
прочитать.
   Но  через минуту он снова погрузился в  воспоминания.  Вспомнил,  как
уложил документы в  рюкзак,  как  сбили их  самолет,  вспомнил схватку с
немцами в  Пружанах,  блуж-лапие но  Беловежской пуще  и,  наконец,  как
пришел сюда,  под Слохы-Аннопольские,  с патронным ящиком, в котором ему
предстояло закопать документы.  Ночь была темной,  моросил мелкий дождь.
Он  выбрал один  из  бункеров и  в  кустах возле него  снял  слой дерна,
выкопал ямку,  опустил в нее ящик,  а затем засыпал его землей,  обложил
дерном и замаскировал.  Боялся, что когда придет сюда днем, то не найдет
этого места, и поэтому сделал на стене бункера отметку ножом.
   .  Скоро увижу,  как вытянутся их лица, когда они прочитают некоторые
из документов..." - думал он про себя.
   После ужина полковник Шмельслегер пригласил Штангера в  свой кабинет,
где  уже  находились майор  Завелли  и  капитан Клаузер.  Штангер увидел
разложенные на письменном столе найденные документы.
   - Капитан,  -обратился полковник к  Клаузеру,  -  садитесь за пишущую
машинку и  записывайте все,  что  будет переводить Штангер.  Начинай!  -
кивнул он Штангеру.
   Тот  взял  вначале  планы  оборонительного  рубежа.   Прочитал  вслух
пояснения к  ним  и  технические характеристики.  Эту  партию документов
полковник распорядился отправить в  штаб  инженерных войск вермахта.  Не
привлекли особого внимания и схемы расположения огневых точек и какие-то
отчеты о выполненных работах.
   Затем  Штангер  взял  в  руки  толстый  пакет  с  грифом  "Совершенно
секретно" и печатью.
   - Что там написано? - спросил Завелли.
   - "Особый отдел",  -  медленно прочитал по слогам Штангер,  поскольку
буквы на печати кое-где стерлись.
   - Это уже может представить интерес для нас, - заметил полковник.
   - Две кодовые таблицы, - не спеша объяснял Штангер. Он взял следующий
документ и пробежал его глазами.  -  Герр полковник,  это уже любопытно.
Вот послушайте:  "В  район Бреста прибывают части второй танковой армии,
которой командует генерал Хайнц Гудериан..."
   Сидевшие в кабинете остолбенели. Это было агентурное донесение. И еще
какое!  Далее в донесении говорилось, что эта танковая армия переброшена
сюда из Франции, сообщалось о ее составе, назывались командиры отдельных
соединений.
   Шмельслегер и  Завелли  буквально впились  глазами  в  документ.  Они
проверяли  даты,   номера   упомянутых  в   донесении  частей,   фамилии
командиров. Все совпадало. Внизу этого необычного документа стоял ничего
не говоривший им условный код какого-то агента: "С-4".
   Аналогичных   документов   оказалось    несколько.    Они    повергли
присутствующих  в  изумление.  Значит,  советская  разведка  следила  за
концентрацией группы армий "Центр"? Тогда где же искать агентов, которые
занимались этим?
   Некоторые  из  этих  документов были  зашифрованы.  Полковник тут  же
вызвал начальника шифровального отдела и  велел ему любой ценой раскрыть
шифр.
   - Как они могли оставить такие секретные документы? - вслух размышлял
Клаузер.
   - Мне кажется,  это было так,  а точнее,  вероятно, так, - поправился
Шмельслегер.  -  Укрепления под Слохы-Аннопольские оборонялись несколько
дней.  Среди личного состава были,  по-видимому, и офицеры разведки. Они
закопали эти документы,  рассчитывая забрать их после боя. Но фронт ушел
на восток,  и им пришлось спешно отступать. А может, они даже погибли. В
общем,  не могли взять с  собой ящик с документами -  вот и вся разгадка
этой тайны.  Впрочем,  подождем,  пока расшифруют остальные документы. А
вы, капитан, проиграли пари, - заявил полковник, обращаясь с иронической
улыбкой к Клаузеру.
   Тот кивнул,  что помнит,  хотя был бы рад, если б об этом забыли: его
скупость была всем известна.
   - Штангер,  поздравляю тебя с первым успехом! - полковник встал из-за
стола и протянул ему руку.  -  А теперь идемте ужинать.  Сегодня угощает
Клаузер.



   Шифровальный отдел  быстро справился с  несложным шифром,  и  уже  на
следующий день  вечером на  столе у  шефа  "Валли I"  лежала новая пачка
"секретных"  советских  документов.   После  ознакомления  с   ними  шеф
несколько дней ходил сам не свой.  Впрочем,  не только он,  но и  другие
офицеры  абвера,  имевшие допуск  к  секретным документам.  В  найденных
документах  содержались  характеристики более  десятка  шпионов  военной
разведки, живущих в Белостокском округе и генерал-губернаторстве и якобы
работающих иа советскую разведку. Фамилии агентов, правда, не назывались
(они были зашифрованы буквами и цифрами),  однако их характеристики были
настолько исчерпывающими, что специалисты из "Валли I" без особого труда
установили,  о ком идет речь. Кроме того, в этих, документах упоминались
места явок и встреч,  приводились сведения о выплаченном вознаграждении,
перечислялись задачи, которые ставились перед агентами.
   Разоблачением и  арестом  "изменников" поручили  заниматься  капитану
Клаузеру.  В  общей сложности было  арестовано четырнадцать человек:  из
Белостока,   Беловежа,   Ломжи,   Бельск-Подляски  и  других  местностей
варшавского воеводства.
   Штангер  знал  их   всех:   ведь  они   являлись  агентамп  абвера  и
неоднократно бывали в "Валли I".  Он выполнял роль переводчика, когда их
допрашивали  о  шпионской  деятельности.  Изощренные  методы  следствия,
которые,   применил  Клаузер,   не  дали  никаких  результатов,   однако
"секретные"    документы     советской    разведки,     найденные    под
Слохы-Аннопольские, предопределили судьбу арестованных. После нескольких
недель  следствия  они   предстали  перед  военным  трибуналом  и   были
приговорены к расстрелу. В "Валли I" еще долго подшучивали над советской
разведкой, которая, мол, понесла такие потери.
   А  Штангер получил благодарность.  После этого его  позиции в  абвере
упрочились.  Но он отдавал себе отчет в  том,  что это всего лишь первая
успешно  проведенная им  операция,  за  которой последуют другие.  Через
несколько дней он выезжал в Беловеж.



   Итак,  он  снова оказался в  логове гитлеровской военной разведки.  В
отделе   полковника  Шмельслегера  поверили  рассказу  Штангера  о   его
шпионской  деятельности на  территории СССР.  Этому  в  немалой  степени
способствовала удачно  проведенная  операция  с  "секретными" советскими
документами.  Их подлинность не вызвала ни у кого сомнений, и подозрения
относительно Штангера - если они у кого-то из офицеров разведки и были -
теперь развеялись. Впрочем, все это не ослабило бдительности Штангера.
   Со дня приземления в тылу врага он не имел связи с Центром.  Рацию он
спрятал в  Беловежской пуще и пока не мог еще ею воспользоваться.  Когда
закончилось следствие по долу о  мнимых "советских шпионах",  в  котором
Штангер  участвовал как  переводчик,  "Валли  I"  принял  решение о  его
дальнейшей судьбе:  его  назначили  офицером  для  особых  поручений при
майоре  Завелли,  шефе  разведки в  Беловеже.  Итак,  планы,  которые он
обдумывал вместе  с  генералом Киром  в  уединенном домике под  Москвой,
начали претворяться в жизнь.
   В  центре Беловежской пущи на небольшом пригорке возвышался охотничий
дворец.  Его построили в 1889-1893 годах по распоряжению царя Александра
III.  Вокруг  дворца  на  территории  в  пятьдесят  гектаров  раскинулся
прекрасный  парк,  в  котором  особое  восхищение  посетителей  вызывали
многовековые дубы-великаны. Невдалеке от дворца, спрятавшись в деревьях,
стоял  гофмаршальский дом,  построенный в  1904  году.  Позже его  стали
называть охотничьим домиком.  В  парко  находился также егерский дом,  а
сразу же за воротами - дом для царской свиты.
   Архитектура охотничьего дворца представляла собой  уродливую мешанину
стилей разных эпох.  Повсюду были  понатыканы башни,  башенки,  балконы.
Казенная композиция его не вязалась с красотой окружающей природы. Царь,
увидев  охотничий дворец  в  Беловеже,  раскритиковал его  архитектуру и
строителей. Интерьеры дворца утопали в роскоши. Каждый этаж был оформлен
в  стиле какой-нибудь эпохи.  Сто восемьдесят комнат и залов дворца были
обставлены стильной мебелью,  увешаны ценными картинами и гобеленами.  В
просторных   подвальных   помещениях   размещались   кухня   и    другие
хозяйственные службы.
   Беловежская пуща  испокон  веков  славилась  охотой.  Сюда  приезжали
охотиться Ягелло,  Витольд,  Казимеж Ягеллоньчик, Зигмунт Август, Стефан
Баторий.  Большая охота состоялась в  Беловеже 27 сентября 1752 года,  в
царствование Августа III.  В  память об этом установили даже специальный
обелиск с  надписью,  что  в  этот  день  было  убито сорок два  зубра и
тринадцать лосей.  Вместе  с  королем  в  этой  охоте  принимали участие
королева  и  иностранные гости.  Позже  дворец  был  передан  президенту
Польши,  а в пуще устраивалась охота для высоких гостей.  Сюда приезжали
Геринг,  регент Хорти  и  президент Польши Моесьцицкий с  многочисленной
свитой  польских  сановников.  Здесь  неоднократно проводились  встречи,
оказавшие  определенное  влияние  на  формирование  политического  курса
польского государства.
   За  воротами парка  жил  своей  жизнью  городок Беловеж.  Нередко его
спокойный мерный ритм  нарушали забастовки рабочих лесопильных заводов и
лесозаготовок,   демонстрации  местного   пролетариата,   поселенцев   и
лееорубов.
   После  1920  года  в  Беловеже  поселились "молодцы" белогвардейского
атамана   Балаховича,   пользовавшегося  всевозможными  привилегиями  со
стороны тогдашних польских властей.  На  окраине городка в  великолепном
особняке    помещалось   правление   английской   фирмы,    занимавшейся
эксплуатацией лесных богатств пущи. В народе ее прозвали "Центурией".
   С  давних нор в Беловеж тянулись щупальца различных разведок.  Многие
сотрудники  "Центурии" находились на  службе  в  английской разведке  яи
занимались шпионской деятельностью против СССР. Немало сотрудников имела
вдесь  и  немецкая  разведка.  Наконец,  в  Беловеже  действовали агенты
"двойки" ("Второй отдел" -  разведка в  буржуазной Польше) и  всемогущей
"дефы" (Дефензива - политическая полиция в буржуазной Польше).
   Все  разведки  вербовали  здесь  агентов  главным  образом  из  среды
белоэмигрантов  атамана  Балаховича.   Естественно,  когда  речь  шла  о
шпионаже  против  Советского  Союза  и  сборе  сведений  о  деятельности
коммунистических партий,  интересы  расположенных в  Беловеже  шпионских
центров совладали.  Они регулярно обменивались полученной информацией по
этим вопросам.
   Такая шпионская идиллия продолжалась до  начала второй мировой войны.
В  1939-1941  годах органы советской контрразведки значительно потрепали
ряды местных шпионов.
   В  августе 1941  года  в  беловежском дворце появились новые хознева.
Потянулись колонны машин с номерами вермахта и люфтваффе.
   На  одной  из  башен  дворца  установили высокую мачту  радиостанции.
Повсюду укладывали кабели и тянули провода. Рядом с воротами разместился
батальон наземной летной службы.  В  зданиях лесничества и  почты теперь
находились филиал  белостокского гестапо  и  подразделение жандармов.  В
бывших царских казармах расположился отборный отряд полиции.
   День  и  ночь  во  дворце  кипела  работа.  Устанавливались телефоны,
оборудование  для  радиостанции  и   телетайпной  связи.   Многие  двери
обивались звуконепроницаемым материалом,  в  кабинеты  завозились сейфы.
Подвальные помещения переоборудовались под тюремные камеры.
   И только один из флигелей дворца остался нетронутым. Здесь находились
роскошные апартаменты Германа Геринга - главного ловчего третьего рейха,
   В  парке  вокруг дворца были  установлены караульные будки и  щиты  с
предупреждением,  что  вход  на  территорию парка  запрещен под  угрозой
смерти.
   В   самом  дворце  разместилось  подразделение  гитлеровской  военной
разведки   -    абвера   -   под   кодовым   названием   "Хорн".   Здесь
концентрировались  дела,  связанные  с  разведкой  и  контрразведкой  на
центральном участке  Восточного  фронта.  Это  подразделение в  Беловеже
подчинялось разведцентру "Валли I" в Сулеювеке.
   По  приказу  шефа  военной  разведки  адмирала  Канариса  начальником
шпионского центра в  Беловеже был  назначен майор Христиан Завелли.  Это
был мужчина в возрасте около шестидесяти лет,  среднего роста, с военной
выправкой,   несколько  полноватый,   с  седеющими  редкими  волосами  ж
непроницаемым  каменным   выражением  лица,   на   котором   топорщились
небольшие,  коротко подстриженные усики. Опыт разведчика он приобрел еще
в первую мировую войну,  работая у полковника Николаи. Завелли не только
осуществлял общее  руководство работой центра,  но  и  лично руководил I
группой под кодовым наименованием "I-Альма", занимавшейся разведкой.
   В обязанности II группы,  или "II-Хальм",  вменялась контрразведка на
территории,  входившей в сферу деятельности разведцентра в Беловеже.  Ею
руководил лейтенант Иоахим Швинд,  тоже кадровый офицер абвера, который,
однако,  за  различные  проступки и  пристрастие к  алкогольным напиткам
долго не получал повышения.
   Заместителю Завелли капитану Теодору Клаузеру подчинялась III  группа
(условное  назваяие  "III-Вальд").   В   ее  задачу  входила  ликвидация
забрасываемых в немецкий тыл разведчиков,  а также партизан и участников
движения Сопротивления.  Клаузер,  худой,  со  светло-рыжими  волосами ж
белесыми бровями,  с  аскетическим,  изрытым оспой  лицом  и  маленькими
сверлящими глазами,  спрятанными за толстыми стеклами пенсне,  вызывал у
всех антипатию,  которую усиливал его склочный характер.  Он был палачом
арестованных. Ему везде мерещилась измена. Офицеры штаба избегали его, а
многие просто ненавидели. Ходили слухи, будто он агент гестапо.
   Другим заместителем Завелли был майор Отто фон Фриватт.  По служебной
линии он подчинялся Завелли,  однако оператнвнымин делами его отделения,
занимавшегося  воздушной  разведкой  на   центральном  участке   фронта,
руководило командование люфтваффе.
   Помимо упомянутых подразделений в разведке "Хорн" насчитывалось также
несколько  секций,   Так,   например,  секция  "О"  ("Оружие"),  которой
руководил пожилой  капитан-инженер  Пауль  Диттер,  изучала  захваченное
советское оружие,  и прежде всего танки и самоходные орудия;  секция "Ш"
("Шифры") лейтенанта Альфреда Иорста занималась шифровкой и расшифровкой
секретных донесений и т, д.


   Штангер прибыл в  Беловеж в сентябре 1941 года.  Ему отвели во дворце
большую комнату,  из  окон  которой был  виден подъезд.  Это  давало ему
возможность наблюдать за  входящими во  дворец лицами л  подъезжающими к
нему автомашинами. Одни офицеры Центра жили так же, как и он, во дворце,
а другие - в прилегавших к нему зданиях. Рабочий кабинет ему выделили на
втором  этаже,  неподалеку от  кабинета  майора  Завелли.  На  очередном
совещании Завелли  представил Штангера офицерам центра,  упомянув о  его
прежних   заслугах   на   разведывательном  поприще   и   исключительных
лингвистических способностях.
   Работы  было  много.   Ему  передали  толстые  палки  с  захваченными
советскими военными  документами,  которые  он  должен  был  прочитать и
сделать  на  них  аннотации.   Кроме  того,  ему  предстояло  переводить
донесения  агентов,  написанные не  по-немецки.  Он  участвовал также  в
качестве   переводчика   в   допросах   задержанных   гражданских   лиц,
подозреваемых в шпионаже,  и взятых в плен советских офицеров,  и прежде
всего летчиков, которыми занималось отделение "IV-Л" майора Фриватта.
   Штангер постепенно знакомился с  новым  окружением и  обстановкой,  в
которой ему  предстояло житъ и  работать.  Нередко во  время прогулок по
парку он  останавливался и  задумчиво смотрел на мрачную громаду дворца,
где концентрировались секретные дела врага.
   Он начал с  изучения служебных помещений и отдельных разведывательных
служб. Действовал осторожно, чтобы не привлечь к себе внимания других, и
в   первую  очередь  подозрительного  капитана  Клаузера.   Затем   стал
постепенно заводить знакомства с  офицерами.  Наиболее подходящим местом
для  этого  служило  казино,  размещавшееся в  бывшем  охотничьем домике
Александра III,  где  питались  и  проводили почти  все  свободное время
офицеры, играя в карты и бильярд или просто пьянствуя,
   Штангер  с  удовольствием угощал  своих  "коллег",  что  помогало ему
приобретать друзей.
   Особой симпатией к  нему с  самого начала его  пребывания в  Беловеже
воспылали двое - адъютант Завелли и начальник его секретариата лейтенант
Хайден  и  руководитель  шифровальной службы  лейтенант  Йорст.  Попивая
коньяк,   на   который  Штангер  не  скупился,   новые  "друзья"  охотно
рассказывали ему о секретах своей работы,  сообщали любопытные детали из
жизни центра, давали характеристики Завелли, Фриватту и другим офицерам.
Штангер внимательно слушал  их,  поддакивал,  подливал в  рюмки  коньяк,
проигрывал значительные суммы в  карты и  фиксировал в памяти полученную
информацию.
   На  первом  этаже  дворца в  холле  висела огромная карта  Восточного
фронта.  Дежурный офицер ежедневно отмечал на  ней  флажками обстановку.
Возле  нее  часто  собирались офицеры  и  возбужденно комментировали ход
победоносной кампания на  Востоке.  Шутили,  что  война  в  России скоро
закончится и они останутся без работы.
   Штангер  тоже  внимательно  следил  за  перемещением линия  фронта  и
особенно  за  вытянутыми клиньями,  которые  с  каждым  днем  все  ближе
подбирались к  Москве.  Это порождало у  него невеселые мысли,  и только
огромная вера в то, что рано или поздно в ходе войны произойдет перелом,
помогала сохранять оптимизм в его нелегкой и опасной работе.
   После  нескольких недель  пребывания во  дворце Штангер в  результате
наблюдений  и  бесед  имел  уже  полное  представление о  работе  центра
разведки "Хорн".  Его внимание привлекло одно из  помещений дворца,  где
находилась шифровальная секция с аппаратурой для радиосвязи, телетайпами
и  оборудованием,  исключавшим подслушивание телефонных разговоров.  Она
располагалась на  третьем этаже и  занимала три комнаты.  В  двух пз них
размещалась новейшая  аппаратура для  радио-  и  телефонной связи,  а  в
третьей  сидел   шифровальщик.   Двери  комнат  были   обиты  железом  и
звуконепроницаемым материалом,  а  окна  заделаны толстыми решетками.  В
комнате  шифровальщика стоял  сейф,  в  котором  хранились  шифровальные
документы. Там работали попеременно два радиотелеграфиста. Руководителем
шифровальной секции и  вместо с  тем специалистом по  шифрам был Альфред
Иорст,  Доступ сюда имели только майор Завелли,  майор Фриватт,  капитан
Клаузер и лейтенант Хайден.
   Эти комнаты,  а вернее, их тайны не давали Штангеру покоя. Он был там
всего один раз,  и  то  недолго.  Направляясь как-то  на ужин в  казино,
Хайден вместе с  ним  зашел  сюда  на  минуту,  чтобы  передать какое-то
срочное донесение.  Штангер успел  запомнить расположение комнат  и  тип
сейфа.  Он  понимал,  что,  если ему  удастся проникнуть в  шифровальный
отдел, это будет его первой крупной победой над противником, таек как он
тогда сможет узнать многие тайны гитлеровской разведки.
   "Все  срочные донесения передаются отсюда в  "Валли I"  или  прямо  в
Берлин,  -  прикидывал в уме Штангер. - Передаются, естественно, шифром.
Если я сумею раздобыть его, то донесения штаба станут известны в Москве.
Но как это сделать и не вызвать подозрений, ибо иначе сменят шифры и вся
операция пойдет насмарку?.."
   Он  обратил  внимание на  одну  существенную деталь:  в  шифровальной
комнате работали не каждую ночь. Значит, есть шанс... Дубовая дверь была
обита толстыми листами железа и снабжена хитроумным замком.  Когда здесь
не работали, дверь опечатывалась. Значит, чтобы проникнуть к шифрованным
документам,  необходимо изготовить два ключа:  один -  к замку двери,  а
другой -  к сейфу,  где хранятся секретные документы.  И, наконец, нужна
сургучная печать, которой опечатывались дверь и сейф.
   Однажды после обеда Штангер отправился в Национальный парк к тайнику,
где спрятал рацию и рюкзак.  Приняв все меры предосторожности,  он вынул
связку отмычек и  долго вертел их  в  руках,  однако ни  одна из  них не
годилась для предстоящей операции.  Спрятал их  снова в  рюкзак.  Взял с
собой только специальный пластилин и пистолет с глушителем.
   Наступила суббота.  Работа  в  этот  день  заканчивалась раньше,  чем
обычно.  Все  потянулись в  казино  -  единственное место  развлечений в
Беловеже. Штангер сидел за столиком вместе с лейтенантом Хайденом и то и
дело поглядывал на дверь.
   В  девять часов  вечера в  казино появились лейтенант Иорст и  радист
Берг.  Они  остановились в  дверях,  отыскивая взглядом свободные места.
Хайден помахал рукой Иорсту.
   - Альфред, раздобудьте где-нибудь два стула и подсаживайтесь к нам.
   Через минуту оба сидели уже за их столиком.
   - Выпьешь? - опросил Хайден, обращаясь к Иорсту.
   - Дайте сначала хоть чего-нибудь съесть, а то мы сегодня остались без
обеда. Весь день зашифровывали и передавали донесения. Устали как черти.
   - Надеюсь,  сегодня больше  не  будете  работать?  -  поинтересовался
Хайдея.
   - Ты отдыхаешь,  а  я  что,  должен сидеть всю ночь в  этой проклятой
конуре?
   Официантка принесла еду, Хайден наполнил рюмки.
   "Итак,  сегодня надо  сделать первый  шаг.  Только  бы  не  допустить
какой-нибудь ошибки",  -  думал Штангер,  глядя на Иорста,  с  аппетитом
уплетавшего ужин, я снова наполнил рюмки.



   В  длинных,  с многочисленными закоулками коридорах,  едва освещенных
лунным светом,  проникавшим сквозь большие витражи окон, царил полумрак.
Дворец спал.  И только в комнате, примыкавшей к кабинету майора Завелли,
бодрствовал у телефонов дежурный офицер.
   Штангер стоял у двери своей комнаты и вслушивался в тишину.  Ничто не
нарушало ее.  "Пора", - решил он про себя. Нащупал в кармане пластилин и
пистолет с глушителем. Слегка нажал на дверную ручку. Дверь приоткрылась
без скрипа.
   Он шел осторожно.  Тихо поднялся по лестнице и  двинулся по коридору.
Миновал один поворот,  затем другой, свернул в переход, ведущий в башню,
и  увидел в глубине бронированную дверь.  Остановился.  Прислушался.  Ни
звука...
   Затемненным фонариком осветил сургучную печать,  внимательно осмотрел
ее.  Затем снял  с  нее  оттиск.  Проверил,  не  оставил ли  где  следов
пластилина,  вытер ладонью вспотевший лоб и  исчез в  лабиринтах дворца.
Слепки с  ключей от двери шифровальной комнаты и  сейфа Штангеру удалось
сделать после одной из  попоек с  Иорстом,  когда он  провожал мертвецки
пьяного Альфреда из казино на квартиру.
   В Варшаву Штангер выехал вместе с Завелли и Хайденом. Те направлялись
в  "Валли I",  а  он собирался получить гражданский костюм,  который уже
давно заказал у  варшавского портного.  Штангер захватил с  собой слепки
ключей  и  оттиски  сургучной  печати.  Завелли  намеревался провести  в
Варшаве два-три дня.  За это время Штангер должен был успеть сделать то,
от чего зависел дальнейший ход операции.
   Они   поселились   в   гостинице   "Полония",    в   которой   обычно
останавливались  офицеры.   Договорились  встретиться  вечером.  Штангер
попрощался с  Завелли  и  Хайденом,  быстро  получил у  портного костюм,
вернулся в гостиницу, переоделся и отправился на базар.
   Он  с  трудом  пробирался сквозь  толпу.  Наконец увидел палатку,  на
прилавке  которой  былп  разложены  связки  ключей,  всевозможные замки,
засовы,  задвижки и  другие  скобяные изделия.  Таких  палаток оказалось
несколько. Штангер начал приглядываться к их владельцам и остановил свой
выбор на  пожилом усатом мужчине,  который,  прислонившись к  стойке,  с
безразличным видом смотрел на прохожих.
   Штангер подошел к нему:
   - Добрый день. Мне нужны ключи.
   - Пожалуйста,  выбирайте любые...  -  оживился тот, пододвигая к нему
нанизанные на шнурки связки ключей.
   - Вы умеете слесарить?
   - Немного.
   - Я ищу хорошего мастера,  который разбирался бы в сложных замках. Не
могли бы вы кого-нибудь мне порекомендовать?
   Мужчина задумчиво пощипал усы.  Штангер вытащил из  кармана свернутую
банкноту в десять долларов, сунул ее ему в руку и шепнул:
   - Есть срочная работа. Но нужен хороший мастер. Это - задаток...
   - Понимаю,  понимаю...  -  тихо ответил владелец палатки, внимательно
разглядывая  Штангсра.  Очевидно,  его  безупречный  варшавский  выговор
внушал доверие.  -  Я  дам вам адрес одного мастера.  Человек он  вполне
надежный, и руки у него золотые. Дайте листок бумаги и карандаш.
   Он  черканул на  бумаге несколько слов,  написал на  обороте адрес  и
протянул Штангеру,
   - Вот,  пожалуйста. Мастер сделает все, что надо. Это настоящий поляк
и патриот.  Это для дела?  -  спросил он,  доверительно понизив голос до
шепота.
   - Для дела, друг. Для большого дела, - с, улыбкой ответил Штангер.
   - Боже,  благослови  его,  -  промолвил  владелец  палатки,  провожая
взглядом удалявшегося Штангера.
   Небольшая мастерская на  Воле  находилась в  темном подвале,  забитом
различными  металлическими  предметами,   железными  ящиками  и  старыми
сейфами.  Невысокого роста  худенький человек в  очках  смерил  Штангера
испытующим взглядом.  Тот  протянул ему записку.  Слесарь,  прочитав ее,
спросил:
   - Что за работа?
   Штангер молча  вынул из  конверта слепки ключей от  комнаты и  сейфа.
Слесарь долго вертел их в руках, бормоча:
   - Да, замысловатые штучки. Придется повозиться...
   - Знаю, - перебил его Штангер. - Сколько хотите?
   - Трудно сказать...
   Штангер достал бумажник, отсчитал десять долларов.
   - Это задаток. Сделаете - получите еще столько же. Только заказ нужно
выполнить к завтрашнему дню и...  - он приложил палец к губам, - об этом
должны знать только я в вы. Договорились?
   Мастер протянул руку.
   - Разумеется!
   - У меня к вам еще одна просьба.  -  Штангер вьшул из конверта оттиск
сургучной печати.  -  Вам легче найти гравера, чем мне. Цена для меня не
имеет значения. Заплатите ему в два раза больше, чем он запросит. Завтра
после обеда я должен иметь и то и другое.
   - Слишком короткий срок. Не успею, - развел руками мастер.
   - Вы же поляк. Может быть, от этого зависит чья-то жизнь...
   - Ну хорошо. Только мне нет дела, зачем это вам нужно. Я вас не знаю,
- сказал слесарь и многозначительно взглянул на Штангера.
   - Понятно. Завтра в три часа дня я к вам зайду.
   Он возвращался в гостиницу окрыленный.
   В Беловеж они выехали через три дня.  Штангер, сядя рядом с Хайденом,
вез  в  нагрудном кармане  изготовленные в  Варшаве  ключи  и  сургучную
печать. Однако хотя слесарь и сделал ключи по оттиску на пластилине, они
могли все же не подойти...
   С   наступлением  зимы  сводки  верховного  командования  вермахта  с
Восточного фронта становились все  лаконичнее.  Ожесточенные бои  велись
под  самой  Москвой,  однако разноцветные флажки на  карте оставались на
прежнем месте.  Все чаще в  сводках говорилось об упорных оборонительных
боях.  Становилось все  очевиднее,  что  наступление немецких  войск  на
Москву провалилось,  а  спустя некоторое время  флажки,  обозначавшие на
карте линию фронта под Москвой, начали перемещаться назад. Вскоре пришло
сообщение о  снятии с поста командующего сухопутными силами фельдмаршала
Враухича.  Командование  войсками,  сражавшимися  на  Восточном  фронте,
принял на себя сам Гитлер.
   В  ходе войны наступил перелом.  Штангер вздохнул с  облегчением и  с
удвоенной энергией  окунулся  в  водоворот разведывательной работал.  Он
регулярно отправлял в  Центр донесения о размещении немецких гарнизонов,
авиационных баз и военных объектов в Белостокском округе и в Белоруссии,
о формировании новых частей и переброске войск из Центральной и Западной
Европы,   старался  разгадать  оперативные  планы  противника,   которые
разрабатывались в штабах на весеннюю и летнюю кампании.
   Штангер не  встречал особых препятствий в  получении разведывательной
информации,   поскольку  разведка  в   Беловеже  располагала  подробными
сведениями  о   том,   что  происходит  на   территориях,   которые  его
интересовали. Параллельно вот уже несколько месяцев он готовил" операцию
"Шифры".
   Чуть ли не каждый день Штангер вынимал из тайника все необходимое для
проведения атой операции:  ключи и печать,  сургуч,  резиновые перчатки.
Однако  подходящего момента не  представлялось.  В  шифровальной комнате
часто работали круглые сутки, да и но коридорам дворца постоянно сновали
люди.  По  ночам Штангер долго прислушивался к  топоту шагов на  третьем
этаже.  Это  дежурный офицер то  и  дело бегал в  шифровальную комнату и
возвращался оттуда с полученными телеграммами. Операция
   "Шифры" не выходила у Штангера из головы.  Из-за нее он даже запустил
другие дела.
   20  апреля  1942  года  Гитлеру  исполнялось 53  года.  Разведцентр в
Беловеже готовился отметить день  рождения фюрера.  В  этот свободный от
работы  день  Штангер и  решил  провести свою  рискованную операцию.  На
торжественном собрании с  докладом выступил капитан Теодор  Клаузер.  Он
говорил "об  исторической миссии" Гитлера,  о  победах третьего рейха" и
ваверил,   что   1942   год   станет   годом   окончательного   разгрома
большевистской России.  Наиболее отличившиеся офицеры получили в подарок
книгу Гитлера "Майн кампф". Этой награды был удостоен и Штангер.
   Вечером  в  казино  состоялся  пышный  банкет.  Произносились  тосты.
Оркестр  играл  марши.   На   банкет  собрались  почти  все   сотрудники
разведцентра "Хорд", включая лейтенанта Иорста и обоих радистов. Значит,
шифровальная комната  не  работала.  Все  складывалось для  Штангера как
нельзя лучше.  Он  был  в  отличном настроении,  направо и  налево сыпал
шутками и анекдотами,  угощал коньяком.  Сам пил немного, ровно столько,
чтобы не вызвать подозрений,  и  искал предлога,  чтобы как можно скорее
исчезнуть из казино.
   После полуночи,  когда все  были уже  основательно навеселе,  Штангер
незаметно вышел и направился в свою комнату.  Выпил крепкого кофе, вынул
из тайника пистолет и другие необходимые для операции вещи.
   Постоял минуту,  прислушался. Во дворце царила такая же тишина, как и
тогда, когда он впервые очутился возле этой двери. Затемненным фонариком
он осветил сургучную печать, отковырнул ее ножом, осторожно вставил ключ
в замочную скважину.  Небольшое усилие,  тихий щелчок,  затем другой - и
бронированная дверь  шифровальной  комнаты  открылась.  Он  проскользнул
внутрь  и  закрыл  ее  за  собой.  Миновал комнату с  приемопередаточной
аппаратурой,  открыл отмычкой кабинет Иорста,  Однако ключ  к  сейфу  не
подошел:  очевидно,  при изготовлении была допущена какая-то неточность.
"Если б не этот ключ,  я бы уже сегодня овладел секретами центра "Хорн",
- подумал он с сожалением.
   Штангер быстро вышел  в  коридор,  закрыл за  собой  дверь,  размазал
сургуч, приложил к нему печать и исчез в мрачных лабиринтах дворца...
   Спустя некоторое время Штангер привез из Варшавы другой ключ и теперь
надеялся  открыть  сейф  с  секретными документами.  И  вдруг  произошло
событие, которое чуть не сорвало все его планы.
   На одном из совещаний майор Завелли объявил собравшимся офчцерам:
   - Учитывая  настоятельную необходимость,  я  отдал  приказ  перевести
радиостанцию на круглосуточный режим работы.  Начиная с  завтрашнего дня
вы,  господа,  можете  передавать донесения  в  любое  время.  Лейтенант
Штангер,  вы  тоже будете включены в  график дежурств по центру.  Хайден
ознакомит вас с вашими обязанностями...
   Штангер почувствовал неприятную дрожь во всем теле.  Итак,  тщательно
разработанный им  план  проникновения в  шифровальную комнату,  половина
которого была уже осуществлена, становился нереальным.
   После  совещания Хайден пригласил его  к  себе,  затем  они  зашли  в
расположенную по  соседству с  кабинетом Завелли комнату.  Здесь офицеры
центра несли дежурство.
   - Поскольку тебе сегодня дежурить,  -  проговорил Хайден,  - я должен
кое-что рассказать. - Он открыл сейф. - Здесь хранится книга дежурств. В
нее будешь записывать, кто, откуда и зачем звонил в центр. Утром на этом
бланке, - показал он чистый листок бумаги, - составишь отчет для шефа.
   Потом объяснил назначение каждого из многочисленных телефонов.
   - А  это  что?  -  спросил  Штангер,  показав  на  висевший на  стене
оригинальный железный шкафчик напротив столика дежурного офицера.
   - Сейчас скажу. - Хайден открыл дверцу шкафчика, и Штангер увидел щит
с разноцветными лампочками и какими-то приборами.  -  Когда все закончат
работу,  откроешь дверцу  шкафчика и  повернешь вот  этот  рычажок.  Это
система сигнализации для  шифровальной комнаты,  а  также дал  кабинетов
Завелли, Фриватта и Клаузера.
   - Система сигнализации?..
   - Ее установили совсем недавно. Если загорятся две верхние лампочки и
раздастся  звонок,  значит,  кто-то  посторонний проник  в  шифровальную
комнату. Нижние и верхняя правая лампочки - это кабинеты, обозначенные в
соответствии с  нумерацией на  их дверях.  Что делать в  случае тревоги,
думаю, объяснять не требуется. Все понял?
   - Понял.
   - Ну  и  прекрасно.  Сегодня  в  пятнадцать  ноль-ноль  приступишь  к
дежурству.
   Штангер  сидел  за  освещенным  настольной лампой  письменным столом.
Перед ним лежали раскрытая книга дежурств и  блокнот для записей.  Рядом
на небольшом столике стояли телефоны,  а  напротив,  в открытом железном
шкафчике,  горели лампочки щита сигнализации.  Была уже поздняя ночь,  и
Штангер сидел сонный,  вялый, подавленный неудачей. Он не раз поглядывал
на систему сигнализации, проклиная ее в душе.
   Теперь он вспомнил, что совсем недавно во дворце крутились связисты и
тянули какие-то  провода.  Тогда он  не  обратил на  них  внимания,  ибо
связисты во дворце бывали довольно часто.
   "Прошляпил,  непростительное для разведчика упущение! Если б теперь я
даже  и  выбрал подходящий момент,  когда  шифровальная комната пустует,
еслп б  мне даже и удалось проникнуть в нее,  я угодил бы в капкан,  как
увлекшаяся  погоней  за  добычей  лиса.  Почему  они  решили  установить
сигнализацию?  Неужели кто-то  меня  подозревает?  А  назначение меня на
дежурство - это что: свидетельство доверия или ловушка?.."
   Эти  мысли не  выходили у  него из  головы.  Он  нервно расхаживал по
комнате,  сжимая  в  кармане  шершавую рукоятку пистолета.  Волнение его
росло.  "Что подумают в Москве?  Ведь я уже сообщил, что вот-вот раскрою
тайну шифра. Неужели капитулировать? Нет! Спокойно. Обдумай все еще раз.
Хладнокровно.  Безвыходных ситуаций не  бывает.  Но  рисковать мне  тоже
нельзя.  Я могу ошибиться только один раз,  как сапер. Если мне доверили
дежурство,  если это  не  очередная ловушка,  то  у  меня еще есть шанс.
Какой, я не знаю, но есть. И я должен воспользоваться им..."
   Удрученный  неудачей,   он  направился  но  коридору  к  шифровальной
комнате,   приоткрыл  бронированную  дверь.   Радист  Берг,  сидевший  с
наушниками на голове за столом с аппаратурой,  поднял глаза на вошедшего
Штангера.
   - Ну  как  проходит  дежурство?   -   спросил  Штангер,   угощая  его
сигаретами.
   - Пока нормально, герр лейтенант.
   - Один дежуришь?
   - Нет.  Здесь "еще лейтенант Иорст,  но  он собирается скоро уходить,
если только не появятся какие-нибудь срочные дела...
   Штангер,  покуривая  сигарету,  незаметно  рассматривал  шифровальную
комнату и  соседнею,  дверь в которую была открыта.  Он обнаружил тонкие
провода сигнализации, ведущие к решетке и петлям окна.
   - Душно, и ужасно хочется спать, герр лейтенант.
   - Заходи.   У  меня  в  термосе  остался  кофе,   -  сказал  Штангер,
направляясь к выходу.
   Он вытащил из письменного стола бутерброды,  термос с  кофе и бутылку
коньяку. В это время раздался телефонный звонок. Штангер доднял трубку:
   - Слушаю.  Ах, это вы, капитан. Никаких новостей... Все спокойно. Да,
проверил. Дежурит...
   Капитан Клаузер любил беспокоить по ночам дежурных офицеров.
   Вошел Берг.  Штангер налил ему  в  один стакан немного коньяку,  а  в
другой - кофе и пригласил;
   - Пей!
   - Спасибо,  герр  лейтенант,  -  с  улыбкой сказал Берг  и  опрокинул
содержимое стаканов.
   - Хочешь еще?
   - С удовольствием.
   Берг снова выпил, поблагодарил, взял бутерброды и вышел.
   Штангер,  отпивая маленькими глотками кофе,  задумался. И вдруг в его
голове молнией пронеслась мысль.  Он отодвинул кофе и  нервно заходил по
комнате.  То,  что он решил сейчас,  было гораздо рискованнее, чем план,
составленный им раньше.


   Одна из фамилий в  списке врачей Хайнувки привлекла внимание Штангера
- фамилия  доктора  Казимежа  Пташиньского.   Собрав  об  этом  человеке
необходимую информацию,  разведчик пришел к выводу: Пташиньский связан с
подпольем.  Штангер решил  рискнуть и  достать то,  что  требовалось для
операции "Шифры".
   Он  попросил у  майора Завелли автомашину,  сказав,  что  выезжает на
связь со своими информаторами в Бельск-Подляски и Хайнувку, переоделся в
гражданскую одежду,  положил в  портфель темные очки,  и они с водителем
тронулись в путь.
   К вечеру добрались до Хайиувки.  Штангер велел водителю ждать,  а сам
направился к Пташиньскому. Темные очки и глубоко надвинутая на лоб шляпа
(он переоделся в подворотне) изменили его внешний облик.  Нашел квартиру
доктора и постучал в дверь.
   Открыла какая-то  женщина и  провела его  в  прихожую.  Спустя минуту
появился Пташиньский.
   - Я болен, доктор. Помогите мне, - сказал Штангер.
   Врач внимательно посмотрел на него и пригласил в кабинет.
   - Проходите. На что жалуетесь?
   - Сердце, нервы, головокружения.
   - Лечились?
   - Да, то есть... немножко. Вообще-то мне нужны только лекарства,
   - Какие?
   Штангер придвинулся к Пташиньскому и прошептал:
   - Снотворное, доктор. Сильное, но недолго действующее. И хлороформ...
- добавил он.
   Пташиньский ответил не сразу.  Он барабанил пальцами по столу, в упор
разглядывая Штангера.  Кто этот необычный пациент? Провокатор? Наркоман?
Преступник?
   - Ну так что,  доктор?  -  поторопил его Штангер. - Я заплачу. Хорошо
заплачу.
   - Но ведь снотворное - это яд. Вы понимаете?.. Допустим, я выпишу вам
рецепт...
   Штангер снова понизил голос до шепота:
   - Я понимаю ваши опасения. Я поляк, как и вы, и такой же, как и вы, -
подчеркнул он.  -  Мне хотелось бы,  чтобы это снотворное приготовили вы
сами...  Это мое первое условие. А во-вторых, чтобы вы забыли о том, что
здесь кто-то был. Ради нашего общего дела... - прошептал он.
   - У меня нет с вами никаких общих дел. Я врач.
   - Понимаю.  Тогда вообще забудем о  нашем разговоре.  Меня интересуют
только лекарства.
   Пташиньский все еще колебался.
   - Я жду, доктор, - снова поторопил его Штангер.
   - Вы здешний?
   - Нет. И вы меня больше не увидите.
   Штангер вынул из  кармана пачку денег,  но тот с  возмущением замахал
рукой,  требуя,  чтобы он  сярятал их.  Видимо,  в  голосе Штангера было
что-то внушающее доверие, ибо доктор встал и коротко бросил:
   - Подождите. Я сейчас вернусь.
   Он  вышел,  а  Штангер курил сигарету за сигаретой и  терпеливо ждал.
Наконец Пташиньскпй вернулся.
   - Возьмите.  Здесь то, что вам нужно. Ложечка порош-ка на стакан воды
или другой жидкости -  и  на  час эффект гарантирован.  А  это пузырек с
хлороформом...
   Штангер крепко пожал  доктору руку,  хотел сказать самые теплые слова
благодарности,  но лишь прошептал, что надеется когда-нибудь встретиться
с ним в свободной Польше.



   Он  доложил  о  своем  возвращении  дежурному  офицеру  и  отправился
отдыхать.  Задернул штору  на  окне,  вытащил бутылку коньяку и  стакан.
"Надо проверить, не обманул ли меня Пташиньский, не дал ли какого-нибудь
безобидного порошка. Я должен быть абсолютно уверен".
   Налил в стакан коньяку и насыпал пол-ложечки белого порошка. Понюхал,
посмотрел на свет,  попробовал.  Коньяк не изменил ни цвета,  ни запаха.
Выпил его  залпом и  спустя несколько минут почувствовал,  как по  всему
телу разливается истома.  Стало клонить ко сну. Пытался побороть сон, но
глаза его смыкались,  в голове шумело, мысли путались. И он погрузился в
забытье.
   Спустя некоторое время  опять подошла его  очередь дежурить.  Штангер
надеялся, что эта ночь вознаградит его за все волнения и переживания. Он
прекрасно понимал,  что  его  ждет,  однако  он  все  продумал  и  учел.
Существовало лишь одно "но":  кто-то  мог случайно зайти в  шифровальную
комнату и  застать его  там.  Штангер предусмотрел и  эту  возможность и
верил, что сумеет выйти из этого положения.
   Наконец наступил долгожданный день дежурства.
   Он зарядил сверхчувствительной пленкой миниатюрный фотоаппарат,  взял
пузырек с хлороформом, вату, ключ от сейфа, резиновые перчатки, пистолет
с глушителем.
   В пятнадцать часов Штаигер сменил лейтенанта Швинда, уселся в комнате
дежурного, листал иллюстрированные журналы и с нетерпением поглядывал на
часы. Время, как ему казалось, тянулось страшно медленно. Вечером к нему
заглянул капитан  Клаузер,  потом  приходили поболтать Хайден  и  Иорст.
Наконец после двадцати трех часов в коридорах дворца воцарилась тишина.
   Несколько раз  звонили по  телефону.  Он  записал все звонки в  книгу
дежурств.   Около  полуночи  увидел,  что  лейтенант  Бланке,  сотрудник
капитана Клаузера, направился в шифровальную комнату.
   Миновала полночь.  Штангер  погасил  свет,  приоткрыл окно.  В  парке
угрюмо шумели столетние дубы. Снизу доносились звуки шагов часовых,
   Подождал еще час.  Затем поставил на  письменный стол термос с  кофе,
вытащил бутерброды,  взглянул на  две  стоявшие в  ящике стола бутылки и
направился в шифровальную комнату.
   - Опять дежуришь, Берг? - изобразил он удивление.
   - Опять, герр лейтенант.
   - Все спокойно?
   - Вот уже часа два эфир молчит.
   - Загляни ко мне на рюмочку.
   Радист кивнул головой и  двинулся за  Штангером в  комнату дежурного.
Штангер вытащил из ящика стола бутылку коньяку,  наполнил стакан,  убрал
бутылку в  стол  и  показал Бергу на  стакан и  бутерброды.  Тот  выпил,
закусил.  Штангер налил себе из  другой бутылки и,  не спрашивая,  снова
наполнил стакан Берга. Тот залпом выпил его, поблагодарил и ушел к себе.
   "Итак,  начало положено...  Подожду еще минут десять. Только бы никто
не звонил и не пришел".
   Через  некоторое время  приоткрыл дверь  шифровальной комнаты.  Берг,
положив голову на пульт аппаратуры,  храпел. Штангер потряс его за плечо
- тот  даже  не  вздрогнул.  Разведчик  проскользнул в  комнату  Иорста,
вставил ключ в замок сейфа, повернул его - сейф открылся. Перед ним были
папки  с  отправленными и  принятыми  шифрограммами и  другие  секретные
документы.  Наконец он нашел то,  что искал,  - две шифровальные книги в
серых переплетах.  Включил настольную лампу,  положил иа письменный стол
одну  из  шифровальных книг,  открыл  первую  страницу -  раздался сухой
щелчок фотоаппарата. Перевернул следующую страницу - снова щелчок. Затем
третью,  пятую,  десятую,  двадцатую.  Пот струился по его лицу, рубашка
прилипла к телу,
   Спустя    какое-то    время    первая    шифровальная   книга    была
сфотографирована.  На  минуту  он  замер,  ибо  в  глубине  коридора ему
послышались чьи-то шаги и голоса.  Выскочил из комнаты.  К счастью,  это
оказалось галлюцинацией,  вызванной волнением и страхом.  Нервы его были
напряжены до предела.
   Штангер вернулся мимо хранящего Берга в шифровальную комнату,  быстро
перезарядил   фотоаппарат   и   приступил   к   фотографированию  второй
шифровальной книга  -  отдела разведки люфтваффе.  Аппарат дрожал в  его
руках.  Ему казалось,  будто миновала уже целая вечность,  хотя на самом
деле с начала операции прошло не более получаса!
   Он  наконец  сфотографировал  последнюю  страницу...   С  облегчением
вздохнул.  Положил шифровальную книгу в сейф. Открыл наугад первую папку
с  грифом  "Совершенно секретно".  В  ней  оказались позывные агентурных
раций, действовавших за линией фронта. Снова защелкал фотоаппарат...
   Вдруг  он  отчетливо  услышал  телефонный звонок.  Штангер  захлопнул
дверцу сейфа.  Звонили в комнате дежурного.  Он выскочил иэ шифровальной
комнаты и побежал по коридору.
   - Дежурный  лейтенант  Штангер  слушает!   -  доложил  он  в  трубку,
запыхавшись. - Нет, не спал, был в туалете. Записываю.
   - "В  час двадцать над Лидой пролетели три неприятельских самолета...
Направление...   Высота...   -   диктовал  чей-то  далекий,   искаженный
расстоянием голос, - Самолеты кружили над лесами возле Бреста... По всей
вероятности, сбросили парашютистов... Все".
   Штангер положил трубку,  взглянул на часы. Берг спал уже двадцать три
минуты.  Ну что?  Рискнуть еще или не надо? Первый вариант казался более
заманчивым.   Он  вставил  в   аппарат  новую  пленку  и   направился  в
шифровальную комнату.  Прислушался к  дыханию Берга:  тот  спал  крепко.
Штангер вынул из сейфа новую папку,  но, сфотографировав всего несколько
страниц,  вдруг  замер  от  ужаса,  так  как  услышал чьи-то  шаги.  Они
раздавались сначала на лестнице, потом в коридоре, а теперь приближались
к шифровальной комнате.
   Штангер  молниеносно  оценил  обстановку;  раскрытый  сейф,  папка  с
документами на  письменном столе,  фотоаппарат.  Времени для раздумий но
было.  Стянув  с  рук  иер-чатки,  он  выхватил  из  кармана  пистолет с
глушителем и спрятался за дверью.
   Через минуту дверь скрипнула,  и он увидел лейтенанта Бланке. Войдя в
комнату,  тот остолбенел и широко открытыми глазами уставился на спящего
Берга и распахнутый сейф.
   Вошедший не успел ни крикнуть,  ни вымолвить хотя бы слово, так как в
этот  момент  раздались  три  приглушенных выстрела.  Бланке  рухнул  на
письменный стол,  а  затем сполз с  него на дол.  Штангер подтащил его к
сейфу,  положил ему в карман печать и сургуч, бросил на письменный стол,
рядом  с  открытой  лапкой  с  секретными  документами,   фотоаппарат  и
резиновые перчатки.  Затем наклонился над  спящим Бергом,  сунул ему под
нос вату и полил ее хлороформом.  Окинул взглядом обе комнаты. "Кажется,
все в порядке! - заверил он себя. - Можно начинать..."
   Вынув из кобуры Бланке пистолет,  Штангер выстрелил из него два раза.
Пули, рикошетировав от стены, вонзились в дубовую дверь. Бросив пистолет
возле убитого,  он выбежал в коридор. Спрятал в кадке, где росла пальма,
ролики пленки и пистолет с глушителем, затем кинулся в комнату дежурного
и нажал кнопку тревоги.  Затихший,  уснувший дворец ожил. Со всех сторон
доносился топот многочисленных ног.
   Штангер с  пистолетом в руке стоял в коридоре возле комнаты дежурного
и кричал:
   - Тревога! Тревога!
   Первым прибежал Хайден,  за  ним Иорст,  а  затем Клаузер,  Завелли и
другие.  Заспанные,  испуганные,  некоторые в  одних лишь пижамах,  но с
пистолетами в руках.
   - Что случилось? - кричал, еще не добежав, запыхавшийся Завелли.
   - Герр  майор,  измена!  -  одним  духом  выпалил  Штангер и,  жестом
пригласив следовать за  ним,  бросился к  шифровальной комнате.  За  ним
поспешили остальные.
   Штангер толкнул приоткрытую дверь,  и  перед  столпившимися офицерами
предстала необычная картина.  Положив голову на  пульт аппаратуры,  спал
Берг, а в соседней комнате в луже крови лежал лейтенант Бланке. Сейф был
открыт. На письменном столе валялись резиновые перчатки и фотоаппарат. В
комнатах стоял  запах  пороха.  Спустя минуту оба  помещения заполнились
офицерами  штаба.   Одни  пытались  привести  в  чувство  Берга,  другие
склонились над мертвым Бланке.
   Завелли,  Фриватт  и  Клаузер с  ужасом  смотрели на  раскрытый сейф,
фотоаппарат и  резиновые перчатки Хайден по распоряжению Завелли обыскал
карманы убитого. Вытащив сургучную печать, положил ее перед Завелли. Все
были  настолько ошеломлены случившимся,  что  долгое время никто не  мог
вымолвить ни слова. Первым взял себя в руки Завелли.
   - Это ты убил его? - спросил он Штангера.
   - Я, герр майор!
   - Так.  Отмени  тревогу!  -  кивнул Завелли Хайдену.  -  Шифровальную
комнату опечатать и ничего не трогать до прибытия комиссии из "Валли I".
Иорст,  назначь нового радиста.  Берга арестовать и  не спускать с  него
глаз.  Прошу зайти ко мне Фриватта, Клаузера, Денгеля и Хайдена, Пойдем,
Штангер!  Хайден,  распорядись проявить  пленку!  -  приказал Завелли  и
направился к выходу.
   Когда все вошли в  его кабинет,  Хайден уселся за пишущую "  машинку,
чтобы записать показания Штангера, Остальные окружили их.
   - Докладывай! - бросил Завелли, стараясь справиться с волнением.
   - К  дежурству приступил согласно графику.  До двадцати трех часов ко
мне заходили Хайден и Иорст, а также заглянул на минуту капитан Клаузер.
Около полуночи я услышал шаги. Кто-то направился в шифровальную комнату.
Я  выглянул в  коридор и  увидел лейтенанта Бланке.  У Берга я был около
часу ночи, но он мне не сказал, зачем заходил Бланке... Впрочем, я его и
не спрашивал, поскольку это меня не касается...
   - Почему вы так взволнованны? - подозрительно спросил Клаузер.
   - Герр капитан,  во-первых,  я не люблю,  когда в меня стреляют. Даже
шутки ради.  А  во-вторых,  я  думаю,  что  у  меня  были  основания для
волнения, - ответил Штангер, вызывающе глядя Клаузеру в глаза.
   - Не мешайте,  Клаузер!  - сделал ему замечание Завелли. - Продолжай,
Штангер.
   - Так вот,  в два часа десять минут я вышел в туалет.  В коридоре мне
показалось,  будто кто-то осторожно подбирается к  шифровальной комнате.
Вначале я  не  придал это му значения,  однако,  когда вернулся к  себе,
какое-то  недоброе предчувствие толкнуло меня  заглянуть в  шифровальную
комнату.  Открыв дверь,  я не успел даже сообразить, что происходит, как
Бланке два раза выстрелил в меня. К счастью, я оказался более метким...
   - Ты сразу же поднял тревогу? - спросил Завелли.
   - Тотчас же! Только попытался разбудить Берга, но, заметив вату возле
его носа и почувствовав запах хлороформа, все понял. Сейф был открыт. На
письменном столе лежали фотоаппарат и перчатки... Одним словом, я увидел
то же, что и вы.
   - Подходил к сейфу? - продолжал расспрашивать Завелли.
   - Нет. Сразу же побежал в комнату дежурного и объявил тревогу.
   - Кто бы мог подумать,  что именно Бланке?..  - задумчиво пробормотал
себе под нос Завелли.  -  Чем он сегодня занимался?  -  И  вопросительно
взглянул на Клаузера.
   - Он?   Я   велел  ему  написать  одно  срочное  донесение,   которым
интересовался Берлин, и передать его по телетайпу...
   - Ситуация для  него  была  вполне  благоприятной,  -  заметил  майор
Фриватт.
   - Да,  событие,  скажем прямо, из ряда вон выходящее, - констатировал
Завелли.  -  Ты показал себя молодцом!  -  обратился он к Штангеру.  - И
заслуживаешь награды.  Иди на дежурство.  Впрочем, не надо. На сегодня с
тебя хватит. Хайден, назначь кого-нибудь дежурить вместо него. И соедини
меня с "Валли I".
   - Я могу идти, герр майор? - спросил Штангер. Завелли кивнул. Штангер
щелкнул  каблуками,  повернулся и  неуверенной походкой покинул  кабинет
Завелли.
   На  следующий день  основной темой  всех  разговоров во  дворце  было
ночное  происшествие в  шифровальной комнате.  Штангер стал  героем дня.
Около  полудня в  Беловеж прибыл  полковник Шмельслегер в  сопровождении
нескольких офицеров из  "Валли I".  Они осмотрели шифровальную комнату и
распорядились убрать оттуда тело Бланке.  Учинили подробный допрос Бергу
и Штангеру.  Берг,  близкий к помешательству,  признался,  что в ту ночь
очень  устал,  уснул  и  больше ничего не  помнит.  Выстрелы слышал,  но
проснуться, как ни пытайся, не мог. Просмотрели находившуюся в шпионском
фотоаппарате пленку.  Обыск, проведенный в помещениях, где жил и работал
Бланке, не дал никаких результатов. В тот же вечер полковник Шмельслегер
и майор Завелли отправили донесение адмиралу Канарису:
   "Секретно. Особой важности. В разведке в Беловеже произошел инцидент.
В  шифровальную комнату проник  лейтенант Бланке.  Воспользовавшись тем,
что радист Берг уснул,  он  воздействовал на него хлороформом,  а  затем
поддельным ключом  открыл  сейф,  где  хранились  шифровальные и  другие
секретные  документы  особом  важности.   Успел  сделать  более  десятка
микрофотокопий.  За этим занятием и застал его дежурный офицер лейтенант
Штангер.  Бланке дважды выстрелил в Штангера, но промахнулся, на что тот
открыл  ответный огонь  и  уложил  шпиона  наповал.  В  карманах убитого
найдены сургуч и  поддельная печать.  Кроме  того,  обнаружены резиновые
перчатки и  отмычка.  Есть подозрение,  что Бланке был агентом советской
разведки.  Не исключено,  что он сотрудничал и  с  английской разведкой,
поскольку найденный на  месте происшествия фотоаппарат английской марки.
Дело радиста Берга передано в военный трибунал.  Ведется расследование с
целью  раскрыть связи Бланке.  Приняты меры  по  предотвращению подобных
случаев в будущем. Лейтенант Штангер представлен к Железному кресту.
   Приложения:   план  и  описание  шифровальной  комнаты,   фотографии,
сделанные шпионом, показания радиста Берга и лейтенанта Штангера".
   Труп  Бланке  ночью  вывезли  и  похоронили.   Завелли  назначил  для
проведения следствия офицеров разведки, и те всячески пытались разгадать
тайну измены Бланке.  Причины искали в его происхождении,  семье, образе
жизни.  И  наконец нашли  объяснение.  В  январе  1941  года  Бланке был
прикреплен  к  советской  репатриационной  миссии,  которая  работала  в
варшавском воеводстве.  Завелли пришел к  выводу,  что тогда-то Бланке и
был завербован советской разведкой, и дело его закрыли.
   Вручение Штангеру Железного креста  состоялось в  "Валли I".  На  эту
церемонию  были  приглашены  Завелли,   Фриватт  и  Клаузер.   Полковник
Шмельслегер зачитал  приказ  о  награждении Штангера орденом и  денежной
премией в размере тысячи марок. Вернувшись в Беловеж, Штангер устроил по
этому поводу банкет.  Завелли,  поднимая тост за здоровье награжденного,
не  упустил  случая  напомнить  собравшимся  о   необходимости  повышать
бдительность.
   Герой дня,  в новом мундире, со сверкающим Железным крестом на груди,
сиял от  счастья.  Он  считал,  что  вполне заслужил эту  честь,  только
вкладывал в  это  совершенно иной  смысл,  чем  пьющие "а  его  здоровье
офицеры разведки "Хорн".


   Наконец-то ему удалось проникнуть в тайну шпионского гнезда!  Штангер
гордился тем, что его не подвела отточенная за многие годы смекалка, что
он  сумел  найти  лазейку  в  хорошо  продуманной  системе  безопасности
шифровальной комнаты и  вышел целым и  невредимым из всей этой истории с
Бланке.  Оставалось  не  менее  важное  дело  -  передать  полученную  ,
информацию в Центр.  Рация отпадала, ибо речь шла о фотопленке. Каким же
путем переправить плоды многомесячной работы за линию фронта и как можно
скорее?  Во-первых,  необходимо было известить об этом Центр и попросить
помощи.
   Штангер  медленно шел  по  Национальному парку,  всей  грудью  вдыхая
свежий  весенний воздух и  наслаждаясь пением птиц.  Присел на  какое-то
бревно, закурил. Ничто не нарушало царившей кругом тишины.
   Углубился в  лесную  чащу.  Наконец добрался до  вырванного с  корнем
дерева,  под которым спрятал свои вещи.  Вынул из тайника рацию, натянул
между  деревьями  антенну,  подключил  питание.  Пришлось  несколько раз
повторить  позывные,   прежде  чем   радиостанция.   Центра  отозвалась.
Отстукиваемые  передатчиком   точки   и   тире   укладывались  в   слова
шифрограммы:   "Я   располагаю   фотокопиями  документов  исключительной
важности. Как их передать? Жду указаний. Прием..."
   В  ответ ему сообщили,  чтобы он  связался с  Центром через несколько
дней.  Ему не терпелось узнать,  что они решат,  каким образом заберут у
него пленки с фотокопиями документов.
   Спустя несколько дней  поздно вечером Штангер снова вышел на  связь с
Центром.  Подсвечивая себе фонариком,  он  записал в  блокнот переданную
Центром шифрограмму:
   "За   документами  явится  связной.   Пароль:   "Вы   любите  песенку
"Очарование  лесов?"  Отзыв:  "Я  не  знаю  ее  мотива".  Передайте  ему
фотокопии и установите с ним сотрудничество".
   Повторив несколько раз пароль и  отзыв,  он сжег шифрограмму.  Кто же
явится  с  этим  паролем?  И  куда?  В  шифрограмме ничего  об  этом  не
говорилось... Значит, явится сюда, во дворец. Установить сотрудничество.
Значит, кто-то свой, разведчик?.. Кто же это, интересно?"
   С  этого дня,  прогуливаясь по  улицам Беловежа,  Штангер внимательно
рассматривал прохожих, однако никто из них не подходил и нему с условным
паролем.  При встрече с незнакомыми офицерами,  появлявшимися во дворце,
его охватывало волнение.  Крохотные ролики фотопленки он  носил всегда с
собой.


   На улице Гинденбурга в Кенигсберге находилось массивное,  в несколько
этажей,   здание.  В  нем  помещался  Научно-исследовательский  институт
лесоводства имени Германа Геринга.
   Институт был самостоятельным учреждением и подчинялся непосредственно
главному  ловчему  и  покровителю  лесных  угодий  третьего  рейха.  Его
сотрудники занимались исследованием флоры  и  фауны  Восточной  Пруссии,
следили  за  их  эксплуатацией  и  восстановлением.   Война  еще  больше
расширила  диапазон  их   деятельности.   Поскольку  во   многих   лесах
дислоцировались армейские базы,  склады и другие секретные объекты,  при
институте был создан специальный военный отдел,  в  компетенцию которого
входили все вопросы, связанные с их размещением.
   Директор Института имени Геринга,  доктор Дервиц,  убеленный сединами
старый  немецкий аристократ,  с  головой  ушел  в  научную  работу.  Его
заместителем была  исключительно энергичная и  способная женщина-инженер
Хелен.  Хотя Хелен работала в  институте всего несколько лет,  но только
она  помимо  профессора Дервица имела  доступ к  работе военного отдела.
Хелен обычно возглавляла также группы инспекторов,  выезжавших в филиалы
института,  разбросанные по  всей  Восточной  Пруссии  и  оккупированным
территориям.    От    имени   директора   она   поддерживала   связь   с
представительствами  нейтральных  стран  и  сателлитов  третьего  рейха,
которые  имели  свои  консульства  в  Кенигсберге.   Ее  довольно  часто
приглашали ка важные совещания, проходившие в Берлине и Кенигсберге. Она
даже имела возможность разговаривать лично с  Герингом,  что  еще больше
укрепило ее авторитет в институте.
   Своей работой, преданностью идеям третьего рейха и безупречной личной
жизнью  инженер  Хелен  могла  служить образцом немецкой женщины,  такой
женщины,  о которой говорил в своих выступлениях фюрер, о которой писали
немецкие газеты и журналы.
   В свободное от работы время, которого в институте было немного, Хелен
с  увлечением занималась различными видами  спорта:  конным,  плаванием,
стрельбой и даже парашютным.  Некоторые ее подруги подтрунивали над ней,
что только,  мол,  в  одном ей не везет -  в  любви.  Хелен отделывалась
шуточками,  заявляя,  что решила отложить эту проблему на  более позднее
время.  Поскольку она  была женщиной привлекательной,  вокруг нее всегда
увивалась масса поклонников,  особенно из числа офицеров,  однако в силу
своего строптивого характера она никого из них не баловала вниманием,  а
предложения руки и сердца деликатно отвергала.
   Шла весна 1942 года.  Инженер Хелен доложила доктору Дервицу о  своем
возвращении из очередной командировки и  предложила провести в ближайшее
время  инспекцию Беловежской пущи  и  прилегавших к  ней  районов.  Свое
предложение  она  мотивировала тем,  что,  во-первых,  к  этому  лесному
массиву Геринг питал  особую слабость,  а  во-вторых,  институт вот  уже
несколько  месяцев   работал   над   директивами  Геринга   относительно
дальнейшей судьбы  Беловежской пущи.  Этот  вопрос хранили в  тайне.  но
инженер Хелен знала его в деталях.
   Профессор  Дервиц,  выслушав  Хелен,  одобрил  ее  намерение и  велел
подобрать группу людей для  инспекции Беловежской пущи.  Это была первая
служебная командировка инженера Хелен  в  Белостокский округ,  и  она  с
рвением принялась за ее подготовку:  изучала карты и и планы Беловежской
пущи,  совещалась  со  специалистами лесного  хозяйства,  провела  также
секретное совещание с  военным отделом института.  И  вот  наступил день
отъезда.
   Недалеко  от  беловежского дворца  находился  небольшой особняк,  так
называемый охотничий домик.  Он принадлежал когда-то гофмаршалу,  С лета
1941  года в  нем  размещался филиал Института имени Геринга,  Руководил
этим  филиалом Рагнер.  Персонал филиала  занимался охраной  Беловежской
пущи,  подготовкой  территорий  для  охоты,  а  также  реализацией плана
заселения немцами районов, опустевших после депортации поляков.
   Однажды Штангер заметил, что директор Рагнер и его подчиненные чем-то
весьма  озабочены.  Обслуживающий персонал пропалывал тропинки и  убирал
территорию  вокруг  особняка.   Штангер  узнал,  что  из  Кенигсберга  с
инспекционными целями приезжает какая-то комиссия.
   Комиссия не  интересовала его.  Штангер нервничал,  так как проходили
дни, а никто не являлся к нему за микропленками.
   Наконец комиссия приехала.  Целый день члены ее заседали в охотничьем
домике, а вечером вместе с Рагнером пришли в казино на ужин.
   Штангер,  сидевший за  столиком с  Хайденом и  Иорстом,  рассматривал
прибывших.  Это  были  пожилые люди,  вероятно специалисты-лесоводы,  не
пригодные уже для фронта.
   - Хороша, не правда ли? - прервал его наблюдения Иорст.
   - О ком ты говоришь? - удивленно спросил Штангер.
   - О той куколке, которая сидит с ними.
   - Я ее не вижу.
   - Наклонись в мою сторону, тогда увидишь.
   Штангер придвинул свое  кресло  к  Иорсту  и  увидел молодую женщину,
сидевшую среди членов комиссии.
   - Ну, что я говорил? - произнес Иорст и подтолкнул его локтем.
   - Конечно...  Конечно...  Но я,  Альфред,  и  получше выпроваживал из
своей холостяцкой комнаты.
   - Не будь таким вульгарным.  Ты видишь только ее голову.  А если б ты
увидел ее ножки,  фигурку - пальчики оближешь... Отсутствие женщин очень
сказывается на нем. Правда, Хайден?
   - Вероятно,  да,  -  ответил тот.  - Но кстати, Штангер, это неплохая
бабенка. Уж я-то ее рассмотрел.
   Штангер   незаметно  наблюдал  за   немкой.   Ее   голову   обрамляли
светло-каштановые волосы. Большие голубые смеющиеся глаза игриво бродили
по залу.  Она оживлений разговаривала с сидевшим возле нее Рагнером,  не
переставая рассматривать всех,  кто находился в казино. Штангер отметил,
что нос и губы у нее имеют правильную форму.  "Красивая",  -  признал он
мысленно.   Ему  показалось,   будто  ее  взгляд  дольше,  чем  следует,
остановился на нем.
   - Ну что, знаток, оценил? - не давал ему покоя Иорст.
   - Оценил.  Она  стоит  того,  чтобы  согрешить.  -  Штангер плутовски
прищурил глаза.
   - Попробуй.
   - Кто знает? Оставь лучше рюмку и разузнай о ней что-нибудь.
   Иорст уже  хотел было  отправиться на  разведку,  но  в  этот  момент
директор Рагнер направился к их столику.
   - Добрый вечер,  -  произнес он,  протягивая руку Хайдену и остальным
офицерам.
   Штангер придвинул ему кресло и спросил:
   - Герр директор, что это за кинозвезда сидит за вашим столиком?
   - Нравится?
   - Больше Иорсту. Но, конечно...
   - Фигурка!  -  произнес Рагнер, подняв большой палец. - Важная птица.
Инженер,  специалист по лесоводству и вообще опора нашего института. Мой
начальник...
   - Хо-хо! Эта птичка не для нас! - цокнул языком Иорст.
   - Герр Хайден,  -  обратился Рагнер к адъютанту Завелли, - господа из
комиссии проведут здесь еще несколько дней.  Я  организую для них охоту.
Если у  вас есть свободное время,  приглашаю.  В какой-нибудь из вечеров
неплохо  было  бы  организовать танцы.  По-моему,  пригласить оркестр не
составит для  вас большого труда.  Надо их  тут как-то  развлечь.  Ну  а
господа офицеры будут  иметь  возможность пофлиртовать с  очаровательной
фрау Хелен.
   - Прекрасно,  - потер руки Хайден. - Сегодня четверг. Итак, в субботу
веселимся.  Я попрошу майора, чтобы он разрешил организовать танцы, да и
чтобы сам пришел.
   Довольный, Рагнер, поблагодарив, вернулся к своим гостям.
   Штангер охотно  не  пошел  бы  на  танцевальный вечер.  Он  не  любил
подобных мероприятий.  Там следовало смеяться,  танцевать,  пить,  петь,
говорить комплименты тем людям,  которые на другой же день могли принять
участие в экзекуциях т облавах. Иногда ему хотелось установить магнитную
мину под  одним из  столиков или буфетом и  взорвать казино,  уничтожить
всех тех, кто здесь безумствовал, в то время как его родина находилась в
неволе и трауре.
   Сегодня  истекала вторая  неделя  с  того  момента,  как  он  получил
шифровку из центра о  том,  что кто-то заберет у него пленку.  Однако до
сих пор никто не появился, и это его все больше раздражало.
   Был майский субботний вечер.  После работы Штангер,  вернулся в  свою
комнату, облокотился о подоконник и задумчиво слушал дыхание пущи. Вдруг
раздался стук в дверь.
   - Войдите! - крикнул Штангер. Вошел Иорст,
   - Ты еще не одет? - удивился он.
   - Да, как видишь.
   - Ты что, не идешь танцевать?
   - У  меня болит голова.  Я  устал и  не  в  настроении.  Хочу сегодня
отдохнуть.
   - С ума сошел!..
   - Просто нет желания.
   - Одевайся -  или  я  напущу на  тебя  Завелли.  Он  любит,  чтобы на
танцевальных вечерах,  в  которых он  сам  принимает участие,  были  все
офицеры штаба.  Приготовься.  Я  иду за Хайденом,  а  потом мы зайдем за
тобой.
   Штангер побрился,  надел  новый  мундир  с  Железным крестои.  Вскоре
пришли Иорст и Хайден.
   - Ну,  видишь,  какой он элегантный!  -  обратился Иорст к Хайдену. -
Очарует всех дам.
   - Не  шути.  Помни лучше,  что  ты  мне кое-что должен,  -  парировал
Штангер.
   Перебрасываясь шутками,  офицеры  направились  в  казино.  Когда  они
вошли,  их приветствовал гомон пьяных голосов. Все места были заняты, но
столик, заказанный Хайденом, ждал их. Пары кружились по паркету.
   Помимо  воли  глаза  Штангера  искали  прекрасную  фрау  Холен.   Она
танцевала с  Клаузером.  Оркестр играл  модную мелодию.  На  вечере было
только  несколько  дам,   поэтому  они  имели  большой  успех  и   танцы
заказывались у них заранее.
   - Сейчас приведу эту куколку к  нашему столу,  -  произнес Иорст,  не
отрывая взгляда от танцующей Хелен.
   - Ее  не  пустят,  -  заметил Хайден,  который знал,  что она сидит в
обществе специалистов-лесоводов, Завелли, Фриватта и Клаузера.
   - Как только кончится музыка,  приглашу на следующий танец, иначе эти
старые козлы ее замучат, - объявил Иорст.
   Когда оркестр умолк, Иорст быстро встал из-за стола, многозначительно
подмигнул друзьям и  начал пробираться между парами,  возвращавшимися на
свои места.  Хайден и  Штангер видели,  как он  остановился перед Хелен,
галантно поклонился обменялся с нею несколькими словами.  Возвращался он
очень довольный.
   - Следующий танец мой!  -  произнес он с триумфом и потер руки. - Все
будет хорошо. Вот увидите!
   Действительно,  как  только  раздались  первые  звуки  музыки,  Иорст
направился к Хелен.  По окончании танца он взял ее под руку и повел к их
столику.
   - Посмотри, идут к нам, - с усмешкой обратился Хайден к Штангеру.
   - Он, наверное, сошел с ума! Какое оскорбление для начальства! Забрал
у них единственную даму!
   - Они уже напились до  чертиков,  -  махнул рукой Хайден,  -  Им  все
равно.
   - Разрешите представить вас  моей  очаровательной партнерше.  Господа
Хайден и Штангер. - Иорст галантно представил своих друзей.
   Оба офицера встали, поцеловали руку подошедшей даме и наперебой стали
усаживать ее в кресло и пододвигать приборы.
   - Господа  не  танцуют?  -  с  улыбкой  обратилась  она  к  несколько
смущенным Штангеру и Хайдену.
   - Нет...  то  есть  мы  опоздали,  и  все  дамы  уже  заняты -  робко
пробормотал Хайден.
   - В таком случае с вами танцевать буду я, хорошо ?
   - Но следующий танец мой! - возразил Иорст.
   - По очереди, герр лейтенант, по очереди... - ответила Хелен погрозив
ему  пальцем.  Затем она выпила глоток коньяку и  закурила сигарету,  не
спуская глаз с трех офицеров.
   Разговор зашел  о  Кенигсберге,  развлечениях,  светской жизни.  "Она
действительно красива.  Если б  она не была немкой...  Может,  ее братья
служат в СС или гестапо?.." - размышляй Штангер, украдкой бросая взгляды
на красивое улыбающееся лицо женщины.  Как только заиграл оркестр, Хелен
поднялась с  места  и  одновременно встали  офицеры,  ожидая,  кого  она
выберет.
   - Теперь  я  буду  танцевать  с  вами...  -  И  Хелен  протянула руку
Штангеру.
   Пары закружились в вальсе.  Штангер,  придав своему лицу безразличное
выражение, старался скрыть смущение. Он заметил, что партнерша не сводит
с него глаз.
   - Почему вы такой мрачный? - прервала она молчание.
   - Плохо себя чувствую, устал... - солгал он.
   - Только и всего? - Она игряво посмотрела ему в глаза.
   - А что еще может быть? - удивленный и смущенный, он вскинул брови.
   Хелен прошептала:
   - А вы,  однако,  нелюдим. Но я... - она замолкла в смущении, а затем
продолжила; - я очень хочу... танцевать с вами.
   Штангер первый раз посмотрел ей прямо в  глаза и  почувствовал легкую
дрожь.  Выпитый коньяк, близость ее тела, запах духов волновали его. Уже
давно  он  не  был  близок  с  женщинами.  Его  работа требовала в  этом
отношении аскетического образа жизни,  и  он стремился избегать любовных
связей, которые могли стать началом конца. Он всегда помнил об этом.
   - Действительно? - выдавил он из себя, все больше смущаясь.
   - Очень...
   - Но вы ведь должны вернуться к своему столику.
   - Совсем  не  должна.  Они  там,  -  она  показала головой в  сторону
директора Рагнера и его компании,  -  все скучные и говорят о банальных,
глупых и никому не нужных мужских делах.
   Прозвучали последние аккорды вальса.  Штангер взял ее под руку, и они
направились к столику.
   - Прошу помнить...  Третий танец с вами.  А потом уже все...  -успела
шепнуть ему на ухо Хелен. Он кивнул головой.
   - Коньяку!  -  воскликнул Штангер,  увидев,  что бутылка на столе уже
пуста. - Почему бездельничаете?!
   - И тебя разобрало? - многозначительно улыбнулся Иорст.
   - Так же, как и тебя.
   Выпили раз, другой. На столе увеличивалось число бутылок и приборов с
закусками.  Хелен танцевала с Хайденом,  затем с Иорстом. Штангер не мог
дождаться своей очереди. Наконец-то...
   Он  танцевал с  воодушевлением,  разгоряченный коньяком и  запахом ее
волос, которые почти прикасались к его лицу.
   - Вы прекрасно танцуете, -прошептала Хелен.
   - Благодарю за любезность.
   - Обнимите меня покрепче, - прошептала она, приблизив губы к его уху,
и прижалась к нему. - Я хочу вам кое-что сказать.
   "Любовное признание...  -  что-то укололо его в  сердце.  -  Я дурак.
Этого мне еще не хватало".
   - Вы любите песенку "Очарование лесов"? - медленно прошептала она ему
по-польски в самое ухо так, что он даже почувствовал на лице ее горячее,
прерывистое  дыхание.  На  несколько  секунд  Штангер  потерял  ощущение
реальности и  не  смог  бы  выразить того,  что  почувствовал;  радость,
изумление...
   - Вы сбились с такта, - тихо сказала она, - и не ответили мне.
   - Я не знаю ее мотива, - проговорил он.
   - Я научу вас.  -  Она немного отстранилась и кокетливо посмотрела на
него. Штангер прижал ее к себе и прошептал:
   - Это вы?
   - Не ожидали?
   - Скорее бы...
   - Тихо, спокойно. - Ее лицо стало серьезным. - Пленки у вас с собой?
   - Откуда же?  Я  носил их  много дней.  Но  на  балу?  Никогда бы  не
подумал...
   - В  нашей работе надо быть готовым ко  всему и  всегда -  с  упреком
сказала она, но, видя его озадаченное лицо добавила: - Не принимайте это
всерьез.  А теперь слушайте внимательно.  - Штангер наклонил голову к ее
плечу.  Хелен шепнула:  -  Я предлагаю изображать влюбленных.  Так будет
лучше  всего  и  не  вызовет  подозрений.  Во  время  танцев  мы  сможем
перешептываться без опасений.
   - А если мы действительно влюбимся друг в друга? - спросил Штангер.
   - Это было бы ни к чему, - с грустью ответила она. - И пожалуйста, не
смотрите так на меня.
   - Халька, - отважился он прошептать ее имя.
   - А вас?.. А тебя? - спросила она.
   - Анджей.
   - Анджей,  Анджеек,  Ендрек, Ендрусь. У тебя красивое имя. Но к делу,
Анджей. Сколько их у тебя?
   - Сейчас посчитаю. Халька, Халечка, Халюсь.
   - Успокойся,  никакой дисциплины,  -  заметила она,  -  Я  не об этом
спрашиваю.
   - До десятка кассет.
   - Когда я смогу их получить?
   - Хоть сегодня.
   - Хорошо...  -  Она о чем-то задумалась, а потом прошептала: - Я буду
здесь еще несколько дней.
   - Мы встретимся? - Он посмотрел в глубину ее глаз.
   - Ты хочешь этого?
   - Халька...
   - Встретимся.  И не только здесь,  в казино.  - Она шептала как можно
тише: - Я живу одна в особняке.
   Он крепко прижал ее к себе и не смел произнести ни слова.
   - Ты должен был застрелить этого Бланке? - спросила она, чтобы скрыть
замешательство.
   - Ты и об этом знаешь?
   - Не  только об  этом,  но  эта  история с  Бланке была  шита  белыми
нитками.  Хорошее расследование могло бы  привести к  грустным для  тебя
результатам.
   - Глупости! - ответил он. - Факты были в мою пользу.
   Оркестр умолк. Халька потянула его за руку и сказала:
   - Пойдем к столику, а то твои коллеги скучают без нас.
   Хайден  и  Иорст  хотя  и  сильно  захмелели,  но  понимали,  что  их
ухаживания за Хелен закончились безрезультатно:  победу одержал Штангер.
Но он не замечал этого.  Он не слышал шума казино,  не слышал солдатских
песен,  которые  распевали пьяные  офицеры.  До  него  не  доходил  даже
радостный щебет Хелен,  которая старалась развеселить удрученных Хайдена
и  Иорста.  Штангер курил,  пил небольшими глотками коньяк и не сводил с
нее глаз.  Поведение Хелен никак не  вязалось с  мыслью о  том,  что она
работает в  советской разведке.  Всякий раз,  как  он  на  нее  смотрел,
чувствовал, как у пего сжимается горло и не хватает отваги заговорить. ,
   "Я действительно влюбился в  нее с  первого взгляда или это результат
выпитого коньяка?  Нет,  это  не  то...  В  своей жизни я  был знаком со
многими женщинами,  но сейчас все по-другому. Я ведь никогда не любил. И
не хотел этого при моей работе. Особенно сейчас. Но ее я люблю. Люблю за
то,  что она делает,  а  она,  видимо,  много делает,  если Центр так ей
доверяет..."
   Бал в  казино в честь сотрудников института имени Геринга продолжался
до поздней ночи. Потом Штангер провожал Хелен до охотничьего домика. Они
брели по парку,  прижавшись друг к другу.  Оба понимали,  что в их жизнь
вошло что-то новое, но они об этом не говорили.
   Хелен  находилась в  Беловеже  еще  три  дня.  Днем  она  виделась со
Штангером только в казино,  за обедом, а ночи они проводили в се комнате
в охотничьем домике. Потом вместе с другими членами комиссии она выехала
в Кенигсберг.
   Через неделю Штангер получил пз  Центра сообщение,  что микропленки с
немецкими шифрами доставлены благополучно. Его поздравили с успехом.



