Nancy Kress "Wetlands Preserve"
©2000 by Nancy Kress and SCIFI.COM
© 2001, Гужов Е., перевод
Eugen_Guzhov@yahoo.com
Из задуманного составителем-переводчиком сборника НФ-рассказов
под общим заглавием "Рождение партизанки".
-------------------------------------------------------
Охотник за утками шлепал вброд через топи, глубоко дыша сладким
воздухом рассвета, смешанным с запахами влажного гниения. Каждое движение
высоких сапог сопровождалось сосущим звуком болотной жижи и тихим
бульканьем. Конспиративным шепотом шелестела осока. Собака рядом махала
хвостом, словно стрекоза.
"Легче, девочка, нам здесь быть не полагается", улыбаясь сказал
охотник. "Ищи уток!"
Резко взлетела стая диких уток, до сих пор таившихся. Охотник вскинул
ружье, выстрелил раз, второй. Упала птица и собака рванулась за ней.
Охотник, улыбаясь, ждал. Лучшая его собака. Никогда не промахивается.
Красавица.
"Эй, девочка, что ты там достала, давай-ка поглядим, красотка..." Жена
жалуется, что с собакой он разговаривает с большей нежностью, чем с ней.
Собака бросила утку к его ногам. Охотник наклонился подобрать ее из мелкой
воды, и тут мимо проплыла змея.
Не змея. Зеленая и длинная, но с плавниками. И три глаза. Три. Не
колеблясь, охотник схватил тварь сразу за головой так, как обычно хватают
змею-медянку, если вообще ее надо хватать, и вытащил из воды. На брюхе -
четыре короткие лапки.
И тварь продолжала смотреть на него двумя боковыми глазами, а третий
уставился вверх в пустое серое небо. Она не билась и не пыталась укусить.
Просто смотрела - спокойно и с интересом.
Собака загавкала, привлекая внимание к своей утке. Охотник ее
игнорировал. Он продолжал смотреть на тварь, так безмятежно глядевшую в
ответ. "Что?.. что ты такое?"
Потом он увидел обуглившийся корабль, наполовину погруженный в ил и
воду.
Лиза никак не могла привыкнуть к охране. Служба безопасности, да, в
Кентоне всегда такая была, хотя и не потому, что здесь ожидали каких-то
хлопот. Мемориальный болотный заповедник и исследовательский фонд им. Джона
К. Кентона в северной части штата Нью-Йорк, в общем, не был очагом жаркой
активности. До настоящего времени величайшим волнением в Кентоне была борьба
за сдерживание Luthrum salicaria, пурпурного вербенника, от вытеснения
местных кормовых растение водоплавающей птицы.
Тем не менее, как во всех исследовательских лабораториях, в Кентоне
имелось дорогое оборудование и никто не желал, чтобы его украли, поэтому
здесь всегда был хотя бы один охранник, но редко один и тот же задерживался
надолго, потому что служба ужасно скучная. Но сейчас здесь армия, солдаты,
двое перед дверью, двое за ней и бог знает сколько в патрулях вокруг не
огороженного периметра болот. Никто из них не знал, что они охраняют, хотя
Лизе казалось, что если у них имеется хоть какой-нибудь разум, то все что
угодно можно найти в напряженной, крепко давящей атмосфере, пропитавшей
Кентон наподобие поблескивающего тумана.
"Документы, пожалуйста", сказал солдат и Лиза подала свой новенький
правительственный пропуск. Солдат провел им в слоте компьютера и вернул
назад. Потом он улыбнулся: "Окей, Лиза Съюзан Джексон. Вы уверены, что
возраст позволяет вам находиться здесь?"
Ты выглядишь не старше меня, хотела огрызнуться в ответ Лиза, но не
стала. Она уже поняла, что единственное, что срабатывает, это молчаливое
презрение, да и то не всегда. Не было никакого смысла объяснять, что она
студентка-выпускница в области пресноводных экосистем, что ее выбрали из
трех сотен других претендентов для этого престижного и необычно хорошо
профинансированного проекта, и что она сделала значительный вклад в текущую
работу Кентона. Она была маленькой светловолосой женщиной, выглядевшей лет
на четырнадцать и поэтому даже этот кретин в камуфляже чувствует, что имеет
право на патронаж.
Она с ледяным спокойствием прошла мимо и вошла в главную лабораторию.
Еще рано, но Пол и Стефани уже здесь, а в окно она увидела Хала,
отплывающего с дока на плоскодонке в компании с еще одним визитером.
Сотрудники вечно пытаются прийти раньше приезжих ученых и разных типов из
Вашингтона, даже если это означает появляться в Кентоне в четыре утра. Но
Лиза так не может, не с Карло.
"Лиза, пришли результаты последних тестов", сказал доктор Пол Ламбет,
ведущий ученый Кентона. Все ученые относились к ней весьма внимательно,
держа ее полностью информированной, хотя она всего лишь интерн. И хотя
проект сейчас сильно засекречен. Доктор Стефани Хансен настояла, чтобы Лиза
осталась даже после того, как Министерство обороны поставило под вопрос
присутствие всего лишь студентки в подобной беспрецедентной ситуации. Хал -
то есть, доктор Харольд Шеффер - боролся за то, чтобы Лиза получила
необходимый допуск, хотя из-за Данило это было, наверное, нелегко. Ничего,
что она не виделась с Данило больше года, или что членство в "Гринпис" не
совсем равносильно членству в организации "Китай - первый!", или у нео-наци.
МО не славится терпимостью к экстремистским организациям даже и
ненасильственным.
Конечно, Лиза сознавала, что Стефани и Хал думали в основном о защите
своей программы интернов, чем специально о ней. Лиза все равно благодарна.
Она просто желала, чтобы благодарность не заставляла ее чувствовать себя так
скованно.
"Последние результаты", повторила Стефани вслед за Полом, и дрожь
тревоги прошла по Лизе. Стефани, решительная и молчаливая, никогда не
повторяла слова за другими и не говорила ничего, кроме необходимого. И глаза
Стефани светились на ее обветренном лице, которое тридцать лет провело на
свежем воздухе, изучая, как окружающая среда и все, что есть в ней, работают
вместе для поддержания жизни.
Пол всегда был цветистее Стефани. Конечно, именно Пол в конечном счете
сделал объявление для прессы, стоя бок о бок с президентом в Овальном
кабинете. "Может, вы лучше сядете, Лиза? Новость нешуточная."
"Что там?", спросила она, надеясь, что это не розыгрыш, ибо он знал,
что она реагирует на его шутки, затаив дыхание, как он и ожидал.
"Генетическая структура базируется не на ДНК."
