--------------------------------------
     Классический еврейский юмор.
     Составил и перевел с идиша Хаим Бейдер
     Предисловие Зои Копельман
     c Гешарим, 2000
     OCR Сергей Васильченко
     --------------------------------------

     Анекдоты от Гершеле Острополера.





     Книга анекдотов про Гершеле Острополера переносит  читателя в еврейский
мир  Подолии, края,  где в  эпоху независимости польского  государства  Речи
Посполитой распоряжались поляки, а  позднее, с конца  восемнадцатого века, -
русские  и украинцы. Более того, мы попадаем в гущу хасидской жизни, во двор
великого  цадика ребе Боруха из  Меджибожа, известного также как ребе Борухл
из Тульчина,  городка, где он  возглавлял еврейскую общину пока в  Меджибоже
был  жив  его  знаменитый дед  Бешт  (Исраэль  бен  Элиэзер  Баал  Шем Тов),
основатель хасидизма.
     Как часто  случается  в отношении хасидских цадиков,  разные  источники
предлагают разные версии их жизнеописаний. Известно, что в Меджибоже,  где в
обстановке  еврейского  мистицизма  и  всеобщего   поклонения,  прожил  свои
последние  годы Бешт, основатель хасидизма, у его единственной дочери  Адели
родилось  два сына.  Исследователи называют  даты их рождения: 1748 год  для
ребе Моше Хаима  Эфраима и  1757-й - для ребе Боруха бен Иехиэля, а народное
предание сблизило эти сроки и сделало братьев близнецами. Ребе Эфраим, цадик
в  Судилкове,  около   Шепетовки  на  Волыни,  со  временем  стал  еврейским
книжником, автором труда "Дегель  маханэ Эфроим" ("Знамя колена Эфраимова"),
где  размышлял  над  учением  и  образом  жизни деда, а  также  указывал  на
недостатки его прямых учеников  и  последователей.  Из его книги видно,  как
много значило для  хасидов фигура  цадика вообще: "От мудрецов, сподвижников
деда  моего,  я  унаследовал великую  истину,  что людям,  стоящим  во главе
народа,  дана  власть очищать души израильские, запятнанные тиной  грехов, и
что  от  них  зависит  сущность  покаяния...  Одних  праведник приближает  к
совершенству  своею  молитвою  и  учением,  других  -  будничною  беседою  и
занимательными  рассказами".   Брат   Эфраима,  ребе  Борух  во  истину  был
человеком, "стоящим во главе народа".
     Братья родились примерно за несколько  лет до смерти деда,  их  детство
прошло  среди экзальтированных  и  мечтательных мистиков, наблюдавших воочию
творимые  Бештом чудеса.  Они воспитывались  в уверенности,  что  "озаренный
бесконечным светом их святой  дед мог духовным оком видеть все, что делается
в  мире  от одного  конца  его до  другого". Эта способность к  мистическому
зрению отличала многих великих цадиков, в том числе и ребе Боруха. Но Боруха
еще и  завораживала  внешняя  сторона  жизни:  убежденность  Бешта  в  своей
святости,  поклонение  хасидов,  беспрекословное подчинение  приказу цадика,
шумная,  восторженная,  до  экстаза доходящая  молитва. Позднее,  уже будучи
цадиком  в Тульчине, ребе  Борух  молился  неистово, исступленно -  предание
говорит,  что со  стороны  казалось, будто он  объят пламенем,  а  его голос
потрясал собравшихся до глубины души.
     Любимым  чтением  ребе Боруха  была "Песнь Песней",  которую  еврейская
традиция понимает  и как рассказ о мистической  любви  души человека к Богу.
Говорили, что в ребе  Борухе живет частица души автора "Песни Песней" - царя
Соломона. Говорили также,  что  и частица души  царя Саула  пребывает в ребе
Борухе, и вспоминали об этом,  когда цадика  охватывали приступы меланхолии,
мрачного уныния и сердечного смятения. Поговаривали даже, что эти приступы -
наказание за дерзкое  намерение  ребе Боруха во что бы то  ни стало привести
Машиаха. В самом деле, ребе считал себя величайшим праведником и был  уверен
в   своем  от  Бога  полученном   необычайном   могуществе.  Как-то  раз,  в
празднование нового года деревьев  "Ту-би-шват",  ребе Борух рассказал своим
хасидам виденный  накануне сон, будто за длинным столом восседают в Царствии
Небесном праведники всех  времен,  и  председатель собрания,  раби Шимон бен
Йохай  (которого  хасиды  считают  автором каббалистической  книги "Зохар"),
читает присутствующим нравоучения.  Под впечатлением резких слов раби Шимона
ребе  Борух  убоялся  и  побледнел от  страха. Тогда раби  Шимон  бен  Йохай
поднялся,  подошел  к цадику, который  стоял в дальнем конце стола, дружески
похлопал его по плечу и сказал:  "Борухл-сердце, не тебя подразумеваю я, ибо
ты - совершенный человек!"
     Ребе  Борух быстро сделался одним из влиятельнейших цадиков. Еще будучи
в Тульчине,  он  много  разъезжал по Подолии,  беседовал  с  евреями, творил
чудеса,   помогал  и   оказывал  покровительство,  а   хасиды  платили   ему
восторженной любовью  и одаряли  его  бесчисленными подношениями.  Когда  же
после  смерти  Бешта ребе  Борух  вернулся в  Меджибож, слава  великого деда
воссияла  над ним.  Подобно  мудрецу древности,  редактору Мишны раби Иегуде
ха-Наси, ребе  Борух  из Меджибожа был  сказочно богат. Он в  прямом  смысле
слова  имел "двор", сильно напоминавший дворы польских магнатов, разъезжал в
великолепной карете. Десятки слуг, поваров и  кухарок обслуживали никогда не
прекращавшийся поток паломников, которых ребе принимал в особой зале, сидя в
высоком кресле.  При "дворе" ребе часто задавались пиры, на которых в паузах
между переменами блюд цадик вразумлял и наставлял свою паству.
     И тут  нельзя умолчать об одной весьма  малоприятной черте ребе: он был
донельзя  нетерпим  и гневлив, язвительно  говорил  о других  цадиках,  а  с
основателем "хабада", ребе Шнеуром Залманом из Ляд и цадиком Леви-Ицхоком из
Бердичева всю жизнь  пребывал в конфликте. В идишских записках о ребе Борухе
из  Меджибожа  находим,  что  "однажды  он   говорил   о  своих   знаменитых
современниках и гневался на них чрезвычайно, и утверждал, что они облекаются
в  неподобающие  им  ризы, что  им не к  лицу поучать народ в духе каббалы и
сосредоточенно  молиться",  а  также  что  "однажды  он  сидел  за  столом в
присутствии многих цадиков и стал  поносить  и унижать праведников,  умерших
сто лет до того, и удивились все присутствующие".
     Хасидам  больно было  наблюдать  вспышки гнева "сварливого цадика", как
называли его на  расстоянии, и они истолковали их в  положительном смысле, о
чем свидетельствует такая, например, история:
     "У  ребе  Боруха  из  Меджибожа  был  свой  путь  святого  служения,  и
заключался он в том, что ребе Борух нещадно поносил своих учеников и изливал
ярость на приходивших к нему за советом хасидов.
     Как-то раз сидит  он за столом, по правую руку от  него сидит  его кум,
цадик Авраам Дов из Хмельника, а по левую руку - кум, цадик Йосеф из Ямполя.
Сидят они  и трапезничают, как входит в залу  один богатый еврей. Вдруг ни с
того  ни  с  сего ребе Борух начинает  его  поносить  на  все  лады да еще и
приказывает своим  слугам  вытолкать  еврея  взашей. Слуги,  понятное  дело,
повиновались. Тут заговорил его кум, ребе из Хмельника:
     - А как же быть со словами Гемары: "срамящий ближнего прилюдно"?
     Поглядел на него ребе Борух и говорит:
     - Что  говорит ученый муж? "Срамящий  ближнего прилюдно"? Отчего же  не
закончить  изречение:  "...нет у такого доли в будущем мире"?  Только я  как
увидел, что этому человеку  грозит тяжкое испытание, и узнал,  что, унизив и
осрамив его  перед всеми, я могу отвратить  беду,  мог  ли я не  отдать свой
будущий мир ради благополучия сына Израилева?
     Ребе из Хмельника извинился  и сказал, что ему о  том ничего ведомо  не
было".
     В  этой и других аналогичных историях гневливость и несдержанность ребе
Боруха  не  только получили  оправдание,  как "меньшее  из двух  зол",  но и
предстали как великая жертва цадика.
     Однако история  историей, а  почитателям  ребе трудно  было  переносить
цадика  в гневе и больно  было видеть его в мрачной угрюмости. Тем более что
сам ребе Борух, хотя и заставлял евреев  поститься, был поклонником веселья,
так как  "грусть вредит  человеку даже  в деле заработка". Более  того, ребе
наказывал евреям побольше  бывать на людях, ибо  "иной  сидит по  целым дням
взаперти в своей комнате и постоянно  учится и  не  выходит на улицу,  чтобы
разговаривать  с людьми, -  такой человек называется нечестивым, как сказано
(Мишна Авот,  гл.2):  "Не  будь нечестивцем  про  себя!", т.е.  не  сделайся
нечестивым через  то, что всегда живешь  с  самим  собою". (В этом  поучении
очевидно  негативное  отношение  к  противникам  хасидизма   -  рациональным
талмудистам,  которые во главу угла ставили изучение Талмуда и не признавали
ни   религиозного  экстаза,   ни  чудодейства,  ни   авторитета  цадиков   и
бессмысленного, как они полагали, поклонения толпы.)
     Не удивительно, что воспитываемым в таком духе хасидам  хотелось, чтобы
кто-нибудь развеселил  ребе,  разогнал его  тяжелую печаль. И такой  человек
нашелся. То был острослов и проказник Гирш из Острополя, более известный как
Гершеле Острополер.  О  первой  встрече  Гершеле  с  ребе Борухом  в  народе
рассказывается так:
     "Случилось ребе  быть в особенно подавленном настроении.  Он никого  не
хотел видеть,  заперся  в комнате  и строго-настрого запретил  нарушать  его
уединение.  Мрачный  и раздраженный  вышагивал ребе взад-вперед по  комнате,
когда туда  неожиданно прокрался  Гершеле и принялся  ходить  за ним следом,
высоко поднимая фонарь.
     - Что ты здесь ищешь, человече? - спросил изумленный цадик.
     - Слышал  я,  где-то здесь  ребе повесил свой нос, вот я  и  пришел его
искать, - ответил Гершеле.
     Ребе улыбнулся, и Гершеле остался при нем".

     Что же за человек был Гершеле Острополер? До сих пор бытует мнение, что
это фольклорный  персонаж, плод народной фантазии. Но это  не так. Гершеле -
реальная  фигура, хотя о его  жизни нам известно совсем немногое. Он жил  во
второй половине  18 века и  по названию родного Волынского городка Острополя
получил   свое  прозвище.  В   детстве  Гершеле   отличался   поразительными
способностями к учению, и ему прочили блестящее будущее еврейского  мудреца,
не иначе  как раввина.  Но  надежды меламедов не оправдались:  мальчик  рано
осиротел,  и надо было думать о том, как прокормиться. Тогда он выучился  на
резника домашней  птицы  и некоторое время этим занятием зарабатывал себе на
хлеб.  Однако у Гершеле была неспокойная натура:  с  одной стороны, он любил
учиться  и  углубляться  мыслью   в  религиозные   книги,   постигая  высшую
премудрость каббалы,  а с другой - не  мог пройти  мимо чьего-то недостатка,
какой-то нелепой  или  неблаговидной ситуации,  обязательно  ему  нужно было
вмешаться и откомментировать  событие  -  едко, метко  и невзирая  на  лица.
Только люди - всего лишь люди, и, даже сознавая справедливость слов Гершеле,
они предпочитали его своеобразной  критики не слышать  и не видеть, ведь все
замечания Гершеле были такими смешными и занозистыми, что их потом еще долго
передавали  из уст в уста.  Гершеле нажил в  Острополе слишком много врагов,
вот почему, как говорят, ему пришлось довольно  долго  скитаться по Подолии,
не брезгуя  и попрошайничеством,  пока,  наконец, в какой-то  корчме  он  не
повстречался с ребе Борухом из Меджибожа и его хасидами.
     Гершеле вовсе не был  пустым скоморохом. Многие его шутки  построены на
игре словами из Священного  Писания и других  еврейских  книг  (такие  шутки
особенно трудны для  перевода). В  родословии Гершеле упоминают его прадеда,
раби Шимшона из Острополя, который был раввином в Подолии накануне  погромов
Богдана Хмельницкого в 1648 - 1649 годах. Рассказывают,  что к  раби Шимшону
ежедневно являлся  ангел и посвящал праведника и каббалиста  в тайны Учения,
так  что после этих "уроков"  он  написал  свой  комментарий  к Торе. Однако
заслуги перед Небом  не  помогли раввину спасти свою общину от  погромщиков.
Когда  озверелые казаки  ворвались в  Острополь, раби Шимшон собрал евреев в
синагоге, и все они погибли, освящая Имя Господне.
     Видимо, Гершеле был первым еврейским шутом - не свадебным затейником  и
сочинителем  экспромтов  бадханом,  не  дурашливым  или  нарочито  серьезным
пуримшпилером, а именно шутом при дворе ребе Боруха в Меджибоже, тем, что на
иврите называется лец, то есть насмешник и пересмешник.  Шуты, как известно,
имелись  при  дворах  европейских  монархов и  крупных феодалов  и  обладали
совершенно особым социальным статусом. В образе  шута словно соединились два
персонажа. Один - грубый,  некультурный, не связанный никакими условностями.
Другой - мудрец, насквозь видящий людей, читающий их мысли,  маг  и чудодей.
Ясно,  что  чем   более  регламентирована  жизнь  общества,  тем  с  большим
нетерпением ждут в нем минуты раскрепощения, тем готовнее примут шута  в его
первой ипостаси. С другой стороны, в обществе, где мистика почитается высшей
мудростью и  наградой  за  благочестие,  а  магия  воспринимается  как  удел
избранных, осененных Высшей  милостью, вторая ипостась шута вызовет душевный
трепет  и будет притягивать  к себе  людей, жаждущих прикоснуться к Святому.
Хасидское бытие совмещало  в себе  и ревностное  религиозное  благочестие, и
строго узаконенный церемониал во  всем, что касалось цадика, и привычное, но
всегда  напряженное  ожидание  мистических  откровений  и  чудес,  а  потому
создавало идеальные  условия  для  появления шута. Гершеле  Острополер  стал
еврейским  "придворным"  шутом  не  только  в  силу собственного  остроумия,
дерзости  и наблюдательности,  но  и  благодаря существованию пышного  двора
ребе.
     Давно замечено, что ивритское "лец" при обратном прочтении превращается
в  "цел",  то есть  "тень". Еврейский  шут Гершеле во  многом  был  "теневым
отражением" своего патрона. Их объединяло несколько основополагающих черт: и
тот и другой хорошо знали природу человека (ребе, бывало, говорил: "Для моей
души  нет ничего сокрытого"); и  тот  и другой  были  достаточно начитаны  в
еврейской  религиозной  литературе,  однако  в  силу разных  причин  избрали
мирскую жизнь в гуще людских масс, а не ученое затворничество. Оба  не могли
не  отреагировать  на человеческое несовершенство, потому что им были дороги
мораль  и исполнение  заповедей.  Может  быть,  благодаря  этому  глубинному
сходству Гершеле так любил переодеваться  в одежды ребе и - пока тот бывал в
разъездах или надолго исчезал в своей комнате - усаживался в кресло цадика и
вместо него устраивал прием посетителей,  как если бы он был сам ребе Борух.
Не  только приехавшие издалека, но и  домашние не могли распознать подмены в
осанистом и авторитетном "ребе",  а полученные от Гершеле советы действовали
безотказно.
     Однако жало критики Гершеле Острополера  не щадило и  цадика, и  тут мы
имеем прямо противоположные сведения о  характере  их отношений. У маскилим,
просвещенных евреев нового  времени, сложилось резко отрицательное отношение
к  хасидам,  и  потому  и  ивритский   поэт  Авраам  Дов  Готлобер  в  своих
"Воспоминаниях", и Семен Дубнов  в "Истории хасидского раскола"  сходятся на
том,   что   "вообще,  Борух  представляет   собою   первообраз  позднейшего
украинского цадика,  со  всеми  непривлекательными  чертами этого типа. Внук
Бешта, восседавший  на  престоле  своего  славного  деда, в его  резиденции,
воплощал уже собою  грядущее  вырождение  хасидизма". Поэтому они настойчиво
повторяют историю о том, как гневливый цадик в конце концов потерял терпение
и  в  ответ  на  особенно  обидную шутку Гершеле  приказал спустить  шута  с
лестницы. А поскольку дело было в разгаре  многолюдного пиршества и все были
несколько    навеселе,   бросившиеся   исполнять    веление   ребе    хасиды
переусердствовали, и  Гершеле получил тяжелую травму,  от  которой вскорости
скончался. Эта  версия получила широкое хождение в художественной литературе
о Гершеле, в частности, в рассказе Ицика Мангера.
     В отличие от  кругов еврейских просветителей  хасиды благоговейно  чтят
память ребе Боруха.  В  сборниках  хасидских историй,  например,  в том, что
составлен раввином  и ученым Шломо Йосефом Зевином (1890, Белоруссия - 1978,
Иерусалим), ребе Борух из Меджибожа предстает великим провидцем, заступником
хасидов  и на небе, и на земле. В апологетических  источниках  мы  не найдем
обвинений  цадика   в  гибели   его   шута,   напротив,   там  говорится   о
снисходительности ребе и безнаказанности проделок Гершеле.



     Истории о Гершеле в  предлагаемой читателю книжке отобраны и переведены
с  идиш  Хаимом Бейдером, и, как  всякое  извлечение  из  большого  корпуса,
композиция книги и ее состав отражают вкус и позицию составителя.
     Хаим Бейдер родился в 1920 году в Подолье. С 12 лет начал печататься на
идише в детских журналах. Закончил педагогический институт в Одессе. Дважды,
в 1941 и в 1948 годах, предполагал  выпустить поэтические сборники на идише,
но оба раза осуществить план не удалось  - сначала из-за  войны, потом из-за
антисемитской кампании в СССР. На Украине Бейдера опекал  Перец Маркиш,  и в
1947 году в Киеве, на  съезде писателей республики был  устроен персональный
вечер еврейского автора.
     С  1941  года Хаим Бейдер  был  русскоязычным  журналистом,  и  лишь  с
наступлением  "оттепели" в  1961 году вернулся  к  сотрудничеству в идишских
изданиях: газете "Биробиджанер штерн" и особенно журнале "Советиш геймланд",
где проработал с  1973-го  по 1991  год -  заведовал  отделом, а позднее был
заместителем  главного  редактора.  В  1991  году  выпустил  в  издательстве
"Советский писатель" книгу  на идише об истории еврейской литературы на этом
языке, а в 1991-м  - издал хрестоматию  для самостоятельно изучающих идиш. В
1992  -  1994  читал лекции  в Еврейском университете в  Москве по  идишской
литературе и публиковал статьи в "Вестнике" этого  университета. С  середины
1990-х годов Хаим Бейдер живет в  США, где сотрудничает в  еврейских газетах
"Цукунфт" и "Форвертс" (последняя выходит также по-русски).

     Зоя Копельман, Иерусалим





     У  Гершеле  совсем прохудились сапоги.  На  дворе  осень,  дождь,  ноги
промокли,  а он  как назло  в  чужом  местечке. С трудом разыскав  чеботаря,
Гершеле  показывает ему свою обутку. Чеботарь глянул на замызганные сапоги и
сказал, что  попытаться можно, но  работа большая и обойдется  недешево. А у
Гершеле, как всегда, ни копейки. Постоял он, повздыхал и попросил на минутку
шило.
     -  Нате,  -  говорит  чеботарь,  не  понимая,  с  чего   бы  это  гостю
понадобилось шило. Гершеле сел на лавку, стащил сапог, вылил  из него воду и
принялся ковырять подошву.
     - Это еще зачем? - удивляется чеботарь.
     - Починяю, - говорит Гершеле.
     - Сейчас напочиняете!
     - Видите  ли,  - невозмутимо  заявляет Гершеле,  - дырка, куда  втекает
вода, у нас уже есть. Почему бы не провертеть еще одну, чтобы воде было куда
вытекать? Вода - туда, вода - сюда, и мы имеем сухо! Чем вам не нравится эта
мысль?
     - Мысль первый сорт, -  смеется чеботарь. - Такое может прийти в голову
человеку пускай бедному, но неунывающему!
     - А что, не бедному? Но вы правы - Гершеле Острополер не унывает.
     - Гершеле Острополер? И он молчит? Давайте ваши сапоги!
     - А деньги? Это уже дело унылое...
     - Ваши шутки стоят любых денег...
     Чеботарь  был  рад  удружить  знаменитому  человеку и  привел сапоги  в
порядок.



     Гершеле с детства любил разные дурачества.  Приходит он с живым петухом
к соседу-часовщику и говорит:
     - Дядя, почините петуха!
     - Я починяю часы, глупый мальчик!
     - Петух и есть часы, - важно замечает Гершеле. - Но раньше он кукарекал
в шесть, а теперь в полседьмого. На полчаса отстает. Вот и почините его!

     ...И ШАПКА ТОЖЕ!

     Маленький Гершеле шел по  шляху  между Острополем  и  ближним селом,  а
навстречу - помещик на дрожках. Гершеле, чтоб не попасть  под лошадей, сошел
на обочину,  но  шапку  не снял. Помещик, изумившись  такой  дерзости, велел
кучеру остановиться и важно спрашивает:
     - Сконд естэшь, жиде? ("Откуда ты, еврей?")
     - 3 Острополю, - отвечает Гершеле, но шапку так и не снимает.
     Помещик разозлился, тычет палкой:
     - Шапка!
     - Шапка? - говорит мальчик. - Она тоже из Острополя!
     И что духу - в лес.



     Маленький Гершеле  пришел с отцом в  гости.  Когда подали гуся, Гершеле
незаметно стащил ножку. Отец видит, у гуся одна нога, и спрашивает:
     - Твоя работа, Гершеле?
     - Нет! Так и было.
     - Где ты видел одноногих гусей, Гершеле?
     -  На  речке.  Не веришь?.. После  гостей  оба пошли  к  речке. Гершеле
показывает гуся, стоящего на одной ноге.
     - Ну? Одноногий?
     - Э, - говорит отец, - глупости. Он замахнулся, и гусь, сразу  встав на
обе ноги, отковылял в сторону.
     - Если  бы ты  замахнулся  на того,  который был  на блюде, у него тоже
появилась бы вторая нога, - как ни в чем не бывало сказал Гершеле.



     В  Меджибоже жил  невозможный  враль,  от которого никогда  не  слышали
правдивого слова. Про это знал каждый, и никто вруну не верил. Будучи весьма
состоятельным, человек этот вздумал нанять свидетеля, который бы удостоверял
любое  вранье:  мол,  сам видел  и могу поклясться,  что сказанное -  чистая
правда. Кого же звать в свидетели? Конечно, Гершеле Острополера. Во-первых -
умница. Во-вторых, все его уважают.
     Пришел он к Гершеле и говорит:
     - Хочу нанять вас  на год  свидетелем. Что бы я ни говорил, вам следует
поддакивать  и  подтверждать,  мол, все так  и было, а  на свете,  мол,  еще
похлеще бывает.
     -  Договорились, - согласился Гершеле. На  следующий  день меджибожский
врун уверял на базаре любопытных:
     -  Один раз я попал в город, где делают такие большие телеги, каких я в
жизни не видал... Одна, чтоб не соврать, была длиной с одного конца света до
другого... Реб Гершеле! Вы же тоже это видели... Да?
     -  Вранье,  -  сказал  Гершеле.  Все захохотали, а  враль  покраснел  и
быстренько удалился.
     Гершеле - за ним.
     - Это  называется  подтвердили? Почему  вы  сказали "вранье"? - затопал
ногами посрамленный выдумщик.
     - Я подрядился, -  ответил Гершеле,  - поддакивать всему,  что на свете
бывает. Но это же была ложь несусветная...



     Проходя однажды с приятелем мимо базара, Гершеле  заметил, что какая-то
женщина, причитая, роется в мусоре.
     - Боже мой, чем я буду кормить детей?
     - Что случилось? - поинтересовался Гершеле.
     Женщина  рассказала, что у  нее был единственный  рубль, на который она
собиралась купить еды, и этот рубль потерялся.
     -  Но почему  вы  ищете именно  тут? -  говорит  Гершеле.  - Он  же мог
потеряться по дороге?
     - Нет! - плачет женщина. - Сердце подсказывает, что где-то здесь.
     - Поможем? - предлагает Гершеле приятелю, принимается шарить по земле и
незаметно подбрасывает рубль.
     - Вот он!
     - Сердце  меня  не обманывало! - восклицает  женщина,  сама не своя  от
радости. Когда Гершеле с приятелем остались одни, тот его спрашивает:
     - Зачем ты такое устроил? Можно же было рубль просто подарить!
     - Э, нет! Она бы тогда еще долго копалась в мусоре, считая, что дареный
- это дареный, а свой, на который она так рассчитывала, - это свой!



     В  молитвенном доме у  печки рассуждали, почему люди живут  по-разному:
для одних жизнь - праздник, для других - мука.
     Один из запечных мудрецов глубокомысленно изрек:
     - Если б у людей были средства на жизнь, то и нужды бы не было...
     Второй на это:
     -  Вы  правы... Нужда  дыхнуть  не дает.  Но у меня  есть план, как все
исправить. Люди  должны сложить что  у кого имеется  - деньги, имущество - в
один  сундук, и  пусть потом каждый берет  сколько кому  надо.  И всем будет
хорошо... Ну, так это не план?
     - Это  план!.. Это очень хороший план! - согласились все и обращаются к
Гершеле:
     - А ты почему молчишь? Ты так не думаешь?
     -  Я  думаю,  - отвечает Гершеле, - что это план, каких еще не было. Но
прежде чем действовать, давайте  разделим обязанности  -  я берусь уговорить
бедняков, а вы уговорите богатых...



     Как-то Гершеле,  завидев в корчме перед одним из посетителей похлебку с
многими глазками жира, сказал хозяйке, что хочет такую же и за каждый глазок
заплатит  три  копейки. Жадная хозяйка  не  раздумывая  вместо  одной  ложки
гусиного  жира  положила  шесть, отчего,  к  ее  огорчению,  на  поверхности
похлебки получился сплошной жир - то есть глазок был величиной с тарелку.
     Хитрец с удовольствием поел, отсчитал три копейки и ушел восвояси.



     Стоило прийти Гершеле  в один городишко и  на постоялом дворе  он сразу
разузнал,  что местный богатей, весьма  благочестивый  человек, целыми днями
сидит  в  молельне, соблюдает все предписания,  но скряга ужасный  -  ни  на
общину  не  даст, ни бедному.  Гершеле,  ясное  дело, этим заинтересовался и
надумал содрать со скряги как можно больше.
     Приходит он к нему и заводит речь насчет денег. А тот на это:
     - Вы не местный? Не знаете, что я не подаю?
     - А, - говорит Гершеле, - ясно. Только мне доподлинно известно, что вас
заждались благословлять... Вы же благочестивый еврей...
     - Кто? Где?
     - На том свете, - сообщает Гершеле и поворачивается уходить.
     Богач, однако, заинтересовался тем, что незнакомец имел в виду. Гершеле
отвечает:
     - Сперва  - деньги, потом  -  скажу. Скряга  достает  два  рубля,  дает
Гершеле, и Гершеле ему сообщает:
     -  Жил-был  большой богач,  прямо настоящий магнат, и при этом набожный
человек - молился, изучал Тору, соблюдал все посты и предписания о подаянии.
Пришло время умирать - послал он за раввином и говорит: "Ребе, я хочу, чтобы
мои деньги положили со мной в могилу".
     Раввин  пообещал,  и желание скупого  человека  было  исполнено.  И вот
является погребенному  ангел,  спрашивает, что покойник совершил  при жизни.
Тот перечисляет  - столько-то молился, столько постился... Ангел на это:  "А
цдака? Пожертвования беднякам?" "Это  - нет, - отвечает богач, - но я принес
с собой все мои богатства, вот они в могиле".
     Судили-рядили наверху, мол, поместить его в рай, так он не  заслужил, в
ад  - тоже  нельзя, он  же все-таки  был набожен,  поэтому пусть остается  в
могиле.  Теперь  посудите  сами: Корах  тоже ушел  в землю  со всеми  своими
богатствами.  А  значит, уже имеются двое, а чтобы благословить зимун, нужен
третий. У вас на это есть полное право, вас ждут...



     Гершеле пришел к богатому человеку просить помощи.  Тот, посетовав, что
сильно потратился и еле сводит концы с концами, отказал. Гершеле, однако, не
отступился, чем привел хозяина в ярость.
     - Ступайте прочь! Раз вы мне не верите, я не желаю вас видеть!
     Гершеле пошел к дверям, но на пороге остановился.
     - Сдается  мне, что вам скоро  умирать.  Да и сейчас вы  все  равно что
покойник, - сказал он.
     - То есть как? - ахнул богач.
     - Только слепой не видит этого...
     - В чем дело?! Мне жизненно важно знать!
     -  Помощь мне тоже жизненно важна... Богатый человек выбежал из комнаты
и тут же принес деньги:
     - Я занял у  прислуги, потому  что интересуюсь,  с чего  это вдруг меня
хоронят?
     - Вы сами сказали!
     - Я? Смотрите на него! Он делает из меня сумасшедшего!
     - Но вы сказали, что у вас ни копейки за душой?
     - Сказал...
     - Выходит, вы - бедняк, а бедняк, что покойник!
     -  Раз так, - разгневался богач, - ты  давно уже умер,  потому что  всю
жизнь побираешься! Я дал в долг мертвецу!
     - И мертвец воскрес.
     - Когда же ты вернешь деньги?
     - Когда вы их вернете вашей прислуге...



     Гершеле гулял на богатой свадьбе. Он веселился, балагурил и всех смешил
своими шутками.  Только  одному из гостей,  злому человеку,  считавшему себя
большим умником, не нравились шутки  Гершеле, и он искал повода его унизить.
Когда подали  фаршированную  индейку, этот человек взял блюдо,  поставил его
перед Гершеле и говорит:
     - Держи, Гершеле. Индейка твоя. Но помни - как поступишь ты с  ней, так
я поступлю с тобой!
     Заинтригованные гости окружили Гершеле,  желая  знать,  что он сделает,
чтоб  не  опростоволоситься.  Гершеле  пододвинул  блюдо, понюхал  -  пахнет
чудесно, посмотрел на умника и сказал:
     - Жаль мне вас... А тот и вовсе распалился:
     - Меня жалеть не надо, приступай к делу! Только знай - я слово сдержу!
     - Что  ж,  - сказал Гершеле,  вставил в гузку  индейке палец,  ковырнул
фаршу и отправил его в рот. - Теперь держите слово!..
     Злонравного человека как ветром сдуло.