   Операция   "Шифры",   несмотря   на   драматические   обстоятельства,
закончилась успешно. Фотокопии шифровальных документов разведывательного
центра "Хорн" в  Беловеже и  многих других важных материалов оказались в
руках генерала Кира,  Это дало советской разведке большие возможности по
перехвату и расшифровке секретных донесений врага, в том числе связанных
с  разведкой.  С  их  помощью  был  раскрыт ряд  шпионских радиостанций,
действовавших  в   советском  тылу,   а   также   сорваны  многие  планы
гитлеровской разведки.
   После  операции  "Шифры"  Штангер  сконцентрировал свое  внимание  на
получении разведывательной информации о  новых  гитлеровских гарнизонах,
расположенных в  Белостокском округе и ближайших районах,  в том числе в
Белостоке,  Гродно, Ломже, Замброве, Осовце и других городах. Он добывал
сведения об аэродромах и базировавшейся на них авиации собирал материалы
о фашистской администрации,  полиции,  жандармерии и гестапо.  Благодаря
дружеским  отношениям  с   лейтенантом  Хайдсном  он  получил  доступ  к
секретным документам.
   Весной 1942 года Штангер узнал,  что  Гитлер подписал директиву номер
сорок  один  о  подготовке нового,  сокрушительного удара  на  Восточном
фронте.  Так  как наступление по  всей линии фронта было уже невозможно,
гитлеровское командование намеревалось сконцентрировать главный удар  на
его   южном   участке.   Отделения  абвера  доставляли  разведывательную
информацию,   необходимую  для   реализации  данной  директивы  Гитлера.
Армейские штабы разрабатывали новые секретные планы операций на Востоке.
Один  из  них  предусматривал  наступательные действия  северного  крыла
группы армий "Юг" под Воронежем.  Этот план был осуществлен в  июне 1942
года.  Кроме  того,  разрабатывался оперативный план  "Миус",  в  основе
которого лежала  активная деятельность южного крыла  группы армий  "Юг".
Реализация этого  плана  началась с  июля  1942  года.  Оперативный план
"Зигфрид" предусматривал наступление в  июле группы армий "Юг" иэ района
Харькова  на  Сталинград,  а  план  под  кодовым  названном "Браушнвейг"
охватывал все наступательные действия на Сталинград и Кавказ.
   Добытые Штангером секретные сведения о  планах врага  передавались по
рации или через Хелен в Центр.
   В  беловежском дворце не раз поговаривали о  приезде Геринга и других
сановников третьего рейха на охоту. Штангер замышлял провести против них
террористическую акцию.  В  его голове рождались десятки планов.  У него
были магнитные мины, пистолет с глушителем, но он не знал, какие из этих
средств потребуются.


   Вот уже пятый день Штангер находился на  полигоне "Арис" в  Восточной
Пруссии.  Он приехал сюда вместе с капитаном-инженером Диттером, который
в  качестве специалиста по  артиллерии и  танкам должен был  по  приказу
Завелли участвовать в испытаниях новых видов оружия,  Сюда прибыли также
многочисленная группа  офицеров из  ставки верховного главнокомандования
вермахта и конструкторы с заводов по производству оружия.
   Ежедневно  полигон  оглашался  грохотом  рвущихся  снарядов  и  ревом
моторов танков и самоходных орудий.  Здесь проходили очередные испытания
новых  образцов  штурмовых  орудий,   предназначенных  для   уничтожения
советских  танков  на  Восточном  фронте.   Мишенями  служили  несколько
трофейных  советских  танков.  Штурмовые  орудия  с  разной  дистанции и
разными типами снарядов стреляли по  танкам-мишеням,  которые идя стояли
неподвижно,  или  передвигались на  буксире  с  помощью  длинных тросов.
Специалисты  исследовали  маневренность  новых   штурмовых  орудий,   их
скорость,  способность  преодолевать  препятствия,  а  в  особенности  -
меткость  и  мощность  огня.  Комиссия была  в  восторге от  результатов
испытаний.    С    новыми    орудиями   связывались   большие   надежды.
Предполагалось,  что появление их  на Восточном фронте нанесет советским
танковым частям сокрушительный урон.
   Капитан Диттер и Штангер присутствовали на каждом испытании.  Штангер
не  знал  всех  секретов нового  оружия,  и  капитан Дипер,  гордившийся
знаниями в этой области,  охотно рассказывал ему о его боевых качествах.
На  основе своих  наблюдений капитан Диттер составил рапорт,  который он
должен был представить в разведцентр в Беловеже.  Штангеру,  как офицеру
по   особым   поручениям,    надлежало   обсудить   с    представителями
разведывательной   службы   полигона   некоторые   донесения,   которыми
располагал центр абвера "Хорн" и которые указывали на то,  что вражеская
разведка интересуется полигоном "Арис".
   Свободные часы вечером они  проводили в  местной офицерской столовой,
где всегда хватало желающих пропустить рюмку или сыграть партию в  скат.
Здесь  велись  разговоры о  результатах испытаний,  дискутировались пути
улучшения  того  или  иного  вида  оружия,   обсуждались  многие  другие
интересные темы, окутанные пеленой военной тайны.
   Штангер был впервые на полигоне "Арис", поэтому его интересовало все,
и в особенности,  какие испытания и каких видов оружия здесь проводятся.
Он  узнал точное расположение важных объектов.  Служебные дела позволили
ему вновь встретиться с капитаном Миднером,  начальником "1-Ц" -  секций
абвера на полигоне. Они познакомились еще в "Валли I" и теперь за рюмкой
коньяку вспоминали старых друзей, говорили о выполняемой ими в настоящее
время работе.  Итак,  поездка на  полигон "Арис" оказалась для  Штангера
исключительно полезной.
   После недельного пребывания на полигоне Штангер возвращался в Беловеж
на автомашине капитана Диттера.  Дорога проходила через Ломжу,  Замбров,
Высоке-Мазовецке.  Капитан Диттер был по  натуре человек молчаливый,  но
Штангер умел втянуть его в  разговор.  Диттер любил рассказывать о своей
профессии, Когда он разговорился, Штангер заметил:
   - Интересно,  как  вы  оцениваете эффективность нового оружия?  Какое
влияние оно может оказать на результат восточной кампании?
   - Как оцениваю?  Гм,  трудно сказать,  -  произнес Диттер и на минуту
задумался,  как бы подыскивая соответствующие слова, чтобы выразить свои
мысли.  - Во всяком случае, несколько иначе, чем эта кучка самонадеянных
и высокомерных типов, которые знают фронт только по сообщениям из газет.
   Штангер с  удивлением взглянул на Диттера,  так как впервые слышал от
него  такое  резкое высказывание в  адрес офицеров из  ставки верховного
главнокомандования вермахта.
   - Извините за любопытство, но я очень ценю ваши разносторонние знания
и потому хотел бы услышать ваше мнение.
   Диттер, польщенный словами Штангера, достал пачку сигарет, закурил, а
затем произнес:
   - Вы молоды,  герр лейтенант, и у вас может быть иное представление о
войне,  чем у меня.  Только то,  о чем мы говорим, должно остаться между
нами.  - Он пристально посмотрел на Штангера. - Я верю в вашу офицерскую
честь.
   - Но, герр капитан... - возмутился было Штангер.
   - Верю.  Я  наблюдал за вами в течение многих месяцев и вижу,  что вы
отличаетесь от таких людей,  как,  например...  Ну, это не важно... - Он
махнул рукой,  поудобнее устроился на сиденье, бросил взгляд на водителя
и  наклонился к  Штангеру:  -  Видите  ли,  молодым  офицером  армейской
разведки я  принимал участие еще  в  первой мировой войне.  Я  был и  на
Западном,  и  на  Восточном фронтах.  В  послевоенный период  работал по
русскому  профилю,  под  разными  предлогами имел  возможность бывать  в
России,  особенно с  осени  тысяча  девятьсот тридцать девятого года.  Я
ненавижу  русских,  но  восхищаюсь их  силой.  Вы  понимаете?  Штурмовое
орудие, которое мы испытывали, - хорошее оружие, даже великолепное. Но и
с его помощью мы не победим русских.  Мы уничтожим у них сотни танков, а
может, и больше, но вместо них русские построят тысячи новых, еще лучше.
С  июня  сорок первого года я  допросил многих советских специалистов по
производству бронетанковой техники и артиллерии, видел трофейные орудия,
танки и другое тяжелое вооружение.  Оно не лучше нашего, но и не хуже. И
не в этом дело.  - Он умолк, закурил погасшую сигарету и тихо продолжил:
- Русских нельзя победить.  Не  смотрите на  меня  такими глазами,  герр
лейтенант... Я знаю, что говорю, мне уже шестьдесят лет.
   - Предположим, вы правы, герр капитан, но что же дальше?
   - Я не ясновидец. Время покажет. Война могла бы протекать по-другому,
если б не...  - Он умолк, как бы смутившись собственной откровенности, а
потом заговорил быстро,  возбужденно: - Впрочем, это теперь не важно. Мы
разгромили Францию.  Надо  было  победить  Англию,  закончить операции в
Африке и на Ближнем Востоке,  укрепиться, втянуть Японию в войну и тогда
ударить по России.  Запомните мои слова и  сохраните их только для себя.
Кстати, это не только мое мнение. Если б эти капралы-дилетанты позволили
вести войну нам,  опытным штабным офицерам,  за ее результаты можно было
бы не беспокоиться.
   - Я поражен, герр капитан, услышав подобные утверждедия.
   - К сожалению,  герр лейтенант,  мы вынуждены прекратить нашу беседу:
уже подъезжаем к Беловежу.
   Автомашина  промчалась по  улицам  Беловежа  и  свернула  к  воротам,
ведущим в  дворцовый парк.  Дорогу ей  преградил патруль из  пяти солдат
авиабатальона. Они были в полном вооружении и касках.
   Старший патруля подошел к  машине,  отсалютовал и попросил документы.
Штангер и  Диттер с удивлением взглянули друг на друга.  Старший патруля
внимательно проверил их документы и командировочные предписания, а потом
сказал:
   - Извините,  но у меня приказ обыскивать каждую машину, въезжающую на
территорию дворца. Прошу выйти.
   Штангер  и  Диттер  без  слов  вылезли из  автомашины и  открыли свои
дорожные чемоданы. Солдаты перебрали их личные вещи, тщательно осмотрели
сиденья автомашины, багажник и даже подняли капот.
   Диттер был возмущен до глубины души и с презрением смотрел на солдат.
   Наконец им разрешили въехать в ворота.  Проезжая небольшое расстояние
от  ворот до  дворца,  они миновали еще несколько патрулей.  У  входа во
дворец и  вокруг него  стояли усиленные караулы.  Здесь еще  раз  у  них
проверили документы.
   - Что это значит,  герр капитан?  - вопросительно взглянул на Диттера
Штангер.
   - Кто  его  знает!   Всегда  что-нибудь  придумывают.   Благодарю  за
компанию,  герр  лейтенант.  Зайдите как-нибудь после  работы к  старому
отшельнику. Поговорим.
   - Благодарю. Я непременно вас навещу.
   Не  успел Штангер дойти до  своей комнаты,  как  его  догнал дежурный
офицер и передал приказание немедленно явиться к майору Завелли. Штангер
занес в комнату чемодан и отправился в кабинет начальника.
   - О, Штангер, наконец-то! - приветствовал его Хай-ден в секретариате.
- Без тебя тут была скучища. Так казино и обанкротится, - пошутил он.
   - Приветствую!  - протянул руку Штангер. - Послушай, Ганс, что это за
идиотизм с этими проверками, обысками, караулами?
   Хайден приложил палец к губам и приблизился к Штангеру.
   - Пока никому ни  слова...  Может,  шеф сам тебе скажет.  Сегодня или
завтра в Беловеж приедет знаешь кто?  Если отгадаешь,  ставлю коньяк,  а
если нет - ты.
   - Адмирал Канарис! - наугад выпалил Штангер.
   - Вечно у тебя шутки в голове.  Если б сюда приезжал наш главный, то,
во-первых, никто бы об этом не знал, а во-вторых, не было бы всего этого
бедлама, который ты видел, а видел ты далеко не все.
   - Хорошо, не томи, а то шеф ждет.
   - Коньяк  ты  проиграл.  Теперь  слушай.  -  Хайден понизил голос:  -
Рейхсмаршал Герман Геринг и другие. Но только - ша...
   - Рейхсмаршал? - от удивления Штангер широко открыл глаза.
   - Иди!  - Хайден показал на дверь кабинета Завелли. - И помни, что ты
ничего не знаешь.
   Штангер постучал и толкнул дверь в кабинет начальника.
   - Герр  майор,   лейтенант  Штангер  прибыл  с  полигона  "Арис",   -
отрапортовал он.
   - А капитан Диттер? - спросил Завелли.
   - Он плохо себя чувствует и пошел к себе.
   - Рапорт о результатах поездки готов?
   - В черновике. Я должен перепечатать его на машинке.
   - Хорошо. Сделаешь это потом. Ты очень устал?
   - Я всегда готов выполнить ваш приказ, герр майор,
   - Тогда  слушай.  Во  дворце  и  вообще  в  Беловеже объявлена боевая
готовность.  Каждый из офицеров штаба уже получил задание. Может, у тебя
есть какие-нибудь соображения в связи с этим?
   - Я не знаю, герр майор, о какой боевой готовности идет речь.
   - Тебе еще никто ничего не говорил?
   - Никто. Не было времени, мы только прибыли.
   - В  Беловеж приезжает очень важная особа.  Не имеет значения -  кто.
Без  разрешения нельзя  покидать  дворец.  Такое  разрешение могут  дать
только я или капитан Клаузер.  Даже когда идешь на обед и по возвращении
необходимо докладывать дежурному офицеру.  Мы должны сделать все,  чтобы
ничего не  случилось за  это  время.  Куда  бы  тебя  определить?  -  на
мгновение  задумался Завелли,  рассматривая развернутый перед  ним  план
дворца.  -  Здесь назначены...  - бормотал он. - На этом участке капитан
Денгель,  сюда пойдет Диттер,  здесь Швинд...  Постой,  постой,  ты ведь
дежуришь на радиостанции?  Итак,  будешь дежурить в шифровальной комнате
вместе с  лейтенантом Иорстом.  Поможешь ему с телеграммами,  так как их
будет множество. Ты должен быть при оружии. Понял?
   - Так точно!
   - Через два часа явишься к Иорсту в комнату.
   Штангер побрился,  переоделся и  без  аппетита съел  запоздалый обед.
Потом осмотрел боевое снаряжение.  Из  коридоров до  него  доносился шум
лихорадочной суеты,  топот ног  многочисленных караульных.  Его покинула
обычная находчивость.  В оставшиеся у него несколько минут Штангер ходил
по  комнате и  размышлял:  "Если б  не  этот проклятый выезд на полигон,
возможно, удалось бы что-либо предпринять, сообщить в Центр. Этот жирный
боров  приедет,   вероятно,   на   охоту.   Интересно,   кто  будет  его
сопровождать?  Если б я вовремя сообщил в Центр,  то,  возможно,  дворец
разбомбили бы или бы высадили десант в пущу.  А я? Магнитные мины у меня
под рукой.  Что же придумать? Где нанести удар? Эта проклятая повышенная
боевая готовность!  За каждым шагом следят.  Когда он приедет?  У меня в
запасе есть еще  время.  Может,  представится какой-нибудь случай?..  Не
верь в случайности в своей работе!  - раздраженно одернул он сак себя. -
Надо действовать трезво и расчетливо".
   Он  забрал  свое  снаряжение,  захлопнул  дверь,  миновал  нескольких
часовых в  коридоре и  вошел  в  шифровальную комнату.  Ему  вспомнилась
операция "Шифры" и случай с Бланке. С тех пор он здесь не был.
   - Штангер,  ты ко мне? Прекрасно! - поднялся из-за стола обрадованный
Иорст.  - Нам с тобой здесь не будет скучно, уверяю тебя! - Он приоткрыл
дверцу   тумбочки   стола   и   показал   несколько  бутылок,   которыми
предусмотрительно запасся на случай боевой готовности.
   - Ты молодец! Только за какие провинности я должен здесь сидеть?
   - По крайней мере,  поможешь мне с  телеграммами,  а  то с  ума можно
сойти.  Читай!  -  Иорст подал ему недавно принятую и уже расшифрованную
телеграмму.  Штангер взял ее в руки и быстро пробежал глазами: "Прибытие
поездом.  Обеспечить безопасность железнодорожного пути  от  Хайнувки до
Беловежа силами полиции,  жандармерии и воинских подразделений.  Оцепить
станцию в  Беловеже.  Удалить оттуда всех  гражданских лиц.  Приготовить
помещения для личной охраны и сопровождающих лиц.  Ориентировочное время
прибытия: восемь или девять часов".
   - Завтра? - спросил Штангер.
   - Из всего вытекает, что так.
   Радиотелеграфист Юнг снова положил перед Иорстом лист бумаги с рядами
цифр.
   - Возьми шифровальную книгу,  -  сказал Иорст и подал ее Штангеру.  -
Здесь нужен восемнадцатый. Расшифруй и перепечатай на машинке.
   Штангер  взглянул на  книгу  в  сером  матерчатом переплете.  Сколько
усилий и трудов потребовалось ему, чтобы сфотографировать ее! Сейчас она
была  у  него  в  руках,  но  даже  в  этом  случае он  не  смог  бы  ее
сфотографировать.
   Он  нашел нужное значение кода и  стаи медленно расшифровывать текст:
"Назначить  подразделения,  которые  должны  обеспечить охрану  участков
леса,   запланированных  для  охоты.   В   качестве  запасного  варианта
подготовить аэродром для приема специального самолета".
   Только к  полуночи уменьшился поток телеграмм,  и  Штангер с  Иорстом
выкроили свободную минуту, чтобы перекусить и выпить по рюмке коньяку.
   На рассвете к  дворцу подъехало несколько автомашин с  личной охраной
Геринга,  чтобы тщательно проверить,  как обеспечена безопасность парка,
дворца  и  окрестностей,  В  десятом часу  на  станцию прибыл  состав из
нескольких специальных бронированных салон-вагонов. Около перрона гостей
ждали автомашины.  В  них сели Геринг,  Розенберг,  Кох и многочисленная
свита.  Автомашины  в  сопровождении колонны  мотоциклистов помчались  к
дворцу.
   Штангер и  Иорст,  стоя у окна,  видели,  как к главному входу дворца
подъехали лимузины.  Завелта в парадном мундире в сопровождении Клаузера
и Фриватта приветствовал прибывших. Геринг в охотничьем костюме вышел из
бронированного "мерседеса".
   Штангер,   прижавшись  лбом  к   оконному  стеклу,   смотрел  на  все
происходившее у входа во дворец, едва сдерживая свои чувства: "Я вижу их
так  близко.  Может,  мне  уже  никогда не  представится такого  случая.
Геринг,  Розенберг,  Кох... Шайка преступников и поджигателей войны! Они
находятся на расстоянии пистолетного выстрела.  А  если выйти в коридор,
когда онп  будут проходить мимо,  и  выпустить по  ним  весь  магазин из
автомата?  Их много бы погибло,  и я тоже... Но что это даст? Изменит ли
это  исход войны?  На  их  место придут другие.  Этот шаг  был бы  шагом
отчаявшегося человека,  но  не  разведчика.  Это не  путь для победы над
врагом. Есть только один шанс..."
   Штангер ухватился за эту мысль.  В свое время,  когда он прибыл сюда,
то внимательно изучил расположение дворцовых коридоров,  залов, комнат и
различных  закоулков.  Апартаменты Геринга  находились  в  правом  крыле
дворца.  Штангер  вспомнил  расположение  гостиной,  столовой,  спальни,
библиотеки и других помещений. Доступ в них был сейчас закрыт. Но дворец
имел обширный чердак.  О нем он и подумал в эту минуту. Когда-то Штангер
проник  туда,  открыв чердачный люк  с  помощью отмычки,  и  все  хорошо
изучил. Он знал, какой дымоход соединен с камином в гостиной Геринга.
   Итак,  имелась возможность...  Если он  попадет на чердак,  покушение
имеет шанс  на  успех.  Несколько магнитных мин  всегда хранились в  его
комнате.  Сейчас представлялся случай их использовать.  Пока в коридорах
царило оживление, он решил попробовать.
   - Везет же людям,  -  прервал его размышления Иорст,  который,  как и
Штангер,  смотрел на сановников третьего рейха.  Штангер ничего не успел
ответить,  так  как  в  шифровальную комнату  вошел  какой-то  полковник
авиации в  сопровождении Фриватта и подал Иорсту телеграмму для передачи
в  ставку Гитлера.  Как  только они вышли,  Штангер направился к  себе в
комнату.  Он  находился там  недолго.  Выйдя в  коридор,  Штангер придал
своему лицу задумчивое выражение и стал подниматься по лестнице, ведущей
на чердак.  Не доходя до третьего этажа,  он поднял голову и увидел двух
рослых парней,  которые стояли, опираясь на верхнюю балюстраду лестницы,
и смотрели на него. Их взгляды встретились.
   - Вы куда, герр лейтенант? - спросил один из парней.
   - В шифровальную комнату.  Устал и не выспался,  вот и заблудился,  -
солгал он.
   Один из охранников спустился к нему, потребовал документы, просмотрел
их и  "предложил" проводить его в  шифровальную комнату.  Штангер понял,
что все его замыслы провалились.
   Геринг отдыхал во дворце весь день.  В  пуще подготавливалась большая
охота. Густые цепи солдат перекрыли несколько лесных квадратов, где были
обнаружены следы кабанов, оленей, серн и рысей.
   На  следующий день  утром Геринг и  его  сопровождающие отправились в
пущу.  Охота продолжалась весь день. Охрана Геринга с помощью переносной
радиостанции  через  каждые  полчаса  сообщала  во  дворец,   что  охота
протекает успешно.  Под вечер охотники возвратились с богатой добычей. В
дворцовом  парке  между  деревьями,  на  перекладинах  из  жердей,  были
развешаны туши кабанов,  оленей,  козлов. С наступлением сумерек в парке
развели большой костер,  и  Геринг со свитой под звуки охотничьих рожков
вышел  участвовать в  охотничьей церемонии.  Геринг  осмотрел  некоторые
экземпляры убитых  зверей,  а  придворный фотограф сделал  яри  вспышках
блиц-лампы   памятные   снимки.   В   заключении  церемонии   прозвучала
старогерманская  охотничья  песня  в  исполнении  на  рожках.   Потом  в
апартаментах, занятых Герингом, состоялся банкет, который продолжался до
поздней ночи.
   Штангер,  удрученный и  невыспавшийся,  находился на  своем  посту  в
шифровальной комнате. Там он провел всю ночь.
   Ранним  майским утром  в  беловежском дворце царила тишина,  так  как
участники банкета еще отдыхали в своих апартаментах.
   Радиотелеграфист Юнг уже принял порцию утренних сообщений.  В  них не
было ничего достойного внимания.  Иорст и  Штангер перепечатывали их  на
машинках.  Но  вот  снова отозвалась радиостанция.  Юнг быстро записывал
цифры.
   - Что-то очень важное,  герр лейтенант,  -  сказал Юнг, положив перед
Иорстом полученную шифровку. - Ее передала радиостанция ставки фюрера.
   - Как  я  все,  что  они  передают,  -  пробормотал тот,  приступая к
расшифровке.
   Шифрограмма гласила:  "Сегодня в  10 часов 30 минут в Праге совершено
покушение   на   группенфюрера   СС   Рейнхарда   Гейдриха,   наместника
протектората Чехии  и  Моравии.  Гейдрих тяжело  ранен  и  находится при
смерти. Террористы пока не обнаружены".
   - Слышишь,  Штангер?  - выкрикнул Иорст, прочитав вслух телеграмму. -
Это чрезвычайное сообщение.  Побудь здесь,  а  я  побегу с телеграммой к
майору Завелли.
   Не успел Иорст докинуть шифровальную комнату, как зазвонил телефонный
аппарат  спецсвязи.  Из  ставки  верховного  главнокомандования вермахта
приказывала немедленно соединить их  с  апартаментами рейхсмаршала.  Юнг
позвонил адъютанту Геринга и переключил на него телефон.
   Через  несколько минут  после получения сообщения во  дворце началось
движение. В шифровальной комнате появился адъютант Геринга и, связавшись
с аэродромом в Белостоке, приказал немедленно выслать самолет. Не прошло
и часа,  как над дворцом раздался шум мотора спецсамолета, прибывшего за
Герингом.   Перепуганный  известием  о  покушении  на  Гендриха,  Геринг
отказался от  дальнейшего пребывания в  Беловеже.  В  ставку  Гитлера он
вылетел самолетом. Немедленно покинули Беловеж и другие сановники.



   Штангер долго не  мог простить себе,  что от  него ускользнул Геринг.
Стремясь наверстать упущенное,  Штангер с  головой ушел  в  повседневную
разведывательную  работу.  Немцы  всей  своей  мощью  атаковали  на  юге
Восточного  фронта.  Центру  требовалось все  больше  сведений.  Штангер
посылал  шифровки  о   подготовке  наступления  в   районе  Курска,   на
воронежском направлении.  На центральном ж северном участках фронта пока
не планировалось активных действий.
   Разъезжая по служебным делам, Штангер видел в районе Беловежской пущи
руины сожженных деревень.  Он  узнал,  что  незадолго до  его прибытия в
Беловеж здесь действовал батальон 322  под  командованием майора Наделя,
который сжег эти деревни,  а  многих жителей расстрелял.  В разведцентре
вспоминали об  этой  карательной операция  и  поговаривали о  следующих,
более крупных акциях.



   - Штангер, тебе открытка! - приветствовал его Хайден, повстречавшийся
ему как-то утром в коридоре.
   - От кого? - с удивлением спросил тот.
   - Я   человек  деликатный  и  не  читаю  чужую  корреспонденцию,   но
догадываюсь, чю это от твоей красотки.
   - Не слишком ли ты догадлив?
   Перебрасываясь шутками, они вошли в секретариат.
   Хайден с  многозначительной улыбкой подал  Штангеру открытку.  Тот  с
деланным безразличием пробежал ее взглядом.
   - Отгадал? - не давал ему покоя Хайден.
   - Отгадал, отгадал, - ответил Штангер, слегка краснея. О его романе с
Хелен знали уже все обитатели дворца,  и  он  не раз становился объектом
шуток и  острот.  -  За хорошее известие с меня коньяк,  -  пообещал он,
прежде чем покинуть секретариат.
   В  своей комнате Штангер еще  раз  внимательно прочитал каждое слово:
"Дорогой! Шлю тебе сердечный привет. В ближайшие дни выберусь в Беловеж.
Познакомлю тебя с  моими двумя друзьями.  Много работы.  Жду  встречи...
Целую... Твоя Хелен".
   Прочитанное взволновало его. Эти короткие, казалось бы, обычные фразы
говорили ому  больше,  чем  самое  длинное  послание.  Хелен  сообщала о
предстоящей операции, которую они с ной обсудили несколько недель назад.
   Они стояли тогда в гостиной охотничьего домика, а перед ними на стене
висела огромная карта  Беловежской пущи  и  прилегающих к  ней  районов.
Хелен показала пальцем на  белые кружки с  черными крестами и  спросила,
известно ли ему, что они обозначают, и, не дожидаясь ответа, объяснила:
   - Это обозначены деревни,  которых уже не  существует.  Их сжег летом
тысяча  девятьсот сорок  первого  года  батальон 322  под  командованием
майора Наделя.  Одних  жителей расстреляли,  других вывезли.  Опустевшие
поля  и  пепелища деревень будут  засажены лесом.  По  приказу Геринга в
проведении этой  акции принимал участие старший егерь инженер Тирпинг из
нашего института. Он, как лесничий и опытный специалист, намечал деревни
для уничтожения.  Вместе с ним эту операцию разрабатывал уятерштурмфюрер
СС Бертель -  представитель генерала СС фон Баха-Залевски,  командующего
войсками СС  и  полиции на  центральном участке фронта.  Бах-Залевски от
имени Гиммлера осуществлял контроль за деятельностью батальона 322...
   Сейчас Штангер отчетливо вспомнил этот  разговор,  карту и  значки на
ней.  Он  хорошо помнил,  как  Хелен с  силой сжала его  руку и  шепотом
произнесла:
   - Мы  должны ликвидировать этих  преступников!  Должны...  Понимаешь?
Тирпинг и  Бертель планируют следующую подобную акцию.  Они  снова будут
убивать невинных людей и сжигатъ деревни.
   И  вот  Хелен сообщала,  что  через несколько дней  прибывают старший
егерь Тирпинг и  унтерштурмфюрер Бертель.  Это должна быть их  последняя
поездка в Беловежскую пущу.


   С  момента  получения весточки от  Хелен  Штангер  жил  в  постоянном
напряжении.  Прошло уже  три  дня.  После  обеда Хайден вытащил Штангера
погулять по парку. Они шли по аллее, разговаривая о том о сем, и вдруг в
окне охотничьего домика заметили директора Рагнера.  Он подавал им знаки
рукой, подзывая подойти поближе.
   - Герр лейтенант,  - начал Рагнер, с таинственной улыбкой обращаясь к
Штангеру.  -  Завтра я жду гостей...  А среди них -  особу,  которую вам
приятно будет увидеть...  -  прошептал он  и  многозначительно подмигнул
Штангеру.
   - Вы в этом уверены, герр директор?
   - Да. Приезжает фрау Хелен. Что вы на это скажете?
   - Благодарю вас. Я очень рад, - ответил Штангер.
   - Эх,  где  молодость,  там и  любовь,  -  вздохнул Рагнер и  закивал
головой.
   На  следующий день Штангер каждую минуту поглядывал в  окно и  нервно
ходил по комнате.  Работа у него совершенно не клеилась. Наконец ближе к
вечеру  перед  охотничьим домиком остановился пыльный "мерседес",  и  из
него вышли Хелен и двое сопровождавших ее мужчин.  Через несколько минут
в комнате Штангера задребезжал телефон. Он поднял трубку и услышал голос
Хелен.
   - Я рад, безумно рад... Конечно, жду... Что? В казино?.. Очень хочу с
ними познакомиться...  Прекрасно!  Думаю,  ты будешь довольна тем, что я
тебе скажу... Что? Конечно, очень скучал. Итак, через час.
   Он  положил трубку и  почувствовал себя очень счастливым.  Радовался,
что снова увидит Хелен, и с нетерпением ждал встречи с теми, кому должен
вынести приговор за их злодеяния.  Когда Штангер вошел в  казино,  Хелен
поднялась из-за столика и почти подбежала к нему.
   - Здравствуй...  -  Она подала ему дрожащую,  теплую руку, которую он
галантно поцеловал.
   - Как я рад... Здравствуй... - взволнованно проговорил он.
   - Пойдем,  я представлю тебя, - шепнула она и потянула его за руку. -
Познакомьтесь,  господа:  лейтенант Штангер.  А это моя друзья - старший
егерь инженер Тирпинг и унтерштурмфюрер Бертель.
   Они  пожали  друг  другу  руки  и  обменялись приветствиями.  Штангер
придвинул  стул  и  сел  между  Хелен  и  директором Рагнером,  украдкой
присматриваясь к  "объектам" предстоящей операцией.  Тирпингу было около
шестидесяти лет,  но  он  выглядел бодрым и  здоровым,  и  это  особенно
подчеркивала форма немецкого лесничего, в которую он был одет. На первый
взгляд  Тирпинг  производил впечатление веселого  добродушного старичка.
Бертель был  рослым,  хорошо  сложенным мужчиной со  светлыми волосами и
неприятным взглядом. На его эсэсовском мундире красовался Железный крест
I класса, а у пояса висела кобура с вальтером.
   Официантка подала закуски и напитки. Все выпили за знакомство.
   - Итак, новая операция? - обратился Рагнер к Тирпингу.
   - Да,   герр  директор.  Прошедшей  рейхсмаршал  был  очень  доволен.
Батальону  Наделя  объявили  благодарность.  Многие  солдаты  и  офицеры
получили награды  и  повышения.  Мы  еще  обсудим  новые  мероприятия по
очистке Беловежской пущи.
   - Но не забудьте, герр инженер, - вмешалась Хелен, - что у нас завтра
совещание в Белостоке у доктора Адама.
   - Я помню об этом. Это займет у нас целый день.
   Бертель не принимал участия в разговоре, так как эти вопросы его мало
интересовали.   Штангер  заговорил  с  ним  о  событиях  на  фронте,  об
усилившихся налетах партизан в  Беловежской пуще.  По  мере  опустошения
бутылок беседа становилась все более свободной и  оживленной.  Служебные
вопросы  отошли  на  второй  план.  Штангер  подбрасывал  присутствующим
анекдоты о Черчилле и Рузвельте,  о военной слабости союзников. Все были
очарованы им.
   - Послушай,  Анджей,  поедем с нами в Белосток...  -  тихо прошептала
Хелен и прижалась к его плечу, выразительно глядя ему в глаза.
   - В Белосток? - спросил он, изображая удивление. - А зачем?
   - Герр лейтенант,  -  вмешался Тирпинг,  - мы очень просим. Вы там не
будете скучать.
   - У меня,  господа,  великолепный план,  -  сказала Хелен. - Когда мы
уладим  в  Белостоке служебные дела,  то  пойдем  к  Ритцу.  Там  играет
прекрасный оркестр, каждый вечер танцы. Что вы на это скажете? У нас так
мало возможностей развлечься...
   - Вы  очаровательны,  фрау Хелен!  -  заметил Тирпинг и  чмокнул ее в
руку. - Вы поедете, герр лейтенант?
   - Охотно,  хоть сейчас,  если б только мог, но я на службе, - ответил
Штангер и беспомощно развел руками.
   - Поехали!  - воскликнул Бертель, ударив его по плечу. - Развлечемся!
Не пожалеешь!
   - Чего не сделаешь для хорошей компании!  Надо что-то придумать...  -
нерешительно  проговорил  Штангер,   затем  оглядел  зал  и  добавил:  -
Извините, я отойду на минуту. Мне надо кое с кем переговорить.
   Он встал и подошел к столику, где сидели капитан Денгель, заместитель
майора Фриватта, и капитан Диттер.
   - Разрешите,  герр капитан?  - сказал Штангер, вопросительно глядя на
Денгеля.
   - Ну конечно,  пожалуйста,  -  ответил тот и пододвинул ему стул. - Я
вижу, вы на седьмом небе, - добавил он шутливо.
   - Вы  правы.   Герр  капитан,  я  знаю,  что  вы  часто  выезжаете  в
Белосток...
   - Да, а в чем дело?
   - Инженер  Хелен  ж  ее  друзья  пригласили меня  завтра  в  ресторан
гостиницы  "Ритца"  в  Белостоке.  Так,  небольшое развлечение.  Немного
выпьем,  потанцуем, а может, и еще кое-что. Ехать одному не хочется. Мне
будет очень приятно, если вы составите мне компанию.
   - Завтра?  - буркнул Денгель, прикусил губу и на мгновение задумался.
Штангер знал,  что  приманка схвачена,  так  как Денгель не  пренебрегал
выпивкой.  -Прекрасно!  Едем,  -  оживился Денгель.  -  У  меня  дела на
авиационной базе  Крывляны.  Я  закажу машину -  и  поедем.  Обязательно
поедем! - Он с чувством пожал руку Штангеру.
   Обрадованный,  Штангер заказал коньяку,  выпил с  Денгелем,  а  затем
вернулся к столику, где сидела Хелен.
   - Ну как, герр лейтенант? - спросил изрядно подвыпивший Тирпинг.
   - Поедем!
   - Чудесно! Ты прелесть! - обрадовалась Хелен.
   - Вы не будете против, если со мной поедет капитан Депгель?
   - Но... - начал было Тирпинг.
   - Уверяю вас:  капитан -  прекрасный собутыльник,  и  не только...  -
добавил Штангер и многозначительно подмигнул Бертелю.
   Вечер  в   обществе  Хелен  и   ее  "милых"  друзей"  прошел  быстро.
Расставаясь,  договорились о  времени  завтрашней встречи  в  Белостоке.
Затем Штангер проводил Хелен в охотничий домик. По дороге он посвятил ее
в свой план, который собирался осуществить завтра ночью.


   В  Белосток прибыли утром.  В  распоряжени Штангера был  целый  день.
Денгель остался на  авиационной базе Крывляны,  где  у  него были дела в
секции "1-ЦФ".  Штангер поехал на улицу Пивну,  где находилось отделение
абвера  в  Белостоке.  Там  в  течение нескольких часов  он  беседовал с
майором Виссом,  шефом этой  службы,  пополнив свои  сведения о  местном
гарнизоне и  воинских частях,  которые  перебрасывались сюда  с  Запада,
комплектовались, проходили подготовку и отправлялись на Восточный фронт.
Штангер нашел также предлог посетить тюрьму в  Белостоке,  с  внутренним
расположением которой (на всякий случай!) он давно хотел познакомиться.
   Его   принял  начальник  тюрьмы  государственный  советник  Кнеффель.
Штангер  представился  и   сказал  Кнеффелю,   что  поступило  несколько
сообщений об усиленном интересе разведки подполья к  тюрьме и ее охране.
В  связи с  этим,  объяснил Штангер,  он  хотел бы  лично все осмотреть.
Кнеффель повел его по тюрьме.  Штангер приглядывался к  толстым стенам и
системе охраны.  Он  с  ужасом смотрел на  истощенные лица заключенных -
заложников гестапо, которые провожали их ненавидящими взглядами.
   В  семнадцать  часов,   согласно  договоренности,  Штангер  поехал  в
Крывляны за Денгелем. Оттуда они отправились в ресторан "Ритца". Здесь в
отдельном кабинете их уже ждали Хелен,  Тирпинг и Бертель.  Стол ломился
от  закусок и  множества бутылок,  Из зала доносялись приглушенные звуки
музыки.   Бертель  и  Денгель  пригласили  к  столу  двух  дам,  которые
специально поджидали такого случая возле гостиницы.
   Все   танцевали,   произносили  тосты,   настроение  было  веселое  и
беззаботное.  Штангер незаметно посматривал на часы: мысль о предстоящей
акции не покидала его ни на минуту.  Он был целиком поглощен ею. Рядом с
его стулом стоял портфель,  в нем находился смертоносный груз.  Заиграла
музыка,  и  Штангер с  Хелен направились в  танцевальный зал.  Когда они
смешались с кружащимися в вальсе парами, он шепнул ей:
   - Пора?
   - Да, - коротко ответила она.
   - Хорошо.  На  следующий танец пригласишь Тирпинга,  а  я  останусь в
комнате.  Как  только вернешься,  начинай,  как  договорились.  Два часа
достаточно?
   - Да,  конечно!  Я напомню им,  что мы должны ехать, так как завтра у
нас много работы...
   Отзвучали последние такты мелодии. Танцевавшие вернулись к столу, где
одиноко сидел старший егерь инженер Тирпинг.
   - Герр инженер,  -  сказала Хелен и улыбнулась Тирпингу.  -  Вы здесь
один,  без общества. Какие все нехорошие! Нашли себе дам и развлекаются,
а вы как отшельник...
   - Но я прекрасно себя чувствую и в одиночестве, фрау Хелен, - ответил
Тирпинг и посмотрел на нее затуманенным взглядом.
   - Ну нет. Я приглашаю вас на танец. Вы мне не откажете?
   - Вы очаровательны, - поблагодарил он. - Очаровательны... На этот раз
за столом будет "дежурить" герр лейтенант?..
   - Ничего не поделаешь,  - вздохнул Штангер и развел руками. - Желание
женщины - для меня закон.
   Денгель и  Бертель были так заняты своими партнершами и  при этом так
пьяны,  что совершенно не интересовались остальной компанией. Как только
раздались звуки популярной "Роземунды",  Тирпинг подал руку Хелен, и они
вышли в зал. За ними последовали со своими дамами Денгель и Бертель,
   Штангер   остался   один.   Мгновение   он   прислушивался  к   шуму,
доносившемуся из зала. Нет, никто не вернется сюда до окончания танца.
   Штангер открыл портфель.  Под бумагами на  самом дне лежала магнитная
мипа.  Он  достал  ее,  повернул рычажок взрывателя и  установил стрелку
часового механизма: взрыв последует через два часа. Сумочка Хелен лежала
на  соседнем кресле.  Штангер открыл ее,  засунул туда  мину,  захлопнул
замок  и  положил  сумку  на  прежнее  место.  Затем  закурил сигарету и
небольшими глотками  стал  пить  кофе.  Вскоре  развеселившаяся компания
вернулась  к  столу.   Хелен  внимательно  посмотрела  на  Штангера.  Он
незаметно кивнул ей. Успокоенная, она обратилась к присутствующим:
   - Господа, это нехорошо с нашей стороны...
   Все удивленно посмотрели на нее.
   - Мы здесь развлекаемся,  а наши водители сидят там без ужина. А ведь
скоро возвращаться, - напомнила она и показала на часы.
   - Действительно, вы совершенно правильно нас пристыдили, - срываясь с
места,  проговорил Денгель.  -  Пойду приглашу их что-нибудь перекусить.
Они, вероятно, голод-ьи. как волки.
   - Я с вами.  Мне надо взять из машины папку, - сказала Хелен и встала
из-за стола.
   Автомашини стояли возле гостиницы,  а  в  них вовсю храпели водители.
Денгель постучал в стекло своей машины и крикнул:
   - Хельмут!
   - Яволь, герр капитан! - выпалил разбуженный водитель.
   - Иди перекуси что-нибудь.
   - Благодарю, герр капитан, иду.
   Хелен разбудила водителя своей машины.
   - Послушай,  Карл,  сходи поужинай,  а  то  скоро поедем.  Открой мне
только заднюю дверь, я хочу забрать свою папку,
   Карл  открыл заднюю дверь с  правой стороны,  где  на  сиденье лежала
папка.  Затем он вышел из машины и стал ждать,  когда сможет ее закрыть.
Хелен  наклонилась внутрь  автомашины,  взяла  папку,  прикрыла ею  свою
открытую сумочку,  из которой быстро достала магнитную мину и  просунула
ее за сиденье.  Когда мина прилипла к  кузову рядом с бензобаком,  Хелен
услышала глухой металлический стук.
   - Все, Карл, закрывай, - сказала она, вылезая из машины.
   Водитель захлопнул дверцу, и все четверо направились в ресторан.
   Хелен  вынула  из  принесенной  папки  пачку  фотографий,   снятых  в
Кенигсберге  на  пляже  "Раушен",   и,  улыбаясь,  стала  показывать  их
развеселившейся  компании.   Водители   быстро   справились  с   ужином,
поблагодарили и пошли к машинам.
   - Герр Тирпинг,  нам пора.  Завтра,  а точнее, уже сегодня... - Хелен
взглянула на часы,  которые показывали около часу ночи, - в Беловеже нас
ждет  много  работы.  Служба  есть  служба,  -  закончила она  с  важным
выражением лица.
   - Дорогая, еще один танец, - попросил Штангер и поцеловал ей руку.
   - Но помни: последний, - ответила она и погрозила ему пальцем.
   - Последний на сегодня...
   - Ну хорошо, пойдем,
   Они снова вышли в зал, а за ними Денгель и Бертель со своими дамами.
   - Все в порядке? - спросил Штангер.
   - Я установила мину у бензобака...
   - Хорошо.  Тебе остается разыграть сцену пересадки в нашу автомашину.
Впрочем,  я  сам  предложу  Денгелю.  Они  все  пьяны.  Это  не  вызовет
подозрений. К тому же в нашем положении влюбленных, моя дорогая, это так
понятно...
   - Мне немного жаль Карла, но в борьбе с ними не до сентиментальности.
   И вот произнесены последние тосты, вечер подходил к концу.
   - Герр  капитан,   -   шепнул  Штангер,  наклонившись  к  Денгелю.  -
Попросите,  чтобы Хелен поехала с  нами.  -Вы знаете,  мне это не совсем
удобно.
   - Что?  -  ответил тот, посмотрев на Штангера помутневшим взглядом. -
Конечно,  поедет.  Сейчас увидите! Фрау Хелен, вы "арестованы"! - заявил
он.
   - Да? - она удивленно подняла брови.
   - Да.  Мы забираем вас в нашу машину.  Надеюсь, герр старший егерь не
будет возражать, если влюбленные поедут вместе?
   - Как бы я посмел доставить огорчение своему начальнику?  -  произнес
Тирпинг и,  галантно поклонившись Хелен,  обратился к Штангеру:  -  Герр
лейтенант, вы должны взять на себя заботу о фрау Хелен.
   - Если она согласна, я готов.
   Хелен, в ответ прижалась к Штангеру.
   - Да, да, - Тирпинг закивал головой.
   - Ну,  тогда поехали!  -  скомандовал Денгель.  -  И еще одно: оружие
держать наготове.  Поедем через так называемый партизанский район.  Враг
не дремлет. Ваша машина поедет первой, а мы за вами.
   Смеясь и перебрасываясь шутками,  они покинули отель "Ритца",  заняли
места в машинах и помчались в сторону Беловика.


   Денгель дремал возле водителя, а на заднем сиденье, прижавшись друг к
другу, молча сидели Штангер и Хелен. Оба были возбуждены и взволнованы.
   - Когда?   -   чуть  слышно  прошептала  она.  Штангер  посмотрел  на
светящийся циферблат часов и ответил:
   - Еще тридцать - сорок минут.
   Она вскинула голову и прикоснулась губами к его щеке.
   Они  не  отрывали  глаз  от  красных  огоньков автомашины,  мчавшейся
впереди.   Миновали  спящий  Бельск-Подляски.   Постепенно  из   темноты
показалась Хайнувка, а затем их поглотил лес.
   Штангер  и  Хелен  нервничали,  до  боли  в  глазах  всматривались  в
очертания едущей  впереди  автомашины Тирпинга.  Время  от  времени  она
исчезала за многочисленными поворотами шоссе. Ночь была темной, и только
светлая лента шоссе вырисовывалась на фоне черного неба.
   Внезапно в  эту  темноту,  в  тишину  спящего  бора  вторгся страшный
грохот,  и мощная вспышка осветила шоссе, деревья и ночь вокруг. Хельмут
затормозил так стремительно,  что их автомашину занесло почти к  кювету.
Денгель ударился головой об  стекло,  а  Хелен и  Штангер соскользнули с
сиденья.
   - Банда! - крикнул Штангер, хватаясь за автомат. Распахнув дверцу, он
выскочил из машины,  а  за ним с  автоматами в  руках выбежали Денгель и
Хельмут.  В  ста  метрах от  них  в  кювете горела машина Тирпинга.  Они
побежали туда,  беспорядочно стреляя  по  кустам,  но  жар  от  горящего
бензина  и  треск  взрывающихся  внутри  автомашины  патронов  и  гранат
остановил их.  Хелен с  пистолетом в руке вдруг разразилась истерическим
плачем.
   - Мина!  Это бандитская мина! Автомашина попала на мину... - дрожащим
голосом сумел выдавить из себя Денгель.  Штангер ничего не ответил и как
зачарованный смотрел на языки пламени,  вырывавшиеся из "мерседеса".  Он
подошел к Хелен.
   - Успокойся! Успокойся! - прикрикнул он на нее. - И марш в машину!
   - Не пойду.  Понимаешь ли ты,  что я...  я... могла с ними?.. - снова
зарыдала она.
   Денгель тоже старался ее успокоить, уговаривая сесть в автомашину, но
Хелен  вырвалась  от  них  и,  шатаясь,  пошла  к  медленно  догоравшему
"мерседесу". .
   - Хельмут, зажги фары! Здесь могут быть еще мины! - заорал Денгель на
водителя. - Фрау Хелен, прошу вас, остановитесь!
   Хельмут включил фары, осветив шоссе и лежавшие в кювете обломки того,
что минуту назад было "мерседесом".
   - Посмотри, нет ли воронки на шоссе? - обратился к Штангеру Денгель,
   - Нет. Герр капитан, это диверсия! Хельмут, быстро вылезай из машины!
- крикнул  Штангер  водителю.  -  Прибудет помощь,  тогда  проверим нашу
машину.  О боже!  Герр капитан!  Я мог ее потерять!..  -  И голос у него
сорвался.
   Рыдая, Хелен приблизилась к догоравшему остову "мерседеса". Остальные
как вкопанные стояли на месте,  глядя на то, что осталось от "мерседеса"
и его пассажиров, и не решаясь приблизиться к своей автомашине или сойти
с шоссе.
   "Прекрасная актриса,  -  думал Штангер.  - Мастерски все разыграла...
Как в хорошем спектакле. Кричал бы "браво", если б мог. Но тут не сцена.
Это борьба..."
   Из оцепенения их вывел гул моторов приближавшихся со стороны Беловежа
автомашин.  Это мчалось на помощь подразделение жандармерии, поднятое по
тревоге взрывом и  пожаром.  Через минуту из-за  поворота шоссе блеснули
фары.  Автомашины медленно остановились.  Жандармы на ходу соскакивали с
них и широкой цепью бежали к месту катастрофы.  Хелен продолжала рыдать,
не  отходя от автомашины,  в  которой догорали останки двух исполнителей
преступных акций в Беловежской иуще.



   Гибель Тирпинга и  Бертеля вызвала лавину расследований.  Сам  Геринг
интересовался  следствием  и  требовал  найти  виновников  преступления.
Смешанная  комиссия  из   представителей  абвера  и   гестапо  тщательно
осмотрела остатки взорванного и  сгоревшего "мерседеса",  допросила всех
участников пирушки в отеле "Ритца".  Нити следствия вели в Белосток. Там
и стали искать преступников.
   В  это  время  на  южном участке Восточного фронта происходили жаркие
бои.  Танковые  армии  гитлеровцев  устремились на  Кавказ  и  к  Волге.
Разведцентр в  Беловеже внимательно следил за  ходом этой  самой крупной
операции  1942  года.  В  кабинетах  дворца  вынашивались  планы  тайных
разведывательно-диверсионных операций. При их под-готовке использовались
сообщения агентов,  радиоперехваты,  документы Красной Армии, добытые на
фронте.   Иногда   по   различным   причинам   запланированные  операции
проваливались.  О  некоторых Штангер узнавал после их проведения и очень
переживал,  что  не  смог помешать их  выполнению:  ведь он  для  того и
находился в Беловеже,  чтобы своевременно информировать Центр о замыслах
врага или умело предотвращать их.  Но  иногда он был совершенно бессилен
проникнуть в тайны мрачного дворца.
   Штангер  после   долгого  изучения  личных  качеств  многих  офнпоров
разведцентра  "Хорн"  пришел  к  выводу,   что  майор  Фриватт,  шеф  их
авиаразведки,  хотя и  хороший специалист в своем деле,  но вместе с тем
человек   легковерный   и   тщеславный.   Фриватт   использовал   каждую
возможность,  чтобы блеснуть своими способностями. Эта слабость Фриватта
навела Штангера на одну мысль...
   Отделение авиаразведки в Беловеже наряду с различной разведывательной
и   контрразведывательной  деятельностью  занималось   допросом   членов
экипажей  подбитых  советских самолетов.  Время  от  времени  в  Беловеж
привозили пленных летчиков, штурманов, стрелков, бортмехаников радистов.
Их держали в  подвалах дворца и подвергали многочасовым допросам.  Такие
допросы сопровождались избиениями,  особенно тех, кто вообще отказывался
давать показания. От членов экипажей сбитых самолетов старались получить
информацию об аэродромах,  с которых они стартовали,  о кодах, с помощью
которых они  объяснялись со  своими  базами,  и  многие другие сведения.
Пленные  давали  весьма  расплывчатые  показания,   старались  запутать,
обманывали. Но иногда из обрывков этих показаний, из недомолвок Фриватту
удавалось выяснить определенные факты.
   В   1942   году  на   помощь  разведцентру  пришла  техника.   Группа
специалистов  из  люфтваффе  установила  в  арестантских камерах  дворца
оборудование для подслушивания.  Аппаратура звукозаписи находилась около
кабинета Фриватта. Там всегда сидел дежурный техник, обслуживающий ое.
   Штангеру  часто   приходилась  перепечатывать  на   пишущей   машинке
разговоры,  записанные на магнитофон.  В основном эти разговоры не имели
разведывательного характера. Это были обычные беседы людей, вырванных из
близкого им окружения и попавших в руки врага.
   Однажды во дворец привезли новую группу советских летчиков, сбитых на
центральном  участке   фронта.   Предварительные  допросы   не   обещали
каких-либо  открытий.  Летчики сидели в  камерах уже  вторую неделю.  Их
общие показания заполнили десятки страниц машинописного текста.  Штангер
ежедневно перепечатывал подслушанные разговоры. Вот в них-то и появилась
вдруг  определенная информация,  которая  взбудоражила майора  Фриватта.
Разговаривая  между  собой  в  камере,   летчики  упоминали  о  каком-то
"замке... штабе воздушной армии... командовании". И майор Фриватт сделал
вывод,  что речь идет о  штабе советской воздушной армии на  центральном
участке фронта,  местонахождение которого безуспешно искали его  агенты.
Итак,  у  Фриватта  появилась  возможность определить  месторасположение
этого штаба,  с  чем он  связывал большие надежды,  так как в  последнее
время руководимый им участок не мог похвастаться хорошими результатами в
разведывательной работе.
   После нескольких дней подслушивания,  когда разговоры пленных не дали
больше ничего нового,  Фриватт сам приступил к допросам.  Трое летчиков,
которые  говорили  о  таинственном замке,  штабе  и  командовании,  были
подвергнуты жестоким допросам.  Фриватт,  Денгель и  Клаузер любой ценой
старались добыть от  них  необходимую информацию.  На  очередном допросе
одного нз  летчиков подвергли самым страшным пыткам,  и  он был сломлен.
Штангер  присутствовал на  допросе в  качестве переводчика.  Денгель под
диктовку Фриватта нечатал показания летчика на машинке.
   Летчик рассказал:
   - Незадолго  до  моего  последнего боевого  вылета  меяя  вызвали  на
инструктаж в штаб воздушной армии.  Он находился в старом замке, носящем
название Дравиньск. Этот замок когда-то принадлежал какому-то графу. Его
окружает запущенный парк,  который соединнется с лесом, простирающимся в
сторону фронта.  На  восток  от  замка  находятся временный аэродром,  а
дальше село  Сальверск.  Штаб армии занимает весь замок.  Там  находится
радиостанция.  К  замку  тянутся  десятки  телефонных проводов.  Система
охраны замка мне неизвестна,  Я видел караулы вокруг аэродрома, у ворот,
а также у входных дверей...
   Затем  летчик  описал  внутреннее расположение замка,  сообщил  имена
некоторых офицеров штаба и другие подробности, интересующие Фриватта.
   Допрос уже заканчивался,  когда вошел майор Завелли. Фриватт приказал
увести,  а вернее,  унести пленного,  так как тот был жестоко избит и не
мог самостоятельно передвигаться.
   - Читай, - сказал Фриватт и подал Завелли протокол.
   - Интересно,  -  проговорил тот,  закончив чтение.  -  Поздравляю. Ты
получил то, что нужно.
   - Это лишь начало.
   - Что ты намереваешься делать дальше?
   - Представлю  результаты допроса  командованию люфтваффе.  Пусть  они
проведут   авиаразведку,    а    потом    нанесут    удар    пикирующими
бомбардировщиками, чтобы там камня на камне не осталось...
   Шгангер приводил в  порядок бумаги,  лежавшие на  столе возле пишущей
машинки, и прислушивался к тому, о чем говорило начальство.
   - Ты  думаешь,  русские дадут  захватить себя  врасплох?  Такой  штаб
имеет, вероятно, сильную противовоздушную оборону, - заметил Завелли.
   - Это уж  меня не  касается.  То,  что от меня требуется,  я  сделал:
установил,  где  на  центральном участке фронта находится штаб воздушной
армии врага. Остальное - дело тактической авиации. Пусть не болтают, что
я не работаю.
   Штантер  с  возрастающим интересом прислушивался к  атому  разговору,
посматривая то  на  возбужденного успехом Фриватта,  то  на  задумчивое,
непроницаемое лицо  За-велли.  В  голове  разведчика  моментально возник
определенный план. А может, удастся? И он решил попробовать.
   - Герр майор,  можно мне высказаться по этому вопросу? - обратился он
к Фриватту,
   - Конечно, слушаем. Мы ценим хорошие советы,
   - Герр майор говорил о бомбардировке авиаштаба врага.  Это, по-моему,
не лучшее решение.
   - А что ты предлагаешь? - спросил Фриватт, с любопытством взглянув на
Штангера.
   - Получение этой информации стоило слишком большого труда.  По-моему,
можно  провести более  интересную операцию,  чем  простая бомбардировка.
Прежде всего,  я  посоветовал бы более критически отнестись к показаниям
летчика.   Он  может  обманывать,  как  это  уже  многие  делали.  Пусть
кто-нибудь из  ваших агентов,  действующих за линией фронта,  установит,
действительно ли штаб военно-воздушной армии находится там,  где сообщил
летчик.  Если  агентура и  авиаразведка подтвердят это,  тогда по  замку
следует нанести удар, но не пикировщиками...
   - А  чем?  -  спросил,  не  отрывая  взгляда  от  Штангера,  Фриватт.
Остальные офицеры слушали его также с интересом.
   - Диверсионной группой.
   - Подожди...  Подожди,  не понимаю.  Как это группой?  -  прервал его
Фриватт,
   - Вот,  взгляните,  - сказал Штангер и приблизился к карте Восточного
фронта,  висевшей на стене, - Авиационный штаб находится где-то здесь, -
показал он пальцем. - Леса, о которых говорил пленный, тянутся до самого
фронта.   Сюда  можно  сбросить  на   парашютах  диверсионную  группу  в
количестве...   Ну,   это  можно  установить  позже.  Она  проберется  в
окрестности замка, перебьет, сколько удастся, сотрудников штаба, заберет
ценные документы, взорвет замок и лесом отойдет к линии фронта.
   - Штангер,  как тебе это пришло в голову? - воскликнул Фриватт. - Это
прекрасная идея!..
   - Да,  действительно неплохая,  - подтвердил Клаузер. - За такую идею
стоит выпить.
   - Герр капитан,  разрешите,  я закончу,  -  снова заговорил Штангер и
продолжил:  -  Итак,  бомбардировка  замка.  Что  это  даст?  Убьем  там
нескольких советских офицеров,  конечно,  если  они  не  успеют  уйти  в
бомбоубежище, уничтожим замок - и все. Будем ли мы от этого больше знать
о каких-либо тайных замыслах врага? Нет...
   - Конечно, нет, - впервые вступил в разговор Завелли.
   - Раздобыть документы из  штаба  военно-воздушной армии -  такая игра
стоит свеч!  -  излагал свои мысли Штангер. - Ведь не часто, герр майор,
можно  установить местонахождение штаба  военно-воздушной армии.  И  еще
одно.  В составе диверсионной группы должен быть человек, хорошо знающий
местность.
   - Откуда мы возьмем такого человека? - заметил Клаузер,
   - Откуда?  Я об этом подумал,  герр капитан. С нами ведь сотрудничают
бывшие солдаты и  офицеры из отряда атамана Балаховича?  Может среди них
есть и такие, кто знает эту местность?
   - Штангер, это гениально! - воскликнул Фриватт.
   - Ну что вы,  герр майор,  я просто высказал вслух свои мысли. Как вы
их используете - это уж ваше дело. Но игра действительно стоит свеч!
   - Молодец!  -  оказал Завелли.  -  Ты  представил почти  готовый план
операция.   Остается  только  перенести.   его  на  бумагу,   определить
мероприятия,  требующие немедленного выполнения, все тщательно проверить
и приступить к реализации. Но у меня вот какое сомнение...
   - Какое? - нетерпеливо спросил Фриватт.
   - А  удастся ли  кому  из  диверсионной группы уйти живым после такой
операции?  Даже если они не погибнут во время налета на замок, то смогут
ли перейти линию фронта? Мы ведь все в этом кое-что понимаем.
   Наступила мертвая тишина. Первым заговорил Штангер:
   - Герр майор,  нет операций без риска.  Мы хорошо это знаем. Но мы не
посылаем диверсионную группу на  верную гибель.  Русские леса могут быть
прекрасным  убежищем.  Состав  группы,  вооружение,  проводник,  длинные
темные осенние ночи -  все это позволит пробиться к фронту и через линию
фронта.  Разве такие группы уже не забрасывались в тыл врага, и причем с
неплохими результатами?
   - Штангер   прав,   -   заключил   Фриватт,   полностью   захваченный
предложенной идеей.  - Ведь команда "Зондер-Ф" выполняла подобные акции,
и весьма успешно. Садись к машинке, сделаем набросок плана.
   Штангер  вставил  лист  бумаги  в  пишущую  машинку и,  обратившись к
Фриватту, оказал:
   - Слушаю, герр майор.
   - Пиши:  "Совершенно секретно.  План  операции под  кодовым названием
"Ксавир"..."
   Штангер с  таким усердием печатал на машинке,  что в  какой-то момент
даже спохватился, не прочитают ли на его лице истинную причину радости.


   По вечерам в  кабинете майора Фриватта долго горел свет.  Майор почти
без  передышки работал над операцией "Ксавир".  Каждый день он  вносил в
план  новые  дополнения и  изменения.  Воздушная разведка  доставила ему
целую серию фотографий замка у  Дравиньска и окрестных лесов,  ж Фриватт
поручил изготовить на  их  основе большой макет замка и  рельефную карту
близлежащей местности.  Одновременно один из  агентов,  действовавших за
линией  фронта,   подтвердил,   что  в  указанном  районе  действительно
размещается штаб советской воздушной армии.
   Чтобы не возбудить подозрений,  были прекращены полеты в  направлении
Дравинъска. Майор Фриватт и капитан Денгель рылись в личных делах бывших
бандитов Ба-лаховича и других "белых",  работавших в гестапо,  полиции и
жандармерии,   в  поисках  тех,   кто  знает  район  Дравнньска.   После
многодневных поисков  Фриватт  получил  наконец из  гестапо в  Белостоке
письмо следующего содержания:  "В местном отделении полиции служит некий
Сыдонюк, 1899 года рождения. Он знает интересующий вас район России".
   В  тот же  день капитан Денгель помчался на  автомашине в  Белосток и
привез Сыдонюка. Майор Фриватт ждал их в своем кабинете. Полицейский был
смущен и  напуган,  так  как имел не  одну провинность перед немцами,  в
частности,  он  утаил  немало  награбленного имущества.  Однако  Фриватт
угостил его сигаретой и  заверил,  что речь пойдет не о  его проступках.
Сыдонюк оживился.
   - Ты знаешь местность Дравиньска и  близлежащие леса?  -  епросял его
Фриватт.
   - Герр майор, я ведь там родился!
   - Где?
   - Мой отец был конюхом у графа.  Я, когда подрос, помогал отцу. Замок
этот знаю как  свои пять пальцев,  так как готовился стать камердинером.
Если его, конечно, не перестроили...
   - Хорошо,  прекрасно!  -  обрадовался Фриватт.  -  Сначала прочитай я
подпиши это,  -  он  подсунул ему  отпечатанный на  пишущей машинке лист
бумага, - а потом продолжим нашу беседу.
   Сыдонюк прочитал:
   "Я,  нижеподписавшийся,  клянусь, что сохраню в глубокой тайне все, о
чем узнал от офицеров рааведки.  Если я кому-нибудь выдам доверенную мне
тайну,  пусть  я  понесу самое  суровое наказание.  Я  принимаю также  к
сведению,  что без особого на то  разрешения мне нельзя покидать замок в
Беловеже".
   - Понял?
   - Так  точно!  -  ответил Сыдонюк и  подписал бумагу.  Затем  Фриватт
открыл дверь в соседнюю комнату и провел туда Сыдонюка.
   - Узнаешь? - спросил майор, показывая на макет замка.
   - Ведь это  графский замок!  Как настоящий!  -  воскликнул удивленный
Сыдонюк.  -  Вот  здесь когда-то  находилась большая оранжерея,  а  этих
строении не было... Здесь был амбар. - И показал пальцем.
   - Это сейчас не  имеет значения,  -  прервал его Фриватт.  -  Покажи,
откуда можно незаметно приблизиться к замку и пробраться в него?
   - Приблизиться?  Вот отсюда... - показал Сыдонюк. - Из леса в парк, а
потом  в  сад,  до  этого  крыла здания.  Подождите...  подождите,  герр
майор...  Я вспомнил кое-что...  - медленно проговорил Сыдонюк, о чем-то
размышляя.
   - Что? - встрепенулся Фриватт.
   - Сейчас: сейчас.  Где же это на карте?  Вот здесь. Вот это часовня и
кладбище возле  нее.  В  часовне есть  фамильный склеп владельцев замка.
Оттуда в  подвалы замка ведет подземный ход.  По-моему,  он существует и
сейчас.
   Фриватт от удивления раскрыл рот. Ему казалось, что такое бывает лишь
в  детективных романах.  Майор засыпал Сыдонюка вопросами и  лихорадочно
записывал ответы.
   На другой день Сыдонюка отвезли на аэродром, где он с немалым страхом
и  без  особой охоты начал тренироваться в  прыжках с  парашютом.  Майор
Фриватт продолжал корпеть над деталями операции "Ксавир".
   В  очередном донесении агент  "Л-23",  который  по  приказу  Фриватта
проводил  наблюдение  за  замком,  сообщил:  "Ежедневно сюда  подъезжает
большое число штабных автомашин. На аэродроме базируются самолеты разных
типов. Охрана состоит из караульной роты, размещенной с западной стороны
объекта".
   Эту информацию Фриватт добавил к плану операции. Большую часть работы
он выполнял сам,  так как ни с  кем не хотел делить славу.  По окончании
операции  "Ксавир"  майор  рассчитывал  на  повышение,  а  может,  и  на
Рыцарский  крест.   Фриватт  быстро  "забыл",  что  идея  этой  операции
принадлежит Штангеру.  Впрочем,  Штангер и сам отошел в тень,  занимаясь
своими  повседневными  делами.  Казалось,  эта  операция  перестала  его
интересовать. Но так только казалось. От капитана Дснгеля, с которым они
вместе выпивали и играли в карты,  Штангер узнал о Сыдонюке,  о том, что
тот прекрасно знает замок и подземный ход в него.
   Однажды вечером Штангер как  бы  случайно встретил в  коридоре майора
Фриватта.  Тот пригласил его в  свой кабинет и с гордостью показал макет
дворца,  а  затем в  общих чертах поделился тем,  что  он  уже сделал по
разработке операции "Ксавир".  Штангер с безразличным видом выслушал его
и  заранее  поздравил  с  повышением и  наградой.  Оба  даже  словом  не
обмолвились,  чья это была идея.  Прощаясь с сияющим Фриваттом,  Штангер
как бы мимоходом спросил:
   - Когда  же,   герр  майор,   о,   извините,  может  быть,  уже  герр
подполковник...
   - Но-но, не стоит говорить раньше времени...
   - Но будьте так скромны, герр майор. Итак, когда же операция "Ксавир"
станет реальностью?
   - Когда?  Самое  большее через пять  -  десять дней.  Я  еду  в  штаб
люфтваффе.  Там  представлю  свой  план.  Пусть  назначают  диверсионную
группу.  Здесь,  в  Беловеже,  диверсанты пройдут под  моим  наблюдением
последнюю "шлифовку" на макете.



   "Итак,  я  знаю почти все.  Майор Фриватт,  эта хитрая и  пронырливая
лиса,  позволил заманить себя в западню как новичок.  Пора предпринимать
контрмеры,  -  думал  Штангер,  отпивая  небольшими  глоточками  кофе  и
разглядывая играющих в бильярд.  - Пора! Только бы раньше времени ничего
не испортили. Это будет хорошая работа..."
   Ночью,  запершись в  своей  комнате,  Штангер  составил  шифрограмму:
"Воздушная разведка подготовила операцию под кодовым названием "Ксавир".
Диверсионная группа  будет  сброшена  на  парашютах в  лес  недалеко  от
деревни  Сальверск  с  целью  разгрома  штаба  воздушной армии  в  замке
Дравиньска.  Проводником  группы  будет  бывший  житель  тех  мест.  Ему
известен подземный ход  из  кладбищенской часовни  в  подвалы замка.  За
местом  расположения  штаба   наблюдает  агент  с   радиостанцией.   Мои
рекомендации:  не вспугнуть агента накануне операции;  не препятствовать
выброске диверсионной группы и  даже позволить ей благополучно добраться
до подвалов замка. Дату отлета сообщу".
   На   следующий  вечер  Штангер  направился  в   лес  на   "прогулку".
Шифрограмма пошла в эфир. Центр подтвердил прием.


   Подготовив план  операции  "Ксавир".  майор  Фриватт  выехал  в  штаб
командования люфтваффе,  находившийся недалеко  от  ставки  Гитлера  под
Кентшином,  Отдел разведки люфтваффе, которым руководил генерал Штудент,
высоко оценил представленный план. Штудент доложил о нем самому Герингу,
который также выразил свое одобрение и приказал немедленно доложить ему,
когда будут известны результаты операции.
   Оставалось   подобрать   командира   группы,   рядовых   диверсантов,
необходимое снаряжение,  а  также предусмотреть все варианты возвращения
диверсионной группы  через  линию  фронта.  После  обсуждения  различных
кандидатур выбор генерала Штудента пал  на  капитана Текстера,  кавалера
Рыцарского креста,  который руководил уже подобными операциями в Польше,
Норвегии,  Бельгии и  Франции.  За  свои рискованные диверсии за  линией
фронта  Текстер  получил  прозвища Серый  Дьявол  и  Бессмертный.  Когда
генерал Штудент и  майор Фриватт посвятили его в план операции "Ксавир",
капитан Текстер с радостью согласился возглавить группу. Генерал Штудент
обещал  ему  после  выполнения  операции  награду:  "дубовые  листья"  к
Рыцарскому  кресту.  Было  решено,  что  в  операции  будут  участвовать
двадцать пять диверсантов. Подбором людей занялся лично капитан Текстер.
   Диверсантов в  команды  люфтваффе  подбирали  весьма  тщательно.  Они
отличались смелостью,  силой и ловкостью, умели пользоваться любым видом
оружия, метко стреляли, знали приемы дзюдо и бокса, могли найти выход из
любого трудного положения.
   Сформированная группа  капитана  Текстера  вылетела  на  траиспортном
"юнкерсе" с  аэродрома под Кентшином на  аэродром около Бельск-Подляски.
Оттуда диверсантов перевезли на автомашинах в Беловеж.
   Наступили последние лихорадочные дни подготовки к  операция "Ксавир".
Диверсантов капитана Текстера и Сыдонюка расквартировали во дворце, ни с
кем  общаться  им  не  разрешалось.  Для  занятий  был  выбран  один  из
конференц-залов дворца.  Здесь на  стене висела большая карта Восточного
фронта с  обозначением тех  районов,  где  предстояло действовать группе
капитана Текстера.  На  столе  стоял  макет дравиньского замка,  там  же
находилась рельефная карта окрестностей. Занятия с диверсантами проводил
сам майор Фриватт.
   - Ваш самолет сделает посадку на  полевом аэродроме недалеко от линии
фронта,  - говорил он, водя пальцем по карте. - Здесь будет сформирована
эскадрилья бомбардировщиков,  в составе которой полетит ваш "юнкерс".  В
этом месте,  -  показывал он дальше,  - вы пролетите над линией фронта ж
окажетесь над сальвереким лесом.  Там на  одной из полян вас будет ждать
наш  человек.  Он  разведет костры  и  будет  подавать сигналы карманным
фонариком.  После приземления - сбор на поляне. Капитан Текстер по рации
сообщит о приземлении:  короткий сигнал обозначает,  что выброска прошла
благополучно.  От  места  сбора  до  замка -  около двадцати километров.
Группу поведет проводник.  Здесь,  - показал он, - находится часовня. За
алтарем - вход в подземелье, через которое вы пройдете в замок...
   В  течение  нескольких дней  диверсанты тщательно  изучали  рельефную
карту  окрестностей,   внутреннее  расположение  замка,   знакомились  с
заданиями,   которые  предстояло  каждому  из  них  выполнить  во  время
операции.  Все  казалось логичным и  простым,  ничто не  грозило большим
риском.  Сомнение вызвало лишь  возвращение.  Но  ж  здесь майор Фриватт
оказался на  высоте.  Он,  организовал тщательную разведку того  участка
фронта,   через   который  группе  капитана  Текстера  предстояло  после
выполнения задания прорываться на немецкую сторону.  Фриватт знал, какие
советские части и  подразделения защищают этот участок и в каком месте у
них   наиболее   слабая   оборона.    Кроме   того,   немецкие   войска,
предупрежденные в  соответствующий момент,  должны были прийти на помощь
диверсантам. Вместе с группой Текстера летел капитан Денгель. В одлом из
прифронтовых штабов он должен был ждать результатов операции.
   Настудили   темные,   безлунные  ночи.   Обучение   диверсантов  было
закончено.  Майор Фриватт дал небольшой банкет, на котором пили за успех
операции. Банкет проходил при закрытых дверях. Кроме участников операции
на нем присутствовали только майор Завелли,  капитаны Клаузер и Денгель,
лейтенанты Хайден  и  Штангер.  Поднимались тосты  за  фюрера,  Геринга,
майора Фриватта, как автора прекрасной операции, ну и конечно за ее, уже
заранее предрешенный, успех.
   Штангер сидел возле Хайдена ж с интересом наблюдал за диверсантами, а
особенно за  колоритной фигурой капитана Текстера.  Штангеру хотелось бы
находиться там,  где  разыграется эпилог операции "Ксавир",  хотелось бы
видеть то,  что не предусмотрел майор Фриватт,  что не могли предугадать
те,  кто сейчас беззаботно пял,  шутил и смеялся.  Сейчас же Штангер так
же,  как и  все остальные,  веселился,  шутил,  желал успехов и  заранее
поздравлял с повышениями и наградами.
   На  другой  день  утром  диверсанты  капитана  Текстера,  навьюченные
оружием,  минами  и  другими принадлежностями,  необходимыми в  подобных
операциях, вылетели на "юнкерее" в прифронтовую зону.
   В  этот же день вечером Штангер передал в  эфир пять лаконичных слов:
"Операция "Ксавир" началась. Состав - 26".


   Октябрьские дни были пасмурными,  дождливыми и ветреными. Разведцентр
"Хорн" в  Беловеже ждал начала операции "Ксавир".  Майор Фриватт был так
этим поглощен,  что  не  мог заняться своей обычной работой.  Он  больше
просиживал в шифровальной комнате,  чем в своем кабинете. Агент "Л-23" в
последнем донесении передал,  что на  объекте,  за которым он наблюдает,
изменений не  произошло.  Капитан  Денгель сообщил,  что  к  вылету  все
готово, ждут лишь улучшения метеорологических условий.
   Через  четыре  дня  после  отлета  группы пришло краткое сообщение от
Денгеля: "Сегодня вечером".
   Почти всю ночь радист принимал депеши.  Их с нетерпением ожидал майор
Фриватт.  "Отлет в  22 часа";  "Несмотря на дождь,  доехал благополучно"
(это  означало:  самолет с  диверсионной группой на  борту,  несмотря на
обстрел,  миновал линию фронта); "Двадцать шесть попало в цель" (то есть
высадка прошла успешно).
   Обрадованный,  майор Фриватт лишь под утро прилег отдохнуть. Но разве
мог  он  спать спокойно,  когда там,  за  много километров от  Беловежа,
решалась судьба самой крупной операции, которую ему когда-либо удавалось
проводить?  Невыспавшийся, но полный радужных надежд, Фриватт рано утром
появился  в   шифровальной  комнате.   Лейтенант  Иорст  развел  руками,
показывая тем самым,  что ни от Денгеля, ни от Текстера никаких сведений
не поступило,
   Фриватт отправился в свой кабинет.  Встав перед рельефной картой,  он
мысленно перенесся туда,  где  в  эту  минуту  находились Текстер и  его
группа.  Майор представил себе,  как они приземлились на  лесную поляну,
как потом искали тех, кого отнесло в сторону от места обора, как наконец
укрылись где-нибудь в лесных дебрях и ждут ночи.
   Этот октябрьский день,  затем ночь,  ж следующий день,  и вторая ночь
прошли для Фриватта в тревожном напря-зйеяном ожидании. Его все больше я
больше  охватывало беспокойство,  которое  он  пытался заглушить крепким
кофе  и  сигаретами.  Радист  Юнг  часами  вызывал рацию  агента "Л-23",
который первым должен был сообщить о  результатах операции "Ксавир",  но
рация агента молчала,
   Денгель, с которым Фриватт связывался по рации через каждые несколько
часов, тоже ничего не мог сказать о результатах операции.
   Майор Фриватт потерял самообладание.  Он  пока ни  с  кем не  делился
своими сомнениями,  но  они все больше мучили его.  Однако он еще верил,
что   операция   "Ксавир"   продолжается,    что   Текстер   молчит   из
предосторожности,  чтобы не выдать местонахождения своей группы.  С этой
искоркой надежды майор Фриватт ждал известий.
   Так прошла неделя,  вероятно,  самая длинная в жизни майора Фриватта.
Впрочем,   ждал  не  только  он.   Ждал  весь  разведцентр  в  Беловеже,
посвященный в  секрет операции "Ксавир",  ждало  командование люфтваффе.
Генерал Штудент несколько раз звонил по телефону майору Фриватту, требуя
известий о группе Текстера. Но откуда их взять? Майор Фриватт, Завелли и
другие офицеры штаба  ломали голову,  что  же  случилось с  диверсионной
группой?
   Капитана Денгеля вызвали в Беловеж для отчета, но он знал столько же,
сколько и  все  остальные.  Фриватт потребовал произвести аэрофотосъемку
замка в Дравиньске. Посланный туда разведывательный самолет был встречен
огнем зениток и едва сумел уйти от истребителей.  Когда проявили пленку,
то увидели, что замок имеет тот же вид, что и перед операцией "Ксавир".
   Фриватт терялся в догадках,  делая различные предположения.  Вместе с
Завелли,  Клаузером и Денгелем он обстоятельно разобрал все детали плана
операции.  Выли найдены лишь мелкие недостатки и  упущения.  Но  что  же
случилось?  Фриватт не мог дать ответа на этот вопрос. О том, что скажет
о  провалившейся операции командование люфтваффе,  он  не  хотел даже  и
думать. Каждый день он ждал вызова в ставку Геринга.


   Прошло четырнадцать дней после того,  как группа Текстера вылетела на
выполнение задания.  Радист Юнг, как обычно, дежурил около радиостанции.
Лейтенант Иорст корпел над расшифровкой очередного донесения.  И вдруг в
эфире раздался сигнал вызова их радиостанции. Радист настроился на волну
и   стал  механически  записывать.   По   окончании  передачи  он  подал
зашифрованный текст  Иорсту,  Уже  первые слова  телеграммы взбудоражили
Иорста,  и,  хотя  была  поздняя ночь,  он  дрожащей рукой  набрал номер
телефона майора Фриватта. Услышав его заспанный голос, Иорст доложил:
   - Герр майор, получено известие, касающееся операции "Ксавир".,.
   Не  прошло и  нескольких минут,  как  запыхавшийся Фриватт появился в
шифровальной комнате и через плечо Иорста прочитал шифрограмму:  "Прибыл
солдат  из  группы  капитана Текстера.  Посылаем его  к  вам  "шторхом".
Подготовьте посадочную площадку".
   Фриватт  потянулся к  телефонной трубке,  позвонил Завелли,  Денгелю,
Клаузеру, командиру батальона охраны. Около дворца началось движение. На
посадочной  площадке  в  парке,  рядом  б  охотничьим  домиком,  солдаты
разложили костры и  установили несколько автомашин,  фары которых должны
были освещать узкую поляну, на которую садились "шторхи".
   Дрожа от холода, Фриватт и другие офицеры стояли на поляне в ожидании
самолета с необычным пассажиром. Наконец послышался слабый рокот мотора.
Пилот сделал один-два круга,  снизил самолет и  мастерски посадил его на
поляну.
   Фриватт  подбежал к  самолету.  С  заднего  сиденья  вылез  человек в
толстом комбинезоне,  соскочил на  землю  и,  стараясь встать но  стойке
"смирно", хриплым голосом отрапортовал:
   - Герр майор, фельдфебель Барт вернулся с задания...
   - Хорошо,  хорошо...  Это  потом..  -  дрожащим  от  волнения голосом
ответил Фриватт, помогая ему снять комбинезон.
   Офицеры окружили Барта и повели во дворец.
   Штангер,  разбуженный суматохой и  шумом  мотора самолета,  подошел к
окну и внимательно наблюдал за происходившим.  Вот офицеры направились к
подъезду.  Среди  них  Штангер  с  трудом  узнал  диверсанта  из  группы
Текстера.


