---------------------------------------------------------------
     © Copyright Винс Флинн, 1997
     © Перевод с английского: Елена и Михаил Генины
     Date: 26 Mar 2015
---------------------------------------------------------------

        Vince Flynn "Term Limits"
        POCKET BOOKS, 1997

     





     Винс  Флинн  (Vince  Flynn)  является  одним  из  наиболее  продаваемых
американских авторов жанра политического триллера.
     Он родился 6  апреля  1966 года  в Сент-Пол, Миннесота. После окончания
академии Сент-Томаса  в 1985  году  поступил в Университет  св. Фомы.  Начал
работать  как  менеджер  по  продажам  в  компании  быстрого   питания.  Но,
проработал Флинн там недолго,  в 1991 году был принят в офицерскую школу для
последующей  службы  в  ВВС США.  Но,  буквально за неделю  до  отъезда  был
отстранен от занятий с диагнозом дислексия (неспособность к чтению).
     Желая победить болезнь, Флинн много читает и конспектирует прочитанное.
Чтение носит беспорядочный характер, поэтому Хемингуэй соседствует с Клэнси,
а Толкиен с Ладлэмом, но любимым жанром становится -- шпионский роман.
     Его  привычка  конспектировать  перерастает  в работу  над  собственным
романом, который Флинн издает самиздатовским способом. Спустя несколько  лет
права на издание его  романа Term  Limits ограниченно  покупает издательство
Pocket Books,  а сам  роман  в  течение нескольких недель держится  в списке
бестселлеров в Нью-Йорк Таймс. Последующие  романы Transfer of Power (1999),
The Third Option (2000), Separation of Power (2001) также  входили в  список
бестселлеров Нью-Йорк Таймс (Separation of  Power даже занимал  7-ое место).
Уровень  описания  некоторых  деталей  в  романах   обеспокоил  Министерство
энергетики  США  в  плане  секретности  сведений,   обеспечивающих   ядерную
безопасность. Также  об этом были информированы ФБР и Секретная служба  США.
Флинн написал  шесть бестселлеров, изданных  Atria Books и заключил контракт
еще  на  четыре. Вспоминая  свой  нелегкий  выбор  между  карьерой агента по
недвижимости и началом карьеры писателя, он говорил, что очень счастлив, что
сделал правильный выбор, хотя в то время многие считали его сумасшедшим. Все
романы Флинна,  кроме первого  объединены  сквозным  героем - Митчем  Рэппом
(Mitch Rapp), который больше напоминает героя крутого детектива, а поскольку
он  регулярно  использует  ненормативную  лексику  и  обсуждает  сексуальные
вопросы,  серия книг рекомендована  для  взрослой аудитории. Действия агента
ЦРУ  сосредоточены на защите  безопасности США от различных террористических
угроз. В  2008 году Флинн согласился продать права на экранизацию романов  о
Митче  Рэппе. В августе 2010 Флинн подписал соглашение о написании двух книг
новой серии совместно с Брайаном Хэйгом, полковником в отставке Армии США. 1
февраля 2011 в своем обращении к поклонникам его творчества он объявил,  что
проходит курс лечения ракового заболевания III стадии.
     Винс Флинн умер в июне 2013 года.



     ВЕРНУТЬ АМЕРИКУ ...
     ПО ОДНОМУ ПОЛИТИКУ В ЕДИНИЦУ ВРЕМЕНИ.


     Что было бы, если  бы американским политикам пришлось держать ответ  за
нарушенные  обещания?  Заплатили  бы  они  сполна  по  счетам за  невиданную
коррупцию? Винс Флинн приводит леденящий душу сценарий Вашингтона в осаде  в
провокационном,  как  бы  на кончике  ножа,  политическом триллере, занявшем
видное место в списке национальных бестселлеров.
     В  одну  страшную  ночь трое  наиболее  могущественных  политиков  были
казнены  с  беспристрастностью  хирургов.  Их убийцы, исчезающие без  следа,
оставляют  шокирующий  ультиматум  американскому  правительству,  а  именно:
избавьте  страну от мелкой межпартийной грызни и  верните власть  народу.  В
противном  случае, не  ждите пощады.  Никто,  предупреждают  они,  не  может
считать себя в безопасности, даже сам Президент. Объединенные силы ФБР и ЦРУ
выясняют, что убийцами являются элитные военные коммандос, но никто не знает
наверняка,  кто они, и  когда  нанесут свой следующий удар. Только у  Майкла
О'Рурке,  бывшего  морского пехотинца недавно  ставшего конгрессменом,  есть
ключ к разгадке: события из его прошлого со взрывоопасными последствиями для
будущего страны...
     Комбинируя реализм с вымыслом, Винс Флинн показывает Американский идеал
- правительство народа - в экстремальных ситуациях.

     Тому Кленси, Роберту  Ладламу,  Леону Урису, Джею  Р Толкину и  Эрнесту
Хемингуею посвящаю  за то, что  они  вдохновили меня воплотить в  жизнь  мои
мечты.







     Когда я ставил перед собой задачу написать книгу "Срок у власти", то не
подозревал,  как много  людей примут участие, вкладывая в  ее  создание свое
драгоценное  время  и  творческие  силы.  Приношу  благодарность  всем,  кто
оказывал мне дружескую помощь, делясь своими знаниями и опытом.
     Дэн Макквилан, Пол Лукас, Лиз Трейси, Майк Фадден, Кристин Огара, Джуди
Одонелл,  Мэтью Отул, Том иВалери Трейси - спасибо  вам за то, что направили
меня в нужное русло.
     Сюзи  Монкур,  благодарю  Вас  за  ценные советы  и  огромную  помощь в
издательском  процессе. Джин Нейденбах и мой брат Кевин - спасибо за то, что
обеспечивали меня свежими материалами. Моего доброго  друга Дэйва Ворча хочу
поблагодарить за  присущий ему юмор и  талант  фотографа. Майк Андрюс,  Майк
Диксон, Мэт Михальский, и Дэйв, Дон и Мэри из Стэнтона - спасибо всем вам за
огромный  энтузиазм  и помощь.  Тереза Макфарлэнд  и Морин Кахилл,  вам  мой
низкий поклон за веру и моральную поддержку.
     Кроме того,  я  многим  обязан  книжным  магазинам, средствам  массовой
информации  и читателям Миннесоты за помощь  и поддержку. Ваши положительные
отзывы вдохновили меня повысить творческую планку моих последующих книг.
     Также хочу поблагодарить агентов ЦРУ, ФБР и  персонал  бывшего Спецназа
за то, что они нашли время посвятить меня в специфику своей  нелегкой службы
на благо страны. Я бы не смог ничего  сделать без вас. Особая  благодарность
Вам,   Дик   Марцинко,   легендарному    бывшему   офицеру   военно-морского
подразделения Морские Котики, за то, что уделили мне время и дали неоценимые
советы.
     Безусловно, в мире острой конкуренции в сфере  книгоиздательства города
Нью-Йорка,  невозможно  обойтись без  высококвалифицированного литературного
агента и хорошего издателя. Мне повезло с обоими.
     Моему агенту Слоуну Харрису  и Насоану Шефтель-Гомезу из Международного
Креативного Управления заявляю: вы лучшие  из лучших.  Эмили  Бестлер и всем
прочим из издательства Покет Букс - признаюсь,  мои мечты сбылись  благодаря
вам.
     И,  наконец,  я  хотел  бы выразить  благодарность моим родителям. Ваши
поддержка и любовь сделали невозможное возможным.

     Винс Флинн

     ... Правительства  созданы   для   людей,   наделяющих   их   властными
полномочиями ради благополучия управляемого ими общества.  И,  если любая из
форм  Правительства становится  деструктивной, народ  имеет право  свергнуть
такие Правительства и создать  новые...  Это священное право  людей,  это их
Обязанность  сбросить  с   себя  такие  Правительства  и  обеспечить   новое
Представительство во имя будущей безопасности.

     Томас Джефферсон
     Декларация Независимости.





     Среди леса,  погружённая  в  темноту, одиноко стояла  старая деревянная
хижина. Ставни окон  были  закрыты,  и на крыльце неподвижно лежала  собака.
Тонкая струйка дыма  поднималась из печной  трубы, и ее  уносило  на  восток
через  малонаселенную территорию штата Мэриленд по направлению к Вашингтону.
В домике перед камином молча сидел человек, подбрасывая в жаркую топку пачки
бумаг.
     Эти  бумаги  были результатом  кропотливой методичной работы нескольких
месяцев.  Каждая  страница  являлась  результатом  труда,   затраченного  на
подготовку  разведывательных  материалов,  глубоко  засекреченных  файлов  и
локальных карт местности вокруг столицы. Человек знал расписание полицейских
патрулей,  время доставки  почты,  кто и когда любил бегать  рысцой, и,  что
наиболее важно, где ночевали его будущие жертвы, и когда они просыпались.
     Со своей командой он месяцами  изучал их привычки,  терпеливо просеивал
информацию о том, что  из их рутинных занятий можно использовать  в качестве
слабого звена -  момент наибольшей  уязвимости. Он  протянул сильные  руки к
огню, едва не  прикоснувшись  к пламени. Раскрыл  ладони и затем  сжал их  в
кулаки. Люди, на которых он работал, отправляли его в самые отдаленные места
планеты с  целью  убийства  лиц, представлявших  опасность для  национальной
безопасности США.
     Он потерял счет тем, кого убил  во имя безопасности своей страны. Он не
пытался  сознательно  блокировать свою  память, просто ему было  неинтересно
заниматься подсчетами. Каким бы большим не было число его жертв,  он никогда
не  жалел  убитых. То были  бесчестные злодеи-психопаты  -  убийцы  невинных
людей.
     Высокий  человек, сидящий  у  камина  был  киллером  убийц, экспортером
смерти,  обученный и экипированный правительством  Соединенных  Штатов.  Его
короткие светлые  волосы  блестели, и он все глубже  и глубже погружал  свой
взор  в  пламя  камина, который  как будто  завораживал своими  причудливыми
бликами.  Завтра ему предстояло  совершить первое в  его  жизни убийство  на
американской земле. Уже были выбраны места,  время и цели. Курс американской
политики менее чем за сутки должен был измениться навсегда.


     Солнце взошло над  Вашингтоном, отмечая начало длинного  трудового дня.
Через двадцать четыре часа, после голосования в Сенате, Президент должен был
подписать  годовой  бюджет,   и  весь   город  буквально  стоял   на   ушах.
Конгрессмены, сенаторы, бюрократы всех мастей, а также лоббисты проталкивали
свои  планы поправок, одни желая отменить, другие, наоборот, добавить что-то
в статьи бюджета. Подсчет голосов был почти завершен, и  лидеры обеих партий
оказывали сильное давление  на  своих членов  в целях  укрепления  партийных
позиций.
     Никто из  них  не  оказывал  большего  давления, чем  Стю  Гаррет,  шеф
президентской  администрации. Было почти девять  утра, и  Гаррет  готов  был
взорваться от возмущения. Он стоял в Голубой Комнате Белого Дома,  наблюдая,
как Президент читает  группе малышей  из детского сада  "Шалтай-Болтай". Его
негодование возрастало с каждой  секундой.  Гаррет  убеждал  Президента, что
групповое фото с детьми суть нонсенс, в то время как пресс секретарь  Белого
Дома Энн Монкур  убеждала Президента в обратном.  Для Гаррета было нетипично
даже в самом малом  проиграть кому бы  то ни было. Но  Монкур сумела убедить
Президента, что в беспощадной битве за бюджет эта акция может стать неплохим
пиаром  для него,  поскольку  выставляла  его в  выгодном свете  над грязной
политической возней Вашингтона.
     Весь последний месяц Гаррет работал  как проклятый, стремясь заполучить
дополнительные  голоса, необходимые  для принятия бюджета.  Если не  удастся
принять этот бюджет, их шансы на переизбрание Президента будут намного хуже.
Подсчет голосов был  близок  к завершению,  но у него имелся в запасе план в
последнюю минуту вытащить из рукава козырную карту. Единственное, что сейчас
было необходимо,  это  вернуть  Президента в  его кабинет, сделать несколько
важных звонков,  а  не позволить ему  оставаться  в Голубой комнате, ублажая
детишек всякими там стишками.
     По укоренившейся в Белом Доме традиции любое событие начиналось немного
позже расписания, и  вот  теперь  опоздание  перевалило  за полчаса.  Гаррет
посмотрел на часы уже в десятый раз за  последние пять минут и  решил, что с
него хватит.  Повернувшись  влево,  он уставился  на  Энн  Монкур,  стоявшую
немного поодаль. Гаррет протиснулся между стеной и рядом других  сотрудников
Белого  Дома и направился к Монкур. Приблизившись,  он прижал ее  к стене, и
сказал ей прямо в ухо:
     - Это глупейшая вещь, которую ты  придумала. Имей в  виду, если  завтра
бюджет  будет  торпедирован,  тебе  крышка.  Этот  цирк  уже  перевалил   за
пятнадцать  минут  от положенного по  расписанию.  Я сейчас иду  в  Овальный
Кабинет, и если он не появится  в нем через  пять  минут, я вернусь  и лично
вышвырну твою задницу на улицу.
     Монкур выдавила  улыбку и постаралась казаться спокойной.  Оглянувшись,
она обнаружила,  что  сотрудники и несколько представителей прессы наблюдают
за ними. Она несколько раз кивнула головой и с облегчением вздохнула,  когда
Гаррет  отошел  от  нее и  направился  к двери.  Очевидно,  Монкур могла  не
считаться  с этим старым шефом президентской администрации. Попросту говоря,
она считала его занозой, мешающей работе.

     Майкл О'Рурке целенаправленно двигался  по коридору  здания Кэннон Хауз
Оффис. Было девять с небольшим утра, и в здании  было полно  народу. О'Рурке
избегал  встретиться взглядом  с кем-либо из-за боязни быть остановленным. У
него было плохое  настроение. О'Рурке не любил Вашингтон;  честно говоря, он
его ненавидел. Пройдя коридор до середины,  он вошел к себе в офис и  закрыл
за собой дверь.
     Здесь собрались  пять человек в темных костюмах. Они пили кофе. О'Рурке
взглянул  на свою секретаршу, но не  успела  она что-либо сказать,  как  все
пятеро окружили его.
     -  Конгрессмен О'Рурке,  не  могли  бы вы  уделить  мне немного  вашего
драгоценного времени? Мне бы всего пять  минут, умолял человек,  стоявший  у
двери.
     Другой, коротышка, пробился к Майклу.
     - Конгрессмен,  я  хотел бы  поговорить  с  Вами  о  том, что  будет  с
фермерами  вашего округа, если Вы не  отдадите свой  голос  за президентский
бюджет.
     Тридцатидвухлетний конгрессмен поднял руки вверх.
     - Джентльмены,  вы напрасно тратите свое время. Я  уже принял решение и
не  собираюсь голосовать  за президентский  бюджет.  А  сейчас,  буду крайне
признателен, если вы покинете офис. Меня ждет работа.
     Группа начала  выражать протест, но О'Рурке распахнул дверь и  выставил
протестующих в коридор. Все пятеро похватали свои портфели  и направились на
поиски другого конгрессмена, рассчитывая на получение желаемой информации.
     Один из  упорных лоббистов  возвратился в кабинет и  попробовал зайти с
другой стороны.
     - Конгрессмен, я разговаривал со своими людьми из Вашего  округа, и они
сказали, что  у Вас многие фермеры  ждут  субсидий  по случаю потери урожая,
которые  Президент  предлагает  в  проекте  бюджета.  Лоббист  ждал  реакции
О'Рурке, но ее не последовало.
     - Имейте в  виду, что в  случае, если бюджет не будет принят, я не буду
голосовать за Вас на следующих выборах.
     О'Рурке взглянул на человека и указал ему пальцем на дверь.
     - Не мешайте мне работать,
     - сказал он.
     Учитывая приближающееся голосование, посетитель  не  пожелал так просто
сдаться.
     - Мистер О'Рурке, в случае,  если вы проголосуете против президентского
бюджета, Американской Фермерской Ассоциации не останется ничего другого, как
поддержать вашего оппонента в будущем году.
     О'Рурке покачал головой и сказал:
     -  Неплохой ход, но я не собираюсь выдвигать свою кандидатуру на второй
срок. -
     Помахав  рукой  на  прощание,  молодой  конгрессмен  распахнул дверь  и
захлопнул ее перед носом  лоббиста. О'Рурке  повернулся лицом к  секретарше,
Сюзан Чамберс.
     Она улыбнулась и сказала:
     - Простите, Майкл. Я говорила им, что у Вас все расписано  на ближайшее
время, но они настаивали, чтобы Вы выслушали их.
     - Не стоит извиняться, Сюзан, -
     Майкл покинул приемную и направился в свой кабинет. Он положил портфель
на стул возле письменного стола и  взял пачку розовых листков с телефонами и
именами звонивших. Повернувшись к двери, спросил:
     - Тим еще не появился?
     - Нет.
     - Он звонил?
     - Да. Он сказал, что у  Президента нет оснований финансировать  за счет
бюджета Рурал Электрификайшен Администрайшен, в связи с чем,  Тим собирается
закончить  несколько  неотложных дел и будет около часа дня. Тим О'Рурке был
на два года моложе брата Майкла и являлся шефом его сотрудников.
     - Рад, что все настроены по боевому.
     Сюзан встала и вошла в кабинет босса.
     - Майкл, мы реалисты. Я преклоняюсь перед тем, что Вы стремитесь делать
верные  шаги,  но  проблема в том, что такие,  как Вы, не способны завоевать
Вашингтон.
     - Что ж, Сюзан, благодарю за такое признание.
     Сюзан посмотрела шефу прямо в глаза.
     - Майкл, Вы снова где-то напились прошлой ночью?
     О'Рурке кивнул.
     - Эта холостяцкая  жизнь погубит Вас. Отчего бы Вам не сделать из Вашей
очаровательной подружки порядочную женщину?
     О'Рурке  слышал это  от всех и прежде, но в его планы  женитьба пока не
входила.  Может  быть  позднее,  через  год...после  того,  как  он  покинет
Вашингтон. Со вздохом он опустил глаза:
     - Сюзан, я - ирландец.  У  нас традиция  жениться позднее других. Кроме
того, я не уверен, что она согласиться на брак со мной.
     - Это неправда, и Вы это знаете. Она обожает Вас. Это я  говорю вам как
женщина. Я же вижу, как  она смотрит на Вас своими карими глазами. Вы - тот,
кто ей нужен, поэтому не портите себе жизнь. Таких, как она, не так-то много
вокруг.
     Чамберс слегка шлепнула его по животу.
     -  Надеюсь, Вам в  голову  не  приходила мысль, что Вы будете объявлены
самым видным женихом Вашингтона.
     О'Рурке нахмурился и покачал головой.
     - Очень смешно, Сюзан.
     Чамберс повернулась и, смеясь, вышла из кабинета.
     -  Рад, что тебе это  все доставляет удовольствие,  Сюзан. Не  соединяй
меня ни с кем. В полдень у меня назначена встреча,  и до тех  пор прошу меня
не беспокоить.
     - А что, если позвонят дед или Лиз?
     - Я для всех занят. Не желаю, чтобы меня беспокоили.
     О'Рурке закрыл дверь и уселся за рабочий стол.





     Войдя в свой офис, Президент обнаружил Гаррета  и директора по вопросам
бюджета,  Марка  Диксона, на  диване  возле  камина.  Они  горячо  обсуждали
предстоящее голосование, пытаясь определить кандидатуры тех,  кого следовало
бы  переманить  на свою сторону. Стивенс знал, что глава его администрации в
плохом  настроении,  но  у  него не  было сил  спорить с  ним. Он  решил  не
усугублять ситуацию, а просто выполнять распоряжения. Подойдя к ним, Стивенс
скинул куртку на другой диван и хлопнул в ладоши:
     -  Хорошо, Стю, я в твоем распоряжении на весь день. Только  скажи, что
ты хочешь, чтобы я сделал.
     Кивком  головы  Гаррет  пригласил  босса  присесть.   Гаррет  и  Диксон
находились здесь с шести  утра,  занимаясь подготовкой окончательных списков
потенциальных сторонников.  Имея в  запасе всего один день,  они располагали
209  голосами. У оппозиции было 216 голосов, и десять  конгрессменов ещё  не
определились. У Гаррета был лист бумаги с двумя подзаголовками: КОЛЕБЛЮЩИЕСЯ
и  ВОЗМОЖНЫЕ  ПЕРЕБЕЖЧИКИ. Десять имен располагались в колонке колеблющихся,
шестеро в подзаголовке возможных перебежчиков.
     Обе колонки сокращались по мере приближения сроков голосования.
     - Итак, Джим, вот какую ситуацию мы имеем на сегодняшний день.
     Никто, кроме Стю Гаррета не смел обращаться фамильярно с Президентом.
     - Мы  должны  утрясти все за  сегодняшний  день. Бэссет и Козловски  на
Капитолийском  холме  играют в хорошего и  плохого полицейских  с  теми, кто
занимает  выжидательную  позицию.  К  полудню  мы  попытаемся  заставить  их
запаниковать. (Том Бэссет был  Спикером Палаты  Представителей Конгресса,  а
Джек Козловски - главой финансовой комиссии Конгресса).
     - В состоянии ли мы сделать это? -
     задал вопрос Президент.
     Гаррет откинулся в кресле, заложил руки за голову и улыбнулся.
     - Том Бэссет  в одиннадцать часов встречается с конгрессменом Муром,  а
по окончании встречи Фрэнк Мур объявит о своей поддержке бюджета.
     - И во сколько это нам обойдется? -
     спросил Диксон.
     - Всего лишь около десяти миллионов.
     - Ребята, вы собираетесь прикупить Фрэнка Мура за десять миллионов? Для
него это же это, как мелочь на карманные расходы.
     Президент покачал головой.
     - Как вам удастся заставить его удовлетвориться такой ничтожной суммой?
     Гаррет расплылся улыбкой.
     - Мы  наняли кое-кого не  из наших,  чтобы те помогли  ему взглянуть на
вещи другими глазами.
     - Каким образом?
     Гаррет выдержал длинную паузу и спокойно ответил:
     - Артуру  Хиггинсу удалось  устроить небольшую  фото  сессию.  Получили
несколько шокирующих  снимков  нашего  конгрессмена и небезызвестной молодой
женщины.
     Артур Хиггинс.  Во всем Вашингтоне не  было более загадочной  личности.
Стивенс со всей  серьезностью  задался вопросом, а в его  ли интересах знать
подробности?  Артур  Хиггинс был зловещей  и  легендарной  фигурой  в высших
кругах власти в Вашингтоне и  многих иных столицах мира. Более сорока лет он
возглавлял  самое засекреченное подразделение ЦРУ. Официально ни он сам,  ни
его  департамент не  существовали.  Хиггинс  был  создателем  и  контролером
наиболее деликатных и опасных разведывательных  операций со  времен холодной
войны. Несколько  лет  назад  в результате  жаркой борьбы за  власть  он был
уволен  из ЦРУ.  На что он тратил время и  как применялись его таланты с тех
пор - об этом можно было только шептаться за закрытыми дверями.
     Стивенс оторвался от чтения документов и сказал:
     - Вы что, собираетесь шантажировать Фрэнка Мура?
     Гаррет улыбнулся и ответил:
     - Несомненно.
     - Должен ли я быть в курсе деталей?
     - Нет.-
     Гаррет покачал головой.
     -  Главное, верьте мне, что Муру не остается никаких шансов,  кроме как
согласиться играть за нас.
     Стивенс мрачно кивнул и ответил:
     - В следующий  раз я  бы  предпочел, чтобы меня заранее вводили  в курс
дела.
     - Понятно.
     После непродолжительного молчания Гаррет переключил внимание на текущую
задачу.
     -  Джим, мне  нужно, чтобы  ты поработал  с парочкой этих потенциальных
перебежчиков.  Наши  сотрудники  прощупывают их ребят и,  по-моему, двое  из
шести отдадут нам свои голоса, если мы пообещаем не поддержать их оппонентов
на будущих выборах.  Из десятка  колеблющихся и шести возможных перебежчиков
мы должны получить, по крайней  мере, девятерых.  В противном  случае бюджет
будет похоронен, а это значит, что нам всем придется  распрощаться  с нашими
должностями в будущем году.
     -  А  как насчет  возможных  перебежчиков  с  нашей  стороны?-  спросил
Президент.
     Гаррет подался вперед.
     - Не  стоит волноваться  на сей счет. В случае,  если кто-либо из  этих
недомерков  выйдет  из  строя,   Козловски  оставит  их  округ  без  единого
федерального пенни. Мы не потерпим предателей в своих рядах.
     Джек Козловски числился главой финансовой комиссии  Конгресса, и помимо
этого  был шефом комитета по конфликтам. Был всем известен и  вызывал  страх
всех, как наиболее жесткий игрок в округе Колумбия.
     - От тебя  требуется всего лишь несколько  добрых  отеческих звонков по
домашним телефонам паре тех  самых упрямых конгрессменов.  Надо сказать  им,
как важны их голоса лично тебе и, соответственно,  стране. Может быть,  даже
стоит пригласить их сюда на ланч.
     Такое предложение вызвало гримасу на лице Президента, но Гаррета она не
смутила, и он продолжал:
     - Джим, знаю, что ты не любишь иметь дело с простыми людьми, но если ты
не сумеешь  переманить  парочку  этих  ребят на нашу сторону, тебе  придется
лизать много отвратительных задниц в период выборов.
     Гаррет выдержал  паузу,  давая  Президенту  время,  напомнившее  ему  о
неприятных моментах кампании по избранию на президентский пост.
     - Если все пойдет гладко с Муром, в чем я практически не сомневаюсь, то
хочу устроить пресс конференцию  в полдень. На  ней я постараюсь припереть к
стенке всех этих ребят. Во время пресс конференции я хочу, чтобы ты выступил
с жалобой на  блокировку бюджета со стороны Конгресса.  Скажи  им,  что не в
состоянии  поправить экономическое  здоровье страны, если они не проголосуют
за твой  вариант бюджета.  Эту рутину  знаешь  и без меня.  Вчера  вечером я
написал твою речь, и после того, как ты сделаешь пару звонков, я хочу, чтобы
мы вместе ее проработали.
     На самом деле Гаррет не  писал  никакой речи. Это было делом одного  из
его  подчиненных, но  Гаррет  предпочитал  присваивать заслуги  только  себе
одному.
     - А как он,  по-вашему, должен отвечать, если журналисты будут задавать
вопросы о покупке нами голосов? -
     спросил Диксон.
     -  Просто отрицай. Скажи им, что несколько конгрессменов остро  ощущают
свою  ответственность  перед  избирателями  своих   округов,  нуждающихся  в
конкретной  финансовой помощи  со  стороны правительства.  Отрицай, отрицай,
отрицай! Не пройдет и двух дней, как все  закончится, а потом пресса  найдет
себе  какие-нибудь  другие темы. Ну,  а  если они  станут влезать в  частные
детали билла, постарайся  выкрутиться,  посмотри  на часы  и  закончи  пресс
конференцию. Сошлись  на  то, что должен принять нескольких дипломатов одной
из бывших Советских республик. Гаррет заглянул в свои заметки и добавил:
     - Как только дойдет до дела, я подыщу более подходящую отговорку.
     Президент кивнул в знак согласия. Он был профессиональным  политиком, а
Гаррет лучшим специалистом по улаживанию щекотливых дел.  Стивенс  полностью
доверял нюху  главы своей администрации,  когда  дело  касалось  манипуляции
общественным мнением.
     Гаррет ткнул указательным пальцем в список конгрессменов.
     - Ладно, давайте сосредоточим свои усилия на игре. Мне глубоко плевать,
о чем думает пресса, главное добиться утверждения бюджета. Гаррет взял ручку
и обвел кружками три имени возможных перебежчиков.
     -  Вот, Джим,  перед нами три провинциала. Это  пара  типичных мистеров
Смит, оказавшихся  в  Вашингтоне.  Такие, как  Джимми Стюарт  из  известного
фильма. Все трое - недавно избраны и напичканы какими-то  идеалами.  Если им
позвонить,  и  они  услышат барабанный  бой  верховного  главнокомандующего,
считаю, они  сразу же перейдут на  нашу сторону. Процитируй им  "Рим  не был
построен за день, мы не можем спасти нацию речью за ночь". Президент кивнул,
тем самым выражая понимание необходимого спектакля.
     -  А вот  эти  два  парня,  о  которых я  уже  упоминал  ранее. Если мы
пообещаем не  поддерживать их противников на перевыборах, их голоса, считай,
у нас в кармане. Им всего лишь нужна твоя личная гарантия.  Они заявили, что
не доверяют моему слову. Тут Гаррет громко захохотал.
     - Можете представить это себе?
     Президент и Диксон тоже заулыбались. Гаррет гнул свое.
     - А теперь последний представитель. Это - крепкий орешек, и  я в ней не
уверен. Козловски хочет  включить ее в список. Женщина  из одного  округа по
соседству с  Чикаго. Она тоже недавно в палате, к тому же чернокожая и очень
пугает меня. Ее  конек  расизм. Она называет всех расистами, абсолютно всех.
Если бы у нее  была возможность,  она  и  папу римского назвала бы расистом.
Полагаю, за свою лояльность она  потребует приглашение на высокопоставленные
рауты,  а  также  пожелает  назначение в  один  из  наиболее  могущественных
комитетов. В  нынешней ситуации  она  выступит и  обзовет  наших  крупнейших
финансовых предпринимателей расистами и выльет на них все  помои. Я бы лично
предпочел по возможности избежать скандала с ней.
     Президент помассировал пальцы и спросил:
     - А почему она тогда в списке?
     - Я уже докладывал, что  Джек  вписал ее имя в список в  расчете на то,
что в последнюю минуту нам понадобится еще один голос. Нет, мы не собираемся
иметь  с ней дело,  разве  только в  случае крайней  необходимости. А сейчас
давайте начнем диалог с тремя новобранцами.
     Первым именем в списке был Майкл О'Рурке. Президент ткнул ручкой в  это
имя.
     - Майкл О'Рурке, где я мог прежде слышать это имя?
     Гаррет взглянул на хозяина и покачал головой.
     - Понятия  не  имею.  Знаю только, что он  первосрочник  от  Миннесоты.
Гаррет заглянул в свои записи.
     -  Перед  тем,  как его  избрали,  он был в штате сенатора Ольсона.  Он
выпускник  университета  Миннесоты, где  был членом хоккейной команды. После
окончания университета поступил в  Морской корпус  и  участвовал в  войне  в
Заливе. Есть сведения, что он возглавлял подразделение морских пехотинцев за
линией  фронта, задачей  которого  было наводить  нашу авиацию на  вражеские
цели.  В  один  из моментов ими был замечен сбитый пилот коалиционных войск.
Майкл  и его люди  поспешили  на  помощь  пилоту и  не подпускали  к летчику
иракских  солдат  до  прибытия  подкрепления.  За  это Майкл  получил  орден
Серебряной звезды.
     Президент между тем продолжал вчитываться в имя, бормоча при этом:
     - Я уверен, что слышал это имя раньше.
     Марк Диксон вмешался в разговор:
     -  Сэр,  Вы,  должно быть, читали  о нем в  прессе. Какие-то журналисты
провозгласили его наиболее привлекательным женихом в Вашингтоне.
     Стивенс ткнул ручкой в это имя в списке.
     -  Ты прав. Так  вот где  я  слышал  о  нем. Несколько  недель  назад я
подловил своих  секретарш, горячо обсуждавших его фотографию. В самом  деле,
очень привлекательный молодой человек. Возможно мы могли бы использовать это
обстоятельство в свою пользу. Что еще мы знаем о нем?
     Гаррет перелистал несколько заметок, которые подготовил ему ассистент.
     -  Ему  тридцать два  года,  он  из  города  Гранд  Рэпидс.  Его  семья
разбогатела на  деревообработке.  Брови  Гаррета поползли  вверх,  когда  он
прочел  о  совокупном  доходе деревообрабатывающей  компании,  принадлежащей
семейству О'Рурке.
     -  У  них,  оказывается, имеются  серьезные  деньги. В любом случае  он
отказывается  голосовать  за  наш бюджет,  пока  из него не  будет исключена
статья финансирования Администрации Рурал Электрификейшн, т.е. АРЭ.
     Президент рассмеялся и спросил:
     - Это что, единственная вещь, которая не нравится ему в нашем проекте?
     - Нет,.
     Гаррет покачал головой.
     - Он  заявил, что весь бюджет - дерьмо, но он готов подписаться под ним
при условии исключения субсидий для АРЭ.
     При слове дерьмо Президент нахмурился.
     - Это  более, чем  странно.  При таком  раскладе  мы  потеряем половину
голосов из числа тех, что уже имеем. И ничего не приобретем взамен.
     - Вот именно.
     -  Что  ж,  давайте  позвоним  ему и  выясним,  насколько  он  сохранит
невозмутимость,  когда  услышит  в  трубке  дыхание  Президента  Соединенных
Штатов. -
     Стивенс нажал кнопку вызова:
     - Бетти, будь добра, соедини меня с конгрессменом О'Рурке.
     - Да, сэр.
     Стивенс оторвал взгляд от телефона.
     - Что еще мы знаем о нем?
     -  Немного.  Он -  неизвестный.  Но лично  я надеюсь, что, услышав твой
голос,  посчитает  своим  долгом  пересмотреть  свои  позиции,   как  хорошо
воспитанный мальчик из провинциального городка.

     О'Рурке  был  в глубоком  раздумье, когда через интерком  услышал голос
Сюзан. Он дописал предложение и нажал на кнопку интеркома.
     - Да, Сюзан, в чем дело?
     - Майкл, Президент на первой линии.
     - Очень смешно,  Сюзан. Я же предупреждал,  чтобы  меня  не беспокоили.
Будь  добра,  скажи  Президенту, что в настоящий  момент  я немного занят. Я
постараюсь перезвонить ему после ланча.
     - Майкл, я не шучу. Президент на первой линии.
     О'Рурке рассмеялся:
     - Сюзан, тебе что, скучно?
     - Я более чем серьезна. Он на проводе.
     О'Рурке нахмурился и нажал мигающую кнопку.
     - Хэлло, конгрессмен О'Рурке слушает.

     Президент сидел за своим рабочим столом, а Стю Гаррет с Марком Диксоном
слушали разговор  по параллельным телефонам в другом конце  комнаты. Услыхав
голос конгрессмена, Президент с энтузиазмом произнес:
     - Хэлло, конгрессмен О'Рурке?
     Майкл подался вперед в своем кресле, когда узнал знакомый президентский
голос и ответил:
     - Да, это я.
     - С Вами говорит Президент. Как дела?
     - Хорошо, сэр. А как Вы?
     О'Рурке закрыл глаза. Вот бы слышала его Сюзан!
     - Ну, я  бы чувствовал себя  намного  лучше, если  бы кое-кто из вашего
окружения мог поддержать меня по вопросу бюджета.
     - Да, сэр, -
     монотонно произнес О'Рурке после недолгого молчания.
     - Вы знаете, конгрессмен, как прекрасен край, откуда Вы родом. У одного
из  моих друзей из  Дармута была небольшая  хижина в  Гранд  Рэпидс. Однажды
летом я провел там волшебную неделю. Все бы ничего, если бы так не  донимали
проклятые комары. Они могли поднять и перенести тебя куда-нибудь среди ночи,
если ты не был начеку.
     - Да, иногда они просто несносны.

     Президент продолжал, разговаривая  так, как  если бы они с Майклом были
лучшими друзьями все эти годы.
     -  Ну. Майкл, я звоню с тем, чтобы  сказать, что мне завтра понадобится
Ваш  голос. И прежде, чем  Вы скажете мне да или  нет, я хотел бы обсудить с
Вами пару вещей. Я занимаюсь всем  этим более четверти века  и помню те дни,
когда  впервые  попал в  Конгресс. Я явился  сюда и был, как острый  соус. Я
хотел все здесь поменять... Я собирался стать героем. Что ж, я довольно-таки
быстро осознал, что если  не  смирюсь с  тем, что в бочке  меда  всегда есть
ложка  дегтя, то не сумею ничего добиться в  будущем. Я был на вашем  месте,
Майкл.  И  знаю,  каково  Вам.  Хорошо  помню  первый президентский  бюджет,
выставленный  на голосование. В  нем  были некоторые статьи, от которых меня
тошнило. Я поклялся бороться  до  конца,  пока  некоторые бывалые коллеги не
оттащили  меня  в  сторонку и  не  объяснили,  что никогда не  будет  такого
бюджета, который бы меня полностью удовлетворил. Я взглянул на это  с другой
стороны и после глубокого изучения вопроса, осознал, что согласен примерно с
восьмидесятью   процентами    своих   коллег.   Майкл,   в   Конгрессе   435
представителей. Само собой,  я никогда бы не сумел выдвинуть на рассмотрение
такой бюджет, с  которым  согласились бы  все  без исключения. Знаю,  что Вы
хотите исключить  из проекта АРЭ, и поверьте, за последние двадцать лет моим
страстным желанием  было похоронить эту программу, но, Майкл, мы  здесь, как
на войне. Если  я потоплю АРЭ, мой проект бюджета пойдет ко дну быстрее, чем
Титаник. Теоретически я  согласен с Вами. АРЭ надо убрать, но, в реальности,
если  я  хочу, чтобы все прочие статьи  бюджета работали, делая нашу  страну
лучше,  я обязан идти  на  компромиссы. И  АРЭ  - одна из тех отвратительных
вещей, которые  я вынужден  поддержать, чтобы  добиться  выигрыша  для  всей
Америки.
     Президент  сделал паузу для закрепления  эффекта,  а  О'Рурке ничего не
ответил.
     -  Майкл,  Вы  понимаете, в каком я сейчас положении?  Мне  никогда  не
удастся представить  бюджет, который  способен  осчастливить  всех.  Я хочу,
чтобы Вы спросили у себя самого, смотрите ли Вы на вещи реально. Я здесь для
того, чтобы принять удар на себя. Я руковожу шоу, и в случае, если бюджет не
будет принят, я буду в серьезном  затруднении, не получу возможности поднять
страну на ноги. Я  прошу  у  Вас большого одолжения...  Когда-то я  тоже был
непримиримым,  как и  Вы.  Я  хочу, чтобы  Вы  проигнорировали  те  двадцать
процентов,  с которыми не согласны, и помогли  мне протащить бюджет. Если Вы
примкнете к моей команде, могу гарантировать Вам долгий век в политике.
     Стивенс выдержал паузу, чтобы дать О'Рурке  время обдумать  предложение
помочь ему сделать хорошую карьеру.
     - Что скажете, Майкл? Могу я рассчитывать завтра на Ваш голос?
     Наступило непростительно долгое молчание.  О'Рурке, сидя в своем офисе,
ругал  себя последними словами за то, что поднял трубку.  Он не хотел сейчас
вести  дебаты  с   Президентом.  Верный  своему  я,   он  ответил   со  всей
определенностью.
     Мистер Президент, к глубокому сожалению, мне  мало что нравится в Вашем
бюджете.  Завтра  я  проголосую  против, и  ничто не  способно  изменить мое
мнение. Сожалею, что отнял у Вас столько времени, отвечая на этот звонок. -
     И, не дожидаясь ответа, О'Рурке повесил трубку.





     Президент сидел, уставившись в телефонный аппарат, в полном недоумении.
Затем перевел взгляд на Гаррета и спросил:
     - Он, что, посмел кинуть трубку?
     - Парень должно быть полный идиот. Вряд ли он  надолго застрянет в этом
городе.  Пусть  это  тебя  не  беспокоит.  С  ним  разберется  Козловски.  Я
позабочусь об этом.
     Гаррет поднялся и направился к двери.
     - Я сейчас вернусь. Мне надо кое что взять из моего  офиса. Марк, пусть
он звонит Дрейеру и Хэмптону. Джим, все что им нужно - это устное заверение,
что  ты не поддержишь их конкурентов на выборах в следующем году. Я  вернусь
через пять минут.
     Гаррет шел по коридору, не обращая внимания на  тех, кто встречался ему
на  пути. Он  вошел  в свой  офис, прикрыл  за  собой  дверь и  направился к
рабочему столу. Перед  тем,  как снять трубку, он  раскрыл пачку Марлборо  и
засунул  сигарету в рот.  Зажег  сигарету, затянулся два раза  так,  что дым
заполнил легкие. Президент не позволял Гаррету  курить в Овальном  кабинете,
поэтому  он пользовался любым предлогом,  чтобы где-то  примерно  раз в  час
улизнуть  к  себе в офис  и устроить  там перекур. Он поднял трубку и набрал
номер Джека Козловски.
     С другого конца провода ему ответил хриплый голос:
     - Да.
     - Джек, это Стю. Как дела?
     -  Все под  контролем.  Нам только  нужно, чтобы  Том и вы, ребята,  не
подкачали.
     - Нам обоим  известно, что Том представит  Мура  в  наше распоряжение к
полудню, но нужны еще люди, способные взойти на борт нашего корабля.
     - Кого ты имеешь в виду?
     - Для  начала мне  нужно, чтобы ты  поработал  с этим клоуном  О'Рурке.
Только что Президент пытался его обаять, а получил рикошет в голову. Стивенс
потратил на него целых пять минут, а в ответ этот О'Рурке бросил трубку.
     - Ты шутишь. Он повесил трубку во время разговора со Стивенсом? -
     рассмеялся Козловски.
     Гаррет считал, что это совсем не смешно.
     - Нажми на  него посильней, и, если можешь предложить кого-то еще, имей
в виду, нам они нужны завтра к полудню.
     - Я  спущу моих мальчиков с цепи, и увидим,  что будет. Дам тебе знать,
как только выясню что к чему.
     Оба одновременно повесили трубки.

     Конгрессмен О'Рурке  сидел  за  рабочим столом, читая документы, диктуя
заметки, когда двери кабинета распахнулись.  Стройный,  хорошо одетый смутно
знакомый человек, оттеснив Сюзан, приблизился к рабочему столу Майкла.
     Сюзан раздраженно произнесла:
     - Простите, сэр,  но я объяснила этому господину,  что сегодня утром Вы
не принимаете посетителей.
     Человек сделал шаг вперед.
     -  Прошу  прощения  за  вторжение, но я  являюсь  одним  из  помощников
Председателя  Козловски.  У  него  к  Вам  есть  предложение,  и  ему  нужно
немедленно дать ответ.
     Майкл откинулся в кресле и вспомнил, где видел этого брюнета раньше. Он
перевел взгляд на секретаря:
     - Сюзан, Вы свободны. Я приму этого джентльмена.
     Сюзан вышла из кабинета и закрыла за собой дверь. Помощник Председателя
подошел ближе  и  протянул руку. О'Рурке  пожал  ему  руку,  не поднявшись с
места.
     - Конгрессмен О'Рурке, меня зовут Энтони Ванелли.
     О'Рурке поставил диктофон за стопкой папок и произнес:
     -  Садитесь,  пожалуйста, мистер Ванелли.  Майкл был наслышан  об  этом
помощнике и поэтому засомневался в его дружеских намерениях.
     Ванелли уселся на один  из стульев перед рабочим столом  и закинул ногу
на ногу.
     -  Конгрессмен, меня прислали  выяснить,  собираетесь ли Вы по-прежнему
голосовать  против  президентского бюджета, и  если  так,  то  что мы  можем
сделать, чтобы Вы изменили свое решение.
     - Мистер  Ванелли, я  полагаю,  Вы в  курсе, что утром я разговаривал с
Президентом.
     - Мне  это известно, конгрессмен, но время поджимает, и мы должны знать
кто с нами и кто против нас.
     О'Рурке подался вперед и оперся локтями на стол:
     -  Что ж,  мистер Ванелли,  я  определился  со своей  позицией с самого
начала.  Буду голосовать против, и поменяю  решение  только  в случае,  если
Президент исключит финансирование АРЭ.
     - Ладно,  конгрессмен,  давайте перейдем к  делу.  Мы все  живем в мире
реальности, и в этом реальном мире АРЭ  никуда  не исчезнет. Просто так  все
устроено.  Поэтому давайте  закроем  глаза  на  мелочи  и  сосредоточимся на
картине  в целом. Вы не можете пожертвовать всем бюджетом  лишь потому,  что
Вам лично не нравится малая его часть.
     - Мистер  Ванелли, я вряд ли могу  считать полмиллиарда долларов  малой
частью. Суть в  том, что,  по  моему  мнению,  большая часть  президентского
бюджета  -  это  громадная трата  средств.  И  поэтому я  сфокусировал  свое
внимание конкретно на АРЭ. Вы должны согласиться с элементарной логикой, что
если организация создана для решения  проблемы, то по завершении своих задач
она   должна   быть   закрыта.   Вся   сельскохозяйственная   Америка   была
электрифицирована   более   двадцати   лет   назад,  а   мы   высасываем  из
налогоплательщиков  по  пятьсот миллионов  ежегодно  только для  того, чтобы
конгрессмены и сенаторы могли подкупать своих избирателей. Это преступление,
что  Президент предполагает дефицит в сто миллиардов и сознательно не желает
избавиться от этого мусора.
     О'Рурке  опустил  глаза,  дабы   убедиться,  что  диктофон   продолжает
работать.
     Ванелли поднялся со стула и направился в дальний конец кабинета, бросив
через плечо:
     - Мне говорили, что Вы та еще штучка.
     О'Рурке улыбнулся в душе, глядя в спину Ванелли и спросил:
     - Простите, что Вы только что сказали?
     Ванелли быстро обернулся и вновь приблизился к столу.
     - Довольно  болтовни,  Майк.  Я  пришел  не  для  ведения  политических
дискуссий и не для того, чтобы обсуждать политическую  корректность. Это все
для подобных Вам и ваших лузеров друзей, жалко только потраченного времени.
     -  Мистер   Ванелли,  я  не  припомню,  что   разрешил  Вам   допускать
фамильярность со мной.
     - Слушай  Майк, Мики,  или головка члена,  я  буду называть  тебя,  как
захочу. Ты всего лишь наивный первогодок - конгрессмен, воображающий, что ты
-  пуп земли. Мы примерно ровесники, но мы  по разные стороны баррикад. Я  -
реалист,  ты -  идеалист.  Знаешь ли ты,  где  собираются  идеалисты в  этом
городе? Нигде. Им закрыты  все пути. Меня прислали сюда  дать тебе последний
шанс. Либо ты в одной команде с Президентом, либо твоей карьере конец. Выбор
прост.   Ты  помогаешь   нам,   и   тогда   Председатель  Козловски  выделит
дополнительные  деньги  под  развитие  твоего округа. В противном  случае  в
следующем году останешься без работы.
     О'Рурке  поглядел  на  человека,  стоящего  перед  столом  и  поднялся,
принимая вызов. Предъявив противнику свои  шесть футов три дюйма роста и 210
фунтов веса, Майкл слегка улыбнулся и спросил:
     - Мистер Ванелли, что конкретно Вы имели  в  виду,  сказав о конце моей
карьеры?
     Ванелли отступил на шаг и ответил:
     -  Или  ты играешь по  нашим правилам, или  мы  разрушим твою  карьеру.
Председатель Козловски сделает все, чтобы твой округ  не получил ни пенни. К
тому  же  наши  люди  уже  копаются  в  твоем  прошлом.  Если  мы  обнаружим
какой-нибудь компромат,  то распространим  эту  информацию по всему  городу.
Если не найдем, мы придумаем на тебя компромат. У нас в прессе свои люди. Мы
могли бы уничтожить тебя за неделю. Все, мы закончили игру в хороших парней.
Тут Ванелли погрозил Майклу указательным пальцем.
     -  Я  буду ждать в коридоре ровно пять минут. Я  хочу,  чтобы ты  сел и
хорошенько  обдумал возможность  сломанной карьеры  из-за  какого-то глупого
голосования. У тебя есть пять минут, чтобы дать мне окончательный ответ.
     Ванелли повернулся к двери.
     О'Рурке потянулся вперед и приподнял диктофон. Большим пальцем он нажал
на обратную перемотку кассеты. Ванелли услышал характерный звук и оглянулся.
Миниатюрная машина  зашуршала,  перематывая  ленту.  Майкл  нажал  на кнопку
воспроизведения. Голос  Ванелли  зазвучал из маленькой коробочки. "К тому же
наши  люди  уже копаются  в твоем  прошлом. Если  мы обнаружим  какой-нибудь
компромат,  то распространим эту информацию по всему городу. Если не найдем,
мы придумаем на  тебя  компромат.  У  нас в прессе  свои люди.  Мы  могли бы
уничтожить тебя за неделю".
     Ванелли быстро пересек комнату и протянул руку к диктофону.
     - Какого дьявола ты о себе вообразил?
     О'Рурке поднял правую руку  и перехватил протянутую  к  диктофону  руку
Ванелли.  Будучи в  морской пехоте,  он  тысячи  раз практиковался в приемах
дзюдо. Молниеносным движением он вывернул руку Ванелли и завел его локоть за
спину. Противник упал на колени, корчась от боли. О'Рурке продолжал  держать
его в этой позе на полу.
     Ванелли поднял искаженное болью лицо и прошипел:
     Отпусти руку и отдай мне эту чертову запись. -
     Майкл усилил давление и Ванелли застонал.
     - Слушай меня, Ванелли. Если ты из Чикаго и носишь итальянское имя, это
еще не значит, что ты - крутой. Не забывай, ты - помощник конгрессмена, а не
гангстер Мафии.
     Ванелли  поднял правую руку и потянулся к  запястью левой руки.  Однако
дотянуться ему не удалось, так как О'Рурке заломил его запястье еще на дюйм,
от чего правая рука противника оказалась на полу, а сам он завопил от боли.
     - Послушай  сюда,  ты - маленький панк! Не знаю, о чем  ты думал, когда
явился  сюда  с  угрозами,  но  если ты  или  твой подонок  босс  когда-либо
потревожат  меня снова, то ФБР,  программа 60  минут и все другие  серьёзные
организации возьмут вас обоих за задницу. Понял?
     Ванелли  медлил  с  ответом,  поэтому  конгрессмен  усилил  давление  и
повторил вопрос:
     - Ты понял?
     Ванелли  кивнул в знак согласия и захныкал. О'Рурке вернул  диктофон на
место,  потом  опустился на  колено  и  ухватил Ванелли  за  подбородок.  Он
уставился тому в глаза и громко сильным голосом добавил:
     - Если  еще раз полезешь ко мне, заломленная рука покажется  тебе всего
лишь детской забавой.

     Гаррет влетел в Овальный кабинет.  Все утро  он метался  между своим  и
президентским  офисом, выпуская кольца дыма и крича в телефонную трубку.  Он
пересек  комнату и остановился возле кресел, в  которых  сидели  Президент и
Диксон.
     - У меня отличные новости. Мур на нашей стороне.
     Президент поднял кулак вверх и все трое издали победный клич.
     - Джим, думаю, следует перенести пресс конференцию на час дня.
     - Стю, ты же знаешь, я  не люблю откладывать  подобные  дела. Не желаю,
чтобы это выглядело, будто мы не пунктуальны.
     Гаррет подхватил чистый лист  бумаги и склонился над столом. Он написал
число 209 в верхнем левом углу листа и 216 в верхнем правом.
     - С утра у нас было двести девять голосов против двухсот шестнадцати. С
тех  пор  мы вытянули  Мура, Рейлинга  и  еще  одного.  Они были  из  группы
колеблющихся. Кроме того, мы заполучили перебежчиков Дрейера и Хэмптона. Это
означает  минус  два  для  наших противников, и  плюс  пять для  нас.  Таким
образом,  и у  них и у нас по двести четырнадцать голосов.  Гаррет вскочил с
места и воскликнул:
     - Бог мой, мне нравится такой спорт. Мы победим.
     Президент с Диксоном улыбнулись.
     - Вижу, куда ты клонишь, Стю -
     сказал Президент.
     - Ты бы хотел объявить это своей маленькой победой.
     -  Именно так.  Если мы  отложим все  до часу  дня, думаю,  Джек  и Том
соберут  еще  несколько  голосов, чтобы мы  могли глубже вздохнуть. Из офиса
Тома уже  поступила  информация в  отношении  Мура. Остальные участники игры
должны как можно скорее добавить нам очки.
     Президент с улыбкой посмотрел на Гаррета и сказал:
     - Стю, делай все,  что нужно, чтобы перенести пресс  конференцию на час
дня, только прояви деликатность в отношении госпожи Монкур.
     Гаррет кивнул и направился  выполнять порученное. Он, несомненно, будет
мягок с Энн  Монкур, как пятилетний мальчик  с трехлетним братишкой. То была
его атмосфера. Победа была близка, и он сделает все ради нее. У него не было
времени  ходить  вокруг  да  около  и  обхаживать   сверх  чувствительных  и
политкорректных оппонентов. Он был на линии огня, а они не более, чем группа
поддержки.  Люди  в  окопах  не  должны  проявлять  слабость.  Их  задача  -
добиваться результатов. Таким был Козловски. Ему было  безразлично,  красиво
это или  нет,  главное, чтобы дело  было доведено до конца. Их новый союзник
Артур Хиггинс был продюсером.  Никакой  болтовни,  исключительно результаты.
Гаррет  подумал,   что   надо  поблагодарить  Майка   Нэнса,   советника  по
национальной  безопасности,  за Хиггинса. Как  же здорово  он  решил  дело с
Франком Муром. Возможно, именно это и помогло им продвинуться так далеко.




     В комнате, примыкающей к  залу  пресс  конференций, стоял Президент  со
своим  ближайшим  окружением.  Отсюда  все  могли  слышать,  как Энн  Монкур
объясняла многочисленным  журналистам, что  господин Президент  имеет весьма
плотный график работы во второй половине дня, поэтому  не успеет ответить на
большую  часть вопросов. Сам Стивенс немного  нервничал. Прошло почти четыре
месяца  со дня  последней  пресс  конференции. Его медовый месяц  с  прессой
закончился в середине первого срока пребывания на этом посту. Первые полтора
года он не делал ничего плохого. Газеты и журналы поддержали его на выборах,
а он, в  свою  очередь, давал  им беспрецедентную  информацию. Медовый месяц
забуксовал,  когда некоторые журналисты  вспомнили, что их основная работа -
называть вещи своими именами  и информировать о них широкие слои  населения.
Назрело   несколько   скандалов,   но   до   того,  как   стать   достоянием
общественности,  Стю  Гаррет  вышел из тени и дал задний ход. Документы были
уничтожены, людям оплатили  молчание  или заведомую  ложь,  и все  обвинения
подверглись  отрицанию  и  были  выставлены, как  заговор оппозиции с  целью
опорочить Президента. Когда же скандалы затихли, Гаррет предложил Президенту
новую стратегию,  касающуюся взаимоотношений с прессой.  Надо  показать себя
оскорбленным, преданным  ею и  сохранять  между собой  и  прессой  приличную
дистанцию. Президенту пришелся по нраву план руководителя его администрации,
и новая стратегия, плохо ли, хорошо работала до сих пор.
     Некоторые газетчики чувствовали себя должниками Президента и заработали
его  одобрение  в первый год пребывания Стивенса в офисе, но более твердые в
убеждениях репортеры  видели все  в ином свете. Слишком уж  много документов
испарилось волшебным образом,  и  слишком  уж много  источников информации в
одночасье  поменяли   свои   знаки   на   противоположные.  Старая   гвардия
корреспондентского  корпуса  трудилась  достаточно  долго, чтобы смириться с
нынешней изоляцией от Президента. Они были  циниками и как  профессиональные
политики  ничего не  делали без предварительных расчетов.  И если  Президент
изолировал себя от прессы, то не из-за каких-то там обид. Видно ему было что
скрывать.
     Гаррет вытянул  Президента  из  толпы  и постарался  напомнить ему, как
следует лавировать, переходя от вопросов к ответам.
     - Джим, не забудь, не  больше четырех вопросов,  и  как бы там ни было,
игнорируй вопросы Рея Хольтца из Пост и Ширли Томас из Таймс.
     Президент кивнул в знак  согласия. Гаррет приобнял его за плечо и повел
по направлению к сцене.
     - Я буду  рядом на случай,  если кто-то  загонит тебя в угол.  И помни,
только четыре  вопроса,  а  потом  ты идёшь  на встречу  с  новым  премьером
Украины. И  если они поднимут вой  по  поводу  краткости  пресс конференции,
улыбнись им и скажи,  что сожалеешь, но уже  и так не  укладываешься в рамки
дневного расписания.
     Президент ответил с улыбкой:
     - Стю, расслабься, я делаю это не в первый раз.
     Гаррет улыбнулся в ответ:
     - Знаю, потому и переживаю.
     Энн Монкур продолжала общение с галереей,  когда заметила,  что взгляды
репортеров сместились  вправо. Она  обернулась и увидела  стоящего в  дверях
Президента.
     - Добрый день, мистер Президент. Вы готовы?
     Президент поднялся по двум небольшим ступенькам и направился к подиуму,
протягивая правую руку.
     -  Благодарю Вас, Энн. Они обменялись рукопожатиями, после чего  Монкур
направилась  к  стене, у  которой  стояли  Стю Гаррет и  Марк  Диксон.  Пока
Президент листал  свои  записи,  фотографы щелкали спусками  затворов  своих
аппаратов. Выдержав  небольшую  паузу,  Стивенс  прочистил  горло и  оглядел
собравшихся.  С  легкой  улыбкой  на губах  он приветствовал  представителей
прессы:
     - Добрый день.
     Корреспонденты  бурно приветствовали его, и лёгкая президентская улыбка
сменилась широкой. Подобно большинству  политиков,  Стивенс  прекрасно  умел
обращаться   с   толпой,   и   его   самым   успешным    инструментом   была
жизнеутверждающая  улыбка.  Чего не  знало большинство  из  собравшихся, это
того, что  эта  улыбка была  результатом  долгих репетиций.  Немногое  в его
администрации происходило  случайно.  Кому-кому,  а  Стю  Гаррету  это  было
известно,  как никому другому. Улыбка вызвала желаемый эффект, и большинство
в зале заулыбались  в ответ. Президент положил свои тонкие ухоженные руки на
выступающие углы трибуны и вторично прочистил горло.
     - Я собрал эту пресс конференцию  для  того,  чтобы объявить  очередную
победу американского народа. Всю  последнюю неделю администрация сражалась с
политиками   из  разных  партий,  дезинформацией,  блокировкой  и  нехваткой
тридцати  двух  голосов,  чтобы  с  гарантией  поддержки  послать  в  палату
Представителей мой  вариант государственного  бюджета. Сегодня к полудню  мы
располагаем двумястами двадцатью  голосами, что позволит одержать, пусть и с
небольшим перевесом, но победу.
     Сочту  себя  неблагодарным,   если   не  отмечу  вклад  Спикера  Палаты
Представителей в лице мистера Томаса Бэссета за  огромную работу, которую он
проделал, чтобы гарантировать принятие бюджета.  Его  усилия помогут сделать
еще один шаг к возвращению нашей с вами страны на широкую дорогу ускоренного
восстановления экономики.
     Президент посмотрел на часы, затем перевел взгляд на репортеров.
     -  Прошу  прощения  за  краткость,  но  у  меня  сегодня  исключительно
насыщенный день, и я уже опаздываю на  час. У меня в наличии лишь пара минут
ответить на несколько кратких вопросов.
     В  воздух немедленно взмыли руки, и, по меньшей мере, дюжина репортеров
стала выпаливать свои вопросы.
     Президент  повернулся  направо  и  наткнулся  на  знакомое  лицо  Джима
Лестера,  собственного  корреспондента Белого  Дома  от компании Эй  Би  Си.
Лестер  сидел  на  кончике  кресла с  поднятой рукой, подобострастно  ожидая
вызова. Стивенс указал на него и назвал  его имя. Прочие журналисты умолкли,
в то время, как Лестер поднялся с
     кресла.
     - Нам известно, сэр, что с утра Вы располагали числом примерно в двести
десять  голосов. Каким образом Вам  удалось за  столь короткое время набрать
недостающие  десять и еще, сколько из этих дополнительных голосов собрано из
числа конгрессменов, до этого голосовавших против Вашего бюджета?
     - Ну, что вам сказать,  мы  добрали десять новых голосов  столь быстро,
потому что на Капитолийском холме много  людей, которые, несмотря на то  что
говорит оппозиция, считают, что это хороший бюджет.  Многие в  нашей  стране
нуждаются  в помощи, которую  он способен предоставить, и  нашлось несколько
конгрессменов,  которые, более серьезно  обдумав его  статьи, осознали,  что
голосовать против будет просто бесчеловечно.
     Президент  отвернулся от Лестера и увидел, как слева вырос лес  рук. Он
остановил  взор на еще  одном  дружелюбном лице.  Это была Лиза  Вилльямсон,
корреспондент Белого Дома от Ассошиэйтед Пресс.
     -   Мистер  Президент,   Вы  не   переживаете,   что,   получив   столь
незначительный перевес сил  в Конгрессе, Ваш бюджет застрянет в Сенате,  где
оппозиция имеет гораздо больший численный перевес?
     Стивенсу не пришлось долго  ломать голову над вопросом. Тот был ожидаем
и ответ заранее подготовлен.
     -  Не  особенно. Американский  народ ожидает принятия этого  бюджета. И
сенаторы об этом знают. Они сделают то, что необходимо, и выскажутся "за".
     Стивенс стал выискивать следующего журналиста.
     Еще большее число рук устремилось вверх, и на  сей раз Президент выбрал
Мика Тернера из Си Эн Эн.
     - Мистер  Президент, успешное  прохождение бюджета в Конгресс обеспечит
вашей  администрации  возможность также успешно  организовать  выборы.  Как,
по-вашему,  это  улучшит Ваши позиции в торговых  переговорах  с  японцами в
следующим месяце?
     - Так сложилось,  что  японцы уходят с подобных  переговоров, добившись
больших выгод. По иронии судьбы объем их торговых сделок с нами за последние
пятнадцать  лет  неуклонно  растет. Торговый дефицит, который мы  имеем  при
этом,   вредит   интересам   американцев.   Мы   предлагаем   японцам   наши
высококачественные  товары,  а  они  отказываются  их приобретать.  Торговый
дефицит не  позволяет нашей экономике достичь большего  потенциала,  и,  что
наиболее  важно, стоит нам, американцам,  потери рабочих мест. И нет никаких
сомнений, что принятие моего варианта бюджета послужит японцам сигналом, что
мы, наконец-то, готовы вернуть  тенденцию, которую  предыдущая администрация
выпустила из-под контроля. У меня есть время для ответа на еще один вопрос.
     Во время речи Стивенс вертел головой, чтобы обозреть всю пресс галерею.
Он заметил потрясающую брюнетку, сидящую в секции, обычно  резервируемую под
иностранную  прессу.  Он решил,  что поскольку  избирателей  мало интересуют
международные отношения, ее вопрос не причинит  вреда. Он  указал  пальцем в
дальний конец зала.
     - Юная леди в заднем ряду.
     Стивенс ожидал услышать иностранный акцент, и был немало удивлен, когда
она встала и заговорила на чистейшем английском.
     - Мистер Президент, Лиз Скарлатти из  Вашингтон Ридер. Майкл О'Рурке из
Миннесоты заявил, что,  хотя  Ваш бюджет, я  цитирую,  "нашпигован  свининой
больше, чем сардельки Джимми Дина", он бы голосовал за принятие при условии,
что Вы исключите из  списка АРЭ  -  агентство,  которое  по  предварительным
оценкам  обходится  от  пяти  до  семи сотен  миллионов  долларов  ежегодно.
Агентство  было  основано  в  1935  году  с  единственной  целью  обеспечить
электроэнергией  сельскохозяйственные  регионы  страны.  Итак,  мой  вопрос:
мистер Президент, я знаю, что лидеры  нашей страны сильно загружены работой,
но  кто-нибудь  из вас  в Вашингтоне  заметил,  что вся сельскохозяйственная
Америка электрифицирована более двадцати лет тому назад? И  теперь, когда Вы
располагаете этой информацией,  собираетесь  ли  Вы закрыть эту  бесполезную
программу?
     В рядах репортеров раздался смешок.
     С вымученной улыбкой Президент потянул свою лучшую козырную карту.
     -  Ну, госпожа Скарлатти, во-первых,  это  самый скромный  из бюджетов,
который был отослан на Капитолийский холм за последние двадцать лет.
     Люди в аудитории начали переглядываться. Циничным представителям прессы
надоело слушать беспочвенную риторику Президента. В первый год его правления
все  это  звучало  забавно,  но  со временем  они  устали  проглатывать  эту
болтовню.
     - Во-вторых, я  пытался закрыть финансирование АРЭ с момента вступления
в должность, но обидный факт в том, что если я  прикрою  эту программу,  мой
бюджет навечно застрянет в комитетах законодателей.
     Прежде,   чем  Президент  смог  продолжить,   красивая  брюнетка  снова
выкрикнула с заднего ряда:
     - Мистер  Президент, не полагаете ли Вы, что фактически такая  жестокая
реальность  заключена в  том, что  Ваш  бюджет прогнозирует  сто миллиардную
сумму  дефицита, и  при  этом  Вы  собираетесь финансировать  изжившие  себя
федеральные  агентства? Не говоря уже о том, что Вы не делаете ничего, чтобы
контролировать непомерный рост Сошиал Секьюрити и программ Медикэйр!
     Стю Гаррет увидел, что  Президент попал в переделку, поэтому он подошел
к трибуне и тронул шефа за руку. Президент обернулся, и  Гаррет показал  ему
на часы. Стивенс повернулся лицом к аудитории и сказал:
     - Господа, я  уже  опаздываю.  Разрешите ответить на вопрос  юной леди,
после  чего  я  должен откланяться...  Наша  администрация  уделяет  большое
внимание  сокращению бюджетных  излишеств. Вице-президент Дюмонт возглавляет
комиссию по изысканию способов урезать  излишние  правительственные расходы.
Эта политика  является одним из  главных приоритетов  моей  администрации  и
таковой  останется впредь.  Благодарю  всех  вас  за  то,  что  нашли  время
выслушать меня, и желаю вам хорошего дня.
     Президент покинул трибуну и помахал на прощание в зал рукой. Журналисты
продолжали засыпать Стивенса вопросами, когда он уходил за кулисы.
     Уже за сценой Стю Гаррет схватил его за руку и притянул к себе.
     - Какого рожна ты вызвал из зала того, кого не знаешь?
     Она  же сидела в ложе иностранной прессы. Я вызвал ее, полагая, что она
задаст вопрос по международным отношениям. Успокойся, Стю, все обошлось.
     Гаррет нахмурился.
     - Международные  отношения,  черт побери! Ты думал совсем о другом типе
отношений. Ты же прекрасно знаешь, кого из репортеров можно было пригласить,
если  уж  приспичило задать вопрос о  международных  делах. Это  было глупо.
Поэтому, с этого момента будь так любезен, ни шагу в сторону от программы!









     Синий вэн  мчался  по  дороге через  небольшой  городок Френдшип Хейтс,
расположенный в пригороде  Вашингтона. По бокам вэна  темно-зелеными буквами
шла надпись:
     "Сантехника братьев Джонсон, круглосуточное обслуживание".
     В салоне сидели двое спортивного вида  мужчин лет тридцати. На них были
синие рабочие комбинезоны и такого же цвета бейсболки. Вэн замедлил скорость
и  свернул на узкую, слабо освещенную аллею. Проехав примерно десять метров,
автомобиль  остановился, и водитель  дал задний ход. Выехав на улицу, машина
вновь остановилась и затем поехала обратно  в направлении, откуда появилась.
Для  случайных  зевак  все  выглядело  так,  будто  водопроводчики  ошиблись
адресом, по которому были вызваны для выполнения работ.
     В аллее, прячась за мусорными баками, темноволосый пассажир вэна, молча
припал  к земле  и  огляделся. Подождав  немного,  он  поднялся  с  колен  и
направился  вдоль  аллеи,  скрываясь в  тени тусклого света. Он передвигался
буквально на  цыпочках.  Миновав  шесть  домов,  он  остановился  справа  за
гаражом. Гараж принадлежал господину Харольду  Д. Бурмистеру. Из внутреннего
кармана  незнакомец вытащил пластиковый  пакет, подкрался к забору высотой в
семь  футов и  перебросил  через него содержимое  пакета.  Прячась  за углом
забора  и  гаражом, он нажал  световую кнопку  на  ручных  часах.  Было  без
четверти  одиннадцать  вечера. Ему следовало подождать еще  минут пятнадцать
прежде, чем подействует наживка.
     Бурмистер  считал,  что  высокотехнологичные  системы охраны  -  просто
выброшенные  на  ветер деньги.  Его  дом  был  единственным  в  квартале, не
начиненным  электронными  системами  наблюдения  и защиты,  и  при  этом был
единственным,  не подвергшимся нашествию грабителей.  А  все  потому,  что у
хозяина была довольно крупная немецкая овчарка по кличке Фриц.
     Непрошеный гость, находясь  в тени, запасся терпением, как делал немало
ночей до этого, ожидая и следя, записывая время и делая  пометки - постоянно
наблюдая пунктуальность банкира в отставке.
     Без пяти одиннадцать двор дома озарился светом,  и силуэт забора  тенью
вытянулся на соседский гараж.  Через  минуту в доме открылась дверь и  стало
слышно, как звякают друг о друга медальки на ошейнике Фрица, когда он сбежал
вниз  по  ступенькам  и устремился во двор. Каждый  вечер точно в это  время
Бурмистер выпускал пса по естественным нуждам на улицу, и пять  минут спустя
тот возвращался назад, чтобы  хозяин успевал к началу телевизионных вечерних
новостей.
     Фриц побежал через двор к забору, туда, где хозяин  установил место для
ежевечернего  собачьего  туалета. Пес было поднял  ногу, как вдруг  его  нос
учуял нечто необычное. Опустив ногу,  он  добежал до угла, где лежало свежее
мясо, и стал  заглатывать  маленькие кусочки говядины. Неподвижно стоящий за
забором человек внимательно слушал звуки чавканья пирующей собаки. Несколько
минут  спустя  шум  открываемой  двери  нарушил  тишину  прохладного ночного
воздуха, и, не дожидаясь зова хозяина, Фриц отпрыгнул от  забора и побежал в
дом.


     12:05 ночи, пятница.


     Лимузин   сенатора   Дэниела   Фитцжеральда   двигался  на   север   по
Массачусетскому  авеню. Было немного  за полночь,  сенатор  сидел на  заднем
сиденье, потягивал  из стакана Скотч  и  читал Пост.  Он  только что покинул
третью  по  счету  вечеринку  и   ехал  домой.  Фитцжеральд  являлся  главой
финансового  комитета Сената  и  был  одним из  наиболее  влиятельных  лиц в
Вашингтоне.   Его   голову  украшала  благородная  седина,  а  вот  нос  был
грушевидной формы красного цвета, что свидетельствовало о частых неумеренных
возлияниях.  У  сенатора были два пристрастия  -  женщины и алкоголь. Он был
трижды  женат  и сейчас  находился в  процессе развода  с третьей женой.  Он
прошел курс не менее полудюжины антиалкогольных программ, но ни одна из  них
не дала  результатов. Несколько лет  назад  он решил  прекратить  бороться с
вредным пристрастием. Он  любил выпивку, и этим  было все сказано. Переживая
все  неприятности, включавшие  неудачные браки,  разводы, частые депрессии и
шестерых  детей, которых  он  фактически не  знал,  сенатор был верен только
одному - работе. Это было все, что имело смысл в его жизни.
     Фитцжеральд   жил  в  Вашингтоне  более  сорока  лет.  После  окончания
Йельского  университета,  он нашел  работу в престижной адвокатской  конторе
Бостона, а  затем,  в  возрасте  двадцати восьми лет был  избран  в Конгресс
Соединенных   Штатов   Америки.  После   того,  как  он  пробыл  три   срока
конгрессменом,  в его  родном  штате  освободилось одно из двух  сенаторских
кресел. Опираясь  на знакомства и финансовые  связи отца, Фитцжеральд  начал
одну из самых дорогостоящих кампаний, которые когда-либо видел Нью Хэмпшер.
     Политическая машина, запущенная его отцом  обеспечила победу, и сын был
избран сенатором США.
     За  последние  тридцать  четыре  года  он  пережил немало  скандалов  и
держался за  свое  место,  как плачущий  ребенок хватается за  свою  любимую
игрушку. Фитцжеральд занимался политикой  всю свою взрослую жизнь и не  знал
ничего другого. Над его головой светился ореол кропотливой ежедневной работы
в  столице страны.  Сорок  с  лишним  лет  лжи,  обмана,  нарушения  сделок,
разрушения  карьер  и  партийных   разборок  настолько  сделалось  сущностью
Фитцжеральда, что он  не только уверовал в непогрешимость  своего поведения,
но и честно считал это единственным способом ведения дел.
     Дэн  Фитцжеральд был втянут в вакуум вашингтонской политики, и, подобно
многим, оставлял честность и порядочность у порога. Для него такие  понятия,
как целостность, работа на износ, забота о  чьей-то судьбе, свобода личности
и Конституция страны практически  не имели никакой  ценности. Для  него быть
лидером страны не  значило поступать по  совести.  Главным  было  удерживать
власть.  Держаться любой ценой.  Фитцжеральд привык к  власти, как  наркоман
привыкает к ежедневной  дозе. Ему требуется все  больше и больше, и он никак
не может остановиться.
     Фитцжеральд жил  исключительно  настоящим  и  будущим.  До  сих пор ему
никогда  не  приходило в  голову  оглянуться на  свою  прошедшую  жизнь.  Он
испытывал  нечто такое,  что испытывали многие  его предшественники в  конце
своей карьеры. Он продал душу и порядочность  ради того, чтобы взобраться на
вершину, и сейчас,  оказавшись на ней, стал осознавать пустоту. Перед  лицом
старости  он  впервые рискнул критическим взглядом обозреть  свою жизнь.  Он
знал, что ему не удалось стать ни любящим мужем, ни хорошим  отцом. Все, все
было положено на алтарь карьеры.
     Прислонив голову к стеклу машины, он сделал большой глоток из стакана и
закрыл глаза. Сенатора Фитцжеральда никогда  не  заботила правда, но сейчас,
на  склоне  дней,  он  оказался  не в  силах  сбежать от нее.  Он  не  любил
одиночества.   Чтобы  чувствовать  себя  в  безопасности,  ему   требовалось
окружение, и чем  дальше, тем больше. Всю  жизнь он работал, чтобы оказаться
на  этом  месте,  и сейчас,  достигнув его,  не  имел никого,  с  кем бы мог
разделить это достижение. Но хуже  всего, в глубине души что-то шептало ему,
что он прокутил  жизнь,  сражаясь не за  то, за что следовало  бы.  Он допил
стакан скотча и налил другой.
     Лимузин свернул с Массачусетского авеню и поехал по узким улицам района
Калорама Хейтс.  Не доехав  двух  кварталов  до  места  назначения,  лимузин
миновал обыкновенный  вэн  белого  цвета. В  кабине  машины  находились двое
мужчин в состоянии готовности - на  подготовку и ожидание  у них ушло больше
года.
     Лимузин   остановился   перед   каменной  кладки  домом   Фитцжеральда,
стоимостью миллион  двести тысяч долларов, и водитель  выпрыгнул  из машины,
спеша  открыть дверь  боссу.  Пока он обходил машину сзади,  Фитцжеральд уже
выбрался с заднего сиденья и нетвердой походкой пошел по направлению к дому.
Сенатор считал себя важной птицей, поэтому не закрыл за  собой дверь машины,
предоставив заботу об этом шоферу.
     Водитель  захлопнул дверь  и пожелал боссу спокойной ночи.  Фитцжеральд
проигнорировал его  слова  и продолжил идти к  парадной двери дома. Водитель
обошел  машину  и  стал  наблюдать, как Фитцжеральд  набрал секретный  код и
открыл дверь. Убедившись, что сенатор вошел  в фойе, водитель сел в машину и
поехал назад.
     Фитцжеральд бросил  связку ключей на столик  слева  от двери и протянул
руку  к выключателю.  Он  нажимал  на  кнопку несколько раз, но без  успеха.
Ругнувшись  про  себя,  он огляделся в  погруженном  в темноту доме. Входная
дверь  с  обеих сторон была окружена  стеклянными  панелями  толщиной  шесть
дюймов. Уличный свет слабо проникал сквозь  два узких окна, почти не освещая
коридор. С того места, где он стоял, можно было едва разглядеть белую плитку
пола кухни, находящейся отсюда в тридцати футах по коридору.
     Направившись в сторону кухни, он миновал погруженную  во тьму гостиную,
расположенную по правую руку, и  прошел мимо лестницы,  находящейся по левую
руку и  ведущей на верхние этажи. Его тяжелые дорогие ботинки с каждым шагом
отзывались звучным эхом  на паркетном полу.  Сумеречный свет, проникающий  с
улицы, отбрасывал  тень сенатора,  протянувшуюся  от коридора  до  кухни.  С
каждым  шагом его полное  тело все больше и больше блокировало уличный свет.
Когда сенатор оказался на  кухне, темнота поглотила его целиком. Он повернул
налево в поисках выключателя. Не успел Фитцжеральд отыскать его, как из тьмы
вынырнули руки в перчатках и обхватили его сзади.
     Светловолосый непрошеный гость свалил старика с ног и вмазал его лицо в
плитку пола. Силач прижал  коленом  спину и  обхватил  обеими  руками голову
сенатора. Резко  упав, нападавший обрушил свой вес  на его затылок  и дернул
сенатора за подбородок. Звук  переломленной шеи Фитцжеральда  в пустом  доме
напомнил звук сломленной о колено ветки. За треском последовала тишина, а за
ней  послышалось бульканье, вырвавшееся из горла. Глаза умирающего  сенатора
открывались все шире и шире  и уже  вот-вот готовы были лопнуть. Пол  минуты
спустя булькающий звук стал  стихать, и тело Фитцжеральда осталось лежать на
холодной кафельной плитке.
     Киллер поднялся на ноги и сделал глубокий  выдох. Он смотрел на мертвое
тело на полу с чувством глубокого удовлетворения. Убийца, стоящий над телом,
только   что   отомстил  за  смерть  своих   ближайших  друзей  -  восьмерых
бессмысленно погибших в далекой  пустыне в тысячах  миль отсюда лишь потому,
что люди, подобные Фитцжеральду, не  умели  держать язык за зубами. Убийство
сенатора было  его  личным делом,  но  два следующих будут только  бизнесом,
ничего  личного.  Тонкая  лапка  микрофона  располагалась  возле  квадратной
челюсти блондина. Он произнес всего одну  фразу: "Номер один в  мешке, конец
связи". Секундой позже в наушниках  у него затрещало, из чего он понял,  что
его услышали, и вернулся к работе.
     Подхватив тело  за щиколотки, он  поволок  его в  подвал, где положил в
большой стенной шкаф. Киллер еще раз обошел дом, по пути собирая электронную
подслушивающую аппаратуру, которую разместил здесь неделю назад.
     Перед уходом  он застегнул молнию на вороте пальто и  надел  на  голову
бейсболку, спрятав под  ней свои светлые  волосы. Через  секунду  он стоял у
двери черного хода, и смотрел в окошко  на небольшой двор.  Ветер крепчал, и
ветви  деревьев  раскачивались  из  стороны  в  сторону.  Он  снова  включил
микрофон:  "Я ухожу. Конец  связи".  После чего  установил  дверь на запор и
затворил ее за собой. Осторожно прошел через двор, вышел из ворот и очутился
на аллее. Едва он достиг конца аллеи, рядом притормозил белый  вэн, пассажир
вскочил в него, машина быстро набрала ход и понеслась по улице.





     Синий     вэн     "Сантехника     братьев    Джонсон,    круглосуточное
обслуживание"вновь мчался по улицам городка. Он въехал  в ту же самую аллею,
куда  заезжал пять часов назад. Вэн  продолжал  движение, когда пассажир  на
ходу спрыгнул  на тротуар и пошел  рядом с машиной, пригибаясь  и держась за
ручку  двери.   Машина  двигалась  с  погашенными   фарами.  Не  успела  она
остановиться,  как широкоплечий  брюнет  тихонько прикрыл дверь  и  нырнул в
тень. Он подождал,  когда вэн отъедет. Через плечо свешивался большой черный
холщовый  мешок.  Постояв  на  месте несколько минут, брюнет пошел по аллее.
Дойдя до забора, за которым жил Бурмистер, он вынул  из мешка распылитель со
смазочным  маслом  и направил струю из  него на металлические  скобы  ворот.
Подождал,  пока  подействует  смазка, потом  аккуратно  открыл  задвижку  на
воротах и  раскрыл их.  Проскользнув  во  двор, он продрался сквозь кусты  и
посмотрел  на  окна  дома  Бурмистера  и   его  соседей,  проверяя  нет   ли
какого-нибудь любопытного, смотрящего в окно,  или каких-либо других намеков
на  то, что за ним наблюдают. Почти пять минут он прятался за кустом, ожидая
и наблюдая. Тут нужна была осторожность, и он всегда соблюдал ее, ибо прошёл
хорошую школу подготовки.
     Человек  раскрыл мешок, на  сей  раз  он извлек  пару ножниц для  резки
металла.  Он  осторожно  прошел  до  конца  гаража, затем  быстро  перебежал
открытое   пространство   и,   пригнувшись,   прополз   к   заднему   входу.
Воспользовавшись вновь  флакончиком смазки, он распылил его на металлические
скобы  двери. Дожидаясь пока подействует смазка, он  одновременно  перерезал
ножницами телефонный провод, ведущий в подвал дома. Положил ножницы в мешок,
а из него вытащил стеклорез. Поднявшись на крыльцо, приоткрыл сетчатую дверь
на  два  фута  ширины,  оказался  между  сетчатой  и  основной  дверью.  Эта
деревянная дверь в верхней части была  армирована четырехслойным  стеклянным
блоком. Он поместил стеклорез в центр левой нижней панели и обвел ее острием
стеклореза  по  часовой  стрелке. Повторив  свои действия пять  раз,  обеими
руками  надавил на очерченный стеклорезом круг  и с помощью присоски вытянул
обрезанный стеклянный блок. Затем,  просунув  руку  в отверстие, он повернул
ручку изнутри, дверь открылась,  и он вошел в кухню, осторожно прикрыв дверь
за  собой.  Человек застыл  на месте  и выглянул в окно, следя за  соседними
домами в расчете увидеть какие-нибудь изменения обстановки  в то  время, как
его слух фокусировался на происходящем в доме. Он  услышал дыхание собаки и,
повернувшись, увидел ее, лежащей на коврике перед кухонным столом, полностью
расслабленную  и  спящую.  Вынув  микрофон  из-под  бейсболки,  он  произнес
спокойно: "Я тут. Конец связи".
     Его партнер  сидел в синем вэне в  шести кварталах от  дома на  углу  у
маленького магазинчика.  Он следил за сканером местной полиции.  В микрофон,
закрепленный  у скулы, он спокойно произнес: "Понял. У меня все чисто. Конец
связи".
     Человек на кухне Бурмистера затолкал микрофон под  бейсболку и медленно
опустил  с плеча на пол черный  мешок.  Вытащил из него противогаз  и баллон
зеленого цвета  с  резиновым шлангом, закрепленном  на конце.  С  баллоном и
маской  в  руке  он направился  по  коридору к  парадному  входу и лестнице,
ведущей  на второй  этаж. Поставив ногу на первую  ступеньку, он  наклонился
так,  что  его  руки  легли на четвертую  ступеньку и замер,  прислушиваясь.
Убедившись, что  Бурмистер  не проснулся, он стал карабкаться по ступенькам,
растопырив  руки  на ширину лестницы,  наклоняясь вперед, чтобы распределить
вес тела равномерно, не желая, чтобы  старая лестница заскрипела и разбудила
хозяина.
     Оказавшись на втором этаже, он не поднялся с  колен, а продолжал ползти
по  направлению  к спальне,  расположенной в  двадцати футах  от лестницы. И
вновь терпеливо  ждал и  слушал. Аккуратно пропустив резиновый  конец шланга
под дверь,  надел  противогаз  и отвинтил  кран баллона.  Усевшись  спиной к
стене, он включил таймер на наручных часах.
     По  истечении пятнадцати  минут, он  перекрыл клапан баллона  и вытянул
шланг из-под  двери. Медленно  приоткрыл дверь  в спальню, не  входя  в нее.
Бурмистер неподвижно лежал спиной  к двери. Непрошеный гость распахнул дверь
шире, подошел к кровати и несколько раз  легонько толкнул хозяина. Старик не
двигался. Брюнет снял перчатку с правой руки, приложил руку к шее Бурмистера
и проверил его пульс. Проверив еще два раза, он с облегчением констатировал,
что старик в порядке.
     Он  лично не  знал человека,  над постелью  которого сейчас стоял, и не
имел  никакого  желания  видеть  того  мертвым.  Гарольд  Бурмистер  не  был
человеком, на которого он охотился этой ночью. Он обошел кровать и подошел к
широкому окну, выходящему на улицу. Поднес ко рту микрофон и произнес: "Я на
месте. Все в порядке. Отбой".
     Ответ,  незамедлительно  раздавшийся  в  наушниках, был таков:  "Понял,
здесь все в порядке. Отбой".

     В  пяти  милях  отсюда  на  другой  стороне  реки  Потомак  на  позицию
выдвинулась  вторая  команда.  Незаметный  белый вэн стоял на  тихой стороне
улицы. Блондин, сидящий  в  машине,  переодевался. Он  снял  с  себя  темные
джинсы, куртку и ботинки и переоделся в серые теплые  штаны,  синюю байковую
фуфайку и надел кроссовки Найке. Он сидел неподвижно, в то время как один из
соучастников гримировал его, раскрашивая шею, лицо и уши в черный цвет.  Это
было в прямом смысле слова камуфляжем, но не в типичном военном смысле. Цель
состояла именно  в том,  чтобы  его  приметили,  а  не для маскировки. Когда
косметическая  часть  работы  была  завершена,  на  его  белокурую  шевелюру
напялили тесный черный парик, делающий его похожим на африканца, и  вставили
ему  коричневые контактные  линзы, скрывшие голубые глаза. После  всех  этих
процедур  он закрепил наушники на  затылке и  напялил  на голову бейсболку с
аппликацией университета штата Мичиган.





     Антикомариная сетка,  закрывающая  окно в  спальне  мистера Бурмистера,
была снята, а самого хозяина  бережно перенесли из спальни вниз и оставили в
одной  из  комнат для гостей. Человек, проникший в дом, сидел на  деревянном
стуле, неотрывно следя из окна за парой французских дверей, расположенных на
втором  этаже дома на противоположной стороне  улицы. На  его коленях лежала
военная  снайперская  винтовка  М-24, снабженная  глушителем, привинченным к
концу приклада. В оружие была вставлена обойма, но  винтовка пока стояла  не
на  взводе.  Пять минут назад  на его часах включился аларм, но  он старался
расслабиться.  Небо  начинало  алеть, пробудились  птицы. Его жертва  должна
подняться в любую минуту, поэтому он усилием воли заставлял себя  оставаться
спокойным, следить за дыханием и тем самым контролировать уровень адреналина
в крови.
     В эту минуту на противоположной стороне улицы зажгли свет, и драпировки
на  задней стороне французских дверей из серых  сделались  желтыми.  Быстрым
движением он привел оружие в боевую готовность, зажав приклад между плечом и
левой щекой. Палец привычно  лег на спусковой крючок, и в он навел  винтовку
на створку  французских дверей. По-прежнему следил за дыханием. Расплывчатая
тень  шевельнулась за  драпировками. Стрелок  сделал  глубокий вдох, и когда
легкие наполнил воздух, двери дома напротив  раскрылись. На пороге появилась
бело-розовая фигура конгрессмена Джека  Козловски. На  нем  были лишь  синие
трусы до колен. Он повернулся и направился в ванную.
     Центр  мушки был наведён на маленькую волосатую спину Козловски. Правая
рука убийцы слегка приподнялась вместе с винтовкой.  Прицел скользнул  вверх
по позвоночнику,  миновал  плечи  и остановился  чуть  ниже лысины на голове
конгрессмена... Палец  лег на  спусковой крючок и медленно  стал  давить  на
него.  Секунду спустя пуля покинула дуло и проложила свой смертельный путь в
утреннем воздухе.  Она пронзила  затылок конгрессмена.  Вместо  того,  чтобы
продолжить прямой  крученый полет, расплющенная головка пули сделалась втрое
шире. Она прошила мозг, проталкивая все  на своем пути к лицу  конгрессмена.
Выходное отверстие пули совпало с правым глазным яблоком,  и наружу вылетели
брызги мозга, осколки костей и мяса. Сила удара была столь велика, что  тело
конгрессмена  вынесло на несколько шагов вперед и приземлило возле  кровати.
Козловски  остался  лежать  в скрюченном положении  с вывернутыми  руками  и
ногами. Киллер вновь  зарядил винтовку и нашел в видоискателе  нужную точку.
Вторая пуля угодила Козловски в основание черепа, лишив тем самым  связи его
мозга с телом.





     На другом  берегу  Потомака  в городке Маклин,  что в  штате Вирджиния,
другая группа  сидела  в  засаде  в  ожидании  следующей  цели.  Машина была
запаркована  на противоположной стороне Пиммет Бенд Парка  в  направлении  к
Бэлентрэйн  Лэйн,  конец  которой  упирался  в  ворота  парка. Водитель  вел
прослушку через полицейский сканнер и жевал жвачку. Другой человек,  сидящий
на заднем сиденье, через зеркало заднего вида  наблюдал  за  парком.  С этой
позиции он мог видеть уже известного нам киллера - блондина, прислонившегося
к дереву возле  беговой дорожки. Тот разминал ноги,  как бы выдавая себя  за
любителя утренних пробежек. Несколько  людей, совершавших  кто прогулку, кто
пробежку,  по  пути   обращали  внимание  на  чернокожего,  готовящегося   к
тренировке в их  типичной  белой местности. Убийца поочередно приседал то на
правой, то на левой ноге. Для сохранения равновесия, он левой рукой держался
за ствол дерева и  смотрел на  наручные  часы.  Будущая жертва  должна  была
появиться с минуты на минуту.
     Мишенью  был выбран  сенатор Роберт Донс, глава сенатского  Банковского
Комитета, заслужившего в американском Сенате кличку "принца свинины". Он жил
в трех кварталах от парка и ежедневно выгуливал своего  шотландского колли в
одно и то же время от шести до шести двадцати утра. Было четверть седьмого и
он  вот-вот должен был показаться.  Выглянув  из-за  дерева,  киллер  увидел
знакомую коричневую английскую кепку Донса, которая раскачивалась вверх-вниз
и из  стороны  в сторону в  такт его  движениям.  Донс  находился  метрах  в
пятидесяти, двигаясь  своей обычной ленивой  походкой. Когда он  добрался до
вершины небольшого холма,  киллер заметил женщину  в яркой  футболке шагах в
тридцати  позади сенатора. Она шла быстрым шагом,  размахивая руками и крутя
бедрами в такт движению. Когда сенатор и женщина приблизились  к тому месту,
где  стоял убийца,  женщина  стала  опережать сенатора.  У киллера  невольно
вырвался вздох облегчения. Невинные люди не должны пострадать.
     Когда Донс миновал его  и  оказался в двадцати ярдах от дерева,  убийца
повернулся  спиной к цели, склонился  к  стволу,  поднял правую ногу вверх и
начал  делать  растяжку. Он  услышал,  как  собака на  ходу скребет  когтями
асфальт  беговой дорожки.  Опустил правую ногу  и  взялся  за левую. Шепотом
произнес в микрофон: "Как дела? Отбой".
     Человек  на  заднем сиденье  вэна осмотрелся и ответил: "В  поле зрения
только двое: наша цель и какая-то женщина. Отбой".
     "Понял. Отбой". Убийца повернул голову вправо и  посмотрел через плечо.
Донс  находился  на  удобном  для  стрельбы  расстоянии,  но  женщина  почти
поравнялась  с ним. Киллер опустил  глаза,  при этом скосив их так, что  мог
сбоку продолжать  наблюдение. В  это время оба миновали  дерево,  после чего
женщина обошла  сенатора  и  устойчивым шагом стала  увеличивать  расстояние
между ними.
     Киллер  вышел к  дорожке  и побежал  за Донсом. Приблизившись, он сунул
левую руку под свитер, поправил ремень под рубашкой. Правой рукой вытащил за
рукоятку девяти  миллиметровую Беретту. Ускорив  бег, догнал сенатора. Вынув
оружие,  выпрямил руку и направил дуло прямо  в  затылок  жертвы. Две  пули,
попавшие  в  основание  черепа, швырнули  Донса  вперед.  Тот упал  лицом  в
асфальт. Убийца развернулся и побежал обратно к ожидавшему его вэну. Женщина
продолжала двигаться по своему обычному маршруту, а шотландский колли застыл
над трупом хозяина, обнюхивая лужу крови, растекающуюся у его головы.







     Осенним   утром   в  небе   показалось   солнце,   которое,   казалось,
сопротивляется  принесенным  ветром  облакам.  Устойчивый  поток  золотых  и
красных  листьев  обволакивал  черные  ботинки  агента  ФБР  по  имени  Скип
Микмэхон. Микмэхон был особым  агентом  ФБР,  ответственным за подразделение
быстрого  реагирования  восточного  побережья. Подразделение было создано из
элитной группы агентов.  В их миссию  входило  прибыть на место преступления
или террористической атаки и немедленно приступить к сбору улик и показаний,
чтобы  иметь  возможность  преследовать   преступников  по  горячим  следам.
Подразделение круглосуточно имело в своём распоряжении самолеты, вертолеты и
мобильные  криминалистические лаборатории  и  могло  добраться из  Чикаго  в
Нью-Йорк или Майами в течение считанных часов.
     Микмэхон всем своим массивным телом прислонился к  полицейской машине и
поднес к  носу стаканчик кофе. Старая футбольная травма колена сегодня утром
причиняла  ему больше неудобств,  чем  обычно.  Он утешал себя, что  коленка
болит  не от старости, а от холодной осенней погоды.  Ветеран  агентства, он
безучастно  смотрел, как  тело сенатора  Фитцжеральда,  помещенное в  черный
мешок, было  уложено в  кузов фэбээровского  вэна. То  была третья  по счету
криминальная сцена за утро, и в каждом случае несомненным было хладнокровное
убийство. Было уже очевидно, что все убийства  тесно  связаны друг с другом.
Они не собирались делать этот вывод достоянием прессы, но не  надо быть семи
пядей во лбу,  чтобы не понять наличие этой связи. Он посмотрел в оба  конца
улицы и покачал головой при виде толпы представителей  СМИ и праздных зевак,
собравшихся по другую сторону желтой полицейской ленты.  Держа обеими руками
пластиковый  стакан  с кофе, он  закрыл глаза,  отсекая  себя  на  время  от
присутствующих,  и  попытался  представить  себе, каким  способом  был  убит
Фитцжеральд.
     Микмэхон искренне верил в визуализацию.  Необъяснимо, но по его  мнению
киллер оставляет некую ауру на  месте преступления. Для него было в  порядке
вещей  возвращаться  к местам убийства, когда со времени преступлений прошли
месяцы,  даже годы, и сидеть  там часами, разыгрывая в своей голове сценарий
за сценарием, стараясь представить, что чувствовал и как действовал убийца.
     Представив себя  на месте киллера, он обдумывал разные способы убийства
Фитцжеральда. Он  сопоставлял схожесть  приемов,  при  помощи  которых  были
уничтожены Козловски,  Донс и Фитцжеральд.  В его  голове  зарождался список
вопросов,  на  которые следовало ответить: Сколько убийц? За  что их  убили?
Отчего  все трое  политики?  У кого могли быть  мотивы? Микмэхон  выстраивал
фундамент  расследования.  Все,  о чем он думал, будет  трансформировано  на
классной  доске  Ситуационной комнаты,  куда  он возвратится  для  выработки
тактики  со  своей  командой.  Поток  мыслей  был прерван знакомым  голосом,
позвавшим  его  по  имени.  Микмэхон раскрыл  глаза и  увидел своего  босса,
Брайана Роача, направляющегося к нему под неусыпной опекой телохранителей.
     - Скип, у тебя есть для меня что-нибудь новенькое?
     Роач отдал Бюро двадцать шесть  лет жизни, а в этой должности находился
уже четыре года. Когда-то он был неплохим агентом, но сейчас все  это кануло
в лету. Работа на ФБР означала, что следует забыть обо всем, чему тебя учили
в  отношении   буквы  закона  и   сконцентрировать  усилия   на  политике  и
администрировании.
     Микмэхон оттолкнулся от капота машины и поспешил навстречу Роачу.
     - Команда судебно-медицинской  экспертизы  вот-вот появится  на  местах
преступления, а патологоанатомы в течение часа начнут вскрытие.
     Микмэхон протянул боссу правую руку.
     Роач  пожал  ее,  подхватил  Микмэхона под  локоть  и  проделал  с  ним
несколько шагов к тротуару. Телохранители остались в стороне.
     - Ты  будешь ответственным  за это расследование.  Здесь  задействованы
некие люди, которые  вряд ли будут обрадованы твоему назначению, но  мне все
равно. Дело в том,  что ты лучший агент по расследованиям, а мне лично нужен
человек, которому я могу доверить это дело.
     Роач засунул одну руку в карман, а другой поправил галстук.
     - Скип, имей в  виду, на нас будет  оказано неимоверное давление, чтобы
мы  распутали  этот клубок. Оно  будет ощущаться  с разных сторон, но, более
всего  со стороны  политиков.  Я  сделаю  все  возможное,  чтобы максимально
прикрыть тебя, но совершенно блокировать, увы, не сумею.
     Микмэхон пожал плечами:
     - Что ж, это мы уже проходили, верно?
     - Да, но на сей раз все будет по другому. У  меня заранее раскалывается
голова,  когда  я начинаю думать о том  политическом давлении, которому  нас
подвергнут по этому делу. Другая  причина, по которой я назначаю тебя главой
расследования, это  то, что я знаю, как сильно  ты ненавидишь иметь  дело  с
прессой и  политиканами. Мы не должны допустить  никаких утечек  информации.
Поэтому сделай так, чтобы твои люди знали - их карьере конец, если хоть одно
слово о расследовании просочится наружу.
     - Понял.
     Роач взглянул на часы:
     - Мне нужно, чтобы  ты поехал  со мной для краткого  совещания  в Белый
Дом.  Президент  взбешен  тем,  что  обо  всем  произошедшим  он  узнает  из
телевизионных новостей.
     Роач заметил, как нахмурился Микмэхон, и сказал:
     -  От  тебя требуется, чтобы ты дал им  базовую  информацию о том,  что
обнаружил на всех трех местах преступления. Давай, поехали.
     Роач  кивнул  в   сторону  лимузина,  и  они   направились   к  нему  в
сопровождении телохранителей.
     Микмэхон и  Роач были давно  знакомы  друг  с другом. Они  встретились,
когда  Микмэхон  второй год  служил  агентом,  а  Роач  только  что закончил
академию ФБР. Они дружили более двадцати  с хвостиком лет. С  самого  начала
Роач стремился сделать карьеру, добравшись до самых верхов Бюро, в то время,
как Микмэхон  не  желал  ничего больше, чем оставаться  просто агентом.  Его
амбиции  ограничивали   два   обстоятельства.  Первое,  и  главное,  он  был
реалистом. Он  хорошо  знал  себя  и  понимал, что не  сумеет  побороть свою
гордость,  чтобы пролезть  верх.  Директор  обязан  был  играть по  правилам
Вашингтона, что претило Микмэхону, лучшему специалисту своего дела. Микмэхон
не любил  ходить  вокруг да  около. Если он считал  кого-то  неправым,  то и
говорил  ему это  прямо в лицо, не взирая на  чины.  Это, естественно, часто
выходило  ему  боком. Он разозлил нескольких политиков и, по  крайней  мере,
одного из бывших директоров агентства, которые просто жаждали его скорейшего
увольнения из органов ФБР.
     К  счастью для  Микмэхона, он  был знатоком  своего дела.  Это  и стало
второй причиной его неамбициозности. Он любил свою работу. И числился лучшим
специалистом  в  Бюро  по "убойным" делам. Прежде  всего, он  не  был  тупым
роботом - исполнителем  циркуляров и  инструкций.  Многие  агенты из  разных
штатов  консультировались  с ним  по  криминальным вопросам. У него был свой
уникальный подход к решению повседневных задач. За время службы ему довелось
видеть  немало  замечательных  коллег,  потерявших  свою  форму,   когда  их
переводили на  более высокие административные  посты. Но это не относилось к
нему,  Скипу  Микмэхону.  Когда  его  друг  Роач  четыре  года   назад  стал
директором, он сказал ему:
     - Имей в виду, в тот  день, когда меня выдвинут на  повышение, я уйду в
отставку.
     Садясь в директорский лимузин, Микмэхон подозвал к себе Кэти Дженнингс,
одну из  сотрудниц своей  команды.  Дженнингс  в это время  разговаривала  с
коллегами, которые, как и она,  были одеты в голубые  ФБРовские ветровки для
выезда  на место преступления. Она оборвала разговор и  подошла к  боссу. Ее
длинные каштановые волосы были забраны  сзади  в конский  хвост. Вначале она
поздоровалась с директором, после чего повернулась к Микмэхону.
     Скип глубоко вдохнул, сказал  Кэти,  что вернется как  можно скорее,  и
передал ей  целый список того, над чем необходимо  сосредоточиться в  первую
очередь.
     -  Необходимо,  чтобы  все  силы  правоохранительных  органов в радиусе
трёхсот миль были  сконцентрированы на поиске  мужчин, едущих  на  недорогих
американских автомобилях.
     Перечисляя задания,  Микмэхон  постукивал  указательным пальцем  правой
руки по ладони левой.
     - Передай  им арестовывать по малейшему  подозрению любого и держать до
прибытия одного из наших людей.  Убедись, что они это поняли, а также, пусть
собирают  досье  на   всех   подозрительных  и  отправляют  по  факсу  нашим
сотрудникам. После этого выясни, как наши команды работают с видеозаписями в
обоих аэропортах, Даллеса и Национальном, и, если что, звони немедленно мне.
     Дженнингс  кивнула  в ответ и  наблюдала, как ее  босс  устраивается на
заднем сиденье длинного автомобиля.
     По  ходу движения Микмэхон посвящал  шефа в детали смерти Фитцжеральда.
Директору уже успели доложить по телефону о смерти  Козловски и  Донса. Путь
из  Джорджтауна в Белый  Дом  занял  не  более  десяти  минут. Пока водитель
парковался, Роач спросил:
     - Есть  ли  шансы  изловить  злоумышленников  прежде,  чем  они  сумеют
скрыться?
     - У  нас  установлены блокпосты  на всех  дорогах,  ведущих  из города,
проверяются все аэропорты в  радиусе 300 миль, а наши моряки и служба охраны
побережья проверяют каждое судно, выходящее в море.
     - Итак, каковы наши шансы?
     Микмэхон помрачнел и сказал:
     - Чую печенкой, мы зря теряем время. Кто бы за всем этим  ни стоял, это
были профессионалы..., настоящие профи. Они либо немедленно покинули страну,
либо прячутся в укромном уголке в ожидании, когда все утрясется.
     -  Возможно, ты и прав. Только в  этом деле мы  должны  быть  предельно
осторожны. В  противном  случае в следующем  году мне придется сидеть  перед
объединенным  комитетом,  отвечая  на  вопросы  группы  старперов,  желающих
показать своим избирателям, что они знают гораздо больше, чем директор ФБР.
     Роач выдержал небольшую паузу.
     -  Кроме  того,  не  забывай тех  профи, которые  подложили  бомбу  под
Всемирный  Торговый  Центр.  Ну,  кто  бы мог  подумать,  что  они оказались
настолько  тупы,  что  заложили  взрывчатку  в  багажник  своего  вэна?  Эти
террористы не всегда так умны, как мы думаем.
     - Брайан, большого ума не  надо, чтобы запарковать вэн со взрывчаткой в
подземном  гараже Всемирного Торгового  Центра.  Но вряд ли  мы найдем много
организаций, способных убить трех разных людей в  трех разных местах за одну
ночь,  не  оставив  ни  одного  следа.  Это  не то,  что взорвать  трубу  на
олимпийских  играх.  Любой идиот способен оставить  бомбу  в парке.  Гораздо
сложнее подобраться столь близко и лично ликвидировать кого-то.
     Роач  обдумывал  комментарии   Микмэхона,  когда  лимузин  остановился.
Телохранители директора распахнули двери и Роач сказал:
     - Прежде,  чем  мы войдем, позволь  предупредить тебя  кое  о  чем. Все
поймут,  что у  тебя было слишком  мало  времени  подготовиться  к  докладу,
поэтому обрисуй им  картину как  можно проще и не слишком распространяйся  о
своих догадках. Вряд ли Президент будет разговорчив, но наблюдай за реакцией
Гаррета.
     -  Не  беспокойся,  я  не  стану позорить  тебя...,  по  крайней  мере,
специально, -
     улыбнулся Микмэхон.
     -  Вот еще  одно. Сам не высовывайся.  Если спросят твое мнение, а  они
спросят! скажи только, что еще рано о чем-то говорить.
     Микмэхон еще раз кивнул боссу: - Брайан, я уже делал это раньше.
     - Знаю, Скип, но прежде ты не имел дел с нынешней администрацией.
     Роач перешел на шепот:
     - Главное, верь мне и следи за своими словами.
     Директор вышел из машины первым. Телохранители проводили их до дверей и
вошли с ними в фойе. Агент из службы безопасности провел Роача и Микмэхона в
кабинет. Микмэхон не  впервые посещал Белый  Дом, но  здесь никогда не  был.
Прежде  ему доводилось участвовать в совещаниях в Овальном  Кабинете  или  в
Ситуационной комнате в подвальном помещении.
     Не успели директор Роач с Микмэхоном занять отведенные им кресла, как в
комнату вошли Президент, Гаррет и советник по национальной безопасности Майк
Нэнс. Гаррет шел первым. Войдя, он хлопнул в ладоши, чтобы привлечь внимание
и сказал:
     - Джентльмены, давайте начнем собрание.
     Президент занял место в середине  длинного стола. Гаррет  уселся по его
правую руку, а  Нэнс по левую. По  другую  сторону стола сели Скип Микмэхон,
директор ФБР Брайан Роач, директор ЦРУ Томас Стэнсфилд, и главный эксперт по
проблемам терроризма в ЦРУ доктор Айрин Кеннеди.
     Роач  и  Стэнсфилд  представили  своих  подчиненных,  и  Гаррет  открыл
собрание.
     -  Ну,  директор  Роач,  я  очень  надеюсь, у вас  есть ответы  на наши
вопросы.
     Роач взглянул на Президента и сказал:
     -  Мистер  Президент, при помощи специальной  системы  защиты  в здании
Конгресса  и  местных  департаментов  полиции   мы  обеспечили  безопасность
остальных  пятисот  тридцати  двух  сенаторов  и  конгрессменов.  Все  члены
Верховного суда, члены кабинета министров и руководство Администрации  также
под контролем. Сейчас все указывает на то, что охота велась только на троих,
а именно: Сенаторов Фитцжеральда и Донса и конгрессмена Козловски.
     В  час  дня  у меня  намечена встреча с  директором Трэйси из Секретной
Службы  для  обсуждения  ресурсов, которыми мы  располагаем  для обеспечения
защиты остальных  членов Сената  и Конгресса.  Я уже распорядился  выставить
охрану самых высокопоставленных членов обеих партий. Пока не получим  больше
информации, думаю, следует соблюдать осторожность. Роач повернулся к Нэнсу:
     -  Майк, перед уходом я хотел бы обсудить с  Вами, какими  ресурсами мы
могли  бы  воспользоваться,  например,  одолжить  в  военных  подразделениях
морских пехотинцев, которые подготовлены для охраны посольств.
     Нэнс кивнул, и Роач продолжал:
     - А сейчас я хочу предоставить слово особому агенту Микмэхону, чтобы он
в деталях  рассказал,  что произошло  вчера поздно вечером  и сегодня ранним
утром. Когда он закончит, я изложу свои соображения о том, какие должны быть
предприняты незамедлительные действия. Особый  агент Микмэхон утром осмотрел
все три места преступлений. Роач повернул голову к агенту и кивнул ему.
     Микмэхон откашлялся и начал:
     - Разрешите сперва заявить, что расследование началось всего  несколько
часов  назад,  поэтому  у нас пока нет детальных сведений.  Микмэхон оглядел
присутствующих, наблюдая за их реакцией на его слова.
     -  Первый,  кого убили,  и  последний,  кого  обнаружили,  был  сенатор
Фитцжеральд. Водитель его лимузина...
     Гаррет прервал его речь:
     - У Вас есть краткий письменный отчет, чтобы мы могли сверяться с ним?
     Микмэхон  поднял глаза  на  Роача,  давая  тому  шанс дать ответ, более
дипломатичный,  чем  его  собственный.  Роач повернулся  лицом к Президенту,
нарочно обойдя Гаррета в попытке оборвать Микмэхона.
     - Сэр, у нас не было времени подготовить письменный доклад. Он будет на
вашем столе к двум часам пополудни.
     - Хорошо. Будьте добры, продолжайте, - ответил Президент.
     Гаррет покачал головой и что-то записал в желтом блокноте.
     Микмэхон начал снова:
     -  Как  я  уже сказал, водитель лимузина сообщил,  что высадил сенатора
около его  дома на Калорама Хейтс сразу после полуночи. Наша предварительная
оценка времени смерти сенатора  где-то между  полуночью  и  часом  тридцатью
ночи. Причина смерти -  сломанная шея. У  нас  будет больше информации после
вскрытия.
     Микмэхон сделал секундную паузу.
     -  На задней двери дома Фитцжеральда  есть  следы, что ее открывали,  а
система сигнализации выведена из строя. Тело Фитцжеральда было обнаружено  в
одном  из клозетов  подвала.  Наше  наиболее  вероятное  предположение,  что
преступник или преступники поджидали сенатора внутри, и, когда тот появился,
убили его, а затем перенесли тело в подвал.
     Тем же тоном Микмэхон добавил:
     - Мы опрашиваем  всех соседей, не  видели  ли они  чего-нибудь  прошлой
ночью,   и   ожидаем  представителей   судебной   медицины  для   проведения
криминалистической экспертизы.
     -  Агент  Микмэхон,  у  нас  ощущение,  что  вы  не надеетесь  что-либо
обнаружить, - прервал его Гаррет.
     Микмэхон обвел Гаррета тяжелым взглядом.
     - Кто  бы ни убил этих троих, эти люди - профессионалы. Сомневаюсь, что
они  оставили  какие-нибудь полезные  нам сведения. Он продолжал смотреть на
Гаррета в упор, пока глава президентской администрации не отвел глаза.
     - Конгрессмен  Козловски  был  следующим. Нам известно,  что  Козловски
поднялся  с  постели  около  шести утра  и  был  застрелен  в затылок  двумя
выстрелами. Выстрелы были произведены из  оружия  большой  убойной  силы  из
дома,  находящегося  на  противоположной  стороне  улицы.  Дом   принадлежит
Харольду Бурмистеру, богатому банкиру в отставке. Когда утром мы вошли в его
дом,  то  обнаружили, что телефонная линия перерезана,  а в  двери с заднего
хода  отсутствует   стеклянная   панель.  Немецкая   овчарка,  принадлежащая
Бурмистеру, лежала  без сознания, и,  мы  полагаем,  была  под  воздействием
наркотиков. Бурмистер был  найден связанным в своей кровати на втором этаже.
Антикомариная  сетка в  окне,  напротив спальни Козловски была удалена, а на
подоконнике мы обнаружили следы пороховой пыли.
     После  разговора  с Бурмистером мы сложили пазл  из  следующих деталей:
около одиннадцати вечера Бурмистер выпустил собаку  во двор. По нашей версии
в это время собаке ввели наркотики. Сам Бурмистер отправился в  свою спальню
около  полуночи.  В ту самую,  откуда  были  произведены  роковые  выстрелы.
Примерно  между часом  тридцатью  ночи и  пол шестого  утра  преступник  или
преступники   проникли   в  дом,   каким-то   способом  привели   хозяина  в
бессознательное состояние и перенесли его в другую спальню. Они выжидали  и,
когда Козловски  отворил дверь, застрелили его. Мы сделали тесты на  наличие
наркотиков в крови  Бурмистера и его пса с тем, чтобы выяснить, были они под
воздействием  или нет. Анализы будут  готовы сегодня во второй половине дня.
Парни из криминального отдела работают в обоих домах, соседи опрашиваются.
     -  Где была  жена Козловски во  время  этих  событий?  -  саркастически
спросил Гаррет.
     - Миссис Козловски спала в другой  комнате, -  Микмэхон вновь попытался
проигнорировать раздражающую манеру Гаррета.
     Спокойно  сидящий  Майк  Нэнс   внимательно  слушал   Микмэхона.  Нэнс,
закончивший  Вест  Пойнтовскую  Академию,  в  прошлом директор Агентства  по
Национальной Безопасности, на  собраниях,  как  правило, вел  себя тихо.  Он
предпочитал сидеть  где-то сзади и впитывать в себя информацию. В отличие от
Гаррета  он считал, что  можно  добиться гораздо  большего, если наблюдать и
слушать, чем задавать вопросы.
     Глядя на записи в блокноте, Гаррет выпалил еще один вопрос:
     - Кто-нибудь заявил, что слышал выстрелы?
     - Нет, расстояние между преступником и жертвой не  превышало 100 футов.
Дистанция вполне достаточная, чтобы  глушитель мог скрыть  звук  выстрелов и
при этом не повлиять на точность стрельбы. - Микмэхон продолжал говорить, не
давая Гаррету шанса задавать другие вопросы.
     - Уверен, вы уже в курсе, что Роберт Донс был убит в парке  недалеко от
его  дома  в  районе  Миклеан. Две  пули  девятимиллиметрового  калибра были
выпущены  ему  в  затылок  с  небольшого расстояния. У нас  имеется описание
возможного  подозреваемого со слов  женщины, ежедневно  по утрам гуляющей  в
парке. Она сказала, что утром обошла Донса на гаревой дорожке примерно в том
месте,  где  обнаружили  тело. Она,  а  также  несколько  других  свидетелей
подтвердили,  что  видели чернокожего  в  байковых штанах, прислонившегося к
дереву в двадцати ядрах от места преступления. Никто из этих людей прежде не
видел этого человека в парке. По их предположению ему примерно тридцать лет.
Наши  агенты продолжают  опрашивать  этих людей,  пытаясь собрать  как можно
больше  информации. Вынужден извиниться за отсутствие  больших деталей,  но,
как я уже заметил, расследование началось всего несколько часов назад.
     - Благодарю Вас, Микмэхон, - сказал  Президент.  - Я  отдаю себе отчет,
что  мы находимся на ранней  стадии расследования, тем  не менее,  хотел  бы
услышать ваши соображения по этому поводу. Имеется ли  у какие-либо идеи, за
что и кем были убиты эти трое?
     Как обычно,  Гаррет оказался  первым  готовым  к ответу,  хотя  и самым
некомпетентным из собравшихся.
     - Пока мы не  узнаем больше, полагаю, будет наиболее  вероятным считать
это  работой  террористической  группы.  Кому-то  видно  не  по  нраву  мир,
распространяющийся  в  странах  Среднего  Востока,  или  это  одна  из групп
боевиков с нашего Запада.
     Президент повернул голову в сторону директора ФБР:
     - Брайан, что Вы об этом думаете?
     - Сэр,  слишком рано  давать  конкретный ответ. У нас пока недостаточно
данных,  чтобы сделать умозаключения. Это может  быть  что угодно. И замешан
кто угодно.
     Президент обратился к Микмэхону и спросил:
     - Мистер Микмэхон, я знаю, что Вы не располагаете достаточными фактами,
но, будьте добры, скажите, что Вы сами думаете по этому поводу.
     Президент смотрел на Микмэхона в ожидании ответа.
     -  Что ж, сэр, у нас  имеются три влиятельных политика, которые убиты в
трех разных местах,  с промежутком в пять часов. Кто бы  ни  стоял  за  всем
этим, операция планировалась достаточно давно.  Им понадобилось время, чтобы
изучить свои мишени и тщательно подготовиться,  чтобы определиться, когда  и
как убить каждого из них.
     Они, вполне возможно, неплохо финансированы и имеют возможность  нанять
наиболее талантливых киллеров. Эти  убийцы могут  быть террористами, бывшими
военными  диверсантами  или нанятыми киллерами. На основании той информации,
которой мы располагаем, мы с вами можем лишь только предполагать.
     Президент кивнул и взглянул на шефа администрации.
     Гаррет взял в руку указку и сказал:
     -  Джентльмены,  Президент  должен  обратится  к  народу  и  попытаться
объяснить, что происходит. Поэтому сейчас  не время  смущаться, выражая свое
мнение.
     Ответом ему было долгое молчание, и тогда Гаррет обратился к главе ЦРУ:
     - Директор Стэнсфилд, что Вы скажете по данному вопросу?
     - Я бы воздержался от  попытки делать какие-либо заключения до тех пор,
пока особому агенту Микмэхону и его людям не будет предоставлено достаточное
время на расследование.
     Ответ Стэнсфилда был также встречен неловким молчанием. Оба директора -
Стэнсфилд и Роач - знали, как Гаррет  с Президентом Стивенсоном предпочитали
вести  дела, и ни тот, ни  другой не желали участвовать в столь сомнительной
задаче со  многими  неизвестными. Оба, Стэнсфилд  и Роач,  начинали  с самых
низов своих уважаемых  агентств, и  за многие годы видели,  как  приходили и
уходили президенты и их политические  назначенцы,  возглавлявшие ЦРУ и  ФБР.
Некоторые из них  были  более преданы тем, кто  их назначил, чем агентствам,
которые они должны были возглавлять. Но не Роач и не Стэнсфилд. Для  них ФБР
и ЦРУ были на первом месте.  Политические выгоды и положение были для них на
последнем месте.  Политические решения на короткий период времени могли быть
достаточно  хороши,  но  чаще всего они  не выдерживали длительную  проверку
временем.
     Президент сидел в своем кресле, в глубине души ругая себя за то, что не
сменил Роача и  Стэнсфилда, когда пришел в Белый Дом. Гаррет настаивал на их
замене, и Стивенс был уверен, что по окончании собрания, тот  вновь поднимет
этот  вопрос.  Если  бы у  нас  не было такой головной  боли по  утверждению
кандидатов на правительственные посты, думал он, сейчас бы этой  проблемы не
существовало.
     В первые полгода  администрации  Стивенса четверо  членов правительства
были отправлены в отставку. Трое  из них не прошли  назначения на  должности
после скрупулезной проверки, устроенной  прессой,  выявившей  незначительные
грешки  в  прошлом,  четвертый дошел до голосования в сенатском комитете, но
был  безжалостно  отвергнут.  К  моменту,  когда   кабинет   министров   был
сформирован, Администрация израсходовала столько ресурсов и получила столько
негативных материалов от прессы,  что  было решено  не рисковать  очередными
потенциальными   фигурами,   могущими  подвергнуться  обструкции   во  время
сенатских слушаний, а оставить  Стэнсфилда во главе  ЦРУ, а Роача шефом ФБР.
По крайней  мере, до первой же возможности. Только теперь Президент осознал,
что ждал слишком долго.
     Стивенс обратился к Кеннеди, эксперту ЦРУ по вопросам терроризма.
     - Доктор Кеннеди, ваше мнение?
     Среди  собравшихся,  у  Кеннеди было, бесспорно, самое высокое  Ай Кью.
Будучи  матерью  единственного  ребенка, тридцативосьмилетняя  женщина  была
профессором психологии  по  арабскому востоку и  доктором в  области военной
истории.  Кеннеди подалась  немного вперед и сняла  очки.  Светло-коричневые
волосы были собраны в конский хвост. На ней был брючный костюм. Она положила
руки на стол и уверенно произнесла:
     -   Я  бы  согласилась  с  мнением  особого  агента   Микмэхона.  Люди,
осуществившие  эту  операцию  либо  террористы,  либо наемные  убийцы,  либо
военные диверсанты. Мое предположение, что это последние из трех вариантов.
     Гаррет выпалил:
     - В чем причина такой уверенности?
     - Думаю, что за этим стоят военные диверсанты, поскольку они не тронули
мистера Бурмистера.
     Лицо Гаррета скривилось:
     - Какого мистера?
     - Мистер Бурмистер, человек, живший на противоположной стороне улицы от
дома конгрессмена Козловски.  Если  бы ответственные  за эту  операцию  были
террористами, мистер  Бурмистер был  бы  уже  мертв. Террористам не  присуще
усыплять людей, попадающихся у них на пути. Они их убивают. Если бы это была
работа  террористов, то мистер  Бурмистер был бы мертв также, как и женщина,
гулявшая  в парке.  Эти  убийства  - дело  рук  хорошо  обученных военных  -
коммандос.
     И террористы  и коммандос  проходят  целый комплекс  тренировок  с виду
очень похожих,  как, скажем, рукопашный  бой, уничтожение объектов, владение
разными  видами  оружия  и.  т.  д.  Тем не  менее их готовят по  разному  в
предметном и операционном планировании. Террористам безразлична человеческая
жизнь. Они действуют по совершенно другому  своду правил. Террористы обучены
расправляться с жертвой  наиболее жестокими приемами. Чем более жестоко, тем
лучше.  Когда они убивают, то стремятся посеять страх в умах людей. Отсюда и
само понятие террорист. Они используют взрывчатку, расстреливают, совершенно
не задумываясь о  степени невинности своих жертв. Коммандос или ликвидаторы,
которые почти всегда бывшие профессионалы, обучены убивать только того, кого
им заказывают, и делают это  без шума и быстро. Коммандос  выполняют задачи,
руководствуясь набором моральных  параметров.  Во время войн  или  в  случае
особой  государственной  необходимости,  бывало, параметры смещались,  и эти
люди случайно  убивали  невинных граждан. Но это, безусловно, исключение  из
правил, в отличие  от  террористов,  уничтожающих  всех без разбора,  и  для
которых это норма.
     Когда  мы собираемся проводить операцию  подобно этой, мы выбираем наши
цели  и  затем решаем,  как свести  к  минимуму  потери людей и  какие нужно
принять меры безопасности.
     Гаррета раздражал уверенный тон речи Кеннеди.
     -  Вы слишком  самоуверенны,  доктор Кеннеди. Вы исключаете вероятность
того, что эти убийства совершены террористической группой?
     -   Не   думаю,   что   они    были   осуществлены   фундаменталистской
террористической  группой. Подобная  ей  группа, как Вы сказали ранее, могла
быть недовольной мирным процессом на ближнем Востоке.  Что касается убийств,
совершаемых   группой    местных    террористов,    таких   как    одна   из
антигосударственных типа Эриян Нэйшенс, то  я  сильно  сомневаюсь, что у них
имеется  опытный персонал, способный на то, что произошло у нас. Кроме того,
зачем им убивать такого, как сенатор Донс? Он был "ястребом". Он один из тех
политиков, которые нравятся всякого сорта боевикам.
     Гаррет повернулся к Кеннеди:
     - Ну, я рад, что после десяти минутного брифинга  Вы сумели помочь  нам
распутать этот узел.
     И с усмешкой прибавил:
     - Как Вы можете это утверждать в такой самоуверенной манере, располагая
столь малой информацией?
     Микмэхон уставился на  Гаррета и подумал про  себя, боже,  какой же  он
осел. Директор Роач увидел выражение лица Микмэхона и положил ладонь на руку
друга. Микмэхон убрал руку и откинулся в своем кресле,  продолжая глядеть на
Гаррета.
     Кеннеди привыкла к тому, что мужчины ставили под сомнение ее интеллект,
и продолжала профессиональным тоном защищать свою точку зрения.
     - Это входит в  мои обязанности,  мистер Гаррет,  знать, как эти группы
осуществляют убийства. Если  группа, скажем, Абу  Нидала осуществила все эти
убийства,  эти  ребята  просто-напросто   выбрали  бы   наиболее  популярные
рестораны в городе, заложили бы там бомбы, и взорвали их во время вчерашнего
ланча.  Тем  самым  они  бы  могли   легко  уничтожить  дюжину  сенаторов  и
конгрессменов и, возможно, нескольких членов кабинета Министров.
     - Отчего это не  может быть доморощенная  воинская группировка  правого
толка?
     - Это возможно, но как я уже говорила ранее, я не думаю, что эти группы
обладают ресурсами, чтобы проводить операции подобно этой.
     Гаррет почти прокричал:
     - Если Вы уверены, что это не террористы, то тогда кто сделал это?
     Микмэхон подался вперед  в своем кресле и уперся в  стол двумя  руками.
При весе в 240 фунтов и росте 6 футов и три дюйма он сейчас выглядел готовым
к атаке медведем. Не успел Роач раскрыть рот, как Микмэхон заговорил.
     -  Мистер  Гаррет,  мы  все  здесь  профессионалы. Поэтому  нет причины
поддаваться  эмоциям  и  повышать  тон. Вы  спросили наше  мнение, и  доктор
Кеннеди любезно поделилась им. Она предоставила  нам очень  разумный  анализ
ситуации,  и мы  должны  быть благодарны ей за это.  Она  не  делала попыток
указать  конкретных  виновных,  она  просто  помогает  сузить  рамки  нашего
расследования.
     Микмэхон   продолжал   буравить   взглядом   Гаррета,   вызвав   краску
неудовольствия на его лице.
     Майк Нэнс  не мог поверить своим глазам. Он наблюдал за поведением  Стю
Гаррета, который вел себя,  как сейчас, в  течение последних трех лет. Редко
кто  отваживался поставить  его  на  место,  тем  более  представитель  ФБР.
Напряжение в комнате нарастало, а Микмэхон не желал отступать. Директор Роач
сидел  в своем  кресле,  прикрыв  глаза рукой,  и  боялся  представить,  что
произойдет дальше.
     Президент прекратил конфронтацию.
     - Все успокоились!  Мы все  взвинчены, и я  уверен, это  не  доведет до
добра. Давайте расслабимся и обсудим теорию доктора Кеннеди.


     Пока  шло собрание, Бриджит Райан из  вашингтонского бюро  телекомпании
NBC  сидела  с  деловым  видом  в своем  кабинете.  Бриджит  была  старейшим
журналистом Католического университета  и уже полгода работала по  годичному
контракту  с  Эн Би Си. Ее боссом был  Марк Стэйн, возглавлявший телеканал в
округе Колумбия.
     Расписание  работы  Бриджит варьировалось в  зависимости  от ежедневной
загрузки ее класса. Сегодня она встала из постели в 9 часов утра, узнала про
убийства и, вместо того, чтобы идти на  занятия, направилась прямо в студию.
Она  находилась здесь  уже  более полутора часов и  за  это время умудрилась
всего лишь приготовить кофе  и  набросать кое-какие заметки для  Стэйна. Она
сидела за небольшим рабочим столом, расположенным возле  офиса  шефа,  когда
появился почтальон и высыпал ворох корреспонденции на ее стол.
     Одной из ежедневных  обязанностей  Бриджит было вскрывать и сортировать
почту босса. Она  сняла резинку, перетягивающую пачку писем и вытащила снизу
большой  желтый  конверт.  Он  был  адресован  Стэйну,  но  обратный   адрес
отсутствовал. Она  взяла нож для  вскрытия  корреспонденции, провела  им  по
верхней части конверта и  вытащила несколько бумажных  листов. Едва  Бриджит
прочла первый параграф, как ощутила сильное сердцебиение. Она стала читать с
самого  начала,  и  ее руки  затряслись.  Глубоко вздохнув,  она  продолжила
чтение.  Едва  дочитав последние строки,  она вскочила с места и бросилась в
офис Стэйна. Райан выкрикнула его имя и потрясла в воздухе листы письма.
     - Марк!
     Стэйн, в это время говоривший по телефону, посмотрел на нее  и помахал,
мол, занят. Он  крутанул  кресло и повернулся  к ней  спиной. Он  говорил со
своим боссом из Нью-Йорка.
     - Кэрол, мне нужно больше телевизионщиков и еще больше репортеров. Черт
возьми,  как  я  сумею обеспечить  Вас этими материалами? Не  представляете,
какой здесь сейчас немыслимый зоопарк. Мы падаем с ног, чтобы раскрутить эту
историю. Тут столько всего, так что нам нужно больше людей.
     Бриджит обошла стол шефа и помахала конвертом у него перед носом. Стэйн
отодвинул трубку от лица и прикрыл ее свободной рукой.
     - Бриджит, я занят. Не сейчас!
     Он хотел вернуть трубку к уху, но Райан не собиралась сдаваться.
     - Марк, это в самом деле важно.
     Она протянула к нему конверт с бумагами.
     -  Мы  только что получили  его, он  адресован  Вам, и,  я  думаю,  это
послание от террористов.
     Стэйн схватил  страницы  письма и начал быстро  читать. Его  начальница
слышала  посторонние  звуки и  спросила, что у  них происходит.  Когда Стэйн
закончил чтение, он заорал в трубку:
     - Кэрол, подойдите к своему факсу. Это нечто!