     Жена одного бедного сапожника, хотя  была горбата, слепа на один глаз и
хромала,  ужасно чванилась своим  происхождением. Но это  бы еще полбеды, не
будь  она  к  тому  же  сварливой  ведьмой, с  трудом  когда-то  выданной за
польстившегося на приданое сапожника. Приданое, понятное  дело, прожилось, а
сварливая жена осталась и,  бахвалясь  знатным происхождением,  пеняла мужу,
что он ей не пара. Однажды Гершеле присутствовал при их ссоре.
     - Только  посмотрите, -  кричала жена, - чем он занимается! Вколачивает
гвоздики, вощит дратву,  мажет  ваксой... Если б мои деды, раввины и цадики,
встали из могил - что бы они сказали на такое горе?
     - Мои  деды тоже  не молчали бы, -  отвечал сапожник,  -  и  ой как  бы
горевали, что мне досталась такая холера!
     Тут подал голос Гершеле:
     - Ой, если бы твой четвертый прадедушка мог сказать свое!
     - Как тебя понимать? - спрашивает сапожник.
     - Очень просто, - говорит Гершеле. - Ясно как божий день, что будь ваши
прадедушки живы, они бы тоже ссорились.
     Первый  ее прадедушка,  к  примеру,  сказал бы: "Ой вей, в нашей  семье
сапожник!" Ему  бы  ответил твой первый прадедушка: "Но  она  слепа на  один
глаз!" Тут бы  не удержался ее второй прадедушка: "Горе нам! Гол, как сокол!
Простой чеботарь!" На  это бы твой  второй прадедушка возразил: "Она хромает
на одну ногу!" Ее третий  прадедушка  стукнул бы кулаком  по  столу: "Стыд и
позор! Невежда! В  святых книгах не разбирается!"  Но третий твой прадедушка
сразу бы нашелся: "Она же горбатая". Ее четвертый прадедушка, конечно бы, не
вытерпел:  "И вдобавок ссорится!.."  Что же на это ответил бы твой четвертый
прадедушка? Ничего. Но если бы он мог сказать: "Так она же немая!" - вы бы с
женой никогда не ссорились!..



     Однажды  Гершеле досадил своими подковырками местечковому богачу, и тот
при всех побил его палкой. На следующий день богач, не сказать чтобы пожалел
о своем поступке, но одумался:  "Чего доброго, Гершеле теперь вообще проходу
не даст".  Послал  он за ним,  попросил не  сердиться и  в  знак  примирения
подарил лапсердак. Не  так чтобы очень поношенный и, можно даже сказать, еще
приличный.
     Надел Гершеле дареный лапсердак, прихватил трость и  стал прогуливаться
по местечку. А тут как раз идет слуга богача.
     Увидел он  Гершеле  и  позавидовал -  мол, голодранец  в  еще приличном
хозяйском лапсердаке с тростью разгуливает.
     -  Зачем тебе, Гершеле, такой дорогой  лапсердак? Ты же к другой одежке
привычный. Продай его мне.
     - Продать? - задумался Гершеле. - Можно и продать! Возьмешь за цену, по
которой он мне достался?
     - Ясное дело!  - говорит слуга, а  Гершеле сразу  принимается  колотить
покупателя тростью.
     После шестого удара слуга кое-как вывернулся и - жаловаться к  хозяину.
Тот возмутился и велел привести обидчика.
     - Как ты смел бить моего слугу?
     - Я?! - стал оправдываться Гершеле. - Разве я его бил? Я просто уступил
ему лапсердак за цену, которую заплатил сам.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Простую вещь.  Лапсердак я получил в подарок,  но сперва мне  от  вас
досталось  двадцать  палок. Слуга ваш согласился  купить у меня лапсердак по
цене, которую я заплатил. Может быть, он чего-то не понял?..
     - Хорошо, отдай ему лапсердак, - рассмеялся богач.
     - Почему? - возразил Гершеле. - Это несправедливо!
     - Несправедливо? Ты побил человека и говоришь о справедливости? С какой
стати?
     -  А  вот  с какой,  - ответил  Гершеле.  - Мне лапсердак  достался  за
двадцать  ударов,  а  ваш слуга  получил  от  меня  шесть.  Пускай  получает
остальные - и лапсердак его. Я не хочу терпеть убытки!



     Молодожены  праздновали  рождение  первенца  спустя  два  месяца  после
свадьбы.  Созвали,  как водится, гостей и среди прочих  Гершеле Острополера.
Сидят гости за столом, пьют, едят. Вдруг сосед обращается к Гершеле:
     - Брис-то не ко времени - после свадьбы два месяца всего прошло...
     - Вы не совсем правы, - отвечает Гершеле, - брис-то как раз ко времени,
а вот свадьба...



     Однажды  Гершеле  остановился  в  корчме.  Больше постояльцев не  было,
хозяина тоже не было - только корчмарка с детьми.
     Гершеле спросил поесть. Корчмарка была женщина скаредная и, подозревая,
что у Гершеле нет денег, отказала. Дескать,  съестного  в доме не  осталось.
Гершеле не обиделся, но сказал:
     - Не желаете  меня кормить?.. Ладно. Придется поступить, как поступал в
подобных случаях отец...
     И стал слоняться по дому, бормоча под нос:
     -  Что ж, придется поступить, как отец... Иначе нет выхода. Сделаю  то,
что бы сделал отец...
     Корчмарка испугалась.
     "Кто знает, как поступал его отец? А я одна с детьми.  И корчма посреди
поля..."
     - Как же он поступал, ваш отец? - не утерпела она.
     Гершеле  не  ответил,  продолжая  ходить  из  угла  в  угол.  Корчмарка
встревожилась не на шутку. Второпях  накрыла на стол,  принесла еды и водки:
ешьте, пейте, чтоб вам пусто было!  У отцов-душегубов, как  правило, и  дети
сумасшедшие...
     Гершеле не  заставил  себя  упрашивать. После  ужина  хозяйка  видит  -
странный гость успокоился и подобрел.
     - Но теперь-то вы мне скажете, как поступал ваш отец?
     - Мой отец... - грустно  сказал Гершеле.  - Мой отец, когда  у него  не
было чем ужинать, ложился спать голодным...



     Однажды зимним вечером шел Гершеле по берегу и видит - какой-то человек
собирается топиться. Гершеле подбежал и схватил его за руку.
     - Стойте, что это вы задумали?
     - Хочу броситься в реку.
     - Зачем?
     - Я такой несчастный, - отвечает  самоубийца, - и мало того, что жена у
меня  язва, так она еще  и не  рожает. А умереть  без наследника, который бы
читал по мне кадиш, - лучше утопиться!
     - Вы правы! - со вздохом говорит Гершеле. - На такое  возразить нечего.
Но  если  вы  послушаетесь  меня,  все будет  не так  уж  плохо.  Прежде чем
броситься  в реку, надо  бы раздеться. Как только  я  увижу  на воде  первый
пузырь,  я пойму, что вы уже идете на дно, возьму вашу одежду на память и за
это буду читать по вам кадиш.
     Незнакомца предложение устроило. Он разделся и прыгнул в реку.
     Гершеле же сразу схватил пожитки несчастного, отнес в ближайший трактир
и заложил там за некоторую сумму.
     Утопленник,  однако,  оказался  неженкой. Когда  он плюхнулся в реку  и
ледяная  вода  его  обожгла,  топиться  ему  сразу  расхотелось.  Быстренько
выбравшись на берег, он, конечно, разочаровался в жизни  снова. Все являются
в  этот  мир  голыми,  но  возвращаться  нагишом  к  жизни,  причем зимой  -
неприятность, надо сказать, большая.
     Бедняга поднял  крик.  Сбежались люди  и,  чтобы  согреть ограбленного,
повели его в ближайший трактир. Там пропажа была обнаружена. Пришлось самому
же и выкупать одежду. Хорошо хоть избавил Гершеле от  угрызений совести, ибо
тот, конечно, и не собирался читать кадиш по такому остолопу.



     Гершеле остановился  ночевать  на  бедном  постоялом  дворе,  но  из-за
неимоверного количества клопов не мог уснуть. Хозяин спрашивает его утром:
     - Не беспокоили вас немножко клопы?
     -  Немножко  не  беспокоили!  -  отвечает Гершеле.  -  Ночью, правда, я
обнаружил какого-то клопика, но уже мертвого.
     -  Я  рад! - сказал  хозяин. -  Маленький  клопик, к  тому  же мертвый!
Значит, вы хорошо выспались?
     -  К  сожалению, - ответил Гершеле, -  у клопика были  пышные похороны:
сотни родных и близких провожали покойника в последний путь...



     В  Меджибоже  большой  пожар.  Горит  несколько  домов.  Огонь  вот-вот
перекинется на  дом  Гершеле.  Все  бегают, таскают воду. А  Гершеле стоит и
весело приговаривает:
     - Так их! Так им и надо, кровопийцам!
     Люди удивляются:
     - Чему ты радуешься Гершеле?
     А он свое:
     - Давно пора! Доигрались! Пусть горят!
     - Гершеле, - ужасаются люди, - ведь это большая беда, а ты веселишься!
     - Пусть эти клопы горят! Пусть  пропадут пропадом!  Всю жизнь они жрали
меня, всю жизнь покоя от них не было! Но уж теперь им крышка!



     Гершеле выдавал замуж одну  из  дочек, а  денег на свадьбу не  было. Он
занял  пятьдесят  рублей, но вовремя  вернуть  их не  смог. Тот, у  которого
Гершеле брал в долг, то и дело напоминал, что неплохо бы расплатиться.
     - Знаешь, - сказал  ему Гершеле, - если тебе так необходимы эти деньги,
дай тогда еще два рубля,  потому что у меня есть  план, как вернуть долг, да
еще и себе  кое-что выкроить. Кредитор  пожелал узнать,  что это  за план  -
вдруг и в самом деле получит назад деньги?  Он  дал  Гершеле два рубля, но с
условием тратить их в своем присутствии.
     А Гершеле пошел на базар и купил пять кур, причем - наседок.
     - Зачем это, Гершеле? - удивился кредитор, мысленно  прибавляя к  долгу
еще два целковых.
     - А  вот зачем, - успокоил его должник.  - Все пять кур  станут  класть
яйца, скажем, по тридцать  штук  каждая. Так что у  нас  будет сто пятьдесят
яиц. Куры  сядут  на  яйца, и  вылупится сто пятьдесят  цыплят. Я их выращу,
продам и заимею достаточно денег вернуть долг.
     Кредитор рассмеялся. А Гершеле сказал:
     -  Тебе  хорошо  смеяться - с тобой я  уже  рассчитался.  Но как быть с
остальными долгами?



     В   местечке  играли  богатую  свадьбу.   Гершеле  рассчитывал  на  ней
заработать.  Однако  бедно  одетого  и  обношенного  его  прогнали:   хозяин
распорядился нищих не пускать. Гершеле пытался объяснить, что на свадьбах он
веселит гостей, а значит, является желанным гостем, но это не помогло.
     Гершеле пошел  в местечко, раздобыл шелковый кафтан и явился  снова. На
этот раз  его встретили радушно. За  столом Гершеле залил кафтан бульоном  и
опрокинул на полы фаршированную рыбу.
     Гости хохочут:
     - Что вы делаете?
     А Гершеле на это:
     -  Меня  не  пускали из-за бедной  одежи, но в шелковом кафтане я,  как
видите, желанный гость. Выходит, кафтан важней меня, вот я и угощаю его, как
положено угощать знатных гостей.



     Заглянув  в  лавку,  полную  всякого  товара,  и  не увидев  ни  одного
покупателя, Гершеле вздохнул,  поворотился  и ушел. Минуту спустя  он явился
снова и проделал то же самое. И так четыре раза. Хозяин, сидевший на пороге,
не понимая, что все это значит, спрашивает:
     - Что это вы заглядываете и вздыхаете?
     - Так, - отвечает Гершеле.
     - Но зачем-то вы же это делаете?
     - Я подсчитываю, - говорит Гершеле.
     - Подсчитываете? Я разве вам должен деньги?
     - Мне вы  ничего не должны... Просто моя жена держала лавку, и товару в
лавке было на полсотни, а долгов больше, нежели товару. У  вас, не  сглазить
бы, торговля пошикарней, так что можно представить, сколько должны вы...



     В  молельном  доме  разглагольствовали  о желаниях  человеческих.  Одни
полагали, что  чрезмерные желания людей разрушают. Другие  держались мнения,
что  желание - недуг,  посланный свыше для испытания  человека. Тут вмешался
Гершеле.
     - Желание, - сказал он, - зависит от ума и от видов на будущее.
     Присутствовавший при разговоре меламед на это заметил:
     -  Ты,  Гершеле,  отделываешься отговоркой!  Ну  да,  такой премудрости
пустобреху не понять...
     -  Возможно, ты прав,  - не стал спорить Гершеле, - но беда в том,  что
желания часто похожи на просьбу одного меламеда...
     - Какого еще меламеда? - заинтересовались присутствующие.
     - А вы послушайте,  -  ответил Гершеле. -  В одном государстве заболела
царская дочка. Созвали  врачей  со всего света, но те ничем помочь не могли.
Принцесса сохнет на глазах, и жить ей, похоже, остается считанные дни. Вдруг
появляется какой-то лекарь и советует  сварить лежалый лимон и покормить  им
царевну. Она съест  и выздоровеет. Терять было нечего,  и его совету  решили
последовать.  Но  где взять лежалый  лимон?  В  столице не нашли.  Разослали
гонцов  по  всей  стране  искать   заплесневелый  лимон.  Те  объездили  все
государство - нигде нету. И тут  один из гонцов прискакал в глухое местечко.
У  открытого окна сидел меламед, все имущество которого состояло  из старого
эсрога.  Меламед отдал его гонцу - вдруг  сойдет за  лимон. И,  представьте,
сошло. Эсрог сварили, царевна поела варева и выздоровела. Царь устроил пир и
велел доставить в столицу меламеда. "Проси чего хочешь!" - сказал ему  царь.
"Я  хочу,  господин  царь, - отвечает  меламед, - одного:  у нас в  местечке
десять меламедов. Девятерых пускай сошлют на каторгу, а я чтобы остался..."
     - Такова была просьба меламеда, - закончил Гершеле, - и беда в том, что
у кое-кого бывают только такие желания...



     Как-то Гершеле нарушил пост. Выпил в трактире водки и закусил бубликом.
Как назло в тот день  по местечку ходили раввинские соглядатаи. Одна женщина
не могла  разродиться, а  по поверью,  такое  случается  потому, что  кто-то
согрешил.
     Грешника  следует  найти  и  наказать  -  тогда роженица  разрешится от
бремени.
     Обнаружив Гершеле в трактире, соглядатаи потащили его к раввину.
     - Почему еврей нарушает пост? - спрашивает раввин.
     - Ребе,  - отвечает  Гершеле, - если я, скажем, пожертвовал на  свадьбу
бедной невесте тысячу рублей, могу я поесть во время поста?
     - Что ж, - говорит раввин, - в этом случае  такое было бы простительно.
Но когда и где оно было?
     -  Сегодня, -  отвечает Гершеле.  - Пришел  я  на реку, вижу две прачки
стирают белье.  И одна  говорит:  "Похоже, весь город  постится". А  вторая:
"Хотела бы я иметь столько тысяч на свадьбу, сколько людей сегодня поститься
и не подумают". Вот я и не пощусь - пусть  бедная девушка заимеет на свадьбу
хотя бы одну тысячу.
     Раввин и его люди рассмеялись, а Гершеле простили.



     У  помещика,  которому принадлежало  местечко,  была  свадьба.  Гершеле
привык, что его всюду звали, а помещик не позвал. Однако Гершеле не обиделся
и явился сам. Его не пустили. Гершеле оскорбился и решил помещика проучить.
     - Я буду есть и пить на этой  свадьбе, а ты меня попомнишь! - сказал он
в сердцах.
     Так оно и вышло. В самый разгар веселья, когда все ели и пили, а музыка
играла, вбежал в залу Гершеле и кричит:
     - Гевалт, горим!
     Гости испугались, побежали в двери и запрыгали в окна. А Гершеле уселся
за стол, пододвинул рыбу, налил себе водки  и стал пировать. Гости ищут, где
горит, и, конечно, ничего не обнаруживают. Поняв, что тут что-то не так, все
вернулись, а помещик набросился на Гершеле:
     - Где горит, Гершко?
     -  Разве не  видите, ваше  высокородие?  - отвечает  Гершеле.  -  Горит
тарелка с рыбой,  а рядом  водка! Кто знает, что бы случилось, если б не  я!
Все ведь разбежались...
     Гости развеселились, а помещику и сказать было нечего.



     Трое приятелей сидели с Гершеле в корчме и бражничали.
     Каждый изливал  ему  душу  и  просил совета. Один  сетовал,  что,  хотя
выручка в лавке есть и  сам он  не  транжира, товары каждый день куда-то, не
понять куда, деваются.
     Гершеле посоветовал ему спать на улице возле лавки.
     Второй сказал,  что  у  него  пропал аппетит.  Гершеле  посоветовал ему
каждый день прогуливаться по лесу.
     Третий жаловался на сварливую жену, которая целыми днями его донимает.
     Гершеле посоветовал ему сходить на мельницу.
     Хотя   странных  советов  никто  из   собутыльников  не  понял,  однако
последовать им решили - а вдруг?..
     Лавочник лег спать у лавки и ночью увидел, что приказчики потихоньку ее
открыли и до утра  объедались дорогой едой. Куда девается товар, стало ясно,
и на следующий день он нанял других приказчиков.
     Второй, гуляя  по  лесу, притомился да  еще помог какому-то крестьянину
навалить на  телегу заготовленные  дрова. Усталый  и голодный, он набросился
дома на еду, поняв, наконец, как нагуливают аппетит.
     Третий отправился  на мельницу. Видит, мужик  везет  мешки с зерном,  а
лошадь  упирается идти  в гору.  Мужик  огрел  ее кнутом,  и  лошадь  пошла.
Приятель Гершеле решил тоже  обзавестись  кнутом, чтобы жене неповадно  было
скандалить. Чуть  жена  за свое  - он за кнут.  Она сперва хорохорилась,  но
видя, что супруг не шутит, зареклась его допекать. Стоило ей распалиться, он
брался за кнут, и она унималась.



     Гершеле  рассорился с синагогальным  кантором  и  решил  сыграть с  ним
шутку.
     В праздник Гошано Рабо, когда евреи  с вечера молятся в синагоге,  а на
исходе ночи самые  набожные  выходят  на улицу  глядеть  при  свете  луны на
собственную тень, ибо  если полной тени не увидишь,  значит,  в  наступившем
году умрешь, кантор тоже отправился глядеть на  свою тень. Зайдя в  микву, в
окошко  которой светила луна,  он с  ужасом увидел на воде  тень  козью. Это
Гершеле специально притащил к окошку козу.
     Кантор  страшно  испугался  и,  решив, что превратится  в козу,  убежал
домой. Дома жена его как  раз  месила тесто и, чтобы  смазать яичным  белком
халу, разбила несколько яиц  в кружке, которой набирают воду. Взбудораженный
кантор  в  спешке схватил кружку с разбитыми яйцами и, думая, что там  вода,
ополоснул лицо.
     Жена, глянув на него, заголосила:
     - Горе мне!  У тебя все лицо пожелтело!  Решив, что превращение  в козу
началось,  кантор заперся  в комнате. Жена, не понимая,  что  с ним, подняла
крик. Сбежались соседи,  стали колотить  в дверь, но  кантор  заявил, что не
отопрет.
     -  Что  вы от меня хотите? -  кричал он. - Мало того, что у  меня такие
неприятности, так еще вы тут сбежались!
     Тем временем рассвело, пора молиться, а кантора нет.
     Послали служку, и тот силой приволок несчастного.
     - Рабойсай!  Господа! - подойдя  с  перевязанным  лицом к амвону, начал
кантор чуть не  плача. - Я не хотел идти в синагогу, но так как меня привели
силой, вы хотя бы не смейтесь, если я вдруг закричу "ме-е-е"!
     Сперва все шло нормально, но едва кантор во всю силу распелся,  Гершеле
из-за его спины тихонько подал голос:
     - Ме-е-е-е!
     Кантор, решив, что запел по-козлиному,  хотел было броситься куда глаза
глядят,  но  Гершеле признался,  что подстроил каверзу  с  козой  за  обиду,
которую от кантора претерпел.
     И они помирились.



     В  городе  ярмарка,  все  продают-покупают, только  Гершеле  не у  дел:
покупать  не на что, продавать  нечего. Откопал  он где-то  какое-то тряпье,
сжег  и из  пепла  наготовил  порошки.  Вышел  на торговую площадь, разложил
порошки - чем не товар?
     Народ подходит, спрашивает:
     - Что продаешь?
     - Средство от блох! Три гроша порошочек! Товар расхватали - блох у всех
полно, а Гершеле к вечеру снова торгует.
     Подходят дневные покупатели.
     - Как ими пользоваться - натираться или вещи пересыпать?
     -  Ни  то, ни другое!  - говорит Гершеле. - Когда  блоха укусит, вы  ее
ловите и щекочите. Она засмеется, вы ей в рот - порошку, и блохе каюк!



     Помещик рассерчал на арендатора и отказался продлить аренду. Арендатор,
зная,  что  Гершеле за веселый нрав в  милости  у  помещика,  попросил  того
помочь, иначе арендатору с немалым семейством пришлось бы помирать с голоду.
     - Попытаюсь, - пообещал Гершеле. Утром Гершеле отправился  к исправнику
и сказал, что помещик распорядился к двенадцати часам собрать в городе  всех
лысых и построить их в две шеренги у костела.
     - Это зачем? - удивился исправник.
     - Откуда мне знать, что помещику пришло в голову?
     Исправнику пришлось попотеть.  С немалым трудом  он  отыскал  девяносто
шесть лысых и построил их в две шеренги перед костелом.
     В двенадцать часов, когда  кончилась служба, помещик вышел из  костела.
День  был ясный,  ярко светило солнце. Все  девяносто шесть  лысых  сдернули
шапки, и оно засияло на лысинах.
     Помещик удивился столь необычной демонстрации.
     - Что это значит? - спросил он у исправника.
     -  Ваше благородие,  - ответил исправник, -  вы через  Гершеле изволили
распорядиться, а я постарался как можно лучше выполнить вашу волю!
     Помещик засмеялся, и тут появился Гершеле.
     - Не гневайтесь,  пане, - сказал он, - за то что во всем городе нашлось
только девяносто шесть плешивых - у остальных волосы просто еще не вылезли.
     Помещик совсем  развеселился, и  Гершеле удалось  замолвить словечко за
арендатора.



     Зима.  Снег.  Мороз. Лавочники у  своих лавок топают сапогами,  пытаясь
согреться.  Лавочницы  сидят в  дверях, держа ноги  возле горшков с горячими
углями.
     На  улице пусто, покупателей нет. Гершеле,  удрав от жены,  причитавшей
все время по  поводу голодных детишек, направляется через рыночную площадь в
молельный дом.
     - Что желаете купить? - зазывают лавочницы, полагая, что он покупатель.
     Гершеле  останавливается,  замечает,  что  у  одной  течет  из  носу  и
спрашивает:
     - Чем торгуете?
     - Чем душе угодно!
     - И носовыми платками?
     - А как же, - с достоинством отвечает лавочница.
     - Тогда,  - говорит Гершеле,  - сделайте одолжение, купите сами у  себя
носовой платочек и утрите, будьте так добры, нос...



     На  большой  нарядной  подводе   ехала  свадьба:  молодожены,  родители
невесты, шаферы и друзья. Жених был не из местных и хотя до седьмого  колена
из знаменитого  рода, дурак  невероятный.  На подводе находился и  Гершеле -
родители невесты позвали его веселить гостей.
     Гершеле  сразу все про  жениха  понял  и огорчился за  невесту.  Но его
совета не спрашивали - происхождение жениха заморочило всем головы.
     Вдруг, как это случается в  дороге, сломалось дышло. Возница отправился
в лес, долго не появлялся и, наконец, притащив жердину, кое-как приладил ее,
чтоб  доехать  до ближайшего  села.  Отец  невесты  рассердился,  что дорога
затягивается, и набросился на возницу:
     - Так далеко ты ходил искать дышло?
     - А почему  бы  нет?  - вмешался  Гершеле.  - Вы  же издалека  привезли
дубину! - И показал на жениха.



     Проходя однажды мимо помещичьего фольварка и  видя, что помещику подают
дорожный плащ  и хлыст,  Гершеле остановился  поглядеть, каков  из  помещика
наездник.
     Вывели из конюшни коня, помещик сел в седло, но конь  был норовистый  и
сбросил всадника. Гершеле вздохнул и покачал головой.
     Помещик обиделся.
     - Ты чего головой качаешь?
     - Видите ли, ваше благородие, я бы с коня не упал.
     - Такой ты хороший наездник?
     - Я? Что вы!
     - Тогда почему же?
     - А я бы и не сел на него...



     У Гершеле не  было денег на пасхальный  седер. Он  ходил к местечковому
богатею, к  раввину, к другим  зажиточным  людям - все напрасно. Все были на
него в обиде за шутки и каверзы.
     Оставался  только помещик  - большой, надо сказать,  самодур. Правда, у
помещика  была  слабость - он  любил  обучать зверей и птиц  разным фокусам,
держал  ученого  попугая,  обезьяну и прочую диковинную  живность. Гершеле к
нему пришел  и заявил, что берется научить говорить гусей. У помещика  глаза
загорелись - неужто?
     - Сами убедитесь, - сказал Гершеле. - Но мне понадобятся пшеница, яйца,
картошка, парочка  бутылок  вина и, конечно,  гуси.  Через  недельки две они
заговорят как миленькие.
     Помещик  велел  все  выдать, а  Гершеле все  отнес  домой,  заимев  что
требуется для пасхальной трапезы.
     Праздник кончился.  Прошли  две  недели.  К Гершеле  явился человек  от
помещика: как, мол, с говорящими гусями?
     Гершеле на это:
     -  Передай  своему господину,  что  гуси уже  кое-что  говорят, но пока
пугаются посторонних. Надо бы немного подождать.
     Помещик дважды  еще посылал за гусями,  но  Гершеле оба раза  отправлял
гонцов обратно, ссылаясь на то же самое.
     В  один прекрасный  день  помещик  явился собственной персоной:  ему не
терпелось услышать, чему выучились гуси,  причем, если Гершеле его  обманул,
порка будет великая.
     А у Гершеле давно готов ответ.
     -  Да, пане! - сказал он. - Да! Гуси уже  говорят. Но такое!.. Стоит им
увидеть какого-нибудь  помещика, они поднимают крик: "Вор!  Он вор!"  Что  с
ними делать, просто ума не приложу?
     - Зарежь и зажарь! - приказал помещик.
     И Гершеле пришлось это выполнить.



     Гершеле однажды выпил лишнего  и, лежа у себя  на  завалинке, ругался и
бранился. Проходят люди, спрашивают:
     - Гершеле, кого ты так ругаешь?
     - Хозяина дома!
     - Что он тебе сделал?
     -  Почему  он  устроил завалинку  снаружи? - отвечает Гершеле. - Теперь
всем ясно, что я пьян. Сделал бы  внутри, никто бы меня в таком состоянии не
увидел...



     Под  Меджибожем стоял  полк.  Среди офицеров имелся  полковник, большой
ненавистник евреев. Даже своему кобелю, чтобы досадить евреям, он дал кличку
"Жид".
     Однажды полковник  заявился на ярмарку. Пока он ходил по лавкам, солдат
нес за  ним покупки, а  пес бежал  рядом.  Но полковнику угодно  было еще  и
покуражиться.  В  одной  большой лавке, где толпилось много народу,  он стал
командовать  псу -  Жид туда, Жид сюда, изобрази  то,  изобрази это, отнеси,
принеси...
     В лавке находились сплошь евреи, всем было неприятно, но  все молчали -
куда денешься?
     Тем временем появился Гершеле. Посмотрел, послушал и тяжко вздохнул.
     Полковник ему:
     - Ты чего вздыхаешь?
     - Кобеля жаль...
     - Это почему?
     - Такая  умница,  но... еврей... Не будь  бедняга евреем, он бы многого
достиг - уж точно вышел бы в полковники...



     Как-то  приехал Гершеле в одно местечко, и все стали к нему захаживать,
смеяться его шуткам.
     Вот пришли  в шелковых платках, с нитками жемчуга на  шее три уважаемых
женщины и говорят:
     - Реб Герш, почему вы свои басни рассказываете только мужчинам, разве у
вас ничего нет  для  женщин?  Вот  вам  три  полтинника,  расскажите  и  нам
что-нибудь.
     Гершеле, как  бы не  обнаруживая интереса, глянул на полтинники, но все
же взял их, положил в карман и сказал:
     - Если вам уж так хочется... послушайте  историю. Жила в одном местечке
обыкновенная женщина,  чья-то жена. Жила, пока  не умерла.  Как поступили  с
покойницей?  Вы  правы,  ее похоронили, закопали,  словом, сделали  все  как
положено.  На  следующее  утро приходит сторож кладбища  и видит,  что земля
выкинула  покойницу.  Раввин  полистал  ученые  книги  и  нашел,  что,  если
еврейская  женщина  хоть  раз пренебрегла  обязанностью печь халу, земля эту
женщину не примет.
     - Что же с ней делать, ребе? - спрашивают.
     - Ее надо сжечь, - велел раввин.
     Попытались это сделать, но и огонь ее не взял.
     Раввин говорит:
     - Очевидно, она забывала благословлять субботние свечи,  вот огонь ее и
не взял.  Что же делать?  Конечно, утопить.  Привязали  ей к  ногам  тяжелый
камень и  бросили в речку. Однако вода выбросила несчастную. Стали гадать  -
почему? И догадались: наверно не соблюдала омовений в микве, поэтому вода ее
и выбросила.
     Услыхав столь печальную  историю, все три женщины заплакали,  а Гершеле
стал их успокаивать:
     -  Не  пугайтесь  -  вы-то  благочестивые  еврейки.  Все  что  положено
соблюдаете.  Так что не беспокойтесь: и земля вас примет, и  огонь спалит, и
вода проглотит!



     Гершеле  задолжал одному человеку, и  тот проходу ему не давал - где ни
встретит, сразу про  деньги. Даже домой к Гершеле  заявился. Гершеле радушно
позвал гостя  к столу.  Кредитор  сперва помалкивал, однако вскоре заладил -
отдавай деньги! Гершеле успокаивает его, а тот стучит по столу:
     - Деньги! Сию минуту чтоб были деньги!
     А Гершеле улыбается.
     - Ты еще смеешься надо мной? - кричит гость.
     - Я смеюсь потому,  что ты стучишь по  столу,  который у  меня уже  лет
двадцать. Если бы он давал деньги, я его давно бы в щепки разнес...



     Некто строил в Меджибоже дом. Гершеле пришел поглядеть.
     Хозяин показывает.
     -  Здесь будет зала, здесь - спальня, там  - комната  для детей, тут  -
кухня... Ну как?
     Гершеле не  понравилось. По  его мнению, там,  где  будет  кухня,  надо
делать залу, на месте детской - спальню. Хозяин стал приводить свои  резоны,
Гершеле - свои. Наконец, хозяин не выдержал:
     - Невежа, как ты можешь советовать,  где зала и где  кухня - ведь строю
дом я, а не ты!
     Гершеле и бровью не повел.
     -  Ты забыл  пословицу,  что один  строит,  а другой  живет в  том, что
построил первый. Вдруг мне придется  жить в  этом доме? Вот  я и хочу, чтобы
все было по-моему...