   Когда все вошли в кабинет, Фриватт, Завелли и остальные офицеры долго
молча смотрели на Барта или,  вернее,  на его подобие.  В нем едва можно
было  узнать  того  бравого солдата,  который две  недели назад  вылетел
отсюда на  выполнение операции "Ксавир".  Это  был истощенный,  обросший
щетиной человек в рваном и грязном мундире.
   Усевшись в  кресло,  он  жадно затянулся сигаретой,  опустил голову и
молчал. И это молчание было красноречивее самых горьких, печальных слов.
   - Все?.. - наконец выдавил из себя Фриватт.
   - Не знаю, герр майор... В самом деле не знаю... - Барт поднял голову
и посмотрел на собравшихся взглядом человека, который много пережил.
   - Что произошло с вами?  Докладывайте,  -  прервал тягостное молчание
майор Завелли.
   И Барт начал рассказ об эпилоге операции "Ксавир",  о том, что не мог
предусмотреть Фриватт, составляя свой план.
   - Мы вылетели в двадцать два часа. Полет проходил нормально. Зенитная
артиллерия  стреляла  неточно,  и  мы  потешались над  Иванами,  которые
бестолку изводят боеприпасы.  Через  полчаса полета штурман подал сигнал
"Внимание".  Внизу  мы  заметили  огонь  от  костров  и  слабое  мигание
карманного фонарика.  Потом был прыжок и  приземление.  Мы собирались до
утра,  никто  не  потерялся.  Отошли  на  несколько километров от  места
приземления и затаились на день в лесных дебрях...
   - Тот  человек,  который подавал сигналы на  поляне,  пошел  вместе с
вами? - спросил Фриватт.
   - Нет.  Он о  чем-то поговорил с капитаном Текстером и затем сразу же
ушел.  До вечера мы спали.  Выступили с наступлением темноты.  Проводник
вел нас уверенно.  Утром мы  были уже в  нескольких километрах от  этого
проклятого замка.  Слышался рокот приземлявшихся за лесом самолетов.  Мы
опять  проведя целый  день  в  укрытии.  Сначала на  разведку ходил  сам
проводник,  потом с ним пошел капитан и еще один из наших. Вернулись они
лишь вечером и  привели с  собой крестьянина,  кажется лесника.  Капитан
Текстер и проводник допросили его.  Лесник знал немного,  только то, что
подходы к  замку не  охраняются и  до  него можно добраться без  особого
труда.
   - Как с ним поступили? - прервал его Клаузер.
   - Двое  наших отвели его  в  глубь леса и  прикончили без  шума...  С
наступлением ночи капитан Текстер напомнил задачи каждой пятерке,  и  мы
выступили на  выполнение задания.  Лес  кончился.  Пройдя  по  заросшему
парку,  мы наконец достигли кладбища и часовни.  Впереди виднелся темный
силуэт замка. Капитан и проводник открыли двери часовни. Мы вошли. Пахло
затхлостью и  мышами.  Проводник указал  на  плиту,  закрывавшую вход  в
склеп.  Это был тяжелый каменный блок, и мы с трудом отодвинули его. Под
плитой  открылся  черный  провал,  из  которого в  нос  ударило  спертым
воздухом...
   - Караулов не заметили? - спросил майор Фриватт.
   - Никого.   Абсолютная  тишина.  Капитан  пошептался  еще  немного  с
командирами пятерок.  Я и Грайнерт получили задачу - охранять часовню, а
точнее, прикрывать всех при возвращении. У нас было два ручных пулемета,
запасные магазины и  рация.  В  случае атаки  мы  должны были  задержать
русских пулеметным огнем и  дать возможность группе отступить в парк,  а
затем в лес...
   Казалось,  слушатели  застыли  в  своих  креслах,  забыв  о  погасших
сигаретах, трубках и сигарах. А Барт монотонным голосом продолжал:
   - Капитан и проводник спустились в подземелье, а за ними и остальные.
Наверху  остались  только  я  и  Грайнерт.  Мы  установили  пулеметы.  С
беспокойством...
   - Который был час? - прервал его Завелли.
   - Без десяти два.  Итак,  мы  с  беспокойством вслушивались в  ночь и
старались  хоть  что-то  разглядеть  в  окружавшей нас  темноте.  Ничего
подозрительного мы  не слышали...  Я  машинально взглянул на часы:  было
ровно два часа двадцать три минуты.  И  вдруг откуда-то из глубины этого
мерзкого подземелья до  нас донесся приглушенный гул сильного взрыва,  а
через мгновение мне  послышались отдаленные автоматные очереди.  Правда,
во втором я не совсем уверен. И сразу, как по команде, небо вокруг замка
вспыхнуло от десятка ракет.  В их свете мы увидели,  как к часовне бегут
русские.  Их было много.  "Генрих, бей по ним!" - крикнул я Грайнерту, и
мы открыли огонь из пулеметов.  Над головой засвистели пули. Мы дали еще
несколько очередей и бросились бежать, так как русские были уже рядом...
В  парке слышались крики,  стрельба.  В  общем,  мы  попали в  пекло.  Я
расстрелял весь магазин,  выбросил пулемет и взялся за "шмайсер". Генрих
был ранен в  ключицу...  Я  до  сих пор не  могу поверить,  что выбрался
оттуда... Генриха ранило...
   - А что с ним случилось потом? - спросил Фриватт.
   - Сейчас доложу. Отстреливаясь, мы вышли через парк в лес, оторвались
от преследователей,  но и сами заблудились... Я перевязал Генриху плечо.
До  утра мы  шли по  компасу на  запад,  день прошдолп в  густой высокой
траве.  Хотелось есть,  мучила  жажда.  Наши  запасы остались в  ранцах,
которые мы бросили в  часовне...  У  Грайнерта поднялась температура.  Я
знал,  что  облава продолжается,  так как издалека до  нас доносился шум
автомобильных моторов.  Днем  мы  прятались в  лесных  дебрях,  а  ночью
пробирались на запад, к фронту...
   Лишь на  десятые сутки мы почувствовали приближение фронта:  слышался
грохот артиллерии,  в  небо взвивались разноцветные ракеты.  Мы питались
корнями  и  семенами  растений.  Грайнерту  становилось  все  хуже.  Его
лихорадило, иногда он бредил. Мы не знали, где находимся...
   Еще две ночи мы шли к  линии фронта.  Потом я оставил Генриха и пошел
на разведку,  так как мне казалось, что линия фронта уже совсем рядом...
Разведав  окрестности,   я  понял,  что  мы,  фактически,  находимся  на
передовой...
   Мы  попеременно то  шли,  то  ползли.  Благополучно миновали  русские
патрули.  На рассвете оказались на краю какого-то болота.  В  нескольких
сотнях  метров впереди я  увидел наши  окопы.  Когда  я  сказал об  этом
Грайнерту,  тот в  горячке,  не владея собой,  бросился вперед.  Русские
заметили нас,  осветили местность ракетами и открыли огонь. Грайнерт был
убит  наповал  недалеко  от  нашей  линии  обороны,  там  и  остался.  Я
благополучно добрался до своих...
   Барт умолк.  Его  долго ни  о  чем  не  спрашивали.  Наконец Фриватт,
закурив погасшую сигару,  обратился с  вопросом,  который волновал его с
самого начала, но который оа боялся задать:
   - Послушай, Барт. Ты старый и опытный диверсант, участвовал во многих
операциях и из этого пекла,  слава богу, вышел живым... Скажи... - Майор
на минуту заколебался.  - Скажи, это была случайность или... или русские
были предупреждены о том, что вы там окажетесь?
   Барт,  жадно затянувшись сигаретой,  некоторое время молча смотрел на
Фриватта, а потом сказал:
   - Герр майор,  я долго думал над этим. И чем больше думаю, тем больше
убеждаюсь, что это не было случайностью. Это было предательство. Русские
знали об операции "Ксавир". Они ждали нас...
   Майор  Фриватт  побледнел и  нервно  впился  пальцами в  подлокотники
кресла. Через минуту он спросил;
   - А как ты считаешь? Что с капитаном Текстером я остальными?
   - Не знаю,  -  пожал плечами Барт.  - Но думаю, что... Эх, лучше и не
говорить! - И безнадежно махнул рукой.


   Когда  Текстер и  его  диверсанты спустились в  склеп под  часовней и
осветили его карманными фонариками, они увидели низкое подземелье. Вдоль
стен и в нишах стояли гробницы. Сыдонюк показал Текстеру дверь. Отпилили
замок.  Перед ними замаячила горловина узкого, наклоненного немного вниз
прохода, который вел в подвалы замка.
   Держа  оружие  наизготовку  и  освещая  путь  фонариками,  диверсанты
медленно продвигались вперед. Миновали несколько больших ниш, под ногами
валялись обломки кирпичей.
   Но вот ход расширился, и они оказались в просторном помещении с тремя
дверями.  Проводник о чем-то зашептался с Текетером. Они подождали, пока
все диверсанты вышли из подземного хода и  оказались возле них.  Одна из
дверей  вела  в  подвалы  замка.  Это  была  прочная,  дубовая дверь  со
старинным замком.  Текстер  осветил  замок  фонариком и  стал  подбирать
отмычку.
   Внезапно  всем  показалось,  что  по  ту  сторону  дверей  послышался
подозрительный шорох. И когда они замерли в напряженной тишине, страшный
взрыв бросил их наземь.  Со свода посыпались кирпичи, штукатурка, песок.
Подземелье наполнилось едким  дымом  и  пылью.  Ужас  объял диверсантов.
Многие были ранены.
   Первым пришел в  себя Текстер.  Вскочив с  пола и  перепрыгивая через
лежащих диверсантов,  Он бросился назад. Но при свете фонарика он увидел
не темную горловину подземного хода,  а  глухую стену из мусора и земли,
образовавшуюся после взрыва,
   Отступление было отрезано.  Крик ужаса и отчаяния вырвался у тех, кто
успел заметить, что проход завален. В это время где-то со стороны дверей
до них донесся приглушенный голос. Кто-то медленно говорил по-немецки:
   - Ахтунг!  Ахтунг!  Немцы,  вы  в  ловушке!  Даем вам  три  минуты на
размышление.  Бросайте оружие  и  по  одному выходите в  двери,  которые
откроются.  Мы  будем рассматривать вас  как военнопленных,  иначе никто
отсюда живым не выйдет...
   - Штурмовать двери! - крикнул Текстер.
   Диверсанты в  безумном отчаянии и  зверином страхе  открыли огонь  по
дверям, но те но поддавались.
   Капитан  Текстер уже  не  мог  владеть положением.  Его  подчиненные,
толпясь в тесном подземелье,  кричали, перебивая друг друга. Одни громко
молились, другие посылали проклятия. Прошло три минуты...
   - Ультиматум принят? - раздался тот же голос из-за дверей.
   - Сдаться!  Нет!  Стрелять!  - Крики смешались. Вскоре в герметически
закрытом подвале стало душно.
   Обвал,  вызванный  взрывом,  прекратил  доступ  воздуха.  Становилось
трудно дышать.  То  и  дело раздавались выстрелы.  Несколько диверсантов
покончили жизнь  самоубийством.  Затем  поднялся  глухой  хрпплый  вопль
отчаяния, раздались крики о помощи.
   Через несколько минут одна из дверей подземелья открылась,  и  острый
сноп света ударил по  диверсантам.  Они  поползли к  этому спасительному
свету,  откуда  веяло  свежим воздухом.  Их  обезоруживали и  по  одному
выводили в одно из подвальных помещении замка.
   В  то  же  самое  время  была  проведена  облава  на  агента  "Л-23",
укрывавшегося в  амбаре,  недалеко от  замка.  Его  не  удалось  застать
врасплох.  Он долго отстреливался,  а  последнюю пулю пустил себе в лоб.
Когда русские ворвались в  амбар,  он  уже был мертв.  Возле него стояла
подготовленная к  работе  рация:  он  должен  был  передать  сообщение в
разведцентр  "Хорн"  в  Беловеже  о  благополучном  завершении  операции
"Ксавир".


   Вскоре  командование  люфтваффе  вызвало  майора  Фриватта  вместе  с
Бартом. Фриватт пробыл в ставке несколько дней.
   Весть  о  возвращении  фельдфебеля  Барта,   хотя  это  и  стремились
сохранить в тайне, быстро облетела дворец,. В течение многих дней только
и говорили о провале операции "Ксавир".  Всех,  кроме Штангера, волновал
вопрос:  почему провалилась эта прекрасно подготовленная операция и  кто
предатель? Рождались самые фантастические домыслы.
   Штангер  тоже  участвовал  в  обсуждениях и  сам  выдвигал  различные
предположения.  Вместе с  тем  он  ждал  ответа на  свою шифрограмму,  в
которой просил  Центр  "выяснить" для  немецкой разведки причину провала
группы  капитана Текстера.  Это  должно  было  отвести  от  Штангера все
подозрения, если бы, конечно, они возникли.
   Примерно через неделю после возвращения Барта Штангер заметил,  что к
Завелли  прибыли два  неизвестных ему  офицера из  "Валли  I",  а  также
Хаймбах  и   Махоль  из  белостокского  гестапо.   Совещание  у  Завелли
продолжалось несколько часов.
   Вечером,  как обычно, Штангер отправился ужинать. Как только он занял
место за столиком,  к нему подсел Хайден. Штангер увидел, что тот чем-то
взволнован.
   - Тебя что, шеф отругал? - спросил он.
   - Нет,  -  ответил Хайден.  Оглядев зал,  он наклонился к  Штангеру и
прошептал: - Загадка выяснена...
   - Какая загадка? - Штангер недоуменно поднял брови.
   - Ликвидации группы капитана Текстера.
   Штангер пристально взглянул на Хайдена, а тот продолжал:
   - Только об  этом никому.  Наша прифронтовая радиостанция перехватила
русскую зашифрованную радиограмму.  Представь себе,  какой-то  советский
офицер сообщает кому-то о ликвидации группы Текстера.  Упоминается,  что
это их человек завел группу Текстера в  засаду и сейчас находится у них.
Понимаешь?
   - Не совсем, - ответил Штангер.
   - Ну это та сволочь,  проводник,  как его там.  Ну, тот, который знал
подземный ход...
   - Ах... он? Понимаю!
   - Разве можно было этого ожидать?
   - Конечно, нет... И что теперь?
   - Его  кандидатуру  выбрал  сам  Фриватт  по   рекомендации  гестапо.
Впрочем...  я  не уверен.  А  может,  в  гестапо умышленно подсунули его
Фриватту? Ты ведь знаешь, какое соперничество между нами и ими...
   - Этому трудно поверить,  чтобы он...  - Штангер недоверчиво покрутил
головой.
   - Однако это так.  Факты указывают на это.  После выброски проводник,
наверное,  понял,  что  операция слишком  опасна,  поэтому завел  группу
Текстера в засаду, а сам перешел на сторону русских...
   Через  несколько дней,  когда Штангер послал в  эфир  свою  очередную
шифровку,  радиостанция Центра передала ему краткое сообщение: "Операция
"Ксавпр" закончилась успешно. Поздравляем".



   В Беловеже было несколько мест казни. Публичные экзекуции проводились
прямо у входа в Национальный парк,  напротив церкви. Почти у самых ворот
в  дворцовый парк  стояло  здание,  некогда предназначенное для  царской
свиты.  До  войны в  нем размещался почтамт,  теперь здесь расположились
комендатура жандармерии и  отделение белостокского гестало,  руководимое
унтерштурмфюрером СС Киллером.  Капитан Клаузер был там частым гостем. В
подвалах этого здания,  переоборудованных в тюремные камеры, содержались
сотни людей.  В  основном это  были заложники.  Часть из  них гитлеровцы
отправляли в концентрационные лагеря, а остальных убивали на месте.
   Когда  в  Беловежской пуще  развернулась партизанская борьба,  террор
усилился. Летом и осенью 1942 года участились аресты подозрительных лиц,
увеличилось число  публичных  казней  перед  церковью.  Однако  все  эти
жестокие репрессии но  могли  сдержать растущей ненависти населения,  не
могли подавить желания бороться против оккупантов.
   Отделение гестапо и  агенты Клаузера посылали в  управление гестапо в
Белостоке  и  в  Главное  управление  имперской  безопасности в  Берлине
тревожные  донесения о  растущем  движении  Сопротивления.  Гитлеровское
наступление провалилось.  Шестая  армия,  окруженная  под  Сталинградом,
переживала агонию.
   В  декабре 1942 года в  Беловеж из  Берлина прибыл штандартенфюрер СС
Бруно  Фляйнерт -  уполномоченный Гиммлера и  специалист по  карательным
операциям.  В  Беловеж  он  приехал,  чтобы  осуществить  мероприятия по
подавлению движения Сопротивления в  этом районе и  запугиванию местного
населения.


   Морозным декабрьским днем Штангер сидел в  своей комнате и  переводил
документы,  переданные ему  Завелли.  Это  были  сообщения  от  агентов,
действовавших в районе Беловежской пущи.  В одних сообщениях содержалась
малосущественная информация,  но были и важные:  фамилии связных, членов
подпольных  организаций,  места  хранения  оружия.  Штангер  только  ему
известными  знаками  делал  выписки  из   этих  сообщений.   Шум   низко
пролетевшего самолета заставил его оторваться от работы. По звуку мотора
он определил, что это "шторх".
   Штангер подошел к  окну.  Самолет вынырнул из-за  леса  и  удалился в
сторону Беловежа.
   Штангер снова уселся за стол,  но в эту минуту в коридоре послышались
шаги и  в  дверях появился лейтенант Хайден.  Взглянув на него,  Штангер
спросил:
   - Ну, что там случилось?
   - Прячь бумаги, одевайся и едем!
   - Куда? У меня много работы.
   - Приказ майора.
   - Но куда? - допытывался Штангер, убирая в сейф документы.
   - Недалеко.  Несколько минут  назад  звонили шефу;  к  нам  прилетает
какой-то важный тин из Берлина. Необходимо встретить его на аэродроме.
   - Интересно. Не знаешь кто?
   - Нет. Но майор, конечно, знает. Пойдем, скоро прилетит самолет.
   Штангер быстро надел плащ и  вышел вслед за Хайденом.  В коридоре они
встретили Завелли.  Все трое сели в  автомашину и помчались на аэродром.
Они остановились на  краю летного поля.  На посадку шел "шторх".  Солдат
выпустил ракету, показывая пилоту направление ветра.
   Вот  самолет  коснулся земли  и,  пробежав несколько десятков метров,
остановился.  К  нему  устремились майор  Завелли и  другие офицеры.  Из
кабины вылез  немолодой уже  мужчина в  меховом комбинезоне и  фуражке с
эмблемой, изображавшей череп.
   Штандартенфюрер  СС  Бруно  Фляйнерт  подал  руку  Завелли,  а  затем
поздоровался с остальными офицерами,
   - Полет прошел спокойно? - спросил Завелли.
   - Спокойно, только было очень холодно и немного бросало.
   Штангер  оценивающим взглядом осмотрел прибывшего.  "Высокий,  хорошо
сложен,  около пятидесяти лет,  быстрые пронизывающие глаза,  неприятное
одутловатое лицо...  С  какой целью он прибыл в  Беловеж?"  -  размышлял
Штангер.
   - Я  вижу,  вы  по  профессиональной  привычке,  вероятно,  пытаетесь
отгадать, кто я, - неожиданно обратился к Штангеру Фляйнерт.
   - У  вас  такой  располагающий вид,  герр  штандартенфюрер,  что  мне
приятно на вас смотреть, - с улыбкой ответил Штангер.
   Фляйнерт смерил его колючим взглядом и повернулся к майору Завелли:
   - Герр майор, где наиболее безопасное место для стоянки самолета?
   - По-моему, герр штандартенфюрер, самолет должен вылететь на аэродром
в  Бельск-Подляски.  Там  есть ангары,  квалифицированное обслуживание и
надежная охрана.
   - Прекрасно! В случае необходимости быстро вызову его сюда. Густав, -
обратился Фляйнерт к пилоту,  - лети в Бельск. Помнишь тот аэродром, над
которым мы пролетали? Там через два-три дня жди моего звонка.
   Пилот  отдал  честь  и  пошел к  самолету.  Штангер и  Хайден забрали
дорожные  вещи  эсэсовца в  автомашину.  Фляйнерт занял  место  рядом  с
водителем, а Завелли с офицерами разместились на заднем сиденье. Хайден,
наклонившись к шефу, тихо прошептал:
   - Герр майор, кто этот гость?
   Завелли приложил палец к губам и шепотом ответил:
   - Из   Главного   управления  имперской  безопасности.   Надо   ждать
интересных событий...
   Когда  онп  входили  во  дворец,  майор  приказал Штангеру далеко  не
отлучаться, так как он может понадобиться.
   Работа у Штангера не клеилась.  Он никак не мог сосредоточиться.  Его
мысли были заняты прилетом высокопоставленного офицера СС:  "Из  Берлина
самолетом?  Значит,  дело срочное. И мне велено не отлучаться из дворца.
Что  это  значит?..  Из  Белостока прибыла автомашина с  номерным знаком
СС... Что-то намечается..."
   В кабинете Завелли началось секретное совещание.  Кроме Завелли и его
заместителей в  нем принимали участие прибывший штандартенфюрер СС Бруно
Фляйнерт,  начальник службы СС и  полиции Белостокского округа полковник
СС  Вернер Фромм,  шеф  гестапо в  Белостоке майор Вильгельм Альтенлох и
руководитель четвертого отдела гестапо капитан СС Лотар Хаймбах.
   Выступал Фляйнерт:
   - Рейхсфюрер СС  уполномочил меня  передать вам  свое  недовольство в
связи с  усилившимся бандитизмом в районе Беловежской пущи,  Рейхсмаршал
Геринг  также  очень  недоволен настоящим положением дел.  Напомню,  что
здесь были убиты старший егерь Тирпинг и унтерштурмфюрер Бертель. За это
варварское злодеяние виновные до сих пор не понесли наказания...
   Завелли,  его заместители,  Фромм и Альтенлох,  а также все остальные
офицеры внимательно слушали посланника Гиммлера и  хорошо понимали,  что
означают эти суровые слова.
   - Бандиты  совершают диверсии  на  железных  дорогах,  убивают  наших
людей.  Растет коммунистическое подполье. А вы? - Фляйнерт поднял голову
и  обвел присутствующих пристальным взглядом.  -  Я  спрашиваю,  что  вы
сделали,  чтобы здесь царило спокойствие?  Я слушаю вас,  герр майор!  -
кнвнул он Альтенлоху. - Вы назначены сюда, между прочим, для того, чтобы
в Белостокском округе царило спокойствие.
   - Герр   штандартенфюрер,   я   преклоняю  голову   перед   мудростью
рейхсфюрера СС,  но район Беловежской пущи действительно трудно удержать
в повиновении. Территория кишит коммунистами...
   - Какие меры вы  принимали?  Вот что меня интересует!  -  со  злостью
прервал его- Фляйнерт.
   - Герр  штандартенфюрер,  шестого  августа  я  приказал сжечь  восемь
деревень и расстрелять всех жителей, - вмешался в разговор Фромм.
   - Это за уничтоженный пост в Рудниках? - уточнил Фляйнерт.
   - Так точно!
   - Результат?
   - Незначительный,   -  признался  Альтенлох,  -  Партизаны  ненадолго
затаились,  но  усилили  свою  деятельность в  начале  ноября,  особенно
седьмого...
   - Это праздник их революции, - как бы про себя отметил Фляйнерт.
   - Так точно,  это их  праздник.  Вечером шестого ноября возле деревни
Пшеходы диверсанты пустили под  откос поезд,  в  котором направлялись на
фронт подразделения СС и боевая техника.
   - Какие потери?
   - Локомотив и  пять  вагонов  разбиты.  Много  убитых  и  раненых,  -
продолжал  докладывать  Альтенлох.   -  Из  лагеря  в  Хайнувке  бандиты
освободили несколько десятков военнопленных.
   - Которые, конечно, вступили в банду?
   - Так точно.  Были разоблачены и убиты несколько наших агентов. Почти
каждый день партизаны обстреливают поезда, портят железнодорожные пути и
оборудование.   Несколько   раз   они   атаковывали  наши   автоколонны.
Диверсионные акты совершаются также в Белостоке.  Потери значительные, -
констатировал Альтенлох,
   Фляйнерт некоторое время что-то  обдумывал,  со злостью поглядывая на
Алътенлоха, потом бстал и медленно раздраженным голосом проговорил:
   - И вы так спокойно можете говорить об этом?  Вы, шеф гестапо, офицер
СС!  Когда наши солдаты самоотверженно воюют на  фронте за  тысячелетний
рейх,  за жизненное пространство,  вы так спокойно докладываете:  банды,
саботаж,   диверсии?!   Я  спрашиваю:  где  заложники,  где  казни,  где
карательные операции?! - все сильнее распалялся Фляйнерт.
   - Заложники у нас есть, - несмело заметил Альтенлох.
   - Знаю.  Сидят месяцами,  и  мы их кормим.  Чего вы ждете?  На основе
разведывательных материалов центра "Хорн" и своих собственных немедленно
составить список лиц,  подозреваемых в связях с бандитами, арестовать их
и  расстрелять!  Прямо  здесь,  в  Беловеже,  расстрелять!  В  центре их
бандитского гнезда!  Завтра во  второй половине дня я  хочу иметь от вас
рапорт о числе арестованных!
   - Сколько,   герр  штандартенфюрер?   -   тихо  спросил  побледневший
Альтенлох.
   Фляйнерт бросил на него злой взгляд, а затем сказал:
   - Мне кажется,  я плохо расслышал, герр майор... А если расслышал, то
удивлен, что шеф гестапо может задавать такие вопросы!
   Завелли не  вмешивался в  разговор.  С  непроницаемым лицом слушал он
словесную  перепалку  между  Фляйнертом  и   Альтенлохом.   К  Фляйнерту
обратился молчавший до сих нор капитан Клаузер:
   - Герр  штандартенфюрер,   я  руковожу  здесь  группой  по  борьбе  с
партизанами и  десантниками.  По  моему приказу было проведено много,  -
конечно,  в  небольших  масштабах -  карательных акций.  Мы  располагаем
обширными  материалами  о  подозрительных лицах.  Я  давно  считаю,  что
необходимо искоренить местное подполье.  Несколько казней, проведенных в
Беловеже,  да остановили рост бандитизма. Я немедленно прикажу составить
список подозрительных лиц, которых необходимо ликвидировать.
   - Хорошо,  -  ответил Фляйнерт.  - Мне кажется, господа, что вы здесь
слишком много играете в "рыцарскую" разведку.  Не те времена!  Находить,
арестовывать и убивать! Вот что от вас здесь требуется.
   В кабинете воцарилась тишина.  За окнами в парке медленно надвигались
декабрьские сумерки.
   Поздно   вечером  Штангер  увидел,   как   все   участники  совещания
направились в  казино на ужин.  Примерно через час Фляйнерт,  Альтенлох,
Фромм и Хаймбах закрылись в кабинете Клаузера, где совещались до поздней
ночи.


   Нервы Штангера были измотаны до предела, У него болела голова, во рту
ощущалась горечь от выкуренных сигарет, горло сжимали спазмы. Впервые он
вынужден был присутствовать во время убийства безоружных людей. Глядя на
все это,  он чувствовал,  что нервы его могут не выдержать, что он вдруг
выхватит из  кармана пистолет и  бросится на эту свору палачей.  Теперь,
расхаживая  по   комнате,   Штангер  вспоминал  ужасные  минуты,   когда
автомашины,  крытые темным брезентом,  остановились на лесной поляне.  В
ушах  еще  стояли отчаянные крики  людей,  которых гнали от  автомашин к
свежевыкопанным рвам.  Визг собак, команды "Огонь!", автоматные очереди,
гортанный  крик  гестаповца,  руководившего  расстрелом.  И  непрерывные
крики,  крики. "Убийцы, мясники, бандиты, расстреляли триста человек!.."
Штангеру  запомнились  жестокие  выражения  лиц  тех,  кто  наблюдал  за
расправой -  Фляйнерта,  Фромма,  Альтенлоха,  Клаузера и других. "Как я
бессилен,  безоружен перед  этой  волчьей сворой!  Безоружен?  -  Он  на
мгновение  остановился.  -  Совершенно безоружен?.."  Потрясенный ужасом
утренних событий,  он не подумал о  том,  что можно предпринять.  "Я был
свидетелем убийства невинных людей... Я должен отомстить за них. Должен!
Фляйнерт -  это отъявленный негодяй!  Уничтожить его. Не поздно ли? Нет,
он  еще  пьет в  казино с  офицерами СС  и  гестапо.  Его  пилот еще  на
аэродроме в Бельск-Подляски. Фляйнерт, видимо, сегодня вылетит в Берлин.
Сочельник, завтра рождество... Действуй! Действуй быстро!"
   Да,  теперь он уже знал, как отомстить за расстрелянных. Он уничтожит
штандартенфюрера СС  Бруно  Фляйнерта.  Есть  единственная  возможность.
Штангер проглотил таблетку от  головной боли,  запил  ее  стаканом воды,
закурил новую сигарету,  постепенно успокоился.  Из  хаоса мыслей возник
план возмездия. Вскоре он уже знал, что делать...
   Штангер быстро направился в кабинет Завелли.
   - Привет, Ганс! Шеф у себя? - спросил он Хайдена.
   - Да. Он один.
   Штангер открыл дверь и попросил разрешения войти.
   - Что  у  тебя  нового?  -  спросил Завелли,  внимательно взглянув на
Штангера,
   - Я  бы  хотел отдать часть выполненной работы,  а  кроме того,  герр
майор,  у меня к вам дело,  которое в общем-то меня не касается.  Но как
ваш офицер по особым поручениям...
   - Слушаю, но, пожалуйста, покороче.
   - Герр штандартенфюрер Фляйнерт вылетает сегодня?
   - Да. А почему ты об этом спрашиваешь?
   - Я  просто подумал,  что  нам следовало бы  сделать ему к  празднику
подарок.
   - Что ты имеешь в виду?
   - В Берлине трудно с продовольствием... - бросил приманку Штангер.
   - Да-да...  Это неплохая мысль.  Столько работы,  что я сам как-то об
этом не подумал, - поспешно подхватил ее Завелли.
   - Не обидится?  - спросил Штангер, вопросительно взглянув на Завелли,
Тот улыбнулся уголками губ и сказал:
   - Шутишь?  Ты  их  не  знаешь.  Вот,  возьми записку для  заведующего
казино,  выбери у него на складе все,  что сочтешь нужным,  и принеси ко
мне. Через час ты понадобишься. Хочу продиктовать тебе рапорт.
   Обрадованный,  Штангер выбежал из кабинета Завелли. Заведующий казино
прочитал записку  майора  и  провел  Штангера на  склад.  Штангер окинул
взглядом колбасы,  окорока,  грудинку и  другие изделия,  развешанные на
железных крюках.  Он  выбрал  несколько сортов  колбас,  большой окорок,
кусок  грудинки,  две  бутылки коньяку и,  уложив  все  это  в  корзину,
отправился во дворец.
   Когда он  входил в  свою  комнату,  то  услышал шум  мотора "шторха".
"Успею ли?  Только б  не  опоздать!"  Он  думал  теперь только об  этом,
доставая магнитную мину из тайника в камине. - "На сколько поставить?.."
Посмотрел на  часы.  "Вылететь он  может  самое позднее через час.  День
пасмурный,  и  смеркается  быстро.  Он  собирается к  ночи  долететь  до
Берлина. Через два часа..."
   Штангер  установил  взрыватель  на   двухчасовое  замедление.   Затем
развязал бечевки,  которыми был перевязан окорок,  разрезал его пополам,
вынул из  середины большой кусок мяса.  Мина хорошо вошла в  выемку.  Он
сложил половинки окорока,  тщательно замазал срез салом,  крепко обвязал
окорок бечевкой и тщательно завернул в целлофан.
   Штангер почти бежал по  коридору.  Завелли бросил взгляд на  подарок,
похвалил выбор.
   - Запаковать, герр майор? - спросил Штангер.
   - Не надо.  Я ведь должен ему показать.  Он через минуту будет здесь.
Сейчас он в шифровальной комнате, просит разрешения на вылет.
   У  Штангера  все  похолодело  в  груди.   А  вдруг  Фляйнерт  захочет
внимательно  осмотреть  подарки?  Вдруг  окорок  покажется  ему  слишком
тяжелым?  Вдруг его что-то задержит? Нет, Штангер не хотел думать о том,
что может случиться...
   Фляйнерт  в  обществе  капитана  Клаузера вошел  в  кабинет  Завелли.
Штангер заметил, что штандартенфюрер был немного пьян.
   - Я пришел попрощаться с вамп, герр майор. Хотелось бы надеяться, что
и  в дальнейшем наше сотрудничество будет продолжаться в том же духе,  -
проговорил Фляйнерт и протянул Завелли руку.
   - Благодарю за признание, герр штандартенфюрер. В связи с наступающим
рождеством я  прошу  принять от  нас  для  вашей  супруги этот  скромный
"подарок, - произнес Завелли и показал рукой на корзину с копченостями и
коньяком.
   - О,  благодарю!  Как вы любезны!  Жена будет рада.  Благодарю,  герр
майор. Вы здесь неплохо живете...
   Штангер положил руку на карман,  где у него лежал пистолет.  Фляйнерт
взял бутылку коньяка, посмотрел на звездочки и причмокнул от восхцщенпя.
Затем он осмотрел все остальное.
   - Хорошо... хорошо... - бормотал довольный Фляйнерт. - Я тронут вашей
заботой... Ну, мне уже пора,
   - Запакуй, Штангер, - бросил Завелли.
   Штангер начал поспешно заворачивать копчености в бумагу.  Ему помогал
Клаузер.  Сверток крепко перевязали бечевкой.  Он был большой и тяжелый,
но  хорошо запакован.  Штангер сам отнес его в  автомобиль,  на  котором
Завелли и Клаузер должны были отвезти гостя к самолету.
   Пропеллер  у  самолета  уже  вращался.  Пилот  отдал  честь  и  помог
Фляйнерту надеть меховой комбинезон. Сверток втиснули за заднее сиденье.
   Последний  обмен  любезностями,   праздничные  пожелания,  фашистские
приветствия -  и  самолет,  взбивая  снежную пыль,  оторвался от  землп,
сделал круг над Беловежем и взял курс на запад.
   Прошло  сорок  восемь минут  с  того  момента,  как  Штангер привел в
действие механизм взрывателя магнитной мины...

   - "...На основе наших разведывательных материалов, а также материалов
гестапо 24  декабря 1942  года  было арестовано и  доставлено в  Беловеж
триста человек, подозреваемых в сотрудничестве с партизанами..."
   Завелли,  заложив руки за спину,  прохаживался по кабинету и медленно
диктовал,  а  Штангер  печатал  на  машинке отчет  об  особой  операции,
проведенной  утром   в   Беловеже.   Штангера  охватывало  все   большее
возбуждение,  и  он  все еще поглядывал на часы,  лежавшие возле пишущей
машинки.   "Еще  пятнадцать  минут.   Конечно,  если  взрыватель  хорошо
отрегулирован..." - мысленно прикидывал Он.
   - "Арестовано  также  несколько  десятков  бывших  советских  солдат,
которые скрывались у местных жителей..."
   Завелли умолк и  достал сигару.  Штангер дал  ему прикурить.  Завелли
затянулся и сказал:
   - Сейчас закончим и пойдем ужинать.  Теперь, я думаю, мы долго сможем
жить спокойно.
   - Что вы имеете в виду, герр майор?
   - Это утреннее зрелище. Оно охладит пыл партизан и подпольщиков.
   - Сомневаюсь, герр майор...
   - Почему? - спросил Завелли, с удивлением глядя на Штангера.
   - Вы  знаете,   я  человек  откровенный  и  говврю  то,   что  думаю.
Расстреляны сугубо гражданские лица,  точнее,  люди, не имеющие никакого
отношения к подполью...
   - Идеалист!
   - Нет, герр майор. Я предпочитаю рыцарскую борьбу, как вы всегда меня
учили.  С настоящим противником,  а не с мнимым, с которым любят воевать
СС.  Если  б  мы  расстреляли  триста  партизан  или  членов  подпольных
организаций,  тогда другое дело.  А был ли среди расстрелянных хоть один
партизан? Сомневаюсь. По-моему, это вызовет лишь усиление их борьбы.
   - Ты смешон со своим рыцарством!  -  засмеялся Завелли. - Все местные
жители - это потенциальные бандиты! Сегодня, завтра, через месяц они все
пойдут в лес. Чем больше мы их уничтожим, тем увереннее будем себя здесь
чувствовать.  Ты должен понять дух нового времени,  до конца понять цель
борьбы,  которую ведет  третий рейх.  Я  знаю,  это  зрелище могло  тебя
потрясти. Но это необходимо, понимаешь? Для нашей победы...
   Они  разговаривали так еще несколько минут.  Штангер знал,  что взрыв
уже должен был произойти...
   - Продолжим работу, - бросил Завелли.
   Штангер склонился над пишущей машинкой.  Как бы  он хотел быть в  эту
минуту там,  где-то  в  районе Варшавы,  на  трассе полета "шторха"!  От
каждого  телефонного звонка  на  столе  Завелли  Штангер вздрагивал,  но
сообщения,  которого он ждал,  все не было.  Прошло полчаса,  сорок пять
минут,  час...  Его  охватило беспокойство.  "Правильно ли  я  установил
взрыватель?  Не  перепутал ли  чего в  спешке?  Если мина не взорвется в
полете, если Фляйнерт долетит с подарком до Берлина, что тогда? Я сделал
это сам,  по  собственной инициативе,  и  если Центр узнает об этом,  то
наверняка будет не в восторге..."
   Завелли закончил диктовать сообщение.  И  тут  снова зазвонил один из
телефонов. Завелли взял трубку.
   - Да,  слушаю,  -  устало сказал он.  -  И  Варшава тоже?  Что  могло
случиться?   Может,  испортилась  рация?..  Не  пролетал  над  Варшавой?
Странно...  Хорошо,  я  буду  ждать  сообщений.  -  Он  положил трубку и
обратился к Штангеру:  - С самолетом штандартенфюрера Фляйнерта потеряла
связь.  Ни  наша  радиостанция,  ни  Варшава не  могут установить с  ним
контакта.  Он  уже  давно  должен  был  миновать  контрольный пункт  над
Варшавой...
   Штангер открыл было рот,  чтобы что-то ответить,  как в кабинет вошел
Иорст  и  положил перед  Завелли текст  расшифрованной радиограммы.  Тот
пробежал ее взглядом.
   - Проклятье!
   - Что случилось, герр майор?
   Побледневший Завелли медленно прочитал слова радиограммы:
   - "С самолетом "шторх" около Вышкова произошла катастрофа. Охваченный
пламенем,  он рухнул с большой высоты на землю.  Пилот и штандартенфюрер
СС Бруно Фляйнерт погибли. Специалисты установили, что взрыв произошел в
результате   диверсии.   Приказываю  немедленно  начать   расследование.
Необходимо установить,  где находился самолет,  как он  охранялся и  кто
совершил диверсию.  Полковник Шмелъслегср..."  Штангер,  что ты  на  это
скажешь? - спросил Завелли.
   - Я думаю, герр майор, где искать виновных. Это варварство! Рассуждая
логически. я бы искал их только в одном месте...
   - Где? - спросил Завелли.
   - На аэродроме в Бельск-Подляски...  Там самолет, вероятно, повредили
или... заминировали.
   - Ты с умл сошел?
   - Если самолет был поврежден,  он не долетел бы от Бельск-Подляски до
Беловежа, а затем до Вышкова.
   - Сегодня же,  несмотря на сочельник,  нужно начать расследование.  -
решил Завелли, хватаясь за телефонную трубку и отдавая распоряжения.
   Через минуту вызванные офицеры входили в его кабинет на совещание. Но
не успели собравшиеся прийти в  себя от полученной информации и наметить
определенные мероприятия,  как из отделения абвера в  Белостоке сообщили
по   телефону,   что   белостокское  гестапо  арестовало  всех  тех   из
обслуживающего  персонала  аэродрома,   кто  имел  какой-либо  доступ  к
самолету Фляйнерта.
   Совещание еще продолжалось,  когда Хайден доложил о прибытии офицеров
гестапо.  В кабинет вошли Фромм,  Альтенлох и Хаймбах, которые несколько
часов назад покинули Беловеж.
   - Вы  знаете,  майор,  что нас привело сюда?  -  без вступления начал
Фромм,
   - Да, несчастный случай с штандартенфюрером Фляйнертом.
   - Это не случай.  Это запланированная диверсия, - ответил Фромм. - Мы
получили  телефонограмму  из   Варшавы.   Эксперты  исследовали  остатки
самолета.  Во  время  полета произошел взрыв  мины,  вероятно с  часовым
механизмом. Теперь необходимо схватить виновников.
   - Вы  арестовали всех подозреваемых на  аэродроме в  Бельск-Подляски.
Что дало следствие?
   - Об этом еще рано говорить,  - коротко ответил Хаймбах. - Кто знает,
не  скрывается  ли  виновник  здесь?   -   язвительно  проговорил  он  и
проницательным  взглядом  окинул  Завелли  и  всех  присутствовавших  на
совещании офицеров.
   - Герр майор,  - включился в разговор Альтенлох, обращаясь к Завелли,
- я  прошу вас рассказать,  не  упуская ни единой мелочи,  о  пребывании
штандартенфюрера в Ве-ловеже, начиная с момента прибытия за ним самолета
и до последних минут перед вылетом.
   - Когда  приземлился  самолет,   Фляйнерт  находился  в  шифровальной
комнате, запрашивал разрешение, на вылет, В моем кабинете мы ему вручили
скромный подарок...
   - Какой? - подозрительно спросил Хаймбах.
   - Разные копчености и две бутылки коньяку.
   - Где вы их взяли?
   - Копчености и  спиртное выданы  из  склада нашего казино.  По  моему
приказу их принес сюда лейтенант Штангер. Только я и он знали о подарке.
Фляйнерт внимательно осмотрел все, что мы ему преподнесли. Подарок видел
также  мой  заместитель капитан  Клаузер,  который  помогал Штангеру его
запаковывать.  Кроме того,  у  штандартенфюрера были дорожный несессер и
сумка. Что у него там было, я не знаю.
   - После  прибытия из  Бельск-Подляски долго  здесь  стоял самолет?  -
спросил Фромм.
   - Пятнадцать - двадцать, минут. Пилот не покидал его ни на минуту. Мы
отвезли  штандартенфюрера Фляйнерта к  самолету и  попрощались.  Самолет
сразу же стартовал.
   - Никто не приближался к машине?
   - Никто!  Абсолютно  никто!  На  поле  находились лишь  два  солдата,
которые ракетами указывали направление ветра.
   Гестаповцы поднялись с кресел и покинули кабинет Завелли.  Вскоре они
выехали в Белосток.  Сразу же после сочельника они прибыли снова,  чтобы
взять письменные показания с Завелли,  Клаузера,  Штангера и заведующего
казино.  Уезжая, они были уверены, что самолет заминировали на аэродроме
в Бельск-Подляски.
   Через  некоторое время  Завелли получил из  Белостока сообщение,  что
следствие  подтвердило  подозрения  и   все  арестованные  из  персонала
аэродромного обслуживания расстреляны.



   Операция  Штангера  по  ликвидации  штандартенфюрера Бруно  Фляйнерта
закончилась успешно.  Деятельность подпольных организаций,  несмотря  на
казни сотен безоружных людей, усиливалась. Партизанское движение росло.
   И  группе  капитана Клаузера,  занимавшейся борьбой  с  партизанами и
подпольем,  хватало работы. Расширялась сеть агентов, участились аресты.
.
   Штангеру приходилось в качестве переводчика участвовать в допросах, и
это для него было мучительнее всего. Клаузер, Денгель и Швинд измывались
над арестованными.  В подвалах дворца содержались разные люди, и Штангер
страдал оттого, что бессилен чем-либо помочъ им.
   Завелли редко вел следствие,  только в  исключительно важных случаях.
Однажды  в  районе  Беловежской пущи  было  арестовано несколько  членов
подпольной организации.  Это произошло в  результате доноса неизвестного
Штангеру агента.
   Используя самые жестокие методы,  следствие проводил капитан Клаузер,
но  оно не давало пока желаемых результатов.  Однако один случай чуть не
предрешил судьбу арестованных.



   - Майор вызывает вас к себе.
   - Так поздно? - удивился Штангер.
   - Не  в   моей  компетенции обсуждать приказы начальства.  -  ответил
дежурный офицер и вышел.
   Штангер поправил мундир,  посмотрел в зеркало, проверил, в кармане ли
пистолет, и направился в кабинет Завелли.
   - Герр майор, лейтенант Штангер...
   - Хорошо-хорошо. Садись! - нетерпеливо ответил Завелли.
   Штангер уселся в глубокое кресло,  а Завелли, как он это часто делал,
долго молчал,  медленно потягивая сигару и  с любопытством поглядывая на
Штангера. Тот не прерывал молчания.
   - Я думал, ты уже спишь, - наконец произнес Завелли.
   - Нет, герр майор. Я читал.
   - Что именно?
   - Воспоминания о Фридрихе Великом.
   - Это мудрая книга, но о ней поговорим в другой раз. А теперь слушай.
Мне только что доложили,  что один из  арестованных несколько дней назад
хочет со мной поговорить.  Ты ведь знаешь, что предварительное следствие
пока не дало результатов...
   - Знаю.
   - Однако  агентурные материалы  капитана  Клаузера  свидетельствуют о
связи арестованных с  партизанами.  Может,  этот  человек сообщит важные
сведения?..
   Раздался стук в дверь,  и дежурный доложил,  что привел заключенного.
Затем в кабинет вошел человек лет сорока с обросшим лицом и в изодранной
одежде.  Ослепленный ярким  светом  настольной лампы,  прищурил глаза  и
остановился возле  двери.  Штангер  внимательно посмотрел на  вошедшего.
Завелли встал из-за стола и бросил Штангеру через плечо:
   - Переводи!  -  Затем он подошел к заключенному и спросил: - Как тебя
зовут?
   - Данэль Михалик.
   - Откуда ты?
   - Из Волковыска, но сейчас живу в Беловеже.
   - Ты хотел поговорить со мной? Я слушаю.
   - Я, герр майор, долго думал... Хочу жить. Я дам показания...
   Штангер медленно,  отчетливо переводил вопросы и ответы. Завелли сел,
взял лист бумаги и сказал:
   - Продолжай.
   - Я был членом подпольной организации.  Те одиннадцать арестованных -
тоже из движения Сопротивления.
   - Оружие, связи? - коротко бросил Завелли.
   - Я  знаю,  где  зарыто  оружие:  пять  ручных пулеметов,  семнадцать
автоматов, пара карабинов, гранаты и боеприпасы,
   - Чье это оружие?
   - Тех арестованных.
   - Кто прятал?
   - Павел Нюркин.
   - Кто принимал участие в диверсии около Наревки?
   - Из этой группы участвовали только четверо.  Главный там Никор.  Его
подпольная организация действует в  основном возле  Пружан  и  здесь,  в
Беловеже.  Я  знаю  многих на  них.  Наибольшее число диверсионных акций
отряд Никора провел...
   Штангер с  возрастающим интересом слушал показания предателя.  Кличка
Никор была ему известна.  Не раз он слышал об этом отважном партизанском
командире,  дерзкие  операции  которого  приводили в  ярость  фашистских
заправил  в  Беловеже.   Штангер,  однако,  спокойно  курил  сигарету  и
переводил показания Михалика.
   - Я могу сообщить, герр майор, и другие важные сведения.
   - Закури,  -  Завелли бросил  ему  пачку  сигарет,  а  Штангер поднес
зажигалку.  Михалик глубоко затянулся,  закашлялся,  вытер губы  тыльной
стороной ладони и продолжал:
   - Накануне диверсии под Черемхой партизаны получили сведения...
   - От кого? - не выдержал Завелли.
   - От  кого-то из Беловежа.  Их информирует человек,  имеющий доступ к
секретным документам.
   Завелли,  пальцем вращая лопасти вентилятора, внимательно взглянул на
говорившего.   Штангер   старался   овладеть   разыгравшимися   нервами.
Заключенный говорил медленно. Штангер переводил его слова на немецкий.
   - Сможешь ли  ты  помочь обнаружить того,  кто передавал сведения?  -
спросил Завелли.
   - Герр майор, его можно найти...
   - Каким образом?
   - Двое из  арестованных знают,  с  кем  Никор имел связь в  Беловеже,
Прощу перевести меня в ту камеру,  где... - Михалик не докончил, так как
кто-то постучал в дверь.
   - Войдите! - со злостью крикнул Завелли в сторону двери: он не любил,
когда ему мешали вести допрос, особенно такой интересный.
   - Герр майор,  пройдите в  шифровальную комнату,  вас вызывает "Валли
I". Что-то очень срочное, - доложил дежурный офицер.
   Завелли ничего не  ответил,  закрыл сейф,  стол и  вышел из кабинета.
Штангер остался один  на  один  с  Михаликом,  задал ему  еще  несколько
вопросов   и    убедился,    что   показания   предателя   соответствуют
действительности.  Складывалось чрезвычайно опасное положение. Предателя
следовало немедленнд убрать. Но как и где?
   Майор Завелли вернулся из шифровальной комнаты с  длинной телетайпной
лентой в руках.
   - Послушай,.  Штангер, у меня сейчас нет времени продолжать допрос. -
Он  указал на  Михалика.  -  Мне  уже  ясно,  что ему надо.  Я  решил не
приглашать сюда  капитана Клаузера.  Забирай  его  к  себе  в  кабинет и
подробно запиши все,  что он расскажет. В общем, расспроси его обо всем,
что нам может пригодиться. Завтра утром представишь мне протокол.
   - Слушаюсь,  герр майор!  -  ответил Штангер,  вскакивая со стула.  -
Идем! - приказал он заключенному. - До свидания, герр майор!
   - До  свидания.  -  Завелли кивнул головой и  потянулся к  телефонной
трубке.
   Штангер вышел с Михаликом в коридор, свернул за угол ж открыл дверь в
свой кабинет. Войдя, указал арестованному на стул, не спеша установил на
столе пишущую машинку,  заложил в  нее чистый лжет бумаги.  Затем открыл
окно и долго изучал взглядом темный двор.  По-видимому,  он не обнаружил
ничего такого,  что могло бы вызвать подозрение, и, довольный, уселся за
машинку.
   Сначала Штангер отстукал на  машинке то,  что  запомнил из  показаний
Михалика в кабинете Завелли, а затем приступил к допросу.
   - Итак,  ты сказал,  что можешь указать, где спрятано оружие, назвать
тех, кто имеет связи с партизанами и кто в Беловеже информирует Никора о
наших планах?
   - Да, могу.
   - Ты просил поместить тебя в камеру, где содержатся руководители этой
организации? Они доверяют тебе? Расскажут они тебе о своих связях?
   - Конечно. Они мне верят, так как я тоже доставлял оружие и газеты. Я
уже обдумал, как это сделать.
   - Хорошо.  А теперь скажи, почему только сейчас ты решился рассказать
нам  об  этом?  Ведь тебе было известно все  это  и  раньше?  -  Штангер
угрожающе взглянул на предателя.
   - Я  уже  давно собирался прийти к  вам  и  рассказать обо  всем,  но
боялся,  и к тому же у меня не было такого количества сведений, которыми
я располагаю сейчас.  Я боялся,  что меня разоблачит тот, кто в Беловеже
связан с Никором...


   Штангер перестал печатать и  долго всматривался в сидевшего перед ним
Михалика, в его бегающие хитрые глазки, Штангер уже принял решение. "Это
будет рискованная операция,  но  выход только один.  Счастье,  что ты не
пинал на допрос к Клаузеру, а судьба направила тебя ко мне.
   Он  сунул  руку  в  карман,  снял  с  предохранителя пистолет.  Потом
поднялся,  открыл несгораемый шкаф,  приотворил дверь в коридор. Тишина.
Подошел  к  окну,   вгляделся  в  темноту,  обступившую  дворец.  Ничего
подозрительного.  Михалик внимательно наблюдал за действиями Штангера, а
тот, обернувшись к нему, сказал приглушенным голосом:
   - Подойди к окну и внимательно присмотрись к часовому.  который ходит
во дворе. Вспомни, не видел ли ты его когда-нибудь?
   Михалик  встал  со  стула,  приблизился к  окну  и  перегнулся  через
подоконник, отыскивая взглядом часового.
   В  то яш мгновение Штангер отскочил от него шага на два,  выхватил из
кармана  пистолет  и   дважды  выстрелил.   Мпхалнк,   будто  пораженный
электрическим током, дернулся назад, но не успел и крикнуть, как Штангер
легко,  как перышко,  поднял его и выбросил из окна,  а затем разрядил в
него свой пистолет.
   Штангер действовал быстро и точно, хотя и был возбужден. Его выстрелы
и  крик эхом разнеслись по  парку и  коридорам спавшего дворца.  Штангер
схватил стул и  разломал его на части.  Затем сильно ударился головой об
угол сейфа и на мгновение потерял сознание.  Он упал на пол. Из разбитой
головы брызнула кровь, заливая ему глаза, лицо и мундир.
   Придя в себя, услышал топот ног бежавшего караула и крики в коридоре.
Распахнулась дверь.  В  кабинет с  пистолетом в  руке вбежал Завелли,  а
затем  дежурный офицер.  Майор  застыл в  оцепенении:  вид  Штангера был
ужасен.  Окровавленные волосы  слиплись  на  голове,  сам  он  был  весь
забрызган кровью.
   - Штангер, что с тобой? - крикнул Завелли, вытирая его лицо платком.
   - Пустяки, герр майор. Я ранен... - слабым голосом ответил Штангер.
   - Где заключенный?
   - Там. - Штангер указал на окно.
   - Сбежал?
   - Кажется, не успел:
   Завелли перегнулся через подоконник и  взглянул вниз.  Над Михаликом,
лежавшим  на  газоне  у  стены  дворца,  склонились несколько  солдат  и
какой-то офицер.
   - Жив? - спросил Завелли.
   - Нет, герр майор. Все пули попали в цель.
   - Убрать его и не собирать толпу, - коротко приказал Завелли.
   Комната  Штангера заполнилась офицерами.  Посыпались вопросы.  Хайден
принес сумку с  бинтами и  таз с  водой.  Штангер тихо стонал,  стараясь
произвести впечатление человека,  крайне ошеломленного случившимся.  Ему
быстро наложили повязку,
   - Как это произошло,  черт возьми?..  - обратился к нему расстроенный
Завелли. - Ты можешь говорить?
   - Могу,  герр майор...  Я  привел его.  Он сознавался...  Я составлял
протокол.  -  Штангер указал на машинку и исписанные листы бумаги.  - Мы
закурили.  Я открыл окно,  чтобы проветрить помещение. Заключенный сидел
здесь.  -  Он  указал пальцем на  то  место,  где  раньше стоял стул.  -
Некоторое время спустя я подошел к сейфу,  чтобы закрыть дверцу. Когда я
повернулся спиной,  этот негодяй ударил меня стулом по голове. Я чуть не
потерял сознание,  однако успел  выхватить пистолет и  выстрелил в  него
буквально в  последние доли секунды,  так  как в  окне уже мелькнула его
спина.  Я  ринулся к  окну и  в  тот момент,  когда он прыгал,  разрядил
пистолет в него почти вслепую, так как кровь заливала мне глаза...
   Присутствовавшие в  кабинете офицеры,  слушая  Штангера,  осматривали
обломки разбитого стула и пистолетные гильзы.
   - Невероятно!  -  сказал  глубоко  взволнованный Завелли.  -  А  ведь
раскололся. Я возлагал большие надежды на его показания.
   - Герр майор, все это бандит заранее обдумал.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Этот его ночной приход к  вам,  эти его многообещающие показания...
Конечно, он хотел усыпить нашу бдительность, но ему это не удалось.
   Вошел Клаузер.  Хайден вполголоса коротко доложил ему о  случившемся.
Выслушав, Клаузер обратился к Завелли:
   - Герр  майор,  каким образом этот заключенный оказался на  допросе у
Штангера? Ведь он принадлежал к той бандитской группе, которую арестовал
я и я же проводил расследование?..
   - Он  заявил  коменданту охраны,  что  хочет  поговорить со  мной.  Я
приказал  привести  его.  Штангер  переводил.  Случилось  так.  что  мне
необходимо было заняться другим делом, и я поручил Штангеру записать его
показания. Эпилог вы видите...
   - Вот мерзавец!  По донесению,  которым я  располагаю,  он знал очень
много.
   - Именно на это и рассчитывал бандит,  замышляя свой побег! - заметил
Завелли, внимательно вглядываясь в искаженное болью лицо Штангера.
   - Дай бог,  если я ошибаюсь,  герр майор,  в своих предположениях, но
все его показания -  фикция. Герр капитан прав: это - мерзавец. Впрочем,
герр майор,  вы  сами все  это проанализируйте,  так как у  меня немного
кружится голова.
   - Хорошо, займемся этим завтра. Сейчас отдыхай.



   Каждый из сотрудников разведывательного центра "Хорн" представлял для
Штангера объект  специального изучения.  Он  старался как  можно  больше
узнать об их деятельности в  разведслужбе,  о  привычках,  склонностях и
недостатках.  Многие  из  них  были  хорошими  специалистами  в  области
разведки, и поэтому их особенно следовало опасаться. На разведывательный
центр  работали сотни  агентов.  Они  редко  бывали во  дворце.  Офицеры
разведки встречались с ними в других местах. Во дворец имелн доступ лишь
наиболее  отличившиеся и  те,  кого  готовили к  переброске через  линию
фронта  для  шпионской  и  диверсионной  работы.   В  одном  из  зданий,
расположенном рядом с  дворцом,  у  них  была  своя гостиница.  Здесь их
готовили к  очередным заданиям.  Это  были  отборнейшие агенты  из  тех,
какими  располагал  центр  "Хорн".   О  некоторых  из  них  рассказывали
буквально легенды.  И  вот в разговорах особенно часто стала упоминаться
одна и та же фамилия. Наступил день, когда Штангер должен был помериться
силами с обладателем этой фамилии - одним из опытнейших агентов "Хорна".



   Размашистым шагом Штангер ходил по кабинету, сжимая пальцами мундштук
сигареты.  Такого короткого приказа из  Центра ему  еще  не  приходилось
получать.  Он то и дело мысленно повторял его,  подобно тому, как иногда
навязчиво звучит в  нас припев популярной песни.  "Обезвредить Бауэра...
Обезвредить Бауэра..." И это все.  Ничего больше.  Никаких подробностей,
никаких ориентировок.
   Штангер закурил неизвестно какую по счету сигарету. Он слишком хорошо
знал,  кем явлнется Бауэр для немецкой разведки.  Штангер познакомился с
ним несколько месяцев назад, когда Бауэр вместе с майором Штерном прибыл
в Боловезк. Никаких подробностей о прошлом Бауэра Штангер не знал. Бауэр
хорошо владел польским,  русским а  украинским языками.  Это  был крепко
сложенный,  сильный мужчина.  Говорили,  будто он  метко стреляет и  без
промаха бросает нож.  Фашист и  опытный диверсант,  Бауэр  по  поручению
центра "Хорн" выполнял наиболее секретные,  жестокие и  грязные задания.
Штангеру было известно,  что летом 1941 года,  когда в  Беловежской пуще
действовал  карательный батальон  322,  Бауэр  помогал  унтерштурмфюреру
Бертелю проводить казни.  Впрочем,  Бауэр никогда не упускал возможности
принять участие в массовых убийствах людей.
   В  Беловеже ходили  легенды о  его  успехах в  шпионаже,  особенно за
линией фронта,  откуда он  всегда возвращался невредимым.  На  его счету
имелось  также   несколько  успешных  разведывательных  операций  против
партизан  и  подпольщиков.  Связь  с  ним  держал  непосредственно майор
Завелли.
   Штангер несколько раз встречался с  Бауэром в  казино за рюмкой и при
этом старался кое-что разузнать у него относительно его работы,  успехов
и  происхождения,  однако Бауэр был достаточно опытным агентом,  чтобы о
чем-нибудь проговориться.
   Центр  "Хорн"  располагал  многими  агентами,  выполнявшими секретные
задания, но советская разведка ставила задачу обезвредить именно Бауэра.
Значит,  Бауэр был наиболее опасным.  Над всем этим и размышлял Штангер,
расхаживая но комнате.
   "Навести партизан на  его след...  Нет,  это не  удастся.  Никогда не
известно, куда он пойдет и пойдет ли вообще... Что же делать? Застрелить
его.  Но где? Каким образом? Бауэра не удастся уговорить на прогулку или
совместную поездку. Даже если б и удалось его уговорить, все равно это -
очень рискованное мероприятие.  Часовые заметят,  с кем выехал Бауэр,  и
будут знать, что он не вернулся...
   Штангер потушил свет  и  открыл окно.  Ночной ветерок тихо шелестел в
кронах  вековых  дубов.   Над  пущей  стояла  тихая  ночь,  "Обезвредить
Бауэра!"-  мысленно,  вероятно уже  в  сотый раз,  повторил Штангер.  Он
смотрел,  в  ночную темноту,  на силуэты крон дубов,  и  где-то из хаоса
мыслей  начали  элемент за  элементом,  как  в  детской игре  в  кубики,
складываться отдельные пункты плана. Штангер составлял их, менял местами
и начинал все сначала.
   "Да,  я уберу Бауэра...  Нет,  даже не я,  а они сами устранят его. Я
только помогу им  в  этом.  Завелли знает,  что  из  штаба  есть  утечка
сведений.  Он лихорадочно ищет:  через кого? Надо навести на след... Они
пойдут по нему...  Без сомнения!  Конфликт и конкуренция между гестапо и
абвером продолжаются. Да, этим надо воспользоваться..."
   Штангер закрыл окно,  включил свет.  На картоне от сигаретных коробок
несложным шифром,  разгадать который не  представляло особого труда,  он
набросал длинную шифрограмму.  Ее  содержание не могло вызывать сомнений
относительно  того,   для  какой  цели  она  предназначалась.  Затем  на
нескольких страничках он  начертил схему  этажей  дворца с  обозначением
рабочих. кабинетов соответствующих секций центра "Хорн". Назначение этой
схемы  также  не  могло  вызывать сомнений.  Оттиск  печати секретариата
Завелли и  его факсимиле он  должен был получить на днях.  Послезавтра в
Беловеж приедет Хелен.  Она поможет ему в этой операции.  Итак,  Штангер
был готов. Уснуть ему удалось лишь под утро...


   Они спдели,  почти соприкасаясь склоненными над столиком головами.  В
комнате охотничьего домика,  где  обычно останавливалась Хелен во  время
пребывания в  Беловеже,  висел  густой дым  от  выкуренных ими  сигарет.
Несмотря  на   то   что   было  включено  радио,   они   настолько  тихо
перешептывались,  что только по движению губ можно было догадаться,  что
они разговаривали.  Хелен внимательно слушала Штангера, который подробно
излагал свой план.
   - Бауэр на днях прибудет в Беловеж.  И тогда мы нанесем удар.  Теперь
смотри.   Написанное  на   этих  картонных  кусочках  ты   перепишешь  и
перерисуешь. Измени почерк. Завтра я заберу их у тебя. Вот тебе черновик
анонимки.  Перепиши его в Белостоке и жди моего телефонного звонка. Если
в  ходе  разговора я  передам  тебе  "сердечный привет  от  Иорста",  ты
отправишь письмо и выедешь в Кенигсберг...
   - Нет ли в твоем плане слабых мест? Ты все продумал?
   - Сотни раз.  Иного пути не вижу.  Они пойдут по этому следу.  Должны
пойти...  Клаузер сбился с ног,  чтобы дознаться,  кто передает сведения
партизанам  и  советской  разведке.  В  данном  случае  антагонизм между
гестапо и абвером сослужит нам службу.
   - А если письмо подвергнут экспертизе?
   - Гестапо?  -  удивился Штангер,  - Никогда! Они не признают в работе
таких  тонкостей.  Им  достаточно любого подозрения,  а  здесь  -  такие
"улики"!..
   - Когда он прибудет?
   - К  сожалению,   этого  я  не  знаю.   Об  этом,  видимо,  никто  не
информирован.   Однако  есть  все  основания  предполагать,  что  скоро.
Прочитай это письмо и подумай, что в нем можно убрать или добавить.
   Хелен склонилась над клочками бумаги, исписанными мелким почерком.
   Бауэр должен был появиться в  Беловеже через несколько дней.  Штангер
готовился приступить к  осуществлению тщательно продуманного плана.  Ему
удалось  сделать оттиск  печати  разведцентра "Хорн"  и  образец подписи
Завелли.  Таким образом,  Штадгер располагал всем,  что ему требовалось.
Теперь предстояло самое трудное -  осуществить задуманное. И, как назло,
объект, который его интересовал, никак не появлялся в Беловеже.



   Казино гудело от множества голосов. Штангер сидел за столиком и играл
с Иорстом в шахматы.  За. их игрой наблюдал Хайден. Вдруг он встал и, ие
говоря ни слова,  направился к выходу.  Штангер проводил его взглядом. В
двери   мелькнуло   улыбающееся   лицо   Бауэра.    "Наконец-то.   Итак,
завтра-послезавтра все решится".
   - Куда это отправился Хайден? - спросил Штангер Иорста.
   - Ты разве не видел?  Приехал Бауэр. Они пошли к Завелли. Майор устал
ждать его.  Еще  два  дня назад я  получил шифровку с  сообщением о  его
приезде.
   Штангер отодвинул шахматы и наполнил рюмки.
   - Выпьем,  -  предложил он  Иорсту.  -Что же такое сделал этот Бауэр,
если его так нетерпеливо ждали? - как бы невзначай спросил он.
   Иорст минуту колебался, а потом сказал:
   - Эх,  Штангер!  Ни  я,  ни ты за всю жизнь не сделаем того,  что уже
сделал Бауэр.
   - Не преувеличивай, я не люблю, когда рассказывают сказки.
   - Что?!  Ты полетел бы в советский тыл с диверсантами,  чтобы пустить
там на воздух какой-нибудь штаб, предварительно забрав из него планы? Ну
как, справился бы? Вот то-то и оно!
   - Не говори так громко,  -  предупредил Штангер. - II вообще молчи об
этом. Не хочу ничего знать. Давай лучше выпьем и закончим партию.
   - Штангер,  -  продолжал Иорст,  - ты не знаешь Бауэра. Ему ничего не
стоит предать тебя,  меня и многих-многих здесь.  Если б он участвовал в
операции по  выброске группы Текстера,  они наверняка бы  не оказались в
ловушке...  Знает Россию,  работал там еще до войны.  -  Иорст замолчал,
выпил очередную рюмку и склонился над шахматной доской.
   "Они верят в  него.  У него внушительные результаты работы.  Если мои
"доводы"  окажутся  неубедительными и  вызовут  малейшее подозрение,  то
сразу  же  будет  проведена элементарная графологическая экспертиза",  -
думал Штангер, посматривая то на шахматную доску, то на Иорста.



   Штангер неслышными шагами шел по  пустынным коридорам.  Кабинеты были
закрыты.  Офицеры либо  отдыхали,  либо  пили  в  казино.  Он  осторожно
поднялся на  второй  этаж,  где  находился кабинет Завелли.  Недалеко от
него,  в  углу коридора за портьерой,  была ниша,  в  которой размещался
умывальник.  Штангер  отодвинул  портьеру.  На  причудливой  вешалке  из
оленьих  рогов  висели  несколько прорезиненных плащей,  забытая  кем-то
фуражка,  предохранительные очки для мотоциклистов,  накидка и  куртка с
капюшоном.
   "Значит,  он у  Завелли..."  -  подумал Штангер я так же тихо,  как и
пришел, скрылся в лабиринте коридоров дворца.


   Хелен занимала один из номеров "люкс" в гостинице "Ритца". Она каждый
раз останавливалась здесь,  когда служебные дела вынуждали ее приехать в
Белосток.    Официально   она   занималась   вопросами,   связанными   с
белостокскими лесами.  Вопросы эти  решались в  отделе лесного хозяйства
управления гаулейтера Эриха Коха.
   На  следующий день после возвращения из Беловежа Хелен не выходила из
номера. Она вызвала по телефону врача, которому пожаловалась на мигрень,
высокую температуру и  другие недомогания,  связанные с простудой.  Врач
выписан  лекарства и  рекомендовал несколько дней  полежать  в  постели.
Хелеи позвонила в институт в Кенигсберге и сообщила,  что ее возвращение
в связи с болезнью на несколько дней задерживается.
   Лежа в  постели она  от  нечего делать просматривала иллюстрированные
журналы  и  думала  о  Штангере.  Все  его  поручения  она  выполняла со
скрупулезной точностью. Теперь ее электризовал каждый телефонный звонок.
Она ждала сигнала,  чтобы выполнить свое задание и выехать в Кенигсберг.
Прошел первый день, второй, третий, а звонка, которого она ждала, все не
было. Это ее все больше тревожило. Десятки раз мысленно она возвращалась
к  содержанию переписанного ею  письма.  То  казалось,  что  удалось все
сделать с  большим мастерством,  то  вдруг  начинали одолевать сомнения.
Однако было уже поздно что-либо поправлять,  перерабатывать. Штангер мог
позвонить  в  любую  минуту.  Из  этнх  раздумий  ее  вывел  настойчивый
телефонный звонок. Дрожащей рукой Хелен сняла трубку:
   - Алло!
   - Соединяю вас с Беловежем, - услышала она голос телефонистки.
   - Да, слушаю, - ответила Хелен. Некоторое время трубка молчала.
   - Пожалуйста, говорите, - услышала она тот же голос.
   - Добрый вечер, это ты, дорогая? - Хелен узнала голос Штангера.
   - Я, я ждала...
   - Что с тобой случилось? Ты что, серьезно заболела?
   - Немного.
   - Смотри будь осторожна. У меня нет времени навестить тебя. Но завтра
я позвоню. Обязательно позвоню.
   Хелен  напряженно  ждала  пароля.  Напрасно!  "Сердечного привета  от
Иорста" Штангер не  передал.  Он  только дважды напомнил ей,  что завтра
обязательно позвонит,  что  постоянно думает о  ней.  Это означало,  что
Бауэр прибыл в Беловеж и Штангер приступил к операции.


   Два следующих дня Штангер наблюдал за  Бауэром и  установил,  что тот
бывает у майора Завелли всегда по вечерам,  после восьми часов. Решающую
часть операции с Бауэром Штангер наметил на сегодняшний вечер.  Проверил
оба пистолета, приготовил иглу и нитки.
   Пробило восемь часов вечера, но Бауэр во дворце не появлялся. Не было
его также и в казино на ужине.  "Если он уехал, то я переиграл, опоздал,
и  нет мне оправдания ни перед Центром,  ни перед самим собой!" -  думал
Штангер,  который вот  уже два часа стоял у  окна кабинета,  наблюдая за
входом во дворец.
   - Наконец-то! Есть! - прошептал он, увидев Бауэра. Теперь Штангер мог
приступать к операция.
   Темные  коридоры,  крутые  лестницы,  ниши  в  стенах дворца -  везде
затаились мертвая ночная  тишина  и  опасность.  Штангер крался  так  же
осторожно,  как  и  тогда,  когда  пробирался  в  шифровальную  комнату.
Ступеньки,  коридор,  еще один поворот, ниша за портьерой. Остановился и
прислушался. Тишина.
   Проскользнул за  занавеску.  Куртка  и  шапка  висели  на  вешалке из
оленьих  рогов.  Штангер  бритвой  слегка  отпорол подкладку на  куртке,
заложил под  нее  свернутые тонкие  листки  бумаги  и  схемы.  Дрожа  от
волнения,  попадая иголкой в пальцы, он спеша начал пришивать подкладку.
Еще несколько стежков. Все. Наконец-то. Ничего не заметно.
   Со  стороны кабинета Завелли послышались шаги.  Штангер сжал рукоятку
пистолета  и  наклонился  над  умывальником.   "Если  это  Бауэр,   буду
стрелять!" - молнией пронеслось у него в голове.
   Нет,  не  он.  Шаги удалялись и  уже  слышались на  лестнице.  Кто-то
спускался на  нижний  этаж.  Штангер  перевел дыхание,  покинул нишу  и,
никого не  встретив,  прошел в  свой  кабинет.  Оглядел себя в  зеркале:
бледное лицо, на лбу бусинки пота.
   Он  вышел в  парк.  Постоял несколько минут,  глубоко вдыхая холодный
ночной воздух.  Проветрившись, прошел в комнату дежурного офицера, чтобы
позвонить Хелен.



   Вечерние часы  тянулись очень  медленно.  Хелен пробовала отвлечься и
начала читать книгу,  но  ничего не  могла  понять из  прочитанного.  Ей
казалось,  что Штангер не позвонит.  Часовая стрелка перешла цифру "10".
Хелен погасила свет и лежала, охваченная тревожными мыслями. Десятки дел
торопили ее возвратиться в Кенигсберг.
   Было уже  почти одиннадцать часов,  когда раздался телефонный звонок.
Штангер спросил о здоровье, самочувствии. Однако Хелен ужо с первых слов
поняла:  время настало!  В конце разговора Штангер вдруг добавил,  будто
вспомнив:
   - Да,   Хелен,   Иорст   просил   передать  тебе   сердечный  привет.
Сердечный...
   - А, спасибо... Спасибо. Передай ему тоже мой привет. Пока, дорогой.
   Она  положила  трубку  и  стала  быстро  одеваться.  Извлекла письмо,
спрятала его в одежде, надела пальто и спустилась в холл.
   Она  быстро прошла улицы Жвирки и  Вигуры,  свернула на  Варшавскую и
сразу же  на повороте наткнулась на жандармский патруль.  Ее остановили.
Фонариками  осветили  лицо.  Она  предъявила документы.  Их  внимательно
проверили,  спросили,  откуда и куда идет.  Хелен объяснила, что живет в
гостинице "Рптца",  что  вышла перед сном прогуляться,  так  как  у  нее
разболелась голова. Ее отпустили.
   Улица была пустынна.  Впереди замаячило здание почты.  Вот и почтовый
ящик.  Достала письмо и опустила его. Спокойно вернулась в гостиницу. Ее
роль  в  операции была закончена.  На  следующий день она  могла ехать в
Кенигсберг.


