СПИСОК ДЕЙСТВУЮЩИХ ЛИЦ

   Хилари Билл-Тосмен - владелец поместья Холбедз.
   Слуги в Холбедзе:
   Казберт - управляющий.
   Мервин - старший лакей.
   Найджел - второй лакей.
   Уилфред (Киски-Ласки) - повар.
   Винсент - садовник и шофер.
   Том - временный помощник на кухне.
   Гости Холбедза:
   Трой Аллейн - известная художница.
   Полковник Фредерик Блохтон Форестер - дядя Хилари.
   Миссис Форестер - жена полковника.
   Альфред Маульт - слуга полковника.
   Мистер Берт Смит - эксперт по антиквариату.
   Крессида Тоттенхейм - невеста Хилари.
   Представители закона:
   Майор Мачбенкс - начальник тюрьмы в Вэйле.
   Суперинтендант Рейберн - полицейское отделение в Даунло.
   Суперинтендант Родерик Аллен - отдел уголовного розыска.
   Инспектор Фокс - отдел уголовного розыска.
   Сержант Томпсон - специалист  по  отпечаткам  пальцев  отдела  уголовного
розыска.
   Сержант Бейли - фотограф отдела уголовного розыска.
   Прочие гости и констебли.



ХОЛБЕЛЗ



   - Когда мой предок разорился  во  время  великой  депрессии,  -  произнес
Хилари Билл-Тосмен, легонько  постукивая  кончиками  пальцев  одной  руки  о
другую, - он занялся ремеслом старьевщика. Вам не мешает моя болтовня?
   - Нет.
   - Спасибо. Учтите, что я не  имею  в  виду  ничего  унизительного.  Итак,
обратившись к костям и тряпкам, он вступил в отношения  партнерства  с  моим
дядюшкой Бертом Смитом, который к тому времени уже имел в своем распоряжении
лошадь, повозку и какой-никакой жизненный  опыт.  Кстати,  "дядюшка"  -  это
титул, присвоенный из чистой любезности.
   - Да?
   - Завтра вы с ним познакомитесь.  Мой  предок,  к  тому  времени  недавно
овдовевший, заплатил за партнерство тем, что  расширил  бизнес,  привнеся  в
него фамильные реликвии, которые удалось утаить от хищных кредиторов.  Среди
них оказалась довольно  дорогостоящая  мейссенская  ваза,  которую  с  точки
зрения эстетической я всегда считал исключительно уродливой. Дядюшка Берт  -
а ему тогда явно не хватало эрудиции, присущей представителям высших  кругов
названной профессии, - вне  всякого  сомнения,  вывалил  бы  данный  предмет
вместе с прочим  наследством  под  ближайший  забор,  однако  папочка  сумел
раздобыть четкий документ  без  всякой  казуистики  и  отправил  дядюшку  на
Бонд-стрит, где тот провернул ослепительную сделку.
   - Великолепно. Пожалуйста, не двигайте руками.
   - Постараюсь. Партнеры процветали. К тому моменту, когда мне  исполнилось
пять, у них уже были две лошади, две повозки и положительное сальдо в банке.
Между прочим, поздравляю вас: вы не  сделали  ни  единого  намека  на  фирму
"Стептой и Сын". О своих новых знакомых я сужу именно с этой  точки  зрения.
Мой  отец,  неожиданно  открывший  в   себе   яркий   коммерческий   талант,
воспользовался все той же депрессией и скупил многое  по  дешевке,  чтобы  -
пусть и ценой потрепанных в период нестабильности нервов -  продать  дорого.
Наконец настал знаменательный день, когда он надел  лучший  костюм,  повязал
галстук, на который  уже  имел  полное  право,  и  сбыл  остатки  фамильного
достояния своему доброму приятелю, королю Фаруку,  за  непомерную  сумму.  А
была это венецианская люстра, на удивление вульгарная.
   - Подумать только!
   - Операция  имела  самые  благоприятные  последствия:  поток  благодеяний
остановила лишь смерть Его  Величества,  однако  к  тому  времени  мой  отец
учредил на Саут-Молтон-стрит магазин, а дядя Берт,  избрав  для  себя  более
подходящее  окружение,  заправлял  целой  конюшней  лошадей  с  повозками  и
наслаждался значительно расширившимся кругозором.
   - А вы?
   - Я? Вплоть до семилетнего возраста я делил двухкомнатные апартаменты  на
Смолс-Ярд, переулок Чип-джек, номер четыре, с моим отцом и названым дядей.
   - Входили в курс дела?
   - Можно сказать и так. Заодно я постигал  основы  английской  литературы,
искусствоведение, начала арифметики.  Образованием  руководил  отец.  Каждое
утро он задавал три урока, которые следовало вызубрить к возвращению  его  и
дяди Берта после дневных трудов. После ужина папочка занимался  продолжением
моего обучения до тех пор, пока я не падал со стула.
   - Бедный мальчик!
   - Вы так думаете? Знаете, мои дядя и тетя считали точно так же. Я имею  в
виду родственников моего отца с материнской  стороны,  полковника  и  миссис
Форес-тер.  С  ними  вы  завтра  тоже  познакомитесь.  Их  зовут  Блохтон  и
Колумбелия Форестер, но в семейном кругу они всегда были дядя  Блох  и  тетя
Клумба. Эти прозвища стали настолько привычными, что перестали забавлять.
   - Они вмешались в ваше образование?
   - Вот именно. Деловая активность моего отца позволила  им  перебраться  в
Ист-Энд. Как-то раз тетушка Клумба - в то время энергичная молодая женщина -
постучала зонтиком в мою запертую дверь и, получив доступ внутрь, дала  волю
своему языку, причем ее невоздержанным комментариям весьма  крепко,  хотя  и
менее бурно, вторил супруг. Ушли они  в  полной  ярости  и  тем  же  вечером
вернулись с предложением.
   - Взять на себя заботу о вашем образовании?
   - И заботы о моей особе. Так сказать, целиком. Сперва отец  послал  их  к
черту, несмотря на свое хорошее отношение к родственникам, но в конце концов
поддался  на  уговоры,  поскольку  наше  обиталище  подлежало  сносу   из-за
антисанитарии, а новое подыскать было очень и очень непросто.  Думаю  также,
что на него подействовали слезы, проливаемые службой защиты детей. Как бы то
ни было, в итоге я отправился к дяде Блоху и тете Клумбе.
   - Вам у них понравилось?
   - Да. Контакта с отцом я не терял. Он помирился с Форестерами, и мы часто
обменивались визитами. Когда мне исполнилось тринадцать, дела отца  шли  уже
настолько хорошо, что он был способен оплачивать мою учебу в школе,  которую
когда-то кончал сам. К счастью, он записал меня туда с самого рождения.  Это
обстоятельство несколько облегчило для нас  обоих  неприятную  необходимость
быть кому-то обязанными, однако я сохранил живейшее чувство  признательности
дяде и тете.
   - Мне не терпится с ними познакомиться.
   - Их считают эксцентричными личностями. Впрочем, мне так не кажется.  Вам
придется составить собственное мнение.
   - А в чем заключается их эксцентричность?
   - Ну.., в общем, в пустяковых отклонениях от общепринятых норм поведения.
Например, они никогда не отправляются в путь без зеленых  холщовых  зонтиков
весьма почтенного возраста. Зонтики раскрываются с  самого  утра,  поскольку
дядя и тетя предпочитают их прохладную тень прямому свету. Кроме  того,  они
возят  с  собой  большую  часть  семейных  сокровищ:  тетя  Клумба  -   свои
драгоценности, дядя Блох - акции и ценные бумаги,  и  они  оба  -  несколько
очень милых предметов искусства, с которыми я и сам  ни  в  коем  случае  не
пожелал бы расстаться. Еще они прихватывают крупные суммы наличными.  Купюры
обычно лежат в чемодане со старой дядиной формой. Он в отставке.
   - Пожалуй, это действительно немного эксцентрично.
   - Вы так считаете? Может быть, вы и правы. Но продолжим. Мое образование,
сперва не выходившее  за  рамки  общепринятого,  было,  по  настоянию  отца,
расширено. Я овладел научными аспектами той  области  коммерции,  в  которой
проявил особый талант. Ко времени смерти  отца  я  уже  считался  признанным
авторитетом европейского масштаба по обширному периоду  китайской  керамики.
Мы с дядюшкой Бертом  сильно  разбогатели.  Как  говорится,  чего  бы  я  ни
касался, все обращалось в золото. Короче  говоря,  я  принадлежал  к  классу
имущих. Ну и для полного комплекта - честное слово, это почти  смешно,  -  я
стал дико удачливым игроком и  сорвал  на  скачках  два  больших  приза,  не
облагаемых налогом. Пример мне подал дядя Берт.
   - Прекрасно.
   - Да, неплохо. Богатство позволило мне удовлетворить собственные причуды,
которые вы, пожалуй, сочтете не уступающими эксцентричности дяди и тети.
   - Например?
   - Например, возьмите хоть этот дом. И  слуг.  Особенно,  наверное,  слуг.
Начиная со времен Тюдоров и вплоть  до  первого  десятилетия  девятнадцатого
века Холбедз принадлежал  моим  предкам  Билл-Тосменам.  Фактически  их  род
считался в этих местах самым древним и уважаемым. Его  девизом  искони  было
простое слово "Уникальность", то есть отсутствие ровни. Предки следовали  не
только духу этого девиза, но и его букве: они  отвергали  сословие  пэров  и
вели себя так, будто в их жилах текла королевская кровь. Может быть, я  тоже
кажусь вам надменным, но, уверяю, что по  сравнению  с  ними  я  -  скромная
фиалка у обросшего мхом камня.
   - Почему же столь гордый род оставил Холбедз?
   - Потому, дорогая моя, что семья разорилась. Они вложили все, что  имели,
в Вест-Индию и потеряли все до последнего пенни  при  отмене  рабства.  Могу
только сказать, что так им и надо.  Поместье  было  назначено  к  продаже  с
торгов, но находилось в весьма скверном состоянии, по каковой причине  никто
им не соблазнился, а поскольку время тогда  не  внушало  надежд  на  светлое
будущее, то Холбедз просто кинули на произвол судьбы агонизировать в руинах.
   - Вы его выкупили?
   - Два года назад.
   - И восстановили?
   - Именно этим я сейчас и занимаюсь.
   - За бешеные деньги?
   - Вот именно. Впрочем, надеюсь, результаты не вызывают у вас возражений?
   - Никаких. Ну, что ж, пока все, - сказала Трой Аллен.
   Хилари встал и устремился взглянуть на свой портрет.
   -  Потрясающе!  Я  в  восторге,  что  вы  не  изменяете  так   называемой
пластической живописи. Право, было бы очень неприятно оказаться сведенным  к
набору геометрических фигур, какими бы привлекательными они  ни  казались  с
абстрактной точки зрения.
   - Да?
   - Да. Хотя, конечно, Королевская антикварная гильдия, или КАРГа,  как  ее
прозвали,  без  сомнения,  сочтет  этот  портрет  авангардным.  Как   насчет
коктейля? На часах уже половина первого.
   - Можно мне сначала привести себя в порядок?
   - Разумеется! Вы, вероятно,  предпочитаете  сами  управляться  со  своими
инструментами, но если нет, то Мервин, я уверен, с удовольствием вымоет ваши
кисти.  Он,  если  помните,   до   того,   как   угодить   в   тюрьму,   был
художником-оформителем.
   - Прекрасно. В таком случае мне остается только отмыться самой.
   - Когда будете готовы, присоединяйтесь ко мне.
   Трой  сняла  рабочий  халат,  поднялась  по  лестнице,  прошла   в   свою
восхитительно теплую комнату, оттерла руки в ванной  и  начала  приглаживать
коротко остриженные волосы, глядя при этом в окно.
   За парком, частично  облагороженным  садовниками,  тянулись  болота.  Под
свинцово-серым небом они словно перетекали одно в  другое,  безразличные  ко
всему, даже к  своей  косматой  мантии  из  низкого  кустарника,  и  гнетуще
пустынные. Между двумя темными холмами  виднелся  короткий  участок  дороги,
ведущей к тюрьме. Ветер нес ледяную крупу.
   "Не хватает только собаки Баскервилей, - подумалось Трой, - и слава Богу,
что хозяину пока не Пришло в голову устранить этот недостаток".
   Прямо под ее окном приткнулась покосившаяся оранжерея, которая  когда-то,
должно быть, тянулась вдоль всего восточного крыла. Хилари уверял, что скоро
она будет снесена, но пока что развалины не радовали глаз.  Сквозь  разбитые
стекла торчали верхушки молодых елок, все остальное покрывал слой грязи, а с
одной стороны крыша полностью обвалилась. Хилари сказал, что  когда  Трой  в
следующий раз навестит Холбедз, она будет взирать на лужайки  и  кипарисовую
аллею, ведущую к фонтану с каменным  дельфином.  Интересно,  смогут  ли  эти
новшества хоть сколько-нибудь  смягчить  гнетущее  впечатление  от  зловещих
холмов в отдалении?
   Между  будущим  садом  и  болотами  тянулся  распаханный  склон,  посреди
которого крутилось и размахивало рукавами на декабрьском  ветру  потрепанное
пугало, похожее на жалкий призрак Арлекина.
   В  поле  зрения  показался  человек  в  зюйдвестке;  наклонивший   голову
навстречу ветру, он толкал перед собой тачку.
   "Винсент, - решила Трой. - Садовник и  шофер...  А  он  чем  прославился?
Мышьяк? Кажется, да. И, по-моему, все это правда. Или  нет?"  Пугало  бешено
раскачивалось на своей палке. Ветром вперемешку со  снежной  крупой  уносило
два клочка соломы.



   Трой жила в Холбедзе всего пять дней, но уже успела проникнуться  броским
великолепием дома и его несколько вызывающей атмосферой. Когда она появилась
здесь, чтобы написать портрет владельца, Хилари обронил  два-три  намека  на
необычность обслуживающего персонала. Сперва Трой решила, что это всего лишь
неудачный розыгрыш, однако вскоре поняла свою ошибку.
   За ланчем им прислуживали Казберт, к  которому  Хилари  обращался  как  к
дворецкому, и второй лакей, Найджел.
   Казберт был лысым человеком лет шестидесяти, с громким голосом,  большими
руками  и  постоянно  потупленным  взором.  Обязанности  свои  он   выполнял
безупречно,  как  и  его  помощник,  но  в  целом  оба  держались  несколько
напряженно, вернее, натянуто. Они как бы старались  стушеваться,  как  можно
меньше попадаться  на  глаза,  причем  создавалось  впечатление,  что  стоит
обратить на них внимание, и они тут же затрясутся от страха. Их манеры так и
подмывало назвать вороватыми. Трой  не  смогла  решить,  насколько  в  таком
впечатлении  повинны  намеки  хозяина,  а  насколько   ее   непосредственные
наблюдения, но  в  любом  случае  ей  было  непросто  привыкнуть  к  слугам,
набранным из числа убийц.
   Казберт, например,  убил  любовника  своей  жены,  симпатичного  молодого
парня.  Хилари  пояснил,  что  благодаря  наличию  смягчающих  обстоятельств
смертную казнь заменили пожизненным заключением, которое,  в  свою  очередь,
сократили до восьми лет за примерное поведение.
   По словам  Хилари,  Казберт  -  безобиднейшее  создание  в  мире.  Просто
молодчик,  которого  он  накрыл  в  постели  со  своей  женой,  обозвал  его
рогоносцем и плюнул в лицо. Тут любой бы не выдержал.
   Бывшего художника-оформителя Мервина осудили, кажется, за то, что он убил
вора с помощью так называемой "детской ловушки". "Знаете, - говорил  Хилари,
- его, честное слово, совершенно напрасно обвинять в случившемся. Он  же  не
собирался никого убивать, а  просто  хотел  задержать  того,  кто  попробует
проникнуть в дом. Человек всего-навсего неверно оценил потенциальную энергию
старой железки, пристроенной на верхушке двери. Вполне понятно, что приговор
просто сразил Мервина, и бедняга повел себя  настолько  неудовлетворительно,
что был переведен в Вэйл".
   Двое остальных слуг тоже совершили по убийству. Повара звали  -Уилфредом,
но среди своих он носил прозвище Киски-Ласки за любовь к кошкам.
   "Он, собственно говоря, и учился  на  повара,  -  рассказывал  Хилари,  -
просто оказалось, что он мужчина не на все сто процентов, потому и  попал  в
тюрьму. А там ему в один несчастный день попался стражник,  который  терпеть
не мог кошек  и  плохо  обращался  с  ними.  Из-за  этого  они  с  Уилфредом
подрались.  Первым  напал  Уилфред.  Получилось  так,  что  тюремщик  сильно
ударился головой о стену камеры  и  умер.  Меру  наказания,  понятное  дело,
значительно утяжелили".
   Второй лакей Найджел долгое время работал конюхом,  а  затем  формовщиком
восковых изделий, пока не свихнулся на религиозной  почве.  Хилари  говорил,
что бедняга попал в секту  каких-то  фанатиков,  не  выдержав  тягот  жизни.
Однако никакого облегчения не последовало, вот его разум и не выдержал, и  в
припадке умоисступления Найджел убил  одну  особу,  о  которой  до  сих  пор
говорит не иначе как о "грешной леди". Его отправили в Бродмур, где - хотите
верьте, хотите нет - он исцелился.
   - Надеюсь, я не покажусь ему грешной? - спросила Трой.
   - Нет-нет, даю вам слово. Вы относитесь к совершенно другому типу женщин,
да  и  Найджел  полностью  пришел  в  себя.  Он  стал  очень  уравновешенным
человеком, только иногда плачет,  когда  вспоминает  о  своем  преступлении.
Кстати, у него дар скульптора. Если на Рождество будет снег, я  попрошу  его
слепить что-нибудь для нас из снега.
   Наконец, в поместье служил садовник Винсент.  После  завершения  разбивки
парка предполагалось нанять целый штат садовников, а пока  обходились  одним
Винсентом и временными рабочими.
   - Фактически, - говорил Хилари, - он не убийца. Он пал  жертвой  нелепого
недоразумения по поводу небрежного обращения с препаратом  мышьяка  и  более
дурацкого, чем обычно, состава присяжных. Однако удачно  поданная  апелляция
несколько поправила  положение,  правда,  после  мучительного  интервала.  В
общем, Винсент - прирожденный неудачник.
   - Но каким образом вам удалось так  подобрать  слуг?  -  поинтересовалась
Трой.
   -  Уместный  вопрос!  Видите  ли,  купив  Холбедз,  я  решил  не   только
восстановить его былой вид, но и возродить прежние  обычаи.  Однако  мне  не
улыбалось  сносить  угрюмое  ворчание  деревенской  карги  или   маяться   с
супружеской парой каких-нибудь неаполитанцев, которые сперва продержат  меня
пару недель на макаронах, а потом испарятся  без  предупреждения.  С  другой
стороны, порядочные  слуги,  особенно  те,  которых  можно  найти  в  данной
местности, меня тоже не  устраивали.  Поразмыслив,  я  решил  нанести  визит
своему будущему соседу, начальнику тюрьмы Вэйл. Его зовут майор Мачбенкс.  Я
изложил ему свое дело и добавил, что, по моему  мнению,  из  всех  категорий
преступников приятнее всего убийцы. Разумеется, убийцы определенного  сорта.
Тут  я  провожу  четкое  различие.  Громилы,   которые   стреляют,   колотят
полицейских и так далее, совершенно не подходят. Такие люди  просто  опасны.
Зато бедолаги, осужденные за последствия одного-единственного взрыва  эмоций
в самых  провоцирующих  к  нему  обстоятельствах,  как  правило,  отличаются
примерным поведением. Мачбенкс полностью поддержал мою  теорию.  Мы  немного
посовещались и  наконец  пришли  к  соглашению,  что  по  мере  освобождения
подходящих  персонажей  я  получу  право  первого  выбора.  С  точки  зрения
администрации  тюрьмы  мое   предложение   -   неплохая   форма   социальной
реабилитации  бывших  заключенных.  Ну,  и  поскольку  я   богат,   то   мог
гарантировать щедрую оплату.
   - И на примете у майора были подходящие личности?
   - Мне пришлось подождать. Первое время я  жил  очень  просто,  в  четырех
комнатах  в  восточном  крыле,  только  с  Казбертом  и  Киски-Ласки.  Затем
снабжение постепенно наладилось. Вэйл - не единственный мой источник. Скрабс
и, как в случае с  Найджелом,  Бродмур  также  внесли  свой  вклад.  Учтите,
кстати, что мое начинание вовсе не так уж оригинально. Идея возникла  еще  в
викторианскую эпоху у небезызвестного  Чарльза  Диккенса,  а  доработана  до
удобоваримого состояния сэром Артуром Вингом.  Я  просто  приспособил  ее  к
обстоятельствам и довел до логическою завершения.
   - Мне  кажется,  -  робко  заметила  Трой,  -  что  существует  небольшая
вероятность... Видите ли, Рори, мой муж, в принципе мог участвовать в аресте
одного или нескольких ваших слуг. Они не..?
   - Вам совершенно не из-за чего волноваться. Во-первых,  они  не  знают  о
том, что вы замужем за суперинтендантом, а во-вторых, это не имеет  для  них
никакого значения. Насколько мне известно, у них  нет  никаких  претензий  к
полиции, быть может, за исключением Мервина,  бывшего  художника-оформителя,
если помните.  Он  считает,  что  было  не  совсем  справедливо  так  сурово
наказывать ,его за устранение одного из представителей  общественного  слоя,
на борьбу с которым должны  быть  направлены  усилия  полиции.  Впрочем,  он
гораздо больше зол на прокуратуру и суд, чем на арестовавших его офицеров. -
Что свидетельствует о присущем ему великодушии, - пробормотала Трой Подобные
беседы имели место во время первых сеансов. Теперь, спустя пять дней, Хилари
и Трой вполне освоились друг с другом. Работа  над  портретом  продвигалась.
Трой писала непривычно быстро, почти без поправок. Все шло хорошо.
   - Я так рад, - сказал Хилари, - что вы остаетесь на Рождество. Хорошо  бы
ваш муж мог присоединиться к нам!.. Думаю, мои действия не оставили  бы  его
равнодушным.
   - Он в Австралии.
   - Ваша временная утрата - моя большая удача, - галантно произнес  Хилари.
- Чем мы займем сегодняшний вечер? Может быть, еще сеанс? Я целиком к  вашим
услугам.
   - Прекрасно! Тогда еще часок, пока светло, а потом мне бы хотелось побыть
одной,  -  ответила  Трой,  глядя  на  своего  хозяина  глазами   художника.
Колоритная фигура, но как же легко,  перенося  ее  на  полотно,  сбиться  на
карикатуру. Этот овальный лоб, пышная шевелюра, поразительно голубые глаза и
вечно  приподнятые  уголки  неулыбчивого   рта...   Впрочем,   разве   любое
изображение не является в той или иной степени карикатурой?
   Трой очнулась от размышлений, обнаружив, что Хилари  разглядывает  ее  не
менее внимательно.
   -  Послушайте,  -  довольно  резко  заговорила  она,  -  вы  случайно  не
разыгрываете меня? Я имею в виду слуг и так далее.
   - Нет.
   - Нет?
   - Уверяю вас, нет.
   - О'кей. Тогда  займемся  делом.  Я  минут  десять  отдохну,  соберусь  с
мыслями, а затем продолжим, если вы, конечно, станете позировать.
   - О чем разговор? Это доставляет мне огромное удовольствие.
   Трой  вернулась  в  библиотеку.  Ее  кисти,  как  всегда,   были   отмыты
скипидаром, но сегодня их дополнительно обернули прекрасной чистой  тряпкой.
Испачканный краской рабочий халат аккуратно повешен на спинку  стула.  Рядом
со скамейкой появился дополнительный столик, покрытый бумагой.
   - Снова Мервин, - промелькнуло в голове  у  Трой.  -  Бывший  оформитель,
погоревший на любви к детским ловушкам.
   И тут же, словно  вызванный  этой  мыслью,  в  комнате  появился  Мервин:
настороженный, с темной щетиной на впалых щеках.
   - Извините, - произнес он, добавив чуть погодя "мадам", словно только что
вспомнил о правилах вежливости, - не нужно ли еще чего-нибудь?
   - Ничего, огромное вам спасибо. Все чудесно, - ответила Трой с  несколько
наигранным энтузиазмом.
   - Мне показалось, - пробормотал Мервин, не сводя глаз с портрета,  -  что
вам может понадобиться дополнительное место.., мадам.
   - Да, так будет удобнее. Спасибо.
   - Вам было тесновато.
   - Да, но теперь все в порядке.
   Мервин больше ничего не добавил, но и не ушел. Он  продолжал  глядеть  на
портрет. Трой, которая терпеть не могла обсуждать свои неоконченные  работы,
повернулась к нему спиной и начала готовить палитру. Обернувшись,  она  едва
не вскрикнула, обнаружив его рядом с собой.
   Однако Мервин всего-навсего решил подать ей рабочий халат. Он держал  его
кончиками пальцев, как  вышколенный  лакей  держит  ценное  манто.  Трой  не
ощутила его прикосновения, когда он помогал одеться.
   - Огромное вам спасибо, - повторила она как можно  отчетливее,  стараясь,
чтобы это не прозвучало неприветливо.
   - Благодарю вас,  мадам,  -  отозвался  Мервин;  как  всегда  при  обмене
подобными любезностями, Трой с трудом подавила искушение спросить: "За что?"
("Неужели за то, что обращаюсь с ним, как  со  слугой,  хотя  знаю,  что  он
убийца?" - мысленно ответила  она  себе  на  невысказанный  вопрос.)  Мервин
удалился, деликатно прикрыв за собой дверь.
   Вскоре после этого вошел Хилари, и  около  часа  Трой  работала  над  его
портретом. Затем спустились су мерки. Хозяин проронил, что  ждет  звонка  из
Лондона. Трой сказала, что, пожалуй, пойдет  прогуляться.  Она  чувствовала,
что им пора отдохнуть друг от друга.



   Неровная дорожка пересекала пустошь, которой по замыслу Хилари предстояло
превратиться в нечто необыкновенно приятное.  Тропинка  вела  мимо  развалин
оранжереи к вспаханному полю на склоне, видному из окна комнаты Трой.
   Вот и пугало, которое  так  причудливо  дергается  под  порывами  зимнего
ветра: набитая соломой ветошь на  неустойчивой  палке,  воткнутой  в  землю.
Одеянием служили эдвардианский фрак и пара черных  брюк.  Голову  изображала
пузатая сумка, на которую натянули колпак. На концах поперечной  перекладины
уныло болтались и хлопали  от  ветра  сморщенные  перчатки.  Звук  напоминал
призрачное эхо театральной овации. Трой не  сомневалась,  что  Хилари  лично
приложил руку к сотворению этого подобия стража полей.
   Он долго и подробно объяснял ей, насколько  точно  пытается  восстановить
Холбедз и каких чудовищных затрат времени и денег это требует. Пока  удалось
проследить судьбу портретов и выкупить их,  обить  стены  шелком,  отчистить
панели, воссоздать прежний вид потолков. Быть может, в реставрационном  пылу
Хилари откопал в какой-нибудь коллекции  поблекших  викторианских  гравюр  и
набросок этого поля с жестикулирующим пугалом на среднем плане.
   Трой обогнула поле и вскарабкалась на  крутой  склон.  Болота  наконец-то
остались позади, тропинка перешла во вполне сносную дорогу. Трой неторопливо
двинулась  по  ней  в  направлении  расступающихся  холмов.  С  этого  места
открывался прекрасный вид на поместье Холбедз.  Трой  полюбовалась  строгими
пропорциями дома, похожего на букву "Е" без средней черточки.  В  библиотеке
висела гравюра восемнадцатого века, так что Трой без труда представила  себе
вместо царящего запустения террасы, дорожки,  искусственные  горки,  пруд  и
ухоженные газоны. Затем она отыскала взглядом на западном фасаде свое окно с
безобразными останками оранжереи  под  ним.  Из  нескольких  труб  на  крыше
клубами вырывался дым, до Трой долетел запах горящих дров. На переднем плане
уменьшенный перспективой пигмей - Винсент -  катил  свою  тачку.  На  заднем
плане бульдозер медленно расчищал  дорогу  под  грандиозные  реставрационные
планы Хилари. Там еще  высились  остатки  разметанного  бомбой  рукотворного
холма, воздвигнутого некогда причудой хозяев над изящным озерцом. Именно его
восстановлением и занимался бульдозер: он выскребал  дно  будущего  пруда  и
сдвигал землю в бугор, вершину которого, без сомнения, увенчает когда-нибудь
"Каприз Хилари".
   Разумеется, думала Трой,  это  будет  очень  красиво,  однако  существует
большая разница между "еще есть" и "так было", которую не сотрут - во всяком
случае, для него - никакие газоны, пруды и скульптуры.
   Трой отвернулась и зашагала навстречу северному ветру.
   Вдруг ее глазам предстала  иная  картина,  размытая,  словно  изображение
слайда на экране, когда в диапроекторе сбивается резкость. У  ее  ног  лежал
Вэйл, буквально - "Дол", и Трой подумала,  как  же  это  мягкое  поэтическое
слово неуместно при данных обстоятельствах, поскольку относится не только  к
долине, но и к тюрьме с ее пересохшими рвами, заборами, сторожевыми вышками,
плацами, бараками и рядами  труб.  Вид  тюрьмы,  похожей  отсюда  на  макет,
заставил Трой вздрогнуть. Ее муж иногда называл Вэйл "Домом, где разбиваются
сердца".
   Ветер полными пригоршнями швырял ледяную крупу и тут же уносил  ее  прочь
косыми полосами, отчего вид на тюрьму казался однотонной гравюрой.
   Прямо перед Трой высился дорожный знак: "КРУТОЙ СПУСК. Опасные  повороты.
Лед. Сбросить скорость".
   Словно наглядная иллюстрация к этому предупреждению, со стороны  Холбедза
тяжело подъехал по крутой дороге крытый фургон, притормозил  рядом  с  Трой,
лязгнул передачей и осторожно пополз в  Вэйл.  За  первым  же  поворотом  он
исчез, но на  дороге  вскоре  появился  человек  в  громоздком  макинтоше  и
твидовой шляпе. Он поднимался на холм. Когда он вскинул голову, Трой увидела
раскрасневшееся лицо, седые усы и голубые глаза.
   Она уже собиралась повернуть  назад,  но  теперь  это  было  бы  неловко,
поэтому  Трой  помедлила.  Мужчина  поравнялся  с  ней,   приподнял   шляпу,
поздоровался и, поколебавшись, добавил:
   - Крутой здесь подъем. Голос был приятным.
   - Да, - согласилась Трой. - Я, пожалуй, сыграю отбой. Я поднялась сюда со
стороны Холбедза.
   - Тоже довольно сложно, не правда ли? Хотя, конечно, не так, как  с  моей
стороны.  Простите,  пожалуйста,  но  не  вы  ли  знаменитая  гостья  Хилари
Билл-Тосмена? Мое имя Мачбенкс.
   - О, да. Он говорил мне...
   - Я почти каждый  вечер  поднимаюсь  сюда,  чтобы  потренировать  ноги  и
легкие. Знаете, очень хочется выбраться из низины.
   - Могу себе представить.
   - Да. Хотя затея не из легких, не так ли? Но я не имею  права  удерживать
вас дольше на этом зверском ветру. Надеюсь, мы еще увидимся у рождественской
елки.
   - Я тоже на это надеюсь.
   - Вам, наверное, кажутся странными порядки, заведенные в поместье?
   - По крайней мере, непривычными.
   - Конечно. Но я, знаете ли, целиком за это. Целиком и полностью.
   Майор еще раз приподнял свою влажную шляпу, взмахнул палкой и  отправился
восвояси. Снизу из тюрьмы донесся звук колокола.
   Трой вернулась в Холбедз.
   Они с Хилари выпили  чаю,  уютно  устроившись  перед  горящим  камином  в
небольшой комнате, которая, как пояснил Хилари, была  некогда  будуаром  его
пра-прапрабабушки. Ее портрет висел над камином. Судя  по  изображению,  это
была довольно вредная старая леди с чертами, отдаленно  напоминающими  черты
самого Хилари. Комната была обита шелком цвета зеленых яблок, окна  украшали
шторы с  розами.  Обстановка  состояла  из  защитного  экрана,  французского
столика, нескольких элегантных стульев и обилия фарфоровых безделушек.
   - Я уверен, - сказал Хилари, проглотив кусок горячей булочки с маслом,  -
что вы считаете этот покой чересчур женственным для одинокого холостяка.  Но
он ждет свою хозяйку.
   - Вот как?
   - Да. Ее зовут Крессида Тоттенхейм, и она тоже приедет завтра  утром.  Мы
собираемся объявить о нашей помолвке.
   - И на что же она похожа? - спросила Трой, успевшая  понять,  что  Хилари
предпочитает прямые вопросы.
   - Ну.., дайте подумать... На вкус, пожалуй, солоновата с легким  ароматом
лимона.
   - Как жареная форель?
   - Я могу сказать только одно: она не похожа ни на кого и ни на что.
   - А все-таки?
   -  В  таком  случае  она  похожа  на  то,  что  вам  наверняка  захочется
нарисовать.
   - Ого! Вот откуда ветер дует?
   - Да, причем сильно и  неуклонно.  Погодите,  пока  вам  не  представится
возможность взглянуть на нее, а затем скажете, не возникло ли у вас  желания
принять еще один заказ от Билл-Тосмена, причем  на  сей  раз  гораздо  более
приятный. Вы обратили внимание на  пустое  пространство  на  северной  стене
обеденного зала?
   - Да.
   - Оно предназначено для портрета Крессиды Тоттенхейм.
   - Понятно.
   - Она  настоящая  красавица,  -  произнес  Хилари  тоном  беспристрастной
оценки. -  Подождите,  и  вы  сами  это  увидите.  Кстати,  она  принадлежит
театру.., то есть почти принадлежит. Она посещала академию, а затем  перешла
к занятиям неким "органическим экспрессивизмом". Я  пытался  возражать,  что
это бессмысленный, неуместный и неблагозвучный термин, однако мои  слова  не
произвели на Крессиду ни малейшего впечатления.
   - И чем же они там занимаются?
   - Насколько могу судить, они снимают с себя одежду, что в случае Крессиды
может только  доставлять  удовольствие,  и  закрывают  лица  бледно-зелеными
вуалями,  что,  опять-таки  по  отношению  к  Крессиде,   является   нелепым
искажением исходного материала. Это положительно портит все впечатление.
   - Забавно, но непонятно.
   - К сожалению, тетя Клу не  совсем  одобряет  Крессиду,  хотя  она  очень
нравится дяде Блоху. Он опекает ее с тех пор, как ее отец,  младший  офицер,
был убит в оккупированной Германии, спасая жизнь дяде.
   - Понятно.
   - Знаете, чем вы мне нравитесь, если оставить в стороне  ваш  безусловный
талант и особое художественное чутье?  Полным  отсутствием  так  называемого
украшательства. Вы  -  замечательное  явление  целого  периода  в  живописи.
Честное слово, не будь Крессиды, я бы непременно начал ухаживать за вами.
   - Что полностью лишило  бы  меня  необходимого  для  художника  душевного
равновесия, - веско произнесла Трой.
   - Вы предпочитаете не сближаться с людьми, которых рисуете?
   - Это мой главный принцип.
   - Я вас вполне понимаю.
   - Ну и прекрасно.
   Хилари дожевал булочку, смочил салфетку горячей  водой,  вытер  пальцы  и
подошел к окну. Раздвинув усеянные розами шторы, он уставился в темноту.
   - Идет снег. Дядю Блоха и тетю Клумбу ждет весьма  романтический  переезд
через болота.
   - Вы хотите сказать, что они приезжают сегодня?
   - Ах, да, я и забыл предупредить вас. Мне же позвонил их  дворецкий.  Они
выехали рано утром и должны появиться к ужину.
   - У них изменились планы?
   - Нет, это вполне ожидаемое решение. Дядя с тетей начинают  готовиться  к
визиту дня за три до назначенного  срока  и  просто  уже  не  могут  вынести
ожидания надвигающегося отъезда. Вот они  и  собрались  отправиться  в  путь
пораньше. Я пойду отдыхать. А вы?
   - Я, пожалуй, тоже. Меня потянуло в сон после прогулки.
   - Это вина северного ветра. Пока к нему не привыкнешь, он  действует  как
наркотик. Я прикажу Найджелу разбудить вас в половине восьмого, хорошо? Ужин
в восемь тридцать, колокол в восемь пятнадцать. Приятного отдыха, - с  этими
словами Хилари распахнул перед нею дверь.
   Проходя мимо хозяина, Трой внезапно как-то очень резко ощутила  исходящий
от мистера Хилари аромат благополучия, хотя было не совсем понятно,  что  же
именно служит его источником: высокий рост, отличный костюм или нечто  более
экзотическое.



   Поднявшись в свою спальню, Трой застала там Найджела, который  приготовил
для вечера ее платье из жатого шелка  и  все,  что  к  нему  полагалось.  Ей
оставалось только надеяться, что он не счел этот ансамбль греховным.
   Когда она вошла в комнату, Найджел стоял на коленях перед камином, тщетно
стараясь раздуть еще ярче и без того прекрасно  горящий  огонь.  Его  волосы
были настолько светлы, что Трой искренне  обрадовалась  отсутствию  красного
оттенка в окаймленных белыми ресницами  глазах.  При  ее  появлении  Найджел
поднялся  и  приглушенным  голосом  осведомился,  не  понадобится   ли   еще
что-нибудь. Его  взгляд  при  этом  не  отрывался  от  пола.  Трой  поспешно
заверила, что больше ничего не нужно.
   - Ночь, похоже, будет бурной, - добавила она, стараясь,  чтобы  се  голос
звучал естественно, а не как в трагическом монологе.
   - На все воля Божья, миссис Аллен, - без тени улыбки  ответил  Найджел  и
удалился.
   Трой пришлось напомнить себе горячие заверения Хилари в том, что  Найджел
в полном рассудке.
   Она приняла горячую  ванну  и,  наслаждаясь  душистым  паром,  попыталась
решить вопрос,  насколько  деморализующим  может  оказаться  подобный  образ
жизни, если вести его достаточно долго.  Вывод,  с  точки  зрения  Найджела,
несомненно, оказался бы греховным;
   Трой же пришла к убеждению, что, по крайней мере, в данный  момент  такой
образ жизни лишь усиливает ее  положительные  качества.  Затем  она  немного
подремала перед камином. В доме царила глубокая тишина, а снаружи все  падал
и падал снег. В половине восьмого Найджел постучал в дверь, и  Трой  встала,
чтобы переодеться. Зеркало отражало ее в полный рост.  Она  с  удовольствием
полюбовалась своим отражением в платье цвета рубина. Оно удивительно шло ей.
   Тишину нарушили звуки чьего-то  приезда.  До  Трой  донесся  шум  мотора,
хлопанье дверцы, затем, после значительной  паузы,  в  коридоре  у  соседней
двери послышался разговор. Пронзительный женский голос прокричал, похоже,  у
самого порога:
   - Ничего подобного! Чепуха! Кто там говорит об  усталости?  Мы  не  будем
переодеваться. Я вам говорю: мы не будем переодеваться!
   Спустя некоторое время снова тот же голос:
   - Тебе же не нужен  Маульт,  правда?  Маульт!  Полковнику  вы  не  нужны.
Разберете вещи позже. Я говорю: он может разобрать вещи позже!
   "Дядя Блох, очевидно, глуховат", - подумала Трой.
   - Да перестань ты суетиться из-за бороды! - добавил тот же голос.
   Дверь закрылась. Кто-то прошел по коридору. "Из-за  бороды?  -  удивилась
Трой. - Неужели она говорила о бороде?" Минуты две из  соседней  комнаты  не
доносилось ни  звука.  Трой  решила,  что  либо  полковник,  либо  его  жена
удалились в ванную, но это  предположение  было  тут  же  разрушено  мужским
голосом, раздавшимся словно из платяного шкафа Трой:
   - Клу! А моя борода!
   Ответ разобрать  не  удалось.  Вскоре  после  этого  Трой  услышала,  как
Форестеры покидают свои апартаменты. Она сочла за лучшее не спускаться сразу
вслед за ними, чтобы дать родственникам возможность пообщаться между  собой,
и глядела на огонь в камине до тех пор,  пока  в  башенке  над  конюшней  не
ударил колокол.  Хилари  уверял,  что  раздобыл  его  среди  прочего  добра,
награбленного Генрихом Восьмым из монастырей. Трой очень интересовал вопрос,
не напоминает ли Найджелу этот звук о прежних молитвенных собраниях.
   Она постаралась стряхнуть с себя мечтательное настроение и  спустилась  в
зал, откуда стоящий на страже Мервин направил ее в зеленый будуар.
   - В библиотеке ничего не трогали.., мадам, - добавил он со  значительной,
но довольно глупой улыбкой.
   - Благодарю, - ответила Трой.
   Мервин предупредительно распахнул перед нею дверь.
   Хилари в смокинге цвета сливы стоял перед камином вместе  с  Форестерами.
Полковник оказался неожиданно  старым  человеком  несколько  апоплексической
комплекции с белоснежно-седыми волосами и усами.  Однако  никакой  бороды  у
него не было. В ухе торчал слуховой аппарат.
   Вид миссис Форестер вполне соответствовал  ее  голосу:  суровое  лицо  со
ртом, похожим на капкан, несколько выпуклые глаза,  впечатление  от  которых
усиливалось очками, и жидкие седые  волосы,  туго  собранные  на  затылке  в
пучок. Юбка, по длине нечто между миди и макси, явно скрывала под  собой  не
одну фланелевую рубашку. Шерстяная кофта была желтовато-коричневой, довольно
тусклого оттенка. Шею украшал  двойной  ряд  превосходного,  как  показалось
Трой, натурального жемчуга, а пальцы были унизаны старомодными  кольцами,  в
углублениях которых виднелись остатки мыла. В руках миссис Форестер  держала
сумочку с вязаньем и носовым платком.
   Хилари провел церемонию представления. Полковник  Форестер  отвесил  Трой
легкий поклон. Миссис Форестер коротко кивнула.
   - Как вам? Не холодно? Не простужаетесь?
   - Спасибо, ничуть.
   - Я спрашиваю потому, что вам,  должно  быть,  приходится  много  времени
проводить в душных перегретых студиях, рисуя обнаженную  натуру.  Я  говорю:
рисуя обнаженную натуру!
   Трой поняла,  что  миссис  Форестер  совершенно  автоматически  повторяет
окончание любых своих фраз на фортиссимо. Привычка  эта  выработалась  из-за
мужа, который не мог обходиться без слухового аппарата.
   -  Но,  дорогая  тетушка,  меня  миссис  Аллен  изображает  отнюдь  не  в
обнаженном виде, - заметил Хилари, потягивая коктейль.
   - Уж это было бы нечто!
   - Мне кажется, что вы судите о  художниках  только  на  основании  "Жизни
богемы". Или еще и "Трильби"?
   - Я видел в "Трильби" сэра Бирбома Три; - вмешался полковник Форестер.  -
Он очаровательно умирает, падая навзничь на стол. Просто великолепно!
   Дверь тихо стукнула, и на пороге появился человек со встревоженным лицом.
В глаза бросился шрам, как от старого ожога,  который  оттягивал  вниз  угол
рта.
   - Привет, Маульт, - сказала миссис Форестер.
   - Извините, сэр,  -  обратился  вошедший  к  Хилари,  -  я  только  хотел
успокоить полковника. С бородой все в порядке, сэр.
   - А, прекрасно, Маульт. Превосходно, чудесно и изумительно, - откликнулся
полковник Форестер.
   - Спасибо, сэр, - сказал Маульт и удалился.
   - А в чем там дело с вашей бородой, дядя Блох? -  осведомился  Хилари,  к
глубокому облегчению Трой.
   - Не с бородой, а с бородищей, мой милый! Я боялся,  что  ее  забудут,  и
потом, она ведь могла пострадать при перевозке.
   - Этого не произошло, Фред. Я говорю: не произошло!
   - Знаю, так что все в порядке.
   -  Неужели,  полковник,  вы  собираетесь   изображать   Санта-Клауса?   -
осмелилась спросить Трой.
   Полковник со слегка лукавым видом наклонился к ней.
   - Я знал, что вы так и подумаете. Но ничего подобного. Я друид. Ну, как?
   - Вы хотите сказать.., что принадлежите..?
   - К поддельному древнему Ордену, члены которого нацепляют на себя  бороды
из ваты и валяют дурака каждый второй вторник? - перебил Хилари.
   - Это грубо, дорогой мой, - запротестовал полковник.
   - Ладно, не буду. Однако, - продолжил  Хилари,  обращаясь  к  Трой,  -  в
поместье Холбедз не допускаются ни Дед Мороз, ни Санта-Клаус, ни как вы  там
еще предпочитаете называть этого тевтонского старика. Его  заменяет  гораздо
более древний и подлинный персонаж: великий  предтеча  всех  наблюдателей  и
почитателей зимнего солнцеворота, передавший - добровольно или  не  очень  -
многие свои познания преемникам-христианам, то есть друид.
   - И обещаю, что викарий не будет против. Ничуть, -  серьезно  вмешался  в
разговор полковник.
   - Это меня не удивит, - ядовито вставила его жена.
   - Во всяком случае, он будет присутствовать на Сочельнике. Итак,  я  буду
друидом. Я играю эту роль каждый год с тех пор, как поместье перешло в  руки
Хилари. Конечно, будет елка со звездой и массой всякой мишуры:  ведь  придут
дети из Вэйла и прочих окрестностей. Я обожаю этот праздник. А вам  нравятся
маскарады?
   Полковник задал этот вопрос таким встревоженным  тоном,  что  Трой  сочла
себя обязанной выразить самый горячий энтузиазм и почти ожидала  предложения
принять участие в переодевании.
   - Дядя Блох - блистательный актер, - сказал Хилари, - а его борода вообще
нечто потрясающее. Ее делали по специальному заказу, и она не  посрамила  бы
самого Короля Лира. А парик! Он не имеет  ничего  общего  с  побитыми  молью
жалкими подделками. Вот увидите.
   - Он теперь выглядит несколько иначе, - возбужденно воскликнул полковник.
- Его заново уложили. Парикмахер считал,  что  он  был  длинноват  и  потому
смотрелся  несколько  смешно.  В   таких   вещах   приходится   быть   очень
внимательным.
   Хилари принес бокалы. Два из них - с ломтиками лимона - дымились.
   - Ваш ром, тетушка Клумба, - сообщил он. - Скажите, если мало сахара.
   Миссис Форестер завернула очки в платок и села.
   - По-моему, все в порядке.  Ты,  случайно,  не  положил  дяде  мускатного
ореха?
   - Нет.
   - Хорошо.
   - Вам, наверное, кажется, что пить ром до  обеда  несколько  необычно,  -
обратился  полковник  Форестер  к  Трой,  -  однако  мы  решили,  что  после
путешествия он пойдет нам на пользу. Обычно это наш напиток на ночь.
   - Пахнет приятно.
   - Хотите попробовать вместо "Белой леди"? - предложил Хилари.
   - Думаю, я останусь ей верна.
   - Я тоже. Итак, мои дорогие, - продолжил Хилари, обращаясь ко всем,  -  в
этом году у нас будет скромный праздник в тесном семейном кругу. Кроме  вас,
приедут еще только Крессида и дядя Берт. Обоих ждут завтра.
   - Ты до сих пор помолвлен с Крессидой? - спросила его тетя.
   - Да, договоренность пока сохраняется. Я очень надеюсь, тетушка,  что  на
второй взгляд Крессида понравится вам гораздо больше.
   - Не на второй, а на пятидесятый. А может, сотый.
   - Я имею в виду, на второй после нашей помолвки.
   - Ax, так... - двусмысленно протянула тетушка.
   - Ну, тетя... - Хилари замолчал и потер нос указательным  пальцем.  -  Во
всяком случае, не забывайте, что я познакомился с ней в вашем доме.
   -  Тем  прискорбнее.  Я  предупреждала  твоего  дядю.  Говорю,  Фред,   я
предупреждала тебя!
   - О чем, Клу?
   - Об этой твоей Крессиде Тоттенхейм!
   - Она вовсе не моя, Клу. Ты всегда так странно выражаешься.
   - По крайней мере, тетя, я надеюсь, что вы измените свое мнение, - сказал
Хилари.
   - Надеяться можно, - отрезала она и спросила Трой:
   - Вы встречались с мисс Тоттенхейм?
   - Нет.
   - Хилари думает, что она вполне подходит этому дому. Мы все еще говорим о
Крессиде! - проревела миссис Форестер в сторону своего мужа.
   - Я знаю. Я слышал.
   На этом разговор прервался. Они в молчании  допили  свои  бокалы.  Миссис
Форестер шумно дула на ром, чтобы остудить его.
   - Мне кажется, - начал Хилари после паузы, - что Рождество  в  этом  году
получится еще лучше, чем раньше. Я придумал для вас новый выход, дядя Блох.
   - Вот как? В самом деле? Какой?
   - Вы появитесь с улицы. Через французское окно из-за дерева.
   - С улицы! - возопила миссис Форестер. - Я правильно поняла тебя, Хилари?
Ты собираешься выставить своего дядю на двор, в полуночную тьму, в метель? Я
говорю: в метель?!
   - Только на несколько мгновений, тетя Клу.
   - Ты, надеюсь, не забыл, что у твоего дяди больное сердце?
   - Все будет в порядке, Клу.
   - Мне это не нравится. Я говорю...
   - Уверяю тебя! Я буду одет достаточно тепло.
   - Фу! Я говорю...
   - Нет, ты послушай!
   - Не шипи, Клу.  У  меня  сапоги  на  меху.  Продолжай,  старик.  Так  ты
говоришь...
   - Я достал замечательную запись колокольчиков и храпящей оленьей упряжки.
Не перебивайте! Я провел собственное исследование и убежден,  что  в  данном
случае наблюдается частичное совпадение тевтонской и друидической  традиций,
а если нет, так будет наблюдаться, - затараторил Хилари. - Итак, дядя  Блох,
мы услышим, как вы снаружи кричите "Хэй!" оленям, а затем вы появляетесь.
   - Боюсь, мой мальчик, я уже не смогу крикнуть "Хэй!" достаточно громко, -
озабоченно сказал полковник.
   - Об этом я тоже подумал. Я  добавил  возглас  к  звуку  колокольчиков  и
храпу. Это сделал Казберт. У него необычайно зычный голос.
   - Прекрасно, прекрасно.
   - У нас соберутся тридцать один ребенок и еще около дюжины родителей. Как
обычно, арендаторы, фермеры и обслуживающий персонал.
   - Тюремщики? ОТТУДА? - спросила миссис Форестер.
   - Да. Семейные. С женами и детьми. Двое.
   - Мачбенкс?
   - Если он сможет освободиться. У него свои заботы. Капеллан готовит нечто
удивительно унылое: рождественский праздник при  максимуме  безопасности,  -
ядовито пояснил Хилари. - Не думаю, что кто бы то ни было примет праздничный
перезвон за сигнал тревоги.
   - Надеюсь, - мрачно заговорила тетя Клу, сделав глоток из  бокала,  -  вы
все знаете, чего хотите. В отличие от меня. Я предчувствую неприятности.
   - Что за невеселые мысли, тетя! - сказал Хилари. Вошел Казберт и объявил,
что ужин подан. У него действительно был очень громкий голос.


СОЧЕЛЬНИК



   Прежде чем разойтись по комнатам, они прослушали местный прогноз  погоды.
Снегопад обещали в течение всей ночи и весь Сочельник, однако к Рождеству он
должен был прекратиться. С Атлантики надвигался теплый фронт.
   - Мне всегда казалось, - заметил Хилари,  -  что  "теплый  фронт"  -  это
декольтированная  леди  времен  Регентства,  которая  прикладывает  к  груди
скомканный край шлейфа, чтобы согреть его. Шлейф, разумеется.
   - Не сомневаюсь, что Крессида в числе своих грядущих обязанностей сыграет
для тебя эту сомнительную интермедию, - сухо произнесла тетя Клу.
   - Знаешь, дорогая, мне кажется, у нее получилось  бы,  -  сказал  Хилари,
целуя тетку на ночь.
   Вешая красное платье в шкаф, Трой обнаружила, что ниша, в которую он  был
встроен, примыкает к аналогичной нише в  комнате  Форестеров,  так  что  оба
помещения разделяет лишь тонкая перегородка.
   Миссис Форестер, кажется, тоже занималась размещением своего туалета.  До
Трой долетел скрип вешалки, и она едва не подпрыгнула,  услышав  собственное
имя, произнесенное громким голосом чуть ли не в самое ухо:
   - Трой! Странное имя для христианки.
   - ..не.., понятно.., известна... - глухо донесся, словно из-под  рубашки,
голос полковника.
   - Мое мнение тебе известно, - сварливо отозвалась миссис  Форестер.  -  Я
говорю...
   Конечно, это было неэтично, но Трой просто не могла себя заставить отойти
от шкафа.
   - ..не доверяю... Никогда не доверяла, -  продолжал  голос.  -  Тебе  это
отлично известно... Небольшая пауза - и финальный выкрик:
   - ..или поздно, все будет оставлено на милость убийц!
   Дверцы шкафа с той стороны сердито  хлопнули.  Трой  легла  в  постель  с
легким головокружением, однако было ли это обстоятельство вызвано лукулловым
пиром, устроенным Хилари и Киски-Ласки, или странной обстановкой  дома,  она
решить не могла.
   Трой была уверена, что сразу заснет, как только коснется головой подушки,
но минуты проходили за минутами, а она все лежала без сна,  прислушиваясь  к
тихому потрескиванию дров в камине и вздохам ночного ветра. Скорее  всего  в
ее бессоннице виноват ром.
   Спустя некоторое время ей стало казаться, что снаружи  доносятся  голоса.
"Я все-таки сплю",  -  сонно  пробормотала  она.  Порыв  ветра,  заставивший
загудеть  каминную  трубу,  сменился  тишиной,  в  которую  внезапно   снова
ворвались призрачные голоса и  стихли,  словно  где-то  уменьшили  громкость
телепередачи.
   Нет, положительно, на улице под  ее  окном  мужской  голос,  точнее,  два
голоса вели неразборчивую беседу.
   Трой встала, добралась при свете угасающего камина до окна  и  раздвинула
шторы.
   Оказывается, тьма была вовсе не такой уж  густой.  Открывшийся  перед  ее
глазами пейзаж вполне мог бы вдохновить Джейн Эйр еще на один рисунок. Среди
черных теней несущихся  облаков  сияла  луна  в  своей  последней  четверти,
отбрасывая на сугробы длинную белую дорожку. На заднем плане маячили болота,
на переднем, под окном, блестели остатки разбитых стекол в рамах  оранжереи.
Чуть поодаль металось пламя двух факелов, ближайший из которых высвечивал на
земле  желтый  круг.  Свет  второго  плясал  на  стенке  деревянного  ящика,
выхватывая надпись "Музыкальный инструмент. Не  кантовать".  Ящик  стоял  на
чем-то вроде санок, поскольку двигался совершенно бесшумно.
   Его волокли двое  мужчин,  склонив  покрытые  капюшонами  головы.  Первый
махнул рукой, указывая куда-то, затем повернулся  навстречу  ветру.  На  его
плечах было нечто вроде веревочной лямки. Второй  человек  уперся  руками  в
перчатках в заднюю стенку  ящика  и  начал  его  подталкивать.  Он  повернул
голову, чтобы легче было дышать, и на мгновение  поднял  лицо.  Трой  узнала
Найджела.
   Шофера и садовника Винсента, который, собственно говоря, вовсе и  не  был
отравителем,  она  видела  всего  один  раз  с  вершины  холма,  однако   не
сомневалась, что лямку тянул именно он.
   - Хоп! - крикнул бесплотный голос, и загадочная процессия двинулась вдоль
западного крыла к центральному двору. Луна спряталась в тучи.
   Прежде чем забраться  обратно  в  постель,  Трой  взглянула  на  часы  на
каминной полке и с удивлением обнаружила, что сейчас всего лишь десять минут
первого.
   Наконец она уснула. Разбудил ее звук раздвигаемых штор. Сквозь окно лился
бледный свет.
   - Доброе утро, Найджел, - поздоровалась Трой.
   - Доброе утро, мадам, - пробормотал тот и,  потупив  глаза,  поставил  на
столик у кровати поднос с чаем.
   - Много ли снега выпало?
   - Не сказать, чтобы много, - вздохнул он, направляясь к дверям.
   - Но ведь ночью снег шел довольно густо? - рискнула спросить Трой. -  Вы,
наверное, замерзли, пока тащили санки?
   Найджел остановился и впервые глянул ей прямо в лицо.  Бесцветные  глаза,
окаймленные белыми ресница-, ми, были круглыми, как у куклы.
   - Я случайно выглянула в  окно,  -  пояснила  Трой,  не  совсем  понимая,
почему,  собственно,  она  чувствует  испуг.  Найджел  несколько  секунд  не
двигался, потом пробормотал:
   - Да? - и направился к выходу, но уже с порога все-таки добавил:
   - Это сюрприз. Дверь за ним закрылась.
   Спустившись к  завтраку,  Трой  поняла,  в  чем  именно  заключался  этот
сюрприз.
   Снегопад волшебно изменил пейзаж, заставив его мерцать под слабым  зимним
солнцем. Болота застыли бело-голубыми  волнами,  деревья  покорно  несли  на
плечах тяжелые эполеты, а площадка, где работал  бульдозер,  сверкала  яркой
белизной.
   Комната для завтрака находилась в западном крыле и имела выход в коридор,
который упирался  в  дверь  библиотеки.  Сама  библиотека,  будучи  торцовой
комнатой западного крыла, открывала обзор сразу на три стороны.
   Трой хотелось взглянуть  на  свою  работу.  Она  прошла  в  библиотеку  и
несколько минут придирчиво взирала на портрет, покусывая  большой  палец,  а
затем выглянула из окна во двор. Точно  в  его  центре  стоял  уже  частично
облепленный снегом прямоугольный предмет, в котором Трой  без  труда  узнала
из-за надписи на боку загадочный деревянный ящик.
   Найджел и Винсент деловито суетились вокруг него,  выгребая  лопатами  из
тачки снег и плотно утрамбовывая его у основания  ящика  в  форме  ступенек,
каркасом для которых служили коробки и рейки. Понаблюдав за  ними  несколько
минут, Трой вернулась в комнату для завтрака.
   Хилари стоял у окна с тарелкой каши в руках. Он был один.
   - Привет, привет! - воскликнул он при виде Трой. - Вы посмотрели, как они
работают? Разве это не прелесть: творческий порыв  полной  лопатой!  Найджел
сегодня в ударе. Я так доволен, вы и представить себе не можете!
   - А что они делают?
   - Модель могилы моего прапра - Бог весть в какой степени - дедушки. Я дал
Найджелу фотографии, ну и, конечно,  он  не  раз  видел  оригинал  в  церкви
округа. Какой комплимент! Я польщен до глубины души. Ящик должен  изображать
пьедестал, а лежащая на нем фигура будет в натуральную величину. Право,  это
очень мило со стороны Найджела.
   - В полночь я выглянула из окна и видела, как они волокли ящик мимо дома.
   - Похоже, вдохновение  снизошло  на  Найджела  внезапно,  и  он  разбудил
Винсента, поскольку сам бы не справился. Верхняя сторона ящика сегодня утром
уже была красиво покрыта слоем снега. Как хорошо, что  Найджел  снова  начал
творить. Присоединяйтесь ко мне. Возьмите немного  рыбного  салата  или  еще
чего-нибудь. Вам нравится что-то предвкушать?
   В этот момент появились Форестеры, привнеся с собой  атмосферу  домашнего
сельского уюта. Полковник был очарован  активностью  Найджела  и  непрерывно
возносил ему хвалы, забыв про стынущую в тарелке кашу. Жена  привела  его  в
чувство.
   - Надеюсь, - сказала она, кинув гневный взгляд на Хилари, - это полностью
займет их хоть на некоторое время.
   Трой  так  и  не  решила,  какого  же  все-таки  мнения  миссис  Форестер
придерживается по поводу эксперимента Хилари с бывшими убийцами.
   - Крессида и дядя Берт прибывают поездом три тридцать в Даунло, - сообщил
Хилари. - Если  мое  присутствие  в  библиотеке  необязательно,  я  хочу  их
встретить.
   - Сеанс лучше провести до ланча, - сказала Трой.
   - Освещение из-за снега, наверное, изменилось?
   - Весьма вероятно. Посмотрим. - А  какого  рода  портреты  вы  пишите?  -
требовательным тоном осведомилась миссис Форестер.
   - Исключительно хорошие, - сухо ответил ее племянник. - Вы  находитесь  в
обществе знаменитости, тетя Колумбелия.
   К безмерному изумлению  Трой,  миссис  Форестер  подмигнула  ей,  сделала
вытянутое лицо и фыркнула:
   - Ухти-тухти!
   - Ничего подобного! - обиженно возразил племянник.
   - Совершенно бесполезно спрашивать, как именно я пишу, - сказала Трой,  -
поскольку я не умею говорить о своей работе. Если вы загоните меня  в  угол,
то  я  выберусь  оттуда,  пробормотав  нечто   абсолютно   невразумительное.
Наверное, каждый рисует как может.
   Произнеся последнюю фразу, Трой смутилась, точно школьница.
   - Вы несравненны, - нарушил воцарившееся молчание Хилари.
   - Ничего подобного! - пылко возразила Трой.
   - Посмотрим, когда будет готово,  -  заключила  миссис  Форестер.  Хилари
фыркнул.
   - В Итоне я сделал пару акварелей,  -  припомнил  полковник  Форестер.  -
Ничего особенного, конечно, но, по крайней мере, я их нарисовал.
   - Это уже кое-что, - согласилась его жена, и Трой решила,  что  лучше  не
скажешь.
   Завтрак закончился в относительном молчании. Они уже собирались подняться
из-за стола, когда вошел Казберт  и  встал  рядом  с  Хилари  в  позе,  живо
напомнившей о метрдотеле.
   - Да, Казберт? - спросил Хилари. - В чем дело?
   - Мишура, сэр. Она прибудет в три тридцать. Слуги интересуются, нельзя ли
ее взять со станции.
   - Я привезу. Это для елки. Попроси Винсента все приготовить, ладно?
   - Конечно, сэр.
   - Хорошо.
   Хилари с довольным видом потер руки и предложил Трой начать сеанс.  Когда
он закончился, они вместе вышли на улицу посмотреть на успехи Найджела.
   Успехи оказались весьма значительными. Надгробное изображение  жившего  в
XVI веке Билл-Тосмена уже обретало форму. Руки Найджела так и  мелькали.  Он
пригоршнями прихлопывал снег и  тут  же  обрабатывал  его  взятой  из  кухне
деревянной лопаткой. В его работе была  какая-то  одержимость.  Он  даже  не
взглянул на зрителей. Шлеп-шлеп, скрип-скрип - и так без конца.
   И  тут  Трой  впервые  встретилась  с  поваром  Уилфредом   по   прозвищу
Киски-Ласки. Он вышел во  двор  в  поварском  колпаке,  клетчатых  брюках  и
белоснежном фартуке. Пиджак был залихватски накинут на плечи. В руке Уилфред
держал гигантских размеров половник. В общем, выглядел он так, словно только
что сошел с игральной карты набора "Счастливая  семья".  Его  круглое  лицо,
большие глаза и широкий рот только усиливали это впечатление.
   Увидев Трой и Хилари, Уилфред поклонился, поднеся  багрово-синюю  руку  к
накрахмаленному колпаку.
   - Доброе утро, сэр. Доброе утро, леди.
   - Доброе утро, Уилфред, - откликнулся Хилари. - Вышли  приложить  руку  к
лепке?
   Киски-Ласки смущенно засмеялся и запротестовал:
   - Ни в коем случае, сэр. Я бы не осмелился. Мне  просто  показалось,  что
скульптору может понадобиться половник.
   В ответ на это косвенное обращение Найджел просто молча покачал  головой,
ни на секунду не прерывая работу.
   - Все ли в порядке в вашем королевстве? - поинтересовался Хилари.
   - Да, сэр, спасибо. Мы хорошо управляемся. Мальчик из Даунло  -  отличный
паренек.
   - Ну и прекрасно, прекрасно, - несколько поспешно, как  показалось  Трой,
произнес Хилари. - А как дела с пирожками?
   - Они будут ждать вас сразу после  чая,  сэр,  если  изволите,  -  весело
воскликнул Киски-Ласки.
   -  Если  они  не  уступают  вашим  прочим  блюдам,  то  это  будет  нечто
исключительное, - сказала Трой.
   Трудно было решить, кому больше польстили ее слова: повару или хозяину.
   Из-за угла западного крыла показался Винсент с  очередной  тачкой  снега.
При ближайшем рассмотрении стало видно, что это худой человек  с  печальными
глазами. Он искоса глянул на Трой, вывалил свой груз и  с  грохотом  покатил
тачку прочь. Киски-Ласки, пояснив, что он выскочил всего на секунду,  широко
улыбнулся, отчего на его щеках заиграли ямочки, и ретировался в дом.



