Л.Спрэг де Кампу посвящается





     Он сидел в молчании на насыпи давно заброшенной железной дороги Эри -
Лакаванна - Пенсильвания и задумчиво посасывал  клевер,  красные  и  белые
цветки которого росли вокруг. А еще Крис смотрел на город  Скрэнтон,  штат
Пенсильвания, готовящийся к отлету.
     И для Криса, и для Скрэнтона такое событие происходило впервые.  Крис
с детства - а сейчас ему было шестнадцать  -  знал,  что  города  покидают
Землю, но  видеть  летящий  город  ему  не  доводилось.  Да  и  мало  кому
доводилось, поскольку города улетали навсегда.
     Представляя интерес, это событие отнюдь не вселяло радости.  Скрэнтон
был единственным городом, который Крису приходилось видеть, и, ясное дело,
посетить; вряд ли когда-нибудь ему  посчастливится  увидеть  другой.  Этот
город был единственным источником тех скромных  средств  к  существованию,
которые отец и старший брат Криса ухитрялись добывать в долине; там деньги
зарабатывались, там же и тратились, каждый раз  исчезая  гораздо  быстрее,
чем появляясь.
     По мере того, как дела в Скрэнтоне  шли  все  хуже,  город  понемногу
становился прижимистее,  но  все  же,  кое-что  оттуда  удавалось  выжать.
Теперь, как в свое время для многих других городов, пробил час отчаяния  и
для Скрэнтона. Он отправлялся в космос,  чтобы  там,  среди  звезд,  стать
кочующим трудягой.
     Долина изнемогала под безжалостно жарким июльским солнцем, и  дым  из
заводских труб поднимался вертикально вверх. Впрочем дымили трубы немногих
предприятий, которые вскоре тоже будут остановлены, пока город  не  найдет
другой  планеты,  на  которой  можно  работать.  Даже  такая  малость  как
сигарета,  будет  изгнана   из   ограниченного   воздушного   пространства
межзвездного корабля, даром что величиной он с целый город.
     Внизу у основания железнодорожной насыпи, где теснились сложенные  из
толя лачуги, какой-то загорелый  оборванный  человек  в  майке  и  джинсах
безучастно ковырял мотыгой в огороде. Интересно, подумал  Крис,  знает  ли
он, что должно произойти. Возможно, ему просто наплевать. Отец Криса давно
впал в подобное угрюмое состояние. Но все равно, странно, что кроме самого
Криса других зевак не было.
     Кольцо расчищенной земли,  голой,  красной,  сухой,  окружало  город,
отделяя  его  от  лачуг,  от  обшарпанных  ветхих  предместий,  от   всего
остального мира. Внутри этого кольца  город  выглядел  совершенно  обычно,
вплоть до желто-оранжевых проблесков отвалов шлака.  Скрэнтон  намеревался
оставить на Земле половину своих домов,  но  шлаковые  отвалы  он  брал  с
собой; они были частью его  богатства.  Где-нибудь  среди  звезд  найдется
неосвоенная планета с железной рудой для  переработки;  еще  где-нибудь  -
планета, где найдет применение шлак. Что это  может  быть  за  применение,
сейчас гадать не приходилось, но дальновидный подход не  должен  исключать
такую возможность. Люди же, наоборот, по большей  части  были  бесполезны;
как ни считать, ценность шлака оказывалась выше, и мало кто мог надеяться,
что его не обменяют при случае на тюк с металлоломом.
     Но каковы бы ни были надежды и опасения, в одном,  по  крайней  мере,
сомнений  не  оставалось:  земные  запасы   железной   руды   окончательно
истощились,  ее  переработка  больше  не  окупалась.  Прожорливое   Второе
Тысячелетие - "Эпоха Расточительства" -  выработало  все  железо,  включая
такие искусственные залежи, как  автомобильные  свалки  и  другие  россыпи
проржавевшего металлолома. Конечно, природное железо еще имелось на Марсе,
но Скрэнтону оно  было  недоступно.  На  Марсе  уже  находился  Питтсбург,
оснащенный пушками столь же хорошо, как и доменными  печами.  Кроме  того,
Марс слишком мал, чтобы прокормить более одного сталелитейного  города,  и
не из-за недостатка на красной планете руды, а из-за  нехватки  кислорода,
столь же необходимого для производства стали.
     На Венере и Меркурии отсутствовало сырье нужного качества, а на  пяти
газовых гигантах и далеком ледяном шаре Плутоне вообще никакого  сырья  не
было. Скрэнтон не сможет найти работу в пределах  Солнечной  системы;  ему
предстоит отправиться на другой конец галактики, и кто знает, что его  там
ждет.
     Человек в огороде выпрямился, прислонил мотыгу к стене своей лачуги и
вошел внутрь. Теперь долина за пределами кольца голой земли выглядела так,
словно люди действительно ее покинули. Крису  пришло  в  голову,  что  это
вполне возможно. Вдруг город, находящийся под воздействием поля спиндиззи,
представляет  какую-то  опасность?  Может,  они  с  одиноким   огородником
рискуют, сами того не подозревая?
     Вокруг  стояла  тишина,  если  не  считать  отдаленного  гула  самого
Скрэнтона.  Крис  знал,   что   ему   ничто   не   угрожает   со   стороны
железнодорожного полотна, лежащего позади,  так  как  рельсы  давным-давно
были сняты и отправлены в домны. Даже шпалы исчезли; их растащили на дрова
обитатели лачуг в суровые пенсильванские зимы. В  долине  ходила  легенда,
что в тихие ночи еще можно услышать, как проходит "Лунный снег",  но  Крис
смеялся над подобными сказками. (Кроме того, отец сказал ему, что это  был
дневной поезд.)
     Крис  порылся  в  памяти,  приискивая  то  немногое,   что   знал   о
спиндиззи-генераторах,  но  не  извлек  ничего,  кроме  довольно  смутного
представления о том, что это были машины, и что  они  поднимали  предметы.
Несмотря на плохое и  нерегулярное  образование,  он  страстно  тянулся  к
чтению и читал даже этикетки на консервных банках, если ничего другого под
рукой  не  оказывалось.  Однако  физика   межзвездных   полетов   являлась
дисциплиной, которую даже успевающий студент не  мог  одолеть  без  помощи
первоклассного преподавателя, а лучшим учителем Криса  была  библиотекарша
из публички Скрэнтона. Она старалась, как могла, но  ее  добрые  намерения
находились в прискорбном несоответствии с ее познаниями.
     В конце концов Крис остался  на  насыпи.  Впрочем,  он  наверняка  не
двинулся бы с места, даже точно зная, что какая-то опасность есть. Ведь  в
этой унылой долине любое новое событие несло разнообразие. Даже тот  факт,
сам по себе влекущий катастрофические последствия,  что  Скрэнтон  вот-вот
навсегда исчезнет из этого мира  и  станет  далек,  как  Бетельгейзе,  был
захватывающе интересен.
     До сих пор жизнь Криса не изобиловала событиями. Он ставил  силки  на
белок; ловил мелкую рыбешку; крал яйца у соседей, столь же бедных,  как  и
его семья; рыскал в поисках лома, чтобы продать его на завод; помогал Бобу
ухаживать за отцом во время частых приступов болезни, в которой,  несмотря
на отсутствие в Америке  тридцать  второго  века  специалиста,  способного
поставить диагноз, следовало признать  бич  древней  Африки  "квашиоркор",
иначе  говоря,  систематическое  недоедание;  гонял  маленьких  девочек  с
ягодной поляны... и провожал взглядом  ракеты  богачей,  с  далеким  ревом
пролетавшие высоко в небе.
     Раньше он часто подумывал, не уйти ли отсюда, хотя не  знал  никакого
ремесла и не был уверен, что в мире найдется место, где  купят,  пусть  за
гроши, его немалую, но грубую силу, лишенную профессиональных  навыков.  У
Криса не было матери,  но  любовь  и  привязанность  друг  к  другу  часто
поддерживали его семью, когда нечего было есть, кроме поджаренной  лепешки
и зеленых помидоров, и нечем было  согреться  в  рождественский  снегопад,
разве что свернуться  вместе  с  малышами  под  грудой  старых  лохмотьев,
которые они называли одеждой. Хорошо или плохо, но Крис сохранил  верность
всему  этому,  такую  же  упрямую  и  самозабвенную,  какая  всегда   была
свойственна Бобу. На всей обезлюдевшей Земле не было  места,  которому  он
был бы предан больше, и места, которое могло бы большим на эту преданность
ответить - и Крис, от природы веселый  и  спокойный,  перестал  мечтать  о
побеге. В мире, где отец, доктор экономических  наук,  не  смог  найти  ни
применения своим знаниям, ни учеников; где грошовая работа отнимала  силы,
не принося денег и не оставляя времени даже  на  то,  чтобы  ухаживать  за
могилой жены, - какие надежды могли питать его  сыновья?  Будущее  девочек
виделось еще более мрачным.
     Кочующие города представляли собой не  лучший  выход.  Слишком  часто
Крису доводилось читать, что блуждание среди звезд оказывалось лишь другим
видом полуголодного существования, которое вдобавок отнимало голубое небо,
чахлый лес и жалкий, но собственный клочок земли, где можно растить  репу.
Иначе, почему почти ни одному городу, из всех когда-либо покинувших Землю,
не удалось вернуться домой? Правда, Питтсбург нашел свою удачу на Марсе  -
но что это за удача, если всю жизнь нужно торчать в городе,  за  пределами
которого нет ничего, кроме пустыни цвета охры, без  воздуха,  где  человек
превращается в ледышку  через  несколько  минут  после  захода  крошечного
солнца. Рано  или  поздно,  говорил  отец,  Питтсбургу,  как  всем  другим
городам, тоже придется, покинуть солнечную систему - но  на  этот  раз  не
потому, что кончатся железо и кислород, а потому, что на  Земле  останется
слишком мало людей, способных  покупать  сталь.  Их  и  так  уже  осталось
слишком  мало,  чтобы  Питтсбургу  имело  смысл  возвращаться  в   некогда
процветавший, образованный реками треугольник, покинутый им  тридцать  лет
назад; богатства в Питтсбурге хватало, но что-либо купить на  Земле,  даже
самое  необходимое,  становилось  все  труднее.  Похоже,  кочующие  города
оказались тупиком.
     Тем не менее, Крис сидел на насыпи и наблюдал. Происходило  нечто,  в
то время, как жизнь Криса была угнетающе однообразна. Если он и  завидовал
решению города покинуть эту долину, то этой зависти не осознавал.
     Резкий шорох заставил его обернуться. Из  кустов  на  противоположной
стороне насыпи торчала собачья голова в странном венке из  красных  лилий;
создавалось впечатление, будто она подана на блюде. Крис улыбнулся.
     - Привет, Келли. Пчел ищешь?
     Пес фыркнул и затрусил к Крису с дурацки гордым видом -  он,  видимо,
действительно гордился собой. Обычно Келли не мог  отыскать  ничего,  даже
дороги домой. Боб, его официальный хозяин, говорил, что Келли - это помесь
керри-терьера и колли, отсюда и имя. Но Крису никогда не доводилось видеть
чистого образчика ни одной из этих пород, а на их  изображения  в  книжках
Келли не походил вовсе.  По  правде  говоря,  больше  всего  он  напоминал
лохматую дворняжку - каковой и был на самом деле.
     - Ну, как твое мнение, красавчик? Думаешь, им  удастся  оторвать  эту
штуку от земли?
     Келли принял вид пса, пытающегося думать, изобразил страдание, дважды
вильнул хвостом, гавкнул на бабочку и сел, часто дыша раскрытой пастью. Он
явно считал, что принадлежит Крису: иллюзия, которой у Боба хватало ума не
противостоять. Объяснять Келли что-либо столь абстрактное было делом:  (а)
долгим и сложным, и  (б)  в  любом  случае  абсолютно  безнадежным.  Келли
отрабатывал свое содержание - ловил кроликов. Это компенсировало  канитель
с ним, когда ему доводилось поохотиться  на  дикобраза;  так  что  всем  в
семье, кроме Криса, было безразлично, кого пес считает своим хозяином.
     Наконец, вокруг палимого солнцем города началось  какое-то  движение.
Небольшие  группы  людей,  которые  с  такого  расстояния  были  бы  почти
неразличимы, если бы  не  их  ярко-желтые  каски  рабочих-сталелитейщиков,
обходили город по периметру. На этот счет, наверняка, есть какой-то закон,
подумал Крис. И наверняка, это последний земной  закон,  который  Скрэнтон
будет ОБЯЗАН соблюдать.
     Патруль, без  сомнения,  искал  зевак,  которые  могли  находиться  в
опасной близости от города.
     Крис представил себе это так ярко, что на мгновение  ему  показалось,
будто он слышит голоса. И тут он с  испугом  сообразил,  что  это  ему  не
мерещится. Ярко блеснули желтые каски,  и  он  увидел  патрульную  группу,
которая  пробравшись  сквозь   скопление   лачуг   у   основания   насыпи,
направлялась в его сторону.
     С предусмотрительностью профессионального браконьера Крис метнулся  в
кусты по другую сторону насыпи. Там он не только укрылся от глаз  патруля,
но сам уже не мог его видеть, однако слышал все отчетливо.
     - ...никого в этих хибарах. По мне, это пустая трата времени.
     - Босс велел посмотреть, мы и смотрим, вот и все. Лично я считаю, что
нужно было ехать в Никсонвиль.
     - К тамошним бродягам? Да они чуют работу за  десять  миль.  Люди  на
этом краю города привыкли работу ИСКАТЬ. Правда, ее тут никогда не было.
     Крис осторожно раздвинул кусты и выглянул наружу. Патруль по-прежнему
был ему не виден, но с противоположной стороны, шагая  по  старой  насыпи,
приближалась еще одна группа людей. Крис поспешно отпустил  кусты,  и  они
сомкнулись. Он пожалел, что не забрался выше  по  холму,  теперь  же  было
слишком поздно. Новый патруль находился достаточно близко, чтобы  услышать
шорох, а если бы Крис двинулся с места, то его наверняка бы заметили.
     Снизу из долины донеслось легкое гудение, похожее на  жужжание  пчел,
но намного слабее и ниже. Ничего подобного Крис раньше  не  слышал,  но  у
него не возникло сомнений  относительно  происхождения  этого  звука:  шла
настройка спиндиззи-генератора Скрэнтона. Неужели ему придется просидеть в
кустах и не увидеть взлета? Но, впрочем,  -  город  не  взлетит,  пока  не
вернутся все патрули.
     Голоса приблизились, и Келли,  лежащий  подле  Криса,  тихо  зарычал.
Мальчик, не осмеливаясь произнести ни слова, схватил  пса  за  загривок  и
слегка встряхнул. Келли замолк, но все мышцы его напряглись.
     - Эй! Смотри-ка, кто тут!
     Крис застыл  неподвижно,  как  кролик,  почуявший  лису;  но  тут  же
раздался другой голос.
     - Проваливайте, ребята. Это мой дом. Ваши дела меня не касаются.
     - Что? Ты не слышал, что к сегодняшнему полудню  велено  убраться  из
долины? Даже у тебя на двери висит соответствующий плакат. Ты  что,  Джек,
читать не умеешь, а?
     - Какой-то клочок бумаги мне не указ. Я тут живу, понял? Это  мерзкая
халупа, но она моя, и я останусь тут. Все! Можете валить.
     - Ну что ж, не знаю все ли это, Джек. Есть закон, который гласит, что
ты должен быть эвакуирован. НАМ твоя лачуга  не  нужна,  но  таков  закон,
понял?
     - А еще есть закон, что я имею право на свою собственность.
     С насыпи вмешался новый голос, раздавшийся меньше  чем  в  пятнадцати
футах от того места, где притаились Крис и Келли.
     - Что там за проблема, Барни?
     - Сквоттер. Не хочет уходить. Говорит, что он владелец этого дома.
     - Курам на смех. Пусть покажет бумаги на владение.
     - А, к чему такая канитель? У нас нет времени. ВЕРБУЙТЕ его и пошли.
     - ВЫ НЕ ИМЕЕТЕ ПРАВА.
     Послышался звук увесистого удара и удивленные голоса.
     - Ах, не хочешь по-хорошему! Ну что ж, мистер...
     Раздалось еще несколько ударов, затем звук чего-то бьющегося - стекла
или глиняной посуды, догадался Крис, а может быть и мебели. И прежде,  чем
Крис успел что-либо сделать, Келли истошно залаял,  вырвался,  вылетел  из
кустов и понесся через насыпь к месту схватки.
     - Эй, смотри! Откуда взялась эта дворняга?
     - Из тех кустов. Там еще кто-то есть. Рыжие волосы, я вижу. Ну ладно,
рыжий, вылезай, живо!
     Крис медленно поднялся, готовый бежать или драться в  зависимости  от
ситуации. Келли на той стороне насыпи на  мгновение  перестал  лаять,  его
внимание  разделилось  между  свалкой  в  лачуге  и  группой  людей,   уже
обступивших Криса.
     - А ты крепыш, рыжий. Полагаю, ты тоже ничего не слышал про приказ об
эвакуации.
     - Нет,  не  слышал.  Я  живу  в  Лэйкбранче,  а  сюда  пришел  только
посмотреть.
     - Лэйкбранч? - удивился старший, глядя на одного из своих обветренных
товарищей.
     - Захолустный городишко, где-то там. Раньше был курортом. Сейчас  там
никого, кроме браконьеров и побирушек.
     - Прекрасно, - сказал старший, сдвигая  назад  свою  желтую  каску  и
улыбаясь. - Полагаю, рыжий, тебя никто не хватится. Пошли.
     - Что значит, пошли? - произнес Крис, сжимая кулаки. - Я должен  быть
дома к пяти.
     - Осторожно - парень крепкий, - отступил второй.
     Первый патрульный, теперь было ясно, что он  действительно  командир,
презрительно рассмеялся.
     - Напугался? Да ведь он всего лишь мальчишка. Пошли,  рыжий,  у  меня
нет времени спорить. Ты оказался тут после полудня, у нас  законное  право
тебя забрать.
     - Я же сказал вам, мне нужно домой.
     - Следовало подумать об этом, прежде чем  идти  сюда.  Пошевеливайся.
Надумаешь драться, сам получишь, понял?
     Внизу три человека вышли из лачуги, крепко держа огородника, которого
Крис видел и раньше. Все они выглядели изрядно помятыми, но тем  не  менее
строптивец был скручен.
     - Мы  взяли  его!  А  вы,  ребята,  хороши.  Мы  думали,  вы  вот-вот
спуститесь. Дождешься от вас помощи, как же!
     - Мы взяли другого, Барни. Шагай, рыжий.
     Командир вербовочной команды взял Криса за локоть. В этом движении не
было  особой  угрозы,  но  оно  оказалось  достаточным,   чтобы   медленно
соображавший Келли принял решение. Он  был  на  удивление  глуп  даже  для
собаки, но теперь знал, какая схватка интересует его больше.  С  рычанием,
от которого даже у Криса волосы встали  дыбом  -  никогда  раньше  ему  не
приходилось слышать  ничего  подобного  -  пес  вновь  пересек  насыпь  и,
прыгнув, вцепился в ногу верзилы.
     В течение последовавшего тридцатисекундного замешательства  Крис  мог
бы легко ускользнуть - достаточно было выбрать любую из сотен  тропинок  в
лесу, любая из которых оказалась бы для этих сталелитейщиков непроходимой,
- но он не мог бросить Келли. И в то время,  пока  ошарашенные  патрульные
отбивались  от  разъяренной  собаки,  Крис  в  отчаянии  бросился  на   их
подставленные спины.
     Криса никак нельзя было назвать опытным бойцом, но он  успел  оценить
расстановку сил. Человек, в которого вонзил  зубы  Келли,  был  достаточно
занят. Поэтому Крис не слишком ловко направил тяжелый кулак на его соседа.
Увидев, что тот покачнулся, но не упал, Крис выбросил вперед второй кулак.
Удар пришелся  не  совсем  туда,  куда  метил  Крис,  но  человек  все  же
отшатнулся, что уже было неплохо. Затем Крис оказался в  центре  свалки  и
больше не пытался врезать кому-нибудь в определенное место.
     Спустя некоторое время, он лежал на дробленом граните старой  насыпи,
не беспокоясь больше ни о Скрэнтоне, ни о Келли, ни о  себе.  В  голове  у
него звенело, а над ним шла серьезная перебранка.
     - ...больше неприятностей, чем он стоит. Двинь ему ногой по  башке  и
пошли назад!
     - Нет. Никаких убийств. Мы имеем право принудительно вербовать их, но
права убивать нам никто не давал. Кто-нибудь из вас, парни, дайте Хаггинсу
затрещину, это приведет его в чувство.
     - Вы что, вдруг сразу стали цыплятами?
     Командир вербовщиков тяжело дышал, и Крис,  который  понемногу  начал
различать, что творится вокруг, увидел, что этот верзила сидит  на  земле,
перевязывая окровавленную ногу куском  ткани,  оторванным  от  рубахи.  Но
голос его звучал ровно:
     - Ты хочешь убить мальчишку, потому что он пару раз  заехал  тебе  по
морде? Самый ничтожный повод  для  убийства,  тем  более  ребенка.  Только
заикнись об этом еще раз, и я сам тебе двину.
     - А, да заткнись ты, наконец, благодетель - проворчал другой. -  Хоть
пса пристукнули, и то...
     - Ты, трепло, поосторожнее!
     Крис вскочил на ноги, и тут же двое схватили его с боков. Он отчаянно
вырывался, но сил уже не оставалось.
     - Ну что за трепачи. Не удивительно, что вы не  можете  справиться  с
мальчишкой. Хаггинс, заткни свою пасть. Рыжий, не слушай этого  дурня,  он
всегда мелет чушь. Твой пес просто убежал.
     Эта  неуклюжая  ложь  говорилась  из  самых  добрых  побуждений,   но
совершенно напрасно. Крис видел Келли, лежащего неподалеку.  Келли  сделал
все, что мог; теперь для него все кончилось.
     Сердце спотыкающегося парня, которого вербовщики тащили  в  Скрэнтон,
превратилось в камень.





     Город, окруженный полосой голой земли,  казался  нереальным  и  будто
дрожал в воздухе. Гудение прекратилось, и,  хотя  июльское  солнце  палило
по-прежнему, создавалось странное впечатление, что город покрывает  легкая
тень.
     Несмотря на свое горе и злость, Крис заинтересовался этим эффектом, и
наконец, решил, что понял причину: горячие волны, поднимавшиеся  от  земли
вверх, словно обволакивали город, находящийся теперь под огромным куполом.
Нет, не под куполом, а внутри какого-то пузыря, часть которого  находилась
под землей, уходя туда точно по расчищенному периметру.
     Поле уже работало; невидимое само по себе, оно больше  не  пропускало
воздух Земли.
     Скрэнтон находился в полной готовности.
     Из-за  потасовки  патруль  сильно   задержался.   Командир   вел   их
обшарпанными покинутыми предместьями, не щадя своей  пораненной  ноги.  Он
морщился при каждом шаге, что доставляло Крису мрачную радость,  но  темпа
не сбавлял и не позволял синякам и ссадинам остальных служить  оправданием
медлительности.
     Крис ничего не почувствовал, когда они прошли сквозь защитный  экран.
На полпути через полосу окружавшей город  голой  земли  в  добрых  пятьсот
футов шириной, предводитель отстегнул со своего пояса какое-то  устройство
размером с плод  авокадо,  покрутил  его  в  руках,  пока  оно  не  издало
назойливый вой, а затем, выстроив группу в цепочку, повел ее вдоль  линии,
которую прочертил в сухой красной земле носком сапога.
     Едва те двое, что держали Криса,  отпустили  его,  Крис  инстинктивно
напрягся. Верзила заметил это.
     - Рыжий, на твоем месте я бы этого не делал, - спокойно сказал он.  -
Если ты попытаешься побежать  обратно,  после  того,  как  я  выключу  эту
штуковину, - ты взлетишь в воздух. Обернись  и  взгляни  на  поднимающуюся
пыль. Ты намного тяжелее, чем песчинка, и взлетишь намного выше.  Так  что
лучше расслабься, поверь мне.
     Крис вновь взглянул на  странную  разграничительную  линию.  Узенькая
полоска уходила, изгибаясь, в обе стороны,  насколько  мог  он  видеть.  И
вдоль   этой   линии   тяжелая   рыхлая   почва,   казалось,    непрерывно
перемешивалась,  как   будто   Крис   стоял   внутри   огромного   кольца,
образованного кипящей пылью.
     - Вот именно это я и имел в виду. А теперь взгляни.
     Командир нагнулся и, подобрав камень  размером  со  свой  здоровенный
кулак, швырнул его туда, откуда  они  пришли.  Едва  камень  оказался  над
полосой  бурлящей  почвы,  его  с   треском   подбросило   вверх,   словно
отрикошетившую пулю. Не прошло и секунды, как он исчез из виду.
     - Быстро, а? А тебя, рыжий, забросило бы еще  выше.  Через  несколько
минут  это  поле  поднимет  целый  город.  Так  что,  не  суди   о   вещах
поверхностно. Там, где ты стоишь, уже не Земля.
     Крис бросил взгляд на горы,  на  полоску  бурлящей  земли.  Затем  он
повернулся и вновь зашагал к Скрэнтону.
     Теперь они шли по улице, по которой Крис ходил много раз,  когда  нес
пятьдесят центов, чтобы купить приложение к газете "Санди" с  объявлениями
"Требуется  работник",  или  катил  тачку  со  ржавым  металлоломом,   или
возвращался  с  тощим  пакетом  низкосортного  фарша  из  конины.  Разница
заключалась лишь в том, что  сразу  за  знакомым  углом  город  обрывался,
уступая место окружающей его пустоте  -  и  все  это  в  нависающей  тени,
которая вовсе не была тенью.
     Командир патруля остановился и оглянулся.
     - Отсюда нам не успеть, - сказал он  наконец.  -  В  укрытие,  Барни,
приглядывай за этим деревенщиной. Паренька я возьму с собой,  он  выглядит
благоразумным.
     Барни хотел что-то ответить, но его слова потонули  в  звуке  долгого
гудка, от которого задрожали стены. Звук был ужасный; Крису не  доводилось
слышать ничего и наполовину столь громкого.  Казалось,  что  этот  шум  не
кончится никогда. Командир затащил мальчика в какой-то дверной проем.
     - Это предупредительный сигнал. Означает -  прячьтесь,  ребята.  Стой
спокойно, рыжий. Наверняка никакой  опасности  нет,  но  что-нибудь  может
свалиться от тряски, так что нужно поберечь голову, если она тебе дорога.
     Гудок смолк, но вместо него Крис услышал  гул,  такой  пронзительный,
что у него заныли зубы. Тень сгустилась, а бурлящая почва начала  взлетать
в воздух, пышными высокими султанами, напоминая папоротник.
     Затем дверной проем вздрогнул и покосился. Крис вцепился  в  раму,  и
как раз вовремя: спустя  секунду,  дверь  резко  дернулась  из  стороны  в
сторону. Постепенно толчки стали более ритмичными,  интервалы  между  ними
росли, а сила их понемногу спадала.
     Впрочем, после первого толчка  тревога  Криса  перешла  в  изумление,
поскольку  колебания  почвы  были  пустяком  по  сравнению  с   тем,   что
происходило теперь. Казалось, что весь город сильно  раскачивается,  будто
корабль в бурю. Одно мгновение улица упиралась прямо в небо,  в  следующий
момент перед глазами Криса оказывалась стена срезанной земли, край которой
отвесно возвышался футов на пятьдесят или более над новой границей города,
а потом - только небо.
     Эта сильнейшая качка должна была обрушить весь город ревущей  лавиной
стали и камня. Однако, ощущались лишь  слабые  подергивания  и  сотрясения
почвы, да и они, похоже, затухали. Город, окутанный  колоссальным  облаком
пыли, вновь выровнялся и Крис увидел потрясающее  зрелище:  вся  местность
начала вращаться вокруг него. Толчки стихли совсем, все  замерло,  иллюзия
того, что долина вращается вокруг города, была полной и вызывала  заметное
головокружение.
     "Теперь ясно, почему спиндиззи  получил  такое  название,  -  подумал
Крис. - Интересно, мы так  и  будем  вертеться  волчком  все  время,  пока
находимся в космосе? Как мы тогда увидим, куда движемся?"
     Высокое кольцо гор, окружавших  долину,  начало  опускаться.  В  одно
мгновение далекое  полотно  железнодорожной  насыпи  поровнялось  с  краем
улицы; затем улица оказалась вровень с кромкой горы,  затем  с  верхушками
деревьев... и вот уже ничего, кроме голубого  неба,  темнеющего  прямо  на
глазах.
     Здоровенный командир патруля шумно вздохнул.
     - Клянусь громом, - сказал он, - мы его подняли.
     Вид у него был слегка оглушенный.
     - А ведь я никогда серьезно не верил в это.
     - Мне и сейчас не очень-то  верится,  -  вмешался  человек  по  имени
Барни. - Но раз карнизы  не  падают,  нам  больше  нет  необходимости  тут
торчать. И без карнизов босс свернет нам шеи за опоздание.
     - Да, пошли. Рыжий, подумай  хорошенько  и  не  причиняй  нам  больше
неприятностей, а? Ты сам видишь, теперь бежать некуда.
     Сомневаться в этом не приходилось. Небо в конце улицы и  над  головой
теперь стало абсолютно черным; и в тот момент, когда Крис взглянул  вверх,
появились звезды - сначала самые яркие, затем, понемногу, выступили  сотни
других в своем ошеломляющем великолепии.  Из  их  привычной  неподвижности
Крис сделал вывод, что город больше не вращается вокруг своей оси. Это его
немного успокоило. Даже гул стих; если он еще и звучал, то стал не  слышен
в общем шуме города.
     Как ни странно, но солнце сияло по-прежнему. С этого времени "день" и
"ночь"  станут  на  "борту"  города  абсолютно  произвольными   понятиями;
Скрэнтон вступил в царство Вечного Дня.
     Группа прошла два  квартала  и  остановилась:  верзила  увидел  столб
таксомоторной стоянки и  достал  из  ниши  телефон.  Барни  тут  же  начал
возражать.
     - Потребуется целая эскадрилья такси,  чтобы  доставить  нас  всех  в
ратушу, - заявил он. - И в такси не  поместится  достаточно  ребят,  чтобы
успокоить мальчишку, если он начнет бузить.
     -  Мальчишка  бузить  не  начнет.  Идите  дальше  пешком   со   своим
оборванцем. Я с такой ногой и шага больше не сделаю.
     Барни   заколебался,   но   заметная   хромота   верзилы    оказалась
неопровержимым аргументом. Он пожал плечами и повел  остальную  группу  за
угол. Командир улыбнулся Крису, но мальчик отвел взгляд.
     В небе над перекрестком появилось такси и,  маневрируя  с  изысканной
точностью, остановилось возле них.
     Внутри никого не было; в этом безжалостном мире все, что не требовало
коэффициента  умственного  развития  выше  ста   пятидесяти,   управлялось
компьютером. Всеобщее господство  подобных  машин,  часто  говаривал  отец
Криса, являлось одной из  главных  причин  нынешней,  по-видимому  вечной,
депрессии: приход полуразумных машин в бизнес и  технику  произвел  вторую
Промышленную революцию, в которой лишь наиболее творческие люди, да и  то,
если они  обладали  неким  управленческим  даром,  оказались  в  состоянии
продать свой ум миру. Все остальные никому уже не были нужны.
     Крис с самым живым интересом рассматривал такси;  хотя  он  частенько
видел их издали, но ездить в них ему, конечно же, не приходилось. Впрочем,
смотреть там было почти не на что. Такси представляло  собой  яйцеобразную
капсулу из легкого металла и пластика, выкрашенную в крупную  красно-белую
клетку, и опоясанную рядом окон.  Внутри  располагались  два  сидения  для
четверых, решетка громкоговорителя. Не  было  ни  рычагов  управления,  ни
приборов. Не видно было даже,  куда  пассажир  должен  опускать  плату  за
проезд.
     Верзила-командир жестом пригласил Криса на переднее  сиденье,  а  сам
забрался на заднее. Двери закрылись, будто  захлопнувшийся  рот,  и  такси
плавно поднялось, зависнув на высоте около шести футов над дорогой.
     - Место назначения? - приветливо  осведомился  Жестяной  Кэб,  причем
Крис даже подпрыгнул от этой металлической приветливости.
     - Городская ратуша.
     - Номер социальной страховки?
     - Один пять шесть один черточка ноль девять семь пять  черточка  ноль
шесть девять восемь два один семь.
     - Благодарю.
     - Заткнись.
     - Добро пожаловать, сэр.
     Такси вертикально взмыло, и командир патруля откинулся на сиденье. Он
похоже не возражал,  чтобы  Крис  смотрел  в  окна  на  проплывавшие  мимо
высотные  городские   дома;   здоровяк   немного   расслабился,   выглядел
снисходительным и лишь слегка настороженным. Наконец он произнес:
     - Я должен кое-что тебе сказать, рыжий. Я вызвал такси не из-за  ноги
- мне доводилось ходить и в худшем состоянии. Готов меня выслушать?
     Крис похолодел. Новые впечатления и  обширность  неизведанного  мира,
расстилавшегося перед ним, отвлекли его, но замечание командира  напомнило
ему о Келли, и он мгновенно устыдился, что смог об этом забыть. В  том  же
приливе ярости он вспомнил, что его похитили, и что теперь  некому,  кроме
Боба, позаботиться об отце и малышках. Это было  непросто,  даже  для  них
двоих. Плохо, что он никогда больше не увидит Энни,  Кейт,  Боба  и  отца;
гораздо хуже, что они лишились его рук, его поддержки и любви; но что хуже
всего, они никогда не узнают, как все это случилось.
     Девочки, конечно решат,  что  он  и  Келли  убежали,  поудивляются  и
немного погорюют, пока не забудут о  случившемся.  Но  Боб  и  отец  могут
подумать, что он их бросил... скорее всего, по своей  воле  отправился  со
Скрэнтоном, оставив их побираться и нищенствовать.
     Среди  сельских  жителей  существовало   словечко,   выражавшее   все
презрение к человеку, покинувшему свою землю,  какой  бы  скудной  она  ни
была, чтобы слоняться по чужим улицам и переулкам  кочующих  городов:  это
называлось "податься в бродяги".
     Крис отправился "бродяжничать". Так получилось помимо его желания, но
отец, Боб и девочки никогда об этом не узнают. Никогда такого не произошло
бы с ним, если бы не его бессмысленное  любопытство;  да  и  бедный  Келли
остался бы жив.
     Верзила в  каске  увидел,  как  ожесточилось  лицо  Криса,  и  сделал
нетерпеливый жест.
     - Послушай, рыжий, я знаю о чем ты думаешь. Что толку, если я  сейчас
скажу, что очень сожалею? Что сделано, то сделано; ты на борту и на  борту
останешься.  И  мы  не  похищали  тебя.  Если  ты  не   знал   о   законах
принудительной вербовки, то должен винить только свое незнание.
     - Ты убил собаку моего брата.
     - Нет, не я. У меня под этой  тряпкой  нога  сильно  порвана  в  двух
местах, так что у меня вроде были причины ее убить, но это сделал не я,  и
в любом случае я не сделал бы этого. Но  что  случилось  -  то  случилось,
назад не воротишь. А сейчас я  пытаюсь  тебе  помочь,  и  у  меня  на  это
осталось около трех минут, так что если ты не заткнешься и  не  выслушаешь
меня,  будет  поздно.  Тебе  НЕОБХОДИМА  помощь,  рыжий,  неужели  ты   не
понимаешь?
     - Тебе-то какое дело? - язвительно спросил Крис.
     - Потому что ты толковый парень и боец,  а  мне  такие  нравятся.  Но
поверь мне, этого не  достаточно  на  борту  города-бродяги.  Ты  попал  в
совершенно неизвестную тебе обстановку, и если  окажется,  что  ты  умеешь
что-то, чем сможешь поразить здешнюю  публику,  я,  должен  сказать,  буду
чертовски  удивлен.  Никто  в  Скрэнтоне   не   будет   заниматься   твоим
образованием. Хватит у тебя ума последовать моему совету,  или  нет?  Если
нет,  я  прекращаю  эту  канитель.  У  тебя  осталось  около   минуты   на
размышление.
     Сказанное верзилой не льстило самолюбию Криса,  но  он  был  вынужден
признать, что это правда. И похоже, что этот  человек  говорил  из  лучших
побуждений - иначе зачем бы ему понадобилось заводить этот  разговор?  Тем
не менее, чувства Криса находились в таком смятении,  что  он  не  рискнул
заговорить, а лишь молча кивнул.
     - Разумно. Во-первых, я веду тебя на встречу с боссом - не  с  мэром,
он пустое место, - а  с  Фрэнком  Лутцем,  городским  управляющим.  Помимо
прочего он спросит тебя, чем ты занимаешься, или что ты знаешь. До  нашего
прибытия туда ты должен обдумать ответ. Мне наплевать, что ты ему скажешь,
но скажи хоть ЧТО-ТО. И это должно быть то, что  ты  знаешь  лучше  всего,
ведь он будет задавать вопросы.
     - Я ничего не знаю - кроме огородничества и охоты, - угрюмо  произнес
Крис.
     - Нет, я не это имею в  виду!  Ты  знаком  с  какими-нибудь  книжными
предметами? С чем-то, что может быть полезным  в  космосе?  Если  нет,  он
отправит тебя разгребать шлак - и ты не долго проживешь бродягой.
     Такси замедлило ход и начало опускаться.
     - Если его не заинтересует то, что ты ему скажешь, НЕ ПЫТАЙСЯ отвлечь
его чем-то другим. Ни один  стоящий  специалист  не  знает  больше  одного
предмета, тем более в твоем возрасте.  Держись  того,  что  ты  выбрал,  и
сделай так, чтобы это выглядело полезным. Понял?
     - Да, но...
     - Никаких "но". И еще: если ты когда-нибудь попадешь в  переделку  на
борту этого города, тебе понадобится кто-то, к кому  можно  обратиться,  и
лучше, если это не будет Фрэнк Лутц. Меня зовут Фрэд Хэскинс - не Фред,  а
Фрэд, Ф-Р-Э-Д.
     Такси на мгновение зависло, затем его корпус шаркнул по  булыжнику  и
дверь, сдвинувшись, распахнулась. Крис думал так напряженно и  о  стольких
вещах сразу, что довольно долго не мог понять, что хотел сказать командир,
представляясь. Наконец до него дошло, и он безуспешно  попытался  выдавить
слова благодарности, одновременно называя свое имя.
     - Пункт назначения, джентльмены, - четко произнес Жестяной Кэб.
     - Заткнись. Пошли, рыжий.