   Дежурный офицер  гестапо подобострастно вытянулся.  Оберштурмбанфюрер
СС  доктор Герберт Циммерман ответил на его приветствие и  вошел в  свой
кабинет.  Сразу  же  явился с  докладом дежурный.  Шеф  гестапо выслушал
рапорт, составленный из донесений, полученных ночью, и приказал принести
корреспонденцию. Через минуту на его столе лежала объемистая папка.
   Циммерман просмотрел донесения руководителей районных служб  гестапо,
корреспонденции  из   Управления  имперской  безопасности,   инструкции,
распоряжения.  Среди  этих  бумаг он  увидел серый конверт,  на  котором
характерным женским почерком было  написано:  "Господину шефу  гестапо в
Белостоке, Эрихкохштрассе, 15, лично".
   Циммерман разрезал конверт и извлек из него лист бумаги.  Письмо было
написано  по-польски,   и   он   отложил   его.   Просмотрев  оставшуюся
корреспонденцию,  вызвал переводчика Иогера.  Когда тот вошел, подал ему
отложенное письмо и приказал перевести.
   Иогер прочитал:
   - "Глубокоуважаемый господин начальник!  Я  верю Вам и  поэтому после
долгих  раздумий  осмеливаюсь посвятить  Вас  в  один  секретный вопрос.
Возможно,  он  покажется Вам пустяковым и  недостойным внимания.  Прошу,
однако,  терпеливо прочитать мое  письмо до  конца.  Мною  не  руководит
чувство лести, ибо оно мне чуждо,
   Я  хочу помочь Вам  обезвредить одного скрытого врага третьего рейха.
Им явлнется Пауль Бауэр, с которым я нахожусь в близких отношениях. Если
Вам эта фамилия ничего не  говорит,  то я  сообщаю,  что Бауэр выполннет
какую-то  мне точно неизвестную работу в  Беловеже.  Иногда он пропадает
там целые недели.  С  некоторых пор я заметила,  что Бауэр ведет двойную
игру.  Он выставлнет себя горячим приверженцем третьего рейха, но теперь
я  заметила,  что  он  имеет  подозрительные контакты с  людьми  из  так
называемого бандитского движения Сопротивления и даже с бандами из пущи.
Так,  однажды мы были с  ним на прогулке.  Дело было вечером.  Из пущи к
нему вышли два вооруженных человека.  Бауэр попросил у  меня извинения и
отошел с ними в кусты.  Когда он спустя продолжительное время вернулся и
я  спросила его,  что все это значит,  он сказал,  что это его служебные
дела.   Ночью  я   проверила  его  куртку.   В   ее  карманах  оказались
коммунистические  листовки,   какие-то  бумажки,   испещренные  цифрами.
Однажды,  будучи довольно пьяным,  он  заявил,  что  только дурак  может
верить в победу третьего-рейха и что мудрые люди уже сегодня готовятся к
другому развитию событий. Я боюсь этого человека. Возможно, этим письмом
я приговорила себя к смерти. Однако я верю, что все, о чем я пишу, будет
известно только Вам.  Письмо по известным причинам я не подписываю. Если
Вы используете его -  хорошо, а если нет, то пусть Бауэр продолжает свою
враждебную работу. Хайль Гитлер!"
   Циммерман,  попыхивая трубкой, внимательно выслушал все, что прочитал
Иогер.
   - Какая почта проштемпелевала конверт?
   - Белостокская.
   - Хорошо. Напечатайте его на машинке в нескольких экземплярах.
   Иогер вышел.  Час спустя переведенное и напечатанное письмо оказалось
на  столе  Циммермана.  Он  вызвал в  кабинет Гаусмана -  начальника III
отделения,  Шмидта  -  шефа  отделения разведки  гестапо  и  Хаймбаха  -
начальника IV отделения.  Циммерман вручил им копии письма,  а когда они
прочитали его, спросил:
   - Кто из вас слышал что-нибудь об этом человеке?
   - Я,  -  ответил Шмидт.  -  Разрешите, я позвоню своим людям и выясню
более подробные данные о нем?
   - Пожалуйста. - Циммерман указал на телефон,
   Не  прошло  и  четверти  часа,  как  в  кабинете  Циммермана появился
Гольдхаммер и вручил Шмидту лист бумаги.
   - Герр оберштурмбанфюрер,  это человек абвера.  К  тому же пользуется
там большим доверием, - добавил он.
   - Тем хуже для них! - заявил Циммерман.
   - Он используется для разного рода разведывательных операций,  и даже
за линией фронта...
   - Где он и был перевербован! - вставил шеф.
   - Это не исключено,  -  поддакнул Шмидт. - Больше в данную минуту я о
нем ничего но знаю.
   - Достаточно!  Что вы скажете но этому поводу,  господа?  - Циммерман
взглянул на Хаймбаха и Гаусмана.
   - Я давно считаю,  что в абвере вьют гнезда наши враги. Их агенты уже
не  однажды работали на  обе стороны.  Об  этом свидетельствует случай с
Бланке, которого накрыли и ликвидировали в шифровальной комнате. Завелли
и Фриватт думают,  что они собаку съели в разведке. А каково их мнение о
нас,   об  этом  как  нельзя  лучше  говорят  донесения  Клаузера.   Эта
зазнавшаяся шайка офицеров слишком много о себе возомнила!
   - Вы  правы,  герр  гаушштурмфюрер!  -  подытожил Циммерман.  -  Ваши
предложения.
   - Арестовать, и немедленно! - заявили все разом.
   - Да,  арестовать,  -  подтвердил Циммерман.  -  Мы  утрем  нос  этим
спесивцам!  Докажем,  чья  разведка  работает  лучше.  И  этим  еще  раз
скомпрометируем абвер.  Не  лишним будет узнать мнение капитана Клаузера
об этом Бауэре. Операцию поручаю вам! - обратился он к Хаймбаху.
   Поздним вечером к резиденции центра "Хорн" в Беловеже подкатил черный
лимузин.  Из него вышли Хаймбах, Махоль и Кёниг. Сначала они направились
к унтерштурм-фюреру Киллеру - шефу представительства гестапо в Беловеже,
где их уже ждал капитан Клаузер.  Прибывшие вручили ему копию анонимки и
поинтересовались его  мнением.  Клаузер заявил,  что он  тоже подозревал
Бауэра,  и уверен, что содержание письма соответствует действительности.
Клаузер  подозревая здесь  каждого и,  стремясь угодить своим  шефам  пз
гестапо,  готов  был  предать весь  личный  состав разведки в  Беловеже.
Хаймбаху, однако, было достаточно его мнения. Они направились во дворец.
   В  секретариате майора за  столом сидел Хайден и  печатал на машинке.
Увидев Хаймбаха и других вошедших гестаповцев, он вскочил с места.
   - Хайль Гитлер, герр лейтенант!
   - Хайль Гитлер! Слушаю вас, господа.
   - У нас срочное дело к майору Завелли, - сказал Хаймбах.
   - Герр майор очень занят.  Он предупредил, чтобы никого не принимать.
Разве что по вопросам чрезвычайной государственной важности...
   - Именно по такому вопросу мы и прибыли!  - заявил Хаймбах, с иронией
взглянув на Хайдена.  - Прошу доложить о нас. Есть ли кто еще в кабинете
майора?
   - Да, конечно.
   - Кто?
   - А  это уж личное дело майора Завелли,  кто у него там находится,  -
холодно ответил Хайден.  Хаймбах уничтожающим взглядом пронзил адъютанта
Завелли.
   - Прошу доложить!  Это приказ,  а не просьба!  -  тоном,  не терпящим
возражений, проговорил Хаймбах.
   Хайден  открыл  массивную,  тщательно  пригнанную  дверь  и  исчез  в
кабинете шефа. Спустя минуту из кабинета вышел сам Завелли.
   - Хайль Гитлер, герр майор! - приветствовал его Хаймбах. - Мы к вам.
   - У вас что-нибудь очень важное ко мне, господа?
   - Да.
   - Можно  попросить  вас,   господа,  подождать  часок-другой?  Может,
пройдете в казино? У меня сейчас действительно важное и неотложное дело.
   - А если у нас еще более важное?
   - В таком случае слушаю вас, господа.
   - Здесь? - Хаймбах выразительно посмотрел на Хайдена.
   - У меня нет секретов от моего адъютанта.
   - Но зато у нас есть, - едко, растягивая слова, произнес Хаймбах.
   - Хорошо.  -  Завелли развел руками.  - Прошу вас, откройте малый зал
заседаний, - обратился он к Хайдену.
   Едва  они  вошли в  зал,  Хаймбах с  нескрываемой резкостью в  голосе
обратился к Завелли:
   - Герр  майор,   вам  известно,  что  из  вашего  штаба  есть  утечка
информации к противнику?
   - Да, я располагаю такими данными.
   - У вас есть кто-нибудь конкретно на подозрении?
   - Мы постепенно сужаем круг подозреваемых нами лиц, - ответил Завелли
и, не теряя самообладания, надменно посмотрел на гестаповца.
   - Тем лучше. А вот наша разведка располагает неопровержимыми данными,
что у вас в штабе действует советский агент.
   - Я с интересом выслушаю вас, господа, - скривился в улыбке Завелли.
   - О,  несомненно! А что вы скажете по поводу того, что в эту минуту в
вашем кабинете находится советский шпион?
   - Я не люблю подобные шутки! - резко ответил Завелли.
   - Мы  тоже!  Но я  повторяю еще раз:  в  эту минуту в  вашем кабинете
находится советский шпион!
   - Вы с ума сошли?! - крикнул Завелли.
   - Нет, герр майор! Не слишком ли вы самоуверенны?!
   - Я не хочу вас слушать!
   - Кто у вас в кабинете?
   - Там  находятся Бауэр  -  наш  лучший  разведчик,  полковник Данц  и
капитан из "Валли I".  Уж не считаете ли вы кого-нибудь из них советским
шпионом?
   - Да,  герр майор,  советский шпион это...  Бауэр. - Хаймбах нарочито
медленно произносил слово за словом, не спуская глаз с Завелли, наблюдая
за тем, какое они произведут на него впечатление.
   - Герр гауптштурмфюрер!
   - Повторяю  еще  раз:   Бауэр  -   советский  шпион!  Мы  располагаем
неопровержимыми доказательствами!
   - Но, герр Хаймбах...
   - Прошу   не   прерывать  меня!   Здесь   было   совершено  несколько
диверсионных акций.  Вы  своими расследованиями ничего не  выяснили.  Мы
тоже проводим расследование, но с другими результатами...
   Завелли,  как  и  подобает опытному разведчику,  слушал собеседника с
непроницаемым лицом.
   - Мы  взяли  на  подозрение  нескольких  ваших  сотрудников,  -  врал
напропалую Хаймбах.  -  Однако вскоре мы поняли, что находимся на ложном
пути...
   - Хорошо, но на каком основании вы подозреваете Бауэра?
   - Не  спешите,  герр майор,  дойдем и  до этого.  Мы совершенно точно
установили,  что в районе,  где совершались диверсии,  обязательно перед
этим появлялся Бауэр. Это вам ни о чем не говорит?
   - Абсолютно!  Как сотрудник разведки,  он  имеет право бывать везде и
всегда. Особенно там, куда мы его посылаем.
   - Тем хуже, что вы так считаете, герр майор. Бауэр уже несколько дней
находится в  Беловеже.  Наша  разведка следит  за  каждым его  шагом!  -
продолжал врать Хаймбах. - У него много подозрительных контактов.
   - Герр гауптштурмфюрер,  вы проявлнете излишнюю подозрительность.  Он
контактирует только  с  личной агентурой!  -  с  возмущением отпарировал
Завелли.
   - По-вашему,  вооруженные бандиты из  пущи -  это тоже агенты Бауэра?
Поздравлнем вас, господа, с такой агентурой!
   - Но где же,  господа, доказательства? Где доказательства? Я слышу от
вас одни общие рассуждения.
   - Мы представим вам доказательства. Сейчас нам нужен только Бауэр.
   В  этот  момент в  зал,  где  между  Завелли и  Хаймбахом разгорелась
словесная  перепалка,  отворилась  дверь  и  вошел  какой-то  человек  в
штатском. Даже не взглянув на гестаповцев, он обратился к Завелли:
   - Герр майор,  не слишком ли долго длится ваша болтовня? Мы ждем. Нам
с  Бауэром пора выезжать,  а вы здесь устроили дискуссию,  -  недовольно
произнес он.
   - Герр  полковник,   это  не  болтовня.  Это  вопрос  государственной
важности...
   - Что?
   - Господа  из  гестапо  утверждают,   герр  полковник,  что...  Бауэр
советский шпион, - медленно, все более понижая голос, процедил Завелли.
   - Вы с ума сошли или вы пьяны, майор?
   - Никак  нет,  герр  полковник!  Минуту назад я  то  же  самое сказал
господам  из  гестапо.  Они  уверяют,  что  располагают  неопровержимыми
доказательствами...
   - Бауэр  -  советский  шпион?  -  Полковник  Данц  резко  обернулся к
Хаймбаху.
   - Так точно,  герр полковник,  шпион!  - ответил тот, с вызовом глядя
ему в глаза.
   - Я позволю себе повторить вам то, что услышал сам, - сказал Завелли,
шаря по  карманам в  поисках сигарет.  Хаймбах протянул ему  свою пачку.
Завелли кратко изложил полковнику Данцу все,  что сказал Хаймбах.  Данц,
кусая губы, смотрел то на Завелли, то на гестаповцев и наконец спросил:
   - Вы его заберете?
   - У меня такой приказ от доктора Циммермана.
   - А если мы не отдадим Бауэра, а попросим у вас доказательства и сами
займемся расследованием?
   - У  меня  приказ  шефа  гестапо,  и  никакая  сила  не  заставит нас
отказаться от ареста Бауэра,  -  твердо ответил Хаймбах и,  выразительно
положив руку на кобуру с пистолетом, многозначительно взглянул на Махоля
и Кёнига.  -  И еще одно.  Мы должны произвести обыск в помещениях,  где
работал и жил Бауэр.
   Завелли посмотрел на полковника Данца и развел руками.
   - Идемте! - резво произнес он.
   Они  вошли  в  кабинет  Завелли.  Бауэр  сидел  в  глубоком кресле  и
беседовал с  сотрудником из  "Валли  I".  Увидев  входивших гестаповцев,
которых не знал, он с удивлением взглянул на них.
   - Бауэр, эти господа к тебе, - сказал Завелли и застыл на месте.
   - Руки вверх! - крикнул Хаймбах, направляя на Бауэра пистолет.
   - Как  это понимать,  господа?  -  спросил Бауэр,  удивленно глядя на
Завелли и офицеров из "Валли I".
   - Руки вверх! - повторил Хаймбах, приставив к груди Бауэра пистолет.
   Бауэр положил сигарету и  медленно поднялся с кресла,  поднимая руки.
Махоль извлек у него из кармана ппстолет, тщательно обыскал его одежду и
защелкнул на запястьях наручники.
   - Что это значит, герр майор? - выдавил из себя опешивший Бауэр,
   - Господа тебе объяснят. Это не наше дело... - ответил Завелли.
   - Веди нас к себе! - приказал Хаймбах.



   Хайден вошел в  казино и заказал бутылку коньяку.  Затем он подошел к
столику, за которым сидели Иорст,
   Шмидт и Штангер,  Хайден молча наполнил стакан, залпом выпил, скривил
физиономию,  выдохнул,  закурил я,  не  говоря ни слова,  обвел взглядом
уставившихся на него, ничего не понимавших офицеров.
   - Что вы так смотрите? - спросил он.
   - Что с тобой, Ганс? - поинтересовался удивленный Штангер.
   - Ничего! - ответил он и снова потянулся за бутылкой.
   - Чем ты так расстроен?
   - Чем? Эх вы... Минуту назад арестовали Бауэра...
   - Как это арестовали? Кто? - в один голос спросили они.
   - Гестапо, - ответил Хайден и потянулся к наполненному стакану.
   Штангер взял стакан у него из рук:
   - Успокойся и объясни по-человечески, что произошло.
   - Гестапо арестовало Бауэра. Разразился большой скандал. Шеф не хотел
его им выдавать, требовал оснований...
   Трое  офицеров разом наклонились к  Хайдену.  Посыпались вопросы,  на
которые тот не мог ответить.  Хайден рассказал, как приехали гестаповцы,
как разговаривали с  Завелли и  полковником Данцем,  как потом надели на
Бауэра наручники и пошли делать обыск помещений, где он спал и работал.
   - Как же это? Бауэр? - заговорил Иорст. - Столько работал, такие имел
заслуги!..  А может,  действительно, что-то в этом есть? У них ведь тоже
есть разведка, и неплохая.
   - Вот  видишь,  Иорст,  видишь!  А  ты  еще  совсем недавно до  небес
превозносил заслуги этого Бауэра! - промолвил Штангер.
   Хайден, которому выпитый коньяк уже ударил в голову, схватил Штангера
за руку.
   - Штангер,  ты веришь,  что Бауэр виноват?  Иорст,  ты тоже такого же
мнения? - Хайден смотрел на них затуманившимся взглядом, лицо его пылало
румянцем.  -  Это они сводят счеты с нами!  Они,  как могут,  ставят нам
палки в колеса.  Разведкой занимаемся мы!  Мы!  Понимаете? Сегодня взяли
Бауэра, а завтра их жертвой может стать любой из нас!
   - Замолчи и отпусти мою руку! - резко сказал Штангер.
   - Как  бы  не  так!  Не  буду  молчать!  Пусть  занимаются бандитами,
подпольщиками, но пусть не ищут врагов среди нас! Эта авантюра с Бауэром
у них не выйдет!  Тут они обожгутся!  Завелли этого так не оставит!  Это
был его лучший разведчик!  Кельнер, коньяк для всех! - все громче кричал
Хайден.
   Штангер сидел взволнованный и  счастливый,  он  понимал,  что  судьба
Бауэра предрешена.


   Циммерман  ждал   возвращения  Хаймбаха   из   Беловежа.   Донесения,
полученные им  от  капитана  Клаузера,  агента  СД  в  центре  "Хорн"  в
Беловеже,  убедили его в том,  что анонимка не явлнется фикцией. Клаузер
сообщал несколько фактов, которые подтверждали, что кто-то из работников
абвера  сотрудничает с  партизанами и  советской разведкой.  Клаузер  не
располагал материалами непосредственно против Бауэра, но в то же время и
не исключал, что именно он связан с партизанами. В дверь постучали.
   - Войдите! - сказал Циммерман.
   - Герр оберштурмбанфюрер,  прибыл гауптштурмфюрер Хаймбах,  - доложил
дежурный офицер.
   - Пусть войдет.
   В  дверях  кабинета показался Хаймбах  и  вскинул руку  в  нацистском
приветствии.
   - Герр оберштурмбанфюрер,  приказ выполнен!  Бауэр находится в  наших
руках.
   - Что говорил Завелли?
   - Он разъярился, как дикий зверь. Не верит нам.
   - Ничего, поверит. Что показал обыск?
   - На месте найти ничего не удалось.
   - А самого его обыскивали?
   - Тщательно - нет. Не было времени.
   - Хорошо, введите его.
   Хаймбах открыл дверь  и  кивнул Махолю и  Кёнигу.  Они  ввели Бауэра.
Циммерман с интересом рассмотрел арестованного, а затем спросил:
   - Ты знаешь, где находишься?
   - Знаю,   но,   герр  оберштурмбанфюрер,   это  ошибка.  Это  ужасное
недоразумение!  Я  работаю в  разведке третьего рейха уже  больше десяти
лет.
   - Это нам известно,  но  сейчас нас интересует не ото.  Я  задам тебе
лишь  один  вопрос.  Ответишь  откровенно,  это  облегчит  твою  участь.
Завербован ли ты советской разведкой и сотрудничаешь ли с бандитами?
   - Нет! Никогда! Я - разведчик абвера. Только абвера!
   - Хорошо,  -  ответил Циммерман.  - Снять наручники, обыскать одежду,
допросить.
   Махоль и  Кёяиг  донага раздели Бауэра.  Обыскали его  белье,  брюки,
пиджак,  шапку. Оставалась куртка и некоторые мелкие вещи в карманах. Их
осматривал Хаймбах. Махоль тщательно проверял куртку.
   - Здесь что-то есть,  -  шепотом сказал он Циммерману.  -  Здесь, под
подкладкой...
   - Отпори, - приказал Циммерман.
   Минуту спустя Махоль извлек пз-под  подкладки три небольшие сложенные
бумажки и  подал их шефу.  На маленьких листочках оказался план дворца в
Беловеже, были обозначены кабинеты офицеров разведки, а также оттиски на
картоне печати и подписи Завелли и какая-то длинная шифровка.  Циммерман
положил все найденное себе на ладонь,  подошел к  Бауэру и сунул ему под
нос:
   - Что это такое?
   Тот стоял будто громом пораженный.
   - Я спрашиваю, что это такое?! - крикнул Циммерман.
   - Герр оберштурмбанфюрер,  это  провокация,  фальшивка!  Я  ннчего не
знаю. Я не виноват.
   Хаймбах ударил его кулаком в челюсть. Бауэр упал.
   - Возьмите его к себе на допрос,  - приказал Циммерман Хаймбаху. - На
настоящий допрос! - многозначительно добавил он. - Утром представите мне
протокол.



   Совещание  приближалось  к  концу.   Его  проводил  капитан  Клаузер.
Остались  только  объявления.  Майор  Завелли,  до  сих  пор  сидевший с
отсутствующим выражением лица, обратился к собравшимся офицерам:
   - Я   позволю  себе,   господа,   сообщить  вам   чрезвычайно  важную
информацию,  которая имеет далеко не последнее отношение к нашей работе.
Ни для кого из вас, господа, не секрет, что несколько дней назад гестапо
арестовало Бауэра.  Многие из  нас были застигнуты этой вестью врасплох.
Во  время обыска у  Бауэра обнаружили план дворца с  указанием секретных
кабинетов,  описание  сигнализации и  другие  материалы.  Найдены  также
документы особой важности,  которые он  хотел передать в  руки советской
разведки, по не успел. Следствие выявит его связи с разведкой противника
и  бандитами из  пущи.  Нам всем надо сделать из  этого выводы.  Добавлю
только, что гестапо нас опередило, хотя я и сам был уже на верном пути к
разоблачению Бауэра, - хвастливо заявил Завелли. - Надеюсь, что подобная
история  больше  у   нас  не  повторится.   Бдительность,   и   еще  раз
бдительность!..
   Через   несколько  дней   Штангер  передал"  в   эфир   четыре  слова
шифрограммы: "Операция "Бауэр" закончилась успешно".



   Весной  1943  года  в  центре  разведки  в  Беловеже у  многих  вновь
появились надежды,  что  военная  инициатива на  Восточном фронте  снова
перейдет на  сторону Германии.  И  хотя  у  всех  было  свежо  в  памяти
поражение под Сталинградом,  однако все чаще стали поговаривать о  новом
мощном наступлении в районе Курска.
   Весной активизировалась и  деятельность партизан в  Беловежской пуще.
Отряд народных мстителей Никора был бельмом на  глазу у  немцев.  Группа
капитана   Клаузера,    занимавшаяся   разведкой   против   партизан   и
подпольщиков,  разрабатывала и  осуществляла  сногсшибательные операции,
стремясь раз  и  навсегда разделаться с  отрядом Никора.  Но  тот уходил
целым  и  невредимым из  расставленных для  него  сетей.  Штангер мечтал
наладить  связь   с   Никором,   так   как   без   этого   масштабы  его
разведывательной деятельности пока  были  слишком  ограниченны.  События
развивались так, что вскоре эта связь стала просто необходимой.



   С утра шел дождь.  Пуща была мокрой,  хмурой и в большей степепи, чем
всегда, труднопроходимой. Штангер, промокший до нитки, пробирался сквозь
лесную чащу. Он не мог жаловаться на погоду: такая ночь как нельзя лучше
способствовала осуществлению его намерений.  Штангер подполз к  тайнику,
соорудил из накидки подобие палатки,  развернул рацию, раскинул антенну.
Крупные дождевые капли монотонно застучали по  накидке.  Где-то там,  за
сотни  километров  от  Беловежской пущи,  чуткое  ухо  не-зпакомого  ему
радиотелеграфиста уловило в эфире его позывной сигнал.
   Можно было приступать к  передаче.  Действия Штан-гера были точными и
рассчитанными,  хотя он, как обычно, волновался при этом: ведь этот стук
ключа передатчика, эти короткие и длинные сигналы, посылаемые им в эфир,
как бы  связывали его невидимой нитью с  теми,  от  имени которых он вел
борьбу.
   Сегодня его телеграмма была длиннее предыдущих,  хотя он  и  старался
избегать  лшпнпх  слов.   Штангер  информировал  Центр   о   перебросках
гитлеровских войск  на  Восточный фронт,  об  аэродромах и  гарнизонах в
районе Белостока и  в  Белоруссии,  о готовящемся наступлении,  которому
дали  кодовое  наименование "Цитадель".  Штангера никогда  не  оставляла
тревога,  что  служба радиопеленга противника может  засечь его  рацию и
определить ее координаты.
   Его  корреспондент подтвердил прием  телеграммы и  передал  шифровку.
Записывать было  очень трудно.  Фонарик едва  освещал листок бумаги,  на
который  он  записывал  шифровку.  Дождевая  вода  просачивалась  сквозь
накидку. Наконец все было окончено.
   Разведчик замаскировал рацию и выбрался наружу.  Дождь не прекращался
ни  на минуту.  До Беловежа Штангер добрался уже во втором часу ночи.  В
комнате сбросил с себя насквозь промокшую одежду и, до костей продрогший
от холода,  забрался под одеяло.  Расшифровка телеграммы не заняла много
времени:  "Добыть  информацию о  полигоне Черновы Бор.  Разведать центры
абвера  в   Белостоке  и   Бресте.   С  сегодняшнего  дня  приступить  к
осуществлению пункта "Q"  нашего плана.  Личная связь  исключается.  Для
контактов пользоваться шифром  ?  6.  Зашифрованные материалы передавать
через тайники, согласованные раньше. Там же ждать ответ",
   Штангер  прочитал  шифровку еще  раз  и  сжег  ее.  Сон,  несмотря на
усталость,  не  приходил,  Штангер лежал в  постели,  смотрел в  оконный
проем,  вслушивался в монотонный шум дождя и думал о своей работе,  о ее
результатах:  "Наконец у  меня будет столь необходимая связь с  Никором.
Завтра-послезавтра он  ознакомится с  моими данными и  нанесет удар.  Он
сделает то,  что  не  смогу сделать я  сам  лично.  Но  я  помогу ему...
Обязательно помогу".


   - Я проинформирую вас по следующему вопросу,  - сказал майор Завелли,
перебирая лежавшие перед  ним  листки бумаги.  -  Станция радиопеленга и
перехвата три дня назад подслушала работавшую ночью рацию противника.  В
этом пе было бы ничего чрезвычайного,  если бы пеленг не показывал,  что
она работала рядом с нами.
   Штангер весь превратился в слух.
   - Передача  началась  в  двадцать три"  пятьдесят.  Текст  телеграммы
записан  на  магнитофонную  ленту.  Дешифровщики  пытаются  раскрыть  ее
шифр...
   - Это радиостанция принадлежит партизанам? - спросил капитан Клаузер.
   - Специалисты склонны думать,  что  это агентурная радиостанция,  так
как   партизаны  не   пользуются  таким  шифром.   Все   офицеры  должны
сконцентрировать свои  усилия  на  том,  чтобы  обнаружить и  уничтожить
вражескую рацию.  Это приказ! Все свидетельствует о том, что в последнее
время в нашем районе активизировалась работа шпионской рации...
   Завелли долго разглагольствовал относительно того,  какие оперативные
меры   необходимо   предпринять,    чтобы   воспрепятствовать   разведке
противника.  Он  заверил,  что  в  ближайшее время центр получит в  свое
распоряжение  автомашину,  оборудованную пеленгациоппой аппаратурой  для
обнаружения агентурных и партизанских раций.
   - Однако прибытие специальной группы пеленга, - уверял Завелли, - это
лишь подготовка к  другим,  более важным мероприятиям,  которые намечено
осуществить в Беловежской пуще.
   Штангер вышел с совещания,  охваченный тревожными мыслями. То, что он
услышал  от   Завелли,   серьезно  обеспокоило  его.   "О  каких  других
оперативных  мероприятиях идет  речь?  Что  еще  имел  в  виду  Завелли,
упомянув о  каком-то таинственном объекте?  На некоторое время мне нужно
прекратить пользоваться рацией. Буду действовать через Халъку..."
   На  следующий день после совещания Штангер получил с  утренней почтой
письмо от Хелен.  Вот уже больше недели от нее не было известий, поэтому
он  с  нетерпением вскрыл конверт и  быстро начал  читать письмо.  Хелен
извинялась,  что задержалась с ответом,  и сообщала,  что она приболела:
простудилась, у нее грипп, и ей прописан постельный режим. Хелен просила
навестить ее, так как она не в состоянии сама приехать в Беловеж...
   Штангер прочитал письмо несколько раз и по условному знаку догадался,
что за этими безобидными словами кроется другое, тайное содержание. День
тянулся  невыносимо медленно.  Штангер  едва  дождался наступления ночи,
когда он смог бы узнать скрытое содержание письма.  Завелли на очередном
совещании  долго   и   нудно   инструктировал  офицеров,   уверяя,   что
определенные оперативные меры,  которые  намечены  на  ближайшее  время,
обеспечат  успех  их  работы,  особенно  по  ликвидации агентурных раций
большевиков.
   Поздно вечером,  когда дворец погрузился в сон и в коридорах улеглась
суета,  Штангер достал химические реактивы,  выглядевшие, как безобидные
пилюли  от  головной  боли.  После  соответствующей обработки письма  он
прочитал  между  строк:   "Болезнь  -   выдумка.   Речь  идет  о   твоей
безопасности. Ты должен, во что бы то ни стало, приехать. Жду".
   "А может,  это имеет какую-то связь с тем, о чем разглагольствовал на
совещании Завелли?  Конечно!  Халька не  стала  бы  забивать мне  голову
ерундой.  Повод для поездки у меня есть:  ее болезнь.  Я должен ехать, и
немедленно. Вокруг меня начинает творится что-то неладное..." - с такими
мыслями он уснул, но сон его был чутким и тревожным.
   Сразу  же  после завтрака,  убедившись,  что  Завелли уже  у  себя  в
кабинете,  Штангер позвонил и попросил принять его.  Шеф приказал прийти
через час.
   В  указанное время  Штангер  по-уставному доложил о  своем  прибытии.
Завелли сразу же поинтересовался, какое дело привело его к нему.
   - Герр майор, я по личному вопросу:
   - Что случилось? - спросил Завелли.
   - Я никогда не обращался к Вам с личными просьбами...
   - Знаю, знаю. Так в чем же дело?
   - Я  получил письмо от  инженера Хелен из Кенигсберга.  Она сообщает,
что больна,  и довольно серьезно.  Она просит меня приехать... - выпалил
он и слегка покраснел.
   - Только и всего? - Завелли поднял брови.
   - Да, герр майор.
   - Сочувствую. Значит, хочешь поехать в Кенигсберг?
   - Все зависит от вас, герр майор.
   - Не  очень-то  для меня это кстати,  так как на днях ты будешь здесь
нужен.  Мы  подготавливаем некоторые мероприятия,  о  чем  я  говорил на
совещаниях.  От  их выполнения зависит успех в  нашей работе...  Три дня
тебя устраивают?
   - Вполне, герр майор, благодарю вас.
   - Хайден выпишет тебе документы. Сегодня хочешь ехать?
   - Как можно скорее.
   - Хорошо.  Перед отъездом зайдешь ко мне. Дам тебе пакет. Вручишь его
шефу "Асте I"  в  Кенигсберге либо его  заместителю.  Предупреждаю:  это
документы большого оперативного значения.
   Штангер,  обрадованный таким  оборотом  дела,  еще  раз  поблагодарил
Завелли,  вышел  из  кабинета,  быстро  собрал  дорожный  чемодан,  взял
разрешение на выезд и был готов в дорогу.  Оставалось только взять пакет
с документами,  который майор Завелли посылал полковнику Нотцену -  шефу
"Асте I" в Кенигсберге.


   В Кенигсберг Штангер прибыл вечером.  Не теряя времени, он взял такси
и  прямо с  вокзала поехал на  улицу Бисмарка,  где располагалось здание
абвера в Восточной Пруссии. В дежурном помещении тщательно проверили его
документы и  направление в  "Асте  I".  Затем  дежурный  офицер  куда-то
позвонил  и,  получив  разрешение,  проводил  Штангера на  третий  этаж.
Несмотря на поздний час,  в здании "Асте I" кипела работа. Мимо Штангера
сновали офицеры с  кипами папок  в  руках.  Здесь и  там  над  тщательно
закрытыми   дверями   служебных  кабинетов  горели   красные   лампочки,
запрещавшие вход посторонним.  Штангер знал об этом шпионском гнезде, но
сам  был  здесь впервые и  поэтому усиленно старался запомнить все,  что
видел.
   Сопровождавший Штангера офицер ввел  его  в  узкий,  полный закоулков
коридорчик и  толкнул  дверь,  обитую  кожей.  Оии  очутились в  большой
комнате, разделенной на две части стеклянной перегородкой. Офицер указал
ему на  стул и  удалился.  За стеклянной перегородкой находились столы с
бесчисленным множеством телефонов и телетайпов. Их обслуживали несколько
офицеров.  Минут  через  десять  дверь,  возле  которой  сидел  Штангер,
отворилась,  и один из офицеров пригласил его войти в кабинет шефа "Асте
I".
   Штангера  ошеломила пышность  кабинета.  За  столом  сидел  полковник
Нотцен  -  шеф  второго после  Берлина центра абвера.  Это  был  мужчина
несколько  старше  шестидесяти  лет,   худощавый,   с  бледным  лицом  и
водянистыми глазами.  Он  смерил доложившего о  своем  прибытии Штангера
неприятным взглядом и произнес:
   - Гсрр  майор Завелли прислал с  вами некоторые документы,  которые я
жду...
   - Так точно, герр полковник. Вот они, прошу вас. - Штангер вытащил из
полевой сумки засургученный пакет и  передал Нотцену.  Тот указал ему на
стул.
   - Прошу садиться.  -  Нотцен снял печати,  взял из конверта несколько
сложенных пополам,  отпечатанных на  машинке листов и  бегло пробежал их
взглядом. - Что у вас слышно? - Он поднял глаза на Штангера.
   - Работаем, герр полковник.
   - Майор  Завелли сообщает мне  об  усилении бандитизма в  Беловежской
пуще  и   о  проникновении  в  этот  район  разведки  противника.   Что,
действительно положение настолько плохо?
   - По-моему,   оценка  майора  Завелли,   моего   прямого  начальника,
совершенно правильная.  Мы отмечаем все большее число диверсионных актов
партизан,  а  данные радиоперехвата свидетельствуют о  том,  что в  пуще
работают также и шпионские радиостанции.
   - Вы явлнетесь офицером для особых поручений у Завелли?
   - Так точно, герр полковник.
   Нотцен вновь  склонился над  бумагами,  а  Штангер тайком оглядел его
кабинет,  обставленный стильной мебелью.  Его взгляд задержался на  двух
массивных несгораемых шкафах, стоявших в нише стены.
   - Прошу  передать  майору  Завелли  о  моем  расположении к  нему,  -
обратился к Штангеру Нотцен.  -  Ответ на его письмо, присланное с вами,
он  получит.  Сообщите ему также,  что я  вышлю хороших специалистов для
реализации его  намерений.  Секретариат выдаст вам расписку в  получении
пакета, а дежурный проводит вас на выход.
   Штангер отдал честь,  четко сделал поворот кругом и вышел из кабинета
шефа "Асте I".


   Штангер шел по пустым, погруженным во тьму лабиринтам улиц и взглядом
искал телефонную будку.  Наконец с трудом удалось отыскать ее. Он набрал
нужный номер. Тишина, трубку никто не снял. Набрал номер еще раз. Выждал
несколько секунд и  позвонил снова.  И  вот  на  лице  его  промелькнула
улыбка.
   - Добрый вечер,  Халька!  Докладываю о своем прибытии...  Да,  это я,
звоню из  Кенигсберга.  Нахожусь недалеко от  главного вокзала.  Хорошо,
выхожу и жду.
   Взволнованный и  счастливый,  Штангер направился к  вокзалу.  Едва он
успел  прийти  туда,  как  из  темноты  показался маленький "опель",  из
которого выскочила Хелен.
   - Анджей,   это  ты?  Неужели  правда,  что  это  ты?  -  обрадованно
воскликнула она.
   - Да, это я, я! Счастье мое! -добавил он, понизив голос.
   Они  прильнули друг  к  другу в  коротком поцелуе,  сели  в  машину и
помчались по пустынным улицам столицы Восточной Пруссии.
   - Все сделал?
   - Почти.
   - На воскресенье останешься? - допытывалась Хелен.
   - Вероятно, нет, - грустно ответил он.
   - Очень жаль.  Это нужно для дела. Теперь слушай внимательно. Едем ко
мне на квартиру...
   - Удобно ли? - спросил он, хотя собирался сказать совсем другое.
   - Глупости!  Слушай,  что я скажу,  Значит, едем ко мне .. Черт бы их
побрал! Смотри, снова патруль.
   Перед  ними   замигал  красный  свет  фонарика.   Хелен  затормозила,
завизжали  тормоза,  и  они  остановились  возле  тротуара.  Полицейские
сначала  осветили  фонариками все  внутри  "опеля",  а  затем  проверили
документы. Особенно тщательно они проверяли разрешение Хелен на вождение
машины в ночное время.  Минуту спустя их отпустили,  и Хелеп возобновила
прерванный разговор:
   - Твое пребывание у  меня ни  у  кого не вызовет подозрении.  Разве у
меня не могут бывать друзья? Помни только одно: ни слова о наших делах!
   - Подслушивают? - спросил Штангер.
   - У меня нет оснований утверждать,  что это так, но в нашем положении
необходимо учитывать и эту возможность.  Они подслушивают каждого,  даже
своих высокопоставленных сановников.  Это их метод.  Мы будем пить вино,
болтать вздор,  восхвалять тысячелетний рейх.  О  наших  делах поговорим
завтра в автомашине, на прогулке.
   - Скажи хотя бы вкратце, в чем дело. Я сгораю от любопытства.
   - Скажу, скажу. - И она наклонилась к нему...
   "Опель"  мчался  по  бульвару,  тянувшемуся вдоль  реки  Преголи.  На
противоположной набережной утопали в зелени садов виллы.
   - Район элиты,  -  объяснила Хелен.  -  Из  окон моей квартиры удобно
наблюдать за движением судов в порту. Увидишь...
   Она свернула на аллейку,  обсаженную деревьями,  и  остановила машину
перед чугунными воротами.
   - Открой ворота и гараж, а я загоню машину, - сказала Хелен Штангеру.
   Минуту спустя они поднимались на второй втаж великолепной виллы.
   - Ты здесь живешь одна? - прошептал он.
   - Нет.  Нижний этаж занимает старая супружеская пара, они пенсионеры,
эвакуированные из  Гамбурга после его бомбардировки.  Я  отдала им часть
своей жилплощади, чтобы не подселили кого-нибудь другого.
   Штангер с  интересом разглядывал комфортабельно обставленную квартиру
Хелен. Он был счастлив и в то же время несколько смущен.
   - Я займусь ужином,  а ты пойди в ту комнату,  закрой дверь, раздвинь
шторы  и  из  окна  полюбуйся  Преголей.  Наверняка  увидишь  что-нибудь
интересное... - прошептала она ему в самое ухо, хотя радио было включено
на полную громкость.
   Штангер понимающе кивнул,  вошел  в  указанную комнату и,  когда  его
глаза  привыкли к  темноте,  прижался к  оконному стеклу.  Он  стоял так
довольно долго,  однако на реке не было ничего, заслуживающего внимания.
Наконец  появилось  большегрузное  транспортное  судно,   выкрашенное  в
защитный цвет.  Мигая сигнальными огнями,  оно двигалось в сторону моря.
Потом проплыли два корабля сопровождения,  а  за  ними показался длинный
веретенообразный  силуэт  подводной  лодки.   Все   проходившие  корабли
направлялись к  военной базе  Пиллау.  Штангер еще  долго стоял у  окна.
Глядя на  сверкавшие при  луне волны Преголи,  он  подумал,  что Хелен в
своем распоряжении имеет хороший наблюдательный пункт.  Он зашторил окно
и возвратился в гостиную.
   - Видел что-нибудь? - спросила его Хелен. Он кивнул.
   - Садись. - Она взяла его за руку - Приглашаю тебя на скромный ужин в
моем... извини, в нашем доме... - и указала на накрытый стол.
   Штангер не нашелся,  что ответить.  Он обнял ее, привлек к себе, стал
целовать ее губы,  глаза,  волосы... Потом они ужинали и разговаривали о
разных пустяках, касающихся последних событий в Кенигсберге и Беловеже.
   Свет в квартире Хелен погас поздно ночью.


   Было воскресенье.  День выдался солнечный и безветренный. Они выехали
из Кенигсберга до обеда и  помчались по шоссе к морю.  Хелен взглянула в
зеркало,   чтобы  убедиться,   не   увязался  ли  за  ними  какой-нибудь
автомобиль,  но ничего подозрительного не заметила. Сбавив скорость, она
сказала Штангеру:
   - Придвинься ко мне и слушай.
   - Я весь внимание, - ответил он.
   - Тебе не приходилось слышать в Беловеже об "Эйхе-ФА"?
   - Нет,  при мне ни о чем похожем никто не говорил.  Ейхе - это дуб, а
ФА?
   - Функ-Абвер,  -  пояснила Хелен.  -  Ты  знаешь,  что одна из секций
абвера занимается выявлением радиостанций,  таких как твоя или моя.  Так
вот именно эта секция и называется сокращенно - ФА.
   Штангер кивнул, Хелен продолжала!
   - Недалеко отсюда, в курортной местности Кранц, располагается одна из
мощнейших радиостанций абвера,  занимающихся радиоперехватом и пеленгом.
Радиус ее действия очень большой. Кроме того, она имеет вспомогательные,
более  мелкие  станции,  автомашины и  самолеты типа  "Физилер-Шторх"  с
пеленгационным оборудованием.
   Обслуживают  их  специалисты  высокого  класса,   и   не  одна  рация
разведчиков стала их жертвой.  Кстати, я знаю нескольких офицеров из ФА.
И  вот  с  некоторого  времени  радиостанция в  Кранце  начала  усиленно
интересоваться  Беловежской  пущей  и  районами,   к  ней  прилегающими.
Установлено,  что  там  "активничают",  как  они  говорят,  бандитские и
шпионские рации, а значит, в том числе и твоя..
   - Не может быть!
   - Будь уверен.  Им  уже известен позывной твоей рации.  В  Кранце уже
знают, что это разведывательная радиостанция большой дальности действия.
Лучшие специалисты ломают голову над  твоим шифром.  Пока безуспешно.  О
результатах перехвата радиостанция в  Кранце сообщала в Беловеж.  Дело в
том,  что  оттуда нельзя точно  осуществить пеленг ни  твоей  рации,  ни
других,  работающих там.  Поэтому принято решение в  районе  Беловежской
пущи расположить секретный объект под  условным названием "Эйхе-ФА".  Он
займется  обнаружением  и   перехватом  передач,   а  также  ликвидацией
радиостанций.  Кроме того,  там  разместится контрольный пункт,  который
будет  служить  радиомаяком  для  самолётов,  направлнемых на  Восточный
фронт, и ретранслятором связи...
   - Теперь мне все ясно, - прервал ее Штангер.
   - Что стало ясно моему герою? - Хелен кокетливо взглянула на него.
   - Эти  намеки Завелли на  последних совещаниях,  этот секретный пакет
шефу "Асте I", о котором я тебе рассказывал.
   - Да,  верно.  Станция радиоперехвата в Кранце подчинена здесь только
полковнику Нотцену. Слушай дальше. Специалисты радиостанции в Кранце уже
провели разведку местности.  С  ними был представитель абвера из  нашего
института.  Выбрали место  размещения объекта.  Планы  строительства уже
разработаны.  Объект "Эйхе-ФА" будет развернут на высоте сто восемьдесят
пять.  Это все,  что я  могу тебе сообщить.  Надеюсь,  ты займешься этим
вопросом.
   - Непременно...  Обязательно займусь, - ответил внимательно слушавший
ее Штангер и прикурил потухшую сигарету.
   - Вот  еще  что,  -  снова заговорила Хелен.  -Все  это  содержится в
глубочайшей тайне.  Несомненно, ты узнал бы об этом в Беловеже, но могло
бы  быть уже  поздно.  Я  дам  тебе фотокопии плана объекта с  указанием
проектируемого минного доля и дзотов.
   - Ты прелесть!
   - Помни об  одном:  как только на  высоте сто восемьдесят пять начнет
работать объект "Эйхе-ФА",  судьба разведывательных и партизанских раций
в  этом районе будет предрешена.  Ты смотри не смей выходить в  эфир!  А
теперь скажи, что думаешь предпринять?
   - Думаю уничтожить объект.
   - Каким образом?  Учти,  что в  связи с  активностью партизан в  этом
районе  объект  "Эйхе-ФА"  получает  мощную  охрану  и  будет  полностью
укомплектован кадрами..
   - Я понимаю,  но объект будет уничтожен.  И сделает это капитан Никор
со своим отрядом.  Я  рассказывал тебе о нем.  Он нанесет удар по высоте
сто  восемьдесят пять.  Я  получил  указание  Центра  установить  с  ним
контакт. Он тоже уже имеет соответствующий приказ.


   Хелен притормозила,  свернула с шоссе на лесную дорогу,  которая вела
на песчаный холм,  и остановила машину на вершине холма. Внизу под ними,
купаясь в лучах солнца,  раскинулось море,  подернутое легкой рябью. Они
стояли, зачарованные открывшейся панорамой.
   - О чел ты думаешь? - прошептала, Хелен, трогая Анджея за руку.
   - О чем?  О тебе,  о нас,  о жестокости войны,  о борьбе,  которую мы
ведем...
   - Ты всегда и везде думаешь об этом? - грустно спросила она.
   - Хотел бы не думать. Хотел бы! Ты ведь понимаешь...
   - Подожди,  я закрою машину,  и мы пройдемся вдоль берега моря. Здесь
так чудесно...
   Взявшись за  руки,  они  молча шли рядом вдоль берега мимо карликовых
сосен. Штангер подставлял лицо солнцу, а спиной ощущал холод долетавшего
с моря ветра.  Внезапно,  как бы вдруг что-то вспомнив, он остановился и
спросил:
   - Ты но забыла свое обещание?
   - Какое?
   - Ты  обещала  рассказать о  себе,  когда  нам  удастся подольше быть
вместе.  Сегодня у нас много времени,  и кто знает, когда еще повторится
такой день...
   Хелен посмотрела ему в глаза,  на какое-то мгновение задумалась, а он
уже  больше не  настаивал,  так как знал,  что она исполнит его просьбу.
Хелен тихо сказала:
   - Рассказать о себе?..  Конечно, по законам конспирации, ты не должен
спрашивать об этом,  а я - отвечать. Однако я понимаю тебя. Если с одним
из нас что-нибудь случится,  а это всегда возможно в нашей работе, тайну
эту мы  унесем с  собой...  Навсегда.  Я  люблю тебя,  и  это первая моя
любовь... Наверное, все влюбленные так говорят?..
   - Наверное...  - ответил он неуверенно, внимательно всматриваясь в ее
сосредоточенное лицо.
   - Ну так слушай, но не жди сенсаций, так как их в моей жизни не было.
Мой отец -  я не буду называть фамилии, дело не в ней - по профессии был
инженер-металлист.  Он был немец, а мать - полька из Белостока. Родители
познакомились в  России,  там поженились и  жили.  Матери я лишилась еще
ребенком, и меня воспитал отец. Однако мать успела привить мне любовь ко
всему  славянскому,  поэтому я  знаю  польский и  русский языки...  Меня
воспитывали в  духе  истинного  патриотизма,  гуманизма  и  ненависти ко
всякого рода насилию,  ко всему,  что подло,  жестоко, антигуманно. Отец
любил свою родину,  однако не такую,  какой она стала сейчас.  Он обожал
Гете,  Шиллера,  Гейне,  немецких философов.  Он не был коммунистом,  но
гордился тем, что понимал значение революции в России...
   Потом к  власти в  Германии пришел Гитлер и  его шайка.  Мы  узнали о
концентрационных лагерях,  первыми  узниками которых  стали  немцы  -  и
коммунисты,  и беспартийные. Отец стыдился, что был немцем, и возмущался
тем,  что происходило на его родине.  Он мог остаться в  России,  у него
была  хорошая работа,  его  там  уважали.  Однако он  решил вернуться на
родину и вести борьбу с фашизмом. Мне неизвестны подробности, но я знаю:
когда мы  отправлялись в  Германию,  отец уже решительно был настроен на
борьбу.  Он был убежден -  и эту убежденность привил мне,  - что свободу
Германии принесет только победа русских над фашизмом,  а  потому русским
необходимо помогать в  этой борьбе.  Так  он  стал разведчиком.  Он  был
хорошим разведчиком. Он знал, что борется за новую Германию...
   Трудностей с  возвращением в  Германию у  нас не было.  В то время по
призыву  Гитлера  почти  со  всего  света  немцы  потянулись на  родину.
Встретили нас хорошо. Сначала мы жили в Берлине, отец работал в одном из
министерств.  У  него там  были большие возможности для разведывательной
деятельности.  Я окончила среднюю школу, потом университет. Незадолго до
начала войны отца по службе перевели в  Кенигсберг.  Отец доверял мне и,
когда я повзрослела,  посвятил меня в свою опасную работу.  Возможно, он
надеялся,  что я продолжу ее.  Он был осторожен и не вызывал подозрений.
Внешне  был  лоялен к  гитлеризму,  не  однажды громко восхвалял фюрера,
пользовался доверием у начальства и даже у гестапо.
   Я начала работать в институте.  Не раз мы подолгу беседовали с отцом.
Мы все больше ненавидели фашизм.
   Приближалась война,  и  это ни для кого не было секретом.  Отец очень
много работал.  Его все знали как добропорядочного человека,  уважаемого
специалиста.  По ночам же он корпел над разведывательными донесениями. Я
стала его доверенным лицом и сотрудницей.
   Он работал на военном заводе "Шикау-Верке".  Однажды на работе у него
случился сердечный приступ,  и наступила мгновенная смерть. Для меня это
был удар. Я думала, что не переживу этого. Я осталась одна, без близкого
мне человека.  Забвения надо было искать в  работе.  Я понимала,  что не
могу не  оправдать доверия отца.  Так я  начала свою борьбу на невидимом
фронте.  Так же, как и ты. Я заменила на этом посту отца. Потом получила
новое,  более совершенное радиооборудование... Я счастлива, что веду эту
борьбу, что своей работой вношу небольшой вклад в наше общее дело...
   - Скромничаешь,  - неожиданно прервал ее Штангер. - Слушай, Халька, а
как ты переправила ролики фотоснимков, которые я вручил тебе? Извини, но
это профессиональное любопытство.
   - Фотопленку?   Очень  просто.  У  меня  есть  несколько  помощников,
надежных,  проверенных.  Здесь находятся торговые миссии так  называемых
нейтральных стран.  Твои ролики попали в Центр через одну из этих стран.
Подробности не имеют значения. Это сейчас проверенный путь. Родную землю
моей матери я впервые увидела, приехав в Беловеж, и тогда мы встретились
с  тобой.  Мы должны защитить эту землю от уничтожения!  Я говорила тебе
когда-то  о  плане Геринга и  Гитлера.  Помнишь?  Когда мы разрабатывали
операцию по ликвидации Тирпинга и Бертеля?..
   - Ты сказала тогда в общих чертах, без деталей.
   - Геринг знал Беловежскую пущу еще по  довоенной охоте.  Он  охотился
там вместе с  польскими вельможами.  Гитлер отдал ему в  собственность и
Беловежскую пущу,  и  другие  лесные угодья в  районе Белостока.  Геринг
вместе  с  Гиммлером  решили  выселить  население с  белостокской земли,
деревни сжечь,  а  всю территорию от Буга да Августовской пущи и дальше,
вплоть до  Ромницкой и  Пиской пущ,  засадить лесом.  Только на западных
окраинах  этого  района,  где  находятся  более  богатые  земли,  решено
оставить поместья по пятьдесят гектаров.  Ими будут награждаться "герои"
войны. Ты понимаешь, что кроется за этим планом?
   - Понимаю.
   - Наш институт проводит его детальную разработку. Я внимательно слежу
за  этим  и  постоянно обнаруживаю разного,  рода недостатки в  замерах,
классификации земель,  расположении лесных участков. Этот план рассчитан
на годы,  но к его реализации уже приступили сейчас. Только одно спасает
пока белостоискую землю от полного уничтожения:  тот факт, что гаулейтер
Кох находится не в Белостоке, а на Украине, которую Гитлер ценит больше,
и потому держит его там.  Если б Кох находился в Белостоке, преступления
по  своим масштабам были бы  гораздо большими.  С  его заместителями еще
можно кое-как договориться... Но не будем об этом. Я тебе все сказала.
   - Ты  говорила так,  будто  составляла шифровку,  в  которой выверено
каждое слово. Халька... Я боюсь за тебя. Понимаешь, мне страшно потерять
тебя... - почти шепотом сказал он.
   - Любимый,  я  тоже боюсь за тебя.  Но уж если что-нибудь случится со
мной, то... даже пытками они ничего от меня не добьются... Ну, хватит об
этом.  Наша любовь не  должна мешать нам  в  работе...  -  Она коснулась
губами его щеки. - Идем, пора возвращаться.
   Они  взглядом простились с  морем.  Когда  машина выбралась с  лесной
дороги на шоссе, Хелен спросила Штангера:
   - Анджей, а ты... ты расскажешь мне о себе?
   - Да,  расскажу,  но  не  сегодня.  Мне  трудно сейчас говорить после
всего, что я услышал от тебя...
   - Понимаю и не настаиваю.  Завтра ты вернешься в Беловеж.  Отпущенное
нам  с  тобой  чудесное время  подходит к  концу.  Мы  опять приступим к
работе.  Не  могла бы  я  чем-нибудь помочь тебе в  операции на  ооъекте
"Эйхе-ФА"?
   - Сейчас еще не знаю.  Я верю, что мы уничтожим этот объект. Операция
должна быть успешной.
   - Я верю, что все будет хорошо, - поддержала она его.
   Всю дорогу Хелен рассказывала Штангеру о своей работе.  Он узнал о ее
служебных командировках в  Восточную Пруссию,  Литву и  Латвию,  где  ей
удавалось проникать на военные объекты. Она рассказала ему о наблюдениях
за военной базой в Пиллау, о похищении секретных материалвв командования
округа I и из "Асте I", то есть гестапо.


   Через  несколько дней  должен  был  начать  функционировать секретный
объект "Эйхе-ФА"  на  высоте 185 в  Беловежской пуще.  Днем и  ночью там
трудились  группы  специалистов.   Уже   были  возведены  мачты  антенн,
проверена исправность сложной радиоаппаратуры и  оборудования телефонной
связи,  радиопеленгаторов  и  радиоперехвата.  Саперный  взвод  закончил
строительство земляных оборонительных сооружений, установку минных полей
и возведение заграждений из колючей проволоки.
   Майор  Завелли  проявлял живой  интерес к  строительству объекта,  Он
направил туда  группу офицеров разведки,  которые,  согласно его  плану,
должны  были  выполнить  там  свои  оперативные  обязанности.   Капитану
Клаузеру,  специалисту по выявлению партизан и подпольщиков,  поручалось
завербовать агентов,  которые бы обеспечивали наблюдение в  окрестностях
строительства,  чтобы в  район объекта не проникал никто из посторонних.
Ему же  вверено было обучение местной вспомогательной полиции.  Капитану
Денгелю приказано было заняться вопросами,  связанными с авиацией, ибо в
задачу    объекта    входило    также    радиосопровождение   самолетов,
направлявшихся на  Восточный  фронт  и  обратно.  Лейтенант  Штангер  по
указанию  Завелли  должен  был  проконтролировать надлежащее обеспечение
объекта с точки зрения его обороны. Несмотря на то что "Эйхе-ФА" являлся
филиалом радиостанции в Кранце,  ответственность за деятельность объекта
на  этой  территории  возлагалась  на  разведывательный центр  "Хорн"  в
Беловеже.
   После недельного пребывания трое офицеров из  Беловежа завершили свою
работу  и  приняли  участие в  торжественном пуске  объекта.  Аппаратура
работала безотказно. На следующий день Клаузер с двумя другими офицерами
вернулись во дворец.
   Их  сразу же  принял Завелли.  Каждый офицер по очереди доложил ему о
проделанной работе.
   Штангер сообщил:
   - Оборону  объекта  составляют  дзоты   в   пулеметами,   проволочные
заграждения и  минные поля.  Ширина полей -  сто  метров.  Личный состав
охраны  соответствующим  образом  проинструктирован,   при   этом  особо
акцентировалась   важность   вверенного   им   объекта.   Оборонительные
сооружения и  их  огневые средства в  состоянии на продолжительное время
задержать атаку целого батальона.  О  том,  что  бандиты могут захватить
объект, не может быть и речи.
   Слова   Штангера  подтвердил  капитан  Клаузер,   который  разработал
специальную инструкцию по  обороне объекта в  случае нападения партизан.
Затем трое офицеров представили шефу свои рапорты в письменном виде.
   Объект "Эйхе-ФА"  на  высоте 185  начал функционировать.  Разведцентр
"Хорн" стал ждать результатов его работы.


   Сообщение было небольшим, и его шифрование не отняло у Штангера много
времени:  "На высоте 185 вступил в строй центр радиотехнической разведки
большого   радиуса   действия,   освещенный   современным  пеленгаторным
оборудованием.  Там же  расположена приводная станция люфтваффе.  Объект
обслуживают десять специалистов. Охрана состоит из взвода солдат. Личный
состав  ужинает в  18.00.  Непосредственная атака  исключается.  Передаю
схемы минного поля и огневых точек. Офицером разведки на объект назначен
лейтенант  Хассе.   Для   проникновения  на   объект   пароль:   "Кони".
Вспомогательная полиция также имеет право входа на его территорию. Любой
ценой  необходимо уничтожить объект.  Внимание:  на  станции в  Беловеже
стоит  специальный поезд  "Бауцуг".  В  одном из  его  вагонов находится
радиостанция и аппаратура для подслушивания.  На днях поезд отправлнется
в южном направлении через Черемху".
   Это  сообщение он  положил  в  один  из  тайников.  Это  было  первое
сообщение, переданное капитану Никору,
   Было уже  далеко за  полночь,  когда темная тень мелькнула на  опушке
леса.   Соблюдая   чрезвычайную  осторожность,   человек   добрался   до
запущенного парка  вокруг беловежского дворца,  внимательно прислушался,
подполз к дубу, достал из-под его корней маленькую фляжку и через минуту
растворился в темноте. Это был Памир - начальник разведки отряда Никора.
Памир присоединился к группе людей, ожидавших его в пуще, и они скрылись
в зарослях.
   Никор не спал. Вот уже несколько ночей подряд он направлял начальника
разведки к тайникам, однако тот возвращался каждый раз с пустыми руками.
Когда в темноте замаячила фигура Памира, Никор нетерпеливо спросил:
   - Ну как? И сегодня ни с чем?
   - Есть.  Есть сообщение!  -  ответил радостный голос. Они забрались в
шалаш, зажгли фонарик, и Никор развернул доставленную бумажку.
   - Да,  действительно,  немцы строили там какой-то секретный объект, -
произнес Никор,  прочитав сообщение.  -  Теперь нам  известно,  что  это
такое.
   Они склонились над картой.
   - Это  вот  здесь,   -  показал  пальцем  Нжкор,  -  вот  высота  сто
восемьдесят пять.
   - Интересное сообщение.  Наш неизвестный друг пишет,  что любой ценой
необходимо уничтожить этот объект.  Что ты  думаешь по  этому поводу?  -
спросил Памир.
   - Все  это  так,  но  этот  орешек нелегко будет разгрызть...  Завтра
проведем визуальную разведку,  а через пару дней нанесем удар, - ответил
Никор.
   - Это надежный человек?
   - Мы получили приказ из Центра -  установить с  ним связь и выполнять
его указания по  вопросам проведения диверсий.  Значит,  это проверенный
человек? Да, он работает в самом логове фашистов.
   - Что с поездом? - сменил тему разговора Памир.
   - Свяжешься с  нашими людьми в  Беловеже.  Они возьмут этот поезд под
наблюдение. Он не должен доехать до Черемхи... Приготовьте мины.


   Разлапистые ветви  ели  полностью скрывали Никора,  который сидел  на
толстом суку и  не  отрывал глаз от бинокля.  Он сидел там уже несколько
часов и самым тщательным образом изучал секретный объект.  Он рассмотрел
барак,  где находилось караульное помещение;  траншеи и  ходы сообщения,
соединявшиеся  с  двумя  дзотами;   проволочные  загражделия,  кирпичное
здание,  в  котором размещалась аппаратура;  мачты антенн.  Один часовой
находился у входа, другой ходил вокруг здания.
   План  нанесения удара  по  объекту  был  чрезвычайно рискованным,  но
уничтожить объект "Эйхе-ФА"  без  риска  в  любом случае не  удалось бы.
Операцию готовили тщательно. Провести ее запланировали сегодня, и теперь
он,  командир,  еще раз осуществлял контрольную разведку.  В чаще леса в
полной готовности его ждал отряд.
   Небо затягивалось тучами,  постепенно они закрыли солнце. Приближался
вечер. Никор спустился с дерева, спрятал бинокль, и углубился в пущу.
   - Спокойно? - спросил Памир, когда командир подошел к ним.
   - Спокойно.  Караул  обычный.  -  Никор  взглянул  на  часы.  -  Надо
посвятить людей в суть операции.
   Начальник разведки  жестом  руки  приказал партизанам собраться.  Они
окружили  Никора  плотным  кольцом.   Командир  достал  лист   бумаги  с
нанесенной на него схемой объекта.
   - Через час  нанесем удар  по  объекту на  этой высоте.  -  Он  ткнул
пальцем в схему.  -  Ударим только с одного направления,  так как минное
поле  ограничивает  район  действий,   оставляя  только  дорогу.   Отряд
сосредоточивается в этом месте,  - Никор указал на чертеже, - и занимает
исходную позицию.  Отсюда до  высоты только сто с  небольшим метров.  На
территорию объекта пойдут Памир и  я.  Пойдем в мундирах вспомогательной
полиции.  С  этого момента и до начала операции пройдет несколько минут.
Когда мы зайдем в  барак,  ты,  -  он обратился к одному из партизан,  -
подойдешь к  часовому и  скажешь:  "К  лейтенанту Хассе.  Кони".  Будешь
стараться занять его  разговором.  Когда в  бараке раздастся выстрел или
взрыв гранаты,  сразу же уберешь часового.  Отряд начинает штурм.  Любой
ценой объект должен быть уничтожен...
   Открытая  местность не  давала  возможности скрытного подхода.  Перед
ними на высоте виднелся объект "Эйхе-ФА". Никор взглянул на часы.
   - Через десять минут начнется ужин, - шепнул он Памиру.
   - Что начнется -  это точно,  а вот только когда кончится? - произнес
Памир, покусывая стебелек травы.
   - У нас тоже его может не быть,  - ответил Никор. - В каждой операции
есть  риск.  Там  тоже  сидят не  бараны.  Они  умеют стрелять.  Хитрые,
беспощадные,  жестокие...  Никто не  знает своей судьбы...  Внезапность,
молниеносность атаки дают нам преимущество.  Немаловажен и тот факт, что
объект только что начал функционировать и  они еще не  освоились с  этой
местностью. Учитывая все это, можно надеяться на успех нашей операции.
   - Ты прав. Сколько еще осталось?
   - Четыре минуты.  А  если наш информатор что-нибудь не  предусмотрел?
Если часовой захочет нас обыскать?  - спросил Памир. - Автоматы отдадим.
Хватит нам пистолетов и гранат. Полицейских не обыскивают.
   Они замолчали.  С  территории объекта донесся гул голосов.  Затем все
стихло.   Значит,   из  здания,   где  располагалась  аппаратура,  часть
обслуживающего персонала отправилась ужинать.  Проходя по  двору,  немцы
громко разговаривали.  Теперь Никор не отрывал глаз от циферблата часов.
Через пять минут они отправятся на объект. В первый раз за все это время
у него мелькнула мысль, что и он может погибнуть.
   - Идем, - коротко бросил он Памиру,


   Они поправили на себе полицейские мундиры и вышли на дорогу,  ведущую
на объект. Внешне они походили на обычных полицейских.
   Часовой,  ходивший  вдоль  проволочных  заграждений,  приостановился.
Никору и Памиру оставалось пройти несколько десятков метров. Они видели,
что часовой держал оружие наготове. Подошли еще ближе.
   - Xальт! - предостерегающе крикнул часовой. - Куда?
   - К лейтенанту Хассе, - по-немецки ответил Памир.
   - Один из вас, ко мне!
   Никор подошел к  часовому.  Тот некоторое время подозрительно смотрел
на него, а затем спросил:
   - Пароль?
   - Кони. - медленно ответил Никор.
   - А тот,  другой?  - спросил часовой, указывая на стоящего неподалеку
Памира.
   - Он тоже к лейтенанту Хассе,  У него очень важное сообщение. - И, не
дожидаясь ответа часового,  Никор махнул Памиру рукой,  чтобы подходил к
ним.
   - Пароль? - спросил часовой Памира.
   - Кони, - ответил тот.
   - Оружие оставьте здесь,  в будке. Лейтенант Хассе на ужине. Дежурный
его позовет. Проходите! - Часовой мотнул головой в сторону объекта.
   Никор и  Памир оставили оружие и  двинулись к  бараку за проволочными
заграждениями.
   - Приготовь гранаты к  бою,  -  шепнул Никор,  доставая из-за  пазухи
пистолет и перекладывая его в карман,
   - Готово...
   - Не перепутай дверь в столовую. Окно караульного помещения - налево,
направо -  небольшая раздевалка,  а за ней - столовая... - успел шепнуть
Никор.
   Вошли, Дверь, маленький коридор, окошко, за которым был виден солдат,
листавший какой-то  иллюстрированный журнал,  а  за  нам  -  пирамида  с
оружием. Все это партизаны охватили одним взглядом. Солдат поднял голову
и внимательно посмотрел на них.
   - К лейтенанту Хассе,  - сказал Никор и почувствовал, как дрогнул его
голое.
   - Сейчас ужин, - сказал немец. - Ждите!
   Никор достал из  кармана какую-то  бумагу и  подозвал солдата ближе к
окошку.  Тот высунул голову. В то же мгновение Памир схватил его мертвой
хваткой  за  горло  и  ударил  по  голове  рукояткой  пистолета.  Солдат
конвульсивно дернулся и затих. Все это произошло в считанные секунды.
   Никор толкнул дверь в раздевалку и приказал Памиру:
   - Прикрывай!
   Из  карманов брюк они  выхватили гранаты.  Из  столовой доносился шум
голосов. Никор нажал на ручку и медленно открыл дверь в столовую.
   Перед ним,  как в калейдоскопе, замелькали столики, дымящиеся тарелки
и  склонившиеся над ними головы ужинавших немцев.  Он видел все это одно
мгновение, но успел заметить, как некоторые из немцев в столовой подняли
головы,  обратив на них внимание. Никор вырвал чеку взрывателя и, бросая
гранату услышал истерические крики: "Бандиты! Бандиты!", но в тот же миг
все заглушил взрыв, а через несколько секунд - второй и третий.
   И  хотя  партизаны успели  выскочить в  коридор,  взрывной волной  их
бросило на пол.  Партизаны мгновенно поднялись,  выбежали во двор. Из-за
угла кирпичного здания на них выскочил часовой.  Никор на бегу выстрелом
из пистолета уложил его.
   Со  стороны барака послышались звуки  стрельбы и  взрывы гранат.  Это
отряд Никора пошел на штурм.
   Где-то справа от них будто из-под земли заговорил пулемет.  Это дал о
себе знать расчет дзота. Несколько партизан ворвались во двор. Кто-то из
них подал Никору автомат.
   Из  окна  здания,  где  размещалась аппаратура,  короткими  очередями
стрелял ручной пулемет.  Партизаны перенесли свой  огонь  на  это  окно.
Затрещали двойные двери,  но тут же оттуда полоснули автоматные очереди.
Памир,  бежавший рядом с  Никором,  выронил из  руки пистолет,  какое-то
время пытался сохранить равновесие, но рухнул навзничь...
   Гранатами партизаны прокладывали себе  путь к  зданию с  аппаратурой.
Сгустившаяся темнота  затрудняла видимость.  Поэтому,  бросая  гранаты и
стреляя из  автоматов почти вслепую,  они уничтожали все -  передающую ж
принимающую  радиоаппаратуру,  магнитофоны,  аккумуляторы  и  телетайпы.
Языки  пламени охватили помещение станции.  Загорелся барак.  Возле него
усиливалась стрельба.  Это сопротивлялись те,  кто уцелел из столовой, и
расчеты дзотов.
   Никор,  выбежав  из  здания,  склонился над  Памиром,  Увидел  грудь,
залитую кровью.  Памир уже не дышал Командир еще раз взглянул на верного
друга  и  приказан партизанам отходить.  Деревянный барак горел смоляным
факелом. Пламя пожара могло отрезать пути отхода.
   Никор  вместе  с  пятью  партизанами достиг ворот.  Но  тут  выстрелы
противника заставили залечь их  в  придорожном кювете.  Никор  мгновенно
оценил  обстановку.  Слева  дорога  находилась под  обстрелом  пулеметов
дзота. Партизаны из двух ручных пулеметов старались подавить эту огневую
точку,  но  немецкий станковый пулемет не умолкал.  Партизан спасало то,
что второй дзот находился на противоположной стороне объекта.  Уцелевшие
в  столовой немцы  выползли из  горящею барака и  открыли по  партизанам
огонь на пистолетов.
   Сквозь гул стрельбы из  станковых пулеметов,  автоматов и  пистолетов
Никор вдруг различил отдаленный рокот автомашин. Это на помощь гарнизону
объекта спешили гитлеровцы.
   "Если  успеют  машины,  а  пехота  отрежет  нам  отступление в  пущу,
останемся здесь вместе с Памиром", - подумал Никор.
   Он пополз к  партизанам,  стрелявшим из ручных пулеметов,  и приказал
отходить.  Спасительный ров  был  коротким,  а  низкое полотно дороги не
защищало от пуль. Отходить через поле они тоже не могли: там были мины.
   Одного из  партизан-пулеметчиков ранило.  Никор взял у  него пулемет,
вытащил  из  мешка  новый  диск,  вставил его  и,  стараясь справиться с
нервной  дрожью,  долго  целился  в  амбразуру,  откуда  плевался  огнем
немецкий дзот.
   Партизаны продвигались короткими перебежками. Никор нажал на гашетку.
Промахнулся.  Снова  нажал  на  гашетку  -  и  опять  мимо.  Возле  него
задержались два партизана.
   - Товарищ командир,  нас окружают...  Уже прибыли машины!  -  крикнул
один из них.
   - Второму пулемету взять  под  обстрел дорогу!  Когда  увидит  первую
машину, пусть задержит ее. Потом всем в пущу!..
   Партизан  пополз  выполнять  приказ,  а  Никор  продолжал стрелять  в
амбразуру дзота. Оттуда по-прежнему немцы вели огонь.
   Пламя пожара озаряло окрестности.  Каждый куст,  дерево, камень видны
были как на ладони.
   Никор,   раненый  пулеметчик  и   еще   несколько  партизан  отходили
последними.  Спасительные кусты,  казалось, не приближались. На дороге к
объекту блеснули фары первой машины.
   "Конец!" - подумал Никор и крикнул:
   - Где,  черт возьми, второй пулеметчик? - Ив это же мгновение услышал
длинную очередь.  Пулеметчик, очевидно, попал в бензобак автомашины, так
как ее охватило пламя и раздался взрыв.
   Еще  десять,  пять,  два  шага.  Мокрые от  росы ветки терновника уже
коснулись лица  Никора.  Наконец они  в  кустах.  Одной  рукой  командир
поддерживал раненого пулеметчика. Стали спешно пробираться сквозь кусты.
Здесь  уже  было  мертвое  пространство.   Несмотря  на   нечеловеческую
усталость,  они пробежали за мгновение большое расстояние,  углубляясь в
пущу.
   Со   стороны  дороги  раздавались  густая  пальба  и   крики  немцев,
штурмовавших невидимого противника.
   Наконец партизаны остановились на поляне под раскидистой елью.  Никор
сосчитал тех,  кто  остался жив  после  штурма "Эйхе-ФА".  Отсутствовали
Памир и еще семь товарищей. Все знали, что они уже не вернутся.
   Быстрым маршем,  унося четырех раненых, партизаны углублялись в дебри
пущи. За ними, на высоте 185, еще долго полыхало зарево пожара...


   Дежурный офицер вихрем ворвался в казино и во всю глотку крикнул:
   - Тихо!
   Оркестр замолчал, оборвав мелодию.
   - Тревога!  Всем офицерам явиться на свои места!  - произнес дежурный
не переводя дыхания.
   В   казино  все  забурлило.   Через  минуту  в  нем  остались  только
обслуживающий персонал и  оркестр,  а  на  столах  -  недопитые рюмки  и
недоеденная закуска.
   Завелли,  Фриватт и Клаузер застыли у телефонных аппаратов.  Офицеры,
входившие в кабинет шефа, из обрывков телефонных разговоров еще не могли
понять,  что  произошло.  Предполагали  самое  худшее.  Наконец  Завелли
положил трубку и голосом, полным ярости, крикнул собравшимся:
   - Господа офицеры прохлаждаются в казино! Коньяк, танцы! А бандиты не
теряют времени... Объект "Эйхе-ФА" прекратил существование!
   - Что?! - вырвалось у некоторых офицеров.
   - А  то!  А  в  эту минуту он уже догорает.  Эх,  Штангер.  Твой план
обеспечения безопасности...
   - Но, герр майор...
   - Молчать! - не владея собой, кричал Завелли. - Все команды сейчас же
направить к  месту  происшествия.  Капитан  Клаузер  возглавит операцию.
Через минуту я должен видеть вас,  господа офицеры, в боевом снаряжении,
отправляющимися на операцию. Разойтись!
   Офицеры, толпясь, двинулись к выходу.
   - Штангер и Хайден, задержитесь! - приказал За-велли.
   Названные по фамилии замерли на месте.  Завелли некоторое время молча
смотрел на них, так как никак не мог побороть ярости.
   - Иди в  шифровальную комнату,  -  кивнул он Хайдену,  -  соединись с
батальоном,  который направлен в  помощь охране объекта,  и подробно обо
всем расспроси,  так как донесение,  которое я получил, было хаотичным и
неполным.  Может, там все не так плохо? - Завелли старался успокоить сам
себя. - Я продиктую Штангеру донесение "Валли I" ж в Кенигсберг.
   Штангер  сел  за  пишущую машинку,  вставил бумагу  и  вытер  платком
вспотевшие ладони.
   - Пиши! - буркнул Завелли.
   - Слушаю, герр майор.
   - Сейчас,  минутку,  донесение надо напасать так, чтобы не свалили на
нас вину.
   - Понимаю,  герр  майор.  Позволю себе заметить,  что  захват объекта
непосредственной атакой исключался.  Вы  ведь,  герр майор,  изучали мой
план и  схемы.  Капитаны Клаузер и Денгель -  тоже.  Дело могли погубить
только  расчет  объекта  или  его  командование.  Они  слишком  уверенно
чувствовали себя  на  этой  территории,  даже  шутили  по  поводу  наших
предостережений.
   - Отправим с  нарочным копию схемы обороны и ваших рапортов.  Начинай
писать.  Сегодня вечером...  Нет,  подожди. Надо указать точное время. -
Завелли возбужденно ходил  по  кабинету,  до  хруста  сжимая пальцы рук.
Штангер краем глаза наблюдал за мрачным лицом шефа.
   Через минуту вернувшийся Хайден доложил:
   - Есть донесение, герр майор!
   - Говори.
   - Объект полностью уничтожен. Уцелели только мачты антенн.
   - Личный состав?
   - Потери еще  неизвестны.  Но...  погибло много...  -  тихо  докончил
Хайден.
   - Ты с ума сошел?
   - Никак нет, герр майор! Со мной говорил солдат из расчета дзота...
   - Каким образом этих болванов застали врасплох?
   - Он  этого но знает.  Говорил,  что во время ужина столовую закидали
гранатами, а затем начался настоящий огненный ад...
   Завелли сел,  положил лоб на  сплетенные пальцы рук и,  стиснув зубы,
уставился  в  одну  точку  на  столе.   Штангер  и  Хайден  выразительно
посмотрели друг на друга, не смея прервать угрюмого молчания шефа.



   Объект   "Эйхе-ФА"   прекратил   свое   существование.   Скрупулезное
расследование, которое проводила группа офицеров разведки из "Валли I" и
люфтваффе, не установило ничего нового. Следствие зашло в тупик.
   Штангер по-прежнему поддерживал связь с  Никором.  Однажды он получил
от  партизан  информацию,   заставившую  его  крепко  задуматься.  Никор
сообщал:
   "Каратели арестовали троих моих  партизан.  Один  из  них  -  Василь,
офицер-десантник,   отличный  специалист  по  разработке  и   проведению
диверсионных операций.  Двое других -  рядовые. Они находятся в тюрьме в
Белостоке. Необходимо принять меры по их спасению. Хотел совершить налет
на  тюрьму,  но  лобовая атака исключается из-за неудобного расположения
тюрьмы и ее сильной охраны. Жду твоих распоряжений".
   Штангер прочитал все  это несколько раз и  уничтожил.  "Как они могли
попасться? Надо что-то придумать... Они на меня надеются..."
   Штангер мысленно представил себе расположение белостокской тюрьмы. Он
знал тюрьму,  ибо в  свое время ему пришлось побывать в  ней.  Помнил ее
толстые стены и  систему охраны.  А  теперь вот ему предстояло спасти из
нее троих заключенных.
   Он  долго  размышлял,  какой  план  операции  избрать  в  сложившейся
ситуации. После нескольких часов раздумий ему показалось, что он нащупал
хороший вариант.  И он стал искать один документ. Просмотрел ряд папок и
бумаг,  лежавших в шкафу и на его рабочем столе.  Наконец нашел то,  что
искал.  Этот  документ должен был  сыграть важную роль в  реализации его
плана.
   Но  для  этого надо  было встретиться с  Никором.  Центр запрещал ему
прямые контакты с партизанским командиром,  но Центр находился далеко, а
здесь речь шла о жизни трех героев, И Штангер рискнул.
   Он написал Никору:  "Завтра в 23.00 жду в зарослях орешника под дубом
на  северо-восточной стороне  парка.  Придешь  один.  Пароль:  "Сердце",
отзыв: "Клетка".
   Свернутую трубочкой бумажку он  вложил  во  фляжку,  затем  вышел  из
дворца прогуляться и отнес свой ответ в тайник.
   В  одиннадцатом  часу  вечера  Штаигер  покинул  казино.   Шел  очень
медленно,   то  и   дело  останавливаясь  и   прислушиваясь.   Дойдя  до
условленного места,  забрался в  заросли орешника и  тщательно прикрылся
плащ-накидкой.  Надел темные очки,  поднял воротник,  надвинул шляпу. Он
волновался,  так  как  ему  предстояло встретиться с  глазу  на  глаз  с
легендарным Никором.
   Спустя  несколько  минут  послышался шорох  шагов.  Кто-то  осторожно
крался в его сторону.  Несмотря на темноту,  Штангер разглядел высокого,
плечистого мужчину с автоматом в руке.
   Штангер тихо свистнул. Мужчина резко вскинул оружие.
   - Пароль? - вполголоса произнес Штангер.
   - Сердце, - послышалось в ответ, и тот же голос спросил: - Отзыв?
   - Клетка.
   Никор  проскользнул  меж  ветвей  орешника  и   только  тогда  увидел
сидевшего там Штангера. Тот сердечно поприветствовал его ж сказал:
   - Спасибо тебе за смелое нападение на высоту сто восемьдесят пять.
   - Дело прошлое,  что о  нем говорить,  -  ответил Никор,  не  отрывая
взгляда от Штангера.
   - Учти,  операция по освобождению твоих товарищей очень рискованная и
опасная.
   - Я  понимаю.   Видишь  ли,  Василь  -  отважный,  почти  незаменимый
специалист.  Двое  других тоже  очень опытные партизаны.  Я  не  могу их
оставить  в  беде.   Если  есть  хоть  какой-нибудь  шанс  -   я  должен
использовать его для их спасения.
   - Ясно.  Если б я не понимал всей важности твоего сообщения, не пошел
бы на риск этой встречи. Слушай мои соображения. Есть у тебя кто-нибудь,
кто хорошо знает немецкий язык?..
   - Есть, - ответил Никор.
   - Хорошо.  В этой операции должны участвовать люди, готовые ко всему.
Понадобятся обмундирование офицера жандармерия и  мундиры полиции.  Ну и
конечно документы...
   - У нас все это есть...
   - Замечательно!   От  меня  получишь  документ,   заверенный  здешним
отделением гестапо.  Печать  и  подпись будут  подлинные.  В  нем  будет
указано,  что конвою во  главе с  офицером таким-то  надлежит немедленно
выдать из  тюрьмы задержанных бандитов для препровождения их в  Беловеж.
Назовешь мне  фамилии  арестованных.  Патруль до  Белостока может  ехать
поездом.  У полицейских,  а тем более в присутствии офицера жандармерии,
документы не проверяют. Понимаешь?
   - Ясно.
   - Слушай дальше.  Когда они отправятся на задание, я позвоню в тюрьму
о  том,  что местное отделение гестапо выслало свой конвой за  такими-то
бандитами,  и  прикажу немедленно их  выдать.  Как только их  выведут за
пределы тюремных стен,  сам знаешь,  что они должны делать. Как тебе все
это нравится?
   - Хороший план. Другого выхода нет.
   - Ну а как насчет слабых мест плана?
   - Тот, кто знает немецкий, выкрутится. А четверо других?
   - Они  будут  работать под  местных полицейских,  поэтому будет ясно,
почему они не знают немецкого языка. Не думаю, чтобы тюремное начальство
после ознакомления с  письмом за подписью здешнего шефа гестапо и  после
телефонного звонка с  уведомлением о прибытии конвоя начало бы проводить
тщательную проверку или допытываться о подробностях. Для них приказ есть
приказ. А риск есть всегда и во всем. Не тебе это объяснять...
   - Да,  риск есть всегда,  -  медленно произнес Никор. - Жаль, что нет
Памира.  Он хорошо знал немецкий и имел подходящую внешность. Орел был в
подобных операциях.
   - Что с ним?
   - Погиб на  высоте сто восемьдесят пять.  Я  сам бы поехал,  да слабо
знаю немецкий...
   - Тебе,  как  командиру,  нельзя  оставлять отряд  и  идти  на  такую
операцию.
   - Знаю.  Тебе ведь тоже нельзя было приходить сюда на  личную встречу
со мной, - шутливо заметил Никор.
   - Это другое дело.  Здесь нет риска,  там есть.  В  любое время может
случиться непредвиденное. Все заранее не предусмотришь.
   - По-моему,  все хорошо,  -  сказал Никор.  - Я не вижу в твоем плане
слабых мест.  Я  подберу группу и  ее снаряжение.  Теперь запиши фамилии
арестованных.
   - Когда будешь готов?
   - Завтра.
   - Значит,  завтра  вечером в  тайнике заберешь необходимый документ и
оставишь подтверждение,  что  конвой точно  выедет послезавтра.  Тогда я
позвоню в тюрьму, Немцам известно, что эти люди из твоего отряда?
   - Кажется,  нет.  Знают только, что они партизаны. На следствии их не
сломают.
   - Мне пора.  - Штангер поднялся с земли, отряхнул плащ-накидку. Никор
протянул руку.
   - Ну пока, товарищ... Пока! - Никор задержал руку Штангера.
   - Встретимся  когда-нибудь,   Никор,  встретимся  обязательно!  После
победы.  И тогда за праздничной чаркой поговорим о том, о чем сегодня не
можем говорить. Проверяй тайники и жди моих сообщений. Привет.


   Утреннее  совещание  офицеров  разведки  затянулось дольше  обычного.
Завелли,  а затем Клаузер долго растолковывали разные служебные вопросы,
и  без  того  уже  давно известные присутствовавшим.  Штангер ежеминутно
посматривал на часы.  Ночью он вложил в тайник документ, необходимый для
освобождения партизан Никора,  а  сегодня утром,  соблюдая осторожность,
позвонил в  тюрьму  в  Белосток,  предупредив о  предстоящем прибытии из
отделения гестапо в  Беловеже конвоя за  тремя  арестованными бандитами.
Дежуривший  но  тюрьме  офицер  заверил  его,   что  отдаст  необходимые
распоряжения.
   Таким образом, Штангер сделал все от него зависящее, чтобы обеспечить
успех этой операции.  Теперь он ждал результата.  Никор только следующей
ночью сообщит ему об этом. Штангер верил в успех операции.


   В тот день, около девяти часов утра, на улице, которая вела к станции
в Хайнувке, появился полицейский патруль из четырех полицейских во главе
с офицером жандармерии.  Все были вооружены автоматами. При виде патруля
немногочисленные прохожие предусмотрительно сворачивали с дороги.
   Придя на железнодорожную станцию,  полицейские направились к поезду и
заняли  купе  первого класса.  Несколько минут  спустя поезд  тронулся в
сторону Бельск-Подляски.
   Командовал  патрулем  Максим  -   партизан  из  отряда  Никора.   Так
называемые  полицейские  рассматривали  проплывавший  за   окном  вагона
однообразный ландшафт,  а  Максим,  сидя у  дверей,  наблюдал за людьми,
проходившими по коридору вагона.
   В  тот день Эдвин Банзер,  агент но кличке Штейн А-07,  состоявший на
службе  разведывательного центра  "Хорн" в  Беловеже,  сел  в  поезд  на
станции  Черемха и  ехал  в  Белосток.  В  последнее время  по  указанию
капитана Клаузера он  наблюдал за  пассажирами,  ездившими в  поездах  в
районе Беловежской пущи.  Его часто можно было встретить в  каком-нибудь
из  поездов,   курсировавших  между  Беловежем,   Хайнувкой,   Черемхой,
Волковыском,  Семянувкой и Белостоком.  Штейн не раз наводил гитлеровцев
на след партизанских связных и  тех,  кто перевозил оружие и  подпольную
литературу.
   У  него был богатый опыт шпиона.  До  1939 года он жил в  Белостоке и
работал там как немецкий агент,  затем прошел специальную переподготовку
и в 1941 году окончил разведшколу под Кенигсбергом.  Квалифицировался на
слежке,   и   в   этой  сфере  шпионской  работы  его   считали  хорошим
специалистом,  свое дело он знал до тонкостей и  в  случае необходимости
умел молниеносно изменить свою внешность.
   И  вот  теперь,  находясь в  поезде,  следовавшем в  Белосток,  Штейн
медленно переходил из  вагона в  вагон  и  как  бы  невзначай пристально
приглядывался к каждому пассажиру и его багажу.
   Проходя  по  коридору  вагона  первого  класса,  он  заметил  в  купе
нескольких солдат и офицера.  Эти его не интересовали.  В последнем купе
Штейн  увидел полицейский патруль во  главе с  жандармским офицером.  Не
задерживаясь,  без  особого интереса он  скользнул взглядом по  сидевшим
полицейским,   отошел  в   сторону  и   с  безучастным  видом  человека,
рассматривающего пейзаж за окном, стал интенсивно размышлять.
   В  ту минуту он не смог бы еще объяснить,  что именно у  него вызвало
подозрение,  но  в  этом  офицере жандармерии и  полицейских шпик уловил
нечто необычное.  Ему показалось, что где-то он уже видел этого офицера,
но только в  гражданском.  Но где?  Жандармские офицеры не расхаживали в
цивильной одежде.
   Он вошел в туалет,  снял плащ,  надел темные очки, вывернул пиджак на
другую сторону и  превратил его в  клетчатую куртку с  карманами,  шапку
заменил на берет и взглянул в зеркало.  Только тренированный глаз мог бы
обнаружить, что минуту назад здесь находился тот же самый человек.
   Шпик вышел в  коридор,  достал из  кармана большую губную гармошку и,
наигрывая модные в  то время среди немецких солдат песенки,  двинулся от
купе к купе,  изображая инвалида войны.  Таким образом он дошел до купе,
которое занимал полицейский патруль.
   Отодвинув дверь, поклонился и заиграл популярную "Эрику". Жандармский
офицер пристально смотрел на него.
   - Может,  господа  желают  послушать еще  что-нибудь?  -  спросил  он
по-немецки, закончив играть "Эрику".
   - Нет, спасибо! - коротко ответил офицер и подал ему две марки.
   - А может, я все же что-нибудь еще сыграю?
   - Спасибо, прошу сейчас же закрыть дверь! - резко бросил офицер.
   Да,  теперь у шпика уже не оставалось сомнений в том, что его прежнее
подозрение имело основания.  По словам,  произнесенным офицером,  но его
акценту,  агент понял,  что перед ним не немец.  В  движениях и взглядах
всех пятерых опытный шпик уловил что-то такое, что мог уловить только он
в силу своей профессиональной интуиции.
   Штейн  быстро составил план  действий.  Он  ничем не  рисковал.  Если
ошибется, совесть его будет спокойна: развеял подозрения. А если нет?
   Поезд  подходил к  Бельск-Подляски.  Штейн опять скрылся в  туалете и
изменил внешность. Едва лишь заскрипели тормоза, он выскочил из вагона и
растворился в станционной сутолоке..