     Однажды в зимний день Гершеле пришел на базарную площадь, выбрал пустое
место  и  стал  обмерять его  палкой,  делая при этом на  снегу знаки. Народ
глядит  и удивляется. Гершеле ноль внимания. Мало того  -  улегся на снег и,
похоже, собирается даже вздремнуть.
     - Гершеле, ты это что? - спрашивают люди.
     -  Я  решил,  -  говорит Гершеле, -  построить себе на этом месте  дом.
Конечно, когда появятся  деньги. А пока я все вымерил и  наметил,  где какая
будет комната. Здесь же у меня кухня, вот я и прилег на печи...
     - В снег?
     - Э! У меня дома на печи сейчас попрохладней...



     Гершеле  идет  по   улице,  подходит  к  одному   человеку  и  радостно
восклицает:
     -  Как  поживаете,  реб Тодрес?  Мы так давно  не виделись,  и  вы  так
изменились, что я вас еле узнал!
     -  Ошибаетесь, мой дорогой, - отвечает человек, - меня зовут  Янкель, а
не Тодрес.
     -  Ну и ну! -  удивился  Гершеле. - Смотрите, как  люди  меняются! Даже
имя...



     Однажды Гершеле встретился  на свадьбе с пськой Маршалеком, а два таких
балагура на  одной  свадьбе  - два кота  в мешке.  Вот  пська  и  предлагает
Гершеле:
     - Давай договоримся, кто лучше соврет, тот на свадьбе и останется.
     - Давай, -  согласился  Гершеле.  Кинули  жребий. Первым  врать  выпало
пське. Он и начал:
     - Встаю  я  с утра, а еще темновато, гляжу  - сидит  на крыше  блоха  и
зевает. Кинул я ей камешек в рот, она и подавилась...
     На что Гершеле:
     - Чистая правда! Я - свидетель!



     Несколько  богатых молодчиков потешались на базаре над простым народом:
тот, мол, голодранец, этот - оборванец, а тот - голота...
     Гершеле слушал-слушал и говорит:
     - Смеетесь  над  бедняками,  да?.. А думаете, легко стать нищим? Уверяю
вас, я своими  глазами  видел, как богачи,  крепкие  хозяева, денежные мешки
продавали дома, имения, золото, серебро - распродавали  все, что у них было,
последнюю  рубашку  отдавали, чтобы стать бедными. Вы еще намыкаетесь,  пока
такого добьетесь...



     Гершеле снял квартиру, но хозяину долго не платил. Тот требовал деньги,
требовал и, наконец, решил должника выдворить.
     - Поищу себе другого, - сказал он.
     - Не делайте такой глупости, - стал отговаривать его  Гершеле: - Вам же
хуже будет.
     Я жилец самый выгодный.
     - Ты - выгодный?
     - Конечно,  - спокойно сказал Гершеле. - Зачем кого-то  искать, даже не
зная, будет он платить или нет? Переживать, рассчитывать,  требовать деньги.
А обо мне вам уже точно известно, что я не плачу...



     - За  пятьдесят рублей я берусь поставить дом! -  хвастался Гершеле  на
рынке. Все смеялись, не веря, что так дешево можно что-то построить.
     - Дайте мне в задаток пятьдесят рублей, - заявил Гершеле, - и я докажу,
что говорю правду.
     Ему дали задаток, и Гершеле сказал следующее:
     - У меня три дочки, и я сижу с ними в глубокой яме - вот вам фундамент.
Жена  моя столкнет  лбами кого хочешь - ей  будет нетрудно сделать  это  и с
четырьмя стенами. В народе говорят:  "Небом покрыто,  полем огорожено" - это
потолок и забор. Не хватает только  крыши - вот я и взял задаток. Пятидесяти
рублей как раз хватит...



     Приходит как-то  Гершеле  к своему другу и сопернику Хайкелю Хакрену, а
тот моет голову водкой.
     - Ты спятил? - удивился Гершеле. - Кто моет голову водкой?
     -  Это  мое  открытие,  -  отвечает  Хайкель.  -  В  результате  долгих
экспериментов я обнаружил, что водка - лучшее средство для роста волос.
     - Глупости! - воскликнул Гершеле.  - Будь это так, у меня в горле давно
бы борода выросла!



     Гершеле  шел  пешком  из  Бердичева в  Житомир. По  дороге догоняет его
балагула Зорах и говорит:
     - Садись, Гершеле, подвезу.
     - Не сяду, - отвечает Гершеле, - мне не выгодно...
     - Я ж бесплатно.
     - Зато дорога будет длиннее.
     -  Как это? - удивляется балагула.  - Хоть  пешком, хоть подводой -  до
Житомира тридцать верст: какая тебе разница?
     - Большая, -  говорит  Гершеле.  -  Когда  едешь,  колесо крутится  все
тридцать верст,  а ноги я переставляю по очереди  - то  есть каждая проходит
только половину  дороги  или  пятнадцать верст... Понял теперь,  почему  мне
ехать не выгодно?



     -  Не  знаете ли средства от  мышей? - спросил  однажды сосед у Гершеле
Острополера. - Их у меня столько, что просто нет спасенья.
     - Существует только одно  средство, и оно,  по-моему, самое надежное, -
говорит Гершеле.
     - Что это за средство?
     -  Оно  простое,  -  отвечает  Гершеле. -  Я не  сомневаюсь,  что вы  -
благочестивый человек и оставили с Пасхи кусочек  афикомена. Вот и покрошите
его  у норки. Мыши крошки съедят и больше ничего не тронут - после афикомена
есть не положено!
     - Так-то оно так, - говорит сосед, - мыто с вами про это знаем, но мыши
понятия не имеют.
     -  Не  беспокойтесь,  -  заверяет  Гершеле, -  им это известно, так как
недавно  они съели мой "Шулхан-Арух",  а там, как вы знаете,  как раз насчет
этого говорится.



     Однажды Гершеле ненамеренно посадил одному  человеку  на  кафтан пятно.
Тот потащил Гершеле к раввину:
     - Пусть оплатит новый кафтан.
     - Сколько же ты хочешь денег? - спрашивает раввин.
     - Три рубля, - говорит человек.
     - Дай ему эти деньги, - рассудил раввин.
     У  Гершеле  с собой три  рубля  были, и он расплатился. Довольный истец
собрался уходить, но Гершеле его не пускает.
     - Стой! - говорит он. - Я тебе заплатил за целый кафтан, и  теперь этот
- мой! Ну-ка снимай!
     - Пошли! - говорит потерпевший. - Я дома его отдам.
     А Гершеле на это:
     -  Нет! Не желаю, чтобы  кафтан  носили другие. Раз  он  мой  -  снимай
немедленно!..





     В Меджибоже жил знаменитый  хасидский ребе -  звали  его реб  Борух. Он
всегда  ходил мрачный. Для поднятия настроения приближенные  советовали ребе
завести шута.
     Ребе согласился, и его сподвижники кинулись искать достойного.
     Тут в Меджибож приехали как раз хасиды из волынского местечка Острополь
и рассказали меджибожским, что в  Острополе проживает  известный всей округе
шутками и проделками бедный резник Гершеле.
     - Поезжайте, - говорят, - к  нам, уговорите Гершеле, чтобы перебрался в
Меджибож и пошел в шуты к ребе.
     Так и сделали. Долго уламывать Гершеле не  пришлось. Собрал он пожитки,
залез  с  женой  и детьми в нанятую  меджибожскими хасидами телегу и поехал.
Дорога  не  очень далекая, но  и не близкая. Остановились на  ночь в корчме.
Гершеле  тут,  конечно,  знали,  и  он подумал:  "Наверняка ко  мне и к моим
домашним  в  корчме отнесутся,  как  к беднякам;  надо бы надуть  корчмаря".
Подоткнул он  полы  лапсердака, разгладил  пейсы,  взял  у извозчика  кнут и
первым  заявился  в  корчму. -  Привез госпожу  с детишками!  Давайте лучшую
комнату! -  возгласил он и  стукнул кнутовищем об  пол. В корчме  было полно
народу,  корчмарка  носилась  как  угорелая  и, даже не  глянув  на  мнимого
возчика, сказала:
     - Взойдите, будьте добры, наверх и выберите, что понравится.
     Гершеле занял лучшую комнату, расположился там со своими домочадцами, а
затем заказал еду, какую подают обычно важным гостям.
     Управившись  с  посетителями, хозяйка  вспомнила  о  знатных  проезжих,
пожелавших   у   нее   остановиться,  и  прибежала  спросить,  не  нужно  ли
чего-нибудь. Увидев постояльцев, она подняла гвалт:
     - Голодранцы! Как вы сюда попали? Вон сейчас же!
     На шум сбежались люди ребе, и корчмарка вопит:
     - Этот человек соврал! Он сказал, что привез госпожу с детьми...
     Хасиды стали стыдить Гершеле:
     - Как можно такое позволить!
     -  Для меня жена, чтобы она была здорова, - госпожа, - ответил Гершеле.
- А  мои дети, чтоб они  тоже были здоровы,  не сироты  подзаборные! Так что
хватит шуметь!
     Посланцы  ребе  поняли,  с  кем  имеют  дело,  и  как  могли  успокоили
корчмарку.
     Приехав поздно ночью в Меджибож, Гершеле сразу  пошел к ребе. Тот сидел
и, понурив голову, думал. Гершеле подбежал к столу, схватил свечку, нагнулся
и стал словно бы что-то искать, а ребе удивленно спрашивает:
     - Что вы тут ищете, человече?
     - Ваш нос, ребе, -  ответил Гершеле. - Вы  его так сильно повесили, что
наверняка уже потеряли...
     Ребе засмеялся, а Гершеле стал придворным шутом.



     У  цадика  подали  к  столу жареного индюка. Один  из гостей,  какой-то
раввин, подвинул птицу к себе и, не обращая внимания на присутствующих, стал
ее  жадно  поедать.  Неподалеку сидел  Гершеле. Увидев, что раввин никого  к
индюку не подпустит, Гершеле принялся громко рассказывать:
     -  Однажды меня пригласили  на  свадьбу веселить людей. Выхожу из дому,
встречаю раввина. "Куда, ребе, идете?"  - спрашиваю. "На свадьбу", - говорит
раввин. "А кумовья кто?" Отвечает, что такие-то и такие. "Тогда, - говорю, -
я тоже с вами пойду". "Пожалуйста, - говорит он, - пойдемте вместе".
     Идем мы вдвоем  и встречаем индюка. "Куда идешь, индюк?" -  спрашиваем.
"На свадьбу", - говорит индюк. "К таким-то и таким-то?" - интересуемся. "Да,
-  отвечает индюк, - к таким-то и таким-то".  "Пошли вместе",  - предлагаем.
Идем уже втроем и встречаем  черта. "Куда, черт,  идешь?" -  спрашиваем. "На
свадьбу", - говорит. "К таким-то и таким-то?" - уточняем.
     "Да, к ним". - "Пошли вместе". Черт согласился, и мы уже идем вчетвером
- я, раввин,  индюк и черт. Пришли к реке. Мне перейти  реку - раз  плюнуть.
Черту - тоже. А у индюка  и раввина вряд ли получится.  Как быть? Думали мы,
гадали и  придумали:  черт  взял  раввина,  я  - индюка, и  мы  благополучно
перебрались на другой берег".
     С этими словами Гершеле придвинул к себе блюдо с индюком.
     А раввин сидел разинув рот и таращил глаза.



     При  цадике  состоял  габе  -  самодовольный  злой  человек.   Все  его
побаивались и  предпочитали не связываться -  габе во всем угождал цадику, и
тот к  нему  благоволил. Ничего и никого не  боявшийся Гершеле  (даже самому
цадику  от него доставалось) не упускал  случая поиздеваться над габе.  Тот,
конечно, затаил на Гершеле досаду и не упускал случая шута унизить.
     Однажды  за столом зашел  разговор  о  характере  и внешности человека.
Собеседники  сходились  в том, что тощие  люди,  как правило,  злонравны,  а
толстяки, наоборот, добродушны, мягки, покладисты и не расположены к злу.
     - Если так, - заметил ребе, - мой  староста сама доброта -  он, чтоб не
сглазить, весьма дородный.
     Габе   заулыбался,  слова  цадика  ему  польстили.  Все  с  готовностью
согласились, только Гершеле был иного мнения.
     - А мне кажется, - сказал он, - что габе жирный по другой причине...
     - Вот как, - заинтересовались все, - это почему бы?
     -  А  я  сейчас расскажу вам,  -  продолжил Гершеле, - кое-что из жизни
зверей  и  птиц. У  орла, как  вы знаете, жирный хребет. Почему? Потому  что
сверху он  опасности не ждет  - выше  орла никто  не летает.  Охотнику  тоже
сверху в него не попасть. Поэтому за хребет  он спокоен и там нарастает жир.
А  вот утка ходит  низко к земле  и за хребет очень переживает - тот же орел
может в него вцепиться. И человеку она  со спины доступна. Живот же  у нее в
безопасности - тут ей бояться нечего, поэтому  на животе полно  жира. Теперь
возьмем свинью - она жирна со всех сторон. Почему?
     Потому что и низко к земле держится, и слишком тяжеловесна, чтобы можно
было ее уцепить сверху.
     - Какой же вывод, Гершеле? - загалдели слушатели.
     - А такой, - ответил Гершеле, - что последнее вполне приложимо к нашему
старосте.  Он  не боится  ни  Бога на небе,  ни  людей на земле,  то есть  в
безопасности  сверху и снизу, и оттого тучен со  всех сторон. Так не схож ли
он поэтому со свиньей?



     Однажды  Гершеле  восседал вместе  с  хасидами за праздничным столом  у
ребе. Всем подали к супу ложки, одному только  Гершеле забыли. Ребе, заметив
такое, сказал: "Гершеле, ты кашляни - и тебе дадут ложку". Гершеле кашлянул,
и прислужник тут же принес ложку. После трапезы ребе понадобилось побывать в
уборной.
     Спустя  малое время  оттуда раздался  кашель.  Гершеле  схватил  ложку,
бросился к уборной и сунул ее в щель.
     -  Вот вам  ложка, ребе! Цадик рассердился и, воротясь к  столу, сказал
присутствующим:
     - За грубую шутку следует Гершеле наказать. Придумайте как.
     Тут как раз внесли жареного гуся, и у Гершеле слюнки потекли.
     - Отдадим гуся Гершеле,  - решили хасиды, -  и  что  он станет делать с
гусем, то мы сделаем с ним: отломит крылышко - мы  ему сломаем руку, возьмет
ногу  -  вырвем  ногу.  Услыхав  такое,  Гершеле поворотил  гуся  и принялся
целовать его в гузку.
     Хасиды обомлели, а цадик рассмеялся.



     Гершеле попросил у ребе денег на шабес, и тот ему дал.
     Накануне следующей субботы Гершеле опять пришел просить.
     Ребе рассердился:
     - Я тебя звал в Меджибож балагурить, а не деньги клянчить!
     -  Правильно,  ребе. Но на  "балагурить", как и  на  субботу, тоже надо
иметь.



     Гершеле говорит цадику:
     - Очень хочется купить корову...
     - И купи.
     - Денег таких нету, ребе.
     - А кто тебе велит покупать сразу? Купи не сразу...
     Пошел Гершеле на рынок и купил коровью ногу. На следующий день притащил
еще ногу. Через несколько дней принес  легкие и печенку, потом  - голову.  И
все потихоньку складывал к ребе  в шкаф. Можно себе представить, какая пошла
вонь!
     Ребе  разнервничался,  велел  произвести  уборку  во  всех  комнатах  -
никакого  проку.  Воняет еще пуще. Тут ребе, открыв случайно шкаф, обнаружил
причину и сразу понял, чья это работа.
     - Твоя работа? - спрашивает он Гершеле.
     -  Моя, - признался Гершеле, - и, пожалуйста, не сердитесь. Я поступил,
как вы советовали. Помните,  я сказал, что  хочу купить  корову, но денег  у
меня нет, и вы посоветовали покупать не сразу? Вот  я и  купил  сперва  одну
ногу, потом еще одну, потом легкие с печенкой и голову и все складывал к вам
в шкаф.  Кому же  еще я могу доверять и быть спокоен,  что не украдут, кроме
вас, ребе? Когда соберу всю корову, вы мне ее и отдадите...



     Гершеле как-то спросил ребе Боруха:
     - Ребе, все евреи хорошо знают, что наши  законоучители, такие, скажем,
как  рабби Акива, рабби  Элеазар,  рабби Шимон бен Иохаи, хотя были бедные и
неимущие, куда поважней нынешних цадиков, а нынешние,  которые и в сравнение
с  законоучителями  не  идут, богаты,  разъезжают  в  запряженных  четверней
каретах и едят на золоте. Как такое понять, ребе?
     - А ты сам объясни причину, - отвечает ребе.
     -  И объясню, -  отвечает  Гершеле.  - Вот, скажем,  видел я  на базаре
слепого  лирника, ой  как он  играл  и  пел! Но что он имеет  за свою  игру?
Немного муки, бублик, копейку... И  видел я кантора,  который подражает тому
лирнику, даже  песенки его  исполняет,  а берет  за  субботу полсотни и  сто
пятьдесят за новогодние праздники...
     - Что же ты хочешь сказать, Гершеле? - нетерпеливо спрашивает ребе.
     - А то, - отвечает Гершеле, - что на белом свете фальшивые вещи ценятся
выше настоящих.
     Ребе улыбнулся, а Гершеле решил его поддеть.
     - Но  кому я  все  рассказываю? - сказал он. - Вы же подумаете, что вас
это не касается.
     Реб Борух сердито глянул на своего шута.



     Как-то раз жена ребе ни с того ни с сего отчитала Гершеле, он,  однако,
ссориться с  ней  не  стал,  решив,  что  при случае обиду  вспомнит. Спустя
какое-то время жена цадика пожелала познакомиться с женой Гершеле.
     - Хорошо,  -  сказал Гершеле, - но имейте в  виду, она глуха как пень и
приходится, когда разговариваешь, громко кричать.
     Жена ребе сказала, что примет это к сведению.
     Гершеле пришел  домой и  сообщил жене,  что супруга  ребе  желает с ней
познакомиться, но  поскольку  она  глуха  как  пень,  при  разговоре следует
кричать как можно громче.
     Когда жена Гершеле пришла к супруге цадика, обе подняли такой крик, что
сам  ребе  в своем домике услышал, а хасиды,  сидевшие  с ним  за столом, те
просто испугались и прибежали.
     Видят, обе женщины из кожи вон лезут, пытаясь перекричать друг дружку.
     Хасиды спрашивают жену ребе, что случилось. Та отвечает, что Гершеле ей
сказал,  будто его  жена глуха как пень и,  разговаривая  с ней, надо громко
кричать.
     Услыхав такое, жена Гершеле ахнула:
     - Но и мне он сказал, что жена ребе глуха и ничего не слышит!
     Хасиды рассмеялись и пошли сообщить ребе, отчего  был крик. А жена ребе
догадалась, что Гершеле отплатил ей за обиду.



     Цадик  реб Борух был строг и вспыльчив. Чуть что - сорвет ермолку и так
отхлещет  провинившегося  служку,  что  у  того  неделю  щеки   горят.  Всем
доставалось  от  ребе.  Кроме  его  любимца Гершеле.  И  служки, ясное дело,
Гершеле завидовали.
     Причем один, которого Гершеле слишком  уж донимал шуточками, даже вышел
из себя и пригрозил:
     - Когда умрешь, я тебе спокойно лежать в могиле не дам.
     На следующий день Гершеле явился к цадику весьма удрученный.
     - Что такое, Гершеле? - спрашивает реб Борух. - Тебе нездоровится?
     - Ой,  ребе, пока  что  я  здоров,  -  отвечает  Гершеле. - Но не  могу
обойтись без вашей ермолки. Подарите ее мне.
     - Пожалуйста, но зачем?
     - Понимаете, ребе, ваш служка грозится, что даже в могиле  не  даст мне
покоя.  Вот я и  хочу,  чтобы  меня похоронили в вашей  ермолке,  от  одного
воспоминания о которой у него поджилки дрожат.



     Однажды Гершеле ехал с хасидами, и  те всю дорогу  насмехались  над его
драным сюртуком, худыми сапогами, засаленной ермолкой. Нищий, мол, он и есть
нищий  -  и все в хохот. Обидно Гершеле, а возразить нечего. Однако про себя
он решил:
     "Не будь я Гершеле, если это веселье им дорого не обойдется".
     А хасиды вовсе распоясались, и один из них говорит:
     - Слушай, Гершеле, а ты ведь должен нам обед.
     - Это почему?
     -  А потому!  Получил высокую должность - живешь в шутах у ребе, а мы и
не отпраздновали такое.
     -  Да, да, обед!  -  подхватили остальные.  -  Пускай  отнесет в заклад
жемчуга жены, но обед чтобы был!
     - А если у нее нет жемчугов?
     - Пускай тогда купит!.. Слушал все это Гершеле, слушал и говорит:
     - Согласен - я ваш должник. Настаиваете на обеде? Будет вам обед.
     А  тут как  раз  - корчма. Гершеле,  однако, в корчму  идти  отказался,
сказав, что  задолжал корчмарю. У хасидов новый повод  для  шуток над бедным
балагуром - всему свету он должен!
     -  Ты  не  зайдешь,  а  мы  зайдем,  -  говорят,  -  отдохнем  немного,
подкрепимся, а ты шагай себе потихоньку дальше, мы тебя догоним.
     Гершеле того и надо.  Через часа три  пришел к еще одной корчме, достал
из мешка субботний лапсердак, переоделся, бодро вошел и сказал корчмарю:
     - Чтоб вы знали, к вам скоро заедет карета с очень богатыми людьми. Они
послали меня вперед. Приготовьте фаршированной рыбы, но самой лучшей. Мяса -
самого жирного. И хорошей водки. И всего должно быть в избытке. О деньгах не
беспокойтесь   -  торговаться  с  вами  не  будут.  Это  же  такие  люди!  И
поторопитесь - скоро вечер,  а  они собираются  пробыть у  вас до  рассвета.
Веселятся они  потому, что пару дней назад на них напали разбойники,  но они
спаслись и по  этому случаю собираются устроить пир. А у вас, говорят, можно
достать  все что  ни пожелаешь, так  что  не подкачайте  -  такие гости  для
корчмарей большая удача.
     Корчмарь  тут  же крикнул корчмарку и  сообщил радостную  новость.  Оба
кинулись  варить,  печь,  прибираться  -  такие гости!  Гершеле распорядился
зажечь все лампы и свечи  и даже стал помогать стряпать. Убедившись, что все
в порядке, он отправился встречать спутников.
     Те подъезжают, видят Гершеле бежит навстречу. Они даже испугались:
     - Гершеле, что случилось, чего ты так несешься?
     -  Такая удача!  - говорит он запыхавшись.  - Такой случай! Господь вас
наградил!
     - Как? Чем?
     А Гершеле на это:
     - Вы хотели обед? Господь услыхал вас! В этой корчме уже неделю гуляют,
всякого прохожего и проезжего хозяин тащит к столу,  кормит-поит, а денег не
берет.
     - Он что, сумасшедший?
     - Э,  тут целая история. На него напали разбойники, но  он спасся и  на
радостях  пирует.  Когда  я  сюда  пришел,  тут  веселилась  целая  компания
проезжих.  Ели, пили, и  корчмарь не  взял  с них ни копейки, наоборот, даже
благодарил, что уважили. Не успели  те  отъехать, столы  опять  накрывают  -
вдруг еще кто заглянет. Вы будете у хозяина почетнейшими посетителями! Шутка
ли сказать - приближенные цадика!  Только насчет денег не заикайтесь. Вы его
этим обидите, ведь он пирует, чтобы возблагодарить Господа...
     Хасиды,  ясное  дело, обрадовались  и  остановились  у корчмы. Смотрят,
Гершеле  не  соврал.  Дом  сияет  как  на праздник,  столы ломятся,  хозяева
улыбаются. Хасиды, не раздумывая, уселись за стол и принялись пировать.
     Хозяин  между тем в лепешку разбивается, ставит новые  блюда, подливает
вино,  даже старый  вишняк  из  погреба притащил.  Хасиды пьют,  объедаются,
пускаются  в пляс и снова  за  стол. Так прошла ночь. Когда рассвело, явился
возница, стучит кнутом -  пора ехать. Едва Гершеле услыхал стук - его и след
простыл. Хасиды пьяны, еле на ногах держатся, с трудом на телегу влезают.
     Вдруг - крик.  Выбегает  корчмарь.  "Гевалт,  где деньги"? Сталкивает с
козел кучера: не пущу, пока не заплатите! Но теперь уже кричат хасиды: какие
деньги?  Им  же   сказали,  что  хозяин  пирует   по   случаю  спасения   от
разбойников...
     - Какие разбойники?  - вопит  корчмарь. - Ваш человек  заказал  богатый
обед по случаю  вашего спасения от злодеев! Он велел ничего не жалеть - а за
деньгами, мол,  вы  не постоите...  Я  вас,  дармоеды,  не  выпущу,  пока не
рассчитаетесь!
     Хватились  Гершеле  - нет Гершеле. Корчмарь  тем временем договорился с
окрестными  мужиками,  чтобы сторожили  наглых гостей.  Кончилось  тем,  что
хасидам пришлось-таки рассчитаться...
     А  Гершеле  рассчитался с  насмешниками,  и те  на всю жизнь  запомнили
пирушку, устроенную для них шутом ребе.



     Днем в субботу Гершеле стоял  в покоях ребе и смотрел в  окно. Вдруг он
спросил:
     - Ребе, если в субботу тонет корова, ее разрешается спасать?
     - Нет... Но что ты там разглядываешь?
     - Корова упала в речку...
     - Бывает...
     - Ай-яй-яй, прямо в омут! Жаль скотину...
     - Что поделаешь!
     - Значит, говорите, не разрешается?
     - Почему это тебя интересует?
     - Уже и рогов не видать... Все... Потонула. Ой как жаль...
     - Что ты так ее жалеешь?
     - Вам ее тоже будет жаль, ребе.
     - Почему мне тоже?
     - Корова-то ваша...



     У  Гершеле не  на  что  было  починить  ботинки. А тут  осень, дожди  и
приходится шлепать чуть ли не босиком по грязи.
     Заходит он  как-то в корчму и встречает там хасида, горячего поклонника
рабби  Боруха Тульчинского.  Хасид  знал Гершеле и неоднократно встречался с
ним у рабби, при котором Гершеле состоял в шутах.
     Увидев ботинки Гершеле, хасид покачал головой:
     - Фе, Гершеле, как ты носишь такую рвань? Их давно уже пора выбросить!
     Гершеле испуганно замахал руками:
     - Не  надо таких слов,  реб Мойше! Всевышний  вас покарает. Знаете, чьи
это ботинки? Нашего ребе!
     Хасид смолк и благоговейно уставился на святые ботинки.
     А Гершеле продолжает:
     -  С тех  пор как я  ношу подарок ребе, я совершенно забыл  о болячках.
Даже язва желудка прошла.
     А хасид прямо глаз не сводит со святых ботинок.
     -  Знаешь  что,  Гершеле, -  говорит  он,  - продай  их  мне.  А я тебе
докладываю в придачу мои новые сапоги.
     Гершеле заупрямился:
     - Что вы, реб Мойше, это же не просто ботинки, это - святые ботинки!
     Но в конце концов после долгих уговоров согласился уступить  их за  три
рубля. И обменялся с хасидом обувью.



     Однажды  Гершеле  пришел  к  ребе  и  попросил,  чтобы  тот  помог  ему
очиститься от грехов.
     - Что у тебя за грехи? - спрашивает ребе.
     - Я принимал пищу, - отвечает Гершеле, - не совершив омовения рук.
     Ребе схватился за голову:
     - Как?! Как может еврей кушать, не омыв рук?
     - У  меня  не было  кошерного хлеба, - ответил  Гершеле, -  и  пришлось
купить хлеб у  нееврея,  но я не знал, следует ли  совершать  омовение перед
тем, как есть нееврейский хлеб.
     Ребе еще пуще рассердился:
     - Как может еврей есть без омовения и вдобавок некошерный хлеб?
     - Ребе,  - совсем огорчился Гершеле, -  ну посудите сами, откуда  я мог
взять кошерный хлеб, если все еврейские лавки были закрыты.
     - Закрыты? В самом деле еврейские лавки были закрыты? - совсем удивился
ребе. - Ну да!  - отвечает  Гершеле.  - Ведь все происходило в Судный  день,
когда у нас пост!..



     Ребе однажды рассердился на Гершеле:
     - Чтоб  ноги твоей не  было на моей земле! Когда часа через два Гершеле
снова явился к цадику, ребе был вне себя:
     - Какое нахальство! Я же приказал...
     - Ребе, вы мне не велели ступать по вашей земле - я и не ступаю.
     - Как это понять?
     Гершеле снял туфли и высыпал из них землю.
     -  Видите?  - сказал он.  -  Я  пошел  домой, накопал земли и насыпал в
туфли... Значит, ступаю я не по вашей, а по моей земле...



     Хасиды веселились за праздничным столом у цадика. Гершеле  был в ударе.
Всем от него доставалось. Кое-кто обижался, но тем не менее  прикусывал язык
-  чтоб  отплатить той же монетой, надо  ее иметь.  Один из хасидов  все  же
оскорбился; у  себя  в  местечке  он  слыл  большим  умником,  так что и тут
собрался поражать всех своим острословием. Шутки  его, однако,  были глупы и
не смешны, к тому  же  всем хотелось слушать Гершеле, а  не заезжего дурака.
Тот полез в бутылку:
     - Что такое! Кроме Гершеле, никому слова сказать не дают!
     - Ну зачем так? - остановил его Гершеле.  - Вы что, не знаете истории с
курицей?
     - При чем тут история с курицей?
     - А вот послушайте. Курица прибежала  с  претензиями:  "Как так? Мясо у
меня вкусней, чем у петуха, я несу яйца, а петух - нет, почему же уважения к
нему больше?" Ей отвечают: "Потому что он  умеет  кукарекать". Решила курица
тоже  закукарекать, но  когда  люди  это  услышали,  курицу  сразу понесли к
резнику. Она снова с претензией:  "Несправедливость! Петух кукарекает, а его
не режут!" А ей  на  это:  "Есть разница: петух кукарекает,  потому  что ему
кукарекается, а  ты  кукарекаешь,  потому  что ищешь  почета. Оттого тебя не
желают слушать и несут к резнику".
     Больше спесивый хасид не перебивал.



     В  заезжем  дворе  за трапезой сидела компания хасидов.  Мимо  проходил
Гершеле.  Им захотелось,  чтобы  Гершеле позабавил их  новыми шутками, но  к
столу они его не пригласили, хотя Гершеле дал понять, что голоден и не прочь
поесть.  Лишь отвалясь  от стола, хасиды  предложили  ему  объедки.  Гершеле
отказался. Те стали его корить:
     - Некрасиво, Гершеле, в еде не привередничают...
     - Вы правы, - сказал Гершеле, - но что  делать, если у меня на вашу еду
нет аппетита,  хотя я здорово  голоден и съел бы сейчас полпуда картошки  со
смальцем.
     - Сам? - удивились хасиды.
     - С компаньоном.
     - Какой же дурак пойдет к  тебе в компаньоны? Если  ты рассчитываешь на
кого-то из нас, то ошибаешься.
     - Не ваша забота.  Бьюсь об заклад на десять рублей, что я выполню, что
сказал. А насчет компаньона не беспокойтесь - я сам его приведу.
     Хасиды  взбудоражились и  велели  хозяину  сварить  полпуда картошки, а
когда она была готова, ее сдобрили  смальцем и подали прямо в котле. Гершеле
попробовал, положил в тарелку несколько картофелин и сказал:
     -  Схожу за компаньоном. Все  ждут. Открывается дверь, Гершеле загоняет
большую  свинью и подталкивает  ее к котлу.  Уговаривать свинью не пришлось,
она сразу зачавкала. Гершеле тоже  занялся своей тарелкой.  Хасиды  онемели.
Пропала их десятка, но они стали ему выговаривать:
     - Как тебе не стыдно? Свинья для тебя - компаньон?
     - В еде не привередничают, - напомнил Гершеле.



