Льюис Кэрролл
Приключения Олеси в стране чудес.
Перевод: Василий Серенький.
(c) Василий Серенький 2003-2004
vaseren@yandex.ru
Глава I. Кролики - это не только ценный мех...
Олеся уже порядком задолбалась сидеть рядом с сестрой возле речки и ни
черта не делать. Пару раз она украдкой заглянула в учебник по
функциональному анализу, который читала сестра, но там не было описаний
нежных постельных сцен, как в обожаемых Олесей женских романах, а худосочные
графики и формулы никак не могли заменить портрет двухметрового
голубоглазого культуриста. "И что за мазохистский прикол - читать такие
отстойные книжки", - с тоской подумала Олеся.
Духота летнего полудня привела Олесины мысли в состояние глубокого
ступора. Она лениво чесала подбородок и размышляла - не нарвать ли конопли
для гостей на свой день рождения, как вдруг мимо нее пробежал Белый Кролик с
красными похмельными глазами.
В принципе, ничего особо глючного в этом бы не было, если б Кролик на
бегу не повторял: "О, дорогая! О, о, дорогая! Как я опаздываю!".
Впоследствии, Олеся поняла, что должна была довольно сильно охренеть, однако
в тот момент, под действием солнышка и стакана кальвадоса, она восприняла
это вполне пристойно. Но когда Кролик расстегнул ширинку, вытащил оттуда
будильник и заторопился еще сильнее, Олеся не выдержала и вскочила. Даже ее
не годам развитые мозги не могли представить, что у кроликов могут быть
будильники, а уж тем более - сэконд-хэндовые джинсы с ширинкой. Сгорая от
любопытства, она ломанулась за Кроликом через колхозное кукурузное поле и
успела засечь, как он прыгнул в здоровенную нору под забором сторожа
Михалыча.
Олеся не раздумывая сиганула следом, послав на хрен запоздалый вопрос о
том, как она будет выбираться обратно.
Кроличья нора сначала шла прямо, типа туннеля, а потом оборвалась вниз
так резко, что Олеся не успела тормознуть и, кратко матюгнувшись, полетела
вниз.
Или колодец был слишком глубокий, или Олеся падала слишком медленно, но
у нее было навалом времени, чтобы оглядеться вокруг и задуматься о смысле
жизни. Сначала она глянула вниз, но там было темно, как ночью у негра в
жопе. Тогда она посмотрела по сторонам и увидела, что стенки колодца
заставлены всякими шкафчиками и полочками, завешены географическими картами
и порнушными картинками. Пролетая мимо какого-то бара, Олеся выхватила
оттуда бутылку с этикеткой "Пиво со вкусом апельсина", но та оказалась
пустой.
"Бросить ее вниз, что ли, - с досадой подумала Олеся. - А хотя, нет,
нафиг. Вдруг еще торчком воткнется, а я потом на нее приземлюсь. Конечно,
давно пора расстаться с девственностью, но ведь не таким же извращенным
способом... - и она ткнула бутылку в очередной шкафчик. - Да уж! После
такого полета мне и с лестницы навернуться - как два пальца обоссать. Буду
дома косить под сержанта ВДВ, даже с крыши прыгну - все пофигу".
Все вниз и вниз, вниз и вниз...
"Интересно, - размышляла вслух Олеся, - это когда-нибудь кончится или
нет, мать его так? Я уже, небось, где-то в центре Земли, это кажется что-то
типа четырех тысяч километров".
Конечно, момент для подобных понтов был неподходящий, но очень хотелось
закосить под умную и она добавила: "Кстати, на какой это я сейчас широте и
долготе?"
На самом деле Олеся понятия не имела, что такое широта и долгота,
поскольку из всей географии запомнила только то, что на глобус при желании
можно натянуть презерватив, но говорить такие слова было приятно, и она
продолжила: "А вот будет прикольно, если я пролечу Землю насквозь и увижу
отморозков, которые ходят головами вниз! Кажется, их называют Антипотными".
Слово прозвучало явно как-то через задницу, и Олеся порадовалась, что
ее никто не слышит.
"А ведь мне придется у них спросить хотя бы название их страны. Типа,
молодой человек, это Новая Зеландия или Гондурас? - и она попыталась
эротично вильнуть попкой. (А вы думаете, это так просто - вилять попкой в
полете?) - Нет, лучше не буду спрашивать, а то за дауна примут ненароком и в
дурку загонят. Лучше уж где-нибудь прочитаю, лишь бы не на заборе".
Все вниз и вниз, вниз и вниз...
Делать определенно было нечего, и Олеся продолжила увлекательную беседу
сама с собой: "Дима, наверное, будет скучать без меня сегодня! (Димой звали
ее кота.) Я надеюсь, ему не забудут почесать яйца перед сном. Ах, Дима,
Дима! Как жалко, что тебя нет рядом. Правда, хавать тебе тут нечего, разве
что летучую мышу поймаешь. Какая, на хрен, разница: мышь - она и в Африке
мышь".
Кальвадос делал свое дело, Олеся потихоньку начала засыпать и только
лениво повторяла: "Едят ли кошки летучих мышек? Едят ли мышек летучих
кошки?" - а иногда и - "Едят ли кошек летучие мышки?". Но поскольку отвечать
было некому, то, конечно, не имело значения, как задан вопрос. Олесе начал
сниться сон, как она идет, держа Диму за лапку, и спрашивает:
- Дима, хочешь летучую мышку?
А он отвечает:
- Нет, лучше гулящую кошку.
Но тут, наконец, полет закончился и Олеся с милой улыбкой и фразой
"через колено твою в бога душу мать!" приземлилась на кучу прелых листьев и
использованных резинок.
К счастью, она совсем не ударилась и тут же вскочила на ноги. Тоннель
уходил в сторону, и вдалеке еще отсвечивали белые ляжки Кролика. Прежде чем
это чудо селекции скрылось за поворотом, Олеся услышала: "О, моя
многострадальная задница! Поздно, слишком поздно!". Она бросилась следом и
очутилась в пустом и длинном зале. Кролика нигде не было, и только пыльные
люстры свисали с низкого потолка.
Стены зала изобиловали дверями, но все они оказались заперты. Олеся
старательно попинала каждую, однако безрезультатно. Вдруг она увидела
стеклянный столик-калеку на трех ножках, на котором не было ничего, кроме
маленького золотого ключика. Олеся сразу просекла, что ключ от какой-нибудь
двери в зале, но - хренушки, ни одну дверь открыть не удалось. То ли двери
были слишком большие, то ли ключик маленький, то ли руки у Олеси кривые. Но,
обнюхав зал повторно, она обнаружила кусок ветоши в форме занавеса, а за ним
- маленькую дверцу, размером с крысиную нору. И тут - о, чудо, бляха-муха! -
ключик подошел, дверца распахнулась.
За дверцей скрывался сад, самый совершенный из всех существующих в
нашем несовершенном мире. Как Олесе хотелось побегать по клумбам, поваляться
на травке и поссать в хрустальный фонтан, но - увы! она могла только
смотреть на это великолепие.
"Ну, голова-то в дверцу, может, и прошла бы, - подумала она. - А плечи?
Плечи-то уж точно не пройдут. А если еще и голова там застрянет, и мне
придется стоять, нагнувшись раком и не имея возможности пошевелиться, а
сзади выстроится очередь из потных волосатых мужиков, жаждущих отсношать мою
нежную розовую попку... Нет, нафиг, нафиг, нафиг!"
Олеся в растерянности вернулась к столу и, вдруг, увидела, что там
стоит бутылочка, которой еще пять минут назад не было. Бутылочка оказалась
от тройного одеколона, но на этикетке жирным черным маркером было написано:
"Выпей меня".
- Ишь ты, хитрожопый, - сказала Олеся. - Нет, я сначала посмотрю, не
написано ли где-нибудь "Яд", а то еще окочурюсь тут на потеху какому-нибудь
некрофилу.
Олеся была начитанной девочкой и знала, что если держать зажженную
спичку слишком долго, то обожжешься, если открывать ножом пиво, то можно и
глаз выколоть, а если выпить из бутылки с надписью "Яд", то можно заработать
все, что угодно - от поноса до погоста.
Но надписи "Яд" на бутылочке не было, и Олеся рискнула. Вкус у жидкости
был специфический, но очень приятный: смесь вишни, заварного крема,
бульонного кубика, жареной индейки и вокзальных пирожков с собачьим ливером.
В общем, вскоре бутылочка опустела.
* * * *
* * * * * * *
* * * *
- Ух ты, какие прикольные глюки, - восхитилась Олеся, - я сложилась как
маленький розовощекий телескоп!
Да уж, так оно и было, теперешний рост Олеси не превышал двадцати
сантиметров, и она наверняка смогла бы пролезть без вазелина в ту загадочную
дверь. Но все же Олеся немного подождала, решив покурить минут пять и
убедиться, что уменьшение прекратилось. - "А то, мало ли, - подумала она,
-вдруг я буду таять безостановочно, как кончивший член, и интересно, в кого
я тогда превращусь?"
Докурив беломорину и убедившись, что ее размеры определенным образом
зафиксировались, Олеся направилась к волшебному саду, но... "Мать твою так
через колено в ухо!" - дверь почему-то оказалось заперта, а гребаный ключик
лежал на столе. Его прекрасно было видно через стеклянную столешницу, но вот
достать - хрен там, и после пары безуспешных попыток забраться по скользким
ножкам стола, Олеся села на пол и разревелась, размазывая слезы по соплям.
- Ну и фигли орать?, - спросила она себя через некоторое время. -
Прекращай-ка на хер это мокрое дело.
Надо сказать что Олеся частенько говорила сама с собой, особенно
попробовав пивка с димедролом из школьного буфета, а учителя давно
подозревали у девочки раздвоение личности, так как она умудрялась
одновременно писать контрольную по математике и рисовать на парте голых
мужиков.
Тут Олеся увидела, что под столом валяется коробка от DVD-диска. Она с
вожделением сунула туда нос, в надежде найти пиратскую копию
супер-мега-блокбастера "Приключения слона в жопе таракана 2", но там
оказался лишь кусочек мацы с надписью "Съешь меня".
- Хорошо, я это съем, - сказала Олеся. Если вырасту - достану этот
долбаный ключ, а если уменьшусь - пролезу в щелку под дверью. Короче, в сад
я по-любому попаду.
Она откусила немного, но ничего не произошло. Вообще, трудно ожидать
чего-либо сверхъестественного при поедании мацы - это может быть и скучно,
но такова суровая правда жизни. Короче, Олеся решила не заморачиваться и
слопала всю мацу до крошки.
* * * *
* * * * * * *
* * * *
Глава II. Йоу, крыса и вибратор.
- Все охренейшей и охренейшей! - Олеся была так удивлена, что на минуту
забыла родного русского языка. - Я растянулась, как самый большой в мире
презерватив! О, мои бедные ножки, до свидания! Кто же теперь будет надевать
на вас валенки суровыми зимними вечерами? А я, наверное, смогу только
подарить вам пару галош на Рождество. Прикольно же будет выглядеть адрес:
РЯДОМ С КРОВАТЬЮ,
НА ДРАНЫЙ КОВРИК,
УВАЖАЕМОЙ ПРАВОЙ ОЛЕСИНОЙ НОГЕ.
О, мать моя женщина, какую херню я говорю!
Тем временем олесин рост приблизился к трем метрам, и ее голова с
размаху въехала в потолок. Она тихонько ругнулась, схватила со стола ключик
и открыла вожделенную дверь.
Бедная Олеся! Таких обломов она не встречала с тех пор, когда родители
нашли у нее в ящике стола сидюк с лесбийской порнушкой. Теперь же,
единственное, что она могла - лежа на боку, одним глазком заглядывать в
прекрасный садик. Попасть туда было нереальнее, чем когда-либо и, осознав
это, Олеся снова заревела.
- Слышь, овца неразумная, ты б хоть сама себя постыдилась, - сказала
она вслух через некоторое время. - Такая здоровая девка, уже жопой валюту на
пиво зарабатывать можешь, а сопливишь, как в детском садике.
Но слезы не прекращались, и лужа на полу становилась все глубже и
глубже.
Вскоре Олеся услышала приглушенный топот, она вытерла подолом глаза и
узрела: возвращался Белый Кролик. Пацан был реально прикинут от кутюр, в
одной лапе он держал пару перчаток, в другой - вибратор последней модели с
вертикальным взлетом и посадкой. Он явно спешил и повторял все время, как
пришибленный:
- О, герцогиня! Будьте же милосердны, если я заставил вас ждать!
Олеся же находилась в таком отчаянии, что ей было пофиг, у кого просить
помощи. Она поправила короткую юбчонку и робко начала:
- Алле, слышь, чувак, тормозни, базар есть...
Кролик подпрыгнул от неожиданности, уронил перчатки и вибратор и,
помянув всуе Олесину маму, исчез в темноте.
Олеся подобрала вибратор и, вертя его в руках, принялась рассуждать:
- Е-мое, что ж за хрень-то сегодня происходит? Вчера, вроде, все было
нормально. Может, меня ночью подменили? Утром, кажется, что-то было не
так... Но если я - не я, то кто сейчас я? - и Олеся принялась перебирать
своих знакомых. - Я точно не Катька-шалава, у нее ТАМ все выбрито, чтоб
насекомые не завелись, а у меня, - она сунула руку в трусики и погладила
мягкий пушок, - кажись, все на месте. С другой стороны, я не могу быть и
Веркой, потому что она ни хрена не знает по жизни, а я знаю. Щас проверим:
одиножды два - два, одиножды три - шесть, одиножды пять - сто двадцать... Но
тогда одиножды десять будет больше трех с половиной миллионов! Не, нафиг
такую математику, лучше географию попробую. Наша канализация вытекает в Дон,
Дон впадает в Азовское море, Азовское - в Черное, Черное - в Средиземное.
Значит, если я блюю в унитаз - то попадаю в Средиземное море? Чушь какая!
Надо попробовать литературу. Прочту-ка я что-нибудь лирическое, вроде
"Белеет парус одинокий...". Олеся сложила руки на коленях, как подобает
девочке из приличной семьи, и прокуренным голосом принялась читать:
Белеет пятнышко на платье,
Мгновенно впитываясь в шелк.
- Ну вот, в тебя не стал кончать я, -
Сказал он громко и ушел.
Кровь подо мной - алее мака,
Промокшая кровать скрипит.
Он взял мою невинность раком,
Теперь к другой дуре бежит.
Олеся произнесла последнее слово и снова расплакалась:
- Блин, но ведь это не то, что надо! Значит, я все-таки Верка. И теперь
мне придется до конца жизни трахаться с ее богатым дружком-дебилом, а по
четвергам сосать у учителя истории, чтобы вывел трояк в четверти. Нет, нет,
только не это! Раз уж я стала Веркой, то останусь здесь навсегда. Они станут
приходить и умолять меня вернуться, а я буду непреклонна и привередлива, как
стервозная старая дева. Я скажу: - Эй, вы, там! Сначала объясните, кто я, и
если меня это устроит, то я вернусь, а если нет, то идите в жопу и подберите
кого-нибудь получше. Пусть, пусть придут! А-а-а-а, ну почему же до сих пор
никого нет?! Мне так одиноко в этом сраном мире!
Но тут Олеся взглянула на свои руки и мгновенно заткнулась - она с
удивлением обнаружила, что надела перчатки Белого Кролика. Но это означало,
что она вновь стала маленькой! Олеся вскочила и подошла к столу. Ну да, так
и есть! Теперь ее рост был около полуметра и продолжал уменьшаться. Как
оказалось, причиной этого был вибратор, который Олеся все еще сжимала в
руке. Она скорее бросила эту вдовью радость на пол, как раз вовремя, чтобы
не сжаться до размеров тараканьей какашки.
- Мать твою так! - выдохнула Олеся. - Как вовремя я это заметила, еще
бы чуть-чуть и... Ну а теперь - в сад!
Увы, невинные детские мечты снова разбились о гранитную жопу
реальности: дверца была закрыта, а ключик нагло лежал на столе и достать его
было невозможно.
Олеся сделала шаг назад и вдруг по самый подбородок оказалась в соленой
воде. Сначала она решила, что попала в море, - "и я смогу вернуться домой на
поезде", - сказала она себе. Дело в том, что Олеся была на море один раз в
жизни и пребывала в глубокой уверенности, что в любой части черноморского
побережья можно найти детишек, закопанных по шею в песок, пару борделей,
шашлычную и железнодорожную станцию. Однако, задействовав мозг, она
догадалась, что попала в лужу слез, которую произвела, будучи трехметрового
роста.
- Е-мое, на хрена ж я так много наплакала, - сказала Олеся, пытаясь
подгрести к берегу. - Теперь, если я утону в собственных слезах, это будет
самый идиотский эпизод в моей жизни, хотя сегодня все эпизоды, как на
подбор, идиотские.