     Гаррет успокоился и сделался заметно тише. Микмэхон с Кеннеди обсуждали
последнюю  теорию, когда распахнулась дверь и вошел Джек Ворч. Он был главой
особых агентов, специализирующихся в деталях секретной службы Президента.
     -  Прошу прощения,  джентльмены, но Эн Би Си объявила, что ими получено
письмо от группы, заявившей себя ответственной за убийства.
     Ворч подошел к стене за спиной  Президента и открыл  большой встроенный
шкаф, в котором было шесть  телевизоров.  Он включил четыре, стоящие  слева,
настроенные  на главные  программы, в том числе и Си  Эн  Эн. Верхний правый
телевизор был настроен на волну Эн Би Си. Ворч усилил громкость и отошел. На
экране появилось хорошо известное  лицо диктора  программы новостей Эн Би Си
Джорджа Блэйка.
     -  Я  бы  предпочел не торопиться с выводами, но это письмо  от группы,
заявляющей о  своей причастности к убийству сенаторов Фитцжеральда и Донса и
конгрессмена Козловски. У нас пока нет доказательств, что именно  эта группа
совершила  убийства.  Письмо   было  доставлено  почтой   в  нашу  студию  в
Вашингтоне, округ Колумбия, несколько минут назад. В нем написано следующее.
Блэйк опустил глаза и начал читать копию факса:
     - В 1776 году основатели Соединенных Штатов Америки послали английскому
королю  Декларацию Независимости. В этой  декларации Томас Джефферсон писал:
"И,  если любая из  форм Правительства становится деструктивной, народ имеет
право   свергнуть  такое  Правительство  и  учредить  новое".  Мы  призываем
воспользоваться этим правом и изменить курс  нашего правительства. У вас был
шанс скорректировать курс движения Америки, но вы потерпели фиаско.
     Сенатор  Фитцжеральд,  сенатор Донс и конгрессмен  Козловски были убиты
как  предупреждение Президенту и  всем остальным членам  Конгресса и Сената.
Ваши  дни  непомерного роста  дефицита  и межпартийной  политической  грызни
сочтены. За последние двадцать пять лет вы истратили деньги,  которых у  нас
нет, на федеральные программы, которые  нам не нужны. Ежегодно  вы обещаете,
что  главным приоритетом  для  вас  является  сокращение расходных статей  и
разработка сбалансированного бюджета.  Несмотря на все обещания, федеральный
бюджет растет год от года.
     У  вас было время  и возможности  уменьшить  расходы, но  вы не сделали
ничего. Вы показали, что ваша собственная жадность и цели ваших политических
партий для вас важней, чем экономическая безопасность  и будущность Америки.
В  результате вашего эгоистичного  и некомпетентного  руководства мы  сейчас
несем  непосильную ношу в сумме  пяти триллионов  долларов  государственного
долга. Национальный долг растет со скоростью более миллиарда долларов в день
и к  концу  столетия достигнет десяти триллионов. Если  не  поставить заслон
национальному долгу, это приведет нашу страну к экономическому хаосу.
     Время действовать  сейчас. Мы требуем  от  Президента  вернуть  бюджет,
направленный в  Конгресс, и с помощью Службы  Управления  и Бюджета, а также
Главной   счетной   комиссии    разработать   сбалансированный   бюджет   на
бездефицитной основе.
     Этот бюджет не будет предусматривать роста или новых налогов и устранит
все никому не нужные государственные программы. В нем  будут учтены средства
контроля  программ социального страхования и медикэйра,  а  также сокращения
военного   бюджета,   как  было   предложено  Генштабом   без  политического
вмешательства. После  утверждения бюджета Президент должен подписать Указ  о
национальных преступлениях,  главной  целью  которого  будет  очистка  наших
городов от преступности с заключением криминальных сил  в тюрьму. Президент,
Конгресс  и  Сенат  также  должны внедрить двухпроцентный налог на  продажи,
который пойдет исключительно на сокращение национального долга страны.
     Если  же вы неспособны  восстановить  ограниченные формы правительства,
которые  указаны в  Конституции,  освободите свои  места и  отправляйтесь по
домам.  Мы   будем  внимательно  следить  за  вашими  действиями.  Это  одно
единственное предупреждение, которое мы даем.
     В случае, если вы  не ответите на эти  требования, вы будете убиты. Это
распространяется на всех вас, включая Президента.






     Едва телеведущий  произнес: " Это распространяется на всех вас, включая
Президента   ",   все  глаза   в  комнате  отвернулись   от   телеэкрана   и
сосредоточились на  лице Президента. Все, кроме особого агента Микмэхона. Он
повернулся  спиной ко всем  и, держа  в  руке мобильный телефон, ждал ответа
абонента с другого конца.
     - Особый агент Дженнингс слушает.
     - Кэти, это Скип. Пошли кого-нибудь  в  студию Эн Би Си. Предварительно
позвони им и скажи, что мы приедем и заберем письмо как улику, и до тех пор,
пока мы не появимся, я не  хочу, чтобы кто-то трогал его. Я уверен, половина
их чертовых сотрудников уже оставила отпечатки пальцев на бумаге.
     - Я уже послала туда Филлипса  и Рейнолдса, а  Трой  сейчас пытается по
телефону связаться с их руководством.
     - Хорошо. - Микмэхон сделал паузу.
     -  Слушай, давай проиграем ситуацию,  что они  разослали  еще несколько
писем. Позвони на почту, и  узнай, когда другие организации и главные газеты
получают корреспонденцию. Пошли несколько сотрудников в Си Би Эс, Эй Би Си и
Си Эн  Эн.  Надеюсь, мы перехватим одно  из этих  посланий  до того, как они
будут вскрыты.
     - Что-либо еще?
     - Нет. Позвони, если что-нибудь узнаешь. Я возвращаюсь в офис. Микмэхон
нажал кнопку окончания  разговора, положил  телефон в карман и развернулся в
своем кресле.
     - О чем шла речь? - спросил Президент.
     - Просто пытаюсь перехватить одно из подобных писем до того, как на них
окажется дюжина отпечатков пальцев.
     -  Должны  ли мы отнестись к этому серьезно? Я имею  в виду,  что разве
невозможно,  что  какие-то люди  послали эти  письма,  чтобы  взять  на себя
ответственность  за  несовершенные ими  убийства?  Разве  подобные  вещи  не
случались раньше?
     Видно было, что Президента потрясло  письмо и, особенно, упоминание его
лично.
     -  Да,  сэр,  достаточно часто случается  получать  письма от групп, не
имеющих отношения  к преступлениям.  Но не  так рано. Обычно они присылаются
несколькими днями или неделями позже. Эти же убийства совершены менее восьми
часов назад.
     Гаррет, в попытке сместить акценты после словесной стычки с Микмэхоном,
выступил на стороне босса.
     - Это не означает, что некто не мог написать это письмо и бросить его в
ящик рано утром, услыхав про убийства. Я имею в виду, мистер  Микмэхон,  что
мы должны не исключать и такое.
     Микмэхону отчаянно хотелось сорваться с места и покинуть Белый Дом. Ему
до зарезу нужно было оказаться в здании Гувера, чтобы  оттуда координировать
расследование.
     - Мистер Гаррет, в данном случае все возможно.
     Микмэхон  повернулся  к Президенту  и  попросил разрешения уйти, но  не
успел он сделать этого, как Гаррет выпалил другой вопрос.
     -  Откуда нам  знать,  может  они  просто  хотят  запутать нас?  Может,
убийства  были  совершены  по  иной   причине,  например,  желая   опорочить
президентский бюджет или нанести ущерб институту  президентства. Может быть,
они послали письмо, чтобы направить поиск по ложному следу.
     Микмэхон бросил  на  Гаррета  мимолетный  взгляд  и  мысленно  приказал
держать себя в руках.
     - Мистер Гаррет, пока мы знаем немногое. Вот почему  нам надо  заняться
расследованием.  Я  приму  к сведению все Ваши теории  и буду их досконально
проверять.
     Переключившись на Президента, он спросил:
     -  Сэр, если  Вы не против, мне  необходимо  уйти, чтобы координировать
расследование.
     - Да-да, конечно.
     Микмэхон подался вперед, шепнул что-то на ухо Роачу и вышел из комнаты.

     Маленькая комната в офисе О'Рурке, предназначенная  для собраний,  была
обставлена мебелью, которая в прошлом году досталась ему от предшественника.
О'Рурке не  считал нужным следовать традиции избавляться от  хорошей мебели,
чтобы за счет налогоплательщиков покупать новую. О'Рурке, его брат, Сюзан  и
несколько  сотрудников сидели  перед  цветным  телевизором  и смотрели,  как
Джордж  Блэйк  читает   письмо,  написанное  группой,   принявшей  на   себя
ответственность за убийства двух сенаторов и конгрессмена.
     О'Рурке сидел неподвижно,  не выдавая эмоций, уставившись в экран, в то
время  как  остальные  с  шумом  обменивались  репликами.  Руками  он крепко
подпирал  подбородок. После того, как Блэйк прочитал письмо в четвертый раз,
Ник Свенсон, один из молодых помощников О'Рурке, повернулся к боссу.
     - Майкл, Вам незачем бояться, что Вас убьют. Такое ощущение, что мяч на
Вашем поле.
     О'Рурке без всякого выражения поднял глаза на белокурого Свенсона. Зато
в душе у него эмоций было хоть отбавляй.
     Тим О'Рурке посмотрел на брата, сидящего по другую сторону стола.
     - Майкл, что ты думаешь по этому поводу?
     О'Рурке медленно опустил руки.
     - Не думаю,  что страна будет оплакивать таких, как Фитцжеральд, Донс и
Козловски.
     Тим нахмурился и сказал:
     -  Майкл, может,  это и  правда, только, пожалуйста, не  говори об этом
публично.  Они  были лидерами страны,  и,  что  бы  ты там  ни  думал  об их
политике, ты не можешь заявлять всем, что они заслужили смерть.
     - Я не говорил, что они заслужили смерть. Я  только сказал, что вряд ли
о них пожалеют.
     Пресса  не  станет разбираться  в  тонкостях  фразы.  Они  поместят  на
передних  полосах  своих изданий: Конгрессмен О'Рурке  заявил: "Фитцжеральд,
Донс и Козловски заслужили свою смерть"!
     Тим размахивал рукой, произнося каждое слово.
     - Меня не волнует, что делает пресса.
     - Я  знаю, Майкл,  что это тебя не волнует, но в этом офисе есть другие
люди, которых волнует их карьера и будущее в политике.
     Майкл наклонился поближе к брату и негромко сказал:
     - Я не  вполне комфортно чувствую себя,  когда убийцы орудуют  в  нашей
столице, но, если  убийство таких коррупционеров, как Козловски, Фитцжеральд
и  Донс, способно что-то  поменять  в нашей системе, то я только приветствую
это.
     Тим О'Рурке откинулся в кресле и задумался над словами  брата. Источник
глубокой ненависти политической  иерархии Вашингтона  со стороны Майкла имел
глубокие  корни.  Десять лет тому назад, когда  Майкл  был на старших курсах
университета Миннесоты, его жизнь была, как нельзя, хороша. Он был капитаном
известной  всей  стране  хоккейной  команды,  у  него  были  хорошие друзья,
чудесная девушка и он планировал завершить свою дипломную работу по истории.
В жизни Майкла не было ни единого облачка.
     Ему тогда пришлось узнать, и не в последний раз, как быстро все в жизни
может перемениться. Как-то в холодный  зимний  вечер,  после его  хоккейного
матча,  родители посадили  двоих из  трех его  братьев и младшую сестренку в
семейный Субурбан и поехали в их родной город Гранд Рэпидс, расположенный на
севере штата. Минут сорок  не доезжая до Гранд Рэпидс, в их большой Субурбан
врезался пьяный водитель, который не мог  справиться с управлением  и выехал
на  встречную полосу. Сестра Майкла, Кэти,  и его братья  Томми  и маленький
Симус сумели выжить  после  аварии,  но родители погибли.  Любящие  родители
пятерых  детей  были   убиты   тридцатичетырехлетним   мужчиной,  имевшим  в
"послужном" списке шесть задержаний в пьяном виде.
     Смерть  родителей  в  корне  изменила жизнь  О'Рурке.  После  окончания
университета  весной он поступил в корпус морских пехотинцев, как это делали
его отец и дед.  После  возвращения домой с войны в Заливе,  во время  одной
ночной тренировки  он  повредил коленную чашечку, выполняя во  время учебных
занятий  со своим  взводом  прыжки  с парашютом.  В его  парашюте запутались
несколько  строп,  и,  не имея  времени на раскрытие  запасного парашюта, он
приземлился со  скоростью  вдвое  большей допустимой.  Это была та  же самая
коленка, которую он повредил во время хоккейного матча, и которая хрустнула,
как  алюминиевая  банка. Молодому  лейтенанту пришлось  перенести  несколько
хирургических  операций на колене, в  результате  чего его  карьера морского
пехотинца  быстро завершилась. О'Рурке оставил службу и устроился помощником
сенатора Ольсона  в Вашингтоне.  Сенатор  Эрик  Ольсон  был  близким  другом
родителей  Майкла.  Майкл  смотрел на Вашингтон  глазами идеалиста и видел в
своей новой работе возможность сделать  нечто, что послужит на благо страны.
Пять  лет  спустя Майкл стал  одним из  самых лучших помощников сенатора. Он
усердно  трудился и  бился за то, чтобы не попасть в  ловушку  вашингтонской
апатии,  но с  годами осознал, что закулисные  сделки,  заключаемые  местной
бюрократией за его  спиной, сводят на  нет все усилия. Политика в Вашингтоне
была отвратительной игрой,  в которую могли играть только люди определенного
сорта. Всякий человек, обладающий честью и достоинством, был  нежелателен  и
выплевывался политической партийной машиной.
     Но только Майкл собрался  покинуть свой пост и  вернуться  в Миннесоту,
как  в  его родном  округе освободилось место  конгрессмена. Сенатор  Ольсон
уговорил его принять  участие в выборах, убедив, что если  он и впрямь хочет
изменить систему, то обязан сам бороться  за это. Майкл  принял вызов, и при
поддержке  деда и  сенатора Ольсона  молодой О'Рурке  сумел  легко  добиться
должности конгрессмена.
     В ту зиму, когда Майкл должен был занять свое кресло в Конгрессе, вновь
случилась трагедия. Смерть близкого ему  человека заставила О'Рурке  увидеть
Вашингтон  в  ином  свете,  и  радость  по  поводу  недавней  победы  быстро
испарилась.  Его   двухгодичный  срок  в  качестве  новичка  -  конгрессмена
превратился  в отбывание двухлетнего срока  в городе, который он презирал  с
каждым днем все больше и больше.
     Зазвонил телефон, и Сюзан поднялась, чтобы снять трубку.  Через секунду
она просунула голову в комнату.
     - Майкл, с вами хочет говорить Ваш дед.
     - Я сниму трубку в офисе.
     Майкл прошел в свой кабинет и снял трубку:
     - Хэлло, Симус.
     Симус   О'Рурке    был    президентом   и    единственным    владельцем
деревообрабатывающей компании. Отец Симуса основал компанию в виде небольшой
лесопилки в  1918  году. Возвратившись  с  полей Второй мировой войны, Симус
взял компанию в свои руки и превратил маленькую деревообрабатывающую фабрику
в крупнейший лесопромышленный комплекс Среднего Запада.
     Симус  звонил  с балкона  своего дома  в  Гранд Рэпидс.  Дом  стоял  на
красивом  озере   Покегама  в   десять  миль   длиной,  усеянном  маленькими
островками. Он представлял собой чудесное современное, сложенное из сосновых
бревен  строение, стоящее  на вершине, с которой открывалась картина  самого
большого залива острова. Семидесяти  двухлетний дед сжимал телефонную трубку
и, глядя на панораму небесно синего озера и яркие осенние краски, спросил:
     - Майкл, у тебя все в порядке?
     - Да, все нормально.
     Симус оперся на перила балкона. Ему никто бы не дал больше  шестидесяти
лет. Каждое утро он вышагивал по три мили, в сопровождении стаи собак, среди
которых были два лабрадора,  одна лайка и несколько прочих беспородных псов.
Утренние прогулки в сопровождении  собак были  не единственной причиной,  по
которой  он выглядел моложе своих лет. Гибель сына  и невестки, произошедшие
десять лет назад,  фактически превратили его в отца  девочки двенадцати лет,
двух  близнецов  мальчишек  шестнадцати  лет и Майкла  с Тимом, которые в то
время обучались в колледже.
     Симус допил свой кофе и спросил:
     - Что ты думаешь по поводу этих убийств?
     Майкл водил грифелем карандаша по настольному календарю, обдумывая, как
бы правильнее ответить деду.
     - Я в раздвоенном состоянии.  Одна моя  половинка говорит,  что это то,
что нам сейчас нужно, другая - в глубоком сомнении по поводу произошедшего.
     - Я думаю, это можно понять, - произнес Симус.
     - А что ты думаешь об этих погибших?
     - Не думаю, чтобы отцы-основатели демократии сильно опечалились, узнав,
как те пользовались своей властью.
     Симус с усмешкой сказал:
     - Ну, это уж точно.
     Майкл развернулся в кресле на сто  восемьдесят  градусов  и выглянул  в
окно. Прямо перед ним вдали возвышался монумент Вашингтону.
     - Симус,  - чувствуя себя немного не  в своей  тарелке, сказал Майкл. -
Есть кое-что, о чем я хотел бы с тобой поговорить. Ты  все  еще  собираешься
приехать к нам сюда на выходные?
     - Да. Что-то не так?
     - Я не знаю. Возможно,  это связано с тем, что произошло прошлой ночью.
Майкл заколебался продолжать или нет.
     - Думаю, будет лучше, если мы обсудим это с глазу на глаз.
     Симус  мгновенно  понял, что имел  в  виду внук. Все, что обсуждается в
Вашингтоне по телефону,  потенциально может  записываться на  пленку, одному
лишь богу известно кем.
     - Можешь дать мне намек, о чем речь?
     - Это касается нашего общего друга.
     У себя в Миннесоте Симус наблюдал,  как  рыболовецкое  судно пересекало
бухту залива. Старик сразу же сообразил, кого Майкл имел в виду.
     - Понял. Держи это при себе, пока я не приеду.
     - Хорошо.
     - Увидимся через пару дней.
     - Ты летишь на своем самолете?
     - Да.
     - Позвони и дай знать, когда приземлишься.
     - Ладно. Передай от меня привет Тиму и Лиз.
     - Непременно.
     Майкл повесил трубку и задумался о человеке, которого они с дедом имели
в виду.  У него  определенно  был  мотив, подумал он  про  себя. И мотив,  и
возможности.


     Новости о  письме распространились  по всей Америке.  Жизненная  драма,
случившаяся в столице, привлекла внимание каждого американца.
     Президент сидел в кожаном кресле с высокой спинкой, уставившись в окно,
расположенное  за его массивным  столом в Овальном кабинете.  Он пребывал  в
этом состоянии уже десять минут и  ни разу не пошевелился  за  это время. Он
ощущал  изоляцию  своего  офиса, как  печального факта,  что  он,  Президент
Соединенных  Штатов,  знал о произошедшем  не  больше,  чем любой  другой  в
стране.  Он  размышлял о том, как близка была победа по утверждению бюджета.
Сегодня  предполагалось отметить  этот день, и  он  мог бы выступить в свете
софитов   и   сделать   еще   один  решительный  шаг,   ведущий  ко  второму
президентскому сроку. И тут случилось немыслимое. Его бюджет не будет принят
без Джека  Козловски,  и тот,  кто  взял ответственность за убийства, теперь
угрожает и его жизни. Он думал о возможностях этих убийц приблизиться к нему
и  пришел к утешительному  заключению, что они не смогли бы сделать это, ибо
он находится под защитой агентов секретной  службы и современной технологии,
обеспечивающей его личную безопасность.
     Он знал, что ему предстоит обратиться с посланием к  народу. Но понятия
не имел, что сказать. Было почти  два пополудни, а Стивенс даже не  подумал,
что следует воздать должное погибшим  коллегам и  выразить соболезнования их
родным и близким. Он был  целиком погружен  в себя  и  думал лишь о том, как
события дня отразятся на его личной карьере и месте в истории.
     В  коридоре перед  Овальным  кабинетом  стояла  в  ожидании  встречи  с
Президентом Энн Монкур. Если вы добиваетесь встречи с Президентом, то должны
пройти через помещения,  занятые  шефом президентской администрации,  а  для
Монкур  не  было  ничего  более  неприятного, чем  встреча  с Гарретом.  Все
средства массовой информации были завязаны на  ней  и  ожидали слова  Белого
Дома по  поводу  убийств. Все  были уверены,  что  Президент обязан  сделать
обращение  к нации,  и  Энн,  в  свою  очередь,  должна предоставить  прессе
возможность выяснить, когда это случится.
     Стю Гаррет показался из-за угла в сопровождении Майка Нэнса и директора
Белого  Дома по связям Теда Хопкинсона.  Неофициальный титул  Хопкинсона был
доктор  юла. При помощи Гаррета он уже захватил многие служебные обязанности
Монкур. Гаррет не желал разочаровывать феминисток, и  предоставлял им  право
думать, что Монкур - важная фигура. Поэтому он наделил ее титулом и позволил
делать  короткие  сообщения о ежедневной  жизни Белого Дома,  но  этим все и
ограничивалось.  Все   стратегическое  планирование,  согласованные   утечки
информации для прессы, аналитические мнения и опросы общественного мнения, а
также разговоры один на один  с Президентом  - все  это было сосредоточено в
руках Хопкинсона.
     Монкур появилась  перед  Гарретом,  преградив  ему  доступ  в  Овальный
кабинет. Всю ночь  ей  не давала покоя мысль о том, как он  обращался  с ней
накануне, и  она решила, что более  не  позволит  ему издеваться  над собой.
Твердым голосом она сказала:
     - Стю, мне нужно увидеться с ним.
     - Не сейчас, Энн, мы очень заняты. Гаррет хотел ее обойти, но она вновь
не дала ему прохода.
     - Стю, у  меня  сейчас  толпятся  репортеры. Все хотят  знать, когда он
собирается сделать официальное заявление по поводу случившегося.
     - Я дам тебе знать, как только мы примем решение, - бросил Гаррет.
     -  И  что  вы  собираетесь обсуждать: его  речь, стратегию  для средств
массовой информации?
     Монкур сделала  паузу, а Гаррет отвернулся, покачал  головой,  дескать,
нет.
     - Я устала от того, что Вы ставите мне  палки  в колёса, Стю.  Я -пресс
секретарь Белого Дома, не он.
     Монкур показала пальцем на Хопкинсона.
     - Я обязана быть в курсе происходящего.
     Гаррет схватил ее за руку  и дёрнул так, что её лицо приблизилось к его
лицу.
     - Энн, не грузи сейчас меня этим дерьмом. У нас тут кризис. Отправляйся
в  свой офис,  и я дам тебе знать, когда он выступит с  обращением к народу.
Дай только закончить наше собрание. А сейчас, черт побери, пошла вон!
     Гаррет  повернулся   к  ней  спиной  и  вошел  в  Овальный  кабинет   в
сопровождении Нэнса и Хопкинсона.
     Президент услышал звук открывающейся двери и развернул кресло в сторону
вошедших. Гаррет вскинул руки вверх.
     -  Что  еще  плохого может  произойти сегодня? Мы рвали задницы,  чтобы
добиться   принятия  бюджета,  и   только-только  ситуация  наладилась,  все
выскользнуло из-под ног. Гаррет указал на дверь. А теперь всякий клоун и его
брат стараются подраться со  мной. Утром меня  достал этот  идиот из  ФБР, а
сейчас - этот ходячий анекдот, который мы зовем пресс секретарем.
     Президент  поднялся из-за стола и направился  к камину,  где  его ждали
вошедшие. Он уселся в кресло спиной к камину, Гаррет разместился на  кушетке
слева, а Нэнс с Хопкинсоном - на кушетке справа.
     - Джентльмены, так что вы решили? - спросил Президент.
     - Ну, скажем так, мы выбрали  время. Мы просим Вас обратиться с адресом
к нации  в  восемь  часов  вечера.  Таким образом мы  добьемся максимального
эффекта.
     Гаррет сделал небольшую паузу и посмотрел на Нэнса и Хопкинсона.
     -  Это предоставит  нам возможность  потянуть  время,  перевести  дух и
выяснить,  что  же, черт  возьми, происходит. Инстинкт подсказывает мне, что
надо прямо сейчас выступить со всей твердостью и объявить, что  эти убийства
-  прямая  угроза национальной  безопасности Соединенных Штатов Америки и  к
тем, кто послал это письмо,  приклеить титул террористов.  Мы должны  начать
раскручивать это  дело и  взять контроль  за ним в  свои  руки. Все средства
массовой информации стоят на ушах. - Гаррет взглянул в свой желтый блокнот.
     -  Тед разослал своих людей, чтобы те  все  утро следили за программами
телевещания. Средства  массовой информации называют разославших  письма, как
угодно,  от  наемных  убийц   до  террористов,  революционеров,  киллеров  и
грабителей. Мы должны раскопать,  имеется ли возможность использовать это  в
наших интересах, и потом преподнести средствам массовой информации историю в
выгодном   нам  свете.  Мы  обязаны  держать  удар  и   использовать   любую
общественную   помощь.   Нельзя   выставлять   этих   парней   в    качестве
революционеров.
     Гаррет сделал паузу и сокрушенно покачал головой.
     - Болтуны на  радио уже выступают с речами, типа того,  что самое время
кому-то  серьезно  заняться  управлением  страной  и  избавляться  от  таких
мерзавцев, как Фитцжеральд.  Я считаю,  что  мы  должны, пока  еще в  силах,
прекратить  все эти разговоры, и Ваше обращение к народу станет нашим первым
шансом.
     Гаррет подался вперед.
     - Джим, если вечером  Вы будете держаться молодцом и уверенным в  себе,
это будет хорошим бонусом  в свете  потерь, которые  мы понесли  в  связи  с
уходом со  сцены  Козловски. Вся страна,  как один человек,  сегодня вечером
будет взирать на Вас в ожидании директив к верному курсу в будущее.
     Гаррет откинулся назад.
     -  Что до Майка и Теда, то их точка зрения немного не совпадает с моей.
Тед, как всегда, хочет дождаться  результатов  опроса общественного  мнения,
чтобы решить, насколько серьезно мы должны  отнестись к произошедшему, да  и
Майк считает, что надо делать осторожные шаги.
     Президент отвернулся от Гаррета и поглядел на Нэнса. Осторожность - вот
слово, которое сейчас, как никогда, привлекало его.
     - Майк, что у тебя на уме?
     - Что ж, сэр, думаю,  будет разумно подождать, когда мы получим немного
больше   информации   от   наших   компетентных  источников,   прежде,   чем
предпринимать крутые меры. К настоящему  моменту у нас три мертвых политика,
которых, судя по всему, уничтожила  группа, стремящаяся оказать давление  на
Вас лично и Конгресс с  Сенатом с целью проведения неких радикальных реформ.
Все  это может быть либо так просто, либо  в  сто  раз сложнее. Мы не знаем,
насколько реально это письмо. Люди, стоящие  за этим, могут представить всё,
как революцию, но на самом деле могут руководствоваться другими мотивами.
     Нэнс подвинулся ближе к Президенту.
     - Не кажется ли Вам несколько странным время, выбранное для этого акта?
Сегодня  был  день,  когда  Ваш  бюджет  должен  был  пройти  голосование  в
Конгрессе.  Всем было известно,  что в  случае его одобрения, Ваши  шансы на
переизбрание могли бы быть  значительно умножены.  Что, если кто-то не хочет
Вашего переизбрания, или кто-то  сам пожелал  занять  Ваше  кресло  и  решил
первым делом добиться резкого падения Ваших шансов на выборах?
     Нэнс  пытался  достичь   двух  целей,   сознательно  стараясь  привести
Президента  в замешательство.  Во-первых,  он  честно  не спешил  попасть  в
сложную  ситуацию  и   предпринимать  крутые  меры,  не   располагая  полной
информацией. Слишком часто за свою карьеру ему приходилось вычищать грязь за
людьми, принимающими желаемое за действительное и лишь спустя какое-то время
осознающими, что они ставили не на ту лошадь. Другой причиной, по которой он
желал, чтобы  Президент оставался в  нерешительности, была мысль, что в этом
случае  босс  будет  нуждаться  в  консультациях  Советника  по национальной
безопасности, то есть в нём, Майке Нэнсе.
     -  Мистер  Президент, будет  неоправданным риском выступить  и  сделать
немедленное заявление.  Помните,  когда американский крейсер Винсеннес  сбил
иранский аэробус? Президент Рейган выступил  по национальному  телевидению и
заявил на весь мир, что  Винсеннес подвергся атаке иранскими катерами, когда
случайно попал в аэробус. Он  занял твердую позицию, обвинив  в произошедшем
Иран. Он загнал  себя  в угол и потратил месяцы, пытаясь отстаивать неправую
сторону. Мы скомпрометировали себя и убили триста невинных людей. В итоге мы
остались в  дураках. Нынешняя ситуация,  очевидно, другая,  но  все, о чем я
прошу, это повременить, пока ФБР не обеспечит нас достоверной информацией.
     Нэнс продолжал говорить в своей спокойной уравновешенной манере.
     - После этого мы  сумеем сформулировать  согласованный  план  действий.
Кроме того, думать, что мы с ходу сможем решить проблему, это все равно, что
предположить  повернуть  вспять   океанскую  приливную  волну.  Общественное
недоверие  к политикам сейчас достигло своей наивысшей отметки.  Требования,
изложенные в письме,  точно совпадают с чаяниями  избирателей. Если мы хотим
выйти с достоинством из данного положения, то должны, по меньшей мере, стать
более изобретательными.
     Хопкинсон  кивал  головой  в  знак  согласия,  но,  вместо  того, чтобы
обратиться к Президенту, повернулся к Гаррету.
     -  Согласен,  я бы  тоже предпочел  дождаться результатов общественного
мнения. Не имеет смысла торопиться, пока не выясним, что да как. Кроме того,
считаю, что  Майк прав. Все выглядит, как  приливная волна, надвигающаяся на
побережье, и лучше  всего  -  это убраться с ее  пути и дождаться  окончания
шторма.
     Гаррет откинулся  назад  и  выстукивал дробь  пальцами  рук по столику,
стоявшему возле кушетки, покачивая вверх-вниз  скрещенными ногами. Все трое:
Президент,  Нэнс  и  Хопкинсон  давно  привыкли  к  такому  способу  Гаррета
обдумывать идеи.
     После минутного молчания, Президент потерял терпение и спросил:
     - Стю, о чём ты думаешь?
     Гаррет поклацал зубами, и ответил:
     -  Хорошо,  вы,  ребята,  победили.  Мы  будем  осторожны  в  отношении
вечернего обращения. Мы выступим с печалью и скорбью, - он  сделал пометку в
своем желтом блокноте.
     -  Вы можете говорить о горе, которое  испытываете  из-за потери  троих
добрых друзей.  Пусть  это  воспринимается как  личная  трагедия. Вы  можете
перечислить  несколько  их достижений  и  представить, как  истинных  героев
демократии.
     - Давайте не будем слишком превозносить их, - осторожно сказал Нэнс.
     - У одного  из  наших ушедших  друзей  было  немало  скелетов  в шкафу,
которые  могут  доставить нам  немало  неприятностей.  Давайте  сосредоточим
внимание прессы вот на чем... Давайте  сделаем упор на очевидное,  и скажем,
что все  эти убийства представляют угрозу национальной безопасности, а затем
можете сделать несколько комментариев, типа того, как эти люди посвятили всю
жизнь служению своей стране. Самое главное, быть как можно более кратким.
     Кивком головы Гаррет выразил согласие.
     - Ты  прав.  Эти  ребята покойники. Мы  не обязаны им более ничем. Если
пресса объявит  их  мучениками,  мы  можем  подождать и вскочить на подножку
катафалка во время похорон на будущей неделе.
     Кивком голов все выразили согласие с Гарретом, который продолжал делать
пометки в блокноте. Закончив, он обратился к Хопкинсону:
     - Тед, почему  бы тебе не сказать  этой Монкур, когда мы выступим перед
народом  с  обращением,  а  заодно  не оповестить  спичрайтеров,  чтобы  они
сосредоточились на вопросах, которые мы обсудили? Когда я закончу, загляну в
твой офис для проработки отдельных деталей.
     Хопкинсон поднялся и пошел к выходу.
     Как только он ушел, Гаррет подался вперед и произнес низким голосом:
     -  После нашего утреннего собрания я в  ярости, и не только потому, что
этот  выскочка  агент  дал  мне  пощечину.  Я в  негодовании,  потому что мы
оказались в  эпицентре  кризиса, и  не  можем доверять  информации  даже тех
людей, на которых должны полагаться. Так вот, я не хочу  возвращаться к теме
и  вопрошать, почему Роач и Стэнсфилд не были убраны со своих  постов, когда
мы заняли офис.  Мы все знаем, почему это не удалось сделать, и тогда мы все
были с этим согласны. В свете трудностей, с которыми мы тогда столкнулись по
назначению членов  кабинета, было  правильным  оставить их руководить  ФБР и
ЦРУ. - Гаррет потряс лысеющей головой, его щеки раздулись.
     - Сейчас, когда мы находимся в эпицентре этого супер кризиса, я не могу
доверять ни одному из них. Так, что же мы можем сделать в отношении их?
     Президент обдумал вопрос и сказал:
     - Ну, ни один из них не изъявил желания уйти в отставку, и, принимая во
внимание кризис, в котором мы сейчас оказались,  считаю  неразумным пытаться
отстранить их от дела.
     Нэнс сидел  тихо, и оба, Гаррет и Президент, повернулись к нему, ожидая
услышать  его  мнение. Он был профессиональным привидением группы и  большую
часть времени  в молодости  работал на  армейскую  разведку,  до  того,  как
перешел в Агентство по национальной безопасности.  Он  обладал острым умом и
весьма умело  приводил  в  движение  разные  механизмы.  В  частности,  идея
шантажировать конгрессмена Мура была исключительно его идеей.
     -  Если вы  серьезно желаете  избавиться от  них,  - наконец-то ответил
Нэнс, -  вы должны это сделать под нажимом общественного мнения и Конгресса.
Их следует скомпрометировать, чтобы они добровольно покинули свои посты.
     Он выдержал паузу, обдумывая следующий ход.
     - Тяжесть раскрытия этих убийств ляжет на плечи исключительно ФБР. Если
Роач не сумеет добиться прогресса  в этом деле, будет очень  просто спустить
на него всех собак. - Нэнс поднял палец вверх.
     - И я знаю, как мы могли бы ускорить этот процесс.






     Солнце  опускалась к  горизонту,  и  вместе  с  ним  опускался  столбик
термометра. О'Рурке шел по улице, держа руки в карманах. На нем были джинсы,
фланелевая рубашка  и темно-коричневая кожаная куртка. Правая рука лежала на
рукоятке  45-калиберного  пистолета  Комбат   Мастер  производства  компании
Детоникс. Пистолет  размером с ладонь обладал большой убойной силой.  Будучи
конгрессменом, О'Рурке получил особое право на ношение оружия. Он держал при
себе  пистолет не  только из-за последних убийств. Майкл  стал носить оружие
несколько  лет  тому назад,  чтобы  защитить  себя  от  уличных  грабителей,
нарушавших  покой   жителей   Вашингтона.  О'Рурке  был  сильным  защитником
хоккейной команды университета Миннесоты. При  его росте, весе и подвижности
мало кому из противников удавалось переиграть его на  льду, но грабителей  в
округе Колумбия не пугали  его  габариты. Об  этом свидетельствовало  второе
драматическое событие в жизни Майкла.
     Мысль о том, что случилось с его другом, заставила Майкла сильнее сжать
рукоять  пистолета. Годом  ранее,  его  лучший  друг  был  застрелен в  двух
кварталах  от Капитолия. Марк  Колеман и О'Рурке работали в  штате  сенатора
Ольсона  и снимали  квартиру на двоих.  Как-то  ночью Колеман возвращался  с
работы  домой и  был  остановлен двадцати  двухлетним наркоманом.  Свидетель
видел, как  пошатывающийся  из стороны  в сторону молодой  человек подошел к
Колеману, и, не произнеся ни слова, выстрелил тому в  грудь, вытащил у  него
портмоне и убежал. Полиция поймала преступника на следующий день.  Убийца до
этого  дважды  обвинялся  в   вооруженном   ограблении   и  дважды  досрочно
освобождался по причине нехватки мест в тюрьмах округа Колумбия.
     О'Рурке не заволновался, когда его друг не вернулся в ту ночь.  Колеман
был помолвлен и  большую часть  вечеров проводил в  квартире невесты.  Утром
следующего  дня  Майкл  приехал  в  офис.  Неделю  назад  он  получил  место
конгрессмена  и явился, чтобы оставить заявление на имя сенатора  о переводе
на новое место службы. Майкл  появился  в офисе, понятия не имея о  том, что
его друг был убит. Когда  Майкл вошел, все сотрудники толпились в приемной в
слезах,  обнимая друг друга. Он был шокирован, услышав новость от секретаря.
О'Рурке  оглядел  комнату,  заполненную людьми,  ищущими моральную поддержку
друг у друга. Руководимый каким-то инстинктом, он покинул помещение, а затем
и здание.
     Выйдя  на улицу,  он направился в  сторону  Молла  и  пошел  в западном
направлении  мимо  смитсоновского  института  и  монумента   Вашингтону.  Он
медленно шел, и его память переполнялась образами друга  и родителей. Пройдя
зеркальный  пруд,  он оказался возле  Мемориала  Линкольна и остановился. Он
стоял и долго смотрел на здание Капитолия.
     О'Рурке смотрел на  большую  ротонду и пытался  представить, как  можно
было  насмерть  застрелить человека  в такой  близи от сердца  правительства
Соединенных  Штатов Америки. Он сидел  на  ступеньках  Мемориала  Линкольна,
глядя в  сторону  Капитолия, пытаясь найти объяснение бессмысленной  смерти,
силясь  понять,  что происходит  с  Америкой  и  почему усердно  работавший,
честный  Марк  Колеман,  у которого  вся жизнь была  впереди, мог  быть убит
ничтожным наркоманом.
     Майкл раздумывал  обо всех собраниях, на которых он присутствовал,  где
жирные  коты-сенаторы  и конгрессмены  разбрасывались  миллиардами налоговых
долларов, как  если бы  играли  в Монопольку. Деньги всегда  направлялись  в
адрес  особых групп,  чья  поддержка требовалась  на будущих выборах.  Когда
поднимались  проблемы  преступности,  там   рассуждали   с   горячностью   и
оптимизмом,  особенно  в  свете  юпитеров  прессы,  но за  закрытыми дверями
комитетских собраний политиканы по большей части готовились потратить деньги
на помощь фермерам или на оборону, а не на борьбу с преступностью.
     Реалии жизни в  тот день влепили О'Рурке сильную пощечину. Он глядел на
Вашингтон и осознавал, что ему не удастся что-либо исправить  в существующем
порядке вещей. Система коррупции проникла столь глубоко, что  даже с помощью
тридцати  подобных  Майклу  конгрессменов  не удастся  что-либо  изменить  к
лучшему.  Старики  контролировали комитеты, а вместе с ними  законодательные
пункты и государственную казну.
     В тот час год назад, глядя на огромный купол Капитолия,  О'Рурке  решил
расстаться с  Вашингтоном. Если он не в силах ничего изменить, то не  станет
свидетелем и пособником коррумпированной вашингтонской системы. Какого черта
оставаться в этом городе и превратиться в одного из них. Город Вашингтон был
построен на болоте, и, по мнению Майкла, так и остался болотом.
     Свернув  на Висконсин  Авеню, он заставил себя вернуться к  реальности.
Впервые  с  момента  вступления  в должность  Майкл  осознал,  что  реальные
перемены   возможны.   Шокирующее    убийство   трех   наиболее   выдающихся
вашингтонских  политических зверюг,  несомненно, рождало уверенность в  том,
что реформы не за горами.
     О'Рурке пересек улицу  и зашел в  бар под  названием Блэкис.  Оглядывая
толпу, он высматривал голову  с копной черных волос,  и вскоре обнаружил ее.
Она сидела  в  дальнем  конце бара, окруженная  группой  мужчин в  костюмах.
Увидев ее, он не мог не улыбнуться.
     Симпатичная женщина подошла и схватила О'Рурке за руку.
     - Майкл, что так поздно? Давай, иди спасай ее. Стервятники уже близко.
     О'Рурке не сводил глаз с бара.
     - Да, я вижу.
     Он опустил взгляд и поцеловал женщину в щеку.
     - Хэлло, Мередит, она и вправду готова убить меня?
     - Майкл,  даже  если ты  появишься в полночь, она не станет  сердиться.
Можно я приму твою куртку?
     Помня, что под курткой у него пистолет, он вежливо ответил:
     - Спасибо, не надо.
     - Как сегодня было на Холме, довольно жарко?
     - Да, сегодня было много дополнительной охраны.
     Владелица бара сжала его руку.
     - Иди туда и спасай ее. Кабинка для вас готова.
     О'Рурке пробился сквозь  толпу и  встал  позади посетителей  заведения,
пускающих слюну, глядя на его  девушку. Он  сделал глубокий  вдох и с минуту
стоял и  смотрел. Майкл положил руки на плечи двух мужчин, стоявших ближе  к
нему.
     - Извините, джентльмены.
     Эти двое обернулись  и посторонились.  Лиз  была одета  в белую блузку,
короткую черную юбку, черные нейлоновые колготки и черные туфли на каблуках.
Майкл  улыбнулся и  шагнул  навстречу, чтобы поцеловать  ее  в губы.  Потом,
потершись носом об её щёку, прошептал
     - Ты просто обалденна.
     Она  улыбнулась,  обняла  его  обеими  руками  и притянула к  себе  для
повторного поцелуя. После этого О'Рурке взял ее за руку и сказал:
     - Мередит приготовила нам столик. Пойдем, уединимся.
     Парочка прошла к открытой будке и уселась за столик лицом друг к другу.
Майкл взял ее руки в свои и стал глядеть на нее. Он любил ее глаза. Он любил
ее всю... густые  черные волосы, оливковую кожу, острый ум, отличное чувство
юмора,  но  особенно любил ее глаза.  Несмотря на его негативное отношение к
Вашингтону,  ей  удалось  отыскать  путь  к  его  сердцу.  Лиз  была  яркой,
агрессивной, заботливой и любила детей. Она была всем, о чем  он мечтал. Лиз
Скарлатти  вошла  в его  жизнь  год назад,  и, хотя  меньше всего  он  хотел
каких-либо любовных отношений, но не смог устоять перед ней.
     Они  познакомились в маленьком  блюзовом баре  в Джорджтауне. Вечером в
один  из уикендов они оказались  рядом, когда оркестр  заиграл меланхоличную
версию  Милой  Мелиссы,   написанную  братьями  Оллмен.   Солистка  оркестра
исполняла  ее в медленной, соблазняющей манере, заставляя всю толпу ритмично
двигаться  в такт.  Стоя у края танцплощадки,  О'Рурке столкнулся с  кем-то,
оказавшимся рядом, а когда обернулся, чтоб извиниться, это была Лиз.
     Слова извинения так и застряли в горле. Он с восхищением смотрел на ту,
которая без всяких сомнений была самой прекрасной женщиной из всех, кого ему
доводилось видеть прежде.  Его лицо  застыло, глаза широко  открылись,  губы
слегка раздвинулись. Лиз смотрела  на него своими большими карими глазами. И
все.
     О'Рурке  чувствовал, как  сердце проваливается  в  желудок. Он  потерял
способность  двигаться. К счастью для него,  Лиз  не  застыла,  как он.  Она
медленно взяла из его рук кружку пива, поставила ее на стойку, а затем, взяв
за руку, повела на танцплощадку.
     В течение  года их  влечение превратилось в серьезный  любовный  роман,
венцом которого предполагался брак. В настоящее время у них была только одна
проблема - Майкл хотел покинуть округ Колумбия,  а Лиз  пока что  не  была к
этому готова.  С каждой  неделей ей все меньше и меньше нравилась ее работа,
но  она  пока не дозрела  до ненависти к ней.  Она усердно  трудилась, чтобы
достичь сегодняшнего положения,  и не была уверена, что готова бросить все и
переехать в Миннесоту.
     Лиз улыбнулась Майклу и спросила:
     - Так ты видел меня вчера по телевизору?
     Улыбка исчезла с лица О'Рурке.
     - О  чем была передача?  Ты же  знаешь, как я не  люблю выставляться на
людях.
     Майкл изменил голос и стал передразнивать ее:
     -  Мистер Президент,  конгрессмен  О'Рурке  заявляет,  что  Ваш  бюджет
нашпигован свининой больше, чем колбаса Джимми Дина.
     Лиз,   всю  вторую  половину  дня  я  не  успевал  отвечать  на  звонки
репортеров.
     О'Рурке злился весь вчерашний день,  когда увидел, как она цитирует его
на пресс конференции, но сейчас, сидя перед ней, он чувствовал,  что вся его
злость испарилась.
     - Ну,  Майкл,  извини, ты  ведь -  публичная особа, и  твои официальные
заявления, по сути, и есть новости.
     -  Прежде всего, я не уполномочен, и  не обязан контролировать, то, что
пишут отдельные борзописцы, опирающиеся на слухи. Что касается тебя, то  это
другое дело. Единственное,  о чем  я прошу, это впредь не выставлять напоказ
наши с тобой отношения.  Все, о чем мы говорим  в постели, должно оставаться
исключительно между нами.
     Скарлатти придвинулась к нему.
     - Если ты действительно хочешь  этого, я так и сделаю, но вряд ли пойму
твое предубеждение против прессы. Ты единственный из политиков, кого я знаю,
кто сознательно держится подальше от света софитов.
     -  Лиз,  мы  уже обсуждали это раньше. Давай,  не будем возвращаться  к
этому снова.
     Майкл заставил себя улыбнуться и продолжил:
     -  Кстати, поздравляю!  Вчера ты выглядела  просто потрясающе.  Ты была
единственной, кто  бросил  ему  вызов.  Все прочие  прогибались  и  задавали
удобные ему вопросы.
     -  Вот  потому-то  их  и  вызывали.  Такие  пресс  конференции - чистое
надувательство. Президент вызывает постоянно одних и тех же людей, в расчете
на то, что они всегда подыграют ему на публике.


     Президент, одетый в темный костюм и белую рубашку с галстуком в полоску
сидел  за рабочим столом  в  Овальном  кабинете. В  промежутке  между шеей и
воротником торчали бумажные салфетки, а перед ним стояла женщина, наносившая
макияж на его лицо. Стю Гаррет крутился  возле  и зачитывал список последних
инструкций. Тед Хопкинсон  следил  за  тем,  чтобы  все, что  нужно, было на
месте. Через пять минут должно было состояться обращение к нации.
     Гаррет дал знак женщине, занятой макияжем, удалиться.
     -  Достаточно.  Он  выглядит хорошо!...А  теперь, Джим,  запомните,  Вы
должны выглядеть  опечаленным.  Мы  должны показать  им,  как Вам  больно. В
первой части выступления ссутультесь, как Вы это делали на  репетиции. Когда
же перейдете к последней части  о демократии и  отцах-основателях страны,  я
хочу, чтобы Вы показали твердость и непреклонность. Держите спину прямо,  но
не постукивайте по столу кулаком, как делали это на последней репетиции. Это
выглядит несколько сильнее, чем необходимо. Просто держитесь, как делали это
прежде.  Вытяните  руку и  потрясите  кулаком  перед камерой. Но не  слишком
быстро. Потрясите медленно и осмысленно, как бы подчеркивая каждое слово.
     Гаррет показал, как следует это проделать.
     Хопкинсон  приблизился к Президенту и вытащил бумажные салфетки из  его
воротника.
     -  Сэр,  Вы  в  курсе  рутины. Пожалуйста,  не притрагивайтесь к  лицу,
рубашке, галстуку. Макияж будет подпорчен, а мы должны быть вот-вот готовы.


     Скарлатти с  О'Рурке читали меню и обсуждали убийства, когда неумолчный
рев гуляющей вечерней толпы неожиданно смолк и сменился тишиной. Они подняли
глаза:  на  каждом телеэкране бара появилось  президентское лицо.  Несколько
человек сделали саркастические замечания, но  их быстро  заткнули остальные.
Президент начал свою речь.
     -  Добрый  вечер.  Сегодня  я  буду очень  краток. С  глубокой  печалью
обращаюсь к вам, чтобы обсудить огромную потерю нашего народа... трагическую
смерть конгрессмена  Козловски, сенатора  Фитцжеральда и сенатора Донса. Эти
три  государственных  деятеля  отдали  в совокупности  восемьдесят лет своей
жизни на благо американского народа. Все это время они страстно боролись  за
ценности,  в  которые   верили,   а   именно:   за  свободу,  демократию   и
благосостояние каждого мужчины, женщины и ребенка в Америке. Их карьера была
долгой  и плодотворной. Вместе  они участвовали  в подписании сотен законов,
которые  сделали  Америку лучшим  местом  в  мире  для жизни  и  работы.  Их
руководящей  и направляющей  роли,  их  мудрости будет  очень  не хватать  в
кулуарах Конгресса и Сената. Да и лично мне будет не хватать их дружбы.
     Президент на секунду опустил глаза и выдержал паузу:
     -  Я  бы  хотел попросить  всех  вас, мои дорогие соотечественники,  не
забыть в  своих  молитвах  конгрессмена Козловски, сенатора  Фитцжеральда  и
сенатора Донса и их семьи. Они  не были идеальны. Все мы не без греха. И тем
не менее, им удалось преодолеть  свои недостатки и отдать все, что можно, на
благо страны и своих сограждан. За это мы все перед ними в неоплатном долгу.
     Президент вновь выдержал паузу, скорбно уставившись в камеру.
     - Мы  здесь, в  столице, находимся в  шоке  от  бессмысленных, жестоких
убийств, совершенных  сегодня утром. Мы - это сравнительно небольшая  группа
лиц. Многие из  нас трудятся бок о бок  друг  с другом не  одно десятилетие.
Лично я знал конгрессмена Козловски, сенатора Фитцжеральда и сенатора  Донса
больше тридцати лет. Я встречался с их женами и детьми. На моих глазах росли
их дети, женились,  заводили собственных  детей. Нам всем  невыносимо больно
видеть этих троих  людей погибшими от бессмысленного и  жестокого насилия. А
ведь им было многое дано.
     Еще  раз Президент сделал  паузу  и опустил глаза. Когда  же  он  вновь
взглянул на экран, в  его руке появился лист  бумаги, которую он показывал в
камеру.
     -  Многие  из  вас  знают  о  письме,  которое  было  получено  сегодня
средствами  массовой информации.  ФБР  информировало  меня,  что  существует
большая  вероятность, что  это  письмо  послано  группой,  ответственной  за
убийства конгрессмена Козловски, сенатора Фитцжеральда и сенатора Донса. ФБР
также считает,  что велика вероятность, что  это  письмо послано в  качестве
дезинформации,  которая  вынудит следствие идти по ложному следу.  Поскольку
расследование только началось, не  буду делать преждевременных выводов. Могу
только сказать, директор ФБР Роач заверил меня, что террористы, причастные к
убийствам, будут пойманы и наказаны по всей строгости закона.
     Президент помахал письмом перед камерой и выпрямился в кресле.
     - Люди, совершившие это преступление, представляют антитезу демократии.
Они представляют  тиранию.  То,  что  случилось сегодняшним  утром, не  было
просто  убийством троих выдающихся политиков. Это  была атака на Соединенные
Штаты Америки. Это было нападение  на  идеалы  демократии. Наша  страна была
основана  мужчинами и женщинами,  бежавшими от тирании со стороны монархий и
диктаторских режимов из всех стран мира. Они превратили Америку  в то место,
где каждый вправе  сказать: правительство для народа,  управляется народом и
во имя народа.  Годами  мы сражались в несчетных  войнах, защищая  свободу и
демократию.  Миллионы  американских женщин и мужчин погибли, чтобы  мы могли
продолжать жить  свободными, имея право влияния на  работу правительства  во
имя процветания демократии.
     Президент все более оживлялся.
     -  Жестокие  и  бесчеловечные  убийства,  произошедшие  сегодня  утром,
олицетворяют  собой то, против чего боролись  и отдали  свои  жизни миллионы
американцев.  Они   защищали  тиранию,  бесчувственную,   насильственную   и
принудительную, как способ немногих подчинить себе большинство. Демократия и
свобода выбора - вот что сделало Америку  великой. Мы - великая держава, так
как каждый имеет право голоса, а не  потому, что несколько мятежников желают
запихнуть свои идеалы и веру в глотку  всей стране.  Даже если предположить,
что  требования этого  письма искренние,  чему  мы не верим,  я не  могу  их
принять. Если вы,  американский народ, желаете перемен в управлении страной,
эти  перемены должны  будут  осуществлены мирным демократическим  путем. Они
должны   произойти,  опираясь  на   наши   существующие   законодательные  и
официальные системы.  Вы избрали меня президентом,  и я дал клятву исполнять
законы страны и защищать национальную безопасность Америки.
     Люди, совершившие эти  убийства, террористы и трусы. Я  буду продолжать
политику  моих  предшественников.  Я  не  заключу сделку с террористами. ФБР
совместно  с  другими   силовыми  и   разведывательными   ведомствами  будут
преследовать этих  зверей  до тех пор,  пока  не посадят  всех  до одного за
решетку.  Много  американцев  пало  за  демократию.  Конгрессмен  Козловски,
сенатор Фитцжеральд и сенатор Донс  - эти три имени будут  вписаны в длинный
список павших.  Они  были патриотами,  которые  не только  верили  в  идеалы
демократии  и  свободы,  которые  не  только  жили  и  наслаждались  плодами
демократии и  свободы, они были людьми, всю жизнь боровшимися за эти идеалы,
чтобы все остальные могли наслаждаться демократией и свободой.
     Гибель этих троих выдающихся американцев - трагедия и потеря  для всего
нашего  народа, но Америка - страна,  испытавшая множество горьких  потерь в
долгой  славной  борьбе,  чтобы отстоять свободу.  Через всю свою историю мы
сталкивались  с  горестями  и  испытаниями.  Но, как  единая  нация,  всегда
поднимались над всеми препятствиями и становились сильнее. На будущей неделе
мы  все будем хоронить этих троих заслуженных  людей. Всей страной  мы будем
горевать по поводу их смерти и затем продолжим их дело.
     Президент оторвал правую руку  от стола и сжал с силой кулак. Продолжая
свою речь, он медленно приблизил кулак к камере.
     - Америка и  демократия слишком значительны,  чтобы быть  растоптанными
тиранией.  Мы  будем  настаивать на своем, упорно  добиваться своих целей  и
преодолеем все преграды на своем пути!
     Наступила  долгая  пауза,  а  он  продолжал  смотреть  в камеру,  чтобы
произнесенные им слова стали более весомыми, и в заключении сказал:
     - Всего доброго, и да благословит вас господь!





     Президент не отрывал глаз от кинокамеры, пока Хопкинсон не подошел и не
вытянул его из кресла.
     - Сэр, все микрофоны продолжают работать и камеру еще не выключили.
     Президент кивнул, поняв, что  хочет  сказать  его директор по связям. В
прошлом году  Стивенс рассказал несколько сальных анекдотов после очередного
субботнего  выступления по радио. Он считал, что микрофоны уже отключены, но
ошибся. Пресса сразу же накинулась на него,  но так как шутки были  смешные,
скандал удалось замять.  Хопкинсон с Гарретом  были с  тех пор начеку, чтобы
предотвращать подобные ошибки.
     В кабинет зашел Гаррет и сказал:
     - Джентльмены,  давайте  пройдем  в  мой  офис. -  Он качнул головой  в
сторону двери, и Президент вместе с Хопкинсоном последовали за ним.
     Когда они зашли  в  кабинет Гаррета, Стивенс обернулся  к  Хопкинсону и
спросил:
     - Ну, как я выглядел?
     - Вы выглядели превосходно, сэр.
     - Выглядело искренне и сердечно?
     -  Я думаю, именно так, но более точно мы узнаем буквально через час. Я
только что дал команду своей группе обзвонить пятьсот домов,  чтобы получить
предварительный результат общественного мнения.
     Стю Гаррет уселся за  стол, вложил  в рот сигарету и  включил небольшое
приспособление для вытяжки дыма, стоящее рядом с пепельницей. После глубокой
затяжки, он вытащил сигарету изо рта и проговорил сквозь дым.
     -  Вы  проделали  неплохую работу, Джим. Если мы рассчитали все  верно,
думаю, мы  увидим  большой  скачок в  Вашем  рейтинге. Дым начал выходить из
ноздрей Гаррета, и он поднял голову вверх, выпуская  в потолок плотное серое
облако.
     - Чего только не сделаешь, чтобы избежать кризиса!

     В то же время в Блэкис гул голосов заполнил помещение, когда посетители
заведения вернулись к обсуждению событий минувшего дня и президентской речи.
О'Рурке нарочно держал язык за  зубами, видя, как  Скарлатти впилась в  него
взглядом. Он посмотрел поверх меню в ее большие карие глаза.
     - Майкл, ты  же  знаешь, я  просто умираю услышать, что ты  думаешь  по
поводу всего этого.
     - По поводу чего?
     Скарлатти забрала меню из его рук.
     - Не прикидывайся, я говорю вполне серьезно. Я, правда, хочу знать, что
ты думаешь обо  всем этом. Я имею в виду,  что  не каждый день убивают  двух
сенаторов и одного конгрессмена.
     Майкл  сначала обдумал, как бы  помягче  прокомментировать события,  но
потом решился выразить свои собственные мысли.
     - Лиз, в  двух словах я  думаю, что Козловски, Донс и Фитцжеральд  были
мерзавцы из  мерзавцев. Они представляли все самое гадкое, что только есть в
этом городе.
     - Ну же, Майкл, что ты думаешь о  них на самом деле? - с долей сарказма
спросила Скарлатти.
     -  Послушай,  я  вовсе  не  в восторге от того,  что наших политических
лидеров уничтожают под покровом темноты,  но учитывая, куда  мы катимся,  не
думаю, что эти убийцы не делают всем нам большое одолжение.
     Скарлатти опустила глаза и сказала:
     - Боюсь, есть немало людей,  которые согласятся с тобой. Но разве тебя,
как конгрессмена,  не пугает вероятность того, что эти террористы однажды не
приставят оружие к твоей груди?
     - Нет. - Майкл покачал головой.
     - Там есть гораздо более крупная  рыба для жарки, чем я. И к тому же, я
далеко не уверен, что они - террористы.
     - Ты не считаешь их террористами? - лукаво спросила Лиз.
     - Нет. Это  всего лишь затасканное клише, но что для одних - террорист,
для других - борец за свободу. Те парни не убили никого из гражданских лиц.
     О'Рурке умолк на секунду, затем продолжил в полголоса:
     -  Если  никто больше  не умрет  и  группа  добьется  выполнения  своих
требований,  это  будет лучшим  из всего  что произошло в  стране со  времен
движения за гражданские права.
     -  Ну, исходя  из того, что Президент только что сказал, можно считать,
что это письмо - фальшивка.
     - Да брось ты,  Лиз, - О'Рурке нахмурился. - Ты же репортер. Неужели ты
веришь  хоть слову  из уст Стивенса?  Белый Дом  уже начал раскручивать  эту
тему, но они там еще  не знают, что происходит на самом деле. Эти ребята там
уже наложили в штаны.
     О'Рурке поднял вилку и легонько постучал ею по мягкой салфетке.
     - Сегодняшний день должен был быть для  них особым. Президент собирался
протолкнуть  свой бюджет, а  вместо этого, проснувшись, обнаружил,  что двое
сенаторов и его ставленник  в  Конгрессе  убиты. Потом он получил письмо, из
которого понял, что, если он не примет  их условий, то будет следующим. Лиз,
это же страшнее всего, и касается не только Президента, но и всех остальных.
Они  годами играли в свои игрушки в политических партиях. Во время очередных
выборов  они  обещали  избирателям,  что  будут  сокращать  все  бесполезные
расходы, предоставят налоговые послабления среднему классу и  сделают бюджет
сбалансированным.  Они  скажут  что угодно,  лишь  бы их  избрали,  а  когда
оказываются  в  своих  кабинетах,  погружаются  в  то   же  прежнее  дерьмо:
увеличение расходов, никаких налоговых послаблений и еще больший дефицит.
     Скарлатти покачала головой и улыбнулась.
     О'Рурке взглянул на нее и спросил:
     - Что такое?
     - Я полагаю, что несколько шокирована. Я могла бы думать, что ты, такой
весь из себя, мистер Закон и Порядок, осудишь то,  что произошло сегодня.  Я
хочу сказать, это я - либерал. Я должна бы быть на стороне анархии, а не ты.
     - Это не анархия, Лиз. Это может быть революция, но не анархия.
     Улыбнувшись,  он  добавил:  -  Кроме  того,  ты  представитель  прессы.
Запомни, что тебе положено занимать нейтральную позицию.

     Особый  агент Микмэхон сидел  во главе стола в  большом конференц-зале,
расположенном  в  конце  коридора.  Комната  была спешно переоборудована под
командный центр расследования. Он  сидел в полном  недоумении, уткнувшись  в
телеэкран. Президент только  что закончил обращение  к нации, и Микмэхону не
понравилось то, что он  услышал. Он схватил  телефон и набрал прямой номер в
офис Роача.
     Директор ответил после нескольких гудков:
     - Хэлло.
     - Черт возьми, о чем все это было?
     - Понятия не имею, - бесстрастно ответил Роач.
     -  Разве  кто-то из  Бюро  сообщал им, что мы поверили,  что это письмо
содержит дезинформацию?
     - Нет, - вздохнул Роач.
     - Ты же на самом деле не обещал ему, что мы поймаем этих парней, не так
ли?
     - Скип, ты это и так прекрасно знаешь.
     - Что же, черт побери, происходит? Я не понимаю, какого дьявола он  мог
сказать что-то в этом роде?
     - Думаю, я понимаю. Почему бы нам не встретиться в моем кабинете завтра
утром часов так в восемь? Президент хочет видеть нас в полдень. Это даст нам
время утрясти некоторые вопросы.
     - Буду завтра в восемь.
     - Как там дела у тебя?
     - Пока что предварительная информация по вскрытию ничего не дала, а что
до писем,  которые нам удалось перехватить, то  на них отпечатки пальцев  не
обнаружены.  Может,   удастся   обнаружить  что-то,   если   исследовать  их
скрупулезнее, но лично я сомневаюсь.
     -  Приходил ли кто-нибудь из тех людей в парке, чтобы дать нам описание
парня, которого они видели?
     - Да, у  нас есть трое, которые полагают, что видели преступника. Прямо
сейчас  в разных комнатах они дают  описание художникам. Когда они закончат,
мы соберем их вместе и сравним.
     - Хорошо. Полагаю, мы предприняли  экстра  меры, чтобы имена этих людей
не просочились в прессу?
     - Пока что прессе ничего неизвестно о свидетелях этих убийств.
     - Сделали мы распоряжения по защите свидетелей?
     - Об этом уже позаботились.
     - Хорошо. Держи меня в курсе. Я буду здесь примерно до десяти.
     Микмэхон отложил телефон и закрыл  лицо  руками.  Почти  пять минут  он
провел без движения.  Он пытался понять, почему Президент сказал, что письмо
- фальшивка. Он встал и посмотрел на двоих агентов, сидящих слева.
     - Кэти и Дэн, идём со мной.
     Микмэхон  вышел из  комнаты  и направился по  коридору в  свой кабинет.
Особые  агенты Кэти  Дженнингс  и Дэн  Вордвелл  последовали  за ним.  Когда
Дженнингс и Вордвелл вошли в офис,  он закрыл дверь и  указал им на кушетку.
Агенты сели рядом. Микмэхон прошелся по комнате и остановился.
     -  Думаю, мы  все  согласны, что письма в Эн Би  Си были посланы той же
группой, которая убила Козловски, Донса и Фитцжеральда. Это очевидно. Письмо
было отправлено до того, как были совершены убийства, и в  нем имена убитых.
С этим все согласны?
     Дженнингс и Вордвелл кивнули в знак согласия.
     Микмэхон поднял копию письма.
     - Я хотел бы узнать ваше мнение о том, считаете ли вы, что письмо можно
принять  на  веру,  или вы  согласны  с Президентом,  утверждающим, что  это
"преднамеренная дезинформация".
     Двое агентов переглянулись,  ища поддержки друг  у друга, не будучи  до
конца уверены, какого ответа ожидает их босс.
     Вордвелл ответил первым.
     - Кто  из Бюро  сказал Президенту,  что по  их мнению  письмо  является
преднамеренной дезинформацией?
     -  Насколько мне известно, никто,  но не это меня волнует. Я  просто не
хочу, чтобы эта мысль завладела вами. Я  желаю знать, на основании того, что
вы видели, думаете ли вы, что письмо - это дезинформация?
     Микмэхон наклонился над столом в ожидании ответа.
     - Основываясь  на  том, чем мы располагаем, нет, я лично  не думаю, что
это преднамеренная дезинформация, - сказал Вордвелл.
     - Почему вы думаете, что письмо реальное? - спросил Микмэхон.
     - Скажите, а почему я должен думать иначе?
     - Это не так, как я хочу, чтобы вы это преподносили.
     Микмэхон покачал головой и замахал руками.
     - Дэн, давай попробуем так. Я хочу, чтобы ты допустил, что те, кто убил
этих людей, должны были иметь скрытый мотив. Кэти, я хочу, чтобы ты спорила,
что  у них не  было скрытого мотива. Так вот, Дэн,  если мотив убийства этих
троих не состоял в том, чтобы запугать политиканов  и заставить их выполнить
требования письма, то что это было?
     Повисло  долгое молчание,  пока Вордвелл  обдумывал  вопрос.  Вдруг  он
ударил себя по бокам.
     -  О,  боже!  Я  и не думал об этом.  Сегодня  должен  был  быть принят
президентский бюджет. Вы убираете этих парней и бюджет мертв.
     - Если мотив в том, чтобы спустить под откос бюджет, зачем убивать всех
троих? Козловски  был главой финансового комитета.  Им достаточно было убить
его одного, и бюджет умер бы вместе  с  ним.  Для чего понадобилось  убирать
двух сенаторов? - спросил Микмэхон.
     -  Ну,  если они  хотели скрыть следы и не дать  всем понять, что хотят
провалить бюджет, то могли убить и не только одного Козловски.
     - Вполне вероятно.
     Микмэхон сделал паузу и постучал пальцем по подбородку.
     - Предположим,  ты прав, но зачем кому-то брать на себя такой серьёзный
риск только ради одного бюджета?
     - Тут могли быть миллионы разных причин. Возможно, все как-то связано с
деньгами.  Может, там  намечался  закон, который мог  стоить кому-то больших
денег, или,  может, они только  что  сократили программу  финансирования,  и
люди, прежде  получавшие деньги, были недовольны, лишившись их. Бюджет - это
огромная  часть  законодательства.  Здесь  возможны  тысячи  новых подходов,
которые могли драматически затронуть  кого-то  одного  или целые  финансовые
группы, - закончил Вордвелл.
     Наступило краткое молчание, пока все обдумывали комментарии Дэна, и тут
выступила Дженнингс.
     - Ага, или это могла быть группа американцев, которые потеряли терпение
видеть, как эти придурки управляют страной.
     Микмэхон повернулся к Дженнингс:
     - Давай, сорви голова, теперь твоя очередь.
     Дженнингс, сидя  на диванчике, подалась вперед. Ее револьвер болтался в
раскрытой кобуре под левой рукой.
     -  Многим американцам  осточертели  эти методы управления страной.  Наш
собственный  Департамент  по  антитеррористической  деятельности  сообщил  о
тревожном росте угроз против политических деятелей за последние восемнадцать
месяцев.  Если бы я была человеком, обеспокоенным потерей денег из-за нового
закона,  Фитцжеральд,  Донс и  Козловски  были  бы последними,  кого бы  мне
хотелось убить.  Они  были  самыми крупными  растратчиками на  Капиталийском
холме. Если только Президент не располагает  твердыми  доказательствами, что
за  этими  убийствами  стоит  скрытый  мотив,  я  думаю,  они  только  блюют
политической риторикой.
     -  Не  кажется ли  тебе  немного  странным  фактор  времени?  - спросил
Микмэхон.
     -  Какой  фактор  времени?  То,  что  они  были  убиты  буквально перед
бюджетным голосованием?
     Дженнингс помотала головой из стороны в сторону.
     -  Нет, не кажется. Во  второй половине  дня Вы  говорили  мне, что эта
женщина, Кеннеди из ЦРУ, сказала, что эти убийства были совершены специально
обученными военными коммандос. Ну, я обдумывала это некоторое время, а потом
позвонила моему старому  оружейному инструктору из  Академии  ФБР. Его зовут
Гас Митчелл. Вы когда-либо встречались с ним?
     - Конечно, я его хорошо знаю, -
     ответил Микмэхон. Вордвелл, покачав головой, дал понять, что не  знаком
с ним.
     - Что ж, Гас - старый  офицер из силового  ведомства Дельта,  так что я
позвонила  ему и  изложила  теорию Кеннеди. Мы смогли  поговорить всего пару
минут, так как он торопился  на урок к своим студентам, но за эти две минуты
он сказал кое-что, чему  я  не  придала  значения, пока  вы не заговорили  о
бюджете.  Гас сказал, что одной из самых трудных вещей  в подобной операции,
является выбор  времени, когда  было бы гарантировано, что  все  три  мишени
окажутся  там,  где  надо. Когда  вы  посмотрите  на  эти  убийства  глазами
киллеров,  то  раннее  утро перед бюджетным голосованием окажется идеальным.
Все конгрессмены  должны  быть  в  городе  для голосования,  а все  сенаторы
остаются здесь же, чтобы попытаться  оказать влияние на результаты.  В любой
другой  день  эти ребята прилетают и улетают из города,  не всегда сообщая о
своих перемещениях.
     Микмэхон  кивал  головой,  обдумывая  новый  поворот,  на  который  его
натолкнула  Дженнингс.  Наверное,  ему  стоило  нанести небольшой визит Гасу
Митчеллу.

     О'Рурке и Скарлатти шли по тротуару.  Обеими руками она обнимала его за
пояс, а его рука покоилась  у нее на плече. Прохладный ночной  воздух ласкал
их лица. Лиз потянулась к нему и поцеловала в подбородок.
     О'Рурке улыбнулся  и отметил про себя, что давно  не  испытывал  ничего
подобного. Последние несколько недель были такими напряженными  и  трудными.
Рядом с  Лиз  было  так  хорошо, но что-то подсказывало  ему, что  события в
Вашингтоне будут еще ухудшаться.
     Дойдя  до дома  О'Рурке,  они поднялись по ступенькам к парадной двери.
Нижний уровень дома, выложенного коричневым камнем, был занят гаражом на две
машины.  Запаркованный  на той же стороне  улицы в  трех домах отсюда, стоял
черный  БМВ с темными  тонированными стеклами  и  дипломатическими номерами.
Человек  за  рулем наблюдал, как красивая  парочка входила в дом.  Он окинул
взглядом  улицу  спереди  и  сзади,  чтобы  убедиться,  что  нет  никого  из
посторонних.
     Не успели Лиз с О'Рурке войти в  дом, как желтый лабрадор Дьюк, покинув
привычное  место  на  кухне,  бросился  по   коридору   навстречу  им.   Лиз
предоставила возможность Майклу встретиться с радующимся псом.
     - Хэлло, Дьюк. Как  дела? Я соскучилась по тебе, -  Скарлатти потрепала
его по  спине  и  пощекотала  собачью  шею, и восьмидесятифунтовый  лабрадор
радостно завилял хвостом.
     О'Рурке поздоровался с  четвероногим другом, который жил  у  него  семь
лет, и погладил его по голове. Скарлатти поднялась с колен.
     - Где твой мяч, Дьюк? Где твой мяч? Беги за мячом.
     Дьюк радостно постучал лапами по паркетному полу и помчался по коридору
в поисках мяча.
     О'Рурке принял куртку Скарлатти, повесил ее на вешалку и сказал:
     - Эй, не перевозбуждай его. У  нас с тобой  есть более важные дела, чем
играть в мяч с собакой.
     - Ну, Майкл, он же сидит взаперти целый день. Ему надо дать возможность
выпустить немного пара.
     - Тим приходил  сюда в обед и выводил его  на пробежку,  и, поверь, мне
нужно выпустить гораздо больше пара, чем Дьюку. - О'Рурке улыбнулся  и обнял
ее за талию.
     - Спокойно, мальчик. Скоро ты получишь свое.
     - Я хочу, чтобы ты сдержала обещание.
     - Не волнуйся, тебе не стоит переживать на сей счет.
     Скарлатти  привстала  на цыпочки и  поцеловала его.  В  ту  же  секунду
вернулся Дьюк и бросил  к их ногам синий мяч. Они игнорировали его до поры и
продолжили  целоваться,  пока  Дьюк  не  разразился громким лаем.  Скарлатти
оторвалась  от  Майкла  и схватила  мяч. Она  помахала им  перед носом пса и
бросила в коридор.
     О'Рурке похлопал ее по спине и стал подниматься по лестнице.
     - Я  приготовлю ванну. Когда закончишь играть с Дьюком, захвати бутылку
вина и поднимайся ко мне.
     Скарлатти улыбнулась и кивнула в знак согласия.
     Майкл  поднялся на второй этаж и прошел по короткому коридору до своего
кабинета. Стоя перед коллекцией музыкальных дисков, он пробежался глазами по
пластиковым обложкам. Он остановился на одном из любимых дисков Лиз. О'Рурке
вытащил диск  с записями Шона  Колвина, поставил  его в дисковод музыкальной
системы  и нажал  клавишу воспроизведения. Свет возле окна заливал комнату и
ставни были открыты. Он погасил свет,  подошел  к окну и стоял так с минуту,
вглядываясь в темноту лежащей  под ним улицы.  Молодой  конгрессмен вспомнил
одну поездку на  охоту, которую предпринял почти  год назад. Поездку, где он
разгласил  один темный  неприятный  секрет,  в  который  был  вовлечен  ныне
покойный  сенатор Фитцжеральд.  Впервые с  момента  убийств,  Майкл  решился
признаться себе, что человек, которому он  поведал этот секрет, был способен
лищить  жизни  Фитцжеральда,  Козловски  и  Донса. О'Рурке не  стоило копать
глубоко - ответ определенно был положительным.


     Убийца  поглядел на тень в окне второго этажа. Окна машины  были слегка
приоткрыты,  что  позволяло  слышать,  что  происходит  снаружи.  В  течение
нескольких  минут  он  продолжал  сканировать  взглядом улицу,  проверяя, не
появились  ли на ней новые люди или машины, которых он  не видел предыдущими
вечерами. Он делал это, почти не шевелясь. Одни только глаза бегали вперед -
назад при помощи зеркала заднего вида. Через несколько минут он завел машину
и уехал. Он увидел, то что хотел.






     Роач  с  Микмэхоном  расположились  в  Овальном  кабинете   в  ожидании
Президента, Гаррета и  всех тех,  кто собирался участвовать в собрании. Было
почти  четверть первого,  и никто другой  сюда не входил  с  тех пор,  как в
полдень агент секретной службы привел их в кабинет.
     Оба  представителя ФБР сидели  перед камином, каждый  на своей кушетке.
Президент с Гарретом явно что-то обсуждали, и, поскольку Роач  был не вполне
уверен, что именно, он решил действовать осторожно.

     В то  же самое  время  Президент,  Гаррет,  Хопкинсон,  спикер  Бэссет,
сенатор Ллойд  Хеллерман с пол  дюжиной секретарей и советников собрались за
большим столом в  комнате  совещаний. Они обсуждали общую стратегию  средств
массовой информации, которая помогла бы выбраться из этой ужасной ситуации с
минимальными  потерями.  Большая  часть  собравшихся  здесь   была  в  курсе
всеобщего  недоверия политикам, но никто не подозревал,  как далеко все  это
зашло. Хопкинсон начал оглашать результаты первых социологических опросов, и
они  были  шокирующими.  Опрос,  организованный  изданием  Америка  сегодня,
показал, что  40 процентов опрошенных были за то,  что стране было  бы лучше
без Фитцжеральда, Козловски и Донса.
     Когда Гаррет узнал эти новости ранее, он захихикал: "Давайте посмотрим,
какими окажутся эти цифры  в понедельник". Причина заключалась в том, что во
время президентской  речи его телефон словно взбесился.  Американцы  обожают
заговоры.  Они легко заглотнут идею, что письмо было послано с целью смутить
ФБР, и что убийства были осуществлены в связи с загадочным заговором. Семена
были посеяны,  и правдоподобная мельница  слухов округа  Колумбия  плюс  СМИ
позаботятся об остальном. Спикер Бэссет и сенатор  Хеллерман уже заглотну,ли
наживку. Рано утром  они оба  появились в  Белом  доме и задержались в офисе
Гаррета,  чтобы  выяснить у  него что-нибудь новое относительно сомнительной
достоверности  письма.  Гаррет  сказал  им,  что  даже его самого  держат  в
неведении,  что  агентство,  которое  должно  обеспечивать  их  информацией,
предпринимает осторожные шаги по  поиску  следов. Гаррет заверил их, что как
только ему станет что-либо известно, он поделиться с ними прежде других.
     Один  из секретарей  приблизился  к краю стола, где сидели  Президент с
Гарретом, и в  третий раз  напомнил, что директор  Роач  ждет  их в Овальном
кабинете. Президент взглянул на часы. Было двадцать минут первого.
     - Стю, они ждут уже двадцать минут.
     Гаррет кивнул:
     - Да, пожалуй, Вы правы.
     Гаррет  сказал  остальным,  что  они  скоро  вернутся,   а  пока  пусть
продолжают обсуждение. Они  с Президентом вышли и прежде,  чем направиться в
Овальный кабинет, зашли в офис Майка Нэнса.
     Президент  вошел  в  свой офис  первым,  за  ним Гаррет и Нэнс.  Роач с
Микмэхоном  встали,  чтобы  поприветствовать  верховного главнокомандующего.
Президент подошел и обменялся с ними рукопожатиями.
     -  Джентльмены, прошу простить за опоздание,  но  происходящие  события
чересчур лихорадят. Пожалуйста, присаживайтесь.
     Все пятеро уселись, и Президент продолжил:
     - Ну-с, удалось ФБР со вчерашнего дня что-нибудь выяснить?
     - У нас имеются предварительные результаты  вскрытия всех  трех тел,  -
объявил Роач. - Агент Микмэхон принес копии и готов обсудить их с вами.
     Гаррет откинулся в кресле и скрестил ноги.
     - Это хорошо, просто оставьте их здесь, и мы рассмотрим бумаги позже.
     Гаррет  оглянулся  и протянул  руку,  в  расчете  на  то,  что Микмэхон
передаст документы лично ему.
     Микмэхон  окинул его  взглядом  и  вручил  все три  копии  Майку Нэнсу,
сидящему на кушетке  рядом с  ним. Нэнс взял одну копию и передал две другие
Президенту. Тот взял одну и передал последнюю Гаррету. Гаррет вытянул бумагу
из руки босса и вложил ее в свою папку. Не  глядя на представителей ФБР,  он
сказал:
     - Что еще у вас есть для нас?
     Директор  Роач кивнул Микмэхону, и тот  вручил Нэнсу еще три документа.
Роач заметил:
     - У нас  имеются трое свидетелей, видевших человека, который, по нашему
мнению,  убил  в  парке сенатора Донса.  Если вы  перевернете  страницу,  то
увидите фоторобот нападавшего. Как  видите, у  него ничем не  примечательное
лицо. Ни один из свидетелей  не сумел точно  описать этого человека, только,
что на голове у него была бейсболка.
     -  Ну,  и  что  вы собираетесь  делать  с  этим  наброском?  -  спросил
Президент.
     - Ну, в свете  теории  доктора  Кеннеди,  я хотел бы начать  с проверки
личного состава наших подразделений спецназа.
     Обыкновенно спокойный Нэнс подался вперед и прочистил горло.
     - Я полагаю, на текущий момент надо быть осторожными с теорией  доктора
Кеннеди.  Она  полностью дестабилизирует  обстановку,  а  газетчики  раздуют
пожар,  если  обнаружат,  что  ФБР  подозревает  персонал  вооруженных   сил
Соединенных  Штатов.  Помимо  этого,  тут   возникают  вопросы  национальной
безопасности, связанные с раскрытием сверх засекреченных персональных дел.
     - Вы  ведь  не относитесь к  этой  теории  серьезно?  - поинтересовался
Гаррет.
     - На данной стадии расследования мы серьезно относимся к любой зацепке.
Я также понимаю, что возможные последствия теории доктора Кеннеди приведут к
утечке информации в прессе.
     Роач посмотрел в сторону Нэнса.
     - И  я тоже не думаю,  что  нам  необходимо раскрывать секретные  досье
заслуженных  армейских  чинов.  Я  считал,  что  следует  изъять  фотоснимки
уволенных в запас  офицеров  спецназа. Мы  пообещаем  им, что  только особый
агент Микмэхон с тремя свидетелями будут единственными, кто их увидит.
     Выражение  некоего  беспокойства  на  лице  Нэнса  уменьшилось,  но  не
исчезло.
     - Им только  надо  будет  предоставить нам  возможность ознакомиться  с
фотографиями,  ничего более.  А свидетелям даже  не надо  знать, откуда  эти
снимки.
     - Мы  может организовать  что-то в  этом духе, но не думаю, что военным
это понравится, - ответил Нэнс.
     - Одну минуточку, - прервал Гаррет.  - Перед тем,  как  начать охоту на
диких  гусей, я думаю,  мы должны иметь больше  оснований, чем теория одного
маленького книжного червя.
     Микмэхон  уставился на  Гаррета  и не мог отвести  от него взгляда.  Он
обещал  Роачу,  что будет спокоен и  станет  держать рот  на замке во  время
собрания.  Микмэхон думал про себя, как вот  такой человек мог быть назначен
на должность Главы администрации Президента Соединенных Штатов.
     Роач откашлялся и заговорил:
     - Что ж, раз  уж Вы затронули  тему направлений поиска,  не могли бы Вы
сказать, какой информацией располагаете,  если  поверили, что письмо - явная
дезинформация?
     Не успел Президент раскрыть рта, как заговорил Нэнс.
     - В  настоящий момент  мы не имеем права обсуждать эту информацию.  Это
направление еще расследуется.
     Вместо  ответа,  Роач впился взглядом в Президента и подумал про  себя:
Что у них на уме?
     Нэнс тем временем продолжал:
     - Информация будет передана  вам, как только будет подтверждена.  Люди,
которые занимаются этим, предельно осторожны, внимательны и не хотят спешить
с выводами, чтобы ничего не упустить.
     Роач подумал про себя: "Да уж, конечно, ты передашь мне информацию, или
обнаружишь на своем столе  повестку  в суд  ". Директор  переместил взгляд с
Президента на Нэнса:
     - Ну, и кто занимается расследованием?
     - Пока что не  могу ничего сказать. Это необычная ситуация, и я не могу
ее обсуждать.
     Роач переглянулся  с Микмэхоном, и оба подумали одно и  тоже. Ты можешь
объявить  это по  телевизору всему  народу,  но не можешь обсудить  то  же с
директором ФБР.
     Гаррет  почувствовал, что оба  не  купились на  предлог  Нэнса,  и  сам
кинулся в драку.
     - Директор Роач, кажется, Вы сомневаетесь в нас. Не  думаете ли Вы, что
факт убийства этих  людей в канун принятия президентского бюджета, более чем
простое совпадение?
     -  Я  считаю,  что  время  убийств  напрямую  связано  с  президентским
бюджетом,  -  ответил  Роач,  своим  ответом  выбивая  Гаррета из  состояния
равновесия.
     - То есть Вы считаете, что вполне вероятно, что предназначение письма -
сбить нас с толку? - спросил Гаррет.
     - Полагаю,  в данной  ситуации возможно все что угодно. Агент  Микмэхон
ведет  расследование  по  нескольким  направлениям,  связанным  со  временем
убийств.
     Гаррет подался вперед и поглядел на Микмэхона:
     - По каким направлениям идет разработка?
     -  Я  не имею  права  разглашать  это в  настоящий  момент. Мы все  еще
находимся на ранней стадии расследования.
     Гаррет  отодвинулся назад, мысленно ругая себя за то,  что  оказался  в
ловушке.
     -  Особый агент Микмэхон, я  понимаю,  что имеющиеся  у вас направления
поиска  пока недостаточно разработаны,  но хотел бы  услышать их, - попросил
Президент, наблюдая, как при этих словах, Микмэхон посмотрел на Роача.
     - Ну же, джентльмены. Что бы ни было сказано в  этом офисе, останется в
этом офисе, - продолжал Президент.
     Микмэхон едва не рассмеялся, но сумел подавить это желание.
     -  Мистер  Президент,  простите  за  прямоту, но вчера Вы  выступали по
национальному телевидению  и объявили всей  стране, что  у Вас  есть причина
верить, что  это  письмо  -  чистая дезинформация.  Из этого  я могу сделать
единственный вывод, что  если Вы решились  на  такое,  значит,  располагаете
достаточно  солидными  фактами,   касающимися  идентичности  этого   письма,
фактами,  которыми  Вы  не желаете  поделиться  с  нами, то есть  с  людьми,
отвечающими  за расследование этих убийств.  На данный момент мы согласились
уважать Ваше решение не делиться этой информацией. Я хотел бы надеяться, что
вы также поймете нашу позицию и предоставите нам  некоторое время отработать
все направления прежде, чем передать свою информацию в ваше распоряжение.
     Все погрузились в молчание, пока обе стороны обдумывали ход, только что
сделанный Микмэхоном. Гаррет  был  в бешенстве. Кем этот, так его по матери,
безымянный  агентишко возомнил себя, чтобы  являться в Овальный кабинет и не
желать делиться информацией с Президентом?
     Что до Нэнса,  то  ему очень понравился ход агента. В свете только  что
занятой Микмэхоном позиции, им не оставалось ничего другого, как принять его
предлог.
     Маневр был запланирован Роачем и Микмэхоном перед тем, как они покинули
здание Гувера, и сейчас наступил черед директора.
     - Мистер Президент, я осознаю, что вчера вечером все были в  напряжении
и смятении, но во время своей речи Вы  заявили,  что наше Бюро сообщило Вам,
что   имеется   значительная  вероятность  того,   что   письмо,  по   сути,
дезинформация.
     - Я беру вину за это  на  себя, - выдавил Гаррет. - Я был ответственным
за редактирование речи, и я пропустил это. Прошу прощения.
     Извинение Гаррета  прозвучало  не слишком  искренне.  Роач поглядел  на
Гаррета, а потом вновь на Президента.
     -  Вы  к тому же  процитировали  меня,  будто я сказал, что  гарантирую
поимку преступников и привлечение их по закону.
     И снова Гаррет перехватил вопрос.
     -  И  в этом тоже моя вина.  Мне  следовало  исправить текст. Имелось в
виду,  что  это  будет  общей фразой, но оказалось, что было  озвучено,  как
прямая цитата. Виноват.
     Роач кивнул, притворившись поверившим в извинение Гаррета. Он знал, что
они станут лгать. Ему лишь было интересно, как они будут выкручиваться. Роач
отвел глаза от Гаррета. Настало время перейти к важным вопросам.
     - Сэр, моя главная забота на данный момент это  не идентичность письма,
а  обеспечение  безопасности остальных  пятисот  тридцати двух  сенаторов  и
конгрессменов. В письме ясно сказано, что если не будет  реформ, эта  группа
продолжит  убивать  политиков. Они даже обратились с  прямой  угрозой к Вам,
сэр.  В настоящее время мы обязаны считать письмо подлинным, и что они будут
готовы к новым ударам. Мы должны организовать защиту.
     Президент, Нэнс и Гаррет закивали в знак согласия.
     - Я разговаривал с директором Трэйси из Секретной службы и большинством
шефов местных полицейских управлений. Во второй половине  дня мы встречаемся
для обсуждения дополнительных мер обеспечения безопасности. Ресурс для такой
защиты, сэр,  должен быть  довольно большим.  Я  собираюсь просить Вас  дать
разрешение на создание специального фонда на эти цели.
     -  Не беспокойтесь насчет  денег. Сколько бы это ни  стоило, мы возьмем
это на себя.
     Президент сделал  некое  движение рукой  в воздухе, подчеркивающее, что
деньги - последнее из перечня их проблем.
     - Как Вы планируете обеспечивать безопасность?
     -  Ну,   мы   с  директором   Трэйси   сошлись   на  том,  что  следует
сконцентрировать    усилия,    предоставив    лучшую    защиту     старейшим
высокопоставленным членам Сената и Конгресса. Мы оба работаем над тем, чтобы
высвободить  часть   агентов   из   наших  контор,  чтобы  они  обеспечивали
персональную  защиту  высокопоставленных  лиц.  При   этом  не  должна  быть
ослаблена  система президентской безопасности. Как бы  то ни  было, директор
Трэйси  предлагает  добавить  число  агентов.  Во  второй  половине  дня  мы
определимся, скольких  высокопоставленных лиц мы сумеем обеспечить  за  счет
агентов ФБР  и Секретной службы. Когда нам не хватит  своих собственных сил,
мы начнем привлекать местных полицейских офицеров для защиты  менее значимых
персон.  Мы  также  готовимся  использовать  федеральных  маршалов,  агентов
казначейства  и   разных  военных   подразделений.  Директор   Трэйси  также
порекомендовал закрыть  Лафайет Парк  и  улицы, прилегающие  к  Капитолию  и
соседним зданиям.  Для усиления защиты внутри и снаружи Капитолия предлагаем
ввести легковооруженный армейский дивизион.
     Гаррет усмехнулся и сильно покачал головой:
     -  Легковооруженный дивизион? Вы говорите только о личном составе или о
снаряжении тоже?
     - И о том, и о другом, - спокойным тоном ответил Роач.
     - Вы хотите сказать, что собираетесь окружить Капитолий танками?
     - Нет, только броневиками Хамвис и бронетранспортерами системы Брэдли.
     - То есть, как я и сказал, Вы собираетесь окружить Капитолий танками?
     - Нет. Легковооруженные дивизионы не оснащаются танками.
     - Я знаю разницу, - насмешливо сказал Гаррет.
     - Но средний американец этого не знает.
     Гаррет взглянул на Президента и сказал:
     -  Полагаю,  мы  чересчур  увлеклись.  Мы  не  можем  позволить  танкам
разъезжать по улицам Вашингтона. Мы  будем выглядеть, простите  за грубость,
как эти чертовы китайцы.
     Президент помолчал, переваривая слова Гаррета.
     -  Я  согласен  со  Стю.  Давайте  пока  что  постараемся,  чтобы  все,
выглядело,  как обычно.  Я не  желаю,  чтобы  пресса  и  американский  народ
подумали, что мы паникуем. Ну, а  кроме того, эти киллеры навряд  ли захотят
стать самоубийцами, пытаясь сотворить что-то в Капитолии.
     Роач  кивнул  в знак  согласия и продолжал.  Встреча  заняла еще десять
минут,  во  время  которых  он  давал  широкий  обзор  экстремальных  мер по
обеспечению  безопасности.  Когда  он  закончил,  Президент  проводил  обоих
фэбээровцев до дверей и поблагодарил за приход.
     Роач и Микмэхон не обменялись ни словом, пока не оказались  в лимузине.
Но  как только захлопнулась дверь машины,  Роач выразил свое неудовольствие,
покачав  головой  из стороны в сторону.  Он не стал  материться,  хотя очень
этого хотел.  Роач старался  придерживаться хороших  манер, в  то время  как
Микмэхон был его прямой противоположностью.
     - Ну, и сборище козлов!
     - Уверен, ты не поверил ни слову из их сказок, - произнес Роач.
     - Ты шутишь? Он выступает по  национальному  телевидению и объявляет на
всю страну,  что  верит  тому, что письмо - фальшивка, но при этом не желает
рассказать директору ФБР или агенту, занимающемуся расследованием, откуда он
взял информацию. Это же бочка дерьма.
     - Для чего он  это выдумал, если это заведомая ложь? Если бы он обладал
достоверной информацией, то должен был сообщить нам.
     - Ты чертовски прав, он должен. Если нет, то  мы пришлем ему повестку и
обвиним в создании  препятствий правосудию.  Это наше детище, а не Агентства
национальной безопасности и не  ЦРУ. Это внутреннее  дело, и оно в  пределах
нашей юрисдикции, - добавил Микмэхон.
     - Да, это-то меня и беспокоит. Они знают, что обязаны передать  то, чем
располагают.
     Роач сделал паузу и выглянул в окно.
     - Итак, что они задумали?
     - Понятия  не имею. Политика - это  твоя  стихия, но если они продолжат
рекламировать  письмо, как фальшивку  еще  пару дней, и не  предоставят  нам
ничего в доказательство, я доведу это до сведения министерства юстиции.





     Покинув  совещание в Белом доме, Микмэхон поехал в штаб-квартиру ЦРУ  в
Лэнгли, что  в Виргинии,  и  посадил  в  машину  доктора  Кеннеди.  Накануне
Микмэхон  просил  ее составить  ему  компанию,  чтобы взять  интервью у Гаса
Митчелла, бывшего коммандос из спецназа Дельта. Первую часть пути в Академию
ФБР  разговор  сосредоточился на расследовании  и  теории  доктора  Кеннеди,
касательно  того, кем могли быть  убийцы. Пока  Кеннеди излагала  свою точку
зрения, Микмэхон не переставал удивляться, откуда взялась эта  женщина.  Что
подвигло   ее   вступить   в   наиболее   экстраординарную   организацию   в
правительстве? При ее мозгах, сообразительности и  умении преподносить  себя
она  с  легкостью  могла преуспеть  в любой профессии и достичь  невероятных
результатов.
     Микмэхон дождался паузы в разговоре.
     - Надеюсь,  Вы не возражаете, если я  спрошу, как Вы попали на работу в
ЦРУ?
     Кеннеди выглянула в окно правительственного Форда и сказала:
     - Когда-то  мой  отец работал  в  Министерстве иностранных дел. Большую
часть карьеры  он  провел на ближнем  Востоке. Он  женился на  моей  матери,
которая была иорданкой, и я росла в двуязычной семье.
     Кеннеди взглянула на Микмэхона.
     - Немногие американцы сильны в арабском языке и понимают местные обычаи
и историю.
     Микмэхон кивнул в знак понимания.
     - Вы, должно быть, были нарасхват.
     - Наверно, можно и так сказать.
     Микмэхон взглянул в боковое зеркало и перестроился в другую полосу.
     - Вы  сказали,  что отец работал на  Министерство иностранных  дел. Он,
что, вышел в отставку?
     - Нет, он умер.
     - Прискорбно слышать это.
     Обеими руками она сжала свою сумку.
     - Спасибо. Она взглянула на него.
     - Это случилось давным-давно, почти двадцать лет назад.
     Ее глаза увлажнились.
     - Просто не верится, что это произошло так давно.
     -  Он, должно быть, был довольно молод. Что послужило причиной  смерти?
Ничего, что я спрашиваю?
     Кеннеди покачала головой.
     - Он  работал  в нашем  посольстве  в Бейруте  и был убит заложенной  в
машину бомбой.
     Микмэхон съежился.
     -  Какой  ужасный  конец.  Это  должно  быть очень  тяжело.  Вы  тогда,
наверное, были тинэйджером.
     - Да, это было не  самое  лучшее время в моей жизни, но  у меня есть за
что быть благодарной. Мы с матерью очень близки. У меня замечательный брат и
четырехлетний сын, которого я просто обожаю.
     Кеннеди с гордостью улыбнулась.
     Он  улыбнулся  в  ответ,  теперь  все  стало  понятным.  Потеря  отца в
результате  терракта -  более  чем  достаточный мотив,  чтобы посвятить свою
жизнь борьбе против него.
     - Как звать Вашего малыша?
     -  Томми. Кеннеди  выудила  из своей  сумки  фотографию  и  показала ее
Микмэхону.
     - Симпатичный парнишка. Вероятно, похож на своего отца.
     - К великому сожалению, да.
     - Больной вопрос?
     - Семь месяцев назад мы окончательно развелись. А Вы? Есть жена? Дети?
     - Насколько мне известно, нет, - усмехнулся Микмэхон.
     - Когда-то был женат.  То была ошибка. Был  молод. Много пил. И женился
на своей работе.
     - Бюро? - спросила Кеннеди. - Микмэхон кивнул.
     - Никогда не было времени жениться вторично?
     - Нет, с такой работой едва хватает времени на себя.
     - Я  читала ваше личное дело. Чувствуется, все эти  годы Вы были сильно
загружены.
     Микмэхон краем глаза взглянул на молодого доктора:
     - Вы читали мое досье?
     Кеннеди пожала плечами:
     - Я читала досье на многих.
     -  Я  тоже.  Непременно ознакомлюсь в  Вашим, когда  представится такая
возможность.
     Кеннеди улыбнулась.
     - Не тратьте на это время. Это довольно скучная вещь.
     - Могу поспорить, что это не так, - с ухмылкой сказал Микмэхон.
     Вскоре они оказались у охраняемого поста  Академии ФБР. Оба  предъявили
документы,  и их  впустили. Микмэхон  проехал  на  машине  через  территорию
учебного заведения и запарковался перед маленьким зданием у стрельбища.
     Кабинет  Митчелла  располагался  на первом этаже.  К  моменту  прибытия
гостей, Митчелл сидел, закинув ноги на стол и читал журнал.
     На нем  были черные военные  сапоги  и  темно-синий комбинезон с желтой
надписью Инструктор, а на спине изображены инициалы ФБР.
     Митчелл вскочил с места и произнес:
     - Скип, очень рад тебя видеть.  Давненько  ты не появлялся здесь, с тех
пор, как стал важной птицей.
     Микмэхон   пожал   руку    Митчелла,    но   проигнорировал   дружеское
подтрунивание. Он обернулся к Кеннеди и сказал:
     - Гас, познакомься, это доктор Айрин Кеннеди.
     - Рад познакомиться, доктор Кеннеди. Вы работаете в Лэнгли, не так ли?
     - Да, - улыбнулась она. - Пожалуйста, зовите меня Айрин.
     - Пусть будет, Айрин. - Митчелл указал гостям следовать за ним.
     - В конце коридора есть небольшая комната для совещаний. Давайте пойдем
туда. Мой кабинет слишком мал для нас троих. Могу  я предложить  вам кофе? -
Митчелл   посмотрел  сначала   на  Кеннеди,   как   и   следовало   согласно
джентльменскому воспитанию человека из южных штатов.
     - Будьте так добры, - ответила, Кеннеди, заправляя за ухо прядь волос.
     - Скип?
     - Не откажусь.
     Митчелл исчез, а Кеннеди приподняла одну бровь.
     Микмэхон заметил выражение ее лица и спросил:
     - Что?
     - Они - уникальны, не так ли?
     - Кто?
     - Коммандос, - ответила Кеннеди. - Вы можете узнать их за версту. Это у
них в глазах.
     - Правда? Никогда не замечал.
     -  Когда мы вербуем  их в качестве  агентов, нам  приходится обучать их
маскировать бдительность.
     Микмэхон размышлял  над комментариями доктора, когда Митчелл вернулся с
тремя чашками кофе. Все трое уселись в кресла и Микмэхон спросил Митчелла:
     - Что тебе известно о вчерашних событиях?
     - Только то, что почерпнул из газет и из теории Айрин.
     - И что ты думаешь по этому поводу?
     - Ну,  сначала  я хочу, чтобы вы посвятили меня  в детали.  Обычно я не
верю написанному в газетах.
     - Я тоже. - Микмэхон поставил на стол свою чашку кофе.
     - Все началось с сенатора Фитцжеральда.  Его нашли с переломанной шеей,
причем сделано это было голыми руками. Никаких следов борьбы не  обнаружено,
никаких царапин  на  шее  или где-то еще. Патологоанатом из нашего ведомства
сказал мне, что это было сделано сзади одним резким движением слева направо.
Мы считаем, что тот,  кто  это сделал, поджидал в  доме,  и,  когда  сенатор
появился, укокошил его. Тело было обнаружено в подсобном помещении подвала.
     Микмэхон сделал паузу, пока Митчелл делал себе пометки.
     - Замок с двери черного хода был сорван, и приблизительное время смерти
четверть  первого  ночи.  Следующий случай  был  еще более  изобретательным.
Преступники проникли  в  дом,  расположенный  на  улице  прямо напротив дома
конгрессмена  Козловски, и  остались ждать.  Козловски поднялся  с  кровати,
раскрыл жалюзи, и они прострелили ему затылок в двух местах. Примерное время
смерти  -  шесть ноль пять утра. Когда  мы попали в дом  на  противоположной
стороне улицы,  то  обнаружили усыпленную немецкую овчарку и хозяина  дома в
состоянии  наркотического опьянения.  Мы взяли  на  пробу кровь  у собаки  и
хозяина,   и   обнаружили   остатки   сильнодействующего  препарата.   Когда
исследовали содержимое желудка пса, мы обнаружили  не полностью переваренные
куски мяса со следами наркотика.  На  теле хозяина не было обнаружено следов
уколов, из чего мы сделали заключение, что он был усыплен хлороформом.
     -  Выпускает ли этот  хозяин свою собаку  во  двор  перед тем, как лечь
спать? - поинтересовался Митчелл.
     - Да, он делает это каждый вечер перед программой  вечерних новостей, -
ответил Микмэхон.
     Митчелл кивнул в знак того, что заранее предвидел ответ.
     -  Следующее  убийство было совершено приблизительно  в шесть  двадцать
пять утра в парке  неподалеку  от дома сенатора Донса.  У нас есть несколько
свидетелей,  сообщивших, что  видели  человека,  болтающегося  там без  дела
незадолго  до  смерти сенатора. Донс  был застрелен в затылок  двумя  пулями
девяти миллиметрового калибра.
     Митчелл быстро просмотрел свои заметки,  потом поднялся и  взял зеленый
маркер. В  верхнем левом углу доски  он написал  номер 1 и  рядом 0 часов 15
минут ночи. Затем написал номер 2 и 6 часов 5  минут утра. После этого номер
3 и время - 6 часов 25 минут  утра. Закончив, он отступил на шаг и с  минуту
разглядывал доску.
     - Мы располагаем  данными о трех убийствах, совершенных в течение шести
часов.
     Митчелл закрыл колпачком маркер и постучал им по доске.
     - Главное в любой  тайной операции - это бесшумность и неожиданность. В
идеале, вы  появляетесь и исчезаете до того, как кто-либо узнает, что вы там
были, чего эти  люди очевидно  добились. Когда вы планируете нечто подобное,
первое, что должны сделать, это выбрать  мишень.  После этого вы занимаетесь
подготовительными  разведывательными   работами.  Вы  следуете  за  будущими
жертвами по пятам и стараетесь выявить их привычки. Один из них ежедневно по
утрам гуляет  с  собакой в  одно  и то  же время,  другой  по утрам встает с
постели в  одно  и  то  же  время.  Когда  я  служил  в  Дельте, однажды  мы
разрабатывали  одного  парня...  Не могу сказать где и кого именно,  но наши
разведчики  сообщили,  что у потенциальной жертвы была привычка. Каждое утро
он вставал с кровати и первым делом, раскрывал жалюзи  в окне спальни. Люди,
особенно   те,   кто  достиг  успеха  в  жизни,  это  существа,  у   которых
вырабатываются определенные привычки. Они организованы. Это делает  их более
результативными. Могу поспорить с вами, что в характере этого Козловски было
раскрывать жалюзи  по  утрам.  Также  могу поспорить,  что Донс каждое  утро
выгуливал в парке свою собаку.
     - Все верно, - ответил Микмэхон.
     - После того,  как  вы нашли свои мишени,  наиболее сложная вещь  - это
выкурить их наружу. Теперь, рассматривая такие три фигуры, как эти шишки, вы
понимаете, что  это  будет нелегко.  Будучи политиками,  они  часто в пути и
всегда направляются в миллион разных  мест.  Донс может гулять с собакой, но
лишь  когда  он  в городе. Козловски  может открывать  жалюзи  ежедневно, но
только  тогда, когда находится в  городе.  Фитцжеральд может спать  в  своем
доме, но только когда он в городе. Как киллер вы должны выбрать время, когда
все жертвы окажутся там, где вы хотите их застать, и вы должны подготовиться
к  этому заранее. День, когда  президентский бюджет направляется  в Конгресс
для голосования,  идеальный. Никто  никуда не  едет. Они всегда  остаются  в
Вашингтоне, чтобы повлиять на результаты выборов.
     Микмэхон кивнул. В  этом был смысл. Когда еще можно быть уверенным, что
эти типы будут там, где вам надо?
     Митчелл снял колпачок с маркера и обвел кружками время смерти троих.
     - Если бы я проводил эту операцию, я бы действовал так. Местные новости
начинаются  в одиннадцать вечера.  Ну, примерно,  около десяти я  приказываю
одной  команде   начать   действовать,  и  они  подбрасывают   нашпигованное
снотворным мясо  собаке во  двор. Перед этим или немного позже,  я послал бы
одного или  двоих  парней в дом Фитцжеральда ожидать  его прихода. Еще  одна
команда прикрытия находится неподалеку. Они, вероятно, сидят в машине в двух
кварталах от дома  сенатора и проверяют сканнер местной полиции. Фитцжеральд
приходит домой, и мои ребята убирают его. Затем они выскальзывают из дома, и
их подбирает машина группы прикрытия.
     Они затаиваются и выжидают, чтобы убедиться, что их никто не видел и не
вызвал полицию. Если все складывается удачно и полиция  не появляется у дома
Фитцжеральда, я начинаю вторую  фазу операции.  Примерно между  часом ночи и
четырьмя утра  другая  команда  проникает в  дом, находящийся  напротив дома
Козловски. Ребята берут на  себя старика хозяина, но не  убивают ни его,  ни
собаку. Это  определенно дает ценную возможность понять, чем руководствуются
убийцы.  Позвольте мне закончить, и  мы вернемся к  этому позже. Они готовят
оружие и ждут. Эти парни могут оказаться теми же, кто убрал Фитцжеральда, но
я в  этом сильно сомневаюсь. Если  бы у меня были ограниченные ресурсы, я бы
первым делом  убрал бы Фитцжеральда, а  потом  перебросил  их на Донса. Я бы
воспользовался второй командой  исключительно  для Козловски.  Это тот самый
случай, когда главное - это фактор  времени. Им известно, что у них  имеется
всего от двадцати до сорока  минут до момента, когда новости распространятся
по всему городу. Команда номер два  убивает Козловски и проверяет местность.
Команда номер три  или один, в зависимости от того, каким количеством  людей
вы располагаете,  рискует  быть обнаруженной. Они поджидают Донса, сознавая,
что  время  истекает.  Убийца  может  быть  тем  парнем,  кого  люди  видели
слоняющимся по парку. Он дожидается Донса, располагая прикрытием поблизости.
Тут появляется Донс  и киллер всаживает две пули ему  в затылок. Он заметает
следы и скрывается с места преступления до того, как кто-либо  осознаёт, что
случилось. Это очень гладкая работа. Одну лишь вещь я сделал бы по-другому -
в  случае Донса воспользовался  бы  услугами снайпера. Вряд ли  имело  смысл
подставить  так  своего человека. Кто-нибудь  из свидетелей смог  разглядеть
его?
     -  Увы,  нет,  их  описания  были довольно  поверхностными.  Чернокожий
мужчина около шести футов ростом и весом  от ста шестидесяти пяти до двухсот
фунтов. Приблизительно тридцати лет. Никто из них не может точно описать его
лицо.
     - Что ж, кто бы ни планировал это, сделал все правильно, из чего я могу
сделать  вывод, что ему надо было убить Донса именно так, как он и сделал. В
любом  случае,  чтобы выполнить все  задуманное, должно  быть минимум четыре
исполнителя, а максимум, возможно, от  десяти  до  четырнадцати  человек,  в
зависимости от того, какими ресурсами поддержки они располагали.
     - Итак, ты считаешь, что эти парни - коммандос? - спросил Микмэхон.
     - Ну, нельзя сказать с уверенностью, но  инстинкт подсказывает мне, что
это так. Будь они террористами, они  бы убили того старика. Кроме того,  для
чего  террористам  посылать  письмо,  в  котором  говорится  о необходимости
правительственных реформ, а  в противном случае обещаются новые убийства? То
есть,  кто-то может назвать их террористами, а кто-то коммандос? Эти лейбаки
могут быть  весьма сомнительными. АЙРА  или освободительная армия Ирландии в
течение многих  лет  считалась, а многими и сейчас считается, полу - военным
формированием.   Они  заработали  такой  статус,  атакуя  только  военные  и
правительственные цели.  Но с  того момента,  когда  они  стали использовать
бомбы и убивать невинных граждан, они сделались террористами.
     Эти люди  не  тронули  никого  из  гражданских  лиц.  Они  убили  троих
политиканов.  Они  даже  предприняли  дополнительные  меры, чтобы  не  убить
старика, одурманив  его. По моему,  они - коммандос. Они не  убили никого из
мирных граждан. В одном я точно  уверен, они  не террористы ближневосточного
или европейского  склада.  Айрин права. Когда те психи выходят на цель,  они
действуют с присущей  им жестокостью,  и им наплевать  на загубленные  жизни
невинных людей.
     - Стало быть, ты думаешь, что это дело рук американской военизированной
группы?
     - Ты имеешь в виду этих белых экстремистов с Запада?
     Митчелл покачал головой.
     -  Эти клоуны не обладают  навыками, чтобы осуществить операцию подобно
этой. Они могут убить  одного,  другого из винтовки, но не способны свернуть
человеку  шею  голыми руками. Знаешь  ли,  как трудно сделать  такое  голыми
руками? Это же не так, как в кино.
     Микмэхон и Кеннеди покачали головами.
     - Позвольте мне рассказать небольшую историю, - улыбнулся Митчелл.
     -  Мне по  правде не  следовало  бы  смеяться над этим, но  это все  же
забавно. Когда тебя готовят по программе Дельты, тебя  обучают многим разным
штукам, и одна из них - рукопашный  бой. Ну, многое из того, чему тебя учат,
ты  не  можешь  реально  делать, как,  скажем, сломать кому-то  шею. Так или
иначе, я нахожусь на  своем первом задании, и моя  работа заключается в том,
чтобы снять часового, несущего патруль. Я сижу в засаде с моим партнером. Мы
ползем примерно сто шагов, чтобы спрятаться за кустом, и поджидаем часового.
Когда тот проходит  мимо, я выскакиваю и  хватаю его.  Я применяю прием, как
меня учили, но ничего не происходит. К счастью, мой партнер оказался рядом и
прикончил часового ножом до того, как он поднял шум. А дело в том, что я был
лучшим  из  лучших.  Я был коммандос  из подразделения  Дельта, но  не  смог
сделать  то,  что  надо. Не поймите меня неверно. Я  знаю  всего  нескольких
парней,  которые  способны на такой идеальный прием, но таких немного. Этому
просто трудно  научиться.  Ваш  типичный  боевик  или  киллер  перерезал  бы
Фитцжеральду глотку или пустил бы ему пулю в затылок.
     Кеннеди взвесила комментарии Митчелла и спросила:
     - На основании того,  что Вы слышали,  кто  по-Вашему, способен сделать
это?
     Настало долгое молчание, во время которого Митчелл обдумывал ее вопрос.
     - Моя печенка... - Митчелл прервал мысль и посмотрел в окно.
     - Моя печенка подсказывает мне, что  эту операцию осуществили коммандос
из спецназа Соединенных Штатов.
     Микмэхон глубоко вздохнул и сказал:
     - Обоснуй это, пожалуйста.
     -  Я  служил  в  этих  войсках  почти  пятнадцать  лет... Я  работал  с
подразделениями  Морских Котиков и Зеленых беретов,  я встречался со  всеми.
Знаете ли вы, что у них общего?
     - Нет.
     - Они  все ненавидят политиканов. Две профессии не могли бы  быть столь
диаметрально  противоположны.  Коммандос живут  по закону  воинов,  честь  и
порядочность  у  них  превыше  всего. Делай,  что говоришь,  и  говори,  что
делаешь. Политиканы  же  будут  говорить лишь то, что им  необходимо,  чтобы
удержаться на своих постах. И вот вы создаете проблему, когда беспринципный,
бесчестный  политикан  приказывает принципиальному,  честному  воину что ему
делать. Так складываются отношения с политиканами, находящимися у власти,  и
они развиваются до состояния неприязни и отвращения в воинских частях.  Я не
знаю  ни одного солдата  спецназа, который не  считал  бы,  что  Вашингтоном
управляет  шайка идиотов.  Наши операции проваливаются из-за  того,  что эти
высокопоставленные дураки  не  могут  держать  языки за  зубами. Мы месяцами
разрабатывали  и  составляли  планы  наших  заданий,  и  вот  неожиданно все
отменялось из-за того,  что в последнюю минуту у кого-то из этих политиканов
не  хватало  смелости  дать  на  них  добро.  Вы  должны  представлять  себе
ментальность коммандос. Они отдали все, что имели, на благо страны, а взамен
вынуждены  созерцать этих проституток, продающих Америку за бесценок.  Я  не
имею в виду  всех. Есть порядочные, честные политики,  но они в меньшинстве.
Большинство же - лгуны и эгоисты. Для них политика - лишь игра.
     Митчелл выдержал краткую паузу.
     - Накопилась гора ненависти и  недоверия  между военными и  официальным
Вашингтоном. Так было всегда, и теперь стало еще хуже, когда вы заговорили о
персонах спецназа.
     - Так ты считаешь, что письмо реальное?
     - Кто знает?
     Митчелл выдержал еще одну паузу и выглянул в окно.
     - Если бы мне довелось играть на  деньги, я бы  побился  об заклад, что
письмо подлинное. Черт возьми, включи  радио, сходи в местный бар, людям уже
противно наблюдать, как управляют их страной...
     Эти  убийства  не являются  частью  заговора, чтобы пустить  под  откос
администрацию Стивенса. Утро  выборов было выбрано  потому, что  голосование
гарантировало киллерам,  что все их  жертвы  будут там,  где  им  надо.  Мое
предположение,  что  эти парни - бывшие  коммандос  из спецназа  Соединенных
Штатов, и  они  стопроцентно имеют в  виду все, что  сказано  в письме. Что,
конечно, означает, что до тех пор, пока эти  идиоты не отнесутся серьезно  к
тем требованиям, у вас на руках окажется еще больше трупов политиканов.




     Директор  Роач  стоял  на кухне  своего загородного  дома в  Мериленде.
Воскресная утренняя  месса была  назначена на одиннадцать  тридцать,  и  они
вот-вот  были  готовы отправиться,  но  первым делом  он  хотел  просмотреть
утреннюю прессу, чтобы узнать, в каком  направлении поплывет государственный
корабль. Спикер  Бэссет  был приглашен в качестве гостя  в  программу Внутри
Вашингтона,   еженедельное   политическое   ток  шоу.  Роач  наклонился  над
столешницей, глядя в  экран маленького  цветного телевизора, стоящего  возле
раковины. Его  младшая дочка вошла в кухню и отрыла дверь холодильника. Роач
нагнулся и поцеловал ее в макушку.
     - Доброе утро, Кати.
     - Привет, папа.
     Кати Роач  было двенадцать  лет и, слава  богу, она  еще не  собиралась
забеременеть. Ближайший по возрасту брат был на восемь лет старше ее.  Пэтти
Роач из своих четверых детей  родила последнего  ребенка  в возрасте  сорока
лет.  Двое из братьев Кати учились  в колледже, а  самый старший уже получил
диплом. Роач улыбался дочери  и  думал  о том, как господь благословил  их с
женой, подарив эту чудесную маленькую девочку.
     Младшая из клана Роачей неподвижно стояла перед открытым холодильником,
ее глаза бегали по полкам, не останавливаясь ни на чем конкретно.
     - Папа, я возьму банку Колы?
     - Можно  мне взять банку Колы, - поправил отец и погладил ее по голове.
- Да, тебе можно взять банку Колы.
     Кати схватила банку из холодильника и выбежала из кухни.
     Минуту спустя из-за угла показалась Пэтти.
     - Брайан, я не хочу, чтобы она перед мессой пила соду.
     Не отрывая глаз от экрана, муж ответил:
     - Дорогая, ей уже двенадцать, немного сахара вряд ли ей повредит.
     - Я постараюсь напомнить об этом, когда  она станет приплясывать вокруг
церковной  скамьи  через  двадцать   минут.  Давай,  выключи  этот  дурацкий
телевизор, я не желаю опаздывать.
     - Подожди, я хочу посмотреть еще минутку.
     - Брайан, я не намерена опять опоздать.
     - Дорогая, бери Кати  и садитесь в машину.  Скажи  ребятам, чтобы  были
готовы, я буду через минуту.
     Упомянув "ребят",  он  имел  в  виду  свою личную  охрану,  или  иначе,
телохранителей. Пэтти покинула кухню, и Роач переключил внимание на экран.
     В  шоу  участвовали  три  репортера,  один  из  которых  исполнял  роль
ведущего. Этим утром  гвоздем программы  был  спикер  Палаты  Представителей
Томас  Бэссет, и  трое репортеров  образовали  полукруг,  расположившись  за
подковообразным столом новостей. Роач пересек кухню и прибавил громкость.
     -  Спикер   Бэссет,  эта  неделя  была  чрезвычайно  трудной  для  нас,
находящихся в столице страны, и, возможно, еще  тяжелей  лично  для  Вас. Вы
были близки  с  теми тремя людьми. Вы  трудились с  ними большую часть Вашей
взрослой   жизни,  не  всегда  соглашаясь,  но   чаще  находя  общие   точки
соприкосновения. Как сильно события последних дней повлияли на Вас?
     Бэссет подвинулся в кресле.
     - Они  были,  мягко  говоря,  чрезвычайно  тягостными.  Большинству  не
понять, насколько тесны узы, которые связывают нас здесь, в Вашингтоне. Наши
жены знакомы  друг  с другом, многие из наших  детей посещали  одни и  те же
школы, мы  встречаемся по  воскресеньям в местных  церквях. Мы - группа лиц,
тесно  связанных  между   собой.  А  последние  три   дня  были  чрезвычайно
болезненными.
     Бэссет покачал головой и отвернулся от камеры.
     - Как Вы лично восприняли гибель своих коллег?
     - Я нахожусь в состоянии глубокой скорби... это так больно! Ты ложишься
ночью в  постель, и наутро обнаруживаешь, что  три человека, с  которыми  ты
работал бок о бок тридцать лет, жестоко убиты. Это ввергает в шок. Это очень
больно.
     - Я знаю, что эта неделя будет трудной для Вас, но позвольте спросить о
Ваших соображениях, как вернуть Палату Представителей в рабочее состояние?
     Я воспользуюсь личным временем, чтобы оплакать и, как  подобает, отдать
дань памяти этим выдающимся государственным деятелям, а затем мы обратимся к
Президенту  за советом. Президент Стивенс -  сильный лидер, с его помощью мы
будем двигаться вперед и вернемся к управлению страной.
     -  Мистер  Спикер,  всем  известно  о  письме,  которое было адресовано
средствам  массовой информации  группой, взявшей на себя ответственность  за
убийства.  По  городу поползли слухи, относительно подлинности этого письма.
Президент даже отметил это в своем последнем вечернем выступлении. Можете ли
Вы пролить свет на эти слухи?
     Насколько мне  известно,  письмо  было  разослано  группой, совершившей
убийства. Оно было  отправлено по почте за день  до преступления,  и  в  нем
перечислены имена всех троих погибших. Главный вопрос на сегодняшний день  -
каков истинный мотив совершения этих убийств.
     Ведущий подался вперед:
     - Имеете  ли Вы в виду, что  убийства  не были совершены  по  причинам,
названным в письме?
     - Это то, что мы сейчас выясняем.
     - Что заставляет Вас верить, что  письмо не соответствует тому,  что  в
нем написано?
     - Ну, скажем, ФБР относится с подозрением к временному аспекту убийств.
     - Почему?
     Бэссет колебался секунду:
     - Они там не уверены, что эти  убийства были осуществлены исключительно
по причинам, указанным в письме.
     Ведущий выглядел определенно взволнованным, задавая следующий вопрос:
     - Какими фактами там располагают, что придерживаются этой версии?
     - ФБР,  как Вы понимаете, прочно держится за эту  версию. Все, что  мне
сейчас  известно,  это  то, что  они получили некую  информацию, позволяющую
поверить,  что  убийства  совершены по  иным  причинам, нежели  названным  в
письме.
     Роач взглянул на экран и покачал головой.
     - Черт возьми, что у этих типов на уме?
     Ведущий продолжал:
     - Какого рода информация?
     Бэссет нахмурился:
     - Я не могу вдаваться в это сейчас.
     Один из сидящих за столом репортеров вскочил с места:
     - Если Вы не  можете  сообщить нам,  что выяснило  ФБР, не могли  бы Вы
рассказать о предположениях истинного мотива со стороны его руководства?
     Бэссет заерзал в кресле. Гаррет  с  Президентом кратко  посвятили его в
свой  план.   Вероятно,  эти  убийства   ставили  целью  подрыв  доверия   к
президентской администрации  и внушающей доверие партии. С этой точки зрения
в данном городе всё  могло быть возможно.  Что вызывало чувство дискомфорта,
так это необходимость лгать,
     что сотрудники  ФБР  якобы  верили в изложенную  им  только что  версию
мотива  убийств.  Но Бэссет  имел  многолетний  опыт  не  погружаться  столь
глубоко. Ему было не впервой проще относиться к своим действиям.
     С  полным  отсутствием чувства вины  или тревоги,  Бэссет выдал заранее
заготовленный ответ:
     - ФБР считает,  что убийства  были осуществлены  с  целью заблокировать
прохождение президентского бюджета в стенах Конгресса.
     Роач  старался  оставаться спокойным, со всё возрастающей силой потирая
переносицу. Программа прервалась  рекламой, и он выключил телевизор. По пути
к дверям он не уставал задавать себе вопрос:
     - Что же у них на уме?


     В одиннадцати милях отсюда Майкл О'Рурке сидел  в гостиной  в  компании
Лиз  и  Симуса.  Симус  прибыл рано  утром. Майкл с  Симусом  с раздражением
смотрели передачу  в  то  время, как Лиз делала пометки  на своем лэп  топе.
Редактор ждал, что к пяти вечера она положит готовый материал ему на стол.
     Телевизионная программа возобновилась, и одна  женщина за стойкой стала
задавать вопросы:
     - Мистер Спикер, я  знаю, что для Вас  лично и для  Ваших коллег сейчас
должно быть трудное время, и  ни в  коем  случае не хочу, чтобы Вы подумали,
что я  оправдываю  эти  убийства, но они  высветили  необходимость некоторых
реформ,  которые  американский  народ  поддерживал  с давних  пор.  Идея  об
ограничении  сроков  нахождения  у власти  получила одобрительный  рейтинг у
девяноста процентов, а поправка по сбалансированности бюджета поддерживается
почти восьмьюдесятью  процентами  населения. Все  согласны,  что  необходимо
снизить сумму национального долга, и в этом письме выделяется то,  чем никто
в Вашингтоне не желает  заниматься, а именно, сокращением фондов социального
страхования и  Медикейда. Это  ужасающая трагедия трех  погибших заслуженных
государственных деятелей,  но, может  быть,  она  даст  некий  положительный
результат, если заставит Вас и  ваших  коллег сделать переоценку ценностей и
осуществить насущные реформы.
     Бэссет глубоко вздохнул. Они ожидали подобного вопроса, и Гаррет  помог
подготовить ответ. Бэссет немного повременил  с ответом, пристально глядя на
журналистку.
     -  Я бы хотел, чтобы  вы сказали  женам, детям и внукам тех  троих, что
можно   ожидать   положительного  результата   после  этого  всего.  -Бэссет
неодобрительно покачал головой.
     - Мистер  Спикер, я  не считаю, что это не  страшная трагедия для семей
покойных.  Я  спрашиваю,  что  собираются предпринять лидеры  страны,  чтобы
внедрить  реформы, которых жаждет американский  народ?  То  есть,  если  эти
ужасные убийства не подвигнут Вас к решительным действиям, то что заставит?
     - Нам  пока неизвестно,  насколько искренние эти требования. Как  я уже
говорил  Вам,  по  мнению  ФБР  это  письмо  поддельное  и,  кроме  того,  я
подчеркиваю, мы еще не успели предать земле тела этих достойных людей,  а Вы
рассуждаете о том, чтобы склониться перед требованиями этих убийц.
     - Мистер Спикер, я не говорю о том, чтобы падать  ниц перед кем-либо. Я
всего  лишь спрашиваю, планируете ли Вы внедрение конкретных реформ, которых
хочет американский народ.
     -  Могу   ответить  с   абсолютной  уверенностью,   нет!  Правительство
Соединенных  Штатов Америки никогда прежде и никогда в будущем  не пойдёт на
переговоры с террористами.
     - Никто  не  призывает  Вас  вести  переговоры  с  террористами, мистер
Спикер.   Мы  говорим  о   необходимости   проведения   нескольких  простых,
долгожданных реформ.
     Бэссет закивал головой.
     - Ключевой вопрос этого предложения  - простой.  Управление  страной  -
очень сложная  и трудная задача. Пара простейших реформ, как Вы  выразились,
будет не  в  состоянии  решить даже самые  малые проблемы  страны. -  Бэссет
повернулся лицом к телеведущей:
     - И  я бы хотел добавить, ситуация не столь ужасна, как кто-то пытается
заставить нас думать. Президент хорошо выполняет свои обязанности. Экономика
в  расцвете, и мы докладывали  о снижении бюджетного дефицита по сравнению с
предыдущей администрацией.
     Но репортершу не так-то просто было сбить  с толку обычной политической
риторикой.
     - Итак, Вы не собираетесь что-либо менять, мистер Спикер?
     - Нет. Я  планирую  вернуть палату Представителей  к прерванной сессии,
как только мы отдадим последний  долг  нашим павшим коллегам и  после  этого
одобрим  президентский  бюджет. Бюджет,  который,  можно  добавить,  одобрит
американский народ.


     О'Рурке вскочил с кушетки и бросил пульт на колени Лиз.
     - Что способно научить уму-разуму этих ребят? Симус, не желаешь немного
прогуляться?
     Дед Майкла  кивнул и поднялся с кресла. Майкл вышел  из комнаты и через
минуту показался в дверях с двумя пальто и поводком для Дьюка. Он подал одно
пальто Симусу, и наклонился, чтобы пристегнуть поводок к ошейнику пса. Майкл
поднялся и взглянул на Лиз, которая не отрывала глаз от телевизора.
     - Дорогая, мы вернемся примерно через час.
     Не поднимая глаз, она ответила:
     - Я буду ждать. Желаю хорошо провести время.
     Майкл  пристально  смотрел  на  нее.  Лиз  целиком  сосредоточилась  на
телевизионной программе. Подойдя к кушетке  сзади, он наклонился и поцеловал
ее в щеку.
     - Только без рук, дорогая, ладно?
     Скарлатти улыбнулась и сказала:
     - Ни в коем случае.
     - Потому-то ты мой любимый журналист.
     - Надеюсь, не только поэтому.
     Симус усмехнулся Майклу, и оба, в сопровождении  Дьюка,  вышли из дома.
Когда они ступили на тротуар, Симус сказал:
     - Вы оба выглядите такими счастливыми.
     - Так  и есть. Если  бы  не  работа, я  бы сделал ей предложение  прямо
сейчас.
     Симус сказал:
     - Что ж, благословляю вас. Немного погодя, он добавил:
     - Если это, конечно, имеет для вас значение.
     Майкл обнял деда и, широко улыбнувшись, сказал:
     - Да, черт возьми, для меня это действительно имеет значение.
     Дьюк  стал обнюхивать все подряд на своем пути, зигзагообразно двигаясь
по тротуару. Майкл глянул через плечо и сказал:
     - Есть нечто, о чем нам нужно поговорить.
     - Это как-то связано с тем, о чем ты мне давеча говорил по телефону?
     - Да.  Помнишь ту поездку на охоту, которую  мы  предприняли в  прошлом
году с...
     Симус поднял руку и остановил Майкла.
     -  Не называй  никаких  имен.  Симус оглядел улицу  спереди и сзади.  В
Вашингтоне он чувствовал себя неуютно.
     - Со всеми этими чертовыми посольствами  повсюду,  с ФБР, ЦРУ и НСА,  а
также со всякими службами  слежения, сомневаюсь, что любой разговор в городе
не записывается на пленку.
     Майкл кивнул головой:
     - Ну, ты понимаешь, кого я имел в виду. - Он приглушил голос:
     - В  той поездке я дал ему весьма  важную информацию о  сенаторе, из-за
которого погибла половина его подразделения.
     - Я помню.
     После паузы Майкл сказал:
     - Думаю, он мог быть вовлечен в эти убийства.
     - И? - Симус небрежно пожал плечами.
     - Ты не думаешь, что это очень серьёзно?
     Симус втащил трубку из кармана куртки.
     - Да,  я считаю,  что это очень серьёзно.  Он положил щепотку табака  в
раструб трубки и зажег ее. Вдохнув клубы дыма, дед заметил:
     -  Майкл,  двухпартийная  политика всегда  существовала в этой стране и
пребудет  в  будущем.  Для  общества  это  хорошо.  Партии работают  в целях
дополнительного контроля  и баланса. Они плодили то же самое дерьмо, когда я
был в твоем возрасте; единственная разница заключалась в  том, что, когда их
подталкивали, у них  хватало здравого смысла,  чтобы  балансировать  бюджет.
Нынешняя  проблема  заключается   в  том,  что  люди,   подобные  Козловски,
Фитцжеральду  и Донсу  - старая  гвардия  - они  контролируют  систему.  Все
дерьмо, которое мы  теперь хлебаем, произошло  во время их  правления, и они
ничего не  сделали,  чтобы предотвратить  катастрофу. Фактически, всякий раз
они  сопротивлялись здравому смыслу  и  необходимости перемен.  Именно они -
причина того, что у нас пять триллионов долларов государственного долга, и я
не могу скрыть своей радости по поводу их гибели.
     Майкл слегка натянул поводок, чтобы Дьюк немного унял свою прыть.
     - Я тоже не  грущу по поводу их смерти. Я довольно близко наблюдал, как
они ведут дела,  и рад,  что их уже нет. Проблема  в том, что  мне неприятно
сознавать, что  я,  по всей  вероятности,  привел  все  в движение,  передав
сверхсекретную информацию о том, о чем мне даже не полагалось знать.
     Симус дождался, пока еще один прохожий не разминулся с ними, после чего
ответил:
     -  Мы  обсуждали это  до того,  как ты  рассказал  ему.  Ты  командовал
взводом,  когда  был  на службе.  Если  бы  какой-нибудь миллионер-политикан
предал миссию, в которой были  задействованы ты и твои люди,  только потому,
что он  выпил несколько  лишних Мартини,  и его  длинный язык стал  причиной
гибели половины твоего взвода, хотел бы ты об этом знать?
     Майкл сказал с глубоким вздохом:
     - Да.
     - Вот с этой позиции, Майкл, тебе надо в дальнейшем смотреть.
     Пока они шли, Симус сделал еще несколько затяжек из трубки:
     - Говорил ты об этом кому-либо еще?
     - Нет.
     - Даже Лиз?
     - Нет.
     -  Хорошо. Держи  это при  себе.  Если  за  этим стоит наш мальчик, нам
повезло. Это первый реальный шанс перемен за последние тридцать лет.
     -  Согласен.  Я только  опасаюсь, как  что-то  может очень быстро выйти
из-под контроля, и не хочу, чтобы его схватили.
     -  Не  беспокойся.  Вряд  ли  они  смогут  его  поймать. Он  много  лет
занимается этим и в местах намного более опасных, чем Соединенные Штаты.