Она почувствовала, как открывается рот и расширяются ее глаза, хотя
заявление не было неожиданным. Она раздумывала над этим с тех самых пор, как
увидела животное, принесенное человеком, незаконно охотившимся на уток в
заповеднике. Они все раздумывали. Космический корабль заставил их отнестись
к животному столь серьезно, а не просто списать со счета, как еще одно
уродство, вызванное загрязнением окружающей среды. Из Вашингтона прибыли
спецы НАСА, прогнали тесты на обуглившейся поверхности и загадочной
внутренности полупогруженного объекта, и удостоверили, что эта структура -
космический корабль. И немедленно увезли его куда-то в секретное место.
Но Пол Ламбет отвоевал продолжение исследования этого животного и
других животных, в точности таких же, найденных вскоре же, в рамках
собственного проекта Кентона и приезжих ученых из лабораторий Вашингтона.
Пол победил, но не потому, что в Кентоне была хорошо оборудованная
лаборатория (хотя она была: Джон К. Кентон оставил пожертвования столь
щедрые, что из завидовали даже такие места, как Гарвард). Кентон удержал
ответственность за главные исследования потому, что именно здесь находились
болота, а кто знал, что еще привез этот корабль? Кентонский заповедник,
немедленно объявленный в карантин, стал горой, куда устремились выдающиеся
научные Магометы, ибо к ним не пойдет же вся эта болотная экосистема.
Поэтому в Кентоне проводились исследования in situ, а Колумбийский, Гарвард
и Колд-Харбор занимались зоологией и генетикой.
Основано не на ДНК. Чужая.
"Что..." Лиза почувствовала раздражение оттого, что голос оказался
чересчур тонок. "... что они собираются делать?"
"Пока ничего", ответил Пол, и даже в его гладком, любимым прессой
голосе, она расслышала скрытое благоговение. "Мы еще даже не исследовали
экосистему. Вы закончили тестирование проб воды?"
"Еще нет", ответила Лиза. Да, работа, вот что ей нужно, рутинная
методическая работа. Чтобы вернуть ее на грешную землю. Но она пока не
может. "Мне можно посмотреть отчет?"
"Конечно", улыбаясь, сказал Пол, и снова проявилась его
снисходительность, эгоистическое удовольствие собственной щедростью -
разделить исторический момент с весьма юной коллегой. Лиза отбросила прочь
это впечатление. Она рванулась к отчету и жадно начала читать, желая узнать
все, заглотнуть все разом.
Основано не на ДНК. Чужая.
Со звезд.
После первоначального воодушевления пошли вопросы. Животное основано не
на ДНК, однако питается основанными на ДНК растениями. Лиза видела одну из
змей (хитроумное имя дал ей Пол) в громадной клетке, с удовольствием
хрустящую побегами осоки. Как же она переваривает растительную пищу, для
которой эволюция ее не готовила? И как такие полностью сформировавшиеся
животные - теплокровные, многожелудочные, с громадной, если не сказать еще
сильнее, мозговой тканью - пережили путешествие в космосе? Должно быть, они
находились в некоего рода холодном сне - гибернации; Лиза не видела
внутреннюю часть их небольшого корабля. Такого маленького! Сколько их
участвовало в путешествии?
Они могли находиться здесь, самое вероятное, не более нескольких лет.
Иначе их кто-нибудь уже заметил бы. Предполагалось, что Кентонский
заповедник в двадцать квадратных миль находится вне досягаемости охотников и
наблюдателей за птицами, но в действительности те и другие просачивались
туда все время, по крайней мере через обширные приграничные болота.
Совместный отчет CDC и Гарварда говорил, что генетический материал,
по-видимому, не сконцентрировал в ядре клетки, а скорее рассеян по всему ее
объему. Это присуще очень простым организмам, наподобие прокариотов, но
отнюдь не сложным. Сами клетки изобиловали структурами. Некоторые уже были
описаны, по крайней мере предварительно, в качестве аналогов рибосом,
митохондрий или рецепторов. Они расщепляют молекулы для добычи энергии, они
утилизируют кислород, они получают химические сигналы от других клеток.
Некоторые структуры оставались полной загадкой.
Лиза прочитала отчет раз и другой. Потом подошла посмотреть на клетку
со змеями, которая представляла собой мини-экологию двенадцать на пять
футов, снабженную зоной болота, прудом, сухим пригорком, кустами осоки и
камыша, водными растениями, камнями и насекомыми. Две из трех пойманных змей
скрылись в зарослях. Третья подняла голову и посмотрела в ответ боковым
глазом. Лиза долго стояла и разглядывала ее.
"Лиза?", позвала Стефани. "Мы сегодня хотим на лодке обследовать
очередной сектор. Хочешь поехать?"
"Да!" Заповедник годами так серьезно не обследовался, как сейчас, когда
все хотели знать, сколько чужих созданий существует здесь. Похоже, целая
тьма. Они быстро размножаются. Лиза отправилась, чтобы как можно быстрее
покончить со своими пробами воды и успеть на лодку.
Когда в конце концов она добралась до дома, вся в изнеможении и в
грязи, пахнущей болотом, там был Данило.
"Как ты попал сюда? Дверь заперта."
"Влез в открытое окно", сказал он со своим певучим филиппинским
акцентом. "Это не трудно. Боже, Лиззи, ты выглядишь, как утопшая крыса!"
Лиззи. Так он ее называл. И, черт побери, у него нет больше права так
ее называть. Он расположился за столом в ее кухне, которая одновременно была
и гостиной и обеденной комнатами, уплетая изюмный пирог и английскую сдобу.
Она ядовито сказала: "Тебе следует быть осторожным. Еда, вероятно, содержит
генетически измененные компоненты. Ты можешь запятнать свою идеологическую
чистоту."
"Все та же старая Лиззи." Он сел прямее и блеск белых зубов исчез с его
загорелого лица. Несмотря на жару, он был в джинсах и тяжелых башмаках -
своей всегдашней униформе. На полу валялся рюкзак. Его подтянутое тело
казалось спортивным и здоровым, что раздражало ее еще больше. Она уже так
давно не высыпалась по ночам. Всегда полно работы.
Данило тихо сказал: "Я хочу увидеть его."
"У тебя нет прав."
"Я знаю. Но все равно хочу. Карло - мой сын,"
"Только биологически. Гиена была бы лучшим отцом, чем ты", сказала
Лиззи, и они снова покатили по все той же заезженной колее, но которой
становилось тошно еще до начала.