   Унтерштурмфюрер СС  Пауль Шведе,  шеф  гестапо в  Бельск-Подляски,  с
удивлением взглянул на запыхавшегося Штейна,  вбежавшего в  его кабинет.
Они  были знакомы,  так  как  агент уже не  раз бывал здесь и  передал в
бельское отделение гестапо не  один  донос.  Штейн,  не  тратя  времени,
выпалил:
   - В поезде,  следующем в Белосток,  в вагоне первого класса, недалеко
от  входных дверей,  едут офицер жандармерии и  четыре полицейских.  Они
вызывают подозрение. По-моему, это переодетые бандиты...
   - Не ошибаешься? - прервал его Шведе.
   - Герр унтерштурмфюрер, до сих пор меня не подводила интуиция, Я того
офицера видел где-то в штатском.  Я бы хотел, чтобы это была ошибка, но,
судя до всему, я не обознался. Это не немец.
   Шведе, досмотрев на часы, заметил:
   - Поезд  ушел.  Мы  уже  не  сможем  ничего  сделать.  Это  сделают в
Белостоке.  - Он снял трубку телефона и приказал соединить его сначала с
железнодорожной станцией в  Штрабли,  а  затем  с  гестапо в  Белостоке.
Дежурный но станции в Штрабли отозвался сразу же. Шведе приказал:
   - Поезду,  следующему на  Белосток,  семафор не открывать.  Задержать
его, пока не получите от меня дополнительных указаний. Никаких претензий
со стороны пассажиров!  Путь заблокирован -  и  точка!  Приказ отдал шеф
гестапо в Бельске...
   Через  минуту  на  прямом  проводе  связи  было  отделение гестапо  в
Белостоке.  Шведе попросил соединить его  с  Хаймбахом -  начальником IV
отделения.
   - Хайль Гитлер!  Герр гауптштурмфюрер,  -  говорил Шведе. - В поезде,
следующем в Белосток,  в вагоне первого класса, едут пять подозрительных
личностей.  Четверо переодеты в  мундиры вспомогательной полиции,  а  на
одном -  форма жандармского офицера.  Вооружены автоматами,  в рюкзаках,
по-видимому,  гранаты.  Сообщил об  этом агент Штейн.  Поезд я  задержал
перед входным семафором на станции Штрабли. Да... да... Понимаю... Через
пятнадцать минут отправлю поезд...  Хайль Гитлер!  - Он положил трубку и
обратился к агенту:  -  Все в порядке.  Твои подозрения будут проверены.
Смотри,  Хаймбах не любит шуток.  Если ты ошибся,  то он спустит с  тебя
шкуру.  Это не пустяк, задержать без причины целую группу полицейских во
главе с офицером.


   Максим  не   спускал  глаз  со   сновавших  по  коридору  гражданских
пассажиров,  офицеров и солдат, стараясь угадать в них возможных агентов
гестапо.  Однако в их поведении не замечалось ничего подозрительного. Он
долго присматривался к  музыканту-инвалиду,  но и  тот не вызвал у  него
сомнений.
   На станции в Бельек-Подляски в их вагон село много солдат и офицеров.
Сделалось шумно  и  тесно.  Поезд отправился,  но,  не  доезжая Штрабли,
остановился у  входного семафора.  Паровоз долго  и  пронзительно гудел,
требуя открыть семафор.
   До  Белостока  оставалось  три  остановки.   Там  Максиму  предстояло
провести основную часть операции.
   Полустанки   Зимнохи,   Холувки   Дуже,   наконец,   Левжцке.   Поезд
остановился.  Один  из  партизан слегка  толкнул Максима локтем и  молча
взглядом указал ему на окно.
   На перроне было полно жандармов и эсэсовцев. "Проверка документов или
это за нами?" - мелькнула мысль.
   - Внимание!  -  шепнул  Максим партизанам.  -  Во  время  проверки на
вопросы отвечаю только я,  а вы предъявите свои документы.  Немецкого не
знаете.   Оружие  держать  наготове.  Сохранять  спокойствие.  В  случае
опасности я атакую первым, а вы - в окно.
   Жандармы  и  эсэсовцы  вошли  в  вагоны.   Поезд  отправился  дальше.
Неожиданно кто-то резко открыл дверь их купе. Это был унтерштурмфюрер СС
Ульман.  За  его  спиной  в  коридоре плотной стеной  стояли  жандармы и
эсэсовцы с автоматами наизготовку.
   - Хайль Гитлер!  -  Ульман выбросил руку в  приветствии.  -  Проверка
документов, - обратился он к Максиму.
   Тот,  стараясь скрыть замешательство, ответил на приветствие, вытащил
из кармана документ и передал его гестаповцу. Ульман долго и внимательно
рассматривал предъявленную ему  служебную книжку  офицера  жандармерии и
наконец спросил:
   - Где находится место вашего постоянного пребывания?
   - В комендатуре Беловежа.
   - Это ваши люди?
   - Нет, из местной вспомогательной полиции.
   - Прошу предъявить документы! - обратился к ним Ульман.
   Четверо партизан передали ему свои удостоверения.
   - Куда вы едете? - продолжал спрашивать Ульман, не спуская взгляда со
всех пятерых.
   - В белостокскую тюрьму, - ответил, стараясь быть спокойным, Максим.
   - С какой целью?
   - За тремя арестованными там бандитами, которых мы должны доставить в
Беловеж,
   - В чье распоряжение?
   - Их потребовало на следствие местное отделение гестапо.
   - У вас есть разрешение на выдачу вам бандитов?
   - Конечно!   Пожалуйста,   вот   письмо,   которое   я   получил   от
унтерштурмфюрера СС Киллера,  шефа гестапо в Беловеже.  -  Максим вручил
гестаповцу документ, переданный ему Никором.
   Ульман несколько раз прочитал бумагу. Ни содержание письма, ни печати
не вызывали подозрений.  Некоторое время Ульман стоял в нерешительности,
глядя то на офицера жандармерии, то на документ, который держал в руках.
Вдруг  сквозь  толпу  жандармов  протиснулся какой-то  офицер,  просунул
голову в купе и долго, без единого слова, смотрел на Максима.
   - Разрешите,  -  обратился он к Ульману,  -  задать коллеге несколько
вопросов? Вы давно работаете в Беловеже?
   - Больше года.
   - Удивительно!  Я  столько  раз  бывал  в  комендатуре  жандармерии в
Беловеже, у меня там столько знакомых, но вас никогда не видел.
   - Служба, постоянные поездки... - ответил Максим, усилием воли собрав
нервы в  кулак,  так  как  понимал,  что  через секунду-две  здесь может
разыграться драма.
   Гестаповец  и  офицер  жандармерии,  который  только  что  задал  эти
вопросы, обменялись многозначительными взглядами. Затем Ульман обратился
к Максиму:
   - Извините,  но сейчас такая обстановка. Приедем в Белосток, позвоним
в  Беловеж   и  все  выясним.  А  пока  ваши  документы и  удостоверения
полицейских я задерживаю. Оружие сдать! Поедете под стражей.
   Ульман  отвернулся от  Максима,  кивнул стоявшим за  ним  эсэсовцам и
жандармам ж сделал шаг в сторону, чтобы освободить проход.
   И в ту же секунду произошло то, чего не ожидали эсэсовцы, заполнившие
коридор вагона.  Максим,  стоявший нарасстоянии шага от открытых дверей,
почти неуловимым движением вскинул висевший у  него  на  груди автомат и
нажал на спусковой крючок.
   Перекрывая треск очереди автомата, Максим подал комйнду товарищам:
   - В окно!
   Крик Максима смешался с воплями немцев.
   Первой  очередью  Максим  скосил  стоявшего  рядом  с   ним  Ульмана.
Жандармский офицер тоже был  убит.  В  это  же  время зазвенело разбитое
стекло, и два партизана исчезли за окном.
   Кто-то рванул стоп-кран, и поезд, заскрежетав тормозами, остановился.
Максим,  уже  на  на  что  не  обращая  внимания,  длинными  автоматными
очередями расстреливал жандармов и эсэсовцев.  Вагон наполнился грохотом
и дымом.
   Жандармы и эсэсовцы тоже открыли огонь. Из-за тесноты в вагоне они не
могли ворваться в купе Максима и, забравшись в соседнее, стреляли оттуда
сквозь тонкую перегородку.
   Максим заметил, что в купе он остался один, а четверо партизан по его
команде успели выскочить наружу.  Он тоже стал отходить к окну, но в это
время был ранен и рухнул на пол. Однако сознания не потерял. Выхватив из
рюкзака гранату,  он швырнул ее в  коридор.  Блеск огня,  грохот взрыва,
звон сыпавшегося стекла, крики раненых...
   Партизан чувствовал,  что  теряет сознание.  Любой ценой Максим хотел
подползти к  лежавшему ночти рядом убитому гестаповцу и  забрать у  него
документ, полученный от Никора. Нужно было уничтожить документ. Но сил у
Максима не  хватило.  С  трудом достал он вторую гранату,  зубами вырвал
чеку и  зажал корпус в  руке.  Как в  тумане,  он  слышал стрельбу возле
вагона,  кряки,  лай  собак.  Когда немцы снова полезли в  его купе,  он
отпустил рычаг. Взрыв отбросил атаковавших,
   Максим этого уже не видел. Для него бой закончился. Выстрелы и взрывы
гранат возле вагона и дальше, в поле, не затихали. На помощь жандармам и
эсэсовцам прибежали солдаты и офицеры, ехавшие в поезде.
   Окруженные партизаны дрались до  последнего,  однако  перевес был  на
стороне  противника.  И  это  решило  исход  трагической  непредвиденной
схватки группы Максима с врагом.


   Было время обеда,  и почти все офицеры разведцентра "Хорн" находились
в столовой. Неожиданно к столику Клаузера направился дежурный офицер. Он
шепнул Клаузеру несколько слов, и они оба быстро покинули казино.
   Не прошло после этого и  пятнадцати минут,  как дежурный офицер вновь
появился в казино и крикнул:
   - Господ Штангера и Швинда просят немедленно прибыть во дворец.
   - Что случилось? - спросил Штангер, проходя мимо дежурного.
   - Не знакю. Вас вызывает капитан Клаузер.
   Штангер  машинально  ощупал  пистолет  в   кармане  и  быстрым  шагом
направился во  дворец.  У  подъезда заметил "мерседес" Завелли.  Жтангер
постучал в дверь кабинета Клаузера, пропустил вперед Швинда и вошел сам.
   - Герр капитан, по вашему приказанию прибыл! - доложил каждый из них.
   Клауаер кивнул им, продолжая говорить по телефону.
   - Ну,  быстрее,  сколько можно ждать? - подгонял он кого-то на другом
конце провода.  -  Наконец-то!  Пусть две  местные автомашины с  охраной
сейчас же прибудут во дворец. Немедленно! - Он бросил трубку и обратился
к обоим офицерам.  - Господа, вы поедете со мной. Иметь при себе оружие.
Вы, - он указал на Штангера, - заберете пишущую машинку и бумагу. Только
быстро!
   Оба  офицера,  ни  о  чем  не  спрашивая,  бегом  бросились выполнять
приказание.
   - Ты понял что-нибудь? - спросил Штангер Швинда.
   - Нет, но что-то, видимо, произошло...
   Через  несколько минут  они  уже  сидели  в  "мерседесе".  Ко  дворцу
подкатили две  машины с  охраной.  Клаузер занял  место рядом с  шофером
"мерседеса" и приказал:
   - В Бельск-Подляски! Гони что есть силы.
   Машины рванули с места. Штангер не смел ни о чем спрашивать Клаузера.
Капитан  грыз  спичку  и  сосредоточенно всматривался в  штабную  карту,
разложенную на коленях. Штангер шепнул Швинду:
   - Спроси у капитана, что случилось и куда нас черт несет?
   - Герр капитан, разрешите, спросить? - рискнул Швинд
   - Момент,  герр лейтенант, момент... Юхновец... железнодорожный путь:
- бормотал Клаузер,  водя пальцем по  карте.  -  Да,  господа,  едем под
Белосток.  Минуту назад мне звонили из Белостока и сообщили,  что группа
бандитов из Беловежской пущи...
   Штангер вздрогнул как от удара электрическим током и  впился руками в
сиденье автомашины.
   - ...вступила в бой с жандармами.  Подробностей не знаю. Мне сообщили
только,  что произошло это в поезде,  что имеются большие потери.  Скоро
все узнаем.
   "Значит,  весь  план  операции  провалился...  Убиты?  Взяли  живыми?
Ранены?  Как  попались?  Успели ли  уничтожить документ?  Как  попались?
Клаузер сказал о больших потерях.  Значит,  бой... Что думает Никор? Еще
не  знает,   еще  верит  и  ждет..."  -   хаотичные,   бессвязные  мысли
громоздились  одна  на  другую.   Стараясь  успокоиться,  Штангер  курил
сигарету за сигаретой и смотрел в окно.
   Вихрем промчались через Хайнувку.  Клаузер все  время торопил шофера.
Две сопровождавшие их  машины остались далеко позади,  но  здесь Клаузер
уже не боялся ехать без охраны: замаячили дома Бельек-Подляски.
   - Остановись на минуту возле здания гестапо!  - приказал он шоферу. -
Господа, подождите меня, я сейчас вернусь, - бросил он Штангеру и Швинду
и исчез в здании. Долго ждать его не пришлось. Клаузер тут же вернулся и
сообщил: - Никого нет. Все уехали туда. Едем дальше! - бросил он шоферу.
   "Через минуту я буду знать все... Беля письмо попало к ним в руки, не
захотят ли  они подвергнуть его графологическому анализу?  Хотя -  пусть
делают!  Подпись и печать -  настоящие... Необходимо сразу же подозрения
Клаузера направить на  унтерштурмфюрера Киллера...  Он  его уберет.  Это
будет наилучший выход..."  -  размышлял Штангер,  поглядывая на  хмурое,
испещренное оспинами лицо Клаузера.
   Мчась  по  ухабистой  дороге,  их  машина  приближалась к  цели.  Еще
издалека  они  увидели  больше  десятка  автомашин и  толпу  жандармов и
эсэсовцев.  На  железнодорожном пути  стоял  вагон  с  выбитыми окнами и
огромным проломом в стене, образовавшимся в результате взрыва.
   Машина  остановилась,   и  трое  офицеров  быстро  подошли  к  группе
гестаповцев,  среди которых выделялась фигура гауптштурмфюрера СС Лотара
Хаймбаха - начальника IV отделения белостокского гестапо.
   - Хайль  Гитлер,  герр  гауптштурмфюрер!  -  поприветствовал  Клаузер
Хаймбаха.
   - Хайль Гитлер!  Хорошо, что вы приехали. - Хаймбах протянул Клаузеру
руку.  -  Следуйте за  мной.  Сначала я  вам  кое-что  покажу,  а  потом
поговорим.
   Штангер и Швинд двинулись следом за Хаймбахом и Клаузером.
   - Вот  они,  эти  бандиты!  -  Хаймбах указал рукой на  пять  трупов,
сложенных возле  вагона.  Тела  партизан были  сплошь  иссечены пулями и
осколками гранат.
   - Это  был главарь.  -  Хаймбах ткнул носком сапога останки мужчины в
форме  жандармского офицера.  Трое  только что  прибывших офицеров молча
взглянули на убитых,  а затем,  следуя за Хаймбахом,  поднялись в вагон.
Там еще висел запах пороха.
   - Ехали вот в  этом купе,  -  объяснял Хаймбах.  -  Здесь и произошла
первая схватка.  Тот  мерзавец,  в  мундире жандарма,  атаковал первым и
дрался до последнего. Потом подорвал себя гранатой.
   Штангер окинул  взглядом развороченное взрывом и  забрызганное кровью
купе. Стены его были изрешечены пулями. В стене коридора зияла дыра, пол
был залит кровью и засыпан битым стеклом и обломками.
   - Сколько  же  их  здесь  было?   -  спросил  Клаузер,  видя  ужасные
последствия схватки в вагоне.
   - Пятеро. Они все уничтожены, - ответил Хаймбах.
   - А наших? - поинтересовался Клаузер.
   - Наших?   Лучше   не   спрашивайте.   Больше  десятка  отправлены  в
госпиталь!..  Это  фанатики.  Если  говорить начистоту,  я  нисколько не
удивляюсь!   Наши   бараны   позволили   им   застать   себя   врасплох.
Унтерштурмфюрер Ульман был  чрезмерно самоуверен.  Если б  здесь был  я,
этого бы не произошло.
   - Я  многого здесь не могу понять.  Вижу то,  что вижу...  Но как это
случилось? - Клаузер в упор взглянул на Хаймбаха.
   - Пойдем в соседнее купе, я вам расскажу.
   - Разрешите  следовать  за  вами,  герр  гауптштурмфюрер?  -  спросил
Штангер.
   - Конечно.  Это вам пригодится.  Бандиты становятся все наглее.  Надо
познавать секреты их приемов.  Итак,  это произошло следующим образом, -
начал рассказывать Хаймбах,  но вдруг выглянул в разбитое окно.  Заметив
кого-то, и позвал: - Герр Шведе, прошу вас с этим господином пройти сюда
к нам...
   Клаузер привстал и, уйазав пальцем в окно, спросил:
   - А этот что тут делает?
   - Кто? - посмотрел на него Хаймбах.
   - Тот, кто идет со Шведе. Это мой человек...
   - Ваш? Поздравляю! Это герой сегодняшнего дня, - ответил Хаймбах.
   Унтерштурмфюрер Шведе  и  агент  Штейн вошли в  купе,  поздоровались.
Штейн тайком улыбнулся Клаузеру,  Хаймбах, пригласив их сесть, обратился
к агенту:
   - Коротко доложи герру капитану, как было дело!
   - В девять часов на станции Черемха я сел в поезд,  который отходил в
Белосток.  У  меня,  герр  капитан было свое задание,  но  в  Хайнувке я
заметил,  как в  вагон вошел полицейский патруль во главе с  жандармским
офицером. Эти люди показались мне подозрительными...
   И агент, сильно приукрашивая, рассказал о своих действиях, о том, как
сообщил о своих подозрениях Шведе в Бельск-Подляски.
   "Ах ты,  сволочь!  Негодяй!..  Ты  поплатишься за это!..  Я  уничтожу
тебя..." - Штангер всматривался в шпика, чтобы запомнить его.
   Штейн закончил свой рассказ. Хаймбах сказал Шведе и агенту:
   - Вы  пока свободны.  -  А  когда те вышли из купе,  он продолжил:  -
Теперь слушайте дальше.  Получив сообщение,  я  сразу же привел в боевую
готовность наше оперативное подразделение.  Командовать им было поручено
унтерштурмфюреру СС Ульману. Поезд перехватили на станции Левицке...
   Лицо  Клаузера  покрылось  красными  пятнами.  Сжимая  узкие  губы  ж
ежеминутно поправляя очки,  он  не  сводил  взгляда с  Хаймбаха.  Спустя
некоторое время он прервал его:
   - Хорошо,  герр гаунтштурмфюрер,  а  почему вы  не захотели проверить
донесение агента на станции в Белостоке?  Возможно,  тогда всего этого и
не произошло бы.
   - Очень просто.  Там на станции всегда толпы людей,  много поездов. У
бандитов было бы больше шансов, чем здесь. Они могли бы, например, выйти
иа  поезда  у  семафора.  Поэтому  оперативная группа  окружила поезд  в
Левицке. Ульман с усиленным патрулем блокировал этот вагон и приступил к
проверке документов у подозрительных лиц.  Подробности я опускаю, они ни
к чему.  А потом - ураганный огонь с обеих сторон, гранаты. Результат вы
видите.  -  Он  обвел рукой вокруг,  замолчал,  закурил новую сигарету и
продолжал:  -  Теперь,  герр капитан,  я  подхожу к  самому интересному.
Пожалуйста,  прочитайте это. - Хаймбах достал из кармана какую-то бумагу
и подал ее Клаузеру.  Тот,  прочитав несколько предложений, от удивления
вытаращил глаза и нервно поправил очки.
   - Что?! Что?! Это было у них?! - Клаузер впился взглядом в Хаймбаха.
   - Как видите.  Это обнаружили у убитого Ульмана,  И вот эти документы
тоже.  -Хаймбах  показал служебную книжку  офицера жандармерии,  которая
была у Максима, и удостоверения полицейских.
   Клаузер  еще  раз  пробежал взглядом документ,  переданный Хаймбахом.
Сидевший рядом с  ним Штангер краем глаза смотрел на злосчастную бумажку
и чувствовал,  что бледнеет. Он узнал документ, который недавно переслал
Никору.
   - Что вы  скажете на  это,  герр капитан?  -  И,  не дожидаясь ответа
Клаузера, Хаймбах продолжал говорить, все больше возмущаясь: - И это еще
не все. Именно сегодня офицер, дежуривший по тюрьме в Белостоке, получил
из   Беловежа  по  телефону  распоряжение  от  унтерштурмфюрера  Киллера
подготовить содержавшихся в тюрьме троих бандитов для отправки в Беловеж
с группой, которую он высылает. Ясно?
   - Да.
   - И  еще вот что.  Во время разговора между Ульманом и тем бандитом в
мундире   жандармского  офицера  последний  произнес  интересную  фразу,
которую слышали почти все стоявшие в коридоре вагона. Бандит сказал, что
документ ему вручил сам Киллер. Какого вы мнения о Киллере?
   Клаузер,  кусая ногти, минуту молчал, переводя взгляд то на документ,
уличавший в "измене" шефа гестапо в Беловеже, то на Хаймбаха. Наконец он
проговорил:
   - Это явная измена. А настоящие подпись и печати?
   - Вне всяких сомнений!  -  внезапно прервал, его Хаймбах. - Самые что
ни  на  есть  настоящие!  Я  ведь ежедневно получаю его  донесения.  Эту
подпись ж печати я узнал бы из тысячи...
   "Ничего,  я на правильном пути..." - постепенно успокаивался Штангер,
переводя взгляд с  Хаймбаха на Клаузера и  лихорадочно прикидывая в уме,
как лучше ему высказаться.  Глядя на документ в руках Клаузера,  Штангер
вспоминал в  деталях,  как  раздобыл его.  Он  вспомнил ночную попойку в
кабинете Киллера,  разговор с ним о партизанах,  казнях,  о положении на
фронте.  Вспомнил,  как  Киллера вызвал куда-то  дежурный.  Пошатываясь,
Киллер вышел  из  кабинета,  оставив на  столе связку ключей от  стола и
сейфа.  Штангер быстро проверил все  ящики  письменного стола  и  забрал
оттуда пачку документов,  пропусков и  чистых бланков удостоверений,  из
нжх несколько были уже с печатями и подписаны Киллером...
   - Вы  спрашиваете мое  мнение?  -  прервал размышление Штангера голос
Клаузера.  -  У меня нет полного доверия к Киллеру.  Он карьерист. Много
пьет. О хорошей оперативной работе не имеет понятия...
   "Подлец!  Лживая,  подлая  тварь!  Ведь  Киллер  твой  лучший друг  в
Беловеже.  Твой  друг и  советчик.  Хорошо-хорошо,  говори так.  Я  тебе
помогу",   -  думал  Штангер,  внимательно  глядя  на  Клаузера,  а  тот
продолжал:
   - Как  видите,   стал  способен  и  на  это.   Налицо  неопровержимое
доказательство  сотрудничества  с  этим  бандитом  Никором.  Эти  пятеро
разбойников наверняка из его банды.
   - Герр  гаутштурмфюрер,  можно мне  сказать несколько слов  по  этому
вопросу?  -  обратился Штангер к Хаймбаху,  и тот кивком головы разрешил
ему.  -  Конечно,  это не  мое дело следить или собирать данные о  людях
наших органов,  но мой долг,  вернее,  наш общий долг - выявлять врагов,
где бы они ни были.  Киллер не пользуется у меня доверием, равно как и у
герра капитана...
   - Почему? - поспешил спросить Хаймбах.
   - Сейчас  поясню.  Кажется,  год  назад  я  представил майору Завелли
обширный рапорт о поведении Киллера.  Я подтверждаю то, что говорил герр
капитан.  Это отъявленный пьяница.  Но это не все.  Он часто в  одиночку
выезжает в пущу на охоту, как будто там вовсе нет бандитов. Его связи со
многими   неблагонадежными  элементами   в   Беловеже   также   вызывают
подозрение.  Я хочу напомнить, что Киллер и арестованный вами Бауэр были
неразлучными друзьями.  Это тоже о  чем-то  говорит.  Вы  помните,  герр
капитан?  -  Штангер взглянул на Клаузера, ожидая его подтверждения. - Я
не  могу  воспроизвести по  памяти  полное содержание рапорта,  но  его,
видимо,  можно найти в досье.  После всего того,  что случилось сегодня,
роль Киллера, пожалуй, ясна. Большевики умеют платить за хорошую работу!
   - Да, интересно... - причмокнул губами Хаймбах.
   - А где Киллер?  - спросил Клаузер, обращаясь к Хаймбаху. - Может, он
уже сбежал к Никору?
   - Будьте  спокойны.  -  Хаймбах иронически скривил губы  и  глянул на
часы. - Киллер находится в надежном месте.
   - Господа,  еще  раз тщательно все осмотрите,  -  обратился Клаузер к
Штангеру и Швинду,  так как хотел остаться наедине с Хаймбахом.  - Прошу
вас,  Штангер,  составьте подробный протокол о случившемся. Не забудьте,
что успехом сегодняшней операции мы обязаны сотруднику нашего центра,  а
точнее, моему сотруднику, - напомнил он не без гордости.
   Оба офицера отдали честь и вышли из купе.
   - Послушай, Швинд, я пойду за машинкой и буду писать где-нибудь здесь
в  купе,   а  ты  разузнай  побольше  подробностей  о  бое:   как  долго
продолжался,  сколько убитых,  раненых...  Ну да сам знаешь,  что надо в
таких случаях.
   Когда  Швинд удалился,  Штангер подошел к  группе гестаповцев,  среди
которых находился агент Штейн, и, обратившись к нему, сказал:
   - Поздравляю вас.  Вы отличный разведчик. Я лейтенант Штангер, офицер
для особых поручений майора Завелли. - И протянул руку.
   - Рад познакомиться с  вами.  -  Агент,  польщенный словами Штангера,
улыбнулся.
   - Я должен написать рапорт для нашего штаба.  Прошу вас, пройдемте со
мной, так как ваша информация представлнет наибольший интерес. К тому же
вы наш человек и ваш успех - это и наш успех.
   Спустя некоторое время  агент  со  Штангером вошли  в  одно  из  купе
разбитого вагона. Штангер установил пишущую машинку и спросил:
   - Ваши данные, псевдоним, номер?
   - Эдвин Банзер, псевдоним - Штейн, номер - А-07.
   - Где вы живете?
   - У меня нет достоянного местожительства.
   - Ну, это не имеет значения. Обычная формальность. Часто вы бываете в
Беловеже? Мне как-то не приходилось встречать вас там.
   - Редко, но бываю.
   - Когда будете во дворце,  заходите ко мне.  Я приглашаю вас провести
как-нибудь вечер в казино.
   - Спасибо  за   приглашение,   герр  лейтенант.   Я   обязательно  им
воспользуюсь.
   "Очень хорошо,  что воспользуешься... Замечательно! Я приготовлю тебе
"приятный"  сюрприз..."  -  подумал  Штангер,  внимательно  посмотрев  в
улыбавшееся,  довольное лицо шпика,  и начал писать рапорт о трагическом
происшествии,  которое имело  место в  вагоне первого класса на  участке
Хайнувка - Белосток.


   Со  времени  событий  в  поезде  прошло  несколько недель,  однако  в
Беловеже о  них  нет-нет  да  и  вспоминали или  в  разговорах,  или  на
совещаниях.  Происшествием  в  поезде  Завелли  утер  нос  спесивцам  из
гестапо,  которые считали,  что  изменники могут быть  только в  абвере.
Завелли  теперь,  вспоминая случай  с  Бауэром,  которого  ликвидировало
гестапо, не раз повторял:
   - У нас - Бауэр, а у них - Киллер. Счет ничейный.
   Давно нараставший конфликт гестапо с абвером обострялся.  Несмотря на
тесное   сотрудничество,   между   ними   шла   неумолимая  конкуренция,
предвещавшая поражение армейской разведки.
   Штангер   глубоко   переживал   провал   операции.    Он   сразу   же
проинформировал о ее трагическом конце Никора, и тот ответил, что он уже
знает  о  гибели группы Максима.  Никор  заверил,  что  месть его  будет
страшной,   а   Штангера  просил  взять   агента  Штейна  на   себя.   И
действительно,  не проходило и  дня,  чтобы Никор не давал о себе знать:
партизаны взорвали и сожгли автомашины с живой силой,  пустили под откос
два эшелона, уничтожили несколько полицейских патрулей. Отряд Никора как
вихрь кружил по Беловежской пуще и карал захватчиков смертью.  На местах
операций  находили  его  визитные  карточки:  "Кровь  за  кровь!  Смерть
фашистам! Никор".
   Тем временем из  Белостока сообщили,  что унтерштурмфюрера СС Готарда
Киллера,  бывшего шефа  отделения гестапо в  Беловеже,  суд  СС  признал
изменником.   Ему   вынесен   смертный  приговор,   который  приведен  в
исполнение.  Судьба  трех  партизан  из  отряда  Никора,  арестованных в
Белостоке, оставалась неизвестной.
   Штангер ждал прибытия Штейна в  Беловеж.  Бывая в окрестных городках,
Анджей  часто  посещая вокзалы,  местные ресторанчики и  закусочные,  но
встретить агента ему нигде не  удалось.  Разведчики Никора тоже не могли
напасть на его след. Он исчез на длительное время, как в воду канул.
   Однажды после полудня Штангер вернулся из Пружан вместе с лейтенантом
Швиндом.  Сняв  промокшую одежду,  он  закрылся в  своей комнате,  чтобы
отдохнуть перед вечерней работой. Однако едва он успел удобно вытянуться
на диване, как зазвонил телефон.
   - Что за черт! - проворчал он со злостью, протягивая руку за трубкой.
- Привет,  Хайден!  Вернулся...  Дождь,  сыро.  Ничего особенного... Уже
поел.  Кто, не знаешь? Интересно, ибо знакомые капитана Клаузера, как ты
знаешь,  не входят в число моих друзей...  Хорошо, я поищу его... Теперь
мне хочется немного вздремнуть...
   Он улегся на диване,  заложил руки за голову и стал смотреть на струи
дождя, стекавшие по оконному стеклу.
   "Разыскивал меня какой-то в штатском. Долго был у Клаузера... Это он.
Надо быстро что-нибудь придумать..."  Усталость и  сон  как рукой сняло.
Штангер был весь по-глощен новой операцией,  которую предстояло провести
сегодня или вечером, или ночью. Вновь зазвонил телефон.
   - Слушаю,  да, лейтенант Штангер... А, это вы? - спросил он, стараясь
придать голосу оттенок удивления.  -  Замечательно.  Нет,  меня не было.
Только что вернулся...  Да, лейтенант Хайден сказал мне, что меня кто-то
спрашивал.  Но я не думал, что это вы... Понимаю, работа. Ну, конечно, я
помню о нашей встрече...  Сейчас,  сейчас,  я подумаю.  Что бы нам такое
сообразить?  - Он задумался на минуту. - Откуда вы звоните? - Оказалось,
шпик  звонил  из  здания гостиницы для  таких  людей,  как  он.  Штангер
мысленно добавил последнее звено к своей операции,  -  Хорошо...  Вы там
один?  -  рискнул спросить он.  -  Да, конечно, там, как правило, бывает
пусто. У меня еще часа на три работы. А вы все свои дела оформили? Утром
у капитана Клаузера... Понимаю... В двадцать один час ждите меня в своем
номере.  Коньяк можем выпить и  у  вас...  У  меня есть для  вас кое-что
весьма интересное.  Выпьем немного у  вас,  потом поужинаем в казино,  а
потом... к девочкам. Ну, значит, в двадцать один...
   Штангер положил трубку и,  потирая ладони,  на минуту задумался.  Что
выбрать? Магнитную мину или пистолет с глушителем? Решил взять пистолет.
Взглянул на часы: был седьмой час вечера. Значит, через два часа.
   Набросив плащ-палатку, Штангер вышел из дворца. Дождь и ветер ударили
ему в лщо.  Какое-то время глаза привыкали к темноте.  Он обогнул ворота
и, озираясь по сторонам, осторожно двинулся вперед. Нервы были напряжены
до предела.
   Выло около девяти часов вечера.  Он  мысленно еще  раз  проверил свой
план,  который через минуту предстояло осуществить.  Ему  казалось,  что
сегодня  все   благоприятствовало  его   замыслу.   В   гостинице,   где
останавливались агенты  центра "Хорн",  сегодня ночевали только Штейн  и
еще какой-то тип, который в данный момент находился в кабинете Клаузера.
   Здание,  в  котором  было  оборудовано всего  несколько изолированных
номеров для агентов,  стояло на  отшибе,  вдали от  дворца,  за  кольцом
охраны.  Ближайший пост находился в  казарме для охраны.  Дождь и  ветер
разогнали любителей прогулок, а ливень заглушал шаги и смывал следы.
   Штангер подкрался к убежищу шпионов,  спрятался за мокрый куст сирени
и  окинул взглядом темный силуэт здания.  Только в  одном  из  окон,  на
втором этаже, сквозь жалюзи просачивался свет.
   "Он там.  Ну что ж,  время... Две-три минуты - и все будет кончено...
Ну иди же!" - подгонял он себя.
   Повлажневшей ладонью  Штангер сжал  рукоятку пистолета с  глушителем,
проверил, свободно ли тот выходит из кармана, и выскользнул из-за куста.
   Входная дверь была  открыта.  Лестницу освещала тусклая лампочка.  Он
поднялся  на  второй  этаж  и  приостановился.   Вокруг  -   ни  единого
подозрительного  звука,   только  в  одном  из  номеров,  в  который  он
направлялся, играло радио.
   Штангер затаил дыхание и, подавив волнение, постучал.
   - Войдите!  -  раздался голос  из-за  двери.  Штангер толкнул дверь и
вошел в комнату. Штейн вскочил с кровати.
   - Хайль Гитлер!  Извините за  опоздание,  но вы знаете,  работа...  -
проговорил  Штангер,   мгновенно  оценивая  взглядом  обстановку.  Окна,
закрытые жалюзи,  шкаф,  кровать,  столик,  на нем возле радио - бутылка
коньяку, стаканы...
   - Здравствуйте,  герр лейтенант!  -  Шпион протянул ему руку и  хотел
сказать еще что-то,  но звуки застряли у него в горле: прямо перед собой
он  увидел дуло пистолета.  Два  выстрела прозвучали,  как удары хлыста.
Агент замахал руками,  стал  жадно глотать воздух,  пока не  захлебнулся
кровью,  и рухнул на пол.  Штангер выстрелил еще раз и,  убедившись, что
шпион мертв,  бросил на  пол  рядом с  ним листок,  на  котором большими
буквами было написано: "Кровь за кровь! Смерть фашистам! Никор".
   Штангер быстро выключил радио, погасил свет, запер дверь, на цыпочках
прошел по коридору и оказался во дворе.


   Штангер  ждал  долго.  Томительно тянулось время.  Он  ждал  тревоги.
Однако завтрак прошел спокойно,  затем обед и полдник, а тревоги никакой
не было.
   "Значит, убитого агента еще не обнаружили, еще не знают... Почему его
не  ищут?..  Ведь он должен быть у  Клаузера?  Ну и  забурлит все здесь,
когда обнаружат,  что  Никор действует уже  в  самом центре..."  Штангер
улыбнулся про себя. Он сидел и переписывал на машинке переводы донесений
агентов.
   Незадолго до  ужина  двери  его  комнаты открылись,  и  вошёл капитан
Клаузер. Штангер поднялся из-за письменного стола.
   - Вы еще работаете?  -  спросил Клаузер, окинув его своим пристальным
неприятным взглядом.
   - Как видите. Не хочу, чтобы накапливались деаа.
   - Я хотел вас кое о чем спросить.
   - Слушаю,   герр  капитан.   -  Штангер  вопросительно  посмотрел  на
Клаузера.
   - Вы вчера были в Пружанах?
   - Выл вместе с лейтенантом Швиндом.
   - Вчера был у меня мой человек. Вы знаете, тот, которого мм встретили
тогда, после стычки с бандитами в вагоне.
   - Да, помню.
   - Он хотел увидеться с вами.
   - Я знаю об этом, герр капитан. Когда я вернулся из Пружан, лейтенант
Хайден сказал мне об этом.
   - Ну и что? Встречались вы с ним? - спросил Клаузер.
   - Нет. Я разговаривал с иим только по телефону. Он позвонил и сказал,
что хочет со мной увидеться.  Мы договорились встретиться в девять часов
вечера в казино. Я прождал его там часов до одиннадцати. За это время мы
с Хайденом и Швиндом успели опустошить бутылку коньяку,  а этот господин
так и не пришел. Очевидно, какое-нибудь важное дело задержало его.
   - Хм,  хм,  это интересно.  А я думал,  вы ходили куда-нибудь...  ну,
например...   к  девочкам,   или  еще  как-то  развлекались.  -  Клаузер
многозначительно улыбнулся, не спуская при этом взгляда со Штангера.
   - Герр  капитан,  вы  изволите  шутить.  Я  помолвлен и  верен  своей
невесте.
   - Шучу,  шучу,  лейтенант.  Но где же он,  черт побери запропастился?
Должен был  быть сегодня у  меня.  Двери номера,  где  он  остановился и
должен был  ночевать,  заперты.  Со  вчерашнего дня его никто не  видел.
Никому не говорил о том, что покидает дворец. Часовые в проходной его не
пропускали.
   - Да,  все  это как-то  несерьезно.  Вчера договорился со  мной и  не
сдержал слова. Сегодня, как я вижу, и с вами обошелся нетактично.
   Клаузер стоял с  минуту задумавшись,  грыз мундштук трубки и ощупывал
своим водянистым взглядом бумаги, лежавшие на столе Штангера.
   - А где этот господин остановился в Беловеже? - прикидываясь наивным,
спросил Штангер.
   - Там,  в маленькой гостинице.  - Клаузер махнул рукой в сторону, где
находилось это здание.  -  Сейчас я еще кое-что проверю, - произнес он и
повернулся к двери,
   - Могу ли я быть чем вам полезен, герр капитан?
   - Нет, спасибо, - бросил Клаузер и вышел из комнаты.
   Не  прошло  и  десяти  минут,  как  в  комнате  у  Штангера  раздался
телефонный звонок.
   - Лейтенант Штангер слушает!  -  ответил он, сняв трубку. - Тотчас же
иду.  -  Штангер едва узнал Клаузера: тот говорил возбужденно, голос его
дрожал,
   Захлопнув несгораемый шкаф,  Штангер накинул плащ я  быстро зашагал к
гостинице для агентов.  В  коридоре и в открытом номере Штейна толпились
офицеры разведки.
   Клаузер  с  окаменелым бледным лицом  стоял,  опираясь на  столик,  и
сжимал в руке листок бумаги, который поднял с пола.
   - Теперь вы видите,  почему он не пришел вчера на встречу с  вами,  а
сегодня со мной? - произнес он, показывая Штангеру на труп агента.
   - Это ужасно, герр капитан...
   - Но где же была стража?  -  визгливым голосом крикнул Фриватт - Ведь
было три выстрела!  Невероятно,  чтобы никто их не слышал! Герр капитан,
если Никор проник уже в нашу резиденцию, то чем занимается, черт возьми,
ваша группа, созданная для борьбы с бандитизмом?!
   Клаузер опустил голову и  стоял как пришибленный.  Наконец он прервал
тягостное молчание:
   - Господа,  я прошу вас сохранить все это в тайне.  Нельзя допустить,
чтобы об этой стало известно.  О  бандитских подвигах этого Никора и так
уже  ходят легенды.  А  этот случай может подорвать моральный дух  наших
людей.  Лейтенанты Хайден  и  Штангер составят протокол.  Надо  провести
необходимую экспертизу.  Труп убитого убрать ночью.  Завтра возвращается
из  Варшавы майор Завелли.  Руководство примет все  необходимые меры  по
обеспечению безопасности нашей резиденции.
   Майор Фриватт недовольно пожал плечами и направился к выходу.  За ним
потянулись и другие офицеры.
   Поздней ночью из ворот дворца выехала повозка. В ней сидели лейтенант
Швинд   и  два  солдата  с  лопатами.  Под  брезентом  виднелись контуры
человеческого тела,  завернутого в  одеяло.  Это  в  свой последний'путь
отправился Эдвин Банзер, агент Штейн, номер А-07...



   В  беловежском дворце всех арестованных держали в  подвале.  Там были
надежные казематы с  толстыми стенами и  маленькими окошками,  закрытыми
решеткой,  металлической сеткой  и  матовым стеклом.  Камеры заключенных
занимали  часть  подвала,  которая  отделялась  от  остального помещения
железными воротами с  зарешеченной проходной.  День и ночь у ворот стоял
часовой,  который время от времени проверял через "глазки", что делают в
камерах заключенные.  Правом  входа  сюда  пользовался лишь  узкий  круг
руководства центра разведки.  Другие офицеры могли входить сюда  лишь по
специальному разрешению Завелли или Клаузера.
   Штангер редко спускался сюда.  Лишь несколько раз Завелли или Клаузер
поручали ему привести кого-нибудь из  заключенных на допрос.  Штангер не
однажды обдумывал,  как бы спасти кого-нибудь из узников этих казематов,
однако такой возможности долго не было.
   Дружбу с Хайденом,  адъютантом майора Завелли, Штангер завел в первые
же недели своего пребывания в Беловеже.  Хайден выделялся среди офицеров
разведки  своей  интеллигентностью  и   начитанностью.   Он  был  моложе
Штангера,  происходил  из  старой  дворянской  семьи  из  Мекленбурга  ж
гордился  традициями своих  предков.  Он  не  питал  больших  симпатий к
третьему рейху.  В разговоре с ним нетрудно было почувствовать презрение
к гитлеровской правящей касте,  особенно к СС и гестапо.  Службу в армии
Хайден считал долгом по отношению к родине,  а работу в разведке - делом
чести,
   В  первое время Штангер в  разговорах с  ним не касался этих тем.  Он
опасался Хайдена,  как и-всех офицеров разведки, так как не был уверен в
его  искренности.  Критические высказывания Хайдена могли  быть  обычной
провокацией,  рассчитанной  на  встречную  дружескую  откровенность.  Со
временем,  однако,  Штангер понял,  что  Хайден говорит с  ним искренне.
Кроме того,  Хайден был  хорошим товарищем.  С  ним  можно было  выпить,
пошутить, развлечься. Немало ценных разведывательных сведений вытянул из
него Штангер, поскольку Хайден, будучи адъютантом Завелли, имел доступ к
самым секретным бумагам шефа.
   Они не раз подолгу говорили о  порядках,  царивших в центре.  Хайден,
так   же   как   и   Штангер,   особенно  ненавидел  капитана  Клаузера.
Подозрительность,  грубость, садизм Клаузера по отношению к арестованным
и   его  постоянная  демонстрация  верности  фюреру  вызывали  у   обоих
антипатию. Клаузер не пропускай ни одной казни в Беловеже. Известно было
также о его "дружеских" контактах с гестапо.
   Штангер давно уже думал о том,  как бы обезвредить Клаузера. Однажды,
сидя с Хайденом в казино, он начал с ним разговор.
   - Слушай, Ганс, ты много знаешь обо всех наших коллегах. Расскажи мне
подробнее о Клаузере.
   Хайден придвинул кресло поближе к  Штангеру и,  скривив от отвращения
рот, произнес:
   - Это скотина и преступник...
   - Не слишком ли строго ты его судишь?
   - Слишком строго?  Как  офицеру,  мне  противно подать ему  руку.  Ты
спрашиваешь, что я знаю о Клаузере? Это агент службы безопасности (СД) в
нашем центре.  В  свое время я,  вот как ты  сейчас,  спрашивал о  нем у
майора.  Ты  знаешь,  у  шефа нет от  меня тайн.  Так вот что он сказал:
Клаузер  окончил разведшколу СС  в  Гамбурге,  но  в  документах у  него
написано,  что он был в школе военной разведки.  Для тебя не секрет, что
"между нами, гестапо и СД идет скрытая борьба. Они, эти выскочки, хотели
бы иметь монополию в Германии на все,  в том числе и на разведку.  И где
только могут,  они ставят нам палки в колеса.  Клаузер ездит в гестапо в
Белостоке и дает им сведения о том,  что у нас делается.  Каждого из нас
он  наверняка соответствующим образом очернил.  Этот зазнавшийся грубиян
мечтает оговорить даже Завелли,  чтобы занять его место.  Скажи,  какими
успехами может похвастаться Клаузер в разведработе?  Никакими!  Он умеет
только избивать людей на  следствии,  шпионить за каждым из нас,  писать
донесения в гестапо.  Я его ненавижу!  Я бы его уничтожил.  Не кто иной,
как он,  "утопил" нашего ценного агента Бауэра. Помнишь тот случай? Я до
сих пор не верю в  измену Бауэра.  Наверняка это было дело рук Клаузера.
Бауэром он хотел ударить по Завелли.  Или возьми дело Киллера.  Ведь они
так  дружили!  Но  стоило Киллеру оступиться,  как это чудовище стало на
него всех собак вешать.  Настрочил донос на полтора десятка страниц, что
он  уже  давно  подозревал  Киллера.  Теперь  ты  понимаешь,  кто  такой
Клаузер?..
   - Допустим, только я не понимаю одного...
   - Чего?
   - Если майор знает,  что Клаузер явлнется агентом СД в  нашем центре,
то почему не уберет его отсюда? Предлог, пожалуй, нашелся бы.
   Хайден, потирая подбородок, внимательно посмотрел Штангеру в глаза, а
потом сказал:
   - Ты  рассуждаешь,  как ребенок.  Разве Завелли подбирает сюда людей?
Клаузера направили к нам из Берлина.  Не будет его - пришлют кого-нибудь
другого из гестапо.  Они хотят всюду иметь своих людей. В другие времена
я ударил бы его но морде, вызвал бы на дуэль и застрелил, как собаку...
   Долго  еще  Штангер  говорил е  Хайденом о  Клаузере и  других  делах
разведки в  Беловежской пуще.  Штангер  решил  любой  ценой  обезвредить
Клаузера.  И  чем  больше  он  думал  об  этом,  тем  больше убеждался в
правильности своего решения. Нужно сделать так, чтобы капитан споткнулся
на следствии...


   Пронзительный звонок  телефона,  стоявшего  возле  кровати,  разбудил
Штангера среди ночи.  Очнувшись от глубокого сна,  он с тревогой схватил
трубку. Сердце его, учащенно билось.
   - Лейтенант Штангер слушает!.. Так точно, герр майор. Иду...
   Ополоснув лицо водой,  он быстро оделся,  положил в карман пистолет и
вышел в  коридор.  С  третьего этажа доносились гул голосов и топот ног.
Возле  кабинета Завелли стояло  несколько офицеров из  батальона охраны.
Штангер вошел и доложил:
   - Герр майор! По вашему приказанию прибыл.
   - Хорошо,  -  ответил  Завелли.  Он  стоял  в  окружении  офицеров  и
внимательно читал какой-то документ.
   Штангер взглянул на  часы.  Был  второй час ночи.  Видимо,  случилось
что-то  необычное,  если  в  такое время собрался почти весь  офицерский
состав. Он подошел к заспанному Хайдену и спросил:
   - Тебя тоже разбудили?
   - Черт бы их побрал...
   - Что случилось?
   - Сбили  какой-то  советский  самолет.   По-моему,  с  парашютистами.
Схватили пилота и  двух в  штатском.  Сейчас их  привезут,  а  ты будешь
переводить их  показания.  Давно уже  не  было такой удачи,  поэтому это
вызвало интерес...  -  Он  не  успел докончить фразу.  Раздался стук,  а
вошедший,  неизвестный Штангеру офицер  доложил,  что  привезли пленных.
Когда их ввели, собравшиеся с любопытством стали их разглядывать.
   Пилот,  высокий  худощавый блондин,  лет  двадцати  пяти,  с  тонкими
чертами лица,  был  одет в  легкую куртку.  Двое в  штатском были старше
пилота.  Конвой внес в кабинет парашюты,  радиостанцию,  оружие и другое
снаряжение и сложил все это возле стола Завелли.
   "Как они попались,  да  еще со  снаряжением?  Сколько их  было всего?
Почему  не  защищались?"  -  думал  Штангер,  рассматривая пленных и  их
снаряжение.
   Они стояли с  безразличным выражением на лицах.  Через минуту,  когда
собравшиеся офицеры  насмотрелись на  пленных,  Завелли  приказал увести
штатских в соседнюю комнату, а пилота оставить.
   - Спроси его фамилию, - обратился майор к Штангеру.
   - Ваша  фамилия?  -  спросил по-русски Штангер.  Пилот  вздрогнул при
звуках родной речи,  с  минуту молча смотрел Штангеру в  глаза,  а потом
ответил:
   - Петр Наиров.
   - Возраст?
   - Двадцать четыре года.
   - С какого времени в армии?
   - С июля сорок первого.
   - А до этого?
   - Студент политехнического института.
   Штангер медленно переводил вопросы и ответы, а Хайден записывал их на
машинке.
   - Предупредите их,  -  обратился  пилот  к  Штангеру,  -  что,  кроме
биографических данных,  я  больше ничего не  скажу.  Я  офицер и  обязан
соблюдать военную тайну,
   - Что он говорит? - заинтересовался Клаузер.
   - Заявлнет,  что  больше  ничего  не  скажет,  что  он  офицер и  так
поступить велит ему его долг.
   - Объясни ему,  что у  нас имеются способы заставить его говорить,  -
ответил Клаузер, смерив пилота ненавидящим взглядом.
   - Господин капитан говорит о  насилии.  Вы понимаете о  каком насилии
идет речь?  Вам лучше давать показания,  для своего же блага,  - добавил
осторожно Штангер. Пилот с презрением взглянул на него.
   - Спроси его,  с  какого аэродрома они  вылетели!  -  сказал Завелли.
Штангер повторил вопрос по-русски.
   - С полевого аэродрома за линией фронта.  Местность мне неизвестна, -
ответил летчик.
   - Куда летели и где должны были сбросить десант?
   - Не знаю.
   - Кто такие эти штатские?
   - Я их не знаю.
   - Какая летная часть базируется на том аэродроме, откуда вы вылетели?
   - Не знаю.
   - Сколько раз сбрасывали к нам шпионов?
   - Первый раз.
   Клаузер вдруг подошел к  русскому и ударил его кулаком в лицо,  потом
еще  раз.  В  уголках рта  у  пилота показалась кровь.  Наиров вытер рот
ладонью,  готовый ко всему,  что могло с ним случиться. Клаузер, изрыгая
проклятья, начал бить его палкой.
   Пилот упал.  Когда он  поднялся с  пола и  ему  вновь задали вопросы,
отвечать он не стал.
   Наирова вытащили в  другую комнату и ввели одного из гражданских.  На
поставленные вопросы он  отвечал охотно.  Штангер почувствовал,  что  он
лжет:   видимо,  успел  наметить  себе  тактику  и  выдумать  содержание
вымышленных показаний.  Допрашивающие слушали его с интересом.  Когда же
перешли к более подробным показаниям,  парашютист стал путаться и давать
уклончивые  ответы.  Клаузер  избил  и  его.  В  комнату  ввели  другого
парашютиста.  Он  весь дрожал от  страха,  так как,  очевидно,  слышал в
коридоре,  как били двух предыдущих допрашиваемых.  Заговорил он сразу и
отвечал на  все  вопросы,  даже дополнял свои показания и  без вопросов.
Штангер пытался сокращать его ответы,  неточно переводить,  но  дотошные
Завелли и  Клаузер требовали все подробности.  Допрашиваемый сообщил,  в
частности,  что  пилот  знает  очень  много,  что  он  сбросил  не  одну
разведгруппу в тыл немцам,  так как его самолет использовался специально
для этих целей.
   Допрос  парашютиста  продолжался почти  три  часа.  Завелли  приказал
поместить пленных в разных камерах и тщательно охранять.  Следствие было
перенесено на следующий день, а вести его поручили капитану Клаузеру.
   Было  пять часов утра.  Штангер открыл окно.  Свежий утренний воздух,
напоенный ароматом леса,  пахнул ему в  лицо.  Он стоял у окна и думал о
судьбе пленных,  особенно о  судьбе Петра  Наирова.  Штангер любой ценой
хотел  помочь  летчику.  Он  слишком хорошо  знал,  каким  пыткам  будет
подвергнут этот стойкий человек на следствии у Клаузера.  Но как помочь?
Штангер  чувствовал  себя  бессильным.   Ключи  от  камер,   в   которых
содержались узники,  ночью были у  дежурного офицера.  По коридору,  где
находились камеры, ходил часовой.
   Ложиться спать было уже поздно,  и Штангер вышел в парк.  День обещал
быть солнечным,  безоблачным и  тихим.  Лесная зелень переливалась всеми
оттенками. Птицы давали свой утренний концерт.
   После завтрака Штангера вызвали к Завелли.  В кабинете уже находились
Фриватт и  Клаузер.  Ему показали пачку газет и  листовок,  которые были
найдены у пленных. Штангер стал переводить их. В одной статье говорилось
о  скором  разгроме  фашизма,   о  поражениях  на  Восточном  фронте,  о
неминуемой ответственности гитлеровцев за совершенные преступления.  Все
это  вызвало  необузданную ярость  у  слушавших.  Анализируя  результаты
ночного следствия,  они начали размышлять о том, как вырвать показания у
пилота. Необходимо было сломить его любой ценой.
   - А  может,  показать ему  то,  что делается у  церкви?  -  предложил
Клаузер.
   - У церкви?  -  взглянул на него Фриватт. - Подождите... подождите...
Это хорошая мысль. Как, Завелли, это подействует на него?
   - А на кого это не подействует?  - вставил Клаузер. - Сейчас проверю,
есть ли у них кто-нибудь для этого. - Он поднял трубку телефона: - Прошу
соединить меня с  жандармским управлением...  Хайль Гитлер!  Это говорит
капитав  Клаузер.  Попрошу к  телефону гауптвахмистра Сегарда.  Это  вы?
Прекрасно. У нас такая просьба... Но это не приказ, это просьба... Могли
бы вы сегодня устроить "зрелище" у  церкви?  Нет,  не обязательно много.
Нам надо показать это кое-кому... Нет, не гость. Тип, который упрямится.
Мы  думаем,  что это подействует на него.  Ну хорошо.  Время любое.  Чем
раньше, тем лучше.
   Пилота Петра  Наирова и  разведчика,  который давал ложные показания,
вывели в  наручниках к  церкви.  Рядом с ними под деревьями остановились
Клаузер, Денгель, Швинд, Хайден и Штангер. От самого входа в здание, где
помещались   жандармерия  и   представительство  белоетокского  гестапо,
выстроилась цепь жандармов.  Из  здания вытащили двух мужчин.  Они  были
обнажены до пояса и связаны.  Их волокли жандармы, так как сами они идти
не могли.  На их телах не было живого места.  Их доставили на табуретки.
Палачи из банды белорусского атамана Балаховича начали прилаживать им на
шею петли.
   - Убийцы! Преступники! Вам отомстят за нашу смерть! Да здравствует...
- успел хриплым голосом выдавить из  себя один из  приговоренных.  Палач
выбил табуретку из-под его ног.
   Через минуту приволокли трех  женщин,  а  потом двух пятнадцатилетних
подростков.
   Штангер краем глаза наблюдал за летчиком и парашютистом.  Он понимал,
что переживали в эту минуту пленные.
   Экзекуция окончилась. Парашютиста увели в камеру во дворце, а Наирова
в кабинет Клаузера на новый допрос.
   - Спроси  его,  хорошо  ли  он  все  видел?  -  обратился Клаузер  к,
Штангеру.  -  Скажи ему,  если будет молчать, повиснет, как и эти. Пусть
хорошенько подумает. Мы можем создать ему в плену неплохие условия.
   - Ответь ему,  -  сказал летчик,  - что он - убийца невинных женщин и
детей. Преступник! Если б я мог, то убил бы каждого из вас.
   Штангер,   чтобы  уберечь  летчика  от   пыток,   перевел  его  слова
по-другому: будто он лишь выполняет свой солдатский долг.
   Потом Клаузер приказал привести,  парашютиста, который накануне сразу
же заговорил.  Тот повторил свои показания в  присутствии Наирова и стал
уговаривать его признаться.  Наиров плюнул в сторону предателя.  Клаузер
бросился на летчика с резиновой дубинкой.
   Вошел Завелли и приказал увести пленных,  так как Клаузеру предстояло
написать для  "Валли  I"  сообщение о  взятии  в  плен  летчика  и  двух
парашютистов,  о  результатах следствия.  Клаузеру надо  было получить и
дальнейшие указания. Поскольку Завелли и Фриватта вызвали на совещание в
Белосток, следствие вести стал один Клаузер,
   "Риск?  Да.  Каждый день, прожитый здесь, среди них, - это риск. Если
даже найдут при нем эти предметы,  он  не  выдаст.  Этот не  признается.
По-моему,  я  научился разбираться в  людях.  Чтобы  спасти  собственную
шкуру,  он мог ведь лгать на следствии и юлить. Но не стал же... Пилот -
мужественный человек и мой соратник по борьбе. После обеда Клаузер снова
начнет допрос.  Я буду переводчиком. Должен представиться случай..." Так
размышлял Штангер,  разглядывая тоненькую ножовку и длинное узкое острие
ножа.
   Наступил обеденный час. Штангер зашел к Хайдену я спросил:
   - Идем обедать?
   - Сейчас.  Но ты только взгляни,  какое распоряжение пришло из "Валли
I",  -  сказал тот и  протянул Штангеру телеграмму:  "Летчика передать в
наше  распоряжение.   Снаряжение  тоже.   Прислать  протоколы  показаний
парашютиста,  который признался.  Обоих диверсантов передать в гестапо в
Белосток. Подпись: полковник Шмельслегер".
   - Ну  что  ж,  у  меня будет меньше работы при переводе,  -  произнес
Штангер,  а сам подумал, что теперь нельзя терять ни минуты. Он понимал,
что, если сегодня не реализует свой план, завтра уже будет поздно.
   Во время обеда к  нему подошел дежурный офицер и  вызвал к  Клаузеру.
Штангер не переставал думать о том,  как осуществить свой план:  ведь на
карту была поставлена жизнь мужественного человека Петра Наирова.
   - Вот тебе разрешение,  приведи пилота,  - сказал Клаузер, протягивая
Штангеру пропуск в помещение для арестованных.  Штангер бросил взгляд на
столик, заставленный едой.
   Он спустился в  подвал.  Часовой взглянул на пропуск,  открыл тяжелые
двери в  камеру и дал знак пилоту следовать за ним.  Как только вышли из
подвала, Штангер вплотную приблизился к летчику и шепнул:
   - Иди медленнее и слушай. Я твой друг... Ты должен мне верить. Я хочу
тебя спасти.  Завтра тебя увезут отсюда.  Я дам тебе кое-что необходимое
для побега.
   Пилот замедлил шаги и  посмотрел на  Штангера с  недоверием,  но  тот
продолжал говорить:
   - Не думай,  что я провокатор...  Если ты поверишь мне, я спасу тебя.
Только не выдай меня.  На следствии ври,  выдумывай,  но не молчи, иначе
этот  палач капитан Клаузер будет пытать тебя.  Слушай и  запоминай.  Ты
должен завоевать его  доверие.  Сделать это можно только "сенсационными"
показаниями.  Даю тебе нить.  В Ромницкой пуще находится охотничий замок
Геринга.  Выдумай  что-нибудь  о  намечаемом авианалете на  него  или  о
готовящейся  диверсии,   например,   скажи,  что  планируется  похищение
Геринга.  Увидишь,  как Клаузер ухватится за  это,  а  ты  притупишь его
бдительность. Он очень подозрителен и туп как дуб. Только не выдай меня!
- повторил он еще раз. - Понял?
   - Спасибо тебе,  -  ответил Наиров,  -  большое спасибо.  Все  понял.
Сейчас разыграем...


   Штангер привел пилота в  кабинет Клаузера.  Тот показал арестованному
на кресло:
   - Садись! Есть хочешь?
   - Да.
   - Ешь!  Хочу говорить с тобой, как с офицером. Я думаю, со вчерашнего
дня ты многое понял.
   - Понял,  господин капитан,  - ответил Наиров, с аппетитом принимаясь
за еду.
   Штангер  перевел  его  слова  и  вложил  в  машинку бумагу,  Клаузер,
прищурившись,  попыхивал трубкой и рассматривал пленного летчика.  Когда
Наиров покончил с едой,  Клаузер угостил его сигаретой.  Пилот прикурил,
глубоко затянулся и обратился к Штангеру:
   - Прошу сказать господину капитану,  что  я  хочу  жить.  Если будете
обращаться со мной по-человечески, я скажу то, чего бы никогда не сказал
вам ни под какими пытками...
   Штангер с  готовностью перевел эти  слова,  а  Клаузер удовлетворенно
закивал головой. Наиров продолжал:
   - Эскадрилья,  в  которой  я  служу,  условно называется "Сова".  Она
состоит из семи,  специальных самолетов,  предназначенных для переброски
парашютистов за линию фронта.
   - Записывай,   Штангер,   -   приказал  Клаузер,  и  лейтенант  начал
выстукивать на  машинке  показания пилота.  Делал  он  это  с  затаенной
радостью,  будто Наиров уже был спасен.  Однако проглотит ли эту наживку
такой хитрый и подозрительный хищник, каким был Клаузер?..
   - Командиром нашей эскадрильи явлнется полковник Наумов...
   - Минуточку,  - перебил Наирова Клаузер. - Спроси его, Штангер, имеет
ли Наумов специальную подготовку как разведчик?
   - Да, - кивнул пилот. - Был в какой-то разведшколе...
   По желанию Клаузера Наиров опивал его внешний вид.
   - Аэродром,  с  которого я  вылетел,  находится не  там,  где  сказал
парашютист.  Он ошибается.  Их привезли ночью на автомашине с  закрытыми
окнами,  поэтому они могли не узнать местности. Наш аэродром находится в
районе Вязьмы, между двумя лесами, возле деревни Черки...
   Клаузер развернул карту  и  велел  летчику показать месторасположение
аэродрома.  Тот  с  минуту всматривался в  нее,  лотом  показал какой-то
пункт.
   - Вот здесь.
   Клаузер поставил там  крестик.  Затем пилот рассказал об  организации
работы аэродрома и системе обеспечения его безопасности.
   - Господин капитан,  я долго думал, но решил все-же рассказать вам об
одном  секретном плане  огромной  важности.  Советская разведка  готовит
секретную операцию, которая может повлиять даже на исход войны...
   - О, это очень интересно! - оживился Клаузер. - Слушаю тебя.
   - Я  хочу  жить.   Я  много  думал  со  вчерашнего  дня.  Вы  сможете
гарантировать мне жизнь? Я молод, я не был коммунистом: - Пилот замолчал
и жадно впился глазами в Клаузера.
   Тот по-актерски положил руку на сердце и произнес:
   - Даю слово офицера, что создам тебе такие условия жизни, о которых в
России ты  даже  не  мечтал.  Естественно,  если твои показания окажутся
действительно очень важными.
   Клаузер уставился на  летчика.  Капитану уже  виделось,  как  вечером
Завелли  и  Фриватт  раскроют от  удивления рты,  когда  он  сообщит  им
сенсационные показания Наирова. Между тем Наиров продолжал;
   - На  этих  днях  на  нал  аэродром должны  прибыть  новые  десантные
самолеты. Кажется, пять штук:
   - С  какой  целью?  -  прервал  его  Клаузер,  не  в  силах  сдержать
любопытство.
   - Сейчас расскажу, Я тоже должен был принять участие в этой операции.
Так вот,  в  Восточной Пруссии,  в Ромницкой пуще,  к востоку от Голдапа
есть какой-то замок бывшего императора Вильгельма...
   - Есть, - поспешно подтвердил Клаузер, забыв о погасшей трубке.
   - Наша  разведка  установила,   что  он  принадлежит  Герингу  и  что
рейхемаршал и  многие другие важные особы должны скоро приехать туда  на
охоту.  Советское командование решило выбросить ночью десант в Ромницкую
пущу, захватить замок и взять в плен Геринга и всех, кто там будет...
   - Что?! Что?! Это невозможно!
   - Да, господин капитан, есть такой план...
   Клаузер от удивления открыл рот.  Нет,  о таких фантастических планах
ему не  приходилось слышать ни на одном следствии!  А  сколько он их уже
провел! И вот сегодня он первый узнал о покушении на жизнь рейхсмаршала.
Какое повышение по  службе!  Какие награды за  раскрытие тайн противника
ждут его!..
   - Выпьешь коньяку? - спросил он пилота.
   - Спасибо,  я  не  употребляю алкоголь.  Я  охотно выпил бы  пива или
содовой.
   Клаузер вышел из кабинета.  Штангер вслушался в его удалявшиеся шаги,
а потом одним прыжком оказался возле летчика.
   - Держи...  -  И подал пленному пилку для металла и нож.  - Отсюда не
пытайся убежать.  Это невозможно. Спрячь это. Завтра в пути, - прошептал
Штангер.
   - Спасибо, товарищ.
   - Продолжай в том же духе. Приманка схвачена...
   Штангер  опять  уселся  возле  столика,   пригладил  волосы,   принял
безразличное выражение лица и,  закуржв сигарету,  стал смотреть в окно.
Вошел Клаузер,  а  за ним солдат с  подносом,  на котором стояли бутылка
коньяку, пиво, лимонад, холодные закуски и сладости.
   - Выпьешь, Штангер? Это мой великий день.
   - Я тоже так думаю,  герр капитан.  И восхищаюсь вашей ловкостью. Ну,
так за  ваше повышение или награду,  герр капитан,  -  ответил Штангер и
поднял рюмку.
   Клаузер и  Штангер выпили коньяку,  а Наиров преспокойно потягивал из
стакана пиво. Клаузер, горя нетерпением, стал продолжать допрос.
   Пилот подробно рассказал о  подготовке к  высадке десанта в Ромницкой
пуще.  Сам  он  должен был  командовать звеном десантных самолетов.  Все
другие  дела,  которые могли  интересовать Клаузера,  теперь  отошли  на
второй план.  Наиров,  склонившись над картой Ромницкой пущи,  объяснил,
что в штабе у русских есть рельефная карта участка пущи вместе с макетом
дворца.   Он   показал  даже   полянку,   где   предполагалось  сбросить
парашютистов.  Не  знал он  только одного:  как поступят с  захваченными
Герингом и другими. Но для Клаузера это уже не имело значения.
   - Скажи,  Наиров,  какие у  тебя  есть  доказательства того,  что  ты
говоришь правду об этом десанте? - внезапно спросил Клаузер.
   - Извините за фамильярность,  герр капитан, но я в свою очередь задам
вам  вопрос:   какие  у   вас  основания  мне  не  верить?   -   ответил
нерастерявшийся Наиров и смело взглянул Клаузеру прямо в глаза.
   Клаузер задал  Наирову десятки коварных вопросов,  так  как  все  еще
сомневался в  правдивости его показаний,  но пилот говорил так искренне,
отвечал с  такой готовностью,  оперировал такими убедительно выдуманными
аргументами, что все сомнения Клаузера постепенно развеялись.
   Только  вечером  Клаузер  закончил  допрос.   Все,  что  оа  услышал,
ошеломило его. Штангер увел Наирова в камеру.
   - Завтра тебя повезут отсюда,  -  шепнул он по дороге пилоту. - Здесь
не пытайся бежать.  Только в пути.  Имеешь шансы.  Найдешь партизан. Обо
мне забудь...
   Вечером,  после возвращения Завелли и Фриватта из Белостока, в центре
все  закипело.  Клаузер,  как  профессиональный актер,  читал  показания
Наарова  медленно,  делал  паузы,  снимал  и  надевал пенсне.  Завелли и
Фриватт с недоверием крутили головами.
   Привели  еще  раз  Наирова,  чтобы  он  подтвердил свои  показания  и
разъяснил  детали.   Завелли  и   Фриватт  засылали  его   перекрестными
вопросами. Все, однако, совпадало. Клаузер был героем дня.
   Запись  показаний Наирова  Завелли приказал тотчас  же  зашифровать и
передать ио  телетайпу в  "Ваяли  I".  Одновременно известили полковника
Шмельслегера,  что  завтра до  полудня пилот будет доставлен в  Варшаву,
Естественно, сопровождать его должен был лично капитан Клаузер.
   На другой день, сразу же после завтрака, и дворцу подъехали "опель" и
машина с конвоем,  который должен был сопровождать Клаузера на трассе от
Беловежа  до  Хайнувки.  Клаузер  с  автоматом  в  руках  и  вооруженный
унтер-офицер  ждали  у  машины.   Из  подвала  вывели  Наирова.  Штангер
выразительно взглянул на  него и  подумал:  "Если ему наденут наручники,
весь план может сорваться.  Из арестантских камер в  "Валли I" не так-то
легко убежать..."
   Он ждал что будет делать Клаузер. Тот повернулся к Штангеру:
   - Скажи  ему,   пусть  не  боится.   Мы  едем  в  Варшаву,  к  нашему
руководству,  а  не в гестапо.  Там ему будет хорошо.  И пусть в пути не
вздумает дурить!  -  Клаузер показал на  "шмайсер".  -  Держи!  -  И  он
протянул пилоту пачку сигарет.
   - Едешь  в  Варшаву.  В  пути  может  всякое  случиться.  Охрана  вас
сопровождает только через пущу,  -  наставлял пилота Штангер, сделав при
этом суровую мину.
   Наиров кивнул в  знак  того,  что  понял,  приложил руку  к  груди и,
улыбнувшись Клаузеру, сказал:
   - Все гут, ферштее...
   Клаузер занял место рядом с водителем.  На заднее сиденье сел Наиров,
а  справа  от  него  уселся  унтер-офицер  с  автоматом.  Охрана поехала
впереди.   Через  минуту  обе  машины  исчезли  за  воротами  дворца.  В
разведцентре "Хорн" начался обычный рабочий день.


   Автомашины промчались по  улицам Беловежа и  въехали в  пущу.  Наиров
смотрел  на  лесную  чащу  по  обеим  сторонам шоссе  и  ощущал  большое
внутреннее напряжение, какого никогда раньше не испытывал, даже во время
самых сложных полетов.  Вместе с  тем  на  душе  стало легче,  когда его
вывели из мрачных подземелий дворца.  Он твердо знал,  что не упустит ни
одного шанса в борьбе за жизнь.
   "Кто  такой этот Штангер?  -  размышлял пилот.  -  Указал мне  путь к
спасению,  дал в руки оружие для борьбы.  Антифашист или наш разведчик в
их логове?"  Наиров с благодарностью подумал о Штангере и все свои мысли
сосредоточил на том, как лучше использовать ситуацию...
   Машина  с  охраной мчалась впереди,  метрах  в  двухстах.  Порой  она
скрывалась  за   поворотом,   но   через   несколько   мгновений   снова
показывалась.   Сидевший  рядом   с   Наировым  унтер-офицер  глазел  на
придорожные  деревья,   упершись   автоматом   в   колени.   Клаузер   с
самодовольной улыбкой на  лице смотрел перед собой.  Ею автомат висел на
ручке двери.
   "Скорость семьдесят километров.  Ухабистая дорога... Надо нанести два
молниеносных удара -  унтер-офицеру и водителю,  а потом Клаузеру. Успею
ли?  Надо успеть, и успеть до того, как выедем из пущи. Охрана не успеет
прийти на помощь..." - стараясь быть хладнокровным, размышлял Наиров.
   Он взглянул на счетчик:  семь километров пути остались позади.  Сунул
руку в  карман.  Унтер-офицер исподлобья взглянул на него.  Пилот достал
сигареты и сказал:
   - Закурить. Раухен, - и дружески улыбнулся Клаузеру,
   - Да,  да,  закурить,  -  ответил тот,  кивая головой,  и тоже достал
сигареты.  Все  закурили.  Наиров  положил сигареты в  карман  куртки  и
поудобнее поправил нож. "Хорошо, что курят: руки у них" заняты. Это дает
мне  лишний шанс",  -  промелькнуло в  голове.  Осторожно сунул  руку  в
карман,  сжал  рукоятку ножа  с  пружиной и  положил  большой  палец  на
спусковую кнопку.  На  повороте машина  с  охраной исчезла на  некоторое
время  из  поля  зрения.   Наиров  несколько  наклонился  вперед,  чтобы
стряхнуть,  пепел  с  сигареты  в  пепельницу.  Чуть  щелкнула  пружина,
освободившая острие ножа,  и  в  тот же  миг Наиров с  размаху всадил по
рукоятку нож в  левую сторону груди унтер-офицера.  Крик,  вернее,  хрип
замер у немца на губах. Наиров мгновенно нанес удар водителю в основание
шеи.  Тот,  будто пораженный электрическим током,  вытянулся и, выпустив
руль,  схватился руками за шею. В одно мгновение машина зарылась носом в
левый кювет шоссе.
   Клаузер,  пронзительно крича,  возился с  автоматом,  Наиров  в  пылу
борьбы саданул его ножом по  шее,  но  то  ли  Клаузер увернулся,  то ли
Наиров плохо рассчитал удар, острие ножа лишь скользнуло по ключице.
   Пилот  вырвал автомат из  рук  унтер-офицера и  выпрыгнул из  машины.
Густая стена леса поглотила его.  По  лицу хлестали ветки,  над  головой
просвистели  пули   из   автомата  Клаузера,   Наиров  перескочил  через
поваленное дерево, выпустил две короткие очереди в едва заметного сквозь
заросли Клаузера, который беспрерывно вопил "Помогите! Помогите!"
   С   той  стороны,   где  за  поворотом  скрылась  машина  с  охраной,
послышалась стрельба ручных пулеметов.  Пули били вслепую по  пуще,  так
как охрана была уверена, что на них напали партизаны.
   Наиров помчался напрямик. Он еще долго слышал за собой крики погони и
выстрелы.  Постепенно все  это  отдалилось,  стихло.  Он  углублялся все
дальше и дальше в чащу...


   Штангер,  как тогда, когда вручил Фляйнерту рождественский "подарок",
напряженно ждал  сообщения с  дороги.  Он  верил,  что  Петр  Наиров  не
проиграет борьбы  за  жизнь.  Штангер  сидел  в  секретариате Завелли  и
помогал Хайдену разбиратъ корреспонденцию.
   С  момента  отъезда  Клаузера прошло  полчаса.  Внезапно распахнулись
двери, и в них показался белый как полотно Завелли.
   - Сбежал!.. Есть убитые! Клаузер идиот! - выдавил он из себя.
   Штангер и Хайден сорвались с мест.
   - Герр майор,  что случилось? Кто убежал? Кто убит? - закричали они в
один голос.
   - Пилот!  Пилот!  -  крикнул Завелли и  выбежал в коридор.  Штангер и
Хайден последовали за ним.
   В  коридоре уже было полно любопытных.  В холле на первом этаже стоял
начальник  конвоя.  Бледный,  взволнованный,  он,  сбиваясь,  докладывал
Завелли о том, что случилоеь на шоссе, на седьмом километре от Беловежа.
   Из казарм охраны доносилось завывание сирен, ревели запущенные моторы
автомашин, лаяли собаки.
   - Где  Клаузер?!  Расстреляю этого  болвана!  И  тебя  расстреляю!  -
Завелли,  грозя кулаками,  бросился на начальника конвоя.  Тот испуганно
отскочил в  сторону.  Собравшиеся в  холле офицеры не смели вымолвить ни
слова, так как еще никогда не видели Завелли в таком состоянии.
   - Герр майор,  Клаузер ранен.  Он сейчас будет тут.  Я  послал за ним
машину.  Клянусь,  что охрана не виновата. Это герр капитан сам испортил
все дело, - оправдывался начальник конвоя.
   - Русский  должен  был  убить  и  этого  болвана!   И  теперь  я  его
расстреляю! Но где этот бандит взял нож?!
   Через  несколько  минут  у   подъезда  дворца  остановился  вездеход,
буксировавший разбитый "опель".  Клаузер,  без фуражки,  в окровавленном
мундире,  с пистолетом в руке, как пьяный поднялся по ступенькам и, весь
дрожа, предстал перед Завелли. Вид у него был более чем жалкий.
   Завелли приближался к  нему,  как  тигр  к  своей  жертве.  С  минуту
пристально смотрел на него,  потом выхватил у  него пистолет,  с яростью
сорвал капитанские погоны и  ударил кулаком в  лицо так,  что  тот  едва
устоял на ногах.
   - Проклятая собака!  Идиот!  Болван!  Ты:  -  У  Завелли  перехватило
дыхание, и он замолчал.
   - Герр майор... Я офицер... Я ранен...
   - Был! Выл офицером! - закричал Завелли, вновь подскочив к Клаузеру.
   Хайден расстегнул Клаузеру мундир.  На левом плече виднелась длинная,
но неопасная ножевая рана.  Штангер с  готовностью побежал к аптечке,  а
потом с большой осторожностью перевязал рану.
   - Ушел?!  -  рявкнул Фриватт,  который только  минуту назад  узнал  о
случившемся.
   - Погоня  продолжается...  Может,  облава даст  результат...  -  тихо
ответил совершенно подавленный Клаузер.
   - "Облава"! "Облава"! - Завелли постепенно успокоился, закурил сигару
и спросил6 - Вы надели ему наручники?
   - Нет, поскольку, герр майор...
   - Молчать! Обыскали перед отправкой?
   - Нет,  -  побелевшими губами прошептал Клаузер.  Штангер,  глядя  на
Клаузера,  который сейчас походил на пришибленного пса, знал, что судьба
этого палача решена,  что песенка его спета и  власть его в разведцентре
"Хорн" окончилась раз и навсегда. Штангер решил добить его окончательно.
   - Герр майор,  могу я кое-что доложить? - обратился он к Завелли. Тот
взглянул на Штангера и коротко бросил.
   - Говори!
   - Я  обратил  внимание  капитана  Клаузера  на  необходимость  надеть
бандиту наручники...
   - Ты, собака! - зарычал Клаузер.
   - Я тебе не позволил говорить!  - резко оборвал его Завелли и спросил
Штангера: - И что он тебе на это ответил?
   - Чтобы молчал,  так как это не мое дело,  что он,  мол,  возил и  не
таких преступников...
   - Слышишь, Клаузер? - процедил сквозь зубы Завелли.
   - Но...
   - Молчать!
   - Герр майор, капитан Клаузер может отрицать, но я это говорил. Герра
капитана   зачаровали  показания  этого   чудовища.   А   что   касается
показаний...
   В  холл ввалился запыхавшийся капитан Денгель и доложил Завелли,  что
водитель умер, а унтер-офицер борется со смертью: опасная рана в области
сердца.
   - Слышал?! - спросил Завелли, пронзая взглядом Клаузера. - Ты виноват
в  их смерти!  Ты и  твоя идиотская наивность.  Помни,  что это приговор
тебе... Что вы, Штангер, хотели сказать насчет показаний?
   - Я  обратил внимание капитана Клаузера,  что нельзя так некритически
подходить к  показаниям большевистского летчика.  Ведь он  мот  это  все
выдумать. Видно, раскусил следователя...
   - Что тебе ответил Клаузер?
   - Приказал молчать и  не  говорить об  этом  вам,  чтобы  не  посеять
сомнений относительно сенсационных результатов следствия.
   - Ты сволочь!  -  процедил Клаузер и хотел броситься на Штангера,  но
теперь  Фриватт  огрел  капитана кулаком  по  лицу  и  приказал молчать.
Завелли и  Фриватт отдавали себе отчет в том,  что они скомпрометировали
себя,  послав раньше времени показания Наирова своему начальству. Теперь
они решили все свалить на Клаузера. А повод был...
   - Почему,  однако,  ты  не  доложил мне об  этом?  -  спросил Завелли
Штангера.
   - Герр майору, Клаузер - ваш заместитель и мой начальник:
   - Был! Был! - закричал Завелли и обратился к Хайдену: - Займись им! -
Сплюнув под ноги Клаузеру, майор пошел по лестнице на второй этаж.
   Хайден не  без  удовольствия обыскал карманы Клаузера и  отвел его  в
камеру.  По иронии судьбы Клаузера посадили в ту самую,  камеру,  откуда
меньше часа назад вывели летчика Петра Наирова.
   Вечером вернулась команда,  участвовавшая в облаве. Наиров пропал без
следа...
   Клаузер благодаря своим  прежним заслугам избежал военного трибунала.
Разжалованный в  лейтенанты,  он был откомандирован в штрафную,  роту на
центральный участок фронта, к северу от Бобруйска.