     Директор Томас  Стэнсфилд  расположился  в  своем  кабинете  при  свете
единственной включенной на столе лампе. Из окна его  офиса, расположенного в
углу,   мощные   прожекторы  освещали  солидные  стены  здания  Центрального
разведывательного управления.  Три  года  назад его  вряд ли  можно было  бы
застать здесь в  воскресенье. Он  бы сидел дома  с женой. Занимаемый им пост
требовал оставаться на  долгие  часы после работы,  но  воскресный вечер был
единственным на неделе, кроме, разве что, случаев международного  кризиса, и
ничто не заставило бы его не провести его дома. Они с  женой обычно смотрели
передачу  60 минут, готовили обед или сидели перед пламенем камина, смотрели
кино, а потом звонили дочерям на Запад. У них с женой были  две дочери,  обе
замужем, одна из них проживала в Сакраменто, а другая в Сан-Диего.
     Эта  спокойная,  комфортная  и  любимая  часть жизни  Томаса Стэнсфилда
неожиданно испарилась. Сара,  его жена, ушла из жизни слишком рано. Во время
рутинной проверки  у  нее нашли опухоль. Когда врачи решили ее  удалить,  то
обнаружили, что рак пустил  глубокие метастазы. Два месяца спустя Сара  ушла
из жизни. То были два самых болезненных месяца в жизни Стэнсфилда. То, что в
его профессии  эмоции  не брались в  расчет - профессии, в  которой  твердые
духом  и  эмоционально  нейтральные люди играли серьезную роль,  не помогло.
Сара  умерла, когда он возглавлял Агентство чуть более года.  Едва достигнув
вершины в своей профессии, он потерял самого главного в жизни человека.
     Те,  кто  были  ему  близки, выражали  свои  соболезнования,  и  он  их
принимал. Кто-то  предлагал помощь в  работе  пока он не придет  в  себя, но
Стэнсфилд  вежливо отказался.  После похорон жены он провел несколько дней с
дочерьми и  тремя внуками, вспоминая красавицу жену, любящую мать и бабушку.
Оба  зятя  соблюдали   дистанцию,  уважая  чувства  безутешного   тестя.  По
завершению  уикенда он посадил родных в самолет, а сам  вернулся  к  работе.
Даже теперь, три года спустя, он часто думал о  Саре.  Боль ушла, и на смену
ей  пришли чудесные  воспоминания,  усердная  работа и поездки  к  дочерям и
внукам.
     Стэнсфилд был первым в истории ЦРУ директором без военного опыта. Он не
был  ни  адвокатом, ни  политиком и не закончил университета  Лиги Плюща. Он
пришел  на  работу  в  Агентство  в  середине  пятидесятых  после  окончания
университета Южной  Дакоты.  Он обладал  тем, в  чем  Агентство  чрезвычайно
нуждалось - свободно владел тремя языками - английским, немецким  и русским.
Он рос на ферме в сельскохозяйственной части Южной Дакоты  в дотелевизионную
эру,  и его  родители, немецкий  эмигрант отец и  русская  эмигрантка  мать,
уделяли много времени, обучая своих детей языкам,  обычаям и фольклору своих
стран. Стэнсфилд был одним из самых результативных агентов ЦРУ в пятидесятые
и  шестидесятые  годы.  В семидесятых  он стал  старшим  офицером, в  начале
восьмидесятых  уже  был шефом  подразделения Агентства в Москве,  а  в конце
восьмидесятых  -  заместителем директора операций. К  тому  времени, по  его
мнению, он достиг вершины служебной лестницы.
     Это  было  до  того, как предыдущий Президент сделал  нечто,  удивившее
всех.  К  моменту  развала Советского  Союза  ЦРУ  доросла  до использования
данных, получаемых не за счет человеческого  фактора. Агентство  тратило все
больше  ресурсов на высокотехнологические  возможности шпионажа, такие,  как
спутниковая разведка и прочие электронные средства сбора данных. Электронная
информация,  которую  собирало Агентство,  ценилась  высоко, но  все  же  не
настолько, насколько удачно внедренный агент. Во второй год  правления этого
Президента  тому  довелось  столкнуться   с   первым   кризисом,  касающемся
национальной безопасности, и ему пришлось иметь дело с жестокой реальностью,
что его разведывательные агентства не  в состоянии добыть нужную информацию.
Все  эти  спутники  ценой  в  миллиарды  и  самолеты-шпионы,  обходящиеся  в
миллионы,  не обеспечивали его специфическими данными.  Ему нужен был кто-то
на твердой почве, тот, кто мог действовать изнутри. Разведчик.
     Президент собрал все компетентные организации  и дал задание выработать
стратегию   корректировки  существующей   системы  обеспечения  национальной
безопасности. Стэнсфилда  поставили  во  главе штаба по  решению этих задач,
хотя  лично он  считал это пустой тратой времени и энергии. Спустя несколько
месяцев  бесконечных собраний и дебатов,  штаб представил Президенту краткий
доклад  о  результатах.  В докладе говорилось о необходимости  значительного
увеличения  аппарата  по  сбору  разведывательных  данных,  опирающегося  на
человеческий фактор в глобальном масштабе. Там же  говорилось о том, что это
будет  долгосрочная  работа, и что пройдет, как минимум 6-10 лет, прежде чем
проявятся   первые  малозаметные  результаты  усилий.  К  вящему   удивлению
Стэнсфилда  Президент  не  только согласился,  но  и решил,  что действующий
директор ЦРУ вот-вот уйдет в отставку, а стало  быть, имеет  смысл поставить
на  его  место человека,  понимающего  толк  в  использовании  человеческого
фактора в делах Агентства.
     Несколько человек были разочарованы, поскольку сами рассчитывали занять
высокое кресло, но большинству  ничего не оставалось,  как признать  решение
Президента. Стэнсфилд был иконой, привидением в реальной жизни. Он заработал
признание,  когда,  рискуя  жизнью,  занимался  работой  за  так  называемым
Железным  Занавесом.  Он  прошагал по  всем ступеням  служебной  лестницы  и
оказался наверху.
     На столе Стэнсфилда раздался телефонный звонок,  и  он взглянул  поверх
очков, что это  была за линия. Мигающий свет с дальнего конца подсказал ему,
что это частная линия. Он взял трубку.
     - Том, это Брайан Роач. Прости, что беспокою в воскресный вечер, но мне
необходимо обсудить с тобой пару вопросов.
     Не было ничего необычного в том, что Роач звонил Стэнсфилду, но сегодня
он чувствовал некоторую неловкость.
     - Нет проблем, Брайан.  Я всего лишь стараюсь подготовиться к следующей
неделе. Чем могу помочь?
     После долгой паузы, Роач произнес:
     - Том,  мне надо задать тебе  пару  вопросов,  и  если ты  не  захочешь
отвечать на них, так и скажи.
     - Давай, не стесняйся.
     -  Том,  есть  ли у  тебя или  у  кого другого в  Агентстве информация,
позволяющая поверить, что  убийства были  совершены  по  иным  причинам, чем
указанные в письме?
     Стэнсфилд нахмурился:
     - Нет, насколько мне известно.
     - То  есть  никто в Агентстве  не сообщал Белому Дому,  что располагает
некоей информацией, что предполагаемые мотивы преступлений кроются  в чем-то
ином, нежели те, что заявлены в письме? - спросил уже тверже Роач.
     - Нет, я думал, что вы, ребята, авторы этой теории.
     Роач сокрушенно выдохнул:
     - Нет, мы не сообщали Белому Дому ничего подобного.
     - Тогда, зачем же  Президент  и его  люди заявляют во всеуслышание, что
это ваша версия?
     - Вот это как раз то, что я пытаюсь узнать.
     - Похоже, они что-то замышляют.
     Стэнсфилд откинулся в кресле и посмотрел на карту мира на стене.
     - Да, у меня тоже такое чувство.
     Роач сделал паузу и глубоко вздохнул:
     - Что посоветуешь?
     Стэнсфилд  задумался  над  вопросом.  Обыкновенно он  был  осторожен  в
высказывании своего  мнения, но они с Роачем были в одинаковом положении. Он
хорошо относился к своему  контр  партнеру из ФБР. На этой неделе вся работа
легла на плечи Роача,  но  кто гарантирует, что ему самому не придется скоро
побывать в той же шкуре.
     - Думаю, было бы неплохо  дать знать  СМИ, что вы понятия  не имеете, о
чем толкует Белый дом.
     С минуту Роач взвешивал совет. Ему понравился прямой подход.
     - Спасибо, Том, спасибо за совет. Если что узнаешь, дай знать.
     -  Непременно. -  Стэнсфилд положил трубку  и закрыл глаза. Майк Нэнс и
его  сотрудники  нервировали его. Нэнс был настоящим мозговым центром Белого
Дома, причем человеком со связями.


     Гаррет сидел в  своем офисе, закинув ноги на стол, и перед  ним  лежали
подшивки газет. Был понедельник, начало седьмого  утра,  и у него все шло по
плану.  С  сигаретой,  зажатой в  губах,  он ухмылялся при мысли,  как легко
манипулировать  органами  масс  медиа.  На  первой полосе  Вашингтон Пост он
прочитал: "Слухи о причастности к убийствам Конспиративной  группы Мюрки  ".
Передовица Нью-Йорк  Таймс вещала:  "ФБР считает,  что убийства совершены  с
целью срыва президентского  бюджета".  Вашингтонский  Читатель трубил:  "ФБР
считает,  что письмо - фальшивка". Гаррет громко  рассмеялся.  Всё оказалось
так  просто. Не  имело  значения, было это сфабриковано  или нет,  урон  был
нанесен.  Американцы  прочтут заголовки и поверят написанному.  Общественная
поддержка  Президенту  будет гарантирована,  и  они  торжественно въедут  во
второй  президентский  срок.  Гаррет потряс головой и  усмехнулся при мысли,
какую он обрёл
     власть.  План  Гаррета  был прост.  Все,  что  следовало  сделать,  это
представить Президента жертвой  и надеяться, что эти идиоты  из ФБР  поймают
тех людей. Он улыбался при мысли,  как легко  играть в серьезную игру против
таких  принципиальных людей,  как  Роач.  Покуда они теряют время, решая что
правильно, а что нет,  Гаррета заботило  только одно, как не быть пойманным.
Он не думал о соблюдении закона  и технических  мелочах, и,  определенно, не
располагал  временем  придерживаться каких-то моральных правил. Он был здесь
для того, чтобы поддерживать порядок, и чтобы все играли по установленным им
правилам.


     Лимузин  директора Роача остановился перед отелем Хайят  без  пяти семь
утра. Он приехал, чтобы произнести краткую речь перед Национальным Собранием
Шефов  полиции.  После случившихся  убийств  он подумывал  взять  одного  из
помощников, чтобы тот  произнес  слова  обращения,  но  после  разговора  со
Стэнсфилдом, решил все сделать лично. Он только  что пробежался по страницам
газеты Вашингтонский Читатель, утверждавшей,  что ФБР  придерживается версии
заговора в деле  об убийствах. Не успели телохранители открыть дверь машины,
как тут же образовалась толпа из  восьми  репортеров и одного телеоператора.
Роач  вышел из лимузина и поприветствовал  группу. Высокая  блондинка первой
обратилась к нему:
     - Директор  Роач,  не  могли бы Вы рассказать какую  информацию удалось
выявить ФБР,  заставившую поверить в то, что письмо в редакции после убийств
- суть  прикрытие истинной  причины,  по  которой были убиты сенаторы Донс и
Фитцжеральд и конгрессмен Козловски?
     К  удивлению  телохранителей, их босс остановился,  чтобы  ответить  на
вопрос. Журналисты отталкивали друг  друга, чтобы поднести микрофоны ближе к
лицу Роача.
     - В  настоящий  момент мы верим,  что письмо  было  подлинным  и сильно
опасаемся за расширение списка будущих жертв.
     Высокого роста мужчина-репортер выкрикнул следующий вопрос:
     - Директор Роач, считаете ли Вы, что убийства совершены с целью пустить
под откос бюджет Президента Стивенса?
     - Нет, не считаю. Мы думаем, убийства  были совершены накануне принятия
бюджета, чтобы у организаторов преступления была гарантия,  что  конгрессмен
Козловски, сенатор Донс и сенатор Фитцжеральд будут находиться в городе.
     -  Не  понимаю.  Белый  дом  сообщил,  что  по  сведениям ФБР  убийства
совершены ради того, чтобы пустить под  откос президентский бюджет, - сказал
несколько сбитый с толку репортер.
     - Эти сведения неверны.
     Прежде,  чем кто-либо  мог  задать  очередной вопрос, Роач отвернулся и
вошел в отель. Не  прошло и  несколько  минут,  как  его комментарии  заняли
первые строки во всех программах новостей и ток шоу.

     Гаррет  без стука отворил  дверь и ввалился в офис Нэнса. Нэнс взглянул
на него, оторвав глаза от телевизора, по которому показывали запись интервью
с Роачем.
     -  Какого  дьявола  он себе позволяет? -  спросил  Гаррет, показывая на
экран.
     Нэнс отвернулся от телевизора:
     -  Расслабься, Стю,  этого следовало ожидать.  Ты  же не  думал, что он
будет сидеть сложа руки и разрешить нам его использовать, не так ли?
     - Черт побери, нет, но, по крайней мере, я думал он придет к нам, а  не
к прессе, - пробурчал Гаррет, уставясь на экран.
     - Успокойся, мы уже сделали,  что хотели.  Рейтинг подскочил  на десять
очков в нашу  пользу.  Народ считает, что существует заговор, дабы сокрушить
Президента. СМИ нравится такой сюжет, и они будут  развивать его, независимо
от  того, что  сказал Роач. Мы попросим  Монкур обнародовать заявление,  что
было    ошибочно   объявлено,   что   версию   предоставил   ФБР,   хотя   в
действительности, мы  получили его из другого  правительственного агентства.
Они все решат, что это ЦРУ, и тогда история будет выглядеть еще лучше. Кроме
того,  мы  можем  воспользоваться  выводами Роача  в  свою пользу. Он  начал
первый.  Если шепнуть  нужным людям, в прессу попадут  материалы, из которых
станет известно об антагонизме между Роачем и Белым Домом. И в случае,  если
он  не добьется  прогресса в расследовании  этих преступлений, ему  придется
ответить за это.  Прибавь к этому, что  у  наших медиа  будут чесаться  руки
выполнить работу мясника по разделке  туши этого святоши Роача, и меньше чем
через месяц в наших руках будет заявление об его отставке.
     В редкую для него  минуту  проявления эмоций Нэнс улыбнулся  Гаррету, и
получил в ответ такую же улыбку.






     На  Нью Хэмпшер авеню неподалёку от Дюпонт Сёркл, на паркинге стоял вэн
с надписью по бокам  Белл Атлантик. Двое на заднем сиденье  в последний  раз
проверили макияж  и  снаряжение. Поверх их  африканского вида  париков  были
надеты желтые пластиковые  шлемы. На  них  были  также  синие комбинезоны  с
надписью  Белл  Атлантик  над  левыми   карманами.   Они  кивнули  водителю,
подхватили  свои сумки и  вышли из машины.  Небрежно спустились по лестнице,
ведущей к платформе станции метро  Дюпонт Сёркл. Дойдя до платформы, зашли в
вагон поезда, направляющегося по красной линии в  сторону Юнион Стэйшн. Пять
минут  спустя они  были на месте  и  вышли из вагона. Прокладывая путь через
толпу  пассажиров,  оба дошли  до  конца платформы  и  спустились  с  нее по
лесенке,  проложенной вдоль  туннеля. Пройдя примерно пятьдесят  пять шагов,
дошли  до  двери  и  остановились.  Человек,  ростом пониже,  передал  сумку
товарищу,  а сам стал  возиться с замком. Через двадцать  секунд работа была
закончена.
     Они  шагнули  за  сводчатую  дверь, которая  вела  к  одной  из  систем
подземных  туннелей,  проложенных  под  столицей.  Система,  в  которой  они
оказались,  была предназначена, в основном, для телефонных  линий  и разного
рода коллекторов.  Канализация,  выносящая городские отбросы и сточную воду,
располагалась  в другой  системе,  залегающей еще глубже.  Когда  они шли по
выложенному тюбингами  туннелю, тот, что был  выше, вынужден был пригибаться
или  уклоняться от  столкновения  с  лампочками,  которые  низко  свисали  и
располагались  друг от друга  на небольшой дистанции.  Им  пришлось  сделать
несколько поворотов, и три минуты спустя оба незнакомца оказались перед  еще
какой-то  дверью.  И  опять  же  тот,  что  был  пониже,  занялся замком. По
окончании работы, он открыл дверь и заклеил замок куском скотча. Оба вошли в
подземную часть  подвала двенадцатиэтажного офисного строения и  прикрыли за
собою дверь.
     Тот,  что  был  пониже ростом, направился к лестнице  и  исчез.  Второй
пробирался между  нескольких труб  и несущих колонн, покуда не нашел то, что
искал.  Он сумел отвинтить стальную панель главной вентиляционной  системы и
положил ее на пол.
     Его товарищ  только что поднялся на  шестой  этаж многолюдного офисного
здания. В течение предыдущих  нескольких  месяцев  они обследовали строение.
Пять нижних  этажей  занимали  адвокатские конторы, а  остальные  этажи были
наполовину  заполнены  лоббирующими фирмами,  небольшими  офисами и  прочими
деловыми конторами.  Свободные помещения были раскиданы  по всем этажам,  за
исключением верхних пяти. Неизвестный открыл дверь на  лестницу и заглянул в
коридор. Не видя  поблизости  никого,  он  спокойно  прошел  по  коридору  и
остановился перед третьей дверью справа. Положив на пол сумку, вновь занялся
замком. Здесь  не  надо было  спешить:  важно было расслабиться и выказывать
небрежность.  Он  не беспокоился, что кто-то  из  офисных сотрудников увидит
его.  Даже если это случится,  никого  не  удивит  представитель  телефонной
компании в пустующем офисном помещении.
     Закончив  возиться  с  замком,  он  вошел  в  комнату  и приблизился  к
тонированному стеклу окна. Встав на колено, опустил  сумку на пол, опустошил
ее содержимое, раскладывая  предметы  на полу  в  строгом порядке.  За  одну
минуту он собрал  винтовку и вложил в патронник  патрон  с нитроглицериновым
наконечником.  Не прошло и двадцати секунд,  как винтовка была  закреплена в
верхней части треноги. Киллер сузил левый глаз в окошечке прицела и направил
его на  входную  дверь здания,  стоящего строго  на  противоположной стороне
улицы.  Затем  включил  лазерный  луч, и  на  тонированном стекле  появилась
маленькая  красная точка.  Подвинтив треногу,  он  закрепил на ней винтовку,
после чего  достал из сумки стеклорез и  установил круглую  присоску в центр
красной  световой  точки. Правой рукой медленно  описал стеклорезом  круг по
часовой  стрелке. Вместо того, чтобы вынуть вырезанный кусок стекла из окна,
он  обмотал  один конец тесемки вокруг стеклореза, а  другой  конец  обвязал
вокруг ножки треноги.
     Вытащив головку микрофона из-под твердого шлема, он сказал:
     - Чак, это Сэм. Вошёл. Отбой.
     Несмотря на гул в подвале, товарищ без помех услышал голос партнера.
     - Это Чак. Отбой.
     - С моей стороны все готово. Отбой.
     - Слышу, здесь все тоже готово. Отбой.


     Агент секретной службы  Хэрри  Дорл был  переведен  с места  постоянной
работы и приставлен для личной охраны конгрессмена Томаса Бэссета. Поскольку
Бэссет  являлся  спикером  Палаты  Представителей,  ФБР и  Секретная  Служба
определили его статус, подпадающий под особую охрану. Дорл был руководителем
спец агентов  еще  в прошлой Администрации. Когда  его босс проиграл  выборы
Стивенсу, Дорлу  пришлось покинуть  свой пост.  Подобно  другим президентам,
Стивенс пожелал сменить и охрану. Секретная Служба не возражала против такой
традиции, поскольку это обеспечивало ротацию ее агентов, что было в принципе
неплохо.  Обновление  кадров  предотвращало  жалобы  и  скуку.  Дорл сидел в
приемной спикера Бэссета в Капитолии и дожидался, когда  спикер  будет готов
покинуть  присутствие.  Сравнительно  высокий  средних  лет  агент  выглядел
спокойным,  но  в глубине души  был  полон  смятения.  Он  читал сообщения о
ликвидации Козловски,  Фитцжеральда и Донса, и они  пугали его. Киллеры были
профессионалами. Три случая  за одну  ночь. Один убит голыми  руками, второй
при помощи винтовки и третий - из пистолета с глушителем. Убийцы были профи,
а с учетом того, как Бэссет любил беспечно передвигаться по  городу, он  мог
бы сделаться легкой мишенью.
     Поскольку  пришлось  организовать  защиту большому  числу  сенаторов  и
конгрессменов, Секретная Служба  не могла выделить столько  агентов, сколько
он запросил. Они предоставили в его распоряжение всего пять мужчин и женщин,
а обычная полицейская  охрана  Капитолия  была  усилена  до восьми офицеров,
дежуривших круглосуточно. Дорл сделал осторожную  попытку попросить  Бэссета
прервать все появления на публике до тех пор, пока все не уляжется, но,  как
и предполагал,  Бэссет  отказался.  Это, конечно,  предельно усложнило жизнь
Дорла. Он знал, что  единственный способ защитить  Бэссета, это держать  его
под  замком дома,  в  офисе  и в  бронированном  лимузине.  Но  если  Бэссет
проигнорирует  эти три варианта,  способность  Дорла обеспечить  ему  защиту
значительно снижалась. Оставалось несколько минут до того, как отправиться в
студию Си Эн Эн, где Бэссет собирался записать интервью. Дорл говорил своему
боссу, что это плохая идея, на что Бэссет вежливо заметил, что не собирается
ничего отменять. Си Эн Эн рекламировало появление спикера со второй половины
воскресенья, и, хотя запись задерживалась, вряд ли кто усомнился, что запись
будет сделана. Дорл не мог  припомнить  случая, когда бы  так  переживал  по
поводу  задания. Кем бы ни были эти убийцы, у них в распоряжении  было много
месяцев для подготовки. Они преследовали  и  изучали свои будущие жертвы, и,
если письмо было подлинным, то они нанесут удар снова.
     Дорл взвешивал свои  возможности по  охране.  У него  явно  не  хватало
людей,  чтобы  гарантировать  результат работы.  Он  выслал  вперед  четырех
агентов из Секретной Службы и двух офицеров в униформе, чтобы предварительно
проверить  здание  Си  Эн  Эн.  Они  должны  были  быстро  проверить  улицу,
входы-выходы  и  крыши  близлежащих зданий.  Он  собирался  использовать еще
четверых полицейских в униформе для проверки всех в здании телекомпании. Они
должны  были прикрывать  Бэссета при выходе  из лимузина  и довести  его  до
студии. У Дорла был  большой опыт использования  агентов Секретной  Службы в
качестве телохранителей, их обучали этому, но ценность их была в возможности
делать и другое.
     Спикер Бэссет и его помощник по имени Мэттью Шваб появились в приемной,
и Дорл вскочил с места:
     - Вы готовы ехать, сэр?
     - Да, - ответил Бэссет.
     Дорл поднес миниатюрный микрофон ко рту:
     - Арт, это Хэрри. Отбой.
     Агент Секретной Службы, находящийся снаружи ответил:
     - Это Арт. Отбой.
     - Боб Кэт готов двигаться. Отбой.
     Под Бобом Кэтом подразумевался  Бэссет.  Агент  осмотрел со всех сторон
коридор и кивнул полицейскому, дежурившему возле лифта.
     - Коридор чист. Отбой.
     - Ясно, дай знать ребятам внизу, что мы идем. Отбой.
     Дорл повернулся лицом к Бэссету и указал на дверь:
     - Если Вы готовы, сэр.
     Дорл  открыл дверь и босс вместе со Швабом оказались в коридоре. Группа
в составе Бэссета, Шваба,  Дорла,  еще одного агента Секретной Службы и двух
полицейских направилась  к лифту. Дорл замыкал шествие,  в то время как трое
прикрывали Бэссета и  Шваба. Группа, включая сопровождение, зашла в лифт для
спуска в гараж.
     Когда  дверь  лифта  раскрылась,   к  группе  присоединился   еще  один
полицейский, и все вместе направились в подземный гараж. Дорл не волновался,
что  что-то  может случиться в  Капитолии.  Киллеры же не самоубийцы,  чтобы
попытаться сделать что-то в здании, где было полно полиции и военных.
     Когда  они  достигли  гаража,  их  поджидал  лимузин,  впереди  и сзади
которого стояли полицейские  машины. Шваб с  Бэссетом были быстро усажены на
заднее сиденье. Дорл провел беседу со своим персоналом, повторив инструкции,
что должен  делать  каждый из них по прибытии. После этого полиция расселась
по своим машинам, агент Арт Джонс уселся за руль большого черного Кадиллака,
а Дорл устроился на заднем сиденье вместе с охраняемыми субъектами.
     Перед тем, как дать команду отправиться,  Дорл поднес микрофон ко рту и
сказал:
     - Команда Браво, это Альфа, как слышите? Отбой.
     Лидер команды Браво в студии телеканала услыхал звонок через наушники и
откликнулся:
     - Это Браво. Отбой.
     - Мы на пути с Бобом Кэтом. Что у вас? Отбой.
     - Практически все под контролем, насколько возможно, Хэрри. Отбой.
     -  Принято.  Расчетное  время  две  минуты.  При  малейших   изменениях
немедленно сообщай мне. Отбой.
     Дорл взглянул на сидящего за рулем агента:
     - Давай, трогай, Арт.
     Джонс  помигал  фарами лимузина стоящей впереди  полицейской  машине, и
кавалькада выехала из подземного гаража.

     Киллер посмотрел в окно вниз, где перед зданием Си Эн  Эн дежурили двое
полицейских. Они только что сошли с тротуара  и стояли посреди  улицы, давая
отмашку  машинам  и  такси,  желающим запарковаться  перед  зданием.  Убийца
заговорил в микрофон, закрепленный у рта:
     - Чак, будь наготове. Они прибудут в любую минуту. Отбой.
     Немедленно пришел ответ:
     - Понял. Здесь все готово.
     Человек,  стоящий  перед  вентиляционной  шахтой,  снял с себя  тяжелую
каску, положил ее в сумку, а из нее вытащил противогаз. Еще раз сунув руку в
сумку, он извлек две серые канистры  и  поставил их на  верх вентиляционного
устройства.

     Кавалькада машин подъехала к фасаду здания  и остановилась.  Дорл сразу
же  заметил что,  несмотря  на  то, что водителям сопровождающих полицейских
машин было велено оставить его лимузину по тридцать футов с обеих сторон, те
забыли об этом и зажали лимузин.
     - Арт, позвони парням, и попроси их отодвинуть машины от нашей.
     Дорл повернулся к Бэссету:
     - Сэр, попрошу оставаться в машине ещё минуту, пока я все не проверю.
     Дорл вышел из лимузина и пошел  навстречу  своему  агенту, руководителю
команды Браво, стоящему на тротуаре.
     - Как дела? - спросил он младшего по званию.
     - Хорошо. Все выходы охраняются,  лифт под  контролем, и Алан  на крыше
держит все под наблюдением.

     Киллер  посмотрел  на  двух людей на улице  и стал гадать, кто  они: из
Секретной Службы или из ФБР. Они этого ожидали. Он обратился к микрофону:
     - Чак, приготовься вытянуть шпильку. Отбой.
     Человек в  подвале надел противогаз и  поднял одну из канистр. В  то же
время  убийца  на  шестом  этаже наблюдал,  как мужчина  вышел  из лимузина,
помахал нескольким полицейским и начал  выстраивать их вокруг машины. Ни  от
кого из  этих людей  не  будет никакой пользы. Убийца  выбрал шестой этаж  с
таким расчетом, чтобы  полицейские ростом в семь футов  не стали помехой для
выстрела под таким углом. Они не хотели убивать никого,  кроме  Бэссета. Для
этого  и  предназначалась  пуля  со  смещением головки. В отличие от обычных
пуль,  эта  взрывалась при ударе,  и не  выходила  из тела  жертвы.  Обычная
винтовочная  пуля входит  спиралеобразно в тело и выходит с силой, способной
не только ранить, но и убить любого, кому не повезет оказаться поблизости.
     Киллер видел, как человек  вышел из  лимузина, открыл дверь и  отступил
назад,  помогая  Бэссету  выйти из  машины.  Убийца прижал  приклад винтовки
немного сильнее и сказал в микрофон:
     - Чак, пускай дым. Отбой.
     Человек в подвале вытащил пробку из первой канистры  и стал заливать ее
содержимое  в  открытое вентиляционное  отверстие. Затем  быстро взял вторую
канистру  и  повторил свои  действия. Потом подхватил металлическую панель и
накрыл  ею раструб. Дым от двух канистр  немедленно распространился  по всей
вентиляционной шахте,  поднимаемый горячим воздухом от отопительной системы.
Человек отошел к стене и стал ждать.
     Киллер на  шестом  этаже  собрался, глубоко  вдыхая  воздух.  Когда  он
заметил  голову  Бэссета,  высунувшуюся  из лимузина,  правой  рукой  дернул
тесемку, закрепленную на стеклорезе,  и круглый кусок  стекла упал  на  пол.
Бэссет  находился  в центре окруживших его четырех  офицеров, и группа стала
двигаться к дверям. Киллер произнес в микрофон:
     - Включай  сирену.  В подвале его товарищ включил  пожарное оповещение.
Громкий звук пожарной сирены пробился сквозь стены и выплеснулся на улицу.

     Дорл и  его агенты  сканировали  взглядами всех на  улице,  всех  кроме
Бэссета.  Услыхав  пожарный  сигнал,  они  сделали  то,  что подсказывал  им
инстинкт.  Они остановились и  стали  оглядываться, желая определить, откуда
возник этот звук. Интуитивно, Дорл бросился вперед и заорал:
     - Продолжайте движение!
     Когда он коснулся спины первого  офицера, то услышал  звук, и  внезапно
осознал,  что  то  был громкий  хлопок выстрела  из  винтовки. Он  продолжал
толкать группу, выкрикивая на ходу:
     - Двигайтесь! Двигайтесь!
     Еще  два  шага и  офицер перед  ним споткнулся  и  упал,  накрыв  собой
смертельно  раненного  Бэссета.  Дорл  наклонился,  чтобы выяснить,  жив  ли
Бэссет.
     Сразу же стал очевидным ответ. Кровь была  повсюду. Пуля со смещающимся
центром  разворотила затылок  Бэссета,  и  белоснежные  рубашки  полицейских
офицеров Капитолия были забрызганы  кровью  и  частицами мозга спикера. Дорл
упал на колени перед останками и поднес ко рту микрофон:
     - Боб Кэт застрелен! Повторяю, Боб Кэт застрелен!
     Двое  агентов Секретной  Службы  стояли  по  обе стороны улицы. Взгляды
остальных офицеров, вытащивших из кобуры пистолеты-автоматы, были устремлены
на здание на противоположной стороне улицы.

     Киллер быстро разобрал винтовку и также быстро сложил  все в сумку. Дым
заполнил комнату, и он надел на голову противогаз. Схватив сумку, он побежал
по  коридору  по  направлению  к  лестнице.  Оказавшись  на   ней,  он  стал
прокладывать  себе  путь,  расталкивая  сотрудников офисов,  спасавшихся  от
мнимого пожара.

     Дорл взглянул на  то,  что осталось от головы Бэссета, видя, что спикер
мертв.  В этот  миг  голос  агента Секретной Службы,  находящегося  на крыше
здания телекомпании, зазвучал в его наушниках:
     - Думаю, выстрел был произведен из  здания,  расположенного  строго  на
противоположной стороне улицы.
     Дорл вскочил на ноги и стал раздавать распоряжения.
     - Арт, вызывай подкрепление, надо окружить этот дом.
     Повернувшись к одному из копов, он закричал:
     - Возьмите двух человек и перекройте  выход. Я  не хочу, чтобы кто-либо
покинул это место! И будьте осторожны!
     Прихватив двух  агентов,  расчехливших свои автоматы, он бросился бегом
на  противоположную сторону  улицы к входу в  здание. Они пробирались  между
машинами, водители которых остановились узнать, что случилось. Они добрались
до  противоположной стороны улицы,  и тут навстречу из дверей повалила толпа
напуганных  служащих  офисов. Не было никакой  возможности проникнуть внутрь
здания. А в трех кварталах отсюда, возле Юнион Стэйшн стоял киллер - блондин
в  широких  джинсах,  свитере большого размера и с  бейсболкой на голове. Он
подошел к стоящим в  ряд на Юнион Стэйшн будкам  платных телефонов. Это было
лучшее место  для человека, желающего прийти  и уйти незамеченным.  Он сунул
руку  в левый  карман и вынул  двадцати пяти центовую монету.  Грязные русые
волосы,  торчащие  из-под кепки,  были париком. Фигура его  также  вводила в
заблуждение.  Вместо  того,  чтобы  стоять  прямо  и  выглядеть  атлетически
сложенным   мужчиной   шести   футов   ростом,   он  казался  скособоченным.
Постороннему наблюдателю он бы мог показаться несколько полноватым при росте
не более пяти футов и десяти дюймов. Он набрал семь цифр на телефоне и вынул
маленький  диктофон из  кармана.  По  другую сторону линии  раздался женский
голос:
     - Добрый день, говорит Американская радиовещательная корпорация.  С кем
желаете говорить?
     Мужчина нажал кнопку воспроизведения записи  диктофона, и из небольшого
устройства зазвучал компьютерный голос: "Не вешайте трубку. Это сообщение от
группы,  ответственной  за   ликвидацию   сенаторов  Фитцжеральда  и  Донса,
конгрессмена Козловски и спикера Бэссета".
     Сердце  двадцатитрехлетней девушки в приемной забилось  от страха.  Она
поддалась  минутной панике,  но  затем  вспомнила,  что  все входящие звонки
записываются.
     После  небольшой  паузы  запись   продолжалась.   "Спикер   Бэссет  был
ликвидирован,  так  как  он  и  его  коллеги  не  восприняли серьезно  наших
требований. Мы не террористы. Мы не убиваем невинных граждан. Фактически, мы
сделали  все,  чтобы  избежать  кровопролития.  Мы  не  участники  заговора,
имеющего целью  подорвать доверие к  администрации  Президента Стивенса, как
это  преподносит  средствам  массовой  информации  Белый  Дом.  Мы -  группа
американцев, желающих покончить с коррупцией и отсутствием профессионализма,
существующих в Вашингтоне, округ Колумбия.
     Мы  предоставили  вам  шанс  внедрения мирных  демократических  реформ,
которые вы  обещали.  Вы  не пожелали  сделать  это,  поэтому  нам  пришлось
вмешаться.  Не вынуждайте нас снова,  или  мы будем вынуждены установить для
вас более жесткие временные рамки. Мы  располагаем  ресурсами, и в состоянии
ликвидировать любого конгрессмена, любого сенатора и даже самого Президента.
     Мы предлагаем перемирие и даем вам неделю на то, чтобы вы могли предать
земле тела убитых. После  этого  ожидаем немедленных действий по  реализации
предложенных нами реформ.






     Было  еще темно,  когда Хэрри  Дорл  миновал  пост  Секретной Службы  и
запарковал машину  у служебного входа Западного крыла Белого Дома. Выходя из
машины, он в сотый раз с момента стрельбы переспрашивал себя, как киллер мог
скрыться.  Полиция  в течение нескольких минут перекрыла весь  квартал.  Все
люди,  покинувшие задымленное  здание,  были задержаны  и подверглись  трех-
четырех кратному допросу и ФБР и Секретной Службой. На данный момент все они
оказались  легальными  служащими. Здание  было  обыскано  с помощью собак  и
оказалось  пустым.  Что  за  черт,  думал он  про  себя. Двадцать  три  года
непорочной службы и вот те на!
     Когда он появился у входа, у дверей его встретил Джек Ворч.
     - Хэрри, сожалею, очень сожалею.
     Ворч  сменил  Дорла  в  качестве   руководителя  президентской   службы
безопасности.  Оба  знали  друг  друга  большую  часть  их  профессиональной
карьеры.
     Дорл кивнул в знак признательности, но отвел глаза. Они молча поднялись
по ступенькам, Ворч впереди, Дорл позади. Когда оба подошли  к двери комнаты
Рузвельта, Дорл остановился и спросил:
     - Джек, Президент там?
     - Нет, он сейчас в жилой части разговаривает с миссис Бэссет.
     Дорл опустил глаза в пол  и покачал головой. Ворч положил руку на плечо
другу:
     - Хэрри, ты не виноват.
     Дорл поднял глаза:
     - Да, да, я знаю.
     Когда они вошли в комнату, Стю Гаррет ходил взад-вперед, разговаривая с
директором  Секретной Службы Алексом Трэйси. Майк Нэнс сидел в дальнем конце
стола, наблюдая за их разговором.  Когда вошли Ворч и Дорл, Гаррет обернулся
и прервал разговор. Комнату  наполнило молчание, и с минуту никто не решался
заговорить.
     Директор Трэйси первым нарушил тишину:
     - Джентльмены, садитесь,  пожалуйста. - Все,  кроме Гаррета уселись  за
стол. Директор Трэйси взглянула на Дорла:
     - Хэрри, Вы в порядке?
     Дорл кивнул, но ничего не сказал. Трэйси пристально посмотрел на него и
продолжил:
     - Хэрри, Вы знакомы со Стю Гарретом и Майком Нэнсом?
     - Нет.
     Наступило еще одно неловкое молчание, так как Дорл ждал, когда Нэнс или
Гаррет  скажут  что-нибудь,  но никто из  них и не пытался заговорить. Затем
Гаррет встал перед столом:
     - Агент  Дорл,  во  второй  половине  дня мы  получали  доклады,  и,  в
основном, в курсе произошедшего.  Чего  мы не знаем,  и  что мне  по  правде
хотелось бы  знать, это как  это случилось?  - В вопросе Гаррета явно звучал
вызов.
     - Что Вы имеете в виду под словом как? - поинтересовался Дорл.
     - Я скажу Вам, что имею в виду под словом как. Я хочу знать, как
     черт возьми, спикер Палаты  Представителей, третий человек этой страны,
был  убит среди бела дня, будучи окружен дюжиной агентов Секретной Службы  и
офицеров полиции. Гаррет подался  вперед,  оперся  обеими  руками об стол  и
уставился на Дорла, с нетерпением дожидаясь ответа.
     Дорл  взглянул  на  Гаррета и  понял, как будет  проходить собрание. Он
слышал  о  Гаррете и  его характере  и поэтому выпрямился на  своем  стуле и
подготовился к конфронтации. Это был нелегкий день, и он был не в настроении
позволить  мешать  себя с  грязью.  Его лицо  слегка  напряглось,  когда  он
заговорил.
     -  Спикер  Бэссет  был  убит,  так  как  отказался  от  предложения  не
появляться  на  публике.   Он  был  предупрежден,  что  мы  не  в  состоянии
гарантировать его безопасность, но он предпочел проигнорировать наш совет.
     -  Это чепуха, Дорл. Он погиб, потому что  Вы со своими подчиненными не
справились  со своей работой.  Все очень просто.  - Гаррет  стукнул по столу
кулаком.
     Дорл поднялся с места и посмотрел Гаррету глаза в глаза:
     -  Нет,  нет  и нет!  -  Направив  указательный  палец на  Гаррета,  он
произнес:
     - Я не желаю сидеть  здесь и выслушивать,  как Вы пытаетесь навесить на
меня всех собак.
     Гаррет прервал Дорла и заорал:
     - Агент Дорл, Вы находитесь в Белом Доме, и я тут главный. Вы сейчас же
опустите свою задницу на место и заткнёте рот!
     - Мне плевать, будь Вы самим королем Сиама! Я говорил ему, что выходить
на публику  плохая затея, а он проигнорировал меня.  Я делал свою  работу, и
если бы Бэссет послушал меня, он остался бы в живых!
     Гаррет взглянул на директора Трэйси и выкрикнул:
     -  Требую  сию же минуту уволить  этого человека! - Не дожидаясь ответа
Трэйси, он повернулся к Ворчу и показал на Дорла:
     - Уберите его сейчас же отсюда! Я хочу, чтобы Вы вышвырнули его задницу
на улицу!
     Дорл сделал  шаг в  сторону Гаррета,  и Ворч вскочил  с места, блокируя
его:
     - Хэрри, не стоит связываться.
     - Чепуха, мне противно все это дерьмо. Я  слишком долго был  на службе,
чтобы меня обливал помоями этот Гитлеришка.
     Гаррет оглянулся в сторону директора Трэйси:
     - Я требую, чтобы Вы уволили его прямо сейчас! Я хочу, чтобы перед тем,
как покинуть это здание, он сдал свой значок.
     Ворч вытолкнул Дорла за дверь и закрыл ее.
     Дорла охватила дрожь, и его лицо покрылось красными пятнами от крика:
     - Джек,  я не  собираюсь брать на  себя  вину  за  то, что произошло  с
Бэссетом.
     - Знаю, Хэрри, знаю. Расслабься.
     Дорл дважды глубоко вздохнул:
     - Сто лет так не выходил из себя.
     -  У  тебя  был нелегкий день, да и Гаррет обычно  не  вызывает у людей
положительных эмоций.
     - Я не верю этому малому. Неужели Президент и впрямь слушает его?
     - Боюсь, что это так.


     В той же комнате Рузвельта Майк Нэнс поднялся, жестом приглашая Гаррета
следовать за собой. Он открыл дверь в противоположном  конце комнаты и пошел
по  коридору  в  сторону Овального кабинета.  Гаррет обошел огромный  стол и
вошел за ним в Овальный кабинет. Нэнс прикрыл  за  ним дверь  и  с полминуты
глядел на него, дожидаясь, когда Гаррет успокоится.
     Ровным голосом Нэнс сказал:
     - Стю, ты должен обучиться самоконтролю.
     - Майк, всё рассыпается, все рушится.  Мы потеряли Козловски и Бэссета.
Знаешь  ли ты, какие  у нас  шансы  на  перевыборах без этих двоих? - Гаррет
изобразил пальцами  руки ноль. - Все трещит по швам, Майк. В будущем году мы
с тобой  останемся без работы. Все  разваливается на куски, и только потому,
что такие идиоты, как этот Дорл не могут выполнить свою работу.
     Нэнс  взглянул  на  Гаррета  и  на  мгновение  задался вопросом,  а  не
свихнулся ли тот.
     -  Стю, ты должен держать себя в руках. Между  сегодняшним днем и  днем
выборов всякое может  произойти. Твоя вспыльчивость  не  принесет нам ничего
хорошего. Мы должны многое сделать сегодня вечером, так что успокойся. Самое
важное теперь - это  сплотить общественность  вокруг нас.  Мы  обязаны найти
способ повернуть  все в нужную сторону. Это  будет нелегко, но мы  должны не
терять головы.
     Гаррет кивнул в знак согласия, а Нэнс добавил:
     - Давай вернемся назад и продолжим в спокойном тоне.


     Спикер Бэссет покинул подземный гараж Капитолия в черном лимузине менее
суток  назад. Назад его  вернули  на  черном  катафалке.  Как только  машина
въехала и остановилась, открыли заднюю  дверь  и особая воинская  команда  в
составе  шести человек, одетая в  униформу,  подняла задрапированный  флагом
гроб на каталку.
     Выразив   свои  соболезнования   семье  покойного,   Президент  Стивенс
распорядился сделать такие же приготовления к  церемонии проводов, как и для
сенатора Фитцжеральда, конгрессмена Козловски и сенатора Донса.  Все четверо
завещали  похоронить  их  в своих  поместьях на родине. С учетом  очевидного
вопроса  безопасности из-за серийных убийств было  решено, что лучше  всего,
если  Бэссет  составит  компанию трем погибшим товарищам, чем проводить  еще
одну церемонию через два дня.
     После непродолжительной поездки в лифте на главный этаж Капитолия, гроб
был снят  с  каталки,  и перенесен на черный прямоугольный  катафалк. Четыре
задрапированных  флагами гроба были помещены  в центре под громадным куполом
Капитолия,  причем  они  были поставлены крестообразно, как  бы  по  компасу
указывая на разные стороны света. Было почти 10 часов утра, и за исключением
почетного воинского караула, ротонда была пуста.
     Одной  за  другой,  семьям  предоставили  возможность приватно оплакать
покойных.  Каждой семье выделили по полчаса,  и к полудню сюда были допущены
медиа, начавшие  освещать  событие. Были  включены кинокамеры, и  сенаторы с
конгрессменами  выстроились   в  очередь,  чтобы  отдать  последние  почести
коллегам. К двум часам пополудни законодателей  поместили в безопасную  зону
Капитолия и распахнули двери для публики. Полноводная река людей текла  мимо
гробов до полуночи, а после потекла тонким ручейком.

     Сенатор Эрик Ольсон  сидел в своем кабинете, пытаясь решить, следует ли
ему  идти наперекор  желаниям Президента, ФБР, Секретной Службы и жены. Было
около часа ночи, и он не мог уснуть. Слишком многое было на уме. Он понимал,
что следовало бы идти за лафетами с  гробами, которые двигались от Капитолия
к   Белому   Дому.  Убийство  Бэссета  среди  бела   дня  заставило  каждого
конгрессмена и  сенатора осознать, насколько все они уязвимы. Бэссет получил
гораздо  большую  защиту, чем его коллеги, и все же его достали. И не только
достали, но и сумели исчезнуть без следа.
     ФБР и Секретная Служба не желали больше рисковать, и оставшиеся в живых
политики в свете последних событий более не чурались предложенной им охраны.
Днем  раньше,  когда  готовились   последние  мероприятия  по   безопасности
похоронной процессии, ФБР  и Секретная Служба решили, что никто,  даже члены
семей, не  пойдут  за лафетами без прикрытия.  Никто  из  высокопоставленных
сенаторов  и конгрессменов  не  спорил.  Никто  не  хотел  присоединиться  к
четверке павших.
     Но  по разным  причинам Ольсон ощущал необходимость сопровождать пешком
траурную  процессию.  Во-первых,   это  была   традиция,  которой  следовало
придерживаться и которую следовало уважать,  а во-вторых, он чувствовал, что
кто-то  обязан  показать,  что правительство Соединенных Штатов не запугать.
Кому-то просто  необходимо проявить  себя  лидером. Каждый политик  в стране
скрылся за закрытыми на замок дверьми и за спинами телохранителей. Ольсон не
мог винить  их,  особенно тех,  кто  в  течение многих  лет  недобросовестно
выполнял свои обязанности в Вашингтоне. Сенатор из Миннесоты  работал вместе
с четырьмя покойными коллегами, но никогда  не  заблуждался на их  счет. Они
были самыми аморальными политиками Вашингтона.
     Ольсон, по профессии историк, был более других озабочен тем,  насколько
серьезно  последствия  этих убийств могут повлиять  на будущее  американской
политики.  История  была  лучшим  учителем,  как  он  всегда  говорил  своим
студентам. История повторяется  по многим причинам. Прежде всего, потому что
люди практически  не изменились за  время современной  цивилизации, а  также
потому,  что  история создает прецеденты и  питает  ими умы людей. Ольсон не
хотел, чтобы  то, что  произошло  в его стране, стало  прецедентом. События,
начавшиеся в  прошлую пятницу, необходимо остановить и сделать это быстро  и
хирургически  чисто. В условиях  демократии  нет  места  терроризму.  Кто-то
должен  проявить  себя; кто-то  должен выступить в  качестве  лидера. Кто-то
должен идти за этими лафетами завтра и показать, что он не боится.
     Седовласый швед представлял,  как он один участвует в медленном шествии
в милю длиной, и гадал, присоединится ли  к нему кто-нибудь из  его  коллег.
Мысленно он стал  перебирать  имена  людей в  поисках  кого-то,  кто бы  был
достаточно смел, чтобы составить ему компанию. Вскоре одно имя пришло ему на
ум, и он не стал продолжать поиск. Сняв трубку телефона, он набрал номер.

     Майкл погладил Дьюка  по голове и бросил ключи  на кухонную стойку.  Он
взял в руки  стопку  писем  и  с  облегчением заметил  сумочку  Лиз рядом  с
телефоном.  О'Рурке быстро перебрал корреспонденцию и  положил всю  пачку на
стойку. Он стянул с себя галстук  и стал  расстегивать рубашку, одновременно
поднимаясь по лестнице.  За  ним последовал Дьюк, и  Майкл остановился перед
дверью и попрощался со своим верным другом.
     Было уже  поздно, он устал и хотел поговорить с Лиз. Он чувствовал, что
виноват  перед ней.  Молодой конгрессмен поднялся по  ступенькам  и  зашел в
спальню.  Лиз сидела на своей стороне  кровати, читая книгу. На ней была его
серая футболка с надписью Университет Миннесоты. Майкл улыбнулся ей и присел
на край постели. Лиз отложила в сторону книжку и сняла очки:
     - Дорогой, ты плохо выглядишь.
     - Спасибо, - уныло ответил О'Рурке. Он обхватил лицо руками и застонал.
     Потирая его спину, Лиз спросила:
     - О чем ты думаешь?
     Не поднимая головы, он сказал:
     - Я хотел бы рассказать тебе об этом, но, боюсь, что не смогу.
     Лиз сбросила покрывало и спустила длинные босые ноги на пол. Как только
Лиз  притянула его к себе и  отняла его руки  от лица, Майкл отругал себя за
последние  слова. Худшее, что можешь сказать журналисту, это  что ты  что-то
знаешь, но не можешь об этом говорить.
     - Что тебя тревожит? - спросила Лиз.
     Майкл  повернулся  и  поцеловал ее  в  губы.  Она  вернула ему  краткий
поцелуй, потом взяла за подбородок и оттолкнула его. Серьезно глядя на него,
она повторила:
     - Что тебя тревожит?
     В  глубине  души  он хотел  рассказать  ей,  но  должен  был  соблюдать
осторожность. Надо было подготовить ее постепенно:
     - Что бы ты сказала, если бы я сообщил тебе, что знаю, кто эти убийцы?
     Лиз широко раскрыла глаза:
     - Ты это серьезно?
     Майкл кивнул, и она пристально посмотрела на него:
     - И в правду серьезно.
     Майкл вновь кивнул в знак согласия.
     - Кто они?
     - Не думаю, что мне стоит говорить тебе.
     - Почему? - в недоумении спросила Скарлатти.
     - Потому что, узнав, кто  они, ты захочешь залезть в это дело, а именно
сейчас никто не знает, куда всё это может завести.
     - Ты собираешься обратиться в ФБР?
     Майкл опустил глаза:
     - Нет.
     Лиз встала на колени и взглянула на него:
     - Ты шутишь?
     - Нисколько.
     - Ты должен обратиться в ФБР, Майкл! Ты же конгрессмен!
     - Дорогая, я  не собираюсь обращаться в ФБР, по крайней мере  теперь. И
не желаю, чтобы ты говорила об этом кому бы то ни было.
     Скарлатти нахмурилась, и Майкл продолжил:
     - Лиз,  я признался  тебе, потому  что доверяю. Не  проговорись об этом
никому.
     Лиз ответила с неохотой:
     - Ладно, хорошо, ничего не скажу.
     Она потянулась пальцами к его волосам и хмуро спросила:
     - Кто они?
     Майкл посмотрел в ее карие глаза и сказал:
     - Я не скажу ради тебя же самой.
     Лиз начала  протестовать, и в ту же минуту  раздался телефонный звонок.
Майкл стал искать  мобильник, но вспомнил, что поставил его на подзарядку  в
кабинете. Если кто-то  звонит  так поздно, значит это важный звонок. О'Рурке
поспешил по коридору и взял трубку:
     - Хэлло.
     - Майкл, извини за поздний звонок. Надеюсь, не разбудил тебя. -
     Звонил прежний босс Майкла, сенатор Ольсон.
     - Нет, нет, я еще не спал. Что-то случилось?
     После продолжительной паузы Ольсон спросил:
     - Майкл, я хочу попросить тебя о большом одолжении.
     - Чем могу помочь?
     - Я решил идти  пешком  в завтрашней  процессии от  Капитолия до Белого
Дома и подумал, не присоединишься ли ты ко мне?
     - Я думал, никому не разрешат идти пешком.
     О'Рурке в его офисе вручили памятку, в которой  было расписание событий
завтрашнего  дня и сказано,  что  ни  одному сенатору  или  конгрессмену  не
разрешено сопровождать траурный кортеж к Белому Дому.
     - Майкл, я - сенатор Соединенных  Штатов. Никто  не может запретить мне
участвовать  в траурной  процессии.  Я  обдумывал  это  долго и  серьезно. Я
работал с этими  людьми  больше  тридцати  лет и чувствую, что просто обязан
проводить их в последний  путь. Кто-то в этом городе должен проявить хотя бы
немного мужества.
     -  Зачем  Вам   рисковать   жизнью,  стараясь  оказать  почести   самым
бессовестным людям, когда-либо  избранным на  общественный  пост?  Они  были
бесчестными. Не могу представить, как Вы могли помыслить об этом.
     Ольсон едва не вышел из себя.
     - Жаль,  что  ты  так к  этому  относишься. Если бы я знал, что ты  так
ненавидел их,  я  никогда бы не попросил тебя составить мне  компанию. -  Не
попрощавшись, сенатор бросил трубку.
     Телефон  умолк,  и  О'Рурке  поглядел  на  него,  соображая,  стоит  ли
перезвонить  Ольсону.  Он  решил  не  делать  этого  и  выключил  связь.  Он
разрывался между преданностью по  отношению к Ольсону и  отвращением к тому,
что люди типа Козловски причинили Америке и ее политической системе. Мысль о
том,  чтобы  отдать  им  какие-либо  почести  вызывала у  него  ярость.  Все
осложнялось тем, что он был  в большем долгу у Эрика  Ольсона, чем у кого бы
то  ни  было еще в  этом  мире. Эрик  и Элис Ольсон  были  лучшими  друзьями
родителей Майкла.  Когда родителей не стало,  Ольсоны приняли самое  большое
участие в жизни Майкла, его младшего брата и сестры. О'Рурке окинул взглядом
фото на  стене. На нем  было запечатлено окончание им колледжа  в кругу четы
Ольсонов. О'Рурке  продолжал рассматривать другие  снимки, и Ольсоны были на
многих из них. Последние десять лет все дни рождения и праздники Эрик и Элис
Ольсон старались заменить родителей осиротевшим О'Рурке.
     Он переключился на  другой снимок. Большое черно-белое в рамке фото его
матери, снятое буквально перед ее смертью. Снято на  фоне озера и леса перед
их  домом на севере Миннесоты. Свежевыпавшее одеяло  снега покрыло застывшее
озеро  и  повисло  на  толстых  зеленых сосновых  ветках,  сгибая  их  своей
тяжестью. Сделанный после  снежного шторма, этот прекрасный снимок постоянно
напоминал о печальном периоде его жизни.  Первые годы после смерти родителей
Майкл много раз пытался убрать  фотографию, потому что она  вызывала щемящую
грусть,  но  он  хранил ее в знак уважения к памяти родителей и с верой, что
лучше преодолевать боль и страх, чем бежать от них.
     Рассматривая  снимок  на стене,  он  думал  о похоронах  родителей.  Он
вспомнил, как стоял на холодном, покрытом снегом кладбище,  вспомнил колючий
холодный северный  ветер и  темно-серое  небо  над  головой.  Он  стоял  над
могилами, в то время,  как остальные сидели  в машинах, чтобы он мог сказать
последнее  прости в одиночестве. Он  не  мог припомнить, сколько времени вот
так простоял, помнил только, что было холодно и  что  глаза его затуманились
от потока слёз.
     Воспоминания всплывали  наружу,  и  Майкл припомнил,  что  именно  Эрик
Ольсон, подошел  к нему в  тот холодный день и увел  от  могил - к братьям и
сестре. Майкл повернулся и увидел в  дверях Лиз. Он протянул  к  ней руки, и
она шагнула к нему. Крепко обняв ее, он поцеловал ее в щеку и прошептал:
     - Я ни за что не хочу тебя потерять.






     С  10:30  и  почти до  11:30  часов  утра  все,  от  его  секретаря  до
Президента, уговаривали сенатора Ольсона отказаться от  шествия в процессии.
Он стоял  на своем и отказался изменить принятое решение. Президент позвонил
еще раз буквально  перед  началом процессии, и  после  того, как провалилась
попытка  отговорить сенатора,  было  принято  решение разрешить ему  сделать
по-своему.
     В 11:55 утра четыре лафета,  каждый  из которых тянули  три  пары белых
лошадей, прибыли к  подножию Капитолия.  Сенатор  Ольсон  стоял в  стороне и
восхищался  выучкой  молодых  военных,  как  они  поднимали  каждый  гроб  с
катафалка и шагали маршем к дверям. Как только Ольсон двинулся за  последним
гробом,  вынесенным  из дверей,  теплая  рука  легла  ему  на  плечо.  Худой
невысокий  сенатор  обернулся  и увидел застенчиво  улыбающееся лицо  Майкла
О'Рурке.
     - Прошу прощения за прошлую ночь, Эрик.
     Ольсон потянулся к нему и похлопал О'Рурке по плечу:
     - Майкл, спасибо что пришел. Это для меня многое значит.
     Они вместе вышли из дверей и спустились по лестнице Капитолия.
     Особая команда  выносила  гробы один за  другим  и устанавливала  их на
черные  лафеты. Как  только  последний гроб  установили, был отдан приказ, и
барабанщик стал отбивать дробь. Согласно воинской традиции за каждым лафетом
шел  солдат, держа в поводу коня. О'Рурке, Ольсон и четверка  телохранителей
сенатора замыкали шествие.  Была  отдана команда,  и вся процессия тронулась
под барабанный бой.
     По обе стороны  улицы  стояли  толпы  любопытных и представители медиа,
наблюдая,  как  процессия  торжественным  медленным  шагом  двигалась  вдоль
Пенсильвания  авеню  по  направлению к Белому Дому. Комментаторы, освещающие
событие для  своих программ, сообщали,  что  из  531 представителя Сената  и
Конгресса здесь  присутствовал только сенатор Ольсон, решившийся участвовать
в церемонии.  Про О'Рурке ничего не  говорилась, так как  его  посчитали  за
одного из телохранителей Ольсона.


     Большой  дом  колониального   стиля   постройки  из  красного   кирпича
располагался  на  уединенном  участке  размером  в четыре  акра в  пригороде
Мэриленда  с  видом  на залив Чисапики.  Подобные  дома  располагались вдоль
побережья залива, одни поменьше,  другие побольше. Ни один из них не был так
охраняем. Несколько лет назад владелец дома истратил почти миллион долларов,
чтобы  превратить более  чем столетний дом  в крепость.  Громоздкая  система
элементов  безопасности по  всему периметру была  оснащена  камерами ночного
наблюдения,  подземной системой сенсоров и невидимыми лучами лазеров. Вторая
линия обеспечения безопасности  была сконструирована внутри дома.  Все  окна
были оборудованы двойными панелями, оснащены пуленепробиваемым плексигласом,
а  все  наружные двери  сделаны из  трех  секций,  каждая  из  которых  была
армирована  сталью  толщиной в  два  дюйма  в  древесной раме и заключена  в
стальные  рамы  особой   прочности.  В  доме   постоянно  находились  четыре
телохранителя.
     Владельцем поместья был Артур Хиггинс. Для тех, кто его знал или слышал
о нем,  он  был  просто Артур. Сначала  он  неофициально  работал  на ЦРУ, а
последние  сорок  лет  выполнял  самую  грязную  работу  Агентства. Когда  к
руководству  пришел Стэнсфилд, Артуру было приказано прекратить все  связи с
ЦРУ  и  прочими государственными агентствами  США.  Он просто проигнорировал
приказ.
     В  большой  библиотеке дома-крепости  Артур сидел  за  своим письменным
столом  и  наблюдал по телевизору за  траурной процессией. Он знал погибших,
некоторых из них очень  хорошо. Он не сожалел об утрате, но не  видел в этом
ничего удивительного. Артур гордился своей бесчувственностью. По его мнению,
чувствительность  была  помехой здравому смыслу. Но когда на экране возникло
лицо  Ольсона,  глаза  Артура резко  сузились,  как  будто пытаясь  побороть
чувство  гнева,  вызванного  увиденным.  Немногие  люди во  всем  мире могли
вызвать столь  импульсивную  физическую реакцию Артура, и сенатор Ольсон был
одним из них.


     Когда траурная процессия  почти  приблизилась к  Белому  Дому,  один из
комментаторов  компании Си Би Эс  осознал,  что  человек  рядом  с сенатором
Ольсоном  не  был  одет  в  полушинель  темного  цвета  и  на  нем  не  было
солнцезащитных  очков, как на  остальных телохранителях. На нем было дорогое
черное пальто и красивый шелковый галстук. Когда он сообщил своему продюсеру
этот  очевидный факт,  тот послал помощников  выяснить, кто тот неизвестный.
Спустя несколько  минут, когда процессия приблизилась к воротам Белого Дома,
Си Би Эс  объявила, что сенатор Ольсон идет в сопровождении  Майкла О'Рурке,
конгрессмена  из  Миннесоты.  Камеры,  само  собой,  были  сфокусированы  на
красавце  О'Рурке,  и продюсеры  всех  программ  начали поиски  информации о
неизвестном конгрессмене.
     Траурное шествие  остановилось перед Белым  Домом, и четыре гроба  были
сняты особой командой и перемещены  на четырех черных катафалках в Восточную
комнату. Комната была заполнена  лидерами  иностранных государств,  послами,
членами  Верховного Суда Соединенных Штатов и избранной  группой сенаторов и
конгрессменов, а также членами семей покойных, занявших первые ряды стульев.
Когда Ольсон и О'Рурке вошли в комнату,  в ней уже не осталось сидячих мест,
так что им пришлось встать  рядом с  теми, кому не  досталось стульев. Когда
последний из военной команды покинул комнату, поднялся священник  и принялся
читать  длинную  молитву  за  упокой четырех душ.  После  ее окончания встал
Президент Стивенс и сказал на удивление краткую, печальную, без политической
подоплеки речь. Он говорил лишь о трагедии безвременно ушедших, о значимости
молитвы  и о помощи безутешным родным и близким  покойных.  За ним выступили
несколько  сенаторов и конгрессменов, коснувшихся личных моментов и тоже  не
сделавших никаких противоречивых заявлений.
     Все выступавшие политики  избегали обсуждения предмета, что был у  всех
на уме, предмета, к  которому они  боялись прикоснуться  из опасения, что их
может  ожидать  судьба лежащих  перед  ними  покойных.  Сенатор  Ольсон  был
последним  из тех, кто пожелал сказать  слово, и в своей  речи он  обращался
исключительно к семьям своих погибших коллег.
     И  вновь  обернутые  флагами гробы  были  вынесены  один за  другим  из
Восточной  комнаты,  и  на  сей раз  помещены  в  четыре  черные  похоронные
лимузины,  которые  должны были доставить  их к  военно-воздушной базе имени
Эндрю. Отсюда каждый из гробов будет загружен в отдельный военный  самолет с
тем, чтобы предать покойных земле в их родных местах.
     В то же время Президент Стивенс приносил  соболезнования каждому  члену
семей  на  выходе  из  Белого  Дома.  Толпа  постепенно  редела, перетекая в
коридоры, и Ольсон обратился к О'Рурке:
     - Майкл, мне  нужно что-то сказать Президенту. Хочешь  познакомиться  с
ним?
     О'Рурке взглянул на друга, потом посмотрел на Президента:
     - Нет, я подожду здесь.
     Ольсон смотрел  на  молодого О'Рурке и,  как и  многократно  в прошлом,
задался вопросом, зачем Майкл решился заняться политической карьерой.
     - Ты когда-нибудь встречался с ним прежде?
     - Нет.
     -  Ну, в таком  случае, давай. - Ольсон сделал  шаг в сторону и помахал
Президенту рукой.
     - У меня нет никакого желания знакомиться с ним.
     Ольсон понял по глазам  упрямого О'Рурке, что  бесполезно просить его в
третий раз. Сенатор кивнул и, повернувшись, направился к Президенту.




     Было уже темно, когда  Майкл  запарковал свой темно-зеленый  Шеви Тахое
перед  домом, в котором снимала квартиру Скарлатти. Он опоздал на полчаса. С
радостной мыслью о Лиз, он взбежал по лестнице вверх.  Он умудрялся выкинуть
политику из головы и расслабляться всякий раз, когда встречался с ней. Майкл
постучал  в  дверь,  и та  сразу же открылась. Вместо того, чтобы как обычно
поцеловать его, она развернулась и пошла на кухню. О'Рурке почувствовал, что
она  сердится, и  попытался  выяснить, в  чем  провинился.  Он почти  всегда
опаздывал, так что это вряд ли могло быть  причиной. Майкл последовал за ней
по коридору и настиг на кухне.
     - Лиз, с тобой все в порядке?
     Скарлатти не ответила. Она  размешивала лапшу в  кастрюле,  кипящую  на
плите.
     Майкл схватил ее за плечи и развернул к себе. О'Рурке увидел слезы в ее
глазах и попытался обнять, но она отпрянула.
     - Что случилось?
     - А ты сам не догадываешься? - голос ее дрожал.
     О'Рурке взглянул на нее и покачал головой.
     - Не верю, что ты не знаешь. - Она помотала головой, вытирая катившиеся
по щекам слезы. - Я скажу тебе, Майкл,  что именно не так. Ты - конгрессмен,
и, если ты сам не заметил, существует группа людей, устраняющая политических
деятелей, а ты, как известно, в курсе, кто они такие. - Она покачала головой
и глубоко вздохнула:
     -  И несмотря  на  то, что  ты  знаешь тех, кто  хочет убить  тебя,  ты
отважился на прогулку по центральной части Пенсильвания авеню перед тысячами
людей. И даже не соизволил  позвонить и сообщить мне об этом.  - Лиз сделала
паузу и уставилась на него.
     Майкл  взглянул  в ее большие карие  глаза  и  подумал про  себя, боже,
только,  пожалуйста,  не   сейчас.   Единственное,   что  удержало   его  от
высказывания вслух, это то, что он понимал, что она права.
     -  Я сидела в отделе новостей, и кто-то  из  наших  подбежал ко  мне  и
сказал,  что видел  тебя  на  экране. Тут же,  я  услыхала,  как комментатор
сказал,  что  никто  больше  не пойдет  за траурным  кортежем, так  как  ФБР
предупредило, что это слишком опасно. Я провела эти двадцать  минут,  как  в
аду. -  Скарлатти  глядела  на него,  стараясь остановить  слезы. Майкл было
придвинулся к ней, но она остановила его рукой:
     -  Нет, я еще не закончила.  Я сидела там и  молилась,  чтобы  с  тобой
ничего не  случилось. Снимки  черепа Бэссета, разнесенного на куски, до  сих
пор стоят у меня перед глазами. Все, о чем я могла думать, сводилось к тому,
что  я  теряю  тебя.  -  Она  больше  не могла  сдерживаться  и  разразилась
рыданиями.
     О'Рурке шагнул  вперед  и попытался  ее  обнять. Она  оттолкнула его  и
отошла в другой угол кухни, пытаясь взять себя в руки.
     -  Майкл,  ты  понятия  не  имеешь,  как  сильно я тебя  люблю.  -  Она
посмотрела в потолок и сделала паузу:
     - Еще  вчера ночью ты говорил мне, что не хочешь  меня терять.  Что же,
черт возьми, ты  думаешь, я чувствую? Думаешь, я хочу потерять тебя? Тебе не
пришло  в голову поднять трубку и дать мне знать, что происходит? Подумал ли
ты остановиться и вспомнить сегодня  обо мне,  о том, что  я чувствую, зная,
что кто-то собирается застрелить тебя? Как бы ты сам себя почувствовал, будь
я на твоем месте?  Что бы ты  почувствовал, если бы я умерла?  Так могло  бы
быть, Майкл.  Наше совместное  будущее не  состоялось бы,  и  все наши мечты
пошли  бы  прахом.  И  у  нас  никогда не было бы ни  единого шанса иметь  и
вырастить детей. Черт побери, Майкл, это же и моя жизнь тоже!
     О'Рурке пересек кухню и схватил ее.  Она снова попыталась отстраниться,
но Майкл удержал ее и притянул к своей груди. Он шепнул ей в ухо:
     -  Милая,  прости  меня.  Мне  следовало  позвонить тебе,  но  меня  не
подстерегала никакая опасность.
     -  Как  ты  можешь  говорить  о   безопасности?  Ведь  сезон  охоты  на
политических деятелей открыт с прошлой недели. Они легко могли...
     Майкл приложил палец к ее губам:
     - Лиз, я знаю, кто они. Они никогда не причинят мне вреда.

     Снова взошло солнце, а в  подземелье Белого дома агент Секретной Службы
открыл потайную дверь  Стю Гаррету.  Шеф президентской администрации вошел в
помещение и уселся рядом с другим  агентом из того же ведомства. Гаррет взял
и надел на себя пару  наушников, глядя  в окна мониторов. Президент  Стивенс
стоял перед камином в Овальном кабинете в  ожидании гостя,  приглашённого на
завтрак. Через  минуту  открылась  дверь, и в комнату вошел сенатор  Ольсон.
Президент вышел навстречу и пожал гостю руку.
     - Доброе утро, Эрик.
     Гаррет мог слышать их разговор, будто сам находился рядом.

     Президент  Стивенс  подвел Ольсона  к  небольшому  столику, накрытому к
завтраку, и оба присели.  В комнату вошел официант и начал раскладывать еду.
Сенатор  Ольсон  заказал  тарелку  овсянки  с горкой  коричневого  сахара  и
половинку   грейпфрута,  а   Президенту  принесли  его   ежедневную   порцию
поджаренных ломтиков хлеба с обезжиренным молоком и чашку фруктов.
     Официант налил  обоим по  чашке кофе  и удалился.  Президент  салфеткой
вытер уголок рта и сказал:
     - Эрик,  я хотел  бы, чтобы  Вы знали,  как я счастлив,  что Вы  решили
увидеться со мной, особенно в свете нынешней  ситуации и неважных  отношений
между нашими двумя партиями.
     Ольсон кивнул, выражая сочувствие и понимание:
     -  Рад,  что согласились  принять  меня, сэр. Знаю,  что Вы переживаете
нелегкие времена.
     - Они тяжелые для всех нас.
     -  Да,  полагаю,  Вы правы, -  вздохнул  Ольсон. - Поэтому я  и  пришел
сегодня утром.  Ситуация,  с которой мы столкнулись, намного  серьезней, чем
политические разногласия наших партий.
     Ольсон замолчал, как бы подбирая нужные слова.
     - Я сильно озабочен тем, что случится, если отдельные члены моей партии
заявят, что  мы  начнем  осуществлять  часть  мер,  которые потребовала  эта
группа.
     Брови Президента приподнялись:
     - Исходя из философской доктрины Вашей партии, а также из того стресса,
под влиянием которого мы все находимся, видно, что это вполне возможно, хотя
лично я этого не одобряю.
     - Так же как и  я, сэр,  -  Ольсон отвел взгляд от тарелки с овсянкой и
перевел его на Президента.
     Тот в свою очередь кивнул, дав знать Ольсону, чтобы он продолжал.
     - В прошлую пятницу мы открыли новую главу истории нашей страны, главу,
являющуюся потенциально опасной. Сама идея, что малая группа людей с помощью
насилия  может  диктовать  политику   страны,  полностью  противоречит  всем
демократическим  устоям,  на  которых  покоится   основа  страны.  Эти  акты
терроризма  абсолютно  и  безусловно не  могут  быть  терпимы, если мы хотим
оставить  после  себя  цивилизованное  демократическое общество  для будущих
поколений американцев.
     Сенатор выдержал небольшую паузу и продолжал:
     - Как Вы сказали ранее, отношения  между  нашими партиями  в  последнее
время крайне натянуты. И во многом из-за недавней борьбы по  Вашему бюджету.
Мне  думается, мы обязаны преодолеть разногласия и выступить единым фронтом.
Необходимо  достичь  определенных  компромиссов, однако важно,  что  даже на
минуту мы не можем представить, что пойдем на поводу этих террористов.
     Президент Стивенс откинулся в кресле:
     - Я согласен. Не может быть и речи,  что мы пойдем у них на поводу. Это
с самого начала была моя официальная позиция. Тем не менее, меня  беспокоит,
что Вы считаете,  определенные члены  Вашей партии пожелают использовать эту
ситуацию  для личных политических амбиций.  Какими, по-вашему,  должны  быть
наши действия?
     -  Думаю,  мы  должны  организовать  встречу  лидеров  обеих  партий  и
обсудить, что именно необходимо исправить в бюджете, чтобы гарантировать его
бесконфликтное  прохождение через Палату  Представителей и  Сенат. -  Ольсон
облокотился обеими руками о столик в ожидании ответа.
     - Эрик, у  меня хватало голосов для  прохождения бюджета до  того,  как
началась вся эта заваруха. Не уверен, что мне нужно что-либо менять.
     Ольсон посмотрел прямо в глаза собеседника:
     - Сэр, если  Ваш бюджет выставят  на голосование сегодня, то он вряд ли
будет одобрен. После  устранения Козловски и Бэссета  этим  убийцам  удалось
запугать всех остальных конгрессменов. До меня дошли слухи, что некоторые из
них подумывают об  уходе. - Ольсон  выдержал  паузу,  чтобы  дать Президенту
возможность осмыслить сказанное.
     -  Единственное,  что  позволит  протолкнуть  Ваш бюджет -  это сильный
единый фронт из обеих  партий, а значит, придется  идти  на  компромиссы. Не
утверждаю, что необходимы радикальные изменения,  но  хотя бы те, что  дадут
Вам возможность частично пойти нам навстречу.
     Президент   одобрительно    кивнул.   Предложение   становилось   более
привлекательным. Оба государственных деятеля продолжали обсуждать оформление
новой коалиции,  в то время  как несколькими этажами ниже в  голове  Гаррета
крутились  колесики.  Это  может быть  лучший выход  из положения, думал он.
Показать  объединенный  фронт,  цементирующий обе  партии,  с Президентом  в
центре.  Публика проглотит это. Имидж  Стивенса окрепнет. Рейтинг  одобрения
его действий поднимется  выше  крыши,  и никто  из  обеих партий  не  сможет
бросить ему  вызов на следующих выборах. А это  означало,  что Гаррет сумеет
занять любую должность -  министра  иностранных дел, министра обороны,  все,
чего бы он ни пожелал.

     Микмэхон опоздал на десять минут  на совещание в офисе директора Роача,
которое было назначено на половину восьмого.
     -  Прости,  Брайан, я был связан,  пытаясь разрешить диспут, диспут, на
который у меня нет ни времени, ни энергии, ни политического настроя.
     Роач разместился за конференц столом в своем кабинете. Перед ним лежали
подшивки  файлов,  расположенные  в  определенном  порядке.  Он  предпочитал
большую  рабочую  поверхность этого  стола своему  столу  меньшего  размера.
Микмэхон плюхнулся на стул рядом с креслом Роача.
     Директор  почувствовал,  что  то,   что  беспокоило  Микмэхона,  сейчас
свалится на его голову.
     - Что за проблема, Скип?
     -  Проблема  в том,  что  никто,  будь  то  Президент, Нэнс,  секретарь
министерства  обороны или глава объединенных  штабов, никто, я  подчеркиваю,
никто  не  желает сотрудничать  с  нами,  чтобы мы могли  получить доступ  к
персональным делам спецназа.
     - Почему?
     - Если коротко, Брайан, они  не доверяют никому.  -  Микмэхон несколько
раз покачал головой.
     - Я полагаю, они  думают, что мы собираемся войти через парадную  дверь
Пентагона с сотней агентов и  начать  копаться в их сверх секретных  файлах.
Какие  бы  у  них ни  были причины,  мне это безразлично.  Мне  нужно начать
изучать эти личные дела, и плевать на то, что они  там  о нас думают. Я буду
работать  в  тесном контакте с ними и  постараюсь ходить  на цыпочках, но мы
должны получить доступ к этим материалам.
     Роач кивнул:
     -  Я  займусь этим нынче же утром и,  надеюсь, смогу дать тебе ответ во
второй половине дня. Что еще у тебя ко мне?
     Микмэхон передал боссу два файла:
     - Это сообщения по баллистике и  вскрытии  в деле Бэссета. Я получил их
поздно вечером вчера.
     - Что-нибудь неожиданное?
     - Один интересный  момент. Ребята из лаборатории уверены, что пуля была
начинена нитроглицерином.
     Глаза директора расширились от удивления:
     - Правда?
     - Ага. Это лучший способ гарантировать, что  один выстрел сделает  своё
дело, как я понимаю.
     - Кто бы это мог использовать нитроглицериновую пулю?
     -  Мы  как  раз   сейчас  и  занимаемся  этим.  Я  задействовал   наших
баллистиков, чтобы  они  переговорили  с ребятами  из  служб,  и те составят
списки  людей, имеющих  дело  с подобными  веществами.  Безусловно,  все это
нелегально в  Штатах, но кое-кто из ребят в лаборатории подозревает,  что за
границей имеются небольшие предприятия, производящие подобные вещи.
     Роач закрыл папку с результатами баллистической экспертизы и положил ее
на стопку файлов для последующего чтения.
     -  Интересно.  Ты  можешь  подключить  ЦРУ  к  этому  делу.  Они  лучше
управляются с зарубежными проблемами.
     - Я уже привел колеса в движение, а это подводит ко второму  вопросу. -
Микмэхон сделал  паузу,  поерзав на стуле.  - Я  хотел  бы одолжить на время
Айрин Кеннеди из ЦРУ.
     - Имеешь в виду эксперта по вопросам терроризма у Стэнсфилда?
     - Так точно.
     Роач сделал соответствующую пометку.
     - Я позвоню Стэнсфилду, как только мы закончим. Не думаю, что это будет
проблемой.
     - Хорошо.

     Был  почти полдень, когда Гаррет  покинул Овальный кабинет, чтобы взять
кое-что из  своего  офиса. Утро  оказалось продуктивным,  с помощью Ольсона,
коалиция  сколачивалась гораздо  быстрее, чем  ожидалось.  Все  политические
деятели,  независимо от  принадлежности  к партиям, были  напуганы,  и  идея
сплочения взывала  к здравому смыслу. Гаррет вошел в свой кабинет и закурил.
Когда он выкурил вторую сигарету, вошел Майк Нэнс и прикрыл за собой дверь.
     Нэнс увидел улыбку на лице Гаррета и спросил:
     - По какому поводу такая радость?
     - Сейчас расскажу. А зачем ты хотел встретиться со мной?
     -  Прошлой  ночью мне  позвонил  один  друг,  и сказал,  что  хотел  бы
встретиться с нами и обсудить наши дела.
     - И кто же этот друг?
     - Артур, - тихим голосом произнес Нэнс.
     Гаррет с минуту обдумывал вопрос:
     - Он не сказал о чем пойдет речь?
     - Обыкновенно он не обсуждает такие вещи по телефону. Он только сказал,
что хотел бы встретиться с нами за обедом в своем поместье.
     Гаррет  покачал головой. Он хотел встретиться с  Артуром, но  только не
сегодня вечером.
     - Не могу, да и ты тоже. В восемь вечера Стивенс будет зачитывать новый
документ.  Там будут  сенатор Ольсон  и  несколько  уважаемых  лиц  из обеих
партий.
     Гаррет  остановился,  чтобы  посмотреть,  произведет  ли   эта  новость
какое-то  впечатление  на  обычно  уравновешенного  Нэнса. К  неудовольствию
Гаррета выражение лица Майка не изменилось.
     - Президент собирается объявить, что в эти выходные устраивает саммит в
Кемп  Дэвиде за закрытыми дверями. Он приглашает лидеров обеих партий. Утром
сенатор Ольсон предложил оливковую  ветвь, и мы все ухватились за  нее.  Они
собираются поддержать Президента, показав единство против  этих террористов,
и трудиться рука об руку, чтобы провести  бюджет через Палату Представителей
и Сенат.
     - И чего они просят взамен?
     - Они собираются просить о некоторых изменениях в  бюджете, но главное,
что  мы  выйдем из  этой  сделки  единой  силой.  Рейтинг  Стивенса от этого
поднимется выше крыши.
     -   Это   означает,  что   ты   можешь   удовлетворить   амбиции   всех
заинтересованных лиц.
     - Да, да.  Я знаю, это будет нелегко, но исходя  из того,  где  мы были
двадцать четыре часа тому назад, это божья благодать.
     Гаррет сурово посмотрел на Нэнса.
     - Не разрушай  пока моей эйфории. Мне нужны силы пережить этот день. Он
наверняка будет длинным.
     Нэнс слегка улыбнулся:
     - Что бы ты пожелал передать нашему другу?
     Гаррет задумался что ответить:
     - Передай, что мы постараемся встретиться с ним в субботу вечером. Есть
небольшой  шанс, что мы сумеем вырваться из Кемп Дэвида, но не  стоит сильно
на него полагаться.

     В  начале второго Энн Монкур  объявила прессе, что  Президент вместе  с
лидерами большинства и меньшинства в Сенате и Конгрессе обратится  с речью к
народу  в  восемь  часов  вечера.  Вместо  того, чтобы провести  собрание  в
пресс-центре Белого  Дома, Хопкинсон уговорил Гаррета и Президента перенести
митинг в  богато украшенную Восточную комнату. Они будут  выступать там, где
днем раньше стояли гробы. Хопкинсон доказал им, что такой символизм не может
быть не отмечен прессой, особенно  после того,  как он прикормил  нескольких
репортеров, которые были у него в долгу.
     Президента будут сравнивать с Фениксом, легендарной птицей,  восставшей
из  пепла  чище  и  сильнее.  Параллель  будет  сделана таким  образом,  что
Президент, несмотря на  все  невзгоды, от  которых  его  имидж  потускнел за
прошлую неделю,  сумел выйти из горнила, сделавшись,  как  лидер, сильнее  и
лучше.
     Хопкинсон  усмехнулся  про  себя,  чувствуя  прилив  радости  от  своих
способностей  манипулировать общественным мнением. Медиа уже были здесь и  с
нетерпением  ожидали   объявления  новой  коалиции.   Были   розданы   копии
президентской  речи,  и  большинство  журналистов  уже  ознакомилось  с ней.
Хопкинсон стоял  у входа в комнату  и ровно  в  8 часов  дал знак продюсерам
начинать.  Минутой позже Президент  вошел  в комнату  с  высокопоставленными
членами обеих партий,  которые  следовали  непосредственно за  ним.  Стивенс
занял место на трибуне, а  лидеры партий расположились сзади, образуя как бы
задник сцены.
     Обведя  всех взглядом генерала, идущего  в сражение, Стивенс начал свою
речь:
     -  Добрый вечер,  мои  дорогие  сограждане.  Вся  прошедшая неделя была
нелёгкой для нашей страны. Американский народ потерял  нескольких выдающихся
лидеров.  Мы потеряли  четверых  людей, отдавших всё,  что имели, ради своей
страны, нашей с вами  страны. Я попросил бы вас еще раз не забыть этих людей
и их семьи в своих молитвах.
     Президент выдержал паузу и склонил голову.
     Хопкинсон держался в стороне, похожий  более  на  директора сценической
пьесы,  чем на  директора  по связям  Белого Дома. Хопкинсон  кивнул  в знак
одобрения,  что Президент не  забыл запланированный жест  - склонить голову,
как во время молитвы. Стивенс репетировал свою речь девять раз. И всякий раз
Хопкинсон  методично анализировал каждый  жест  и движение, пока  не добился
желаемого   результата.  Теперь   он   стоял,  зная  заранее  каждый   жест,
запланированный  кивок,  движение руки, выражение  лица  и  смену  модуляции
президентского голоса.
     Стивенс  оглянулся  и уткнулся  взглядом  в специальный экран  слева от
него.
     -  За всю историю нашей  страны  нам  не раз приходилось сталкиваться с
тяжкими   испытаниями.  Но  мы  всегда  выживали  благодаря   нашей  силе  и
изобретательности.  Мы  выживали,  потому  что  лидеры  нашей  страны  имели
мужество  отложить личные амбиции  в  сторону,  сплотиться и делать то,  что
нужно для Америки. Вот почему мы собрались здесь сегодня вечером.
     Он обернулся и указал на людей за его спиной.
     - Группа,  которая стоит  за  мной  сейчас,  представляет  обе  партии,
которые  помогли сплотить Америку и  сделать ее  великой. В обычные  времена
бывало трудно договориться практически по любым вопросам,  но когда основам,
из  которых  состоит наша демократия, угрожали,  мы  без  малейших  сомнений
выступали единым фронтом.  Вот почему мы собрались здесь сегодня вечером. Мы
собрались  все  вместе,  чтобы  объявить,  что  собираемся   преодолеть  все
разногласия и двигаться вперед сплоченным  отрядом. Нас не пугают требования
террористов. Сохранение демократических принципов страны намного важней, чем
наши личные убеждения. Завтра во второй половине дня мы с лидерами Конгресса
и  Сената  вылетаем в  Кемп  Дэвид. Мы проведем  уикенд  в  работе  над моим
бюджетом и выработаем программу сотрудничества  обеих партий на будущий год.
Мы - люди, которые были избраны возглавить правительство.
     Стивенс вновь обернулся и указал на людей, стоявших за его спиной.
     - И нас не смогут шантажировать никакие террористы.

     Пока  Президент  продолжал  свою  речь,  светловолосый киллер глядел на
телеэкран и  мысленно составлял перечень  вещей,  которые необходимо сделать
ещё до восхода солнца. Он встал с дивана и направился  в подвал жилого дома.
Он остановился перед своей подсобкой и удостоверился, что восковая печать на
створке  двери внизу  нетронута. После этого, он  прошел  мимо  еще  четырех
дверей и остановился перед подсобным помещением, который был в  распоряжении
престарелого  джентльмена,  живущего на  первом  этаже.  Он  вновь  проверил
восковую печать на створке двери внизу и открыл замок.
     Войдя в маленький чулан, он подошел к задней стене и, сдвинув несколько
коробок, открыл доступ к ящику, сделанному  из нержавеющей стали. Ящик весил
почти  пятьдесят  фунтов,  но киллер  легко  перенёс  его  в свою  квартиру.
Поставив  ящик  на пол в спальне,  он  снял замок, поднял  крышку  и вытащил
красную  лыжную куртку, бейсболку с надписью Чикагские волчата, пару рабочих
сапог, коричневый  парик  длиной  до плеч, пару очков с  простыми  стеклами,
большую видеокамеру, небольшой ящик с инструментами и здоровенный рюкзак.
     Мужчина  положил на  дно рюкзака  пару  кроссовок,  трико,  темно-синие
утепленные штаны, байковую  рубашку  и  простую темную  бейсболку, а  сверху
остальное  снаряжение.  Покончив с этим,  вырвал  прядку волос из  головы, и
положил  ее  рядом с книжкой на  кофейный столик. Оглядев квартиру, запомнил
где что лежит, затем взял ящик и рюкзак. Закрыв за собой дверь  на  ключ, он
спустился в подвал и поставил ящик  на то  же место  в подсобке престарелого
соседа. Засунув руку в карман,  он  вытащил черную свечку и  зажег ее. Когда
немного воска  растопилось в  пламени, киллер встал на колени и сделал  так,
что одна капля  побежала вниз к  нижней  петле двери.  Он убедился, что воск
полностью высох, затем поднялся на один пролет лестницы, прошел по короткому
вестибюлю и вышел на тротуар.
     Он не  был курильщиком, но вынул из пачки Марлборо сигарету и зажег ее.
Стоя, небрежно выдохнул дым сигареты,  не затянувшись перед  этим. Глаза его
сузились,  он  методично  изучал  окна  трехэтажного дома на противоположной
стороне улицы, высматривая  любого стоящего в тени за шторами и проверяя нет
ли кого за черным кружком кинокамеры, следящего за ним. Если ФБР идет по его
следам, то тут им и быть. Он не думал, что  это  так, однако напомнил  себе,
что главная задача разведки состоит в том, чтобы быть незамеченным.
     Закончив визуальную проверку  домов, он погасил окурок сигареты и ушел.
Он прошел порядка  восьми  кварталов, иногда оборачиваясь, чтобы  убедиться,
что  его никто  не  преследует.  Наконец, почувствовав себя в  безопасности,
блондин свернул в узкую аллею  и спрятался за двумя контейнерами с помойкой.
Он быстро нацепил на себя парик, надел шляпу, красную куртку и очки.
     С противоположной  стороны аллеи показался совершенно  другой  человек.
Его шаги  были длиннее, но медленней, он шел не спортивным шагом, совсем  не
так  уверенно,  как  прежде, даже где-то  неуклюже. Пройдя три квартала,  он
зашел  в  телефон-автомат и набрал  номер. Телефон зазвенел один  раз, после
чего он повесил трубку. Обождал с полминуты и повторил звонок. На сей раз он
пропустил пять гудков прежде, чем повесить трубку. Пройдя еще  два квартала,
юркнул за руль машины Форд Торес бежевого цвета и уехал.

     Двое мужчин опирались на биллиардные кии и  пили светлое пиво в комнате
за  баром Эла в Аннаполисе. Не то, чтобы они любили легкое светлое пиво,  но
им  нравилось,  что в  нем  малое содержание алкоголя. Тот, кто был крупнее,
выстраивал  комбинацию  шаров,  когда его мобильник  зазвенел и смолк  после
первого же гудка. Оба взглянули на свои часы и  стали считать секунды. Через
тридцать  секунд телефон ожил  снова, и они  насчитали  пять гудков.  Они не
сорвались с места, а закончили игру  и переключились на кофе.  Им предстояла
долгая ночь.

     Тед Хопкинсон с важным видом вошел в Овальный кабинет. Он будто бы плыл
в облаках. Один из его ассистентов обслуживал Президента, смывая с  его лица
макияж.
     -  Сэр,  Вы проделали замечательную  работу. Мне никогда  не доводилось
прежде видеть  прессу в подобном  единении.  Они купились  на речь  целиком,
попались на крючок, на линь, на грузило.
     Стивенс слегка ухмыльнулся:
     -  Да,  похоже,  это  победа  -  Президент  кивнул  в  сторону  четырех
светящихся телеэкранов. Только в одном из них был включён звук. То был канал
Эй Би Си. Корреспонденты Белого Дома от трех телевизионных каналов и  Си  Эн
Эн  стояли  в разных местах вокруг  президентской резиденции, подводя  итоги
речи   Стивенса.   Когда   они  закончили,  ведущие   телеканалов  принялись
комментировать событие  дня, а за ними внесли  свою  лепту  аналитики. Медиа
были в  восторге. История обрастала подробностями  и становилась все краше и
краше, а вместе с ней росли рейтинги передач. Желание публики  наблюдать  за
этой реальной жизненной драмой было просто неиссякаемо.
     Когда весь  макияж с президентского лица  был удален, Стивенс застегнул
верхнюю  пуговицу  на  рубашке  и  затянул  ослабленный  до  этого  галстук.
Хопкинсон переключил внимание с телеэкрана на Президента:
     - Сэр, я в самом деле  думаю, что мы завтра увидим резкий скачок Вашего
рейтинга.
     В  комнату вошли Гаррет с Нэнсом. Гаррет похлопал Хопкинсона по спине и
поздравил с отличным завершением  работы. Потом Гаррет  кивнул  на дверь,  и
директор  по  связям с общественностью подхватил  своего  помощника  и  тихо
удалился. Гаррет повернулся к Стивенсу и его ухмылка растянулась до ушей:
     - Хорошая работа, Джим.
     Стивенс поднял глаза и улыбнулся:
     - Спасибо.
     - Не могу поверить,  как  все складывается.  Пресса проглотила наживку.
Если мы  пропихнем  бюджет,  нам даже  не  надо  будет  проводить  выборы  в
следующем году.
     Гаррет с трудом  сдерживал возбуждение. Мысль о том, что второй срок им
обеспечен, согревала его. Еще больше грела мысль,  что не нужно мотаться три
месяца  подряд  из  одного конца  страны  в  другой. Бесспорно,  им придется
немного потрудиться, но все же не так, как в прошлый раз. Вместо того, чтобы
объезжать  по три штата в день и произносить речи  каждые два  часа накануне
выборов,   они   могли   бы   расслабиться  и  проводить  выборную  кампанию
непосредственно из Белого Дома. Было бы так здорово, думал Гаррет, никуда не
ездить и окучивать каких-то там Тома, Дика или Гарри.
     Нэнс  стоял в стороне, наблюдая за Президентом и Гарретом.  Он подождал
минуту,  пока  те  обсуждали  идею  второго  президентского срока,  а  затем
вмешался:
     -  Я  не хочу разрушать ваше маленькое празднество,  но  до выборов еще
далеко, и за это время многое может случиться.
     Замечание достигло ушей Гаррета и Президента и переключило их  на более
серьезный лад.
     -  Вы проделали огромную  работу по  созданию объединенной коалиции  за
столь короткое время, и, надеюсь, если всё пойдет  по  плану, мы вылезем  из
болота. Но мы должны понимать, что этот новый альянс может распасться так же
быстро, а, может, ещё быстрее, чем был сколочен.
     Нэнс выдержал паузу для большего эффекта.
     -  Нью  Йорк Таймс  напечатал сегодня  результаты опроса  общественного
мнения,  где  было  сказано, что тридцать семь процентов считают, что страна
ничего не проиграла  с потерей Бэссета, Козловски,  Фитцжеральда и Донса.  У
меня такое  ощущение, что простые люди поддерживают этих убийц. Народ сыт по
горло политикой, и если мы не будем  предельно осторожны, то  превратим этих
киллеров  в  убийц  дракона.  Мы  не  можем игнорировать их.  Они  вовсе  не
собираются убираться вон.
     Нэнс  подошел к камину, держа руку  на  подбородке,  и его указательный
палец барабанил по губам:
     - Они снова нанесут удар,  и будут продолжать убивать до тех пор,  пока
мы не сдадимся или они не будут схвачены.
     Нэнс обернулся и посмотрел на Президента с Гарретом:
     - Хотелось  бы надеяться, что  они  споткнутся,  потому что в противном
случае ваш альянс рассыплется. Ни у  кого не хватит смелости поставить жизнь
на карту, если запахнет жареным.

     Киллер  сидел  в  машине  на противоположной стороне улицы  от  местной
студии Эй Би Си. Уже не впервые  он поджидал вэн с новостями из Белого Дома,
но  сегодня  это  случится  в  последний  раз.  Сразу  после  полуночи  вэн,
приписанный к Белому  Дому,  вернулся в подземный гараж. Киллер подождал еще
двадцать  минут, после чего вышел из машины,  захватив видеокамеру и рюкзак.
Переходя улицу, он  положил камеру на правое плечо  и наклонил голову книзу.
Поля  шляпы  и  камера  скрыли его лицо.  Войдя через дверь, он прошел  мимо
репортерши  и  оператора,  идущих ему  навстречу. Оба  были  одеты в  куртки
красного цвета с лейблами Эй Би Си на левой стороне груди.
     Киллер,  наклонив  голову,  направился  прямо  к  лестнице,  ведущей  в
подземный гараж.  Оказавшись там,  он помахал рукой  охраннику,  сидящему  в
комнате  с  большим  стеклянным окном.  Тот сидел,  задрав  ноги на стол,  и
смотрел телевизор. Охранник по обыкновению поднял взгляд, но увидев  красную
куртку и камеру, переключился опять на экран.  Мужчина  двинулся сквозь ряды
вэнов  и седанов  и  остановился  возле одного  из них, увидев  нужный номер
машины. Ему  понадобилось полминуты,  чтобы  вскрыть замок.  Спокойно  отрыл
дверцу  и, оказавшись внутри, закрыл ее за собой. Положив камеру на сиденье,
он вынул из рюкзака электрическую отвертку и принялся за дело. Спустя минуту
отделил крышку от контрольной панели  и занялся поиском нужных ему проводов.
Обнаружив  их,  он  соединил  несколько  проводов  и  аккуратно  подсоединил
приёмник. Закончив,  несколько раз проверил, как  тот  работает, после  чего
вернул крышку панели на место. Упаковал свои вещи, вышел из вэна и захлопнул
дверцу. По пути к лестнице еще раз миновал окошко, при этом лицо было скрыто
полями шляпы и видеокамерой.
     Оказавшись  снаружи, киллер сел за  руль машины Форд  Торес и поехал на
запад  через  центр к улице Кей.  Было  почти час  ночи  и ничто  не  мешало
движению. Проехав  несколько  миль, он  свернул на Висконсин  авеню  и  взял
направление   на  север.  Движение   пешеходов   в  Джорджтауне  было  более
оживленным,  так  как  молодежь  активизировалась  в  предвкушении  уикенда.
Проехав еще с милю, он остановился на пересечении Висконсин авеню с Тридцать
Четвёртой  улицей. Даже  в  ночные часы парковка  была наполовину загружена.
Именно это ему и было  нужно. Если мимо проедет полицейский, ему в голову не
придет удивляться, что  делает  человек, сидящий в одиночестве на парковке у
круглосуточно работающего магазина.  Он мог  бы  подумать, что  мужчина ждет
жену, а вот если бы  он сидел один в машине на улице, это не сошло  бы ему с
рук.
     Он поставил  машину на стоянку колёсами вперёд и вывернул руль до упора
вверх. Вынул  парик,  шляпу  и очки, положил  их в  большой зеленый мусорный
пакет. За ними  последовали куртка, камера и маленький ящик с инструментами.
Дальше настала  очередь ботинок,  брюк  и нижнего белья. На нижнюю оголённую
часть тела натянул тренировочные штаны и утепленные брюки. Снятую фланелевую
рубашку  заменил  темной  фуфайкой,  надел  кроссовки  и  проверил,  всё  ли
находится в мусорном пакете, включая рюкзак.
     Покинув  стоянку,  вновь направился к  Висконсин авеню. Мусорный  мешок
можно  было выкинуть  в контейнер  для отбросов  возле одного из продуктовых
магазинов, но его могут найти  бомжи,  и те могут в свою  очередь  заявить в
полицию. У киллера на примете было  небольшое офисное  строение в нескольких
милях отсюда, где помойку вывозили по пятницам с утра. Пятью минутами  позже
он подъехал  к аллее позади  небольшого кирпичного  строения  и остановился.
Выскочив из  машины,  поднял крышку контейнера,  убрал  в  сторону несколько
мешков  и бросил свой  мешок в  самый низ,  прикрыв его  другими.  Осторожно
закрыл  крышку  контейнера,  не  желая шумом привлечь внимание, и вернулся в
машину.  Через  несколько секунд он уже  был  на Висконсин авеню и  поехал в
южном направлении.
     Вскоре этот человек оказался в пригороде Палисад Потомак. Добравшись до
перекрёстка  Потомак авеню  и Мэннинг  Плейс Лэйн,  он запарковал  машину и,
выйдя из нее, аккуратно закрыл  дверь.  Температура упала до сорока градусов
по  Фаренгейту,  и  слабый ветерок  гонял засохшие  осенние  листья. Прогноз
погоды  обещал с утра туман, но на этом  высоком месте  над рекой не было  и
намёка  на туман. К противоположной стороне улицы примыкал небольшой участок
земли, заросший травой, большие деревья  тянулись вниз к  Потомак Парквею, а
дальше начинался парк Палисад и протекала река Потомак.
     Он пересёк  улицу и  вошёл в  лесополосу.  Найдя  неприметную тропинку,
которой  пользовался прежде, он  спускался зигзагами вниз  по лесному холму.
Немного  не  дойдя  до  дороги,  киллер  пригляделся,  не  видно  ли   света
приближающихся машин, потом перемахнул через двух полосное шоссе и спустился
вниз  в  неглубокий овражек.  Устроившись  за  большим  деревом,  окруженном
кустами, он окинул  взглядом Цепной мост, перекинутый из округа  Колумбия  в
Виргинию.  Свет  от  фонарей  моста  освещал  желтоватыми  бликами  верхушки
деревьев  и практически  был  невидим  у  их подножия. Парк  Палисад  не был
типичным парком в привычном смысле  этого слова. В нём не было ни футбольных
полей,  ни  ромбиков для  софтбола. В  парке было  много  деревьев и  только
несколько беговых дорожек и довольно большие заплатки болот.
     Киллер нажал кнопку  освещения  на  электронных  часах  и  зафиксировал
время. Было почти два часа ночи, и его товарищи скоро должны были появиться.
Взглянув на реку, он  заметил тонкий  слой тумана, растекающегося  по лесной
низине. Его внимание привлёк шум автомобильных шин по гравию, и он посмотрел
на край оврага. Сине- белый вэн с  надписью Вашингтон Пост  остановился,  из
пассажирской  двери вышел человек, одетый в  синий плащ,  и  пошёл открывать
багажник. Из него  он  достал два больших черных мешка  и побежал  с  ними к
лесополосе. Он оставил  мешки  в пятнадцати футах от  места,  где  скрывался
светловолосый. Человек свистнул три  раза и замер в ожидании ответа.  Киллер
сделал то же самое, и человек пошёл назад к своему вэну.
     Подняв два  тяжёлых  мешка, блондин повесил  их за лямки  на шею с тем,
чтобы основная нагрузка пришлась на бёдра. Потом пересёк лесополосу и прошёл
под  Цепным мостом.  В этом  месте река  Потомак была  несудоходна  для всех
плавсредств,  кроме каноэ  или  плотов, и течение было только  под  западным
концом моста. По мере  приближения к  реке, деревья становились все мельче и
реже. К моменту, когда  он оказался на середине моста, туман поднялся ему по
пояс. Свернув на юг, он прошёл примерно тридцать ярдов и остановился.
     Блондин опустил на землю оба мешка и  развязал один из них. Туман вкупе
с темнотой  усложняли  его задачу, но он привык работать в самых невероятных
условиях. Внутри одного  мешка была  маленькая  тарелка радара серого цвета,
смонтированная на квадрате металлического ящика,  автомобильный аккумулятор,
несколько проводов и сетка для камуфляжа. Проверив содержимое первого мешка,
он  накрыл  его камуфляжной сеткой,  развязал второй мешок и вытащил из него
трёхфутовый  деревянный пенал. К гладкой поверхности пенала были приторочены
шесть  пластиковых трубок диаметром примерно  в  дюйм  и  длиной  в двадцать
четыре  дюйма.  Каждая  трубка  была  выкрашена в зелёный  цвет  и  заряжена
сигнальным  фосфорным  патроном. Он  вытащил  из  земли несколько  небольших
кустиков и разложил  их вокруг трубок таким образом, чтобы их открытые концы
смотрели  вертикально  в  небо.  К  основанию  самодельного  устройства   он
подсоединил   девятивольтовую   батарею   и  миниатюрный   приёмник.   Потом
перепроверил всё еще  раз, чтобы удостовериться,  что приёмник работает, как
положено,  затем  подхватил  пустые  мешки  и отправился  в обратный  путь к
восточной стороне моста.






     Утреннее солнце, поднимающееся над восточным горизонтом, было невидимым
из-за сильного тумана, накрывшего столицу страны. Хотя на  улицах было тихо,
уже  появились приметы  того,  что  люди  вот-вот  отправятся  на работу. На
пересечении Мериленд и Массачусетс авеню возле восточной части Стэнтон Парка
затормозил белый с синим вэн с надписью Вашингтон Пост  по обоим  бокам.  Из
вэна  вышли  двое  мужчин.  Водитель  открыл  задние  двери,  а  его партнер
направился  к  прикрученному цепью  к  фонарному столбу  почтовому  ящику  с
надписью  газета Вашингтон Пост. Он  опустился на одно колено и принялся  за
замок. Почти тотчас же пружина  замка  раскрылась и  цепь упала на землю. Он
взял ящик и  понёс его к  вэну. Пока он запихивал ящик в машину, его партнёр
вытащил точно такой же и водрузил на то место, где прежде висел первый. Тот,
что  положил ящик в машину, несколько раз удостоверился, что дверь багажника
не распахнется. Удовлетворенный, он вытащил из кармана пульт и набрал на нём
несколько цифр. Красный свет  на панели пульта дал ему знать,  что маленький
радар, помещённый  в пустой ящик, получает сигнал. Он кивнул партнёру, и оба
вернулись в машину.
     Они были рады туману, обеспечившему их прикрытие, но, тем не менее, оба
испытывали тревогу. Им хотелось бы начать часть  этой  операции пораньше, но
пришлось дожидаться,  когда настоящие вэны Вашингтон Пост доставят  утренние
пятничные  номера газеты.  Оставалась  еще одна  подобная  операция,  и  они
объехали южную окраину Стэнтон Парка  и свернули на Мериленд авеню. Проехали
еще квартал и  свернули на  авеню Конституции и поехали  по  ней в  западном
направлении. Оба  ощутили учащенное сердцебиение, проезжая мимо Белого Дома,
Секретная Служба акцентировала внимание  на местности вокруг Белого Дома,  а
при нынешнем статусе защиты, мало кто усомнился  бы, что агенты Службы будут
во всеоружии.  Если бы  не  туман,  партнёры  вряд ли  бы  решились рискнуть
забросить один из ящиков столь близко к Белому Дому. Водитель притормозил на
юго-восточном  перекрёстке  Четырнадцатой  улицы  и авеню Конституции, где и
остановил машину. Белый  Дом  располагался всего в  двух  кварталах  отсюда.
Мужчины опустили свои бейсболки как можно ниже и вышли,  чтобы  в  последний
раз повторить проделанное. Это был пятый и последний  по счёту радар. Первые
два они разместили  по  другую  сторону реки  Потомак  в  Арлингтоне,  что в
Виргинии, один на  юго-западе от  Белого  Дома, другой  -  на западе. Третий
радар  был  установлен  к  северу  от  Белого  Дома  на  углу  Род-Айленд  и
Массачусетс  авеню. С учетом  последних  двух радаров, оставленных на  юге и
востоке, ловушка была готова.


     * * *

     Станция морской авиации Квантико расположена примерно в тридцати  милях
к  югу  от  Вашингтона.  Авиационная  станция  делится на две части: зелёная
сторона функционирует  как база обычных эскадронов морской авиации,  а белая
сторона обеспечивает особый  эскадрон морской пехоты HMX-1. Главной функцией
этого  эскадрона  является предоставление  вертолётного транспорта  для нужд
Президента  и  высокопоставленных  официальных  лиц.   В   основном,   здесь
эксплуатируют  модель  вертолёта  Ви Эйч-3. В HMX-1  вертолеты не окрашены в
зелёный  цвет,  как это  принято для  большинства  военных  вертолётов.  Они
окрашены глянцевым зеленым цветом снизу,  а сверху глянцевым белым. По бокам
воздушной  машины нанесена  президентская  печать, а  внутри салона  имеются
винный  бар,  специальное оборудование связи и плюшевые  кресла. Эти большие
геликоптеры  приземляются  на  южной  лужайке   Белого  Дома   и  доставляют
Президента в такие места, как  военно-воздушная  база  Эндрю  и  Кемп Дэвид.
Вертолёт обычно  называют Марин Ван также,  как президентский Боинг называют
Аэро Форс Ван.
     На первый взгляд для пилота такого вертолёта  из подразделения HMX-1 не
существует  более лёгкого задания, чем выступать в  роли водителя воздушного
лимузина. На  самом деле, всё как  раз  наоборот.  Только  лучшим из  лучших
пилотов корпуса морских  пехотинцев  предлагали  эту  работу, и их постоянно
тренировали и проверяли на предмет выполнения сложных  маневров  и полетов в
условиях  нулевой  видимости.   В  случае  срочной  необходимости,  и  когда
Президенту нужно  было куда-то попасть, неважно,  в  буран или под проливным
дождём, HMX-1 обязан лететь при любых погодных условиях.
     В составе эскадрона двенадцать  одинаковых аппаратов Ви  Эйч-3. Две  из
двенадцати  воздушных  машин вместе  с экипажами  дислоцируются  на  станции
авиационно-морской базы в Анакостии, всего лишь в двух милях от Белого Дома.
Эта мера предосторожности осталась ещё со времён холодной войны. Стандартная
оперативная  процедура диктовалась  тем,  что в  случае  неминуемой  ядерной
атаки, Президента  перевозили  на  борту  вертолёта  из  его  резиденции  на
военно-воздушную базу  Эндрю. Оттуда  он  пересаживался  на Аэро  Форс Ван и
улетал. Насколько известно, ни одному из президентов не пришлось отправиться
в  такое  апокалиптическое путешествие,  кроме  как в  тренировочных  целях.
Несмотря   на  падение  "железного  занавеса"   подобные   учения  регулярно
проводятся как корпусом морской пехоты, так и пилотами военно-воздушных сил.
     Все   десять   вертолётов   Ви  Эйч-3  из   подразделения  HMX-1   были
задействованы  в сегодняшней  воздушной операции, и  их лётные  экипажи были
заняты проверкой каждого дюйма своих машин, готовя их к вылету. Два аппарата
из  Анакостии  остаются  на  месте  и  будут задействованы только  в  случае
механической неисправности одной-двух  вертушек из основной десятки. Шёл уже
девятый  час  утра  и  восходящее  солнце  поглотило большую  часть  тумана.
Оставались  лишь  небольшие  участки,  да  и  то  исключительно  в  низинах.
Видимость настолько улучшилась, что  контрольно-диспетчерская служба  решила
начать переброску сверхмощных геликоптеров Си Эйч-53  с воздушной базы возле
Новой Реки  в Квантико. В общей сложности  сорок зеленых монстров летели  из
Джексонвиля,  что в  Северной Каролине - по четыре для сопровождения каждого
из  вертолётов  Ви Эйч-3,  которые должны были перевезти  Президента  и  его
гостей из Белого Дома в Кемп Дэвид.
     Двери ангаров были открыты, и рёв вертушек можно было слышать издалека.
Несколько  механиков вышли из ангара посмотреть на приближающихся  монстров.
От созерцания  этого  зрелища  просто невозможно  было  устать.  Сверхмощный
геликоптер  впечатлял  своими  размерами  и   формами.   Он  обладал  редкой
комбинацией мощи и лоска  и считался одним из самых маневренных вертолётов в
мире.
     Вертолёты Си Эйч-53 пронеслись над  верхушками  сосен  со скоростью 120
морских узлов в час. Они  летели  с интервалом в триста футов, и вся колонна
растянулась  больше чем на  две  мили.  Их  громадные  турбины  громыхали  в
прохладном утреннем воздухе. Один за другим  они приземлялись на площадки, и
их  встречали морские пехотинцы в спецодежде, ярко  желтых пуленепробиваемых
жилетах и  звукопоглощающих  шлемах. Наземный  персонал подавал  им  сигналы
оранжевыми  флуоресцентными  палочками  и  направлял  на  отведенные  места.
Наконец, все машины заняли свои парковки, заглушили двигатели, и авиационные
техники поспешили под брюхо аппаратов, чтобы заблокировать их колёса.

     Автомобильное движение между Джорджтауном  и столицей  никогда не  было
достаточно хорошим, но в это  утро стало почти невыносимым. О'Рурке двигался
в своём Шеви Тахое, радуясь, что высота машины давала возможность не ощущать
клаустрофобию.
     Недавняя попытка  сенатора  Ольсона  сколотить коалицию  с  Президентом
тревожила его. О'Рурке не  терпелось поговорить  со своим прежним боссом  до
того, как  тот отправится  в  Кемп Дэвид.  Вынув мобильный  телефон, молодой
конгрессмен  набрал несколько цифр прямой связи с  Эриком  Ольсоном,  и  тот
незамедлительно ответил.
     - Хэлло.
     - Эрик, это Майкл. Вы ещё собираетесь встретиться со мной в понедельник
за ланчем?
     - Да, я прошу тебя прибыть без четверти двенадцать.
     - Хорошо. - О'Рурке сделал глубокий вдох:
     - Эрик,  я  немного  волнуюсь  по поводу альянса, который Вы  помогаете
сформировать. Чего конкретно вы все намерены добиться в этот уикенд?
     - Что ты имеешь в виду?
     - Вы что, будете пытаться сократить бюджет или собираетесь гладить друг
друга по головке и вогнать страну в долг еще на триллион долларов?
     Ольсон был обескуражен столь грубым комментарием:
     - Майкл, сейчас всё  намного сложней и, принимая  во  внимание  текущий
кризис   национальной   безопасности,  вопросы   сбалансированного   бюджета
беспокоят меня менее всего.
     - Эрик, самая  серьёзная  проблема, стоящая перед страной  сейчас - это
наш национальный долг, а не факт,  что были убиты несколько коррумпированных
и себялюбивых политиканов.
     Ольсон  выдержал паузу прежде, чем ответить.  Он не желал втягиваться в
перепалку с О'Рурке:
     -  Майкл,  я понимаю  твою озабоченность,  но  сейчас  самое важное для
Америки - остановить этих террористов, и первое, что необходимо сделать, это
выступить  единым  фронтом. Методом запугиваний  нас не  заставишь  пойти на
реформы. В этом и состоит демократия.
     -  Итак, вы  не  собираетесь  предложить  сокращение статей бюджета,  -
О'Рурке даже не пытался голосом скрыть своё отвращение.
     -  Майкл,  перед  нами  сейчас   стоят  более   серьёзные  задачи,  чем
сбалансированный бюджет.
     -  Это чепуха, Эрик!  Нам обоим это известно.  Только взгляните  на эти
чёртовы цифры. Сейчас самое время сделать что-нибудь в этом направлении.
     Майкл, сегодня национальный долг - второстепенный вопрос. Самое главное
- не потакать терроризму.
     - Эрик, отчего вы все упорствуете, называя этих людей террористами. Они
ведь не убили ни одного человека из гражданского населения. Они расправились
с  четырьмя   коррумпированными   политиканами,  которые  злоупотребляли   и
манипулировали властью, которой были наделены. С четырьмя людьми, которые по
уши загнали  в долги страну, чтобы только осчастливить заинтересованные слои
и обеспечить себе переизбрание.
     - Майкл, я не желаю слышать, как ты отзываешься об этих людях!
     Голос Ольсона задрожал.
     - Но  это  же  правда,  Эрик! Не  выставляйте  этих людей тем,  чем они
никогда не были, лишь потому, что они умерли.
     Ольсон выдержал небольшую паузу:
     - Майкл,  дай мне высказаться. Я люблю  тебя,  как родного  сына, но ты
должен еще многому научиться.  Я прожил в этом  городе более тридцати лет, и
вещи не всегда столь просты, как кажутся.
     На сей раз настала очередь О'Рурке подать голос:
     -  Хотите, Эрик, услышать элементарную вещь? Я  попробую упростить.  За
последние двадцать лет Вы и Ваши коллеги  кинули нашу  страну  в черную дыру
ценой  пять  триллионов  долларов.  За  эти  годы  мы  не  сталкивались ни с
серьёзным экономическим кризисом,  ни с большой войной. У вас у всех не было
серьёзной  причины потратить столько денег...  Мне известно, что лично Вы не
были  добровольным  участником,  но  правда в  том, что  Вы  были  там  и не
остановили разорение. Вы привели  к долгу  в размере пяти триллионов и скоро
выйдете  на пенсию,  оставив нас  с  круглой суммой долга.  Это  наследство,
которое Вы оставляете своим детям.
     О'Рурке выдержал краткую паузу:
     - Чёрт возьми, даже теперь, когда  кто-то угрожает Вашей  жизни, вы все
не  желаете делать то, что надлежит.  У вас остался последний шанс исправить
то, что вы сотворили. Не дайте ему ускользнуть!
     О'Рурке  нажал  на  кнопку   окончания  разговора  и  выругался,  резко
затормозив,  чтобы не  задавить  велосипедиста-почтальона,  возникшего перед
ним. В то же время сзади завизжал тормозами грузовик, а его водитель со всей
силой вцепился в баранку. Сквозь плотно сжатые зубы О'Рурке выкрикнул:
     - Что нужно сделать, чтобы заставить этих людей выполнять свою работу?


     Ольсон уставился в трубку и потом мягко опустил ее на рычаг. Отчего эти
ирландцы  такие темпераментные, подумал он. Он понимал, что О'Рурке был прав
в отношении государственного долга, но насилие  тоже не ответ. Системе нужно
было какое-то время на исправление. Её нельзя подзарядить, как автомобильную
батарею, при помощи терроризма и угроз. Во всем необходим закон и порядок.
     Он  открыл  нижний  ящик письменного стола и  извлёк из него папку  под
названием  "Национальный  долг".  Один  из его подчиненных  представлял  ему
обновленные  цифры  по долгу  и ориентировочные расчеты  на  будущее. Ольсон
раскрыл   файл  и   заглянул   в   итоговую  страницу.   Официальные  цифры,
представленные администрацией  Стивенса, определяли  сумму в  5,2 триллиона.
Ольсону было известно, что эти  цифры не отражают совокупный государственный
долг.  Деньги  брали  в долг  у фонда  Социального  страхования и, зная, как
правительственные   расчёты  недоучитывают  стоимость   отдельных  программ,
прикинул, что  сумма долга  приближается  к  6  триллионам.  Сенатор  быстро
пробежался  по  экстраполяции  оценок того,  чем обернётся долг  через пять,
десять,  пятнадцать и двадцать лет. Цифры были  и впрямь ужасающими. О'Рурке
был прав. Если не  противостоять подобной  тенденции,  это в  неопределенном
будущем  поставит  страну  на колени.  Обанкротившаяся Америка  не  была тем
наследством, которое  он хотел бы  оставить своим внукам,  но  и  терпимой к
терроризму Америка тоже не должна стать.


     Джек Ворч  забрался на  последний  пролёт  лестницы и оказался на крыше
Белого Дома.  Особые  агенты Салли Мэнли  и Джо Стинер следовали за шефом  с
целью убедиться, что на крыше всё в  порядке.  Джек остался доволен тем, что
шестеро агентов контр
     снайперов не только находились на крыше, но уже заняли свои позиции,  и
каждый  из них  наблюдал  за  отведённой  ему  зоной  ответственности.  Ворч
пребывал в стрессе  и изо всех сил старался выглядеть спокойным.  Джо Стинер
заскочил в небольшое помещение для охраны, где наполнил три чашки кофе, одну
для босса, другую для Мэнли и третью для себя.
     Ворч направился  на  южную сторону крыши и окинул взглядом серое  небо.
Стинер и Мэнли  стояли за спиной босса и  не перекинулись  ни единым словом.
Вскоре солнечные лучи прорвали завесу  тумана и можно было ожидать, что день
будет  ясным, но затем сразу после  десяти  часов  стало надвигаться высокое
серое одеяло  облаков.  Небольшой  ветер подул с юго-запада  со скоростью от
пяти до десяти узлов в час. Взгляд Ворча переместился  с небес  на  верхушки
деревьев, и он был не в силах оторвать  глаз от ярких красок осенней листвы.
Наслаждаясь кофе, он думал о том, что за эту неделю так ни разу не выспался.
Он  почти достиг  конца  страховочного троса и мечтал о  том,  что Президент
вот-вот отправится в Кемп Дэвид, и он сможет, наконец-то, отоспаться. Однако
сначала он был обязан обеспечить безопасность отлёта.
     Накануне  поздно  вечером  их  собрали для  обсуждения  соответствующих
приготовлений,  и Ворч  рекомендовал Президенту провести собрание не  в Кемп
Дэвиде, а в  стенах Белого Дома.  Гаррет зарубил  эту идею на корню, даже не
предоставив Президенту шанса обдумать предложение. Гаррет тогда сказал:
     - Джим, общественность желает  видеть,  что  Вы не  привязаны к  зданию
Белого Дома. Она  хочет видеть, как Вы на  борту  Вашего вертолёта летите на
уикенд в  Кемп  Дэвид.  Публика  убедится, что Вы выглядите,  как  настоящий
лидер, и, к тому же, Кемп Дэвид лучше охраняем, чем Белый Дом.
     Это надо было ещё  доказать, где безопаснее, в Кемп  Дэвиде или в Белом
Доме,  но это не имело значения. Что касается безопасности, то  угроза могла
исходить непосредственно из самого полёта.
     Микмэхон вкратце описал Ворчу подробности предшествующих убийств, и тот
был  до крайности удивлен,  что кем бы ни были эти  люди, уничтожить четырёх
высокопоставленных  политических  деятелей,  не оставив ни малейшей зацепки,
это нечто. Он был поражён навыками и профессионализмом киллеров и  опасался,
что  следующей  жертвой может  стать  Президент.  Эти убийцы  доказали  свои
возможности  предварительно  обдумывать  и  планировать  операции,  и  Ворча
смущало  то,  что,  как  обычно,   маршрут   Президента  делался  достоянием
гласности. Злоумышленники узнают  примерное  время вылета  из Белого  Дома и
прилёта в Кемп Дэвид.
     Служебные обязанности Ворча  предполагали рассчитывать худшие сценарии.
Именно по этой причине сегодня он предпринял такие экстренные меры. С высоты
Ворч  оглядел толпу репортёров и фотографов,  занявших позиции  на  западной
стороне Южной Лужайки,  и недовольно  покачал головой. Он  ненавидел прессу.
Его бы власть, он запретил бы им появляться в окрестностях  Белого Дома. Они
не делали ничего, кроме того, что сильно затрудняли его работу.
     Было  10:48 утра, и  президентские гости  стали  прибывать  к  ланчу  и
фотосъемкам  назначенным  на  11 утра. Громадный  чёрный  лимузин подкатил к
воротам  резиденции  и въехал в правительственный гараж. Ворч наблюдал,  как
его агенты  с  обычной  пунктуальностью  выполняют предписанные правила.  Он
обвёл взглядом крышу, чтобы убедиться, что другие агенты фокусируют внимание
на своих позициях, не отвлекаясь на прибывающих гостей. Из  открытой  задней
двери лимузина вышел  сенатор  Ллойд Хеллерман. Четверо гренадёрского  роста
агентов Ворча окружили сенатора и проводили его до  дверей. Репортёры стояли
там, где положено, но выкрикивали вопросы, когда Хеллермана сопровождали  до
дверей. Сенатор  взглянул на представителей  прессы  и  замедлил  шаг.  Двое
агентов слева и справа подхватили его под руки и принудили двигаться быстрее
к входу в Белый Дом. Ворч дал своим сотрудникам специальные инструкции:
     - Я не хочу, чтобы кто-то находился  снаружи. Как только они  прибудут,
выводите их из машин и ведите как можно быстрее в здание.
     Южная Лужайка Белого  Дома находилась  под  охраной, но  Ворч стремился
оградить себя от неожиданностей. Он обернулся к одному из помощников:
     - Джо, как обстановка в Квантико?
     Агент Секретной Службы протянул руку к наушнику:
     - Сейчас у них предстартовый инструктаж.
     Ворч  кивнул  и  попросил  бинокль  у  Салли. С  его помощью  он  начал
сканировать коньки крыш восточной стороны здания:
     - Как дела у наших снайперов?
     - Они на своих позициях, - ответил агент Стинер.
     Ворч повернулся на север и начал осматривать коньки крыш:
     - Как насчёт нашей команды внизу?
     - Команда готова двинуться, когда Вам будет угодно.
     Ворч опустил бинокль и ненадолго задумался:
     - Пусть займут свои позиции в 11:15. Напомните им, что если они заметят
кого-либо  с  чем-нибудь  крупнее  портфеля,  обыщите  его.  И  не  забудьте
напомнить  им, чтобы  не  засматривались  на приземляющиеся  или  взлетающие
вертолёты. Мне нужно, чтобы они сосредоточили свое внимание на улице.
     Ворч остановился и переключил внимание на въезжающий в ворота очередной
лимузин. Фотографы защелкали затворами камер, репортёры заговорили в камеры.
Ворч посмотрел  на вэны программ  новостей,  выстроившихся сбоку и указал на
них:
     -  Джо,  напомни  Кэти и  Джеку  заблокировать эти  вэны  и  не  давать
производить съемки до  момента приземления первого вертолёта. Только  после,
не во время.
     Ворч обернулся к агенту Мэнли:
     - Салли, как там дела с передовой командой в Кемп Дэвиде?
     -  Пока  всё  в  порядке.  Шесть подразделений  морских  пехотинцев  из
Квантико были доставлены туда вертолетами два часа назад. Они заняли вершины
холмов, а также  проверили все подъездные  пути, и  сейчас  заняты  осмотром
долин на предмет выявления потенциальных недоброжелателей.
     Ворч удовлетворённо кивнул:
     - Пока что все хорошо. Но будем бдительны.


     Комната для проведения  инструктажа не  могла  вместить сотню  пилотов,
задействованных  в сегодняшней воздушной  операции,  поэтому складные стулья
отнесли в угол ангара и  командам вертолётных механиков  отдали распоряжение
прекратить на  время брифинга все работы. Несколько первых минут инструктажа
проводились   оперативным   дежурным  офицером,   который   дал  справку   о
метеоусловиях.  Пилоты потягивали кофе и вежливо слушали  - некоторые делали
заметки в блокнотах, в то время как остальные предпочли запоминать детали.
     С  изобретением запускаемых  с обочин ракет класса земля-воздух,  таких
как   американский   Стингер,  Секретной  Службе  пришлось   изыскать  более
безопасный способ транспортировки Президента  на борту вертолёта. Во времена
повышенной бдительности служба внедрила такие  меры, которые пилоты прозвали
"игрой  в  скорлупку".  Это  была  тактика,  используемая   еще   с   времён
рейгановской   администрации.  Несколько  правительственных   вертолётов  по
очереди  приземляются  на  площадки  Белого  Дома  или  туда,  где находился
Президент,  и затем поднимаются в воздух, взяв курс на  разные  направления.
Искомый  результат  заключался  в  том,   чтобы  сбить  с  толку  вероятного
террориста или киллера, поскольку  он  не мог знать, в каком из геликоптеров
находился Президент. Этой тактикой пользовались часто.
     Когда  маршрут  Президента  был   известен   заранее,  и  была  большая
вероятность террористической  атаки,  для эскорта вызывались вертушки Си Эйч
-53. Пилоты тускло-зеленых вертолётов были в курсе, что их задача - прикрыть
президентский вертолет от  ракетной атаки. Это достигалось тем, что в полёте
машины  прикрытия держались в  максимальной близости от охраняемого объекта.
Вертолет Президента занимал центральную позицию, а его окружали четыре Супер
Сталлиона. Такое  тесное формирование громадных вертолетов Ви Эйч-3 и Си Эйч
-53  было весьма  непростым делом.  По  этой  причине корпус морской  пехоты
тренировал  своих  пилотов для сегодняшней миссии.  Меньше всего эта элитная
группа бойцов желала, чтобы её  поминали, как убийцу Президента в результате
воздушного столкновения.
     После  окончания  инструктажа  по   метеоусловиям,   выступил  командир
эскадрона, полковник  морской  пехоты.  Он  раздал всем  полётные задания  и
ответил  на все вопросы  слушателей.  Сегодня  на  задание  посылали  десять
вертолетов  Ви Эйч-3, и  все они  получили  приказ на выполнение полётов как
Марин 1,  Марин  2,  Марин  3 и.т.д.  В тренировочных  целях вертолеты  были
разделены на группы из четырех машин. Первая четвёрка, приземлившаяся утром,
предназначалась   для  сопровождения  Марин   1,   вторая  четвёрка  -   для
сопровождения Марин 2 и.т.д. Наконец, был отдан приказ, и каждый дивизион, в
составе одной  Ви Эйч-3 и  четвёрки Си Эйч -53 отправлен  по курсу  к Белому
Дому. Поскольку временной отрезок между отправлением с Южной Лужайки первого
и последнего  Ви Эйч-3 составлял  двадцать минут,  дивизионам предписывались
разные маршруты от  Белого  Дома  до  Кемп  Дэвида. В  случае, если  бы  все
дивизионы покинули Белый Дом и летели в одном направлении, это могло бы дать
террористам время занять позицию и нанести удар по одной из последних групп.

     Белокурый  убийца  надел контактные  линзы,  и  его  синие  глаза стали
карими.  Вновь  его  лицо, шея и  руки были окрашены  в  коричневый  цвет, и
короткий африканского  типа парик скрывал волосы.  Он сошел с рампы  Парквэя
Джорджа Вашингтона  и  медленно въехал  на  вэне  каштанового  цвета в Центр
Природы  имени  Глибе.  Найдя  место  стоянки  возле  самой  набережной,  он
запарковал вэн рядом с небольшой  каменной  стенкой.  Примерно в  миле к югу
располагался  Ключевой  мост,  а ниже  того места,  где  он стоял, к  северу
находился  Цепной  мост. Устроившись на  заднем сиденье  машины,  он включил
контрольную  панель  с  мониторами. Его вэн  был  приобретён  за наличные  у
обанкротившейся  телекомпании в Кливленде четырьмя месяцами ранее. Маленькая
спутниковая тарелка  на крыше приняла вещательные сигналы от трёх сетей и Си
Эн Эн. Киллера интересовали только передачи Си  Эн  Эн и Эй Би Си. Си Эн  Эн
передавала  прямую  трансляцию  с Южной лужайки,  в то время,  как Эй  Би Си
показывала свою обычную программу.  Повернувшись  вправо,  он набрал частоту
прямой трансляции  в  приёмнике. Вначале  сигнал  был  смазанный,  но  после
небольшой  настройки звук стал  чётким.  Корреспондент  Си  Эн Эн  передавал
сообщение с Южной Лужайки, и убийца усилил громкость и прислушался.
     "Гости  Президента  прибывают уже  четверть  часа". Репортёр  посмотрел
через  плечо и  приветствовал жестом  еще один появившийся лимузин.  "Кругом
охрана, и в воздухе ощущается высокая напряженность. Вот-вот  начнётся  ланч
Президента с лидерами обеих партий. После ланча примерно в полдень все будут
посажены  в вертолёты,  которые  возьмут курс  на  Кемп Дэвид для проведения
уикенда".
     Ведущий  передачи  из Атланты поблагодарил  репортёра за комментарий  и
переключился  на   рекламу.  Киллер  взглянул  на  часы  и   прислонился   к
подголовнику водительского кресла. До начала акции оставался ровно час.