"Только потому, что у меня более срочное дело", сказал Данило, очевидно
желая еще раз пройтись по всей колее. Лиза этого не хотела. Он сделал свой
выбор, и в то время Лиза даже понимала, почему он его сделал, или думала,
что понимала. Судьба планеты важнее судьбы единственного ребенка, когда сама
человеческая раса поставлена на карту, глобальное потепление, истощение
океанов, опасные генетически измененные организмы, выпущенные в окружающую
среду, уничтожение лесов, загрязнение среды, ядерная радиация, бла, бла,
бла. Или, что еще хуже, не бла, бла, бла; она сама ведет дело к такому
концу, занимаясь научной экологией. Но все это смотрится как-то иначе, когда
вот этот настоящий ребенок находится с тобой день и ночь, нуждается в твоей
заботе, прерывает твой сон и с криком требует твоей любви. Тогда понимаешь,
что более срочной работы нет.
Невозможно сказать это Данило, невозможно, чтобы он это расслышал. Лиза
сказала только: "Я схожу за Карло. Он у соседки, она следит за ним, пока я
на работе."
"Она... она..."
"У нее есть опыт обращения с детьми-инвалидами." И добавила с яростью:
"Она обходится мне в большую часть гранта и, конечно, всю стипендию, вместе
с детским садом и физической терапией. Ничего не остается, чтобы
пожертвовать на добрые дела."
Данило не ответил. Лиза пошла к соседке за Карло.
Сегодня был один из его хороших дней. Он засмеялся и потянулся к ней, а
она припала на колени у кресла на колесиках и обняла его. Расстегнуть всю
сбрую, что удерживала его, было главным предприятием. "Мама! Я нарисовал
картинку!"
"Да, Лиза, погляди", сказала миссис Биллинг и показала детский рисунок
голубого дерева, зеленого солнца и некой красной структуры, которая
одинаково могла быть домиком или кошкой. "У него по-настоящему хорошо
получается правой ногой, правда, Карло?"
"Да, получается", ответил Карло с такой невинной грандиозностью, что
Лизе захотелось заплакать. Ему почти пять. На следующий год он должен пойти
в школу. Как долго он сохранит эту гордость среди других людей, гораздо
менее сердечных, чем миссис Биллинг или коллеги Лизы? Карло был умен,
счастлив и тяжело деформирован. Обе ручки культяшками висели по бокам,
лишенные всяких нервов для передачи импульсов мускулам. Голова скособочилась
на сторону. Он никогда не сможет ходить. Его сияющая улыбка по ночам
наполняла ее страхом за его будущее.
Данило бросил ее, сначала присоединившись к "Студентам против
токсинов", а потом к "Гринпис", в тот самый день, когда родился Карло. Отец
Карло возлагал вину за состояние ребенка на загрязненные почвенные воды того
фабричного городка, где выросла Лиза. Вероятно, он был прав. Лиза впала в
шок, что Данило покинул ее тогда, оставив с деформированным младенцем,
оставив незамужней, оставив на первом курсе колледжа, разве что не в
совершенно полном крахе. Эгоизм!, кричала она на него. Необходимость,
отвечал он, чтобы не рождались другие такие, как Карло, все больше и больше.
Это она эгоистка, что не видит этого. Он все равно что уходит на войну. Он
просто разочарован, что она этого не понимает.
Ужас был в том, что она-то понимала. Но ведь именно она оставалась с
Карло. Кого теперь она не променяла бы ни на что на Земле.
"Карло", сказала она, сначала сильно расточив хвалы его рисунку, "дядя
Данило пришел." Ее единственное и непременное условие, при котором вообще
позволено ребенку видеть Данило: он дядя, а не отец. Отцовство - это нечто
такое, что делаешь, а Данило не делал этого никогда.
"Дядя Данило?" Ребенок нахмурился, пытаясь вспомнить. Прошло больше
года с последнего тоже внезапного появления Данило.
"Да, твой дядя Данило. Ты вспомнишь его, когда увидишь. Пойдем,
маленький."
"До свидания, миссис Биллинг!", крикнул Карло. "До завтра!"
Лиза увидела, что Данило вздрогнул, когда она вкатила Карло. Отвращение
или вина? Она надеялась, что вина. "Карло, это дядя Данило."
"Хай, Карло."
"Хай! Мама, у него бырда!"
"Борода, маленький. У него борода."
"Мне можно потрогать бороду?"
Данило склонился над креслом Карло. Лиза отодвинулась, не желая стоять
так близко к Данило. Но в теплом воздухе она все равно уловила его запах,
вызвавший такой прилив висцеральной памяти, что она резко отвернулась. Боже,
как давно это было с ней... и никогда так, как с Данило.
Лиза Джексон и Данило Аглипей. Просоленная американка из рабочего
класса и богатый культурный филиппинец. Идеологические пуристы, заядлые
активисты, сексуальная зависть целого кэмпуса с ее хрупкой светловолосой
красотой и его экзотически смуглой интенсивностью. Если не считать того, что
родители Лизы, считавшие себя солью земли и рабочим классом, выпихнули ее из
семьи, когда она заговорила с ними о "гуке", богатый филиппинец поклялся,
что никогда не вернется домой к отцу, который нажил деньги на эксплуатации
планеты, а светловолосая красотка уже пухла от беременности, которая
разрушила планы активиста так сильно, что Данило сбежал, разразившись
речами.
Из этого обломка я создала жизнь, яростно напомнила себе Лиза. Диплом,
Карло, интерн в Кентоне. Животные-пришельцы. Разговоры о событиях,
изменяющих мир! Если Данило узнает о пришельцах... но ему знать не надо. Это
ее знание, ее жизнь, и никакое дуновение мужских феромонов не отнимет этого
у нее. Ни теперь, и никогда.
"Борода кажется странной", сказал Карло. Это его последнее любимое
слово - странный.
"Да-да, она очень странная", сказала Лиза, и Данило взглянул на нее.
Она накормила Карло и Данило тоже (неизбежно), прочитала Карло сказку,
уложила в постель. Данило молча наблюдал, сидя на стуле за столом. Когда
Лиза закрыла дверь спальни, она сказала: "Теперь уходи. Мне надо работать."
"Работать? Сейчас?"
"Все время, Данило."
"И ты думаешь, будет какая-то польза от твоей работы? От изучения
крошечных деталей экосистем в то время, когда эксплуататоры разрушают их на
ваших глазах?"
"Вероятно, столько же, сколько и от твоего "ненасильственного
сопротивления" в "Гринпис"."
"Я больше не в "Гринпис"", сказал он, и что-то мрачное в его тоне,
проскользнувшее несмотря на мягкий акцент, заставило Лизу прямо посмотреть
на него.
"Больше нет?"
"Нет. Ты права - ненасильственным сопротивлением не достигнешь ничего
существенного. Теперь я член "Акции Земля"."
"Никогда о ней не слышала."
"Услышишь", сказал он, и снова послышался этот тон. "Лиззи, мне негде
больше остановиться."