Тут Олеся услышала какой-то шум неподалеку. Она подплыла поближе, чтобы
проверить, кто это там плещется - морж или обкуренная бегемотиха, но вовремя
вспомнила, что сама сейчас с палец ростом, а тот большой зверь оказался
обыкновенной крысой.
"Интересно, можно ли с ней пообщаться, - подумала Олеся. - Впрочем,
здесь все настолько странно, что и крыса, наверное, может разговаривать, во
всяком случае, попробовать стоит".
Олеся почесала репу и закричала:
- Йоу, крыса! Не подскажешь, как выбраться из этой лужи? Йоу, крыса, я
уже порядочно затрахалась тут плавать!
Олеся не была уверена в правильности данного обращения, просто она
вспомнила учебник Реального Языка, где были расписаны падежи:
Именительный - крыса;
Родительный - крысы;
Дательный - крысе;
Винительный - крысу;
Творительный - крысой;
Предложный - о крысе;
Обращательный - йоу, крыса!
Крыса обернулась и поморгала красным глазом, но ничего не ответила.
Олеся подумала, что крыса, может быть, не местная и по-русски не сечет,
поэтому решила обратиться к ней по-английски:
- Вэар из, бля, май факин кэт?
Крысу перекосило, как алкаша при виде кефира. Олеся довольно
ухмыльнулась и крикнула:
- Не ссы, подруга, котов тут нету, это была такая шутка юмора!
- Ни хрена себе шуточки, - возмутилась крыса, - а ты бы не обосралась
на моем месте?
- Ладно, расслабься, - сказала Олеся успокаивающим тоном, - вот у меня
есть кот Дима - милейшее создание. Я думаю, он бы даже тебе понравился -
такой мягкий, пушистый, ласковый. Сидит себе под раковиной, яйца лижет и
мурлычет, как трактор "Беларусь". Молочко пьет, крыс душит... Ой, прости,
подруга, кажись, ты опять обгадилась. Ну ладно, не будем больше про котов
базарить, раз они так плохо на твой кишечник действуют.
- Причем тут кишечник?! - заорала крыса, - все наше семейство просто
НЕНАВИДИТ котов! О, эти гнусные, вульгарные твари! Избавьте меня,
пожалуйста, от таких разговоров!
- Хорошо, хорошо, - согласилась Олеся, - давай сменим тему. Вот скажи,
любишь ли ты собак? Возле нашего дома бегает такой миленький яркоглазый
терьерчик с каштановой шерсткой. Он принадлежит фермеру и может сидеть на
задних лапках, приносить хозяину тапочки и еще много всего. Фермер говорит,
что песик стоит дороже цистерны спирта - он так здорово ловит крыс, что...
Ой, бля! Я опять тебя напугала!
Крыса с выражением оскобленного достоинства развернулась и погребла
вдаль, распространяя вокруг резкий запах сероводорода.
- Йоу, крыса! - возопила Олеся, - вернись, я больше не буду! Ну их
нафиг - и котов, и собак и всех прочих.
Крыса подумала и потихоньку двинулась обратно, все еще бледная от
страха. Она подплыла к Олесе и сказала:
- Давайте вылезем на берег, а там я вам расскажу, почему я ненавижу
этих тварей.
И действительно, давно уже пришла пора выбираться, так как водоем
постепенно наполнялся всяческой антисанитарной живностью - неподалеку
плавали Уткоглаз, Вумный Дундук, Лариса Ивановна, Дэцельный Орел и другие
дети Чернобыля. Олеся поплыла впереди, и вся бригада последовала за ней.
Глава III. Предвыборные гонки за тампон.
На берегу собралась довольно живописная компания - перья у птиц
слиплись, мех у животных промок и свалялся в катышки, со всех обильно текло
и капало, как с конца при хорошем триппере. Естественно, всех волновала одна
проблема - как бы поскорее обсушиться. После нескольких минут оживленного
консилиума Олесе уже казалось, что она знает всю эту толпу давным-давно. Она
даже вступила в дискуссию по поводу мировых цен на нефть с Ларисой
Ивановной, которая, исчерпав все аргументы, меланхолично повторяла:
- У меня жопа толще, значит, я и знаю больше.
Однако, на вопрос Олеси о параметрах ее жопы, Лариса Ивановна отвечать
отказалась категорически. На том диспут и иссяк.
Наконец, Крыса, взявшая на себя роль пахана, разрулила ситуацию:
- А ну-ка заткнулись все и уселись на задницы! Щас вы у меня быстро
высохнете!
Все послушно уселись в кружок с Крысой в центре. Олеся с надеждой
смотрела Крысе в глаза и чувствовала, что если она сейчас не высохнет, то
воспаление придатков ей обеспечено.
- Так-с! - сказала Крыса, важно почесавшись, - все готовы? Это самая
сухая вещь из всех существующих. Слушайте же и внемлите: "В Гороховой улице,
в одном из больших домов, народонаселения которого стало бы на целый уездный
город, лежал утром в постели..."
- Бля-я-я-я, - протяжно взвыла Лариса Ивановна.
- Прошу прощения, - вежливо сказала Крыса, - какой козел меня перебил?
- Не я! - быстро сказала Лариса Ивановна.
- А мне показалось, что ты. Ну ладно, я продолжаю: " лежал утром в
постели, на своей квартире, Илья Ильич Обломов. Это был человек..."
- Кто был человек? - спросил Уткоглаз.
- ЭТО был человек, - раздраженно ответила Крыса, - или ты не знаешь,
что такое ЭТО?
- Знаю, - ответил Уткоглаз, - но когда я вижу ЭТО, то это обычно червяк
или лягушка. Тогда вопрос в том, как лягушку могли звать Ильей Ильичем
Обломовым?
Крыса проигнорировала вопрос:
- "Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста,
приятной наружности..." Ну, как, все высохли, или еще почитать?
- Ни хера мы не высохли, - зло ответила Олеся, - но если ты продолжишь
читать эту муть, я тебя сама сожру.
- В таком случае, - важно сказал Вумный Дундук, - я настоятельно
рекомендую предыдущему оратору Крысе заткнуть фонтан красноречия по причине
регламента и перейти к более действенным мелиораторским мероприятиям.
- Слышь, студент, говори по-русски, - возмутился Дэцельный Орел, - а то
я и половины не понимаю, да и ты сам, по-моему, тоже.
Сказав это, Дэцельный Орел принялся изучать паркет, чтобы скрыть
усмешку, другие же птицы хихикнули открыто.
- Я имел в виду, - обиженно произнес Вумный Дундук, что нам надо
заняться предвыборными гонками.
- А что такое предвыборные гонки? - спросила Олеся. В принципе, ее это
не особо интересовало, но Вумный Дундук театрально выдерживал паузу, ожидая,
что кто-нибудь попросит уточнить.
- Сейчас я вам покажу, что такое предвыборные гонки, - ответил Вумный
Дундук. (Может быть и ты, как-нибудь, обкурившись, захочешь этим заняться?
Тогда запоминай.)
Сначала он нарисовал на полу кривой круг типа овала и пояснил, что
форма линии значения не имеет. Потом все равномерно распределились вдоль
этого круга и безо всяких понуканий, типа "Бегом марш, салаги!", ломанулись
скакать кто во что горазд. Примерно через полчаса, когда все, как ни
странно, просохли, Вумный Дундук скомандовал: "Гонка окончена!", и
запыхавшиеся гонщики окружили его, дергая за манишку и задавая
животрепещущий вопрос "кто победил?".
Вопрос был непростой и Вумный Дундук задумался, скрестив крылья на
груди (в такой позе, как вы знаете, жена встречает свое "счастье",
соблаговолившее припереться на бровях в полтретьего ночи). Наконец, он
разродился:
- Каждый победил, каждому положен приз!
- А где призы-то? - заинтересовались обсохшие.
- У нее, бля буду, у нее, - уверенно ответил Вумный Дундук, указывая
крылом на Олесю.
Олесю сразу окружили и стали щипать за попку, требуя призов. Она в
отчаянии сунула руку в карман и обнаружила там упаковку противозачаточных
таблеток, которые, к счастью, не размочила вода и раздала их, как призы. Как
раз всем досталось по таблетке.
- Но ведь и она тоже должна получить приз, - сообразила Крыса.
- Разумное замечание, - согласился Вумный Дундук и повернулся к Олесе:
- У тебя еще что-нибудь осталось?
- Только тампон, - печально ответила Олеся.
- Так хрена ж ты стоишь? Давай его сюда!
И, взяв тампон за веревочку, Вумный Дундук протянул его Олесе со
словами:
- Не соблаговолите ли вы принять эту изящную хреновину?
Толпа разразилась бурными аплодисментами и предложениями испытать
тампон прямо здесь, но Олеся отказалась наотрез. Тогда, разочаровавшись, все
принялись за таблетки. Большие птицы проглотили таблетку целиком и даже не
распробовали, а мелкие просто подавились, но, в конце концов, все
успокоились и уселись вокруг Крысы.
- Йоу, Крыса, - вспомнила Олеся и, понизив голос, чтобы не обидеть
Крысу, добавила: - Ты обещала рассказать, почему ты ненавидишь "К" и "С".
- Хорошо, - согласилась Крыса, - но достоинство этого рассказа будет в
его длине.
- Да уж, достоинство у тебя длинное, дай бог каждому, - согласилась
Олеся, рассматривая в это время крысиный хвост, а Крыса начала вещать:
Злой котяра
на крысу наехал
и сказал ей,
плюясь хриплым
смехом:
- Слышь, овца,
мать твою,
я в суд подаю
на тебя и родню
всю твою.
- Подожди,
дорогой,
не спеши,
зачем суд? -
ему Крыса
шепнула
на ухо.
- Лучше,
пусть у тебя
пару раз
отсосут
мои дочери,
муж и свекруха.
- Не прокатит! -
безжалостно
кот отвечал, -
я тебе и палач
и судья.
И на труп
бедной
крысы
он долго
кончал,
некро-
фильством
потешив
себя.
- Эй! - строго сказала Крыса Олесе, - ты невнимательна!
- Прошу прощения, - извинилась та, - но я внимательно слежу. Ты
добралась до седьмого завитка, если я не ошибаюсь.
- Какой еще, в задницу, завиток? - возмутилась Крыса.
- Ты сказала "зови ток"? - переспросила Олеся. - Но как я могу позвать
ток? Он ведь не живой и может ударить.
- Ты меня достала своими глупостями, - заявила Крыса, вставая.
- Да я вовсе не хотела никого оскорбить, - оправдывалась бедная Олеся,
- но ты такая обидчивая. Пожалуйста, не уходи!
- Да, да, не уходи, - хором закричали остальные, но Крыса только
перданула на прощание и ускорила шаг.
Когда она скрылась из виду, Лариса Ивановна вздохнула:
- Жаль, что мы не дослушали эту познавательную историю.
А Старая Креветутка сказала своей дочери:
- Вот так-то, дорогуша! Никогда нельзя выходить из себя.
- Заткните хитин, мамаша! - ответила Молодая Креветутка. - Вы бы и
Устрицу заставили выйти из себя!
- Эх, сюда бы моего Диму, - громко сказала Олеся. - Он бы эту рожу с
хвостом живо назад притащил.
- А позвольте спросить, кто такой Дима? - поинтересовалась Лариса
Ивановна.
Олеся очень любила всем рассказывать о Диме, поэтому затараторила на
автопилоте:
- Дима - это мой кот. Он, знаете ли, большой спец по мышам и крысам. А
уж птичек как ловит! Подцепит коготком за жопку и кушает, будто эскимо на
палочке!
Данная тирада вызвала заметное оживление в компании. Некоторые птицы
смылись сразу, только старая Сорока немного задержалась, стараясь укутаться
в шаль поплотнее, чтобы не застудить свой геморрой. А Коноплянка дрожащим
голосом позвала своих птенцов:
- Шухер, ребятки, валим отсюда, пока не началось!
Короче, через пару минут Олеся осталась совсем одна. Она стояла и
грустно шептала:
- Зачем я только рассказала этим уродам о Диме? Ведь он лучший кот в
мире, а они все так его не любят. Дима, мой Дима! Неужели я никогда больше
тебя не увижу?
И Олеся снова заплакала, почувствовав себя одинокой и всеми покинутой.
Вскоре, однако, вдалеке раздался стук шагов. Олеся вытерла очередную
порцию соплей и стала вглядываться в темноту, надеясь, что Крыса перестала
строить из себя целку и вернулась, чтобы закончить историю.
Глава IV. Кролик посылает Билгейца.
Но это оказался Белый Кролик. Он грустно плелся назад, смотря под ноги,
и повторял: "Долбаная Герцогиня! О, моя мошонка! О, мои лапки и шкурка! Меня
кастрируют, это так же очевидно, как то, что жопа - это жопа! И где я мог их
потерять, мать их?". Олеся догадалась, что чувак искал вибратор и пару
перчаток, и она даже хотела ему помочь, но вокруг все офигенно изменилось с
тех пор, как она отмораживалась в луже, да и самого зала со стеклянным
столиком и дверцей тоже не наблюдалось.
Вскоре Кролик заметил шарящую по паркету Олесю и наехал:
- Алле, Парашка, хрена ты тут делаешь? А ну-ка, метнись кабанчиком до
хаты и притарань мне вибратор и перчатки, да по-быстрому, как студенты в
кустах!
Олеся так пересрала от подобного беспредела, что сразу ломанулась в
указанном направлении безо всяких разборок.
- Этот мудак принял меня за свою служанку, - подумала она. - Вот бы он
офонарел, если б знал кто я такая! Но лучше я все-таки принесу ему перчатки
и вибратор, если найду, конечно. Тут Олеся подняла голову и узрела перед
собой небольшую хатку, на стене которой было написано краской из баллончика:
"Кролик - лох". Быстро сориентировавшись, она вошла внутрь и стала шарить по
шкафам, опасаясь, что в любой момент может появиться настоящая Парашка и
вызвать бригаду мусоров.
- Как я лоханулась, - сказала себе Олеся, - шестерю какому-то сраному
Кролику! Может теперь и Дима будет меня за хавкой гонять?
И она попыталась это представить: "Слышь, Олеся! Смотайся-ка в ларек за
мышиным филе, да прихвати по дороге пару кошек пожопастее."
- Да уж, перспективка. Только Диму после этого выгнали бы из дома на
хрен, ибо нефиг пальцы гнуть.
Тем временем Олеся добралась до маленькой комнатки, где на столе лежало
несколько перчаток и завидная коллекция вибраторов. Она основательно
затарилась и уже хотела слинять, как вдруг узрела на краю стола еще и
бутылочку. Никакой надписи там не было, но Олеся уже завелась и спокойно
отхлебнула. Она решила, что любое бухло или закусь в этом мире что-нибудь да
изменят, а ей очень хотелось стать немного побольше, а особенно, чтобы
сиськи выросли, как у школьной директрисы.
И они действительно выросли, причем вместе со всем остальным - правая
сиська выдавила окно в комнате, левая уперлась в потолок, а ее розовая
девственная попка, раздувшаяся как аэростат, плотно прижалась к камину,
намертво его закупорив.
К ужасу Олеси, процесс роста не прекращался. В конце концов, она
сложила ноги и руки чуть ли не вчетверо, рассовала их по углам и сказала
себе:
- Ну, вот. Все, что могла, я сделала, остается только разнести на хрен
всю эту халупу.
К счастью, на этом действие бутылки закончилось, но легче Олесе не
стало - она лежала скрученная в самый зверский из всех узлов и не видела для
себя никакого будущего.
"Дома было гораздо прикольнее, - думала она. - Никто не рос и не
уменьшался, и мной не командовали всякие гребаные кролики и крысы. И за
каким хером я полезла в эту нору?.. Хотя, глюки здесь убойные. Интересно,
что со мной еще может приключиться? Когда я слушала бредовые сны
корешей-наркоманов, я и представить не могла, что в натуре попаду в один из
них. Когда вырасту, обязательно напишу об этом книжку, но... твою мать! Я
уже и так выросла, что даже плюнуть некуда! Но, тогда, значит, я не стану
старше и никогда не буду старухой. Это клево, конечно, быть вечно молодой и
вечно пьяной, но придется всю жизнь учить уроки. А хотя, какие к чертям
собачьим уроки, тут для учебников и места-то нет".
Олеся долго могла бы еще так размышлять, но снаружи раздался голос, и
она прислушалась.
- Парашка! Парашка, мать твою за яйца! - кричал голос, - где мои
перчатки и вибратор?
Олеся въехала, что это приперся Кролик и задрожала от страха. Она
запамятовала, что была сейчас в тысячу раз больше Кролика и могла бы ему уши
к аппендиксу привязать безо всякого напряга.
Кролик малость попинал дверь, но, поскольку та открывалась внутрь, а
там ее зажимал Олесин локоть, то ничего кроме очередной порции ругательств
это не принесло. Однако, отведя душу, Кролик сказал:
- А попробуем-ка в окошко влезть-ка.