     Президент  и лидеры  обеих  партий сидели  вокруг  большого  стола  для
конференций в комнате Рузвельта. Официанты военно-морского флота сервировали
ланч,  а  фотографы  щелкали  затворами  фото  и  кинокамер.  Все  сидели  в
определённом порядке, республиканцы рядом  с демократами,  советники рядом с
советниками. Это делалось для показа прочного единства всех заинтересованных
лиц. Несколько  журналистов стояли в углу  и выкрикивали вопросы, на которые
никто  не  отвечал.  Событие  было  рассчитано  на  фото  сессию,  а  не  на
пресс-конференцию,  но, как водится,  репортеры,  допущенные  в  Белый  Дом,
задавали  свои  вопросы  независимо от  того,  что  им было  указано делать.
Постоянный поток  вопросов  и  отказов  отвечать  на них  создавал  неловкую
ситуацию, когда камеры продолжали работать.
     Политические лидеры сидели  за столом и улыбались друг другу,  стремясь
произвести  благоприятное  впечатление  на  зрителей.  Поскольку  каждый  из
вопросов адресовался не кому-то  индивидуально, а группе, участники  глядели
на Президента, как бы приглашая его  отвечать.  Правила этикета предписывали
не высказываться никому, пока первым не начнёт Президент или  не предоставит
кому-то слово. Одна из фотокоров  вышла из тесного круга коллег  и,  обогнув
стол, хотела сделать снимки около  группы лиц, сидящих  напротив Президента.
Стивенс  занервничал.  За последние несколько лет небольшая плешь на затылке
значительно увеличилась в размерах. Стивенс чувствовал себя  неуютно, ощущая
естесственный  процесс старения, и  в качестве  защитной реакции старательно
избегал фотографий, сделанных со спины.
     Не  успела женщина  приготовиться к съемке, как  Президент  взглянул на
Монкур и сказал:
     - Энн, я думаю, этого довольно.
     Монкур  подошла  к  репортёрам  и  проводила их  до двери. Когда  дверь
закрылась,  все оглянулись,  чтобы  убедиться  в  отсутствии  представителей
медиа.   Убедились,  что  остались  одни,  и  настроение  всех   кардинально
изменилось.  С  лиц  исчезли  фальшивые улыбки  и  начался  обмен  мнениями.
Предстояло немало дел до окончания уикенда.
     Двадцать минут спустя в комнату вошёл Джек Ворч и попросил у Президента
разрешения обратиться к  группе. Все прекратили разговор, когда агенты Мэнли
и Стинер обходили столы и вручали каждому по листу бумаги.
     - Дамы и  господа, в этом списке указано, каким вертолётом вы летите, и
кто с кем летит. Как вы могли заметить, имя Президента отсутствует в списке,
и не сказано, кто  летит в последнем вертолете.  В  целях безопасности мы до
последней минуты  не объявляем, в каком вертолёте  летит Президент.  Если мы
решим,  что  его   место  в   первом  эшелоне,  все  остальные  перемещаются
соответственно на  один номер.  Точно так же,  если  ему предназначат  пятый
номер, все остальные будут перемещены на следующие порядковые номера.
     Ворч  быстро  оглядел  комнату,  чтобы  убедиться  в  том, что все  его
услышали.
     Геликоптеры будут прибывать с краткими интервалами, так что я прошу вас
быть готовыми к  посадке. Когда машины  приземлятся, агенты Секретной Службы
проводят вас  к  трапам, а  морские  пехотинцы  помогут  взойти  на  борт  и
пристегнуться. У кого-нибудь имеются вопросы?
     Ворч вновь осмотрел присутствующих и с удовлетворением отметил, что все
настроены достаточно серьёзно. Он повернулся лицом к Президенту:
     - Сэр, это всё, что у меня имеется на данный момент.
     Стивенс поблагодарил Ворча, и агенты вышли из комнаты.
     Ворч   шёл   по  коридору,   излагая  Мэнли  и  Стинеру  дополнительные
соображения,  на   которые  следует  обратить  внимание,  когда  Стю  Гаррет
приблизился к ним с противоположной стороны и остановил их:
     - Вы уже решили, на каком вертолёте летит Президент?
     - Пока что нет.
     Гаррет посмотрел на часы:
     - Мы должны начать это шоу через полчаса, а Вы до сих пор не готовы?
     - Нет, я  пока  что не решил, Стю,  и, пожалуйста, простите, у меня еще
много дел.
     Ворч  с нетерпением обошёл Гаррета и продолжил  путь по коридору. После
того,  как   двумя  днями  ранее   ему  довелось  стать  свидетелем  вспышки
непредсказуемого инфантильного  гнева Гаррета, Ворч решил, что настало время
проявить   твёрдость   по   отношению   к   слишком   темпераментному   шефу
администрации.


     Престарелый  на   вид   мужчина  припарковал   арендованную  машину   у
центральных  ворот Арлингтонского национального кладбища и вышел  из нее. На
нём была коричневый френч и
     английская шофёрская кепка, а в руке палка, которая была ему совершенно
не  нужна.  На отвороте  его  френча были  привинчены  ветеранский значок  и
американский флаг.  Он улыбнулся и кивнул сторожу у входа,  и, оказавшись на
территории  кладбища,  стал подниматься на  холм к мемориалу Джона Кеннеди и
дому Роберта Ли.
     Взбираясь вверх по откосу, он оглядел ряды могильных камней  и произнёс
краткую молитву за своих павших товарищей. Эта  национальная  святыня, место
чести и доблести, пробуждала лучшие  чувства. Он не мог смириться с тем, что
его друзья отдали свои жизни много лет назад ради  того,  чтобы теперь кучка
себялюбивых политиканов могла разрушить Америку.
     Подойдя к фронтону дома Ли, он обернулся на восток. Там  внизу за рекой
и Мемориалом Линкольна он  мог видеть  Белый Дом. Он  устроился  под большим
дубом, прислонившись к его стволу.
     Чуть  позже  он  услышал  издалека гул  и  обернулся  к югу.  В  районе
вашингтонского  национального аэропорта он заметил первую группу вертолётов,
летящих вдоль  реки  Потомак.  Четыре  громадные тускло-зелёные  геликоптеры
окружали  один блестящий зеленый с белым  президентский вертолёт. Как только
они  оказались над железнодорожным  мостом  через Потомак,  всё формирование
набрало  высоту,  миновало  Мемориал  Джефферсона  и  зависло над  Приливным
Прудом,  расположенным между Мемориалом Джефферсона и Моллом. Старик смотрел
то вперед, то  назад, как бы измеряя  расстояние  между пятью  вертолётами и
Белым Домом. Он заметил оживление с южной стороны и вновь обернулся.
     Две  другие  группы прокладывали дорогу  к  Потомаку,  и первая из  них
зависла прямо  над  южной  стороной  железнодорожного  моста.  Третья группа
появилась дальше по течению реки,  и  тут  четвёртая и пятая группы вертушек
показались там, где река начинает змеиться в западном направлении и теряется
из виду.  Все  пять формирований держались  друг от друга на двухсот футовом
расстоянии. Шум их  огромных двух турбинных двигателей и вращающихся  винтов
отдавался гулким эхом над долиной реки Потомак.


     Со  своего  наблюдательного  пункта  на  крыше  Белого  Дома  Ворч  мог
наблюдать  и  слышать  гул  вертолётов  с  южной  стороны.  Приливной  пруд,
расположенный перед Мемориалом  Джефферсона, был примерно в полумиле отсюда,
и пятёрка  геликоптеров  зависла  прямо над  ним,  в  ожидании  распоряжения
приземлиться у  Белого Дома. Вдали Ворч  мог видеть  вторую группу  зависших
машин.  Он  обратил свой  взгляд на Молл и сфокусировал  бинокль  на  группе
полицейских в  парковой  зоне  ответственной за безопасность  территории  от
Капитолия  до   Мемориала  Линкольна.  Большинство  из   них  наблюдали   за
вертолётами, зависшими над прудом. Обернувшись к Мэнли, он сказал:
     - Салли, напомни по рации  дежурным  на  улице, чтобы они сосредоточили
внимание на том, что происходит вокруг, а не глядели в небо.
     Агент  Стинер,  вооружённый  биноклем,  осматривал соседние крыши. Ворч
дотронулся до его плеча:
     - Джо, передай Кэти и Стиву, чтобы они заглушили все  прямые трансляции
с места событий.
     Стинер опустил бинокль и подал команду в микрофон.

     Особые агенты Кэти Лагески и Стив Хэмпсон стояли возле автомобилей теле
и радиокомпаний, разговаривая между  собой, когда  пришёл приказ от Стинера.
Оба  привычно  подняли   руки  вверх,  включили  наушники  и  стали  слушать
инструкции босса. Не теряя времени, Лагески с Хэмпсоном приступили к работе.
Лагески начала  с  машины  Си  Эн Эн  и  подошла  к  продюсеру, сидящему  за
контрольной панелью:
     - Тони, Вы должны выключить трансляцию.
     Продюсер кивнул ей и заговорил в наушники:
     -  Энн,  они  запрещают мне  прямую  трансляцию.  Я  собираюсь  сделать
видеозапись.  Продюсер обождал несколько секунд, после чего начал отключение
трансляции.  Перед  тем, как  отменить  живую  передачу, он  поставил  новую
кассету  и  проследил, как идёт запись.  Лагески  следила  за  тем,  как  он
выключил трансмиттер, передающий живой  сигнал. Когда  продюсер закончил, он
вышел из машины, и Лагески захлопнула дверь:
     - Тони, если тебе нужно будет вернуться, спроси сначала у меня.
     Продюсер кивнул, и Лагески пошла дальше.



     * * *

     Стинер доложил Ворчу,  что все станции отключили  прямую  трансляцию, и
руководитель особых агентов сначала  посмотрел на машины  телевизионщиков, а
затем на первую группу вертолётов, зависших в миле отсюда:
     - Гости готовы к отправлению?
     Стинер  через микрофон обратился  к одному из агентов внизу.  Буквально
через секунду он доложил, глядя на босса:
     - Внизу все готовы.
     - Хорошо, Салли, посылай первую группу.
     Агент Мэнли отдала приказ и спросила Ворча:
     - В какую из птиц Вы хотите посадить Тигра?
     Тигр  было   кодовым  названием,  которое  Секретная  Служба  присвоила
Президенту.
     Ворч немного задумался:
     - Дадим-ка мы  ему третий номер. Не сообщай никому, пока не приземлится
второй.

     Старик  прислонился  к дереву и  стал  пристально  следить  за пятеркой
винтокрылых  машин, зависших над Мемориалом Джефферсона. Он  надеялся на то,
что пилоты, управляющие ими, настоящие профессионалы, как ему и говорили. Он
не хотел,  чтобы погиб кто-либо из морских пехотинцев.  Вертолёты взяли курс
на север, к Белому Дому, и старик вытащил из кармана сотовый телефон, набрал
номер и нажал кнопку вызова. После четвёртого гудка он прервал звонок.

     Киллер, сидевший  за контрольной панелью, посмотрел на свой мобильник и
стал считать гудки. Когда  после четвертого  они прекратились, он набрал код
на панели контроля и послал сигнал вызова. Через секунду сигнал был получен,
и включился передатчик, заложенный накануне в машину телекомпании  Эй Би Си.
Передатчик ожил, и  вновь включилась линия прямой  трансляции.  А еще  через
пару секунд левая сторона монитора из серой размытой картинки  обрела чёткие
формы Южной Лужайки.

     Ворч  наблюдал  за вертолетами, летящими  через Молл к Белому Дому.  По
мере их приближения гул нарастал. От ударов воздушных струй галстук захлопал
ему по лицу,  и он  поспешил  ухватить его и  заправить за  рубашку. Ведущий
Супер  Сталлион завис буквально над головой Ворча в то время, как сверкающий
зелено-белый Ви  Эйч-3, находящийся в  середине, пошел на  снижение  и мягко
приземлился.   Четыре   гигантских   вертолёта   прикрытия   оставались   на
двухсотфутовой  высоте   в  ожидании,   когда  правительственный  геликоптер
присоединится к ним.
     С высоты  Ворч увидел, как восемь  агентов Секретной Службы эскортируют
первых двух пассажиров  к трапу Ви Эйч-3. Морской пехотинец помог пассажирам
подняться на  борт,  после чего  втянул  трап и  закрыл  дверь.  Даже сквозь
немолчный  гул машин  в вышине, Ворч услышал, как  мощные двигатели аппарата
набирают обороты. Правительственный  вертолёт грациозно поднялся  с  земли и
завис на той же высоте, что и машины сопровождения. Практически без задержки
все пять машин выполнили правый разворот и  полетели на северо-восток. Когда
они пролетали над Белым Домом, Ворчу с  помощниками  пришлось  ухватиться за
что попало, чтобы удержаться под сильным напором ветра.
     Следующая группа вертушек только что проплыла мимо Монумента Вашингтона
и  приближалась  к  Белому  Дому.  Наступил  краткий  момент  относительного
затишья, когда  гул первой группы с  удалением сделался тише, а  рев моторов
второй группы только нарастал. Мэнли обернулась к Ворчу и Стинеру:
     - Господи, эти эскорты такие шумные.
     Ворч  со Стинером  согласно  кивнули. Следующая  группа  сделала  заход
быстрее первой, и Ви Эйч-3 не  потратил много  времени  на  спуск,  выполнив
четкую контрольную посадку. И вновь сопровождаемые агентами Секретной Службы
пассажиры  благополучно  поднялись  на борт. Аппарат  поднялся  вверх, и без
задержки все  пять машин  выполнили левый разворот и полетели в юго-западном
направлении,  пересекая  так  называемый  Отражательный  бассейн.  Следующая
группа приближалась к резиденции, и Ворч взглянул на Мэнли:
     - Тигр готов?
     Мэнли кивнула в ответ.


     Президент Стивенс пересекал Южную Лужайку. На нём был тёмный  шерстяной
костюм с серым платочком в  кармашке и голубая рубашка с красным  галстуком.
Его окружали шестеро агентов Секретной Службы, а  замыкающий  держал в руках
пуленепробиваемую  накидку  коричневого  цвета,  готовый  набросить  её   на
президентские плечи при малейшем ощущении опасности. Гаррет шествовал слева,
чтобы не заслонять  босса от  направленных  на  него  камер. Стивенс  широко
улыбался и махал рукой в сторону камер  и прессы. По пути оба спорили о том,
следует ли Президенту показать себя  репортёрам серьёзным и бескомпромиссным
или имитировать радость и восторженность при подъёме на борт.
     Гаррет  настаивал  на комбинации - радостный, но  бескомпромиссный вид.
Будучи идеальным актёром, Президент целиком осознавал разницу между радостью
и восторженностью  и радостью и уверенностью.  Приблизившись к  геликоптеру,
Стивенс остановился  и в  знак приветствия выбросил руку, салютуя морпехам в
синей униформе, выстроившимся в футе от трапа.
     Командир экипажа,  капрал морской  пехоты в пилотском шлеме, коричневой
рубашке  и синих брюках  с  красными  полосками  приветствовал  Стивенса  на
верхней ступеньке трапа  и помог ему пройти через  небольшой дверной  проём.
Гаррет, агент Секретной Службы с пуленепробиваемой накидкой и ещё один агент
прошли через  ту  же дверь, а ещё  четыре агента  прошли через другую дверь,
расположенную позади пилотского  отсека.  Обыкновенно Президента сопровождал
только  один агент, а остальные летели в другом вертолёте,  но сегодня время
диктовало иное. Обе двери вместе с трапом были быстро подняты и закрыты. Все
заняли свои места,  и командир экипажа быстро обошёл  всех, чтобы убедиться,
пристёгнуты  ли  пассажиры.  Перед тем, как  занять  своё место,  он передал
пилотам через наушники в шлеме, что все пристегнулись и готовы к полёту.
     Вертолет  поднялся в  воздух и занял своё место  в центре формирования.
Стивенс выглянул  в небольшой  иллюминатор  и  был изумлён, как  близко  они
находятся  от  огромных  зелёных  машин. В  отличие  от большинства  военных
вертолётов  президентские  машины  были  звуконепроницаемы  для  шума мощных
моторов и  роторов,  так  что для  поддержания разговора здесь  не надо было
кричать. Президент обратился к Гаррету, указывая на иллюминатор:
     - Стю, ты видел, как они близко от нас?
     Гаррет пожал плечами:
     - Ты же знаешь этих ребят. Они, вероятно, всего лишь стараются показать
свои способности.

     У  старика в  кармане  зазвонил  мобильный  телефон. Он  проигнорировал
звонок. Глядя на четыре тускло-зеленые вертолеты, зависшие над Белым  Домом,
он считал число гудков. Звонок оповещал его о  том, что Президент  находится
на  борту,  который  вот-вот  присоединится  к  группе  сопровождения. После
третьего гудка он раскрыл левую  половину френча.  На внутренней стороне его
куртки вверх  ногами  была  закреплена  маленькая  черная  коробочка.  На ее
лицевой  части  была  номерная  панель, кнопка ввода  и  выключатель. Старик
засунул правую руку внутрь куртки  и  перевёл выключатель в рабочую позицию.
Он  огляделся,  желая  проверить, что  никого  поблизости  нет,  после  чего
переключил внимание на  вертолеты над Белым Домом. Он  увидел, как зелёный с
белым Ви Эйч-3 взмыл в  воздух, и  набрал две цифры на пульте управления, но
не  нажал кнопку ввода.  Он должен был дождаться,  когда формирование начнет
движение, в противном случае президентский вертолет может  рухнуть прямо  на
территорию  Белого Дома. Гул  двигателей рос понемногу,  и группа  пришла  в
движение. Старик нажал на кнопку ввода и произнес краткую молитву.
     Секундой  позже  сигнал  был принят миниатюрным  радаром  земля-воздух,
который был заложен в почтовый ящик газеты Вашингтон Пост в двух кварталах к
югу  от Белого Дома. Устройство  немедленно включило более  мощный поисковый
радар над  группой вертолётов, и в считанные мгновения  был готов  прицел на
выстрел.
     Одновременно,  внутри  пилотских  кабин  всех  пяти  винтокрылых  машин
зажглись лампочки предупреждения ракетной атаки и ожили все защитные сенсоры
на бортах. Громкие звуки сенсоров тревоги свидетельствовали о  том,  что они
инициированы радаром противопожарной защиты. У пилотов не оставалось времени
на  раздумье,  только секунды  среагировать на ситуацию так, как их когда-то
обучали. У членов  экипажа усилилось  сердцебиение.  Они  озирались  во  все
стороны,  дабы  успеть  заметить  приближается  ли  ракета.  Сенсоры тревоги
указывали на то, что опасность сзади, и, в считанные  секунды все пять машин
моментально  набрали обороты  и полетели  вперёд, стремясь как можно быстрее
снизить  высоту. Когда  они заревели над крышей Белого Дома,  вторые  пилоты
нажали кнопки пуска сигнальной ракетницы, надеясь  сбить с толку реагирующую
на тепло ракету.

     Джек Ворч почувствовал, что его сердце вот-вот вырвется из груди, когда
увидел  сигнальную  ракетницу,  выпущенную  из  хвостовой  части вертолётов.
Громадные машины  пролетели почти  что над  его  головой,  стремясь  набрать
скорость,  их ярко-красные  дымовые  завесы опускались  вниз,  заливая крышу
Белого  Дома. Без  колебания  Джек  вынул  микрофон и приблизил  его ко рту.
Стараясь перекрыть оглушающий рёв моторов, он закричал:
     - Команды снайперов, следите за пуском ракеты!
     Он наблюдал,  как вертолёты набрали  скорость, пересекая Парк Лафайета,
как  наклонялись  под  напором ветра  верхушки  деревьев.  Секунды  казались
минутами, когда он смотрел в ожидании увидеть красную молнию, а затем взрыв.
Несколько останков дымовых  шашек  упало  к  его  ногам, и  он  помчался  на
северную   сторону   крыши,   в   ту  сторону,  куда   полетели   вертолёты.
Приблизительно  в полумиле отсюда формирование свернуло влево и  исчезло  из
поля зрения Ворча.

     На  вершине  холма  Арлингтонского  кладбища  старик следил  за группой
геликоптеров, за тем, как они  лихорадочно пытаются  уйти  от опасности.  Он
быстро набрал коды радаров, размещенных к востоку и северу от Белого Дома.
     Секундами  позже вертолеты  вышли на азимут  очередной  угрозы, и резко
ушли влево.  Направляясь на  запад, они пролетели  над крышами  домов центра
города, быстро  набирая скорость и  продолжая пускать  дымовые шашки. Старик
набрал  коды  двух  последних  радаров.  Они немедленно  начали  сканировать
горизонт с запада и юго-запада. Ловушка была готова.

     Когда пилоты достигли берегов реки Потомак, они  сделали  точно то, что
предписывали им инстинкты и годы учёбы. Они перемахнули через верхнюю  часть
Ключевого моста и  опустились почти до  двухсот футов к  его настилу. Группа
снизилась  рискованно низко, едва не  касаясь  серо-голубых вод  Потомака, и
полетела  к северу ниже  уровня деревьев  и ниже преследовавших их  радаров.
Предупреждающий об опасности  свет на приборных панелях померк,  и  вместе с
ним отключились сенсоры угрозы.

     Двигатель  вэна  работал, а киллер стоял  у  каменной стены,  дожидаясь
приближения  вертолётов.  Он  услышал  их  прежде,  чем  увидел.  Когда  они
приблизились, он был поражён тем, как низко они летели и еще тем, как близко
держались друг к другу. Это не надолго,  подумал он  про себя. Нажав на  код
запуска сигнальной ракеты и радара, он поставил большой палец руки на кнопку
ввода и стал  ждать.  Как только они пролетели под тем местом, где он стоял,
он  посмотрел на  очертания роторов,  вращающихся внизу и сказал: "А теперь,
ребята, только спокойствие, и постарайтесь не  врезаться друг в дружку. Я не
хочу, чтобы на моей совести была кровь морских пехотинцев".
     Цепной  мост в  отличие от Ключевого  моста был  высотой всего  лишь  в
пятьдесят   футов   и  низко   нависал  над   Потомаком.   Киллер   подождал
секунду-другую,  и, когда  ведущий Супер  Сталлион оказался всего в двухстах
ярдах от  моста, нажал на кнопку. Радар мгновенно ожил и  вертолеты были так
близко, что радар немедленно достиг кнопки выстрела.
     И снова сенсоры забили  тревогу на бортах всей группы. Мгновенно  шесть
красных  фосфорных ракетниц  вылетели в небо из труб вертолётов, оставляя за
собой  шлейфы дыма. Комбинация  очевидной  опасности красных  ракетниц и тот
факт,  что они заблокированы в  перекрестном прицеле ракеты класса  земля  -
воздух, заставили пилота ведущего вертолета сделать самое простое. Он прошёл
пятидесятичасовой  тренинг  по выполнению  полетов  в  условиях  максимально
близкой дистанции от  объекта эскорта, а помимо этого, налетал более двухсот
часов, чтобы научиться уклоняться от ракетных атак. Всё это плюс то, что для
пилота  не  было ничего противоестественного в том, что  он не должен лететь
прямым курсом с постоянной скоростью в случае, если радар пожарного контроля
заставит его повернуть штурвал влево.
     Увидев  и  почувствовав  впереди опасность,  три  пилота  сопровождения
начали удаляться  друг  от друга,  и, когда  ведущий  ушел влево, эти пилоты
направили  машины в  разные стороны, в основном из-за опасения столкнуться в
воздухе, а также из-за желания избежать ракетного удара.  Вертолёты, летящие
в заднем правом углу  построения, свернули вправо и сохраняли низкую высоту,
так  как  было проще  быстрее  пройти горячую  зону,  чем  набрать высоту  и
потерять скорость.  Вертолёт,  летящий в  левом  ряду, вынужден  был  взмыть
вверх, чтобы избежать столкновения с ведущим геликоптером.
     Все они оставили президентскую  машину  одну над серединой реки. На то,
чтобы  отреагировать  на  ситуацию,  не  оставалось  ни  времени, ни  места.
Растерявший сопровождение,  президентский вертолёт пролетел  сквозь  дымовые
завесы,  которые источали  гиганты, чьи  противопожарные  сенсоры продолжали
мигать  и  предупреждать  о  неминуемой ракетной атаке.  Прильнув к  панелям
контроля,  пилоты  президентского   геликоптера  приготовились  к  удару   и
последними словами кляли бросившую их охрану.






     Старик  вновь  сидел  за  баранкой  арендованной  машины и  ехал  через
Мемориальный мост Арлингтона. Перебравшись на восточную сторону, он выбрался
на Потомак Парквэй и направился в северном направлении.  Сойдя с парквэя, он
оказался в пригороде Вашингтона под названием Фогги Боттом, всего в  миле от
Белого  Дома. Запарковаться на рампе,  усеянной  видеокамерами наблюдения  и
ненужными  свидетелями,  было  бы  неразумно,  поэтому он  нарезал  круги  в
ожидании, когда освободится место на улице. Часы показывали половину первого
дня, улицы и тротуары были полны  людей,  спешащих на ланч.  Найдя место для
машины, он вышел и оставил ненужную ему палку на пассажирском кресле. Пройдя
два квартала, он  направился к заранее  выбранному таксофону, засунул в щель
монету и набрал телефонный номер.
     После   нескольких   гудков   ему   ответил   густой   мужской   голос:
"Здравствуйте. Вы звоните особому агенту  Микмэхону.  Если  хотите  оставить
сообщение, пожалуйста, дождитесь  длинного гудка. Если вы желаете говорить с
моими помощниками, нажмите нулевую кнопку.
     Старик вынул  из кармана диктофон,  приблизил его к трубке  и  нажал на
кнопку воспроизведения:
     "Особый агент Микмэхон, нам известно, что  Вы руководите расследованием
убийства сенаторов Фитцжеральда и  Донса,  конгрессмена Козловски и  спикера
Бэссета. Мы шлем это  сообщение Вам, поскольку  не  хотим продолжать  борьбу
через средства массовой информации.  Мы предлагаем  Президенту и  его  людям
выполнять наши требования. У нас имеется несколько ракет Стингер, и мы могли
бы  сегодня легко  сбить президентский вертолёт. Можете  сказать Президенту,
единственное, почему он остался жив, состоит в том, что мы не желаем убивать
морских пехотинцев и агентов Секретной Службы, находившихся на борту.
     Если вы будете продолжать игнорировать наши требования и манипулировать
общественным мнением через  средства массовой информации, то не оставите нам
иного  выбора,  как  принять  экстренные  меры.  Пока  мы  устранили  только
избранных официальных лиц, но мы добавляем в список наших мишеней  имена Стю
Гаррета  и Теда Хопкинсона. Мы хорошо  информированы о том, что происходит в
Администрации Стивенса, и нам известно, что эти двое ответственны за большую
часть  той лжи,  которой  они кормили  медиа всю  последнюю неделю.  Если вы
продолжите  называть  нас  террористами,  а  Президента  считать благородным
защитником  Конституции,  то  умрёте.  Это  наше  последнее  предупреждение.
Неважно,  что  они  говорят Вам, мистер Президент,  но Секретная  Служба  не
сумеет защитить Вас.  Она  может усложнить задачу, но  не  сможет остановить
нашу карающую руку. Это последнее предупреждение".

     Президентский вертолёт  приземлился  в Кемп Дэвиде, бледный Стивенс был
облачён в пуленепробиваемую  шинель и  быстро  посажен в ожидавший Субурбан.
Президент  устроился на заднем  сиденье в  окружении  двух агентов Секретной
Службы. Все хранили молчание, пока коричневый трак набирал скорость на узкой
трех полосной дороге. Субурбан  остановился перед  домом, и Стивенса  быстро
запустили внутрь.  Два агента прошли  с ним, остальные  четверо заняли  пост
снаружи.
     Президент стоял в главной комнате и смотрел на старшего агента:
     - Где мистер Гаррет?
     - Ему предоставили другой трак.
     Наступило неловкое  молчание, агенты старались избегать  президентского
взгляда. Посмотрев на старшего из них ещё раз, он спросил:
     - Как они могли узнать, в каком вертолёте я летел?
     - Мы не знаем, сэр.
     Стивенс не сказал ничего, на его лице не отразилось  никаких  эмоций. С
минуту  он  еще оставался среди  своей  охраны, после чего, не  произнеся ни
слова, прошел мимо и дальше  по  коридору. Агенты  поспешили за ним. Стивенс
вошёл в спальню и повернулся, чтобы закрыть за  собою дверь. Двое охранников
захотели последовать за ним.
     Президент поднял руку:
     - Я хочу побыть один.
     Агенты вежливо кивнули, и Президент  закрыл дверь. Он  пересёк комнату,
стянул с себя куртку и швырнул её на кровать. Ослабив узел, сорвал галстук и
бросил его  на  пол. Стивенс стоял, прислонившись  к  шкафу,  уставившись  в
большое зеркало на стене. Реальность того, что едва не произошло, устрашала.
Он  почувствовал, как  по спине пробежал холодок и заставил содрогнуться всё
тело. Выпрямившись, он быстрым шагом подошёл к  винному бару, взял увесистый
хрустальный  стакан, положил  в него лёд и до краёв налил туда водки. Сделал
большой  глоток  ледяного  прозрачного  напитка,  подошёл  к  камину,  возле
которого лежали дрова  и растопка. Стивенс поставил стакан на  камин  и взял
коробку длинных спичек, лежавшую в корзине  рядом  с топкой. Вытянув спичку,
он чиркнул ею  по боковой стороне коробки. Спичка переломилась пополам, и он
сделал  ещё одну попытку,  на  сей  раз держа спичку ближе  к концу. Красная
головка  высекла искру  и воспламенилась.  Стивенс подождал пока  деревянный
стержень спички не подхватил огонь, после чего  подложил его под  поленья, и
разжег сухие щепки.
     Огонь быстро разгорелся, и  он подставил поближе  стул, чтобы наблюдать
за  разгорающимся пламенем. Он  протянул ноги  к  камину и глубоко вздохнул.
Тепло  очага  помогло  ему  расслабиться  и  позабыть  о  пережитой  сегодня
смертельной  опасности. Он уставился  на  огонь и наблюдал, как тот набрался
сил  и  белая  берёзовая кора начала трещать и  сворачиваться  от пламени  в
спираль. Воображение вновь  оживило  в  памяти  все  перипетии  сегодняшнего
полёта,  и он сделал ещё один  глоток из стакана. Но всё равно  ему чудились
сигнальные ракетницы, выстреливаемые из ближайшего вертолёта охраны, опасный
маневр машины, когда ее  развернули и бросили  вниз словно камень.  И, когда
она едва не соприкоснулась с поверхностью воды, ее потянули  вверх,  а затем
кричащий и требующий  выяснить что  происходит  Стю Гаррет,  разлетевшийся в
разные  стороны  эскорт   и  красные  ракетницы,  выстреливаемые  перед  его
вертолётом.
     Расслабленность  прошла.  Стивенса  вновь била дрожь.  Обеими руками он
ухватил  стакан, чтобы не разлить содержимое, всё тело сотрясалось, когда он
попытался поднести его  к губам. Он держал  стакан изо всех сил, рука крепко
сжимала стекло.  Он  сделал  еще четыре  больших глотка, опустошив стакан, и
поднялся, чтобы  налить  себе другой. Когда он  шёл  к  бару,  в  его памяти
всплыли  убийства  Бэссета и  других,  и  впервые  он осознал,  как  уязвим.
Хрустальный стакан с выгравированной на нём президентской  печатью, выпал из
руки и разлетелся осколками по каменному полу. Стивенс продолжил идти к бару
и стал наливать себе водку, стеклянное горлышко бутылки при этом  стучало по
хрусталю другого стакана, ибо его руки тряслись.

     Гаррет прибыл в  главную усадьбу на несколько минут  позже Президента и
сразу же направился в конференц-зал. Он схватил трубку ближайшего телефона и
набрал номер офиса Теда Хопкинсона. Когда секретарь  Хопкинсона  ответила на
звонок, Гаррет рявкнул:
     - Соедините меня с Тедом!
     С  каждой секундой Гаррет становился  всё  более раздражённым. Его  лоб
покрылся испариной, а рука  все  сильнее и сильнее сжимала трубку. По  часам
Гаррета, на которые он поглядывал через каждые пять секунд, выходило, что он
дожидался две минуты  и тринадцать секунд, прежде чем Хопкинсон  оказался на
линии.
     - Где, чёрт возьми, тебя носит? - буквально выплюнул Гаррет в трубку.
     - Стю, то что здесь происходит - чистый зоопарк. Пресса тут проникает в
каждую щёлку.  Им, видите ли, хочется знать, что и почему. Пара журналюг уже
спрашивала меня, жив ли Президент!
     - О, чёрт!
     - Стю, мы должны взять всё это под контроль.
     - Да, я  знаю, а  сейчас заткнись на минуту, пока  я обмозгую, как  нам
быть.
     Наступила минута молчания, пока Гаррет обдумывал план действий.
     Мы должны организовать его выступление по  телевизору. Бери оператора и
репортёра из прессы и тащи свою задницу сюда.
     - Я не могу. Секретная Служба перекрыла все входы и выходы отсюда.  Они
не дают никому ни войти, ни выйти.
     Гаррет заорал в трубку:
     -  Черт  бы  побрал  эту  Секретную  Службу!  Из-за  этих  идиотов  мою
собственную задницу  едва не  взорвали в небе двадцать минут  назад.  Разыщи
Ворча, и скажи ему от моего имени, что  если он  хочет сохранить своё место,
то  пусть живей предоставит вертушку тебе и этим из прессы. Если он откажет,
найди Майка Нэнса и попроси его выделить вертолет Пентагона. Давай, живее!
     - Чего мы хотим, чтобы он сообщил прессе?
     - Чёрт побери, Тед, все тут  должен делать я? Ты  же у  нас директор по
связям! Тебе платят за то, что он говорит прессе! Давай, двигай!
     С этими словами Гаррет  швырнул трубку и  пошёл  к  двери.  По  пути  в
главную гостиную  он  наткнулся на  особого  агента по  имени  Терри Эндрюс.
Эндрюс был тем самым  агентом, который нёс за Президентом  пуленепробиваемую
шинель, когда они садились в вертолёт.
     Гаррет приблизился к нему и сказал:
     - Мне не  нужно  копаться в этом дерьме. Мне нужен только прямой ответ.
Что произошло, когда мы были в воздухе,  и откуда они могли  узнать, в каком
он вертолёте?
     Высоченный  бывший  морской пехотинец посмотрел  на  Гаррета  сверху  и
ответил:
     - Сэр, нам неизвестно, откуда они узнали, в каком мы геликоптере.
     - А как насчет ракет? Были ли выпущены какие-либо ракеты?
     - Мы пока не можем ничего сказать с уверенностью, сэр.
     - Что значит, не можем? Мчись быстрей к своему боссу и передай ему, что
мне нужны ответы, и быстро!
     Не дождавшись ответа офицера, Гаррет повернулся и ушёл.





     Ситуация  у Цепного моста была, мягко говоря, весьма щекотливой. Медиа,
городская полиция, полиция  штата  Виргиния и  ФБР -  все  оказались на этом
месте  с  разницей  в  несколько  минут.  Микмэхон  прибыл  со всей командой
последним и приказал  всем  репортёрам  под  страхом смерти  покинуть место.
Западная  сторона моста  была  перекрыта  силами  полиции штата Виргиния,  а
восточную часть  блокировала полиция округа Колумбия. Движение по мосту было
перекрыто, и ФБР  занялось работой на месте  преступления.  Два геликоптера,
принадлежащие  полиции  Парка  были  заняты  тем,  что  не  подпускали  сюда
вертолёты прессы, которые  кружили, как  стервятники, в стремлении  осветить
то, что могло интересовать ФБР.
     Скип  Микмэхон  стоял,  обозревая южную оконечность  Цепного  моста,  и
наблюдал, как  Кэти  Дженнингс  с  двумя другими агентами  тщательно изучают
найденные ими приборы.
     Микмэхон  послал  туда только Дженнингс с  двумя  агентами до  прибытия
особой команды по сбору улик. Чем меньше там сейчас людей, тем лучше. До тех
пор, пока они не выяснят, с чем имеют дело, существовала большая вероятность
того, что улики могут  быть случайно стёрты. Дженнингс указывала на землю, и
один из агентов делал снимки, в  то время, как другой занимался расстановкой
желтых флажков вокруг этого места.
     Микмэхон услышал характерный гул  и посмотрел вверх, откуда приближался
один из президентских вертолётов, блестящий, зелено- белый. Большой вертолёт
пролетел над мостом  и пошёл на снижение.  Его вращающиеся винты взметнули в
воздух тучи песка. Микмэхон отвернулся, заслонив лицо от взлетевшего мусора.
Когда геликоптер опустился, пилот заглушил моторы, и громкий  звук  лопастей
начал стихать.  Тучи песка опустились на землю, и Микмэхон повернулся, чтобы
встретить приближавшегося к нему Ворча. Микмэхон протянул руку поздороваться
с молодым человеком:
     - Спорим, ты знавал и лучшие дни, Джек.
     Ворч покачал головой и нахмурился:
     - Это, пожалуй, худший из всех.
     Микмэхон обнял Ворча за плечи:
     - Давай, я покажу тебе, что мы нашли.
     Он повёл Ворча на противоположную сторону моста и указал на Дженнингс и
двух ее коллег:
     -   Мои   агенты  обнаружили  маленький  серый   металлический  ящик  с
закрепленной  на   нем  тарелкой,  а   также  кусок   дерева  с  несколькими
вертикальными трубками.  В них имеются батарейки и передатчики, то есть  они
активизировались дистанционным  пультом управления. Это значит, что люди, за
которыми мы охотимся, давно ушли.
     - Могу ли я взглянуть на эти приспособления? - спросил Ворч.
     -  Пока что нет.  Скоро сюда прибудет особая команда  по сбору  улик  с
мобильной лабораторией. Я хочу сохранить это место максимально стерильным до
их появления.
     Ворч кивнул и Микмэхон продолжал:
     - Джек, как получилось, что им стало известно, что это его вертолёт?
     -  Понятия не  имею.  Мы и  сами об  этом не  знали  вплоть до отлёта в
последнюю минуту.
     - Откуда они узнали, каким курсом он полетит в Кемп  Дэвид? Разве вы не
распределили всем разные маршруты полёта?
     - Да, все  летели  в разных направлениях, но по этому  маршруту они  не
должны были следовать.
     На лице Микмэхона отразилось недоумение:
     - В таком случае, как они оказались именно здесь?
     - Сейчас  мы пришли  к  выводу,  что их  заставили лететь вдоль  речной
долины.
     - Как?
     - У тебя имеется карта округа Колумбия?
     Микмэхон сказал да, и вдвоём они пошли к его машине. Скип вытащил карту
из бордачка, развернул ее  на багажнике, пригрузив наручниками, пистолетом и
мобильным телефоном. Ворч указал на Белый Дом и сказал:
     -  Командир эскадрильи  сообщил мне, что, когда  группа  покинула Белый
Дом, с юга заработал радар противопожарного контроля. Примерно  десять минут
назад мои люди обнаружили маленькую серую коробочку с радарной тарелкой. Она
была  спрятана  внутри  почтового   ящика  газеты  Вашингтон  Пост  на  углу
Четырнадцатой  улицы  и авеню  Конституции. Ворч  указал пальцем на  точку в
квартале к югу от Белого Дома.
     -  Группа   совершила   резкий   поворот   и  направилась   к   северу.
Приблизительно через десять секунд включился другой радар с севера. Затем то
же самое повторилось, и  им пришлось  взять курс  на северо-восток. В  итоге
вертолёты  стали  спасаться  от  угрозы,  полетев  к  западу,  а  когда  они
приблизились  к реке Потомак, их блокировали  с запада.  Командир эскадрильи
сказал мне, что при подобном развитии событий их обучали прятаться в  кусты,
а речная долина обеспечивает максимальную защиту, поскольку они могут лететь
ниже высоты  действия радара и  приближающейся ракеты.  Так  что, когда  эти
ребята добрались  до  Потомака,  то  опустились вниз в  целях  маскировки  и
полетели в единственном направлении, из которого не исходила угроза, то есть
на северо-запад.
     Ворч  поднял руки  и сложил  их на карте  в виде буквы  V,  основанием,
упиравшимся в Белый Дом, и открытым концом в Цепной мост.
     - Они изготовили ловушку и загнали в неё вертолёты.
     - Что произошло потом? Они, что, выпустили ракету?
     Похоже, пилоты думали,  что они в  безопасности. У  них  есть  сенсоры,
сообщающие об угрозе, когда ракета нацелена на них, и они начинают  жужжать.
Так вот, когда они нырнули в речную долину, это жужжание прекратилось, и они
решили, что угроза миновала, но потом неожиданно перед ними возникли красные
сполохи и  сенсоры опасности вновь  включили звуковые сирены. Ведущий  звена
решил, что они попали под удар, и развалил всю группу.
     Ворч недовольно покачал головой.
     -  Что он,  безусловно, не должен был делать. Весь смысл этой стратегии
заключался  в  том,  что эскорт  призван  обеспечить  защиту  президентского
геликоптера, и в случае опасности, принять удар на себя.
     Микмэхон поднял вверх руки с растопыренными пальцами.
     - Погоди-ка минуту. У меня есть несколько свидетелей, утверждающих, что
они видели ракету.  Другая  же  группа лиц утверждает, что  то были  дымовые
шашки или ракетницы. Я  склоняюсь поверить второй группе, поскольку никто не
слышал  звука  взрыва,  и мои  агенты  обнаружили  несколько  теплых, но уже
сгоревших ракетниц. А теперь скажи, что тебе рассказали пилоты?  Были ракеты
выпущены или нет?
     -  Остальные  пилоты  думают,  что нет.  Они  утверждают, что  это были
ракетницы.
     В недоумении Микмэхон покачал головой.
     Ворч сказал:
     -  Я  тоже не могу понять. Пилоты президентской  вертушки  заявили, что
решили, что им конец... По их словам,  когда они увидели, как ведущий эскорт
отвалил в  сторону, они подумали, что  их сейчас  собьют.  Нам действительно
здорово повезло или у этих террористов что-то не заладилось.
     Микмэхон смотрел на горизонт и теребил средним  пальцем  губы, стремясь
переварить информацию. Чуть позже он объявил:
     -  Мы  что-то  упускаем.  Что-то  здесь  не сходится. Для чего  столько
приготовлений, и потом свести всё на нет?
     Оба подумали  об  одном  и том же, и  тут Микмэхон  смахнул  загадочное
выражение с глаз и заметил:
     - У нас будет время заняться этим позже. Как Президент?
     -  Мои  люди докладывают, что он сильно потрясён.  Полагаю,  полёт  был
тяжёлым.
     Ворч остановился, челюсти плотно сжались:
     - Они также говорят, что этот чёртов Стю Гаррет  в ярости, орёт на всех
и требует ответов. Вся эта катавасия была затеяна именно им.
     - Что ты имеешь в виду?
     -  Я  предупреждал  их,  что  перенос  встречи  в  Кемп Дэвид  и  полёт
Президента были неоправданным риском.
     Ворч прикрыл глаза рукой и сказал:
     - Этот Гаррет просто меня достал.
     -  Джек, позволь дать  тебе один совет. С таким  придурком, как Гаррет,
нужно действовать только так: ты должен  говорить с  ним  с высоко  поднятой
головой и  не позволять ему хамить. То, что он такой, наполовину объясняется
тем, что никто не даёт ему достойного отпора.
     - Поверь, я  давно  думал  о том,  чтобы  набить ему морду,  но слишком
дорожу своей работой.
     Микмэхон собирался добавить еще один  комментарий по поводу Гаррета, но
тут  услышал  крик  Кэти  Дженнингс  снизу. Они с Ворчем  перегнулись  через
парапет моста.
     Дженнингс вытянула шею вперёд, в её руке был зажат мобильный телефон:
     - Эй, Скип, я только что говорила по телефону с людьми  из Пентагона. Я
прочитала  им  серийный номер этой  штуки,  и  они  говорят, что это один из
наших. Это устаревшая модель  радара, который  устанавливали в носовой части
истребителей, таких, как Фантом модели Эф-4.
     Ворч с Микмэхоном обменялись взглядами, и Скип крикнул ей вниз:
     - Ты не спросила их, как  получилось,  что они смогли оказаться в чужих
руках?
     - Ага. Они сказали, что на рынке военного снаряжения можно найти тысячи
подобных изделий.
     -  Я полагаю, они  сохраняют записи  о том, что делают со  всеми  этими
игрушками?
     - Да,  они  подтвердили, что специально  для нас  начнут отслеживать их
распространение.
     - Прекрасно, - сказал Микмэхон, а затем продолжил саркастическим тоном:
     - Кстати, тебе случайно не попадались здесь неиспользованные ракеты, а?
     - Пока что нет.
     - Молодец, отличная работа.
     Микмэхон обернулся к Ворчу:
     - Что ж, по крайней мере, это начало.
     - Да, послушай, мне надо лететь в Кемп Дэвид и изложить Президенту, что
случилось. Позвони, если найдешь что-нибудь ещё. Поговорим позднее.
     - Непременно.

     Во время  краткого полёта в Кемп  Дэвид Ворч подготовился к  неизбежной
конфронтации с Гарретом. Он хорошо помнил, как  шеф  администрации  смешал с
грязью  Дорла  после убийства Бэссета, и понимал, что ему уготована подобная
участь. То, о чем говорил Микмэхон было правдой, он почти три года мирился с
беспрецедентным и непрофессиональным поведением  Гаррета,  и  теперь настало
время  покончить  с  этим.  Он  точно  знал,  как  это  устроить. Это  будет
исключительно  между  ним  и  Гарретом.  Никому  другому  об  этом знать  не
положено.
     Когда Субурбан подъехал, особый агент Терри  Эндрюс  поджидал  Ворча на
пороге  виллы.  Ворч  поднялся  по лестнице  и  Эндрюс  подвёл его к  самому
дальнему углу крыльца и спросил тихим голосом:
     - Удалось что-нибудь найти?
     Ворч пересказал разговор с Микмэхоном и спросил:
     - Как Президент?
     - Он пытается прийти в себя и отдохнуть.
     - А где Гаррет?
     - Он сейчас в конференц-зале с Хопкинсоном старается сообразить, как бы
получше преподнести эту  историю средствам массовой  информации.  Я  был там
перед Вашей посадкой, и они обсуждали, стоит ли устроить большую церемонию с
вручением медалей пилотам  морской  пехоты.  Признаюсь,  Джек,  мне пришлось
приложить немало усилий, чтобы не треснуть по башке этого полного идиота. Он
совершенно  потерял голову, в течение  часа  непрерывно требуя ответить, что
вообще происходит. Он уже выдал мне, что Секретная Служба ответит за всё.
     - Увидим.
     Они  оба  прошли  весь коридор до конференц-зала.  Ворч открыл дверь  и
первым вошёл в помещение. Гаррет стоял  за спиной Хопкинсона и диктовал ему,
что писать. Он посмотрел на Ворча и произнёс:
     - Наконец-то явился. Очень надеюсь у тебя есть ответы на мои вопросы.
     Ворч проигнорировал слова Гаррета и взглянул на Хопкинсона:
     - Тед, не будете ли Вы так добры оставить нас?
     Сперва  Хопкинсон опешил,  а  затем  начал  подниматься с места. Гаррет
положил руку ему на плечо и толкнул назад на стул:
     - Все, что ты можешь сказать мне, можешь говорить при Теде.
     Ворч, не мигая, посмотрел Гаррету в глаза и произнёс:
     - Ни в коем случае. Это предназначено только для Ваших ушей.
     Ворч снял куртку, накинул ее на спинку  стула и указал на дверь большим
пальцем:
     -  Тед, пожалуйста,  простите нас,  это займёт лишь минуту. Терри, тебя
это тоже касается.
     Хопкинсон поднялся со стула и вместе с Эндрюсом направился к двери. Они
были уже на пороге, когда Гаррет выдал:
     - Надеюсь услышать что-то важное.
     Ворч по-прежнему не мигая смотрел на Гаррета и сказал:
     Терри, пожалуйста,  закройте  дверь. Эндрюс захлопнул за  собой тяжёлую
дверь, оставив Гаррета с Ворчем наедине.
     Гаррет стоял по другую сторону стола и кинулся в атаку:
     -  Рассчитываю  получить   ответы  на  вопросы.  Сначала  вы,   ребята,
осрамились и  позволили убить Бэссета, а теперь  едва  не дали взорвать  мою
задницу вместе с Президентом.
     Пока Гаррет продолжал  лаять,  как собака, Ворч обошёл стол.  Ворч  был
чуть ниже  Гаррета и весил немного меньше. Из-за этого преимущества, а также
из-за своего высокого  положения Гаррет ошибочно  считал, что  нет основания
опасаться  физического воздействия  со  стороны Ворча.  Поэтому вместо того,
чтобы отойти, Гаррет шагнул навстречу и ткнул пальцем в Ворча:
     - По этому случаю покатятся головы, и твоя, Ворч, окажется первой среди
них...
     Не успел Гаррет  завершить  предложение, как Ворч ухватил  его за шею и
отбросил  к стене. Гаррет  стоял пришпиленный к  стене, с глазами на выкате,
обе его руки обхватили запястье Ворча.
     Ворч  приблизился лицом  предельно близко  к лицу Гаррета, и  спокойным
мягким голосом произнёс:
     - Стю,  я считаю,  что настало время поговорить по-мужски. Я больше  не
буду подтирать  за  тобой  дерьмо и  мои  люди  тоже. Нам  осточертели  твои
эмоциональные срывы!  Это же была твоя идея предпринять небольшую прогулку в
Кемп  Дэвид!  Я  предупреждал  тебя,  что  это  неоправданный  риск,  но  ты
проигнорировал  мои  слова  и,  опираясь  на  свои  глупые  домыслы,  убедил
Президента в необходимости провести встречу именно тут. Это  была твоя идея,
Стю, поэтому я не  желаю  слышать больше ни слова об этом, или мне  придётся
сообщить кое-что прессе о твоих грязных делишках.
     Никакие  головы не  покатятся. Ты не  будешь разрушать  мою  карьеру  и
карьеру  моих  людей.  Наоборот,  ты станешь относиться к нам  с  подобающим
уважением,  в  противном  случае,  я   буду  вынужден   организовать  утечку
информации о том, как ты с Майком Нэнсом очернил конгрессмена Мура.
     Глаза Гаррета округлились, а Ворч улыбнулся:
     -  Это,  правда, Стю, мне всё известно о маленьком сговоре между тобой,
Нэнсом  и Артуром  Хиггинсоном. - В этом  месте Ворч сделал небольшую паузу,
предоставив Гаррету ещё больше вспотеть.
     - Стю, я заключаю  с тобою сделку. С этого момента ты станешь слушаться
меня  во всём, что касается вопросов безопасности.  Все, что я скажу, должно
быть  исполнено, и я  больше  не желаю слушать  эти  инфантильные тирады. Ты
станешь  относиться  ко  мне  и  к  моим  людям  с  уважением,  которого  мы
заслуживаем,  и тогда мы поладим. Но,  должен  предупредить, Стю, не  выводи
меня  из терпения,  или  всё, что я  имею на  тебя, будет  передано в ФБР. И
поверь мне, в Бюро найдётся  немало людей, которым не терпится укусить  тебя
за задницу!





     Майкл  запарковал  машину  перед жилым  кирпичным  зданием  в пригороде
Вашингтона  под названием Адамс  Морган. Он сидел за рулём и делал небольшие
глотки из  стакана  с горячим  колумбийским  кофе,  только  что  купленным в
Старбаксе в двух кварталах отсюда. Он посмотрел на свой мобильный телефон, а
потом  на Форд  Эксплорер, перед которым  стояли ещё три  машины. Автомобиль
принадлежал  человеку, с которым  Майкл  хотел  поговорить.  О'Рурке  дважды
звонил  в квартиру,  и  оба раза  слышал голос автоответчика. Нетерпение его
росло.  Ему до  зарезу  нужно было поговорить  с  жильцом из этого дома.  Он
барабанил по рулевой колонке  и подумывал, что его друг, возможно, совершает
утреннюю пробежку. О'Рурке знал, что тот находится в городе, так как  звонил
к нему  в офис и проверял. Пятью минутами позже, когда кофе уполовинился, он
увидел за  углом  человека в тёмно- синей бейсболке  и  большим  рюкзаком за
плечами. Майкл поставил кофе в подставку и вышел из трака. Поправив галстук,
он двинулся по тротуару, сосредоточив взгляд на мужчине:
     - Тебя чертовски трудно застать на месте.
     Человек сильно удивился, увидев Майкла:
     - Прости. Я был занят.
     - Ты,  что, не прослушиваешь  сообщения? Последние три  дня я звонил не
менее дюжины раз. - Майкл протянул руку, и друг пожал её.
     - Извини, я был ужасно занят.
     Мужчина старше Майкла лет на шесть поправил рюкзак и  на всякий  случай
оглядел улицу со всех сторон.
     Майкл огляделся тоже:
     - Я тебя отвлекаю от чего-то?
     -У  меня сегодня  много дел, но  я всегда уделю несколько минут лучшему
другу моего младшего брата.
     О'Рурке было  приятно это слышать. Человек,  стоящий перед ним,  звался
Скотт  Колеман, это был  старший брат Марка Колемана, лучшего друга О'Рурке,
погибшего год назад. Скотт Колеман был бывшим командиром команды номер шесть
Морских  Котиков, элитного  подразделения  американской  службы  по  анти  -
террористической  деятельности.  И  так  случилось,  что именно  он  был тем
человеком, который особенно беспокоил Майкла с прошлой пятницы.
     Колеман  покинул  команду  Морских  Котиков  почти   год   назад  после
шестнадцатилетней службы, отмеченной высокими боевыми наградами. Несмотря на
яркую карьеру, Скотт ушёл в  отставку с тяжёлым сердцем. Он потерял половину
своей команды во время миссии в северной части Ливии в прошлом году.
     По возвращении с последнего задания Колеману объяснили, что их атака на
тренировочный лагерь  террористов была провалена по вине высокопоставленного
политика,   который  допустил  утечку   информации.  Когда  его   начальство
отказалось назвать  имя  этого  политика, Колеман  в знак протеста  подал  в
отставку.  О'Рурке  через  сенатора  Ольсона,  бывшего  шефом  Объединенного
разведывательного комитета, выяснил, что этот политик - сенатор Фитцжеральд.
     Майкл сомневался, стоило ли рассказать об этом Скотту. Со смертью Марка
Колемана  они  стали ближе друг к  другу, и  как-то на охоте прошлой  осенью
Майкл  в конце концов решил раскрыть тайну товарищу. Симус был прав: если бы
то были его сослуживцы, он  бы имел  право  знать,  кто виноват в их гибели.
Колеман молча воспринял известие о причастности сенатора Фитцжеральда, и это
было единственный раз,  когда они обсуждали  данный вопрос. Но когда сенатор
Фитцжеральд был убит неделю назад, Майкл смог догадаться, чьих рук это дело.
     О'Рурке сунул руки в карманы и нервно пошарил в них:
     - Сегодня днём  произошла  та еще заварушка с президентским вертолётом.
Ты случайно не в курсе, кто может стоять за всем этим, а?
     - Не-а.
     Колеман, не мигая, смотрел на Майкла своими синими глазами.
     - Помнишь ту нашу поездку на охоту в прошлом году?
     - Конечно.
     - А помнишь небольшую информацию, которую я сообщил тогда тебе?
     - Ага.
     Майкл в  свою очередь  пристально посмотрел на Колемана и кивнул. После
нескольких секунд неловкого молчания Майкл решил поменять тактику:
     - Так что ты думаешь в отношении убийств?
     На лице Колемана не отразилось ничего.
     - Я не проливаю слёз, если ты спрашиваешь об этом.
     - Нет. - Рурке покачал головой:
     - Я и не думал, что ты будешь скорбеть. У тебя имеются соображения, кто
бы мог за этим стоять?
     Колеман склонил голову вбок:
     - Нет, а у тебя?
     - Возможно.
     Майкл раскачивался на каблуках взад-вперёд.
     - Ты один?
     - Да.
     - Ты случайно не высказывал свои соображения кому-либо из ФБР?
     О'Рурке покачал головой.
     - Хорошо. И не собираешься поговорить об этом с кем-то из Бюро?
     - Нет. Думаю, мы могли бы уладить дело между собой.
     Колеман приподнял бровь и направил на Майкла вопросительный взгляд.
     -  Гипотетически, - произнес О'Рурке, если бы ты знал  кто эти киллеры,
как ты думаешь, ты бы мог передать им кое-что от меня?
     - Гипотетически?
     Колеман сложил руки на груди:
     - Я полагаю, что всё возможно.
     -  Передай  им, -  Майкл  подался  чуть  ближе, - что довольно убийств.
Передай  им, что  нам  нужно время  для  того,  чтобы  внедрить  необходимые
реформы, пока ситуация не вышла из-под контроля.
     - Звучит заманчиво,  но не уверен, что Президент и  его команда усвоили
урок. А  теперь наш  друг Ольсон  пытается всё  пустить  насмарку. - Колеман
покачал головой:
     - Не думаю, что эти парни готовы  прекратить убийства. По крайней  мере
до тех пор, пока Президент и все прочие не призадумаются.
     - Что ж, по-твоему, можно ещё ожидать убийств?
     - Откуда мне знать.
     Майкл закатил глаза:
     - Гипотетически.
     - Чисто гипотетически, кто знает?
     Оба глядели друг на друга, не мигая. Наконец, Колеман посмотрел на часы
и сказал:
     - Я опаздываю. Мне, правда, надо  бежать. Давай встретимся за ланчем на
будущей неделе.
     Майкл схватил Колемана за руку:
     - Скотт, я понимаю, почему ты это делаешь.  Если бы Фитцжеральд подверг
опасности мою жизнь и жизнь моих людей во время войны в Заливе, в результате
чего погиб хотя  бы один человек из моей команды, по  возвращении домой я бы
зарезал  его,  как свинью.  Я не собираюсь  осуждать  тебя, но  считаю,  что
настало время дать политикам закончить то, что они начали.
     - Как они поступили в Ираке.
     Колеман покачал головой:
     -  Я  думаю,  эти  ребята  хотят  идти  на  Багдад.  На  этот  раз  нет
половинчатого  решения.  Вы  -  политики,  исключая  присутствующих,  имеете
обыкновение так суметь всё  искорежить, когда  единственно правильный  ответ
лежит на поверхности.
     Майкл не мог поспорить с исторической аналогией:
     - Все утрясётся, - сказал он.
     Колеман  кивнул,  повернулся  и  пошёл  домой.   Поднявшись  на  первую
ступеньку, он обернулся к Майклу и произнёс:
     - Есть одна  вещь, которую ты можешь сделать.  Ты поддерживаешь связь с
Ольсоном?
     - Да.
     -  Возможно, было бы неплохо передать ему, что сейчас не время ложиться
в одну постель с Президентом.
     Майкл почувствовал, как у него на голове волосы становятся дыбом:
     - Скотт, не трогай Эрика.
     - Уверен, с Эриком все будет в порядке. Я только говорю  гипотетически,
что было бы неплохо предупредить его.
     Колеман отдал Майклу честь и вошёл в дом.


     Микмэхон шагал по коридору, которым пользовалось  руководство, быстрее,
чем всегда. День прошёл в беспрестанной суете. Медиа были повсюду, суя ему в
лицо  на  каждом повороте микрофон  или камеру. События  вокруг необычайного
президентского  полёта   в  Кемп  Дэвид  складывались,  как  головоломка,  и
важнейший  кусок  головоломки был  только что  обнаружен. Микмэхон вплоть до
последних минут не имел возможности проверить сообщения, оставленные  на его
автоответчике.  Сообщение,  оставленное киллерами, было записано  пять часов
назад. Микмэхон кивнул секретарю директора Роача и, войдя в офис, прикрыл за
собою дверь.
     Роач разговаривал по телефону и посмотрел на вошедшего. Микмэхон упёрся
в торец стола  и  делал пальцем круговые движения, сигнализируя боссу, чтобы
тот  закруглился с  разговором, поскольку  у него было  нечто  очень  важное
сообщить. Роач кивнул и сказал своему абоненту, что ему нужно  идти. Опустив
трубку, Роач спросил:
     - Что случилось?
     - Мы получили сообщение от наших друзей, и оно весь день торчало у меня
под носом.
     - От каких таких друзей? - Роач вопросительно посмотрел на Микмэхона.
     -  От  киллеров.  -  Микмэхон  обошёл стол  Роача и набрал номер своего
автоответчика. Он включил громкую связь:
     - Прослушай это.
     Раздался  компьютеризированный  голос.  Роач  сидел,  как заворожённый,
внимательно  слушая,  как  освещались  события  этого  дня. Когда  сообщение
закончилось,  он попросил Микмэхона дать его прослушать  снова.  После того,
как запись  была  воспроизведена  во  второй  раз, Микмэхон  остановил  её и
посмотрел на реакцию босса.
     - Кто же, чёрт возьми, эти типы? - недоумевал Роач.
     - Брайан, они не террористы. Давай договоримся об  этом раз и навсегда.
И  они не из группы белых суперменов. Иначе они бы взорвали Президента прямо
в небе. Террористы  не станут  сюсюкать, что  им не хочется  убивать агентов
Секретной Службы или морпехов. Они именно те, о ком Кеннеди сказала в первый
же день. Бывшие коммандос или диверсанты, как тебе больше нравится.
     -  Думаю,  ты прав, и, кроме того, террористы не стали  бы посылать это
нам, они бы направили сообщение прессе. Чем больше паблисити, тем лучше... А
можем  ли мы  с  уверенностью сказать, что они  ответственны  за  предыдущие
атаки?
     Уверен  в этом на девяносто  девять процентов. Сообщение было оставлено
через пятнадцать  минут после того, как  президентский вертолёт  поднялся  в
воздух  у Белого  Дома,  а  компьютеризированный голос точно такой же, как и
оставленный  после ликвидации Бэссета. У  меня  как  раз  сейчас  проводится
лабораторный анализ этих голосовых сообщений.
     - Сколько времени займёт индификация?
     -  Они  обещали  сделать  всё за час.  Когда  ты  собираешься  доложить
Президенту?
     - Я вылетаю  через полчаса  в Кемп Дэвид, чтобы проинформировать его. Я
подожду и сделаю это с глазу на глаз.
     Роач рассеянно оглядел кабинет, обдумывая, что делать с кассетой.
     - Тебе не обязательно лететь со мной, если не хочешь.  Уверен, у тебя и
без этого полно дел. К тому же мне известно, как ты ненавидишь эти брифинги.
     - Ты с  ума  сошёл. Я не  могу  упустить возможность увидеть физиономию
Гаррета, когда он услышит, что эти парни требуют его головы.
     Роач согласно кивнул и взглянул на наручные часы:
     - Возвращайся через полчаса. На крыше меня ждёт вертушка.
     И  еще. Ребятам из Секретной Службы сегодня досталось больше всех. Если
ты  не против, я хотел бы, чтобы  Джек  Ворч доложил Президенту о  радарах и
сигнальных ракетницах. Я расскажу ему о том, как мы анализируем новые улики,
и  предоставлю  тебе  право  распоряжаться  сообщением  киллеров  по  своему
усмотрению.
     -  Нет, ты можешь сам все организовать, так что давай,  двигай и пускай
Ворч возьмет инициативу в свои руки.
     Микмэхон вышел из кабинета шефа и направился к себе.

     Полёт  на   геликоптере   от   здания  Гувера  до  Кемп   Дэвида  занял
приблизительно  двадцать  пять минут. Роач,  Микмэхон  и  двое  директорских
телохранителей сидели сзади. Роач использовал  время полёта для  того, чтобы
Скип  в  сжатом  виде  изложил ему суть  каждого  аспекта  расследования. По
прибытии их доставили в главную резиденцию и проводили до конференц-зала.
     Где-то после семи  вечера сюда же  вошли  Президент с Гарретом и заняли
места во главе стола. Майк Нэнс уселся в конце стола с таким расчётом, чтобы
держать  в  поле  зрения  всех,   включая  Стэнсфилда,  Роача  и  Микмэхона,
расположившихся по одну сторону и Ворча с директором Трэйси по другую.
     Гаррет взглянул на Роача и спросил усталым голосом:
     -  Директор  Роач,  Вы  располагаете  какой-либо  новой  информацией  о
развитии событий с момента нашего последнего разговора?
     - Между прочим, да, мы  получили сообщение от убийц. Я  попрошу особого
агента Микмэхона огласить его.
     С этими словами Роач повернулся к Микмэхону и кивнул.
     Против каждого кресла на большом столе конференц-зала  были установлены
телефонные аппараты. Микмэхон подтянул к  себе ближайший из них и набрал код
своего автоответчика:
     -  Буквально перед тем, как  отправиться на эту  встречу, мы обнаружили
сообщение, оставленное  киллерами. Если вы согласитесь подождать  минуту,  я
предоставлю вам возможность прослушать запись.
     Микмэхон получил доступ к сообщению, включил громкую связь, и отъехал в
кресле от стола. Послышалось сообщение:
     "Особый агент Микмэхон, нам известно,  что Вы руководите расследованием
убийства  сенаторов Фитцжеральда и  Донса, конгрессмена Козловски и  спикера
Бэссета. Мы  шлем это сообщение Вам, поскольку  не  хотим  продолжать борьбу
через  средства  массовой информации". Оба, Президент и Гаррет посмотрели на
Микмэхона   при  упоминании  его  имени.  Сообщение  продолжалось,   и   все
внимательно   слушали  его.   Когда  плёнка  закончилась   словами:  "Мистер
Президент, секретная  Служба  не  сумеет  защитить  Вас  от  нас. Она  может
усложнить задачу, но не сможет остановить нашу  карающую руку. Это последнее
предупреждение", бледный от  страха  Президент  посмотрел на Джека  Ворча  и
директора  Трэйси,  ища  поддержки, но  в  ответ натолкнулся на  молчание  и
окаменевшие лица. Гаррет  откинулся  к  спинке кресла  и ухватился за ручки,
чтобы унять  свою дрожь. Молчание заставляло его чувствовать  себя еще более
неуютно, поэтому он взглянул на Микмэхона и выпалил:
     - Откуда мы знаем, что всё это соответствует действительности?
     Микмэхон ответил спокойным тоном:
     -  Несколько техников  из  лаборатории  Агентства  перед нашим  отлётом
сделали соответствующий анализ.  По их словам на кассете тот же самый голос,
который звучал после ликвидации сенатора Бэссета.
     Гаррет  крепко  сжал  зубы.  Он не  любил  сюрпризов  и  ни  минуты  не
сомневался  в том,  что Роач с Микмэхоном нарочно скрывали  запись до  этого
момента. Сквозь стиснутые зубы он спросил:
     - И давно Вы узнали об этой записи?
     - Я  проверял  сообщения  на своём  автоответчике  только  около  шести
вечера.
     - А когда убийцы оставили сообщение?
     - Примерно в двенадцать тридцать.
     Гаррет подпрыгнул к столу:
     - Вы  получили его в двенадцать тридцать, и не поставили  нас об этом в
известность?
     - Киллеры оставили его на моём автоответчике в двенадцать тридцать,  но
я  не прослушивал его до шести. Исходя  из того, что мы прибыли сюда  к семи
часам,   чтобы   информировать  вас,  директор  Роач   и  я   сочли   нужным
продемонстрировать запись, как только мы окажемся здесь.
     - Погодите минуточку. Разве Вы не проверяете сообщения  чаще, чем раз в
день?
     - Обычно, да, но сегодня я был немного занят.
     Гаррет ткнул палец в сторону Микмэхона и, повысив голос, сказал:
     -  В следующий раз, если  получите  что-нибудь в этом роде,  Вы обязаны
немедленно  информировать нас!  Нет никакого оправдания в сокрытии от  нас в
подобных    записей.   Это   некомпетентность.    Вы   должны   это   делать
незамедлительно.
     Микмэхон  был так доволен собой, что всплеск эмоций Гаррета  совершенно
не задел его. Откинувшись в кресле, он сложил руки на груди и улыбнулся.
     Джек  Ворч, сидевший рядом с  Гарретом,  подался вперёд и поймал взгляд
шефа  Администрации. Ворч вперил глаза в Гаррета. Тот его понял, уткнулся  в
блокнот и принялся мямлить что-то про себя.
     Какое-то время  все молчали,  а затем попытался заговорить  взвинченный
Стивенс. Сперва он не мог произнести ни слова, поэтому решил начать сначала:
     - Могли они сегодня сбить мой вертолёт?
     Ворч незамедлительно ответил:
     - Да.
     В самой вежливой манере,  на которую он был способен, Гаррет откашлялся
и сказал:
     -  Джек, давайте  не  будем  столь  категоричны.  Мы не можем прийти  к
заключению, не располагая всей информацией.
     Гаррету  не  нравилось,  когда  кто-либо,  кроме  него самого,  мутузил
Президента.
     Ворч пожал плечами и ответил:
     - Лично я  высказываю своё мнение исключительно  на основе фактов.  Эти
убийцы   продемонстрировали   тенденцию  математически   точно  просчитывать
ситуацию на несколько ходов  вперёд. Они не только раскрыли  секрет, в каком
из вертолётов находился Президент, но  также сумели заставить все  вертолеты
лететь по курсу, запланированному ими. Я разговаривал с  пилотами, и все они
считают, что без сомнений президентский вертолёт мог быть сегодня взорван.
     Президент  прикрыл глаза и покачал  головой.  Через несколько секунд он
взглянул на Ворча и спросил:
     - Вы в состоянии обеспечить мне защиту или нет?
     - Если будете продолжать игнорировать мои советы, нет.
     - Что Вы  имеете  в виду под словами игнорировать Ваши советы?  - задал
вопрос  Стивенс  обиженным тоном. - Он посмотрел на  босса Ворча  в  расчете
получить ответ, но тот не отреагировал.
     Ворч  уговорил  своего  босса не  вмешиваться  и  дать  ему возможность
поселить  страх  в душе Президента.  Он подался  вперёд,  и Президент  вновь
посмотрел на него.
     -  Сэр, когда  Вы с  мистером  Гарретом проинформировали  меня о  своём
желании провести саммит по  бюджету в Кемп Дэвиде, я сказал, что  это плохая
идея и  что встречу лучше провести в  Белом Доме. И только потому, что Вы не
послушали моего совета, Вас сегодня чуть не убили.
     Ворч  выдержал  краткую паузу,  в  его голосе  зазвучали начальственные
нотки.
     - Особый агент  Дорл предупреждал сенатора Бэссета, чтобы тот отказался
от  всех  публичных  мероприятий. Спикер проигнорировал  его совет, и вот он
мёртв... Я  говорил Вам в течение последних двух с половиной лет, что охрана
Белого   Дома   расхлябанная   и  что   прессе   предоставлена   возможность
беспрепятственного  входа - выхода в  любое время. Что ж, всё это  сказалось
сегодня.  Я вычислил,  каким  образом  киллеры  узнали,  в  каком Вы  летите
вертолёте.
     Ворч  вновь  сделал  паузу  и  посмотрел на  Президента,  чтобы усилить
напряжение. Он собирался разыграть эту карту наилучшим образом.
     - Мои агенты  перерыли всё, что находилось в районе Южной лужайки. Один
из них обнаружил передатчик, приделанный к антенне для передачи изображения.
Он был спрятан под  контрольной панелью вэна  телекомпании Эй Би Си. Когда я
организовывал меры безопасности  этой  поездки, я  предложил запретить медиа
освещать события  на Южной лужайке на время посадки и  взлёта  вертолётов. Я
считал, что эта мера  предосторожности оправдана, принимая во  внимание факт
ликвидации  четверых  политиков  на прошлой  неделе.  Мое  предложение  было
проигнорировано, поскольку, считалось, что  нет  ничего важнее, чем осветить
событие средствами  массовой  информации.  В  результате им  было  разрешено
записать  событие целиком.  Несколько членов Вашего кабинета  настаивали  на
передаче в реальном режиме времени. Я объяснил им, что этого  не будет, и мы
достигли компромисса, что медиа запишут всё на плёнку, а продемонстрируют её
потом.  До того,  как  приземлился первый  вертолет,  мои  агенты  перекрыли
возможности прямой  трансляции  во всех новостных вэнах и обязали продюсеров
перейти  на  видеозапись.  В  какой-то   момент  позднее  киллерам   удалось
активировать передатчик,  спрятанный под панелью вэна программы  новостей Эй
Би Си.  После того, как  они включили его, им ничего не стоило наблюдать  за
всем происходящим на  Южной лужайке в реальном режиме времени.  Эти  киллеры
прекрасно  осведомлены  о  наших  слабых  местах,  и  им известно,  что наши
возможности по Вашей защите целиком и  полностью зависят от  Вашего  желания
быть защищенным. Со всей очевидностью они понимают отношения между политиком
и средствами массовой информации, и, если  Вы  будете  и впредь доступны для
представителей  средств  массовой  информации  и для публики, мы  не  сможем
обеспечить Вашу защиту.
     Президент поглядел на шефа по обеспечению безопасности и произнёс:
     -  Джек, делайте то, что считаете нужным для усиления безопасности, и я
обещаю, что буду слушаться.
     Роач, заметив,  что Стивенс был  в  непривычной для него решительной  и
соглашательской форме, отважился сделать свой ход:
     - Мистер Президент, наше расследование зашло в тупик. Мы  уверены,  что
убийцы  -  бывшие диверсанты или  коммандос  американских  вооружённых  сил.
Особый   агент  Микмэхон  со   своими   людьми   столкнулись   с   проблемой
сотрудничества  со стороны людей из спецназа Пентагона. Они ставят нам палки
в колёса при каждом удобном случае.
     Голова Президента дёрнулась от Роача к Нэнсу:
     - Майк, в чём проблема?
     - Ну,  сэр,  здесь  на  кону стоят  вопросы национальной  безопасности.
Большая  часть  личных  дел  либо  сверх засекречена,  либо  содержит  супер
секретную информацию о наших тайных миссиях.
     Президент  впервые за  всё время их  профессиональных отношений оборвал
Нэнса:
     -  Я  не  желаю  ничего  слышать  о проблемах. Я  хочу видеть  какие-то
результаты.
     Стивенс отвернулся от Нэнса и обратился к Роачу:
     -  К   завтрашнему  утру  я  подготовлю  распоряжение,  предоставляющее
Микмэхону право на просмотр персональных дел по его усмотрению. Нам  надоело
топтаться на месте. Я хочу, чтобы эти люди были пойманы.
     Нэнс с противоположного края стола посмотрел на  Президента  и прикусил
губу. Стивенс сейчас был перевозбуждён, поэтому надо дать ему  время остыть,
чтобы обсудить этот  вопрос. Никому в мире не позволено получить  карт-бланш
на эти файлы без разрешения высших инстанций. Особенно кому-то из ФБР.
     Пока Нэнс обмозговывал эту новую проблему,  Ворч доложил собравшимся об
улике, которую они обнаружили под мостом - тарелки радаров, и о том, сколько
усилий  было потрачено,  чтобы  выяснить серийные номера  изделия.  Собрание
продолжалось, и Нэнс заметил, как спокоен был Гаррет, что само  по себе было
необычно. Он отнёс это за счёт  того потрясения, которое  Стю испытал  из-за
угрозы  своих потенциальных  убийц. Нэнс  переключился на Стэнсфилда. Отчего
директор Стэнсфилд столь спокоен при обсуждении персональных дел спецназа? С
уверенностью можно сказать, что в интересах ЦРУ держать эти  файлы как можно
дальше от глаз ФБР.
     Собрание закончилось  после восьми часов  вечера,  и все  покинули  зал
заседаний,  за  исключением Гаррета  и Нэнса. Когда двери закрылись,  Гаррет
уронил голову в руки и потёр глаза:
     - Вот уж влипли, так влипли.
     Нэнс вращал  своё кресло, скрестив ноги. Он глядел на Гаррета и пытался
понять, о чем тот думает. Майк запрокинул голову и спросил:
     - Стю, во время собрания ты был чертовски тих. На тебя так повлияла эта
запись?
     Гаррет уронил руки на стол и посмотрел вверх налитыми кровью глазами:
     - Нет,... может, немного... я не знаю.
     Гаррет сунул руку в карман рубашки:
     - Боже, мне нужна сигарета.
     Он сунул сигарету в рот и зажёг её. После длинной затяжки произнёс:
     - Они не убьют меня,  если  я не дам им  шанс. Я не покину Белый Дом  в
течение месяца. Я займу одну из гостевых комнат и поселюсь в ней.
     Гаррет сделал еще несколько затяжек и нахмурился:
     - Я  не  боюсь  этих  террористов.  Меня  волнует  кое-кто  ещё.  У нас
появилась ещё одна проблема,  и это плохо. Ворч в курсе того, что мы сделали
в отношении Фрэнка Мура. Он заявил мне, что знает, кто причастен,  и, если я
не стану слушать его, он сольёт меня ФБР.
     Гаррет поднялся с кресла и стал расхаживать туда-сюда:
     - Беда не приходит одна. Мало нам было проблем, так теперь еще эта.
     Нэнс внимательно следил за Гарретом и хранил своё обычное спокойствие:
     - Он упоминал мое имя?
     - Да.
     - Он называл какие-то другие имена?
     - Да.
     - Чьи?
     Гаррет быстро посмотрел на  Нэнса и затем перевёл взгляд на  картину на
стене:
     - Он упомянул Артура.
     Нэнс почувствовал острую боль, пронзившую затылок:
     - Он упомянул Артура?
     Гаррет кивнул головой:
     - Понятия не имею, откуда он разнюхал. Я ни с кем не говорил об этом.
     Внешние  Нэнс  казался спокойным,  но  внутри  у  него  всё кипело.  Не
затрудняя себя  раздумьями,  он понял откуда Ворч  узнал  обо всем.  Он  или
кто-то из его людей подслушал, как Стю в  разговоре бог знает с кем затронул
тему шантажа.
     - Артур  вряд  ли обрадуется.  Я уверен, он захочет поговорить  с тобой
накоротке.  Высвободи   место  в  своём  расписании   на  завтра.  Он  хочет
потолковать  с  нами о чём-то  еще, и  время  не  терпит.  Я в  свою очередь
организую безопасность поездки.





     Луна   выглядела  узким  серпом  белого  цвета,  как  бы  повисшим  над
верхушками  высоких сосен. Четырехдверная Краун Виктория подъехала к главным
воротам  Кемп  Дэвида,  и  двое пассажиров  пригнулись  на  заднем  сиденье.
Приведённые в действие электрическим током ворота открылись, и седан, развив
скорость, оставил позади  толпу репортёров, которую  сдерживал взвод морских
пехотинцев с висевшими у них на груди винтовками M-16.
     Стая  репортёров и операторов толкала друг друга в надежде  рассмотреть
тех, кто был в машине. Седан ехал по дороге и свернул на первом же повороте,
где и затормозил. Два точно таких же седана Краун Виктория стояли у обочины,
заняв позиции  спереди  и  сзади машины, в  которой находились  советник  по
национальной безопасности и шеф президентской Администрации.
     Состоявшийся  в  субботу саммит в Кемп Дэвиде  имел сомнительный успех.
Гаррет  выступил  с  предложением  неких расчётов,  позволяющих  представить
бюджетный  дефицит  меньшим,  чем  на  самом  деле.  Это давало  руководству
возможность объявить, что оно урезало часть затратных  программ, не принимая
при этом  никаких сложных решений. Они надеялись, что эти  меры  умиротворят
киллеров и предоставят ФБР дополнительное время, чтобы выловить их.
     Сомнения   Майка   Нэнса  в   отношении  стабильности  новой   коалиции
оправдывались  все  больше  и  больше.  Сенатор  Ольсон  блокировал  сделку,
высказав Президенту, что не желает участвовать в завуалированном заблуждении
американского народа. Ольсон ратовал за то, чтобы многие статьи расхода были
реально  сокращены,  в  противном  случае,  он выходит  из игры.  Седовласый
сенатор  из  Миннесоты заявил  Президенту, что не  станет поднимать  шум, но
только  одну  неделю.  И,  если   Гаррет  будет  продолжать  играть  в  свои
бухгалтерские игры, он лично объявит, что новый вариант бюджетных поправок -
мошенничество.
     Нэнс  с  Гарретом  провели  почти  три   четверти   часа,  разговаривая
преимущественно  шёпотом. Дорога  по затемненным  просторам  Мериленда  была
свободна  для  передвижения. Когда  они достигли поместья Артура, передний и
задний   седаны   охраны   притулились  к   обочине,   а   машина   с  двумя
высокопоставленными  персонами подъехала  к большим  чугунным  воротам.  Два
мощных прожектора  освещали  въезд в поместье.  Громадного  роста  человек в
одежде  парашютиста  с автоматом Узи  в руке вышел  из  сторожевой  будки  и
подошёл к седану. К дулу автомата был привинчен фонарь, и  охранник  включил
его. Он направил луч на заднее окно и осветил фигуры  Нэнса и Гаррета. После
того,  как  идентифицировал обоих, он приказал  водителю  открыть  багажник.
Обойдя машину, он  проверил  содержимое  багажника  и после этого вернулся в
свою будку.

     Артур  сидел  за рабочим столом  в  кабинете  и  наблюдал  за  сценой у
центральных ворот.  Слева от  его  стола  на  стене были установлены  четыре
монитора  охраны  и два  цветных  телевизора. Артур  наблюдал, как  охранник
вернулся в будку, и через  секунду-другую отворил  ворота. Ворота  закрылись
сразу после того, как машина въехала во  двор. Глядя  на другой экран, Артур
видел,  как  машина  делала повороты  и, в конце концов, остановилась  возле
дома, где  была встречена двумя другими охранниками, один из которых  держал
на  коротком  поводке немецкую овчарку. Гаррет с  Нэнсом вышли из  машины  и
стояли  спокойно,  пока  их  обнюхивал пёс,  а  после  по их телам  прошлись
металлоискателями. Наконец, изнутри открыли дверь, и еще один охранник повёл
их по коридору в кабинет Артура.
     Артур  нажал  кнопку,  и  старая  карта  мира,   вставленная   в  раму,
заскользила  вниз и  прикрыла  собой  мониторы. Поднявшись из-за  стола,  он
подошёл к камину и облокотился о каминную доску. Несмотря  на то, что  Артур
перевалил  за  семьдесят,  он  сумел  сохранить осанку.  Седые  волосы  были
аккуратно зачёсаны  назад и заканчивались  в дюйме от белоснежного воротника
рубашки.  Его  ногти были  ухожены,  а дорогой костюм из натуральной  шерсти
идеально облегал стройную фигуру.
     Дверь отворилась, и Нэнс с Гарретом зашли в кабинет. Артур  по-прежнему
держался рукой за каминную доску в ожидании  гостей. Майк Нэнс остановился в
нескольких шагах от него и официальным тоном объявил:
     - Стю Гаррет, имею честь представить Вас Артуру.
     Гаррет шагнул вперёд и протянул свою влажную липкую руку:
     - Приятно, наконец-то, познакомиться с Вами. Я давно этого хотел.
     Артур слегка кивнул головой:
     - Рад знакомству.
     Затем, указав на ряд кресел, добавил:
     - Пожалуйста, присаживайтесь. Могу я вам что-нибудь предложить?
     Нэнс приблизился к Артуру:
     - Прежде, чем мы начнем нашу беседу, я хотел бы обсудить с Вами кое-что
наедине.
     Артур понял намёк и повернулся ко второму гостю:
     - Мистер Гаррет, Вы не против предложения выкурить сигару?
     Гаррет на секунду был сбит с толку:
     - А,... а,... да,... конечно.
     Подойдя к  кофейному  столику,  Артур  взял коробку  вишнёвого дерева и
раскрыл  крышку. Гаррет вытащил  одну сигару и понюхал её. Артур  вручил ему
сигарную гильотину, и Гаррет отрезал кончик от сигары.
     - Я провожу Вас до дверей.
     Артур повёл Гаррета через комнату к французским дверям.
     - С веранды открывается потрясающий вид на залив Чисапики. Полагаю, Вам
понравится. - Артур открыл одну из дверей:
     - Мы вернемся через минуту.
     Закрыв дверь, Артур вернулся к Нэнсу:
     - В чём проблема?
     - Кажется, наше участие в запугивании конгрессмена Мура  стало известно
кому-то вне нашей группы.
     - И кто бы это мог быть?
     - Джек Ворч, он особый агент в...
     - Я его знаю. А откуда он узнал?
     Нэнс оглянулся на веранду и  рассказал Артуру о стычке между Гарретом и
Ворчем. Когда он закончил, Артур спросил:
     - И как, по-вашему, мистер Ворч обнаружил это?
     - Считаю, что мистер Гаррет не был столь осторожен, как следовало бы.
     - Согласен.
     Артур не был эмоциональным  человеком,  но  Нэнс ожидал увидеть хотя бы
какую-нибудь реакцию с его стороны. А тут - ничего.
     - Что, по-вашему, следует предпринять в отношении Ворча? -
     спросил Нэнс.
     Артур помолчал с минуту, обдумывая вопрос:
     - Пока, ничего. Я читал его досье примерно четыре года  назад; он не из
тех, кто обращается к прессе. Кроме того, Секретная Служба не заинтересована
в  том, чтобы  выставлять  Президента в  невыгодном  свете.  А  пока скажите
мистеру  Гаррету, что ему следует отступить, я же подготовлю план на случай,
если мистер Ворч продолжит настаивать на своём.
     - Я уже говорил Стю, чтобы он затаился, и он послушался.
     - Вы не говорили ему о моём предложении?
     - Нет,  я только сказал ему, что Вы хотите поговорить с нами. Насколько
ему известно, я не в курсе.
     - Хорошо.
     - Вы всё еще собираетесь сказать ему?
     - Да.
     - Не уверен, что это хорошая мысль. Вы же всегда учили меня не доверять
любителям.
     - Я всегда учил Вас не доверять никому.
     Артур повернулся  и пересек комнату по диагонали.  Он  поглядел на ряды
книг, занимавших всю стену кабинета, и вздохнул. Нэнс, не проронив ни слова,
почтительно шёл в двух шагах за своим ментором.
     - У мистера  Гаррета,  безусловно, есть  недостатки,  но он  невероятно
честолюбив и сделает ради успеха  все, что угодно. Он проболтался  о  деле в
отношении конгрессмена Мура исключительно  потому, что не предвидел риска от
недержания  языка  за зубами. Благодаря мистеру Ворчу  он усвоил урок. Кроме
того, для Гаррета способность  хранить секреты  непосредственно  зависит  от
серьёзности  проблемы.  Чем  выше  вероятность  потерь,  тем больше  у  него
стимулов  держать себя в руках. Если мы укажем на  это,  мистер Гаррет будет
молчать.
     -  Вижу  логику  в  Ваших  умозаключениях, но уверены ли Вы, что он нам
нужен?
     - Да, имеются  соображения, по причине которых  мне хотелось  бы помочь
ему.
     Нэнс кивнул в знак согласия:
     - Как Вам будет угодно.
     - Давайте вернёмся к нашему другу.
     Не выходя из  кабинета, Артур раскрыл коробку и предложил сигару Нэнсу,
а вторую  взял  себе. Они  направились к французским дверям,  и  их  окутала
тёмная осенняя ночь.
     Гаррет стоял на краю веранды, взволнованно ожидая приглашения вернуться
в дом. Он знал, что Нэнс обсуждает с Артуром проблему, связанную с Ворчем, и
волновался,  как  отреагирует  на нее Артур.  Ему  доводилось слышать  некие
страшные истории, касающиеся деятельности бывшего директора  тайных операций
ЦРУ.
     Артур Хиггинс почти тридцать лет руководил самыми секретными операциями
Агентства, пока его не заставили  уйти с этого поста.  Официальной  причиной
отставки был  его возраст и  падение так  называемого "Железного  Занавеса".
Однако по  слухам  в службах  разведки  он  вышел из-под  контроля  и  часто
осуществлял  собственные  операции  без  ведома  исполнительной  власти  или
одобрения со стороны Конгресса.
     Гаррет обернулся на звук каблуков Артура и Нэнса по кирпичному покрытию
патио.
     - Как Вам нравится вид? - спросил Артур.
     За те пять минут, что Гаррет был на веранде, он не удосужился взглянуть
на погруженную во  мрак  красоту  залива Чисапики, расстилавшегося внизу. Он
оглянулся через плечо и сказал:
     - Он гораздо больше, чем я полагал.
     Артур неохотно улыбнулся, понимая, что Гаррет не тот человек, кто умеет
восторгаться  природой. Он был слишком прост и легко вычисляем. Не тупица, а
всего  лишь  безликий и  сосредоточенный  на  чем-то  своём.  Он  был  легко
предсказуем, что более  чем устраивало Артура.  Артур посмотрел  на  Гаррета
спокойным доверительным взглядом и мягким голосом произнёс:
     - Мистер Гаррет, думаю, я сумею Вам помочь.




     Микмэхону казалось,  что после встречи  с Президентом в пятницу вечером
он потратит  со своей командой  весь  уикенд  на  просмотр персональных  дел
спецназа.  К  сожалению,  президентское  обещание  обеспечить безоговорочную
кооперацию  оказалось пшиком. Выходные прошли совершенно  бесплодно. Кому-то
удалось повлиять на решение Президента, и Скип понял, кто за этим стоял. Уже
поздним  вечером  в  воскресенье  Микмэхону  пришло  уведомление  явиться  в
Пентагон  в  понедельник  ровно  к  семи  утра. Ему  сказали, что  он  может
захватить с собой  двоих  помощников для анализа  отобранной группы  файлов.
Микмэхон мог лишь  гадать, по  какому принципу были подобраны дела. Но в чём
не было никаких сомнений, так это в том, что его терпению наступал конец.
     Когда Микмэхон  шагал  по длинному коридору  в  подвалах Пентагона,  он
гадал, просто ли потратит время зря, или они всё же перестанут его динамить.
Он  решил взять с  собой  Кеннеди  и  Дженнингс,  и  все  трое следовали  за
армейским лейтенантом, который  провожал их в офисы Пентагона под  названием
Объединенная  команда  по  спецоперациям. Её  полевой  штаб располагался  на
военно-воздушной базе Северной Каролины.
     По дороге им пришлось три раза  останавливаться для  очередной проверки
документов. У дверей Объединённой  команды их документы потребовал, сидевший
за  пуленепробиваемым  плексигласом,  морской пехотинец.  После предъявления
документов,  морпех нажал кнопку и  открыл двери. Армейский лейтенант провёл
всех троих в комфортабельную и хорошо оборудованную  приёмную, где предложил
им присесть.
     Несколькими минутами позже здесь появился генерал с чашкой кофе в руке.
Мужчина был пяти футов и десяти дюймов  ростом, у  него были короткие густые
чёрные волосы. Зелёного цвета погоны, на которых красовалось по генеральской
звёздочке,  упирались ему прямо в  шею. Это был типичный  морской  пехотинец
вооруженных   сил  Соединенных  Штатов,  с   квадратной  челюстью,  идеально
отглаженными брюками и  до блеска начищенными ботинками. Микмэхон  не мог не
отметить,  что  генеральские плечи были вдвое шире  его  талии.  Большинство
генералов, с которыми Микмэхон имел дело, уступали этому в телосложении.
     Генерал выпростал правую руку:
     - Особый агент Микмэхон, я генерал Хини. Рад познакомиться.
     - Приятно познакомиться, генерал, - Микмэхон  слегка  поморщился, когда
его руку сжала мощная хватка стоявшего перед ним питбуля.
     - А это, должно быть, доктор Кеннеди и особый агент Дженнингс.
     И та, и другая  ответили на рукопожатие Хини. Микмэхон повертел рукой в
надежде расслабить её после генеральского рукопожатия.
     -  Кто-нибудь желает выпить чашечку кофе перед тем, как мы  приступим к
делу?
     Микмэхон  с  Кеннеди согласились,  и генерал повёл  их  по  коридору  в
небольшую кухню. Он взял кофейник и сказал:
     - Можете  добавить  воды,  если пожелаете.  Лично я предпочитаю крепкий
кофе.
     Микмэхон сделал глоток и решил слегка разбавить кофе.
     - Особый агент Дженнингс, могу я предложить Вам соды или что-либо ещё?
     - У Вас есть диетическая Кола?
     - Я  держу  некоторый  запас  в  своём  кабинете. Подождите,  я  сейчас
вернусь.
     - Пожалуйста, не беспокойтесь, сэр. Можно и простой воды.
     - Это вовсе не беспокойство.
     Генерал  исчез  в  коридоре.  Минуту спустя он возник с  двумя  банками
диетической Колы:
     Я принёс две на случай, если Вы захотите еще.
     Дженнингс протянула руку:
     - Благодарю Вас, сэр. Не стоило беспокоиться из-за меня.
     - Никакого беспокойства. Давайте, выйдем в коридор. Я  хочу представить
вас  кое-кому.   Все  пошли   за  Хини  по  коридору.  Генерал  ввёл  их   в
конференц-зал,  который был просто произведением искусства.  Каждое место  у
стола было оснащено телефоном,  выдвижным кибордом и компьютерным монитором,
закрепленным под столом.
     -  Здесь  мы  проводим  большую  часть  рабочего  времени.  Пожалуйста,
устраивайтесь поудобней. Я вернусь через минуту.
     Когда через несколько минут генерал возвратился,  он нёс большую стопку
файлов, и его сопровождала немолодая женщина офицер.
     -  Хочу  представить вам  капитана  МикФэрлэнд. Она -  психолог  нашего
подразделения.
     Доктор  МикФэрлэнд пожала всем руки, а Хини  разложил на столе файлы на
три части.
     - К нам сейчас присоединится еще один человек.
     Генерал нажал ближайшую кнопку интеркома и произнёс:
     - Майк, будьте добры, пригласите сюда мистера Дилапина.
     - Слушаюсь, сэр.
     Генерал  оторвал  взгляд от  телефона  и  попросил  всех присутствующих
садиться.  Почти тотчас в конференц-зале  возник  мужчина в  синем костюме с
полосатым  галстуком  и поставил  кейс рядом со  своим  креслом. Мужчина был
среднего роста, средней комплекции,  с бледной кожей и с заметно поредевшими
на голове волосами. Генерал представил его просто мистером Дилапина.
     Микмэхон пристально смотрел на него, пытаясь разгадать, что гражданское
лицо может делать в службе спецназа.
     - Мистер Дилапина, Вы не сказали, какое из агентств Вы представляете?
     - Я работаю на Агентство Национальной Безопасности.
     - А что у АНБ общего с этим делом?
     -  АНБ  занимается  охраной  и  предотвращением  распространения  любой
информации,  имеющей  отношение  к  национальной  безопасности   Соединенных
Штатов.
     - Значит, мистер Нэнс послал Вас следить за нашей работой?
     Дилапина  кинул  взгляд на  генерала, но  не  ответил на вопрос.  После
неловкого молчания, генерал хлопнул в ладоши и сказал:
     - Ну-с, давайте приступим.
     Генерал погладил две стопки из трёх файлов, лежащих перед ним:
     - Здесь находятся личные  дела  всех  отставных  темнокожих коммандос в
возрасте  от  двадцати четырёх  до тридцати  четырёх  лет. Они  разложены по
стопкам в зависимости от организаций, на  которые они работали. Пачка  слева
от меня  представляет бывшие Зелёные Береты, пачка в  центре  - коммандос из
спецназа Дельта, а справа от меня - Морские Котики. Здесь сто двадцать  один
афроамериканец   в  отставке  в  вышеуказанном   возрастном   диапазоне   из
подразделения Зелёные Береты, тридцать четыре - из спецназа Дельта и двое из
команды  Морские  Котики.  Перед  тем, как  двинуться  дальше,  я  хотел  бы
спросить, если вы намереваетесь встретиться с этими лицами, позволите  ли вы
нам вас сопровождать?
     Генерал поглядел на Микмэхона в ожидании ответа.
     - Не вижу в этом проблемы.
     Генерал  кивнул  и  передал  все  папки  сидящим напротив агентам  ФБР.
Микмэхон раскрыл файл и просмотрел  единственный лист  бумаги.  Он  содержал
фотографию,   закреплённую  в  правом   верхнем  углу  и  список   первичной
информации, включавший  дату  рождения,  номер  карточки  социальной защиты,
данные об образовании,  дату  приёма  на работу  и дату  отставки.  Микмэхон
перевернул лист другой  стороной. Он оказался  чист.  Микмэхон посмотрел  на
генерала:
     - А где же психологические портреты и ревью прохождения службы?
     Генерал взглянул на Дилапину, а потом на Микмэхона:
     - Их изъяли по указанию начальника объединенных Штабов и АНБ.
     Микмэхон отбросил файл на другую сторону стола и сказал:
     - Это всё совершенно бесполезно. Мне необходимо  установить мотив,  а я
не  в  состоянии сделать это по фотографии,  дате  рождения и  сведениях  об
образовании.   Президент   лично   обещал,   что  мне   обеспечат  достойное
сотрудничество. - Микмэхон перевёл взгляд на Дилапину:
     - Президент знает обо всем этом?
     - Его ввел в курс Майк Нэнс.
     -  Да уж  конечно. Так  вот, не  хотите  по-хорошему, не  надо. С  меня
довольно. У нас два трупа конгрессменов, два - сенаторов, и еще была попытка
покушения на жизнь Президента.
     Микмэхон скрипнул зубами и указал пальцем на Дилапину:
     -  Наибольшая  угроза  национальной  безопасности сейчас  -  это  люди,
ответственные за убийства. Я мог бы смотреть сквозь пальцы  на  те операции,
которые вы, ребята, вели  в каких-нибудь территориальных водах третьих стран
мира десять лет назад.
     Микмэхон поднялся с места и сказал, обратившись к Кеннеди и Дженнингс:
     - Давайте, пойдём.
     Глядя на Дилапину, он произнёс:
     - Если Вы желаете делать это таким образом, то завтра я  вернусь сюда с
пачкой повесток в суд и пятьюдесятью агентами.
     Кеннеди с Дженнингс  поднялись и направились к двери. Генерал посмотрел
на Дилапину, как бы побуждая его что-нибудь сказать в ответ.
     Они были уже у двери, когда Дилапина сказал:
     - Нет, Вы не сделаете этого.
     - Что Вы сказали? - обернувшись, спросил Микмэхон.
     - Не думаю, что это хорошая мысль.
     - Слушайте сюда, мистер Дилапина, давайте напрямую. Я работаю на ФБР, а
Вы  на  АНБ. Это внутреннее расследование, и у нас все права  на  него, не у
Вас. Закон здесь очевиден, и, исходя из важности этого дела, у меня не будет
проблемы найти суд, который даст мне широкие полномочия и подпишет повестки.
     -  А  я, в  свою очередь, не вижу проблемы в  том, чтобы  найти  судью,
который  заблокирует  Ваши  действия.  Видите ли,  мистер  Микмэхон, законы,
касающиеся национальной безопасности, также предоставляют широкие полномочия
и возможности.
     Микмэхон  двинулся  назад,  наклонился  и  положил  руки  на  стол.  Он
приблизился лицом к лицу Дилапины и сказал:
     - Можете сообщить Майку Нэнсу, что если он попытается заблокировать мою
судебную   повестку,   я  подготовлю  документ   о  препятствии  отправления
правосудия АНБ и организую крупнейшую пресс  конференцию,  невиданную в этом
городе. Я уверен, медиа будут рады узнать, что ФБР считает, что эти убийства
были  совершены специально обученными в США военными диверсантами. И я также
уверен  в  том, что они посчитают  еще более интересным то, что АНБ пытается
блокировать расследование.
     Микмэхон отпрянул от Дилапины:
     - Эти циничные ублюдки проглотят вас заживо.
     -  Мистер  Микмэхон, если  Вы  обмолвитесь  хоть единым  словом прессе,
считайте, что Вы потеряли работу.
     Микмэхон почувствовал, как выходит из себя, но усилием воли сдержался:
     - Ну же, Дилапина, придумайте что-нибудь получше. Это просто не в Вашей
компетенции.
     Скип повернулся к генералу:
     -  Мне  всего  лишь  нужно сделать  медиа маленький намёк на  Ваш отказ
сотрудничать, и все  сенаторы  и  конгрессмены  потребуют, чтобы Вы раскрыли
свои файлы. И не только те, которыми я только что интересовался, они захотят
увидеть  всё.  Они  станут угрожать  сократить до нуля финансирование Вашего
бюджета,  а потом создадут серию  комиссий по расследованию  махинаций. И  в
ближайшие пару лет будут плотно заниматься Вами.
     Напряжение достигло крайней точки.  Генерал Хини  сидел, подпирая рукой
лоб и  мечтая  о  том, чтобы эта проблема как-нибудь рассосалась, а Дилапина
нервно  теребил вынутую из кармана ручку. Оба знали, что Микмэхон прав, но у
них не было  полномочий  изменить что-либо.  Они были  всего лишь  пешками в
чужой игре.
     Дилапина решился:
     - Мистер Микмэхон, делайте то, что сочтёте нужным, но у Вас нет никаких
улик, что эти убийства совершены военным персоналом. И не забудьте, найдётся
немало конгрессменов и сенаторов, которых оскорбит Ваш намек на это.
     Микмэхон проигнорировал замечание и взглянул на генерала:
     - Сэр, Вы ознакомились с результатами вскрытия Фитцжеральда, Козловски,
Донса и Бэссета?
     Генерал согласно кивнул головой.
     - Вы обратили внимание, каким образом был убит сенатор Фитцжеральд?
     - Да.
     - Много ли  Вы знаете людей, способных голыми руками свернуть  человеку
шею?
     Генерал взглянул на Микмэхона и сказал:
     - Не многих.
     - Генерал, Вам  известно так же, как и мне, что люди, стоящие за этим -
бывшие коммандос на службе Соединённых Штатов. Бывшие диверсанты с чертовски
большим топором, и ответ  находится где-то в Ваших психологических портретах
и сообщениях из тренировочных центров.
     Генерал посмотрел на Дилапина, а потом перевел взгляд на Микмэхона:
     - Я согласен с Вами, но, к сожалению, у меня связаны руки.  Вы думаете,
я  не осознаю, как отвратительно всё будет выглядеть, если произойдёт утечка
информации о группе моих  бывших  ребят, совершивших это, и  о  том, что  мы
блокируем Ваше расследование.
     Генерал до боли сжал руку в кулак  и придавил его костяшками пальцев  к
столу:
     - Вопрос  для нас не в том,  что мы отказываемся помогать Вам, а в том,
что это проблема  безопасности. Люди  из специальных силовых  структур тесно
связаны между собой, так сказать, братскими  узами. Мы не  склонны  делиться
информацией с чужаками. Успех и выживание зависят от секретности.
     Генерал   оттолкнул  кресло   назад   и,   поднявшись,   направился   к
противоположной стороне стола.
     -   Полный  комплект  каждого   из  коммандос  содержит  информацию  об
операциях, в которых он принимал участие, о других участниках этих операций,
о  результатах  этих  операций, и  всех-всех  сверхсекретных данных. Поэтому
немногие имеют доступ к полному досье на  каждого из моих ребят.  Я  не могу
так просто открыть Вам эти файлы. Слишком многое на кону.
     -  Я  понимаю  Вашу точку  зрения,  генерал,  но как, по-вашему, я могу
осуществлять расследование, не располагая этой информацией?
     Дилапина вмешался:
     -  Мистер  Микмэхон, я Вам не завидую, но должны же  Вы понять конфликт
интересов, сталкивающий два наших агентства.
     - Я понимаю Ваши опасения на предмет безопасности, но...,-
     Микмэхон широко раскрыл глаза и покачал головой,
     - Я считаю, что поимка этих киллеров более важная вещь.
     - Да,  возможно, в настоящее  время  это самое важное, но компромиссы в
вопросах безопасности могут привести к далеко идущим последствиям.
     -  К еще  более  далеко  идущим  последствиям по  сравнению с убийством
конгрессменов и сенаторов Соединённых Штатов?  Эти парни не могут просто так
остановиться и отправиться по домам.
     Кеннеди решила, что настало время смягчить ситуацию:
     -  Скип, генерал с  мистером Дилапина  не просто помешаны  на  вопросах
безопасности. Я  бы  на их  месте  тоже не  хотела  бы  раскрывать  ФБР  эти
документы. - Она повернулась к генералу и к Дилапина:
     -  С  другой стороны, мистер Дилапина и генерал Хини, вы  должны так же
понимать кризис, который пытается преодолеть ФБР.
     Кеннеди сняла очки и покрутила их в руке:
     -  Что нам следует постараться  сделать,  так это  объединить  обе наши
проблемы и сделать все, чтобы решить их. - Кеннеди повернула очки  в сторону
генерала и Дилапины:
     -  ФБР  требуется ваша помощь, чтобы быстрее  завершить  расследование.
Никто не знает ваши файлы лучше вас самих, и я уверена, вы можете предложить
пролить свет  на тех  бывших офицеров, кто,  по  вашему мнению,  способен на
революцию против собственного правительства. С другой стороны, если в прессу
попадёт  слово  о  том,  что  АНБ  блокирует  расследование  ФБР  по  бывшим
американским  коммандос,  то  урон,  нанесенный  АНБ   и   спецназу,   будет
катастрофическим. Нам надо работать вместе, и я думаю, у  меня есть решение.
Мне кажется, нужно  сделать следующее. В обмен  на полное сотрудничество  со
стороны АНБ и командования Объединенных  Силовых  Специальных подразделений,
особый  агент Микмэхона и  особый  агент Дженнингс,  подпишут не  подлежащий
разглашению документ,  который заблокирует  их  от расследования  и предания
гласности всего, что не имеет отношения к расследованию недавних убийств.  В
этом  случае у вас  не будет опасений,  что несколько десятков  агентов  ФБР
будут копаться в ваших личных делах, и  в то  же время ФБР получит  гарантии
полного доступа к нужным материалам.
     Все взвесили новое предложение, после чего генерал Хини объявил:
     - Мне нравится эта идея.
     - А я  не до  конца  уверен, - сказал Дилапина. - Я не вижу проблемы  в
том, чтобы включить Вас, доктор Кеннеди. У Вас доступ к секретным документам
гораздо выше,  чем  у  любого  в  этой комнате. Если  агент  Микмэхон  готов
подписать документ о неразглашении, я бы мог убедить своё  руководство снять
свои  ограничения,  но  я  против  того,  чтобы  в  этом  участвовала  агент
Дженнингс.
     - Почему? - спросил Микмэхон.
     -  Особый агент  Дженнингс в перспективе может  рассчитывать  на долгую
карьеру  в  рядах  ФБР, и  за  тридцать  лет  последующей  службы она  будет
переведена  не менее, чем в три разных  отдела.  За эти годы ей  будет очень
трудно забыть то,  что она может узнать  сейчас. Я знаю, что моё руководство
будет против включения её в группу. - Дилапина произнёс  всё это так,  будто
Дженнингс вовсе не было в этой комнате.
     Микмэхон перевел взгляд с Кеннеди на Дилапину:
     - Если мне обеспечат полное сотрудничество, я согласен.
     Дилапина кивнул и посмотрел на часы:
     - Мне надо связаться  кое с кем, пока они не ушли на собрание. Генерал,
могу я воспользоваться Вашим кабинетом?
     Генерал разрешил и Дилапина покинул комнату.
     Микмэхон обошел стол и сел на место:
     -  Генерал,  Вы  вполне  серьёзно   полагаете,  что  люди,  стоящие  за
убийствами, бывшие коммандос?
     Генерал покачал головой:
     -  Серьёзно, более  чем  серьёзно...  Люди,  которых мы  вербуем, чтобы
сделать  из  них настоящих мастеров - уникальны. Доктор  Микфарлэнд,  будьте
добры, нарисуйте нашим гостям  психологический портрет среднестатистического
коммандос.
     Доктор стала говорить с клиническим безразличием:
     - Типичный  коммандо - это человек с коэффициентом  интеллекта  от выше
стандартного до высокого,  атлетического сложения. Это  человек,  который на
поверхности выглядит твёрдым, черствым и эмоционально безразличным. На самом
деле, это сверх эмоциональная и кипящая страстями личность. Часто он одержим
мечтой  о победе. Он ненавидит проигрывать,  но  крайне  редко ради выигрыша
желает прибегнуть  к жульничеству  или лжи. Он придерживается  очень высоких
стандартов в понятиях чести и целостности и презирает слабохарактерных людей
и лгунов. Он способен  без малейшего  колебания отдать жизнь  ради  спасения
жизни своего  боевого  товарища.  Более всего он боится, что истратит  жизнь
впустую,  если   не   будет  подталкивать  себя  к  преодолению  бесконечных
трудностей.  Он  презирает  тех, кто  просто  прожигает жизнь. Он  не  любит
политиканов и  бюрократов  и не  скрывает своё  неуважение к  ним. Он обучен
убивать наиболее  эффективными способами и со временем  приходит к тому, что
это оправданный и разумный способ  решения проблемы.  Если  вы убедите его в
том, что некий человек достаточно плох, он  с чистой совестью спустит курок.
Конечно, бывают исключения, но по большому счёту это норма.
     Генерал Хини опустил руку на стол:
     - Лично я нахожусь в рядах спецназа более тридцати лет и вряд  ли сумею
сосчитать,  сколько  раз  слышал  от  моих  друзей  из  коммандос,  с  каким
наслаждением они уничтожили бы такого-то  конгрессмена или  сенатора. Видите
ли, мы  не  только  обучаем  их  искусству  убийства,  но ради  собственного
оправдания  учим  их  считать убийство справедливой акцией в мире, в котором
есть хорошие и плохие люди, и где плохие люди не должны побеждать.
     Подумайте только о том, что мы требуем  от коммандос. Мы посылаем их на
очень неприятные  дела,  и  при этом убеждаем  в  том, что  это ради  защиты
Соединенных Штатов Америки. Будучи коммандос мы понимаем, что очищаем мир от
плохих людей, тем самым защищая Америку.  Что,  по-вашему,  произойдёт, если
специально обученные люди осознают,  что  политиканы, стоящие у  руля  в  их
собственной  стране  представляют большую  угрозу безопасности  Америки, чем
религиозные  экстремисты,  которых  они  должны  убить,  перелетев  половину
земного шара?
     Генерал обвёл Микмэхона тяжелым взглядом:
     - Если эти  люди думают, что реальная угроза  будущего  Америки исходит
отсюда,  что  реальная  угроза  исходит  от,  я цитирую,  "группы старперов,
заложивших будущее страны ради своих эгоистических прихотей..."
     Генерал повторил слова киллеров, прозвучавшие по телевидению.
     - Мистер Микмэхон, у меня почти нет сомнений, что люди, стоящие за всем
этим, обученные коммандос Соединённых Штатов.




     Майкл и  Симус  вошли  в плюшевый ресторан и были  встречены  тщедушным
мужчиной, одетым в токсидо. На обоих  О'Рурке были костюмы из чистой  шерсти
тёмного цвета. Метрдотель повернул к ним узкий нос и спросил:
     - Чем могу служить, господа?
     - Пожалуйста, ланч на троих, - сказал Майкл.
     - Вы зарезервировали столик?
     - Да, я полагаю, на имя Ольсон.
     Метрдотель заглянул в книгу заказов и сложил ладоши:
     -  О, Вы должно быть,  конгрессмен  О'Рурке.  А  Вы, должно быть,  отец
конгрессмена.
     - Нет, я его дед.
     - О!
     Метрдотель заглянул в книгу заказов:
     - Сенатор Ольсон заказал приватный столик в углу.
     Он вынул из-под стойки три меню:
     - Будьте добры, следуйте за мной, я покажу вам ваш столик.
     Было  без  четверти  двенадцать,  и   ресторан  был  практически  пуст.
Официанты сновали туда-сюда, сервируя столы к ланчу для деловой публики.
     Метрдотель, задрав подбородок вверх, повёл их между  столов  к круглому
столику за  углом.  Отойдя на шаг, он выдвинул стул для старшего из О'Рурке.
Симус сел, и метрдотель придвинул стул к столику.
     Метрдотель отступил назад, поклонился, и сказал:
     - Приятного аппетита.
     Симус взял салфетку и спросил:
     - Что  там слышно по поводу бюджетного саммита, который проходил в Кемп
Дэвиде?
     - В утренних новостях передавали,  что  они  урезали бюджет Стивенса на
сто миллиардов долларов.
     Майкл приподнял бровь, тем самым показав, что думает по этому поводу.
     - Я вижу, что ты не веришь, что они и впрямь сделали это.
     - Они сказали, что ходят слухи. Это означает одно из двух:  либо никому
не известно, что  именно  случилось,  либо  то  была  сознательная утечка  в
расчете на проверку реакции публики.
     - А что это, по-твоему, на самом деле?
     -  Трудно  сказать,  -  задумался  Майкл,  глядя на  вход в ресторан. В
сопровождении телохранителей только что появился сенатор Ольсон.
     - Мы скоро обо всем узнаем. Эрик уже здесь.
     Сенатор  Ольсон и четверо серьёзного вида мужчин  шли по залу,  ведомые
метрдотелем.  Майкл и Симус поднялись поприветствовать  своего друга. Ольсон
проделал  ещё  несколько   шагов  в  сопровождении  двоих  телохранителей  и
метрдотеля, протянув руку старшему из друзей:
     - Симус, а я и не знал, что ты в городе. Когда ты прибыл?
     - В пятницу утром.
     Ольсон поздоровался за руку сначала с ним, потом с Майклом.  Метрдотель
разместил охранников за  соседним  столом.  Трое  из них  уселись  спиной  к
Ольсону и его друзьям, а четвертый легко мог держать их всех в  поле зрения.
Сев за стол, Ольсон взглянул на Симуса и нахмурился:
     - Зная твою  нелюбовь  к Вашингтону, делаю вывод, что должно  произойти
нечто очень важное, чтобы заставить тебя оказаться здесь.
     Заявление было встречено легкой усмешкой:
     - Не совсем  так. У меня здесь дела, к тому же и повод навестить Майкла
и Тима.
     - Всё ли в порядке на лесопилке?
     Деревообрабатывающая   компания,  принадлежавшая  О'Рурке,  была  самым
крупным предприятием в  Гранд Рэпидс, и соответственно, политической заботой
Ольсона.
     - Лесопилка в полном порядке, несмотря на происки твоих друзей из  АРЭ,
Департамента Коммерции и Департамента Внутренних дел.
     К столику приблизился  официант  и  поздоровался. Ольсон был благодарен
ему за прерванный разговор. Он  восхищался Симусом, но не всегда  чувствовал
себя  комфортно из-за  склонности друга  к прямым конфронтациям. Он  отметил
недавно, что  Майкл, подобно своему отцу, унаследовал эту не всегда приятную
прямоту и горячность ирландской крови.
     Официант спросил, не желают  ли гости чего-нибудь из  напитков. Эрик  с
Симусом заказали себе чай со льдом,  а  Майкл - Колу. Ольсон сообщил им, что
Объединенный Комитет по вопросам  разведки  состоится в час дня, и, если они
не  возражают, он закажет  ланч, пока официант  ещё  здесь.  Оба О'Рурке  не
возражали,  и все заказали еду. Как только официант отошёл,  Симус посмотрел
ему вслед через круглый столик и сказал:
     - Эрик, мне известно, что в воскресенье ты принимал участие в бюджетном
саммите.
     Ольсон опустил глаза и начал водить рукой по скатерти  взад-вперёд, как
бы пытаясь стряхнуть с  нее крошки. В его глазах отразилось чувство вины,  и
он сказал:
     - Да, я там был.
     - Ну, и как всё прошло?
     - Я бы предпочёл не говорить.
     Симус оскорбленно нахмурился.
     Ольсон пожал плечами и произнёс:
     - Президент просил нас не распространяться о деталях.
     В утренних новостях  промелькнуло сообщение, что вам удалось  сократить
бюджетные расходы на сто миллиардов долларов. Это правда? -  В голосе Майкла
звучало сомнение.
     - Мне кажется, что ты этому не веришь, - сказал Ольсон.
     - Я не думаю, что можно собрать обе партии  вместе и сократить  расходы
на такую сумму всего за два дня.
     Ольсон поглядел на Майкла и Симуса:
     - Вы не представляете себе, на что способны люди, загнанные в угол.
     В его лице явно просматривалось отвращение.
     - Эрик, что там произошло? - поинтересовался Симус.
     - Я обещал Президенту не говорить на эту тему.
     Майкл придвинулся ближе к Ольсону и заглянул в его глаза:
     - Эрик, если Вы не доверяете нам, значит Вы такой же, как и они.
     Ольсон снова  поглядел на  обоих, думая  о тесных дружеских  отношениях
между их  семьями. Отец  Майкла был лучшим другом Эрика.  О'Рурке были самые
порядочные люди, каких он только знал.
     Если они давали слово, то всегда  держали его. Ольсон поелозил в кресле
и подался вперёд. Симус с Майклом сделали то же самое.
     - Я поделюсь  с вами о  том, что  произошло, но вы  должны пообещать не
рассказывать никому.
     Симус с Майклом кивнули в знак согласия.
     - Это значит совсем никому, Майкл, особенно Лиз.
     - Я дал Вам слово.
     Ольсон медленно пересказал  события уикенда. Майкл  и Симус внимательно
слушали его в полном  молчании.  Пять минут спустя им принесли ланч. Тарелки
были сдвинуты  в сторону, а  Ольсон  продолжал рассказ о  том, как Президент
вместе с  Гарретом  планировали обмануть  общественность.  Ольсон становился
более эмоциональным и сердитым,  когда объяснял в деталях,  как на  деле они
собирались  потратить  больше  денег,  но  при  помощи  двойной  бухгалтерии
представить сокращение расходов. Оба О'Рурке тоже  потеряли спокойствие. Чем
больше они слышали, тем  труднее им было  молчать. Ольсон закончил  рассказ,
откинулся в кресле и сделал большой глоток воды.
     Симус первым продолжил разговор. Он начал мрачно:
     - Все эти ублюдки заслуживают смерти.
     Суровость  этих  слов  заставила  Ольсона  едва  не  поперхнуться и  не
выплюнуть воду назад:
     - Ты имеешь это в виду в прямом смысле?
     - Да, чёрт побери.
     Ольсон взглянул на Майкла, но тот промолчал:
     -  Симус,  тебе не кажется, что  твоё заявление слишком опасно в  свете
недавних событий.
     Старик О'Рурке повторил свой приговор:
     - Эти насквозь коррумпированные ублюдки тоже заслуживают смерти.
     - Ты это несерьёзно?
     - Более  чем  серьёзно.  Они  управляли  этой  страной,  доведя  ее  до
разорения, и я был бы более, чем рад, увидеть их трупы.
     - И тебя нисколько не пугает  то,  что некая  группа террористов решает
разрушить демократический процесс?
     - То, что для одних - террорист, для других - борец за свободу.
     - Это ты выучил в Ирландской революционной армии?
     Ольсон  пожалел о своем высказывании, еще не закончив его. Не надо было
провоцировать Симуса.
     Симус окаменел, его  глаза буравили глаза  Ольсона всё глубже и глубже,
увесистый кулак застыл на краю стола.
     - Я притворюсь, что не слышал этого.
     Симус О'Рурке  помогал Ирландской  революционной  армии деньгами в годы
после второй мировой войны. Симус родился в Ирландии и переехал с родителями
в США в раннем детстве. Он твёрдо верил в право Ирландии на самоопределение,
хотя завоевание Британией Ирландии ничем не отличалось от  захвата Индии или
других  колоний.  Он  поддерживал  финансами  попытки  создания  полувоенных
формирований  до тех пор,  пока  те не  стали изготавливать  бомбы и убивать
невинных  граждан.  Это  уже  было  чересчур.  Бороться  за  независимость в
качестве дисциплинированного солдата - одно дело,  сражаться,  как последний
разбойник - головорез - другое.
     Ольсон нарушил молчание:
     - Ты же не думаешь, что то, что сделали те головорезы оправдано, не так
ли?
     - Я не только думаю, что это оправдано, я считаю, что это необходимо.
     - Не могу поверить своим ушам. То  есть, я знаю,  что ты недолюбливаешь
политиков,  Симус, но  ты  же  не  можешь  всерьёз  считать,  что  эти  люди
заслуживают смерти.
     - Могу.
     - Неужто ты растерял всю веру  в демократический процесс, в возможности
народа добиваться перемен с помощью выборов?
     -  Система  сделалась слишком  громоздкой  и  коррумпированной.  Каждый
первый  кандидат лжёт ради избрания,  а  затем  продаёт  душу паразитирующим
группам,  имеющим  собственный  интерес,  которые  выделяют  ему  деньги  на
избирательную   кампанию.   Двухпартийная   система   сделала   невозможными
какие-либо  перемены.  Никому не охота смотреть в глаза реальным проблемам и
делать то, что правильно.
     -  Признаю, всё могло бы быть и лучше, но мы  всё-таки  имеем  лучшие в
мире руководство и политическую систему.
     Симус громко расхохотался:
     - Это сомнительно, но даже, если ты и прав, всё это ненадолго.
     - Что это, по-твоему, значит?
     Эрик, взгляни на цифры. Мы скоро станем банкротами, как морально, так и
финансово.  Нам  нужны  значительные  перемены,  в  противном  случае  самую
могущественную из стран мира может ожидать судьба Древнего Рима.
     - И насилие - это способ привести к желанным переменам?
     Симус потёр подбородок:
     Возможно.
     Ольсон только покачал головой:
     - Насилие - не ответ.
     Сенатор посмотрел в окно, как  бы показывая, что  Симус не заслуживает,
чтобы на него смотрели:
     - Насилие никогда не может быть ответом.
     Лицо Симуса залила  краска, и он  ударил  кулаком по  столу.  От  удара
затряслась серебряная  посуда, тарелки и  бокалы, а  агенты Секретной Службы
буквально вывернули шеи. Симус проигнорировал их и придвинулся к Ольсону:
     - Эрик, я не против полезных дискуссий, но никогда больше не корми меня
таким  дерьмом, как это.  Я не  из  твоих наивных студентов  колледжа  и  не
какой-то маленький  льстивый  политический активист.  Я видел  убитых, и мне
приходилось убивать  во имя  нашей  страны. Твои идеалистические философские
теории могут витать в пустынных коридорах Конгресса, но в  реальном мире они
не  работают. Насилие  - факт  жизни. Есть люди,  которые  пользуются им для
достижения своих  желаний,  и  ради того, чтобы остановить  их,  приходиться
прибегать к  тому же насилию. Если  бы  не война или угроза  войны, то такие
люди,  как  Адольф  Гитлер  и  Иосиф  Сталин  правили  бы  миром, а тебя  бы
расстреляли за то, что ты путался под  ногами и говорил такие  глупости, как
"насилие только порождает насилие".
     Ольсон  был  смущён.  Он  не  привык  разговаривать в подобной  манере.
Престарелый О'Рурке  подбирал  слова более серьёзно,  чем многие,  а  Ольсон
позабыл  о  том,  что  искусство  дебатов,  практикуемое  в  Вашингтоне,  не
срабатывает    с    людьми,    не    имеющими   времени   на    политические
разглагольствования. Симус О'Рурке не был  человеком, которого можно было бы
завлечь политическими и философскими лозунгами. Ольсон  глубоко  вздохнул  и
сказал:
     - Симус, извини. Последние две недели были слишком тяжелы для меня, и я
чувствую себя не очень хорошо.
     Симус кивнул, принимая извинение.
     Ольсон устроился в кресле и потёр глаза:
     - Всё, что происходит, убивает меня.
     Майкл положил руку на плечо сенатора:
     - Эрик, Вы в порядке?
     - Физически, да ... морально, не уверен.
     Его руки упали на колени:
     - Майкл, ты прав  в отношении государственного  долга. Ты висел на мне,
как гарпия, все эти годы,  и в глубине души я всегда осознавал твою правоту.
Но я всего лишь  думал, что, когда  положение обострится, партии отложат  на
время свои разногласия и займутся тем, что необходимо.  Что ж, я был неправ.
И  сейчас мы находимся в сердцевине самого глубокого из  кризисов, считая  с
времён Великой Депрессии, и что же мы делаем? Мы пришли к тому, что вводим в
заблуждение американский народ и получаем этих убийц?
     Ольсон остановился и потряс пальцем:
     - И во всём этом виноваты Президент и Стю Гаррет. В то время, когда нам
необходимо  иметь   достойных  лидеров,  у  нас  нет  ни  одного.  Эти  двое
зацикленных на  себе идиотов,  верите  или нет,  нарезают  круги,  устраивая
опросы общественного мнения!
     Майкл кивнул:
     - О, я-то могу поверить.  У них на уме только одно, Эрик, как  победить
на выборах в будущем году.
     - Ты абсолютно прав, и мне от этого тошно.
     - Ну, и что в связи с этим ты собираешься делать? - задал вопрос Симус.
     - Лично  я  собираюсь дать  Президенту неделю, чтобы подготовить  новую
версию бюджета, в котором будут реализованы реальные сокращения, и в случае,
если он пойдёт на это, я подпишусь под ним.
     -  А что  Вы  сделаете,  если  он  пошлёт в  Конгресс нынешний  вариант
бюджета? - спросил Майкл.
     - Тогда я назову всё это своим именем, то есть мошенничеством.
     Майкл   ощутил  прилив   волны   признательности.   Если   Эрик   будет
принципиальным  лидером,  Президенту не останется ничего, кроме того,  чтобы
провести  реальные сокращения расходов.  Пожилой сенатор взглянул  на часы и
сказал:
     -  Чёрт  возьми, собрание моего  комитета должно  начаться  через  пять
минут.
     Ольсон  стал  разыскивать  глазами  официанта,  которого  не  оказалось
поблизости. Затем он потянулся за портмоне, но тут ему на  руку  легла  рука
Симуса:
     -  Эрик,  не  беспокойся.   После   твоего  последнего  заявления  я  с
удовольствием оплачу твой счет.
     Ольсон поднялся и усмехнулся. Похлопав Симуса по плечу, он заметил:
     - Хотя ты и заноза в заду, Симус, я тебя люблю. Ты обладаешь уникальным
даром называть  вещи своими именами. Нам бы иметь  здесь парочку  таких, как
ты, чтобы не растерять своего достоинства.
     Майкл пожал руку Ольсону и добавил:
     - Если что понадобится, звоните.
     Ольсон  кивнул  и ушёл.  Оба собеседника проводили его взглядом,  после
чего Симус оплатил счёт.
     Когда они вышли из ресторана и пошли по тротуару, из облаков показалось
солнце.  Майкл  рассказал  Симусу о  своей  встрече  со  Скоттом  Колеманом.
Единственная реплика Симуса на это была:
     - Не мешай этому малому. Если за всем этим стоит он, мы все должны быть
ему благодарны.
     Майкл подумал,  что его дед заходит слишком далеко, но  в данный момент
должен  был  согласиться,  что  наименьшее зло,  если  за  этим стоит именно
Колеман. Если Скотт связан с ликвидациями,  в чём Майкл  сейчас навряд ли бы
усомнился, тогда его  фиктивная атака  на президентский вертолёт становилась
логичной. Он  послал чёткий  сигнал, что  никто не  застрахован  от кары.  И
теперь, если Эрик  сумеет  оказать  политическое давление на Белый Дом,  всё
встанет на свои места.
     Они  остановились  на  первом  перекрёстке  и  дожидались  смены  цвета
светофора,  когда  Майкл,  повернувшись, увидел,  как  из  подземного гаража
недалеко  от них выезжает  лимузин  сенатора Ольсона.  Большая темного цвета
машина  повернула  в их  сторону,  ее мощный двигатель  взревел,  когда  она
понеслась по улице. Майкл следил за её  передвижением, но потом его внимание
отвлек  дребезжащий  звук  мотоцикла. Гладкий  черный мотоцикл  вырвался  из
потока машин и летел им навстречу. И на водителе, и на пассажире были темные
шлемы и черные кожаные брюки и куртки.
     Лимузин  достиг перекрёстка и остановился  на  красный свет  светофора.
Пешеходы стали  переходить улицу, а затем внезапно остановились, когда из-за
соседних зданий вылетел мотоцикл. Майкл вытянул  руку  перед  носом Симуса и
показал  ему на  летящий  по  улице мотоцикл. Тёмный мотоцикл  проскальзывал
между корпусов машин, застывших в ожидании зеленого сигнала светофора, и при
этом набирал  скорость.  Он поравнялся  с  лимузином, и  вдруг сидящий сзади
пассажир  приподнялся  и бросил  темный  мешок  на  крышу лимузина. Мотоцикл
продолжил движение, сделав резкий  поворот вправо и пересекая разделительные
полосы магистрали.
     Майкл взглянул  на  мешок  и инстинктивно  повернулся,  чтобы заслонить
Симуса.  Раздался  оглушающий  взрыв.  У   лимузина  покорежилась  крыша,  и
тонированные   стёкла   вылетели   наружу,  сопровождаемые  красно-оранжевым
пламенем. Взрыв потряс целый квартал, швырнув на  землю обоих О'Рурке вместе
с другими пешеходами.