   Крессида Тоттенхейм оказалась невероятно элегантной блондинкой, настолько
элегантной, что красота казалась всего лишь  ненавязчивым  приложением.  Она
была в собольей шляпке. Соболиный мех обрамлял  лицо,  свисал  с  рукавов  и
украшал верх обуви. Когда верхняя одежда была снята, оказалось, что Крессида
не столько одета, сколько обтянута чем-то вызывающе простым.
   Слегка раскосые глаза, тонкий рот, подчеркнутая линия чуть-чуть сдвинутой
набок шляпки, сдержанные манеры. При разговоре она  то  и  дело  произносила
"знаете". Трой не любила писать подобный тип женщины, и  это  обстоятельство
могло оказаться просто ужасным:
   Хилари не спускал с нее вопросительного взгляда.
   Зато к мистеру Берту Смиту Трой почувствовала  мгновенную  симпатию.  Это
был маленький человечек с дерзким лицом, ясными глазами и сильным ирландским
акцентом.  Его  щеголеватый  костюм  тоже  словно  бросал  вызов  приличиям.
По-видимому,  несмотря  на  свои  семьдесят  лет,  он  отличался  прекрасным
здоровьем.
   Встреча  вновь  прибывших  с  Форестерами  оказалась  весьма  интересной.
Полковник  приветствовал  мисс  Тоттенхейм  с  робким  восхищением,   назвав
"дорогая Крессида". Его обращение к мистеру Смиту было невероятно сердечным.
Он долго тряс  его  руки,  повторяя  "здравствуй,  здравствуй,  дружище!"  с
радостным смехом.
   -  Здравствуй,  полковник,  -  отозвался  мистер  Смит,  -  Ты  прекрасно
выглядишь. Просто молодцом, это  уж  точно.  А  что  тут  толкуют  про  твое
превращение в доброго короля  Тингама?  Да  еще  с  усами.  Усами!  -  вдруг
проревел мистер Смит, обращаясь к миссис Форестер. - Черт, это  должно  быть
забавно. В его возрасте! Усы!
   - Глух мой муж, мистер Смит, а не я, - веско произнесла миссис  Форестер.
- Вы уже не первый раз совершаете подобную ошибку.
   - Где только моя голова! -  весело  охнул  мистер  Смит,  кивнув  Трой  и
хлопнув полковника Форестера по спине.  -  Сорвалось  с  языка,  как  сказал
мясник, уронив в корзину недоразделанную голову.
   - Дядя Берт - старый комедиант, - сказал Хилари, обращаясь к Трой.  -  Он
прекрасно говорит по-английски, если захочет, но любит разыгрывать спектакль
под названием "учтите, я кокни". Во всяком случае, для дяди Блоха.  Ты  ведь
всегда подзуживаешь его, дядюшка Блох, не так ли?
   Мисс Тоттенхейм поймала на себе взгляд Трой и слегка опустила глаза.
   - Да неужели? -  польщенно  спросил  полковник.  После  взаимного  обмена
комплиментами мистер Смит несколько угомонился, и они все вместе отправились
пить чай, который на этот раз был сервирован в столовой  и  не  имел  ничего
общего с милым тет-а-тет Трой и Хилари  в  зеленом  будуаре.  Над  обществом
витал дух скованности, причем отказ Крессиды  взять  на  себя  роль  хозяйки
нисколько не разрядил атмосферу.
   - Бога ради, дорогой, не проси  меня  ничего  разливать,  -  заявила  она
томно. - Ты же знаешь, что мне, право, больше подошли бы брюки.  Я,  знаете,
испытываю к подобным обязанностям нечто  вроде  идиосинкразии.  Это  не  моя
роль.
   Миссис Форестер несколько секунд в упор смотрела  на  Крессиду,  а  затем
сказала:
   - Быть может, Хилари, ты поручишь это мне?
   - С удовольствием, дорогая тетушка. Как в старые добрые времена,  правда?
Когда дядя Берт начал посещать Итон-сквер после того, как  смирился  с  моим
похищением.
   - А что мне оставалось? - , вставил мистер Смит. - Таков уж обычай.  Живи
и давай жить другим. Зачем сердиться на то, чего не изменишь?
   - Ты на свой лад  очень  порядочный  человек,  Смит,  -  заметила  миссис
Форестер. - И мне кажется, что мы научились понимать друг друга.  Какой  чай
вы предпочитаете, миссис Аллен?
   "Я очутилась среди людей, которые говорят именно то, что думают, и тогда,
когда думают. Словно дети, - размышляла про себя Трой. - Это очень  необычно
и может закончиться чем угодно".
   Правда, к мистеру Смиту это не относилось. Он явно себе на  уме  и  ни  в
коем случае не покажет, что на самом деле думает о присутствующих.
   - А как поживают твои бандиты, Хилл? - спросил он, забавно склонив  набок
голову, чтобы не капнуть на себя маслом  с  булочки.  -  Все  еще  ничем  не
проштрафились?
   - Конечно, дядя Берт, но, прощу вас, выбирайте выражения. Я ни за что  на
свете не хотел бы, чтобы вас услышали Казберт или Мервин. А ведь  кто-то  из
них может войти в любой момент.
   - О Боже, - пробормотал мистер Смит, ничуть не смутившись.
   - Эта зияющая пустота над камином, - протянула Крессида. - Ты собираешься
повесить сюда мой портрет, да, дорогой?
   - Да, дорогая, - ответил Хилари. - Собственно говоря... - тут он тревожно
поглядел на Трой, - я уже пытался завести об этом речь.
   Реплика Крессиды спасла Трой от очень неприятного положения.
   - Я предпочла бы гостиную. Знаете, чтобы не смешивать себя с супом и быть
подальше от мрачных предков, - добавила  она,  окинув  критическим  взглядом
остальные портреты.
   Хилари густо покраснел и ответил только:
   - Посмотрим. В эту  минуту  вошел  Мервин,  чтобы  передать  поздравления
повара и сообщить, что пирожки готовы.
   - О чем это он? - раздраженно спросила  Крессида.  -  Какие  еще  пирожки
после чая? Кстати, дорогой, я терпеть не могу пирожков с мясом.
   - Я знаю,  дорогая.  Я,  между  прочим,  тоже.  Но  это  древний  обычай.
Откусывая  первый  кусок,  надо  загадать  желание.  Церемония,  как   велит
традиция, проводится на кухне.  Достаточно  будет  просто  попробовать  хоть
крошечку. Уилфреду это будет очень приятно.
   - А на кухне есть кошки? - спросила Крессида. - Не забудь, я не  переношу
кошек.
   - Мервин, - обратился к слуге  Хилари,  -  попросите  Киски-Ласки  убрать
Лапушку и Подлизу, хорошо? Он поймет.
   - Надеюсь, - сказала Крессида,  обращаясь  к  Трой.  -  У  меня,  знаете,
положительно аллергия на кошек. Эти  животные  совершенно  выводят  меня  из
себя. У меня начинается нервный срыв, стоит мне только заметить кошку.
   Она еще довольно долго распространялась на эту тему; Трой устала считать,
сколько раз прозвучало слово "знаете".
   - Я буду рада, - громко  сказала  миссис  Форестер,  -  возобновить  свое
знакомство с Лапушкой и Подлизой.
   - Больше, чем со мной,  -  взорвалась  Крессида,  впервые  обратившись  к
миссис Форестер, но так и не взглянув на нее.
   - Что касается твоих слуг, Хилари, - продолжила тетя, - я вполне разделяю
твое убеждение, что повар был совершенно прав, когда подрался  с  человеком,
который плохо обращался с кошками. Я говорю...
   - Да, тетушка, я  знаю.  Мы  все  с  этим  согласны!  О,  дорогая,  ты  -
восхитительное исключение, - тут же поправился он,  предвидя  протест  своей
возлюбленной. - Так пойдемте пробовать пирожки!
   В кухне их встретил кланяющийся и улыбающийся  Киски-Ласки,  однако  Трой
показалось, что его  глаза  таят  жестокую  обиду.  Она  проступила  гораздо
явственнее, когда из-за наружной двери донеслось гневное мяуканье. Наверное,
Лапушка и Подлиза, решила Трой.
   Краснощекий мальчик проворно проскользнул в дверь, плотно прикрыв  ее  за
собой. Кошачий концерт оборвался.
   - Прости нас за кошечек, Уилфред, - извинился Хилари.
   - Ничего, сэр,  -  ответил  повар,  искоса  глянув  на  мисс  Тоттенхейм;
краснощекий мальчик, надувшись, смотрел  через  окно  во  двор  и  зализывал
царапину на тыльной стороне ладони.
   Пирожки красовались на огромном блюде посреди  кухонного  стола.  Трой  с
облегчением отметила, что они маленькие.  Хилари  объявил,  что  каждому  по
очереди полагается взять  пирожок,  попробовать  его  и  загадать  при  этом
желание.
   Впоследствии Трой не раз вспоминала эти  несколько  минут,  когда  они  в
смущении стояли вокруг  стола.  Это  были  практически  последние  мгновения
зачарованного спокойствия в Холбедзе.
   - Вы первая, тетушка, - предложил Хилари.
   - Вслух?  -  осведомилась  миссис  Форестер.  Племянник  как-то  чересчур
поспешно заверил ее, что высказывать желание вслух вовсе не обязательно.
   - Тем лучше, - сказала она, взяла пирожок и откусила  сразу  чуть  ли  не
половину. Прожевывая этот огромный кусок, миссис Форестер не сводила глаз  с
Крессиды Тоттенхейм. Трой внезапно встревожилась.  Ей  показалось,  что  она
угадала желание тети Клумбы. С тем же успехом миссис Форестер могла объявить
его во всеуслышание. Она хотела, чтобы помолвка была расторгнута.
   Следующей была очередь Крессиды. Она приложила громадные усилия  откусить
как можно меньше и проглотила эту крошку, как пилюлю.
   - А желание? Вы не забыли загадать желание?  -  встревоженно  осведомился
полковник Форестер.
   - Совершенно забыла, - сказала она  и  тут  же  издала  визг  на  пределе
слышимости. Из ее красивого рта полетели кусочки пирожка.
   Все невольно вскрикнули, а мистер Смит пробормотал слово из четырех букв.
Крессида трясущейся рукой указывала на окно во двор. Там, за стеклом, сидели
две кошки - одна пестрая, другая полосатая. Они жалобно заглядывали в  кухню
и отчаянно мяукали, хотя внутрь не доносилось ни звука.
   - Но, дорогуша! - выговорил Хилари, не делая ни малейшей  попытки  скрыть
раздражение.
   - Мои бедняжки! - воскликнул Киски-Ласки глубоким баритоном.
   - Я не выношу КОШЕК, - ныла Крессида.
   - В таком случае, - спокойно заявила миссис  Форестер,  -  вам  никто  не
мешает убраться из кухни.
   - Нет, нет, - суетился полковник. - Нет, Клу, нет, нет, нет!  О  Господи!
Посмотрите только!
   Кошки тем временем начали отчаянно царапаться в окно. Трой, которая очень
любила этих милых животных, сочувствовала им от всей  души.  Ей  даже  стало
жалко, когда они  внезапно  прекратили  рваться  на  кухню,  повернулись  на
подоконнике и спрыгнули во двор,  махнув  хвостами.  Однако  Крессида  снова
взвизгнула, прижала руки к  ушам  и  затопала  ногами,  словно  негритянский
танцор.
   - Все в порядке, - сухо сказал мистер Смит. Полковник  Форестер  принялся
утешать Крессиду несвязным рассказом о каком-то офицере,  чье  отвращение  к
кошкам  неким  таинственным  образом  помешало   его   карьере.   Совершенно
непостижимо,  но  Крессида  опустилась  на  кухонный  стул,  уставилась   на
полковника и затихла.
   - Пустяки! - сказал Хилари  тоном  тихого  отчаяния.  -  Продолжим.  Как,
миссис Аллен?
   Трой взяла пирожок и страстно  -  настолько  горячо,  что  чуть  было  не
произнесла это вслух, - пожелала,  чтобы  в  Холбедзе  не  случилось  ничего
ужасного.  Пирожок  оказался  очень  вкусным,  и   Трой   сделала   Уилфреду
комплимент.
   Затем настал черед полковника Форестера.
   - Вы все были бы очень удивлены, если бы узнали про мое желание, -  гордо
сообщил он. - Да, удивлены.
   Полковник закрыл глаза и храбро атаковал свой пирожок.
   - Восхитительно! - сказал он.
   - Какие мягкие! - воскликнул  мистер  Смит  и  мгновенно  проглотил  свой
пирожок, громко чавкая.
   Последним отдал дань древней традиции Хилари,  после  чего  все  покинули
кухню. Крессида сердито  объявила,  что  примет  пару  таблеток  аспирина  и
полежит в постели до самого ужина.
   - Я не хочу, чтобы меня беспокоили,  -  добавила  она,  глядя  на  своего
жениха.
   - Тебя никто не потревожит, моя прелесть,  -  с  готовностью  откликнулся
Хилари.
   Его тетя издала смешок, который  с  равным  успехом  можно  было  назвать
фырканьем.
   - Мы с твоим дядей, как обычно, минут десять подышим воздухом, - сообщила
она племяннику.
   - Но, тетушка, уже слишком поздно. На улице темно, и может пойти снег.  -
Мы всего-навсего пройдемся по  главному  двору.  Ветер,  как  я  полагаю,  с
востока.
   - Хорошо, - уступил Хилари. -  Дядя  Берт,  вы  не  хотите  поговорить  о
делах?
   - С удовольствием. В любой момент, - сказал мистер Смит.
   Трой довела до общего сведения, что  пойдет  взглянуть  на  свою  работу.
Общество разошлось.
   По дороге в библиотеку Трой вновь поразила тишина,  царящая  в  Холбедзе.
Тишина и спокойствие. Пол устилал толстый ковер. Редкие лампы отбрасывали на
стены приглушенный  свет.  Центральное  отопление  работало,  пожалуй,  даже
слишком хорошо. Трой казалось, что она идет по окутанному паром тоннелю.
   Вот и дверь в библиотеку. Она была слегка  приоткрыта.  Трой  открыла  ее
пошире, сделала пару шагов вперед и  еще  не  успела  выпустить  ручку,  как
что-то сильно ударило ее по голове.
   По лицу потек  ручеек  скипидара.  Трой  не  было  больно,  она  даже  не
испугалась, но изумление полностью лишило ее способности рассуждать. Немного
погодя она вспомнила про выключатель, нащупала его и зажгла свет.
   Библиотека как  библиотека:  теплая,  тихая,  пахнущая  кожей,  каминными
поленьями и краской. Портрет стоит на своем месте,  рядом  с  ним  скамья  и
кисти.
   А на ковре у ее ног лежит баночка для масла и скипидара.
   По лицу стекает едкий ручеек.
   Первым делом Трой отыскала на скамье чистую тряпку и вытерла лицо. Хилари
на портрете не сводил с нее загадочного взгляда.
   - Хорошенькое дельце, - пробормотала Трой. - Не вы ли ввели  меня  в  это
милое общество, а?
   Она повернулась к двери и с удивлением обнаружила, что  она  закрыта.  По
лаково-красной поверхности змеилась струйка масла  и  скипидара.  Интересно,
могла ли дверь закрыться сама? Словно в ответ на  этот  немой  вопрос  дверь
скрипнула и приоткрылась на пару дюймов. Трой вспомнила, что  так  случалось
часто, наверное, из-за слабого замка.
   Однако ее, безусловно, кто-то закрыл.
   Несколько секунд Трой собиралась с духом, затем быстрым шагом направилась
к двери, распахнула ее и с трудом подавила крик. Она стояла лицом к  лицу  с
Мервином.
   Это ошарашило ее гораздо больше, чем  удар  по  голове.  В  горле  что-то
пискнуло, как бывает в кошмарном сне.
   Лицо Мервина было пепельно-серым.
   - Что-нибудь случилось, мадам? - спросил он.
   - Это вы закрыли дверь? Только что?
   - Нет, мадам.
   - Зайдите, пожалуйста.
   Ей показалось, что он  сейчас  откажется,  однако  Мервин  вошел,  сделал
четыре шага и застыл на том месте, где на ковре все еще лежала баночка.
   - Это она наделала бед, - сказала Трой.
   - Позвольте мне, мадам.
   Мервин поднял баночку, подошел к скамье и поставил ее на место.
   - Взгляните на дверь, - сказала Трой.
   - Позвольте мне, мадам.
   Трой поняла, что Мервин уже все видел.  Он  вошел  в  комнату,  пока  она
вытирала лицо, тихонько выбрался обратно и закрыл за собой дверь.
   - Банка стояла на верхушке двери, - сказала Трой. - Она свалилась мне  на
голову. Детская ловушка.
   - Не очень приятно, - прошептал Мервин.
   - Да. Неприятно.
   - Это не я! - вырвалось из груди Мервина. - Я никогда! Господи,  клянусь,
я никогда!..
   - Честно говоря, я не понимаю, зачем бы вам...
   - Верно, - лихорадочно подтвердил он. - Господи, совершенно верно.  Зачем
бы я... Я!
   Трой принялась стирать струйку с двери. Она снималась чисто, не  оставляя
за собой ни следа.
   Мервин достал из кармана платок, опустился на колени и яростно набросился
на пятно на ковре.
   - Мне кажется, чистый скипидар все снимет, - сказала Трой.
   Мервин растерянно огляделся. Она взяла со скамьи  бутылочку  и  протянула
ему.
   - А! - бросил он и снова взялся за работу. Его шея блестела от  пота.  Он
что-то бормотал себе под нос.
   - Что? - переспросила Трой. - Что вы сказали?
   - Он увидит. Он все замечает. Скажут, что это сделал я.
   - Кто скажет?
   - Все. Все они.
   Трой услышала свои слова:
   - Смойте остатки водой с мылом и подложите снизу побольше половиков.  Она
имела в виду половики, лежавшие изнаночной стороной вверх вокруг ее рабочего
места. Их принесли из кухни, чтобы уберечь ковер.
   Мервин поднял глаза! В них застыло выражение испуга,  как  у  нашалившего
ребенка.
   - Вы не скажете, мадам? Правда? Не захотите, чтобы меня выгнали? Ведь это
не я, честное слово! Я никогда... Я же не спятил еще... Я никогда...
   - Хорошо, хорошо! - почти прокричала Трой. - Не начинайте заново! Вы  уже
сказали, что это не вы, и я.., собственно говоря, я вам верю.
   - Благослови вас Бог, леди.
   - Ладно, с этим все. Но если  это  не  вы,  то  кто  же?  Кто  мог  такое
устроить?
   - А это уже другой вопрос, правда? Что, если я знаю?
   - Вы знаете?
   - Я ведь могу догадываться, правда? Кое-кого  пытаются  настроить  против
меня. Грязь, извините за выражение, гонят на всех нас. Все пострадают...
   - Я не понимаю, о чем вы. Пока, кажется, одна я...
   - Вы, леди! Простите, но вы всего  лишь  новенькая,  понимаете?  Это  все
против меня. Подумайте сами, леди.
   Мервин сидел на корточках и глядел на нее снизу вверх. Его лицо пылало.
   - Простите, мадам, - растерянно  пробормотал  он,  поймав  ее  взгляд.  -
Право, не знаю, что вы обо мне думаете. Я забылся. Извините.
   - Все в порядке, - успокоила его Трой. - Но мне  хотелось  бы,  чтобы  вы
просто объяснили...
   Мервин вскочил и попятился к двери,  судорожно  наматывая  себе  на  руку
превратившийся в тряпку платок.
   - Ох, мадам, мадам! Подумайте чуть-чуть сами!
   С этими словами он исчез.
   Только в своей комнате, смывая масло и скипидар с волос. Трой  вспомнила,
что Мервин был осужден за то, что убил вора при помощи "детской ловушки".



   Если из-за "кошачьего концерта" Крессида сильно утратила свои позиции, то
за ужином с успехом восстановила их и даже упрочила, во всяком  случае,  так
показалось Трой. Мисс Тоттенхейм последней спустилась в  парадную  гостиную,
где сегодня - впервые - общество собралось в ожидании приглашения за стол.
   Она была в потрясающем брючном костюме, который плотно облегал  ее  тело.
При каждом движении ткань переливалась,  как  расплавленное  золото,  отчего
создавалось впечатление неимоверного богатства и потрясающей  красоты.  Трой
услышала, как у Хилари перехватило дыхание, как тихо присвистнул мистер Смит
и как, не выдержав, что-то проворчала миссис Форес-тер. Полковник же  просто
заявил во всеуслышание:
   "Дорогая, вы ослепительны!" И тем не менее  у  Трой  так  и  не  возникло
желания писать портрет Крессиды, и вопросительные взгляды Хилари вызывали  у
нее самые неприятные чувства.
   На этот раз подали коктейли с шампанским. Казберту помогал Мервин, и Трой
старательно избегала смотреть в его сторону. Ей почему-то казалось, что  она
не столько принимает участие в вечере,  сколько  следит  за  разыгрывающимся
представлением. Красивая  комната,  ощущение  уюта,  легкости,  ненавязчивой
роскоши утратили свою ценность и стали восприниматься как нечто  нереальное,
стерильное, лишенное истинной жизни.
   - Интересно, - раздался рядом с ней голос  Хилари,  -  что  означает  это
выражение на вашем лице? Вопрос, конечно, неуместный, но вы вовсе не обязаны
отвечать.
   Прежде чем Трой успела что-нибудь сказать, он продолжал:
   - Крессида красавица, не правда ли?
   - Правда, только не просите меня рисовать ее.
   - Я предчувствовал, что к этому идет.
   - Получилось бы плохо.
   - Почему вы говорите с такой уверенностью?
   - Ее портрет в моем исполнении не доставил бы вам никакого удовольствия.
   - Или, быть может,  доставил  бы  слишком  много  удовольствия.  Опасного
сорта.
   Последнюю реплику Трой сочла за лучшее оставить без ответа.
   - Что ж, да будет так, - сказал Хилари. - Еще один коктейль? Вы, конечно,
не откажетесь. Казберт!
   Он остался рядом с  ней  и  просто  стоял,  спокойно  наблюдая  за  своей
невестой, однако Трой казалось, что их разговор продолжается.
   За ужином Хилари усадил Крессиду на место хозяйки, и Трой  подумала,  как
блистательна  она  в  этой  роли  и  с  каким  удовольствием  Хилари   будет
демонстрировать свою жену перед гораздо более изысканным обществом, чем  эта
странная  небольшая  компания.  "Как   одушевленное   свидетельство   своего
богатства", - мелькнуло в уме.
   Очевидно, благодаря шампанскому  Крессида,  если  можно  так  выразиться,
искрилась больше обычного. Для начала она воркующим голосом затеяла с Хилари
шутливую ссору, высмеивая великолепие поместья, а затем, когда  он  обиженно
нахмурился, весело закончила:
   - Только не подумайте, что я могла бы отказаться хоть от  самой  малости.
Нет, Холбедз заставляет кровь Тоттенхеймов в моих жилах бурлить, как...
   Тут она почему-то запнулась и кинула взгляд на миссис  Форестер,  которая
скрестила руки на груди и весьма недоброжелательно поглядела на нее.
   - Короче говоря, - махнула Крессида рукой в сторону Хилари,  -  я  обожаю
все это.
   Полковник Форестер внезапно провел по глазам и губам своими  старческими,
в прожилках, пальцами.
   - Дорогая! - растроганно произнес Хилари и чокнулся с Крессидой.
   Шампанское,  очевидно,  подействовало  и  на  мистера  Берта  Смита.   Он
тараторил  с  Хилари  о  делах,  и  Трой  решила,  что  дядя  Берт  вряд  ли
преувеличивает свою проницательность. С учетом этого  обстоятельства  ничего
удивительного в успехах фирмы, пожалуй, не было. Более того,  ей  показалось
даже, что мозгом и сердцем дела был именно мистер  Смит,  тогда  как  наболю
Хилари оставалась черновая работа.
   Полковник  Форестер  с  некоторым  удивлением   прислушивался   к   этому
разговору, и поскольку он сидел рядом с  Трой,  то  спустя  некоторое  время
коснулся ее руки и попросил ввести его в курс дела.
   - Вы все поняли? - полушепотом обратился он к  ней,  поглаживая  слуховой
аппарат.
   - Не совсем. В делах я - совершенная курица, - пробормотала она в  ответ,
к явному облегчению полковника.
   - Неужели? Я тоже! Полный осел! Но ведь мы можем сделать понимающий  вид,
правда?
   - Я не сумею. Мне лучше сразу сдаться.
   - Зато все это  жутко  умно.  Просто  страшно.  Вы  согласны?  -  спросил
полковник, приподняв брови.
   Трой кивнула. Полковник с хитрым видом прикусил губу и пожал плечами.
   - Раз уж мы такие бестолковые, лучше не вмешиваться.
   Наверное, именно так он болтал  со  смазливыми  девушками  лет  пятьдесят
назад, когда был лейтенантом, подумалось Трой. И начиналось  это  под  звуки
вальса с эстрады, весело и беззаботно, а завершалось мимолетным  поцелуем  в
оранжерее на страх всем старым тетушкам. Интересно, не познакомился ли он со
своей Колумбелией на полковом  балу?  А  предложение  сделал,  пригласив  ее
прогуляться по балкону? Трой не могла представить себе только одного: как же
выглядела тетя  Клумба,  когда  была  молода.  Неприступной  особой?  Просто
красивой девушкой? Кокеткой?
   - ..А я и говорю: мол, сделайте  одолжение.  Называйте,  как  вам  больше
нравится. Иными словами,  ноты  мои,  скрипка  ваша.  А  он:  "Превосходная,
серьезная коллекция". Да! Попался старичок. Клюнул на фабричный ширпотреб.
   - Я не сомневаюсь,  дядя  Берт,  что  вы  правы,  -  подытожил  Хилари  и
обратился к своей тетушке:
   - У вас прекрасные гранаты, тетя. Я их что-то не помню.
   - Подарок твоего дяди на серебряную свадьбу, - пояснила она. - Я  надеваю
их нечасто.
   На черном шерстяном жакете миссис Форестер,  накинутом  поверх  шелкового
платья, сверкала большая бриллиантовая брошь, шею охватывали жемчуга,  а  на
пальцах переливалось удвоенное количество перстней.
   Мистер Смит, отвлекшись наконец от высоких финансовых  соображений,  тоже
обратил свое внимание на жену полковника.
   - Как, все сразу? Очень мило получилось. Выходит, вы и правда возите  все
с собой? В железной коробке?
   - "Все мое ношу с собой", - заявила миссис Форестер.
   - Прямо античный спектакль. Но как поведет себя хор?
   - Ну, честное слово, тетя... - вмешался протестующим тоном Хилари,  кинув
опасливый взгляд в спину Казберта.
   - Кстати, дорогой, это мне напомнило... - начала Крессида.
   - О чем, моя прелесть? - осторожно поинтересовался Хилари.
   - Да так, о пустяках. Простое любопытство насчет завтрашнего дня. Знаешь,
вечер, елка. Она будет в гостиной, не правда ли? Мне просто  интересно,  как
задуман спектакль. Ну, режиссура и все такое...
   Это был первый случай, когда  Крессида  в  присутствии  Трой  по-хозяйски
озаботилась делами в Холбедзе, что доставило Хилари немалое удовольствие. Он
немедленно пустился в пространные объяснения. Были упомянуты и колокольчики,
и магнитофонная лента, и появление полковника  Форестера  через  французское
окно в качестве друида, не забыты елка, елочные  украшения  и  сам  сценарий
вечера. Полковник Форестер прислушивался с живым интересом.
   Темы хватило на весь остаток ужина. Крессида  с  восхитительным  апломбом
продолжала играть роль хозяйки и, в нужный  момент,  прежде  чем  закипавшая
миссис  Форестер  успела  что-либо  предпринять,   наклонилась   к   ней   с
обезоруживающей улыбкой и спросила:
   - Ну как, тетя Клу, встаем?
   У Трой возникло  подозрение,  что  подобное  обращение  к  своей  будущей
родственнице Крессида позволила  себе  впервые.  Во  всяком  случае,  миссис
Форестер выглядела совершенно ошарашенной.
   - Я, по крайней мере, пойду, - сказала она, живо вскочила и направилась к
выходу, однако ее супруг оказался там  раньше  и  галантно  распахнул  дверь
перед женой.
   - Мы ненадолго, - доверительно сообщил он, оглянувшись на Трой. -  Хилари
говорит, что надо еще обо многом позаботиться: и о елке, и о мишуре,  и  обо
всем таком. Вам нравится предвкушать что-либо?
   Когда дамы вошли в  гостиную,  Винсент,  Найджел  и  краснощекий  мальчик
деловито втаскивали через французское  окно  стройную,  слегка  запорошенную
снегом елку. Она была надежно укреплена в зеленой  трубе,  которая,  в  свою
очередь, крепилась на чем-то сильно напоминающем  автомобильный  домкрат.  В
дальнем углу комнаты поверх превосходного ковра был постелен  кусок  плотной
зеленой ткани, на который и водрузили елку.
   Вместе с лесной красавицей в гостиную  ворвалась  зима.  Крессида  громко
запротестовала, слуги закрыли окно  и  удалились.  Рядом  с  елкой  остались
стремянка и огромная коробка с украшениями. На центральную люстру  кто-то  -
наверное, Найджел - повесил  символическую  рождественскую  ветвь:  венок  в
форме колокольчика из мишуры и остролиста с красными яблочками и сердечками.
По краям торжественно вздымались красные свечи. В  комнате  пахло  смолой  и
хвоей.
   Трой  любила  рождественские  праздники  не  меньше   самого   полковника
Форестера. Она очень  надеялась,  что  благодаря  совместным  усилиям  вечер
удастся. Миссис Форестер сурово осмотрела елку и благосклонно кивнула.
   - Смотрите, он не забыл  про  Хижину  Святого  Семейства,  -  растроганно
сказала она. - Я купила  ее  в  Обереммергау,  когда  Хилари  был  маленьким
язычником семи лет. Конечно, он так и остался язычником, однако  всякий  раз
достает Хижину ради меня. Не знаю, правда, как он собирается согласовать  ее
с этим безобразием на люстре и с Фредом с его нечестивой бородой, но это  уж
его заботы. Кстати, служба все-таки будет - в церкви в половине десятого. Он
вам говорил?
   - Нет, - ответила Трой. - Я даже не знала, что в Холбедзе есть церковь.
   - Есть. В западном крыле.  Служить  будет  тюремный  пастор  по  любимому
Хилари традиционному обряду. Да, как по-вашему, он красив?
   - Нет. Он живописен.
   Миссис Форестер фыркнула.
   Вошел Мервин с кофе и ликерами.  Предлагая  их  Трой,  он  кинул  на  нее
взгляд,  в  котором  читалась  животная  покорность.  Ей   это   крайне   не
понравилось.
   Крессида стояла, картинно облокотившись на каминную полку,  и  покачивала
золотистой туфелькой, с нетерпением дожидаясь,  пока  Мервин  уйдет.  Стоило
двери закрыться за его спиной, как она тут же выпалила:
   - Этот человек приводит меня в ужас.
   - Вот именно, - согласилась миссис Форестер.
   - От него просто мурашки по телу.., от всех них. Да, да, я знаю об  идеях
Хилари и даже согласна, что так можно разрешить проблему со слугами. То есть
это один  из  способов  решения  вечной  проблемы.  Хотя  лично  я,  знаете,
предпочла бы греков или кого-нибудь еще.
   - Итак, вы не принимаете во внимание, как смотрят  на  этот  вопрос  сами
убийцы, в  отличие  от  Хилари,  который  уверяет,  что  обдумывал  проблему
всесторонне? - подытожила миссис Форестер.
   - Да, я знаю, он  пока  увлечен  своими  идеями,  -  протянула  Крессида,
продолжая поигрывать туфелькой, - но, знаете, по-настоящему его, как и меня,
привлекает непритязательный строй жизни.
   Несколько мгновений миссис  Форестер  молча  взирала  на  нее,  а  затем,
повернувшись всем корпусом, обратилась к Трой:
   - А вы как управляетесь со своим домом?
   - Да, собственно, как можем. Мой муж - полицейский, и  этого  уже  вполне
достаточно, чтобы поставить любой быт с ног на голову.
   - Полицейский?! - воскликнула Крессида. - Ах да, я и забыла.  Хилари  мне
говорил. Но ведь Ян жутко известный и высокопоставленный?
   На это Трой предпочла не отвечать.
   - Быть может, нам стоит заняться елкой? - предложила миссис Форестер.
   - Вы же знаете, что Хилари обидится, если что-то будет сделано без него.
   - Не праздник, а каталажка, - протянула  Крессида.  -  Начальник  тюрьмы,
тюремный врач,  тюремщики,  тюремный  священник,  не  говоря  уж  о  молодом
поколении, растущем в тюрьме...  Ах  да,  я  и  забыла!  Ожидается  пропасть
соседей со всей округи, каждому из которых не меньше семидесяти. Грандиозно!
Даже Хилариозню. Пусть звонят колокола!
   - Мне семьдесят, а моему супругу семьдесят три, -  сухо  заметила  миссис
Форестер.
   - И в этом суть. - Крессида рассмеялась и неожиданно опустилась на колени
к ногам миссис Форестер, откинув назад  пышные  блестящие  волосы  и  сложив
руки. - Знаете, я вовсе не такая отвратительная, какой пытаюсь казаться.  Вы
оба всегда относились ко мне просто фантастически. Я жутко благодарна. Хилли
придется бить меня, как колотят в гонг. Знаете? Бонг-банг-бонг. И тогда  мое
поведение станет просто отменным. Да-да! Ну же, ну, тетя Клу, простите меня!
   Если бы тетушка Клумба была Медузой  Горгоной,  подумала  Трой,  Крессида
давно бы превратилась в камень, и тем не менее уголки губ у миссис  Форестер
явно дрогнули в улыбке.
   - Думаю, мисс, вы не хуже, чем прочие представители вашего  поколения.  В
вас есть чистота и очарование.
   - Чистота свистка и очарование новой острой булавки, не так ли, тетя? Как
по-вашему, я смогу украсить дом Хилли?
   - Во всяком  случае,  своим  внешним  видом.  Это  безусловно.  Остальное
зависит от поведения.
   -  От  поведения,  -  протянула  Крессида.  Все  замолчали.   В   комнате
потрескивал огонь. Рождественская ветвь медленно поворачивалась вокруг своей
оси. Из обеденного зала донесся смех Хилари, приглушенный толстой дверью.
   - Тетя Клумба, вы назвали бы меня "грешной  леди"?  -  внезапно  спросила
Крессида совершенно серьезным тоном.
   - Господи, девочка, о чем ты? В чем дело?
   - Взгляните сами.
   Крессида открыла блестящую  сумку  и  извлекла  оттуда  сложенный  листок
бумаги.
   - Вот это я нашла под дверью,  когда  поднялась  в  свою  комнату,  чтобы
переодеться. Хилари я ничего говорить не стала, но вам,  миссис  Форестер  и
миссис Аллен, хочу показать. Разверните и прочтите. Обе.
   Миссис Форестер, нахмурившись, посмотрела на Крессиду и взяла листок.  На
нем огромными печатными буквами  было  написано:  "Грешная  леди,  берегись.
Женщина, лишенная целомудрия, отвратительна. Ему не придется терпеть тебя  в
своем доме".
   - Что это еще за чепуха? Откуда это взялось?
   - Я же сказала: я  нашла  листок  под  дверью.  Миссис  Форестер  сделала
попытку разорвать записку, но Крессида схватила ее за руку.
   - Нет, не надо. Я покажу это безобразие Хилари и очень надеюсь,  что  его
мнение о мерзавце Найджеле кардинально изменится.



   Когда Хилари увидел записку - а это  произошло  вскоре  после  того,  как
мужчины появились в гостиной, - он буквально застыл. Он долго стоял, молча и
неподвижно, с листком в руках и хмурился. Мистер  Смит  подошел,  глянул  на
написанное  и  тихо  протяжно  свистнул.  Полковник  Форестер  вопросительно
уставился на Хилари, затем  перевел  взгляд  на  жену.  Та  слегка  покачала
головой, и полковник, повернувшись спиной к обществу,  принялся  внимательно
изучать елку и рождественскую ветвь.
   - Ну, малыш, что ты об этом думаешь? -  поинтересовалась  наконец  миссис
Форестер.
   - Не знаю. Но скорее всего совсем не  то,  чего  от  меня  ожидают,  тетя
Клумба.
   - Во всяком случае, все,  наверное,  согласны,  что  не  слишком  приятно
находить подобные вещи в своей спальне, - вмешалась Крессида.
   Хилари разразился целой речью, однако умудрился так толком  ничего  и  не
сказать, кроме того, что случившееся просто ужасно, возмутительно,  глупо  и
Крессиде ни в коем случае  не  стоит  обращать  на  это  внимание.  Подобные
бумажки заслуживают только одного: немедленно в камин, -  и  Хилари  тут  же
наглядно продемонстрировал, как это  делается.  Листок  мгновенно  почернел,
распался прахом и вылетел в трубу.
   - Вот и все! - воскликнул Хилари и развел руками.
   - Зря ты это сделал, - укоризненно сказала Крессида. - По-моему,  бумажку
следовало бы сохранить.
   - Верно, - вставил мистер Смит. - Для знатоков. Трой невольно вздрогнула.
Мистер Смит одарил ее широкой ухмылкой.
   - Верно ведь, миссис Аллен? Ваш муж назвал бы это уликой. Да,  Хил,  тебе
следовало бумажку приберечь.
   - Мне кажется, дядя Берт, я имею полное право уладить  это  недоразумение
по собственному усмотрению. Я нисколько  не  сомневаюсь,  дорогая,  что  это
всего-навсего чья-то идиотская шутка. Терпеть не могу дурацких розыгрышей! А
вы? - неожиданно обратился Хилари к Трой.
   - Тоже, если это розыгрыш.
   - Чему лично я ни на секунду не поверю! - энергично вставила Крессида.  -
Розыгрыш! Нет, это - наглое нападение. Оскорбление. Если не хуже. Разве нет?
- обратилась она к миссис Форестер.
   - Понятия не имею. Как ты считаешь, Фред? Я спрашиваю...
   Тут она обнаружила, что  ее  супруг  старательно  высчитывает  количество
шагов от французского окна до елки в дальнем углу гостиной:
   - Тридцать, сорок,  пятьдесят...  Ровно  пятьдесят  футов.  Мне  придется
пройти пятьдесят футов. А кто закроет за мной окно? О таких вещах необходимо
позаботиться заранее.
   - Но Хилли, дорогой, честное слово, мне кажется, что от подобных  записок
нельзя отделываться простым пожиманием плеч, - снова начала Крессида.  -  Ты
же сам всегда говорил, что Найджел  называет  свою  жертву  только  "грешная
леди". По-моему, совершенно очевидно: он и меня счел грешной, и  это  просто
ужасно. Знаешь, ужасно.
   - Клянусь  тебе,  дорогая,  здесь  нет  ничего  ужасного.  Обстоятельства
совершенно другие...
   - Разумеется, если учесть, что та особа была проституткой.
   - ..и я, конечно, постараюсь докопаться  до  сути.  Слишком  уж  все  это
нелепо. Я рассмотрю...
   - Ты ничего не сможешь рассмотреть в остывшем камине!
   - Найджел совершенно выздоровел.
   - Э! Да кто говорит, что это непременно Найджел? - вмешался мистер  Смит.
- Скорее, его специально подставили. По злобе, чтобы досадить.
   - Но все они прекрасно ладят друг с другом.
   - Только не с Маультом,  которого  привез  полковник.  Бьюсь  об  заклад,
добрыми отношениями здесь и не пахнет. Я видел, как они поглядывают на него.
И он на них.
   - Чепуха, Смит, - заявила миссис Форестер. - Ты  сам  не  знаешь,  о  чем
говоришь. Маульт служит у нас уже двадцать лет.
   - Ну и что?
   - О Господи! - возопила Крессида и бросилась в ближайшее кресло.
   - ..и кто будет зачитывать имена? - продолжал как  ни  в  чем  не  бывало
полковник. - Я же не могу надеть очки. Это выглядело бы ужасно глупо.
   - Фред!!
   - Что, Клу?
   - Иди сюда. Я говорю: иди сюда!
   - Зачем? Я занят.
   - Ты перевозбудился. Иди сюда. Речь о Маувьте. Я говорю...
   - Ты нарушила ход моих мыслей, Клу, - почти ворчливо произнес  полковник.
- В чем там дело с Маультом?
   В это мгновение распахнулась дверь и появился сам Маульт с подносом.
   - Прошу прощения, сэр, - обратился он к Хилари, - но мне показалось,  что
это может быть срочно, сэр. Для полковника, сэр.
   - Что именно, Маульт? - раздраженно осведомился полковник.
   Маульт услужливо протянул  ему  поднос.  Там  лежал  конверт  с  надписью
крупными печатными буквами:
   "Полковнику Форестеру".
   - Я нашел это на полу в вашей комнате, сэр. У двери, сэр. Мне показалось,
что это может быть срочно.


РОЖДЕСТВО



   Когда полковник Форестер прочел послание, он повел себя в  точности  так,
как только что Хилари, то есть застыл на несколько секунд на месте. Затем он
слегка покраснел и сказал племяннику:
   - Можно поговорить с тобой, старина?
   - Да, конечно,  -  начал  было  Хилари,  однако  миссис  Форестер  громко
воскликнула:
   - Нет!
   - Клу, позволь мне...
   - Нет. Если ты стал  объектом  гнусных  инсинуаций,  я  должна  знать.  Я
говорю...
   - Я слышал. Нет, Клу, дорогая. Это ни к чему.
   - Глупости, Фред.  Я  настаиваю...  -  Она  на  секунду  замолкла,  потом
добавила изменившимся голосом:
   - Сядь, Фред. Хилари!
   Хилари подскочил к своему дядюшке, и они вместе помогли ему опуститься на
ближайший стул. Миссис Форестер достала  из  нагрудного  кармана  полковника
небольшой пузырек.
   - Бренди, - велела она.
   Хилари принес стакан с подноса, оставленного в комнате Мервином.
   - Это аритмия, - сказал Трой мистер Смит. - У него бывают приступы.
   С этими словами он направился к окну и распахну  его.  С  порывом  ветра,
шевельнувшим ветви елки и бешено закрутившим рождественскую ветвь, в комнату
ворвалось дыхание зимы.
   Полковник Форестер сидел с закрытыми  глазами  и  прерывисто  дышал.  Его
седые волосы растрепались.
   - Не беспокойтесь. Со мной все в порядке, - прошептал он.
   - Никто и не беспокоится, Фред, - сказала его  же  на.  -  Будьте  добры,
Смит, закройте окно. Уже можно  -  Спасибо  хоть  на  этом,  -  пробормотала
Крессида, обращаясь к Трой.
   Трой предпочла не отвечать ей.
   - Мне лучше, - сказал полковник, не открывая глаз.
   С точки зрения Трой, собравшиеся представляли собой  живописную  картину:
прерывисто дышащий старик с закрытыми глазами, сильно встревоженный Хилари в
темно-лиловом  бархатном  костюме,  мрачная   красавица   Крессида,   миссис
Форестер, стоящая, стиснув руки, в двух шагах от мужа и не сводящая  с  него
внимательного взгляда, и пожилой кокни в великолепном смокинге,  описывающий
круги около рождественской елки.
   Группа, вполне  достойная  кисти  любого  из  художников-жанристов  эпохи
короля Эдуарда. А название? Разумеется, "Письмо". Вот она, записка, -  лежит
там, где ее уронил полковник. Как раз в нужном месте: в центре композиции.
   Словно для того, чтобы внести завершающий штрих в  это  ненаписанное,  но
уже безнадежно устаревшее полотно, мистер Смит прекратил бегать вокруг елки,
а миссис Форестер, Хилари и Крессида  повернули  головы.  Все  они,  включая
мистера Смита, уставились на белую бумажку на ковре.
   И тут картина ожила. Полковник  открыл  глаза.  Миссис  Форестер  сделала
несколько шагов и подняла листок.
   - Тетя Клумба!.. -  запротестовал  было  Хилари,  но  она  заставила  его
замолчать одним взглядом.
   Записка упала лицевой стороной вниз. Миссис Форестер перевернула  бумагу,
прочла - и вспыхнула  до  самых  корней  волос.  Учитывая  ее  возраст,  это
выглядело впечатляюще.
   - Тетя Клу..?
   Миссис Форестер плотно сжала губы. Ее лицо  приняло  странное  выражение.
Ярость? Пожалуй, да, решила Трой. Но и еще что-то. Неужели слабый  намек  на
удовлетворение? Миссис Форестер молча протянула  злосчастный  клочок  бумаги
племяннику.
   Хилари прочел, и его брови поползли вверх. Он  открыл  рот,  закрыл  его,
перечитал еще раз и - к  полнейшему  изумлению  Трой  -  как-то  приглушенно
пискнул, прикрывшись рукой, но тут же постарался взять себя в руки.
   - Это.., нет, это.., полный абсурд! - произнес  он  дрожащим  голосом.  -
Дорогая тетушка Клумба!
   - Не называй меня ТАК! - воскликнула та.
   - Мне ужасно жаль. Я всегда... О! Понимаю.
   - Тебе лучше, Фред?
   - Спасибо, Клу, все в  порядке.  Обычный  слабый  приступ.  А  записка..,
записка тут совершенно ни при чем. Честное слово, дорогая, Хилари совершенно
прав. Это полный абсурд. Нет, я, конечно, страшно  рассержен,  но  вообще-то
все это достаточно смехотворно.
   - Ничего подобного. Возмутительно - да. Но только не  смехотворно.  Того,
кто это написал, следует отхлестать кнутом.
   - Конечно, конечно. Только, Клу, я  не  совсем  гожусь  для  того,  чтобы
махать кнутом, да к тому же неизвестно, кого именно бить.
   - Полагаю, это можно установить.
   - О, это уже другой разговор. Нам с Хилли придется крепко потолковать.
   - Нет, тебе просто придется идти в  постель,  -  безапелляционно  заявила
миссис Форестер.
   - Ну.., наверное, ты права. Мне ведь завтра надо быть в  полном  порядке,
не так ли? Хотя... Мы же собирались наряжать елку, а  я  безумно  люблю  это
занятие.
   - Не глупи, Фред. Мы сейчас вызовем Маульта. Он и Хилари...
   - Мне не нужен ни Хилари, ни Маульт! Я и сам прекрасно поднимусь  наверх,
Клу. Не надо так суетиться.
   Полковник Форестер встал и отвесил Трой легкий поклон.
   - Мне ужасно жаль, что я причинил столько беспокойства.
   - Ну что вы!
   - Очень мило с вашей стороны.. Спокойной ночи.  Спокойной  ночи,  дорогая
Крессида. Спокойной ночи, Берт. Ты готова, Клу?
   Он покинул  гостиную,  опираясь  на  руку  жены.  Глядя  им  вслед.  Трой
подумала, что  глава  семьи  все-таки  именно  полковник.  Хилари  пошел  их
проводить.
   - Поворот, как в романе, - заметил мистер Смит. - О Господи!
   Крессида выбралась из кресла и обиженно протянула:
   - Все только о Форестерах. Похоже, о том,  что  оскорбили  меня,  напрочь
забыто. И даже неизвестно, о чем, собственно, речь,  знаете  ли.  Любопытно,
что было в записке. Ведь не могли же тетю Клумбу назвать "грешной леди". Или
могли?
   - Ни в коем случае, - уверенно заявил мистер Смит.
   - Я иду спать, - сообщила Крессида, шествуя по гостиной. - Только сначала
постараюсь поговорить с Хилари. Наверное, я  найду  его  наверху.  Спокойной
ночи, миссис Аллен.
   - А елка? Неужели мы все так и бросим?
   - Я не сомневаюсь, что Хилари сам ею займется, когда спустится вниз. Ведь
еще совсем не поздно, правда? Спокойной ночи, мистер Смит.
   - Спокойной-преспокойной, красавица. Не надо волноваться. Этот старый мир
подчас бывает забавен, но какое нам дело, не так ли?
   - Мне, знаете ли, так не кажется. С этими словами Крессида удалилась.
   - Изумительно! - заметил мистер Смит и налил себе бокал. - Вам что-нибудь
предложить, миссис Аллен?
   - Спасибо, не сейчас. Вам не кажется, что все это - злой розыгрыш?
   - Розыгрыш? Да не совсем... Если уж говорить о...
   Тут мистер Смит умолк и метнул на Трой острый взгляд.
   - Смятение чувств, а?
   - Так! Вас тоже почтили вниманием, не правда ли?
   - Никаких писем я не получала.
   - Тогда каким же образом?
   - Неважно, - сказала Трой, помнившая про свое обещание Мервину.
   Ей очень хотелось, чтобы мистер Смит был не таким проницательным.
   - Предпочитаете не обсуждать? Что же, ваше право. Хотя на вашем  месте  я
бы поговорил с Хилли. Ну, ладно. День  был  долгим.  Я,  пожалуй,  не  прочь
отдохнуть. - Мистер Смит сделал глоток  из  своего  бокала.  -  Неплохо.  Но
лучшее впереди.
   - То есть?
   - Я говорю о "ночном колпаке". Знаете, что это такое? Крепкое  пиво.  Да,
да. Крепкое пиво с ломтиком лимона. Я всю жизнь пью его на ночь: и  приятно,
и полезно. Хилли обещал, что в моей комнате найдется все необходимое.
   - Об этом позаботится Найджел?
   - Да.
   - Мистер Смит, какого вы мнения обо всем этом антураже?
   - Простите?
   - Об обстановке в Холбедзе?
   - А, понял. Она достаточно своеобразна. Даже, пожалуй, эксцентрична. Но в
этом весь Хилли. Нет, если бы он окружил себя громилами, ворами, шулерами  и
тому подобное, я бы решительно высказался против. Но убийцы, причем  ставшие
ими лишь раз под воздействием обстоятельств, - это совершенно иное дело.
   - Мой муж такого же мнения.
   - А ему виднее, не так ли? Зато Альфред Маульт придерживается  совершенно
противоположных взглядов. - Он не доверяет остальным слугам?
   - Он их на дух не переносит. Он принадлежит к классу  суперснобов:  слуга
солдата, который считает, что все должно быть исключительно респектабельно и
правильно. Уж я-то знаю. Я сам из низов. Для Маульта прочие слуги -  подонки
общества. Он ни в коем случае не замарал бы себя пребыванием с ними в  одном
доме, если бы смог  заметить  хоть  малейшую  разницу  между  полковником  и
Всемогущим Господом.
   Мистер Смит опустил пустой стакан, вытер рот и подмигнул.
   - Неплохо. Знаете что? Вам непременно надо будет как-нибудь заглянуть  ко
мне. Попросите Хилли завезти вас. У меня найдется пара интересных  вещиц.  Я
не отказываю себе в удовольствии время от  времени  приобрести  кое-что  для
себя. Какого вы мнения о Блейке?
   - О Блейке?
   - Уильяме. "Тигр, о тигр..." - Превосходного.
   - Я раздобыл один из его рисунков. - Неужели?!
   - Приезжайте, и увидите.
   - Спасибо. С удовольствием.
   Вернулся Хилари и стал рассыпаться в извинениях.
   - Что вы только должны о нас подумать! - восклицал он. - Я  просто  убит.
Чужие трудности - это так обременительно.
   - Так в чем же все-таки дело? - поинтересовался мистер Смит.
   - Да ни в чем, честное слово. Разве что Крессида волнуется.
   - Кошмар. Впрочем, насколько я понимаю, она уже приходит в себя.
   - То есть?
   - Хуже всего, когда течет  красная  кровь.  Впрочем,  ее  можно  стереть,
только и всего.
   - Дядя Берт, вы совершенно невыносимы, - беззлобно сказал Хилари,  однако
при этом покраснел и вытер платком лицо.
   - Ладно, я пошел наслаждаться целительным покоем. Если  под  дверью  меня
ждет какое-нибудь грязное послание, я обязательно  завоплю.  Всем  спокойной
ночи.
   Мистер Смит,  насвистывая,  вышел  из  гостиной  и  стал  подниматься  по
лестнице.
   - Вы ведь еще не уходите, не  так  ли?  -  обратился  Хилари  к  Трой.  -
Пожалуйста, останьтесь, иначе я решу, что вы обиделись.
   - В таком случае я остаюсь.
   - Боже, как вы холодны! Впрочем, это успокаивает. Вам налить чего-нибудь?
Нет? А я выпью бокальчик. Мне совершенно необходимо выпить.
   После небольшой паузы, занятой приготовлением напитка, Хилари продолжил:
   -  Вам,  наверное,  смертельно  хочется  узнать,  что  было  в   записке,
адресованной дяде Блоху?
   - Увы, это так. Боюсь, что...
   - Право, бояться совершенно не стоит.
   - Не смею сомневаться, поскольку, как я вижу,  вы  с  трудом  удерживаете
улыбку.
   - О, вы проницательны, не так ли? Дело в том,  что  дядю  Блоха  обозвали
старой клушей в клобуке. Подразумевалась, разумеется, тетя Клу,  точнее,  ее
прозвище, которое обязано своим происхождением чуть ли не  мне.  Ну  и  плюс
грязный намек, что не всех женщин  устраивают  монахи.  Интересно,  кого  же
можно счесть заместителем? Маульта?
   - Неудивительно, что она пришла в ярость.
   - В ярость? Да ничего подобного! В глубине души  она  была  довольна.  Вы
разве не заметили, как ей не понравилось, когда  дядя  Блох  назвал  записку
смехотворной?
   - Я вам не верю.
   - Честное слово, зря. Трой фыркнула.
   - Разумеется, - продолжил Хилари, - тетушка была бы в восторге,  схватись
дядя Блох за кнут.  Только  вот  не  знаю,  какой  толк  от  этого  предмета
внушения:  ведь  так  легко  удрать,  оставив  бичевателя  описывать   круги
кнутовищем, как делают дрессировщики в цирке.
   - Полагаю, что в данном случае к делу приступают  иначе.  Тут  пользуются
короткими взмахами, словно жокеи,  и  продолжают,  пока  кнут  не  сломается
пополам, чтобы торжественно швырнуть обломками в жертву.
   - О, похоже, вы прекрасно разбираетесь в подобных вещах!
   - Это всего лишь предположение.
   - Однако, знаете ли, дело вовсе не шуточное. Моя дорогая Крессида  ужасно
огорчена. Она действительно обижена и жутко злится. Видите ли, она так и  не
примирилась со слугами. Она, правда, была готова терпеть их, поскольку  свои
обязанности они выполняют замечательно, - вы ведь с этим  согласны,  не  так
ли? Но, к сожалению,  она  вбила  себе  в  голову  газетную  утку  об  одном
греческом  миллионере,  который  умер  при  подозрительных  обстоятельствах,
благодаря чему все его слуги получили возможность вернуться в Англию -  а  к
этому они якобы давно стремились, - при чинах и деньгах. Теперь  она  твердо
убеждена, что записку ей послал Найджел, и  горит  желанием  вышвырнуть  его
вон.
   - Но вы ведь не считаете, что это Найджел?
   - Сомневаюсь, чтобы он мог оказаться таким ослом.
   - Однако.., извините, но вы сами  рассказывали,  что  он  из  тюрьмы  был
переведен в сумасшедший дом.
   - Он так же здоров, как вы или я. Он совершенно  излечился.  Я,  конечно,
признаю, что записка выдержана полностью в его  духе,  но  тем  не  менее  я
уверен, что это сделано для отвода глаз.
   - Вот как? - задумчиво проговорила Трой.
   - Именно. Точно так же записка, полученная дядей Блохом, бьет прямиком  в
Казберта, который осужден за убийство любовника своей жены. Вы, наверное, не
в курсе, но последней каплей, по-видимому,  стали  для  него  слова  "клобук
нацепи".
   - И как же вы все это объясняете?
   - Прежде всего я никогда не поверю, чтобы Найджел и Казберт одновременно,
независимо  друг  от  друга,  решили  послать  ядовитые   анонимки,   причем
написанные одинаковым почерком и на одной и той же бумаге из библиотеки.
   "И чтобы Мервину именно тогда же взбрело в голову поставить  скипидар  на
дверь", - добавила про себя Трой.
   Сомнительно, - продолжил Хилари, -  что  кто-нибудь  из  остальных  решил
бросить на них тень. Во всяком случае, мне всегда казалось, что они  отлично
ладят друг с другом.
   - Тогда?
   - Тогда остается признать, что это сделал кто-то еще. Знаю, что не  я,  и
думаю, что не вы.
   - Не я.
   - Выходит, поле поисков сужается до  абсурда.  Дядя  Блох,  тетя  Клумба,
Крессида, дядя Берт.
   - А Маульт?
   - Господи! Я и забыл о любимце дяди Берта! Маульт! Итак, Маульт...
   - Мистер Смит, кажется, думает...
   - Да, да, знаю. - Хилари обеспокоенно поглядел на  Трой  и  начал  мерить
шагами комнату, словно не мог найти подходящих слов. - Дядя Берт  -  большой
чудак. Он очень непрост. Очень.
   - Вот как?
   - Да. Возьмите хотя бы его сардоническую плебейскую  манеру  держаться...
Мол, я кокни, и потому  выламываюсь.  Разумеется,  он  действительно  кокни,
однако в случае  необходимости  весьма  успешно  забывает  об  этом.  Вы  бы
послушали его во время деловых  переговоров!  Ни  следа  акцента,  ни  капли
эксцентричности - сплошная респектабельность.
   - Интересно.
   - Видите ли, у дяди Берта просто весьма своеобразное чувство юмора.
   - Близкое к так называемым "черным" комедиям?
   - Вот именно. Но при всем при том он исключительно проницателен и...
   Хилари не договорил. Его взгляд упал на елку, и он без  всякого  перехода
заявил:
   -  Нужно  заняться  елкой.  Это  успокаивает.  С  этими  словами   мистер
Билл-Тосмен открыл ящик с украшениями.
   Двери в гостиную после ухода мистера Смита остались открытыми и потому не
могли заглушить возникшей за ними  суматохи.  Кто-то  поспешно  скатился  по
лестнице,  издавая  нечленораздельные  звуки,  потом  ругнулся  и   кинулся,
спотыкаясь, по коридору, слепо толкнулся в дверь и оказался мистером Смитом.
Но в каком виде!
   Поверх пижамы был криво наброшен цветастый халат, одна  нога  в  тапочке,
другая босая, жидкие  волосы  встали  дыбом,  глаза  дико  вращаются,  а  из
открытого рта густо идет пена.
   Мистер Смит рыгнул, взмахнул руками и невнятно выдавил из себя:
   - Отрава! Меня отравили!
   С его губ сорвался радужный шарик, подплыл к елке, на несколько мгновений
застыл под веткой, как игрушка, и лопнул.