"Отсоси не нагибаясь", - подумала Олеся и, услышав, как под окном
кто-то завозился, дернула правой сиськой. Сосок приятно щекотнуло, после
чего раздался дикий вопль Кролика, повествующий об его извращенных сношениях
со всеми Олесиными родственниками, и звон стекла, позволяющий сделать вывод,
что чувак приземлился на ящики с пивом.
Немного успокоившись, Кролик позвал:
- Пид, Пид, где тебя, в рот и в уши, носит?
Раздался голос, который Олеся никогда раньше не слышала, но он ей сразу
не понравился:
- Я туточки, милый, конопельку окучиваю.
- Конопельку окучиваешь, - рассердился Кролик. - Тебе что, наркот
хренов, больше делать нечего? Иди сюда, помощь нужна! (Опять послышались
звуки битых бутылок.) - Скажи-ка мне, Пид, что это там, в окне, за хрень
торчит?
- Гадом буду, милый, это женская сиська!
- Сиська? Ты, случайно в кишку не передолбился? Какая ж это сиська в
полкомнаты?
- Препротивнейшая сиська, милый. Одно слово - женская...
- Ладно, в любом случае, нехрен ей там торчать. Пойди и убери ее нафиг.
После этого наступила тишина, время от времени нарушавшаяся шепотом
типа: "Это не моя ориентация, милый, гадом буду, не моя!" и "Давай, давай,
трус нестандартный, это тебе не от армии косить!" В конце-концов Олесе
надоело эта возня, и она снова дернула сиськой. На сей раз матюгов и битых
бутылок было раза в два побольше.
"Вот долбокруты, сколько пива перепортили, - подумала Олеся. - Я не
меньше их хочу отсюда выбраться, но вот как?"
Она притихла и услышала обрывки разговоров: "Где, в жопу, лестница?"...
"Хрен знает, я не брал, спроси Билгейца"... "Вот, к углу прислони"...
"Ближе, а то не достанет"... "Осторожно, Билгейц, шифер подавишь"...
"Прячьте головы, падает"... "Кто это все делает через задницу? А, это ты,
Билгейц. Тогда лезь в дымоход."
"Ага, Билгейц полезет в дымоход, - поняла Олеся. - Не завидую я ему,
честно говоря, ведь я попкой в камин уперлась".
Олеся собрала все свои силы, поднатужилась и, дождавшись, когда в
дымоходе зашуршало совсем рядом, перданула изо всех сил.
Почти сразу же раздались голоса:
- Мужики, вон Билгейц полетел!
- Ловите его, ребята, ловите!
- Живой, кажись, дайте ему пива.
- Ну, давай, рассказывай, что случилось-то?
Через некоторое время раздался слабый дребезжащий голосок. ("Вот и
очухался Билгейц", - сообразила Олеся.)
- Е-мое, эксесс денайд, мужики, вот это торкнуло... Спасибо, хватит...
Ни хрена не пойму... Чую только - взлетел и падаю, аки Винда глюкавая ...
- Глюкавая, падла, глюкавая, - подтвердили остальные.
- Надо спалить хату, - предложил Кролик.
- Слышь, ты, козел, только попробуй! - заорала Олеся, - я на вас Диму
спущу, он уже три дня не жрамши и неделю не трахамшись!
Наступила мертвая тишина.
"Интересно, что они будут делать теперь, - подумала Олеся. - Если в том
сборище дебилов есть хоть один, кто меряет IQ не в сантиметрах, то он, может
быть, догадается снять крышу, например".
Через пару минут народ опять зашуршал и снова раздался голос Кролика:
- Ну, для начала КамАЗа хватит, вываливай!
"КамАЗа с чем?" - задумалась было Олеся, но ненадолго, ибо в следующий
момент в окно посыпалась щебенка, нежно щекоча торчащие там части Олесиного
тела.
"Да они совсем головой поехали", - подумала она и закричала:
- Вы на кого наехали, уроды? Да я щас вылезу - всех под ногти переимею!
Опять наступила тишина.
Тут Олеся посмотрела на пол и обнаружила, что щебенка превратилась в
чипсы с беконом.
"Если я их похаваю, - подумала она, то наверняка увеличусь или
уменьшусь, - но увеличиваться тут некуда - значит, уменьшусь".
Олеся поела немного чипсов с пола и с радостью обнаружила, что
уменьшается. Достигнув приемлемых размеров, она почесала пятку и вышла
наружу, где ее поджидала комиссия по встрече. В центре толпы, на двух
морских свинках висела ящерица, оказавшаяся Билгейтцом и потребляла мутную
полупрозрачную жидкость из трехлитровой банки. На Олесю сразу набросились,
но она, защищая свою девичью честь, рванула в сторону и скоро оказалась в
темном и страшном лесу.
- Итак, - сказала себе Олеся, присев по нужде под елкой, -
программа-минимум у меня на текущий момент - вернуться к моим нормальным
размерам. А программа-максимум - найти дорогу в тот прекрасный факаный сад.
Базара нет, план был неплох и прост до гениальности. Единственная
проблема состояла в том, что Олеся понятия не имела о том, как его
реализовывать. Она тревожно глядела на кучковавшиеся вокруг деревья, как
вдруг, прямо над ее головой кто-то с чувством гавкнул.
Олеся резко подняла голову и обнаружила огромного щенка. Он смотрел на
девочку широко распахнутыми глазами и тянул похотливую лапу к ее попке.
"И этот туда же", - подумала Олеся, уворачиваясь. Она попробовала
посвистеть щенку, но вовремя сообразила, что тот может принять свист за
заигрывание и проведет с ней несанкционированный акт скотоложства.
Заметив под деревом использованный презерватив, Олеся подняла его и
бросила щенку. Щенок подпрыгнул, схватил зубами игрушку так, что из нее
брызнуло, и стал носиться по поляне, как в жопу ужаленный. Олеся на всякий
случай сныкалась за дерево и, дождавшись когда щенок отпрыгнет подальше,
по-тихому слиняла.
- И все же, прикольный щеночек, - сказала она, прислонившись к кривой
березе и отдышавшись. - Его можно было бы выдрессировать, если б только я
была нормальных размеров. Ой, блин! Я ж совсем забыла, что мне надо снова
вырасти и, насколько я врубилась в здешние приколы, для этого нужно
что-нибудь съесть или выпить, но вот что именно?
Олеся растерянно огляделась, но трава и цветочки, в изобилии
произраставшие вокруг, явно не возбуждали аппетита. Правда, неподалеку рос
еще и нехилых размеров мухомор, размером с саму Олесю. Она тщательно
обнюхала грибок со всех сторон, потом встала на цыпочки и посмотрела, что
там сверху.
А сверху сидел здоровенный Опарыш и нагло курил косяк, не обращая ни
малейшего внимания на проносящуюся мимо жизнь.
Глава V. Почем опиум для народа?
Опарыш и Олеся долго смотрели друг на друга, как бы соображая, кто из
них сильнее обдолбан. Наконец Опарыш вынул косяк изо рта и сонно
поинтересовался:
- Благоволи же пояснить, как величать тебя, о, прекрасная незнакомка,
ибо разум мой затуманен презренной травою и не реагирует на
недокументированные раздражители.
"Эк его торкнуло!" - с завистью подумала Олеся и робко ответила:
- Знаете, уважаемый, я не совсем уверена... Ну, типа, я знаю, кем я
была с утра, но с тех пор все так изменилось...
"Эк ее торкнуло!" - с еще большей завистью подумал Опарыш и продолжил
беседу:
- Поясни же, о загадочная, что ты имела ввиду, дабы твой поток сознания
не возбуждал во мне подозрения, будто ты недостойно гонишь.
- Но я никого не гоню, - возразила Олеся, - и вообще, если хотите
знать...
- Всемилостивейше благодарю, но я совершенно не хочу знать, - перебил
ее Опарыш.
- Боюсь, я не объясню более доходчиво, - сказала Олеся. - Сегодня я
перепробовала столько размеров, что окончательно запуталась.
- Зрачки мои расширены, но зрю я ясно, - ответил Опарыш. - Ты совсем не
запутана, о прикольнейшая из всех моих глюков.
- Хорошо, объясняю на пальцах, - рассердилась Олеся. - Когда-нибудь вы
из Опарыша превратитесь в Муху и будете жужжать над кучами дерьма. Вам это
не внушает мысли о суициде?
- Ни в малейшей степени, о, юное дитя кумара, ни в малейшей.
- Ну не знаю, - растерялась Олеся, - я бы при таких перспективах сразу
утопилась.
- Сие нецелесообразно, - заметил Опарыш, - ибо, такие как ты не тонут,
поелику... А кстати, личность твоя все еще покрыта мраком. Как величать
тебя?
Этот вопрос зациклил беседу на начало, но Олеся выкрутилась:
- Я думаю, это вы сначала должны сказать, как вас зовут.
- А почему сей вывод сделан был? - спросил Опарыш.
Олеся наконец сообразила, что сытый пешему не конный, и разговаривать с
обкуренным Опарышем можно только находясь в аналогичном состоянии. Она
плюнула и побрела прочь.
- О, возверни стопы свои назад, - закричал вдруг Опарыш. - Я поведаю
тебе тайну мироздания!
Это звучало многообещающе, и Олеся вернулась.
- При мастурбации допустимо не предохраняться, - изрек Опарыш.
- Это все? - спросила Олеся, еле сдерживая матюги.
- Воистину нет, - ответил Опарыш.
Олеся решила немного подождать, в надежде, что этот кладезь мудрости
продолжит мысль, но Опарыш только пыхтел косяком и напевал "Мурку". Наконец,
он с чувством выдохнул очередную порцию сладковатого дыма и спросил:
- Так ты настаиваешь, что изменена была неоднократно?
- Да я постоянно меняюсь, как бухой хамелеон на радуге, - ответила
Олеся. - К тому же, ни хрена не помню.
- Конкретизируй же, что именно ты помнишь, - сказал Опарыш.
- Ну, я пыталась прочесть "Белеет парус одинокий", но вышла такая
хрень, что жопу ему в ухо, - грустно ответила Олеся.
- Благоволи же попробовать прочесть "Папа Вильям", - предложил Опарыш.
Олеся сложила руки за спину и уверенно начала:
- Эй, поди-ка сюда, Вильям, старый олень, -
Обратился сынулька к папане. -
Как ты можешь девчонок сношать целый день,
Да к тому же еще и по пьяни?
- Я когда-то ведь был как и ты, молодой
И придумал себе упражненье:
На головке стою я час перед едой,
Укрепляя орудье сношенья.
- Слышишь, батя, ты старый, но не мудозвон,
Так скажи без базара, конкретно:
Что ты скачешь по хате, как пьяный гиббон?
В твоем возрасте это запретно!
- Есть волшебная смесь двух природных даров -
Спермы лося и сока агавы.
По сто грамм каждый день - будешь вечно здоров,
Хочешь - выпей глоток на халяву.
- А раскрой-ка мне, батя, секрет челюстей -
У тебя они пашут на славу.
В одиночку ты жрешь, словно взвод дембелей,
Вон, за тридцать секунд гуся схавал.
- Я всю жизнь челюстями работал и вот -
Пожинаю плоды тренировки.
Жру как сволочь, а коль не приемлет живот -
Помогаю ему монтировкой.
- Я все понял, ты свеж и здоров, как амбал,
Так ответь-ка тупому сынишке:
На рыбалке ты носом червей накопал -
Это что, типа, новая фишка?
- Слышь, пацан, сколько можно вопросы кидать,
Ведь терпение не бесконечно!
Время к ночи идет, отправляйся в кровать,
Онанируй и думай о вечном.
- Звучит как похмельный бред лошади поручика Ржевского, - вынес вердикт
Опарыш.
- Да, - согласилась Олеся, - некоторые слова явно не те.
- Опасаюсь я, что абсолютно все слова не те, без исключений, - возразил
Опарыш.
Олеся, обидевшись, промолчала и Опарыш, пыхнув пару раз, спросил:
- Поведай же мне размер, тобою предпочитаемый.
- Да мне по хрену, какой размер, лишь бы он не менялся каждые пять
минут, как мое настроение во время месячных. Понимаете?
- К сожалению - нет, - ответил Опарыш. - Не имел удовольствия
менструировать, ибо не баба я, при всем уважении.
Олеся промолчала. Обкуренный чувак явно недоразвился черепушкой и
упорно не въезжал.
- Поясни же мне свои желанья, - продолжал развивать тему Опарыш.
- Ну, ладно, хрен с тобой. Вообще-то, я бы хотела немного подрасти, а
то семь сантиметров - такой жалкий рост!
- Семь сантиметров - это наилучший рост, глубокоуважаемая, - сердито
сказал Опарыш, резко встал на мухоморе и оказался ровно семи сантиметров в
высоту.
- Но я не привыкла быть глистой на празднике жизни, - заныла Олеся.
- Привыкание не займет длительный период твоего времени, - сказал
Опарыш и задымил косяком.
Олеся терпеливо ждала, когда он заговорит снова, но Опарыш молча
докурил, херакнулся с мухомора и пополз в голубую даль, буркнув на прощанье:
- Одна сторона удлинять, другая же - укорачивать изволит.
- Сторона ЧЕГО? - подумала Олеся, - опять загадки, мать их.
- Сторона сего мухомора! - прикинувшись телепатом пояснил Опарыш и
исчез.
Олеся минут десять походила с умным видом вокруг мухомора, пытаясь
выяснить, где у него сторона, но вскоре забила на терминологию и просто
отломала пару кусков от шляпки.
- Ну и какой из них какой? - сказала она себе и откусила от правого
кусочка. В ту же секунду Олеся получила туфлей по подбородку и малость
охренела от неожиданности, так как туфля была ее собственная.
Олеся сообразила, что тормозить сейчас не время и стала пихать в рот
левый кусочек, чтобы не уменьшиться в ноль. Наконец, ей удалось разжать
челюсть, и она из последних сил грызанула мухоморчик.
* * * *
* * * * * * *
* * * *
- Ну вот, слава яйцам, голову и попустило! - проговорила Олеся с
облегчением, но тут же поняла, что радоваться рановато. Единственное, что
она увидела - это свою шею охреневшей длины, торчащую из колышущегося далеко
внизу моря зелени.
- И что это за зеленая мерзость, из-за которой я и плеч-то не вижу? А
руки! Где мои руки, мать их через колено?
Поскольку достать руками до лица - вариантов не было, Олеся решила
пойти другим путем и достать головой до рук. Она с удивлением обнаружила,
что ее неимоверно длинная шея может изгибаться в любом направлении и,
наконец-то, поняла, как выглядит практическая реализация фразы "отсоси не
нагибаясь". Но тут ее благочестивые размышления прервал дикий пронзительный
вопль:
- Змея!!!
Здоровенный Дятел с наколками на крыльях летал вокруг Олеси и, не
переставая, орал:
- Змея! Шухер, братва, змеи позорные наезжают!
- Сам ты змея, козел, - возмутилась Олеся.
- Да змея ты, сукой буду, змея, - не согласился Дятел. - Я уж куда
только не ныкался, чуть ли в собственную жопу не залезал - везде найдут. Как
будто мало мне одного триппера - третью неделю поссать не могу нормально -
так еще и змеи лезут в самый неподходящий момент.
- Мне очень жаль, если я вам помешала оправиться, - извинилась Олеся.
- Я и так залез на самое высокое дерево, - продолжал Дятел, - думал,
схожу на парашу без свидетелей, так эти гребаные змеи прям с неба сыпятся!
- Да не змея я, не змея! - закричала Олеся. - Я... это... типа...
- Ну-ну, - подбодрил Дятел. - Давай, стрынди чего-нибудь.
- Я маленькая девочка, - проговорила Олеся неуверенно.
- Ага, - весело согласился Дятел. - А я тогда - обкончанное платье
Моники Левински. Ты кому фуфло гонишь, овца драная? Я на своем веку до хрена
повидал маленьких девочек в различных позициях, но ни у одной из них не было
такой шеи. Короче, змея ты, по-любому. Яйца ела когда-нибудь?
- Ну, ела, - созналась Олеся. - Яишенку на завтрак и все такое...
Маленькие девочки любят яйца не меньше, чем змеи.
- Значит, девочки - это тоже змеи, только с жопой, - сделал вывод
Дятел. - И вообще, какая, на хрен, разница, кто ты? Главное - яйца ищешь.
- Во-первых, для меня это большая разница, - возразила Олеся. - А
во-вторых, я не ищу яйца. А если б и искала, то уж точно не твои.
- Ладно, тогда вали отсюда вприпрыжку, - сказал Дятел мрачно и слинял к
себе на парашу.
Олеся стала выпутывать шею из веток и мучилась бы довольно долго, но
вовремя вспомнила про заначенные кусочки мухомора. Она принялась потихоньку
грызть то один, то другой кусочек, пока не обрела свои привычные размеры.
Поначалу Олесе было немного неуютно, так как она давненько не была
своего нормального роста, но довольно быстро привыкла и снова заговорила
сама с собой.
- Ну что ж, программу-минимум я выполнила. Как задолбали эти изменения,
но теперь я, вроде, такая как надо. А где же дорога в тот красивый садик?