     Президент  Стивенс проводил собрание, когда Джек Ворч вошёл в комнату и
остановился  у него за  спиной. Ворч  наклонился и шепнул Стивенсу что-то на
ухо. Стивенс изо всех сил ударил  кулаком по столу  и  выругался.  Президент
поднялся с места  столь быстро, что едва не опрокинул кресло. Наставив палец
на Майка Нэнса, сидящего на противоположном конце стола, он выкрикнул:
     - В мой офис, немедленно!
     По пути к двери он хлопнул по плечу Гаррета и добавил:
     - Давай, Стю, и ты тоже.
     Стивенс, Гаррет, Нэнс и Ворч вышли из комнаты, оставив членов  кабинета
гадать с широко раскрытыми глазами, что произошло.
     От  Кабинетной  комнаты  до  Овального кабинета  менее тридцати  футов.
Стивенс  быстро шагал и тряс  при этом головой. Дойдя до своего кабинета, он
внезапно остановился  и  направился в обратную сторону.  Ворч, Нэнс и Гаррет
остановились, и Стивенс указал им направление по коридору и скомандовал:
     - Лучше обсудим всё в Ситуационной Комнате.
     Поравнявшись с Майком Нэнсом, он обратился к нему и сказал:
     - Вызовите сюда немедленно Стэнсфилда, Роача и Трэйси.
     Пока они спускались в подвал, никто не проронил  ни  слова. Стоящий  на
посту агент открыл  им дверь  в Ситуационную Комнату, и  все вошли.  Стивенс
взял в руки пульт, лежащий на поверхности большого  стола  для  совещаний  и
направил  его  на  противоположную стену.  Деревянная панель  заскользила по
направляющим  в  сторону, за ней  открылись  восемь  телевизионных  экранов.
Президент поглядел на них и едва слышно выдохнул:
     - Это невероятно.
     Пять из восьми мониторов  передавали  изображения  обугленных  останков
лимузина Ольсона. Гаррет взглянул на Майка Нэнса, но  тот проигнорировал его
взгляд. Гаррет посмотрел  на Стивенса, пытаясь угадать, что происходит в его
душе.
     Гаррет  попытался задать вопрос, но, как  только он  решил  заговорить,
Стивенс приказал:
     - Тихо. Всем молчать!
     Все молча смотрели на экраны. Пять минут  спустя явился директор Трэйси
и  удалился  с  Ворчем  в  дальний  угол.  Президент  подошел  ещё  ближе  к
телевизорам и усилил громкость, чтобы не слышать разговоры за  своей спиной.
Немного позже  здесь же появился  Роач, а Стэнсфилд  явился  примерно  через
двадцать  минут  после  вызова.  Прошло  еще  несколько  минут,  прежде  чем
Президент  заметил прибытие всех троих директоров, и Гаррет подошел к нему и
сказал:
     - Джим, все в сборе.
     Стивенс направился к своему месту за столом, находящемуся как раз между
экранами и остальной комнатой. Бросив взгляд на длинный стол, он произнёс:
     - Садитесь.
     Все заняли  свои места, и Стивенс потёрся спиной о своё высокое кожаное
кресло. Раздраженно обратился к собравшимся:
     - Может ли кто-нибудь из вас объяснить мне, как случилось,  что сенатор
Соединённых Штатов был  убит  среди бела дня на  расстоянии  менее  мили  от
Белого Дома?
     Никто  не  отвечал.  Молчание  усилило  раздражение, которое  испытывал
Стивенс. Теперь он был в ярости. Решительным суровым голосом он произнёс:
     - Я  должен кое-что сказать, и не желаю,  чтобы меня перебивали, пока я
не закончу.
     Выдержав секундную паузу, он упёр руки в бока и прикрыл глаза:
     - Я требую прекращения убийств, и немедленно. Меня не волнует, чего это
будет стоить. Меня не волнует, будут ли при этом нарушены законы. Мне нужно,
чтобы этих ублюдков изловили.
     Стивенс раскрыл глаза и посмотрел на директора Роача:
     - Имеются ли у ФБР подозреваемые?
     Роач поерзал в кресле:
     - Мистер Президент, с начала расследования прошло меньше двух недель.
     - И что, вы ближе к поимке этих людей, чем были полторы недели назад?
     Роач бросил взгляд  на Стивенса,  но ничего  не  сказал.  Его  молчание
говорило само за себя.
     - Да и я так не думаю.
     Стивенс вновь закрыл глаза, его лицо выражало раздражение. Не  поднимая
глаз, он выпалил:
     - Мне  всё  это  надоело.  Мы  должны изловить этих  ублюдков  и должны
сделать  это быстро. Я  требую, чтобы в  это  дело вмешались ЦРУ и Агентство
Национальной  Безопасности.   Я   требую,  чтобы   слежка  и   подслушивание
распространялась на  тех,  кто  по-нашему мнению хотя  бы отдаленно связан с
этим. ФБР может продолжать проводить своё  расследование по  своим легальным
каналам, но я требую, чтобы Агентство Национальной Безопасности вместе с ЦРУ
начали ставить жучки в каждый телефон отсюда и до Сиэтла включительно.
     При  упоминании о прослушивания  телефонов у Гаррета широко  раскрылись
глаза. Он поднял руку, чтобы привлечь внимание Президента:
     - Джим, я  думаю, нам следует переговорить с  Верховным Судом  до того,
как мы приступим...
     - Заткнитесь, Стю. Я еще не закончил.
     Это беспрецедентное  замечание мгновенно  заставило Гаррета онеметь. Он
закопался в кресле и Стивенс продолжал:
     - Мы находимся в эпицентре  кризиса,  и я не могу сидеть, сложа руки, и
дожидаться,  когда ФБР  сделает всё  по  закону.  У  нас  просто нет на  это
времени. ЦРУ  и Агентство Национальной  Безопасности оснащены  гораздо лучше
для получения скорейших  результатов  и  сделают это, не  привлекая большого
внимания. Я требую прослушивания телефонов, не откладывая этого на  потом. Я
хочу,  чтобы  из всех  полулегальных группировок вытрясли нужную информацию.
Если мы считаем, что  киллеры  - бывшие коммандос, я требую, чтобы в течение
недели каждый  из них был подвергнут допросу, а  если кто-нибудь попадёт под
подозрение,  ставьте  жучки  на  их  телефоны  и  устанавливайте   за   ними
наблюдение. Мне нужны, чёрт возьми, результаты!
     Гаррет вновь сделал попытку отговорить босса:
     -  Джим,  прежде, чем  мы  кинемся в пекло,  следует  решить  серьёзные
легальные вопросы.
     - Я  не желаю  ничего  слышать  об  этом, Стю. Не говорите мне, что  не
существует иных способов сделать  это. Я подпишу  официальный  указ, подпишу
директиву  по национальной безопасности, я  объявлю закон о смертной  казни,
если  это понадобится, но я хочу, чтобы эти ублюдки были выловлены, и  хочу,
чтобы это было сделано быстро!
     С этими словами Стивенс швырнул на стол телевизионный пульт:
     -  Сделайте необходимые расчеты и приступайте к работе. Я хочу привлечь
ЦРУ  и  Агентство  Национальной  Безопасности  и  не  желаю  никакой  утечки
информации в прессу. Вы меня поняли?
     Все головы в  помещении склонились  в  знак согласия, и Стивенс пошел к
двери, по пути сказав:
     - Стю и Майк, когда закончите здесь, жду обоих у себя в кабинете.
     Агент Секретной  Службы  открыл  ему  дверь, и  Президент уже будучи  в
коридоре, крикнул через плечо:
     - Жду всех без исключения завтра к семи утра, и с результатами.

     Темнота  накрыла город.  Майкл  засмотрелся  из окна  на яркие  осенние
листья,  свисающие  со  старого  дуба  перед его  домом.  Он глубоко  дышал,
пальцами  руки  зарываясь в густые черные локоны Лиз, а другой рукой потирая
ноющую шею. Майкл сидел на диване, положив ноги на кофейный столик. Обе руки
Лиз обвили его поясницу, её голова покоилась у него на груди. Она  сидела на
диване  с  поджатыми  ногами  и  слышала  сердцебиение  Майкла. Его  ритм то
погружал ее в дрёму, то пробуждал.
     Лиз была на совещании у своего  редактора,  когда  туда  дошли вести об
убийстве Ольсона.  Так как ей было известно, что  Майкл отправился на ланч с
Ольсоном, она поспешила проверить, всё ли с ним в  порядке. Секретарь Майкла
сообщила  ей, что  он  не был ранен  и  сейчас  едет  домой.  Лиз немедленно
покинула офис и  поехала  к Майклу  домой  на  такси.  Прибыв  на место, она
обнаружила  Майкла и Тима  в  столовой за столом. Симуса оставили на ночь  в
больнице для обследования.  Взрывной волной  его  швырнуло  на землю, вызвав
незначительную контузию. После  появления Лиз,  Тим  уехал, и  Майкл  с  Лиз
остались наедине.
     За  последние  два  часа,  что они  сидели  на  диване,  они  почти  не
разговаривали.  Только  обнимали друг друга. У Майкла  были широко  раскрыты
глаза, а лицо выражало  глубокую задумчивость.  Лиз легонько пошевелилась, и
Майкл опустил  руку и потёр её спину. Скарлатти застонала  и  перевернулась.
Она посмотрела на Майкла и спросила:
     - Который час?
     - Десять минут шестого.
     Она потянулась и нежно коснулась его забинтованного лба:
     - Как твоя голова?
     - Нормально.
     Скарлатти  закрыла глаза  и  убрала  голову  с  груди  Майкла.  О'Рурке
нагнулся и поцеловал её в губы. Лиз отстранилась и спросила:
     - Что ты собираешься делать?
     - Понятия не имею.
     - Полагаю, тебе следует обратиться в ФБР.
     - Я должен сперва поговорить с ним.
     Лиз встревожилась:
     - С кем, с ним?
     - Я не могу впутывать тебя в это дело.
     - Ты никуда не впутываешь меня. Я просто хочу знать.
     Майкл покачал головой:
     - Ты и так много знаешь, поверь мне.
     - Я могу понять, что ты не хочешь посвящать в это меня, но, думаю, тебе
следует немедленно рассказать  обо всём ФБР. Ты должен  сделать это в память
об Эрике.
     - Я обязан сначала встретиться с одним человеком.
     Лиз уперлась руками ему в грудь и оттолкнула от себя:
     - Нет, ты не сделаешь этого. Я не позволю!
     Майкл перехватил её запястья и сказал:
     - Не волнуйся, Лиз. Со мной ничего не будет.
     Скарлатти рассердилась:
     - Не желаю слушать  всю эту чушь  о мужском братстве в  корпусе морской
пехоты!  Кем бы ни  был этот тип, он -  хладнокровный убийца, и я не позволю
тебе встречаться с ним наедине.
     Лиз заглянула в его глаза и поняла, что не достучалась до него:
     - Если ты покинешь этот дом, я позвоню в ФБР.
     Майкл взял ее руки в свои и с нежностью заглянул ей в глаза:
     -  Элизабет, этот  человек считает меня  своим  братом.  Он  никогда не
причинит мне вреда.
     Лиз выдернула свои руки:
     - Майкл, ты меня не переубедишь. Либо ты рассказываешь мне о нём,  либо
я звоню в ФБР.
     С минуту Майкл размышлял и понял, что они зашли в тупик:
     - Ты должна пообещать мне, что ни при каких обстоятельствах, никогда...
не произнесёшь его имя.
     Лиз стала протестовать, но Майкл оборвал её:
     - Никаких уступок, Лиз. Если хочешь знать,  дай обещание, и если ты его
нарушишь,  я исчезну  из твоей жизни  и больше  никогда не стану общаться  с
тобой.
     Скарлатти сделала глубокий вдох, последнее  замечание вызвало  ощущение
жуткой пустоты в ее желудке:
     - Ладно, обещаю.
     Майкл поднялся и стал ходить взад-вперёд перед окном:
     - Ты прежде встречала его... дважды. Его имя - Скотт Колеман.
     Майкл  остановился, чтобы увидеть  реакцию Лиз.  С широко  распахнутыми
глазами, она произнесла:
     - Бывший Морской Котик? Парень, с которым ты всё время ходишь на охоту?
     Майкл кивнул.
     - Но почему? Почему он решился на такое? Он же кажется нормальным.
     -  Он  совершенно  нормальный. Ровно  настолько,  насколько могут  быть
Морские  Котики,  только  и  всего.  Что  до  второй  части  твоего  вопроса
"Почему"... Майкл покачал головой:
     - Это ещё  одна банка с червями, и, когда я говорю,  что  не имею права
рассказывать тебе об этом,  я  предельно  серьёзен.  Если бы я сохранил этот
секрет год назад, ничего из того, что случилось, не произошло бы.

     Гаррет  явно  нервничал.  Всё  происходило  слишком  быстро,  и   новое
неуправляемое поведение Стивенса только усугубляло положение.
     Гаррет  не  был  против  использования  ЦРУ  и  Агентства  Национальной
Безопасности до тех пор, пока  они  делали это так, чтобы их деятельность не
привела  к  печальным  последствиям  лично  для  него.   Он  вынул  изо  рта
недокуренную  сигарету  и двинулся по  коридору. Без стука зашёл в офис Теда
Хопкинсона  и остановился у его стола. Хопкинсон разговаривал по телефону, и
Гаррет знаками давал понять, чтобы тот закруглялся. Тед прервал  собеседницу
в середине разговора и сказал ей, что перезвонит.
     Как  только Хопкинсон повесил  трубку,  Гаррет  положил перед ним  лист
бумаги. На нем значились четыре имени. Хопкинсон  посмотрел на них, потом на
босса:
     - Вы, что, считаете, что я должен знать этих людей?
     - Нет, но я ожидаю, что к завтрашнему утру Вы будете в курсе истории их
жизни.
     - Кто они?
     - Это четыре агента Секретной Службы, которые  сегодня погибли вместе с
Ольсоном.
     - И что Вы хотите, чтобы я сделал с этой информацией?
     -  У  нас имеются  результаты  опроса  общественного  мнения,  согласно
которым   сорок   два  процента   опрошенных  считают   оправданной   гибель
Фитцжеральда,  Донса,  Козловски  и Бэссета при условии,  что  это  заставит
Вашингтон  взять   под  контроль  государственные  расходы.  Многие  из  них
заявляют, что ненавидят политиканов. Что ж, давай посмотрим, что они скажут,
когда  им  представят  этих  четверых  и членов их семей. Я  хочу,  чтобы ты
выяснил, какие они закончили школы, где живут их  родители, женаты  ли  они,
ходят ли  в  школу их дети. Я  хочу, чтобы ты разузнал о  них буквально всё.
После этого мы отдадим эти материалы в нужные руки, и к концу этой недели ты
не сможешь пройти мимо  ни одной газеты или телепередачи  без того, чтобы не
увидеть или  не услышать что-либо об  этих парнях и  их семьях. К следующему
понедельнику  я  хочу  видеть,  как эти  сорок  два  процента  снизились  до
однозначных цифр.

     Скотт Колеман вышел  из своей квартиры и спустился в подвал прежде, чем
выйти из  дома. Стоя у крыльца,  он вынул из кармана пачку сигарет и закурил
одну  из  них.  Как  обычно, он  выдыхал дым, не  давая ему засорять лёгкие.
Приподняв голову,  он  выдыхал дым и одновременно смотрел на крышу здания  и
окна дома напротив. После этого оглядел ряд машин, запаркованных  в пределах
квартала, обращая внимание на все машины, которых не видел до этого. Прошлой
ночью,  когда  он  вышел  на улицу, его путь  лежал  на  восток. Сегодня  он
двинулся  в  западном направлении.  Бросив  сигарету  на землю, он  придавил
окурок ботинком и осторожно спустился по ступенькам. Идя по тротуару, внешне
он выглядел  расслабленным и удовлетворённым, одновременно методично замечая
всё,  что  попадалось на пути.  Ситуация накалялась,  и, раньше  или  позже,
кто-то один, или какое-нибудь агентство начнёт следить за ним.
     У  следующего квартала он  остановился и хотел  было  перейти улицу, но
выдержал паузу, чтобы  убедиться, нет ли вблизи  какого-либо вэна или трака.
Перейдя через перекрёсток, Колеман свернул налево, прошёл еще три квартала и
поймал  такси.  Таксист высадил  его  у  небольшого бара  в Джорджтауне.  Он
заказал  кружку  пива,  выпил половину, после  чего  прошел  в  конец бара к
туалету. Не заходя в  него, вышел на  аллею  через  задний ход.  Пружинистой
походкой пройдя четыре квартала, Скотт поймал другое такси и назвал таксисту
адрес дома в  Чеви  Чейс. Дом принадлежал  вдове семидесяти  восьми  лет,  у
которой он снимал гараж за двадцать  пять баксов в месяц. Он прошел к гаражу
вдоль стены дома и ключом открыл  замок ворот гаража.  Подняв занавес ворот,
он  вынул из кармана маленькую черную коробочку и не спеша  обошёл машину со
всех сторон, глядя на ряд лампочек зеленого цвета в ожидании, не сменятся ли
они на  красный, что  будет  означать,  что  в  машине  установлены "жучки".
Лампочки  продолжали гореть зеленым светом. Он  сел в  машину, вывел  ее  из
гаража, вышел из нее, закрыл ворота и запер их на замок.
     Оказавшись вновь за  рулём, Колеман медленно проехал  четыре квартала и
стал набирать скорость.  Он  ехал  по городу  зигзагами, часто  сворачивая в
узкие улочки. Дипломатические номера на БМВ и нидерландский паспорт, который
он держал в бордачке давали  гарантию, что его не  задержит полиция. Быстрая
езда  помогала ему снять напряжение и  не мешала  бы, если б кто-то  вздумал
преследовать  его. Он вышел на 95ый хайвэй и перешёл на режим  турбо.  Затем
влился  в общий  поток и сошел с трассы,  чтобы перейти на другую автотрассу
под  номером 50 в восточном направлении на Аннаполис. Оказавшись  между двух
грузовых машин,  Колеман сбросил  скорость до шестидесяти  пяти миль в час и
ехал так минут десять. Добравшись до  дороги под номером 424, он двигался по
ней в южном направлении. На панели управления часы показали 8 часов 10 минут
вечера. Он часто заглядывал в  зеркало заднего  вида и принялся колесить  по
пригородным дорогам. Несколько раз Скотт разгонял  машину и  останавливал её
на  краю дорог  с  погасшими фарами, проверяя,  не сел ли кто-нибудь  ему на
"хвост".
     Час спустя  после того, как он покинул округ  Колумбия, Колеман свернул
на неприметную грунтовую дорогу. Гравий хрустел под  широкими  колёсами БМВ.
Дорогу  окаймляли деревья и высокие кусты. Машина шла  под  уклон и миновала
два пруда. Гравий был  покрыт тонким  слоем тумана, и на  краткий миг машина
целиком  исчезла  в  белом  туманном  облаке. Автомобиль поднялся  на другой
небольшой холм, и на вершине  в сотне ярдов от нее показались огни небольшой
хижины.  БМВ  легко  преодолела  это  расстояние и остановилась возле старой
бревенчатой хижины.
     Колеман   вышел  и   огляделся.  Постоял,  прислушиваясь  к  шумам,  не
преследует ли его по грунтовой дороге какая иная машина.  Мягко закрыл дверь
со стороны водителя  и пошёл к крыльцу. Ступеньки затрещали под  его ногами,
внутри хижины  раздался  лай собаки.  Без стука он открыл  дверь и  зашел  в
помещение. Его темно синие  глаза остановились  на фигуре человека, стоящего
перед камином в противоположном углу комнаты.




     В  одной руке Майкл  О'Рурке сжимал  свой  Комбат мастер пистолет 45-го
калибра, в другой -  мобильный телефон. Колеман спокойно взглянул на оружие,
а Дьюк  вскочил с места, радуясь ему. Бывший Морской  Котик пригнулся, чтобы
погладить желтого лабрадора. Колеман посмотрел на забинтованный лоб Майкла и
спросил:
     - Что с твоей головой?
     Майкл ответил сквозь сжатые зубы:
     - Чем-то ударило по голове, когда взорвалась машина Ольсона.
     У Колемана от удивления широко распахнулись глаза:
     - Ты там был?
     - Да.
     Майкл посмотрел в синие глаза Колемана и произнёс:
     - Назови мне  хотя бы одну достойную причину, чтобы я не позвонил в ФБР
прямо сейчас.
     Колеман встал и сделал шаг вперед. Майкл поднял пистолет и сказал:
     - Ни шагу больше.
     Спокойным тоном Колеман ответил:
     - Я знаю, что ты  никогда  не пустишь  его  в  ход против меня, так что
опусти оружие и давай всё спокойно обсудим.
     - До сегодняшнего дня мне и в голову не могло прийти такое, но теперь я
не  слишком уверен. Я повторюсь ещё  раз. Назови мне хотя бы  одну достойную
причину, чтобы я не позвонил в ФБР прямо сейчас.
     Колеман сложил руки на груди:
     - Я не имею никакого отношения к тому, что произошло сегодня.
     Майкл взглянул на него с изумлением:
     -  Что ты имеешь в  виду,  когда  утверждаешь, что  не имеешь  никакого
отношения к тому, что сегодня случилось?
     - Я не убивал Эрика. Я никак не связан со всем этим.
     - Чушь, Скотт. Я там был. И всё видел.
     Майкл сделал несколько шагов в  сторону и поставил кресло между собой и
Колеманом.  На  фоне  друга  Майкл терялся.  Даже будучи  вооруженным,  юный
конгрессмен не ощущал физического превосходства. Морские пехотинцы считались
лучшими в  мире  солдатами, но Морские Котики были  на  принципиально  более
высоком уровне подготовки. Если прибавить к этому, что Майкл более шести лет
не числился в корпусе, а Колеман, очевидно, находился в боевой форме, то они
были явно не равны.
     -  Ты просил меня предупредить  Эрика, и я  это  сделал.  Он был  готов
объявить президентский план мошенническим, и после всего  этого появился ты,
и всё пошло насмарку!
     -  Опусти  пистолет,  Майкл.  Я  совершенно  непричастен  к  тому,  что
случилось сегодня.
     -  Чепуха!  -  закричал  Майкл. - Ты всего лишь  пытаешься спасти  свою
шкуру! И как, черт побери, ты мог убить агентов Секретной Службы?
     Майкл  выставил пистолет  на расстояние вытянутой  руки. Дуло пистолета
было направлено прямо в лоб Колемана.
     - Сегодня ты убил пятерых хороших людей и отправил в госпиталь  еще две
дюжины граждан. Мне следовало бы сейчас пустить пулю тебе в башку и навсегда
покончить со всем этим.
     Майклу почудился шум, и тотчас же без предупреждения дверь  в хижину со
стуком распахнулась. Майкл упал  на  колени и пополз к двери, а Дьюк  громко
залаял. Колеман  сделал  то  же самое,  что  и  Майкл,  достав  свой  девяти
миллиметровый Глок из-под подкладки куртки.
     В дверном  проёме  стоял Симус О'Рурке, одной рукой  держась за дверную
раму. На  нём был всё тот  же  костюм,  в котором он был  на  ланче, но  без
галстука. Симус взглянул на два дула, направленных в его сторону, и зарычал:
     - Уберите стволы подальше, пока не покалечили кого-нибудь.
     Колеман сделал это, как по команде, а Майкл в нерешительности несколько
замешкался. Симус бросил на него осуждающий взгляд и произнёс уже мягче:
     - Майкл, убери свой пистолет.
     Майкл опустил пистолет вниз, но не убрал его совсем.
     - Тебе же полагается находиться в госпитале.
     - Я это знаю, но также зная, что вы здесь  встретитесь, решил, что  моё
присутствие принесёт больше пользы, чем пребывание на больничной койке.
     Симус осмотрелся  и плюхнулся в  одно  обшарпанное кресло возле камина.
Потерев лоб, он сказал:
     - Скотт, ты не мог бы налить мне стакан скотча,  а тебя, Майкл, прошу в
последний раз, убери свою пушку!
     Майкл посмотрел на деда:
     - Я  не  уберу пистолет,  пока  он  не объяснит мне, что,  черт возьми,
случилось сегодня.
     - Он ничего не делал сегодня. Эрика убил кто-то другой.
     - Что? - спросил обескураженный Майкл.
     - Сенатора  Ольсона  убил кто-то другой.  Скотт со своими мальчиками не
имеют к этому никакого отношения.
     Колеман  подал  старшему О'Рурке  стакан скотча  со льдом  и  уселся на
диван.
     - Откуда ты знаешь? - спросил сбитый с толку Майкл.
     Симус сделал большой глоток и устроился в кресле:
     -  Я   знаю,  поскольку  помогал   Скотту  планировать   первые  четыре
ликвидации.
     Почувствовав, как у него уходит почва  из-под ног, Майкл  решил  сесть,
пока еще был в силах контролировать себя:
     - Что?
     - Я помогал Скотту планировать первые четыре ликвидации.
     С чувством глубокого раздражения Майкл произнёс:
     - Так  почему ты  не сказал мне об этом в больнице? - Перед всеми этими
медсестрами и докторами?
     Симус нахмурился:
     -  Я же сказал  тебе  ничего  не предпринимать,  пока  у  нас  не будет
возможности поговорить. - Симус покачал головой:
     - Я понимал,  что с твоим взрывным характером  ты будешь искать встречи
со Скоттом. Я  позвонил тебе домой, чтобы проверить, как ты, и Лиз сообщила,
что ты уехал на встречу с кем-то.  Когда  она  выплеснула все свои  обиды  и
опасения, я понял, что ты ей все рассказал.
     Симус покачал головой:
     - Какого дьявола ты это сделал?
     Майкл посмотрел на деда, в первый раз в жизни рассердившись на него:
     - Не считаю, что ты имеешь  право критиковать меня.  Это не я  крутился
тут, затевая революцию.
     У Симуса сузились глаза:
     - А это  было  непростое решение.  Я решил держать тебя от  всего этого
подальше ради твоей же пользы.
     - Поверить не могу, что ты соучастник во всём этом. А Тим в курсе?
     - Нет. - Симус покачал головой:
     - Об этом не знает никто, за исключением Скотта, двоих его людей, меня,
тебя, ну, и теперь Лиз.
     Майкл перевёл взгляд на Колемана.
     - Я понимаю, почему он делает это. Если бы половину моих людей взорвали
в вертолёте из-за длинного языка сенатора Фитцжеральда, я бы, возможно, убил
бы его  тоже,  но,  Симус,  ради  всего святого, не  могу  поверить,  что ты
оказался замешан в этом деле.
     Симус отставил в сторону стакан:
     -  Ты сказал,  что понимаешь,  почему  в этом замешан Скотт, у которого
погибли  восемь  бойцов. К  тому времени,  когда  я завершил  свою службу на
островах Тихого океана, погибло пятьсот  тридцать шесть человек,  бывших под
моей командой. Пятьсот тридцать шесть человек, которые высадились с грузовых
кораблей в лёгких суденышках на маленькую песчаную полоску во имя демократии
и  свободы. Лично  я  не был свидетелем гибели  этих  людей, зато  прекрасно
видел, как идиоты, подобные  Козловски, Фитцжеральду, Донсу  и Бэссету тянут
страну ко дну.
     Симус подался вперёд:
     - Эти  люди  спрятались в своей башне из слоновой кости и играют в свои
двухпартийные игры  в то время,  когда гибнут люди вроде твоих родителей или
брата Скотта. Пока наши, так называемые, лидеры тратят миллиарды долларов на
совершенно  ненужное  армии   вооружение,  пока  они  швыряют  миллиарды  на
министерство  Образования,  которое  не  в  состоянии  обучить  даже  одного
ребёнка,  пока  они  транжирят  свое время  на  обсуждение  того,  стоит  ли
насаждать религию в школах, гибнут люди. Они погибают, так как эти идиоты не
обладают здравым смыслом, чтобы держать настоящих преступников за  решёткой.
И, что того хуже,  заводят, так сказать, сидящую  в углу восьмисот  фунтовую
гориллу, или попросту национальный долг в размере  пяти триллионов долларов.
Эти клоуны  танцуют  на  столе  и делают все,  чтобы  выставить  моим внукам
непомерный счет. Это неправильно, аморально, и кто-то просто-напросто обязан
поставить всему этому заслон.
     Майкл молча смотрел  на  деда.  Пока оба  О'Рурке обменивались ледяными
взглядами, Колеман взял инициативу в руки. Он откашлялся и сказал:
     - Вы оба  можете обсудить всё это позже. А сейчас у  нас с вами гораздо
более серьёзная проблема, - брови Колемана приподнялись:
     - Кто решил присоединиться к борьбе?


     Нэнс  сидел за кофейным столиком напротив Артура.  Ярким пламенем горел
огонь в камине,  отбрасывая тени  на  противоположную  стену  кабинета.  Оба
собеседника  улыбались, держа в  руках  бокалы с коньяком. Старинные часы  в
дальнем углу начали играть одну из  двенадцати  заложенных в них мелодий,  и
Нэнс поднёс к носу свой бокал. Оба были одеты  в стандартные темные  костюмы
фирмы  Брукс  Бразерз.  Нэнс  сделал  небольшой  глоток  и  перед  тем,  как
проглотить, подержал напиток во рту:
     -  У  ФБР  нет  никаких зацепок,  - сказал Нэнс, -  но Президент  велел
подключить к расследованию ЦРУ и Агентство Национальной Безопасности.
     Артур опустил свой бокал и приподнял бровь:
     - Правда? Это меня удивляет. Это ты подсказал ему?
     - Я ничего не говорил, а Стю просил изменить решение, но его невозможно
успокоить. Он сильно расстроен из-за Ольсона.
     Артур откинул голову назад и на секунду задумался:
     - Не думаю, что это как-то отразится на нас.  Послезавтра мы покончим с
этим.
     Артур понюхал коньяк, но не стал его пить:
     - Как себя чувствует Гаррет?
     - Он нервничает.
     Артур приподнял левую бровь:
     - Пожалуйста, не говори мне, что он чувствует себя виноватым.
     - Нет,  он  заявил, что пока его не  схватили за  руку, его всё  это не
волнует.
     Артур улыбнулся и сказал:
     - Я изучил его с первого взгляда. Он будет держать язык за зубами.
     - Если только впоследствии у него не сдадут нервы.
     - Не волнуйся, послезавтра он сможет расслабиться, а мы оба получим то,
чего хотим. Напомни мистеру Гаррету, чтобы он подтолкнул Президента на более
жёсткие  меры  против  этих  террористов. Это даст  возможность поднять  его
рейтинг. Люди сейчас требуют защиты, а после еще одного покушения они  будут
приветствовать ограничения свобод.
     Артур  грациозно  привстал  и  раскрыл   портсигар   вишнёвого  дерева,
предложив Нэнсу сигару:
     Давай-ка  выйдем  на веранду и  продолжим  разговор за хорошей сигарой,
добрым коньяком и насладимся великолепными видами природы.
     Оба  поднялись,  бережно неся бокалы, и  вышли из кабинета в прохладную
ночную темноту.




     Столетний дом  плантаторского  стиля,  принадлежащий конгрессмену Бурту
Торнквисту, располагался на красивом участке земли размером два с  половиной
акра  в  замечательном  малонаселённом  месте. Одна  единственная  грунтовая
дорога  без освещения петляла среди холмов. Поздней осенью темнота наступала
уже в половине шестого  вечера.  Луна  завершала свой  цикл, и небо освещала
лишь тонкая полоска света. Густо разросшиеся деревья и почти незаметный свет
луны придавали месту таинственный тёмный облик.
     Конгрессмен сидел в кабинете на втором этаже и чувствовал себя одиноко.
Его  жена  уехала из  городка  по делам  и  не  собиралась  возвращаться  до
завтрашнего  дня. Накануне убили его ближайшего друга, и сейчас он находился
в окружении  четверки незнакомцев, которым была доверена его  охрана. За все
годы, что он провел на посту конгрессмена,  ему никто и  никогда не угрожал.
Даже после  ликвидации Козловски, Фитцжеральда,  Донса и Бэссета, он считал,
что находится в безопасности. Торнквист не говорил никому, кроме жены, но он
понимал, за что  кто-то мог бы  его убить. Он думал об этом много раз  с тех
пор,  как восемнадцать  лет назад  приехал в Вашингтон.  Они все - плохие. У
всех  были  свои  личные  интересы,  и  все  были  больше  сосредоточены  на
стремлении  удержаться  у власти,  чем  делать  то,  что  предписывалось  их
статусом. Год за годом они обещали позитивные перемены, а потом за закрытыми
дверями  своих  комитетов  блокировали  прогрессивные  реформы,  за  которые
ратовали во время перевыборов.
     Торнквист не был опечален  гибелью этой четвёрки,  но смерть Ольсона, -
это совершенно другое дело. Ольсон  был хорошим другом.  Они сражались бок о
бок, трудясь за сценой, стремясь примирить разногласия обеих партий,  Ольсон
в  Сенате,  он  в  Конгрессе.  От  Ольсона исходила  сила,  позволявшая  ему
двигаться  вперёд сквозь  опасные хитросплетения  политических игр  наиболее
рациональным курсом,  сила,  позволявшая  не дать сломить себя и  оставаться
самим собой, как в профессиональном, так и в личном плане.
     Торнквист  предупреждал  Ольсона,  чтобы  тот  не  помогал   Президенту
сформировать двухпартийную коалицию в качестве ответной меры за те эксцессы.
Торнквист говорил ему,  что, хотя  смерть этих четверых и была трагедией, но
вполне  возможно, это могло принести  и  пользу.  Может быть,  им удалось бы
провести   реформы,   над   которыми  оба  усердно   трудились.  Но   всегда
принципиальный  Ольсон возражал Торнквисту, что в  демократии не должно быть
места анархии.  Тот  в свою очередь напомнил  Ольсону очевидный исторический
факт, что Америка родилась из кровавой революции.
     Торнквист заглянул  в свой журнал и  заставил себя  вписать в него свои
мысли.  Он  старался  придумать,  что  ему  следует произнести на  похоронах
Ольсона. Писательский азарт  захватил его,  и он выглянул в  окно,  мечтая о
том, чтобы жена оказалась рядом.  Он не  мог видеть человека перед домом, но
знал, что тот  стоит на  посту. Они охраняли его  днем и ночью всю неделю, и
конгрессмен не был уверен, что превалирует в его душе: ощущение защищенности
или нервозность.
     На  посту у  его  дома  сейчас дежурили четыре  американских маршала  -
охранника. Они сменялись каждые два часа в течение двенадцати часовой смены,
начинавшейся с пяти часов  вечера.  Трое из них находились вне дома: один  у
двери черного  хода, второй - у парадного крыльца, а третий сидел в седане в
самом  конце подъезда к дому конгрессмена. Четвёртый  был на страже в  самом
доме  в шаге  от  лестницы,  ведущей  на  второй  этаж.  Они  были  начеку в
значительно  большей степени,  чем неделю  назад. Жуткая смерть  их четверых
коллег за день до этого заставляла их осознать, что  и  они тоже могут стать
жертвами.
     За  последние  полсотни  лет  соседство   конгрессмена  практически  не
изменилось.  Участки были  большие и поросшие лесом.  Земля,  принадлежавшая
Торнквисту, отделялась от соседской,  расположенной  сзади, только маленьким
ручейком, протекающим между двумя частными владениями.  По ту сторону  ручья
всего в  пятидесяти ярдах от дома из-за дерева выглянул человек, на  котором
были  очки ночного видения. Сквозь пару очков можно было увидеть тёмный лес,
а за ним фигуру охранника, маячившую возле запасного входа в дом Торнквиста.
Неизвестный наблюдатель был  с  головы до  ног  одет  в  чёрное, а его  лицо
выкрашено защитной  краской. Со спины у него свешивалась  полуавтоматическая
винтовка MP-5  с двенадцати дюймовым глушителем, привинченным к  стволу, а в
руках  он  сжимал  снайперскую  семи  миллиметровую  винтовку Магнум,  также
оснащённую глушителем. Он прошептал в закреплённый у рта микрофон:
     - Омега, это Альфа, выхожу на позицию. Отбой.
     Держа  винтовку  наизготовку, он вышел  из-за  дерева и  боком двинулся
вперёд, а затем спрятался за другое дерево, расположенное  ближе к охраннику
у заднего входа.
     Альфа  двигался по заросшему  лесом  участку,  с кошачьей осторожностью
проскальзывая  меж кустов. Добравшись  до ручья, он медленно ступил ногой  в
воду,  проделал то  же  самое  другой  ногой,  контролируя каждое  движение,
перенося  тяжесть тела с одной ноги  на  другую. Перейдя на  противоположную
сторону ручья, убедился в том, что на пути не  видно упавших веток, и  вышел
на берег. Помедлив возле  дерева, также убедился, что  охранник на месте,  и
посмотрел на часы. Методично скользил  от дерева к дереву и тщательно следил
за  местностью. Приблизительно в  двадцати ярдах  от края участка Торнквиста
киллер улёгся на  землю и  пополз вперёд. Он  выбрал невысокую сосну на краю
двора  и подобрался к ней,  зарывшись в нижние ветви с головой так,  что его
присутствие  было  практически  невозможно заметить.  Было 7  часов 19 минут
вечера.  Убийца  снял  очки  ночного  видения  и  стал  ждать.  Если  охрана
придерживается  своего распорядка,  смена на  посту  произойдёт  минут через
десять.
     Перед самым домом в канаве на другой стороне улицы лежал партнер Альфы.
Он  был  одет  в такой  же  костюм и  прятался  под специальной  снайперской
накидкой.   Странные   заплаты  мшистого  цвета  переплетались  с  полосками
камуфляжной одежды. Чтобы выдвинуться  на позицию, ему пришлось ползти минут
сорок, подминая  животом высокую траву  и кустики, а  его винтовка MP-5 была
зажата между подбородком и локтями. Он слегка поднимал голову и толкал перед
собой  ветку  куста. Его лицо было раскрашено тёмно-зелеными мазками  поверх
черного макияжа. Сквозь  щёлки глаз он  смотрел на  белый седан,  стоящий  в
конце подъезда к дому. Докарабкавшись до  канавы, он снял с себя снайперское
покрывало,  свернул его  в тугой  узел, засунул  в рюкзак и  в последний раз
проверил снаряжение. Примерно в 7:30 вечера седан на противоположной стороне
улицы заблокировал подъезд к дому. Быстро осмотрев улицу, Омега выпрыгнул из
канавы и побежал к противоположной стороне дороги. Оказавшись там, он нырнул
под  прикрытие  кустов  на  расстоянии  не  более  десяти  футов от  машины.
Отдышавшись, он произнёс:
     - Альфа, это Омега, нахожусь на позиции. Отбой.
     Меньше, чем через минуту, машина вернулась, но уже с другим  водителем.
Омега присел на колено и  смахнул ресницами каплю пота, стекавшую по  брови.
Дуло  его  оружия было повернуто в сторону края куста  и направлено  прямо в
голову  человека,  сидящего  за  рулём  машины.  Один лишь зелёный  листочек
загораживал смертельное оружие. Контраст между темно-зеленым и черным цветом
лица и белками глаз придавал убийце облик рептилии.
     Под  сосной на  заднем дворе,  Альфа сверился  со временем,  после чего
вытащил  предохраняющие  дуло пробки. Он уперся  прикладом в щеку, прислонил
правый  глаз  к окуляру. Медленно двигая руками,  он нашел  в окошке прицела
голову  охранника на крыльце. В его план  входило предоставить охраннику еще
минуту,  чтобы  дать тому возможность расслабиться.  Человек у двери  поднес
рацию ко рту и что-то произнёс. Хотя снайпер находился  далеко, он понял его
слова. И, когда охранник опустил рацию, снайпер прошептал в наушники:
     Омега, это Альфа. Готов начать игру. Отбой.
     Альфа привел оружие в боевую готовность и взвёл курок. В окошке прицела
четко обозначились координаты, сходящиеся на затылке часового. Киллер поджал
пружину спускового механизма, одновременно приведя в действие толстый черный
глушитель.  Не ожидая  результата,  снайпер  оттолкнул  ружье  и перекатился
вправо  из-под кроны сосны, оставив оружие позади. Ему не было необходимости
проверять, достигла ли пуля цели. В этом он был уверен.
     Вскочив с  земли, он бросился  бежать в сторону дома,  шепча на бегу  в
наушники:
     - Один готов, остались трое. Отбой.
     Выпростав  руку  за голову,  он стянул с  плеча винтовку  MP-5 и  вынул
пробку  из дула. Приблизившись к углу  фасада дома, он приостановился  перед
ступенькой  и  затем обогнул  крыльцо.  После чего  присел  на одно  колено,
перебросил винтовку слева направо в поисках очередной жертвы.
     Мелькнувшая  черная  тень  привлекла внимание  охранника,  стоявшего на
часах на  расстоянии одного фута от крыльца,  и он инстинктивно потянулся за
пистолетом. Но  не  успел он  поднести  руку  к  бедру,  киллер  сделал  три
выстрела,  два из которых  попали охраннику в  лицо,  а  третий в шею.  Удар
невероятной силы  разворотил жертве голову и опрокинул  тело навзничь. Держа
автомат наперевес, убийца устремился к убитому и только бросил в наушник:
     - Двое готовы, остались двое. Отбой.
     Оказавшись  рядом  с  телом,  он  снял  с  пояса  убитого  переговорное
устройство.  Нырнув  под  защиту крыльца,  он  остановился и  прислушался  к
голосам по радио.
     В тот  же  момент в конце подъезда к дому из  кустов выскочил человек и
бросился вперёд. Он выпустил четыре пули в водителя седана. Окно рассыпалось
на тысячи  осколков, пули сбоку пробили голову водителя. Не мешкая,  наёмный
убийца приблизился к машине и, просунув  дуло сквозь разбитое окно, выпустил
еще одну  очередь в  голову охранника, после  чего бросился бегом в  сторону
дома. Адреналин ударил ему в голову, и он рявкнул в наушники:
     - Трое готовы, остался один. Отбой.
     Пять секунд спустя он присоединился к партнеру  у крыльца. Его  дыхание
потихоньку  выравнивалось, но  все еще не  пришло в норму. В это время Альфа
прислушивался к  звукам по радиотелефону, желая  понять, не насторожился  ли
последний охранник.  Он  подал знак и послал  Омегу  проверить окна с правой
стороны  дома, а  сам отправился на проверку окон слева. Оба воспользовались
поручнями  крыльца и стали заглядывать  в окна. Омега  заметил телохранителя
первым. Тот сидел в шаге от лестницы и читал журнал:
     -  У  меня  номер  четыре,  - прошептал  он  в  микрофон.  Оба  киллера
встретились у ступенек крыльца, и Омега указал на окно:
     - С первого окна справа будет чистый выстрел.
     Альфа кивнул и тихо сказал:
     - Я подползу под окошко и займу позицию с другой стороны.  Когда  подам
сигнал, сделай пару выстрелов в окно, а я выкурю его оттуда.
     Омега кивнул, и они стали подниматься по лестнице. Альфа лёг на живот и
пополз к противоположной стороне  окна. Перебросив винтовку с правой стороны
влево, он  приник  к  окну, чтобы  убедиться,  что  его  мишень  не поменяла
местоположение.  Оторвавшись от панели  окна,  он кивнул  партнёру  и  тесно
прижал к щеке приклад винтовки. Омега отступил назад, направил дуло винтовки
с  глушителем в центр  высокого окна  и  сделал  два  выстрела. Не  прошло и
секунды, как  Альфа  шагнул  к проёму  в  оконной  раме  и навёл  оружие  на
перепуганного охранника. Нажав на курок, он послал три  пули в ему голову. С
автоматизмом роботов оба перезарядили  оружие  и  шагнули  в проем разбитого
окна.  Они направили дула винтовок в противоположные  стороны и  двинулись к
подножию лестницы. Сверху послышались  шаги, и киллеры вскинули головы вверх
к потолку.
     Сверху раздался голос:
     - У вас там всё в порядке?
     Альфа немедленно ответил:
     - Простите, сэр, я уронил стакан. Вам что-нибудь принести?
     - Да нет, не надо. Я сейчас спущусь. Я немного проголодался.
     Торнквист  стал  спускаться  вниз  по  ступенькам,  и  Альфа  оттолкнул
партнёра  в  сторону.  Когда  конгрессмен  дошел до поворота  на  лестничной
площадке,  он  повернулся и  замер, увидев человека в чёрном. Альфа нажал на
курок  и из  винтовки с  глушителем в  конгрессмена Торнквиста полетел поток
пуль. Сила удара  была столь велика, что отбросила конгрессмена к стене, где
он секунду стоял, как бабочка пришпиленный пулями к стене. Убийца снял палец
с курка, а тело Торнквиста  соскользнуло на пол, оставив на белой стене ярко
красную струю.






     Примерно  в  7:55 вечера  полицейский патруль Фэйерфакса  проезжал мимо
домов, расположенных по соседству  с владениями конгрессмена Торнквиста. Это
был  обычный  маршрут патруля, но с момента  начала убийств его обязанности,
включавшие  выписывание  штрафов  за  превышение  скорости и  аресты  пьяных
водителей,  сменились   проверкой  порядка  во   владениях  конгрессменов  и
сенаторов,  проживающих в этой части  города. Полицейский  уже  знал  в лицо
почти всех охранников, приставленных к конгрессмену Торнквисту, и планировал
ежечасно  останавливаться  и  беседовать с тем  из них,  кто в данный момент
сидел  в  машине у  подъезда. Когда он  приблизился  к  белому  седану, фары
высветили автомобиль.  Он  был пуст, и  полицейский направил на него дальний
свет патрульной машины. Он оставил автомобиль и вышел, полагая, что тот, кто
должен был  сидеть за рулём, скорее всего, заснул. Он понимал, какой скучной
должна быть  такая работа. В его собственной практике  бывали случаи, когда,
даже выпив  целый термос кофе, с трудом  удавалось бодрствовать, а ему  было
положено двигаться. А эти несчастные должны были сидеть на месте всю ночь.
     Он подошел к водительскому окну и заглянул в  него. Да, как он и думал,
охранник  лежал поперёк  сидения.  Коп вытащил фонарик  и  включил его.  Ему
хватило секунды, чтобы  осознать  увиденное. Он  замер с  широко  раскрытыми
глазами при виде  окровавленного тела. Ему понадобилось еще несколько секунд
на  осмысление  ужасной  трагедии,  и  он  бросился  к  своей  машине, чтобы
связаться с диспетчером.
     Как только диспетчер получила  сигнал от офицера у дома Торнквиста, она
выслала  по  этому адресу два дополнительных патруля  и одну  машину  скорой
помощи.  Её следующий звонок адресовался  шефу  полиции Фэйерфакса,  который
связался с  ФБР.  Через две минуты после обнаружения  трупа полицейским Скип
Микмэхон был на связи и вызвал вертолёт.  Он вошел  в  главный конференц-зал
оперативных задач  и стал раздавать  задания помощникам, после чего  взял  с
собой Дженнингс и Вордвелла и поспешил на крышу здания Гувера.
     Будучи в лифте, он обратился к Вордвеллу:
     - Дозвонись до  отделения полиции Фэйерфакса  и  попроси их  обеспечить
тебе связь  с их сотрудником  в доме  Торнквиста. Кэти, дозвонись  до  офиса
охраны, и убедись,  что они в курсе  произошедшего, а  потом... Нет, в  этот
офис ты позвонишь после. Сперва звони в патруль штата Виргиния и попроси их,
чтобы они задерживали любые  машины, в  которых едут исключительно мужчины в
возрасте  от двадцати пяти до сорока пяти лет, останавливали их для проверки
и делали это  с большой предосторожностью.  И  пусть они  дадут знать во все
местные полицейские органы.
     Оба агента  вытащили  мобильные  телефоны  и принялись  звонить. В  тот
момент, когда все оказались на крыше, лопасти вертолёта пришли в движение.
     Вордвелл потянул шефа за рукав:
     - Скип, коп ожидает подмоги. Говорит, что с момента прибытия не  слышал
ни звука.
     Лопасти   вертолёта  заглушали  голоса,   поэтому  Вордвеллу   пришлось
напрягать связки, чтобы его могли услышать.
     -  Передай  ему,  чтобы  он дожидался  подмоги,  а  потом  действовал с
осторожностью. И еще скажи, чтобы они ничего там не трогали.
     Микмэхон чувствовал печенкой, что вряд ли им удастся обнаружить  в доме
Торнквиста хоть кого-нибудь в живых.
     Ротор  вращался  с  такой  скоростью,  что  волосы  разлетались во  все
стороны. Человек в ярко оранжевом лётном комбинезоне помахал им, приглашая к
открытой двери, и Микмэхон в сопровождении своих людей проделал пять шагов к
пассажирской  кабине.  Наклонив  головы,  они  пробежали  под   вращавшимися
лопастями,  и заняли  места в  кабине. Вертолёт поднялся в  воздух и полетел
сначала в северном направлении, а затем  сменил курс на  юго-запад, оставляя
за собой яркие огни Вашингтона.  Они летели в Фэйерфакс в Виргинии. Микмэхон
обернулся к Дженнингс:
     - Как часто охранники осуществляли контроль?
     Дженнингс прокричала в ухо босса:
     - Каждые полчаса. Они  делали проверку в семь  тридцать  и  должны были
повторить ее в восемь.
     - А сколько всего охранников полагалось конгрессмену?
     - Четыре.
     - А какие результаты у Команды Быстрого Реагирования?
     - Когда раздался звонок,  большинство из  них находились в лаборатории,
работая над вещ.доками, собранными на месте  вчерашнего взрыва. К ним сейчас
направлены   вертушки,   которые   снимут  их  с  крыши,   а   их  мобильная
криминалистическая лаборатория и тяжелое оборудование прибудут в 8:45.
     У Микмэхона  из  головы  не шла мысль о том, каким образом диверсионная
группа  могла атаковать дом Торнквиста. Эта  мысль  заставила его  вспомнить
Айрин Кеннеди и генерала Хини. Он вынул из куртки мобильный телефон и набрал
номер прямой связи с офисом Роача:
     - Брайан, сделай  одолжение. Организуй отправку  вертолёта в Пентагон и
попроси генерала Хини и Айрин Кеннеди прибыть к дому Торнквиста.
     -  Считай, что это сделано.  Я  только что поднял по тревоге команду по
освобождению  заложников.  Они  будут  готовы к  вылету  через пять минут  и
прибудут  сразу  же  после  вас.  Если  там  будет хоть  малейший  намёк  на
террористов, я хочу, чтобы ты держал всё под контролем до прибытия команды.
     Микмэхон  сомневался,  что киллеры находятся где-то рядом, но он  знал,
что Роач должен делать всё согласно инструкции.
     - Пусть будут готовы. Если они мне понадобятся, я свяжусь с ними.
     - Ты заказываешь музыку. А полиция Фэйерфакса побывала в доме?
     -  Пока  что  нет.  Я  позвоню  тебе, как только  прибуду  на место. Мы
вылетели всего пару минут назад.
     Микмэхон  выключил  телефон, и  в  течение нескольких  минут  никто  не
проронил ни слова.
     Вертолёт был примерно  на высоте в триста футов и делал круги в поисках
посадочной  площадки.  Три  полицейских  машины  освещали  мигающими  фарами
подъезд к дому Торнквиста. Пилот  геликоптера прекрасно знал, что не следует
садиться  близко  к  месту  преступления,  так  как  ветер  от винтов  может
разметать следы ценных улик. Он отвёл аппарат на пятьдесят ярдов в сторону и
направил вниз прожектора, чтобы убедиться в отсутствии под ним электрических
проводов. Он высмотрел  чистое  место и посадил машину посреди дороги. Троим
агентам вновь пришлось пригнуться, когда они выбирались из-под зоны вращения
лопастей. На  полпути  к  дому они  были встречены  темноволосой с  проседью
женщиной с фонарём. Она посмотрела на Микмэхона и спросила:
     - ФБР?
     Скип протянул правую руку:
     -  Да, я  особый  агент  Микмэхон,  а  это особые  агенты  Дженнингс  и
Вордвелл.
     - А я шеф  местной полиции  Барнс. Следуйте за мной,  я укажу вам  куда
идти.
     Все четверо двинулись по дороге.
     - Шеф, Вы уже побывали в доме? - спросил Микмэхон.
     - Нет, я только что прибыла сюда.
     - А кто-нибудь из Ваших офицеров был в доме?
     - Нет.
     Когда они приблизились к белому седану, Барнс направила луч фонаря вниз
и осветила несколько медных предметов:
     - Смотрите под ноги, на земле лежат металлические осколки.
     Она  подвела  их  к  окошку  седана и  осветила труп охранника. Человек
лежал, откинутый  на правый подлокотник, и  его тело было засыпано осколками
стекла. В левой части его головы были ясно видны три пулевые отверстия.
     Микмэхон отметил расстояние от  гильз на  земле до машины и поглядел на
руки охранника. Они были пусты.
     - Давайте осмотрим дом.
     Шеф полиции  приказала  двоим подчиненным  оставаться  на месте, а сама
повела  Микмэхона, Дженнингс  и  Вордвелла к  подъезду. Подойдя к  дому, они
увидели на земле перед крыльцом еще одно тело. Барнс направила луч фонаря на
него и  осветила покойника. Когда они  приблизились к  телу, Микмэхон развёл
руки в стороны и потребовал, чтобы никто не подходил ближе.
     - Шеф, могу я на секунду одолжить Ваш фонарик?
     Барнс дала ему фонарь, и  Скип подошёл к телу. Зажав фонарь  подмышкой,
он натянул пару перчаток и склонился над трупом. Осмотрел пулевые  отверстия
на лице и одно на шее охранника. Тело лежало с раскинутыми в стороны руками.
Скип взглянул на оставшийся в кобуре пистолет и закрыл глаза.
     Выпрямившись, он сказал:
     - Всем оставаться на своих местах. Я скоро вернусь.
     Он взбежал по ступенькам крыльца, и Вордвелл крикнул ему вдогонку:
     - Скип, Вы не можете входить туда один.
     - Ничего.  Стойте, где стоите.  Чем меньше  людей натопчут  здесь,  тем
лучше.
     Дженнингс вытащила свой револьвер и бросилась вдогонку:
     - Я пойду с Вами!
     Не повернув головы, Микмэхон приказал:
     - Ни в коем случае!
     - А что, если кто-то из них всё ещё там?
     - Ты что думаешь, люди,  совершившие  это, ждут не  дождутся, чтобы  их
схватили? Прошу, стой там, где стоишь, я вернусь через минуту.
     Микмэхон поднялся на  крыльцо и тронул входную дверь. Она была открыта.
Толкнув  створку, он увидел ещё одного охранника,  лежащего на полу. Постояв
над  телом,  он  обратил внимание на  три  красные точки  на  лице  трупа  и
застёгнутую кобуру. Вздохнув, Скип поднял голову, и тут увидел на стене ярко
красную полоску на стене в самом верху лестницы. Отсюда была видна лишь пара
обуви, и он стал медленно подниматься к первому пролету лестницы.
     Ему  доводилось видеть  лицо  конгрессмена по  телевизору, но сейчас он
вовсе не  был уверен,  что  это  тело принадлежало Торнквисту. В  отличие от
прочих трупов, он был изрешечен  более,  чем дюжиной пуль. Должно быть,  это
он, подумал Микмэхон. В этот момент неожиданно ожил телефон. Он сунул руку в
карман куртки и ответил:
     - Хэлло.
     - Что ты там обнаружил? - это был директор Роач.
     -  Ну,  я  стою  над  чем-то,  что,  я  почти  уверен,  является  телом
конгрессмена Торнквиста.
     - А точнее?
     - У человека  больше полудюжины пулевых ранений  на лице и  в груди, но
это, должно быть, он.
     - Ты уверен?
     - Да.
     Микмэхон уставился на труп у своих ног и ждал, что скажет Роач.
     - Есть ли хоть какие намёки, кто это сделал?
     - Нет.
     - Я предпочитаю доложить  Президенту до  того,  как обо  всём разнюхают
вездесущие медиа. Что еще тебе нужно от меня?
     - Прямо сейчас ничего.
     - Ладно, звони, если будет что нового.
     - Непременно.
     Микмэхон разъединился и еще раз окинул  взглядом труп, отмечая про себя
точность попаданий пуль в голову Торнквиста.

     Скарлатти  с О'Рурке  сидели  в  угловом  кабинете нового,  только  что
открытого  ими  для себя  итальянского  ресторана. Он  находился  в  подвале
здания,  расположенного примерно  в  двух  кварталах  от  знаменитого  Круга
Дюпона.  Кабинет  был  из  темного  дерева,  а  столик  покрыт  красно-белой
скатертью в  шашечку.  Единственным источником  освещения в  ресторане  были
свечи,  вставленные  в  горлышки  бутылок  из-под  старого  Кьянти.  О'Рурке
огляделся  и  подумал,  что  при  иных  обстоятельствах  мог   бы   получить
удовольствие от пребывания в этом месте. Его mostaccioli было  вкусным, да и
вино тоже было неплохим.
     Майкл рассказал  Лиз, что  Колеман  не был причастен к  гибели сенатора
Ольсона и его  четверых телохранителей,  но не  сообщил  ей о роли,  которую
сыграл Симус в первоначальных ликвидациях. У него просто не хватило смелости
рассказать  Лиз,  что её  будущий, так называемый, дед  был  анархистом  или
революционером или бог его знает кем.
     Лиз  уже третий раз за сутки пыталась уговорить Майкла, что ему следует
обратиться в ФБР.
     - Майкл, я знаю,  что  ты и его  брат  были  лучшими друзьями,  но этот
человек убил Спикера Палаты Представителей, двоих сенаторов и главу Комитета
Финансов Конгресса.
     - Говори потише.
     Лиз подсела ближе к нему:
     - Ты  обязан сдать его. Меня не волнует,  что он  не имеет отношения  к
смерти Эрика.
     - Лиз, повторяю в последний раз, я не собираюсь выдавать его.
     - Я тебя не понимаю.
     Майкл долго смотрел на неё и потом ответил:
     -  Я  не  жду от  тебя понимания того, почему  я  делаю  то, что считаю
нужным.
     - Что ты имеешь в виду? - не отступала Лиз.
     - У  тебя нет  причин думать, за  что эти люди заслужили смерть. У тебя
самой была очень хорошая жизнь.
     Лиз бросила на него удивлённый взгляд, и Майкл продолжил:
     - Я не говорю, что ты не трудишься с усердием, я всего лишь сказал, что
у тебя  была хорошая  жизнь.  Твои родители, слава богу, живы. Твои  брат  с
сестрой тоже  живы. С тобой не произошло ничего, что могло бы заставить тебя
взглянуть по-настоящему критически на наших политических лидеров.
     - Стало быть, только потому, что я не теряла никого из близких, -
     Лиз сложила руки  на груди, - я не имею права судить  моих политических
представителей?
     -  Я  не  говорил, что  ты  не  вправе судить.  Я  всего  лишь  пытаюсь
объяснить, что не  думаю, что ты можешь осознать, почему я чувствую, как мне
поступать.
     - О, я хорошо понимаю, что ты чувствуешь.  Я  понимаю, несмотря  на то,
что  ты не  посвящаешь меня в  свои дела. Смерть  твоих родителей и  Марка -
ужасна, но я не считаю, что эти нелепые убийства способны что-либо изменить.
Ты должен отойти от прошлого и продолжать строить свою собственную жизнь.
     Майкл загнал гнев в кулак, но всё же его голос звучал громче обычного:
     - Лиз, очень просто  сказать,  что понимаешь,  когда  на самом деле  не
пережил этого  лично, и еще легче давать  кому-то  советы перешагнуть  через
нечто, хотя  ты никогда  не оказывался в  его  шкуре. Ты можешь сказать, что
понимаешь, но по-настоящему не поймёшь, пока не переживешь это сама.
     -  Ну,  и  что?  Хочешь, чтобы  я  потеряла родителей,  и тогда я смогу
соответствовать тебе?
     - Нет, дорогая. - Он взял ее за руку:
     - Я никогда бы не хотел, чтобы ты прошла через горнило этой боли. Когда
погибли родители, мои братья  и сестра были ограблены.  У  них украли мечты,
которые  не сбылись, и моменты жизни, которые не  случились.  Им не довелось
увидеть  с  пьедесталов  побед  в  спортивных  играх приветствия  и  радости
родителей. Когда после игр они выходили  из раздевалок, всем остальным детям
доставались  объятия и поцелуи их мам, но у  моих  братьев и сестры мамы  не
было. Когда они  возвращались  домой  из  школы, у них  не  было  родителей,
способных помочь  им сделать уроки, а когда они обедали, то за столом всегда
пустовали  два стула. Мои  родители так  и  не увидели, как  выросли  пятеро
детей, которых они подарили миру.
     Майкл замолчал и посмотрел в сторону.
     Лиз посмотрела на пламя свечи и спросила:
     - Ну, а ты как?
     Майкл пожал плечами:
     - Со мной все хорошо.
     - Нет, это не так.
     Она подтянула его руку ближе к себе:
     - Какие твои мечты не исполнились?
     Майкл на секунду задумался:
     - В детстве  моим идеалом был отец. Он был всем, чем я  хотел бы стать.
Моя мама... она была моим лучшим другом... доброй, самой заботливой из всех,
кого  я знал. Каждый праздник,  каждое событие за последние десять  лет было
как бы неполным, и так  будет до конца моей жизни.  Когда мы  поженимся, это
будет  счастливейший  день в моей жизни,  но  всё  равно я буду  смотреть на
первые ряды церковных скамеек, на два пустующих кресла, и  стану думать, как
было бы здорово, если бы мои родители могли присутствовать на церемонии.
     Лиз с силой сжала его руку, и Майкл постарался улыбнуться:
     - Когда у нас появится первенец, у него будет только одна пара  бабушек
и  дедушек, а моим родителям  никогда не доведётся понянчить  внуков. У меня
украли все это и многое другое... и почему?
     Тихим голосом он продолжил:
     - И всё потому, что какого-то алкоголика,  который своим пристрастием к
спиртному  постоянно доказывал, что ему полагается сидеть в тюрьме, а не  за
рулём, вместо этого выпустили на свободу. А почему ему позволяли разгуливать
по  улицам? Да потому, что  у  нас не  хватает денег, чтобы содержать его  в
тюрьме.
     Майкл ударил себя в грудь:
     - Позволь поделиться  с  тобой  маленьким секретом. У нас в стране есть
деньги. Более,  чем необходимо. Но эти эгоисты-маньяки, управляющие страной,
предпочитают истратить  их  на  программы,  которые принесут им голоса.  Вот
почему я считаю, что они заслуживают смерти. Это больше касается меня лично,
поскольку  их  бездействие стоило  жизни  моим родителям и Марку Колеману, и
поэтому я не  собираюсь обращаться в ФБР. Я не жду, что среднестатистический
американец согласится со мной. Большинству людей приходится переживать много
ежедневных жизненных  проблем,  но, когда  ты  теряешь  кого-то или  чего-то
близкое тебе, всё принимает совершенно иной оборот.
     Лиз смахнула слезу со щеки и кивнула. Майкл потянулся к  ней и вытер её
щёку салфеткой.
     К столу подошла официантка и спросила:
     - Простите, сэр. Вы - Майкл О'Рурке?
     - Да.
     - Вас вызывают по телефону у стойки администрации.
     - Кому известно, что мы здесь? - спросила Лиз.
     - Я сказал Симусу на случай, если я понадоблюсь ему. Я скоро вернусь.
     Майкл  поднялся и  последовал за официанткой через  маленький ресторан.
Лиз наблюдала за тем,  как он разговаривает  по  телефону, и  насторожилась,
увидев, как  он  закрыл глаза и покачал головой. Поговорив  не  более десяти
секунд, Майкл передал трубку хозяйке ресторана и вернулся к Лиз.
     - Это был Симус? - спросила она.
     Майкл кивнул и вынул из кармана портмоне.  Он  положил на стол купюру в
сто долларов и протянул Лиз руку:
     -  Давай,  пойдём.  Только  что  сообщили,  что  был  убит  конгрессмен
Торнквист.

     Микмэхон сидел один  наверху  в  кабинете  Торнквиста.  Его глаза  были
закрыты,  на  руках  тонкие  кожаные  перчатки.  Его  крупное   тело  удобно
расположилось  в  старом  деревянном кресле-качалке. Раскачивающееся  кресло
создавало  гипнотический  эффект,  и  Скип  находился  в  раздумье,  пытаясь
восстановить  картину,  как  могли  быть  убиты  хозяин  и  его  охрана.  Он
представил себе группу  мужчин  в  тёмных  одеяниях,  выходящих  на  удобную
позицию и внезапно убивающих троих телохранителей снаружи дома из винтовок с
глушителями. Они должны были использовать именно такое оружие. Всё указывало
на то, что охранник в доме не имел понятия о гибели своих коллег.
     Женщина-агент просунула голову в открытую дверь:
     - Скип, там внизу двое спрашивают Вас.
     - Кто такие?
     -  Я не знаю.  Один из  них морской пехотинец. Они  сказали, что Вы  их
ждёте.
     Микмэхон качнул кресло вперёд и соскочил с него. Он с нетерпением хотел
сопоставить свои наблюдения с наблюдениями Хини и  Кеннеди. Воспользовавшись
другой  лестницей,  он  спустился вниз,  пересек кухню и  вышел к  коридору,
ведущему  к крыльцу.  Команда Быстрого  Реагирования уже  была  на  месте  и
устанавливала своё  оборудование.  Дом  Торнквиста  сейчас больше  напоминал
съёмочную площадку,  чем  криминальную  сцену.  Повсюду  стояли  прожектора,
освещая  весь  двор. Шум  генераторов разносился  далеко  в ночном  воздухе.
Генерал  Хини и Айрин Кеннеди  стояли на ступеньках  прямо перед центральным
газоном и разговаривали. Микмэхон приблизился к ним и сказал:
     - Спасибо, что прибыли так быстро. Вы еще не видели тела?
     - Мы видели одно у подъезда к дому, и еще одно прямо здесь.
     Генерал указал на тело охранника на центральном газоне.
     - Ну, перед  тем,  как  я начну напрягать ваши мозги, я попросил бы вас
взглянуть на остальные тела.
     Скип повёл их вверх по ступенькам, говоря при этом:
     - На всех телохранителях были бронежилеты, но это их не спасло.
     Фотограф  делал  снимки,  а   несколько  агентов   делали   заметки   и
разговаривали друг с другом. Микмэхон попросил их временно отойти в сторону.
     Хини и Кеннеди осмотрели  тело мертвеца, лежащего у подножия  лестницы.
Они  отметили три  пулевые отверстия  в середине лица и после этого обратили
внимание  на  нетронутую   кобуру  с  револьвером  и  радиотелефон.  Кеннеди
заглянула в столовую и указала на разбитое стекло:
     - Я полагаю, выстрелы были сделаны именно отсюда.
     Микмэхон кивнул:
     - Мы обнаружили пять гильз у порога дома.
     Хини посмотрел на кровавые подтёки на стене в пролете лестницы:
     - Это от конгрессмена?
     - Да.
     - Могу ли я подняться наверх?
     - Конечно.
     Хини  с Кеннеди  поднимались  по  лестнице, в то  время,  как  Микмэхон
оставался в фойе. Стоя рядом с телом, Кеннеди не сдержалась:
     - Господи, да они просто изрешетили его.
     - Да, я насчитал, по меньшей мере, восемь пулевых отверстий. Может быть
и больше, - ответил Хини.
     -  У вас  имеются  соображения, для чего они проделали  с ним такое?  -
Микмэхон спросил снизу.
     -  Два  предположения,  -  ответил Хини.  - Первое, им  необходимо было
убедиться,  что он  наверняка мёртв, а второе -  Хини указал на гильзы у ног
Микмэхона, - здесь поработали двое  или даже  больше стрелков. Ваши спецы по
баллистике могут дать нам на это ответ.
     Кеннеди с Хини спустились вниз.
     - Давайте еще раз осмотрим труп перед входом.
     Микмэхон повел их к парадному входу и по ступенькам вниз:
     - Этот парень получил два выстрела в лицо и один в шею.
     Микмэхон нагнулся и поднял куртку покойника:
     - Его  оружие  все  еще  в  кобуре,  но  отсутствует  радиотелефон.  Мы
обнаружили его там на крыльце возле разбитого окна.
     Кеннеди взглянула на разбитое окно и снова на человека у её ног:
     -  Они взяли радиотелефон, чтобы убедиться,  что охранник в доме ничего
не подозревает о происходящем.
     Хини посмотрел на боковую сторону дома:
     - Что, выстрелы были сделаны оттуда?
     - Да.
     Микмэхон пошел в сторону боковой части двора:
     -  Мы  обнаружили  несколько  гильз с  этой  стороны.  Похоже,  бандиты
произвели три выстрела. Два попали ему в лицо, третий в шею.
     Кеннеди  и  Хини поглядели на рассыпанные гильзы и прикинули  дистанцию
стрельбы.
     - Я полагаю, последний охранник лежит позади дома? - спросила Айрин.
     - Да. Следуйте за мной.
     Все  трое  пошли в обход дома  к  заднему крыльцу.  Когда они подошли к
трупу, Микмэхон сказал:
     - Один единственный выстрел в голову.
     Скип нагнулся и расстегнул куртку охранника:
     - Его оружие в кобуре и радиотелефон пристегнут у бедра.
     Хини и Кеннеди на секунду задержали  взгляд  на трупе, а затем прошлись
по  всему двору, не  проронив  ни  слова,  поворачивая головы  то вправо, то
влево, фокусируя внимание  на тёмных участках, до  которых не доставал  свет
прожекторов. Не оборачиваясь, Хини задал вопрос:
     - Скип, не могли бы Вы попросить их выключить освещение?
     Микмэхон  дал задание кому-то из  агентов, и вскоре прожектора погасли,
оставив только небольшую полоску света из приоткрытой двери черного хода.
     Генерал двинулся  через  заднюю часть  двора  к лесополосе.  Микмэхон с
Кеннеди шли несколькими шагами сзади, и вскоре все исчезли в лесу.
     Хини легко  шёл по тёмному  лесу,  ныряя  под ветки и перебираясь через
засохшие сучья, в отличие от своих спутников, которым удавалось это делать с
трудом. Дойдя  до  ручья,  они  остановились  и  повернули  к дому.  Кеннеди
спросила:
     - Что вы об этом думаете, генерал?
     Хини поглядел на агентов ФБР, стоящих у двери черного хода:
     - Они ведь не могут нас видеть, как вы думаете?
     - Нет, стоя под той лампой,  не могут, - ответила Кеннеди. -  А ведь на
нас  даже  нет  камуфляжной одежды.  Свет в  лучшем случае достигает границы
двора и затухает.
     Хини посмотрел на противоположную сторону ручья:
     - Я думаю, здесь действовали двое или больше людей. Мог бы быть и один,
но  тогда  это  было  бы  довольно трудно.  Они  действовали  молниеносно, и
охранники так и не успели понять, что их сразило, о чем  свидетельствует тот
факт, что никто из  них не вытащил стволы.  Один или двое подползли сюда под
прикрытием деревьев и убрали часового у заднего входа единственным выстрелом
в  голову.  Телохранитель у парадного входа  был  следующим.  Его  убили  из
полуавтоматической винтовки, а потом был убит человек в машине.
     - Я согласна с этим, - сказала Кеннеди.
     - А почему в таком порядке? - задал вопрос Микмэхон.
     - Когда они убили парня в машине, им пришлось стрелять через окно. Если
бы они убили его первым, то охранник у входа  в дом  услышал  бы, как звенит
расколотое стекло, и  схватился  бы за пистолет или  за радиотелефон.  Он не
дотронулся  ни до того,  ни до  другого, так как  к тому времени, когда было
разбито окно,  был уже мёртв. Так  или иначе, но  те, кто находился снаружи,
были убиты с разницей в несколько секунд.
     Генерал покачал головой:
     - Этим ребятам не дали ни  единого  шанса. Те, кто стоят за этим, явные
профи. Головы  прострелены настолько аккуратно, что  трудно  усомниться, что
это не стиль коммандос, по три прямых попаданий в голову.
     - А как, чёрт  возьми, они могли так приблизиться к охраннику в машине?
Он был застрелен почти в упор.
     -  Кругом достаточно много прикрытий.  Располагая  хорошим  камуфляжем,
ничего не стоило  подкрасться к машине  на расстояние до десяти футов. Когда
они сняли троих охранников вокруг дома, им осталось заняться только тем, кто
находился  внутри. Киллеры воспользовались радиотелефоном одного из  убитых,
чтобы убедиться, что охранник  в доме ни о чем не догадался. Исходя из того,
что его пистолет так  и остался в кобуре, очевидно, что так оно и  было. Они
застрелили его  через  окно, а затем по лестнице спустился  Торнквист, желая
узнать, что за шум внизу, или он просто  шел вниз, когда это  произошло. Они
вошли на минуту, максимум на полторы и оставили за спиной пять трупов и пару
дюжин  гильз.  Очень  чисто,  очень  грамотно.   Простите,  что  это  звучит
бессердечно, но я делюсь с вами лишь своим профессиональным мнением.
     - Никаких извинений, генерал. Именно  для этого я и пригласил Вас сюда.
Айрин, а что Вы об этом думаете?
     - Генерал прав. Когда работаешь  над подобными операциями, почти всегда
что-то  идёт  не  так,  как  предполагалось,   но  если  сопоставить  это  с
операциями, с которыми мы  имели  дело, то это напоминает  мне танец кекуок.
Эти телохранители  не были подготовлены  к  такого  рода угрозе.  Мы готовим
наших  коммандос, чтобы они  могли справиться  с любыми системами  защиты на
свете, такими, как сторожевые псы, или  проникать в расположение вооружённых
до  зубов  террористов, а  затем  беззвучно  убив,  раствориться,  не будучи
замеченными  никем... Парни, что сотворили это, специалисты в своем  деле, и
они  привыкли к более  сложным  препятствиям, чем  американские  охранники с
радиопереговорными устройствами и пистолетами.
     Микмэхон прикусил верхнюю губу и  подумал об  остальных конгрессменах и
сенаторах,  большинство  из которых не имеет  и такой  охраны,  какая была у
Торнквиста.  Точка  зрения  Кеннеди была ясна: если  их не  остановить,  ему
придется проводить всё больше ночей, стоя над трупами.
     -  Мне   нужно,  чтобы   они  поскользнулись...  мне  нужен  перерыв  -
пробормотал Микмэхон.
     - Я бы не стал на это рассчитывать, - ответил Хини.







     Тёмно- зелёный Шеви Тахое катился в восточном направлении по хайвэю под
номером  50. Только что  пробило  полночь, и магистраль была  почти  пустой.
Майкл придерживался  скорости  чуть  меньше шестидесяти пяти миль  в  час  и
находился в правой полосе. Он перехватил левой рукой руль, а правой настроил
радиоприёмник  на программу утренних новостей  на средних  волнах. Майкл  не
слушал  радио.  В  мозгу него пульсировала только одна мысль:  кто  стоит за
ликвидацией Ольсона и Торнквиста.
     Приближался  сход  с  трассы,  ведущий  к  хижине,  и  О'Рурке  включил
аварийные  огни.  Уйдя  вправо,  трак выехал  к  рампе  схода  с хайвэя.  Он
притормозил у знака "Стоп"  раскрыл  окно и,  чтобы освежить лицо, впустил в
кабину холодный ночной воздух.
     Ворвавшийся снаружи воздух, освежил его, но  по  мере того, как  машина
стала  набирать  скорость,  стал раздражать.  Майкл  нажал  кнопку  и поднял
стекло. Через пять минут показалась безымянная дорога к хижине, и  он сильно
затормозил.  Гравий полетел из-под колёс,  когда Майкл свернул и  покатил по
узкой  дороге.  Поставив машину между  двумя другими, он  вышел,  подошел  к
задней  части трака  и открыл задний  борт.  Сверху  спрыгнул  Дьюк  и  стал
обнюхивать  землю,  нарезая круги возле  дома. Майкл  направился к  крыльцу,
свистнул, и Дьюк оказался у его ноги.
     Он потрепал пса по голове и приказал  ему сидеть. Войдя в хижину, Майкл
снял  куртку и  пристроил ее на  спинке кушетки. За  кухонным столом  сидели
Симус с Колеманом. Обменялись приветствиями. Майкл извинился  за опоздание и
взял кружку из буфета. Усевшись, он спросил:
     - Что, чёрт побери, мы должны сделать, чтобы это остановить?
     Майкл наливал себе кофе  в  ожидании ответа, но так и  не дождался.  Он
сделал глоток и спросил:
     - Известны ли нам детали того, что произошло у Торнквиста?
     Колеман ответил:
     - В  конгрессмена стреляли  с близкого расстояния двенадцать раз.  Были
также убиты четверо  охранников. По слухам всё было сделано в высшей степени
чисто и  профессионально.  Никто  из охраны не  сумел воспользоваться  своим
оружием.
     Майкл закрыл глаза и спросил:
     - У нас имеются какие-нибудь соображения, кто и зачем это делает?
     Симус пожал плечами и произнес:
     - Эрик  с  Торнквистом много лет  прожили  в Вашингтоне. Уверен, за это
время  у них появилось много врагов.  Собственно, вопрос в том, у кого могут
быть такие контакты, чтобы сотворить такое за столь короткое время?
     Колеман опустил свою чашку кофе и сказал:
     -  Согласен. Мы  должны признать, что, кто  бы ни стоял за этим, должен
был обладать властью  и  связями, чтобы организовать подобную операцию всего
за неделю. Это значительно укорачивает список заинтересованных лиц.
     Майкл обдумывал, у кого была такая власть. Он сказал:
     - К  сожалению, мы не располагаем контактами, которые могут дать доступ
к этим кругам.
     -  А у меня  есть несколько,  - произнёс  Колеман, -  но, если  я начну
задавать вопросы, они захотят в свою очередь узнать, зачем мне это надо.
     Симус покачал головой:
     - Плохая идея. Меньше всего мы хотим сейчас привлечь внимание к себе.
     -  Согласен,  - подтвердил Майкл,  - но мы должны  предпринять какие-то
действия.
     Симус подтолкнул вперёд свою чашку кофе:
     -  У меня есть один  человек, которому  я  могу  доверять, и кто  тесно
связан с разведывательным сообществом, или, по меньшей мере, был.
     - Кто именно? - задал вопрос Колеман.
     - Оги Джексон.
     - Кто такой Оги Джексон?
     - Это  очень хороший  старый друг. Мы с ним  были в морской  пехоте  во
время  Второй Мировой войны.  После войны он устроился  на работу в  ЦРУ и в
результате сделался одним из главных аналитиков агентства в Европе. Он вышел
в отставку около года назад. Он - честнейший из всех, с кем я был знаком.
     - Ты с ним часто общаешься?
     - Мы  разговариваем приблизительно раз месяц. Каждое лето мы улетаем на
пару  дней на рыбалку в Канаду, а ещё я обычно прилетаю,  чтобы увидеться  с
ним  осенью, когда  мы  отправляемся  с  ним на  утиную  охоту... Он живет в
Джорджии.
     -  Ты думаешь, можно его  расспросить, не вызывая подозрений, что у нас
повышенный интерес к этому делу? - задал вопрос внук.
     Симус задумался на минуту и ответил:
     - Да, я так полагаю.
     - Хорошо, давайте посмотрим, что тебе удастся разузнать. Я доверяю Оги.
     Майкл сделал еще один глоток кофе:
     - Ну, а что мы можем предпринять прямо сейчас?
     Колеман откинулся назад и скрестил руки на груди:
     - Трудно  сказать. Планируя нашу операцию, мы не могли предвидеть такое
развитие событий.
     Бывший Морской Котик закатил глаза:
     - Я не знаю... что-то  подсказывает мне, что мы должны залечь на  дно и
наблюдать  за происходящим. Я полагаю,  есть вероятность, что реформы начнут
внедрять.
     Майкл заметил:
     -  Ничего  подобного.  Вы,  братцы,  затеяли  это  дело,  и  вы  должны
остановить его, покуда не погибнет кто-нибудь ещё.
     Симус уставился на Майкла:
     - У нас нет связей, чтобы разобраться с этим.
     - Они есть у ФБР.
     - И что?
     - Думаю, мы должны предупредить их, что в этом деле замешаны другие.
     - И как это поможет разрешить проблему?
     - Если мы свяжемся с ними, им придётся  серьёзно отнестись к этому. Они
должны  будут выяснить, у кого имеется  мотив и  связи,  чтобы ликвидировать
Эрика  и  конгрессмена  Торнквиста.  Если  они  начнут  задавать  вопросы  и
вынюхивать  везде,  где  можно,  то  им  удастся  отпугнуть  этих  людей  от
дальнейших покушений.
     Симус промолчал, а Колеман сказал:
     - Мне идея не нравится.
     Майкл положил руки на стол:
     - Вы оба заварили эту  кашу, и неважно, нравится или нет, но вы втянули
меня в это дело.  Я  не собираюсь осуждать вас  за то, что сделано, но  буду
вынужден  пойти на это, если будут  и дальше убивать невиновных.  Мы обязаны
сделать всё возможное, чтобы остановить эту группировку от  новых покушений,
даже при условии, что будем схвачены за руку. Это ясно?
     Колеман с Симусом молча кивнули в знак согласия.

     Утром в среду часы на рабочем  столе показывали 6:12 . Микмэхон сидел в
своём  кресле  с  лицом,  погружённым  в  ворох сообщений.  Он  покинул  дом
Торнквиста в  полночь  и  вернулся  в  здание  имени  Гувера,  чтобы  кратко
информировать  Роача. До сих  пор он был  занят назначением новых агентов по
делу Торнквиста и  теперь готовился  к докладу  в Белом Доме, назначенном на
8:00 утра. Где-то около пяти  утра он уронил голову на стол, чтобы ненадолго
задремать. Он  так  сильно  устал, что не  имел  сил подняться  и  дойти  до
кушетки.  Предупреждение Кеннеди и  генерала Хини  о  том, что они могли  бы
потратить больше личного времени, работая  у трупов охранников и  политиков,
несколько   обескураживало  его.  Ему  было  известно,  как  управляться   с
расследованиями, но  это дело было безумнее  всех.  Трупы уже не  появлялись
каждый  раз  по  одному,  и  теперь,  когда  уже  убивали   ещё  и  офицеров
правоохранительных  органов, расследование принимало более  личный характер.
Когда  жертвами  были  конгрессмены и сенаторы, он взирал на  это с  большим
беспристрастием.
     Микмэхон был погружён в сон,  как  вдруг некий шум вывел его из спячки.
Ему хватило нескольких секунд осознать, что он находится в своем кабинете, и
это телефон, а не  будильник, издаёт раздражающий звук. Он оторвал голову от
стола и потянулся к трубке:
     - Хэлло.
     Майкл сидел на  заднем сиденье  БМВ, а Колеман  кружил  по  узким жилым
кварталам  городка Адамс  Морган. Рядом  с О'Рурке лежал мобильный  телефон,
который  Колеман  приобрел три месяца  назад  через третьи руки  в  Тайване.
Засекреченный аппарат был в кожаном футляре. К трубке был приделан голосовой
модулятор, до  неузнаваемости  изменивший  голос  Майкла.  В  телефоне  была
поставлена  защита  от  отслеживания  сигнала,  и   он  мог   использоваться
стационарно, однако ни О'Рурке, ни Колеман не рисковали целиком и  полностью
довериться ему, поэтому, пользуясь им, находились в состоянии движения.
     - Это особый агент Микмэхон? - спросил Майкл.
     Слыша электронные голоса, Микмэхон выпрямился. Ещё не сказав  ни слова,
он  нажал  кнопку,  которая  отслеживала  телефонные  звонки.  Поколебавшись
немного, он произнёс:
     - Да, это я.
     - Я  полагаю, Вы записываете и пытаетесь отследить звонок, поэтому буду
краток.  Люди,  ответственные за убийства  сенаторов  Фитцжеральда  и Донса,
конгрессменов Козловски и Бэссета не убивали сенатора  Ольсона, конгрессмена
Торнквиста и их телохранителей.
     В трубке на  несколько  секунд повисло молчание, пока  Микмэхон пытался
переварить то, что только что услышал:
     - Не уверен, что понимаю ваши слова.
     - Существует вторая группа киллеров.  Группа, ответственная  за  смерть
Ольсона, Торнквиста и их телохранителей.
     - Почему я должен вам верить?
     Майкл ожидал недоверие со стороны Микмэхона и поэтому  заранее испросил
у  Колемана  поделиться  некоторыми  сведениями,  способными придать  звонку
больше достоверности.
     - Мы оставили Бурмистера в живых.
     Микмэхон  вспомнил  старика,  жившего  на улице в  доме,  расположенном
напротив дома конгрессмена Козловски. Обнаруженный ими мужчина находился под
действием снотворного и был связан в  то утро, когда было совершено  тройное
убийство.
     - О Бурмистере знают многие. Это ровным счётом ничего не доказывает.
     Микмэхон  стремился  затянуть  разговор,  чтобы  дать возможность своим
службам засечь звонок.
     - Мистер Микмэхон, мы не убиваем агентов Секретной Службы и официальных
телохранителей. Как уже упоминали в последнем  оставленом  Вам сообщении, мы
испытываем глубокое уважение к  служащим охраны правопорядка. Мы сражаемся с
политиканами, а не с вами.
     - Вот в этом вы не правы...
     Майкл прервал его:
     -  Задайте себе один вопрос.  Если  бы  мы  хотели  уничтожить четверых
агентов   Секретной  Службы,  чтобы   добраться   до   Ольсона   и  четверых
телохранителей,  чтобы  заполучить труп  Торнквиста, почему бы  нам было  не
взорвать президентский вертолёт в прошлую пятницу?
     О'Рурке подождал немного и закончил, чуть погодя:
     -  Ответ на это:  мы непричастны  к убийству Ольсона и Торнквиста.  Это
дело рук кого-то другого.
     - Почему Вы это мне говорите?
     - Потому, что мы не желаем гибели невинных людей.
     - А что, Бэссет и другие были виновны?
     О'Рурке поглядел на часы:
     - Мистер  Микмэхон, я не располагаю временем, чтобы дебатировать с Вами
по этому поводу, так что слушайте внимательно. Мне неизвестно,  кто и  зачем
пожелал  гибели  Торнквиста и Ольсона,  и я не в  том положении,  чтобы  это
выяснять.  Все что  мне известно, это  то,  что  были убиты восемь  офицеров
правопорядка  федерального уровня,  и они, скорее всего,  убьют  еще больше,
если вы их не остановите.
     - Ну, а как насчет вас самих? Вы перестанете убивать?
     - Да.
     Микмэхон собрался что-то сказать, но связь уже прервалась.





     Лимузин  Роача  подъехал к  главному  западному  входу  Белого Дома,  и
директор с Микмэхоном поспешили к дверям.  Они опаздывали  почти на двадцать
минут.  Их уже дожидался Джек  Ворч, и он  быстро провёл обоих через посты в
Ситуационную комнату.
     Президент что-то говорил  и остановился на полуслове, когда  они вошли.
Все повернулись и  посмотрели на Роача  и Микмэхона, когда те  занимали свои
места.
     -  Прошу  прощения  за опоздание, мистер Президент, - сказал Роач. -  В
последнюю минуту произошли некие события, которым пришлось уделить внимание.
     Президент Стивенс проигнорировал объяснение и вновь  обратился  к Майку
Нэнсу. Среди  присутствующих  находились  директор  ЦРУ Стэнсфилд,  директор
Секретной Службы Трэйси, министр  обороны  Эллиот,  шеф Объединенных  штабов
Флад и Стю Гаррет.
     Нэнс с противоположного конца стола продолжил:
     - Как Вы  и говорили,  мистер Президент, очевидно, ни ФБР, ни Секретная
Служба  не  в состоянии  гарантировать  безопасность  нашим  конгрессменам и
сенаторам.  За  последние  два  дня  мой телефон  совершенно  раскалился  от
звонков.  Каждый политик в этом городе требует обеспечения серьёзной защиты,
и я не могу винить их в этом.  Плохо  то, что мы не в состоянии поймать этих
террористов, но  вдвойне плохо, что мы не можем остановить  их от совершения
новых убийств.
     Стивенс с отвращением взглянул на Роача.
     - После  некоторых дискуссий  с генералом Фладом и министром Эллиотом я
решил  объявить  закон  о  военном  положении   на  территории,   окружающей
Капитолий,  здания  Сената  и  Палаты  Представителей и  Белый  Дом.  Охрану
периметра   будут   осуществлять   подразделения   Первого   военно-морского
экспедиционного корпуса и  рэнджеры из 101-го  военно-воздушного  полка. Эти
части будут в полной военной форме с соответствующей амуницией. Генерал Флад
заверил  меня, что эта  фаза операции будет завершена  сегодня к полуночи. В
дополнение  к этим экстренным мерам я хочу предоставить всем конгрессменам и
сенаторам  вариант  переезда  на  время   кризиса  с  семьями  в  Форт  Мид.
Национальная Воздушная Команда располагает ста сорока двумя комфортабельными
перевозчиками, которыми пользуются во время маневров наши генералы. Форт Мид
также  располагает  двумя  сотнями  пустующих  домов,  а  если  этого  будет
недостаточно,  то   у   нас   имеются  более  тысячи   современных  палаток,
оборудованных генераторами, водопроводом и канализацией, а также отоплением.
Люди  генерала прямо  сейчас заняты  уточнением деталей  и оценивают  полную
готовность к  переезду  в  течение  двух  суток. В  настоящее время  генерал
отбирает  специальные  подразделения  из  контингента армии, военно-морского
флота,  военно-воздушных сил и морской пехоты  для защиты высокопоставленных
членов Конгресса и Сената. Большая часть этих подразделений специализируется
на  обеспечении  безопасности. Мне  доложили,  что они отлично  вооружены  и
обучены  противодиверсионной тактике. Я  говорил с  лидерами обеих партий, и
они согласились, что вернутся к  своей  законодательной деятельности утром в
понедельник, после того, как мы предпримем все эти меры предосторожности. До
этого все официальные дела будут отложены.
     Президент посмотрел в сторону Роача и произнёс:
     -  Я  не  доволен,  что  вынужден  пойти  на  такие  жёсткие  меры,  но
неспособность наших  правоохранительных  органов погасить  волну  насилия не
оставила мне никакой альтернативы.
     Стю Гаррет  не сумел скрыть улыбочку на лице, когда увидел, как Стивенс
пришпилил Роача. Президент повторил почти наизусть то, что Гаррет вложил ему
в уста часом раньше.
     Микмэхон в  свою  очередь не обнаружил  ничего  смешного  в создавшейся
ситуации. Ему совершенно не нравилось, что его  босса  обвиняют в том, в чём
он  вовсе  не  виноват.  Он  отвернулся от Президента,  чтобы  спрятать своё
отвращение, вспомнив,  что  Роач  однажды  советовал  привлечь  военных  для
обеспечения  защиты территории  вокруг  Капитолия,  и  что  тогда  Гаррет  с
Президентом отвергли совет.
     Роача  передёрнуло  от  президентских  комментариев,  и  он  вступил  в
дискуссию:
     -  Мистер Президент,  наше расследование получило  дальнейшее необычное
развитие. Особому агенту Микмэхону утром вторично позвонили террористы.
     Роач взглянул на Микмэхона:
     - Скип.
     Микмэхон откашлялся:
     - Сегодня утром примерно в шесть пятнадцать у меня был очень интересный
звонок.
     Микмэхон  вытащил из  кармана  портативную  кассету и  вручил её  Джеку
Ворчу:
     Джек, будьте любезны, прокрутите эту запись на магнитофоне.
     Раздавая направо и налево листки бумаги, он добавил:
     -  Здесь  транскрипция  разговора.  Думаю, будет  лучше всего,  если вы
прослушаете запись, а после мы всё обсудим.
     Ворч  пошёл к подиуму в  конце стола и поставил кассету.  По  периметру
комнаты  были смонтированы восемь небольших черных динамиков. Сначала в  них
послышался некий статический шум, после чего  комнату заполнил  компьютерный
голос:
     - Особый агент Микмэхон?
     После незначительной паузы, раздался усталый голос Микмэхона:
     - Да, это я.
     Будучи в прошлом шпионом, директор ЦРУ Стэнсфилд приобрёл  много разных
привычек. Одной из них  была  способность изучать человеческие  характеры по
голосам.  Эта  давняя привычка  так срослась  со Стэнсфилдом, что совершенно
бессознательно он  откинулся к  спинке своего  кресла и раскрыл  перед собою
транскрипт.  Его глаза как бы просачивались сквозь белизну бумаги  и, обойдя
стол, выискивали кого-то, чтобы сфокусироваться на нём.
     Компьютерный голос продолжал:
     - Я полагаю, что  Вы записываете и пытаетесь отследить звонок,  поэтому
буду краток. Люди, ответственные за убийства сенаторов Фитцжеральда и Донса,
конгрессменов Козловски и Бэссета не  убивали сенатора Ольсона, конгрессмена
Торнквиста и их телохранителей.
     Быстрый  поворот  головы  был  схвачен  острым  глазом  Стэнсфилда.  Он
посмотрел в широко открытые глаза Гаррета и последовал за его взглядом через
стол  к Майку Нэнсу. Стэнсфилд вернулся к Гаррету и  стал изучать мимику его
лица. Сильно  сжатые челюсти  шефа  Администрации также,  как и его раздутые
ноздри, говорили сами за себя.
     После небольшой паузы, раздался голос Микмэхона:
     - Существует  вторая группа киллеров. Группа,  ответственная за  смерть
Ольсона, Торнквиста и их телохранителей.
     Стэнсфилд увидел то же самое. Гаррет одними глазами пытался достучаться
до Нэнса.
     - Почему я должен вам верить?
     - Мы оставили Бурмистера в живых.
     Микмэхон, воспользовавшийся паузой в записи, решил пояснить:
     -  Для  тех,  кто  забыл,  напомню,  что  Бурмистер  -  бывший  банкир,
пенсионер,  проживающий  на  противоположной  стороне  улицы  напротив  дома
покойного конгрессмена Козловски.
     Голос Микмэхона на кассете продолжал:
     - О Бурмистере знают многие. Это ровным счётом ничего не доказывает.
     - Мистер Микмэхон, мы не убиваем агентов Секретной Службы и официальных
телохранителей. Как уже упоминали в последнем оставленном Вам сообщении,  мы
испытываем глубокое уважение к служащим охраны  правопорядка. Мы сражаемся с
политиканами, а не с вами.
     - Вот в этом вы не правы...
     Голос на кассете обрезал Микмэхона:
     -  Задайте  себе один вопрос.  Если бы мы  хотели  уничтожить  четверых
агентов   Секретной  Службы,   чтобы   добраться  до  Ольсона   и   четверых
телохранителей,  чтобы  заполучить труп  Торнквиста, почему бы  нам  было не
взорвать президентский вертолёт в прошлую пятницу?
     В записи  появилась  пауза,  и Стэнсфилд  подумал,  не посмотреть ли на
реакцию Президента, но был слишком поглощён лицезрением Гаррета.
     - Ответ  на это:  мы  непричастны к убийству Ольсона и Торнквиста.  Это
дело рук кого-то другого.
     Стэнсфилд  заметил,  как у  Гаррета  над верхней  губой выступила капля
пота, и последовал за очередным взглядом, отправленным Гарретом Нэнсу. Когда
Стэнсфилд упёрся взглядом в Нэнса,  советник по  национальной безопасности в
свою очередь  уставился  на  него. Стэнсфилд  в присущей ему  манере опустил
глаза вниз, прикинувшись, что читает транскрипт.
     Когда запись закончилась, Президент  сидел в недоумении, держа  в руках
транскрипт:
     - Это невероятно, - Стивенс поднял глаза. -  Особый агент Микмэхон, это
что, правда?
     Микмэхон пожал плечами:
     -  Не располагая  временем  для анализа,  я  бы сказал,  что это весьма
вероятно. После инцидента с Вашим вертолётом в прошлую  пятницу они прислали
нам запись, в  которой говорилось, что единственной причиной, по которой они
не  взорвали Вас  в  воздухе  было  то,  что они  не  желали гибели  морских
пехотинцев и  сотрудников  Секретной Службы. После этого, три дня спустя они
взорвали лимузин сенатора Ольсона с четырьмя сотрудниками Секретной  Службы,
а  прошлой  ночью  убили  конгрессмена Торнквиста с  четвёркой сотрудников -
телохранителей. Это же непоследовательная логика.  Ничего  личного, сэр, но,
если бы я был на их месте, я бы сбил Ваш вертолёт. Вы - гораздо более важная
мишень.
     - Это, если  предположить,  что они  обладали для этого  средствами,  -
вмешался с  противоположного края  стола  невозмутимый  Майк Нэнс.  - Ракеты
системы  Стингер вряд ли могли быть использованы.  Не думаю, что мы  способы
поверить, что у них была возможность сбить президентский вертолёт.
     Директор Стэнсфилд бесстрастно взирал на Нэнса и гадал, зачем тот лжёт.
Семь месяцев назад Нэнс лично информировал его, что  китайцы продвигали свою
собственную версию Стингеров на мировой рынок.
     Микмэхон продолжал:
     -  Что  ж, эти  последние два убийства  совершенно  иные. До вчерашнего
вечера они были довольно  терпеливы. Убивали и после  ожидали выполнения  их
требований. Я могу видеть причину, по  которой они хотели  смерти Ольсона. В
конце  концов, он помог сколотить коалицию,  но где тогда смысл, что они тут
же спешат  расправиться  с Торнквистом  до  того, как  дать  вам возможность
ответить на их требования.
     - А где сказано, что во  всем этом должен быть здравый смысл? - рявкнул
Гаррет.
     Микмэхон проигнорировал замечание:
     -  Я  думаю,  что  нам не  остается  ничего  другого,  как  рассмотреть
вероятность вовлечения другой группы.
     -  Невероятно,  - рассмеялся Гаррет, - не показалось  ли  Вам, что  они
могли послать это сообщение с целью ввести в заблуждение?
     - Да, показалось.
     -  Что  ж, мистер Микмэхон, я думаю, Вы  оказались  в довольно  сложном
положении,  занимаясь  расследованием и не  дав этим террористам сбить Вас с
толку одним простым  телефонным звонком.  Неудивительно,  что Вы не достигли
никакого прогресса, когда решились устроить гонки за дикими гусями.
     Микмэхон широко улыбнулся Гаррету и покивал головой.
     - Вы находите это смешным, мистер Микмэхон? - спросил Гаррет.
     - Вовсе нет, - продолжал усмехаться Микмэхон.
     - Тогда, какого дьявола, Вы сейчас улыбаетесь?
     - Если бы я не улыбался в ответ на Ваш детский лепет, то  не  удержался
бы, выскочил из-за этого стола и оторвал бы Вам башку.
     Улыбка сползла с лица Микмэхона, и он обернулся к Стивенсу:
     - Как  я  уже говорил, мистер  Президент, нам не остаётся ничего, кроме
как воспринять это серьёзно.
     Лицо Стю  Гаррета всё  более краснело,  и он готов был вот-вот раскрыть
рот и взорваться очередной тирадой, когда с противоположного края стола Майк
Нэнс переключил внимание присутствующих с Гаррета на себя:
     - Я  считаю, что особый агент Микмэхон прав. Мы не  имеем  права просто
проигнорировать этот  телефонный  звонок,  но  думаю, нам  нужно  установить
некоторую направленность поисков.
     Нэнс продолжил речь  ровным  мягким  голосом, довольный тем, что  сумел
отвлечь внимание собравшихся от взбешенного Гаррета.

     Майкл прибыл в свой офис к восьми утра и  попросил  Сюзан не беспокоить
его, за исключением Лиз или Симуса. С понедельника он спал менее трёх часов,
и сейчас просто свалился на диван. Прежде, чем провалиться в сон, он в сотый
раз за  последние двое суток думал о  невинных  людях и  их  семьях, мучаясь
вопросом, кто может стоять за этими преступлениями.
     Он не имел понятия, сколько времени  проспал, когда вдруг услышал голос
Сюзан,  звучавший  по интеркому.  Сбросив  одеяло,  он вскочил  с  кушетки и
схватил трубку:
     - Да.
     - Симус на первой линии.
     Раздался клик, и в трубке послышался голос деда:
     - Майкл?
     Конгрессмен потряс непослушной левой рукой:
     - Да.
     - Как ты сам?
     - Нормально.
     - Скажи, а какое у тебя расписание до конца дня?
     Майкл потёр глаза:
     - Ну, у нас до понедельника никаких заседаний, так что я не занят.
     -  Хорошо. Я подумал,  что  для нас  обоих  было  бы  неплохо  податься
куда-нибудь и слегка расслабиться.
     Майкл  гадал, что  у  деда  на  уме. Было очевидно,  что  он не захочет
обсуждать это по телефону.
     - А-а... это здорово. Когда и где ты хотел бы встретиться?
     - Что скажешь насчет полудня у тебя дома?
     Майкл взглянул на часы и удивился, что они показывали 11:07 утра.
     - Да, полдень подходит. Увидимся там.
     Майкл повесил трубку и снова попытался стряхнуть онемение с левой руки.
Он прикинул, что проспал примерно три часа, более чем достаточно, чтобы весь
день находиться в форме.

     Когда закончилось собрание в Ситуационной комнате, Майк Нэнс вернулся к
себе в офис и  провёл час в ожидании.  После этого он по  интеркому попросил
секретаршу разыскать  Стю  Гаррета  и пригласить его  зайти  к  нему. Прошло
меньше минуты, и Гаррет,  дымя сигаретой, вошел в кабинет и прикрыл за собой
дверь. Он был  явно не  в себе. Несколько раз прошёлся перед рабочим  столом
Нэнса:
     -  Мы должны что-то  предпринять  в отношении  этого гада Микмэхона.  Я
уверен, что от него следует ждать крупных неприятностей.
     - Стю, сядь.
     Гаррет продолжал ходить взад-вперёд:
     - Мы обязаны что-то предпринять. Я имею в виду, мы не можем...
     Майк  Нэнс поднялся  с кожаного  стула и указал  на кресло возле своего
стола:
     - Стю, сядь и заткнись!
     Нехарактерное замечание  обычно выдержанного Нэнса повлияло на Гаррета,
и он сел.
     - Единственное, что тебе нужно сделать, Стю, это расслабиться и держать
язык  на привязи. ФБР  может копать что угодно, но они ничего не  найдут.  И
всё. Если ты, конечно, не дашь им повода посмотреть в нашу сторону.
     Нэнс  постучал сжатым кулаком по  лбу и  на краткий миг  отвёл взгляд в
сторону:
     - Ты обратил внимание на то, что утром происходило на собрании?
     Гаррет озадаченно поглядел на Нэнса.
     - Пока проигрывали запись, Стэнсфилд следил за каждым твоим жестом.
     Нэнс  ненавидел  иметь дело с непрофессионалами  и сейчас направил  всю
свою энергию, чтобы сдержать презрение к Гаррету.
     - Он видел, как ты  вспотел, и видел, какими глазами ты смотрел на меня
с эдаким дурацким, полным  паники  выражением лица. Стю, ты должен научиться
держать  себя  в  руках.  Ты  обязан  уметь  контролировать  свои эмоции,  в
противном случае подставишь под удар всё дело.

     Микмэхон покинул  Белый Дом,  и  прежде  чем  отправиться  в  Пентагон,
ненадолго заскочил к себе в  кабинет. Ни Кеннеди,  ни генерал Хини ничего не
знали о недавнем  телефонном звонке от киллеров. Президент был согласен, что
к  звонку  следует  отнестись  серьезно  и расследовать,  но  в то  же время
сознавал, что  если общественность узнает  об этом,  то  всех сведут  с  ума
теории заговора. На все институты власти будут показывать  пальцами, а медиа
раздует из этого пожар.
     Президент   дал   Микмэхону   задание  выяснить,   привлекая  небольшой
контингент агентов, у кого имелся мотив уничтожить Торнквиста и Ольсона. При
этом агенты ничего не должны были знать ни про запись, ни про то, что вторая
группа была замешена в двух последних  ликвидациях. По настоянию Майка Нэнса
Президент  запросил список всех, кто знал о последнем звонке,  и  потребовал
приказать им не распространяться на эту тему.
     Микмэхон  не  приветствовал  этот смешной и бессмысленный  запрет.  Его
сводил с ума тот факт, что тратилось столько  времени и энергии на то, чтобы
считаться с  медиа  и  общественным мнением. Он  был  не в  силах заниматься
расследованием, когда  его людям  не позволяли знать, что  происходит. После
того, как  он сумел  безнаказанно поставить Гаррета на место, Микмэхон решил
больше не испытывать судьбу. Очевидно, Президент не был в настроении принять
вызов,  поэтому  он  предпочёл промолчать  в расчёте  на  то,  что  Роачу  в
дальнейшем удастся уговорить Президента пойти на уступки.
     Всю дорогу до Пентагона Скип  пытался  сообразить,  как лучше  вытащить
Кеннеди и генерала Хини из этой  дурацкой петли. В одиночку он ничего не мог
сделать. Ему нужны их  мозги.  Они  просвещали его  в тех сферах, которые он
едва знал, а  сегодняшний утренний телефонный  звонок был ценнейшим ключом к
головоломке.
     Скип вошёл в конференц-зал почти что в полдень и был несколько удивлён.
Последний раз,  когда он здесь был,  помещение  было чистым  и содержалось в
образцовом  порядке. А  теперь везде громоздились горы папок,  и на классной
доске  не оставалось пустого места от записей. Кеннеди  выглядела усталой, а
генерал был чисто выбрит и смотрелся молодцеватым морпехом.
     - Вы оба выглядите так, будто завершили какую-то работу.
     - Мы провели здесь всю ночь, копаясь в этом море бумаг.
     - Кеннеди, зевая, вытянула руки вверх.
     Микмэхон кивнул:
     - Расскажите, что сделали.
     Кеннеди сняла очки и поднялась с места:
     - В самом конце стола находятся все  файлы группы Дельта, в середине  -
Зелёные  Береты,  а ближе  к нам  - два  файла  Морских Котиков. Мы взяли за
основу  описание темнокожего убийцы Донса  и попытались  сопоставить  его  с
бывшими темнокожими коммандос. Первым делом  мы  отсортировали их по росту и
цвету кожи. Если они оказывались невысокого роста или не того цвета кожи, мы
клали  их  в стопку с  пометкой  "исключено".  Затем мы  сортировали  их  по
нынешним домашним адресам, при этом предполагали, что эти коммандос  живут в
округе  Колумбия для подтверждения их алиби. Если нам придётся разговаривать
с теми, кто живёт в Лос Анжелесе, и мы выясним, что они отлучались из города
на  пару недель, то  это будет  выглядеть подозрительно.  Коммандос, которые
попадают под  описание киллера, но не проживают в округе Колумбия, находятся
в  стопке  файлов  под  обозначением "возможно".  И  те  коммандос,  которые
попадают  под описание киллера и проживают в округе Колумбия, лежат в стопке
под отметкой " весьма вероятно".
     Микмэхон кивнул:
     - Неплохо. А какой следующий шаг?
     -  Ну,   мы  все  согласны,  что   чтобы  провести  подобную  операцию,
понадобится  минимум четверо коммандос,  и они должны довольно хорошо  знать
друг друга. Как говорил генерал раньше, вы не можете  сделать такое, если не
доверяете  целиком и  полностью членам  своей  группы.  Это  привело  нас  к
заключению,  что наиболее вероятно,  эти коммандос служили в  одном воинском
подразделении.  Вряд ли  эта  группа  состоит  из  бывших  силовиков Дельта,
зелёных Беретов и Морских Котиков, то есть это не смесь из этих трёх. Исходя
из этого,  мы изучаем личные  дела каждого бывшего спецсназовца  и ищем тех,
кто  служил  в  тех  же  частях, что  и темнокожие коммандос из  подборки  с
отметкой "возможно".
     - И когда же мы получим список?
     -  Генерал  занимается сортировкой в  своём  компьютере.  Список  будет
составлен к... Генерал, когда, по Вашему мнению, список будет готов?
     - Надеюсь, где-то к семнадцати часам.
     - Тогда, какой у вас план? - спросил Микмэхон.
     - Вот об  этом  мне надо  с Вами  поговорить. Вам решать, хотите  ли Вы
ходить по  домам, стучаться в  двери  и лично  допрашивать этих парней,  или
желаете установить за ними наружное наблюдение.
     - О каком числе подозреваемых идёт речь?
     -  Имеется список четырнадцати  бывших  темнокожих  коммандос,  которые
проживают в нашем округе и подходят под описание убийцы Донса.
     Микмэхон прикинул:
     - Понадобится  слишком  много агентов, чтобы установить  круглосуточное
наблюдение  за четырнадцатью  людьми. А что насчёт прочих коммандос, которые
попадут в список генерала?
     - Я думаю, нам следует установить основательную слежку за четырнадцатью
бывшими темнокожими  коммандос и дать возможность Агентству заняться другими
именами,  которые попадут в  список генерала.  Когда все Ваши  агенты займут
свои позиции и все мои агенты - займут  свои, мы можем начать ходить  вокруг
да около.
     Микмэхон кивнул:
     - И тогда мы можем сидеть и наблюдать, кто с кем и о чем говорит.
     - Так точно.
     -  У  Вас  достаточно  людей  для руководства таким  количеством команд
слежения? - задал вопрос Скип.
     - Мы говорим, по крайней мере, о пятидесяти подозреваемых.
     - У нас достаточно ресурсов, - ответила Кеннеди с легкой усмешкой.
     - Серьёзно?
     - Мы осуществляем наблюдение методами несколько отличными от ваших.
     Микмэхон покачал головой и сказал:
     - Я вовсе не хочу знать, как вы собираетесь это делать.
     Он посмотрел на генерала Хини:
     -  Мне  нужно  иметь  полное  досье  на  четырнадцать   лиц  из  списка
"возможно". Кроме  того я хотел бы иметь список их командиров, когда те были
на службе.
     Повернувшись к Кеннеди, Микмэхон спросил:
     - А  сколько потребуется  времени, чтобы  все люди были  расставлены по
постам?
     -  В зависимости от того, сколько появится имён, но будем готовы к утру
пятницы.
     -  Я  свяжусь  с  Брайаном и постараюсь привести всё в движение с нашей
стороны, а Вы, Айрин, делайте...
     Микмэхон махнул рукой:
     - Я  не хочу  знать, что Вы делаете. Только прошу,  будьте осторожны  и
постарайтесь не попасть в передовицу газеты "Пост".




     Маленькая  Сессна летела  вдоль  юго-восточной  гряды  Аппалачских гор.
Осенние  цвета  раскрасили горы  под крыльями самолёта. Рассыпанные  точками
среди красных, оранжевых и жёлтых цветов, в высь  поднимались высокие сосны.
На  небе  не  было  ни  облачка,  и  солнце   добавляло  больше  яркости   и
контрастности  буйному  смешению  красок.  Самолёт  перелетел  через  горную
вершину, и вдали в долине показался город. Симус показал пальцем:
     - Вот она.
     Брасстаун был  небольшим городком в Джорджии, примерно в полутора часах
лёта от Атланты, угнездившимся в долине  в южной части Аппалачей.  С дальней
стороны  долины  им были  еле различимы шпили двух  церквей  и  водонапорная
башня,  поднявшаяся выше  деревьев.  По мере приближения стали видны улицы и
здания на них.
     - Посадочная площадка расположена в южной части города, - сказал Симус,
направляя самолёт дальше к юго-востоку  и постепенно снижая скорость. Полоса
начиналась прямо  за  лесом. Пролетая  над ней, Симус выбрал направление  на
оранжевый ветряк и зашел на посадочный круг. По мере приближения он выровнял
самолёт с поправкой на встречный ветер и пролетел низко над деревьями. Затем
самолет устремился к  травяному  покрытию.  Коснувшись  колесами  земли,  он
выровнялся и докатился до конца летного поля.  Старый  ржавый ангар оказался
единственным   здесь  строением,   возле  которого   дожидался  Додж  пикап.
Склонившись  над  капотом,  в сапогах, джинсах  и  красной фланелевой рубахе
стоял человек, на голове которого к тому же красовалась зелёная шляпа. Симус
остановил двигатель  и отключил  все приборы. Они  с  Майклом  спустились по
трапу вниз, и к ним приблизился человек, отошедший от пикапа. Симус встретил
его на полпути, и они обнялись, хлопая друг друга по спине.
     Симус обернулся и сказал:
     - Майкл, ты помнишь Оги, не так ли?
     Майкл протянул руку:
     - Это было так давно. Рад видеть Вас снова, сэр.
     - Рад свидеться с тобой, Майкл.
     Джексон оглядел его и произнёс:
     - Бог мой, до чего же ты похож на деда.
     Майкл улыбнулся, а Оги спросил:
     - Ситуация в Вашингтоне чересчур накалённая, ты не находишь?
     - Да.
     Оги жестом указал на заднюю часть машины:
     - Давайте присядем. Мои старые ноги уже не служат мне, как прежде.
     Оги подвёл их к задней части трака,  в котором  опустил крышку  кузова.
Они с Симусом уселись в кузов, а Майкл остался стоять, сложив руки на груди.
Оги  вынул трубку и  мешочек  табака. Он набил  трубку  и предложил  мешочек
Симусу.
     Набивая трубку, Оги произнёс:
     - Симус,  после  твоего вчерашнего звонка я проделал немалую умственную
работу. Если честно, то я обдумывал это с тех  пор, как у вас там заварилась
эта каша. Типа профессионального любопытства, так бы я это назвал.
     Он сунул упаковку в карман и вынул зажигалку:
     - Майкл, скажи, твой дед рассказывал тебе, что я делал для ЦРУ?
     - Немного.
     Оги чиркнул зажигалкой  и  подержал пламя  над трубкой, втягивая в себя
воздух, пока не загорелся табак.  Выдохнув дым, он передвинул  трубку в угол
рта и сказал:
     - Что  ж,  я выдам  краткую версию. После  войны я остался  в Корпусе и
вернулся  на  работу  в военно-морской разведке в  Вашингтон. Несколько  лет
спустя, когда сформировалось ЦРУ, меня приняли туда  и отправили на работу в
наше парижское посольство.  Первые пятнадцать лет  я провёл в Европе,  после
чего  меня  перевели обратно  в  Лэндли, где  я сделался типа  перекати поле
аналитика  по  вопросам  русско-европейской разведки.  Будучи  в  Лэнгли,  я
работал в составе специальной группы, которая планировала тайные операции.
     Джексон сделал несколько глубоких затяжек:
     - Думаю, я располагаю  определенной информацией, способной  помочь вам,
но до того, как продолжу, я хотел бы задать несколько вопросов.
     Майкл кивнул и сказал:
     - Валяйте.
     - От кого вы слышали  о наличии  второй группы, ответственной за гибель
Ольсона и Торнквиста?
     - Я, правда, не могу сказать.
     - Ты имеешь в виду, что не будешь говорить. -  Джексон выпустил облачко
дыма и продолжил буравить взглядом Майкла:
     - Почему ты разговариваешь со мной, а не с ФБР?
     ФБР располагает этой информацией. Я хотел бы кое-что разузнать по своей
инициативе.
     Оги,  сделав несколько затяжек, размышлял  над ответом Майкла, а  потом
спросил:
     - Почему?
     - Эрик Ольсон был мне добрым другом.
     - И это единственная причина? - Джексон долгим взглядом смотрел в глаза
Майкла, дожидаясь его ответа.
     Майкл бросил быстрый взгляд на Симуса и ответил:
     - Да.
     - Майкл, ты - бессовестный лжец. Прямо как твой дед.
     Оги посмотрел на Симуса и улыбнулся. Затем, опустив глаза, сказал:
     - Я предполагаю, никто из вас не в курсе, кто стоит за первыми четырьмя
покушениями, верно?
     Майкл покачал головой. Оги цинично заметил:
     - И не думал, что вы могли бы об этом знать.
     Он сделал резкое движение подбородком вверх и вниз.
     - Ладно, у  меня есть  подозрение,  кто бы мог это сделать, но до того,
как мы дойдём  до этого, я поделюсь информацией, которая вас заинтересует. Я
собираюсь  рассказать  вам  историю о  том,  в  чём принимал участие  в свою
бытность в Агентстве, но сперва должен предоставить вам немного информации о
своём прошлом.
     В  конце пятидесятых - начале  шестидесятых я работал главой  отделения
ЦРУ в нашем  посольстве в Париже. В то  время  напряжение в отношениях между
нами и  Советским  Союзом становилось всё более ощутимым. Появилась реальная
угроза,  что Советы  могут  развязать конвенционную  войну  с целью  захвата
Западной Европы.  Вдоль  всей  протяжённости "Железного Занавеса"  силы НАТО
уступали пятикратно в танках, артиллерии и в численности войск. Наши военные
стратеги решили,  что лучший способ  удержать Советский Союз  от любого акта
агрессии, это разместить тактический ядерный арсенал в Западной Европе. Наши
союзники по НАТО согласились, и  ракеты были размещены. Месседж  Советам был
прост.  Если вы  начнёте  любую  военную  акцию против  Западной Европы,  мы
ответим тактическим ядерным ударом. Эта политика идеально работала вплоть до
начала шестидесятых годов, когда Франция повела  себя  глупо  по отношению к
нам.
     Во   французском  парламенте   появилась  группа   политиков,   которые
потребовали убрать ядерное оружие с территории  страны. Были также и те, кто
требовал убрать и американский военный контингент. Эти инициативы  привели к
началу протестов у ворот наших военных баз, и произносилось всё больше речей
с требованием, чтобы  мы убирались вон. Надписи на стенах были ясны. Франция
славилась  историей  непостоянства  союзнических  отношений  -  забыла,  что
пятнадцатью  годами  раньше  мы  помогли  им  выкинуть  нацистов. Начиная  с
Президента  и высшего  политического  руководства,  мы были возмущены  такой
вопиющей неблагодарностью. Руководством из Лэнгли нам были даны директивы на
осуществление тайной  акции в отношении лидеров антиамериканского  движения.
Нам было  приказано найти  способы  воздействия,  чтобы те  переменили  свои
взгляды.  В течение полугода  нам удалось  подкупить  нескольких  из  них  и
шантажировать еще  нескольких. Но нам  не  удалось договориться  с  главными
лидерами движения. После  провала всех  попыток из  Лэнгли  в Париж прислали
человека, который был специалистом узкого профиля. Но прежде, чем я  двинусь
дальше, скажите, слыхали ли вы о франко-алжирском конфликте?
     - Немного, - ответил Майкл.
     Оги сделал несколько затяжек:
     -  Что  ж,  в  конце  пятидесятых  французские  войска  вынуждены  были
вмешаться  в  войну  с  революционными  алжирскими  частями, сражавшимися за
независимость  Алжира.  Эта  война  продолжалась   несколько  лет,  и,  хотя
первоначально они  несли большие потери,  в конце концов,  французам удалось
подавить  мятеж. Во  время этой войны появились отдельные члены  парламента,
призывавшие к признанию независимости Алжира.
     Оги выдержал паузу и приподнял брови:
     -  Эти  политики  были  теми  же,  кто протестовал  против  присутствия
ядерного оружия на французской земле. Ну, французские военные выполнили свою
задачу. Они понесли значительные потери и сражались в  кровопролитной борьбе
с  восставшими. Но  с учетом того,  что  конфликт  был  погашен и  мятежники
обратились в бегство, французский парламент с Президентом де  Голлем сделали
то,  что поразило  всех. Они предоставили независимость  Алжиру  и приказали
вывести оттуда свои войска. В то время в Алжире проживало четверть  миллиона
французов.
     Это  решение  полностью  отделило французское  военное командование  от
политического  руководства страны. И  это так  разъярило многих  французских
офицеров,  что  они  дезертировали  и сформировали  полувоенную  группу  под
названием OAЭС. - Оги сделал паузу, чтобы  посмотреть, как реагирует на  его
повествование Майкл, и продолжил:
     - OAЭС сделалась подпольной организацией как во Франции, так и в Алжире
и  разожгла настоящую  диверсионную  войну  с  французским  правительством и
лидерами алжирского освободительного  движения. Они  стали взрывать бомбы  и
устраивать покушения на политиков  левого и правого  толка. Они даже сделали
несколько попыток покушения на жизнь Президента де Голля.
     Почти сразу после  неудавшейся первой попытки покушения  на де Голля из
Вашингтона прибыл тот специалист. Меня проинструктировали предоставить в его
распоряжение  любую помощь, которую  он  запросит.  Я  встретился  с  ним  в
безопасном  месте  в  Париже,  и  выяснил,  что  он был экспертом  по тайным
операциям. У этого  человека  был потрясающий и  в то же время простой план.
Двое   из   самых  отъявленных  критиков   нашего  ядерного  присутствия  на
французской земле  одновременно были и самыми  горластыми  защитниками  идеи
независимости Алжира. План специалиста по тайным операциям заключался в том,
чтобы убить этих двоих и сделать так, чтобы это  выглядело работой OAЭС. Два
месяца ушло на подготовку этого плана, и, в конце концов,  из Вашингтона нам
дали отмашку.
     - Это сработало?
     Оги кивнул и выпустил струю дыма из трубки.
     Майкл спросил:
     - То есть ЦРУ уничтожило двух  официальных представителей дружественной
нам страны?
     - Да. Майкл, ты должен понимать,  что  в  то время всё было по-другому.
Ставки тогда были намного выше, чем в наши дни, и шпионский бизнес был более
смертельной игрой.
     Майкл пожал плечами:
     - Я не ревизионист и не в том положении, чтобы судить Вас.
     Оги потер кончик трубки большим пальцем:
     - Теперь понимаешь, почему я рассказал тебе эту историю?
     - Думаю, да.
     - Какова была бы твоя  реакция, если бы я  сказал тебе, что  думаю, что
знаю, кто мог бы стоять за устранением Ольсона и Торнквиста?
     Майкл стал переминаться с одной ноги на другую:
     - Меня бы очень сильно заинтересовало, что Вы могли бы мне рассказать.
     - Человек, приехавший с идеей  использовать OAЭС  в качестве прикрытия,
возглавлял Директорат  Чёрных Операций при ЦРУ с середины шестидесятых годов
и ушёл с этого поста только несколько лет назад. Вы когда-либо слышали имя -
Артур Хиггинс?
     Майкл замер и произнёс:
     - Да... я думал, что он в отставке.
     - Точнее, его вынудили уйти.
     - Почему?
     - На то множество  причин, но кратчайшая из версий - он не сработался с
директором Стэнсфилдом.
     Майкл посмотрел на Симуса, потом снова на Оги:
     - Что Вы имеете в виду?
     - Я считаю, что за убийством Ольсона и Торнквиста стоит Артур.
     - Надеюсь,  Вы говорите это не только на основании того, что только что
рассказали мне.
     - Именно так. Тут всё гораздо глубже.
     У  Майкла едва не отвисла  челюсть, и он ущипнул себя двумя пальцами за
нос. Не поднимая головы, спросил:
     - Какой у него был мотив, чтобы убрать Торнквиста и Эрика?
     - Не  уверен в отношении Торнквиста, но у  Артура  были  личные счёты с
Ольсоном.
     - Какие такие счёты? - удивился Майкл.
     -  Артур был  первым претендентом  на пост главы  ЦРУ,  когда  директор
Карлайл ушёл  в отставку четыре года тому назад. Все, и я в  том числе, были
уверены, что  его место займёт Артур.  Это  было до того, как на сцену вышел
твой прежний босс.
     - Эрик?
     -  Да.  Может,  вспомнишь,  ты   был  сотрудником  Ольсона,  когда  это
случилось.
     - Конечно же, Но  не припомню, чтобы упоминалось имя Хиггинса. Я только
помню,  что Президент  выдвигал  на  этот пост  Стэнсфилда,  и  что тот  был
утверждён при поддержке обеих партий.
     Оги усмехнулся:
     - Стэнсфилд был единственным  претендентом на номинацию, поскольку твой
босс, уважаемый Ольсон,  пришёл к Президенту и сказал, что  если имя  Артура
будет  послано  в  Комитет по разведке, то он со своей  стороны сделает  всё
возможное,  чтобы заблокировать номинацию. Ольсон  сказал Президенту,  что в
случае,  если  материалы на  номинацию Артура будут  направлены  в  Сенат на
голосование,  то  он  в знак  протеста уйдёт  в отставку  с  должности главы
комитета.
     Оги наставил конец своей трубки на Майкла:
     - Чтобы избежать риска скандала, Президент выдвинул Стэнсфилда, а Артур
упустил свой шанс получить должность, которая была мечтой его жизни.
     Майкл нахмурился:
     - Вы полагаете, он мог убить Эрика только за это?
     - Ты никогда не встречался с Артуром, не так ли?
     - Нет.
     - Он самый гадкий из всех сукиных сынов, кого я встречал в своей жизни.
     Майкл скептически покачал головой:
     - Мне очень трудно поверить в это.
     -  Майкл, все гораздо глубже, чем  я  рассказал. Артур  руководил самым
секретным  подразделением Агентства более тридцати  лет. Он ни перед кем  не
отчитывался. Приходили и  уходили директора, но никто из них  не осмеливался
перейти  ему  дорогу.  Артур всегда  мог укрыться  за  правилами  внутренней
секретности и правом все знать.  В ранние годы он получил карт-бланш на свои
операции, но потом, когда Конгресс и  Сенат  учредили комитеты по  контролю,
ему оставили выбор, или докладывать о том,  что делает, либо лишиться фондов
финансирования. Артур  не  был  в  положении человека, который  мог  открыто
говорить о своих  делах. Даже  его  люди в Агентстве не знали деталей, и он,
без сомнения, не мог появиться на заседаниях комитета и объясниться с толпой
людей, которые умеют так же хранить секреты, как жёлтая пресса. За несколько
лет финансирование его служб практически прекратилось, а бюджет его операций
продолжал  расти.  Он  начал  финансировать  свои  операции   через   разные
нелегальные структуры.
     - А почему никто не попытался его остановить?
     - Это сделал сенатор Ольсон.
     - Не могу поверить. Эрик никогда не упоминал об этом.
     - Твой босс был весьма  рассудительным человеком, и он понимал ценность
Агентства. Он был реалистом и знал, что  расследование дел  Артура  принесёт
больше зла, чем добра. Вместо  этого,  он трудился за кулисами,  пытаясь, по
возможности,  заставить  Артура  порядочно  себя  вести.  - Оги постучал  по
мундштуку трубки, и остатки табака посыпались на землю.
     - Давай не будем выпускать из поля зрения  кое-что ещё. Другой причиной
терпимости  к  Артуру  было  то,  что его служба приносила очевидную пользу.
Когда  что-то выходило из-под контроля, его звали и он  решал  проблему.  Он
делал  ту  грязную  работу, за которую никто бы не взялся. Он  взял на  себя
самую неблаговидную работу Агентства.
     Майкл на минуту задумался:
     - Можете ли Вы быть уверены, что это его рук дело?
     - Не могу  сказать,  что уверен  на сто процентов,  - Оги  добавил  еще
немного табака в трубку и набил её:
     -  Существует  много других причин,  из-за которых Артур убил  сенатора
Ольсона и конгрессмена Торнквиста. У меня имеются причины не обсуждать  их с
тобой, так же, как у тебя есть свои соображения не обсуждать  твои источники
информации.
     - А почему бы Вам не обратиться с этим в ФБР?
     Оги зажёг трубку и нахмурился:
     - ФБР ничего не сможет сделать.
     -  Почему  не сможет?  Всё что, надо сделать, это сказать им то, что Вы
рассказали сейчас, и они начнут расследование.
     Оги улыбнулся:
     - И они ничего не отыщут, а меня найдут с пулей в затылке. Майкл, ты не
понимаешь, о ком идёт речь.  Артур -  выдающаяся и безжалостная личность. Он
участвовал в ликвидации людей по всему свету  и ни разу не был  схвачен.  Ни
разу.... И кроме  того,  я  не  могу  ни чего рассказать ФБР. Я связан актом
национальной безопасности.
     - Но я-то могу.
     - Майкл, я не  думаю, что ты понимаешь. Если ты обратишься в ФБР, Артур
прознает  об этом. У него повсюду источники информации. Когда  он обнаружит,
что ты  его "слил" ФБР, он станет  утончённо угрожать  твоей жизни или жизни
близких  тебе  людей. Или попросту прикажет тебя  убрать. Он  не тот, с  кем
можно играть.
     - Зачем Вы рассказываете мне об обо всём этом, если считаете,  что  мне
не надо ничего делать?
     -  Я  жду  от тебя некоторых действий, но прежде мне нужно  задать тебе
несколько вопросов. - Оги на какое-то время занялся своей трубкой.
     - Когда Донс, Козловски,  Фитцжеральд и Бэссет были убиты, во мне ничто
не дрогнуло. Я ненавидел всё, что  было с ними связано,  я был рад, узнав об
их кончине. Я долго размышлял о том, что следует  вытрясти прогнившие старые
ветряные мешки  в  Вашингтоне.  -  Оги  выдержал  паузу, обдумывая,  как  бы
преподнести следующее утверждение:
     - Я прекрасно знаю, кто стоит за первыми четырьмя ликвидациями.
     Он поменял  положение  и спустил одну ногу на землю,  затем поглядел на
Симуса и сказал:
     - Я бы мог задать прямой вопрос, но не хочу, чтобы мне лгали, и поэтому
легонько  затрону  тему. Если бы  тебе  действительно надо было, мог  бы  ты
связаться с теми, кто был замешан в этих ликвидациях?
     После минуты молчания Симус сказал:
     - Да.
     Лицо Майкла при этом осталось непроницаемым.
     - Хорошо.
     Оги поднялся и заковылял к кабине трака:
     - У меня имеется нечто, что вы могли бы передать им от меня.
     Он сунул руку  за сиденье, вынул  какой-то большой пакет и  вернулся  к
собеседникам. Усевшись и окинув их совиным взглядом, он произнёс:
     -   Полагаю,  я  разобрался  во  всём,   но   всё  же   лучше  оставить
недосказанными конкретные вещи.
     С этими словами он передал документ Симусу:
     - Будь другом, передай его своим революционным друзьям.
     - Что там? - спросил Майкл.
     - Помнишь, я рассказывал, что  будучи в Агентстве,  работал аналитиком?
Кроме того, я специализировался на решении сложных проблем. Буквально  перед
тем,  как  я  расстался  с  Агентством,  директор  Стэнсфилд  попросил  меня
подготовить    планы   операции   на   случай    непредвиденных   деликатных
обстоятельств.
     Симус взглянул на документ и перевёл взгляд на старого друга:
     - Какого рода операции?
     -  Такой, о  которой не мог  бы знать  никто, кроме нас со Стэнсфилдом.
После  того, как Стэнсфилд обошёл его, Артур стал еще  более подозрительным.
Шеф  ЦРУ понимал, что ему  придется  заставить Артура уйти в отставку, и был
сильно обеспокоен, не зная, как тот  отреагирует. Было немало предположений,
что  Хиггинс  может  ополчиться  на  нас  и  продать  за  границу  секретную
информацию, или  прибегнуть к шантажу Стэнсфилда и всего  Агентства.  Он был
подобен  сорвавшейся с палубы пушке, и никто был  не в силах  предсказать, в
какую сторону он начнёт палить,  поэтому шеф поступил благоразумно, попросив
меня разработать план нейтрализации Артура.
     - В папке находится план? - спросил Майкл.
     - Большая его часть. Это  детальный план его дома  в Чисапики.  Он даёт
представление  о  его  системе  безопасности,  какие в ней сильные и  слабые
места,  сколько у  него человек охраны и о порядке смены  караула.  План был
разработан полтора года назад, так что я не в  курсе, насколько он с тех пор
изменился.  Знаю только,  что большую часть времени Артур проводит в  стенах
дома.  У  него  множество врагов,  которые  за  эти  годы  превратили его  в
параноика.
     - Почему же Вы не обратились с этим в Стэнсфилду?
     - Артур до сих пор  тесно связан с  Агентством. Никто с уверенностью не
скажет, но  велика вероятность,  что он будет  предупреждён о  любых планах,
направленных против него.
     -  Это  истинная причина,  или Вы  всего  лишь  ищите кого-то,  кто  бы
выполнил грязную работу?
     -  Нет.  Майкл, хочу быть честным  с  тобой. Я  бы хотел,  чтобы  Артур
Хиггинс был мёртв.  Было  время,  когда  он приносил  пользу родине,  но  за
последние пятнадцать лет  вышел из-под  контроля. Когда он ушёл в  отставку,
его  предупредили держаться подальше от участия в делах  разведки. С тех пор
стараниями Стэнсфилда  его неоднократно предупреждали, чтобы он не совал нос
в  дела  Агентства.  Я  колеблюсь  предоставить  информацию   Стэнсфилду  по
вышеупомянутой  причине, а  также  потому,  что  у  Артура  полно  связей  в
Агентстве  по  Национальной Безопасности.  Если что-нибудь случиться с  ним,
подозрение падёт на ЦРУ.
     Оги на секунду посмотрел в небо:
     - Вот  почему  я передаю  это  в ваши  руки.  Вы  дали  ему возможность
расправиться с Ольсоном и  Торнквистом, и, по-моему, это значит,  что именно
вы обязаны остановить его.
     Майкл, не мигая, уставился на Оги и сказал:
     - Я ничего не делал. Я всего лишь пытаюсь избавиться от этого дерьма.
     Оги взглянул на Симуса:
     - Стало быть, это твоя работа?
     - Да. Могу я рассчитывать на твоё молчание?
     - Несомненно. Я думаю, то, что ты сделал, следовало  осуществить лет на
двадцать раньше. - Старый шпион заложил руки подмышки:
     - Мы ликвидировали политиков других стран, которые были меньшей угрозой
национальной безопасности, чем наши собственные лидеры. Разве ты не думаешь,
что за все годы, будучи уполномоченным по тайным операциям, меня не посещали
мысли, что то, чем я занимался за границей, следует делать и у себя дома?
     Майкл  кивнул, вспомнив, как Скотт Колеман высказал ему год назад то же
самое. Майкл перевел разговор снова на Хиггинса:
     - Что заставило Вас думать, что мы способны поднять руку на Артура?
     - Я полагаю, у вас  есть  профессионалы,  готовые  помочь. -  Оги вновь
сделал паузу и поднял руки вверх:
     - Я  вовсе не желаю знать, кто они такие и  их  подноготную. Чем меньше
знаю, тем лучше. Если они сумели уничтожить Козловски, Донса, Фитцжеральда и
Бэссета и после этого исчезнуть без следа, я полагаю, они достаточно хороши.
У Артура имеется одна привычка, которая  делает его уязвимым. Вы найдете это
в документе.
     Майкл взял в руки папку:
     - Интересно узнать, что тут собрано.
     - Я настоятельно  просил бы вас не терять времени  даром.  Артур ещё не
завершил свою серию убийств.