"Здесь ты не переночуешь. Видишь софу? Она раскладывается и комната
становится моей спальней, и через несколько часов я ею воспользуюсь. До
свидания, Данило."
Он не стал спорить. Подобрав рюкзак, он своей плавной походкой
направился к двери.
Глядя на него, Лиза вдруг вспомнила, что в ее волосах все еще засохшая
грязь после плавания на лодке, и от нее еще пахнет болотом и лабораторией.
Что ж, она примет душ потом: отчеты в портфеле слишком возбуждают, чтобы
ждать.
К тому мгновению, когда Данило закрыл за собой дверь, она уже принялась
за работу.
"Вашингтон желает еще более плотной секретности", сказал Пол
собравшемуся персоналу Кентона плюс приглашенным ученым, представителям
Вашингтона и всяким другим, коих Лизе не удалось идентифицировать. "Вот
почему нам надо усилить охрану. Я понимаю, что все эти блокпосты очень
неудобны, парни, однако примите во внимание и положительные стороны. Мы
получаем еще целый месяц исследований, прежде чем будет сделано любое
объявление и нас начнут обгонять аутсайдеры."
Хал резко возразил: "Не надо меня дурить. В заповеднике и так уже
чересчур много аутсайдеров. Здесь становится похоже на аэропорт ОХара. Таким
темпом мы непоправимо повредим экосистему."
Пол казался раздосадованным. Люди зашевелились на стульях, неудобно
скученные в чересчур маленькой комнате отдыха. Никто не смотрел прямо на
приглашенных ученых.
"Хал, мы ценим вашу тревогу, но нам здесь тоже следует быть
практичными. Наверное, это самое важное отдельно взятое событие за всю
историю человечества. Ты не можешь ожидать, что она останется
предоставленным лишь горстке академических болотных крыс, вроде нас."
Все рассмеялись, однако напряжение не ослабло.
Пол продолжил: "На сегодня у нас плотная и весьма впечатляющая повестка
дня, поэтому..."
"Если вы действительно за плотный режим безопасности", упрямо настаивал
Хал, "тогда все эти солдаты, блокпосты и машины, снующие туда-сюда, не самый
лучший способ ее добиться. Вам не кажется, что местные жители, включая
местных журналистов, обязательно обратят на это внимание?"
Лизе пришлось с ним согласиться. Прошлым вечером она слышала, как две
женщины в продуктовом рассуждали о том, что происходит "там, в заповеднике,
с этими психованными обнимателями деревьев." И солдаты вне службы торчат во
"Флаерти" - самом популярном в городке баре. Она сама их там видела.
"Думаю, безопасность мы должны предоставить профессионалам, которые
занимаются этим делом", гладко вывернулся Пол, "и продолжить нашу
собственную работу. Первым делом - по-настоящему интересный отчет доктора
Мэри Кларк из Гарварда."
"Спасибо, Пол", сказала доктор Кларк. "Вцепитесь в ваши шляпы, парни.
Мы закончили анализы воды. Наши космические змеи с ногами - не единственные
внеземные организмы в заповеднике."
Вздохи, бормотание, гул задаваемых вопросов. Доктор Кларк подняла руку,
глаза ее горели от произведенной сенсации. "В болотной воде найден
одноклеточный организм с той же не-ДНК генетической структурой. Имеются
также многоклеточные организмы и некоторые примитивные черви."
В еще более поднявшемся гуле кто-то громко спросил: "Ничего в
промежутке? В эволюционном смысле?"
"Нет", ответила доктор Кларк, "и мы, конечно, пока не понимает этого."
Никто не понимал. Это было центральной загадкой космических змей - как
их вообще послали, не зная заранее, в каком именно окружении они могут
оказаться после приземления космического корабля? Были ли змеи выбраны
потому, что каким-то волшебным образом оказались превосходно адаптированными
к болотному ландшафту на данной широте планеты? Это могло быть правдой,
только если их родная планета очень сходна с Землей, что казалось весьма
маловероятным совпадением. (Фактически, отчет НАСА утверждал, что шансы
против так велики, что вероятность совпадения практически нулевая.)
Может, змей создали специально для этой окружающей среды? Но для такого
создания требовалось детальное знание земной болотной экосистемы, а откуда
ее могли знать генетические инженеры, не оказавшись здесь сами? А если они
присутствуют здесь, то почему бы им просто не появиться? Зачем посылать этих
несознающих, но очевидно безвредных созданий в качестве предшественников и
предтеч?
А теперь еще эти гораздо более примитивные не-ДНК создания. Слишком
примитивные, чтобы служить едой змеям, которые с большим удовольствием ели
осоку и Lemma minor. И поэтому вопрос, сделав полный оборот, снова
возвращается к центральному пункту: как могут змеи метаболизировать еду,
которую эволюция их не готовила метаболизировать?
Конец встречи ответа не дал. Гарвардские генетики представили длинный и
детализированный отчет об исследованиях странных, рассеянных по объему
генетических структур в чужеродных клетках. Лиза напряженно слушала. Через
сорок пять минут она поняла центральный тезис: никто не знает ничего
определенного.
Были еще и другие отчеты, обещавшие напряженные обсуждения, однако она
не осталась. Ей еще надо забрать Карло у Миссис Биллинг. Пол повернул
голову, когда она выходила, и она увидела, что он нахмурился.
Но у Пола есть жена, присматривающая за его детьми.
Данило появился, когда она кормила Карло. Он открыл дверь квартиры,
вошел и бросил рюкзак на пол. Карло запел: "Хай, дядя Данило!", и Лиза
принудила себя остаться вежливой.
"Я купил овощей", сказал Данило. "Ты знаешь, что по другую сторону
квартала есть магазин фермера-органика?"
"Нет", ответила Лиза, "я не слишком разгуливаю по магазинам."
"Хороший магазин. Ни пестицидов, ни удобрений. Я думаю сделать салат.
Ты любишь салат, Карло?"
"Да!", воскликнул Карло, который любил все.
"Я принес еще груши и вишни."
У Лизы потекли слюнки. Она заставила себя сказать: "Спасибо, Данило.
Но, знаешь, следует стучаться. Это - хорошие манеры." Взглядом она указала
на Карло.
"Ты права. Больше не буду. Карло, смотри."
Данило подбросил вишенку в воздух и поймал ртом с выражением
преувеличенного удовлетворения. Карло засмеялся, поэтому Данило продолжал
забавлять его, пока мальчишка не зашелся от смеха. "Теперь черед Карло."
"Почисть их сначала, Данни", быстро сказала Лиза. Он всегда проглатывал
вишневые косточки. О, боже, Данни... это просто сорвалось с языка.
Данило играл с Карло весь вечер. Пока Карло не уложили в постель и Лиза
смогла выпроводить Данило. "Не надо этого больше делать."