     Фрэнк Лутц, городской управляющий Скрэнтона, сразу же напомнил  Крису
скунса. В этом  не  было  ничего  обидного,  ведь  Крис  не  знал  жаргона
городских  мальчишек.  Лутц  был   маленьким,   холеным,   симпатичным   и
пухленьким, и даже сидя за письменным столом,  казался  слегка  неуклюжим.
Выражение,  с  которым  он  выслушивал  отчет  Хэскинса  о  двух  насильно
завербованных, чем-то напоминало близорукую дружелюбность кошечки; но едва
Хэскинс закончил, Лутц резко вскинул глаза - и Крис понял, что этот  зверь
может быть опасным...
     - От этого закона о принудительной вербовке одни  неудобства.  Но,  я
полагаю, мы должны делать вид, что  всячески  печемся  о  наших  случайных
пассажирах, пока не окажемся в какой-нибудь части вселенной,  где  полиция
попадается не так часто и у нее хватает своих забот.
     - И к тому же, у нас нет для них препарата, -  вполголоса  согласился
Хэскинс.
     - Это не тема для публичного обсуждения,  -  произнес  Лутц  с  такой
мертвящей холодностью, что Крис моментально сообразил, что такая оговорка,
каков бы ни был ее смысл, предназначалась Хэскинсом для его ушей.  Верзила
оказался гораздо более хитер,  чем  можно  было  подумать,  глядя  на  его
огромную фигуру и грубовато-добродушное лицо.
     - Что касается этих типов, не думаю, что они на что-то  сгодятся.  От
таких никогда нет проку.
     Обманчиво мягкие карие глаза, водянистые и безобидные, уставились  на
мужчину.
     - Как тебя зовут?
     - Да кому какое дело? Не собираюсь я с  вами  толковать.  У  вас  нет
права...
     - Не пререкайся со мной, бродяга, у меня мало времени. Итак, имени  у
тебя нет. А профессия есть?
     - Я не бродяга, я пудлинговщик, - с негодованием  возразил  мужик.  -
Пудлинговщик СТАЛИ.
     - Одно и то же. Что-нибудь еще?
     - Я был пудлинговщиком двадцать лет. Я  мастер-пудлинговщик,  клянусь
Богом. У меня стаж, понял? Мне не нужно быть кем-то  еще,  понял?  У  меня
есть профессия. Никто не знает ее так, как я.
     - Последнее время работал? - спокойно спросил управляющий.
     - Нет. Но у меня стаж. И  удостоверение.  Я  не  бродяга,  а  мастер,
понял?
     - Будь ты гением-пудлинговщиком, я все равно не смог бы  использовать
тебя, приятель... даже если  нам  когда-нибудь  и  доведется  еще  увидеть
сталь. В этом городе используется бессемеровский процесс, и так было,  еще
в то время, когда ты ходил в подмастерьях.  Не  замечал?  Барни,  Хаггинс,
этого на шлаковые отвалы.
     Выполнение этого приказа сопровождалось  возобновившимися  криками  и
борьбой, а Лутц, тем временем, вернулся к своим бумагам. Вид  у  него  был
такой же безобидный, как у скунса, который наткнулся  на  птичье  яйцо,  и
теперь размышляя, не укусит ли оно, осторожно пробует  его  лапкой.  Когда
шум стих, он сказал:
     - Надеюсь, тебе больше повезло, Фрэд. Как насчет тебя, сынок? У  тебя
есть профессия?
     - Да, - не задумываясь, сказал Крис. - Астрономия.
     - Что? В твоем возрасте? - Управляющий уставился на Хэскинса.  -  Что
это такое, Фрэд - еще одна из твоих благотворительных идей?  Твой  здравый
смысл тает с каждым днем.
     - Это полная новость для меня, босс, - произнес Хэскинс  с  искренним
недоумением. - Я думал, он всего лишь побирушка. Он ничего мне не говорил.
     Управляющий слегка барабанил пальцами по крышке  стола,  Крис  затаил
дыхание. Его заявление было  смехотворно,  и  он  это  знал,  но  не  смог
придумать ничего лучшего, что смогло  бы  заинтересовать  босса  кочующего
города. Если ему удавалось не уснуть после наступления сумерек, Крис читал
понемногу обо всем, и теперь в голове  у  него  была  настоящая  мешанина.
Довольно хорошо он помнил исторические  факты  и  теории;  однако  Хэскинс
велел ему говорить о том, что может пригодиться на борту города-бродяги, а
история  для  этого  не  годилась.  Обрывочные  сведения   из   экономики,
полученные им от отца, могли бы оказаться более полезными, будь их больше,
и будь они привязаны к НЫНЕШНЕМУ времени, но отец не занимался этой наукой
с тех пор, как Крис достиг возраста, в  котором  проявляется  любопытство.
Ничего не оставалось, как положиться на поверхностные  знания  астрономии,
почерпнутые  из  книг,  большинство  которых  безнадежно  устарело,  и  на
впечатления тех ночей, которые Крис провел, лежа на спине в  поле,  вдыхая
аромат клевера и считая метеориты.
     У него не было ни малейшей надежды, что это сработает. Кочующий город
нуждался в астрономах-навигаторах, а о навигации Крис не знал ничего -  по
правде говоря, он не знал даже элементарной тригонометрии.
     Его знания предмета были чисто описательными, и их  будет  невозможно
применить,  едва  Скрэнтон  окажется  настолько  далеко  от  Солнца,   что
созвездия до неузнаваемости изменят свой вид.
     Тем не менее, Фрэнк Лутц, казалось, был впервые  озадачен.  Помедлив,
он пробормотал:
     - Паренек из  Лэйкбранча,  который  заявляет,  что  он  астроном!  По
крайней мере, это что-то новенькое. Фрэд, ты позволил мальчишке украсть  у
тебя хобби. Я съем твою жестяную каску, если он  вообще  закончил  среднюю
школу.
     - Босс, клянусь, я сам об этом первый раз слышу.
     - Гм-м. Ну ладно, сынок. Назови все планеты по  порядку,  начиная  от
Солнца.
     - Меркурий,  Венера,  Земля,  Марс,  Юпитер,  Сатурн,  Уран,  Нептун,
Плутон, Прозерпина, - быстро отбарабанил Крис.
     Это оказалось просто, но следующие вопросы наверняка будут труднее.
     - Ты пропустил несколько штук, не так ли?
     - Я пропустил около пяти тысяч, - сказал Крис, стараясь говорить  как
можно ровнее. - Вы сказали планеты, а не астероиды или спутники.
     - Ну хорошо, какой спутник самый большой? И самый большой астероид?
     - Титан и Церера.
     - Какая ближайшая неподвижная звезда?
     - Солнце.
     Управляющий улыбнулся, но нельзя было сказать, что он очень доволен.
     - Ого! Ну,  долго  так  продолжаться  не  может.  Сколько  месяцев  в
световом году?
     - Двенадцать, как в любом другом году. Световой год не мера  времени,
это мера расстояния: расстояние, которое свет проходит за год.  Месяцы  не
имеют к нему никакого отношения. С тем же успехом можно спросить,  сколько
недель в дюйме.
     - В дюйме пятьдесят две недели -  или  во  всяком  случае,  тебе  так
покажется, когда проживешь с мое. - Лутц вновь забарабанил по столу. - Где
ты всего этого набрался? Надеюсь ты не будешь  делать  вид,  что  ходил  в
школу в Лэйкбранче?
     - Мой отец всю жизнь преподавал в университете, пока тот не закрылся,
- сказал Крис. - Он был там  лучшим.  Почти  все  это  я  узнал  от  него.
Остальное прочел, или вывел из наблюдений и расчетов.
     Тут Крис чувствовал себя уверенно, допустив лишь одну  ложь:  заменил
экономику  астрономией.  Следующий,  совершенно  естественный  вопрос   не
обеспокоил его ни капельки:
     - Как тебя зовут?
     - Криспин де Форд, - неохотно произнес он.
     Слушатели удивленно загоготали, но Крис постарался не обращать на это
внимания. Его нелепое имя было причиной стольких детских драк с  соседями,
что теперь он приучился нести это  бремя  смиренно,  хотя  и  без  большой
радости. Однако, он удивился, увидев, что густые брови Хэскинса поднялись,
явно выражая вновь пробудившийся интерес. Крис понятия не  имел,  что  это
означает; та часть его мозга, которая занималась догадками, давно  уже  не
подавала признаков жизни.
     - Кто-нибудь, проверьте это, -  бросил  управляющий.  -  У  нас  ведь
осталась парочка преподавателей из Скрэнтонского университета. Если верить
Хоффе, Бойл Уорнер был профессором в Скрэнтоне, не так ли?  Доставьте  его
сюда, и покончим с этим делом.
     - Что такое, босс? - спросил Хэскинс, широко  улыбаясь.  -  Кончились
каверзные вопросы?
     Управляющий улыбнулся в ответ, но в улыбке его тепла было не  больше,
чем в куске льда. - Можно сказать, что так, - процедил он. - Но посмотрим,
сможет ли мальчишка одурачить Уорнера.
     - Вот и старикашка на что-то пригодился, - пробормотал кто-то  позади
Криса. Голос прозвучал тихо, но управляющий его  услышал.  Его  подбородок
вздернулся, а кулак с неожиданной силой опустился на крышку стола.
     - Он пригодится, чтобы доставить нас туда, куда мы  направляемся,  не
забывайте это! Сталь это одно, а звезды другое - без  Бойла  мы  можем  не
найти нового пристанища и больше не увидим ни одного слитка. Рядом  с  ним
мы ВСЕ пудлинговщики, как тот деревенщина. И с  мальчишки  возможно  будет
толк.
     - А-а, босс, не преувеличивай. Что ОН может знать?
     - Именно это я и пытаюсь выяснить, - в ярости проревел Лутц. - Что вы
вообще понимаете в  таких  делах?  Кто-нибудь  из  вас  знает,  что  такое
геодезическая линия?
     Никто не ответил.
     - Рыжий, ты знаешь?
     Крис сглотнул. Он знал ответ, но не мог  понять,  почему  управляющий
поднял из-за этого столько шума.
     - Да, сэр. Кратчайшее расстояние между двумя точками.
     - И это все? - скептически бросил кто-то.
     - Это все, что отделяет нас от голодной  смерти,  -  сказал  Лутц.  -
Фрэд, отведи парня вниз и послушай, что Бойл о нем  скажет;  я  подумал  и
решил, что не нужно тащить старичка из обсерватории, он, должно  быть,  по
горло занят поправками курса. Поговори с Бойлом,  когда  у  него  выдастся
свободная минутка.  Выясни,  преподавал  ли  когда-нибудь  в  Скрэнтонском
университете профессор де  Форд;  и  пусть  Бойл  задаст  парню  несколько
трудных вопросов. ПО-НАСТОЯЩЕМУ трудных.  Если  рыжий  с  ними  справится,
может стать учеником. Если нет, отправится на шлаковые отвалы;  мы  уже  и
так потратили на него слишком много времени.





     Даже в городе, который перед космическим  путешествием  вычистил  все
свои  трущобы,  найдется  нора,  где  можно  укрыться  от  погони.  Словно
преследуемый зверь, Крис искал  безопасное  убежище  и,  в  конце  концов,
добился своего.
     Его никто не преследовал - пока. Но чутье подсказывало ему,  что  это
лишь вопрос времени. Доктор Бойл Уорнер,  городской  астроном,  был  очень
добр к нему, но все равно задавал трудные вопросы, которые быстро выявили,
что знания Криса в астрономии, были хоть и необычные для юноши без всякого
регулярного образования, но  слишком  скудны,  чтобы  пригодиться  доктору
Уорнеру или городу.
     Однако доктор  Уорнер  взял  его  учеником,  уведомив  об  этом  офис
управляющего.   Правда,   он   сопроводил    свое    благодеяние    слегка
завуалированными опасениями и открытым предупреждением.
     - К сожалению, Криспин, я не вижу для тебя  в  обсерватории  какой-то
работы, от которой был бы прок. Если поручить тебе  всего  лишь  подметать
тут, один из прихвостней Лутца рано или поздно об  этом  узнает,  и  Фрэнк
вполне резонно отметит, что мне не нужен здоровый парень для такой  легкой
работы. Пока ты со мной, тебе все время придется делать вид, что ты чем-то
занимаешься.
     - Я буду заниматься, - сказал Крис. - Именно этого я и хотел бы.
     - Мне приятно слышать такие слова, - печально произнес доктор Уорнер.
- Я тебя понимаю. Но Криспин, я не смогу научить тебя за два года тому, на
что сам потратил тридцать с лишним лет. Я сделаю все, что в моих силах, но
это будет лишь притворство, на котором нас рано или поздно поймают.
     А затем, как Крис прекрасно знал, последуют шлаковые отвалы. Хотя он,
конечно, попробует спрятаться. Интересно, подумал он, доктора Уорнера тоже
отправят на шлаковые отвалы? Вряд ли, ведь слабый  низкорослый  астрофизик
долго не протянет, орудуя лопатой, а кроме того, какой-никакой, а  он  был
единственным навигатором в городе.
     Крис осторожно упомянул об этом в разговоре с Фрэдом Хэскинсом.
     - Да брось ты, - угрюмо сказал Фрэд. - По  сути,  у  нас  вообще  нет
навигатора. Ожидать, что астроном сможет вести  корабль,  все  равно,  что
просить цыпленка зажарить яйцо. Док Уорнер сам годится только в  помощники
навигатора, на главного навигатора он не тянет, и Фрэнк  Лутц  это  знает.
Если мы  когда-нибудь  наткнемся  на  город,  где  есть  лишний  НАСТОЯЩИЙ
навигатор на продажу,  Фрэнк,  не  моргнув  глазом,  может  послать  Бойла
Уорнера на шлаковые отвалы. Не говорю, что он так сделает, но может.
     Бесспорно, Хэскинс знал своего босса, и Крису  хватило  только  одной
встречи с Лутцем, чтобы от всей души согласиться с  ним.  Официально  Крис
продолжал  занимать  крохотную  комнатку  в   университетском   общежитии,
выделенную ему как ученику доктора Уорнера, но он  не  держал  там  только
полученные от доктора Уорнера книги, математические инструменты, документы
и карты,  с  которыми,  как  предполагалось,  он  работал;  плюс  примерно
четвертую часть той грубой одежды и еще более грубой пищи, что выдавал ему
город.
     Остальные  три  четверти  одежды  и  продуктов  отправились  в  нору,
поскольку Крис не намеревался  спокойно  ждать  в  общежитии,  когда  люди
Фрэнка Лутца в конце концов придут за ним.
     В норе он занимался не менее усердно. Крис твердо решил,  что  доктор
Уорнер не должен пострадать за свою опасную доброту, если  в  его,  Криса,
силах сделать то, что поможет избежать самого неприятного.  Фрэд  Хэскинс,
хоть и заходил редко - у него не было в университете никаких дел - заметил
это почти сразу, но сказал лишь:
     - Я знал, что ты боец.
     В течение года Крис был вполне уверен, что делает  успехи.  Например,
благодаря прошлым урокам  отца,  он  сравнительно  легко  понял  экономику
города и теперь разбирался в ней лучше, чем большинство горожан,  и  почти
наверняка лучше, чем Фрэд Хэскинс и доктор Уорнер. После  отлета  Скрэнтон
имел хозяйство, похожее на то, какое было у кочевых скотоводческих племен,
для  которых  единственным  настоящим  богатством  являлась  трава.  Город
превратился в  сообщество,  где  каждый  сам  заботился  о  своих  нуждах,
руководствуясь   правилами,   которые   определялись   его    общественным
положением. Если Фрэнку Хэскинсу  нужно  было  воспользоваться  такси,  он
вызывал Жестяного Кэба и сообщал ему  номер  своей  социальной  страховки.
Если в конце финансового года в его счете оказывалось больше  расходов  на
такси, чем ему полагалось по должности, он получал выговор. А если он, или
кто-то еще, начинал делать какие-нибудь запасы - неважно, были это буханки
хлеба или шайбы Гровера, -  на  борту  города-бродяги  неизбежно  возникал
дефицит. Тут речь шла уже не о выговоре:  наказание  в  этом  случае  было
незамедлительным и суровым.
     На борту города имелись деньги, но обычный горожанин их не видел и  в
них не нуждался. Они предназначались исключительно для  внешней  торговли:
на них покупали некоторые разрешения - например, право выпаса  скота  -  и
все те вещи,  которые  город  не  мог  производить  в  своем  ограниченном
пространстве.
     Древние скотоводы для этих  же  целей  копили  золото  и  драгоценные
камни. На борту Скрэнтона всеобщим эквивалентом  служил  германий.  Но  по
правде говоря, его  под  укрывающим  город  куполом  было  очень  немного,
поскольку  германий  использовался  в  этой  части  галактики  в  качестве
универсальной денежной единицы с тех самых  пор,  как  космические  полеты
стали реальностью. Большую же часть городской валюты составляла  бумага  -
пресловутый "бродяжий доллар", который  имел  хождение  на  всех  колониях
Земли.
     Для  Криса,  случайно  попавшего  в  кочующий  город,  все  это  было
неожиданно и ново, но, на самом деле, ничего необычного в таком  положении
вещей не было. Однако, уже хорошо разбираясь в экономике  Скрэнтона,  Крис
не спешил воспользоваться своими знаниями - он  отлично  помнил  об  отце,
который, несмотря на всю свою ученость, так бедствовал на Земле.
     Проносился год, проносились звезды. Лутц, по словам  Хэскинса,  решил
выйти за пределы "локальной группы" - сферы диаметром  порядка  пятидесяти
световых лет с Солнцем в центре. Планетные системы локальной  группы  были
плотно заселены во времена великого Исхода  2375-2400  годов.  Тогда  люди
павшей Западной культуры  Земли,  бежали  от  всемирного  Бюрократического
Государства.   Лутц   предполагал   -   и   это    быстро    подтвердилось
предупреждениями, полученными радиостанцией  Скрэнтона,  -  что  плотность
старых  городов-бродяг  окажется  слишком  высокой,  чтобы  они  позволили
новичку включиться в конкурентную борьбу.
     При  сближении  со  звездами  Крис   занимался   тем,   что   пытался
идентифицировать их по спектральными характеристикам. Это был единственный
способ, поскольку, из-за движения города,  положение  звезд  в  созвездиях
быстро менялось. Менялись и сами созвездия, хотя и гораздо медленнее.
     Это была трудная работа, и Крис зачастую не был уверен в правильности
своих расчетов. Тем не менее, сознание того, что эти  движущиеся  световые
точки  вокруг  являются  полулегендарными  звездами  времен   колонизации,
будоражило его воображение. Еще большее впечатление произвело на него одно
из этих овеянных преданиями солнц, которое ему удалось поймать в маленький
телескоп. Сами их имена звучали эхом давних приключений:  Альфа  Центавра,
359 Вольфа, РД-4/4048B, Альтаир, 61 Лебедя, Сириус, 60  Крюгера,  Процион,
40  Эридана.  Конечно,  очень  немногие  из  них  лежали   поблизости   от
непосредственной траектории полета города, большинство же  было  рассыпано
"за кормой" (то есть, под  килем  города),  в  воображаемой  полусфере  по
другую сторону Солнца. Но они, по крайней  мере,  были  видимы  отсюда,  а
недоступные глазу - можно было сфотографировать. Город, нужно  отдать  ему
должное, оказался первоклассной наблюдательной площадкой.
     ПОЧЕМУ Крис видел звезды, это уже другой  вопрос,  пока  остававшийся
для него полнейшей загадкой. Он знал,  что  Скрэнтон  теперь  движется  со
скоростью, во много раз превышающей скорость света, и ему казалось, что  в
этом случае звезды за кормой города не должны быть вообще видны, а те, что
находятся сбоку и спереди, должны сильно искажаться. Но на самом  деле  он
не  замечал  серьезных  изменений  в  картине  неба.  Чтобы  это   понять,
требовалось хотя бы некоторое представление о том, как работают спиндиззи,
но объяснения доктора Уорнера звучали весьма невразумительно... настолько,
что у Криса возникло подозрение, что тот и сам не  слишком  разбирается  в
этом вопросе.
     За отсутствием теории, Крису оставалось  просто  констатировать,  что
звезды  с  летящего  Скрэнтона  выглядели  так  же,  как  и   с   поля   в
пенсильванской глуши, где Аппалачи отсекали сияние Скрэнтона наземного.
     В  подобном  эффекте  имелись   некоторые   преимущества.   Например,
благодаря нему, многие  слабые  звезды  становились  абсолютно  невидимыми
невооруженному глазу, иначе кошмарное множество светил  заполнило  бы  все
пространство.  А  если  так  было  устроено  специально,  для   облегчения
навигации?
     - Я и сам собираюсь спросить Лутца об этом, - сказал  доктор  Уорнер,
когда Крис обратился к нему. - Для меня здесь  большой  минус;  по  правде
говоря, пропадает все  удовольствие  от  занятий  астрономией  в  открытом
космосе. И сейчас самое подходящее время. Пошли,  Криспин,  -  я  не  могу
оставить тебя здесь одного,  а  здравый  смысл  подсказывает,  что  ученик
должен находиться подле своего учителя. На Лутца,  по  крайней  мере,  это
подействует.
     Крису казалось, что единственное слово, которое он  слышал  на  борту
Скрэнтона, было "пошли", но  он  пошел.  Хотя  перспективу  вновь  увидеть
управляющего нельзя  назвать  увлекательной,  но,  пожалуй,  действительно
безопаснее находиться под крылышком астронома, чем в любом  другом  месте.
Кроме того,  Криса  удивила  и  даже  слегка  восхитила  смелость  доктора
Уорнера.
     Впрочем, если даже Бойл Уорнер и улучил  момент,  чтобы  задать  свой
вопрос, ответа Крису услышать не довелось.
     Фрэнк Лутц никогда не заставлял томиться в приемной людей,  пришедших
к нему по делу. Он считал это непрактичным и время посетителей ценил почти
столько  же,  сколько  свое  собственное.  Не  столь  уж  многое  в  своей
деятельности он считал нужным держать в секрете,  особенно  теперь,  когда
тем, кто мог  бы  составить  ему  оппозицию,  некуда  было  бежать.  Чтобы
напомнить людям, кто здесь хозяин, Лутц время от времени  заставлял  ждать
мэра, но все остальные входили и выходили свободно.
     Доктор Уорнер и Крис присели  на  задней  скамье  -  совещания  Лутца
проводились в бывшем зале суда -  и  терпеливо  ждали  момента,  когда  им
удастся  приблизиться  к  подножию  стола  управляющего.  Астроном  слегка
задремал: другие дела Фрэнка Лутца его не  интересовали,  да  и  слух  его
вполне соответствовал преклонному возрасту.  Но  к  Крису  в  полной  мере
вернулось ощущение личной угрозы, возникшее при первой встрече  с  Фрэнком
Лутцем, до предела обостряя как слух, так и любопытство.
     - Мы не в том положении, чтобы выжидать,  -  говорил  управляющий.  -
Этот город огромен - самый большой из всех - и он предлагает  нам  честную
сделку. Когда мы в следующий раз встретимся с ними,  они  могут  оказаться
менее любезными, особенно, если мы сейчас станем  морочить  им  голову.  Я
собираюсь говорить с ними начистоту.
     - Но что им нужно? - спросил кто-то.  Крис  вытянул  шею,  однако  не
узнал говорившего. Большинство  советников  Лутца  были  непримечательными
ничтожествами. Они во всем уступали головорезам Тила Хаггинса.
     -  Чтобы  мы  сделали  поворот.  Они  проанализировали  наш  курс,  и
оказалось, что мы направляемся в  ту  область  пространства,  которую  они
застолбили задолго до нашего появления. Но это, позволю себе  подчеркнуть,
только к лучшему. Они провели предварительную разведку этой области, а  мы
нет. Для НАС, пока мы не приобрели достаточно опыта, весь космос одинаков.
Более того, в числе прочего они предлагают в качестве  платы  новый  курс,
который,  по  их  словам,  приведет  нас  к   скоплению   звезд,   недавно
заселенному, где есть железо, и где, весьма вероятно, работы для нас будет
вволю.
     - Это ОНИ так говорят.
     - И я им верю, - резко оборвал  Лутц.  -  Все,  что  говорилось  мне,
передавалось в открытом эфире с помощью  передатчика  Дирака.  Полицейские
слышали каждое слово, и не только здесь, но и по  всей  вселенной,  везде,
где есть приемники  Дирака.  Как  бы  значительны  они  не  были,  они  не
осмелятся пойти на надувательство в столь открытом контракте. Меня заботит
только один вопрос, какую цену запросить?
     Он опустил взгляд и уставился в  какую-то  точку  на  столе.  Похоже,
предложений ни у кого не было. Наконец Лутц вновь поднял глаза  и  холодно
улыбнулся.
     - Я думал о  нескольких  вариантах,  но  больше  всего  мне  нравится
следующий: они  могут  помочь  нам  пополнить  запасы.  У  нас  не  хватит
провианта, чтобы достичь указанного ими скопления. Я рассчитывал,  что  мы
опустимся на какую-нибудь планету гораздо раньше - но они этого не  знают,
и я не собираюсь сообщать им об этом.
     - Они догадаются, когда ты попросишь провиант, Фрэнк.
     -  Я  не  такой  идиот.  Неужели   ты   думаешь,   что   какой-нибудь
город-бродяга может купить еду за ЛЮБУЮ  цену?  С  тем  же  успехом  можно
пытаться достать кислород или деньги. Я собираюсь  попросить  их  снабдить
нас кое-каким оборудованием или чем-нибудь в этом  роде,  неважно  чем,  и
двумя-тремя техниками для его эксплуатации и обслуживания.  А  в  качестве
свидетельства честности намерений, я предложу за этих специалистов большую
партию наших людей - людей, нам не нужных.  Которых  окажется  не  так  уж
много, чтобы у города ТАКОГО размера возникли трудности с их  приемом.  Но
мы избавимся от тех лишних ртов, которые помешали бы нам достичь  звездных
систем полных железа, предложенных Амальфи. О продуктах  и  упоминания  не
будет. Всего лишь обычный обмен персоналом в соответствии  со  стандартным
для бродячих городов "правилом предусмотрительности".
     Последовало долгое уважительное  молчание.  Даже  Крис  был  вынужден
признать гениальность этого плана, - в той мере, в  какой  он  его  понял.
Фрэнк Лутц улыбнулся и добавил:
     - Таким образом мы  избавимся  от  всех  этих  бесполезных  бродяг  и
крестьян, которых пришлось взять на борт  из-за  закона  о  принудительной
вербовке. Полиция ни о чем не догадается, и Амальфи  тоже;  у  них  должно
быть достаточно еды и, кстати, лекарств, чтобы содержать экипаж более  чем
в миллион человек. Им принять еще триста деревенских  мужиков  все  равно,
что проглотить таблетку  аспирина,  и  наверняка  они  сочтут  эту  сделку
честной, отдав всего машину и пару технарей, которые им  не  нужны.  Самое
красивое здесь то, что она, возможно, и  НА  САМОМ  ДЕЛЕ  честная.  Тут  я
перехожу к следующему соображению...
     Но Крис не остался, чтобы  выслушать  следующее  соображение.  Бросив
последний печальный взгляд на дремлющего астронома, который так  хорошо  к
нему относился, он тихонько, как и подобало браконьеру, выбрался  из  зала
заседаний и помчался в свое убежище.