     Цадик реб Борух как-то оказался  в  дороге вместе  с  Гершеле. Внезапно
поднялась вьюга, завыл и засвистел ветер.
     Гершеле остановил лошадей и стал что-то высматривать. Ребе спрашивает:
     - Почему ты остановился, Гершеле, и что ты высматриваешь?
     - Винный погребок. Не мешало бы выпить.
     - Почему именно сейчас не мешало бы выпить?
     -  Разве вы не видите,  ребе, - ответил Гершеле,  - ветер дует прямо  в
лицо, но если выпить водки, голова закружится и он будет дуть в затылок.



     Однажды накануне Пасхи ребе пошутил:
     - Кто мне  скажет, что у него на Пасху все  уже есть, но  из сказанного
получится, что на самом  деле на Пасху у него ничего нет, тому я  постараюсь
помочь. Конечно, сразу заговорил Гершеле:
     - В  этом году у меня Пасха  что надо - все, что  полагается, уже есть.
Во-первых, индюк - жена моя дуется,  как индюк. Во-вторых,  язык на жаркое -
когда она распускает язык, никакой из  языков с  ним не сравнится.  И  дрова
есть:  учитель сказал, что  у моего сына не голова, а чурбан...  Так что мне
беспокоиться насчет Пасхи нечего.
     Цадик по достоинству оценил остроумие Гершеле  и велел дать ему все для
праздника.



     Цадик реб Борух договорился с Гершеле, чтобы тот каждый день спрашивал,
что на сегодня варить к обеду. Вот Гершеле и спрашивает как-то:
     - Что же, ребе, сегодня варить?
     Реб Борух был в плохом настроении и буркнул:
     - Как для меня, хоть камни!
     Однако Гершеле не растерялся.
     - Понимаю, ребе, для вас - камни, но для остальных?



     На субботнюю трапезу к ребе собралось множество гостей -  арендаторы из
ближних и дальних  сел,  купцы с подарками, родственники  ребе, родственники
родственников и целая  куча  бедняков,  не  упускавших случая  хоть  разок в
неделю поесть досыта. Среди них на противоположном от ребе конце стола сидел
Гершеле Острополер.  Слуга  как  назло  все время  обносил Гершеле, хотя тот
делал  знаки, что  хочет  есть,  но слуга прислуживал  только важным гостям,
сидевшим во главе стола, а на Гершеле и прочую голоту внимания не обращая.
     Гершеле  это  разозлило, он  подошел к слуге,  несшему в обеих руках по
блюду фаршированной  рыбы,  и  расстегнул  ему  пуговицы на  штанах.  Штаны,
конечно, свалились,  и слуга обалдело остановился. Гости принялись хохотать,
а несчастный слуга поставил блюда на стол и убежал. Гершеле взял одно, отнес
его к своему месту и принялся есть.
     Ребе спрашивает:
     - Гершеле, что бы это значило?
     А Гершеле:
     -  Понимаете, ребе, если  ваш  слуга  все  время  видит  только гостей,
которые сидят во главе стола, значит, он ходит как будто вверх ногами. А раз
он ходит вверх ногами, зачем ему пуговицы на штанах?



     Зимой, когда стоял трескучий мороз, а в доме Гершеле уже несколько дней
было не топлено, Гершеле  пришел к цадику просить денег на дрова. Тот  ему и
говорит:
     -  Если расскажешь о  своих неприятностях так,  что  слова  не будет  о
дровах, я тебе дам денег.
     Гершеле сразу воскликнул:
     - Ребе, мороз оказывается ужасный распутник!
     - Откуда ты взял? - удивился ребе.
     - Жена пошла на рынок - а  он за  ней.  Она со всех ног домой - а он за
ней и прямо в дом...
     - Что же ты сделал?
     -  Хотел  огреть  его  поленом,  так  в  доме как  назло  ни  одного не
оказалось!..



     Гершеле сидел, поглощенный своими мыслями. Реб Борух его спрашивает:
     - О чем ты думаешь, Гершеле?
     - Меня мучает один вопрос, и я никак не могу найти на него ответ...
     - Что это за вопрос? Скажи! Может, я отвечу?
     - Пожалуйста! Что делать, когда нету денег на обед.
     Ребе понял, куда клонит Гершеле, и дал ему пару копеек.
     Через неделю Гершеле приходит с тем же вопросом.
     Ребе осерчал и говорит:
     - Я же ответил уже на твой вопрос, зачем ты снова его задаешь?
     - А вот зачем,  - говорит Гершеле. - Пришел я домой и  стал разжевывать
ваш ответ. Жевал, жевал, пока  ничего не осталось.  Потому и пришел к вам за
новым...



     Собрались  хасиды  и спорят:  что лучше  -  что внутри или что снаружи.
Скажем, яблоко с виду красивое, а внутри гниль.  И наоборот: вещь неказиста,
а внутри - целое сокровище. Любят и уважают человека красивого, хотя по сути
он  может  быть  негодяем... Спорили-спорили,  один говорил одно,  другой  -
другое. А Гершеле заявляет:
     - По-моему, нутро важнее!
     - Откуда ты знаешь?
     - Сам испытал.
     - Каким образом?
     -  А вот как. Еду  я зимой  в  санях,  стужа  ужасная,  просто  околеть
недолго. А  в санях бочка водки  ведер на шестьдесят. Я  к ней прижался - не
помогает, зубы стучат. Как видите,  это снаружи. Добрались до корчмы,  выпил
рюмку, и  стало мне тепло. Это,  как видите,  внутри. Так что, мои  дорогие,
важнее, что внутри!



     Шмонэ-эсрэ - молитва из восемнадцати славословий, которую благочестивые
евреи, благодаря Всевышнего за милости, читают  ежедневно во время утренних,
дневных и вечерних  богослужений. Обычно  чтение ее  бывает довольно долгим.
Однажды ребе спрашивает у Гершеле:
     - Что это ты так быстро управляешься  со шмонэ-эсрэ?  Тебе  не  стыдно?
Почему у меня она продолжается в два раза дольше?
     - Ай,  ребе, - отвечает Гершеле, -  как я могу равняться с вами? У вас,
чтоб  не сглазить, столько золота и  серебра и дом полная  чаша. Пока вы все
перечислите и поблагодарите Всевышнего за все, что у вас есть, идет  время и
шмонэ-эсрэ  длится  порядочно.  Но  я? Какое у  меня добро? Жена  и  коза! Я
перечислил: жена-коза, коза-жена... и конец шмонэ-эсрэ!

     ВАМ НЕ НРАВИТСЯ - ПОСТАВЬТЕ ШЕЛК'

     - Ребе, -  обратился однажды  Гершеле к цадику, - я  у вас уже довольно
долго служу, так что неплохо бы получить бы деньги на шелковый кафтан.
     - Ты полагаешь, что заслужил? Тогда узнай, сколько это может стоить.
     Гершеле узнал. Ребе нашел, что дороговато, и сказал:
     - Половину могу дать, а там поступай как знаешь.
     Гершеле  согласился. На праздник он пришел в  наполовину новом кафтане,
то есть передняя часть была новая, а спина -  ношеная, драная, как видно, от
кафтана старого. Об этом сообщили ребе. Он вызвал Гершеле, оглядел спереди -
понравилось.
     Велел повернуться и рассердился:
     - И на это ты брал деньги?
     - Не понимаю, чем вы недовольны, ребе, - говорит Гершеле. - Вы мне дали
половину необходимых  денег,  я и  смог  сшить  наполовину,  а шелк попросил
поставить спереди: перед я же вижу, а что сзади - меня не интересует. Вам не
нравится, так поставьте шелк!



     Накануне Пасхи Гершеле пришел к ребе и посетовал, что у него в доме нет
Агады, а какой праздник без священных текстов?
     Ребе ему говорит:
     - Знаешь, что? У меня есть сидур, там имеется Агада. Возьми его...
     Накануне следующей Пасхи Гершеле опять пришел к ребе с тем же.
     - Как так,  - удивился ребе,  - у  тебя нет Агады? Я ведь хорошо помню,
что в прошлом году дал тебе мой  сидур. Чего же ты снова  хочешь?  Той Агады
тебе мало?
     -  Понимаете,  ребе, -  говорит Гершеле,  - в прошлом  году, когда я ее
читал и дошел до места, где рассказывается о рабби Элиезере бен реб Азрии, о
рабби Акиве бен  реб Тарфуне, я очень  обрадовался. Узрев перед собой  таких
дорогих гостей, я их почтительно принял, и  мы попробовали по капельке. Но у
меня  было мало вина,  и мы его быстро  выпили.  В  холамоед  хочу их  снова
угостить - нечем. Мне стало неловко, и я говорю:
     "Пойдемте, друзья, в шинок, выпьем по  чарке!" Пошли мы в шинок, выпили
по одной,  потом по второй и так далее. Мне, привычному, это не повредило, и
я благополучно пошел домой.
     Гости  же  оказались  весьма  никудышные  выпивохи,  у них  закружилась
голова, и домой они уже не смогли попасть,  так что остались в шинке и лежат
там, бедняги, до сегодняшнего дня...
     Ребе понял, что сидур заложен в шинке, и выкупить его, послал, конечно,
самого Гершеле...



     Проголодавшийся как волк Гершеле зашел в корчму и спрашивает, кормят ли
у них бесплатно.
     - Нет, - отвечает корчмарь, - здесь каждый ест на свои деньги.
     -  Будьте  свидетелями,  люди,  - обратился Гершеле  к  посетителям,  -
корчмарь сказал, что здесь едят на свои деньги. Поэтому, хозяин, попрошу вас
рюмку водки и хороший борщ с кашей!
     Корчмарь подал все, что Гершеле спросил. Гершеле управился  с борщом  и
кашей, затем заказал жареной гусятины, потом вареники и все это запил вином.
     Пришло время платить, Гершеле достает пятак и протягивает корчмарю.
     - Что это вы мне даете? - удивленно спрашивает тот.
     - Плату, - говорит Гершеле, - за водку, за борщ с кашей, за гусятину  и
за вареники.
     - Вы смеетесь? Это же пятак!
     - Я знаю, что не червонец, -  отвечает  Гершеле, - но вы сами  сказали,
что у вас едят на свои деньги. А пятак - это все мои деньги...



     Гершеле пришел на заезжий двор и говорит хозяину:
     - Приготовьте скоренько хороший ужин, у вас сейчас будут гости.
     - Откуда вы знаете? - спрашивает хозяин.
     - Раз говорю, знаю... Поторопитесь, это дорогие гости.
     Хозяин  гостиницы  принялся за дело. И,  действительно,  пока на  кухне
стучали ножи, появились жена и дети Гершеле.
     Увидев накрытый стол, они уселись  и стали уплетать за обе  щеки. Когда
пришло время рассчитываться, они показали на Гершеле, а тот смеется:
     -  Моя жена и дети никогда тут  не бывали, поэтому для вас они  дорогие
гости и вы обязаны их принять.  Что касается меня, то я бедняк из бедняков и
не в состоянии за такую еду платить!
     Хозяин рассвирепел, принялся бранить на  чем свет стоит и Гершеле и его
домашних.
     А Гершеле в ответ:
     - Слушайте, я просто пошутил. Приготовьте  лучше две  комнаты, мы у вас
переночуем, и вы увидите, какие дорогие мы гости.
     Тот и слушать не хочет,  а Гершеле открывает шкатулку, которую принес с
собой, достает оттуда мешочек, подходит к жене и громко говорит:
     -  Это  те  деньги, милая, которые мне  помещик вернул за старый  долг.
Положи-ка их под подушку.
     Жена поглядела  на него как на сумасшедшего, но он подмигнул  ей,  чтоб
молчала,  и  потряс мешочком, в котором зазвенело.  Сразу  нашлись  комнаты,
хозяин сделался мягок как воск, и заулыбался как добрый друг.
     Ночью хозяин прокрался в  комнату, где спала  жена Гершеле,  и  вытащил
мешочек из-под ее подушки. Она,  конечно, все слышала, но Гершеле ее заранее
предупредил, чтоб не звала на помощь  и притворилась, что  спит. А  утром он
поднял крик,  потребовав  от  хозяина  вернуть  мешочек,  и получил от  того
немалую мзду, только бы не было шума. Уезжая, Гершеле напомнил хозяину:
     - Видите, я не обманывал, когда говорил, что у вас будут дорогие гости!
     А  "золото"  в мешочке было в виде  черепков  старых  тарелок - это они
бренчали,  когда Гершеле потряс  мешочком.  Но хозяин гостиницы  постеснялся
признаться, что он и есть вор, который вытащил черепки из-под подушки...



     Однажды Гершеле  приехал в  дальний город, где жил  богач, за всю жизнь
никому  не  подавший  куска хлеба.  Люди,  наслышанные  о проделках Гершеле,
сказали:
     - Гершеле, если тебе удастся поесть в субботу у нашего богача, мы  тебя
озолотим... тремя рублями.
     А что? Большие деньги!
     - Попытаюсь, - пообещал Гершеле. Он пошел в  синагогу, где богач обычно
молился. После  молитвы тот направился  домой, а Гершеле двинулся потихоньку
за ним. Богач  входит в  дом, Гершеле остается  за дверями и слушает.  Богач
поет  гимн "Шолом-алейхем!" - и произносит благословение над вином. Едва  он
закончил,  быстро  вбегает  Гершеле и  тоже произносит благословение. Хозяин
даже моргнуть не успел.
     - Как вы сюда попали? Кто вас звал? - спрашивает он внезапного гостя.
     Гершеле невозмутимо отвечает:
     - Был я у одного еврея, вышел  от него и, возвращаясь, попал сюда... Но
что тут удивительного? Если я у вас поужинаю, вы же не обеднеете?
     Хозяин совершает омовение  рук и садится во  главе  стола, Гершеле тоже
совершает омовение, и ему показывают сесть на другом конце напротив хозяина.
Хозяин  отрезает,  по обычаю,  кусок  халы и подает  каждому  из  сидящих за
столом, включая Гершеле. Остальную халу кладет на стул себе за  спину. Когда
все съедают свои куски, хозяин спрашивает у Гершеле:
     - Откуда вы, реб гость?
     - Из Халавичей, - отвечает Гершеле, явно намекая на спрятанную халу.
     Хозяин спрашивает:
     - А где эти Халавичи?
     - За Спинкевичами, - отвечает Гершеле.
     Хозяин засмеялся, вытащил  из-за  спины халу  и отломил Гершеле большой
кусок.
     Затем  подали рыбу.  Хозяину и  его  семье кладут  на  тарелки по куску
большой  рыбы, а Гершеле - двух  маленьких плотвичек,  каких  обычно варят в
богатых домах для прислуги. Гершеле склонился ухом к тарелке.
     - Что вы делаете, мой дорогой? - удивляется хозяин.
     - Плыву я как-то по морю, - отвечает  Гершеле, - от скуки держу в руках
ожерелье жены и  любуюсь им. Вдруг оно упало  в  море. Вот я  и спрашиваю  у
рыбок, не видали ли...
     - И что они отвечают? - посмеивается хозяин.
     - Что ожерелье в большой рыбе, - говорит Гершеле, указывая на хозяйскую
тарелку.
     Богач, его жена и  дети улыбаются, а Гершеле кладут основательный кусок
большой рыбы.
     Всем принесли  бульону с лапшой,  а  перед  Гершеле  поставили глиняную
миску с бледной водицей, в которой плавало несколько лапшичек. Увидав такое,
Гершеле снял кафтан и собрался было уже скидывать брюки.
     - Что вы делаете, уважаемый гость? - испуганно спрашивает хозяин.
     - Собираюсь поплавать - вдруг поймаю лапшину.
     Богач видит, что гость не дурак, и говорит:
     - Одевайтесь обратно, сейчас вам дадут лапши и плавать не придется.
     Между тем настало  время подавать  мясо. Хозяин, опасаясь чем-то задеть
гостя и ожидая от него новой штуки, предлагает Гершеле сесть рядом с собой и
есть мясо  из  одной тарелки. Приносят мясо. Хозяин  начинает его резать, но
как-то выходит,  что лучшие  куски  он кладет на  свою  сторону  тарелки,  а
Гершеле достаются кости. Гершеле, видя, что предстоит тыкать вилкой в мослы,
заводит такую историю:
     - Знаете,  дорогой хозяин, когда-то я тоже был  уважаемым человеком.  У
меня были большие дома, богатые лавки, несколько заводов...
     Хозяин режет мясо, а Гершеле рассказывает о своих  бывших богатствах. В
тот момент, когда хозяин кончает резать, Гершеле заканчивает рассказ тоже:
     - Всевышнему захотелось испытать меня. И жизнь моя повернулась, как эта
тарелка, - и Гершеле повернул тарелку так, что самые  лучшие куски оказались
перед ним.
     Теперь  уж  хозяину  и  хозяйке  пришлось  поорудовать  вилками,  чтобы
подцепить съедобный кусок...
     Одним словом, после ужина хозяин предложил Гершеле:
     - Завтра, мой дорогой, ни  к кому обедать  не ходите  и вообще  давайте
субботу  проведем вместе,  ибо  я вижу, что вы  человек приличный и не  чета
местным голодранцам!
     Три рубля у горожан Гершеле заработал честно.



     Как  известно,  Гершеле  был  одно  время резником в  Острополе.  Тогда
полагалось при забое быка отдавать в оплату резнику  голову. Однажды Гершеле
забил одному арендатору, большому скряге, бычка. Арендатор расплатился парой
грошей, а голову не отдал. Тогда Гершеле незаметно  выкрал ее и благополучно
притащил домой.
     Через  какое-то  время  арендатор,  не  обнаружив головы,  рассвирепел,
запряг  лошадей и поехал догонять резника. Приехал в Острополь и  прямиком к
Гершеле, а  того как раз  не было дома. Схватил арендатор валявшееся на полу
платье жены Гершеле и вернулся к себе в деревню.
     Узнав  об этом, Гершеле  пошел  к  раввину  и  заявил, что арендатор  -
распутник и должен быть наказан. Раввин велел арендатора позвать.
     - Сознавайся в грехах! - потребовал раввин.
     Тот, конечно, стал  все отрицать. -  Есть свидетель, - говорит раввин и
велит, чтобы вошел Гершеле.
     Увидел арендатор, кто против него свидетельствует, и в крик:
     -  Что такое ты  знаешь обо  мне, утверждая, что я распутник? Не верьте
ему, ребе!
     - Вот наглец! - говорит Гершеле. - Ну-ка скажи, не ты ли за свою голову
поднял платье моей жены?
     - Это была голова быка!
     - Ну, ребе, так  этот арендатор не распутник? Он еще и равняет  себя  с
быком! - кричит Гершеле. - И я из-за него пострадал!



     Однажды Гершеле пришел в синагогу, где молились хасиды, и говорит:
     - Рабойсай (господа), случилось чудо,  и я должен  благодарить  судьбу,
что остался жив!
     Все уставились на него.
     - Что за чудо, Гершеле?
     - Иду я по мосту и слышу какой-то стук.
     Гляжу, прачка колотит по моей рубахе. Теперь представьте, будь  я в той
рубахе, что бы от меня осталось? Как же мне не благодарить судьбу?





     Богатый арендатор, выдавая замуж единственную дочь, не  поскупился. Два
месяца  в  доме  жил портной  - лучший  мастер  в местечке  -  шил одежду  и
свадебные наряды. Причем по последней моде, чтобы невесте было в чем выйти к
гостям.   Свадьбу  сыграли  великолепную.  На  все  арендатору  хватило:  на
приданое, на угощение, на  музыкантов,  но когда пришло время расплачиваться
за сшитое к свадьбе, деньги вдруг кончились и расчеты отложили на неделю.
     -  Послушай, - оправдывался арендатор перед портным, - разве тебя плохо
кормили? А деньги, пожалуйста, подожди. Ты же видишь, как я издержался...
     Портной был весь  в долгах,  но что  он  мог поделать?  Ждет он неделю,
месяц,  еще месяц - арендатор морочит голову и вдобавок сердится, что кто-то
имеет нахальство требовать с него деньги. С горя портной стал прикладываться
к бутылке и  захаживать  в шинок. Кому  он ни рассказывал свою  историю, все
сочувствовали, но  помочь, конечно, не могли.  Однажды  портной посетовал на
свою судьбу Гершеле. Тот выслушал и спросил:
     - Ты помнишь все, что шил?
     - Вопрос?! Разбуди меня ночью - назову каждую вещь!
     - А ну, назови. Портной назвал, а Гершеле все записал и говорит:
     - Слушай, на  тебе собираются нажиться, но  арендатор будет иметь такие
свадебные расходы, какие ему не снилось...
     - Что ты задумал?
     - Это  уж мое  дело, я ведь Гершеле Острополер!  Но запомни: во-первых,
когда  к тебе приедет  дочь  арендатора, не  удивляйся,  молчи  и обо мне не
заговаривай. Во-вторых,  когда получишь свои  деньги, поработай еще немножко
над теми же платьями. Это будет вознаграждение мне... Договорились?
     - Договорились.
     На  следующий  день Гершеле нанял  подводу  и  поехал  в  местечко, где
поселилась   арендаторова  дочка.  Приехав,  он  пришел  к  ней  и  сказался
посланником отца.
     - Зачем он вас послал?
     - Видите ли, ему в последнее время везло, у него было несколько базаров
с  хорошими доходами. Еще он взял новую аренду  у помещика, а за старую  ему
понизили  плату.  Поэтому отец  хочет, чтобы вам тоже  вышел  прок,  ибо ему
ничего не жаль для единственной дочери.
     - Ой, вы наверно привезли подарки?
     - Нет,  я привез известие о подарках. Отец желает, чтобы вы сшили  себе
побольше новых платьев. Он  достал  материй, каких свет  не  видел, и  очень
дорогой  мех.  Причем  всего  много. Еще он  просит сразу  ехать к  нему  на
фольварк и сказать портному, который вас обшивал к свадьбе, давши ему сперва
пятьдесят рублей задатка, чтобы отложил всю другую работу.
     - Не может быть! У меня будет гардероб еще красивей?!
     -  Даже у  самой богатой помещицы не найдете такого!  А старый, наказал
ваш отец, отдайте мне...
     - Зачем?
     -  Он   хочет   иметь  удовольствие   помочь   бедной  невесте...  Дочь
поморщилась,  не  очень-то веря,  чтобы отец ее так расщедрился.  Но Гершеле
достал  записку  и  со  всеми  подробностями  прочел,  что  велел   передать
арендатор:  шерстяное   платье  голубое,  шерстяное  платье  белое  в  синий
цветочек,  атласное платье из черного шелка, украшенное  жемчугом, ротонду с
хвостами и т. д.
     Она посоветовалась с  мужем, и тот рассудил, что не следует идти против
воли  отца, а следует,  наоборот, исполнить все,  что тот  хочет. Если  отец
послал специального человека с точным списком, может даже быть, что он решил
увериться,  послушная  ли она  дочь и  заслуживает  ли  обновы. Словом,  она
согласилась, упаковала платья и отдала Гершеле. Он же стал прощаться, а зятю
сказал:
     - Вам тоже советую ехать к тестю... Вы внакладе не будете...
     Молодые супруги не могли, конечно,  отправиться сразу: надо было сперва
собраться, запереть дом, оповестить родителей мужа. Поехали спустя несколько
дней.
     Однажды утром портной  видит:  дочь  арендатора тут  как тут, веселая и
гордая.  Хотел он  заговорить  о  причитающихся  деньгах, но  вспомнил,  что
Гершеле просил помалкивать.
     - Вы мне снова будете шить наряды, совсем другие!
     - Пожалуйста! - говорит портной.
     - Но вы должны отложить остальную работу. Мы заплатим, вы же моего отца
знаете!
     - Знаю... - ответил портной, а сам подумал: "Лучше бы я его не знал..."
     - Нате вам пятьдесят рублей задатка - и вы только мой портной!
     - С  удовольствием, и не сомневайтесь, что новая работа вам понравится,
- говорит портной, берет деньги и почтительно провожает арендаторскую дочку.
Он уже понял, что это штучки Гершеле.
     Дочь с зятем явились к отцу благодарить.
     - Отец, - говорит  дочь, - я отдала, как  ты велел, твоему человеку все
свои платья, а портному пятьдесят рублей...
     - Это просто удивительно, - добавляет зять. - Господь вас вразумил - вы
помните  о  дочери и не забываете о милосердии...  Шутка ли сказать  - щедро
помочь бедной невесте!
     - Покажи мне скорей товар! - ластится к арендатору дочка.
     Арендатор,  не понимая  в чем дело, в конце концов  догадывается  что к
чему и приходит в ярость. Однако виду не подает.
     Он бы и рад  задать  дочери  перцу,  но стесняется  зятя. В  общем,  он
предлагает им отдохнуть денька два, а потом заняться новым гардеробом... Ну,
а дорогие  ткани, о которых  спрашивает  дочь, так  они в местечке - ему  не
хотелось их привозить до ее приезда...
     Отговорившись таким образом, он отправился в местечко, узнать, что было
на самом деле и кто ему так насолил...
     Местечко  небольшое,  и арендатору удалось дознаться, что это  проделки
Гершеле. Однако ничего  предпринять  арендатор уже не мог, ибо Гершеле  всех
оповестил,  что арендатор  шьет целый гардероб для бедной невесты.  Он  -  к
портному, но тот прикидывается, что знать ничего не знает - пускай  заплатят
старый  долг, а если  нет -  новые вещи  он шить не  будет.  В конце  концов
арендатору пришлось расплатиться. Разыскал он Гершеле и говорит:
     - Ну, Гершеле, я и с тобой разочтусь!
     -  А что?  -  недоумевает  Гершеле. -  Вы еще недовольны? Расчесться вы
должны добрым делом.  Я ведь представил  вас  порядочным  человеком, который
платит долги  и помогает  бедным невестам. И  дочь ваша  будет  иметь  новый
гардероб... А вы  еще в претензии... Махнул арендатор рукой и пошел покупать
ткани. Портной сдержал слово и перешил  свадебные платья дочки арендатора на
бедную невесту. И  свадьба у той была  веселая.  Гуляли, плясали до  утра. А
самым почетным гостем был Гершеле Острополер.



     Прослышал Гершеле, что в одном местечке проживает богач, который  любит
разные истории, и кто расскажет ему красивую сказку, при своих не останется.
Случилось Гершеле в то местечко  попасть.  Вспомнил  он про богача, пришел к
нему и представился:
     -  Я - Гершеле Острополер. Вы, наверно, обо мне слыхали,  а про вас мне
рассказывали...
     - Рассказывали не рассказывали,  -  перебил  его богач, - если вам есть
что рассказать - валяйте, а нет - ступайте! Я люблю, когда доится...
     -  Доится? -  переспросил Гершеле. - Про доение  у меня есть история на
сутки.
     - На целые сутки?
     - С перерывами...
     - Тогда я слушаю...
     - Однажды, - начал Гершеле, - жили два брата: один -  богатый, другой -
бедный. Богатый  время  от времени помогал  бедному, но дырявый мешок  разве
наполнишь? И решил он купить бедному  корову - пускай та его кормит. Привели
корову, жена пошла ее доить,  но  корова так  лягнулась, что  жена прибежала
домой со скандалом:
     - Твой брат купил быка, а не корову! Иди сам дои!..
     Пошел бедный брат  к  богатому и  рассказывает  про  эту  неприятность.
Богатый говорит:
     - Она просто  устала с  дороги.  Ты хочешь, чтоб  корова сразу доилась?
Сперва покорми ее.
     И Гершеле замолчал.
     Богач  понял  намек и  велел  накрыть на стол.  Гершеле поел, а  хозяин
торопит:
     - Ну, дальше? Послушались они богатого брата?
     - Дальше? - продолжал  рассказ Гершеле. - Замешали корове полное корыто
еды... Когда она поела, жена бедного брата собралась ее выдоить - а корова к
себе не подпускает. Пошел бедный брат опять к  богатому и рассказывает, мол,
корова к себе не подпускает и  никак ее  не выдоить. Подумал богатый брат  и
посоветовал:
     -  Дать  поесть  -  мало,  она  ведь  очень  устала.  Пускай одну  ночь
хорошенько отдохнет, тогда поглядим.
     И Гершеле снова замолк.
     Хозяин и этот намек понял - оставил Гершеле ночевать и уже с утра был в
нетерпении:
     - А дальше? Что дальше было с коровой?
     -  На  следующий день,  -  повел рассказ  Гершеле, - жена бедного брата
пошла доить корову, и та чуть ее не убила. Когда богатый брат узнал об этом,
он посоветовал бедному:
     - Надо раз и навсегда узнать корова  это или бык. Бык, говорят,  боится
блестящих вещей и яркого цвета, особенно красного. Надень мой новый шелковый
кафтан  с красным кушаком  и пойди в сарай, тогда увидим...  И Гершеле снова
остановился.  Хозяин, уже  сгоравший  от любопытства,  подарил  ему шелковый
кафтан с красным кушаком и потребовал:
     - Чем же все закончилось?
     - Закончилось тем, - наскоро заговорил Гершеле,  облачившись в шелковый
кафтан и перепоясавшись  красным кушаком,  - что бедный брат пошел  в сарай,
животное накинулось на него, сбило с ног и чуть не прикончило.  Бедняга едва
выскочил из сарая. Корова в самом деле оказалась быком,  так что доиться он,
конечно, не давался... И тут  конец истории. Сутки прошли  - не  обессудьте,
поищите себе другую корову, а меня оставьте в покое!..
     Сказал - и ушел.



     Гершеле остался на субботу в чужом местечке и надумал попасть в гости к
местному богачу. Но богач  этот гостей не любил  - он был  скряга и не очень
жаловал бедняков. Гершеле об этом прознал и попросил синагогального  служку,
который распределяет по хозяевам приехавших гостей на субботнюю трапезу:
     - Мне  бы  к этому человеку... И  передайте, что у  меня желудок, как у
ребенка...
     Служка так и сказал, а скряга-богач согласился - ему хотелось выглядеть
перед общиной хлебосольным хозяином, да и детский желудок будущего гостя, то
есть, что гость мало ест, он, конечно, принял к сведению.
     После молитвы пришли домой, сели за стол. Гершеле проголодался с дороги
и ел, не отказываясь ни от чего, в любых количествах  и что получше, напирая
на  белую  халу,  поедая лучшие куски  рыбы, словом, сполна  потрафил своему
незаурядному аппетиту.
     Видя такое, хозяин был в ужасе. Наконец, он не утерпел и воскликнул:
     - Черт бы его побрал!
     - Кого? - спросил Гершеле.
     - Служку... Он сказал, что у вас желудок, как у ребенка...
     - Так и есть, - подтвердил Гершеле. - Желудок у меня, как у ребенка, но
ем я, как взрослый.