   -  Мыло,  -  проговорил  Хилари.  -  Дядя  Берт,  это  мыло.  Ради  Бога,
успокойтесь и прополощите рот. Здесь, внизу, в умывальной.
   Мистер Смит мгновенно исчез.
   - Быть может, вам лучше помочь ему? - сказала Трой.
   - Какой кошмар! Сколько же можно?! Хилари кинулся вслед за дядей  Бертом.
Прошло  довольно  много  времени,  пока  Трой  наконец  услышала,  как   они
поднимаются по лестнице к спальням. Вскоре после этого Хилари  вернулся.  Он
был ужасно расстроен.
   - Мыло, - сказал он с порога. - Исключительно крепкий раствор мыла.  Дяде
очень плохо. Это последняя капля.
   - Мерзкий шутник! Но последнее выходит уже за  всякие  рамки!  В  кармане
дядиной пижамы оказалась очередная грязная анонимка: "Как мышьяк?" Он же мог
умереть от страха - Как он себя чувствует?
   - Он очень ослабел, но постепенно приходит в себя И в ярость.
   - Ничего удивительного.
   - Кому-то не поздоровится - грозно пообещал Хилари.
   - Как вы думаете, новый мальчик, взятый на кухню, здесь ни при чем?
   - Он ничего не знает о прошлом остальных слуг. А этому "кому-то" известно
и про "грешную леди" Найджела, и про  вспышку  Казберта,  и  про  отравление
мышьяком, за которое осудили Винсента.
   - И про  "детскую  ловушку",  расставленную  Мервином,  -  добавила  Трой
прежде, чем успела подумать Хилари уставился на нее.
   - Вы хотите сказать... Вы тоже!!
   - Я обещала молчать. Мне казалось, что другие события  позволяют...  Могу
только сказать, что у меня тоже были неприятности. Я уверена, что Мервин  ни
при чем. Пожалуйста, не будем вдаваться в подробности.
   Хилари помолчал, потом принялся вынимать из коробки елочные украшения.
   - Я не буду ничего предпринимать, - сказал он - Я оставлю все как есть  и
сохраню  величественное  спокойствие.  Кто-то   хочет,   чтобы   я   устроил
грандиозный скандал, а я не буду. Я не буду допрашивать своих слуг, не  буду
портить себе Рождество. Пусть этот "кто-то" лопнет от разочарования. Давайте
лучше  займемся  елкой.  Вы  не  поверите,  но  сейчас  всего  десять  минут
одиннадцатого.
   Они вдвоем быстро нарядили пушистое деревце Хилари решил выдержать его  в
золотых тонах. Крупные  стеклянные  шары  они  повесили  на  нижних  ветках,
игрушки помельче - выше, а на верхушку посадили золотого  ангела.  Украшение
дополнила блестящая  золотистая  мишура.  Среди  густых  веток  поблескивали
звезды, вздымались желтые свечи. Елка получилась просто сказочной.
   - Я позолотил даже рождественскую хижину, -  сказал  Хилари.  -  Надеюсь,
тетя Клумба  не  будет  возражать.  Только  подумайте,  как  все  это  будет
выглядеть, когда зажгут свечи!
   - А подарки? Подарки будут?
   - Детишки получат золотые корзинки, которые принесет дядя Блох. По  одной
корзинке на каждую семью. А подарки для нас будут ждать  на  столике  сбоку.
Каждому придется отыскать свои  самостоятельно,  потому  что  дядя  Блох  не
сможет прочесть этикетки без очков. Он просто выкатит столик.
   - Как? Снаружи? А если ночь будет слишком холодной и ветреной?
   -  Если  погода  окажется  плохой,  нам  придется  доставить  подарки  из
коридора.
   - Асам полковник? Ему все равно придется возникнуть из снежной бури?
   - Ни на что другое он не согласится.
   Поколебавшись, Трой все-таки рискнула заметить,  что  полковник  Форестер
выглядит недостаточно здоровым, чтобы, пусть ненадолго, выходить под  зимнюю
метель в легкой  золотой  накидке.  Хилари  возразил,  что  можно  надеть  и
перчатки, а затем, заметив неуверенность  в  глазах  у  Трой,  добавил,  что
Винсент подержит над полковником зонтик, так что парик и корона из мишуры не
пострадают Несколько снежинок только усилят общее впечатление.
   - Правда, они быстро растают, - закончил Хилари, угнездившийся  на  самом
верху стремянки, и посмотрел на Трой сквозь зеленые ветки и золотую  мишуру.
- Вижу, вы  не  согласны.  Вы  считаете  меня  взбалмошным,  бессердечным  и
полностью потерявшим моральные ориентиры.
   Замечание угодило в точку: Трой именно так и думала.
   - Может быть, вы и правы, - продолжил Хилари, не дожидаясь ответа. -  Но,
по крайней мере, я не притворяюсь. Например, я сноб. Я  чрезвычайно  горжусь
древностью своего рода. Я не сделал бы предложения прекрасной Крессиде, если
бы она не происходила из семьи потомственных военных. Генеалогические  древа
я ценю даже больше, чем рождественские И мне нравится, что я могу  позволить
себе елку из настоящего золота.
   - Лично я ничего не имею против золотой елки, - сказала Трой.
   - Я вас понял. Помолитесь за меня завтра во время службы.
   - Я не священник.
   -  Неважно.  Я  заново  отделал  домашнюю  церковь.  Получилось  довольно
красиво.
   - Вы христианин?
   - Смотря в каком смысле. Будьте ангелом, подайте игрушку.
   К полуночи елка была окончательно  украшена.  Они  стояли  у  догорающего
камина и любовались делом своих рук.
   - Гореть будут только свечи,  -  сказал  Хилари.  -  Освещение  получится
волшебное. Сказка. Как вы думаете, детям понравится?
   - Они придут в восторг. Пожалуй, пора спать.
   - Мне было очень приятно наряжать елку вместе с вами,  -  сказал  Хилари,
подавая Трой руку, чтобы проводить.  -  Вся  дикая  чепуха  осталась  далеко
позади. Огромное вам  спасибо.  А  как  вам  нравится  рождественская  ветвь
Найджела?
   Они как раз проходили под ней. Трой подняла глаза, и рождественский венок
мягко коснулся ее лба.
   - С Рождеством! - сказал Хилари.
   На пороге гостиной Трой распрощалась с ним и поднялась в свою комнату.
   Открыв  дверцу  шкафа,  она  с  удивлением  убедилась,  что  из   комнаты
Форестеров до сих пор доносятся голоса Беседа была  невнятной,  однако  пока
Трой вешала платье, полковник, по-видимому, подошел к шкафу, потому что  она
услышала совершенно отчетливо:
   - Нет, дорогая, это решено окончательно. Если ты отказываешься, то я сам.
   Хлопнула дверца. Трой представила себе, как  миссис  Форестер  с  треском
захлопывает за собой дверь ванной, однако  ей  тут  же  пришлось  вообразить
другую картину миссис Форестер, влетающая с грохотом обратно в  спальню.  Ее
голос прозвучал резко,  но  слов  разобрать  было  нельзя.  Шаги  полковника
удалились. Трой поспешно закрыла шкаф и нырнула в постель.



   Утро Рождества заглянуло в окно вместе с бледными лучами солнца.  Вид  из
спальни открывался самый праздничный - не хватало только рамки  из  веток  с
блестками и украшениями. Свежий снег на диво  смягчил  ландшафт,  скрыв  под
собой все затеи Хилари.
   Одеваясь, Трой услышала, как Форестеры перекликаются за соседней  дверью,
и решила, что полковник пришел в норму. Она постучала в совместную стенку  и
громко крикнула:
   - Доброе утро! С Рождеством!
   - Спасибо, мадам, - отозвался мужской голос. -  Я  передам  полковнику  и
миссис Форестер.
   Маульт!
   Трой слышала, как его шаги удаляются, затем раздались  невнятные  голоса,
Маульт вернулся и осторожно постучал в стенку.
   - Полковник и миссис Форестер передают вам свои  поздравления,  мадам,  и
будут очень рады, если вы заглянете.
   - Через пять минут, - прокричала в ответ Трой. - Спасибо.
   Полковник и миссис Форестер встретили ее в постели. Они сидели совершенно
прямо  под  зеленым  зонтиком,  вид   которого   напоминал   о   миссионерах
викторианской эпохи. Зимнее солнце весело играло на импровизированной крыше.
Оба супруга были в алых халатах, одинаково запахнутых на шее таким  образом,
что их головы поднимались словно из чашек лотоса. Они напоминали изображения
индийских  божеств.  Полковник  и  миссис  Форестер  хором   пожелали   Трой
счастливого Рождества и пригласили ее присесть.
   - Думаю, что не совсем обычный прием вас не смутит. Вы ведь художница,  -
сказала миссис Форестер.
   Дверь в ванную была открыта. За ней виднелась вторая дверь в комнату, где
Маульт старательно чистил щеткой сюртук.
   - Об этом зонтике я уже слышала, - ответила Трой.
   - Мы не любим, когда  солнце  светит  нам  в  глаза,  -  пояснила  миссис
Форестер. - Можно попросить вас закрыть дверь в ванную? Спасибо.  У  Маульта
есть определенные суеверия, с которыми мы предпочитаем  не  спорить.  Надень
свой аппарат, Фред. Я говорю: надень свой аппарат!
   Полковник Форестер, который до этого улыбался и кивал невпопад, потянулся
за слуховым аппаратом и вставил его в ухо.
   - Чудесное изобретение, - сказал он. - Вот только как  мне  быть  сегодня
вечером? Впрочем, парик чудовищно длинный. Друид со слуховым  аппаратом!  Ну
не абсурд ли это, как по-вашему?
   - Погоди, сначала надо выяснить, что было сделано вчера вечером, когда мы
пошли спать, - заметила миссис Форестер. - Как развивались события?
   - Мы умираем от любопытства, - поддержал супругу полковник.
   Трой рассказала о мистере  Смите  и  мыльном  растворе.  Миссис  Форестер
сердито потерла нос.
   - Это становится нудным, - заявила она. - И это  совершенно  опрокидывает
мою гипотезу, Фред. Совершенно опрокидывает мою гипотезу!
   - Это для тебя нелегко, Клу.
   - Но, кстати, опрокидывает ли? Я не так уж в этом  уверена.  Быть  может,
это уловка. Я говорю...
   - Я надел аппарат, Клу.
   - А в чем заключается ваша гипотеза? - поинтересовалась Трой.
   - Я считаю, что записки составил Смит.
   - Но, право... , - Он очень неплохой человек, однако  с  довольно  грубым
чувством юмора, и он не любит Крессиду.
   - Клу, дорогая, я уверен, что ты ошибаешься.
   - Ничего подобного! Уверена, ты боишься,  что  я  права!  Он,  как  и  я,
считает ее неподходящей партией для Хилари.
   - Будь что будет, Клу.
   - Ты хочешь сказать, будь что есть. Не пугай меня, Фред.
   - Берт Смит ни в коем случае не написал бы мне такой гадости про тебя.
   - Не согласна! Подобные шутки как раз в его вкусе.
   - Да нет же! - страдальчески проговорил полковник.
   - А Хилари это показалось забавным, - возмущенно сказала миссис Форестер.
- Как вы считаете, миссис Аллен? Полагаю, Хилари сообщил  вам,  о  чем  идет
речь.
   - В общих чертах - Ну и как? Забавно?
   - Рискуя навлечь на себя недовольство, боюсь, что я вынуждена признать  -
начала Трой.
   - Можете не продолжать!  -  Миссис  Форестер  торжествующе  поглядела  на
супруга. - Да, невероятная наглость. Разумеется, совершенно  необоснованная.
И, как ни абсурдно, несколько ближе к цели, чем можно предположить.
   Трой могла бы поклясться, что при этих словах в  глазах  миссис  Форестер
мелькнуло нечто похожее на воспоминание.
   - Я не верю, что Берт по доброй воле  напился  мыла,  -  упрямо  возразил
полковник.
   - С него станется, - мрачно проговорила миссис Форестер и махнула  рукой.
- Впрочем, это неважно.  Главное,  миссис  Аллен,  нам  надо  выбрать  линию
поведения.  Мы   с   Фредом   решили   не   обращать   внимания.   Полностью
проигнорировать, словно ничего и не  было.  -  Тут  миссис  Форестер  обняла
супруга одной рукой. Полковник заморгал и отодвинулся.
   - Мы считаем, -  продолжила  миссис  Форестер,  -  что  глупо  доставлять
шутнику удовольствие, хоть как-то реагируя на его пакости. Надеюсь, вы к нам
присоединитесь?
   - Не портить же елку и все остальное! - поддержал ее полковник.  -  После
службы предстоит репетиция, и хотелось бы уделить ей полное внимание.
   - Вы вполне оправились, полковник?
   - О да, спасибо. Это, знаете ли,  мое  старое  недомогание.  Что-то  типа
сердечной  недостаточности,  или   как   там   еще...   Совершенно   незачем
беспокоиться.
   - Ну и хорошо. - Трой встала. - Итак, договорились: полное спокойствие  и
ни слова ни о чем, кроме Рождества.
   - Прекрасно. Значит, с этим покончено. Вот только не уверена,  Фред,  как
себя поведет твоя протеже.
   - Она вовсе не моя, Клу.
   - Она была под твоей опекой.
   - Вот именно, была. - Полковник  повернул  покрасневшее  лицо  к  Трой  и
быстро пояснил, не поднимая на нее  взгляда,  словно  спешил  отделаться  от
неприятной обязанности:
   - Крессида - дочь одного моего сослуживца. Германия. 1950. На учениях мой
джип перевернулся. И  вы  знаете,  что  сделал  этот  человек?  -  На  глаза
полковника навернулись слезы. - Он меня вытащил. Меня вжало лицом в грязь, а
он меня вытащил. Потом. Потом взрыв. Бензин. Я  обещал  ему  присмотреть  за
девочкой.
   - К счастью, - вставила миссис Форестер, - она  была  хорошо  обеспечена.
Школа в Швейцарии и все такое О результатах не будем.
   - Ее мать, бедняжка, умерла. При родах.
   - А теперь, -  сказала  миссис  Форестер,  внезапно  закрывая  зонтик,  -
девочка подалась в актрисы.
   - Разве она не мила, дорогая?
   - Она очень красива, - согласилась Трой и спустилась к завтраку.
   Этим утром Хилари был занят, однако  Трой  все  равно  довольно  серьезно
поработала над портретом, прежде  чем  начать  готовиться  к  рождественской
службе.
   Случайно кинув  взгляд  из  окна  библиотеки,  она  невольно  вздрогнула.
Найджел  закончил  свою  скульптуру.  На  снежном  постаменте,  основой  для
которого служил тот самый ящик,  блистала  в  ледяной  неподвижности  фигура
предка Хилари Билл-Тосмена со скрещенными на груди плоскими руками.
   В половине  одиннадцатого  на  башне  затрезвонил  монастырский  колокол,
выдавая волнение звонаря. Трой быстро спустилась по лестнице  и  свернула  в
правый коридор, который вел в библиотеку,  комнату  для  завтраков,  будуар,
кабинет Хилари и, как теперь выяснилось, в церковь.
   Церковь оказалась превосходной. Она была полна - однако не переполнена  -
истинными произведениями искусства.  Дароносица,  подсвечники,  исповедальня
периода кватроченто  -  все  отличалось  изысканным  вкусом  и,  безусловно,
астрономической стоимостью.
   Трой ужасно захотелось в противовес этой  роскоши  почтить  какого-нибудь
потертого гипсового святого венком  из  бумажных  цветов.  Казберт,  Мервин,
Найджел, Винсент, Киски-Ласки и его поваренок уже сидели на своих  местах  в
окружении незнакомых личностей очевидно, строительных и прочих рабочих и  их
семейств На передней скамье восседали Хилари и  Крессида.  Вскоре  собрались
остальные гости, и служба началась.  Тюремный  священник  отслужил  короткую
мессу, во время которой полковник  Форестер,  к  приятному  изумлению  Трой,
исполнял подходящие к Рождеству гимны на красивом маленьком  органе.  Хилари
прочел нужные строчки из Евангелия.
   В три часа состоялась репетиция у елки.
   Продумано  все  было  очень  тщательно.  Гостям  предстояло  собраться  в
библиотеке, поэтому неоконченный портрет и все прочее на время  перенесут  в
кабинет Хилари. Винсент с  зонтиком  и  очаровательными  саночками  в  стиле
барокко, доверху  нагруженными  подарками,  будет  ждать  на  улице  у  окна
гостиной.  В  восемь  часов  раздастся   запись   перезвона   рождественских
колоколов, и дети попарно направятся из библиотеки по коридору  в  гостиную,
где их встретит сверкающая в темноте елка. Взрослые войдут после детей.
   Когда все гости соберутся в гостиной, полковник Форестер в костюме друида
тихонько выскользнет из соседней небольшой комнаты (Крессида поможет ему там
переодеться) и через дверь проникнет в прихожую,  а  оттуда  на  заснеженный
двор.  Дальше  дело  за  Винсентом,  который  обеспечит,  чтобы   прозвучали
записанные на ленте колокольчики, храп  оленей  и  крик  "Хэй!".  Казберт  и
Мервин  немедленно  распахнут  изнутри   французское   окно,   и   полковник
торжественно  вступит  через  него  вместе  с   санками,   предусмотрительно
снабженными незаметными колесиками.  В  его  задачу  входит  совершить  круг
почета у елки, избавиться от груза,  молча  поклониться  аудитории,  сделать
пару эзотерических жестов и кануть в забвение, для чего он должен как  можно
быстрее вернуться со двора обратно  в  комнату,  где  Крессида  поможет  ему
избавиться от бороды, усов, бровей,  парика,  сапог  и  золотого  облачения.
Затем полковник незаметно смешается с остальными гостями.
   Репетиция не обошлась без недоразумений, возникавших  большей  частью  по
вине самого полковника, который пришел в чрезвычайное возбуждение. Трой даже
встревожилась за  него,  а  миссис  Форестер,  не  обратившая  ни  малейшего
внимания на слабые протесты полковника против ее присутствия  на  репетиции,
махнула Хилари, чтобы он немедленно  остановил  сумасшедшую  беготню  вокруг
елки, если он действительно рассчитывает  на  выступление  полковника  нынче
вечером. Иначе, грозно предупредила тетя, она не  отвечает  за  последствия.
Затем она решительно увела мужа наверх отдыхать, проследив, чтобы  полковник
поднимался по лестнице медленно и останавливался на десять секунд на  каждой
пятой ступеньке.
   Крессида, ходившая с самого утра с совершенно расстроенным видом, подошла
поближе к  Трой,  откуда  было  удобнее  наблюдать  за  медленным  изгнанием
будущего друида.
   Полковник попросил их не беспокоиться, и Крессида предложила  Трой  пойти
отдохнуть в будуар.
   - Знаете, - начала она в будуаре, - бывают моменты, когда Холбедз кажется
мне сумасшедшим домом.  Местом  для  шизофреников.  Нечто  такое  бесконечно
длящееся. Мы проходили это на занятиях органическим экспрессивизмом.
   - Органический экспрессивизм? Что это такое? - спросила Трой.
   - Ну, так просто не объяснишь. Нельзя  сказать,  что  он  о  том-то  и  о
том-то.  Просто  органический  экспрессивизм  является   совершенно   особым
ощущением для каждой из нас и  опять-таки  особым,  но  иным  ощущением  для
каждого  в  аудитории.  Он  заключается   в   надежде   вызвать   спонтанное
эмоциональное переживание. Зелл - наш директор, то есть не директор в прямом
смысле,  а  источник,  вдохновитель,  -   он   придает   огромное   значение
спонтанности.
   - Вы член труппы?
   - Нет. Ведь мы с Хилари собираемся пожениться в мае, так что нет  особого
смысла вступать, не правда ли? К тому же сейчас перерыв в представлениях.
   - А что вы делаете во время спектаклей?
   - Сперва  я  просто  двигалась  по  сцене,  стараясь  обрести  внутреннюю
свободу, а затем  Зелл  предложил  разрабатывать  принцип  Инь-Янь.  Знаете,
взаимодействие мужского и женского начал. Этим я и занялась. На левой ноге у
меня была сетка, изображающая брюки, а к левой щеке плотно клеилась  зеленая
прядь капроновых волос. Кстати, терпеть не  могу  сандарака.  Представляете,
как это неприятно на коже? Зато прядь вызывала ассоциации с водорослями, что
через эротические ощущения обеспечивало успешный контакт.
   - А что еще на вас было?
   - Ничего. Знаете,  зрители  принимали  меня  просто  потрясающе.  Кстати,
благодаря опыту с искусственными волосами я  смогла  заняться  бородой  дяди
Блоха. Она в полном порядке. Ее осталось только надеть.
   - Надеюсь, он будет чувствовать себя хорошо.
   - Я тоже. Хотя он, конечно, перевозбудился. Он потрясающий, правда?  Хотя
нет. Самая потрясающая здесь я. А он самый-самый. Понимаете?  Только  боюсь,
что тете Клу я не смогу угодить.
   Продолжая нести чепуху, Крессида бесцельно бродила по  изящному  будуару,
вертя в руках то одну, то другую вещицу.
   - Вы знаете, сегодня в кухне была ссора, - неожиданно сообщила она.
   - Не слышала.
   - В некотором роде из-за меня. Киски-Ласки жаловался на меня из-за своих,
кошмарных кошек, а остальные смеялись над ним и... Я точно не знаю.., но все
это как-то переросло в скандал. К тому  же  вмешался  Маульт.  Они  все  его
просто не переваривают.
   - Откуда вам это известно?
   - Слышала. Хилли попросил меня взглянуть на  цветы,  а  они  находятся  в
комнате рядом с так называемой гостиной для слуг. Вы не  представляете,  что
там творилось! Просто рев стоял. Я спрашивала себя, не сообщить ли  об  этом
Хилли, но тут услышала, что в коридор выскочил  Маульт.  Уходя,  он  крикнул
остальным: "Собачья свора! Головорезы  недоделанные!"  Ну  и  так  далее.  А
Казберт взревел, словно бык, чтобы он проваливал побыстрее, пока цел. Я  все
передала Хилли и думала, что он уже рассказал вам. Вы ему очень нравитесь.
   - Он ничего не говорил.
   - Во всяком случае, я не собираюсь выходить за него замуж,  пока  в  доме
такая обстановка. Это же бред! Не для меня! Если бы вы слышали! Знаете,  что
сказал Казберт? Он сказал: "Еще раз вякнешь, и я тебя урою".
   - Я не совсем поняла.
   - По-моему, это похоже на угрозу убить. Да, да. Именно так.



   С этого момента Трой начала тревожиться по-настоящему. Она  взглянула  на
себя  как  бы  со  стороны:  слабая  одинокая  женщина,  оказавшаяся   среди
незнакомых людей в напыщенно-роскошном доме на отшибе,  который  обслуживают
бывшие убийцы. Нравится ей  эта  ситуация  или  нет,  но  с  ней  приходится
мириться. Трой от всей души захотелось оказаться  сейчас  в  Лондоне,  чтобы
встретить Рождество одной или с кем-нибудь из надежных друзей,  которые  так
сердечно ее приглашали.
   Портрет был почти завершен. Можно  сказать,  совсем  завершен.  Вероятнее
всего, что на этой стадии самое мудрое - это немедленно убрать его  подальше
от художника. Обычно подобную услугу оказывал Трой ее муж, однако сейчас  он
находился за двадцать тысяч миль, и если не случится ничего непредвиденного,
вернется домой не раньше, чем  через  неделю.  Краски  на  холсте  были  еще
слишком свежи для перевозки. Впрочем, можно договориться, чтобы портрет  был
отправлен в мастерскую попозже, и сказать Хилари, что она уезжает...  Когда?
Завтра? Он будет очень удивлен и почувствует, что дело  неладно.  Он  решит,
что она испугалась, и попадет в самое яблочко. Трой действительно боялась.
   Мистер Смит говорил,  что  собирается  вернуться  в  Лондон  послезавтра.
Возможно, ей лучше уехать вместе с ним. Дойдя до такой мысли.  Трой  поняла,
что ей немедленно следует взять себя в руки.
   Она и прежде не раз испытывала в чужих домах внезапное, но всепоглощающее
желание бежать куда глаза глядят,  словно  бы  каждый  нерв  в  ее  теле  по
непонятной причине начинал сигнализировать: "Немедленно покинь  это  место!"
Впрочем, подобный приступ мог произойти с ней и в ресторане,  если  официант
медлил принести меню. Может,  и  теперь  ее  состояние  вызвано  всего  лишь
эксцентричностью  жизни  в  Холбедзе?   В   конце   концов,   слуги   Хилари
действительно могут оказаться вполне безвредными, как утверждает  хозяин,  а
Крессида просто преувеличивала серьезность ссоры.
   Трой припомнила, насколько спокойно отнеслись к  вчерашним  происшествиям
супруги  Форестер  и  мистер  Смит  (если  не  считать  эпизода  с   мыльным
раствором),  и  сочла  себя  обязанной  накинуть  шаль,  надеть   пальто   и
отправиться на прогулку.
   Ее ждали ледяной холод позднего  вечера,  тишина,  ясное  темное  небо  и
сверкающий  снег.  Трой  воспользовалась  моментом,   чтобы   повнимательнее
рассмотреть творение Найджела. Снег замерз  и  приобрел  твердость  мрамора.
Найджел очень ловко  управился  с  помощью  кухонной  лопатки:  ему  удалось
достичь той четкости и точности форм, какие редко встречаются в  скульптурах
из снега. Только северная сторона слегка пострадала от ветра и начинавшегося
время от времени дождя. Впрочем,  причиненные  ими  повреждения  касались  в
основном пьедестала, точнее, покрытых снегом  коробок.  Трой  подумала,  что
хорошо бы сфотографировать эту скульптуру прежде, чем она растает.
   На этот раз Трой не пошла  дальше  поля  с  пугалом,  которое  неподвижно
застыло под невозможным углом - так, как его оставил ветер. На старой  шляпе
сидела понурая птица.
   Когда продрогшая Трой вернулась в теплый дом, она уже настолько пришла  в
себя, что решила отложить решение вопроса об  отъезде  на  завтра.  Ее  даже
заинтересовало,  как  пройдет  вечерний   праздник,   что,   впрочем,   было
неудивительно: Холбедз буквально вибрировал от ожидания. Гигантский  холл  с
двумя лестничными пролетами  был  украшен  огромными  гирляндами  из  еловых
ветвей, мишуры, остролиста и алых лент, которые тянулись  вплоть  до  резных
перил. В обоих каминах пылали,  потрескивая,  чудовищного  размера  поленья.
Пахло потрясающе.
   Хилари с расписанием в руке  давал  последние  указания  слугам.  Заметив
Трой, он весело помахал ей в знак приветствия и предложил тоже послушать.
   - Итак, Казберт, еще раз. Вы проверяете,  чтобы  дверь  в  гостиную  была
заперта, иначе дети окажутся там раньше, чем надо. Когда все гости соберутся
- список у вас будет, - вы убедитесь,  что  Винсент  уже  стоит  наготове  с
санками. Затем вы ждете до половины восьмого, когда прозвучит первая  запись
с колоколами и полковник Форестер спустится в комнату рядом с гостиной,  где
мисс Тоттенхейм нацепит бороду.
   - Выбирай выражения, дорогой, -  медовым  голосом  вставила  Крессида.  -
Представляешь, на что я буду похожа с бородой?
   Киски-Ласки хихикнул.
   - Мисс Тоттенхейм поможет полковнику прицепить бороду,  -  поправил  себя
Хилари, возвысив голос. - Затем вы проверяете, на месте ли  Найджел,  и  без
чет верти восемь стучите в дверь комнаты, давая полковнику и мисс Тоттенхейм
знать, что у нас все готово. Понятно?
   - Да, сэр. Очень хорошо, сэр.
   - После этого вы с Найджелом зажигаете свечи  на  елке  и  рождественской
ветви. Много времени на это не понадобится. Не забудьте убрать  стремянку  и
погасить остальные огни. Это исключительно важно. Так, прекрасно... Затем вы
отправляете Найджела обратно в холл к проигрывателю. Найджел! Ровно без пяти
восемь вы пускаете запись на полную мощность.  Помните,  на  полную!  Нужно,
чтобы колокольный перезвон заполнил весь дом. Дальше... Мервин!  Как  только
услышите колокола, вы  отпираете  двери  гостиной  и,  умоляю  вас,  заранее
позаботьтесь о ключе.
   - Можете положиться на меня, сэр.
   - Прекрасно. Вы, Казберт, идете в  библиотеку  и  приглашаете  гостей  на
елку. Громко, Казберт! Во весь голос!
   - Да, сэр.
   - Затем вы с Мервином распахиваете двери гостиной и сразу же проходите  к
французскому окну. Не забудьте  убедиться,  что  полковник  ждет  на  улице.
Винсент помигает вам фонариком. Итак, вы ждете у окна. Дальше самое главное.
Когда все гости войдут в гостиную и займут свои места - за этим прослежу и я
сам, и надеюсь, миссис  Аллен  не  откажется  помочь  мне,  -  вы,  Казберт,
встанете у окна так, чтобы Винсент мог вас видеть, и дадите сигнал.  Винсент
будет ждать этого момента. Кстати, Винсент, смотрите, чтобы вас с санками не
увидели раньше времени! Когда колокола внутри дома умолкнут,  вкатите  санки
во внутренний двор, где вы встретитесь  с  полковником,  и  ждите  появления
Казберта  у  окна.  Как  только  вы   его   увидите,   включайте   ленту   с
колокольчиками. Громкоговорители,  -  пояснил  Хилари  Трой,  -  для  пущего
эффекта установлены на улице. А дальше,  дальше...  Казберт!  Умоляю!  Вы  с
Мервином  должны  действовать  очень  четко.  Прежде  всего  -  спокойствие.
Спокойствие и координация. Дождитесь, пока  ваш  собственный  голос  крикнет
"Хэй!" из громкоговорителя,  затем  финальный  перезвон  колокольчиков  -  и
только после  этого  широко  распахните  французское  окно,  чтобы  впустить
полковника  вместе  с  санками.  Винсент!  В  вашу  задачу  входит  удержать
полковника, чтобы он не появился раньше, чем мы будем  готовы  принять  его.
Проследите, чтобы он снял перчатки. Лучше, если вы сами снимете их с него  в
последний момент.  Он  будет  в  перчатках,  чтобы  не  обморозить  руки.  И
позаботьтесь, чтобы полковник не запутался в веревке! Иначе он  завяжется  в
нее, как рождественский подарок. Постарайтесь немного сдержать его пыл.
   - Сделаю все, что в моих силах, сэр. Но он будет очень недоволен, сэр.
   - Знаю. Я полагаюсь на ваш такт, Винсент. Мисс Тоттенхейм  присмотрит  за
полковником в комнате, а вы примете его во дворе. Делайте с ним что хотите.
   - Благодарю вас, сэр, - сказал Винсент с сомнением в голосе.
   - Вот и все, - закончил Хилари и обвел глазами собравшихся. - Больше  мне
нечего добавить. Спасибо.
   С этими словами он повернулся к Трой и предложил:
   - Пойдемте пить чай в будуар. Обслужим себя сами и постараемся  собраться
с духом. Вы волнуетесь, правда?
   - Я.., да, - сказала Трой, с удивлением обнаружив, что она  действительно
волнуется. - Очень.
   -  Обещаю,  что  вы  не  будете  разочарованы!  Как  знать:  быть  может,
предстоящий вечер запомнится вам на всю жизнь как нечто уникальное.
   - О, в этом я нисколько не сомневаюсь, - улыбнулась ему Трой.


ЕЛКА И ДРУИД



   Колокола  гремели  повсюду,  словно  сам  дом  превратился  в   небывалую
колокольню. Найджел выполнил желание своего хозяина со всем тщанием.
   -   Бонг-бонг-бонг-бонг!   -   вопил   в   унисон   колоколам    какой-то
перевозбудившийся малыш, строя рожицы и размахивая руками.  Подлизы-девчонки
изо всех сил выражали на лицах восторг. Стоило грянуть  колоколам,  как  все
дети повскакали на ноги, и родителям с помощью Хилари и Трой едва удалось их
остановить. Хорошо еще, что трое родителей отличались большим опытом, -  они
были стражниками в Вэйле. Целенаправленно двигаясь по комнате, они  довольно
быстро сумели  выстроить  детей  попарно  в  цепочку,  похожую  на  большого
беспокойного крокодила.
   - Динь-динь-динь-динь! - скандировало молодое поколение.
   Появился Казберт. Он оглядел аудиторию, набрал в грудь побольше воздуха и
рявкнул:
   - Елка, сэр!
   Мгновенно все умолкли. Колокола ударили в последний раз  и  тоже  стихли.
Все часы в доме и башенные часы над конюшней  синхронно  пробили  восемь,  а
затем вступили колокола. На этот раз  они  очень  нежно  наигрывали  мелодию
"Святого Клемента".
   - Идемте, - пригласил Хилари.
   Все  ребятишки  моментально  превратились  в   ангелов.   Глаза   у   них
округлились, губы приоткрылись, как розовые бутоны. Дети без  всяких  просьб
взялись за руки. В общем,  все  они  выглядели  просто  очаровательно.  Даже
перевозбудившийся малыш угомонился.
   И тут совершенно  неожиданно  Хилари  запел,  у  него  оказался  приятный
баритон:

   Колокол Клемента спросил:
   "Лимон хотим?"
   Колокол Мартина ответил:
   "На сантим"

   Дети парами двинулись по коридору в большой холл, освещенный теперь  лишь
пламенем камина, и дальше, к широко  распахнутым  дверям  гостиной,  где  их
ждала подготовленная Хилари сказка.
   Трой не могла не признать, что сказка действительно  получилась.  Зрелище
захватывало дух В дальнем  углу  темной  длинной  комнаты  искрилась  живыми
огнями и звездами золотая елка - самое прекрасное дерево на свете.
   Дети расселись  на  полу  поддеревом.  Взрослые  -  родители  и  слуги  -
затерялись в тени. "Самое время для дяди Блоха", - подумала Трой.
   Хилари встал перед детьми и поднял  руки,  требуя  тишины.  Все  умолкли.
Снаружи в ночной свист северного  ветра  вплелся  напев  флейт.  Электронная
музыка, догадалась Трой. Пожалуй, даже чересчур впечатляющая. От этих звуков
по спине пробежал холодок. Но тут же  весело  зазвенели  бубенчики:  сначала
тихо, а потом все ближе и ближе, пока не грянули прямо под  окном.  Что  там
творилось, было не  разобрать,  -  все  затмевала  блистающая  елка  (как  и
рассчитывал хитрый Хилари), - однако отчетливо послышался топот копыт,  храп
оленей и оглушительный возглас "Хэй!".
   Окно распахнулось.
   Дерево вздрогнуло от порыва холодного ветра, забились язычки свечей, тихо
звякнули игрушки.
   Окно закрылось.
   Из-за елки вышел друид с тяжело груженными санками.
   Это можно было  считать  чем  угодно:  нелепой  смесью  анахронизмов  или
созданием чересчур пылкого воображения Хилари, но это впечатляло.
   Жесткое просторное одеяние друида с широкими рукавами пылало золотом. Его
золотые  локоны  почти  совсем  закрывали  лицо,  огромная  золотая   борода
ниспадала на грудь. Корона из мишуры была надвинута почти  по  самые  брови.
Из-под нее в темноте загадочно  поблескивали  глаза.  Это  был  не  шут,  не
комический персонаж. Это был Король Лир, на миг превратившийся в  Оле-Лукойе
из детской сказки. Под звуки труб и скрипок он трижды обошел елку.
   Затем он сбросил с плеча золотую лямку, приветственным жестом поднял руки
и поклонился.
   К несчастью, друид все-таки забыл снять очень обыденные вязаные перчатки.
   "Фред! Перчатки! Я говорю..." Но друид уже исчез. Он  ушел  так  же,  как
пришел. Еще один порыв холодного воздуха,  закрытое  окно,  финальный  взрыв
колоколов. Он пропал.



   Среди детей началось настоящее вавилонское столпотворение, которое Хилари
и Трой с помощью все тех же родителей удалось удержать в разумных  пределах.
На корзинках красовались яркие надписи с фамилиями семей, так что ребятишки,
быстро разбившись на группки,  оживленно  копались  в  подарках  и  радостно
вскрикивали.
   Мервин стоял рядом с елкой, держа гасилку, и наблюдал за свечами.  Хилари
знаком велел Найджелу включить свет над боковым столиком, где ждали  подарки
для взрослых. Трой обнаружила, что она стоит рядом с миссис Форестер.
   - Он был великолепен! Просто ослепителен! - искренне выразила  Трой  свое
восхищение.
   - Он забыл снять перчатки. Так я и знала!
   - Это неважно. Честное слово, они ничуть не помешали.
   - Я пойду к Фреду, - сообщила миссис Форестер. - Посмотрю, как он.
   Во всяком случае, Трой показалось, что она сказала  именно  это,  но  шум
стоял невероятный, и трудно было расслышать даже хорошо  поставленный  голос
миссис Форестер. К этому времени взрослые гости Хилари и слуги  тоже  успели
обнаружить  свое  присутствие.  Найджел  разносил  по  гостиной  коктейли  с
шампанским; коктейль показался Трой исключительно крепким.
   К ним направилась Крессида. По просьбе Хилари она была  одета  в  тот  же
золотистый брючный костюм, что и вчера. Этот цвет превосходно гармонировал с
общей гаммой. Уже издали Крессида  замахала  миссис  Форестер  поверх  голов
снующих гостей. Трой невольно  отметила,  что  на  этот  раз  в  ее  манерах
отсутствовала жеманная томность. Она видела, как две женщины  встретились  в
толпе. Крессида наклонила голову, и тяжелая волна светлых  волос  скрыла  ее
лицо, однако Трой хорошо разглядела в  свете  настенной  лампы,  как  миссис
Форестер нахмурилась и сжала губы. Затем она  поспешно  двинулась  к  двери,
бесцеремонно расталкивая оказавшихся на дороге гостей.
   Крессида подошла к Трой.
   - Я хочу спросить, как он? - осведомилась она. - Я пыталась поглядеть, но
не нашла удобного места.
   - Он был великолепен.
   - Чудесно. Вы, разумеется, узнали его?
   - Простите?
   - Я говорю: узнали его?! О Господи, я, кажется,  начинаю  подражать  тете
Клумбе. Вы ведь заметили?
   - Заметила? Что? Кого?
   - Его.
   - Кого "его"?
   - Маульта.
   - Маульта?!
   - Только не говорите, что вы ничего не заметили! - воскликнула  Крессида.
- Это с вашей-то проницательностью!
   - Я совершенно не понимаю, о чем вы.
   - Неужели вы... - Взрыв хохота среди  гостей  заглушил  конец  фразы,  но
Крессида наклонилась и прокричала Трой чуть не в самое ухо:
   - Это был Маульт! Друидом был Маульт!
   - Маульт?
   - У дяди Блоха очередной приступ. Маульт его заменил.
   - О Господи! С полковником все в порядке?
   - С кем?
   - С дядей.., с полковником Форестером.
   - Я его не видела. Тетя Клу пошла наверх.  По-моему,  ничего  серьезного.
Кажется, он просто переволновался.
   - О, мне так его жаль! - воскликнула Трой.
   - Я понимаю. Но, знаете, так  уж  вышло.  Перед  ними  возник  Найджел  с
коктейлями.
   - Допивайте, - сказала Крессида, - и возьмите еще  один.  Выпьем  вместе.
Мне это просто необходимо.
   - Хорошо. Но вам не кажется, что в них Многовато бренди?
   - Тем лучше.
   В этот момент к ним сквозь толпу протолкался Хилари, чтобы  поблагодарить
Трой за подарок: она сделала акварельный набросок поля  с  пугалом,  вид  на
которое открывался из окна ее спальни. Хилари просто лучился от удовольствия
и сыпал благодарностями. Трой заметила, как  забавно  шевелится  его  слегка
оттопыренная верхняя губа (похож на верблюда, решила она).
   Наконец Хилари сказал:
   -  Все  прошло  замечательно,  не  правда  ли?  Если  только  не  считать
дядюшкиных перчаток. Как он мог забыть?!
   Трой и Крессида хором сообщили ему об ошибке Хилари явно растерялся.
   - О, нет! - пробормотал он. - Что  вы  говорите?  Маульт'!  Да...  Должен
сказать,  что  он  справился  просто  великолепно.  О  Боже!   Мне   следует
поблагодарить его Где же он?
   Тут перед ними возник тот самый не в меру возбудившийся  малыш,  исполнил
какой-то дикий прыжок и задудел в новенькую трубу прямо  в  лицо  Хилари.  К
этому времени в гостиной стояла какофония от игрушечных дудок,  барабанов  и
свистков. - Идемте сюда! - Хилари подхватил Крессиду и Трой под руки и увлек
их в холл, плотно закрыв за собой дверь. Здесь уже был накрыт  длинный  стол
для детей.  Киски-Ласки,  его  мальчик  и  несколько  добровольных  помощниц
занимались последними приготовлениями.
   - Ну вот, так лучше, - сказал Хилари. - Я должен  навестить  дядю  Блоха.
Он,  наверное,  просто  убит.  Однако,  Крессида,  расскажи  все-таки,   что
произошло.
   - Я спустилась в комнату, чтобы помочь полковнику одеться,  и  обнаружила
там Маульта. Кажется, он поднялся в спальню и обнаружил,  что  у  полковника
приступ. Маульт сделал все необходимое, однако  стало  ясно,  что  выступать
полковник  не  в  силах.  Знаете,  он  был  совершенно  разбит.  Тогда   они
договорились, что Маульт заменит его.  Он  был  на  репетиции  и  все  знал.
Полковник несколько остыл, отдал Маульту свои сапоги и все прочее.  Идти  за
тетей Клу он ему не позволил Маульт облачился, надел парик и спустился вниз.
Я помогла ему укрепить бороду и корону, после чего он отправился к Винсенту.
Он ведь прекрасно справился, правда? Я вошла в гостиную до его появления, но
за спинами ничего толком не разглядела. А когда  друид  исчез,  я  вернулась
обратно в комнату и помогла Маульту снять костюм. Он спешил обратно  к  дяде
Блоху, а я пообещала позвать тетю Клу. Ну и позвала.
   - Дорогая, ты выше  всяких  похвал.  И  вообще,  все  действовали  просто
великолепно. Ладно, я  бегу  утешать  несчастнейшего  на  всем  белом  свете
полковника. Послушайте! - повернулся он к Трой. - Умоляю! Побудьте  ангелами
еще немного. Помогите вдвоем согнать детей ужинать.  Пусть  Казберт  рявкнет
погромче. Как только они усядутся под вашим присмотром, Казберт и  остальные
слуги могут заняться столом для нас. Пусть Казберт ударит  в  гонг.  Если  я
опоздаю, не ждите меня. Взрослых - в гостиную. Там  будут  карточные  столы.
Все,  конечно,  попросту,  без  церемоний.  И  скажите  Казберту,  чтобы  он
немедленно занялся шампанским.
   С этими словами Хилари взлетел по ступенькам, помахав дамам рукой.
   - Весело, - проворчала Крессида. - Я уже  с  ног  валюсь.  Впрочем,  тес.
Пойдемте.
   Они с Трой точно исполнили все распоряжения Хилари, и вскоре взрослые уже
рассаживались у стола. Трой обнаружила, что она  оказалась  соседкой  майора
Мачбенкса, с которым встретилась тогда на  болотах.  Майор  любезно  выразил
свое восхищение этим обстоятельством.
   - Я постеснялся вам сказать при вчерашней встрече, - начал  он,  -  но  я
искренний почитатель вашего таланта. У меня  даже  есть  один  ваш  рисунок.
Знаете, кто мне его дал?
   - Понятия не имею.
   - Ваш муж.
   - Рори?!
   - Мы с ним старые приятели. Он  подарил  его  мне  по  случаю  свадьбы..,
задолго до вашей, как я полагаю. Вы, кажется, тогда еще и не познакомились.
   - Я уже больше не рисую в той манере.
   - О, вы рисуете в гораздо лучшей, я уверен.
   - Надеюсь, вы правы, - улыбнулась ему Трой. Кроме  майора,  рядом  с  ней
оказался также мистер Смит.  Он  успел  прослышать  о  любезном  предложении
Маульта и сгорал от  любопытства.  Трой  буквально  локтем  чувствовала  его
возбуждение. Пару раз мистер  Смит  даже  попытался  привлечь  ее  внимание,
однако Трой как ни в чем  не  бывало  продолжала  разговаривать  с  майором.
Наконец, освободившись, она повернулась к мистеру Смиту. Тот смотрел на нее,
забавно  склонив  голову  набок.  Поймав  ее  взгляд,  он  мотнул   головой,
прищелкнул языком и в очередной раз повторил:
   - Ай!
   - Сами вы "ай"! - ответила слегка захмелевшая от шампанского Трой:
   - Говоря по-книжному, Маульт выглядел, как Навуходоносор в халате.
   - Знаете, а ведь  вы  правы,  -  удивленно  согласилась  Трой.  -  В  нем
действительно было что-то ассирийское.
   - Куда он делся?
   - Наверное, поднялся к полковнику.
   - Предполагалось, что он будет разносить пирожки ангелочкам.
   - Да, кажется, - согласилась Трой и выпила еще шампанского.
   Незаметно появился Хилари и сел  рядом  с  леди,  которая  была  соседкой
майора Мачбенкса слева. Он выглядел несколько растерянным.
   - Как там полковник? - поинтересовался мистер Смит.
   - Спасибо, лучше, - коротко бросил Хилари.
   - Выходит, старушка составляет ему компанию?
   - Да.
   Хилари  добавил  несколько  общих  замечаний  по   поводу   разочарования
полковника и знаком подозвал к себе Казберта,  который  держался  как  истый
метрдотель. Трой отметила про себя, что, похоже, никого из слуг  не  смущало
присутствие многочисленных  тюремщиков  Ее  Величества.  Возможно,  им  даже
нравилось выступать перед ними в своих новых ролях.
   Хилари что-то тихо спросил у Казберта. Тот довольно громко ответил:  "Его
нет, сэр", а на следующий вопрос: "Не могу сказать, сэр. Выяснить?" - Да,  -
сказал Хилари.
   Казберт подал Мервину неприметный сигнал, и тот исчез из комнаты.
   - Забавно, - заметил мистер Смит. - Интересно, куда это  забился  Маульт,
чтобы не краснеть от похвал?
   - Откуда вы знаете, что речь шла именно о Маульте?
   - Они же так сказали. Разве нет?
   - Я не расслышала.
   - Забавно, - повторил мистер Смит, откинулся на спинку стула  и  устремил
свои блестящие глазки на Хилари.
   Трой выпила еще шампанского и начала было:
   - Почему вы...
   Но мистер Смит не обратил на Трой внимания. Он был  поглощен  наблюдением
за Мервином, который успел вернуться  и  сейчас  разговаривал  с  Казбертом.
Затем Казберт снова склонился над хозяином.
   - Маульт, - прогудел он, - не занят в холле, сэр.
   - Какого черта?! - раздраженно осведомился Хилари.
   - Не могу сказать, сэр. Он получил инструкции, сэр. Очень ясные.
   - Ну хорошо, Казберт. Найдите его. Он нужен полковнику.  Миссис  Форестер
не хочет оставить мужа одного. Идите, Казберт. Найдите его. Сами. Лично.
   Казберт поднял брови, мимоходом шепнул что-то Мервину  и,  подняв  палец,
безмолвно подозвал к себе Найджела, с которым и вышел  из  гостиной.  Мервин
остался управляться в одиночестве.
   Хилари  обвел  взглядом  собравшихся  за   столом   и   громко   произнес
по-французски  нечто  о  тиранической  зависимости  от   подчиненных.   Трой
подумала, что для большинства из гостей фраза осталась непонятной.
   Она перевела взгляд на майора Мачбенкса, испытывая глубокую  уверенность,
что явит миру незаурядную  силу  характера,  если  откажется  от  очередного
бокала шампанского. Трой как раз обнаружила,  пристально  поглядев  на  свой
бокал, что он полон. Это обстоятельство почему-то позабавило ее, однако  она
решила оставить все как есть.
   - Кто такой Маульт? - спросил майор. Трой была счастлива, что сумела дать
ему более или менее связный ответ, и поинтересовалась в свою очередь:
   - Вам не кажется, что праздник просто из ряда вон выходящий?
   - Совершенно фантастический,  -  поддержал  ее  майор.  -  Особенно  если
взглянуть на него объективно.  Подумать  только!  Каких-нибудь  четыре  часа
назад я , председательствовал на праздновании Рождества в  Вэйле,  а  теперь
пью шампанское Билл-Тосмена в компании трех собственных  тюремщиков,  причем
шампанское подано сами знаете кем.
   - Один из них... Казберт, кажется, сам из Вэйла?
   -  Да,  да.  Это  я  его   рекомендовал.   Разумеется,   сделав   должные
предупреждения. Я уверен, что он с удовольствием показывает нам,  обитателям
Вэйла, свои таланты метрдотеля. Он ведь блестяще владел этой профессией, наш
Казберт.
   - Пожалуй, он налил мне слишком много, - осторожно сказала Трой.
   Майор Мачбенкс пристально посмотрел на нее и рассмеялся:
   - Уж не хотите ли вы сказать, что опьянели?
   - Надеюсь, что так далеко дело еще не зашло, - с  достоинством  возразила
Трой.
   - На мой взгляд, вы в полном порядке.
   - Прекрасно.
   - Я говорю, - вмешался Хилари, наклоняясь к Трой через гостей, - что  эта
история с Маультом начинает надоедать. Тетя Клумба с места не двинется, пока
он ее не сменит.
   - Интересно, чем он занимается?
   - Полагаю, отмечает свой успех. За ваши глаза! - добавил Хилари, поднимая
бокал.
   - Знаете, - сказала Трой, - я, пожалуй, потихоньку улизну и отпущу миссис
Форестер. Можно?
   - Я, право, не могу...
   - Можете. Я прекрасно поужинала. И не вздумайте мне помешать!
   С этими словами Трой поднялась и быстро вышла из гостиной,  радуясь,  что
сумела не превысить разумных пределов. В холле детский ужин уже  подходил  к
концу. Дети разобрали свои подарки, вернулись в библиотеку и  теперь  ждали,
пока за ними придут. Из-за них ужин для взрослых не мог особо затянуться.
   У лестницы Трой наткнулась на Казберта и спросила:
   - Вы нашли Маульта?
   - Нет, мадам, - скорбным тоном ответил. Казберт. - Я ничего  не  понимаю,
мадам. Это очень странное поведение.
   "Не более странное, - невольно подумалось Трой, -  чем  убивать  человека
топориком для разделки мяса".
   - Я собираюсь отпустить миссис Форестер, - сообщила она.
   - Очень любезно с вашей стороны, мадам. И, смею заметить, очень жаль, что
вам пришлось покинуть гостей.
   - Нисколько, - беззаботно сказала Трой.
   - Маульт! - злобно пробормотал Казберт. Это прозвучало настолько зловеще,
что Трой невольно отпрянула. Она поднялась  по  ступенькам  и,  почувствовав
легкое головокружение, решила  сперва  зайти  к  себе  в  комнату.  Там  она
постояла у окна, полюбовалась пейзажем, а потом закрыла  фрамугу,  задернула
шторы и отправилась навестить Форестеров.