     На эту нору Крис наткнулся случайно. Расположенная в каком-то  складе
на окраине города, она  находилась  в  глубине  гигантской  груды  тяжелых
ящиков, очевидно  сдвинувшихся  в  первые  минуты  взлета  и  образовавших
громадный и запутанный трехмерный лабиринт, не обозначенный  ни  на  одной
карте города. Проделав карманным ножом дыру в  стенке  одного  из  ящиков,
Крис обнаружил,  что  там  находится  горное  оборудование.  В  остальных,
видимо, было то же самое, поскольку на них на всех стоял  один  и  тот  же
трафаретный кодовый номер. Скорее  всего,  подумал  он,  ящики  не  станут
разбирать, пока Скрэнтон не опустится на какую-нибудь  планету;  в  полете
городу негде вести горные работы.
     Крис мог не покидать свою нору, во всяком случае, в ближайшее  время.
На складе имелся туалет, которым, похоже, никто не пользовался; и  конечно
же, оборудование никто не охранял - кто станет красть  тяжелые  машины,  и
куда с ними бежать? Если он будет осторожен и не  устроит  своими  свечами
пожар - в норе,  достаточно  хорошо  продуваемой  через  лабиринт,  всегда
стояла кромешная тьма - то наверняка продержится, пока  не  кончится  еда.
После этого ему придется рисковать... но у него уже есть опыт браконьера.
     Однако в его планах совсем не предусматривался посетитель.
     Крис услышал в отдалении звук шагов и сразу  задул  свечу.  Возможно,
это  лишь  случайно  забредший  человек  или  всего-навсего  заблудившийся
ребенок. На худой конец, еще один бедолага скрывается от  Лутцевской  идеи
торговли людьми. Среди наваленных ящиков  образовалось  множество  нор,  а
путь к норе Криса был настолько сложен, что они вдвоем могли  бы  неделями
жить в этой груде, не встречаясь друг с другом.
     Но когда Крис прислушался к тихо  приближающимся  шагам,  его  сердце
упало. Незнакомец преодолевал лабиринт, не  сделав  ни  одного  ошибочного
поворота, не говоря уже о шумном беспорядочном блуждании.
     Кто-то знал о тайнике Криса и теперь искал его.
     Шаги стали  громче,  замедлились  и  стихли.  Теперь  Крис  отчетливо
различал чье-то дыхание.
     Затем ему прямо в лицо ударил луч карманного фонарика.
     - Черт, Крис. Зажги свет, а?
     Это был  голос  Фрэда  Хэскинса.  Злость  и  облегчение  одновременно
нахлынули на Криса. Этот верзила был его лучшим другом и почти что  тезкой
- ведь в конце концов, Фрэдли О.  Хэскинс  звучит  ничуть  не  лучше,  чем
Криспин де Форд - но этот удар света в лицо выглядел как предательство.
     - У меня только свечи. Если ты поставишь фонарик  на  торец,  мне  не
надо будет возиться.
     - О'кей. - Хэскинс уселся на пол, поставив фонарик на небольшой ящик,
служивший Крису столом. Импровизированная лампа отбрасывала круг света  на
доски над головой. - А теперь позволь спросить  тебя,  чем  ты,  скажи  на
милость, занимаешься?
     - Прячусь, - угрюмо ответил Крис.
     - Это я вижу. Я вычислил это место сразу же, - как только увидел, что
ты таскаешь сюда книги. Мне, положим, и пригодились эти  прятки  -  просто
как тренировка, - на чужой планете все понадобится. А вот зачем это  тебе?
Ты что, НЕ ХОЧЕШЬ, чтобы тебя переправили в большой город?
     - Нет, не хочу. Я не могу, конечно, сказать, что  Скрэнтон  стал  для
меня домом. Я его ненавижу. И хотел бы оказаться в своем  настоящем  доме,
на Земле. Но Фрэд, я не хочу быть похищенным второй раз, пройти все заново
на борту неизвестного города, и, в конце концов, понять,  что  я  ненавижу
его еще больше, чем Скрэнтон. Я не хочу служить предметом  обмена,  как...
как бочка с металлоломом.
     - Ну что ж, возможно, мне не следует тебя за  это  винить,  хотя  это
обычная процедура для городов-бродяг, и Лутц не сам до нее  додумался.  Ты
знаешь, откуда взялось "правило предусмотрительности"?
     - Нет.
     - Этот обмен  игроками  был  в  ходу  между  бейсбольными  командами.
Видишь, какое оно старое - ему больше тысячи лет. А  закон  о  контрактах,
который его санкционирует, еще старше, бог весть на сколько.
     - Ну и ладно, - сказал Крис. - По мне, пусть хоть это все старо,  как
Римское право. Но Фрэд, я не бочка с металлоломом, и  я  не  желаю,  чтобы
меня на что-то обменивали.
     - Что ж, -  терпеливо  продолжал  верзила,  -  это  просто  глупо.  В
Скрэнтоне у тебя нет будущего, ты уже должен был  это  понять.  В  большом
городе ты наверняка сможешь найти себе занятие - по крайней мере, получишь
какое-нибудь образование. Все наши школы закрыты навечно. И еще  одно:  мы
летим всего год, и, голову даю на отсечение, нас ждут трудные  времена.  В
более старом городе гораздо спокойнее... там своего хватает, но все  равно
спокойнее.
     - Ты тоже пойдешь по обмену?
     Хэскинс рассмеялся.
     - И не рассчитывай на это. Таких, как  я,  у  Амальфи  тысяч  десять.
Кроме того, я нужен Лутцу. Сам он об этом не знает, но я ему нужен.
     - Ну... тогда... я лучше останусь с тобой.
     Хэскинс раздраженно ударил кулаком по ладони.
     - Послушай, рыжий...  Черт,  ну  что  еще  сказать  этому  мальчишке?
Спасибо, Крис; я это запомню. И если  мне  повезет,  у  меня  когда-нибудь
будет свой сын, но не сейчас. Послушай, взгляни на  вещи  здраво,  другого
случая тебе не представится. Пока что я единственный, кто знает,  где  ты,
но сколько так может продолжаться? Знаешь, что  сделает  Фрэнк,  когда  он
извлечет тебя из норы, набитой ворованной едой? ПОДУМАЙ, пожалуйста, прошу
тебя.
     Крис почувствовал себя так, будто его только что вышвырнули из окна.
     - Я никогда об этом не думал.
     - У тебя нет опыта. Я тебя не виню. Но могу сказать тебе, что сделает
Фрэнк: ОН ПРИКАЖЕТ ТЕБЯ РАССТРЕЛЯТЬ. И никто в городе и бровью не поведет.
В своде кочевых законов  утайка  продовольствия  идет  в  разделе  "Угроза
выживанию города". Любое подобное преступление влечет за собой смерть - и,
кстати, не только в Скрэнтоне.
     Наступило долгое молчание. Наконец Крис спокойно сказал:
     - Хорошо. Может так оно и лучше. Я пойду.
     - Вот это и называется работать головой, - грубо  бросил  Хэскинс.  -
Тогда пошевеливайся. Скажем Фрэнку, что ты болел. Ты ВЫГЛЯДИШЬ  достаточно
больным. Но нам нужно поторопиться: шлюпки отходят через два часа.
     - Можно мне взять мои книги?
     - Они не твои, а Бойла Уорнера, - нетерпеливо сказал Фрэд. - Я  потом
верну их ему. Бери фонарь и пошли - там,  где  ты  окажешься,  ты  найдешь
массу книг. - Вдруг он остановился и в тусклом свете взглянул на Криса.  -
Тебе абсолютно наплевать, куда ты отправляешься! Ты даже не  спросил,  как
называется этот город.
     И правда, не спросил. Теперь, когда Крис задумался об этом, он понял,
что ему  действительно  наплевать.  Однако  природное  любопытство  сумело
пробиться и сквозь мрак лабиринта, и даже сквозь отчаяние.
     - Ну, не  спросил,  -  буркнул  он.  -  И  как  же  этот  твой  город
называется?
     - Нью-Йорк.





     Со шлюпки открывался потрясающий, превосходящий все, что только можно
себе вообразить, вид: остров из небоскребов, высоких, как горы, плывущий в
бездонном, безграничном море звезд. Шлюпка приводилась в движение ракетным
двигателем, и Крис впервые в жизни наблюдал звезды из космоса во  всем  их
бриллиантовом  величии,  но  безмолвное   великолепие   огромного   города
полностью затмевало все остальное. По сравнению с ним,  оставшийся  позади
Скрэнтон выглядел как ящик со старыми печными задвижками.
     Иммигрантов встретил широкоплечий,  коротко  стриженный  человек  лет
сорока, одетый в полицейскую униформу. Из-за нее у Криса все волосы встали
дыбом: копы были врагами всегда и везде: на  Земле,  в  Космосе,  в  любом
месте Вселенной. Но сержант, представившийся Андерсоном, всего лишь развел
прибывших по отдельным кабинкам для собеседования.
     В кабинке, куда угодил Крис, никого не было. Он сидел перед небольшим
выступом, лицом к решетке вделанного в стену динамика.  Оттуда  доносились
вопросы, и туда же он направлял свои ответы. Большинство вопросов касалось
необходимых анкетных данных - имя, возраст, место рождения, дата  прибытия
на борт Скрэнтона и так далее, - но Крис получал  некоторое  удовольствие,
отвечая на них; ведь никогда прежде никто не интересовался  им  настолько,
чтобы спрашивать подобные вещи. Во многих случаях он и сам не знал ответа.
Также небезынтересно было гадать, что представляет собой вопрошающий. Крис
был почти уверен, что это машина. Хотя речь звучала отчетливо и правильно,
обладая многими признаками настоящей человеческой  интонации  -  например,
предложения произносились в нормальном ритме и с достаточной модуляцией, -
Крис никогда не принял бы это за голос человека.  Возможно,  дело  было  в
бесстрастности и какой-то механической, излишней четкости.
     Несмотря  на  то,  что  компьютеры  доминировали  повсюду,   зачастую
полностью вытесняя людей,  Крис  никогда  не  слышал  о  машине,  разумной
настолько, чтобы самостоятельно строить свою речь и, тем  более,  обладать
такими обширными полномочиями  -  вряд  ли  это  собеседование  кто-нибудь
контролировал. Ему также  не  доводилось  слышать  о  машине,  которая  бы
называла себя "мы".
     - КАКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ ВЫ  ПОЛУЧИЛИ  ДО  ТОГО,  КАК  БЫЛИ  ПРИНУДИТЕЛЬНО
ЗАВЕРБОВАНЫ, МИСТЕР ДЕ ФОРД?
     - Почти никакого.
     - ПОЛУЧИЛИ ЛИ ВЫ КАКОЕ-НИБУДЬ ОБРАЗОВАНИЕ НА БОРТУ СКРЭНТОНА?
     - Очень скудное. На самом деле, это были просто индивидуальные  уроки
- наподобие тех, что я получал от своего отца,  когда  он  был  в  хорошем
настроении.
     -  НАЧИНАТЬ  ДОВОЛЬНО  ПОЗДНО,  НО  МЫ  МОЖЕМ  ОРГАНИЗОВАТЬ  ДЛЯ  ВАС
ОБУЧЕНИЕ, ЕСЛИ ВЫ ХОТИТЕ.
     - Боже, хочу ли я!
     - УСКОРЕННОЕ СРЕДНЕЕ ОБРАЗОВАНИЕ  ПРЕДСТАВЛЯЕТ  СОБОЙ  ОЧЕНЬ  БОЛЬШУЮ
ФИЗИЧЕСКУЮ НАГРУЗКУ. ВОЗМОЖНО, ОНО ВАМ ЗДЕСЬ НЕ ПОНАДОБИТСЯ,  ЭТО  ЗАВИСИТ
ОТ ВАШИХ ЦЕЛЕЙ. ЖЕЛАЕТЕ ЛИ ВЫ БЫТЬ ПАССАЖИРОМ ИЛИ СТАТЬ ГРАЖДАНИНОМ?
     На первый взгляд, совсем простой вопрос. Больше всего Крис  хотел  бы
отправиться домой и  вновь  стать  гражданином  Содружества  Пенсильвания,
Западного Общего Рынка, Земной Конфедерации. Слишком много  тяжелых  ночей
он провел, размышляя о том, как его семья обходится без него,  и  что  они
думают о его исчезновении. Крис не  сомневался,  что  от  этой  постоянной
тревоги он уже не избавится. В то же время он чувствовал, что отец, Боб  и
девочки, как могли, приспособились к его отсутствию и все реже  вспоминают
о нем.
     Сам  он  находился  на  борту  огромного  города  с   многомиллионным
населением, который плыл в открытом космосе  в  добрых  двадцати  световых
годах от Солнца, направляясь неизвестно куда. Это  огромное  и  прекрасное
сооружение не превратится в Жестяного Кэба только потому, что Крис скажет,
что неплохо бы ему отправиться домой.
     Итак, подумал Крис, раз уж он связан с этим  городом,  почему  бы  не
стать гражданином.  Нет  смысла  оставаться  пассажиром,  если  не  имеешь
представления, куда направляешься. С  другой  стороны,  слово  "гражданин"
звучало так, словно подразумевало какие-то привилегии; стоило бы узнать, в
чем они заключаются.
     - А с кем я говорю?
     - С ОТЦАМИ ГОРОДА.
     Этот ответ полностью сбил его с толку.  Крису  понадобилась  вся  его
воля,  чтобы  сдержаться  и  не  засыпать  своего  невидимого  собеседника
разнообразными вопросами. Сейчас самое важное заключалось в  том,  что  он
беседует с машиной, обладающей коллективным сознанием.
     - Мне дано право тоже задавать вопросы?
     - ДА, В ПРЕДЕЛАХ РАЗУМНОГО И С  УЧЕТОМ  ЦЕЛИ  ДАННОГО  СОБЕСЕДОВАНИЯ.
ЕСЛИ ВЫ ЗАДАДИТЕ ВОПРОС, МЫ, В НАСТОЯЩИЙ МОМЕНТ, МОЖЕМ И НЕ ДАТЬ  НА  НЕГО
ОТВЕТА.
     Крис напряженно размышлял. Отцы Города, даже если  их  время  и  было
ограничено, ждали, не выражая нетерпения. Наконец, он спросил:
     - В чем самая главная разница между пассажиром и гражданином?
     - ГРАЖДАНИН ЖИВЕТ НЕОПРЕДЕЛЕННО ДОЛГО.
     Вряд ли что-нибудь могло  поразить  Криса  больше.  Полученный  ответ
отстоял настолько далеко от всего, о чем Крис когда-либо думал или  читал,
что прозвучал почти бессмысленно. И все же Крис осторожно выдавил:
     - Неопределенно, это сколько?
     - НЕОПРЕДЕЛЕННО ДОЛГО. НАШ НЫНЕШНИЙ МЭР РОДИЛСЯ В 2998 ГОДУ.  ВОЗРАСТ
СТАРЕЙШЕГО ЖИТЕЛЯ ГОРОДА, О КОТОРОМ ЕСТЬ СВЕДЕНИЯ  В  АРХИВАХ,  СОСТАВЛЯЕТ
ПЯТЬСОТ ТРИНАДЦАТЬ  ЛЕТ,  НО  СТАТИСТИЧЕСКИ  ДОПУСТИМО  ПРЕДПОЛОЖИТЬ,  ЧТО
ИМЕЕТСЯ НЕСКОЛЬКО БОЛЕЕ СТАРЫХ ГРАЖДАН, ПОСКОЛЬКУ ПЕРВЫЙ  ИЗ  АНТИСМЕРТНЫХ
ПРЕПАРАТОВ БЫЛ ОТКРЫТ В 2018 ГОДУ.
     Антисмертные препараты! Переварить такое было уже просто  невозможно.
Из всего сказанного Крис сумел извлечь одну-единственную  крупицу  смысла:
если он будет жить долго - очень долго, - то когда-нибудь  сможет  попасть
домой, куда бы его не занесло. Все  остальное  можно  обдумать  потом.  Он
сказал:
     - Я хочу быть гражданином.
     - МЫ ОБЯЗАНЫ УВЕДОМИТЬ ВАС, ЧТО ВЫ ИМЕЕТЕ ПРАВО ИЗМЕНИТЬ СВОЕ РЕШЕНИЕ
ДО ТОГО ДНЯ,  КАК  ВАМ  ИСПОЛНИТСЯ  ВОСЕМНАДЦАТЬ  ЛЕТ,  НО  РЕШЕНИЕ  СТАТЬ
ПАССАЖИРОМ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ВПОСЛЕДСТВИИ АННУЛИРОВАНО, КРОМЕ КАК  ПО  ОСОБОМУ
РАСПОРЯЖЕНИЮ МЭРА. - Узкая щель, не замеченная  Крисом  ранее,  неожиданно
выплюнула   продолговатую   белую   карточку.   -   ЭТО   ВАШЕ   ГОРОДСКОЕ
УДОСТОВЕРЕНИЕ, КОТОРОЕ ИСПОЛЬЗУЕТСЯ ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ ПИЩИ,  ОДЕЖДЫ,  ЖИЛЬЯ  И
ДРУГИХ НЕОБХОДИМЫХ ВЕЩЕЙ. ЕСЛИ ПРИ ПРЕДЪЯВЛЕНИИ ОНО  НЕ  ПРИНИМАЕТСЯ,  ЭТО
ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ТОВАРЫ  ИЛИ  УСЛУГИ,  НА  КОТОРЫЕ  ВЫ  ПРЕТЕНДУЕТЕ,  ВАМ  НЕ
ПОЛОЖЕНЫ. УНИЧТОЖИТЬ ЭТУ КАРТОЧКУ НЕВОЗМОЖНО, НО РЕКОМЕНДУЕМ ЕЕ НЕ ТЕРЯТЬ,
ПОСКОЛЬКУ ПРОЙДЕТ ОТ ЧЕТЫРЕХ ДО ШЕСТИ ЧАСОВ,  ПРЕЖДЕ  ЧЕМ  ОНА  БУДЕТ  ВАМ
ВОЗВРАЩЕНА. В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ ОНА ДАЕТ ПРАВО НА УСКОРЕННОЕ ОБУЧЕНИЕ.  ЕСЛИ
У ВАС БОЛЬШЕ НЕТ ВОПРОСОВ, МОЖЕТЕ ИДТИ.


     Ускоренное обучение, на которое Отцы Города направили Криса,  сначала
вовсе не показалось ему физически  трудным.  Вроде  бы  оно  требовало  не
больше усилий, чем сон в течение  всего  дня.  Прежде  Крис  не  испытывал
ничего  подобного,  и  он,  конечно  же,  не  представлял,  насколько  это
изнурительное занятие.
     "Школьный класс" представлял собой большую безликую комнату без доски
и парт; вся обстановка состояла из нескольких  беспорядочно  расставленных
кушеток. Учителей также  не  было;  присутствовавшие  взрослые  назывались
старостами и выполняли обязанности частично швейцаров,  частично  сиделок,
но не имели ни малейшего отношения к преподаванию. Они вели ученика к  его
кушетке и помогали  приладить  на  голове  блестящий  металлический  шлем,
внутри которого находились сотни мельчайших чрезвычайно  острых  выступов,
вдавливавшихся в кожу головы в той мере, чтобы вызвать раздражение, но  не
настолько сильно, чтобы ее повредить.  После  того,  как  это  устройство,
называемое   топоскопом,   было,   на   их    взгляд,    удовлетворительно
отрегулировано, старосты уходили и комната наполнялась серым газом.
     Газ походил на туман, только  сухой  и  слегка  ароматный.  Крису  он
напоминал запах листьев горного  лавра,  которые  Боб  любил  добавлять  к
тушеной  крольчатине.  Густые  клубы  этого  газа  окутывали  комнату   до
окончания процедуры,  после  чего  его  с  приглушенным  ревом  отсасывали
вентиляторы.
     Крис так и не смог понять, на самом ли деле он спит во время занятий,
или  ему  только  кажется.  Метод  обучения  назывался  гипнопедией;   это
древнегреческое слово в буквальном переводе  означало  "сонное  обучение".
Голова при этом наполнялась странными  голосами  и  видениями,  невероятно
походившими на сны. Крис подозревал, что  серый  газ  отключал  не  только
зрение, но и другие его чувства, ведь иначе он обязательно слышал бы такие
случайные звуки,  как  покашливание  других  учеников,  движение  старост,
жужжание вентиляторов, глубокий звук  двигателей  города,  и  даже  биение
собственного сердца. Ни один из посторонних шумов до него не доносился,  а
если и доносился, не оставлял никаких воспоминаний. Но подобное  состояние
было не  настоящим  сном,  а  простым  отключением  сознания  от  телесных
ощущений, которые могли бы отвлекать внимание Криса от видений и  голосов,
передаваемых топоскопом. Стремительный поток фактов, поступавших из  ячеек
памяти Отцов Города в колючий шлем, был ошеломляющим и беспощадным. Не раз
Крис видел, как бывших скрэнтонцев, все из  которых  превосходили  его  по
возрасту, старосты под руки  выводили  из  класса  по  окончании  урока  в
состоянии,  напоминающем  тот  вид   эпилептического   припадка,   который
называется "малый приступ"... и не  было  случая,  чтобы  кому-то  из  них
разрешили вернуться на кушетку. Сам он выходил с занятия  дрожа,  чувствуя
странную отрешенность и упадок сил, возраставший с каждым  днем.  Несмотря
на стаканчик тонизирующего  напитка  -  стандартное  средство  для  снятия
последствий такой "газовой атаки", - ощущения  слабости  не  проходило,  и
сон, казалось, больше не подкреплял измученный организм.
     Напиток обладал непонятным вкусом,  и  к  тому  же,  заставлял  Криса
чихать. Но на  следующий  день  после  того,  как  Крис  впервые  от  него
отказался, банк памяти  выплеснул  двойную  дозу  проективной  Римановской
геометрии, и очнувшись,  Крис  увидел,  что  его,  в  последних  судорогах
классического припадка Джексона, удерживают на кушетке четверо старост.
     На этом его образование едва  не  закончилось.  К  счастью,  у  Криса
хватило  здравого  смысла  признаться,  что  он   вчера   не   стал   пить
антиконвульсивный препарат; а графики электрической активности его  мозга,
постоянно  снимавшиеся  топоскопом,  подтверждали,  что,  пожалуй,   можно
рискнуть. Ему разрешили вернуться в зал, и с тех пор у Криса  не  осталось
ни малейших сомнений в том, что учение иногда требует  больших  физических
усилий, чем работа лопатой.
     Голоса и видения возобновили  свой  веселый  хоровод  в  его  больной
голове.


     В конечном итоге, самым легкоусваиваемым предметом оказалась  история
кочевников, поскольку часть  ее,  относящаяся  к  первым  годам  появления
бродячих городов, и в частности, к тому, что происходило  на  Земле  перед
тем, как первый из городов поднялся в небо, Крису уже была знакома. Однако
теперь он выслушивал версию кочевников. В ней  опускалось  многое,  важное
для землян, а вместо этого выдвигались на первый план события,  о  которых
Крис никогда не слышал, но которые, несомненно, являлись необходимыми  для
понимания того, как города  оказались  в  космосе  и  какое  развитие  там
претерпели. Впечатление было такое, будто прошлое Земли рассматривалось  с
другого конца телескопа.
     История в изложении банка памяти (картины, звуки  и  другие  ощущения
были настолько яркими, что сразу стали как бы  частью  собственного  опыта
Криса, хотя и не поддавались воспроизведению на бумаге) выглядела так:
     "Исследование Солнечной системы сначала являлось сферой  деятельности
преимущественно вооруженных сил, потому что только они  имели  возможность
расходовать  громадные  денежные  средства,  необходимые  для  космических
полетов с использованием ракетного принципа.  Наивысшим  достижением  этой
фазы явилось сооружение научно-исследовательской станции на  Прозерпине-2,
втором  спутнике  самой  далекой  от  Солнца  планеты.  Создание   станции
"Прозерпина" началось в 2016 году, однако она еще не была закончена, когда
двадцать восемь лет спустя ее покинули.
     Причины, почему в это время были покинуты станция "Прозерпина" и  все
другие колонии Земли Солнечной системы, можно  найти  в  курсе  по  Земной
политике того времени. Под неослабным  давлением  СССР  и  его  союзников,
Западная цивилизация  была  вынуждена  создать  и  поддерживать  экономику
перманентной  войны,  под  бременем  которой  постепенно  разрушались   ее
традиционные  политические  устои.  К   началу   двадцать   первого   века
практически  уже  невозможно  было  найти  разницу  между   соперничающими
культурами,  хотя  внешние  формы  их  правления  продолжали   именоваться
по-разному.  На  Западе  это  называлось  "антикоммунизм",  на  Востоке  -
"антифашизм", и первоначальный  смысл  обоих  этих  терминов  был  изрядно
затемнен. Ни одно из государств, на самом деле, экономически  не  являлось
ни  фашистским,  ни  коммунистическим.   В   истории   Земли   вообще   не
зафиксировано ни одной попытки  использовать  в  чистом  виде  фашизм  или
коммунизм в качестве экономической системы.
     Именно в это время в рамках двух Западных исследовательских проектов,
руководимых сенатором от  Аляски  Блиссом  Уэгонером,  были  совершены  те
фундаментальные открытия, на которых предстояло основываться  второй  фазе
космических    полетов.     Первым     из     них     явился     генератор
гравитронно-поляризационный   Диллона-Уэгонера,   известный    ныне    как
спиндиззи, который почти тут же  был  модифицирован  для  использования  в
качестве  межзвездного  двигателя.  Вторым  стал  аскомицин,   первый   из
антинекротиков,  то  есть  препаратов,  отодвигающих  наступление  смерти.
Первая  межзвездная  экспедиция  которую   подготавливал   Уэгонер,   была
отправлена из спутниковой системы Юпитера в 2021 году,  хотя  сам  сенатор
был арестован и казнен за соучастие в  этой  "изменнической"  акции.  Хотя
сведений о судьбе этой экспедиции  в  архивах  не  содержится,  астронавты
несомненно уцелели, поскольку вторая экспедиция,  отправленная  более  чем
триста пятьдесят лет спустя,  обнаружила  группу  планет,  довольно  густо
заселенных людьми, говорящими на легко узнаваемых Земных языках.
     Тогда же была сделана попытка прекратить  соперничество  между  двумя
военными  блоками  путем  личной   договоренности   между   их   лидерами,
президентом Мак-Хайнери со стороны  Западного  Общего  Рынка  и  премьером
Эрсденовым со стороны СССР. Это произошло в  2022  году,  и  последовавший
Холодный Мир служил плохим стимулом для космических  полетов.  Мак-Хайнери
ликвидировали  заговорщики,  и  Эрсденов  провозгласил  себя  премьером  и
президентом Объединенной Земли, однако сам был убит в 2032 году. В том  же
году  подпольной  Западной  организации,  члены  которой   называли   себя
Хэмилтонианами, удалось  вырваться  из  Солнечной  системы  на  нескольких
небольших кораблях с  двигателями  спиндиззи,  которые  они  построили  на
средства, тайно собранные для финансирования новой американской революции.
Большая часть их приверженцев осталась на Земле. До сих пор не  найден  ни
один уцелевший  участник  этого  исхода  Хэмилтониан,  однако  им  удалось
избежать Террора, всемирной программы,  с  помощью  которой  было  создано
объединенное правительство Земли.
     Одним  из  первых  актов  нового   правительства,   именуемого   ныне
Бюрократическим Государством, стал запрет в 2039 году космических  полетов
и всех связанных с ними  отраслей  науки.  Существовавшие  на  планетах  и
спутниках Солнечной системы колонии не были эвакуированы на Землю, с  ними
просто  прекратили  контакт,  бросив  на   произвол   судьбы.   Укрепление
Государства шло быстро, и историки в большинстве  своем  соглашаются,  что
падение Запада датируется не позднее чем 2105 годом. В результате  начался
период невиданного угнетения и эксплуатации, не сравнимый даже  с  худшими
десятилетиями Римской империи.
     Тем  временем,  межзвездные  изгнанники  продолжали  осваивать  новые
планеты, перемещаясь от звезды к звезде. В 2289 году  подобная  экспедиция
вошла в контакт  с  планетой,  принадлежавшей,  как  оказалось,  Веганской
Тирании - межзвездной культуре, которая, как нам теперь известно,  правила
большей частью этого квадранта галактики на протяжении восьми-десяти тысяч
лет и все еще находилась  в  фазе  экспансии.  Веганцы  быстро  распознали
потенциальных соперников даже в этих неорганизованных и плохо обеспеченных
колонистах и сделали попытку уничтожить все колонии. Однако из-за огромных
расстояний первая настоящая схватка Веганской Войны, битва  при  Альтаире,
произошла лишь в 2310 году. Силы колонистов  потерпели  поражение  и  были
рассеяны, но нанесли урон, достаточный, чтобы расстроить планы веганцев по
уничтожению колонизированных планет - как оказалось, навсегда.
     В 2375  году  на  Земле  вновь,  совершенно  независимо,  повторилось
открытие спиндиззи, и Завод Номер Восемь, принадлежавший Ториевому Тресту,
воспользовался им, чтобы оторвать предприятие от Земли,  используя  его  в
качестве автономного  космического  корабля.  За  ним  последовали  другие
заводы, а вскоре -  и  целые  города.  Причиной  являлись  как  постоянный
промышленный  спад,  охвативший  Землю,  так  и  длительные   политические
репрессии в Бюрократическом Государстве. Эти беглые города быстро отыскали
среди ближайших звезд прежние Земные колонии и, предоставив им необходимую
промышленную мощь, объединились с ними  против  Веги.  Результат  оказался
одновременно триумфальным и позорным. В 2394 году один из беглых  городов,
Гравитогорск-Марс,  ныне  именующий  себя  Главным  Межзвездным  Торговцем
(ГМТ), разграбил новую Земную колонию на  Торе-5;  проявленная  жестокость
принесла им прозвище "Бешеные Псы", и постепенно стала образцом общения  с
планетами веганцев. Главная планета Тирании, Вега-2, была окружена в  2413
году несколькими вооруженными городами, в  том  числе  и  ГМТ,  ставившими
задачу уничтожить многочисленные орбитальные  форты,  окружавшие  планету.
Третьему Колониальному Флоту  под  командованием  адмирала  Алоиза  Хрунты
вменялось в обязанность оккупировать Вегу-2 в случае сдачи. Вместо  этого,
адмирал Хрунта спалил планету дотла и  увел  Третий  Флот  в  какой-то  не
нанесенный на карты квадрант с намерением основать собственную межзвездную
империю. В 2451 году колониальный суд in absentia [в отсутствие,  здесь  -
заочно (лат.)] признал его виновным в зверствах и  покушении  на  геноцид.
Попытка привлечь адмирала к судебной ответственности  завершилась  в  2464
году битвой при БД 40ю 4048', которая оказалась разрушительной, но  ничего
не решила. В том  же  году  Алоиз  Хрунта  провозгласил  себя  Императором
Вселенной.
     Перемещение индустриальной мощи Земли в Космос стало к  тому  времени
настолько  всеобъемлющим,   что   Бюрократическое   Государство   лишилось
промышленной базы и рухнуло в 2522 году.
     Тогда же началось политическое междуцарствие, возникло  правительство
с  ограниченными  полномочиями,  которое   получило   власть   от   слабой
конфедерации, основывавшейся на древней Организации Объединенных Наций, но
не  имело  достаточной  популярности  и   поддержки   промышленников   для
управления  экономикой.  Понимая,  однако,  что  единственная  надежда  на
восстановление больной экономики Земли связана с колонистами и  свободными
городами, конфедерация объявила амнистию всем, находящимся  в  космосе,  и
одновременно  начала  ограниченную,  но  последовательную   программу   по
обузданию тех кочевых городов,  которые  начали  грабить  колонизированные
планеты или друг друга.
     Эта  конфедерация  по-прежнему  является   единственным   действенным
правительством в нашей части галактики. После того, как Алоиз  Хрунта  был
отравлен в 3089 году, его империя, и в лучшие свои времена не отличавшаяся
особой сплоченностью, быстро распалась.  Хотя  сейчас  имеется  самозваный
Император Вселенной, Арпад Хрунта, с его властью никто не считается.
     Сегодня реальный закон и порядок в  Области-2  обеспечивается  Земной
полицией, а экономика Земли поддерживается кочующими городами. Обе системы
неупорядочены и  неэффективны,  и  зачастую  стремятся  к  противоположным
целям.
     Трудно предсказать, когда  появятся  лучшие  системы  управления  или
какими они будут."