"Чего?", спросил он.
"Позволять Карло привыкать к себе, играть с ним, а потом снова
исчезать."
"Разве дяди не так делают?", спросил Данило и они уставились друг на
друга, как фыркающие коты.
"Данило, а что, собственно, ты здесь делаешь? Я поглядела в сети "Акцию
Земля". Их подозревают в полудюжине взрывов. Фабрика пестицидов в Мексике,
супермаркет в Германии, который отказался убрать с полок генетически
модифицированную еду, дистрибьютор "Монсанто" в Южной Африке, китобойное
судно в Японии."
"Ничего не доказано", ответил Данило.
"В основном потому, что вы еще ничего не взрывали в Соединенных Штатах.
Боже, Данило, супермаркет?"
"Ты сама знаешь, как опасна генетически измененная еда. Когда ее
растят, используют вдвое-впятеро больше пестицидов, чем обычно. И хуже -
ведь никто не знает долговременных эффектов введенных организмов на
окружающую среду, таких организмов, которые не возникли здесь естественным
образом. Мы может оказаться перед глобальной катастрофой в конце пути, по
которому сейчас идет агропромышленный комплекс, подогреваемый своими
доходами."
"Ты же верил, что насилие опускает на уровень врага!"
"Но все мирные действия оказались безуспешны, не так ли? Ты кормила
Карло грудью, Лиза? Нет, потому что в твоем молоке токсичные органохлориды.
Ты читаешь газеты, когда не сидишь в своей болотной башне из слоновой кости?
Ты читала об исчерпании рыбы на Большой Банке из-за чересчур больших
переловов? О засухе в Африке из-за сдвига климата, вызванного действиями
промышленных стран? О разрушении обычной многогранной агрикультуры от
генетически сконструированных растений, рассчитанных на один урожай с бог
знает какими побочными эффектами? Девяносто шесть человек в Маниле..." Он
запнулся, тяжело дыша.
Лиза тихо спросила: "Что случилось в Маниле, Данило? Что за люди?"
"Ничего. Забудь."
"Это о мусорной свалке, правда? Я видела в новостях. Оползень из мусора
накрыл хижины людей, промышлявших на свалке."
"Мужчины, женщины, дети", сказал Данило. "Погребены под гигантскими
курганами гниющего мусора. Загоревшегося, когда вспыхнул пожар от жалких
самодельных печурок, на которых они готовили еду в своих хижинах. Готовили
там еду. Спасателям даже не удалось вытащить тела из-за вони."
Лиза ждала.
"Той свалкой владеет моя семья, Лиза. Как и большей частью этого
пригорода Манилы."
"Данило, ты..."
"Выйди хоть ненамного из своего болота и погляди на то, что происходит
с планетой. И мы не хотим, чтобы это продолжалось бесконечно, кто-то должен
добраться до людей, которых эксплуатируют ради прибыли."
Он был прав, она понимала, что он прав. И все-таки она подумала: Он
говорит, словно читает пропагандистскую листовку. Здесь ли еще Данило -
реальная личность?
"Увидимся", сказал Данило, подбирая свой рюкзак. "Скажи Карло, что я
попрощался."
Лиза оказалась первой в Кентоне на следующий день, просто чудо. Она не
могла спать, и когда в четыре утра увидела свет у миссис Биллинг, то
воспользовалась случаем и спросила, не заберет ли она Карло так рано?
Срочная работа, бубнила Лиза, они только что позвонили, ей так неудобно
просить, этого больше никогда не случится...
Миссис Биллинг, помаргивая то ли со сна, то ли от изумления,
согласилась. Лиза перенесла сонного Карло к соседке. В тесноватой, но
удобной кухонке миссис Биллинг она заметила на столе банку арахисового
масла, пластиковый контейнер для еды, квитанцию химчистки. Генетически
измененная еда, нераспадающиеся органические загрязнители, органические
токсины. Именно об этом толковал Данило.
К черту Данило.
В лаборатории было прохладно и хорошо пахло, окно открыто влажному
ночному воздуху. Лиза отбросила прочь раздражение от всегдашней шутки
охранника. И достала свои записи анализа фекалий змей.
Из клетки со змеями донеслись глухие звуки.
Змея лежала в мелкой лужице, шлепая телом о стенку кормушки. На Лизу
она не обратила внимания. И снова принялась стучать нижней частью своего
длинного тела. Оттуда что-то появлялось. Змея рожала.
Не веря в собственное счастье, Лиза схватила камкордер. Она приложила
камеру прямо к сетке, надеясь, что тонкие углеродные нити не слишком
испортят картинку. Змея не обращала внимания. Она была полностью поглощена
тяжким процессом родов, как у млекопитающих, сопровождаемого биениями, как у
змей.
Наконец, что-то появилось. Лиза разинула рот и чуть не выронила камеру.
Невозможно.
Короткий отдых, и змея возобновила биения. Лиза едва удерживала камеру
ровно. Потомок выглядел совершенно не похоже на родителя, феномен, обычно
связанный с рептилиями, амфибиями и насекомыми. Головастики, лярвы.
Яйцекладущие. Но змея была теплокровным псевдо-млекопитающим, а ее
отпрыск...
Отпрыск выглядел существенно более сложным, чем родитель. У него были
длинные, гораздо более развитые ноги с коленными суставами и пальцами.
Пальцами. И тело было короче. У него был... невозможно.
У него был цепкий хвост.
Такого не бывает. Отпрыски не бывают более подвинутыми эволюционно, чем
родители. Этот же казался совершенно другим животным. Нет, такого вообще не
может быть. Он казался правдоподобным эволюционным развитием родителя,
однако на несколько миллионов лет впереди на лестнице эволюции.
Невозможно.
Но вот и второй такой же появляется из змеи. Которая в последний раз
дико рванулась, потом свернулась и заснула. Очевидно, полностью уверенная,
что ее отпрыски сумеют постоять за себя.
И они сумели. Оба склонились и аккуратно прокусили голову матери. А
через несколько минут начали ее есть.
"У меня есть предположение", сказал Пол.
Он произнес это после долгого молчания. Несколько ученых, появившихся в
5:30 утра, посмотрели видео Лизы, недоверчиво разинули рты, посмотрели снова
и столпились у клетки, где уже нечего было смотреть. Змеи-детеныши -
собственно, их уже нельзя было так называть, они очевидно были чем-то еще -
исчезли в роскошных зарослях клетки. В первый раз за все время Лиза
пожалела, что у животных в Кентоне такая громадная, экологически правильная
лабораторная обстановка.