   Полковник Форестер лежал в кровати, но не спал. Обложенный подушками,  он
походил на хорошо ухоженного  младенца  в  респектабельном  родильном  доме.
Миссис Форестер сидела у огня и яростно стучала спицами.
   - Вместо вас мог бы прийти Маульт, - заявила она. Трой объяснила,  в  чем
дело. Глядя на миссис Форестер, можно  было  подумать,  что  она  собирается
спустить ее с лестницы. Во-первых, ей, оказывается,  совершенно  не  хочется
есть, а во-вторых, они могли бы прислать поднос сюда. Все это  она  выпалила
на одном дыхании.
   - Иди-ка, Клу, - подал голос ее супруг. - Я чувствую себя превосходно. Ты
только беспокоишь меня, дорогая, когда сидишь тут и сердишься.
   - Ни на миг не поверю, что они его действительно искали. Я говорю...
   - В таком случае посмотри сама. Пойди и поставь всех на ноги. Держу пари,
что его немедленно найдут, если ты лично возьмешься за дело.
   Если со стороны полковника это и  была  военная  хитрость,  она  достигла
цели. Миссис Форестер решительно сунула вязанье в корзину и встала.
   - Очень мило с вашей стороны, - проворчала она, обращаясь к  Трой.  -  Вы
сделали больше, чем пришло в голову  желтой  кукле  Хилари.  Спасибо.  Я  не
задержусь.
   Когда миссис Форестер ушла, полковник прикусил нижнюю губу, пожал плечами
и, округлив глаза, по смотрел на Трой. Трой состроила ему такую же  гримасу,
и полковник фыркнул.
   - Заставил-таки я вас поволноваться, а?
   - Да, немного. Вам сейчас лучше?
   - Честное слово. Я даже начинаю справляться со своим разочарованием, хотя
- вы должны согласиться - это просто ужасно.
   - Безумно.
   - Я рад, что вы это понимаете. И все-таки замечательно,  что  Маульт  так
хорошо справился.
   - Когда вы решили послать его?
   - О! В последний момент. Я уже надевал костюм,  но  слегка  запутался,  -
знаете, тот неприятный момент, когда руки задраны над головой, а рот  накрыт
тканью, - чуть-чуть запаниковал, ну и в результате приступ. Гнусная картина.
Из-за криза пришлось быстро принимать решение. Я велел  Маульту  продолжать,
что он и сделал. То есть уложил меня,  а  сам  оделся  и  занял  мое  место.
Удачно, как, по-вашему?
   - Очень. Странно только, что он не вернулся.
   - Весьма странно. Он должен был немедленно доложить.  Да,  весьма  жалкое
зрелище,  -  проворчал  полковник,  кинув  на  себя  взгляд  в  зеркало,   и
нахмурился.
   - Он, наверное, сначала снял  костюм.  Может,  он  сразу  прошел  в  вашу
гардеробную? Кажется, из коридора туда ведет отдельная дверь?
   - Да. Но он все равно должен был отчитаться. Это непростительно.
   - Вы не возражаете, если я загляну в ту комнату? Быть может, костюм там?
   - Давайте, давайте! - горячо воскликнул полковник.
   Однако никакого костюма в гардеробной не оказалось. Насколько Трой  могла
судить, там царил идеальный порядок. Комната была выдержана в  темно-красных
тонах, мебель ранневикторианская. Окна закрывали тяжелые  красные  шторы  на
латунных кольцах. Хилари наверняка вдохновлялся новеллой По.  Трой  поискала
костюм в шкафах, в ящиках и даже под  кроватью,  где  наткнулась  на  старую
железную  коробку  с  надписью  белыми  буквами  "Полковник.  Б.  Форестер".
Припомнив рассказ Хилари, она справедливо  предположила,  что  это  дорожный
сейф  Форестеров.  Где-то  далеко  хлопнула   автомобильная   дверца.   Трой
показалось, что она слышит голоса.
   Она слегка раздвинула шторы.  Опять  захлопали  дверцы,  раздались  звуки
заводимых моторов. Очевидно,  начался  разъезд.  Снежный  проспект  осветили
невидимые фары, потом послышались гудки и громкие оклики.
   Трой поспешно задернула шторы и вернулась к полковнику.
   - Костюма нет, - сообщила она. - Наверное, он остался в комнате внизу.  Я
спрошу Крессиду - она должна знать. Она помогала Маульту снимать бороду.
   - Я чрезвычайно недоволен Маультом, - вяло отозвался  полковник.  -  Надо
будет заняться дисциплиной.
   - Он показался вам в костюме? Перед тем, как спуститься?
   - А? Что? Нет, видите ли... Дело в том, что я задремал после приступа.  Я
всегда так делаю... Дремлю... - голос  полковника  стал  совсем  монотонным,
затем его голова упала на подушку и он уснул, посапывая сладко, как ребенок.
   В спальне было очень тихо. Уехал последний автомобиль. Трой  представила,
как обитатели дома стоят у двери гостиной и  обсуждают  прошедший  вечер.  А
может быть, все азартно занялись охотой на Маульта, если только уже не нашли
его мирно спящим где-нибудь в уголке.
   Полковник разоспался и громко  захрапел.  Трой  решила,  что  нет  смысла
оставаться дольше. Она выключила везде свет, оставив только лампу у кровати,
и спустилась вниз.
   В холле ее ждало нечто вроде общего собрания. Хилари  вещал  сбившимся  в
тесную группку слугам, а миссис Форестер восседала рядом  с  ним  в  кресле,
словно судья. Мистер Смит стоял поодаль с сигарой в зубах. Крессида в полном
изнеможении возлежала на кушетке, картинно свесив руки и полуразувшись.
   - Могу только повторить, - говорил Хилари, - что  его  нужно  найти.  Он,
разумеется, где-то здесь, и его совершенно необходимо разыскать. Я  понимаю,
что у вас и без того много  дел,  мне  очень  жаль,  все  это  действительно
нелепо,  но  так  уж  получилось.  Не  знаю,  есть  ли  у  вас  какие-нибудь
предположения, но если есть, буду рад их услышать.
   Со своей позиции на середине лестницы  Трой  оглядела  аудиторию  Хилари.
Казберт.  Мервин.  Найджел.  Винсент.  Киски-Ласки.  Мальчик.  Чуть   позади
толпились помощники - женщины и мужчины, приглашенные на сегодняшний  вечер.
Вид у них был усталый и озадаченный.
   Что касается постоянных  слуг,  то  впечатление  складывалось  совершенно
иное. Трой была уверена, что не ошибается и не выдумывает. Если бы даже  она
ничего не знала об их прошлом, она не спутала бы чувство страха, заставившее
бывших заключенных сомкнуть ряды, с неосознанным предчувствием. Даже если бы
слуги надели маски, их лица не могли бы выражать меньше, чем сейчас. Мертвые
маски... Откуда взялась  эта  необычная  ассоциация?  Вероятно..,  вероятно,
из-за их мертвенной бледности. Они  стояли  неподвижно,  глядя  прямо  перед
собой, как на параде.
   - Ладно, - сказал Хилари. - Казберт! Вы главный. Есть какие-нибудь идеи?
   - Боюсь, что нет, сэр. Мне кажется, сэр, мы тщательно обыскали весь  дом.
Очень тщательно.
   - Кто его видел последним? - резко спросила миссис Форестер.
   - Да, тетя  Клумба.  Хороший  вопрос,  -  поддержал  ее  Хилари,  на  чью
способность мыслить явно повлияло выпитое шампанское.
   Прошла минута, и Крессида томно подала голос с кушетки:
   - Но я же говорила, дорогой.  Когда  он  кончил  выступать,  я  вернулась
обратно в комнату, как и было условленно. Он вошел туда  через  прихожую,  я
помогла ему снять костюм, парик и бороду, после чего он сказал,  что  пойдет
отчитаться перед дядей Блохом, а я присоединилась к гостям.
   - А он остался в комнате? - разом спросили Хилари и миссис Форестер.
   - Господи, я уже сто раз повторяла. Он остался в комнате.
   Никто не обращал на Трой ни малейшего внимания. Она села на  ступеньку  и
стала прикидывать, как бы повел допрос ее муж.
   -  Хорошо.  Да.  Прекрасно,  -  мямлил  несчастный  Хилари.  -  Пока  все
прекрасно. А дальше, дорогая? Ты прошла в гостиную через холл?
   - Не лезть же мне на улицу, там шел снег, дорогой.
   - Ну разумеется. Ха-ха-ха. А..,  погоди-ка..,  здесь  ведь  уже  готовили
детский стол? Киски.., э-э.., повар и его помощники? - Хилари  посмотрел  на
них взглядом утопающего, который хватается за соломинку.
   - Конечно, - сказала Крессида. - Они хлопотали, как пчелы.
   С этими словами она устало закрыла глаза.
   - Кто-нибудь из вас видел, как мисс Тоттенхейм вышла в  холл?  -  спросил
Хилари.
   - Мы были очень заняты, сэр, -  обиженно  произнес  Киски-Ласки.  -  Стол
стоял в дальнем углу холла, и лично я не обращал внимания ни на  что,  кроме
своей работы. Однако, сэр, я припоминаю, что мисс Тоттенхейм была в холле  ,
из-за сделанного ею замечания.
   - О? - Хилари посмотрел на Крессиду, которая открыла глаза.
   - Я спросила, заперты ли его проклятые кошки.
   - Понятно.
   Миссис Форестер поправила очки.
   - Главное, - поспешно продолжил Хилари, - не заметил ли кто-нибудь из вас
Маульта, когда он выходил из  комнаты,  где  переодевался?  Уже  после  мисс
Тоттенхейм. Потому что он должен был выйти и подняться по правой лестнице  в
комнату полковника, а затем вернуться, чтобы помочь с детьми.
   Слова  Хилари  привлекли  всеобщее  внимание  к  лестнице,  и  Трой  была
обнаружена.
   - Он?.. - воскликнула миссис Форестер.
   - Все в порядке, - быстро  сообщила  Трой.  -  Полковник  чувствует  себя
хорошо и крепко спит.
   Как выяснилось, никто не видел, чтобы  Маульт  покидал  комнату  или  шел
куда-нибудь. Киски-Ласки еще раз подчеркнул, что холл длинный  и  темный,  а
они все хлопотали в его дальнем углу. Когда его спросили, почему  никого  не
удивило,  что  Маульт  не  приступил  к   исполнению   naieo   обязанностей,
Киски-Ласки язвительно заметил, что такое поведение  ни  для  кого  не  было
сюрпризом.
   -  Почему?  -  буквально  рявкнула  миссис  Форестер.  Киски-Ласки  глупо
усмехнулся, а Казберт промолчал. Одна из женщин хихикнула.
   - А он не упился? - спросил мистер Смит, вынув сигару изо рта. - Я имею в
виду, не решил ли он единолично отметить свой успех?
   - Весьма вероятно, - подала голос Крессида, открыв  глаза.  -  Он  ужасно
трясся, хотя, конечно, это было глупо. Ведь  никаких  реплик.  Всего-навсего
обойти вокруг елки, махнуть руками и смыться. Однако он нервничал. И  должна
сказать, когда я прикрепляла бороду, от него попахивало виски.
   - Ага, - сказал мистер Смит.
   - Тетя Клу, а Маульт временами..?
   - Иногда, - коротко ответила миссис Форестер.
   - Мне кажется, это как  раз  тот  случай,  -  протянула  Крессида.  -  Я,
конечно, не знаю, но для поднятия духа , понимаете?
   - Он был уже в костюме, когда вошел в комнату? - спросил Хилари.
   - Да, он сказал, что надел его наверху. Дядя Блох хотел посмотреть.
   - Но не увидел, - вставила Трой. - Он задремал - Маульт ничего про это не
говорил, - сообщила Крессида. - Но, учтите, я общалась с ним совсем  недолго
Прикрепить бороду - минутное дело: пара резинок,  и  все.  Я  успела  только
заметить, что он не в себе. Трясся, как осиновый лист.
   - Винсент! - внезапно воскликнул Хилари; Винсент непроизвольно вздрогнул.
- Как я о вас не подумал?! Вы же видели Маульта, когда  он  вышел  во  двор,
верно? Уже после выступления.
   Винсент почти беззвучно признался, что видел.
   - Ну, дальше, дальше! Он сказал что-нибудь или.., или как-нибудь особенно
выглядел? Ну же, Винсент!
   Ничего. Похоже,  Винсент  даже  не  понял  тогда,  что  это  был  Маульт.
Выяснилось только, что их отношения вряд ли располагали к тому, чтобы Маульт
стал раскрывать свой секрет. Нырнув из гостиной обратно в ледяной  холл,  он
втянул голову в плечи, спасаясь от ветра, и бросился в дом.  Винсент  видел,
как он вошел в комнату для переодевания.
   - Это не дает нам ничего нового, - заметила  миссис  Форестер  с  мрачным
триумфом.
   - Не понимаю, Хилли, из-за чего весь сыр-бор? - спросил  мистер  Смит.  -
Маульт, наверняка, храпит где-нибудь.
   - Где? - требовательно осведомилась миссис Форестер.
   - Где, где? Да где угодно. Не говорите мне, что  тут  негде  приткнуться.
Например, кто-нибудь вспомнил о церкви?
   - Но, дядя Берт, ведь...
   - Или о старых стойлах и что там еще на задворках? Надо все обыскать!
   - Ну?.. - Хилари бросил на слуг вопросительный взгляд.
   - В церкви я смотрела сама, - возвестила миссис Форестер.
   - Кто-нибудь  осматривал..,  наружные  постройки?  Как  выяснилось,  нет.
Винсента  немедленно  послали  исправить  упущение.  Трой  слышала,  как  он
пробормотал:
   - Если парень там, то он уже наверняка замерз.
   - А как верхние помещения? Чердак? - продолжал мистер Смит.
   - Нет, сэр. Мы смотрели, -  сказал  Казберт,  обращаясь  исключительно  к
Хилари.
   Трой внезапно поняла, что слуги не любят мистера Смита по той же причине,
по какой они не выносят Маульта.
   Все замолчали. Постоянные  слуги  угрюмо,  временные  -  растерянно,  все
вместе - устало. Наконец Хилари их  распустил.  Он  доиграл  до  конца  роль
сеньора - поблагодарил своих пятерых слуг-убийц за прекрасно устроенный ужин
и выразил надежду, что их сотрудничество будет не менее успешно продолжено и
в новом году. Временных помощников, живших по соседству, Хилари отпустил  по
домам.
   Господа  удалились  в  будуар  -  единственную,  по   выражению   Хилари,
по-настоящему  жилую  комнату  в  доме.  После  бесплодных  предположений  и
замечаний все, кроме Трой, которой был противен даже вид алкоголя, выпили по
бокалу на ночь. Для миссис Форестер Хилари смешал с водой две порции рома, и
она сказала, что возьмет их с собой наверх.
   - Если твой дядя проснется, он с удовольствием выпьет. А если нет, то...
   - Ты с удовольствием выпьешь оба бокала сама, тетушка?
   - Почему бы и нет? - с достоинством  возразила  она.  -  Спокойной  ночи,
миссис Аллен. Я вам очень признательна  Спокойной  ночи,  Хилари.  Спокойной
ночи, Смит.
   Затем миссис Форестер окинула Крессиду  пристальным  взглядом  и  холодно
процедила.
   - Спокойной ночи.
   - Ну что я ей сделала? - капризно поинтересовалась Крессида, когда миссис
Форестер покинула комнату. - Право, дорогой, твои родственники...
   - Милая, тебе ли не знать тетю Клумбу! Остается только развести руками  и
улыбнуться.
   - Хи-хи-хи. Можно подумать,  что  я  нарочно  напоила  Маульта,  а  потом
спрятала его в шкафчике для обуви.
   Тут Крессида сделала паузу и подняла палец - Кстати! Кто-нибудь  проверил
шкафы?
   - О Господи, милая девочка! С  чего  бы  ему  вдруг  оказаться  в  шкафу?
Честное слово, ты говоришь о нем как о мертвом теле.
   Проговорив это,  Хилари  вдруг  нахмурился  -  По-моему,  хотя  никто  не
удосужился поинтересоваться моим мнением, - начал  мистер  Смит,  -  вы  все
вгоняете себя в пот из-за сущей ерунды. Спрашивается,  к  чему  лишать  себя
сна? Маульт сам в состоянии позаботиться о себе. А поскольку я всегда делаю,
что говорю, то всем спокойной ночи. Неплохое представление,  Хилли,  хоть  и
чересчур пестрое. Самую  малость  в  духе  цыганского  табора.  Тут  тебе  и
колокола, и друиды, и Святое Семейство, и ангелы! Ничего  себе  сочетаньице.
Впрочем, раз детям понравилось, нам-то что за дело? Ладно, до свидания  всей
честной компании.
   Когда мистер Смит ушел, Хилари спросил у Трой:
   - Понимаете теперь, что я вам хотел сказать про дядю  Берта?  Он  пурист.
Конечно, на свой лад.
   - Да, понимаю.
   - По-моему, он прелесть. - заявила Крессида - Знаете? В нем  есть  что-то
основательное, коренное. Глядя  на  него,  веришь,  что  он  настоящий.  Это
"Жанет".
   - Дорогая, что за глупости ты говоришь! Неужели ты читала "Жанет"?
   - Но, Хилли! Ведь это основа основ органического экспрессивизма!
   - Пожалуйста, уволь меня, - с непривычной  для  него  резкостью  произнес
Хилари.
   Трой почувствовала себя  неуютно.  Кажется,  начиналась  ссора.  Она  уже
совсем было собралась распрощаться, но тут Крессида внезапно  рассмеялась  и
обвила рукой шею Хилари. Он моментально стих. Крессида притянула его к  себе
и что-то зашептала на ухо. Оба рассмеялись. Объятия  стали  такими  тесными,
что Трой потихоньку испарилась.
   У двери она оглянулась через плечо, не зная, стоит  ли  желать  спокойной
ночи. Хилари, не отрываясь от Крессиды, поднял голову и послал  Трой  то  ли
улыбку, то ли гримасу. В общем, лучше было  не  смотреть.  Трой  закрыла  за
собой дверь.
   Холл был уже приведен в полный порядок. Трой подумала, что Хилари неплохо
устроился. Он  в  полное  свое  удовольствие  насладился  праздником  и  его
подготовкой, избавив себя от утомительных хлопот. Последние целиком легли на
плечи бывших убийц.
   В спальне Трой ждали горящий камин, застеленная кровать, пижама, халат  и
ночные туфли. Она с благодарностью подумала о Найджеле.
   Вешая в шкаф вечернее платье,  Трой  невольно  прислушалась.  Из  комнаты
Форестеров  доносились  голоса.  Разговор,  кажется,  был  спокойным.   Трой
совершенно не хотелось спать. Слишком многое  произошло  за  последние  дни.
Чего стоили одни  анонимки,  о  которых  она  как-то  совершенно  забыла!  А
"детская ловушка"? Рассказ Крессиды о ссоре в комнате  для  слуг?  Сердечные
приступы у дяди Блоха? А потом Маульт выступил в качестве  друида  и  исчез.
Неужели все это как-то взаимосвязано? Интересно,  что  бы  подумал  Рори?  К
какому выводу пришел? И тут, словно в порыве озарения, Трой поняла,  что  ее
муж отнесся бы к подобным событиям очень серьезно.
   Как иногда случается при счастливых браках, Трой и ее  супруг  в  разлуке
предчувствовали, когда придет очередное  письмо,  телеграмма  или  последует
звонок. Вот и сейчас Трой знала, что скоро, возможно, уже  завтра  утром  ее
ждут новости. Это было очень приятное ощущение.
   Пробило полночь. Сразу вслед за этим по коридору раздались шаги Крессиды,
напевающей про колокола святого Клемента. Она шла к себе.
   Трой зевнула. В спальне было тепло, даже жарко.  Ее  наконец  потянуло  в
сон. Она подошла к окну и открыла форточку. В ночи пел  северный  ветер,  по
небу  неслись  рваные  облака.  Луна  стояла  высоко,  и  на   снег   падала
угольно-черная тень дома. Из-за угла западного  крыла  вынырнул  Винсент  со
своей тачкой, на которой покоилось тело рождественской елки,  лишенной  всех
украшений. Он протрусил до окна Форестеров и растворился  в  тени.  Судя  по
звукам, елку он сбросил в развалинах оранжереи.
   Трой зябко повела плечами и пошла спать.


АЛЛЕН



   Утром Трой проснулась оттого, что Найджел занялся ее  камином.  Поднос  с
чаем уже стоял у кровати.
   Трой   подождала,   пока    Найджел    раздвинет    шторы    и    впустит
бледно-перламутровый от снега свет, затем поздоровалась.
   Найджел заморгал, но все-таки ответил.
   - Снег до сих пор идет? - спросила Трое.
   - Ночью перестал ненадолго, мадам, потом пошел опять.
   - Маульт появился?
   - По-моему, нет, мадам.
   - Странно, не правда ли?
   - Да, мадам. Это все, мадам?
   - Да, спасибо.
   - Благодарю вас, мадам.
   "Все это притворство, - подумалось Трой. - Он играет. Наверняка раньше  -
на конюшне и фабрике - он разговаривал не так".
   - Мне очень понравилось созданное вами надгробие, - сказала она  Найджелу
в спину.
   Он остановился и бросил что-то вроде "та!".
   - Просто не представляю, как вам удалось  добиться  подобной  точности  и
четкости деталей с таким материалом, как снег. - Он замерз.
   - Все равно. Вы работали когда-нибудь с камнем?
   - Только с формами для отливки. Но мне всегда хотелось стать резчиком.
   - Неудивительно.
   Найджел снова бросил свое "та!", на  миг  глянул  Трой  прямо  в  лицо  и
удалился.
   Трой приняла душ, оделась и, как обычно, полюбовалась пейзажем. Все  было
покрыто снегом, если не считать небольшого пространства у самых  стен  дома.
Нигде  ни  одного  следа.  На  дальнем  плане  слева  угадывались  очертания
застывших бульдозеров. Каждое дерево превратилось в  рождественское.  Кто-то
поправил пугало, а может, оно выпрямилось само от случайного  порыва  ветра?
Во всяком случае, сейчас оно особенно походило на человека.  На  его  плечах
сидело несколько птиц.
   Спустившись к завтраку. Трой встретила Хилари  и  мистера  Смита.  Хилари
немедленно заговорил о Маульте.
   - Пропал! Ни слуху ни духу! Это уже не шутка. Даже дядя Берт согласен, не
так ли, дядя Берт?
   - Да, странно. А  учитывая  данные  обстоятельства,  более  чем  странно.
Скорее, весьма прискорбно.
   - Что вы подразумеваете под "данными обстоятельствами"?
   - Спроси себя.
   - Я спрашиваю вас.
   Вошел Мервин с очередной порцией тостов. - Не при слугах, - по-французски
сказал мистер Смит.
   Мервин вышел.
   - Почему это? - сварливо поинтересовался Хилари.
   - Поработай мозгами, мальчик.
   - Я совершенно не представляю, о чем вы говорите, дядя Берт.
   - Вот как? Тогда представь.
   - Да провались все! - раздраженно воскликнул Хилари и повернулся к  Трой.
- Маульта действительно нигде нет. Ни в доме, ни в  наружных  постройках.  И
никаких следов на снегу тоже.
   - А он не мог уснуть в какой-нибудь машине, так что  его  не  заметили  и
увезли?
   - Но к этому времени он уже должен был проснуться и дать о себе знать, не
так ли?
   - Это идея, - сказал мистер Смит. - А вдруг он забрался в товарный  вагон
из Вэйла и пришел в себя уже за решеткой? Хороший поворот для романа, а?
   - До смерти смешно, - кисло отозвался Хилари и потер руки. -  Ладно.  Что
дальше? Я, честно говоря, не  знаю.  Могу  только  сказать,  что  Форестерам
трудно. Я заглянул к ним как раз в  тот  момент,  когда  тетя  Клу  пыталась
обслужить дядюшку. Довольно безуспешно. Тетя в ярости, потому что  не  может
спрятать свои драгоценности.
   - Почему?
   - Она, кажется, хранит их запертыми в железной коробке под кроватью.
   - Знаю, - сказала Трой. - Я видела этот ящик.
   - Так вот: Маульт уволок ключ.
   - Они ненормальные, - безапелляционно заявил мистер  Смит.  -  Совершенно
чокнутые! Таскать за собой свое добро, причем очень неплохое  добро,  весьма
милые вещички, в паршивой  жестянке,  да  еще  отдать  ключи  типу,  который
исчезает неизвестно куда! Нет, это уж совсем!
   - Тише, тише, дядя Берт. Мы все знаем и понимаем Тут ничего не поделаешь.
Нам нужно решить .
   В этот момент дверь с треском распахнулась и в комнату  ворвалась  миссис
Форестер. Выглядела она более чем странно. То есть к завтраку она спустилась
в своем обычном наряде:  твидовая  юбка,  блузка  и  три  свитера,  но  этот
ансамбль  нарушало  неимоверное  количество  украшений.  Несколько   брошек,
прекрасное ожерелье в викторианском стиле,  масса  колец,  пяток  браслетов,
часы с бриллиантами и отделанный изумрудами  бант.  Тетя  Клумба  мерцала  и
переливалась, как рождественская елка - Посмотрите на  меня!  -  потребовала
она.
   - Мы смотрим, тетя, - сказал Хилари. - С изумлением - Только  это  вам  и
остается. При сложившихся обстоятельствах, Хилари, я считаю  себя  обязанной
не расставаться со своими ларами и пенатами.
   - Я бы не мог. - Прекрасно. Это тебе не кухонная утварь. Впрочем, разница
несущественная.
   - Но вы же не надевали все это прошлым вечером, миссис, - вставил  мистер
Смит.
   - Нет, конечно. Я все достала и выбрала подходящие  украшения.  Остальные
Маульт должен был положить на место. Он этого не сделал, и  при  сложившихся
обстоятельствах я предпочитаю носить  их  на  себе.  Но  главное  в  другом.
Хилари!
   - Да, тетя?
   - Кто-то попытался взломать наш сейф.
   - О Господи! Что ты имеешь в виду?
   - Есть улика. Замок пытались взломать с помощью  некоего  инструмента,  к
счастью, неудачно. Кажется, орудовали кочергой.
   - Только этого недоставало! - простонал Хилари, хватаясь за голову.
   - Твоему дяде я ничего не сказала. Он бы  только  напрасно  встревожился.
Что ты собираешься предпринять?
   - Я? А что я могу сделать? Почему вы держите ящик под  кроватью,  которой
не пользуетесь?
   - Потому что под нашу он не влезает.
   - Так в чем, собственно, дело? - поинтересовался мистер  Смит.  -  Маульт
попытался грабануть жестянку и со страху удрал, когда не получилось?
   - С ключом в кармане? -  резко  бросила  миссис  Форестер.  -  Вы,  Смит,
сегодня не в лучшей форме.
   - Это была шутка.
   - Вот именно. Вошел Казберт.
   - Телефон, сэр. Просят миссис Аллен, - объявил  он  -  Меня?!  Звонят  из
Лондона?!
   - Да, мадам. Мистер Аллен, мадам.
   - Как хорошо! - воскликнула Трой, извинилась и помчалась к телефону.



   - В общем, мы все сделали, и вот я здесь, дорогая. С Рождеством! Когда  я
тебя увижу?
   - Очень скоро. Портрет, кажется, завершен. Я еще не вполне уверена.
   - Если сомневаешься, остановись. Так?
   - Наверное . Мне самой хочется. Но тут.
   - Трой, что случилось?
   - Случилось, но не со мной. Здесь.
   - Тебе не хочется говорить?
   - Может быть, не сейчас.
   - Понимаю. Когда?
   - Я... Рори, не вешай трубку, хорошо? Подожди.
   - Я жду.
   Это был Хилари. Он незаметно вошел в комнату и теперь с  довольно  глупым
видом делал просительные жесты.
   - Простите, ради Бога, но можно мне? Пожалуйста!
   - Да, конечно.
   - Мне только что пришло в голову.  Аллену,  наверное,  очень  неуютно  на
Рождество в Лондоне в пустом доме. Умоляю, пригласите его сюда.  Я  понимаю,
что вы готовы лететь домой как на крыльях, но вы сами  говорили,  что  может
понадобиться еще сеанс, да и мне было бы очень приятно познакомиться с вашим
мужем. Он мог бы дать совет по поводу Маульта , или это против  правил?  Но,
пожалуйста...
   - Я думаю, что...
   - Нет, нет! Вы не можете! Вы не должны! Пригласите его. Пожалуйста.
   Трой передала мужу приглашение.
   - Тебе этого хочется? - тихо спросил он. - Или тебе  больше  хотелось  бы
оказаться дома? Там что-то идет не так, верно? Скажи мне. Только  как  можно
беззаботнее. Тебе нужно, чтобы я приехал? Я могу. Я пока свободен.
   - Ты можешь? Приедешь' - Я должен?
   - Не знаю, - сказала  Трой  и  рассмеялась,  стараясь,  чтобы  это  вышло
непринужденно. - Да. Мне кажется, да.
   - Когда ты появишься, если я не приеду?
   - Ну.., право, не знаю, - В чем дело? - резко  спросил  Аллен.  -  Ладно,
неважно. Ты, конечно, не можешь объяснить.
   Хилари снова зашевелился, ткнул себя пальцем в грудь и пробормотал:
   - Можно мне?
   - С тобой хотел бы поговорить Хилари, - сообщила Трой.
   -  Давай  его.  Послушай,  а  ты  его,  случайно,  уже  не  подключила  к
разговору?
   - Он рядом, - серьезно  сказала  Трой.  -  Рори,  передаю  трубку  Хилари
Билл-Тосмену.
   Так она и сделала и стала напряженно прислушиваться к репликам Хилари. Он
провел  разговор  мастерски:  без  откровенной  настойчивости,  не   слишком
упрашивая,  но  таким  образом,  что  отказаться  было  чрезвычайно  трудно.
"Наверное, - подумалось Трой, - именно в  подобной  манере  он  обрабатывает
богатых клиентов". Рори, слушая его, конечно, поднял брови. Между тем Хилари
вешал:
   - Вы пока ничем не заняты, верно? Тогда почему бы и  нет?  В  награду  вы
увидите  портрет,  если  ничто  больше  вас  не  заинтересует.   Он   просто
великолепен. Вы согласны? Я в восторге. Что касается поездов, то сейчас  как
раз...
   Кончив объяснять, Хилари, сияя, повернулся к Трой и  отдал  ей  трубку  с
восклицанием:
   - Поздравьте меня!
   Затем он весело помахал ей рукой и оставил комнату.
   - Это опять я, - сказала Трой в трубку.
   - Хорошо.
   - Я встречу тебя на станции.
   - Как мило!
   - Мне хочется тебя увидеть!
   - Всегда приятно возобновить старое знакомство.
   - До встречи.
   - До встречи.
   Когда Хилари объявил, что  Винсент  наденет  форму  шофера  и  поедет  на
станцию, Трой сказала, что с удовольствием сделала бы это  сама.  Хилари  не
имел никаких возражений. Если Трой правильно поняла, предполагалось провести
более тщательные розыски, так что Винсент нужен был  дома.  Впрочем,  особых
надежд на эти розыски Хилари не возлагал.
   После ланча Трой начала собираться  в  дорогу.  Под  ее  окном  раздались
голоса, и она выглянула. Трое  мужчин  с  Винсентом  во  главе  без  особого
энтузиазма бродили среди битого стекла и диких  зарослей  старой  оранжереи,
зачем-то тыкая в землю вилами  и  лопатами  Выглядело  это  довольно  нелепо
Хилари ждал ее внизу, чтобы проводить - У вас вид человека,  который  только
что получил замечательный подарок или услышал объяснение в любви,  -  сказал
он.
   - Именно так мне и кажется, - ответила Трой Хилари  замолчал.  Он  молчал
так долго и смотрел на нее так пристально, что  Трой  сочла  себя  обязанной
спросить:
   - Случилось что-то еще?
   - Полагаю,  что  нет,  -  медленно  произнес?  он.  -  Надеюсь  Я  просто
прикидываю... Впрочем, неважно! Будьте поосторожнее. Хорошо? Думаю,  с  пути
вы не собьетесь. Приятной поездки.
   Он подождал, пока Трой включила зажигание, круто повернулся на каблуках и
исчез в доме.
   В своих прогулках Трой всегда выбирала тропки,  которые  вели  наверх,  к
болотам, "земля позади пугала", как она называла их про себя Теперь  же  она
ехала  вниз  по  шоссе,  которому  предстояло  превратиться  в  проспект  На
Рождество бульдозеристы не работали Наполовину насыпанный холм и дно  пруда,
в котором он будет отражаться, укрывал снег.  Зачехленные  машины  выглядели
угрожающе. Чуть дальше виднелась  молодая  рощица  -  будущая  отличительная
черта поместья, а за ней  тянулись,  поля,  сбегая  от  болот  вниз,  к  уже
освоенной людьми территории Дорога вывела на мост через быстрый ручей Хилари
говорил, что выше по течению будут заложены так называемые "сады у вод".
   Проехав двенадцать миль. Трой оказалась у станции  Яркое  солнце  ласкало
тихий и самодовольный  городок  Даунло.  Трой  проехала  по  главной  улице,
припарковала машину и  вышла  на  платформу.  Здесь,  в  типичной  атмосфере
железнодорожного вокзала с его запахом мастики, дезинфекции и шпал,  Холбедз
представлялся чем-то нереальным и даже, пожалуй, неприятным.
   Трой прошлась по платформе, чтобы  согреться  и  немного  унять  волнение
ожидания. В голову лезли странные мысли.  Например,  как  будет  чувствовать
себя Крессида лет, скажем, через  десять,  если  ей  придется  расстаться  с
Хилари на три недели? Любит ли она его? Насколько ей хочется стать  хозяйкой
Холбедза? Судя по  некоторым  высказываниям  местных  жителей,  по-видимому,
чувствовавших себя на вчерашнем вечере не совсем  уютно,  Крессиду  не  ждет
радушный прием Возможно, они с Хилари будут большую часть времени  проводить
в Лондоне. Интересно, прихватят ли они с собой  кого-нибудь  из  слуг-убийц?
Трой ощутила легкое беспокойство и смутную жалость к Крессиде.
   Громко  ударил  сигнальный  колокол.  На   платформу   устремились   двое
пассажиров и носильщик, а на рельсах тяжело запыхтел лондонский поезд.



   - Не обращать? - переспросил Аллен. - А я и не обращаю  внимания.  Я  уже
готовился сидеть как  пришитый  в  квартире  и  ждать  твоего  появления,  и
пожалуйста!  Катим  с  сияющим  видом  в  чужой  машине  по  рождественскому
ландшафту, жутко довольные друг другом и самими собой. Что-нибудь не так?
   - Я не жалуюсь.
   - В таком случае рассказывай, что неладно в хозяйстве Билл-Тосмена. Утром
у тебя был очень растерянный голос.
   - Ладно. Тогда надвинь поглубже шляпу и призови на помощь  все  доступное
тебе недоверие. Оно понадобится.
   - Я наслышан об эксперименте Билл-Тосмена. Судя по  твоим  письмам,  идея
работает.
   - Работала. Неделю назад. Я с тех пор  не  писала,  потому  что  не  было
времени. Слушай.
   - "О слушай, слушай, слушай!" - Вот именно. Послушать есть чего.
   - "Так говори же, я обязан слушать".
   - Рори! Перестань!
   - Все. Извини.
   - Тогда я начинаю.
   Трой не успела рассказать и трети, как муж перебил ее:
   - Полагаю, мне надо исходить из постулата, что ты ничего не выдумываешь.
   - Не только не выдумываю, но даже еще не обдумала толком. Что именно тебе
трудно принять?
   - Сомнения у меня пока самые общие, однако я, похоже, споткнулся на  тете
Клумбе. Сам не знаю почему. Она-то, надеюсь, никого не разыгрывает никем  не
притворяется?
   - Твое замечание больше подходит к мистеру Смиту.
   - Ну, о вашем мистере  Смите  я  наслышан.  Фирма  "Билл-Тосмен  и  Смит"
является  ведущей  британской,  если  не  европейской,  фирмой  в   торговле
антиквариатом, а Берт Смит с точки зрения полиции чист как альпийский  снег.
Мы обращаемся к нему  за  консультациями,  когда  имеем  дело  с  подделками
предметов искусства и ограблениями коллекций. Начинал он как  тряпичник,  но
оказался талантлив и с помощью Билл-Тосмена-старшего достиг вершин.  История
в своем роде выдающаяся, хотя и не из необычных. Продолжай, Трой  продолжила
рассказ, а под колеса машины ложились миля за милей. Вскоре  показался  знак
поворота на Вэйл. Дорога стала подыматься  к  болотам,  посыпал  снег.  Трой
почудилось, что она различает вдали сторожевую вышку тюрьмы.
   Аллен становился все серьезнее и серьезнее. Время от времени он  вставлял
вопросы, пару раз попросил повторить тот или иной эпизод. Трой добралась  до
анонимок и "детской ловушки", но тут же перебила себя:
   - Смотри! Видишь клубы дыма за деревьями? Это Холбедз.
   - Давай остановимся. Мне хотелось бы услышать все до конца.
   - Хорошо.
   Трой свернула на  обочину  и  заглушила  мотор.  Небо  начинало  темнеть.
Поднявшийся из лощин туман лизал стекла.  Дорожное  ограждение  сверкало  от
инея.
   - Ты, должно быть, после летнего Сиднея умираешь от холода.
   - Я тепло одет. Продолжай. Спустя десять минут Трой сказала:
   - Вот и все. Когда я уезжала, Винсент и еще трое парней  занимались  тем,
что шуровали с вилами и лопатами в развалинах оранжереи.
   - Билл-Тосмен обратился в местную полицию?
   - Не думаю.
   - Ему сразу следовало это сделать.
   - По-моему, он ждет тебя.
   - Зачем, спрашивается?
   - Чтобы посоветоваться.
   - Единственное, что я могу посоветовать, - немедленно позвонить в местное
полицейское отделение Интересно, что еще  тут  можно  сделать?  На  кого  он
похож, этот Билл-Тосмен? По телефону он разливался соловьем.
   - На симпатичного верблюда. Весьма живописная личность.
   - Если ты так говоришь, дорогая...
   - Он умен, коммуникабелен и хвастлив. - Понятно. А что насчет Маульта? Ты
говоришь, он пьет?
   - Судя по утверждению тети Клумбы, иногда - В Вэйле служит Джим Мачбенкс.
   - Да, я забыла тебе сказать: мы познакомились.
   - Вот как? Он милый человек, не правда ли? На минуту в машине  воцарилась
тишина. Затем Аллен сказал, что нос  у  его  жены  холодный,  как  мороженая
вишня, хотя и не  такой  красный.  После  следующей  паузы  Трой  предложила
поехать дальше.
   За очередным поворотом Холбедз предстал перед ними во всей красе, и Аллен
непроизвольно заметил, что теперь все стало ясно:  Трой  просто  угодила  на
натурные съемки "Замка Отранто". Только ей об  этом  не  сказали,  чтобы  не
беспокоить.
   Машину встретили Казберт и Мервин. Их поведение  было  безупречным,  хотя
оба показались Трой довольно мрачными. Мервин, взяв у Аллена чемодан, провел
их по лестнице в комнату, которая примыкала к ванной Трой  и  соединялась  с
ней.
   - Мистер Билл-Тосмен в будуаре,  мадам,  -  сообщил  он,  стоя  спиной  к
Аллену, бросил растерянный взгляд на Трой и удалился.
   - Его фамилия, случайно, не Кокс? - спросил Аллен.
   - Понятия не имею.
   - Мервин Кокс. "Детская ловушка". Железный брусок. Убил  Варти  Томпсона,
домушника. Это он.
   - Ты?..
   - Нет. Фокс. Я просто вспомнил.
   - Я уверена, что скипидар поставил на дверь  не  он  -  Вполне  вероятно.
Какие-нибудь подозрения?
   - Нет. Разве что...
   - Да?
   - Собственно, это притянуто  за  уши.  Вроде  бы  выясняется,  что  между
Маультом и прочими слугами шла неприкрытая война.
   - И Маульт решил напакостить так, чтобы подозрение  пало  на  Мервина?  А
затем пошел дальше, написав анонимки? Чтобы отомстить?
   - Он не выглядел особенно мстительным.
   - Да?
   - Он явно обожает полковника. Знаешь,  такая  безоглядная  привязанность,
граничащая с собачьей преданностью.
   - Понимаю.
   - Так что?
   - Хорошо тебе спрашивать. Опиши его хотя бы.
   - Ну.., на вид не очень. У него все лицо было в  шрамах.  Кажется,  следы
ожогов. - Иди ко мне.
   - Тебе, наверное, следует встретиться с Хилари.
   - Чертов Хилари! Да, конечно. Ты права. Увидев  Хилари  в  будуаре,  Трой
сразу поняла, что к  списку  необъяснимых  событий  добавилось  что-то  еще.
Билл-Тосмен  приветствовал  Аллена  почти  с  лихорадочным  энтузиазмом.  Он
затараторил о портрете (который они вскоре увидят)  и  о  Трой,  которая  не
смела поднять на мужа глаза, и о столь желанном возвращении Аллена. Наконец,
сделав неуклюжую попытку быть чистосердечным, он осведомился, рассказала  ли
Трой Аллену  об  их  "маленькой  тайне".  Получив  положительный  ответ,  он
воскликнул:
   - Ну разве не скука?! Я так ненавижу всякие тайны! А вы?  Хотя,  конечно,
нет. Вы же так любите их разгадывать.
   - А что?  Продолжение  следует?  -  поинтересовалась  Трой  -  Собственно
говоря.., да. Я как раз к этому и веду. Я , я пока  ничего  не  обнародовал.
Мне казалось...
   В будуар вошла Крессида. Хилари бурно приветствовал  ее,  словно  они  не
виделись  добрую  неделю.  Она  одарила  его  удивленным  взглядом.   Будучи
представленной Аллену, Крессида несколько секунд потратила на его оценку,  а
затем намертво прицепилась к нему до самого конца их пребывания в Холбедзе.
   Трой  пришлось  признать,  что  Крессида  не  относилась   к   стратегам.
Предпочитала  откровенную  лобовую  атаку.  Ее  метод  включал   пристальное
внимание, понимающую улыбку и легкие, случайные взгляды Это действовало даже
лучше, чем мимолетные прикосновения рук, хотя, как убедилась Трой,  Крессида
не пренебрегала и ими, например, прикуривая.
   Интересно, Крессида всегда кидается в бой, стоит ей оказаться в  обществе
представительного  мужчины,  или  это  Аллен  производит  такое  неотразимое
впечатление? И как отнесется к подобной демонстрации Хилари? Но Хилари  явно
был занят другими проблемами. Его возбуждение еще более  возросло,  когда  в
будуар вошла миссис Форестер.
   Жена полковника тоже моментально вцепилась в Аллена,  хотя  совершенно  в
ином роде. Она едва дождалась конца церемонии представления.
   - Как хорошо, что вы приехали! Самое время. Теперь мы, по  крайней  мере,
будем знать, что делать.
   - Но, тетушка, мы не должны...
   - Чепуха, Хилари!  Зачем,  спрашивается,  ты  тогда  притащил  его  сюда?
Полюбоваться на жену?
   - Я очень рад ее видеть, - сказал Аллен.
   - Да и кто не рад? - воскликнул Хилари, который словно старался  показать
себя в самом двусмысленном свете.
   - Ну? - начала было миссис Форестер на повышенных  тонах,  однако  Хилари
перебил   ее,   достаточно   твердо   заявив,   что   сперва    он    должен
проконсультироваться с мистером Алленом в своем  кабинете.  Тетя  попыталась
протестовать, но  Хилари  решительно  отверг  всякие  возражения,  подхватил
Аллена под руку и поспешно увлек за собой.
   - Дорогая! - сказала Крессида  прежде,  чем  дверь  за  мужчинами  успела
закрыться. - Ваш муж! Знаете, очень-очень.
   Кабинет Билл-Тосмена находился в восточном крыле рядом с будуаром. Хилари
ворвался туда, включил свет и предложил Аллену чаю или чего-нибудь  покрепче
(время чая они с Трой пропустили).
   - Это время дня какое-то бестолковое. Вы уверены, что ничего  не  хотите?
Аллен был уверен.
   - Вы хотели поговорить о делах, не так ли? - спросил он. - Трой  мне  все
рассказала. Я считаю, что вам необходимо позвонить в местную полицию.
   - Она предупредила, что вы посоветуете именно это. Но я надеялся, что  вы
не будете возражать, если я сперва с вами проконсультируюсь.
   - Конечно, нет. Однако это продолжается уже сутки, не так  ли?  Стоит  ли
ждать  дольше?   По-моему,   вам   следует   немедленно   вызвать   местного
суперинтенданта. Вы его знаете?
   - Да Совершенно неподходящий по взглядам человек. Терпеть не  может  моих
слуг. Я, право, не могу.
   - Хорошо. Какая здесь ближайшая станция? Даунло?
   - Да. Наверное. Да.
   - Там супером не Рейберн?
   - Я... Я думал посоветоваться с Мачбенксом. Знаете, из Вэйла.
   - Он скажет вам то же самое.
   - О! Я не сомневаюсь, что вы правы, - воскликнул Хилари. - Но мне так  не
хочется! Вы, конечно, вряд ли поймете,  но  слуги  ,  им  тоже  будет  очень
неприятно. Полицейские в доме. Допросы. Люди будут  совершенно  выведены  из
душевного равновесия - Боюсь, им придется как-нибудь это пережить.
   - О, черт! Извините, Аллен Я был невежлив. - Вызовите  сюда  Рейберна.  В
конце концов, вполне вероятно, что Маульт  просто  отправился  по  шоссе  на
ближайшую станцию. Кто-нибудь проверил, на месте  ли  его  пальто,  шляпа  и
деньги?
   - Да. Ваша жена об  этом  подумала  Насколько  можно  судить,  ничего  не
пропало
   - Ясно. Звоните.
   Хилари окинул его  печальным  взглядом,  глубоко  вздохнул  и  взялся  за
справочник.
   Аллен подошел к окну.  Стекла  отражали  интерьер  кабинета,  а  за  ними
темнели какие-то руины, посреди  которых  торчали  остатки  сорной  травы  и
совсем рядом росла молодая ель. Несколько веток было сломано  Трой  показала
ему вид из своей спальни, так что Аллен быстро признал в  дереве  то  самое,
которое красовалось под окном гардеробной полковника Форестера.  Получается,
что где-то здесь Винсент в полночь избавился от рождественской елки и где-то
здесь он же с тремя помощниками топтался с вилами  и  лопатами,  когда  Трой
поехала на станцию. Аллен заслонил стекло рукой, чтобы свет  в  кабинете  не
мешал вглядываться в темные развалины. Вскоре  ему  удалось  разобрать,  где
именно лежит рождественская елка. На одной из ее лап остался обрывок мишуры,
поблескивающий в свете из окна Хилари наконец соединили. Повернувшись спиной
к Аллену,  он  сделал  свое  заявление  суперинтенданту.  Рейберну,  причем,
учитывая все обстоятельства, изложил дело достаточно связно. Аллену по долгу
службы не раз приходилось слышать  от  лиц,  попавших  в  положение  Хилари,
гораздо менее толковые рассказы.  Трой  права:  Хилари  весьма  неординарный
человек.
   В данный момент этот неординарный человек занимался  уточнением  деталей.
Имена. Время. Описания. Рейберн, очевидно, записывал.
   -  Я  вам  очень  признателен,  -  сказал  Хилари.  -  Еще  один  вопрос,
суперинтендант. Я уже говорил, что у меня...
   "Добрались", - подумал Аллен.
   Хилари крутанулся в кресле и принял вид просителя.
   - Да. Да. Фактически по его совету.  Он  сейчас  рядом  со  мной.  Хотите
поговорить? Да, разумеется. - С этими словами он протянул Аллену  трубку,  -
Алло, - сказал Аллен. - Мистер Рейберн?
   - Суперинтендант Аллен?
   - Он самый.
   - Ну и ну. Сколько лет, сколько зим! Когда было  то  дело?  В  шестьдесят
пятом?
   - Верно. Как поживаешь, Джек?
   - Не жалуюсь. Насколько я понял, у вас там неприятности?
   - Похоже на то.
   - А ты чем занимаешься?
   - Я здесь случайно. Ни в чем не участвую - Но  считаешь,  что  нам  стоит
заглянуть?
   - Полагаю, что твой шеф будет того же мнения Кому-то надо заняться.
   - Как жесток  и  холоден  этот  мир!  А  я-то  рассчитывал  на  спокойное
Рождество. И что же? Ограбление церкви, подозрение на отравление, три  драки
с фатальным исходом, и вот итог: половина моих парней в разгоне. Теперь  еще
Холбедз. И ты! Работаешь по правилам, так? Уважаешь власти?
   - Так ты приедешь, Джек?
   - Попал в точку.
   - Прекрасно. Кстати, Джек, для сведения: похоже, предстоит розыск.
   - Как обычно. Тоска!
   Аллен повесил трубку и обнаружил, что Хилари, опустив подбородок на руки,
не сводит с него внимательного взгляда.
   - Ну вот. Дело сделано, не так ли?
   - Это было самое разумное, - сказал Аллен.
   - Вы.., вы даже ни о чем меня не спросили. Ни одного вопроса! Ничего.
   - Дело буду вести не я.
   - Вы рассуждаете как врач, - проворчал Хилари.
   - Разве?
   - Этикет. Протокол.
   - Нам всем приходится придерживаться определенных рамок.
   - Было бы гораздо приятнее, если бы... Я.., я думал...
   -  Послушайте,  -  сказал  Аллен.  -  Если   вы   располагаете   какой-то
информацией, имеющей хоть отдаленное отношение к данному  делу,  ради  Бога,
поделитесь ею с Рейберном. Вы сказали, что было продолжение.
   - Да. Но вошла Крессида.
   -  В  таком  случае  расскажите  все   Рейберну.   Если   дело   окажется
несущественным, оно дальше не пойдет.
   - Нет, нет. Подождите! - воскликнул Хилари. Он  буквально  силком  усадил
Аллена и запер дверь, затем плотно задернул  шторы  и  опустился  на  колени
перед своим столом.
   - Красивая вещь, - заметил Аллен. - Хеплуайт?
   - Да, - пробормотал Хилари,  доставая  из  кармана  ключ.  -  В  отличной
сохранности. Без всякой реставрационной чепухи.
   Он вставил ключ в невидимую скважину нижнего  ящика  и  повернул,  затем,
кинув на Аллена смущенно-лукавый взгляд, обернул руку платком и начал что-то
вытаскивать. Через пару секунд он сел на корточки, предложив:
   - Взгляните.
   На ковре у ног Аллена очутился маленький, завернутый в газету предмет.
   Аллен наклонился вперед. Хилари убрал газету Под ней  оказалась  короткая
стальная кочерга с орнаментированной рукояткой.
   Несколько мгновений Аллен разглядывал ее.
   - Итак? Где вы ее нашли?
   - Это было так неожиданно... -  Хилари  неопределенно  мотнул  головой  в
сторону окна. - Отсюда... Там,  куда  вы  только  что  смотрели.  Я  обратил
внимание, пока говорил по телефону. На дереве.
   - На рождественской елке?
   - Нет-нет. На живой. Которая здесь растет. Она лежала на  ветвях.  Должно
быть, зацепилась рукояткой.
   - Когда вы ее обнаружили?
   - Сегодня после  полудня.  Я  здесь  прикидывал,  к  кому  обращаться:  к
Мачбенксу, в полицию, вообще, никому не хотелось звонить, потому  что..,  вы
понимаете.., слуги. Ну, подошел к окну, выглянул...  Машинально,  понимаете?
Заметил, как на дереве что-то блеснуло. Сначала не  понял,  что  там  такое.
Дерево стоит очень близко к окну, почти касается его.  Я  открыл  фрамугу  и
вгляделся как следует, а потом встал на подоконник и достал кочергу.  Боюсь,
об отпечатках пальцев я не подумал.
   Аллен, сдвинувшись на самый край стула, разглядывал кочергу.
   - Вы узнали ее? Откуда она?
   - Конечно. Это часть набора конца восемнадцатого века.  Возможно,  Уэльс.
Кочерга и щипцы. Щипцы точно уэльские.
   - Где находился набор?
   - В гардеробной дяди Блоха.
   - Понятно.
   - Да, но вы знаете? Трой вам рассказала? О железном ящике Форестеров?
   - Миссис Форестер утверждает, что кто-то пытался взломать замок?
   - Вот именно! Совершенно точно! Кочергой! Она так  и  сказала:  кочергой.
Вернее, похоже, что кочергой. И это был не Маульт, потому  что,  верьте  или
нет, у него был ключ. Зачем ему кочерга?
   - Вот именно.
   - И.., тут на конце какие-то темные следы. Вот, видите? Это не могут быть
крошки черного лака? Железный ящик покрыт черным лаком.  Собственно  говоря,
это старый ящик для военной формы.
   - У вас, случайно, нет лупы?
   - Конечно, есть, - обиженно сказал Хилари. - В нашем  деле  без  лупы  не
обойтись. Минутку.
   Он порылся в одном из ящиков и подал Аллену лупу. Она оказалась не  очень
сильной, однако вполне  достаточной,  чтобы  рассмотреть  на  рабочем  конце
кочерги темное пятно: слегка липкий осадок, к которому приклеилось несколько
хвоинок. Аллен наклонился пониже.
   - Так что? - спросил Хилари.
   - Вы рассматривали пятно внимательно?
   - Нет. Я боялся, что войдет тетушка.  Она  время  от  времени  врывалась,
чтобы поторопить меня, а мне не хотелось  сердить  ее  еще  больше,  показав
кочергу. Поэтому я просто завернул ее в газету и  убрал  подальше.  Как  раз
вовремя. В следующий же миг влетела тетя, топорща все перья. Если,  конечно,
у леди бывают перья.
   - Но пятно вы заметили?
   - Да.
   - Это не лак.
   - Не лак?
   - Боюсь, что нет.
   - Боитесь? Что значит - боитесь?
   - Взгляните сами.
   Аллен передал лупу Хилари. Тот глянул ему в лицо и  склонился  над  своим
трофеем. Аллен поставил поближе лампу. Хилари застыл  над  кочергой,  словно
совершая намаз.
   - Видите? - сказал Аллен. - Это не то, что  вы  думали,  верно?  Смотрите
внимательно. Осадок вязкий, правильно? К нему приклеилась  пара  хвоинок.  А
под ними, - думаю, что мистер Рейберн будет не в восторге от  того,  что  вы
трогали кочергу, - замечаете кончик золотого волоконца?
   - Я.., да. Да...
   - Скажите, какого цвета был парик друида?



   - Знаешь, - сказал Аллен  своей  жене,  -  дело  начинает  пахнуть  очень
неприятно, и мне чертовски не хочется, чтобы ты оказалась  замешанной.  Тебе
прекрасно известно, как оборачивались другие подобные случаи.
   - Если ты собираешься схватить меня в охапку  и  отправить  на  постоялый
двор Даунло, я буду брыкаться.
   - Я собираюсь схватить тебя в охапку и немедленно увезти в Лондон.
   - Прежде чем местные представители закона пронюхают о твоем присутствии?
   - Вот именно.
   - Мне кажется, дорогой, уже поздно. Где мистер Рейберн?
   - Полагаю, в кабинете. Я оставил Билл-Тосмена созерцать  кочергу,  внушив
предварительно, что будет лучше, если он встретит суперинтенданта сам.  Идея
ему не понравилась, однако пришлось подчиниться.
   - Бедный Хилари!
   - Несчастный. Его башня из слоновой кости, кажется, пошатнулась.
   - Рори, он тебе нравится?
   - Не знаю. Я разозлился на него за дурость, но если бы  мы  познакомились
при нормальных обстоятельствах.., да, думаю, он мне понравился бы. А что?
   - Он странный. Пока я работала над портретом, в  голову  лезло  непонятно
что.
   - Например?
   - Ну, фавны, верблюды и тому подобное.
   - Так кто же из них повлиял на портрет?
   - Сперва верблюд. А затем глумливый сатир, похожий на Пана.
   - Так я и думал. Впрочем, если он - Пан, то нашел себе ровню в лице своей
целеустремленной нимфы.
   - Она неплохо ухлестывает за тобой, а?
   -  Моя  дорогая,  если  ты  вдруг  вздумаешь  превратиться   в   ревнивое
зеленоглазое чудовище, я закукарекаю.
   - Давай лучше не будем ни в кого превращаться Нас ждет  Хилари.  Коктейли
подают в семь. Тебе предстоит встреча с мистером Смитом и дядей Блохом.
   - Я могу и обойтись. В дверь постучали.
   - Не выйдет, - тихонько сказала мужу Трой и громко добавила:
   - Войдите!
   Появился Найджел и сообщил, не  поднимая  глаз,  что  мистер  Билл-Тосмен
выражает мистеру Аллену свое  уважение  и  надеется,  что  мистер  Аллен  не
откажется зайти к нему в кабинет.
   - Через пять минут, - сказал Аллен и, когда Найджел удалился, спросил:
   - Это кто?
   - Тот, кто убил "грешную леди". Найджел.
   - Я так и подумал. Ну, я пошел.
   Трой привыкла к неожиданной смене настроении мужа. Аллен коснулся  губами
ее щеки и двинулся к лестнице.
   Суперинтендант Рейберн был рыжеволосым, высоким и сухощавым. Его главными
отличительными чертами являлись лохматые брови, напоминавшие  о  шотландских
терьерах, и румяные щеки, которые зимой обычно напоминали красные яблоки.
   Аллен застал его в кабинете наедине  с  Хилари.  Кочерга,  которую  снова
завернули, лежала на столе. Перед  Хилари  стоял  бокал  с  шерри,  а  перед
мистером Рейберном - изрядная порция виски и вода, из чего  Аллен  заключил,
что суперинтендант еще не понял, какого именно сорта работа  ему  предстоит.
При виде Аллена он явно обрадовался и пробормотал нечто по  поводу  удачного
совпадения.
   Хилари пустился в пространные объяснения  касательно  коктейлей,  которые
подают в гостиной в семь. Но  им,  быть  может,  придется  присоединиться  к
остальным попозже, а тем временем мистер Аллен, конечно, не откажется...
   - Да, спасибо, - сказал Аллен и добавил:
   - Поскольку я не на службе... Рейберн покраснел.
   - Я тоже, - поспешно вставил он. - Во всяком случае, пока.
   Суперинтендант Рейберн, пояснил Хилари, только что прибыл. По  дороге  он
замерз. Снова идет снег. Мистеру Рейберну очень приятно, что в  доме  гостит
мистер Аллен. Он, Хилари, как  раз  собирался  сделать  мистеру  Рейберну..,
э-э.., заявление о.., э-э.., несчастном случае.
   Аллен бросил: "Конечно". Рейберн извлек служебный блокнот, и Хилари повел
свой рассказ. Не слишком связно, однако,  как  показалось  Аллену,  довольно
искусно. Он начал с последних минут Маульта  у  рождественской  елки,  затем
перешел к утверждению Винсента, что тот видел, как Маульт (которого  Винсент
принял за полковника), согнувшись, перебежал двор, вошел в  дом  и  исчез  в
комнате для переодевания.
   - Собственно говоря, - добавил Хилари, -  это  комната  сразу  по  правую
руку, если войти с улицы. Очень удобная гардеробная, поскольку граничит и  с
холлом, и с гостиной. Там две двери. Одна в холл, другая в  прихожую.  Можно
снять грязную обувь, не заходя в дом.
   - Ясно, - сказал Рейберн, проглядывая свои записи. - Итак, последнее, что
о нем известно, это...
   - Он снял костюм и парик с помощью мисс Тоттенхейм  и,  предположительно,
покинул Комнату, чтобы пойти с отчетом к полковнику Форестеру.
   - Он вышел из комнаты через дверь в холл, сэр?
   - Снова предположительно. Вряд ли он стал бы выходить в  прихожую,  чтобы
оттуда вернуться в холл. Зачем?
   - Вы, сэр, считаете это маловероятным,  так?  Кто-нибудь  видел,  как  он
поднимался по лестнице?
   -  Нет.  Но  тут  ничего  странного.  Слуги  готовили  стол  для   детей.
Единственным  источником  света,  по  моей  настоятельной  просьбе,  служили
стоящие на столе свечи. Вы видели, что на галерею ведут  две  лестницы.  Та,
которая ближе к комнате для переодевания,  была  дальше  всего  от  детского
стола.  Слуги  могли  заметить  Маульта  лишь  в  том  случае,  если  бы  он
каким-нибудь образом привлек к себе внимание.  Фактически  Маульт...  -  тут
Хилари запнулся и поспешно продолжил:
   - Маульт должен был помогать им, но это распоряжение было отдано  еще  до
того, как возникла необходимость заменить полковника Форестера.
   - Так, сэр. Касательно места я все понял.  В  комнате  были  какие-нибудь
плащи, зонтики, резиновые сапоги и так далее?
   "Молодец, Джек", - подумал Аллен.
   - Да, разумеется. Вы хотите сказать, - живо подхватил Хилари,  -  что  по
какой-то непонятной причине...
   - Мы должны учесть все возможности, мистер Билл-Тосмен.
   - Конечно, конечно.
   - Вы не можете предположить, сэр, по  какой  причине,  пусть  даже  самой
невероятной, мистер  Маульт  вдруг  решился  оставить  свои  обязанности  и,
извините за выражение, смыться?
   - Нет. Решительно не могу. Но... - Хилари нервно глянул на Аллена, - было
продолжение. Вы еще не слышали...
   Последовал рассказ о лакированном железном ящике; во время этого рассказа
Рейберну решительно не удалось скрыть свое изумление. Была также предъявлена
кочерга.
   Аллен ждал этого момента с нетерпением и внутренне порадовался мгновенной
перемене в манерах Рейберна. Он стал официальным лицом.  Рейберн  глянул  на
Хилари и остановил взгляд на кочерге.  Рядом  лежала  лупа.  Рейберн  только
спросил:  "Можно?"  -  и  немедленно  ею  воспользовался.  Затем  пристально
посмотрел на Аллена.
   - Надо понимать, вы видели? - поинтересовался он.
   Аллен кивнул.
   Хилари повторил рассказ о том, как была найдена кочерга. Рейберн выглянул
из окна, задал несколько уточняющих вопросов и сделал пометки в блокноте. Во
время этой процедуры он, внешне незаметно,  создал  Аллену  все  возможности
включиться в дискуссию и явно был разочарован его упорным молчанием.
   Хилари избегал  смотреть  на  стол.  Он  поворошил  угли  в  камине  и  с
неудовольствием бросил ни в чем не повинную кочергу.
   - Так,  -  несколько  раз  повторил  Рейберн  невыразительным  голосом  и
пробормотал, что дело, похоже, принимает несколько иной оборот. Ему придется
позаботиться об обнаруженном предмете.  Не  найдется  ли  в  доме  картонной
коробки? Хилари предложил вызвать слугу, но Рейберн решительно заметил,  что
на данной стадии не стоит привлекать  персонал.  Хилари  порылся  в  бюро  и
наконец нашел картонный футляр с какими-то  картами.  Рейберн  засунул  туда
завернутую в бумагу кочергу, заметив, что пока не хотел бы объявлять  о  ней
во всеуслышание, каковое предложение было подхвачено Хилари  с  лихорадочным
энтузиазмом. Затем  Рейберн  объявил,  что  должен  будет  посоветоваться  с
главным суперинтендантом. Хилари недовольно поморщился. Рейберн спросил,  не
будет ли Аллен так любезен показать ему комнату, о которой шла речь.  Хилари
поспешно предложил свои услуги, однако от них решительно отказались.
   - Понимаю, - сказал он, пожав плечами. - Очень хорошо.
   Аллен направился к двери. За ним шел Рейберн с картонным футляром.
   - Мистер Рейберн! - громко окликнул его Хилари.
   - Сэр?
   - Я уверен, что вы собираетесь говорить о моих слугах.
   - Я собрался только, - ответил Рейберн, - выяснить имена ваших  гостей  и
слуг. Обычная рутина, сэр.
   - Возможно. Вы получите списки. Но я должен сразу сказать вам, что  какую
бы гипотезу вы ни выдвинули по поводу исчезновения этого человека, не  может
быть и речи о том, что в деле каким-либо образом,  пусть  самым  отдаленным,
замешан кто-то из моих слуг. Вне зависимости от любых обстоятельств. На этом
я стою твердо и ни на шаг не отступлю.
   - Сильно сказано, - ответил Рейберн.
   - Это не просто слова, - парировал Хилари.