     Пока ячейки памяти вели свою болтовню и вызывали сны, огромный  город
летел  среди  звезд  со  скоростью,  которая  после  осторожных   движений
Скрэнтона в пределах локальной группы звезд  казалась  головокружительной.
Круглосуточно на улицах толпились мириады  людей,  спешивших  по  каким-то
своим делам. В дополнение к  постоянному  порханию  Жестяных  Кэбов  часто
доносился  отдаленный  рев  подземных  поездов,  курсирующих  в  тоннелях,
пробитых в гранитном киле города. Вся  эта  суета  казалась  бесцельной  и
веселой, но она же вызывала ощущение неразберихи.
     Занятия оставляли Крису очень мало времени на знакомство  с  городом.
Теперь его образованием занимались не только Отцы Города. Никто  не  может
по-настоящему чему-то НАУЧИТЬСЯ посредством гипнопедии; машинное обучение,
в лучшем случае, позволяет студенту  накопить  сумму  фактов;  но  оно  не
показывает, как их связать, а тем  более,  как  ими  воспользоваться.  Для
развития ума - а не только памяти - требуется настоящий учитель, человек.
     Приземистая энергичная женщина, доктор  Хелена  Бразиллер,  оказалась
самым лучшим преподавателем из всех, когда-либо встречавшихся Крису,  -  и
куда более строгим надсмотрщиком, чем все прежние.  Отцы  Города  изнуряли
Криса, давая нагрузку его памяти, а доктор же Бразиллер -  заставляла  его
РАБОТАТЬ.
     - Фундаментальное уравнение  школы  Блэкетта-Дирака  имеет  следующий
вид:

                                BUG^1/2
                           P = ----------
                                  2C

     где "Р" - магнитный момент, "U" - угловой импульс, "С"  и  "G"  имеют
свои обычные значения, а "В" - константа, величиной примерно 0,25.  Первое
преобразование этого тождества дает выражение:

                              |  2PC  | 2
                         G =  | ----- |
                              |  BU   |

     являющееся     традиционной     сокращенной     формой     первичного
спиндиззи-уравнения,  называемого  производной  Локка.  И  Дирак  и   Локк
полагали, что оно останется  справедливым  для  крупных  тел,  таких,  как
газовые гиганты и солнца. Покажите на доске  с  помощью  пространственного
анализа, почему это предположение ошибочно.
     Как казалось Крису, ответ  можно  получить  гораздо  проще.  Конечно,
доктор Бразиллер могла бы сказать ему, что зависимость между гравитацией и
вращением тела относится только  к  электронам  и,  с  практической  точки
зрения, исчезает в макромире - но это было не в ее манере.
     Она хотела,  чтобы  Крис  не  только  повторил  исходные  рассуждения
Блэкетта, Дирака и Локка, но понял сам -  а  не  просто  потому,  что  так
сказала она - в чем  эти  ученые  заблуждались,  а  следовательно,  почему
закону, впервые предложенному еще при свете газа  в  почти  доисторическом
1891 году и точно сформулированному как фактор Лэнда в 1940, тем не  менее
не удалось поднять с Земли даже песчинки до 2019 года.
     - Но, доктор Бразиллер, почему нам не достаточно просто сказать,  что
они ошибались? Теперь это известно любому. К чему бесконечные повторения?
     - Потому что именно этим  занимались  все  великие  люди.  Вплоть  до
тринадцатого века никто в  мире,  за  исключением  нескольких  посвященных
ученых, не мог выполнить длинного деления; затем Фибоначчи ввел на  Западе
арабские цифры. Теперь любой идиот может сделать то, для чего в свое время
требовался выдающийся ум. Ты  хочешь  сказать,  что  раз  Фибоначчи  нашел
лучший способ выполнения длинного деления, тебе нет необходимости  узнать,
в чем преимущества этого способа? Или, если  великий  изобретатель,  такой
как Локк, не знал пространственного анализа,  тебе  можно  быть  столь  же
невежественным, спустя сотни лет? Они потратили свои жизни, чтобы  сделать
для тебя простым то, что было для них невероятно  сложно,  и  пока  ты  не
поймешь этой сложности, вряд ли ты поймешь упрощения. Возвращайся к  доске
и попробуй еще раз.
     Впрочем, "живое" обучение имело и свои плюсы: одним из них был  Пигги
Кингстон-Трооп. Пигги - на самом деле его звали Джордж, но его  никто  так
не называл, даже доктор Бразиллер - никак не походил на идеального друга и
товарища, но он единственный в маленьком классе, был ровесником Криса: все
остальные оказались намного младше. Из этого Крис сделал вывод, что  Пигги
не относится к числу преуспевающих учеников, и не ошибся.
     Казалось, Пигги  был  рад  встретить  кого-то  столь  же  отставшего,
неважно от чего, как и он сам. Во многих отношениях он  оказался  довольно
приятным парнем; светловолосым, пухленьким, приветливым,  сообразительным,
склонным не придавать значения почти ничему из того,  что  другие  считали
важным. В этом он являл  полную  противоположность  Крису,  который  из-за
своего невежества зачастую серьезно и  почти  угрюмо  относился  к  вещам,
которые впоследствии  оказывались  незначащими  пустяками.  Разногласия  в
серьезных оценках разрешались в пользу то одного, то другого,  и  приятели
ссорились   почти   постоянно.   Первая   из   таких    стычек    касалась
антинекротических препаратов.
     - Ты собираешься стать гражданином, не так ли, Пигги?
     - Ну, разумеется. Я твердо решил.
     - Я тоже хотел бы. Но загвоздка в том, что я даже не знаю,  чем  хочу
заниматься - не говоря уже о том, на что годен.
     Пигги обернулся и уставился на него. Они шли из школы и  остановились
на мосту Тюдор Тауэр Плейс, пересекавшем Сорок Вторую улицу. Когда-то  вид
отсюда в сторону Пятой авеню на Ист-Ривер перекрывало  здание  ООН,  но  в
годы Террора оно было разрушено, и ныне на его месте  находилась  обширная
площадь, а за ней - звездная вселенная.
     - Что значит ЗАНИМАТЬСЯ? - удивился Пигги. - Может у тебя и возникнут
небольшие сложности, раз ты родился не здесь. Но  ведь  есть  способы  это
обойти. Самое главное, не верь всему, что тебе тут рассказывают.
     Все, что говорил Пигги, для Криса  на  добрых  восемьдесят  процентов
звучало абсолютной бессмыслицей.
     - Ты знаешь все лучше меня, - признал Крис.  -  Но  в  законах  четко
сказано, что человек должен  быть  к  чему-то  пригоден,  прежде  чем  ему
разрешат стать гражданином и начнут давать  препарат.  Кажется,  есть  три
способа показать себя.
     Крис на секунду  сосредоточился.  Если  прикрыть  глаза  и  отчетливо
представить себе серый газ, через мгновение появится ощущение  сонливости,
схожей с той, которая сопровождала сеансы  гипнодии,  когда  он  насыщался
фактами. И в этот раз трюк сработал; почти тут же Крис услышал собственный
голос, подражавший забавной монотонности Отцов Города:
     - Для получения гражданства имеются три общих  предпосылки.  Таковыми
являются:  (1)  проявление  какого-либо  безусловно   полезного   таланта,
например, в компьютерном  программировании,  административном  управлении,
или иного дара, заслуживающего сохранения для  использования  последующими
поколениями  граждан;  (2)  явная  склонность  к  любой   интеллектуальной
деятельности,  включая  научные  исследования,  искусство   и   философию,
поскольку в этих сферах обычного срока жизни,  как  правило,  недостаточно
для достижения совершенства, не говоря уже о его  полезном  применении;  и
(3)  успешное  прохождение  Тестов  на  Гражданство,  предназначенных  для
выявления потенциала у тех отставших в  развитии  восемнадцатилетних,  чьи
достижения крайне скромны. С какой стороны ни взгляни, все это не просто!
     - И кто это говорит?  -  сочась  презрением,  заявил  Пигги.  -  Отцы
Города. А что они об этом знают? Они всего лишь куча машин,  и  совсем  не
разбираются в людях. Эти правила просто чушь.
     - Для  меня  они  не  чушь,  -  возразил  Крис.  -  Ясное  дело,  что
антинекротики не дают кому попало; насколько я знаю, они более  дефицитны,
чем германий. На Скрэнтоне главный босс  даже  запрещал  упоминать  о  них
публично. Так что должен иметься КАКОЙ-ТО надежный способ отбора тех,  кто
их получает.
     - Почему?
     - Почему? Ну, во-первых, потому что город похож на  остров  -  остров
посреди самого большого океана, какой только  можно  вообразить.  Миграция
населения, не  считая  единичных  случаев,  просто  невозможна.  Если  все
получат препарат и станут жить вечно,  очень  скоро  население  увеличится
настолько, что мы будем наступать друг другу на ноги.
     - А, перестань. Оглянись вокруг. Тебе что, кто-то оттоптал ноги?
     - Нет, но это лишь потому, что применение препарата ограничено, и еще
потому, что не всем разрешается иметь детей. Вот, например,  ты,  Пигги  -
твои отец и мать большие шишки в этом городе, но ты единственный  ребенок,
первый ребенок, которого им разрешили завести за сто пятьдесят лет.
     - Не трогай их, - прорычал Пигги. - Вот что я тебе скажу - они просто
плохо сыграли свою партию. В общем - это не твое дело.
     - Хорошо. Тогда возьмем меня. Если я не проявлю себя как-то до  того,
как мне исполнится восемнадцать - а я и понятия не имею, на что я годен  -
я не стану гражданином  и  не  получу  препарат.  И  даже  если  я  получу
гражданство, скажем, пройдя Тесты, мне все равно придется долго доказывать
свою необходимость для города прежде, чем мне  разрешат  завести  хотя  бы
одного ребенка. Это единственный способ сохранять  стабильной  численность
населения. Это элементарная экономика, Пигги, а в ней я кое-что смыслю.
     Пигги задумчиво сплюнул  через  перила.  Хотя  трудно  было  сказать,
относится этот плевок только к экономике или ко всему спору в целом.
     - Ну, ладно, - сказал он. - Предположим, ты получишь препарат, и тебе
разрешат иметь ребенка. Почему бы им не дать препарат и ребенку тоже?
     - С какой стати, если он не удовлетворяет требованиям?
     - Парень, ты ТУП! Неужели ты не понимаешь, что для этого и существуют
Тесты на Гражданство? Они лазейка - аварийный люк,  уловка  -  в  этом  их
единственный смысл. Когда ты не можешь пройти другим путем, идешь этим. По
крайней мере, если у  тебя  есть  хоть  какие-то  связи.  Если  ты  никто,
возможно, Отцы Города и провалят тебя. Но если ты  кто-то,  они  не  будут
слишком строгими. В противном случае, мой отец может вправить им  мозги  -
он их программирует.  Но  в  любом  случае,  раз  подготовиться  к  Тестам
возможности нет, значит это явное жульничество.
     Крис был потрясен, но упрямо продолжал:
     - Но это вообще другого рода тесты. Они выявляют не  твои  знания  по
разным предметам, а врожденные задатки. В тебе находят что-то такое,  чему
нельзя научиться. В этом смысл.
     - Ерунда и чушь. Раз к тесту  нельзя  подготовиться,  его  невозможно
пройти. Если это не подтасовка,  то  он  вообще  лишен  смысла.  Послушай,
Рыжий, ты так веришь в то, что каждый  получающий  препарат  должен  иметь
толковые мозги, а что ты скажешь об охраннике,  который  вас  встретил?  У
него нет детей, и он всего лишь коп...  но  он  почти  одного  возраста  с
мэром!
     До сих пор у Криса  хватало  сил  отстаивать  свою  позицию,  но  это
заявление подействовало не него как неожиданный удар по физиономии.


     Сначала Криса обеспокоило, что в соответствии с его идентификационной
карточкой ему придется жить  в  чужой  семье,  а  узнав,  что  назначенная
квартира принадлежит сержанту Андерсону, он пришел в ужас.  Первые  дни  в
квартире Андерсона - она находилась в  части  города,  ранее  называвшейся
Челси - Крис провел, словно в стане врага, неуклюже скрывая свою неприязнь
и подозрения под официальной любезностью.
     Однако вскоре он перестал считать Андерсона страшным людоедом, а жена
сержанта, Карла, оказалась самой сердечной и доброй  женщиной,  когда-либо
встречавшейся Крису. Детей в семье не было, но, будь Крис их сыном, он  не
мог бы ожидать более теплого отношения. Кроме того,  Андерсон  был  лучшим
опекуном для новоиспеченного пассажира, так как мало кто, даже  мэр,  знал
город лучше, чем он.
     По сути, Андерсон был далеко не простым копом. Полиция города в то же
время являлась также и силами обороны, и космической пехотой - на  случай,
если понадобится провести рейд или высадить группу на неизвестную планету.
Формально многие занимали более высокие  посты,  чем  сержант  охраны,  но
Андерсон  и  его  коллега,  смуглый  неразговорчивый  человек  по  фамилии
Дьюлани, возглавляли отборные команды и почти  ни  от  кого  не  зависели,
подчиняясь непосредственно мэру Амальфи.
     Именно этот факт и послужил первой темой дружеской  беседы  Криса  со
своим опекуном. Крис еще не видел Амальфи собственными глазами. Хотя все в
городе говорили о мэре так, будто знали его лично, Андерсон был  одним  из
тех, кто действительно его знал и встречался с ним несколько раз в неделю.
Крис не мог сдержать своего любопытства.
     - Ну, люди  всегда  так  говорят,  Крис.  На  самом  деле,  мало  кто
встречается с Амальфи часто, у мэра слишком много дел. Но он занимает этот
пост давно и хорошо справляется; люди считают его своим другом, потому что
доверяют ему.
     - Но КАКОЙ он?
     - Он человек сложный... Впрочем, почти все люди сложны. Пожалуй, я бы
сказал, что он "изощренный".  Он  замечает  между  событиями  взаимосвязи,
незаметные другим. Он оценивает ситуацию как человек, бросающий взгляд  на
одежду и мгновенно замечающий ту единственную нить,  потянув  за  которую,
можно распустить все. Особого выбора у него, впрочем,  нет  -  он  слишком
перегружен,  чтобы  заниматься  делами  постепенно,  стежок  за   стежком.
По-моему, он убивает себя чрезмерной работой.
     К этому разговору Крис вернулся еще раз, расстроенный спором с Пигги.
     - Мистер Андерсон, вчера вы сказали, что мэр убивает себя  чрезмерной
работой. Но Отцы Города говорят, что ему  несколько  сот  лет.  С  помощью
лекарств он должен жить вечно, ведь так?
     - Вовсе не так, - запротестовал  Андерсон.  -  НИКТО  не  может  жить
вечно. Во-первых, рано или поздно произойдет несчастный случай. И  вообще,
препараты, строго говоря, не являются "лекарством" от смерти.  Ты  знаешь,
как они действуют?
     - Нет, - признался Крис. - В школе этого еще не касались.
     - Ячейки памяти расскажут тебе детали - я, наверняка, большинство  из
них забыл. Но суть сводится к тому, что имеется несколько  антинекротиков,
каждый из которых действует по-своему. Основной,  аскомицин,  активизирует
некоторые ткани в организме, именуемые ретикуло-эндотелиальной системой  -
часть ее составляют белые кровяные тельца, ответственные за так называемый
"неспецифический иммунитет". Это приводит к тому, что в  течение  примерно
семи,  десяти  последующих  лет  человек  не  может   заразиться   никаким
инфекционным заболеванием. В конце этого периода дается еще одна  доза,  и
так далее. Этот препарат - не антибиотик, как можно  предположить  из  его
названия, а часть эндотоксина - сложного органического сахара, называемого
маннозой; а имя у него  такое  оттого,  что  получается  он  в  результате
брожения, как и антибиотики.
     Другое  вещество  -  ТАТП,  триацетилтрипаранол.  Оно   замедляет   в
организме синтез  жира,  называемого  холестерином;  тот  накапливается  в
артериях и вызывает апоплексические удары, инсульты,  повышенное  кровяное
давление, и  тому  подобное.  Этот  препарат  нужно  принимать  ежедневно,
поскольку организм все время пытается вырабатывать холестерин.
     - Но значит, он для чего-то нужен? - осторожно возразил Крис.
     - Холестерин? Несомненно. Он крайне необходим для развития  зародыша,
так что женщинам, вынашивающим  ребенка  приходится  на  время  прекращать
прием ТАТП. Но мужчинам он не нужен - а мужчины гораздо  более  подвержены
заболеваниям органов кровообращения, чем женщины.
     Сейчас используются еще два антинекротика,  не  такие  важные.  Один,
например,  блокирует  синтез  гормона  сна.  Это  вещество   первоначально
обнаружили в крови жвачных  животных,  кровеносные  сосуды  которых  столь
несовершенны, что если животное ляжет, то околеет.
     - Значит, вы НИКОГДА НЕ СПИТЕ?
     - Нет времени, - угрюмо отозвался Андерсон. - А теперь, слава Богу, и
необходимости. Аскомицина и ТАТП достаточно, чтобы исключить две  основные
причины смерти: сердечные заболевания  и  инфекции.  Исключив  только  их,
можно продлить среднюю продолжительность жизни по меньшей мере  на  двести
лет.
     Но  смерть  все  равно  неизбежна,  Крис.  Если  даже  не  произойдет
несчастный  случай,  можно  заболеть  раком,  который  мы  пока  не  можем
предотвращать - правда, аскомицин воздействует на опухоли так сильно,  что
рак больше не убивает людей. Но все равно, мучает их настолько сильно, что
они  предпочитают  умереть.  Человек  может  умереть  от  голода,  или  от
отсутствия антинекротиков,  от  пули  или  от  чрезмерной  работы.  Мы,  в
городах, живем долго, это так; НО БЕССМЕРТИЯ НЕ СУЩЕСТВУЕТ. Это  такой  же
миф, как и единорог. Даже сама вселенная не будет существовать вечно.
     Крису представилась долгожданная возможность  задать  тяготивший  его
вопрос.
     - Когда-нибудь - когда-нибудь случалось, чтобы  человеку  переставали
давать препараты, после того, как он стал гражданином?
     - Умышленно? Никогда не слыхал  о  подобном,  -  нахмурившись  сказал
Андерсон. - Во всяком случае, в нашем  городе.  Если  Отцы  Города  хотят,
чтобы человек умер, его расстреливают. Зачем ему  мучиться  остаток  дней?
Это было бы жестоко.
     - Но  ведь  никакие  тесты  не  дают  полной  гарантии.  Предположим,
человеку дают гражданство, а затем обнаруживается, что он на самом деле  -
ну - не такой уж гений, как раньше думали?
     Сержант, прищурившись, взглянул на Криса. Последовала  долгая  пауза,
во время которой Крис явственно слышал, как в его висках пульсирует кровь.
Наконец, Андерсон медленно произнес:
     - Понимаю. Похоже, кто-то насвистел тебе страшную чушь. Крис, как  ты
думаешь, сколько просуществовал бы город, если бы гражданами  могли  стать
только  гении?  Он  опустел  бы  всего  за  один  перелет.  Все   устроено
по-другому. Смысл препаратов в сохранении навыков - и совершенно не важно,
что это за навыки. Значение имеет лишь одно: логично ли сохранять  данного
человека, вместо того, чтобы обучать нового каждые сорок-пятьдесят лет.
     Возьми, например, меня. Я вовсе не гений; я  всего  лишь  полицейский
босс. Но я хорошо справляюсь со своей работой;  достаточно  хорошо,  чтобы
Отцы Города не видели смысла в воспитании и обучении  кого-то  другого  из
нового поколения. Они держат меня, а я всего лишь коп. Почему  бы  и  нет?
Меня это устраивает, мне нравится эта работа, и когда у Амальфи есть дело,
он зовет меня или Дьюлани - а не первого попавшегося офицера;  потому  что
ни один из них не имеет  стольких  лет  опыта  в  той  конкретной  работе,
которую мы выполняем. Когда мэру нужен  сержант  охраны,  он  зовет  меня;
когда ему нужна группа высадки, он зовет Дьюлани; а когда ему нужен гений,
он зовет гения. На борту  этого  города  есть  по  одному  человеку  любой
профессии, и пока эта система работает, более  одного  не  требуется.  Или
более Х, где Х - необходимое число.
     Крис улыбнулся.
     - А вы, оказывается, отлично помните детали.
     - Я их помню все, - согласился Андерсон. - Во всяком случае  те,  что
мне известны. Если Отцы Города вкладывают  что-то  в  твою  голову,  очень
трудно от этого избавиться.
     Его речь прервал чистый мелодичный звук, наподобие короткого  напева,
раздавшийся где-то в квартире. Сержант повернул свою массивную  голову,  а
затем тоже улыбнулся.
     - Сейчас будет наглядная иллюстрация, - сказал он  с  явно  довольным
видом и коснулся кнопки на подлокотнике своего кресла.
     - Андерсон? - произнес густой голос. Крис тут же подумал, что Медведь
из древнего мифа о Златовласке, должно быть, говорил именно так.
     - Да. Слушаю, сэр.
     - Нам подворачивается контракт. Мне и Отцам Города он кажется  весьма
выгодным, и я склонен его подписать. Поднимись ко  мне  и  ознакомься,  на
всякий случай, с условиями. Дело предстоит непростое, Джоэл.
     - Сию минуту. - Андерсон коснулся кнопки, его улыбка стала еще  более
широкой и мальчишеской, чем обычно.
     - Мэр! - вскрикнул Крис.
     - Ну.
     - Но о чем шла речь?
     - О том, что он нашел для нас  какую-то  работу.  Если  не  возникнет
препятствий, мы совершим посадку всего через несколько дней.