Так, размышляя, Олеся вышла на полянку и увидела домик высотой около
метра.
- Кто бы там ни жил, нельзя показываться им в ТАКОМ виде, а то ведь
обхезаются со страху, - сказала она себе и стала лопать мухомор, пока не
уменьшилась сантиметров до двадцати.
Глава VI. Хряк и харчо.
Пару минут Олеся стояла и думала, что делать дальше, но тут из леса
вышел мент в погонах (она сразу решила, что это именно мент, так как он был
в ментовских погонах, хотя выражение его лица больше напоминало воблу) и
интеллигентно постучал ногой в дверь. Дверь тут же открылась и на пороге
возник другой мент, очень смахивающий на жабака. Олеся сразу заметила, что
менты хипповали, так как у них были длинные спутанные волосы, а из кобуры с
нарисованным пацификом капало пиво. Ей стало любопытно, что за сейшен
намечается у чуваков и она подошла поближе.
Мент-вобла вынул из трусов здоровенный конверт и протянул его со
словами:
- Для Герцогини. Приглашение от Королевы порезаться в крокет.
Мент-жабак принял конверт и важно повторил:
- От Королевы. Приглашение для Герцогини порезаться в крокет.
Совершив сей ритуал, менты поклонились друг другу, постаравшись, чтобы
их хайра перепутались и произошел обмен мандавошками. Олеся увидела это, и
ей немного поплохело, так что она убежала в лес поблевать, а когда вышла,
мента-воблы уже не было, а второй сидел под дверью и тупо ковырял в носу.
Олеся подошла к двери и робко постучала.
- А ты по голове себе постучи, - неожиданно посоветовал мент-жабак, -
больше толку будет. Я нахожусь с той же стороны, что и ты, следовательно,
мне твой стук до задницы. А те, кто там внутри, один хрен ничего не услышат,
вон как разорались-то.
Изнутри, действительно, доносились разнообразные звуки - в основном
вопли, чихание и звон бьющейся посуды.
- А как бы мне войти? - спросила Олеся, но мент сделал вид, что не
услышал вопроса и продолжал развивать тему:
- Имело бы смысл стучать, если бы мы были по разные стороны двери,
например - ты внутри, а я снаружи...
"Вот козлина, - подумала Олеся. - Впрочем, может быть, ему фуражка
последнюю извилину затерла, вот он и тупит".
Она подошла вплотную к менту и громко спросила:
- Как мне войти?
- Я и завтра здесь сидеть буду, - последовал меланхоличный ответ.
Тут дверь распахнулась, оттуда вылетела большая тарелка и, чиркнув
мента по носу, разбилась о ближайшее дерево, после чего дверь захлопнулась.
- И послезавтра буду, - спокойно продолжил мент.
- Как мне войти? - еще громче спросила Олеся.
- А оно тебе надо? - поинтересовался мент.
Олеся замолчала. Было понятно, что гражданин начальник мало-мало не в
себе, а он, пользуясь тем, что от него отстали, завершил мысль:
- Я буду здесь сидеть долго-предолго, до самого Дня Милиции.
- Так что мне делать-то? - спросила Олеся.
- А мне пофиг. Делай что хочешь, - ответил мент, вытащил свисток и
принялся с ним упражняться.
- Да ну его в жопу, - сказала себе Олеся, - нехрен базарить с дебилом.
Она открыла дверь и вошла.
Дверь вела прямо в кухню, заполненную дымом сильнее, чем туалет в
Олесиной школе. В центре, на трехногой табуретке сидела Герцогиня и качала
малыша, а возле печки суетилась Кухарка, помешивая в большой кастрюле харчо.
- Да, супчик она явно переперчила, - сказала Олеся и чихнула.
На самом деле, переперчен был не только суп, но и воздух. Даже
Герцогиня иногда почихивала, а уж малыш чихал и визжал непрерывно. Не чихали
двое - Кухарка и большой кот, который сидел у стеночки и непрерывно лыбился.
На голове у кота была оранжевая каска.
- Скажите пожалуйста, - робко спросила Олеся, - а чегой-то ваш котик
лыбу тянет, как накуренный?
- Это Прорабский Кот, - ответила Герцогиня. - Ах ты хряк свинячий!
Последняя фраза была произнесена так свирепо, что Олеся даже пукнула от
неожиданности, но тут же сообразила, что это относится к малышу и
продолжила:
- А я и не знала, что Прорабские Коты могут улыбаться.
- Этот может, - ответила Герцогиня. - Раньше он принадлежал одному
прорабу на далекой комсомольской стройке и поэтому ходил в каске. Однажды
ему на голову упал мешок цемента, и с тех пор бедный котик всегда в каске и
улыбается. Я доступно излагаю?
Олеся решила сменить тему разговора, но в этот момент неожиданно
сорвало башню у Кухарки. Она сняла с печки харчо и принялась швырять в
герцогиню и малыша всем, что попадало под руку. В ход пошли каминные щипцы,
тарелки, кастрюли и прочая утварь, однако Герцогиня проявляла полнейшую
невозмутимость. Что же касается малыша, то он визжал постоянно, независимо
от попадаемых в лоб тарелок.
- Ой, поосторожней, пожалуйста! - закричала Олеся. - Не повредите
ребенку нос, а то как он жениться будет?
- Если бы каждый совал нос только в свое собственное дело, - хрипло
ответила Герцогиня, - Земля бы крутилась гораздо быстрее.
- А на хрен это надо? - удивилась Олеся. - Тогда день и ночь
перепутаются, отсюда и снижение рождаемости. Ведь если нормально
раскрученная Земля за двадцать четыре часа совершает...
- Кстати о раскрутке, - перебила ее Герцогиня. - Раскрути-ка ее на
пиво!
Олеся с тревогой посмотрела на Кухарку, но та не поняла намека и
спокойно помешивала харчо. Тогда Олеся продолжила:
- За двадцать четыре часа... или за двенадцать... не помню...
- Да отвали ты, - раздраженно сказала Герцогиня, - я никогда не
врубалась в эти цифры и не хочу.
Она вытащила откуда-то толстую золотую цепь, нацепила ее на шею и, с
воплем "Камон, диджей!" начала читать малышу рэп-колыбельную:
- Подруга, если твой маленький сын
Чихает в каменных джунглях города -
Дай ему сразу коленом под-дых,
Пресекай подобную политику смолоду.
БЭК-ВОКАЛ (Кухарка и малыш):
Йоу! Йоу! Йоу! Йоу!
Герцогиня запела второй куплет, отбивая ритм головой малыша о ближайшую
стену:
- Если твой сын не уважает перчик,
Презирая чисто мужской кайф -
Бей его кулаками в печень,
На тормозах такой беспредел не спускай!
БЭК-ВОКАЛ :
Йоу! Йоу! Йоу! Йоу!
Герцогиня вдруг швырнула малыша Олесе и предложила:
- На! Можешь понянчить, если хочешь. А мне надо подмыться перед
крокетом с Королевой, - и она поспешила на выход. Кухарка метнула ей вслед
сковородку, но промахнулась.
Олеся неуверенно взяла малыша и скривилась - ребенок был далеко не Ален
Делон. Ручки и ножки торчали в разные стороны, как у морской звезды, а сам
малыш пыхтел, словно пьяный матрос на портовой шалаве.
Немного повертев малыша, Олеся сообразила, как его надо держать: она
схватила левой рукой ребенка за горло, правой - за гениталии и вынесла из
дома, приговаривая:
- Пошли отсюда, пока не началось.
В ответ малыш согласно хрюкнул.
- Не хрюкай! - строго сказала Олеся и отпустила детское горло, - лучше
уж матом выражайся.
Малыш снова хрюкнул. Олеся внимательно посмотрела ему в лицо и
судорожно перекрестилась свободной рукой - нос малыша потихоньку
трансформировался в пятак, глазки сузились, а уши встали торчком.
- Слышь, пацан, - сказала она самым серьезным тоном, - если ты собрался
быть хряком, то я тебя дальше не понесу.
С этими словами Олеся поставила новоиспеченного хряка на землю,
разбежалась и отвесила ему мощнейшего поджопника. Хряк взвизгнул и исчез в
кустах, а Олеся задумалась: "Да, ребятенок-то он был малость говнистый, а
вот хряк получился очень даже ничего. Вообще-то есть много людей, из которых
получились бы неплохие хряки... опять же - свинина подешевеет..."
- Девушка, где вы взяли такие кривые колготки? - вдруг послышалось
сверху.
Олеся подняла глаза и обнаружила сидящего на дереве Прорабского Кота.
Он все так же нагло лыбился и подмигивал Олесе левым глазом. Она уже
собралась было обматерить животное, но вовремя заметила, какие у него
здоровенные яйца и решила вести себя прилично.
- Уважаемая Киска уважаемого Прораба, - начала она, - соблаговолите
показать мне дорогу отсюда.
- Это зависит от того, куда ты хочешь попасть, - рассудительно заметил
Кот.
- Мне по хрену, - ответила Олеся.
- Тогда по хрену, куда идти, - парировал Кот.
- Но я хочу попасть хоть КУДА-НИБУДЬ, - объяснила Олеся.
- Ну, если долго идти, то по-любому КУДА-НИБУДЬ попадешь.
Олеся выругалась сквозь зубы и переформулировала вопрос:
- А кто тут живет поблизости?
- Там, - сказал Кот и махнул направо, - живет Банданщик. А там, - он
показал налево, - Майский Заяц. Иди куда хочешь - они оба дауны.
- Но я не хочу к даунам, - робко возразила Олеся.
- А от тебя ничего не зависит, - сказал Кот. - Мы все тут дауны, даже
я. А уж про тебя и говорить нечего.
- А за базар ответишь? - рассердилась Олеся.
- Да как два когтя обоссать, - ответил Кот. - Была б ты нормальная -
хрена б ты сюда приперлась?
- Ну ладно, - не стала спорить Олеся, - а ты почему даун?
- Давай исходить из того, что крокодил - не даун, - предложил Кот.
- Допустим, - согласилась Олеся.
- Ну, так вот. Нормальный крокодил в брачный период полезет на
крокодилиху, верно? Я же на крокодилиху не полезу даже под страхом
обрезания. Следовательно, с точки зрения крокодила, я - даун. Кстати, ты
играешь сегодня в крокет с Королевой?
- Я бы не отказалась, - ответила Олеся, - но меня не приглашали.
- Увидимся там, - сказал Кот и исчез.
Олеся уже начала привыкать к подобной фигне, поэтому не сильно
удивилась, но тут Кот снова возник на дереве.
- А что стало с малышом? - поинтересовался он.
- Что, что, - проворчала Олеся, - в хряка превратился и пошел в ларек
за желудями.
- Так я и предсказывал на последнем медитировании, - удовлетворено
сказал Кот и снова исчез.
Олеся немного подождала и потопала туда, где жил Майский Кролик. Она
решила, что к Банданщику сходит как-нибудь в другой раз, когда ей будет
нужна новая бандана с надписью "Ангел-предохранитель", но через пару минут
снова появился Прорабский Кот.
- Ты сказала "в хряка" или "в сраку"? - спросил он.
- В хряка, - ответила Олеся. - И я бы попросила вас не исчезать так
резко, а то я нервничаю.
- Базара нет, - согласился Кот и начал испаряться очень медленно. В
конце концов, на дереве осталась только улыбка, сплюнула и тоже исчезла.
- Вот это глюки! - восхитилась Олеся. - Кота без улыбки я видела часто,
но вот наоборот - улыбку без кота... Это круто!
Пройдя еще немного, Олеся увидела дом Майского Зайца. Она сразу поняла,
что это тот самый дом, так как он был покрыт заячьим мехом, а на крыше
торчали длинные розовые ушки. Дом был довольно большой, и Олеся немного
погрызла свой мухомор, пока не стала ростом в полметра.
Глава VII. Моня, Федор и Ашотик.
Перед домом стоял накрытый стол, а за столом Банданщик и Майский Заяц
оттягивались пивком. Между ними сидела довольно потасканная Даздраперма и
крепко спала, а мужики использовали ее как подушку. Олеся сначала подумала,
что Даздраперме очень неудобно, но сообразила, что та все равно не чует.
Стол был огромный, но эти трое кучковались в одном углу. Увидев Олесю,
они взвыли:
- Занято! Занято!
- Не орите, вы не в сортире! - осадила их Олеся. - Тут же мест навалом,
- и она уселась на один из свободных стульев.
- Выпей кефирчику, - предложил Майский Заяц.
Олеся оглядела стол, но кроме пива ничего не увидела.
- Не вижу я тут кефирчика, - сообщила она.
- Ну, дык, и нехрен ему здесь делать, - радостно согласился Майский
Заяц.
- Невежливо так с гостями обращаться, - надула губы Олеся.
- Невежливо без приглашения приходить пожрать на халяву, - парировал
Майский Заяц.
- Я не знала, что это чисто ваш стол, - сказала Олеся. - Здесь на целую
студенческую общагу накрыто.
- У тебя ляжки слишком толстые, - изрек вдруг Банданщик - он довольно
долго изучал Олесю, прежде чем сообщить эту потрясающую новость.
- Нехорошо человеку в глаза хамить, - заметила Олеся. - И, вообще, что
касается внешности, то чья бы корова мычала, а твоя бы засунула палец в жопу
и не трындела. Ты себя-то в зеркало видел, козел?
Банданщик похлопал глазами и, видимо решив сменить тему, спросил:
- Что общего между Вагнером и бледной спирохетой?
- Во, прикол, они уже загадки загадывают, - хмыкнула Олеся и громко
добавила: - Я думаю, что в принципе могу ответить.
- Ты имеешь в виду, что знаешь ответ? - спросил Майский Заяц.
- Имею, имею, - согласилась Олеся.
- Тогда надо говорить, то что думаешь, - сказал Майский Заяц.
- Ну, так, - смутилась Олеся, - по крайней мере, я всегда думаю, что
говорю и, как мне кажется, это одно и то же.
- Ни фига, - возразил Банданщик, - ведь это две большие разницы -
сказать "пью все, что горит" или "горит все, что пью".
- Или, например, сказать "трахаю, кого вижу" и "вижу, кого трахаю", -
добавил Майский Заяц.
- Или "балакаю, коли сплю" и "сплю, коли балакаю", - проговорила
Даздраперма не раскрывая глаз.
- В твоем случае, это - один хрен, - сказал Банданщик, и все на пару
минут заткнулись. Олеся попыталась припомнить все, что она знала о Вагнере и
бледных спирохетах, но кроме "Мойте руки перед едой" в голову ничего не
лезло.
Первым нарушил тишину Банданщик:
- Какой сегодня день? - спросил он у Олеси и вынул из кармана
мобильник.
- Понедельник, - ответила та, почесавши репу.
- На два дня брешет, - вздохнул Банданщик. - Я же говорил тебе, урод
майский, нельзя протирать SIM-карту тутовой водкой.
- Водка была высшего качества, - возразил Майский Заяц.
- Водка хорошая, - согласился Банданщик. - Но какого хрена ты
использовал для протирки даздрапермин "Тампакс"?
Заяц взял мобильник, окунул его в кружку с пивом и тупо повторил:
- Водка была высшего качества.
Олеся с интересом посмотрела на телефон:
- Какая прикольная модель! Календарь есть, а часов нету. На кой ляд вы
его купили?
- Для удовольствия, - застенчиво пояснил Банданщик. - Знаешь, какой в
нем мощный виброзвонок?
Олеся промолчала, и Банданщик решил докопаться до Даздрапермы:
- Рота, подъем! - заорал он фальцетом и вылил ей за шиворот грамм сто
пива.
Даздраперма дернула головой и промычала:
- Купувала мамо коняку, а коняка помре, яко срака.
Банданщик внимательно ее выслушал и повернулся к Олесе:
- Ты разгадала загадку, или так и будешь яйца мять?
- Нет, не разгадала, - ответила Олеся. - Пусть лошадь думает, у нее
голова больше. И вообще, идите в жопу с вашими загадками, только время зря
просираете.
- Время нельзя просрать, он бы на это никогда не согласился, - строго
заметил Банданщик.
- Чего-то я не въезжаю, - сказала Олеся. - Мне кажется, господа, я
недостаточно выпила, чтобы продуктивно общаться с вами на одном уровне.
- Ясен пень, что не въезжаешь, - ответил Банданщик. Ты, небось, ни разу
со Временем не базарила и полторашку водки с ним не пила.
- Возможно, - согласилась Олеся. - Зато я всегда могу придумать, как
его убить.
- Убить? - возмутился Банданщик. - Тогда ясно, чего это он тебя так не
любит. Но если все хорошо - с ним можно договориться. Например, познакомился
я с телкой, а долго уламывать ее - в падлу. Я и шепну: "Время, дружище,
прокрути пару дней вперед", - и опаньки - телка уже у меня в кровати,
губками чмокает. А потом попросить Время, чтобы остановил стрелки, и драть
красавицу всю оставшуюся жизнь.
- А вы именно так свои часы и остановили? - спросила Олеся.