     Микмэхон   возвратился   в   конференц-зал   Объединенной   Специальной
Оперативной   команды   в  Пентагоне,   на  ходу  поедая   приготовленную  в
микроволновке сильно пересоленную лазанью. Всю вторую половину дня он провёл
на встрече с Харви Вилкоксом, помощником  директора отдела контр терроризма,
Мэделин Нэнни, заместителем директора по борьбе со  шпионажем,  и директором
Роачем. Оба департамента  располагали оборудованием и персоналом для  слежки
за  четырнадцатью  темнокожими  экс коммандос,  которые  проживали в  округе
Колумбия.  Ни Роачу, ни Микмэхону  не требовалось  просить  о сотрудничестве
двух   заместителей   директоров.  Оба  прекрасно  понимали   приоритетность
поставленной перед  ними задачи. У Нэнни  было больше свободных сотрудников,
поэтому она взяла девять из четырнадцати досье, а Вилкокс - оставшиеся пять.
Они  прикинули,   что  смогут  начать  наблюдение  в  течение  суток,  и,  в
зависимости от  перемещений  подозреваемых, могли за трое  суток  установить
мониторы слежения.  Общее число агентов, выделяемых при  этом, оценивалось в
140 человек.
     Микмэхон закончил объяснять  Кеннеди и генералу  Хини детали наблюдения
тогда же,  когда закончил есть лазанью, хотя и знал, что эта  еда  вызовет у
него изжогу.  Он  оттолкнул в  сторону пустую  пластиковую  посуду и спросил
генерала, нет ли у того таблетки.
     Генерал достал упаковку, и та покатилась к противоположному краю стола.
Внезапно на пороге комнаты появился один из помощников генерала и вручил ему
компьютерную  распечатку  с  титульным  листом.  Хини поблагодарил  молодого
офицера и бросил взгляд на титульный лист.
     - Компьютер  выдал результаты  поиска  бывших коммандос, проживающих  в
окружности радиусом сто миль от Вашингтона.  В список вошли девяносто четыре
Морских Котика, восемьдесят один Зелёный Берет и шестьдесят восемь коммандос
из спецназа Дельта.
     Лицо Микмэхона болезненно исказилось:
     - Да это больше двух сотен потенциальных подозреваемых.
     - Да,  но это было до того, как мы дали задание компьютеру сузить поиск
тех коммандос, которые проходили  службу вместе с  четырнадцатью темнокожими
парнями.
     - И насколько сократилось их число?
     Генерал посмотрел в список:
     - Двадцать шесть Зелёных Беретов и девятнадцать - из Дельты.
     Кеннеди выглянула из-под очков:
     - А что случилось со всеми Котиками?
     Генерал секунду-другую рассматривал итоги:
     - Тут  только два бывших Морских  Котика, которые попадают под описание
киллера, расправившегося с Донсом, но они оба живут в Сан-Диего.
     Пока  Кеннеди  разбиралась  с этой  частью информации,  Микмэхон  задал
вопрос:
     - Где мы  раздобудем ресурсы для  круглосуточного  слежения  за  сорока
пятью лицами? - Потом, посмотрев на Кеннеди, спросил:
     - Айрин, скажите, а Вы сможете это осуществить?
     Кеннеди продолжала оставаться безучастной, и  Микмэхон повторил вопрос.
Она по прежнему молчала, и Скипу пришлось сделать щелчок пальцами:
     - Ради бога, Айрин, проснитесь.
     Она словно очнулась:
     - Простите.
     - Вам нужно сделать перерыв?
     - Нет, у меня всё в норме. Я сейчас просто задумалась кое о чём.
     Микмэхон повторил:
     - У Вас  имеются  ресурсы для  круглосуточного слежения за сорока пятью
лицами?
     - Да.
     - Какие? - спросил с выражением недоверия на лице Микмэхон.
     Кеннеди начала было отвечать, но вдруг остановилась, сказав:
     - Вам необязательно это знать.
     - Нет. Я должен быть в курсе.
     -  Генерал  Хини, -  сказала  Кеннеди,  -  нельзя  ли  мне  просмотреть
девяносто четыре файла Котиков, проживающих в округе Колумбия?
     - Зачем?
     - У меня предчувствие.
     Микмэхон  навострил уши  при  слове  "предчувствие". Он  очень  верил в
интуицию и предчувствия:
     - Ну-ка, ну-ка.
     -  Я не думаю,  что разумно  отбросить  девяноста четыре  потенциальных
подозреваемых  на  основе  единственной  детали  информации,  которой, я  не
уверена, что доверяю.
     -  Какую  из  деталей  информации Вы имеете  в  виду? - поинтересовался
Микмэхон.
     -  Темнокожий киллер  в  парке.  Эти люди  всё  устроили  идеально,  за
исключением одного. Они прокололись, выставив этого парня в парке, когда все
считают, что самый лучший способ расправиться  с  Донсом -  использовать для
этого снайперскую винтовку. - Кеннеди сняла очки и потёрла глаза:
     -   Мы   позволили   единственной   детали    возможно   недостоверного
свидетельского  показания  направить   всё  наше   расследование   в   очень
специфическое русло. Опираясь на эту деталь информации, мы исключили из поля
зрения Морских Котиков.
     - Для этого, Айрин, и ведётся расследование, - заявил Микмэхон.
     - Анализируются свидетельские показания и сужаются границы поиска.
     - Это  предполагает, что информация безупречна, - Кеннеди  поднялась  с
места и заходила взад-вперёд:
     - У них была единственная  причина поместить его  в парке, и я  не могу
простить  себе, что не разглядела это  раньше. Они поместили его в парк  для
того, чтобы его заметили.
     - А зачем им понадобилось, чтобы его заметили? - спросил Хини.
     - Направить нас по  ложному следу. Что, если парень не темнокожий? Что,
если они хотели, чтобы он выглядел темнокожим?
     - Зачем им понадобилось, чтобы мы думали, что он темнокожий?
     Микмэхон видел, куда гнёт Кеннеди:
     - Если это Морские Котики, они могли бы...
     В комнате повисло молчание, и теперь для  Хини наступил  момент истины.
Микмэхон поднялся и закатал рукава рубашки:
     -  Генерал,  я считаю, что мы должны обратить внимание  на эти файлы. А
пока   мы  занимаемся  этим,   пусть  мои   люди  установят  наблюдение   за
четырнадцатью  темнокожими коммандос.  Айрин,  давайте  займём  Ваших  людей
другими коммандос, а сами сосредоточим наши усилия  на Морских Котиках, всех
по порядку.


     Противный  шум  нарушил  тишину  предрассветного утра.  Рука  в темноте
потянулась к будильнику. Через секунду шум прекратился. О'Рурке перевернулся
в постели  и застыл, обнимая Лиз. Вечер, проведенный ими накануне, был тихим
и спокойным. Лиз закончила писать  статью  около девяти  и решила посмотреть
фильм.  К  радости Майкла она сильно устала и не была расположена к общению.
Они смотрели видео, и полчаса спустя оба уснули.
     Майкл, как мог, старался, чтобы всё выглядело, как всегда, и по большей
части преуспел. Помогло и то, что Лиз была поглощена работой. А Майкл не мог
выбросить из головы  Артура Хиггинса. По возвращении из Джорджии, он засел в
библиотеке  Конгресса,  чтобы  накопать  что-либо  о   бывшем  главе  самого
засекреченного подразделения  ЦРУ.  Он так ничего  и  не  нашёл,  что только
усугубило тайну.
     Майкл убрал волосы Лиз в сторону и поцеловал её в обнаженное плечо. Она
едва повернула  голову, и он поцеловал её в щёку. Потом поцеловал её еще раз
и поднялся с  постели. Сняв с вешалки на двери спортивные  штаны, Майкл одел
их и направился вниз. Дьюк встретил его у подножия лестницы и  проследовал с
ним на кухню. Майкл включил кофеварку. Его  охотничье снаряжение хранилось в
подвале.  Спустившись в подвал,  Майкл открыл чулан  и  надел пару шерстяных
носков, брюки  цвета  хаки, синюю фланелевую  рубашку  и пару  сапог. Прочее
снаряжение хранилось  в  хижине  вместе  с  несколькими  ружьями.  Когда  он
вернулся  на кухню,  кофе  был  готов. Он  перелил кофе в большой  термос, а
остатки налил в  керамическую кружку  на дорогу. Дьюк  крутился  у его  ног,
потягиваясь и зевая. Перед  тем, как выйти Майкл поднялся вверх по лестнице,
переставил будильник на семь утра и поцеловал Лиз в щёку.
     Спустившись  в небольшой гараж  своего дома, он поместил  Дьюка в кузов
трака и  раскрыл гаражные ворота. Не прошло и  пяти минут, как он подъехал к
дому брата. Тим, Симус и шоколадный лабрадор Тима по кличке Клио загрузились
в трак и поехали к хижине. Вопреки желаниям Майкла Симус  рассказал Тиму обо
всём, что произошло за последние две недели.
     Большую часть пути  они обсуждали информацию, полученную от Оги.  Когда
они подъехали  к хижине, там уже был Колеман. Он ждал их за кухонным столом.
Все О'Рурке расселись за столом с кофейными кружками, налитыми до краев.
     Когда все оказались в сборе, Колеман нетерпеливо спросил:
     - Ну, и что вам удалось выяснить?
     -  Тебе  приходилось  когда-либо  слышать  о  человеке  по  имени Артур
Хиггинс?
     - Да, - ответил Колеман.
     - Ты когда-нибудь встречался с ним?
     - Нет.
     - Что тебе о нём известно?
     - Он - старое привидение в ЦРУ. Он осуществлял много тёмных операций, и
у него репутация человека, с которым не стоит связываться.
     - Что ты имеешь в виду под тёмными операциями? - спросил Тим.
     -  Тайные  операции,  финансируемые  из  негосударственных  ресурсов  и
проводимые  без  официального  оповещения  Президента  и  Комитета по  делам
разведки.
     - Случалось ли тебе лично участвовать в одной из этих операций?
     - Нет. - Колеман покачал головой:
     - Они пользуются услугами наёмников...  бывших коммандос.  Эти операции
никак не могут быть связаны с нашим правительством.  Они делают это втёмную,
потому что знают, что никогда не получат официального одобрения. Если что-то
идёт  не  так,  они  открещиваются,  мол,  знать ничего не  знаем, ведать не
ведаем.  Практически  невозможно  проследить  ни  за  потоком денег,  ни  за
солдатами. Перед тем, как  Морских Котиков или Американские вооруженные силы
посылают  за границу для  осуществления  тайной  операции, ЦРУ  или Пентагон
обязаны  получить  добро  от   высокопоставленного  члена  Разведывательного
Комитета и Президента. Тёмные  операции - это невероятно  запутанная цепочка
команд.  Это необычный мир,  невероятно  засекреченный  и  рискованный.  Всё
делается  неофициально и  устно, без  документов. Всё, что  вы  когда-нибудь
слышали об этих людях,  -  только шёпот и слухи. Что до меня, то я знаком  с
несколькими Котиками, которые работали на Хиггинса.
     -  А как ты  думаешь,  мог бы ты  поговорить с ними и выяснить, что  им
известно о нём? - спросил Майкл.
     -  Я  бы мог,  но  Хиггинс  не  тот  человек, о котором  можно задавать
вопросы, в противном случае тебя пустят на корм акулам.
     - Я считал, что Морские Котики - близкие по духу  люди. Не можешь ли ты
задать им несколько вопросов без риска привлечь к себе внимание?
     -  Может  да, может  нет. Это не то  же самое,  что  позвонить  старому
школьному  приятелю  и  поспрашивать  о  девчонке,  с  которой  он  когда-то
встречался. Это серьёзные люди, и они не любят, когда им задают вопросы. Они
предпочитают оставаться в тени и помалкивать.
     - Что, чёрт возьми, делает пара бывших Котиков, работая на такого типа,
как Хиггинс? - задал вопрос Тим.
     - А что им остается делать, когда они покидают службу? Продавать бывшие
в употреблении автомобили  или  компьютерные  программы? Нас обучали  весьма
специфической профессии, и обучали так, что никто в мире не может делать это
лучше нас. Если ты  - Морской Котик, это  значит,  ты на девяносто девять  и
девять десятых процента лучше, чем все носившие сапоги солдаты. Ты лучший из
лучших,  и  ты  знаешь, за  что тебе платят.  Тебе  платят сорок штук в год.
Наступает день, когда ты покидаешь службу, и у тебя всего два варианта. Либо
ты устраиваешься  на работу в частный  сектор  и просиживаешь там  штаны  от
девяти до  пяти и получаешь примерно то же, что  имел на военной службе, или
идёшь работать на таких типов,  как Хиггинс,  и  зарабатываешь  шестизначную
сумму, трудясь при этом примерно пятьдесят дней в году. И такие как Хиггинс,
-  не единственные, кому  вы нужны.  Крупные  торговцы наркотиками, нефтяные
шейхи, диктаторы  из стран третьего  мира,  международные банкиры - все  они
готовы платить большие бабки, чтобы заполучить Морского Котика в свою службу
безопасности.  У меня  есть знакомые, которые получают  полмиллиона в  год и
сидят  себе,  изображая  телохранителей. Для  многих из тех людей  считается
хорошим  тоном похвастаться,  что их  телохранители из Морских  Котиков.  На
ближнем востоке одна только наша репутация приводит людей в ужас.
     - Я  разделяю твою точку зрения,  но считал, что у вашего брата  должен
быть Код Чести, - сказал Тим.
     - Он у нас есть, но мы не являемся нерушимым  братством. Среди нас тоже
попадаются  гнилые  яблоки  так  же,  как  и  в  любой  другой  организации.
Реальность такова, что есть люди, убивающие за деньги, и единожды перешедший
грань, более не является частью нашего братства. Они киллеры и наёмники.
     -  Стало быть,  ты считаешь неумным начать расспрашивать  о Хиггинсе? -
спросил Майкл.
     - Исходя из  того, что я слыхал о нём,  да, считаю. Что заставляет всех
вас интересоваться им?
     - Вчера мы с Симусом совершили небольшую прогулку  в Джорджию для того,
чтобы пообщаться с Оги Джексоном.
     - С другом Симуса, который в прошлом работал на ЦРУ?
     -  Да...  Оги  рассказал  нам  довольно  интересные  истории  из  жизни
Хиггинса. Он убежден, что тот ответственен  за убийство Эрика и конгрессмена
Торнквиста.
     Колеман насторожился:
     - Так что, он купился на теорию, что за убийствами стоят две группы?
     - Да.
     - Он задавал вопросы о том, кто может участвовать в первой группе?
     - Да.
     Колеман долго смотрел на Майкла:
     - И ты сказал ему, не так ли?
     Колеман перевел  взгляд на Симуса. Но ни тот,  ни другой не ответили на
вопрос. Бывший Морской Котик покачал головой и выругался.
     - Он знает  только то, что я замешан, - сказал Симус. - Скотт, мы можем
доверять Оги.
     Колеман взглянул на часы:
     -  Что  ж, мы узнаем  об  этом  в любую минуту.  Если вы  услышите  шум
вертолётных винтов, можно сразу сказать, что нам крышка.
     -  Скотт,  мы  верим  в то,  что  делаем. Он  ненавидел Фитцжеральда  и
Козловски больше нас, и был очень убедителен, говоря об Артуре.
     - Почему он считает, что Эрика и Торнквиста убил Хиггинс?
     Майкл  потратил несколько минут на изложение Колеману истории Хиггинса.
Он  пересказал историю  тайной операции, которую идеально подготовил Артур в
шестидесятые  годы,  чтобы избавиться  от  французских  политиков,  а  затем
объяснил  причину ненависти Артура к сенатору Ольсону. Колеман не перебивал.
Майкл рассказал ему, как Стэнсфилд сумел отправить Артура в отставку и лишил
его возможности заниматься проблемами  разведки и национальной безопасности.
Когда Майкл закончил пересказ Оги, он спросил, что  Колеман думает  по этому
поводу.
     -  Этот  человек располагает  властью  и  ресурсами,  и,  как я говорил
несколько  дней тому назад, кто  бы не стоял  за взрывом  лимузина Эрика, он
должен  был обладать  серьёзными  связями.  У  них было  меньше  недели  для
подготовки к этой операции. - Колеман пожал плечами:
     - Меня ни в малейшей степени не  удивит, что это его рук дело, но у нас
нет информации или возможности узнать наверняка.
     - Я знаю, но мы должны что-то предпринять.
     Колеман постучал по кружке:
     - Я по правде не считаю хорошей идею задавать дополнительные вопросы об
этом  типе.  Расследование  ФБР  достигло высшей стадии.  Важно  вести  себя
нормально и не привлекать к себе внимания.
     Колеман обратился ко всем троим представителям семейства О'Рурке:
     - Вы, ребята, можете отделаться гораздо легче, чем я. Они  не явятся за
вами, но рано или поздно, постучатся в мою дверь.
     Симус задумался на секунду о том, что сказал Скотт и спросил:
     - А как насчёт того, чтобы выманить его?
     - Хиггинса?
     - Именно его.
     - В принципе у меня с этим не будет проблем. Из того, что  я слышал, он
- хитрющая из змей, но я бы хотел быть немного более уверенным, что он стоит
за всем этим,  до того, как мы перейдем от слов  к делу. И кроме  того, я не
уверен, что мы в состоянии проникнуть к нему. Предполагаю, что он обезопасил
себя довольно серьёзной системой охраны.
     Майкл подтолкнул досье через стол:
     - Перед тем, как расстаться, нам  его передал Оги. В нём  описание всех
передвижений Артура  и схемы систем безопасности.  В  нём детально показано,
как работают его системы  охраны, и дано подробное описание тех дел, которые
он вёл с тех пор, как его выдворили из Агентства.
     Колеман раскрыл папку  и начал  листать страницы. Несколькими  минутами
позже он поглядел на Майкла:
     - Ты получил это от человека, который в прошлом работал на ЦРУ?
     - Да.
     - Откуда у него эти бумаги?
     - Он подготовил их по заданию директора Стэнсфилда.
     - И что, они тоже собирались выкурить его из берлоги, не так ли?
     - Да, именно так.
     - Невероятно.
     - В  конце, - сказал Симус,  - там имеется раздел, где описаны  все его
сделки,  а также  то,  что он продолжает,  несмотря на запрет, вмешиваться в
работу ЦРУ. Если ты откроешь четвёртую страницу этого раздела, ты обнаружишь
выделенный параграф, который вряд ли тебе придётся по нраву.
     Колеман  перелистал  папку  и  нашел  подчеркнутый   параграф.   В  нём
утверждалось,  что  Хиггинс  был  связан  с  представителями  черного рынка,
которые занимались  кражей высокотехнологичных видов оружия с  предприятий и
военных  баз  и  продавали  его за границу  через ближневосточного дилера по
продажам  оружия,  известного своими  симпатиями к антиамериканским режимам.
Как  и любому американскому солдату, Колеману претила сама мысль  о том, что
он и его товарищи могли погибнуть от американского же оружия, в  особенности
от высокотехнологичного вооружения, которым запрещено торговать.
     Колеман закончил  чтение параграфа и перевёл взгляд на бывшего морского
пехотинца, сидящего напротив.
     - Майкл, я думаю, нам с тобой стоит сегодня вечером съездить посмотреть
на его поместье.

     На верхнем этаже жилой части Белого Дома располагалась большая комната,
выходящая на юг и называемая  Солярий. Комната была расположена над балконом
Эйзенхауэра,  и  в  ней  были  большие  окна  от пола  до потолка.  Стивенсу
нравилась  эта  комната, как самая светлая во всем Белом Доме, а  с тех пор,
как  он  почувствовал себя  животным, томящемся  в  клетке,  Президент решил
перенести  деловые  ланчи  на верхний этаж, откуда мог заглядывать далеко за
ворота  Белого  Дома.  Он  наметил  встречу с лидерами своей  партии,  чтобы
подготовиться  к законодательной повестке  дня  после  восстановления работы
Сената и Конгресса.
     Взгляд Стивенса  перенёсся  через Южную  Лужайку и  далее  к  монументу
Вашингтона.  Панорамный  обзор  позволял   хорошо  видеть  огромные  зелёные
бронетранспортёры и танки.
     - Господи, минуло всего  четыре  дня  с тех пор, как мы возвратились из
Кемп Дэвида, а я уже ощущаю, будто попал в западню.
     Он  покачал головой  при  виде  четвёрки  орудий  Кобра зелёного цвета,
перемещавшихся в восточном  направлении через Молл от монумента Линкольна  к
Капитолию. Вид всей этой техники, выставленной на всеобщее обозрение в самом
сердце  Вашингтона,  заставлял   его  сомневаться  в  правильности   решения
обезопасить себя с помощью военного присутствия.
     - Стю, ты уверен в правильности нашего решения?
     Гаррет сидел  за небольшой конторкой и  лихорадочно что-то  строчил. Не
поднимая глаз, он произнёс:
     - Какое такое правильное решение?
     Стивенс помахал рукой у него перед носом, показывая на Молл:
     -  Решение о таком вот военном присутствии. Я имею в виду, нам в  самом
деле необходимы танки перед монументом Вашингтона? Это  только... это только
выставляет меня в дурном свете. Будто я диктатор.
     - Это  то,  что нам нужно именно  теперь, Джим. За  последние три дня я
общался со  многими представительствами по  опросам общественного  мнения, и
все  в  один  голос  твердят  одно  и  то  же.  Американский  народ  требует
возвращения  в  столицу  законности и  правопорядка.  Избиратели напуганы  и
смотрят  на тебя  в  расчете на директивы и проявление черт лидера.  Призвав
военных, ты посылаешь всем  верное сообщение.  Тебя  хотят  видеть сильным и
ответственным за свои решения лидером.
     -  Я знаю, но  как насчет того, что ты говорил ранее? Что мы уподобимся
китайцам, если окружим себя танками?
     -  Ерунда,  так   было  до  убийства  среди  бела  дня  спикера  Палаты
представителей и попытки взрыва  твоего вертолёта.  Все представляется  ныне
гораздо более  серьёзным,  нежели  в  то  первое утро.  Избиратели напуганы.
Поначалу   вид  трупов  таких  динозавров,  как   Фитцжеральд  и  Козловски,
взбудоражил  их.  Теперь, после такой  встряски, они хотят, чтобы им вернули
Закон  и Порядок. Когда вечером они усядутся за ужин и включат телевизор, то
увидят  солдат,  сидящих  в  танках  с  каменными  лицами,  и  будут  просто
счастливы,  что  у  них  сильный  Президент, который  не боится  предпринять
активные действия  во  время  кризиса.  Поверь мне, Джим,  я  знаю, в данном
случае что делаю.






     Колеман с О'Рурке оставались в хижине почти до 10 часов утра, обсуждая,
какую  акцию предпринять  в  отношении  Артура. Скотт потратил большую часть
дня, объезжая  окрестности поместья Артура. Из своего опыта обучения на базе
Морских Котиков Колеман вынес умение запоминать карты местности. Он объездил
каждую улочку  в пяти милях от поместья  Артура, проверяя наличие безымянных
проездов и троп,  начинающихся  с проезжих дорог  и  ведущих  к воде,  делая
памятные  зарисовки того, что может  пригодиться в скором времени. До начала
любых действий против Артура  он желал быть  полностью  ознакомленным  с его
окружением. Чем ближе  к поместью, тем в большие детали он вникал:  чьи дома
были  оснащены камерами слежения, на чьих воротах висели знаки типа берегись
собак, и где имелись  будки охраны.  Только  один раз он проехал мимо  ворот
Артура.  Если  бы он проехал  повторно,  это могло бы вызвать  подозрение. А
кроме того,  его больше интересовали дома, находившиеся  рядом с  владениями
Артура. Из бумаг Оги следовало, что  ни у кого в округе не было  установлено
высокотехнологических  систем  безопасности.  У подъездов обоих  домов  были
выставлены  знаки  компаний по системам защиты, и  в  каждом  из  домов были
ворота или заборы, которые, вероятно, могли быть под  напряжением, но это не
относилось к участкам.
     После   окончания   осмотра   местных   достопримечательностей  Колеман
направился к городку  Спароус  Пойнт, расположенному к  югу от  Балтимора на
берегу  реки  Патапско.  Большой  индустриальный  двор когда-то  принадлежал
компании  Сталь  Бетлеема,   но   с   упадком   американской   сталелитейной
промышленности  сегодня его делили между собой  какой-то задрипанный склад и
стоящий у  воды док. Корпорация "Морские Котики - Разборка  и Подъём морских
судов" располагалась  в  грязном сыром здании,  смотрящем  на Старую  Дорогу
Залива  в  восточной  части городка. Помещение сдавали в  аренду  за  тысячу
баксов в месяц из расчета  за тысячу квадратных футов приведенной  в порядок
офисной  площади   и  за   дополнительные  десять   тысяч  квадратных  футов
громоздкого  склада.  Колеман  подогнал  свой  Форд Эксплорер  к  складскому
помещению и вышел.  В начале дня  он  позвонил  своим двоим  и  единственным
работникам и пригласил их встретится в 4  часа дня. Когда он прибыл, они уже
стояли  возле  офиса и проверяли снаряжение для подводного  плавания.  И Дэн
Стробл,  и Кевин Хаккетт прежде служили в подразделении Морских Котиков. Они
были три года  под началом Колемана и оставили службу примерно через полгода
после ухода своего командира.
     С началом работы в компании "Морские Котики - Разборка и Подъём морских
судов" четыре  месяца  назад  они завершили  только  одну  работу на  Бритиш
Петролеум, сокращенно  БП. БП  по-тихому  заключила  контракт  на ликвидацию
одной  из  плавучих нефтяных  платформ  в северной  Атлантике.  В результате
случайной  утечки информации,  Гринпис мобилизовал  группу  протестующих для
захвата  платформы с  целью предотвратить  её  уничтожение. Они потребовали,
чтобы  платформу  аккуратно  разобрали  балку  за  балкой  на  части.  Перед
руководством  БП стоял простой вопрос:  уничтожить платформу за двести тысяч
долларов или разобрать её по винтику за пять миллионов.
     БП  сумела  собрать   команду  по  разрушению,  чтобы  успеть  взорвать
платформу до того, как к ней приблизится десант Гринписа. БП рассчитала, что
готовность зарядов  будет обеспечена  в  течение двух  суток.  Они  получили
информацию,  что  гринписовские  активисты собрались  в  Рейкьявике, столице
Исландии, и покинут  порт  следующим  утром.  Активисты прибудут на место  к
полудню следующего дня и начнут штурмовать платформу, привлекут все средства
массовой  информации, что в свою  очередь привлечёт общественное  внимание и
окажет на БП политический нажим  с целью  разобрать  платформу по  винтикам.
Поэтому БП необходимо было  замедлить продвижение протестующих  с тем, чтобы
успеть взорвать платформу до их прибытия.
     Вице-президенту   компании  по  оперативным  вопросам  было  предложено
изыскать  способ  остановить  активистов  таким образом,  чтобы  в  этом  не
прослеживалась рука БП.  Тот  сделал  несколько звонков  по  своим связям  в
Америку  и  Великобританию  и  выяснил,  что  новая, только  что  созданная,
компания в штате Мериленд  идеально подходит для выполнения этой  работы. Он
позвонил Колеману и обрисовал ему ситуацию. Было всего двадцать часов на то,
чтобы  прибыть  в  Рейкьявик и  воспрепятствовать кораблю "зелёных" покинуть
порт. Его  не  интересовало,  как всё будет проделано, единственным условием
было, чтобы никто при этом не пострадал.
     У Колемана  было  слабое  представление  о  том, во  что  обойдётся  БП
разборка  платформы  по  частям,  поэтому  он согласился  выполнить  работу,
назначив цену в триста тысяч долларов. Вице-президент согласился, и Колеман,
Стробл  и  Хаккетт на следующий день  вылетели  из аэропорта Даллес со своим
подводным снаряжением.
     Они  приземлились  в  Рейкьявике незадолго до  заката  и  к одиннадцати
вечера уже прибыли на пирс. На изнурительных тренировках во время службы они
проводили бесконечные  часы, плавая в загрязнённых водах заливов, прикрепляя
взрывчатку  к  корабельным  корпусам  и  выводя  из   строя  винты  и  рули.
Единственное,  что  их  доставало порой  -  это  температура  воды.  Даже  в
водолазных  костюмах  из  неопрена  они  могли оставаться  в воде  не  более
пятнадцати  минут за одно погружение.  Они по  очереди подплывали к кораблю,
находящемуся  в двухстах футах от  причала. При  помощи ацетиленовой горелки
они  обрезали соединение,  которым шпиндель крепится  к винту. У корабля при
этом оставалась  возможность  двигаться,  но со скоростью  не  более  десяти
узлов. При попытке увеличить скорость в действие  вступали  законы  физики с
предсказуемым  эффектом. Увеличение нагрузки на винт привело бы  к тому, что
поврежденное соединение вызовет разрушение системы.
     На следующее утро  они сидели в кафе и гадали, сумеет  ли корабль выйти
из гавани.  Колеман не  испытывал  угрызений  совести.  Вся  его жизнь  была
связана с  океаном, и он с глубоким уважением относился  к здоровому чувству
страха  перед ним. Пара  тысяч тонн  стальных конструкций, пошедшая  ко дну,
океану никак  не повредит. Пока они допивали кофе и ожидали своего утреннего
восьмичасового  рейса на Вашингтон, буксир тянул корабль из главного канала.
Потом были отданы концы, и корабль начал удаляться от буксиров. Белые буруны
закипели  за кормой, когда  он  устремился  в  открытое  море. Как только он
преодолел  волну и пена  улеглась, корабль потерял  скорость,  развернувшись
боком к выходу из канала. Часом позже Колеман, Стробл  и Хаккетт  уже летели
назад  в  Вашингтон.  За  прошлый   месяц  они  получили  еще   два  деловых
предложения,  но извинились  перед потенциальными  клиентами,  что  пока  не
располагают временем.
     Колеман захлопнул дверь автомобиля и направился к Строблу и Хаккетту:
     - Ребята, как дела?
     - Отлично, сэр. А как у тебя?
     - Хорошо. Вы проверяли сообщения?
     - Да, - ответил Стробл. - Ничего не было.
     Спрашивая о  проверке сообщений, Колеман имел  в виду, проверили ли они
офис на предмет "жучков", которые могли поставить на их телефоны. Они знали,
что рано  или  поздно ФБР начнёт  наблюдение  за  ними.  Им  было необходимо
обеспечить  себе  алиби,  чтобы объяснить, где  они находились всё то время,
когда  планировали свою миссию, поэтому на деньги Симуса создали  корпорацию
"Морские  Котики   -  Разборка  и  Подъём  морских  судов".  Они   были   не
единственными из отставных  Морских Котиков, проживающих в  округе Колумбия,
кто по окончании  службы работали  вместе.  Колеману  было известно  о  двух
других парнях, старше его, занимавшихся чартерным рыболовством в Аннаполисе,
и у него  были подозрения,  что иногда они выполняли  небольшие  задания для
ЦРУ.  Были  также  несколько  групп  Котиков,  которые  возглавляли охранные
конторы,   поставлявшие   телохранителей   для   дипломатов   и  президентов
корпораций. Колеман и Симус пришли к выводу, что лучший способ не попасться,
это не дать возможности ФБР  собрать  никаких серьёзных улик.  Это означало,
что не должно быть никаких отпечатков пальцев, очевидцев и никаких следов по
баллистике, которые могут быть связаны с убийствами. В  каждой фазе операций
они работали в перчатках  и скрывали свои  лица. Винтовки, из  которых убили
Козловски и Бэссета, а также пистолет, из которого был застрелен Донс, мирно
ржавели  на дне залива  Чисапики. Никаких  реальных  улик, связавших бы их с
убийствами. В  случае  проявления  интереса  со  стороны ФБР,  у  всех троих
имелись алиби, что они работали над открытием нового бизнеса.
     Колеман зашёл в офис и вышел из него, сказав:
     -  Давайте  приготовим  снаряжение. Я  хочу добраться  до Аннаполиса на
катере  и  подать  заявку на проект. При хорошей погоде на обратном пути  мы
сможем немного порыбачить. Давайте загружайтесь и  будьте готовы  к отплытию
через полчаса.
     Покуда Стробл и Хаккетт грузили  подводное снаряжение, Колеман занёс на
борт несколько  канистр солярки.  Через тридцать минут они уже были в пути к
Заливу. Они вели пустые разговоры ни о чем, пока  Стробл сенсором прочесывал
катер. Колеман  стоял за штурвалом и  наблюдал  за перемещениями  кораблей и
малых  судов, проходящих  вблизи. Скотт опасался,  что ФБР  может  поставить
прослушку в его офисе, квартире, машине, но  это не вызывало чувство страха.
Всё это можно было бы выявить, и,  если те оказались  бы столь наивны, чтобы
прослушивать  его,  "жучки" можно было бы легко обнаружить. Чего он опасался
более всего, так это направленных микрофонов. ЦРУ использовало их уже многие
годы, и  технология со временем постоянно улучшалась. Человек мог находиться
в трех  сотнях  футах от  объекта и подслушивать любые  разговоры,  даже  не
направляя микрофон  в сторону объекта.  ЦРУ развил  технологию прослушивания
сквозь  стены  и  прочие материалы,  если  была  проблема  установки обычных
"жучков".
     Когда они вышли на широкий простор Залива, Стробл с Хаккеттом поднялись
на мостик к Колеману. Ревел мотор, ветер свистел за кормой, и на милю вокруг
не  было ни  одного  судна.  Скотт  в деталях рассказал товарищам  о встрече
Майкла и  Симуса с Оги. Ни Хаккетт, ни Стробл  не выразили при этом никакого
удивления. До  них и раньше  доходили слухи о  Хиггинсе,  и  вероятность его
ответственности за гибель Ольсона, Торнквиста и  их  телохранителей казалась
вполне реальной. К моменту прибытия в  Аннаполис Колеман посвятил друзей  во
все детали, касающиеся его встречи с тремя членами семьи О'Рурке.
     Они обошли Аннаполис с юга в  сторону Толли Пойнта, и Колеман  направил
катер к берегу. Он дал команду Строблу и Хаккетту не светиться до того,  как
они  снова окажутся  в  Заливе. Солнце склонялось  к  закату,  и  со стороны
Атлантики  приближались  заплатки  серых  облаков.  Дождь  сейчас бы  им  не
помешал.  Будучи всё  еще  на  мостике, Колеман  направил  катер  в  сторону
причалов в конце Толли Пойнта. Он увидел кого-то, стоящего возле заправочной
станции на пристани  и  прикрыл рукой глаза от слепящих  лучей предзакатного
солнца.  Скотт  повернул катер в  его сторону и причалил его  к пристани. На
борт запрыгнул Майкл, в его руках были спиннинг и ящик с инструментами.
     - Добро пожаловать на  борт, конгрессмен. Кажется, у нас будет отличная
ночная рыбалка. Оставь своё снаряжение и достань из кулара пару банок пива.
     Раскрутив  штурвал, Колеман  направил  катер  через  канал  в  обратную
сторону.
     Майкл опустил  снаряжение  на палубу и щелкнул крышкой красного кулара.
Захватив пару банок  пива,  он вскарабкался по  лестнице  на мостик и вручил
одну банку другу.
     Тот улыбнулся и кивнул. Вот они миновали буйки, и Колеман опустил ручку
дросселя  вниз,  разгоняя  двигатели.  Когда  гул  моторов  усилился,  Майкл
прошептал:
     - А Дэн и Кевин тут?
     - Да,  оба внизу.  Я  попросил  их оставаться там, пока мы не выйдем из
зоны видимости. У тебя были проблемы добраться сюда?
     - Нет, насколько могу судить, никто за мной не следовал.
     Колеман посмотрел на часы. На них было 5:21 вечера.
     - Солнце зайдёт  в  ближайшие  четверть  часа,  после  чего  мы  должны
остановиться и забрать кое-какое снаряжение.... Мы будем там примерно в семь
вечера.
     Колеман оглядывал  побережье  пока  они держали  курс  к югу  в сторону
местечка Томас  Пойнт.  Залив  был  спокоен. С  востока наблюдался небольшой
бриз,  и на  пути  практически  не  было помех.  Большая часть отдыхающих на
Чисапики  яхтсменов  разъехалась  до будущей  весны.  Температура была около
пятидесяти  восьми градусов  по Фаренгейту  и продолжала снижаться.  Колеман
продолжал  двигаться  мимо Томас Пойнт  еще  чуть больше мили  и  свернул на
восток, сокращая путь через главный судоходный канал Залива.
     В это  время Стробл с Хаккеттом переоделись в водолазные костюмы. Майкл
стоял  на мостике,  приставив бинокль к глазам, и сканировал проходящие мимо
суда.  Дойдя  до  противоположной стороны канала,  Колеман  причалил катер к
большому  бую  красного  цвета  и  бросил  якорь.  Стробл  с  Хаккеттом  уже
облачились в костюмы для подводного плавания и в последний раз проверяли, не
забыли ли  чего.  Они делали эту проверку так  же тщательно, как  это делают
пилоты перед вылетом. Колеман с Майклом оставались на мостике и следили, нет
ли поблизости катеров береговой охраны, а в это время Стробл и Хаккетт пошли
на погружение.
     Пятью   минутами  позже  они  показались   на  поверхности   с  большим
контейнером. Майкл  с Колеманом  подняли тяжелый груз на  борт.  Его размеры
были пять  футов  на  четыре  и  три  фута  высотой,  он был  изготовлен  из
фабергласа  тёмно-зеленого  цвета. Колеман  отщелкнул  герметический замок и
открыл  контейнер.  Под  слоем  пенопласта лежали шесть  пар  очков  ночного
видения. Колеман вынул четыре штуки и передал их Майклу. Затем он взялся  за
обе ручки  и  поднял крышку верхней части контейнера, раскрыв  отделение для
оружия,  также укутанного  в  пенопласт. Колеман  вытащил из  контейнера три
полуавтоматические  винтовки  MP-5,  снайперскую  винтовку  с  глушителем  и
амуницию к  ним.  Закрыв  контейнер на  замки, они с Майклом спустили его на
воду в руки Стробла  и Хаккетта. Те  доставили контейнер на дно и пригрузили
его сверху камнями.
     Когда оба возвратились на борт, Колеман поднял якорь и направил катер в
обратный путь через Залив на юго-запад. Стробл с Хаккеттом проверили оружие,
желая убедиться, что оно хорошо смазано и почищено, после чего уложили его в
водонепроницаемые  рюкзаки.  По  завершении  этой  работы  Хаккетт встал  за
штурвал,  и Колеман  с  Майклом  стали готовиться.  У всех  в  наличии  были
водонепроницаемые радиотелефоны  и  наушники,  которые были  закреплены  под
водолазными  костюмами.  Приблизительно в полумиле от городка Куртис  Пойнт,
Колеман  взял  в руки штурвал  и снизил скорость катера до десяти узлов.  Он
приблизился  к  берегу  на  расстояние  до  четверти мили  и  свернул к югу,
пересчитывая дома по пути.  Когда  они миновали шестой по счёту дом, Колеман
велел Строблу и Хаккетту надеть очки ночного видения и осмотреть оконечность
утёса и пристани на предмет наличия там людей.
     Вся береговая  полоса  состояла  из  длинного  утёса от  пятидесяти  до
восьмидесяти футов высотой. Поместье Артура располагалось в центре небольшой
заболоченной низины. Утёс с  обеих сторон  участка был на десять футов  выше
его фронтальной части. Оба наблюдателя доложили, что берег чист. Колеман вёл
судно вдоль берега  еще четыреста  футов  и  приблизился к  нему  на близкую
дистанцию,  остановив двигатели  и  бросив  якорь.  Не  покидая  мостика, он
отключил на катере освещение.
     Это  был хороший вечер  для рекогносцировки. На небе оставалась  тонкая
полоска  месяца,  частично скрытая  облаками.  Колеман  собрал  команду  для
проверки  работы радио  и краткого инструктажа. Он говорил шепотом. Акустика
на воде усиливает звуки гораздо больше, чем люди могут себе представить.
     - Итак, я - Зевс, Майкл - Аполлон, Дэн, ты - Гермес, а Кевин - Циклоп.
     Хаккетт    улыбнулся,    услышав    своё    кодовое    имя,     которое
корреспондировалось с названием окуляра его снайперской винтовки.
     - Давайте  сверим наши часы.  На  моих сейчас будет  девятнадцать  ноль
восемь.
     Колеман дождался, когда его часы показали ровно 7:08 вечера и произнёс:
     -  Есть.  Все   синхронизируйте  это  время.  Замок  Артура  оборудован
передвижными  сенсорами, лазерами и сотрясающимися  пластинами.  Нет никакой
возможности  проникнуть туда и не быть незамеченными.  Чего я хочу  добиться
сегодня  -  это  получше  рассмотреть два соседских  двора и получить  общее
представление  об обстановке. Кевин,  я  хочу, чтобы вы  с Дэном обследовали
соседей  с северной стороны. Насколько мне  известно,  системы охраны  у них
только в домах, не на участках. Обязательно проверьте  причал  и ступеньки к
дому  до  того,  как  воспользуетесь ими.  Когда окажетесь на вершине утёса,
проверьте забор, который тянется между участками Артура и его соседа. Кевин,
как можно скорее, отыщи место на одном  из  больших дубов, которые окаймляют
полосу владений.  Если  что-то пойдёт  не  так, я  хочу,  чтобы  вы  были  в
состоянии прикрыть нас.
     - Какова моя роль в деле? - задал вопрос Хаккетт.
     - Я хочу, чтобы мы выбрались отсюда незамеченными.
     - А  что, если он выйдет выкурить  одну  из своих любимых сигар, могу я
пристрелить его на месте?
     Колеман взвесил вопрос:
     - Очень заманчиво,  но ответ: нет. Я не хочу торопить события. Мы здесь
для того, чтобы собрать информацию и по-тихому убраться отсюда.
     Майкл, Хаккетт и Стробл кивнули.
     - Если случится непредвиденное, и один из его охранников откроет огонь,
уберите  его.  Но, по возможности,  держите  пальцы подальше  от  спускового
крючка... Да, вот ещё что, ветер дует с востока. Имейте это в виду, если они
будут патрулировать с собаками.
     Все согласно кивнули.
     - Хорошо, только будьте осторожны!
     Стробл и Хаккетт перебрались на платформу для погружения,  надели ласты
и маски. Зажали трубки меж  зубов и соскользнули в  воду и бесшумно скрылись
из виду. Не успел Майкл подняться с места, как Скотт опередил его вопросом:
     - Морпехи умеют плавать?
     -  Нет, - улыбнулся в ответ Майкл.  -  Я-то  думал, что ты  собираешься
тянуть меня на буксире.
     - Хорошо. Тогда, давай вперёд.
     Оба  соскользнули  в  воду  и поплыли  к берегу.  Они  разрезали  воду,
отталкивая  её  ногами,  при  этом  большие  чёрные ласты  упрощали  задачу.
Единственное, что можно было заметить на поверхности - это чёрные трубки для
дыхания и  кончики масок. Они  добрались  до пристани у дома соседа Артура с
южной  стороны, вышли на  берег и  сняли  с  себя  маски и  рюкзаки. Колеман
прошептал в миниатюрный, закреплённый у рта, микрофон:
     - Это Зевс. Мы на берегу. Отбой.
     - Это Циклоп, мы почти на месте. Отбой.
     Майкл с Колеманом опустились на колени на маленькой полоске песка между
заливом  и  утёсом.  Закинув  голову назад,  Майкл  оглядел  темную каменную
громаду. На взгляд высота была с трёхэтажное здание. Колеман похлопал его по
плечу:
     -  Приготовь   снаряжение.  Я  хочу   осмотреть  пристань   на  предмет
установленных  там систем наблюдения. Колеман надел очки для ночного видения
и  снова вышел к воде. Не прикасаясь к  доскам причала, он заглянул под низ,
проверяя есть  ли там провода или кабели. Дойдя до конца  причала, он поплыл
под громадным  жёлто-белым тентом, под которым стояла яхта  в тридцать шесть
футов длиной с  названием Крис-Крафт.  Закончив рекогносцировку,  он  поплыл
обратно  к  берегу и  взял свой рюкзак. Майкл  к этому времени  уже  зарядил
винтовку M-5 и  привинтил  к  ней глушитель. Он  передал оружие Колеману,  и
экс-Котик на всякий случай перепроверил его.
     Скотт с усмешкой посмотрел на Майкла:
     - Ты ещё помнишь, как пользоваться им?
     - Припоминаю.
     - Хорошо. Давай, вперед.
     Майкл последовал  за другом к лестнице. Лестница поднималась на вершину
утёса зигзагами, по двадцать  ступенек на  каждый  поворот. Если не  считать
низа  и  верха,  в промежутке было три  лестничных площадки. Когда они почти
добрались  до  вершины утёса, Колеман поднял кулак, сигналя Майклу обождать,
пока он не разведает, что их ждёт  впереди. Он дополз до последней ступеньки
и проверил,  не спрятаны  ли  сенсоры, реагирующие на  движение  в балясинах
поручня.  Ему  было  известно,  что  там нет  никакого  лазерного сенсора, в
противном случае он бы его заметил с помощью прибора  ночного видения. Затем
он отсканировал пространство вокруг большого дома, и когда убедился, что там
нет никакого  движения,  махнул другу рукой.  Пригнувшись, они  пробрались к
ограде,  которая отделяла  лужайку  от утёса. В  конце  ограды оба оказались
возле  небольшого  патио и веранды.  Вдоль  противоположной  стороны веранды
проходил  десятифутовый  кирпичный  забор,  отделявший  владения  Артура  от
соседа.
     Скотт взял одно  из  кресел с патио и перенёс  его  на  противоположную
сторону веранды. Они с Майклом закинули винтовки за спину и вскарабкались на
крышу веранды.  Лежали на  животах и  смотрели  за ограду. Обзор  сверху был
несколько скошен, но восьмигранная крыша была  идеальным местом. Практически
весь двор  позади дома Артура был, как на ладони. Колеман шёпотом проговорил
в микрофон:
     - Циклоп, это Зевс, вы на позиции? Отбой.
     - Да, Зевс. Я обнаружил чудесное маленькое гнёздышко с обзором с высоты
птичьего полёта. Отбой.
     - Видел ли ты кого из охраны? Отбой.
     -  Да.  Я  засёк  одного  человека  и  собаку.  Две  минуты  назад  они
переместились на задник двора. Отбой.
     - Понял. Я хотел бы, чтобы ты засёк нашу позицию. Мы находимся строго к
югу от тебя, только по другую сторону забора. Отбой.
     О'Рурке  с Колеманом  неподвижно  лежали с  минуту,  когда в  наушниках
раздался голос Хаккетта:
     - Я вижу вас. Хотя и не очень хорошо. Пришлось сделать  четыре попытки.
Главное,  сильно  не  высовывайтесь. Хотя за вами темнота,  но  ваши силуэты
могут быть замечены. Отбой.
     - На какой ты высоте, Циклоп? Отбой.
     - Я на добрых двадцать футов выше. Отбой.
     - Слушай,  дай  знать,  если  собака  покажется  вдоль  забора  с нашей
стороны. У нас это единственное слепое пятно. Отбой.
     - Будет сделано. Отбой.
     - Гермес, это Зевс. Как твоя позиция? Отбой.
     Стробл расположился на нижней ветке старого дуба. Он обхватил её руками
и подглядывал через забор перед фасадом дома Артура:
     - У меня хороший обзор фасада дома. Отбой.
     - Что ты видишь? Отбой.
     - Вижу двух охранников перед парадным входом,  с ними немецкая овчарка.
Отбой.
     - Как они оснащены? Отбой.
     -   На  них  военные  сапоги,  тёмного   цвета   парашютные  костюмы  и
бронежилеты. У одного из них - оружие..., точнее, у обоих.
     Стробл смотрел  сквозь очки ночного видения, потом поднял их ко лбу,  и
из  нагрудного   кармана  извлёк  полевой  бинокль.   Охранники  стояли  под
освещением у подъезда. В бинокль детали просматривались лучше.
     - У обоих автоматы Узи, и на них куртки защитного цвета. Отбой.
     - Какие у них средства связи? Отбой.
     -  У  них  микрофоны  закреплены  на  плече,  и,   похоже,   радиосвязь
смонтирована слева в верхней части спины. Отбой.
     -  И один из  них тот самый охранник, который только  что  прошёлся  по
заднему двору? Отбой.
     - Так точно. Отбой.
     Колеман взглянул на часы:
     -   Порядок.  Вы,  парни,  знаете,   что  делать.  Сообщайте   о  любых
перемещениях  и отмечайте  интервалы времени. Нам  известно, что должен быть
еще один охранник у ворот и ещё один в доме. Давайте посмотрим, на что годны
эти ребята. Отбой.
     Весь  следующий  час они наблюдали за тем,  как два охранника с собакой
патрулируют  участок. Один  из  них постоянно находился у  входа в дом, в то
время как другой обходил поместье. Здесь не было никаких интервалов. Один из
охранников  делал  обход вокруг дома,  а в  следующий  раз  прогуливался  по
участку  в  течение десяти  минут.  Для  простого  наблюдателя это  хождение
выглядело беспорядочным, и в  какой-то степени так оно и было. Эти охранники
были явными профи.
     Стробл устал от долгого стояния, поэтому он уселся на большую ветку. Он
мог с трудом видеть двор Артура через верх ограды и  все же имел возможность
наблюдать за  двумя  охранниками  с собаками у парадного входа.  Оба  стража
повернули  головы  к  своим  плечам и  произнесли что-то в  микрофоны. Затем
развернулись и пошли с  противоположных сторон в  обход дома. Стробл заметил
необычное движение, и  тут неожиданно яркие лучи прожекторов осветили полосу
деревьев к  северу  и югу  от  поместья Артура.  Стробл спрыгнул с  дерева и
метнулся к воде, изо всех сил стараясь не шуметь. Он только успел шепнуть  в
микрофон:
     - Думаю, они могли меня засечь. Отбой.
     Когда включились прожекторы, Колеман с О'Рурке сразу же отползли  назад
и оказались на защищённой стороне крыши. Колеман спросил:
     - Гермес, ты где? Отбой.
     - Я пробираюсь к утёсу. Отбой.
     -  Понял. Гермес, оставайся  возле  утёса  и  дожидайся Циклопа. Отбой.
Циклоп, мне нужны сведения. Что происходит? Отбой.
     - Я вижу, как оба охранника с  собаками спешат вдоль забора к воде. Они
осматривают  деревья,  но  никто  из  них не вынул оружия. Выглядит  рядовой
проверкой. Отбой.
     - А ты-то сам достаточно надёжно укрыт? Отбой.
     - Так точно. Отбой.
     -  Хорошо, ты должен  будешь давать  нам информацию, поскольку мы  сами
ничего не можем видеть. Отбой.
     -  Не  двигайтесь и  не  шумите.  Охранник  с  собакой  с южной стороны
приближается к вашей позиции. Я его вижу.
     Хаккетт снизил голос до шёпота:
     - Хорошо, Зевс,  они смотрят  с оконечности утёса в  воду  ... Охранник
возле вас только что сказал что-то в микрофон, и возвращается к дому.
     Неожиданно прожектора погасли, и ландшафт вновь погрузился во тьму.
     - Чёрт подери, что здесь сейчас было? - спросил Майкл.
     - Понятия не имею, - прошептал Колеман:
     - Все  сидим  смирно  две  минуты  и  смотрим,  что  будет  дальше.  Не
разговаривать без необходимости. Отбой.
     Колеман с Майклом вновь заползли на конёк крыши и заглянули за забор.
     Меньше чем через минуту тишину нарушил голос Хаккетта:
     - Кажется, я слышу звук подъезжающей к дому машины. Отбой.





     Нэнс вышел из задней  двери  лимузина и вытянул руки в стороны. К  нему
приблизился охранник и прошёлся сенсором по его телу. После  этого, охранник
передал  через  микрофон  контроллеру  в   доме,  что   гость  Артура  чист.
Телохранитель  и шофёр  Нэнса остались дожидаться в машине,  в  то время как
советник  по  Национальной  Безопасности был  препровождён  в дом.  Попав  в
кабинет, он обнаружил Артура на привычном месте в  ожидании гостя  у камина.
Нэнс пересёк комнату и остановился возле хозяина. Губы Артура  растянулись в
слабую улыбку, и он произнёс:
     - Надеюсь, ты не возражаешь, если мы постоим. Я провел весь день сидя.
     - Нет, вовсе нет.
     - Хорошо. Какое важное событие заставило тебя прибыть сюда лично?
     -  Тебе  судить. Я  всего лишь  хотел,  чтобы  ты был  в курсе развития
событий.
     Нэнс переминался с одной ноги на другую:
     - Вчера  утром  особый агент Микмэхон получил по телефону  сообщение от
террористов, которые заявили, что они не  имеют  ничего общего  с  убийством
Ольсона и Торнквиста.
     - В самом деле? - Артур поджал губы.
     - Я предполагал, что они обратятся с этим к медиа, а не к ФБР.
     - И я тоже. Разве это не тревожит тебя?
     Артур мановением руки отмахнулся от вопроса:
     - Нет, не так чтобы очень. Ведь ничто не указывает на нас. Никто, кроме
тебя, Гаррета  и меня, не  в  курсе,  кто стоит  за этими убийствами.  Люди,
которых  мы использовали,  были наняты не  напрямую. У них ни с кем не  было
контактов. Они  лишь взяли конверт с  именами Ольсона и  Торнквиста, а также
номер счёта достаточно далеко  отсюда на Каймановых островах. Даже, если ФБР
удастся схватить исполнителей, у тех не будет возможности навести  их на наш
след.
     - Пока кто-нибудь из нас не заговорит.
     Артур уставился на Нэнса большими глазами:
     - Мы  оба прекрасно знаем, что  ни ты,  ни я не  обратимся в ФБР, стало
быть, я должен сделать вывод, что ты имеешь в виду мистера Гаррета.
     - Да.
     Артур глубоко вздохнул:
     - И что он натворил на сей раз?
     - Ему не удаётся прятать  свои эмоции.  Во  время  вчерашнего брифинга,
когда Микмэхон прокручивал запись разговора с киллером, мистер Гаррет сильно
нервничал и был чересчур эмоционален.
     -  Не  вижу в этом проблемы.  Взвинченность и эмоциональность - это его
обычное состояние.
     Нэнс  вздохнул. Часто бывало  утомительным  пытаться  убедить  в чём-то
Артура.
     - Во время воспроизведения записи, он покрылся испариной и не прекращал
пялиться на меня. Он выглядел чересчур нервным и испуганным.
     - Кто-нибудь обратил внимание на его поведение?
     - Да.
     - И кто?
     - Томас Стэнсфилд.
     Артур теперь выглядел более озабоченным:
     - Ты в этом уверен?
     - Полностью.
     - И сколь много он мог видеть?
     -  Всё.  Ты  же  его  знаешь,  Артур.  Этот  человек  профессионал.  Он
ухватывает всё.
     - И что конкретно он видел?
     -  Он видел, как  Гаррет  вжимался  в кресло,  как его брови  покрылись
потом, а  глаза  беспрестанно  метались от меня к  транскрипции  телефонного
разговора. Я видел,  какими глазами Стэнсфилд глядел на Стю, а потом, так же
как  сделал  бы ты или  я, он смотрел, какие взгляды Гаррет адресует мне. Он
ухватил всё.
     Артур вздохнул:
     - Что ж, я бы предпочёл, чтобы этого не случилось, но не думаю, что это
может задеть нас. Как я говорил прежде, у них нет возможностей привязать это
к нам.
     - До тех пор, пока мистер Гаррет будет держать язык за зубами.
     - Он будет молчать. У него сильный инстинкт самосохранения.
     - Я знаю, что это  так. Это и тревожит меня. Что, если Стэнсфилд сложит
два и два и сделает предположение, что отдать  приказ устранить Ольсона  мог
ты? Стэнсфилд знает,  что ты его ненавидел. Нэнс выдержал паузу, предоставив
Артуру возможность обдумать этот сценарий, и продолжил:
     - У мистера Гаррета настолько развит инстинкт самосохранения, что  ради
спасения собственной шкуры он не преминет дать показания против нас.
     Артур взглянул на Нэнса, а затем перевёл  глаза  на  огонь в камине. Он
смотрел на языки пламени и в то же время взвешивал варианты, рассматривая их
под разным  углом,  пытаясь определить,  чего ожидать от Гаррета: угрозы или
выгоды. Он представил себе, как Стэнсфилд загоняет  Гаррета в угол и выводит
его из равновесия,  говоря ему, что знает о его  связях с Артуром, и что они
все  замешаны в  ликвидации Ольсона  и Торнквиста. Стэнсфилд с лёгкостью мог
связать все  нити,  но  это не значит  ровным счётом ничего,  пока Гаррет не
раскроет рта. Мотивов для устранения карьерного политика было без счёта. Они
не могли бы доказать  что-либо пока кто-либо  не проговорится,  и, как они с
Нэнсом обсуждали это прежде, вероятность, что это случится, была практически
нулевой. Артур сделал заключение, что стоит разобраться с Гарретом  до того,
как Стэнсфилд начнет действовать.
     -  Я  полагаю,  мы  должны  проявить инициативу и дать  понять  мистеру
Гаррету какие последствия будут иметь место в случае, если он проговорится.
     При этих словах Артур провел тонким пальцем по нижней губе:
     - Передай мистеру Гаррету, что я сделал соответствующие распоряжения на
случай,  если он шепнёт  кому-нибудь хоть слово...  Передай ему, что даже  в
случае моей смерти, приказ будет исполнен.
     - Я считаю, что это верное решение. И знаю, как это все проделать.
     - Хорошо. Предоставляю тебе право на конкретизацию деталей.
     Артур подошёл к кофейному столику и взял две сигары:
     - Давай, выйдем на свежий воздух. У меня есть ещё кое-что обсудить.
     Нэнс последовал  за  хозяином, и оба,  выйдя из  кабинета, окунулись  в
прохладу ночного воздуха.


     * * *

     О'Рурке с Колеманом  сосредоточили внимание  на охраннике,  стоявшим на
кромке утёса, когда в их наушниках раздался
     голос Хаккетта:
     - Зевс,  это Циклоп. Я  только  что  заметил  двоих мужчин в  костюмах,
которые вышли из дома и сейчас находятся на патио. Вы их видите? Отбой.
     Майкл  с  Колеманом нацепили  очки  ночного видения.  Оба  одновременно
поглядели на  дом.  Скотт  сразу  заметил их. Сквозь  очки они  выглядели  в
зелёно-  черном  изображении.  О'Рурке  видел ярко-красные кончики  сигар  и
ничего больше. В  темноте  было трудно  разглядеть тёмные  силуэты.  Колеман
прошептал в микрофон:
     - Я вижу,  Циклоп. Вижу двоих... Думаю, один из них  наш подопечный. Не
могу сказать, кто второй. Отбой.
     Колеман оторвался от микрофона и обратился к Майклу:
     - Приятно удостовериться,  что Оги  оказался прав  в отношении привычки
Артура курить сигары.
     О'Рурке  переместил окуляры очков пониже и  направил их в сторону дома.
Он настроил резкость,  и те  двое оказались у  него чётко в фокусе.  Пытаясь
говорить как можно тише, он произнёс:
     - Тот, что справа, точно Артур, но не могу определить, кто стоит слева.
     - И я тоже, - ответил Колеман:
     - Циклоп, мы не можем разглядеть, кто второй. Ты можешь? Отбой.
     -  Да, что-то знакомое, но мне тоже не  удаётся рассмотреть  его чётче.
Отбой.
     О'Рурке следил за разговором Артура,  и тут второй человек повернулся к
ним  лицом,  выдохнув  при  этом струю  дыма.  Майкл прищурился  и  постучал
Колемана по плечу:
     - Думаю, это Майк Нэнс.
     - Ты уверен?
     - Почти наверняка.
     Майкл приспустил микрофон:
     -   Циклоп,  это   Аполлон.  Этот   второй,-  советник  Президента   по
национальной безопасности? Отбой.
     Циклоп   переместил   оптический  прицел  винтовки  от  Артура  к   его
собеседнику. В  этот  момент Нэнс вынул изо  рта сигару,  и Циклопу  удалось
хорошо рассмотреть его лицо:
     - Да, этот другой - Майк Нэнс. Отбой.
     - Какого дьявола сюда принесло Майка Нэнса? - удивился О'Рурке.
     - Понятия  не  имею, -  ответил  Колеман, повернувшись  лицом в сторону
утёса и пытаясь уяснить, что там делает охранник с собакой.
     - Ты уверен, что это он?
     - Да.
     О'Рурке продолжал вглядываться в двоих стоящих на веранде.
     - Оги говорил мне, что Стэнсфилд приказал Артуру  прекратить все дела и
прервать связи с разведывательным управлением.
     - Что ж, очевидно, он проигнорировал это распоряжение.
     Скотт поднёс микрофон ко рту:
     -  Всем, всем, это Зевс,  слушайте  меня внимательно. Мы дождёмся, пока
эти двое  не докурят  свои  сигары,  а потом, надеюсь, они зайдут  в  дом, и
охранник,  что возле утёса вернётся на своё место. Затем мы  сворачиваемся и
двигаем к катеру. До этого сидим, не высовываясь. Хочу, чтобы они понятия не
имели, что мы здесь были. Отбой.


     Айрин  Кеннеди изо  всех  сил  боролась  со  сном.  Человеку  ежедневно
требуется более двух часов сна. Последние трое суток Кеннеди спала не больше
двух часов, и тело более не  подчинялось ей. Она сидела  среди груды зеленых
папок личных дел. Если быть точным, там было девяносто четыре папки. Кеннеди
методично  листала   страницы,   вчитывалась   в  каждую   скучную  строчку,
испещрённую чёрными буквами. Досье военного персонала не было  захватывающим
чтением.  Кеннеди  уже перелопатила  пятьдесят  два личных дела и  пришла  к
выводу,  что  не сумеет  завершить  работу  к  ночи. Часы пробили 11,  и  её
возможности  анализировать  информацию катастрофически  убывали.  Она решила
одолеть  еще  два файла, оставив себе на утро для  круглого счёта сорок дел.
Айрин  была   под   большим  впечатлением   от   работы,  которую  проделала
военно-морская  разведка  по созданию базы данных  на бывших сотрудников  из
состава Морских Котиков.
     Ими  интересовалось  даже ЦРУ. Кеннеди  отыскала пять  Котиков, которые
ныне работали на ЦРУ. Она узнала в нанимателях компании, представляющие само
Агентство или компании, работающие на Агентство.
     Айрин раскрыла следующий файл  и пригляделась к  фотографии, на которой
был Скотт Колеман. Под снимком была дата его  ухода со службы. Это было чуть
больше года  назад.  Она  продолжала  чтение  документа, не  замечая  ничего
особенного.  Любое из  девяносто четырёх  дел  впечатляло,  но по  прочтении
пятидесяти, они все сливались в  одно, и сверхчеловеческие способности  этих
людей начинали казаться обычными. Кеннеди  заметила, что коэффициент Ай  Кью
Колемана доходил  почти  до  уровня  гениальности. Перелистав ещё  несколько
страниц,  Кеннеди прочитала  список  тайных  операций, в которых  участвовал
Колеман.  Перечень  был  длинным  и  впечатляющим,  начинавшимся   в  ранних
восьмидесятых и  заканчивавшимся примерно  полтора  года тому назад.  Миссии
скрывались под кодовыми именами. Поскольку у Кеннеди был доступ  к секретным
материалам  и  благодаря  её  знаниям  в  вопросах  терроризма,  она  сумела
расшифровать почти половину из  его миссий. Когда она  прочитала о последнем
задании,  на которое посылали Колемана, у нее в  желудке похолодело. Кодовое
название миссии было Операция  "Задний Захват". Это была операция, о которой
знало очень малое число людей, и о ней никто не хотел говорить.
     Единственное,  что последовало за этой операцией,  это дата  увольнения
Колемана.   Рядом  с   датой   в   кавычках   был  проставлен   комментарий:
"Предоставлено досрочное увольнение".
     "Мне не встречалось до этого ничего  подобного", - подумала Кеннеди. По
мере   роста   любопытства,  она  чувствовала  себя  менее  усталой.   Айрин
перелистала все страницы до последней и обнаружила, что  Колеман проживает в
Адамс Морган и основал корпорацию под названием в "Морские Котики - Разборка
и Подъём  морских  судов".  Тут же  у  неё возник  вопрос, кто же еще  может
работать  в  этой  компании. Подхватив папку,  Кеннеди  поднялась  и  быстро
зашагала к кабинету генерала Хини. Юношеского вида младший лейтенант был
     единственным, кого она встретила по пути.
     - Генерал всё ещё у себя? - спросила Кеннеди.
     -  Доктор  Кеннеди,  он  попрощался с Вами  почти три часа назад...  Не
помните, он ещё сказал, что вернётся в шесть утра.
     Кеннеди нахмурилась:
     - О, чёрт!
     - Мадам, не обижайтесь, но, похоже, Вам надо хорошенько выспаться.
     Кеннеди  покачала  головой и посмотрела на папку. Она с минуту  стояла,
пытаясь сообразить, что делать дальше.
     - Мадам, скажите, могу я Вам чем-нибудь помочь?
     Кеннеди взглянула  на молодого офицера и хотела спросить, какая у  него
степень  секретности.  Но потом передумала. В его  возрасте и звании у  него
явно не могло быть допуска к обсуждению столь секретной информации.
     - Нет, но благодарю Вас за предложение помочь. Тощая, как тень, Кеннеди
повернулась, чтобы уйти, но внезапно остановилась.
     -   Младший   лейтенант,   скажите,   насколько    необычно    получить
преждевременное увольнение, если вы служите в спецназе?
     -  Это не так уж и необычно. У нас есть парни, которые раз в две недели
ломают  себе  коленки   и  ноги.  Хотя  бы  раз  в  году  случается  перелом
позвоночника и масса прочих повреждений. Многие коленные  травмы требуют  до
года реабилитации, так что в случае, если парню предстоит год восстановления
после перелома, мы отправляем его в отставку досрочно.
     Кеннеди выслушала объяснение и сказала:
     - Спасибо.
     И только-только отошла, как вновь остановилась. Повернувшись к младшему
лейтенанту, она спросила:
     - В подобном случае будет в досье отмечено - по медицинским показаниям?
     - Да, именно так.
     Кеннеди еще раз открыла досье на Колемана и нашла страничку, на которой
было  указание  предоставить  досрочную  отставку.  Она уткнулась пальцем  в
последнюю строку и показала её офицеру:
     - Это отличается от увольнения по медицинским показаниям, не так ли?
     - Совершенно верно.  Мне  никогда не доводилось прежде  видеть подобные
формулировки.  Ну,  мне  не  следовало  бы  это  говорить.  Когда  сокращают
бюджетные  ассигнования,  это  довольно часто  в  регулярных  военно-морских
подразделениях, но только не в спецназе.
     Кеннеди  с  минуту  колебалась,  раздумывая,  не попросить ли  младшего
лейтенанта  позвонить   домой  генералу  Хини,  но  решила,  что  ему  нужно
отоспаться даже больше,  чем ей самой.  Она решила, что дело может подождать
до  утра. Она  попросила младшего лейтенанта  дать ей лист бумаги и написала
генералу записку. Прикрепила  скрепкой записку к досье и вручила ее юноше со
словами:
     - Не будете ли вы столь любезны положить папку на стол генерала?
     Она собрала свои вещи и решила, что остальные документы могут подождать
до утра.  Айрин обещала  прибыть на  запланированную встречу  в  офис  Скипа
Микмэхона к 8 часам утра.


     Артур с Нэнсом стояли на балконе, разговаривая и дымя сигарами примерно
минут сорок.  В  это время О'Рурке с  Колеманом обменивались мнениями, о чём
советник по национальной безопасности  мог говорить с Артуром. С занятой ими
позиции на крыше  веранды их всё более разбирало любопытство. Наконец, Артур
с Нэнсом вернулись в дом. А через несколько минут  из  ворот выехала машина.
Вскоре после этого, охранник, стоявший подле утёса, взял собаку и повёл её к
дому.  Колеман  внимательно осмотрел  двор  и приказал ещё  пару минут  всем
сидеть смирно для пущей уверенности, что они ничего не упустили. Убедившись,
что все в нормально, он тихо проговорил в микрофон:
     - Порядок. Все возвращаемся на катер.  Дайте знать,  если что-то пойдет
не так. Отбой.
     Колеман соскользнул  с  крыши  первым  и  упёрся ногами в приставленный
ранее  стул. О'Рурке  последовал за ним  и  вернул  стул на прежнее место за
столом. Оба поспешили к изгороди и глянули друг на друга. По меньшей  мере в
десятый раз за прошедшие три четверти часа О'Рурке произнёс:
     - Господи, как же хочется  узнать, о  чём, чёрт  побери,  говорили  эти
двое.
     - И мне тоже.
     Колеман огляделся и схватил микрофон:
     - Циклоп и Гермес, вы готовы? Отбой.
     - Да, мы готовы. Отбой.
     - Где вы находитесь? Отбой.
     - Мы готовы двигаться к воде. Отбой.
     Скотт посмотрел в дальний угол двора:
     - Мне надо  ещё  кое-что проверить. Это не займёт более двадцати минут.
Мы все встретимся на катере. Отбой.
     - Понятно. Отбой.
     - В чём дело? - поинтересовался Майкл.
     - Когда я утром объезжал окрестности, то заметил, что неподалёку отсюда
продается участок. Он выглядит заброшенным, будто там давно никто  не живёт.
Поскольку мы сейчас рядом, я хотел бы осмотреть его. Давай малость пригнёмся
и постараемся не шуметь.
     Они побежали в противоположную  сторону двора, дальше поползли к другой
ограде.  Но  между двумя участками не оказалось забора, только  лесопосадка,
тем  не  менее оба, не сговариваясь,  остановились.  Они просканировали двор
сквозь очки ночного видения в поисках сенсоров, реагирующих на движение.  Не
обнаружили ни одного. В окнах большого дома не горел свет. Перейдя двор, они
подошли к старому железному забору и остановились.
     - Это здесь, - сказал Колеман. Давай пройдёмся вдоль забора и поглядим,
сумеем ли отыскать ворота.
     Они  удалялись от Залива  в  сторону  дома, очки помогали видеть сквозь
тьму. Друзья прошли  всего тридцать футов, когда обнаружили дырку  в заборе.
Два прута решётки забора отсутствовали, и это  заменяло ворота.  Они шагнули
сквозь открывшийся проход и пошли вдоль тонкой тропинки, которая вела  через
лесопосадки и сорные растения. Пройдя ещё футов тридцать, оказались во дворе
размером с футбольное  поле. Трава здесь была по пояс. Глядя в сторону дома,
они изучали заброшенное поместье. Все окна первого этажа были заколочены,  и
окружавшие дом растения, казалось, готовы были поглотить его.
     - Это место пустует довольно давно, - заметил Колеман.
     - Они больше не в состоянии продавать такие дома, как этот. Одни только
налоги сейчас обойдутся не меньше, чем в полмиллиона.
     -  Следуй за  мной.  Я думаю,  здесь должен  быть проезд для  служебных
машин.
     Они пробирались сквозь высокую траву, держась возле деревьев.
     Вскоре друзья вышли к дорожке, покрытой гравием. По ней они дошагали до
главной  дороги   и  остановились  возле  ворот,  явно  предназначенных  для
хозяйственных  нужд. Рядом  с  воротами  стоял приличных  размеров  дом  для
прислуги.   Окна   его  тоже  были   забраны  досками.  Они  услышали   звук
приближающейся машины и спрятались за ближайшими  кустами. Машина рычала всё
сильнее и сильнее, и вот во тьме разлился свет зажженных фар. Толстые стволы
деревьев  в дополнении  к  их одежде  тёмного цвета  сводили опасность  быть
обнаруженными  к нулю. Мимо проехал  Мерседес  и, свернув за угол,  исчез из
виду. Колеман вышел из-за  кустов и  осмотрел ворота. Они были малой версией
железных ворот, ведущих к поместью. Ворота были полуоткрыты, и на цепи висел
большой амбарного типа замок. Колеман бегло осмотрел замок и проверил петли.
Обернувшись к Майклу, он сказал:
     - Я увидел то, что нужно, давай двинем обратно.
     - Может, расскажешь, что ты думаешь?
     -  У меня  пока что  нет  уверенности.  Сейчас  я  всего лишь  стараюсь
привести в порядок свои ощущения. Пошли.
     Скотт  шел  первым,  и  они спокойно  миновали служебный проезд, прошли
через  высокую  траву и  выбрались к задней стороне  поместья Артура. Отсюда
спустились вниз  к  Заливу, где  упаковали в  водонепроницаемые рюкзаки своё
снаряжение и поплыли в сторону катера. Стробл с Хаккеттом дожидались их. Как
только  друзья оказались  на  борту, был поднят  якорь, и катер взял курс на
Залив. Оказавшись на противоположной стороне Залива, катер повернул на север
в сторону Балтимора.
     Все четверо собрались на палубе. Ветровое стекло, в целом, защищало  от
порывов ветра, но  ночной воздух был холодным. Хаккетт считал,  что выкурить
Артура из дома не составит больших затруднений.
     - Не могу поверить, что этот малый, будучи таким параноиком в отношении
безопасности, настолько туп, что  выходит  на балкон  только для того, чтобы
выкурить сигару.
     - Они все похожи друг на друга... где бы не жили, - вторил ему Стробл;
     -  У всех свои слабости... у них есть  привычки, от которых они никогда
не смогут избавиться.
     - И что, сложно будет, по- вашему, похитить его? - спросил О'Рурке.
     - Намного  труднее,  чем  выстрелить ему в  голову с расстояния  в  сто
пятьдесят шагов, - ответил Хаккетт.
     - Ты ведь не считаешь, что это вариант, правда?
     - Я бы предпочёл проникнуть в его мозг и выяснить, о  чем, черт возьми,
он говорил с Майком Нэнсом.
     О'Рурке взглянул на Колемана,  который  смотрел на расстилающуюся перед
ним водную гладь. Он знал, что Скотт думает о том же самом.
     Не отрывая глаз от воды, Колеман произнёс:
     - Это можно сделать, но лишь при условии, что мы уберем охрану.
     - Почему?
     - Эти парни не  простые охранники. Если они на службе у  Артура, значит
наверняка профессионалы.
     - Насколько они хорошие специалисты?
     -  Ровно настолько,  что если  мы  попытаемся добраться  до них, то как
минимум один из нас будет убит.
     -  А  как  насчет  того,  чтобы  нейтрализовать их  при  помощи  заряда
транквилизатора?
     Колеман на секунду задумался над этим и спросил Хаккетта:
     - Есть ли шанс, что мы нейтрализуем их при помощи транквилизатора?
     Хаккетт покачал головой:
     - Слишком силён ветер с Залива и чересчур большое расстояние. Похоже, у
охраны - пуленепробиваемые  жилеты, стало быть,  их можно поразить только  в
шею.  С того места, откуда мы  можем стрелять, нет  и  пятидесяти процентной
вероятности, что мы попадём в цель.
     О'Рурке подумал  о  простой  ликвидации  охраны.  Во  время  войны  ему
довелось лично уничтожить несколько иракцев, но теперь всё было по-другому.
     - Что это за люди? Они, что, работают на ЦРУ?
     - Нет.  Это  профессионалы  -  наёмники.  Возможно, люди, работавшие на
Хиггинса в прошлом.
     Колеман всматривался  в приближавшийся  порт, следя  нет ли  поблизости
каких-либо судов.
     - Майкл,  мы можем сделать это  только убрав охрану.  Можно либо просто
ликвидировать  Артура,  так  и  не  выяснив  ничего,  либо  захватить  его и
выпытать,  что именно они с Нэнсом затеяли. Я за то, чтобы захватить его, но
решение остаётся за тобой.







     Айрин  Кеннеди крепко спала.  Когда она  вернулась  из Пентагона  домой
поздно  вечером,  у  неё  даже  не  хватило сил  раздеться.  Она рухнула  на
покрывало и в считанные секунда погрузилась в сон.
     Сквозь глубину сна вдруг почувствовала,  что  она не  одна  в  спальне.
Кто-то смотрел  на  неё. Она с трудом  раскрыла глаза и увидела его. На  неё
глядела пара  маленьких карих глаз.  Они принадлежали её четырёхлетнему сыну
Томми. Он смотрел на неё с недоумением  на лице  и  тянул  сок  из маленькой
коробочки. Айрин несколько раз моргнула и попыталась сбросить с себя остатки
сна.
     Томми оторвался от упаковки сока и спросил:
     - Почему ты спишь в одежде?
     Айрин не ответила, но потянулась к нему руками:
     - Дай мне тебя обнять.
     Томми  поставил напиток на тумбочку и прыгнул  прямо в большую кровать.
Айрин крепко обняла его и поцеловала в лобик.
     - Как твои дела? - спросила она, гладя его светлые волосы.
     - Хорошо.
     Томми любил давать односложные ответы.
     - А как вы проводили время с миссис Розенстил?
     - Хорошо. Она попросила меня дать тебе поспать.
     - А она здесь?
     - Да.
     Айрин постаралась подняться:
     - Который сейчас час?
     Она взглянула на стоящие рядом часы и едва подавила желание выругаться.
Выпрыгнула из постели и подхватила на руки сына:
     -  Милый  мой,  мама  опаздывает. Сбегай,  пожалуйста,  попроси  миссис
Розенстил приготовить  мне чашку кофе.  Айрин  погладила  его  по  спинке  и
поспешила  в  ванную. Она пробыла  под  душем минуты  три и оделась. Сегодня
будет брючный день.  Можно было не  брить  ноги. С ещё мокрыми волосами  она
положила набор для макияжа в сумочку и поспешила на кухню. Няня Томми подала
ей кофе в большой кружке-  термосе и Айрин  поблагодарила её. Она  встала на
одно колено и поцеловала Томми в лобик:
     - Я позвоню тебе с работы.
     Поднявшись, добавила:
     - Я тебя люблю.
     - А я тебя.
     Томми махал ей вслед, когда она выбежала за дверь.
     Через несколько минут Кеннеди уже  была  на пути  в  центр  города. Она
напомнила  себе  позвонить матери и попросить  её приехать и  приглядеть  за
Томми.  С  момента  начала  всех  этих  убийств   она  почти  безостановочно
трудилась, и сын оказался совершенно заброшенным.
     По пути  в  штаб-квартиру ФБР  она  нарушила несколько правил дорожного
движения  и  при этом умудрилась нанести на лицо  макияж. Айрин  появилась в
офисе Скипа Микмэхона через  полчаса после того, как Томми  разбудил  её,  и
чувствовала себя гораздо лучше, чем можно было ожидать.
     - С добрым утром, Скип.
     - Доброе утро, Айрин. Как Вы?
     - Хорошо. Я, наконец-то, сегодня проспала более двух часов.
     - Отлично, потому что у нас весь  день  впереди. Я только что  вернулся
после  встречи   с   Харви  Вилкоксом  и   Мэделин  Нэнни.  Они   установили
основательное  наблюдение  за   десятью  из  четырнадцати   подозреваемых  и
надеются, что к вечеру  займутся четырьмя  оставшимися. А как обстоят дела у
Вас с сотрудниками?
     - Хорошо.  Вчера к десяти вечера  мы установили визуальное и телефонное
наблюдение за сорока пятью подозреваемыми. - Кеннеди сделала глоток кофе.
     Микмэхон постучал ногой  под столом  и взглянул на Айрин, ожидая, что у
доктора на лице возникнет улыбка, и она скажет ему, что пошутила. Кеннеди не
отреагировала, и Микмэхон понял,  что она не шутит. Микмэхон удивился, каким
образом, чёрт побери, ЦРУ сумело инициировать  слежку за сорока пятью людьми
менее чем за  тридцать  шесть часов. Тем не менее, он был уверен, что как бы
они это ни сделали, гражданские права попирались со всех сторон.
     Функциональная часть мозга  Микмэхона до  зарезу желала знать, как  это
было  сделано, но законопослушная часть требовала  закрыть глаза  на теневую
сторону  этого дела. После  некоей внутренней борьбы победила функциональная
часть его мозга:
     - Айрин, мне трудно поверить, что ваше ведомство имеет полномочия вести
круглосуточное наблюдение за сорока пятью людьми.
     - У нас нет таких полномочий.
     - Тогда, чёрт возьми, каким образом вы можете  наблюдать за всеми этими
людьми?
     - Скип, дело не в полномочиях. Это всё технология.
     - И что Вы имеете в виду под термином "технология"?
     Кеннеди усмехнулась:
     -  Я  хотела бы рассказать, но,  возможно,  лучше  Вам не знать. Просто
поверьте, что мы в состоянии делать подобные вещи, и мы сообщим Вам всё, что
нароем, как только, так сразу.
     Микмэхон откинулся к спинке кресла и разочарованно проглотил ее  ответ,
понимая, что, может, это и к лучшему, если он останется в неведении.
     - Прошлым  вечером я обдумал Вашу теорию в отношении Морских Котиков. И
чем  больше прокручиваю  её, тем больше она  меня интригует. Если эти  парни
столь  умны, как мы предполагаем,  они  попытаются делать это таким образом,
чтобы не оставить нам никаких следов на своём пути.
     Кеннеди поставила кружку кофе на краешек стола и поднялась с места:
     - Я рада, что Вы затронули эту тему.  Мне нужно созвониться с генералом
Хини  и  кое о чём его  расспросить. Не  могли  бы Вы  набрать  его номер  и
поставить на громкую связь?
     Пока Микмэхон набирал номер, Кеннеди продолжала:
     -  Прошлой  ночью я просматривала личные дела, и меня  озадачило  нечто
необычное.
     На другом конце провода  снял  трубку  один  из  помощников генерала, и
почти сразу раздался голос Хини:
     - Доброе утро, Скип. Чем могу служить?
     - Генерал, я включил громкую связь. Здесь сейчас со мной Айрин, и у неё
к Вам вопрос.
     С этими словами Микмэхон кивнул Кеннеди.
     - С добрым утром, генерал. Скажите, у Вас была возможность  просмотреть
файл, который я вчера ночью оставила на Вашем столе?
     - Да, это первое с чем я ознакомился утром.
     - Вы знали командира Колемана?
     - Да, знал. Он был специалистом высшего класса.
     - Прошлой ночью я заметила, что из всех досье что я перебрала, Колеман
был единственным из Котиков,  которому  предоставили досрочную отставку.  Не
кажется Вам это необычным?
     С минуту генерал колебался:
     - Это необычная практика, но бывают и исключения.
     А Вы знаете, за что ему предоставили досрочное увольнение?
     Генерал выдержал еще одну паузу. На сей раз она была настолько длинной,
что Кеннеди поняла, что затронула нечто большее, чем что-то рутинное.
     Генерал Хини откашлялся и сказал:
     - Айрин, Вам что-нибудь известно об операции "Задний Захват"?
     - Да, Я  помогала собрать  воедино  разведывательные  данные  перед  её
началом.
     Наступило  длительное  молчание.  Микмэхон понятия не имел  о  предмете
разговора, но по тону голосов  Хини и Кеннеди понимал, что не время задавать
вопросы.
     - Вы получили отчёт по окончании миссии? - спросил Хини.
     - Официально ничего. До меня, правда, доходили слухи.
     - Колеман возглавлял подразделение Морских Котиков, которое  мы послали
туда.
     - И он получил отставку примерно месяц спустя после окончания миссии?
     - Да.
     - Он, что, сломался морально?
     - Нет, ... не совсем.
     - Он сам попросил досрочную отставку, или его к этому вынудили?
     -  Я не в курсе конкретных обстоятельств. Отставку подписали адмирал Де
Вои, командующий группировкой  Морских Котиков, и секретарь  военно-морского
флота.
     - Считался ли адмирал Де Вои непосредственным начальником Колемана?
     - Да.
     - Думаете  ли  Вы,  что могли бы связаться с  адмиралом,  чтобы  он мог
перезвонить  нам?  Я  хотела бы  задать ему  несколько  вопросов  по  поводу
Колемана.
     - Я свяжусь с ним  по спец. связи и  перезвоню Вам, - четко, кратко, по
военному ответил Хини.
     Микмэхон поглядел на Кеннеди:
     - Поясните, о чём шла речь?
     Кеннеди уселась в кресло и прикрыла глаза:
     -  Помните   рейс  Пан   Америка,  самолёт,  который  был  взорван  над
шотландским городом Локерби?
     - Да.
     -   Приблизительно   пятнадцать   месяцев   назад   Агентство   засекло
местонахождение террористов, ответственных за взрыв самолёта. Они находились
на маленькой  военной базе в северной  части Ливии. Мы послали подразделение
Морских  Котиков, чтобы  захватить  их.  Не  знаю  точно,  что  случилось...
Единственное,  что  мне  известно,  так это то, что мы  потеряли часть  этой
группы.
     - Сколько всего людей?
     - Десять.
     Тут раздался звонок и Микмэхон схватил трубку:
     - Хэлло.
     - Скип, это генерал Хини. У меня на линии адмирал Де Вои.
     Микмэхон  надавил на  кнопку громкой связи и  положил трубку на прежнее
место:
     - Доброе утро, адмирал, с  Вами говорит  особый агент ФБР  Микмэхон,  у
меня  в офисе находится Айрин Кеннеди из ЦРУ.  Мы хотели бы задать Вам  пару
вопросов.
     С заметной неохотой в голосе адмирал сказал:
     - Валяйте.
     Кеннеди поднялась  и, упёршись обеими руками  в стол Скипа,  склонилась
над телефоном:
     -  Адмирал, скажите, генерал Хини объяснил Вам причину  нашего  желания
переговорить с Вами?
     - Да.
     -  Хорошо.  Не  могли  бы  Вы  прояснить  мне  события,  предшествующие
предоставлению досрочной отставки командиру Колеману.
     -  Перед тем,  как ответить,  мне  хотелось  бы знать,  зачем  вам  это
понадобилось.
     Кеннеди взглянула на Микмэхона, и Скип подался вперёд:
     - Адмирал, это  особый агент  Микмэхон.  Мы  занимаемся очень серьёзным
расследованием.
     - И командир Колеман под подозрением?
     - Нет, - ответил Микмэхон.
     - Это означает нет, или еще нет?
     - Генерал Хини, Вы можете мне помочь? - спросил Скип.
     -  Боб, это  довольно серьёзное  дело. Последние пять дней я работаю со
Скипом и Айрин. Они распутывают это дело.
     Де Вои задумался и ответил:
     - Помогу, чем смогу.
     Кеннеди перефразировала вопрос:
     - Адмирал, скажите, командир  Колеман просил Вас  о досрочной отставке,
или её предложили ему Вы?
     - Он сам попросил.
     - Почему?
     - Он был удручён по какому-то поводу.
     - Это дело как-то связано с операцией под названием "Задний Захват"?
     - Я не имею права обсуждать этот предмет.
     На сей раз Кеннеди обратилась за помощью к Хини:
     - Генерал?
     - Боб,  Айрин имела  допуск к  операции "Задний Захват".  У неё  допуск
гораздо выше, чем у Вас и у меня.
     Кеннеди повторила вопрос:
     - Это дело как-то связано с операцией под названием "Задний Захват"?
     - Да, - ответил адмирал.
     - Он желал выйти из игры потому, что миссия была провалена?
     -  Не совсем так. Он был  гораздо больше расстроен по поводу того,  что
произошло после этой операции.
     - А что именно?
     После продолжительной паузы, Де Вои произнёс:
     - Послушайте,  я знаю,  куда  вы клоните, и  знаю,  под каким давлением
находитесь, чтобы  арестовать  виновных.  Я могу  прямо  сказать, что  Скотт
Колеман не имел ничего общего с этими убийствами. Никто из моих мальчиков не
мог.  Меня мучают кошмары с тех пор, как пять дней  назад Вы явились  к нам.
Если станете копать, то сумеете найти мотив у любого из моих Котиков. Никому
из них не нравится то, что происходит на Капитолийском холме. Большинство из
них  выражают  своё мнение по этому  поводу, считая, что  страну  просрали -
простите за мой французский, но это ещё не значит, что они кого-то убили.
     - Адмирал, мы  это понимаем,  -  сказал Микмэхон.  -  Мы уже  обсуждали
всеобщее недовольство политическим истеблишментом  с  генералом Хини,  и  мы
уважаем самопожертвование этих людей ради Америки. Я веду это расследование,
и не собираюсь арестовывать никого, пока не  получу для этого неопровержимых
доказательств.
     - Особый агент Микмэхон, простите за бестактность, но Вы обманываетесь,
если  полагаете, что сказали последнее слово в расследовании. У Вас в активе
ещё месяц до  того,  как  эти павлины  на  Холме  станут требовать заслушать
результаты расследования,  и, когда  это  начнётся,  они выставят моих людей
шайкой свихнувшихся киллеров.
     - Адмирал, мне глубоко плевать на то, чего хотят политики.
     Голос Микмэхона становился громче:
     -  Лично  я  пытаюсь   выяснить,  кто,  чёрт  возьми,  стоит  за  этими
убийствами. И  у  нас имеются  серьёзные  основания  подозревать,  что этими
убийцами являются Американские коммандос. Генерал Хини, Вы можете поддержать
меня в этом вопросе?
     - Боб, он говорит правду.
     Кеннеди уперлась рукой в бок:
     -  Адмирал,  скажите,  почему  командир  Колеман  попросил  о досрочном
увольнении?
     - Вы записываете наш разговор на магнитофон?
     - Нет, - ответил Микмэхон.
     - Я скажу  вам почему, но это  всё  не для записи.  Если  всё обернётся
цирковым представлением в суде, я буду отрицать всё, что сказал.
     - Это не для записи, сэр, - успокоила Кеннеди.
     Микмэхон взглянул на неё и одними губами произнёс слово нет.
     Кеннеди прервала его, замахав рукой.
     - Вы в курсе, в чём заключалась суть операции "Задний Захват"? -
     Оба сказали "да" и Де Вои продолжил:
     - Мы послали туда подразделение Морских Котиков. Командовал им Колеман.
Он отправился туда первым с половиной команды. Они были выдвинуты на позиции
примерно в  двух  милях  от  лагеря, а затем  двинулись вперёд  и установили
позиции по периметру. Они  были готовы нейтрализовать  часовых  и обеспечить
прикрытие  второй  группы, которая  должна была  зависнуть  на вертолёте над
лагерем. Задачей второй  группы было  захватить  террористов  по возможности
живыми.
     Колеман  занял  позицию  и отдал приказ  второй  группе  начать  акцию.
Вертушки относительно бесшумно поднялись на малую высоту. Буквально перед их
появлением бойцы Колемана строго по плану сняли караул.  Чёрный Ястреб завис
над лагерем, но не  успела вторая  группа спуститься на землю, как  вертолёт
был подорван из гранатомётов.
     Восемь бойцов и двое пилотов... только представьте  это себе...Колеману
с его  командой пришлось  вернуться, и по возвращении каждый из  них считал,
что  ливийцы  были предупреждены и поджидали их. Они своими  глазами видели,
что  всё шло  хорошо, и  затем в мгновение ока  возникла  дюжина молодцов  в
тюрбанах с гранатомётами системы РПГ.  Колеман переживал сильнее других, так
как именно по его приказу была начата  вторая часть операции. Он считал, что
виновен в их гибели.
     Мы  не  были  уверены, что  миссия  была  провалена,  пока  несколькими
неделями  позже, ФБР  не  обнаружило  утечку информации. Я  сообщил об  этом
Колеману  в расчёте  на  то, что ему будет легче, если вина  будет на ком-то
ещё, но ничего не вышло.  Он захотел выяснить, откуда  произошла утечка, и я
сказал  ему, что не знаю. Пару недель спустя, он явился ко мне и сказал, что
просит отставки. Я спросил его о причине, и он  ответил, что потерял веру. Я
пытался, как мог, отговорить его,  но он не желал ничего слушать.  Скотт был
хороший офицер. Он служил в Котиках почти пятнадцать лет. Я посчитал, что он
сделал для военно-морского флота более чем достаточно, поэтому и предоставил
ему досрочное увольнение.
     -  Адмирал, от  кого в ФБР Вам стало известно  об  утечке информации? -
спросил Микмэхон.
     - Я бы предпочёл не говорить.
     - Этот человек не сказал, откуда произошла утечка?
     - Они сказали, что это был известный политик.
     - А они не дали понять, что именно за политик?
     - Нет.
     - А Вы не говорили Колеману, что утечка произошла из-за политика?
     Какое-то время повисло молчание, после которого адмирал признал:
     - Да.
     Микмэхон  переглянулся  с Кеннеди.  Оба подумали  об  одном и  том  же.
Микмэхон перевёл взгляд на телефон:
     - А как Колеман реагировал на эти сведения?
     - Так же, как  и  все  мы. Он негодовал, но, джентльмены, заверяю  вас,
командир Колеман не тот человек, которого вы ищете.
     Кеннеди с сомнением приподняла брови, а Микмэхон сказал:
     - Адмирал, у нас пока больше нет вопросов. Хочу попросить Вас никому не
сообщать о нашем разговоре,  особенно  мистеру Колеману. Обещаю, что либо я,
либо генерал Хини будет информировать Вас о  всех  элементах  расследования,
которые могут касаться лично Вас. Генерал Хини, у нас по расписанию  встреча
с  директором  Роачем, рассчитанная  плюс-минус  на  час.  Не  могли  бы  мы
встретиться с Вами и Айрин в моём офисе около 10 утра?
     - Я буду.
     -  Благодарю  вас, джентльмены. Микмэхон нажал кнопку громкой  связи  и
отключил линию. Он посмотрел на Кеннеди, которая всё еще стояла, и спросил:
     -  Сколько   известных  политиков  могли  заранее   знать  об  операции
"Перехват"?
     Кеннеди пожала плечами:
     - Если следовать слухам, то ни в чём нельзя быть уверенным, но согласно
закону,  Президент и  высокопоставленные члены сенатского комитета по  делам
разведки должны быть информированы до начала тайной операции.
     - А  кто  были высокопоставленные  члены сенатского  комитета  по делам
разведки полтора года тому назад?
     - Эрик Ольсон и Даниел Фитцжеральд.
     - Разве это не совпадение? Оба мертвы.
     Микмэхон встал и надел куртку:
     - Давайте пойдем поговорим с Брайаном и посмотрим, не удастся ли узнать
кто же этот таинственный политик.
     - Думаю, я уже знаю кто это, - с мрачным лицом произнесла Кеннеди.
     - И кто?
     - Фитцжеральд.
     - Почему именно он?
     - Он ушёл в отставку из Комитета по делам разведки примерно год  назад,
обосновав это тем, что ему требуется уделять больше сил и энергии в Комитете
по Финансам.
     Микмэхон  шел  первым  по коридору, а  потом  они поднялись  до второго
пролёта лестницы. Скип  поприветствовал помощницу Роача и сказал ей, что ему
необходимо немедленно увидеться с боссом. Та соединилась с  Роачем, и минуту
спустя   Микмэхон  с   Кеннеди  зашли   в  кабинет.   Роач  сидел  за  своим
конференц-столом под привычным завалом папок и бумаг.
     Он поднялся и поздоровался с посетителями:
     - Как движется расследование?
     - Возможно, мы сделали  прорыв, - Микмэхон оглянулся через  плечо, дабы
убедиться, что дверь закрыта и спросил:
     - Что Вам известно об операции под названием "Задний Захват"?
     - Откуда вы слышали  об операции "Задний  Захват"? -  Роач повернулся к
Кеннеди:
     - Это Вы рассказали ему?
     - Не в том контексте, о котором  думаете.  Мы столкнулись с этим в ходе
расследования.
     - Как?
     -  Айрин заглянула  в досье бывшего  офицера  военно-морского флота  из
подразделения Морских Котиков, и там всплыло имя.
     - И как оно всплыло?
     Кеннеди сделала шаг вперёд:
     - Примерно  месяц  спустя  после  окончания  миссии, один  из  Котиков,
участвовавший в операции, получил досрочную отставку. Мы переговорили  с его
начальником и наткнулись на некоторые интересные вещи.
     - Продолжайте, - потребовал Роач.
     - Адмирал Де Вои, командующий подразделением Морских Котиков, рассказал
нам, что интересующий нас офицер - командир Скотт Колеман возглавлял команду
Котиков,  участвовавшую в операции  "Задний Захват". После окончания  миссии
Колеман утверждал, что, по  его  мнению, ливийцы устроили им западню. Помимо
этого, он  винил  лично  себя  в  потере  бойцов,  так как  отдал  им приказ
действовать. Через пару недель после провала миссии адмирал Де Вои  выяснил,
что  ФБР  выявило человека,  который  "слил"  информацию о  миссии.  Адмирал
сообщил об этом Колеману, сказав при этом, что не знает имени того человека,
а  знает  лишь  то,  что это был всем  известный политик. Вскоре после этого
Колеман  попросил о  досрочной отставке и получил  её. До сих пор в  этом не
было бы ничего особенного, но, если известным политиком, "слившим" операцию,
оказался Даниел Фитцжеральд, то здесь мы получаем возможный мотив.
     Роач удивленно спросил:
     - А откуда вам известно, что это был Фитцжеральд?
     - Логическая догадка, - ответила Кеннеди.
     - Это был Фитцжеральд?
     - Да...  присаживайтесь оба. Это объяснить более сложно, чем кажется на
первый взгляд.
     Микмэхон  с  Кеннеди  заняли  кресла  перед столом  Роача,  а  директор
расположился с края.
     -  То,  о чём я сейчас скажу, не должно  покинуть  стен  этой  комнаты.
Фитцжеральд был  тем самым человеком, который "слил" миссию. Он  сделал  это
без умысла, и поэтому против  него не было  выдвинуто обвинений. Фактически,
мы споткнулись об это весьма необычным способом. Отдел ФБР по контр шпионажу
регулярно проверяет налоговые декларации, портфели акций и кредитные истории
конкретных лиц, по специфике работы входящих  в контакт  с  государственными
служащими,  имеющими  допуск  к  чувствительной  информации  -  такими,  как
журналисты, адвокаты,  секретари,  лоббисты,  даже официанты  и  бармены.  В
прошлом году одна из  наших агентов  занималась ревизией уплаты налогов всех
служащих, работавших  в местном ресторане. Она  докопалась до того, что один
из  барменов  приобрёл  в Джорджтауне  кондо  за двести тысяч  баксов. Малый
получает всего тридцать тысяч в  год, и возник, так называемый, красный флаг
или сигнал  предупреждения. Агент  сделала запрос  в  кредитную компанию,  и
выяснила,  что  этот человек заплатил  первый  взнос в  размере  шестидесяти
тысяч. Она покопалась ещё немного и узнала, что деньги дали его родители. Мы
подумали, что малый  занимается продажей наркотиков,  но был также шанс, что
он общался с теми, с кем не положено общаться. Многие из известных политиков
захаживали в его  бар,  а после  нескольких кружек и бокалов эти политики со
своими  подчиненными  обсуждали  вещи,  которые  не  следовало  обсуждать  в
публичных местах.
     Мы  решили, что этого достаточно, чтобы установить наблюдение  за  этим
барменом. Мы установили  в баре  видео и  прослушку на его телефон.  -  Роач
покачал головой. -  За два  дня до  начала  той  операции  Фитцжеральд после
работы заглянул в бар выпить. По  вечерним новостям транслировали эпизод  об
очередной годовщине взрыва на борту Пан Американского лайнера над Локерби. В
конце  репортажа  было  заявлено, что двое  подозреваемых по делу  о  взрыве
скрываются  в Ливии.  Фитцжеральд  тогда громко  высказался: "ненадолго",  а
бармен его спросил:
     - Что Вы имеете в виду?
     - Сугубо между  нами, малыш, эти  два ублюдка  окажутся  в американской
тюрьме не позднее, чем через двое суток.
     "Малыш"   спросил,  каким  образом,  если  они  находятся  в  Ливии,  и
Фитцжеральд сказал, что не имеет права вдаваться в подробности.
     Тогда наши люди, занимавшиеся  делом бармена, не придали значения этому
случаю, но  после провала операции, ЦРУ предоставила нашему отделу по  контр
шпионажу наводку, что кто-то был предупреждён о нашей  миссии. Одним из тех,
кто знал  о ней, был сенатор Фитцжеральд.  Наши агенты сложили два  и  два и
предъявили бармену обвинение. Они предложили ему альтернативу, либо провести
двадцать лет  в  федеральной  тюрьме,  либо  сдать  того,  кому  он  передал
сведения.  Тот предпочёл  свободу.  Парень  думал,  что  продаёт  информацию
репортёру.  Оказалось  же,  что  репортёр  -   бывший  агент  КГБ,   который
организовал частный бизнес по продаже секретов  за границу. Остальная  часть
истории  засекречена,  и я  не могу продолжать рассказывать  о том,  что  мы
выяснили. Эта операция ещё не завершена.
     - Вы используете этого малого для распространения дезинформации, не так
ли? - поинтересовалась Кеннеди.
     Роач пожал плечами и сказал:
     - Директор Стэнсфилд целиком в курсе. Мы сотрудничаем с Агентством.
     Роач  обошел  свой  стол и уселся.  Микмэхон наклонился  над  столом  и
произнёс:
     - Я собираюсь допросить всех, кто связан с этим делом.
     - Нет, не надо, - возразил Роач.
     - Брайан,  если Колеман -  наш человек,  то вся  информация, касающаяся
Фитцжеральда, всплывет.
     - Мы сожжём мосты, когда  придёт время, а  пока я  не  хочу, чтобы  имя
Фитцжеральда и  операция "Задний Захват"  употреблялись  в  одном контексте.
Делайте то, что считаете нужным в отношении Колемана, но не связывайте его с
именем Фитцжеральда. Полагаю, я  могу встретиться и переговорить с адмиралом
Де Вои в Пентагоне?
     - Нет, он сейчас в Норфолке.
     - Ладно, я  поговорю с ним лично, а вам лучше  составить список  людей,
которым  известно  об утечке информации по "Заднему Захвату". Мэделин  Нэнни
захочет поговорить с вами об этом.


     Майк  Нэнс шёл из своего  углового офиса к кабинету  Стю Гаррета. Минуя
секретаря Гаррета, он  улыбнулся и поздоровался. Дверь была  открыта, и Нэнс
прикрыл её за собой. Он уселся в одно из кресел и скрестил ноги:
     - Как сегодня Президент?
     Гаррет  закончил писать и отодвинулся от стола. Вынув изо рта сигарету,
он выпустил в потолок облако дыма и ответил:
     -  Он  в полном порядке. Мы только  что  получили результаты последнего
опроса  журнала  Тайм  и  канала  Си  Эн Эн,  и  почти  семьдесят  процентов
участников опроса считают правильным использование войск.
     Гаррет сунул сигарету в рот и сделал длинную затяжку:
     - Он очень доволен. И позволил себе расслабиться.
     - Хорошо. - Нэнс смахнул пушинку с брюк. - А как дела у тебя?
     - Все  хорошо. Я бы  хотел  немного  отоспаться, а в остальном чувствую
себя довольно неплохо.
     - То есть ты нервничаешь меньше, чем вчера?
     - Да. - Гаррет был несколько задет вопросом.
     - А у меня вчера вечером состоялась встреча с нашим другом.
     - И как он?
     - Не очень-то. Он  был  весьма недоволен,  когда  узнал о  потере тобой
эмоционального контроля.
     Гаррет покраснел и загасил сигарету в пепельнице:
     - Почему?
     - Он прослышал о твоем поведении на встрече в тот день.
     - На какой встрече?
     -  На  той,  где  особый  агент  Микмэхон  озвучивал  аудиозапись своих
переговоров с террористом.
     - Зачем ты рассказал ему об этом?
     - Не я. Это сделал кто-то другой.
     - И кто?
     - У Артура никогда не поймешь. У него много связей.
     - И что он сказал?
     - Его беспокоит, что ты не умеешь держать язык за зубами.
     - Кому я расскажу?
     Нэнс вывернул ладони вверх и приподнял брови.
     - Да брось, Майк. Я не настолько глуп. Если  я заговорю,  то тоже пойду
ко дну.
     - Я-то согласен, а он сомневается.
     - Почему? Я  ещё не сделал ничего  такого, чтобы он мог подумать, что я
могу  проговориться. Какого рожна мне кому-то  рассказывать?  Это всё равно,
что перерезать самому себе глотку.
     - Согласен, но ему кажется,  что ты можешь сломаться под  давлением. Он
полагает, что если кто-то начнёт тебя прижимать, ты расколешься, дабы спасти
свою шкуру.
     - Это же нелепо.
     Трясущейся рукой Гаррет вытащил пачку Марлборо и вынул из неё очередную
сигарету.
     - Он попросил меня передать тебе сообщение.
     Нэнс поднялся  с кресла и двинулся вокруг стола.  Наклонившись над ухом
Гаррета, он прошептал:
     - Артур просил  передать, что  если ты  проронишь  хоть  слово, он тебя
прикончит.
     Гаррет уронил сигарету и встал:
     - Почему?
     Нэнс положил руку ему на плечо:
     - Стю, ты только успокойся, и тебе не о чем будет волноваться.



     Майкл О'Рурке и  Скотт Колеман запаздывали на несколько минут. До этого
они  встретились  в  хижине  и  выработали план дальнейших действий.  Они не
располагали  временем для основательной подготовки, поэтому  решили устроить
всё насколько возможно  проще.  Если  Артур  выйдет на  балюстраду  выкурить
сигару,  они  его  захватят. В  противном  случае  они  повторят  попытку на
следующую ночь. Штурм дома полностью исключался.
     Солнце зашло примерно  в  5:40 вечера,  и загородные дороги были забиты
возвращавшимися с работы домой. Чёрный БМВ двигался в общем потоке,  а затем
свернул с  загруженной  загородной трассы  на одну из  узких и тихих  улочек
пригорода  Куртис  Пойнта.  За рулём сидел Колеман, его очки ночного видения
были сдвинуты на лоб. Он протянул руку и придвинул микрофон ко рту:
     - Гермес и Циклоп, это Зевс, входите. Отбой.
     Он продолжал следить за дорогой в ожидании ответа.
     - Это Гермес. Отбой.
     - Вы заняли позиции? Отбой.
     - Подтверждаем, мы на позиции. Отбой.
     - Мы примерно в трёх милях от вас. Подготовьтесь открыть ворота,  я дам
знать,  как только мы  приблизимся. Проверьте дорогу  на предмет пешеходов и
дайте знать, если навстречу нам движется любая машина. Отбой.
     - Понял. Отбой.
     Майкл  открыл  бордачок и  вынул коробку  с фазами. Держа  левой  рукой
небольшой фонарик,  он нашел  фазу, ответственную  за фары дальнего света  и
приготовился  вытащить  её.  Они  продолжали   движение  по  зигзагообразной
грунтовой  дороге, минуя большие дома. Когда они оказались в миле от старого
поместья, Колеман вновь включил микрофон:
     - Гермес, какова обстановка сейчас? Отбой.
     - На берегу все чисто. Отбой.
     - Открывайте ворота. Отбой.
     Колеман взглянул  на О'Рурке и кивнул.  Майкл  вынул фазу,  и  все фары
сразу  погасли.  Впереди  всё   окуталось  плотным  облаком  полумрака,  что
усиливалось в сочетании  со  слабым  освещением  узкой  лесной дороги, делая
видимость почти нулевой. Скотт  опустил  на глаза  очки  ночного  видения, к
которым быстро приспособились  его  глаза.  Он  снял ногу с педали  газа,  и
машина продолжала двигаться по инерции.  Они миновали главные ворота старого
поместья, и  Колеман  стал немного  притормаживать.  Проехав  ещё футов  сто
пятьдесят,  они  добрались  до  служебного  въезда,  и  Скотт сделал  резкий
поворот.  Чёрный  автомобиль  заскользил  по  заросшему  травой  проезду  и,
оказавшись  зажатым густой  зеленью деревьев и кустов,  полностью скрылся из
вида.
     Стробл  быстро  закрыл ворота  и  обмотал их створки цепью. С минуту он
стоял, прислушиваясь,  осматривал  дорогу,  проверяя, нет  ли никого вблизи,
после  чего двинулся  по проходу, чтобы присоединиться к остальным. Когда он
подошёл к  небольшому  укрытию,  Колеман  уже  развернул  машину  в обратную
сторону. Колеман, О'Рурке  и Хаккетт стояли у раскрытого  багажника. Хаккетт
вручил  каждому по винтовке  MP-5,  и Скотт  с Майклом  убедились,  что  они
заряжены.  Как  только  Стробл  присоединился  к  группе,  Колеман  сверил с
остальными свои часы.
     - Что вы сделали с Зодиаком?
     - Мы притопили его в миле от берега и доплыли сюда, - ответил Стробл.
     - Хорошо. Давайте ещё раз  повторим  наши действия и займём позиции. Мы
не  должны пропустить его. Остановите меня, если возникнут  вопросы.  Каково
состояние катера, принадлежащего соседям?
     - Его баки полны солярки и батарея в хорошем состоянии, -
     сказал Хаккетт.
     - Вы намерены соединять провода, чтобы завести двигатель?
     - Нет, мы обнаружили под сиденьем запасные ключи.
     - Хорошо. Итак, по порядку. - Колеман обратился к Хаккетту со Строблом:
     - Вы двое займите позицию с северной стороны дома. Кевин, ты укройся на
том  же дереве, что  и в предыдущую ночь. Оттуда  ты сможешь держать  в поле
зрения весь задний двор. Дэн, ты будь  на том  же месте перед домом,  а мы с
Майклом займем патио  напротив  по другую сторону забора. Когда окажемся  на
своих позициях,  первое,  что следует сделать,  это обеспечить себе  защиту.
После  чего сидим тихо, наблюдаем за охраной и ждём. По данным разведки и из
заверений  Майкла нам известно,  что  он выходит  выкурить сигару  почти что
каждый  вечер,  за исключением  дождливой  погоды. Иной раз он  проводит там
часы, а иногда - всего несколько минут. Колеман всмотрелся в небесную темь.
     - Короче,  если он высунется,  мы  должны  действовать быстро.  Прогноз
обещает возможные осадки, поэтому мы должны ждать и  следить. В случае, если
он  выйдет  наружу, мы будем ждать, чтобы он подошёл к краю патио, как можно
дальше от дома, а затем, в зависимости от того,
     что делает охрана, мы начнём действовать.
     - А что, если он будет не один? - спросил Хаккетт.
     Колеман взглянул на Майкла, который подумал и ответил:
     - Я буду принимать решение  по обстоятельствам.  Теперь насчёт  охраны.
Если они  будут выполнять свои функции по  правилам, один из них на страже у
центрального входа,  а другой будет  патрулировать  с собакой торцы и заднюю
сторону дома. Там  есть ещё один у центральных ворот, но  не  думаю, что  он
покинет пост. Остается ещё один в доме, но, если мы сумеем отключить камеры,
то, по сути, он будет слеп.
     Предположим,  что  всё идёт  по плану  и Артур выходит  наружу, в  этом
случае  я спрошу вас обоих,  если  у вас  прямая  наводка. Кевин,  за  тобой
охранник позади дома, а  за тобой, Дэн,  тот, у  входа  в дом. Как  только я
получу утвердительный ответ от вас обоих, я произнесу слово "бинго". Сначала
стреляйте в охранников, потом в собак. В этот момент мы с Майклом перемахнем
через  ограду во двор, а  Дэн займёт позицию у входа в дом. В ту же секунду,
когда мы коснёмся земли, в доме включится система контроля безопасности.  Не
скажу, что твёрдо уверен,  но делаю предположение,  что охранник внутри дома
включит  все прожекторы,  которые мы видели  прошлой  ночью. Пусть  это  вас
поначалу не  волнует.  Первым делом  выведите  из строя камеры. В  каждом из
четырёх  углов дома  смонтировано по паре видеокамер. Дэн, сначала выведи из
строя  те,  что у фасада,  а потом  выруби прожектора, расположенные  вблизи
дома. Пока ты будешь  перемещаться с одной стороны дома  к  другой,  я хочу,
чтобы  ты  сделал  несколько  выстрелов по  окнам.  В  результате  включатся
дополнительные сигналы тревоги, и это добавит хлопот четвёртому охраннику.
     Колеман повернулся к Хаккетту:
     - Во дворе  четыре прожектора.  Я хочу, чтобы ты загасил  их как  можно
быстрее, и тем самым прикрыл нас.
     Обернувшись к Строблу, он добавил:
     -  А теперь делаем  такой трюк.  По данным разведки, у  Артура огромное
количество всевозможных приспособлений и  средств сигнализации. В его голове
хранится  немало секретов, и ЦРУ  совершенно не заинтересовано в том,  чтобы
они  кому-то  достались. Я не знаю, где расположены эти устройства: может, в
его  одежде,  или в обуви,  или в  наручных часах,  поэтому  мы с Майклом не
станем рисковать. Мы  разденем  его  догола, и сложим все вещи в мешок. Дэн,
когда  мы выйдем на  патио,  у  нас  должно быть всё готово  к отходу. Майкл
передаст тебе мешок, после чего ты, как можно скорее ,добирайся  до катера и
прогревай мотор.
     Колеман обратился к Хаккетту:
     -  Кевин,  ты  оставайся на  дереве и  прикрывай  Майкла,  пока  мы  не
перемахнём  с   Артуром  через  стену.  В  ту  секунду,  когда  мы  будем  в
безопасности, слезай с дерева и бегом к катеру.
     -  А что мне делать, если  владелец  дома услышит  шум  мотора и выйдет
посмотреть, что происходит? - спросил Хаккетт.
     - А напугай его парой предупредительных выстрелов.
     - А что, если у него будет ружьё?
     - Если он отважится подойти, выруби его. Как только окажетесь на борту,
я хочу, чтобы вы направились прямо в Залив. Там некому будет прикрыть вас, и
я не хочу, чтобы один из охранников стрелял по  вам с утёса. Когда  отойдёте
на триста ярдов от берега, берите курс на юг. Идите с максимальной скоростью
и  при  погашенных  огнях.  Я  прикинул,  на  этом катере вы сможете развить
скорость  до семидесяти узлов. Если вас засечёт ЦРУ, по моим прикидкам, пока
они вышлют вертолёт, чтобы перехватить вас, пройдёт порядка  четверти часа с
момента,  когда  сработает  сигнализация.  Кевин,  как  только нейтрализуешь
охранника, засеки время. При  скорости в  семьдесят  узлов вы  за пятнадцать
минут доберетесь до Коув Пойнта.  Через семнадцать минут  после того, как мы
окажемся  за забором, я хочу, чтобы вы оба покинули  катер. Я не хочу, чтобы
вы находились там и секундой позже. В машине вас будет  ждать Тим О'Рурке. У
него есть радиотелефон  и  красный фонарь. Когда вы подойдете,  попроси  его
подать световой сигнал.
     Скотт выдержал паузу и посмотрел всем в глаза:
     - Я знаю, что мы не готовились к этому так тщательно, как следовало бы,
но  мы,  к  сожалению, не располагаем временем. Будьте спокойны, и всё будет
хорошо. Есть вопросы?
     Все кивнули,  и  Колеман  подошёл  к  багажнику машины. Он вынул четыре
мотка верёвки и раздал их команде.
     - Давайте, за дело. Будьте осторожны и не теряйте головы.
     Колеман  потрепал каждого из  них по  плечу, и все двинулись по  тропе.
Бывший командир Морских Котиков замыкал движение и шёл нога в ногу со всеми.
Четыре тёмных фигуры перемешались друг за другом, исчезая в черноте ночи.


     На  шестом  этаже,  расположенном под  "нулевым"  уровнем  Центрального
Разведывательного  Управления, находилась  комната, в  которой круглосуточно
кипела  жизнь.  Оперативный  Центр  ЦРУ   был   аналогом   Контроля  полётов
космической  организации НАСА. Только в  отличие от  мониторинга космических
полётов, люди,  работающие  тут, занимались контролем шпионских  миссий. Они
находились в постоянном контакте со всеми  посольствами и  консульствами США
по всему  миру.  Мужчины  и  женщины  Оперативного  Центра  не  отвечали  за
проведение шпионажа. В их функции входило  служить главным  коммуникационным
звеном  между  локальными  отделениями и  самим  Агентством.  Самым  главным
продуктом  здесь была  информация,  и  скорейший  перевод  её в секретную  и
организованную определённым способом форму являлся основой для любых миссий.
     Сам Оперативный  Центр был  разделён  на четыре  сектора. В центральной
части  комнаты  под  тремя  экранами  компьютеров  -  проекторов,  размерами
двенадцать  на  двенадцать футов  каждый, располагалась  Европейская Секция.
Здесь  работали  один  руководитель  и  три  оператора,  которые  занимались
вопросами  Западной  и  Восточной  Европы,  а  также   бывшими  республиками
Советского  Союза.  Другая  секция занималась  Средним  Востоком и  Африкой.
Третья секция  следила за Азией и  Южной частью Тихого океана,  а  последняя
секция концентрировала внимание на Центральной и Южной Америке,  в том числе
на Соединённых Штатах. В  задней  части  комнаты, на  антресолях сидели  два
офицера -  наблюдателя, следившие за  работой остальных. А за ними, ещё выше
за стеной из плексигласа находился главный руководитель Оперативного Центра.
     Комната  была удобна для работы  и хорошо освещена. У каждого оператора
на  рабочих  столах  было  по  три  монитора,  а  также  многофункциональная
телефонная связь. Лучшим средством от  скуки были компьютерные игры, которые
разрешались  руководством  во  время  дежурств.  При  получении  оперативных
сообщений, компьютеры подавали звуковые сигналы, требуя обратить внимание на
входящую  информацию.  Начальство  и  наблюдатели  часто  устраивали  ложные
тревоги, чтобы держать персонал в постоянной готовности. И так день за днём.
Оперативный Центр был самым скучным подразделением Агентства, но во  времена
кризисов он становился довольно оживлённым местом.
     Чарли  Доббс  сидел  за стеной  из  плексигласа  в своём наблюдательном
командном офисе и смотрел на компьютерный монитор слева от себя.  На  экране
были шахматы. Чарли  сделал свой шестнадцатый ход в игре на уровне мастера и
задумался над  очередным. Компьютерный монитор справа подал звуковой сигнал,
и взгляд Доббса переместился  с одного экрана  на другой. Это пришло обычное
сообщение из токийского посольства.  Чарли сделал соответствующую пометку  и
вернулся к экрану слева, прикидывая,
     какой следующий ход сделает компьютер.
     На его столе было  пять компьютеров, и в любой момент он мог  проверить
своих операторов и увидеть, чем они заняты. Он мог делать это вручную, а мог
запустить систему  автопилота. Сообщения приходили по спутниковой связи и их
декодировали  поочередно   в  зависимости  от   степени  важности.  Рутинные
сообщения шли под номером один, а срочные - под номером  пять. Компьютер сам
присваивал  эти  номера  в  зависимости  от  степени  важности  и  срочности
месседжей. Номер  пять не  был  необычным в  кризисные  времена для того или
иного региона, но за последние  несколько недель в мире  было  относительное
затишье, и Доббс рассчитывал на спокойную ночь.


     Когда  они  добрались  до большого  двора  с южной стороны от  поместья
Артура, Стробл  с Хаккеттом  поспешили к лестнице, ведущей  к воде. Майкл  и
Скотт вели  наблюдение  с деревьев  при помощи очков ночного видения.  Майкл
следил  за соседским домом,  а Колеман смотрел  за своими  парнями. Стробл с
Хаккеттом исчезли из  вида.  С  берега  они  должны были проплыть мимо  дома
Артура к его соседу с северной стороны, где на причале стоял катер.
     Скотт  с Майклом перебежали  через  отрытую лужайку к  кирпичной стене,
отделявшей соседа с  южной стороны от  владений Артура.  Они увидели большой
дуб, на котором укрывались накануне и без шума залезли на него. Закрепившись
на нижних ветках, надели очки ночного видения и стали наблюдать за поместьем
Артура.  Забор  был  высотой  в  десять  футов,  а  место,  на  котором  они
закрепились, было приблизительно на шесть футов выше. Убедившись, что никого
нет,  Колеман вскарабкался ещё на десять футов вверх и угнездился на толстой
ветке, которая свисала  над стеной. Он обвязал  обе веревки вокруг  ветви  и
спустил концы вниз.  Майкл стоял с восточной стороны на нижней ветке дерева,
а  Колеман с западной стороны. Оба закрепились на ветках. Майкл  было  хотел
пожаловаться на то, как тяжело висеть вот  так всю ночь, как со стороны дома
показался охранник с собакой. Оба прижались как можно ближе к стволу дерева.
Старый дуб сохранил большую часть листвы, хотя она уже сменила свою окраску.
Они могли  считать  себя  в безопасности, если  только  охранник не подойдёт
ближе и не осветит их фонарём снизу.
     Охранник продолжил прогулку мимо  патио и стал спускаться  вниз к воде.
Колеман произнёс в микрофон:
     - Гермес и Циклоп, это Зевс, где вы? Отбой.
     В ожидании ответа Скотт наблюдал за охранником.
     Когда пришёл запрос, Хаккетт со  Строблом находились на узкой береговой
отмели рядом с причалом, занимаясь распаковкой оружия. Хаккетт ответил:
     - Мы только что вышли из воды и готовимся к подъему по лестнице. Отбой.
     - К утёсу приближается охранник с собакой. У вас примерно десять секунд
до его появления, так что живее. Отбой.
     Без колебания оба похватали  свои водонепроницаемые рюкзаки и рванули к
ступенькам лестницы, которая шла зигзагами вверх. Всё это время они смотрели
влево, ожидая, что  охранник  появится  менее  чем в ста шагах от  них.  Они
оказались наверху буквально секундой раньше.
     В то время, как Колеман следил за охранником, Майкл не  отрывал глаз от
дома. Он  слышал,  как  Скотт передает  товарищам сообщение о том, чем занят
охранник в данную минуту. Не успел Колеман передать им,  что охранник достиг
оконечности  утёса, как отворились двери французского  кабинета, и  владелец
поместья   показался  на   кирпичной  веранде.  Майкл  почувствовал  сильное
сердцебиение,  когда заметил, что Артур приблизился к дальнему краю веранды.
Как можно тише он шепнул Колеману:
     - Наша цель на месте. Повторяю, наша цель на месте. Отбой.
     Колеман  обернулся как раз  в  тот  момент, когда ярко-оранжевое  пламя
зажигалки  Артура,  лизнуло  кончик его сигары. Хаккетт  и Стробл  запросили
подтверждения, и Колеман дал им его.
     -  Гермес и  Циклоп,  наша цель - в поле зрения, но я понятия  не имею,
сколько времени он пробудет  там. Как  можно скорее  займите позиции и дайте
мне знать о готовности начать игру. Отбой.
     Парни  рванули  к дереву,  на котором Хаккетт  сидел сутками  раньше, и
остановились под ним. Хаккетт шепнул в микрофон:
     - Сколько охранников во дворе? Отбой.
     - Один охранник. Отбой, - ответил Колеман.
     Скотт  перебрался  к противоположной стороне  ствола  дерева  и  шепнул
Майклу:
     - Следи за Артуром, а я буду наблюдать за охранником.
     О'Рурке кивнул в ответ.
     Стробл с Хаккеттом быстро привинтили глушители к винтовкам и  надели на
плечи рюкзаки. Стробл перекинул винтовку через плечо и сложил руки у живота.
Хаккетт тоже  повесил  винтовку за  спину  и поставил ногу на сложенные руки
товарища. Стробл  приподнял  Хаккетта на руках,  и  тот  ухватился за нижнюю
ветку,  бесшумно подтянувшись наверх. Не  теряя драгоценного времени, Стробл
развернулся и побежал вдоль стены  по направлению к фасаду  дома. Добравшись
до дерева,  на котором сидел всего сутки  назад, он остановился и огляделся.
Взобравшись  на дерево, он взглянул на охранника у двери дома.  И  хотя  был
выше уровня  стены,  так ничего  и  не увидел.  Выругавшись про себя, вызвал
Колемана:
     - Зевс,  это  Гермес. У меня проблема. Охранника нет на посту у дверей.
Отбой.
     - Может, он где-то во дворе? Отбой.
     - Его там нет. Отбой.
     -  Приготовь веревку,  и мы будем  ждать столько,  сколько понадобится.
Отбой.
     Колеман оставался  невозмутимым,  успокаивая себя тем,  что  реальность
никогда не совпадает с планом.
     - Джентльмены. Давайте наберёмся терпения. Будьте готовы действовать по
моему знаку. Мы приступим, как только появится второй охранник. Отбой.
     Сейчас, когда Хаккетт занял свою позицию, Колеман  мог переключиться на
Артура. Он прикинул, что расстояние от  Артура до дома примерно сорок футов.
То есть не  было  никакой  возможности перехватить его  у дверей, стало быть
придется остановить  его  предупредительными  выстрелами.  Он  было  подумал
поразить Артура в ногу, но старик мог  скончаться от потери  крови  до того,
как они вытрясут из него признание.
     Тут в наушниках раздался голос Стробла:
     - Пропавший охранник только что вышел из дома. Отбой.
     Колеман  с  облегчением  вздохнул  и  переключился  на Артура,  который
продолжал дымить своей сигарой.
     - Надеюсь, больше никаких сюрпризов? Отбой.
     Один за другим все подтвердили готовность действовать. Колеман поднятым
вверх пальцем подал сигнал Майклу, и оба взялись за верёвки:
     - Циклоп, у тебя всё готово? Отбой.
     - Так точно. Отбой.
     Колеман сделал глубокий вдох и приказал:
     - По моему знаку, ребята. Три... два... один... бинго!
     Хаккетт нажал на  спусковой крючок  и послал  пулю  в голову охранника,
стоявшего возле утёса, а вторую - в собаку.
     С  фасада дома Стробл сделал три беззвучных выстрела в голову охранника
у  парадной  двери,  уложив его  на  месте.  Ухватившись  за верёвку, Стробл
спрыгнул с дерева и оказался на земле по другую сторону забора. Он присел на
колено и стал искать собаку. Но вблизи  её не было.  Без малейшего колебания
он поднял винтовку вверх  и сделал не менее дюжины выстрелов. Пули застучали
по металлическим  козырькам,  прикрывавшим камеры наблюдения, от чего во все
стороны полетели искры. Справа послышалось рычание,  и он быстро перезарядил
винтовку.
     Рычащий  пёс быстро приближался. Стробл выстрелил в  морду собаки, и та
пала на  землю.  Вставив  в  винтовку  очередную  обойму, Стробл  поднялся и
побежал  к камерам,  расположенным  по другую  сторону,  стреляя на бегу  по
окнам.
     Спрыгнув на  землю,  Колеман на  секунду опередил  Майкла и помчался  к
патио. Он слышал, как Майкл  позади него стреляет по камерам,  расположенным
слева.  Удары  пуль  о  камеры,  должно  быть,  привлекли  внимание  Артура,
поскольку он повернулся в  их  сторону. Колеман подумал, что он потянулся за
пистолетом,  но потом увидел, что  то  были  наручные  часы. Артур побежал к
дому, и Колеман  послал  тучу пуль, которые откалывали  осколки от кирпичной
стены  и разлетались  в  воздухе. Артур  приостановился.  Колеман  с  криком
приближался  к  нему,  требуя поднять  руки вверх,  одновременно  стреляя по
камерам  справа. Но только он приблизился к  Артуру, свет прожекторов  залил
всё  вокруг. Колеман пнул Хиггинса ногой в  живот. От удара тот повалился на
землю. Колеман развернулся  и стал палить  по прожекторам, установленным  на
уровне водостоков.  Майкл делал  то же самое, и через несколько  секунд  всё
вокруг вновь погрузилось во тьму.
     Артур скорчился и держался обеими руками за живот, жадно глотая воздух.
Майкл вытащил из бокового кармана маску с хлороформом и раскрыл ее. Протянув
руку  в перчатке к  лицу Артура,  он  заставил того надышаться  хлороформом,
через десять  секунд  откинул  маску  в сторону  и стал раздевать Артура.  С
момента, когда они перемахнули через забор,  прошло всего пол  минуты. К ним
присоединился Стробл  и  принялся  помогать  Майклу. Перед тем, как покинуть
поместье,  он  убедился,  что вся одежда  сложена  в мешок и затем побежал к
северной стене. На теле Артура оставались лишь трусы. Майкл перебросил через
плечо тщедушного старика и побежал  к южной  стене  под  прикрытием бегущего
сзади  Колемана. Когда они оказались у стены, Скотт  подпрыгнул, подтянулся,
уселся наверху и подтянул к себе  Артура.  Майкл  тоже  подтянулся,  перелез
через  стену,  и,  оказавшись  на  земле,  подхватил  скинутого  ему в  руки
Колеманом пленника. Скотт спрыгнул вниз, и все трое  скрылись во тьме старой
соседской усадьбы.
     Между тем Хаккетт следил за ними  с дерева, дабы убедиться,  что  они в
безопасности. Как только они оказались за забором, он произвёл три  выстрела
в дверь кабинета Артура и соскользнул с дерева на землю. Он мягко по кошачьи
приземлился  и  побежал в сторону  утёса.  В тот  момент,  когда  оказался у
лестницы, он  услыхал  шум  двух  моторов катера.  Хаккетт  слетел  вниз  по
лестнице, прыгая за раз через три ступеньки. Достигнув причала, он кинулся к
катеру.
     Стробл к этому моменту развернул катер и направил его в сторону Залива.
Хаккетт  сделал сальто  в воздухе и упал на  брезент,  использовавшийся  как
чехол для моторов,  а потом  перемахнул на мостик. Оба  двигателя  взревели,
когда Стробл резким движением руки опустил ручки  газа  до отказа вниз.  Нос
катера задрался вверх, а мощные винты толкнули его вперёд. Хаккетт обернулся
и   посмотрел,   не  видать   ли   какого  движения   возле  утёса.  Длинный
сигарообразный катер быстро набирал скорость и все дальше  уходил от берега.
Стробл взглянул на  часы. С момента, когда они покинули  забор, прошла  одна
минута и сорок три секунды.