     С воздуха ничего на Рае различить было невозможно. По мере того,  как
город осторожно снижался, поле вокруг него  полностью  очертилось  в  виде
пузыря,  окутанного  клубящимися  черными  тучами.  Тут  и  там   сверкали
зелено-голубые молнии, широкие и  совсем  узкие.  Все  это  сопровождалось
потоками мокрого снега и дождя. На меньшей высоте  снег  исчез,  но  дождь
усилился.
     После  стольких  месяцев,  когда  Крис   не   видел   ничего,   кроме
проносящихся мимо звезд, грохочущий мрак пугал  его  и  тревожил.  Сидя  с
Пигги на старом пирсе в конце Ганзеворт-стрит,  -  отсюда  Герман  Мелвилл
отправлял в далекое Южное Море героев своих книг "Тайпи", "Ому" и "Марди",
- Крис, не отрываясь, смотрел на грозу.  Он  испытывал  такой  же  сильный
страх, как и Пигги, который, действительно, за всю  свою  жизнь  не  видел
подобной погоды.  Со  времени  рождения  Пигги  это  была  первая  посадка
Нью-Йорка.
     Трудно было представить, как Амальфи управляет движением, но, тем  не
менее, город продолжал снижаться: он подписал контракт с  Раем,  а  работа
есть работа. Кроме того, ждать, пока гроза стихнет, бессмысленно. Всегда и
везде на Рае стояла такая же погода, за исключением тех случаев, когда она
ухудшалась. Так говорили местные жители.
     - Ух, ты! - воскликнул Крис в  двадцатый  или  тридцатый  раз.  -  Не
гроза, а прямо битва молний! Взгляни ТУДА!  На  какой  мы  сейчас  высоте,
Пигги?
     - Откуда я знаю?
     - Как ты думаешь, Амальфи знает? Я имею в виду, знает точно?
     - Наверняка, знает, - жалобно сказал  Пигги.  -  Ему  всегда  удаются
сложные посадки. Он никогда не ошибается.
     ТРАХ!
     На мгновение весь пузырь окружающий город  был  покрыт  электрическим
пламенем. Невероятной силы треск отражался вновь и вновь от бетонных  стен
башен. Крису и в голову раньше не приходило, что  поле,  защищавшее  целый
город от жесткой радиации, камней и глубокого космического вакуума,  может
пропускать шум, если снаружи, как и внутри, имеется  воздух  -  но  теперь
сомневаться в этом  не  приходилось.  Казалось,  спуск  длился  уже  целую
вечность.
     Вскоре Крис обнаружил, что ему это начинает нравиться.  В  промежутке
между раскатами грома он закричал, умышленно пугая Пигги:
     - Теперь он летит вбок. Он заблудился.
     - Что ты понимаешь? Заткнись.
     - Я ВИДЕЛ грозы. И знаешь что? Мы останемся висеть тут  вечно.  Будем
носиться, проклятые, как  ГМТ.  -  Небо  осветилось.  ТРАХ!  -  Ух,  какая
красота!
     - Если ты не заткнешься, - плачущим голосом завопил Пигги, - я  заеду
тебе прямо по носу!
     Эта угроза вряд ли могла быть приведена в исполнение.  Хотя  Пигги  и
превосходил весом Криса фунтов на  двадцать,  Крис  был  гораздо  сильнее.
Прекрасно зная об этом, Крис мог высмеять приятеля и уже открыл рот, но  в
то же мгновение он почувствовал, как доски старого пирса  содрогаются  под
ними от топота стальных сапог. В испуге он обернулся и тут же вскочил.
     Двадцать мужчин в скафандрах стояли, безликие и грозные, как  фаланга
гигантских  роботов.  Один  из  них  шагнул  вперед,  отчего  доски  пирса
заскрипели, затрещали под его тяжестью, и вдруг обратился к Крису.
     Голос ревел металлом,  будто  регулятор  громкости  был  повернут  до
отказа, чтобы перекрыть громовую канонаду, но Крис узнал  его  без  труда.
Перед ним, в полном космическом снаряжении, стоял его опекун.
     - КРИС! - Громкость звука слегка  понизилась.  -  Крис,  что  ты  тут
делаешь? И сын Кингстон-Троопов! Пигги,  тебе-то  это  следует  знать!  Мы
садимся через двадцать минут - а тут выходной люк. Валите отсюда - оба.
     - Мы просто смотрели, - вызывающе сказал Пигги. - Мы можем  смотреть,
если нам хочется.
     - У меня нет времени спорить. Вы идете, или нет?
     Крис потянул Пигги за локоть. - Пошли, Пигги. Что торчать на дороге?
     - Отвяжись. Я не  на  дороге.  Они  могут  пройти  мимо  меня.  Я  не
собираюсь уходить только потому, что он так сказал. Он не МОЙ опекун -  он
всего-лишь простой коп.
     Протянулась рука, и на конце ее раскрылись стальные клешни. - Дай мне
свою карточку, - раздался резкий голос Андерсона. - Я позже сообщу тебе, в
чем ты обвиняешься. Если ты сейчас не уйдешь, я велю  двоим  людям  увести
тебя - хотя я и не могу разбрасываться ими, - а когда это будет занесено в
твою карточку,  ты  проведешь  остаток  первой  жизни,  весьма  сожалея  о
случившемся.
     - Ну ладно. Не брызгай слюной. Я ухожу.
     Стальная  рука  оставалась  недвижно  протянутой,  клешни   угрожающе
раскрытыми.
     - Я жду карточку.
     - Я сказал, что ухожу!
     - Тогда иди.
     Пигги  сорвался  с  места  и  побежал.  Бросив  смущенный  взгляд  на
облаченную в доспехи фигуру опекуна, Крис  последовал  за  Пигги,  лавируя
между массивными статуями из вороненой стали, бесстрастно стоявшими  почти
вдоль всего пирса.
     Пигги уже исчез из виду. Пока Крис, озадаченный, бежал  домой,  город
совершил посадку под аккомпанемент раскатов грома.
     К сожалению, для Криса посадки как бы и не было.  Занятия  шли  своим
чередом, так что он имел лишь самое смутное представление о  происходящем.
Хотя  муниципальная  трансляционная  сеть   ежечасно   передавала   сводки
новостей,  десятилетия  скудного  на  события   космического   путешествия
выработали   унылый   стандарт,   делавший   эти   передачи   пустыми    и
бессодержательными. Всю  серьезную  информацию,  которую  Крису  удавалось
добыть,  он  получал  от  сержанта  Андерсона,  но  и  она  не  отличалась
обширностью, поскольку сержант теперь  редко  бывал  дома;  он  был  занят
укреплением плацдарма на Рае. Тем не менее, Крис кое-что узнал,  подслушав
несколько разговоров сержанта с Карлой:
     - Они хотят, чтобы мы помогли им провести  индустриализацию  планеты.
На первый взгляд, это просто, но загвоздка в том,  что  у  них  феодальный
строй - шестьдесят шесть тысяч человек, которых  они  называют  Избранными
являются, по сути, единственными землевладельцами. Им принадлежит огромное
количество крепостных - никто никогда не давал себе  труда  их  сосчитать.
Архангелы хотят, чтобы все оставалось так же, даже после создания  тяжелой
промышленности.
     - Звучит невероятно, - сказала Карла.
     - Это невозможно, в чем они убедятся, когда  мы  закончим  работу.  В
этом-то вся проблема. Мы не имеем права менять общественный строй планеты,
но не  можем  выполнить  контракт,  не  дав  толчка  революции  -  долгой,
медленной, но революции. И когда  сюда  впоследствии  заявится  полиция  и
выяснит это, нам придется отвечать за нарушение условий контракта.
     Карла мелодично рассмеялась.
     - Полиция! Дорогой, неужели это слово для тебя -  ругательное?  А  ты
кто? Сколько веков должно пройти, прежде чем ты привыкнешь к этому?
     - Ты знаешь, что я имею в виду, - нахмурившись, произнес Андерсон.  -
Да, правда, я полицейский. Но я не земной коп, а ГОРОДСКОЙ полицейский,  в
этом-то вся разница. Ну, ладно, поживем - увидим. Что у нас на  обед?  Мне
нужно уходить через полчаса.
     Гроза, как и было обещано, не стихала.  Когда  представлялся  случай,
Крис наблюдал, как распаковывают и готовят к отправке механизмы,  а  потом
сопровождал их в доки, расположенные по  периметру  города,  за  пределами
которого постоянно плавали и ползали яркие болотные  вездеходы  колонистов
Рая.  Разнообразные  по  цвету  и  размерам,  вездеходы  имели  одинаковую
конструкцию:  большой  цилиндр   из   какого-то   прозрачного   материала,
скрепленный металлическими ребрами и снабженный с обеих сторон гусеничными
лентами с такими большими грунтозацепами, что они могли служить лопастями,
когда почва становилась особенно разжиженной. Корпус был  герметичным,  но
Крису  казалось,  что  подобное  транспортное  средство  вряд  ли   сможет
двигаться по воде, даже если снабдить его винтом; в  такой  ситуации  оно,
самое большее, могло только удерживаться на плаву, передавая  радиосигналы
с просьбой о помощи. Для этой цели вездеходы были густо усеяны  антеннами.
Похоже, они скорее предназначались для защиты от воды, чем для плавания по
ней.
     Как будет существовать в этих болотах хоть какая-то промышленность? С
другой стороны, Крис не мог себе представить, как аграрное общество  могло
выжить среди этих беспрерывных ливней. К тому же, площадь выступающей  над
водой суши на этой планете была очень мала. Но затем он припомнил  кое-что
из истории  колонизации  Венеры,  где  пришлось  столкнуться  с  подобными
проблемами. Там сельское хозяйство постепенно переместилось под  воду;  но
это требовало огромного количества энергии, и людям Рая такое было еще  не
под силу. Похоже, они питались преимущественно рыбой и растущими в трясине
водорослями.
     Крис как можно внимательнее прислушивался к разговорам  колонистов  в
доках - не к толковищам  на  английском  с  жителями  города,  эти  беседы
касались только технических вопросов и были малоинтересны, - а к тому, что
колонисты говорили друг другу на  своем  наречии.  Этот  язык  представлял
собой тягучий  вариант  русского,  ныне  мертвого  космического  языка,  с
которым Отцы Города познакомили Криса в первые дни его  обучения.  Усвоить
такой сложный язык, тем более на борту города, где им пользовались  редко,
было  невероятно  трудно.   Возможно   поэтому,   колонисты,   чрезвычайно
осторожные даже в разговорах между собой, не опасались всерьез, что кто-то
из жителей города сможет их  понимать.  Все  они  были  убеждены,  что  их
история начинается во времена, когда городов-бродяг не было  и  в  помине.
Кому же могло прийти в голову, что их может понять подросток,  торчащий  у
причалов и разинув рот глазеющий на катера.
     Из  отрывочных  фраз  колонистов  и  замечаний   Андерсона,   который
появлялся дома все реже и реже,  Крис  постепенно  сложил  довольно  ясную
картину. Будь он гражданином, он мог бы прямо  попросить  у  Отцов  Города
текст контракта, но пассажиры такого  права  не  имели.  В  общих  чертах,
однако, он уловил, что Архангелы  предложили  создать  им  экономику  типа
венерианской, с подводным сельским хозяйством и животноводством, на основе
передаваемой по радио энергии, вроде той, что держала в воздухе  городские
Жестяные Кэбы. Городу предстояло прорыть  в  зыбучей  трясине  каналы  для
осушения почвы и построить генераторно-передающую станцию. Необходимо было
также  использовать  предприятия   города   для   обогащения   необходимых
энергосодержащих металлов, в основном тория, изобилие которого на  планете
явно  превосходило  возможности  Рая  по  его   переработке.   "Архангелы"
рассчитывали,  что  после  модернизации  экономики  у  них  появятся  свои
обогатительные фабрики, и  они  смогут  продавать  чистые  металлы  другим
планетам. Работу они собирались оплачивать  германием,  хотя  очищать  его
тоже было  очень  непросто.  Межзвездной  торговли  колонисты  не  вели  и
"бродяжьей" валюты, бро-долларов, у них было меньше, чем монет  в  хорошей
нумизматической коллекции.
     После того, как вся техника, выгруженная на  планету,  с  грохотом  и
хлюпаньем исчезла в вечной буре, отлучки сержанта  Андерсона  стали  более
продолжительными, а число колонистов в доках резко уменьшилось.  Теперь  к
вечеру каждого дня, когда Криса отпускали из школы, он  мог  увидеть  лишь
несколько болотных вездеходов - непонятно  почему  называемых  "лебедями",
чьи владельцы пытались выменять у жителей города какие-нибудь инопланетные
редкости для своих дам. Эта торговля тоже быстро  шла  на  спад,  так  как
отдельным горожанам деньги были ни к чему, а властелины Рая мало что могли
предложить на обмен. К огромному огорчению Криса,  новая  информация  была
теперь для него почти недоступна.
     В этой безвыходной ситуации его осенило. Он все еще  таскал  с  собой
маленький дешевый складной нож с вделанным в рукоятку крошечным  компасом,
последний из тех немногих подарков,  которые  отец  был  в  состоянии  ему
сделать. На Рае этот ножик вполне можно превратить в предмет  обмена.  Как
ни больно было Крису расставаться с этой вещицей, напоминавшей о доме,  он
перестал колебаться, узнав, что сержант Дьюлани и его  собственный  опекун
занесены в официальные списки пропавших без вести.
     Он дождался местного властелина, прибывшего на шестиместном  "лебеде"
и явно разочарованного неудачной сделкой, и приблизился к нему,  держа  на
ладони раскрытый нож.
     - ГОСПОДИН.
     Высокий, дородный мужчина с лицом мрачным, как одна из вечных туч его
планеты, остановился как вкопанный и глянул на Криса сверху вниз.
     - Мальчик? Ты что-то сказал?
     - Да, сударь. С вашего позволения, у  меня  тут  полезный  инструмент
земного происхождения. Не затруднит ли господина взглянуть?
     - Но ты говоришь на нашем языке, - сказал мужчина, все  еще  хмурясь.
Он рассеянно взял нож; было видно, что запинающийся  русский  язык  Криса,
интересует его намного больше. - Откуда узнал?
     - Я выучил его на слух, сударь. Это  очень  трудно,  но  я  стараюсь.
Пожалуйста, взгляните на эту вещь, она с Земли, из КОЛХОЗА в Пенсильвании.
Настоящее произведение античного искусства, его сделали руки человека.
     - Ну-ка, покажи, как он работает?
     Крис показал, как раскрываются оба лезвия, но его  попытки  объяснить
назначение компаса были отвергнуты бесцеремонным  жестом.  Либо  пояснения
Криса были недостаточны, либо лорд сам понял бесполезность подобной  штуки
в грозовой атмосфере Рая.
     - М-да. Непрочная штуковина, по правде говоря, но вдруг моей хозяюшке
она придется по вкусу. Что ты хочешь за нее?
     - Сударь, я хотел бы разок поуправлять вашим "лебедем". Большего  мне
не нужно.
     Колонист долго и пристально смотрел на  него,  а  потом  оглушительно
заржал.
     - Пошли, пошли, - сказал он, немного придя в себя. -  Вы,  бродяги  -
большие хитрованцы, но такого я еще не слышал. Буду рассказывать  об  этом
много лет! Пошли - сделка состоялась.
     Все еще фыркая, он зашагал к доку, где их обоих остановил полицейский
охраны, узнавший Криса. Мальчик и феодал  объяснили  ему  суть  сделки,  и
городской охранник,  поколебавшись,  позволил  Крису  взобраться  на  борт
"лебедя".
     В передней кабине качающегося цилиндра путь им тут же преградили  два
других колониста с выражением беспокойства и злости на лице,  но  владелец
вездехода резким взмахом руки утихомирил их. Он до сих пор веселился.
     - Это всего лишь подросток. Он продал мне висюльку, чтобы узнать, как
водят катер. Ничего страшного. Идите на корму, я присоединюсь к вам  через
минуту.
     Судя  по  кислым  физиономиям,  эти  двое  по-прежнему  не   одобряли
происходящего, но  приказ  выполнили.  Боярин  усадил  Криса  на  плетеное
сиденье перед широким передним иллюминатором и показал  ему,  как  держать
две рукоятки, расположенные  по  обе  стороны  рулевого  колеса.  Рукоятки
управляли дроссельными заслонками вездехода.
     - Недостаточно просто вращать руль, нужно также управлять  мощностью,
подаваемой на каждую из гусениц. Для этого двигаешь  рукоятку  вперед  или
назад, смотря по тому, хочешь ты увеличить скорость или уменьшить. За этой
красной отметкой гусеница пойдет в обратном  направлении.  Если  сцепления
нет совсем, наклони вперед  всю  рулевую  колонку;  при  этом  выпускается
воздух из резервуаров, и катер садится на грязь. Когда  почва  затвердеет,
катер  выберется  сам,  включив  насосы;  по  мере  поднятия  давления   в
резервуарах  рулевая  колонка  автоматически   возвращается   в   исходное
положение. Пока понятно, что я говорю?
     - А можно мне попробовать?
     - Думаю, можно. Мне кое о чем нужно переговорить  на  корме.  Дай,  я
отведу катер задним ходом от пирса, а потом можешь  попробовать  поползать
по кругу возле самого города. Старайся не терять  из  виду  ваш  городской
маяк.
     - Можно, я отведу "лебедя" от  пирса,  сударь,  -  настойчиво  сказал
Крис.
     - Хорошо, - согласился здоровяк с веселой  снисходительностью.  -  Но
будь аккуратен. Плавненько веди оба дросселя за красную линию. Вот  так...
Не так быстро. Плавно! Теперь левую в нейтраль. Вот так... Видишь, как она
поворачивается на месте?
     Из задней части судна донесся  крик,  на  что  хозяин  ответил  таким
быстрым потоком слов, что Крис разобрал лишь некоторые из них.
     - Мне нужно выйти на несколько минут, - сказал  боярин  Крису.  -  Не
вздумай выкинуть что-нибудь и не теряй из виду маяк.
     - Да, сударь.
     Когда владелец катера покидал кабину, Крис уловил еще несколько слов.
Колонист начинал  рассказывать  историю  о  мальчишке  из  доков,  который
научился, заикаясь, произносить несколько слов на их языке и тут же решил,
что он пилот; затем голоса стихли до приглушенного  бормотания.  Несколько
минут Крис потратил, пробуя рычаги управления катером и стараясь  казаться
как можно более неопытным, хотя на самом деле управлять машиной  оказалось
несложно. Затем, как велено,  он  заставил  ее  ползти  по  кругу,  против
часовой стрелки, вылез из плетеного сиденья и прокрался  назад,  к  двери,
ведущей в соседний отсек.
     То, что он услышал, заставило его похолодеть.
     Быстрый разговор шел на наречии,  резко  отличавшемся  от  той  формы
универсального языка, которому учили Криса, но многие фразы звучали  четко
и внятно:
     - ...невозможно сделать, не захватив город, вот и все.
     - ...Отключить его?.. У нас нет... Нет  даже  схем  оборудования,  не
говоря уже о карте.
     - Они появятся  потом,  после  того,  как  мы  захватим...  Мы  можем
пожертвовать  тысячами  простолюдинов,  но  оборонительные   сооружения...
необходимо первым делом вывести из строя эту Хреновину, или как там они ее
называют. Мы не будем сражаться на их условиях.
     - Тогда в чем вопрос? У нас в заложниках двое их главных  вояк.  Если
понадобится, мы можем держать их вечно... В городе не знают даже  названия
крепости Волчья Плеть, и уж тем более, где он..
     Разговор резко оборвался. "Лебедь" со скрежетом ударился  о  какое-то
препятствие и неуклюже пытался влезть на него. Криса бросило на палубу,  а
по ту сторону двери раздались бранные выкрики и шум падения.  Затем  дверь
захлопнулась, и крики стихли.
     Стараясь восстановить равновесие, Крис вскочил на  ноги  и  попытался
удержать дверь закрытой. Можно ли ее как-нибудь еще и запереть?  Ага,  вот
большой засов. Он удержит этих мерзавцев,  при  условии,  что  его  нельзя
открыть с другой стороны. Что ж, придется  рискнуть,  хотя  будь  у  Криса
тяжелый  висячий  замок,  он  бы  чувствовал  себя  уютнее.   Затем   Крис
вскарабкался по наклонной раскачивающейся палубе к креслу управления.
     Катер изо всех сил старался двигаться по кругу, но Крис не учел,  что
грязь слишком зыбкая, непредсказуемая среда,  чтобы  предоставлять  машину
самой себе. Круг сместился, и катер носом ударился в док.  К  нему  бежали
городские полицейские.
     Крис дал реверс обоим двигателям, удаляясь задним ходом от города  со
всей скоростью, на которую катер  был  способен,  но  все  равно,  не  так
быстро, как ему  хотелось  бы.  Затем  он  развернул  вездеход,  воющий  и
скользящий, и помчался прямо в пасть  бури,  направляясь  на  звездочку  в
перекрестье, находившемся на панели управления. Видимо, это  был  ориентир
для возвращения домой.
     Крис понятия не имел, куда эта звездочка может его привести.  Он  мог
лишь надеяться, что это окажется крепость Волчья Плеть, и  что  он  найдет
там Андерсона и Дьюлани - и что шесть разъяренных колонистов  за  запертой
дверью не смогут вырваться наружу, прежде чем он туда доберется.





     Не прошло и пяти минут с тех пор,  как  ладья  пустилась  в  путь  по
слякоти, а натриево-желтое  сияние  маяка  в  городских  доках  ослабло  и
исчезло, - так быстро, будто его задули. Если не считать его пленников,  о
которых он старался не думать, Крис находился в катере один, как  цыпленок
в  яйце.  Лишь  незнакомые   приборы,   урчание   двигателей   и   вспышки
непрекращающейся бури составляли ему компанию.
     Он внимательно изучил панель управления, но ничего нового  не  узнал.
Все надписи на приборах и вокруг них были сделаны кириллицей - и хотя Отцы
Города считали, что горожане могут говорить на универсальном языке, до сей
поры они не дали Крису ни одного урока по чтению. Он не  смог  разобраться
даже в таком элементарном устройстве как  бортовая  радиостанция  и  после
краткого изучения оставил всякую надежду найти аварийную частоту города  и
вызвать помощь.
     И тем не менее необходимо было передать сигнал. Надо сообщить  городу
о существовании заговора. Бегство вместе с заговорщиками в их  собственном
"лебеде" оказалось безрассудным порывом,  о  котором  Крис  все  больше  и
больше сожалел. Если бы только  ему  удалось  каким-то  образом  вернуться
назад к берегу и рассказать  кому-нибудь  в  резиденции  Амальфи,  что  он
узнал, как можно скорее!
     Весь вопрос в том, станет ли кто-нибудь  его  слушать,  и  если  даже
станет, поверит ли? Никто не хотел иметь дела с подростками, пока  они  не
становились гражданами. Взрослые были слишком старыми и недоступными - и к
тому же  граждане  обращали  очень  мало  внимания  на  пассажиров  любого
возраста.
     Конечно, Крис мог бы рассказать то, что он  узнал  Отцам  Города,  но
все, что говорилось Отцам  Города,  поступало  в  ячейки  памяти  и  могло
пропасть там навсегда. Отцы Города никогда без  специального  указания  не
предпринимали действий на основе информации, которой располагали сами, или
которая поступала извне; они  просто  хранили  ее  до  тех  пор,  пока  не
поступал запрос, а запрос мог поступить через несколько веков.
     В  любом  случае,  дело  сделано.  Теперь  Крис  хотел,  чтобы   хоть
кто-нибудь в городе узнал, куда он направляется, и последовал за  ним.  Но
вглядываясь в мерцающие  перед  ним  загадочные  приборы,  он  не  находил
способа дать о себе знать и даже  смутно  не  представлял,  каким  образом
город может снарядить за ним погоню. Жестяные Кэбы  работали  на  энергии,
которая не распространялась за пределы  города,  а  наземного  транспорта,
способного справиться с такой зыбкой,  ненадежной,  невидимой  местностью,
просто не было. Правда, где-то на  складах  имелось  небольшое  количество
военных самолетов, но как летать на такой планете непрекращающихся бурь? А
если бы это и удалось, то что  искать  в  мире,  где  даже  самые  большие
поселения и крепости  производили  и  потребляли  так  мало  энергии,  что
приборы обнаружения не смогли  бы  выделить  даже  город  в  беспорядочных
вспышках молний?
     "Лебедь", меся  грязь,  несся  вперед.  Через  некоторое  время  Крис
заметил, что ему уже несколько  минут  не  приходилось  подправлять  курс.
Экспериментируя, он совсем бросил руль.  Звездочка  оставалась  в  центре.
Каким-то  образом  включилось  устройство  автопилота.  Теперь  ничто   не
отвлекало Криса от тревожных мыслей, к которым добавилась  еще  одна:  как
ОТКЛЮЧИТЬ автопилот, если  потребуется?  Нужный  выключатель,  несомненно,
находился прямо перед носом и был четко обозначен, но Крис не мог прочесть
надписи. Что касается его пленников, то они вели себя подозрительно  тихо.
Они даже не колотили в дверь.
     Крис горячо надеялся, что колонисты фаталистически отнеслись к своему
пленению. Если же их молчание означало, что они  удовлетворены  ситуацией,
дело плохо. Дело и так было хуже некуда, поскольку Крис понятия  не  имел,
что ему делать с ними или с катером,  после  того,  как  он  доберется  до
крепости Волчья Плеть.
     А времени на выработку какого-нибудь плана  уже  не  оставалось:  при
следующей вспышке молнии Крис увидел крепость.
     Она находилась еще на расстоянии нескольких миль, но даже и сейчас ее
массивность  внушала  трепет.   В   городе   было   немного   небоскребов,
превосходивших ее в  размерах;  Крис  решил,  что  черная,  лишенная  окон
громадина имеет в высоту этажей тридцать, если не больше.
     Сначала Крису показалось, что крепость  окружена  рвом  с  водой,  но
вскоре выяснилось, что, на самом деле, она стоит посреди огромного  озера,
по которому гуляли такие волны, что  Крис  не  мог  даже  вообразить,  как
неуклюжий "лебедь" может там уцелеть, а тем более, добраться до крепости.
     Он потянул дроссели на себя, но как он и подозревал, катер больше  не
слушался ручного управления. "Лебедь" упрямо двигался  вперед,  и  наконец
бултыхнулся в воду. Спустя мгновение, резервуары с ревом выпустили  сжатый
воздух, и озеро сомкнулось над вездеходом. Путешествие теперь продолжалось
по дну.
     Даже вспышки молний не освещали окружающее  пространство,  а  тусклое
внутреннее освещение катера и вовсе  не  могло  проникнуть  сквозь  темную
воду.
     Крису показалось, что прошло очень много времени - хотя вряд  ли  это
заняло больше десяти минут - прежде чем гусеницы заскрежетали по камню,  и
вездеход плавно остановился. Машинально, Крис снова  подергал  рычаги,  но
они по-прежнему не действовали.
     Затем снаружи вспыхнул свет.
     "Лебедь" выбрался на один  из  причалов  в  огромной  пещере.  Сквозь
желтые струйки воды, стекавшие по стеклу, Крис увидел встречавших: четверо
с винтовками. Неприятно улыбаясь, они заглядывали внутрь  катера.  И  пока
Крис беспомощно смотрел на них, двигатели отключились - и  наружная  дверь
распахнулась.


     Его поместили в одну камеру с  Андерсоном  и  Дьюлани.  Опекун  Криса
пришел в ужас, увидев его - "Боги всех звезд, Ирландец, теперь они  крадут
детей!" - но затем, услыхав всю  историю,  выразил  крайнее  недовольство.
Дьюлани, как обычно, был немногословен, но довольным тоже не казался.
     - Эх, тебе бы послать опознавательный сигнал. Правда, ты и не мог его
знать, - сказал Андерсон и  переключился  на  другое.  -  Все  эти  мелкие
феодалы, бояре, бароны, или кто они там, постоянно дрались друг  с  другом
до  нашего  появления  здесь  и,   пожалуй,   ограбление   города   первое
предприятие, которое они затевают совместно с той  поры,  как  этот  комок
грязи был колонизирован.
     - Пустое бахвальство, - заметил Дьюлани.
     - Да, это тоже характерно для феодальных времен. Крис, люди из твоего
"лебедя" получат изрядную взбучку от своих, несмотря на то, что  им  ничто
не угрожало, и у  них  хватило  ума  позволить  тебе  самому  благополучно
забраться в ловушку. Они  наверняка  постараются  выместить  свою  злость,
когда тебя будут допрашивать.
     - Меня уже допрашивали, - мрачно сказал Крис. -  И  все  было  именно
так.
     - Уже? Черт побери! Этот вариант погорел, Ирландец.
     - Прокол, - согласился Дьюлани.
     Андерсон замолчал, предоставив Крису теряться в  догадках.  Очевидно,
речь шла о каком-то плане. Интересно, что за план  пришел  в  голову  этим
двум горожанам, которым предусмотрительные бояре не оставили ничего, кроме
нижнего белья.
     - Что я мог бы сделать, если бы допрос мне еще предстоял?
     - Выяснить, где наши скафандры, - угрюмо пояснил Андерсон.  -  Не  то
что они позволили бы тебе обыскать крепость, это невероятно, но ты мог  бы
уловить какой-то намек, или хитростью  заставить  их  проговориться.  Даже
осторожные люди часто недооценивают подростков. Теперь нам нужно придумать
что-то другое.
     - Меня провели большим  залом,  вдоль  стен  которого  стояли  дюжины
скафандров, - сказал Крис. - Если бы вам удалось  туда  пробраться,  может
какие-нибудь из них вам бы и подошли.
     Дьюлани лишь едва заметно улыбнулся, а Андерсон сказал:
     - Это не скафандры, Крис; это доспехи - латы. Не знаю как  здесь,  но
на Земле они имели в свое время геральдический  смысл.  Я  думаю,  здешние
феодалы отбирают их друг у друга, наподобие скальпов.
     - Может быть, - упрямо продолжал Крис, - но среди них есть по меньшей
мере два настоящих скафандра. Я уверен.
     Сержанты переглянулись.
     - Возможно ли такое? - произнес Андерсон. -  Скафандры  сыграли  роль
трофейных доспехов?
     - А почему нет?
     - Клянусь Сириусом, таким  проколом  нужно  воспользоваться!  Займись
замком, Ирландец!
     - В нижнем белье? Ни за что.
     - Какая разница, - Андерсон в нетерпении скорчил гримасу.
     - Хорошо, подождем, пока погасят свет. К счастью, уже скоро.
     - Как вы собираетесь взломать замок, сержант Дьюлани? - спросил Крис.
- Он размером почти с мою голову!
     - Это самое простое, - ответил "словоохотливый" Дьюлани.


     Крис так и не узнал, что Дьюлани сделал с замком, ведь  вся  операция
происходила в глубокой темноте. Стоя,  как  ему  было  велено,  в  глубине
камеры, он ничего не слышал, пока огромная тяжелая дверь не распахнулась с
оглушительным грохотом.
     В этом грохоте удачно потонул  единственный  вопль,  который  удалось
испустить  стражнику,  стоявшему  снаружи.  В  крепости,  вокруг   которой
беспрерывно раздавались раскаты грома, никто и внимания не обратил  бы  на
подобный шум. Вскоре послышалось звяканье ключей  и  два  громких  щелчка,
означавших, что незадачливый страж скован своими собственными наручниками.
Андерсон и Дьюлани быстро закатили его в камеру.
     - Что мне делать, если он очнется? - хрипло прошептал Крис.
     - Он долго не очнется, - послышался голос Дьюлани. - Закрой дверь. Мы
вернемся.
     В устах сержанта семь слов,  произнесенных  подряд,  звучали  намного
убедительнее продолжительной речи. Крис улыбнулся и захлопнул дверь.
     Шли  часы,  и  ничего  не  происходило,  разве  что  гром  стал   еще
раскатистее и сильнее. Но разве может даже самый мощный грохот  встряхнуть
такую колоссальную груду камня, как крепость Волчья Плеть? В таком  случае
крепость долго не простояла бы - а ведь ей явно  было  лет  сто,  а  то  и
больше.
     Четвертый удар разрешил сомнения Криса. Это был взрыв,  причем  взрыв
ВНУТРИ здания. Появилось освещение, и Крис увидел,  что  дверь  от  тряски
распахнулась.
     Подойдя, чтобы снова ее закрыть, он  обнаружил,  что  стоит  на  краю
небольшой  пропасти.  Пол  коридора   провалился.   Несколько   оглушенных
стражников  сидели  среди  камней,  в  которые  превратился  нижний  этаж.
Учитывая их размер, стражникам повезло, что они вообще остались в живых.
     Последовал  еще  один  взрыв,  и  свет  вновь  погас.  Не  оставалось
сомнений, что скафандры, виденные Крисом  в  большом  зале,  действительно
оказались боевым облачением  Андерсона  и  Дьюлани.  Что  ж,  это  излечит
владельца замка Волчья Плеть от привычки выставлять трофеи напоказ.  И  от
привычки похищать горожан. Крис даже засмеялся,  сообразив,  наконец,  что
весь захват Андерсона и Дьюлани в качестве заложников был операцией  столь
же успешной, как попытка заточить двух демонов в сарае для кукурузы.
     Наконец, они вернулись. Увидев их парящими в обвалившемся коридоре  -
лампы шлемов отбрасывали на стены странные колеблющиеся тени, Крис  понял,
какого рода транспортное средство послал бы за  ним  город,  если  бы  ему
удалось передать туда сообщение.
     - У тебя все в порядке? - требовательно рявкнул динамик Андерсона.  -
Хорошо. Мне и в голову не пришло, что пол может рухнуть.
     Металлизированные фигуры вошли  в  камеру.  Только  что  пришедший  в
чувство стражник мигнул и пополз в самый дальний угол.
     - У нас проблема. Ничто не мешает нам покинуть  крепость,  но  мы  не
можем пронести тебя через эту грозу и не хотим рисковать,  надев  на  тебя
один из их доспехов.
     - Катер, - сказал Дьюлани, указывая на Криса.
     - Правильно, я забыл, он умеет его  водить.  О'кей,  парень,  выставь
локти, и мы перенесем тебя туда, где есть пол. Вперед, Ирландец.
     - Минутку. - Дьюлани отцепил с пояса связку ключей  и  швырнул  их  в
угол, где съежился стражник. - Порядок.


     Только  Андерсон,  по-прежнему   остававшийся   в   своих   доспехах,
сопровождал  Криса  в  катере;  Дьюлани  летел  над  ними,  поддерживая  с
Андерсоном радиосвязь,  на  случай,  если  колонистам  взбредет  в  голову
перевести "лебедя" на автопилот и вернуть его  обратно.  После  того,  как
Крис увидел  проломы,  сделанные  двумя  полицейскими  в  огромных  стенах
крепости Волчья Плеть,  он  сомневался,  что  колонистам  подобное  вообще
когда-нибудь  придет  в  голову.  Впрочем,  не  следовало  рисковать   без
необходимости.
     Когда катер пополз  по  дну  озера,  Андерсон  снял  шлем  и  тут  же
приступил к изучению панели управления. Наконец он кивнул и щелкнул  тремя
выключателями.
     - Вот так это делается.
     - Что делается?
     -  Они  уже  не  смогут  перевести  эту  лоханку   на   дистанционное
управление. С этого момента они будут не в состоянии  даже  определить  ее
местоположение. Теперь Ирландец может лететь вперед и уведомить  мэра  обо
всем. - Андерсон надел шлем, но затем снова снял его.
     - А теперь, Крис, - сказал он мрачно, - предстоит взбучка.