На сей раз Пол не стал уважать стоявшую за этим философию. Он снял
верхушку вивария, и до тех пор хлопал осоку и выуживал под кочками водяных
лилий и среди болотной ряски, пока не нашел одного из детенышей. Без всяких
церемоний он вытащил его сетью и посадил в маленькую клетку на столе - и все
разинули рты вторично.
"У меня есть предположение", повторил Пол. Лиза распознала нежелание
ученого делать из себя дурака, в совокупности с научной честностью, которая
заставляет его так поступать. "Я думаю, что они генетически сконструированы,
чтобы такое делать. Фактически, из космического корабля могли быть выпущены
только одноклеточные организмы. У них наилучшие шансы выжить в большинстве
ситуаций, и они смогут просуществовать на самом широком спектре доступных
химических соединений.
Геном потому находится во столь многих местах клетки, что он огромен.
Он содержит многие возможные пути эволюции для будущих организмов в
зависимости от того, какие гены должны заработать в каждом поколении,
продвигаясь вверх по эволюционной лестнице так максимально быстро, как
позволяет биология и окружающая среда."
Немедленно посыпались возражения, и некоторые - неистовые. "Я же не
утверждаю, что это разработанная теория", разозлившись, сказал в конце
концов Пол. Лиза еще никогда не видела его таким разгневанным. "Я же сказал,
что это предположение."
Снова возражения, снова споры. Кто-то еще не пришел - доктор Кларк - и
кто-то объяснил ей, что произошло. Фильм о рождении прокрутили снова. Люди
подбегали и удалялись от клетки с новым созданием, совершенно невозможным
созданием, которое улеглось спать. Появился репортер из НАСА, ошеломленно
слышавший, что говорят ученые.
В этом гомоне Лиза сидела молча. Я верю Полу, думала она. Не потому,
что его гипотеза крепка, или хорошо обоснована, или логически завершена. Она
верит ему потому, осознала она, что если бы ей самой пришлось отсылать
земную жизнь к звездам, то именно так она бы и сделала. Этот способ уважает
незнакомую экологию, куда чужая жизнь так резко вторгается. Этот способ
обладает наилучшими возможностями для успеха.
Последующие недели были заполнены лихорадочной работой. Персонал
лаборатории и приезжие ученые разбились на лагери. Лишь огромное восхищение
самим открытием удерживало спорящих от перерастания прений в подковерные
войны. А временами, уныло констатировала Лиза, и не удерживало. Прежняя
главная забота Кентона - контролировать вторжение вербейника в болота - была
заброшена. Пурпурный сорняк и Евразии размножился и процветал.
Лиза оставалась в лаборатории сколько могла. В отличие от многих, она
не могла оставаться физически. Пол и Стефани большинство ночей проводили в
своих кабинетах. Один из ученых из CDC, как подозревала Лиза, спал на очень
жестком диване в комнате отдыха. Она сама тратила заметно больше денег из
своего небольшого, но бесценного, объема накоплений на плату миссис Биллинг
за все то неурочное время, которое Лиза могла сознательно провести вдали от
Карло. Ребенок, скучая по ней, вел себя капризно, а миссис Биллинг
становилась все чопорнее, когда Лиза забирала его все позже, но она не могла
порвать с Кентоном.
В заповеднике находили все больше новых созданий - "пост-змей".
Генетики выделили несколько специфических секций генетического материала
пришельцев, отвечающих за производство нескольких специальных белков.
Предварительное, но явное начало картирования чужого генома.
Технические сотрудники установили программы серьезной зашифровки всех
данных, текущих между Кентоном, Вашингтоном. CDC и университетскими
исследовательскими центрами, вовлеченными в работу.
Пост-змея была старательно и усердно анатомирована. Внутренние органы и
системы были логичными, но поразительно продвинутыми версиями родительских.
Пол и Хал сцепились в открытом бою - это был уже не спор, а настоящее
сражение - о недостающем звене между червями, найденными в заповеднике, и
змеями. От червей к псевдо-млекопитающим - и ничего в промежутке?
Невозможно, утверждал Хал. Безответственный сенсационализм.
Недостающие формы исчезли, потому что в них больше нет необходимости,
говорил Пол. Точно так же, как съеденная змея-родитель больше не нужна после
достижения популяции змей некоторого численного уровня. Они завершили свою
задачу, поэтому перестают воспроизводиться.
Эволюция не работает подобным образом, возражал Хал. Виды не исчезают
только потому, что в них больше нет "необходимости", они исчезают от того,
что меняется их местообитание, и даже тогда исчезают не всегда. У нас все
еще существуют примитивные неуклюжие птицы, вроде гиацинов, вместе с
превосходными летунами, наподобие чаек и ястребов. У нас все еще имеются
альтернативные ветви приматов, хотя существует человек. У нас все еще есть
крокодилы, ради аллаха, которые процветали в триасе.
Это не земная эволюция, холодно возразил Пол, и оба расстались в гневе
друг на друга.
Лиза наблюдала за битвой с печалью, смешанной с нетерпением. Зачем эти
интеллигентные, способные люди тратят время на подковерные войны? Величайшее
открытие в истории человеческой расы, а они используют его, чтобы длительно
язвить друг над другом, вот как все это ей виделось со стороны. Но, может
быть, она различает не слишком ясно. Она так устала. Быть частью истории,
конечно, весьма восхитительно, но одновременно и так выматывает, что она
часто боится, что заснет за рулем по дороге домой.
А потом как-то ночью, когда она в половине двенадцатого шаталась от
усталости со спящим Карло, мертвым весом висящим на руках, снова заявился
Данило.
"Лиззи", мрачно сказал он, а ей не удалось собрать достаточно энергии,
чтобы сказать ему, что так ее называть ему больше не позволено.
"Уходи, Данило."
"Я ухожу. Это двухминутный визит. Ты часто работаешь допоздна, как
сегодня?"
"Когда надо." Она свалила Карло в постель, укрыла его и закрыла дверь
спальни.
Данило сказал: "А часто ты уходишь на работу так рано, как сегодня? Я
был здесь в пять, а ты уже ушла."
"Что тебе понадобилось здесь в пять утра? Данило, уходи. Я измучена."
Она зевнула.
"Вижу. И все же: ты часто ходишь на работу так рано?"
На этот раз она расслышала намеренную небрежность в его вопросе.
Нарочитую. Ее чувства обострились. "А что?"
"Да просто спрашиваю."
"Нет, не просто."
он подхватил свой вечный рюкзак и направился к двери. "Лиззи, ты
работаешь слишком много. Не ходи на работу так рано."
"К черту тебя. Как, ты думаешь, по другому делается работа, Данило? Не
похоже, чтобы ты знал."
Его выражение не изменилось. "Я знаю, ты меня ненавидишь."
"Нет, Данило. Я не ненавижу тебя. Я даже могу восхищаться тем, что ты
делаешь, по крайней мере могла, пока ты был в организациях, вроде "Гринпис".