     Чарли Доббс размышлял над следующим ходом, когда справа стоящий от него
монитор  стал  подавать  звуковые  сигналы.  После  второго  сигнала,  Доббс
обернулся через плечо и подвинул своё кресло. Монитор пропищал ещё три раза,
и на экране возникло сообщение:

     МИГАЮЩИЙ СВЕТОФОР: УРОВЕНЬ ПЯТЬ.
     ТИП: ПЕРСОНАЛЬНАЯ ТРЕВОГА
     КОДОВОЕ ИМЯ СУБЪЕКТА: КРАСНЫЙ КОЙОТ.


     Доббс уставился на кодовое имя и попытался найти аналог его лица, но не
сумел.  Эти личные сигналы тревоги были головной болью  Оперативного Центра.
Они  получали  всё  больше  ложных  сигналов  тревоги.  Доббс  набрал   свой
собственный пароль, чтобы получить доступ к подлинной идентификации Красного
Койота. Через секунду на экране высветилось имя Артура Хиггинса. Такое с ним
впервые, подумал Доббс. Вероятно, не стоит  внимания. Возможно, он по ошибке
нажал кнопку.  Доббс  заглянул за плексигласовое  стекло и стал наблюдать за
оператором,  который принял сигнал в  поле  карты  США. На экране высветился
домашний  телефон Красного Койота и несколько других. Доббс нажал на кнопку,
позволяющую  ему  слышать,  как  оператор  справляется  с данной  ситуацией.
Система сообщала, что сигнал тревоги пришёл из поместья Артура, но на запрос
никто не отвечал. Доббс слушал, как звонит телефон. Прошло с полминуты, и он
занервничал.  Из досье  Красного  Койота  следовало,  что  его  безопасность
обеспечивается круглосуточно. Кто-нибудь был обязан снять трубку.
     Спустя секунду прорезался испуганный голос.


     Директор  Стэнсфилд  сидел за  письменным  столом,  изучая сообщение  о
психическом состоянии  руководителя Северной  Кореи.  Из-за последней феерии
убийств его  будничная работа  оказалась  заброшенной. Он  крайне  не  любил
отставать, так  как  на  горизонте возникали  новые потенциальные  проблемы.
Будучи на посту  директора ЦРУ, Стэнсфилд считал, что его работа заключается
в том, что он обязан знать всех игроков из  стран, у которых были враждебные
отношения с Соединёнными Штатами. Когда ситуация в мире менялась к  худшему,
он предпочитал  иметь  возможность предсказать  поведение  тех, против  кого
работал.
     Раздался телефонный звонок, и Стэнсфилд снял очки, потёр глаза и поднял
трубку:
     - Хэлло.
     -  Томас,  это  Чарли. У нас  серьёзная  проблема!  Кто-то  только  что
захватил Артура Хиггинса!
     Стэнсфилд выпрямился в кресле:
     - Когда именно?
     - Его  персональный  сигнал тревоги  раздался  четыре минуты назад.  Мы
позвонили  в его поместье, и  один из его охранников подтвердил, что  на них
напали.
     - Я выезжаю.
     Стэнсфилд повесил трубку  и  направился  к дверям. Он миновал приёмную,
там за стойкой сидел  его телохранитель, и Стэнсфилд  приказал ему следовать
за  собой.  Директор  направился  по  коридору  к  лифту,  где  вложил  своё
удостоверение  в устройство по  идентификации личности. Пять  секунд спустя,
подошёл  лифт, дверь  раскрылась,  и они оба  зашли  в него. Во время спуска
Стэнсфилд  пытался подавить надежду на  то, что Артур  убит. Надеялся он  по
двум причинам. Первая, и ему было  стыдно за нее, была  очень личной.  Артур
игнорировал  предупреждения  Стэнсфилда  прекратить  все  дела,  связанные с
разведкой в Агентстве. Тем самым Хиггинс усиливал риск вопросов безопасности
и оставался для Стэнсфилда постоянной  занозой.  Вторая  причина была сугубо
профессиональной.  В  случае смерти,  Хиггинса  невозможно  было подвергнуть
допросу. В  его голове скопилось  больше  секретов разрушительного свойства,
чем у любого другого в Агентстве. Артур заправлял неофициальными операциями,
о  которых практически  никто  ничего  не  знал,  а его  знания  официальных
операций  ЦРУ были пугающе  обширными. Если  его захватили живым  и он будет
подвергнут допросам,  репутация  Агентства  пострадает  на  всех  ступеньках
иерархии. Разрушительные последствия будет просто невообразимо представить.
     Лифт остановился, и Стэнсфилд оказался  у двери Оперативного Центра. Он
приложил указательный палец к сканнеру, и дверь немедленно распахнулась. Его
прихода дожидался Чарли Доббс  с группой офицеров-наблюдателей, причастных к
данному кризису.
     Стэнсфилд подошёл к ним:
     - Что произошло?
     - Сейчас мы отслеживаем его персональный сигнал.
     Доббс указал  на  большой  экран в центральной части комнаты. На экране
была   детальная  карта  Залива  Чисапики  и  его  окрестностей  и  медленно
движущаяся красная точка.
     - Видно  они  поместили его  на  борт катера  и  сейчас направляются  в
открытое море.
     - Нам известно, как это произошло?
     - Мы вели переговоры с охранником, обязанностью которого является вести
наблюдение из комнаты контроля в доме  Артура. Он заявил, что Артур вышел на
патио выкурить сигару,  и тут  они появились из-за стены. Он не  был уверен,
сколько  было  нападавших,  поскольку  они  перебили  все  камеры  наружного
наблюдения. Двое охранников погибли, а сам Хиггинс пропал.
     - Что уже было предпринято?
     -  Мы  привлекли два катера с  вооружением  класса  Кобра и  подключили
разведывательную систему  АВАКС. АВАКС подтвердила данные нашего  "жучка"  и
классифицировала  объект,  как  небольшое  судно,  движущееся  со  скоростью
шестьдесят  два  узла.  Кроме  того  я  известил  Береговую  Охрану,  и  они
установили заслон в южной части Залива.
     - Сколько времени потребуется вертолёту для перехвата?
     - Если те не поменяют курс, вертушки смогут перехватить их через десять
минут.
     Все  посмотрели   на   большую  доску  экрана  и   стали  наблюдать  за
перемещением красной точки.
     - Кроме  того я активизировал два наших  подразделения  по  обеспечению
безопасности. Одно послано для расследования в поместье, а  другое  вылетает
через две минуты. Я посылаю их захватить катер.
     Стэнсфилд покачал головой:
     - Чарли, делайте всё возможное, чтобы его вернуть.


     Стробл приподнялся, чтобы заглянуть  за ветровое  стекло, очки  ночного
видения помогали, но не сильно.  Звёзды и луна были скрыты  за плотным слоем
облаков, и  вода  была черна. Он направлял  катер  к западным  буям  канала.
Чисапики  был знаменит своими песчаными отмелями,  и сейчас  было не  лучшее
время  застрять на  одной  из них. Хаккетт  появился  из  крошечной каюты  и
сказал,  что погоня  началась. Он сдвинул очки на лоб и оглядел небо и  воду
позади.
     Они  находились  на расстоянии менее  мили до места назначения. Хаккетт
выбросил  за  борт всё оружие и  снаряжение,  за  исключением ласт  и маски.
Взявшись за  два коротких конца верёвки, Стробл привязал их к штурвалу таким
образом, чтобы судно двигалось  строго вперёд. Он глянул  на  часы и  поднял
перед  Хаккеттом большой палец вверх.  Хаккетт встал на брезентовый чехол  и
без колебаний, свернувшись калачиком, нырнул в  воду  с кормы катера. Стробл
вырубил  освещение,  подхватил ласты и  маску и кинулся  к  корме. Он  встал
подальше от винтов и прыгнул в воду, также свернувшись калачиком. Ударился о
поверхность  воды, перекатился несколько  раз с волны  на волну.  Тела обоих
слегка зудели от резкого погружения, но, в основном, всё обошлось хорошо.
     Хаккетт вынырнул рядом  со Строблом, и оба сделали секундную передышку,
наблюдая  за  удалением покинутого ими  катера.  Оба  надели ласты и маски и
поплыли к берегу так быстро, как  могли. До берега отсюда  было  чуть больше
мили.  До того,  как  они покинули  катер, Хаккетт  разместил  на  его борту
несколько малых зарядов с  часовым механизмом,  которым предстояло проделать
отверстия в днище катера. Оба делали мощные гребки руками,  но большую часть
работы выполняли ноги.  Вскоре пловцы оказались в двухстах ярдах от  берега.
Сначала остановился Хаккетт,  за  ним  Стробл.  Сунув руку  за  ворот своего
непромокаемого костюма, Хаккетт вытянул радио
     наушники. Не надевая их, он поднёс устройство к уху и произнёс:
     - Меркурий, это Циклоп, мы на месте. Отбой.
     - Слышу тебя отчётливо и чисто, Циклоп. Отбой.
     Стробл с Хаккеттом шагали в  ластах по мелководью, направляясь к темной
береговой полосе.
     - Можешь указать своё местоположение? Отбой.
     Оба  увидели  вспышки красного света. Соотнеся своё  местонахождение  с
расстоянием до лесополосы, Хаккетт ответил:
     - Я засёк. Мы присоединимся к тебе через пару минут. Отбой.
     Хаккетт  засунул  наушники  на место под костюм  подводного  плавания и
собрался было плыть, когда вдруг услышал довольно знакомый звук. Стробл тоже
услышал его, и оба погрузились под воду. Шум геликоптера нарастал, отдаваясь
эхом  от воды. Трудно было определить, с какой стороны он приближается, но у
них  не  было  сомнений,  что  это  было.  Гул  становился  все  громче. Они
перевернулись на спину, чтобы посмотреть в небо.
     Гул сделался невыносимым, и,  неожиданно,  над макушками  деревьев, где
ожидал Тим О'Рурке, пронеслись два  вертолёта. Пару секунд им казалось,  что
их обнаружили, но геликоптеры продолжили  свой  полёт.  Они  летели  друг за
другом в сторону Залива,  а потом повернули к Югу. Стробл с Хаккеттом быстро
переглянулись и поспешили к берегу.

     Тем  временем в Оперативном Центре росло напряжение. Стэнсфилд наблюдал
за  преследованием  на  большом  электронном   табло.  На  экране  сменялись
изображения,  передаваемые  системой  АВАКС. Персональный  сигнал  Артура не
менял  курса.  Он  по-прежнему  двигался к югу.  Положение двух  вооружённых
катеров Кобра  береговой охраны  было  отмечено  на  экране  двумя  зелёными
треугольниками. Радиообмен между пилотами вертолётов и воздушным контролёром
АВАКСа транслировался через громкоговоритель. Геликоптеры были  уже близко к
цели.
     Доббс повернулся к Стэнсфилду и сказал:
     - Я должен передать пилотам правила их дальнейших действий.
     Не теряя ни секунды, Стэнсфилд ответил:
     - Если  они встретят  хотя бы  малейшее  сопротивление, могут применить
любые средства. Я требую, чтобы этот катер был остановлен.

     Малые  заряды взорвались,  проделав три дыры в днище  катера, и ещё две
рядом с  двигателями.  Дыры  в  носу  сработали,  как ложки, заполнив кабину
водой. Вода быстро заливала корму, за которой располагались тяжёлые  моторы,
лёгкое суденышко всё больше задиралось носом вверх. Моторы ревели всё громче
и  громче,  пока их  не заглушила вода.  Как  только  прекратилось  движение
вперёд, дорогостоящий катер исчез с тёмной поверхности Залива.

     Контролер АВАКСА объявил  о снижении  скорости катера ещё до того,  как
это заметили в Оперативном Центре. Он продолжал сообщать о снижении скорости
до  момента,  когда  катер остановился.  Стэнсфилд  в  окружении  всех,  кто
находился  в комнате, наблюдал, как геликоптеры быстро  сокращали  дистанцию
между  собой  и  объектом.  Зелёные  треугольники  тоже  оказались  рядом  с
остановившейся красной  точкой. Контролёр АВАКСА направил вертолёты прямо на
отметку, и тут их всех  поджидал сюрприз.  Пилоты объявили, что под ними нет
никакого катера.

     Чёрного  цвета  БМВ мчался  сквозь ночной трафик Джорджтауна. За  рулём
сидел  Колеман и рассказывал  Майклу, что его бывший  босс,  адмирал  Де Вои
позвонил  ему, и  сообщил,  что ФБР  разнюхивает  всё,  что  связано с  ним,
Колеманом, и задаёт вопросы. Задумчивый О'Рурке спросил:
     - А он не спросил, зачем они интересуются тобой?
     - Только для того, чтобы узнать, почему меня отпустили досрочно.
     О'Рурке уставился в окно и сказал:
     - Это говорит о  том, что  им известно всё об операции "Задний Захват".
Адмирал не сказал, кто именно ему звонил?
     - Нет. Он только сказал, что они из Бюро.  Майкл, я бы пока  не слишком
волновался. Они возможно выверяют по списку подряд всех Морских Котиков.
     - Сомневаюсь. ФБР ищет того, у  кого имелся серьёзный мотив сделать то,
что  сделано,  и  когда  они  обнаружат,  что  именно  Фитцжеральд  был  тем
человеком,  который  слил  "Задний Захват", они  объявят на  тебя  охоту.  -
О'Рурке нервно забарабанил пальцами по приборной доске:
     - А потом они, несомненно, выяснят обстоятельства гибели Марка, и тогда
уж точно вплотную заинтересуются тобой.
     - Пусть узнают. Они всё равно ничего не найдут. Они не сумеют доказать,
что мне известно о том, кто слил "Обратный Захват". Я узнал об этом от тебя,
а тебе и вовсе было не положено это знать.
     Майкл задумался над этим:
     -  Если  всё,  чем они  располагают,  это  связь Фитцжеральда с "Задним
Захватом" и гибелью твоего брата,  этого будет недостаточно,  чтобы привлечь
тебя, но этого хватит для  того,  чтобы установить за  тобой  круглосуточную
слежку. На какое-то время ты должен залечь  на "дно". Как только мы закончим
сегодня дело, избавься от машины и не появляйся возле гаража.
     Колеман согласился, и через  несколько минут они уже свернули на улицу,
где  жил Майкл. Они остановились прямо перед его домом,  и Майкл выскочил из
машины. Откинув черную крышку секретного устройства, он  набрал код гаражных
ворот, и они  раскрылись. Колеман завёл машину в тесный гараж, и Майкл зашел
туда  же, закрыв за  собой  дверь. Сначала  они  хотели  доставить  Артура в
хижину,  но  так  как  она находилась  всего  в  четырнадцати милях  от  его
поместья, то решили, что лучше всего привезти его в  город,  где будет легко
затеряться в трафике и среди множества людей.
     Перед  тем, как открыть багажник, оба надели на лица маски  с прорезями
для глаз.  Колеман вставил  ключ  в  замок и  нажал его. При  этом раскрылся
багажник,  явив взорам  костлявое  белое тело  Артура.  У  него были тусклые
глаза, а  запястья и колени стянуты крепкой бечёвкой.  Изо рта торчал  синий
теннисный шарик. Майкл вынул шарик, и Артур пошевелил челюстью.  Он смущенно
смотрел на две тёмные фигуры. Майкл едва не почувствовал жалость к пленнику,
но тут же напомнил себе, кем тот был.
     Колеман подхватил Хиггинса под мышки,  а Майкл под коленки. Совместными
усилиями они вытащили его из багажника и внесли в  дом.  Нижний уровень дома
Майкла состоял  из  гаража  на  одну  машину с  одной  стороны  и  подсобных
помещений с  санузлом с другой. Они перенесли Артура в угол ванной комнаты и
усадили на пол  спиной  к  стене.  Колеман  сходил  к  машине  и вернулся  с
небольшим чёрным чемоданчиком.  Он поставил  его на крышку  машины для сушки
белья и  раскрыл.  Внутри  находились  два  прозрачных пузырька  с  какой-то
жидкостью  и  несколько  шприцев. Колеман  взял  пузырёк  с надписью  Содиум
Пентотал, перевернул её  вверх ногами  и просунул острие  шприца в резиновую
крышечку.  Наполнил шприц половиной содержимого  пузырька. После  того,  как
положил пузырёк с сывороткой правды обратно в чемоданчик, он дождался, когда
пузырьки дойдут до верхней части шприца, и выдавил из него излишек жидкости.
     Артур что-то бормотал, но Колеман не обращал на него никакого внимания.
Хлороформ  выветривался.  Колеман взял палочку нюхательной  соли и переломил
её.  Он поднёс  содержимое к  носу Артура, и  острый  запах  заставил Артура
отдернуть голову в сторону. Колеман проделал то же несколько раз и, наконец,
Артур произнёс более внятно:
     - Что вы делаете?... Где я?...
     Колеман проигнорировал вопросы и взял шприц с крышки сушильной машины.
     Артур поднял глаза на иглу и только теперь осознал, что происходит:
     - Прежде, чем использовать его, давайте поговорим.
     Колеман присел на колени и ухватил руку Артура. Глаза пленника в страхе
метались от головы человека в маске до кончика иглы:
     - Я не знаю, кто платит вам, но готов заплатить двойную цену.
     Колеман  нашёл  синюю  вену  прямо  под тонкой, сухой кожей  Артура. Он
сделал укол и ввёл содержимое шприца в руку.
     Артур наблюдал за его действиями с паникой в лице:
     -  Вы  не  понимаете, что  делаете.  Мои люди  явятся  за  мной...  Они
доберутся до вас, чего бы им это не стоило!
     Поскольку Хиггинс перешёл на крик, Колеман вышел из комнаты и закрыл за
собой дверь. Майкл  спустился вниз  с  магнитофоном, видео  камерой и  парой
миниатюрных  динамиков.  Он  передал всё это  Колеману  и пошёл в  гараж  за
мобильным  телефоном.  Вернувшись, он  спросил  друга,  сколько  понадобится
времени,  чтобы средство подействовало. Скотт  ответил, что  нужно подождать
ещё  минут пять.  Оба вернулись в  ванную. Не успели они  войти,  как  Артур
попытался разжалобить их, в его голосе слышались нервозные нотки.
     Майкл  с Колеманом занялись  наладкой аппаратуры, совершенно не обращая
внимания на пленника. О'Рурке подключил оба динамика к мобильному телефону и
приспособил голосовой  модулятор  к микрофону наушников.  Колеман взял видео
камеру и закрепил  её  на треноге.  Они  сделали предварительный тест, чтобы
убедиться в  исправности аппаратуры.  После  этого  Майкл дал  Скотту сигнал
следовать за ним, и оба вышли в коридор.
     - Запомни, я буду задавать вопросы. Если захочешь что-то сказать, перед
этим выключи звукозапись и видео. Если мы воспользуемся этой записью, ЦРУ  и
ФБР подвергнут анализу даже самый незначительный звук.
     - Понял.
     - Как считаешь, есть ли шанс, что он нам солжет? - спросил Майкл.
     - Нет, я прежде испытывал этот состав  в полевых условиях, и он ни разу
не подвёл меня.
     Майкл  кивнул,  и  они  вернулись  в   комнату.  Артур  сидел  в  углу,
уставившись на  светильник  в потолке.  Колеман  подошел, схватил Артура  за
челюсть, посмотрел на его расширенные зрачки, после чего сказал  Майклу, что
Артур готов. Колеман включил  камеру, а  Майкл включил аудиозапись. Говоря в
модулятор, Майкл задал вопрос:
     - Ваше имя?


     Директор Стэнсфилд неотрывно смотрел  на большое  электронное  табло на
стене Оперативного Центра  и  отметил, что прошло  довольно много  времени с
момента  поступления персонального сигнала тревоги Артура. К концу подходила
сороковая  минута  поисков,  а результаты не  выглядели  обнадеживающими.  С
каждым тиканьем  часов  вероятность  вернуть  его  становилась  все меньше и
меньше. Они всё еще получали сигнал от маячка Артура, но катера Кобра ничего
не  обнаружили.  Из  Норфолка ожидали  водолазов, которые могли сказать, что
скрывалось под  поверхностью  воды. Первое, что приходило  на  ум,  это  что
похитители, скорее  всего,  выкинули  за  борт часы с  маячком,  но оператор
системы  АВАКС  сообщил,  что  "жучок"  перестал  работать в  воде.  Команда
быстрого  реагирования  прибыла  в  поместье и  изучала ситуацию  на  месте.
Единственное, что было бесспорным: Артура не было нигде.
     Стэнсфилд следил, как его люди  из Оперативного Центра делали запросы в
Береговую  Охрану, местные  правоохранительные агентства  и  даже  в таможню
Соединенных Штатов, чтобы те сообщали им обо всём, вызывающим подозрение. Из
соображений  безопасности они не раскрыли истинную причину  тревоги,  только
то, что их интересует конкретная личность. Они  не желали, чтобы эта история
стала  достоянием  прессы.  Стэнсфилд  прекрасно  знал, что  если  они хотят
вернуть Артура,  им потребуется  удача,  а ради  этой удачи, следует здорово
подсуетиться.  С  каждой уходящей  минутой,  таяли  шансы  его  возвращения.
Стэнсфилд,  меж  тем,  был  обязан   подчиняться  установленным  правилам  и
процедурам. Он затребовал секретную  связь и набрал номер приёмной Агентства
по национальной безопасности при Белом Доме.
     -  Приёмная  Агентства  по  национальной  безопасности.  Говорит  майор
Максвелл. Пожалуйста, назовите своё имя.
     - С Вами говорит директор ЦРУ Стэнсфилд. Скажите, Президент на месте?
     - Да, сэр.
     - Предупредите консульство по национальной безопасности и пригласите их
на митинг.  У нас тут развивается потенциальный кризис. Сообщите Президенту,
что я прибуду через четверть часа.
     - Да, сэр.
     Стэнсфилд повесил трубку и приказал телохранителю подготовить вертолёт.
После этого директор повернулся к Доббсу:
     -  Чарли, надеюсь,  мы его вернём,  но давайте будем готовы к  худшему.
Соберите  здесь всех.  Я  хочу,  чтобы  мне,  как можно  скорее, подготовили
сообщение  о  причиненном  нам  ущербе.  Нам  необходимо  узнать,  какая  из
готовящихся  сейчас операций находится  в опасности, и сколько наших агентов
прикрытия могут пострадать, если Артура будут допрашивать.
     - Желаете, чтобы я известил и наших заокеанских друзей?
     - Пока ничего не сообщайте посольствам. Подождём ещё примерно час.
     - А как насчёт англичан? У Артура с ними было много дел.
     Стэнсфилд  как-то ещё не  думал об этом. Их союзники  будут чрезвычайно
расстроены.
     -  Придержите  информацию  ещё час-другой. Я лично  обзвоню всех.  Если
узнаете что-нибудь новое, немедленно звоните мне.

     Артур ответил на последний в своей жизни вопрос. Майкл глядел на друга,
совершенно  не веря  своим ушам,  и  нажал кнопку остановки записи.  О'Рурке
поднялся и указал на дверь, и Колеман последовал за ним. Когда они оказались
в  коридоре, оба сняли маски и уставились друг другу в  глаза. Оба  не могли
поверить только что услышанному.
     Сквозь сжатые зубы Майкл высказался первым:
     - Это невероятно!
     - Это  более, чем  невероятно.  Этого  довольно,  чтобы  заставить  всё
правительство  уйти   в  отставку.  Представляешь,  что  начнётся,  если  мы
предоставим эту запись прессе?
     -  Америка станет отщепенцем  в глазах мирового сообщества, - сказал О'
Рурке.
     - Это  разорвёт страну  на  куски.  Если Уотергейт  поколебал  институт
президентства, то это разрушит его навсегда.
     Колеман указал в сторону комнаты:
     - Желаешь задать ещё вопросы?
     О' Рурке задумался на секунду и произнёс:
     - Нет. Мы получили то, что хотели.
     Майкл посмотрел на часы:
     - Чем раньше избавимся от него, тем лучше.
     - Согласен. Сделай копию записи, а я позабочусь об Артуре.
     Оба вернулись в комнату.  Майкл вынул  кассету и  пошёл наверх. Колеман
взял с крышки машины для сушки белья  пустой  шприц и потянул поршень вверх,
заполнив его воздухом. Нагнувшись,  секунду смотрел  в мутные глаза Артура и
затем, с  полным  презрением, воткнул  иглу  ему в руку.  Колеман  нажал  на
поршень,  послав  тысячи пузырьков воздуха в кровеносную систему  Артура.  У
него  не было никакого желания наблюдать  за  агонией Хиггинса,  и он ушёл в
гараж, чтобы найти подходящую ткань, в которую можно было бы завернуть тело.
     Несколько  минут спустя Майкл спустился вниз и помог Колеману  засунуть
тело  Артура  в зелёные  пластиковые мешки для отходов. Они положили  труп в
багажник БМВ и накрыли несколькими одеялами. Колеман взглянул  на О' Рурке и
спросил:
     - Ну, и что ты собираешься делать с записью?
     - Ещё не знаю.
     - Не думаешь предоставить её вниманию масс медиа?
     - Не уверен, что это хорошая мысль.
     Колеман кивнул:
     - Полагаю, это отбросит нас на сотни лет назад.
     - Согласен с тобой.
     - Что ж, что бы ты ни решил, ты должен будешь делать  это без  меня. Не
думаю, что  нам стоит видеться друг с другом в ближайшее время. Если ты прав
в отношении ФБР, мне теперь следует залечь на дно.
     - Я обдумывал это. Эта запись может быть передана из рук в руки.
     - Каким образом? - спросил Колеман.
     Майкл потряс кассетой перед носом друга:
     - Это небольшое признание,  будучи выпущено в свет, могло бы пустить ко
дну правительство  в полном  составе. Независимо от того, связан  ли  с этим
Стивенс, он будет замешан. Он сделает все, что в его силах, чтобы эта запись
не увидела  свет, а ЦРУ... оно пострадает  больше  всех. Если  запись станет
достоянием  общественности, Агентство  быстрее, чем за неделю прекратит свое
существование. Они предпримут всё возможное, чтобы избежать огласки.
     - Да, например, пустить пули нам в затылок.
     - Нет, если мы сделаем всё правильно. Давай поговорим об этом в машине.
     - Ты едешь со мной избавиться от тела? - удивился Колеман.
     - Да, я знаю самое подходящее для этого место.





     Вертолёт   директора   Стэнсфилда  летел  над   Потомаком,  яркие  огни
высвечивали тёмную воду под ним.  Он летел в  восточном направлении, миновал
мемориал  Линкольна и  приближался  к Моллу. Мигающий свет возле Белого Дома
давал пилоту возможность приземлиться на Южной Лужайке. Маленький геликоптер
мягко опустился  на траву. Стэнсфилд открыл дверцу и вышел,  пригибаясь  под
всё  ещё вращавшимися лопастями. К нему приблизились агенты секретной службы
и  провели  его через  Розовый  Сад  в  Западное Крыло  Белого Дома, где  их
приветствовал один из помощников Гаррета.
     Стэнсфилд хотел  было подняться по лестнице в  Ситуационную комнату, но
помощник остановил его:
     - Простите, сэр. Мне было приказано проводить Вас в Овальный Кабинет.
     С удивлением Стэнсфилд спросил:
     - Почему туда?
     - Не знаю, сэр. Мне всего лишь сказали привести Вас в Овальный Кабинет.
     Стэнсфилд  последовал  за  помощником  по  коридору прямо  в  пустующий
президентский офис. Помощник оставил Стэнсфилда посередине комнаты, смущенно
стоящим,  переминающимся  с  одной ноги  на  другую.  С  каждой  прошедшей в
ожидании  минутой  у  него  поднималось давление. Он  посмотрел  на  агента,
стоящего на страже у дверей и спросил:
     - А где Президент?
     - Он сейчас на званом обеде, сэр.
     Стэнсфилд посмотрел на пол, потом вновь на агента. Впервые за много лет
он ощутил,  что  вот-вот  выйдет из  себя. Его угнетало полнейшее отсутствие
профессионализма   у   Администрации  Стивенса.  Сдержавшись  от  крика,  он
развернулся и направился к  президентскому рабочему  столу. Сняв  телефонную
трубку, он  потребовал  у оператора  соединить  его  с приёмной Национальной
Безопасности.
     Спустя несколько секунд, послышался щелчок, и чей-то голос произнёс:
     -   Приёмная   Национальной   Безопасности,  майор  Максвелл   слушает,
пожалуйста, назовите Ваше имя.
     -  Директор ЦРУ Стэнсфилд. Членам Консульства Национальной Безопасности
было сказано, что я собираю всех на неотложный митинг?
     - Нет, сэр.
     - Почему?
     - Мне приказано дожидаться Вашего прибытия, сэр.
     - Кем?
     - Шефом администрации, Гарретом, сэр.
     Голос Стэнсфилда был ровным, но в нём прорезались грозные нотки:
     -  Майор,  разве  шеф администрации  Гаррет  является главой  ведомства
Национальной Безопасности?
     - Нет, сэр.
     -  Слушайте меня  внимательно. Сейчас мы переживаем кризис национальной
безопасности четвёртой степени. Я отдаю Вам прямой приказ немедленно поднять
всех  по  тревоге. Я  требую, чтобы Эн Си Эй, Эс  О Эс  и глава Объединённых
Штабов прибыли сюда не позднее, чем через десять минут! Вы меня поняли?
     - Да, сэр.
     Стэнсфилд положил  трубку и набрал номер  Оперативного Центра  ЦРУ. Ему
ответил Чарли Доббс, и шеф попросил его сообщить последние сведения.
     - Водолазы обнаружили катер  в том месте, где  был потерян  маячок. Они
также нашли мешок с одеждой Артура и его наручными часами. Это выглядит, как
диверсия.
     - Что-нибудь ещё? - Стэнсфилд взглянул на Гаррета, вошедшего в комнату.
На нем был фрак. Не успел Доббс ответить, как шеф прервал его:
     - Чарли, я должен идти. Я перезвоню позже.
     Стэнсфилд повесил трубку, и следил, как к нему приближается Гаррет.
     Тот вынул изо рта сигарету и сказал:
     -  Надеюсь, у Вас  что-то важное, Том. Сейчас, впервые более чем за две
недели, у Президента появилась возможность расслабиться.
     - Где Майк Нэнс?
     - Он у себя дома. Что, что-то важное?
     Стэнсфилд был на грани, чтобы не выплеснуть гнев на Гаррета, но усилием
воли заставил себя сдержаться и сфокусировать внимание на кризисе.
     - Похищен высокопоставленный сотрудник ЦРУ.
     - Насколько высокопоставленный? - заинтересовался Гаррет  и выпустил из
ноздрей струю дыма.
     - Я скажу, как только встречусь с Президентом в  Ситуационной  комнате,
где он должен быть.
     Негодование Стэнсфилда уже было видно невооруженным глазом.
     - Эй, давайте полегче,  Том. Вы не можете ожидать, что мы забросим свои
дела всякий раз, когда Вам заблагорассудится.
     Стэнсфилд покачал головой и направился к двери:
     -  Это не игрушки, мистер Гаррет. Я  надеюсь, что  Президент немедленно
появится в Ситуационной комнате!


     Колеман  сидел  за  баранкой своего БМВ  и пребывал  не  в восторге  от
предложенного Майклом места свалки. Вообще-то  Скотт планировал вывезти тело
Артура  далеко  в море. Он  думал, что они  уже достаточно испытали судьбу в
этот вечер, а идея Майкла была далеко  не безопасной. Майкл пожелал оставить
тело там, где его смогут обнаружить - откуда они могли бы послать сообщение.
     Загородный  клуб под  названием  Горящее Дерево находился менее  чем  в
десяти минутах езды от дома Майкла. Когда они приблизились к полю для игры в
гольф, Колеман в третий раз спросил:
     - Тебе же известно, что Секретная Служба будет следить за его домом.
     -  Я знаю. Я не собираюсь оставлять  его перед  главными  воротами. Там
есть угловой  участок. Мы можем оставить  тело  там. Проедем всего лишь  раз
мимо дома и проверим, насколько это безопасно.
     - Тебе приходилось прежде бывать в этом доме?
     -  Да. В нём, когда-то жил  сенатор Мютзел. После того,  как  он не был
переизбран в последний раз, дом у Мютзела купил Гаррет.
     Майкл посмотрел на Колемана и добавил:
     - Я хочу  показать этим ублюдкам,  что мы  готовы обратиться  с этим  к
медиа.  Если мы  решимся обнародовать  запись, оставим  тело Артура  у этого
дома,  что будет  иметь еще  большее  значение. И  кроме того, это  заставит
Гаррета и Нэнса изрядно попотеть.
     - Это уж точно.
     Через несколько минут они добрались  до посёлка, и  Майкл показал другу
дорогу  к  дому.  Это был большой дом в стиле Тюдор с  высокой металлической
оградой по  всему  периметру поместья. Они  медленно проехали  мимо  главных
ворот,  где  поперёк подъезда  к дому стоял Форд седан. На передних сиденьях
расположились двое мужчин, а над воротами  они заметили видеокамеру. Колеман
свернул  влево к концу участка и  свернул  на другую  улицу. По эту  сторону
ограждения были посажены деревья и кусты.
     - Что ты об этом думаешь? - поинтересовался Майкл.
     - Думаю, это нам по силам.
     Колеман  сделал полный разворот  на дороге и остановил машину на той же
стороне, где располагался  дом  Гаррета.  Он  выключил фары  и  взглянул  на
противоположную сторону, усаженную деревьями и кустами.
     Майкл натянул на руки тонкие кожаные перчатки и сказал:
     - Что до меня, то я готов.
     Колеман снял  ногу  с тормоза, и  автомобиль медленно  двинулся вперёд.
Когда  они подъехали  к  краю участка, Майкл отключил фазы,  чтобы  погасить
тормозные  огни. Колеман  попросил  Майкла приоткрыть  багажник. Пока машина
катилась,  Майкл выпрыгнул на ходу и открыл багажник.  Он отбросил в сторону
одеяла  и  вытащил  из  багажника  труп. Забор  был всего  пятнадцати  футов
высотой. Майкл пробежал несколько шагов и усадил  тело Артура, прислонив его
к металлическим  кольям  ограды.  Содрав  с  его  головы зелёный пластиковый
пакет, он швырнул  его  на землю и  вскочил в машину. Колеман развернулся  и
поехал прочь.
     Взяв с  заднего сидения мобильный телефон, Майкл набрал номер ближайшей
телевизионной станции Эн Би Си. После нескольких гудков, ему ответили:
     - Отдел новостей.
     - Слушайте меня внимательно. - Майкл говорил медленно и внятно:
     - Это не шутка. Возле дома Стю Гаррета лежит труп человека. Имя убитого
Артур Хиггинс. Это бывший сотрудник ЦРУ. Тело находится у ограды к северу от
дома. Адрес следующий: 469 Бёрнинг Три Лэйн.
     - Кто это? - раздался заинтригованный голос. -  Откуда мне  знать,  что
это не шутка?
     - Ниоткуда, но вам лучше бы срочно  прислать свою команду, потому что я
уже звоню двум другим вашим конкурентам.
     Майкл нажал кнопку разъединения и немедленно набрал другой номер.
     Оба следующих звонка развивались по тому же сценарию, что и первый. Чем
больше  Майкл  об  этом  думал,  тем с  большей  уверенностью  полагал,  что
директора  программ  новостей   будут  не  в  силах   противиться  искушению
расследования по  горячим следам. Труп бывшего сотрудника ЦРУ, да к  тому же
обнаруженный во владениях главы президентской администрации  - это же станет
настоящей сенсацией. Единственным проколом может быть ситуация,  если агенты
секретной службы успеют найти тело раньше их.
     Когда вдали показался Джорджтаун, Майкл сказал:
     -  Сейчас всё принимает  крутой оборот.  Возможно, это  наша  последняя
возможность поговорить. Если ФБР у тебя на хвосте, позвони мне на пэйджер  и
набери девятку семь раз.
     - А что ты собираешься делать с записью?
     - Пока не знаю. Я что-нибудь придумаю. Остановись здесь.
     Колеман остановил машину и протянул руку. Майкл пожал её и сказал:
     - Ложись на дно и не высовывайся, пока всё не успокоится.
     Майкл захлопнул дверь, и машина унеслась прочь.


     И министр обороны,  и министр иностранных дел, присутствовали на званом
обеде.  Чтобы  не  привлечь   к  себе  внимание,  оба  покинули  комнату   с
интервалами.   Последним   вышел  Президент.   Когда   Стивенс  появился   в
Ситуационной  комнате, он застал директора Стэнсфилда с телефонной трубкой в
руке  и  министра обороны  и министра иностранных дел, стоящих  в стороне  и
разговаривающих с Гарретом. Президент подошёл к шефу администрации:
     - В чём дело, Стю?
     - По словам Стэнсфилда был похищен высокопоставленный сотрудник ЦРУ.
     - Насколько высокопоставленный?
     - Не знаю. Он нам не сказал. Он дожидается Вас.
     Мысль о том, что  этим сотрудником мог оказаться  Хиггинс, не приходила
Гаррету в  голову. Кроме того, Артур был бывшим сотрудником ЦРУ и жил в США.
Гаррет  почему-то решил,  что этот сотрудник разведки должен был работать за
пределами страны.
     Стэнсфилд повесил трубку и подошёл к группе:
     - Добрый вечер, мистер Президент. Прошу прощения за то, что отрываю Вас
от стола, но произошло нечто весьма серьёзное.
     - Что за проблема?
     -  Бывший директор  так  называемых  чёрных  операций  Агентства  Артур
Хиггинс  был  похищен из своего  дома  в  Мериленде сегодня в семь или шесть
часов вечера.
     Петушиное поведение Гаррета  при  этих словах мигом  испарилось. У него
отвисла челюсть, а лицо резко побледнело.
     Стэнсфилд заметил  перемену в лице  шефа администрации,  и не отрываясь
смотрел на него, продолжая говорить.
     - В настоящее время нам неизвестно, кто и зачем похитил его, но если мы
не вернём его в  кратчайший срок, то должны приготовиться к худшему. Хиггинс
обладает гигантским  объёмом  сверхсекретной информации.  В случае,  если он
будет допрошен,  наш разведывательный аппарат понесёт неисчислимые  потери в
глобальном масштабе.
     Реакция  Гаррета  была  настолько  очевидной,  что,  выдержав небольшую
паузу, Стэнсфилд спросил:
     - Мистер Гаррет, а я и не знал, что Вы знали Артура.
     Гаррет стал заикаться и произнёс:
     - Я... не знал. Я всего лишь слышал, как кто-то упоминал его имя.
     Стэнсфилд скрестил  руки на груди. Ему было известно, что у Майка Нэнса
с Артуром  были профессиональные  отношения, но верилось с  трудом, что Нэнс
мог говорить с Гарретом об Артуре.
     - И что Вы слышали о нём?
     - Ничего  особенного. Мне  было  всего лишь известно, что он работал на
Агентство.
     Стэнсфилд  посмотрел  на Гаррета с подозрением.  Было очевидно, что тот
лжёт. Гаррет вёл себя слишком странно в отношении того, что вообще не должно
было его  касаться.  Вместо того, чтобы  продолжать, Стэнсфилд  замолчал.  В
воздухе повисло напряжение, и все глаза сфокусировались на Гаррете.
     - У нас есть какая-нибудь версия, кто бы мог похитить его? -
     спросил Президент.
     Не отводя взгляда от Гаррета, Стэнсфилд ответил:
     -   В   настоящее  время  мои  люди   занимаются   составлением  списка
подозреваемых. Артур вышел  из Агентства в отставку около двух лет назад, но
продолжал  пользоваться  своими  зарубежными  связями,  управляя сомнительно
легитимными деловыми предприятиями. Мы продолжали отслеживать его действия и
даже  несколько  раз   предупреждали   держаться  подальше  от   официальных
мероприятий Агентства.
     - И что мы делаем, чтобы освободить его? - спросил Президент.
     - У нас имеются планы на случай подобных непредвиденных  обстоятельств.
Мы  разослали  по   факсу   фото  Артура  во  все  аэропорты  и  полицейские
департаменты  по всему восточному побережью. Мы предупредили  людей, что  он
нам нужен для допроса в деле об убийстве,  и что к нему следует приближаться
с большой осторожностью. Когда он  был похищен, военно-воздушными силами нам
была предоставлена патрульная система АВАКС. Они наблюдают за полётами малых
самолётов,  которые перемещаются под нашими  радарами.  Мы предупредим своих
людей за рубежом, чтобы они встречали все рейсы из США.
     В  этот момент  ожил  телефон,  по которому ранее Стэнсфилд  общался  с
Доббсом. Стэнсфилд извинился и снял трубку:
     - Хэлло.
     - Томас, мы нашли его, - воскликнул Доббс.
     - Стэнсфилд с облегчением вздохнул и спросил:
     - Где?
     - Вы не поверите. Он около дома Стю Гаррета.
     - Что?
     - Он мёртв. Я  смотрю это по чертовым новостям.  Его тело  прислонено к
ограде  дома Гаррета. Три  телевизионные станции ведут  прямой  репортаж.  А
полиции на месте ещё нет.
     - Как они узнали об этом столь скоро?
     - Мы не знаем.
     - Мы отправили туда своих людей?
     - Да.
     Мозг Стэнсфилда лихорадочно искал связь между Артуром и Гарретом.
     - Чарли,  подожди  минутку. -  Стэнсфилд  отложил трубку  в  сторону  и
обратился к группе:
     -  Мы  нашли его. -  Он  сделал  небольшую паузу,  чтобы  посмотреть на
реакцию Гаррета, и добавил:
     - Он мёртв.
     Гаррет выглядел убийцей, которому только что жюри вынесло вердикт о его
невиновности. Он облегченно вздохнул и спросил:
     - Где именно?
     - Возле Вашего дома.
     Паника и ужас мгновенно отразились на лице Гаррета:
     - Что?
     - Медиа возле Вашего дома как раз сейчас освещают эту историю.
     - У моего дома?
     - Да. - Стэнсфилд изучал измочаленного Гаррета:
     - С чего бы это кто-то оставил труп Артура именно на Вашей лужайке?
     Покуда  Гаррет  раздумывал   над   ответом,   Президент  схватил  пульт
управления и включил все телевизоры в комнате.
     Гаррет ответил Стэнсфилду с широко раскрытыми глазами:
     - Понятия не имею... ничего не понимаю.
     Покачав головой, с сомнением в голосе Стэнсфилд сказал:
     - Боюсь, что это не самый лучший ответ.
     Гаррет с чувством потряс головой:
     - Я, правда, даже не знаю этого человека.
     Стэнсфилд задумчиво глядел на него. У него не было сомнений, что Гаррет
что-то скрывает. Стэнсфилд вновь поднёс трубку ко рту:
     -  Чарли,  я  буду  там  через   полчаса.   Мне  потребуется  последняя
информация, как только я приземлюсь.
     Он  повесил  трубку и  посмотрел  на  часы.  Он  подумал было заставить
Гаррета отправиться с ним,  чтобы  его люди могли допросить Стю, но понимал,
что  Гаррет ни  за что не  согласится  на это. И, кроме того, ему нужно было
кое-что выяснить самому.
     Стэнсфилд перевёл взгляд на Президента, который уставился в телеэкраны:
     -  Сэр, для Вас это потенциально  неприятная ситуация, но  в целом, нам
всем повезло. У тех, кто похитил Хиггинса не было  достаточно времени, чтобы
развязать ему язык,  так что, похоже, это никоим образом не  скомпрометирует
нас.  Я  должен  возвратиться  в  Лэнгли и  начать  работу  по  контролю  за
причинённым ущербом. Наши союзники пожелают получить ответы на вопросы,  и я
позвоню Вам, как только выясню  всё  до конца, в противном случае, мы должны
собраться завтра утром.
     - По мне, это неплохой план, - ответил сбитый с толку Стивенс.
     Стэнсфилд бросил на Гаррета ещё один вопрошающий взгляд и вышел.
     Не успела за ним закрыться дверь, как Стивенс отвёл Гаррета в сторону и
спросил:
     - Стю, что, чёрт побери, происходит?
     В  ответ  Гаррет только покачал головой и подумал про  себя, где,  чёрт
возьми, находится Майк Нэнс.







     В Даунтауне Колеман отыскал слабо  освещенную парковку и оставил машину
незапертой с ключами  в замке зажигания. Отсюда  он прошёл две мили пешком к
Адамс  Морган.  Сегодня  была  идеальная  ночь  для  спокойных  размышлений.
Прохладный  воздух способствовал обострению чувств. Он понимал, что вынужден
выйти из игры. ФБР будет  поджидать  его, это  был  всего  лишь вопрос где и
каким числом агентов. Если бы он действительно  хотел,  то мог легко обвести
их вокруг пальца и уйти в  подполье, но именно это и будет свидетельствовать
о  его  виновности.  Поэтому  теперь  план  игры  заключался  в  том,  чтобы
действовать в обычном ритме жизни.
     По мере приближения к своему дому, он стал более внимателен к тому, что
было вокруг, стремясь  заметить то, чего не видел прежде. Звонок от адмирала
Де Вои  резко  усилил его  подозрительность. Оценивая сложность  обнаружения
слежки, Колеман мог сказать, насколько сильно интересуются им в ФБР. Если бы
он  миновал  вэн  с   затемнёнными  стёклами,  или  четырёхдверный  седан  с
водителем,  спящим за рулём,  то посчитал бы  это  хорошим  знаком, ибо  это
приравнивало его к более чем сотне его бывших коммандос, за  которыми начали
следить.
     Скотт двигался,  как хищник, его глаза ловили всё, что было  вокруг. Он
ощущал себя слабее физически, но крепче разумом.  Свернув на  свою улицу, он
оглядел вереницу машин, стоящую вдоль тротуара. Ничего. Ни вэнов, ни траков.
Они,  скорее всего, запарковались на соседних улицах.  Он решил проверить их
утром, во время своей рутинной ежедневной пробежки. Повернувшись к лестнице,
ведущей в его дом, он отворил первую дверь, а потом открыл ключом вторую. Он
поднялся  на  второй этаж  и  остановился  перед  дверью.  Наклонившись,  он
проверил замок, не пытался ли кто его открыть. Никаких признаков не было, но
это ещё ничего не  значило.  Профессионалам ничего не стоило не оставить  на
замке ни единого следа. Скотт  открыл дверь  и вошёл. Зажёг свет  и, взяв со
столика телевизионный пульт,  включил телевизор. Не выпуская пульта из  рук,
прикрыл  жалюзи  и убавил громкость.  После  этого Колеман  отложил пульт  в
сторону  и  вынул  из  кармана  маленький  сенсор  чёрного  цвета.  Начав  с
телевизора, он двигался по комнате,  направляя его на каждый предмет мебели.
Сенсор не засёк в комнате ни одного подслушивающегося устройства. Не включая
света, Скотт осмотрел кухню, ванную и спальню. И опять, ничего не обнаружил.
     Но вместо того, чтобы успокоиться, он  занервничал ещё  больше. То, что
он  не нашёл "жучков"  вовсе не означало, что за ним не  следили;  это могло
также  говорить  о том, что кто бы  ни  наблюдал за ним, был профессионалом.
Колеман взял небольшой фонарик и  полез  под кровать, где хранил  коробку  с
интересными, но вполне законными предметами.
     Коробка   всегда  стояла  определённым  образом,  её   передняя   часть
располагалась строго под  центральной  металлической  направляющей  рамы его
кровати.  Он направил фонарик и  внимательно осмотрел  краешек  коробки. Она
была смещена. Стало быть, кто-то побывал в его квартире.
     Колеман выполз из-под кровати с коробкой в руках. Оставаясь на полу, он
вставил   фонарик  в  зубы  и   раскрыл  коробку.  Внутри  лежал  официально
зарегистрированный револьвер Глок, полуавтоматический пистолет, три  обоймы,
коробка  патронов,  нож,  пара  очков ночного видения и прочие разнообразные
вещи,  вполне обычные  для бывшего офицера из Морских  Котиков. Он взял очки
ночного видения и пошел с ними в ванную, где начал громко свистеть и включил
на  полную мощность душ. Сидя  на стульчаке, он  снял ботинки и направился к
входной  двери.  Как можно бесшумней, открыл дверь и выскользнул  в коридор.
Буквально на цыпочках по  ковровому покрытию  ступенек  поднялся  на верхний
этаж.  Кто-то явно  побывал  в  его квартире,  и  эти ребята были достаточно
сметливы, чтобы не оставить никаких подслушивающих электронных устройств. Их
не было на улице, стало быть, они могли скрываться в ближайших зданиях.
     Скотт добрался  до  верхнего  этажа и раскрыл дверь, ведущую  на крышу.
Здесь  находилась чёрная металлическая лестница, упирающаяся  в люк наверху.
Он  забрался по  ней и откинул  крышку  люка. Будучи на крыше,  он согнулся,
чтобы не  высовываться  за  трех  футовую  балюстраду,  опоясавшую  периметр
здания.  На  четвереньках добрался  до  фасада  здания  и  заглянул за  край
балюстрады. За месяц до этого он проверил, какие из квартир в соседних домах
пустовали. Он начал со здания, стоящего на противоположной стороне улицы. Он
отсчитал снизу  три этажа и  два  окна слева. Прильнув к  камням балюстрады,
Скотт внимательно смотрел  в чёрное отверстие и наблюдал за движением.  Было
слишком темно, чтобы разглядеть  дальше фута, другого в квартире, поэтому он
водрузил на глаза очки ночного видения. Чёрное стало зелёно-белым,  и, когда
он  изменил фокус, его взору удалось проникнуть в тёмную пустую комнату. Да,
они  были там,  группа  длинных чёрных предметов.  Он  легко мог видеть  ряд
микрофонов, стоящих  на равном  удалении  на  подоконнике,  и  все  они были
направлены  строго  в  сторону  его  квартиры.  Позади  на  треногах  стояли
несколько видеокамер, и внезапно что-то переместилось. Колеман прищурился, и
вот движение повторилось. Человек стоял спиной к окну и что-то пил.  Колеман
соскользнул вниз и пополз назад  к лазу. Оказавшись  в своей квартире, Скотт
проанализировал  положение.  Будучи  Морским  Котиком,  он обучался  тактике
борьбы с  наружным  наблюдением  и  знал, что из себя представляет  истинная
разведка.  Те,   кто  наблюдал  за   ним  из   дома  напротив,  были  явными
профессионалами. Колеман взял куртку и пошел в ванную. Держа мобильник рядом
со  струёй воды из  душа,  он набрал номер пэйджера Майкла и нажал  семь раз
цифру девять.

     Микмэхон стоял посреди пустой квартиры.  Пара больших наушников  плотно
обхватывала его голову. Он сделал большой глоток кофе и окинул взглядом двух
других агентов, сидящих в столовой. Слабый красный свет падал на  их  игру в
джин. Обоих должны были сменить через двадцать минут. Каждый звук в квартире
Колемана  записывался  на   магнитофон,  и  любой,  вышедший  из   подъезда,
подвергался  съёмке. Более  дюжины  автомобилей  всевозможных  моделей  были
стратегически  разосланы  по  всему  городу,  и даже  геликоптёр находился в
круглосуточной  готовности,  с заведёнными  роторами  и  ожидающими  команды
пилотами.

     Майкл сидел у себя в кабинете наверху, держа  в руках кружку  с горячим
кофе, когда ожил его  пейджер. Он взял его и  посмотрел на маленький  экран.
Там высветились девятки.  Майкл  выключил пейджер и  подумал  про  Колемана.
Затем он перевёл  взгляд на  запись с признанием Артура, и в его голове стал
созревать план. Обращение к медиа принесло бы больше  вреда, чем  пользы, но
Гаррет с Нэнсом должны заплатить по счёту.  Они, так или  иначе,  пойдут  ко
дну, чего бы ему это не стоило.

     Стэнсфилд тяжело плюхнулся  на  заднее сидение лимузина.  Ночь принесла
слишком много вопросов и не позволила уснуть. Большая створка ворот в гараже
руководящего  состава  Лэнгли  раскрылась,  впустив  первые  лучи  утреннего
солнца,  и  Стэнсфилд  прикрыл усталые  глаза.  Директор  провёл  всю ночь в
Оперативном Центре, пытаясь объединить  все события, связанные с  похищением
Артура. Его внимание привлекли два крайне важных факта. Первый, значительные
следы пентотала содиум, обнаруженные в крови Артура. Второй, это то, что его
люди  обнаружили  снятые на видеокамеру  службой  безопасности  Артура кадры
визита на прошлой неделе Стю Гаррета и Майка Нэнса. То есть Гаррет солгал.
     Что до  следов пентотала  содиум, то его обнаружили после  полуночи, но
команда  сотрудников  службы безопасности, посланная  в  поместье Артура, не
представила видеосъемки с Гарретом и Нэнсом до 6:45 утра. У Стэнсфилда  была
назначена встреча в Белом Доме на 8 утра, но вместо того,  чтобы направиться
прямо в округ Колумбия, он решил сделать некий крюк. Он должен был забрать с
собой  не приглашенного и уж  точно нежеланного гостя. Лимузин Стэнсфилда  с
машинами  сопровождения  впереди  и  позади  быстро  нёсся  вперёд благодаря
спокойному утреннему трафику субботнего дня. Приблизительно в  7:35 утра они
подъехали к дому директора Роача.
     Роач   уселся  в  лимузин,  и   кавалькада  машин  тронулась  с  места.
Устроившись на заднем сидении, директор ФБР спросил:
     - Я полагаю, что всё это как-то связано с телом Артура, обнаруженным на
лужайке Гаррета?
     Стэнсфилд подвинулся, чтобы встретиться взглядом с Роачем:
     - Да, это так.
     - Что же связывает мистера Гаррета с таким одиозным типом, как Артур?
     - Не знаю. - Стэнсфилд покачал головой и нахмурился.
     - Я полагаю, Вы, по возможности, хотите избежать шумихи.
     На лице Стэнсфилда отразились колебания между желанием делать привычное
и стремлением к неизведанному.
     - В данном случае, я нахожусь на распутье. В прошлом оба наши агентства
работали, как бы это лучше сказать, втихую, но я не уверен, что не предпочел
бы, чтобы в данном случае Вы погнали волну ... Нет никаких сомнений, что это
в  пределах  Вашей  юрисдикции. Артур был  похищен,  перевезён через границу
штата и убит.
     Стэнсфилд прикусил губу и покачал головой:
     -  Брайан, Артур не  был  самой  законопослушной персоной  из  тех, кто
работал  в  нашем Агентстве.  Большая часть того,  что он делал было в русле
наших политических решений, но на его  совести  много дел,  которые  не были
одобрены нашими официальными каналами. Поэтому мы и выдворили его  два  года
назад. Мы утеряли над ним контроль.  Если быть честным, то его смерть -  это
благо. Он  был ходячей бомбой со встроенным часовым механизмом  из-за такого
количества  секретов  в  голове, что  мог  причинить ущерб  не  только нашей
стране, но и довольно многим нашим союзникам.
     - То есть, Вы хотели бы, чтобы я спустил всё на тормозах?
     - И да, и нет. Я не хочу, чтобы то, что Артур делал для Агентства, было
предано  огласке, но  есть  одна проблема, которую  я обязан  решить, и ради
которой, думаю, мне надо, чтобы Вы возбудили полномасштабное расследование.
     - И оно касается Гаррета?
     - Да. Не случайно труп Артура был обнаружен  именно на его лужайке. Они
с Нэнсом явно участвовали в каких-то делах Артура.
     - Вы в этом уверены?
     - В  данный момент  уверен, как  в себе самом.  Прошлым вечером,  после
похищения Хиггинса, но ещё до того, как его труп был обнаружен, я отправился
в  Белый   Дом,  чтобы  известить  об  этом   Консульство   по  Национальной
Безопасности. Когда я сообщил  им  о том, что Артур похищен,  Гаррет заметно
изменился в лице. Причём настолько явно,  что я вынужден  был  прервать свою
речь на полуслове  и спросить его, знает ли  он Артура лично. Гаррет сказал,
нет, и что слышал о нём только от Майка Нэнса. - Стэнсфилд замолк.
     - Вы прекрасно знаете, также как  и  я,  что Гаррета не волнует  никто,
пока не затронуты его личные интересы. Позднее, когда я сообщил им, что тело
Хиггинса найдено на его лужайке, с ним едва не случился удар.
     - Он признал свои связи с Хиггинсом?
     - Нет, он до сих пор отрицает это.
     - А что сказал Нэнс?
     -  Он не присутствовал на  этой  встрече. Он находился где-то в  другом
месте. Я  покинул  Белый Дом  с  большими  подозрениями. Гаррет  явно что-то
скрывал,  а моё подозрение вскоре  подкрепилось двумя неприятными фактами. В
крови Артура был обнаружен Пентотал Содиум. Его подвергли допросу, но  тому,
кто его допрашивал, нужна была специфическая информация; вряд ли у них  было
время на большее. Помимо этого, мы получили видео кассету из скрытой комнаты
в доме Артура с Гарретом и Нэнсом  на ней. Они нанесли  ему визит  в прошлую
субботу, а Нэнс, кроме того, приезжал к нему в четверг один, а это говорит о
том, что Гаррет солгал мне, что не знает Артура.
     - Итак, какую роль Вы отводите мне?
     -  Мне  нужно,  чтобы  Вы занялись  полномасштабным расследованием.  Мы
предоставим  им два варианта. Либо они сядут с моими людьми и расскажут всё,
что  им  известно  под  защитой  акта  о национальной безопасности,  или  мы
передадим их Вам и Вашим агентам с риском судебного преследования.
     С минуту Роач обдумывал предложение:
     -  Как  Вы отметили  ранее, этот случай  находится под юрисдикцией ФБР.
Что,  если  в  какой-то  момент  я  решу  начать  расследование  этого  дела
независимо от того, какое соглашение Вы подпишите с Нэнсом и Гарретом?
     - Ну, это как Вам угодно.

     Напуганный Стю Гаррет с сигаретой в руке расхаживал  взад-вперёд позади
своего  письменного стола. На  кушетке в застывшей позе,  не горбясь,  сидел
Майк Нэнс.  Последние  десять минут  он наблюдал  за Гарретом, ожидая, когда
подействует  валиум, и сдерживаясь,  чтобы  не  стукнуть его,  как  следует,
настольной  лампой по голове.  Лично  он  должен  был  оставаться  спокойным
несмотря ни на что, просто оставаться спокойным.
     Гаррет остановился и ткнул сигаретой в сторону Нэнса:
     - Поверить не могу, что дал себя уговорить влезть во всё это. Я, должно
быть,  совершенно  выжил из ума, когда  согласился улечься в одну  постель с
Артуром.
     Нэнс прикусил губу и сказал:
     - Стю,  ты  думаешь,  твои  эмоциональные тирады  способны принести нам
какую-нибудь пользу?
     - Эй, не пытайся охладить меня своим хладнокровным поведением. Ты делал
всё своим способом, а мне предоставь возможность делать своим... Мать твою!
     Гаррет сдул пепел сигареты, и его лицо залилось красной краской.
     Нэнс резко поднялся и громко оборвал его:
     - Хорошо, я сделаю всё по-твоему! Сядь и заткнись! Через десять минут у
нас  встреча  со  Стэнсфилдом,  и  мы  должны  прийти  с готовыми  ответами,
например, как могло случиться, что тело Артура нашли на твоём газоне, и если
ты не справишься со своими эмоциями, Стэнсфилд порвёт тебя в клочки.
     Нэнс уставился на Гаррета тяжёлым взглядом.
     Гаррет выдохнул, и его плечи обмякли.
     -  Извини,  Майк,  я  просто  не могу поверить  в  то, как  быстро  всё
произошло.  И что, чёрт  возьми,  мы можем поделать?  Стэнсфилд  явно  хочет
узнать, почему тело  Артура найдено возле моего дома. И ему известно, что  я
солгал, когда сказал, что никогда не встречался с Артуром.  Что, собственно,
я могу сказать ему? Что скажу прессе? Что скажу копам? Они ведь тоже захотят
поговорить об этом.
     Нэнс положил руку ему на плечо:
     -  Стю,  давай  решать проблемы по  мере поступления. Не  переживай  по
поводу полиции и  прессы. В ближайший час  мне нужно,  чтобы ты успокоился и
держал  язык  за  зубами. Наша  главная проблема - Стэнсфилд. А теперь сядь,
расслабься, пока я расскажу тебе, что мы собираемся делать.
     Гаррет плюхнулся на кушетку и сунул в рот сигарету.
     Нэнс пересёк комнату медленным шагом:
     - У меня неплохая идея, как свести ущерб к минимуму.
     Уперев руки в бока, он развернулся и продолжил:
     - Мы скажем Стэнсфилду правду.
     Гаррет громко загоготал:
     - Ты, что, совсем выжил из ума! Да, конечно, давай скажем правду...
     Нэнс поднёс палец к лицу Гаррета:
     - Стю, в последний раз предупреждаю, чтобы ты успокоился  и взял себя в
руки. Не  забывай, незадолго  до  своей гибели  Артур назначил цену  за твою
голову, и я единственный, кто может отменить приказ.
     Нэнс вперил  взгляд в глаза Гаррета,  чтобы тот убедился,  насколько он
серьёзен. Гаррет попытался что-то вставить, но Нэнс обрезал его:
     - Заткнись, Стю. Прошу тебя, помолчи хотя бы пять минут.
     Гаррет прикусил язык и кивнул.
     - Мы  скажем Стэнсфилду, что собирались завербовать Артура,  чтобы  тот
помог  предложенному Президентом  бюджету пройти через Конгресс.  Мы  скажем
ему,  что Артур  помог  шантажировать  конгрессмена  Мура.  Это просто,  это
правда,  и Стэнсфилд  купится на это,  поскольку мы сможем это доказать.  Мы
признаем, что поступили нехорошо, и он удовлетворится этим.
     - Ну, а как насчёт прессы? Я не могу сказать им об этом.
     - Стю,  я  не собираюсь повторять  снова и  снова. Мы сейчас  говорим о
Стэнсфилде. О прессе потолкуем позже.
     - Стоит ли нам сказать Джиму?
     - Нет! В этом случае он станет всё отрицать. После совещания  мы скажем
ему,  что  хотели  его  защитить.  Предоставь только  мне самому возможность
говорить, а сам не теряй хладнокровия.
     После  того,  как  Нэнс изложил  Гаррету свой  план, они  направились в
Ситуационную  комнату.  Войдя  в   неё,   Нэнс  остановился  и  стал  искать
Стэнсфилда. Его  ещё  не было,  но здесь  уже  собрались  и шеф Объединённых
Штабов, и министр иностранных дел, и министр обороны. Нэнс быстро сообразил,
что в их присутствии не следовало приносить Стэнсфилду свои извинения.
     Он прошел в дальний конец комнаты, где сидел Президент  и шепнул ему на
ухо:
     -  Сэр, по причинам,  которые я пока  не  могу обсуждать,  я просил бы,
чтобы шеф Объединённых Штабов, министр иностранных дел и министр обороны  не
присутствовали на этой встрече.
     - Не будет ли это выглядеть странным?
     - Пожалуйста,  доверьтесь мне,  сэр. Мы должны поговорить  с директором
Стэнсфилдом наедине. Так будет лучше. Я всё объясню позже.
     Слегка поколебавшись, Стивенс поглядел  на Гаррета  и, прочистив горло,
сказал:
     -  Джентльмены,  небольшие изменения.  Мне надо поговорить с директором
Стэнсфилдом с глазу на  глаз. Будьте  любезны, подождите нас в Кабинете,  мы
очень скоро присоединимся к вам.
     Генералы и адмиралы поднялись и, бросив  взгляд на Гаррета, направились
к двери. Все прекрасно знали, кем был Артур Хиггинс, и желали знать,  почему
его труп был найден на газоне шефа администрации. Они вышли. Нэнс прикрыл за
ними дверь.
     Стивенс задал вопрос:
     -  Итак,  не  хотите  ли  вы оба  рассказать  мне,  что,  черт  побери,
происходит?
     - Мистер Президент, сэр... Я полагаю, что лучше всего, если мы дождёмся
директора Стэнсфилда, - холодно и отчетливо ответил Нэнс.
     - Почему?
     - Потому что  Вы, сэр, станете целиком  отрицать  все, что будет сейчас
сказано.
     Стивенс помрачнел:
     - Какого  дьявола вы оба замышляете? - Президент ожидал ответа Гаррета,
но Нэнс опередил его:
     - Сэр,  это  не  затронет  Вашего  президентства. Вы всего  лишь должны
поверить мне, что  будет  лучше, если  Вы выразите  свое удивление, когда мы
расскажем директору Стэнсфилду о наших связях с Артуром.





     Майкл ехал через центр округа Колумбия в зелёном Чеви Тахое. Он устал и
нервничал. Нервы были на пределе из-за хронической нехватки сна и чрезмерных
кофейных доз, не считая небольшой экскурсии, связанной с Артуром. Находясь в
четырёх  кварталах от  здания  Гувера,  он набрал  телефонный номер  главной
приёмной. После нескольких гудков ему ответил приятный женский голос:
     - Федеральное Бюро Расследований. Чем могу Вам помочь?
     - Будьте добры, соедините меня с особым агентом Микмэхоном.
     - Один момент.
     Вновь зазвонил телефон, и ему ответили:
     - Офис особого агента Микмэхона слушает.
     - Будьте добры, соедините меня с особым агентом Микмэхоном.
     - Особый агент  Микмэхон в настоящее время  не на своём рабочем  месте.
Могу я узнать, кто звонит?
     - Он просто вышел ненадолго?
     -  Простите,  но  мне не  положено  отвечать на  такие вопросы. Могу  я
спросить, кто звонит?
     Майкл ударил по тормозам,  чтобы избежать столкновения с впереди идущим
такси, которое собиралось остановиться у тротуара.
     - Это  конгрессмен О'Рурке,  и  мне нужно переговорить  с ним... И  это
очень срочно!
     - Особый агент Микмэхон сейчас сильно  занят. Было бы  проще, если бы я
могла передать ему то, что Вы хотели.
     - Я  лично  ничего  не  хочу. Мне  нужно  передать  ему  нечто, чем он,
несомненно, будет заинтересован.
     - Касательно чего?
     Майкл сделал глубокий выдох:
     - Послушайте,  я знаю, Вы всего лишь выполняете свою  работу, но это  -
нечто, что я не могу обсуждать с Вами по телефону.
     - Вы сказали, Ваше имя - конгрессмен О'Рурке?
     - Да.
     - Я посмотрю, смогу ли разыскать его, но мне будет  сделать это гораздо
проще, если  Вы хотя бы намекнете на предмет разговора. В последнее время он
получает множество телефонных звонков от конгрессменов и сенаторов.
     - Лично мне от  него ничего не нужно. Мне надо передать  ему одну вещь.
Нечто, что приведет к громадному прорыву в его расследовании.
     - Одну минутку, конгрессмен. Я посмотрю, сумею ли его отыскать.
     С мобильным телефоном, прижатым  к  уху,  Майкл  нарезал  круги  вокруг
здания Гувера. Через несколько минут в аппарате раздался голос Микмэхона:
     - Конгрессмен О'Рурке, прошу прощения за долгое ожидание. Как Вы сами?
     - Бывало и получше.
     - Сожалею. Чем могу служить?
     - У меня имеется нечто, что мне необходимо Вам передать.
     - И что это такое?
     - Я бы не хотел обсуждать это по телефону.
     - Ладно, дайте посмотреть моё расписание, и я скажу, когда у меня будет
"окно".
     - Это не терпит отлагательства.
     - Конгрессмен, Вы можете себе представить, как я сейчас занят?
     - Да, конечно. Но поверьте, это не будет пустой тратой времени.
     Микмэхон выдержал паузу.
     - Когда вы хотите встретиться?
     - Я нахожусь рядом на улице в своем траке.
     - Я сейчас должен закончить одно дело, можете дать мне час?
     Майкл постарался говорить, как можно спокойнее:
     - Особый агент Микмэхон, хотите ли Вы узнать, кто убил сенатора Ольсона
и конгрессмена Торнквиста?
     На  секунду  по ту  сторону  воцарилось  молчание, после  чего Микмэхон
ответил:
     - Хорошо. Я выйду через пять минут. Ждите меня у южного входа.
     О'Рурке завершил ещё один круг и остановился у тротуара. Микмэхон вышел
из здания почти тотчас и подошёл к траку с  кем-то, кого Майкл не  узнал. Он
раскрыл пассажирское окно и Микмэхон заглянул в него, выпростав вперед руку.
Майкл пожал её и спросил:
     - А кто с Вами?
     - Это Айрин Кеннеди. Она работает в ЦРУ и помогает нам в расследовании.
     - Садитесь, - сказал О'Рурке.
     Микмэхон уселся  на переднее сиденье, а Кеннеди устроилась сзади. Майкл
перевел ручку автомата  в  позицию драйв и отъехал  от  тротуара, слившись с
общим движением. Глядя в зеркало заднего вида, Майкл спросил:
     - Доктор Кеннеди, скажите, что Вы делаете для ЦРУ?
     - Я аналитик.
     - И что Вы анализируете?
     - Моя специализация - терроризм.
     - А Вам знакома такая личность, как Артур Хиггинс?
     Кеннеди придвинулась ближе:
     - Очень... А что вы знаете о нём?
     Майкл   потянулся  и   вынул  из   боковой  консоли   конверт   обычной
корреспонденции и вручил его Микмэхону:
     - Я обнаружил его  сегодня утром  у своего  порога  с кассетой, и вы не
поверите, что на ней записано.
     С этими словами он вложил плёнку в кассетный плеер.

     Стэнсфилд  с  Роачем  зашли  в  Ситуационную  комнату  и уселись  прямо
напротив Нэнса  и  Гаррета. Оба  директора  поздоровались с  Президентом, но
проигнорировали советника по национальной безопасности и шефа администрации.
     Нэнс никак не ожидал появления здесь Роача.  Он выжал подобие улыбки на
лице и сказал:
     - Директор Роач, нас не проинформировали о том, что Вы присоединитесь к
нам сегодня утром.
     - Я попросил  его  прийти,  - ответил Стэнсфилд. Артур был перевезён за
границу штата  и убит. Таким образом расследование  подпадает под юрисдикцию
ФБР.
     - Какое расследование? - задал вопрос Нэнс.
     - Расследование обстоятельств смерти.
     - Уверен,  что это вы несерьёзно.  Мы не имеем  права  выносить на  суд
общества то, что Артур делал для ЦРУ.
     - А  это  уж на  усмотрение директора Роача и министерства  Юстиции.  -
Стэнсфилд взглянул на Президента:
     - Сэр, Вы меня извините за прямоту?
     - Я бы предпочёл именно её, - ответил раздражённый Стивенс.
     -  Артур   Хиггинс   владел  довольно  большим   объёмом  очень  ценной
информации. Моя наиглавнейшая забота -  определить корреляцию между тем, что
он  был похищен из своего поместья и тем, что его тело оказалось на газоне у
дома мистера Гаррета. Мне нужно установить, какие отношения связывали Артура
с мистером Гарретом, с тем,  чтобы я мог предотвратить любой вред Агентству.
У нас есть два  варианта на этот случай: Мистер Гаррет может  рассказать мне
или  моим подчинённым всё, что ему известно под планом защиты свидетеля, или
он может рассказать свою историю при передаче его в руки ФБР.
     Президент взглянул на Гаррета и сказал:
     - Стю?
     Гаррет повернулся за советом к Нэнсу. Тот прочистил горло и произнёс:
     - Директор Роач, Вы не оставите нас на минуту?
     Роач не проронил ни  слова. Он посмотрел на Стэнсфилда, который кивнул,
как бы  дав понять,  что  все  в  порядке.  Роач поднялся  с места и покинул
комнату. Как только он вышел, Стэнсфилд атаковал Гаррета:
     - Какие отношения связывали Вас с Артуром?
     И  вновь,  Гаррет с мольбой  посмотрел  на Нэнса, ища у того поддержки.
Нэнс посмотрел через стол и сказал:
     - Артур помогал нам в небольшом проекте, который не имеет ничего общего
с ЦРУ или разведывательными органами.
     - Что это был за проект?
     - Я бы предпочёл не говорить на эту тему. - Нэнс явно не хотел уступать
столь быстро.
     - Майк, это не тот случай, и вряд ли сработает. Либо Вы расскажете мне,
либо начнёт копать ФБР, и мы все не заинтересованы в этом.
     - Это был чисто местный вопрос... политический по сути.
     - Тем больше причин для приглашения ФБР, - ответил Стэнсфилд.
     - Томас, я говорю правду. То, что мы  делали с Артуром, не имело ничего
общего  с Агентством.  Он  всего лишь  работал по  найму на  нас, и это было
политическое дело и больше ничего.
     Стэнсфилд поглядел на свои наручные часы и затем на Гаррета:
     - Вы не против, если я приглашу войти директора Роача?
     У онемевшего  Гаррета  на лбу  и верхней губе выступили  крупные  капли
пота. Он пребывал в таком ужасном состоянии, что был  способен  лишь  трясти
головой из стороны в сторону.
     - Что, чёрт возьми, здесь происходит? - вышел из себя Президент:
     - Бывший сотрудник ЦРУ лежит мёртвый на газоне у твоего дома, Стю, а ты
выглядишь так, будто у тебя нервный срыв. Я требую ответа!
     - Сэр, как  я заметил ранее, - ответил Нэнс, - исключительно ради Вашей
защиты, думаю, будет лучше, если Вы останетесь в неведении в данном вопросе.
     -  Ради  моей  собственной  защиты я  хочу  знать,  что,  чёрт  побери,
происходит? - лицо Стивенса покраснело.
     Нэнс глубоко вздохнул и выдержал паузу, как бы собираясь с мыслями:
     - Мы  наняли Хиггинса помочь  нам в  прохождении  Вашего  бюджета через
Палату Представителей.
     - Каким образом? - спросил Президент.
     - Он делал кое-какие проверки прошлого нескольких членов Конгресса.
     Стэнсфилд  при  этом  покачал  головой,  прекрасно зная,  что  на  деле
означают так называемые проверки прошлого.
     Президент спросил:
     - Что Вы подразумеваете под "проверками прошлого"?
     - Артур собрал некую  информацию для  нас,  которую мы использовали для
того, чтобы  уговорить наиболее упрямых конгрессменов  отдать голоса  за Ваш
проект бюджета.
     - Вы сделали... что? - едва не задохнулся Стивенс. - Стю, это была твоя
идея?
     - Нет..., ну, типа того...
     Стэнсфилд наблюдал, как разрастается гнев Президента  и решил, что было
бы лучше, если бы тот ничего не знал.


     Кеннеди была  настолько поглощена  признаниями Артура на  кассете,  что
целиком обратилась в слух. Когда запись закончилась, она  осознала, что надо
немедленно  связаться со Стэнсфилдом.  Вытащив из кармана мобильный телефон,
она набрала  прямую  связь с офисом босса. После шести гудков, она  попала к
его секретарю:
     - Офис директора Стэнсфилда. Чем могу Вам помочь?
     - Пэт, это Айрин. Где Томас?
     - Он сейчас в Белом Доме.
     - Немедленно свяжи меня  с ним! - резко произнесла Кеннеди. - Это очень
важно.
     В это время  Микмэхон с переднего сиденья пытался дозвониться до Роача.
Майкл продолжал вести машину и готовил себя к неизбежному потоку вопросов.

     В  это же время в Ситуационной комнате  Стэнсфилд  терпеливо дожидался,
когда  Президент прекратит  кричать, и,  как только  это произошло,  тут  же
спросил:
     - Кого именно он шантажировал?
     - Я полагаю,  что мы  оказали больше сотрудничества,  чем  требуется, -
ответил Нэнс. - Имена Вам не нужны.
     - Нет, нужны. Потому что я хочу поговорить с ними.
     - Томас, я бы предпочёл, чтобы это было похоронено, - сказал Нэнс.
     - Уверен, что Вы предпочли бы,  но  я не позволю сделать это. Кто бы ни
убил Артура, он сначала допросил его. Патологоанатомы сообщили мне,  что его
напичкали  пентоталом. И  если вы оба думаете,  что вышли  сухими  из  воды,
рассказывая  мне  сказки, как  шантажировали  нескольких  конгрессменов,  то
глубоко ошибаетесь. Кто бы ни захватил Артура,  он  получил от него какую-то
информацию, и, очевидно, это имеет прямое отношение к мистеру Гаррету.
     Отражение явной паники появилось на лице Гаррета, и он заорал:
     - Они подвергли его допросу?
     Нэнс оставался спокойным и улыбнулся:
     - Томас, Вы блефуете.
     - Если пожелаете, предоставлю вам токсикологический отчёт.
     - Не пугайте меня. - Нэнс широко улыбнулся и добавил:
     - Вы можете заставить докторов сказать всё, что хотите.
     - Спокойно, Майк, кто кого пугает?  Посмотрите на своего  друга мистера
Гаррета.  Он так завелся, что вот-вот сорвется.  Вы не хотите рассказать мне
всё о своих сделках с Артуром и ладно. - Стэнсфилд поднял руки вверх:
     - Я уверен,  что директор Роач со  своими сотрудниками добьются больших
успехов в раскрытии того, что случилось.
     - Довольно! - обрезал Президент:
     -  Стю и Майк,  я  хочу прямо сейчас выслушать эту  историю.  Все  игры
побоку!
     В этот  момент  в  дверь постучали,  и  в комнату вошел агент секретной
службы:
     - Директор Стэнсфилд, Ваш офис на проводе. Они говорят, что это срочно.
Я могу соединить Вас  прямо здесь. - Агент  указал на столик с  телефоном  у
двери.
     Стэнсфилд подошёл к аппарату и схватил трубку:
     - Слушаю!


     Кеннеди сидела на заднем сиденье трака Майкла. Она быстро проговорила в
трубку:
     - Томас, это Айрин. Где Вы?
     - Я в Ситуационной комнате.
     - У меня имеется нечто, что Вы пожелали бы немедленно получить.
     - Что именно?
     - Не  могу сказать,  просто поверьте мне. Немедленно уезжайте  оттуда и
постарайтесь добраться до Лэнгли, как можно скорее!
     Стэнсфилд оглянулся через плечо на Президента, который кричал на  Нэнса
с Гарретом.
     - Айрин, я сейчас в эпицентре очень важных вещей.
     - Томас, у меня есть кассета с признанием Артура, и Вы не поверите, что
на ней записано.
     Немного поколебавшись, Стэнсфилд ответил ей:
     - Еду!
     Положив трубку, он возвратился к столу и посмотрел Президенту в глаза:
     - Извините меня, сэр, но неотложные дела требуют моего присутствия. Мне
необходимо срочно возвратиться в Лэнгли.
     Стивенс тряхнул головой:
     - Что может быть более важным, чем это?
     -  Не знаю, но позвоню Вам, как  только всё  выясню. Мы  продолжим этот
разговор позже.

     К офису  директора Стэнсфилда примыкала  звукоизолирующая  комната  для
конференций.  Кеннеди, Микмэхон и Майкл сидели за  большим столом  и ожидали
прибытия обоих директоров, Роача и Стэнсфилда. Майкл же  с волнением ожидал,
когда ему станут задавать вопросы. Он понимал, что в скором времени Микмэхон
спросит,  почему киллеры выбрали именно его в качестве своего курьера. Майкл
собирался  притвориться  простаком  и   признать   ненависть  и  неприкрытое
презрение к политике Вашингтона. Кассета с записью была его козырной картой.
Пока ФБР и  ЦРУ  будут предполагать, что  сотни копий  записи  отправлены по
почте в адреса всевозможных редакций, они будут копать с осторожностью. Даже
в случае, если что-то и обнаружат, куда они сунутся с этой информацией?
     Дверь  распахнулась, и на  пороге  появились Роач  со Стэнсфилдом,  оба
задыхающиеся  от волнения.  Стэнсфилд смахнул  с  плеч пальто  и обратился к
Кеннеди:
     -  Айрин,  надеюсь,  это всё  правда.  Вы  только  что  сорвали меня  с
серьёзной встречи.
     - Не волнуйтесь, это не будет пустой тратой Вашего времени. -
     Кеннеди указала на Майкла:
     - Томас, разрешите представить Вам конгрессмена О'Рурке. Он явился сюда
с такой информацией, что Вы не поверите.
     Она бросила взгляд на О'Рурке и произнесла:
     - Конгрессмен, позвольте Вам представить директоров Стэнсфилда и Роача.
     Майкл поднялся и пожал руки вошедшим.
     Микмэхон указал на Майкла:
     - Когда  конгрессмен проснулся сегодня утром,  он нашел пакет на пороге
своего дома. Пакет от  убийц. Внутри находилась кассета  с записью признания
Артура Хиггинса. - Микмэхон поднял кассету и потряс ею:
     -  Она  содержит  массу  взрывоопасной информации. К записи прилагается
список условий, который убийцы выставляют нам.
     Стэнсфилд жестом пригласил Роача сесть и сказал:
     - Давайте послушаем её.
     Микмэхон вставил кассету и нажал клавишу воспроизведения.
     Сначала   из   небольшого   плеера   слышались   шорохи,   после   чего
смоделированный компьютером голос Майкла задал вопрос:
     - Ваше имя?
     - Что? - переспросил явно под действием наркотика голос Артура.
     - Назовите своё имя.
     - Артур... Артур Хиггинс.
     Стэнсфилд закрыл глаза.
     - Когда Вы родились?
     - Тринадцатого февраля 1919 года.
     - Кто были Ваши родители?
     - Артур и Мери Хиггинс.
     - На кого Вы работаете?
     - Я ни на кого  не работаю.  Почему бы вам  не снять  ваши  маски и  мы
поговорим... Я очень богат.
     - Кто Вас использовал для работы, мистер Хиггинс?
     - ЦРУ.
     - Что Вы делали для ЦРУ?
     - Много чего. Почему бы нам не обговорить условия моего освобождения до
того, как вы услышите то, чего вам лучше не знать.
     - Когда Вы служили в ЦРУ, на какой конкретно отдел Вы работали?
     - Оперативный.
     - Конкретно, в какой части Оперативного отдела?
     - В Чёрных операциях.
     - Что Вы делали для Чёрных операций?
     - Я руководил ими.
     - Отчего Вы покинули ЦРУ?
     - Я ушёл.
     - Вы ушли не по своей воле?
     - Да, меня заставили уйти.
     - За что же Вас заставили уйти?
     - Они боялись меня.
     - Кто Вас боялся?
     - Все.
     - Конкретно, кто опасался Вас?
     - Стэнсфилд и Ольсон.
     Стэнсфилд  не  делал  попытки  отреагировать.  Он  продолжал  сидеть  с
закрытыми глазами и слушал.
     -  Мистер  Хиггинс,  являлись ли  Вы  автором тайной операции  в ранние
шестидесятые,  в результате которой были ликвидированы несколько французских
политических деятелей? - Стэнсфилд ощутил острую боль во лбу.
     - Да, - низким голосом ответил Артура.
     - На кого Вы работали в то время?
     - На ЦРУ.
     Айрин  Кеннеди  посмотрела  в сторону босса. Ей  никогда  не доводилось
слышать об этой тайной операции. Впрочем, это было ещё до неё.
     - И сколько французских политических деятелей Вы убили?
     - Двоих.
     - Назовите их имена?
     - Клод Лапон и Жан Бастрю. -  Стэнсфилд сильно сжал  лоб руками, дивясь
тому,  как  допрашивавшим  удалось  выяснить обстоятельства одной  из  самых
засекреченных операций в истории Агентства.
     Между тем искусственный компьютерный голос продолжал:
     - За что их убили?
     - Они были неблагодарными тварями.
     - А поконкретнее?
     - Они возглавляли  движение  во  французском парламенте, целью которого
было убрать ядерное оружие с французской земли.
     - Знал ли кто-либо  из правительства Франции о том, что  ЦРУ уничтожило
двоих избранных депутатов?
     - Нет.
     - Как Вам удалось устранить их и при этом не попасться?
     - Мы представили это делом рук французских революционеров.
     - Будучи в ЦРУ, случалось ли Вам управлять операциями, подобными этой?
     - Да.
     - С  тех пор, как Вы покинули ЦРУ, приходилось ли  Вам  управлять любой
другой операцией по аналогии с той, что имела место во Франции?
     - Да.
     -  Случалось ли  Вам  устраивать операции, подобные  той, в Соединённых
Штатах? - Глаза Стэнсфилда раскрылись от реализации  того,  куда  ведёт этот
допрос.
     - Да.
     - Использовали  ли  Вы  недавнюю  серию убийств  в  качестве  прикрытия
убийства сенатора Ольсона и конгрессмена Торнквиста?
     - Да. - Роач покачал головой и произнёс:
     - О, господи!
     - За что Вы убили сенатора Ольсона и конгрессмена Торнквиста?
     - Я приказал  избавиться от  Ольсона по личным мотивам, а Торнквиста...
мы убили его для того, чтобы направить ФБР и ЦРУ по ложному следу.
     - За что вы убили сенатора Ольсона?
     - Я ненавидел его. Он был  слабак, который  не должен был вмешиваться в
операции Агентства.
     - За что именно Вы ненавидели его?
     -  Он заблокировал моё  назначение на пост директора ЦРУ. Я должен  был
стать  следующим директором,  а  вместо  этого  им  стал  слабохарактерный и
слабоумный Стэнсфилд, и всё это было делом рук Ольсона.
     - Кто ещё  участвовал в  заговоре покушения на жизнь сенатора Ольсона и
конгрессмена Торнквиста?
     - Майк Нэнс и Стю Гаррет. - Роач покачал головой и прошептал:
     - Невероятно.
     - Почему они хотели избавиться от Ольсона?
     -  Ольсон собирался  объявить  во  всеуслышание, что новая  коалиция  -
подстава  или  мошенничество. Что  очередной проект  бюджетных  сокращений -
фальшивка.
     - И Гаррет с Нэнсом пожелали его убрать за это?
     -  То была  моя  идея,  а Нэнс преподнёс  ее  Гаррету, так как нам было
хорошо  известно,  что  он отчаянно хотел  обрести контроль  за ситуацией. И
кроме  того,  мы  знали,  что если при этом  погибнут  несколько федеральных
агентов, то это подорвёт общественную поддержку террористов.
     - И что Вы лично хотели получить от сделки?
     -  Гаррет  обещал,  что  уговорит  Президента  отправить  Стэнсфилда  в
отставку и  назначить на его место меня.  С учётом того, что Ольсона убрали,
никто не стал бы возражать против моего назначения.
     - Был ли Президент в курсе ваших планов?
     -  Не знаю.  - После  нескольких  напряженных секунд и шипения,  запись
закончилась.
     Роач со Стэнсфилдом в шоке смотрели  друг на  друга.  Майкл наблюдал за
ними  с  другой стороны  стола. О'Рурке  понимал, с  каким трудом  Стэнсфилд
переваривает  эту  информацию. Если запись станет достоянием общественности,
его Агентство пострадает больше всех.
     Роач наклонился и прошептал на ухо Стэнсфилду:
     -  Неужели  история убийства  двух  членов  французского  парламента  -
правда?
     Не желая произнести это вслух, Стэнсфилд лишь кивнул головой.
     Роач глубоко вздохнул и вымолвил:
     - У нас громадные проблемы.
     - Есть кое-что  ещё.  -  Микмэхон  держал  белый  лист бумаги, покрытый
пластиком.
     - Это адресовано вам обоим.
     Микмэхон  посмотрел  на  Роача  и  Стэнсфилда  и  громко зачитал  текст
послания:
     "После того, как вы прослушали запись, со  всей неприятной очевидностью
следует,  почему мы  оставили  тело мистера Хиггинса возле дома Стю Гаррета.
Если бы  мы были  сумасшедшими  террористами,  коими Президент  и  его  люди
представляют нас, мы могли бы разослать эту  запись всем средствам  массовой
информации мира.  Америка понесла бы невообразимый  ущерб. Мы могли бы стать
париями в  международном сообществе, институт президентства был бы разрушен,
вера американцев в систему была бы уничтожена  и ЦРУ могло бы быть распущено
в течение суток.
     Мы  не  желаем  видеть Америку  разорванной на  клочки  эгоистичными  и
дьявольскими действиями избранных, но то, что сделали Майк Нэнс и Стю Гаррет
не должно остаться безнаказанным.
     В качестве компенсации  за  то, что мы не даём хода признаниям  мистера
Хиггинса, мы требуем следующее:  Майк Нэнс объявит о своей отставке завтра в
полдень и полностью исчезнет из общественной  жизни.  Тридцать дней  спустя,
считая  от  сегодняшнего,  Стю  Гаррет  также  объявит о  своей  отставке  и
прекратит  какое-либо  вмешательство  в политические  процессы  американской
жизни на любом уровне. Через полгода, оба, Нэнс и  Гаррет, истратят половину
своих состояний  на анонимное пожертвование в пользу  семей восьми  офицеров
правоохранительных  органов,  которые погибли по их  вине. Ни  одно из  этих
требований  не  может  быть оспорено.  Если Гаррет с Нэнсом замыслят попытку
нарушить эти условия, мы разыщем их и убьём.
     Не будучи уверенными  в том,  поддерживал ли Президент Стивенс заговор,
мы позволяем ему  оставаться в своём офисе при следующих условиях:  он будет
служить мостом между двумя партиями  и  прекратит двухпартийную  грызню.  Он
представит сбалансированный бюджет на будущий финансовый годи учтёт все наши
предыдущие пожелания в отношении национального криминального закона, а также
национального  налога с продаж для компенсации государственного долга. В том
случае,  если  эти  требования будут  удовлетворены,  мы  позволим  Стивенсу
выставить свою кандидатуру на переизбрание. В случае, если Президент нарушит
любой из этих пунктов, мы передадим запись средствам массовой информации.
     Вторая  часть наших требований затрагивает  ФБР. Директор  Роач,  мы не
ожидаем  от Вас  прощения  за содеянное,  но  Вы должны,  по  меньшей  мере,
признать  различие между тем,  что сделали мы и  что сделали мистер Хиггинс,
мистер,  Нэнс  и  мистер Гаррет.  Мы  уничтожили  четвёрку  коррумпированных
политиканов в попытке реставрировать целостность и общепринятые нормы морали
политической системы,  которые  более не существуют. Мистер  Хиггинс, мистер
Нэнс  и мистер Гаррет убили  двух наиболее честных политиков  в Вашингтоне и
восьмерых   сотрудников   правоохранительных   органов    исключительно    в
своекорыстных интересах.
     Если  Вы  согласны не  преследовать по закону мистера Нэнса  и  мистера
Гаррета,  то  Вы должны согласиться не  предъявлять  официальных  обвинений,
касающихся ликвидации сенаторов Фитцжеральда и Донса, конгрессмена Козловски
и спикера  Бэссета.  Мы  хорошо  понимаем, в  какой  непростой  ситуации  Вы
окажитесь,  но,  с  учётом  располагаемой  нами  информации,   считаем   это
предложение взаимовыгодной сделкой.
     Ради вашей личной безопасности и сохранения в целости и сохранности ФБР
мы также предлагаем, чтобы Президент, мистер  Нэнс и мистер Гаррет ничего не
узнали о нашем  соглашении. И будет лучше всего, если все переговоры с Белым
Домом  будет  осуществлять директор Стэнсфилд. Мы  будем  ожидать объявления
отставки Майка  Нэнса.  Если  она не будет объявлена завтра к  полудню,  нам
ничего не останется, как предоставить запись широкой общественности.
     С этими словами Микмэхон положил письмо на стол.
     Директор  Стэнсфилд  закрыл  глаза и слегка  качнул головой. Все ждали,
когда он заговорит. Он поднялся и сказал:
     -  Прошу простить нас  с директором Роачем.  Мы  на  минутку. Стэнсфилд
направился к боковой двери, ведущей в его офис, а Роач последовал за ним.
     Стэнсфилд закрыл за  собой тяжёлую звуконепроницаемую дверь и подошёл к
большому широкому окну:
     - Ну, и дьявольская же это исповедь.
     Роач посмотрел ему в спину и спросил:
     - Вы верите в это?
     Стэнсфилд кивнул:
     - К глубокому сожалению, да.
     За ответом последовало зловещее молчание.
     Роач взялся рукой за подбородок:
     - Не уверен, что с этим можно обратиться в суд.
     Стэнсфилд покачал головой и махнул рукой, как бы изгоняя саму идею:
     - Давайте даже не будем об этом. Если  они выпустят эту  запись в свет,
мы  будем иметь крупные неприятности, и я имею  в виду  страну в целом. Тело
Артура было опознано средствами массовой информации, и у них отснята  плёнка
с ним, лежащим  у  забора Гаррета. Те  два французских политика были в самом
деле убиты в начале шестидесятых, и за этим стояло ЦРУ.
     Стэнсфилд кивнул в сторону конференц-зала:
     - Брайан, всё,  что сообщили эти  убийцы,  правда. Эта запись  разорвёт
Америку на части.
     - Что же, в таком случае, нам делать?
     - Мы должны пойти на эту сделку, и должны сделать это быстро.
     Роач вздохнул:
     - Можем ли мы доверять этим киллерам?
     Стэнсфилд обернулся с выражением ненависти на лице:
     -  Очевидно, мы  можем  доверять им  намного  больше, чем советнику  по
национальной безопасности и шефу президентской администрации.
     - О чём, чёрт возьми, они думали?
     - Понятия не имею.
     - Вы считаете, что Президент был в курсе интриги?
     - Чувствую  печёнкой,  что нет,  но  у  меня не было времени  тщательно
проанализировать ситуацию.
     Стэнсфилд взглянул на часы:
     -  Брайан,  мы должны  приступить к делу. Многое ещё может произойти от
сего момента до завтрашнего  полудня.  Моё  решение  неколебимо. Мы  обязаны
сделать всё,  что в  нашей власти,  чтобы  быть уверенными,  что  эта запись
никогда не станет достоянием общественности.
     Роач выдержал паузу:
     - Я  тоже  не хочу, чтобы эта кассета  вышла в свет,  но мне тошно  при
одной  только мысли, что  Гаррет с Нэнсом отделаются всего  лишь  уходом  со
своих постов.
     - Брайан, у меня  ощущение, что  в будущем  году  эти  киллеры займутся
мистером Гарретом и  мистером Нэнсом. А если нет,  тогда я позабочусь о них.
Это между нами, друзьями, а не официальными лицами.
     Роач заглянул  Стэнсфилду  в  глаза  и отметил  про  себя, что его друг
играет по иным правилам:
     - У нас не такой уж богатый выбор, не так ли?
     - Именно... Итак, Вы согласны выполнить их требования?
     - Да,  но не  могу гарантировать,  что впредь не  появится  возможность
судебных преследований. Что, если Скипу удастся выяснить, кто эти убийцы?
     - Я  с удовольствием  решу эту проблему, если такое случится, но что-то
подсказывает мне,  что мы никогда не  узнаем,  кто за  этим стоит.  Они были
правы в одном. Вы должны выпутаться из петли. Если это выплеснут нам в лицо,
ФБР должно быть в состоянии  целиком всё отрицать. Американскому народу надо
оставить  надежду,  и  если  ФБР  будет замешано в преступлении,  это  будет
выглядеть, мягко говоря, некрасиво.
     - Полагаю, Вы правы. - Роач  с  минуту взвешивал  варианты и,  наконец,
решил:
     - Давайте пойдём и поговорим с остальными.

     Майкл, сидя рядом с Микмэхоном, пытался оставаться в своем амплуа. Было
несложно разыграть сумасшествие, гораздо  трудней было сыграть простачка. Он
помнил, что ему  следует  и  чего  не следует  знать. К  счастью,  все  были
настолько  шокированы признанием  Хиггинса,  что им было  не до того,  чтобы
задавать вопросы ему.
     Роач уселся в кресло, а Стэнсфилд остался стоять. Директор ЦРУ скрестил
руки на груди и сказал:
     - Без слов ясно, что это очень сложная ситуация. По причинам, о которых
нам  всем известно, мы с Брайаном  решили выполнить требования убийц. Если у
вас имеются свои соображения, сейчас как раз подходящее время высказать их.
     Первым  делом  Стэнсфилд посмотрел  в сторону Кеннеди. Та взглянула  на
босса  и отрицательно покачала головой. Кеннеди  прекрасно  сознавала, что у
них нет иного выхода. Единственной разумной акцией было принять предложение.
     Микмэхон был следующим. Он беспокойно заерзал в кресле:
     -  Я понимаю, что  наши  варианты  ограничены, но считаю,  что Гаррет с
Нэнсом отделаются слишком легко. Думаю, их  следовало бы подвесить за яйца и
оставить на съедение стервятникам.
     - Я разделяю Ваше желание возмездия, - заявил Стэнсфилд:
     - Как я только что заметил Брайану, я  был бы весьма удивлён,  если эти
киллеры предоставят им возможность дожить до будущего года.
     - Ну, а как насчёт моего расследования? - поинтересовался Микмэхон.
     - Если Вам  удастся их поймать, мы займемся этим, когда дойдёт до дела.
Дадите ли Вы им возможность уйти от ответственности, если до этого дойдёт? -
спросил Стэнсфилд.
     Взвешивая  вопрос,  Микмэхон  взглянул на  Роача.  С  самого  начала он
испытывал невольное уважение к неизвестной группе:
     - Если они  окажутся тем типом людей, которыми я их представляю себе, и
у них имеются настоящие патриотические  мотивы...  - он выдержал паузу.  - Я
буду рассматривать это по- другому.
     - Конгрессмен? - обратился к Майклу Стэнсфилд.
     Майкл откинулся назад в кресле и произнёс:
     - Я  не сторонник сокрытия истины, но в  сложившейся  ситуации  не вижу
иной альтернативы.
     Стэнсфилд кивнул:
     - В таком случае считаю, что все согласны. Но до того, как мы приступим
к  делу,  я  должен спросить,  кто ещё может знать  о существовании  записи.
Конгрессмен? - Стэнсфилд посмотрел на Майкла в ожидании ответа.
     Спокойным голосом Майкл произнёс:
     - Я больше не говорил никому.
     - Скип?
     -  Нет. Как только О'Рурке  дал нам прослушать запись, мы  пришли прямо
сюда.
     - Айрин?
     - Нет.
     - Хорошо. - Стэнсфилд посмотрел на часы:
     - Я самолично отправляюсь в Белый Дом разруливать ситуацию.
     Майкл откашлялся и тем привлёк внимание Стэнсфилда:
     - Сэр, я бы хотел отправиться вместе с Вами.
     Стэнсфилд бросил оценивающий взгляд на О'Рурке и ответил:
     - Думаю, будет лучше, если я сделаю всё сам.
     - Не  сомневаюсь, но  сенатор  Ольсон  был мне хорошим  другом. Я  хочу
увидеть выражение их лиц, когда они поймут, что им никуда не деться.






     На сей раз настало время занервничать Майку  Нэнсу, но по его лицу  это
было незаметно. Он сидел прямо, спокойно, без лишних движений. Тем не менее,
в  глубине  души он был в смятении. Стю Гаррет расхаживал  взад-вперёд перед
письменным столом  Нэнса с  оптимистичной улыбкой на лице, даже  несмотря на
то,  что  последние  полчаса  они провели  под раскатами голоса  Президента.
Стивенс был разгневан,  что оказался в неведении, и что Гаррет с Нэнсом были
замешаны в плане,  из-за которого его могли  подвергнуть импичменту или чему
похуже.
     Нэнса  же  беспокоило  другое.  Он  старался  не обращать  внимание  на
бесконечную болтовню Гаррета типа:
     - Я  думаю, всё будет  окей. Я и вправду  считаю, что  всё  рассосётся.
Стэнсфилд  купился  на  историю с шантажом.... Джим  успокоится  через  пару
недель, когда поймёт, что мы всего лишь пытались обезопасить его, и я  знаю,
что, хотя Артур был твоим другом, меня он заставлял пресмыкаться перед  ним.
Я должен признать, что чувствую  себя намного лучше, сознавая, что он унес в
могилу всё, что знал.
     Не повернув головы, Нэнс глянул на Гаррета краешком глаза и сказал:
     - Заткнись, Стю.
     - Эй, я всего лишь стараюсь разложить всё по полочкам, чтобы  мы знали,
на чём стоим.
     - Я  знаю, где стою лично  я,  и мне не  нужно указывать на  очевидное.
Прошу по-хорошему, помолчи хоть несколько минут, дай подумать.
     Гаррет  плюхнулся  на  кушетку  и  забормотал  что-то  про  себя.  Нэнс
развернул  кресло так,  чтобы  не видеть его.  Отчего Стэнсфилд  столь резко
прервал совещание, в то  время, как ситуация  накалилась до предела? Они всё
ещё  находились в опасной зоне. Он хотел было обсудить  это с  Гарретом,  но
предпочёл не делать этого, чтобы не вызвать очередной взрыв паники.


     * * *

     Майкл сидел вместе со  Стэнсфилдом на  заднем  сиденье в  бронированном
Кадиллаке.  Он  радовался  тому, что  директор  немногословен. О'Рурке точно
рассчитал,  что Стэнсфилд готовился к  конфронтации с Нэнсом и Гарретом.  Он
уже собирался позвонить в Белый Дом, чтобы назначить встречу, но в последний
момент передумал, решив,  что будет лучше, если  это окажется  сюрпризом для
того и другого.
     Когда  до  Белого  Дома  осталась   одна  миля,  Стэнсфилд  вынул  свой
засекреченный  мобильный аппарат  и  набрал  номер офиса Джека  Ворча.  Ворч
ответил на звонок, и Стэнсфилд проговорил:
     -  Джек,  это  директор  Стэнсфилд.  Мне  нужна  экстренная  встреча  с
Президентом,  Стю Гарретом  и Майком  Нэнсом. Я сейчас подъехал к подземному
гаражу   Государственного   Казначейства.   Пожалуйста,  предупредите  своих
агентов, что я подъеду через туннель.
     Стэнсфилд взглянул на Майкла:
     - Со мною гость -  конгрессмен О'Рурке. Я поручусь за него... Джек, это
очень  серьёзно.  Пожалуйста,  соберите  их всех  немедленно в  Ситуационной
комнате.
     Стэнсфилд разъединился.
     Лимузин въехал в подземный гараж  Государственного Казначейства, откуда
Майкл  со Стэнсфилдом  под  эскортом  четверки агентов Секретной Службы были
проведены  к  узкому бетонному туннелю. Когда они прошли  его,  то оказались
перед толстой стальной дверью, которую  агенты назвали  дверью Мерлин Монро.
Они предъявили камерам свои удостоверения, и Стэнсфилд спросил:
     - Вы не нервничаете?
     - Нет, я слишком взбешён, чтобы нервничать.
     -  Конгрессмен,  сделайте  мне одолжение?  - Майкл кивнул,  и  директор
продолжил:
     - Когда я  стану воспроизводить запись, пожалуйста, не спускайте глаз с
Президента.  Я  же  буду  занят наблюдением  за поведением  мистера  Нэнса и
мистера  Гаррета.  Мне  хотелось  бы  узнать  Ваше мнение  насколько  сильно
Президент станет реагировать на запись и будет ли искренне удивлен.
     Майкл кивнул и спросил:
     - А это безопасно прослушивать запись в Белом Доме... я имею в виду, не
станет ли Секретная Служба контролировать ход совещания?
     -  Нет,  Ситуационную   комнату  нельзя  прослушивать.  Она   ежедневно
проверяется    на    наличие    подслушивающих    устройств   и    полностью
звукоизолирована.  Секретной   Службе  не   разрешается  контролировать  эту
комнату, поскольку здесь обсуждается закрытая информация.
     Стальная дверь толщиной в шесть с  половиной дюймов раскрылась, и из-за
неё  показалась  фигура  Джека  Ворча.  Пока  они  шли  дальше по  коридору,
Стэнсфилд  представил Майкла  Ворчу.  Они  вошли  в большую комнату,  и Джек
провёл их мимо приёмной шефа по национальной безопасности до двери в дальнем
углу коридора. Оба зашли в комнату, и Ворч закрыл за ними дверь.

     Президент Стивенс  стоял у дальнего конца стола. Он уже снял  пальто, и
оно было  наброшено на  высокую спинку кожаного кресла, стоящего  перед ним.
Нэнс  с  Гарретом  сидели.  Было  очевидно,  что  Президент  недоволен  ими.
Стэнсфилд с  Майклом обошли длинный стол с левой стороны и  остановились  за
двумя крайними креслами.
     -  Мистер Президент,  -  начал Стэнсфилд, -  разрешите  представить Вам
конгрессмена О'Рурке.
     По привычке  Стивенс  протянул  руку,  и  вдруг на его  лице  появилось
странное выражение. Он вспомнил телефонный разговор  с молодым конгрессменом
где-то две недели тому назад. Майкл пожал протянутую руку, и все трое сели.
     - Я  полагаю,  это связано с  тем, отчего вы столь резко  прервали наше
утреннее совещание? - спросил Президент.
     - Да, моё внимание переключили на нечто весьма серьёзное.
     - А  что здесь делает  конгрессмен? - раздраженно,  как всегда, спросил
Гаррет.
     - Он здесь по моей просьбе.
     Майкл  переключил  взгляд  с  Гаррета на Нэнса и уставился  на  него  с
неприкрытой ненавистью.
     Гаррету ответ Стэнсфилда показался не слишком убедительным, поэтому  он
переадресовал его Майклу:
     - Конгрессмен О'Рурке, зачем Вы здесь?
     Майкл посмотрел ему в глаза и ответил:
     - Вы узнаете об этом довольно скоро.
     - Мистер Президент, - Стэнсфилд вынул кассету из кармана и предъявил её
для  всеобщего  обозрения.  - Кто-то  оставил эту  кассету сегодня  утром на
пороге  дома  конгрессмена  О'Рурке.  -  Стэнсфилд  поглядел  на  Гаррета  и
продолжил:
     - До того момента, когда я  включу эту запись, мистер Гаррет, не хотели
бы  Вы  рассказать нам  истинную причину,  по которой  труп  Артура Хиггинса
оказался прошлой ночью у Вашего дома?
     Гаррет покачал головой и пожал плечами:
     - Понятия не имею.
     Майк Нэнс откинулся в своём кресле и уставился на Стэнсфилда.
     - Что на плёнке? - спросил Стивенс.
     Стэнсфилд направился к другой стороне стола и вставил  кассету в гнездо
плеера:
     - На ней записано признание Артура Хиггинса перед тем, как его убили. -
Стэнсфилд нажал клавишу воспроизведения и вернулся на своё место.
     Едва  он  уселся,  как  изменённый  на  электронный голос Майкла  задал
вопрос:
     - Ваше имя?
     - Что?
     - Назовите своё имя?
     - Артур... Артур Хиггинс.  - Гаррет едва не выскочил  из кресла, закрыв
руками лицо.  Подавшись вперёд, Нэнс  схватил его рукой и вернул  на  место,
шепнув на ухо:
     - Успокойся!
     Пока  Нэнс  старался  сдерживать Гаррета,  запись компьютерным  голосом
продолжалась, задавая  вопросы  о прошлом  Артура и о том,  что он делал для
ЦРУ.
     Директор  Стэнсфилд  прекратил наблюдать за реакцией Гаррета и по  мере
продолжения воспроизведения кассеты переключил своё внимание на Нэнса.
     -  Мистер  Хиггинс,  являлись  ли Вы автором  тайной операции в  ранние
шестидесятые, в результате которой  были ликвидированы несколько французских
политических деятелей?
     - Да, - ответил голос Артура.
     - На кого Вы работали в то время?
     - На ЦРУ.
     - И сколько французских политических деятелей Вы убили?
     - Двоих.
     - Назовите их имена?
     - Клод Лапон и Жан Бастрю.
     Едва сдерживаясь, Президент заорал:
     - Что?
     Он смотрел на Нэнса целых полминуты, в то время как кассета бесстрастно
выкладывала допрос Артура похитителями.
     -  Использовали ли  Вы недавнюю  серию  убийств  в  качестве  прикрытия
убийства сенатора Ольсона и конгрессмена Торнквиста?
     - Да.
     Гаррет сорвался в крик:
     - Это была не моя идея! Клянусь, это была не моя идея!
     Нэнс схватил его за руку и приблизил его лицо к себе:
     - Закрой рот!
     Президент смотрел на своих ближайших советников, застывший и не верящий
своим глазам. Допрос продолжался.
     - Кто ещё участвовал в  заговоре покушения на  жизнь сенатора Ольсона и
конгрессмена Торнквиста?
     - Майк Нэнс и Стю Гаррет.
     Гаррет  попытался что-то сказать, но Нэнс оттащил его в кресло, оборвав
на полуслове.
     Стивенс закрыл глаза и опустил  голову, в то время  как Нэнс, не мигая,
смотрел на Стэнсфилда.
     -  Был  ли  Президент  в  курсе  ваших  планов?   -   спросил  холодный
беспристрастный голос.
     Президент посмотрел на Стэнсфилда:
     - Я не имел  к этому никакого отношения! - Стэнсфилд не обращал на него
внимания и продолжал следить за поведением Нэнса.
     Последними словами Артура были:
     - Я не знаю.
     Запись закончилась, и в комнате повисло зловещее молчание.
     - Лёгкая улыбка заиграла на губах Нэнса, и он сказал:
     - Неплохая попытка, Томас.
     Стэнсфилд спокойно спросил:
     - Что Вы имеете в виду под словами неплохая попытка?
     - Всё  это - ложь, поэтому я полагаю, что Вы либо  пытали Артура, чтобы
он сделал эти немыслимые заявления,  либо сами изменили  электронную  версию
записи.
     Стэнсфилд невозмутимо взирал на Нэнса:
     - Конгрессмен О'Рурке получил эту кассету сегодня утром с приложенным к
ней письмом от киллеров, ответственных  за  убийство  сенатора Фитцжеральда,
сенатора Донса, конгрессмена Козловски  и спикера Бэссета. Они, а вовсе не я
захватили Артура.
     - Что, чёрт возьми, здесь происходит? - спросил Президент.
     - Не скажу с уверенностью, сэр, - ответил Нэнс, - но,  похоже, директор
Стэнсфилд  пытается  шантажировать  нас  с  помощью этой  кассеты. Смею  Вас
заверить, также, как и Стю, что мы никогда не обсуждали с  Артуром  убийство
сенатора  Ольсона  и  конгрессмена Торнквиста.  Абсурдна даже сама  мысль об
этом.
     - Стю? - обратился к нему Президент.
     У Гаррета появился шанс выскочить из ловушки.
     -  Это  правда,  Джим.  Я понятия не  имею,  о чём, чёрт побери,  здесь
толкуют. Единственное, что мы обсуждали с Артуром - это Ваш бюджет.
     Майкл  соскользнул к краю  кресла  и  положил  на  стол обе  руки.  Его
движение  привлекло  всеобщее внимание за  исключением  Нэнса, продолжавшего
буравить взглядом  Стэнсфилда.  Майкл  протянул  руку  прямо к лицу Нэнса  и
щёлкнул пальцами, привлекая к себе его внимание:
     -  Сенатор  Ольсон  был  мне  добрым  другом, и  я не настроен играть в
детские игры.
     Майкл едва не ткнул пальцем Нэнса в лицо:
     - Вы, Гаррет и Артур Хиггинс устроили заговор с целью убийства сенатора
Ольсона  и  конгрессмена  Торнквиста.  Никто не  делал  фальшивых записей на
кассету,  и директор Стэнсфилд не выбивал признаний у Артура  Хиггинса.  Так
что давайте прекратим болтовню и приступим к делу.
     - Мистер О'Рурке, - ответил Нэнс, - Вы ещё слишком молоды и не до конца
понимаете,  на  что  некоторые  люди готовы пойти,  чтобы получить  от жизни
желаемое.  Неужели Вы  думаете,  что  мистер  Стэнсфилд дорос  до  директора
главного в мире агентства, оставаясь  бой  скаутом? Нет,  он пойдёт  на всё,
чтобы получить желаемое. Конгрессмен, это все не в Вашей компетенции. Может,
будет лучше,  если  Вы выйдете и предоставите мне возможность переговорить с
директором Стэнсфилдом с глазу на глаз.
     По  мере роста  закипавшего  в  нём  гнева,  Майкл  почувствовал боль в
висках.  Пытаясь  подавить  её, он  поднялся с места.  Медленно снял с  себя
куртку  и  повесил  ее на спинку кресла. Он  перегнулся через стол и  потряс
кулаком перед носом Нэнса, не дотянувшись до него примерно на дюйм.
     - Мистер Нэнс, я исчерпал всё своё терпение по отношению к Вам. Либо Вы
тотчас же прекратите дурачиться и признаете вину в гибели сенатора Ольсона и
конгрессмена  Торнквиста,  либо  я  сейчас  выйду  за  эту  дверь  и  устрою
пресс-конференцию.
     -  Конгрессмен   О'Рурке,   это   будет  прямой  угрозой   национальной
безопасности  Соединённых  Штатов Америки,  и мне придётся силой  остановить
Вас, чего бы это не  стоило. А теперь, будьте  добры, выйдите, мы хотели  бы
поговорить с директором Стэнсфилдом с глазу на глаз.
     Майкл  снял  с руки часы  и  положил их  на стол. Поправив  галстук  на
рубашке, он указал пальцем на Нэнса и сказал:
     - Вы закроете рот  на замок, пока я задам мистеру Гаррету пару вопросов
и, клянусь, если я услышу от вас хоть слово, то не поленюсь подойти и снести
Вам башку.
     Майкл мгновенно обернулся к Гаррету:
     - Ладно, Вам предоставляется  один шанс.  Мне  известно,  что  Вы  были
замешаны, Вам известно,  что Вы были замешаны,  и директору  Стэнсфилду тоже
это известно. - Майкл двинулся  к  противоположному концу  стола и  при этом
продолжал говорить:
     -  Вы  либо  признаете  то, что сделали, и  проживёте остаток  жизни  в
относительном комфорте,  либо  предстанете перед судом  и  проведёте остаток
жизни в тюремной камере. -  Майкл обогнул стол  и двинулся в ту сторону, где
сидели Нэнс с Гарретом.
     - Конечно, это в том  случае, если убийцы не доберутся до Вас раньше. -
Гаррет находился ближе к нему. Майкл ухватился за кресло Гаррета и развернул
его так, что тот не мог видеть Нэнса.
     - Видите ли, убийцы также написали  письмо, в котором сказано, что если
Вы или  Нэнс попытаетесь  замести следы, они объявят охоту на вас и  в конце
концов убьют.
     -  Мистер  Президент,  -  заорал  Нэнс.  -   Это  поведение  совершенно
недопустимо!
     Не успел Нэнс выкрикнуть что-либо еще, как Майкл оборвал его:
     -  Я  же   просил  Вас  держать  язык  за  зубами.  Это  моё  последнее
предупреждение!
     Гаррет весь затрясся, а Майкл наклонился, положил руки  на подлокотники
и приблизил своё лицо к лицу шефа администрации.
     - Итак, выбирайте! Выбор прост. Либо Вы признаетесь в том, что сделали,
и проживёте с этим свою  жизнь, либо будете всё отрицать, и тогда вся страна
обрушится на  Вас. Эти  киллеры  обнародуют запись, если Нэнс  не  объявит о
своей отставке к завтрашнему полудню.
     Майкл закричал:
     - А теперь скажите нам правду!
     - Я... я... Гаррет начал заикаться.
     - Стю, не отвечай ему.
     Нэнс  потянулся  к  трубке,  чтобы  вызвать  агентов Секретной  Службы,
стоявших на часах снаружи звукоизолированной комнаты:
     - Я не знаю, что Вы о себе возомнили.
     Майкл  увидел, как Нэнс  потянулся к телефону, и обеими руками с  силой
оттолкнул  кресло Гаррета с дороги. Кресло с Гарретом, закрутилось по полу и
отскочило к стене. Майкл сделал шаг вперёд, и упёр сжатый кулак ему в плечо.
     Нэнс  едва  успел приставить  трубку к  уху, как рассвирепевший О'Рурке
приблизился  к нему.  Кулак  Майкла  обрушился,  как  пуля,  своротил  Нэнсу
челюсть,  усадил  советника  по национальной  безопасности в  его же кресло,
которое,  подобно пружине, послало  Майка  вперёд, и его  голова ударилась о
дубовый стол.
     Единственное, что удержало Нэнса от падения на  пол,  это  то, что  его
подбородок застрял на  столе.  Его руки болтались по сторонам,  а под  носом
растеклась лужица крови. Ни Стэнсфилд, ни Президент при этом не шелохнулись.
     Майкл обернулся к Гаррету со все еще  поднятым  кулаком. Шагнув вперёд,
он ухватил Гаррета за галстук,  поднял его на ноги и отбросил к стене. После
этого  он  отпустил  галстук и  схватил его за горло.  Гаррет упёрся в кулак
Майкла  обеими руками. Но у  конгрессмена была сильная  хватка. Майкл сжимал
горло всё сильнее, перекрывая доступ воздуха. Тихо, чтобы лишь только Гаррет
мог слышать, Майкл сказал:
     - Была б моя воля, я убил бы тебя прямо  сейчас. У тебя есть  последний
шанс очиститься и признаться  в содеянном. В противном случае, я схвачу тебя
за волосы, и буду размазывать мордой об стол, пока  твоя башка не расколется
пополам!
     Майкл отпустил горло Гаррета, и ухватил его за прядь волос на  затылке.
Развернув его на 180 градусов, он представил  трясущегося шефа администрации
Стэнсфилду и Президенту. О'Рурке загремел:
     - Скажите им правду!
     Гаррет начал оправдываться:
     - Я ни в чём не виноват. Это была идея Майка и Артура.
     Президент  взирал на  Гаррета  в  совершенном шоке. Он  не мог поверить
происходящему.
     - Я не виноват, Джим. Клянусь, не виноват, - взмолился Гаррет.
     Отрицание   Гарретом    вины   вновь    вызвало    у   О'Рурке   прилив
неконтролируемого  гнева.  Он  развернул  Гаррета  к  стене  и,  когда  того
отбросило назад, ударил кулаком в челюсть. Туловище Гаррета сразу  дернулось
в сторону, коленки подкосились, и он рухнул на пол.
     Несколько секунд Майкл стоял над лежащим, адреналин продолжал кипеть  в
его крови, искушая выбить  врагу зубы. Он сделал несколько глубоких вдохов и
взял себя  в руки.  Повернувшись, он  посмотрел  в  широко  раскрытые  глаза
потрясенного  Президента  Стивенса. Майкл молча  возвратился  на своё место.
Надевая на руку часы, он произнёс:
     - Директор Стэнсфилд, я оставляю Вас  с Президентом наедине,  чтобы  вы
могли  спокойно  обсудить  остальные  детали.  Позвоните  мне  позже,  и  мы
поговорим.
     Сняв куртку  со спинки  кресла, он направился к двери. Ни Президент, ни
Стэнсфилд не проронили ни слова.







     Северо-западное крыло загородного ранчо с фермой по разведению лошадей,
принадлежавшего Майку  Нэнсу, было декорировано в старинном  западном стиле.
Большая комната была сорок футов  длиной и двадцать  шириной. Тёмные дубовые
панели украшали и стены и потолок. Три антикварных  вентилятора, выполненные
из  меди и дерева, создавали прохладу в каждой трети комнаты. Справа был бар
из  дорогого  дерева,  выглядевший  так,  будто  его  перенесли  из  старого
западного салуна. В середине комнаты  располагался  мраморный камин. Над ним
на  стене была  укреплена  голова  быка,  а в  дальнем  конце  комнаты стоял
биллиардный  стол. На  стенах были  развешены  дорогие  картины,  написанные
маслом на  тему западных ландшафтов,  и  полотна со  сценами  баталий  между
американской кавалерией и индейцами.
     Владельца этой дорогостоящей коллекции американского искусства  никогда
не  интересовали  ни красота,  ни история этой комнаты.  Его  причастность к
оформлению была  ограничена выписыванием чеков дизайнеру по интерьерам. Майк
Нэнс стоял  перед баром  со стаканом Скотча в руке. То  был третий стакан за
неполный час.  Нэнс  смотрел на  своё  отражение в зеркале, которое украшало
стену за баром. Белая  повязка  на  носу  еще больше подчеркивала синяки под
глазами. Он протянул руку и осторожно снял повязку. Нэнс положил пропитанную
кровью повязку  на  стойку бара рядом  с выпивкой и решил оставить в ноздрях
два кусочка темно-красной ваты.
     Глядя  в  зеркало  через  плечо,  он мог видеть солнце,  склоняющееся к
западу. Майк отвернулся и направился к французским дверям, которые  выходили
на  запад  и открывали  вид  на  его поместье. Будущий  бывший  советник  по
национальной безопасности  сообразил,  что через час станет темно. Он взял в
руку стакан Скотча и вновь  задал себе вопрос, есть ли выход из создавшегося
положения.  Он  не был  готов  сдаться.  Его  отставка  не  была  официально
объявлена до полудня следующего дня, и до той поры с ним не было покончено.
     Нэнс услышал звук нетерпеливых шагов из коридора, и через секунду дверь
резко распахнулась.  В комнату вошёл одетый в коричневую  куртку Стю Гаррет.
Во рту у него недоставало двух  верхних передних зубов. Гаррет приблизился с
разведенными в стороны руками, демонстрируя сожаление.
     - Прости, Майк. Я не хотел говорить, но не видел иного выхода.
     Нэнс не виделся с Гарретом с  момента, когда  потерял сознание в начале
дня. Час назад Нэнс позвонил потерявшему зубы шефу администрации и пригласил
его  приехать к  нему на ранчо. Гаррет  продолжал что-то мямлить, но Нэнс не
слушал его. Как только Гаррет приблизился на расстояние вытянутой руки, Нэнс
широко  развернулся  и влепил  ему  звонкую  пощёчину.  Звук  пощёчины  эхом
разлетелся по большой комнате.
     Гаррет тут же отступил назад  и схватился за щёку. Широко раскрыв глаза
он заорал:
     - За что, чёрт побери?
     Нэнс ощутил невероятное удовлетворение. Он слабо улыбнулся:
     - А это тебе за то, что не удержал язык за зубами.
     Потирая гудящую щеку, Гаррет осмелился возразить:
     -  Я не  думал, что  всё  так  произойдет, Майк. Не  могу поверить, что
позволил...
     Нэнс поднял руку, готовясь ударить ещё раз и  сделал шаг вперед. Гаррет
попятился  назад и выставил вперёд руки,  чтобы предотвратить удар.  Нэнс не
ударил его. Вместо этого, подняв руку над головой он сказал:
     - Я - единственный человек, который стоит между  тобой и твоей могилой,
Стю. Разве ты забыл, что Артур "заказал" тебя перед смертью, и только я один
в состоянии отменить "заказ".
     Отойдя ещё на шаг назад, Гаррет спросил:
     - Какого же черта ты до сих пор не отменил?
     -  Стю,  это не так-то просто. И, кроме  того,  я не уверен,  что этого
хочу.
     - Что ты  имеешь в виду, когда говоришь, что  не хочешь?  - запаниковал
Гаррет.
     Нэнс, наконец, опустил руку и глубоко вздохнул:
     - Если бы ты держал язык за зубами, мы бы избежали всей этой кутерьмы.
     - Ну, а как насчет этой поганой кассеты? - спросил Гаррет.
     - У них оказалась эта чёртова запись с Артуром, признавшимся во всем. В
этом не было моей вины. Я знал, что не следовало слушать Артура.
     Нэнс взглянул вверх и в отчаянии покачал головой:
     - Я говорил ему, что ты не годишься для подобных дел.
     - Эй, я  же был кремень до тех  пор, пока этот  сумасшедший  О'Рурке не
стал демонстрировать свои мускулы.
     - Ты треснул ещё задолго до того, как он появился на сцене.
     Нэнс  обернулся  и  посмотрел  в  окно. Его  мысли  сосредоточились  на
О'Рурке:
     - Не удивлюсь, если мистер О'Рурке знает больше, чем говорит.
     - Что ты имеешь в виду?
     -  Думаю,  стоит  немного  поболтать  с  молодым конгрессменом. -  Нэнс
взглянул  через голову  Гаррета и увидел собственное отражение в зеркале  за
стойкой  бара.  Он  поднял  руку  и  легонько  коснулся  своего  вздувшегося
фиолетового носа.
     -  А кроме того, я бы  воспользовался  возможностью дать ему  небольшую
сдачу.
     - Майк,  ты окончательно  сдурел? Нам предоставили  шанс добром уйти от
всей этой неразберихи. Давай, примем их условия и забудем о своих потерях.
     Нэнс подлетел  к Гаррету, заставив шефа администрации быстро попятиться
назад:
     -  Всю свою  жизнь я вкалывал, чтобы достичь  того, чего достиг. - Нэнс
шагнул вперёд, и Гаррет вновь попятился назад.
     - Я более  чем  уверен, что  этот  О'Рурке  знает  больше того,  о  чём
заявляет. Из-за тебя  и твоей слабохарактерности нам больше нечего терять. -
Нэнс отвернулся от Гаррета и пошёл к двери:
     - Подожди здесь, Стю, я сейчас вернусь.
     Нэнс направился  в дальний  конец  огромного  дома. Он постоял  у двери
кабинета и  набрал секретный восьмизначный  код, чтобы  открыть дверь.  Свет
изменился с красного на зелёный,  и он повернул ручку двери. Когда он  зашёл
внутрь, дверь  автоматически захлопнулась за  ним. Обойдя стол,  он  включил
компьютер  и  уселся  в старое  вращающееся кресло.  Он  покачался  в кресле
вперёд-назад в  ожидании, когда в  сети появится программа.  Он зашёл в свою
персональную  базу  данных,  ввёл  пароль,  после  чего  загрузил  программу
управления файлов. Надавив на мышку, он пропустил мимо список досье, пока не
наткнулся  на  тот,  который  искал. Нэнс дважды  щёлкнул мышкой, и  система
запросила другой пароль. Он ввёл его и через секунду увидел нужное ему имя.
     Нэнс протянул руку и  открыл верхний ящик письменного  стола, в котором
находился засекреченный телефон. Он снял  трубку  и набрал номер.  Прослушал
несколько вибрирующих гудков, и вежливый голос по ту сторону линии произнёс:
     - Слушаю.
     Джарод, это Майк. Мне нужно, чтобы ты выполнил для меня одно дельце.
     Повисла небольшая пауза:
     - Насколько трудное?
     Спокойным голосом Нэнс ответил:
     - Ничего опасного для тебя. Хотя это довольно деликатное дело.