     Гершеле отправился на ярмарку. Было это зимой, под вечер.
     По  дороге  поднялся ветер  и  началась  метель.  Гершеле,  едва живой,
добрался до корчмы. В корчме была только хозяйка, сам корчмарь днем уехал по
делам, и хозяйка побоялась Гершеле пустить. После долгих уговоров она все же
позволила ему поставить в сарай лошадь и сани, а его самого пустила в дом.
     Гершеле  малость отогрелся и, конечно, попросил еды. Корчмарка сказала,
что еды нет, все, мол, съели постояльцы.
     - В такую погоду у вас были клиенты?
     - А как же,  вот и  вас  черт принес!.. Гершеле, однако, отступаться не
собирался.
     - Неужели не найдется хоть чего-нибудь?
     - Есть пара  калачей,  но черствых. Желаете -  кушайте... Гершеле берет
калачи - а они действительно каменные - и спрашивает:
     - Где же можно прилечь?
     - На полу.
     - На полу, так на полу, - говорит Гершеле, - но нет ли у вас  гвоздя  и
веревочки.
     - Это еще зачем?
     - Понимаете,  - отвечает  Гершеле,  - для  таких калачей  нужны немалые
силенки,  поэтому  я  сперва хочу отдохнуть, отлежаться,  а  когда проснусь,
пускай они будут у изголовья, чтобы сразу заморить червячка...
     Корчмарка, лишь бы гость отцепился, выполнила странную просьбу. Гершеле
вколотил гвоздик, повесил калачи и лег спать.
     Ночью он встал, налил в казанок  воды и поставил его возле хозяйки, а к
постели  служанки придвинул ушат с водой. Затем возвратился на свое  место и
поднял  крик. Обе женщины проснулись, соскочили с постелей, перевернули ушат
с  казанком и чуть  со страху не  померли. Ищут  спички,  а их нет - Гершеле
спрятал.  Пока наконец зажгли  свечку,  обе  чуть  не повредились в  уме. И,
конечно, сразу накинулись на Гершеле:
     - Что случилось?
     - И не спрашивайте... Ужасный сон, не про вас будь сказано...
     - Что? Какой?
     - Мне снилось, что калачи украли...



     Однажды  Гершеле  занесло  в  незнакомую  корчму.  Хозяина  не  было, и
корчмарка встретила гостя недружелюбно.  А  когда  Гершеле, учуяв  вареники,
спросил, что у нее варится, сказала:
     - Ничего не варится. Это я поставила в печку белье кипятить.
     С этими словами хозяйка погасила свечу и отправилась спать.
     Тогда Гершеле тихонько встал, вытащил из горшка почти все вареники и  с
удовольствием их поел. Потом снял с себя белье и положил его в горшок.
     Ночью вернулся  корчмарь и, будучи  голоден, сказал  жене, чтобы давала
есть. Корчмарка достала  из печи горшок и опрокинула  над  миской. Боже мой!
Оттуда вывалились несколько вареников и мокрое нижнее белье.
     Услыхав жуткие крики,  Гершеле проснулся. На все упреки и  обвинения он
простодушно заметил:
     - Я  тут  ни  при чем. Хозяйка сказала, что  кипятит  белье.  Мне  тоже
захотелось прокипятить  свое. Откуда  я  мог знать,  что на ужин  она подает
грязное белье?



     В морозную  ночь Гершеле добрался до  заезжего двора, когда тот уже был
заперт. Гершеле  долго  стучался, но  хозяин,  давно пребывавший в  постели,
сказал жене:
     - Жаль мне того который стоит сейчас у ворот!
     Но открывать не пошел.
     Гершеле не прекращает стучаться и просит:
     - Сжальтесь, люди! Пустите в дом, замерзаю!
     Хозяин опять говорит жене:
     - Все-таки жаль человека, мерзнущего на улице.
     - Если тебе его жаль, - отвечает жена, - почему ты ему не открываешь?
     - Дура, - говорит муж, - если я его пущу, мне уже не будет его жаль...
     Гершеле слышит этот разговор, а сам думает: "Подождите, я с вами за все
рассчитаюсь!" Спустя  несколько дней Гершеле в  приличной одежде приходит на
этот самый заезжий двор и спрашивает, можно ли остановиться на долгий срок.
     -  О, примем с превеликим почтением! - отвечает хозяин. - Вам, конечно,
отдельную комнату?
     - Да, - говорит Гершеле, - и с едой.
     -  Хорошо, - соглашается хозяин, -  но деньги  у меня  платят за  месяц
вперед.
     -  Вперед  не получится, - говорит Гершеле.  - Мой тесть  присылает мне
деньги  только   в  конце  месяца.   Поэтому  остановиться  не  смогу,  -  и
поворачивается уходить... - Кстати, сколько вы берете за комнату?
     - Пять рублей в месяц.
     - Я бы заплатил шесть, - говорит Гершеле и направляется к двери. - А за
еду?
     - Пятнадцать рублей в месяц, -  волнуется  хозяин,  - но это три раза в
день да еще дважды у вас будет чай.
     -  Я заплатил  бы двадцать, - замечает  Гершеле,  -  лишь бы  еда  была
хорошая.
     -  Если  так,  - говорит хозяин, -  я могу месяц подождать с  деньгами.
Только не обманите.
     - Я никогда никого не обманываю, -  обиделся  Гершеле. - Мне приходится
много разъезжать, и всегда, когда я покидаю постоялый двор, хозяин провожает
меня со слезами.
     Ясное дело, Гершеле остался.
     Проходит месяц, пошел второй, а постоялец платить и не собирается. Зато
вдоволь ест, пьет и ни в чем себе не отказывает.
     Хозяин уже беспокоится.
     - Что бы это могло значить,  уважаемый? - спрашивает он  наконец. -  Вы
сказали, что заплатите через месяц, но кончается второй, а я не видал еще от
вас ни копейки!
     - Однако  же вы чудак! - отвечает  Гершеле. - Неужели вы и в самом деле
полагали, что, будучи  состоятельным человеком, я стал бы жить в таком гробу
и есть такую дрянь? К тому же, обещая вам двадцать пять рублей в месяц, я не
зарабатываю и двадцати пяти копеек. Да  и  тесть мой с  того света сообщает,
что оттуда сложно посылать деньги...
     - Выходит, вы меня обманули! - схватился за голову хозяин.
     - Нет, мой  дорогой, -  отвечает Гершеле,  - я вас не обманул, я только
прихвастнул.
     - Хорошенькое  дело! - вышел из себя хозяин. - Как вы могли решиться на
такое?
     А Гершеле спокойно:
     - Не  надо  сердиться,  любезный!  За темную комнату, какую  я занимаю,
просто грех платить. Это вам  следует  мне  приплачивать, за то,  что  я так
долго тут мучаюсь.
     - Какое горе! - в досаде заплакал хозяин.
     - Ну! И  здесь слезы! - замечает Гершеле. - Я же говорил, что,  когда я
съезжаю  из  гостиниц,  хозяева обычно провожают  меня  со  слезами.  По мне
плачут, как по покойнику. Не расстраивайтесь! Быть может, еще свидимся...
     - Ой нет! Боже упаси! - воскликнул хозяин, выпроваживая постояльца.



     Гершеле купил теленка, но тот  вскоре подох. Собираясь в  путь, Гершеле
содрал с теленка шкуру, выделал и уложил в мешок - авось случится продать на
ярмарке...
     Но пригодилась она Гершеле совсем при других обстоятельствах.
     Усталый с  дороги,  Гершеле решил остановиться в одной  деревне.  А где
останавливаются  в деревне? У  арендатора,  у кого же  еще? Хозяина  дома не
оказалось, и Гершеле попросил у хозяйки поесть, но та заявила, что  еды нету
и что, раз мужа нет дома, ночевать она пустить не может.
     Гершеле не оставалось ничего другого, как пристроиться в сарае на сене.
Однако  ему не  спалось.  Вышел он  во двор, видит -  в доме светятся  окна.
Подошел поближе, заглянул - за столом сидит здоровенный красавец поп, а жена
арендатора угощает попа варениками и вишневкой и прямо чуть не пляшет вокруг
него.
     Гершеле потихоньку приотворил окошко, прислушался, о чем они говорят, и
ему стало ясно, почему его не пустили ночевать.
     Через часик батюшка ушел.
     Поздно ночью вернулся арендатор.  Гершеле затаился  у окошка. Арендатор
захотел  поесть, а жена говорит, что ничего не  осталось и вообще ей хочется
спать, потому  что  нездоровится.  На  этих  словах в комнату вошел Гершеле.
Завидев его, арендаторша подняла крик:
     -  Что  вам тут надо? Я  же  вас уже один раз  выпроводила...  Чего  вы
лезете?
     - Я  слышу,  пришел  хозяин,  -  отвечает  Гершеле,  -  и  хочу  с  ним
поговорить, у меня к нему дело...
     -  Что  за  дело?  - заинтересовался хозяин. - Если что-нибудь  путное,
валяйте!
     -  Не  купите  ли  вы у меня  чудесную  шкурку? -  спрашивает Гершеле и
достает из мешка телячью шкуру.
     - Почему же она чудесная?
     -  Шкурка  знает, что у кого творится в  доме... Купите, и вам она тоже
сообщит.
     Сошлись в цене, и арендатору сразу захотелось  убедиться в способностях
шкуры, услыхать, какие она сообщит тайны.
     - Шкурочка-шкурка, - забормотал  Гершеле, - поведай, что тут было? -  И
он приложил к ней ухо.
     - Что же она говорит?
     - Вы разве не слышите?
     - А вы?
     - Она говорит очень тихо, надо вслушаться...
     - Но все-таки?
     - Она говорит,  что недавно  к вам заходил  батюшка, высокий,  красивый
мужчина, а ваша жена его принимала, как самого дорогого гостя...
     - Хватит морочить голову! - вспыхивает жена арендатора.
     - Что вы  имеете к шкурке?  - улыбнулся Гершеле. - Это шкурка чудесная,
она говорит правду, а правда - самое большое чудо...
     Можно себе представить, что было дальше.
     С тех пор жена  арендатора к  прохожим относится  дружелюбно. Только  у
каждого допытывается, нету ли при нем чудесной шкурки.



     Ночь застала Гершеле в  дороге.  Погода ужасная - снизу слякоть, сверху
снег, вокруг ветер. А одежка на Гершеле такая, что и на печке не согреет.
     Пришлось  искать  ночлег.  Добрался  он до  ближайшего села, узнал, где
живет еврей-арендатор, постучал в окно. Пожалел его арендатор, как же! "Иди,
- говорит, - много вас охотников до чужого хлеба шляется".
     - Пустите, - упрашивает Гершеле, - а я вас благословлю.
     Подумал арендатор и говорит:
     -  Хорошо! Но сперва благословите. А  то  знаем  мы как вы, голодранцы,
слово держите!
     -  Я не из таких! -  говорит  Гершеле.  - Я вас троекратно благословлю.
Во-первых:  чтобы у вас настелили деревянный  пол.  Во-вторых:  чтоб  вы  не
умерли.  И в-третьих:  если  уж вам когда-нибудь суждено помереть, пусть вас
положат возле меня.
     -  Не  понимаю,  что  вы  имеете  в  виду,  -  сказал,  заинтригованный
арендатор.
     - Если я получу  у вас ночлег и что-нибудь поесть, утром я все объясню,
- пообещал Гершеле.
     Арендатора  это еще  больше  раззадорило, он  отвел гостя в  чулан, дал
подстелить клок сена и прислал кусок хлеба с луковицей.
     Утром гость собрался в дорогу. Появляется хозяин.
     - Ну, - говорит он, - что значили ваши благословения?
     Гершеле отвечает:
     - Вашу  доброту я  вчера ощутил на  себе, поэтому  с удовольствием  все
растолкую. Пускай  вам будет ниспослано настелить деревянный пол, потому что
вы  не  заслуживаете того,  чтобы  земля  вас носила. Пусть вам  никогда  не
придется умереть, потому что умирать полагается человеку, а вам -  сдохнуть.
И когда вы таки сдохнете, пусть вас положат рядом со мной, чтобы вас ели мои
черви.  На  вас  им  будет  чем  поживиться, не то  что на  мне. А когда все
исполнится, это будет знак, что я говорил не напрасно.



     Однажды Гершеле побился об заклад, что из  одного скупого и не  скорого
на подаяние арендатора все же вытрясет милостыню. Гершеле поприличнее оделся
и явился к нему домой.
     - Вам чего? - спрашивает арендатор.
     - Прошу о вспомоществовании, - отвечает Гершеле.
     - Разве вы не знаете, - сердито говорит арендатор, - что я не подаю?
     -  Знаю. Но знаю еще, что вспомоществование, которое вы мне  пожалуете,
для вас самого обернется пользой.
     - Как это?
     -  Очень просто, -  объясняет Гершеле.  -  Сегодня сгорел  ад, и я хожу
собираю средства на постройку нового.
     Известно,  какими   глупцами  были   арендаторы.  Вот  и   этот   сразу
заинтересовался:
     - Как же наказывают грешников?
     - Не  спрашивайте! Положение ужасное.  Пришлось снять у  мужика большой
свинарник  и грешников устраивать туда. Ну, спрашиваю я  вас,  допустимо ли,
чтобы такой богач, как вы, оказались в подобном месте?
     Скупому арендатору  пришлось отступить от своих привычек и дать Гершеле
немалую сумму.  За что Гершеле  пообещал, что когда отстроят  ад, арендатору
предоставят в  нем  почетное  место.  Конечно,  лет  через сто  двадцать, не
раньше...



     Жили-были муж и жена. Муж был рыбак, а жена ужасно  к нему относилась и
молила Бога, чтобы поскорей его прибрал.
     Однажды в синагоге она  горячо и громко, поскольку никого поблизости не
было, просила Бога о смерти мужу.
     Это услыхал Гершеле, стоявший в темном углу, и когда  сварливая женщина
опять  стала  надоедать  Всевышнему,  чтобы  поскорей  избавил ее  от  мужа,
возвестил потусторонним голосом:
     - Если хочешь, добрая женщина, избавиться от мужа, свари большой горшок
вареников  и  хорошенько накорми  его,  а  я сотворю чудо и  приберу  твоего
супруга.
     Добрая женщина пошла домой исполнять  Божью  волю, а Гершеле отправился
на базар, разыскал ее мужа-рыбака и сказал тому:
     - Чего твоя  жена от тебя хочет? Почему умоляет Всевышнего  избавить ее
от тебя?  Несчастный  ничего  не ответил,  только слезы выступили у него  на
глазах. Гершеле его успокоил:  - Иди домой и сделай вот как: она тебя станет
кормить до отвала, а ты поешь и прикинься покойником...
     Рыбак с  базара потащился  домой. Заветный обед был  уже готов. Из печи
вкусно пахло. Жена встретила его очень  приветливо, велела  скорей совершить
омовение рук и  садиться за стол.  "Кушай, кушай, - радовалась она в душе, -
это твой последний обед в жизни!"
     Муж, конечно, не стал отказываться. Совершил омовение, произнес молитву
и сел за стол.
     Жена подала  несчастному  полную миску  вареников, уселась  напротив  и
заворковала:
     - Кушай, мой ненаглядный, не  жалей! Я их много налепила. Захочешь, дам
еще.
     Рыбак просто объедался - такие вкусные вареники он ел впервые в жизни.
     -  Какая  ты  у  меня заботливая,  -  сказал  он  жене.  -  Я  даже  не
предполагал, что ты такая добрая и такая хозяйка.
     Но она ничего не ответила, а он с аппетитом продолжал есть.
     Наевшись, рыбак вспомнил уговор с Гершеле: насчет "умереть" после еды.
     Увидев,  что  муж  рухнул  у  стола,  жена изобразила  отчаяние,  стала
кричать, сбежались  люди.  Она  то  и  дело  падала в обморок,  всхлипывала,
заламывала руки, голосила. Собравшиеся стали ее утешать:
     -  Ша, не  плачьте,  не убивайтесь,  его уже  не  вернешь, дорога  туда
открыта для всех...
     Тут подал голос самый старый еврей:
     - Дайте же какую-нибудь простыню, завернуть мертвое тело.
     А жена сквозь слезы:
     - Ой, что я могу дать, я ведь, не про вас будь сказано, стала вдовой, и
должна оставить простыню для себя.
     - В  таком случае дайте какую-нибудь старую его рубаху, - сказал другой
еврей из погребального общества.
     -  И рубаха мне самой пригодится. А в  углу  лежала рыболовная сеть.  -
Возьмите сеть и заверните его, - говорит жена.
     Взяли евреи сеть,  завернули в нее покойника и стали  его выносить. Тут
жена вовсе подняла вой:
     - Куда же ты, муж мой, уходишь от меня молодой?
     А мнимый мертвец не вытерпел и отвечает:
     - Рыбу  ловить в реке! Ну  тут, конечно, поднялся переполох. А  Гершеле
стоит в сторонке и улыбается: хорошо получилось!



     Некий торговец водкой был очень  скверным человеком: бедных на порог не
пускал, на общество не давал ни копейки, а соседей вообще терпеть не мог.
     Обратились его земляки к Гершеле:
     - Слушай, подстрой что-нибудь, проучи его!
     Гершеле им на это:
     - Кладите десять рублей, а я за пять копеек выманю у него бочку водки.
     Хотя в  такое никто  не поверил,  десять рублей все же пообещали, зная,
что у Гершеле ничего не получится.
     - А теперь, - говорит Гершеле, - пошли! Будете свидетелями.
     Когда пришли, Гершеле говорит торговцу:
     -  Вы,  конечно, обо мне  наслышаны. Я  хотя  и балагур, но  семью  мне
кормить нечем. Поэтому прошу вас одолжить мне бочку  водки. Не беспокойтесь:
человек я порядочный и не обманщик. Выгодно расторгуюсь, сам заработаю и вам
доход будет тоже.
     Торговцу  обещания  Гершеле  понравились  - но  отдавать бочку  водки?!
Гершеле  пустил  в  ход  все свое  красноречие и  пообещал,  что  на  каждую
четырехкопеечную  кружку он кладет торговцу пять  копеек. Тут уж торговец не
устоял и бочку водки отдал.
     Уходя, Гершеле сказал сопровождающим:
     -   Будьте   же   свидетелями,  когда   расторгую   бочку,  верну,  как
договорились, пять копеек на кружку.
     Спустя недели две Гершеле сообщает свидетелям:
     - Пошли, я с ним рассчитаюсь, а вы убедитесь, что проиграли!
     Все идут, умирая от любопытства.
     Гершеле стучится к торговцу.
     - Вы, наверно, заждались. А я с благодарностью возвращаю вам долг!
     И возвращает пять копеек, а также пустую бочку.
     Торговец ошарашен.
     - Вы издеваетесь? При чем тут пять копеек?
     А Гершеле, как всегда, начал издалека:
     - Притащил я  бочку домой, и мы с  женой  решили: за кружку брать  пять
копеек. И не продавать в  долг. Одну кружку продаю  я, другую - она... Встаю
утром - в горле пересохло.
     Достаю  пять копеек, отдаю жене, она  наливает  кружку.  Выпил, и сразу
полегчало. Тут у нее в горле запершило, достает она мои  пять копеек, и я ей
наливаю. А мне снова хочется, и за пятак, который она заплатила, она продает
мне кружку,  которую я и  выпиваю.  Заметьте, не бесплатно... Потом она  мне
платит  пять копеек, и  наливаю я.  Но мне-то  снова хочется. Я, значит, эти
пять копеек -  ей, а она мне  кружку... И пошло: я ей  пять копеек - она мне
кружку водки, она мне  пять  копеек  -  я ей кружку водки... А тут уже и дно
завиднелось... Словом, вот вам бочка и пять копеек. Однако за труды все-таки
полкопейки мне причитается, так что прошу сдачу!
     Свидетели видят - Гершеле выиграл - и заплатили ему, как уславливались,
десять рублей...



     В одной местности был очень богатый, но жадный помещик.
     Все натерпелись от  его  скупости,  и Гершеле  решил  скрягу  проучить.
Пришел он к помещику и попросил одолжить нож.
     - Одолжить? - удивился тот. - В жизни никому ничего не одалживал.
     - Большую выгоду упускаете, - говорит Гершеле.
     Услыхав про выгоду, помещик распорядился нож одолжить.
     На следующий день Гершеле вернул его с маленьким ножиком в придачу.
     - Что это значит? - удивился помещик.
     - Ночью у  ножа родился ножичек,  - ответил  Гершеле,  - и он, понятное
дело, принадлежит вам.
     Слыша столь явную чушь, помещик тем не менее принесенное взял и не стал
больше ни о чем спрашивать.
     Через пару дней Гершеле одолжил у помещика  серебряную вилку.  А вернул
ее с маленькой -  тоже серебряной - вилочкой в придачу. То же самое проделал
он  и  с другими  вещами -  то  есть  всегда возвращал  занятое с  придачей.
Помещику  это,  конечно, пришлось  по  вкусу, и он велел прислуге одалживать
Гершеле все, чего тот ни спросит.
     Когда  Гершеле  пришел  занимать  соболью  шубу,  помещик отдал  ее  не
раздумывая. Разве плохо получить шубу обратно в придачу с полушубком?
     Проходит день,  потом еще один - Гершеле не видать. Он побывал в городе
и  преспокойно  соболью  шубу  продал. А  когда вернулся, помещик  велел его
позвать.
     Гершеле явился в слезах.
     - Шубу принес? - спрашивает помещик.
     - Нет, - всхлипывает Гершеле. - Она умерла.
     - Как? Ах ты вор! Да я тебя!..
     - Пане, - вздыхает Гершеле, - вы лучше послушайте! Когда нож разродился
ножичком, я  сразу принес обоих. Когда вилка окотилась вилочкой, разве вы не
получили обе вместо одной? И все остальное  я тоже возвращал с приплодом. Он
-  ваш, кто отрицает? А вот с шубой вышло  несчастье. Она,  красавица  наша,
тоже рожала. Но  роды  были тяжелые - и бедняжка  отдала Богу душу. Что  мне
оставалось делать? Нести ее вам, чтобы вы имели  холеру с похоронами? Мало у
вас  дел?  Вот я  сам  ее и  похоронил. Если  захотите поставить  памятник -
поручите мне.
     Все сделаю в лучшем виде!



     Один мужик привез продавать дрова и запросил за них такую цену,  что не
только покупатели, но и другие  торговцы  стали над ним  потешаться. Гершеле
как раз пришел на рынок купить дров и наткнулся на этого мужика. Услыхав его
цену, Гершеле оторопел:
     - Ты в своем уме? Кто тебе даст втрое против того, что они стоят?
     - За меньше я не согласен, - заупрямился мужик.
     -  Гершеле, -  шепнул  кто-то  из  покупателей, - докажи  ему,  что  он
сбрендил...
     - Если вы заплатите за дрова по обычной  цене, тогда попробую! - сказал
Гершеле.
     - Договорились! Вот  тебе деньги  и действуй! Гершеле снова  подошел  к
мужику и сказал, что дрова берет, но с собой у него всех денег нет: часть он
заплатит  сейчас,  а  остальное  -  потом,  когда  разгрузят  телегу.  Мужик
согласился. Он подъехал  к дому Гершеле, скинул дрова и потребовал остальные
деньги.
     - Какие  еще тебе  деньги? - не хочет и слышать Гершеле. Мужик  требует
свое, а Гершеле ему говорит:
     - Пошли к раввину...
     - Не пойду я к вашему раввину! Пошли к помещику...
     - К  помещику так к  помещику, но дай-ка  ты мне свой  кожух. Ты  и так
тепло одет, а я, пока доберемся, замерзну...
     Пришли  к  помещику. Мужик жалуется, что  Гершеле не  отдает деньги,  а
Гершеле на это:
     - Не  слушайте его, пане!  Я  заплатил,  сколько полагается. Он  просто
сумасшедший. Сейчас скажет, что этот кожух тоже ему принадлежит...
     - Да! Мне! - кричит мужик.
     - Ну, что я сказал?
     - Действительно, сумасшедший, - согласился помещик и прогнал обоих.
     Мужик сразу пошел на попятный:
     -  Ладно уж... не отдавай  за дрова...  Ты их  цену заплатил...  Только
кожух верни...
     - Если так, ты в своем уме! - сказал Гершеле и вернул кожух владельцу.



     Однажды Гершеле написал письмо Всевышнему:
     "Рабойнэ  шел ойлэм! Господи! Ты ведь  знаешь,  что мне  нечем  кормить
семью! Сжалься над бедным евреем, помоги!"
     Написал, вложил  письмо  в  конверт и  надписал: "Господу Богу".  Потом
вышел и бросил письмо на дорогу.
     Случилось так,  что один богатый человек нашел письмо и прочитал. Придя
домой, он послал за Гершеле.
     -  На! -  сказал он, когда  тот явился. - Всевышний посылает тебе через
меня трешницу! Гершеле взял деньги, поблагодарил, но, не утерпев, сказал:
     - Представляю, сколько не пожалел для меня Господь, если  мне  перепало
аж три рубля...



     Пришел Гершеле к богачу Шлойме:
     - Шлойма,  ты знаешь,  что у моей  дочки завелся жених. Но приданого он
хочет  целых двести  рублей. Насчет одной сотни  я  что-нибудь  придумаю,  а
другую  займи,  будь  другом!  Шлойма  знал  Гершеле как должника надежного,
потому что вечного.
     -  Гершеле, - сказал  он, - денег  у меня в данный момент  нет. Но могу
дать хороший совет.  Сто рублей, ты сказал, найдешь сам. Вот и дай ему их до
свадьбы. А вторые сто только пообещай, а потом наплюй...
     - Шлойма! - грустно сказал  Гершеле.  - В том-то и дело, что у меня как
раз эта самая сотня и есть!..



     Приятель рассказал Гершеле, что в  местечке  Хмельнике хозяин  заезжего
двора  бедняков на порог не пускает,  а  тем, кто приходит  просить  помощи,
говорит: "Камни вы у меня получите, не деньги!"
     -  Специально поеду в  Хмельник, - сказал Гершеле приятелю, - и  проучу
этого жадину.
     Спустя  короткое время  он  является в Хмельник с тремя почти новыми  и
очень  тяжелыми чемоданами. А приехав, велит везти себя прямиком на  заезжий
двор. Хозяин, видя  человека с таким  багажом, почтительно встречает гостя и
не спрашивает денег, рассчитывая потом предъявить внушительный счет.
     Через две недели гость  сообщает, что вынужден на  день отлучиться,  но
чемоданы с собой не возьмет, а оставит хозяину, доверяя его порядочности.
     -  Однако, -  предупреждает гость,  - будьте  внимательны  - там ценные
вещи. Упаси Бог, чтобы с ними что-то  случилось. А когда я вернусь, за все и
разочтемся.
     Хозяин  естественно заверил, что  все будет в  целости и сохранности, и
Гершеле уехал. Возвращаться он, ясное дело, и не собирался.
     Приехав  к  себе  в  Меджибож,  Гершеле  рассказал  приятелю  про  свою
проделку. Тот пожалел, что богачу достались дорогие чемоданы.
     - Дорогие-то дорогие, - успокоил его Гершеле, -  но взял  я  их  у  его
сына, который  живет у нас  в Меджибоже  и полагает, что, оставив чемоданы у
отца, я ему, то есть сыну, их как бы вернул...
     Когда хозяин заезжего двора узнал от своего сына, что тот ждет чемоданы
обратно, он отомкнул  их и обнаружил  внутри сплошь  камни,  если не считать
записки, в  которой  было  написано: "Вы говорите  беднякам, что они от  вас
получат не деньги, а камни. Вот я и возвращаю от имени всех эти камни.
     Гершеле Острополер".



     Гершеле рано  остался  сиротой. Мать  его,  бедная  вдова, едва сводила
концы  с концами, и  Гершеле часто случалось голодать.  Все же он никогда не
унывал и с детства веселил всех своими проказами.
     Однажды  Гершеле  увидел, что  на базарной площади важно  пасется  коза
самого богатого человека в местечке. Он подошел к ней и говорит:
     - Раз ты такая важная, я на тебе прокачусь. Оседлав ее, он схватился за
рога  и пустился  вскачь. Все, наблюдавшие это,  помирали со смеху. Вдруг на
своем крыльце появился  богач.  Увидев,  что  мальчишка  издевается над  его
козой, он сердито закричал:
     - Эй, мальчик, как тебя зовут?
     - Так же, как моего деда! - ответил на скаку Гершеле.
     Богач сперва оторопел, но взял себя в руки и снова крикнул:
     - А как зовут твоего деда?
     - Моего деда зовут как меня, - проорал в ответ Гершеле.
     Богач решил схитрить:
     - А когда мать зовет тебя есть, что она кричит?
     Гершеле на это:
     - Меня к столу звать не надо. Я сам прибегаю.
     Народ помирает со смеху, а  у богача руки чешутся наказать мальчишку за
непочтительность, но, сдержавшись, он вопрошает:
     - Чей же ты мальчик?
     - Мамин и папин.
     Тут уж богач выходит из себя:
     - Погоди, дрянь такая, я позову твоего отца!
     - К моему отцу вам придется идти самому, - отвечает Гершеле.
     - Это почему?
     - Потому что он давно уже на том свете...



     В местечке умер богатый  человек.  Добрым  при жизни он не был, а после
смерти скупость его обнаружила себя еще больше:  в завещании не значилось ни
копейки в пользу общины, ни  рубля бедным родственникам,  ни гроша на добрые
дела. Наследники собирались, конечно, неукоснительно следовать завещанию, но
похоронное  братство   уперлось  и   отказалось  покойника   хоронить,  пока
родственники  не   пожертвуют  трех  тысяч  рублей  на  общественные  нужды.
Родственники,  правда,  чтоб уломать братство, сунули  сотни две  верховодам
общины, но  это не помогло. Даже раввин  ничего не мог поделать. А  покойник
уже лежит третьи сутки.
     Пошли  родственники жаловаться  помещику (покойный  вел  с  ним  всякие
дела).
     Посланцы же  немного  струсили, не зная,  чью сторону  помещик возьмет.
Если рассердится, тогда местечку несдобровать.
     Пока они раздумывали, на рыночной площади появились вооруженные молодцы
с  приказом  самовольному  братству  явиться  на  помещичий  двор.  Тут   уж
ослушаться было нельзя. Однако на всякий случай прихватили  с собой Гершеле:
уж он в трудной ситуации что-нибудь придумает.
     - Не надо волноваться, - сказал Гершеле, - я ему докажу, что вы правы.
     В  помещичьей  усадьбе  посланцы   застали  наследников  покойного.  Те
пребывали  в отличном расположении духа: мол, барин проучит кого  следует. И
действительно, помещик встретил посланцев погребального братства угрозами:
     - Это что еще за бунт? Запорю!
     Тут выступил Гершеле:
     -  Господин  ясновельможный  помещик,  прежде  чем  ложиться  под  ваши
отеческие розги, я  интересуюсь  спросить...  Вот, к примеру, пришел  до вас
человек, который  вам друг и денег у которого  куры  не  клюют. И просит он,
чтобы вы сдали ему в аренду дом. Что бы вы с него запросили?
     Помещик сердито отвечает:
     - Я домов не сдаю!
     На что Гершеле:
     - Ну  предположим, вы решите ему помочь - человеку же просто необходимо
где жить...
     - Не знаю... Говори короче!
     - Минуточку... Сто рублей в год вы бы с него спросили?
     - Ну...
     - А если он снимет на десять лет, так это будет в десять раз больше?
     - Ясное дело...
     - На самом деле ясное?
     - Дальше... Чего ты крутишь?
     - Но если он вздумал снять навечно, сколько бы вы тогда взяли?
     - Я бы прогнал его в шею...
     - Даже самого лучшего друга?
     - Безусловно!
     - Так чего же вы хотите от нас?
     - Не понимаю, какое отношение имеет одно к другому?
     - А вы посудите  сами, ясновельможный  господин помещик.  Добрым другом
покойник нам не был,  жилье мы ему сдаем в аренду  на вечные времена, причем
во дворце, который принадлежит  всем нам, а просим  аренды всего  три тысячи
рублей - разве это много?
     Помещик  усмехнулся, не  сказал  больше  ни  слова  и  ушел  в  дом,  а
погребальное братство добилось своего.