- Нет, - грустно ответил Банданщик. - Мы поссорились со Временем на
прошлый Йом-Кипур. Был большой концерт и я должен был петь "Степь, да степь
кругом, путь далек лежит." Ты, наверное, знаешь эту песню, там еще дальше:
"В той степи глухой шмаль косил ямщик".
Тут Даздраперма икнула и начала напевать сквозь сон: "Шмаль, шмаль,
шмаль", - пока не отхватила подзатыльник.
- И только я закончил первый куплет, - продолжил Банданщик, -
вскакивает Королева, как в жопу ужаленная, и орет: "Да он только Время
убивает, отхерачить ему голову!"
- Да ты че! - воскликнула Олеся.
- Так отож, - жалобно подтвердил Банданщик. - И с тех пор Время на меня
забил болт и здесь всегда утро.
- И поэтому здесь столько пива? - догадалась Олеся.
- Вот и именно, - сказал Банданщик со вздохом. - У нас непрерывная
утренняя поправка здоровья и даже стеклотару сдать некогда.
- И вы перемещаетесь вокруг стола, - предположила Олеся.
- Конечно, - ответил Банданщик, - посуда-то пачкается.
Олеся прикинула в уме этот процесс и поинтересовалась:
- А что будет, когда вы вернетесь к началу?
- Короче, народ, меняем тему, - вмешался Майский Заяц. - Пускай эта
телка хоть байку траванет, что-ли.
- Да я и не знаю ни одной-то, - осторожно съехала Олеся.
- Тогда, пускай Даздраперма травит, - решил Заяц и завопил ей на ухо: -
Подъем, свинья, медведь пришел!
Даздраперма медленно открыла глаза:
- Та ну шо такэ, станичники? Шо вам трэба?
- Расскажи чего-нибудь прикольного, - сказал Майский Заяц.
- Ну, блин, - подтвердила Олеся.
- Та нэма базару, - согласилась Даздраперма, - слухайте. Жилы якось
давненько трое гарных брательников: Моня, Федор и Ашотик. И жилы воны на дне
колодца...
- Колодца с чем? - заинтересовалась Олеся.
- А бис его знае, - отмахнулась Даздраперма, - хай будэ с метанолом.
- Ты чего фуфло толкаешь? - возмутилась Олеся, - они бы ослепли нафиг.
- Так воны и слепли, - согласилась Даздраперма, - воны кажный божий
день слепли, як цуцики.
Олеся попыталась было представить столь экстраординарный стиль
существования, но в полной мере не смогла и решила задать еще вопрос:
- А на кой им это было надо?
- Добавь-ка себе пивка, - сказал Майский Заяц, погладив олесину
коленку.
- Как это я, интересно, могу добавить, если мне еще не наливали, -
ответила Олеся оскорбленным тоном.
- А чего тут сложного? - удивился Банданщик. - Это убавить от ничего
довольно затруднительно, а добавлять-то к нему - без проблем.
- Слушай, хрена ты в разговор влез? - возмутилась Олеся.
- Ну, а кто теперь в глаза хамит? - мстительно спросил Банданщик.
Олеся не нашла, что ответить. Она молча налила себе пива из
трехлитровой банки, оторвала плавничок от вяленого подлещика и снова
повернулась к Даздраперме:
- Так на кой им это было надо?
Даздраперма подумала немного, икнула и меланхолично ответила:
- Та потому, шо там метанол був на халяву.
- Гонишь, такого не бывает, - разозлилась Олеся, но тут Заяц легонько
кольнул ее вилкой в правое полужопие и вежливо попросил заткнуться, а
Даздраперма выдала:
- Ты дывысь на нее: малэньке, дурнэньке, страшнэньке, ще гавкае.
- Ладно, ладно, - согласилась Олеся, - не буду спорить. Где-нибудь есть
ОДИН такой колодец.
- Ясен хрен, шо ОДИН, - проворчала Даздраперма. - Дык вот, жилы воны,
не тужилы и метанолили трошки перед обедом.
- То есть как метанолили? - не врубилась Олеся.
- Давайте-ка передвинемся, - перебил ее Банданщик, - у меня в пределах
досягаемости чипсы кончились.
Троица совершила параллельный перенос на одно посадочное место таким
образом, что Банданщик уселся на новое место, Даздраперма - на место
Банданщика, Заяц - на стул Даздрапермы, а Олеся, скривившись - на место
Зайца. Нельзя сказать, чтобы данная процедура доставила ей большое
удовольствие, ибо в заячьей кружке уже минут десять задумчиво плавал окурок,
как бы выражая немой укор всему сущему.
Олеся отодвинула кружку подальше и повторила:
- Так что такое "метанолили"?
- Неужели не понятно? - удивился Банданщик. - На самом деле, все
элементарно, как подростковый онанизм: пиво - пьют, квас - квасят,
следовательно, метанол - метанолят. Догоняешь?
- С трудом, - призналась Олеся. - Я бы даже сказала - со скрипом.
- Со скрипом - це когда пидэрасты бэз вазэлыну, - тонко пошутила
Даздраперма. - Так вот, хлопчики метанолили усяку заразу, котора зачинаеться
с "Х".
- Почему именно с "Х"? - поинтересовалась Олеся.
- А ты что-то имеешь против "Х"? - строго спросил Майский Заяц.
Олеся против "Х" ничего не имела, поэтому промолчала.
- Да, як раз с "Х", - сказала Даздраперма. - Например, воны метанолили
халву, хромосомы, харизматическую хиромантию. Вот як ты думашь, чи це так
просто - кажно утро метанолить харизматическую хиромантию?
- Не знаю, - призналась Олеся. - Я думаю, не сложнее, чем будлануть
глокую куздру.
- Ты че, самая умная тут? - неожиданно рассвирепел Банданщик. - Или ты
сюда пришла жопами меряться? Так вали отсюда на филфак и там свои понты
дешевые разбрасывай!
Это было последней каплей, и на ней Олесино терпение исчерпалось. Она с
шумом отодвинула стул, встала и пошла подальше от этого гнезда
интеллектуального запора. Последнее, что она услышала, была задумчивая фраза
Банданщика:
- Да-а-а... Мне б такую жопу - я бы не работал.
Олеся медленно топала по лесу, ругаясь сквозь зубы, как вдруг, заметила
в одном из деревьев дверку. Впрочем, она сегодня уже столько повидала, что
даже не удивилась, а просто потянула за ручку и вошла.
И снова очутилась в том самом зале возле стеклянного столика. Наученная
горьким опытом, который, как известно, сын ошибок трудных, Олеся взяла со
стола ключик и открыла дверь. Потом, придерживая дверь ногой, погрызла
уменьшающий кусочек гриба, плюнула через левое плечо и оказалась, наконец, в
заветном саду, среди играющих красками клумб и прохладных фонтанов.
Глава VIII. Розовый фламинго.
Олеся огляделась и увидела неподалеку шикарный куст белых роз, вокруг
которого бегали три существа странного вида, размахивая баллончиками с
красной краской и увлеченно ругаясь:
- Пятерка, мать твою так, что у тебя с руками? Ты мне уже всю спину
краской залил!
- Да что я, специально, что ли, - возмутился Пятерка, - это Семерка,
гад, меня под руку толкнул.
- А тебя папа, случайно не стрелочником был? - подал голос Семерка. -
Хрена ты сразу на меня стрелки переводишь?
- Ты закрой хавальник-то, - посоветовал Пятерка. - Вчера вон Королева
уже говорила, что тебе надо голову отхерачить.
- А на фига? - заинтересовался тот, который заговорил первым.
- А тебе, Двойка, какая, хрен, разница? - огрызнулся Семерка.
- Большая разница, - возразил Пятерка. - Понимаешь, Двойка, этот урод
давеча по пьяни приперся на королевскую кухню и шеф-повариху за ляжку
ущипнул.
Семерка зажал кисть между колен и, активно жестикулируя освободившимися
руками, начал было:
- Из всех дерьмовейших наездов, которые на меня... - тут он увидел
Олесю и поперхнулся следующим ругательством. Его друзья недоуменно
переглянулись и все слаженно, как по команде, поклонились.
- Пацаны, а вы, часом, не обкуренные? - спросила Олеся. - На кой
цветочки-то гондурасите?
Пятерка и Семерка молча, но очень выразительно посмотрели на Двойку.
Тот глубоко вздохнул и ответил:
- Видите ли, девушка, мы здесь косяка спороли. Королева, понимаешь,
приказала посадить красные розы, ну а мы мало-мало лоханулись и понатыкали
белых. А королева за такие дела головы поотхерачивает вмиг. Ну и вот мы тут,
типа, пытаемся, пока не началось...
В этот момент Пятерка, настороженно поглядывавший по сторонам, заорал:
"Началось!!!", - и все трое резко повалились на колени и уткнули носы в
чернозем. Сзади послышались шаги, Олеся обернулась и узрела величественную
процессию.
В авангарде шли десять ОМОНовцев с дубинками, такие же плоскоголовые и
четырехугольные, как и садовники. Затем следовали десять придворных в
расшитых брюликами жилетках. Они шли парами и мило улыбались друг другу. За
ними весело бежали королевские дети, тоже десятеро, видать, Король был еще
тем любителем этого дела. Потом шли гости, в основном Короли и Королевы, а
под ногами у них шмыгал Белый Кролик, который глупо смеялся каждой
услышанной шутке и преданно взирал на проплывающие над ним монаршие задницы.
Следующим шел Червовый Валет, он торжественно нес на розовой джинсовой
подушечке корону, браслетку и шейную цепь в палец толщиной - все из
турецкого золота. А за ним, замыкающими, чинно шествовали Червовый Король и
Червовая Королева.
Олеся подумала было, что, может, и ей неплохо бы упасть ниц, но вовремя
вспомнила, что она, в конце концов, гражданка демократической России, где на
колени перед монархами давненько уже никто не падал. По крайней мере, такого
не наблюдалось с тех пор, как пьяные матросы с расстегнутыми штанами и
воплями "Кто был ничем - тот вставит всем" вламывались в терема дворянских
дочерей - наводить революционный порядок.
Тем временем, процессия остановилась и все принялись рассматривать
Олесю сквозь пенсне, лорнеты, монокли и прочую бытовую оптику. Королева тоже
с нездоровым интересом оглядела девочку и спросила у Валета:
- А это, блин, кто?
Валет вместо ответа только нервно икнул и поклонился.
- Баран, блин, - резюмировала Королева и повернулась к Олесе. - Как
тебя зовут, солнышко?
- Олесею кличут, Ваше Величество, - ответила та и подумала: "А чего это
я так испугалась-то? Подумаешь, колода карт - на перемене в козла играть".
- А это кто, блин, разлегся? - поинтересовалась Королева, указывая
перстом на валяющихся под розами садовников - она видела только их спины,
рубашки карт, по которым, как известно, ничего не определишь.
- А я откуда знаю? - возмутилась Олеся, сама не ожидавшая от себя такой
наглости. - Это вообще не мои проблемы.
У Королевы чуть климакс не начался от возмущения, она рыкнула, как
дикий зверь и заорала:
- Отхерачить ей голову, блин, отхерачить!
- Фуфло! - решительно сказала Олеся, и Королева, как ни странно,
заткнулась.
Король сунул руку Королеве под юбку и успокаивающе проговорил:
- Расслабься, дорогая, это же всего лишь ребенок.
Королева задержала дыхание, сосчитала до десяти и повернулась к Валету:
- Переверни-ка, блин, этих.
Валет брезгливо, носком кроссовка перевернул садовников.
- Встать, вашу мать!!! - истошно завопила Королева.
Садовники немедля исполнили приказание, не забывая непрерывно кланяться
Королю, Королеве, маленьким сопливым Королятам и всем прочим.
- Прекратите, блин, черепушками трясти, - поморщилась Королева, - меня
и без того мутит после завтрака.
Она перевела дух и повернулась к розам:
- Опаньки, а это, блин, как прикажете понимать? Что за надругательство
над растениями?
- Ну... мы... это... типа... - робко начал Двойка, упав на одно колено,
- мы... тута... значит... как-бы... хотели... вот...
- Сама вижу! - прервала его Королева, рассмотрев цветочки. - Отхерачить
им, блин, головы и сунуть в жопу по розе! Остальные - вперед!
И процессия последовала дальше по маршруту, только три ОМОНовца
остались, чтобы достойно выполнить обряд отхерачивания и засовывания.
Садовники же, предчувствуя новые ощущения, взвизгнули и спрятались за Олесю.
- Джентльмены, так вас разэтак, - презрительно усмехнулась Олеся. -
Ладно, вон горшок стоит, ныкайтесь туда.
ОМОНовцы подошли, посмотрели по сторонам, но в ночном горшке, конечно,
ковыряться не стали и потопали обратно, на доклад.
- Товарищ Ваше Величество, ваше приказание выполнено! - рапортовали они
хором и встали в строй.
- Зашибись, блин! - заорала Королева. - Как насчет партии в крокет на
ящик портвейна?
ОМОНовцы ласково посмотрели на Олесю, и та сообразила, что спрашивали
именно ее. Она улыбнулась и бодро ответила:
- На два ящика!
- Заметано, блин! - крикнула Королева и Олеся присоединилась к толпе
придворных.
- Хороший денек сегодня, солнечный, - сказал кто-то рядом. - А у меня
дома есть барабан, пойдем перепихнемся.
Олеся посмотрела в сторону источника красноречия и узрела Белого
Кролика, заискивающе на нее поглядывающего.
- Слышь, половой гигант, - обратилась она к Кролику, - ты Герцогиню не
видел?
- Видел, - ответил Белый Кролик, - перейдя на шепот, - в КПЗ она сидит.
- Ни фига себе беспредел! - возмутилась Олеся.
- Ты сказала "бес пердел"? - не врубился Кролик. - А что он съел перед
этим?
- Причем тут бес? - удивилась Олеся. - Ты чего, в уши долбишься? Я
сказала "беспредел". Но я насчет Герцогини не въехала, чего ей
инкриминируют-то?
- Тяжкие телесные, - шепотом ответил Белый Кролик. - Она решила на
Королеве троечку отработать: лоу-кик, правой в нос и коленом. Нос сломала,
конечно, крови грамм двести натекло, ужас. Завтра казнь будет.
Олеся довольно громко хихикнула.
- Ты че, ты че, - испуганно зашептал Кролик. - Королева услышит, потом
проблем не оберешься - натравит своих мордоворотов и...
- Разбежались сявки по лавкам! - завопила вдруг Королева, и народ
ломанулся кто куда, спотыкаясь и виртуозно матерясь. Однако, через пару
минут все утихло и крокет начался.
Олеся, обычная девочка из российской глубинки, конечно, и понятия не
имела об этой игре, но то, что предстало ее взору, явно не могло быть
крокетом. Игровая площадка оказалась вся в колдобинах, мячами работали
ежики, бритые под Котовского, кувалдами - розовые фламинго, а ОМОНовцы,
становясь раком, изображали ворота.
Олеся взяла своего фламинго поудобнее и собралась было долбануть его
головой по ежику, но мерзкая птица вывернулась и посмотрела на нее такими
охреневшими глазами, что Олеся на минуту впала в прострацию. Когда же она
очнулась, оказалось, что фламинго успел нагадить ей на платье, а ежик
подползал к дремлющей неподалеку ежихе с явной целью вывести производство
ежат на качественно новый уровень. Все другие ежи, как назло, застряли в
колдобинах, а ОМОНовцы постоянно перебегали с места на место, опасаясь
стоять раком в непосредственной близости от своих собратьев. В общем, игра
оказалась не для слабонервных.
Правил тоже не было никаких - очередность никто не соблюдал, а из-за
свободных ежиков начинались целые побоища. Вскоре Королева разозлилась и
принялась орать "Отхерачить, блин, ему голову! Отхерачить, блин, ей голову!"
чуть ли не каждую минуту. Олеся почесала попку, предчувствующую недоброе и
задумалась:
- Интересненько, если тут головы корчуют направо и налево, то откуда
тогда такое оживленное общество? По идее, все давно должны были вымереть,
аки динозавры.
Она огляделась, присматривая пути для отхода, но тут узрела над своей
головой что-то нездоровое. Сначала нездоровое весьма удивило Олесю, но,
приглядевшись, она поняла, что это просто наглая растянутая лыба Прорабского
Кота. Сформировавшись полностью, лыба смачно сплюнула сквозь зубы и
вопросила:
- Ну что, типа, как жисть?
Олеся подождала, когда появятся глаза и сделала реверанс, ибо
сообразила, что отвечать бессмысленно, пока не возникнет хотя бы одно ухо.
Через пару минут обнаружилась вся голова - целиком и в каске. Олеся с
радостью отбросила фламинго и, свирепо жестикулируя, принялась описывать
игру, радуясь тому, что нашла свободные уши. Кот же, видимо решив, что для
продуктивной беседы вполне достаточно одной головы, дальше
материализовываться не стал.