ТУЧИ СОБИРАЮТСЯ



   - Внушительная резиденция, - заметил суперинтендант Рейберн.
   Они с Алленом стояли в пустом холле, где до сих пор висели рождественские
гирлянды и пылали дрова в огромных каминах.
   - Другого слова, пожалуй, и не подберешь. Вы только  взгляните!  Полезная
штучка. - С этими словами Рейберн принялся изучать  план  поместья  Холбедз,
висящий в рамке недалеко от входа. Аллен последовал его примеру.
   Затем они повернулись спиной ко входу и, как выразился  Рейберн,  провели
рекогносцировку. Позади них лежал открытый  двор,  образованный  западным  и
восточным крыльями дома. По левую  руку  тянулся  коридор  западного  крыла,
ведущий в библиотеку, комнату  для  завтраков,  будуар,  кабинет  хозяина  и
церковь. Церковь располагалась в торце  здания.  По  правую  руку  оказались
гостиная, обеденный зал, служебные комнаты и  в  торце  восточного  крыла  -
кухня. Двери под  галереей,  скрытые  традиционными  занавесями  из  зеленой
байки, вели в переход к комнатам  слуг  и  различным  подсобным  помещениям,
включая оранжерею.
   Аллен поднял глаза на галерею. Она тонула  в  полумраке,  однако  в  тени
угадывалась   чрезвычайно   элегантная   скульптура.   Тускло   поблескивала
благородной зеленью патины бронза.
   - Так что там насчет гардеробной? -  спросил  Рейберн.  -  Взглянуть  бы,
прежде чем действовать дальше.
   - Почему бы и нет? Вот она. Комната для переодеваний располагалась в углу
между прихожей и гостиной. Как и говорил Хилари, в нее вели две двери:  одна
из холла, другая из прихожей. Аллен ткнул пальцем в план:
   - С западной стороны есть аналогичное помещение. Симметричное здание,  не
правда ли?
   - Получается, - пробормотал Рейберн, - что он  должен  был  подняться  по
правой лестнице, чтобы попасть на галерею.
   - И пройти по ней в  западный  коридор,  который  ведет  к  комнатам  для
гостей, - подхватил Аллен. - А потом он просто растворился в воздухе.
   - Или... Посмотрим!
   Они вошли в гардеробную, закрыли за собой дверь и остановились  плечом  к
плечу у порога.
   Аллену почудилось, что он попал за кулисы. В комнате густо  пахло  кремом
для лица и сандараком. На полке лежало полотенце и стояло зеркало.  На  краю
скамьи аккуратно лежали золотые усы и борода друида, а на настольную  лампу,
как на болванку, был натянут парик, увенчанный высокой короной из мишуры.
   Рядом валялась пара шерстяных вязаных перчаток.
   Макинтоши, сапоги и зонтики были бесцеремонно сдвинуты в  сторону,  чтобы
освободить место для золотого облачения друида. Рядом с  дверью,  ведущей  в
прихожую, имелось небольшое туалетное отделение.  В  комнате  царил  ледяной
холод.
   Возле скамьи аккуратно стояли отороченные  мехом  сапоги.  Они  были  еще
мокрыми. Впрочем, следы, оставленные ими от наружной двери, тоже  не  вполне
высокими.
   - Давайте-ка поосторожнее, - предложил Аллен. Он сделал всего шаг, достал
со стола лампу и, не прикасаясь к парику,  поднес  лампу  к  затылочной  его
части. Парик, как и борода, был присыпан золотой пудрой, но там, где длинные
пряди должны были прикрывать основание черепа, темнело пятно.
   - Мокрое? - спросил Рейберн, указывая на пятно. - Из-за  снега?  Он  ведь
выходил под снег? Хотя остальные части только... - он прикоснулся  к  короне
из мишуры, - влажные.
   - Вы хорошо рассмотрели? - поинтересовался  Аллен,  указывая  пальцем  на
картонный футляр с кочергой.
   - Верно, - ответил Рейберн на незаданный вопрос. -  Вы  чертовски  правы.
Похоже, у нас на руках очутилось паршивое дело.
   - У вас, - поправил Аллен.
   Рейберн пожал плечами и вздернул подбородок.
   - Ладно, там выяснится. - Он бережно, словно тот был фарфоровый,  положил
картонный футляр на скамью. - Понадобятся анализы,  сравнение.  Я,  пожалуй,
свяжусь с нашим уголовным отделом. А пока...
   Рейберн метнул на Аллена быстрый  взгляд,  порылся  в  кармане  и  извлек
оттуда короткую металлическую линейку, затем приподнял с  ее  помощью  прядь
золотых волос.
   - Посмотрите-ка. Они, конечно, мокрые, но вот здесь... Не пятно ли?
   - Может быть.
   - Я собираюсь чертовски...
   Не закончив фразы, Рейберн зажал двумя пальцами один  волосок  и  дернул.
Парик покосился, корона из мишуры скатилась на стол. Рейберн выругался.
   - Солидно сделано, - заметил Аллен, поправляя парик.
   Рейберн накрутил волосок на  линейку  и  на  сей  раз  выдернул  его  без
осложнений. Аллен немедленно достал  конверт.  Рейберн  стряхнул  туда  свою
добычу и спрятал конверт в карман пиджака.
   - Посмотрим на одежду, - предложил Аллен. Он взялся за  облачение  друида
и, не снимая с плечиков, повернул его обратной стороной. По  середине  спины
тянулся шов, делящий надвое и высокий стоячий воротник.  На  воротнике  тоже
было мокрое пятно, край обтрепался.
   - Разрыв, - пробормотал Рейберн. - Комнату придется запереть.
   - Да.
   - Так. И что мы имеем? По-моему,  совершенно  очевидно,  что  на  кочерге
волос с парика и еще нечто, чертовски напоминающее кровь. Плюс мокрое  пятно
на парике и на воротнике. Но это не кровь. Тогда в чем  дело?  Их  вымыли...
Чем? Водой? Тщательно промыли или застирали... Кто? Когда? Где?
   - Не спешите, Джек.
   - Должно быть, здесь, когда молодая леди ушла, а он остался. Если.., если
только она не сделала это сама, а его оставила уже холодным. В таком случае,
кто избавился от тела? Не она же? Или она?
   - Вы ее видели?
   - Нет.
   - По ней не скажешь, что она станет таскать чье бы то ни было тело, кроме
своего собственного. Зато уж его она носит, как Клеопатра. Королева Египта.
   - Да? - пробормотал Рейберн. - Это факт? Ладно. Тогда перейдем к  парику,
бороде и прочим причиндалам. Сначала вся эта сбруя была наверху,  в  комнате
полковника. Маульт предположительно надел все,  кроме  бороды,  и  спустился
сюда, где встретился с молодой леди. Она помогла приладить бороду. Затем она
идет в гостиную, а он через эту дверь в прихожую и во  двор,  где  его  ждет
Винсент. Потом он тоже оказывается в гостиной, обходит вокруг  елки  в  роли
Санта-Клауса или кого еще там, возвращается тем же путем,  каким  пришел,  а
Винсент видит, как он входит в дом  через  эту  самую  дверь.  Молодая  леди
снимает с него бороду и уходит. С тех пор его никто не видел. Хорошо. А что,
если кто-то, кому известно, что он здесь, входит  с  улицы  и  валит  его  с
ног... Эй! А что там на улице? А на улице санки. И Винсент. Верно?
   - Верно.
   - Так? Это уже  кое-что.  Это  уже  посылка.  Хотя  она,  конечно,  может
оказаться ложной. Я читал вашу книгу и знаю, как вы относитесь  к  поспешным
выводам.
   - Согласен, что это посылка.
   - Тогда будем исходить из нее. Этот некто, прежде чем уйти,  замечает,  в
каком состоянии парик, замывает пятна  в  этой  раковине  и  надевает  парик
вместе с проклятой короной на лампу... Там мы его и нашли. Затем он  уходит,
забрасывает кочергу на дерево и избавляется от тела, - если,  конечно,  речь
идет об убийстве. Куда-то его прячет. Ну, как? Давайте. Возражайте мне. Ну!
   - По-моему, дружище, это вполне обоснованное предположение.
   - Да?
   - Хотя и не бесспорное.
   - А именно?
   - Например, пол. Ковер. Ясные следы  мокрых  сапог  с  улицы,  но  ничего
больше. Никаких других  следов.  И  ничего  указывающего  на  то,  что  тело
проволокли к двери. Предположим, его несли.  Тогда  где  следы  от  двери  и
обратно хотя бы там, где они неизбежно перекрыли бы исходный след?
   Рейберн угрюмо глянул на пестрый ковер, сохранивший  ясные  отпечатки  от
двери, примерил к ближайшему следу сапог и сказал:
   - Тютелька в тютельку. Это уже кое-что. И сапог  влажный.  Сушилки  здесь
нет, а времени с прошлого вечера прошло, собственно говоря, не так уж много.
Так что нам остается? Другая возможность... Он поднялся наверх,  где  его  и
стукнули.
   - В парике?
   - Да. Вот именно. В парике. Бог знает  почему,  но  он  был  в  парике  и
поднялся в нем наверх. И получил по голове кочергой, которая была в  комнате
у полковника. И.., стоп! Вот оно! Напавший выкинул кочергу из  окна,  потому
она и застряла на дереве.
   - Это возможно.
   - Правда?
   - А тело? Если оно мертвое? - спросил Аллен.
   - Тоже в окно? Неглупо. Только не торопите меня.
   - Ни за что на свете. А парик? Был ли на трупе парик, когда  тело  летело
из окна?
   Рейберн поколебался.
   - Чертов парик! Оставим его пока.  Дальше.  Я  знаю,  что  банде  местных
преступников велено было обыскать поместье. Хорошо. А  что,  если  кто-то  -
предположим, один из них - уже спрятал тело?  Чтобы  не  приставали?  Ночью?
Как, покупаете идею?
   - С удовольствием. Тело спрятал, а парик, о котором мы договорились  пока
не упоминать, вернул в гардеробную, чтобы запутать следы.
   - Неплохо получается, - скромно заметил просиявший Рейберн. - По  крайней
мере, смысл во всем этом есть. Прошлой ночью шел снег, так что  земля  ни  о
чем не скажет.
   - Пока снег не растает.
   - Верно. Чертовски верно.  -  Рейберн  откашлялся,  помолчал  и  еще  раз
откашлялся.  -  Дело,  похоже,  крупное.  Как  я  уже  говорил,  для  нашего
уголовного отдела. Придется звонить главному суперинтенданту, и, по-моему, я
знаю, что он скажет. Общий розыск. Пожалуй, лучше не  откладывать.  Я  пошел
звонить. Подождите, ладно?
   - Но...
   - Пожалуйста.
   - Хорошо.
   Рейберн  отправился  будить  главного  суперинтенданта;  Аллен,   мучимый
дурными предчувствиями, остался созерцать гардеробную.
   Вернулся Рейберн. Вид у него был несколько встрепанный.
   - Как я и думал! - выпалил он. - Он доложит начальству,  а  тем  временем
поручает вести дело мне. И прежде  всего  я  должен  организовать  поисковую
партию и попросить у майора Мачбенкса собак. Подождите еще, ладно?
   Аллен обещал подождать. Рейберн исчез, а Рори  еще  раз  осмотрел  парик,
выдернул  волосок  для  себя,  потрогал  влажную  ткань  одежды  и  впал   в
задумчивость, из которой его вывело очередное возвращение Рейберна.
   -  Ничего  хорошего,  -  сообщил  тот.  -  Вооруженное  ограбление.   Все
занимаются им. Отзовут всех, кого можно, а майор, со своей стороны, пришлет,
кого получится. Будут здесь через час. А пока...
   Рейберн посмотрел на Аллена и сделал еще одну попытку:
   - Нужно опросить слуг, гостей.., всех.
   - Вам придется потрудиться.
   - Шутить изволите? Да я провожусь с этим до тех пор, пока сюда не  влетит
разъяренный шеф и не отправит меня пинком под зад разбираться  с  пьяницами.
Послушайте! Нам не справиться! Людей нет, а те, что есть, заняты  по  горло.
Держу пари: меньше, чем через час, шеф свяжется с Центральным управлением.
   - Он может взять еще людей из округа.
   - Он предпочтет обратиться прямо в Скотленд-Ярд. Ну?
   Аллен промолчал.
   - Вы ведь знаете, к чему я веду?
   - Знаю, но предпочитаю не понимать. Ситуация и так чересчур  неординарна.
Здесь гостит моя жена. Я, кстати, в данный момент тоже. Получается, что я  -
последний, кому стоит вмешиваться. Так я и дал  понять  Билл-Тосмену.  Пусть
вызывают из Ярда кого угодно, но не меня. Оставьте  меня  в  покое.  Снимите
показания с моей  жены  -  они,  между  прочим,  пригодятся,  -  а  затем  я
немедленно и с превеликой радостью увезу ее.  Если,  конечно,  не  возникнет
ничего непредвиденного. Увезу, и все.  Кончено.  А  разбираться  будете  вы.
Хотели запереть комнату? Пожалуйста. Где ключи? А, вот. Держите.
   - Но...
   - Нет, приятель. Ни слова больше. Пожалуйста. Аллен поспешно  выскочил  в
холл и очутился лицом к лицу с  Хилари,  который  стоял  в  шести  шагах  от
гардеробной со странным смущенно-вызывающим видом.
   - Не знаю, что вы обо мне подумаете,  -  начал  он.  -  Наверное,  ужасно
рассердитесь... Видите ли, я поговорил с нашим местным ученым мужем, то есть
с главным суперинтендантом. И с вашим шефом в Ярде.



   - Так уж вышло, - мягко, но с некоторой долей иронии  пояснил  Хилари,  -
что я с ним знаком. Вскоре после того, как я  обосновался  здесь,  он  нанес
визит в Вэйл, и Мачбенкс привел его сюда на чай.  Он  очень  заинтересовался
моим экспериментом. Но его не нужно заставлять ждать, правда?
   - Он еще на линии?
   - Да. Ему хотелось бы переговорить с вами. Телефон здесь. Я  уверен,  что
вы меня простите, - последнюю фразу Хилари произнес уже в спину Аллену.
   "А я - нет", - подумал Аллен, дал себе пару секунд, чтобы слегка  остыть,
и поднял трубку. Хилари тактично  удалился.  У  Аллена  мгновенно  создалось
впечатление, что он собирается подслушивать через параллельную трубку.
   В траурном голосе шефа прорывались шутливые нотки.
   - Что за странные знакомства, дорогой Рори? Или вы, сэр, решили  работать
без выходных, как шофер автобуса?
   - Уверяю вас, сэр, я ни на что не напрашивался.
   - Не сомневаюсь. Вы один?
   - По-видимому.
   - Ясно. Ваш местный супер позвонил мне еще до  Билл-Тосмена.  У  вас  там
ничего веселого: вооруженное ограбление  большого  магазина  с  убийством  и
пьяная толпа с разборками и поножовщиной. Он  послал  в  Холбедз  нескольких
людей, но буквально с кровью оторвал их от  других  дел.  Насколько  я  могу
судить, ваш случай...
   - Не мой.
   - Подождите. Из него может кое-что выйти, верно? Это была коронная  фраза
шефа для обозначения предполагаемого убийства.
   - Вполне вероятно.
   - Вот  именно.  Хозяин  просит,  чтобы  вы  изволили  принять  участие  в
расследовании.
   - Дело находится в ведении округа, сэр. В  данный  момент  им  занимается
суперинтендант Рейберн из Даунло.
   - Разве главный суперинтендант собирается оставить его одного?
   - Насколько я понял, он жалуется, что.
   - Именно. Ему нужен Ярд.
   - Но прежде чем обращаться в Ярд, сэр, он должен .
   - Его непосредственное начальство на Бермудах.
   - Дьявольщина!
   - Что вы сказали? Я не расслышал. Аллен едва удержался от повторения.
   - Я выругался, - сказал он.
   - Это не поможет;, Рори.
   - Видите ли, сэр,  моя  жена  Трой  здесь  в  гостях.  Я  тоже.  Ситуация
достаточно нелепая, не так ли?
   - Я уже подумал об этом. Трой лучше  вернуться  в  Лондон.  Вы  согласны?
Передайте ей мои поздравления с праздником и скажите, что мне искренне жаль,
что она оказалась впутанной в это дело.
   - Но, сэр! Если я задержу остальных гостей, мне придется.., чистый фарс!
   - Снимите с них показания и распустите,  если  ничего  не  выплывет.  Мне
кажется, у вас и без них достаточно широкое поле деятельности.
   - Не уверен. Здесь творится что-то странное. Даже  хуже  -  Вы  о  бывших
убийцах? Блестящий пример реабилитации. Хотя, конечно, кто-то мог  сорваться
и во второй раз. Рори, - голос шефа изменился, - мне очень жаль,  но  у  нас
масса дел. Этот случаи должен быть расследован как можно  скорее,  для  чего
совершенно необходим человек с вашими способностями.
   - Это приказ?
   - Увы, да.
   - Хорошо, сэр.
   - Мы пришлем к вам мистера Фокса Хотите поговорить с ним?
   - Не стоит, - кисло сказал Аллен. - Вот только, подождите минутку!
   - Да?
   - Насколько с понимаю, у Рейберна есть список местных слуг.  Я  хотел  бы
получить досье.
   - Конечно. Пожалуй, я сам поговорю  с  этим  супером.  Как  его  фамилия?
Рейберн? Позовите его, хорошо?
   - Да, сэр.
   - Спасибо. Извините. Всего хорошего. Аллен пошел искать жену. В  комнатах
ее не  оказалось,  но  можно  было  заметить,  что  она  принимала  ванну  и
переодевалась.
   Минуты две он глядел на останки  оранжереи,  высунув  голову  в  открытое
окно, а затем спустился вниз. В холле Аллен  встретил  Казберта,  который  с
каменным лицом нес коктейли.
   -  Общество   в   библиотеке,   сэр.   Мистер   Билл-Тосмен   велел   мне
проинформировать вас. Сюда, сэр, будьте любезны.
   В библиотеке действительно собрались все, включая Трой, которая незаметно
скорчила мужу рожицу.
   Хилари разливался соловьем.
   - Какое счастье, мои дорогие...  -  Тут  он  с  распростертыми  объятиями
кинулся навстречу Аллену, схватил его за руки и потряс. - Я как раз говорил:
какое счастье, что вы здесь! Но идемте, идемте, идемте.
   Было не совсем понятно, приглашает ли Аллен взять бокал, присесть поближе
к огню или быть представленными полковнику и мистеру Смиту.
   Полковник уже двигался  вслед  за  Хилари.  Он  с  готовностью  обменялся
рукопожатием, сказав, что в представлении почти нет надобности,  потому  что
Трой "такая милая и отзывчивая", и тут же добавил, что "ужасно  беспокоится"
о Маульте.
   - Знаете, как бывает, - говорил полковник. - Проживешь  с  человеком  Бог
знает сколько  лет...  Ощущение  полнейшей  потерянности.  А  он  прекрасный
парень. Я.., мы -  полковник  замялся,  кинул  взгляд  на  жену  и  поспешно
закончил, - мы очень к нему привязаны. Очень. И, уверяю вас,  он  совершенно
безобидный. Маульт, то есть.
   - Для вас это весьма огорчительно, - сказал Аллен.
   - Ужасно! Думать, что с ним  что-нибудь  приключилось...  А  что?  Где-то
блуждает? В такой  холод?!  Я  говорил  племяннику,  что  нам  нужно  срочно
позвонить Мачбенксу и попросить собак. У них  должны  быть  собаки.  Что  вы
сказали?
   Аллен чистосердечно признал, что это хорошая идея, и тут к нему  подлетел
мистер Смит.
   - Уже встречались, - бросил он, изо всех сил тряся Аллену руку. -  Только
до меня никак не доходило, что вы - это вы. Когда же это  было?  Лет  десять
назад? Я консультировал вас в деле о чугунном литье. Помните меня?
   Аллен сказал, что прекрасно помнит мистера Смита.
   Крессида, бывшая на  этот  раз  в  зеленом  брючном  костюме  с  глубоким
вырезом,  стратегически  подчеркнутым  брошкой,  помахала  Аллену  кончиками
пальцев и обронила: "Привет!" Хилари суетливо  предложил  Аллену  выпить  и,
когда тот отказался, пришел в поистине комическое недоумение.
   - Вы не хотите?! - воскликнул он.
   - Увы, я при исполнении, - пояснил Аллен.
   - Нет, но.., действительно! Разумеется, при данных  обстоятельствах...  Я
хочу сказать, вы же не... Вы понимаете, что я имею в виду?
   - Да, конечно. Но мне кажется,  что  мы  должны  постараться  свести  эту
эксцентричную ситуацию к обычному полицейскому расследованию.
   - Но, но... - Хилари окончательно замялся и безмолвно воззвал к Трой.
   - Мне гораздо приятнее было  бы  появиться  здесь  в  качестве  гостя,  -
вежливо сказал Аллен. - Однако  вышло  иначе.  Получилось,  что  я  оказался
полицейским на службе и, следовательно, должен  вести  себя  соответствующим
образом.
   Воцарилась глубокая тишина. Хилари едва слышно хихикнул.
   - Какие тонкости, - заметила миссис Форестер. -  Значит,  Хилари,  ты  не
можешь получить сразу и полицейского, и гостя.  Придется  выбирать  одно  из
двух.
   - Хорошо, - сказал Хилари и сглотнул. - В  таком  случае,  мистер  Аллен,
какова должна быть форма? Что нам всем делать?
   - В данный момент ничего. Прежде  всего,  разумеется,  будет  организован
тщательный поиск пропавшего человека. Рейберн приведет сюда людей сразу  же,
как их удастся собрать. Это будет в течение часа. Затем я попрошу каждого из
вас как можно детальнее описать события,  предшествовавшие  исчезновению.  А
пока, с вашего позволения, мы с мистером Рейберном осмотрим спальню  Маульта
и гардеробную полковника  Форестера.  Затем  поговорим  со  слугами.  Будьте
любезны, предупредите их.
   - О Господи! - простонал Хилари. -  Да,  конечно...  Разумеется.  Но  вы,
надеюсь, не забудете, что все они  были  некогда  в  довольно  специфическом
положении?
   - И опять в нем оказались, - заметил мистер Смит.
   - Думаю, пока все, - вмешался Аллен. - Итак, с вашего позволения.
   - Но вы хотя бы поужинаете с нами? -  воскликнул  Хилари.  -  Безусловно,
поужинаете!
   - Спасибо, но нам нельзя терять времени.
   - Это невероятно! - подала голос Крессида.  -  Вы  не  можете  умереть  с
голоду! Хилли, не позволяй ему умирать с голоду! Разве так можно? - воззвала
она уже к Трой. - Неужели можно?
   Прежде чем Трой успела ответить, Хилари затараторил,  что  мистер  Аллен,
разумеется, присоединится к ним, когда сможет, а затем заговорил о  пирожках
или, по крайней мере, сэндвичах, нервно позвонил  и  успокоился  только  при
появлении Казберта.
   Казберт застыл у двери,  устремив  взгляд  в  пространство  над  головами
присутствующих.
   - О, Казберт! Мистер Аллен  любезно  согласился  помочь  нам.  Он  станет
руководить расследованием, а мы все  будем  оказывать  посильную  помощь.  Я
знаю, что вы лично и остальные  слуги  не  откажутся  содействовать.  Мистер
Аллен,  возможно,  пропустит  ужин.  Пожалуйста,  подайте  холодные   блюда.
Что-нибудь не требующее  специального  подогрева.  Чтобы  перекусить,  когда
будет время. В столовой.
   - Очень хорошо, сэр.
   - Да, Казберт... Мистер Аллен захочет попозже услышать от вас и остальных
то, что вы уже рассказали мне. На тот случай, если я что-нибудь упустил  или
перепутал. Предупредите всех, ладно?
   - Хорошо, сэр.
   - Вы свободны.
   - Благодарю вас, сэр.
   Стоило Казберту уйти, как Крессида тут же спросила:
   -  Хилли,  мне  показалось,  или  этот  человек  в  самом  деле  держался
натянуто?
   - Надеюсь, что нет, дорогая. Они, конечно, все нервничают, но никто  ведь
не собирается делать из этого ложных выводов, верно?  Конечно,  нет.  А  все
потому, мистер Аллен, что вы любезно приняли нас под свое  крылышко,  вызвав
всеобщую благодарность. Вы, разумеется, понимаете меня?  -  обратился  он  к
Аллену.
   - Я не совсем уверен, что вы точно определили функции ведущего  следствие
офицера, но спасибо на добром слове, - ответил тот.
   Хилари что-то закудахтал,  а  затем  подчеркнуто-озабоченно  осведомился,
можно ли Аллену чем-нибудь помочь.
   - В данный момент нет. Трой описала мне ситуацию достаточно подробно.  Но
есть одно обстоятельство.., раз уж вы все здесь...
   - Да? Да? - Хилари был весь внимание.
   - Похоже, что никто  не  узнал  в  друиде  Маульта.  Вы  все  видели  его
выступление?
   Ответом был хор согласия с последующими пояснениями, из которых вытекало,
что все присутствующие, за исключением  полковника  Форестера,  смешались  с
остальными гостями и прошли вслед за детьми  в  гостиную  постоять  у  елки.
Когда пришел черед взрослых, к  которым  присоединилась  Крессида,  забирать
свои подарки, их маленький кружок снова отделился от остальных приглашенных.
Они поздравляли друг друга и любовались  содержимым  своих  свертков.  Аллен
спросил, видел ли в тот день Маульта кто-нибудь, кроме  четы  Форестеров,  и
разговаривал ли с ним. Все обменялись растерянными взглядами и сказали,  что
не помнят. Быть может, пожелали счастливого Рождества.
   - Так. Спасибо, - сказал Аллен. - А теперь прошу меня извинить. Мне  надо
поговорить с Рейберном. Кстати, можно мне позаимствовать у вас лупу? С ней я
буду чувствовать себя гораздо увереннее.
   - Конечно. Я...
   - Не беспокойтесь. Я сам возьму ее с вашего стола. Еще  одно.  Полковник,
вы позволите мне осмотреть ваши комнаты?
   - Безусловно. Безусловно. Если вы хотите, чтобы я что-нибудь показал вам,
- с энтузиазмом подхватил полковник, - я  буду  счастлив.  -  Нет,  Фред,  -
вмешалась его супруга. - Ты ни в коем случае не будешь носиться  взад-вперед
по лестницам в поисках ключей к разгадке. Я говорю...
   - Да, да, Клу. Я слышал.
   - Если мне понадобится помощь, я думаю, вы не откажете. Хорошо? -  сказал
Аллен.
   - Непременно обращайтесь, - доброжелательно откликнулся полковник, метнув
на свою жену торжествующий взгляд. - Непременно, непременно. Это будет очень
приятно.
   Аллен взял лупу, разыскал Рейберна и  поднялся  с  ним  наверх,  а  Трой,
очутившаяся  в  неловком  положении  некоторого  отчуждения,  отправилась  с
остальным обществом ужинать.



   Спальня Маульта, помещавшаяся на верхнем этаже,  всей  своей  обстановкой
свидетельствовала о внимательном отношении Хилари к слугам. Вместе с  тем  в
ней царствовал порядок армейской казармы. Даже  запах  был  соответствующий:
смесь ваксы, кожи, окурков, шинели и пота.
   Пальто, сапоги, шляпа и перчатки Маульта находились в  положенном  месте.
Пустой чемодан был задвинут к дальней стенке шкафа. Безупречное нижнее белье
лежало, аккуратно завернутое в упаковочную бумагу. Даже  просматриваемые  им
порнографические журналы идеальной стопкой красовались на столике у кровати.
На другом столе лежал кожаный несессер с инициалами Маульта. В нем оказались
две старомодные щетки, расческа и фотокарточка. Аллен показал  ее  Рейберну.
На одной стороне стояло: "Полковник Блохтон Форестер", а  на  другой  острым
почерком было написано: "А.Маулъ-ту. К двадцать пятой годовщине  счастливого
сотрудничества. Б.Ф." Кошелек Маульта, обнаруженный в ящике стола, тоже  был
кожаным и с инициалами. В нем находилась карточка миссис Блохтон Форестер  с
краткой надписью на обороте: "Маульту, 1946-717 К.Ф." Денег не  оказалось  -
только список телефонов и три моментальных снимка.  На  первом  полковник  в
мундире красовался на боевом коне, а сержант Маульт в  пешем  строю  отдавал
ему честь.  Тогда  он  был  круглолицым  человеком  с  несколько  обезьяньей
физиономией, перечеркнутой  страшными  шрамами.  Второй  снимок  представлял
полковника и миссис Форестер, устремивших глаза  на  тракт  среди  болот,  и
почтительно взирающего на них Маульта. Третий снимок оказался очень  старым,
поблекшим. На нем молодой Маульт всего  с  одной  нашивкой  держал  за  руку
разодетую девочку лет четырех.
   - На всех трех снят один и тот же человек? - уточнил Рейберн.
   - Да. Вы отметили шрамы?
   - Женат? Ребенок?
   - Вовсе необязательно. Не всегда  женятся,  чтобы  иметь  ребенка,  да  и
ребенок может быть чей угодно.
   - Не спорю.
   - Когда мои ребята  доберутся  сюда,  привлечем  специалистов,  -  сказал
Аллен. - А собакам дадим понюхать что-нибудь из его обуви.  Я  говорил,  что
полковник тоже предложил попросить в Вэйле собак? Ого! Только послушайте!
   Из каминной трубы вырвался  целый  каскад  звуков,  словно  в  нее  дунул
великан.
   - Буран с северо-запада. Плохо, - пробормотал Рейберн. - Хуже некуда.
   - Почему?
   - Потому что в этих местах он не обойдется без проливного дождя.
   - Вы хотите сказать, снега?
   - Скорее, ледяного ливня. Вот, пожалуйста. Окно  яростно  задребезжало  и
внезапно покрылось сплошными струями.
   - Прекрасная погода для поисков, - проворчал Аллен. - Хотя.., никогда  не
знаешь. Быть может, она только сыграет нам на руку. Давайте запрем комнату и
заглянем к Форестерам. Пойдемте.
   Они спустились этажом ниже  и  двинулись  по  устланному  плотным  ковром
коридору. Здесь было очень тихо и  довольно  сумрачно:  горела  всего  треть
настенных ламп. Шум бури сюда не доносился. Изнутри дома тоже не  доносилось
ни звука. Аллен решил,  что  Хилари  с  гостями  в  столовой,  и  неожиданно
почувствовал, что умирает  с  голоду  Он  уже  собирался  сообщить  об  этом
Рейберну, но  вместо  этого  схватил  его  за  плечо  и  указал  на  полоску
серебристого света, падавшую из-под одной из дверей на красный ковер.
   Аллен быстро пересчитал двери. Трой  сказала,  кто  из,  гостей  занимает
какую комнату. Сейчас они стояли у апартаментов Аллена, которые  соединялись
через ванную со спальней  Трой,  Дальше  шли  комнаты  Форестеров:  спальни,
ванная и гардеробная. Потом жилье мистера Смита и в  самом  торце  западного
крыла - большая комната Крессиды с отдельной ванной. Где  спал  сам  Хилари,
Трой не имела представления.
   Полоска  света  пробивалась  из  спальной  Форестеров.  Мгновение   Аллен
прислушивался, но ничего не мог разобрать. Жестом велев Рейберну  оставаться
на месте, он решительно  распахнул  дверь  и  вошел.  Одновременно  раздался
громкий треск. Человек, стоящий у окна, обернулся: бледный, почти бесцветный
блондин, которого Аллен уже видел.
   - Еще раз добрый вечер, - сказал Рори. - Я ошибся. Я думал,  это  комната
моей жены.
   - Соседняя дверь, - произнес человек, едва шевеля губами.
   - Страшно глупо с моей стороны. Вы, должно быть, Найджел?
   - Да, сэр.
   - Я полюбовался во дворе вашим произведением. Очень впечатляюще.
   Губы  Найджела  снова  шевельнулись.  Кажется,  он  беззвучно   произнес:
"Большое спасибо, сэр".
   Оконное стекло за его спиной жалобно дребезжало от порывов бури.  Голова,
лицо и грудь Найджела казались намокшими.
   - Вы промокли, - как бы между прочим заметил Аллен.
   - Буря налетела внезапно, сэр. Я.., я  закрывал  окно,  сэр.  Оно..,  оно
очень неудобное.
   - Боюсь, ваша снежная скульптура погибнет.
   - Это воздаяние, - неожиданно произнес Найджел.
   - Воздаяние? Кому? За что?
   - Все вокруг погрязло в грехах, - громко ответил Найджел.  -  Никогда  не
знаешь, за какой из них падет кара.
   - Например?
   - Языческие обряды. Под личиной христианских. Это близко к  богохульству.
Очень близко, если разобраться.
   - Вы имеете в виду рождественскую елку?
   - Языческие обряды близ могильных памятников. Глупые розыгрыши. И видите,
что с ним сталось.
   - А что с ним сталось? - поинтересовался  Аллен,  силясь  разобраться  во
всем этом бреде.
   - Он СГИНУЛ.
   - Куда?
   - А-а! Куда! Таковы следствия греха. Уж я-то знаю! Никто не  знает  лучше
меня. Ибо кто я есть?!
   Лицо Найджела невероятно  исказилось,  рот  открылся,  ноздри  раздулись,
белые ресницы затрепетали, и он разразился громким плачем.
   - Но, послушайте,  -  начал  было  Аллен,  однако  Найджел  с  невнятными
причитаниями ринулся прочь из комнаты и помчался по коридору.
   На пороге появился Рейберн.
   - Какого черта тут творится? Кто это был?
   - Найджел, младший лакей, который прежде делал восковые отливки, а  потом
свихнулся на религиозной почве и убил грешную леди. Говорят, он вылечился.
   - Ничего себе!
   - Впрочем, мистер Билл-Тосмен признает, что Найджел, когда  вспоминает  о
своем преступлении, склонен разражаться слезами. Сейчас,  очевидно,  он  как
раз о нем вспомнил.
   - Я не все  расслышал  из  вашего  разговора,  но  он  явно  не  в  себе.
Натуральный религиозный маньяк.
   - Интересно, зачем ему понадобилось высовываться из окна?
   - А он высовывался?
   - Мне кажется, да. Он был слишком мокрый, а на ковре брызг немного. Я  не
верю, что окно было открыто, пока этот парень не открыл его.
   - Любопытно!
   - Да уж. Ну как, оглядимся?
   В спальне  не  оказалось  ничего  примечательного,  ее-,  ли  не  считать
знаменитых зеленых зонтиков четы  Форестеров.  Найджел  приготовил  постель,
выложил пижамы и развел огонь. Окна были закрыты.
   - Подумать только! - заметил Рейберн. - Камины!  Какой  адский  труд  для
этого понадобился! Пришлось применять динамит, не иначе.
   - Хозяин пытается воссоздать прошлое.
   - В таком случае он очень удачно заручился помощью сумасшедшего.
   Они прошли через ванную, пахнувшую мылом, полотенцами и шампунем. Рейберн
продолжал восхищаться апартаментами Холбедза:
   - Ванная комната! Прямо как в отеле экстра-класса! Невероятно.
   Немного успокоился он только в  гардеробной  полковника,  обнаружив,  что
каминная решетка скрывает радиатор. От  радиатора  шел  жар.  Очевидно,  его
включил Найджел.
   - Ловко! - одобрительно отозвался о радиаторе Рейберн. - Хлоп, и  никаких
тебе забот!
   - А рядом уэльский набор для камина,  -  указал  Аллен.  -  Без  кочерги.
Начищен до блеска и, естественно, никогда не использовался. По-моему,  Джек,
следует отметить взаимное положение кровати, камина, окна и дверей. Если  вы
входите из ванной, окно справа, дверь в коридор слева, а перед вами кровать,
за которой камин. Предположим, я сижу с той стороны кровати на  полу,  а  вы
появляетесь из ванной. Вы меня не увидите, верно?
   - Пожалуй, да, -  сказал  Рейберн,  ожидая  продолжения,  однако  его  не
последовало.
   Аллен обошел кровать: грандиозное  произведение  в  викторианском  стиле,
украшенное, точнее, утяжеленное  пологом.  Соответствующее  эпохе  покрывало
спускалось до самого пола. В  одном  месте  оно  подозрительно  топорщилось.
Аллен откинул ткань и увидел железный лакированный ящик полковника Форестера
с белыми буквами. Вокруг замка отчетливо просматривались царапины и вмятины.
   Аллен присел перед ним на корточки.
   - Терпеть не могу подобного рода работу, если под рукой  нет  необходимых
инструментов, - проворчал он. - Чувствуешь себя каким-то любителем. Впрочем,
Братец Лис все привезет, а пока у меня есть  лупа  Билл-Тосмена.  Взгляните,
Джек! К слову о любителях. Разве это работа опытного взломщика?
   - Весьма неуклюжая попытка,  -  согласился  присевший  рядом  Рейберн.  -
Интересно,  чего  он  хотел  добиться,  действуя  таким  образом?   Глупость
какая-то.
   - Да. Безуспешная борьба с висячим замком. Петля чем-то погнута.
   - Кочергой?
   - Похоже. Придется этим заняться. Я поговорю с полковником.
   - А как насчет содержимого?
   - Здесь достаточно места, чтобы уложить все алмазы короны Ее  Величества,
но думаю, что миссис Форестер строго указано на ее границы. По мнению  Трой,
там квитанции и документы. А ключ был у Маульта. Вам это известно?
   - Нет! - произнес Рейберн с ноткой отчаяния в голосе.  -  Как  говорится:
прочтешь, и то не поверишь. Полагаю, мы окажем чете  Форестеров  любезность,
вскрыв замок?
   - К обоюдной пользе? Я спрошу полковника. А пока пусть ящик не трогают.
   - Держу пари, это кочерга! - сказал Рейберн, указывая на царапины.
   - Подождем экспертов. - Суть, вероятно, в том, - продолжал Рейберн, - что
неизвестного злодея  застали  врасплох,  когда  он  пытался  взломать  замок
кочергой.
   - И убили? Той же кочергой?  Во  время  драки?  Не  чересчур  ли  сложно?
Кстати, говоря "неизвестный"...
   - Я подразумеваю Маульта.
   - Который накинулся на несчастный ящик  с  кочергой"  забыв  про  ключ  в
кармане?
   - Верно. Это обстоятельство я упустил из  виду.  Чепуха.  А  если  Маульт
вернулся сюда после елки, застал негодяя за делом и получил по голове?
   - А потом?..
   - Был выкинут из окна. А кочерга полетела следом.
   - В этом случае тело было убрано до того, как начались поиски.  Предлагаю
взглянуть на окно.
   Окно было такое же, как и везде: верхняя фрамуга крепилась к нижней.
   - Лучше ничего не трогать. Беда в том, что здесь приняты слишком  высокие
стандарты: все протирается и обмахивается. Но если выглянуть из этого  окна,
Джек, то видна верхушка елки, с  которой  Билл-Тосмен  выудил  кочергу.  Она
прямо под нами. А если высунуться и посмотреть налево,  виден  юго-восточный
угол этого крыла. Минутку! Смотрите-ка.
   - Что там такое?
   Аллен пристально вглядывался в темноту, чуть ли  не  прижимаясь  щекой  к
стеклу.
   -  Включите,  пожалуйста,  свет,  Джек.  На  вершине  елки  что-то  есть.
Поблескивает. Посмотрите сами.
   Рейберн приставил козырьком ладонь ко лбу и стал вглядываться в ночь.
   - Ничего не вижу. Разве вон там что-то едва виднеется.
   - Именно. Совсем близко. На елке.
   - Это может быть что угодно. Обрывок лески, например.
   - Или мишуры?
   - Похоже. Занесло ветром. А что?
   - Так, ничего. Мимолетная идея. Нам еще во многом предстоит  разобраться.
Порядок событий, детали и так далее.
   - Я уверен, что миссис Аллен окажет нам существенную помощь.
   - Вам известны мои взгляды  по  данному  вопросу?  -  сурово  осведомился
Аллен.
   - Да. Но разговор состоялся до того, как вы приняли руководство.
   - И оказался в бредовом положении: мне придется со всем служебным  тактом
проводить рутинный допрос собственной жены!
   - Быть может, это ее позабавит, - неуверенно предположил Рейберн.
   Аллен молча уставился на него.
   - Знаете, в этом что-то есть. Во всяком случае, я совершенно не удивлюсь,
если так и окажется... И самое ужасное, что она, как  всегда,  будет  права.
Ладно. Надо кончать осмотр. Я, пожалуй,  еще  раз  взгляну  на  покореженный
запор.
   Аллен стоял на коленях перед  ящиком,  а  Рейберн  заглядывал  ему  через
плечо, когда позади них раздался голос полковника Форестера:
   - А, вы нашли его! Прекрасно,  прекрасно.  Полковник  вошел  через  дверь
ванной. Он слегка запыхался, однако глаза смотрели ясно и  выдавали  сильное
возбуждение.
   - Я не стал присоединяться к дамскому обществу, -  пояснил  полковник.  -
Решил ускользнуть и посмотреть, не смогу ли я быть чем-нибудь  полезен.  Вы,
возможно, захотите выяснить ряд вопросов. Я не  буду  назойлив.  Мне  просто
жутко интересно. Да, кстати.., ваша жена говорила, что  вы  -  брат  Джорджа
Аллена. Он был в бригаде, когда я  еще  служил.  Ниже  по  званию,  конечно.
Прапорщик, насколько я помню. Забавное совпадение, не так ли? Скажите, а чем
он занялся, когда ушел в отставку? Поступил на службу в консульство, если  я
не ошибаюсь?
   Аллен ответил как можно короче, стараясь не показаться грубым.  Полковник
одарил  его  сердечной  улыбкой,  сел  на  кровать   и   стал   наслаждаться
происходящим, хотя так еще и  не  успел  отдышаться.  Аллен  Представил  ему
Рейберна. Полковник выразил свое восхищение и сказал:
   - Я ни в коем случае не хочу вам мешать. Не обращайте на  меня  внимания.
Вы как раз рассматривали мой ящик через лупу и все  такое.  Скажите  только,
что вы собираетесь с ним делать?
   - Именно об этом, сэр, мы хотели спросить  у  вас,  -  ответил  Аллен.  -
Грубая попытка взлома, не так ли?
   - Грубая? Да, пожалуй. Однако что еще можно сделать с помощью кочерги?
   - Вы знаете о кочерге?
   - Конечно! Хилари нам рассказал.
   - Что именно он сказал?
   - Что нашел кочергу на елке. Прямо под окном. Довольно странное место для
кочерги, не правда ли?
   - Он описал ее?
   Полковник несколько секунд не сводил с Аллена пристального взгляда.
   - Не особенно подробно, - сказал он наконец. - Но когда мы с Клу  увидели
следы на ящике, то сразу подумали: кочерга.
   - А почему, сэр?
   - Я не знаю. Просто подумали. Или Клу так подумала, что, в общем-то, одно
и то же. Кочерга, и все.
   - Вы заметили, что кочерга из этой комнаты исчезла?
   - О Господи, нет! Во всяком случае, тогда.
   - Полковник Форестер, Трой сказала  мне,  что  вы  не  сидели  Маульта  в
костюме друида.
   - Нет, видел, - возразил полковник, широко открыв глаза. - Видел.
   - Вот как?
   - Да. Я лежал в кровати, знаете  ли.  Дремал.  А  он  вошел  через  дверь
ванной. Он был в костюме, парике и  приложил  бороду,  чтобы  показать  мне.
Кажется, он сказал, что вернется, прежде чем  спустится  вниз.  По-моему,  я
напомнил ему про окно и опять  задремал.  Наверное,  он  просто  заглянул  и
вышел, не стал меня будить. Думаю, именно это и имела в виду  миссис  Аллен.
Мне кажется.., конечно, я могу и ошибаться, но мне кажется, я слышал, как он
выглянул в окно.
   - Слышали?
   - Да. Я велел ему посмотреть в окно этой комнаты, на  месте  ли  Винсент.
Потому что если Винсент уже там, то пора спускаться. Так было  условленно  -
дождаться ровно половины  восьмого  по  конюшенным  часам.  И  часы  пробили
полвосьмого.
   - Что?! - воскликнул Аллен. - Вы хотите сказать...
   - Я люблю, чтобы все было точно расписано, и Хилари, к счастью, тоже. Все
часы в доме сверили. Я помню, как Маульт открывал окно,  и  сразу  вслед  за
этим конюшенные часы пробили  полвосьмого.  Именно  в  этот  момент  Винсент
должен был подать знак из-за угла,  а  Маульт  спуститься,  чтобы  приладить
бороду. Вот так. Так сказать, первый пункт плана.
   - Понятно. Простите, что я продолжаю эту тему, но вопрос очень важен.  Он
не дал вам знать, что вернулся?
   - Нет. Полагаю, что нет, -  сказал  полковник  с  некоторым  сомнением  в
голосе.
   - Я имею в виду, не могли ли вы продолжать дремать?
   - Да! - озадаченно воскликнул полковник. - Разумеется, мог! И очень  даже
просто. Конечно! Рейберн за спиной Аллена вздохнул.
   - Видите ли, - пояснил полковник, -  я  обычно  дремлю  после  приступов,
наверное, в пилюлях содержится и снотворное.
   - Понятно. Скажите, а меховые сапоги? Маульт надел их здесь или внизу?
   - Внизу. Он приготовил их там для меня. Я  предполагал  надеть  костюм  в
этой комнате, потому что здесь есть большое зеркало, но сапоги  особой  роли
не играли, а бродить в них по всему дому неудобно.
   - Понятно.
   - Как вы думаете, вы найдете его?
   - Надеюсь, что да.
   - Вот что я  вам  скажу,  Аллен,  -  проговорил  полковник,  и  его  лицо
приобрело в скорбное выражение. - Боюсь, бедняга мертв. - Вот как, сэр?
   - Конечно, пока об этом с уверенностью говорить рано,  но...  Не  знаю...
Просто я испытываю серьезные опасения, что бедный старина Маульт  мертв.  Во
многих отношениях он был кошмарным ослом, однако  мы  с  ним,  так  сказать,
притерлись друг к другу. Вы-то что думаете?
   - Существует одна возможность, - осторожно сказал Аллен.
   - Да, понимаю, о чем вы. Амнезия. Верно?
   - Во всяком случае, некая причина, заставившая его выйти  из  гардеробной
на улицу и затеряться в ночи. Мисс Тоттенхейм сказала, что  от  него  весьма
сильно, пахло ликером.
   - Неужели?  Да,  да.  Вполне  вероятно.  От  волнения  он  мог  сглупить.
Собственно говоря.., да, боюсь, что так и было.
   - Почему вы так считаете?
   - Потому что когда он нашел меня запутавшимся в  костюме  -  приступ  уже
начался, - он помог мне выбраться и уложил в постель. Должен сказать, что от
него прямо-таки разило виски. Но если так, то где же он? На болотах? В такую
ночь? Бедняга! Нет, его непременно надо найти!  Это  первоочередная  задача.
Непременно!
   Аллен несколько успокоил полковника, сказав, что поисковая партия  уже  в
пути. Когда полковник услышал про то, что майор Мачбенкс выделил полицейских
собак и проводников, он энергично кивнул, словно  сам  отдал  такой  приказ.
Аллен с каждой минутой все больше убеждался, что полковник отнюдь  не  глуп.
Он мог вести себя эксцентрично, говорить неожиданные вещи, но по поводу дела
до сих пор отпускал самые толковые замечания. Вот и  сейчас,  стоило  Аллену
открыть рот по поводу железного ящика и гардеробной, как  полковник  тут  же
прервал его:
   - Вы,  конечно,  хотите  закрыть  сюда  доступ.  Полицейские  всегда  так
поступают. Я скажу Маульту... - тут он запнулся и  нервно  махнул  рукой.  -
Привычка Глупо с моей стороны. Я перенесу свои вещи в спальню.
   - Не беспокойтесь. Мы об этом позаботимся Еще один вопрос: не скажете  ли
вы мне, что лежит в ящике?
   - Сейчас припомню... Прежде всего бумаги. Мои  документы,  дневники.  Мое
завещание. Точнее, - поправился полковник, -  одно  из  них.  Потом,  всякие
ценные бумаги, деньги Клу. Она любит  иметь  под  рукой  определенную  сумму
наличными Говорит, все женщины любят. И драгоценности, которые она в  данный
момент не носит. Кажется, все Да Аллен сказал, что хотел бы  проверить  ящик
на наличие отпечатков пальцев. Полковник немедленно  осведомился,  можно  ли
присутствовать при этой процедуре.
   - Мне невероятно интересно. Всякие ваши порошки, бумажки и так  далее.  Я
прочел массу детективов - совершенно ужасных, зато они вводят в  курс  дела.
Клу всегда начинает их с конца, но я никогда не позволял  ей  говорить  мне,
что там вышло.
   Аллену  удалось  отвлечь  полковника  от  этой   захватывающей   темы   и
договориться, что ящик нетронутым поместят в шкаф  гардеробной  до  прибытия
экспертов  из  Лондона.  Вещи  полковника  перенесут  в  спальню,   шкаф   и
гардеробную запрут, а ключи будут храниться у Аллена.  В  разгар  обсуждения
этого плана появилась миссис Форестер. Она влетела  в  комнату  и  с  порога
объявила мужу:
   - Так я и думала!
   - Со мной все в порядке, Клу. Честное слово. Тут до смерти интересно,  но
со мной все в порядке.
   - Что вы делаете с ящиком? Добрый вечер,  -  без  всякой  паузы  выпалила
миссис Форестер, кивнув Рейберну.
   Аллен пояснил. Миссис Форестер не сводила с него  уничтожающего  взгляда,
однако выслушала очень внимательно.
   - Все ясно.  Кроме  одного.  Предполагается,  что  это  Маульту  помешали
взламывать ящик кочергой, хотя у него были в кармане ключи?
   - Да нет же, Клу. Никто не спорит, что это идиотская мысль.
   - Быть может, вы считаете, что его, убили, а тело заперли в ящик?
   - Но право же, дорогая!
   - Одно не глупее другого.
   - Ни ту ни другую гипотезу мы не рассматриваем, Клу. Правда, Аллен?
   - А что думаете вы, миссис Форестер?  -  спросил  Аллен.  -  Какова  ваша
гипотеза?
   - Ничего не думаю. Это не мое дело - выдвигать гипотезы. И не твое, Фред.
Могу только напомнить, что Маульт и убийцы, которые прислуживают  в  доме  у
Хилари, были на ножах.
   - Почему?
   - Потому! Маульт их не признавал. Он старый солдат.  Служил  на  Востоке.
Нагляделся на всякое и любил, чтобы все  шло  по  уставу.  Военный  снобизм.
Четкое понятие о рангах. А эту банду он считал человеческим  отребьем  и  не
скрывал своего мнения.
   - Я пытался склонить его к более просвещенной  точке  зрения,  -  вставил
полковник, - но не преуспел. Совершенно не преуспел.
   - Он был женат?
   - Нет, - хором ответила чета Форестеров,  а  миссис  Фостер  спросила,  -
Почему вы об этом спрашиваете?
   - В его бумажнике есть моментальный снимок...
   - Вы нашли его!!! - вскричала миссис Форестер с изумившей всех  страстью.
Аллен объяснил.
   - Наверное, - сказал полковник, - это какая-нибудь  девчушка  из  квартир
для супружеских пар. Ребенок одного из его друзей. Маульт любил детей.
   - Ложись, Фред.
   - Еще не время, Клу.
   - Нет, время. Для тебя.
   Рейберн,  который  с   момента   появления   миссис   Форестер   спокойно
перетаскивал вещи  полковника  в  спальню,  объявил,  что,  кажется,  все  в
порядке. Миссис Форестер немедленно увлекла  мужа  в  спальню,  оставив  обе
двери ванной распахнутыми настежь. Очевидно, чтобы быть в  курсе  того,  что
происходит в гардеробной.
   Аллен с Рейберном аккуратно  поставили  железный  ящик  в  шкаф,  а  шкаф
заперли.  Затем  Аллен  подошел  к  окну,  взгромоздился  на   викторианскую
подставку для ног и с помощью  лупы  Хилари  обследовал  стык  двух  фрамуг,
бормоча себе под нос:
   - По крайней мере, тут не протирали. Хоть это хорошо.
   В двери ванной в пижаме и халате возник  полковник  Форестер,  обратил  к
полицейским извиняющуюся физиономию, махнул головой в сторону  спальни,  где
была жена, прикусил нижнюю губу и закрыл дверь. Сразу вслед  за  этим  стало
слышно, как он чистит зубы.
   - Какая предупредительность! - пробормотал Рейберн.
   Аллен подошел к коллеге и указал на окно. Дождь по-прежнему яростно бил в
стекло, рамы дребезжали. Аллен погасил свет, и моментально  сцена  за  окном
прояснилась. Верхушка ели раскачивалась под сумасшедшим ливнем, а за ней,  в
отдалении, метались и перекрещивались лучи света.
   - Партия из Вэйла. Или мои парни, - сказал Рейберн.
   - Посмотрите ia елку.
   - Которая пляшет как бешеная? Это северо-западный  ветер.  Ломает  сучья,
сметает снег. Северо-западный у нас всегда несет бурю.
   - На елке точно что-то болтается. Какой-то обрывок чего-то блестящего.
   - Ветром могло занести что угодно.
   -  Блестит  с  подветренной  стороны.  Впрочем,  вы,   наверное,   правы.
Спускаемся. Идите вперед, Джек. Я здесь запру. Кстати, прихвачу какой-нибудь
ботинок Маульта. Он понадобится для собак. Хотя какие уж тут собаки!
   - А меховые сапоги внизу? Аллен поколебался.
   - Да. Конечно. Да.
   - Тогда встретимся внизу.
   - Хорошо.
   Рейберн ушел. Аллен задернул  шторы,  постоял  в  темной  комнате  и  уже
собрался  идти,  как  вдруг  дверь  ванной  отворилась,   пропустив   полоса
отраженного света. Аллен не пошевелился. Чей-то голос выдохнул:
   "О!" - и дверь закрылась.
   Аллен подождал. Немного погодя в ванной открылся  кран,  и  текущая  вода
заглушила все остальные звуки.
   Аллен запер дверь ванной, вышел в коридор, запер и эту дверь,  сунул  оба
ключа в карман и пошел налево как  раз  вовремя,  чтобы  увидеть,  как  Трой
входит к себе в спальню.
   Он проскользнул вслед за ней и нашел жену стоящей у огня.
   - Ты метнулась по коридору, как белый кролик из "Алисы".
   Трой предостерегающе подняла руку.
   - В чем дело? - спросил Аллен. Она показала на шкаф.
   - Когда находишься внутри него, можно услышать Форестеров. Если, конечно,
они оставят дверь своего шкафа открытой. Если хочешь, можешь попробовать.
   Аллен подошел к шкафу и сунул туда голову.  Он  услышал  разговор.  Голос
полковника звучал совсем рядом, голос миссис Форестер издали.  Она  все  еще
была в ванной. Внезапно раздался звук передвигаемых  плечиков,  и  полковник
сказал:
   - ..трудно перемещать... - И после небольшой паузы:
   - Да, знаю. Все в порядке, не приставай ко мне. Молчание. Аллен вылез  из
шкафа.
   - В рождественское утро, сразу после полуночи, - сказала Трой, - я вешала
свое платье и услышала что-то вроде ссоры.
   - О?
   -  Собственно  говоря,  одну  фразу  полковника.  Он  сказал,   что   это
окончательно, и если не хочет она, то сделает он. Тон был очень необычным. А
затем она хлопнула дверью - дверью  в  ванную,  я  полагаю,  -  и,  кажется,
протопала к кровати. Я с некоторым запозданием вспомнила о хороших манерах и
закрыла шкаф.
   - Любопытно, - сказал Аллен, помолчал и добавил:
   - Мне надо идти.
   Он был уже  на  середине  комнаты,  когда  миссис  Форестер  пронзительно
закричала.