   Операция  с  Клаузером  закончилась успешно.  С  арены  ушел  грозный
противник,  который требовал по отношению к себе особой бдительности. На
группу, которой руководил раньше Клаузер, навалилось много работы. Кроме
партизан,  которыми  командовал легендарный Никор,  в  пуще  появились ж
другие партизанские отряды.  Родло  число диверсий и  стычек с  немцами.
Центр  разведки получал приказ  за  приказом любой  ценой  ликвидировать
отряд Никора.  Его  лихая атака на  "Эйхе-ФА"  и  драматическое сражение
группы Максима в поезде под Белостоком не забылись.
   Мобильные отряды  ежедневно прочесывали пущу.  Вербовались все  новые
агенты. Продолжалась неустанная погоня за Никором, который, однако, чаще
преследовал сам,  чем был преследуемым. Он сваливался внезапно, как снег
на голову,  молниеносно атаковывал ж снова на много дней пропадал где-то
в  лесной  чаще.   Целыми  часами  в  центре  размышляли  над  тем,  как
ликвидировать  Никора   и   подавить   растущее  партизанское  движение.
Разрабатывались все  новые  планы.  Все  чаще  начала в  них  появляться
фамилия  одного  агента.  Он  был  в  состоянии сыграть решающую роль  в
ликвидации отряда Никора.


   Комиссии,  созданной Завелли  для  установления обстоятельств бегства
пилота Петра  Наирова,  не  пришлось долго работать.  Ход  разыгравшихся
событий легко  было  восстановить хотя  бы  на  основе  показаний самого
Клаузера.  Часовой,  стоявший  на  посту  в  помещении,  где  находились
арестантские камеры, утверждал, что во время пребывания Наирова в камере
никто не имел туда доступа.  Споры и  дискуссии вызвал вопрос,  откуда у
русского летчика оказался нож.  Но и здесь,  для блага дела и протокола,
нашли объяснение:  когда Наирова привезли во  дворец,  его  тщательно не
обыскали,  а  забрали только личные вещи,  которые у  него  находились в
карманах. Отсюда сделали вывод, что нож он укрыл в куртке, в сапогах или
в  брюках.  Именно такой  рапорт и  пошел  в  "Валли I"  и  в  гестапо в
Белостоке,  которое очень интересовалось этим  делом и  судьбой капитана
Клаузера.  Многие офицеры, особенно неразлучная троица - Хайден, Иорст и
Штангер,  не скрывали радости,  что Клаузера арестовали,  и  ждали,  кто
вместо него станет заместителем Завелли.
   Недели через две  после истории с  Клаузером к  майору Завелли явился
капитан  Эрнст  Ланг,  направленный сюда  абвером из  Берлина.  Это  был
мужчина  лет  пятидесяти,   крепкого  сложения,  полнолицый,  с  темными
волосами,  убеленными сединой,  с неторопливыми движениями выдержанный и
спокойный, с холодным взглядом.
   Штангер узнал от Хайдена,  что Ланг имеет большие заслуги в  борьбе с
партизанами во Франции и на Балканах. Именно поэтому Берлин направил его
в Беловеж.
   Ланг энергично взялся за  работу.  Штангер внимательно следил за  его
начинаниями.  Капитан вечерами подолгу сидел  в  своем кабинете,  изучая
донесения агентов и другие оперативные материалы.  Ланг часто выезжал на
прочесывание  местности,   вербовал   новых   агентов,   совершенствовал
подготовку старых. Его помощниками в Беловеже были два человека. Один из
них,  фельдфебель Фукс,  его адъютант,  прибыл в Беловеж вместе с шефом.
Говорили,  что  Фукс отличился как ловкий и  хитрый командир оперативных
отрядов во Франции и Греции. Фукс был награжден Железным крестом первого
класса,  и  другими знаками отличия.  Вторым помощником Ланга был  агент
Трон   Б-17   -   хорошо  законспирированный  специалист  по   борьбе  с
партизанами.
   Лавг на каждом совещании уверял Завелли, что все туже затягивает узел
вокруг Никора и других партизанских отрядов, действовавших в Беловежской
пуще. По Никору Ланг готовился нанести точный и окончательный удар. Ланг
даже  посмеивался  над  Клаузером,   который  столько  времени  не   мог
ликвидировать какого-то  там  Никора.  Правда,  в  свое время ж  Клаузер
хвастался  подобным  образом,   но   Ланг   обладал   гораздо   большими
оперативными способностями. По крайней мере, такая молва пришла вместе с
ним в Беловеж.
   Штангер   проинформировал  Никора   о   преемнике  Клаузера  и   стал
размышлять,  как нанести первый удар по Лангу,  чтобы охладить его пыл и
рвение в  борьбе с  партизанами,  как унизить гордого пруссака,  Штангер
ждал случая.


   Этого человека Штангер ненавидел особенно.  Ведя свою опасную борьбу,
он ненавидел здесь всех, но с этим типом у него были особые счеты. В нем
было что-то хищное.  Он напоминал необычайно хитрого и злого зверя. Этот
агент  уже  давно сотрудничал с  центром "Хорн".  Завелли и  Ланг  лично
поддерживали с ним контакты.  Штангер не раз переводил его сообщения. Он
сразу оценил опасность этого агента,  но долго не мог расшифровать,  кто
скрывается под псевдонимом Трон Б-17. Агент редко бывал во дворце.
   В  тот  день  Завелли  вызвал  Штангера к  себе  переводить беседу  с
"доверенным  человеком".   Им   оказался  именно   агент   Трон,   давно
выслеживавший Никора. Штангер, переводя доклад агента, не спускал с него
глаз.   Информация  агента   всегда  заслуживала  внимания.   Когда   он
возвращался,  как сейчас,  с  задания из  пущи,  то приносил сообщения о
партизанских базах,  об  укрытиях советских военнопленных,  убежавших из
концлагерей,  указывал явки,  где  встречаются подпольщики.  После таких
сообщений начинались облавы и аресты.  Одним словом,  этот агент погубил
многих людей.
   Завелли, выслушав его доклад, спросил:
   - Да,  это все важно,  что ты сообщил,  но когда же,  черт возьми, ты
установишь местонахождение Никора? Это тянется слишком долго.
   - Герр майор,  он и его люди тоже знают пущу,  но я найду их.  Кольцо
вокруг Никора сжимается. Капитан Ланг дал мне нужные указания.
   Штангер перевел слова Трона.  Завелли закивал головой,  выдвинул ящик
письменного стола и бросил пачку марок агенту.
   - Иди! Капитан Ланг будет послезавтра.
   Агент  низко  поклонился и  исчез  за  дверями.  Штангер  обратился к
Завелли;
   - Когда я смотрю, герр майор, на этого человека, мне кажется, будто я
смотрю на волка в человеческой шкуре...
   - Что ты имеешь в виду,  говоря о волке?  -  спросил Завелли и поднял
брови.
   - Его внешний вид,  взгляд, походка, какое-то странное сопение, будто
он постоянно что-то вынюхивает.
   Завелли улыбнулся и сказал:
   - Ты попал в самую точку.  Он больше времени находится в пуще и среди
зверей,  чем среди людей.  Закуривай.  - И пододвинул Штангеру коробку с
сигарами.
   Штангер взял сигару и поднес Завелли огонь прикурить.
   - Он был лесником?
   - Нет!  Был бандитом,  обыкновенным бандитом...  -  Завелли затянулся
сигарой. - А может, и необыкновенным...
   - Очень интересный тип. - Штангер старался продолжить разговор на эту
тему.
   - Да.  Его  биография  -  криминальная  повесть  без  прикрас...  Его
настоящая фамилия  Бойко.  Шумарский -  это  его  прозвище.  Сам  он  из
местных,  из Беловежа.  До войны начал с мелкого воровства,  потом пошли
дела покрупнее - одно, другое ограбление, разумеется, с оружием в руках.
Когда польская полиция напала на его след,  он скрылся в пуще.  Кажется,
где-то здесь,  в Национальном заповеднике, у него было укрытие. Жил он в
пуще и  только время от  времени выходил на  грабеж.  На него устраивали
облавы.  Он убил или ранил двух полицейских,  а сам всегда выходил целым
из всех переделок.  Только все больше дичал в пуще...  Скрываясь в самых
глухих местах, он так изучил пущу, что нет тропинки, урочища или болота,
по  которым бы  он  не  проходил...  Но это еще не все,  -  разговорился
Завелли.   -  Начальник  местной  полиции  решил  использовать  его  для
преследования коммунистов.  Шумарский взялся за  эту работу.  Нэ  одного
коммуниста передал он  в  лапы полиции.  Наконец незадолго до  войны его
арестовали.  Вроде бы  случайно.  Следствие,  суд.  И  тут вскрылись его
контакты с полицией.  Разразился большой скандал. Шумарского приговорили
к пожизненному заключению, но в начале войны он вышел из тюрьмы...
   - Никогда бы не подумал, что у него было столько приключений.
   - Но  это еще не  все.  Как ты  знаешь,  еще до  войны мы имели своих
агентов в Беловеже. И вот тогда-то один из наших людей установил контакт
с Шумарским.  Разумеется,  еще до того,  как его посадили. Наша разведка
готовила  покушение  на  одну  особу,   довольно  известную.   Покушение
планировалось совершить во  время  одной из  официальных охот.  Нетрудно
было бы  такое покушение свалить на  коммунистов.  Шумарский согласился,
ибо знал пущу как свои пять пальцев,  но его взяли раньше.  После выхода
из тюрьмы он кружился вокруг большевиков,  разумеется,  как наш агент. А
теперь...  -  Завелли  выпустил несколько колечек  дыма,  -  теперь  это
бесценный проводник по самым глухим лесным тропам. От него в пуще ничего
не укроешь.
   - Да, - подтвердил Штангер, - интересная биография...
   Теперь  ему  стало  понятно  требование  Центра  ускорить  ликвидацию
Шумарского,  так же, как когда-то Бауэра. До тех пор пока этот тип будет
гулять по Беловежской пуще, от его глаз не скроешь ни одной партизанской
землянки и  ни  один партизанский отряд не будет знать покоя.  Следовало
срочно "расставлять силки".
   Три  дня Штангер ждал ответа от  Никора,  но  тайники,  в  которые он
заглядывал,  были пусты. Видимо, отряд действовал где-то далеко. Наконец
ночью под дубом,  где находился один из его тайников, Штангер нащупал во
мху  стеклянную банку,  в  которой была записка.  Он  спешно расшифровал
письмо.  Это было сжатое сообщение от Никора:  "План понял. Агент клюнет
на это.  Подсунь ему мысяъ, что отряд скрывается среди болот Бялы-Лясек.
К  сухому островку ведет лишь одна тропа.  Ее знают немногие.  Шумарский
знает ее наверняка! Даю координаты островка... С завтрашнего дня я готов
к операции. Связной каждую ночь будет ждать сообщения".
   Штангер записал координаты островка, сжег записку и разложил на столе
карту Беловежской пущи.
   - Бялы-Лясек...   болота...   островок...   единственная  тропа...  -
бормотал он про себя.  "Да,  он влезет в этот капкан...  Это должно быть
вечером...  Не вызову ли я подозрений?.." - размышлял Штангер. Он провел
бессонную ночь, планируя детали операции, которую думал начать завтра.
   На  следующий день во  время утреннего совещания он  доложил Завелли,
что  выезжает в  Пружаны  и  Шерешево для  встречи со  своей  агентурой.
Штангер намекнул За-велли и Лангу,  что вроде бы находится на правильном
пути   и   вскоре  обнаружит  местонахождение  отряда  Никора.   Получив
разрешение на поездку, он тотчас же покинул Беловеж.


   Забрызганная  грязью  автомашина  остановилась  у  подъезда  главного
здания дворца.  Выло уже поздно, но Штангер не пошел спать, а направился
в комнату дежурного офицера,
   - Привет! Майор Завелли еще у себя в кабинете?
   - Нет, пошел в свои личные покои.
   - Соедини меня в ним.
   - Обругает, если что маловажное.
   - Соединяй, я знаю, что важно! - оборвал дежурного Штангер.
   Дежурный поднял трубку и набрал номер телефона Завелли.
   - Герр  майор,  докладывает дежурный офицер.  Лейтенант Штангер хочет
говорить с вами... Слушаюсь! - произнес он и передал трубку Штангеру.
   - Извините,  герр майор, но у меня безотлагательное дело. Хорошо, иду
к вам в кабинет:
   Положив трубку, Штангер направился в кабинет Завелли.
   - Слушаю тебя, - сказал майор.
   - Герр  Майор,  получено  подтверждение сообщения  о  местонахождении
штаба Никора...
   - Домыслы или проверенное сообщение?  Уже столько фальшивых сообщений
было о его местонахождении.
   - Сообщение проверено. По крайней мере, меня так заверили.
   - В таком случае слушаю!
   - В пуще есть болота под названием Бялы-Лясек. Там, среди этих болот,
якобы есть сухой островок.  К  нему ведет лишь одна тропа.  Вот на  этом
островке и находятся штаб Никора и радиостанция.
   Завелли подошел к карте, занимавшей одну из стен его кабинета.
   - Это здесь, - указал он пальцем.
   - Остается только найти такого человека,  герр майор, который бы знал
эту тропу.
   - Шумарский наверняка знает ее, - ответил Завелли, не отрывая взгляда
от карты.
   - Действительно, я совсем забыл о нем.
   - Агент,  который тебе сообщил об этом,  надежный? - взглянул Завелли
на Штангера.
   - Вполне. Он не знает точно, насколько сильна охрана штаба Никора, но
говорит, что там человек пятнадцать - двадцать, не больше.
   Завелли взглянул на часы и сказал!
   - Сегодня уже поздно. Не уйдут оттуда до завтра?
   - Думаю, что нет. Они базируются там с прошлого года и чувствуют себя
в  полной безопасности.  Неожиданностей не  боятся,  так  как вокруг них
непроходимые болота и никто не знает единственной тропы.
   - Хорошо,  -  поспешно произнес Завелли и позвонил дежурному. - Прошу
разыскать Шумарского и тотчас же прислать ко мне. Попросите также прийти
ко мне капитана Ланга.
   Через минут десять - пятнадцать раскрылись двери и в кабинет бесшумно
проскользнул агент Трон. Завелли, взглянув на него, спросил:
   - Пил?
   - Герр майор, завтра и послезавтра - в пуще, так хоть сегодня...
   Завелли поморщился, а потом сказал:
   - Знаешь болота Бялы-Лясек?
   - Знаю, герр майор, - угодливо ответил агент,
   - Есть там посредине сухой остров?
   - Есть,  я знаю его. К нему ведет одна лишь тропа. Я там в свое время
бывал,
   - Я  же  говорил?!  -  торжествующе воскликнул Завелли и  взглянул на
Штангера.
   Через минуту явился капитан Ланг.  Завелли что-то  стал  шептать ему,
показывая головой на Штангера, а потом громко сказал:
   - У вас будет завидная возможность,  капитан, продемонстрировать свой
талант.  Слушай,  Шумарский,  -  обратился Завелли к агенту, - завтра на
рассвете поведешь по  этой  тропе через болота...  На  острове находится
штаб Никора
   - На острове, среди болот Бялы-Лясек? - удивился Шумарский.
   - Не веришь?  К счастью,  не только ты работаешь. Сейчас обсудим план
действий для нанесения решающего удара.
   - У  меня  есть одно замечание,  герр майор,  -  вмешался в  разговор
Штангер.  - "Шторх" часто патрулирует пущу, но пока безрезультатно. Я бы
предложил,  чтобы  на  рассвете  он  пролетел  над  болотами Бялы-Лясек.
Во-первых, он точно определит координаты острова...
   - Но я же его хорошо знаю,  - прервал Шумарский, понявший, о чем идет
речь.
   - Молчи, а ты, Штангер, говори дальше.
   - Во-вторых, он обнаружит какие-то следы пребывания Никора. Сообщение
агента может иметь пробелы.
   - Хорошо.  Пилот и  наблюдатель сейчас же  получат распоряжение.  Это
хорошая мысль. Не будем бить вслепую...
   Штангер не  зашифровал свое сообщение.  Не было времени.  Дорога была
каждая минута.  Если  Никор  не  получит его  вовремя?  Должен получить!
Штангер писал  быстро,  путал  буквы:  "Завтра утром карательный отряд с
проводником Шумарским ударит по  острову.  Численность отряда двадцать -
двадцать пять человек. Резерв тридцать человек - на краю болота..."
   Все! Он засунул листок бумаги в пузырек и вышел в коридор.
   - Штангер,  пойдем  выпьем по  чашечке,  кофе,  -  позвал его  Иорст,
который в этот момент вышел из шифровальной комнаты.
   - У меня болит голова и желудок. Хочу проветриться. Целый День провел
за рулем и в трудных беседах.
   - Пойдем вместе. Я тоже глотну немного свежего воздуха.
   Штангер ничего не ответил незваному попутчику. Вышли в парк. Темнело.
Они  медленно шли  по  аллеям,  наслаждаясь ароматами леса.  Прошли мимо
охотничьего домика и забора, отгораживавшего парл от полей,
   Штангер сжимая во вспотевшей ладони маленький стеклянный пузырек и не
знал, как отделаться от Иорста. Наконец придумал:
   - Попил молока в Пружанах,  и теперь так бурчит в животе, что не могу
терпеть.  Подожди здесь минутку,  а  я  заскочу в  кусты,  -  сказал он,
держась рукой за живот.
   Иорст закурил сигарету и  медленно пошел по  дорожке вперед,  Штангер
добрался до дуба.  Камень, мох, разрыхленная земля. Он засунул пузырек с
сообщениями...
   - Ну как? Лучше стало? - спросил Иорст, когда Штангер догнал его.
   - Немного полегче.
   - Ну так пойдем в казино. Рюмочка чего-нибудь крепкого и кофе помогут
тебе. А если поставишь коньяк, то я расскажу тебе кое-что интересное.
   - Тогда пошли.
   Они вошли в  зал,  выбрали пустой столик и  уселись за него.  Штангер
сделал заказ.  Официантка быстро принесла и поставила перед ними бутылку
коньяку и кофе.
   - А где Хайден? - спросил Иорст, разглядывая зал.
   - Не знаю. Ведь меня целый день не было. Ну, что ты хотел рассказать?
   Иорст посмотрел но сторонам,  наклонился к  Штангеру и  с  плутовской
улыбкой тихо прошептал:
   - Есть известия о твоем друге...
   - О моем?  У меня их так мало, - ответил Штангер, подняв от удивления
брови.
   - Говори тише. Пока это секрет. Даже шеф об этом еще не знает.
   - Перестань быть таким таинственным и говори,
   - Налей!  -  произнес Иорст, показывая на пустые рюмки. - За здоровье
герра капитана Теодора Клаузера...
   - Не шути. Ты знаешь, как я его любил, - сказал Штангер.
   - Я не шучу,  Ему это уже не поможет и не повредит. Выпей и послушай.
Минуту  назад  я  расшифровал  телеграмму.  Ее  послан  отдел  фронтовой
контрразведки, Клаузер... в руках у русских!
   Штангер выпил,  сморщился и, вытерев губы, от удивлением уставился на
Иорста, который продолжал говорить:
   - Повторяю тебе:  Клаузера сцапали.  А как это было, сейчас расскажу.
Ты знаешь,  что его направили в  штрафную роту.  Тебе не надо объяснять,
что такое штрафная рота. Первыми в атаку, первыми на минные доля. Ночные
вылазки  в  разведку за  линию  фронта.  Командиров таких  подразделений
подбирают среди самых отчаянных головорезов.  Они  с  особым злорадством
встречают у  себя  штабных  офицеров вроде  нашего  Теодора,  которые не
нюхали пороха,  а о войне знают только по сводкам, И вот нашего Клаузера
послали с  группой разведчиков за  линию фронта.  Там  они  нарвались на
русских.  Несколько человек из  группы  были  убиты,  нескольким удалось
уйти. Клаузер и с ним двое или трое попали в плен...
   - Может, он убит или еще проберется на нашу сторону? На фронте всякое
бывает, - заметил Штангер.
   - Чепуха!  Контрразведка  знает,  о  чем  сообщает.  Клаузер  попался
живьем. Это фронт, а не гестаповские интрижки в Беловеже, Дрянь осталась
дрянью. Какой из него фронтовой офицер!
   - Не может быть! - воскликнул Штангер, наполняя рюмки.
   - Это, еще ничего, - продолжал Иорст, наклоняясь через столик. - Если
русские не узнают,  кто он такой на самом деле,  так как в штрафной роте
он  вроде бы  значился под  другой фамилией,  то  его  просто отправят в
лагерь. Там он будет рубить лес и ждать конца войны...
   - А если узнают?
   - А если узнают,  догадывайся сам. Ты имеешь представление о том, что
знал Клаузер о  делах военной разведки и  какие преступления он совершил
здесь, в Беловеже? - спросил Иорст совсем тихо.
   - Майор знает об этом?
   - Я  же  говорил тебе,  что  нет.  Я  не  хочу расстраивать его такой
"приятной" новостью на ночь.  Хайден,  ты где потерялся? - крикнул Иорст
подходившему к ним коллеге.  -  Иди в буфет и принеси бутылочку коньяку,
только того,  с пятью звездочками. Я тебе расскажу одну новость, чтобы у
тебя было о чем подумать перед сном.
   - Мне не хочется пить.
   - Спроси Штангера, и он тебе подтвердит, что новость стоит бутылки.
   Штангер машинально подтвердил,  но  мысленно он  уже  составлял текст
шифровки в Центр о том, кто такой Клаузер и что он знает.
   Хайдена поразило известие о Клаузере, и он сказал:
   - Майора, конечно, не обрадует это сообщение. Впрочем, неизвестно. Ну
а об этой дряни нам нечего беспокоиться.  Это стреляный воробей,  и вряд
ли он где пропадет.
   - Что ты имеешь в виду? - спросил Иорст.
   - Он поехал на фронт не как Клаузер,  бывший офицер разведки,  а  как
обычный лейтенант Теодор Иллгер, который подворовывал в интендантстве.
   "Теодор Иллгер... Теодор Иллгер..." - Штангер повторил про себя новую
фамилию Клаузера, а потом обратился к Иорсту:
   - Новость за новость, Альфред.
   - Слушаю.
   - Завтра в это время будем обмывать знаешь что?
   - Знаю, - ответил Хайден.
   - А я нет, говори, Штангер.
   - Ликвидацию штаба Никора.
   - Шутишь? - сказал Иорст и с интересом посмотрел на него.
   - Не шучу, послушай...
   Штангер посвятил Иорста в план операции,  которую на рассвете начинал
капитан Ланг с агентом Шумарским на болотах Бялы-Лясек.


   На   рассвете   перед   солдатскими  казармами   началось   движение.
Оперативная группа тихо  и  быстро заняла места в  трех  машинах.  Через
минуту они выехали за ворота парка.
   На летном поле возле "шторха" возился механик. Вскоре явились пилот и
наблюдатель. Они внимательно осмотрели серое еще в это время суток небо,
и механик начал разогревать мотор.
   Автомашины  остановились  на   краю   болота.   Капитан  Ланг  собрал
унтер-офицеров.  Они  в  последний раз обговорили свои задачи.  На  краю
болота, там, где начиналась таинственная тропа на остров, остался резерв
в  составе тридцати человек во главе с  капитаном Лангом.  Он должен был
при необходимости перехватить уходивших с острова партизан Никора.
   Фельдфебель Фукс  с  двадцатью  полицейскими и  агентом  Шумарским  в
качестве проводника готовились двинуться в  наступление на остров.  Пять
ручных пулеметов, автоматы и гранаты обеспечивали ударной группе большую
огневую силу.
   Почти  над  самыми  кронами  деревьев с  ревом  пролетел "шторх".  От
машины,  на которой находилась радиостанция, прибежал радиотелеграфист и
передал Лангу сообщение.  Наблюдатель с борта самолета информировал, что
уточнил расположение острова и  заметил на  нем  что-то  вроде шалаша из
веток   и    тлеющий   костер.    Таким   образом   сообщение   Штангера
подтвердилось...
   Фукс  потирал  руки.  Он  и  капитан Ланг  предвкушали повторить свои
успешные операции,  которые совершали во Франции и,  на Балканах. Только
Шумарский был мрачен.  В этой операции он играл важнейшую роль,  так как
один знал тропу среда болот к  острову.  Однако ведь не  он,  а  Штангер
напал на след штаба Никора.
   И  вот отданы последние указания и  команды.  Отряд двинулся в  путь.
Шумарский  и  Фукс  шли  впереди.  Вокруг  них,  насколько хватал  глаз,
простирались  непроходимые  болота,  поросшие  карликовыми  деревцами  и
кустарниками.  Шумарский без  труда  находил среди  этих  топей  твердую
почву.  Каждый неосторожный шаг  грозил купанием в  коварном болоте.  То
один,  то  другой из  идущих,  кто  неудачно ставил ногу,  догружался по
колено или  по  пояс в  грязную жижу.  Старались идти осторожно.  Каждую
минуту останавливались и  прислушивались.  Во  время  марша  сльшно было
только побрякивание оружия и хлюпанье воды нод сапогами.
   После  часа  утомительной ходьбы  до  острова  оставалось уже  меньше
километра.



   Было еще темно, когда Никор приказал разжечь костер на острове. Рядом
быстро соорудили шалаш из веток, и "партизанская база" была готова. Неся
с  собой жерди и  связки фашины,  партизаны Никора покинули остров и  по
тропе среди болот направились в  ту  сторону,  откуда фашисты собирались
нанести  им  удар,  В  одном  месте  густые  болотные заросли  и  редкие
карликовые сосенки  словно  бы  отступали  от  невидимой тропы,  образуя
полукольцо. Место было подходящим, чтобы здесь принять бой.
   С  помощью жердей и фашины партизаны добрались до кустов и установили
там  ручные  пулеметы и  легкие  минометы.  Едва  лишь  взошло  солнце и
позолотило верхушки  деревьев  в  пуще,  как  над  болотами  со  свистом
пролетел "шторх".  Видимо,  с  самолета заметили тлеющий костер и шалаш,
так как самолет больше не вернулся.
   Это означало, что приманка, брошенная Штангером, была схвачена. Никор
залег с, отрядом среди болот и стал ждать...


   Фукс остановился.
   - Что там? - спросил его Шумарский.
   - Надо подождать. Сильно растянулись. - И Фукс показал рукой назад. -
Когда все подойдут, двинемся дальше. Сколько еще осталось?
   - Недалеко.  Несколько  сот  метров,  -  шепотом  ответил  Шумарский,
тщательно разглядывая топи.
   К  ним подтянулась остальная часть отряда.  Все были в грязи и тяжело
дышали.  Шумарский велел быть особенно осторожными,  так  как остров был
уже совсем близко.
   Держа пальцы на спусковых крючках автоматов и  ручных пулеметов,  они
продолжали продвигаться вперед.  Агент не  отрывал глаз от  трясины,  на
которой заметил свежие человеческие следы. Он шел впереди, как ищейка.
   - Чувствую запах дыма, - шепнул Шумарский Фуксу, потягивая носом.
   - Но  почему мы  до сих пор не наткнулись ни на один сторожевой пост?
Не кажется ли тебе это подозрительным?  - Фукс вопросительно взглянул на
агента.
   - Сторожевые посты? На кой черт они им нужны? Кто, кроме меня и самих
бандитов,   знает  эту  тропу?   Они  чувствуют  себя  здесь  в   полной
безопасности!..
   Фукс,  успокоенный словами  агента,  приказал  двигаться  дальше.  Он
старался взглядом прощупывать встречавшиеся заросли,  а палец его дрожал
на спусковом крючке автомата.
   Вдруг заросли словно бы  отступили в  сторону от тропинки,  и  вдали,
сквозь зелень кустов,  показалось возвышение.  Там  начинался остров.  В
этот момент испуганно закричал бекас.
   Шумарскжй моментально упал на землю.
   - Что такое? - испуганно спросил Фукс, присев возле него.
   - Это не птица. Это человек. Их сторожевой пост заметил нас.
   В  тот же миг отозвался другой бекас,  но далеко позади них,  оттуда,
откуда они пришли,
   - Что предлагаешь? - раздраженно спросил Фукс,
   - Это  опасное место.  Надо  штурмовать остров,  -  шепнул Шумарский,
вставая и тщательно разглядывая заросли.
   Фукс встал,  поднял руку,  привлекая к  себе внимание всей группы,  и
показал в сторону острова. Шумарский, низко пригнувшись, чуть не задевая
носом землю,  шел  настороженно,  как  зверь,  учуявший добычу.  По  еле
заметным следам,  сломанным стебелькам травы,  но  внадинам в  болоте он
определил,  что следы,  притом свежие,  вели не к острову, а от острова.
Шумарский взглянул на Фукса и уже открыл было рог, чтобы заговорить, как
совсем рядом,  с левой стороны в кустах,  испуганно вскрикнула чайка, и,
прежде чем она умолкла, на отряд обрушилась лавина огня.
   Фукс,  не успев выкрикнуть команды,  упал в болото, прошитый очередью
из ручного пулемета.
   И  сразу  все  забурлило.  Те,  кого  не  скосила первая лавина огня,
залегли среди болота и  стали стрелять вслепую,  так  как  нападающих не
было видно. Огонь велся из зарос-слей, и оттуда доносились команды.
   Шумарский,  как  уж,  проскользнул  в  тыл  стрелковой  цепи  и  стал
призывать к  отходу.  Но отступать можно было только тем путем,  которым
они пришли сюда. Шаг с тропы в сторону - и трясина затягивала человека.
   Стволы  и  затворы автоматов засорились илом.  Смерть уносила каждого
пытавшегося подняться.
   Никор  подполз  к  позиции  легких  минометов и  дал  рассчитанные им
координаты -  дистанцию и угол наводки.  Мины описали дугу,  и в небо из
болота взлетели фонтаны.  Выстрелы были  точными.  Теперь мины  ложились
одна возле другой в том месте, где залегла немецкая цепь.
   В  ответ  уже  раздавались  только  одиночные  выстрелы.  Послышались
возгласы с мольбой о пощаде,  но их заглушили разрывы мин и пулеметная и
автоматная стрельба.
   Шумарский понимал,  что  они  попали в  засаду и  что  это не  просто
случайность.  Но  времени на  размышления не  было.  Весь  в  грязи,  он
незаметно полз среди топей.  "Еще несколько десятков метров,  и  я  буду
спасен.  Там уж  меня не  возьмут",  -  настойчиво повторял он про себя,
всматриваясь в  спасительные заросли возле самой тропы.  Однако это были
напрасные надежды.  Его заметили. Свист пуль прижал агента к трясине. Он
вытащил из кармана гранату, сорвал предохранитель.
   Из  кустов прямо на него вышли трое.  Он обернулся и  там,  на тропе,
увидел  еще  нескольких  партизан.  Они  приближались к  нему  медленно,
осторожно,  держа пальцы на спусковых крючках автоматов. Шумарский стоял
на  тропе один.  У  него  дрожали ноги,  с  него стекала зловонная жижа.
Растрепанные волосы, пот и болотный ил залепляли ему глаза.
   - Бросай оружие! - крикнул один из партизан.
   Шумарский  взглядом  оценил  расстояние,  повернулся  влево,  швырнул
гранату  и  бросился  на  землю.  Раздался  взрыв.  Шумарский вскочил  и
бросился бежать, но в этот же миг его прошила автоматная очередь.
   Минут через десять -  пятнадцать после того,  как прозвучал последний
выстрел, Никор во главе отряда ушел с острова. Партизаны уносили с собой
троих раненых,  захваченное снаряжение,  оружие и  боеприпасы.  Они  шли
несколько часов,  пока не  набрели среди болот на  сухое место в  густых
зарослях. Здесь они решили отдохнуть.


   Когда  радиостанция во  дворце получила сообщение от  капитана Ланга,
что  отряд  Фукса  уже  ведет с  партизанами бой,  майора Завелли и  его
офицеров охватила радость. Все поздравляли Штангера о тем, что именно он
наконец обнаружил местонахождение легендарного Никора  и  сыграл главную
роль в его ликвидации.
   Радиостанция работала беспрерывно.  Ланг  со  своим  резервом стоял у
кромки болот и  все время докладывал,  что еще слышны выстрелы,  разрывы
гранат и даже мин. Потом он сообщил, что над болотами воцарилась тишина.
   Прошел  час,   а  сообщения  повторялись:  "Тишина..."  Уже  наступил
полдень,  а Фуке все не возвращался. Все начали беспокоиться. Завелли по
радио приказал резерву капитана Ланга направиться в разведку.  На всякий
случай в сторону болот Бялы-Лясек послали две машины с жандармами,
   В шестнадцать часов в кабинет майора Завелли,  где весь личный состав
ожидал или самого Никора,  или его голову,  вошел радиотелеграфист Юнг и
прошептал побелевшими губами:
   - Герр майор... все...
   - Что? Всех схватили или перебили? - вскочил из-за стола Завелли.
   - Убили, но...
   - Ни одного не взяли живьем? Эх, этот Фукс! - не давал Юнгу закончить
фразу Завелли.
   - Герр майор...  отряд фельдфебеля Фукса...  погиб на  поле боя...  -
выдавил из себя Юнг и опустил голову.
   Завелли нодошел к нему вплотную и закричал:
   - Что?!  Что?!  Ты  ошалел?!  Лжешь!  Лжешь!  -  изрыгал он  из себя,
захлебываясь от ярости.
   - Нет, герр майор, донесение...
   Завелли выскочил из кабинета и побежал в шифровальную комнату.
   - Срочно   соедини   меня   с   капитаном  Лангом!   -   крикнул   он
радрооператору.
   - Слушаюсь!  -  ответил тот,  подал майору микрофон и  повернул ручку
радиостанции.
   Треск, свист в динамике - и послышался слегка измененный голос Ланга,
который докладывал:
   - Здесь резерв, докладываю... Найдены все... Фукс и его люди убиты...
Оружие, обмундирование и документы забраны. Бандиты ушли...
   Завелли бросил микрофон,  с  минуту тер  себе  лоб,  будто только что
очнулся после глубокого сна, а затем, пошатываясь, вышел из шифровальной
комнаты. Никто не смел подойти к нему...
   Их привезли вечером,  положили у входа в казармы и прикрыли одеялами.
Рядом  в  понуром  молчании  выстроились две  шеренги  солдат.  Завелли,
Фриватт,  Ланг  и  весь  офицерский состав приближались медленным шагом.
Хайден поднял одеяло.  Подошедшие в  молчании смотрели на  трупы Фукса и
его солдат.  Их едва можно было узнать,  они все были залеплены грязью и
изрешечены пулями. Рядом лежали останки Шумарского.
   - Закрой! - прохрипел Завелли. - Это ужасно... - И уставился взглядом
прямо в  лицо  капитана Ланга.  Тот  понял смысл взгляда шефа и  опустил
глаза.  Ланг  отдавал себе  отчет  в  том,  что  его  первая  операция в
Беловежской пуще,  которая  должна  была  принести ему  лавры  и  славу,
оказалась проигранной.
   Убитых похоронили на второй день. Сделали это без лишнего шума, чтобы
как можно меньше людей узнало о гибели отряда фельдфебеля Фукса.



   Новость,  услышанная от  Йорста,  застала  Штангера врасплох.  Он  не
думал,  что  дело  примет такой оборот.  В  огромной массе военнопленных
Клаузер мог легко затеряться,  тем более что в штрафной роте он выступал
под другой фамилией. Необходима было не допустить этого. Правда, Штангер
высылал отрывочные сообщения о личности Клаузера и роли,  какую он играл
в разведцентре "Хорн", но советские контрразведчики не знали большинства
"мероприятий" этого  палача и  преступника.  Поэтому следовало тотчас же
проинформировать  командование,  чтобы  Клаузер  же  ушел  безнаказанно.
Поскольку  передать  обширную  шифрограмму с  помощью  радиостанции было
невозможно, Штангер решил использовать каналы связи Хелен.


   Комната была  обставлена по-деловому:  письменный стол  с  чернильным
прибором да  два  стула.  Маленькое окно  закрывала сетка.  По  комнате,
заложив руки за спину,  прохаживался мужчина в  гражданском,  но во всех
его   движениях   чувствовалась  военная   выправка.   Среднего   роста,
коренастый, с коротко подстриженными волосами, посеребренными на висках.
Через весь лоб и  правую щеку тянулся широкий и  глубокий шрам.  Это был
майор Георг.
   Прохаживаясь,  он  думал о  следствии,  которое ему предстояло начать
через  несколько  минут.   И  хотя  ему  не  в  первый  раз  приходилось
допрашивать   военнопленных,   каждый   новый   интересовал  его   своей
индивидуальностью,  своими,  ему лишь присущими чертами.  Он  помнил все
свои встречи с фашистами:  сначала в Испании, потом, когда действовал на
невидимом фронте в третьей империи, и вот теперь здесь, на Востоке. Ему,
как правило, удавалось уже с первого взгляда отличить мелкого уголовника
от  матерого убийцы,  обычного шпиона от  аса разведки.  Но  иногда он и
ошибался,  так  как  следствие  вскрывало  нечто  иное  и  изменяло  его
первоначальное представление.
   Он  любил свою работу,  эту  борьбу умов,  как называл ее  сам.  Свои
задания он выполнял так, что начальство всегда оставалось им довольно, и
его считали хорошим специалистом.
   Наконец майор перестал ходить по  комнате,  сел,  открыл ящик  стола,
достал дело и просмотрел его страничку за страничкой.  Его интересовало,
какую  тактику  защиты  и  уверток  выберет  тот,  кого  ему  предстояло
допросить через минуту.
   В коридоре послышались шага. Кто-то постучал в дверь.
   - Войдите, - ответил он.
   - Товарищ майор, пленный доставлен, - доложил солдат, открыв дверь.
   - Ввести! - приказал майор Георг.
   Двое солдат ввели пленного.  Он был в  мундире немецкого офицера,  но
без знаков различия.  Немец слегка поклонился,  встал в  покорной позе у
дверей и быстрым взглядом окинул мужчину,  сидевшего за столом.  Майор в
свою   очередь   тоже   взглядом  оценивал  пленного:   щуплая   фигура;
продолговатое,  обезображенное оспой лицо; выпирающий подбородок; узкий,
сжатый рот;  бегающие глаза,  прикрытые толстыми стеклами пенсне, редкие
волосы.
   В какое-то мгновение майору показалось, что он уже где-то видел этого
человека.  Но где? Он лихорадочно вспоминал. Может, в Берлине, Гамбурге,
Штеттине,  Кенигсберге,  когда он  действовал гам среди них на невидимом
фронте?.. Нет, не мог вспомнить.
   - Садитесь,  -  проговорил майор по-немецки,  с  берлинским акцентом,
показав пленному на стул.  Выпрямившийся,  настороженный, тот сел. Майор
достал из ящика стола несколько листков бумаги. - Ваша фамилия?
   - Теодор Иллгер.
   Майор  пристально взглянул  в  лицо  сидевшего перед  ним  человека в
мундире офицера вермахта и, улыбнувшись, медленно и четко произнес:
   - Совпадает только одно...  имя!  Предупреждаю, господин Клаузер, что
мы многое знаем о вас...
   Пленный побледнел, но ни один мускул не дрогнул на его лице.
   - Повторяю:  мы многое знаем о вас.  Надеюсь,  что вы,  как сотрудник
разведки,  должным  образом оцените это.  Чистосердечное признание может
изменить вашу  судьбу  в  лучшую  сторону.  Итак,  слушаю  вас,  капитан
Клаузер. Подтверждаете вы свою настоящую фамилию?
   - Да,  я скажу вам всю правду,  скажу как коллеге по профессии.  Буду
давать только правдивые показания. Мое настоящее имя Теодор Клаузер.
   - Возраст?
   - Пятьдесят семь лет.
   - Место рождения?
   - Берлин, Ванзее.
   - Звание?
   - Капитан.
   - С какого года работаете в разведке?
   - С тысяча девятьсот восемнадцатого.
   - У кого начинали работать?
   - У полковника Николаи.
   - Подготовка?
   - Двухлетняя школа разведки в  Берлине,  а потом практика в различных
разведцентрах.
   Следователь медленно записывал ответы пленного.
   - Где работали?
   - До   тысяча  девятьсот  тридцать  четвертого  года  в   Центральном
управлении в  Берлине,  потом  в  "Асте  -  Гамбург".  В  ноябре  тысяча
девятьсот тридцать  девятого года  был  направлен в  Польшу.  Работал  в
отделе разведки под  условным названием "Валли I",  под Варшавой.  Летом
тысяча  девятьсот  сорок  первого  меня  перевели  в  центр  разведки  в
Беловеже.  Там я находился до июня тысяча девятьсот сорок третьего года.
Оттуда меня выслали на Восточный фронт, где я попал в плен.
   - Что это за разведцентр "Валли I"?
   - Это  орган,  занимающийся  разведкой  на  Востоке.  Он  состоит  из
нескольких отделений,  в  том  числе отделения разведки,  контрразведки,
саботажа и диверсий, а также шифровального бюро.
   - Кто возглавлнет его?
   - Полковник  Шмельслегер  и  его  заместитель майор  Баум.  Последний
покончил жизнь самоубийством.
   - Почему?
   - Какой-то психический кризис.  Он не был чист перед гестапо,  и  оно
его преследовало.
   - Вы сказали,  что "Валли I" занимается разведкой на Востоке. Как это
конкретно выглядит?
   - До  начала войны с  Россией этот отдел занимался разведкой в  СССР.
Целью   этих   действий   была   подготовка   возможно   более   полного
разведывательного материала о  группировке частей Красной Армии в районе
Белостока и в Белоруссии.  При этом мы использовали свою агентурную сеть
на   советской  территории.   Главный   канал   переброски  находился  в
Зарембы-Косцельны  и  возле  Малкини.   У  нас  были  свои  резиденты  в
Белостоке,  Беловеже и  других городах.  Вербовать агентуру нам  помогал
Эдвард Конечный,
   - Кто это такой?
   - Офицер польской разведки.
   - Ваши функции в "Ваяли I"?
   - Обрабатывал сообщения агентуры.  В  тысяча  девятьсот сорок  первом
году по приказу Берлина "Валли I" открыл свой филиал в Миколайках -  так
называемый "Валли II".
   - Вы упомянули Беловеж.
   - Да.  Когда наши войска пошли на  восток,  Берлин решил организовать
новые разведывательные центры. Главный центр был размещен в Беловеже...
   - Поподробнее...
   - Сию  минуту.  Беловежскую пущу  вместе  с  дворцом  Гитлер  подарил
Герингу...
   - Красивый подарок, - иронически заметил следователь.
   - Да. Геринг считается номинальным владельцем Беловежа...
   - Что это значит?
   - Он  будет там хозяйничать после победы.  Во время же войны дворец и
другие объекты были отданы для нужд армии и авиации.
   - Для каких именно нужд?
   - Во  дворце разместился центр разведки под  названием "Хорн".  Через
некоторое время  он  стал  больше "Валли I",  Там  есть  также отделение
авиаразведки.
   - Задачи?
   - Два  подразделения занимаются военной  разведкой и  контрразведкой,
одно -  борьбой с  партизанским движением и  разведгруппами.  Есть там и
шифровальное  бюро.  Во  главе  центра  стоит  майор  Христиан  Завелли.
Отделение воздушной разведки, в частности, допрашивает пленных советских
летчиков,   а   также  изучает  ваши   аэродромы  и   базы,   занимается
аэрофотосъемкой.  Этим отделением руководит майор Отто Фриватт. Есть там
также  сильные полицейские отряды,  которые кроме охраны центра разведки
принимают участие в операциях против партизан...
   Следователь смотрел на  Клаузера и  думал;  "Значит,  ты выбрал такой
путь защиты?..  Недаром тебя характеризовали как  лису и  волка в  одной
шкуре. Думаешь, меня введут в заблуждение твои "искренние" показания?.."
   - Какие функции вы выполняли в Беловеже?
   - Был заместителем майора Завелли по административной и хозяйственной
части.
   - А  что  вам известно о  преступлениях,  совершенных по  отношению к
гражданскому населению, пленным и партизанам?
   Клаузер вздрогнул и задвигал челюстями, будто начал что-то жевать. Из
закоулков памяти он воскрешал некоторые картины и подбирал слова,  чтобы
обрисовать их надлежащим образом.
   - Слушаю вас! - поторопил следователь.
   - Были такие преступления,  но это -  дело СС,  гестапо, жандармерии.
Разведцентр в Беловеже с этим не имел ничего общего.
   - Какие преступления вы имеете в виду?
   - Казни через повешение возле церкви. Расстрелы... - добавил он тише.
   - Вы принимали в этом участие?
   - Нет! - крикнул Клаузер и встал со стула.
   - Прошу  сесть!  В  нашем  распоряжении  имеется  немало  материалов,
содержащих правду о  вашем отношении к  гражданскому населению.  Имеются
доказательства этого.  -  Следователь хлопнул ладонью по  лежавшей перед
ним папке.  Клаузер побледнел и вытер ладонью пот со лба.  -  Впрочем, к
этому мы еще вернемся.  А  теперь о  других делах.  Можете ли вы назвать
какие-нибудь особые события в  Беловеже,  которые запечатлелись у  вас в
памяти?
   - События? Не знаю, что вы имеете в виду.
   - Ну,  что-нибудь из  работы разведки.  Например,  арест иностранного
разведчика, крупная диверсия, саботаж.
   - Да.  Так,  в  нашем штабе работал разведчик Бауэр.  Это был хороший
агент. Он был разоблачен как советский шпион...
   - Кто его разоблачил?
   - Гестапо.
   - Что с ним стало?
   - Расстреляли... Помню еще случай диверсии в декабре тысяча девятьсот
сорок второго года. Тогда гестапо провело массовые аресты. Той операцией
руководил какой-то высший офицер СС из Берлина...
   - Вы его знали?
   - Звал,   но  фамилии  не  помню.   Он  прилетел  самолетом.   Кто-то
заминировал его  самолет,  и  на  обратном пути тот  офицер СС  и  пилот
погибли где-то под Варшавой.
   - Кто это сделал?
   - Следствие  проводило  гестапо.  Группу  саботажников обнаружили  на
аэродроме в  Бельск-Подляски...  -  Клаузер умолк ж облизал языком сухие
тонкие губы.
   - А вы можете вспомнить другие случаи подобного рода?
   - Как раз я стараюсь сейчас их припомнить.  Да,  однажды, например, в
шифровальную комнату проник лейтенант Бланке.  Он успел сфотографировать
часть совершенно секретных документов, но дежурный офицер застал его там
и убил.
   - С какой целью сделал это лейтенант Бланке?
   - Он  оказался шпионом  в  нашем  центре  разведки.  Это  подтвердило
следствие...   Помню  также,   что   какой-то   партизанский  отряд  под
командованием  капитана   Никора,   смелой   атакой   уничтожил   важный
авиационный и разведывательный объект в Беловежской пуще.  Может, были и
другие события подобного рода,  но сейчас я что-то не могу вспомнить.  Я
хочу только сказать вам,  что все эти события наш центр объединил в одно
логическое целое...
   - Какое? - иронически спросил следователь.
   - Это были не случайные события.  Кто-то тайно действовал во дворце в
Беловеже,  Мы оказались не в  состоянии разоблачить его,  но твердо были
убеждены,   что  это  какой-то   агент  иностранной  разведки  руководит
действиями подобного рода, о которых я говорил...
   Следователь достал из стола сигареты и спросил:
   - Вы курите?
   - Если позволите
   Майор  Георг протянул пленному сигареты и  дал  прикурить.  Наступила
длительная пауза. Следователь обдумывая вопросы, которые хотел задать, а
допрашиваемый размышлял о  том,  правильную ли тактику он избрал,  давая
такие  "искренние"  показания.   Клаузер  полагал,   что  его  показания
произвели хорошее впечатление.  Наконец майор  Георг,  прервав молчание,
произнес:
   - Охарактеризуйте всех офицеров центра разведки "Хорн".
   Клаувер,  глядя куда-то  в  окно  через голову следователя,  медленно
называл  фамилии,  функции,  особые  приметы,  род  занятий офицеров,  с
которыми когда-то работал.
   - Есть также в штабе лейтенант Штангер. Это странный человек.
   - В каком отношении? - заинтересовался майор.
   - Во  всех.  Кроме  Завелли,  никто  толком не  знает  его  прошлого.
Некоторые болтают,  что Штангер -  бывший польский офицер. Работал еще в
"Валли I".  Его забрасывали в  Россию.  Потом в  заварухе первых месяцев
войны он где-то пропадал...
   - Ну а что в нем особенного?
   Клаузер задумался, а потом произнес:
   - Это не так легко определить.  У него большой талант разведчика. Это
несомненно!  Он никогда не выдает своих антипатий,  как это делал я,  по
отношению  к   третьей  империи  и   гитлеризму.   В   нем  есть  что-то
таинственное...
   - Ну а что именно? - налегал следователь.
   - Видите ли,  это трудноуловимые вещи.  Я допускаю, что он не тот, за
кого себя выдает.  Я даже предполагал,  что именно он и есть ваш агент в
центре разведки "Хорн"...  Некоторые акции саботажа, диверсии давали мне
пищу  для  размышлений.  -  Клаузер подробно рассказал о  происшествии в
шифровальной комнате, когда погиб Бланке, историю Бауэра и другие.
   - А почему вы подозревали именно Штангера?
   - Это были только мои предположения,  интуиция. Меня интересовал этот
человек.  Я  часами думал о  нем и старался найти самый пустяковый довод
против него,  но  Завелли и  Фриватт смеялись надо  мной.  Штангер -  их
доверенное лицо.  Однако я до сих пор не могу избавиться от подозрений в
отношении его.  Вы  понимаете,  это  уж  профессиональная привычка...  -
закончил Клаузер и выжидательно взглянул на следователя.
   "Да,  дорого бы ты дал, чтобы узнать все о Штангере!" - подумал майор
Георг,
   - Если б  не  Штангер,  я  не сидел бы сейчас перед вами,  -  нарушил
молчание Клаузер.
   - Вот как? - удивился следователь, подняв брови.
   - Да,  это  он  подстроил так,  что  я  вынужден  был  отправиться на
Восточный фронт. Это его, Штангера, штучки...
   - Вы  сказали,  что вынуждены были отправиться на Восточный фронт.  Я
вас правильно понял?
   Клаузер словно бы поперхнулся.
   - Почему  вы  были  вынуждены  отправиться  на  Восточный  фронт?   -
настойчиво повторил вопрос майор Георг.
   - Видите ли,  это запутанная история...  Личный вопрос. А впрочем, от
вас у  меня нет секретов.  Меня не любили в Беловеже за мои политические
убеждения. Именно в этом Штангер обвинил меня в гестапо.
   Последнюю фразу следователь пропустил мимо ушей и спросил Клаузера:
   - Действительно ли личный вопрос повлиял на то, что вас из разведки в
Беловеже отправили в штрафную роту под Смоленск?
   Клаузер впился  взглядом в  лицо  майора.  Он  дорого бы  дал,  чтобы
узнать,  что этот человек знает о нем и его работе в Беловеже.  Вдруг он
понял, что следователь играет с ним.
   - Почему вы молчите? - прервал его размышления майор.
   - Восточный фронт вызывает у меня неприятные воспоминания. Я не хотел
бы  говорить вам об одной услуге,  которую я  оказал вашему офицеру.  Вы
примите это за увертку, - рискнул еще раз Клаузер.
   - Нашему офицеру? - переспросил следователь.
   - Да,  вашему офицеру,  летчику.  Его  фамилия Наиров.  Петр  Наиров,
капитан.  Мне  было  приказано доставить его  в  "Валли I".  Я  дал  ему
возможность убежать.  Мне  грозил военный трибунал,  но  дело  кончилось
штрафной ротой.
   Следователь был  настолько поражен наглостью фашиста,  что  ничего не
ответил.  Перебирая лежавшие перед  ним  бумаги,  майор  Георг некоторое
время молча смотрел на эту прожженную лису и наконец произнес:
   - Итак, вы помогли бежать нашему летчику?
   - Да! - угодливо подтвердил Клаузер.
   - Господин Клаузер,  людям нашей профессии никогда не должна изменять
память.
   - Не понимаю вас...
   - Выслушайте  меня,   Я   прочитаю  сейчас   то,   что   вас   должно
заинтересовать:   "Жестокостью  по   отношению  к   арестованным  всегда
отличался капитан Теодор Клаузер..."  -  Майор медленно и четко произнес
фамилию  в,  поглядывая на  окаменевшее лицо  преступника,  стал  читать
дальше: - "Так, например, когда в разведцентр в Беловеже привезли пилота
Петра Наирова,  Клаузер первым ударил его в лицо, а затем начал избивать
резиновой  дубинкой.  На  следующий  день  Клаузер  предложил Завелли  и
Фриватту повесить возле церкви нескольких узников и  показать эту  казнь
Наирову и парашютисту Ласко.  Его предложение приняли. Казнь состоялась.
Наиров  и  Ласко  вынуждены были  присутствовать на  ней.  Повесили семь
человек..."
   У Клаузера не выдержали нервы. Он вскочил со стула и закричал: .
   - Это неправда! Это ложь! Это...
   - Сидеть!  -  резко произнес следователь. - Я еще не закончил. "Когда
все вернулись в  кабинет,  Клаузер продолжал издеваться над летчиком..."
Остальное почитаем позже.  -  Майор захлопнул папку.  -  А  что касается
бегства летчика,  то  не подвела ли вас опять память,  господин Клаузер?
Откуда у вас шрам на левом плече?  А что стало с унтер-офицером охраны и
водителем "опеля"?  Молчите? - Следователь встал и подошел к Клаузеру. -
Вы военный преступник!  -  бросил он ему в  лицо.  -  Для нас вы сначала
преступник,  а потом офицер разведки.  За свои злодеяния будете отвечать
перед военным трибуналом. И очень скоро...
   - Но ведь я...
   - Молчать!  -  В первый раз,  не выдержав, майор Георг повысил голос.
Потом он приоткрыл дверь в  коридор,  кивнул часовому и  что-то приказал
ему. После этого майор Георг опять подошел к Клаузеру. - Через несколько
часов расскажете мне о себе всю правду,  а не эти сказочки для маленьких
детей,   которые  мы  здесь  слушали,   господин  Клаузер.  Не  забудьте
рассказать о  разведшколе гестапо,  о том,  как вы проходили "практику",
как боролись с партизанами, как участвовали в преступлениях в Беловеже и
еще кое-где. А потом вспомним и о других ваших делишках...
   В  коридоре  раздались чьи-то  энергичные шаги,  и  в  комнату  вошел
мужчина в  форме  капитана авиации.  Клаузер поднял  голову.  Перед  ним
стоял...  Петр  Наиров.  Майор  Георг  и  Петр  Наиров молча смотрели на
окаменевшее,  побледневшее лицо преступника.  Полную нервного напряжения
тишину прервал майор Георг.
   - Часовой!  -  крикнул он  в  сторону коридора.  В  дверях  показался
солдат.
   - Уведите! - приказал майор, кивнув в сторону Клаузера.
   Тот,  одеревенев от ужаса и передвигаясь так,  будто проглотил палку,
вышел из комнаты следователя.



   Подходил к  концу  третий  год  деятельности Штангера в  разведцентре
"Хорн"  в  Беловеже.  От  советского  командования он  получил  короткое
сообщение,  что  капитан Клаузер находится в  надежных руках...  Штангер
радовался, что игра с этим опасным человеком закончилась раз и навсегда.
С  радостью он узнал также,  что пилот Петр Наиров,  который вырвался из
рук Клаузера и тем самым способствовал его падению,  находится уже по ту
сторону фронта.
   Теперь   Штангер   развернул  деятельность  по   изучению   вражеских
гарнизонов на Белостокщине и  в Белоруссии и наблюдению за транспортами,
направлявшимися на  Восток.  В  этой  будничной работе каких-либо  ярких
событий не было.
   Ранняя зима затрудняла деятельность партизан,  и  Никор редко давал о
себе  знать.  Штангеру было известно,  что  отряд Никора оборудовал себе
базу  в  лесных дебрях и  оттуда время от  времени выходит на  операции.
Последние дни  старого года  проходили спокойно,  но  перед  самым Новым
годом одно  сообщение заинтересовало Штангера.  Пришлось прервать зимнюю
передышку Никора...



   Обильный снег покрыл землю. Мороз все крепчал. С наступлением темноты
улицы  Белостока пустели.  Затемненный город  казался  вымершим.  Однако
топот сапог многочисленных патрулей жандармерии и полиции,  круживших но
городу,  напоминал о том, кто здесь хозяйничал. И хотя приближался Новый
год,  жители  Белостока не  готовились но  традиции  проводить старый  и
встретить Новый  год.  Родина переживала лихую годину,  и  печаль царила
почти в каждой семье.
   Напротив дворца Браницких в Белостоке находился пышный отель "Ритца".
За  несколько дней  до  Нового  года  как  в  отеле,  так  и  во  дворце
(официальной резиденции гауляйтера Эриха  Коха) началась предпраздничная
суета.  Автомашины привозили провизию и  ящики  со  спиртными напитками,
награбленными в подвалах всей Европы.  Многочисленные повара, кулинары и
кондитеры готовили изысканные закуски,  торты  и  десерты.  Декораторы в
соответствии  с  проектом  управления  пропаганды  украшали  ресторан  и
дансинг отеля "Ритца",  а  также самый большой зал во  дворце.  Здесь по
приказу гаулейтера должен был  состояться специальный бал  -  новогодний
прием,  на  который кроме  местных гитлеровских чинов приглашались герои
Восточного фронта из СС и вермахта - кавалеры Рыцарского креста.
   Высочайший контроль за  этим  старательно подготавливаемым торжеством
от  имени Коха  осуществляли генерал СС  Отто  Хельвиг и  доктор Брикс -
заместитель Коха в  Белостоке.  Они  оба  за  всем наблюдали и  оба  уже
подготовили речи,  в  которых для  поднятия бодрости духа  говорилось об
исторической  миссии   третьей  империи,   об   окончательной  победе  в
приближающемся 1944 году.
   Весь  высший нацистский свет  в  Белостоке жил  в  радостном ожидании
праздника.  Курьеры развозили приглашения.  Дамы выписывали туалеты даже
из Кенигсберга и Берлина.  Делегация в составе офицеров гестапо и СС,  а
также командования гарнизона под  руководством доктора Брикса готовилась
к  встрече  специального поезда,  на  котором 31  декабря прибудут герои
Восточного фронта.
   Инженер Хелен приехала в  Белосток сразу же после рождества,  которое
провела вместе со  Штангером в  Беловеже,  и,  как обычно,  поселилась в
отеле  "Ритца".  Она  намеревалась остаться здесь на  несколько дней,  а
потом возвратиться в Беловеж, чтобы там вместе с женихом встретить Новый
год.  Ей  сразу же  бросилась в  глаза необыкновенная суета,  царившая в
гостинице.  То  же самое она заметила и  во дворце,  куда направилась на
конференцию к доктору Бриксу, с которым была знакома еще раньше.
   Брикс принял Хелен в присутствии доктора Адама, специалиста в области
сельского и  лесного  хозяйства.  Темой  беседы  было  состояние лесного
хозяйства в  белостокском округе.  Надзор за  всеми работами осуществлял
институт имени Геринга в Кенигсберге.
   После  обсуждения служебных дел  перешли к  личным  вопросам.  Доктор
Брикс,  словно вдруг что-то  вспомнив,  выдвинул ящик письменного стола,
достал большой красивый конверт и протянул его Хелен,
   - Что это такое? - удивленно спросила она.
   - Прошу прочитать.  -  Брикс мило улыбнулся. Хелен вынула из конверта
приглашение:  "От  имени  гаулейтера Эриха Коха  имеем честь просить Вас
прибыть на новогодний бал,  который состоится в залах дворца и ресторана
отеля "Ритца".  Бал организуется в  честь героев Восточного фронта войск
СС  и  вермахта,  награжденных Рыцарским  крестом,  которые  прибудут  в
Белосток... Много развлечений и сюрпризов:"
   - О, это замечательный бал, герр доктор!
   - Да. Мы хотим устроить нашим героям сюрприз.
   - Когда они приезжают? - спросила Хелен,
   - После полудня тридцать первого декабря.  Надеюсь,  что фрау инженер
почтит бал своим присутствием.
   - Я тронута вашей заботой, герр доктор, но я уезжаю.
   - Вы не хотите быть в нашем обществе?
   - Что вы, доктор!.. Только я еще раньше получила приглашение на бал в
Беловеж.
   - Здесь  будет  намного  интереснее.   Избранное  общество,   столько
героев!..
   - Я  не  сомневаюсь,  но  мой  жених  -  офицер абвера,  он  служит в
Беловеже. Вы понимаете... - улыбнулась Хелен.
   - А,  это меняет дело. В таком случае зовите жениха сюда. Приглашение
на два лица.
   - Прекрасно,  но я должна поговорить с ним, а времени на это уже нет,
- заколебалась она.  - Впрочем: если мой жених захочет, а вернее, сможет
прибыть сюда,  то мы повеселимся, герр доктор. Разрешите воспользоваться
вашей телефонной связью. У вас ведь прямая связь с Беловежем?
   - Да, разумеется!
   - Я  позвоню  ему.  Постараюсь уговорить  его.  Благодарю  вас  и  до
встречи, герр доктор, - сказала Хелен, вставая и подавая ему руку.
   Она  медленно пересекла двор,  вошла в  кафе отеля,  заказала кофе и,
рассеянно перелистывая "Ди Вохе",  стала обдумывать то,  что услышала от
Брикса.
   "Поймет ли Штангер то,  что я скажу ему по телефону? Должен понять! В
приглашении написано:  "Много развлечений и  сюрпризов..."  Да.,  должны
быть  и  развлечения,  и  сюрпризы,  о  которых,  пожалуй,  не  подумали
организаторы бала...  Но как ему это сказать?.."  Она мысленно составила
план  разговора  и  теперь  ждала,   когда  после  полудня  можно  будет
позвонить.  Штангеру. Один пункт оставался неясным в ее плане, но на его
выяснение у нее уже не было времени.
   Персонал телефонного узла во дворце знал инженера Хелен,  которая уже
не  раз  пользовалась здесь прямой связью с  Кенигсбергом.  Она дружески
поздоровалась с  дежурным телефонистом и  попросила его соединить ее  по
прямой связи с дворцом в Беловеже.
   - Сейчас соединю,  -  ответил дежурный. - Прощу пройти в переговорную
кабину. 
   Кабина  имела  хорошую звукоизоляцию.  Отсюда  высшие  чины  немецкой
администрации в  Белостоке  вели  переговоры  с  Кохом,  Розенбергом или
Гиммлером.  Через  толстые  двойные  стеклянные  рамы,  какие  бывают  в
радиостудиях,   Хелен   видела   телефониста,   возившегося   со   своей
аппаратурой. Наконец он махнул рукой, давая понять, что можно говорить.
   - Алло! Беловежский дворец?
   Далекий голос ответил утвердительно.
   - Попросите к аппарату лейтенанта Штангера... Хорошо, жду...
   Прошло несколько минут, и она услышала его запыхавшийся голос.
   - Добрый вечер,  дорогой, это я! - радостно произнесла она. -Нет, все
в порядке.  Только много работы...  Слушай, я прочитаю тебе кое-что.., -
Она достала из сумочки приглашение, полученное от Брикса, и медленно его
прочитала.  -  Понял? Ну так как? Может, ты приедешь? Нет, я хочу быть с
тобой.  Но  доктор Брикс очень просил.  Впрочем,  я  не  могу тебе всего
объяснить...  Решено:  ты приезжаешь... Наши знакомые приедут поездом...
Привет от меня всем друзьям.  Расскажи о приглашении Нику... Он придет в
ярость,  что не получил такого... Понимаешь? Это хорошо. Пока, дорогой -
Хелен поблагодарила телефониста за быструю связь с беловежским дворцом и
возвратилась  в   отель.   Здесь  всю   ночь  продолжались  лихорадочные
приготовления к празднику. Хелен, прислушиваясь к доносившимся в комнату
звукам, думала о том, как Штангер воспользуется полученным известием.


   Пуща  .оделась  в  снежный  наряд.  Деревья  вокруг  дворца  казались
сказочными.  До конца старого, 1943 года оставалось еще два дня, ж ничто
не  предвещало,  что  в  центре  разведки "Хорн" может  произойти что-то
необычное.  Здесь  тоже  ждали  новогоднего бала,  который  по  традиции
организовывали в  казино.  Майор Завелли сидел в  своем кабинете и читал
утреннюю почту.  В  одном из конвертов он нашел красочное приглашение на
новогодний бал  в  Белостоке.  Вместе  с  приглашением в  конверте  было
письмо,  в котором начальство информировало его о том, что после полудня
31  декабря через территорию,  находившуюся в  сфере деятельности центра
"Хорн",  пройдет  специальный поезд  с  Восточного  фронта  в  Белосток.
Секретная  инструкция требовала обеспечить безопасность следования этого
поезда.   К  инструкции  был  приложен  перечень  станций,   на  которых
предусматривались кратковременные остановки.
   Майор Завелли просмотрел эту трассу по своей карте, записал некоторые
вопросы,  которые необходимо было обдумать,  и приказал собрать офицеров
разведки на совещание.  Когда офицеры явились в кабинет, Завелли обсудил
с  ними  меры  по  обеспечению безопасного следования  поезда  в  районе
Беловежской пущи.  Согласно  его  приказу  надлежало  усилить  подвижные
патрули    на    железнодорожной   линии    Высоко-Литовске,    Черемха,
Бельск-Подляски,  а  также  усилить  охрану  железнодорожных  станций  и
полустанков.  На  каждую  станцию и  каждый  полустанок Завелли приказал
направить группы полицейских и жандармов. Кроме того, как и перед каждым
праздником, майор порекомендовал офицерам разведки встретиться со своими
агентами,   чтобы  получить  как  можно  больше  сведений  о  намерениях
противника,
   Штангер,    прослушав    сообщение   Завелли,    нашел    необходимое
дополнительное  звено  к  информации,  которую  ему  передала  Хелен  из
Белостока.  "Да,  -  подумал он,  -  правы  были  авторы  приглашения на
новогодний бал  в  "Ритцу" и  дворец Браницких,  когда  писали о  многих
развлечениях и  сюрпризах.  Один из них будет весьма эффектен и  заменит
все остальные.  Жаль только,  что Никору не  придется спокойно встретить
Новый год..."


   Дверь в землянку приоткрылась, и часовой доложил:
   - Товарищ капитан, связной из Беловежа!
   - Давайте его скорее сюда! - ответил Никор,
   Вошедший,  весь покрытый инеем,  поздоровался с  Никором и  подал ему
маленький сверток.  Никор  быстро развернул листок бумаги и  приступил к
расшифровке сообщения:
   "Вечером  31   декабря  по  железнодорожной  линии  Брест,   Черемха,
Бельск-Подляски проследует специальный скорый поезд. "Товар": герои СС и
вермахта  с  Восточного  фронта.   Усиливается  охрана  железнодорожного
полотна и станций по пути его следования".
   Сообщение вызвало оживление в землянке. Партизаны окружили командира.
Долго  обсуждали различные варианты диверсии.  Наконец план  был  готов.
Никор дал конкретное задание каждой группе.
   - Итак,  товарищи, кавалеры Рыцарского креста едут на бал в Белосток.
Мы  должны на  нашей  территории приготовить им  теплый,  я  бы  сказал,
горячий прием.  Этого требует наше славянское гостеприимство, - закончил
совещание Никор.  Последние его слова партизаны встретили взрывом смеха.
Операция предстояла очень опасная,  но отряд уже не раз принимал участие
в подобных акциях...



   Зал отеля "Ритца" в Белостоке и большой зал дворца Браницких сверкали
множеством огней Вокруг отеля,  дворца и соседних улиц усиленные патрули
следили за тем, чтобы никто не нарушил новогоднего торжества. Генерал СС
Отто  Хельвиг и  доктор  Брикс  придирчиво осмотрели залы.  В  последней
информации, которую получил генерал Хельвиг, сообщалось, что специальный
поезд благополучно проследовал до Бреста и направился к Белостоку.
   На  город  спускались  ранние  декабрьские сумерки.  Через  два  часа
специальная делегация вместе с оркестром должна была выехать на вокзал в
Белостоке, чтобы встретить героев Восточного фронта.
   Ресторан отеля  "Ритца" приковывал взоры  своим довольно замысловатым
убранством.   Парадные  мундиры  офицеров  перемежались  с   изысканными
туалетами дам  и  вечерними костюмами штатских лиц.  Над  эстрадой висел
увитый еловыми ветками портрет фюрера и большой лозунг: "Победа - 1944",
бросались в глаза две хвастливые цитаты из речей Гитлера.
   Постепенно запоянялнсь места за столикими.  Атмосфера становилась все
более непринужденной.  Звенели бокалы и рюмки.  Штангер в своем парадном
мундире с Железным:  крестом на груди пришел вместе с Хелен,  Хайденом и
его  невестой Лизой,  которая приехала сюда из  Берлина.  Сопровождал их
Иорст.  Они заняли столик,  подняли тост за старый год,  а когда заиграл
оркестр, Штангер и Хелен пошли танцевать.
   - Помнишь  наш   первый  танец?   Ты   был   тогда   такой   угрюмый,
недоступный... - радостно прошептала Хелен, - Помнишь ту песенку?
   - Нет, все забыл. И песенку тоже забыл:
   - Помнишь, помнишь... Разговор понял?
   - Нет.
   - Перестань, не дурачься.
   - Конечно, понял.
   - Ну и что решил?
   - Главным церемонийместером будет наш дорогой Никор, или твой Ник. Он
приготовит и развлечения, и сюрпризы.
   - Чудесно! А теперь до конца бала - ни слова об этом...
   Штангер опытный глазом  разведчика осматривал зал.  Завелли,  хотя  и
получил приглашение, не поехал на бал в Белосток.
   Атмосфера  в   ресторане  с   каждым  часом  становилась  все   более
непринужденной.
   Штангер и  Хелен  нетерпеливо поглядывали на  часы  -  ждали момента,
когда в дверях появится вестник с "сюрпризом" для гитлеровцев. Ведь если
Никор ударит, так ударит...


   С    наступлением   сумерек   отряд   капитана   Никора   подошел   к
железнодорожному полотну  вблизи  станции Черемха.  Белые  маскировочные
халаты сливались со снегом и делали партизан почти невидимыми. Партизаны
залегли на лесной вырубке,  в молодняке, на склоне возвышенности, откуда
хорошо  просматривались черные  ленты  рельсов.  Никор  шепотом  отдавал
приказания:  куда поставить ручные пулеметы и  миномет,  кто  отправится
снимать часовых,  патрулировавших вдоль железнодорожного полотна,  и где
заложить мины.  Дозор отправился в направлении, откуда должен был прийти
специальный поезд, чтобы ракетой предупредить о его приближении.
   Никор   наблюдал  за   железнодорожным  полотном,   ожидая  появления
немецкого  патруля.  Наконец  показались двое  патрульных.  Партизаны  в
маскхалатах поползли к  полотну.  Захваченные врасплох,  немцы не успели
оказать сопротивления.  Их  место  на  железнодорожных путях заняли двое
партизан,  надевшие шинели и  каски  немецких солдат.  Таким же  образом
устранили второй  и  третий  патрули.  Теперь  участок  железнодорожного
полотна длиной в несколько километров "охранялся" партизанами.
   Приближалось время  подхода ожидаемого поезда.  Вот  издалека донесся
приглушенный,   характерный  шум,  и  паровоз  с  несколькими  товарными
вагонами  промчался  мимо  партизанской засады.  Это  предусмотрительные
немцы,  не доверяя патрулям,  курсировавшим вдоль полотна,  пустили этот
состав впереди специального поезда,  чтобы проверить,  не заминирован ли
путь.  Следовательно,  ожидаемый "объект" должен был вот-вот показаться.
Никор пристально вглядывался в  восточную сторону неба,  где должна была
взвиться  сигнальная ракета  партизанского дозора.  Он  еще  раз  обошел
огневые позиции, осмотрел подготовленные мины и стал напряженно ждать...
   Впереди паровоза были прицеплены две платформы с  песком,  а за ним -
шесть   классных   вагонов,   внутреннее  оснащение   которых   отвечало
требованиям самых взыскательных пассажиров.  В  вагонах все  сверкало от
никеля,  люстр и  бронзы.  В  каждом купе  сидело по  нескольку военных,
преимущественно офицеров,  в  которых с  первого же  взгляда угадывались
бывалые фронтовики.
   31   декабря  после   полудня,   когда   поезд   отошел  от   станций
Высоко-Литовске,  в вагонах началась суета. Пассажиры брились, приводили
себя в порядок,  надевали парадные мундиры, прицепляли на них награды. В
вагонах  запахло  одеколоном,   кремами.  То  здесь,  то  там  доставали
бутылочки со спиртными напитками, чтобы еще больше подогреть праздничное
настроение.
   Атмосфера царила  приподнятая,  даже  торжественная.  Пассажиры этого
необычного  поезда  все  чаще  нетерпеливо  поглядывали на  часы.  Самый
опасный участок пути  остался позади.  Через партизанские районы Полесья
проехали днем.  Теперь находились на территории Белостокщнны.  А  здесь,
согласно заверениям офицеров СС, с ними ничего не могло случиться.
   Наступали ранние зимние сумерки.  В вагонах зажгли свет.  Послышались
звуки песен. Поезд помчался по Беловежской пуще.
   По   железнодорожному  пути  проехала  моторная  дрезина.   Это  была
очередная  проверка  бдительности  патрулей.   Никор  напряг  слух.  Ему
показалось,  что  он  слышит  характерный  шум  приближающегося  поезда.
Действительно,  гул нарастал.  И  в  эту секунду в  той стороне,  откуда
мчался поезд, мрак ночи прорезала сигнальная зеленая ракета.
   Три группы минеров во главе с Никором бросились к полотну,  поднялись
на насыпь и  начали торопливо вставлятъ в вырытые ямки заряды взрывчатых
веществ. Заложив мины, быстро отошли назад, протягивая за собой шнуры от
взрывателей.  Партизанские патрули,  выдававшие себя за  железнодорожную
охрану, исчезли с путей.
   Никор залег за  густым ельником рядом с  начальником разведки отряда.
Накрутив шнуры к взрывателям мин на вспотевшую ладонь и до боли в глазах
напрягая  зрение,   Никор  смотрел  в  ту  сторону,  откуда  должен  был
показаться состав.
   - Не прозевай!  Рви,  как только поезд минует вон тот столб, - сказал
начальник разведки, хотя об этом уже не раз говорили в этот вечер.
   - Вовсю несется,  черт его возьми!  Видно, спешит на бал! - прошептал
Никор. - Прижмись плотнее к земле, чтобы не задело осколками...
   Паровоз  дал   пронзительный  гудок.   Замерзшая  земля   многократно
усиливала эхо.  Вот уже показался желтый сноп прожектора и стали заметны
искры, летевшие из трубы паровоза.
   "Раз,  два,  три,  четыре, пять..." - считал про себя Никор, провожая
взглядом паровоз, и в следующее мгновение рванул шнур.
   Взрыв  потряс  воздух.  Оглушительный грохот  смешался  со  скрежетом
сошедшего с  рельсов паровоза и  падающих с насыпи вагонов.  Свист пара,
треск взорванных вагонов нарушили царившую еще несколько мгновений назад
ночную тишину.
   Заработали ручные пулеметы. Раздались выстрелы из миномета.
   - За Максима и погибших товарищей! - крикнул кто-то из партизан.
   Пулеметные очереди  захлестали по  вагонам.  Выстрелы и  разрывы  мин
заглушали крики и  стоны раненых.  То  здесь,  то  там  вспыхивали языки
пламени.
   После нескольких минут убийственного огня Никор дал  приказ отходить.
Разгоряченные боем, партизаны исчезли в пуще. Потерь не было.
   В свой лагерь вернулись к полуночи.  Их ждал праздничный партизанский
ужин.  Кружки со спиртом переходили из рук в руки. Говорили о только что
пережитом. Отряд капитана Никора встречал новый, 1944-й год.


   До полуночи оставалось минут тридцать -  сорок.  Бал в  казино центра
разведки "Хорн" был в самом разгаре.  Внезапно в зал вошел возбужденный,
очень  бледный дежурный офицер.  Остановившись в  дверях,  он  отыскивал
кого-то  взглядом.  Наконец  заметив  за  столиком  майора  Завелли,  он
протиснулся между  танцующими парами и,  не  отвечая на  веселые шутки и
вопросы товарищей, вытянулся перед шефом.
   - Что у тебя?  - рявкнул на него Завелли, так как не яюбжл, когда ему
мешали веселиться. Офицер протянул майору маленький листок. Лицо Завелли
мгновенно побледнело. Не сказав ни слова сидевшим с ним за одним столом,
он быстро вышел из казино...


   Генерал СС Отто Хельвиг и  доктор Брикс сидели вместе со своей свитой
в  маленьком зале  отеля "Ритца".  С  минуты на  минуту они  должны были
выехать на  вокзал встречать дорогих гостей и  никак  не  могли  понять,
почему задерживается поезд.
   Внезапно двери зала открылись и  все  увидели оберштурмфюрера Кёнига,
дежурного офицера гестапо.  Он  отдал  честь,  молча подошел к  генералу
Хельвигу и протянул ему листок.  Генерал, прочитав первые строки, окинул
присутствующих ошеломленным  взглядом  и,  не  отвечая  на  посыпавшиеся
вопросы,  швырнул на стол телеграмму.  Первые же ее слова объясняли все:
"Спецпоезд уничтожен. Обстоятельства диверсии..."



   Налет отряда Никора на спецпоезд,  в котором ехали "герои" Восточного
фронта,  вызвал бурную реакцию в  разведке и  гестапо.  Несколько недель
следственная комиссия изучала и анализировала каждую,  даже самую мелкую
деталь.  Генерал СС Отто Хельвиг,  начальник СС и полиции в Белостокском
округе,  лично  следил за  ходом следствия.  Вызывало удивленно,  почему
партизаны напали именно на этот поезд.  Откуда они узнали, кто едет этим
поездом?   Все  эти  вопросы  старались  выяснить  любой  ценой.  Однако
следствие не сдвинулось с  мертвой точки.  Никор на какое-то время будто
сквозь землю провалился и нигде не давал о себе знать.
   Несмотря на  суровую зиму,  бои на  Восточном фронте не прекращались.
Советские  войска  освобождали все  новые  и  новые  районы,  завоевывая
удобные  позиции  для  весенне-летнего  наступления.  Штангер ничего  не
оставляя  без  внимания.  Он  старался  узнавать  все  более  или  менее
существенное,  что  имело значение с  военной точки зрения,  и  страстно
мечтал о  весне,  которая всегда благоприятствовала проведению различных
операций.  Однако одно  событие почти  на  два  месяца приостановило его
работу...