     Майкл  О'Рурке  крепко  спал. События  последних  трех  дней совершенно
изнурили его. После утреннего совещания  в  Белом  Доме и  в  Лэнгли,  Майкл
поехал  отдать последний  долг  сенатору  Ольсону и  затем отправился домой,
чтобы выспаться. У него хватило  сил  подняться по лестнице в спальню, после
чего  он  рухнул  плашмя на  кровать и отрубился. В таком  положении О'Рурке
пробыл, не пошевелившись, почти пять часов кряду.
     Майкл  слегка пошевелился. Кто-то  был в его  комнате.  Он был  глубоко
погружён  в сон,  и  поначалу  не мог  решить, действительно  ли  кто-нибудь
посторонний  в   его  комнате,  или   это  ему  снится.  Он  сделал  попытку
перевернуться, но его  руки под тяжестью  тела  словно  онемели. В следующее
мгновение  он  ощутил  чью-то  руку   на  голове.  Сердце  при  этом  сильно
заколотилось, глаза широко распахнулись. Понадобилось немного времени, чтобы
глаза смогли  сфокусироваться, и перед его взором предстала озабоченная  Лиз
Скарлатти,  склонившаяся  над ним.  О'Рурке  повернулся на  бок и высвободил
затекшие руки. Он дотянулся до Лиз и прижал её к себе.
     Скарлатти улыбнулась и поцеловала его в ухо:
     - Я звонила тебе всю вторую половину дня. Где же ты был?
     О'Рурке  протёр глаза  и глубоко  зевнул.  После  чего, глянув  в окно,
спросил:
     - Который час?
     - Десять минут седьмого.
     - Ого! - Майкл распрямился, сделал  несколько движений  телом, сгоняя с
себя остатки сна, и издал стон удовлетворения.
     - Это был сон века!
     - Сколько же ты спал? - пробежав пальцами по его густым чёрным волосам,
спросила Скарлатти.
     - Не знаю точно. Наверное, я уснул  приблизительно в час дня. - О'Рурке
крепко обнял Лиз и поцеловал её в шею:
     - Ммм... до чего же хорошо!
     - Мне тоже. Я уже давно не видела тебя.
     - Мы обязаны наверстать упущенное.
     Перевернувшись, Майкл подмял Лиз под себя.
     Она  крепко  обхватила  руками его широкую спину  и,  прижавшись, стала
целовать. В этот момент его желудок громко заурчал, и Лиз остановилась:
     - Это что, твой желудок? - О'Рурке кивнул.
     - Что ты сегодня ел?
     О'Рурке стал разглядывать подголовник кровати и вспоминать, что он ел с
утра:
     - Не помню. Утро было какое-то сумбурное.
     - Ты собираешься рассказать мне о нём?
     - Дорогая, не думаю, что ты поверишь, если я тебе расскажу.
     Лиз осторожно поинтересовалась:
     - Тебе удалось узнать, кто виновен в смерти Эрика?
     - Ага.
     - Кто?
     - Не уверен, что тебе захочется это знать.
     Лиз оттолкнула его от себя и села:
     - Да, захочется.
     Майкл лежал на спине и смотрел  на неё. Её лицо выражало серьёзность  и
решительность.
     - Милая, это  довольно серьёзная  и грязная  вещь. Честно говоря,  тебе
лучше бы ничего не ведать.
     Лиз толкнула его в грудь:
     - Ты помнишь,  как сказал  мне, что  если я разглашу тайну  о  том, что
Скотт  Колеман стоял  за  первыми четырьмя убийствами, ты исчезнешь из  моей
жизни и не никогда не станешь говорить со мной? - Майкл кивнул, что помнит.
     -  Так вот, я  не смогу жить, если этот большой секрет будет висеть над
нами до конца жизни. Если ты не  веришь моему слову, что  я  сохраню секрет,
то, может быть, мне следует подумать о том, чтобы исчезнуть из твоей жизни.
     Это  замечание сильно ужалило  Майкла,  и  он  оттолкнулся  локтями  от
постели:
     -  Дело  не  в том,  что я  не доверяю тебе,  дело  в  том,  что эта...
информация могла бы быть чрезвычайно опасной.
     - А я уже большая девочка, - покровительственным тоном сказала Лиз:
     - Если ты не достаточно мне доверяешь, значит у нас большие проблемы. -
Она смотрела на него, не мигая.
     Майкл  боролся с собой. Он устал, его  мутило от  всего происшедшего, и
единственное, чего он  хотел, это чтобы  всё поскорее закончилось. Он  потер
глаза и уселся на кровати:
     - Хорошо. Вот, что  случилось, и, без сомнения, то, что я сейчас скажу,
не должно выйти за пределы этого дома.
     С  этими  словами Майкл  начал  перечислять  события,  произошедшие  за
последние сутки. Вновь  он  ничего не  сказал о связи Симуса  с Колеманом, а
также о том, как они сумели выяснить всё  про Артура. Он также не упомянул о
том, как сам обошёлся со Стю Гарретом и Майком Нэнсом.
     Когда  Майкл   закончил  своё  повествование,   в   спальне   наступило
кратковременное молчание. Лиз  погрузилась в  собственные мысли. С серьёзным
выражением на лице она задала вопрос, что называется, не в бровь, а в глаз:
     - Кто убил Артура?
     - Скотт.
     - Ты думаешь, Президент был замешан?
     - Я не уверен. Стэнсфилд так не думает, но обещал этим заняться.
     Лиз прикусила нижнюю губу:
     - Поверить не могу, что ФБР не собирается возбуждать дело.
     - У  них нет выбора. В случае, если дела Нэнса с Гарретом будут преданы
гласности, - Майкл покачал головой, - это приведёт к взрыву всей страны.
     Скарлатти не ответила. Она смотрела отсутствующим взглядом.  Майкл взял
её за обе щеки и произнёс:
     - Даже  не помышляй об этом, Лиз. Эта  история никогда не должна  стать
достоянием гласности.
     Она убрала его руки:
     - Это неправильно, Майкл. Люди имеют право знать. Недопустимо, что  ФБР
и ЦРУ за  нашей спиной покрывают  убийства,  совершённые высшими советниками
Президента.
     - Если эта история будет предана гласности, - Майкл поднял палец вверх,
- во-первых, мы потеряем доверие всего международного сообщества. Во-вторых,
ЦРУ будет закрыто и распущено навсегда.
     - Возможно, это не так уж и плохо.
     О'Рурке покачал головой:
     - ЦРУ делает много полезного для страны, о чём ты и не догадываешься. А
узнаём мы что-то о его деятельности, только  если случается какой-то прокол.
Успехи Агентства значительно перевешивают его недостатки. Они ведь  не могут
собрать пресс-конференцию и похвалиться тем, что завербовали одного из самых
высокопоставленных генералов Саддама Хусейна, чтобы он шпионил на нас.
     - Мне  не  нравится  идея всей этой  засекреченности.  Это неправильно.
Народ имеет право знать правду.
     Майкл тихо спросил:
     - Даже, если это разорвёт страну на куски?
     Лиз с минуту молчаливо переваривала вопрос:
     - Я дала тебе слово, и не собираюсь брать  его назад. Возможно, мне всё
это не нравится, но я рада, что всё позади, и ты в целости и сохранности.
     - Благодарю.
     Желудок Майкла вновь напомнил о себе, и Лиз сказала:
     - По-моему, кто-то голоден.
     - Умираю от голода.
     - Как насчёт того, чтобы я приготовила для нас хороший ужин, а потом мы
могли бы провести остаток ночи в постели?
     Майкл усмехнулся:
     - И что это даст мне?
     Лиз засмеялась:
     - Увидишь!
     Она взяла его за руку и повела в ванную:
     - Прими душ и освежись. Я отправлюсь в магазин и принесу что-нибудь  на
ужин.
     Она шлёпнула его по заду и подтолкнула к двери в ванную.
     Лиз спустилась по лестнице вниз и сняла с крючка  ошейник Дьюка. Жёлтый
лабрадор, едва заслышав  знакомое  позвякивание  ошейника,  возник рядом,  и
через минуту они вышли из дома и отправились в один из продуктовых магазинов
Джорджтауна.

     Директор  Стэнсфилд оглядел  стол  для  конференций  в  своем  офисе  и
отметил, какими уставшими были участники  собрания. Директор ФБР Роач сидел,
ссутулившись,  его  подбородок  упирался в грудь, глаза, хотя  и  оставались
раскрытыми, но были красны от переутомления. Скип Микмэхон откровенно зевал,
а  Айрин  Кеннеди  постоянно снимала очки, чтобы  протереть  глаза.  То  был
длинный, нескончаемый  день, и никто  из них не имел  возможности  выспаться
прошлой ночью.
     Понимая, что любая дальнейшая  работа будет бесполезной, и что  у  него
просто не хватит сил на дальнейшие споры, Стэнсфилд решил, что настало время
закруглиться.
     - Скип, прошу прощения за то, что  поставил тебя в такое положение, но,
увы, у нас нет иного выбора. Если мы прекратим расследование, слишком многие
зададут вопрос, почему?
     Микмэхон покачал головой:
     - Это  пустая трата  людских ресурсов.  У  меня  более  двухсот агентов
расследуют  эти убийства,  а  они,  бесспорно, могли бы  заниматься  другими
делами.  Делами,   которые  в   конечном  итоге  завершились   бы  судебными
процессами.
     - Нельзя назвать это напрасной тратой, - заявил Стэнсфилд своим обычным
примиряющим тоном. - Очень важно,  что нам известны  убийцы, даже если мы не
можем довести дело до суда.
     - Согласен. Но я просто не хочу, чтобы  эта охота на людей превратилась
в двухлетний процесс, и сотни агентов понапрасну были бы вовлечены и впустую
тратили время.
     - Я согласен, Скип, - ответил Роач, - но у нас нет иного выхода. Важно,
что нам известно, кто эти убийцы, и мы должны продолжать  расследование, ибо
в противном случае пресса сорвётся  с цепи. Со временем, я  сниму с тебя это
бремя и переведу на более подходящее для руководителя дело.
     Микмэхон кивнул в знак согласия:
     -  Я понимаю, что у нас нет выбора, но  не  могу согласиться с тем, что
Гаррет с Нэнсом уйдут от ответственности.  Господи,  как у меня чешутся руки
разобраться  с ними! - Лицо старшего агента  даже перекосилось от праведного
гнева.
     Стэнсфилд  поднялся и улыбнулся. Ему всё больше  и  больше импонировала
честность Микмэхона. Глава ЦРУ подошёл и похлопал Микмэхона по плечу:
     - Я бы не переживал так сильно,  Скип. Если они сделают шаг  в сторону,
уверен, наши таинственные киллеры достанут их. Это был долгий день. Давайте,
немного отоспимся и утром вернёмся к нашим делам.
     Все дружно согласились и направились к выходу. Стэнсфилд проводил  всех
до  двери  и  попросил Кеннеди остаться на  минутку. Он закрыл дверь, и  оба
проследовали  к  письменному  столу директора.  Стэнсфилд  начал  складывать
несколько дел в свой портфель:
     - Айрин, что Вы думаете о конгрессмене О'Рурке?
     - Что Вы имеете в виду?
     - Не считаете ли Вы, что ему известно больше, чем он говорит?
     Айрин поджала губы, взвешивая вопрос:
     - Я полагаю, это вполне возможно.
     Стэнсфилд отвернулся и положил в сейф одно досье:
     -  Считаю,  что  мы  должны  проверить  его, но сделать  это  как можно
осторожней. Он не тот тип, которого мы хотели  бы  побеспокоить,  но так или
иначе,  я думаю,  нам  надо выяснить, имеет ли он  какую-либо связь с  этими
киллерами.
     Кеннеди кивнула:
     - Я лично займусь этим.







     По улицам  Джорджтауна ехал  Ауди коричневого  цвета.  За  рулём  сидел
мужчина  пятидесяти  четырех  лет,  который когда-то  служил  в американской
разведке, а  ныне стал вольным оперативником или "на все руки от скуки", как
он  представлялся бывшим сослуживцам. Ему позвонил человек, для которого  он
выполнял  довольно  выгодные  заказы  в течение многих лет. Если его  старый
знакомый   не   лгал   и   там   нет   охраны,  задача  будет  элементарной.
Невыразительный седобородый  мужчина  дважды проехал  мимо дома  и остановил
машину.  В  течение  нескольких  минут  он направлял специальный микрофон  в
каждую из  комнат дома. Когда он убедился, что в доме находится  только один
человек, то  убрал  микрофон и  вышел  из машины.  Он  подошёл  к  багажнику
убедиться,  что  тот  не  заперт, и быстро осмотрел улицу  вдоль и  поперёк.
Поглядев на  светившиеся окна дома, мужчина похлопал себя  по карманам, дабы
удостовериться, что ничего не забыл, после  чего  надел на руки  пару черных
кожаных перчаток.
     После продолжительного  горячего душа  Майкл почувствовал себя  лучше в
десять  раз.  Он  насухо  вытерся  в  насыщенной  паром ванной,  после  чего
попытался очистить  зеркало от  пара.  Он протёр  небольшое  пространство  и
отметил,  что,  несмотря на  то,  что взбодрился, у него  всё ещё оставались
темные круги под глазами. Едва он надел  джинсы и старую теплую фуфайку, как
раздался   дверной   звонок.  Быстро   спускаясь  по  лестнице,  он  пытался
сообразить, кто  бы  это мог быть,  и  прикинул,  что,  наверное, Лиз забыла
захватить свои ключи.
     Майкл оказался внизу и, отпирая дверь, выкрикнул:
     - Ты снова забыла ключи?
     Когда дверь распахнулась настежь, О'Рурке на секунду опешил. Он не знал
седобородого мужчину в шинели оливкового цвета и коричневой шляпе.
     Не успел Майкл что-либо сообразить, как  пожилой незнакомец улыбнулся и
спросил:
     - Конгрессмен О'Рурке?
     Майкл посмотрел на старика и сказал:
     - Да...
     Продолжая улыбаться, визитёр вынул правую руку из кармана, как бы желая
поздороваться с  Майклом за  руку. Мягким, незаметным  движением, он  извлёк
шоковый пистолет Тайзера и нажал на спусковой крючок. Сделанный из металла и
пластика  дротик вылетел из  электрошокового пистолета  и вонзился Майклу  в
живот.  О'Рурке почувствовал, будто его тело пронзило  напряжение  в  двести
тысяч  вольт.  Он отступил на  два шага и  рухнул  на миниатюрный  столик  в
прихожей.  Хрупкий  деревянный  столик разлетелся в куски, и осколки рамок с
фотографиями  усеяли  пол.  Майкл  лежал,  держась  за  живот  не   в  силах
пошевелиться.
     Движения не столь безобидного посетителя были точно выверены.  Не успел
Майкл рухнуть  на  пол,  как мужчина  очутился  в  фойе  и  захлопнул дверь.
Следующим движением он вытащил из левого кармана пистолет-шприц и поднёс его
к шее О'Рурке. Он  нажал  на спуск и влил  ему такое  количество мускульного
расслабляющего,  которое  на  час обеспечивало  податливость  и  спокойствие
жертвы.  На запястья и щиколотки конгрессмена были быстро надеты пластиковые
браслеты, а на рот наложена полоска клейкой  ленты. После этого вторгшийся в
дом мужчина подошёл к окну и выглянул наружу. Он погасил свет  у входа в дом
и в коридоре. Завершив  обзор снаружи,  вернулся к О'Рурке и  с удивительной
лёгкостью перекинул через плечо весившего гораздо больше него конгрессмена.
     Ещё раз выглянув на улицу, человек вышел из дома и спустился с крыльца.
Он подтащил О'Рурке к заранее приоткрытому  багажнику и, как мешок картошки,
забросил  в  него  Майкла.  Старик  удостоверился,  что  ни  ноги,  ни  руки
похищенного не мешают ему  захлопнуть  крышку багажника.  Он  сел  за руль и
отъехал от тротуара. Проехав квартал, он вытащил мобильный  телефон и набрал
нужный номер.
     После первого же гудка Майк Нэнс ответил:
     - Хэлло.
     - Я получил для Вас посылку. Буду через полчаса.
     - Какие-нибудь проблемы?
     - Никаких.
     - Жду.
     Бывший  разведчик  разъединился и, набрав  скорость,  поехал  в сторону
Мериленда. Он улыбнулся  при мысли  о пятидесяти  тысячах  долларов за такую
ничтожную работу,  а  затем принялся  размышлять, чего Майк  Нэнс  хотел  от
конгрессмена, лежащего в его багажнике.

     Скарлатти шла вдоль улицы с трехполосным  движением, держа в одной руке
пакет с продуктами  и поводок Дьюка в  другой. Листья, раскрашенные осенними
красками, лежали на тротуаре и вдоль бордюра. Холодный порыв ветра обдал её,
когда  она  свернула  на улицу,  где жил её  любимый. Она мечтала провести с
Майклом  ночь,  а потом  и всю  неделю. Они запланировали отправиться  после
полудня  в воскресенье  на  похороны  сенатора Ольсона  в  Миннесоту.  Повод
поездки  был  грустным,  но  неплохо было на время  покинуть округ Колумбия.
Северная Миннесота была так прекрасна в это время года.
     Дьюк  свернул  к крыльцу  дома  Майкла, и  Лиз едва поспевала  за ним с
натянутой поводком рукой. Она поискала  связку ключей и,  найдя  подходящий,
открыла дверь. Дьюк метнулся  внутрь, и Лиз отпустила поводок. Она поставила
покупки на пол и зажгла свет. Затем пошла раскладывать  продукты  и обмерла.
Столик, на который  она хотела поставить  сумку, валялся на полу, расколотый
на куски. Лиз позвала  Майкла.  Он  не откликался, и  она  в  отчаянии стала
громко  звать его  ещё и  ещё. Дьюк вернулся в коридор и потёрся об её ноги.
Скарлатти наклонилась и  погладила  его по голове. Она поставила продукты на
пол  и  пошла  наверх,  продолжая выкрикивать имя Майкла. Её сердце забилось
сильнее, и она позвала Дьюка следовать за ней.
     Оказавшись наверху, Лиз осмотрела зеркало, ещё не очистившееся от пара,
зашла в кабинет, после чего вновь спустилась вниз, выкрикивая  имя Майкла со
все  возрастающим  страхом.  Она сбежала вниз в  подвал  и раскрыла дверь  в
гараж. Его  трак  стоял  на  месте.  Она развернулась  и  поспешила на кухню
проверить,  на месте ли  связка  ключей  - они  висели на крючке.  Скарлатти
прикусила  губу при мысли о том, что ей рассказал  Майкл.  Она не  могла  не
думать, что произошло худшее. Я отсутствовала не  более получаса, думала она
про себя. Лиз глубоко вздохнула и попыталась сообразить, где бы он мог быть,
но ее мысли всё время возвращались к разбитому столику в прихожей.
     Её рука потянулась  к телефонной трубке на стене  кухни,  но что-то  её
остановило:
     - Стоит ли мне вызвать полицию? - вслух спросила она себя.
     Она заставила себя успокоиться и не перестараться в своих действиях.
     - Я позвоню Тиму. Может быть, Тим и Симус заехали, и они решили забрать
меня из магазина. -  Скарлатти  быстро набрала номер телефона  Тима, и после
нескольких гудков в трубке послышался голос брата Майкла:
     - Тим, это Лиз. Ты не знаешь, где сейчас Майкл?
     Тим сделал секундную паузу:
     - Я думаю, он у себя дома.
     - Нет,  его здесь  нет. - В голосе  Лиз звучал страх. - Я сейчас  в его
доме! - Она торопилась высказаться:
     - Я пришла с час назад, и  он спал.  Я разбудила его, заставила принять
душ, а сама отправилась в магазин за продуктами. Я только что вернулась, и в
доме  его нет, а маленький  столик  в фойе  разбит  на куски,  будто  кто-то
свалился на него... Что-то тут не так, Тим.
     - Успокойся, Лиз. Его трак отсутствует?
     - Нет. Его  трак на месте, ключи здесь... Меня не было всего пол  часа.
Он знал, что я должна вернуться. Произошло что-то плохое. Я звоню в полицию!
     -  Нет!  - закричал  Тим. -  Мы  с  Симусом подъедем через  пять минут.
Постарайся успокоиться, и до нашего приезда не звони в полицию.
     Лиз  повесила трубку и стала  ходить  взад-вперёд. Она спрашивала себя,
кто мог забрать его и зачем? Мог бы это сделать Колеман? Нет... А Стэнсфилд?
Майкл  говорил: если вся эта история  выползет наружу,  ЦРУ будет немедленно
распущено.  Лиз снова взглянула на  телефон и  на секунду  заколебалась. Она
позвонила в  справочную,  набрала номер ЦРУ и  нажала на кнопку  вызова.  На
третьем гудке ей ответил мужской голос, и Лиз попросила:
     - Будьте добры, пригласите директора Стэнсфилда.
     Оператор  оставался  профессионально спокойным,  несмотря  на  то,  что
кто-то набрал телефон Агентства вечером в субботу и  просит  переговорить  с
директором:
     - Сейчас директора нет на месте. Могу я принять сообщение?
     - Да. Я полагаю, вы могли бы связаться с ним в экстренном случае?
     После небольшой паузы, поколебавшись, оператор ответил:
     - Да, если это действительно экстренный случай.
     - Поверьте мне,  это именно  так! Передайте ему,  что Лиз  Скарлатти из
Вашингтон  Ридер хочет  поговорить  с ним  о  событиях, связанных с  Артуром
Хиггинсом,  Майком  Нэнсом, Стю  Гарретом и конгрессменом  Майклом  О'Рурке.
Передайте ему это  сообщение немедленно, и попросите  его перезвонить мне по
телефону, который я сейчас  назову, в ближайшие пять минут, или мне придётся
обратиться к прессе со всеми материалами, которыми я располагаю.
     Лиз продиктовала оператору домашний телефон Майкла и разъединилась.

     День был  длинным,  настало  время  отправиться  домой  и хоть  немного
поспать.  Кеннеди  со  Стэнсфилдом   покинули  директорский  офис,  и  двери
автоматически закрылись  за  ними. Стэнсфилд переложил кейс из правой руки в
левую с тем, чтобы попрощаться с Кеннеди за руку. Не успел он этого сделать,
как из-за стойки к нему приблизился телохранитель с озабоченным лицом:
     - Сэр, я только что получил странный звонок от нашего оператора.
     Мужчина опустил глаза на листок бумаги:
     -  Звонила некая  Лиз  Скарлатти  из  Вашингтон  Ридер. Она  бы  хотела
выяснить у Вас  об отношениях между  Артуром Хиггинсом,  Майком  Нэнсом, Стю
Гарретом  и  конгрессменом  Майклом О'Рурке.  Она  оставила номер телефона и
сказала, что если Вы не перезвоните  ей через пять минут, она сообщит прессе
имеющуюся у неё информацию.
     Усталые плечи Стэнсфилда опустились ещё  на несколько  дюймов, когда он
склонился над листом бумаги. Не проронив ни  слова, он развернулся  и  пошёл
обратно в свой офис, а Кеннеди последовала за ним. Стэнсфилд бросил куртку и
кейс на ближайший стул и направился к своему рабочему столу.
     - Как, чёрт побери,  это могло распространиться  так быстро? - спросила
Кеннеди.
     Стэнсфилд покачал головой:
     - Это либо О'Рурке, либо  Белый  Дом. - Он положил  лист  бумаги  перед
собой и указал на второй аппарат на столе:
     - Будьте любезны, Айрин. Позвоните Чарли и попросите его отследить этот
звонок. - Стэнсфилд стал набирать номер.

     Внезапный  звонок  заставил Лиз  вскочить с  места. Она сняла трубку со
стены на кухне и произнесла:
     - Хэлло.
     - Мисс Скарлатти? - это был Стэнсфилд.
     - Да, это я.
     -  С Вами  говорит  директор  Стэнсфилд.  Я  только  что  получил  Ваше
сообщение и несколько озадачен.
     Лиз изо всех сил сжимала трубку и попыталась держать себя в руках:
     - Мне всё известно. Я знаю, как Хиггинс, Нэнс и Гаррет были замешаны...
     Стэнсфилд оборвал её:
     -  Нам не нужно  вдаваться  в  подробности,  мисс Скарлатти. Откуда  Вы
звоните?  Стэнсфилд  не  желал  обсуждать  этот  вопрос  по  прослушиваемому
телефону.
     - Разве это имеет значение? - Лиз услышала щелчок у парадной двери и ее
сердце заколотилось сильнее. Она выглянула в коридор в надежде  увидеть  там
Майкла, но вместо него вошли Тим и Симус.
     - Мне необходимо знать, не прослушивается ли Ваш телефон? -
     сказал Стэнсфилд.
     Лиз взглянула на телефон и ответила:
     Не думаю, и для меня это неважно.
     Тим с Симусом зашли на кухню и прислушались к разговору:
     -  Конгрессмен О'Рурке пропал  из своего дома, и  если он не вернётся в
течение часа, я буду вынуждена разослать всем программам новостей на планете
реальную картину того, что произошло в Вашингтоне за последнюю неделю.
     Симус сделал круглые глаза:
     - С кем ты говоришь?
     Лиз повернулась спиной к вошедшим и прикрыла рукой другое ухо.
     - Подождите минутку, -  продолжил Стэнсфилд, - откуда Вам известно, что
конгрессмен О'Рурке пропал?
     - Я нахожусь в кухне его дома с его братом и дедом, - крикнула Лиз:
     - Он  пропал, и если Вы не вернёте его в течение  часа,  Ваш  маленький
секрет будет завтра утром в каждой передовице всех газет.
     - Я понятия не имею, где находится конгрессмен О'Рурке, - запротестовал
Стэнсфилд.
     - Что ж, Вам лучше найти его. У Вас есть один час.
     С этими словами Лиз с грохотом повесила трубку.

     Стэнсфилд уставился на телефон и покачал головой. Кеннеди нажала кнопку
и что-то  произнесла  в трубку. Получив  ответ, она  посмотрела на  босса  и
сказала:
     - Звонок был сделан из дома О'Рурке.
     Стэнсфилд ущипнул себя за переносицу:
     - Это сделали либо Нэнс, либо Гаррет. Стэнсфилд медленно крутил головой
из стороны в сторону, при этом продолжая давить себе на переносицу:
     - Какого дьявола хотят эти два идиота?
     - Есть ли шанс, что это был ложный звонок? - спросила Кеннеди.
     -  Сомневаюсь в  этом.  -  Стэнсфилд  взглянул  на  неё  и схватился за
телефон:
     -  Я позвоню Президенту и  выясню,  где находятся шеф  администрации  и
советник по национальной безопасности.
     Он набрал  номер  команды  Секретной Службы Белого  Дома.  Ему  ответил
агент, и Стэнсфилд представился ему:
     - Мне необходимо немедленно переговорить с Президентом. -
     В ожидании Стэнсфилд постукивал ручкой по стопке бумаги.
     Раздалось несколько щелчков, после чего ему ответил Стивенс:
     - Томас, что случилось?
     - У нас, кажется, проблема, сэр.
     Стэнсфилд изложил факты своего разговора со Скарлатти, но представил её
только как репортёра.
     У Президента вырвался громкий вздох, и он сказал:
     - Господи, ... зачем кому-то понадобилось захватить О'Рурке?
     Стэнсфилд  не  ответил.  Вместо  этого  он  решил оказать  давление  на
Президента и посмотреть, насколько искренней была его реакция:
     - Не могу в  это поверить. Я думал, что вся эта  неразбериха закончена.
Кому он понадобился? - повторял возбуждённый Стивенс.
     - Мы не знаем наверняка.
     - Томас,  Вам представляются от меня все  полномочия на что  угодно, но
верните  конгрессмена О'Рурке домой, и  сделайте всё возможное, чтобы запись
не вышла в свет!
     Стэнсфилд выдержал краткую паузу и спросил:
     - Сэр, знаете ли Вы, где сейчас находятся  Ваш советник по национальной
безопасности и шеф администрации?
     Президент Стивенс ответил не сразу. Связь между исчезновением О'Рурке и
вопросом Стэнсфилда была слишком очевидной.
     - Нет, но,  чёрт возьми,  я выясню это.  Я  Вам  перезвоню! - Президент
швырнул трубку и подозвал ближайшего агента Секретной Службы.
     Стэнсфилд  опустил   трубку  и   попытался  представить   себе  реакцию
Президента. Стивенс был  бесспорно  удивлённым и не стал  бы рисковать, если
только  Нэнс не  решился  угрожать  утопить  его  вместе с собой.  Стэнсфилд
взвесил потенциальные возможности и решил,  что  пока не выяснит  точно,  не
может доверять Президенту. Он снял трубку и набрал номер с добавочным  Чарли
Доббса  в Оперативном Центре. Доббс  ответил  с  первого гудка, и  Стэнсфилд
быстро произнёс:
     - Что за птица у нас сейчас над городом?
     Доббс нажал на несколько  кнопок на киборде с левой стороны от себя,  и
на  экране  мгновенно  появилась  карта,  на  которой   были  отмечены   все
орбитальные  пути и местоположение  всех  спутников  ЦРУ, Офиса Национальной
разведки и арсенала агентства по Национальной безопасности.
     -  У  нас  сейчас,  - Доббс пытался  прочитать обозначения, появившиеся
рядом с точкой, находящейся над Вашингтоном, - KH-11 на посту.
     KH-11, или  Спутник  Стратегического  разведывательного назначения  был
способен отличить  футбольное поле от баскетбольного  с  расстояния 220 миль
над землёй.
     - Увеличьте изображение ранчо  Майка Нэнса в Мериленде и введите адреса
всех конспиративных домов Национальной Службы Безопасности в округе.
     - Томас, люди из этой  конторы поднимут страшную шумиху,  когда узнают,
что мы  используем большую птицу, чтобы  следить за советником Президента по
национальной безопасности.
     - Если они спросят,  скажите им,  что Президент дал  на это своё добро.
Сколько времени займёт получение изображений?
     - Это займёт от трёх до пяти минут.
     - Хорошо. Мне также нужны две команды быстрого  реагирования, готовые к
немедленным  действиям.   Прогрейте  геликоптеры  к  полёту.  Возможно,  нам
придется поспешить.
     - Вы предпочитаете,  чтобы они были в полном  военном  снаряжении или в
гражданской одежде?
     Стэнсфилд взвесил  вопрос. Поскольку у ЦРУ  не было местной юрисдикции,
оно не имело права снаряжать свои команды быстрого реагирования так, как это
делало  ФБР, отряжая  подобные тактические  команды. Большая часть их работы
выполнялась  таким  образом,  чтобы  по  возможности избегать  общественного
внимания.
     -  Оденьте  одну команду в  гражданскую одежду, а  другую  -  целиком в
военную форму.
     - Я отдам распоряжение. Что происходит, Томас?
     -  Осколки  деятельности Артура.  Перезвоните мне,  как только получите
картинки с ранчо Нэнса.
     Стэнсфилд  положил  трубку  на  место, его усталость,  как рукой сняло.
Гнев,  который  он  испытывал  к  Майку  Нэнсу,  свел  на  нет все  признаки
утомления, которые  были  до этого.  Нэнс  исчерпал  все предоставленные ему
шансы. Если он желал продолжать играть столь грубо и рискованно, стало быть,
настало  время  положить  конец игре -  до того, как он  сумеет нанести  ещё
больший урон.

     Когда  Лиз  оторвалась  от телефона,  Симус  заставил  её успокоиться и
рассказать  им, что произошло. После  того, как  она закончила рассказ,  они
осмотрели сломанный  столик. Было ясно, что  дело плохо.  Симус поглядел  на
сломанный столик, потом на Лиз:
     - Майкл рассказал тебе всё-всё?
     - Да.
     Симус пытался  угадать, насколько много она  знала. В её  лице не  было
ничего - ни осуждения, ни злобы. Симус сложил руки на  груди и возвратился к
мыслям о Майкле.
     - Не думаю, что это дело  рук ЦРУ или ФБР. Они провели с ним всю вторую
половину дня. И могли бы сделать это раньше, если бы захотели.
     - А что, если они хотели дождаться темноты? - спросила Лиз.
     Симус покачал головой:
     - Зачем им было рисковать? Они могли позвонить ему завтра  и пригласить
к  ним  в  Лэнгли без  всякого  принуждения.  Им  совершенно  не  нужно было
применять  силу,  это вызвало бы только  подозрение. Если бы ты позвонила  в
полицию  и  сообщила,  что  у  тебя  пропал  бойфренд,  который  к  тому  же
конгрессмен, и, что это выглядело, будто он был похищен...
     Симус закатил глаза:
     - Тогда каждый полицейский офицер в округе принялся бы за его поиск. Ни
в коем  случае,  -  Симус  покачал  головой, -  Стэнсфилд  не  стал  бы  так
рисковать. Плюс  угроза, исходящая от  тебя, что  запись  на  кассете  может
получить огласку. Это должно быть либо Нэнс, либо Гаррет.
     Тим тоже ненадолго задумался:
     - Ты прав. Столь отчаянный шаг указывает на них. Сейчас стоит лишь один
вопрос, куда они забрали его?
     Симус пожал плечами:
     - Чёрт  побери,  у меня есть идея. У  Нэнса  есть доступ к, по  меньшей
мере, дюжине конспиративных  домов в округе. Они могли увезти его в любой. -
Симус глянул на часы:
     - У нас мало времени. Мы должны вернуть его до того, как у Нэнса  будет
шанс  подвергнуть Майкла допросу. Я собираюсь ввести в  курс дела  Колемана.
Тим,  оставайся  здесь вместе  с Лиз. Я позвоню вам,  как только  что-нибудь
узнаю.
     Он обнял Лиз за плечи и прибавил:
     - Не  волнуйся.  Всё будет  хорошо. Если  позвонит Стэнсфилд, сразу  же
перезвони на телефон в моей машине.
     Седовласый О'Рурке повернулся и вышел.
     Симус  сел за руль  Чироки,  принадлежащего  Тиму,  и выехал  на улицу.
Отъехав на несколько кварталов, он включил мобильный телефон. Крепко держась
за баранку, свернул на Висконсин Авеню. Симус понимал, что нужно действовать
быстро,  в противном случае  им никогда не вернуть  Майкла. Нэнс  уже не раз
доказал, что готов на убийство, и уж если он рисковал всем  перед опасностью
передачи записи  на кассете в руки медиа, то нетрудно было представить себе,
до какой черты он способен дойти. Симус попытался заглянуть в будущее. Каким
образом они могут вызволить Майкла?
     Что  бы ни произошло,  он обязан  дать  знать Колеману  об исчезновении
внука.  Симус  набрал  номер  пейджера  Колемана. После  четвёртого  звонка,
электронный голос запросил оставить  свой  номер после гудка.  Симус  набрал
номер на своём мобильнике и дополнил его тремя цифрами. За месяцы подготовки
Симус настоял,  чтобы их с  Колеманом связь была максимально сдержана, и они
подготовились к тому, что за кем-то из них могут установить наблюдение.  Они
придумали  систему предупреждения друг друга через цифровые пейджеры.  Симус
не мог просто так позвонить Колеману, ибо опасался ФБР.
     Разъединившись,  Симус  выругался про себя. Возможность  потери  Майкла
была выше его сил. Он  заставил себя выкинуть эти мысли из головы.  Не время
поддаваться эмоциям.  Нужно действовать и отыскать Майкла. В душе он проклял
себя за то, что подверг внука  смертельной  опасности.  Они загнали Нэнса  в
угол, и вместо того, чтобы уступить, тот показал свои зубы.







     Скотт Колеман  сидел на кушетке, стараясь не обращать  внимание  на то,
что агенты ФБР наблюдали и  прослушивали каждое его движение. Только за один
сегодняшний день он составил  несколько планов, как уйти из-под  наблюдения.
Часть   времени   пока   он   обучался   в   Котиках,   ушла   на   освоение
контрразведывательных навыков  и  техники  ухода  от  преследования.  Будучи
лидером  команды номер  шесть  Морских Котиков, он  многократно  подвергался
преследованиям. Зарубежная  разведка могла  бы  многому  поучиться,  если бы
переняла опыт  у лучших американских коммандос. Самым опасным было попасться
в руки террористов. За  последние  десять лет  Колеман  убил  большое  число
международных преступников, и многие группировки могли только мечтать, чтобы
он попался в их  лапы. Разве не лучший способ сравнять счёт для  террориста,
это убить  американского элитного лидера контр  террористических  сил?  Даже
теперь,  после его ухода в отставку, мало  что изменилось  в этом смысле.  У
него оставались особые инструкции сообщать обо  всем подозрительном людям из
контрразведки Морской Службе Расследований.
     Его пейджер завибрировал. Он взглянул  на небольшой экран и узнал номер
засекреченного телефона Симуса. За обычными семью  цифрами следовали ещё три
цифры.  Эти три цифры заставили  Колемана глубоко задуматься. Они говорили о
том, что что-то пошло не так, и с Симусом надо немедленно связаться.
     С пол  минуты  он  сидел  без движения, обдумывая  свой следующий  шаг.
Составив план,  он выключил телевизор и направился к двери, прихватив связку
ключей и тёмную кожаную куртку. Спускаясь в подвал, он размышлял о  том, что
плохого могло  случиться.  Он  знал, что Майкл  намеревался  воспользоваться
записью,  но, в остальном, оставался в полном неведении, что могло произойти
за последние  шестнадцать  часов.  Скотт направился к  подсобкам в  подвале,
прошел мимо  своего и  остановился перед  одной, принадлежащей  престарелому
джентльмену с первого  этажа. Он вынул небольшой чёрный фонарик  и  осмотрел
печати, которые раньше нанёс на петли. Они оставались нетронутыми.
     Менее  чем за минуту он вскрыл  небольшой замок. Оказавшись  в  чулане,
переместил коробки и вытащил стальной  сундучок.  Колеман решил, что настало
время  прикрыть  мастерскую.  Не  было  смысла  дать  возможность  федералам
обнаружить  его арсенал.  Он  вынес сундучок в  подвальный  коридор и закрыл
дверь чулана на замок. Затем  наклонился,  раскрыл стальной ящик  и вынул из
него  мобильный телефон, который был идентичен телефону О'Рурке. Взял в одну
руку кейс, а в другую сундучок и направился к выходу из дома.


     По  другую сторону  улицы в жилом здании  напротив  дома  Колемана Скип
Микмэхон  и  его агенты  были начеку. С утра Колеман вышел  на пробежку,  но
после  оставался  в своей  квартире.  На голове Микмэхона красовалась чёрная
бейсболка   известной  балтиморской  команды,   а   пара  больших  наушников
прикрывала уши. Через систему  направленных сигналов он услышал, как Колеман
выключил  телевизор. Затем раздалось позвякивание ключей, после  чего  дверь
раскрылась и захлопнулась. Микмэхон поднёс ко рту переговорное устройство:
     - Ребята, будьте готовы. Думаю, наш мальчик куда-то собрался.
     Два агента подошли  к окну,  возле которого стоял Микмэхон. Один из них
осмотрел три машины, расположенные на улице поблизости и  запросил  наружную
слежку.  Они ожидали  больше минуты, но Колеман  так и  не вышел из парадной
двери. Микмэхон вновь поднёс ко рту переговорное устройство:
     - Сэм, ты никого не видишь там на аллее? Отбой.
     Агент в  машине, запаркованной в  конце аллеи,  посмотрел  сквозь  очки
ночного  видения. Его глаза до сих пор были прикованы к  запасному выходу  с
момента, когда шеф сообщил, что объект собирается покинуть дом. Сэм ответил:
     - Там пока пусто. Отбой.
     Микмэхон топнул ногой:
     - Давай,  где  же  ты? - Он  поправил бейсболку  на голове  и продолжил
следить за парадным входом:
     - Давай... ну, давай...
     Не успел он закончить последнюю фразу, как Колеман вышел из парадного.
     - Он  у  нас,  - громко  произнёс  Микмэхон  по радио. Приглушив голос,
добавил:
     - У него с  собой кейс и какой-то металлический ящик... Он направляется
к своей машине. Включайте моторы и будьте готовы двигаться следом.
     Микмэхон  наблюдал, как Колеман уселся  в Форд  Эксплорер  и  захлопнул
дверь. Он похлопал одного из агентов по плечу и сказал:
     -  Наблюдай  за квартирой, пока нас не будет, и скажи  диспетчеру, что,
возможно, нам понадобится вертушка. За дело, Пит.
     Микмэхон  с  другим  агентом  побежали к  выходу. Они слетели  вниз  по
пожарной  лестнице  и оказались  на аллее. Микмэхон  прыгнул в  пассажирское
кресло  минивэна Крайслер,  приписанного особому агенту по имени  Пит  Арли.
Арли завёл мотор, и они понеслись по  аллее, а шеф в это время координировал
действия  ещё  трёх  автомобилей, находящихся в  непосредственной  близости.
Караван  машин  двигался  из  района Адамс  Морган  в  сторону  университета
Ховарда. Форд Эксплорер Колемана был под наблюдением со всех сторон, включая
небо.  Разведывательный  вертолёт  ФБР  вышел  на  заданную  позицию  и  уже
сканировал  лазерным  лучом крышу трака  Колемана. Группа  авто свернула  на
Мичиган  Авеню  и  пронеслась  мимо  Тринити  колледжа и госпиталя Ветеранов
Администрации.
     Колеман  отдавал себе отчёт  в том,  что делает. Проезжая мимо корпусов
колледжа, он не пытался уйти от  сопровождения  машин ФБР, которые старались
двигаться  вровень  с  ним  по  параллельным   улицам.  Мичиган  Авеню  была
единственной трассой в этой части  города.  Все прочие  улицы  заканчивались
тупиками,  упиравшимися  в   один  из  учебных  корпусов.  Он  не  стремился
оторваться. Он лишь хотел затруднить их работу.
     Бывший Морской Котик вынул из кармана небольшой звукопоглощающий прибор
и проверил его на предмет настройки звукоизоляции. Он смёл в сторону от руля
все содержимое  передней панели. Потом столкнул на  пассажирское кресло все,
до чего  смог дотянуться. Положил сенсор  обратно в карман и приготовил свой
мобильный телефон. Затем он  включил радио и  направил  звук в  заднюю часть
трака. В случае, если ему подложили "жучки" на задние сидения или в багажное
отделение, громкая музыка сделает их бесполезными.
     Скотт ещё раз  глянул в зеркало  заднего  вида  и  набрал номер.  После
нескольких гудков ему ответил Симус:
     - Хэлло.
     - В чём дело?
     - Похищен Майкл.
     - Как это похищен? Кем?
     - Мы не знаем, но думаем, это сделал Нэнс.
     Колеман выругался про себя:
     - Неужели Майкл использовал запись, чтобы шантажировать Нэнса?
     - Да.
     - Чёрт  возьми! С прошлой ночи я  совершенно отстал от жизни. Так что я
пропустил?  -  Колеман  слушал,  пока Симус быстро  вкратце  пересказал, что
проделал  Майкл  с  записью  признания   Артура.   Затем  Симус  перешёл   к
исчезновению Майкла, разговору  Лиз со Стэнсфилдом, и, наконец, рассказал  о
часовом лимите времени и об ультиматуме, выставленном ею директору ЦРУ.
     Колеман  впитал  эту информацию с немыслимой  скоростью,  а затем задал
несколько вопросов. К моменту, когда Симус был близок к завершению рассказа,
Колеман   взглянул  на  часы  и   увидел,  что  время  разговора  подошло  к
двухминутной  отметке.  Хотя эти маленькие  чудеса  современной  технологии,
которую  они  внедрили с Симусом,  были апробированы, за многие годы Колеман
выучил,  что нельзя целиком  полагаться  на достижения  технологии. Не желая
продолжать  разговор  более двух минут,  Колеман запросил номер телефона, по
которому Симус связывался со Стэнсфилдом, после чего сказал,  что перезвонит
через десять минут.  Колеман разъединился и заглянул  в зеркало заднего вида
убедиться,  нет  ли рядом  знакомых  машин.  Прикусив  губу, он  лихорадочно
перебрал  свои возможности. Если они  быстро не вызволят  Майкла, то их всех
ожидают серьёзные  неприятности. Нэнс был игроком, с которым нельзя было  не
считаться. Еле слышным голосом Колеман прошептал:
     - Если повезёт, я закончу игру по моим правилам.


     Коричневый  Ауди остановился  у ворот, и внимательные  глаза  охранника
осмотрели водителя из-за  пуленепробиваемого стекла постовой будки. Охранник
был  оповещен хозяином  о  том,  что этот гость  может проехать  к  нему без
досмотра. За  долгие годы  Майк Нэнс многому научился  у Артура  Хиггинса, и
одним  из таких уроков  был  найм  на  работу частных охранников.  Секретная
Служба  вряд  ли одобрила  бы некоторые его  действия,  и  сегодня тому  был
идеальный  пример.  Тяжёлые ворота заскользили по  направляющим, и  охранник
кивнул водителю, чтобы тот проезжал.
     Ауди устремился  по длинному, недавно заасфальтированному проезду, и на
расстоянии в четверть мили от дома свернул на правую развилку дороги. Джарод
подъехал  к главному  входу  и  раскрыл  багажник.  Оставив  ключи  в  замке
зажигания, он вышел из машины и обошёл её сзади. Он откинул крышку багажника
и осмотрел О'Рурке, лежавшего в скрюченной позе.
     Конгрессмен   чуть  приоткрыл   глаза   и  посмотрел   на   незнакомца,
захватившего  его.  И  хотя чувствовал  слабость,  наркотик не  повредил его
мыслительные способности. Тридцатиминутная поездка в темноте багажника  дала
ему  возможность  осознать, что собственно, с  ним  случилось.  Только  один
человек  мог решиться на это. Гаррет  был  чересчур эмоционален, стало быть,
это был Нэнс. Майкл знал, что надеяться можно только на то, что Лиз вернётся
домой и свяжется с Тимом и Симусом. В противном случае  Майкл не сомневался,
что  Нэнс напичкает его  наркотиками и заставит "запеть", точно  так же, как
они с Колеманом проделали это с Артуром. Он должен был выиграть хоть немного
времени, чтобы дать своим возможность найти его.
     У входа в  дом в  свете двух ламп обозначился силуэт пожилого человека.
Он  вынул  из кармана  шинели  чёрный средних  размеров нож и  склонился над
багажником. Нож  проскользнул между ног О'Рурке, и человек быстрым движением
перерезал пластиковые наручники. Мужчина переложил  нож из  правой  в  левую
руку и помог Майклу выбраться из багажника.
     Как только  он оказался  на  ногах,  О'Рурке ощутил  усилившийся эффект
воздействия того, что  было закачено в его организм. Ноги плохо слушались, и
его повело в  сторону.  Джарод подхватил его под  руку, чтобы он  не упал на
землю. Оба пошли к  парадному входу, и, сделав  ещё  пять шагов, Майкл сумел
оправиться и двигаться дальше самостоятельно.
     Когда они подошли к дому, отворилась дверь изнутри, и на пороге  возник
ухмыляющийся Майк Нэнс.
     - Добрый вечер,  джентльмены. - На Нэнсе были тёмные шерстяные  слаксы,
белая рубашка и синий вязаный джемпер.
     О'Рурке посмотрел на улыбающегося Нэнса  и еле подавил желание дать ему
в морду.  Он сделал шаг вперёд, но незнакомец, удержал его от  второго шага.
Майкл  замер,  когда  Джарод двумя  пальцами надавил на  некую точку  на его
правой руке. От распространившейся по правому боку боли, О'Рурке скорчился в
сильной конвульсии.
     - Ну же, ну же, конгрессмен, следите за своим поведением, -
     Нэнс  погрозил ему  пальцем, будто Майкл был маленьким школьником. - Не
огорчайте моего друга.
     Нэнс  кивнул обоим следовать за  собой,  и они  двинулись  по коридору.
Джарод немного ослабил хватку и подталкивал Майкла вперёд. Все трое дошли до
конца коридора и очутились в большой комнате.
     О'Рурке посмотрел вправо и увидел Стю Гаррета, стоящего за стойкой бара
с бокалом  спиртного  в  руке. О'Рурке обдал шефа  администрации уничижающим
взглядом, и тот отвёл глаза в сторону. Нэнс указал на рот Майкла и сказал:
     - Джарод, можете снять с него ленту.
     Мужчина  протянул руку и сорвал  с  липкую ленту со  рта О'Рурке. Майкл
ощутил лёгкое жжение и продолжал неотрывно смотреть на Гаррета.
     С достаточно безопасного расстояния Нэнс произнёс:
     - Конгрессмен,  у нас  есть одно незаконченное  дело, начатое  нынешним
утром.
     О'Рурке с ненавистью вперил взгляд в Нэнса и сказал:
     - Я закончил дело с Вами, когда сломал Вам нос.
     Нэнс обернулся и осмотрел своё отражение в зеркале за  стойкой бара. Он
вытянул руку и мягко дотронулся до своего распухшего носа:
     - Да, пожалуй, я теперь у Вас в долгу, не так ли?
     Повернувшись лицом к О'Рурке, Нэнс небрежно прибавил:
     Джарод, не будете ли Вы так добры, сломать нос конгрессмену О'Рурке?
     Майкл не успел отреагировать. Человек, стоящий рядом, захватил  его  за
схваченные наручниками  запястья  и дёрнул  их вниз.  Свободная рука Джарода
взлетела,  как  томагавк и опустилась ударом  карате  на  переносицу Майкла.
Раздался громкий хруст, и  нос  О'Рурке сместился на  четверть  дюйма влево.
Майкла  отбросило  назад, у  него закружилась голова. В хоккейной команде  в
колледже он дважды ломал себе нос, но никогда  прежде это не причиняло такой
боли. Он стиснул зубы  в попытке преодолеть боль. Из ноздрей на верхнюю губу
обильно полилась кровь.
     Нэнс вышел из-за стойки бара и объявил:
     - Я не сторонник насилия, мистер О'Рурке,  но верю в библейское "око за
око". Ваше утреннее поведение было не слишком цивилизованным.
     - А  по-Вашему, убийство  Эрика Ольсона  было  цивилизованным? Избавьте
меня от этой чепухи. - Майкл стёр кровь рукавом своей серой рубашки.
     Нэнс кивнул Джароду, и не успел Майкл отреагировать, как удар кулаком в
спину  опрокинул  его на пол.  С гримасой от  страшной боли в  правой  почке
О'Рурке  привстал на колени  и упёрся взглядом в ботинки Нэнса. Майкл был не
из тех, кто сдаётся, но сейчас он  сообразил,  что  чем дольше удержит их от
настоящего  допроса,  тем будут лучше его шансы.  Медленно приподнял голову.
Его глаза остановились на белой рубашке Нэнса. Его рот был полон крови, и он
поднялся на  ноги,  чтобы  плюнуть в Нэнса. Большой сгусток крови со  слюной
растеклись по лицу и рубашке Нэнса.
     Майкл  наслаждался своей  маленькой победой  не более секунды. Ещё один
сильный удар  по почке заставил его упасть на колени. Нэнс, разъярённый тем,
что  его прилюдно  оплевали,  сделал  шаг вперёд  и влепил пощечину  Майклу.
Голова Майкла  даже  не шелохнулась от  неё.  О'Рурке  собрался  с  духом  и
посмотрел Нэнсу  в глаза.  Сквозь сжатые  зубы он  выдавил  подобие улыбки и
спросил:
     - Кто научил Вас таким вот ударам, мамочка?
     Лицо  Нэнса  побагровело, а  руки затряслись, когда он  сделал  попытку
сдержать свой гнев. Захлебываясь от злости, он рявкнул:
     - Джарод, научи уважению этого человека!
     О'Рурке понял, что вот-вот очередная волна боли  захлестнёт его, и упал
с колен  на пол, пытаясь откатиться в сторону от своего  мучителя. Когда  он
сделал  последний  оборот  и оказался  у  кушетки,  то увидел,  как  к  нему
приближается  Джарод с шоковым пистолетом. Он  только успел  заметить нечто,
вылетевшее  из  трубки,  и после этого  каждый дюйм его тела  содрогнулся от
электрического  разряда,  разлившегося  по  венам.  Извиваясь  на  полу,  он
почувствовал,  что  теряет сознание.  Его зрачки  вспыхнули и погрузились во
тьму.  Последнее,  что  он  запомнил  перед тем, как  окончательно  потерять
сознание, был телефонный звонок.


     Стэнсфилд  мерил  шагами пространство за  письменным столом в то время,
как Кеннеди прокручивала  один за другим все возможные сценарии. Это было ее
самым сильным коньком. Она  была мастером по части головоломок, обставляя их
различными вариантами и предсказывая возможные решения.
     Оперативный  Центр  в  подвале  гудел, как  капитанский  мостик,  когда
самолёт, готовый  к бою, разгоняется по взлётной полосе. Чарли Доббс смотрел
вниз  со  своего "вороньего" гнезда и наблюдал,  как его люди перемещаются в
точном и  быстром ритме. На его  голове были закреплены наушники, и он нажал
кнопку быстрого  набора  номера  телефона  офиса  Стэнсфилда. Когда директор
ответил, Доббс сказал:
     -  Вертушки прогреты, и  команды быстрого реагирования в  полной боевой
готовности. Кроме того, у  нас  в компьютере имеются тепловые  изображения в
реальном режиме времени.
     - Что Вы видите?
     Доббс  посмотрел  на  пятидесятидюймовый   экран  высокого  разрешения,
который был смонтирован на стене за его спиной:
     -  Единственное,  о  чём  могу  сообщить,  это  о  прибытии  машины.  В
остальном, все спокойно.
     - Что за машина? - поинтересовался Стэнсфилд.
     -  По тепловым изображениям трудно  сказать, но выглядит, как некий тип
седана.  Пара моих аналитиков по картинкам  сейчас занимаются увеличением  и
улучшением   качества  изображения.  Они  смогут  предоставить   нам  больше
информации минут через десять. Автомобиль прибыл, когда мы уже вышли в сеть.
Один человек вышел. Они вынули что-то из багажника и направились к дому.
     У Стэнсфилда сузились зрачки:
     - Вы сказали, багажник?
     - Да.
     - Что они достали из багажника?
     - Я не знаю.
     - Это было что-то большое?
     Доббс с сожалением вздохнул:
     - Томас, основываясь на тепловом изображении, мы не можем сказать более
точно. При дневном освещении, или, скажем, с новой моделью спутника KH-12с у
нас  не было  бы проблемы, но тепловые изображения имеют слабую  разрешаемую
способность.
     - Сконцентрируйте своих людей только на это! Скажите им, чтобы  пока не
занимались выяснением модели машины. Мне нужно точно знать габариты объекта,
вынутого из багажника.  И дайте  знать, если кто-либо ещё прибыл или покинул
ранчо. Я  отправляюсь  с группами быстрого  реагирования. Передайте  пилотам
координаты поместья Нэнса и отдайте людям приказ на погрузку. Я выезжаю.
     Стэнсфилд разъединился и обратился к Кеннеди:
     - Мне нужно, чтобы Вы  оставались здесь для  координации. Если позвонит
Скарлатти,  дайте  ей   номер   моего   мобильного,   и  пусть  она   звонит
непосредственно мне.
     - Вы к Нэнсу?
     - Да.  Я займусь этим  лично. -  Стэнсфилд вышел  из офиса  и  приказал
телохранителю захватить его  сотовый телефон  и следовать за ним. Он вставил
карточку в щель устройства у  лифта для идентификации руководящего состава и
проследил за тем,  как телохранитель  застёгивает на поясе чёрный нейлоновый
чехол с засекреченным мобильным телефоном директора.


     В дверь постучали, и все трое переключили внимание от распростёртого на
полу тела на дверь в комнату. Из-за дубовой двери послышался голос помощника
Нэнса:
     - Сэр, на проводе Президент, и он желает с Вами говорить.
     Нэнс прокричал ему в ответ:
     - Передай ему, что я занят, и что я ему перезвоню.
     Помощник прочистил горло:
     - Он настаивает, чтобы немедленно  переговорить  с  Вами...  По  правде
говоря, он несколько раздражён.
     Нэнс указал на О'Рурке, распростёртого на полу:
     - Джарод, держите его в этом состоянии. Я скоро вернусь.
     Нэнс  направился  к  выходу,  Гаррет  последовал  за  ним.  Нэнс  резко
остановился:
     - Стю, жди меня здесь. Я сам в состоянии уладить дело.
     Нэнс  вышел  из комнаты  и  пошёл  в свой  личный кабинет. Он  нажал на
мигающую кнопку и сказал:
     - Джим, прошу прощения, что заставил Вас ждать. Что Вы хотели?
     Президент заорал в трубку:
     - Что, чёрт побери, ты затеваешь?
     - Джим, я понятия не имею, что Вы имеете в виду.
     - Не морочь мне голову, Майк. Где, чёрт возьми, конгрессмен О'Рурке?
     - Откуда мне знать, где конгрессмен О'Рурке?
     - Кто-то похитил его, и ни для  кого не секрет, что ты один из первых в
списке потенциальных похитителей.
     - Кто Вам это сказал?
     - Стэнсфилд!
     На секунду Нэнс замолчал:
     -  Из  того,  что я почерпнул  сегодня утром, считаю, что за всем  этим
стоит Томас Стэнсфилд. У меня есть...
     - Заткнись, Майк! - заорал Президент. - Не могу  поверить,  что  ты мог
втравить  меня в эту  грязную авантюру. Я  лично видел, как облажался Стю во
время прослушивания записи.  Тебе не уйти от ответа и  не свалить на кого-то
другого  то, что  сам натворил.  Ты со  своим  другом-  садистом Артуром оба
заварили  эту кашу,  и нечего  тянуть меня на дно вместе с  вами. Стэнсфилду
позвонила репортёр и сказала, что если О'Рурке не вернут в течение часа, они
обнародуют запись с Артуром. А теперь, очнись, пока не поздно, и скажи, где,
чёрт возьми, конгрессмен О'Рурке?
     - Понятия не имею.
     - Чушь собачья... ты, Майк, чертовски прожженный лжец. Верни  его, пока
не потопил всех нас.
     - Это  точно,  всех нас, Джим. -  Слова  Нэнса  звучали  с  неприкрытой
издёвкой:
     -  В случае обнародования записи мы все пойдём ко дну,  включая Вас. Мы
все  в  одной  связке, и  будем  действовать  по  моим правилам.  Придержите
Стэнсфилда. Если им  так  нужен конгрессмен, значит,  он много  чего  знает.
Когда  я закончу  с ним,  я верну  его. -  Нэнс швырнул  трубку на  рычаг  и
отправился в противоположную часть дома.





     Директор  Стэнсфилд в  сопровождении телохранителя  вышел  из  подъезда
здания  штаб  квартиры в  Лэнгли и  направился  в сторону  готовых  к вылету
геликоптеров. Справа стоял аппарат компании Сикорского под названием  Чёрный
Ястреб. Над мощными винтами у него располагалось оборудование для поглощения
шума. Темный вертолет  мог двигаться  со скоростью 80 миль в час, и при этом
шум  от  него  не  превышал  шума  обычного  автомобиля.  В  Чёрном  Ястребе
находились восемь бойцов  в полной военной амуниции, все члены особой группы
быстрого реагирования ЦРУ. Их обмундирование состояло  из  чёрных парашютных
костюмов   фирмы  Номекс  и  чёрных  бронежилетов,  применяемых  при  атаке.
Большинство  из   них  были   бывшими  морскими  пехотинцами   и  рэнджерами
военно-воздушных сил. На голове каждого из них был обтекаемый чёрный шлем, а
тело защищала  спектра, ткань, выполненная  из пуленепробиваемого композита.
Вес шлема не  превышал трёх фунтов, и при этом  был способен защитить голову
от пули на  близкой дистанции. В верхнюю часть шлема были  вмонтированы очки
ночного видения.  У всех восьмерых бойцов были автоматы с глушителями модели
MP-5 фирмы Хеклер  и  Кох. У  двоих  были  ещё  короткоствольные дробовики с
особыми зарядами для сноса петель и замков.  Если и этого было недостаточно,
у  них были  пакеты с  пластиковой взрывчаткой  для преодоления препятствий,
например,  укреплённых дверей.  У одного из бойцов была снайперская винтовка
Ремингтон.  Вертолёт,  к  которому приблизился Стэнсфилд, был  серебряного с
синим цвета со  словом  MEDEVAK, нанесённым белыми буквами по обеим сторонам
дверей.  Этот геликоптер  имел на  борту  восемь  бойцов из  второй  команды
быстрого реагирования. У них была та же амуниция, что и в Чёрном Ястребе, за
исключением парашютной униформы фирмы Номекс и шлемов. Эта группа была одета
в гражданскую одежду.  На четверых были костюмы или  пиджаки, на  двоих были
джинсы  и кожаные куртки,  а седьмой  с  восьмым  были мужчиной и женщиной и
выглядели,  словно  муж  и  жена.  У всех  оружие было  спрятано  в  больших
внутренних карманах одежды.
     Директор уселся на переднее кресло рядом с пилотом, а его телохранитель
расположился  сзади  в  компании  боевой  группы.  Стэнсфилд  кивнул пилоту,
вертолёт  поднялся   над  землёй  и  полетел   в   восточном  направлении  в
сопровождении  Чёрного Ястреба. Мужчины  и  одна  женщина, разместившиеся  в
хвостовой  части, обменялись многозначительными взглядами. Нечасто  директор
участвовал в подобных операциях.
     Стэнсфилд  смотрел вправо, пока  оба  вертолета  неслись  над  северной
частью города  со  скоростью 150 миль в  час. Телохранитель похлопал  его по
плечу и передал боссу телефон:
     - Это Президент.
     Стэнсфилд взял  мобильник  и прикрыл второе  ухо. Несмотря  на  высокую
звукоизоляцию, в салоне было шумно:
     - Да, сэр.
     - Томас,  я потерял над  ним  контроль.  - В  голосе Стивенса слышалось
отчаяние.
     - Над кем, сэр?
     -  Над Майком Нэнсом. Я только  что говорил с  ним. Он сказал, что если
убийцы  так жаждут  вернуть О'Рурке, стало быть,  конгрессмен должен  что-то
знать.
     - Он на ранчо?
     - Да.
     - Предоставьте  это  мне.  -  Стэнсфилд  отдал телефон  телохранителю и
устремил взгляд  прямо  в  темноту полей  и  лесов Мериленда.  Нервы были на
пределе, он ужасно устал и не мог припомнить, когда прежде был  так взбешен.
Пора поставить Майка Нэнса на место.


     Колеман с кавалькадой машин ФБР на хвосте продолжал двигаться зигзагами
по улицам небольшого городка  Лэнгтон  в  округе Колумбия.  Хотя  отсюда  до
Капитолия было не больше мили, это был один из самых неблагополучных районов
Вашингтона.   Ряд  за  рядом  выгоревшие   и  заброшенные   дома  составляли
доминирующую   часть   ландшафта  и  были   идеальным  местом   для  дилеров
наркоторговли, контролирующих  эти улицы. Колеман задавался вопросом, о  чём
сейчас думают преследующие его  агенты  ФБР, оказавшись  в этой, похожей  на
военную, зоне.
     Бывший Морской Котик  активизировал голосовой  модулятор на  мобильнике
собственной  конструкции  и набрал  номер в Лэнгли. После непродолжительного
препирательства оператор переключил его на офис Стэнсфилда.
     На   звонок  ответила  Кеннеди,   и,  услышав  смодулированный   голос,
немедленно подключилась к системе отслеживания звонка:
     - Кто это? - спросила она.
     - Человек, похитивший Артура. Где Стэнсфилд?
     - Сейчас его  нет на месте.  -  Кеннеди взглянула  на  телефон, пытаясь
угадать, был ли это бывший командир команды Морских Котиков.
     - Мне необходимо немедленно переговорить с ним!
     Кеннеди посмотрела на часы:
     - Подождите минуту, и я попробую его отыскать.
     -  Нет!  -  крикнул  Колеман. - Дайте мне  номер,  по которому  я  могу
немедленно связаться  с ним, в противном случае,  я обнародую  магнитофонную
запись.
     Кеннеди   мгновенно  оценила   все   возможные  варианты   и  предпочла
продиктовать ему номер. После  чего нажала клавишу соединения с  Оперативным
Центром. Тут же отозвался Чарли Доббс, и Кеннеди спросила его:
     - Вы засекли его?
     - Даже близко, нет. Кто бы это ни был, он пользуется особым аппаратом.
     - Вы сможете его засечь, если он позвонит снова?
     - Если долго будет на связи, то да, но не думаю, что он настолько глуп.
     - Хорошо, благодарю. - Кеннеди опустила трубку и  ещё  раз подумала, не
был ли это Колеман.

     Пересекая  улицы  городка,  Колеман  отключил  аппарат и набрал  номер,
который только что дала ему Кеннеди. По ту сторону линии кто-то ответил ему,
и Скотт попросил передать трубку Стэнсфилду. Секунду спустя, директор был на
связи, и Колеман задал ему вопрос:
     - Где, чёрт побери, О'Рурке?
     -  С  кем имею честь?  - Стэнсфилд был  начеку,  услышав  металлический
голос.
     - Человек, который располагает двадцатью копиями магнитофонной кассеты,
способной  наглухо  заколотить  двери ЦРУ.  Я  задаю  вопрос  ещё  раз.  Где
конгрессмен О'Рурке?
     - Я сейчас как раз в процессе его поиска.
     По качеству  связи Колеман  мог  определить, что Стэнсфилд не  сидит на
месте.
     - Где Вы?
     Директор колебался недолго:
     - Я в полёте.
     - Куда Вы летите?
     - В Мериленд.
     - Куда,  конкретно, в  Мериленде?  -  Колеман свернул направо на  авеню
Южной Дакоты и помчался к пятидесятому хайвею.
     - К советнику Президента по национальной безопасности.
     - Конгрессмен у него?
     - Мы не до конца уверены, но это я и собираюсь выяснить.
     - Где живет Нэнс?
     - В графстве Арундел, на съезде с двести четырнадцатой дороги.
     Скотт знал эту местность. Дом Нэнса был недалеко от Аннаполиса:
     - Советую Вам как можно быстрее найти конгрессмена. Нэнс почти исчерпал
моё терпение. - Колеман разъединился и нажал на акселератор, свернув с рампы
на восточное направление пятидесятого хайвея. Он хотел добраться туда, чтобы
освободить  Майкла,  но  надо было  решить  большую проблему - перво-наперво
избавиться от хвоста ФБР.
     За  шестнадцать  лет  в  составе  военно-морских  сил,  Скотт  вызубрил
наизусть  две  фундаментальные теории,  как  избавляться  от  преследования.
Первая  - это  заехать в место большого скопления  машин и затеряться  среди
них,  а вторая  - заехать  туда, куда  они не в состоянии проехать.  Колеман
усмехнулся.  Вторая теория сработает  идеально.  Он  перестроился в  крайний
левый ряд и обогнал несколько машин на скорости 70 миль в час. Он перестроил
голосовой модулятор  на  собственный  голос  и  набрал номер  Военно-морской
Академии. Когда ему ответил оператор, Скотт попросил соединить его со старым
другом Сэмом Джарви.

     Скип  Микмэхон в  бинокль  смотрел сквозь  ветровое стекло минивэна. Он
видел красные тормозные огни Форда  Колемана. Три другие преследующие машины
двигались за минивэном в едином строю. Микмэхон положил бинокль  на колени и
откинулся  к  спинке кресла.  Он поднес  переговорное  устройство ко  рту  и
сказал:
     - Ладно, ребята,  давайте  отстанем. Его  поведёт  вертолёт.  Мы  будем
держаться  в миле от него и через каждые пять минут перекатываться чехардой.
Если он сойдёт с хайвея, мы выдвинемся вперёд и перекроим ему дорогу.

     Глаза  О'Рурке  мигнули  несколько  раз и  полностью открылись.  Джарод
ухватил его под руки  и поставил на  ноги. Он  подтащил Майкла к деревянному
креслу и  усадил  в него.  Майкл взялся за  подлокотники  и выправил осанку.
Молодой  конгрессмен тряхнул  головой и попытался сфокусировать  взгляд.  Он
чувствовал жжение в животе и  протянул руку, чтобы дотронуться до него. Было
ощущение,  что  кожа  в  этом  месте  разорвана на части. Из носа на  джинсы
накапала кровь.  Майкл  вновь воспользовался рукавом рубашки, чтобы вытереть
нос. Он запрокинул голову назад, в попытке остановить кровотечение. Краешком
глаза он  видел Стю Гаррета, стоявшего за стойкой бара. Майкл  посмотрел  на
него и сказал:
     - Как считаете, сколько времени им понадобится, чтобы изловить  и убить
Вас? - Гаррет проигнорировал вопрос, поэтому О'Рурке спросил еще громче:
     -  Эй, Гаррет!  Сколько времени,  по-вашему, потребуется  тем киллерам,
чтобы   выследить  Вас   и  свернуть  Вам  шею?  -  Майкл  усмехнулся  главе
президентской администрации:
     - У Вас был единственный шанс, и Вы упустили его.
     Гаррет оторвался от выпивки:
     - Не думаю, что ты в том положении, что можешь говорить мне что-либо.
     -  О,  правда? Те  киллеры собираются  предать  огласке  запись,  и всё
потому, что  Вы  со  своим  сумасшедшим другом  не  пожелали достойно уйти с
дороги. Всё, Гаррет, Вы - конченый человек. Что бы Вы не делали, Вы - труп.
     Гаррет взял  свой стакан и  направился в другой конец комнаты, чтобы не
слышать О'Рурке.
     В этот момент  появился  Нэнс и  прошелся по  комнате. Он остановился в
десяти футах от О'Рурке и бесстрастно сказал:
     - Я вижу, Вы уже пришли в сознание.
     О'Рурке спросил:
     - И чего хотел Президент?
     - Кажется, друзья очень хотят Вас вернуть.
     Майкл замер:
     - О каких таких друзьях речь?
     - О Ваших дружках-убийцах.
     - Вы сошли с ума. Мне неизвестны никакие убийцы.
     -  Что ж, мы  проверим это.  Думаю, Вы  лжёте, теперь  мне  уже  нечего
терять, не так ли?- улыбнулся Нэнс.
     - Ну, а как насчёт собственной жизни, Вы - больной ублюдок!
     - Конгрессмен,  Вы - наивная душа. Неужели Вы думаете, что  я  потратил
жизнь,  чтобы  занять этот  пост  для  того,  чтобы  шайка  любителей  могла
закончить мою карьеру с помощью обыкновенного шантажа?
     - Любители! - рассмеялся О'Рурке. - Вы  увидите, на что они способны. -
Майкл откинулся назад и крикнул в другой конец комнаты:
     -  Эй,  Гаррет! Как, по-вашему, они  убьют Вас?  Вы полагаете,  в  одну
прекрасную ночь они проникнут в Ваш дом и свернут Вам шею, как проделали это
с Фицджеральдом, или думаете, они сделают это выстрелом в голову с дистанции
в три квартала, как это произошло с Бэссетом?
     Гаррет с грохотом поставил стакан на край стола и бодрым шагом  пересёк
комнату:
     -  Майк, это  же глупо!  Что  мы делаем?  Давай  вернём  его и  уйдём в
отставку.
     - Заткнись, Стю! Плесни себе ещё в стакан и сядь.
     О'Рурке покачал головой и улыбнулся:
     - А может, они это сделают с помощью взрывчатки в машине?
     Гаррет бросил Майклу:
     - Заткнись! - После чего вновь повернулся к Нэнсу:
     -  Майк, это  зашло  слишком далеко.  Я выхожу  из игры. Я сейчас звоню
Джиму и говорю ему, что это всё твоя затея. Гаррет  направился к двери. Нэнс
загородил выход. Не отводя глаз от Гаррета, Нэнс скомандовал:
     - Джарод, в случае, если мистер Гаррет попытается уйти, застрелите его!
     Майкл громко рассмеялся:
     - Нэнс, Вы сумасшедший! Не слушайте  его, Стю!  У него не хватит пороха
Вас убить. У Артура  этого нельзя было отнять. Он мог. Майк был при нём, как
да, Ваша честь. Майк, не так ли? Если Вы такой могущественный человек, Майк,
отчего бы Вам не убить его лично? Кишка тонка?
     Нэнс заорал на Гаррета:
     - Сядь на место и не вмешивайся!
     Повернувшись к О'Рурке, Нэнс выкрикнул:
     -  Час игр окончен!  Либо Вы  сейчас же  расскажете  мне всё,  что  Вам
известно, и выйдите  отсюда,  сохранив  мозги,  либо я  закачаю  в Вас  кучу
наркотиков, и, кто знает, что останется от Вас после.
     О'Рурке плюнул ещё одним сгустком крови Нэнсу в лицо и крикнул:
     - Пошел ты! Тебя ждет та же участь, как твоего дружка Артура.
     Нэнс посмотрел на Джарода, щёлкнул пальцами и указал на О'Рурке:
     - Врежь ему ещё.
     Джарод сделал несколько шагов вперед, но на сей раз он допустил ошибку,
подойдя слишком близко  к Майклу. Как только Джарод направил на него шоковый
Тазер,  правая  нога  Майкла   взметнулась   вверх,  и  дробовик  выстрелил.
Электрический  разряд  попал Майклу  в живот,  и  одновременно  нога  Майкла
ударила  Джарода  в пах.  Оба  были  поражены  электрическим током,  который
разрядился в их тела.






     Пилот  ведущего вертолёта  взглянул на  экран навигационного прибора  и
объявил,  что они в пяти милях от  цели. После этого они  с пилотом ведомого
геликоптера  Черный  Ястреб  погасили  опознавательные  огни  и надели  очки
ночного  видения. Одновременно снизили скорость и опустились до высоты в сто
футов. Это была загородная местность с небольшими  лесистыми островками. Оба
пилота  ориентировались  по  линиям  передачи  высокого напряжения.  Уже  на
подлёте  к  владениям Нэнса геликоптеры  замедлили движение  и  полетели под
прикрытием лесопосадки к подножию двух  небольших холмов. Прямо перед ними в
миле отсюда  находилась  резиденция Нэнса. Вертолёты направлялись к северной
части   его  поместья.   Пилот  первого  вертолёта  через  наушники  передал
сообщение:
     - Дельта шесть, это Чироки один. Обогни дом с юга и посмотри, что можно
выявить при помощи теплового излучения.
     - Это Чироки один. Понял.
     После ответа, Черныё ястреб нарушил построение и начал медленно огибать
владение Нэнса.
     Директор Стэнсфилд надел наушники и  прислушался к переговорам пилотов.
Пилот  первого  вертолёта в  это время настраивал очки ночного  видения.  Он
сканировал площадку вокруг  дома, и  в его  поле  зрения оказался излучающий
тепло объект.
     - Я вижу роувер, - объявил пилот.
     -  Поправка,  два  роувера.  Они  патрулируют  площадку  вокруг   дома.
Роуверами команда называла служебных собак охраны.
     Лидер тактической команды, сидящий непосредственно за пилотом, спросил:
     - Эти собаки с сопровождением, или они там сами по себе?
     - Сами по себе, - ответил пилот. - Он оглянулся на Стэнсфилда:
     -  Сэр, не  желаете, чтобы  я воспользовался  микрофоном дистанционного
действия для выяснения деталей?
     - Нет. Его  дом обнесён  электромагнитным  полем. Наши  микрофоны  не в
состоянии преодолеть  этот  барьер. Дельта  шесть,  -  запросил директор,  -
выясните, можете ли вычислить, сколько человек находится в доме.
     - Принято. Мне нужно полминуты, чтобы занять исходную позицию.
     Черный Ястреб переместился  за другой холм и  поравнялся  с лесополосой
примерно в пятистах ярдах  от дома. Вертолёт двигался со скоростью 30 миль в
час. Ветер  дул с  востока  и, тем самым, гасил шум для тех, кто находился в
доме.  Приблизившись к деревьям,  пилот развернул машину  таким образом, что
носовая  часть вертолёта оказалась чётко ориентирована на  дом Нэнса. Второй
пилот  Чёрного  Ястреба   манипулировал  небольшим  джойстиком   на   панели
управления  и  переместил  камеру  в  носовой  части  вертолёта.   Небольшой
десятидюймовый экран  позволял увидеть изображения теплоотдающих объектов за
стенами  дома. Второй пилот  перемещался с южной  стороны дома  к  северной.
Камера  считывала  температуры  объектов  по  мере  продвижения. На пол пути
считывающее   устройство  обнаружило  первое  тело.  Возле   парадной  двери
обозначился  яркий  красный круг.  Дойдя до северного крыла, он насчитал ещё
четыре тела.
     Стэнсфилд спросил:
     - Как расположены эти тела?
     Ему прежде доводилось бывать в этом  доме, и  он знал, о  какой комнате
идёт речь.
     - Одно тело пребывает в сидячем положении, два других стоят поблизости,
а четвёртое тело сидит примерно в пятнадцати футах от остальных.
     Лидер группы быстрого реагирования постучал Стэнсфилда по плечу:
     - Перед захватом дома нам надо сначала нейтрализовать собак.
     Стэнсфилд кивнул в знак согласия, и лидер команды обратился к пилоту:
     -  Подтянитесь  к  тому холму  на триста ярдов выше  и чуть-чуть левее,
чтобы я мог отрядить снайпера.
     Нос вертолёта  слегка приподнялся, он пронесся над верхушками деревьев,
затем опустился до высоты пятьдесят ярдов и продолжил полёт  вдоль небольшой
долины. Пилот дотянул вертолет до  холма и опустил его до высоты в  три фута
над землёй. В хвостовом  отсеке лидер  команды  вызвал  на  одного из  своих
бойцов, одетого в джинсы и кожаную куртку и приказал:
     - Тони, займи позицию на холме и приготовься убрать собак.
     Тот кивнул и пошёл  на  выход.  Один  из членов команды открыл дверь, и
Тони спрыгнул на землю и исчез в темноте.
     Стэнсфилд пододвинул к себе микрофон и проговорил:
     - Дельта Шесть, доложите обстановку.
     -  Всё чисто,  за исключением собак, -  послышался искажённый  помехами
голос пилота.
     - Хорошо. Мы на подходе.
     Пилот второго вертолёта  развернул машину на 180 градусов и возвратился
на  прежнюю  позицию.  С этого места  они двинулись на юг к позициям команды
Дельта Шесть.  По  мере приближения  Стэнсфилд  указал  на небольшую  группу
деревьев в пятидесяти ярдах к северу и на другую в  двухстах  ярдах от дома.
Пилот укрыл вертолет за деревьями и объявил:
     - Дельта Шесть, мы  находимся сзади на расстоянии шестьсот футов, время
семь часов. Как понял? Отбой.
     Пилот Чёрного Ястреба повертел шеей из стороны в сторону и отметил, что
засёк место расположения соседа по тепловому излучению его двигателей:
     - Понял. Я отметил вашу позицию. Отбой.
     Стэнсфилд   смотрел   вперёд   через  бинокль   ночного   видения.   Он
сконцентрировал внимание  на  северном крыле дома. Внутри горел свет,  шторы
были опущены.
     - Дельта шесть, вы утверждаете, что отметили  четыре  объекта в комнате
северного крыла дома?
     - Так точно, сэр.
     - Хорошо,
     - объявил директор. - Внимание всем. Я сейчас звоню тем, кто в доме. Не
буду сообщать о том, что мы тут.  В зависимости от результатов звонка я либо
дам  вам  зелёный  свет, либо мы не тронемся с  места. В случае, если  я дам
зелёный  свет,  мы будем делать следующее.  Когда  я дам распоряжение Дельте
шесть,  первым делом следует убрать собак, после чего Дельта шесть  занимает
позицию готовности с северного крыла дома. Затем высаживается первая команда
и заходит в дом. Здание оснащено особыми замками и  сенсорами,  реагирующими
на  движение  и  толчки.   Как   только  окажетесь   на   земле,  действуйте
стремительно. Лучшее  место вторжения - французские  двери  с  южной стороны
северного крыла. Я знаю эти двери, с ними можно справиться.
     У нас потенциальная ситуация с захватом заложника,  поэтому вы следуете
следующим правилам: если в вас стреляют, вы отвечаете огнём. Если кто-нибудь
в комнате  сделает  попытку убить  кого-либо  из тех, кто там находится,  вы
должны это предотвратить. Вопросы есть?
     Вопросов не было. Обе команды знали назубок, что следует делать.
     - Команда номер Два прикрывает команду Один. Команда Один, вы готовы?
     Лидер команды Один ответил:
     - Нам нужно пол минуты, сэр.
     Командир  сдвинул  оба  кулака  и  указал большими  пальцами на  двери.
Большие тёмные  двери Чёрного Ястреба легко раскрылись. Каждый  пристегнулся
своим страховочным тросом к специальным  крюкам,  расположенным над дверью и
присел  на  колени  в позицию готовности. Двое  с  дробовиками  находились в
первых рядах.  Их  задачей  было ворваться  в  дом, а для  этого требовалось
взорвать  дверные  замки. Тот,  что был  слева,  постучал по плечу второго и
приставил указательный  палец к своей груди. Потом он поднял палец  вверх, а
затем  выставил  его  вперед,  давая  напарнику понять,  что  он  собирается
взрывать верхний и средний запоры с французских дверей. Напарник кивнул  ему
в  ответ и просигналил, что займётся нижним замком. Следующие трое в очереди
отвечали за "зачистку" комнаты. Они должны были  ворваться в комнату один за
другим,  каждый из  них  отвечал  за  треть пространства,  нейтрализуя  всех
враждебно настроенных людей. Шестой  и седьмой  из бойцов прикрывали левый и
правый  фланги места  приземления. А восьмой прикрывал всех с тыла, то есть,
как говорится,  прикрывал их задницы. Лидер команды оглядел каждого из своих
людей, и один за  другим те поднимали большой палец кверху. Лидер  радировал
Стэнсфилду о готовности своей команды.
     Стэнсфилд снял  наушник с левого  уха и  набрал  номер  телефона Нэнса.
После нескольких гудков ему ответил помощник советника:
     - Алло.
     - Майка Нэнса, пожалуйста.
     - Простите, но сейчас его нет на месте. Могу я принять сообщение?
     - Нет. Передайте,  что ему звонит  директор Стэнсфилд, и мне необходимо
немедленно переговорить с ним.
     - О, извините, не узнал Ваш голос, сэр. Мистер Нэнс сейчас отсутствует,
но если не возражаете, я передам ему  сообщение. Стэнсфилд смотрел в темноту
дома, находящегося от него на расстоянии не более тысячи ярдов:
     - Мне известно, что он на месте. Немедленно соедините меня с ним!
     Помощник советника по ту сторону линии откашлялся и сказал:
     - Так точно, сэр.



     * * *

     О'Рурке принял на себя большую часть последнего электрического разряда,
но Джарод тоже не отделался лёгким  испугом. Однако, как  только воздействие
электрошока  у  него прошло,  он  нанёс  ещё  один  сокрушительный  удар  по
переносице  О'Рурке. Майкл,  получивший большую порцию  разряда,  пребывал в
беспомощном  состоянии,  когда его  настиг  ещё  один удар каратиста.  Боль,
которую он сейчас  испытал, была практически  нестерпимой. Волна  за  волной
тошнота и агония накатывались на него.
     О'Рурке  задавался вопросом,  какие ещё муки он в состоянии претерпеть,
но мысль о том, что ему предстоит лишиться половины мозга, который сгорит от
сыворотки  правды,  заставляла его  продолжать сопротивляться. Он  попытался
выпрямиться в кресле и буравил взглядом Джарода, который сам чувствовал себя
не слишком уверенно. О'Рурке отнёс его болезненное состояние на счёт удара в
пах.
     Майкл сплюнул кровь на пол и взглянул на Джарода:
     - Как себя чувствуют твои яйца?
     Джарод  сделал  шаг вперёд  и занёс  кулак. Майкл  ударил ногой  по его
ногам. Майк Нэнс заорал:
     - Довольно! Он всего лишь пытается  оттянуть  неизбежное. Нэнс  положил
руку Джароду на плечо и приказал ему остыть.
     -  А  теперь, конгрессмен,  давайте перейдём к делу.  Как Вы  связаны с
людьми, пытающимися шантажировать мистера Гаррета и меня?
     -  Никак.  Я проснулся утром  и обнаружил у крыльца  пакет.  Понятия не
имею, кто стоит за всем  этим. Мне известно  только, что Вы и Ваш больной на
голову  покойный  друг  заказали  убийство сенатора  Ольсона  и конгрессмена
Торнквиста!
     Нэнс покачал головой:
     - Я Вам не верю. Не думаю, что эти киллеры выбрали  Вас тыком  пальца в
небо. Думаю, Вы хорошо  их знаете. - Нэнс дожидался ответа  Майкла. - Не так
ли?
     - Понятия не имею, о чём речь.
     - Ладно.  Полагаю, нам  придется  воспользоваться  препаратами. -  Нэнс
подошёл к стальному сейфу и набрал комбинацию цифр.
     -  Раз не желаете сотрудничать, придётся  Вам помочь. - Нэнс потянул на
себя рычаг  и открыл  массивную  дверь. Две  трети нижней  части сейфа  были
заняты разного рода оружием, а на  верхней полке стоял поднос. Нэнс  вытащил
поднос и поставил его на стойку бара. Майкл увидел пару прозрачных пузырьков
и шприц.
     Нэнс взял один пузырёк и показал его Майклу:
     - Вы удивитесь, какие вещи вспоминают люди, когда в них закачивают лишь
малую толику этого раствора. От него не утаишь ни единого секрета. Есть лишь
одна  проблема: никогда  заранее  не  знаешь, что  произойдёт с мозгом после
этого. Некоторые  превращаются в овощ, другие теряют большую  часть  памяти,
остальные  доживают  жизнь, испытывая  жуткие головные боли. Некоторые врачи
заявляют,  что они в  состоянии применить это  средство,  не вызывая никаких
повреждений, но я не столь опытный доктор. - Нэнс улыбнулся:
     - Так что Вы предпочтёте,  конгрессмен? Предпочтёте поведать мне о том,
что Вам известно, по-хорошему или мне помочь? -
     Нэнс взял  с подноса шприц и помахал  им перед носом Майкла.  Майкл уже
было собрался сказать, куда следует воткнуть шприц, когда в дверь постучали.
     Нэнс обернулся и спросил:
     - Ну, что там ещё?
     Приглушённый голос из-за двери ответил:
     - Звонит директор Стэнсфилд. Он хочет с Вами говорить.
     Нэнс крикнул в запертую дверь:
     - Я же предупреждал, чтобы меня не беспокоили!
     Робкий голос продолжал:
     -  Он  сказал,  что  знает,  что  Вы здесь. И  требует  незамедлительно
переговорить с Вами.
     Разъяренный Нэнс бросился к двери и открыл её:
     - Передай  ему,  что  я  занят  и перезвоню ему через  десять минут. Он
захлопнул дверь.
     Помощник  Майка  прошёл  по  длинному фойе, нажал на  мигающую  красную
кнопку и поднял трубку:
     - Директор  Стэнсфилд, мистер  Нэнс сказал,  что  перезвонит Вам  через
десять минут. По какому телефону он может с Вами связаться?


     Стэнсфилд  глядел  в темноту, окутавшую  дом  Нэнса,  и  до  боли  сжал
телефонную  трубку. Не пожелав дать свой номер телефона оператору, он просто
разъединился и надел на голову наушники.
     Не теряя драгоценного времени, он спросил:
     - Дельта Шесть, вы готовы?
     Получив  утвердительный  ответ,  Стэнсфилд  обернулся  к  лидеру второй
команды. Тот поднял большой палец вверх. Стэнсфилд придвинул  микрофон ближе
ко рту и отдал приказ:
     - Дельта Шесть, приступайте к операции.
     Снайпер из  второй команды  плотнее прижал  к  себе приклад  винтовки и
поймал  в  прицел голову  ближайшего к  вертолёту  роттвейлера.  Обе  собаки
носились по западной  стороне участка  в сотне ярдов друг  от друга. Снайпер
нажал  на  спуск,  и винтовка  отозвалась слабой отдачей. Пуля попала в  ухо
собаки, и та замертво упала на землю. Второй роттвейлер стал крутить головой
из стороны в сторону, стремясь понять, откуда  исходит неясный шум,  но,  не
успев сообразить, был сражён пулей  в большую  лохматую голову. Пять  секунд
спустя, тёмный вертолёт пролетел над трупами животных в сторону дома.
     Все восемь  членов команды быстрого реагирования построились  на выход.
Лишь страховочные тросы, за  которые они держались, удерживали их  на борту.
Оружие  было взято наизготовку.  Возле дома хвост  вертолёта  наклонился,  и
четыре большие лопасти роторов перевели его в позицию зависания.
     Геликоптер застыл на расстоянии десяти футов от дома на высоте двадцати
футов над крышей. Лидер команды выкрикнул:
     - Пошёл! Пошёл! Пошёл!
     Все восемь членов команды в унисон оттолкнулись от платформы и ослабили
хватку рук в черных рукавицах  на страховочных тросах. В  мгновение ока  они
соскользнули вниз, лишь в последний момент, зажав перчатками концы карабинов
для мягкого торможения.  Приземлившись, как  кошки, они подтянули  за  тросы
свой  арсенал и приготовили оружие к бою. Чёрный Ястреб сдвинулся в сторону,
осветив пространство вокруг команды светом мощных прожекторов.
     Члены  команды  приступили  к  делу,  не  обращая   внимание  на  яркое
освещение.  Первые двое бойцов за пару секунд добрались  до  двери. Тот, что
был слева, занялся верхней частью двери, в то время, как его напарник справа
проделывал  то  же  снизу.  Вкрученные в  дерево  замки отделялись от  рамы.
Разделавшись с замками, специалисты  по взломам отступили в сторону. В  дело
вмешался  человек с  гранатой- вспышкой  в  одной  руке и  винтовкой MP-5  в
другой. Он ударил  ногой в створку  двери  и  забросил в  дом гранату. Далее
прозвучала команда: "Берегите глаза"! и все, кто были рядом, закрыли глаза.
     Раздался оглушающий звук и яркий мигающий фосфорический свет  залил всё
пространство.  Трое спецов  по  зачистке помещений ворвались сквозь  дверной
проём.  Они  направляли  то вправо,  то  влево большие чёрные автоматические
винтовки с глушителями и при этом кричали: "Руки вверх! Руки вверх"!

     Нэнс  махал шприцем  перед  лицом  О'Рурке,  давая  ему  последний шанс
ответить  на  вопросы без  применения  препарата, когда  началась  суматоха.
Джарод,  стоявший возле Нэнса, получил секундную  возможность отреагировать.
Он  отступил  назад  и присел на колено  за креслом, придвинутым к столу. Он
едва успел вынуть пистолет, как заметил катящуюся  по полу световую гранату.
Прекрасно зная, что это за штука, он пригнулся за кожаным креслом и направил
пистолет в сторону двери. Как  только граната взорвалась, он стал  стрелять.
Его первый  выстрел  не причинил  никакого  вреда, но  вторая пуля  попала в
боковую  часть  шлема  лидера  команды  и  срикошетила  в  плечо  одному  из
нападавших. Как только лидер  увидел, откуда раздались выстрелы, он выпустил
пять пуль в  голову  Джарода.  Все  пять  попали в цель, и  тело  Джарода  с
грохотом рухнуло  на пол.  Дымящийся ствол винтовки, направленной на Джарода
мгновенно переместился в сторону Нэнса и О'Рурке:
     "Быстро на пол! Немедленно"! Человек повторял выкрикивать  одну и ту же
фразу во всю мощь своих лёгких, а дуло его винтовки попеременно направлялось
то на Нэнса, то на О'Рурке. Его партнёры находились тут же, направляя стволы
в другие секторы комнаты. Раненый в плечо,  невзирая на боль, продолжал свое
дело.  Четверо  остальных  членов  команды вбежали  в  комнату  и  принялись
прочёсывать  все  укромные места  за  мебелью  и  подсобные  помещения. Один
человек остался  караулить у двери,  пока другие выполняли свою работу.  Они
проделывали всё это с необычайной слаженностью  и быстротой. Прошло не более
двадцати  секунд, и  каждый  из  команды подтвердил,  что всё  чисто.  Лидер
команды  приказал  четверым проверить  остальные помещения  дома  и  сообщил
Стэнсфилду, что все чисто.
     В  то  же время второй  вертолёт  приземлился на  газоне  перед  домом.
Стэнсфилд   спустился  с  него  в   сопровождении  телохранителя.   Директор
переступил через  осколки стекла  и деревянные ошмётки  двери. Он  мгновенно
заметил окровавленного О'Рурке. Обычно умевший держать себя в руках директор
ЦРУ, изо всех сил старался не дать волю гневу по отношению к Майку Нэнсу. Он
сделал  несколько  шагов  вперёд  и  посмотрел  на  труп  на  полу.  Пулевые
отверстия, разворотившие голову, делали опознание невозможным. Затем, в поле
его зрения попали веревки на запястьях молодого конгрессмена:
     Стэнсфилд приказал ближайшему к нему бойцу.
     - Освободите его.

     Тот закинул дробовик за спину и ножом перерезал верёвки.
     Лидер команды подошёл к директору:
     -  Сэр,  один   из   моих  людей   получил  ранение  в  руку,  но  рана
несущественная.
     - Благодарю Вас. Будьте добры, выведите своих людей  из дома и на время
оставьте нас одних.
     Командир  группы в  чёрном вышел из комнаты, на  месте  оставался  лишь
телохранитель Стэнсфилда с Узи наизготовку. Директор подошел к стойке бара и
осмотрел оба пузырька с прозрачной жидкостью и рядом лежащий шприц.
     - Поверить не могу, какое же Вы замесили дерьмо.
     Стэнсфилд положил шприц на поднос:
     - Что Вы собирались сделать, накачать его наркотиками?
     Нэнс проигнорировал вопрос. С кушетки поднялся Гаррет и подошёл к ним:
     -  Томас,  я  предупреждал его, что это была идиотская затея.  Я умолял
его, но он не стал даже слушать.
     Стэнсфилд указал ему на дверь:
     - Покиньте помещение. Я потолкую с Вами позже.
     Гаррет смиренно взглянул на  Нэнса и удалился. Стэнсфилд перевёл взгляд
на О'Рурке:
     - Как Вы, конгрессмен?
     Майкл поднялся и вытер окровавленный нос:
     - Надеюсь, выживу.
     Стэнсфилд  вынул  из  кармана  носовой  платок,  вручил  его О'Рурке  и
обернулся к Нэнсу:
     - О чем, чёрт возьми, Вы думали?
     И вновь  Нэнс проигнорировал вопрос  и направился в сторону увлажнителя
воздуха,  помещённого  в   центр   большого   дубового  кофейного   столика.
Телохранитель Стэнсфилда направил ствол автомата  на  голову  Нэнса и сделал
шаг вперёд. Советник по национальной безопасности увидел это и нахмурился:
     - Томас, отзовите своего пса.
     Стэнсфилд ответил:
     - Карл, если он сделает одно неверное движение, пристрелите его.
     Нэнс не отреагировал на это замечание, вынул из коробки сигару, отрезал
от неё  кончик  и  зажёг.  Он  выпустил  в воздух несколько облачков  дыма и
улыбнулся:
     - Томас, будь Вы в моём положении, Вы бы сделали то же самое.
     - Я ни при каких обстоятельствах не мог оказаться в таком положении.
     - Кто знает, кто знает...
     - Вы хотя бы можете попытаться объясниться?
     Нэнс пожал плечами:
     - Нет. Я вижу, что проиграл. Утром объявлю о своей отставке.
     - Это вряд ли окажется так просто, - Стэнсфилд взглянул на свои часы.
     - Отчего же? - спросил Нэнс между двумя затяжками.
     Такое петушиное бравирование раздражало. Директор ответил с сарказмом:
     -  О,  я  не  знаю,  Майк.  Возможно,  похищение  конгрессмена  О'Рурке
несколько изменит положение вещей.


     Колеман остановил  трак  у Военно-морской Академии.  Из проходной вышел
морской пехотинец и приблизился к машине. Колеман опустил окно и сказал:
     - Добрый вечер, капрал. Мне нужно видеть Сэма Джарви.
     Морпех  протянул руку за  документами. Колеман вручил ему  водительские
права. Морпех быстро сверил фото с лицом Колемана и вернул права:
     Мистер Колеман, Сэм звонил только что. Вы знаете, как к нему пройти?
     - Да.
     Морпех  шагнул  в сторону от машины  и  кивнул визитёру,  что он  может
проезжать:
     - Приятного Вам вечера, сэр.
     - Благодарю. И Вам того же.
     Колеман въехал на территорию учебного заведения и усмехнулся, подумав о
том, какой сюрприз ждет федералов.


     Скип  Микмэхон  припарковал  машину  у тротуара  в  двух  кварталах  от
Академии.  Остальные три машины ожидали  неподалёку. Он видел,  как  Колеман
проехал через ворота, и в этот момент по рации пришли дурные вести.
     - Что вы имеете в виду? Почему не можете следовать за ним? - крикнул он
в наушники.
     Пилот геликоптера уточнил:
     - Это территория закрыта для полётов.
     -  О,  чёрт!  Вы  что,  не  можете  позвонить  кому-нибудь  и  получить
разрешение?
     Пилоту  и  прежде приходилось сталкиваться  с  подобной ситуацией, и он
знал, что подобные препятствия было непросто преодолеть.
     -  Я  могу попробовать, но это  займёт  довольно много времени,  и  они
зададут вопросы, на которые Вы вряд ли пожелаете отвечать.
     - А вы не можете просто сказать им, что это официальное задание ФБР?
     -  Это  не имеет  значения. Военные придают большое  значение  пролетам
через их  территорию. Не исключая ФБР. Если желаете получить разрешение,  то
следует  начинать   действовать   сверху  вниз.  Если   я  позвоню   местным
диспетчерам,  те  захотят  знать,  зачем,  после  чего  обратятся наверх  за
разрешением.  Они  обязаны  будут пройти  по  всей  иерархической  командной
цепочке, а на это уйдёт время.
     - Чёрт побери!
     Микмэхон постучал  резиновой антенной по  голове.  Ему  было  приказано
держать это наблюдение в полном секрете. Звонить местным диспетчерам значило
устроить ту ещё шумиху.  Было бы гораздо  проще позвонить в  штаб квартиру и
двигаться с этого конца. Может, Роач мог бы связаться с каким-либо адмиралом
и получить для  них разрешение  по-тихому.  Скип  нажал кнопку переговорного
устройства:
     - Машины вторая,  третья  и  четвертая,  выясняем,  сколько  выходов  у
Академии и  занимаем  соответствующие  позиции.  Тем временем,  я  попытаюсь
пробить разрешение на пролёт через территорию.
     Микмэхон выключил рацию и потянулся к мобильному телефону.

     Колеман петлял  по территории Академии.  Наконец, он запарковал  машину
под  развесистым дубом у административного корпуса  и набрал номер  телефона
Стэнсфилда. Ему ответил  кто-то и попросил подождать. Стэнсфилд не  заставил
долго себя ждать, и Колеман задал вопрос:
     - Вы нашли конгрессмена?
     - Да.
     - Он в порядке?
     Стэнсфилд взглянул на О'Рурке:
     - Он немного не в форме, но в целом в порядке.
     Колеман с облегчением глубоко вздохнул:
     - Вы в доме Нэнса?
     - Да.
     - Я думаю, настало время поговорить.
     Такое  предложение  сбило  директора с толку.  Он  повернулся  спиной к
остальным:
     - С глазу на глаз?
     - Да. Только Вы, Нэнс и конгрессмен О'Рурке. -  Колеман выдержал паузу.
Способность Стэнсфилда схватывать на лету была очевидной:
     - Вам не о  чем  беспокоиться,  сэр.  Есть кое-какие вещи,  которые нам
нужно обсудить, и я хочу убедиться собственными глазами,  что  конгрессмен в
безопасности.
     - А если я отклоню Ваше предложение?
     - Кассета будет предана гласности.
     После продолжительной паузы, директор сказал:
     - Почему я должен Вам доверять?
     -  Директор, мы  все  проделали  большую  работу  в  попытках  достойно
выбраться из этого дерьма. У меня счёты  не с Вами, а с мистером Нэнсом. Вам
понятно?
     Стэнсфилд обдумал слова Колемана:
     - Где бы Вы хотели встретиться?
     - У Вас по-прежнему в наличии вертолёт?
     - Да.
     - Тогда поднимитесь на борт в компании О'Рурке, Нэнса, и одного пилота.
Если  будет кто-то  еще,  всё  сорвётся.  Прикажите пилоту лететь в  сторону
Дочман Пойнт,  а  затем  пусть возьмёт пятимильный курс на восток в  сторону
Залива.  Я  перезвоню  Вам  в  течение двадцати  мину, и  уточню  дальнейший
маршрут. - Колеман выдержал паузу:
     -  И,  директор,  не  нужно  никаких сюрпризов.  У  нас имеются  ракеты
Стингер,  и,  если  я  замечу  какой-либо   другой  летательный  аппарат  на
расстоянии мили, я буду вынужден просить своих людей сбить его. Вы поняли?
     - Да.
     Колеман  разъединился  и  отъехал  от  бордюра.  Насчёт  Стингеров  он,
конечно, загнул, но Стэнсфилду  это было неизвестно.  На  самом деле Колеман
был  один  без  прикрытия,  но,  если  его  не  подводит  внутренний  голос,
Стэнсфилду можно было доверять.
     Военно-морская Академия располагала собственной бухтой, расположенной к
востоку  от строений.  Колеман проехал по узким улочкам и поставил машину на
небольшом пятачке рядом  с бухтой. Около  серого домика стоял  старый друг и
бывший  Морской  Котик Сэм  Джарви.  В  настоящее время Джарви  был мастером
подводного  плавания  при  Академии.  Колеман  вышел из  машины с  мобильным
телефоном и металлическим ящиком в руках и направился к Джарви.
     Джарви  выбросил  на землю  окурок  сигареты и притушил  его  ботинком.
Грозный маленький  питбуль, как бывало называл его Колеман,  был  не  больше
пяти  футов и шести дюймов роста. А  если  считать с  учётом коротких  седых
волос, то в нем было аж целых пять футов  и семь дюймов. В те времена, когда
Колеман  стремился  попасть  в  ряды  Котиков,  Джарви  был   одним  из  его
инструкторов или мучителей, смотря как на это смотреть. Когда Колеман прошёл
через тренировочный лагерь, в  котором в  течение двенадцати  недель Морская
пехота отбирает  самых выносливых, из кого формируют Морских Котиков, Джарви
был там, вечно крича и доводя до ручки своих подопечных.
     Джарви протянул руку:
     - Ну что, заполучил несколько гадов на свою задницу?
     - Ага.
     Колеман  опустил на землю  свою  ношу, и  они обнялись.  Джарви оторвал
гораздо более крупного Колемана от земли и опустил его обратно.
     - Приятно видеть тебя, братан!
     - И тебя тоже.
     Джарви кивнул в сторону большого количества катеров в бухте:
     - Тебе нужна небольшая посудина?
     - Да, если ты не прочь выделить мне одну.
     -  Для  тебя  дружище,  что  угодно.  Я  уже  согласовал это  со  своим
начальством  в  бухте.  Он  - железяка.  Сказал:  -  Если  это  для  Котика,
-пожалуйста.  Сэм  широко  улыбнулся.  Колеман  тоже хотел улыбнуться, но не
смог. Джарви заметил, как напряжен был его друг, и спросил:
     - Что-то не так?
     - Ничего, просто есть одно дело, которое мне необходимо закончить.
     Лицо Джарви мгновенно стало серьёзным:
     - Нужна помощь?
     Колеман покачал головой:
     - Нет, но спасибо за предложение. Это только моё личное.
     Джарви недовольно нахмурил брови.  Котики не любят слышать,  как другие
Котики произносят только моё личное. Их так обучали, и считалось безусловным
проводить любые операции парами или целыми командами.
     - Скотт, только скажи, и я примкну к тебе.
     - Спасибо, Сэм,  но  это нечто, что я должен  доделать  сам.  - Колеман
похлопал Джарви по плечу:
     - Не беспокойся, со мной будет всё в порядке.
     Джарви мрачно кивнул:
     - Не буду тебя задерживать. Следуй за мной.
     Наклонившись, Джарви подхватил тяжёлый ящик:
     - Чёрт возьми, что у тебя там?
     - Инструменты, - усмехнулся Скотт.
     - И мне не следует совать свой нос, не так ли?
     - Именно так.
     Джарви вёл его по направлению к одному из причалов.
     -  Я  залил  соляркой двадцативосьми  футовый  Китолов.  У  катера  сто
пятьдесят  лошадиных   сил,   на   нём   самое   современное   навигационное
оборудование. - Джарви помахал рукой:
     -  Навигатор,  глубомер  и  прочее. Эти  козлы  ведь не  могут отыскать
собственную задницу без компьютера и спутниковой связи.
     Колеман вскочил  на борт Китолова и принял ящик из рук Сэма. Он подошёл
к мотору  и включил зажигание. Джарви  отвязал  носовые и кормовые  тросы  и
оттолкнул ногой нос судна от причала со словами:
     - Если помнёшь его, купишь новый.
     - Я верну его в целости и сохранности.
     Скотт  переставил рукоять управления  на первую скорость  и  отчалил от
пристани. Через плечо он крикнул:
     -  Эй,  Сэм, если ФБР будет искать меня, скажи им,  что  меня здесь  не
было.
     - Как скажешь, брат.
     Джарви отсалютовал на прощание старому другу.
     Колеман встал  за  небольшую главную консоль Китолова  и  перевёл рычаг
управления на другой режим. Пена за бортом была лучшим индикатором возросшей
скорости  судна. Небольшой белый катер вспенил волну и помчался из бухты  по
направлению к широкому заливу Чисапики.
     Когда Колеман  достиг городка Гринбури Пойнт, он  направил судно  через
канал  на юго-восток. Там было небольшое волнение, но ветер ослабевал, и это
означало, что в  Заливе будет намного  спокойней.  Достигнув противоположной
стороны канала,  Скотт позвонил Стэнсфилду и сообщил  ему  координаты  места
встречи. Он  выбрал небольшую песчаную  косу  неподалёку от  канала, которая
обнажалась во время отлива.  По  мере  приближения  к  песчаной  отмели,  он
перевёл рукоять управления в позицию  торможения. Посередине отмели  имелось
небольшое возвышение, а в самом широком  месте  она  была шириной  не  более
пятидесяти  футов.  Полоска,  образованная  течением канала,  протянулась  с
севера на юг. Скотт подвёл Китолова к  северной стороне и причалил к берегу.
Колеман  знал,  что  Чисапики  -  громадное водное  пространство.  Когда  он
возглавлял команду Шесть, они проводили несчётные часы в тренировках в самом
Заливе и его окрестностях при любых погодных условиях и днем, и ночью.
     Скотт открыл металлический ящик и вынул из него фонарь и черный капюшон
с прорезями для глаз.  Быстро осмотрев его, решил,  что  тот  пригодится для
спектакля. Он  надел капюшон на голову таким образом, чтобы оставался дюйм в
виде  прорези для глаз. После этого вынул девятимиллиметровый Глок и засунул
пистолет в задний карман брюк.
     Он прислонился к  консоли из фабергласа и стал ждать. Вскоре послышался
знакомый  звук геликоптера, рассекающего пласты воздуха по  пути.  Когда  он
заметил  мигающие  огни, Колеман  включил  фонарь и  направил  его в сторону
вертолёта. Он помахал им несколько раз вверх и вниз, после чего направил луч
фонаря на возвышение на песчаной отмели.
     Геликоптер сделал петлю с южной стороны и зашёл на посадку, не прибегая
к помощи  мощных прожекторов.  В воздух  поднялись тучи  песка, когда мощные
роторы размолотили лопастями площадку под ним. Колеман защитил рукой  глаза,
но не отвернулся.  Новейшее оборудование позволило  мягко посадить машину на
песок.  Гул  мощных  турбин  стал  стихать с  уменьшением  скорости вращения
лопастей.  Когда  тучи песка, поднятые в воздух,  наконец, осели,  на отмель
вернулась  обычная  ночная  тишина.  Колеман  сошел  с  катера,  из-под  ног
взметнулись брызги воды. Он  стоял рядом с катером и смотрел на вертолёт. Со
своего места  он  мог разглядеть  только  пилота. Но вот  открылась  одна из
боковых дверей, и  три человека очутились на песчаной отмели. Колеман  узнал
всех  троих.  Положив фонарь  в  один  из карманов,  он  поспешил  навстречу
прибывшим. Его ботинки  хлюпали по воде, пока он не выбрался на сухое  место
маленького острова.
     Четверо  мужчин  остановились  в нескольких шагах друг  от  друга. Нэнс
стоял посередине, а О'Рурке со Стэнсфилдом - слева и справа от него. Колеман
поглядел на измочаленное лицо своего друга и сказал:
     - Майкл, прости, что вовлёк тебя во всё это.
     Бывший  Котик заколебался перед  тем, как  приступить  к  осуществлению
следующей части своего плана. То была азартная  игра,  но, если он правильно
вычислил характер Стэнсфилда, план обязан был сработать.
     Колеман стянул с головы чёрный капюшон и обратился к директору:
     - Сэр, я - Скотт Колеман, Морской пехотинец военно-морских  вооружённых
сил Соединённых Штатов в отставке. Конгрессмен О'Рурке до сегодняшнего  утра
ничего   не  ведал  о  происходящем.  Недавние  политические  убийства  были
совершены мною и группой лиц, имен которых я не буду разглашать. Конгрессмен
О'Рурке  был  вовлечён в  это  после того,  как мои люди  допросили  мистера
Хиггинса и  выяснили, что он вместе с этим идиотом, - Скотт указал на Нэнса,
- были организаторами и заказчиками убийства сенатора Ольсона и конгрессмена
Торнквиста.  Конгрессмен  О'Рурке был близким  другом моего погибшего брата.
Нам нужен был  человек, которому мы могли бы доверять, поэтому сегодня утром
я связался с Майклом и передал ему признание Артура вместе  со списком наших
требований. Я не предвидел, что мистер Нэнс совершит нечто подобное.
     Тут Колеман перевёл взгляд со Стэнсфилда на О'Рурке:
     - Майкл, я не перестану сожалеть о том, что вовлёк тебя в это дело.
     Майкл стоял молча, огорошеный тем, что Колеман полностью раскрылся.
     Скотт  сделал  краткую паузу  и обдал  Нэнса  жгущим  взглядом. Стиснув
крепко зубы, он спросил:
     - Что, не мог просто так взять и уйти по-хорошему?
     Нэнс переступил с одной ноги на другую:
     -  Мистер  Колеман,  вопросы национальной  безопасности  Америки -  моя
прямая  забота, и я отношусь к  ним очень серьёзно. Когда кто-то шантажирует
Президента, тем самым он угрожает национальной безопасности страны. Вы, что,
и в правду ожидали, что я ничего не стану делать?
     Колеман нахмурился:
     -  Минуточку,  я  думаю,  Вы кое-что упустили.  Каким образом  убийство
сенатора   Ольсона   и    конгрессмена   Торнквиста   вписывается   в   Вашу
идеалистическую и благородную идею защиты национальной безопасности Америки?
     -   В  обычном  смысле  это  было  не  самым  лучшим  решением,  но  мы
чувствовали, что должны сделать нечто,  чтобы  остановить вас. Ваши действия
сильно дестабилизировали нашу политическую систему и...
     Колеман прервал его:
     -  В  обычном смысле?  Это  - полная  чушь. Не  оскорбляйте меня  своей
болтовнёй. Вы  не убивали  Ольсона и Торнквиста  во имя  защиты национальной
безопасности.  Вы  убили  их  ради   собственных   корыстных  и  эгоистичных
интересов.
     Нэнс пожал плечами:
     -  А  Вы  не  убивали  сенатора  Фитцжеральда  и  других  из-за   своих
собственных эгоистичных мотивов?
     Колеман сделал шаг вперёд и скрестил руки на груди. Он несколько секунд
изучал, стоящую перед ним рептилию:
     - Я убил этих  людей потому, что они были наглядным примером порочности
нашей  политической системы.  Год за годом они давали обещания делать правое
дело. Но, в  конце концов, концентрировались на  сохранении своих насиженных
мест у власти. Они тащили страну к трагическому финалу.  Они были, выражаясь
Вашим же языком, прямой угрозой национальной безопасности страны. -  Колеман
на секунду заколебался:
     - Большую часть своей взрослой жизни я провёл, облетая планету и убивая
людей, которые  представляли угрозу нашей национальной безопасности. В конце
концов,  я  осознал, что такие вот  козлы,  - при  этом Колеман  ткнул Нэнса
пальцем в  грудь, - и все  Ваши  политические  друзья -  эгоистичные маньяки
причиняют  Америке больше зла, чем любые террористы  и диктаторы, которых Вы
приказывали мне  убивать. Политиканы, подобные  Фитцжеральду  и Бэссету,  не
жалели сил,  чтобы  раздраить страну. Они настраивали  правых  против левых,
богатых против бедных,  и  сами не верили и половине того, о чём заявляли. -
Колеман ещё сильнее ткнул Нэнса пальцем в грудь:
     - Я поставил свою жизнь на карту ради таких придурков, как Вы. Я видел,
как убивали моих ребят потому, что  такие  люди, как  Фитцжеральд,  не умели
держать  язык за зубами. Вы сидите в  своём  Белом  Доме  и  играете в  одну
большую  грязную игру. Вы решаете,  что  следует кого-то  убрать, поднимаете
трубку, звоните, и сутки спустя этот человек мёртв. Вы бывали, хоть раз,  на
поле  боя? Лично убивали кого-нибудь?  Когда-либо видели,  как  восемь Ваших
близких  друзей, гибнут от взрыва, потому  что некий пьяный сенатор не сумел
удержать язык  за зубами? - Колеман  уставился на  Нэнса в  ожидании ответа,
которого, был уверен, никогда не получит:
     - Конечно  же, нет. Вы  шли  по жизни с серебряной ложкой, торчащей  из
задницы! Укажите мне хотя бы одну разумную причину,  из-за которой  я должен
отказался от необходимости свернуть Вам шею!
     Нэнс отступил на полшага с поднятым вверх подбородком:
     - Я вижу, что проиграл. Я соглашаюсь  на Ваши требования и тихо удалюсь
на покой.
     Колеман вскипел:
     - Думаете, я Вам поверю?
     - Мистер Колеман, я  понимаю  Вашу враждебность  по отношению к  людям,
подобным мне и директору Стэнсфилду. Я с этим не согласен, но готов понять.
     - Секундочку! - Колеман поднял руку вверх:
     - Давайте  не будем  сейчас о нём.  Лично Вы заварили эту кашу, настало
время платить по счетам.
     Нэнс продолжил своим обычным уверенным тоном:
     - Как я уже заявил, я не ожидаю, что Вам нравится, что я делаю, но, тем
не менее, я верой и правдой служил стране. За долгие годы  я сделал довольно
много ошибок, но только  исходя  из добрых побуждений.  Считаю, что заслужил
шанс уйти в отставку и мирно провести остаток жизни.
     - Как Артур. Мне известен Ваш тип. Вы не способны оставаться в стороне.
Вы будете продолжать  мутить воду. Вы станете вынюхивать, кто ещё  входит  в
мою группу, и, если представится шанс, Вы убьёте меня без колебаний.
     Нэнс оставался хладнокровным:
     -  Эта страна нуждается  в таких, как  я, нравится  Вам  это  или  нет.
Сожалею, что Вы не  согласны со мной, но  это  так,  и так будет всегда. Даю
слово, что не стану ни во что вмешиваться.
     - Из-за  одного  Вашего высокомерия мне  хочется  убить  Вас!  -Колеман
вытащил пистолет:
     - Во-первых, Вы заслужили смерть, и, во-вторых, я Вам не верю. -Колеман
вытянул руку.
     Нэнс уставился на дуло пистолета и сказал Стэнсфилду:
     - Томас, Вам будет невероятно трудно объяснить причину моей смерти.
     Колеман отвёл  взгляд  от  Нэнса и  переместил  его  на директора  ЦРУ.
Стэнсфилд ответил:
     - Если бы Вы убили его тем  же способом,  что и  сенатора Фитцжеральда,
всё было бы гораздо проще.
     Колеману потребовалось  не  более  секунды,  чтобы среагировать,  и  он
ответил:
     - С превеликим удовольствием.
     Бывший  Котик  сунул  пистолет  в  карман брюк и шагнул  к  Нэнсу.  Тот
развернулся и бросился бежать, но О'Рурке  ухватил его за ворот  рубашки. Он
раскрутил Нэнса, словно тряпичную куклу, и поставил его перед Колеманом.
     С Нэнса тут же слетела вся его высокомерная спесь. Умоляющим голосом, с
паникой на лице он закричал:
     - Томас, Вам это не сойдёт с рук! Вы не можете этого допустить, Томас!
     В  этот момент Скотт нанес короткий удар Нэнсу  в  солнечное сплетение,
положивший конец разговору. Колеман ухватил Нэнса за волосы и бросил его  на
песок.  После чего придавил жертву всей  своей  массой, упёршись  коленом  в
центр позвоночника. Его руки обхватили подбородок Нэнса,  приподняли  его, и
быстрым сильным движением Скотт  свернул набок голову  Нэнса.  Громкий треск
нарушил ночную тишину и эхом отразился  в воде. Ещё несколько секунд Колеман
не ослаблял хватку, после чего отпустил безжизненную  голову,  и та упала на
влажный песок.






     Наступило  воскресное утро, и солнце пробилось сквозь облака. Лимузин в
сопровождении двух  машин охраны въехал в подземный гараж для  парковки  ВИП
пассажиров национального аэропорта Вашингтона и остановился в ряду свободных
парковочных  мест, зарезервированных  для  сенаторов  и  конгрессменов.  Три
человека вышли  из  последней машины и направились к терминалу.  Двое из них
несли большие атташе кейсы.
     Айрин Кеннеди выдержала паузу и  взглянула на досье, лежащее  у неё  на
коленях.  Она потратила целый  вечер,  изучая  отношения между конгрессменом
Майклом О'Рурке и Скоттом Колеманом. Скип Микмэхон, директор Роач и директор
Стэнсфилд внимательно слушали краткую интерпретацию в её изложении.
     - Кажется, всё проверено. - Кеннеди постучала ручкой по досье:
     - Единственное, что беспокоит меня, это вопрос, был ли Колеман в курсе,
что сенатор Фитцжеральд оказался виновником провала  операции Задний захват.
Кроме людей  из отдела контрразведки Бюро, и нескольких избранных из Лэнгли,
краток список тех,  кто был в курсе операции. В верхней строке этого списка,
следует сказать, был  сенатор Ольсон. Когда всё это имело место, конгрессмен
О'Рурке оформлял  перевод из  подчинения Ольсону  и  готовился  приступить к
своему  первому  году  работы  в  качестве представителя в  Конгрессе.  Если
Колеман выяснил,  кто провалил его миссию и стал  причиной гибели его людей,
это могло бы  служить мотивом. Если  хотите,  могу побиться  об  заклад, что
конгрессмен  О'Рурке  стал  тем   человеком,   который   рассказал  ему  про
Фитцжеральда.
     - У нас имеются какие-либо доказательства? - поинтересовался Роач.
     Кеннеди покачала головой:
     - Всего лишь предположение на основе анализа.
     - В таком случае, куда это нас заведёт? - спросил Роач.
     - Мы должны быть уверены, что ничто из всего этого не станет достоянием
гласности.
     Стэнсфилд посмотрел на Скипа:
     -  Я   собираюсь   поговорить  с  Колеманом.   Для   этого   нам  нужно
сориентировать вашу команду наблюдения, чтобы они прекратили за  ним  слежку
на день-другой.
     - Это не проблема. Он уже и без того обвёл нас вокруг пальца.
     Кто-то побарабанил по окну лимузина, и  Стэнсфилд  наполовину приоткрыл
его. Один из его телохранителей наклонился и сказал:
     - Сэр,  диспетчеры задерживают полёт. Конгрессмен и Скарлатти ожидают в
зале вылета, а мы подготовили и проверили комнату.
     - Спасибо, Алекс. - Стэнсфилд поднял стекло:
     - Айрин  и  Скип,  будьте добры, проводите  конгрессмена О'Рурке и мисс
Скарлатти в комнату. Мы с Брайаном будем ждать вас там.
     Все четверо вышли из машины, Кеннеди с Микмэхоном первыми направились в
терминал.
     В зале ожидания Скип увидел сидящих рядом О'Рурке и Скарлатти,  которые
дожидались  приглашения  на посадку  в самолёт.  Микмэхон  подошёл  к ним  и
протянул руку:
     - Доброе утро, конгрессмен О'Рурке.
     Майкл отложил газету, поднялся и пожал руку Микмэхону:
     - Доброе утро.
     Микмэхон обернулся и указал на Айрин:
     - Помните доктора Кеннеди, Вы с ней познакомились вчера?
     - Конечно, - Майкл обменялся рукопожатием с Айрин, после чего обернулся
к Лиз:
     - Дорогая, я хотел бы  тебе представить особого агента Микмэхона из ФБР
и доктора Кеннеди из...
     Кеннеди улыбнулась и протянула Лиз руку:
     - Из ЦРУ. Рада познакомиться с Вами.
     Микмэхон поглядел на нос Майкла и присвистнул:
     - Мне  было очень  жаль услышать про  Ваш ... - Скип постучал по своему
носу:
     - Это выглядит ужасно.
     - Если не трогать его, то, вроде, ничего.
     Микмэхон кивнул и после непродолжительного молчания добавил:
     - Оба  директора,  Стэнсфилд  и Роач, желают  побеседовать с Вами,  это
займёт всего пару минут.
     Майкл взглянул на часы и сказал:
     -  У нас,  по правде  говоря, просто нет времени,  посадку  на  самолёт
объявят с минуты на минуту.
     - Не беспокойтесь, - сказал Микмэхон.
     - Он  не улетит  без вас. Директор Роач  попросил диспетчеров ненадолго
задержать вылет.
     Майкл неуверенно посмотрел на Лиз и решился:
     - Хорошо. Давайте пойдем.
     Майкл  с Лиз шли  между Микмэхоном и  Кеннеди.  Их привели  в  укромное
помещение,  предназначенное  для конгрессменов  и сенаторов.  Телохранитель,
стоявший  у  двери, открыл  её и впустил их  внутрь. В углу комнаты без окон
сидели  Роач  и  Стэнсфилд,  перед ними стоял  небольшой кофейный столик.  В
центре  столика стоял мобильный прибор, блокирующий возможность постороннего
прослушивания. Если бы кто-либо попытался подслушать разговор, то услышал бы
только статический шум.
     Оба директора поднялись, чтобы  поздороваться с  Майклом  и  Лиз. Майкл
представил Лиз обоим, после чего все уселись в кресла.
     Роач начал:
     -  Прошу  прощения  за  задержку  Вашего  рейса,  но  нам надо  кое-что
обсудить.
     - Принимая во внимание обстоятельства, я понимаю, -
     ответил О'Рурке.
     - Отлично. - Роач кивнул и перевёл взгляд на Стэнсфилда:
     - Томас, Вам слово.
     Стэнсфилд скрестил ноги и спросил:
     - Конгрессмен О'Рурке, скольким людям Вы сообщили о событиях нескольких
последних дней?
     Майкл на секунду задумался и ответил:
     - Моему брату Тиму, моему деду и Лиз.
     -  И  всё?  -  Стэнсфилд пристально  изучал О'Рурке. Тот  утвердительно
кивнул головой.  Директору  было  очень важно знать  наверняка,  поэтому  он
перефразировал свой вопрос:
     - То  есть,  эти  трое  -  единственные, с кем  Вы это обсуждали? Майкл
посмотрел в тёмные глаза Стэнсфилда и опять ответил:
     - Да.
     Стэнсфилд обхватил подбородок обеими руками и задал ещё один вопрос:
     - Мы можем доверять Вашему брату и деду, что  они будут держать это при
себе?
     - Они понимают, насколько ситуация серьёзна.
     Стэнсфилд переключил внимание на Лиз:
     -  Мисс  Скарлатти, говорили ли Вы кому-нибудь  о  том,  что  случилось
прошлой ночью?
     Лиз выпрямилась в кресле:
     - Нет.
     В глазах Стэнсфилда было сомнение.
     - Сэр,  -  повторила Лиз, -  У меня нет никакого желания видеть Майкла,
втянутого во все это и, несмотря на моё первоначальное намерение сделать эту
историю  достоянием масс, я считаю, что это принесет больше  зла, чем добра.
Если вы все оставите нас в покое, клянусь, впредь я ни словом не  обмолвлюсь
об этом.
     С минуту Стэнсфилд изучал Майкла и Лиз, а потом решился:
     - Беру с вас слово.
     Он протянул руку. Майкл пожал её, а за ним то же сделала Лиз:
     -  Когда  вернётесь с похорон, я хотел бы пообщаться с  Вами, а также с
дедом и братом.
     - С этим не будет проблемы, - ответил Майкл.
     - Хорошо. - Стэнсфилд немного заколебался:
     - Я бы ещё хотел пообщаться с Колеманом.
     -  Я  уверен,  он  охотно  согласится  встретиться.  Когда  вернусь  из
Миннесоты, я организую вашу встречу.
     - Благодарю.
     Настала очередь Кеннеди:
     -  Конгрессмен, у меня всего один вопрос.  Вам известна тайная операция
под кодовым названием Задний захват?
     Майкл не отвечал. Он смотрел  поочерёдно на всех, стоящих  перед ним, и
пытался решить, как ответить.
     Стэнсфилд разрядил обстановку:
     -  Нам  необходимо это знать исключительно в  интересах безопасности  и
ничего  больше.  Имели  место  определенные  контрразведывательные операции,
которые отпочковалась от Заднего захвата.
     Майкл почувствовал, как повлажнели пальцы рук:
     - Я узнал об этой операции ... после её провала.
     - Вы узнали об этом от сенатора Ольсона?
     - Да.
     Кеннеди кивнула, на  какое-то время в воздухе повисло напряжение, после
чего она спросила:
     - А Вы  знали,  что сенатор  Фитцжеральд оказался  тем самым человеком,
который "слил" миссию?
     Майкл кивнул.
     Кеннеди взглянула на своего босса и подалась вперёд:
     - Вы передали эту информацию командиру Колеману?
     Майкл на секунду опустил голову, после чего с достоинством поднял глаза
на Кеннеди и признался:
     - Да, я это сделал.
     В  комнате  на  десять  секунд  наступила  гнетущая  тишина,   ибо  все
присутствующие подумали обо  всем, что  произошло  из-за утечки информации о
миссии,  имевшей место год  с  лишним тому назад. Никто не решился  спросить
Майкла,  зачем он  рассказал Колеману. Они читали его досье  и были в курсе,
что  он сам - бывший морской пехотинец. Солдаты не  были единственными,  кто
питал  враждебность к  политиканам - разведчики и офицеры, стоящие на службе
закона, также плохо относились к ним.
     Стэнсфилд резюмировал:
     - Спасибо за откровенность.
     Лиз повернулась к Роачу и спросила:
     - Что будет с Гарретом?
     Директор ФБР скрестил ноги:
     -  Он исчезнет из общественной жизни, и  мы  будем очень внимательно за
ним следить.
     - А как насчёт Президента?
     Оба директора пожали плечами, и Стэнсфилд сказал:
     - Вот об этом я и хотел бы поговорить с командиром Колеманом.
     Майкл задался вопросом, какого рода рычагом Стэнсфилд с Колеманом могли
бы воздействовать на Президента.  Он  посмотрел  на четверых  окружавших его
людей, потом на Лиз:
     - Если мы ответили на все ваши вопросы, то, пожалуй, пойдём.
     Никто не проронил ни слова, и Майкл с Лиз встали со своих мест.
     Остальные четверо тоже встали, и тут Кеннеди попросила:
     - Конгрессмен, у меня последний вопрос. Она сжала сумочку:
     -  Знали ли Вы,  когда всё это закрутилось, что в этом замешан командир
Колеман?
     - У меня были подозрения.
     Майкл взял Лиз за руку:
     - Если это всё, то мы пойдём.
     Директор Стэнсфилд кивнул и сказал:
     - Спасибо, что уделили нам время. Позвоните, когда вернётесь.
     Майкл с  Лиз вышли из комнаты. Когда они шли  по гудящему терминалу, он
впервые за несколько недель почувствовал облегчение. Всё возвращалось в своё
русло. Подходя к  дверям, ведущим на  посадку, они  заметили  группу  людей,
впившихся в телеэкран.
     Лиз повела его к экрану, и, когда они остановились,  Майкл положил руки
ей на  плечи.  В  жёлтом  прямоугольнике экрана  появились  слова "Последние
новости".  Перед  военно-морским  госпиталем города  Бесезда стоял репортёр,
комментируя с места события:
     - Администрация госпиталя  и Белый Дом извещают,  что  сегодня утром во
время  прогулки  при  падении  с  лошади  погиб  советник   по  национальной
безопасности  Майк  Нэнс.  Это произошло  на территории  его ранчо  в  штате
Мериленд.  Он был доставлен сюда в отделение травматологии города Бесезда, и
о  его  смерти было  объявлено сразу  же  около  одиннадцати тридцати  утра.
Неофициальной  причиной смерти считают перелом шеи. Это  всё, что  нам  пока
известно. Повторяем, советник по национальной безопасности Майк Нэнс...
     Репортёр продолжал говорить, а Лиз смотрела на Майкла и качала головой:
     - Не могу поверить. Как они подсунули эту...
     Майкл приложил  палец  к губам Лиз  и потянул её подальше от  толпы. Он
повёл  её  на  посадку  и  оглянулся  на  людей,  внимательно  смотрящих  на
телеэкран. О'Рурке поцеловал её в макушку и сказал:
     - Запомни, мы ничего не знаем.




Популярность: 27, Last-modified: Thu, 26 Mar 2015 04:54:27 GmT