ДЕЛА ДОМАШНИЕ



   Полковник Форестер, скорчившись, лежал ничком  перед  окном.  Он  казался
очень маленьким и каким-то неуместным. Его жена в красном халате  стояла  на
коленях около него. Когда Трой и  Аллен  вбежали  в  комнату,  она  пыталась
приподнять полковника. Аллен помог ей.
   - Что он принимает? - спросила Трой.
   - Таблетки. На столике у кровати.
   Полковник полулежал на руках у  жены.  В  его  глазах  застыло  выражение
ужаса, голова слегка подрагивала в такт прерывистому дыханию. Жидкие  прядки
волос стояли дыбом.
   - Их нет, - сообщила Трой.
   - Должны быть Типа пилюль. Капсулы. Он кладет их туда. Скорее.
   - Если можете, поищите у него в кармане, - сказал Аллен. -  Подождите.  Я
сам.
   Но в карманах халата таблеток тоже не оказалось.
   - Я их видела. Я помню. Вы плохо смотрели. Фред! Фред, все в  порядке.  Я
здесь.
   - Их действительно нет, - сказала Трой. - Может быть, бренди?
   - Да. Его фляжка в среднем ящике рабочего стола.  Фляжка  нашлась  сразу.
Трой отвернула пробку и протянула фляжку миссис Форестер.  Аллен  решительно
принялся за поиски пилюль.
   - Так будет лучше. Правда, Фред? Лучше?
   Трой принесла стакан воды, но миссис Форестер отмахнулась. Она  просунула
горлышко фляжки между губ полковника и уговаривала:
   - Давай, Фред. Глотни, Давай. Надо. Хорошо... Еще глоточек.
   - Вот они! - торжествующе возвестил Аллен. Он протянул миссис Форестер на
ладони капсулу, пузырек же поставил на рабочий стол.
   - Вот, Фред. Твоя таблетка. Глотай.
   Пауза  казалась  бесконечной.  В  тишине  раздавалось   тяжелое   дыхание
полковника. Немного погодя миссис Форестер спросила:
   - Тебе лучше? Правда?
   Полковник действительно выглядел получше. Выражение смертельного испуга в
глазах пропало. Он даже попытался заговорить.
   - Что? О чем ты?
   - Маульт. - прошептал полковник.
   Миссис Форестер издала невнятное восклицание, откинула с лица мужа жидкие
волосы и поцеловала его в лоб.
   - Приступ, - сказал полковник. - Да?
   - Да.
   - Сейчас все будет в порядке.
   - Конечно.
   - Я хочу встать. - Не сейчас, Фред.
   - Нет. Надо подняться.
   Полковник слабо завозил ногами по ковру. Миссис Форестер кинула на Аллена
взгляд, полный такой беспомощности, на  какую  Трой  просто  не  считала  ее
способной.
   - Конечно, - сказал Аллен в ответ на безмолвное обращение.  -  Он  должен
лечь, не так ли? - И добавил, склонившись над полковником:
   - Разрешите мне помочь вам лечь в кровать, сэр.
   - Очень любезно... Не хотел затруднять вас.
   Трой взбила на кровати подушки и откинула одеяло.
   Когда она оглянулась, Аллен уже стоял с полковником на руках.
   - Ну вот, - сказал он и бережно опустил его на постель.
   Полковник посмотрел  на  него,  и  в  глазах  мелькнула  тень  привычного
лукавого выражения.
   - Гибель старой партии, - прошептал он -  Старый  дурак,  -  сказала  его
жена. Аллен фыркнул.
   - Все наладится. Все будет прекрасно, - сказал он - Да. Надеюсь.
   Миссис Форестер ласково сжала руки мужа в своих ладонях.
   Аллен осторожно поднял пузырек, взявшись за горлышко и дно указательным и
большим пальцами, и посмотрел его на свет.
   - Где он был? - спросила Трой.
   Аллен мотнул головой по направлению к плетеной из кожи корзине для  бумаг
под рабочим столом Этот жест не ускользнул от  внимания  миссис  Форестер  -
Там?! - воскликнула она. - Не может быть!
   - Можно куда-нибудь высыпать пилюли? Мне хотелось бы взять пузырек.
   - Куда угодно. Хоть в коробку для булавок. На столе Аллен так  и  сделал.
Затем расстелил свой носовой платок и  тщательно  завернул  в  него  пузырек
вместе с пробкой - Наподобие  двери,  -  пробормотал  он,  пряча  сверток  в
карман.
   - Что это значит? - резко спросила миссис Форестер, к  которой  вернулось
самообладание.
   - Чьи-то шуточки, - сказал Аллен.
   - Нельзя ли немного воздуха? - осведомился чуть, более  окрепшим  голосом
полковник.
   Штора на окне, под которым нашли его, не была задернута.  Дождь  все  еще
барабанил по стеклу.
   - Вы уверены? - с сомнением спросил Аллен.
   - Мы всегда открываем верхнюю фрамугу, - сказала миссис Форестер.  -  Это
всегда делал Маульт перед тем, как ложиться. На пару дюймов. Всегда.
   Аллен, убедившись, что окно заперто, нажал основанием ладони на задвижки,
но они не шевельнулись.
   Тогда он попытался открыть их пальцами,  потянув  за  латунные  петли,  -
опять безуспешно.
   - Надо отпереть задвижки, - сказала миссис Форестер.
   - Именно это я и пытаюсь сделать.
   - Наверное, вы это делаете не так. Задвижки ходят очень легко.
   - Вы знаете, нет.
   - Чепуха - заявила миссис Форестер - Они хорошо скользят!
   Аллен попробовал еще раз открыть задвижки.
   - Они заклинены.
   - Что?
   - Между рамами что-то вставлено.
   - Так выньте!
   - Немного терпения, миссис Форестер. Подождите.
   - Почему?
   - Потому что я так сказал, - ответил  Аллен.  К  изумлению  Трой,  миссис
Форестер  ничуть  не  возражала  против  подобного  обращения.  Единственным
замечанием, которое она себе  позволила,  было:  "Надеюсь,  вы  знаете,  что
делаете".
   - В чем дело, Клу? - подал голос полковник. - Что-то с окном?
   - Им занимаются.
   - Оно жутко тугое. Просто ужасно. Аллен вернулся к кровати.
   - Полковник Форестер, - спросил он, - вы сражались с окном?  Подняв  руки
над головой? Тянули и толкали?
   - Что вы мне втолковываете, как малому ребенку! - обиделся полковник.
   - Фред! - воскликнула миссис Форестер. - Мне-то что  с  тобой  делать?  Я
говорю...
   - Извини, Клу.
   - Я открою другое окно, - сказал Аллен. - Мне бы хотелось, чтобы это окно
никто не трогал. Пожалуйста. Это важно. Вы понимаете, не так ли? Вы оба?  Не
подходить к окну!
   - Конечно, конечно, конечно, - пробормотал полковник сонным  голосом,  не
открывая глаз.
   "Прямо Рыцарь из "Алисы" или Овечка", - подумала Трой.
   Миссис Форестер укрыла руки мужа одеялом, внимательно посмотрела на  него
и отошла в противоположный угол комнаты, где стояли Аллен и Трой.
   - Какие еще клинья в окне? - требовательным тоном осведомилась она.
   - Лакей или кто он там еще...
   - Да. Найджел.
   - Найджел. Он мог заклинить рамы, чтобы они не дребезжали от ветра?
   -  Мог.  -  В  таком  случае  он  закрепил  только  это  окно.  Словно  в
подтверждение  слов  Аллена,  второе  окно  в  спальне  Форестеров   жалобно
задребезжало.
   - Наши окна не закреплены, - вставила Трой.
   - Окна в гардеробной тоже. Можно мне взять эти ножницы? Спасибо.
   Аллен перенес к  окну  стул,  разулся,  встал  на  сиденье  и,  осторожно
действуя ножницами, извлек плотно сложенный кусок тонкого картона. Подхватив
его за самый кончик, он перенес добычу на рабочий стол.
   - Похоже на аптечную упаковку. Вы узнаете этот кусок? Только не трогайте.
   - Это бывшая коробочка от пузырька с сердечными пилюлями. Пузырек  только
что начат.
   Аллен взял со стола конверт, опустил  туда  сложенную  картонку  и  сунул
конверт в карман. Затем снова обулся и поставил на место стул.
   - Помните: не дотрагивайтесь  до  окна  сами  и  не  давайте  это  делать
Найджелу. Миссис Форестер, вы теперь справитесь? Не,  надо  ли  сделать  еще
что-нибудь для вас?
   Миссис Форестер села за рабочий стол и опустила голову на руку. Ее жидкие
седые волосы, обычно сколотые  сзади  в  плотный  пучок,  распустились.  Она
выглядела очень усталой и старой.
   - Спасибо. Ничего не надо. У нас все будет в порядке.
   - Вы уверены? - спросила Трой, тронув ее за плечо.
   - Да, милая. Совершенно уверена. Вы очень добры. И вы  тоже,  -  добавила
она, выпрямляясь и глянув на Аллена. - Во всяком случае, до сих  пор.  Очень
добры.
   - Знаете, - сказал Аллен, - на вашем месте я бы запер  дверь.  Вы  же  не
хотите, чтобы вас тревожили, правда?
   Она пристально поглядела на него и покачала головой:
   - Я прекрасно понимаю, что у вас на уме.



   Спустившись, Аллен попал в самую гущу  событий.  Суперинтендант  Рейберн,
который успел надеть форменный плащ, давал инструкции пяти констеблям - тоже
в плащах. Двое проводников из  Вэйла  с  самыми  лучшими  собаками  ждали  в
прихожей. Хилари с растерянным видом стоял у одного  из  двух  каминов.  При
виде Аллена он воскликнул:
   - А! Вот вы где! А мы уже начали удивляться... Аллен коротко пояснил, что
наверху пришлось позаботиться о нескольких вещах, что полковник почувствовал
себя плохо, затем оправился, и они с миссис Форестер легли спать.
   - Боже! - охнул Хилари. - Этого еще не  хватало!  Бедный  дядя  Блох!  Вы
уверены, что с ним все в порядке?
   - Да.
   Рейберн тем временем закончил  инструктаж,  увлек  Аллена  в  сторонку  и
зловещим шепотом сообщил, что на  улице  творится  такое  светопреставление,
которое полностью  исключает  возможность  толкового  поиска.  Однако,  быть
может,  стоит   систематически   обследовать   территорию,   непосредственно
прилегающую к дому, а затем расширить сферу поисков насколько  удастся.  Что
же касается собак, продолжил Рейберн, то им, вероятно,  надо  дать  понюхать
сапог из гардеробной и посмотреть, что из того выйдет, хотя лично он  сильно
сомневается в каком-нибудь результате.
   Аллен согласился с Рейберном и, в свою очередь, обратился к констеблям:
   - Условия  для  поисков  крайне  скверные,  поэтому  просто  постарайтесь
сделать что удастся. Задача вам, разумеется, известна. Пропал человек.  Быть
может, он ранен.  Быть  может,  мертв.  Весьма  вероятно,  совершено  тяжкое
преступление,  но  возможно,  и  нет.  В  любом  случае   дело   не   терпит
отлагательства. Если бы мы могли позволить себе дождаться дневного света, мы
помедлили бы. А так - делайте все, что в ваших силах.  Мистер  Рейберн  даст
конкретные указания. Заранее благодарю за самоотверженность.
   Проводникам с собаками Аллен сказал примерно то же и несколькими  фразами
ввел их в курс дела:
   - По имеющимся сведениям, последний раз пропавшего человека видели вот  в
этой гардеробной. Он мог выйти наружу или подняться по лестнице. Куда именно
он направился, неизвестно. Каким образом, тоже.  И  в  каком  состоянии.  Я,
безусловно, понимаю, что собаки не могут работать на улице при такой погоде,
но, быть может, они возьмут след в прихожей.  Если,  например,  вам  удастся
засечь больше, чем два отдельных следа, это будет уже кое-что;  кроме  того,
можно пройтись перед домом и вдоль западного крыла. Особенно стоит  обратить
внимание на развалины  оранжереи.  Когда  дойдете  до  оранжереи,  я  к  вам
присоединюсь. А пока мистер Рейберн сообщит вам подробности. Вопросы есть?.
   - Нет, сэр.
   - Хорошо. Джек, ваша очередь.
   Рейберн предъявил меховой  сапог,  который  в  этой  обстановке  выглядел
как-то  неуместно  и  трогательно-нелепо,   и   углубился   в   разговор   с
проводниками.  Затем  раскрылись  двери,  впустив  бурю  с  северо-запада  и
выпустив наружу поисковые группы.  Среди  сплошной  стены  дождя  заметались
юркие лучи света. Аллен закрыл дверь и сказал Хилари:
   - А теперь, с вашего позволения, я побеседую со слугами.
   - Да. Конечно. Я позвоню...
   - Они ведь в гостиной для слуг, не так ли?
   - Да, наверное... Да, да. Они там.
   - Я пройду туда сам.
   - Можно мне?..
   - Незачем. Мне кажется, так будет лучше.
   - Аллен, я прошу вас не.., не...
   - Я буду говорить  с  ними  точно  так  же,  как  с  любым  из  вас.  Без
предубеждения и поспешных выводов. - Да,  да.  Я  понимаю...  Хорошо.  Но..,
послушайте, не надо ходить вокруг да около. Вы.., вы считаете, что речь идет
о насилии?
   - Это первое, что приходит в голову, когда видишь на конце кочерги  кровь
и волосы, не так ли?
   - О, Господи! Господи Боже мой! Какая тоска! Какая гнусная,  опустошающая
тоска!
   - Единственный способ от нее избавиться -  это  внести  ясность.  Комнаты
слуг там, я не ошибаюсь? Я найду дорогу.
   - Тогда я подожду в своем кабинете.
   - Пожалуйста.
   За дверью, которую скрывала  традиционная  зеленая  штора,  позади  холла
тянулся коридор от  церкви  в  самом  торце  западного  крыла  до  служебных
помещений и кухни в торце восточного крыла. Руководствуясь  невнятным  гулом
голосов, Аллен постучал в дверь центральной комнаты и открыл ее.
   - Можно?
   Помещение оказалось просторным, уютным, с камином, телевизором  и  радио.
На стенах висели репродукции постимпрессионистов,  явно,  как  решил  Аллен,
выбранные Хилари. Набор книг на полках свидетельствовал о  надеждах  хозяина
способствовать  интеллектуальному   развитию   своих   подчиненных.   Однако
раскиданный на центральном  столе  набор  журналов  "Супермен"  более  точно
отражал их врожденные наклонности.
   Мальчик с румяными, как яблоки, щеками смотрел телевизор. Пятеро взрослых
слуг сидели у камина тесным кружком.  При  появлении  Аллена  они  вскочили,
словно застигнутые врасплох  заговорщики.  Казберт  сделал  пару  шагов  ему
навстречу и остановился.
   - Я решил, - сказал Аллен, - что проще всего нам будет поговорить  здесь,
где никто не помешает. Давайте сядем.
   Казберт, обменявшись быстрым взглядом  с  остальными,  пододвинул  Аллену
стул. Аллен поблагодарил и уселся. Остальные тоже сели,  ерзая  на  стульях.
Слегка искаженный голос на другом конце комнаты проорал:
   - Чего ждете, парни? Айда!
   - Выключи! - скомандовал Казберт. - И иди сюда! Румяный мальчишка щелкнул
тумблером и неуклюже двинулся к группе мужчин.
   - Я вас долго не задержу, - сказал Аллен. - Садитесь же.
   Вскочившие было слуги снова сели. Аллен обвел  всех  взглядом:  Казберта,
бывшего метрдотеля, который некогда зарезал  любовника  своей  жены  и  едва
избежал веревки, - теперь жирноватого, смугловатого, лысоватого  человека  с
важными манерами.  Мервина,  бывшего  художника-оформителя,  специалиста  по
"детским ловушкам", - темноволосого бледного мужчину, который ссутулился  на
своем  стуле  и  отвел  глаза.  Уилфреда  по  прозвищу  Киски-Ласки,   глупо
улыбающегося, - который любил кошек и избил  до  смерти  тюремщика.  На  его
коленях, привольно  раскинувшись,  спали  Лапушка  и  Подлиза.  Рядом  сидел
Найджел,  белый,  как  сырой  пудинг,   почти   альбинос,   предположительно
излеченный религиозный маньяк, убивший "грешную леди". И  наконец,  Винсент,
которого Аллен, увидев в Холбедзе первый раз, сразу узнал, поскольку в  свое
время сам арестовал его, когда тот,  работая  садовником,  надолго  успокоил
агрессивную старую леди, опрыскав ее ядовитым раствором от  вредителей.  Его
адвокат на основании аргумента, что леди была за живой изгородью и  садовник
ее не заметил, добился освобождения. В то  время  Аллен  порадовался  такому
обороту событий. Винсент был очень худ, жилист и слегка смахивал на хорька.
   Никто из слуг не смотрел на Аллена.
   - Начнем с того, - сказал он, - что вы знаете, кто я,  и  понимаете,  что
мне все известно о вашем прошлом. Вы, - обратился Аллен к Винсенту, - можете
считать, что находитесь несколько в ином положении по сравнению  с  другими,
поскольку были оправданы и не отсидели срока. Однако, что  касается  данного
дела, могу сказать, что пока вы все на равных правах.  То  есть  на  текущий
момент ваше прошлое меня не интересует, и так и останется, если не  всплывет
какое-нибудь обстоятельство,  которое  заставит  меня  думать  иначе.  Исчез
человек. Мы не знаем, почему он исчез, каким образом, когда и где,  и  хотим
его найти. Как говорится, живым или мертвым. Если я заявляю, что надеюсь  на
помощь одного из вас, нескольких или всех сразу,  это  ни  в  коей  мере  не
значит, что кто-либо из вас, некоторые или вы все, подозреваетесь в том, что
имеете хоть самое отдаленное отношение к его  исчезновению.  И  это  так.  Я
здесь, чтобы узнать, не вспомнит ли кто-нибудь из вас что-либо, пусть  самую
незначительную деталь, которая сможет дать нам нить, даже  самую  тонкую.  В
этом  отношении  вы  находитесь  в  равном  положении  со  всеми  остальными
обитателями дома. Понятно?
   Молчание было таким продолжительным, что Аллен уже не надеялся на  ответ.
Наконец Казберт сказал:
   - Понятно, сэр. Полагаю, всем нам.
   - Вы поняли, но не поверили. Так? На этот раз тишина была ненарушимой.
   - Хорошо, - сказал Аллен. - Я не  могу  порицать  вас.  Это  естественная
реакция. Остается только надеяться, что со временем вы поверите.
   Затем он обратился к стоявшему поодаль мальчику:
   - Ты здешний?
   С некоторым трудом Аллен наконец  добился  от  паренька,  которого  звали
Томас Эпплби, что он -  сын  фермера,  нанятый  на  праздничную  неделю.  Он
никогда не говорил с Маультом, пришел в гостиную на елку вместе с остальными
слугами, понятия не имел, кто выступает в роли друида, получил свой  подарок
и сразу же вернулся на кухню. Больше он ничего не знает. Аллен  сказал,  что
он может идти ложиться спать. Паренек неохотно подчинился.
   Когда поваренок ушел,  Аллен  сообщил  остальным  все,  что  знал  об  их
перемещениях во время представления у елки: что они тоже видели  друида,  не
узнали его, получили свои подарки и вернулись к исполнению обязанностей.
   - Насколько я понял, Уилфред, вы с временно нанятыми женщинами  закончили
приготовления к детскому ужину и видели, как  мисс  Тоттенхейм  вернулась  в
гостиную, однако Маульта не заметили. Так?
   - Так, - подтвердил Киски-Ласки с глупой улыбкой. - Я, сэр, был занят  по
горло, если так можно выразиться.  Делал  свое  дело,  а  больше  с  меня  и
спрашивать нечего.
   - Конечно. А вы, - перешел Аллен к Винсенту, - в точности  выполнили  все
распоряжения по поводу елки. В половине  восьмого  вы  находились  за  углом
западного крыла. Верно?
   Винсент кивнул.
   - Скажите, кто-нибудь открывал окно  на  западной  стороне  и  выглядывал
оттуда? Вы не помните?
   - Помню,  еще  бы,  -  прохрипел  Винсент  простуженным  голосом.  -  Он.
Посмотреть, тут ли я. Он так и собирался. В семь тридцать.
   - Полковник? Или Маульт?
   - Откуда я знаю? Я решил, что полковник, потому что ждал полковника.
   - Он был с бородой?
   - Я не обратил внимания. Это был просто черный силуэт в освещенном окне.
   - Он помахал или подал какой-нибудь другой сигнал?
   - Это я ему помахал, чтобы он спускался.  Как  велели.  Все  уже  были  в
гостиной. Он тоже махнул в ответ, и я завернул за угол. Как велели.
   - Прекрасно. Затем вы провезли санки через двор и встретились с Маультом,
которого приняли за полковника Форестера. Где именно вы его встретили?
   Как выяснилось, за скульптурой  Найджела.  Винсент  сказал,  что  там  он
избавил друида от зонтика, передал ему лямку и подождал, пока тот вернется.
   - Получается, что вы пропустили представление? - заметил Аллен.
   - Не очень-то и хотелось, - буркнул Винсент.
   - Вы  дождались  его,  взяли  санки,  а  он  вернулся  через  прихожую  в
гардеробную. Верно?
   - Так я сказал мистеру Билл-Тосмену и буду повторять любому.
   - Вы вернули ему зонтик?
   - Нет. Он слишком быстро удрал.
   - Где именно вы были, когда видели, как он вернулся в гардеробную?
   - Где-где... На проклятом снегу. Где же мне еще быть?
   - За надгробием?
   - Эй! - вспыхнул Винсент. - Вы еще издеваетесь? Хотите  сделать  из  меня
посмешище? Не смешно.
   - Я и не собирался  шутить.  Я  просто  пытаюсь  представить  себе  общую
картину.
   - Как я мог что-нибудь видеть из-за чертова сугроба?
   -  Выбирай  выражения,  -  рявкнул  Казберт,  а  Киски-Ласки  укоризненно
произнес:
   - Укороти язык!
   - Мне кажется, вы  могли  выглянуть  из-за  угла  или  посмотреть  поверх
ледяной скульптуры, - выдвинул предположение Аллен.
   Наконец ему удалось добиться от  Винсента,  что  тот  видел,  как  Маульт
входит в  дверь  гардеробной,  когда  он,  Винсент,  увозил  санки  за  угол
западного крыла.
   Затем Аллен спросил, когда снимали украшения с елки, и узнал от Казберта,
что это сделали Винсент, Найджел и мальчик, пока  гости  ужинали.  Дети  уже
поели и были оставлены наедине со своими подарками в  библиотеке.  Украшения
сняли, уложили в коробки и унесли. Само  дерево  вынесли  через  французское
окно и задвинули шторы, чтобы елки не было видно.
   - И там она и осталась. До каких пор? Снова продолжительное молчание.
   - Так, - мягко сказал Аллен. - Сейчас елки там нет Она за углом под окном
кабинета. Кто ее туда перенес Вы, Винсент?
   Винсент снова взорвался, но в конце концов признал, что именно  он  убрал
елку - Когда? - спросил Аллен, вспомнив,  что  видела  Трой  из  окна  около
полуночи.
   Винсент  не  мог  сказать  точно  когда.  Выяснилось,  что  после  уборки
гостиной,  перемывания  огромного  количества  посуды  и  выполнения  прочих
утомительных обязанностей слуги и пришлые помощники сели  за  поздний  ужин.
Винсент, на лбу у которого выступил пот, сознался, что  получил  от  мистера
Билл-Тосмена приказ убрать елку с  глаз  долой,  чтобы  ее  вид  не  нарушал
праздничного настроения. Но в суматохе Винсент вспомнил об этом только когда
собрался ложиться спать.
   Он натянул куртку, взял тачку, погрузил на нее елку и свалил в развалинах
оранжереи.
   - Почему именно туда? - спросил Аллен.
   Винсент свирепо и вместе с тем с некоторой опаской осведомился,  куда  же
еще ему было волочь дерево среди ночи. Его, пояснил он, так и так убрали  бы
бульдозерами вместе с прочим хламом через пару дней.
   - Я уверен, - сказал Аллен, - что вы  все  поняли,  зачем  вас  попросили
внимательно обследовать оранжерею, где лежит елка, не  так  ли?  Потому  что
Маульт мог забрести туда и потерять сознание или даже по какой-либо  причине
высунуться чересчур далеко из окна верхнего этажа и упасть.
   - Что за мысль, - пробормотал Киски-Ласки, нервно облизнув губы.
   Винсент заявил, что в эту свалку могла хлопнуться  хоть  дюжина  чертовых
Маультов, но он бы все равно ничего не заметил. Он  избавился  от  дерева  и
ушел.
   - Послушайте, - сказал Аллен, обводя всех  взглядом,  -  вы  все,  должно
быть, не раз сталкивались с Маультом и сыты им по горло, верно?
   Они тут же замкнулись, как устрицы. Их глаза блуждали где угодно,  только
бы не встречаться взглядом с Алленом, и никто не проронил ни звука.
   -  Успокойтесь,  -  начал  было  он,  но  внезапно  Найджел  пронзительно
выкрикнул:
   - Он был грешником перед лицом Господа!
   - Заткнись - с тихим бешенством произнес Мер-вин.
   - Он грешил всеми видами шутовства.' - Да уймите  же  его  кто-нибудь!  -
взорвался Киски-Ласки, дернув ногой, и потревоженные кошки спрыгнули на пол.
   Уилфред, покрутив пальцем у виска, намекнул  таким  образом  Аллену,  что
Найджел не в своем уме.
   - Почему вы считаете Маульта грешником? - спросил Аллен у Найджела.
   - Он был преисполнен злобы, - понизив тон, возвестил Найджел. -  Исполнен
ею до самого края.
   - К кому?
   - К праведным, - выпалил Найджел.
   - Знаешь что, увянь-ка ты, - мрачно предложил Мервин.
   - Хватит, Найджел, - сказал Казберт. - Ты чересчур возбудился и прекрасно
понимаешь, чем все кончится. Видите, сэр, - обратился он к Аллену, - мы  все
несколько возбуждены и волнуемся Надеюсь, вы прекрасно это понимаете.
   - Все мы грешники перед Богом! - возвестил Найджел. - И  я  -  худший  из
всех. Тяжек грех на моей совести . - Его губы задрожали.
   - Прекрати! - заорал Мервин и с отвращением добавил:
   - Господи! Он опять собирается выть!
   И Найджел в самом  деле  зарыдал  в  голос,  прикрыв  нижнюю  часть  лица
платком, поверх которого на Аллена взирали скорбные мокрые глаза,  опушенные
белыми ресницами.
   - Послушайте, Найджел, - сказал Аллен. -  Посмотрите  на  меня.  Нет,  не
говорите. Просто слушайте. Вы утверждаете, что  вы  грешник.  Хорошо.  Пусть
так. Хотите очистить свою совесть и  душу  от  греха?  Ну  же,  успокойтесь.
Хотите?
   Найджел энергично закивал, не отнимая платка от лица.
   - Прекрасно. Тогда почему бы вам вместо всей этой чепухи не помочь спасти
другого грешника, который, как вам известно, может умирать где-то на улице?
   Найджел громко высморкался и вытер слезы.
   - Ну, так как?
   Найджел поразмыслил, кинул на Аллена мрачный взгляд и наконец сообщил:
   - Это кара.
   - Маульту? За что?
   Остальные четверо не шевельнулись, однако Аллену показалось, что они  все
затаили дыхание и чуть-чуть наклонились вперед, чтобы не упустить ни слова.
   - Он был пьяница! - воскликнул Найджел. - Вино же сводит с пути.  Крепкие
напитки приводят в неистовство.
   Казалось, у остальных отлегло от сердца. Они зашаркали ногами, откинулись
на спинки стульев. Кто-то откашлялся.
   - Дело в этом? - спросил Аллен, помолчав. - Что вы скажете,  Казберт?  Вы
согласны?
   - Выражаясь вашими же словами, сэр,  -  вежливо  произнес  Казберт,  -  я
сказал бы, что дело в этом.
   - Он выпивал?
   - Да, сэр. И сильно.
   - У кого-либо из вас есть повод думать, что вчера вечером он перебрал?
   Все загалдели наперебой. По их словам выходило, что Маульт  прикладывался
целый день. Мервин сообщил, что видел, как Маульт выскользнул из столовой, и
сразу вслед за этим обнаружил, что графинчик с виски  в  шкафу,  который  он
недавно  собственноручно  наполнил,  наполовину  пуст.  Киски-Ласки  поведал
темную историю пропажи с кухни бутылки бренди.  Винсент  заявил,  что  когда
Маульт вышел к нему в  костюме  друида,  от  него  просто  разило  спиртным.
Казберт сохранял олимпийское спокойствие. Когда поток  сообщений  иссяк,  он
выразился  в  том  смысле,  что  считает  нужным  добавить   к   неоспоримым
свидетельствам о пьянстве Маульта лишь одно: если  мистер  Маульт  и  всегда
принимал несколько больше, чем нужно, то вчера сорвался в настоящий запой.
   - Вы считаете, что полковник и миссис Форестер знали об этом?
   - Видите ли, сэр, - конфиденциально, как истинный метрдотель,  проговорил
Казберт,  -  полковник,  если  мне  позволено  будет   заметить,   настоящий
джентльмен, но несколько не от мира сего.
   - А миссис Форестер?
   Казберт развел руками и широко улыбнулся.
   - Она леди, сэр. А леди...
   Что могло означать только одно: леди гораздо быстрее обнаруживают  тайных
пьяниц, чем джентльмены.
   - Кстати, - сказал Аллен, - у полковника Форестера был очередной приступ.
Что-то с сердцем.  Мне  кажется,  приступ  случился  оттого,  что  полковник
пытался открыть окно в спальне.  Он  не  заметил  вставленной  между  рамами
картонки, - продолжил Аллен, глядя на Найджела, который успел успокоиться, -
и пытался открыть окно. Ему уже лучше, но приступ был сильный.
   "Картонка", - беззвучно прошелестел одними губами Найджел.
   - Это вы заклинили  окно?  Чтобы  рамы  не  дребезжали  от  ветра?  Когда
готовили комнату на ночь? Найджел затряс головой.
   - Нет! Я закрыл окно, но не совал никакой картонки.
   - Вы же меня видели, когда вошли.
   - Видел. Вы промокли. Когда я вошел, окно захлопнулось с громким  стуком,
не так ли?
   Найджел уставился на него, широко раскрыв глаза, и кивнул.
   - Зачем вы выглядывали? - спросил Аллен. Остальные снова застыли.
   - Посмотреть, - сказал Найджел.
   - На что?
   - Они мне ничего не сказали!  -  выпалил  Найджел  -  Я  видел,  как  они
разговаривали. Я слышал.
   - Что вы слышали?
   - Разное, - пробормотал Найджел и замкнулся.
   - Странно, - произнес Аллен без всякого выражения. -  Полагаю,  никто  из
вас не знает, кто заклинил окно полковника? Так?  Что  ж,  ладно.  Это,  без
сомнения, выяснится в свое время. В таком случае хочу задать  вам  последний
вопрос. Всем вам. Но прежде чем спросить, еще раз напоминаю самым  серьезным
образом то, что сказал с самого начала. Учтите, что я не собираюсь никому из
вас ставить ловушки и не думаю, что здесь хоть в какой-то  степени  замешано
ваше прошлое. Ясно? Итак, полагаю, вам всем известно о происшествии  с  моей
женой. Вы рассказали об этом, Кокс?
   После продолжительной паузы Мервин разлепил губы:
   - Я упомянул об этом, сэр... Мадам знает, что я ни при чем!  Мадам  верит
мне. Я ни за что не стал бы... Ей! Ни за что. Зачем ей? Спросите мадам, сэр.
Она скажет вам!
   - Тише, тише. Никто и не говорит, что виноваты вы. Но если не вы - с  чем
я полностью согласен, - то кто? Есть идеи?
   Прежде чем Мервин успел раскрыть рот, Найджел возопил:
   - Он сделал это с обдуманной злобой!
   - Кто?
   Остальные четверо хором  закричали  с  явной  целью  заглушить  Найджела.
Поднялся невообразимый гам.  Чтобы  прекратить  его,  Аллен  встал.  Лучшего
эффекта он не мог бы добиться, даже если бы гаркнул во весь голос.
   - Кто сделал это с обдуманной злобой? - спросил он Найджела.
   - Вы меня лучше не трогайте! Не становитесь между мстителем и его гневом,
иначе горе всем нам!
   - Никто вас и не трогает,  -  совершенно  справедливо  заметил  Аллен.  В
комнате стояла мертвая тишина.
   - Ну, Найджел, кто же?
   - Он. Он, исторгнутый гневом Всемогущего.
   - Маульт?
   - Совершенно верно, - сказал Найджел.
   С этого момента Аллену стало необычайно трудно  вести  дознание.  Найджел
замкнулся в зловещем молчании, остальные решительно уклонялись от  выражения
любого мнения, о чем бы Аллен ни спросил.  Только  Казберт  подчеркнул,  что
именно Маульт, насколько им известно, поставил скипидар на дверь, и еще  раз
покрутил пальцем у виска, когда Найджел громко вставил:
   "По злобе!" Аллен спросил, действительно ли Маульт отличался  злобой  или
мстительностью. Остальные сделали вид, что совершенно  не  понимают,  о  чем
идет речь. Тогда Аллен  решил  рискнуть.  Он  спросил,  известно  ли  им  об
анонимках, найденных в комнатах Крессиды Тоттенхейм и супругов Форестеров, а
также о мыльном растворе в пиве мистера Смита.
   Поначалу все решительно отрицали свою осведомленность, и лишь  постепенно
Аллену  удалось  добиться  того,  что  они  знали,   что   Крессида   громко
возмущалась, мистер Смит поносил Найджела на все корки, а Маульт  "упоминал"
об инцидентах.
   - Когда? - поинтересовался Аллен. Никто, похоже, не помнил точно.
   - Где? - был следующий вопрос. Этого тоже не помнили.
   - Не здесь ли вчера утром?
   Они явно переполошились и растерялись.
   - Как?.. - начал было Найджел и  застыл  с  открытым  ртом.  Остальные  в
ярости уставились на него.
   - Вы хотели спросить, как я догадался? - сказал  Аллен.  -  Ваша  беседа,
очевидно, была чересчур бурной. Ее слышали. И, похоже, в  результате  Маульт
вылетел через эту дверь. Вы обвинили его в том, что он подстроил все это вам
назло, не так ли?
   - Нам незачем отвечать, - бросил Винсент. - Это не  мы  говорим.  Это  вы
утверждаете. Мы имеем право не отвечать.
   - Спокойнее. Вы все не  любили  его,  верно?  Это  очевидно.  Он  вам  не
нравился из-за своего поведения.
   - Даже если это и так, сэр, - проговорил Казберт, - это  еще  не  причина
подозревать, что остальные слуги имеют какое-либо отношение...
   Его хорошо поставленный голос  дрогнул,  и  Казберт,  нетерпеливо  махнув
рукой, закончил:
   - ..к его поступкам или его исчезновению.
   - Полностью согласен.
   - Мы были сами по себе, сэр, а Маульт сам по себе, шел своей дорогой.
   - Вот именно. Вопрос в том, куда?
   - Простите за вольность, сэр, - сказал Казберт, - но это ваши  трудности.
Нас они не касаются.
   - Разумеется, - подтвердил Аллен. -  Иначе,  знаете  ли,  я  не  стал  бы
попусту терять время, пытаясь лбом прошибить стену.  Итак,  подведем  итоги.
Никто из вас ничего не знает или не готов обсуждать  вопросы  об  анонимках,
скипидаре,  мыльном  растворе  и  картонке   в   окне.   Никто   не   желает
распространяться о ссоре, которая была в этой  комнате  вчера  утром.  Кроме
замечания Найджела о том, что Маульт впал в грех, а точнее, пил запоем,  вам
нечего предложить. Вы понятия не имеете о том, куда он исчез, и, похоже, вам
нет дела до того, жив он или мертв. Верно?
   Глубокое молчание.
   - Верно. Я надеялся найти с  вами  взаимопонимание.  Но  вы  ведете  себя
настолько глупо, что более идиотское поведение трудно себе  представить.  Не
знаю, как вы будете выбираться  из  положения,  в  которое  себя  поставили.
Спокойной ночи.



   Рейберн в холле уже начал терять терпение, добиваясь толку от полицейских
собак. Пес Франт, который с понимающим видом сидел, высунув  язык,  рядом  с
проводником, взял два отдельных следа из гардеробной в прихожую  и  обратно,
точно в соответствии с предполагаемыми передвижениями друида. И все. Попытки
внутри дома ни к чему не привели. Оставалось только,  как  объявил  Рейберн,
признать уже известный факт, что Маульт вышел из комнаты и вернулся  в  нее.
Третий раз в дверь, ведущую  в  прихожую,  он  не  входил,  если  только  не
переобулся в чужую обувь или если его не вынесли.
   -  Попробуйте  шлепанец  из  комнаты  Маульта,  -  посоветовал  Аллен.  -
Посмотрим, что получится.
   - Я что-то не улавливаю,  -  признался  Рейберн.  Аллен  стал  объяснять.
Рейберн уставился на него, пытаясь уловить суть.
   - Понятно. Да, теперь понимаю.
   Доставленный шлепанец предложили вниманию  Франта,  который  обнюхал  его
должным образом. В прихожей и  во  дворе  пес,  вежливо  помахивая  хвостом,
приступил к выполнению своих обязанностей, но  безрезультатно.  Второй  пес.
Мак, тоже не проявил ни  малейшего  энтузиазма.  Однако  в  гардеробной  обе
собаки развили бурную деятельность, но не обращали ни малейшего внимания  на
меховые сапоги и пол возле полки с зеркалом. -  Что  ж,  -  прокомментировал
Рейберн, - мы и без того знали, что он был здесь,  верно?  Не  только  когда
готовился  к  выступлению,  но  и  раньше,  когда  осматривал  комнату   для
полковника. Тем не менее  готов  побиться  об  заклад,  что  вы  правы.  Что
дальше?
   - А дальше, боюсь, нам придется заняться свалкой, в которую  превратилась
бывшая оранжерея, Джек. Какие пока результаты?
   - Такие, каких и можно было ожидать при подобных условиях. Ребята сделали
все, что могли, но, если он там где и валяется, можно раз десять пройти мимо
и ничего не заметить. Кстати, там уже шаталась банда этих домашних убийц?
   - Так говорят. С вилами и лопатами. Поручусь, что они там  вытоптали  все
не хуже стада динозавров. Думаю, нам надо сделать вылазку. В  конце  концов,
нельзя исключать возможность, что он получил удар по голове и был оглушен.
   - А потом вышел, не сознавая, что делает, и потерял сознание?
   - Вот именно. Подождите, я схожу за плащом.
   - Вам понадобятся и резиновые сапоги.
   - Посмотрите, нет ли подходящей пары в другой гардеробной, хорошо?  Я  не
задержусь.
   Взяв в своей комнате плащ и вполне бесполезную при  такой  погоде  шляпу,
Аллен заглянул к жене. Он с удивлением и без особого восторга обнаружил  там
Крессиду в зеленом брючном костюме в обтяжку  и  с  неимоверным  количеством
оборок.
   - Посмотрите, кто пришел! - воскликнула  Крессида,  хлопнув  у  себя  над
головой в ладоши. - Мой любимый мужчина! Привет, сердцеед!
   - Привет, лгунья, - спокойно парировал Аллен.
   - Рори! - укоризненно произнесла Трой.
   - Извини.
   - Что за манеры, тигр джунглей, - протянула Крессида. - Но я не обижаюсь.
Все это складывается в один, к сожалению, скучный образ. Вы грубиян, который
своим поведением разрушает все, чего достиг.  Трой  громко  расхохоталась  и
опросила:
   - Вы часто используете лобовые атаки?
   - Только в том случае, дорогая, когда меня побуждает к ним  грубость.  Вы
почувствовали себя задетой?
   - Нисколько.
   - Не знаю, насколько я ослепителен в  качестве  грубияна,  но  я  убегаю,
Трой.
   - Я так и поняла;
   - Не обращай внимания на суету, которая поднимется у тебя под окнами.
   - Хорошо.
   - Мы тут причесываемся и чистим перышки, - сообщила Крессида. - Здесь так
уютно.
   - Я уже понял. Кстати, мисс Тоттенхейм, пока я не забыл: что у  вас  было
на ногах, когда вы помогали Маульту гримироваться в гардеробной?
   - На  ногах?  -  переспросила  она,  немедленно  предъявив  ему  ножку  в
блестящей туфельке. - Я  была  в  открытых  позолоченных  сандалиях,  мистер
Аллен, и с золотым педикюром, что так шло к моему золотистому костюму.
   - Прохладно, - заметил Аллен.
   - Мой дорогой... Полярный Медведь! Я как раз собиралась сказать вам,  что
спрятала десять своих поросяточек в меховые бахилы дяди Блоха.
   - Черт!
   - Разве?  Но  почему?..  Дорогая!  -  после  нескольких  секунд  раздумья
подмигнула Трой Крессида. - Все дело в записке, не так ли? Эти ужасные  псы!
Я забила собой запах ног мистера Маульта. Признавайтесь!
   - Это было до представления?
   - Ну конечно! И я уверена, что его следы забили мои. А вдруг аромат  моей
кожи оказался более стойким?
   Проигнорировав последнее замечание, Аллен направился к  двери,  но  резко
остановился.
   - Чуть не забыл. Когда именно вы поднялись по лестнице?
   Крессида надула щечки и слегка прижала пальчиком кончик носа,  сделавшись
похожей на пухленького херувимчика.
   - Так когда же? - повторил Аллен.
   - Я думаю. Действительно, а когда?
   - Сюда вы вошли десять минут назад, - сказала Трой. - Я как раз подводила
часы.
   - И успели побывать в своей комнате, - добавил Аллен. - Как долго вы  там
были? Во всяком случае, достаточно, чтобы переодеться?
   - Что, кстати,  весьма  длительный  процесс,  -  подхватила  Крессида.  -
Скажем, минут двадцать. Я еще зашла в библиотеку за лекарством. Хилли слегка
простыл, пока разыгрывал из себя ищейку. Не посылать же дядюшку Берта Смита.
Вот и пришлось идти мне.
   - Вы по дороге встретили кого-нибудь?
   - Конечно. Встретила на лестничной площадке этого осла  Найджела,  громко
оплакивающего грех. Вы, наверное, слышали про грязную  записку,  которую  он
подсунул мне под дверь? Про то, что я грешная леди?
   - Вы уверены, что записка написана именно им,?
   - А кем же еще? - с нажимом произнесла Крессида. - Кто еще мог до  такого
додуматься? Это же его любимая тема, не так ли?
   - Так. Когда вы спустились к ужину?
   - Не знаю. Наверное, как всегда, последней.
   - Вы видели, как кто-то входил в комнату Форестеров или выходил из нее?
   Крессида беспомощно всплеснула руками.
   - Да! Опять Найджел. Он выходил. Он готовил постели на ночь. На этот  раз
он прижался к стене, словно у меня инфекционная желтуха.
   - Спасибо, - сказал Аллен. - Мне надо идти. Он поглядел на Трой:
   - Все в порядке?
   - В порядке.
   Когда за мистером Алленом закрылась дверь, Крессида произнесла:
   - Дорогая, придется взглянуть правде в лицо. Я даром трачу порох.


МАУЛЬТ



   Прежде чем выйти в ночь, Аллен заглянул в кабинет и нашел его пустым.  Он
включил все лампы, раздвинул шторы и вышел, тщательно заперев за собой дверь
и опустив ключ в карман. Еще несколько  секунд  он  потратил  на  то,  чтобы
прислушаться к голосам из библиотеки. Оттуда доносились два мужских  голоса.
Вскоре раздался характерный лающий смех мистера  Смита.  Аллен  спустился  к
Рейберну, который ждал его в прихожей вместе с четырьмя констеблями и  двумя
проводниками с собаками. Группа вышла во двор.
   - Дождь стихает, - прокричал Рейберн.
   Ливень  действительно  перешел  в  более  редкий  дождь,   шум   которого
перекрывал мощный гул, словно все деревья поместья обрели голоса, чтобы  как
можно громче заявить о себе. Кругом свистело и громыхало, будто ветер  то  и
дело срывал с места какие-то железки.
   Ледяной монумент Найджела бесследно исчез. На мокром ящике белели  жалкие
остатки покореженной до неузнаваемости фигуры.
   Мужчины обогнули западное крыло и лишились последней защиты от  яростного
урагана.
   Окна библиотеки были зашторены. Из них выбивались лишь тонкие  лучики.  В
комнате для завтраков света вообще не  было.  Но  из  кабинета  лился  яркий
желтый поток, который выхватывал из темноты бьющуюся на ветру молодую ель  и
окружающие  ее  кучи  мусора.  Отмытые   дождем   осколки   стекла   радужно
поблескивали.
   В лица полицейским бил ветер, хлестал дождь, летел какой-то  мелкий  сор.
Констебли обшаривали территорию мощными лучами поисковых  ламп.  Вскоре  они
нашли выброшенную рождественскую елку и внимательно осмотрели  нагромождения
битого кирпича, камней и  досок,  поросших  бурьяном.  Повсюду  были  только
следы, оставленные людьми Хилари, орудующими лопатами  и  вилами.  Констебли
навели свет своих фонарей на молодую ель, а  Аллен,  стоя  спиной  к  ветру,
вгляделся в сучья. Как и из окна гардеробной, он  различил  в  конце  концов
тонкую блестящую полоску. Часть сучьев была  поломана.  На  куче  земли  под
окном кабинета даже сохранились следы изящных ботинок  Хилари  там,  где  он
перелез через подоконник, чтобы достать кочергу.
   Полоска  моталась  с  подветренной  стороны.  Аллен  взял  у  одного   из
констеблей фонарь, примерился и велел  держать  луч  в  нужном  направлении.
Чтобы быть услышанным, ему пришлось кричать констеблю прямо в ухо.
   Констебль принял фонарь, Аллен полез за дерево. Он старался держаться как
можно ближе к стволу, где молодые сучья были крепче.  Мокрая  хвоя  царапала
лицо. На шею и плечи валились холодные каскады снега, к рукам  липла  смола.
Когда он вскарабкался повыше, дерево склонилось, и свет оказался в  стороне.
Аллен осторожно сместился вдоль ствола,  чтобы  снова  обрести  вертикальное
положение.
   Внезапно справа под ним вспыхнул дополнительный свет. В  окне  библиотеки
показалось, обращенное вверх лицо Хилари Билл-Тосмена, который во все  глаза
таращился на Аллена.
   Аллен чертыхнулся, обхватил ставший  очень  тонким,  ствол  левой  рукой,
немного откинулся назад  и  посмотрел  на  вершину.  Прямо  в  лицо  полетел
очередной заряд мокрого снега.
   Вот оно. Аллен поднял  правую  руку,  поймал  что-то,  выпустил  и  снова
поймал.  Пальцы  так  замерзли,  что  почти  ничего  не  чувствовали.  Аллен
перехватил добычу губами и скользнул вниз.
   Обойдя дерево так, чтобы оно заслонило окно библиотеки, Аллен начал греть
руки о корпус лампы. Рейберн, стоявший рядом, сказал что-то,  ткнув  большим
пальцем в сторону библиотеки, но Аллен не уловил слов. Он на  всякий  случай
кивнул и вынул изо рта тонкую полоску, блестевшую золотом, затем  расстегнул
плащ и спрятал ее в нагрудный карман жакета.
   - Идемте в дом! - прокричал он, для ясности сопроводив слова жестом.
   Они уже подходили к центральному входу, когда попали в перекрестный  свет
двух фонарей.  Сквозь  рев  бури  донесся  слабый  зов.  Группа  направилась
навстречу  свету.  Фонари  заметались,  потому  что  державшие  их  люди  от
нетерпения  тоже  побежали  к  ним.  Аллен  осветил   своим   фонариком   их
возбужденные лица.
   - В чем дело? - заорал Рейберн. - Что за спешка?
   - Мы нашли его, мистер Рейберн! Мы видели его! Он найден.
   - Где?
   - Лежит на склоне холма. Там. Я оставил своего напарника  присмотреть  за
ним.
   - На каком склоне? - проревел Аллен.
   - По ту сторону, сэр. По дороге к Вэйлу.
   - Идемте же! -  возбужденно  сказал  Рейберн.  Вся  группа  бросилась  по
тропинке, по которой так часто гуляла Трой.
   Им не пришлось идти далеко. Скоро они  увидели  в  круге  света  лежавшую
лицом вниз фигуру. Над ней склонился человек. Не  успели  они  приблизиться,
как этот человек выпрямился и принялся пинать лежащего.
   - Господи! - возопил Рейберн. - Что он делает?! Он  свихнулся?!  Господи,
да остановите же его!
   Он повернулся к Аллену и обнаружил, что тот корчится от смеха.
   Человек на склоне еще пару раз пнул распростертую фигуру, а  потом,  явно
намеренно, отвесил ей ногой такой могучий удар, который  буквально  взметнул
ее в воздух. Фигура бешено взмахнула руками и развалилась. Ветер кинул им  в
лица клочки мокрой соломы и гнилую ветошь.
   Хилари придется позаботиться о другом пугале.



   Дальнейшие изматывающие и унылые поиски  оказались  безрезультатны,  и  в
пять минут первого они вернулись в дом.
   Остальным группам тоже было абсолютно нечего  сообщить.  Мужчины  свалили
грудой промокшую одежду и фонари, оставили двух собак в  пустой  гардеробной
западного  крыла  и  на  негнущихся  ногах  приплелись  в   холл.   Нагретое
центральным отоплением помещение показалось им турецкими банями.
   Откуда-то  со  стороны  библиотеки  под  воздействием  жгучего   приступа
гостеприимства примчался Хилари. Он был преисполнен сочувствия  и  переводил
тревожный взгляд с одного посиневшего от холода лица на другое,  то  и  дело
оборачиваясь  к  Аллену,  словно  призывая  его  в  свидетели   собственного
беспокойства.
   - В обеденный зал! Все! Скорее, скорее, скорее! -  восклицал  он,  прыгая
вокруг них, словно колли. Поисковая партия не стала возражать.
   Стол в обеденном зале ломился от холодных  закусок,  которые  сделали  бы
честь Дингли-Деллу. На боковом столике выстроилась батарея  бутылок:  виски,
ром, бренди и кувшин с горячей водой. Если бы Хилари знал, как это делается,
он наверняка взялся бы сам за приготовление пунша. Но Аллен поручил Рейберну
заняться напитками, а сам принялся разбираться с холодным мясом.
   Никто из слуг на этом ночном пиру не присутствовал.
   Зато заявился мистер Смит, как всегда ироничный и  загадочный.  Насколько
понял Аллен, явился Смит  за  тем,  чтобы  понаблюдать  за  своим  названным
племянником.  Интересно,  что  он  действительно  думает  о  Хилари  и   его
антикварных редкостях? Из чего складывается его  отношение?  Из  иронической
привязанности, раздражения вычурными манерами и -  последнее  определение  -
глубокой тревоги? Как  раз  в  этот  момент  Хилари  с  такой  заботливостью
накинулся на Рейберна и его подчиненных, что  те  даже  перестали  жевать  и
уставились в пол. Мистер Смит поймал взгляд Аллена и подмигнул.
   Вскоре обеденный зал наполнился экзотическими ароматами.
   Немного погодя Рейберн подошел к Аллену.
   - Как вы считаете, можно отпустить парней? Воды многовато. Как бы нам  не
оказаться на острове.
   - Конечно. Бог даст, мои люди все же доберутся.
   - Когда их можно ждать?
   - Надеюсь, с рассветом. Они будут ехать всю ночь и по дороге заглянут  на
станцию.
   - Если они застрянут, то мы их подберем, - пообещал Рейберн и,  прочистив
горло, обратился к подчиненным:
   - Ну, ребята, пора.
   Хилари рассыпался в прощальных  пожеланиях  и  чуть  было  не  разразился
речью, но, поймав взгляд мистера Смита, сдержался.
   Аллен проводил уходящих и на прощание поблагодарил их за труды,  добавив,
что был исключительно рад прибегнуть к их помощи и, возможно, будет вынужден
прибегнуть к ней снова, хотя им, без сомнения, этого совершенно не  хочется.
Ответом ему послужили смущенные, но вместе с  тем  благодарные  восклицания.
Аллен еще немного постоял в прихожей и посмотрел, как констебли втискиваются
в свою блестящую от воды одежду и гуськом направляются к машинам.
   Последним уходил Рейберн.
   - Ладно, - сказал он на  прощание.  -  До  скорого.  Было  очень  приятно
увидеться.
   - Да?
   - Ну...
   - Я буду поддерживать связь.
   - Надеюсь, скоро все выяснится, - пожелал Рейберн. - Знаете, я одно время
подумывал снять эту форму ко всем чертям, да не тут-то было. И все равно,  я
очень рад. Думаю, сэр, вы понимаете меня?
   - Да.
   - Кстати, пока я не ушел. Вы не имеете ничего против того, чтобы сообщить
мне про свой улов на дереве?
   - Абсолютно ничего, Джек. Просто раньше возможности не представилось.
   Аллен сунул пальцы в нагрудный карман и извлек  оттуда  золотую  полоску.
Рейберн уставился на нее во все глаза.
   - Именно ее мы видели из окна гардеробной, - пояснил Аллен.
   - Блестит, - сказал Рейберн. - Но  это  не  мишура.  Что  же  это  такое?
Кусочек украшения с рождественской елки, который задуло на живую ель?
   - С подветренной стороны? Лично мне кажется, что это обрывок ткани.
   - Он мог болтаться там Бог весть сколько.
   - Не спорю. А он ничего вам не напоминает?
   - Напоминает?.. Да... Что-то такое... Сейчас... А! А  вы  не  собираетесь
посмотреть?
   - Ваши люди могут немного подождать?
   - О чем речь!
   - Тогда пойдемте.
   Они открыли ключом дверь гардеробной и вошли. Все было на  местах:  парик
на импровизированной болванке, меховые сапоги,  следы  на  ковре,  картонный
футляр с кочергой и - у стенки - золотое одеяние друида на плечиках.
   Аллен опять повернул плечики так, чтобы  стал  виден  мокрый  потрепанный
воротник, и приложил к нему свою добычу.
   - Может быть, - пробормотал он. - Слишком узкий  обрывок,  чтобы  сказать
точно. Это работа для специалистов, но не исключено.
   Затем Аллен принялся тщательно,  дюйм  за  дюймом,  исследовать  одеяние:
осмотрел спину, перед, затем перешел к подкладке.
   - Все, разумеется, влажное, а по подолу  мокрое.  Что  и  ожидалось.  Шов
посередине спины. Оп! Воротник  слегка  надорван.  Обтрепан...  Может  быть.
Весьма вероятно.
   - Да, но.., это же смехотворно! Это ничего не дает. Ни с  какой  стороны.
Одежда-то здесь! В гардеробной. Когда его стукнули - если его стукнули, - он
был одет не в это. Просто не мог. Разве что.., разве что эту  рясу  сняли  с
тела и вернули сюда. Абсурд! Она была бы вся перепачкана.
   - Вот именно, - рассеянно отозвался Аллен. - Обязательно была бы, не  так
ли?
   Он наклонился и  заглянул  под  скамью,  затем  извлек  оттуда  картонную
коробку для мусора и поставил ее  повыше,  чтобы  было  удобнее  исследовать
содержимое.
   - Промокательная ткань... Обрывки тряпья... Упаковочная  бумага...  О,  а
это что такое?! Он ловко выхватил два комка ваты размером каждый с небольшой
шампиньон.
   - Влажные. Ничем не пахнут. Напоминают тампоны для удаления пудры. Но для
чего их использовали? Для чего?..
   - Снять грим? - предположил Рейберн.
   - Они ничем не окрашены. Только влажные. Странно!
   - Пожалуй, мои  люди  заждались,  -  с  грустью  сказал  Рейберн.  -  Мне
действительно было очень приятно. Так сказать, перемена  занятий.  А  теперь
назад, к рутине. Ладно, удачи!
   Они обменялись рукопожатием, и Рейберн ушел. Аллен аккуратно  отрезал  от
шва кусочек ткани для образца, еще раз  огляделся,  погасил  свет  и  закрыл
дверь.
   Когда  Аллен  выходил,  в  торце  коридора  открылась  дверь  библиотеки.
Показался мистер Смит. Увидев Аллена, он замер на мгновение, а затем вскинул
руку  ладонью  вперед,  словно  полицейский  на   дороге,   который   жестом
останавливает машину.
   Аллен подождал его у двойных дверей в холл. Мистер Смит подхватил его  за
локоть и увлек по ту сторону двери.  Холл  был  освещен  только  огнем  двух
гаснущих каминов и единственным  торшером,  который  стоял  под  галереей  у
подножия правой лестницы.
   - Вы припозднились, - заметил Аллен.
   -  А  вы?  -  парировал  мистер  Смит.  -  Честно  говоря,  я   собирался
перемолвиться с вами словечком, если  это  не  против  правил.  Хилли  пошел
спать. Как насчет стаканчика на ночь?
   - Нет, спасибо. А вы пейте. Не обращайте на меня внимания.
   - Я никогда ни на кого не обращаю внимания в таких  вопросах.  Сегодня  я
уже выпил сколько полагалось, а  впереди  еще  стаканчик  пива.  Хотя  после
вчерашнего меня слегка мутит при одной мысли о пиве.
   - Но ведь мыла больше не будет?
   - Чертовски надеюсь, что нет. Мистер Смит подошел к ближайшему  камину  и
пинком подправил тлеющие бревна.
   - Вы уделите мне минутку?
   - Конечно.
   - Если я спрошу, какого вы мнения о происходящем, вы, разумеется,  ничего
толком не ответите?
   - Поскольку сам еще не пришел к определенному мнению.
   - Иными словами, не знаете что и думать?
   - Вы почти правы. Я пока коллекционирую.
   - То есть?
   - Вы ведь и сами коллекционер, мистер Смит, причем достаточно  удачливый,
не так ли?
   - Ну и что?
   - Вам наверняка случалось набрать массу вещей, истинную ценность  которых
сразу определить не удавалось. Что-то из них могло оказаться обычным хламом,
а что-то очень ценным. А настоящим  сокровищем  были  всего  одна-две  вещи,
однако заранее вы этого сказать не могли даже под угрозой разорения.
   - Ладно, ладно. Вы ловко оправдались.
   - Боюсь, довольно напыщенно.
   - Я бы так не сказал. Но хочу пояснить одну  вещь:  я  практически  сразу
научился руководствоваться реакцией как покупателей, так и продавцов, даже в
те времена, когда у меня не было ничего, кроме чутья. А чутье  у  меня  было
всегда. Спросите Хилли. Я с самого начала, умел разобраться, в  какую  точку
бить и чем парировать, если суют барахло.
   Аллен достал свою трубку и принялся набивать ее.
   - Так вы хотели сообщить мне именно это, мистер Смит?  По-вашему,  кто-то
пытается подсунуть мне барахло?
   - Я этого не говорил. Не знаю.  Я  пытался  подчеркнуть,  что  при  вашей
профессии полезно знать, к какому типу относятся конкретные люди. Верно?
   - И вы предлагаете дать мне уничижительные характеристики всем обитателям
поместья Холбедз? - светским тоном осведомился Аллен.
   - Заметьте, определение даете вы, а не я. Ладно. Я имею в виду  личности.
Так сказать, типажи. Вам их никак не стоит упускать из виду.
   Аллен подхватил щипцами тлеющий уголок и сказал, прикуривая:
   - Зависит от обстоятельств. Мы имеем дело  с  упрямыми  фактами,  которые
частенько никак не вписываются  в  образ  действий  предполагаемого  типажа.
Говоря банально, люди - ужасно противоречивые создания. И все равно,  -  тут
Аллен посмотрел на мистера Смита, - если вы собираетесь познакомить  меня  с
мнением эксперта по поводу здешней коллекции, я буду весьма благодарен.
   Мистер Смит ответил не сразу. Аллен смотрел на него и спрашивал себя, как
выразить  впечатление   об   этом   человеке   одним   словом.   Какой   он?
Проницательный? Непроницаемый? Таинственный? В форме головы, едва  прикрытой
прядками темных волос, маленьких ясных  глазах  и  сжатых  губах  угадывался
характер хищника. Жесткий человек. Или это предубеждение?  Интересно,  какое
бы мнение он составил о мистере Смите, если бы вообще ничего о нем не знал?
   - Уверяю вас, - повторил Аллен, - мне будет  крайне  интересно,  С  этими
словами он уселся в одно из кресел у камина.
   Мистер Смит пристально посмотрел на него, достал  свой  портсигар,  затем
сигару и сел в другое кресло. Если бы кто-нибудь вошел  сейчас  в  холл,  он
принял бы их за ожившую иллюстрацию из рождественского журнала.
   Мистер Смит тщательно обрезал кончик сигары, снял  обертку,  прикурил  от
золотой зажигалки и сделал несколько затяжек.
   - Начнем с того, - сказал он, - что мне нравился Альфред Маульт.