     "Взбучка", как и ожидал Крис, оказалась чрезвычайно неприятной.  Если
человека и может примирить с наказанием  осознание  его  заслуженности,  у
Криса были все основания утешать себя этим. В конце концов, он  не  просто
угнал катер колонистов - неважно, какими мотивами руководствуясь - но плюс
к этому, едва не провалил контракт.
     Город все равно узнал бы, что Андерсона и  Дьюлани  держат  в  плену,
поскольку  колонисты  Рая  не  смогли  бы  использовать  их   в   качестве
заложников, не уведомив Амальфи о случившемся; и Крис в  глубине  души  не
сомневался, что два полицейских выбрались бы из замка Волчья Плеть  и  без
его вмешательства. Не исключено, что Амальфи  смог  бы  их  вызволить,  НЕ
ПРИМЕНЯЯ НАСИЛИЯ, и, таким образом, сохранить контракт. Появление Криса  в
качестве  третьего  пленника  было  нежелательным  для  ОБЕИХ   сторон   и
превратило напряженную ситуацию во взрыв.
     Несмотря  на  то,  что  его  изобретательность,  храбрость  и  умение
сохранять спокойствие в критической ситуации  были  высоко  оценены,  Крис
чувствовал, что его шансы стать гражданином не стоят и  полдоллара.  Новый
контракт был намного  скромнее  прежнего  и  требовал  возмещения  ущерба,
причиненного крепости Волчья Плеть.  В  соответствии  с  этим  контрактом,
городу предстояло получить значительно меньшую плату, чем раньше.
     Крис удивился, что новый контракт вообще подписан. Когда он  довольно
нерешительно высказал свое удивление, Андерсон объяснил:
     - Насилие в отношениях работника и работодателя  старо  как  мир,  но
работа все равно должна быть сделана. Сообщество колонистов  отреклось  от
похитителя и заявило о своем праве поступить с ним  в  соответствии  с  их
собственной системой правосудия, которую мы вынуждены признавать. С другой
стороны, ущерб следует возместить  -  ведь  город  не  может  отречься  от
ирландца и меня, поскольку мы офицеры и его представители.
     - А как насчет плана местных феодалов захватить город?
     - Мы  ничего  о  нем  не  знаем,  кроме  подслушанного  тобой.  Этого
недостаточно, чтобы передать дело в колониальный суд, даже если бы ты  был
гражданином - в данном случае, совершеннолетним.
     Опять то же самое.
     - Я балдею от этого правила, -  сказал  Крис.  -  Почему  для  начала
приема препаратов выбран возраст восемнадцать лет? Разве они не  действуют
в любом возрасте? Предположим, к нам на борт попал  сорокалетний  человек,
оказавшийся потрясающим специалистом в какой-то нужной нам области.  Могли
бы мы все равно дать ему препараты?
     - Могли и дали бы, - заверил его Андерсон. - Восемнадцать всего  лишь
ОПТИМАЛЬНЫЙ возраст. Ты понимаешь, что препараты не в состоянии  перевести
часы назад. Они просто приостанавливают старение  с  того  момента,  когда
даны впервые. Скажи, ты слышал когда-нибудь легенду о Тифоне?
     - Нет, не слышал.
     - Я сам ее не очень хорошо помню; Отцы Города  могут  пересказать  ее
поточнее. Но, вкратце, этот парень был на хорошем счету у богини  утренней
зари, Эос, и попросил у нее в дар бессмертие. Она выполнила просьбу, но он
был уже довольно стар. Когда он понял, что ему просто предстоит оставаться
таким вечно, он потребовал Эос взять свой дар обратно.  И  она  превратила
его в кузнечика, а ты знаешь, сколько живут эти твари.
     - Гм-м. Пожалуй, человек, навсегда  оставшийся  семидесятипятилетним,
не будет особенно счастлив. Да и городу от него мало пользы.
     - Теоретически,  да,  -  согласился  сержант.  -  Но  нам  приходится
принимать препараты по мере их открытия. Амальфи перешел  на  препараты  в
пятьдесят - и в его случае это оказался возраст расцвета.
     Обучение Криса пошло дальше, почти как прежде, за  исключением  того,
что  он  тщательно  избегал  доков.  Так   как   срок   нового   контракта
ограничивался тремя месяцами, смотреть там все равно было не на что  -  по
крайней мере, он старался себя в этом убедить. Кроме  того,  сочувствие  и
поддержка  явились  из  совершенно  неожиданного   источника:   от   Пигги
Кингстон-Троопа.
     - Из этого ты можешь сделать вывод, какая доля правды  содержится  во
всей этой болтовне насчет гражданства, - горячо заявил Пигги во  время  их
обычной беседы после занятий. - Вот ты оказал им  колоссальную  помощь,  а
они не могут придумать ничего лучшего, чем читать тебе нотации за то,  что
ты их как-то неправильно спас. Они даже  продолжают  вести  дела  с  этими
мерзавцами, которые собирались захватить город.
     - Ну, нам нужно зарабатывать на хлеб.
     - Да, но все равно, это грязные деньги. Если подумать, я бы на  твоем
месте повел себя иначе.
     - Знаю, - согласился Крис, - именно это они мне все время  повторяли.
Во-первых, мне вообще не следовало забираться в катер.
     - Фу, тут как раз все в порядке, - презрительно бросил Пигги. -  Если
бы ты не забрался в катер, они вообще  не  узнали  бы  о  заговоре  против
города - именно здесь ты им здорово помог, и не забывай  об  этом.  Теперь
они настороже. Нет, я имею в виду все остальное, случившееся  после  того,
как ты запер этих ребят в задней каюте. Ты говорил, что катер  ударился  в
док и пытался взобраться на него, так?
     - Да.
     - И к нему бежала куча полицейских?
     - Не знаю, как насчет кучи, - осторожно сказал Крис. - Я  думаю  было
трое или четверо.
     - О'кей. Теперь, будь на твоем месте, я просто  остановил  бы  катер,
вылез и рассказал полицейским то, что услышал. Пусть бы ОНИ и  вытаскивали
парней, которых ты запер. Ты знаешь, как  Отцы  Города  запихивают  нам  в
голову всякую белиберду в классе? Так вот, точно также можно  и  извлекать
содержимое памяти. Папаша говорит, что это чертовски неприятно для жертвы,
но те, кто ей занимается, высасывают все, что им нужно.
     Крису оставалось лишь беспомощно пожать плечами.
     - Ты прав. Разумно было бы сделать именно так. Это кажется совершенно
очевидным. Но мне это не пришло в голову. - Он подумал секунду и  добавил:
- А впрочем, я не очень жалею,  Пигги.  Тогда  я  вообще  не  попал  бы  в
крепость Волчья Плеть - а там все было потрясающе.
     - Боже, ну конечно! Хотел бы я там оказаться! Уж, поверь мне, я бы не
прятался ни в какой камере. Я бы им показал!
     Крис еле сдержал смех.
     - Отправься ты с сержантами - если бы те позволили - они  бы  тебя  и
зашибли. Эти копы там швыряли не тухлые яйца.
     - Все равно, я бьюсь об заклад... Эй, да мы взлетаем.
     Город еще не поднялся, но Крис знал, что имеет в виду Пигги; он  тоже
слышал гудение спиндиззи.
     - Значит, взлетаем. Как быстро пронеслись эти три месяца.
     - В космосе три месяца немного. Мы и не заметим, как  нам  исполнится
восемнадцать.
     - Как раз этого-то, - угрюмо сказал Крис, - я и боюсь.
     - Ну, а  МНЕ  наплевать.  Вся  история  с  твоим  побегом  на  катере
доказывает, что разговоры  о  том,  что  гражданство  нужно  заслужить,  -
пустое. Ведь я говорил, все это придумано, чтобы держать детей  в  страхе,
тогда за ними не приходится особенно следить. А  едва  ты  на  самом  деле
что-то СДЕЛАЛ для пользы города, бах! получаешь втык. Не расстраивайся, ты
поступил правильно и  показал,  что  ты  крутой  парень.  Ты  доставил  им
неприятности, а как раз на этом и проверяется сила системы.
     Крис сознавал, что какая-то доля истины в этой теории есть,  несмотря
на преувеличения. Он так пал  духом,  что  уже  готов  был  согласиться  с
брюзжанием Пигги.
     - Ладно, я хотел бы только знать,  что  ты  собираешься  предпринять,
если окажется, что ты неправ?  Если  Отцы  Города  решат  не  делать  тебя
гражданином, и  выяснится,  что  это  бесповоротно?  Тогда  тебе  придется
оставаться пассажиром всю жизнь - и это будет,  к  тому  же,  обыкновенная
недолгая жизнь.
     - Пассажиры не так беспомощны, как считается, - мрачно сказал  Пигги.
- В один  прекрасный  день  Заблудившийся  Город  вернется,  и  когда  это
случится, все пассажиры вдруг станут большими шишками.
     - Заблудившийся Город? Никогда о нем не слышал.
     - Конечно, не слышал. И Отцы  Города  тоже  никогда  тебе  о  нем  не
расскажут. Но слухи ходят.
     - О'кей, не нужно такой таинственности, - сказал Крис. -  В  чем  там
суть?
     Голос Пигги понизился до хриплого шепота.
     - Поклянись не рассказывать никому, кроме как другому пассажиру.
     - Хорошо.
     Прежде чем продолжить, Пигги внимательно посмотрел  сначала  в  одну,
потом в другую сторону. Они были единственными  подростками  на  улице,  и
никто из взрослых не обращал на них ни малейшего внимания.
     - Итак, - начал он торжественно, - дело в следующем. Один  из  первых
улетевших городов был очень велик. Никто не знает его названия, но лично я
думаю, что это Лос-Анджелес. Они заблудились, и у них кончились препараты,
а потом  и  пища,  где-то  далеко,  в  той  части  космоса,  что  не  была
колонизирована, и поэтому работы они тоже не  могли  найти.  И  тогда  они
опустились на какую-то  планету,  которую  до  того  никто  не  видел.  Та
походила на Землю, примерно с такой  же  силой  тяжести,  немного  большим
содержанием кислорода в воздухе и идеальным климатом - вроде вечной весны,
даже на полюсах. Если сажаешь там семя, нужно  быстро  отскакивать,  а  то
растение двинет тебя в подбородок, так быстро оно вытянется.  Но  это  еще
полдела.
     - Уже достаточно, по-моему, - сказал Крис.
     - Все это было хорошо, но  они  нашли  кое-что  и  получше.  Там  рос
какой-то  дикий  злак,  и  когда  горожане   сделали   анализ,   собираясь
определить, съедобен он или нет, то ОБНАРУЖИЛИ, ЧТО  ЭТА  ТРАВКА  СОДЕРЖИТ
ЛЕКАРСТВО ОТ СМЕРТИ - не одно из наших, а куда лучшее, чем все наши вместе
взятые. Им даже не приходилось его извлекать -  достаточно  было  печь  из
этого растения хлеб.
     - Ух ты! Пигги, хорош байки рассказывать.
     - Не могу дать присягу,  -  обиделся  Пигги.  -  Хочешь  ты  услышать
остальное или нет?
     - Продолжай, - торопливо сказал Крис.
     - Итак, встал вопрос, что им делать со своим городом? Он  им  был  не
нужен. Все, в чем они нуждались, росло прямо  из  земли,  как  я  говорил,
горожане даже отвернуться не успевали. И вот они решили набить свой  город
доверху припасами и снова отправится в космос на  поиски  других  городов.
Когда они встречают новый бродячий город, то  снимают  всех  пассажиров  -
никого больше - и отвозят их на свою планету, где ВСЕ имеют лекарство, там
нехватки не бывает.
     - Предположим, другой город не хочет отдавать своих пассажиров?
     - С какой стати? Если бы он видел  в  них  хоть  какой-то  толк,  они
получили бы гражданство, ведь так?
     - Ну, а вдруг не захотят?
     - Они все равно их отдадут. Я уже сказал, Заблудившийся  город  ОЧЕНЬ
велик.
     К несчастью для полумиллиона других вопросов, вертевшихся на языке  у
Криса, в этот момент над городом, нарастая, разнесся звук сирены. Мальчики
торопливо расстались, но Крис, после краткого размышления, домой не пошел.
Вместо этого, он  забился  в  информационную  кабинку,  где  вставил  свою
карточку в прорезь и вызвал Библиотекаря.
     Он поклялся не говорить  о  Заблудившемся  Городе  ни  с  кем,  кроме
другого пассажира. Значит, исключались расспросы опекуна и прямые  вопросы
к  Отцам  Города.  Но  Крис  придумал  способ  задать  косвенный   вопрос.
Библиотекарь представлял собой одну из ста тридцати четырех машин, в сумме
являвшихся Отцами Города, которая в основном отвечала  за  банк  памяти  и
имела дополнительные обязанности по обучению; он не собирал информацию,  а
только каталогизировал ее  и  выдавал.  Интерпретация  в  его  функции  не
входила.
     - КАРТОЧКА ПРИНЯТА. ГОВОРИТЕ.
     - Вопрос: растут ли какие-нибудь антинекротики естественным путем, то
есть, встречаются ли они в растениях, которые можно культивировать?
     Краткая пауза.
     -  ПРЕДШЕСТВЕННИК  ПРОТИВОСОННОГО   ПРЕПАРАТА   ЯВЛЯЕТСЯ   СТЕРОИДНЫМ
ВЕЩЕСТВОМ, КОТОРОЕ СУЩЕСТВУЕТ В  ПРИРОДЕ  В  РЯДЕ  ЯМСОПОДОБНЫХ  РАСТЕНИЙ,
ВСТРЕЧАЮЩИХСЯ НА ЗЕМЛЕ, ПРЕИМУЩЕСТВЕННО В  ЦЕНТРАЛЬНОЙ  И  ЮЖНОЙ  АМЕРИКЕ.
ОДНАКО, САПОГЕНИН САМ ПО СЕБЕ НЕ  ЯВЛЯЕТСЯ  АНТИАГАФИКОМ,  И  ДОЛЖЕН  БЫТЬ
ПОДВЕРГНУТ ПЕРЕРАБОТКЕ; ИЗ ОДНОГО И ТОГО ЖЕ ИСХОДНОГО  МАТЕРИАЛА  ПОЛУЧАЮТ
СОТНИ РАЗЛИЧНЫХ СТЕРОИДОВ.
     АСКОМИЦИН  ПРОИЗВОДЯТ   ПУТЕМ   СБРАЖИВАНИЯ   В   ЗАКРЫТЫХ   ЕМКОСТЯХ
ОПРЕДЕЛЕННОГО МИКРООРГАНИЗМА, ДЛЯ ЧЕГО ИСПОЛЬЗУЕТСЯ ПИВО. ЭТУ ПРОЦЕДУРУ  В
ШИРОКОМ СМЫСЛЕ МОЖНО НАЗВАТЬ КУЛЬТИВИРОВАНИЕМ.
     ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ ИЗВЕСТНЫЕ АНТИНЕКРОТИКИ ЯВЛЯЮТСЯ ЦЕЛИКОМ СИНТЕТИЧЕСКИМИ
ПРЕПАРАТАМИ.
     Крис откинулся назад и раздраженно почесал в затылке. Он надеялся  на
четкий ответ, "да"-"нет", но то, что удалось получить, не было ни тем,  ни
другим.  Ни  один  из  антинекротиков  не   выращивался,   как   настоящая
сельскохозяйственная   культура;   но   если   какое-то   растение   могло
вырабатывать вещество столь похожее на антинекротик,  то  лекарство  можно
было из него получить. Поразительный рассказ Пигги уже  не  казался  столь
невероятным. К  сожалению,  Крис  не  мог  придумать  других  вопросов,  в
достаточной мере скрывающих основной предмет интереса.
     И тут он заметил, что кабинка  не  вернула  ему  карточку.  Это  было
вполне обычным делом и означало, что у Библиотекаря, в механической  жизни
которого размышления заменяли  свободное  общение,  возникла  связанная  с
предыдущей тема для беседы, если Крис не против. Обычно никто не  выяснял,
что это за тема, так как Библиотекарь, если его поощрять,  мог  продолжать
беседу вечно; Крису сейчас стоило только сказать  "Верни",  и  он  мог  бы
забрать свою карточку и уйти. Но сигнал еще звучал, и  вместо  этого  Крис
сказал: "Продолжай".
     - ПРЕДМЕТ: АНТИНЕКРОТИКИ КАК ПОБОЧНЫЕ ПРОДУКТЫ  СЕЛЬСКОГО  ХОЗЯЙСТВА.
ПОДПРЕДМЕТ: ЛЕГЕНДАРНЫЕ ПЛАНЕТЫ-ИДИЛЛИИ. - Крис  вытянулся  в  струнку.  -
АНТИНЕКРОТИКИ,  КАК  ПОБОЧНЫЕ   ПРОДУКТЫ   СЕЛЬСКОГО   ХОЗЯЙСТВА,   ОБЫЧНО
ПРИСУТСТВУЮЩИЕ В ПОВСЕДНЕВНОЙ ПИЩЕ, ЯВЛЯЮТСЯ ОДНОЙ  ИЗ  ОБЩИХ  ХАРАКТЕРНЫХ
ЧЕРТ  ИЛИ  ДИАГНОСТИЧЕСКИХ  ПРИЗНАКОВ  ЛЕГЕНДАРНЫХ  ПЛАНЕТ  ИЗ   МИФОЛОГИИ
КОЧУЮЩИХ ГОРОДОВ. В ЧИСЛО  ДРУГИХ  ХАРАКТЕРНЫХ  ЧЕРТ  ВХОДЯТ:  ПРИТЯЖЕНИЕ,
БЛИЗКОЕ К ЗЕМНОМУ, НО БОЛЬШАЯ ПЛОЩАДЬ СУШИ; АТМОСФЕРА ПОДОБНАЯ ЗЕМНОЙ,  НО
БОЛЕЕ БОГАТАЯ КИСЛОРОДОМ; ПОГОДА  АНАЛОГИЧНАЯ  ЗЕМНОЙ,  НО  С  РАВНОМЕРНЫМ
КЛИМАТОМ, А ТАКЖЕ ПОЛНАЯ ИЗОЛЯЦИЯ ОТ СУЩЕСТВУЮЩИХ ТОРГОВЫХ ТРАСС. НИ ОДНОЙ
ПЛАНЕТЫ, СООТВЕТСТВУЮЩЕЙ ЭТОМУ ОПИСАНИЮ, ДО СИХ ПОР НЕ ОБНАРУЖЕНО. В ЧИСЛО
НАЗВАНИЙ, НАИБОЛЕЕ ЧАСТО ДАВАЕМЫХ ТАКИМ МИРАМ, ВХОДЯТ: АРКАДИЯ,  БРЭДБЕРИ,
ЦЕЛЕФЕЙС...
     Крис  был  настолько  ошеломлен,  что  Библиотекарь  беспрепятственно
добрался до Займьямвии и перешел к следующему алфавитному каталогу, прежде
чем Крис догадался вынуть свою карточку. В итоге, его вопрос  оказался  не
очень хитрым.
     К тому времени, когда он вышел из кабинки, бури Рая исчезли, и  город
снова парил среди звезд. В довершение несчастий, Крис опоздал к обеду.


     Оказалось, что тайны, которую следовало бы  хранить,  не  существует.
Крис рассказал Андерсону историю  своей  безуспешной  попытки  перехитрить
Библиотекаря; это было единственным возможным оправданием  его  опоздания,
поскольку не расходилось с истиной; Карла, не в силах сдержаться, смеялась
до  слез.  Сержант  тоже  позабавился,  но  под   его   весельем   таилась
серьезность.
     - Тебе урок, Крис. Легко прийти  к  выводу,  что,  если  Отцы  Города
мертвые машины, они глупы; но ты видишь,  что  это  не  так.  В  противном
случае, им не доверили бы той власти, которой они обладают - а в некоторых
сферах их власть абсолютна.
     - Даже больше, чем у мэра?
     - И да, и нет. Они  ничего  не  могут  запретить  мэру.  Но  если  он
поступает вразрез с их мнением чаще, чем допускает  заданный  ими  уровень
терпимости, они могут лишить  его  полномочий.  Такого  здесь  никогда  не
случалось, но если так произойдет, нам  придется  с  этим  примириться.  В
противном случае, они остановят все механизмы.
     - Ух, ты. А не опасно давать машинам такую власть? Вдруг какая-нибудь
поломка?
     - Будь их всего несколько, это было бы действительно  опасно;  но  их
больше сотни, и они контролируют и ремонтируют друг друга, так что  ничего
подобного не произойдет. Их достоинство - здравомыслие и  логика,  поэтому
они могут принять или отвергнуть  результаты  любых  выборов,  проведенных
нами. Воля народа иногда глупа, но ни одному человеку нельзя  дать  власть
идти против нее. А машинам можно.
     Конечно, ходят рассказы о городах, чьи Отцы взбесились. Но  это  лишь
сказки, вроде "Заблудившегося города" Пигги - они важны, хотя  в  них  нет
правды. Всегда, когда во вселенной появляется  новый  образ  жизни,  люди,
принявшие его, быстро убеждаются,  что  он  не  совершенен.  Конечно,  они
пытаются его улучшить, но всегда остается что-то, что изменить  нельзя.  И
надежды и страхи, фиксированные на этих болезненных темах, превращаются  в
сказки.
     Например, миф, услышанный тобой от Пигги. Мы в городах  живем  долго,
но этот дар доступен не всем. Всем его получить невозможно - вселенная  не
сможет вместить колоссальную человеческую массу, которая  накопится,  если
каждый сможет жить и размножаться сколь угодно долго. Миф  Пигги  говорит,
что подобное возможно, и это неправда; а ПРАВДА в нем то, что он указывает
на одну  из  реальных  причин  неудовлетворенности  нашим  образом  жизни,
реальную, потому что с ней ничего нельзя поделать.
     Сказка о вышедших из-под контроля Отцах Города другое дело. Насколько
мне известно, подобное никогда не случалось и вряд ли возможно, но человек
НЕ ЛЮБИТ получать приказы от машин, и думать, что  его  жизнь  зависит  от
приговора кучи железок. А такое  может  случиться,  потому  что  на  борту
большинства городов Отцы Города являются судом присяжных.  И  вот  человек
придумывает назидательную сказку о  взбесившихся  Отцах  Города,  хотя  на
самом деле рассказывает вовсе не о машинах, а предупреждает о том, что  ОН
сам может взбеситься, если слишком сильно на него давить.
     Вселенная в сознании жителей городов полна подобных  призраков.  Рано
или поздно кто-нибудь расскажет  тебе,  что  некоторые  города  становятся
бандитами.
     - Кто-то говорил мне, - признался Крис. - Но я не понял, что он  имел
в виду.
     - Это старое земное слово. Словом "хобо" назывался  честный  кочующий
работник, живущий так потому, что ему это  нравилось.  Бродягой  назывался
человек такого же типа, с той разницей, что он не работал, а жил кражами и
попрошайничеством. В обществе кочующих людей и к тем и к другим относились
примерно с одинаковым уважением. А бандитом назывался бродяга,  кравший  у
других бродяг и хобо - он забирался в их котомки:  мешки,  в  которых  они
носили свои немногочисленные пожитки. Такого человека, ясное  дело,  никто
не любил.
     Слух о том, что какие-то  города,  оказавшись  в  трудном  положении,
стали  бандитами  -  принялись  грабить  других   кочевников,   -   широко
распространен.  Опять  же,  конкретных  примеров   нет.   Наиболее   часто
упоминается ГМТ, но имеющиеся в  нашем  распоряжении  сведения  о  ГМТ  не
говорят о том, что это - бандитский  город.  Он  объявлен  вне  закона  за
ужасные преступления на планете-колонии, но формально это делает его  лишь
бродягой. Подлым, но все же только бродягой.
     -  Понимаю,  -  медленно  произнес  Крис.  -  Это  вроде  историй   о
чокнувшихся Отцах Города. Некоторые города голодают - я знаю  это  -  и  в
рассказе о бандитах звучит вопрос:  "А  как  МЫ  поступим,  если  придется
туго?"
     Андерсон выглядел удовлетворенным.
     - Гляди-ка, - бросил он Карле. - Мне следовало стать учителем!
     - Ты тут ни при чем, - сдержанно заметила Карла. - Крис  думает  сам.
Кроме того, ты мне больше нравишься полицейским.
     Сержант вздохнул с некоторым сожалением.
     - Ну, ладно. Тогда я расскажу тебе  последнюю  сказку.  Ты,  конечно,
слышал о веганском орбитальном форте?
     - Ну, разумеется. О нем говорилось еще в курсе истории.
     - Хорошо. На этот раз,  речь  идет  о  чем-то  реальном.  Существовал
веганский орбитальный форт,  которому  удалось  ускользнуть,  и  никто  не
знает, где он сейчас. Отцы Города говорят, что скорее  всего  форт  погиб,
когда кончились запасы, но он был чрезвычайно большой штуковиной и  вполне
мог уцелеть в таких обстоятельствах, которые ни один обычный город не смог
бы пережить. Если ты спросишь Отцов Города о вероятности того, что форт  и
сейчас существует, они скажут тебе, что не могут привести никаких  цифр  -
что уже само по себе плохой признак.
     На этом кончаются факты.  Но  им  сопутствует  легенда.  Эта  легенда
гласит, что форт рыскает по торговым трассам, поглощая города - точно  так
же, как стрекоза ловит комаров, на лету. На самом  деле,  никто  не  видел
этого форта со времен, когда была сожжена Вега, но легенда живет. И каждый
раз, когда исчезает город, проходит слушок - сначала,  что  он  попался  в
лапы бандита, затем, что его проглотил форт.
     О чем же речь идет на самом деле, Крис? Скажи.
     Крис надолго задумался и, наконец, сказал:
     - Я несколько озадачен.  Эта  история  не  должна  бы  отличаться  от
предыдущих - и быть символом того, чего люди  боятся.  Например,  если  мы
повстречаемся в один прекрасный день с планетой,  вооруженной  лучше,  чем
мы, то она сожрет нас, как в свое время мы Вегу...
     Огромный  кулак  Андерсона  опустился  на  обеденный  стол,  заставив
тарелки подпрыгнуть.
     - Совершенно  верно!  -  восторженно  воскликнул  он.  -   Смотри-ка,
Карла...
     Карла протянула руки и мягко положила их на кулак сержанта.
     - Дорогой, Крис еще не все сказал. Ты не дал ему закончить.
     - Не дал? Но - извини, Крис. Продолжай.
     - Я не знаю, закончил я или нет,  -  продолжил  Крис,  смущаясь  и  с
запинкой. - Просто именно эта сказка меня озадачивает. Она не так  проста,
как остальные; пожалуй, я в этом уверен.
     - Продолжай.
     - Ну, резонно бояться встретить  кого-то,  кто  сильнее  тебя.  Такое
вполне может произойти. И существует реальный веганский орбитальный  форт,
или во всяком случае, существовал. В других сказках идет речь не о  чем-то
действительном, а о тех вещах, которых люди  подсознательно  боятся,  и  о
которых эти сказки НА САМОМ ДЕЛЕ рассказывают. Правильно?
     - Да.
     - Бояться форта - значит бояться реальной  вещи.  Но  что  тогда  эта
сказка символизирует? В конце концов, она должна быть о том же - о  страхе
людей перед самими собой. Она  говорит:  "Я  устал  работать,  чтобы  быть
гражданином, устал подчиняться Земным полицейским, устал защищать город, и
жить тысячу лет под начальством машин, и принимать подачки от  колонистов,
и еще бог весть что. Если бы у меня был мощный большой  город,  которым  я
мог бы командовать сам, следующую тысячу лет я  провел  бы,  разбивая  все
вдребезги!"
     Последовало долгое-долгое молчание, во время которого Крис все больше
и больше убеждался, что он опять брякнул слишком много лишнего.  Карла  не
казалась огорченной, но ее муж выглядел потрясенным и рассерженным.
     - Что-то ЯВНО неладно в системе обучения, - прорычал он  наконец,  не
обращаясь ни к Карле, ни к Крису. - Сначала отпрыск Кингстон-Троопов  -  а
теперь  этот  парень.  Карла!  Ты  мозг  нашей  семьи.  Тебе  когда-нибудь
приходило в голову, что эта легенда о форте как-то связана с обучением?
     - Да, дорогой. Давным-давно.
     - Почему ты не сказала об этом?
     - Я сказала бы, как только у нас появился бы ребенок; а  до  тех  пор
меня это не касалось. А теперь Крис сказал за меня.
     Сержант обернул хмурое лицо к Крису.
     - Ты, - сказал он, - просто несносен. Я стал учить тебя, как мне было
поручено, а кончилось тем, что ты учишь меня. Даже Амальфи не знает  этого
аспекта сказки о форте, готов поклясться -  и  когда  он  его  услышит,  в
системе образования произойдет настоящий переворот.
     - Извините, - жалобно пробормотал Крис. Он не знал, что еще сказать.
     - Не извиняйся! - рявкнул Андерсон, вскакивая  на  ноги.  -  Стой  на
своем! Пусть другие боятся призраков - ты знаешь о них  единственное,  что
следует знать: неважно, какого рода эти призраки, но они не имеют никакого
отношения к мертвым. Люди ВСЕГДА боятся самих себя.
     Он рассеянно огляделся.
     - Мне нужно идти наверх. Скорее! Где моя фуражка? - Стукнувшись рукой
о  дверной  косяк,  он  взревел  и  выскочил  из  комнаты,  оставив  Криса
похолодевшим от страха.
     И тут Карла принялась безудержно хохотать.





     Крис так и не понял,  что  заставило  сержанта  Андерсона  рвануться,
подобно нападающему носорогу, и имело  ли  это  какое-нибудь  отношение  к
обучению.  Для  него  самого   последствия   были   малоприятны.   Занятия
становились  все  труднее,  и  Отцы  Города,  слепые  и  бесстрастные,   в
чудовищном темпе  наращивали  запас  его  знаний,  не  беспокоясь  о  том,
понимает ли он их.
     Прежние головные боли  Криса  уменьшились,  но  на  смену  им  пришла
невероятная  физическая  усталость.  Во  время  краткого   перерыва   Крис
заикнулся об этом.
     -  ЭТО  ПРОЙДЕТ.  НОРМАЛЬНЫЙ  ЧЕЛОВЕК  ОЩУЩАЕТ  В  СРЕДНЕМ   ДВАДЦАТЬ
НЕСИЛЬНЫХ  ПРИСТУПОВ  БОЛИ  ЗА  ВРЕМЯ  ЗАНЯТИЯ.  ЕСЛИ  БОЛЬ  НЕ  ПРОХОДИТ,
ОБРАТИТЕСЬ В МЕДИЦИНСКУЮ СЛУЖБУ.
     Нет, он  не  собирался  туда  обращаться;  не  хватало  еще  лишиться
гражданства по состоянию здоровья. И все же Крису казалось, что  ощущения,
испытываемые им,  вряд  ли  можно  назвать  "несильными  приступами".  Что
делать, если Медицинская Служба пугала его больше, чем болезнь? Андерсонов
он тоже не хотел беспокоить - он причинил им довольно неприятностей.
     Таким образом, не оставалось никого, кроме доктора Бразиллер, ужасной
старой гарпии, которая редко разговаривала  на  ином  языке,  кроме  языка
логарифмов и символьной логики. Крис удерживался от этого  страшного  шага
несколько недель; но в конце концов был вынужден его сделать. Хотя  сейчас
у него не было особых проблем со здоровьем, его мучила  неотвязная  мысль,
что Отцы Города вот-вот его погубят; еще один факт, и ему придется плохо.
     - Вполне возможно, - согласилась доктор Бразиллер, когда он осмелился
заговорить с ней после занятий. - Крис, Отцов Города  не  интересует  твое
благо; наверное, ты это знаешь.  Для  них  важно  только  одно:  выживание
города. Это главная цель. Люди их вообще не интересуют:  в  конце  концов,
наши ОТЦЫ - всего лишь машины. Они не будут заботиться о тебе.
     - Хорошо, - сказал Крис, вытирая лоб дрожащей  рукой.  -  Но,  доктор
Бразиллер, какую пользу получит город, если они меня  совсем  доконают?  Я
стараюсь, честное слово. Но им этого недостаточно. Они продолжают  пичкать
меня сведениями, которых Я НЕ ПОНИМАЮ!
     -  Да,  я  заметила.  Но  в  их  действиях  есть  смысл.  Тебе  почти
восемнадцать, и они зондируют тебя в  надежде  найти  какой-нибудь  ход  к
твоим талантам - искру, которая со временем может  превратиться  в  ценную
специальность.
     - Не думаю, что у меня такая есть, - уныло сказал Крис.
     - Может и нет. Это еще нужно посмотреть. Если она у тебя есть, они ее
отыщут; в таких вещах Отцы Города никогда не ошибаются.  Но  Крис,  милый,
нельзя ожидать, что это будет  для  тебя  легко.  Истинные  знания  всегда
трудно  приобрести  -  и  теперь,  когда  машины  считают,  что  от   тебя
действительно может быть какая-то польза городу...
     - Но они не могут так считать! Они ничего не нашли!
     - Я не могу читать их мысли, поскольку таковых у них нет, -  спокойно
сказала доктор Бразиллер. - Но я уже встречалась с подобным раньше. Они не
стали бы давать тебе такую нагрузку, если бы не  подозревали,  что  ты  на
что-то годен. Они и пытаются выяснить, на что, и если ты не  намереваешься
сдаться прямо сейчас, то должен это вытерпеть. Не удивительно, что у  тебя
плохое самочувствие. Я тоже от этого болела; меня и сейчас тошнит, когда я
вспоминаю, а ведь прошло восемьдесят лет.
     Вдруг она умолкла, и в это мгновение показалась  Крису  даже  старше,
чем раньше... старой, слабой, глубоко несчастной и - почему-то - красивой.
     - Время от времени я спрашиваю себя, правильно ли  они  поступили,  -
произнесла доктор Бразиллер, обращаясь к  бумагам,  грудой  наваленным  на
столе. - Я хотела стать композитором. Но Отцы Города не слышали о женщине,
добившейся успеха в этой области... с  таким  аргументом  трудно  спорить.
Нет, Крис, раз попав в лапы машин, ты станешь тем, чем они  тебя  сделают.
Единственная альтернатива - стать пассажиром,  то  есть  вообще  никем  не
стать.  Не  удивительно,  что  ты  страдаешь.  Но  Крис  -  сопротивляйся,
отбивайся! Не позволяй этим ящикам взять над тобой верх! Покажи  им  язык.
Они пока ведут исследование, и как  только  мы  узнаем,  чего  они  хотят,
сможем послать их к черту. Я помогу тебе, как умею - Я  НЕНАВИЖУ  ПОДОБНЫЕ
ВЕЩИ. Но сначала мы должны узнать, чего они добиваются. У тебя хватит силы
воли, Крис?
     - Не знаю. Я постараюсь. Но я не знаю.
     - Да, никто не  знает.  Они  не  знают  самих  себя  -  в  этом  твоя
единственная надежда. Они хотят выяснить, на что ты  способен.  Ты  должен
показать им это. Как только они выяснят, ты станешь гражданином  -  но  до
той поры, как бы трудно не пришлось, никто  тебе  не  сможет  помочь.  Все
будет зависеть от тебя и только от тебя.


     Появление союзника ободряло, но Крис счел бы план  доктора  Бразиллер
более убедительным, если бы мог разглядеть в себе  хоть  малейший  признак
какого-нибудь дарования -  любого  дарования  -  пробудившегося  благодаря
грубому содействию машин. Впрочем, недавно они уцепились за его интерес  к
истории - но какой от нее прок на борту бродячего города? Отцы Города сами
выполняли  роль  городских  историков,  являлись  городской   библиотекой,
бухгалтерией, школами и большей  частью  правительства.  Для  преподавания
этого предмета не требовался живой человек,  и,  насколько  понимал  Крис,
история для гражданина кочующего города могла быть лишь хобби, не более.
     Даже в этом случае, никаких самостоятельных  изысканий  от  Криса  не
требовалось.  Он  был  обязан   сдавать   невероятно   трудные   экзамены,
показывавшие, насколько хорошо он усвоил безграничное  количество  фактов,
которые Отцы Города неустанно в него запихивали. Теперь  история  давалась
не только с  точки  зрения  бродячих  городов.  Целые  системы  мировой  и
межзвездной истории - Макиавелли, Плутарх, Тацит, Гиббон,  Парето,  Маркс,
Шпенглер, Сартон, Тойнби, Дюран и множество других -  устремлялись  сквозь
серый газ в его голову, без всякой жалости и с явным безразличием к  тому,
что все они коренным образом  противоречили  друг  другу  в  самых  важных
вопросах.
     Ошибки не наказывались,  поскольку  педагогика  Отцов  Города  делала
забывание  невозможным,  но  в  наказание  превратилась  вся  жизнь,   уже
немыслимая без уверенности, что, хотя сегодняшняя доза  была  дьявольской,
завтрашняя будет еще хуже.
     - Вот тут ты ошибаешься, - сказала ему доктор Бразиллер. -  Хоть  эти
машины и не живые, но они не лишены знания  человеческой  психологии.  Они
прекрасно знают, что некоторые ученики лучше реагируют на  поощрение,  чем
на наказание, а других должен  подстегивать  страх.  Вторые  обычно  менее
умны, и это машины тоже знают; как могут они НЕ ЗНАТЬ, имея опыт  стольких
поколений? Тебе повезло, что они отнесли тебя к первой категории.
     - Вы хотите сказать, что они меня ПООЩРЯЮТ? - в негодовании взвизгнул
Крис.
     - Конечно.
     - Но как?
     - Позволяя тебе продолжать учебу, даже  когда  они  не  удовлетворены
твоими успехами. Это немалая уступка, Крис.
     - Может и так, - угрюмо буркнул Крис. - Но я быстрее достиг бы  цели,
если бы вместо этого мне давали леденцы.
     Доктор Бразиллер никогда не слыхала о леденцах; она всю жизнь прожила
в кочующем городе. Она, чуть натянуто, сказала лишь:
     - Ты быстрее достиг бы  цели,  реши  они  применить  к  тебе  систему
наказаний.  Они  справедливы,  но  ничего  не  знают   о   милосердии,   и
снисходительность к детям им абсолютно чужда - отчасти поэтому я здесь.