   Штангер проснулся в сильном волнении. Ночью его преследовал кошмарный
соп,  а теперь не покидали мрачные мысли. Обычно он объяснял это нервным
напряжением,  постоянным возбужденным состоянием,  в котором жил,  но на
этот раз его одолевали дурные предчувствия...
   Ранним утром разведцентр "Хорн" был взбудоражен сообщением о том, что
в  районе  Пружан  русские  выбросили десант,  что  жандармерия проводит
облавы и требует подкрепления. Майор Завелли после короткого совещания с
офицерами направил туда  помощь.  Поехал почти целый батальон карателей,
усиленный ротой жандармов и отрядом полицаев. Общее командование взял на
себя капитан Ланг.  Сопровождали его Швинд и  Штангер,  так как в районе
выброса десапта было уже много задержанных, которых следовало допросить.
   Выехали в полном снаряжении,  Штангер занял место на заднем сиденье в
"опеле".  Сзади и впереди ехала автомашины с солдатами. Штангер скользил
взглядом по мрачной лесной чаще,  тянувшейся но обеим сторонам шоссе.  В
эти минуты он боялся пущи.  Вернее,  не пущи,  а тех, кого она скрывала.
Штангер слишком хорошо пояпмал свое положение, особенно в данный момент.
На нем был мундир немецкого офицера,  Он был вооружен и  ехал на облаву.
Следовательно,  он  был одним из  "них".  А  еслп нападут партизаны?  Не
хотелось погибать такой смертью -  после стольких лет работы в  разведке
быть застреленным своими!
   Штангер с  облегчением вздохнул,  когда  автомашины достигли какой-то
деревни  под  Пружанами,  которая  была  назначена  пунктом  дальнейшего
развития операции.  Когда вышли из автомашины, Штангер заметил несколько
десятков  мужчин  и  женщин,  стоявших у  стены  амбара.  Он  подошел  к
арестованным ближе.  Окровавленные лица,  разбитые  головы,  разорванная
одежда.
   - Что за люди? - спросил он жандарма.
   - Бандиты! - прозвучал короткий ответ.
   - Их схватили с оружием? - продолжал Штангер.
   - С  оружием?  -  удивился жандарм.  -  Нет!  Здесь все бандиты.  Шеф
жандармов в  Пружапах приказал пх арестовать,  поскольку недалеко отсюда
русские сбросили парашютистов. Наверняка они что-нибудь знают об этом...
   - А если не знают? - спросил Штангер.
   - Все равно будут расстреляны, - ответил жандарм и пожал плечами.
   Штангер подошел к группе офицеров, которые о чем-то разговаривали.
   - Вы слышали? - спросил его Ланг.
   - О чем, герр капитан?
   - Найдены  парашюты  и  один  контейнер  с  оружием,  медикаментами и
коммунистической пропагандистской литературой.
   - Где?
   - Где-то здесь,  на поляпе. Собаки вытащили из мха. А парашюты висели
на деревьях. Сейчас привезут.
   Через  несколько минут  жандармы принесли семь  парашютов и  грузовой
мешок  -   контейнер.   Ланг  все  внимательно  осмотрел  и,   переписав
обозначения и  содержимое контейнера,  приказал  доставить  найденное  в
Беловеж.
   Тем  временем  автомашины развозили  карателей  по  участкам  облавы.
Фашисты окружали стрелковой цепью отдельные участки пущи  и  прочесывали
их.  Собаки пытались взять  след,  который мог  бы  привести карателей к
убежищу партизан или парашютистов.
   Штангер  по  поручению капитана Ланга  занялся допросом подозреваемых
лиц.


   Под  временное помещение для  ведения следствия заняли одну  из  изб.
Жандармы по  очереди  вводили  подозреваемых,  а  Штангер допрашивал их.
Задержанные в  душе удивлялись,  что  этот немец предлагал им  садиться,
угощал сигаретами,  не  бил и  даже пе  кричал.  Разговаривал он е  ними
по-польски,  по-белорусски  и  по-русски.  Однако  арестованные этим  не
обольщались  и  отвечали  на  вопросы  сдержанно.   Из  допроса  Штангер
установил,  что самолет прилетел между двенадцатью и часом ночи,  что на
фоне ночного неба появились "зонтики" и  что сразу же началась стрельба.
Очевидно,  кто-то предупредил немцев о  высадке воздушного десанта,  так
как стрельба не могла возникнуть случайно.
   Вошедший жандарм вдруг доложил,  что  один из  задержанных настойчиво
просит привести его на допрос вне очереди.  Штангер приказал ввести его.
Через минуту жандарм впихнул в хату обросшего мужика. Штангер смерил его
взглядом и  спросил,  что  он  хочет сказать.  Мужик придвинулся ближе и
заговорил:
   - Я,  господин офицер,  скажу,  кто из задержанных коммунист и  кто с
партизанами...
   - Говори, - разрешил Штангер, не отводя от него взгляда.
   Мужик шепотом назвал ему фамилии коммунистов и тех, кто сотрудничал с
партизанами. Штангер записал их.
   - Почему ты только сейчас решил сообщить об этом?
   - Я давно хотел служить вам, но здесь трудно встретить кого-нибудь от
вас. За каждым отъезжающим из наших мест следят партизаны. Они действуют
даже в Пружанах и Беловеже. Лишь только сегодня представился случай.
   - Так, значит, только сегодня представился случай? - пробормотал себе
под нос Штангер. - Какие у тебя доказательства, что ты говоришь правду?
   - Я  покажу,  у  кого спрятано оружие,  кто  разносил листовки и  кто
должен был сегодня ночью на своих подводах отвезти парашютистов в пущу.
   - Хорошо!  -  оборвал его Штангер.  - Часовой! - крикнул он жандарму,
стоявшему за  дверью.  Когда  тот  вошел  в  избу,  Штангер приказал:  -
Заковать  его  -  и  пусть  стерегут  отдельно.  Если  он  обменнется  с
кем-нибудь хоть словом - пулю в лоб! Это особо опасный тип. Понял?
   - Так точно,  герр лейтенант! - ответил жандарм и вытолкал совершенно
обалдевшего мужика из избы.
   Облава продолжалась целый день,  но не дала существенных результатов.
Правда,  гитлеровцы наткнулись в пуще на партизанские шалаши,  но ничего
достойного внимания в них не нашли.
   Вскоре собрался штаб по руководству облавой.  Штангер сообщил Лангу о
результатах допроса и  предложил освободить задержанных,  и прежде всего
тех,  кого  назвал  провокатор.  Одного  из  задержанных,  как  наиболее
подозрительного,  Штангер  рекомендовал  забрать  в  распоряжение штаба.
Капитан  Ланг   согласился  с   этим   и   приказал  нескольким  отрядам
возвращаться в Беловеж.
   Деревня  Глубокий Угол  опустела.  Команды  уезжали  к  месту  своего
расположения.  Последними покинули деревню две  автомашины из  батальона
карателей и  легковая автомашина,  в  которой  ехали  Штангер,  Швинд  и
мужик-предатель.
   Автомашины ехали медленно,  так  как  дорога была размокшая и  вся  в
выбоинах.  Оружие держали наготове и  не отрывали взгляда от дороги и ее
обочин.  Штангер сидел с  правой стороны машины.  В  случае стрельбы это
давало больше шансов скрыться в пуще.
   Дорога пошла под гору.  С левой стороны тянулся некрутой склон, густо
заросший кустами.  Грузовик,  ехавший впереди, резко затормозил, так как
водитель заметил лежавшую на  дороге колоду.  И  в  тот же  миг с  этого
склона начался огонь.
   Штангер  моментально,  не  дожидаясь,  пока  остановится  автомашина,
открыл дверцу и  выскочил в  придорожный ров.  Вслед  за  ним  выскочили
провокатор,  водитель и  Швинд.  Стреляли только с левой стороны.  Из-за
машин начали отвечать немцы, которые успели залечь там.
   - Уходим! - скомандовал Штангер.
   Прячась за  деревьями,  ответили огнем  и  вновь  пробежали несколько
шагов.
   - Иоган!  -  крикнул Штангер шоферу.  -  Пристрели его!  Это  опасный
бандит, он может убежать от нас! - И показал на провокатора.
   Иоган дал очередь из автомата в  предателя и догнал Штангера.  Следом
за ними, пригибаясь к земле, прыжками передвигался Швинд.
   Одна  из  автомашин,   охваченная  пламенем,   взорвалась.  Отчетливо
слышались  команды  партизан.   Каратели  не   раз  бывали  в   подобных
переделках.  Они залегли цепью за деревьями и били длинными очередями по
склону, где находились партизаны.
   Отходя,  Штангер,  Швинд и  водитель оказались в  редкой полосе леса.
Продвигались вперед перебежками, от дерева к дереву.
   - Доннерветтер,  опять  влип!  -  скулил  Швинд.  -  Как  когда-то  с
покойником Фанерой.
   - Молчи, стреляй и отходи! - прикрикнул на него Штангер.
   Слышно было,  как  цепь  немцев под  огнем  партизан начала панически
отступать в пущу.
   Осталось позади еще несколько десятков метров.  В  пень,  за  которым
залег Штангер,  врезалось несколько пуль.  Штангер пополз к  видневшимся
вдали  кустам.  Партизаны напирали.  Штангер  и  его  спутники бросились
бежать. Гром выстрелов, свист нуль - и Штангер опять залег. В нескольких
шагах находились спасительные заросли. Иоган и Швинд были уже там.
   Штангер вскочил,  чтобы сделать последний бросок,  и  в  гот  же  миг
почувствовал,  будто  раскаленное железо пронзило ему  бок.  Острая боль
охватила все тело и парализовала ноги.  Штангер рухнул на землю. Швинд и
Иоган подползли к нему.
   - Герр  лейтенант,  скорее  отсюда!  Здесь  нас  схватят,  -  торопил
водитель, таща Штангера в заросли.
   Штангер чувствовал,  что  тернет сознание.  Кровь хлюпала в  сапогах,
мертвела  правая  сторона  тела.  Стиснув  от  боли  зубы,  он  прилагал
нечеловеческие усилия,  чтобы  не  потерять сознания.  Беглецы  поползли
дальше, в спасительную чащу.
   Стрельба возле дороги не утихала.  Штангер потерял сознание и упал на
мох.  С  него  сняли шинель и  мундир,  разорвали рубашку.  Рана была на
уровне четвертого ребра с правой стороны.  Пули вышли спереди.  На месте
их  вылета  виднелись мелкие  осколки кости.  Штангеру сделали временную
перевязку, чтобы остановить кровотечение. Из веток соорудили примитивные
носилки и понесли его дальше в пущу. Отзвуки боя сюда уже не доходили.
   Ночь  провели  в   густом  молодняке.   По   очереди  дежурили  возле
находившегося без  сознания Штангера.  Мороз  щипал  их  вовсю,  но  они
боялись разжигать огонь.  Утром Иоган пошел на разведку и встретил отряд
карателей,  прибывших  забрать  убитых  и  остовы  сгоревших  автомашин.
Штангера в  бессознательном состоянии тотчас  же  отвезли в  Беловеж,  а
оттуда в  военный госпиталь в Белосток.  У него было раздроблено ребро и
прострелено правое легкое.


   Он   медленно  поднял   тяжелые,   будто   налитые  свинцом  веки   и
отсутствующим взглядом обвел белые стены палаты и  кровать,  на  которой
лежал. Потом долго смотрел в окно, за которым был виден краешек голубого
неба.  Малейшее движение вызывало острую боль,  пронизывавшую все  тело,
каждый вдох и выдох усиливал ее.  Он был ослаблен высокой температурой и
потерей крови. Губы у него спеклись. В горле пересохло.
   Вот открылись двери палаты, и вошла медсестра.
   - Сестра...  -  Штангер с трудом выдавил из себя первое слово.  - Где
я... и что со мной? - произнес он, стараясь приподняться на кровати.
   - Герр лейтенант,  пожалуйста,  не  разговаривайте.  Лежите спокойно.
Врач,  запретил вам говорить.  Вы в,  военном госпитале в Белостоке. Вам
сделали очень сложную операцию. Слава богу, все окончилось благополучно.
Много дней вы были без сознания, в горячке, бредили...
   Штангер смотрел на  немку  широко  раскрытыми глазами и,  как  сквозь
туман,  восстанавливал в  памяти картину всего,  что с  ним случилось по
возвращении из Пружан.
   - Меня навещал кто-нибудь? - вновь с-трудом спросил он.
   - Да,  конечно. Были какие-то офицеры из Беловежа и два раза какая-то
дама...
   - А  я...  что-нибудь говорил в  бреду?  -  спросил он  и  пристально
взглянул на немку.  Его охватил озноб при одной мысли, что кто-нибудь из
гитлеровцев мог слышать его бред и донести в гестапо.
   - Да,  но это были отдельные слова.  Я сидела все время возле вас. Вы
называли имя Хелен. Это я запомнила точно. Вы постоянно ее звали...
   - А что я еще говорил? - Штейгер с мольбой взглянул на сестру.
   - Тихо!  Вам нельзя волноваться,  Что еще?  -  задумалась немка. - Вы
проклинали кого-то.  Говорили также на  каком-то  языке,  которого я  не
понимаю...
   Штангер закрыл глаза и  вновь впал  в  забытье.  Сестра тихо вышла из
палаты.
   Шли дни.  Постепенно кризис миновал,  но  температура все не спадала.
Как же он ждал прихода Хелен,  как мечтал о том,  чтобы она побыла с ним
хотя бы  минутку!  Его  интересовало,  сообщила ли  она  в  Центр о  его
ранении. Знают ли там, почему от него нет донесений?..
   Иногда он брал в  руки зеркало,  стоявшее на столике у кровати,  и не
узнавал себя.  Густая темная щетина покрыла его  щеки.  Глаза  окаймляла
сеть морщин. На висках он впервые заметил седые волосы.
   Штангер подолгу находился в полубессознательном состоянии. Он смотрен
на облака, проплывавшие по небу, и ему казалось, будто рядом с ним сидит
Хелен,  держит  его  за  руку  и  внимательно  смотрит  на  него  своими
прекрасными добрыми  глазами,  а  он  начинает рассказывать ей  о  своей
бурной жизни.  Сколько раз  он  заново переживал отдельные драматические
эпизоды своей жизни!..
   Память уносила его в далекое прошлое,  в годы детства.  Вот родители.
Они давно ушли из  жизни,  но  он  хорошо помнил нх.  Отец его отличался
атлетическим телосложением,  был  смуглый,  с  черными пышными,  усами и
седой  головой.  Мать,  щуплая женщина с  вечно озабоченным лицом,  была
наделена мягким романтическим характером. Штангер вспоминал их квартиру,
находившуюся недалеко от  площади Костюшко в  Белостоке.  Когда  он  был
маленьким,   отец  любил  вечерами  сажать  его  к   себе  на  колени  и
рассказывать о восстании 1863 года, о сражениях, о легендарном командире
повстанцев Вавре.  Как  реликвии,  отец  показывал  ему  пули  от  ружей
повстанцев,  рассказывал о  своих  скитаниях  по  свету,  когда  он  был
вынужден  покинуть  родину  и  скрываться  от  преследований.   Штангеру
запомнились красочные описания Ближнего Востока,  Африки,  Америки. Отец
искал там работу.
   Другой  период  в  их  жизни  Штангер помнил лучше.  В  начале первой
мировой войны он  с  родителями эвакуировался,  в  глубь России.  Школа,
новый мир детских впечатлений,  первые дни революции в далеком Саратове,
городе на  Волге.  Вместе с  отцом  он  ходил на  солдатские митинги,  с
восторгом смотрел на  маршировавших красногвардейцев.  Он еще не понимал
тогда революции,  был слишком мал,  однако жил тем же,  чем и  его отец,
радовался вместе с отцом свержению царизма и наступлению новой эпохи.
   Он гордился,  когда отец, несмотря на преклонный возраст, с винтовкой
в  руках и  с  красной повязкой на  рукаве ходил патрулировать но улицам
Саратова.
   Потом  было  возвращение  на  родину.  Белосток,  разрушенный войной,
безработица,  болезни,  голод.  Неожиданная смерть отца  от  тифа.  Мать
скончалась вскоре после него.
   Анджей остался один.  Дальние родственники,  взявшие над  ним  опеку,
хотели,  чтобы он выучился на ксендза.  Ему удалось избежать этого.  Его
влекла жизнь,  полная приключений. Окончив среднюю школу в Белостоке, он
был уже зрелым юношей, хорошо сложенным и закаленным.
   Его влекла авиация.  Друг отца,  в  то время офицер Войска Польского,
помог ему попасть в  авиационную школу подхорунжих в Демблине.  Экзамены
Анджей сдал отлично.
   Наступили  годы  напряженной учебы.  Штангер  со  страстью  овладевал
трудным  искусством пилотажа на  "летающих гробах",  как  называли тогда
"фарманы"  и  другие  примитивные  самолеты,   нередко  рассыпавшиеся  в
воздухе.  Сколько его  товарищей разбилось на  них!  Помнил  он  и  свои
аварии...
   Авиашколу он окончил с  отличием.  Его направили в  авиаполк в  Лиду,
Начались  скучные  годы  военной  службы.   Учения,  патрульные  вылеты,
отработка техники полета, наряды, иногда развлечения...
   Однако случай круто повернул его судьбу.  Штангер никогда не  жалел о
тем своем поступке.  В их полку служил чванливый,  наглый майор,  "серый
кардинал"  легионерской  клики,   тупой,  подозрительный,  угодливый  по
отношению к  начальству и  жестокий с  подчиненными.  Его ненавидели вес
молодые офицеры.  Оя постоянно задевал Анджея,  напоминая ему об отце, о
котором знал, что тот был в России и служил в Красной гвардии.
   Это случилось в  офицерском казино во время какой-то пирушки.  Анджей
помнил,  как  пьяный майор без  всякого довода прицепился к  нему  и  на
глазах приглашенных дам и  офицеров оскорбил его.  Уязвленный до глубины
души и  ослепленный ненавистью,  Анджей ударил майора в лицо и вызвал на
поединок.
   Разразился большой скандал, и до поединка дело не дошло. Майор пустил
в ход все пружины,  чтобы убрать Анджея из авиации.  Штангер оказался на
мостовой без денег, жилья и работы...
   Несколько месяцев  скитался  он  по  разным  учреждениям,  но  работу
получить не  мог,  как не  могли ее  получить и  многие другие.  Наконец
судьба улыбнулась ему.  Его  приняли на  авиационный завод  в  Варшаве в
качестве летчика-испытателя.  Он  испытывал там каждый серийный самолет,
покидавший завод.  Платили хорошо.  Он  выходил живым  из  самых опасных
переделок в  воздухе и  чувствовал себя  в  своей  стихии.  Жизнь обрела
смысл.
   Но  безумная  бравада,  необузданный темперамент вновь  испортили ему
жизнь.  Однажды он  пролетел под мостом Понятовского,  считая это вполне
нормальным поступком. Им восхищались, ему сочувствовали, но на следующий
день он оказался без работы...
   Потом?  Потом  он  перепробовал многие профессии.  Объезжал лошадей в
цирке, демонстрировал на арене необыкновенную меткость в стрельбе. Потом
увлекся спортом: боксировал, поднимал тяжести, овладевал приемами дзюдо.
Однако цирк быстро надоел ему.
   Политика  в  ту  пору  не  интересовала его,  однако  он  видел  зло,
господствовавшее в  Польше,  безработицу  и  нищету  трудящихся.  Он  не
связывал себя ни с одной политической группировкой, но признавал правоту
за  тем,  кто требовал хлеба,  работы,  гражданских прав,  и  критиковал
буржуазное правительство.  Не  раз  он  бродил по  районам Варшавы,  где
влачили жалкое существование безработные,  где скалила зубы нищета,  где
пожирали людей болезни. Знал он такие районы и в других городах.
   Он  мечтал о  путешествиях,  но без денег эти мечты оставались только
мечтами.  В  это время на  его жизненном пути встал капитан Стефан Соха.
Долгие беседы с ним определили дальнейшую судьбу Анджея.  Соха предложил
ему работать в  разведке.  Это было нечто новое,  неизвестное.  Разведка
влекла его  своей таинственностью,  романтикой.  Стефан Соха был опытным
разведчиком,  специализировавшимся по  Германии.  Он знал отца Штангера.
Однажды Соха  сказал ему:  "Я  хорошо знал твоего отца.  Он  верил,  что
Польша будет страной социальной справедливости,  что в  ней осуществятся
мечты всех поколений,  боровшихся за свободу.  Помни,  Анджей,  в Польше
сейчас  хозяйничают канальи и  правит  диктатура,  чуждая народу.  Здесь
царят произвол и зло.  Но есть такое понятие,  которое выше всего этого.
Это -  родина.  И я работаю с мыслью о будущем. Я верю, что время многое
изменит.  Ослепленные классовой  ненавистью,  наши  правители  не  хотят
видеть  реальной угрозы  нашей  стране  со  стороны  третьей  империи  и
Гитлера... Все, что ты сделаешь против третьей империи, будет хорошо для
Польши. А я верю, ты многое можешь сделать..."
   Так начался новый этап в его жизни. Шел 1934 год. Штангср старательно
готовился к  своей секретной миссии.  Отдавал ли  он  тогда себе отчет в
том, что эта работа поглотит его всего без остатка на долгие годы?..
   Он получил документы,  из которых следовало,  что в  его роду дед был
немцем,  что он  исповедует протестантскую религию.  Соха обсудил с  ним
детали  разведывательной  работы,   контакты.   Связь  они  договорились
поддерживать только между собой.
   II  вот  в  одну  из  октябрьских ночей 1934  года Штангер нелегально
перешел  границу  третьей империи и  обратился к  гитлеровским властям с
просьбой дать ему убежище и  работу.  Его возили с  места на место.  Ему
устраивали  десятки  допросов.  Он  предъявлял документы,  рассказывал о
своей жизни, просил дать ему работу и немецкое гражданство.
   Наконец   его   оставили  в   покое   и   направили  на   работу   на
вагоностроительный завод в Берлине. Он везде чувствовал за собою слежку,
но своим поведением не вызывал подозрений у  шпиков.  Фашизм в это время
упивался своей властью. Штангер видел гитлеровские смотры, марши СА, СС,
"гитлерюгенд",  военные парады,  слушал выступления Гитлера и все больше
понимал смысл слов  капитана Сохи,  который объяснял ему,  чем  явлнется
фашизм и какую опасность несет он народам.
   Неожиданно Штангер обнаружил, что абвер заинтересовался его персоной.
Наверняка это  был результат длительного наблюдения за  ним гитлеровской
разведки.  Штангер получил приглашение в  бюро регистрации якобы с целью
уточнения "учетных данных". Какой-то тин в гражданской одежде забрал его
оттуда  в   машину  и  повез  длинным  лабиринтом  берлинских  улиц.   В
разведотделе Штангера долго  расспрашивали о  летной  школе,  о  военной
службе, о причинах увольнения из авиации, о семье и "дедушке-немце". То,
что он рассказывал офицерам абвера уже не составляло военной тайны,  так
как летную школу и авиацию он оставил давно и там уже многое изменилось.
   Судя по  всему,  оя внушил им доверие.  Ему помогли получить немецкое
гражданство.  Анджей взял фамилию своего "деда" - немца Штангера. Так он
стал сотрудником абвера.  С  отличием окончив разведшколу в  Гаттове под
Берлином,  работал в  разных отделах абвера на  так называемом "польском
направлении".  Штангер переводил сообщения,  поступавшие от гитлеровских
агентов  из  Польши,  переписывал показания  и  отчеты  перебежчиков или
диверсантов из Польши, проходивших в третьем рейхе переподготовку.
   Штангер припомнил диверсионные акты,  которые в то время и планировал
и  осуществлял в  Германии сам с риском для жизни.  Взрыв на авиационном
заводе в Гамбурге, где в то время находился по заданию разведки... Пожар
на  военных  складах в  Бранденбурге...  Катастрофа самолета,  на  борту
которого находились высшие  офицеры  авиации...  Взрыв  бомбы  во  время
гитлеровского митинга в большом зале в Бремене...  Он верил,  что делает
все это во имя Польши.  С  капитаном Сохой по разным каналам поддерживал
контакты редко. Штангер сообщал: Гитлер нападет на Польшу, все говорит о
ближайшем  начале  войны,   открыты  новые  концентрационные  лагеря,  в
Германии прививается ненависть к славянам...  Если б он тогда знал,  что
его сообщения идут прямо в  архив и  что никто в  польском штабе,  кроме
капитана Сохи, не принимал его информацию всерьез!..
   Если б  он  тогда знал...  Когда Штангер мысленно возвращался к  тому
периоду, горечь наполняла его сердце.
   Наступил сентябрь 1939 года. Рухнул миф "о сильной Польше", в который
он  тогда еще верил.  Теперь Анджей боялся,  как бы гестапо или абвер не
нашли где-то в  архивах польской разведки материалов,  которые могли его
деконспирировать.
   Работал он в то время в подразделении абвера "Асте -  Щецин".  Там он
познакомился с  Христианом Завелли,  к  которому вошел в доверие.  Часто
задумывадся,  что делать дальше.  Убежать на Запад и бороться там? Ждать
чьих-либо указаний?  Но чьих, из какого центра? Он возненавидел тех, кто
довел его страну до  трагедии и  удрал за границу.  Нет,  с  этими он не
хотел иметь ничего общего.
   Штангер решил остаться в  Германии и  в  одиночку вести борьбу против
ненавистных гитлеровских захватчиков. И вот тогда-то он встретил офицера
советской разведки.  Георг знал прошлое Штангера,  знал, что Штангер вел
двойную игру.  Беседы с  ним были длинными и  интересными.  Многие дела,
события и  политические интриги теперь  представлялись Штангеру совсем в
ином свете.
   Детские  воспоминания о  рассказах и  жизни  отца  теперь,  благодаря
встречам с Георгом,  воспринимались Анджеем совсем по-новому.  Встреча с
Георгом круто изменила жизнь Штангера. Вскоре он стал офицером советской
разведки.  Штангер твердо верил,  что это -  единственно верный путь, на
котором он  сможет  бороться против  гитлеровской Германии и  прославить
свою родину. Будущее подтвердило, что он сделал правильный выбор:
   Вскоре  Штангер узнал,  что  абвер  напал  на  след  Георга.  Штангер
предупредил Георга об опасности,  достал ему фальшивые документы и помог
покинуть третий рейх.
   Осенью 1939 года Штангеру было присвоено воинское звание "лейтенант".
Он  начал  работать на  так  называемом "русском направлении".  Вместе с
майором Завелли и  несколькими офицерами из  "Асте -  Щецин" он  получил
назначение в  новый  секретный центр  под  условным шифром  "Валли I"  в
Сулеювеке под Варшавой.  Это гнездо разведки подчинялось непосредственно
Канарису  и  занималось  исключительно  разведкой  на  территории  СССР.
Штангер  познакомился  там  с  руководителем  этого  центра  полковником
Шмельслегером,  заместителем которого являлся майор Завелли,  а также со
многими другими сотрудниками абвера.
   Анджей предпринял несколько рискованных операций,  после чего заметно
вырос  его  авторитет в  глазах начальства,  и  ему  поручили переброску
агентов в  другие страны.  Неоднократно он  один  или  в  составе группы
агентов,  многие из  которых потом уже никогда не возвращались в  "Валли
I",  выбрасывался в  соседние страны.  Он сумел добыть для абвера немало
разведывательных данных,  предварительно, конечно, проверенных советской
разведкой.   Этот  период  был  насыщен  многочисленными  драматическими
событиями.  Игра  была  крайне  опасной.  Малейшая деконспирация грозила
гибелью.
   Во  время одной из таких операций Штангер через Георга познакомился с
генералом Киром, человеком большой эрудиции и опыта.
   Наступила весна  1941  года.  Третий рейх  готовился осуществить свою
новую агрессию.  Штангер в  то  время передавал сведения о  концентрации
гитлеровских войск на границах СССР, об аэродромах, военных складах...
   Перебирая в памяти прошедшие годы,  Анджей видел в них только борьбу,
постоянную схватку то с превратностями судьбы,  то с ненавистным врагом.
Не было в его прошлой жизни тепла,  уюта,  любви. Он знал многих женщин,
но  ни  одна ив  них не  завоевала его доверия,  не  смогла овладеть его
сердцем.  Ни одна до того памятного майского вечера, когда он встретил в
Беловеже Хелен.  Совместная работа, общие опасности сблизили их. Теперь,
когда он попадал в сложные ситуации, у него имелась возможность обо всем
рассказать своей Хальке,  самому дорогому человеку.  Но даже мысленно он
не называл еж своей настоящей фамилии. До конца войны, пока идет борьба,
ему нужно было оставаться лейтенантом Штангером.
   Он  сознавал,  что явлнется всего лишь маленьким винтиком в  огромном
механизме борьбы народов и все,  что он делал в тылу врага,  совершают и
многие  другие,  такие  же,  как  он.  Штангер  не  считая  свою  работу
особенной, а тем более героической...
   Время  шло.  Постепенно он  набирался сил  после  ранения и  мог  уже
вставать с постели. Время от времени его навещали Хайден или Иорст. Один
раз был даже сам майор Завелли.  Они рассказывали о новостях в Беловеже.
Штангер узнал,  что  военная разведка проходит реорганизацию,  что  ушел
Канарис,  шеф  абвера.  Редкие  визиты  Хелен  доставляли  ему  истинное
счастье.  Она  передала  ему  указания  Центра,  который  был  сразу  же
проинформирован о его ранении.
   Он  хотел быстрее возвратиться в  Беловеж.  Ему  уже  грезились новые
вероломные операции  фашистской разведки.  Приближающаяся весна  обещала
новое развитие событий. Хотелось обязательно в них участвовать.
   "Может,  это  будет  моя  последняя разведывательная операция в  этой
войне?  А потом?  Стану лесничим. Я так люблю лес. Буду жить с Халькой в
пуще  и  писать  воспоминания.  А  если  надо,  буду  продолжать борьбу.
Возможно,  эта  война не  положит конец борьбе с  фашизмом.  Надо  будет
отыскивать военных преступников...  Буду их  преследовать.  Моя борьба с
ними не кончится здесь, в Беловеже..."
   Он все больше чувствовал себя узником госпиталя и  мысленно проклинал
врачей и сестер за то,  что они держат его здесь,  как ему казалось, без
всякой на то нужды.  Его бунтарская,  неспокойная натура рвалась в  бой.
Наконец сняли гипс. Ребра срослись, и рана в легком беспокоила меньше. И
вот наступил день, когда он смог покинуть госпиталь.



   Случай в  пуще  на  два  месяца оторвал Штангера от  разведывательной
деятельности. Ранение существенно ослабило его силы, однако он стремился
наверстать все, что выпало из его поля зрения. Постепенно он снова вошел
в  дела разведцентра "Хорн",  переводил сообщения агентов,  участвовал в
совещаниях и расследованиях. Никор ждал новых приказов Штангера.
   Среди офицеров разведки в  Беловеже неоднократно вспыхивали дискуссии
о судьбе войны. Вначале эти споры заканчивались оптимистически, но после
Сталинграда и  тех ударов,  которые получил вермахт на Восточном фронте,
такие разговоры стали носить пессимистический характер.
   С  определенного времени все  чаще  начали поговаривать о  "страшном"
оружии,  которое подготовлено в  тайных  лабораториях ученых  и  которое
повернет судьбу войны в  пользу рейха.  Одни сплетничали о  таинственных
лучах  "X",  которые в  пепел  обратят армии  врагов;  другие  шептали о
каких-то газах с молниеносным действием.
   Приближалась весна 1944 года.  На всех фронтах Красная Армия готовила
сокрушительные  удары,   и  это  подтверждали  многочисленные  донесения
агентов.  Штангер внимательно прислушивался к  разговорам о  новых видах
оружия. Он был уверен, что в этих разговорах есть известная доля правды,
   Хелен  была  в  курсе  всех  слухов  об  этих  новинках  и  энергично
прочесывала леса, которыми занимался ее институт. Однако, помимо прежних
объектов,  она  нигде не  обнаружила Каких-либо намеков,  приоткрывающих
загадку нового таинственного оружия.


   Апрель 1944  года  выдался теплым и  солнечным.  Пуща  пробуждалась к
жизни.   Однако  Штангеру  некогда  было  любоваться  весенней  красотой
природы. Его занимал ряд вопросов, на которые он пока не мог ответить. В
Беловеж  приехали  несколько  офицеров.   Их   автомашины  имели  номера
люфтваффе.  Сразу  же  по  прибытии  эти  офицеры  провели  многочасовое
совещание у  майора  Завелли.  Около  дверей  кабинета майора  во  время
совещания был поставлен часовой, и никто не смел находиться поблизости,
   В  этот  день Штангер,  стоя за  занавеской,  наблюдал за  внутренним
двором.  Он заметил,  как группа прибывших офицеров снова направилась во
дворец.  Едва он отскочил от окна,  как раздался стук. В дверях появился
офицер и доложил:
   - Через пять минут совещание у майора Завелли.
   Штангер взял записную книжку и пошел в секретариат.
   - Заходи в зал рядом, - сказал ему Хайден.
   Штангер доложил о  своем  прибытии.  В  комнате уже  сидели несколько
старших офицеров.  Через  минуту все  места были  заняты.  Затем прибыли
майор Завелли, майор Фриватт и какие-то гражданские лица. Завелли закрыл
окна, проверил, стоит ли в коридоре часовой, и начал совещание.
   - Господа,  я  имею  честь посвятить вас  в  секретное дело  огромной
государственной важности,  я  бы даже сказал,  имеющее решающее значение
для нашей победы.
   Зная патетический стиль его  выступлений,  некоторые офицеры при этом
иронически переглянулись. Завелли продолжал:
   - В   районе  наших   действий  будут  произведены  испытания  нового
разрушительного оружия...  Чудесного оружия,  -  поправился он.  -  Наша
задача  -  силами  контрразведки прочесать  всю  территорию,  где  будут
проходить  испытания.  Присутствующий здесь  полковник люфтваффе Флорель
ознакомит вас с деталями. Предупреждаю: за разглашение всего того, о чем
здесь говорится,  грозит военный трибунал и самый суровый приговор...  -
Майор  Завелли грозным взглядом окинул собравшихся.  -  Позже я  зачитаю
список офицеров, которые вместе со мной отправятся на место испытаний.
   Полковник Флорель  развернул большой  рулон  бумаги,  повесил его  на
стену и  поправил очки.  Присутствующие увидели цветную схему территории
около Буга.
   - Представляю господам расположение района  опытноге полигона.  Здесь
течет   Буг.   Зачерченная  территория  включает  шестьдесят  квадратных
километров общей  площади полигона.  Его  указатели на  юге  -  Хыбов  и
Можентин,  на севере -  околобужские районы.  Место расположения штаба и
его экспертов -  Сарнаки.  Специалисты испытывают на этом полигоне новое
оружие  фюрера.   Все  прибывшие  вместе  с   соответствующими  группами
разместятся на  территории полигона.  Любой  посторонний в  этом  районе
должен быть задержан для обстоятельного допроса. Особое внимание следует
обратить на  местное население.  Там действует подполье.  Ни одна деталь
этого "снаряда", который будем условно так называть, не должна попасть в
руки поляков...
   "Итак, не газ, не какие-то там лучи "X", о которых болтали во дворце,
а  все-таки снаряды.  Но какие снаряды?"  -  думал Штангер,  внимательно
слушая объяснения Фло-реля.
   - Они будут собираться и доставляться в Сарнаки. От успеха проводимых
испытания в  значительной степени зависит результат войны  -  победа!  -
закончил, артистически подняв ладони, Завелли.
   Через несколько часов совещание закончилось.  В этот же день Завелли,
Фриватт и группа офицеров разведки "Хорн", в том числе и Штангер, уехали
в Сарнаки.


   Школу в  Сарнаках отдали под  казарму и  штаб-квартиру "V"  (так была
закодирована операция по испытанию нового оружия). Там были смонтированы
радиостанции,  телефонные коммутаторы и другое оборудование для связи. В
казармах жили специалисты,  большинство из них были летчики и  эсэсовцы.
Среди  офицеров многие имели  высшее техническое образование,  остальные
были офицерами разведки.
   Штангер  чувствовал необыкновенный подъем.  Он  хорошо  понимал,  что
стоит на пороге открытия большой тайны.  Понимал и другое,  что раскрыть
ее  наверняка стараются сейчас  многие другие разведки,  и  прежде всего
разведчики польского движения Сопротивления.  Возможно,  это  оружие уже
известно одной из борющихся сторон,  однако он должен был выполнять свой
долг.
   Майор  Фриватт,  исполнявший  обязанности  старшего,  так  как  майор
Завелли постоянно где-то  совещался,  в  первый же  день  по  прибытии в
Саряаки  распределил обязанности.  Хайден  и  Штангер  оказались  в  его
распоряжении  и  должны  были  выполнять  контрразведывательные функции,
оберегая тайну  секретного оружия.  Остальные офицеры из  Белостока были
прикреплены  к   определенным  группам  солдат,   которые  патрулировали
близлежащие леса и села. Все в напряжении ожидали начала необыкновенного
эксперимента.
   Неоценнмым участником вечерних бесед  за  рюмкой водки  стал  молодой
капитан  разведки  люфтваффе  Клаус   Шарпе,   любитель  хорошего  вина,
анекдотов и женщин. Поскольку после первого этапа подготовительных работ
к  проведению эксперимента оказалось много  свободного времени,  офицеры
разведки или  болтались по  окрестностям,  или  пили и  играли в  карты.
Штангер занимался и  тем,  и  другим.  Всегда вместе с ним был и капитан
Шарпе,  которому Штангер сумел внушить симпатию к себе. Штангер его ни о
чем не  спрашивал,  зато сам без конца рассказывал об успехах разведки в
Беловеже и  военных приключениях,  тем  самым  провоцируя собеседника на
откровенность.
   В  этот  вечер пили втроем -  Штангер,  Хайден и  Шарпе.  Все  были в
хорошем настроении. В какой-то момент Штангер поддел Шарпе:
   - Ты  почему пишешь и  пьешь левой рукой?  Ведь  это  тебе не  совсем
удобно?
   - У  меня  не  хватает в  правом  боку  нескольких ребер,  выщерблена
ключица, сломано и плохо срослось предплечье.
   - Ты,  видно,  так же здорово где-то отхватил, как и я в свое время в
пуще?  На каком это фронте тебе так досталось?  - продолжал допытываться
Штангер.
   - Ни  на каком.  Бомбы!  Хорошо,  что вообще жив остался.  Вы здесь в
далеких тылах чувствуете себя, как в раю...
   - Не шути,  -  вставил Хайден,  -  посидел бы ты в Беловежской пуще -
имел бы другое представление о жизни в тылу.
   Штангер опять наполнил рюмки и спросил:
   - Где попался?
   - В  аду!  В ночь на восемнадцатое августа прошлого года в Пенемюнде.
Там,  где  делалось это прекрасное оружие фюрера.  Это был настоящий ад.
Погибло  множество наших  людей,  многие  получили тяжелые ранения.  Вся
опытная база была разрушена! - Он выпил залпом стакан водки. - Вся база!
А сколько специалистов, офицеров! Там погиб генерал Яшонек...
   - За  твое здоровье,  Шарпе!  За  то,  что остался жив.  Отомстим!  -
произнес Штангер и поднял стакан.
   - Да,  отомстим,  -  ответил Шарпе. -Увидите! Лондон, Москва и другие
города наших врагов превратятся в развалины. Наши Фау-1 и Фау-2 разрушат
все. Вот увидите! Это грозное оружие обеспечит нам победу.
   - Не преувеличиваешь?  -  спросил Хайдей,  которого тоже интересовали
приближающиеся испытания секретного оружия.
   - Преувеличиваю?..  Эх  вы,  наивные люди!  -  Шарпе посмотрел на них
свысока. - Завтра-послезавтра сюда прибудет генерал Дорнбергер, наш шеф,
а может,  даже сам профессор фон Браун, создатель этого нового чудесного
оружия. Посмотрите тогда, что такое оружие возмездия...
   Пили чуть ли  не до утра,  и  капитан Шарпе не скупился на рассказы о
деталях,  связанных с  новым  оружием.  Он  был  офицером разведки штаба
генерала Дорнбергера и зная больше, нежели любой другой офицер.


   На другой день возле школы в  Сарнаках остановилось несколько штабных
машин. Личный состав группы "V" построился в две шеренги во дворе дома.
   - Смотри,  - шепнул Штангеру капитан Шарпе, который стоял рядом - Тот
высокий,  худой -  это генерал артиллерии Вальтер Дорнбергер,  шеф нашей
опытной станции и  один из создателей этого чудесного оружия.  Тот,  кто
стоит  рядом  с  ним  -  это  генерал СС  Ганс  Каммлер,  уполномоченный
рейхсфюрера  СС  по  вопросам  нового  оружия.  Этот  высокий  полковник
люфтваффе -  Макс Вахтель,  командир сто пятьдесят пятого полка, который
первый был обучен запуску ракет:
   Штангер кивал в знак того,  что действительно узнает их и удивляется.
Дорнбергер,  Каммлер,  Вахтель. Какие чины, черт побери!.. Он должен был
все  запомнить,  ничего не  пропустить.  Стоя рядом с  Шарпе и  глядя на
прибывших,   Штангер   старался  провоцировать  своего   собеседника  на
дальнейшие откровения.
   - Я вижу,  ты здорово информирован!  А это что за тип?  - указывал он
взглядом на  того или иного из вновь прибывших офицеров или гражданских,
Шарпе с  удовольствием отвечал на  вопросы.  Однако при  всем  этом были
важны не эти люди,  а то, что они создали. Скоро Штангер узнает действие
нового оружия. Он сконцентрировал все свое внимание.
   Прибывшая свита вместе с местным начальством направилась в школу.  Из
открытой автомашины-радиостанции доносился голос радиооператора:
   - Краков!  Краков! Здесь Сарнаки! Здесь Сарнаки! Один, два три, пять:
Как меня слышишь? Прием...
   Несколько минут радиооператор молчал, а затем снова повторил позывные
вызова.
   Штангер одним  ухом  ловил  откровения Шарпв,  а  другим  -  то,  что
выкрикивал радиооператор.  Содержание передачи он  пока  понять не  мог,
однако  заметил,  что  несколько солдат на  пригорке начали раскручивать
барабан с телефонным кабелем.  Штангер,  Шарпе и Хайден пошли туда.  Там
стояли радиостанция и  радарное устройство,  было несколько свежевырытых
траншей,  а также находилось большое подземное убежище,  сверху покрытое
настилом бревен и замаскированное дерном.
   Технический состав проверял исправность оборудования. Через несколько
минут  прибыл  штаб.   Один  из  офицеров,   отвечавший  за  исправность
аппаратуры, доложил о готовности начать эксперимент.
   - Дать  команду!  -  приказал генерал Дорнбергер.  Вновь  послышались
позывные радиооператора:
   - Краков! Краков! Здесь Сарнаки! -Стоявшие яа возвышенности замерли в
ожидании.  Легко двигалась антенна радара,  Один из  офицеров не отрывал
глаз от бинокля.
   - Внимание!  Дистанция три тысячи метров.  Угол...  Направление!..  -
крикнул  офицер  с  биноклем.  Среди  собравшихся  наступило  оживление.
Некоторые прыгнули в окоп, другие нырнули в убежище.
   - Стой!  - крикнул Шарпе, схватив Штангера за рукав. - Сейчас увидишь
прекрасное зрелище.  Смотри,  смотри!  Там,  на  юге!..  -  крикнул он и
показал пальцем.
   Штангер заслонил рукой глаза.  Длинная, блестящая сигара вырвалась на
высоту  тысячи  метров  над   землей,   Сзади,   около   стабилизаторов,
пульсировало пламя.  За  ракетой  на  несколько десятков метров  тянулся
шлейф белых газов.  Выглядело это величественно я грозно.  И вдруг - как
гром с ясного неба!  Там,  где минуту назад летела ракета,  образовалось
огромное облако огня,  дыма и  пара.  На землю посыпался дождь осколков.
Тут же в направлении села,  там,  где разорвалась ракета,  помчались три
автомашины. Вся свита офицеров вышла из укрытия.
   - Плохо... - рыкнул Шарпе, кдаая головой.
   - Почему? Это так прекрасно и впечатляюще! - удивился Штангер.
   - Ты не понимаешь цели эксперимента.  Проклятая ракета,  взорвалась в
воздухе!
   - А где она должна была взорваться?
   - На  земле.  Она не  должна взрываться в  воздухе,  да  еще на такой
высоте...
   Штангер,  слушая Шарпе,  старался не  пропустить ни  одного слова  из
интересного   разговора,   происходившего  среди   стоявших   неподалеку
офицеров.   Там  сыпались  профессиональные  термины  и  анализировались
причины взрыва ракеты в воздухе.
   Через  несколько минут три  грузовые машины привезли обломки ракеты -
металл,   куски  стабилизаторов,  стеклянную  вату.  Специалисты  начали
копаться в  этой  куче металлического лома;  некоторые части осматривали
даже через луну и что-то записывали.
   - Что,  эта  система стреляет дальше,  чем  "Толстая Берта"  Круппа в
период первой мировой войны? - с глупой физиономией спросил Штангер.
   Шарпе с иронией взглянул на него и бросил;
   - Ну и наивный же ты, а ведь работаешь в разведке! "Толстая Берта"? -
Он конфиденциально взял Штангера под руку и отвёл его подальше от свиты.
- Эта  система пролетела свыше двухсот пятидесяти километров с  полигона
СС Пустков,  возле Мельца.  Ее не выстреливают вз орудий. Она имеет свой
двигатель.
   Штангер уже ни о чем же спрашивал.  В принципе он узнал все или почти
все.  От всех этих новостей у него гудела голова. Сейчас он думал только
о том,  как бы побыстрее передать все это в Центр. Однако сделать это он
мог только по возвращении в Беловеж.
   Остаток дня  Штангер с  Хайденом объезжали села  в  районе Сарнак,  а
вечером за рюмкой водки Шарпе вновь демонстрировал им свое знание людей,
которые решали судьбу победы третьего рейха в войне.
   - Ты говорил, что вашу базу разбомбили англичане? - обратился Штангер
к Шарпе.  -  Значит,  они знают о месте производства секретного оружия и
могут разбомбить вторично?
   - Не волнуйтесь.  Я вам не должен этого говорить,  но вы -  настоящие
ребята  и  работаете в  разведке.  Части  к  ракетам  производят десятки
предприятий на  территории Германии и  оккупированных стран.  Главный же
монтаж перенесли в  недоступные горы,  в пещеры.  Англичане теперь могут
только посвистывать! - болтал Шарпе.
   В  последующие  дни  проводились  новые  эксперименты.   Часть  ракет
достигала земли,  и  тогда  происходил взрыв,  не  менее мощный,  чем  в
воздухе.  После  такого взрыва в  земле образовывалась огромная воронка.
Каждую из них измеряли, фотографировали и записывали данные.
   Почти  ежедневно  на  испытательный полигон  под  Сарнаками приезжала
группа высших офицеров и гражданских экспертов.  Штангер неизменно ходил
с  Шарпе  и  успевал  быть  всюду:   и  на  месте  взрыва  ракет,  и  на
возвышенности, где находился главный диспетчер, и на совещаниях офицеров
разведки.
   Эксперимент постепенно становился обыденным  явлением.  Проникновения
западных агентов,  а  также разведчиков движения Сопротивления,  как это
предсказывали шефы  разведки,  не  отмечалось.  Правда,  было задержано.
несколько подозрительных крестьян, которые крутились неподалеку от места
падения  снарядов и  интересовались частями разорвавшихся ракет,  однако
задержанные    объясняли    свое    поведение    обычной    человеческой
любознательностью:  хотели,  мол,  посмотреть,  что  это  за  артиллерия
стрелнет.
   Несмотря на  то  что  штаб  люфтваффе для  наблюдения за  испытаниями
нового оружия в  Сарнаках сконцентрировал там  лучших офицеров абвера из
разных  подразделений,  им  не  удалось напасть на  след  многих опытных
разведчиков польского движения Сопротивления,  которые с  момента начала
первых испытаний в  Сарнаках и  их окрестностях пытались раскрыть секрет
врага.
   Однажды в  штабе полигона возникло необыкновенное оживление.  Одна из
ракет, которая по какойгто причине не взорвалась, пропала, и ее никак не
могли  обнаружить.   Снаряд  видели  сначала  на  экране  радара,  потом
наблюдали в  бинокль,  а  затем и невооруженным глазой.  Ракета рассекла
небо над Сарнаками и исчезла на севере.  Эксперты долго ждали ее взрыва,
но он не наступил.  Многочисленные подразделения войск и вспомогательных
служб    вместе   с    офицерами   разведки   начали   активные   поиски
неразорвавшегося снаряда. Но он бесследно исчез.
   В  течение нескольких дней по всем окрестностям прочесывали перелески
и луга,  искали и в реке.  Но все безрезультатно!  Наконец штаб пришел к
выводу, что невзорвавшийся снаряд упал в Буг, и поиски были прекращены.
   А    тем    временем   ракета    была    поднята    со    дна    Буга
разведчиками-патриотами, разобрана и переправлена по частям союзникам.


   Однажды в  Сарнаки прибыл майор Завелли.  Он  целый день  наблюдал за
взрывами  ракет,  а  затем  приказал Штангеру и  Хайдену  возвращаться в
Беловеж, Штангер попрощался с болтливым капитаном Шарпе, которому в душе
был  благодарен за  многое,  и  покинул Сарнаки.  Он  понимал,  что  был
участником одной  из  наиболее секретных операций третьего рейха в  этой
войне.
   По пути Завелли расспрашивал о деталях,  связанных с испытаниями Фау.
Хайден выразил свой восторг и  красочно описал то,  что видел в  течение
недели  .своего  пребывания  в   Сарнаках.   Штангер  тоже   говорил  об
эффективности и силе нового оружия.  Завелли заметил, что получены новые
директивы начальства и их ждет большая работа.
   Когда  прибыли  в  Беловеж,  Штангер  после  ужина  закрылся в  своей
комнате,  плотно  прикрыл  окна  и  постарался составить по  возможности
связное,  максимально краткое  сообщение  в  Центр  об  испытании нового
оружия. Он сделал также наброски схемы полигона и внешнего вида летающих
снарядов.   Штангер  доложил  в   Центр:   "Секретное  оружие  готово  к
применению.  Это ракета-торпеда,  Сообщаю технические данные...  Судя по
всему, существуют еще ракеты такой же мощности, однако меньшей дальности
- так называемые Фау-1. Испытательный центр находился на острове Узедом.
В  настоящее время  все  производство сконцентрировано в  горах  Гарц  в
Нордхаузене.  В  течение семи дней был  на  полигоне,  где  испытывались
ракеты.    Даю    координаты   полигона...    Гитлеровское   руководство
заинтересовано испытаниями и  связывает с новым оружием большие надежды.
Ракеты стартуют с полигона СС Пустков-Близна около Мелъца,  вероятно,  с
подвижных,   смонтированных  на  платформах,   стартовых  площадок.  Они
преодолевают расстояние до  250  км  по  прямой.  Оружие  еще  далеко от
совершенства, но грозное. Значительная часть ракет взорвалась в воздухе,
что особенно бесит специалистов. Отклонение большое. Применение: обстрел
больших городов.  Вполне  вероятно,  что  первый налет  ракет  будет  на
Лондон.  Запуск будет  осуществлен с  побережья Франции и  Бельгии,  где
построены  специальные стартовые площадки.  Многие  специалисты говорили
также о возможности применения Фау для обстрела Москвы и даже Нью-Йорка,
конечно,  с  подводных лодок  или  надводных военных судов.  Испытания в
районе Сарнак продолжаются".



   Наступил май 1944 года.  На юте шли ожесточенные бои. Немцев шали все
дальше   на   Запад.   Только  на   центральном  участке  фронта  царило
относительное спокойствие,  однако  эта  тишина была  обманчивой.  Линия
фронта  по  краю  полесских болот,  вплоть  до  Витебска,  создавала так
называемый белорусский выступ,  и  здесь  советские войска  готовились к
решающей  схватке.   Немецкая  группа  армий  "Центр",   занимавшая  там
оборонительные позиции, принимала энергичные меры к тому, чтобы упредить
или одержать наступление русских.
   Центр постоянно требовал от Штангера сообщений о новых оборонительных
ливнях  противника,   о  переброске  его  войск,  оперативных  планах  и
действиях военной  разведки.  Штангеру  приходилось много  и  напряженно
работать,  и он спал буквально по нескольку часов в сутки. Центр получал
от  него  шифровки об  оперативной обстановке группы  армий  "Центр",  о
положении в  ее  глубоком  тылу.  Фотокопии секретных документов,  схемы
расположения аэродромов и  военных баз в  лесах Штангер передавал Хелен,
так же  как до  этого материалы об испытаниях Фау в  Сарнаках.  Хелен по
своим каналам связи направляла их в Центр.
   Абвер переживал реорганизацию.  Разведка СС  безраздельно брала его в
свои  руки.  Изменения  произошли  также  и  в  беловежском  центре.  По
определенным признакам Штангер догадывался,  что контрразведка напала на
его след. Однако в это время у него появились возможность раскрыть новый
секрет гитлеровской военной машины.  Дальнейшее развитие событий убедило
Штангера в том,  что это будет его последняя операция в штабе "Хорн". Оа
назвал эту операцию "Похищение".


   Инспекция  продолжалась неделю.  Майор  Фриватт,  капитан  Денгель  и
Штангер по  приказу Завелли посетили разведывательные пункты  в  Бресте,
Минске,  Барановичах и  Вильнюсе,  побывали на многочисленных базах и  в
гарнизонах,  а  также на  аэродромах вблизи фронта.  Два раза попади под
обстрел партизан, однако остались невредимы.
   После  этой  инспекции  невольно  напрашивался  один  вывод:  русские
готовят новое,  небывалое по силе наступление.  Об этом говорили офицеры
фронтовой разведки и сообщения агентов,  действовавших за линией фронта.
Агенты называли многие пункты,  где  концентрировались советские войска,
сообщали  о  постоянных  перебросках новых  частей  к  линий  фронта,  о
расширении сети аэродромов. Это были невеселые вести для гитлеровцев.
   Штангер  зондировал эти  вопросы у  Фриватта и  Денгеля,  однако  оба
неохотно делали выводы из этой тревожной ситуации.  Она считали,  что не
все еще так плохо,  как сообщают агенты,  что третий рейх, мол, обладает
новым мощным оружием Фау,  что исход войны предрешен фюрером. Штангер не
рассеивая этих заблуждений, но соглашался со своими собеседниками только
в одном: мы находимся на пороге важных событий, возможно, самых важных в
этой войне. В этом у него не было сомнений.
   В Беловеж возвратились поздно вечером.  Как только Штангер появился в
казино,  старые  друзья  засыпали его  лавиной  новостей.  Подразделение
капитала Ланга и  его  агенты напали на  след  расположения партизанской
бригады  "За   Родину"  и   партизанского  отряда  имени   Дзержинского.
Молниеносная операция  карателей позволила захватить врасплох партизан в
одном из  квадратов пущи.  В  результате короткой перестрелки было убито
несколько партизан,  захвачен их лагерь, в том числе и радиостанция. Это
был первый успех капитана Ланга на  территории Беловежской пущи.  Однако
диверсии других партизанских отрядов не прекращались,  поэтому в Беловеж
стягивались значительные полицейские силы.
   Штангер узнал также,  что в их штаб прибыли семь офицеров СС, что они
развернули  энергичную  деятельность,   что   особое   рвение  проявлнет
гауптштурмфюрер Лайсберг,  назначенный третьим заместителем Завелли. Все
это говорило об  организационных изменениях,  которые переживала военная
разведка  со  времени  отстранения от  должности адмирала Канариса.  Все
указывало на то, что абвер вскоре вообще перестанет существовать.
   Высказывались сожаления о  судьбе  старого капитана инженера Диттера,
которого арестовало гестапо и  который исчез  бесследно:  слишком хорошо
было известно о его антипатии к гитлеровцам.
   Эти  и  другие  подобные  новости  узнал  Штангер  по  возвращении ив
инспекционной поездки на  Восток.  И  хотя  эти  вести  для  него  имели
немаловажное значение, он заинтересовался другим.
   На  следующий же  день Штангер заметил замаскированную в  парке между
деревьями  автомашину-радиостанцию,  а  рядом  с  ней  три  радиомачты с
антеннами.  Подвижная радиостанция была  обнесена колючей проволокой,  и
там ходил часовой. Ко второму этажу левого крыла дворца протянулась сеть
кабелей,  подсоединенных к  радиостанции и  идущих  дальше  за  Беловеж.
Штангер  установил  также,   что  этот  этаж  теперь  занимало  какое-то
секретное учреждение,  состоявшее из  многочисленной группы  офицеров  и
гражданских.  При входе в коридор на этот этаж стоял часовой, и никто из
офицеров штаба разведки,  кроме Завелли и Фриватта, а также офицеров СС,
не имел туда доступа.
   Там шла напряженная работа.  Через окна слышался стук пишущих машинок
и арифмометров. Звонили многочисленные телефоны. Радиооператоры посылали
в эфир какие-то шифровки.
   Офицеры,  работавшие на  втором  этаже  дворца,  среди  которых  были
преимущественно капитаны и майоры, не натались в казино. Они имели своих
поваров и  свою  столовую в  комнатах,  выделенных для  них.  Здесь,  во
дворце,  они  создали отдельный клан.  С  офицерами центра "Хорн" они не
сближались и не вели с ними разговоров.
   Этот второй этаж во дворце и  радиостанция в парке приковали внимание
Штангера.  "Кто  они?  Какие  секретные дела  решают в  своих кабинетах?
Почему они так изолированы от нас?" -  мучили его вопросы, на которые он
пока  не  мог  ответить.  Без  сомнения,  эти  офицеры  занимались особо
секретными  вопросами,   которые  даже  им,  работникам  разведки,  были
недоступны. Это еще раз подтверждало то, что бывшие центры абвера, как и
вей военная разведка, потеряли доверие у руководства третьего рейха.
   Номера автомашин этой группы давали основание предполагать,  что  они
принадлежат к ставке Гитлера. Однако и в этом Штангер не был уверен.
   Его интерес еще больше возрос после беседы с  майором Завелли.  Когда
Штангер составил свой рапорт о  поездке на  Восток и  доложил его  шефу,
тот,  прочитав и  выяснив некоторые детали,  вдруг ни с  того ни с  сего
спросил:
   - Ты знаешь, что у нас во дворце гости?
   - Видел,  герр  майор,  машину-радиостанцию и  нескольких  незнакомых
офицеров. Видел, что вход на второй этаж охраняет часовой.
   - Ты знаешь, кто эти люди?
   - Думаю,  что, если будет нужно, герр майор, вы сами мне это скажете,
- на всякий случай бросил приманку Штангер,
   Завелли помолчал,  потом сунул Штангеру сигареты,  закурил и  наконец
сказал:
   - Тебя не  было в  тот день,  когда они прибыли во  дворец,  и  ты не
знаешь моих приказов, которые были объявлены всем офицерам на совещании.
Вот послушай:  во-первых,  ни в коем случае не проявлять интерес к этому
штабу. Это приказ!
   - Понял, герр майор! - ответил Штангер.
   - Дальше. Если кто будет интересоваться этими офицерами, их работой и
вообще чем-либо с ними связанным, немедленно доложить об этом мне...
   Штангер, нахмурив лоб, с сосредоточенным видом слушал шефа.
   - Понимаешь?
   - Стараюсь, однако... - рискнул он.
   - Что - однако? - резко прервал его Завелли.
   - Однако,  как офицер разведки, я должен знать, кого мне остерегаться
и кого и как охранятъ, Я думаю, герр майор, вы меня понимаете?
   Завелли впился взглядом в  его  лицо,  выпустил изо  рта струю дыма и
задумался. Наконец он нарушил молчание:
   - Скажу тебе лишь одно. Ты знаешь, что у меня никогда не было от тебя
секретов.  - Он встал из-за стола и, все более возбуждаясь, начал ходить
по  кабинету.  Штангер провожал его взглядом.  -  Сохрани это только для
себя.  Эти офицеры из  ставки фюрера и  подчиняются только его приказам.
Это все, что я могу тебе сказать...
   - Благодарю за доверие, герр майор.
   Завелли с  обескураженным видом  остановился прямо перед ним  ж  тихо
продолжал:
   - Видишь ли,  господа из СС,  -  при этом он сделал ударение на слове
"господа",  - захватили в свое ведение вопросы военной разведки. Не мне,
как солдату,  обсуждать приказы и поступки командования.  Хотя...  -  он
понизил голос,  - у меня на этот счет свое мнение. Видимо, так же, как и
у тебя.  Будет ли это на пользу военной разведке -  покажет время.  Наше
дело  -  до  конца  выполнять свой  священный долг  перед родиной!...  -
проговорил  он   печальным  голосом,   в   котором   прозвучали  горечь,
разочарование,  уязвленное самолюбие. - В мое распоряжение прислано семь
офицеров разведки СС. Скоро их будет еще больше. Сегодня уже не я, а они
задают тон  в  нашем центре.  Эти дилетанты в  вопросах военной разведки
воображают, что они умнее всех. Лезут во все щели. Везде пытаются искать
измену... - Завелли умолк, смущенный, так как, видимо, понял, что сказал
Штангеру слишком много. - Запомии все это и оставь только для себя. И...
забудь о  нашем разговоре.  Верю,  что в  это тяжелое время,  которое мы
переживаем, ты достойно выполнишь свой священный долг перед родиной.
   - Так  точно,  герр майор!  -  поспешил ответить Штангер,  вставая со
стула,  только в  эти слова он вкладывал совсем другое значение,  нежели
шеф.
   - Благодарю тебя,  -  сказал Завелли и  протянул ему  руку.  -  Иди и
работай!
   Ветер  шумел  в  ветвях  дубов,  от  его  легких  порывов  колыхались
занавески. Штангер, заложив руки за голову,
   Лежал на кровати и смотрел в окно,  за которым был сплошной мрак.  Он
лежал так уже несколько часов и  не  мог заснуть.  Во  рту чувствовалась
горечь от сигарет, которые он курил одну за другой. От напряженных дум у
него разболелась голова. "Хоть бы и на этот раз повезло. Может, и теперь
удача  не  пройдет  мимо?   Почему  я   не  могу  решить  эту  проклятую
головоломку?  Неужели это,  невозможно? Все оперативные приемы оказались
бессильными. И как все-таки узнать этот секрет? Одно знаю наверняка: эти
офицеры - из ставки Гитлера, они подчиняются только его личным приказам.
Это подтвердил и Завелли. Хайден и Иорст, заслышав разговор на эту тему,
пожимают плечами и  многозначительно прикладывают палец к губам.  Приказ
Завелли сделал свое дело.  Иорст только подтвердил,  что  эти офицеры не
пользуются нашей шифровальной службой, так как имеют свою систему связи.
А  эти типы из  СС шныряют везде.  Они имеют право входа во все комнаты.
Отсюда вывод:  они  охраняют тех,  кто там работает.  Вчера слышал через
окно,  как  один ив  офицеров по  телефону вызывал какое-то  руководство
строительства "Река".  Это,  видимо,  не простая стройка... Кто стоит во
главе этой секретной группы? В чьих руках концентрируются все нити этого
гнезда?  Неужели я этого не смогу разгадать?  Спокойнее! Начну хотя бы с
того,  что Никор получит приказ напасть на одну из машин этой группы.  Я
дам Никору номера и  условные обозначения.  Он  должен кого-то  из  этих
офицеров взять в  плен  и  любой ценой добыть сведения:  что  они  здесь
делают,  кто ими командует. А потом?.. Потом ударю я! Итак, завтра Никор
получит приказ,  и это будет первый шаг. Нужно сообщить в Центр обо всех
изменениях здесь.  К сожалению,  пока всего не могу расшифровать. Вызову
Хальку. Вдвоем быстрее что-нибудь придумаем..."


   Прошло еще несколько дней,  а  Штангер пока не продвинулся ни на шаг.
Правда,   его   утешал  ответ  Никора.   Командир  партизанского  отряда
докладывал,  что понимает,  важность его сообщения и  с  этого,  момента
будет охотиться на автомашины с указанными номерами.  Штангер верил, что
Никор и  на  этот раз  не  подведет и  через несколько дней первый пункт
плана обязательно будет осуществлен.
   Вдобавок ко всему он неожиданно получил срочное и  сложное задание от
Центра.  Когда  он  составлял  свое  очередное  донесение о  результатах
инспекции на  Востоке  и  о  появлении в  Беловеже  таинственного штаба,
задачи которого он расшифровать пока не может, Центр передал ему срочную
телеграмму:   "Постарайся  установить  характер  предпринимаемых  врагом
действий на реках Свислочъ,  Неман,  Бебжа,  Нарва,  а  также в северной
части   болот  Полесья  ж   в   районе  Беловежской  пущи.   Докладывать
немедленно".
   Штангер сразу же  сопоставил приказ Центра с  подслушанным фрагментом
телефонного  разговора,   когда  он   слышал  о   каком-то   руководстве
строительства "Река".  Если у Центра это вызывает тревогу, значит, около
этих рек происходит что-то важное.
   Однако  этот  день  принес  Штангеру  еще  одну  неожиданную новость,
которая вывела его да равновесия и сильно обеспокоила.
   Когда после завтрака он начал работать на его столе зазвонил телефон.
Какой-то незнакомый голос попросил его,  лейтенанта Штангера,  явиться в
комнату номер семьдесят девять.  На вопрос, с кем он говорит, незнакомец
вежливо  ответил,  что  он  новый  офицеров штабе  разведки и  хотел  бы
поговорить с ним по одному интересному делу.
   Штангер пошел.  В  комнате номер семьдесят девять он увидел за столом
рослого, еще молодого гауптштурмфюрера СС. Воротник его мундира украшала
металлическая эмблема СС  -  "Мертвая голова",  на обшлагах,  отделанных
серебристым материалом,  хорошо виднелась надпись: "Служба СС"; Штангер,
выкрикнув положенное "Хайль Гитлер!", с любопытством осмотрел эсэсовца.
   - Лайсберг,  -  представился тот.  -  Прошу садиться, герр лейтенант.
Курите? Прошу. - И предложил сигареты.
   Штангеру сразу не понравился этот человек.  Закурили.  Перед офицером
СС лежала толстая папка с документами,  в которой он долгов время рылся,
не обращая внимания на Штангера.
   - Слушаю вас, герр гауптштурмфюрер. Вы хотели со мной поговорить?
   - Вы спешите? - спросил эсэсовец и, оторвавшись от бумаг, внимательно
посмотрел на Штангера.
   - Живем в такие времена,  когда нет смысла спешить,  но каждая минута
дорога.
   - Не совсем так,  герр лейтенант. Не совсем так! - Он встал, прошелся
несколько раз оо кабинету,  потом снова присел,  всмотрелся в Штангера и
спросил: - Вы офицер для специальных поручений у майора Завелли?
   - Так точно.
   - А сколько лет вы работаете в военной разведке?
   - Десять.
   - Это немалый стаж.  А можно опросить,  за что вас наградили Железным
крестом? - поинтересовался эсэсовец и указал пальцем на его грудь.
   - Прошу извинения,  герр гауптштурмфюрер, но я хотел бы знать: я что,
на допросе?  - в свою очередь спросил Штангер, иронически взглянув прямо
в глава Лайсбергу.
   Эсэсовец рассмеялся,  отбросив назад свои густые русые волосы.  Потом
встал из-за стола, сел рядом со Штангером и сказал:
   - Интересно, господин Штангер. Сколько бы раз я ни беседовал с вашими
коллегами,  всегда они мне задавали этот же  вопрос.  Не является ли это
доказательством того, что каждый из вас имеет что-то на своей совести? -
прищурил он глаза.  -  Однако ближе к делу.  Вы мне нравитесь,  господин
Штангер...
   - Спасибо, мне приятно это слышать, - отпарировал Штангер.
   - Я  познакомился с  вашим замечательным прошлым.  Знаю,  за  что  вы
получили Железный крест.  А  что бы вы сказали,  если бы я предложил вам
работать в разведке СС?
   - Честно говоря, ваше предложение для меня так неожиданно:
   - Я говорю вам это совершенно серьезно.
   - Я сейчас не готов дать вам ответ. Я должен подумать над этим...
   - Вы член национал-социалистской партии?
   - Нет, но по своим убеждениям я национал-социалист.
   - Похвально.  Видите  ли...  -  Эсэсовец,  подбирал  слова.  -  Абвер
переживает  старческий маразм.  Назрела  необходимость ,  "освежить" его
состав.  Произошло то, что должно было случиться и что вы хорошо знаете.
Многие ваши офицеры были только разведчиками,  да  и  то плохими,  но не
многие из них были преданы фюреру и нашей идее.  Это,  конечно, к вам не
относится.  - И в подтверждение своих слов он театрально замахал руками,
- Я  хорошо познакомился с вашим прошлым и результатами вашей работы.  Я
практически знаю о вас все!  - Лайсберг пронзил взглядом Штангера, а тот
в свою очередь посмотрел ему прямо в глаза.  - Вы столько лет работаете,
хорошо знаете всех офицеров и майора Завелли. Буду с вами откровенен: не
все  здесь надежные...  Отсюда просачиваются важные сведения к  врагу...
Так  что  любое  ваше  замечание об  офицерах вашего центра,  любая тень
подозрения будут для нас...  очень ценными.  Я  думаю,  мы понимаем друг
друга, герр лейтенант?
   Штангер закурил новую  сигарету и,  скользнув взглядом по  начищенным
сапогам  эсэсовца,   его  мундиру,   знакам  различия  и  лицу,  глубоко
задумался.
   - Я жду ответа, господин Штангер, - торопил его Лайсберг.
   - Да-да,  именно об  этом я  сейчас и  думаю...  Если быть совершенно
откровенным,  господин Лайсберг,  я никогда об этом не думал; Хорошо или
плохо я выполнял свои обязанности, но мне никогда не приходило в голову,
что кто-то из офицеров мог быть изменником.
   - Я вас понимаю.  Товарищеская солидарность -  дело серьезное, однако
офицер разведки должен везде усматривать деятельность врага.  И  все,  с
кем я  здесь разговаривал,  придерживаются такой же точки зрения,  как и
вы... - Лайсберг понизил голос и с многозначительным видом поднял палец.
- Вы, как офицер по специальным поручениям, немало могли бы рассказать о
Завелли, Фриватте, Хайдене и других...
   - Герр гауптштурмфюрер,  прошу мне верить,  но  действительно в  этот
момент мне  не  приходит в  голову ничего такого,  что могло бы  вызвать
подозрения относительно кого-нибудь из наших офицеров...
   Эсэсовец не опускал с него глаз, лицо его помрачнело.
   - Если  я  правильно понял,  вы  не  принимаете моего предложения,  -
процедил он  сквозь зубы.  -  А  если я  займусь и  повнимательнее изучу
некоторые проблемы, вернее, некоторые неясные вопросы, связанные лично с
вами?
   - Со мной?  С интересом все это выслушаю! - с нескрываемым удивлением
ответил Штангер.
   - Напрасно вы так самоуверенны,  господин Штангер!  -  Голос эсэсовца
стал твердым и  грозным,  -  Например,  дело об убийстве вами лейтенанта
Бланке в  шифровальной комнате...  На  мой  взгляд,  этот вопрос требует
более основательного изучения. Даже после двух лет... Дальше... Убийство
вами заключенного Михалика.  Это  все  я  напоминаю лишь мимоходом,  ибо
таких не совсем ясных дел, связанных с вашим именем, гораздо больше...
   Штангер рассмеялся,  с  трудом скрывая охватившее волнение.  Наклонив
голову, он как можно спокойнее произнес!
   - Я в вашем распоряжении, герр гауптштурмфюрер.
   Лайсберг встал со стула и в свою очередь добавил:
   - Вы, надеюсь, понимаете, что о нашей беседе никто не должен знать? У
вас  будет  еще  время  обо  всем  подумать.   Я   рассчитываю  на  вашу
интеллигентность.  Когда вы обдумаете мое предложение, приходите ко мне.
Вы не будете жалеть об этом. Ручаюсь...
   - Я  подумаю,  господин Лайсберг,  Никогда  в  жизни  я  не  поступал
опрометчиво.
   Лайсберг на  это ничего не  ответил.  Проводив Штангера до двери,  он
закрыл ее на ключ.
   Ошеломленный услышанным,  Штангер шел  по  коридору,  скрипя  зубами:
"Фашистская свинья,  подлец,  негодяй и преступник!..  Бланке,  Михалик,
следствие...  Так вот в  чем заключается здесь работа этих молодчиков из
СС!  Ищут  подозрительных,  собирают  компрометирующие материалы  против
Завелли и других.  Вербуют себе союзников... Хорошо, пусть обвиняют друг
друга.  В таком случае я им помогу, А что, если поступить в разведку СС?
Что  на  это скажет Центр?  Надо все обдумать.  Спокойно.  Или это будет
конец моей деятельности, или появятся новые перспективы?.."
   Из-за поворота прямо на него выскочил Иорст и с возмущением опросил:
   - Штангер, где тебя черти носят? Ищу, звоню, спрашиваю...
   - Был на "исповеди" у гауптштурмфюрера Лайсберга...
   - Ах так: - Иорст многозначительно покачай головой. - Не переживай, я
там был уже два раза. И это, видимо, еще не конец.
   - А какое у тебя ко мне дело?
   - Несколько минут назад звонила инженер Хелен из  Кенигсберга.  Я  не
мог тебя найти, а она обязательно хотела с тобой поговорить.
   - Что она сказала?
   - Просила тебе  передать,  что  она  прибудет в  Беловеж или  сегодня
поздно вечером, или завтра утром.
   - Спасибо тебе за радостную весть,
   Иорст взял его под руку и,  оглянувшись до сторонам, многозначительно
спросил:
   - О  чем  тебя расспрашивал Лайсберг?  Предлагал перейти на  службу в
разведку СС?
   - Что-то в этом роде...
   - Шантаж?
   - Да.
   - В общем,  то же самое было и со мной.  Они делают все,  чтобы любой
ценой проникнуть с помощью своих агентов в шифровальную комнату.  Что ты
решил?
   - Еще ничего. А ты?
   - От тебя у меня нет секретов. Видимо, все-таки приму их предложение.
   - Работать в разведке СС? - удивился Штангер.
   - Да.  Работа -  как и  всякая другая,  а  я все равно останусь самим
собой. А ты еще не надумал?
   - Не  знаю.  У  меня сейчас в  голове неразбериха,  -  ушел от ответа
Штангер.
   - Многие  уже  на  это  решились.  Подумай.  Будем  опять  вместе,  -
посоветовал Иорст.
   - Хорошо.  Подумаю. Пока! - Попрощавшись, Штангер толкнул дверь своей
комнаты и в этот момент услышал сигнал тревоги...


   Вот уже три дня Никор устраивал засаду при выезде из Беловежа. Каждый
из  партизан имел  перечень регистрационных номеров  автомашин,  которые
предстояло задержать,  сделать обыск, а арестованных доставить к Никору.
Однако,  партизанам не  везло.  Автомашины проезжали очень часто,  но  с
другими  номерами.  Правда,  -  две  машины  вызвали подозрения,  но  их
сопровождали грузовики с солдатами и нападение на эти автомашины едва ли
могло привести к положительным результатам.
   В  этот  день  Никор  сменил место  засады.  Он  подтянул ее  ближе к
Беловежу,  в  заросли пущи,  рядом  с  болотистым ручейком возле  шоссе,
которое вело  в  Пружаны.  Дозорных он  выдвинул далеко вперед от  места
засады,  чтобы они своевременно предупредили,  когда рассыпать на  шоссе
острые треугольные шипы.
   Шли часы.  Партизаны не  покидали своего боевого поста.  Минуло утро,
приближался полдень.  Никор  уже  начал сомневаться в  успехе.  И  вдруг
наблюдатели сообщили,  что в сторону Беловежа едет автомашина с номером,
указанным Штангером,
   Партизшы Молниеносно разбросали на дороге острые шипы.  Перед Никором
был длинный прямой участок шоссе.  Никор смотрел в  бинокль на  поворот,
из-за которого должен был выскочить ожидаемый автомобиль.
   - Есть! - крикнул он партизанам. - Бить по мотору и колесам!
   Щелкнули затворы,  и  пулеметчики прильнули к  своему  оружию.  Никор
ловил  в  бинокль  автотягач,  ехавший  с  большой  скоростью.  Защитная
окраска, брезентовый тент, открытое лобовое стекло, на капоте установлен
ручной пулемет,  номер совпадал.  Никор взвел затвор автомата,  взглядом
сопровождая автомашину и  выжидая,  когда она попадет на  шипы.  Проколы
получили сразу два колеса.  Завизжали тормоза,  машину занесло. Не успел
водитель погасить скорость, как по мотору и кузову ударила очередь. Пуща
ответила эхом.
   - Брать живьем!  -  скомандовал Никор,  прерывая огонь. В этот момент
автотягач ответил длинной очередью из  ручного пулемета,  установленного
на капоте машины.
   - Зажечь машину! - приказал Никор.
   Зажигательная пуля угодила в  бензобак,  и он взорвался.  Дым и языки
пламени охватили автомашину.  Четыре пассажира тягача,  воспользовавшись
дымовой завесой, заняли позицию в кустах удороги.
   Партизаны Никора наступали на них широким полукольцом.
   - Брать живьем! Хотя бы одного взять живым! - кричал Никор, перебегая
шоссе.  В  ход пошли гранаты.  Огонь веля по кустам,  где залегли немцы.
Теперь там стрелял только ручной пулемет. Автомашина все еще горела.
   - Сдавайся! - закричал Никор, укрывшись за толстой елью. Ему ответили
длинной автоматной очередью.  Партизан швырнул гранату.  Раздался взрыв.
Никор хотел вскочить и  сделать перебежку,  но  новая пулеметная очередь
прижала его к земле.
   Однако  партизаны  замкнули  кольцо  окружения.  Пули  срезали  ветки
деревьев, в воздух летели щепки, комья земля, мох, еловые шишки.
   - Держать его  под  огнем!  Пока не  кончатся патроны!  -  командовал
Никор.  Немец отстреливался все  реже и  реже.  В  это время подбежавший
дозорный, запыхавшись, доложил:
   - Командир, от Беловежа в нашем направлении прет колонна автомашин...
   - Два пулемета на шоссе! Стрелять до тех пор, пока не получите приказ
отходить. Обор на высоте сто семьдесят шесть!
   Пулеметчики, пригнувшись, побежали к шоосе и заняли новые позиции.
   - Вперед! - крикнул Никор. - Вперед! Через минуту будет поздно...
   Другая  группа  партизан  бросилась  к  кустам,  где  залег  немецкий
пулеметчик,  но там в  этот момент раздался глухой взрыв гранаты.  Немец
подорвал  себя.  Недалеко  от  него  лежали  трое  эсэсовцев,  убитых  в
перестрелке.  Партизаны  быстро  проверили карманы  убитых  и  захватили
документы.  Никор дал  приказ отходить.  Он  был очень огорчен неудачей:
"языка" взять не удалось.
   Шум  автомашин,  которые  спешили  на  помощь  автотягачу,  нарастал.
Активно  заговорили два  пулемета  партизан на  шоссе.  Длинная  очередь
ударила  по  автомашине,   которая  первой  показалась  из-за  поворота.
Подбитая автомашина полетела в кювет.  И пока гитлеровцы пришли в себя и
поняли,   что   их   атакуют,   партизаны,   партизанские   пулеметчики,
воспользовавшись замешательством,  скрылись в  лесной пуще и направились
на высоту 176.