   Последовал краткий, но удивительный рассказ о странном знакомстве. Мистер
Смит  знал  Маульта  с  тех  самых  пор,  как  молодой  Хилари  поселился  у
Форестеров. Старая вражда давно умерла, и мистер Смит регулярно  являлся  на
воскресный ланч. Иногда он приходил слишком рано,  когда  Форестеры  еще  не
возвращались из церкви, и тогда Маульт проводил его  в  кабинет  полковника.
Сперва Маульт держался исключительно официально, не доверяя  персоне  своего
класса,  поднявшейся  по  социальной   лестнице.   Однако   постепенно   его
предубеждение таяло и между ними  был  заключен  союз:  чистосердечный,  как
понял Аллен, со стороны мистера Смита и малость  вынужденный  -  со  стороны
Маульта.  Мистер  Смит  превратился  в  человека,  с  которым   Маульт   мог
посплетничать. А сплетничать он любил, хотя никогда не обсуждал  полковника,
которому был предан до глубины души.
   Нет, он мог сказать,  что  некие  личности  эксплуатируют  полковника,  о
вероломстве  торговцев  и  долго  обсуждать  кошмарность  женской  прислуги.
Последняя тема всегда  вызывала  у  него  приступы  раздражения,  близкие  к
ревности.
   - Он вообще был ревнивым типом, -  сказал  мистер  Смит  и  замолк,  явно
ожидая реакции собеседника.
   - И по этому поводу не любил принятого в семью племянника?
   - Хилли-то? Да так... Пофыркивал, когда тот опаздывал к столу. Не больше.
   - Не возмущался им?
   - Не в большей степени, чем любым,  кто  осмеливался  нарушать  привычный
уклад, - быстро ответил мистер Смит. -  Он  вообще  был  образцом  уставного
порядка. Но черт меня побери, если...
   Мистер Смит замялся.
   - Если?
   - Если он стал бы слушать хоть слово против мальчика,  -  отрезал  мистер
Смит.
   - А мисс Тоттенхейм? Насколько она уживалась с Маультом?
   -  Очаровательная  девочка?  Я  ведь  говорю  о  событиях  двадцатилетней
давности. Сколько ей тогда было?.. Три? Я ни разу ее не видел, только слышал
о ней. Она была ребенком  какой-то  семьи,  оставшейся  без  гроша  и  остро
нуждавшейся в деньгах. Зато подходящего класса. Альфред говорил о ней только
в самых восторженных тонах, и,  должен  сказать,  результаты  оправдали  его
ожидания.
   По лицу мистера Смита скользнула неприметная тень и тут же исчезла.
   - Лакомый кусочек, - закончил он.
   - Маульт говорил что-нибудь о помолвке?
   - Он же человек. Или, похоже на то, был. Он сразу  заявил,  что  Хилли  -
большой счастливчик, и не потерпел бы никаких возражений. А все потому,  что
в девочке  принимает  участие  сам  полковник.  Высший  авторитет  в  глазах
Альфреда, который  не  может  ошибаться.  Кажется,  ее  отец  погиб,  спасая
полковнику жизнь, что, соответственно, сразу возвело его в ранг героев.  Вот
так.
   - Вы сами одобряете эту помолвку?
   - Она пока официально не объявлена, не так ли? В целом,  да.  Знаете  ли,
Хилли своего не упустит - ни в торговле, ни в прочих  отношениях.  Он  сразу
понимает,  какой  кусочек  лакомый.  Пусть  себе  разыгрывает   избалованную
красавицу. Хилли справится, это уж точно. Да.  -  Мистер  Смит  поглядел  на
тлеющий кончик своей сигары. - Уж я-то знаю Билл-Тосменов. С причудами. Себе
на уме. Эксцентричны. Щепетильны и знают, как доставить  себе  удовольствие.
Но Хилли не станет потакать чужим причудам, будьте уверены. Ни в работе,  ни
в развлечениях. Ей придется быть хорошей  девочкой,  и,  как  я  понял,  она
отлично это знает.
   Аллен немного помолчал, затем осторожно сказал:
   - Не вижу причин скрывать от вас  одно  обстоятельство,  а  именно:  есть
мнение, что за розыгрыши, если их можно  так  назвать,  должен  бы  отвечать
Маульт.
   - Слышать не желаю такой чепухи! - вскричал мистер Смит. - Чтобы  Альфред
налил мне мыла в пиво?! Да никогда! Мы с  ним  были  приятелями,  ясно?  Так
пошевелите мозгами!
   - Он не любил местных слуг, верно?
   - На все сто. Он считал их отребьем, каковым они и являются. Но  это  еще
не значит, что он стал бы корябать всякие глупости и делать пакости.  Только
не Альфред Маульт!
   - Вы могли не слышать о других инцидентах. Например, о "детской  ловушке"
в манере Мервина, расставленной на мою жену.
   - Ого! Я так и думал, что тут нечисто.
   - Да? Представление,  последовавшее  сегодня  вечером,  было  значительно
хуже. Кто-то заклинил окно в  комнате  полковника  -  уже  после  того,  как
Найджел сделал вечерний обход, но прежде,  чем  полковник  пошел  спать.  От
усилий открыть окно у него начался приступ.
   - Ага! Бедняга полковник. Еще один приступ! Но уж тут Маульт ни при чем!
   - А кто, по-вашему, при чем?
   - Найджел. Все просто.
   - Нет, мистер Смит. Не Найджел. Он закрыл окно  как  раз  в  тот  момент,
когда я вошел в комнату,  а  затем  помчался  вниз  по  лестнице,  оплакивая
собственные беды.
   - Значит, вернулся.
   -  Не  думаю.  Слишком  маленький  промежуток   времени.   Мы,   конечно,
постараемся узнать, кто именно был в той части дома после ухода Найджела.  И
если кто-нибудь может...
   - Помочь полиции в исполнении ее долга, - подхватил мистер Смит.
   - Именно.
   - Я не могу. Я был в библиотеке вместе с Хилли.
   - Весь вечер?
   - Весь вечер.
   - Понятно.
   - Слушайте! Все эти анонимки, мыло, ловушки - это же абсолютно безмозгло,
верно? Никому в здравом уме такое и в голову бы не пришло, так? Выходит, где
подходящий типаж? В этом доме - только один, да и возможности у него как раз
были. О заклиненном окне я не говорю. Тут он, может, и ни  при  чем.  А  все
остальное - очевидно!
   - Найджел?
   - Конечно! Должно быть. Мистер хлюпающий Найджел.  Который  каждый  божий
день то психует, то нет. А заодно подбрасывает анонимки и подмешивает мыло в
пиво.
   - С заклиненным окном мы разберемся.
   - Вот как?
   - Безусловно.
   - Ага! Вы догадываетесь, кто это сделал, не так ли? Ну же!
   - У меня есть одна идея.
   - Разумеется, блистательная, а? - подначил Берт Смит.
   - Мистер Смит, - проникновенно сказал Аллен, - я никак  не  могу  понять,
зачем вы так старательно придерживаетесь в  разговоре  своего  оригинального
стиля выражаться? Если только это действительно ваш оригинальный стиль.  Или
это, простите, всего лишь способ самолюбования? Попытка показать,  что  Берт
Смит действительно Берт Смит? Извините. Конечно, мой вопрос не имеет  ничего
общего с делом. Я не имел права его  задавать,  но  просто  не  в  состоянии
разрешить этой загадки.
   - А вы довольно странный коп, - сказал мистер Смит. - К чему вы ведете? В
какую игру играете? Нет, вы действительно очень странный.
   - Ну вот! Вы обиделись. Прошу прощения.
   - Кто говорит, что я обиделся? Во всяком  случае,  не  я,  верно?  Да  уж
ладно, профессор Хиггинс. Пусть так. В нашем деле мне  постоянно  приходится
сталкиваться с мошенничеством, согласны? С барахлом, которое пытаются выдать
за классную вещь. И я знаю массу типов, которые добрались до вершины, как  и
я, с самого дна. Но они корчат из  себя  аристократов.  Картавят.  Принимают
позы. И не проводят никого, кроме самих себя. В "Кто есть кто" они все равно
лица,  получившие  "частное  образование",  а  когда  теряют  голову,  мигом
скатываются обратно до разносчиков. Это не для  меня.  Я  есть  я.  Уроженец
Дептфорда. Воспитанник сточной канавы. Ноя!
   Он немного помолчал, хитро поглядел на Аллена и спокойно закончил:
   - Беда в том, что я утратил контакт. Отстал от жизни. Прибился не к  тем,
вот и приходится судорожно бороться,  чтобы  не  уронить  старое  знамя.  Вы
понимаете? Весьма вероятно, что я - тот самый "сноб наизнанку". Ясно?
   - Да, - сказал Аллен. - Вполне возможно.  Это  понятная  и  простительная
слабость. У каждого из нас есть свой пунктик, верно?
   -  Это  не  пунктик!  -  взорвался  мистер  Смит  и   кинул   на   Аллена
пронзительный, словно всевидящий, взгляд. - Это жизнь!  Настоящая.  Говорят,
Георг Пятый озолотил Джимми Томаса. А  почему?  Да  потому,  что  он  был  и
оставался Джимми Томасом и ни у кого не просил за это прощения! Забудься  он
до такой степени, что заговорил бы без жаргона, о нем моментально бы забыли.
Факт!
   Мистер Смит поднялся с кресла и широко зевнул.
   - Ладно, если вы  закончили  выжимать  меня,  то  я,  пожалуй,  пойду.  Я
собирался утром вернуться в Лондон, но если эта погода продержится, придется
менять планы. Пока работает телефон, я тоже не останусь без дела.
   Уже поставив ногу на ступеньку лестницы, он бросил Аллену через плечо:
   - Не тратьте зря на меня силы. Никуда я не денусь. Идет?
   - Вы когда-нибудь служили в полиции, мистер Смит?
   - Я? Коп?! Увольте!  -  закудахтал  мистер  Смит  и  быстро  поднялся  по
лестнице.
   Оставшись один, Аллен постоял несколько минут, глядя на умирающий огонь и
прислушиваясь к ночным звукам большого дома. Наружные двери были  заперты  и
задвинуты на засов, шторы задернуты. Буря давала о себе знать только глухими
вздохами, отдаленным постукиванием  и  поскрипыванием  ставней  и  невнятным
бормотанием в каминных трубах. Слышались характерные  потрескивания  старого
дерева, что-то охнуло в центральной отопительной системе и стихло.
   Аллен привык к работе в неурочные  часы,  неожиданным  переменам  планов,
недосыпу, но после того, как он сегодня утром ступил на  берег  Англии,  все
это свалилось на него в совершенно неумеренных дозах.  Трой,  наверное,  уже
спит.
   Внезапно его внимание привлекло какое-то изменение в тихих звуках дома. К
ним добавилось.., что? Шаги по галерее? Аллен прислушался.  Ничего.  Галерея
тонула во тьме, однако Аллен припомнил,  что  у  обеих  лестниц  внизу  есть
выключатели  для  ламп.  Он  двинулся  по  направлению  к  торшеру,  который
находился прямо под галереей у правой  лестницы,  постоял,  прикидывая,  где
именно его можно включить, и протянул левую руку.
   Неожиданный удар может вызвать сдвиг во времени. На какую-то долю секунды
Аллен как будто снова стал шестнадцатилетним  юношей,  которому  врезали  по
правому плечу крикетной битой - это вышел из себя его брат Джордж.  Ощущение
было удивительно знакомым, хотя шок от этого не уменьшился.
   Схватившись правой рукой за ушибленное плечо, Аллен  посмотрел  себе  под
ноги. На полу валялись куски бледно-зеленого фарфора.
   Онемевшую в первый момент руку пронзила дикая боль. "Господи,  только  бы
не перелом! - в отчаянии подумал  Аллен.  -  Это  было  бы  уж  слишком!"  С
некоторым усилием ему удалось шевельнуть пальцами,  а  немного  погодя  даже
слегка согнуть левую руку в локте. Внимательно приглядевшись  к  осколкам  у
своих ног, он узнал остатки зеленой  вазы,  которая  стояла  на  галерее  на
маленьком  столике:  большая  и,  разумеется,  исключительно  ценная   ваза.
Билл-Тосмен будет не в восторге.
   Рука пульсировала от боли, но терпеть было можно. Аллен  осторожно  завел
ее за борт пиджака. На время сойдет.
   Он подошел к лестнице. Что-то метнулось по  ступенькам,  проскочило  мимо
него и скрылось в тени под галереей. Послышалось громкое  кошачье  мяуканье,
царапанье и глухой стук. Аллен  вспомнил,  что  под  галереей  есть  скрытая
зеленой занавеской дверь.
   Секундой позже откуда-то сверху донесся женский визг. Аллен включил  свет
на галерее и побежал вверх по лестнице. Рука отзывалась на  каждый  шаг.  По
коридору вихрем пронеслась Крессида и  врезалась  в  него  на  полном  ходу,
схватившись при этом за больное плечо. Аллен взвыл от боли.
   - Нет! - вопила Крессида. - Я не вынесу! Ненавижу! Нет, нет, нет!
   - Успокойтесь, Бога ради! Что случилось? Возьмите себя в руки!
   - Кошки!!! Они нарочно это делают! Они хотят выжить меня!
   Аллен удерживал Крессиду правой рукой, чувствуя, как она дрожит. А она не
только дрожала, но еще рыдала, хохотала и отчаянно цеплялась за него:
   - На кровати! - последовали дальнейшие невнятные жалобы. -  Она  была  на
моей кровати. Я проснулась и дотронулась  до  нее.  Лицом!  Они  знают!  Они
ненавидят меня! Помогите!
   Мучительным усилием Аллену наконец удалось с помощью обеих  рук  оторвать
от себя Крессиду. В голове мелькнуло: "Слава Богу! Кости  явно  целы,  иначе
мне бы этого не сделать".
   - Спокойнее, - произнес он вслух. -  Все  в  порядке.  Ее  уже  нет.  Она
убежала. Перестаньте, пожалуйста. Нет!  Не  надо,  -  поспешно  добавил  он,
парируя судорожную попытку Крессиды снова вцепиться в него. - Некогда, да  и
больно. Извините, но вам лучше посидеть на ступеньке и прийти  в  себя.  Вот
так. Правильно. Туг и оставайтесь.
   Крессида  скорчилась  на  верхней  ступеньке.   Она   была   в   короткой
просвечивающей ночной рубашке и походила на кокотку из кабаре, участвующую в
плохой комедии.
   - Мне холодно, - пожаловалась Крессида, стуча зубами.
   Таймерное устройство автоматически отключило  свет  на  лестнице,  и  они
очутились почти в полной  тем  ноте.  Аллен  чертыхнулся  и  щелкнул  другим
выключателем. В тот же миг, как во французском фарсе, синхронно распахнулись
двери в дальнем конце галереи, впустив настоящие потоки яркого света.  Слева
выскочила Трой, справа - Хилари. Вспыхнул ряд настенных ламп.
   - Во имя всего святого, что...  -  начал  было  Хилари,  но  Аллен  резко
оборвал его:
   - Укройте ее, - велел он, указав на Крессиду. - Она мерзнет.
   - Крессида! Дорогая! Что с тобой? - воскликнул Хилари, сел рядом со своей
невестой на верхнюю ступеньку и сделал безуспешную попытку укрыть  ее  полой
собственного халата. Трой сбегала за  пуховым  стеганым  одеялом.  Слышались
голоса и хлопанье дверей. В общем, начинался переполох.
   Появился мистер Смит в брюках  на  подтяжках,  рубашке  и  носках,  затем
миссис Форестер в халате и чепчике, смахивающем на детский.
   - Хилари! - заговорила она на повышенной ноте. - Мы  с  твоим  дядей  уже
начали уставать от  подобных  вещей!  Твоему  дяде  это  вредно.  Постарайся
как-нибудь это прекратить.
   - Тетушка, уверяю, что...
   - Миссис! - перебил его Смит. - Вы чертовски  правы.  Я  поддерживаю  вас
целиком и полностью. В чем дело, Хилли?
   - Понятия не имею! - обиженно бросил Хилари. - Я не  знаю  ни  того,  что
случилось, ни того, почему Крессида сидит здесь в ночной рубашке.  Ни  того,
почему вы все обращаетесь ко мне. Мне  тоже  ужасно  надоело  вскакивать  по
тревоге. И, простите, тетушка, но какого  дьявола  вы  требуете  решительных
действий от меня, если мне ведено ни во  что  не  вмешиваться?  Этого  уж  я
решительно не постигаю.
   Все четверо немедленно уставились на Аллена,  которому  по  долгу  службы
приходилось возиться и с гораздо более нервными личностями.
   - Пожалуйста, оставайтесь на  своих  местах,  -  спокойно  сказал  он.  -
Надеюсь, я вас надолго не задержу. Согласно  вашим  собственным  пожеланиям,
надо разобраться в том,  что  произошло.  Это  я  и  намерен  сделать.  Мисс
Тоттенхейм, вам лучше? Хотите что-нибудь выпить?
   - Дорогая! Ты выпьешь что-нибудь? - перевел Хилари.
   Крессида поежилась и покачала головой.
   - Хорошо, - сказал Аллен. - Тогда, пожалуйста, сообщите мне,  что  именно
произошло. Вы проснулись и обнаружили на своей постели кошку, не так ли?
   - Глаза! Всего в паре дюймов! Она издавала эти ужасные мурлыкающие  звуки
и терлась! Об меня!!! На меня пахнуло ее шерстью.
   - Так. И что вы сделали?
   - Как что?! Я закричала.
   - А потом?
   Потом, похоже,  началось  истинное  светопреставление.  Реакция  Крессиды
вызвала не менее бурный отклик. Незваная гостья металась по комнате и орала.
В какой-то момент Крессида включила лампу у кровати  и  увидела,  как  кошка
пялится на нее из-под нижней юбки на столе.
   - Черная с белым или полосатая? - спросил Хилари.
   - Какая разница?!
   - Никакой, конечно. Никакой. Я просто полюбопытствовал.
   - Черная с белым.
   - Выходит, Лапушка, - пробормотал Хилари.
   Затем, как выяснилось, Крессида в истерике соскочила с кровати,  кинулась
к двери, раскрыла ее и швырнула в Лапушку подушкой. Кошка опрометью вылетела
из комнаты. Крессида, которую  всю  трясло,  захлопнула  дверь  и  вернулась
обратно в кровать. Тут что-то стало тереться о ее щиколотки.
   Она посмотрела вниз, и увидела вторую кошку: полосатую Подлизу.
   Крессида снова завопила, на этот раз во весь голос, ринулась в коридор  и
побежала по галерее, пока не  очутилась  в  не  слишком-то  пылких  объятиях
Аллена.
   Плотно  завернувшись  в  стеганое  одеяло,  не   реагируя   на   утешения
окончательно растерявшегося  Хилари,  она  нервно  трясла  головой,  стучала
зубами и хлопала большими мокрыми глазами, похожими на анютины глазки.
   - Прекрасно, - сказал Аллен. - Два вопроса. Как, по-вашему, могли попасть
в вашу комнату кошки? Вы оставили дверь открытой, когда заходили к Трой?
   Крессида не имела ни малейшего понятия.
   - Дорогая, ты, должно быть, не закрыла дверь, правда? - спросил Хилари.
   - Их подпустил твой кухонный заправила. Назло. Я знаю!
   - Но, Крессида! В самом деле!
   - Да, он! Он держит на меня зло. Все они! Они ревнуют. Они боятся, что  я
захочу что-нибудь изменить. Они пытаются  напугать  меня  до  смерти,  чтобы
выжить отсюда!
   Прежде чем Хилари успел запротестовать, Аллен спросил:
   - Где теперь вторая кошка? Подлиза?
   - Она гуляла по коридору, - сообщила Трой. Крессида  немедленно  забилась
внутри своего стеганого кокона.
   - Все в порядке, - быстро добавила Трой. - Она зашла в мою комнату,  и  я
закрыла дверь.
   - Честное слово?
   - Да.
   - Господи! Да уложи ты ее, Хилари! - возопила миссис Форестер.
   - Ну, тетушка, в самом деле! Сейчас. Хорошо. Я все сделаю.
   - Дай ей таблетку. Она, конечно, принимает таблетки. Все они так  делают.
Твоего дядю больше нельзя беспокоить. Я возвращаюсь к нему. Если  только,  -
тут она обратилась к Аллену, - я вам не нужна.
   -  Нет,  идите  спокойно.  Надеюсь,  с  полковником  все  в  порядке.  Он
разволновался?
   - Он проснулся и  пробормотал  что-то  по  поводу  паровоза.  Желаю  всем
доброго утра, - бросила миссис Форестер и исчезла.
   Не успела она скрыться за  дверью,  как  Хилари  сам  издал  приглушенный
вопль, вскочил и перевесился через перила лестницы. Затем указал  обвиняющим
перстом на кучу осколков фарфора у торшера.
   - Черт возьми! Это  моя  китайская  ваза!  Кто-то  разбил  мою  китайскую
вазу!!!
   - Ваша китайская ваза, - невозмутимо сказал Аллен, -  пролетела  всего  в
двух дюймах от моей головы.
   - Что вы, к дьяволу, имеете в виду? Почему вы вообще стоите тут  с  рукой
на груди, как Наполеон Бонапарт?
   - Я стою с рукой на груди потому, что эта ваза едва не сломала ее. Все  в
порядке, - поспешно добавил Аллен, увидев глаза Трой. - Она не сломана.
   - Неплохая была вещица, - заметил мистер Смит. - Можно сказать, фамильное
достояние. Ты ведь привез ее из Эйхлебаума, не так ли? Жаль.
   - Более чем жаль.
   - Страховка в порядке?
   - Естественно. Только это слабое утешение. Вопрос в том, кто  ее  разбил.
Кто столкнул ее? Ты? требовательно спросил Хилари у своей возлюбленной.
   - Не я! - закричала она.  -  И  не  говори  со  мной  таким  тоном!  Это,
наверное, кошка.
   - Кошка?! Как могла...
   - Должен сказать, - вмешался Аллен, - что кошка сбежала по лестнице сразу
после того, как упала ваза.
   Хилари открыл было рот, потом закрыл и  посмотрел  на  Крессиду,  которая
сердито куталась в одеяло.
   -  Извини,  дорогая.  Прости  меня.  Это   от   неожиданности.   А   ваза
действительно была очень ценной.
   - Я хочу лечь.
   - Да, да. Конечно. Я отведу тебя.
   Они удалились. Крессида по-прежнему не расставалась с одеялом.
   - О Господи! - пробормотал мистер Смит, напустив на себя скорбный вид.  -
Когда рвутся струны, музыка умолкает.
   - Ваша комната находится рядом с ее, не так ли? Вы слышали что-нибудь?
   - Между нами ее ванная. Она получила в северо-западном уголке прямо номер
люкс. Какие-то звуки я, конечно, слышал, но особо не вникал. У нее мог  быть
Хилли. Понимаете?
   - Да.
   - Но когда она с воплями помчалась по коридору, я подумал: "Ого-го!" -  и
вышел. Слава Богу, ничего страшного. Еще раз спокойной ночи.
   Когда он ушел, Аллен сказал:
   - Вылезай. - И Трой тихо возникла у него за спиной.
   - Твоя рука, - сказала она. - Рори, я не вмешиваюсь, но как твоя рука?
   - Не приставай ко мне, - очень  похоже  передразнил  Аллен  полковника  и
обнял жену правой рукой. - Хороший синяк, и все.
   - Кто-то?..
   - Я проверю гипотезу о кошке, а затем хоть пожар, хоть потоп, но мы  идем
спать!
   - Я приготовлю тебе постель, хорошо?
   - Пожалуйста, дорогая. Только, прежде чем ты уйдешь, один  вопрос.  После
ужина, около полуночи, ты выглянула из окна своей  спальни  и  увидела,  как
Винсент заворачивает за северо-западный угол дома. Он вез тачку, а  в  тачке
лежала  рождественская  елка.  Он  скинул  дерево  под   окном   гардеробной
полковника. Ты видела, как он сделал это?
   - Нет. Там царила сплошная чернота. Я видела, как он  идет  по  тропинке.
Она достаточно широкая. Тень не покрывала ее. Он шел в лунном свете, как  на
ладони. А затем исчез в глубокой тени, и я слышала, как он сбрасывает  елку.
После этого я отошла от окна.
   - Ты видела, как он идет обратно?
   - Нет. Я озябла и легла.
   - "В лунном свете, как  на  ладони".  Из  твоего  окна  видна  территория
земляных работы? Там, где чистят озеро и насыпают холм?
   - Да. Чуть влево.
   - Ты смотрела в том направлении?
   - Да. Было очень красиво. Можно забыть про все. Изумительные формы.
   - Например, цепочка следов, уходящая вдаль?
   - Ничего подобного. Все снежное поле - я имею в виду передний план - было
девственно-чистым.
   - Точно?
   - Совершенно точно. Именно это и делало его изумительным.
   - Нигде никаких отпечатков колес и следов ног?
   - Никаких. Винсент проехал по тропинке, которая была уже утоптана.
   - А утром ты выглянула в окно?
   - Да, дорогой. И на снегу не было никаких следов. Нигде.  Могу  добавить,
что после нашего телефонного  разговора  я  вышла  за  двери.  Мне  хотелось
взглянуть на  скульптуру  Найджела.  Она  немного  пострадала  от  непогоды,
особенно  с  наветренной  стороны.  Все  остальное   практически   сохранило
первоначальную форму. Я обогнула дом,  чтобы  оценить  ночной  вид  в  новом
ракурсе. Никаких следов нигде не было. Дорожки вокруг дома, двор  и  подъезд
были утоптаны и в слякоти. А двор вдобавок выметен.
   - Получается, что за ночь и утром никто не приближался к району  земляных
работ.
   - Только если с противоположной стороны. Но и тогда я заметила  бы  следы
на склоне.
   - И после полуночи снегопада не было?
   - Нет. Только северный ветер. Утром на  небе  я  не  заметила  ни  одного
облачка.
   - Так. Ураган разыгрался только  сегодня  к  ночи.  Спасибо,  любимая.  А
теперь иди. Я ненадолго.
   - Можно?..
   - Да?
   - Нет ли чего-нибудь, что я могла бы сделать? Хотя  бы  просто  постоять,
сложив ручки, как скорбный ангел?
   - Я скажу, что  ты  можешь  сделать.  Ты  можешь  взять  мой  чемоданчик,
спуститься по лестнице и собрать все до единого кусочки  бывшего  фамильного
достояния Билл-Тосмена. Только очень осторожно.  Бери  их  только  за  края,
складывай в чемоданчик, а затем отнеси наверх. Я буду тут. Сделаешь?
   - Подожди меня.
   Когда Трой начала собирать осколки, Аллен направился к  тому  столику  на
галерее, где стояла  ваза,  и  заглянул  через  перила.  Под  ним  виднелась
верхушка торшера, круг света, а в нем, как в луже, купались осколки фарфора.
Макушка Трой, ее плечи, колени и длинная тонкая рука, скользящая осторожными
движениями над полом. Трой была прямо под ним.
   Небольшой китайский столик - изящный, но очень крепкий -  стоял  у  самых
перил.  Эбонитовый  пьедестал,  на  котором  покоилась   ваза,   по-прежнему
находился на своем месте. Он поднимал вазу над  перилами.  Наверное,  Хилари
рассчитывал, что гости, подняв глаза, сразу восхитятся ненавязчиво  поданным
с самых выгодных позиций фамильным  достоянием.  Аллен  действительно  успел
заметить и оценить вазу за эту долгую, долгую ночь.
   Он включил на галерее весь свет и достал  карманный  фонарик,  одолженный
Рейберном. Затем начал дюйм за дюймом  исследовать  поверхность  столика,  -
очень методично и тщательно, так что продолжал это занятие  и  тогда,  когда
Трой собрала все осколки, выключила внизу свет и поднялась к нему.
   - Ты, наверное, ищешь следы когтей?
   - Да.
   - Нашел?
   - Пока нет. Иди. Я почти закончил. Я сам занесу чемоданчик.
   Когда часы пробили час ночи и Аллен наконец  пришел  к  Трой,  она  сразу
поняла, что лучше не  спрашивать,  нашел  ли  он  следы  когтей  Лапушки  на
китайском столике.
   Потому что он явно ничего не нашел.



   Проснулся Аллен точно в три, как и приказал  себе.  Осторожно,  чтобы  не
разбудить Трой, он пробрался через темную ванную к себе,  побрился  и  сунул
голову под холодную воду. Затем посмотрел в окно. Луна уже зашла, зато среди
несущихся туч светили звезды. Ветер все еще задувал, но  дождь  прекратился.
Буря стихала. Аллен оделся, преодолевая боль в руке, натянул толстый  свитер
и сунул в карман капюшон.
   Потом зажег фонарик и, миновав коридор и галерею, спустился по  лестнице.
Темный холл зиял пустотой. Только в каминах кое-где еще тлели красные глазки
недогоревших углей. Аллен направился к коридору западного крыла  и,  свернув
налево, дошел до самой библиотеки.
   Библиотека тоже тонула во тьме. Знакомый запах масла и скипидара  на  миг
перенес его в студию жены. Интересно, вернули на место портрет?
   Аллен сделал несколько шагов от двери и вздрогнул, как  прежде  Трой,  от
щелчка замка, когда дверь вдруг приоткрылась сама по себе. Он затворил ее.
   Лучик фонарика заметался  по  комнате.  Книги,  лампы,  стулья,  картины,
орнаменты - все это возникало и исчезало. Наконец в луч света попала рабочая
скамья и рядом с ней мольберт.
   Из темноты на Аллена глянул Хилари.
   Аллен подошел поближе. Свет фонаря стал ярче, оживив картину. Трой  никак
нельзя  было  обвинить  в  натуралистичности.  Она  выхватывала  самую  суть
изображаемого предмета  -  в  данном  случае  черты  характера  Хилари  -  и
переносила их на холст.
   Какие же это черты? Что она увидела?
   Прежде всего, конечно, налет  надменности,  заставивший  ее  вспомнить  о
"достойном верблюде".  Плюс  к  этому  элегантность,  привередливость,  даже
наглость, некая вычурность. Но совершенно неожиданно в подчеркнутом сбеге от
ноздрей к уголкам рта, который мог бы принадлежать сатиру.  Трой  открыла  в
Хилари гедониста.
   Библиотека была крайней комнатой в западном  крыле  и  потому  имела  три
наружных стены.  Левые  от  двери  окна  выходили  на  большой  двор.  Аллен
направился к ним. Он знал, что они  задернуты  шторами  и  закрыты  ставнями
Отдернув шторы, он открыл одно окно. В голове промелькнуло,  что,  какая  бы
драма ни разыгрывалась в Холбедзе, окна играют в  ней  немалую  роль.  Аллен
скользнул фонариком по рамам. Фрамуги слегка дребезжали и пропускали  тонкие
струйки холодного воздуха.  С  этой  стороны  ветер,  пожалуй,  недостаточно
силен, чтобы натворить бед в комнате, однако  Аллен  вернулся  к  мольберту,
толчком закрепил его поустойчивее  и  только  после  этого  отжал  задвижки,
впустив холод и звуки внешнего мира. Затем  внимательно  посмотрел  в  щель.
Небо очистилось. Звезды светили достаточно ярко, чтобы  различить  во  дворе
катафалк Найджела, лишившийся всего, кроме остатков  фигуры,  да  и  те  уже
превратились в тонкую корочку снега.
   Аллен надел капюшон,  прикрыл  воротом  свитера  рот  и  уши,  уселся  на
подоконник и выключил фонарик.
   Смотреть надо было  в  оба.  Интересно,  близко  ли  уже  Фокс  со  своей
командой? Хорошо бы связаться с ними по радио. Они могли появиться  в  самый
неподходящий момент. Впрочем, вряд ли это что-нибудь изменит.
   Когда встают слуги? В шесть? А  может,  он  самым  нелепым,  смехотворным
образом ошибается?  Ждет,  как  бывает  частенько,  того,  что  и  не  может
произойти?
   В конце концов его теория, если ее вообще  можно  было  назвать  теорией,
основывалась на очень тоненькой цепочке свидетельств.  Фактически,  сплошные
догадки. Можно, конечно, было  проверить  сразу,  но  тогда  прощай  элемент
неожиданности.
   Аллен еще раз мысленно повторил сведения, которые собрал по  кусочкам  от
Трой, гостей, Хилари и слуг. Что касается мотива, пока  полный  туман.  Зато
сам ход событий - дело иное. А доказательства? Набор диких шуточек, которые,
однако, могут оказаться взаимосвязанными. Исчезновение.  Человек  в  парике.
Золотистая материя на молодой елке. Дурацкая попытка взлома Картонка в окне.
Разлетевшаяся вдребезги  ваза  и  его  левая  рука,  пульсирующая  от  боли.
Пожалуй, белее разнородного набора не мог бы предложить сам мистер Смит в те
дни, когда у него была всего-навсего лошадь с тележкой.
   Аллен переменил положение, поднял заодно и воротник куртки, но не оторвал
глаз от щели. Ледяной сквозняк заставлял слезиться глаза.
   За годы, проведенные в полиции, где такое вот выжидательное бездействие с
полной  концентрацией  внимания,  невзирая  на   неудобства   и   усталость,
называется "смотреть в оба", Аллен разработал приемы самодисциплины.  Обычно
он в таких ситуациях начинал вспоминать  самые  нелепые  цитаты  из  любимых
авторов, которые можно было бы применить к его работе.  Получалось  забавно,
особенно если взять Шекспира.
   Затем как-то незаметно припомнились сонеты, и как раз в тот момент, когда
Аллен со слезящимися глазами и дико ноющей рукой  повторял  "правдивый  свет
мне заменила тьма", он наконец заметил слабый свет. Луч запрыгал по двору и,
как ночной мотылек, ударился о надгробие, выполненное Найджелом.
   "Сработало", - решил Аллен.
   На долю секунды лучик ударил ему прямо в глаза,  заставив  отпрянуть,  но
тут  же  скакнул  обратно  к  надгробию,  а  затем  под  ноги   к   медленно
приближающейся  группе,  которая  то  возникала,  то   временами   полностью
растворялась в темноте. Две  фигуры,  склонившись  навстречу  ветру,  тащили
невидимый груз.
   Санки. Свет фонаря наконец застыл на земле рядом с надгробием. Замелькали
перчатки и тяжелые сапоги, толкающие и разворачивающие сани.
   Аллен на подоконнике встал на корточки, снял крепление с рам и взялся  за
них руками,  чтобы  не  дать  им  распахнуться  от  ветра.  Одновременно  он
продолжал напряженно наблюдать сквозь щель.
   Трое мужчин. Несмотря на вой ветра,  ему  удалось  разобрать  их  голоса.
Сначала они долго пристраивали фонарик, чтобы он светил на упаковочный ящик.
Затем в световой круг попала фигура: мужчина с лопатой.
   Две пары рук взялись за верхние углы ящика.
   - Тяжелый, - сказал чей-то голос.
   Аллен дал ставням распахнуться. Они  с  грохотом  ударились  о  стену.  В
следующее мгновение он уже ступил на карниз и зажег собственный фонарик.
   Луч ударил прямо в  лица  Киски-Ласки,  Мервина  и  стоявшего  за  ящиком
Винсента.
   - Вы очень рано взялись за работу, - прокричал Аллен.
   Ни звука, ни движения в ответ. Они словно застыли. Затем прогудел баритон
Киски-Ласки:
   - Винс попросил нас помочь ему убраться. Молчание.
   - Верно, - произнес наконец Винсент.
   - Ничего не осталось, сэр, - подал голос Мервин. - Буря все разрушила.
   - Очень неприятно на вид, - сказал Киски-Ласки.
   - А Найджел отказался помогать? - спросил Аллен.
   - Мы не стали  его  волновать,  -  пояснил  Мервин.  -  Его  очень  легко
расстроить.
   Чтобы быть услышанными, им приходилось кричать. Аллен соскочил во двор  и
начал тихонько обходить  группу,  пока  не  наткнулся  на  колонну  портика,
ведущего в  прихожую.  Он  моментально  вспомнил,  что  один  из  констеблей
Рейберна, забирая мокрую одежду, включал уличное освещение.
   Аллен  продолжал  держать  всех  троих  в   луче   своего   фонаря.   Они
поворачивались вслед его перемещениям, щуря глаза и тесно прижимаясь друг  к
другу. Аллен провел рукой по колонне, попятился и почувствовал стену дома.
   - Почему вы не дождались утра? - крикнул он  им.  Они  заговорили  хором.
Посыпались несвязные объяснения: Хилари не любит беспорядка,  Найджел  будет
потрясен судьбой своего творения... На этом поток иссяк.
   - Чего стали? Давайте! - велел Винсент, и две пары рук в перчатках  снова
взялись за ящик.
   Аллен нащупал выключатель. Портик и двор мгновенно залил яркий свет.
   Драматическая сцена во тьме с мятущимися лучами  и  смутными  угрожающими
фигурами пропала. Вокруг упаковочного ящика стояли три  человека  в  тяжелых
пальто и гневно глазели на четвертого.
   - Прежде чем вы его увезете, - сказал Аллен, - я хочу заглянуть внутрь.
   - Там ничего нет! - почти взвизгнул Киски-Ласки, а  Винсент,  вторя  ему,
крикнул:
   - Нельзя! Он забит гвоздями.
   - Это всего-навсего старый упаковочный ящик, сэр, - сказал  Мервин.  -  В
нем прибыло фортепьяно. Там теперь всякий хлам, предназначенный на выброс.
   - Прекрасно, - ответил Аллен. - С вашего позволения, я взгляну на него.
   Он направился к ним. Трое  мужчин  загородили  собою  ящик.  "Господи!  -
подумал Аллен. - Как трогательно и как неимоверно  жалко!"  Они  без  всякой
надежды пытались скрыться за спинами друг у друга, слиться в безликую  массу
и таким образом спрятаться.
   - Глупо так вести себя, - сказал  Аллен.  -  Вы  только  навредите  себе,
продолжая в том же духе. Я должен заглянуть в ящик.
   Киски-Ласки забормотал, как испуганный мальчишка, который  пытается  хоть
как-то защититься:
   - Мы вам не дадим. Нас трое против одного. Вы лучше поберегитесь.
   - Послушайте, сэр: не надо! - поддержал его Мер-вин. - Это вам  даром  не
пройдет. Не надо!
   Винсента била дрожь, но он тоже пробормотал:
   - Вы напрашиваетесь на неприятности. Лучше не надо. Вы нас не доводите. Я
предупредил, ясно? Я предупредил.
   - Винс, заткнись, - приказал Киски-Ласки. Аллен продолжал шагать  к  ним.
Все трое одновременно набычились и напружинили ноги, готовясь  броситься  на
него разом со всех сторон.
   - Подумайте! - сурово сказал Аллен. - Напасть на меня - это самое худшее,
что вы можете сделать в данной ситуации.
   - О, Господи! - запричитал Киски-Ласки. - О, Господи, Господи, Господи!
   - Отойдите в сторону. А если  вы  попытаетесь  сейчас  стукнуть  меня  по
голове или отключить как-нибудь иначе, то  навлечете  на  себя  еще  большие
неприятности. Вам это должно быть прекрасно известно. Лучше уймитесь.
   Винсент  нерешительно  замахнулся  лопатой.  Аллен  рванулся   вперед   и
пригнулся. Лопата  просвистела  у  него  над  головой  и  воткнулась  в  бок
упаковочного ящика.
   Винсент уставился на Аллена, открыв рот и прижав пальцы к губам.
   - Черт, вы ловкий!
   - Твое счастье, - сказал Аллен. - Балда! Зачем тебе лишние  неприятности?
Отойди сейчас же!
   - Винс! Ты чуть не оттяпал ему голову! - всплеснул руками Киски-Ласки.
   - Я растерялся...
   - Тихо! - велел Мервин. - Делайте, как он говорит. Иначе совсем беда.
   Они отошли.
   Ящик вовсе не был забит гвоздями. Боковая стенка  крепилась  к  днищу  на
петлях и была закреплена сверху обычными крючками. Троица словно  окаменела,
а Аллен мог пользоваться только одной рукой.
   Сначала он извлек лопату  и  воткнул  ее  в  землю,  сопроводив  движение
словами:
   - Больше не пробуйте!
   Затем откинул первые два крючка. Стенка приоткрылась, и последний  крючок
заело. Аллен стукнул по нему торцом ладони. Крючок отскочил.
   Стенка ящика упала прямо на него. Аллен  отступил,  и  она  стукнулась  о
камни двора.
   Прислоненный к ней Маульт выкатился и уставил свой безжизненный  взор  на
Аллена.


ПОСТ МОРТЕМ



   Гротескное  появление  Маульта,  точнее,  его  тела,  похоже,  вселило  в
зрительскую аудиторию судорожную активность.
   Несколько мгновений троица оставалась неподвижной, а потом, не  издав  ни
звука, ударилась в бега. Они вылетели со двора и растворились в ночи.
   Но не успел Аллен сделать за ними и десятка  шагов,  как  они  с  той  же
скоростью примчались обратно, дико размахивая руками, как участники какой-то
невероятной клоунады. При этом, словно  для  полноты  сходства,  их  заливал
яркий, почти сценический свет. Вот свет приблизился, и все трое  обернулись,
заслоняясь руками, и сбились в кучу.
   Во двор  влетела  полицейская  машина  и  резко  затормозила.  При  визге
тормозов Винсент сорвался с места  и  прямо  налетел  на  Аллена.  Остальные
замешкались, не соображая, в какую сторону рвануть, и были схвачены четырьмя
дюжими мужчинами, которые выскочили из машины с завидным проворством.
   Это были сержанты-детективы Бейли  и  Томпсон,  первый  -  специалист  по
отпечаткам  пальцев,  а  второй  -  фотограф,  потом  еще  шофер  и  наконец
инспектор.
   - Так! - заговорил Фокс, самый крупный из четверых.  -  Ради  чего  такая
спешка? Киски-Ласки разразился слезами.
   - Спокойнее, спокойнее, -  сказал  Аллен.  -  Тише  Куда,  интересно,  вы
собрались? Через холм прямо в Вэйл? Доброе утро. Фокс - Доброе утро,  мистер
Аллен. Вы уже работаете?
   - Как видите.
   - Что делать с этими типами?
   - Хорошо вам спрашивать! Они изо всех сил стараются навлечь на  себя  как
можно больше неприятностей.
   - Мы ничего не делали! Мы его пальцем не трогали! - завопил  Киски-Ласки.
- Это кошмарное недоразумение!
   Аллен, у которого после наскока Винсента мучительно ломило  руку,  кивнул
на упаковочный ящик.
   - Речь идет о Нем. - Так, так, - заметил Фокс. - Никак, труп?
   - Труп.
   - Это, случаем, не пропавшая личность?
   - Случаем, она.
   - Так мы берем этих?
   - Загоните их, ради всего святого, в дом! - раздраженно буркнул Аллен,  -
Тащите их туда! Вход отсюда, через окно. Я пойду вперед и включу свет. Самое
лучшее - отправить их в собственные комнаты. И тихо вы, ясно? Незачем будить
весь дом. Повар, как там тебя, Киски-Ласки? Будь любезен, заткнись!
   - А труп? - поинтересовался Фокс.
   - Всему свое время. Прежде чем его можно будет  убрать,  должен  приехать
полицейский хирург. Бейли! Томпсон!
   - Сэр?
   - Займитесь пока. Так, как нужно.  Отпечатки.  Внутри  ящика  и  снаружи.
Сани. Все поверхности. И тело, конечно. В общем, по полной программе.
   Аллен подошел к трупу и склонился над ним. Застыв в скрюченном положении,
он лежал на спине. Голова под очень странным углом к шее. Одна рука поднята,
глаза и рот открыты.  Четко  выделялись  старые  шрамы  поперек  подбородка,
верхней губы и одной из щек.
   Однако борода, усы и парик закрыли бы их полностью, решил Аллен.  В  этом
плане шрамы были неважны.
   Затем Аллен, скользнув руками по  телу,  извлек  из  внутреннего  кармана
жакета пустую плоскую фляжку на полпинты, открутил пробку и понюхал.  Виски.
Из другого кармана он достал ключ. Не найдя  ничего  больше,  он  отошел  от
покойника и обратился к Винсенту с товарищами:
   - Вы в состоянии спокойно идти? Или вы совсем свихнулись? Пойдете?
   Ответом ему послужило утвердительное хлюпанье.
   - Хорошо. Вы, - сказал Аллен шоферу, - пойдете вместе с нами. Вы,  -  это
относилось уже к Бейли и  Томпсону,  -  начинайте.  Я  вызову  врача.  Когда
кончите, ждите инструкций. Где вторая машина. Фокc?
   - Меняют колесо. Скоро будут.
   - Когда появятся, - обратился Аллен к Бейли, - расставьте  их  у  дверей.
Незачем, чтобы кто-нибудь бродил по  двору,  пока  вы  здесь  не  закончите.
Вставать начнут к шести. Пойдемте, Фокс. Пошли, красавчики.
   Аллен провел их через библиотечное окно, затем по коридору, через холл, в
дверь за зеленой занавеской и остановился в гостиной  для  слуг.  Здесь  они
застигли врасплох мальчика, который разводил огонь.  Аллен  отправил  его  к
Казберту с просьбой прийти как можно скорее.
   - Найджел встал? - спросил он.
   Мальчик, таращась на него во все глаза, кивнул. Как  выяснилось,  Найджел
занимался приготовлениями к раннему чаю.
   - Скажи ему, что мы будем здесь и  не  хотим,  чтобы  нам  мешали.  Ясно?
Хорошо. Тогда подкинь еще угля и исчезни, будь хорошим мальчиком.
   Когда парнишка ушел, Аллен  позвонил  Рейберну  со  служебного  телефона,
сообщил ему о находке и попросил прислать  полицейского  хирурга  как  можно
скорее. Кончив разговор, он вернулся в гостиную и кивком велел шоферу занять
пост у двери.
   Мервин,  Киски-Ласки  и  Винсент  сбились  в   кучку   посреди   комнаты.
Киски-Ласки кривил полное лицо и время от времени всхлипывал, как ребенок.
   - Так, - начал Аллен. -  Я  полагаю,  вы  все  прекрасно  понимаете,  что
сделали? Вы попытались помешать полиции исполнять свой  долг,  что  является
исключительно серьезным обвинением.
   Они хором загалдели.
   - Тихо! Хватит вдалбливать мне, что вы его  не  убивали.  Никто  пока  не
собирается утверждать обратного. Вы можете быть привлечены к ответственности
как лица, имеющие  отношение  к  уже  совершенному  преступлению,  если  вам
известно, что это такое.
   - Естественно, - проговорил с некоторым оттенком достоинства Мервин.
   - Прекрасно. А пока я собираюсь  сообщить  вам,  что,  по  моему  мнению,
послужило причиной вашего вызывающего поведения. Да подойдите к  огню,  ради
Бога! Я не имею желания говорить с  людьми,  которые  стучат  зубами,  будто
кастаньетами.
   Они несмело придвинулись  к  камину.  Под  ногами  у  всех  троих  быстро
образовались лужи, от одежды повалил пар. Они  являли  собой  очень  пеструю
группу. Толстый Киски-Ласки словно весь пропитался водой. Похожий на  хорька
Винсент словно еще больше посмуглел. Мервин был очень  бледен,  под  глазами
залегли темные круги. Все трое ждали.
   Аллен пристроил пульсирующую от боли руку поудобнее на  груди  и  сел  на
край стола. Фокс откашлялся, принял отсутствующий вид и достал блокнот.
   - Если я ошибаюсь, - начал Аллен, - лучшее, что вы  можете  сделать,  это
поправить меня, невзирая на результат. Ясно? Я в самом деле так думаю. Вы не
верите мне, но это так. С какой стороны ни посмотри, для  вас  будет  лучше.
Вернемся к рождественской елке. Праздник. Вечер  кончается.  Около  полуночи
вы, - тут он посмотрел на Винсента, -  везете  лишенную  украшений  елку  на
тачке к развалинам оранжереи у западного крыла.  Вываливаете  ее  под  окном
гардеробной полковника Форестера рядом с молодой елью. Верно?
   Губы Винсента беззвучно шевельнулись.
   - И тогда же вы наткнулись на тело Маульта, лежащее у подножия дерева.  Я
могу  только  догадываться  о  вашей  первой  реакции.  Не  знаю,  насколько
тщательно вы его осмотрели, но думаю, вы видели достаточно, чтобы убедиться,
что он убит. Вас охватила паника.  Тогда,  не  сходя  с  места,  или  позже,
посоветовавшись с приятелями...
   Все трое непроизвольно дернулись и тут же застыли снова.
   - Понятно, - сказал Аллен. - Значит, так. Вы вернулись в дом и сообщили о
своей находке Казберту и этим двоим. Верно?
   - К чему говорить? - произнес Винсент, нервно проводя языком по губам.  -
Я ничего не обещал. И, учтите, ни с чем не соглашаюсь и ничего не признаю. А
если бы даже и так, то поступок-то правильный, ничего не скажешь, а?  Должен
же я был сообщить, что видел, верно? Не так разве?
   - Безусловно. Пока что изложенная последовательность событий не  содержит
ничего криминального.
   - Любой должен сообщить о том, что  видел,  начальству.  Дальше  отвечает
начальник.
   - В данном случае вы не считаете мистера Билл-Тосмена начальником?
   - Нельзя перескакивать через ступеньки. Конечно, если...  Понятно?  Я  не
сказал, что...
   - Хорошо, хорошо. Мы уже все поняли, что вы ничего не  сказали,  а  также
чего именно не сказали. Давайте продолжим и дойдем наконец до того,  что  вы
скажете. Предположим,  вы  вернулись  в  дом  и  сообщили  о  своей  находке
Казберту. И этим двоим. Но не  Найджелу,  поскольку  его  реакции  частенько
неадекватны. Предположим, вы все вместе приняли одно  решение.  Налицо  было
тело человека, которого вы все  искренне  ненавидели  и  кому  среди  прочих
оскорблений угрожали еще утром. Все признаки говорили об убийстве.  Ситуация
получалась  весьма  щекотливой.  По  нескольким  причинам.  Во-первых,  ваше
прошлое. Во-вторых, происшествия предыдущего дня: ловушки, анонимки, мыло  и
так далее.
   - Мы ничего... - начал было Мервин.
   - Я ни на миг не предполагал,  что  это  вы.  Зато  догадываюсь,  что  вы
обвинили Маульта в попытке таким вот гнусным образом  дискредитировать  вас,
и, соответственно, решили, что и это  обстоятельство,  когда  оно  всплывет,
можно будет поставить вам в вину. После чего,  естественно,  запаниковали  и
решили избавиться от тела.
   В этот момент вошел Казберт. Он был  в  ярком  халате,  накинутом  поверх
пижамы, и выглядел как поднятый среди ночи почтенный метрдотель, который еще
и знать не знает о любвеобильных поклонниках жены.
   - Насколько я понял, - обратился он к Аллену, - вы желали меня видеть.
   - Желал и вижу, -  отозвался  Аллен  с  некоторой  долей  иронии,  -  что
придется вас, Казберт, проинформировать. Тело  Альфреда  Маульта  найдено  в
упаковочном ящике, послужившем основой для вылепленного Найджелом  надгробия
Билл-Тосмена. Эти вот трое пытались  вывезти  ящик  со  всем  содержимым  на
санях. Замысел, полагаю, заключался в  том,  чтобы  припрятать  его  в  зоне
работ, где ничего  не  подозревающие  бульдозеристы  водрузили  бы  над  ним
искусственный холм, отражающийся в озере. А на  вершине  воздвигли  бы,  как
принято, очередную "Причуду". Я как раз пытаюсь убедить присутствующих,  что
лучше всего для них - кстати, и для вас, - дать мне полный и правдивый отчет
обо всех событиях.
   Казберт пристально поглядел на своих подчиненных, но ни один не поднял на
него глаз.
   - Итак, первое, - продолжил Аллен. - Приходил ли к вам  в  рождественскую
ночь Винсент, чтобы сообщить об обнаруженном теле? Точнее,  вчера  в  десять
минут первого или около того?
   Казберт взялся рукой за подбородок и ничего не ответил.
   - Мы ни слова не  сказали,  -  внезапно  выпалил  Винсент.  -  Ни  слова,
Казберт.
   - Еще как сказал! - взорвался Киски-Ласки. - Это ты раззявил свою  глупую
пасть! Правда, Мервин?
   - Ничего подобного! Я сказал "если".
   - Если что? - спросил Казберт.
   - Я говорил предположительно. Если предположить, что он не ошибается,  то
все было бы правильно и как надо. То есть сообщить тебе. Что я и  сделал.  Я
хочу сказать...
   - Заткнись! - хором заорали Киски-Ласки и Мер-вин.
   - Суть моих предположений в том, -  пояснил  Аллен  Казберту,  -  что  вы
посоветовались и решили немедленно спрятать тело в упаковочный ящик.  Зарыть
его сразу в зоне работ  вы  не  могли,  потому  что  оставили  бы  за  собой
отчетливые следы на снегу, которые утром предстали бы на всеобщее обозрение.
Кроме того, как следует спрятать труп в темноте очень сложно. При свете  дня
легко определить место, где только что копали Итак, одному из вас  пришла  в
голову блестящая идея использовать  упаковочный  ящик,  который  так  и  так
должны были засыпать землей вместе с прочим  хламом.  Полагаю,  что  Винсент
подвез труп  на  тачке  и  кто-то  из  вас  помог  или  помогли  ему  убрать
импровизированные ступеньки, открыть стенку ящика,  затолкать  туда  тело  и
восстановить ступеньки в прежнем виде. Наутро было  замечено,  что  северная
сторона снежного  памятника  пострадала  от  ветра  и  дождя,  однако  новый
снегопад несколько поправил дело.
   Аллен немного помолчал. Киски-Ласки испустил  глубокий  вздох,  остальные
переминались с ноги на ногу.
   - Мне кажется, нам лучше сесть, - предложил Аллен.
   Они расселись в том же порядке, что и вчера Фокс, как обычно,  стушевался
где-то в сторонке, а шофер продолжал занимать пост у двери.
   - Интересно, - сказал Аллен, - ради чего вам  понадобилось  убирать  ящик
сегодня в пять утра? Нервы не  выдержали?  Не  смогли  дольше  выносить  его
близость? Или не хватило духу тащить его при свете дня? И что вы  собирались
с ним делать? Наверное, буря оставила промоины в свежей насыпи или в  кромке
озера, куда вы надеялись его припрятать?
   Они опять завозили ногами, искоса поглядывая на Аллена и друг на друга.
   - Я понял. Так  оно  и  было.  Спокойнее.  Не  лучше  ли  честно  оценить
обстоятельства?  Внешне  выглядит  так,   будто   вы   попались   на   месте
преступления. Есть вы, есть труп. Можете мне не верить, но я до сих  пор  не
собираюсь никого из вас арестовывать по обвинению в убийстве, что,  впрочем,
пытался втолковать вам еще вчера. Вас  можно  обвинить  в  попытке  помешать
правосудию, но будет ли предъявлено это обвинение, уже другой вопрос. Сейчас
нам нужно найти убийцу. Если вы перестанете мешать, поможете и будете  вести
себя разумно, мы учтем это. Я не предлагаю  вам  никаких  сделок.  Я  просто
обрисовываю ситуацию в ближайшем будущем. Хотите посоветоваться с  глазу  на
глаз - пожалуйста. Только не пытайтесь изобрести очередную ложь. Это  глупо.
Что скажете? Казберт?
   - Не знаю, - вздохнул Казберт. - Я не знаю, стоит ли говорить. Честно.
   Никто из остальных не проявил  готовность  помочь  Казберту  решиться  на
что-то.
   - Вам, случайно, не кажется, - сказал  Аллен,  -  что  вам  бы  следовало
оказать содействие мистеру Билл-Тосмену  в  попытках  разобраться?  Он  ведь
сделал для вас довольно много, не так ли?
   Внезапно  Киски-Ласки   впервые   повел   себя   как   рассудительный   и
здравомыслящий человек.
   - Мистер Билл-Тосмен, - сказал он, - живет в свое удовольствие. Его никто
не заставлял выбирать себе именно таких слуг,  чтобы  они  работали  в  этой
глуши Он просто учел все обстоятельства. И  получил  что  хотел,  причем  не
прогадал. Если он  предпочитает  наводить  тень  на  плетень  разговорами  о
реабилитации, это его дело. Кабы мы тут не вкалывали, вы бы столько о ней не
слышали.
   По лицам слуг промелькнуло  подобие  ухмылки  -  "Нам  бы  следовало!"  -
продолжил Киски-Ласки, и его  круглое  лицо,  все  еще  в  пятнах  от  слез,
расплылось в широчайшей улыбке. - Еще  скажите,  что  нам  следует  выказать
благодарность! Нам все время твердят,  что  мы  должны  быть  благодарны.  В
качестве платы за услугу? После одиннадцати лет за решеткой,  мистер  Аллен,
на подобные вещи начинаешь смотреть немного иначе.
   - Да, конечно, - сказал Аллен. - Дело в  том,  -  тут  он  обвел  глазами
присутствующих, - что, выйдя из-за решетки,  вы  очутились  в  тюрьме  иного
рода, в которую постороннему очень трудно проникнуть.
   Они уставились на него с выражением, сильно смахивающим на изумление.
   - Не будем на этом останавливаться, - продолжал  Аллен.  -  У  меня  есть
работа, у вас тоже. Если вы подтвердите мои предположения о роли, которую вы
сыграли, этого будет вполне достаточно и, думаю, самое лучшее для вас же. Но
мне больше некогда ждать. Решайтесь.
   В комнате воцарилась тишина.
   Мервин поднялся на ноги, подошел к  камину  и  сердитым  пинком  поправил
полено. Затем сказал:
   - Ладно, у нас нет выбора. Все было, как вы сказали.
   - Говори за себя, - промямлил Винсент.
   - Люди не знают, - сказал Казберт.
   - То есть?
   - Они не понимают. Для нас, каждого из нас, все, что произошло, было, так
сказать, единичным актом. Взрывом. Так лопается нарыв. Ударило в голову,  но
только один-единственный раз. Это исключение.  Мы  способны  на  насилие  не
больше, чем все прочие люди.  Даже  меньше,  потому  что  мы  знаем,  каковы
последствия. Мы однодельщики. А люди этого не понимают.
   - Сказанное относится и к Найджелу? Они быстро переглянулись.
   - Он немного того, - ответил Казберт. - Легко  выходит  из  себя.  Он  бы
толком не понял.
   - Он опасен?
   - Я перехожу к тому, в чем вы  нас  обвиняете,  сэр,  -  сказал  Казберт,
пропустив вопрос Аллена мимо ушей. - В целом я все  признаю.  Винсент  нашел
тело, вернулся в дом и рассказал нам. Мы приняли  совместное  решение.  Смею
отметить, идиотское, но, с нашей точки зрения, мы не могли допустить,  чтобы
труп обнаружили.
   - Кто именно Поместил тело в ящик?
   - Полагаю, мы не станем вдаваться в подробности, - проговорил Казберт.
   Мервин и Винсент перевели дух с явным облегчением.
   - А Найджел ничего об этом не знал?
   - Верно. Он решил, что мистер Маульт  был  внезапно  раздавлен  сознанием
греха от содеянных насмешек над нами и удалился искупать его.
   -  Понятно.  -  Аллен  посмотрел  на  Фокса,  который  закрыл  блокнот  и
откашлялся. - Попрошу прочесть ваши  показания  и  подписать  их,  если  все
записано верно.
   - Мы не говорили, что станем что-либо подписывать,  -  поспешно  возразил
Казберт. Остальные согласно загудели.
   - Правильно. Это решение вам еще предстоит  принять,  -  сказал  Аллен  и
вышел из комнаты в сопровождении Фокса и шофера.
   - Вы считаете, что они не сделают попытки удрать? - спросил Фокс.
   - Не думаю. Они не идиоты. Конечно, попытка спрятать тело  была  дурацкой
затеей, но они просто запаниковали.
   Фокс тяжело вздохнул.
   - Эти одноделыцики! Никогда не знаешь, чего от них ждать. Парень  говорил
дело: насильником  его  действительно  не  назовешь.  Во  всяком  случае,  в
общепринятом смысле слова. А этот толстяк - повар, что ли? - забавен. Как вы
его назвали?
   - Киски-Ласки.
   - Значит, я не ослышался.
   - Он очень любит кошек.  Кстати,  эти  животные  играют  в  моей  истории
довольно любопытную роль. Давайте-ка, Братец Лис, я введу вас в  курс  дела.
Пойдемте в холл.