     Город, в несмолкаемом гудении, летел вперед, и так же  летели  дни  и
месяцы. Только Крис, казалось, не продвинулся ни на йоту.
     В конце концов, Пигги тоже стоял на месте. Хотя  с  самой  их  первой
встречи Пигги заявил, что мало беспокоится о  том,  что  с  ним  случится,
когда ему стукнет восемнадцать, в результате оказалось, что он этим немало
озабочен. Ситуация для него теперь  была  практически  безнадежной,  Пигги
переполняла крикливая  самоуверенность,  и  изъяснялся  он  не  иначе  как
смутными намеками на таинственные  планы  что-то  устроить,  и  еще  более
неопределенными намеками на какие-то  ужасные  вещи,  которые  произойдут,
если окажется, что ничего не устроено. Во всем  этом  Крис  разбирался  не
больше, чем в своем  собственном  будущем,  а  его  будущее  было  покрыто
мраком. Иногда у Криса появлялось ощущение, будто давнее обвинение Пигги -
"Парень, ты туп!" - написано у него на лбу пылающими буквами.
     Хотя Пигги и окутал тайной свои планы, Крис  догадался,  что  он  уже
обращался к своему папе с просьбой склонить  мнение  Отцов  Города  в  его
пользу на Тестах на Гражданство, и получил категорический  отказ,  который
сопровождался шумным  скандалом,  лишь  слегка  смягченным  вмешательством
матери.  Конечно,  никакого  способа  подготовиться  к  Тестам  не   было,
поскольку они оценивали лишь потенциальные возможности, а  не  достижения;
это, в свою очередь, исключало шпаргалки.
     Было очевидно, что Пигги мысленно возвращается к похождениям Криса на
Рае. Судя по вопросам, которые он задавал, Крис сделал  вывод,  что  Пигги
ищет возможность совершить нечто героическое и сделать это куда лучше, чем
Крис. Крис был достаточно умен, чтобы  усомниться  в  этом,  но,  в  любом
случае, город все еще находился в космосе, и в подвигах нужды не было.
     Кроме того, иногда Пигги по нескольку дней исчезал после занятий.  По
возвращении он объяснял,  что  бродил  по  городу,  подслушивая  разговоры
взрослых пассажиров. По словам Пигги, они  что-то  затевают:  может  быть,
хотят  построить  тайный  передатчик  Дирака  и  с  его  помощью   вызвать
Заблудившийся Город. Крис не верил  ни  единому  слову,  да  и  сам  Пигги
говорил об этом без должной убежденности.
     Действительность для них обоих сводилась к тому, что время  истекало,
и мало-помалу подступало отчаяние. Крису казалось, что он испробовал  все,
но ничто не принесло результата. Повсюду, стоило лишь  оглядеться,  в  его
младших соучениках прорезались таланты и дарования, неистовые, как  пламя,
и рядом с ними Крис напоминал самому себе огарок свечи. Он чувствовал себя
отсталым, как динозавр, и почти таким же неуклюжим и огромным.
     Именно  в  этой  всепроникающей  атмосфере  надвигающейся  катастрофы
сержант Андерсон как-то вечером спокойно сказал:
     - Крис, мэр хочет с тобой поговорить.
     В устах любого другого Крис  воспринял  бы  такие  слова  просто  как
шутку, слишком глупую, чтобы обижаться. Но услышав их от  опекуна,  он  не
знал, что и думать; и безмолвно уставился на полицейского.
     - Успокойся - тебе не пытка предстоит, а кроме того, я не сказал, что
он хочет тебя ВИДЕТЬ. Сядь, расслабься, и я объясню.
     Крис оцепенело сел.
     - Дело в следующем: нам светит еще одна работа. Поначалу все казалось
простым и честным, но конечно, так никогда не  бывает.  (Амальфи  говорит,
что самая большая ложь, которую можно придумать, -  выражение:  "Это  было
так  просто".)  Предполагалось,  что  мы   проведем   конкретные   местные
геологические и горные изыскания - ничего  мудреного,  никаких  масштабных
работ. Обычное дело, правда? Ты видел девиз на ратуше?
     Крис видел. Девиз гласил: "Подстричь Вам газон,  леди?".  Крису  этот
изречение никогда не казалось возвышенным, но он понимал его  смысл.  Крис
кивнул.
     - Отлично. Предполагается, что так всегда и должно быть: мы приходим,
делаем свою работу и вновь уходим. Местные склоки не  в  счет;  мы  в  них
участия не принимаем.
     Но по мере того, как приближался срок  подписания  контракта  с  этим
местечком - оно называется Аргус Три - нам стали давать понять, что мы тут
вторые. Очевидно на Аргусе уже побывал один город, нанятый на эту  работу,
но не выполнил ее должным образом.
     Естественно,  мы  попытались  разузнать  побольше:  нам  не  хотелось
перебивать  контракт  у  другого  города.  Но  колонисты  очень  уклончиво
говорили об этом деле. В конце  концов,  они  проговорились.  Этот  другой
город все еще сидит на планете и утверждает, что ведет работы,  хотя  срок
выполнения контракта истек. Как бы ты поступил в подобном случае на  месте
Амальфи?
     Крис нахмурился.
     - Я знаю только то, что есть в  книгах.  Если  на  планете  находится
город, срок пребывания которого истек, ей следует  вызвать  полицию.  Всем
остальным городам надлежит держаться  подальше,  в  противном  случае  они
могут оказаться вовлеченными в боевые действия, если таковые  будут  иметь
место.
     - Правильно. Похоже, нам попался классический  случай.  Колонисты  не
могут быть слишком откровенны,  так  как  они  знают,  что  каждое  слово,
передаваемое  нам   по   радио,   будет   подслушано;   но   Отцы   Города
проанализировали УЖЕ переданное нам Аргусом Три, и сто к одному, что  тот,
другой город расположился на Аргусе Три навсегда... короче, он  собирается
захватить планету. Аргусцы почему-то не  хотят  вызывать  полицию.  Вместо
этого, они пытаются нанять нас, чтобы мы вышвырнули город-бродягу. Если мы
возьмемся за это, наверняка,  без  "боевых  действий"  не  обойдется  -  и
полиция появится еще до того, как все завершится.
     Правильнее всего, как  ты  сказал,  убраться  подальше  и  побыстрее.
Городам не следует драться друг с другом, а тем более участвовать  в  том,
что может быть расценено как Нарушение закона. Но Аргус Три предлагает нам
шестьдесят три миллиона долларов металлом за избавление от  этого  бродяги
до прибытия полиции, и мэр считает, что мы должны с ним справиться.  Кроме
того, Амальфи ненавидит бродяг - я полагаю, он взялся  бы  за  эту  работу
даже бесплатно. Суть, однако, в том, что он за нее ВЗЯЛСЯ.
     Сержант замолчал и посмотрел  на  Криса,  явно  ожидая  его  реакции.
Поразмыслив, Крис спросил:
     - Что говорят Отцы Города?
     - Они в полный голос говорили НЕТ, пока  не  были  упомянуты  деньги.
После этого  они  пересчитали  казну  и  предоставили  все  на  усмотрение
Амальфи. Они располагали некоторыми дополнительными исходными  фактами,  о
которых я тебе еще не сказал, и эти факты позволяют сделать вывод, что  мы
сможем изгнать бродягу без особого ущерба для себя и, весьма вероятно,  до
того, как полиция узнает о происходящем. Но все  равно,  не  забывай,  что
Отцы Города думают лишь о городе в целом. Если в этой операции  кто-то  из
нас будет убит, им наплевать, лишь бы сам город избежал неприятностей. Они
не сентиментальны.
     - Я уже знаю это, - с чувством сказал Крис.  -  Но  причем  здесь  я?
Почему мэр хочет поговорить со мной? Я не знаю ничего, кроме того, что  Вы
мне рассказали - и потом, он уже принял решение.
     - Он принял решение, - согласился Андерсон, - но ты знаешь многое  из
того, чего не знает он. Он хочет, чтобы, когда  мы  приблизимся  к  Аргусу
Три, ты послушал радиограммы  аргусцев,  а  также  все,  что  нам  удастся
перехватить из разговоров этого бродяги,  и  растолковал  ему  информацию,
которую услышишь.
     - Но почему?
     - Потому что ты единственный человек на  борту,  который  знает  этот
город не понаслышке,  -  медленно  произнес  сержант,  подчеркивая  каждое
слово. - Это твой старый приятель Скрэнтон.
     - Такого не может быть! Нас было несколько сот,  взятых  на  борт  со
Скрэнтона - все, кроме меня, взрослые...
     - Обычный мусор,  который  дает  принудительная  вербовка,  -  бросил
Андерсон с  холодным  презрением.  -  Там  нашлись  один-два  специалиста,
которых мы смогли использовать, но никто из них никогда  не  интересовался
политической жизнью города. Остальные - неудачники, у которых развиты лишь
мускулы, плюс  психопаты.  Мы  вылечили  их,  но  поднять  их  коэффициент
умственного  развития  не  смогли.  Не  имея  ничего  за  душой,  не  имея
Межпланетного Гран-При или тяжелого  физического  труда,  отвлекающего  от
пустых мыслей, они просто ведут растительный образ жизни. Нам - Ирландцу и
мне - не удалось найти ни одного, достойного наших  команд.  Трех  хороших
специалистов мы сделали гражданами, но  остальные  останутся  пассажирами,
пока не умрут.
     Ты оказался счастливой случайностью, Крис. Отцы Города говорят - твое
прошлое на борту Скрэнтона показывает, что ты кое-чего  про  него  ЗНАЕШЬ.
Амальфи хочет использовать твои знания. Возьмешься за это?
     - Я - я попробую.
     - Хорошо. - Сержант повернулся к миниатюрному магнитофону,  лежавшему
рядом. - Вот полная запись всех перехваченных разговоров на Аргусе Три  на
данный момент. Когда ты ее прослушаешь и выскажешь все, что придет тебе  в
голову, Амальфи начнет передавать  нам  радиограммы  с  мостика  напрямую.
Готов?
     - Нет, - сказал Крис с отчаянием, на которое раньше  не  считал  себя
способным. - Еще нет. Моя голова и так уже вот-вот лопнет. Меня  освободят
от занятий на это время? Иначе я не могу согласиться.
     - Нет, - сказал Андерсон, - не освободят.  Если  радиограмма  придет,
когда ты на занятиях, тебя вызовут. Но потом ты снова вернешься  в  класс.
Другими словами, твое обучение будет идти точно так же как раньше, и  если
ты не сможешь вынести новой нагрузки, тем  хуже.  Ты  должен  усвоить  все
четко и прямо сейчас, Крис. Это  работа  ДЛЯ  ВЫЖИВАНИЯ  ГОРОДА.  Либо  ты
берешься за нее, либо нет;  в  любом  случае,  ни  особого  отношения,  ни
осуждения не последует. Ну?
     Крис долго сидел, прислушиваясь к отдающейся в голове  боли.  Наконец
он покорно выдавил:
     - Я берусь.
     Андерсон щелкнул выключателем, и катушки с лентой закрутились.
     Самые первые сообщения, как и говорил  Андерсон,  были  невнятными  и
краткими. Затем они стали длиннее, но еще загадочнее. Крис смог извлечь из
них немногим больше, чем  это  удалось  Амальфи  и  Отцам  Города.  Как  и
обещалось, он переговорил с Амальфи - но из квартиры Андерсонов, по  сети,
которая одновременно передавала все, сказанное мэру, Отцам Города.
     Машины задавали вопросы о размере населения, энергетических ресурсах,
уровне автоматизации и других насущных вещах, но ни на один  из  них  Крис
ответить не мог. Мэр преимущественно слушал; в тех редких  случаях,  когда
его громкий голос вмешивался в разговор, Крис не мог понять,  к  чему  тот
клонит.
     - Крис, та железная дорога, о которой ты упоминал, -  задолго  ли  до
твоего рождения ее разобрали?
     - Я полагаю, около века назад, сэр.  Вы  знаете,  Земля  вернулась  к
железным дорогам в середине  второго  тысячелетия,  когда  иссякли  запасы
ископаемого топлива, и железнодорожное полотно было забрано под посевы.
     - Нет, я этого не знал. Хорошо, продолжай.
     Теперь Отцы Города расспрашивали его о вооружении. На это  он  ничего
путного не мог сказать.
     Однако  настал  день,  когда  положение   резко   изменилось.   Криса
действительно вызвали с занятий, и срочно доставили в маленькую  приемную,
в которой кроме кресла и двух телевизионных экранов  ничего  не  было.  На
одном из экранов Крис увидел  сержанта  Андерсона,  на  другом  помещалась
настроечная таблица.
     - Привет, Крис. Сядь и  будь  внимателен;  это  важно.  Мы  принимаем
сигнал города-бродяги. Мы не знаем, просто ли это маяк, или  они  хотят  с
нами говорить. Амальфи считает маловероятным, чтобы они, в такой ситуации,
включили маяк, - они уже нарушили слишком много  других  законов.  Теперь,
когда ты здесь, мэр попытается выйти с ними на связь  и  хочет,  чтобы  ты
послушал.
     - Хорошо, сэр.
     Крис не слышал сигналов вызова, но  всего  через  несколько  минут  -
теперь они находились довольно близко к Аргусу Три -  настроечная  таблица
на втором экране исчезла, и Крис увидел отвратительно знакомое лицо.
     - Алло. Здесь Аргус-3.
     - "Здесь" НЕ Аргус-3, - быстро произнес  глубокий  голос  Амальфи.  -
"Здесь" город Скрэнтон, штат Пенсильвания, и вам нет смысла это  скрывать.
Дайте мне вашего босса.
     - Нет, минуточку. Кто вы, черт побери...
     - ЗДЕСЬ Нью-Йорк, на связи Нью-Йорк, и я  сказал  "Дайте  мне  вашего
босса". Выполняйте.
     Лицо стало мрачным и озадаченным и после минутного колебания исчезло.
Экран мигнул, и ненадолго вновь появилась  настроечная  таблица,  а  затем
прямо на Криса глянул еще один знакомец.  Невозможно  было  поверить,  что
этот человек его не видит, а сама мысль о подобном пугала насмерть.
     - Привет, Нью-Йорк, - сказал собеседник  приветливо.  -  Так  вы  нас
вычислили. Ну что ж, мы вас тоже раскусили. Эта планета связана контрактом
с нами; уведомляю официально.
     - Запротоколировано, - сказал Амальфи. - Мы  располагаем  сведениями,
что вы находитесь в состоянии Нарушения закона. Аргус Три  заключил  новый
контракт с нами. Самым мудрым поведением было бы подняться и убраться.
     Глаза собеседника не дрогнули. Крис вдруг понял, что тот  смотрит  не
на него, а на изображение Амальфи. - Убирайтесь сами, - не повышая голоса,
сказал собеседник. - У нас разногласия с колонистами, а не с вами.  Мы  не
уберемся без специального распоряжения полиции. Если вы в это  впутаетесь,
останетесь внакладе. Уведомляю официально.
     -   Ваша   самоуверенность,   -   сказал   Амальфи,   -    неуместна.
Запротоколировано.
     Изображение со Скрэнтона сжалось в яркую точку и пропало. Тут же  мэр
спросил:
     - Крис, ты знаешь кого-нибудь из этих ребят?
     - Обоих, сэр. Первый - мелкий головорез по имени Барни. Я думаю,  это
он убил собаку моего брата, когда меня забирали.
     - Знаю таких типов. Продолжай.
     - Другой - Фрэнк Лутц. Когда я находился на борту, он  был  городским
управляющим. Похоже, он до сих пор им и является.
     - Кто такой  городской  управляющий?  А,  неважно,  спрошу  у  машин.
Хорошо. Он выглядит опасным; это так?
     - Да, сэр, он опасен. Он умен и хитер - и у него не  больше  совести,
чем у змеи.
     - Социопат, - сказал Амальфи. - Я так и думал. Последний  вопрос:  он
тебя знает?
     Крис задумался, прежде чем ответить. Лутц видел его лишь  однажды,  и
ему  никогда  больше  не  приходилось  думать   о   Крисе,   -   благодаря
спасительному вмешательству Фрэда Хэскинса.
     - Может быть, сэр, но я думаю, что нет.
     - О'кей.  Сообщи  подробности  Отцам  Города,  пусть  они  подсчитают
вероятности. До тех пор мы рисковать не будем. Спасибо, Крис. Джоэл,  будь
любезен, поднимись наверх.
     - Да, сэр. - Андерсон подождал, пока не услышал,  что  линия  Амальфи
отключилась. Затем его изображение уставилось прямо на Криса.
     - Крис, ты понял, что имел в виду Амальфи, говоря, что  мы  не  будем
рисковать?
     - Э-э - нет, не вполне.
     - Он имел в виду, что мы должны сделать все, чтобы ты не  попался  на
глаза этому Фрэнку  Лутцу.  Другими  словами,  в  ЭТОМ  ДЕЛЕ  НЕ  СЛУЧИТСЯ
КАКИХ-ЛИБО РЕЙДОВ ДЕ ФОРДА. Это ясно?
     Яснее некуда, подумал Крис.





     Система Аргус получила удачное имя: она находилась внутри плотного  и
красивого скопления сравнительно молодых звезд, недалеко от его края,  так
что ночи на расположенных там планетах действительно имели сотню глаз, как
у мифического Аргуса. Молодостью этого скопления объяснялось и присутствие
Скрэнтона, поскольку, как и все звезды третьего поколения, солнце Аргуса и
его планеты были очень богаты металлами.
     Их было немного - всего семь, - из которых лишь  три,  пригодные  для
жизни, получили номера, а колонизирован, фактически, был  только  Аргус-3;
второй годился лишь для арабов, а четвертый  -  для  эскимосов.  Остальные
четыре планеты  формально  принадлежали  к  классу  газовых  гигантов,  но
являлись  скорее  гигантами-недоростками;  самая   большая   из   них   не
превосходила размерами Нептун Солнечной системы. В этом скоплении близость
звезд друг к другу уничтожила большую часть первичного  газа,  прежде  чем
началось активное образование планет; система Аргус была самой большой  из
всех, до сих пор встреченных в этом скоплении.
     Город с гудением опускался на Аргус-3, который настолько  походил  на
Пенсильванию, что у Криса затрепетало сердце; он начал немного сожалеть  о
предстоящем изгнании Скрэнтона - Крис был уверен, что все кончится  именно
так, - потому  что  планета,  несомненно,  стала  для  города  искушением,
которое тот не смог выдержать. Большую часть суши занимали горы, вода была
представлена  тысячами  озер  и  несколькими  небольшими,  очень  солеными
морями.  Планету  густо  покрывали  леса,  состоявшие  преимущественно  из
хвойных растений,  или  растений,  очень  похожих  на  хвойные,  поскольку
эволюция здесь еще не дошла до  цветковых.  Деревья,  напоминавшие  пихты,
имели толстые стволы и вздымались  на  сотни  футов  вверх  -  благородные
великаны с сотнями согбенных плеч, едва держащие свой собственный вес  при
двойной силе тяготения на этой тяжелой от обилия металлов планеты.
     Первым звуком, который услышал Крис на Аргусе-3 после того, как город
опустился, был взрыв шишки неподалеку, громкий как треск  грома.  Одно  из
семян  разбило  окно  на   тридцатом   этаже   теплицы   Макгроу-Хилл,   и
перепуганному персоналу пришлось изрубить его пожарными топорами, чтобы не
дать ему прорасти на подстилке.
     При таких  обстоятельствах  было  не  столь  важно,  где  обосновался
Скрэнтон: железо имелось повсюду. С другой стороны,  на  планете  не  было
места,  защищенного  от  подслушивания   Скрэнтоном   или   лежащего   вне
досягаемости его ракет, к взаимному  неудобству  обеих  сторон.  Площадка,
выбранная Амальфи с невероятной тщательностью, находилась чуть выше уровня
огромного котлована, сделанного  Скрэнтоном  во  время  неуклюжей  попытки
провести  горные  работы,  и  так,  что  между  двумя  кочующими  городами
вздымались высочайшие пики хребта, похожего на Аллеганы.
     Крис  понемногу  упражнялся,  ставя   себя   без   большой,   правда,
уверенности на место Амальфи. По  крайней  мере,  это  была  увлекательная
игра. Место посадки, сделал он осторожный вывод, выбрано, во-первых,  так,
чтобы Скрэнтон, не выслав самолеты, не  смог  бы  видеть,  чем  занимается
Нью-Йорк; и, во-вторых, чтобы  воспрепятствовать  пешему  сообщению  между
городами. Возможно,  до  военного  столкновения  дело  вообще  не  дойдет,
поскольку неизбежное в этом случае появление полиции никого не устраивало.
К тому же, из истории Нью-Йорка было совершенно ясно, что Амальфи искренне
ненавидит все, что наносит городу ущерб, будь то бомбы или ржавчина.
     В прошлом, его стратегия заключалась обычно в том,  чтобы  пересидеть
врагов. Если это не получалось, он пытался их переиграть. На худой  конец,
- старался поссорить их друг с другом. Каждый отдельный случай, сведения о
котором можно было  найти  а  архивах,  представлял  собой  сложную  смесь
хитроумных приемов, но эти три тенденции были  самыми  сильными.  Действие
какой-то одной, в  результате,  оказывалось  особенно  эффективным.  Когда
Амальфи приправлял блюдо, вряд ли  можно  было  выделить  вкус  перца  или
горчицы.
     И не каждый потом мог это блюдо есть; Крис подозревал, что существуют
более утонченные школы кочевой кулинарии. Но Амальфи готовил, как готовил,
и был единственным шеф-поваром в  городе.  Пока  город  не  погиб  от  его
стряпни, а это единственное, что имело значение для горожан и Отцов.
     Похоже, Амальфи надеялся выжить  Скрэнтон  c  Аргуса-3,  устроив  ему
голодную  блокаду.  Нью-Йорк  получил  контракт;  Скрэнтон  его   потерял.
Нью-Йорк мог справиться с этой работой;  Скрэнтон  ее  завалил  и  оставил
после себя огромный желтый котлован, рану, которая не закроется и  за  сто
лет. И пока Нью-Йорк работал,  а  Скрэнтон  голодал  -  тут  в  суп  могли
добавляться только упрямство  и  терпение  -  Скрэнтон  не  мог  захватить
Аргус-3 и сделать планету своим новым домом. Несмотря на то,  что  аргусцы
не могли  вызвать  копов  при  первом  же  признаке  подобного  пиратства,
Нью-Йорк это сделать мог, и, без сомнения, сделал бы. Кочевая солидарность
была сильна и включала в себя ненависть к полиции... Но  она  не  шла  так
далеко, чтобы поощрять подобное  случившемуся  на  Торе-5,  или  выступать
против  полицейских  совместно  с  другим  городом,  например,  ГМТ.  Даже
объявленный вне закона должен остерегаться преступных безумцев,  особенно,
если поначалу кажется, что они на его стороне.
     О'кей; раз Амальфи так решил, пусть  будет  так.  Впрочем,  Крис  все
равно ничего не мог сказать  по  этому  поводу.  Амальфи  -  мэр,  за  ним
горожане и Отцы Города. Крис всего лишь подросток и пассажир.
     Но он знал об этом плане то, что не мог знать ни  Амальфи,  ни  любой
другой житель Нью-Йорка, кроме самого Криса: план не сработает.
     Крис знал Скрэнтон; Нью-Йорк его не знал. Если  Амальфи  намеревается
ТАК действовать против Фрэнка Лутца, его ждет провал.
     Но правильно ли Крис читал мысли  Амальфи?  Пожалуй,  это  был  самый
главный вопрос. После нескольких тревожных  дней,  чрезвычайно  ухудшивших
его успеваемость, - Крис все же задал  его  единственному  известному  ему
человеку, который встречался с Амальфи: своему опекуну.
     - Я не могу тебе сказать, что планирует Амальфи,  потому  что  ты  не
входишь в число лиц, имеющих право это знать, - мягко ответил  сержант.  -
Но твои догадки, Крис, очень близки к истине.
     Карла сердито брякнула кофейную чашку на блюдце.
     - Очень близки? Джоэл, все ваши мужские хитрости просто  бесят  меня.
Крис прав, и ты это знаешь. Так прямо мэру и скажи.
     - Я не имею права, - упрямо повторил Андерсон, что  было  равносильно
признанию. - Кроме того, Крис ошибается в одном: мы не  можем  сидеть  тут
вечно, только для того, чтобы не дать  этому  бродяге  захватить  Аргус-3.
Рано или поздно нам придется заняться своими делами, и в любом случае,  мы
не можем находиться тут после истечения срока контракта.  Боится  Скрэнтон
нарушения или нет, но МЫ не можем  торчать  на  планете,  рискуя  получить
запись в Досье. Есть дата отлета, и есть Закон, и то,  что  мы  хотим  его
соблюсти, делает проблему намного сложнее.
     - Это ясно, - сказал Крис робко. - Но, по крайней мере, я понял часть
плана. И мне кажется, что в нем два больших прокола.
     - Прокола? - удивился сержант. - Где? Какие?
     - Ну, во-первых, они сейчас в Скрэнтоне доведены до отчаяния, а  если
нет, то скоро будут. То, что они вообще находятся в этой части  вселенной,
а не там, куда их направил Амальфи, в тот день, когда я попал  на  борт  к
вам, говорит о том, что их первая работа сорвалась.
     Андерсон щелкнул выключателем на кресле.
     - Вероятность? - бросил он в окружающее пространство.
     - СЕМЬДЕСЯТ ДВА ПРОЦЕНТА, - прозвучало из  ниоткуда,  заставив  Криса
вздрогнуть. Он еще не привык к мысли, что  Отцы  Города  прослушивают  все
разговоры, везде и всегда; помимо прочего, город  служил  им  лабораторией
человеческой психологии.
     - Что ж, очко в твою пользу, - обеспокоенно заметил сержант.
     - Но я еще не закончил, сэр. Дело в том, что теперь, когда ЭТА работа
у  Скрэнтона  тоже  накрылась,  у  него  наверняка  осталось  крайне  мало
продовольствия. Как бы хороша не была наша  стратегия,  она  предполагает,
что другая сторона будет действовать логично. Но в состоянии отчаяния люди
почти никогда не  поступают  логично;  взгляните,  например,  на  действия
немцев в последний год Второй мировой войны.
     - Никогда об этом не слышал, - признался Андерсон. - Но в этом что-то
есть. Дальше?
     - Дальше всего лишь предположение, - сказал Крис, - основывающееся на
том, что я знаю о Фрэнке Лутце, а я его видел всего два раза и еще слышал,
что о нем рассказывал один  из  его  помощников.  Я  не  думаю,  что  Лутц
позволит кому-либо перехитрить его; он всегда  наносит  удар  первым.  Ему
приходится доказывать, что он самый крутой парень в любой ситуации,  иначе
его песенка спета - кто-то другой возьмет верх. В разбойничьем  сообществе
всегда  так  -  взгляните  на  историю  Неаполитанского  королевства   или
Флоренцию времен Макиавелли.
     - Я начинаю подозревать, что ты просто  выдумываешь  эти  примеры,  -
сказал Андерсон, нахмурившись. - Но опять-таки,  в  этом  что-то  есть,  и
никто,  кроме  тебя,  не  имеет  представления  об  этом   малом,   Лутце.
Предположим, ты прав; что мы можем сделать такого, чего не делаем сейчас?
     - Вы можете воспользоваться этим отчаянием, - с готовностью подхватил
Крис. - Если Лутц и его шайка  в  отчаянии,  то  обычные  граждане  должны
находиться в состоянии, когда хочется крушить все подряд. И я уверен,  что
у них нет "граждан" в нашем смысле слова, поскольку помощник, о котором  я
упоминал, проговорился, что у них нехватка препаратов. Я думаю, он  хотел,
чтобы я это услышал, но тогда я не мог понять  смысла  его  слов.  Простые
люди с улицы наверняка ненавидели эту шайку и в лучшие времена.  Мы  можем
использовать их, чтобы скинуть Лутца.
     - Как? - произнес Андерсон с видом  человека,  задающего  вопрос,  на
который нет ответа.
     - Я точно не знаю. Придется действовать на ощупь. Но у меня там есть,
по крайней мере, два друга, один из  которых  имеет  постоянный  доступ  к
Лутцу. Если он еще там, я мог бы туда пробраться и связаться с ним...
     Андерсон поднял руку и вздохнул.
     - Я так и думал, что ты предложишь нечто  подобное,  Крис,  когда  мы
вылечим тебя от этой страсти к увеселительным  поездкам?  Ты  знаешь,  что
сказал Амальфи на этот счет.
     - Обстоятельства меняют дело, - вставила Карла.
     - Да, но - ладно, ладно, сделаем  один  шаг  дальше.  -  Он  еще  раз
щелкнул выключателем и сказал в пространство: - Есть комментарии?
     -  МЫ  НЕ  РЕКОМЕНДУЕМ  ПОДОБНОЕ   ПРЕДПРИЯТИЕ,   СЕРЖАНТ   АНДЕРСОН.
ВЕРОЯТНОСТЬ, ЧТО МИСТЕР ДЕ ФОРД БУДЕТ УЗНАН, НЕДОПУСТИМО ВЫСОКА.
     - Ну вот, видишь? - сказал Андерсон. - Амальфи задал  бы  им  тот  же
вопрос. Он чаще игнорирует их рекомендации, чем соглашается с ними,  но  в
данном случае они говорят именно то, к чему он уже пришел сам.
     - О'кей, - согласился Крис, не очень удивленный. - Я признаю, что это
довольно неудачная идея. Но она у меня единственная.
     - В ней немало резонного. Я передам мэру твои  замечания  и  предложу
сделать попытку каким-то образом расшевелить тамошний зверинец. Может,  он
придумает  другой  способ,  более  безопасный.  Веселее,  Крис;  чертовски
хорошо, что ты мне все это рассказал, и тебе не следует  огорчаться,  если
кое-что из предложенного тобой отвергнут. Всех не победишь, ведь знаешь.
     - Знаю, - сказал Крис. - Но можно попробовать.