     Гершеле поспорил с друзьями  на рубль,  что сдерет  с  одного  богатого
скупца рубль милостыни.
     Стучится он к нему и  просит о помощи. А богач  протянул грош и норовит
закрыть дверь - хватит, мол, иди с Богом!
     - Погодите! - говорит Гершеле. - Если вы такой добрый, дайте мне  уже и
кошелек, чтобы было куда положить ваш грошик.
     Богач, конечно, отказал.
     - Ну так дайте хоть спичку зажечь папироску, - просит Гершеле.
     Дал ему богач спичку - отцепись, голодранец!
     - Как, на  мой  взгляд,  -  говорит  Гершеле,  -  так вашей доброте нет
границ. Может быть, вы дадите мне и папироску?
     Швырнул ему богач папиросу в лицо - уйдешь ты, наконец!
     - Гевалт!  - вопит  Гершеле. - Так обидеть честного человека!  За  что?
Идемте на суд к раввину.
     - Ты с ума сошел? - кипятится богач. - Что ты ко мне пристал?
     - К раввину! В  суд! - не унимается  Гершеле, и вся улица сбегается  на
крик. - Я не прощаю оскорблений!  Где это  видано! Бросать папиросы прямо  в
лицо!
     И люди, сбежавшиеся на скандал, с ним согласны.
     Пришлось богачу заплатить отступного. Сошлись на рубле.
     А еще один рубль Гершеле получил, так как выиграл пари.



     Жил  в  одном  местечке  богатей, бывший  редкостным скрягой. Он держал
заезжий  двор,  и  горе было там постояльцам:  накормят их дрянью,  уложат в
клоповнике, утром обдерут да еще на прощанье обругают.
     И  решил  Гершеле этого человека  проучить. Позаимствовал  на  время  у
добрых  людей одежку  получше,  принарядился и  явился  на заезжий двор, где
представился состоятельным человеком из дальнего города и занял самую лучшую
комнату.
     Живет он несколько дней в  свое удовольствие, с утра  ходит по делам. А
тут вдруг  не пошел. Слоняется  по  двору  с озабоченным лицом.  Хозяин  его
спрашивает, что, мол, стряслось.
     - Понимаете, -  говорит ему Гершеле, - сегодня  у меня день рождения, и
дома  я  обычно  устраиваю  в этот день угощенье для бедняков, причем раздаю
щедрую милостыню. Но здесь,  на чужбине, я не  знаю, как это сделать. Хозяин
тут  же сообразил,  что представился случай на приезжем  чудаке  заработать.
Большой стол  - большие  расходы, и кто уж там сосчитает, за что. Он заверил
Гершеле, что  возьмет  на себя хлопоты по устройству угощения для бедных. И,
действительно,  тут  же взялся  за дело. Целый день в кухне жарили,  парили,
бегали туда-сюда. А Гершеле подгоняет:
     - Не жалейте моих денег!  - повторяет он. - Все самое  лучшее  и  чтобы
побольше!
     На вечер созвали всю городскую бедноту - двери не закрывались, столы не
скудели.  Гершеле  договорился  с хозяином,  чтобы тот раздал еще и  немалую
сумму на подаяния, записав ее в  общий счет,  а завтра Гершеле с лихвой счет
оплатит - щедрость за щедрость.
     На утро хозяин приходит рассчитываться,  а постояльца нету! А  на столе
записка: "За  свою  скупость  ты  задолжал  людям больше. Задолжаешь  еще  -
наведаюсь опять. Гершеле Острополер".



     В одном местечке жил  богатый человек, и был он,  как водится, скупой и
несправедливый. Но  хитрый.  Он умел так  все  подать,  что  люди несведущие
полагали,  будто он  очень  даже добросердечный. На субботу человек  тот, не
отказываясь, брал к себе проезжего гостя, но  попавшим к нему  завидовать не
стоило. Хотя хозяин  сажал их  на почетное  место, однако едва приступали  к
еде, хозяин принимался расспрашивать, откуда гость, кого он знает в таких-то
местечках, что слышно у того-то и того-то и что слышно на свете вообще. Зная
всю округу и всюду ведя дела, хозяин задавал бессчетное количество вопросов,
на которые приходилось отвечать со всеми подробностями.
     Хозяин  же,  слушая,  с  аппетитом  ел, а  когда  ничего  на  столе  не
оставалось, заботливо спохватывался:
     - Вы же ничего не съели! Ай-ай, заговорился и забыл вас поугощать...
     Что оставалось гостю? Поблагодарить  и ложиться спать  голодным. И дать
себе зарок сюда в гости больше не ходить.
     Между тем в местечко приехал Гершеле. Узнав о богаче-хитреце, он сказал
синагогальному  служке, что желал  бы провести  субботу  у  этого  человека.
Служка  пытался отговорить  Гершеле,  предлагая  хозяев погостеприимнее,  но
Гершеле и слушать не хотел. Пришлось его просьбу выполнить.
     За столом хозяин усадил Гершеле напротив себя, познакомил с домашними -
все  было душевно  и  по-хорошему.  Потом сказали молитву, и  кухарка внесла
большую миску рыбы. Все почтительно ждут, чтобы хозяин приступил первый. Тот
выбрал голову большого  карпа, ткнул в нее вилкой, но остановился, задумался
и спрашивает у Гершеле:
     - Откуда же вы едете, реб Гершеле.
     - Из Хмельника, - отвечает Гершеле.
     - Из Хмельника? Так вы  должны знать тамошнего хозяина мельницы. Как он
поживает?
     - Исай, хмельницкий мельник? - переспрашивает Гершеле. - Умер.
     Сказал и взял большой кусок рыбы.
     -  Умер? Сарра, ты  слышишь? - обращается  хозяин к жене. - Ой Исай! Ой
старый мой  друг!  Ой оставил же  он  добра!  Но  теперь все  все  растащат!
Единственная надежда на старшего сына Хаима. Как он, кстати?
     - Какой Хаим?
     - Ну, Хаим, старший сын Исая... Тот, что держит аренду...
     - Хаим, что держит аренду? Умер!
     Сказал - и взял еще кусок рыбы.
     -  Умер? Он ведь нам должен столько денег! Вот это  горе так горе... Но
Рахмиел Винницкий, компаньон Хаима, перевел аренду на себя?
     - Какой Рахмиел?
     -  Ну  Рахмиел  из  Винницы! Крупный  мужчина,  рыжий  такой...  Кто  в
Хмельнике не знает Хаимова компаньона?
     - Так и скажите: крупный, рыжий. Конечно, я его знаю.
     - Что у него слышно?
     - Что, может быть, слышно? Он умер.
     - Рахмиел тоже умер? Сарра, пропали наши деньги!
     Гершеле тем временем ест, а хозяин ахает,  волнуется, не может прийти в
себя.
     -  Реб Гершл, - продолжает он  спрашивать, и голос его  дрожит. - Может
быть,  вам  известно,  что  слышно у  брата Исая,  Абрама,  который  торгует
тканями?
     - Абрам? Торговец тканями? У которого дом возле реки?
     - Разве у него собственный дом?
     - Какая разница - собственный не собственный!
     - Вы его знаете?
     - Знал. Он умер.
     - Что же, весь Хмельник поумирал? - не может успокоиться хозяин.
     - Когда  я ем, для меня умирает весь  мир,  - говорит Гершеле. -  А вы,
между прочим, совсем ничего не кушали...



     История эта  случилась  на  большой  ярмарке, собиравшейся  раз  в год.
Мелкие торговцы  разложили  товар и стали уже  зазывать  покупателей,  когда
явился оптовик из  города. Он снял  самую  большую лавку,  сгрузил  отличный
товар и стал торговать так дешево, что мелкие торговцы пришли в ужас, потому
что прежде сами закупили у  него товар  за более высокую цену. Как тут быть?
Не закрывать же торговлю! Ярмарку ждали несколько месяцев!
     Пошли они к оптовику и просят скостить  им за тот товар, который они  у
него брали, а этот жестокий человек и слышать не хочет.
     - Купили - пропало! А я буду продавать за столько, за сколько пожелаю!
     Решили  мелкие  торговцы  обратиться  к  Гершеле,  чтобы   спас  их  от
разорения. Он выслушал и говорит:
     - Принесите  мне одежду  получше  и дайте  сто рублей,  я  их потом вам
верну. Все  будет как надо -  вы свое расторгуете, а он эту ярмарку запомнит
на всю жизнь!
     Дали Гершеле, что он просил, и предупредили, что купец - заика.
     -  Заика?  - говорит Гершеле. - Замечательно!  Я тоже  сделаюсь заикой,
будет что послушать!
     Пошел Гершеле к купцу и представился:
     -   Я    п-п-приех-ха-ха-ал    из-з-з-да-дале-е-ка.    Мне    н-н-нужен
т-т-тов-в-в-ар! И оч-ч-ч-ч-ень м-м-много!
     Купец обрадовался:
     -  У  м-м-м-еня  т-т-тов-в-вару  с-с-сколько  х-х-хочешь!  И оч-ч-ч-ень
н-н-не-до-дорого!
     - Ри-ри-ри-и-сувв-вас есть?
     - С-с-сам-м-м-ьш лу-лучший! Гершеле узнал, что рис  обойдется не больше
ста рублей, и закупил его оптом.  Переговоры  и подсчеты  заняли целый день.
Оно  и  понятно:  заики поговорить  любят. Других  покупателей  в  лавке  не
наблюдалось, так как, кто бы ни приходил, хозяин отмахивался  - я занят! Уже
было  далеко за  полночь,  когда Гершеле закончил торг, заплатил сто рублей,
велел упаковывать купленный рис и обещал утром закупить другие товары.
     Следующий день  для купца был трудный: он заикался,  Гершеле  заикался,
приказчики посмеивались. Лавку закрыли, так что покупателей совсем  не было.
Гершеле  забирал  перец  и  корицу,  изюм  и  лавровый  лист, торговался  до
посинения за каждую копейку и накупил всякого добра в огромных  количествах.
Когда  закончили,  наступил  уже  вечер.  Хозяин  был  доволен  совершенными
сделками  и послал  за вином. Гершеле не  стал отказываться, и пару  часиков
просидели за чаркой.
     Наступил  последний день ярмарки, а Гершеле все  торгует разные товары.
От заикания он даже охрип, но торговаться не прекращает,  а к вечеру требует
грузить  купленное на  большие  возы.  Съезжаются  балагулы,  грузят.  Купец
требует  денег, Гершеле отвечает,  что  таких  денег он с собой не  возит  и
предлагает, чтобы товар шел наложенным платежом.
     - Д-д-д-а-а-айте х-х-х-хотя б-б-бы за-д-даток! - говорит купец.
     -  П-п-пус-с-кай  р-р-рис  б-б-у-у-дет  за-зад-д-датком,  -  предлагает
Гершеле.
     Купец видит -  влип и поднимает  крик, что без денег  товар не  отдаст.
Гершеле тоже кричит, и оба заикаются так, что вообще  ни слова не разберешь.
А  все  три  дня  бойко торговавшие мелкие торговцы теперь, расторговавшись,
стоят в сторонке и радуются.
     Купец  кричит, что Гершеле его разорил, и тянет на суд  к раввину.  Все
идут к раввину, и уж там-то начинается заикание настоящее!
     Выслушал раввин  обе стороны  и присудил,  что  Гершеле должен  вернуть
купцу все, кроме риса, за который заплачено.
     Но не везти же товар обратно - купец распродал все за полцены. А мелкие
торговцы  откупили у Гершеле  рис и  подарили ему  сто  рублей  за  толковое
решение торговых неприятностей и посрамление бесчестного человека.



     В местечках считалось почетным иметь постоянное место у восточной стены
синагоги.
     Обычно места эти покупались богатыми людьми.
     Один  балагула разбогател. Говорили даже,  что на  перевозке краденого.
Однако если ты разбогател,  значит,  почет  тебе  и  уважение.  Как  богатый
человек  купил он место  у восточной  стены молельни и  спесиво  сидел  там,
брезгуя общаться с бывшими своими товарищами.
     Тех  это  страшно  возмущало.  Однажды в  пятницу вечером один  из  них
говорит Гершеле:
     - Ну, Гершеле, нравится тебе,  как он расселся и ни на кого не обращает
внимания... На такое же невозможно смотреть!
     - А я  вам скажу, - говорит Гершеле, - для восточной стороны он то  что
надо.
     - Почему это, - удивились балагулы. - Потому что у него деньги?
     - Нет! -  отвечает Гершеле. -  Потому что там полно меринов, а раз так,
пускай будет хоть один возчик!



     В пятницу в  баню заявился  заезжий  богач. Он улегся  на полок и велел
позвать банщика, чтобы похлестал его  веником  и попарил. Поблизости как раз
мылся Гершеле.
     - Если хотите приличного банщика, - сказал он, - возьмите меня и будете
довольны. Но за работу я беру вперед.
     Человек этот Гершеле  не  знал. Он  заплатил и предался его  попечению.
Гершеле облил его для начала теплой водой и велел лежать на самой верхотуре.
Тот лежит десять минут, пятнадцать, полчаса и уже еле от жары дышит. Наконец
он  не  выдерживает,  встает   и  отправляется  искать   Гершеле,  а  найдя,
спрашивает, почему Гершеле его бросил, забыв похлестать.
     - Я не забыл, - говорит Гершеле, -  но то,  что вы самовольно встали, я
вам на первый раз прощаю и так уж быть - не отхлещу...



     Гершеле частенько  собирал деньги на свадьбы бедным невестам. Все знали
- если  он берется  за дело, у  невесты будет все необходимое. А тут как раз
выдавал замуж дочь его друг,  такой же бедолага, как и он,  так  что  деньги
пришлось  собирать.  Гершеле поднял всех  на  ноги и  спустя  какое-то время
нужная  сумма была собрана.  Сразу  устроили  помолвку и договорились  о дне
свадьбы.
     Один состоятельный  человек  пообещал  дать двадцать  пять  рублей,  но
потом,  так  как  при себе  как раз не  имел наличных.  Гершеле согласился и
сказал своему другу, отцу невесты, чтобы тот имел в виду эти деньги тоже.
     Увы, случилась беда: девушка  заболела и умерла. Богатый человек горюет
вместе  со всеми,  хотя  про  себя  радуется,  что деньги  можно  теперь  не
отдавать...
     После похорон Гершеле напоминает ему об обещанных двадцати пяти рублях.
     - Как? - удивляется богач. - Невеста же умерла!
     - И что, - говорит Гершеле, - вы решили стать ее наследником?



     Накануне праздника  местечковый богач пришел в баню и стал, как всегда,
выкобениваться:  то поддай  ему пару, то, чтобы никто поблизости  не вздумал
мыться, то неси ему лучший ушат и вообще бегай вокруг него. Всем, кто мылся,
это было противно, но  банщик  ходил перед богатеем  на  задних лапках.  Тем
временем появился Гершеле, и его попросили поубавить наглецу спеси.
     - Хорошо, - сказал Гершеле. Он  помылся и улегся на полок.  Не прошло и
пяти минут, подходит богач и велит Гершеле убираться - он, видите ли, желает
себя похлестать веником. Гершеле - ноль внимания. Богач разозлился и заорал:
     - Смотри у меня! За такую наглость ты свое получишь!
     Гершеле протянул ему веник и покорно говорит:
     - Я не против. Вот вам веник и отхлестайте меня как следует!..



     Гершеле занял на праздник двадцать рублей, но отдать их сразу  не смог.
Кредитор  же, как водится, не согласен  был  ждать ни  дня и  срамил Гершеле
перед людьми, отпуская даже грубое слово. А у Гершеле и правда нечем вернуть
долг. Он говорит кредитору:
     -  Знаете что? На  следующей неделе будет ярмарка,  займите мне еще две
сотни,  я  кое-что  куплю, заработаю  на этом  двадцать рублей, которые  вам
должен, и все будет в порядке!
     - Интересное  дело! - отвечает тот. - С меня достаточно и тех  двадцати
рублей, которые я никак с вас не получу. Словно в колодец их бросил...
     - Если вы правда так думаете, тогда ничего не поделаешь...
     - Что вы себе позволяете? - вышел из себя кредитор.
     -  Посудите  сами,  -  не сдается Гершеле,  -  если в  колодец  бросить
маленькую кружку, она утонет. Что тогда делают? Правильно, опускают ведро...
     - Да, но ведро на грубой толстой веревке!
     - Знаете, - говорит Гершеле, - грубее вас не бывает!



     После долгого отсутствия Гершеле наконец  появился в  Острополе. У него
спросили, где он пропадал.
     - О, я был далеко! Аж в Лондоне!
     - Ты был в  Лондоне? -  переспрашивает его  известный острослов Хайкель
Хакрен. - Тогда скажи - правда, что в Лондоне сплошные туманы?
     - Правда, Хайкель! - отвечает  Гершеле. - Однажды  в субботу гуляю я по
лондонским улицам, а вокруг ни зги не видно. Хотел я вытереть себе нос, но в
тумане промахнулся и вытер какому-то прохожему ухо.



     Однажды   зимним  вечером   местечковые  мудрецы   собрались  у   печки
порассуждать  о разных  чудесах.  Разговор  зашел  о  краснокожих  евреях  -
легендарных  коленах   Израилевых,   якобы  обитающих  за  сказочной   рекой
Самбатион.
     -  Интересно, какой язык у этих красноликих? - задумался вслух один  из
собеседников.
     - Конечно, древнееврейский, - предположил кто-то.
     - Нет! - возразил еще кто-то. - Я думаю, арамейский!
     - Все вы неправы, - говорит Гершеле.
     - А ты откуда знаешь? - подняли его на смех присутствующие. - Ты с ними
разговаривал? Или в хедер ходил?
     - Раз говорю, значит, знаю, - невозмутимо ответил Гершеле.
     - Тогда скажи какой!
     - Тоже красный, вот какой!





     Арендатор, продававший на  базаре корову, спрашивал  за нее  немыслимые
деньги. Скота на базар пригнали мало, и,  глядя на арендатора,  все  подняли
цены. Покупатели поплоше, не  говоря  уж о вовсе бедных  людях, те  даже  не
приценялись - хоть домой возвращайся! Кто-то пожаловался Гершеле.
     - Он отдаст корову  по цене козы. А вы глядите,  помалкивайте, а  когда
потребуется помогите, - сказал Гершеле и, подойдя к арендатору, спросил:
     - Человек, сколько вы спрашиваете за козу?
     - Где ты видишь козу? - возмутился тот. - Я продаю корову!
     - Это корова? - искренне удивился Гершеле. - Что же тогда коза?
     - Не морочь голову! Проваливай!
     Гершеле ушел, переоделся в другую одежу и снова подошел к арендатору:
     - Дядя, сколько просите за козу?
     - На тебе! Еще один сумасшедший! Где тут коза?
     - Как? А что это?
     - Это корова, черт бы тебя подрал!
     Гершеле  ушел, опять  переоделся,  опять  подошел  и  спросил,  сколько
арендатор хочет за козу. Затем  подослал еще нескольких, чтобы и те к "козе"
приценились. Продавец бранился, выходил  из себя, но покупатели все как один
называли  его корову козой. Арендатор чуть  в уме не повредился. Тут, одетый
как в первый раз, подходит Гершеле:
     - Ну, продаете козу?
     - Это все жена, чтоб ей пусто!  Она же выгоняла корову, я сам  видел! А
тут все заладили - коза! Оборотень у меня на веревке, что ли?
     А Гершеле поддакивает:
     - Действительно, на колдовство смахивает!
     Уведите лучше ее домой, козу эту!
     - Козу говорите? Тьфу на нее!
     - Или продайте...
     И арендатор продал заколдованную свою корову за бесценок.

     ШАБЕС-НАХМУ*

     Жена одного корчмаря услыхала от мужа, что вот-вот будет Шабес-Нахму. А
поскольку корчмари с женами знатоками Писания и праздников никогда  не были,
она решила, что Шабес-Нахму не иначе, как посланец с того света.

     * Еврейский праздник, отмечаемый в первую за постом 9-го Ава субботу.

     Случилось  так, что, когда корчмаря  не  было дома, в ворота постучался
Гершеле. Корчмарка, приняв его за бродягу-нищего, подала грошик и спросила:
     - Послушайте, мне сказали,  что вот-вот будет Шабес-Нахму. У вас он уже
был?
     -  Был-был! Шабес-Нахму  -  это я, хозяйка! -  скромно  сказал Гершеле,
поняв, что ума она невеликого.
     - Ой! - обрадовалась  женщина. -  Вы? С того  света? Ой! Расскажите же,
реб Шабес-Нахму, как там мои родители?
     - Ваши родители? - переспросил Гершеле. - Неважно! Им совершенно нечего
одеть. После таких  слов жена корчмаря повытаскивала из сундука разную одежу
и отдала Гершеле, чтобы отвез покойным родителям, а заодно передала  немного
денег, заплатив, конечно, Гершеле за хлопоты тоже.
     Гершеле от поручения не отказался и здоровенный узел прихватил с собой.
Однако, смекнув,  что  с таким узлом  далеко  не уйдешь, ибо корчмарь, когда
вернется, сразу бросится в  погоню, Гершеле, раздевшись донага и  сунув свою
одежу в узел,  свернул в лес, все спрятал,  а сам,  выйдя к  лесной  дороге,
крепко обнял самое большое дерево.
     Стоит Гершеле,  обняв  дерево, и  ждет. Корчмарь  же, и  правда,  скоро
возвратился, и когда жена рассказала ему про гостя Шабес-Нахму, сразу понял,
что в корчме  побывал жулик. Чтобы  жулика  поймать,  а  добро  вернуть,  он
кинулся в  погоню.  Выехав  на лесную дорогу  и увидев  обхватившего  дерево
голого человека, корчмарь остановил лошадь и спрашивает, кто, мол, вы такой?
     - Я - с неба, - отвечает  Гершеле, - оттого и голый. А здесь состою при
дереве, на котором держится мир. Если я дерево отпущу,  мир обрушится! - Раз
вы с  неба, - говорит  корчмарь, - вы, наверно,  видели  человека  с большим
узлом.  - Видел, - отвечает Гершеле. - Он  бежал вон по той дороге  и теперь
его не догонишь. Но если вы дадите мне вашу одежду и телегу с лошадью, я его
все-таки догоню. Вы же пока держите дерево. Но помните, если хоть на минутку
отпустите - всему конец!
     Корчмарь особым умом, конечно, не  отличался.  Он скинул с себя все что
было, Гершеле все надел и  покатил  за припрятанным узлом с  вещами. А голый
корчмарь остался у дороги в обнимку с деревом.



     Однажды Гершеле заехал в  городишко, где проживал некий богатый скаред,
скупости своей нисколько не стеснявшийся.
     Она же  была  такова,  что в  его дом гостей  по  субботам  никогда  не
приглашали, а это, как известно, грех. Гершеле, поимев на своем  веку дело с
самыми разными людьми, поспорил, что прогостит  у богача  не только субботу,
но и пару дней до нее.
     - Не выйдет! - смеялись знавшие богача.
     - Однако попробовать не  мешает! - ответил Гершеле. -  Достаньте-ка мне
приличный кафтан,  пару новых  сапог  и хороший  чемодан,  и я  его  проучу.
Придете на готовое.
     Ему все принесли, а Гершеле между тем разведал, что богач по  нескольку
дней  в неделю  бывает  в отлучке, но на субботу обязательно возвращается. В
среду, узнав, что богач уехал, Гершеле явился к его жене.  Та приветливостью
тоже не отличалась и даже разговаривать с гостем не захотела. Однако Гершеле
не отступался, так что ей пришлось его выслушать.
     - Я купец. Еду из  дальних мест,  -  сказал Гершеле. - Хочу  повыгодней
обделать одно дельце, разбогатеть на котором  можно за день. Хозяйка сразу -
что за дельце и что значит за день разбогатеть? Нельзя ли подробнее? Как же!
Купцы народ скрытный. С первым встречным  о делах говорить не станут. Каждый
же, не про вас будет  сказано, только  и ждет  обмануть  солидного человека!
Нет-нет, при всем моем уважении...
     Видя такую неуступчивость, женщина совсем потеряла голову.  То на порог
не  пускала,  а  теперь чуть ли не тащит в  дом, усаживает  за  стол, ставит
разную еду, наливает рюмочку...
     А Гершеле - как камень. Однако,  подобрев от вина,  как бы между прочим
спрашивает:
     - Не  знаете ли вы  случаем, сколько, к примеру, может стоить бриллиант
величиной с этот вот  стаканчик? - И сразу спохватывается: - Ладно! Забудем.
Просто  в  городе мне сказали, что ваш муж  -  порядочный человек  и в  этом
разбирается... Вот я и подумал...
     Больше  ничего можно было не  говорить. Женщина  уже  не отходила ни на
шаг. Гершеле стал собираться, а она его не отпускает. Не хватает  еще, чтобы
бриллиант попал в чужие руки!
     А Гершеле объясняет:
     - Мне же еще гостиницу искать...
     -  Какая гостиница? Оставайтесь у нас!  Вы  себя будете чувствовать как
дома.
     Еле уговорила.
     До субботы Гершеле прожил на всем готовом. В пятницу вернулся хозяин, и
жена сразу шепнула  ему  о  госте и о деле,  которое  можно  бы  с  приезжим
сладить. Богач сразу стал его расспрашивать, но уже наступил вечер и Гершеле
заметил:  "Кто  в  субботу  говорит  о  делах?"  Против этого возразить было
нечего, так что вечер субботы прошел за обильным столом и  на следующий день
все были тоже в отменном настроении. После же вечерней молитвы хозяин тотчас
обратился к Гершеле:
     -  Жена сказала, что  вы  интересовались  ценой  какого-то  бриллианта.
Нельзя ли взглянуть! Гершеле пожал плечами:
     - Она не поняла. Бриллианта у меня пока нет. Но подвернуться он может в
любой день! Так что неплохо бы заранее знать цену. А поскольку вы специалист
и порядочный человек, я к вам и  пришел. В свою очередь обещаю: когда что-то
этакое мне попадется, я сразу же дам вам знать...



     Жил-был один корчмарь, ужасный скряга - никогда человеку не поможет! Да
что  -  поможет,  напиться  прохожему  не  вынесет!  Два  шутника  - Гершеле
Острополер  и  Мотька  Хабад  сговорились  купца   навестить,  за  его  счет
попировать, а вдобавок еще и содрать пару копеек.
     Они  наняли  подводу  и  соорудили  над  ней навес  из  парусины, чтобы
получилось похоже на карету, в каких разъезжают по местечкам цадики и святые
евреи.  Гершеле  нарядился праведником: надел долгополый лапсердак, атласную
ермолку, подпоясался красным  шелковым кушаком, а Мотька переоделся шамесом,
хотя особенно переодеваться ему  не пришлось, потому что  он и так был тощим
оборванцем. В четверг утром уселись они в "карету" и отправились в село, где
жил  скряга-корчмарь. А  у корчмаря как раз  в канун субботы  играли свадьбу
дочери. Мнимый ребе подъехал к  подворью,  "шамес" Мотька  вбежал  в дом  и,
запыхавшись, сообщил, что на субботу пожаловал такой-то и такой-то цадик.
     А хозяевам  что за  дело?  Они же  и так  никого никогда  не пускают, а
сегодня - тем более, потому что выдают замуж дочь.
     "Цадик" Гершеле послал  Мотьку поговорить еще раз и попроситься хотя бы
на подворье - надо же справить субботу!
     Пускай на дворе, но у еврея!
     В доме  шумели и веселились, корчмарь от счастья был на седьмом  небе и
потому соблаговолил пустить их в темную  клетушку, чтобы ребе там сидел и не
мешал свадьбе.
     "Ребе" разложил святые книги, зажег свечку и погрузился в чтение.
     А свадьба тем временем идет вовсю.
     Почитав  некоторое  время  Писание, "ребе" кое о  чем  шепнул "шамесу".
"Шамес"  улучил   момент,   поймал  черного  кота,  проскользнул  в  спальню
молодоженов,   распорол  перину,  сунул   туда  животное,  а  перину  зашил.
Обалдевший кот стал метаться в перине, и та заходила ходуном.
     В свой час кумовья ввели  молодоженов  в спальню, а сами,  как водится,
остались у дверей ждать простыню. А за дверью черт знает что - вопли, гвалт,
суматоха. Выскакивает невеста и, рыдая, зовет отца с матерью.
     - Что? Что случилось? - всполошились те.
     - Не знаю, - плачет дрожащая невеста. -
     П-п-перина... Она живая.
     Корчмарь скликает кумовьев,  а перина  и  впрямь шевелится и  прыгает -
того гляди,  сбежит. Что делать? Тут  кто-то вспомнил, что в  темной каморке
сидит святой ребе - может, у него спросить?
     Кинулись к каморке. Появляется "служка".
     -  Что  вы  колотитесь? Ребе постигает  Тору. Ему наперебой  сообщают о
неприятностях в спальне молодоженов.
     "Служка",  видя, что пришло время отыграться на скупых хозяевах и на их
гостях, заявляет:
     - Ребе никуда  сейчас  не выйдет. Он не прочитал даже первой  страницы.
Придется полчасика подождать... Или час... Дочитает, тогда будет видно...
     Молодожены трясутся  от  страха,  махетуним плачут, гости  разбегаются.
Одним словом, свадьба насмарку!
     Хозяин стучится, умоляет:
     - Ребе, помогите же нам!
     - Извольте подождать! - строго отвечает "шамес".
     А народ в ужасе.
     Тут подает голос "ребе":
     -  Пока горит свечка,  спасти невесту,  кажется, возможно.  Однако  без
чистосердечных пожертвований ничего не получится...
     И велит шамесу выйти с копилкой.
     Все, конечно, кидают монеты, а хозяин клянется:
     - Если ребе избавит меня от этого несчастья, я ему отдам все на свете.
     "Ребе" выходит из комнатенки и возвещает хозяину:
     - Не  думай,  что я  специально  приехал  к тебе  на субботу. Всевышний
послал  меня сюда, ибо  Ему  заранее  известно, чему  суждено быть. Так  что
давайте помолимся.
     Нечистая сила собиралась войти в твою  дочь, но я, по счастью, оказался
с вами и упросил Господа, да славится Имя Его, чтобы Он заточил ее в перину.
Вот почему следует не жалеть пожертвований и каждого человека, будь он еврей
или христианин, звать в дом, кормить и поить.
     Корчмарь велел распахнуть ворота и  вместе с "цадиком" затянул вечернюю
молитву. Народ же возглашал "Омен".
     Целый  час они молились, пока не дошли до нужного места. Тут ребе велел
всех из спальни выгнать, а шамес быстро распорол перину, выпустил  кота, чем
и укротил перину.
     И  свадьбу стали праздновать заново. Хозяин радовался,  гости тоже,  не
говоря  уже  о "ребе" и его "шамесе",  то бишь Гершеле Острополере  и Мотьке
Хабаде. Когда утром они прощались, "спасителей" благодарили новыми дарами, и
те отбыли весьма довольные.