Это необходимая и важная работа. Но ею нельзя оправдать уклонение от
нормальной человеческой ответственности, такой, как собственный ребенок, и
даже ожидать, что тебя похвалят за это."
"Я хотел, чтобы ты отдала его в приют."
"А я выбрала по-другому. В том ли дело, что Карло изуродован? Что
богатый Данило Аглипей, стойкий рыцарь-крестоносец, имеет сына, который
никогда не сможет ходить или прокормить себя? Ты считаешь, что я удержала
его против твоих желаний и это освобождает тебя от ответственности?
Одобряешь ты, или нет, но ребенок здесь и он твой, а ты скорее Ричард
Львиное Сердце, чем Франциск Ассизский. Прекрасно. Только не жди, что я или
другие, станем тебе за это аплодировать."
Он не ответил. Данило, не настаивающий на последнем слове, был таким
новым феноменом, что глядя, как за ним закрывается дверь, она ощутила бы
триумф, если б не была столь измучена. Она упала в постель и заснула без
сновидений.
На следующее утро она опоздала. Лиза проспала, Карло был в ужасном
настроении, а миссис Биллинг понадобилось куда-то сбегать перед тем, как
забрать его. Лиза смогла добраться до Кентона только после десяти, и было
ясно, что до того здесь произошло что-то серьезное.
"Стефани, что..."
"Не сейчас. Мне надо дописать отчет."
Стефани никогда ее не отбривала. Лиза побоялась даже подойти к Полу,
который, плотно сжав губы, мерил шагами коридоры, не глядя по сторонам.
Хал был в доке, стаскивая в воду лодку. Прямой, честный Хал. Лиза
выбежала в заднюю дверь к доку: "Хал! Возьми меня с собой!"
"Нет." потом он взглянул в ее лицо. "А, ладно, только не разговаривай
со мной. Просто возьми вот это и считай." Он бросил ей табличку, где
названия колонок были именами разных рыб. Почто всю лодку занимали сети.
Лиза поняла: Хал берет пробы популяции рыб в разных частях заповедника для
определения любых изменений по сравнению с фоновым уровнем после появления
животных-пришельцев. Сотрудники заповедника уже определили, что пост-змеи
едят рыбу. Лиза молча угнездилась в лодке.
Вдали от исследовательского комплекса было мирно. Хал вел лодку шестом
мимо смешанных кочек осоки и камыша с твердыми стволами, вокруг непроходимых
островков пурпурного вербейника. Древесная утка гнездилась на наметенном
ветром холмике и Лиза увидела, как утята скользнули в воду за своей матерью.
Крачка сидела на верхушке брошенного домика мускусной крысы. Когда лодка
скользила мимо, с кочек в мутную воду с плеском прыгали лягушки, негодующе
квакая.
Она подождала до тех пор, пока она не оказались достаточно далеко,
чтобы Хал не повернул обратно. С Халом всегда лучше быть прямым и кратким:
"Хал, меня здесь не было утром. Что-то случилось. Расскажи мне, пожалуйста."
"Случилась политика. Случился страх. Случилась глупость. Ребята из
Вашингтона составили отчет."
"И?.."
"Они там не знают, что делать с животными-пришельцами. Но им не
нравится скорость, с которой они эволюционируют и размножаются. Вашингтон в
своей трусливой, прикрывающей задницу нерешительности перечислил несколько
путей действий, которые они могут предпринять. Один из них - устранить
угрозу полностью."
Лиза вдруг почувствовала, как сердце колотится о ребра. "Угрозу?
Устранить?"
"Ты слышала. Сказано: Слишком много неизвестного, если позволить чужим
организмам распространяться в среде, окружающей человека, с совершенно
неизвестными последствиями. Это означает: убить из всех."
"Но... как?..."
"Пока не решено. Вероятно, отравить всю экосистему, прежде чем
Космические Монстры распространяться слишком далеко. Боже мой, похоже, эти
парни только и делают, что смотрят страшилки по ночному каналу. Не
удивительно, что фактически никто не управляет страной."
"Но..."
"Нет, Кентон ничего не сможет сделать. Разве ты еще не поняла, что
наука в большинстве своем просто рабыня политики и промышленности? Когда-то
было иначе, но сейчас это так. Повзрослей, девушка."
"Я не..."
"Заткнись, Лиза. Я же сказал: ты едешь, если только помалкиваешь.
Считай, давай."
Он опытным жестом забросил очередную сеть, потом поднял ее жесткий
периметр достаточно высоко в воде, чтобы увидеть ее бьющихся посетителей.
Лиза считала. Они плавали до полудня. Хал не произнес больше ни единого
слова. Лиза последовала намеку. Как раз перед подходом к берегу мимо них
проплыла группа пост-змей, взобралась на кочку и исчезла в деревцах. Они
напомнили ей первопроходцев-пионеров, стойко и целеустремленно катящих на
Запад. Тихо шептала осока, лицо Лизы отражалось в спокойной золотистой воде.
Карло капризничал, когда Лиза забрала его. Она его покормила,
попробовала с ним поиграть. Но его обычное солнечное настроение явно
испытывало затмение, а лоб оказался горячим на ощупь.
"О, маленький, только не заболевай сейчас. Не сейчас, радость моя!"
Он хныкал, тяжело привалившись к ее груди. Она уложила его в постель,
дав детского аспирину. Дышал он легко, без хрипов. Ничего страшного, дети
все время подхватывают мелкие инфекции и так же быстро с ними прощаются. У
Карло и прежде так бывало.
Лиза пошла в кухонку и вымыла накопившуюся за три дня посуду. Было
всего девять, а утром она встала поздно, но все равно чувствовала
недосыпание. Десять часов бессознательности вдруг показались ей гораздо
более привлекательной идеей, чем раньше. Она задвинула шторы, надела пижаму
и раздвинула диван.
К центру был пришпилен конверт: ЛИЗЕ АГЛИПЕЙ.
Она никогда не была Лизой Аглипей, не выходила замуж за Данило, никогда
не пользовалась его фамилией. Она открыла конверт. Единственная напечатанная
строчка: "Не ходи на работу так рано, Лиззи."
Она стояла совершенно неподвижно. "Акция Земля." Подозреваемая в
полудюжине взрывов. Фабрика пестицидов в Мексике, супермаркет в Германии,
отказавшийся убрать с полок генетически модифицированные продукты... "Хуже -
ведь никто не знает долговременных эффектов введенных организмов на
окружающую среду, таких организмов, которые не возникли здесь естественным
образом..."