     Если Амальфи и придумал какой-то лучший  способ,  чтобы  "расшевелить
зверей" в Скрэнтоне, Крис о нем не узнал; а если этот способ  испробовали,
он не принес заметного результата. Тем временем, город  работал,  Скрэнтон
угрюмо сидел на своем месте, и его молчание казалось грозным, так как дата
окончания  контракта  Нью-Йорка  все  приближалась  и  приближалась.   Без
сомнения, бедный и голодающий, Скрэнтон не  намеревался  уступать  в  этой
игре, ставкой в которой была такая богатая планета как  Аргус-3.  Если  же
Амальфи хотел, чтобы Скрэнтон убрался с планеты, он должен был  вышвырнуть
его или вызвать полицию. Фрэнк Лутц вел себя в точности, как  предсказывал
Крис.
     А потом, в последнюю неделю работы по  контракту,  обрушилась  лавина
событий. Крис узнал новости от своего опекуна.
     - Это все твой дружок Пигги, - проорал  разъяренный  сержант.  -  Ему
взбрело в голову, что он  может  прикинуться  перебежчиком,  пробраться  в
правительство Скрэнтона,  а  потом  осуществить  нечто  вроде  переворота.
Конечно, Лутц ему не поверил, и мы теперь все в пиковом положении.
     Крис не знал, смеяться ему или плакать.
     - Но как Пигги туда попал? - потрясенный спросил он.
     - Это самое скверное. Каким-то образом он внушил двум женщинам мысль,
что они потрясающие шпионки, типа тех, что выступают в роли  куртизанок  -
как  будто  у  какой-нибудь  разбойничьей  верхушки  бывает  недостаток  в
женщинах,  особенно  в  голодное  время!  Одна  из  них  шестнадцатилетняя
девочка, семья которой мечет громы и молнии, и не без оснований. Другая  -
тридцатилетняя пассажирка, сестра одного из летчиков-истребителей Ирландца
Дьюлани. Сестра, заявляют нам теперь  Отцы  Города,  находилась  на  грани
психопатии, почему сама и не получила гражданства; но они разрешили  брату
научить ее летать, потому что считали это полезным  для  ее  психики.  Она
похитила самолет десантной группы, и к тому времени, когда машины  нам  об
этом сообщили, все было кончено.
     - Вы хотите сказать, что Отцы Города слышали, как Пигги с  остальными
все это планировали?
     - Конечно, слышали. Они слышат все - ты же знаешь.
     - Но почему они никому не сказали? - настаивал Крис.
     - Они имеют приказ не выдавать информацию по  своей  инициативе.  Это
тоже хорошо, иначе они тараторили бы по всем  каналам  круглые  сутки  без
перерыва - Отцы Города  абсолютно  лишены  здравого  смысла.  Теперь  Лутц
требует выкуп. Мы заплатили бы любую разумную сумму, но он хочет планету -
ты опять оказался прав, Крис, логикой там и не пахнет - а мы не можем  ему
дать то, чем не владеем, да и могли бы, не дали. Пигги втянул нас в войну,
и даже машины не могут предсказать последствий.
     Крис резко выдохнул.
     - Что мы намереваемся делать?
     - Не могу тебе этого сказать.
     - Нет, меня не  интересует  тактика  действий  или  что-то  подобное.
Только общие соображения. Пигги мой друг - как ни глупо это звучит, но  он
мне действительно нравится.
     - Если тебе не нравится человек, когда он в беде, значит, он  никогда
тебе не нравился, - задумчиво согласился сержант. Я  все  равно  не  много
могу тебе сообщить.  В  целом,  Амальфи  надеется  протянуть  время  таким
образом, чтобы у Лутца создалось впечатление, что он склонен  согласиться.
При этом, колонистов надо уверить в обратном. Машины на  скорую  руку  уже
снабдили  Амальфи  набором  ключевых  слов,  которые  должны  донести   до
колонистов одно, а до  Скрэнтона  другое.  До  окончания  срока  контракта
осталась неделя. Если нам удастся продержаться...  сам  не  знаю,  что  мы
тогда сделаем. Похоже, драка неизбежна. У нас будет один день на то, чтобы
получить причитающуюся плату,  покончить  с  Лутцем  и  убраться  из  этой
системы прежде, чем сюда заявится полиция. Если  они  нас  и  поймают,  по
крайней мере выяснится, что контракт мы выполнили.
     - ПРЕВЫШЕНИЕ ПОЛНОМОЧИЙ, - вдруг сказали Отцы Города,  которых  никто
ни о чем не спрашивал.
     - Ух! Прошу  прощения.  Либо  я  уже  выболтал  слишком  много,  либо
собирался это сделать. Больше ничего не могу сказать, Крис.
     - Но я был уверен, что они не дают предупреждений и прочей информации
по своей инициативе!
     - Не дают, - согласился Андерсон. - Это была не  их  инициатива.  Они
выполняют приказ  Амальфи  прослушивать  разговоры  о  данной  ситуации  и
прерывать их, когда слова становятся слишком вольными. Вот все, что я могу
рассказать - и это  отнюдь  не  самые  лучшие  новости  из  тех,  что  мне
доводилось разносить.


     Оставалась всего неделя, и срок контракта, вспомнил Крис, истекал как
раз накануне его дня рождения. За эти дни должно было  решиться  все:  для
него самого, для Пигги и двух его жертв, для Скрэнтона, для Аргуса-3,  для
города.
     И с такой же четкостью, как он видел, где у него  левая  рука  и  где
правая, Крис понимал, что план Амальфи провалится.
     И вновь камнем, о который этому плану предстояло разбиться, был Фрэнк
Лутц.
     Крис не сомневался, что Амальфи мог бы без труда перехитрить Лутца  с
глазу на глаз, но ситуация складывалась иначе. Любой список ключевых слов,
подготовленный машинами, не сможет долго дурачить Лутца, пусть эти слова и
усыпят сотни глаз Аргуса. Управляющий Скрэнтона имел хорошее  образование,
проницательность и богатый опыт в политике - а теперь, сверх всего  этого,
он подозрителен до безумия. Даже в лучшие времена  Лутц  панически  боялся
утратить власть; если он подозревал друзей, когда  дела  шли  неплохо,  то
вряд ли окажется более доверчив к врагам накануне краха.
     Крис еще плохо разбирался в политике кочевых городов, но  он  немного
разбирался в истории. Кроме  того,  он  знал  скунсов  и  часто  удивлялся
упрямству, с которым бедный Келли  возобновлял  свои  безуспешные  попытки
подружиться с этими зверьками. Возможно, псу они нравились;  скунсы  очень
ласковые существа,  если  ты  достаточно  осторожен.  Но  их  человеческая
разновидность... брр, лучше держаться от нее подальше. Крис  понял  это  с
первого взгляда на Фрэнка Лутца.
     Если даже, пока Нью-Йорк тянет время, Лутц не обрушит на  город  град
ракет, если ухищрения Амальфи полностью усыпят бдительность  управляющего,
если, в последнюю минуту, Нью-Йорк захватит Скрэнтон без единого выстрела,
не потеряв ни одного человека, - если все эти невозможные "если"  сбудутся
- Пигги и двум женщинам уцелеть все равно не удастся.
     В данный момент жалкая экспедиция Пигги и ее  предводитель  наверняка
ворочали шлак. Если Лутц сохранит им жизнь в течение  предстоящей  недели,
он тотчас велит их казнить, едва увидит, что его царство рушится.  Как  бы
быстро ни напал Амальфи на Скрэнтон, когда настанет  час  "Х",  то,  чтобы
отдать приказ об уничтожении заложников, потребуется не более пяти секунд.
Именно по этой причине многие войны на  средневековой  Земле  продолжались
спустя много лет после того, как была позабыта их первопричина: ведь нужно
было получить контрибуции.
     Однако опекуну Криса  подобные  примеры  уже  надоели.  Что  касается
Амальфи и Отцов Города, они настолько ясно определили  свою  позицию,  что
взывать к ним сейчас не имело смысла. Обратись к ним  Крис  опять,  он  не
просто  получил  бы  очередное  "Нет",  за   ним   могли   бы   установить
круглосуточное наблюдение.
     И все же на этот раз он ЗНАЛ, что мэр и Отцы неправы; Крис продумывал
все очень тщательно, постоянно борясь с мыслью, что Амальфи и машины  вряд
ли могли ошибиться... и в любой момент в состоянии разрушить его планы.
     Но если они и знали, что Крис задумал, то не пытались помешать.  Отцы
Города помалкивали. Когда Крис  выскользнул  из  города  следующей  ночью,
никто не пробовал его остановить.  Никто,  похоже,  даже  не  заметил  его
ухода.
     Хотя Крис рассчитывал именно на это, у него возникло чувство  ужасной
неправоты и полного одиночества.





     Крис не рискнул бы отправиться в незнакомые дикие места  ночью;  даже
при нынешнем положении дел он, пожалуй, вышел бы  за  часок  до  рассвета,
имея в запасе немного темноты, чтобы оторваться от возможной погони. Но на
Аргусе-3 ему сопутствовали благоприятные обстоятельства.
     Во-первых, он располагал  компасом  возвращения,  распространенным  в
бродячих городах устройством, стрелка которого всегда указывала  на  самое
сильное из ближайших "спиндиззи"-полей. На планетах приземлившиеся  города
обычно поддерживали слабое поле, чтобы не дать местной атмосфере смешаться
с городским воздухом,  а  когда  город  находился  на  военном  положении,
генераторы постоянно работали на  тот  случай,  если  потребуется  срочный
взлет. Это устройство половину пути будет показывать Крису направление  от
Нью-Йорка; затем компас возвращения начнет уверенно указывать на Скрэнтон.
     Во-вторых, свет. У Аргуса не было луны, но в  его  небе  сияли  сотни
ближайших бело-голубых гигантских солнц, а за ними, в это  время  года,  -
рассеянный свет остального скопления. Совокупное свечение неба почти вдвое
превосходило яркость Земной луны - этого было достаточно, чтобы читать, но
не достаточно, чтобы включилась  цветовая  чувствительность  человеческого
глаза.
     И, что важнее всего, Крис знал сосновые леса и  горы.  Среди  них  он
вырос.
     Он шел налегке, неся лишь небольшой узелок с двумя  банками  полевого
пайка, фляжкой и сменой одежды. "Свежая" одежда представляла собой то, что
на  нем  было  надето,  когда  он  впервые  попал  в  Нью-Йорк;  от   него
потребовалось немалое мужество, чтобы спросить у Отцов Города, сохранилась
ли она. Эта просьба оставила путеводную нить, но большого значения она уже
не имела: когда сержант Андерсон  поймет,  что  Крис  пропал,  у  него  не
возникнет сомнений насчет того, куда он отправился.
     К рассвету Крис почти перевалил через гребень хребта.  В  полдень  он
наткнулся на пещеру, в углу которой сочился  маленький  ручеек  с  ледяной
водой. Он очень осторожно вполз в глубь пещеры, передвигаясь на коленках и
выискивая старые кости, помет, подстилку, - признаки того, что здесь живет
какой-то местный зверь.  Как  он  и  ожидал,  пещера  была  пуста:  редкое
животное устраивает себе логово прямо у проточной воды - слишком  сыро  по
ночам, а вода привлекает массу врагов.  Тогда  Крис  впервые  поел  и  лег
спать.
     Он проснулся в сумерках, наполнил фляжку  из  ручья  и  начал  долгий
трудный спуск с хребта.  Путь  оказался  извилистым,  но,  благодаря  двум
компасам, у него практически не возникало  затруднений  в  ориентировании.
Каждый раз на это уходило не больше пары минут.  Задолго  до  полуночи  он
впервые заметил огни Скрэнтона, слабо сверкающие в долине, будто  капельки
росы  в  паутине.  К  заходу  солнца  он  закопал  свой  узелок  вместе  с
нью-йоркской одеждой - теперь уже сильно  выпачканной  и  изорванной  -  и
направился, пересекая расчищенный периметр Скрэнтона, к той  самой  улице,
по которой его,  так  давно,  волокли  в  город.  На  этот  раз  все  было
по-другому,  и  не  последним  отличием   являлось   наличие   устройства,
необходимого для пересечения поля спиндиззи.
     Его сразу заметили, и двое красноглазых часовых, позевывая, затрусили
ему навстречу; очевидно приближался конец их дежурства.
     - Что ты тут делаешь?
     - Вышел грибов пособирать, - сказал Крис с улыбкой, надеясь, что  она
выглядит достаточно идиотской. - Ни одного не нашел. Странные  у  них  тут
леса.
     Один из сонных  часовых  оглядел  его,  но,  по-видимому,  ничего  не
увидел, кроме казенной одежды и явной глупости. Он лениво обругал Криса  и
спросил:
     - Где ты работаешь?
     - На нагревательных колодцах.
     Стражи  обменялись  взглядами.  Нагревательные  колодцы  представляли
собой глубокие отверстия с электрическим подогревом,  в  которых  медленно
охлаждались стальные слитки. Время от времени их приходилось  чистить,  но
отключать  нагрев  было  неэкономично.  Людей,  выполнявших  эту   работу,
опускали в колодцы в асбестовых  костюмах  на  четыре  минуты  -  как  раз
столько времени требовалось защитным деревянным башмакам, чтобы  вспыхнуть
- затем вытаскивали, давали новые башмаки и вновь загоняли  в  колодец,  и
так продолжалось весь рабочий день. Никто, кроме умственно  неполноценных,
не мог работать в таком аду.
     - Ну ладно, придурок, иди, работай. И не  ходи  сюда  больше,  понял?
Тебе повезло, что мы тебя не пристрелили.
     Крис кивнул,  улыбнулся  и  побежал.  Спустя  минуту,  он  петлял  по
обшарпанным улицам. Его слегка удивило, насколько хорошо он их помнит.
     Укромная нора среди ящиков сохранилась точно в таком же виде, в каком
он и Фрэд ее оставили, даже торчал огарок свечи. Крис  съел  вторую  банку
полевого пайка и уселся в темноте, ожидая.


     Ему не пришлось ждать долго, хотя время КАЗАЛОСЬ бесконечным.  Спустя
примерно час после окончания рабочего дня, он услышал, как кто-то уверенно
топает по лабиринту, а затем ему прямо в лицо ударил луч фонарика.
     - Привет, Фрэд, - сказал Крис. - Рад тебя видеть. Вернее,  буду  рад,
когда ты уберешь этот факел.
     Луч фонарика метнулся к потолку.
     - Это ты, Крис? - произнес голос Фрэда. - Да, вижу,  что  ты.  Но  ты
вырос, должно быть, на целый фут.
     - Пожалуй, да. Жаль, что я не попал сюда раньше.
     Верзила сел и проворчал:
     -  Вот  уж  не  думал,  что  ты  вообще  вернешься.  Правда,  я   это
предчувствовал,  когда  узнал,  с  кем  мы  столкнулись.  Надеюсь,  ты  не
пытаешься перебежать на нашу сторону, как те три идиота.
     - Они еще живы? - спросил Крис со страхом.
     - Да. По крайней мере, час назад были. Но я и в несколько  центов  не
оценил бы их жизнь. Фрэнк со дня на день  бесится  все  больше.  Раньше  я
думал, что понимаю его, но теперь  уже  нет.  Ты  здесь  для  того,  чтобы
попытаться выкрасть этих ребят? Тебе не удастся.
     - Нет, - сказал Крис. - Во всяком случае, не совсем для этого. И я не
пытаюсь перейти на вашу сторону. Нас только удивляет, почему вы  позволили
своему городскому управляющему втравить вас  в  такое  дерьмо.  Наши  Отцы
Города говорят, что у него не все дома, а уж если машины это видят,  вы  и
подавно могли бы заметить. Правда, ты только что сам признался в этом.
     - Слышал я об этих ваших машинах, - медленно  произнес  Фрэд.  -  Они
действительно управляют городом, как рассказывают?
     - Большей частью. Но не они в нем хозяева; хозяин - мэр.
     - Амальфи. Хм-м. По правде сказать, Крис, все  знают,  что  Фрэнк  не
владеет ситуацией. Но мы ничего не можем  поделать.  Предположим,  мы  его
скинем - теперь это несложно - что дальше? Мы остаемся в том же  дерьме  и
еще большей нестабильности.
     - Вы не будете  находиться  в  состоянии  войны  с  моим  городом,  -
напомнил Крис.
     - Да, и это плюс. Но все остальное пойдет по-прежнему. Простая  смена
нескольких имен не добавит денег в кассе или хлеба во рту. - Он  с  минуту
помолчал, а затем язвительно добавил: - Я полагаю, вам  известно,  что  мы
голодаем. Не лично я - Фрэнк своих кормит  -  но  мне  кусок  не  лезет  в
глотку, когда приходится смотреть в  эти  лица  на  улицах.  Большая  игра
Фрэнка против Амальфи это безумие, ясное дело, но кроме нее нам НЕ НА  ЧТО
надеяться.
     Крис молчал. Именно такого он и ждал, и от этого  проблема  легче  не
становилась.
     - Ты не ответил на мой вопрос, - напомнил Фрэд. - Для чего ты  здесь?
Просто собираешь информацию? Тогда мне следует помалкивать.
     - Я пытаюсь подтолкнуть переворот,  -  сказал  Крис.  Это  прозвучало
помпезно, и он смутился, но лучше выразить свою мысль не мог. К тому же он
пытался избежать прямой лжи, что теперь становилось все более  трудным.  -
Мэр сказал, что вы завалили свои контракты скорее всего потому, что у  вас
нет соответствующих машин. Такое случается сплошь  и  рядом  с  маленькими
городами, не имеющими компьютерного управления. А Отцы Города говорят, что
вы МОГЛИ выполнить эту работу.
     - Подожди-ка. Давай все по очереди.  Предположим,  мы  отделаемся  от
Фрэнка и уладим ссору с Амальфи. Могли бы мы получить какую-то  помощь  от
ваших Отцов Города в организации работы по-новому?
     Теперь Крису приходилось лишь гадать, и он, не задумываясь, соврал:
     - Ну конечно. Но сначала мы должны получить  обратно  своих  людей  -
Пигги Кингстон-Троопа и двух женщин.
     В полумраке Фрэд сделал быстрый жест, обрывая Криса.
     - Я вернул бы их сразу, не считая это  частью  сделки.  Но  послушай,
Крис,  дело  тут  непростое.  Ваш  город  сел,  чтобы  выполнить   работу,
предназначавшуюся нам. Если мы, в конце  концов,  ее  сделаем,  кто-то  не
получит платы. Вряд ли Амальфи пойдет на такую сделку.
     - Мэр Амальфи пока-что не предлагает  никакой  сделки.  Но  Фрэд,  ты
знаешь, в чем  состоит  наш  контракт  с  Аргусом.  Одно  из  условий:  мы
выполняем ту работу, которую не  сделали  вы,  верно.  Но  другое  условие
требует избавиться от Скрэнтона. Если вы из  бандитского  станете  честным
городом, мы получим часть платы - а это большая  часть.  Естественно,  мэр
предпочел бы решить проблему, уступив кое-что, - если мы будем драться, на
это уйдут все деньги, да еще придется восстанавливать повреждения  города.
Логично ведь?
     - Гм-м. Полагаю, да. Но если ты хочешь, чтобы  я  рассуждал  логично,
оставь это слово "бандитский". В нем есть доля правды,  но  меня  оно  все
равно бесит. Или мы договариваемся как равные, или нам  вообще  не  о  чем
говорить.
     - Извини, - сказал Крис.  -  Я  в  подобных  вещах  не  очень  хорошо
разбираюсь. Найдись кто-то другой, кто смог бы сюда проникнуть, мэр послал
бы его. Но кроме меня, никого не нашлось.
     - О'кей. Я просто раздражителен, вот и все. Есть  еще  один  нюанс  -
колонисты. Они не станут доверять нам лишь потому, что мы скинули  Фрэнка.
ОНИ не знают, что проблема в нем, и у  них  нет  оснований  верить  новому
городскому управляющему. Если  мы  собираемся  снова  заключить  контракт,
связанный с горными работами, Амальфи придется дать нам  гарантии.  Он  их
даст?
     Крис уже и так залез намного глубже, чем позволяла  ему  совесть.  Он
вдруг понял, что не может увязать сильнее в лжи и неизвестности.
     - Не знаю, Фрэд. Я не спросил, а он не сказал. Я  думаю,  ему  сперва
придется узнать мнение Отцов Города - и НИКТО  не  знает,  что  они  могут
сказать.
     Фрэд присел на корточки,  обдумывая  сказанное  и  машинально  ударяя
кулаком в ладонь. Спустя  минуту,  он  вроде  бы  собрался  еще  о  чем-то
спросить, но так и не задал этого вопроса.
     - Ладно, - пробормотал он наконец, - в каждой сделке  есть  морковка.
Думаю, мы рискнем. Тебе придется остаться  здесь,  Крис.  Головы  Барни  и
Хаггинса я достаточно легко могу разбить друг о друга, но  голова  Фрэнка,
не забывай, другое  дело.  Когда  начнется  настоящая  схватка,  он  может
оказаться намного резвее меня - а кроме того, ему  наплевать,  кто  еще  в
городе может пострадать. Если мне удастся его скинуть, я вернусь за  тобой
сразу же, но тебе лучше не высовываться, пока все не кончится.
     Крис и  не  ожидал  ничего  иного,  но  перспектива  вновь  сидеть  в
бездействии все равно его огорчила. Однако, она кое о чем ему напомнила.
     - Я останусь здесь. Но Фрэд, если почувствуешь, что не получается, не
жди, пока положение станет безнадежным. Дай  мне  знать,  и  я  постараюсь
вызвать подмогу.
     - Ну... ладно. Но лучше, чтобы никто из посторонних не появлялся тут,
если все пойдет не так  гладко.  Если  кто-нибудь  в  городе  увидит,  что
Нью-Йорк приложил к этому  руку,  даже  люди,  ненавидящие  Фрэнка,  вновь
окажутся на его стороне. Последнее время мы тут все немного чокнутые.
     Он с мрачным видом встал и взял фонарик.
     - Надеюсь, ты предложил честную сделку, - хмуро сказал он. -  Мне  не
нравится это дело. Фрэнк мне  доверяет.  По-моему,  я  последний  человек,
которому он доверяет. И мне он почему-то всегда нравился, хотя я и знал  с
самого  начала,  что  он  мерзавец.  Некоторые  люди  почему-то   вызывают
симпатию. И перспектива нанести ему удар в спину меня не радует.  Конечно,
он это заслужил, но все равно, я не сделал бы такого, если бы  не  доверял
тебе больше.
     Он повернулся к выходу из лабиринта. Крис сглотнул и выговорил:
     - Спасибо, Фрэд. Удачи тебе.
     - Сиди смирно. Я зайду за тобой.


     По возможности, Крис не торчал в норе безвылазно,  но  все  равно  он
скоро обнаружил, что потерял счет времени. Он ел, когда чувствовал  голод,
- хотя все припасы из укрытия были унесены, Фрэд не заметил один небольшой
тайник - и спал как можно больше. Сон был, однако, недолгим и беспокойным,
потому что теперь, в бездействии и полной  неизвестности,  Криса  охватили
напряжение и тревога, усиливающиеся час от часу.
     Наконец Крис решил, что  крайний  срок  истек.  После  этого  исчезла
всякая  возможность  уснуть;  с  минуты   на   минуту   он   ожидал   шума
приближающейся схватки или усиливающего гудения, означавшего, что Скрэнтон
вновь уносит его. Тесное пространство норы делало это напряжение еще более
кошмарным. При первых слабых звуках в лабиринте Крис судорожно вскочил  и,
как заяц, бросился бы наутек, если бы было, куда бежать.
     В неверном свете фонаря Фрэд выглядел ужасно; лицо  его,  изможденное
бессонницей, покрывала многодневная щетина. Под глазом  сиял  великолепный
синяк.
     - Вылезай, - кратко бросил он. - Дело сделано.
     Крис последовал за Фрэдом в полумрак склада, казавшийся  ярким  после
душной черноты норы,  а  затем  в  непереносимое  сияние  послеполуденного
солнца.
     - Что с Фрэнком Лутцем? - затаив дыхание, спросил он.
     Фрэд смотрел прямо  перед  собой,  затем  произнес  голосом,  начисто
лишенным всякого выражения.
     - Мы от него избавились. Тема закрыта.
     Крис торопливо сменил тему. - Что будет теперь?
     - Тут нужно еще кое-что подчистить, и нам пригодилась бы помощь. Если
бы ты сейчас связался со своими друзьями, мы могли бы их впустить -  если,
конечно, Амальфи не пошлет группу высадки.
     - Нет, всего двоих.
     Фрэд кивнул. - Двое хороших ребят в полном снаряжении должны тут  все
привести в порядок максимум за день. - Он  окликнул  пролетавший  Жестяной
Кэб. Тот покорно опустился возле  них,  и  Крис  увидел  в  нем  несколько
пулевых отверстий. Невозможно было определить их давность, но Крис  решил,
что им нет и недели. - Я доставлю  тебя  на  радиостанцию,  и  ты  сможешь
поговорить оттуда. А потом оформим сделку.
     И тогда наступит час, которого Крис ждал со смертельным  ужасом.  Ему
придется говорить с Андерсоном и Амальфи и рассказать, что он сделал,  что
заварил, и какие обязательства наложил на них.
     Он не затруднялся в определении своих ощущений по  этому  поводу.  Он
испытывал страх.
     - Давай, запрыгивай, - сказал Фрэд. - Чего ты ждешь?





     Город, в соответствии с традицией, по-прежнему управлялся из  ратуши,
но командный пункт находился  в  шпиле  Эмпайр-Стейт-Билдинг.  Именно  там
Амальфи принял их всех - Криса, Фрэда и сержантов Андерсона и  Дьюлани,  -
ибо находился там постоянно с того  момента,  как  прозвучала  тревога,  и
поскольку официально ее еще не отменили.
     Это было потрясающее место, до потолка набитое экранами,  сигнальными
лампами, приборами,  автоматическими  картами  и  массой  устройств,  даже
названий которых Крис не знал; но сейчас его  больше  интересовал  мэр,  в
данный момент разговаривающий с Фрэдом.
     Легендарный  Амальфи  оказался   полной   противоположностью   своему
воображаемому облику. Крис не мог точно сказать, каким он представлял себе
этого человека. Возможно,  более  рослым,  стройным  и  героическим  -  но
определенно не низеньким полным мужчиной с бычьей шеей,  совершенно  лысой
головой и такими огромными руками, что, казалось,  он  может  крошить  ими
камни. Довольно странным дополнением  к  этому  была  сигара,  которую  он
держал в сильных пальцах с почти женской нежностью, и которой  затягивался
с неизменным наслаждением. Поскольку не было места для выращивания табака,
никто другой в городе не курил  -  НИКТО  другой.  Сигара  становилась  не
просто символом власти; она была  символом  богатства  города,  как  снег,
привозимый с гор для римских императоров, и Амальфи относился к ней как  к
сокровищу. Размышляя, он медленно вертел  ее  и  разглядывал,  будто  все,
происходящее  в  его  голове,  сосредотачивалось  в  красноватом   тлеющем
кончике.
     Мэр говорил Фрэду:
     - Решить вопрос с машинами хлопотно,  но  в  принципе,  несложно.  Мы
можем одолжить вам наш агрегат Воспроизведения до  тех  пор,  пока  он  не
сделает  свою  копию;  затем  вы  перенастроите  дочернюю  машину,  будете
загружать в нее металлолом, и получите Отцов Города в нужном количестве  -
примерно треть того, что есть у нас. Это  займет  лет  десять.  Вы  можете
использовать это время на загрузку в них данных, потому что  поначалу  они
будут идиотами, если не считать вычислительных функций.
     Тем временем, мы просчитаем вашу работу на своих  машинах.  Поскольку
мы доверяем их решениям, и поскольку Крис говорит, что вы  человек  слова,
это означает, что мы выступим гарантом вашего контракта с аргусцами.
     - Большое спасибо, - сказал Фрэд.
     - Не стоит, - буркнул Амальфи. - Дело взаимное. По правде сказать, мы
получили больше, чем могли бы ожидать - мы кое-чему у вас  научились.  Что
возвращает нас  к  нашему  решительному  другу  мистеру  де  Форду.  -  Он
повернулся к Крису, который безуспешно пытался удержать готовое выпрыгнуть
сердце. - Я полагаю, Крис, тебе известно, что для тебя  настал  день  "Д":
сегодня твое восемнадцатилетие.
     - Да, сэр. Конечно.
     - Так вот, у меня есть  для  тебя  работа,  если  ты  согласишься.  Я
обдумываю это с того самого дня, как мне о ней  впервые  сказали,  и  могу
сказать лишь, что она тебе подходит.
     Крис сглотнул. Мэр внимательно изучал сигару.
     - Она  требует  редкостного  сочетания  дарований  и  особого  склада
характера.   Необходимо   обладать   смелостью,   воображением,    умением
импровизировать и одним взглядом окидывать сложную ситуацию в целом. В  то
же время, она требует расчетливости и осторожности, потому что даже  самые
смелые  идеи  и  поступки  не  должны  идти  в  ущерб  сохранности  людей,
материалов, времени, денег. Как ты думаешь, какого рода эта работа?
     - ВЫСШЕЕ АРМЕЙСКОЕ ОФИЦЕРСТВО, - незамедлительно  провозгласили  Отцы
Города.
     - Я не с вами разговариваю, - взревел Амальфи. Он явно был раздражен,
но Крису показалось, что это старое раздражение, почти привычное. - Крис?
     - Сэр, конечно, они правы. Я и сам подумал  бы  об  этом,  набравшись
смелости. По крайней мере, все  большие  военачальники  обладали  чертами,
которые вы указали.
     - О'кей. Что касается навыков, их требуется  масса,  но  кардинальным
является лишь один. Этот  человек  должен  быть  первоклассным  культурным
морфологом.
     Крис узнал этот термин, почерпнутый  из  произведений  Шпенглера.  Он
обозначал ученого, который мог  оценить  любую  культуру  в  любой  стадии
развития, соотнести ее с  другими  культурами  на  аналогичных  стадиях  и
предсказать ее дальнейшее развитие.  Такое  умение  вряд  ли  когда-нибудь
могло потребоваться обычному генералу.
     -   Необходимые   склонности   у   тебя   есть,   в   том   числе   и
предрасположенность к подобному анализу. Многие горожане умеют его делать,
но ни у кого он не выходит так удачно, как у  тебя.  Мастерство,  конечно,
появится лишь со временем и с практикой... времени  у  тебя  будет  масса.
Отцы Города дают тебе пятилетний испытательный срок.
     Что касается города, у нас раньше такой должности в списке  не  было,
но изучение Скрэнтона и некоторых преуспевающих городов убедило  нас,  что
она нам необходима. Берешься?
     Голова Криса шла кругом от гордости и непонимания.
     - Простите, господин мэр, но что это за должность?
     - Городской управляющий.
     Крис уставился на сержанта Андерсона, но его опекун выглядел столь же
ошеломленным,  как  и  он  сам.  Спустя  мгновение,  сержант  торжественно
подмигнул. Крис не мог вымолвить ни слова; наконец, ему  удалось  кивнуть.
Это было единственное, на что он оказался способен в данный момент.
     - Хорошо. Отцы Города предвидели,  что  ты  согласишься,  так  что  с
сегодняшнего дня тебе в еду уже  добавляют  препараты.  Поздравляю  вас  с
гражданством, мистер де Форд.
     Даже сейчас, мысли Криса странным образом  оставались  в  стороне  от
происходящего. Он думал о первопричине, заставившей его стремится к долгой
жизни; о надежде вернуться домой. Ему никогда не приходило в голову, что к
тому времени там не останется ничего ему близкого. Даже сейчас Земля  была
невероятно далекой, и не только в пространстве, но и в его сердце.
     Его понимание слова "дом" изменилось. Он заслужил долгую жизнь, но  с
ней пришли новые узы и новые обязательства; не вечное детство на Земле,  а
жизнь ради звезд.
     Он заставил себя переключить внимание  на  происходящее  в  командном
пункте.
     - А как Пигги? - с любопытством спросил он. - Я разговаривал с ним на
обратном пути. Похоже, он многому научился.
     - Слишком поздно, -  сказал  Амальфи,  и  голос  его  стал  неумолимо
суровым. - Он сам выписал себе билет. Билет  пассажира.  Кигстон-Трооп  не
лишен смелости и инициативы, не спорю - но это не  та  смелость  и  не  та
инициатива. Ему не хватает  рассудительности  и  творческого  воображения.
Подобного рода ловушка всегда будет подстерегать и тебя, Крис. Это один из
аспектов твоей должности, о котором нельзя забывать.
     Крис вновь кивнул, но сейчас предостережение не могло  испортить  ему
настроение, потому что настал  самый  счастливый  момент  в  его  жизни  -
момент, когда Фрэд Хэскинс, новый управляющий Скрэнтона, пожал ему руку  и
хрипловато произнес:
     - Перейдем к делу, коллега.







Популярность: 5, Last-modified: Thu, 05 Jul 2001 14:19:06 GmT