     В зимнюю ночь, когда в синагоге  уже  погасили свечи, а Гершеле спал на
скамье, туда зашел реб Борух. В темноте он наткнулся на Гершеле.
     - Кто здесь? - спрашивает ребе.
     -  Гершеле  Острополер!  -  отвечает Гершеле  и  отходит от скамейки  к
балемеру.  Ребе  тем  временем  подходит  к  балемеру и снова  натыкается на
Гершеле.
     - Кто это?
     - Я, Гершеле Острополер, - отвечает Гершеле и отходит к стене.
     Ребе идет дальше, добирается до стены и опять натыкается на Гершеле.
     - А это кто? - спрашивает он.
     - Да я, я! Гершеле Острополер, - отвечает Гершеле.
     Ребе воздевает руки и восклицает:
     - Ребойне шел ойлем! Полная синагога Острополеров!..



     Цадик реб Борух однажды впал в такую  тоску, что заперся в своем домике
и не велел никого пускать. Даже от еды отказывался.
     Жена ребе, не зная, как избавить его от такого уныния, посоветовалась с
Гершеле, знавшего сто способов развеселить ребе.  Но Гершеле помочь был не в
состоянии - ребе же никого не велел пускать!
     И  все-таки  Гершеле  кое-что придумал. Поскольку  входить  к  ребе  не
дозволялось,  он  спустился через  дымоход в печку. Выглянув из нее, Гершеле
увидел, что ребе,  подперев голову руками, сидит перед  зеркалом, стоящим на
столе.
     Гершеле выставил  перемазанное сажей лицо,  и ребе, конечно, заметил  в
зеркале черную незнакомую рожу. Он обернулся поглядеть, кто такой явился, но
Гершеле отпрянул. Ребе снова  погрузился в свои невеселые  думы, а в зеркале
снова  возникла  черномазая  рожа.  Ребе  опять оглянулся,  но Гершеле опять
спрятался.  Цадик  позвал  служку  и  велел обыскать  все  углы.  Никого  не
обнаружив, служка ушел, а ребе снова печально задумался.
     Тут  он  приметил,  как из печки осторожно  высовывается  черное  лицо.
Решив,  что это вор, ребе схватил свою  тяжелую палку и,  подбежав  к печке,
закричал:
     - Вон отсюда, или я разобью твою мерзкую рожу!
     Ответа не последовало.
     Ребе угрозу повторил.
     Ответа снова не последовало.
     Тогда цадик принялся колотить палкой по дымоходу, откуда в ответ сперва
раздался  собачий лай,  а  потом кошачье мяуканье.  Наконец  из  печки вылез
черный, как дьявол, Гершеле и стал просить прощения:
     - Не серчайте, ребе, если я вас побеспокоил. Но что было делать - вы же
запретили входить! Поэтому я решил действовать через печку.
     - А что ты делал, когда я стучал по дымоходу?
     - Спал.
     И принялся зевать и  потягиваться, словно бы на  самом деле только  что
проснулся. Причем  изображал все так похоже, что  ребе развеселился,  позвал
жену, и, глядя на Гершеле, они от души смеялись.



     Однажды богач из местечка приехал к ребе, чтобы тот уврачевал его жену,
потерявшую аппетит. Никакое  лечение не помогало,  и оставалось обратиться к
святому человеку.
     А  надо сказать,  что  реб Борух тоже  был не вполне здоров. Он страдал
болезнью желудка  и частенько бывал вынужден отлучаться туда, куда не только
цари, но и цадики пешком ходят. В такие минуты Гершеле обожал замещать ребе.
Он  пробирался  в его комнату, надевал  его штраймл,  усаживался в  кресло и
воображал себя хозяином.
     Богач попал к цадику как раз в такой момент.
     Ему и в голову  не  могло  прийти,  что  перед  ним  не ребе, так  что,
явившись, он сразу  выложил  золотой.  Оценив  щедрость  посетителя, Гершеле
предложил  тому сесть и спросил, что его привело. Гость на это - так, мол, и
так, у жены нет аппетита, она уже ездила на воды, и не помогло, а так как ей
не хватает разве что птичьего молока, то он считает хворь Божьей карой.
     - Одна надежда на вас, ребе!
     Гершеле нахмурился,  наморщил лоб, изображая глубокую  задумчивость,  и
спустя какое-то время сказал:
     - Езжайте домой и  впредь не давайте  жене никаких деликатесов, а сразу
по приезде начинайте кормить соломой.
     Богачу совет  не  так чтобы понравился, но разве можно ослушаться ребе?
Тому видней, на то он и ребе!
     Вернувшись, богач не знал, как сказать  супруге о странном совете, а та
- расскажи да расскажи! Он и рассказал. Жена поудивлялась и пошла к соседкам
делиться новостью. А те в  один  голос - раз ребе так  велел, значит,  так и
следует поступать, на то он и ребе.
     Словом, она стала жевать солому. И оказалось, помогает.
     После жвачки возникала жажда, женщина пила  без конца воду, и  от этого
начинало хотеться есть.
     Через какое-то время больная  раздобрела и  к  ней чуть ли не вернулась
девичья  красота, хотя злые языки утверждают, что в девичестве она  красотой
не так чтобы и отличалась. Но муж был доволен. К тому же солома куда дешевле
поездок на воды.
     Спустя еще некоторое время богач с женой собрались к цадику благодарить
за  чудесное  исцеление. Богач нагрузил целый воз  всяким добром,  и супруги
отправились в Меджибож.
     На этот раз он застал  самого ребе. Сгрузив  привезенные подарки, богач
рассыпался в благодарностях:
     - Ребе, я раньше не очень-то верил в ваши чудеса, а теперь  считаю, что
вы  -  первый  целитель  на  целом  свете.  -  И в  придачу  к  привезенному
выкладывает несколько золотых червонцев.
     Ребе, впервые видя этого человека,  никак не  мог  взять в толк,  о чем
речь, хотя к червонцам, конечно, отнесся благосклонно. Но с чего вдруг? Ребе
стал осторожно выспрашивать, зачем гость приехал  и в чем его просьба. Богач
сказал, что просьб у него нет - он просто благодарит ребе за помощь.
     Хорошо. Но за какую?
     Тут ребе пришло в голову, что это наверняка  очередная проделка Гершеле
- уже  не однажды  случалось, что  тот притворялся цадиком.  Выслушав, каким
образом  исцелилась жена богача, ребе не  подал виду и, отпустив  приезжего,
велел позвать Гершеле.
     - Неужели  для еврейской женщины не нашлось средства  получше? Зачем ты
велел ей жевать солому? - накинулся на своего шута ребе.
     Гершеле в ответ:
     - Этот  болван  жаловался, что жене  его  недостает разве что  птичьего
молока, а она, мол, все равно  ничего не  ест. Ну скажите,  она не корова? А
что полагается корове? Солома!
     Что оставалось ребе? Ребе засмеялся.

     ...ПОГНАЛСЯ ЗА КОПЕЙКОЙ

     Сидел как-то Гершеле в комнате  ребе (тот куда-то отлучился) и глядел в
окошко. Вдруг видит  -  бежит по улице бедно одетая  женщина и кричит: "Горе
мне, ребе,  помогите!"  Гершеле  быстренько накинул халат  ребе,  положил на
макушку его ермолку и уселся в  хозяйское  кресло со  святой книгой в руках.
Тут вбегает эта женщина:
     -  Спасите,  ребе! Два  дня моя дочь  не может разродиться! Она  умрет,
ребе! Помогите! Как не помочь!
     - Вот это приложите к ее пупку, и все будет в порядке, - сказал Гершеле
и протянул несчастной копейку.
     Спустя  неделю  та  приносит  в  благодарность  курицу  (она  торговала
птицей).
     - Большое спасибо, ребе, ваше средство  помогло. Дочка родила в  тот же
день. Ребе курицу взял, но не подал виду,  догадавшись, что тут  не обошлось
без Гершеле. Едва женщина ушла, он его позвал:
     - Что за средство ты ей дал?
     - Копейку. Чтобы приложили к пупку...
     - Зачем?
     - Как зачем? Вы же видели - женщина не из богатых. И значит, ее дочка -
тоже. Так  что на свет собирался  появиться бедняк. Вот  и надо приложить  к
пупку копейку: бедняк за копейкой обязательно погонится. Он и погнался...



     Реб Борух отправился  в синагогу, а Гершеле остался дома. Он  прошел  в
комнату ребе, уселся  в кресло, надел его ермолку и  приготовился  принимать
посетителей.
     Входит женщина. По всему видать - из дальних мест.
     - Что тебя к нам привело? - спрашивает Гершеле.
     Женщина в плач:
     - Я бездетная, ребе, а без детей какая жизнь...
     Выясняется, что она десять  лет замужем,  а Бог до сих  пор не посылает
детей,  вот  она и опасается, что муж  ей даст развод, поэтому  единственная
надежда на ребе.
     - Помогите, - плачет она, - я в долгу не останусь!
     То, что женщина  глупа, Гершеле  понял сразу, а сказать  это, толком не
подумавши,  нельзя -  так  всегда поступал ребе. Поэтому Гершеле  подумал  и
сказал:
     -  Ступай на  базар, собери соломы и жуй ее не переставая. Господь тебе
поможет.
     Спустя малое  время ребе,  возвращаясь из синагоги, идет  мимо базара и
видит - женщина жует солому. Ребе поинтересовался зачем?
     А та говорит  - была,  мол, у цадика насчет  детей,  и он велел  жевать
солому.
     Ребе сразу понял, что произошло. Придя домой, он призывает Гершеле.
     - Зачем ты велел женщине жевать солому? Я все знаю, понял!
     Гершеле не стал оправдываться:
     - Если  вы  все  знаете,  то  у  меня  имелись  две причины.  Одна  вам
понравится, вторая - сомневаюсь.
     - Что еще за причины?
     -  Во-первых,  как она могла поверить, что я это  - вы?  Я что, на  вас
похож?
     - Ну, такое можно понять...
     - Во-вторых, чем ребе может помочь бездетной женщине?
     - Бог может!
     - А разве в ее местечке  нет Бога? Зачем же  тащиться к нам? Но раз она
такая корова, так пускай жует солому!



     Однажды  балагула,  запыхавшись, прибежал  к  ребе  с  вопросом, решить
который хотел незамедлительно:
     - Ребе, если я коен, имею ли я право взять разведенную?
     Ребе был в другой комнате, и за него ответил Гершеле:
     - Да, безусловно.
     Балагула уходя стал благодарить за совет:
     - Дай вам Бог долгих лет жизни,  ребе! А мне  говорили, что раз я коен,
то брать разведенную не имею права... Спасибо и до свидания!
     Эти слова услыхал ребе и накинулся на Гершеле:
     - Как ты посмел? Ему же не дозволяется!
     -  Ему  дозволяется, ребе! - ответил Гершеле. -  Вы  не  поняли,  он  -
балагула.
     - А если балагула, для него законы не писаны?
     -  Знаете  что,  -  не сдается Гершеле.  - Вот я его  позову, и вы сами
увидите!
     Гершеле пошел за балагулой. Тот явился раздосадованный.
     - Зачем звали? Лошади же застоялись... Время же так бежит...
     - Что ты собираешься с ней делать, с этой разведенной женой?
     - Вот тебе на! Хочу ее взять...
     - Что ты имеешь в виду?
     - Вам непонятно? В Деражню хочу ее взять, в Деражню!



     Случился  неурожай на виноград, и виноторговцы  взвинтили цены, имея на
этом  большие  деньги. Больше  других  усердствовал один  торгаш:  за кварту
прошлогоднего вина он буквально грабил людей и при этом еще приговаривал:
     -  Я в  покупателях особо  не  нуждаюсь. Мне  продавать невыгодно. Вино
теперь правильней придерживать!
     Люди попросили Гершеле его проучить. Гершеле согласился:
     - Сделаем так, что и вина выпьем,  и ни копейки  не заплатим. А  он его
пусть  прижимает... Только принесите мне приличную одежду, красивый зонтик и
саквояж.
     Принесли  все, что  он  просил.  Гершеле  переоделся,  позвал  с  собой
нескольких молодых людей, и все направились к виноторговцу.  Своих спутников
Гершеле оставил на улице, а сам вошел в лавку.
     - Здравствуйте! Я  известный винодел, - представился  Гершеле. - Плохое
вино умею превращать в хорошее, а хорошее - в замечательное.
     Виноторговец обрадовался:
     - Надолго к нам?
     -  Нет, скоро  уеду  и  хотел  бы  знать,  что  у  вас  в  виноторговле
происходит.
     -  А  вы  не могли  бы  научить,  как  делать  вино  дорогим?  -  сразу
заинтересовался виноторговец.
     - Конечно, мог бы! Давайте спустимся к вам в погреб, там и объясню...
     Спустились в погреб. Гершеле достал из саквояжа коловорот, просверлил в
одной  из  бочек  дырку, попробовал вино  и попросил  хозяина прижать  дырку
пальцем. Затем проделал то же с другой бочкой и велел  прижать вторую  дырку
тоже. Оставив  хозяина  у бочек, Гершеле, делясь  с виноторговцем секретами,
как  удорожить товар,  но, конечно, при  наличии  терпения и прижимая дырки,
наполнил вином несколько бутылей и тихонько улизнул на улицу.
     - Ну,  друзья, - весело сказал  Гершеле, - попробуем-ка  винца. Мне оно
досталось даром! У меня же денег - ни копейки!
     Все выпили.
     - Теперь, - сказал дружкам Гершеле, - я вам покажу что-то особенное!
     Они спустились  в погреб  и  видят, что виноторговец прижимает пальцами
обеих  рук  дырки в бочках.  Все это  время он звал на  помощь, но никто  не
появился  -  покупатели  же  к нему заглядывали редко - знали, что тут  вино
дорогое. А  дать вину пропасть он тоже не мог и прижимал пальцами дырки так,
что аж руки онемели.
     Когда прощались, Гершеле обратился к спутникам:
     - Ну, что я говорил? Прижал он таки вино... Так что, думаю, у него  нет
теперь желания прижимать торговлю...



     Как  только   не  умудрялся  Гершеле  зарабатывать,   даже  сватовством
занимался.
     Приходит он к одному разбогатевшему купцу,  который недавно был простым
балагулой, а у  того как  раз дочка на выданье. Новоиспеченный богач желает,
конечно, жениха из знаменитой семьи, а Гершеле предлагает ему сапожника.
     - Негодяй, - рассвирепел оскорбленный отец,  - как ты смеешь говорить о
сапожнике? Ровня он мне, что ли? Пошел вон!
     Гершеле  ушел,  а через три недели заявился опять. Хозяин, конечно, его
узнал и кричит:
     - Снова ты? Тебя же выгнали!
     Но Гершеле ноль внимания.
     - Есть, - заявляет он, - прекрасный жених для вашей дочки.
     - Кто?
     - Сын раввина из Гоцеклоца.
     - Это меняет дело! - восклицает купец. -
     Ты уже с ним говорил?
     - А как же!
     - И что он?
     - Он сказал то же, что и вы, когда я приходил к вам в прошлый раз...



     Гершеле как-то  зашел к  местечковому  раввину.  Хозяин  спал  в задней
комнате, а  в  приемной лежали его  халат  и  штраймл. Недолго думая Гершеле
облачился в раввинскую одежу, сел за стол и углубился в чтение.
     Приходит женщина с деревянной ложкой в руке.
     - Ребе, эта  ложка для молока,  а я чуть не помешала ею мясной  борщ...
Скажите, она уже трефная или нет?
     - Но ты борщ  помешала? - Нет, - отвечает женщина,  - я  собиралась, но
спохватилась.
     Гершеле  задумался.  Серьезное дело. Женщина ни  жива  ни  мертва  ждет
ответа.
     - Поскольку  это случилось впервые, - говорит  наконец "ребе",  - можно
простить. Но если еще раз с тобой такое случится, я объявлю трефной и ложку,
и еду.
     - Нет, нет, ребе! - чуть не плачет женщина. - Больше такого не будет!
     В это время вбегает какой-то разгоряченный хасид и кричит:
     - Ребе! Гецель насмехается над нашим цадиком!
     - Выставь его из дому, подлеца!
     - Но ведь он и так на улице, - недоумевает хасид.
     - В таком случае позови его в дом, а потом выставь.



     Гершеле, приехав  в город, где его никто не знал,  объявил себя врачом,
исцеляющим от  всех  болезней.  Сразу  явились больные. Одна  женщина  уже с
порога закричала:
     - Ой, доктор! Ой, помогите! Ой, спасите невинную душу!
     - Ша!  - сказал ей Гершеле. - Ша! И помогу, и спасу. Для того и приехал
в эту глушь. На что вы жалуетесь?
     -  Ой,  доктор, ой, горе!  Голова раскалывается так, что прямо  колет в
боку!
     -  Надо наложить пластырь  на... - говорит Гершеле,  оглядывая женщину,
весьма  обширную в боках, что и определяет  его выбор...  на затылок!  С вас
двадцать копеек.
     А получив деньги, плотно и на совесть клеит ей пластырь на затылок, так
как уплачено.
     - Теперь ступайте домой, а через два часа приходите снова - я посмотрю,
как подействовало (двугривенный хорошо, но еще двугривенный не помешает!).
     А женщина не уходит.
     - Это все? - удивляется она. - Как же я пойду домой?
     -  Как  все  люди ходят!  Только  с пластырем на затылке,  -  добавляет
Гершеле уже про себя.
     Пациентка ни с места.
     - Доктор, а нет ли у вас еще другого пластыря?
     - Зачем?
     - Что значит  зачем?  Для моей невестки. Я вам  не успела сказать,  что
голова болит у нее, а не у меня!
     - Зачем же вы дали наклеить пластырь себе?
     - Разве можно возражать врачу?
     Пришлось пластырь отклеивать, чтобы отнесла невестке.



     Гершеле приехал на заработки в один захудалый городишко,  но дела пошли
неважно  и  не оставалось ничего  другого, как выдавать себя  за лекаря.  Он
остановился на более-менее приличном заезжем дворе, оделся  во что получше и
приколол к двери бумажку: "Здесь недорого лечат от всех болезней".
     Вскоре явился мужик из соседней деревни.
     - Где болит? - спрашивает Гершеле.
     - Тут вот, в боку, - отвечает мужик.
     - Подними руки и сделай вдох.
     Мужик старательно выполнил что велели.
     - Ну, - спрашивает Гершеле, - легче?
     - Вроде бы, - отвечает мужик. - Только, как до бока дотронусь, болит.
     - Так  и должно  быть, - говорит Гершеле.  - А  ты не дотрагивайся  - и
болеть не будет.
     - Ловко!  - обрадовался  мужик.  - Дай  вам  Бог  здоровьица,  господин
лекарь!



     Гершеле приехал однажды в местечко,  где  никто его  не знал.  Видов на
заработки не  было, и Гершеле решил объявить  себя врачом.  Он поселился  на
заезжем дворе  и оповестил  местных жителей, что знаменитый  врач  принимает
безнадежных больных.
     Привели первого  пациента,  и  Гершеле  попросил его  показать  ладонь.
Увидев на ней красные пятна, Гершеле не раздумывая поставил диагноз:
     - У больного опасная  горячительная болезнь: с такими пятнами  он долго
не протянет.
     - Доктор! - вмешалась жена пациента. - Мой муж маляр, и это краска.
     - Раз так, - солидно сказал Гершеле, - его счастье, что он маляр. Иначе
диагноз был бы неутешителен...



     Страдавшая   головными  болями  перезрелая  девица  прослышала,  что  в
городишко приехал знаменитый врач. Им был выдававший себя  за лекаря Гершеле
Острополер. Девица явилась к Гершеле, рассказала про свою хворь и  попросила
что-нибудь прописать. Гершеле осмотрел ее и сказал:
     - Как можно скорей выходите замуж и сразу полегчает.
     - Спасибо, доктор, -  согласилась  девица. - Я-то  была бы рада, но где
женихи?.. Может, подыщете кого-нибудь?
     - Я не сват, - отвечает Гершеле, - я врач, и тут медицина бессильна...
     - А может, вы станете моим женихом?..
     - Увы! - отвечает Гершеле. - Я лекарства  только выписываю, но таковыми
не являюсь...



     Один купец искал  для  дочки  жениха  из  хорошей  семьи.  Приданое  за
невестой  давалось  немалое, а что перезрелая девица некрасива и глупа - так
деньги все покроют.
     Как  ни  суетились  сваты  - купцу  женихи  не  нравились. Обратились к
Гершеле. Он предложил своего, и купец сразу согласился:
     - О! Этот подойдет!
     - Но  предупреждаю, -  сказал  Гершеле, кроме всех  достоинств у жениха
есть маленький недостаток...
     - Какой?
     - Десять минут в году он бывает ненормальным...
     - Всего десять? Подумаешь!
     - И придется этих десяти минут подождать.
     - Зачем?
     - Только в ненормальном состоянии он согласится на нашу невесту...



     - Гершеле, посватай кого-нибудь!
     - Дочке?
     - Почему дочке? Мне! Я же вдовец!
     - Что ж! Подыщем вам приличную женщину...
     - Какую женщину? Красивую девушку! А за деньгами дело не станет.
     -  У  меня  для  вас одна такая есть. Только  получит ли она то, на что
рассчитывает?
     - А что такого ей желательно?
     - Стать не только молодой женой, но и молодой вдовой...



     Приехал Гершеле в  одно местечко и услыхал, что местный богач хворает и
от  лекарств  проку  нет.  Решил  Гершеле  больного  навестить,  а  прислуга
захлопывает перед ним дверь.
     - Иди-иди! Хозяин болен и никого не принимает!
     А Гершеле снова стучится:
     - Я знаю неплохое лекарство.
     - Какое?
     - Простое! Передайте хозяину, чтобы он перебирался к нам в Острополь. У
нас в местечке, сколько оно стоит, ни один богач еще не умер...



     Гершеле Острополер сватал  одному  молодому человеку невесту, известную
на все местечко уродину.
     - Как вы можете такое предлагать? - возмутился тот.
     - Чем она тебе не нравится?
     - Тем, что слепая!
     - И что?! Это тебе на руку - не увидит, как к другим захаживаешь.
     - Но она немая...
     -  Тебе что - плохо? Доживешь  с ней до ста двадцати лет и худого слова
не услышишь.
     - И глухая...
     - Подумаешь, изъян! Сколько угодно будешь ее проклинать - она и ухом не
поведет.
     - И хромая...
     - И что? В любое время можешь сбежать - она не догонит.
     - А еще - горбатая...
     - Ну знаешь! - рассердился Гершеле. - Хочешь, чтоб у невесты не было ни
одного недостатка! Так не бывает!



     Как-то  Гершеле  оказался в  одном местечке,  когда  все  там кипело  и
бурлило.  Заглянул  он  в синагогу, а в синагоге крик, гвалт, все перебивают
друг друга. Вдруг кто-то  заметил гостя, - а его в местечке знали, во всяком
случае слыхали о его уме, - и сразу все к Гершеле кинулись:
     - Реб Гершеле, что нам делать?
     - Реб Гершеле,  как быть?  И стали рассказывать, что  у  них в местечке
один сапожник и  двое портных. Это всех устраивает: сапожник тачает  сапоги,
портные  шьют. Но  сапожник  набедокурил,  за  что ему  полагается  кутузка.
Арестовать же  единственного сапожника - значит оставить людей без  обуви, а
не арестовать - значит, безобразника простить. Одним словом, так плохо и так
нехорошо.
     - Что же вы нам, реб Гершеле, посоветуете?
     - Сапожник - единственный?
     - Да, - отвечают, - единственный.
     - А портных - двое?
     - Да, - отвечают, - двое.
     - Тогда арестуйте одного из них, и все!



     Одно  время Гершеле  жил у  судьи. Однажды, когда  судьи не было  дома,
явились маклер и мужик  - оба  приезжие. Гершеле,  поняв, что пришли они для
решения какого-то спора, быстро облачился в кафтан судьи и спрашивает:
     - Какое дело вас привело?
     Мужик рассказывает, что маклер купил у  него в кредит  несколько мешков
ржи и не желает рассчитываться. Маклер же все отрицает:  он, мол, этой ржи и
в глаза не видал. Подумал Гершеле и предложил мужику повторить всю историю с
начала  до конца, но с подробностями. Тот обстоятельно рассказал, как маклер
долго торговался, как они пришли к соглашению и разное прочее. Гершеле стало
ясно, что мужик не врет, и он обратился к маклеру на древнееврейском:
     - Стойте на своем...
     - Ясное дело! - ответил маклер. - Я что, дурак?
     -  А если  вы еще и не  дурак,  -  рассудил Гершеле, - отдайте человеку
деньги!



     Довелось Гершеле как-то обедать у зажиточного, но скупого человека.
     Принесли рыбу. Хозяин кладет  Гершеле самую  крошечную рыбешку, видимо,
недоеденную  с  прошлой  субботы  и  уже  с  душком,  а  сам  с  домочадцами
принимается за рыбу большую.
     Гершеле же прикладывается к своей ухом.
     - Как это понять? - спрашивает хозяин.
     - Интересуюсь, что она скажет, - говорит Гершеле.
     - Что же она говорит?
     - Что очень давно из реки.
     Хозяин улыбнулся и положил Гершеле неплохой кусок.





     В четверг жена попросила у Гершеле денег на субботу.
     Гершеле вздохнул и сказал:
     - Четверг - плохой день...
     - Почему? - удивилась жена.
     - Ни разу в жизни у меня не было хорошего четверга. В четверг я родился
и, конечно, в четверг сделали мне обрезание. В четверг я женился, и ты с тех
пор просишь каждый  четверг денег  на субботу... А  где  их взять?..  Плохой
день!..



     Жена пристала к Гершеле:
     - Дай мне два рубля!
     - Зачем?
     - Хочу посадить гусей!
     - Почему?
     - Почему люди сажают гусей?!
     А Гершеле:
     - Допустим, людям их есть за что сажать, но что гуси сделали тебе?



     Жена упрекала Гершеле, что он ничего не зарабатывает.
     Слушал он, слушал, встал и пошел. - Куда ты?
     - На заработки.
     Возвратившись поздно вечером, Гершеле спрашивает жену:
     - Сколько берет балагула за дорогу из Меджибожа в Летичев и обратно?
     - Четыре гульдена, не меньше.
     - Я ее прошел пешком, - сказал Гершеле, - и нигде ничего  не заработал.
Но раз я шел пешком, а не ехал, значит, деньги сберег.
     А сберег - все равно что заработал.



     Гершеле пошел в баню, и там у него украли рубаху. Возвращается он домой
и говорит жене:
     - Будь добра, дай мне рубаху.
     А жена:
     - Как это? Я же дала тебе ее, когда ты пошел в баню.
     - Мне подменили.
     - Подменили? - удивляется жена. - Где же тогда подменная?
     - Ее забыли положить...



     Близилась Пасха,  а  у Гершеле на святой  праздник ни гроша.  Думал он,
думал и придумал. Явился в погребальное братство и, всхлипывая, сообщил, что
у  него  умерла жена,  а хоронить  не на что.  Бедному  вдовцу  дали денег и
назначили день похорон.
     Гершеле сразу купил мацу, картошку, рыбу и все прочее,  необходимое для
седера, и принес домой.
     - Вот, жена, это к  Пасхе!  День  похорон пришелся на канун  праздника.
Люди  из погребального братства явились в дом Гершеле с доской для обмывания
покойницы, а покойница стоит у печки и как ни в чем не бывало стряпает.
     - Как это понять, Гершеле? - возмутились  похоронщики. - Ты сказал, что
твоя жена умерла, а она чистит рыбу и натирает хрен!
     -  Ничего  страшного,  - успокаивает  их Гершеле.  - Она же  так и  так
когда-нибудь вам достанется! Считайте, что я взял задаток



     Жена принялась ругать  Гершеле  за  то,  что  он  только  и делает, что
паясничает, а денег  в дом не  приносит. Гершеле  пробовал ее  урезонить, но
ничего не вышло. Наконец, он в сердцах сказал:
     - Ты просто гусыня!
     - Я тебе вдобавок и не нравлюсь?
     - Почему не  нравишься? - отвечает Гершеле. - Все  в гусыне хорошо  - и
мясо, и шейка, и ножки! Даже перья!  Но  не голова... Ее выкидывают вместе с
паскудным ртом!



     - Гершеле, - жалуется  жена, - я больше не  могу! Сколько можно терпеть
нужду и голод?
     - Что  же  говорить мне! -  замечает  Гершеле. - У тебя  хоть есть кому
пожаловаться,  а я,  хотя  мне  так  тяжело,  еще  должен  выслушивать  твои
нарекания...



     Старшая  дочка Гершеле стала невестой,  и при  помолвке  Гершеле  велел
записать в свадебном контракте, что дает за ней местечко Махновку.
     - Как? Махновка принадлежит вам? - ахнули люди.
     - Кто вам такое сказал?
     - Но вы же требуете записать, что отдаете за ней Махновку...
     - И что? Я просто хочу,  чтобы у них с мужем  было исключительное право
побираться в этом местечке. Это и будет ее приданым.



     Гершеле  выдал дочку замуж. Полагается, чтобы тесть в течение какого-то
времени - года, двух и даже трех содержал зятя, а тот  бы полностью посвятил
себя изучению священных  книг.  Гершеле пообещал зятю  содержание в  течение
двух  лет плюс  жилье - то есть торбу для милостыни и место на  кладбище, но
это уже подробности.
     После  свадьбы  молодой человек,  как и следовало, засел  в молитвенном
доме  изучать  науку,  ибо  двумя  годами  содержания  был  обеспечен,  а  о
дальнейшем пока  не думал. Но какое от  Гершеле содержание,  если  у того  у
самого нужда по углам гуляет? Бедный зять  ел не досыта, а признаться в этом
своим товарищам  стеснялся. Однако  те и  сами видели, как он бедствует  - с
каждым днем сохнет и еле ноги волочит.
     Пришел  как-то  Гершеле в молельню,  где  корпели над  книжками молодые
зятья, а они спрашивают, почему он так плохо кормит зятя.
     -  Что  значит,  я его  плохо кормлю?  -  отвечает Гершеле. - Он просто
лодырь! Ему, видите ли, все положи в рот! С сегодняшнего дня  я призываю вас
в свидетели, что каждое утро ему  дозволяется чашка кофе со свежей булочкой,
а когда  он возвратится из молельни, пускай пойдет  прямо к шкафчику, нальет
себе рюмку водки и закусит коврижкой. И  вообще пусть берет лучшее, что есть
в доме - мне не жаль ничего. Ну а если не пожелает - я не виноват!
     Проходит еще какое-то  время.  Зять по-прежнему недоедает, ибо в доме у
Гершеле не то что кофе со свежей булочкой - сухого куска хлеба нету. И решил
он позвать тестя на суд к ребе.
     Зять  изложил  ребе  свои беды:  так,  мол,  и  так,  Гершеле  обязался
содержать меня в течение двух лет, а кормить не кормит.
     Ребе спрашивает Гершеле:
     - Зять твой правду говорит или неправду?
     - Неправду.
     - Поясни свои слова.
     - Ребе, -  говорит Гершеле, - бульон из  свежей курицы с мандэлах - это
плохо?
     - Это хорошо.
     - А  кисло-сладкое  жаркое из  баранины с  черносливом и булкой - разве
плохо?
     - Совсем не плохо, - отвечает ребе.
     - А рыба, сперва сваренная, а  потом  поджаренная на сковородке - разве
не блюдо?
     - Ой блюдо, - соглашается ребе.
     -  А фаршированная  щука,  правда,  не каждый день, а только  в пятницу
вечером - разве не отличная вещь?
     - Отличная, - подтверждает ребе.
     -  А праздничный  кугель  и штрудель, и флуден и хремзэлах  с  вареньем
после субботнего ужина?
     -  Боже  мой,  кто от такого откажется!  -  восклицает  ребе  и сердито
косится на молодого человека.
     - Но, ребе, - говорит тот, - ведь он всего этого мне не дает!
     Ребе обращается к Гершеле:
     - Это правда? Не даешь?
     Гершеле тяжело вздыхает:
     - Я этого сам уже много лет не  вижу. А претензий, между прочим, никому
не предъявляю.
     Ребе на это и слова не сказал.