   Тела  четырех погибших сотрудников секретной группы привезли вечером.
Кузов  сожженного тягача  остался в  пуще.  Многочисленные отрады  СС  и
полиции прочесывали до наступления темноты лес,  но вернулись ни с  чем.
Во всех подразделениях началась активная подготовка к  боевым действиям.
Была усилена охрана радиостанции и отдан приказ -  одиночным автомашинам
не выезжать из Беловежа без сопровождения.
   Штангер без сообщения от Никора понял,  что операция с  нападением на
автомашину секретного штаба окончилась неудачей и  живым никого взять не
удалось.    Возможность   захватить   одиночную   автомашину   не   была
использована...
   Утомленный переживаниями, Штангер решил пойти в казино поужинать. Ему
повстречалась  группа   эсэсовцев.   Они   окинули  его   презрительными
взглядами. Анджей заметил, как Лайсберг наклонился к одному из эсэсовцев
и что-то ему прошептал. Штангер не сомневался, что речь шла о нем.
   Хайден задумчиво сидел за  столиком в  углу и  пил пиво.  Безразлично
взглянув на Штангера, он спросил:
   - Что так поздно?
   - Что-то сегодня нет аппетита.
   Хайден наклонился в его сторону и шепнул:
   - Возможно, после "приятного" разговора с Лайсбергом?
   - Не исключено. Откуда ты знаешь?
   - Иорст мне говорил... Не приехала?
   - Оставь. Я сильно перенервничал.
   Хайден закурил сигару, заказал еще кружку пива и спросил Штангера, не
выпьет  ли  он  чего-нибудь  покрепче.  Тот  вежливо  отказался.  Хайден
придвинулся ближе к Штангеру и,  боязливо осмотревшись по сторонам, хотя
казино уже было почти пустое, шепнул:
   - Хочу с  тобой поговорить,  но  только не  здесь.  Сейчас подам тебе
руку,  попрощаюсь  и  пойду.  Через  пять  минут  ты  выйдешь  за  мной.
Встретимся в  парке.  Иди  этой  дорожкой в  сторону охотничьего домика.
Смотри, чтобы никто но шел за тобой. Понял?
   Штангер кивнул...
   Они шли рядом полевой дорожкой. Вдали виднелась лесная стена пущи, за
их  спиной  чернел  мрак  парка.  Хайден  несколько  раз  осмотрелся  по
сторонам, прислушался, но кругом стояла тишина...
   - Ты боишься? - раздраженно спросил его Штангер.
   - Я хотел бы, чтобы никто не видел нас вместе, а тем более не слышал,
о чем мы будем говорить. Ты отказал Лайсбергу?
   - Он дал мне время подумать.
   - Знаю, что отказался, так, же как и я.
   - Откуда такая уверенность?
   - Я хорошо тебя знаю. А теперь слушай. Я верю тебе, Штангер, и считаю
другом. И боюсь за тебя...
   Штангер  приостановился,  а  Хайден,  стоя  рядом  с  ним,  продолжал
шептать:
   - Господа из СС .интересуются здесь каждым нашим офицером,  и это для
тебя не секрет. Однако тобой интересуются особо...
   - В чем они подозревают меня?
   - Не знаю ничего определенного.  У них есть сведения о том, что у нас
действуют агенты вражеской,  а точнее,  русской разведки.  Господа из СС
усиленно ищут  подозрительных.  Судя по  всему,  круг подозрительных лиц
сужается.  Детально изучаются личные дела всех офицеров. Старого Диттера
убрали сразу.  Что  касается тебя,  то  по  этому  поводу Лайсберг долго
беседовал с майором Завелли. Шеф сказал мне это по секрету...
   - А что им надо?
   - У  них есть какие-то старые донесения Клаузера о тебе и других.  Им
не  нравится история с  Бланке и  Михаликом.  Они вспоминали уничтожение
объекта на  высоте сто  восемьдесят пять.  И  даже случай с  Фляйнертом.
Помнишь?..
   У Штангера мурашки побежали по спине,  и,  если бы не темнота, Хайден
бы заметил, как он побледнел.
   - Майора  Завелли несколько часов  расспрашивали о  тебе,  специально
интересовались делом,  о котором я говорил,  интересовались, ручается ли
майор за  тебя.  На  этих днях на помощь Лайсбергу должна прибыть группа
специалистов  из гестапо.  Не хочу,  чтобы у тебя были неприятности. Они
способны на все.  Старый,  Диттер тоже был хорошим немцем, но ты отлично
знаешь, что они с ним сделали.
   - Что ты предлагаешь? - спросил Штангер.
   - Завелли  и   Фриватт  дают   тебе  самые  лучшие  характеристики  и
высмеивают их подозрения...
   - Что бы ты сделал в моем положении?
   - Видишь ли,  не  надо все  так драматизировать,  ибо совесть у  тебя
чиста и  свой воинский долг ты выполняешь как положено.  Ни один из этих
эсэсовцев и  в  подметки  тебе  не  годится.  Однако  эсэсовцы  жестоки,
мстительны,  недоверчивы я  всегда  ищут  виновных среди  старых  кадров
военной разведки.  Кто да  нас будет их следующей жертвой -  неизвестно.
Только не  ты  и  не  я.  Знаю,  ты  не  был,  не являешься и  не будешь
национал-социалистом.  Так же, как и я, ты не терпишь этих самодовольных
выскочек,  невежд и грубиянов. Ведь они доведут Германию до поражения...
- говорил  Хайден  прерывающимся  от  возбуждения  голосом,  -  В  самое
ближайшее время русские нанесут удар,  и  результат этого удара нетрудно
предугадать.  Ударят и  на  Западе.  Авиация противника господствует над
Германией.  Наши города лежат в развалинах.  Скажу тебе откровенно:  для
Германии война проиграна!..
   - Хайден! - вырвалось у Штангера.
   - Да,  проиграна!  Только  если  лишить  власти  этих  маньяков,  то,
возможно,  еще удастся спасти нас от гибели и обеспечить почетный мир. Я
уже давно это все обдумал.  И не только я один.  Старые офицерские кадры
хотят спасти Германию.  Если удастся этого сумасшедшего ефрейтора лишить
власти,  Запад  заключит с  нами  мир,  и  тогда  можно  будет надеяться
выиграть войну с Россией...
   Штангер был ошеломлен откровениями Хайдена.  Правда,  он догадывался,
что Хайден излагает не только свои личные выводы, а взгляды тех офицеров
вермахта, которые, видимо, готовили заговор.
   - Идем, сядем под куст и закурим. - Штангер потянул Хайдена за рукав.
Когда  они  сели  на  холодную от  росы  траву  и  затянулись,  Штангер,
собравшись с мыслями, обратился к Хайдену: - Слушай, Ганс, а если они не
оставят меня в покое? Если они попытаются сделать меня своей жертвой?
   - Этого я  тебе  не  могу  точно сказать.  Если б  я  не  ценил твоей
офицерской чести, то... - Он глубоко затянулся сигаретой.
   - То что?
   - Ничего.  -  Хайден нетерпеливо махнул рукой, - Все это нереально...
Дезертировать,  уйти  к  партизанам...  породниться с  врагом,  которого
ненавидишь. Это не для тебя! - Он говорил все тише.
   - Ты предлагаешь мне дезертировать? Зачем, почему? После стольких лет
моей работы в разведке?! - разыгрывал возмущение Штангер.
   - Нет,  не предлагаю. Я только думаю вслух. А может, согласишься идти
в разведку СС? Так же, как Швинд, Иорст. Ланг, Денгель и другие?
   - Не будем о них говорить! - резко прервал его Штангер.
   - Хорошо!  Я обещаю внимательно следить за развитием событий.  Ведь я
имею больше возможностей,  чем ты,  Давай только избегать встреч,  чтобы
нас никто не видел вместе.  Может,  отделаешься легким испугом? Ведь они
постараются использовать наши разведывательные кадры,  так  как сами они
не  имеют ни  малейшего понятия о  фронтовой разведке.  Если  тебе будет
грозить опасность,  постараюсь вовремя предупредить,  и ты тогда примешь
нужное решение. Рассчитывай на меня!
   Хайден протянул руку. Штангер молча пожал ее...


   "Судя по  всему,  мне грозит опасность.  В  любой момент готов уйти в
пущу.  Примешь меня как  "безработного" партизана.  Может так случиться,
что появлюсь без предупреждения и в немецком мундире.  Чтобы твои ребята
меня не подстрелили,  сообщи им: пароль-"Рысь", отзыв - "Весна". Передай
мне  также несколько возможных мест  базирования твоих людей и  объясни,
как туда попасть. Я буду в эти дни поблизости от Беловежа. Возможно, все
еще окончится хорошо".
   Штангер прочитал записку,  воткнул ее во фляжку и отнес в тайник. Ему
хотелось, чтобы Никор, получив его сообщение; на всякий случай был готов
и  находился поблизости.  В  ту же ночь Штангер послал шифровку в Центр,
предупредив, что дело пахнет провалом.
   Вернувшись к  себе,  проверил  пистолет  я  лег  слать,  однако  спал
неспокойно, просыпаясь от каждого шороха в коридоре.
   Рано  утром  раздался телефонный звонок.  Хайден сообщил,  что  ночью
американо-английские войска высадились в Нормандии. Это было 6 июня 1944
года.
   Перед  самым  обедом в  Беловеж приехала Хелен  в  сопровождении двух
сотрудников  института  имени   Геринга.   После  короткого  телефонного
разговора со  Штангером она  остаток дня провела в  охотничьем домике на
совещании у директора Рагнера. Со Штангером они договорилась встретиться
вечером за ужином в её комнате.
   Весь день в разведцентре царило необыкновенное оживление.  Все только
и  говорили о  высадке  союзников,  слушали короткие,  скупые  сообщения
главной ставки фюрера,  изучали карту  Франции и  высказывали прогнозы о
дальнейшем развитии военных событий.



   Встреча была обычной для влюбленных.  Они громко говорили обо всем, о
чем  воркуют после  долгой разлуки влюбленные.  Хелен  включила радио  и
вентилятор,  потом выглянула в  коридор проверить,  не  следит ли кто за
ними. Плотно прикрыв дверь, она села на кушетку рядом со Штангером.
   - Я думаю, здесь не подслушивают? - шепнула она.
   - Думаю,  что  нет,  но  радио пусть будет включено.  Я  тебе  должен
столько рассказать...
   - Я тоже.
   Штангер обнял ее,  поцеловал и долго шепотом рассказывал о том, какая
обстановка сложилась вокруг него в  Беловеже,  о  таинственной группе во
дворце,  о  неудачном нападении Никора на автомашину.  Хелен внимательно
слушала его. Она курила сигарету за сигаретой, но не прерывала Штангера.
А когда он кончил рассказывать о событиях последних дней, спросила:
   - Что  ты  решил делать в  связи с  подозрениями Лайсберга?  Ведь это
сейчас самое важное!
   - На  всякий случай предупредил Никора,  чтобы  находился недалеко от
Беловежа.  Всю ночь и  сегодняшний день ломал голову,  думая о  беседе с
Лайсбергом и предостережении Хайдена. Я пришел к единственному выводу, и
ты,  думаю,  согласишься с этим. Пока это всего лишь шантаж и попытка СС
терроризировать  нас.   По-моему,  я  не  ошибаюсь.  Если  б  они  имели
конкретные доводы против меня в истории с Бланке,  Фляйнертом и другими,
то они со мной вообще бы не разговаривали, а сразу арестовали. Так ведь?
   - По логике вещей -  так. Однако помни, Анджей, гестапо, чтобы убрать
человека,  не  надо  иметь  никаких  доводов.  Бдительность  и  еще  раз
бдительность!  Нельзя,  чтобы тебя захватили врасплох.  Надо признаться,
что я тоже в подобной ситуации...
   - Ты? - удивился Штангер.
   - Да.  Наш  военный отдел возглавил офицер СС,  дрянь несусветная.  В
институте  он  сейчас  имеет  больший  вес,  чем  сам  профессор Дервиц,
который,  как тебе хорошо известно, и сам ярый гитлеровец. До меня дошли
слухи,  будто этот  офицер особенно интересуется мною,  и,  кажется,  не
только он.  В мое отсутствие в моей комнате произвели обыск. Сделано это
было очень аккуратно и  умело,  но  я  все-таки узнала об этом.  Обо мне
расспрашивали в  гестапо всех  соседей,  которые живут  на  первом этаже
особняка.  Их спрашивали,  кто ко мне приходит,  не замечали ли они чего
подозрительного и так далее. И хотя им под угрозой смерти было приказано
молчать,  они мне все же рассказали об этом. Террором и издевательствами
эсэсовцы хотят удержать все,  что рушится. Анджей, я больше не могу! Это
все слишком долго тянется.  У  меня сейчас так расшатались нервы,  что я
буквально едва держусь на ногах. Постоянное напряжение... Если пойдешь к
Никору - я с тобой.
   Штангер еще крепче прижал ее к себе.
   - Извини меня за минутную слабость,  -  прошептала она. - Прикури мне
сигарету...  Я  помогу  тебе  разгадать  загадку,  над  которой  ты  уже
несколько дней ломаешь голову.
   - Ты имеешь в виду эту особую группу?
   - Да!  Если мы  нанесем по  ней  удар,  то  это  будет наша последняя
операция,  ибо у  нас под ногами,  как говорится,  уже горит земля.  Эта
группа имеет весьма романтическое кодовое название "Траум" -  мечта. Уже
несколько лет  по  приказу  Гитлера  эта  группа  осуществлнет секретное
строительство укрепрайонов,  оборонительных линий, штаб-квартир главного
командования и аэродромов.  Во главе этой группы стоит инженер-полковник
Рихард Зеллгер,  офицер ставки Гитлера и  его доверенное лицо,  приятель
Гиммлера, Геринга и Кейтеля. Ты еще с ним не познакомился?
   - Еще нет, а хотел бы.
   - Он  иногда ходит в  гражданском.  Среднего роста,  возраст -  около
шестидесяти, лицо полное, высоко подстриженные светлые волосы...
   - Ты его знаешь? - заинтересовался Штангер.
   - И   неплохо.   Потом  расскажу  о  своем  знакомстве  с  ним.   Это
гитлеровец-фанатик.  Один его  сын,  офицер СС,  входит в  состав личной
охраны Гитлера, а другой сын работает у генерала Вальтера Шелленберга. У
Зеллгера две слабости: любит выпить и неравнодушен к девочкам...
   - Зачем их сюда прислали? - горя нетерпением, прервал он ее рассказ.
   - Через несколько недель на Востоке начнется буря,  и это для тебя не
секрет.  В  штаб-квартире  Гитлера  некоторые считают,  что  русские  не
предпримут наступления,  однако  на  всякий случай приказано строить две
новые оборонительные линии и запасные аэредромы.  Первая линия -  Неман,
Свислочь,  Буг,  северная граница  полесских болот  и  восточная граница
Беловежской пущи;  вторая  -  Бебжа,  Нарев,  граница Восточной Пруссии.
Готовятся  железобетонные бункеры  для  орудий  и  станковых  пулеметов,
противотанковые рвы,  заграждения,  минные поля,  волчьи ямы и все,  что
можно еще придумать.  И конечно, аэродромы. Если русские доберутся сюда,
то эти линии,  особенно первая, должны их задержать. Там работают тысячи
пленных, строительные батальоны. И всем этим руководят полковник Зеллгер
и его штаб.  Отсюда вся эта секретность и усиленная охрана,  ибо они уже
не доверяют старым кадрам - военной разведке.
   - А как ты познакомилась с Зеллгером?
   - Это  произошло  несколько дней  назад.  Он  руководил строительными
работами в  Восточной Пруссии и с разрешения Геринга должен был выяснить
некоторые вопросы в  нашем  институте.  Последнее время Зеллгер торчал в
Восточной Пруссии.  Он усилил полосу обороны около Гижицко между озерами
Негоцин и  Кисаяны,  треугольник линий  укреплений в  районе  Лидзбарка,
форты в первом поясе Мазурских озер. Все это я узнала от него. И все это
теперь знает наш Центр. Теперь Зеллгера прислали сюда. Сколько жизней на
его  совести!  Тысячи людей умерли от  голода и  истощения на  стройках,
которыми он руководил...
   Хелен замолчала.  Штангер,  всматриваясь в  тлеющий в  темноте огонек
сигареты,  глубоко задумался.  Как узнать планы этих двух оборонительных
линий, предназначенных задержать наступление советских войск?..
   - Что ты придумал? - нарушив молчание, спросила Хелен.
   - Пока  ничего.  Разные  мысли  лезут  в  голову.  Предстоит какая-то
сногсшибательная операция...  Я поставил Центр в известность о том,  что
мне  грозит провал.  Жду,  что там решат.  Однако независимо от  решения
Центра мы  должны поймать в  свои сети Зеллгера и  вырвать у  него планы
этих оборонительных линий.
   - А как?
   - Этого я еще и сам не знаю.  Думал кое-что сделать с помощью Никора,
однако ничего не  получилось.  Никор напал на  машину,  но  никого живым
взять не удалось.  Я хотел даже ночью снять часового на этаже, вломиться
в  кабинет Зеллгера,  подорвать сейф,  захватить ценные документы -  и в
лес...
   - Это слишком большой риск!  -  отрезала Хелен, - Где гарантия успеха
этой операции?..
   - А что ты предлагаешь?
   - Я хочу продолжить свое знакомство с Зеллгером.  Слушай, а что, если
поехать с ним на инспекцию?
   - Зачем?
   - Он   наверняка   возит   с   собой   часть   планов   строительства
оборонительных  линий.   Сначала,   я  посмотрела  бы,  где  и  что  уже
построено...  Потом пристрелила бы  Зеллгера,  его  шофера и  адъютанта,
захватила бы планы и  -  в  пущу!  Как только об этом станет известно во
дворце, ты тоже сразу удерешь к Никору. Что ты на это скажешь?
   - Это тоже слишком большой риск!  С  троими ты  не справишься.  После
нападения Ннкора они  просто посходили с  ума и  соблюдают осторожность.
Каждая  машина  выезжает с  усиленным сопровождением,  не  говоря уж  об
охране,  с какой всегда ездит Зеллгер. Я не знаю его и ни разу не видел,
но примерно догадываюсь,  что это за человек.  Кроме того, где гарантия,
что он возит с  собой документы?  У  меня есть один план операции...  Ты
когда возвращаешься в Кенигсберг?
   - Завтра.
   - Обязательно завтра?
   - Да. Очень важное совещание в институте. Будет кто-то от Геринга.
   - Так вот послушай. Завершай там все свои дела, ликвидируй все бумаги
и под любым предлогом возвращайся в Беловеж. Сделаешь так?
   - Сделаю.
   - Не вызовешь подозрений? Я могу тебе выслать телеграмму, что со мной
произошел несчастный случай.
   - Не надо. Скажу, что еду на инспекцию, а приеду сюда.
   - Я  должен точно  знать,  когда  мне  потребуется машина,  сильная и
быстрая.
   - Может, подойдет моя?
   - Нет, у тебя слабая машина.
   - Это не проблема. Я возьму "мерседес" профессора Дервица.
   - Теперь слушай дальше.  Прежде чем уехать отсюда,  ты  завтра должна
встретиться с  полковником Зеллгером и  постараться максимально привлечь
его внимание. Когда ты вернешься? Надо спешить.
   - Сегодня вторник.  Так,  так...  -  Она на мгновение задумалась. - В
пятницу. Наверняка! Да, в пятницу приеду.
   - Порядок.  Если все будет хорошо,  то  в  субботу или в  воскресенье
приступим к операции. Я за это время постараюсь сделать все необходимое.
Зеллгер должен знать,  что ты  сюда вернешься.  Сделай намек на интимную
встречу с  ним  вечером.  Вообще,  что-нибудь,  придумай.  Он  проглотит
крючок...
   - Однако я пока ничего не понимаю. Говори ясней.
   - Слушай внимательно.  Это будет наша последняя совместная операция в
Беловеже. Назовем ее "Похищение"...


   Утром  Хелен покинула Беловеж.  Прощаясь,  она  рассказала Штангеру о
своей встрече с  полковником Зеллгером.  Тот очень удивился ее появлению
и,  хотя был не  в  лучшем настроении,  пригласил ее к  себе в  кабинет,
угостил кофе и  вином,  уговаривал остаться в  Беловеже.  Зеллгер обещал
взять ее с собой в инспекцию,  но предупредил, что это дело опасное, так
как кругом действуют партизаны. Хелен узнала, что ключи от сейфа Зеллгер
хранит в кожаном мешочке, который носит в кармане мундира.
   Итак,  Зеллгер клюнул  на  приманку.  Первый  шаг  в  запланированной
операции был сделан.  Штангер мог действовать дальше.  Вернувшись в свою
рабочую комнату,  он набрал номер телефона Лайсберга. Услышав его голос,
Штангер проговорил:
   - Хайль Гитлер,  герр гауптштурмфюрер!  Это Штангер... Можно ли к вам
зайти? Могли бы вы уделить мне несколько минут?.. Хорошо, я иду...
   Через минуту Штангер толкнул дверь кабинета Лайсберга и  торжественно
поприветствовал   его   традиционным   "Хайль   Гитлер!".   Лайсберг   с
заискивающей улыбкой на лице встал из-за стола, вышел навстречу Штангеру
и бодрым голосом заговорил:
   - Здравствуйте,  герр лейтенант.  Знаете,  меня ничуть не  удивил ваш
визит:
   - Вы меня ждали? - Штангер деланно удивился.
   - Уверен был.  что вы придете ко мне.  Вы интеллигентный человек, и я
верил, что вы сумеете сделать выводы в сложившейся ситуации.
   - Однако вы еще же знаете, что меня сюда привело.
   - Господин Штангер,  я это прочитал на вашем лице. Вы пришли сказать,
что решили идти с нами, с гвардией нашего фюрера!
   - Вы, кажется, угадали, - таинственно усмехнулся Штангер.
   - Хотите кофе? А может, коньяк?
   - Если вы так добры...
   Лайсберг дал по телефону указания, затем сей возле маленького столика
напротив Штангера и продолжал прерванный разговор:
   - Было  бы  жаль  потерять такого разведчика,  как  вы.  Я  ценю ваши
способности и сочувствую,  что столько лет вы вынуждены были губить свой
талант среди этих растяп!..
   - Я служил рейху, герр гаупштурмфюрер! - ответил Штангер.
   - Понимаю...  Понимаю...  -  лицемерно вздохнул  эсэсовец  и  закивал
головой.
   Ординарец принес кофе и  напитки.  Лайсберг достал из  шкафа бутылку,
наполнил рюмки и произнес:
   -  Прошу,  герр лейтенант,   вернее,  уже герр оберштурмфюрер СС.  За
начало нового этапа вашей жизни! - Они чокнулись.
   - Господин  Лайсберг,  формальности с  принятием меня  в  разведку СС
можно оформить позже,  например, на будущей неделе. Я хотел бы затронуть
более важные вопросы.  Я сейчас готовлю такое,  что может заинтересовать
не только вас, но, возможно, и руководство в Берлине...
   Эсэсовец, заинтересованный, придвинул свое кресло ближе к Штангеру, а
тот продолжал:
   - Вы хорошо знаете,  что я был и еще являюсь офицером для специальных
поручений центра разведки "Хорн". Я немало, видел, немало знаю. Я сейчас
пишу  рапорт  о  моих  многолетних  наблюдениях,   касающихся  работы  в
Беловеже.  Вы  там  найдете  изложение всех  собранных мною  подозрений,
конечно опирающихся на  факты,  Вы  убедитесь,  какое  гнездо свили себе
здесь предатели и что готовят старые офицерские кадры вермахта:
   - Восхитительно,  герр  лейтенант!  Восхитительно!  -  Лайсберг потер
ладони и вновь наполнил рюмки.
   - Я долго сомневался, решиться на это или нет. Вы понимаете меня? Они
все-таки были моими друзьями.
   - Сентименты! - хмыкнул эсэсовец.
   - Но я решился после той нашей беседы.
   - Когда вы дадите мне этот рапорт?
   - Самое позднее -  в воскресенье.  Только, господин Лайсберг, уговор:
обо всем этом знаете только вы и я!
   - Безусловно, герр лейтенант! - Лайсберг протянул руку Штангеру.
   - И  еще одно.  На  днях сюда инкогнито должен прибыть один офицер из
окружения адмирала Канариса.  Я  еще не знаю его фамилии,  но это весьма
таинственная личность,  и,  кажется,  не  последняя фигура из  тех,  кто
находится в оппозиции к фюреру. Планируется секретная встреча с Завелли.
Беседы будут проходить вне стен дворца. Что делать, когда он приедет?
   - Немедленно поставить меня в известность.
   - А если это будет ночью?
   - Неважно.  Звоните в мою личную комнату по телефону двести девяносто
два.  Я  обычно нахожусь или в  своем служебном кабинете,  или у  себя в
номере. Выхожу только в столовую. В общем, я жду вашего звонка.
   - Прекрасно!  Ознакомившись с  моим рапортом,  вы  будете знать,  что
делать. Наверняка! Хайль Гитлер, герр Лайсберг!


   Итак,  был сделан еще один шаг к осуществлению намеченного удара.  На
эти  несколько дней,  которые требовались Штангеру для  подготовки новой
операции,  со стороны Лайсберга и его подчиненных было обеспечено полное
спокойствие.
   Днем Штангер сидел на скучном совещании у Завелли,  потом переписывал
агентурные  донесения  с  Востока.   Наконец  наступил  вечер.  Штангеру
предстояло реализовать следующие пункты плана операции "Похищение".
   Сразу  же  после ужина он  направился в  пущу.  Немного возбужденный,
Штангер  развернул  между   деревьями  радиостанцию,   натянул  антенну,
накрылся плащом,  удобно положил фонарик и  несколько минут выстукивал в
эфир свои позывные.
   Получив подтверждение об установлении связи,  он передал телеграмму и
тут,  же получил ответ:  "Немедленно уходите вместе с  Галиной к Никору.
Оттуда  будете переброшены через  фронт.  Сообщите время".  Галиной была
Хелен.
   Штангер понимал, что получил приказ Центра, но он понимал и другое: у
него  намечалась возможность провести важную разведывательную операцию в
Беловеже, и пока он ее не осуществит - не возвратится...
   И  снова  ключ  передатчика начал выстукивать в  эфир  подготовленную
шифровку:   "Приказ  понял!   Галина  предупреждена.   Связь  с  Никором
поддерживаю.  Есть  надежда добыть  важные материалы.  Именно это  будет
решать вопрос о моем возвращении.  Необходимы еще три-четыре дня...  Жду
немедленного ответа..."
   Штангер перешел на  прием и  долго сидел с  наушниками,  отбиваясь от
яростных   атак   кровожадных  комаров.   Наконец   радиостанция  Центра
отозвалась,  и  через несколько минут он  держал в  руках расшифрованный
текст: "Если операция обещает быть успешной - действуйте! Запрещаем идти
на  риск!  Возвращаться вместе с  Галиной!  Самолет будет  ждать  вашего
сигнала на вылет. Никор обеспечит посадочную площадку и безопасность".
   "Прекрасно!  - подумал Штангер, - Больше всего я боялся, что могут не
обеспечить прилет самолета за "посылкой"...  Риск?  Всегда в  нашем деле
есть риск.  Надеюсь, это будет нашей большой победой. Не возвращаться же
с пустыми руками?.."
   Он взял радиостанцию на плечи, двинулся на встречу с Никором. Тот уже
давно ждал его на опушке леса.  Они обнялись как старые друзья.  Штангер
объяснил причину своего опоздания, а потом взволнованно спросил:
   - Возьмешь меня в партизаны?
   - Не шути. Неужели сложилась такая опасная ситуация?
   - Да.  Беловеж взяла в  свои руки разведка СС.  Подозревают каждого и
меня тоже.  Их  надо опередить.  Вот принес свою радиостанцию,  ее  надо
спрятать где-нибудь здесь. Ты ее заберешь отсюда, как только получишь от
меня сообщение.  Теперь слушай внимательно.  Только что  я  имел связь с
Центром.  Мне понадобится самолет.  Он  прилетит в  назначенный час.  Ты
получишь  от   руководства  соответствующий  приказ.   Надо  подготовить
посадочную площадку и  обеспечить охрану.  Да ты лучше меня знаешь,  что
надо в таких случаях делать. Найдешь в пуще место для посадки?
   - Есть такое место, - ответил Никор, раскладывая на коленях карту.
   Накрывшись плащ-накидкой,  они  при свете карманного фонарика изучали
карту  и  обсуждали условия посадки самолета на  поляне  в  пуще.  Затем
Штангер в  общих  чертах рассказал Никору о  плане  похищения полковника
Зеллгера и  определил в  связи с  этим задачи отряду Никора.  Партизанам
следовало подтянуться поближе к Беловежу и каждую ночь проверять тайники
в  ожидании  сигнала  Штангера.  Боевую  готовность Штангер  намечал  на
субботний и воскресный вечер и всю последующую ночь...
   Во дворец Штангер проник поздно,  далеко за полночь, но спать не лег.
Он  старательно  проверил  оружие,  затем  открыл  бутылку  французского
коньяка   и   бросил   туда   несколько  таблеток  сильного  снотворного
средства...
   Наступил четверг.  На  следующий день должна была приехать Хелен.  На
утреннем совещании офицеров первым выступил гауптштурмфюрер СС Лайсберг,
назначенный третьим заместителем майора Завелли.  Он  начал  патетически
возбужденно:
   - Господа,   то,   о   чем  говорил  фюрер,   теперь  стало  реальной
действительностью!  Секретное  оружие  "V"  уничтожает  врагов  третьего
рейха.  Сегодня летающие бомбы обрушились на Лондон. Гнездо плутократов,
евреев,  масонов и  поджигателей войны будет разрушено.  Такая же участь
ждет и другие города наших противников.  Судьба теперь повернулась к нам
лицом! Мы на пороге нашей победы! Хайль победа! Хайль Гитлер!
   В  истерии он  вскинул руку  вверх.  Собравшиеся ответили троекратным
"Хайль!".
   "Значит,  испытания на  Буге  были не  только проверкой теоретических
разработок.  Капитан Шарпе был  прав.  Оружие "V" уже применнется..."  -
думал Штангер, вспоминая свое пребывание в Сарнаках и беседы с капитаном
Шарпе. Сидевший рядом с ним Хайден толкнул его локтем и спросил:
   - Что ты скажешь на это?
   - Может,  он  и  прав,  -  осторожно ответил Штангер.  Хайден покачал
головой, наклонился в его сторону и шепнул:
   - А  почему  этот  умник  не  говорит об  успехах англо-американского
наступления во Франции и о том, что готовится на Востоке?
   Затем говорил майор Завелли. Он, как всегда, долго распространялся об
оперативных делах центра.  Штангер почти не слушал шефа,  мысли его были
заняты совсем другим.
   После совещания Штангер вернулся в  свою комнату,  разложил на  столе
бумаги,  но  не  притронулся к  ним,  Встав у  окна,  он из-за занавески
наблюдая  за  движением  возле  дворца.  Ему  хотелось  хотя  бы  издали
взглянуть  на  Зеллгера.  Наконец  у  подъезда  остановились "мерседес",
видимо бронированный, и три машины с охраной. А через минуту из подъезда
энергичным шагом  вышел  полковник  Рихард  Зеллгер.  Лица  его  Штангер
разглядеть  не  мог...  Шофер,  адъютант  и  сопровождающие вытянулись в
традиционном фашистском приветствий.  Зеллгер  отдал  адъютанту папку  и
занял место рядом с водителем.  Машины тронулись, и через минуту Штангер
потерял их из виду.



   Вечер был беззвездный,  теплый и  душный.  Где-то вдалеке,  за пущей,
шумела весенняя гроза. Штангер набросил на плечи накидку ж вышел в парк.
У  подъезда отмерял шаги часовой.  Штангнр приблизился к радиостанции и,
остановившись за дубом,  долго всматривался в другого часового,  который
ходил за козлами колючего заграждения.
   Штангер пошел дальше.  Перед казармами охраны, прислонившись к будке,
стоял   часовой   и   внимательно  прислушивался  к   громким   голосам,
доносившимся из открытых окон.
   "Эти  трое  часовых не  имеют значения.  Ни  один  из  них  не  видит
охотничьего домика.  Эти не опасны",  -  подумай Штангер и, успокоенный,
двинулся дальше на разведку.
   Вот и ворота в дворцовый парк. Едва Штангер приблизился к ним, тотчас
же раздался громкий окрик "Стой!".  Это часовой требовал пароль. Штангер
ответил. Часовой поприветствовал его и открыл ворота.
   Повернув направо  от  ворот,  Штангер  миновал  здание  штаб-квартиры
гестапо и  жандармерии.  Здесь  он  встретил троих часовых,  но  его  не
задержали.
   Штангер шел по  пустынной улице,  разделявшей,  Беловеж на две части.
Его  остановил  патруль  из  пяти  жандармов.  Они  проверили документы,
извинились,  и  он  пошел дальше.  Пока он  достиг окраины городка,  его
остановили три патруля.
   "Что-то многовато этих патрулей... Все находятся в боевой готовности.
Интересно,  проверяют ли  они  автомашины?  Это  очень важно.  Логически
рассуждая,   должны   контролироваться  только   машины,   въезжающие  в
Беловеж..." - рассуждал Штангер.
   Задержавшись в тени развесистого куста сирени, он вслушался в голоса,
доносившиеся из здания, где располагалась рота жандармов. Штангер хорошо
слышал стук сапог часовых. Дорога в пущу казалась пустынной.
   Возвращаясь во  дворец,  Штангер по  пути не раз предъявлял документы
патрулям.  Была уже  поздняя ночь,  но  в  свою комнату не  хотелось,  и
Штангер направился по  тропинке к  озеру.  Остановился перед  памятником
королю Августу III,  потом взошел на мостик, переброшенный через ручеек,
оперся о перила и заслушался звуками ночи.
   Далекие  вспышки  молнии  -   предвестницы  приближающейся  грозы   -
отражались в  голубоватой воде.  Штангер стоял  задумавшись,  охваченный
странным беспокойством.  В  любых ситуациях он  еще ни разу не испытывал
подобного чувства.  Он  никогда не  думал о  себе,  хотя и  отдавал себе
отчет,  что очередная операция может быть последней.  Но сейчас, когда в
пуще  его  ждали  товарищи по  борьбе,  когда вместе с  ним  рисковала и
Галина, - сейчас, как никогда, он очень хотел, чтобы все удалось...
   Обернувшись,  Штангер взглянул на  очертания дворца,  видневшегося на
холме.  Когда на  какой-то  миг  молнии пробивали черные тучи,  на  фоне
темного неба  вырисовывались башни,  башенки,  крытые  балконы.  Штангер
смотрел на  все это,  будто видел дворец первый раз в  жизни.  Сейчас он
казался ему  более грозным,  более мрачным,  чем  обычно.  Штангер долго
стоял как прикованный,  не в  силах оторвать взгляда от дворца,  который
время от времени освещался в темном мраке ночи белыми вспышками.
   "Дворец...  Беловеж,  -  мысленно повторял он. - Я пробыл здесь почти
тысячу дней и тысячу ночей.  Пережил тут все, что можно пережить. Все ли
я здесь сделал,  что мог?  Сколько уничтожил врагов?..  Да, - ответил он
сам  себе,  -  я  их  много  уничтожил,  и  они  заслужили  это  за  все
преступления, совершенные на нашей земле..."
   Перед его  мысленным взором,  как  отдельные кадры фильма,  пробежали
картины пережитого:  операция "Шифры"... Бланке... Покушение на Тирпинга
и  Бертеля...  Операция  "Ксавир"...  Уничтожение  Фляйнерта,  Михалика,
Бауэра,  "Эйхе-ФА"...  Борьба  за  жизнь  Петра  Наирова  и  победа  над
Клаузером...   Уничтожение  группы  Фукса  и  Шумарского...   Новогодний
поезд...   Сообщения   в   Центр...   "Осталось   осуществить  последнюю
операцию...  Только бы нервы не подвели...  -  шептал он себе. - Не могу
сказать,  что я  в восторге от задуманной операции,  но у меня нет иного
выхода.  Сделаю все,  как положено...  Но почему я так, волнуюсь? Может,
потому,  что наконец покидаю Беловеж?..  Если останусь жив, вернусь сюда
после войны..."
   На  лицо  ему  упали  первые капли  дождя.  Зашумели ветви  и  листья
деревьев от первых порывов ветра. Накрывшись накидкой, он ускорил шаги.


   Золотистый  "мерседес"  остановился перед  охотничьим домиком.  Хелен
отправила водителя закусить в  казино,  а  сама  позвонила Штангеру.  Он
прибыл немедленно.
   - Я приехала, дорогой! - Она бросилась ему на шею, крепко поцеловала.
- Навсегда, - добавила шепотом.
   - Прекрасно,  Галочка,  прекрасно!.. - ответил он, взволнованный. - У
тебя не было неприятностей?
   - Немного.  Прежде  всего  ликвидировала  все  свои  наиболее  важные
дела... И институт...
   - Как это? - спросил он удивленно.
   - В воскресенье вечером там вспыхнет пожар..,  -  призналась она чуть
слышным шепотом. - Такая маленькая зажигательная "игрушка", понимаешь?
   - Смотри у меня... - погрозил он ей пальцем.
   - Я   же   должна  была  как-то   попрощаться  со  своей  "прекрасной
организацией". Не так ли?
   Штангер понимающе кивнул, а она продолжала шептать:
   - Давай не  будем об  этом  говорить.  Я  и  так  туда бы  никогда не
вернулась... А ты все подготовил?
   - Мне  кажется,  да.  Меня  беспокоит только  одно  -  многочисленные
патрули на улицах Беловежа.  Но,  я думаю,  справимся.  Только что видел
Зеллгера...
   - Он понравился.тебе?
   - Очень. Хорошо, что не очень толстый и невысокий...
   Оба рассмеялись.
   - Мы  должны определить дату  операции и  сообщить,  об  этом Никору.
Думаю,   что  больше  всего  для  этого  подходит  ночь  с   субботы  на
воскресенье. Многие выезжают в Белосток или пьют здесь.
   - Итак, решено: воскресенье... - твердо сказала Галина.
   - Где будет спать водитель?
   - В той гостинице, где ночуют...
   - Хорошо. Не забудь только взять у него ключи от автомашины.
   - Они уже у меня.
   - Вечером я тебе доставлю все необходимое для операции. Как вернешься
- конечно,  если поедешь с ним на инспекцию, - приходи в казино на ужин.
И  точно  договорись с  ним  в  отношении  этого  интимного  воскресного
вечера...
   - В какое время?
   - Как  можно  позже.  Например,  в  девять  вечера,  можно  в  девять
тридцать. В одиннадцать ночи начнем операцию. В десять тридцать вечера я
проведу операцию с Лайсбергом и буду ждать от тебя звонка.
   Когда  попрощались,   Штангер  осмотрел  автомашину,  проверил  запас
бензина и пошел во дворец.  Через несколько часов он увидел в окно,  как
Галина   в   сопровождении  полковника  Зеллгера   и   усиленной  охраны
отправилась на инспекцию.
   Немного  успокоенный  тем,  как  идут  дела,  Штангер  стал  готовить
сообщение для Никора:  "Будь готов в воскресенье вечером.  Займи позицию
вдоль дороги, возле мостика на реке Хвозна. Автомашина - "мерседес". Мой
сигнал -  смена света фар.  Возьми радиостанцию.  Предполагаемое время -
23.00-24.00. Подготовиться к заминированию дороги..."


   - Штангер,  иди сюда! - позвал Иорст, сидевший за столиком в казино в
обществе Хайдена,  Швинда  и  капитана Денгеля,  На  столике выстроились
несколько опустошенных бутылок. Все уже были в приподнятом настроении,
   - Что тебе? - спросил его Штангер.
   - Хочу с тобой выпить и помочь поднять настроение.
   - Настроение? - удивился Штангер.
   - Не притворяйся. Твоя дама, кажется, наставянет тебе рога. Может, на
нее так действует пуща? Ха-ха-ха! Видимо, полковник Зеллгер ей больше но
душе... - Офнцеры взорвались смехом.
   - Отстань с глупостями! Лучше налей!
   - Не  переживай!  Женщины изменчивы,  как ветер!  Не  помню,  кто это
сказал... Не эта, так будет другая, - похлопал его по плечу Хайден.
   - Пей.
   - Да здравствует холостяцкая жизнь! - Иорст вдруг замолк на полуслове
и приложил палец к губам,  взглядом показывая на дверь. На пороге стояла
Хелен и разглядывала казино.
   Штангер подошел к  ней,  поцеловал руку  и  подвел к  своему столику.
Офицеры вежливо поздоровались, и разговоры, прерываемые вспышками смеха,
продолжались своим  чередом.  Над  Хелен  стали  подшучивать:  мол,  она
пытается окрутить Зеллгера,  но  она ответила,  что Штангер на  нее не в
обиде,  так как Зеллгер -  ее  старый приятель.  Это вызвало новый взрыв
смеха у подвыпивших офицеров.


   Эта ночь,  следующий день и  ночь прошли без каких-либо происшествий.
Свободное время  Анджей проводил в  комнате Галины в  охотничьем домике.
Это были часы их  большого счастья.  Каждый из них понимал,  что,  может
быть,  это последние минуты,  проведенные вместе. Наступающая воскресная
ночь таила в себе много неожиданностей.
   Никор  прислал донесение:  он  все  выполнил точно  в  соответствии с
указанием Штангера и  в воскресенье вечером займет позицию у реки Хвозна
в том месте, где ее пересекает дорога.
   Воскресенье выдалось солнечным. Пуща играла всеми весенними красками.
Штангер нервно ходил по своей комнате, курил, пил кофе, старался читать,
но ничего из этого не выходило.  Потом пошел поболтать к  Хайдену,  но и
там долго не усидел. Обедал он в казино вместе с Галиной, потом проводил
ее  в  охотничий домик  и  направился к  себе.  Старался  задремать,  но
бесполезно. Думал о вечере, о наступающей ночи, об операции...
   К  вечеру тучи закрыли небо,  и рано стало темнеть.  Штангер не пошел
ужинать в  казино.  Он  никого не хотел видеть,  чтобы ничем не,  выдать
своего возбуждения, с которым он уже не мог справиться.
   Дважды  он  поднимался  по  ступенькам на  второй  этаж.  Караульный,
охранявший вход  в  коридор первого этажа,  сидел в  полной тишине возле
кабинета  полковника  Зеллгера  за  освещенным столиком  с  телефоном  и
просматривая журналы.  Около него  стоял автомат.  Штангер знал,  что  ,
смена  караула происходит каждые четыре часа.  Таким образом,  в  случае
чего быстро никто не хватится...


   Штангер  взглянул на  часы.  Скоро  девять  тридцать вечера.  Зеллгер
сейчас направится к Галине. Операция начинается.
   Опершись  на  подоконник,  Штангер  мысленно  подводил  итоги  своего
пребывания  здесь:  "Я  успел  немало.  Старался  использовать все  свои
возможности. Я, боролся здесь за то, во что верю. А дело, которому отдал
все свои силы,  стоит этой борьбы. Конечно, не хочется погибать накануне
победы..."
   Всматриваясь в  густой  мрак,  вслушиваясь  в  дыхание  лесной  чащи,
Штангер нетерпеливо посматривал на часы...



   Комната Галины утопала в  полумраке.  На столике возле кушетки стояла
бутылка французского коньяка и  бутылка вина,  а рядом рюмки и чашки для
кофе.  На блюде плитки шоколада,  бисквиты и  соленые орешки,  Со вкусом
одетая  Галина  сидела в  кресле возле  ночной лампы,  курила сигареты и
перелистывала какой-то иллюстрированный еженедельник.  Каждую минуту она
нервно поглядывала на часы.  Ей казалось,  будто стрелки, стоят и месте.
Она смотрела на  иллюстрации,  но  ничего не  видела.  Мысленно она была
далеко отсюда.  Вот  она подошла к  зеркалу,  попудрила лицо,  поправила
прическу.  Она  чувствовала,  что теряет терпение.  Галина уже много лет
боролась  на  тайном  фронте,  но  в  такой  головокружительной операции
принимала участие впервые.
   Она снова закурила и села в кресло. Было двадцать один час сорок пять
минут.  "Уже  должен  быть.  Почему он  опаздывает?  Может,  ему  что-то
помешало и  он  вообще не  придет?"  -  беспокоилась она,  вслушиваясь в
тишину коридора.
   Из этого состояния ее вывел шум шагов. Послышался тихий стук в дверь.
Стараясь быть спокойнее, она сказала:
   - Пожалуйста!
   В дверях стоял полковник Зеллгер.
   - Добрый вечер, фрау Хелен, - торжественно приветствовал он даму.
   - Добрый  вечер,   герр  полковник.  Вы  не  слишком  пунктуальны!  -
проговорила она не без иронии в голосе.
   - Прошу прощения,  но у  меня был срочный,  разговор с командованием.
Служба! - И он беспомощно развел руками.
   Она  усмехнулась и  подала  ему  руку,  которую Зеллгер несколько раз
поцеловал. Потом он хотел обнять Галину, но она деликатно, но решительно
освободилась от его рук и пошутила:
   - Герр полковник, если вы не будете вежливы со мной...
   - Что тогда?
   - Я вас накажу, - игриво продолжала она.
   - Как?
   - Не разрешу поцеловать...
   - Не верю.
   - Ах мужчины,  все вы одинаковы. Прошу садиться, - показала она рукой
на кушетку. - Почему вы стоите?
   Зеллгер снял с плеча автомат, оставил его вместе с головным убором на
вешалке и пристально осмотрел комнату Галины.
   - А это зачем? - спросила она, показывая на автомат.
   - На всякий случай. Кругом пуща, бандиты.
   - Герр полковник,  - приблизилась она к Зеллгеру. - Знает ли кто, что
вы у меня?  - И, покраснев, быстро добавила: - Вы, видимо, понимаете мое
положение.  Солидный сотрудник института, у меня здесь жених, и вдруг...
В общем, я не хотела бы, чтобы пошли сплетни, подозрения...
   - Ничего не  бойтесь,  фрау Хелен.  Только мой адъютант знает,  что я
здесь... - ответил Зеллгер.
   - Почему он знает? Откуда он знает? - спросила она с возмущением.
   - Я  всегда  должен  быть  в  радиусе  телефонной  или  радиосвязи со
штаб-квартирой фюрера.  Меня беспокоят в любое время дня и ночи. Трудная
служба!  Однако у  вас не  должно быть никаких сомнений.  Адъютант будет
нем, как могила.
   - Ну хорошо. Прошу садиться, а я поставлю кофе.
   Зеллгер сел на кушетку. Близость женщины, запах ее духов, пригашенный
свет  -  все  это  создавало интимную обстановку.  Сколько дней он  ждал
такого вечера!..
   Галина села напротив него в кресло в кокетливой позе.
   - Я очень прошу вас сесть рядом со мной!  - Он умоляюще вытянул руки.
- Очень прошу...
   - Не спешите... Столько впечатлений! А я так плохо себя чувствую...
   - А что вас беспокоит? - поинтересовался он.
   - Голова болит.  Если б  не данное вам обещание,  а я всегда стараюсь
держать свое слово, то улеглась бы сейчас в постель.
   - Это ерунда.  Пройдет!  Выпьем по рюмке,  и  все пройдет.  Это самое
лучшее средство от головной боли!
   Галина налила кофе и подала Зеллгеру штопор.
   - Откройте бутылки.
   - С удовольствием.  -  Зеллгер взял коньяк, посмотрел на этикетку и с
наслаждением чмокнул губами,
   - Вино тоже.  Я  коньяк не пью.  Может,  мне вино поможет?  -  И,  не
ожидая,ответа Зеллгера, она налила ему в рюмку коньяк, а себе вино. - За
ваше здоровье, и новые успехи в Беловеже, герр полковник!
   - Нет,  -  прервал он,  -  за  наш  прекрасный вечер!  Чтобы их  было
больше...  - Он залпом выпил свой коньяк. - Отличный напиток! - похвалил
он.
   - Пожалуйста,  кофе,  сладости...  - предложила она и вновь наполнила
рюмки.
   - Я все-таки прошу вас сесть рядом со мной... Умоляю...
   - Что, вы всегда так нетерпеливы в обществе женщин?
   - Я не бываю в обществе других дам. Вы и только вы!..
   - Вы всем говорите такие комплименты?  -  подшучивала она, еще больше
интригуя гостя. - Давайте выпьем и закурим. Я знаю, вы курите сигары, но
у меня их нет.
   - Не беспокойтесь, я закурю ваши сигареты. Итак, за наше здоровье!
   Снова  звякнули  рюмки.  Галина  незаметно  взглянула на  часы.  Выло
двадцать минут  одиннадцатого.  "Если  Лайсберг попался  в  ловушку,  то
Штангер уже должен действовать..." - подумала она ж проговорила:
   - А  это  вино  мне  помогло.  Прекрасный напиток!  Пожалуйста,  герр
полковник!
   Полузакрыв глаза,  она наблюдала за  Зеллгером.  Лицо его покраснело,
глаза  налились  кровью.   Разглядывая  его  мундир  с   многочисленными
наградами,  она  пыталась  понять,  начало  ли  действовать  снотворное.
Зеллгер выпил третью рюмку коньяка.
   - Извините... Хелен... - Он сладко зевнул, закрывая руками рот. - Эти
бессонные ночи... - Голос его прозвучал как-то глухо и неестественно. Он
пролепетал:  -  Вы,  наверное,  не поверите...  Я ведь...  - И попытался
расстегнуть мундир.
   - Герр полковник,  что с вами?  -  Она наклонилась рад ним.  Сигарета
выпала из его пальцев,  он пробормотал что-то бессвязное,  открыл глаза,
попробовал встать, но голова его упала на грудь и он опустился на диван.
Дышал он часто и хрипло. По телу пробегали судороги.
   Галина дрожащими руками положила его поудобнее на  диван,  отодвинула
столик, потом ощупала его карманы. Документы, зажигалка, носовой платок,
расческа.  Есть!  В кожаной сумочке на цепочке находилась связка ключей.
Галина внимательно их  осмотрела.  Эти  ключи открывали доступ к  тайнам
штаба "Траум". Галина припала ухом к двери и прислушалась...


   Выло двадцать два часа. Штангер закрыл окно, сдвинул занавески, зажег
свет и  застегнул пояс с  кобурой пистолета.  Вальтер он вложил в  левый
карман.   Из   тайника  в   камине  достал  короткую  свинцовую  трубку,
наполненную песком. К одному из заклепанных концов трубки был прикреплен
шнурок.  Штангер распорол ножичком правый  карман  брюк,  всунул  в  это
отверстие трубку  и  прикрепил ее  шнурком к  поясу.  Попробовал сделать
несколько движений,  трубка  не  мешала...  В  лежащей на  столе  папке,
озаглавленной "Мои подозрения", перевернул несколько страниц текста.
   Мокрой  от   нота  рукой  взял  трубку  телефона.   Отозвался  сигнал
коммутатора.  "Два, девять, два", - не спеша набрал Штангер номер. И вот
на другом конце телефонного провода раздался голос:
   - Слушай!
   - Хайль Гитлер,  герр гауптштурмфюрер! Докладывает лейтенант Штангер.
Я  не разбудил вас?  Извините,  что так поздно вас беспокою,  но дело не
требует  отлагательства...  Я  должен  немедленно  поговорить с  вами...
Хорошо. Хорошо... Я иду к вам...
   Штангер  положил  трубку,  облизал  пересохшие  губы.  В  горле  было
неприятное ощущение. Выждал минуты три, взял папку и вышел из комнаты. В
коридоре он  окинул взглядом часового.  Солдат стоял  возле окна,  курил
папиросу и всматривался в темноту парка.
   Вот  и  комната  под  номером  семьдесят девять.  Штангер  постучал и
услышал приглушенный голос:
   - Войдите!
   Он толкнул дверь кабинета Лайсберга. Эсэсовец, заложив руки за спину,
расхаживал по  комнате.  Увидев Штангера,  он  вопросительно взглянул на
него.
   - Хайль Гитлер,  герр  гауптштурмфюрер!  -  Штангер старался говорить
взволнованным голосом.  -  Можно запереть дверь? Я не хочу, чтобы кто-то
увидел нас вместе...
   Лайсберг повернул ключ в двери.
   - Необходимо действовать молниеносно,  чтобы  пресечь  измену,  чтобы
птички не улетели...
   - Что случилось?  Я ничего не понимаю, - нетерпеливо прервал Штангера
эсэсовец.
   - Это трудно понять.  Прочитайте вот это,  и вам все станет ясно! - с
деланным возмущением Штангер бросил на  стол принесенную папку,  так как
хотел, чтобы эсэсовец сидел именно там.
   Лайсберг присел  на  край  кресла,  включил настольную лампу,  нервно
открыл папку и впился глазами в текст.
   Штангер стоял  рядом со  столом,  держа правую руку  в  кармане,  где
находилась  свинцовая   трубка.   Какую-то   секунду   он   смотрел   на
склонившегося Лайсберга,  выбирая место для удара...  Казалось,  рука из
кармана поднимается слишком медленно.
   Штангер сделал над собой усилив,  вырвал руку,  и свинцовая трубка со
свистом рассекла воздух.  Тупой  удар,  потом другой,  третий.  Лайсберг
издал короткий хриплый выдох,  ударился лицом о  стекло стола и свалился
на ковер. По телу его пробежали судороги, и он замер.
   Штангер  вытер  трубку,  наклонился  над  трупом,  вынул  из  кармана
Лайсберга ключ  от  сейфа  и  открыл его.  Быстро просмотрел лежащие там
папки и  бумаги,  взглянул на  папку с  надписью:  "Совершенно секретно.
Лейтенант А.  Штангер", Открыл ее. "Арестовать!" - бросилась ему в глаза
черная резолюция...
   Дальше он уже не читал.  Несколько таких папок, на которых стоял гриф
"Секретно",  отложил на  стол.  Потом вынул две полки,  уложил их на дне
сейфа и втиснул туда труп Лайсберга.
   Закрыл  сейф.  В  замок  вложил несколько скрепок от  бумаг.  Платком
растер следы крови на ковре.  Осмотрел -  стол,  забрал какие-то печати,
карты и пистолет. Бегло осмотрел кабинет. Все в порядке.
   Погасил  свет,   закрыл  дверь,  вышел  в  коридор  и  только  сейчас
почувствовал,  что на  лбу у  него выступил холодный пот.  Штангер вытер
лицо рукавом мундира и быстро направился в свою комнату.
   Бумаги,  взятые из сейфа Лайсберга, положил в сумку. Закурил, Горький
дым  захватывал дыхание.  Открыл  окно  и  глубоко вдохнул ночной воздух
пущи.


   Было двадцать два часа пятьдесят три минуты. Штангер стоял возле окна
и  лихорадочно размышлял:  "Еще  один  этап операции "Похищение" позади.
Этот  глупый  самонадеянный эсэсовец  довольно  легко  позволил с  собой
расправиться. Он уже имел приказ арестовать меня... Игра с моим рапортом
остановила его,  Пройдет немало времени,  пока его  отыщут...  Теперь на
очереди Зеллгер...  Удастся ли  его взять?  Почему до  сих пор не звонит
Галина?..  Если он попался в ловушку, то уже пора... Здесь большой риск.
Если с ним повезет, остальное - пустяк..."
   Штангер вздрогнул от телефонного звонка. Когда поднял трубку, услышал
тихий, сдавленный, голос Галины:
   - Спит. Все спокойно.
   - Иду, Галочка, - коротко ответил он, перебросил автомат через плечо,
взял  сумку  с  документами,  сунул  в  карман  мундира  магнитную мину,
осмотрел комнату,  закрыл  ее  и  поспешным шагом,  минуя  казармы  роты
охраны, направился в сторону охотничьего домика.
   Галина издалека услышала его шаги,  приоткрыла дверь, а когда Штангер
вошел,  закрыла ее  на ключ.  Комната утопала в  полумраке.  На диване в
расстегнутом мундире крепко спал, полуоткрыв глаза, полковник Зеллгер.
   - Как Лайсберг? - шепнула Галина.
   - В порядке, - ответил Анджей.
   - Возьми. - Она подала ему мешочек с ключами полковника Зеллгера.
   - Я пошел,  Галина.  Если во дворце услышишь выстрелы,  прикончи его,
забери эту сумку с документами,  подожги комнату и беги в пущу. Держи на
восток.  Попадешь на бровскую дорогу.  В десяти километрах отсюда, возле
моста через реку Хвозна, будет ждать Никор с отрядом...
   - Анджей: -  кинулась она к  нему в  порыве отчаяния,  пытаясь что-то
сказать, но он уже был за дверями.
   Перекинув через  плечо  автомат,  Анджей  проверил свинцовую трубку в
кармане, прошел мимо часового у подъезда и вновь зашагал во дворец.
   Штангер машинально отсчитал ступеньки лестницы и посмотрел в коридор.
Караульный дремал возле столика.  Однако, когда Штангер вошел в коридор,
караульный поднял голову и вопросительно взглянул на него,
   Штангер левой рукой вынул из кармана листок бумаги и коротко бросил:
   - Посмотри! Полковник Зеллгер приказал отдать тебе.
   Караульный поднялся, и в этот момент его настиг удар свинцовой трубки
по голове. Гитлеровец не успел упасть, и Штангер, подхватив его, потащил
в туалет. Там он оставил его в одной из кабин и плотно закрыл ее дверь.
   Дрожащими  руками  Штангер  подбирал  ключ   к   кабинету  полковника
Зеллгера.  Наконец дверь открылась.  Он  вошел и  закрыл ее  за собой на
ключ.
   Фонариком  осветил  замок  массивного сейфа,  вложил  ключ.  Раздался
металлический треск.  Хранилище  тайн  группы  "Траум"  открылось  перед
ним...
   Скоросшиватели, толстые папки, многочисленные планы, карты. Фонариком
осветил пять толстых папок, прочитал надписи.
   Это было именно то, за чем он столько недель охотился.
   "Что еще может быть здесь важного?  - лихорадочно осматривал он сейф.
- Карты  с  таинственными значками,  шифровки из  штаб-квартиры Гитлера.
Хватит, больше не заберешь. Этих пяти папок с планами строительства двух
оборонительных линий и аэродромов хватит с гаком.  Быстрей!  Быстрей!" -
подгонял он себя.
   Штангер достал из  кармана магнитную мину,  повернул предохранитель и
уложил ее в сейф.  Взрыв произойдет через два часа,  то есть после смены
караула, когда будет обнаружена смерть часового.
   С  трудом впихнул в  сумку  добытые документы,  тихо  открыл дверь  и
выглянул в коридор. Кругом была тишина.
   На носках,  в  несколько прыжков Штангер проскочил коридор и оказался
на лестнице.  Он с  трудом владел собой.  Часовой у подъезда внимательно
взглянул на него.  Штангер успел заметить, что тот еще долго смотрел ему
вслед.  Штангер шел, и ему казалось, будто ноги его из ваты. Пот ручьями
стекал по лицу.


   Галина ждала Штангера с  большим волнением.  Когда он  появился,  она
нервно спросила:
   - Ты звонил мне?
   - Нет! - удивленно ответил он.
   - Кто-то только что настойчиво звонил, но я не поднимала трубку.
   Штангер не мог больше произнести ни слова.  Он бросил на стол набитую
документами  сумку,   выпил   чашку   холодного  кофе,   наклонился  над
умывальником и ополоснул лицо водой, потом шепнул Галине:
   - Надо уходить! Сейчас здесь начнется пекло!
   - Давай,  Анджей,  оставим его здесь... - попросила Галина, показывая
на немца. - Давай оставим. Уйдем тихо и через час будем в пуще у Никора.
Оставим...  Прошу!  У меня плохое предчувствие. - Она умоляюще взглянула
на него.
   - Нет,  Галина,  нет!  Если  все  пойдет,  гладко,  он  будет хорошим
приложением  ко  всему,  что  я  забрал  из  его  сейфа.  Приложением  и
переводчиком, - поправился он. - Охрана пропустит, а если даже...
   Звонок  телефона  настойчиво  прозвучал  раз,   другой,  третий.  Они
замерли.
   - Его ищут, - прошептал Штангер сквозь зубы. - Кляп, быстро!
   Галина подала ему солдатский шарф, и Штангер молниеносно всунул его в
рот Зеялгеру, который по-прежнему лежал без движения.
   - Анджей... - шепнула Галина и дотронулась до его плеча.
   Штангер поднял  голову.  В  коридоре послышались шаги  быстро идущего
человека.   Потом  шум  шагов  затих.   Кто-то,  видимо,  остановился  и
прислушивался. Штангер погасил ночную лампу.
   - Отвечай ты... Если он один, будет наш... Если вспыхнет перестрелка,
хватай документы и  уходи...  -  чуть слышно прошептал он  и  прижался к
стене возле двери.
   Кто-то остановился за дверью, и тут же раздался осторожный стук.
   - Кто там?, - как можно спокойнее спросила Галина.
   - Простите!   Это.  капитан  Дралль,  адъютант  полковника  Зеллгера.
Господин полковник у вас?
   - А что случилось?
   - Я должен немедленно увидеть господина полковника.  Срочная и важная
телеграмма из ставки.
   - Открывай...  -  одними губами проговорил Штангер и стиснул в потной
ладони свинцовую трубку.
   - Сейчас...  минутку: -  ответила Галина и не спеша повернула ключ. -
Пожалуйста, входите... Но полковник спит. Вы понимаете?
   Дралль просунул голову в комнату, но в полной темноте не мог что-либо
рассмотреть.  Штангер,  примерившись, почти наугад нанес удар. Дралль то
ли увернулся, то ли удар оказался не совсем точным, но трубка попала ему
по шее ниже правого уха. Он потерял равновесие. Второй удар пришелся ему
в лицо.  Дралль схватился, за Штангера, и оба рухнули на пол, перевернув
столик.  Анджей вцепился фашисту в  горло и  изо  всех сил начал душить,
прижимая его к полу.
   - Кляп! Быстро! - хрипло прошептал Штангер.
   Галина в  этот момент с  размаху ударила Дралля по  голове бутылкой с
вином.  Руки немца ослабли, он весь обмяк и наконец совсем затих. Галина
на всякий случай заткнула ему рот полотенцем.
   Штангер встал,  шатаясь и тяжело дыша.  С отвращением вытер ладони об
мундир и затолкал Дралля под кровать.  Галина подняла с полу телеграмму,
которую Дралль не успел вручить своему шефу.
   - Выгляни в коридор,  -  допросил Андзкей, а сам начал заворачивать в
плед Зеллгера, обвязывая его шнуром.
   - Тихо, - шепнула она.
   - Выходим! Забирай документы и оружие. Он взвалил Зеллгера на спину .
- Тяжелый, скотина, - выдохнул Штангер. - Открывай дверь.


   Он  нажал  на  стартер,   и  мотор  тихо  заработал.   Штангер  зажег
полузатемненные фары, включил скорость и тихо повел машину к воротам.
   - Этот  постовой пропустит.  Пароль на  сегодняшнюю ночь я  знаю.  Ты
ничего не  говори.  Ты  слишком взволнована.  Если  на  улице прицепится
патруль,  я  стреляю первым,  а  ты  потом.  В  случае  опасности хватай
документы -  и  в лес.  Я всех беру на себя...  -  И похлопал ладонью по
стволу автомата, лежавшего на сиденье.
   Галина проверила свой пистолет.  У  ее ног лежали две сумки,  набитые
документами. Штангер и Галина одновременно бросили прощальные взгляды на
это зловещее логово.
   Часовой,  услышав подъезжавшую машину,  вышел из будки,  стал посреди
проезжей  части  и  несколько раз  мигнул  карманным фонариком.  Штангер
затормозил  и   высунул  голову  в   окно.   Солдат  подошел  к  машине,
поприветствовал и спросил пароль.
   - Биркен буш! - четко ответил Штангер.
   - Так точно,  герр лейтенант!  Но  я  не  имею права вас выпустить за
ворота.
   - Почему? - удивился Штангер.
   - Вы едете без сопровождения. Есть приказ ни один легковой автомобиль
из Беловежа не выпускать без сопровождения.
   Штангер молниеносно сориентировался и одним духом выпалил:
   - Я знаю об этом, но это не служебная машина. К тому же мы не едем за
пределы Беловежа.  Я  только что разговаривал по телефону с  начальником
жандармерии и везу для него важный документ,  который должна вручить эта
женщина.
   - Хорошо, герр лейтенант, - стукнул каблуками солдат.
   - Давай быстрей открывай, а то у нас нет времени.
   Галина так  впилась пальцами в  его  плечи,  что  Штангер застонал от
боли.
   "Мерседес" сорвался с  места и  влетел в  одну,  из  улочек Беловежа.
Проскочили один жандармский патруль,  другой,  третий.  Они не задержали
их. Вдали замаячил белый силуэт колокольни костела.
   - Если  здесь нас  не  задержат,  через десять минут будем у  Никора.
Сейчас сниму маскировку фар,  и мы помчимся как стрела... Галя, Галочка,
скоро все будет позади!.. - радовался он, как ребенок.
   - Боже мой! - вздохнула она. - Столько нервов, столько риска, столько
опасности...
   Поворот,  указатель.  Штангер  притормозил машину  и  резко  повернул
влево.  "Мерседес",  скрипя шинами, наклонился и часть поворота проделал
на двух колесах.
   Они вскочили в  темный туннель из деревьев.  Слева показались казармы
жандармов. Штангер дал полный газ.
   Неожиданно в конце аллеи замелькал красный сигнал фонаря, в свете фар
замаячило несколько силуэтов жандармов с собаками.
   - Внимание!  Оружие к бою!  Опустить стекла,  -  успел проговорить он
Галине и нажал на тормоза.
   И в этот момент понял,  что совершил ошибку.  Не надо было тормозить!
Он  выжал сцепление,  включил первую скорость и,  не выключая двигателя,
остановился.
   К  машине  подошел  жандармский  унтер-офицер,  держа  в  одной  руке
пистолет,  а  в  другой -  фонарик.  Автомат висел у  него на шее.  Трое
жандармов с  карабинами в  руках  окружили машину.  Один  встал прямо на
дороге.
   - Хайль Гитлер! - проговорил Штангер,
   - Откуда едете, герр лейтенант?
   - Из  штаба майора Завелли по его личному прказу!  -  начал объяснять
он,   снимая  с  предохранителя  пистолет  в  кармане.   Штангер  ощупал
металлическую рукоятку и пальцем дотронулся до спускового крючка.
   - Куда едете? - продолжал расспрашивать жандарм.
   - Это служебная тайна.
   - Майор Завелли не мог так распорядиться, так как хорошо знает приказ
- не  выпускать из Беловежа одиночные легковые машины без сопровождения,
тем более ночью. Должна быть охрана, иначе вы дальше не поедете.
   - Герр гауптвахтмейстер,  ведь это я рискую жизнью,  а не вы! - резко
проговорил он,  подчеркивая каждое слово.  - Майор Завелли знает, почему
он так распорядился.  Дело очень важное и не терпит отлагательства.  Вот
почему я и поеду! Прошу освободить дорогу!
   Коленом он незаметно толкнул Галину,  и в этот момент ему показалось,
что со стороны дворца раздались сигналы тревоги.
   - Герр гауптвахтмейстер! - обратился к начальнику жандарм, стоявший с
правой стороны машины,  освещая лучом фонарика затяяутый шнурами груз на
дне машины,
   Унтер-офицер наклонился к  заднему стеклу,  и  в  этот момент Штангер
выхватил пистолет,  высунулся в  окно и  выстрелил в него.  Одновременно
раздались выстрелы Галины в  жандарма,  стоявшего у машины с ее стороны.
Штангер отпустил педаль, дал газ и тут же выключил свет фар.
   Автомашина,  как выстреленная из  катапульты,  прыгнула на  жандарма,
стоявшего у капота. Галина, высунувшись из окна, стреляла вслепую назад.
   К  шуму мотора присоединились выстрелы карабинов и крики гитлеровцев.
Машина,  делая головокружительные скачки,  мчалась по  дороге,  усеянной
выбоинами.
   - Опустись на  пол  машины  и  спрячь  голову!  -  прокричал Штангер,
всматриваясь в контуры едва заметной дороги.
   В  это  время ослепительным светом вспыхнули ракеты,  и  дорога стала
видна как  на  ладони.  Впереди маячила темная стена спасительной лесной
чащи.  С  левой  стороны машины  цветными угольками прошила ночную  тьму
пулеметная  очередь.   За  ней  последовали  вторая,  третья  и  десятки
одиночных выстрелов.
   По машине был открыт ураганный огонь. Осветительные ракеты не угасали
ни на минуту. Пулеметные очереди теперь били с упреждением.
   - Еще двести метров,  сто пятьдесят!..  -  кричал Штангер.  - Сейчас!
Скоро пуща! Уже! Уже!
   И вдруг треск заднего стекла. Послышался стон Галины:
   - Боже! Я ранена...
   В этот момент новая очередь ударила но кузову.
   Через  минуту  машина въехала в  густой темный лес,  Вспышки ракет  и
выстрелов были позади. Штангер включил фары и как сумасшедший мчался еще
несколько сот  метров.  Галина без  движения лежала у  его  ног на  полу
машины.
   Штангер остановил машину,  поднял Галину на сиденье и почувствовал на
пальцах кровь.
   - Галя!  Галочка!!!  -кричал он в  отчаянии,  разрывая на ней свитер,
блузку,  белье.  Плечо и  правая грудь были  залиты кровью,  а  из  двух
сквозных пулевых ран  выходили кровавые воздушные пузыри.  Кровь  тонкой
струйкой сочилась из ее рта. Он приложил ухо. Сердце билось. Жива!
   Он  выскочил из  машины,  сорвал маскировку фар.  Со стороны Беловежа
доносился шум  автомашин,  лай  собак,  кряки и  беспорядочная стрельба.
Штангер сел за  руль.  Одной рукой он  придерживал на сиденье Галину,  а
другой управлял автомобилем. Яркий свет фар освещал деревья, придорожные
кусты, выбоины. Штангер мчался на полной скорости.
   Его  охватили самые  противоречивые чувства.  Внутри у  него  как  бы
что-то оборвалось, во рту было горько. До боли стиснув зубы, он повторял
лишь  ее  имя  и  проклинал  себя  за  то,  что  остановил машину  возле
жандармов.
   "Однако  просьба  Галины  оставить  Зеллгера и  уходить  одним  имела
основание.  Если  этот тип  смертельно ранен,  то  моя  сумасшедшая идея
доставить его живым в  Центр -  большая ошибка!  Слишком многое я  хотел
сделать за один раз".  Анджей проклинал себя за глупость:  надо было, не
останавливая машины,  проскочить мимо  этих волкодавов прямиком в  пущу!
"Пока бы они опомнились, мы уже были бы в лесу:" - казнил он себя.
   Охваченный тревогой,  он  гнал  машину  по  лесной  дороге.  Ему  уже
казалось,  что  едет целую вечность,  а  Никора все  нет.  Галина тяжело
дышала.  Штангер напомнил себе,  что  при  въезде в  пущу  должен мигать
фарами, иначе Никор может встретить его огнем.
   Машина преодолевала крутые повороты,  перескакивала рвы  и  торчавшие
корни деревьев.
   Наконец  Штангер  выскочил на  прямой  участок  дороги  и  крикнул от
радости,  заметив огоньки партизанских фонариков.  Он  замигал фарами  и
затормозил, подняв облако пыли.
   Штангер буквально вывалился из машины в объятия Никора.  Их обступили
партизаны.  Бородатые  лица,  удивленные взгляды  при  виде  Штангера  в
мундире гитлеровского офицера.
   - Друг!  Брат!  Герой! - кричал восторженно Никор, не выпуская его из
объятий.
   - Скорее! Надо спасать Галину! - выдавил из себя Штангер, вскакивая в
машину. - Надо уходить, за нами погоня.
   Никор открыл машину, взглянул на Галину и все понял.
   - Доктора, быстро! - крикнул он.
   Из  группы партизан вышел коренастый человек в  очках,  с  бородкой и
через плечо Никора заглянул в машину.
   - Доктор,  спасите  ее!  Она  умирает!  -  умоляюще обратился к  нему
Анджей.
   Врач вынул из сумки перевязочный пакет и осмотрел раны Галины.
   - Взгляни сюда... - Штангер показал Никору завернутого в толстый плед
и  втиснутого между  сиденьями полковника Зеллгера.  -  Однако  в  него,
кажется,  не  угодило,  Пули прошли над ним,  -  сказал он,  внимательно
осматривая пленника.
   - Как,  и его захватил?!  Ну, ты - дьявол, а не человек! - воскликнул
Никор.
   Партизаны  окружили  машину,  с  интересом рассматривая перевязанного
шнуром  пленного и  изрешеченный пулями  кузов  машины,  выбитые стекла,
порванные пулями сиденья.
   - Слушай,  Никор!  Нельзя терять ни минуты. Они уж близко! Пусть твои
минируют дорогу.  Надо быстрей уходить.  Облава на  этот раз будет не из
приятных.
   - Я уже отдал приказ. Мы с врачом поедем с тобой на базу.
   - Они не пойдут по нашему следу?
   - Не беспокойся.  В пуще хозяева мы. Что там, доктор? - спросил Никор
врача, который перевязывал Галину.
   - Плохо,  очень плохо!  - ответил тот, качая головой. - Нужна срочная
операция.  Большая потеря крови,  которой у  меня здесь нет.  Немедленно
нужно на базу!
   Штангер сидел в "мерседесе",  не отрывая глаз от лица Галины,  голову
которой врач держал на коленях и вливал ей в рот какие-то капли.
   - Садись там,  сзади, около этого негодяя, - бросил Нпкору Штангер и,
сорвав машину с места, сразу набрал скорость. - Показывай дорогу, я ведь
не знаю, куда ехать.
   - Поезжай прямо, еще пятнадцать километров. Потом скажу, куда дальше.
   Штангер гнал  изо  всех сил.  Когда машина подскакивала на  выбоинах,
Галина тихо стонала. Никор дотронулся до его плеча.
   - Ты что? - спросил Штангер, не отрывая глаз от дороги.
   - Скажи, как все прошло? Я сгораю от любопытства.
   - Если б не ее ранение, все было бы отлично...
   - Документы?
   Штангер молча показал рукой на две набитые сумки,  лежавшие на полу у
ног Галины.
   - Слушай... Скажи, наконец, как тебя зовут?
   - Анджей.
   - Анджей, расскажи хотя бы коротко... Сколько фрицев убил?
   - Сколько?  -  И  хотя сердце его разрывалось от горя,  так как жизнь
Галины висела на  волоске,  однако вопрос Никора заставил его  вспомнить
все,  что  осталось  позади,  и  Штангера  охватило  чувство  гордости и
удовлетворения.  Он сказал:  -  Гауптштурмфюрер СС Лайсберг.  Я  говорил
тебе,  что это за птица. Часовой... Его адъютант капитан Дралль, Этот не
планировался... Сколько там было жандармов на дороге, около школы, когда
задержали машину,  не знаю. Но все это - мелочи. Главное - это полковник
Зеллгер и то,  что в сумках. Потом расскажу тебе все подробнее... Только
бы Галина осталась жива...
   - Знаешь,  когда они открыли стрельбу вам вслед там,  у школы,  можно
было подумать, что началось наступление. Буквально, как на фронте.
   - Жарили вовсю. Боеприпасов не жалели.
   Никор ничего не ответил, молча вытащил из кармана фляжку со спиртом и
подал ее Штангеру.
   - Выпей. Это успокоит.
   - Дай, выпью с удовольствием.
   Штангер сделал  большой,  глоток.  Отдал  фляжку Никору,  вытер  губы
ладонью и прибавил скорость.
   - За этим поворотом - направо. - Никор наклонился к нему. - Заедешь в
просеку и остановись на несколько минут. Нужно осмотреться.
   Через  минуту  Штангер повернул в  лесную  гущу  и,  проехав немного,
остановился.
   Штангер  наклонился  над  бледным  лицом  Галины,  вслушиваясь  в  ее
неровное,  с  хрипом,  дыхание.  Она ни  на минуту не приходила в  себя.
Штангер вопросительно взглянул на врача. Тот беспомощно развел руками.
   Неожиданно тишину нарушили два сильных взрыва.
   - Наскочили на мины!  Это немного их остудит,  -  пояснил -  Никор. -
Поехали дальше. Ночь короткая.
   Штангер посмотрел на  верхушки сосен.  На светлом фоне неба отчетливо
вырисовывались контуры деревьев...


   Штангер стоял рядом с  Никором на  краю большой поляны,  еще темной в
этот  момент.  Ее  окружали молодые ели.  Тут  же  рядом на  самодельных
носилках лежала Галина, укрытая нескольким одеялами. Около нее постоянно
находился врач.  Недалеко  под  охраной  трех  партизан стоял  полковник
Рихард  Зеллгер.  Вокруг  поляны  возле  огромных куч  сухого  хвороста,
политого бензином, расположились партизаны.
   Штангер взглянул на светящийся циферблат часов.
   - Уже должен быть,  -  сказал Никор.  -  Погода хорошая. Только бы не
заблудился.
   Штангер,  охваченный беспокойством,  присел около носилок, на которых
лежала Галина.
   - Галочка,  Галя!  Слышишь меня?  Узнаешь?!  -  Он положил руку на ее
горячий лоб.
   - Пить...  -  шепнула она пересохшими губами,  не открывая глаз, Врач
осторожно приподнял ей голову и  поднес к  губам фляжку с водой,  Галина
пила жадно, задыхаясь от кашля при каждом глотке.
   Из мрака ночи вынырнул партизан и, подойдя к Никору, доложил:
   - Товарищ командир, самолет вошел в зону пущи.
   - Хорошо! Подготовиться к приему.
   Штангер  и  Никор,  сдерживай дыхание  и  напрягая слух,  внимательно
всматривались в восточную сторону темного неба.
   - Слышишь? - шепнул Штангер, хватая Никора за плечо.
   - Да, сейчас слышу.
   Издалека,  еще  очень  тихо,  как  гудение шмеля,  доносилось гудение
моторов. Вскоре их шум стал громче. Самолет приближался.
   - Зажигать! - отдал команду Никор.
   Почти   одновременно  вспыхнули  языки  пламени  нескольких  костров,
осветив силуэты партизан, всю поляну и темную стену леса.
   Самолет, разрывая моторами воздух, пролетел так низко, что видно было
пламя  из  выхлопных труб.  Пилот уменьшил обороты двигателей,  еще  раз
облетел поляну и пошел на посадку.  Самолет,  коснувшись колесами земли,
поднял клубы пыли и покатился по поляне, пока совсем не остановился.
   Партизаны быстро  погасили  костры,  и  ночь  вновь  окутала  поляну.
Штангер и Никор побежали к самолету.  Открылся люк,  и на землю соскочил
рослый мужчина в  кожаной куртке и  пилотке на голове.  Штангер подбежал
первым и  хотел уже что-то крикнуть в знак приветствия,  но от удивления
лишился дара речи и остановился как вкопанный.
   "Нет,  это невозможно: Сходство?..  Ошибка?.."  -  мелькнуло у него в
голове, и он застыл в нерешительности, глядя на пилота.
   - Петр! - крикнул он наконец. - Петр Наиров! Ты ли это?!
   Пилот приблизился к нему, тоже какой-то момент смотрел, не веря своим
глазам, а потом радостно крикнул!
   - Штангер! Лейтенант Штангер!
   Наиров бросился в объятия Анджея.  Они крепко обнялись,  радуясь, как
дети. Слышны были только их восклицания: "Петр!.."- "Штангер!.."
   Никор, ничего не понимая, удивленно смотрел на них.
   - Ну, черт побери!.. Хоть бы сказали, за кем лечу! А я ведь ничего не
знал! Привезешь троих, и все! Вот тебе и на!
   - А это командир отряда,  капитан Никор,  -  представил взволнованный
Штангер.
   - Никор? Слышал, как же, слышал. Здравствуйте, товарищ Никор. Знаете,
Штангер мне  жизнь  спас!  Меня  давно  бы  уничтожили в  этом  страшном
логове...  А знаешь,  Штангер,  ведь я этого Клаузера встретил!  -  Петр
говорил быстро,  отрывочно,  как человек,  который спешит рассказать все
сразу.
   - Вот как?  -  удивился Никор.  -  А ты,  Анджей, ничего мне о нем не
говорил?
   - Пустяки!  Нельзя было говорить обо всем -  скромно ответил Штангер.
Он был взволнован этой встречей. Сразу ожили воспоминания о том, как год
назад он схватился с Клаузером за жизнь Петра Наирова.
   - Кто там у тебя, Штангер? Видимо, ценный груз? - спросил Наиров.
   - Моя сотрудница,  тяжело ранена.  Все это время она без сознания. Ее
немедленно надо доставить в госпиталь.
   - Тяжелое положение. Как это произошло?
   - Когда уходили из Беловежа.  Потом все расскажу.  "Багаж" тоже есть.
Полковник Рихард  Зеллгер,  начальник группы "Траум".  Кроме  того,  две
сумки документов, важных документов, - добавил он. - Вот и все.
   - Неплохой подарок везешь ты Центру.  Генерал Кир и майор Георг никак
не  дождутся твоего возвращения.  Времени у  нас  в  обрез.  Ночи сейчас
короткие. - Наиров взглянул на часы.
   - Никор... - Штангер обнял партизанского командира.
   - Анджей... Анджей!..
   - Не надо слов.  Давай, бей здесь немцев. Только обязательно останься
живым!  Увидимся после победы!..  - Штангер чувствовал, что у него комок
подступает к горлу.
   Наиров попрощался с Никором и его боевыми друзьями.
   - Счастливого пути! - кричали партизаны.
   Наиров закрыл двери и  сел за  рычага управления.  Впереди в  темноте
вспыхнули партизанские фонарики,  указывая конец поляны. Наиров отпустил
тормоза  и  увеличил  газ.  Заревели двигатели.  Самолет  стал  набирать
скорость.
   В  Штангере  проснулся бывший  пилот.  Стоя  за  спиной  Наирова,  он
смотрел,  как быстро приближаются огоньки фонарей и  стена леса.  Наиров
плавным движением взял  на  себя  рычаг управления.  Самолет взял высоту
буквально над верхушками деревьев и сделал над поляной круг. Внизу мигал
свет фонаря. Это Никор посылал им свои последние приветствия.
   Рядом с Наировым сидел второй пилот, он же штурман, Штангер крикнул в
ухо Наирову:
   - Долетим?
   - Не  было бы только ночных истребителей.  Артиллерия на такой высоте
не страшна. Должны долететь!
   Штангер пробрался в  заднюю кабину.  Она была едва освещена.  В  углу
сидел  связанный  полковник  Зелягер  и   волчьим  взглядом  смотрел  на
Штангера, На носилках лежала Галина.
   Штангер присел возле нее  и  нежно погладил ее  руки и  лицо.  Широко
открыв глаза, Галина водила ими по потолку кабины, а потом всмотрелась в
лицо нагнувшегося к ней Штангера.
   - Где я?..  Что со  мной?  -  прошептала она так тихо,  что он скорее
понял это по движению ее губ.
   - Не говори!  Тебе нельзя разговаривать! Мы летим домой. Скоро будешь
в госпитале...
   Она  закрыла глаза  и  опять потеряла сознание.  А  он,  растерянный,
держал ее ладонь в своей руке,  чувствуя,  что жизнь в ней еле теплится.
Полным отчаяния взглядом он смотрел то на ее пылающее лицо, то на сумки,
набитые документами,  то на сидевшего в углу кабины полковника Зеллгера.
И в этот момент он не испытывал ни ненависти, ни радости, ни гордости:
   Штангер посмотрел в окно.  Далеко внизу,  как безбрежное море, темнел
лесной массив. Над ними было чистое звездное небо. Далеко на востоке уже
розовела заря.
   И  в  этот момент он  вдруг окончательно осознал,  что они долетят на
Восток и что все уже позади.  Ему невольно вспомнилась та ночь, когда он
летел в  тыл  врага.  Теперь у  него  было  одно желание -  чтобы Галина
выжила.
   Самолет плыл над спящей землей:

Популярность: 6, Last-modified: Wed, 21 Jan 2004 09:42:49 GmT