   Аллен завершил свой подробный рассказ,  который  Фокс  выслушал  в  своей
обычной манере, а именно: подняв брови, кривя губы и тихо  пыхтя.  Время  от
времени он делал для  себя  пометки,  а  когда  Аллен  кончил,  назвал  дело
"необычным", как консервативный  портной,  которому  предложили  причудливую
выкройку.
   Все это заняло довольно много времени. Пробило семь. Окна в холле  так  и
были задернуты шторами, но, выглянув, Аллен обнаружил, что  снаружи  у  всех
дверей уже стоят констебли, а Бейли с Томпсоном  старательно  освещают  тело
Альфреда Маульта, над которым склонилась чья-то фигура в пальто.
   - Полицейский врач,  -  прокомментировал  Аллен.  -  Фокс,  вот  ключ  от
гардеробной. Взгляните пока, а я побеседую с хирургом. Двигайтесь осторожно.
Мы потом проведем там обследование по полной программе.
   Полицейский врач Мур сообщил, что Маульт был оглушен или  убит  на  месте
ударом в основание черепа, а затем  была  сломана  шея,  предположительно  в
результате падения. Аллен принес  кочергу,  ее  примерили  к  ужасной  ране,
убедились, что испачканное  место  ей  полностью  соответствует,  и  должным
образом запечатлели этот факт на фотографии. Затем доктора Мура  -  пожилого
человека  с  добрыми  живыми  глазами  -   повели   посмотреть   на   парик.
Приглядевшись как следует к мокрому пятну, Аллен обнаружил волосок,  который
казался не до конца отмытым. Было принято решение предложить парик вместе  с
кочергой ученому вниманию экспертов Ярда.
   - Его здорово стукнули, - сказал  доктор  Мур.  -  Полагаю,  вам  следует
обратиться к сэру Джеймсу.
   Джеймс Кортис был патологоанатомом-консультантом Скотланд-Ярда.
   - Мне кажется также, - добавил доктор Мур, -  что  нет  смысла  оставлять
тело на месте  обнаружения.  С  тех  пор,  как  его  стукнули,  его  не  раз
перемещали. Но удар был. Это точно.
   И он вернулся к своей практике в Даунло. Было уже семь тридцать.
   - Думаю, что он прав, Фокс, - сказал  Аллен.  -  Я,  конечно,  свяжусь  с
Кортисом, однако,  по-моему,  он  разрешит  двигать  тело.  В  конюшнях  под
башенными часами есть пустые помещения. Доставьте  его  туда  на  машине  и,
разумеется, уложите  поприличнее.  Полковнику  Форестеру  придется  провести
опознание.
   Аллен созвонился с  Джеймсом  Кортисом  и  получил  ворчливое  разрешение
убрать Маульта с порога  мистера  Хилари.  Сэр  Джеймс  любил,  когда  трупы
оставались на месте, однако в данном случае,  учитывая  все  обстоятельства,
выражаемое им неодобрение было чисто академическим. Аллен вернулся в холл  к
Фоксу.
   - Боюсь, мы больше не можем оставлять мистера Билл-Тосмена в неведении, -
заметил он. - Скверно. Должен  сказать,  перспектива  выдерживать  ожидаемые
эмоции меня не радует.
   - Если исключить слуг, что, как я понял, мы и делаем, то остается не  так
уж много подозреваемых, не правда ли, мистер Аллен?
   - Всего шесть, если заодно исключить тридцать с хвостиком гостей и Трой.
   - Главное, - неторопливо проговорил Фокс,  -  сообразить,  кого  за  кого
принимали и принимали ли вообще. Учитывая парик и усы.
   - Именно. Получается, круг подозреваемых сужается до пяти?
   - Кто-то, кто терпеть не может полковника, так?
   - По-моему, подобное чувство к полковнику психологически невозможно.  Это
настоящий персонаж из "Винни-Пуха".
   - Кому выгодна его смерть?
   - Понятия не имею. Насколько я понял, его завещание находится в  железной
коробке.
   - Точно?
   - Вместе с королевскими драгоценностями и  разными  прочими  документами.
Посмотрим. - Одного не понимаю, - сказал Фокс. -  Положим,  Маульт  отыграл.
Вернулся в гардеробную. Молодая леди снимает с него парик, усы  и  оставляет
его там. Снимает. Конечно, если она не лжет. Ладно, пусть лжет.  И  куда  мы
приходим в этом случае?
   - Вот именно, Братец Лис. Куда?
   - А никуда. К полнейшему бреду. Типа  того,  что  она  поднялась  наверх,
раздобыла кочергу, стукнула его Бог знает зачем, потом отволокла по лестнице
под носом у всех слуг и детей, сняла там парик  и  выкинула  тело  вместе  с
кочергой из окна. Или поднялась  с  ним  наверх,  пока  он  еще  был  жив  и
невредим, невзирая на то, что слуги видали, как  она  в  гордом  одиночестве
проследовала через холл  в  гостиную,  да  и  времени  не  хватало,  плюс...
Впрочем, зачем продолжать? Это глупо.
   - Весьма.
   - Ладно, тогда ее исключаем. И остается  нам..,  что?  Например,  обрывок
ткани. Если он действительно имеет  отношение  к  одеянию  друида.  Он  ведь
застрял на дереве? Выходит, Маульт выпал из окна прямо в  облачении.  Почему
тогда оно не порвано, не отсырело, не запачкалось? И кто вернул его  обратно
в гардеробную?
   - А вам не кажется, что обрывок мог прилипнуть к  кочерге,  которая  тоже
застряла на дереве?
   - Черт! Верно. Ладно, пойдем дальше. В какой-то момент Маульт выпадает из
верхнего окна, получив кочергой по голове. В парике?
   - Продолжайте, Братец Лис.
   - Предположим, парик на нем был. Очевидно, был. Насчет бороды и  усов  мы
ничего сказать не можем.
   - Не можем.
   - Тогда оставим их в стороне. Шут с ними,  с  усами.  Но  парик..,  парик
очутился в гардеробной вместе с облачением. Там, где их и оставили, однако с
признаками того, что парик постарались отмыть от крови. Впрочем,  не  совсем
эффективно: кое-какие следы остались. И что мы имеем? Тело выпадает из окна,
снимает  парик,  моет  его,  а  заодно  приводит  в  порядок  костюм,  затем
возвращается под окно и снова ложится.
   - Интересная гипотеза.
   - Прекрасно. В таком случае, кто нам остается? Ми,  -  стер  Билл-Тосмен,
полковник, его жена и Берт Смит. Можно исключить кого-нибудь из них?
   - Полагаю, да.
   - В таком случае извольте побыстрее сообщить, каким образом?
   - Постараюсь, Братец Лис.
   Во дворе констебли подняли окоченевшее тело  Альфреда  Маульта,  положили
его в машину и отвезли на задворки поместья. Надгробная фигура предка Хилари
Билл-Тосмена превратилась в истлевший от бури призрак на крышке упаковочного
ящика. Аллен глядел в окно и последовательно излагал  Фоксу  свое  понимание
случившегося, пока наконец не сложилась законченная картина.
   Когда Аллен замолчал, его коллега испустил глубокий вздох и провел  рукой
по губам.
   - Неожиданно, но умно,  -  прокомментировал  он.  -  Очень  умно.  Однако
поймать будет непросто.
   - Да.
   - Понимаете, нет мотива. Это всегда настораживает. Во всяком случае,  нет
видимого мотива. Разве что умалчивают.
   Аллен извлек из нагрудного кармана  сложенный  платок,  развернул  его  и
показал ключ от навесного замка.
   - Вот что поможет нам разобраться.
   - Было бы за что уцепиться, - согласился Фокс. Прежде чем сообщить Хилари
о дальнейшем развитии событий, Аллен и Фокс навестили  Найджела,  который  в
трансе сидел меж подносов с утренним чаем.  Аллен  решил,  что  Трой  охотно
написала бы нечто подобное.
   Узнав о смерти Маульта, Найджел первым  делом  недоверчиво  покосился  на
Аллена, чтобы убедиться, правду ли он говорит. Потом несколько раз кивнул  с
видом пророка:
   - "Мне отмщение", сказал Господь.
   - Только не в этом случае, - поправил Аллен. - Маульта убили.
   Найджел склонил голову набок и захлопал  белыми  ресницами.  Аллен  начал
прикидывать, можно ли все-таки Найджела считать в своем уме.
   - Как? - спросил наконец Найджел.
   - Его ударили кочергой.
   Найджел тяжело вздохнул. "Словно Фокс", - невольно подумал Аллен.
   - Повсюду грех! - подытожил Найджел. - Везде  блуд!  Таковы  пороки  сего
развращенного времени.
   - Тело, - продолжил Аллен, - было найдено в  упаковочном  ящике,  который
послужил основой для сделанного вами надгробия.
   - Если вы думаете, что это я его туда положил, то вы здорово  ошибаетесь,
- произнес Найджел почти как нормальный человек, а затем завел, все  повышая
тон:
   - И это ведает Господь Отец Небесный! Хоть ведает он и то, что я грешник.
Грешник! Я ударил бесстыжую леди и  убил  ее  пред  ликом  небес,  и  небеса
разверзлись, излив на меня чашу гнева. Ибо не входило  то  в  их  волю.  Мой
грех...
   И тут, как обычно, Найджел разразился слезами.
   Аллен с Фоксом вернулись в холл.
   - Натуральный псих, - расстроенно сказал Фокс.
   - Мне говорили, что обычно он вполне нормален.
   - Это он разносит подносы с чаем по комнатам?
   - В восемь тридцать, как говорит Трой.
   - Я бы, пожалуй, предпочел отказаться от чая.
   - Трой утверждает, что чай  отличный.  Учтите,  что  экспериментировал  с
мышьяком вовсе не. Найджел, а Винсент.
   - Не нравится мне все это, - проворчал Фокс.
   - Мне тоже. Братец Лис. Будь я  проклят,  если  мне  нравится,  что  Трой
оказывается хотя бы в радиусе ста миль от какого-нибудь нашего дела, - и вам
это прекрасно известно. Мне не нравится.., а, ладно. Послушайте:  вот  ключи
от гардеробной полковника Форестера. Пусть Томпсон и Бейли как  следует  там
поработают. Рамы окон. Все поверхности, все предметы.  Это  ключ  от  шкафа.
Весьма вероятно, что существуют дубликаты, но  теперь  это  уже  неважно.  В
гардеробе у самой стенки железный ящик для военной формы. Уделите ему особое
внимание. Когда Томпсон с Бейли закончат, пусть  сообщат,  а  я  пока  пойду
побеспокою Билл-Тосмена.
   - Господи!! - возопил Хилари, перегнувшись в холл через перила  лестницы.
- Что еще?!
   Он буквально пританцовывал  на  галерее  в  своем  темно-красном  халате,
неприглаженные  волосы  торчали  во  все  стороны,  лицо  было   бледное   и
встревоженное.
   - Что происходит на конюшенном дворе? Что они делают? Вы нашли его?
   - Да, - подтвердил Аллен. - Я как раз собирался сказать  вам.  Вы  можете
немного подождать? Фокс, когда освободитесь, присоединяйтесь к нам.
   Хилари ждал, покусывая костяшки пальцев. - Мне должны  были  сообщить,  -
выпалил он, как только Аллен  поднялся  по  лестнице.  -  Меня  должны  были
поставить в известность немедленно.
   - Мы могли бы где-нибудь уединиться?
   - Да, да. Конечно. Пройдемте ко мне.  Мне  все  это  не  нравится.  Нужно
сообщить.
   Хилари  провел  Аллена  в  свою  спальню:  ослепительные  апартаменты   в
восточном   крыле,   которые,   как   предположил   Аллен,   соответствовали
апартаментам в западном крыле, занятым Крессидой. Окна выходили во двор и на
главную дорогу к поместью и к  будущему  парку.  Дверь  в  гардеробную  была
распахнута, в ванную, которая находилась дальше, тоже. Первое, что бросалось
в глаза, - это огромная  кровать  под  балдахином,  стоящая  на  возвышении.
Покрывало, естественно, тоже соответствовало общему стилю.
   - Извините, если я был груб, - начал Хилари, - но, честное слово, события
в этом доме начинают напоминать эпоху кватроченто. Я  выглянул  из  окна  во
двор и увидел, как нечто совершенно неописуемое  заталкивают  в  автомобиль.
Затем я посмотрел в противоположное окно и увидел, как  машина  заворачивает
за угол дома. Я дошел до конца коридора, взглянул на  конюшенный  двор  -  и
пожалуйста! Они тут как тут: выгружают свою чудовищную находку. Нет! Это уже
слишком! Согласитесь, что это уже чересчур.
   В дверь постучали. Хилари крикнул: "Войдите!"  -  и  на  пороге  появился
Фокс.
   - Здравствуйте! - сердито бросил Хилари. Аллен представил их друг другу и
начал мучительно-подробный отчет об обстоятельствах обнаружения тела. Хилари
то и дело прерывал его раздраженными восклицаниями.
   - Ну, хорошо, - сказал он, когда Аллен закончил рассказ, - вы нашли  его.
И что же? Чего вы ждете от  меня?  Мои  слуги,  без  сомнения,  пребывают  в
состоянии, близком к истерике, и я ничуть не удивлюсь,  если  кто-нибудь  из
них или все они вместе сбегут от меня. Приказывайте. Что я должен делать?
   - Я понимаю, насколько все это для вас утомительно, - сказал Аллен, -  но
ничего не поделаешь. Вы согласны? Мы  стараемся  беспокоить  вас  как  можно
меньше. Кстати, если вы хоть на миг признаете очевидность,  то  согласитесь,
что на долю Маульта выпали неприятности покрупнее.
   Хилари слегка покраснел.
   - Вы  заставляете  меня  чувствовать  себя  подлецом.  Какой  вы  трудный
человек! Никогда не знаешь, чего от вас ждать. Ладно, что нам делать?
   - Нужно будет сообщить полковнику Форестеру о том, что Маульт найден, что
он мертв, убит и что вы вынуждены просить полковника опознать тело.
   - О нет! - воскликнул Хилари. - Для него это будет чудовищно!  Несчастный
дядя Блох! Нет, я не могу сказать ему... Я мог бы  пойти  с  вами,  если  вы
пойдете.., то есть, скажете... Ну, ладно, ладно! Я сам  скажу  ему,  но  мне
хотелось бы сделать это в вашем присутствии.
   Дальнейшая речь Хилари перешла в невнятное бормотание, и  он  забегал  по
комнате.
   - Разумеется, я пойду с вами, - заверил его Аллен. - Так даже лучше.
   - Можно проследить! - неожиданно налетел на  него  Хилари.  -  Вам  нужно
именно это, не так ли?! Посмотреть, как мы все будем держаться!
   - Послушайте, - сказал Аллен. - Вы сами  вынудили  меня  взяться  за  это
дело. Я пытался в силу нескольких причин устраниться от него, однако  ничего
не получилось, и в основном из-за вас. Вы хотели заполучить меня Заполучили.
А ведь брали-то без разбора, и в этом суть.
   Несколько секунд Хилари безмолвно  глазел  на  него,  а  затем  его  лицо
неожиданно расплылось в улыбке.
   - Умеете же вы поставить на место! И ведь вы правы. Я  веду  себя  просто
отвратительно. Дорогой мой! Поверьте, что мне действительно стыдно и  что  я
исключительно  благодарен  стечению  обстоятельств,  позволившему  нам  всем
очутиться в ваших руках.  Грешен,  каюсь!  Итак,  чем  скорее  все  окажется
позади, тем лучше. Мы, наверное, должны отыскать дядю Блоха?
   Однако искать никого не понадобилось, полковник Форестер решительно шагал
по коридору им навстречу. По пятам шла его жена. Оба были в халатах.
   - Вот вы где! - сказал полковник.  -  Его  нашли,  не  так  ли?  Бедолагу
Маульта нашли.
   - Заходите, дядя, - пригласил Хилари. - Тетушка.., заходите.
   Они зашли, на мгновение застыли при виде Аллена и Фокса, поздоровались  и
как по команде повернулись к Хилари.
   - Говори же! - потребовала миссис Форестер - Его нашли?
   - Откуда вы?.. Да. Нашли.
   - Он?..
   - Да, дядя Блох. Увы. Мне ужасно жаль.
   - Фред, тебе лучше сесть. Хилари, твоему дяде лучше сесть.
   -  Пожалуйста,  расскажите  мне  подробно,  что  произошло,  -  обратился
полковник к Аллену - Мне хотелось бы услышать полный отчет.
   - Быть может, сэр, сначала вы послушаетесь и сядете?  Это  займет  совсем
немного времени.
   Полковник нетерпеливо махнул рукой,  однако  уселся  на  стул,  услужливо
пододвинутый Хилари. Миссис Форестер подошла к окну, сложила руки  на  груди
и, пока Аллен рассказывал, не сводила глаз с вида за окном. Хилари присел на
свою огромную кровать, а Фокс, как всегда, незаметно отошел на задний план.
   Аллен дал обстоятельный отчет о том, как было  найдено  тело  Маульта,  и
ответил   на   удивительно   четкие   и   точные   вопросы   полковника   об
обстоятельствах, этому предшествовавших. По  мере  рассказа  слушателей  все
больше охватывало напряжение.  Оно  чувствовалось  по  тому,  как  держалась
миссис  Форестер,   по   исключительному   спокойствию   полковника   и   по
мучительно-пристальному вниманию Хилари.
   Когда Аллен закончил, все долго молчали.  Затем,  не  сделав  ни  единого
движения, даже не отвернувшись от окна, миссис Форестер произнесла:
   - Ну что же, Хилари. Твой эксперимент завершился именно  так,  как  можно
было ожидать. Катастрофой.
   Аллен ждал попыток разубеждения, если не со стороны  полковника,  то,  по
крайней мере, от Хилари.  Однако  Хилари,  восседавший  на  своей  роскошной
кровати, безмолвствовал, полковник же после долгой паузы  повернулся,  чтобы
посмотреть на него, и сказал:
   - Извини, старина, но это так. Скверно. Бедняга  Маульт...  -  тут  голос
полковника дрогнул. - Увы, это так.
   - Насколько я понял, - вставил Аллен, - вы все считаете, что виноват один
из слуг?
   Они посмотрели на него, но по-прежнему не шевельнулись.
   - Знаете, Аллен, все-таки приходится придерживаться  здравого  смысла,  -
сказал  полковник.  -  А  лучшего  ориентира,  чем  репутация  человека,  не
существует. На это всегда можно положиться.
   - Честное слово, дядя Блох, мне бы очень хотелось продолжать думать,  что
вы ошибаетесь.
   - Знаю, мальчик, знаю.
   - Вопрос в том, кто именно, - вмешалась миссис Форестер.
   Хилари воздел к небу руки, а затем спрятал в них лицо.
   - Чепуха! - громко заявила его тетя. - Не ломай комедию, Хилари.
   - Нет, Клу, ты не права. Он вовсе не ломает комедию. Это разочарование.
   - И горькое, - глухо отозвался Хилари.
   - Хотя, - продолжила миссис Форестер развивать свою  мысль,  -  наверное,
важнее, кто из них невиновен. Лично  я  считаю,  определенные  выводы  можно
сделать из заговора, включившего большинство слуг, не считая сумасшедшего.
   Тут она слегка повернула голову, чтобы глянуть через плечо на Аллена:
   - Мнение полиции таково?
   - Нет, - мягко ответил Аллен.
   - Нет?! Что вы хотите этим сказать?
   - То, что сказал: нет. Я не думаю, что слуги сговорились  убить  Маульта.
По-моему,  они  все,  за  исключением  Найджела,  посоветовались  и   решили
избавиться от тела, поскольку знали, что попадут под подозрение. Похоже, они
в этом отношении не очень ошиблись. Хотя, конечно, повели себя самым  глупым
образом.
   - Можно ли осведомиться, - очень громко произнесла миссис Форестер, -  вы
отдаете себе отчет в том, что вытекает из вашей  экстраординарной  гипотезы?
Могу ли я задать такой вопрос?
   - Разумеется, - вежливо сказал Аллен. - Пожалуйста. Спрашивайте.
   - Получается... - начала было миссис Форестер на самых повышенных тонах и
словно задохнулась.
   - Не стоит уточнять, тетушка.
   - ..нечто совершенно смехотворное, - отрывисто бросила она. -  Я  говорю:
нечто совершенно смехотворное!
   - Простите, сэр, что мне приходится  делать  это,  -  обратился  Аллен  к
полковнику, - но я вынужден просить вас провести официальное опознание.
   - Что?! О! Да, конечно. Вы.., вы хотите, чтобы я...
   - Быть может, существуют его близкие родственники,  которые  находятся  в
пределах  досягаемости?  В  таком  случае  их  следовало  бы   поставить   в
известность о происшедшем. Вы не могли бы нам помочь в  этом  вопросе?  Вам,
случайно, не известно, кто является его ближайшим родственником?
   Закономерный вопрос почему-то вызвал  странную  реакцию.  На  миг  Аллену
показалось, что у полковника начинается очередной приступ. Он побелел, затем
покраснел и при этом смотрел куда угодно, но  только  не  на  Аллена.  Затем
открыл рот, закрыл его, привстал со стула и упал обратно.
   - У него никого не было, - проговорил он наконец. -  То  есть,  насколько
мне известно. Он.., обговорил мне. Никого нет.
   - Понятно. В таком случае как его работодатель. -  Я  сейчас  оденусь,  -
сказал полковник и встал.
   - Нет! - вмешалась миссис Форестер, отошедшая наконец  от  окна.  -  Тебе
нельзя, Фред. Ты расстроишься. Я сама могу сделать это.  Я  говорю:  я  сама
могу сделать это!
   - Ни в коем случае!  -  резко  бросил  полковник  с  интонацией,  которая
заставила  вздрогнуть  его  жену  и  племянника.  -  Прошу  тебя,  Клу,   не
вмешивайся. Аллен! Я буду готов через десять минут.
   - Огромное вам спасибо, сэр. Я подожду вас в холле. Аллен распахнул дверь
перед полковником, который расправил плечи, задрал подбородок и вышел.
   - Не стоит торопиться,  -  сказал  Аллен  миссис  Форестер.  -  Церемония
терпит. Если вы действительно считаете, что опознание расстроит его...
   - Не имеет ни малейшего значения, что именно я считаю, - горько  ответила
миссис Форестер. - Он принял решение.
   И она последовала за своим мужем.



   Поскольку  тело  Маульта  сильно  окоченело,  ему  не   удалось   придать
достойного, по выражению Фокса, положения. Его просто  положили  на  стол  и
прикрыли. Когда Аллен отвернул покрывало, показалось, что Маульт как  будто,
повернув голову, беззвучно кричит на полковника и грозит ему кулаком.
   Полковник Форестер сказал "да" и отвернулся, затем вышел  мимо  постового
констебля на двор и  высморкался.  Аллен  дал  ему  некоторое  время  побыть
одному, потом тоже вышел.
   - Двадцать  пять  лет,  -  сказал  полковник.  -  Долгий  срок.  Четверть
столетия.
   - Да, - согласился Аллен. - Офицер и слуга-солдат.  Их  связывают  особые
отношения, не так ли?
   - У него были свои недостатки, но мы прекрасно понимали друг друга.
   - Пойдемте в дом, сэр. Холодно.
   - Спасибо.
   Аллен проводил полковника в библиотеку, где уже затопили камин, и  усадил
его у огня.
   - Собственно, при центральном отоплении камины и  не  нужны,  -  дрожащим
голосом произнес полковник. - Но уютно.
   Он протянул свои старческие, с выступающими венами руки к  огню  и  потер
их.
   - Налить вам чего-нибудь?
   - Что? Нет, нет, спасибо. Со мной все в порядке.  Просто..,  то,  как  он
выглядит. Как убитый в бою. Убитые  в  бою  часто  так  выглядят.  Несколько
потрясает.
   - Да.
   -  Я..,   наверное,   от   меня   потребуется   выполнение   каких-нибудь
формальностей и все такое.
   - Боюсь, что вы правы. Вам, разумеется, придется дать показания.
   - Конечно.
   - Вы, случайно, не знаете, оставил ли он завещание?
   Руки полковника на миг застыли, а  затем,  нелепо  дернувшись,  полковник
закинул ногу на ногу и опустил руки на колени, изображая спокойствие.
   - Завещание? Думаю, ему почти нечего было завещать.
   - И все же? Если кое-что было?
   - Да, конечно.
   Казалось, полковник что-то тщательно обдумывает.
   - Так вы не знаете, оставил он завещание или нет?
   - Собственно говоря,  -  ответил  полковник  напряженным  голосом,  -  он
передал мне на хранение конверт. Весьма возможно, что там его завещание.
   - Вероятно, полковник, нам придется просить позволения взглянуть на него.
Конечно, если там не содержится ничего относящегося к делу, то...
   - Да, да, да. Знаю, знаю.
   - Оно, кстати, не в знаменитом ли ящике? Долгая пауза.
   - Я.., да, наверное. Он.., у него был ключ. Я ведь говорил  вам,  не  так
ли? Забота о вещах и ключах лежала на Нем. - Вы безоговорочно доверяли  ему,
верно?
   - А, вы об этом!  -  полковник  решительно  отмел  вопрос  рукой.  -  Да,
разумеется. Абсолютно.
   - По-моему, я нашел ключ  от  вашего  ящика.  Глаза  полковника  внезапно
увлажнились.
   - Вот как? На.., нем?
   - Он был у него в кармане.
   - Можно мне будет получить его, Аллен?
   - Конечно. Только сперва нам придется проделать всякую рутинную чепуху.
   - Отпечатки пальцев? - слабо спросил полковник.
   - Да. Это действительно чистая рутина. Вряд ли там найдутся какие-нибудь,
кроме его и ваших. Но порядок есть порядок.
   - Конечно.
   - Полковник Форестер, что именно вас тревожит? Вы  ведь  встревожены,  не
так ли?
   - Разве недостаточно, - вскричал полковник со сдержанной яростью, - что я
потерял старого, преданного слугу? Я спрашиваю: разве этого недостаточно?
   - Извините.
   - Вы тоже. Дорогой мой, вы должны  простить  меня.  Я  не  совсем  владею
собой.
   - Сказать миссис Форестер, что вы здесь?
   - Нет, нет, не нужно. Никому не нужно говорить. Мне хотелось  бы  немного
побыть одному, вот и все. Спасибо, Аллен. Вы очень заботливы.
   - Тогда я удаляюсь.
   Но прежде чем Аллен успел выполнить свое намерение, дверь отворилась и  в
библиотеку вошел мистер Берт Смит, одетый, но не бритый.
   - Я пообщался с Хилли, - без всякого вступления начал  он,  -  и  мне  не
особенно нравится то, что я услышал. Выходит, вы нашли его?
   - Да.
   - Его пристукнули? Ударили насмерть, верно?
   - Верно.
   - И вы застукали трех слуг, осужденных в  прошлом  за  убийства,  которые
пытались избавиться от тела, верно?
   - Верно.
   - И вы делаете вывод, что они тут ни при чем?
   - На данной стадии расследования  у  меня  нет  оснований  полагать,  что
кто-то из них убил его.
   - Пытаетесь шутить?
   - Разве?
   Мистер Смит издал выражающее недовольство восклицание и  уселся  напротив
полковника, который, хмурясь, откинулся на спинку кресла.
   - Рад вас видеть, полковник, -  сказал  мистер  Смит.  -  Нам  всем  пора
собраться  и  потолковать.  Хилли  спустится,  когда  оглушит  свою  невесту
новостями. Он прихватит тетушку. Какие-нибудь  возражения?  -  бросил  он  в
сторону Аллена.
   - Господи! Какие тут могут быть возражения и каким, интересно, образом  я
мог бы претворить их в жизнь? Вы вольны встречаться когда  угодно.  Надеюсь,
что эти встречи позволят вам обрести хоть немного здравого смысла, а дальше,
глядишь, его прибудет настолько, что вы сможете  общаться  не  только  между
собой, но и с нами.
   - Отбрили, нечего сказать, - угрюмо буркнул мистер Смит.
   Появился Хилари в обществе миссис Форестер  и  Крессиды  в  неглиже.  Она
выглядела импозантно, красиво, но ужасно мрачно. Хилари  и  миссис  Форестер
были одеты.
   Миссис Форестер бросила пристальный взгляд на мужа и села  рядом  с  ним.
Полковник кивнул. Как показалось Аллену, сделал он это одновременно и  чтобы
успокоить ее, и чтобы избежать разговоров.  Хилари  беспомощно  поглядел  на
Аллена и остановился у огня. Крессида же подошла к  Аллену,  сделала  руками
какой-то сложный жалобный жест и медленно покачала своей прекрасной  головой
из стороны в сторону, словно пытаясь выразить нечто непередаваемое словами.
   - Я просто не могу постигнуть. Знаете? Совершенно не могу.
   - А вам и не надо, - ответил Аллен. По лицу Крессиды на миг  промелькнуло
подобие улыбки.
   - Да, наверное. Но, согласитесь.., все это как-то оглушает.
   Она  еще  раз  метнула  на  него  сочувствующий  взгляд  и,   по   своему
обыкновению, упала в кресло.
   Смит,  миссис  Форестер  и  даже  Хилари  уставились  на  нее   с   явным
неодобрением, а  полковник  Форестер  в  некоторой  растерянности  с  укором
произнес:
   - Кресси, дорогая!
   И  тут  Крессида  внезапно  повела  себя  совершенно  иначе.   Ее   глаза
наполнились слезами, губы задрожали, и она стукнула крепко сжатыми кулачками
по подлокотникам кресла.
   - Ладно, все вы! Я знаю, о чем вы думаете: мол, какая  она  бессердечная,
ужасная и противная. И прекрасно! Да, я не брожу по дому и  не  твержу  "как
жаль, что он умер"! Но это не значит, что я не думаю! Думаю! Я любила его...
Маульта. Он всегда был добр ко мне. Вы все видели смерть, не  так  ли?  А  я
нет! Никогда. Ни разу до тех пор, пока я сегодня утром не выглянула из  окна
и не увидела,  как  они  заталкивают  тело  в  машину.  Лицом  вверх.  Такое
страшное... И не надо ничего говорить! Никому  из  вас!  Нет,  Хилли,  и  ты
молчи.., пока помолчи. Вы все старые. Старые! И не понимаете  этого!  Вот  и
все. И толкуйте себе на здоровье, ради Бога!
   Все буквально оцепенели  и  только  обменивались  испуганными  взглядами.
Крессида опять стукнула по подлокотникам кресла:
   - Проклятие! Я не хочу реветь. Не хочу!
   - Дорогая!.. - начал было Хилари,  но  Крессида  затопала  ногами,  и  он
растерянно замолчал. Смит что-то неразборчиво пробормотал и откашлялся.
   - Насколько я поняла, Смит, - сказала миссис  Форестер,  -  вы  собрались
организовать нечто вроде встречи, хоть звучит это весьма нелепо. Зачем?
   - Дать нам всем возможность, - обиженно, но не очень понятно заявил Смит.
   - Чувствую, что я камень преткновения, - сказал Аллен. - Не волнуйтесь, я
ухожу.
   Полковник Форестер с некоторым трудом поднялся на ноги.
   - Прошу меня извинить, - сказал он Смиту, - но я  не  гожусь  для  всяких
собраний. Никогда не годился. С твоего  позволения,  Хилли,  я  до  завтрака
посижу у тебя в кабинете.
   - Фред...
   - Нет, Клу. У меня нет и  не  будет  никаких  приступов.  Я  просто  хочу
несколько минут побыть один, дорогая.
   - Я пойду с тобой.
   - Нет! - очень твердо заявил полковник. - Не приставай  ко  мне,  Клу.  Я
предпочитаю побыть один.
   Он направился к двери, остановился, поглядел на Крессиду, которая сидела,
прижав руку ко рту, и мягко добавил:
   - Если только, Кресси, ты не захочешь немного  погодя  присоединиться  ко
мне. По-моему, мы с тобой в  равной  степени  не  приспособлены  для  всяких
совещаний. Тебе так не кажется?
   Она оторвала руку  от  губ,  вымученно  улыбнулась  и  сделала  вид,  что
посылает полковнику воздушный поцелуй:
   - Я приду.
   Полковник кивнул и вышел из библиотеки. Аллен распахнул перед ним  дверь,
но не успел закрыть ее, как в коридоре появился Фокс. Тогда Аллен сам  вышел
к нему, прикрыв за собой дверь.  Как  обычно,  она  с  тихим  щелчком  снова
приоткрылась на пару дюймов. Фокс начал докладывать. До  слушателей  у  огня
доносились отдельные слова: "Кончили..,  гардеробной..,  ничего..,  позже..,
срочно".
   - Да, - сказал Аллен. - Хорошо.  Велите  людям  собраться  на  конюшенном
дворе. Я поговорю с ними. Пусть Бейли и Томпсон  оставят  железный  ящик  на
месте, а гардеробную открытой.  Мы  с  ними  закончили.  Полковник  Форестер
откроет ящик, когда будет готов сделать это.
   - Звонок срочный, мистер Аллен.
   - Да, конечно. Я позвоню. Идите. Аллен было двинулся с места, но  хлопнул
себя рукой по пиджаку и сказал:
   - Черт! Я забыл. Ключ от ящика?
   - У меня. Для нас там ничего.
   - Тогда, Фокс, передайте его полковнику.
   - Очень хорошо, сэр.
   - Я позвоню из гостиной. Вероятно,  на  это  потребуется  довольно  много
времени. Вы, Фокс, пока продолжайте. Соберите людей на задворках.
   - Да, сэр.
   Фокс закрыл поплотнее библиотечную дверь; Аллен спустился в холл.
   Однако он не стал звонить ни из гостиной, ни по любому другому  телефону.
Вместо этого он через две ступеньки взлетел по другой лестнице,  не  обращая
внимания на боль в левой руке, и отыскал жену в ее комнате.
   - Дорогая, стой здесь и будь как три обезьянки.
   - Боже! Какие три обезьянки?
   Аллен быстро коснулся ее глаз, ушей и губ.
   - О, понимаю. А дышать можно?
   - Можно. Слушай...
   Но он не успел сказать и половины, когда в дверь постучали. Аллен кивнул,
и Трой откликнулась:
   - Минуточку! Кто там? Дверь чуть-чуть приоткрылась.
   - Я, - шепнул Фокс. Аллен подошел к нему.
   - Ну?
   - Как овечка на бойню, - сказал Фокс.


ОКОНЧАНИЕ



   - Я собираюсь говорить о важных вещах, - начал  мистер  Смит,  -  и  буду
признателен, если вы меня выслушаете. Любые комментарии, пожалуйста,  потом.
Нам крупно повезло, что эта разболтанная дверь открылась сама  по  себе.  Вы
слышали. Он собирается звонить, а потом отправится на задний  двор  к  своей
своре. Это дает нам передышку. Прекрасно. Бог знает почему, но он  пришел  к
выводу, что твои любимчики, Хилли, ни при чем.  Следовательно,  он  метит  в
кого-то из нас. А раз так, чертовски важно, что именно мы будем говорить  на
допросах. Нет, миссис, не перебивайте! Ваш черед будет после.
   Итак. Нам известно, что Альфред Маульт был жив, когда кончил свое действо
и выкатился в окно. Мы знаем, что он был жив, когда снимал усы и бороду.  Мы
знаем, что он был оставлен живым в гардеробной. Все это мы можем подтвердить
личными наблюдениями Так. Выходит, для нас самое главное - это отчитаться за
себя с тех самых пор, как мы видели его в последний раз. Верно? В  общем,  в
таком вот русле. Дальше. Похоже, что мы все можем поручиться  за  прекрасную
обольстительницу в лице Кресси  Тоттенхейм.  Буквально  через  минуту  после
того, как Маульт закончил, она вошла в гостиную, сняв с него бороду, так что
у нее точно не оставалось времени убить его и избавиться от тела.
   - Послушай, дядя Берт...
   - Хорошо, хорошо! Я ведь и говорю, что она не могла, не так  ли?  Она  не
могла. Для Кресси это очень важно, поскольку,  сдается  мне,  она  последней
видела его в живых - разумеется, за исключением убийцы, - что  ставит  ее  в
совершенно особое положение.
   - Ничего подобного! - вставил Хилари.
   - Не дури, Хилари, - сказала ему тетя. - Продолжайте, Смит.
   - Ладно. Я перехожу к вам, миссис. Кресси вошла в гостиную, сказала,  что
Санта-Клауса разыгрывал не полковник, а Маульт, и вы помчались. Куда?
   - Разумеется, к мужу.
   - Прямо? Никуда не сворачивая?
   - Конечно. В нашу спальню.
   - Вы не заглянули в гардеробную?
   - Нет.
   - Вы можете это доказать?
   - Нет, - сказала миссис Форестер, слегка порозовев от гнева.
   - Неудачно, правда?
   - Чепуха! Вы невыносимы.
   - Ради Бога!
   - Тетя Клу, он пытается помочь нам.
   - Когда мне понадобится помощь, я скажу.
   - Она вам уже нужна, глупая утка!
   - Как вы смеете разговаривать со мной подобным образом?!
   - Дядя Берт, в самом деле!
   - А как насчет тебя, Хилли? Перейдем к тебе. Ты-то где  был?  Ах,  да.  С
Кресси в гостиной. Она рассказывала обо всем тебе и миссис,  и  вы  друг  за
другом выскочили из комнаты. Куда ты пошел?
   - Я? Искать Маульта, чтобы поблагодарить его. Я заглянул в гардеробную, в
библиотеку, поднялся наверх, а затем заглянул к дяде Блоху. Тетя Клу была  с
ним. В конце концов я вернулся к остальным в обеденный зал.
   - Вот именно, - сказал мистер Смит. - Получается,  если  Маульт  поднялся
наверх, ты, твоя тетя или твой дядя, предполагая, что у него на  самом  деле
не было приступа, - могли-таки убить его.
   -  Ну,  дядя  Берт!..  Скажем  так,  "имели  возможность".   Хорошо.   Но
возможность была и у... - Хилари замолк.
   - У кого? Я не мог. Миссис Аллен тоже. Кресси не  могла.  Мы  все  сидели
самым невинным образом за рождественским ужином и наслаждались жизнью.
   - Надо понимать, Смит, - вставила миссис Форестер, - что  твои  словесные
извержения преследуют чисто альтруистическую цель? Если ты утверждаешь,  что
сам совершенно свободен от подозрений, то к чему весь этот бред?
   - Ну разве не удивительно? - с пафосом воскликнул мистер Смит. - Разве не
поразительно?! Человек видит друзей - или тех, кого считает своими друзьями,
- в паршивой ситуации и пытается им  помочь.  А  что  он  получает?  Что  он
получает вместо благодарности, а?
   - Мы все вам очень признательны, Смит, - сказала миссис Форестер. - Но  в
этом деле есть одна деталь, которую вы, похоже, упустили.
   Тут она сделала паузу, спрятала кисти  рук  в  рукава,  как  в  муфту,  и
сложила их на животе.
   - Разве исключено, что Маульт был убит гораздо позже? Твой дядя,  Хилари,
предпочитал не замечать, что Маульт время от времени крепко выпивает. Весьма
похоже, в тот вечер он опять напился. Крессида заметила, что от  него  разит
алкоголем. После выступления он мог добавить еще,  где-нибудь  спрятаться  -
предположим, в машине, - и, таким образом, на время исчезнуть, а  объявиться
уже совсем ночью.., чтобы умереть.
   - Вы неплохо все обдумали, а? - проворчал мистер Смит.
   - Как и мистер Аллен, не сомневайтесь! - взорвалась миссис Форестер.
   - Поиски были очень тщательными, тетя Клу.
   - А в машинах смотрели?
   Хилари промолчал.
   - В таком случае, - сказала тетя, словно  получив  ответ,  -  я  не  вижу
причин исключить  вас,  Смит,  Крессиду  и  даже  тебя,  Хилари,  из  списка
подозреваемых лиц.
   - А вас? - спросил Смит.
   - Меня? Разумеется,  у  меня  была  возможность  убить  Маульта.  Правда,
непонятно зачем, но убить я могла.
   - Причем очень просто. Вы поднялись к полковнику, который  мирно  спал  в
своей кровати, услышали, как Маульт возится в гардеробной, прошли туда через
ванную и взялись за кочергу. Затем выкинули труп в окно. Да, Хилли, ты  ведь
говорил, что Винс с компанией подобрали его именно там?
   - Не думаю, что вы слышали это именно  от  меня.  Но,  судя  по  рассказу
Аллена, да.
   - Если я не ошибаюсь, то же самое, Смит, мог сделать кто угодно, - жестко
вставила миссис Форестер. - Вы говорили долго, но так ни к чему и не пришли.
Я говорю...
   - Не рычите на меня, как на мужа! - взревел мистер Смит. -  Я  следил  за
вами, миссис. Вы вели себя очень странно. Вы явно что-то скрываете.
   - Не хочу слышать ничего подобного! - закричал на него Хилари.
   - А придется, дорогой мой. Не проследил за своей тетей?  А  я  проследил.
Когда  Аллен  заговорил  об  этом  железном  ящике,  вам,  миссис,  тема  не
понравилась, а? - Мистер Смит двинулся по  направлению  к  миссис  Форестер,
угрожающе тряся толстым указательным пальцем. - А ну,  выкладывайте.  В  чем
дело? Что такое лежит в ржавой железной коробке?
   Миссис Форестер вышла из библиотеки, хлопнув дверью. Дверь, тихо щелкнув,
приоткрылась сама по себе. 2

   Ключ подошел. Он  повернулся  легко.  Замок  был  снят.  Петля  оказалась
гораздо туже. Нужен бы рычаг, однако ценой сломанных, несмотря на  перчатку,
ногтей ее тоже удалось откинуть со скобы.
   Крышка открылась под прямым углом к  ящику,  однако  все  время  норовила
упасть обратно,  так  что  пришлось  придерживать  ее  головой.  Это  ужасно
раздражало.
   Портмоне для наличных.  Заперто.  Папка  для  карт.  Матерчатые  сумочки,
затянутые у горловины красной лентой. Круглый картонный  футляр.  Манильские
конверты, помеченные "К, к Б.Ф.", "Б.Ф, к К." Очевидно, в них собраны все их
письма.
   "Рецепты", "Общая переписка", "Путешествия и, т.п.", "Разное". Документ в
большом конверте. "Нашей дорогой и любимой..." Спокойнее. Не терять  голову.
Не копаться в бумагах, а действовать методично и целенаправленно. Разумно.
   Запертая коробка, внутри что-то гремит. Украшения, которые она не надела.
Наконец, кожаная папка для документов. Тоже заперта.
   За дверью кто-то прошел. Без паники! Показалось. Все равно ключи  вынуты,
так что открыть дверь нельзя.
   Порыв немедленно уйти вместе с папкой и разобраться на досуге  был  почти
непреодолимым, однако такой поступок создал бы новые  трудности.  Знать  бы,
как справиться с этим замком! Быть может,  решат,  что  его  сломал  Маульт?
Язычок... Что если его удастся убрать.., отжать... Или лучше  сорвать  запор
совсем? Кочерги уже нет, но остались клещи с плоскими острыми  концами.  Как
раз пролезут. Да. Засунуть их поглубже и сильно нажать.
   Так!
   Дневник.  Большой  конверт.  "Мое  завещание".  Не   запечатано.   Быстро
проглядеть. Неважно. Положить назад. Скорее! Вот оно: аккуратно вскрытый  по
боку  конверт,  а  внутри   бумага.   Документ,   составленный   по-немецки,
заполненный и подписанный. Заявление, написанное рукой полковника Форестера.
Заключительные слова: "...объявить моей дочерью". Подпись: Альфред Маульт.
   Положить на место папку. Скорее! Скорее!
   Запереть железный ящик. Назад его, в гардероб. Теперь конверт. Под  халат
его и прочь отсюда.
   Она встала, задыхаясь.
   Двери отворились, и в комнате  мгновенно  очутились  люди.  Она  даже  не
успела вскрикнуть, как Аллен подошел к ней и сказал:
   - Боюсь, это все.
   И во второй раз за время их короткого знакомства  Крессида  завизжала  во
весь голос.



   -  Все  просто,  -  сказал  Аллен.  -  Мы  оставили  библиотечную   дверь
приоткрытой, чтобы дать понять, что путь свободен. Фокс вынул ключ от замка.
Крессида Тоттенхейм сказала, что идет в кабинет и с  удовольствием  передаст
его полковнику. Мы поднялись наверх,  спрятались  и  застигли  ее  врасплох.
Конечна замысел  мог  сорваться,  и  тогда  пришлось  бы  вести  бесконечные
рутинные допросы. Разумеется, о многом сказала ее первая реакция.  Она  была
ошарашена, растеряна и призналась в самых основных чертах.
   - Рори, а когда ты..?
   - Ах, это!.. Почти с самого начала. Видишь ли, получалось, что все,  если
принять за правду  ее  рассказ  о  выступлении  Маульта  вместо  полковника,
полностью обеляло ее, превращая набор улик - я имею в виду парик, одеяние  и
так далее - в сущую чепуху. А вот если предположить, что  вместо  полковника
выступала она сама, все становилось на свои места.
   Она ударила Маульта кочергой в гардеробной, очевидно, в тот момент, когда
он высматривал Винсента из окна, а тот, кстати, видел его и, согласно плану,
немедленно повез санки к фасаду.  В  этот  момент  зазвонили  колокола.  Они
заглушили все остальные звуки. Она сняла  с  тела  парик  и  костюм  друида,
который легко расстегивается по спинному шву. Ей было тем проще сделать это,
что тело повисло на подоконнике. И вовсе никаких  сложностей  с  тем,  чтобы
спихнуть его вниз.
   Труднее было спуститься по лестнице, однако она знала, что,  пока  звонят
колокола, все в доме, включая слуг, будут в библиотеке. Если бы даже кто  из
слуг и заметил ее, он не удивился бы, что она  несет  костюм  и  парик.  Она
спустилась в гардеробную, засунула за щеки два клочка ваты,  надела  костюм,
парик, бороду с усами и корону из мишуры. А также меховые сапоги  и  вязаные
перчатки полковника, которые, как вы все решили, он забыл снять. Затем вышла
во двор, где ее ждал ничего не  подозревавший  Винсент.  Потом  покружила  у
елки, вернулась в гардеробную и занялась алиби. Спустя пять  минут  она  уже
спрашивала у тебя, хорошо ли выступил Маульт, потому что ей было плохо видно
из-за спин.
   - Рори.., а где она?
   - В своей спальне, дверь в которую охраняет констебль. А что?
   - Она.., испугана?
   - Когда я оставил ее, она была в ярости. Даже  попыталась  ударить  меня.
Слава Богу, я был начеку, так что повторить номер с вазой ей не удалось.
   Аллен посмотрел на жену.
   -  Знаю,  любимая.  Твоя  способность   жалеть   соизмерима   со   шкалой
Достоевского. - Он ласково обхватил ее рукой за талию. -  Ты  прекрасна.  Не
говоря уж о том, что неприлично гениальна. Я так  и  не  смог  привыкнуть  к
тебе. За все эти годы. Странно, не правда ли?
   - Она действовала преднамеренно?
   - Нет. Это не было разбойным нападением. Скорее, импровизация. Токката. А
сейчас она перешла к фуге.
   - Но.., все шуточки.., скипидар, анонимки?
   -  Попытка  восстановить  Билл-Тосмена  против  слуг.  Она  предпочла  бы
капризную супружескую пару из Греции.
   - Бедный Хилари.
   -  Да.  Но  она  действительно  не  сахар.   Впрочем,   есть   смягчающие
обстоятельства. К ним, как ты знаешь, относят угрожающую опасность.
   - Продолжай.
   - Да, угрожающую опасность...  Я  не  знаю,  на  какой  стадии  полковник
Форестер почувствовал себя, согласно кодексу чести, обязанным вмешаться.  Из
документов, которые хранились в проклятом железном ящике, следует,  что  она
была дочерью Маульта и немки, умершей родами, а  также,  что  именно  Маульт
отважно спас жизнь  полковнику,  оставшись  навеки  обезображенным,  каковое
обстоятельство он мучительно переживал. У Маульта были средства,  включающие
неплохое наследство родителей, владевших табачной  лавкой,  его  собственные
сбережения - зарплату военного и слуги. Полковник всю жизнь чувствовал  себя
перед ним в неоплатном долгу. Вот так. А Маульт, как многие из  его  класса,
был отъявленным снобом. Он захотел, чтобы его обожаемая дочка была воспитана
"настоящей леди". Чтобы об этом позаботился полковник. А самому ему хотелось
наблюдать за этим процессом только издалека, совершенно анонимно,  оставаясь
гораздо ниже на социальной лестнице. Так оно и было до тех пор, пока  время,
как водится, не принесло горькие плоды. Хилари  Билл-Тосмен  встретил  ее  в
доме своих дяди с тетей и решил, что она  вполне  годится  На  роль  хозяйки
Холбедза,  поскольку  соответствует  всем  необходимым  параметрам,  включая
заодно и его личные вкусы.  Фамилия  "Тоттенхейм",  например.  Исключительно
хороша, просто идеальна.
   - Разве? Впрочем.., да. А почему Тоттенхейм?
   - Я спрошу у полковника, - пообещал Аллен.



   - Маульт, - начал полковник, - был  страстным  приверженцем  Рыцарства  с
большой буквы. Потому он и выбрал такую фамилию.
   - Нас это совершенно не волновало, - вставила  миссис  Форестер.  -  Фред
пытался предложить Болтон или Вулфхемптон, однако Маульт никогда не слышал о
них. Она стала Тоттенхейм.
   - Что же вызвало кризис? - поинтересовался Аллен.
   Полковник скорбно уставился в пространство.
   - Расскажи, Клу.
   - Помолвка. Фред.., мы оба чувствовали, что  не  можем  позволить  Хилари
жениться, основываясь на фальшивых притязаниях. Она  наговорила  ему  всякой
чепухи...
   - Подождите. Так она знала?..
   - Нет, конечно, нет! - хором запротестовали супруги. - Она знала  только,
что она сирота без всяких родственников.  -  Такова  была  договоренность  с
Маультом,  -  продолжил  полковник.  -  Она  выросла  с   этим   убеждением.
Разумеется, когда она гостила у нас, он видел ее.
   - Глаз не сводил, - вставила миссис Форестер. - Водил в зоопарк...
   - ..на "Питера Пэна" и так далее, -  подхватил  полковник.  -  Боюсь,  он
позволял  себе  забываться  и  забил   ей   голову   всякими   сказками   об
аристократах-родителях и тому подобное.
   Впрочем, вскоре выяснилось, что Крессида и сама  вообразила  о  себе  Бог
знает что, а когда в полной мере  проявилась  склонность  Хилари  к  военной
аристократии, постаралась представить себя во всем блеске.
   - Видите ли, - расстроенно сказал полковник, -  Хилари  придает  огромное
значение подобным вещам. И она, надо признать, не без причины,  решила,  что
когда он узнает о ее происхождении, то  посмотрит  на  их  знакомство  более
серьезно. Я целиком и полностью виню себя, но  когда  она  не  отступила  от
своего плана, я велел ей выкинуть всю чушь из головы  и,  боюсь,  зашел  еще
дальше.
   - Он сказал ей, - пояснила миссис  Форестер,  -  разумеется,  не  выдавая
Маульта,  что  она  действительно  из  военной,  но  совершенно   ничем   не
примечательной семьи. Ну а она.., она же быстра на выводы, вы  знаете..,  на
основании каких-то его слов она решила, что рождена вне брака. Фред  сказал,
что бесчестно выходить замуж за Хилари, оставив  его  в  заблуждении..,  что
если он действительно любит ее, никакая правда не послужит препятствием.
   - Я предупредил ее, - сказал полковник и умолк.
   - Что если она не скажет, скажете вы? Глаза у полковника  стали  похожими
на чайные блюдечки.
   - Да. Именно так я и сказал. Откуда вы знаете?
   - Догадался, - солгал Аллен.
   -  Да?  -  произнесла  миссис  Форестер  после  долгого  молчания,  кинув
выразительный взгляд на стенной шкаф.
   Полковник беспомощно всплеснул руками.
   - Самое ужасное, я никак не могу  заставить  себя  признать,  что  она..,
она...
   Он  поднялся  и  подошел  к  окну.   Миссис   Форестер   сделала   Аллену
предостерегающую гримасу.
   - Что когда она ударила Маульта, то  принимала  его  за  вас?  -  спросил
Аллен.
   Полковник кивнул.
   - Поверьте мне, - сказал Аллен, подходя к нему,  -  этого  не  было.  Она
знала, что бьет Мальта. Поверьте!
   Полковник пораженно уставился на него.
   - Но... Я... Конечно, это несколько  утешает.  Конечно.  Но...  Маульт...
Почему именно моего бедного Маульта? Зачем ей?.. Нет! Не говорите! Я не хочу
знать.



   Аллен не стал ничего говорить полковнику. Он сказал это Хилари.
   Он, Хилари и Трой (добившаяся разрешения мужа после  долгих  упрашиваний)
сидели в кабинете. Полицейские, кроме шофера Аллена, покинули дом, а с  ними
Крессида и ее отец, Альфред Маульт.
   Снова, как в произведении плохого  символиста,  показалось  солнце.  Снег
таял.
   - Понимаете, она так красива, - сказал Хилари Трой. - Думаю, именно это и
обмануло  меня.  То  есть  все  ее  выходки  и  довольно  скучная   болтовня
сглаживались в моих глазах внешней привлекательностью. Они даже казались мне
трогательными, а точнее, вовсе меня не трогали.
   В  уголках  его  рта  появилась  та  самая  тень  улыбки,  которую   Трой
запечатлела на портрете.
   - Конечно, все это ужасно,  и  я  в  некотором  роде  совершенно  сражен.
Честное слово, сражен. Но.., насколько я понял дядю Блоха и  тетю  Клу,  она
наговорила мне кошмарной лжи. Мол, "Тоттенхейм" и тому подобное.
   - Она знала, что вы очень серьезно смотрите на подобные вещи,  -  сказала
Трой.
   - Разумеется. Я дикий сноб.  Правда,  может,  и  не  очень  дикий,  но...
Маульт?! Ее папа!
   - Про Маульта она не знала, - сказал Аллен.
   - Когда же она узнала? - бросил Хилари. - Или она.., она созналась?
   - Она сказала вполне достаточно. Она знала, что документы, касающиеся  ее
родителей, хранятся в железном ящике. Полковник сказал  ей  об  этом,  когда
объявил, что вы должны знать о ее происхождении. Она выбрала  момент,  когда
полковник должен был ждать ее внизу,  а  остальные  собраться  вокруг  елки,
чтобы взломать ящик кочергой. Маульт, который показывал полковнику,  как  он
выглядит в костюме и парике, вернулся в гардеробную и  застиг  ее  на  месте
преступления. Апофеоз. Он был пьян, возбужден и  сказал  ей.  Дом  заполнили
колокола, Маульт выглянул из окна, чтобы найти Винсента, и она  ударила  его
кочергой.
   - Значит,  непредумышленно?  -  быстро  спросил  Хилари.  -  Без  заранее
обдуманного намерения? Чисто рефлекторно? Да?
   - Можно сказать и так.
   - Хоть это хорошо. И, слава  Богу,  никаких  черных  замыслов  по  поводу
несчастного дяди Блоха.
   Аллен промолчал. Сейчас  явно  не  стоило  говорить  о  картонке  в  окне
полковника и исчезновении с привычного места его таблеток.
   - Полагаю, - сказал он вместо этого, -  защита  постарается  свести  срок
заключения до минимума.
   - А сколько?..
   -  Трудно  сказать.   Она   вообще   может   вывернуться.   Хилари   явно
переполошился.
   - Ну, скорее всего не совсем, - успокоил его Аллен.
   - Вы, пожалуй, скажете, - проговорил Хилари, помолчав, - что  мои  бедные
Винсент и компания пособничали?
   - В некотором роде да.
   - Понятно. Но ведь, - сбивчиво затараторил Хилари, - совсем разные вещи -
набирать слуг из "однодельщиков" или...
   Тут он слегка покраснел и замолчал.
   - Нам пора, Рори, - сказала Трой.
   Хилари рассыпался в благодарностях, восторженных восклицаниях  по  поводу
портрета, извинениях и пожеланиях счастливого пути.
   Когда они уезжали, Хилари величественно стоял под входной аркой,  залитый
бледным солнечным светом. Неподалеку виднелись фигуры  Мервина  и  Казберта,
которые помогли уложить багаж. В последний момент  к  Хилари  присоединились
мистер Смит и Форестеры. Трой помахала на прощание.
   - Можно куда-нибудь уехать на уик-энд, - предложила она.
   - А знаешь, что чуть было не сказал Хилари? - спросил ее муж.
   - Что?
   - Что когда она выйдет, она вполне подойдет для Холбедза.  Разумеется,  в
ином качестве. Например, как горничная.
   - Рори!
   - Готов биться об заклад, - сказал Аллен. 

Популярность: 11, Last-modified: Sun, 28 Jul 2002 08:34:11 GmT