- Думается мне, что эта игра - одно большое фуфло, - начала Олеся
обиженным тоном. - Все орут, как в жопу ужаленные, ежики домогаются друг
друга. Правил, по-моему, вообще не существует, а если их кто-нибудь и видел
издалека, то уже двадцать раз забыл. ОМОНовец, между ног которого я хотела
пропихнуть ежа, вдруг зачем-то рванулся в кусты, расстегивая на ходу штаны,
а сам ежик укатился к Королеве, понюхал ее носок и впал в зимнюю спячку.
Короче, везде бардак и безобразия.
- Ну, а как тебе Королева? - тихо спросил Кот. - Нравится?
- Да она страшная, как моя задница в период расстройства желудка и,
вообще, она такая... - тут Олеся заметила, что Королева подкралась сзади и
подслушивает, - ...такая сильная соперница, что и играть-то, в натуре,
дальше не стоит.
Королева гыгыкнула и по-тихому слиняла.
- Опаньки, а енто у нас тута хто? - заинтересовался Король, подходя к
компании и, с любопытством пятилетнего дебила, рассматривая кошачью голову в
каске.
- А это, чисто, мой кореш - Прорабский Кот, - объяснила Олеся, - типа
позвольте представить и вся фигня...
- Чегой-то морда у него подозрительная, - засомневался Король. -
Кажись, на террориста смахивает со стенда "Их разыскивает милиция". А ну-ка,
любезный, предъявите паспорт, военный билет и справку о сдаче мочи на
глюкозу.
- Поцелуй меня в живот, ниже, ниже, вот-вот-вот! - нагло ответствовала
голова, проявив недюжинные поэтические способности.
- Не хами! - строго сказал Король. - И вообще, чего ты на меня
вылупился-то?
- Коту можно пялиться на Короля, - возразила Олеся. - Я это где-то
читала, по-моему, в книжке про Мэри-в-Попинс.
- Нет, все-таки с ним надоть разобраться, - решил Король и обратился к
пробегающей мимо Королеве: - Радость моя, очень бы хотелось данное животное
ликвидировать.
- Отхерачить, блин, ему голову! - бросила через плечо Королева,
совершенно не утруждая себя поиском альтернативных решений данной проблемы.
- Я сгоняю за киллером, - обрадовался Король и умотал.
Олеся решила сходить понаблюдать за ходом игры, но, услышав, как троих
игроков приговорили к отхерачиванию за пропуск хода, резко развернулась и
потопала обратно, делая вид, что очень занята поисками своего ежика.
Впрочем, он нашелся довольно быстро - заныкавшись в канаве, еж на пару с
друзьями курил траву, передавая косячок по кругу. У Олеси аж руки зачесались
от желания разнести всю эту компанию одним ударом, но ее фламинго, как
назло, смылся на другой конец площадки и старательно долбал клювом дерево,
шифруясь под дятла.
Олеся поймала мерзкую птицу и потащила обратно, но ежей уже не было -
они скурили, все что было и разлетелись в теплые края. Тогда она пошла
обратно к Прорабскому Коту и обнаружила его в теплой компании Короля,
Королевы, киллера и взвода ОМОНовцев. Все дружно бросились к ней с извечным
вопросом русской интеллигенции "Что делать?", но Олеся ощущала себя далеко
не Чернышевским и была далека от принятия скоропалительных решений, а посему
решила для начала выслушать доводы спорящих сторон.
Киллер аргументировал тем, что наличие головы является, безусловно,
необходимым, но отнюдь не достаточным условием для ее отхерачивания и в
Рязанском Головодробительном Училище ему никто подобных премудростей не
разъяснял.
Король доказывал, что в процессе обезглавливания туловище никакой роли
не играет, а поскольку голова присутствует, то ее можно отхерачить, причем
немедленно.
Королева же просто орала, что если проблема не решится "снизу", то она
сама решит ее "сверху" путем поголовного отхерачивания всего, что только
можно у всех присутствующих.
Олеся решила не доводить до греха и сказала:
- Вообще-то, это котик Герцогини. Знаете такую? Вот у нее и спросите.
- Как не знать! - хмуро ответила Королева и обратилась к киллеру: - Она
в КПЗ сидит, вытащи ее оттуда и приведи.
Киллер шмыгнул носом и стрелой унесся в голубую даль.
Тем временем, голова начала таять и, когда привели Герцогиню, она уже
совсем растворилась в воздухе. Король и киллер принялись шарить по кустам,
изображая процесс поиска, а все остальные снова принялись за игру.
Глава IX. По Уставу не положено.
- Е-мое, сколько лет, сколь зим, милочка! - закричала Герцогиня,
схватив Олесю за руку и потащив ее прочь. - Как я рада тебя видеть, растуды
твою пипиську!
Настроение у Герцогини было великолепное - наверное, из-за такого
неожиданного условно-досрочного освобождения. Олеся решила, что в принципе,
Герцогиня тетка неплохая, только много перца в харчо кладет, поэтому и
характер такой стервозный.
- Вот когда я буду Герцогиней, - подумала она, - то повыбрасываю весь
перец к едреней фене. Наверное, именно от красного перца люди краснеют,
когда злятся, от душистого - душат всех направо и налево, от каши - кашляют,
травой - травятся, а от конфет... а от конфет жопа слипается, вот! Жалко
только, что никто про это не знает, а то можно было б конфеты в секс-шопе
продавать всяким анальным извращенцам.
Раздумывая, Олеся даже позабыла про Герцогиню и аж подпрыгнула, когда
та завопила ей в самое ухо:
- Милочка! Ты так сильно думаешь, что забываешь разговаривать. Я,
правда, пока не пойму в чем тут фишка, но, думаю, разберусь.
- Возможно, здесь вообще нет фишки, - предположила Олеся.
- Ну что ты, милочка, - возразила Герцогиня и тесно прижалась к Олесе,
- фишка есть везде, надо только ее поймать.
Бедную девочку передернуло - мало того, что Герцогиня была страшная,
как атомная война, так она еще и уткнула в олесино плечо свой острый
прыщавый подбородок.
- Какое небо голубое... - неуверенно сказала Олеся для поддержания
разговора.
- Конечно, милочка, - согласилась Герцогиня. А фишка тут такая:
Любовь, любовь -
Рисковый рай.
Свою морковь
Предохраняй.
- Кажется, кто-то советовал совать нос только в свое собственное дело,
- проворчала Олеся.
- Совершенно справедливо, милочка, - ответила Герцогиня, - ковыряясь в
Олесином плече подбородком, - смысл был именно такой. А фишка здесь
следующая:
Со смыслом петь -
Лишний напряг,
Ведь пипл хавает
И так.
- Блин, как она меня достала со своими фишками, - подумала Олеся.
- Возможно, милочка, ты удивляешься, что я избегаю поворачиваться к
тебе задом, - сказала Герцогиня, - но, честно говоря, у меня есть некоторые
сомнения насчет темперамента твоего фламинго. Или рискнуть?
- Лучше не надо, - поспешно ответила Олеся, которой совсем не улыбалось
лицезреть герцогиневскую корму. - Он у меня парень шустрый - всунет не
задумываясь.
- Пальцы в розетку тоже суют не задумываясь, - мечтательно проговорила
Герцогиня, - а фишка тут:
Обет безбрачья
Не для нас.
Мне б каждый час -
Как в первый раз.
- Но розетка - это совсем не птица, в отличие от фламинго, - заметила
Олеся.
- Твоя логика, милочка, как всегда безупречна, - сумничала Герцогиня, -
но помни главное: если у женщины глубина мысли превышает длину ног,
помноженную на объем груди, то это - мужчина.
- Я думаю, что розетка - это прибор, - сказала Олеся.
- Разумеется, прибор, - согласилась Герцогиня. - Я тут недавно...
э-э-э... видела прибор у одного джентльмена - комвзвода королевского ОМОНа,
так меня на нем трясло почище всякой розетки! Ну, а фишка здесь будет:
У нас имеет
Только мент
Абонемент
На аргумент.
- А хотя... - задумалась Олеся, - мне кажется, что розетка - это,
попросту, замурованный в стенку поросенок.
- Весьма разумное предположение, - ответила Герцогиня. - А фишка в этом
такая:
Что - люди?
Ныне и свинья
Лелеет
Собственное "Я".
- Странноватая формулировочка, - заметила Олеся.
- Ну что ты, милочка, - возразила Герцогиня. - Эту фишку можно выразить
гораздо страннее, например, так:
Средь затененных ставней век, скрывающих повестку дня,
Средь тех, кто бродит по кострам, отыскивая жизни путь,
Где пальцы рвутся, как цветы, пытаясь пену не вдохнуть,
Где спит любовь на красный свет и крики "Только не в меня!",
Где одухотворенный стон пронизывает срез веков,
Где экзистенциальный бред забил опилками гортань,
Там, растолкнувши жопой свет, возник вопрос в такую рань:
Когда б мы были, кем хотим, то где б мы взяли ишаков?
- Э-э-э... извините, тетенька, - робко проговорила Олеся, - а где вы
этих грибочков насобирали?
- Да не парься ты, милочка, все путем, - успокоила ее Герцогиня. - Я
еще и не такое могу, а это - забери себе, если хочешь. Считай, что подарок.
В школе прочтешь - сразу пятерку поставят.
"Хреновастенькие, однако, подарочки, - подумала Олеся. - Хари Кришна,
что на день рождения такие не дарят".
- Милочка, ты опять задумалась? - перебила ход олесиной мысли Герцогиня
и снова ковырнула ее подбородком.
- Между прочим, я имею такое право! - огрызнулась Олеся. - Конституция
не запрещает!
- Ишь ты, имельщица нашлась, - проворчала Герцогиня. - Смотри, как бы
тебя саму право не отымело. А фиш...
Но любимому слову Герцогини так и не суждено было прозвучать полностью
- оно съежилось почти в ноль и запряталось куда-то внутрь, как мошонка в
проруби. Олеся подняла глаза и узрела причину - перед ними стояла Королева с
печатью скорби на челе и ментовской дубинкой в руках.
- Доброго здоровья-с, Ваше Величество, - пролепетала Герцогиня, - а мы
тут-с гуляем-с...
- Короче! - рыкнула Королева. - На хер! Либо ты целиком, либо только
голова! Готовность - секунда!
Герцогиня сделала свой выбор и испарилась.
- Пойдем доигрывать! - приказала Королева и потащила Олесю обратно.
Заметив их, остальные игроки, которые, воспользовавшись отсутствием
начальства, уже разливали водку по пластиковым стаканчикам, тут же все
попрятали и выстроились в шеренгу.
Игра продолжилась. Королева все так же беспрерывно орала "Отхерачить
ему голову!", а ОМОНовцы послушно отводили приговоренных в сторонку до тех
пор, пока на поле не остались только Король, Королева и Олеся. Тогда
Королева перевела дух и обратилась к Олесе:
- Ты еще не общалась с Унылым Прапором Хаба-Хаба?
- Нет, - удивилась Олеся. - А это кто?
- Это некое аморфное состояние между солдатом и офицером, - ответила
Королева. - Советую познакомиться, он с удовольствием процитирует тебе пару
статей из Устава.
Олеся вздохнула и покорно потопала вперед, но все же услышала краем
уха, как за ее спиной Король шепотом сказал толпе смертников:
- Чуваки, сегодня всем амнистия. Скиньтесь дяде на пиво и валите
по-тихому.
Вскоре Олеся и Королева набрели на Глюфона, дрыхнущего на травке. (Если
вы не знаете, что такое Глюфон - ваше счастье, крепче спать будете.)
- А ну, подъем, ленивая скотина! - крикнула Королева и пнула Глюфона в
ребро. - Отведи-ка эту красавицу к Хаба-Хабе, да не попорть по дороге!
Исполнив таким образом свою миссию, Королева удалилась. Олеся с опаской
посмотрела на валяющееся перед ней существо, ибо его вид доверия не внушал
совершенно. Глюфон тоже рассматривал Олесю, подолгу задерживаясь взглядом на
отдельных элементах ее фигуры. Наконец, он вздохнул, видимо вспомнив наказ
Королевы, причмокнул и выдал:
- Смэшной юмор, слюшай.
- Где юмор? - не поняла Олеся.
- Каралэва, - пояснил Глюфон. - Никаму и никагда тут ничего нэ
отхэрачат. Пашли, гэнацвале.
"Да что ж это за беспредел-то, - думала Олеся, плетясь за Глюфоном. -
Каждое чмо мне указывает куда идти, в какую сторону сморкаться и вообще..."
- Вон он сидит, пазнакомься, - прервал ее мысли Глюфон.
Олеся посмотрела туда, куда указывал глюфонов нос, и увидела некое
странное существо в фуражке. Оно грустно перелистывало книжку с надписью
"Устав" и тяжело вздыхало.
- А что его так угнетает? - спросила Олеся.
- Пасловица, - ответил Глюфон. - Курица нэ птица, прапарщик нэ афицер.
Вот он и пэрэживает, панимаешь.
Унылый Прапор Хаба-Хаба скорбно смотрел на подходящих к нему гостей и
молчал, изредка моргая большими влажными глазами.
- Гамарджоба, дарагой! - поприветствовал его Глюфон. - Сматри, какой
дэвушка красивый! Расскажи ей сказка про армия.
- Есть! - четко ответил Хаба-Хаба. - Так точно. Я многое знаю. В армии
служить - это вам не книжки писать - тут ум нужен. Только не перебивайте
старшего по званию - по Уставу не положено.
Все уселись поудобнее, но Унылый Прапор не спешил с рассказами. Он
вынул тряпочку с зеленым пятном пасты ГОИ и начал натирать пряжку на
портупее.
- Тормозит военный, - подумала Олеся. - Интересно, как его вообще можно
перебить, если он молчит?
- Когда-то, - сказал вдруг Хаба-Хаба, - я был простым солдатом.
После этого последовала довольно длинная пауза, нарушаемая лишь
глюфоновскими "Вах-вах-вах, как интэрэсна, да?" и легким шуршанием тряпочки
по пряжке. Олеся уже собралась, было, встать и сказать что-нибудь нелестное
обо всех Вооруженных Силах в целом, но вовремя передумала.
- Давным-давно, - продолжил, наконец, Хаба-Хаба, - я учился в школе
прапорщиков. И был у нас там один преподаватель, майор, которого мы называли
Сержантом.
- А почему Сержантом-то, если он был майором? - спросила Олеся.
- Мы называли его Сержантом, потому что он всегда был рассерженный, -
недовольно пояснил Хаба-Хаба. - Неужели, так трудно проявить военную
смекалку и самой догадаться?
- Вах-вах, дэвушка, тэбэ нэ стыдно, что ты такой глюпый? - подгавкнул
Глюфон, и друзья укоризненно посмотрели на притихшую Олесю.
Через пару минут, видимо, сочтя процесс воспитания завершенным,
Хаба-Хаба повел историю дальше:
- Да, я проходил обучение в школе прапорщиков, хоть ты и не веришь.
- Разве я говорила такое? - возмутилась Олеся.
- Так точно! - отрезал Хаба-Хаба.
- И нэ пэрэбивай таварища прапарщика! - добавил Глюфон.
- Мы занимались каждый день, - продолжил рассказ Унылый Прапор. - Изо
дня в день...
- Я тоже хожу в школу каждый день, - не удержалась Олеся, - и в этом
нет ничего героического.
- И у вас есть спецпредметы? - спросил Хаба-Хаба встревоженно.
- Конечно, - ответила Олеся. - Целых два - хоровое пение и основы
маркетинга.
- А строевая подготовка?
- Разумеется, нет! - возмутилась Олеся. - На кой бы хрен оно нам надо?
- Значит, это вообще не школа, - заявил Хаба-Хаба. - Как же можно без
строевой подготовки? Вот у нас в Уставе школы было написано: "Спецпредметы -
хоровое пение, основы маркетинга и строевая подготовка".
- А зачем вам основы маркетинга? - удивилась Олеся.
- Как это зачем? - гордо ответил Хаба-Хаба. - Чтобы неустанно повышать
эффективность продаж казенного имущества. Мы же прапорщики, в конце-концов.
Впрочем, маркетингом я занимался мало - в этот день меня обычно назначали
дневальным. Так что, в основном, я изучал только базовые предметы.
- А какие именно? - заинтересовалась Олеся.
- Ну, для начала, конечно, Уставо-прочтение и Уставо-переписывание. И,
разумеется, четыре языка: разговорный, матерный, грязно-матерный и
командный.
- Я никогда не слышала о командном языке, - заметила Олеся.
- Вах, слюшай, какой позор, дэвушка! - воскликнул Глюфон. - Это же
элэмэнтарно! Камандный язык - это проста такой смэсь трех других,
усугубленный снашениями с папа и мама падчиненных!
- А зачем усугублять-то? - удивилась Олеся.
- Патаму чта это имэет агромный значэние для абаронаспасобнасть! -
уверенно ответил Глюфон.
Олеся недоуменно пожала плечами, но решила не развивать тему и
повернулась к Унылому Прапору:
- А чему вас еще учили?