     Гершеле  пронюхал,  что  у  жены припрятана  трешка,  которая очень  бы
пригодилась ему на новый кафтан. Зная,  что жена денег так просто не отдаст,
он  кое-что  придумал  и  с  этой целью  забрался  на  чердак, откуда  сразу
донеслись какие-то препирательства.
     - С кем ты там разговаривал? - спросила жена, когда Гершеле спустился с
чердака.
     - С моим горем, - ответил Гершеле.
     - О чем же вы говорили?
     -  Оно сказало,  что, если  мы  справим  ему новый  кафтан, оно  от нас
отцепится.
     - Почему бы тогда не справить?
     - Почему? А где взять на шитье?
     -  Знаешь что, - сказала  жена, - у меня есть три рубля, истрать их  на
кафтан - лишь бы отцепилось... Но ты разве знаешь размер?
     - А как же! - говорит Гершеле. - У моего горя - мой размер.
     Одним словом,  жена отдает  Гершеле трешку, Гершеле покупает  кафтан  и
лезет  на чердак. Жена снова слышит перепалку, а  затем видит,  как  Гершеле
спускается в новом кафтане.
     - Гершеле,  почему  ты не  отдал  кафтан, чтоб оно уже  оставило  нас в
покое? - удивленно говорит жена.
     - Оно поправилось. Кафтан не налезает!
     - Поправилось?! На много?
     - На нашу последнюю трешку.



     В еврейских  местечках было в обычае приглашать на ужин или  на субботу
проезжих людей.
     Гершеле однажды решил тоже пригласить гостя. Увидав  нового едока, жена
накинулась на Гершеле:
     - Горе мне! Сам нищий, и еще водит гостей!
     И принялась клясть Гершеле на чем свет стоит.
     Гость оторопел, но Гершеле его успокаивает:
     - Ничего, ничего, плюньте на эти грубости и действуйте как положено.
     - Что вы имеете в виду? - спрашивает гость.
     - Берите свою торбу и ложитесь спать!



     Зимой у Гершеле бывало нетоплено, и жена все время сетовала:
     - Даже окна замерзли! На них уже деревья с ветками выросли!
     Гершеле говорит:
     - Не поминай ты эти деревья! Про них же такое рассказывают...
     - Что про них рассказывают? - переспрашивает жена, трясясь от холода.
     - Что Бог создал одни деревья для плодов, а другие для красоты. Те, что
для красоты, стали опасаться, как бы люди, не имея с этих деревьев плодов, о
них самих не забыли. Бог сжалился и разрешил им появляться зимой  на окнах в
напоминание, что пора  топить  печку. Но видеть их могут  только бедняки. Из
богатых домов, когда там натопят, деревья с окон сразу исчезают...



     Как-то пришли двое спорщиков, чтобы Гершеле их рассудил.
     Он внимательно выслушал доводы первого и заметил:
     - Ты безусловно прав!
     Затем заговорил  второй. Гершеле и  его  внимательно  выслушал, а потом
сказал:
     - Ты совершенно прав!
     Тут вмешалась жена Гершеле.
     -  Как  могут оба  быть правы? -  спросила  она в  недоумении.  Гершеле
глубокомысленно помолчал и сказал:
     - Знаешь, ты тоже права!




     К  Гершеле ночью забрались воры, облазили весь дом, но поживы не нашли.
Тем временем проснулась жена Гершеле и слышит, в доме чужие.
     - Гершеле, Гершеле! - расталкивает она мужа.
     - Я не сплю, - тихонько отвечает Гершеле.
     - Воры в доме!
     - Ша! - шепчет Гершеле. - Я сгораю со стыда! Бедные! Им нечего взять...
     2.
     К Гершеле ночью забрались воры. Проснулась жена, будит его:
     - Вставай, воры в доме!
     - Ша! - закрывает ей Гершеле  рот ладонью. - Может быть, они что-нибудь
у нас забудут.
     3.
     Воры, ночью забравшись к Гершеле, долго шарили в темноте, но  ничего не
нашарили.  С досады  воры  достали табакерки  и  набрали по  щепотке табаку.
Гершеле,  который не  спал, все  это  видел.  Он встал, подошел к  одному  и
запустил  пальцы  в его  табакерку.  Тот испугался и хотел  было сбежать, но
Гершеле, держа его за руку, сказал:
     - Не пугайся! Давай поищем вместе - вдруг чего-нибудь найдем...
     4.
     Гершеле возвратился поздно домой и видит, в окошко лезет вор.
     - Дорогой мой, вы напрасно стараетесь, - сказал подойдя Гершеле.
     - Как это? - опешил вор.
     - Напрасно, говорю, лезете,  - объясняет  Гершеле,  -  я уже сам все из
дому вынес...



     Богатый  еврей  пригласил  Гершеле на  субботний  обед  после  утренней
молитвы.  Идут они  из синагоги, беседуют. Вдруг богач замечает, что  следом
неотступно идет какой-то молодой человек.
     - Вы не знаете, - спрашивает богач у Гершеле, - что это за человек идет
за нами?
     -  Как  не знаю! - отвечает  Гершеле. -  Это  мой зять. Он  у  меня  на
содержании.



     Гершеле засиделся с друзьями в шинке и вернулся домой ночью. Жена ждала
его, ждала  и  в  конце концов, рассердившись, легла спать. Он стучит  -  не
отвечают, стучит громче  - молчание, колотит - не  открывают. Однако слышно,
что жена в доме клянет его на чем свет стоит.
     - Открой! - кричит Гершеле. - Я замерз... Сколько можно ждать?
     - Иди откуда пришел!
     Гершеле видит - дело плохо и кричит:
     - Глупая! Я притащил целую бочку вина!
     - Где ты взял?
     - Добрые люди дали...
     Жена подумала, может, правда нашлись добрые люди, помогли Гершеле стать
шинкарем, а  он торчит  из-за нее на  холоде. Она  пошла и распахнула двери,
чтобы в них могла пройти бочка. Но прошел только Гершеле.
     - Где бочка? - спрашивает жена.
     - Слепая! - говорит Гершеле. - Она  при мне! Вернее, во мне! Я же целую
бочку выпил...



     Жена требовала денег, а у Гершеле ни копейки. А  она - "знать ничего не
хочу, дети голодные!.." Гершеле вышел из себя и крикнул одному из детишек:
     - Сходи к соседу, возьми кнут.
     Жена обомлела, решив, что он собрался  ее поучить. Но  Гершеле  надумал
другое. Он взял кнут, вышел на улицу, стал им щелкать и кричать:
     - Везу из Меджибожа в Летичев за полцены!
     Охотники нашлись. Гершеле взял  с них пару гульденов, отослал  деньги с
ребенком домой и сказал:
     - А теперь пошли!
     - Но где лошади?
     - Это моя забота! Пошли! Я доставлю вас в Летичев.
     Миновали город. Лошадей  не  видать. Люди  решили  - лошади за  мостом.
Идут-идут. Пришли в Глубокое, что на полпути между Меджибожем и Летичевом. А
лошадей нет  как  нет.  Возвращаться  назад уже  не имело смысла,  дошли  до
Летичева. Когда пришли, "пассажиры" накинулись на Гершеле:
     - Ну-ка деньги назад!
     - Разве я вас обманул? - оправдывается Гершеле. - Обещал доставить -  и
доставил...
     - Но мы думали на телеге с лошадью...
     - Лошадь вам что - важнее человека?
     Когда жена спросила Гершеле откуда деньги он ответил:
     - Я взял пассажиров до Летичева.
     А она удивляется:
     - Кнут у тебя был, но - лошади?
     - Был бы кнут, а лошади найдутся.



     Читая однажды историю праздника Пурим, Гершеле вдруг воскликнул:
     - Не могу понять  царя Ахашвероша! С чего ему вдруг заблагорассудилось,
чтобы жена явилась на  праздник в чем  мать родила. Это же глупо! Вот я - не
царь, и  у меня  нет  ста двадцати семи государств, но  моя жена на  зависть
царицам ходит круглый год голая и босая...



     Жена Гершеле, женщина глупая и сварливая, что бы он ни  говорил, всегда
поступала наоборот. Гершеле это наконец надоело, и он решил ее проучить.
     А  был  Гершеле  в  почете у  помещика, который слыл еще  и  знаменитым
зубодером. Однажды Гершеле приходит к нему ужасно расстроенный.
     - В чем дело? - интересуется помещик. - Чего это ты скис?
     - Ой, господин помещик!  - отвечает Гершеле.  - Жена дыхнуть  не  дает,
хоть беги из дому! Сколько  раз  я ей  велел вырвать  больной  зуб, а она  и
слышать не хочет. Только вы и можете помочь.
     -  Ладно, - говорит помещик, - я ее избавлю от  больного зуба, и вы оба
перестанете ссориться.
     Взял  он щипцы,  посадил  Гершеле  с  собой, двум  здоровенным  мужикам
приказал  бежать  за  каретой  и  прикатил  к  дому   Острополеров.  Помещик
спрашивает жену  Гершеле,  какой, мол, зуб у нее  болит,  и  предлагает  его
вырвать. Она же удивленно глядит и клянется, что никакой  не болит и никогда
не болел, а Гершеле за спиной помещика шепчет, что она  врет.  Помещик велит
обоим мужикам усадить женщину на лавку и  крепко держать, а сам спрашивает у
Гершеле, какой зуб у жены больной, и Гершеле указывает на первый попавшийся.
Как бедняга ни просила, сколько ни кричала, помещик ей зуб вырвал.
     Потом,  узнав, что  Гершеле  таким образом решил жену проучить, помещик
очень смеялся, а жена Гершеле с тех пор стала как шелковая.



     Гершеле  рассорился с женой - уж  очень она  его допекала: и почему  не
зарабатывает,  и почему задирается  с заправилами  кагала,  и отчего  целыми
днями торчит в шинке... Гершеле вышел из себя и сказал:
     - Ты хуже десяти  негодяев.  Будь у  меня десять нечестивых сыновей или
братьев, и то было бы не так скверно, как с тобой.
     - Что ты мелешь? - удивилась жена.
     -  А вот  слушай. Сразу после  нашей свадьбы я  однажды чуть не помер в
дороге  от  усталости  и  голода.  И  попался мне  навстречу  нищий.  Я  его
спрашиваю: "Скажите мне, добрый  человек,  нет ли поблизости  поселения, где
живут евреи, чтобы у них поесть и отдохнуть?"  "Есть, -  говорит он. - Здесь
недалеко  проживает  еврей.  Богатый   ужасно,  но  капли  воды  у  него  не
допросишься. Разве  что свата примет по-царски,  потому  что  у  еврея этого
пересидевшая дочь и он спит и  видит выдать ее замуж". Я и  подумал: зайду к
тому  еврею,  представлюсь не  сватом,  а  молодым человеком,  который  ищет
невесту и не прочь жениться. Представь  себе, я ему очень понравился. Прожил
я у  него дня два,  и он мне говорит, что хотел  бы видеть меня в зятьях. Я,
конечно, согласился...
     Жена перебивает:
     - Ты стал женихом при живой жене?
     - Было  дело... Теперь я, конечно, женихом уже стать не смогу... Слушай
дальше. Значит, стал  я, слава Богу, женихом. Свадьбу решили не откладывать,
а  я себе жил-поживал не зная печали. Когда подошел день хулы, у меня уже не
было выхода и пришлось  рассказать  всю правду.  Отозвал я будущего тестя  в
сторонку и говорю: "Выслушайте  меня внимательно. Так как сегодня совершится
обряд женитьбы, я должен вам рассказать мою родословную, чтобы потом не было
претензий..."
     И говорю:
     - У меня есть брат, но он жулик.
     - Это не имеет значения, - хладнокровно отвечает еврей.
     - Золовка моя тоже не ангел. Она гулящая.
     -  Если  меня  не  беспокоит, кто ваш  брат,  то на  кой черт  мне ваша
золовка?
     - Двое моих дядьев - распутники!
     - Большего горя я бы предпочел не иметь, - заявляет он.
     - А у сестры незаконорожденный ребенок...
     - Это нехорошо, но пусть будет, как есть...
     - В моей семье десятеро негодяев, гуляк и жуликов!
     - Так  что  же? - улыбается еврей. - Какое отношение это имеет  к  вам?
Выводят корову и сжигают сарай...
     - И жена у меня есть,  - говорю я.  Услыхав,  что я женат, он стал меня
клясть, схватил за шиворот и вышвырнул на улицу...
     Вот я и говорю: получается, что ты хуже десяти негодяев!



     Человек  не  вечен,  умереть  должен  каждый.  Пришел черед  умирать  и
Гершеле.
     Лежит он на смертном одре и ждет ангела  смерти  - Малех амовеса, чтобы
тот достал меч из ножен и совершил свое дело...
     Рядом горько плачет жена. Кто  знает, отчего она плачет: то  ли потому,
что  он умирает, то ли потому, что это  не случилось раньше. Смотрит Гершеле
на жену, смотрит и говорит:
     -  Исполни  мою последнюю просьбу. Пойди умойся,  надень  новое платье,
бусы и постарайся быть как можно красивей.
     Просьба  умирающего  -  святое дело.  Жена,  слова не  сказав,  пошла и
сделала все, что он велел. Едва Гершеле увидел похорошевшую жену, он взял ее
за руку и воскликнул:
     -  Ну, скажи, Малех амовес, разве моя жена не красивей  меня? Зачем  же
тебе я? Возьми лучше ее!





     Гершеле  был  приглашен на субботнюю  трапезу к одному скупцу. На столе
лежала  белая пышная хала, и Гершеле, не дожидаясь других блюд, увлекся  ею,
намереваясь съесть  целиком.  Богачу было невыносимо смотреть,  как  Гершеле
уписывает хала.
     - Реб Гершеле, - сказал он, - знаете ли вы, что хала эта очень дорогая?
     - Но она того стоит! - ответил Гершеле.
     Хозяину и сказать было нечего.



     Гершеле однажды позвали  к умирающему  скупому  богачу читать покаянную
молитву.  Гершеле пришел, уселся  возле умирающего,  который тяжко стонал  и
вздыхал.
     -  Что вы  вздыхаете? - спрашивает Гершеле. - Умирать придется каждому,
никто не вечен.
     - Я вздыхаю, - говорит умирающий, - вовсе не из-за того, что приходится
умирать, а из-за  великой досады. Вот я отсюда ухожу, а мои золото и серебро
остаются.
     -  Поверьте  мне, - утешил его Гершеле, - для вашего  золота и  серебра
намного лучше оставаться здесь, потому что там, куда вы попадете, так жарко,
что они сразу расплавятся...



     Гершеле просил у одного богача  вспомоществования. Тот  грубо  отказал.
Гершеле повернулся уходить и, уже стоя в дверях, заметил:
     -  Что  ж,  будьте  здоровы!  Но  я  вам  предсказываю, что и вы будете
богатым, и ваши дети будут богатыми, и дети их детей тоже будут богаты...
     Богачу такие слова понравились, и он спросил:
     -  Слушайте, что я  богач -  понятно, но почему  вы  так уверены в моих
детях и внуках?
     - Если говорю, - отвечает Гершеле, - значит, знаю.
     - Хотелось бы узнать и мне.
     - Пожертвуйте, что у вас просили, и узнаете.
     Пришлось богачу раскошелиться, а Гершеле сказал:
     -  Бедняк,  когда  случайно уронит  в выгребную  яму гульден, не станет
мараться и  не полезет  за ним. Будь он хоть  как беден,  он  плюнет на этот
гульден, вы согласны? Ремесленник, зарабатывающий на кусок хлеба,  не станет
мараться из-за рубля, зажиточный  человек  - из-за пятерки,  состоятельный -
даже  из-за двадцати  пяти рублей... О Всевышнем  сказано: он владелец всему
золоту и серебру,  всем богатствам на  земле, и уж если  он  обронил в такую
выгребную яму,  -  Гершеле  указал при этом  на  богача,  - пятьдесят  тысяч
рублей, разве станет он пачкаться и доставать их? Так что не беспокойтесь...
Вы, ваши дети и ваши внуки будете при деньгах...



     Гершеле собирал деньги  на  свадьбы бедным  девушкам-сиротам.  В  одних
домах давали  наличными,  в  других  обещали  к  такому-то дню  столько-то и
столько.  Один  состоятельный человек  пообещал  пятьдесят  рублей, но  сам,
выдавая дочь  и  поистратившись, распорядился дать  Гершеле  только половину
обещанного, а  причину объяснить. Когда Гершеле  пришел,  конторщик ему  эту
половину отсчитал, сказав:
     -  Видите ли, хозяин  выдал дочку замуж, и это влетело ему в  копеечку,
поэтому он вынужден экономить и распорядился выплатить вам только половину.
     Гершеле на это:
     -  Передайте  вашему хозяину,  чтобы в следующий раз выдавал дочерей за
свои, а не за наши деньги!



     Гершеле Острополер зашел как-то утром к богачу и, здороваясь, произнес:
     - Добрый вам вечер!
     Богач рассердился.
     - Ты  уже не  знаешь, на  каком ты свете! - сказал он. -  Разве тебе не
ясно, что сейчас утро?
     - Ясно, - ответил Гершеле, - но едва  я вас  увидел, у меня потемнело в
глазах.



     В  местечке случился пожар. Многие бедняки  остались без крова. Собрали
денег, но их не хватило помочь всем погорельцам.  Задумали послать ходоков в
ближайшие  местечки.  Вызвалась пара молодых людей, а с ними  и Гершеле. Как
положено,  взяли  бумагу  от  раввина, что они  действительно  погорельцы  и
нуждаются в помощи.
     Пришли к одному богатому человеку, но тот и слушать не захотел:
     - Откуда мне знать, что вы погорельцы? Каждый год у вас пожар!
     - Мы бедняки, - сказал Гершеле, - поэтому горим помаленьку...
     - А богачи?
     - С ними не потягаешься! Если горят они, только держись!
     Ответ  Гершеле богачу  понравился, но  он все  же, пытаясь отвертеться,
придрался к раввинской бумаге, заявив, что она может быть и поддельная.
     - Как это? - удивился Гершеле. - Мы уже были в десяти домах, и никому в
голову такое не пришло.
     - А мне пришло...
     - Хорошо, пойдемте с нами, сами увидите.
     - Что? Ходить с вами по домам?
     - Тогда, -  разозлился Гершеле, - нате вам эту бумагу и ходите с ней по
домам сами!



     - Ты хорошо Пасху справил? - спросили у Гершеле.
     - Прекрасно!
     - С курицей? С вином? Всего хватило?
     - И хватило, и еще на целый год осталось.
     - На целый год? Что?
     - Во-первых, место, где лежала маца... Во-вторых, марор - этим я всегда
обеспечен...  В-третьих,  малка,  царица моя, -  жена. Пока  я на  свете, ее
нисколечко не убудет...



     Гершеле прикорнул на  скамье  в  молельном  доме.  Один молодой человек
говорит ему:
     - Твердая скамья, Гершеле? На перине, небось, помягче.
     - Ошибаешься.
     - То есть как?
     - Перед тем как подошел, мне что-то мешало.  Как ни повернусь - мешает.
Я встал, гляжу - перышко. Я его  смахнул, лег и стало  удобно:  пусть  голые
доски, зато какое  удовольствие!..  Но  если  так мешало перо,  как же после
этого спать на перине?



     В гостинице, где  ночевал Гершеле, ему дали  маленькую жесткую подушку.
Гершеле вытащил из нее перышко и пошел укладываться.
     - Что выделаете? - спрашивают  его.  -  Вам  дают подушку, а вы  берете
перышко.
     - На одном перышке, - отвечает Гершеле, - и правда спать жестковато, но
куда жестче спать на целой наволочке таких перьев!..



     Из  местечка  в   местечко  Гершеле  перемещался  пешком,  очень  редко
пользуясь телегой. Однажды его спросили, почему он ходит пешком.
     - Лошадь мне не по карману.
     - Да, но подъехать на чьей-нибудь подводе!
     -  Видите ли, - сказал Гершеле, - с этим у меня забот нет: как только я
выхожу из города, какая-нибудь обязательно катит навстречу...



     - Я слышал, что вчера ночью ты попал под дождь,  когда жена вылила тебе
на голову  ушат воды! - при всем народе обратился к Гершеле один  из богатых
молодчиков.
     Гершеле,  зная,  что этот молодой человек часто  получает затрещины  от
своей супруги, ответил:
     - Но до этого я слышал гром, когда твоя жена дала тебе оплеуху. А после
грома всегда дождь...



     Накануне  Пасхи Гершеле  оказался  без  гроша.  Даже на хлеб  не  было.
Встречает его компания богатых хасидов и спрашивает, посмеиваясь:
     - Ну, Гершеле, готов к празднику?
     - Что за вопрос? - отвечает Гершеле. - Полпасхи у меня уже есть!
     - Что ты говоришь?  - удивляются хасиды. - Откуда у тебя полпасхи?  Кто
тебя так осчастливил?
     - А чего  удивительного? - говорит Гершеле. - В чем смысл Пасхи? В том,
чтобы вымести весь хомец и  внести мацу?  Первое я сделал: в доме у меня нет
ни крошки хлеба. Разве это не значит, что полпасхи у меня уже есть?



     Сосед предлагает Гершеле:
     - Купи у меня шкаф, отдам за полцены.
     - А что в нем держать?
     - Как что? Одежду!
     - А самому что - голым ходить?



     Однажды один богач предложил Гершеле:
     - Быстро, не раздумывая, соври что-нибудь, и я дам тебе рубль!
     - Но ведь минуту назад вы обещали два! - сразу ответил Гершеле.



     Гершеле сказал:
     -  У  меня  всегда  всего  довольно. Летом  мне довольно  жарко,  зимой
довольно  холодно,  дети  довольно  быстро  укорачивают  мне  жизнь,  голова
довольно сильно болит от забот, и вообще мне довольно плохо живется...



     - Гершеле, почему собака крутит хвостом, а не хвост собакой?
     - Потому что она сильнее. Если бы  сильнее был хвост, собакой крутил бы
он.



     Гершеле, одетого по-дорожному, с узелком и посохом в руке, спросили:
     - Далеко собрался?
     - За границу.
     - За границу? Ты разве знаешь языки?
     - Не знаю, так выучу. А пока притворюсь немым...



     У Гершеле спросили, почему он ходит в таком рваном кафтане.
     - Зато в сундуке у меня лежит новый, - ответил он.
     - Почему же ты его не носишь?
     - Сундук заперт.
     - Так отопри!
     -  Как? -  спрашивает  Гершеле.  - Ключ от сундука  в кармане запертого
кафтана!



     Однажды Гершеле, не снеся насмешек одного ешиботника, сказал:
     - Буду молить Всевышнего, чтобы послал тебе  невесту, красивую, богатую
и сумасшедшую.
     Тот удивился:
     - Почему сумасшедшую?
     - Если красивая и богатая за такого пойдет, разве она не сумасшедшая!



     - Реб  Гершеле, почему вы носите такой рваный кафтан? Разве  у вас  нет
другого?
     - Есть, конечно.
     - Почему бы вам его не надеть?
     - Потому что он еще больше рваный.



     - Гершеле, верни мне долг!
     - Не можешь перекрутиться?
     - Тебя это не касается! Отдавай хоть последнее!
     - А если долг получается на после последнего?



     В доме одного  местечкового богача праздновали обрезание. Пришло  много
народу.  И,  конечно,  Гершеле. Без  него не обходится. Явился и его  вечный
соперник, тоже известный острослов - Хайкель Хакрен. За столом они оказались
друг против друга.
     -  Скажи  мне, Гершеле,  -  громко спрашивает Хайкель, - далеко тебе до
глупого осла?
     - Совсем нет, - отвечает Гершеле. - Нас разделяет только стол.



     -  Гершеле, что делать? У меня  нет сына, кто же  по  мне  скажет кадиш
через сто двадцать лет?
     - Попросите зятьев.
     - Но можно ли на них надеяться?
     - Наймите кого-нибудь.
     - Где такого человека взять?
     - Наймите меня.
     - Сколько ты спросишь?
     - Гульден в неделю до вашей кончины.
     - Это мне обойдется в целое состояние!
     - Умрите быстрей - будет дешевле...



     Гершеле купил корову. Его обманули:  корова доилась, но молока почти не
давала.
     - Гершеле, как случилось, что ты так опозорился с  коровой?  - смеялись
над ним.
     - Я к ней претензий не имею. Корова хорошая.
     - А сколько молока дает?
     - Больше, чем подойник...
     - Вранье!
     - Как это вранье? Подойник не дает ничего, а она все-таки хоть что-то.



     Спорили, какая нация самая на свете важная.
     - Евреи... - заявил один из спорщиков. - Сказано ведь:  "Ато бохартону"
- Господь избрал еврейский народ из прочих...
     - Англичане, - не согласился второй, - они хозяева на морях и океанах.
     - Нет, - горячится третий, - русские! Они сильные!
     А Гершеле смеется:
     - Ой как вы ошибаетесь!
     - Ну, - говорят ему, - если ты такой умный, скажи!
     - Самая важная нация на свете, которой все поклоняются, - ассиг-нация!



     - Когда лучше всего рвать яблоки? - спросили Гершеле Острополера.
     - Когда собака привязана, - ответил он.

     ...И САПОЖНИК БЕЗ САПОГ

     Гершеле проходил мимо лавки шапочника.  Хозяин лавки сидел у дверей без
шапки.
     -  Ну, Гершеле,  скажешь  не  раздумывая  мудрое слово,  получишь рюмку
водки, - говорит тот.
     - Пожалуйста,  - отвечает Гершеле.  -  Когда я  был ребенком, то не мог
понять, как  можно стоять у воды и не напиться. А сейчас вижу, что это проще
простого:  вот  вы  сидите  перед лавкой  с  шапками,  а сами  с  непокрытой
головой...



     Некий лысый человек спрашивает у Гершеле:
     - Сколько на свете таких как ты глупцов?
     - Столько, - отвечает Гершеле, - сколько волос на твоей умной голове!



     Гершеле в очередной раз поссорился с женой и наутро пришел в синагогу с
поцарапанным носом.
     Люди спрашивают:
     - Гершеле, как это получилось?
     - Я сам себя укусил за нос, - невозмутимо отвечает Гершеле.
     - Как же ты до него дотянулся зубами?
     - Залез на стул и дотянулся!



     Однажды компания  купцов, которых Гершеле веселил своими шутками, стала
его корить, зачем он пошел в шуты к ребе.
     - Что вас заставило? В чем причина?
     - Причин шесть, - ответил Гершеле. - Первая: у  меня есть жена, которую
я обязан кормить. Вторая,  третья,  четвертая, пятая - это мои дети, которые
каждый день просят есть. А  шестая - я сам, вы же не хотите, чтобы я остался
без куска хлеба?



     - Вы знаете, какая лучшая  на свете профессия?  - спросил Гершеле своих
слушателей на базаре.
     - Какая, Гершеле?
     - Гробовщик!
     - Как это понять, Гершеле?
     -  Видите ли, -  ответил он,  - возможно,  она  не самая доходная, зато
вечная!



     При Гершеле рассказывали об одном жадном и заносчивом женихе:
     -  В приданое  он потребовал столько,  что вряд  ли  найдутся родители,
которые на такое пойдут.
     Гершеле жениха знал и сказал:
     -  Ничего  удивительного,  что  он   при  своих   достоинствах  столько
запрашивает. Когда-то осел стоил двадцать рублей, а нынче целых сто. Свинья,
стоившая  когда-то пять рублей, стоит  теперь не  меньше двадцати...  Раньше
женихи брали двести рублей, теперь берут две тысячи. Что же касается того, о
ком  разговор, то  он  осел  каких нету. А вдобавок еще и свинья - всю землю
объедете,  такой  не  найдете.  Теперь ясно,  почему  он заслуживает столько
приданого?



     -  Гершеле,  что  вам больше  нравится - богатый  обряд  обрезания  или
богатые похороны?
     - Обряд обрезания, - отвечает Гершеле.
     - Почему?
     - Потому что после богатого обряда обрезания когда-нибудь будут богатые
похороны.
     - Что бы вы предпочли, Гершеле, миску борща или две миски сырой свеклы?
     - Две миски сырой свеклы.
     - Почему?
     - Будет и борщ, и свекла на закуску.
     - Кто был первым аптекарем в мире?
     - Коза. Она первая нашла целебную траву и стала делать из нее пилюли.
     - От чего больше пользы - от солнца или луны?
     - Конечно, от луны. Солнце же светит днем, когда и так светло.
     - За что изгнали Адама из рая?
     - За то, что не платил за квартиру.
     - Почему так долго не приходит Мессия?
     - Чтобы праздничное вино выдержалось как следует.
     - Может ли случиться второй потоп?
     -  Он уже  случился, - ответил  Гершеле. - С  тех  пор  как Ной насадил
виноградник и сделал вино, от этого потопа пострадало гораздо больше народу,
чем от первого.
     - Какие из живых существ самые несносные?
     - Клопы и двуногие ослы.
     - Что б вы сделали, Гершеле, если бы вдруг разбогатели?
     - Заткнул бы дыры в лапсердаке ассигнациями.
     - С какого времени люди стали умирать?
     - Когда мужья начали слушаться жен.
     - Гершеле, почему холодать начинает в месяце элул?
     -  Потому что в элуле дуют в  шофар.  От  этого  получается  сквозняк и
делается прохладно.
     - Гершеле, почему пьяница валится не с головы, а с ног?
     - Потому, что с ног падать легче.
     - Для чего людям уши, Гершеле?
     - Чтобы шапка на глаза не лезла.
     -  Это  правда, Гершеле, что вы бьете свою жену палкой,  а  она  вас  -
кочергой?
     - Неправда. Скорей наоборот.



     - Гершеле, говорят, ты не веришь в Бога.
     - Кто говорит?
     - Люди говорят...
     - Зачем слушать, что говорят люди? Лучше спросите у Него самого!



     - Как тебе живется у ребе, Гершеле?
     - Хорошо живется, грех жаловаться.  Мы друг другу выколачиваем кафтаны.
Однако маленькая разница все же есть.
     - Какая?
     - Я выколачиваю его кафтан, когда тот на гвозде, а он - когда кафтан на
мне.



     Хайкель:  Представь себе,  Гершеле,  будто все  так  переменилось,  что
солнце светит ночью. Что бы ты на это сказал?
     Гершеле: Я бы сказал, что это луна.
     Хайкель: Но если бы тебя кто-то стал убеждать, что это солнце?
     Гершеле: Я бы тому человеку сказал, что он лжец.
     Хайкель: Но меня ведь ты не держишь за  лжеца, и если бы я тебя уверял,
что это солнце, что бы ты сказал?
     Гершеле: Что ты сумасшедший!



     Евреи  судачат у синагоги. Среди них Гершеле.  Подходит  к нему один из
собравшихся и громко заявляет:
     - Реб Гершеле, про вас говорят, что вы дурак.
     -  Э,  зачем слушать пустые разговоры! - отвечает  Гершеле.  -  Про вас
говорят, что вы умный. Но разве можно в это поверить?

Популярность: 28, Last-modified: Tue, 07 Aug 2001 06:01:38 GmT