Нет. Кентон - это заповедник дикой природы. Исследовательское
учреждение для чистой науки, не промышленная лаборатория. И "Акция Земля"
никоем образом не могла узнать о животных-пришельцах. Данило просто пытается
делать то, что пытался всегда: управлять ею, пугая ее. Он хочет, чтобы
последнее слово оставалось за ним.
Молодые солдаты, шныряющие в бар "Флаерти" в городке, все больше их и
больше, охрана все возрастает и возрастает. Все ли они так глупы, как думают
ученые? Такие безмозглые роботы, какими их считают военные? Данило мог
поговорить с кем-нибудь из них. Данило так хорошо умеет разговаривать.
Нет.
Она смяла бумажку в руке и швырнула в стену. В соседней комнате
закашлял Карло. Лиза дрожащими руками включила телевизор, чтобы отвлечься.
"... ранее. Грузовик был найден брошенным вблизи Дугласа, штат Аризона,
места главных и постоянных пограничных стычек между местными ранчеро и
нелегальными мигрантами из Мексики в Соединенные Штаты. Пограничный патруль
обнаружил лишенный окон грузовик, запертый снаружи. Внутри находились тела
тридцати двух мужчин, женщин и детей - мексиканцев, умерших от жары и
обезвоживания. Пресс-секретарь пограничной службы сказал, что довольно часто
мексиканские граждане платят громадные суммы денег за перевозку в
Соединенные Штаты, а потом их обманывают, оставляя далеко в глуши. Однако,
эта трагедия..."
Картинка была ужасной. Лиза выключила телевизор.
Не ходи на работу так рано, Лиза.
Она быстро оделась, проверила Карло и оставила его в тяжелом сне. Она
еще никогда не оставляла его одного, но это не то же самое, мрачно подумала
она, как если бы он захотел побродить по улицам. Без чужой помощи Карло
никуда не побредет.
Начался дождь, вначале мелкий, потом настоящий ливень. Дороги блестели
и скользили. В Кентоне она протянула свой пропуск охраннику, который вышел
из крошечной будки, завернутый в ярко-желтое пончо. Она пристально
посмотрела на него. Он выглядел, как все остальные.
"Лиза", мрачно сказала Стефани в главной лаборатории, "ты снова на
работу? Как твой сын?"
Стефани вообще спросила о нем впервые. Лиза ответила: "Он в гостях у
моей матери."
"Хорошее время, здесь прорва работы", сказала Стефани.
"Да. Кто здесь еще?"
"Никого. Даже Пол поехал домой повидаться с детьми."
Как долго останется Стефани? Невозможно сказать. Лиза принялась
обрабатывать пробы воды.
Стефани уехала в полночь. "Ты знаешь замковые коды, Лиза?"
"Конечно."
Пять минут, семь. Стефани уже не вернется. Лиза набрала код на задней
двери. Тяжело нагруженная, она в темноте помчалась к доку. Холодный ветер
хлестал дождем. Через несколько минут намокли джинсы и свитер.
Она включила большой фонарь, прикрепила его на конце дока и отвязала
лодку. Выплыв из дока, она погребла в болота, но не слишком далеко, она не
очень-то хороший гребец. Да и не надо далеко. Поблизости лежало
полупогруженное упавшее дерево. Его ветви образовали нечто вроде пруда в
болоте, богатого водорослями и продуктами распада, в точности то, что ученые
считают первоначальными условиями возникновения жизни. Оказавшись здесь,
Лиза наклонилась через край лодки и наполнила все пластиковые контейнеры,
которые привезла из свое квартиры. Две пустые тубы из-под маргарина. Две
керамические вазы миссис Биллинг. Молочную бутылку, которую она наспех
опустошила. Галлоновый контейнер из-под мороженного. Все это, плотно
вставленное, точно влезало в ее холщовую спортивную сумку.
Фонарь привел ее обратно к доку. Прошло всего полчаса. Еще десять минут
и она оставила Кентон запертым, со спортивной сумкой в багажнике, проехав
армейский "периметр".
Когда они взорвут бомбу? Наверное, пройдет еще несколько часов,
незадолго до рассвета.
Не ходи на работу так рано, Лиза.
А может, она ошибается? Может, "Акция Земля" не сделает ничего? Может,
это сделает правительство? Мрачный Хал в плоскодонке среди мирных тростников
и камышей. Наверное, отравят всю экосистему... "Слишком много неизвестного,
если позволить чужим организмам распространяться в среде, окружающей
человека, с совершенно неизвестными последствиями."
Она подумала мельком, посчитает ли Данило забавным, что Вашингтон и
"Акция Земля" фактически согласны друг с другом. Наверное, нет.
Она осторожно ехала под дождем, тревожась за груз. Микроорганизмы не
смогут продержаться слишком долго в этих замкнутых контейнерах; они
развиваются (и как быстро!) в солнечном свете. Завтра она позвонит и
скажется больной, привяжет Карло на заднем сидении и помчится, как дьявол.
Куда? Не все в одном месте. Лучше диверсифицировать.
Есть пресноводные болота по другую сторону Аллегенских гор, в пяти
часах езды на юг. Болота в Мэриленде, громадное Мрачное болото в Вирджинии.
В Западной Вирджинии есть места такие забытые, что пост-змей не разыщут
годами. И пост-пост-змей, и все, что последует за ними. Двенадцать часов
езды. Может, Карло проспит почти всю дорогу.
Данило, Хал, Вашингтон... они все ошибаются. Речь не о том, что люди
вытворяют с окружающей средой, как это ни ужасно. Сосредоточенная на
скользкой от дождя дороге, Лиза видела отражающееся в ее сверкающей
поверхности не уничтожение лесов или глобальное потепление. Она видела
мусорную свалку в Маниле, низвергающуюся вниз всей своей удушающей гнилью,
чтобы похоронить и сжечь девяносто шесть человек, которым негде больше жить.
Запертый грузовик, где человеческие существа оставили три десятка мужчин,
женщин и детей умирать медленной и ужасной смертью. Фабрику ее детства,
закачивающую ядовитую грязь в грунтовые воды даже после того, как ученые
установили связь этой воды с раком и дефектами рождения. Карло, один из
таких дефектов, но так же и счастливый и любимый ребенок, от которого Данило
сбежал с таким малым чувством ответственности, как если бы Карло был
органически выращенным овощем, на котором появилась необъяснимая мучная
роса. Образ вызвал у нее жгучие слезы.
Речь не о том, медленно и с болью думала она, что люди делают с Землей.
Речь о том, что мы делали, делаем и будем делать друг с другом. Может быть,
пришельцы, когда они разовьются в то, для чего предназначены, окажутся
лучше. Ей кажется, что вряд ли они будут хуже.
И ей хочется знать, на что же они будут похожи.
Конец.
Популярность: 11, Last-modified: Fri, 30 May 2003 04:26:42 GmT