- Обращению с оружием, - ответил он. - Это включало в себя три разных
стадии: разборку оружия, сборку и продажу лишних деталей, оставшихся после
сборки. В основном, мы разбирали пистолеты ПМ, что расшифровывается как
Повезет-Можно. То есть это пистолет, из которого, если повезет, можно
застрелиться.
- А как расшифровывается "автомат Калашникова"? - спросила Олеся.
- Не могу знать, - ответил Хаба-Хаба. - А Глюфона даже и не спрашивай,
он военное дело не изучал.
- Я учился в мэдинститут на гинэколог, - пояснил Глюфон. - У нас был
старый прафессор, мудрый человэк, но мы, бараны нэразумные, его нэ слушали.
- Говорят, он всех женщин насквозь видел... - задумчиво произнес
Хаба-Хаба.
- Канэшна, видэл, - согласился Глюфон. - Он нам всэгда гаварил: "Дэти,
не путайтэ хобби и прафессию". И толька праработав два года по
спэциальность, я понял, что он имэл в виду. Но уже была поздна.
- А вас учили стрелять? - спросила Олеся, решив переменить тему.
- Так точно! - с готовностью рапортовал Хаба-Хаба. - В первый день мы
выстреливали по десять патронов, во второй - по девять и так далее.
- Но тогда на десятый день у вас было только по одному патрону, -
сказала Олеся. - А что же было дальше? Или за десять дней можно научиться
стрелять?
- Никак нет! - ответил Хаба-Хаба. - Нельзя. Но патронов больше не было
- основная масса шла, разумеется, налево и за твердую валюту. Поэтому на
одиннадцатый день мы уходили в увольнение.
- А что же вы делали на двенадцатый день? - ехидно спросила Олеся.
- Слюшай, дэвушка, хватит пра школа, да? - не выдержал Глюфон. - Давай
пра развлэчения пагаварим.
Глава X. Полметра нежности.
Унылый прапор Хаба-Хаба шумно высморкался и опять принялся надраивать
пряжку. Однако, протянув таким образом минут пять и сообразив, что нормально
поработать ему все равно не дадут, он обреченно вздохнул, поправил фуражку и
начал:
- Как я подозреваю, - обратился он Олесе, - ты никогда не сталкивалась
вплотную с военной формой одежды...
- Да уж, - подтвердила та.
- И, разумеется, ты не знаешь, что такое ОЗК, или, попросту, химгондон.
- Ну, почему же, я как-то, ради прикола, купила гондон в аптеке и даже
пыталась его надуть, - возразила Олеся.
- Не надуть, а надеть! - строго поправил Хаба-Хаба. - ОЗК - это
общевойсковой защитный комплект - такая форма одежды, типа скафандра из
брезента, а сверху - противогаз. По Уставу, данная конструкция предназначена
для защиты личного состава от химического поражения, но на практике он
используется исключительно в учебно-тренировочных целях. Ты, например, даже
представить себе не можешь, какая это изумительная вещь - утренняя зарядка в
химгондонах, под дождиком!
- Да уж, забавно, - неуверенно проговорила Олеся, довольно смутно
представляя, кому нужен подобный маразм.
- Канэшна, забавна! - заорал вдруг Глюфон. - Сначала личный састав
выстаивается, панимаешь, па росту в адын шэрэнга...
- В две, - поправил Хаба-Хаба, заглянув в Устав. - А потом, когда все
по команде натянут ОЗК...
- Что тоже - далэко нэ хрэн сабачий... - вставил Глюфон.
- Выполняется, для разминки, десяток отжиманий...
- Нэ снимая пративагаза! - крикнул Глюфон.
- Разумеется, - согласился Хаба-Хаба. - Затем выполняется бег на месте,
повороты туловища...
- Упражнэние на дыхание и еще дэсяток атжиманий, - продолжил Глюфон.
- А потом, - возбужденно закричал Хаба-Хаба, - по команде "Бегом
марш!"...
- Нэсетесь впэред! - еще громче заорал Глюфон и подпрыгнул.
- По команде "Вспышка слева!"...
- Плюхаетэсь в грязь! - уже почти рыдал от восторга Глюфон.
- Встаете и продолжаете движение! - завизжал Хаба-Хаба.
- Аббэгаетэ вакруг казармы! - разрывался Глюфон.
- И возвращаетесь на исходную позицию, - завершил Хаба-Хаба и резко
погрустнел. Глюфон тоже прекратил истерику и спокойно уселся рядом с Унылым
Прапором.
- Видимо, это очень полезная для здоровья зарядка, - вежливо
предположила Олеся.
- Так точно! - подтвердил Хаба-Хаба. - В армии дураков не держат,
поэтому я и здесь. А наглядно на зарядку хочешь посмотреть?
- Можно, - не стала отказываться Олеся.
- Хорошо, начинаем первое упражнение, - обратился Хаба-Хаба к Глюфону.
- Можно и без химгондонов показать. Давай, пой, если слова помнишь.
- Нэ, лючше сам пой, - ответил Глюфон, - я сегодня нэ в голосэ,
панимаешь.
И друзья, задорно размахивая руками, начали прыгать и бегать вокруг
Олеси, то и дело наступая ей на ноги, а Хаба-Хаба еще и пел, правда,
фальшивя по-черному, но зато вживую:
Рота! Смирно и кругом! Не чесаться сапогом!
Понаприсылают дятлов, хоть беги от них бегом.
Пусть химической атаки в Африке боится слон,
А для нас на этот случай приготовлен химгондон.
Динь-дон, динь-дон, надевайте химгондон!
Динь-дон, динь-дон, надевайте химгондон!
Вот пустил противник газ. Что спасет от газа нас?
Родина предусмотрела антидот - противогаз.
Пусть он тесен и смешон, и похож на страшный сон,
Но надеть его придется, ведь он входит в химгондон.
Динь-дон, динь-дон, надевайте химгондон!
Динь-дон, динь-дон, надевайте химгондон!
В химгондоне очень жарко, чешется яйцо и нос,
Но зато теперь не страшен гнусный вражий дихлофос.
В армии свои гондоны: старшина, майор и он -
Наш великий, наш ужасный, несравненный химгондон!
Динь-дон, динь-дон, надевайте химгондон!
Динь-дон, динь-дон, надевайте химгондон!
- Спасибо, однако, - задумчиво проговорила Олеся. - Это весьма
экстравагантный способ защиты от газа, как мне кажется.
- Кстати о газе, - встрепенулся Хаба-Хаба. - Ты, вообще, газ
когда-нибудь нюхала?
- Ну да, - смутилась Олеся. - Я иногда выпускаю газ, ну и,
соответственно, приходится нюхать, а куда ж денешься?
- Не "выпускаю", а "выпускают", - поправил ее Хаба-Хаба. - Выпускают
его враги. Но ты помнишь, как он пахнет?
- Разумеется, - ответила Олеся. - Как будто рота вражеских солдат
обосралась, а потом еще и сдохла.
- Нет, ну это ты зря, - возразил Хаба-Хаба. - Солдаты, в том числе и
вражеские, не дохнут, а героически погибают. Даже если в мирное время пьяный
с вышки навернется башкой вниз, все равно - героически. А вот обосрались они
- это да, был грех, потому что...
- Патаму чта, - подхватил Глюфон, - они увидэли, как наши салдаты
дэлают зарядка в химгандонах. Эта зрэлище - вах-вах-вах!
- Ну, если вах-вах-вах, то конечно! - согласилась Олеся.
- Не "конечно", а "так точно", - поправил ее Хаба-Хаба. - Кстати, ты
знаешь, откуда пошло слово "гондон"?
- Ну-у-у, - задумалась Олеся, - а разве не от буржуйского "кондом"?
- Упаси Боже, - ответил Хаба-Хаба. - Единственное, что происходит от
буржуйского "кондома" - так это их же буржуйские дети, и то, только если
"кондом" окажется дырявый. С гондоном все гораздо сложнее. Давным-давно, еще
до написания Устава, существовал gondonn - родоначальник современного
rocknroll. Его основателями были вставшие на путь истины клирики храма Баа.
Покидая обитель, они забирали с собой бронзовые колокола, дабы ходить по
миру и проповедовать любовь к ближнему. Весь их мыслительный процесс был
направлен исключительно на привнесение добра в мир, поэтому, особо не ломая
голову, они и назвали свое учение gondonn - от слов go (ходить) и donn
(звонить). Но, к сожалению, тогдашние обыватели были слишком озабочены
решением мирских проблем и не размышляли о Вечном Благе. Заслышав звон
колоколов, они спускали с привязи собак, запирали двери и недовольно
ворчали: "Опять эти gondonn-ы приперлись". Ну, а спустя столетия слово
утратило первоначальный смысл и трансформировалось в обычное ругательство.
- Здорово! - восхитилась Олеся. - Я тоже, наверное, после школы в
филологи пойду или в еще какие лингвисты.
- Канэшна пайдешь, - согласился Глюфон. - А сэйчас расскажи лучше свой
автобиография. Интэрэсно нам, панимаешь.
- Ну, автобиография у меня довольно сумбурная, - начала Олеся, - по
крайней мере, с сегодняшнего дня - уж точно...
- Не по Уставу докладываешь! - встрепенулся Хаба-Хаба.
- Рот закрой, да, - лениво махнул на него Глюфон и повернулся к Олесе.
- Продолжай, не тармази, видишь - скучна нам.
И Олеся принялась пересказывать все, что с ней случилось, начиная со
встречи с Белым Кроликом. Чуваки внимали с большим интересом, а, услышав
историю про Опарыша и олесины вариации на тему "Папы Вильяма", Хаба-Хаба
даже не выдержал и заметил:
- Да уж, такого бреда я и на службе не слышал.
- Савэршенно сагласэн! - подтвердил Глюфон. - Так классику извратить -
эта еще пастараться нада.
- Давай проведем внеплановые учения, - предложил Хаба-Хаба. - Пусть она
встанет на тумбочку и прочтет еще что-нибудь, например "Шагане".
- Хоть бы мое мнение спросили, - недовольно проворчала Олеся. - Прям
как в школе - то стихи им читай, то хоровое пение... Да и тумбочки тут
нет... Ну и ладно, сами захотели:
Шагане ты моя, Шагане!
Мне не надо росы виноградной,
Чтобы ты мне казалась нарядной,
Чтоб любил я тебя при луне.
Шагане ты моя, Шагане.
Мне не надо росы виноградной,
Чтоб тебя затащить под чинару
И, назвавши ошибочно Сарой,
Извиняться за это нескладно.
Мне не надо росы виноградной.
Чтобы ты мне казалась нарядной,
Подарю тебе лифчик из кожи,
Плетку, кляп и наручники тоже
И шипастый ошейник парадный,
Чтобы ты мне казалась нарядной.
Чтоб любил я тебя при луне
Ты побрызгаешь попку "Шанелью".
Да мне пофиг, чем пахнет, хоть елью,
Лишь бы сверху была не в говне,
Чтоб любил я тебя при луне.
Шагане ты моя, Шагане,
Не волнуйся, и будет приятно.
Ну а то, что на платьице пятна,
Скажешь - Клинтон. Поверят вполне.
Шагане ты моя, Шагане.
- Савсэм нэплохо, - подал голос Глюфон, когда Олеся закончила. - У мэня
в Кутаиси друг живет, он тоже очень любит, кагда попа пахнэт харашо. Всэгда
мэня в баню водит, адэкалон дарит... Вах, извэните, атвлекся. Прадалжай,
красавица, расскажи еще "Ва глубинэ сибирских руд".
Олеся обреченно вздохнула, напрягла память и начала:
Во глубине сибирских руд
Овца и Лось делили сало.
Не то чтоб его было мало,
Но просто - жадность и все тут.
Настала ночь, Овца заснула,
Лось тихо затоптал костер
И свое вздыбленное дуло
Минут пятнадцать салом тер.
Полметра нежности лосиной
Скользнули в спящую Овцу...
Мораль сей басни: в сале - сила!
А вы подсели на мацу.
- Вах-вах-вах, - мечтательно произнес Глюфон. - Полмэтра чистай
нэжности! Маладэц Лось! Настаящий джигит!
- Между прочим, неуставные отношения строго караются, - неуверенно
произнес Хаба-Хаба и, на всякий случай, отдвинулся от раззадорившегося друга
подальше. - Давайте лучше еще раз зарядку проведем, лишнюю энергию скинем...
- Нэт, не хачу, - возразил Глюфон. - Лучше спой "Пэсня начальника
ваенкамата".
Хаба-Хаба застегнул верхнюю пуговицу и торжественно запел:
В армию, дети, идите толпой,
Там все понятно - подъем и отбой.
Думать не надо - ведь есть старшина,
А нам голова для фуражки нужна.
В армию все,
В армию все,
В армию, в армию все!
В армии учат вставать спозаранку,
Учат наматывать резво портянку,
Учат Уставу, устройству гранаты,
В армию все собирайтесь, ребята!
В армию все,
В армию все,
В армию, в армию все!
- Маэстро, еще раз припэвчик! - заорал было Глюфон, но тут вдали
послышался чей-то крик:
- Суд начинается! Суд начинается!
Глюфон резко ухватил Олесю за руку и потащил на зов. Олеся бежала,
стараясь не упасть и задыхаясь, но между ударами сердца слышала, как легкий
бриз доносил меланхоличные строки, полные патриотизма и безнадежности:
В армию все,
В армию все,
В армию, в армию все...
Глава XI. Моральное уничтожение.
Когда Олеся очутилась в зале суда, Червовые Кроль и Королева уже сидели
на своем двухместном троне, а вокруг них задорно скакала толпа
прихлебателей: птички, зверушки всякие, а также полная колода карт во всем
своем великолепии. Перед троном скорбно стоял Валет, руки его были скручены
за спиной, а на запястьях холодной злобой блестели наручники. Слева и справа
от Валета стояло по ОМОНовцу, они зорко следили за арестованным и, время от
времени, тыкали ему дубинками под ребра, чтоб не расслаблялся. Подле Короля
ошивался Белый Кролик с мегафоном в одной руке и пачкой ксерокопий - в
другой. Посреди зала стоял стол, на котором небрежно лежало несколько кустов
конопли; они выглядели так заманчиво, что Олеся даже причмокнула,
представив, сколько за все это можно выручить возле соседской дискотеки. Но,
так как пока не стоило пороть горячку, она принялась внимательно
осматриваться, сканируя взглядом рубежи охраны и оценивая потенциальных
противников.
Олеся пару раз видела залы суда в кино, поэтому она знала, как
называются различные судебные атрибуты.
- Вот это, - сказала она себе, - это, ети его маму, судья. Потому что в
парике.
Король, подхалтуривавший судьей на полставки, действительно был в
огромном парике, а поверх него - еще и в короне. Выглядело это весьма
своебразно, а уж с точки зрения комфортабельности, наверное, было не более
удобно, чем натягивать презерватив, не расстегнув джинсы.
- А вон те двенадцать хреновин - наверное, присяжные, - продолжала
глазеть по сторонам Олеся. (Она так и подумала - "хреновин", потому что там
были и птички, и зверьки, и вообще не пойми кто). - Да-с, присяжные. - Олеся
повторила это слово еще несколько раз - ей было приятно ощущать себя
взрослой и умной.
Тем временем, хреновины что-то сосредоточенно фиксировали в блокнотах,
хотя было непонятно, что можно писать еще до начала суда.
- Эта ани сваи фамилии пишут, панимаешь, - прошептал ей Глюфон. - Чтобы
патом нэ забыть.
- Мало-мало туповастенькие, - прокомментировала Олеся, но Белый Кролик
взвизгнул: - Молчать, мазафака! - а Король протер подолом мантии пенсне и
строго посмотрел в зал, призывая к порядку.
Олеся встала на цыпочки и увидела, как присяжные пишут в блокнотах:
"Мало-мало туповастенькие. Молчать, мазафака!", причем один из них
подсматривает у соседа, как пишется "мазафака", а другого карандаш скрипит
хуже, чем пенопласт по монитору. Не выдержав, Олеся, подкралась к источнику
скрипа (а это был Билгейц) и резко выдернула карандаш из его корявой лапки.
Билгейц совершенно не отреагировал и продолжал спокойно писать пальцем,
радуясь, видимо, самому процессу.
- Ушастый, тебе за что полста баксов плочено? - внезапно
поинтересовался Король.
Белый Кролик встрепенулся, поднес мегафон к морде и громко прочитал по
бумажке:
Королева королю
Вырастила коноплю.
А Валет все порубил,
Сам забил и потребил.
- Замочим козла? - обратился Король к присяжным.
- А поговорить? - удивился Кролик. - Замочить всегда успеется.
- Можно и побазарить, - согласился Король. - Давай свидетелей.
Кролик откашлялся в мегафон и выкрикнул:
- Первый пошел!
Первым свидетелем оказался Банданщик. Он подошел к трону с кружкой пива
и фисташками, отхлебнул и начал:
- Я, конечно, дико извиняюсь, но голова что-то после вчерашнего...
- Пора бы завязать! - строго сказал Король. - Давно пьешь?
Банданщик оглянулся на Майского Зайца, сидящего в обнимку с
Даздрапермой и неуверенно произнес:
- С четырнадцатого марта, кажись.
- С пятнадцатого, - поправил Заяц.
- С шестнадцатого, - возразила Даздраперма.
- Законспектируйте, - обратился Король и присяжным, и те старательно
записали все три числа, перемножили их, перевели в шестнадцатеричную
систему, взяли факториал и охренели.
- Постирай свою бандану, вонь - глаза режет! - снова вернулся к
Банданщику Король.
- Во-первых, она не моя, - начал пререкаться тот.
- Спер где-то! - сделал вывод Король.
- Пока нет, - возразил Банданщик. - На продажу пошил. Продам, потом
сопру и еще раз продам.
После этих слов Королева, не любившая людей более наглых, чем она сама,
встрепенулась, уставилась на Банданщика в упор и не отвела глаз, пока тот не
обмочился.
- Ты бы пивом не злоупотреблял, и все бы было в порядке, - назидательно
сказал Король. - Рассказывай, чего знаешь, а то еще и обсерешься тут при
дамах.
Однако это замечание не подействовало на Банданщика ободряюще - он
молча топтался в луже и постоянно подтягивал мокрые потяжелевшие штаны.
Тем временем, Олеся почуяла неладное - она непроизвольно начала расти,
раздаваясь ввысь и вширь, как молодой тополь.
- Слухай, ты чегой-то на мэнэ навалилася, як собака? - возмутилась
Даздраперма, сидящая рядом. - Я ж вже дыхаю-то через два раза на третий.
- Звиняйте, тетка, расту я, - весело ответила Олеся.
- Ну так и неча расти, где люди сидять, - заметила Даздраперма. - Иди
видселя на двор и там хучь размножайси.
- Не выступай, старая, - ответила Олеся. - Все растут, и ты тоже росла
в свое время. Лет двести назад.
- Не хами мэнэ, соплячка, - парировала Даздраперма, - отожрала гузно и
ходэ, як корова.
С этими словами она встала и пересела на другую лавку.
В это время Королева еще раз пристально посмотрела на Банданщика,
злорадно прошептала: "Йом-Кипур, блин, помнишь?" и тихонько запела: "Степь,
да степь кругом...". Бедный свидетель соотнес одно с другим и таки
обкакался.
- Ты не отвлекайся, - ухмыльнулся Король. - Ты показания давай.
- Я человек старый, болезненный, - захныкал Банданщик. - Я тогда был в
подвале, в кромешной темноте...
- Под Валей? - переспросил Король. - Что за Валя? Почему не знаю?
Адресок есть? Сколько за час берет?
- Сиди уж, блин, - хмыкнула Королева. - Ишь ты, "за час". Для тебя,
блин, тарификация посекундная и то - раз в месяц.
- Темно там было и сыро, - продолжал Банданщик. - А Заяц предложил...
- Я не предлагал! - выкрикнул Майский Заяц.
- Лжесвидетельствуешь! - заявил Банданщик.
- Отрицаю! - возразил Заяц.
- Ну, пофиг, - согласился Банданщик, - значит, Даздраперма
предложила...
Он с тревогой посмотрел на Даздраперму, но она была не в состоянии
отрицать, потому что храпела.
- А потом, - завершил мысль Банданщик, - я стряхнул хорошенько,
застегнул штаны и вылез.
- А Даздраперма-то что предложила? - поинтересовался кто-то из
присяжных.
- Не помню, - ответил Банданщик. - Пьяный был.
- А ты вспомни, - ласково посоветовал Король. - А то так и будешь тут в
дерьме стоять, как лошадь на параде.
- Я человек старый, болезненный... - завел старую песню Банданщик.
- Кишечник у тебя старый, - оборвал его Король. - А если принюхаться,
то и болезненный тоже.
В этом месте одна из морских свинок жутко развеселилась и принялась
свистеть в знак одобрения, за что и была немедленно морально уничтожена.
Олеся много раз слышала это выражение по телевизору и ей было очень
интересно, что оно представляет из себя в натуре. Оказалось - довольно
банально. Свинку передали паре слонов-геев, один из них натянул ее вместо
презерватива и принялся активно любить второго. Через несколько минут
довольные слоны удалились, а использованную переполненную свинку посадили на
место - она была вполне жива, но, разумеется, полностью уничтожена морально.
- Ну что ж, - обратился Король к Банданщику, - если тебе больше нечего
сказать, то пойди умойся и сядь в зрительный зал.
- Зачем мне умываться? - грустно спросил Банданщик. - Я ж не плакал.
- Тогда пойди подмойся! - отрезал Король.
Здесь еще одна морская свинка засвистела и тоже была морально
уничтожена, для чего пришлось вернуть слонов и покормить их сметаной с
пивом.
- И мне бы пивка, - оживился Банданщик.
- И голову, блин, отхерачить! - незамедлительно отреагировала Королева,
после чего Банданщик мгновенно испарился вместе со своей лужей.
- Давай следующего свидетеля! - скомандовал Король.
Все присутствующие вдруг начали чихать, и Олеся догадалась, что
свидетелем будет герцогиневская Кухарка. Она вошла в зал со ступкой и, не
переставая молоть перец, вылупилась на Короля, игриво покачивая бедрами и
облизываясь.
- Давай показания! - дрогнувшим голосом приказал Король и положил ногу
на ногу, избегая конфуза.
- Че те еще дать? - нагло спросила Кухарка и махнула грудью перед носом
у побледневшего Короля.
- Ваше Величество, не отказывайтесь, - прошептал сбоку Белый Кролик. -
Тетка с перцем чудеса творит, профессионалка. Очень рекомендую.
- Первым делом - самолеты, - опасливо глядя на супругу, возразил Король
и повернулся к Кухарке:
- Что ты знаешь о конопле, доложи, будь любезна.
- Типа, кайф от нее, - небрежно ответила Кухарка и взглянула прямо в
глаза Королю. - Но кое от чего кайф гораздо больший...
- Ага, от метанола, - раздалось из зрительного зала.
- Даздраперма, твою мать! - взвыл Король. - Стража! Выкинуть ее на
улицу! Лобок ощипать! Гонореей заразить!! Морально уничтожить!!!
Произошла небольшая заминка в связи с тем, что слоны уже легли спать и
до завтра были недееспособны. В итоге все ограничилось тем, что Даздраперму
просто отвели за портьеру и пропустили по кругу через всех ОМОНовцев, после
чего она, неестественно расставляя ноги, сама пошла в травмпункт лечить
задетую печень. Когда же все успокоилось, выяснилось, что Король,
только-только успевший выскочить из подсобки, взгромоздился на трон и с
невозмутимым видом оттряхивает с брюк молотый перец, а Кухарка таинственным
образом исчезла.
- С меня пиво, - шепнул Король, наклонившись к Кролику, - тетка -
супер. Может, мою придушить подушкой, а на этой жениться? Пусть и кухарка
страной поуправляет, один хрен хуже не будет. Ну ладно, сначала дела. Давай
следующего свидетеля.
Кролик полистал ксерокопии, постучал мегафоном о колено и торжественно
возвестил:
- Следующий свидетель... Олеся!
Глава XII. На сем спасибо.
Олеся, совсем забыв, как она выросла за последние пару минут, вскочила
и ломанулась к Королю. По пути она краешком юбки зацепила присяжных, и они с
матюгами посыпались на пол, а Билгейц, случайно заглянувший Олесе под юбку,
просто лежал с квадратными глазами и явно бредил, повторяя что-то
невразумительное:
- Да, да, такое же! Точно такое же! Только без юбки! Такое же большое!
Такое же пышное! Красивое! Доступное! Всеобъемлющее! Огромное! Сумбурное,
приятное и непонятное! Да, именно такое же! Пусть с дерьмом внутри, но
прекрасное и желанное снаружи! И все это будет мое! Я буду владеть всем,
несмотря на то, что у меня мелко-мягкий! И я назову это "Окна"! "Окна"!!
"Окна"!!!
Олеся быстренько собрала присяжных, усадила на место и подошла к трону.
- Суд не может продолжаться, - заявил вдруг Король, - пока все
присяжные не обратят на меня внимание.
Олеся оглянулась и увидела, что Билгейц, отобрав у соседей карандаши и
бумагу, лихорадочно рисует какие-то прямоугольники. Она тихонько подошла и
стукнула незадачливого изобретателя по темечку, после чего он прошептал:
"Систем эррор" впал в кому, а Олеся осторожно пошла обратно, цепляя головой
люстры.
- Ну, девушка, - начал Король, разглядывая олесины коленки, маячившие
на уровне его глаз, - что вы можете сказать в свое оправдание?
- Иди ты! - вежливо ответила Олеся.
- Совсем идти? - растерялся Король.
- Совсем иди, - твердо ответила Олеся.
- Занесите в протокол! - обратился Король к присяжным. - Это архиважно!
- Ваше Величество! - возразил Белый Кролик. - Вы, наверное, имели в
виду: архиневажно?
- Ну да, - согласился Король, которому после эпизода с кухаркой, уже
было все по фигу. - Так и запишите. Архиважно-архиневажно...
Неархиважно-неархиневажно... Архинахрен все. Надоели.
Он вытащил из-под трона ноутбук, постучал по клавишам и, поглядывая на
Олесю, сообщил:
- Закон номер сто двадцать восемь! Ежели кто зело толст бедрами, аки
дуб столетний и росту великого, дубу тому соответственного, то гнать того
надлежит с судебных заседаний, во избежание имущества порчи и на судей
давления.
- Слышь, олень, - возмутилась Олеся, - ты что-то сказал про мои бедра?
- Я сказал "во избежание имущества порчи", - осторожно ответил Король.
- Гляди вон - табуреточку поломала. Кто чинить будет?
- Не, ты не увиливай, - распалялась Олеся. - Ты что, гнида, сказал про
мои бедра?!
- Ну, это ж не я придумал, - растерялся Король. - Это самый старый
закон, еще от фараонов.
- Маме своей расскажи! - Олеся топнула ногой, и с потолка посыпалось. -
Самый старый - номер один. А этот ты только что придумал!
- Непринципиально! - отмахнулся Король. - Я тута главный. И вообще,
засиделись мы, давайте уже его казним и за пивом.
- Подождите, подождите, Ваше Величество, - встрял вдруг Белый Кролик. -
Тут под троном бумажка какая-то валяется. Может, почитаем?
- И че, блин, за бумажка? - спросила Королева.
- По моему разумению, это завещание, - почесал между ушами Белый
Кролик. - Кажется, арестованный писал.
- И кому оно адресовано? - заинтересовался Король.
- Да хрен его знает кому, - ответил Белый Кролик. - Тут неразборчиво
написано.
- Ну, значит, этот Хрен Его Знает Кому неплохо бабла срубит, -
рассудительно заметил Король, - потому как арестованный по-любому не жилец.
- Ну вот, разобрался, наконец, - сообщил Белый Кролик. - Это даже и не
завещание. Так, стишки.
- И шо, там таки взаправду его почерк? - спросил кто-то из присяжных. -
Или ви просто хочете сделать бедному арестованному мальчику хуже, чему ему
уже плохо сейчас?
- Почерк не его, - твердо заявил Кролик. - И это усугубляет. Он, падла,
под трафарет писал.
- Ваше Величество! - подал голос Валет. - Гадом буду, не писал я
ничего! Даже доказать могу: там внизу моей фамилии не написано - значит не я
писал.
- Это еще сильнее усугубляет, - нахмурился Король. - Был бы ты честным
человеком, то поставил бы фамилию, контактный телефон, факс, е-мэйл,
почтовый адрес и дату последнего прохождения флюорографии.
Присяжные зааплодировали - это была первая разумная мысль Короля после
женитьбы.
- Короче, виновен он, - решила Королева. - Отхерачить ему, блин...
- Ни фига не короче! - перебила ее Олеся. - Давайте хоть стишки
послушаем, вдруг там про некрофилов будет. Я страсть как люблю про
некрофилов!
- Читай! - приказал Король.
- Откуда начать? - спросил Белый Кролик.
- С конца! - ответил Король и пояснил: - Сначала конец у меня сосни, а
потом читай.
Кролик покраснел и бочком стал подходить к Королю. Тот тяжело вздохнул,
видимо вспоминая телеса Кухарки и сказал:
- Да расслабься - пошутил я, пошутил. Давай шпарь сначала.
И Кролик пошпарил:
Мол, отчего ж, я вечно - за,
Хотя и не весьма.
Зеленый сзади - за глаза,
Но тут - она сама.
Надысь, конечно, не ахти,
Но лучше в стороне.
Могу и сразу до пяти,
Покуда не на мне.
И незачем - ура! ура!
Не знали? Так отож!
Оно, понятно, не вчера,
Но и без красных рож.
А если нам едва-едва,
Мы сразу - ого-го!
То - ух, то - ах, то - не права,
Но, в общем, ничего.
Что значит - не туда? Да ну?
Не хуже, чем у всех.
Ну, разве только в глубину
И то, курям на смех.
На сем спасибо. Я не здесь.
Внизу - и свет, и пар.
Сначала - нет, а после - есть.
Аллах твою акбар.
- Ну дык, это же в корне меняет дело! - встрепенулся Король, - это же
прямая улика!
- А по-моему, это бред сивой кобылы в лунную ночь, - возразила Олеся. -
Если найдется умник, который сможет это объяснить, то я ему за два рубля дам
куда угодно и без вазелина.
Присяжные тщательно записали олесино обещание, но попытать счастья
никто не решился.
- Я так понимаю, порнушки сегодня не будет, - грустно констатировал
Король, обведя взглядом присутствующих. - Ну что ж, тогда продолжаем
разговор. Здесь написано: "Внизу - и свет, и пар". Где работал арестованный?
- В котельной, - подсказал Белый Кролик.
- Ну вот и доказательство, - обрадовался Король. - А это что? "Курям на
смех"? Не кажется ли вам, что слово "смех" прямо указывает, что писавший
употреблял коноплю?
- А как же "Сначала - нет, а после - есть"? - напомнила Олеся.
- Элементарно, - улыбнулся Король. - Сначала коноплю скурил Валет, а
теперь, - он указал на стол, - вот она снова с нами. Свежа и прекрасна, как
всегда.
- Ладно, блин, задолбали болтологией, - подала голос Королева. -
Отхерачиваем ему, блин, голову, выносим приговор и все свободны.
- Херня собачья, - громко сказала Олеся. - Сначала приговор, потом -
казнь.
- Заткнись, блин! - взвизгнула Королева.
- Да идите вы все в жопу!!! - заорала Олеся и двинула ногой по трону. -
Вы всего лишь старые заляпанные порнушные карты!
И тут, как по команде, все карты поднялись в воздух и закружились
вокруг Олеси, принимая свой естественный облик. Король, растопыривший
Кухарку в позе пьющего оленя, Белый Кролик и Майский Заяц, наконец-то
нашедшие друг друга, Королева, исступленно хлещущая кожаной плетью
окровавленные ляжки Герцогини - все пронеслось перед ее глазами и растаяло в
воздухе. Олеся тряхнула головой и оказалась на коленях у сестры.
- Проснись, не так много ты уж и выпила, - повторяла сестра и хлопала
Олесю по щекам.
- У меня был невероятный приход, - промурлыкала Олеся, потянувшись, и
рассказала сестре все свои приключения. А когда она закончила, сестра
поцеловала ее и сказала:
- Да, улет, конечно, редкостный, но тебе пора - в ларек завезли пиво,
беги, пока не закрылся.
Олеся весело упрыгала, а сестра, оставшись одна, расслабилась и тоже
задремала. Ей приснилась Олеся, потная, загорелая и в одних кружевных
трусиках - она задорно смеялась и обхватывала ручонками огромный, спелый и
почему-то скользкий банан. Вокруг Олеси бегал Белый Кролик, активно
размахивая полосатым ментовским жезлом, на жезле сидела глупо улыбающаяся
Крыса. Неподалеку Банданщик торговал Даздрапермой, а также колбасой и
сосисками из Мартовского Зайца. Чихал переперченный хряк, стареющий Король
буравил жирную задницу Кухарки, Хаба-Хаба натягивал химгондон и пел строевую
песню. Любвеобильный Глюфон, покинув еще достанывающих Королеву и Герцогиню,
осторожно подбирался к голове Прорабского Кота, видимо, предвкушая новые
оральные ощущения, а Билгейц готовил миллионы людей к извращенному сексу с
компьютерами.
Вся Страна Чудес пролетела перед ней - во всем своем разврате и
великолепии, не стыдясь пороков и чувств, испытывая лишь удовольствие от
вседозволенности и неограниченных возможностей... пролетела и пропала.
Осталось только горьковатое ощущение прошедшего детства, подавляемое
чувством самостоятельности и уверенности в завтрашнем дне.
(c) Василий Серенький 2003-2004
Популярность: 22, Last-modified: Tue, 28 Jun 2005 15:10:20 GmT